Стране нужны паровозы!

Пролог

Богат и славен город Кентерлот — столица Эквестрии, за белокаменными стенами которого ни на секунду не замолкает жизнь, в чем вы легко можете убедиться, оказавшись на Трактирной улице, если, конечно, готовы расстаться с большей частью содержимого вашего кошелька. И нет ничего удивительного в том, что именно Кентерлот стал тем городом, в котором лучше всего ощущается движение прогресса, не просто не стоящего на месте, а несущегося вперед так, словно совсем недавно он разворошил улей диких ос. Нет, конечно, в других городах Эквестрии тоже можно было найти полным-полно новейших изобретений, передовых технологий и заводов по производству всего на свете, но именно Кентерлот стал тем местом, где новомодное будущее встречается с устаревшим прошлым, чтобы показать тому наступление зари нового времени, а также подарить новый слуховой аппарат. Ведь именно здесь, под самым крылом Принцесс, располагаются самые выдающиеся умы, которые изобретают самые передовые машины, на которых работают самые умелые рабочие, чтобы выпустить самые качественные продукты, которые вышеупомянутые самые выдающиеся умы наверняка намажут на тост за завтраком, беседуя о пользе помидоров в производстве шоколадной стали.

А еще Кентерлот находится в самом сердце Эквестрии, из-за чего к нему, словно паутина гигантского паука, со всех концов цветной карты страны протянулись тонкие черные ниточки железных дорог — истинных воплощений того самого духа прогресса, о котором вам охотнее всего поведают жители окраин, ведь стук стальных колес давно заменил им вечернюю колыбельную. И, конечно, именно сюда, на Кентерлотский вокзал, после долгих и трудных путешествий возвращались эквестрийские поезда, чтобы поведать о дальних краях, доставить ценные грузы или просто поболтать ни о чем за тележкой-другой свежего черного угля. А когда они собирались здесь все вместе, то любой житель, которому нечем было занять выходные, мог прийти на перрон и по достоинству оценить всю мощь их паровых сердец, всю силу заключённую в их колесах и все благородство, переданное бликами восходящего Солнца на блестящем металле. Правда, если упомянуть, что паровозов было всего пять, это зрелище немного теряет свою грандиозность. А если при этом еще и присмотреться к самим паровозам, то можно услышать натужный скрип проржавевшей стали, слезавшие с насиженного места кусочки краски и заметить, что начищенный до блеска металл выглядит каким-то уж слишком блестящим и похожим на фольгу. Время величия этих стальных гигантов давно кануло в лету, но они все еще колесили по просторам Эквестрии, доживая свой век в постоянных попытках не развалиться на ходу просто потому, что заменить их было нечем: в стране существовала только одна компания, строившая паровозы и в данный момент находилась она не в лучшем состоянии, о чем красноречиво сообщала табличка “Закрыто”, мерно раскачивающаяся на дверях главного офиса.

В ту самую ночь, когда началась эта история, на железнодорожных путях вокзала коротали время лишь два состава и столько же темных фигур, стоявших прямо перед черной громадой одного из паровозов. Если бы вам в то самое темное время суток удалось оказаться на перроне, то вы наверняка заметили бы, что силуэты фигур напоминают пони, закутанных в плащи с капюшонами, причем та что пониже определенно принадлежала единорогу, а другая внушала мысли о могуществе, о царственности и о том, что выражение “не в том месте и не в то время” вдруг приобрело для вас неожиданную актуальность. Фигуры некоторое время стояли молча и разглядывали паровоз, затем та, у которой из-под капюшона проглядывали локоны странно знакомой разноцветной гривы и блеск золотого украшения, негромко спросила:

— Очень интересный экземпляр, не правда ли, Скокпоскок?

— Да, Принцесса, — единорожка осторожно кивнула. — Этому паровозу давно пора на списание: большинство деталей пришли в негодность и то, что он еще не разваливается, можно объяснить лишь чудом. Ну или тем, что он пока никуда не двигается...

— Какая жалость, — вздохнула другая фигура. — Красивый был паровоз... А какие цветочки нарисованы на третьем вагоне! Сразу видно — копыто приложил настоящий художник...

Она немного помолчала, всматриваясь в темноту и по очереди разглядывая каждый вагон, расцветка которых, судя по всему, содержала такие яркие краски, которых в природе не могло существовать. Во всяком случае, бабочки, видевшие этот состав, потом еще долго не могли избавиться от комплекса неполноценности. Затем Принцесса решила прогуляться вокруг паровоза и внимательно осмотрела его со всех сторон.

— Скокпоскок, — наконец произнесла она, критически заглядывая внутрь кабины машиниста. — Скажите мне, как долго мы еще будем ждать поезда из Сталлионграда?

Скокпоскок запаниковала. Это наверняка был один из тех каверзных вопросов Принцессы, которые она просто обожала задавать своим подданным, изображая, что ответ ей совершенно неизвестен, хотя она совершенно точно знала, о чем говорила. В отличие от бедных подданных, которые не всегда обладали всей полнотой информации. Единорожка вздохнула, собираясь с силами для ответа, который как она надеялась будет хотя бы близок к истине.

— Довольно долго, Принцесса, — наконец сказала она. — Ведь у нас нет ни одного поезда, который ходит отсюда до Сталлионграда и обратно.

— Ах, как я могла забыть! — удивленно воскликнула высокая фигура. — Да, да, разумеется... Интересно, а как же так получилось, что между столицей и таким крупным городом до сих пор нет сообщения, кроме разве что пары телег, приезжающих раз в полгода?

— Я не знаю, Ваше величество, — пролепетала единорожка. — Осмелюсь заметить, что последний завод закрылся совсем недавно, и на нем не было построено ни одного локомотива. Нам только удалось починить старые, хотя кое-где детали просто приклеили друг к другу и...

— Да, мне это известно, — кивнула Принцесса и снова задумалась. — Скажите мне, сколько стоит один паровоз?

— Дорого, Ваше Величество, очень дорого. Не считая основных затрат: на уголь, металл, зарплату рабочим и покупку краски для вагонов, необходимо еще приобрести нужные механизмы и двигатели. Очень многое зависит и от того, где он будет строиться. Например в Эпплузе или Лос-Пегасусе будет дешевле вырубить паровоз из золота, чем построить с нуля новый.

— А он поедет? — вдруг заинтересовалась царственная особа.

— Что поедет, Принцесса? — удивленно переспросила секретарь.

— Паровоз из чистого золота. — пояснила высокая фигура после небольшой паузы. — Он сможет проехать и привезти товар, скажем, из Эпплузы в столицу?

— Вряд ли, Ваше Величество, — осторожно ответила единорожка. — Он будет слишком тяжелым. И слишком блестящим. И, скорее всего, он не доедет до ближайшей станции — по пути его просто распилят на куски. Тем более, что это только метафора, и мы не сможем найти столько чистого золота...

— Поразительно, — пробормотала Принцесса. — Но паровозы, пусть даже не из чистого золота, уже начинают становиться самым популярным транспортом для дальних путешествий по земле. Образно говоря, стук колес паровоза — это стук колес прогресса, а прогресс никогда не стоит на месте, Скокпоскок. Перевезти груз с помощью состава гораздо выгоднее и комфортнее, чем тащить телеги через болота и непроходимые дебри, которые на картах почему-то обозначаются как кратчайший путь. Тем более, что для этого у нас есть все: есть станции, есть дороги, есть ресурсы. Но нет паровозов. Как вы считаете?

— Вы совершенно правы, Ваше Величество, — кивнула секретарь. — Но наши предприятия не способны выдерживать конкуренцию и наладить производство так, чтобы в графе их доходов стояло число хоть немногим больше нуля.

— Чепуха, — царственная особа махнула копытом. — У нас есть все, чтобы строить паровозы, Скокпоскок. Нам не хватает только самого главного.

— Угля? Металла? — попыталась угадать единорожка. — Может быть дверных ручек или розовой краски? Я помню, в прошлый раз поставки задержались и...

— О, нет. Ничего подобного, — заявила Ее Величество. — Я говорю о том, кто по-настоящему смог бы создать для страны пару-другую локомотивов.

Секретарь задумалась. Принцесса определенно говорила не о рабочих и не об инженерах: умелых копыт и светлых голов, отвечающих за развитие прогресса и популярность сидра, в Эквестрии было полным полно. И уж точно она не имела в виду магов, которые если бы и смогли создать целый состав, то никогда бы не подписали гарантию, что он не разлетится тысячей певчих птичек при первом же гудке. Но кто кроме них способен сотворить что-нибудь хотя бы отдаленно напоминающее парового гиганта? Единорожка не имела ни малейшего понятия. Она уже собиралась сообщить об этом Принцессе, но в ту же секунду ей в голову, словно заблудившаяся молния, ударила догадка. Конечно, она была немного нестандартной, но когда Ее Величество задавала вопросы, на которые можно было найти простой ответ?

— Вы говорите о том, кто способен на нечто большее, чем просто работать копытами? — выдохнула свой ответ единорожка, глядя на внимательно слушающий ее капюшон. — О том, кто придет на производство и будет...

— Да, — наконец кивнула Принцесса, видя, что запас воздуха в легких ее подданной не бесконечен. — Я говорю именно о нем. Стране нужны паровозы, Скокпоскок. И страна их получит.

А в это же самое время на самой темной улице Кентерлота, в самом темном подвале самого темного дома устроило свое первое собрание самой тайное общество в Эквестрии. У них даже была грамота, подтверждающая этот статус, а о самом его существовании, кроме его членов разумеется, не знал никто. Как о нем в этом случае вообще узнали пони, входящие в это общество, остается загадкой. До этой ночи они ни разу не видели друг друга, и окружающая их чернота не собиралась менять такого положения дел, скрывая в себе фигуры участников, а также всякие странные шорохи, скрипы и стук рассыпавшейся по полу мелочи.

— Проклятье! — раздался из темноты первый голос, разрушив волшебные чары тишины, сковавшие это тайное место. — Целых три бита потерял в этой темноте!

— Тихо, — упрекнул его второй. — И почему тебе спокойно не сидится?

— Три бита, — виновато пробурчал первый. — За такие деньги на рынке можно столько всего накупить...

— Ага, — жизнерадостно поддержал третий. — Вот я помню, ходил вчера за помидорами...

— Да замолчите уже! — шикнул на них второй. — Все о какой-то ерунде болтаете, а собрание-то уже скоро начнется. Кстати, все уже собрались?

Неначавшееся Собрание многозначительно помолчало, осмысливая его слова и пытаясь понять, кто же эти загадочные “все”, сколько их и готовы ли они скинуться на поход в ближайший трактир.

— Я здесь, — с уверенность ответил первый голос. — И вроде бы нашел свой бит... Проклятье! Это всего лишь пуговица.

— Ну раз так, то и я здесь, — добавил третий. — За компанию почему бы и не побыть?

— Я определенно здесь, — торжественно объявил второй.

— А меня здесь нет, — заявил четвертый со стороны предполагаемого угла. — И вряд ли я сегодня приду.

В воздухе опять повисла тишина, пытаясь заполнить пробел между логикой и восприятием мироздания. Пока что со скрипом побеждало последнее. Возможно потому, что это слово было гораздо красивее, умнее и, что самое важное, намного длиннее. Время все тянулось словно подтаявшая ириска, а в непроглядной темноте были слышны только натужные повороты винтов логической мысли собравшихся.

— А тебя точно здесь нет? — с легким оттенком подозрения спросил наконец второй голос.

— Совершенно точно, — не допуская никаких сомнений в собственных словах ответил четвертый. — Нет, не было и никогда не будет. Хотя завтра, я наверное, смогу прийти.

Уверенность с которой он это произнес смогла немного подправить картину окружающей действительности, и следующие десять минут четыре голоса, один из которых отсутствовал погрузились в свои мысли, главной из которых был интерес к тому, о чем же это там думают другие.

— Все это, конечно, очень таинственно, — наконец протянул второй голос. — Но не пора бы уже начинать? У меня вообще-то были еще дела на сегодняшнюю ночь: например, я собирался поспать.

— Мы должны дождаться главного, — наставническим шепотом произнес первый. — Тогда и начнем.

— Да? — скептически спросил третий. — А может, быть главный — это я?

— С чего бы это тебе быть главным? — язвительно осведомился второй. — Если уж кто и будет главным, то это я.

— Кто бы это ни был, — рассудительно добавил четвертый. — Это точно не я. Вот когда приду завтра, тогда и смогу быть главным.

Участники диалога замолчали, пытаясь найти еще пару аргументов в пользу того, что остальные члены никак не могут быть главными, ведь понятно, что этот почетный и пока еще не очень понятный титул может носить только один.

— И это я, — произнес вновь появившийся в темноте голос. Голос этот был не холоден и не зловещ или пугающ, от него не хотелось спрятаться в шкаф или под стол. Что же действительно надо было делать при появлении подобных голосов так это покупать билет на другой конец страны и срочно паковать чемодан, потому что нотки, проскальзывающие в этом тоне были ничем иным, как нотками стали. Закаленной стали власти.

Собрание промолчало.

Несколько секунд голос не произносил ни слова, но каждому из сидящих в небольшом подвале пони показалось, что к нему прикоснулись листом холодного металла, обнажившего все их тайные чувства и мысли о том, что прямо сейчас они могли бы нежиться в уютной кроватке. Наконец настала абсолютная тишина, обволакиваемая непроницаемой темнотой, чернота которой словно загустела, превращая даже сам воздух в густую темную массу. Даже если бы в детстве кто-нибудь из присутствующих питался исключительно морковными салатами, то сейчас он пожалел бы о бесцельно прошедших завтраках, обедах и ужинах. В этой темноте не было видно абсолютно ничего, включая саму темноту. Даже если закрыть глаза, мир вокруг будет гораздо светлее.

— И что? — сухо спросил голос, пытаясь пробиться сквозь непроглядный заслон окружающей тьмы. — Никто не удосужился принести свечки?