Blue Angels

Глава XIV. Выяснение

— Какого Дискорда это было? — требовательно спросила Спитфайр позже, отослав Дэш домой из своего кабинета. Радужногривая пегаска не сопротивлялась, мышью шмыгнув из штаба Вандерболтов и оставив Соарина один на один с разгневанным капитаном. Жеребец не обижался на неё: он хотел того же.

— Нет, это я тебя спрашиваю, — поставив передние ноги ей на стол, нахмурился Соарин. — Что это было? Кто пустил туда этого обалдуя?

— Если бы вы не припёрлись в последнюю минуту, я смогла бы вас предупредить! — огрызнулась пегаска. — Я сама не сразу узнала об этой подлянке.

Жеребец заставил себя успокоиться и ровно спросил:

— Какой подлянке?

— Этот пони пристал к журналистам за час до того, как интервью должно было начаться. Сказал, что он — первая любовь Рэйнбоу, показал какие-то совместные фотографии с ней. На некоторых была ещё и её подруга, эта, пегаска — поэтому я не стала возражать, раз он связан сразу с двумя Хранительницами Элементов. Ты должен извиниться перед ним. Всё-таки в больницу жеребец попал.

— За справедливое наказание я извиняться не буду.

— О чём ты говоришь?

— Клевета.

Спитфайр подняла уши и рыкнула:

— Подробнее! Я должна каждое слово из тебя клещами вытягивать?

— У них никогда не было близости. — Пегас, неохотно сказав это, посмотрел в сторону. — У Рэйнбоу… вообще не было близости.

Некоторое время капитан хранила молчание. Недоверчиво скосив на неё глаза, Соарин увидел, что пегаска широко и довольно ухмыляется.

— А ты, значит, проверил? — хитро уточнила Спитфайр.

— Это тебя не касается.

— Мог бы и сразу сказать, что вы встречаетесь. Избежали бы кучи возни.

— Я никакой возни не видел, так что это твои проблемы. А наши отношения мы хотели сохранить в секрете.

— Теперь это не важно. — Спитфайр взяла копытом свои очки и стала рассматривать так, будто впервые видела, и они ей не нравились. — Ты в любом случае должен извиниться перед Зэфир Бризом.

— Я уже сказал, что не буду извиняться. Он получил по заслугам.

— Соарин, — небрежно отбросила очки пегаска, — хотя бы потому, что ты своим ударом опозорил «Вандерболтс» на всю Эквестрию — даже если клевета и есть, поклонникам об этом неизвестно! В их глазах ты, дай Селестия, не в меру ревнивый кольтфренд. Про худшее, что могут из этого раздуть, я лучше промолчу. Сходи хотя бы к нему в больницу, разузнай обстоятельства, которые заставили, как ты полагаешь, солгать… — Спитфайр сделала копытом порхающий жест к двери. — Иди-иди. Мне некогда нянчиться со всеми вами, а уж про тебя и говорить нечего.

— Адрес больницы, — хмуро потребовал Соарин. Спитфайр кинула ему предварительно заполненную визитку; пегас ловко поймал её тремя перьями. — Но сегодня я туда не попрусь. Слишком много всего произошло, я устал. Да и Рэйнбоу Дэш, думаю, тоже.

Жеребец захлопнул рот слишком поздно, но капитан отнеслась к этому с иронией — не больше. Она кивнула партнёру, и тот скоро покинул штаб. Спитфайр неотрывно смотрела ему вслед через окно, напряжённо выжидая, когда он скроется из виду. Едва это произошло, пегаска через голову сорвала с себя форму, оставив её валяться бесформенной кучей на кресле, и вылетела следом.

Соарин об этом не знал и знать не хотел. Не оглядываясь и не отвлекаясь ни на что, он опустился на облачное крыльцо коттеджа Рэйнбоу и вошёл в незапертую дверь. С кухни доносились голоса — знакомый хрипловатый голос спортсменки и не такой знакомый жеребячий. Соарин успел подумать, что это Скуталу заглянула к своему кумиру, прежде чем войти в кухню и увидеть за столом напротив Дэш нервно сжимающую кружку чая Флаттершай. Собравшийся было тепло поприветствовать её пегас остановился, заметив, каким странным взглядом смотрит на него робкая кобылка.

— Здравствуй, Флаттершай, — всё-таки выговорил Соарин.

— Ты ударил моего брата, — вместо приветствия пророкотала Флаттершай; из-за её голоса это не особенно получилось. Смущённый писк и запоздалое ответное приветствие окончательно уничтожили весь эффект, но жеребец всё равно насторожился: перед ним больше не безвольная рохля. Перед ним — старшая сестра, готовая защищать младшего братишку любой ценой.

— Зэфир Бриз — твой брат? — бесцветно сделал вывод Соарин и потёр копытом переносицу. — Приношу свои извинения, но только тебе. Перед ним я извиняться не буду. Ты ведь не считаешь нормой клеветать на друзей?

— Вот и я о том же, — мрачно вставила Рэйнбоу; её передёрнуло. — Я… с ним… на его же выпускном! Да это ещё додуматься надо!

— Но совершенно необязательно было бить его, — перебарывая беспомощность, возразила Флаттершай. — Можно было просто попросить!

— Постой, как ты об этом узнала? Журналисты прямо-таки сила из Тартара, но я не уверен, что они способны так быстро выпускать и распространять номера.

— Это я ей рассказала. — Ответила за подругу Рэйнбоу. — Я была на эмоциях, просто кипела, плюс ещё вы со Спитфайр отослали меня домой…

Соарин промолчал. Он уселся между Флаттершай и Дэш и притянул к себе копытом стакан воды.

— С Зэфом я, конечно, поговорю, — неохотно сказал пегас. — Да и то только потому, что Спитфайр меня заставила.

Краем глаза он смотрел на розовогривую кобылку; та явно собиралась с силами для чего-то. Наконец Флаттершай с максимально решительным видом повернулась к нему и безо всякой дрожи выпалила:

— Ты ударил моего брата и не собираешься извиняться. Тогда я имею право ударить тебя в ответ.

— Я защищал честь Рэйнбоу Дэш и не вижу своей вины в случившемся. — Вяло парировал Соарин. — Но, если тебя это успокоит, то ты можешь меня побить.

— Нет, не может, — сердито запыхтела Дэш. — Потому, что я лечу с тобой, чтобы ещё добавить этому уроду.

— Рэйнбоу, — с усталым вздохом посмотрел на неё Соарин, но пегаска упрямо перебила:

— Я иду с тобой, и точка. Я не могу позволить тебе разбираться с этим в одиночестве.

— Ценю твою преданность, но мы ведь хотим вбить в него немного ума, а не выбить все мозги?

Радужногривая несколько секунд хлопала ртом, но логика и справедливость утверждения были железными. Она в поражении подняла передние копыта:

— Ладно. Дома посижу. Но ты мне потом всё расскажешь!

— Непременно, — улыбнулся жеребец, вставая из-за стола. — Флаттершай, так ты всё ещё хочешь меня ударить?

Пегасочка замялась на несколько секунд, нерешительно потирая копыта друг о друга, но в конце концов покачала головой. Считая, что все долги разрешены, Соарин вылетел из облачного коттеджа и полетел по означенному в визитке адресу.

Медперсонал встретил пегаса сдержанными ухмылочками; по их лицам было понятно, что они явно пытаются промолчать и не расспросить о случившемся подробнее. Уже привыкший к такому за годы жизни у всех на виду Соарин не обратил на гримасы никакого внимания и пресно попросил проводить его к Зэфир Бризу.

Брат Флаттершай чувствовал себя намного лучше, чем сразу после удара: даже лежал поверх одеяла, вальяжно закинув ногу на ногу и читая какой-то цветастый глянцевый журнал. «Парикмахер-парикмахер», — соответствующей интонацией подумал синегривый жеребец, узрев эту позу. Он бросил на пол одну из положенных для этого подушек, уселся перед кроватью и холодно произнёс:

— Здравствуй.

Зэф неторопливо отложил журнал, слегка улыбаясь, и повернулся к Соарину. К повреждённой копытом старшего пегаса части лица был толсто привязан лёд.

— Странно желать такое пони, которого чуть не убил несколько часов назад.

— Не будь такой тряпкой, просто отрезвляющая пощёчина.

Бирюзовый пегас состроил жалостливую морду.

— Моё лицо с тобой не согласно.

— Мог бы и спасибо сказать, — не удержался Соарин, — так хоть на жеребца стал больше похож.

— И что только Рэйнбоу Дэш нашла в таком мужлане, — горько вздохнул Зэфир Бриз.

— Причину не быть лесбиянкой? — снова подколол синегривый пегас.

— А, так ты, значит, тоже шутил на эту тему? — нахмурился бирюзовый жеребец и откинулся на подушки. Соарин, сам не зная, почему, начал оправдываться:

— Ну, в мыслях пару раз… и с товарищами по команде… случалось.

— Это действительно больная тема для Рэйнбоу. Я не понимаю, как она может быть до сих пор с тобой после этого.

— Во-первых, я никогда не говорил такого при ней, — взял себя в копыта Соарин. — Во-вторых, очень странно проявлять заботу о её чувствах после той клеветы, что ты выдал на интервью.

— Так разве это клевета? — вполне искренне удивился Зэфир Бриз. — Просто приукрасил немного. В конце концов, кто из нас не позволял себе чуть-чуть преувеличить свои достижения в рассказах?

— Что бы на ноль ни умножалось, ноль и получится, — поднял бровь старший жеребец. Зэф как-то сник. — Я к тебе, в общем, по делу. Откажись по-хорошему от всего сказанного… — он немного подумал. — И от Рэйнбоу тоже. Она моя.

— Ты в этом уверен? — вдруг игриво сверкнул зубами Зэф.

— На сто процентов.

— Так давай заключим пари. Завтра меня отпустят, и в течение этой недели я приглашу Рэйнбоу в ресторан, и ты будешь смотреть из какого-нибудь укромного местечка. В тот же вечер я при всех поцелую её в губы, а затем мы улетим ко мне домой и займёмся самым страстным и грязным сексом. — Лицо Соарина перекосилось от ярости, он ударом копыта упёрся в постель наглеца, чтобы встать, однако бирюзовый пегас продолжил: — Если у меня не получится — я оставляю всяческие претензии на неё и признаю, что она твоя, а также опровергаю всё сказанное в интервью — как ты и хотел. Публично. Но если Дэш согласится… — улыбка жеребца стала шире, глаза прищурились. — От прав на неё отказываешься уже ты, а заодно вышвыриваешь её из «Вандерболтс» так, что полностью разрушаешь ей жизнь. Как — не моё дело, зачем — не твоё. Главное — чтобы это было выполнено. По копытам? — всё так же нагло улыбаясь, Зэфир Бриз протянул Соарину переднюю ногу, и синегривый жеребец впился в неё зверским взглядом.

— С чего бы мне соглашаться на это? — почти прошипел он. — Прямо сейчас я могу отправить тебя в кому, и буду прав.

— Ты ведь так уверен, что победишь, — насмехался Зэф; его передняя нога не дрогнула. — Я ведь так и так выполню твои условия, потому что ты заставишь меня — почему бы напоследок не дать мне шанс и не сыграть?

«Рэйнбоу Дэш никогда мне не принадлежала. У меня нет на неё никаких прав, она никогда не была чьей-либо собственностью, — мрачно размышлял Соарин, однако его душу наполняла мрачная азартная решимость. — Но одному она всё-таки принадлежит — Элементу Верности. Это никакие убеждения сломить не в силах».

Два копыта согласно ударились друг о друга.

Глаза бирюзового пегаса недобро, злорадно блеснули.