Blue Angels

Глава XXI. Голубые ангелы

Газеты со скандальными заголовками разметались за считанные минуты после того, как оказывались на прилавках. Редакции журналов купались в битах и праздновали джекпот. Они хотели сенсацию — они получили её и рассказали всему свету. Последствия их не волновали, в конце концов, они всего лишь несут правду в массы.

Фанаты «Вандерболтс» раскололись на два лагеря, и непонятно было, чья численность больше: тех, кто всецело поддерживал своих кумиров и тех, кто возненавидел их за неприкрытую пропаганду убийств нерождённых жеребят. Волны обсуждений на грани призывов к гражданской войне одна за другой прокатывались по Эквестрии, переливаливая даже за её пределы. Новые и новые аргументы, дельные и бестолковые, штамповались и распространялись не хуже саранчи.

Когда спор между пони зашёл в тупик и был готов перейти в формат боёв не на жизнь, а на смерть, Селестия была вынуждена вмешаться и дать репортёрам аудиенцию. Нет, она не разделяет точку зрения Соарина и Рэйнбоу Дэш. Нет, она не одобряет их выбор, но, добавляет осторожным и двусмысленным тоном, не считает, что было бы правильно право на этот самый выбор у них отобрать. Конечно, такое девиантное поведение неприемлемо для персон, на которых с благоговением смотрит вся страна, но когда же обходилось без крупицы перца в бочке с сахаром. Как Элемент Верности может отвергать общенародные идеалы своей родины, может, избрание такой пони Хранительницей было ошибкой? Э-э…

Время шло. Вопрос не закрывался, недовольства не утихали. Открыто высказанное намерение Рэйнбоу Дэш и мнение Соарина продолжали вызывать споры и гнев. На следующее шоу «Вандерболтс» набилось вдвое больше пони, чем мог вместить стадион; ближе к середине часть публики устроила такой беспорядок в знак протеста, что пришлось впервые за всю историю вызывать полицию, чтобы усмирить толпу. На последующие шоу не явилось ни одного пони.

Гордость не позволяла Рэйнбоу Дэш, как рекомендовала Селестия, отказаться от своих слов. «Это не круто, — возмущалась пегаска, несмотря на все увещевания Соарина. — Нет, я сказала это, и я буду придерживаться этой точки зрения. Я не хочу быть, как одна из тех хитрокрупых политиков, которые одним говорят одно, а другим — другое, лишь бы оставаться хорошими для всех». Синегривый жеребец не пытался возразить. Эгоизм пегаски покрывал собой всё.

— А ты ничего не скажешь по этому поводу? — смерила его вишнёвым взглядом радужногривая.

— Я поддержу тебя, какое бы решение ты ни приняла, — спокойно ответил пегас и продолжил смотреть на то, как потихоньку разваливается команда, любимая им и всей Эквестрией. Втайне от всех он иногда надевал плащ, чтобы скрыть свою личность, и отправлялся в бары. Не для того, чтобы найти кобылку на ночь, как в прошлые времена — для того, чтобы послушать, как в укрытии барных стен пони горько вспоминают о былом, когда не было никаких скандалов, и можно было спокойно наслаждаться шоу, не устраивая показательных погромов.

Соарин понимал их и, к собственной ненависти, признавал правоту Спитфайр. Ослеплённый и зачарованный радужными всполохами волос, жеребец не сумел сразу разглядеть всю суть Рэйнбоу Дэш. Теперь она совершила ошибку, которая медленно разрушает жизнь всей команды, и в частности — его.

Однажды пегаска вошла в теперь уже его кабинет. Соарин удивился: раньше она не имела привычки стучать и бесцеремонно вламывалась к нему. Конечно, это не приносило никаких отрицательных эмоций и ничему не могло помешать, но…

— Рэйнбоу? — он оторвался от ничегонеделания и скользнул по кобылке взглядом. В передней ноге она несла знакомой жёлто-голубой расцветки свёрток. — Что-то случилось с твоей формой?

— Она в идеальном состоянии, — едва слышно сказала Дэш, подходя к столу и кладя свёрток на него. — Возможно, её даже сможет носить кто-нибудь ещё.

— К чему ты клонишь? — спросил Соарин, взяв опущенное лицо Рэйнбоу копытом за подбородок и посмотрев в глаза без единой искры. — Что такое?

— Я ухожу из «Вандерболтс», Соарин. Так будет лучше.

Жеребец отпустил голову пегаски — только для того, чтобы, обойдя стол, заключить её в объятья. Рэйнбоу Дэш шмыгнула носом несколько раз, а потом разрыдалась, зарывшись лицом в шерсть у него на груди и обнимая за спину так сильно, что копыта почти рвали кожу.

— Я такая дура! Я такая дура! — сдавленно кричала она сквозь слёзы. Пегас молчал: он был с этим согласен. Он мог только успокаивающе поглаживать радужногривую по спине. — Я хотела быть вместе с вами, чтобы делиться своими идеями и мастерством, а в итоге… в итоге… в и-то-ге… — она длинно всхлипнула. — А в итоге разрушила всё до основания!

— Рэйнбоу, — растерянно посмотрел на неё Соарин. — Ты не виновата в случившемся, я не успел тебя обучить. Ты можешь просто отказаться от своих слов. Прошло уже несколько недель, а ты ни разу не вспомнила об аборте. Может, ты решила…?

— Я не вспоминала, потому что… Нет, не так. Почему ты не вспоминал? Ты ведь публично сказал, что не будешь против, если я сделаю его.

— Я сделал это потому, что не мог оставить тебя на растерзание толпе, — жеребец крепче прижал её к себе копытами. — И, возможно, потому, что хотел бы этого жеребёнка.

— Хо… хотел?

— Возможно, — акцентировал Соарин. — Но моё желание для тебя ничего не значит, поэтому я больше не стал давить. Даже если я не в восторге от этой идеи — лучше уж жеребёнок, чем твоё вывернутое наизнанку тело в темноте какого-нибудь подвала. — Пегас поцеловал Рэйнбоу Дэш в макушку, с умиротворением заметив, что она перестала рыдать. — Не делай глупостей, помнишь? И забери свою форму, она тебе ещё пригодится, — с доброй улыбкой он вытер слёзы со щёк пегаски.

— Но ведь на наши шоу уже никто не ходит. Даже Селестия не рискует звать нас на встречи, как делала ранее.

— Поэтому я прошу тебя отказаться от своих слов. Да, это будет нелегко, но это всё-таки будет правдой, верно?

— Что именно говорить? — вытирая копытами нос, уточнила Дэш. Соарин мысленно закрыл глаза от облегчения.

Уже через пару дней Рэйнбоу давала интервью, а белесый пегас, поддерживая, стоял перед журналистами рядом с ней.

— Каждый из нас может совершать ошибки, — перебарывая себя, говорила пегаска. — Особенно — по молодости и неопытности. Порой мы можем совершать ошибки под влиянием шока, неожиданности — всего, к чему мы не были готовы, поэтому первая и естественная наша реакция на них — отрицание, желание вернуть всё на круги своя. Ослеплённые испугом и застигнутые врасплох необходимостью отвечать за то, что мы не готовы даже принять, мы можем совершить немало ошибок. Может даже случиться так, что эти ошибки отразятся на дорогих нам пони, на нашем коллективе и на нашей стране, а мы не сможем быстро понять, что явилось тому причиной — ведь для нас самих всё было в порядке вещей. Однако те, кто пытался указать нам на нашу вину, непременно смотрят на ситуацию свежим, незамутнённым страхом взглядом. — Рэйнбоу сделала паузу на то, чтобы стиснуть зубы и не сказать ничего грубого, что обычно вырывалось у неё на репетициях с Соарином на этом самом месте. — Рано или поздно, но мы должны прийти к их мнению, прислушаться к нему… и принять. Я уверена, что через такое проходит каждый из нас. Я не стала исключением, и, увы, моя ошибка отразилась на целой стране. Сейчас я стою здесь, чтобы извиниться. Извиниться за свой страх и своё малодушие, так бесконтрольно вылившиеся в… — пегаска запнулась, забыв слова. — …В… В то, что мы имеем сейчас.

Пони поверили и охотно простили — в штаб даже повалили письма с извинениями. Многие пони объясняли свои действия шоком и стадным инстинктом — конечно, не каждый же день услышишь то, что противоречит учению обожаемой Солнечной Принцессы. Рэйнбоу снова стали улыбаться на улицах, тепло её приветствовать, просить автографы, поздравлять. Пусть она ещё и не привыкла к тому, что у неё появится жеребёнок — перестала вести себя эпатажно. Вскоре, не устраивая никаких пышных церемоний, Соарин и Дэш поженились. Жеребец остался рядом с пегаской, чтобы поддерживать её, но… на смену дневным неприятностям пришли ночные кошмары.

Врачи объясняли это беременностью: подсознательный страх за потомство, выливающийся в неприятные сновидения — не такая уж и редкость, но Соарин всё равно не был уверен, что всё так легко и просто, через ночь успокаивая просыпавшуюся в слезах Дэш. Днём она напрочь забывала о страхах, вела себя жизнерадостно и смело, но стоило только сомкнуть глаза и заснуть — всё повторялось сначала. В её снах их заклеймили жеребятоубийцами после этого дополнительного интервью, как будто всему понийскому роду вдруг потребовался тот, кого можно ненавидеть. Каждый сон, к удивлению жеребца, был логическим продолжением предыдущего: как будто кошмары рассказывали о том, что могло бы быть, развейся всё по-другому.

Сначала изуродовали штаб «Вандерболтс», расписав стены обвинительными надписями и выступающими за жизнь лозунгами. Твайлайт Спаркл в отчаянии писала Селестии, прося её вмешаться и прекратить это безумие, пока не поздно. Ответом был почти вежливый отказ, обоснованный тем, что такая реакция справедлива и закономерна, и что опасно менять идеологию целых поколений ради всего двух пони, решившихся выступить против неё. Принцесса Дружбы приняла это, но втайне сожгла целое крыло своего замка от гнева. Вандерболты, всю жизнь держащиеся друг за друга, как одна большая семья, обратились к фанатам и противникам с просьбой проявить благоразумие: Соарин и Рэйнбоу Дэш находились в сомнениях, но решили оставить жеребёнка, разрушения больше не требуются и не требовались никогда. Но едва народ был готов согласиться, как кто-то пустил слух: мол, пролетая мимо дома Элемента Верности, слышал досадливые крики о том, что все эти проблемы — из-за какого-то случайного дискордова комка у неё в животе.

В следующем же сне это подтвердилось, и это было единственным нарушением хронологии, отсылавшей к скрытым, пропущенным в предыдущих снах событиям. Уставшая от постоянных нападок, зрительных или словесных — всё-таки физически с ней связываться никто не решался по нескольким причинам — Рэйнбоу Дэш разразилась настоящей кобыльей истерикой. Она кричала о ненависти к Спитфайр и Зэфир Бризу с их махинациями, к Соарину за то, что таскался за ней, к жеребёнку, из-за которого столько проблем, и которого надо было сразу выскрести хоть самостоятельно. Соарин к этому моменту тоже исчерпал запасы своего терпения и высказал пегаске, что если бы она не была такой эгоистичной и упрямой — большей части сегодняшних проблем можно было бы избежать. В середине ссоры — а это, учитывая запал Рэйнбоу, была только середина — жеребец развернулся и ушёл из её дома, хлопнув дверью.

После этого сна успокоить пегаску оказалось особенно сложно, она даже несколько раз ударила Соарина по лицу под влиянием эмоций. Вместе с тем Рэйнбоу ослабла от постоянных недосыпов и сопровождавших вынашивание осложнений, поэтому удары оказались пустяковыми. Соарин твёрдо, но нежно скрутил Дэш, прижал к себе и не отпускал, пока всхлипывания и бессвязные оскорбления не сменились тихими вздохами. Зекора, узнав об этом несчастье, подарила паре пегасов несколько сортов успокоительных чаёв с приятным вкусом и сильным ароматом. Кошмары не прекратились, но их интенсивность снизилась: хотя бы в том, что Рэйнбоу перестала переживать их от первого лица.

В следующем Соарин вернулся к пегаске, как ветер, только услышав где-то хвастовство о том, что кто-то сделал с облачным коттеджем. Видимо, сделали что-то очень внушительное, поскольку его вообще не оказалось на месте. Дом, как выяснилось, откочевал к самым территориям алмазных псов, свёрнутый с точки своей опоры десятками натруженных пегасьих копыт. Соарин, попытавшись войти, обнаружил, что вход запаяли снаружи — примитивной магией, которую было легко сломать, но отнюдь не изнутри, откуда были слышны всхлипывания Рэйнбоу Дэш. Синегривый пегас никогда не видел её такой напуганной и сломленной. Несколько часов он провёл, покачивая и успокаивая её в своих объятьях, пока измученная пегаска не заснула.

Именно этим жеребец успокаивал её в реальности после каждого кошмара — наверное, поэтому они прекратились. Соарин горячо поблагодарил Зекору за её чай и, поскольку она принципиально отказалась от денег, подарил несколько коробок редких ингредиентов для зелий, которые просто так не достанешь.

Жеребец также проконсультировался с врачами и получил ответ: длительная и кардинальная смена обстановки пойдёт пегаске на пользу, о чём сигнализируют её сны. Всё неприятное происходило в привычных места; в новом же всё наладилось. Соарин поделился этой идеей с Рэйнбоу Дэш.

— Путешествие? — улыбнулась она. — Здорово! — однако, не успел пегас расслабиться… — Эй, давай скажем всем, что нас, типа, изгнали?

Такого жеребец не ожидал.

— Что? Зачем? — вылупил он глаза.

— Я с жеребячества мечтала стать борцом с системой, — воодушевлённо объяснила Рэйнбоу с сияющими глазами. — Таким, чтобы на него охотились, за его голову назначали награду, боялись и уважали…

«Вот уж от чего Элементы Гармонии действительно спасли Эквестрию», — мысленно ухмыльнулся Соарин, каким-то чудом сохраняя серьёзное, внимательное и, самое главное, заинтересованное выражение лица. Пони беременная, мозги отёкшие… Врачи его, кстати, о подобной экстравагантности тоже сочли нужным предупредить. Как выяснилось, не зря.

— Представь, как будет круто! — распахнула крылья Дэш. — Мы ещё можем сказать, что вообще не коснёмся земли — это ещё на двадцать процентов круче!

— Конечно, можем, Рэйнбоу, — добродушно усмехнувшись, ласково потрепал супругу по гриве Соарин. — Только у меня к тебе одна просьба.

— Какая?

— Ты не будешь против, если я захочу отыскать двух первых своих жеребят? — Дэш озадаченно посмотрела на пегаса, и он терпеливо рассказал о двух случаях, когда кобылы привели к нему своё потомство под видом общего с ним. — Я не собираюсь бросать тебя и нашего жеребёнка — всего лишь хочу помогать тем. Они не должны страдать из-за преступления Спитфайр.

— Ну… конечно, я не буду против, — кивнула Рэйнбоу после краткого раздумья. Соарин благодарно поцеловал её в лоб и, как только выдалась минутка, полетел ко всем близким друзьям, чтобы предупредить о новом бзике своей жены.

Вандерболты отнеслись к этому кто с шуткой, кто с неодобрительным цоканьем. Подруги Рэйнбоу Дэш же выразили благодарность за такое трогательное к ней отношение — в особенности Рэрити, чувствительная к таким вещам.

— Ты — настоящий жеребец, Соарин, — чуть порозовев под белоснежной шерстью, польстила ему единорожка. — Рэйнбоу Дэш очень повезло встретить тебя.

— Это мне повезло встретить её, — улыбнулся в ответ Соарин. — И всё же, подыграйте ей, пожалуйста?

Кобылки дружно выразили согласие, и на следующий день — Рэйнбоу, воодушевлённая своей идеей, не могла терпеть и упрашивала Соарина лететь немедленно — план был приведён в исполнение.

— Нам придётся на некоторое время скрыться с глаз, — сказала радужногривая изображающим недоумение подругам на общем сборе. — Даже Селестия прислала письмо, в котором порекомендовала Соарину это сделать, ну, а я лечу за ним.

— Рэйнбоу! — пискнула Флаттершай.

— Флаттершай, — печально посмотрела на подругу Дэш. — Мне очень жаль, что это случилось.

— Тебе не за что извиняться, — пробормотала розовогривая пегасочка, отводя взгляд; в глазах стояли слёзы — единственная искренняя эмоция в этом спектакле, которая растапливала и остальных пони тоже.

— Как твои родители?

Одними губами Флаттершай произнесла слово «инсульт» и, закрыв лицо крыльями, громко всхлипнула. Рэйнбоу Дэш с непередаваемой болью и виной посмотрела на подругу и крепко прижала к себе, утешая.

— Хотя бы поэтому нам лучше уйти. — Грустно сказала она. — А если что-то случится — вы всегда можете призвать меня с помощью Карты.

— А мы можем делать это в случаях, когда будем скучать? — шмыгая носом, спросила Пинки. Сострадание к Флаттершай взяло верх; об инсульте её матери знали многие, но каждый раз пегасочка не могла сдержать эмоций.

— Но не слишком часто, — с напускной строгостью наклонила голову Дэш. Розовая земная пони неправдоподобно усмехнулась.

— Пожалуй, ты права, — тихо вздохнула Твайлайт. — Так будет лучше для вас. Но кто будет новым капитаном «Вандерболтс», если Спитфайр в темнице, а вы оба уходите? Флитфут?

— Флитфут — прекрасный каскадёр, но у неё совершенно нет лидерских качеств. Она может только следовать. Поэтому… — Соарин призывно махнул кому-то копытом, и перед друзьями с облака рухнула оранжевая молния.

— Лайтнинг Даст?! — хором удивились кобылки. Это тоже было искренне: насчёт Лайтнинг Даст Соарин их не предупреждал.

— Да, — засмеялась Рэйнбоу, подходя к бывшей напарнице и делая с ней бровинг. — Для нас с Соарином это — последняя шутка над Вандерболтами, для журналистов и фанатов — повод шокироваться и побыстрее о нас забыть, а для Лайтнинг Даст — шанс исправиться. В конце концов, нам с Соарином уже всё равно, что станет с командой.

— Вот сейчас обидно было, — фыркнула зеленоватая пегаска. — Ты говоришь так, будто я не справлюсь.

— Посмотрим. — Хитро протянула Рэйнбоу.

— Кстати, действительно обидно. По сравнению с тем, что сделали вы, меня можно было только шлёпнуть по крупу.

— Я — Элемент Гармонии, — задрала нос радужногривая. — Мне можно. — Хранительницы засмеялись.

— А ведь правда: Селестия не погладит нас по головкам за то, что мы превратили лучшую пилотажную группу Эквестрии в балаган, — усмехнулся Соарин.

— К слову, Дэши, ты не злишься на неё? — выступила вперёд Рэрити.

— Нет, — легко пожала плечами пегаска. — Не менять же идеологию из-за меня одной. Зато я наконец-то выполнила мечту жеребячества: по-крупному пошла против системы и даже стала изгнанницей.

— Изгнанницей? — прижала уши Эпплджек.

— Ну, так мы с Соарином решили это обозначать. Для нас теперь небезопасно ни в одном из городов — ни в небесных, ни в земных. Мы будем путешествовать, не спускаясь ниже облаков.

— Как ангелы? — спросила Свити Белль, широко улыбнувшись. — Мама рассказывала мне сказку о волшебных пегасах, что невидимы для обычных пони и никогда не спускаются ниже облаков, но всё равно оберегают нас.

— Ангелов не существует, глупая, — авторитетно заявила Скуталу, но Рэйнбоу Дэш ласково погладила копытом кудрявую голову маленькой единорожки и тепло возразила:

— Значит, теперь они есть. — Помолчав и вспомнив о чём-то, она вдруг воскликнула: — Эй, Скут, ты никогда не думала о воздушном штабе Меткоискателей? — юная пегаска восторженно вдохнула. — Всё равно мой дом пока что будет пустовать — можешь тусоваться там с другими пегасами, если сможешь взлететь.

— Смогу! — выпятила грудь Скуталу. — Не сомневайся даже, смогу!

— Вот и чудно. Идите все сюда. — Рэйнбоу раскрыла крылья для объятий, и подруги одновременно обняли её. Соарин, улыбаясь, стоял рядом и ждал, когда их прощание закончится, но вдруг ощутил, как его что-то тянет за одно из передних копыт. Опустив взгляд, пегас обнаружил Эпплблум.

— Что такое, малышка? — спросил жеребец.

— Ты теперь тоже член нашей семьи, — деловито и гордо заявила кобылка.

— Да, сахарок, — опомнившись, усмехнулась Эпплджек и призывно протянула к Соарину копыто. — Иди к нам.

— Правда? — осторожно спросил пегас и, получив множество кивков от каждой из кобылок, улыбнулся. — В таком случае, у меня самая большая семья во всей Эквестрии… наконец-то. — Он принял объятия, укрывая нескольких подруг своими крыльями.

— Но всё же не забывай, — добавила Рэрити, — что основная твоя семья — вот здесь, — единорожка погладила Рэйнбоу по плечу.

Некоторое время обнимались молча. Пинки вдруг вздохнула:

— Жаль, что я не смогу потрогать, как толкается твой жеребёнок.

Рэйнбоу, фыркнув и начав плеваться, тут же вывернулась из групповых объятий:

— Блин, Пинки, нормально же всё было! Дискорд побери, не напоминай мне об этом. И вообще… и вообще нам лететь пора. — Она почти оскорблённо вскинула крылья. Соарин только ухмыльнулся: снова показуха.

— Прощайте, — как можно драматичнее вслух произнёс он, ломая объятья, и шепнул: — Вы же понимаете, что тут больше подошло бы «до свидания»? — подруги украдкой кивнули.

После разбега Соарин и Рэйнбоу взлетели, отягощённые лёгкими седельными сумками, и неторопливо полетели ввысь, к облакам. Три жеребёнка ещё долго махали им копытами, даже когда пегасы скрылись из виду. Самой последней перестала прощаться Скуталу.

— Съела? — радостно ткнула её рогом в плечо Свити Белль сразу после того, как прощание закончилось. — Ангелы существуют, и ты только что их видела!

— Всё равно ты глупая, — задрала нос Скуталу; Эпплджек фыркнула в копыто от того, как смехотворно это выглядело. — Они не прозрачные. Они голубого цвета.

Два голубых ангела кружили над плотной облачной пеленой, играя в полёте.

— Тебе не грустно расставаться с ними? — улыбался Соарин.

— Тебе грустнее, — насмешливо ответила Рэйнбоу. — Видел бы ты своё лицо, когда они приняли тебя в семью! В конце концов, мы ненадолго. Не хочу, чтобы жеребёнок… если уж так вышло, — торопливо добавила пегаска с напускной неохотой, — рождался в чужих землях.

— В чужих землях? Я думал, мы летим просто по городам Эквестрии.

— Я передумала, — безапелляционно заявила Дэш. — Мы оба уже видели Эквестрию…, а вот земли драконов я бы посмотрела.

— Ох, Рэйнбоу, — вздохнул Соарин и стал подсчитывать в уме, сколько золота ему придётся тратить, чтобы выкупать пегаску из всех идиотских ситуаций, в которые, он был уверен, она обязательно попадёт из-за своего гонора. — Кстати, такой ли хорошей идеей было сказать, что мы реально назначили Лайтнинг капитаном? Они ведь могут прийти и посмотреть.

— Ой, да брось, — поморщившись, махнула копытом Рэйнбоу. — Только Твайлайт сможет отличить капитана от стажёра. А ты говорил, что сделал Соник Рэйнбум?

— Было дело, — согласился пегас и незаметно отстегнул ремень своих седельных сумок.

— Тогда я не понимаю, чего мы ещё ждём! — как Соарин и предполагал, Дэш выскользнула из-под своей поклажи, предоставив ей шлёпнуться на облака, и радужным буром прорвалась сквозь пушистую завесу. Жеребец задорно усмехнулся и петляющими нырками ринулся за Рэйнбоу, бросив свои сумки прямо на её.

Ему не слишком хотелось ловить каждую из них по всему небу, когда двойной радужно-молниевый удар уничтожит облака в пыль.