Проект "Амнезия"

Глава 9: Звёзды тюремной хроники

Ах, звёзды. Тёмное ночное небо простиралось надо мной холодным и одновременно приятным одеялом. И тишина. Моим спутником была только Луна и дерево, под которым я лежал на мягкой зелёной травке. На дерево сел маленький дрозд и… Издал душераздирающий звон звонка! От неожиданности, я открыл глаза и увидел вновь серые стены камеры и открывающуюся решётчатую дверь.

— Что же, — подумал я и сладко зевнул, — новый день, новая… Что за?

В центре моей камеры лежал избитый, весь в синяках и ссадинах Лерой. Его порванная роба была частично испачкана кровью, а под глазом, словно фара, светился синяк. Я аккуратно тыкнул его копытом.

— Лерой, — обратился я, надеюсь, к спящему жеребцу, — вставай. Перекличка.

Не получив ответа, я встал с кровати, обошёл его и как только вышел из камеры, меня поймал охранник.

— Ирис, — басом обратился он ко мне, — а этот?

— А что? – словно я ни причём ответил я. – Он тут всю ночь лежал.

— А нести его я буду, да?

Блин, если бы не его броня и дубинка, я бы ему показал, кто тут кого носить будет. Что же, делать было нечего. Я погрузил тело Лероя на спину и кода он издал тихий стон, я вновь убедился, что он спит. Да чтоб тебя, какой же он тяжёлый! Я, стреноженный циклоп (скажем так) должен тащить его, этого №#%@ урода, аж на первый этаж. Интересно, можно его просто пустить катиться по ступенькам? Но чувство морали мне этого сделать не позволило и я, печально вздохнув, поволок тело своего соседа вниз на перекличку. Мы встали по росту в две линии, я же бросил Лероя на его законное место и вернулся на своё. К нам подошла Сильвер Спанч, магией держа перед собой список.

— Так… — задумчиво протянула она, — один, два, пять, восемь, десять, двадцать… Пятьдесят восемь. Где ещё один?

Видимо, она имела в виду Лероя. Мне, вновь, пришлось потрудиться поднять этот бессознательный кусок мяса, дабы продемонстрировать, что всё в порядке.

— Пятьдесят девять, — закончила пересчёт Сильвер Спанч и отправила нас в столовую. Хорошо, что Лерой проснулся. До столовой я бы его нести не стал. Парнишка жаловался на головную боль, видите ли, его, беднягу, били и обижали охранники. Нарываться не надо было. Мы пришли в столовую, Лерой брезговал есть то, что наши повара называли "едой". Ко мне подсели Тостер и Костыль.

— Ну, — ожидая чего-то экстраординарного, обратился ко мне Тостер, — рассказывай.

— Что? – спросил я у своего пернатого товарища.

— Тостер мне всё рассказал, — улыбнулся мне Костыль. — Где был? Что видел?

— Ну… Я забрал свою магию. Ещё я видел Грома, мрачный тип. Ну и вроде бы всё.

— Да ладно? – удивился Тостер. – Ну-ка наколдуй нам что-то, фокусник.

— Подумал, блин. Очень много свидетелей.

— Ладно, проблемы твои, — махнул в мою сторону Костыль. – Но учти, ты не один такой.

— Какой?

— Волшебный, скажем так.

— Есть ещё кто-то?

— Одна из пяти звёзд тюремной хроники! Но его, обычно, может видеть только Библиотекарь, да этот дед может увидеть вообще кого угодно.

Ребята, которых боится вся тюрьма? Мне бы такую группу.

— А как мне увидеть его?

— Библиотекаря?

— Да нет, одного из пятёрки.

— Оу, так стань Библиотекарем на день. Но учти, он очень хороший торгаш, глазом не моргнёшь, а карманы уже пустыми будут.

— А расскажи ка мне обо всех участниках пятёрки.

— Я могу рассказать, — напомнил о себе Тостер. – Одного ты уже знаешь, Цитрон. Толстый аферист с невероятным даром убеждать. Он может ограбить банк, сидя на лавочке напротив.

— Кто ещё?

— Ещё есть Татуировщик. Настоящее имя Вуден Вренч, вот его ты знать просто обязан. Террорист, торговец оружием, прекрасный инженер, на данный момент работает на складе, поставляет нам всё, что Спанч у нас отбирает. Татуировщиком его назвали из-за плохой привычки рисовать углём. Некоторые бумажки прилипают к нему, оставляя отпечатки, похожие на татуировки. Третий – это тот самый колдун. Светлячок его кличка, хотя зовут его Колд Флейм или как там? Ну, что-то в этом роде. Сел сюда из-за массовых поджогов. Огонь очень любит, взгляда оторвать не может. Говорят, что его даже арестовали при помощи свечи. Так, кто там ещё? Медик! Точно, этот маньяк просто не контролируемый. Рот у него не закрывается. Сел из-за того, что резал других пони, смеялся из-за этого, да и утверждал, что пытался вылечить больных. Даже отсчёты вел по своей методике, представляешь, лечил простуду, вырезая гланды. И ещё один, последний. Страшный мужик. Даже тут он убивает, если ему кто-то не понравился. Как же его кличка? Козёл?

— Да ну тебя! – испугался Костыль. – Козырь его кличка. А зовут Хеви Стоун. Никто не знает, что он вообще такое. Были теории, что он универсальный солдат, какой-то там инострашка или чудо чернокнижников, но его даже охранники боятся.

— Всё? – спросил я, отодвигая тарелку каши.

— Всё, — вздохнул Тостер и добавил. – Козыря ты найдёшь либо в столовой, где он реже всего появляется, либо в качалке. Пока он там, туда почти никто не заходит.

Что же, это было интересно, познавательно и теперь я знаю самых непредсказуемых обитателей тюрьмы. Осталось только с Библиотекарем договориться. Звонок, пришло время работать. Думаю, вселенная простит меня, если моё место будет припадать пылью минут так десять-пятнадцать. Я пришёл к Библиотекарю и только тогда понял, что задержусь на час. Библиотекарь, лысый старикашка, оказался ещё тем аферистом: пони-инвалид, без памяти, с самыми добрыми намереньями предлагает поменяться работой на один день, а он за это ещё чего-то хочет. С горем пополам, лишившись полутора часа времени, трёх пачек вафель, пакета с печеньем и рулона туалетной бумаги, я таки смог стать развозчиком книг на сегодня. Пришло время отправляться на работу! Библиотекарь отдал мне блокнот с записями пунктов назначения книг и послал меня работать. Ближе всего ко мне был Колд Флейм, или Светлячок. К нему я и направился. Первый блок, третий этаж, восьмая камера. С трудом я доволок тележку с книгами на нужный этаж и подъехал к той самой камере. За решёткой сидел неизвестный пони болотно-зелёного цвета. Он сидел ко мне спиной, поэтому я смог рассмотреть только пару ожогов на шее, выглядывающих из-под воротника его дырявой от ожогов робы, и полоски ткани на его лысой голове. Я аккуратно постучал по прутьям его клетки и ужаснулся, когда он повернулся ко мне лицом. На его лицо была надета железная маска с отверстиями для глаз и рта. Ко рту на маске были приварены три железных стержня, а из отверстий для глаз светились два маленьких красных пятна, напоминающих маленькие лампочки. На лбу у него было что-то напоминающее лампочку, но от лампочки осталась только колба. Под колбой светился его рог. Я заметил, на что он смотрел ранее: маленькая свеча на ржавом подсвечнике доживала свои последние часы жизни. Светлячок взял подсвечник и подошёл ко мне. Я пролистал блокнот и даже не знал, давать ему книгу или нет. Если дам книгу — случится поджёг и влетит мне, потому что дал топливо, не дам книгу – нарушу правила и мне опять влетит. Но в блокноте так написано, поэтому выбора нет. Я протянул ему книгу и он тут же схватил её и, что-то прохрипев, сел на кровать, поставил подсвечник и погрузился в чтение. Поговорить я с ним не смог, я просто не понимал, что он говорит. Хрип да хрип, и больше ничего. Я раздал остальные книги в блоке и поехал дальше искать всю остальную "Пятёрку". Далее я заехал к Татуировщику. Как и говорили, в рабочее время я нашёл его на складе. Старый бледно-жёлтый дедок-пегас в грязной от угля робе и маленькой шляпке из газеты таскал тяжёлые ящики, и время от времени рассматривал их содержимое. Я подъехал к нему и он тут же обратился ко мне.

— Ты, видимо, новый библиотекарь, шинок? – прошепелявил Татуировщик и подарил мне улыбку, в которой не хватало пары-тройки зубов, — Подожди немного, шас дам вшё, шо тебе надо.

Он погрузил мне в телегу несколько пакетов, набросил сверху несколько книг и отправил меня работать дальше.

— Но я же… — пытался я заговорить с ним, но он меня не слышал и я даже не заметил, как уже стоял на пороге склада. Ещё один промах. Дальше я отправился к Медику, который, как утверждают источники, сжигал тела в морге. Блин, за заключёнными не наблюдают, оставлены на произвол судьбы в закрытом помещении, красота. Ладно, продолжим. Я оставил тележку в библиотеке и пошёл без всякого груза в морг. С каждой секундой мой шаг замедлялся, а вдруг я не выйду? Мой труп будет лежать в морге, а его даже не потрудятся убрать или, не знаю, сжечь хотя бы. В морге было очень холодно. Я даже не знаю, это из-за атмосферы или тут просто не от чего греться. Эхом из глубины коридора доносился свист и какая-то странная песенку: "Будь на чеку, ведь один из них – маньяк, псих! Будь на чеку, ведь во всём виноват цирк!" Я вошёл в помещение морга и мне стало намного теплее: в центре стояла громадная доменная печь, напротив неё стояли столики на колёсиках с телами мёртвых заключённых. В воздухе пахло палёной шерстью и перьями, но моё внимание привлёк ярко-красный жеребец, чуть ниже меня, с седой гривой, от которой осталась только щетина. Он толкал столик с очередным телом и пел эту мрачную песню: "Билет приобретая в этот цирк, — пел он, — будь внимателен, присмотрись получше, гость, к его обитателям!"
— Здравствуйте! – неуверенно поздоровался я, видимо, с тем самым Медиком. – Я Вернер. Вернер Ирис и я…

— Алхимик! – радостно произнёс своим скрипучим голосом Медик и затолкнул тело в печь. – Хоть я и живу в подвале, но уши у меня есть, не то, что у этого парня.

Медик, посмеиваясь, махнул копытом в сторону пегаса, у которого были два уродливых шрама на месте ушей. Он сам их отрезал, что ли?

— Не волнуйся ты так, — продолжил Медик, — тут у меня всегда мрачно. А вот ко мне, допустим, Смерть приходила. Такая говорит: "Я за тобой пришла" а я такой "Занялась бы ты лучше спортом", а она мне "Это как?" а я ей "Греби отсюда!" Понимаешь?

Я кивнул. Он совсем сошёл с ума.

— Знаешь, я вот рад, что ты ко мне зашёл. Как видишь, аудитория у меня большая, да вот только они очень неразговорчивые.

— Ладно… — задумчиво протянул я, — а почему тебя "Медиком" назвали?

— Так я ранее медработником был! Да, хороших пони лечил, богатых. Но однажды я отправил одного пациента на детальное обследование. Знаешь, что потом показало вскрытие? Больной умер от вскрытия! Кто бы мог подумать, скажи?

— А если серьёзно, ты знаком с традиционной медициной?

— Я знаком только со скальпелем, выданным мне лично Гиппократом. Допустим, ты знал, что ты родился одноглазым, а копыто потерял во время несчастного случая на заводе?

— Откуда вы знаете всё это? – спросил я, поднимая упавшую челюсть с пола.

— Ха, так у тебя глаз впал, но не сильно, значит, там было что-то, что не позволят твоему веку впасть вовнутрь, то есть специальный стеклянный протез. На месте копыта осталась рана, ты прям как кукла. Осталось только тебе шрам поставить и бирку о месте изготовления. Хотя бирки у меня есть! – мне стало не по себе, когда Медик помахал перед моим носом бирками с покойников, от которых воняло гнилью.

— То есть в один прекрасный день ты начал резать хороших пони?

— Ой, если бы ты знал, сколько проблем причинили эти "хорошие пони" и выходили сухими из воды. К примеру, когда открывали Мейнхеттенский зоопарк, какой-то миллиардер решил прославиться и подсадил жеребёнка, который хотел покормить льва печенюшкой. И что я тебе скажу, мальчик хотел покормить льва – мальчик покормил льва, правда печенька осталась. Потом этот миллиардер забросил все обвинения в яму и закопал их своими деньгами, которые он же получил из этого зоопарка. Эх, толстенький товарищ был… Мне даже пришлось удалить ему не только желудок, чтобы ел меньше, но и девять килограмм жира. Как же я не люблю этих богачей.

— Почему?

— К моей жене как-то приехал один такой. Сказал, что сделает нас богатыми, если она с ним… ну ты понимаешь. Она отказалась, я попытался вывести его из дома, но его мордовороты, они… — Медик отвернулся от меня и засмеялся безумным смехом, — они побили меня. Я очнулся и… И увидел её, лежащую на кровати. Она истекала кровью, она мучилась. Я обнял её, не хотел отпускать, но она ушла от меня.

Жеребец посмотрел на меня, но на меня смотрел уже не маньяк: на меня смотрели заплаканные лаза самого грустного пони, под этими глазами не хотела расслабляться безумная улыбка до ушей.

— Ты же меня понимаешь? – всхлипнул он и снова засмеялся. – Я только хотел как лучше. Мне тут не место.

Он набросился на меня и крепко обнял. Я не ожидал такого, но ему просто нужна поддержка, всё время быть среди тел, в одиночестве. Я вытер ему слёзы.

— Тебе лучше? – спросил я у него, ощущая неловкость момента. Он по-доброму улыбнулся мне и направился к своей не совсем живой аудитории.

Я вышел из морга и понял, что даже чересчур задержался. Скоро дневная перекличка! Я со всех копыт добежал до холла и не понял: либо всё закончилось, либо всё ещё не началось. У меня упала гора с плеч, когда я услышал звонок на перекличку. Перекличка, Библиотекарь жаловался, что я не отдал всё, что должен был и ему теперь придётся всё это самому таскать. Ну ладно, удачи ему, шулеру. Перерыв. Хоть я и не отправился на своё законное место, это никого не удивило. Я подходил к спортзалу, в котором что-то гремело и слышалось чьё-то ворчание. Когда я зашёл внутрь, то ужаснулся: в центре лежал и жал от груди громадную штангу не менее большой земнопони, тёмно-серого цвета и в разорванной по швам робе. Блин, это просто гора мускулов, одно только его копыто было размером чуть больше моей головы. Я медленно подходил к нему и разобрал, что он там бормотал.

— Продажные чиновники, — в ритм себе говорил, видимо, тот самый Козырь, — грязные магнаты, коррумпированные полисмены. Да как они вообще посмели? Сидят в своих виллах-дачах и, бедняги, не знают, куда им запихнуть собственные миллионы. А я знаю куда. Они ещё пожалеют о своей жадности.

— Простите, — неуверенно обратился я, и в меня полетела та самая громадная штанга. Ещё бы секунду, и меня бы просто прихлопнуло, как муху. Когда Козырь встал, я чуть не грохнулся со своих копыт: покрытый щетинистой шёрсткой великан, где-то на две головы выше меня, стоял передо мной, почёсывая свой подбородок, покрытый густой щетиной.

— Ещё одна блоха пожелала острых ощущений. Или ты не хочешь мучиться на глиняном карьере? Быстрой смерти пожелал?

— Нет, я просто… — но я не договорил, поскольку мне пришлось уврачеваться от двадцати килограммовой гири, которая летела прямо на меня. Ещё одна гиря полетела в меня, и ещё, ещё, пока гири не закончились.

— Да стой ты смирно! – разозлился Козырь и попытался уже просто взять и раздавить меня своими громадными копытами.

— Да успокойся же ты! – кричал я, но, по-моему, для него это был комариный писк. Громила, тяжело дыша сел на пол, решив передохнуть.

— Ладно, блоха, — отдышавшись, прогремел он своим басом, — чего тебе?

— Скажи ка мне, за что ты сел? – спросил я, присев рядом с ним.

— Это допрос? – скептически посмотрел на меня Козырь.

— Это просто вопрос.

— Это просто тебя не касается.

— Но я же…

— Заткнись.

— И вот зачем из себя клоуна тут строить?

— Какого клоуна? – заметно занервничал Козырь. – Ты вообще о чём? Понятия не имею о чём ты. Ладно, никакого цирка.

Вот его ахиллесова пята, осталось придумать что-то, связанное с цирком и развести его на разговор. В этот момент я вспомнил ту песенку, которую напевал Медик. Хоть мой мозг вместе с инстинктом самосохранения хором кричали, что это глупая затея, но прислушаюсь ли я к ним?

— Билет, приобретая в этот цирк, будь внимателен, — напевал я, довольно таки неплохо, — присмотрись получше, гость, к его обитателям. Будь на чеку, ведь один из них – маньяк, псих. Будь на чеку, ведь во всём виноват цирк.

— Да как ты смеешь обвинять цирк?! – взорвался Козырь и ударил своим громадным копытом по полу, оставив след, — Мы дарим этому миру смех, а ты обвиняешь нас в том, чего мы не совершали?!

— Так что было в цирке?

В этот момент Козырь успокоился и печально вздохнул.

— У меня никого не было. Я был один, один трёхлетний мальчик, которого родные родители забыли в бродячем цирке. Когда меня нашли, отца мне заменил директор, а моей новой матерью стала гимнастка. Мы ездили по всей Эквестрии, демонстрируя всем свои таланты. Никто этого не ценил, мы стали скучными, неинтересными. Тогда я был уже достаточно взрослым, поэтому дал обещание, что достану денег для своей новой семьи. Я таскал грузы, тяжёлые телеги, а когда стал больше, то таскал вагоны, а порой даже небольшие составы. Потом я ввязался в одно не совсем хорошее дело. Я должен был охранять вагон с чем-то, о чём шеф знал, но мне не говорил. Когда я узнал, что в вагоне была взрывчатка, то было уже поздно. Из-за меня погибло столько невиновных пони, столько хороших душ. Когда я пришёл разбираться в происшедшем, меня схватили и запихнули сюда. Видите ли, я – террорист-подрывник. Теперь как я смогу исполнить своё обещание? Как?

Из его глаз потекли слёзы. Я честно не ожидал, что он заплачет. Он вытер слёзы копытом и фыркнул, придя в себя.

— Ты не должен был этого видеть, — прогремел Козырь.

— Не переживай, — успокоил его я, — всё будет в порядке.

— Всё будет в порядке, когда я положу твою голову себе по подушку. Так лучше?

— Нет, — неуверенно ответил я, — а скажи, а дверь камеры ты выломать сможешь?

— Очень смешная шутка.

— То есть не можешь?

— То есть я могу сломать стену, от меня отскакивают стрелы, а топоры оставляют лёгкие царапины, что мне какая-то там дверь. Ладно, иди уже, скоро перекличка.

Козырь подтолкнул меня и, подняв штангу, продолжил качаться и что-то бормотать. После переклички, за мной пришли двое охранников, которые поволокли меня куда-то. Место, куда меня вели, было кабинетом Сильвер Спанч, которая лично ожидала меня возле кабинета.

— Не подпускайте сюда никого, — скомандовала она охране и затянула меня в свой кабинет.

— Я ничего не делал такого противозаконного, — начал оправдываться я, но ей нужно было что-то другое.

— Наконец-то мы одни, — прижалась она ко мне, но я начал пятиться.

— Вы это о чём?

— Разве ты не знаешь? – продолжала наступать она и прижала меня к стене.

— Слушайте, это не правильно.

— Тише, мой сладкий, — прошептала она и облизала свою верхнюю губу.

— Ну, вы серьёзно, да? Я не могу вот так, если вы думаете о том, о чём я думаю.

— Строишь из себя недотрогу? – со смешком спросила она и магически бросила меня на стол. Я попытался встать, но она положила копыто мне на грудь и начала медленно расстёгивать пуговицы на своей рубашке.

— Так, отпустите меня или… Или я буду жаловаться (я же должен был сказать ей хоть что-то)!

— Никаких разговоров, — нежным прикосновением своего копыта она закрыла мне рот и начала медленно его опускать. – Я знаю, тебе это нравится, — но вот теперь она опустила копыто чересчур низко.