Пришествие

Пришествие

<em>"Это — чаша плотника." ("Индиана Джонс и последний крестовый поход")</em>

Тысячи и тысячи одинаковых книг падают подбитыми белоснежными птицами на кантерлотские мостовые, впархивают в раскрытые окна домов и валятся, словно заболевшие, на ковры и постели. Во всей Эквестрии нет ни одного стола, на котором уже не лежит хотя бы один этот томик – отпечатанный на дешевой бумаге, кое-как сброшюрованный, и потому частенько рассыпающийся листопадом страниц, когда кто-то в любопытстве начинает перелистывать эту странную книгу. И сейчас уже нет во всей Эквестрии никого, кто бы ни прочитал её.

О, Sol Invictus! Когда твои стопы коснутся этой земли, исчезнет благодать, но придёт совершенно другое – новое. Ты укажешь дверь и вырежешь к ней ключ – каждому из его собственной живой плоти.

Дискорд удивленно разводит лапами под возмущенными взглядами Принцесс, и становится ясно, что он тут совсем не причем. Очередная книга залетает с балкона Кантерлотского Замка в тронный зал и ложится к ногам Селестии, та испуганно отпрядывает, словно увидев отвратительное насекомое.

О, Sol Invictus! По твоим следам ступает отмирание и рождение, но тому, чему уготовано отмереть, мы выражаем свою симпатию, а то, что должно родиться, наполняет наши сердца ужасом. Поэтому ты дашь нам слепоту в обмен на наши глаза, забвение – в обмен на наши уши, хлеб – в обмен на наши сердца, лед – в обмен на наши гениталии.

У Твай на глазах слёзы – Элемент Магии потускнел, и прилежная Принцесса-волшебница сейчас не может даже просто зажечь свечу. И зачем она сунула свой любопытный нос в эти страницы?

О, Sol Invictus! Опусти нас в бездну своего ведения и держи нас там, пока мы не захлебнемся. Подари следующим за нами сахарные несчастья, а следующим за ними – страдания, отороченные горностаем. Измени наши сердца, и тогда мы сами сможем изменить свои мысли и поступки.

Эппл Джек сгребает граблями эти поганые страницы, завалившие её сад, и она вдруг замечает, что растения, рядом с которыми упали эти вездесущие книги, изменились. Нет, не внешне – они выглядят так же, как и раньше, но сердце опытного садовода не может ошибиться. Пони грустно смотрит на свой сад – ведь она не знает, как его спасти, ведь это не мучнистая роса, не гусеницы-плодожорки, и даже не нашествие параспрайтов.

О, Sol Invictus! Ты лишишь Тетраграмматон его тайны, откроешь нам секреты ядов, и объяснишь всем растениям и животным, что сеятель Арепо управляет плугом.

Пинки Пай не ощущает сладости любимых лакричных конфет. Она достает с полок сахар, шоколадную крошку, марципаны и леденцы, и пробует всё по очереди. У сладостей появился новый особый привкус – привкус тоски. Пинки замечает, что сверху на буфете вальяжно разлеглась та самая книга в бумажной обложке.

О, Sol Invictus! Твоя спутница чудовищно-девственна, а над тобой парят твои ангелы, имена которым: Тед Банди, Джеффри Дамер, Эд Гейн и Фил Спектор.

Флаттершай внезапно швыряет миску под ноги раскапризничавшемуся Энджелу, и сама удивляется этому своему приступу гнева. Она опускается на пол и заливается слезами отчаяния – ведь у неё самое-самое чуткое сердце, и то, что с ним сейчас происходит, совсем не радует кроткую пегасочку. А на полке, среди книг по уходу за животными, предательски затаился еще один томик, упавший с неба.

О, Sol Invictus! Твои следы – плодоносные лона, из которых на следующее новолуние после твоего прихода родятся новые жители этого мира. Они будут настолько могущественны, что не найдется слов ни в одном из языков, чтобы дать им наименования. Ведь нет имени для двухголового существа, шагающего на задних лапах, держа оторванный пенис. А оскопленная жертва танцует в экстазе вокруг этого создания, пока не истечет кровью и не будет пожрана обеими пастями.

Рарити мечется по швейной мастерской – почему самоцветы моментально тухнут, а шелка тут же выцветают? Она садится за швейную машинку, сосредоточенно трудится, но в конце, когда платье уже готово, швы вдруг распадаются, и в копытцах пони-модистки снова оказываются выкройки, которые уже подернуло пеплом истлевания. Случайно залетевшая книга покоится на свертках ткани: Рарити даже чуть передвигает её – чтоб смотрелась красиво.

О, Sol Invictus! Ты подаришь свитки бродягам и научишь алхимии грузчиков. Знания ничего не стоят, когда мир изменяется. Ты дашь всем особые занятия, и родится бессмысленная, но ритмичная песня. Новая песня тяжелого труда.

Рэйнбоу Дэш вдруг падает на землю. Её сердце впервые познает то, что другие считают естественным и называют страхом. Дэши, лучший летун Эквестрии, теперь боится подняться в небо: у неё перед глазами калейдоскопом закрутились кровавые образы упавших с небес, разбившихся пегасов. Пони с радужной гривой сжимается в комочек на такой надежной земле, усыпанной рассыпанными бумажными листами.

О, Sol Invictus! Научи нас считать не цифрами, а отрезанными конечностями, дай нам новую арифметику, в которой число ничего не значит без насилия и боли. Дай победителям абак, бурый от гемоглобина.

Из кузницы с утра не раздаются мерные удары молота. Добродушный и трудолюбивый кузнец грустно сидит над раскрытыми страницами. Сердце поэта чует надвигающуюся беду, для мира, который его принял, и который он полюбил всей душой. Но что может сделать поэт или коваль, чтоб предотвратить неизбежное?

О, Sol Invictus! Ты сделаешь добрых поэтов каннибалами и дашь им свой собственный плот «Медузы», и родятся новые сонеты – для рожениц и новорожденных. Любовь осыплется запоздалым листопадом и оставит унылую наготу, зябнущую на тауриновом сквозняке. И каждый сможет взять себе столько плоти, сколько необходимо для удовлетворения собственного голода или похоти.

А Спайк, оставленный присматривать за библиотекой, в которой, среди прочих есть и эта самая книга, горько скучает по той пони, которая стала Принцессой и покинула Понивилль. И по сравнению с этим горем, все предчувствия кажутся незначительными, а знамения – незаметными. Нет ничего тяжелее, чем разбитое сердце.

О, Sol Invictus! Убей нас в тот момент, когда начнут осыпаться звезды. Пусть влага наших бывших жизней распылится юркими ионами на последнем ветру отмирающего прошлого. И когда новорожденный, беззвездный бархат вновь распахнется над водами и твердями, мы уже не будем частью никакого мира. Потому что рядом уже не будет тех, кого мы любили.

Твайлайт роется в древних манускриптах, но не находит ответов, её взгляд в который раз пробегает по звездному небу, но не находит надежды. Её сердце исполнено тревоги, но с другой стороны, она гонит из головы любопытство – ей почему-то хочется понаблюдать за концом всего, и когда в одну из ночей она не видит Полярную Звезду на её привычном месте ночного небосвода…

О, Sol Invictus! Как предсказать твоё пришествие? Будут ли знамения на небесах, катастрофы под ними или же бедствия для живых существ? Как узнаем мы тебя? Спустишься ли ты с горних высот на огненной колеснице или восстанешь титаном из земных глубин? Выплывешь ли китом из океанских далей, а может, родишься из пламени пожара? В видениях — ты со своей спутницей, но узнать тебя не под силу даже ясновидцам. Мы услышим о твоем приходе из вестей об ужасающих чудесах, и ждать осталось совсем не долго – что жизнь мухи по сравнению с возрастом планеты? Одно известно – перед твоим приходом мы потеряем компас.

…Твайлайт усаживается на балконе и принимается ждать – со страхом и интересом.

Проходят часы, но ничего не происходит. Вот уже рассвет окрашивает горизонт в младенческий румянец, а небесная твердь так и не обрушилась, река не потекла вспять, и поля не провалились в бездну, заполненную кипящей лавой. Пони зябнет, и машинально метает заклинание в сторону подсвечника. Свечи загораются. Твайлайт удивленно протирает глаза, подоходит к подсвечнику, задувает свечи и снова пробует их зажечь. После чего, подхватывает подсвечник, полыхающий огнями надежды, и радостно скачет по коридорам Кантерлотского Замка. Чуть не сбив с ног Принцессу Селестию, которая показывается из своих покоев, Твай весело кричит на весь Замок:

— Все вернулось на круги своя! Ничего страшного не произошло! Всё будет по-прежнему!

— Знаю, дорогая. — Селестия выглядит уставшей после бессонной ночи, но в её голосе слышится та особая мягкость, которую обретают слова тех, кого миновала беда. – Этой ночью все те самые книги исчезли. Даже не осталось ни одного обрывка страницы.

И Селестия обнимает свою любимую ученицу.

Над Эквестрией всходит солнце.

Голден Харвест отвлекается от прополки моркови и смотрит на дорогу. Она замечает двух путников: коренастого жеребца и маленькую жеребенка-кобылку. Видно, что они уже проделали долгий путь – их шерсть стала серой от пыли многих пройденных километров. Жеребец идет налегке, а жеребонок несет тяжелые вьюки с поклажей. Голден Харвест становится жалко малышку, и она забегает в дом и выносит путникам по морковке и по кружке воды. Путешественники утоляют голод и жажду, благодарят пони-огородницу за заботу. И когда Голден Харвест удаляется, чтобы отнести пустые кружки в дом, жеребец оборачивается в сторону морковных грядок, и все сорняки на них тут же рассыпаются пеплом. После чего путники снова шагают по дороге в сторону видневшихся вдалеке шпилей Кантерлота. Они успеют попасть туда до заката.