Шанс
Глава первая. Твои сомнения рассмотрению не подлежат
Я постаралась логически объяснить все причины попадания Сомбры именно к кристальным правителям, именно в Империю. Если у вас есть какой-то другой контраргумент к тезису "Он должен жить в семье Кейденс и Шайнинга не только по авторской задумке", то, пожалуйста, пишите в отзывах. Предложенные варианты будут дополнительно освещены или в этой же главе, или в следующих.
Воскрешение спишем на доброту каноничной Эквестрии.
Уши закладывало от треска сталкивающихся друг с другом энергетических сфер. Небо было искорёжено сотней пролетающих молний, кривыми штрихами режущими чёрные густые облака, а мрак, опустившийся на Кантерлот, опутывал всё густой и липкой сетью. Разразившаяся буря не была внезапной: принцесса ночи специально напустила темень, чтобы лучше ориентироваться, вовремя увиливать от атак врага и стараться пробить его защиту внезапными пируэтами и энергетическими залпами.
Битва началась три дня назад, когда в одном из закоулков библиотеки Кантерлотского дворца был найден ещё один портал, подобный тому, в котором скрылась Сансет Шиммер с Элементом Магии в сумке. Обнаружившая его библиотекарша была здесь же — разодранная в клочья так, что одно её копыто лежало прямо у ног божественных сестёр, а остальные три моментально исчезли в пасти чудовища, вылезшего из зеркала.
Его телесно-розовое, цвета мяса, тело было покрыто складками, будто оно в кратчайшие сроки потеряло в весе. Провисала глотка, провисали бока, ещё больше выделяя широкие позвонки. За спиной свисали суставчатые крылья с красными перепонками, закрывавшие задние ноги.
Но самым страшным в этом монстре были глаза. Безумно голодные, полные боли, ненависти и ярости, они смотрели на аликорнов с неуемным любопытством, будто существо уже пожирало их точно так же, как несчастную библиотекаршу. Скалящиеся острые зубы, подобно акульим, располагались в три ряда. Мелкие, треугольные и острые, они отрывали куски мяса и костей и заглатывали их не прожевывая, лишь только дёргая головой, выдирая сухожилия.
И божественным сёстрам пришлось вспомнить искусство боевой магии. Синхронно загорелись рога, озаряя темный угол золотистым и бирюзовым всполохами, яростно зарычало существо. Соединившиеся ауры огромным клубящимся шаром понеслись прямо на врага, искря и треща подобно грому.
Сквозь поднявшуюся пыль ночной аликорн смогла разглядеть только то, что существо совершенно не пострадало, лишь встопорщились складки обвисшей кожи, выпуская странный зеленоватый газ. В следующую секунду сестру смели когтистые лапы, а ночную принцессу задел скорпионий хвост — монстр оказался мантикорой.
Но Луна ещё не видела таких мантикор. Львиная часть была совсем не похожа на себя, а хвост имел чересчур крепкие мышцы. Выбив собой стекло зала, аликорн оказалась на улице, и лишь яркие золотые всполохи говорили о том, что солнечная принцесса ещё жива.
Никакие заклинания на зверя не действовали. Селестия перепробовала весь свой репертуар, но в конце концов её магия только истощилась. Луна помогала ей, но даже их объединенные атаки оставались тщетны. И теперь, когда им ненадолго удалось запереть зверя в устроенной ими ловушке, ночной аликорн устраивала бурю. Силы природы помогут ей справится с этим исчадием Тартара, а Селестия, серьезно раненная в грудь, сможет регенирировать и восстановить силы.
Зверь вырвался на свободу, и Луна считала секунды. Усталые крылья чуть подрагивали, пульсировали суставы. Им удалось эвакуировать всех жителей столицы, но теперь всё зависело лишь от неё. Раз магические атаки не действуют, значит остаются только физические. Аликорн поглядела на своё отражение в доле длинного меча с лунной копытоятью. Давно его никто не использовал.
В общем грохоте послышался звериный рёв, и кобылица приготовилась. Подхватив копытоять телекинезом, она влетела в грозовое облако, скрываясь из виду и чувствуя приятное покалывание по всему телу. Электрические заряды, готовые вот-вот сорваться вниз, служили ей поддержкой. Сверху хорошо было видно мантикору, перебившую практически всех их солдат. Лишь те стражи, что уводили жителей, остались живы и по большей части целы: одному из солнечных копий оторвали крыло вместе с большим пластом кожи, зацепившим кьюти-марку.
Зверь остановился возле дерева, слегка помахивая дряблыми крыльями и покачивая огромным хвостом. Он принюхался, склонив морду к земле, потом поводил жалом, будто готовясь ударить жертву. Луна тихо раскрыла ноющие крылья, готовясь к стремительному взлёту, а затем увидела нечто странное.
Мантикора улеглась под деревом.
И больше не вставала.
«Заснул или умер? — подумала принцесса, морщась и тихо перелетая с одного грозового облака на другое. — Похоже, наша магия имеет какое-то запоздалое действие, раз он только сейчас… Или „кисонька“ просто устала?.. В любом случае, лучше убить наверняка. Одна жизнь в уплату сотни других».
Аликорн пикировала на мантикору, выставив меч вперед. Несколько бесконечно долгих секунд — и острая сталь вошла в мягкое тело, а холодный клинок согрелся свежей кровью. Пронзительный вопль заложил уши, а Луну откинуло на несколько метров в сторону.
Вскочивший зверь бешено водил мордой, ища обидчика, а меч, торчащий из его бока, сломался пополам, раскрошив остатки клинка на мелкие осколки. Украшенный полумесяцем эфес с глухим шлепком упал на траву, а застрявший меж ребер дол зашипел и расплавился, вытекая из раны тонкой струйкой раскалённой стали, переливающейся всеми оттенками красного и оранжевого.
От увиденного перехватило дыхание, и аликорн забыла как моргать. Сердце отбивало бешеный ритм где-то в горле, грозясь разорвать его. Единственный её шанс, единственная надежда на спасение и победу были разрушены в мгновение ока, а завороженно искрящийся металл её личного меча стекал на подпалённую им траву. До ноздрей донёсся мерзкий запах. Безумные глаза вновь уставились на неё и, казалось, пожирали заживо, не глотая, лишь отрывая от неё всё новые куски.
«Он горит! — внезапно поняла принцесса. — Он горит изнутри!»
И действительно: вместо яда из жала выстрелила самая настоящая плётка из огня. Складки кожи, потрепавшиеся от магических ожогов, воздействовавших лишь поверхностно, превратились в полыхающую волну, разнесшуюся на несколько метров вокруг. Пламя подпалило дерево, которое тут же зашлось трескучим огнем.
Огонь немедленно перекинулся на траву, и уже буквально через секунду Луна оказалась в полыхающей ловушке: со всех сторон шел жар, от запаха палёной шерсти и перьев тошнило. Едкий дым не давал вздохнуть, сжимая грудь железным обручем, заставляя принцессу корчиться от безумной боли. Ей казалось, что при каждом вдохе её нёбо и слизистые опаляются нещадным огнем. Взмахнув крыльями, кобыла поняла, что взлететь не удастся: маховые перья съежились от адского пламени. Магия была на исходе, да и какую пользу она могла принести в борьбе с невосприимчивой к ней мантикорой?
Горящие глаза, опьяненные ненавистью и голодом, остановились на темно-синем аликорне. Голова принцессы начала раскалываться, веки наполнились тяжестью. Несмотря на боль, жутко захотелось спать. Луна попыталась встать на ноги, но копыта подгибались, раз за разом роняя её на землю, подниматься с которой было с каждым разом всё тяжелее и тяжелее. Пульсировал рог, монотонной болью отдаваясь во лбу, горело нёбо, плавились корона и нагрудник, стекая по синей груди, раскалёнными ручьями катясь на землю, сердце билось уже под подбородком, но веки всё так же закрывались, одурманенные взглядом монстра.
«Гипноз», — мелькнула запоздалая мысль у принцессы, но яркая ассоциация, бесшумной, но яркой чёрной тенью мелькнула перед закрывающимися глазами.
«Может, мне удастся призвать его дух? — сонно подумала принцесса. — Нужно… хотя бы… попытаться…»
Зверь осторожно переступал лапами, подбираясь ближе к ней, горящим брюхом поджигая траву под собой. В этом кругу огня, он чувствовал себя как нигде комфортно. Тепло пробиралось по каждому изгибу тела, заставляя кровь бежать резвее. Скоро и это существо станет добычей.
Сосредоточив взгляд на этом комке пламени, принцесса собрала всю свою волю в копыто, вкладывая все силы в идущий в пустоту зов. Откликнется ли? Поможет ли? Ей оставалось лишь уповать на то, что у старого врага проснется великодушие.
Магические каналы наполнились белым светом, соединяя два мира: мир живых и мир духов. Тонкая серебристая ниточка метнулась от грани одного до грани другого, преодолевая невидимую стену, чрез которую ступают лишь избранные жнецами Смерти. Мир перед глазами стал нечётким, превратился в расплывчатые пятна, и прямо перед ней образовался огромный огненно-рыжий дух хищника.
Зверь, увидев, что глаза аликорна, в которых танцевали оранжево-алые блики, налились белым сиянием, зарычал ещё громче, готовясь к нападению. Прижав пышущее жаром брюхо к горящей земле, монстр чуть приоткрыл крылья. Жертва беззащитна и больше не будет тыкать в него стальными колючками. Она станет едой. Вкусной свежей едой.
Серебристый сгусток света несся вперед, хаотично двигаясь то вправо, то влево, лавируя между разными духами, пытаясь отыскать нужного. Смазанная плёнка, едва видный след, шлейфом тащившийся за недавно усопшими, мешали ему, но, дрогнув, он стремительно полетел к тлеющему темно-красному следу, практически растаявшему, чуть заметному.
Лапы согнулись, крылья встопорщились, и, взрыхлив землю, когти оторвались от земли.
Красное синие извернулось зигзагом, увиливая от светящегося поисковика. Тот ринулся ближе, чуть ли не касаясь, будто умоляя: пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…
Уже в прыжке мантикора натолкнулась на что-то твёрдое. По лбу будто ударило тяжелой палкой, а лапы перебило. Заскулив от боли, зверь посмотрел прямо перед собой, пытаясь понять, обо что же он споткнулся.
Перед его носом возникла полупрозрачная красная завеса, переливающаяся витиеватыми узорами чёрных вихрей. Сидящая за ним аликорн изменилась: её глаза застлала зелень, около ресниц заклубилось фиолетовое пламя. Белые нити магии оборвались и повисли в воздухе, на их место пришли густо-чёрные, тягучие, плавно перетекающие в фиолетово-зелёное сияние, витающее на самом кончике длинного рога.
Аликорн встала, расправив огромные крылья, и над её головой возник эфемерный призрак черногривого жеребца с серпообразным рогом. Его пустые глазницы смотрели на зверя, а удерживающие призрак на месте пурпурные контуры облегали тело принцессы.
Из теней соткалась алебарда с граненым лезвием, остро заточенным битвами прошлых лет. На шее ночной кобылицы появился призрачный доспех, спину покрыла едва видимая мантия, а мордочка расплылась, сливаясь с контуром лица единорога. Её крылья больше не дрожали от усталости, копыта не подгибались от слабости, а глаза, широко раскрытые и налитые кровью, больше не закрывались.
— Думаешь, можешь безнаказанно убивать ни в чем не виновных? — усиленным двойным голосом прокричала Луна, чувствуя, как каждая клеточка её тела наполняется энергией. — Мы не позволим тебе остаться безнаказанным! Возмездие будет страшным!
Рог принцессы-аликорна покрылся пульсирующим сиянием, и хищник завыл от жгучей боли. Его подбросило вверх, в лапы воткнулось что-то острее стали. Полилась шипящая горячая кровь, а дикий безудержный вой прервался смачным хрустом костей и свистом рассекаемого воздуха.
Насаженный на кристальные колья зверь больше не двигался. Всё его тело было пробито тонкими чёрными кристаллами, на которые не воздействовала ни магия, ни грубая сила. Разрушить их мог только свет, и свет этот появится ещё не скоро. Лишь когда Селестия придет в себя…
Обессиленная принцесса упала на колени, теряя связь с призраком. Ощущение чужой ауры и металлический привкус крови всё ещё коробили её, даже отголосок запаха заставлял морщиться от чуждости. Окровавленная алебарда, перерезавшая глотку монстра, упала рядом с ней, источая какой-то странный антрацитовый свет. Луна приподняла голову, глядя на лезвие. Из-под потеков крови виднелись зелёные склеры глаз, с едва проступающей рубиновой радужкой.
— Спасибо, — прошептала аликорн, опуская голову на траву. Она не рассчитывала, что старый враг откликнется на её мольбу о помощи. Лишь слепо надеялась. — Эта тварь была угрозой для всей Эквестрии. Ты помог нам одолеть её.
Глаза стали видны ярче. Теперь они уже смотрели на неё с любопытством и ожиданием, будто ждали чего-то кроме благодарности.
Луна ничего не могла дать духу. Мёртвым ничего не нужно. Лишь покой.
Ничего, кроме шанса всё исправить.
— Своим поступком ты заслужил прощение, — проговорила она, вставая на ноги. — И шанс на новую жизнь.
Ударил гром. Облака, предвестники бури, разродились настоящим ливнем, а воздух наполнился паром. Горящая трава и деревья гасли, издавая облегчённое шипение, а аликорн подхватила копытами повисшие в воздухе ниточки магии.
— Этого должно хватить, — пробормотала принцесса. Копытами она направила потоки к алебарде, в которой уместился дух. Зависнув в воздухе, Луна закрыла глаза и сосредоточилась.
Тучи расступились, заставляя лунный диск появиться на небосводе. Серебристый свет пал на плечи аликорна, призывая появиться сияющий божественный свет вокруг её головы и крыльев. Луч стал материальным, обволакивая тело принцессы и плавно перетекая с него на лезвие оружия.
Ярко-серебристое сияние, подхватившее алебарду, разошлось яркой вспышкой. Образовавшийся столб света изменил форму предмета, поглотив чёрный кристалл, а густеющая вокруг тишина застыла непроницаемым куполом.
Свет погас, аликорн опустилась на траву. Из-под полуоткрытых век просачивались отголоски божественной силы, снова скрывающейся внутри древнего существа. Мир оставался беззвучным, лунный свет угасал, диск превратился в тонкий серп.
Тишину прорезал детский крик.
— Почему ты не посоветовалась со мной? — воскликнула белый аликорн, чуть морщась от боли. — Ты хоть представляешь, насколько это могло быть опасно?
Ночная принцесса стояла посреди комнаты. В камине горел огонь, и пламенные блики играли витиеватой светотенью на её лице и чёрном нагруднике. Рог слегка покалывало, а под глазами появились еле заметные морщинки.
— Я руководствовалась твоим правилом, — вспылила кобылица. — Ты всегда говорила, что если твой враг помог тебе, то он заслужил прощение!
— Я не о твоем решении дать Сомбре второй шанс, — нахмурилась Селестия. — А о том, что ты сама могла пострадать, когда творила заклинание. Твой запас магии был практически на исходе, а ты решила использовать Силу Аликорна…
Сестра прервалась, чтобы перевести дыхание, а ночная аликорн удивленно приподняла брови.
— То есть, — осторожно уточнила она, — ты сердишься не на то, что я вернула короля в мир живых, и он мог завладеть моим телом и напасть на тебя, а на то, что я могла подвергнуть себя опасности?
Белая кобылица снисходительно улыбнулась. В её розоватых глазах плескалась нежность, внезапно исказившаяся болью. Аликорн пошатнулась, крылом прижав бинты на груди, но затем снова улыбнулась.
— Ты правильно использовала моё правило, сестра, — она кивнула в сторону небольшого свёртка, лежащего на кровати-подушке. — Для нас достаточно одного лишь обещания, чтобы простить врага. Пусть Сомбра коварнее и хитрее Кризалис, отвергшей нас, но не думаю, что он сможет навредить нам в таком возрасте.
Луна тепло улыбнулась, глядя на жеребёнка, завёрнутого в бирюзовое полотно. Маленький, просто крохотный Сомбра не вызывал ни страха, ни ненависти, лишь умиление. Ну как такое милое чадо могло вырасти столь жутким и злобным монстром?
— Наверное, ты права, — кивнула принцесса. — Но я думала, что заклинание просто вернёт его в наш мир. В собственном возрасте и теле. А тут… — она растерянно махнула копытом. — Жеребёнок. Да ещё и такой маленький…
— Ему от силы месяца два. — Селестия присела рядом с подушкой, чуть поглаживая копытом макушку малыша. — Как думаешь, может если его воспитают в заботе, то он не превратится в злобного тирана, каким мы его знали?
Луна последовала её примеру, садясь напротив сестры. Трудно было представить Сомбру в жеребячестве, тем более таком раннем, но сейчас он совершено не отличался от других единорогов его возраста. На удивление отсутствовал серпообразный рог, его заменял обычный, прямой, глаза были чисто рубиновые. Он ещё никогда не владел тёмной магией, и из его глаз никогда не плыло фиолетовое пламя, а склеры не становились зелёными и пугающими. Ещё не совершено ни одно преступное деяние. Чистый, как белый листок, жеребёнок с туманным неопределённым будущим.
— Мы должны пристроить его куда-нибудь, где есть жеребята его возраста, — тихо проговорила ночная принцесса. — Без кормящей матери ему не выжить, а мы с тобой в роли воспитателей не годимся.
— Да. — Кивнула Селестия. — Мы не сможем уделять ему достаточно времени, чтобы пристально следить за развитием его характера. Но, — она повела мордочкой, — кажется я знаю семейную пару, которая подойдет. У них тоже недавно родился жеребёнок, и они явно смогут обуздать магические способности Сомбры, если в том возникнет необходимость.
Возникло минутное молчание. Луна перевела взгляд на сестру, дожидаясь ответа, но Селестия молчала, предоставив ей догадываться самой. Принцесса несколько секунд помолчала, пытаясь понять, кого имела в виду сестра.
— Кейденс и Шайнинг Армор? — наконец подняла бровь аликорн. — Ты уверена в том, что они согласятся?
— Мне остается лишь надеяться, — улыбнулась солнечная принцесса, но Луна по её взгляду поняла, что кристальным правителям от второго жеребёнка не отвертеться, хотят они того или нет.
— А Кристальное Сердце? — напомнила аликорн, шевеля перебинтованными крыльями. — Оно ведь уничтожило его в прошлый раз. А если сейчас оно тоже убьет его?
Белая кобылица опустила глаза. Луна беспокойно оглянулась на малыша, чью судьбу они решали так легко. Если данный ему шанс окажется провальным? И всё по её вине? Вернувшись за грань, будет ли он всё помнить, или невинно убиенная душа младенца не оставит за собой пятен на её совести?
— Ты понимаешь, что речь идет о смерти ещё невинного жеребёнка? — угрожающе спросила темная аликорн, склоняясь ближе к малышу, будто пытаясь защитить его. — Он не Дискорд — в камень не превратится. Он умрет. И умрет в муках.
— Насколько я помню, существует заклинание удержания, — склонила голову Селестия. — Если что-то пойдет не так, Кейденс сможет защитить его от воздействия Кристального Сердца, и тогда мы подумаем, что с ним делать ещё раз. Мы могли бы отдать его в семью обычных пони, но ты понимаешь, что за ним нужен присмотр именно принцесс? А Кристальная Империя — лучшее место для этого.
— А её жители? — в лоб спросила Луна. — Не думаешь, что они будут подозрительно смотреть на жеребёнка как две капли воды похожего на их тирана?
— Не думаю, что кто-то из кристальных пони знает, как выглядел Сомбра в детстве, — усмехнулась Селестия. — А расцветка… Мало ты видела черногривых серых единорогов? А как же твои стражи?
Ночная принцесса потупилась. Да, в её гвардии были черногривые единороги с тёмно-серой шерстью, но они были ночными стражами, и жили в Кантерлоте, а не в Кристальной Империи.
— Кристальные пони помнят его глаза, — прошептала аликорн, сжимая край подушки.
— Он ведь ещё малыш. Не всегда же у него был такой взгляд.
— Убедила, — сдалась ночная принцесса. — Я доставлю его Кейденс и Шайнинг Армору. Следует ли их предупредить?
Белая аликорн загадочно улыбнулась.
— Пусть это будет для них сюрпризом.