Питающиеся страхом
Пролог. Королева-изгнанница
В пещере, которую она выбрала в качестве укрытия, было сыро и очень холодно. До клацанья острых зубов холодно.
Дыхание, вырывавшееся облачком пара изо рта, совершенно не согревало. Кризалис поморщилась, оглядываясь на свой бок, покрытый хитиновой оболочкой. Её трон, блокировавший магию эквестрийских пони, осыпаясь, обвалился прямо на неё, и теперь королева не могла поручиться за целостность своих рёбер. По крайней мере, бок у неё жутко болел, а из-под панциря сочилась какая-то зеленоватая жидкость, похожая на кровь. Королева снова поморщилась, попыталась улечься калачиком, но удобного положения на холодном и остром камне не нашла. Она была чертовски голодна.
Голод сводил её с ума, сжигал изнутри. Любовь, которую она выпила из Торакса, и которая впоследствии чуть не уничтожила её саму, кончилась ещё до того, как она добралась до своего, как она надеялась, временного укрытия, и Кризалис пришлось ковылять пешком, забираясь в самые глубокие пещеры, которые она сумела найти на севере Эквестрии.
Уснуть ей помешала не только боль, но и надоедливый звук капающей воды. Посреди пещеры было озеро, над которым кучным и хаотичным мусором нависли сталактиты. Кризалис из своих нередких вылазок в Эквестрию знала, что многие считают эти известняковые штуки красивыми и ценными, но сама в них никакой красоты не видела. Как можно видеть красоту, когда твой желудок горит от голода?
«Мерзкие предатели, — думала королева, прижимая дырявые ноги к себе поближе, чтобы хоть как-то согреться, — как они посмели меня бросить? Бросить свою собственную мать, пойти за этим размазней Тораксом, который — надо же! — нашел себе дружков в виде дракона и ученицы принцессы Дружбы! Как жаль, что я недооценила эту единорожку Глиммер! Но ничего. Ничего. Мне нужно только немного любви. Совсем чуть-чуть любви, зализать раны, и я отомщу. За своё изгнание, за то, что она отобрала у меня моих детей. Я отомщу Старлайт Глиммер и её подружкам за всё, что они сделали со мной!»
Ей пришлось лететь со сломанными рёбрами, пришлось скрываться под масками чужих лиц, но это было привычным делом. В чужом облике боль отступала, а то, что было с её настоящим телом как бы выносилось за рамки. Возвращаться каждый раз было мучительно. В те моменты она дышала всхлипами, разрезающими глухой воздух, старалась рычать, а не стонать от боли, но у неё плохо получалось. Злость и ненависть, дававшие ей силу на побег, убедившись, что она находится в относительной безопасности, на время оставили владелицу, предоставив её самой себе. Но затем, когда боль и горечь отступили, они вернулись. И наполнили её до самых краев. Она придумает план, лучший, чем два её предыдущих. В каждом из них она не учла какую-то важную фигуру: сначала Твайлайт Спаркл, слишком хорошо знавшую принцессу Любви, потом Старлайт Глиммер, слишком хорошо знавшую ученицу Селестии и её друзей. Даже этот, рыжий очкарик, Санбёрст в Кристальной Империи, которого её дети тоже не тронули, внес свою лепту в крушение её плана — послал Торакса с предупреждением о том, что из Империи нельзя ждать помощи.
Её планы вечно проваливаются из-за букашек!
Ну, допустим, Твайлайт Спаркл букашкой не была, нужно уметь признавать свои ошибки. Тут уж Кризалис просчиталась, но она же не могла следить за жертвой с самого её рождения! Тем более, тогда она ещё не знала, что Кейденс вырастет значимой фигурой для Эквестрии, а братец этой фиолетовой выскочки так удачно подвернется под копыто. Да и тогда на свадьбе она совершила довольно крупную ошибку — раскрыла себя перед Селестией и всей аристократией. Нужно было поступить умнее, нужно было обвинить Спаркл и ободранную Кейденс во лжи, заставить Армора прогнать их, нужно было…
Какая разница, что нужно было сделать раньше? Нужно думать, что она может сделать сейчас!
Королева снова крепко сжала зубы и передёрнулась, успокаивая внутреннюю дрожь. Её пробирало насквозь, и избавиться от этого мерзкого ощущения сырости у неё внутри не помогало ничто. Как будто в неё поместили целую кучу обычной еды, которую едят пони, а выплюнуть или выблевать эту мерзость возможности нет. Организм чейнджлингов не может переваривать обычную пищу, ему нужны эмоции, нужна энергетика, они же вампиры по своей сути… Но что не сделаешь ради достоверного укрытия среди пони! Приходится и обедать иногда, да ещё и нахваливать стряпню какой-нибудь фермерши, а самой потом лежать в комнате с резью в животе. Теперь же ощущение было схожим, только ещё и отвратительно, по-желейному булькало в прилипшем к позвоночнику животе. Поспать бы сейчас, восстановить хоть частичку сил, а там можно будет слетать…сходить в ближайший посёлок, половить мимолетные чувства, хоть немного покушать…
Кап-кап.
Королева недовольно приоткрыла один глаз, заставив зрачок, уже приспособившийся было к темноте, резко сузиться. Глазами она поискала источник нервирующего её звука, но, как назло, он больше не повторился. Пока она не закрыла глаз.
Кап-кап.
Кризалис прижала уши, стараясь заглушить ненавистный звук, но дурацкое «кап-кап» не прекращалось. Она даже закрыла голову копытами, потревожив ноющие рёбра, но вода давила на мозг. Казалось, эти капли падают на её голову у основания рога, сводя её с ума, заставляя вскипать изнутри, буквально гореть адским пламенем, струящимся по рогу в виде дикого неутомимого огня…
— Да сколько можно?! — рявкнула чейнджлинг и пальнула в неизвестном направлении, потратив на заряд большую часть энергии, которую имела. Голова тут же наполнилась тяжестью, собравшейся в висках и на кончике рога, но грохот и треск заставили её поднять глаза. Удар пришелся на сталактиты — водная гладь рябила, а упавшие камни разбрызгали влагу по камням, которая тут же начала шипеть, как масло на горячей сковороде; королева с удивлением заметила, что вода, оказывается, была горячей.
Чейнджлинг поднялась на ноги, шипя от боли и цедя проклятия сквозь зубы, сделала пару шагов к воде. Ноги переставлялись как палки, почти не сгибались, но Кризалис не обращала на это внимание. Если вода была действительно горячей или хотя бы тёплой, она с радостью бы претерпела ещё более сильную боль, чтобы избавиться от дрожи во всем теле. Тут было слишком холодно для таких хладнокровных существ, как она. Ей нужно было тепло. Подойдя к кромке воды, всё ещё не успокоившейся и рябившей, она взглянула на своё отражение. Повисшая тряпкой бирюзовая грива ниспадала с её шеи, спутавшись от постоянных пробежек и полётов. Стрекозиные крылья стояли торчком, и королева, увы, не могла укрыть ими мерзнущие бока. Да и тепла бы от них было мизерно мало, но всё-таки…
В ещё не оформившемся отражении Кризалис заметила, что пятна на её шее стали ещё больше, чуть потемнели. Это было плохо. Если она вскоре не поест, то будут новые дыры. Их и так было уже слишком много. Дыры всегда появлялись от голода, и чем дольше они голодали, тем больше их становилось. Возможно, наедайся они вдоволь, их было бы меньше, или они стали бы зарастать.
Но голод чейнджлинга нельзя утолить.
Поводив копытом над водой, королева ощутила исходящий от неё жар и удивилась, почему она не заметила этого раньше. Осторожно опустила ногу в воду; та показалась ей парным молоком, и Кризалис издала невнятный возглас, означавший наслаждение. Тепло окутало изуродованную ногу, и чейнджлинг поспешила полностью зайти в озеро, пока не согреется. «Возможно, если я найду удобный берег, то смогу даже спать в воде, — мельком подумала она, наслаждаясь тем, как тепло окутывает её тело, словно большое ватное одеяло под которым она спала в Кэнтерлоте. Мягкая перина, взбитая подушка, витающая в воздухе симпатия… — Завтра утром надо добраться до ближайшего поселения, а там наверняка найдется какая-нибудь парочка или любимчик. А сейчас…»
Что-то алое блеснуло под водой, привлекло её внимание.
Кризалис нахмурилась. Алый цвет — цвет свежей пролитой крови, — ей нравился, но его наличие здесь вызывало опасения. Она пустила по рогу еле заметное от её слабости зелёное свечение, чуть склонилась над лежащей под водой штуковиной. Это было что-то изогнутое, похожее на серп. Королева осторожно дотронулась до него копытом — ничего. Осмелев, но не настолько, чтобы отпустить заклинание, королева осторожно взяла эту штуку в копыто и вытащила из воды. Внимательно рассмотрев темнеющий к расширяющемуся круглому основанию, становящийся тёмно-серым, и сначала алеющим, а потом почти белым кончиком предмет, Кризалис вдруг поняла.
Это был рог.
— Он не похож на рог эквестрийских единорогов, — пробормотала она, вертя магический орган в копытах, сев в воду по пояс. Сломанные рёбра с каким-то облегчением заныли, но Кризалис знала, что теплая вода поможет. Чейнджлинги любили тепло. Оно помогает. — Каким образом он тут оказался, хм?
Вестимо каким, ответили ей. Королева вздрогнула, обернулась, ища обладателя странного, не похожего ни на голос пони, ни на чей-либо ещё голос. Не оглядывайся, всё без толку. Я здесь. Я у тебя в копытах.
Кризалис посмотрела на рог.
— И как это я сразу тебя не почуяла? — с некоторым раздражением фыркнула королева, чувствуя, как магия пронизывает это место, щекочет где-то в голове. Кто-то шарился у неё в мыслях, но она не могла его заблокировать, как делала это обычно. Да и практиковать эту особенность ей было, в общем-то, не с кем — никто, за исключением, быть может, ночной принцесски, но та особо не приглядывалась к подмененной Аморе. А сейчас её мысли сканировал кто-то очень сильный, хоть и заметно ослабленный. Проблема была в том, что…
Ты слишком сильно ослабла. Особенно после того спонтанного выстрела. Я всего лишь звал тебя, зачем же было так сердиться?
— Да кто ты такой, чтобы звать меня? — Кризалис дёрнула носом в презрительной гримасе задетой гордости. — Я королева чейнджлингов, та, что победила саму Селестию…!
Брошенная и оставленная собственными подданными, побежденная протеже принцессы Солнца, а затем и её ученицей, одинокая Кризалис. Не стоит кидаться титулами, дорогая подруга. Мы с тобой, в каком-то смысле, товарищи по несчастью. И титулам тоже.
— И кто же ты? — вздёрнула бровь чейнджлинг, внезапно понимая, что рога у неё в копытах уже нет, а вода вокруг неё становится чёрной, густой и какой-то… дымной?
Из-под воды, словно внезапно потянутая вверх пружина, встала тень.
— Моё имя — Сомбра. Король Сомбра.
Как ни странно, это имя не было ей знакомо. Кризалис прожила много зим вместе со своими детьми, не одно поколение Роя была его маткой, но ни разу не слышала этого имени раньше. И это её пугало. Королева резко встала, охнув от боли, но тень и подступавший к ней мрак не отступали, лишь сгущались вокруг её тела, покрывая поверхность воды, но не касаясь её, клубясь как речной туман.
— Ну что ж, Сомбра, — снова фыркнула она, — судя по тому, что ты здесь, ты своего титула тоже лишился. Так зачем же пытаешься пугать меня фокусами возраста маленьких жеребят? Убери свои тени и покажись в истинном виде, не можешь же ты быть только рогом.
— К сожалению, — тень приобрела некоторое подобие пони, очень размытое и нечеткое, — но я и есть только рог. И я не собирался тебя пугать. Просто моя магия имеет весьма специфичные последствия. Ты говоришь с иллюзией…
— Довольно некачественной иллюзией, — вставила чейнджлинг, критически осматривая то и дело терявшее форму пятно.
— Верно. Но, насколько я понял, наши цели сходны. Ты хочешь отомстить тем, кто лишил тебя всего. Как и я. Мы в одной лодке, Кризалис. И я предлагаю тебе союз.
— И кому же ты хочешь отомстить, тень? — скривилась королева; Сомбра и его бестелесный голос раздражали её всё больше и больше.
— Селестии и Луне. Кейденс и Шайнинг Армору. Пухлому фиолетовому дракону, имени которого я не знаю. Пурпурной единорожке и её подружкам, которые разрушили мою Империю. Я хочу уничтожить их. Убить их всех.
— Пурпурной единорожке? — рассмеялась Кризалис. — Твайлайт Спаркл давно стала принцессой-аликорном! Разве ты этого не знал? — тень не отреагировала на её насмешку, и королева посерьезнела. — Много имен, которые знаю и я. Почти все — те, кому я хочу отомстить.
— Видишь? — чейнджлинг услышала ласково-чарующую интонацию в его голосе, а тень выгнулась бесформенной кляксой. — Наши цели совпадают. Мы отомстим им вместе. Ты ослаблена. Ты голодна. Твой Рой теперь вдали от тебя и управляется каким-то опарышем…
— Не говори имени этого предателя, — прорычала Кризалис почти так же, как тогда, ещё у себя дома, и будто в живую увидела перед собой обращенного в Старлайт Глиммер сына, выдавшего себя лишь блеском глаз, который она смогла различить.
— Мы можем помочь друг другу, — почти нежно прошептал голос, закрадываясь в сознание, шевеля волосы за ухом. — Ты поможешь мне вернуть тело. А я научу тебя жить без любви.
— Хочешь сделать меня такой же зелёной букашкой, как они?! — вспылила королева и ударила копытом по воде. Всплеск немного распугал чёрный дым, а пошедшие круги исказили её отражение. — Ни за что!
— У меня и мыслей таких не было, — укоризненно произнесла тень, собираясь в комочек. — Я говорю о другом. Ты выбрала любовь в качестве своего корма. Любовь есть везде, это так. Но есть кое-что более сытное, чем любовь. И это легче вызвать.
— Ну и что же это такое? — недоверчиво спросила Кризалис, проникаясь любопытством. Кроме любви они не питались почти ничем, и другие эмоции поглощать не получалось, хотя она пробовала. Но если есть альтернатива…
— Страх, — прошептал голос прямо в ухо. — Ужас, — прошептал в другое. — Ненависть и отчаяние. И я могу научить тебя питаться ими. Помогу тебе создать Новый Рой. Преданный, непоколебимый, Рой, который будет подчиняться только тебе одной. Мне только нужна небольшая твоя помощь.
— Какая? — прошептала Кризалис, представляя себя, как это будет. Новые чейнджлинги, более сильные и способные, её дети, которые точно никуда не уйдут, не заведут дружбу с драконами… Да… Спайк тоже был в её списке. И как это она забыла о том, кто помог Тораксу разрушить её жизнь? Страх… Он ведь встречается гораздо чаще.
— Приведи сюда достаточно крепкого жеребца-единорога.
— Флайм Бэр, что мы здесь забыли? — с какой-то наивной улыбкой спросил темно-синий жеребец, трогая копытом шелковую повязку на глазах. — Ты подготовила для меня какой-то сюрприз, да, шалунья?
— Да, милый, — миленьким звонким голосом ответила пегая земная пони с кудряшками каштановой гривы, стоящая на задних копытах и не позволяющая единорогу снять повязку. — Тебе очень понравится, обещаю.
— Ну хорошо, — засмеялся он и пошел вслед за ней. — Я тебе верю, Флайм.
«И очень-очень зря», — подумала Кризалис, с лёгкостью пружиня укоротившимися и целыми ногами по камешкам горной тропки, покрытой лёгким снежком, едва только припорошившим землю — пегасы из Клаудсдейла работали из копыт вон плохо, но ей это было даже на копыто. Чейнджлинги ненавидели зиму, холод и снег. Сейчас она не чувствовала боли в рёбрах и ей было достаточно уютно в этом теле. Связанная земная пони сидела в колодце, пока Кризалис выпивала из неё любовь. От истощения и испуга пони потеряла сознание, а королева поглотила пульсирующую пурпурную субстанцию без остатка, перекатывая её языком, чувствуя давно забытый вкус любви. Этого было крайне мало, но для небольшого маскарада хватало с лихвой. У неё ещё останется сил на то, чтобы залечить себя.
— И всё же, куда мы идем? — задал вопрос единорог, уворачиваясь от сыплющихся сверху камушков. — Это что, горы?
— Потерпи, Тайм, — капризно заныла Кризалис, подражая интонациям настоящей Флайм Бэр. Кобылка всегда ныла, когда возлюбленный проявлял излишнее любопытство к её занятиям, канючила, когда не хотел потакать её желаниям. Она была ей противна, эта пегая земная пони, но Кризалис слишком оголодала, чтобы привередничать. Это не была любовь в полном её смысле — симпатия, привязанность, взаимное влечение, но не более. Но и этого ей пока хватит. Пока что. — Осталось совсем чуть-чуть!
— Хорошо-хорошо, — лишенный зрения единорог глупо улыбался, полагая, что его ждет действительно что-то приятное, и преданно шел за ней, влекомый голосом и запахом. Флайм Бэр была в поре. Кризалис сочла это подходящим временем для того, чтобы выполнить свою часть договора с загадочной тенью, именовавшей себя Сомброй. Она и так ждала слишком долго — середина осени сменилась началом долгой зимы, а голодать чейнджлинг больше не могла.
Отодвинув камень, заграждавший вход в её убежище, Флайм Бэр помахала хвостом и звонко хихикнула. Кризалис заметила, как расширились ноздри жеребца, улавливая кобылий запах.
— Сюда, Тайм! Осторожно, тут камешек! Да не в мой круп тыкайся, вот он, проход! — от прикосновения этого жеребца ей хотелось прыгнуть в горячую воду Источника и не вылезать оттуда, пока не сойдет семь потов с чёрной шкурки, хотя конкретно её он и не касался. Наивный идиот. Тряпка. Она презирала их. Презирала их всех.
Жеребец шел за ней и по грубо вытесанному коридору из глухого камня, пробираясь сквозь капающую воду. Несколько капель упали на нос Тайма. Жеребец поморщился, поднял ногу, чтобы вытереть нос, но Кризалис уже захлопнула ловушку.
— Флайм?.. — странный зелёный свет, мелькнувший на периферии даже сквозь плотную шелковую повязку, привлек внимание единорога и заставил всё же ослушаться подругу и снять платок. Кусочек чёрной ткани упал на холодный каменный пол, а попятившийся жеребец врезался крупом в гранитную стену. Перед ним стояло ужасное существо, похожее на слишком высокую кобылу, с дырявыми ногами, искореженным рогом и стрекозиными крыльями. Хищные зелёные глаза с вертикальным зрачком смотрели на него с презрением и чуть ли не отвращением, а чей-то чужой, новый голос, сказал:
— Выпей его.
Поломанная фигура зашевелила крыльями, издавая жужжание, подобное жужжанию летающих насекомых, чуть подлетело в воздух, раскрыло ужасный клыкастый рот. Её рог начал переливаться мерцающим зелёным светом, а Тайм почувствовал, как ноги подкашиваются, а сил стоять с открытыми глазами нет совсем. Мир вокруг него закружился, а последнее, что он заметил — поток фиолетового дыма, идущий от него к монстру. Он также успел заметить, как оно облизнулось, поведя раздвоенным языком, а затем его сознание навсегда оставило своего хозяина.
— Теперь всё просто, — проговорила тень, вырастая прямо рядом с облизывающейся королевой. — Ты чувствовала привкус страха? Он боялся за свою подружку и любил её. Ты должна была почувствовать.
— Потом будешь читать лекции! — рыкнула королева, катая языком вожделенную еду. — Что делать теперь?
— Просто приложи мой рог к основанию его рога, — шепнула тень, смиряясь с её несдержанностью. Кризалис левитировала красный серповидный рог и осторожно приставила его к магическому органу полумертвого единорога.
Сначала не происходило ничего особенного. Кризалис уже начала раздражаться и формировать более или менее заковыристую фразу для обвинения во лжи, как вдруг алый серп окутала дымка, объединявшаяся с темно-синим прямым рогом. Секунду или две дым кружился вокруг них, а затем внезапно слился воедино, погружая настоящий рог жеребца в чужой, словно нож в масло. Кризалис смотрела на всё это с широко распахнутыми глазами, а затем заметила движение сбоку от неё. Тень выгнулась, стрелой помчалась к лежавшему на полу телу, залетела внутрь сквозь рот и уши. А потом единорог открыл глаза.
Рубиново-красные с вертикальным, как у неё, драконьим зрачком глаза.
— Отличная работа, королева Кризалис, королева-изгнанница, — произнес единорог не своим писклявым, а низким и бархатным голосом, отдающим некой хрипотцой. Он поднялся на ноги, не сводя с неё глаз и не двигая головой, и это выглядело жутко. — Теперь и мне пришло время исполнить свою часть сделки.
Его тело покрылось странными наростами, выпирающими из всех изгибов, делающими его более угловатым, но от этого каким-то угрожающим. Красный рог теперь выглядел неотличимым: казалось, он всегда рос здесь. Его голову окутало переплетение странных острых кристаллов в форме лезвий — своеобразная корона, принадлежащая королю без империи. Теперь этот жеребец не вызывал у неё презрения. Теперь Кризалис не рискнула бы не почтительно относиться к этому магу — столь свиреп был его взор, сколь и снисходительно-ласков, и это всё одновременно.
— Пора нам мстить.