Иногда вещи не то, чем кажутся

Поляна

Стараясь пробираться по не столь густым опушкам леса, Хэйбеас нагнал Персику. Скрываясь в кустах и всеми силами пытаясь не обращать внимание на раздражающие колючки, он тихо наблюдал, что земная пони в тяжёлых доспехах могла делать под серебристым светом луны; за тем, как ритмично покачивается её копьё.

Долгое время она просто патрулировала зону между этой частью дороги и своим домом. Это казалось странным, и Хэйбеас решил найти ответы. Но не выйдет же просто вот так подойти к вооружённой до зубов кобылице и спросить, хочет ли она поболтать? С тем же успехом можно было бы ввалиться к дракону в пещеру и поинтересоваться у него, не хочет ли он похлёбки из чейнджлятины. Представив это, у бедняги дрожь пробежала по спине.

Сделав небольшой шаг вперёд, чтобы поближе рассмотреть Персику, он услышал хруст. Кровь застыла в жилах. Он слишком поздно понял, что наступил на ветку. Персика тут же остановилась и повернулась в сторону источника шума с копьём наготове.

"Ну, беспокоиться пока не стоит...", — с надеждой подумал Хэйбеас, — "Она же и думать не подумает, что это я. Так, белочка прошмыгнула. Даже идти проверять не нужно..."

— Хэйбеас, это ты там? — спросила она, отчего чейнджлинг вскрикнул.

— В-вы нападёте, если я отвечу "да"?.. — ответил он дрожащим голосом.

Персика опустила копьё и вздохнула, понимая, что бояться нечего. Пробормотав что-то и едва слышно посмеявшись, она снова вскинула оружие.

— Нет, не нападу. Давай сюда.

Трясущимися копытами чейнджлинг поправил платок на шее и вышел из-за куста на дорогу. Увидев Персику в полном обмундировании так близко, он невольно вспомнил о происшествии, случившимся на этой дороге в ту злополучную ночь, но он как мог отгонял негативные мысли.

— Как вы поняли, что это я?

— Чуйка, скажем так. — произнесла она с нотками раздражения в голосе. — Что ты здесь делаешь? С чего решил следить за мной?

— Потому что тот факт, что вы покинули дом в столь поздний час, вызвал у меня любопытство. — ответил он. — Что вы здесь делаете? Вы не какой-то одинокий стражник, чтобы патрулировать окрестности.

— Так надо. — буркнула пони в ответ.

— Что это значит? Почему вы себя так ведёте? — не унимался чейнджлинг, требуя ответов. Персика фыркнула и забарабанила древком копья о землю, пытаясь придумать оправдание, но вскоре поняла, что ничего не может выдумать в свою защиту.

— Так ты точно хочешь знать? — спросила она, на что Хэйбеас кивнул. — Тогда иди за мной. Я покажу тебе кое-что. Что-то, что раскроет всю правду обо мне. Что-то... личное.

Резко развернувшись, кобылица зашагала по тоненькой тропинке, что вела с дороги. Попав в лес, Хэйбеас насторожился, но всё же послушался и продолжал идти за ней в самую чащобу. Никто из них не проронил ни слова, пока они брели мимо кустов, деревьев с покорёженной и поднившей корой да булыжников под звуки стрекотания и жужжания насекомых. Казалось, что не лес никогда не закончится. Тишину нарушила Персика.

— Пич Блоссом говорила тебе, кем был мой муж?

— Да. — ответил он честно. — Она рассказывала, что его звали Чантилли Крим. Могу я узнать, как вы познакомились?

Услышав этот вопрос, Персика тепло улыбнулась.

— Ну как... мы с жеребячества лучшими друзьями были. А затем эта дружба переросла в нечто большее.

— Как мило. — с улыбкой на устах произнёс Хэйбеас, но спустя мгновение его левая бровь изогнулась. — Но вы же говорили, что не были рыцарем, но в доме две стойки с бронёй. Чем вы занимались?

— Мы с мужем... — кобыла что-то промычала себе под нос, но всё же продолжила. — Мы были охотниками на чудовищ.

— Охотниками на чудовищ? — спросил он с нотками неверия и шока в голосе. — Вы?

— Да, охотниками на чудовищ. Мы сражались с драконами, боролись с камнедилами, сталкивались с гидрами, и всё в таком духе. И этим мы зарабатывали на хлеб чуть ли не всю жизнь. И мы были чертовски хороши в этом. Мы путешествовали от города к городу, и если у кого из жителей были проблемы с живностью, мы брались за дело, за определённую плату, конечно же. Иногда со зверем можно было договориться, а если ничего другого не оставалось, то приходилось гоняться и побеждать его другими методами. Нам это нравилось, денег хватало, да и... мы были вместе.

— Звучит так, будто вы были довольны своей работой, и из личного опыта скажу, что навыки у вас для неё есть. Так почему же вы прекратили?

— Я забеременела.

— Оу.

— Ну... Вот так. — ностальгически пробормотала Персика, пнув камешек с тропинки. — Мы с Чантилли решили осесть и завести семью, пока ещё было время. Работы было всё меньше, а когда роды были практически на носу, мы и вовсе почти завязали. Нашим последним делом были чейнджлинги, обосновавшиеся у пригорода Кантерлота. Едва мы начали выкрикивать угрозы с оружием наголо, они сбежали, и мы обосновались на старой персиковой ферме моих родителей, как и планировали всё это время.

Персика с Хэйбеасом только сейчас вышли из леса и ступили на полянку, усеянную лишь короткой травой. Что-то серебрящееся в ярком свете луны в центре поляны привлекло внимание Хэйбеаса, а когда они подошли к этому объекту, чейнджлинг увидел, что это был меч, воткнутый в землю. Длинный стальной клинок даже на взгляд профана был выкован мастерски, а на рукояти подобно флагу развевалась на ветру красная ленточка.

— Пич Блоссом говорила, что он погиб из-за несчастного случая. — проговорил Хэйбеас, изучая оружие.

— Ну... Не было никакого несчастного случая. Это произошло... из-за меня. — ответила она подавленным тоном, что побудило Хэйбеаса оглянуться с удивлением и немым вопросом. — Стоял тёплый летний денёк. Мне через месяца три рожать, всё было тихо и мирно, как мы того и хотели. Но всё пошло наперекосяк. На закате из ниоткуда на границе нашего участка появился одинокий чейнджлинг. Я никогда не забуду его красный, как лепесток розы, глаз. Он хотел быть замеченным, и потому неспешно гарцевал около деревьев, будто поддразнивая нас.

— Я ничего не знаю о красноглазых чейнджлингах. — несмело проронил Хэйбеас. — Простите.

Однако Персика пропустила его слова мимо ушей, не отнимая взгляда от меча.

— Как только мы рванули, чтобы поймать его, красноглазый чейнджлинг убежал в леса. Я пыталась не отставать от Чантилли, но он сказал не мучиться, в моём-то положении. Он сам справится, сказал он. А я поверила. Прошёл час, а он всё не возвращался. Мне становилось всё страшнее. — она прикрыла глаза под забралом шлема. — Мне... Мне не следовало отпускать его. Я тут же собрала экипировку и отправилась вслед за ним. Я не знаю, сколько времени прошло, пока я искала его. Минуты? Часы? Но когда я услышала леденящий душу крик, я тут же бросилась туда, откуда он прозвучал. И нашла его, лежащим под деревом на этой поляне, и рыдающего, как дитя.

Хэйбеас с тревогой посмотрел на кобылу. Она продолжала.

— Чейнджлинг каким-то образом его одолел. Не знаю, как, но одолел. Эта тварь выжрала из Чантилли всё, что только можно, и оставила его в этом измученном состоянии, что куда хуже смерти. Она начисто вытянула из его сердца всю любовь, вплоть до последней капли. Осталась лишь бездонная чернота. Лишь пустая оболочка. Всё, что читалось в его глазах — отчаяние, печаль, злоба, страх и ненависть.

Её голос дрогнул.

— Я попыталась обнять его, а он вскочил на ноги и зарычал. Он выкрикивал, что я ему теперь никто, что я предала его. А затем он... напал на меня. Он хотел убить меня, не думая ни о чём другом. Я пыталась не отбиваться, как-нибудь заломать его, но что может беременная кобыла? Я поскользнулась, и... то чудовище, в которое превратился Чантилли, ударило меня мечом по левой части лица, оставив шрам и навсегда ослепив этот глаз. Он смеялся, глядя на мои мучения. Я... запаниковала и испугалась за ту жизнь, что росла внутри меня, и инстинкты взяли верх прежде, чем я смогла что-либо сделать. Он повалил меня на землю и замахнулся для ещё одного удара, а я... я направила копьё в его грудь и убила его.

Шокированный Хэйбеас не смог произнести ни слова. Всё, что он хотел сейчас — чтобы Персика не углублялась в столь болезненные воспоминания, но она продолжала.

— Он погиб на этом самом месте. Я донесла его до Кантерлота и похоронила там. Пич не знает ни то, как он умер, ни то, кем мы были. Пусть так и будет. Но каждую ночь я переживаю этот кошмар раз за разом. Я заглядываю в его глаза, и вижу ту неугасающие ненависть и отчаяние, что горели в нём, когда он пытался отнять мою жизнь. Чудище, сотканное из чувства вины и печали. Ужасный монстр, преследующий меня. И я это заслужила, Хэйбеас. За то, что оставила его, когда он больше всего во мне нуждался.

Персика положила копыто на рукоять меча. Оркестр жужжащих и стрекочущих насекомых почти заглушал шелест листьев на ветру.

— Хе. Какая ирония. — она усмехнулась после небольшой паузы и слегка качнула головой. — Всю жизнь я сражалась с чудовищами, и когда я только подумала, что всё позади, я допустила ошибку. На минуту зазевавшись, я поплатилась самым дорогим. Именно поэтому я здесь. Именно поэтому я патрулирую дорогу у моего дома. Чтобы больше не допустить такой ошибки. Ведь Пич Блоссом — это всё, что у меня осталось.

Слезинка, отливающая серебром в лунном свете, упала из-под шлема на землю. Хэйбеас не мог и слова проронить от потрясения, но всё же преодолел желание остаться безмолвным и заговорил.

— Персика, почему вы так считаете? В этом нет вашей вины. Вы не были в состоянии сражаться с таким ловким существом, как чейнджлинг. Вам нужно было заботиться о не родившейся дочери. — произнёс он мягким и нежным тоном. — Чувство вины... Ненависть... Вот что я в вас ощущаю. Но это направлено не ко мне, а к вам самой. Вот что за горечь, что я чувствую рядом с вами.

Персика резко повернула голову и злобно посмотрела на него здоровым глазом.

— Да кто ты такой, чтобы судить меня за мои чувства, чейнджлинг? Какое тебе дело до моих эмоций? Почему тебе не плевать?

Обычно весёлое лицо Хэйбеаса сейчас не выражало ничего, кроме серьёзности и заботы. Не особо задумываясь о последствиях, он глубоко вздохнул и положил копыто на наплечник кобылицы.

— Потому что вы — мой друг. И я не хочу наблюдать, как такая чудесная пони, как вы, страдает от столь омерзительного отвращения к самой себе. Отвращения за то, в чём вы не виноваты. Так нельзя, Персика.

Эти слова копьём пронзили её сознание. Персика даже не попыталась убрать усеянное дырками копыто чейнджлинга, ведь тогда она лишится даже той малой капли тепла и заботы.

— Давай обратно. — смогла она пробормотать спустя минуту, решившись отойти чуть дальше, чтобы его нога до неё не доставала.

Хэйбеас молча согласился. Персика вновь взяла копьё и, бросив последний взгляд на меч, двое покинули поляну тем же путём, каким и попали на неё. Дорога домой прошла в тишине — никто не хотел продолжать разговор после всего случившегося. Хэйбеас же размышлял над той трагической историей, что поведала ему кобылица.

Дойдя до амбара, они оба зашли в выкрашенную в красный пристройку. Чейнджлинг занял место на своей подстилке из сена, а Персика думала, стоит ли ей уйти сейчас или надо что-то сказать. В конце концов, она вздохнула и сняла шлем, являя своё изуродованное шрамом лицо.

— Хэйбеас. — произнесла она. Чейнджлинг тут же отозвался на своё имя, повернув голову.

— Да?

— Я хотела бы извиниться за то, что напала на тебя тогда, на дороге. И когда нашла тебя здесь. — сказала она. — С того дня, когда я потеряла Чантилли, я считала, что все вы — жалкие твари, которых нужно убивать не раздумывая. Но ты... Ты другой. Не такой, каким я привыкла видеть чейнджлингов. Я и подумать не могла, что хоть один из вас может быть столь великодушным, не пытаясь кого-то этим обмануть. Но теперь я понимаю, что ты искренен. Настолько, насколько это вообще возможно.

Хэйбеас отмахнулся здоровым копытом.

— Не стоит извиняться. Вы со своей дочерью дали мне кров, еду и заботу о моих ранах. И будем честны, если бы вы на меня не напали, то и не узнали бы никогда, что я такой, верно?

— Думаю, да. — пони слегка улыбнулась. — Но если тебе всё равно, тогда спокойной ночи.

— И вам. — ответил он, поклонившись.

Хэйбеас принялся укладываться на подстилку, окружённую книгами. Персика было развернулась, чтобы уйти, но вдруг остановилась.

— Пока не забыла, Хэйбеас... Прошу, не говори Пич Блоссом о том, что произошло с Чантилли. — твёрдым тоном заявила она. — Она ещё не готова к такой... информации.

— Понимаю, мисс Персика. — Хэйбеас коротко кивнул. — Я ничего ей не скажу.

— Хорошо. — она зашагала к дверям. — Увидимся утром.

Сказав это, она тихо покинула амбар. Хэйбеасу предстояли долгие раздумья о том, что рассказала Персика, и эта мысль полностью заняла его разум, даже когда тот начал понемногу уходить в царство снов.