Ксенофилия: Нормы культуры
Интерлюдия: Жалоба Хани Дью
Перевод: Kasket
Адаптация, редактура, правка: xvc23847
Опубликован 25.08.2015
– Он там! – закричала Хани Дью, оббегая «Перья и диваны». Эти неестественные, звериные шаги определялись очень просто, так что она легко нашла зверя. – Схватить его!
Все пони города ополчились против Леро, пытавшегося спрятаться в бутике «Карусель». Но Понивиль работал согласованно – собственно, как единый табун – и пони отрезали ему путь.
– Даже не думай снова укрыться здесь! – закричала Хани Дью. – Почему ты просто не уйдёшь? Мы не хотим тебя!
Леро повернул голову, улыбнувшись своей жуткой обезьяньей улыбкой, и в лунном свете блеснули демонические клыки.
– Мне очень жаль, что ты не хочешь меня, Хани Дью, – произнёс он жутким звериным голосом, столь болезненно отличным от понячьего, что у неё заболели уши. – Потому что я, разумеется, хочу тебя.
Леро мгновенно набросился на Хани, прижав к земле, в то время как её друзья-горожане просто смотрели.
– Стой! – пробормотала она, слишком удивлённая, чтобы закричать. – Н-на помощь, – хрипло и прерывисто позвала она, чувствуя, как невидимая рука душит ту часть мозга, что контролирует речь.
– Теперь ты моя, – прошептал Леро шёлковым голосом и наклонился, чтобы поцеловать её…
Хани Дью вскинулась, резко просыпаясь, и несколько раз моргнула.
– Глупость, – пробормотала она и рухнула обратно, засыпая.
– Хорошо, Леро, ты готов? – спросила Твайлайт, с вожделением глядя на его обнажённое тело.
– Начинай! – ответил он.
Рог Твайлайт загорелся фиолетовым, чуть мерцающим светом, разлившимся по лабораторной секции её замка. Лира и Рэйнбоу Дэш попытались сберечь своё зрение от яркой вспышки: Дэш отвернула голову и прикрыла лицо передней ногой, а Лира опустила голову и прикрыла глаза.
Когда вспышка прошла, они обе открыли глаза, и Дэш подпрыгнула в воздух от радости.
– Сработало!
Леро обзавёлся дополнительными фаллосами, выросшими рядом с оригиналом.
– Ничего себе, – произнёс он, ощупывая свои дополнительные отростки. – Отличная работа, Твайлайт.
– Спасибо, – ответила Твайлайт. – Теперь ты можешь заниматься сексом со всеми нами одновременно!
– А почему их четыре?.. – прищурилась Лира. – Ну, пениса?
– О, ты об этом? – уточнил Леро, похлопывая крайний слева пенис. – Он для Хани Дью.
Хани Дью вжалась в угол, когда Леро и его табун вдруг обернулись к ней. Слюни текли с болезненно распухших губ, а их распалённые тела издали ужасающий сексуальный вой.
– Гах! – Хани Дью дёрнулась, снова подскакивая. Она вздохнула, подтянула покрывало ближе к подбородку, и повернулась на бок, укутываясь в него поплотнее. – У меня был самый жуткий кошмар.
– Мне жаль это слышать, – сказал Леро, поворачиваясь лицом, и положил на неё руку. – Но не волнуйся. Я всегда буду рядом.
Хани Дью проснулась с воплем.
– …Хани Дью.
– Что? – прорычала она, глядя через стол.
Хани Би переглянулся с Хани Сакль, прежде чем продолжать.
– Ладно, сестрёнка, что случилось?
– Ничего, – ответила она, промахнувшись тостом мимо рта.
– Сестрёнка, мы слышали, как ты кричала этой ночью.
– Ну и что? – ответила Дью, обильно засыпая стол крошками изо рта.– Занимайтесь своими делами.
– Какие дела, если наша сестра и соседка просыпается с криками? Я прям и не знаю, – ответила Би.
– Не умничай, – отозвалась она, вытирая стол грубыми взмахами салфетки. – Просто ночные кошмары, вот и всё.
– Что-то многовато их у тебя стало, – заметила Би. – Ты в порядке?
– Конечно, не в порядке – у меня кошмары!
– Ты знаешь, что я имею в виду, – со вздохом сказала сестра. – Что-то произошло у тебя в жизни? Может, мы могли бы помочь?
Дью не смогла посмотреть на сестёр. Она не посмеет сказать, что предметом её снов был Леро, особенно учитывая, что именно снилось. Это ужасно, насколько это чудовище заразило её мысли, саму её частную жизнь. Последний сон был самый жуткий – эти скользкие руки, обвившиеся вокруг неё… И как он сказал «всегда» – это было отвратительно женственно, словно через него говорила кобыла.
«Нужно что-то сделать с ним. Раз и навсегда», – подумала она.
– Не думаю, что это что-то серьёзное, – немного мягче ответила Дью. – Просто чёрная полоса, но я справлюсь. Думаю, это просто стресс.
– Может, тебе немного сократить свою волонтёрскую деятельность? – спросила Би, но её вопрос остался без ответа, так как Дью наконец затолкнула тост себе в рот.
– Эм, – произнесла Хани Сакль, поглядывая на сестёр, чтобы убедиться, что не переходит границ. – Как насчёт… Почему бы тебе не подать жалобу?
– Жалобу? – приподняла бровь Дью.
– Да. Я имею в виду, сны обрабатывает принцесса Луна, верно? Может, тебе стоит пожаловаться на свои сны?
– Что… – Хани Дью замерла, пытаясь протолкнуть новую идею через усталый мозг. – Это отличная мысль, если получится! – сказала она. – Возможно, я могла бы сходить в мэрию и узнать, что могу сделать.
Она улыбнулась и второй кусок тоста с маслом вызвал у неё больший аппетит.
Би и Сакль переглянулись в надежде, что возможно – только возможно – в будущем этот дом станет немного более мирным.
– Ты единственная, кому нравится смотреть, как кровь стекает в пакет,– сказала Рэдхарт.
– Это так аккуратно, – ответила Хани Дью, наблюдая, как пакет наполняется её кровью. – Я знаю, это просто обычная физика, но это же истекает из меня. Я пыталась учить, э-э-э… пневматический раздел физики, но это за пределами моих способностей.
– Я рада, что ты не теряешь интерес к донорству, – улыбнулась Рэдхарт. – Спасибо что пришла на этой неделе. Мы всегда нуждаемся в крови группы D.
– Конечно, рада быть полезной,– ответила она.
Рэдхард прорысила наружу, в отдёл приёма посетителей.
Хани Дью посмотрела на кровь, стекающую в мешок, и поёжилась, поняв, что использовала термин «пневматический».
«Я знаю, что это не так называется, – подумала она. – Рэдхарт этого либо не знает, либо просто притворяется».
Хани Дью ещё переживала это, когда высокая тень скользнула по пакету. Она взглянула вверх и едва не вскочила.
В лабораторию вошёл Леро.
– Просто пройди сюда, Леро, дорогой, – произнесла Рэдхарт и Хани Дью невольно сжалась на «дорогой». Почему она разговаривает с этой штукой как с пони?!..
– Спасибо, сестра, – ответил Леро, занимая место впереди Хани. Из-за высокой фигуры ему пришлось скрестить ноги, сидя на низком стуле. Он увидел её и усмехнулся. – Доброе утро, Хани Дюп.
– Не сверкай своими клыками и не разговаривай со мной, – ответила она. – И я Хани Дью, невежественная обезьяна. Почему ты не у ветеринара?
«Плохо уже то, что он вторгается в мои сны, но почему он должен был оказаться здесь? И что за ужасное голубое перо в его уродливых волосах… тьфу!»
– Прошу тебя, Хани Дью, – сказала Рэдхарт, – прояви уважение к своему коллеге-пациенту.
– Почему он здесь? Кому нужна его кровь?
– Ну, эт…
– Я разговариваю с пони, – оборвала она его, не отрывая взгляда от Рэдхарт.
– Я не думаю, что нужно обсуждать личности пациентов столь фамилья…
– Вы можете сказать ей, Рэдхарт, – сказал Леро, успокаивающе положив руку на спину Рэдхарт, поближе к хвосту. Хани Дью ощерилась. Как он смеет касаться пони! За вспышкой ярости последовал шок, когда она увидела слабый румянец на щеках Рэдхарт. Ей… ей нравится, что к ней прикасается монстр? Неужели все кобылки в этом городе извращенки?!
– Эм… да, – отозвалась Рэдхарт, прочищая горло. – Ну, кровь для него, разумеется. Мы держим несколько литров в Понивилле, но принцесса Твайлайт решила начать собирать банк и в Кантерлоте.
Хани Дью заскрипела зубами от ярости. Сама идея о сохранении подобного была оскорблением Эквестрии. К этому нужно относиться как к любому другому животному, когда оно ранено – просто взять и прекратить его страдания… Наши страдания. Но они планируют помогать ему, когда он получит травму. Отвратительно!
– Ах, похоже, вы закончили, Хани Дью, – сказала Рэдхарт, приближаясь к задумавшейся пони. Она подготовила марлевую повязку и спирт перед удалением иглы, чтобы закрыть вену. – Мы будем рады вас видеть вновь на следующей неделе в то же время!
– Спасибо, – Хани Дью медленно сползла со стула. – Хорошего дня.
Она чувствовала гордость, что в состоянии сохранить самообладание после ужаса, что пришлось пережить…
– Увидимся позже, Харрней Дюр , – сказал Леро.
– Хани Дью! – рявкнула она.
Хани Дью гордо вышагивала в мэрию, словно несла знамя. Она надеялась, что там отыщется какой-нибудь способ остановить эти ужасные сны. Она пыталась сохранять на лице злобную гримасу, чтобы пони не пытались с ней заговорить. У неё просто не было на это времени.
Она промаршировала внутрь ратуши, решив начать с информационного отдела, и надеясь, что они укажут правильное направление. Она ничего не могла поделать с холодом, что возник внутри, когда Хани прошла мимо небольшого конференц-зала, рядом с входом. Именно там принцесса Селестия обсуждала её жалобу на Леро, напавшего на Шиммер, и память об этом всё ещё заставляла зябко ёжиться…
Хани Дью фыркнула, когда Лира вышла из конференц-зала. Просто смешно – защищать этого монстра, словно он имеет право на такое. Да ещё и просят его рассказать историю со своей точки зрения? В этом не было никакого смысла. Почему они не могут увидеть то, что вижу я?
Хани Дью постучала копытами по деревянному столу, верх которого примерно до середины был весь истёрт бесчисленным множеством нервничающих пони, так же, как и она, ожидающих приёма.
Дверь распахнулась и Хани Дью тут же убрала ноги со стола.
– Добрый вечер, мисс Хани Дью.
– Принцесса Селестия, – произнесла Хани Дью, спрыгивая с кресла и тут же кланяясь.
Эта ужасная Лира была подле принцессы и Хани Дью оставалось только гадать, что же эта зелёнка наговорила про неё.
– Ты можешь подняться, – сказала Селестия и Хани мигом так и сделала. – Я прошу простить, если своим появлением вызвала ваше удивление, Хани Дью. Любой вопрос, связанный с Леро, касается и меня. Я должна быть уверенной, что мои пони защищены.
Хани Дью внутренне усмехнулась.
«Хорошо, – подумала она. – Принцесса тоже знает, что ему нельзя доверять».
– Я никогда не сомневалась, ваше высочество, – сказала Хани Дью. – Он… он ужасный зверь.
– Пожалуйста, объясни своё заявление, – попросила Селестия.
Хани Дью была ошеломлена столь глупым вопросом, но решила, что правительница, вероятно, очень сильно занята, так что просто повторила то, что уже рассказала Лире.
– …и поэтому он должен быть немедленно изгнан из Понивиля! Он опасен, доказательством чему служит его нападение на Шиммер.
Селестия и Лира стояли на протяжении всего рассказа Хани Дью о ссоре. Она взволнованно объясняла Селестии, что Леро представляет серьёзную угрозу и что ей приходится заставлять себя ходить, не дрожа от волнения.
– Прошу простить, Хани Дью, но твои слова противоречат всем свидетельствам очевидцев, – произнесла Лира, играя роль «злого стража», в то время как Селестия изображала «доброго». Хани Дью читала о полицейских процедурах достаточно, чтобы узнать эту технику.
– Ну, меня это не удивляет, – сказала Хани Дью, вовремя остановившись, чтобы не сплюнуть на словах Лиры. – Но они не знают Леро, как его знаю я. Они не видели, что он такое.
– Как вы видите Леро? – спросила Селестия.
– Он чудовище, – ответила Хани Дью, дрожа от волнения. – Зверь, не имеющий ничего общего с пони. Они…
Тут она замолкла, сообразив, что если продолжит в том же духе, то наговорит дурного о Твайлайт Спаркл – ученице Селестии. Неважно, насколько Хани Дью не нравится Твайлайт, она не собирается совершать эту ошибку. Она сглотнула.
– Ну, эм, я думаю… Думаю, что пони всегда пытаются найти у всех лучшие стороны, но это слишком трудно с… Леро. Мы видим то, что хотим увидеть… Я имею в виду, пони здесь, в Понивилле… мы хотим видеть добро, но просто проецируем на него своё собственное добро. Я хочу сказать, он не очень хороший.
Селестия прошлась по комнате, подобная струящейся воде. Её накопытники издавали мягкие щелчки по кафельному полу – странный приглушённый звук, похожий на далёкий звон колокола, отмечающего полночь.
– Хани Дью, расскажи мне о своей кьютимарке.
Её глаза распахнулись от удивления.
– Ну… это своего рода абстракция. Три травинки с блестящими капельками росы на кончиках, каждая из которых с улыбающейся рожицей… наподобие кьютимарки у Черили. Она означает, что я освежаю подобно росе. Я получила её, когда помогла пожилой кобыле сходить в магазин за продуктами, потому что та не могла сделать это сама. Мне так понравилось помогать, что не успела я это осознать, как появилась кьютимарка.
– Это чудесно, – сказала Селестия с улыбкой, которая показалась Хани Дью слишком напряжённой. – Вы занимаетесь сейчас волонтёрской работой?
– Да, ваше высочество, – ответила Хани Дью. – Сдаю кровь в больнице раз в неделю. Также организую очистку и благоустройство территорий вокруг Понивилля. Я создала службу для старых пони, нуждающихся в некоторой помощи, помогая им с основными вещами… Также я посещаю детский дом в другом городе раз в неделю.
– Вы когда-нибудь помогали кому-то, кто не является пони?
– Нет, – ответила Хани Дью. Её мордочка скривилась, как от чего-то кислого. – Это… для пони.
– Я рада, что вы обращаете внимание на таких же пони, как вы, – сказала Селестия. – Когда Леро появился впервые, я дала ему знать, что любой, кто причинит вред моим маленьким пони, будет отвечать передо мной…
Хани Дью осталась внешне спокойной, но внутри задрожала от восторга. Леро причинил вред Шиммер, и теперь он заплатит!
– …Но, Хани Дью, я хочу, чтобы вы поняли – Леро также является частью Эквестрии и любой пони, навредивший ему, будет отвечать передо мной.
Хани Лью рухнула на колени.
– Г-госпо… В-ваше высочество?..
– Я хочу верить, что вы позволили своей иррациональной ненависти и недоверию ко всякому не-пони влиять на ваше отношение.
У Хани Дью отвисла челюсть и она не заметила, как Лира ухмыльнулась уголками губ.
– Я отклоняю ваши показания, – произнесла принцесса Селестия. – Они походят на клевету. Кроме того, сержант Лира поведала об инциденте с участием вас, ваших сестёр и Рэйнбоу Дэш. Я настоятельно рекомендую вам избегать мистера Беллерофонта и его табун, если вы не в состоянии вести себя, как подобает пони…
Селестия остановилась и придала лицу более мягкое выражение.
– Ваша волонтёрская работа просто фантастика, и я действительно горжусь тем, что вы помогаете своим собратьям-пони. Но я чувствую, что ваша ксенофобия является неприятным побочным явлением вашего особого таланта. В любом случае, я не хочу вновь слышать, что вы преследовали Леро или его табун. Вы поняли?
– Да, ваше высочество, – борясь со слезами, ответила Хани Дью.
– Спасибо, Хани Дью. Теперь ты можешь идти.
Ей понадобилась небольшая пауза, чтобы собраться с мыслями. Хани низко поклонилась, закрыв глаза и поднялась, чтобы уйти, сгорая от стыда от того, что придётся пройти мимо её королевского высочества в подобном состоянии…
– Хани Дью, – мягко произнесла Селестия.
Она остановилась и подняла взгляд.
– Леро очень мягкий жеребец и никогда добровольно не причинит вред ни одному пони. На самом деле – я уверена! – он скорее навредит себе. Тебе не нужно его бояться. Пожалуйста, обрати внимание на мои слова.
– Д-да, ваше высочество.
– Спасибо, Хани Дью, – произнесла Селестия с утешающей улыбкой. – Пожалуйста, спокойной ночи, дорогая.
Хани Дью вновь поклонилась и вышла из комнаты.
Мягкий жеребец?..
Никогда не причинит вред пони?!..
«Как я могла так сильно ошибиться в Леро? Он не какой-то бездумный зверь. Он хитрый, злобный монстр, который смог повлиять даже на принцессу Селестию! Он гораздо большее зло, чем я думала…»
Хани Дью мотнула головой, и слезинка разочарования скатилась по щеке.
«Как мне остановить его? Как заставить их увидеть правду, если он сумел промыть мозги даже принцессе Селестии?!»
Это была просто ужасная ситуация, и Хани Дью знала, что недостаточно умна, чтобы решить её…
Но сейчас нужно заняться более актуальной проблемой.
– Прошу прощения, – сказала Хани Дью. – Есть отдел снов? Или департамент снов, или что-то подобное?
Серая пегаска, восседающая в информационном киоске, кивнула на этот вопрос.
– Да, разумеется, – сказала Маффинс. – Хотите там работать?
– Нет, я хочу получить бланк жалобы, – уточнила Хани Дью. Она едва могла продолжать, боясь оказаться посмешищем. – Мне не нравятся сны, которые я получаю.
– О, мы можем об этом позаботиться, – впервые за несколько недель Хани Дью почувствовала надежду. – Вам нужно пройти в офис клерка и там взять бланк жалобы, – Маффинс схватила записку и, ловко используя крылья, написала ряд букв, цифр и чёрточек. – Передай это клерку и всё будет как нужно!
Теперь у Хани было достаточно хорошее настроение, так что она искренне поблагодарила Маффинс, а не просто ушла. Она взяла записку ртом и направилась к стойке клерка.
Клерк, выглядевший затравленным, несмотря на ранний час, взял записку из уст Хани Дью и, бросив взгляд на криптографические письмена, направился к шкафам с выдвижными ящиками, открыл один из них и достал форменный бланк.
– Заполните это, – сказал он.
– Спасибо, – ответила Хани Дью, взяла форму и заняла один из письменных столов у стены.
Заголовок в верхней части, выполненный стилизованным шрифтом, полным вензелей и завитушек, гласил «Министерство сновидений». Ниже, уже более деловым шрифтом – «Форма жалобы», а ещё ниже был мелко проштампован тот же код, что написала Маффинс.
«Эта кобылка знает эту форму», – подумала Хани Дью.
Она заполнила обычную информацию и запнулась, когда добралась до части с фактами. Ей было на самом деле необходимо написать то, что она увидела во сне и посчитала неприятным? Было достаточно плохо уже то, что у неё сны сексуального характера с этим монстром, но если об этом ещё и прочтут – это уже чересчур. Через сколько копыт пройдёт жалоба, пока не доберётся до кого-то, кто сможет решить её проблемы? Сколько пони узнает об её… её…
Хани Дью застонала и уронила голову на стол.
«Не имеет значения, – подумала она. – Я просто хочу, чтобы эти сны прекратились».
Она стиснула зубы и подняла голову, записывая свои сны сильными, резкими штрихами, вымещая свой гнев и ненависть на бедной форме жалобы. У неё по-прежнему хватало присутствия духа, чтобы письмо оставалось разборчивым.
«Ты заплатишь за это, Леро», – думала Хани Дью.
Она принесла заполненную форму обратно клерку. Её щёки пылали от гнева и смущения, от осознания того, что её ужасные и злые сны в ближайшее время откроются.
Клерк даже не взглянул на лист.
– Не нужно отдавать его мне, – сказал он. – Вы передадите его, когда посетите офис Снов.
– Ну, я в любом случае сегодня буду проезжать через Кантерлот, – отозвалась Хани Дью. Она нахмурилась, когда до неё дошло. – Почему вы не можете просто отправить его?
– Это не в Кантерлоте, – ответил клерк. – Это министерство Снов, так что вам нужно просто уснуть.
Он подождал несколько секунд, чтобы Хани Дью обработала только что услышанное.
– Просто уснуть?
– Ну да, – сказал клерк.– Когда вы отправитесь вечером спать, вы посетите офис.
«Это трюк, – подумала Хани Дью. – Бьюсь об заклад, Леро или одна из его кляч подставили меня. Они как-то договорились с Хани Сакль?»
– Как они узнают, что у меня назначена встреча? Просто покажутся в моём сне? – спросила Хани Дью.
– Вы знаете об этом, – ответил клерк. – Таким образом, вы будете думать об этом, засыпая, и этого достаточно. У них весьма гибкий график, так как время ничего не значит во сне.
Хани Дью зарычала от ярости, схватила свою жалобу и рысью выскочила из офиса. Она успокоилась достаточно, чтобы мыслить рационально, только когда дошла до своей пустой хибары – сёстры сейчас работали: Би – в погодной службе, Сакль – в своём киоске.
Она выплюнула форму на комод, а потом смахнула в одну из седельных сумок, упакованных для сегодняшней поездки. Она надела их, сорвала повязку с шеи и направилась к железнодорожной станции.
Часом позже Хани Дью счастливо рысила по блестящим лакированным сосновым доскам Бивертрона, улыбаясь билетёру, который улыбался в ответ.
Еженедельное посещение Бивертрона всегда было для неё радостным событием. Этот город знал, как нужно действовать. Он был разработан в виде эффективной решётки, в отличие от Понивиля, который начался с круга с тех пор, как его основатели стали кругом своими фургонами. Это было процветающее сообщество, с причудливым помещением театра, художественного музея, обсерватории и какой-то странной научной лаборатории, где изучались взрывы или что-то подобное.
Лаборатория оставляла у неё чувство глубокого непонимания.
– О, просто там звучат некоторые частоты, – сказал один из местных жителей, земной пони по имени Крокус, занятый латанием дороги. – Они схлопывают породу вместе и выходит низкочастотный гул, который заставляет пони чувствовать себя некомфортно. Вот и всё. Они точно носят затычки для ушей на работе.
Однажды Хани Дью оказалась достаточно близко, чтобы рискнуть узнать, что почувствует от этого гула. Не самая храбрая пони, но достаточно любопытная, она хотела испытать этот гул, зная, что он из себя представляет.
«Ну, гудение и гудение», – думала она, находясь рядом с гранитным зданием. Хотя, было что-то ещё… Она сделала большой шаг прямо к стене и приложила к ней ухо, надеясь, что так она лучше сможет понять таинственный смысл звука…
Это был крик. Ужасающий крик, будто миллионы пони сгорали заживо, а потом вонь тухлых яиц заполнила ноздри Хани Дью.
Она ахнула и убежала прочь так быстро, как только могла.
Больше она никогда не ходила рядом с тем зданием.
Но не ради всего этого приехала она в Бивертрон. А ради детского дома.
В Эквестрии было немного детских домов, а дети-сироты быстро принимались у родственников, при этом они получали стипендии от правительства, чтобы им было легче подняться на ноги. Тем не менее, некоторые пони спотыкались в жизни – либо из-за отсутствия родственников, либо просто из-за невезения.
Хани Дью сиротой не была – хотя иногда о том и жалела, учитывая её мать и монстра, с которым та делила постель… нет, не думать об этом сейчас! – но это не помешало ей предложить свои услуги. Она никогда не задавалась вопросом – почему она, не будучи сиротой, этим занимается; Хани просто решила, что это интересное совпадение.
– Вы всегда появляетесь вовремя, – сказала Морнинг Стар, протирая белые тарелки сухой тканью. – Шайнинг Уан сегодня заболел, и мне действительно нужна помощь.
Морнинг Стар и Хани Дью стояли на задних ногах, пока мыли посуду. Дью мыла, а Стар складывала в сушилку. Хани Дью любила играть с детьми, но знала, что забота о них – это гораздо больше, чем веселье и игры. Многие дела, поддерживающие работу детского дома, происходили как бы за кулисами, и Хани Дью была рада, что является их частью.
– Оу, это плохо, – заметила она. – Что случилось?
– Думаю, просто немного замёрзла, – ответила Стар. – Лично мне кажется, что ночь напролёт читала романы. Вы знаете, она пытается написать что-то подобное.
– Что ж, хорошо для неё, – резко сказала Хани.
– Звучит, будто ты думаешь иначе, – изогнула бровь Стар.
– Просто разбитые мечты, – со вздохом ответила Хани. – Я тоже хотела стать писателем. Мой учитель литературы говорил, что у меня большой талант и ожидал, что я опубликуюсь. Мой школьный психолог решил, что это вторичный талант, связанный с моим особым талантом, так как волонтёрством счета не оплатишь.
– Это потрясающе! – воскликнула Морнинг Стар. – Но почему ты остановилась?
– Ну, на самом деле я работала над романом какое-то время, – ответила Хани Дью. Она передала последнюю тарелку Морнинг Стар и пошла к мойке, чтобы вытащить вилку из розетки. – Я была очень взволнована. Когда я была на полпути, то успела написать около сорока тысяч слов.
– Это удивительно, – сказала Морнинг Стар.
– Спасибо, – ответила Хани Дью. – Чтож… В один прекрасный день я вернулась домой и обнаружила, что… моя мать шарилась у меня в комнате. Она его нашла, прочла и сожгла порядочную часть.
Блюда загремели, когда Морнинг Стар от удивления выронила целую стопу. К счастью, они были близко к низу шкафа и не разбились.
– Это ужасно!
– Даже не половину, – продолжила Хани Дью, попытавшись улыбнуться, в результате чего уголки её рта задёргались. – Она оставила некоторые страницы, пометив их своими ужасными «поправками». Я тогда порядком разозлилась, а она заявила, что я слишком глупа, чтобы быть хорошим писателем.
– Мне так жаль, – сказала Морнинг Стар.
– Всё нормально, – ответила Хани Дью. – Не знаю, зачем я это рассказала.
Она воспользовалась влажной губкой для мытья посуды и небольшим ручейком холодной воды, чтобы вытереть раковину. Нежное прикосновение воды, потрясное чувство, когда она катится по копытам, и мягкое трение от сетки мочалки почти ввели её в состояние транса.
– А как она относилась к вашим сёстрам? – словно издалека раздался голос Морнинг Стар.
– Плохо, – ответила Хани. Вопросы о матери всегда сердили её, но восхитительные звуки и ощущения были словно намордник для этого зверя. – Мне не хочется говорить о матери, извините.
– Ваши сёстры не заступились за вас, не так ли?
– Ммм… – ответила Хани Дью.
И тут, прямо её в ухо, Морнинг Стар произнесла как скомандовала:
– Вы должны убить их.
– Гах!.. – Хани Дью отбросила мочалку.
Она подняла глаза и увидела, что Морнинг Стар стоит в дверях.
– Ч-что?
– Я сказала, спасибо за помощь! – улыбнулась Морнинг Стар. – Не забудьте заглянуть к детям, прежде чем уйдёте.
– Хорошо, – ответила Хани Дью, сжав зубы от вспыхнувшего гнева.
«Что со мной случилось? – подумала она. – Это Леро, разумеется. Недостаток сна. Я должна избавиться от тех глупых снов раз и навсегда».
Хани Дью подняла пегасочку в воздух, позволяя ей махать крылышками и хихикать, прежде чем поставить её обратно.
– Я могу лефать! – воскликнула кобылка.
Она побежала к своим друзьям, подпрыгивая и хлопая крылышками.
– Я следующий! – закричал Ри-Ах, грифончик-сирота. Он запрыгнул к Хани Дью на колени и захихикал, когда копыта Хани Дью автоматически обвились вокруг него.
«Почему эта штука здесь?! – подумала Хани Дью. – Разве они не знают, насколько это опасно? Что эти когти могут сделать с пони?»
Её копыта потянулись к его шее…
– Что ты делаешь? – Ри-Ах вопросительно посмотрел на неё.
Хани Дью фыркнула и встала, в результате чего грифон, хлопая крыльями, слетел на пол.
– Мне пора собираться, хорошо, дети? Увидимся на следующей неделе.
Разноголосое «пока» сопровождало её до самого выхода. Она коротко обняла Морнинг Стар и направилась к двери. Обычно она оставалась в приюте подольше, но сейчас хотела выйти из этого места как можно скорее. В Тартар Бивертрон, подумала она. Хани Дью даже не пошла на Эфирные поля – холмистый кусок земли, где лет пятьдесят был лес, прежде чем его вырубили для постройки города.
Она просто хотела уйти отсюда. Сейчас же.
Позже, после миль на поезде от Бивертрона, Хани Дью пошла в ванную, заперлась и залилась слезами.
– Ты идёшь в офис снов? – спросила Хани Би.
– Лучше бы так, – отрезала Хани Дью. – Лучше этому не быть шуткой, иначе с регистратором кое-что случится.
Би и Сакль переглянулись.
Дью отбросила вилку с салатом, забрызгав стол маслом и уксусом:
– Прекращайте так делать! Просто скажите что собирались, хорошо?!
– Сестрёнка, мы просто обеспокоены, вот и всё.
– Этим заняты только двое из нас, – сказала Хани Дью.
«Трое», – подумала Хани Сакль.
– Я не знаю, почему тебе не всё равно, Би, – отозвалась Хани Дью. – Тебя вообще не беспокоит, что монстр…
– Не начинай, – сказала Хани Би. Хотя они уладили свои отношения после инцидента на озере, Леро по-прежнему оставался болезненным вопросом. «И, вероятно, всегда им будет…» – подумала она.
– Забудь, – Хани Дью уронила вилку. – Я устала, у меня был тяжёлый день, я иду спать. Может, это сработает… или не сработает.
– Мы переживаем за тебя, – сказала Сакль, когда Хани Дью покинула стол. Та не ответила.
Хани Дью сердито бросилась на простыни, изо всех сил пытаясь заснуть.
«Я так устала, что не могу спать, – подумала она. – В этом нет никакого смысла».
Она снова повернулась и уставилась на жалобную форму, лежащую на туалетном столике, под призмой, которую кобылка использовала как пресс-папье; один её угол был сколот из-за инцидента с матерью. Она боялась, что всё это шутка, подстроенная Леро, что он оставил себя в её снах, чтобы мучить. Она не знала, как он это сделал, но была уверена, что это всё он.
«Ну, если это не сработает, то я знаю, кто поплатится…» – подумала она.
Воздух показался холодным, так что она спросила себя, не забыла ли выключить свет в ванной…
…И огляделась.
Хани Дью сидела на диване клетчатой расцветки рядом с двумя столами, сделанными из вишни. На них лежали журналы с нечитаемыми названиями, на которых было трудно сосредоточиться.
Она оглядела комнату.
Это зал ожидания, решила она. Стены покрыты картинами и безделушками. Ещё там висели двое часов – механические, в которых из-за деревянной дверцы выглядывал феникс, говорящий время, и маятник в виде чёрного кота со сложенными лапами и качающимся хвостом. Это настоящий кот с часами внутри, подумала она. Часовая и минутная стрелки на обоих часах, однако, не двигались.
Вощёный кирпичный пол был блестящим, отражающим мягкий свет от масляных фонарей, украшавших каждую стену. Комната казалась ярче, чем это возможно с таким ограниченным светом.
Вместе с Хани в зале ожидания сидели ещё две пони.
– Хани Дью, – объявил голос. – Пожалуйста, обратитесь к администратору.
– Э-э, – протянула Хани Дью, выскочив из кресла. Её копытца цокнули по кирпичному полу и она направилась к белой блестящей двери, с декоративно вырезанными виноградными лозами и забавной медной ручкой. Наверху была табличка с тарабарщиной, которую Хани Дью решила считать словом «Администратор».
Она зацепила ручку копытом, толкнула дверь…
– Хэйя! – воскликнула Пинки Пай, сидевшая за массивным дубовым столом, покрытым бумагами.
– Пинки Пай? – разинув рот, произнесла Хани Дью.
– Хани Дью? – в тон ей откликнулась розовая пони и захихикала. – Ну, это было забавно. Дальше что?
Хани Дью вздохнула и уселась на одну из подушек, разбросанных вокруг стола. Подушка была из красного бархата с шестью большими пуговицами, три на три и это было странно удобная. Она решила не беспокоиться о том, что смотрит Пинки глаза в глаза, пока устраивалась на полу. Это сон, в конце концов.
– Как ты сюда попала?
– Я здесь работаю! – ответила Пинки. – Имею в виду, это моя ночная работа. Я администрирую отдел жалоб. И поверь, мы та-а-ак отстаём!.. Считай, на тысячу лет. Агх, – Пинки приложила копыта к щекам и оттянула их. – Но всё нормально! Я выбросила пачку старых жалоб, потому что, знаешь ли, написавшие их уже все умерли.
– Как ты получила эту работу?
– Принцесса Луна лично дала её мне! – воскликнула Пинки. – Это было что-то вроде… – Пинки встала на задние ноги, поджала губы и изобразила королевский голос…
– Я устала от твоих постоянных прыжков в сны, мешающих моим планам!
…а потом шлёпнулась обратно за стол. – И предложила вместо этого работу. Но это здорово, потому что я тоже в это время сплю! Я имею в виду, это сон, но и другой сон тоже! Я не могу больше прыгать по снам, потому что слишком концентрируюсь на этой работе, но зато вовсе не скучаю!
Хани Дью отбросила наиболее сумасшедшие слова Пинки и ухватила самую суть:
– Ну… У меня некоторые проблемы со снами.
– Конечно, потому-то ты и здесь! – от кивка у Пинки подскочила грива. – Теперь давай свою жалобную форму и я приступлю к делу! – она протянула копыто к Хани Дью.
– Ну-у-у… – протянула она. – Кажется, я её забыла.
– Но если у тебя нет формы, я не смогу тебе помочь! – ахнула Пинки. – Где она?
Хани Дью сосредоточилась, пытаясь прорваться сквозь этот мир сновидений, туманящий память.
– Думаю, на комоде.
– Тогда тебе нужно просто подойти и взять её!
Хани Дью проснулась.
– Блях… – пробормотала она, сбрасывая простыни. Она скатилась с кровати и, спотыкаясь, направилась к комоду. Даже полная тьма в памяти не смогла скрыть нужное количество шагов, чтобы добраться до цели.
– Глупая… – пробормотала она. – Могла бы просто рассказать ей.
Хани схватила жалобную форму в рот и направилась обратно к постели.
Она едва прикрыла бёдра покрывалом, прежде чем уснуть.
– Спасибо! – сказала Пинки Пай, вынимая форму из её губ.
Хани Дью дёрнулась, огляделась вокруг, вспоминая, где она находится. Знание того, что было на листе, и вид Пинки Пай, читающей это, заставили её съёжиться на подушке. Она попыталась придать себе беззаботный вид.
– Ведь это конфиденциально, верно?
– Ммм-хм… – протянула Пинки, подтверждая её слова. Потом выдохнула и отложила лист на расстояние вытянутой ноги. – Ты видишь сексуальные сны о Леро?
Барьер, что возводила Хани Дью для защиты своего эго, рухнул, и она устало возвела новую крепость из того, что было так близко к её личности – гнева.
– Я не хочу этих снов! – закричала Хани Дью. – Я не создаю их нарочно! Они ужасны!
– А мне вот нравится видеть сексуальные сны о Леро! – ответила Пинки. – Почему ты хочешь избавиться от них?
– Ч-что? – гнев Хани Дью превратился в замешательство.
Пинки смотрела куда-то вдаль за стену, погрузившись в воспоминания, и ленивая улыбка расплылась по её губам.
– И мне нравятся сексуальные сны о Твайлайт, и Дэши, и Флаттершай, и Рэрити, и ЭпплДжек, и Биг Макинтоше, и мистере и миссис Кейк, и деревьях, Шайнинг Арморе, и принцессе Селестии, и полуфиналистах чемпионата по хуфболу, и Соарине, и Лире, и БонБон, и мужестве, и мэре Мэре, и космосе, и дельфинах, и Кренки Дудле и Матильде, и принцессе Луне, и Мау…
– Пинки! – закричала Хани Дью. – Меня это не волнует! Я просто хочу, чтобы меня оставили сны о Леро.
– О, это мы можем устроить, – вздохнула Пинки, немного сдувшись. Из пневматической трубы, проходящей в кабинет, на стол выпрыгнул контейнер, издавая шелковистое шипение. – И начну я с отправки жалобы на обработку, – произнесла Пинки, откручивая верхнюю часть цилиндра. Она заглянула в него, перевернула над столом и ударила по дну копытом, после чего оттуда выпал Гамми. Он моргнул.
– Привет, Гамми! – сказала Пинки.
– Я видел то, во что вы, пони, точно не поверите, – произнёс Гамми. – Корабли атаковали…
– Извини, но мамочка сейчас занята!
Пинки открыла ящик стола, сунула туда Гамми и с хлопком его закрыла. Затем свернула жалобу Хани Дью, вложила в цилиндр, втолкнула тот в отверстие пневматической трубки и нажала кнопку отправки, наблюдая, как огромные механические лёгкие всосали контейнер, отправляя его из приёмного офиса… куда-то.
– Вот! – сказала Пинки. – Всё готово! Приём начнётся сразу после обработки твоего запроса.
Хани Дью больше не могла ничего сделать, но всё равно рассмеялась с победным облегчением. Наконец-то эти ужасные и зловещие кошмары прекратят губить её сон (и её день)!
– Это займёт где-то от четырёх до шести недель, прежде чем вступит в силу.
– Что? – Хани Дью поперхнулась смехом.
– А сейчас мы вернём тебя в запланированный сон.
– Пого…
Вся в поту, тяжело дыша, Хани Дью лежала на спине, в то время как возвышавшийся над ней Леро одной рукой обнял её за голову, а другой – ох как медленно – путешествовал по её бёдрам.
Он наклонился к её уху и прошептал:
– Скачка не закончится никогда.
Он прижался губами к её губам…
Хани Дью проснулась с криком.
Хани Дью кружила по ночному Понивилю, пыша ненавистью.
– Пинки, разорвать тебя… что за дела? – проворчала она, продираясь сквозь травянистые переулки района, где жила с сёстрами. Она подошла к фонтану, отражающему облачную ночь, и бросила взгляд на ненавистный замок Твайлайт, отныне губящий Понивильский горизонт своим глупым, броским дизайном. Она сбросила бы его вниз голыми копытами, если бы могла!..
Её гнев на Пинки прошёл, потому что, в конечном счёте, не она была проблемой. Проблемой был Леро. Ею всегда был Леро.
Она не могла думать о нём, не вспоминая о снах – этих ужасных снах, где он будет дышать ей в ухо, или ласкать её тело этими зловещими руками и, что хуже всего, целовать её, как это случилось в прошлом сне. Она стиснула зубы и сморгнула слёзы, потому что самое худшее, самое большое зло заключалось в том, что в тех снах она чувствовала себя хорошо. Не было более печали, не было более ненависти к себе – только осознание этого простого факта. Она вздрогнула, зная, что сны прогрессировали, что в конце концов у них случится секс…
Она фыркнула, продолжая держать глаза закрытыми, чтобы перестать плакать.
«Я не буду из-за этого плакать! Это того не стоит. Это не моя вина. Это Леро! Почему любой пони не видит этого?!»
Хани Дью быстро выдохнула, так как на неё снизошло чувство потустороннего спокойствия. Решение было таким простым и очевидным, что она не могла поверить, что не додумалась до него раньше.
«Я убью Леро».
Она знала, что недостаточно умна для того, чтобы спланировать такое и не попасться. Это не станет идеальным убийством. Она будет арестована и сослана, вот и всё. Знала, что потеряет лицо после подобного, но была рада и этому. То, что она пошла на подобное, возможно изменит их точку зрения насчёт Леро, и смягчит её горечь от убийства. Может, даже не-пони поймут это.
«А может, я убью себя после этого», – подумала она, содрогнувшись.
Она попыталась спланировать убийство в мыслях. Никаких тонкостей. Просто подбежать и, воспользовавшись тем, что земные пони волшебно искусные и сильные, пробить ему голову.
«Вот оно, – подумала она. – Может, я смогу пнуть так сильно, что оторву её. Он довольно слабый, так что я могла бы это сделать. Я обольюсь его кровью, но это того стоит. Я сохраню понячество.
Хани Дью подумала о Селестии и знала, что та будет разочарована в ней. Пони возненавидят её.
«Ничего не поделаешь, – подумала она. – Я должна спасти их».
Она завернула за угол перед пекарней, и чуть не столкнулась с ним.
Но, разумеется, всё не собиралось быть так просто. С ним была Лира и они оба сидели на скамейке, прижимаясь друг к другу и что-то шепча. Лира поцеловала его в губы и Хани Дью затошнило.
«Чёрт возьми, зеленушка, – подумала Хани Дью. – Как ты можешь позволять делать с собой подобные вещи? Почему ты пала так низко?»
Её гнев вспыхнул пуще прежнего.
«Это испытание, – подумала она. – Я выпущу свою магию. Заметит ли Лира? Смогу ли я уйти, если попытаюсь сделать это, когда он будет один?.. Вот сейчас и проверим», – решила Хани Дью.
Она открылась внутри и почувствовала поток магии земли, идущей от поверхности в её конечности…
Лира прервала поцелуй и посмотрела в глаза Леро, кончик её рога засветился. Леро улыбнулся, его мягкие карие глаза смотрели в её. Они делили сейчас одно дыхание и тайна, занявшая особое место в сердце Лиры, и секрет, занявший особое место в сердце Леро, открылись и встретились. Их любовь текла друг в друга, коснулась магии Лиры…
…и, словно защитный контур, земля признала её и она потекла в Хани Дью.
Пони рухнула на колени, отрезая восприятие.
– Чт… что?
Леро и Лира обнялись. Они спрыгнули со скамейки и направились к своему дому.
Слабый стон вырвался из Хани Дью. Затем она бросилась к кустам и её вывернуло.
Хани Би, лёжа в тёплой постели, застонала и закрыла уши крыльями.
«Только не снова…»
Хани Дью опять её разбудила. Она услышала неразборчивый, но настойчивый голос Хани Сакль и откинулась было на подушку, но тут же вскочила и прислушалась…
Хани Дью плакала?
Би выскочила из постели и бросилась в гостиную.
Хани Дью сидела на полу, рыдая. Слёзы катились у неё по щекам, пока она всё крепче прижимала взволнованную Хани Сакль.
– Что случилось? – спросила Хани Би, окончательно проснувшись.
Она обняла Хани Дью крыльями, пытаясь успокоить плачущую сестру.
– Я не знаю! – ответила Хани Сакль. – Я никогда не видела её такой раньше!
– Они любят друг друга! – закричала Дью. – Я не понимаю! Я не понимаю, я не понимаю, я не…
– Сестрёнка! – воскликнула Хани Би. – О чём ты говоришь?!
– М-монстры не д-должны… Он возвращает любовь! Он л-лю… – и болезненные рыдания снова вырвались из Хани Дью.
– Сестрёнка! Ты говоришь о Леро? – уточнила Хани Би.
Хани Дью уткнулась лицом в грудь Хани Сакль и вновь зарыдала.
– Я не понимаю, – произнесла она глухо. – Я не понимаю.
В конце концов, она успокоилась настолько, что Хани Сакль и Хани Би смогли уложить её в постель.
Её плач стих и она погрузилась в сон.
Она проснулась на следующее утро от солнечного света и песен малиновок. Моргнула, прогоняя сонливость прочь, и поняла, что не видела снов…
Но лучше себя от этого чувствовать не стала.