Ксенофилия: Нормы культуры

Банное время

Перевод: Kasket
Адаптация, редактура, правка: xvc23847
Опубликован 22.03.2014

Хотя Леро давно сказал, что она может входить без стука, Твайлайт всё ещё боролась с чувством неловкости всякий раз, когда приходила к нему. У неё было ощущение, будто она нарушает какой-то непреложный социальный закон. Чтобы меньше нервничать из-за этого, Твайлайт всегда медленно открывала дверь, оповещая о своём присутствии.

– Привет, Леро, привет, Рэйнбоу Дэш! – поздоровалась единорожка.

Леро лежал на диване, отдыхая после тяжёлого рабочего дня. Дэш читала книгу, развалившись на нём. Твайлайт прорысила к ним и быстро чмокнула пегаску в щёку.

– Эй, умник, я рада, что ты закончила с докладом!

– Да, я прибежала сюда так быстро, как смогла, – ответила Твайлайт, с широкой улыбкой склоняясь к Леро. Он протянул руку и, приобняв единорожку за голову, обменялся с ней приветственным поцелуем.

– Ммм, спасибо, – сказала Твайлайт. – Так вы готовы, ребята?

– Готовы к чему? – поднял брови Леро.

– Спа! Сегодня большой день!

Рэйнбоу с хлопком захлопнула книгу и издала нервный смешок:

– О да, ха-ха! Спа-салон!

– Спа-салон? – переспросил Леро, приподнимаясь настолько, чтобы не сбросить пони на пол.

– Рэйнбоу Дэш! – возмутилась Твайлайт. – Ты ничего ему не сказала!

– Эй, я забыла! – пегаска спрыгнула с груди человека, словно на акробатическом выступлении, и приземлилась на ковёр. – Могла и сама сказать!

– Ты говорила, что хочешь быть тем, кто скажет, чтобы всё не выглядело так, будто мы объединяемся против него!

– Значит, ты должна была мне напомнить!

– Дамы, – сказал Леро, садясь. – Я нормально отношусь к спа-салону. Расслабиться с вами двумя после всего, что я сегодня делал, это отличная идея. Диета среднестатистического пони из травы и овощей не сделала работу в неочищенных сточных водах более приятной.

Обе кобылки покосились на него и что-то неуверенно промычали.

– Ла-а-адно… – сказал Леро. – Кажется, я что-то упустил. В чём дело?

– Ну… – протянула Твайлайт, шаркая копытцем по ковру.

– Мы не единственные, кто идёт, – ответила Рэйнбоу. – Ещё там будет Флаттершай.

– И Рэрити, – добавила Твайлайт.

– И ЭпплДжек.

– И Пинки Пай.

– Это прекрасно, – пожал плечами Леро.

– Главное, что мы собираемся побыть вместе в одной большой ванне, – сказала Твайлайт. – Ну, ты знаешь… голыми.

– И ты в том числе, крепыш.

Это стало сигналом для появления смущения и застенчивости, раскрасивших Леро в красный.

– Чувак, всё будет хорошо, – подбодрила его Рэйнбоу. – Ты же будешь с пони-друзьями. Это не то же самое, что оказаться перед всем городом.

– Дэш, мы уже говорили об этом, – ответил Леро. – Мне… мне нелегко отбросить это, понимаешь?
Она раздражённо фыркнула из-за его постоянного табу на наготу. Леро встал с дивана, переминаясь с ноги на ногу, что, как знала Рэйнбоу, служило признаком волнения.

Твайлайт стояла рядом с Дэш и с нежной улыбкой смотрела на парня.

– Леро, ты постоянно говоришь, как сильно стараешься влиться в общество пони, но при этом всегда носишь одежду, когда ходишь посреди нас.

– Посреди? В самом деле, яйцеголовая?

– Дэш, – Твайлайт обернулась к ней. – Не перебивай!

Рэйнбоу Дэш махнула копытцем в сторону Леро, полностью предоставляя его Твайлайт.

– Продолжай, – произнесла она.

– Как я уже говорила, ты лучше впишешься, если прекратишь носить одежду всё время. Также добавлю, что это обычай людей, а не пони. Как и сказала Дэш, мы не ждём, что ты выйдешь голым в публичное место. Рассматривай это посещение спа как первые шаги жеребёнка, которые помогут тебе приспособиться, начиная с компании пони-друзей.

– Да! – сказала Дэш. – Если подумать, то ты сильнее выделяешься, когда носишь одежду, чем когда её не носишь!

– А так разумный двуногий гоминид совсем не выделяется, разгуливая по Понивилю, – заметил Леро.

Пегаска застонала.

– Боюсь, что ты всегда будешь выделяться, – хихикнула Твайлайт.

– Мне жаль, что всё выглядит как будто мы сговорились против тебя, – вздохнула Рэйнбоу. – Я должна была сказать об этом раньше.

– Всё в порядке, – улыбнулся Леро. – Я знаю, что вы не хотели давить на меня.

– Можно спросить? – сказала Твайлайт. Дэш бросила на неё неодобрительный взгляд. – Есть ли что-то – помимо табу – что тебя сдерживает? Может, естественная стыдливость, которую трудно преодолеть?

«У каждого есть что-то, чего он стесняется», – подумала Рэйнбоу.

Она знала, что только заставит его сильнее покраснеть, если скажет подобное вслух.

– Тело человека – постыдная и отвратительная вещь, которая должна быть постоянно скрыта, – ответил Леро с самым каменным и бесстрастным выражением лица, на которое только был способен.

– Что?! – вскричала Дэш, подлетая в воздух. – Это безумие!

– Оно не постыдно! – топнула Твайлайт, делая шаг вперёд.

– Оно прекрасно! – сказала Рэйнбоу.

– Я люблю каждый сантиметр твоего тела!

Твайлайт замерла, шокированная собственными словами. Она густо покраснела и, опустив голову, прижала ушки. Смех Дэш в адрес внезапного признания ничуть не улучшил ситуацию.

– Дамы, – сказал Леро, поднимая руки в успокаивающем жесте. – Я пошутил. Я не верю во всё это.

Брови пегаски приподнялись.

«Он обманул меня», – подумала она. – «Я всегда могла сказать, когда он шутит», – улыбка подкралась ко рту. – «Но в следующий раз я не попадусь!»

Леро с нежной улыбкой подошёл к всё ещё краснеющей Твайлайт. Он опустился на колени, приподнял ей голову и нежно поцеловал в губы. Единорожка закрыла глаза и села на корточки, положив передние ноги на его плечи. Леро прервал поцелуй и улыбнулся, пытаясь поймать её взгляд.

– Твайлайт, – сказал Леро, – я тоже люблю каждый сантиметр твоего тела.

– О, спасибо, Леро, – она вновь покраснела, на этот раз от радости. – Это очень много для меня значит!

– Эй, ты никого не забыл? – спросила Дэш, зависнув на одном месте. Она скрестила передние ноги на груди, глядя на товарищей с притворным раздражением. – Нехорошо заводить любимчиков!

– Вовсе нет, – ответил Леро, встав, как только Твайлайт отпустила его плечи. Рэйнбоу приземлилась на задние ноги и в предвкушении облизнула губы, Леро, заметивший этот жест, усмехнулся. Дэш обвила передние ноги вокруг его шеи и горячо поцеловала, позволяя его языку поиграть с ней. Он обнял её за плечи и закончил поцелуй.

– Рэйнбоу Дэш, – сказал Леро. – Я люблю каждый сантиметр тела Твайлайт Спаркл.

– Я люблю каж… эй! – закричала Рэйнбоу, когда Леро вырвался из её объятий.

Твайлайт не удержалась и весело рассмеялась. Дэш посмотрела на них и погрозила обоим копытом.

– Хо-хо, острим значит? Как насчёт небольшого соревнования? Посмотрим, кто из нас лучше шутит!

– У меня нет и шанса против тебя, – глаза Леро расширились от ужаса.

«Упс», – подумала Рэйнбоу. – «Может, я давлю слишком сильно?»

– Не переживай, крепыш, я дам фору. Это же должна быть честная борьба, в конце концов.

– Может, в другой день, – ответил парень. Тем не менее, он наклонился к пегаске, обнял её и прошептал на ухо. – Я люблю каждый сантиметр твоего тела, любимая. Ты знаешь это.

Дэш почувствовала, как по телу разлилось приятное тепло.

– Я твоё тоже, – похотливая улыбочка расползлась по её лицу. – Но некоторые дюймы сильнее остальных.

Леро с улыбкой отстранился, затем глубоко вздохнул и закрыл глаза.

– Хорошо, – сказал он. – Я сделаю это.

– Отлично! – воскликнула Рэйнбоу. – Кого разыграют десять раз – тот продул! Ничего ранящего, но можно шокировать.

– Нет, я имел в виду, что пойду в спа и пробуду там голым. С вами двумя.

– О, я так горжусь тобой, Леро! – Твайлайт захлопала копытцами. – Это серьёзный шаг для тебя и я обещаю – мы сделаем всё, чтобы тебе было комфортно.

Леро кивнул, пытаясь дышать ровно.

«Давай», – думала Дэш. – «Ты можешь сделать это!»

– Звучит как план. Пока вы двое со мной, я буду в порядке.

– Конечно, мы будем с тобой, Леро, – ответила единорожка.

– Но мне надо немного подготовиться, – сказал он и направился в сторону ванной. – Я недолго.

Прогулка в спа получилась приятной несмотря на то, что Твайлайт цитировала несекретные части доклада, подготовленного для принцессы. Дэш заметила, что походка подруги стала более пружинистой, а голос беззаботным, и она знала почему – из-за слов Леро о любви к её телу, сделавших единорожку столь счастливой. Дэш не могла сдержать улыбку, глядя, какими влюблёнными глазами Твайлайт смотрит на их жеребца.

«Хорошо сделано, Леро», – подумала пегаска. – «Я давно не видала её такой весёлой».

Троица вошла в спа, поприветствовав Алоэ и Лотус. Они сообщили, что остальные из их группы уже прибыли. И Леро и обе кобылки почувствовали, как напряглось его тело. Дэш надеялась, что они пришли достаточно рано, чтобы оказаться первыми, но не тут-то было.

«Ну, это его крещение огнём, за исключением того, что это вода», – подумала Рэйнбоу. – «Тьфу, ужасная шутка».

Троица вошла в раздевалку – вернее в место, где купающиеся оставляют личные вещи – и пони подождали, пока Леро разденется. Он сделал несколько глубоких вздохов, чтобы успокоиться.

– Ты готов сделать это? – спросила пегаска. – Ничего страшного, если ты решишь уйти.

«Он так старается сделать нас счастливыми. Мы должны найти способ отплатить ему».

– Мы с радостью вернёмся вместе с тобой, – сказала Твайлайт, и она имела в виду именно это.

– Я в порядке, – кивнул Леро. – Пошли.

Твайлайт и Рэйнбоу наблюдали, как Леро осматривает комнату.

– Э-э-э, – Дэш вскинула бровь, – в первую очередь ты должен раздеться.

Леро немного поколебался, но затем начал снимать одежду, бросая её на деревянную скамейку. Твайлайт не смогла удержаться и, используя магию, начала её аккуратно укладывать.

Рэйнбоу сразу заметила, что он сделал, засмеялась.

– Значит, ты пошёл в ванную, чтобы сбрить волосы на лобке?

– Рэйнбоу Дэш! – прошипела Твайлайт.

– Ну… Я хотел убедиться, что хорошо выгляжу. Нет необходимости быть, гм, неопрятным.

– Хе, – ответила Дэш, всё ещё улыбаясь, – ты и на груди волосы сбрил. На самом деле… ты и вправду отлично выглядишь.

– Спасибо, – немного сухо ответил Леро.

Рэйнбоу и Твайлайт подошли к Леро и встали на задние ноги, обняв его передними в знак поддержки – себя и его. Леро обнял каждую из них, крепко прижимая к телу.

– Спасибо вам обеим, – сказал Леро. – Мне жаль, что я делаю из всего этого такую большую проблему.

– Ты борешься с глубоко укоренившимися в тебе культурными нормами, – ответила Твайлайт. – Конечно, ты будешь нервничать.

– Мы с тобой, – сказала Рэйнбоу.

«…навсегда», – мысленно закончила она и её сердце сладко защемило.

Прервав объятия, они вошли в спа-салон, где их ждали друзья.

Итак, первой проблемой, как решила Дэш, будет удержание их пони-друзей от проявления неудобных для Леро форм привязанности. За время пребывания в Эквестрии он уже адаптировался к манере пони ласково касаться друг друга (в большинстве благодаря ей, так как обычно он избегал публичных проявлений чувств), спокойно обнимался с яйцеголовой, соприкасался лицом или обменивался поцелуями с друзьями… Но если он будет голым, то эти же действия вызовут сильнейший дискомфорт. Обычное Пинки-приветствие, включающее штурмовые объятия, не подходило, и она была готова выступить щитом против любых бурных проявлений чувств.

Второй проблемой будут комментарии относительно обнажённых частей тела, наиболее отличных от пони, в частности формы его пениса и отсутствия кожной складки. Однажды Рэйнбоу случайно задела его чувства, когда дразнилась насчёт того, что его пенис меньше чем у среднего жеребца. Потом она горячо, хоть и путано извинялась, а Леро объяснил этот аспект своей родной культуры, где большой член являлся символом сексуального мастерства и мужества и более мелкие пенисы считаются неподходящими. Она подумала, что это граничит с психиатрией – он использует его так хорошо (– Ты лучший покрывающий во всей Эквестрии! – Леро воспринял это с улыбкой из-за недостатка её сексуального опыта), что размер вряд ли важен. Дэш объяснила, что для кобылки предпочтительнее размера пениса то, как он подходит и его форма (это же являлось причиной, почему Биг Мак не особо популярен – у него был слишком велик для средней понивильской кобылки). Под конец Леро смутился от того, что так обиделся на её подтрунивание.

Твайлайт, услышав эту историю, предположила, что подобная путаница связана с патриархальным и матриархальным общественным укладом. Поскольку пенис был наиболее очевидным символом мужчины, его физический размер стал обозначением силы и власти: вещей, наиболее важных в патриархальном обществе. Отсюда и ценность большого пениса, по крайней мере символически. Она разделяла мнение Дэш, что размер пениса гораздо менее важен для кобылок Эквестрии, которые не хотят болезненных ощущений от чрезмерно больших жеребцов (– Хотя подобный фетиш встречается везде… – пробормотала она под конец).

Троица вошла в зал для купания с Леро посередине, словно телохранители. Четыре пони, сидящие на низеньких табуреточках, обернулись к ним и обменялись приветствиями, Леро что-то пробормотал и вяло махнул рукой. Он смотрел скорее не на кобыл, а между ними.

Две подруги табуна собирались держаться своего жеребца, но расположение сидений не позволило. Было место между ЭпплДжек и Рэрити, его-то Леро и занял; в основном потому, что оно было ближайшим и позволяло поскорее сесть. Рэйнбоу и Твайлайт заняли места с другого бока ЭпплДжек.

Пони сидели на табуретках на корточках, Леро устроился, скрестив ноги под ним. Дэш не думала, что это удобно, но решила ничего не говорить, чтобы не привлекать излишнего внимания.

– Дорогой, – сказала Рэрити, находясь в окружении коллекции кондиционеров, увлажнителей, мыл, кремов и шампуней, – я так рада, что ты смог составить нам компанию! – она с помощью магии осторожно промокнула своё тело губкой. – Леро, дорогуша, тебе нужно особенно долго понежиться в ванне после всей той ужасной работы, которой ты занимаешься для мэра.

– Это больше, чем я рассчитывал, – ответил Леро, натужно рассмеявшись. Он поднял тазик над головой и окатился кристально чистой водой. Он уже принимал душ сегодня – как только закончил с работой – так что теперь просто намылился вместо энергичной помывки.

– Мистер Рукастый вкалывал, – заметила ЭпплДжек, чей единственный кусок мыла разительно контрастировал с богатым выбором Рэрити. – Не так много пони, готовых выполнить грязную работу, большинство-то неженки.

– Хорошо, что я запланировала нашу ванну на сегодня, – сказала Рэрити, проигнорировав вызывающее высказывание ЭпплДжек. – Уже немного поздно для полноценного курса спа-процедур, но для успокоительной горячей ванны времени должно быть достаточно.

– Знаете, на земле есть культура, где используют совместное купание, – сказал Леро.
Этот факт заставил Рэйнбоу навострить уши, улыбка расползлась по её лицу. Есть люди, не боящиеся быть голыми на публике?

– Ха! – воскликнула она. – Ты имеешь в виду, что не каждый чело… – «Что я делаю?» – подумала Дэш. – Эм…

– Это интересно, – отозвалась Твайлайт, прерывая разговор с Флаттершай. – Это происходит похоже?

– Весьма, – ответил Леро. – Они так же обливаются водой, намыливаются, споласкиваются, а потом отмокают в ванне или даже в горячем источнике.

– Горячие источники! – воскликнула Рэрити с сияющими глазами. – Мы должны выбрать немного времени этой зимой, чтобы отдохнуть и посетить горячий источник. Леро, скажи, что ты едешь!

– Можете на меня рассчитывать, – ответил Леро, с деловым видом посмотрев Рэрити в глаза.

В конце концов все семеро намылись и добрались до ванной. Леро быстро забрался в воду, Рэйнбоу и Твайлайт заняли места по бокам от него. Флаттершай чертила копытцем воображаемую линию, пропуская остальных. ЭпплДжек и Пинки Пай ждали снаружи, наблюдая, как Рэрити медленно погружается, перед тем как плюхнуться рядом с ней двойным пушечным ядром. Только после этого залезла Флаттершай.

Рэрити пыталась дуться, но была слишком рассержена, чтобы это вышло.

– Серьёзно? Вы обе? Здесь полагается расслабляться!

– Ну, Рэрити, так и расслабься немного, – сказала ЭпплДжек, садясь рядом с ней. – Это же весело когда с друзьями.

– Не знаю, что ты понимаешь под весельем, – фыркнула Рэрити, – но в жизни есть вещи поважнее, чем бездумное стремление к постоянной стимуляции.

Пинки Пай, всё ещё находившаяся под водой, рывком выскочила наружу и ткнула копытцем в Леро.

– Вы столкнулись с Леро! Атака, Магия, Морфинг, Предмет? Атака! Критический удар! Урон 132 хэпэ! Ура!

– Ты знакома с РПГ? – недоумённо спросил парень.

– Знакома с чем? – Пинки Пай вновь нырнула под воду и он тут же сдвинул ноги.

– Расслабься, – прошептала Рэйнбоу, положив свою щёку ему на плечо. – Это не то, что ты думаешь.

Друзья отмокали в ванне, непринуждённо болтая обо всём подряд с полагающимися восклицаниями. Постепенно разговор дошёл до инцидента с Рэйнбоу, когда её пытались втянуть в драку из-за Леро.

– Хорошо, что тогда появилась Лира, – заметила пегаска. – Иначе некоторым пони стало бы больно.

– Мне очень жаль, что подобное произошло здесь, – сказала Флаттершай, ЭпплДжек согласно кивнула. Она посмотрела на Леро. – Я рада, что никто не попытался затеять драку с вами.

– Я тоже, – ответил Леро. Он улыбнулся Дэш и пихнул её локтём. – Иначе одному человеку стало бы больно, и это был бы я.

– Эй, ты весьма трудный противник, – ответила Рэйнбоу. – Ты иногда побеждаешь, когда мы играем в борьбу.

– Играем в борьбу, – повторил Леро.

– Уверена, что твои руки могут быть полезны, – заметила ЭпплДжек, – но они не такие сильные как копыта. Не понимаю, как ими можно нанести серьёзный ущерб.

Леро улыбнулся жестокой, а иногда просто бестактной честности ЭпплДжек.

– Лучшее что я могу в борьбе – сделать захват и провести удушение, – ответил Леро. – Это хорошо подойдёт в битве один на один, но не сработает против группы.

– Прошу прощения, что прерываю, – сказала Рэрити, – но мы не могли бы закончить этот ужасный разговор?

– Я того же мнения, – сказала Твайлайт. – Не хочу даже думать о том, что может быть пони, желающий причинить тебе боль. Это сводит меня с ума.

Остальное время в ванной прошло прекрасно, и Леро не слишком быстро одевался, когда настало время уходить. Однако всё-таки быстрее, чем обычно. Группа распрощалась под закатным солнцем. Леро направился домой с двумя своими кобылками, когда городские рабочие уже зажигали газовые фонари. Первые звёзды расползались по небу, занимая свои места на ночь.

– Я рад, что сделал это, – сказал Леро.

– Я так горжусь тобой, – ответила Твайлайт.

– Ага. И я удивлена, что все пони вели себя так нормально, – заметила Рэйнбоу. – Я боялась, что они раздуют проблему из-за тебя без одежды и всё испортят.

– Разумеется, нет, – сказала Твайлайт с улыбкой, свидетельствовавшей о гордости за выполненный долг. – Я поговорила насчёт этого неделю назад. Не пялиться, не трогать, вести нормальную беседу.
Товарищи посмотрели на неё.

– Ничего себе, так это ты… Вот это да! – воскликнула Дэш, хлопая копытцами. – Мы обсудили, что это я должна поддерживать Леро, – она робко улыбнулась парню, тот удивлённо приподнял бровь. – Извините, ребята, я действительно пропустила мяч.

– Никто не пострадал, – ответил Леро. – Всё прошло хорошо, – он похлопал Твайлайт по плечу. – Спасибо, что приглядываешь за мной.

– Конечно! – ответила Твайлайт. Она обогнала Леро и обернулась. Затем встала на дыбы, положив передние копытца ему на грудь, и мягко чмокнула в губы. – Ведь кто-то должен.

Ожидая большей похвалы, Твайлайт посмотрела на застывшего в замешательстве Леро.

– Твайлайт, ну… – сказала Рэйнбоу Дэш.

– Ох, извините, – сказала Твайлайт. – Я совсем забыла, что мы в общественном месте!

Единорожка никогда не умела скрывать эмоции и теперь чувствовала себя покрытой позором за бестактность, что проявлялось в опущенном взгляде, понурых плечах и опущенных глазах. И Леро и Дэш ясно видели это.
Леро нагнулся, заключил Твайлайт в объятия, и перевернул, поддерживая за спину. Она взвизгивала и пищала, а когда Леро поцеловал её в животик, радостно рассмеялась.

– Всё нормально, если это ты, – сказал Леро. – Не переживай об этом, ладно?

– Хорошо, – ответила Твайлайт с нотками застенчивости в голосе. – Но я обещаю, что буду стараться изо всех сил, чтобы не смущать тебя.

– Ты никогда не будешь смущать меня, – сказал Леро.

Твайлайт улыбнулась и нежно погладила его по щеке копытцем. Он повернул голову и поцеловал её в край копытца.

Он подвинул Твайлайт так, чтобы она сидела прямо у него в руках. Затем сцепил пальцы в замок, сделав место для её крупа. Когда её передние ноги оказались у него на плечах, она уткнулась носиком в шею Леро, закрыв глаза и восторженно вздохнув. Её хвост со свистом мягко хлестал его ноги.

Она открыла глаза и улыбнулась.

– Не оборачивайся – по-моему, за нами кто-то подглядывает.

Леро обернулся и рассмеялся, увидев карикатурно развратную ухмылку Рэйнбоу Дэш.

– Наслаждаешься шоу, Дэш? – спросил Леро.

– Это разве шоу? Оно ещё не началось, – ответила Рэйнбоу.

Она поднялась в воздух и полетела рядом с Леро, несущим Твайлайт к ним домой.

Разгорячённый осёл

Перевод: Kasket
Адаптация, редактура, правка: xvc23847
Финальная вычитка: Tamop
Опубликован 13.05.2014

Старая таверна скрипела, когда пони рысили по её деревянному полу, но их шумное веселье заглушало её старческие стоны. «Разгорячённый осёл» стоял на этом самом месте ещё со времён основания Понивиля, но и тогда был не самым лучшим заведением (а тем более сейчас, когда пони предпочитают встречаться в чайных), а клиентура никогда не была обеспокоена своей репутацией.

Берри Панч наблюдала, как лебёдка поднимает из подвала бутылку её желанного Пино Нуар. БаррингКоат, потомок семьи Донки, основавших таверну, поставила вино на изрядно попорченную барную стойку красного дерева.

– Вот, пожалуйста, Берри. Свежее и правильно охлаждённое.

– Спасибо. Запиши на мой счёт.

– Как всегда!

Берри Панч наклонила голову и, закусив горлышко бутылки, подняла её. Она отвернулась от стойки, держа бутылку вина горизонтально, и снесла стакан единорожки, сидевшей рядом.

– Профти, – сказала Берри.

Облитая кобылка в гневе замерцала рогом, глядя, как остатки коктейля впитываются в её нежно-голубую шёрстку, создавая отвратно выглядящие пятна.

– Толку мне от твоих извинений! Смотри, куда идёшь! – гневно заржала она.

– Я выставлю тебе новую порцию, – вмешалась барменша. – За счёт заведения.

Мозг кобылки всё больше заводился от уязвлённой гордости, когда она смотрела в спину уходящей Берри.

– Я тебе говорю, сочная! Ты вернёшься и извинишься!

– Я’тя’звяю, – ответила Берри Панч. Она по-жеребячьи хихикнула, когда завибрировавшая от её голоса бутылка защекотала губы.

– Как ты меня назвала? – рог кобылки вспыхнул оранжевым, но её концентрация была прервана, когда БаррингКоат коснулась её плеча копытцем.

– Не дерись с ней.

Кобылка дёрнулась, сбрасывая копытце, и на её лице появилось отвращение.

– С каких это пор ты запрещаешь драки, а?

– Я не запрещаю, – ответила БаррингКоат. В её успокаивающем голосе появилась хрипотца, вызванная столь грубой реакцией на её прикосновение. – Но ты хочешь затеять драку с мастером Пьяного Копыта. Подерись с ней – и в результате окажешься слегка помятой и порядком расстроенной… Просто позволь дать тебе полотенце и новую выпивку.

Упоминание мастерства Берри Панч в боевых искусствах – искусствах, что были напрочь дисгармоничны! – оказалось быстродействующим лекарством от ядовитых мыслей.
«И вообще, она же сказала «Извините», так?»

– Ну… новая выпивка – это то, что нужно.

– Сей момент сделаю, – кивнула БаррингКоат. Она бросила кобылке полотенце и начала готовить новую порцию.

Берри Панч подошла к столику, где её ждали Аметист Стар, ДжунБаг и Рэд Харвест (двоюродный брат Голден Харвест, приехавший с визитом из Клаудсдэйла). Рэд Харвест был грязно-коричневым жеребцом-пегасом с персиковой гривой, обладателем редкой и абстрактной кьютимарки, представлявшей набор прямоугольников разных размеров, застрявших друг в друге под разными углами – больших в горизонтальном положении и маленького в вертикальном, с треугольником на конце одного из них. Его кьютимарка была чёрной как тень.

Берри Панч прервала их разговор, ткнувшись носом в каждого в знак приветствия.

– Ты могла хотя бы поставить бутылку, прежде чем делать это? – спросила Аметист Стар, уклоняясь от Нуар Пино, когда Берри нацелилась на удивлённого (от того, что они только познакомились друг с другом) пегаса.

Берри уселась на толстый и мягкий ковёр, который был откровенной роскошью в первые дни таверны. «Осёл» изначально предназначался для земных пони, приходящих потными и грязными после тяжёлой работы, и желавшими бухнуть чего покрепче, чтобы усталость вырубила их сразу по приходу домой. Грязные и потные тела развалившихся на ковре делали чистку до смешного ненужной, и вскоре задницы пришедших встречала только твёрдая древесина. Пол был сделан из кедра, покрытого пропиткой от гниения.

ДжунБаг уже прикончила свой грушевый сидр, и её кружка была покрыта бледно-жёлтой плёнкой осевшей пены. Аметист держала бутылку бренди, которую делила с Рэдом, а тот осторожно держал бокал в копытах. Он был мастером в манипуляции крыльями, но Стар сказала, что бренди становится лучше, если согреть его копытами.

– Ты забыла стакан? – ДжунБаг вопрошающе глянула на Берри.

Та вытащила зубами пробку, демонстративно бросив её на стол в сторону Аметист, и сделала большой глоток прямо из горла.

– И не собиралась.

– Хотя бы дай ему подышать, – заметила Стар, магией помешивая бренди в своём бокале. Рэд отметил, что она не использует копыта и, задумавшись, отхлебнул глоток.

– Слишком долго. Это место – чтобы бухать, – Берри с усмешкой повернулась к ДжунБаг. – Я прервала что-то интересное?

– Точно, давайте дослушаем до конца, – кивнула Аметист.

– Н-ну, я полола сорняки, когда увидела его, – начала пони. – Я имею в виду, он подошёл прямо ко мне и начал помогать! Я так испугалась! У него такие к-когти, и когда он говорил, я мельком увидала у него во рту клыки… Я имею в виду, что знаю – он не повредит никакому пони, но это совершенно не помешало мне испугаться!
Рэд подождал, не добавит ли кобылка ещё что-нибудь, прежде чем начать говорить.

– Он пугает, – сказал он. – Он обычно садится или скрещивает ноги, когда говорит с нами.

– Ох, мистер Леро помог мне, но я продолжала чувствовать, что он собирается н-наброситься, – ДжунБаг вздохнула. – Мне бы хотелось перестать его бояться. Он очень добрый. Но каждый раз, как он приближается, я просто хочу убежать, вы понимаете?

– Он совсем не страшный, – фыркнула Аметист.

– Ну, у тебя есть магия единорогов, чтобы защитить себя.

– Это не то. Я не могу бояться уродливых.

Рэд пытался придумать, как озвучить своё несогласие, когда Панч сказала:

– Он другой, поэтому ты думаешь, что он уродливый.

– Конечно, другой… ты уже прикончила свою бутылку?

– Нет, – ответила Берри. Она перевернула бутылку над столом и из горлышка выпала капля. – Видишь? – она наклонилась и слизнула упавшую каплю. – Вот теперь я с ней закончила.

– Это было отвратительно, Берри, – заметила ДжунБаг.

– Но да, – сказала Панч, – он не урод, просто другой. Ну, знаете – ходит на двух ногах, кошачьи глаза, чешуя и огонь.

– А-ха-ха, – бесцветно рассмеялась Аметист. – Ты слышала, ДжунБаг сказала «Леро», так что не делай вид, что она говорила о Спайке.

– Могу сделать вид, что ты прямо сейчас в Тартаре.

– Как уже говорила, я думаю, что он уродлив, – сказала Аметист, бросив оценивающий взгляд на Берри.

– С этим плоским лицом и странным носом с ноздрями внизу.

– Бьюсь об заклад, он может легче почувствовать запах дыхания, – сказала Панч.

– Как он может видеть что-то этими крошечными глазками? И он практически голый! Я имею в виду, что можно увидеть розовую кожу, как у ощипанной курицы. И для чего эти уши? Они даже не двигаются!

– Они соединяют лицо, – сказала Берри. – Уберёшь одно, и второе отвалится, как отломанная дверная ручка. И тогда тебе придётся сложить части головы вместе и закрепить дверные ручки назад… Я имею в виду, уши.

– Ч-что? – не понял Харвест. – Эм…

– Не обращай на неё внимания, – ответила Аметист. – Её фильтры отключились.

«Это вообще не похоже на объяснение», – подумал он.

– Я не думаю, что он уродливый, – сказала ДжунБаг.

– Я тоже, – заметил Рэд, наблюдая за реакцией на свои слова. – Как по мне, в его лице есть что-то… нежное. Я имею в виду, он действительно другой, как и сказала Берри, но есть что-то экзотическое в его руках с их возможностями, вы понимаете?

– Хе. Это просто вежливый способ сказать «странно выглядящих», – фыркнула Стар. – Вы знаете, даже логично, что он взял в табун двух самых тощих кобыл Понивиля. Ни один жеребец в здравом уме не возьмёт эту парочку, так что они согласились на обезьяну. Ха!

– Вы знаете, забавно, что есть своего рода исторический прецедент для этого, – сказала ДжунБаг, пытаясь припомнить уроки древней истории. – Буцефал Великий приручил гориллу-пониеда. Она даже сопровождал его в боях в качестве боевой обезьяны!.. Правда, я не могу припомнить её имени.

– Я бы не стала сравнивать этих кляч с Буцефалом Великим, – фыркнула Аметист.

– Ага, – с нервным смешком согласился Харвест, – слишком плоские фланки. Хотя Лира выглядит довольно хорошо.

– Она, конечно, заманчивая, – согласилась Аметист. – Но странная. И, как я уже сказала, затабуненная.

---

Лира оседлала Леро, прижавшись к его груди и положив передние ноги на его мускулистые плечи. Его колени были согнуты и прижаты к её спине, одновременно он поддерживал её руками. Задними ногами она обхватила его за талию. В этой позе она была немного выше его. Лира посмотрела вниз, в его полуприкрытые глаза. Их рты словно делили одно дыхание, а тела остались в той же позе, в которой слились двадцать минут назад. Единственным доказательством какого-либо физического напряжения был слабый пот, покрывавший тела.

Лира была просто вне себя от радости от того, как быстро Леро взял её в этой позе, которая до сих пор была успешной только с кобылками. Конечно, у неё уже был секс в дельфиньем стиле с другими жеребцами раньше – у Лиры было больше сексуального опыта, чем у трёх её товарищей по табуну, причём вместе взятых – но жеребцу трудно сохранять вертикальное положение, сидя на крупе, в то время как кобылка балансирует у него на коленях. И это не говоря о том, что жеребец не мог продержаться так долго, как её Леро.

Уникальное тело позволяло ему с лёгкостью обхватить Лиру своими конечностями, ставшими основой для позы, в которой главное – физическая близость. Когда Леро смог обернуть обе ноги и руки вокруг кобылки, прижимая её к себе, единорожке показалось, что она буквально погружается в него! Он мог добраться и до рога, но Лира не хотела сейчас отвлекаться, и Леро согласился с этим.

Их дыхание участилось, а тела дрожали как лепестки, тронутые нежным ветерком. Они не отрывали взглядов от глаз друг друга, даже их веки мигали синхронно. Сердца прижатых друг к другу тел стучали в едином ритме, а чувства, настроенные на горячее дыхание и ток крови, так слились друг с другом, что они даже не услышали насмешливого комментария Рэйнбоу Дэш от дверей – о том, как же «Ску-у-учно!» на это смотреть и что нипони не понравилось бы столько не двигаться, особенно в сексе. Они не услышали и того, как Твайлайт утихомиривала её.

Их сердца забились быстрее, и Лира поняла, что вскоре ей придётся оставить своего жеребца. В отличие от Рэйнбоу Дэш, оргазм не был её любимой частью в сексе – ей была близость, момент после проникновения, когда она могла насладиться своим жеребцом и когда радость и любовь овладевали ей. А оргазм означал конец этой близости.

– Не то чтобы я не любила, когда он доводит меня до оргазма, – объясняла она Рэйнбоу Дэш. Любила, причём именно потому, что знала, что при этом чувствует Леро. Да – то, что он мог вызывать такую реакцию у своих кобылок, было важно – не ей это отрицать…

Так они приблизились к кульминации, и, когда уже никто не мог сказать, где начинался Леро и заканчивалась Лира, вместе обрели её. Леро, словно обёрнутый в живой наэлектризованный шёлк, задрожал, извергаясь. Вместе с ним задрожала Лира, и её оргазм соединился с его, переходя на его тело, а потом на её – вновь и вновь, туда и сюда; её дыхание, полное вздохов удовольствия, прерывалось лишь его негромкими стонами. Это конец, подумала она – что было первой сознательной мыслью – и последняя капля семени выплеснулась в неё. Но будет и новое начало, и та, лучшая часть – посередине.

(Однажды, когда она попыталась озвучить свои чувства, Леро назвал ту середину, которую она всегда старалась растянуть до предела, «Большое Долгое Сейчас». Лира решила, что это забавное выражение, и его стоит запомнить.)

Леро медленно откинулся назад, и только после того, как он полностью лёг на спину, Лира освободила его член. Она перекатилась на бок и улеглась рядом, положив голову на это восхитительное плечо. След их выделений – начинавшийся от влагалища, проходящий по её животу и заканчивающийся на его пенисе – влажно блестел в свете лампы.
У всех кобылок были свои привычки после секса – Рэйнбоу Дэш любила поболтать и пообниматься, Твайлайт порой не могла уснуть, бормоча что-то о «черкануть заметки, когда проснётся». Привычка Лиры состояла в простом созерцании партнёра, по большей части чувственном, нежели мыслительном.

Рука Леро лежала поверх живота Лиры, сжатая в её копытцах.

«Какое удивительное устройство», – думала Лира, ощущая нежную плоть, что служила органическим вместилищем для удивительной силы, содержащейся в этих пальцах. Её рог вспыхнул и магия коснулась руки. Это было так, будто он касался её магии, её эфирной составляющей не только тела, но и духа и она издала довольный вздох от чувства близости.

Она раздвинула пальцы в подобие паутины и, используя магию, сгибала и разгибала суставы, как механически скреплённое устройство. Лира двигала всеми пальцами вместе и, взмахнув ими, поглядела на улыбающегося Леро. Она усмехнулась, сжимая пальцы в кулак, и вновь расслабляя. Потом убрала магию, но продолжала удерживать их копытцами. Лира придвинула кисть к своей мордочке и начала целовать кончики пальцев – медленно и нежно, словно воздавая должное чему-то святому. Леро провёл кончиками пальцев от её мордочки к уху, позволяя ладони коснуться её щеки. Она взяла его руку обоими копытцами и издала хриплый вздох, полный удовольствия и любви.

---

– …Лира, имею в виду, – сказала Берри. – Она не будет со мной драться.

– Отлично, – Стар хлопнула копытом по столу. – Я надеюсь, ты больше не подерёшься ни с одним пони.

– Я вызвала её на бой, а она взяла и забила.

– Представить не могу, – сказала ДжунБаг. – Она всегда такая спокойная.

– И как ты собиралась её побить? – спросила Аметист. – Она Грандмастер Пути Покоя! Ты же просто мастер… мастер бессмысленных поз, похожих на Дискорда.

– Это миф, – ответила Берри. – На самом деле я Грандмастер.

– О, поздравляю, – сказала ДжунБаг, похлопывая жеребца по холке, чтобы успокоить его явный нервный тик. – И когда это случилось?

– На прошлой неделе. Прошла последний тест, – Панч тепло улыбнулась, наполняя ДжунБаг и Рэд счастьем и гордостью, а Стар – подозрением. – Я должна была прочесть все эти буковки, которые становились всё меньше.

– Это была проверка зрения, чучело.

– Ну, я прошла. И теперь я Грандмастер.

Аметист вздохнула и наполнила свой бокал.

– Вы знаете, лучше нам быть осторожными, – сказала Берри. – Я имею в виду, когда говорим о Леро и его кобылках. Наша недавно коронованная принцесса в этом табуне и мы не должны роптать против государства!..
Она театрально посмотрела на соседние столики, как если бы повсюду были уши шпионов, следящих за сплетнями.

– Да, да… – отмахнулась Стар. – Я не имею ничего против нашей уважаемой принцессы Твайлайт Спаркл.

– Вот только…– сказала Берри, похотливо улыбнувшись и склоняясь к ней.

Уголки губ Аметист получили в эту ночь неплохую тренировку, выдавая одну за другой презрительные ухмылки в адрес Панч. Она проигнорировала неуместное выражение Берри и магией оттолкнула её лицо прочь.

– Никаких «только»! – отрезала Стар. – Она неуклюжий ботаник-интроверт и я вообще ничего не имею против неё.

За столом негромко рассмеялись, упиваясь ощущениями, возникающими, когда ругаешь власти.

– Я удивлён, что её фланки настолько плоские, с учётом малоподвижного образа жизни, – сказал Рэд, наслаждаясь острыми эмоциями от непочтительного отношения к коронованной особе.

– Как она летает? – с заговорщическим видом наклонилась Берри.

– На самом деле неплохо, – признал он. – Дэш её обучила. Она хорошо держится, хотя раньше постоянно падала. Впрочем, попасть к Вондерболтам ей всяко не светит.

– Она может просто приказать им, – заметила единорожка.

– Завидуешь? – спросила Панч.

– Вот уж, – фыркнула Стар, – простое наблюдение.

– У неё действительно красивые шёрстка и грива, – отметила ДжунБаг, уступая. Она огляделась вокруг стола.

– Конечно, она необыкновенная, – кивнул Рэд.

– Ой, вот только не надо тут всякой похвальбы для вида, – фыркнула Берри. – Мы все уже слишком напились, чтобы волноваться о возможных стукачах.

– Мы не делаем ничего плохого, – улыбнулась ДжунБаг.

– Мы просто рассуждаем, какой у них необычный табун, – сказала Аметист. – В этом нет ничего плохого.

---

– Всё в порядке, девочки, – сказала Лира низким хриплым голосом. – Заходите.

Рэйнбоу обрушилась на кровать этаким пушечным ядром, оказавшись на всех четырёх рядом с Леро:

– Самое время! Но я вовсе не хотела мешать твоему общению или что там у вас было.

Лира улыбнулась её выбору слов, а пегаска подмигнула ей, прежде чем склониться и поцеловать Леро.

– Я тоже извиняюсь, Дэши, – сказал он.

Он обернулся, чтобы поцеловать Лиру, и прошептал ей на ушко:

– Я люблю тебя, Рогатка.

– А я тебя, Пальчики, – улыбнулась она в ответ. – И, по правилам, должна доказать это как можно лучше.

Леро улыбнулся и повернулся обратно, чтобы поцеловать Рэйнбоу Дэш, следя, чтобы не помешать Лире, которая была практически в коконе из своего жеребца. Он по-прежнему обнимал её, и она прижалась к нему сбоку, чтобы держать нос у него на шее и просто утопать в его запахе. Рэйнбоу Дэш плюхнулась с другой стороны Леро.

Твайлайт стояла, глазами измеряя незанятое место между Леро и Лирой. Её поджатые губки не могли не вызвать смех парня:

– Твайлайт, иди сюда.

– Ну спасибо! – ответила Твайлайт. Она спрыгнула с кровати, взмахнув крыльями, и немного неловко приземлилась на передние ноги, отклонившись назад. Она судорожно вздохнула, прежде чем встать должным образом, и оглянулась со страшным взглядом, ожидая от Дэш насмешек над её приземлением.

Пегаска и в самом деле лукаво улыбалась

– А ты знаешь толк в приземлениях, Твайлайт.

Единорожка попыталась сделать вид, что не расслышала Дэш, но вышло не очень, так как гневное фырканье ей сдержать не удалось. Она прорысила в ванную и вернулась, магией удерживая мокрую тряпку для мытья посуды. Её привередливый характер иногда вступал в конфликт с их любовными ласками. Секс, в конце концов, бывает довольно грязным, и хотя естественные выделения не вызывали у Твайлайт омерзения, одобрять их она точно не собиралась.

Она воспользовалась тканью, чтобы вытереть живот и гениталии Леро – он немного поворчал, так как всё ещё был очень чувствителен. Лира только приподняла бровь, когда мокрая тряпка с силой прошлась по её вульве. Дэш не могла смотреть на эту церемонию без озорной улыбки, и Твайлайт делала всё возможное, чтобы её игнорировать.

– Знаешь, ты могла бы попробовать почистить и это место на простыне, – сказала пегаска, указывая копытцем на лужу там, где недавно занимались любовью. – Но всё равно останется пятно.

Леро бросил многострадальный взгляд на Рэйнбоу, никогда не упускавшей шанс поддеть Твайлайт, когда та проявляла наиболее эксцентричные черты своей личности. Дэш только вскинула подбородок, словно воплощение самодовольства.

Твайлайт, как раз нацелившаяся на это место, остановилась и улыбнулась ей.

– Ты права, Рэйнбоу Дэш!

– Ну конечно же я-а-ай! – Дэш оказалась поднятой в воздух вместе с Лирой и Леро, бестолково махая крыльями. – Отпусти меня, Твайлайт!

С лёгкостью управляясь магией, Твайлайт сняла простыню с матраса, скомкала и отправила в стиральную машину. Затем достала новые, тёмно-синие, свежие простыни и быстро заправила кровать. Лира и Леро были осторожно уложены на чистые простыни, в то время как Дэш просто выпустили из магической хватки.
Ей удалось извернуться и избежать посадки лицом в пол.

– Твайлайт, ты же знаешь, что я ненавижу это! Прекрати хватать меня магией!

Твайлайт запрыгнула на кровать и заняла невостребованное место рядом с Леро, укрывая его тело своим крылом как драпировкой. Ей нравилось прикасаться к нему крыльями всякий раз, как выпадал такой шанс, хотя это уже привело к нескольким неловким ситуациям – существовали некоторые вещи, которые пегасы не делали на публике, и покрасневшей до ушей Дэш пришлось объяснить это недавно коронованной принцессе-аликорну.

Пегаска запрыгнула на кровать и легла поперёк ног Леро. Она была раздражена, что Твайлайт заняла её место, но вместе с тем не могла не восхититься, как та всё провернула.

– Знаешь, Твайлайт, ты могла просто попросить меня, чтобы занять это место. Вовсе не обязательно швырять меня магией.

– Но так ведь веселее, – ответила Твайлайт с чопорной улыбкой, полной поддельной серьёзности. Рэйнбоу только усмехнулась, прикидывая, как отплатит за это.

– Дэ-э-эш, – предупреждающе произнёс Леро. Она улыбнулась с невинным видом.

«Проклятье, как же хорошо он меня знает».

Чувство комфорта и удовлетворённости, как в далёких воспоминаниях (скорее даже, вере в воспоминания) когда любящие родители в младенчестве держали её, окутало её и она обняла крыльями своих товарищей по табуну. Это вызвало у остальных кобылок некоторое удивление, быстро сменившееся радостью. То был один из чудесных моментов, когда Дэш показывала сёстрам по табуну физическую привязанность.

– Как проходит твоё фиолетовое правление? – спросил Леро Твайлайт, подмигнув.

Та фыркнула в ответ.

– Ох, даже не начинай. Всё так медленно! Подписать в трёх экземплярах, проиндексировать, выслушать доклады… Агрх, я просто хочу воспользоваться своей магией, чтобы добиться цели, но это против, – Твайлайт села и, подняв копыта в воздух, изобразила нечто, отдалённое напоминающее кавычки, – Правил Порядка!

– Давай помогу, – предложил Леро. – Я могу служить как суслик, если понадобится.

Твайлайт ткнулась мордочкой, вдохнув его запах.

– Это не требуется – скоро вернётся Принцесса Селестия. Кроме того, там вертится немало интриг и, ну… полировки яблок на продажу. Так что я не хотела бы вас – любого из вас – втягивать во всё это, прежде чем узнаю все скрытые ловушки. И всё же, я очень скучаю по вам, ребята. Я думаю о вас всё время, – Твайлайт застенчиво хихикнула. – Знаете, когда меня впервые ввели в тронный зал, первой мыслью было «Мой трон – у Леро на коленях».

– Бьюсь об заклад, у твоих крыльев был постоянный стояк, когда вокруг столько королевских гвардейцев, – фыркнула, смеясь Рэйнбоу Дэш.

– Конечно, нет! – сморщила носик Твайлайт. – Я выросла среди королевских гвардейцев. И они не выглядят для меня такими сексуальными, как для вас.

Свободной рукой Леро провёл по шее Твайлайт, спускаясь к мышцам крыльев. Твайлайт вздрогнула и её крылья медленно поднялись наизготовку – даже в скорости возбуждения она была медленнее и спокойнее, чем Рэйнбоу. Она посмотрела на Леро с удивлением и увеличивающейся похотью.

– Эм, ты уже готов? Так скоро? – спросила она с лёгким румянцем, от которого Дэш покатилась со смеху.

«После того как долго мы были вместе, и после всех вещей, что проделывали друг с другом, она всё ещё краснеет как кобылка-школьница!»

Её смех оборвался, когда она заметила пенис Леро, начавший вновь увеличиваться.

– Ха, – воскликнула она. – Ты что, принял зелье выносливости или ещё что-то?

– Нет, – ответил Леро. – Думаю, сегодня вечером и вправду жарковато.

Лира со всё ещё закрытыми глазами наклонилась к его уху и прошептала:

– Ты не должен ничего нам доказывать.

Леро повёл ухом по носику единорожки, приоткрывшей глаза.

– Это не так, – прошептал он в ответ. – Я соскучился по Твайлайт.

Лира улыбнулась и быстро отодвинулась от его руки, чтобы он мог использовать ещё одно оружие в этой битве удовольствий со своими кобылками. Он схватил Твайлайт и рывком перекинул вверх, на свою грудь. Её взвизгивание прекратилось, когда их губы мягко встретились. Одна его рука легла на то чувствительное место между крыльев, а другая взялась за обработку основания рога.

Твайлайт, опомнившись, вскинула голову; её взгляд уже подёрнулся поволокой.

– Подожди-ка… – сказала она.

Её рог засветился, и дом Леро накрыло заклинание, напрочь заглушающее звуки. Твайлайт начала его использовать из-за соседей, жалующихся на шум, который отсюда доносится.

Она вернулась под руку Леро и вновь его поцеловала.

---

В таверне всё увеличился градус пьянства, жары и громкости. Аметист позволила бренди проникнуть в неё и продолжила историю о Рэйнбоу Дэш.

– Так что я просто подстроила это напротив фонтана, – захихикала Аметист. – И она сунулась проверить, смогу ли я её удивить.

– Готова поспорить – ты скинула её уважительно. Как всегда.

– Она была очень раздражающей! – зыркнула единорожка на Берри.

– Она и в самом деле бывает самодовольной, – кивнула ДжунБаг. – Действительно хвастливой.

– По-моему, она не плохая, – сказал пегас. – Помню, как в Клаудсдэйле она подкатила к парню: просто взяла и заявила: «Ты мне нравишься. Давай будем вместе!»

– «Будем вместе»? Ха! – рассмеялась Стар. – Похоже, она решила, что «Давай посношаемся!» – это слишком по-кобыльи.

Жеребец опустил голову.

– Ну, он отверг её. Она заявила «Многое теряешь» и отвалила.

– Интересно, как она подкатила к Леро? – спросила Аметист. Она изменила голос, сделав его нарочито хриплым. – «Слышь-ка, ни один жеребец в здравом уме не захочет такую тощую и цветастую кобылку как я, и ни одна кобылка никогда не захочет такую лысую обезьяну как ты. Так как насчёт быть вместе, помогая друг другу?»

Её смех стих, когда она заметила неодобрительный взгляд ДжунБаг.

– Это и в самом деле не очень, Стар, – сказала она. – Тебе нет нужды быть такой насмешливой и жестокой.

– Это было довольно средне, – сказала Панч, пытаясь удержать бутылку в копытах.

– Серьёзно? – единорожка раздражённо выдохнула. – После всего, о чём мы говорили, вам не понравилось именно это?

– Я тоже расстроена, – сказала Берри. Ей удалось ухватить бутылку копытами и поднять… но та упала на стол, а потом скатилась на пол, где и разбилась вдребезги.

– Смотрите, – буркнула Стар, игнорируя хулиганства Панч, – я плохая пони…

– Нет, ты не такая! – Джун взяла её копытца в свои.

– Такая. Я заполнена идиотским, бессмысленным гневом на окружающих. Приехать сюда было лучшим способом избавиться от него, выпустив наружу эти… глупые чувства. Вы двое – мои самые лучшие друзья, и я надеюсь, что вы не будете судить слишком строго.

– Не будем, – сказала Джун, сжав копытца Аметист перед тем, как отпустить.

– Буду, – ответила Берри. – Я сужу тебя весь день.

– Хм, ты не обращалась за помощью? – спросил Рэд и поёжился под вопросительным взглядом Стар.

– А я и получаю помощь, – ответила она. – Это и есть моё лечение – болтовня с вами, ребята. Доктор Флег Матик предложил поговорить о моих чувствах с пони, которым я доверяю, в комфортной обстановке. Это она и есть.

– А это было моё лечение, – сказала Панч, указывая на осколки разбитой бутылки Пино Нуар, что уносила одна из молоденьких родственниц БаррингКоат. Новая бутылка уже стояла перед ней.

– Берри, тебя что-нибудь волнует, помимо отпускания глупых шуток?

– Только моё мастерское присутствие, – ответила та. Она закусила пробку новой бутылки и, выдернув, сплюнула её на стол. – Точнее, грандмастерское. Помнится, мы говорили о Леро до того, как перескочили на его кобылок.

– Ты сама сменила тему, – заметила Аметист.

– Конечно. Но что вы, ребята, думаете о Леро как о личности? Я имею в виду не его внешность или что-то вроде того, а именно личность.

Глаза Стар сузились в ожидании очередной подлянки.

– Почему тебя это так волнует, Берри? К чему ты ведёшь?

– Просто спрашиваю.

– Угу. Ну, а как насчёт того, чтобы первой поведать нам свои мысли?

– Хех, – пожала плечами Панч. – Теперь твоя очередь.

– Он раздражает, – сказала Аметист, игнорируя Берри и концентрируя внимание на остальных пони за столом. – Ну, знаете, когда пони трудно вписывается, что бы ни делал, и вам хочется только одного – чтобы он отвалил? Вот это и есть Леро.

– О-он хороший, – сказала ДжунБаг. – Думаю, я уже говорила об этом. Я с ним не знакома, но мнение о нём сложилось хорошее. Мне действительно жаль, что он не был, знаете, настойчивее.

– Между прочим, он отличный массажист, – заметила Берри.

– Я не смогла бы позволить ему прикоснуться ко мне, – ответила Стар. – Эти его пальцы напоминают шевелящихся змей!

– О-о-ох, н-не говори так, – вздрогнула ДжунБаг.

– Я тоже был у него на массаже, – сказал Рэд, опустив копыто на стол. – И ещё один запланирован на завтра, именно поэтому я сейчас в городе. Он может заставить расслабиться по-настоящему – пожалуй, это и есть истинная сила его пальцев. Иногда мне даже приходится вздремнуть после сеанса.

Пегас расправил как бы затекшие крылья и быстро ими взмахнул. Он замолк, надеясь, что кобылки продолжат разговор без него.

Аметист вскинула бровь и быстро заглянула под стол. Жеребец скрестил задние ноги, но оказалось слишком поздно.

– Тебя к нему тянет? – воскликнула она скорее обвинительно, нежели вопросительно. Рэд опустил голову.

– Он… интригует. Такой добрый и заботливый, понимаешь? Даже мудрый. К нему именно что тянешься.

Берри лениво крутанула копытцем пустую бутылку. Никто из присутствующих не смог вспомнить, когда она её осушила.

– И у него хорошие фланки.

Пегас мечтательно закатил глаза и страстно выдохнул:

– У него потрясающие фланки.

Стар скривилась в гримасе отвращения.

– Извини, – он прижал уши к опущенной голове.

– Нет-нет, всё в порядке, – Аметист, закрыв глаза, массировала копытцем переносицу, помахав вторым Рэду. – Я не должна так реагировать. Я имею в виду – просто потому, что я считаю его уродливым, не значит, что прочие пони думают так же. Это я извиняюсь.

– Спасибо, – ответил Рэд.

Он посмотрел на кобылок – ДжунБаг смотрела на него с вежливым интересом, в то время как Панч, приподняв бровь, о чём-то думала, глядя на пустую бутылку.

Стар закончила массировать переносицу и, открыв глаза, посмотрела на Рэда.

Тот откашлялся.

– Это не просто физическое влечение, – сказал он, будто всё ещё пытался успокоить Аметист. – Мне нравится его личность, взгляды. Он такой волевой для жеребца. Я имею в виду, он сам за себя принимает решения. Он не боится… не боится, что другие пони будут думать о нём.

– «Другие пони»? – рассмеялась Берри. – Подразумевается «другие кобылки»? Так он собирается вложить революционные мысли в головы жеребцов? Ну, насчёт равенства с кобылками? Да мы просто обязаны как можно скорее задавить эту маленькую социальную революцию!

– Я не об этом!

– Не спорь с ней, – сказала ДжунБаг.

– Это она не впервой, – сказала Стар, бросая презрительный взгляд на Берри. – Не воспринимай всерьёз всё, что она несёт. Мы не кобылки из средневековья, считавшие, что место жеребцу только в поле или в спальне… Ты же высказываешь здесь свои мысли?

– Спасибо, – кивнул Рэд.

– Будешь пытаться застойлить Леро? – усмехнулась Панч. – Я ведь знаю, что ты не хочешь присоединяться к его табуну.

– Хорошо бы, но нет. Он… он не по жеребцам. Совсем.

– В самом деле? – удивилась ДжунБаг. – У него что, висяк на жеребцов?

– Даже очень.

– Весь табун у них необычный. У Рэйнбоу Дэш тоже висяк, но на кобылок.

– Рэйнбоу не будет со мной драться, – сказала Берри. – Сказала, что у неё уже есть образец для подражания.

---

Твайлайт застонала и рухнула на тяжело дышащего Леро.

– Это было… ух ты,– сказала она между вздохами. Крылья обмякли, и она лениво сложила их. Рэйнбоу Дэш подвинулась, чтобы Твайлайт могла скатиться на свободное место.

Дэш и Лира лежали рядом с Леро, наблюдая за процессом. Они знали, что Твайлайт нравится быть на публике. Дэш решила, что эксгибиционизм был секретом Твайлайт (так оно и было – что, к своему сожалению, однажды обнаружила принцесса Луна, по ошибке нырнув в красный туман, который приняла за ночной кошмар. «Там даже наши двойники аплодировали в финале!.. – говорила она потом сестре. – Почему ты смеёшься над этим?!»). Рэйнбоу была абсолютно не против: ей очень нравилось следить, как меняются выражение лиц её любовников, когда они занимаются сексом. Каменное выражение лица Леро при концентрации и выражение лица Твайлайт, застывшей на грани непреодолимого экстаза, особенно когда при этом играли с рогом. Видя, как бегут по щекам слёзы, как вырываются громкие протяжные стоны, Рэйнбоу и сама неслабо возбуждалась – до такой степени, что подумывала о возможности кончить, даже если к ней не притронутся.

Рэйнбоу Дэш улыбнулась, глядя на задремавшую Твайлайт – та кончиком языка скользила по своим улыбающимся губам. Леро с улыбкой наклонился к ней и поцеловал в мордочку, отчего Твайлайт счастливо вздохнула.
Дэш перевела взгляд на парня и была потрясена, увидев его по-прежнему твёрдым.

– Чува-а-ак…

– Не кончил, – сказал Леро. – думаю, моё, ну, второе дыхание длится намного дольше.

– Твайлайт стала кончать быстрее, – заметила Дэш, облизывая губы. – Я имею в виду, теперь ты можешь играть одновременно и с рогом, и с крыльями. Если хочешь, я могла бы, ну, ты знаешь…

Леро улыбнулся.

– Ага, – сказал он. – Хотя я и не смогу что-то делать. Измотался. Но это ненадолго, – он сел. – Пусти-ка, мне надо, э… почиститься.

Рэйнбоу Дэш встала над ним и толкнула обратно:

– Нет, – с жадной улыбкой отрезала она. – Не будем терять время, хорошо?

– Ого, – удивлённо поднял брови Леро. – Такого я не ожидал.

– Горяча, да?

– Ага. Ты не против, что я как бы после Твайлайт?

– Нет! Она же моя кобылка, верно? Так с чего мне быть против?

– Хочу заметить, что меня стёрли, – заявила Лира.

Она, свернувшись калачиком, наблюдала за происходящим. Дэш показала язык, вызвав томную, ленивую усмешку.

Дэш уставилась на Леро голодным взглядом и двинулась вперёд, пока не зависла над парнем, глядя ему прямо в глаза. Пегаске пришлось по вкусу выражение похоти и волнения на лице Леро, хотя она прекрасно видела, как он вымотан. Она решила не дразниться и сама направила член, полностью приняв его.

Леро вздрогнул и схватил бёдра Дэш обеими руками; её крылья распахнулись. Выражение шока на его лице показало, что он не шутил, говоря, что их забава долго не продлится.

Дэш тут же заработала бёдрами, то рывком вдвигая член до упора, то выпуская почти до головки. Она чувствовала его длину сердцем – ей уже давно не требовалось приноравливаться. О, это было так восхитительно и вкусно – ощущать его в себе подобно завершающему, идеально подошедшему фрагменту мозаики.

Она знала его тело достаточно хорошо, чтобы понимать – он может кончить в любую секунду, и ещё раз уже не потянет – и потому спешила как могла… Подождите-ка, он что, всё ещё сдерживается?

– Леро, – задыхаясь, выдохнула она. – Дав… а-а-й!

Схватив её за спину и прижав к своему телу, Леро перевернулся и оказался сверху Дэш, целуя её губы, и уже с помощью ног, а не бёдер, врывался в неё. Лира избежала удара жёсткого крыла, второе ударило по бедру спящей Твайлайт, но та только пробормотала сквозь сон «Дэш» и улыбнулась.

Дэш знала, почему он это сделал – оказался сверху, прижимая её. Ощущение западни реально возбуждало её. Слёзы побежали из глаз, когда она обхватила его задними ногами, чтобы иметь возможность вращать бёдрами в такт его толчков. Этот потрясающий жеребец любил её так сильно, что специально причинял себе дискомфорт, потому что хотел, чтобы они кончили вместе; потому что хотел доставить ей удовольствие сильнее, чем получить его. Она подмахивала не потому, что хотела кончить с ним – хотя на самом деле… ох, богиня, ну конечно да! – а потому, что хотела, чтобы он победил.

Он протянул руку и, ухватив Дэш за гриву, потянул.

Дэш ахнула, когда в глазах мелькнули звёздочки удовольствия. Уже почти, но она чувствовала дрожь его тела и знала, что он ещё не собирается заканчивать.

И в момент между тем, как сперма выстрелила в Дэш, и прямо перед тем, как он рухнул вниз, Леро прикусил горло Дэш и зарычал.

Задние ноги Дэш дёрнулись от жёстко ударившего её оргазма. Она чувствовала зубы на своём горле – зубы хищника! – и ощущала его сперму внутри. Чистое удовольствие буквально сжало её со всех сторон. Впервые она испустила такой писк, что даже у Лиры отвисла челюсть. Рэйнбоу тяжело дышала в его лицо, искажённое оргазмом – обессилевший Леро рухнул прямо на пегаску.

Когда всё закончилось, Дэш засмеялась смехом, полным тихой радости.

– Ты победил, – сказала она, поглаживая его затылок копытцем. – Я сейчас даже не могу выразить, как сильно люблю тебя.

Леро перевернулся на бок и посмотрел на неё усталой, но довольной улыбкой. Лира прижалась к его спине и вздохнула.

– Я люблю тебя, Дэш, – сказал Леро. – Я всегда могу тебе это сказать, – он протянул дрожащую руку и смахнул слёзы с её глаз. Дэш всхлипнула и поцеловала его руку, пока он её не убрал.

Копыта глухо стукнули по полу, когда Лира скатилась с кровати.

– Я принесу немного воды, так что у тебя не будет обезвоживания.

– Спасибо, Лира, – Леро перевернулся на спину.

– И немного обезболивающего, – добавила Лира, рысью направляясь на кухню. – Потому что вскоре у тебя всё очень и очень заболит.

Рэйнбоу взглянула на Леро. Конечно, он был весь покрыт потом, а дыхание тяжело вырывалось из груди, но в его лице она смогла прочесть боль.

– Чувак, – сказала она, наклоняясь ближе и присматриваясь, – что случилось?

– Ничего, любовь моя, просто немного перенапрягся, – ответил он, выдавливая слабую улыбку. – Не переживай об этом.

– Леро, – Дэш посмотрела ему в лицо. – Не причиняй боль себе, пытаясь осчастливить нас. Потому что так мы все будем несчастливы.

Леро протянул руку, играя с локоном её волос. Дэш расправила крыло вдоль его тела, и положила ногу поперёк его груди – она не хотела, чтобы физический контакт прерывался.

– Извини, – сказал он. – Я не хотел тебя беспокоить.

Лира вернулась со стаканом воды и маленькой жёлтой таблеткой.

– Можешь поблагодарить Зекору, когда почувствуешь себя лучше, – сказала она, когда Леро запил таблетку водой. – Она прекрасный аптекарь.

Лира прилегла рядом с ним и, вся троица, в конце концов, последовала примеру Твайлайт и заснула.

---

– Удивляюсь, почему он постоянно носит обувь на задних лапах, – сказала Аметист. – Когти снизу? По-любому.

– Он постоянно носит одежду, так? – заметила ДжунБаг. – Интересно, нет ли у него какого-то ужасного уродства, которое она скрывает. Он ведь изо всех сил старается никого не обидеть, верно?

– По мне, он нормально выглядит, – сказала Берри. – Я наблюдала из леса, когда он купался в пруду, показывая своим кобылкам, как люди плавают. Леро тогда снял всю одежду, чтобы поплавать. Я не заметила ничего ужасного.

– Я и не знала, что он умеет плавать, – сказала ДжунБаг.

– Он выглядел совершенно нормально? – уточнила Стар. – Для такого как он, имею в виду.

– Абсолютно нормально, – подтвердила Панч. Её лицо сморщилось от напряжённой работы мысли. – Ну, у него нет брюшной складки.

– О, нет, – ахнула ДжунБаг, прикрывая рот копытцем, – она оторвалась?

– Больше похоже, что он без неё родился. Его член просто болтался.

Аметист сделала последний глоток бренди и пролеветировала опустевший стакан к столу.

– Так зачем он постоянно носит одежду, если с ним всё в порядке?

Никто за столом так и не смог придумать объяснение.

Было объявлено о последнем заказе, и компания решила расходиться по домам. Аметист вернула наполовину пустую бутылку бренди в бар. Берри и Аметист отправились вниз по переулку к дому Стар. ДжунБаг и Рэд Харвест ушли вместе.

– Как думаешь, у неё что-то будет этим вечером? – спросила Берри.

– Это совсем не наше дело, – фыркнула Стар. Она опасалась затрагивать эту тему. – Ты сегодня идёшь прямо домой?

– Не, – ответила земнопони. В её взгляде было лёгкое беспокойство. – Там что-то не так, и мне не хочется туда возвращаться.

– Интересно, что там происходит, – заметила Аметист.– Я однажды утром видела, как ты спала на скамейке. Что случилось?

Берри пожала плечами. Трюк, о котором Стар думала постоянно – как ей удаётся пожимать плечами и идти одновременно?

– Неважно. Ты мне всё равно не поверишь.

– Попробуй.

– В то время, когда я отправилась на заключительное испытание на звание грандмастера, какой-то пони проник в мой дом и подменил всё, что там было, точной копией.

Стар не смогла сдержать взрыв смеха из-за смешных страхов Берри. Но он затих, превратившись в неловкое хихиканье, когда она наткнулась на серьёзный взгляд подруги.

– Ты… ты и вправду веришь, что это произошло?

– Я это знаю. И, прежде чем ты спросишь – нет, я не заявляла об этом. Это не то, с чем может помочь стража. Я подозреваю зловещий замысел.

Цокот их копыт по булыжной дорожке эхом раздавался по аллее. Их тени играли на кирпичных стенах в свете луны и уличного фонаря. Шум таверны стих за спиной, уставшие пони давно залезли в свои постели… или в постели других пони.

– И что ты собираешься с этим делать?

– Проведу расследование, полагаю. Не хочу никого в это впутывать.

Единорожка вздохнула. «У этой земнопони на редкость упрямый характер».

– Как насчёт того, чтобы остаться у меня этим вечером?

– Нет, спасибо, – улыбнулась Берри. – Твой табун не переносит меня. Не переживай, Амес, я могу с этим справиться.

– Мой дом, – сказала Аметист, останавливаясь у входной двери. – Я серьёзно, Берри. Попроси помощи, если считаешь, что там что-то не так.

– Конечно. Не рассказывай никому, ладно?

Они обнялись, и Панч продолжила путь.

---

Берри взмахнула задней ногой, балансируя на краю фонтана у самой воды, и начала петь мантру:

– Мы есть нада, и всё сущее есть нада, и нада – имя твоё.

Она выполняла технику, которая сделала Пьяное Копыто самым физически тяжёлым (хотя некоторые утверждали – самым никчёмным) из боевых искусств пони – стойку на двух ногах.

– Нада есть царствие твоё и да пребудет нада вечно.

Она подпрыгнула, оттолкнувшись задними копытами и, вращаясь в воздухе подобно лошадеподобной ракете, плюхнулась в воду.

–И воздай нам нада, ибо она повседневно нужна нам.

Увидеть практикующего Пьяное Копыто, показывающего кружение в воздухе, было весьма впечатляюще… Так думало большинство студентов, добравшихся до этого уровня.

– Даже не пытайтесь использовать эти стойки в бою, – сказала её сифу, пегаска по имени Лонг Гудбай, классу Берри, когда они научились его выполнять. – Они абсолютно бесполезны.

– Тогда зачем мы проходили через всю эту боль? – спросил один пегас. – Я вывихнул плечо, пытаясь их освоить!

– Для того, чтобы практикующий Пьяное Копыто познал смысл боли и тщеты.

После этого большая часть класса ушла из к’уона, довольно громко обещая поджоги и судебные иски…

…А потом грандмастер Лонг Гудбай встретилась с оставшимися учениками.

– Хорошо, – сказала она. – Теперь мы можем продолжить обучение, и вы узнаете истинный смысл Пьяного Копыта.

– Когда мы перейдём к части с выпивкой? – спросила Панч.

– Думаю, ты уже начала, – ответила сифу, принюхавшись.

– Нада есть мы и мы есть нада, – Берри, продолжая балансировать на задних копытах, вытянула левую ногу вперёд, а копыта на передних оттянула до предела своих возможностей, сложив ноги так, что казалось, будто она удерживает чашу. – Нада наша не в нас, и да избавь нас от нада.

– Как ты пришла к своей мантре? – спросила Лонг Гудбай.

– Никак, – ответила Берри. – Это просто возникло в голове.

– Это одно и тоже, верно?

Панч схватила листок бумаги со стола сифу и, ухватив перо двумя копытами, наспех набросала рисунок земного пони, прежде чем лист упал обратно.

– Кто это?

– Это основатель стиля Свинг Свей. Но вообще, это неважно. Это метафора, показывающая, что со мной случилось. Взгляните – кто-то положил рисунок НА ваш стол, но это не значит, что он появился ИЗ стола. Так и с этой мантрой – кто-то придумал её и вложил мне в голову.

– Понятно, – Лонг Гудбай изучала рисунок с явным отвращением. – Однако это излишне экспрессивный способ выразить свою точку зрения.

– Он взлетает на силе пердежа.

– А, теперь понятно, – хмыкнула Лонг Гудбай. Она перевернула бумажку и ахнула от удивления. – Это же продвинутая стойка Свинг Свея!

– Я ненавижу этого парня, – сказала Берри Панч.

Вскоре после этого она впервые произнесла мантру, возникшую в голове, и в то же самое время в ВечноСвободном лесу появился Леро. Это было весьма неуютное совпадение.

Берри закончила мантру фразой, которую сама Лонг Гудбай считала саркастичным итогом философии Пути Покоя:

– Возрадуйся ничему в ничём и да пребудет ничто с тобой.

В завершающей форме стойки передние ноги расположились так, словно она играла на флейте…
Берри Панч медленно опустилась на все четыре ноги.

– И какого сена я делаю в фонтане?

---

Вскоре Леро проснулся – храп Дэш не способствовал хорошему сну. Он медленно сел в кровати, задаваясь вопросом, как его кобылки могли спать под него. Двигаясь крайне осторожно, чтобы не разбудить свой табун, Леро добрался до окна, отдёрнул занавески и распахнул створки, впуская свежий ночной воздух. Пред ним открылся фантастический вид Понивиля под ночным небом, красивым и ясным, как счастливое воспоминание, и большой бледной луной – яркой, как утешающий маяк для далёких грёз…

Леро никогда не был особенно религиозен, но иногда ему казалось, будто он попал в какой-то райский мир, в котором невинные и полудетские пони никогда не вкушали запретных плодов и не были изгнаны из Эдема. Конечно, он знал, что это не так – беглое знакомство с историей Эквестрии, её жестокими межплеменными столкновениями и ужасным обращением с жеребцами, быстро отправило такие мысли на покой. Да и его собственные неприятности с бандой Хани не слишком помогали этой теории. Тем не менее, он не мог не чувствовать тихий трепет от этих удивительных пони и этих чудесных земель, где магия была реальной, а мифы – частью истории… Порой от этого становилось неуютно.
Он обернулся к спящим кобылкам и улыбнулся. Они помогли ему пройти через это.

Он вновь повернулся к окну и тут же наткнулся на буйство розового в виде Пинки Пай, вышедшей на бесцельную полночную прогулку. Он схватил край занавески и прикрылся. Конечно, она уже много раз видела его голым – он до сих пор не мог понять, как она тогда проникла в душевую кабинку – но от старых привычек избавиться нелегко.

– Привет, Пинки.

– Привет, Леро-зеро-шмеро! – отозвалась Пинки, бешено махая копытцем. – Высунулся повонять?

– Э… Подышать свежим воздухом, Пинки.

– Я тоже! Я просто обожаю небольшие полуночные прогулки! Ммм! – она глубоко вздохнула. – Думаю, ты и дамы смогут зайти на завтрак утром? Я имею в виду, этим утром. Позднее этим утром? Я наготовила слишком много тех чёрных бобов.

– Звучит здорово, Пинки. Там и увидимся.

– Отлично! Прекрасных снов… Ле-е-еро-о-о! – она ухмыльнулась до абсурда извращённо и направилась обратно к Сахарному Уголку. Леро не смог сдержать улыбки и задёрнул занавески, оставив окно открытым. Свежий воздух – это хорошо, решил он. В любом случае, нужно было возвращаться в постель, так как завтра с утра у него записан на массаж ног жеребец из Клаудсдэйла с одной из самых странных кьютимарок, что Леро когда-либо видел – томми-ганом.

Он вернулся в свою кровать и прополз меж кобылок, устроившись в объятиях Дэши подобно плюшевому медвежонку. Парень, даже не глядя, ощущал её улыбку.

Его последней мыслью перед тем, как он провалился в сон, было:

«Я на самом деле видел Берри Панч спящей в фонтане?»

Сезон охоты

Перевод: Kasket
Адаптация, редактура, правка: xvc23847
Финальная вычитка: Tamop
Опубликован 26.05.2014

Высоко в облаках над Понивилем Рэйнбоу Дэш ждала её раздражённая и шумная команда. Под ними раскинулся городок, яркая трава в котором сияла подобно изумруду в солнечном свете, а верхушки крыш были будто покрыты глазурью, отчего с облаков он казался уникальной игрушкой, деревней крошечных кукол, которые двигались сами по себе.

На улицах было очень мало пони… И такая картина будет царить в течении следующих пяти дней.

– Отлично, девочки, слушайте, – начала она. – Я знаю, что сейчас совсем неподходящее время, но один из резервуаров Клаудсдэйла с холодным воздухом разорвало, и нам необходимо подтолкнуть холодный фронт к ВечноСвободному лесу.

– А где жеребцы? – крикнула Диззи Твистер, сложив копыта в подобие рупора.

В команде раздались смешки, усугубляемые шутливо-неодобрительными взглядами на Дэш.

– О чём ты думаешь, Диззи? Я не собираюсь тащить сюда наших жеребцов, чтобы разбираться с кучей разгорячённых кобылок. Слушай, мне жаль, что это произошло в начале сезона охоты, но мы должны это сделать, хорошо?

– П-побыстрее, если можно, – попросила Блоссом Форт. – Я чувствую себя отвратительно, босс. У меня ужасный жар!

Дэш с первого взгляда могла понять, что по крайней мере половина команды в охоте. Прищуренные глаза, словно пытающиеся увидеть желаемое, дёргающиеся хвосты, пытающиеся скрыть желание… Все признаки налицо.

«Это будет непросто… – подумала она, пытаясь скрыть лукавую улыбку. – Но не для меня!»

– Мне очень жаль, Блоссом, но именно поэтому мы должны сделать это без жеребцов, – Дэш было неприятно так с ними поступать. Не их вина, что погодная команда состояла по большей части из кобылок, и они бы не смогли работать не отвлекаясь. С другой стороны, жеребцы, вероятно, были просто счастливы сложившейся ситуации. – Давайте разобьёмся на команды и создадим встречный ветер, хорошо? Если мы сосредоточимся на нём, то управимся за час, а потом можете идти по домам.

Она не хотела слишком напирать. Её собственная охота ещё не началась, но она знала, что это вопрос нескольких часов – а может быть, даже минут! – и хотела управиться поскорее.

Кобылки разбились на команды, и отряд Дэш сосредоточился на создании облачной стены. Рэйнбоу, Клауд Кикер и Бек Делл, жёлтая пегаска с короткой чёрной гривой и кьютимаркой в виде тюков с сеном (что вызывало небольшие споры в её семье: «Это подошло бы земному пони. Что это вообще означает?!») сворачивали туман, используя естественную пегасью магию, чтобы сформировать линию облачных баррикад для защиты Понивиля от холодного ветра. Дэш делала свою работу молча, толкая пушистые облака – как всегда гладкие и прохладные на ощупь. Ей нравилось ощущение, когда они скользили под браслетом, который она носила на левой ноге, и обвивались вокруг него.

Пегаски справились бы с постройкой стены быстрее, но одну из них больше интересовало происходящее ниже.

– Флиттер! – позвала Дэш, отчего серо-голубая пегаска ахнула. Дэш проследила её взгляд и обнаружила объект внимания – по улице проходил жеребец-земнопони.

– Давай, Флиттер, не смотри вниз! Прочищай мозги и принимайся за работу.

– Д-да, босс! – отозвалась Флиттер. Она прилетела обратно к команде работающей над облачной стеной.

– Я не хотела отвлекаться, но Селестия, я не могу перестать думать о… о…

– Жеребцах, – закончила за неё Дэш. – Я знаю.

– Вот потому я и не люблю сезон охоты, – заметила Бек Делл, хлопая крыльями, чтобы ускорить туман.

– Мы не можем говорить о чём захотим, но вот жеребцы… Получить двух кобылок в охоте разом – вот и все их разговоры! Будто у нас нет никакой личности.

– Да, но ты же кобылка, – сказала Флиттер.

Это, конечно, было верно. Дэш полагала, что Бек Делл, вероятно, больше склоняется к кобылкам, чем она сама к жеребцам, и это кое о чём говорило.

– Вовсе не поэтому, – фыркнула Бек Делл. – Просто у меня есть лучшая тема для разговора, – Она усмехнулась и ткнула копытцем в товарку. – Вот Клауд Кикер не испытывает таких проблем, верно? Тебе же не нравятся кобылки.

– Секс это грубо, – ответила та, не отвлекаясь от работы. Её даже передёрнуло от отвращения.

– Ну здорово, теперь будем болтать об охоте, – заметила Дэш. – Вы, девочки, просто ищете причину, чтобы отвлечься. Давайте поторапливаться!

---

Подняв высокий опорный столб, Леро бросил его на рыхлую землю. Тот врос в почву, и человеку пришлось выдёргивать его рывком, приложив немало сил.

Флаттершай вышла ранним утром покормить зверей и обнаружила, что часть изгороди разрушена: деревянные столбы выкорчеваны, а ограждение словно клыками погрызено. Она подозревала древесных волков, но ветки росшего неподалёку дерева не были задеты.

– Слава Селестии, никто из моих друзей-животных не пострадал, – сказала Флаттершай, когда просила Леро об экстренной помощи. – Но как бы куры не решили вновь сунуться в ВечноДикий лес.

Флаттершай наблюдала, как Леро выкопал последнюю яму там, где планировал установить новый, более крепкий забор. Весь зверинец стоял за её спиной, отгородившись пегаской от Леро. Все старательно избегали его… за одним исключением.

Леро перешёл к следующей метке, старательно игнорируя вредный взгляд Энжела. Тот сидел на спине Флаттершай и смотрел на его работу с крайне критическим выражением, сочащимся насмешкой. Когда парень только начал копать, Энжел издал звук тошноты; когда вбил первый столб – закатил глаза и тяжело вздохнул… Когда Леро случайно пересёкся с ним взглядом, кролик чиркнул лапкой по пушистому горлу и указал на него.

– Ну рискни… – пробормотал человек.

– Извини? – спросила пегаска.

– С Энжелом всё в порядке, Флаттершай? – откашлялся парень. – Он издаёт какие-то странные звуки.

– Нет, просто он немного капризный. Правда, Энжел?..

Пока пони отвлеклась, обернувшись к питомцу, Леро одними губами прошептал:

– Тушёная крольчатина.

Задыхаясь от гнева, кролик прыгнул на него, явно собираясь вцепиться зубами в участок голой кожи на руке.

– Энжел! – воскликнула Флаттершай, перехватив питомца на середине прыжка. Она полетела к домику, удерживая бешено дёргающееся тельце в копытцах. – Так не встречают гостей! И это после того, как мистер Леро был так обеспокоен твоим здоровьем. Как не стыдно!..

Энжел пискнул, обещая физически невозможные акты насилия и грозя крошечным кулачком. Леро пытался вести себя как взрослый и сосредоточится исключительно на работе, но с трудом сдерживал усмешку.

– Я сожалею насчёт Энжела, – сказала Флаттершай. Леро тем временем заполнял отверстия бетоном, сделанным из изменённого магией цемента, так что до полного затвердевания ему требовалось всего несколько часов с момента смешивания с водой. – Он иногда бывает немного вспыльчивым.

– Я не знаю ни одного кролика, похожего на него, – заметил парень. – Большинство здешних животных так или иначе боятся меня, и странно, что один маленький зайчишка настолько враждебен.

– О, вы будете в восторге, когда познакомитесь с ним поближе, – уверила пегаска. Леро решил проигнорировать это высказывание.

Он втыкал столбы в цемент, в то время как пони держала скобы, чтобы они встали ровно. Затем проверил их отвесом и убедился, что они установлены правильно. Учитывая, что им надо было дождаться, пока застынет цемент, прежде чем можно будет приколачивать доски, Флаттершай решила, что пора сделать перерыв на обед.
Пегаска достала из корзины яблоки, апельсин для Леро, тосты и козий сыр. Леро очистил апельсин от кожуры и разрезал, в то время как Флаттершай, используя крылья, разложила сыр на половинки яблок «Грэнни Смит», чтобы можно было откусывать во время разговора.

– Флаттершай, как поживает твоя статья?

– Закончена, – ответила она. – Я назвала её «Выживание и культура в миграции Бризи». Не слишком захватывающее название, верно?

– Да нет, хорошее. Раскрывает суть.

– Спасибо. Я хотела отправить её сегодня в Зоологическую академию, но из-за начала сезона охоты не могу этого сделать – всё закрыто.

– Я заметил. Знаешь, я читал некоторые работы профессора Элит Ки, – сказал Леро, упомянув учителя Флаттершай. – Заметил там твоё имя. В научном журнале.

– О, должно быть, ты говоришь о «Новых Перспективах в Магической Эволюции Метабиологии».

– Да, – ответил Леро. Улыбнувшись, он взглянул на Флаттершай. – Я и не знал, что ты причислена к «Ангелам Элит Ки».

Пегаска покраснела и опустила голову, Леро не смог сдержать улыбку умиления.

– Жаль, что они не связались с нами, – сказала она, имея в виду себя и двух своих коллег, также бывших студентами у Элит Ки. Все они изучали разнообразие видов животных ВечноСвободного леса, специализируясь в разных областях. Флаттершай – на бихевиоризме. – Это неловко. Я просто обычный любитель животных.

– С докторской и статьями, опубликованными в профессиональных журналах.

Флаттершай опять покраснела. Леро усмехнулся и откусил кусок тоста.

– Я немного изучал биологию, когда был в колледже, – сказал Леро, – и в состоянии подобрать некоторые черты сходства эволюции в наших мирах, но здесь она настолько не систематизирована, что в ней сложно разобраться. Мне нужна версия для начинающего, чтобы хоть что-то понять.

– Мне жаль, Леро, – отозвалась Флаттершай, раскрыв крыло и похлопывая им по плечу парня. – Думаю, я использовала слишком много профессиональных терминов.

– Это прекрасно. Ты же профессионал.

– Мне действительно приятно поговорить с тобой о сходствах и различиях, – сказала пони с улыбкой. – Кроме того, экзобиология была чисто мнимой дисциплиной до того, как ты появился.

– Я рад, что хоть как-то послужил науке, – ответил Леро, приподняв бровь.

– Что было для меня самым интересным, так это сходство наших видов. Мы привыкли думать, что являемся единственными млекопитающими, которые могут остыть исключительно за счёт потоотделения, но тут появляешься ты, доказывая, что это не так. Кроме того, люди-жеребцы, подобно пони-жеребцам, не имеют бакулюма, из-за чего полностью отличаются от других здешних приматов. А ещё сходства в устройстве общества… Конечно, есть очевидные различия, но так даже интереснее.

Леро улыбнулся энтузиазму Флаттершай. Она редко показывала себя с этой стороны даже близким друзьям, но легко и свободно делилась с ним. Он на самом деле был этим тронут, поняв, что никогда и ни за что не предаст их дружбу.

«В конце концов, – подумал человек, – именно она нашла меня».

Они закончили свой перекус и вернулись к возведению ограды.

Леро, грязный и потный, принял предложение Флаттершай принять ванну. Они были вместе в её ванной: парень сидел на стульчике из кедра и втирал шампунь в волосы, пегаска, используя губку с петлёй для крыла, мыла ему спину.

Она не могла не восхищаться телом Леро, настолько оно было эстетичным. Как эти мышцы работали вместе, сжимаясь и растягиваясь… это было потрясающее зрелище! Его тело имело прекрасную форму стрелки, направленной вниз – от широких плеч до сужения в бёдрах. Даже пенис был заострён, что ещё больше усиливало эффект стрелки. И всё это покоилось на крепких ногах, что несли его так легко, так изящно, с ровными линиями костей и сухожилий, пересекающихся с совершенством геометрии…

Люди использовали ноги, чтобы загонять свою добычу до изнеможения, подумала она. Наследие хищников, его предков. Она могла вообразить какого-нибудь пони – они ведь ели пони, там, откуда он? Она не могла припомнить – плачущего, убегающего так быстро, как только мог, надеющегося, что эти высокие двуногие прекратят погоню… И падающего от изнеможения, умоляющего, чтобы его не ели, только чтобы умереть от рук чудовищных преследователей, никогда не прекращающих бежать и никогда не устающих…

«Леро скорее умрёт, чем причинит вред какому-нибудь пони», – подумала Флаттершай, пройдя мыльной губкой по его подмышкам и улыбнувшись его смеху от щекотки.

Да, конечно, у него было эстетичное тело, но более важной была их дружба. Этот застенчивый человек, что всегда носил одежду на публике, любил её и доверял ей достаточно, чтобы быть голым перед ней – быть, по его мнению, наиболее уязвимым! – и при этом не показывать ни малейшего страха или колебания. Она не могла не чувствовать себя счастливой от этого.

---

– С-сейчас,– буркнула Бон-Бон. Лира сжала насос и вбрызнула солёную воду в Бон-Бон. Она была внутри, и кобылка застонала, но это был скорее стон отчаяния, чем радости.

Лира пригладила холку Бон-Бон, продолжая двигать студень. Несмотря на то, что во рту у неё был пузырь, она всё равно могла озорно улыбнуться. Она перестала сжимать его, когда Бон-Бон подогнула ноги.

– Хорошо, Лира, я собираюсь…

Рог Лиры засветился и она магией потянула гриву кобылки. Та ахнула и, когда Лира вновь сдавила пузырь, Бон-Бон настиг оргазм.

Когда он утих, Бон-Бон изо всех сил пыталась вырваться из хватки Лиры.

– Лира, не смей ничего делать, я не могу больше терпеть!

Лира перестала её удерживать, Бон-Бон пошатнулась и рухнула на кафельный пол кухни. Она тяжело дышала, бездумно катаясь на спине с растопыренными в воздухе ногами, пытаясь хоть как-то охладить пылающее тело за счёт холодного пола. Солёная вода, смешанная с её соками, вытекала из влагалища, сочась по вульве и анусу, разделяясь на два ручейка.

Она подняла голову, чтобы меж ног сердито посмотреть на Лиру.

– Мне нужно было остыть, ничего больше. Из-за трюка с гривой стало ещё хуже.

– Мне очень жаль, Бонни, – сказала Лира. Её голос дрожал от неподдельного раскаяния, что застало Бон-Бон врасплох.

– Эй, это случается, – сказала Бон-Бон. Она повернулась на бок и улыбнулась Лире. – Ты ведь тоже в охоте. Даже ты не можешь ясно мыслить в таком состоянии. И я имею в виду, что ты долбила меня как жеребец. Как управляешься со своей?

– Прекрасно, – улыбнулась Лира. – Я медитировала этим утром, чтобы разобраться в мыслях. Моя охота, в этот раз, к счастью, не очень сильная.

– Ну, конечно, всё в порядке, – озорная улыбка, под стать Лире, растянулась на мордашке Бон-Бон. – У вас же дома имеется «Пришелец Бог секса».

Лира медленно закрыла глаза и испустила долгий медитативный выдох:

– Я надеялась, все забыли об этом.

– Никогда в жизни. Вы с Дэши были так пьяны в тот день.

– Это всё сидр ЭпплДжек.

– Конечно, во всём виноват он, – ответила Бон-Бон. – Я имею в виду, ваш табун более чем обычен в плане секса, даже никаких шуточек, ну, ты знаешь. А тут, через пару порций выпивки, мы вдруг узнаём о самой удивительной сексуальной активности.

– Это ужасно, – Лира покачала головой. – Я даже не могу вспомнить, что мы говорили.

– Ну, немного, но что мы услышали?.. О-о-о, – протянула Бон-Бон. – Дэш упомянула, что Леро смог заставить её кончить десять раз, после этого некоторые пегаски утверждали, что невозможно больше двух. Ты вмешалась и сказала, что он как-то взял вас всех троих одновременно…

Лира съёжилась.

– …с помощью рук, и назвала его пришельцем богом секса. Твайлайт оказалась в тот момент рядом и утащила вас обоих. Ли, её лицо было таким красным!

Единорожка уткнулась лицом в копытца и Бон-Бон хихикнула.

– Извини, Ли. Это маленькая месть за то, что ты потянула меня за гриву. Всё не так плохо, как тебе кажется, честное слово.

– Это плохо, – отозвалась Лира. – Я предала его доверие. Надеюсь, он никогда не узнает, что мы наговорили. Это такой стыд…

«Мне стыдно уже сейчас, – подумала единорожка. – Один момент слабости…»

– Если честно, я думаю, что это здорово. Я очень рада, что тебя, э-э… так хорошо обслуживают. По крайней мере, это заткнёт некоторых сплетниц.

Взгляд подруги был мягким и чуть затуманенным, но Бон-Бон заметила в нём сталь.

– Кто?

– Не беспокойся об этом. Просто некоторые тупые кобылки выдумывают истории, изображая ложную жалость к табуну, в котором есть эта «странная обезьяна» – их слова, не мои. И тут они услышали, что «странная обезьяна» может сделать с кобылкой, и теперь… – Бон-Бон провела копытом по мордочке. – …Никакого больше неуважения.

– То есть, весь город в курсе… Великолепно.

– О, просто некоторые пегаски судачили об этом. Ты же знаешь – это просто племенщики, делов-то!

– Я в браке с пегаской. Не волнуйся, я понимаю, что ты имеешь в виду.

– И не беспокойся, что Леро обо всём узнает. Тот, кто вздумает его огорчить, будет иметь дело с очень сердитой Рэйнбоу Дэш.

– Спасибо, ты меня успокоила, – Лира сделала медленный вдох, а затем выпустила воздух, позволяя вместе с ним улететь негативным эмоциям. Она почувствовала себе лучше, но ненамного. – Как ты себя сейчас чувствуешь?

– Это наихудшая охота, что когда-либо была, – вздохнула Бон-Бон. – Мне сейчас очень плохо. Ты не могла бы убрать студень? Отвлекает.

Лира магией отцепила ремни, удерживающие его, и отлевитировала предмет к раковине. Затем извлекла тряпку из седельной сумки и смочила его, пройдясь по всей длине. Бон-Бон не могла не смотреть – она сидела, закусив нижнюю губу, и потирая друг о друга задние копытца. Её реакция не осталась незамеченной для Лиры.

– Я действительно перепачкала его, не так ли?

– Не беспокойся об этом, – покачала Бон-Бон головой. – Думаю, ты не должна была использовать студень так долго. Так или иначе, ещё вся неделя впереди.

Она повернула голову в сторону, когда Лира наполняла камеру, расположенную там же, где яички жеребца, солёной водой.

– Могу сказать, что это плохая охота, – сказала Лира, убирая студень в седельную сумку. – Ты очень сильно сжимала его. Тебе не могло быть удобно.

– Ага, – ответила Бон-Бон. Она закрыла глаза и, приподняв брови, издала долгий стон, полный отвращения. – Колледж, – она сплюнула. – Помнишь?

– Очевидно, ты откопала подавленные воспоминания, – вскинула бровь Лира.

– Брини Миз, – Бон-Бон посмотрела на неё с очевидной болью.

Лицо Лиры застыло, когда она попыталась успокоиться. Она закрыла глаза и начала читать мантру:

– В балансе мой исток, балансу я сродни…

– Помнишь трюки её компании?

Лира тяжко вздохнула – вся её медитация рухнула.

– Я пыталась не вспоминать.

– Нехорошо, что я страдаю одна, – Бон-Бон выдавила сдавленный смешок. – Присоединяйся…

Брини Миз, земная пони, с которой они познакомились во время учёбы в колледже, имела кьютимарку в виде красного моллюска с чуть приоткрытыми створками раковины. Один раз, во время особенно длинной пьянки, она потребовала всеобщего внимания и, взяв длинную верёвку, приказала ближайшему пони запихнуть её конец ей во влагалище.
Используя только мышцы влагалища, Брини Миз втянула верёвку целиком. Все шокировано таращились, и только саркастические хлопки Берри Панч сопровождали трюк.

– Погодите-ка, – сказала Брини Миз, и в этот раз концентрация отразилась на её лице. Через минуту она родила верёвку обратно, и та оказалась завязанной узлом.

– Это был… интересный трюк, – отметила Лира. – Не было ли это её особым талантом?

– Ох, я правда надеюсь, что нет, – ответила Бон-Бон. – Ты можешь представить, для чего это может понадобиться? До идиотизма сильные мышцы влагалища? Какой в этом смысл?

– Никогда не забуду реакцию жеребцов, – усмехнулась Лира. – Это было похоже на синхронную эрекцию.

– Ха! – отозвалась земнопони. – Что действительно впечатлило их – это когда она сразу после этого согнула стальной прут… И каждый член мигом вернулся в ножны! Я не могла удержаться от смеха.

Они обе рассмеялись, но вскоре вновь стали серьёзными.

– Они так и не узнали, кто поджёг дом, не так ли?

– Не думаю, – сказала Бон-Бон. Она вздохнула, немного пошатываясь. – Чтоб ему лопнуть, Лира, мне опять надо. Мы не должны говорить о пенисах и сжимающихся вагинах до конца недели.

– Боюсь, что как бы ни хотелось, нам не остановиться, – улыбнулась Лира. – Впрочем, я могу помочь пройти через это путём медитации.

– После этого, – Бон-Бон указала подруге на свой круп и задрала хвост.

Лира магией достала студень из седельной сумки и закрепила его на себе.

---

Леро шёл домой по пустынным улицам Понивиля, чувствуя себя чистым и обновлённым, готовым взять Лиру и Рэйнбоу, если те набросятся на него. Теперь, только с двумя, ему было легче, так как Твайлайт, став аликорном, больше не испытывала охоты. Раньше, когда он узнавал, что подходит сезон охоты, то начинал бегать каждое утро, чтобы повысить выносливость и быть способным охлаждать трёх кобылок всю неделю, экономя каждую частицу энергии. Теперь в этом не было нужды.

Он шёл через Понивильский рынок – киоски были закрыты ставнями, и в отсутствие жарких торгов можно услышать, как ветер шумит в пустых переулках. Ему нравился такой Понивиль – пустынный, словно он последний человек на Земле… Впрочем, чисто технически так оно и было, но всё равно, что-то в этом его цепляло.

Он завернул за угол и с удивлением обнаружил, что не одинок на улице. Берри Панч лежала на скамейке перед фонтаном – грязное пятно пурпура на бледно-жёлтых сосновых досках. Он насчитал, по меньшей мере, пять бутылок виски, лежащих рядом на земле.

«Она вправду напилась в общественном месте?» – подумал Леро.

– Мисс Панч, – сказал он, улыбаясь в знак приветствия.

– Привет, мистер Леро, – махнула та копытцем в ответ. – Ищешь, какой киоск ограбить?

– Не сегодня. Я возвращаюсь от Флаттершай, помогал ей с забором, – он встал перед Берри, развалившейся без намёка на скромность. – Что ты здесь делаешь?

– Пользуюсь сезоном охоты, – ответила та. – Все пони по домам, так что я могу пойти и выпить в общественном месте и никто, не накричит, и не оштрафует, или что-то ещё в этом духе… Я кайфую с этого! Не суди меня строго.

– И не собирался, – со смехом ответил Леро. – Значит… охота тебя не беспокоит?
Берри Панч рассмеялась и беззаботно отмахнулась от вопроса.

– Я не вхожу в течку. Только слабоумные кобылки делают так.

Словно в доказательство абсурдности этого утверждения, в поле зрения Леро мелькнул застенчиво-розовый цвет, тут же вновь спрятавшийся за фиолетовым… Вагина Берри Панч подмигнула ему!

– Ты этого не видел, – сказала Берри. – Никому не слова.

– Мой рот на замке.

– Не могу это контролировать, – сказала Берри. Её вульва вновь мигнула. – Упс. Давай представим, что я ничего не говорила про безвольных кобылок.

– Можешь на меня рассчитывать.

Леро и раньше подмигивали кобылы, причём не только из его табуна. Чаще всего поступившая так кобыла извинялась за случившееся, говоря «Мне очень жаль», склоняла голову и краснела. Только однажды какая-то единорожка в Кантерлоте сделала это, в самом деле посчитав его привлекательным… Но как раз она-то не была в охоте. Дэш тогда моментально взъярилась, и ему еле удалось удержать её от мордобоя – с помощью Лиры и Твайлайт. Кстати, Берри была первой кобылой, подмигнувшей ему. Но её саму, казалось, совсем не волновало, делает она это сама, или же тело предаёт её. Она даже не краснела.

Леро, конечно, был смущён в первый раз, увидев столь странное подмигивание. Он не мог прекратить краснеть от стыда за произошедшее. В этом мире было столько всего, к чему он должен привыкнуть, и моргание вульвы кобылок – не то, что он ожидал увидеть. Рэйнбоу и особенно Твайлайт помогли ему прийти к пониманию и даже примириться с этим.

– Кобылки в охоте ничего не могут с собой поделать, Леро, – сказала Твайлайт. – Второе место в рейтинге самых постыдных вещей в моей жизни – когда я во время третьей охоты подмигнула отцу. Я была так смущена. Полностью раздавлена стыдом. Неделю не выходила из своей комнаты.

– Сама-знаешь-кто знает об этом? – нахмурилась Рэйнбоу Дэш.

– О нет, папа никому не сказал. Они понятия не имели, почему я не выхожу из своей комнаты. Но я отвлеклась… На самом деле это довольно обычный опыт для кобылки. Я имею в виду, отцы табуна часто являются единственными жеребцами вокруг. К счастью, этого больше не повторялось.

Твайлайт рассказала это год назад и Леро с тех пор научился контролировать себя. Нет смысла и дальше расстраивать кобылку, и так смущённую рефлекторной реакцией организма, заложенной природой. Он мог только кивнуть и сказать с улыбкой: «Всё в порядке, вы меня совсем не обижаете». А это вообще была Берри Панч, совершенно равнодушная к тому, что только что произошло.

– Хочешь выпить? – протянула Берри полупустую бутылку.

– Нет, спасибо, – ответил Леро. Он улыбнулся и кивнул ей. – Мне пора идти. Веди себя хорошо.

Берри отдала честь.

– Спасибо, но у меня другие планы, – ответила она его удаляющейся фигуре. – Эй, Леро!

Леро обернулся.

– Угадай, как я использую пустые бутылки? – она похотливо улыбнулась и облизала губы, ещё раз подмигнув вульвой.

На этот раз Леро не смог удержать челюсть от падения, покраснев до ушей.

– Сдаю! – возвестила Берри. – А ты о чём подумал?.. Леро, ты извращенец!

Леро покачал головой:

– Пока, Берри.

– Я говорю это всем пони! – крикнула Берри.

Леро вздохнул. Годы назад, всего через месяц после его прибытия в Эквестрию, Рэйнбоу издалека показала на Берри Панч как на «смутьянку города». И та ни разу не дала повод усомниться в этой характеристике.…

«Ну, он всё ещё Леро», – подумала Берри. Она со вздохом перевернулась на спину, протянула копытце и схватила бутылку, потом зубами выдернула пробку и сплюнула её на землю. Она запрокинула бутылку и сделала большой глоток, думая о Понивиле.

«Что-то должно произойти».

---

Рэйнбоу Дэш толкнула быстро увеличивающуюся облачную стену, готовую перенаправить поток холода к ВечноСвободному лесу. Её команда, несмотря на начало сезона охоты в Понивиле и связанные с этим беспокойства, работала не жалея сил, наращивая систему перенаправления холода.

Взмахами крыльев и нажатием копыт Рэйнбоу сжимала туман в облако. Её глаза были закрыты от сосредоточенности на работе. Плохо сделанная облачная стена просто развалится под холодным фронтом, а этого не должно произойти в её смену. Облако стало уже достаточно тугим, так что она открыла глаза…

Внизу, по пустынным улицам Понивиля, шёл Леро.

«Мой Леро», – подумала Дэш с удивительным чувством собственничества.

Его замечательная походка и прекрасные мышцы, перекатывающиеся под одеждой… Она могла представить, как эти мышцы держат её, а светлая кожа прижимается к её шёрстке; его аккуратно сбритые волосы на теле против её меха; как его шелковистая голая плоть трётся меж её бёдер, как этот восхитительный контраст доводит её до экстаза… Чудесный марафон, столь долгий и напряжённый, что воздух в маленькой комнате превратится в туман от их дыхания!..

Её хвост дёрнулся.

«Ну, здорово…» – подумала она.

Позади хихикнула Флиттер, как хихикнула бы умирающая заводная игрушка.

– Я бы сказала, что наш босс получила удар.

– Я хотела бы радостно заржать, – рассмеялась Бек Делл, – но уверена, что это подмигивание предназначалось не мне.

– Конечно, нет! – воскликнула Дэш, отшатнувшись. Она вздохнула, успокаиваясь. – Извини, Делл, я не хотела огрызаться на тебя.

– Не переживай, – ответила та с усмешкой. – Так уж она проходит. В любом случае, это я начала.

– Хорошо, давайте закончим с этой… тупостью, чтобы мы все, наконец, могли пойти по домам. Пошевеливайтесь!

– Можешь лететь, если хочешь, босс, – предложила Флиттер.

– Ни в коем случае. Я не собираюсь заставлять других кобылок работать в то время, как я прохлаждаюсь. Мы в одной лодке.

Дэш, видя конечную цель, постоянно понукала кобылок своей команды, поскольку те то и дело отвлекались из-за охоты. Но, несмотря на все проблемы, они справились.

Дэш оглядела всё в последний раз, заставляя себя замедлиться, чтобы убедиться, что всё правильно. Кобылки стояли в стороне, потирая задние копытца, дрожа бёдрами и дёргая хвостами. Бедная Диззи Твистер практически стонала; Клауд Чезер, казалось, собиралась задохнуться…

– Всё хорошо! Все свободны.

Кобылки сорвались с места, прокричав «до свидания» и «увидимся на следующей неделе». Некоторые полетели в свои дома внизу, даже не касаясь земли, другие полетели в облачные дома, где их ждали табуны.
Флиттер и Бек Делл полетели в Понивиль. Бек заметила Дэш, торопящуюся к дверям Леро, и усмехнулась.

– Десять раз, – сказала она.

Флиттер могла только покачать головой, смешивая изумление и разногласие.

«Двух раз было бы более чем достаточно», – подумала она.

Десять было слишком страшно – только полный фрик мог такого пожелать… Она уважала босса, но Дэш определённо была фриком.

– Жаль, что Леро – кулер для табуна, – заметила Бек Делл. – Особенно с учётом того, что от него не залетишь. Я бы не отказалась прокатиться с ним.

Флиттер ахнула от удивления. Чтобы табун позволил их жеребцу быть использованным в качестве охладителя для других кобылок, было чем-то из старых времён, когда кастрация или изолированные общины считались приемлемым наказанием за непослушание жеребцов – сейчас подобное осуждалось. Также Флиттер находила Леро совсем непривлекательным, и потому никогда не рассматривала его как партнёра для спаривания, охлаждения или чего-то ещё. Тем большим удивлением для неё стало то, кто именно высказал такое предложение.

– Но тебе же не нравятся жеребцы!

– Да, но десять раз? Какая кобыла откажется?

---

Леро сложил инструменты в сарай и вошёл в дом. Он почистил рабочие ботинки перед тем, как пройти внутрь, и направился в санузел – причём буквально, так как ванна у пони была отделена от туалета.

(– Почему у тебя туалет в доме? – спросила Дэш, разглядывая планы предстоящей перестройки.

– Это удобно, – ответил Леро.

– А что насчёт запахов?

–Отходы жизнедеятельности человека, в отличии от понячьих, не воняют. На самом деле они пахнут как яблочный пирог.

Дэш не придумала, как лучше всего ответить на такое, так что просто выдала ему хороший тычок по рёбрам.)

Он стоял в туалете, как обычно оставив дверь открытой, так как знал, что Лире нравилось смотреть, как он мочится.

(– Он писает стоя, – заметила Лира. – Кобылки должны приседать, а жеребцы – двигаться всем телом, чтобы попасть в цель. Но он реально может контролировать угол и траекторию с помощью всего одной руки! Он может направить струю, куда ему заблагорассудится. Мочеиспускание не управляет им, он управляет им, направляя по трансцедентальной дуге…

– Ты странная пони, – заявила Дэш.)

Он закончил мыть руки и вышел из комнаты как раз вовремя, чтобы застать Спайка со стеклянным кувшином чая.

– Я украду у тебя немного чаю? – спросил Спайк, моргнув по-рептильи.

– Наслаждайся, – ответил Леро. – Возвращаешься в библиотеку?

– Конечно, – сказал Спайк. – Не хочу быть здесь, когда появятся Дэш или Лира, – он поёжился. – Млекопитающие.

Леро рассмеялся.

Вскоре пришла Твайлайт; она оставила свой кулер в туалете, после утреннего использования для помощи Черили и Пинки Пай. Леро отдыхал у себя в постели, немного вялый после расслабляющей ванны Флаттершай. Твайлайт улеглась на него сверху, счастливо заурчав, когда он погладил её по гриве.

– Ты приятно пахнешь, – заметила Твайлайт, принюхавшись. – Как Флаттершай.

– Фиалки, – ответил Леро. – Мыло, которым она пользуется.

– Мило, что ты позволяешь ей купать себя.

– Я просто ещё одна зверушка, – с усмешкой сказал Леро. – Как продвигается твои новые «Понивильские предложения по охлаждению в течный сезон»?

– Не очень, – отозвалась Твайлайт. – Боюсь, что большинство кобылок слишком напуганы всей этой ерундой с принцессой. Я имею в виду, здесь все меня знали ещё до моего восхождения, так почему изменилось отношение из-за названия? Неужели я так сильно отличаюсь?

– Ну, я горжусь тобой за твоё стремление помочь, – сказал Леро. Его рука проскользила по задней части шеи и оказалась между крыльев – они были наполовину напряжены. В отличие от Дэш, которая любой намёк на сексуальное возбуждение воспринимала как знак готовности к сексу, Твайлайт могла наслаждаться собственно ощущениями. – Ты никогда не пропускала охоту?

– Ох небо, нет, – ответила Твайлайт. – Это каждый раз такая боль. Я пробовала игнорировать требования организма, когда училась или проводила исследования. Даже пыталась создать заклинание, чтобы избавиться от него, но не тут-то было. Это словно сила, сопротивляющаяся попыткам остановить её, одна из тех редких трансмагических форм, которые сопротивляются попыткам исследования… Я не скучаю по ней.

– Хватило бы у Анти-Брода сил, чтобы уничтожить её?

Анти-Брод был мистиком-единорогом, столь могущественным, что в бою с ним пришлось использовать Элементы Гармонии. Он двинулся на вопросах универсальных форм и начал с уничтожения формы doomaflatchie.

(– Что такое doomaflatchie? – спросил Леро, когда битва закончилась.

– Мы не знаем, – печально ответила Твайлайт. – Когда он уничтожил эту форму, разрушение, по-видимому, стало необратимым. Никто не помнит, что это было. Он собирался уничтожить форму дверных ручек, прежде чем мы его остановили.

– Думаю, в его словаре все слова начинались с «Д», – заметил Леро, за что был награждён её смехом.)

– Я не уверена, – ответила Твайлайт, задумчиво прикрыв глаза. – Его сила была необычной, ничего похожего на это.

– Может, оно и к лучшему, – сказал Леро. – Дэш о-о-очень нравится охота.

– Наверное, единственной кобылке за всю историю, – фыркнула Твайлайт.

– Я всегда должен быть очень, очень нежным с вами.

– Да, особенно после этой паники, – сказала Твайлайт. Она клюнула его в губы. – Это была магия оргазма, когда меня замкнуло на контур обратной связи. Блин, да я после этого неделю проспала. Зато узнала, что слишком много удовольствия может оказаться так же плохо, как и боль.

– Я чуть не спятил от страха, – сказал Леро. – Я испугался, что у тебя случился инсульт.

Твайлайт почувствовала, как по его телу прошла лёгкая дрожь. Она, словно защищая, расправила крылья, укрывая его, и уткнулась ему в шею.

– Всё в порядке, Леро, – мягко произнесла она. – Ты быстро сообразил связаться с Кэйдэнс.

– Ну… я подумал, что если кто и знает, что делать, эм, в такого рода ситуациях, так это она, – Твайлайт почувствовала как он двигается, словно пытается укрыться под ней. – Это было… ну, мне было очень неловко просить её помочь с этим.

Твайлайт подняла голову, чтобы заглянуть в карие глаза, и мягко коснулась его лица копытцем.

– О, Леро, уверяю тебя, с Кэйденс не нужно смущаться или стыдиться.

– Знаю, – ответил Леро. – Есть очень много вещей, которые я знаю и регулярно повторяю себе, но по некоторым причинам моё тело не обращает на это внимания.

– Это как охота для меня, – ответила Твайлайт. Руки Леро скользнули по всей длине её тела, и пони немного дёрнула крупом, когда он сжал её мягкие узкие фланки. Она счастливо заурчала, и его руки отправились обратно к шее.

– Как ты терпишь охоту? – спросила Твайлайт.

– Что ты имеешь в виду?

– Неделю охаживать трёх нуждающихся в охлаждении кобылок… И ты никогда не жаловался на это.

– Я с удовольствием исполнял свой долг, – ответил Леро с улыбкой. – Я люблю вас, девочки, больше чем смогу когда-либо объяснить. Я всегда рад помочь.

– Спасибо, Леро, – сказала Твай, запечатав его губы затяжным поцелуем. – Я имею в виду, что знаю – это неестественно, что ты привлекаешь нас, кобылок. Я заметила это, когда ты попал сюда. Мне были интересны твои сексуальные потребности, но ты никогда не показывал никаких признаков желания спаривания с пони. Не отрицай этого, – она прижала кончик копытца к его губам. – Ты старался не смотреть на наши зады, и это было больше, чем просто скромность. Тебе не нравилось то, что ты видел.

– Не уверен в этом, – ответил Леро. – Разумеется, я не хожу, глядя пони на задницы, но вы трое – самые сексуальные женщины из всех видов, что я знаю.

– Это любовь ослепляет тебя, – хихикнула Твайлайт. – Так или иначе, что ты подумал? Я имею в виду, когда впервые увидел щель кобылки?

Леро закашлялся.

– Ну, анус выглядит так, будто кто-то ткнул пальцем в сгоревший зефир.

Твай ахнула и шлёпнула его.

– Ох, пожалуйста! Я знаю только одного не-пони, который может ткнуть пальцем в зад!

– Спайк?

– Ты!.. Не приплетай к такому невинных.

– Да, это я, – расхохотавшись, признался Леро. – Я такой… Давным-давно я жил в кемпинге в лесу, пытаясь сделать сморк, как вдруг пришёл табун пони, привлечённый запахом шоколада.

– Не желают ли маленькие пони немного сморка? – спросил я.

– Мы бы хотели, мистер, но не можем их съесть. У нас разболятся животики!

С этими словами они развернулись и задрали хвосты… И оказалось, что у них нет дырок в заду!

– Не беспокойтесь, – сказал им любезный гений, то есть я. – Я позабочусь об этом.

И так Леро жарил зефир и пихал его им в задницы, сделав пальцем необходимые дырки. И маленькие пони смогли поесть без боли в животике, потому что получали еду через зад… И так появилась Эквестрия!

Твайлайт с трудом сдерживала хохот, однако всё её тело дрожало. Леро улыбнулся и рассмеялся вместе с ней.

– Это и правда смешно! – сказала Твайлайт. – Как истории типа «Потому что я так сказал!». Вроде той, где рассказывается, как зебры получили свои полоски. Ты нигде её не слыхал?

– О, это было на самом деле, – ответил Леро. – А как зебра получила свои полоски?

Твайлайт перестала смеяться и, нахмурившись, задумалась, как бы начать.

– Знаешь, эта история… отдаёт расизмом.

Входная дверь распахнулась с такой силой, что тряхнуло весь дом. Не прошло и микросекунды, как распахнулась дверь спальни и Дэш дикими глазами оглядела представшую перед ней сцену.

– Твай, убери свой пурпурный зад принцессы с моего жеребца. Мне надо, сестрёнка.

Твайлайт хихикнула и, поцеловав Леро, спрыгнула.

– Он в твоём распоряжении.

– Отлично! – Дэш запрыгнула на кровать и, ухватившись за ремень его джинсов, принялась дёргать.

«Итак, начинается», – подумал Леро, садясь и снимая рубашку.

Он действительно был немного не в настроении, всё ещё чувствуя вялость и расслабленность после ванной и игр с Твайлайт, но не собирался заставлять Дэш сдерживать её потребности.

Рысью вбежала Лира… и поникла.

– Похоже, я опоздала.

– Дай мне минуту, – отозвалась Дэш. – Две минуты. Это всё, что мне нужно. Потом он твой.

– И опять я просто кусок мяса, который делят меж собой кобылки, – пробормотал Леро.

– Ха! – ответила Дэш, бросая штаны на пол. – Ты знал это! И не делай вид, что тебе не нравится, потому что я тебя знаю!

Леро улыбнулся. Он не мог этого отрицать.

Интерлюдия: Берри Панч наносит визит отцу

Перевод: Kasket
Адаптация, редактура, правка: xvc23847
Финальная вычитка: Tamop
Опубликован 19.06.2014

Примечание автора:

Леро и его табун в этой интерлюдии не появятся.
Изначально это было частью четвёртой главы, но я решил её вырезать и разместить отдельно. Мне не хотелось, чтобы в главе присутствовал огромный кусок текста, который имеет мало общего с главными героями Ксенофилии.

В четвёртой главе главную роль будут играть Леро и его табун.

---

Вагон подкатил к станции Бивертрона, и сухие бесцветные сосновые доски платформы апатично поприветствовали прибывших. Поезд приходил лишь дважды в неделю, и сегодня Берри Панч была его единственным пассажиром. Она забрала седельные сумки в багажном отделении и вышла на платформу, бросив взгляд на билетёра за разбитым стеклом. Он пожал плечами в знак приветствия, и Берри ответила тем же.

Она шла по тихим тесным улочкам городка, проходя мимо разваливающихся – поскольку более прочные материалы были нужнее для других городов – домов. Прошла мимо разрушенных стен заброшенного взрыводрома, где учёные-единороги когда-то швыряли камни друг об друга, чтобы изучать взрывы. Большая часть оборудования была перевезена в Зебратрон, где построили увеличенный и усовершенствованный взрыводром. Фактически, там использовались валуны вместо камней, причём бросаемые с гораздо большими скоростями благодаря свежевыращенным кристаллам магического ускорения.

Через дорогу от взрыводрома стоял детский дом, существовавший на спонсорские пожертвования, и, вполне вероятно, являвшийся единственным внешним источником денег в Бивертроне. Сейчас дети были во дворе – играли под тёмными облаками и, визжа от восторга, гонялись друг за дружкой, пытаясь ухватить последний дюйм веселья, пока не начался дождь. Среди них играл неоперившийся грифончик, и за этой суматохой с усталой улыбкой наблюдал пони из персонала.

Отцовский дом стоял в конце тупиковой улицы, что одним своим концом упиралась в Эфирный лес. Она не смотрела на этот тёмный и туманный лес, но слышала, как по ветвям скребут рога, а раздвоенные копыта месят грязь… Она займётся этим делом позже, если займётся вообще.

И тут, прямо перед фасадом отцовского особняка, она встретилась с городскими работниками.

– Эй! – окликнула её лидер, земная пони в жёлтой светоотражающей жилетке строительного рабочего. – Мисс Панч, добро пожаловать обратно.

– Не пугай меня так, – ответила Берри, проходя сквозь это скопление гражданских служащих. «Сегодня только пятеро».

– Как погляжу, ты всё ещё умна как осёл, – сказала Крокус с ухмылкой. – Может, хотя бы своим приездом ты достучишься до отца?

– Могу, но он не услышит, – ответила Берри. – Его страх больше, чем ваше… что бы там ни было.

– Его страх просто глупость, уж извини, – сказала Крокус. – В любом случае, как там его сделка с энтропией? Без неё у нас бы не было работы. Ну вот что хорошего в полном порядке? А так не только меня припрягли, но и Хэй Зус неделю газоны стрижёт.

Хэй, жеребец-земнопони, сердито кивнул.

– Трава не будет расти. Она всегда как молодая, когда подстрижена. Я должен возделывать землю, мисс Панч, такая у меня кьютимарка, – он развернул круп к Берри, демонстрируя метку в виде серпа.

– Стрижка травы является нездоровым и развратным актом, – выдала она. – Тебе должно быть стыдно – ведь срезая траву до половой зрелости, ты удерживаешь её в состоянии умственно отсталого ребёнка. Кастрируешь несчастную ради видимости свежести. Как извращённо…

Хэй обиженно фыркнул, и пегаска положила крыло ему на спину, успокаивая. Сверху упали первые капли, и Берри услышала, как что-то тяжёлое движется в лесу.

– Просто спроси его, ладно? – сказала Крокус перед тем, как маленькая компания разбежалась в поисках укрытия.

– Да, конечно, – ответила Берри, входя в дверь.

---

Капли дождя забрызгали всё напротив окон чистой и спокойной берлоги. Дешёвая кушетка была придвинута к оштукатуренной стене, перед ней стоял овальный журнальный столик, а по углам помещения возвышались, опасно накренившись, высоченные стопки книг, грозящие свалиться в любой момент.

Берри прошла через тихую комнату, расталкивая воздух, что не знал движения вот уже месяц – с тех самых пор, когда она приезжала последний раз. Она чувствовала, как он возвращается к жизни, обтекая её. Ей вдруг стало интересно как чувствительный пегас отреагировал бы на застоялую атмосферу этого дома? Практически неподвижный воздух, вероятно, был бы ужасен для пегасов, что привыкли ощущать и читать его, будто он был живым существом.

Она могла вспомнить молодость, когда дом был живым, заполненным табуном матери и отца, в который входила и та-что-родила-её. Живущим счастливой домашней жизнью. То время, когда младшая сестрёнка складывала кубики, чтобы посмотреть, как они падают. Несмотря на то, что её родители были единорогами, а она – земной пони, Берри никогда не чувствовала себя отвергнутой. Это был маленький уютный табунчик… До того момента, когда её сестра и табунная мама, Дабл Минт, не были убиты.

(Спустя годы, когда она уже жила другой жизнью в Понивилле, Берри Панч подкупила молодую кобылку для участия в Забеге Сестёр, расплатившись мороженным с фруктами. Это было то, что Аметист Стар называла «Плёвым трюком» (особенно для Берри с её умением убеждать собеседника). Но спустя мгновение после победы она почувствовала, что пытается пережить нечто, на что у неё не было шансов.)

Мать-что-родила-её, Фруйт Луп, не слишком-то хорошо восприняла смерть Дабл Минт. Фруйт и Дабл были созданы друг для друга, и смерть Минт, по мнению Берри, разрушила способность Луп мириться с реальностью. Та решила, что достаточно уже повизжала от боли бытия, и отгородилась от реальности, уподобившись жизни камня – жизни, в которой нет места боли. Если она и существовала сейчас – то где-то снаружи. Где конкретно, Берри не знала, но понимала, что никто и никогда не увидит её мать снова. И, конечно, это разбило волю отца смотреть реальности в лицо. Берри так хотела, чтобы мать боролась против всех этих тёмных сил, терзавших её волю к жизни — хотя бы ради отца.

Она прошла по тусклой и безжизненной кухне, преодолела коридор, стены которого были украшены картинами с прошлым табуна, и открыла дверь в спальню отца.

Шторы были опущены, плотный жёлтый занавес заглушал шум дождя. В углу лежали тетради рядом с коробкой ткани. Ни к одной из этих вещей не прикасались годами. На них не было ни пылинки, как и во всей комнате и, вероятно, никогда не появится.

На кровати, под одеялом, неподвижно лежало тело её отца, Стар Струггле.

Это не было постоянным явлением. Разумеется, будь его воля, он бы большую часть времени провёл в постели, укрывшись простынёй до подбородка, и никогда бы не покидал дома из-за страха перед грязью, родившейся из горя, что он пережил. Иногда он готовил, убирался, изучал… что бы там ни было; открывал дверь, когда Берри приходила в гости или местный бакалейщик приносил еду. Но однажды он просто перестал отвечать на стук в дверь. Он бы вообще не вылезал из постели, кабы не нужда в еде, купании или туалете.

И вот теперь, после беспокойства об его ухудшающемся психическом состоянии, после уговоров приезжавших из другого города врачей посетить его, после слезливых просьб и агрессивного нытья… её отец просто не двигается. Во-об-ще.

– Привет, – подала голос Берри. Она села на красную ковровую дорожку, позволив сумкам упасть, звякнув бутылками. – Снаружи собрались разозлённые горожане с петицией. Они просили достучаться до тебя. До этой неподвижной штуки. Это как бы даже иронично… ну, ты же как статуя. Когда ты в последний раз ел? Год назад? Я не понимаю механику твоего отчаяния. Это странно. Полагаю, что к подобной магической аномалии причастно соединение странных магий взрыводрома и Эфирного леса.

– Ты ведь всё ещё думаешь об этом? Отказываясь двигаться, приводя внутренние органы к состоянию отключения… Твоё сердце бьётся раз в день, а пищеварительная система едва работает, показывая невероятное усилие воли. Мама была бы довольна, я уверена. Когда Дабл Минт умерла, мама своей чудовищной силой воли удалила себя из реальности туда, где она сейчас находится. Ты ведь знаешь, что раньше я думала – во всём этом нет смысла, почему просто не убить себя? Но это не просто проявление горя, это бунт против мироздания, которое она посчитала бессмысленным и абсурдным.

– Да, я остановлюсь на этом варианте. Хм. В любом случае, твой отказ от движений не действует, потому что попытка уменьшить энтропию сама по себе является энтропийным актом – на не-действие нужно меньше воли, чем на действие. Понимаешь?

Стар Струггле не двигался.

– Эх, так и думала, что не сработает. В любом случае, я не слишком много знаю обо всём этом. Конечно, врач не смог понять, как медленно движутся твои синапсы. Насколько я знаю, могут пройти десятилетия, прежде чем мои слова, наконец, найдут отклик в твоём мозгу. Кто знает? Бьюсь об заклад, я, будучи старой кобылой, буду заходить в гости к отцу, который будет выглядеть как старый или как молодой. Как в то время, когда его сердце решило не иметь больше с реальностью никаких дел.

– Я говорила с физиками о том, почему ты не замёрз, приближаясь к абсолютному нулю из-за замедления жизнедеятельности и всего такого. Во всяком случае, они так и не смогли придумать лучшего объяснения, кроме пузыря реальности; так что я решила – это потому, что ты неуч. Весь внешний мир должен был оказаться заморожен в радиусе действия этого безумного поиска, но ты этого не сделал, потому что ты дилетант.

Берри Панч нахмурилась и вздохнула.

– На самом деле, теперь я думаю, что Бегущая-в-лесах уберегла меня от этого. Я уверена в этом.

– Слушай. Когда Дабл Минт умерла, мама решила, что жизнь не имеет смысла, что это ужасно… А я считаю, что это было замечательно. Это означало полнейшую свободу. Мы пони и смысл нашей жизни определяется кьютимарками. Это значит, что я живу, подчиняясь цели или судьбе… и это страшно. Поверь на слово. Вся моя жизнь и всё вокруг – это было запланировано для меня мирозданием? Я могла бы просто сжечь это дотла.

– В Понивилле есть Грандмастер Пути Покоя – о, кстати, я сейчас Грандмастер Пьяного Копыта – и мы иногда ведём философские споры, когда говорим друг с другом. Она определённо предпочитает качество пони их количеству. Я думаю, стремиться к качеству имеет смысл, если ты аликорн и у тебя впереди тысячи лет, но с нашими жалкими жизнями в семьдесят-восемьдесят лет это пустая трата времени. Может, если ты веришь в Енисенские поля после кончины – то конечно. Но это вне моего понимания, я считаю, что это ещё один бред. Я не могу верить или не верить. Так много нужно успеть сделать в своей жизни, что ты никогда не успеешь сделать всё. Стремление к качеству ведёт к тому, что ты сам отрезаешь огромный кусок жизни, пытаясь сделать идеально две-три вещи. Я сказала ей, что хочу сделать всё, что от меня зависит, и столько, сколько смогу. Для меня количество важнее качества.

– Это то, что я ей сказала. Но в глубине души меня это совершенно не волнует. Ты и мама имеете связь с этой вселенной через горе и отчаяние; вы двое, образно выражаясь, своего рода орудия. Но всё, что имею я, это презрение и равнодушие. Мне просто на всё наплевать. Имею в виду, что я Грандмастер Пьяного Копыта и достижение этого заняло значительную часть жизни. И теперь я большую часть времени провожу напиваясь и ломая вещи. Иногда ввязываюсь в драки… Так, для количества.

Её кьютимарка запульсировала. Она уставилась в стену, глядя сквозь неё… Сквозь поле и лес, сквозь деревья. На поляну, где в пьяном исступлении отплясывали пони, а посередине стояла Бегущая-в-лесах и тянула к Берри Панч раздвоенное копыто, подзывая её.

Берри распахнула седельную сумку и вытащила стеклянную банку с самогоном. На миг приложилась к ней, заткнула пробку и вернула посудину в сумку. Кьютимарка практически жгла.

– Меня называют городской пьяницей, но если бы они и в самом деле обратили внимание, то заметили бы, что я никогда, никогда не напиваюсь. Я держусь на пределе уже не один десяток лет. Я хочу знать, что происходит…

Она начала нервно скрести пол копытом.

– Когда я делаю то, что велит кьютимарка, то получаю прекрасное чувство гармонии и правильности… и ненавижу это. Я делаю всё от меня зависящее, чтобы бороться; чтобы взбунтоваться против этого. Я не хочу, чтобы что-то говорило мне, что делать. Это как если бы я манипулировала внешними силами, что хотят манипулировать мной.

Она наклонилась и поцеловала отца в щёку.

– Блин, какой же ты холодный. Надеюсь, ты слушал?.. Однако, ты недостаточно холодный. Хех, опять ведёшь себя как дилетант.

Она накинула седельные сумки и направилась к двери. Обернулась от выхода.

– Я люблю тебя, пап. И маму тоже люблю, как никого другого. Но если один из вас когда-нибудь вернётся, я выбью из вас всё сено. Из обоих. Заставлю ощутить вкус жизни по полной. Понимаешь? Потому что вы оба это заслужили.

– На самом деле… – Берри Панч нахмурилась от пришедшей в голову мысли. – Заслуги не имеют с этим ничего общего. Я буду выбивать из вас сено потому, что это забавно. Дочь воссоединяется с давно потерянными родителями, подбегает к ним со слезами на глазах… и прямо перед тем, как они обнимутся, выдаёт им такого тумака, что они валятся на землю. Это было бы забавно. В любом случае, удачи в достижении этой самой нулевой энергетической точки. Пока, пап.

---

Дождь прекратился и теперь над травяным лугом стелился туман, обычно зелёный в солнечном свете, но сейчас бледно-голубой, подобно темнеющим тучам, сердито висящим над головой. Берри плелась по грязи в сторону Эфирного леса. Множество ненужных эмоций боролись друг с другом: печаль и гнев по отношению к родителям; любовь, горе и гнев по отношению к себе; страх перед тем, что должно случиться. Она отбросила их и попыталась взять себя в копыта. Кьютимарка пульсировала жаром и толкала её вперёд. Дрожь ожидания пронизывала её, и Берри пыталась бороться с этим, следуя примеру своей матери – «удовольствие камня». Её кьютимарка издевалась над ней.

Она вошла под сень леса, проходя под буками, что возвышались пред ней, создавая навес из листвы. Темнота стала совершенно чёрной, но свет, шедший из центра леса, вёл её. Набежавший ветерок донёс отголоски музыки, и жар от покалывания кьютимарки увеличился, буквально нашёптывая «Ты хочешь испытать это удовольствие… Этот экстаз… Прямо сейчас».

Берри проигнорировала этот зов.

«Я отказываюсь», – думала она. Бутылки звенели в седельной сумке…

В Понивиле, за неделю до этого, Берри Панч ворвалась в дом Минуэт и сказала ей:

– Я хочу поесть мороженого!

Будучи не в состоянии вернуться ко сну, Минуэт последовала с ней к Вризи Поп за мороженным.

Минуэт пролеветировала себе горячее мороженное с фруктовой фантазией и села ждать, когда Панч присоединится к ней. Берри, словно сомнамбула, подошла к мусорному баку и выбросила свою порцию мороженного со вкусом люцерны.

– З-зачем ты это сделала?– спросила Минуэт.

– Никто не говорит мне, что делать, – сказала Берри. – Даже я сама.

– Но в этом же нет никакого смысла!

Панч в ответ только рассмеялась, ещё больше пугая Минуэт…

Попытки не обращать внимания на зов кьютимарки никогда не работали. Именно она заставила её отправиться к лесу, и это было неприятно. Даже когда Берри попыталась покинуть город и повернула к вокзалу, то всё равно каким-то образом, сделав петлю, вновь оказалась на улице, глядя на угол отцовского дома. Если её позвала Бегущая-в-лесах, то она не сможет уйти, пока не увидится с ней.

Она продиралась через лес, трели флейт и шум трещоток становились всё громче. Крики на границе между болью и экстазом наполнили воздух, дополняя безумную симфонию.

Губы Берри презрительно сжались.

Она вышла на поляну. Шум развратного кутежа затих, и пони застыли меж деревьев словно тени, ожидая, когда она присоединиться к веселью.

В середине поляны, на подиуме, стояла Бегущая-в-лесах. Она стояла за задних ногах, раздвоенные копыта впивались в землю. Её рога ветвились подобно сети, а фаллосы низко свисали. Она заметила Берри и улыбнулась своей клыкастой улыбкой.

– Ты не выполняла обязанностей своего знака, – сказала Бегущая, указывая на кьютимарку Берри.

– Я не обязана замарываться этой грязью, – ответила пони.

– Берри Панч, я пытаюсь дать пони дар экстаза и веселья, что разрушит всю несправедливость. Я предпочла бы, чтобы все мои избранные выполняли свой долг.

– Я за тебя не голосовала, – сказала Берри. – Не припомню, что подписывала бюллетень, где бы говорилось, что ты можешь указывать мне, что делать.

Рот Бегущей закрылся, но на губах играла улыбка, которую можно было назвать жалостливой: «Бедная запутавшаяся Берри Панч...»

«Я не должна была рождаться пони, – подумала Берри Панч. – Я плохо для этого подхожу. Кьютимарка говорит мне что делать – а я отказываюсь. Из принципа».

Бегущая не шагнула к Берри, а просто свернула пространство между ними. Копыто прошлось по линии её подбородка, и пони попыталась выказать презрение к той похоти, что пронизывала её – искусственный ответ на истинные эмоции – но вместо этого начала задыхаться.

– Посмотри, с чем ты сражаешься, – прошептала Бегущая, и её слова шёлковой кисточкой защекотали уши Берри. – Ты единственная пони из тех, кого я знаю, что пытается сделать добродетель из собственного несчастья.

Один из фаллосов Бегущей поднялся. Влагалище Берри мгновенно стало влажным. Она зажала хвост между задних ног. Не для того, чтобы скрыть реакцию – Бегущая и так знала, что происходит – но как дерзкий акт против диктата тела. Кьютимарка вспыхнула, нашёптывая душе ненужные команды.

Берри Панч яростно оскалилась.

Бегущая провела копытом по её спине и этот простой жест вырвал из Берри стон удовольствия, хотя и превращённый в рычание.

– Ты всегда пытаешься бороться — и ты всегда отдаёшь мне себя. Пожалуйста, дорогая Берри, прекрати вредить себе. Следуй своей судьбе. Ты хочешь получить это удовольствие.

– Я не хочу хотеть этого.

Бегущая задрала хвост Берри и бока кобылки задрожали.

– Не надо, – сказала Панч.

– Тогда уходи, Берри. Просто уходи. Я та, кто позвала тебя сюда, но только ты решаешь, когда уходить, – Бегущая наклонилась и жарко выдохнула на вульву Берри.

«Я уйду», – подумала Берри.

– Нада наша в делах, и в имени нашем нада, – заикаясь, начала она.

–Что ты делаешь?– спросила Бегущая.

Разум Берри, несмотря на вторгшееся в её тело удовольствие, пытающееся разжечь пламя неукротимой похоти, погрузился в тишину гроссмейстерской медитации.

– Нада есть Царствие твоё, и да пребудет нада…

Берри расхохоталась.

Бегущая отошла от Берри, чьё фиолетовое тело тряслось от смеха. Панч выплёвывала части мантры между приступами смеха; она рухнула на лесную подстилку, скрестив передние ноги, чтобы удерживать рвущуюся от смеха грудь. Когда смех Берри утих, то она заметила поток выражений, промелькнувших на лице Бегущей-в-лесах: гнев, растерянность и… печаль? Боль?

– Я дарую тебе невероятный экстаз, Берри Панч, но ты отвергаешь его.

Пони закатила глаза.

– Секс это скучно, – ответила она. – Весь день в трансе предаваться оргии с тобой и кучей легко манипулируемых пони? Уснуть можно. У меня есть более важные дела – к примеру, спалить всё это. Те же деревья. Они глупы, кстати. Весь этот лес глуп.

– Твои детские обиды ничего не значат для меня, – сказала Бегущая и Берри с удивлением почувствовала холод в своей кьютимарке.

– Ты меня отпускаешь?

– Ты сама себя выпускаешь, – ответила Бегущая. Её глаза наполнились слезами, что побежали по её щекам. – Ты отвергла меня.

«Я свободна», – подумала Берри. Её кьютимарка сейчас была обычной мёртвой вещью; просто каракули о ненужной цели и судьбе… и это было замечательно.

Ошеломлённая, позабывшая о бутылке в сумке, Берри прошептала:

– Я победила.

– Я любила тебя, Берри, – произнесла Бегущая сквозь рыдания. – Я наблюдала за тобой, ещё когда ты была жеребёнком. Я восхищалась твоей волей…

– Меня это не волнует, – ответила Берри отворачиваясь, чтобы покинуть это место. – Я ухожу.

Она ушла с поляны, не обращая внимание на всхлипывания Бегущей. Пони озабоченно пыталась понять, сколько же долгих лет она провела в рабстве полубогини и её оргий. В голове возникла гигантская мигающая красная неоновая табличка «ИЗНАСИЛОВАНИЕ» и Берри смутилась.

«Меня изнасиловали, – думала Панч. Она никогда не осознавала этого раньше, даже не понимала, что это. – Это было насилие, обусловленное силой моей кьютимарки… Нет, я просто ищу оправдания».

– И я?.. – задумчиво сказала она, шагая через луг к отцовскому дому.

Она должна была праздновать победу! Победу над своей судьбой и древней полубогиней, чьи обряды устарели давным-давно!.. Но не было ни гнева, ни печали, ни вины.

«Может, я в шоке… Или мне просто всё равно?»

Она медленно шагала к железнодорожной станции, проходя по пустым улицам.

Рядом с кассой вокзала стоял почтовый ящик для подачи прошений. Берри выбрала форму для петиции в Ведомство Принцессы Селестии.

Она чин-чинарём сидела за столом посетителя и размышляла о том, как описать произошедшее с ней. Должен же хоть кто-то знать о Бегущей-в-лесах? Может, были и другие жертвы – такие же пони, как она; те, что хотели остановиться, но не смогли. На мгновение её обдало холодом, что двоецарствующие знали о Ней, и ничего не собирались с этим делать.

Пони схватила перо ртом и, обмакнув его в чернила, начала писать. Она сделала паузу только для того, чтобы взять новый лист бумаги. Берри решила, что лучше отправить письмо из Кантерлота, чем отсюда. В любом случае, почта из Бивертрона ходит лишь трижды в неделю.

В конце концов, с заходом Солнца, пришёл поезд, чтобы забрать её.

«Я свободна, – думала она. – Что бы это не значило. Я собираюсь измениться. Больше не нужно идти на ощупь против судьбы. Я могу делать, что захочу. Я могу изменить себя так, как я того захочу!..»

---

На следующий день в Понивиле, прикончив бутылку Пино Нуар, Берри смеялась над пони, что пыталась попробовать пончики с желе, которые она тайно наполнила майонезом.

– Ты такая смутьянка, Берри! – возмутилась Минуэт, выплёвывая кусочки жареного теста и майонеза.

– Мда, – нахмурилась Берри. – Очень похоже, что я, в конце концов, не собираюсь меняться. Ну что ж…

Ветер нёс печальные аккорды тромбона Пинки.

Познай самого себя? Если бы я знал сам себя, я бы сбежал. Гёте.

По дороге в Кантерлот

Перевод: Kasket
Адаптация, редактура, правка: xvc23847
Финальная вычитка: Tamop
Опубликован 10.07.2014

Рэйнбоу Дэш, Твайлайт и Лира стояли на Понивильском вокзале, ожидая прибытия поезда на 1:15 до Кантерлота. ЭпплДжек и Пинки Пай увязались их провожать, что вызвало у Твайлайт некоторые проблемы при разговоре. Она то и дело оглядывалась назад в поисках возвышающейся над пони фигуры Леро. Иногда Твайлайт взлетала над платформой и внимательно смотрела в сторону Понивиля, прежде чем приземлиться обратно.

– Не волнуйся, Твай. Он придёт, – сказала Дэш, наблюдая, как Твайлайт в третий раз хлопает крыльями над её головой. – Он же знает, что мы собираемся в Кантерлот.

– Я просто не хочу, чтобы он опоздал, – ответила Твайлайт, вновь приземляясь на платформу. – Поезд не будет его ждать.

– О, я уверена, что Твайлайт могла бы воспользоваться привилегиями принцессы и велеть ему остановиться! – воскликнула Пинки Пай. Она встала на задние ноги и протянула копытце вперёд. – Движок, не двигай этот поезд!.. Ни в какую сторону!

– О, я бы никогда так не поступила, – ответила Твайлайт, которую одна мысль о злоупотреблении заставила замотать гривой.

– Пф, да, – согласилась Дэш. – Она даже не захотела личную карету!

– Мне не нужна личная карета. Я не хочу, чтобы ко мне относились иначе только потому, что я теперь принцесса.

– Мне нравится это отношение, Твайлайт, – сказала ЭпплДжек. – Я рада, что ты не превратилась в какую-нибудь расфуфыренную фифу, общаясь с нами, не корчишь из себя знать и всё такое.

Твайлайт отреагировала на эту похвалу застенчивой улыбкой и порозовевшими щёчками.

– Спасибо, ЭпплДжек.

– Эй, помнишь как я играла командира Харрикейна? – спросила Дэш с усмешкой. – Вот как должна действовать принцесса! Просто гавкай на всех приказами.

– О, прекрати, – ответила Твайлайт.

– Ах, помню! Это когда я была канцлером ПудингХэдом? – спросила Пинки, вскакивая между Дэш и Твайлайт. – Я использовала награды едой для своего окружения. Шоколадный тортик – если ты хороший, брокколи – если плохой!

ЭпплДжек вскинула бровь.

– Теперь, Пинки, я не верю, что ты играла в пьесе.

– Играла в чём?

– А вот и поезд, – заметила Лира.

Она чувствовала вибрацию стального зверя, передавшуюся деревянной платформе, которая затанцевала под её копытами. Впечатлённые её осведомлённостью кобылки замолчали, в то время как Лира чувствовала, что ветер расчёсывает её гриву, а солнце гладит шёрстку. Через несколько секунд над горизонтом поднялись клубы дыма.

– Я пойду и найду его, – сказала Твайлайт, готовясь взлететь.

– Да вот же он, – сказала Лира с игривой улыбкой.

Четыре кобылки посмотрели туда, куда она указывала.

– Проклятье, – пробормотала ЭпплДжек. – Что он навздевал?

---

Парень был одет в чёрный деловой костюм с белой рубашкой и чёрным галстуком; более стильный, чем обычный. Это была особая работа Рэрити — в линиях и углах фасона явно было что-то от главных игольянских домов моды. Леро заказал этот костюм специально для встречи с правительственными чиновниками.

– Я в точности исполнила задуманное нами, Леро, – сказала Рэрити несколько дней назад, когда он восхищался плодами её трудов, заглянув в бутик.

Белая рубашка с французскими манжетами, удерживаемыми золотыми запонками с инкрустацией ониксом, была накинута на один из двух брендовых, специально разработанных, «чело-кенов» Рэрити: её пара была единственной на весь мир. Под воротником рубашки был чёрный шёлковый галстук, завязанный на идеальный Виндзорский узел. На втором манекене был двухпуговичный однобортный пиджак, без нагрудного кармана – Леро хотел симметричный внешний вид по причине, которую и сам не мог объяснить. «Может, у меня появился страх асимметрии?» – думал он. Однако парень не смог вспомнить, чтобы его прежде волновало подобное.

– Рэрити, это само совершенство!

– Спасибо, дорогой! Я им очень горжусь. И, если быть абсолютно честной, ты отличный холст для выражения моего искусства.

– Спасибо, Рэрити, – улыбнулся Леро. – Как же тогда выглядят брюки?

– Какие брюки?

Даже сейчас, волоча багаж, Леро продолжал улыбаться. Да, он собирался встретиться с принцессами в рубашке, пиджаке, галстуке, туфлях… и без штанов.

Конечно, пони редко носили брюки, так что он не возмущался оттого, что Рэрити забыла об этой довольно важной части одежды.

Он услыхал как Рэйнбоу крикнула его имя и увидел её, махающую копытом и парящую над табуном и их друзьями. Леро, улыбнувшись, помахал в ответ. Пальцы запульсировали болью – прошлой ночью Лира засунула средний и указательный пальцы в рот и уснула, не вынимая их.

Он проходил мимо деревянной будки туалета, стоявшей рядом с платформой, когда её дверь распахнулась настежь от удара. Леро испуганно уставился на Берри Панч. Та, с выражением, которое можно было бы описать как сожалеющее, аккуратно закрыла за собой дверь, и посмотрела на его удивлённое лицо.

– Шардонэ начосам – не пара! – заявила она.

– Ага, – промямлил Леро. – Э, спасибо за совет.

– Учти на будущее.

Парень зашагал по лестнице к своему табуну.

– Извините за ожидание, ребята, – сказал он. – Я помогал Спайку строить требушет.

– Леро! – воскликнула Твайлайт, рысью подбегая к нему, в то время как он поднимался по лестнице с чемоданом. Твайлайт подхватила магией его багаж и пролеветировала его к носильщику, который его пометил и положил в очередь на погрузку в багажный вагон. – Ты выглядишь потрясающе!

– Спасибо, – ответил Леро, блеснув улыбкой. – Как всегда, можете поблагодарить Рэрити и её тонкую работу.

Он подошёл к остальной группе и обменялся с ними приветствиями.

– Ты и вправду навёл марафет, мистер Рукастый, – сказала фермерша. Поезд прибыл на станцию, и их разговор почти утонул в ужасном железном визге тормозов и опасно шипящем паре. – Прифасонился дальше некуда.

– Спасибо, ЭпплДжек.

Вагон выпустил из себя пассажиров, в то время как стоящие на платформе ждали разрешения занять свои места. Один жеребец-земнопони вышел из вагона и аж отшатнулся, когда увидел Леро.

– Тьфу. Что это за тварь взялась в Эквестрии? – сплюнул жеребец с отвращением, кривя губы в явном замешательстве.

– И тебе привет, – отозвался Леро.

– Кто-то научил его разговаривать? – брови жеребца натурально взлетели.

С силой, от которой задрожал деревянный настил, и эта дрожь пронизала тела всех присутствующих, на платформу приземлилась Рэйнбоу Дэш. Она распахнула крылья и уставилась на жеребца так, что всё его тело съёжилось, словно он пытался спрятаться внутри себя.

– Закрой. Свой. Рот, – отчеканила она. – Вали отсюда.

– П-простите, я…

– Зат. Кнись.

Жеребец поскакал прочь с искажённым от страха лицом, провожаемый злобным взглядом Дэш. Он галопом унёсся к Понивилю. Рэйнбоу неотрывно следила за ним, пока он не скрылся из виду.

Её тело расслабилось, когда он исчез, а крылья опустились вдоль тела. Гнев рассеялся, а вместо него в сердце поселилось странное чувство стыда, хотя и не более чувствительное, чем укол булавкой. Просто злиться на жеребца – это совсем не то, что она хотела когда-либо делать.

Твайлайт и Лира прижались к Леро и даже Пинки встала на дыбы, чтобы обнять его.

– Мне очень жаль, что это произошло, – сказала Твайлайт.

– Всё в порядке, – ответил Леро, похлопав Твайлайт и Лиру, потом потянулся и погладил Пинки. Когда они его отпустили, он подошёл к Дэш и провёл рукой ей по щеке.

– Спасибо, Дэш, – сказал он.

– Эх, да не было ничего, – ответила Дэш, выдавливая улыбку со старой бравадой.

Её сердце подпрыгнуло от его прикосновения.

– По вагонам! – прокричал проводник.

Табун попрощался с друзьями и вошёл в вагон.

– Оу, пока вы не уехали! – воскликнула Пинки, вытягивая шею в сторону Леро. – Пожа-а-алуйста?

Парень с понимающей улыбкой погрузил руки в мягкую гриву Пинки и принялся энергично ерошить её гриву, не забывая почесывать кожу на голове.

– О-о-о… – розовая пони издала сладкий стон удовлетворения, как над свежей выпечкой, в то время как руки Леро вызывали импульсы экстаза. Язык Пинки свесился изо рта, а глаза закатились, чтобы встретиться с полуопущенными веками.

– Знаешь, обычно он берёт за это плату, – сообщила Дэш. Она хотела сказать это как шутку, но вышло немного сердито.

– Всё в порядке, Дэш, – ответил Леро, нагибаясь, чтобы продолжить массировать Пинки, чьё тело практически растеклось лужицей. – Для друзей я делаю такое бесплатно.

У него мелькнула мысль, что он гладит собаку, но парень оттолкнул её. Леро не хотел думать о пони как о собаках, так как это было ужасно бесчувственно и могло привести к какому-либо социальному недоразумению. Ему удавалось избегать подобного, когда он здесь только появился, лишь благодаря наставлениям Твайлайт. К примеру, похлопывание по голове взрослого пони, как правило, рассматривалось как весьма покровительственный жест, ибо подразумевало, что похлопываемый считается жеребёнком – но реакция Пинки на его массаж головы вызывала… не самые удобные ассоциации.

Пони, в конечном итоге, разлеглась на платформе, и Леро прекратил массаж, не собираясь садиться на настил. И ему в любом случае было пора занимать своё место.

Они попрощались с ЭпплДжек: Пинки пребывала… где-то, причём явно зависнув там. ЭйДжей оставила Пинки в покое, дав ей время оклематься.

«Вряд ли об неё кто-то споткнётся», – подумала она.

---

Табун вошёл в пассажирский вагон и Леро заметил, что Берри Панч идёт следом.

– И снова здравствуй, – сказал Леро. – Отправляешься в Кантерлот?

– Да, но только чтобы цепануть поезд до Бивертрона. Хочу навестить отца.

– Долгая поездка?

– Не, это всего лишь в тридцати милях к северу от Кантерлота. Примерно.

– Ну, раз уж ты здесь, как насчёт посидеть с нами?

За Леро пони видела Рэйнбоу Дэш, смотрящую на неё… И в этом взгляде отчётливо слышался звук затачиваемых ножей. Подобного вызова обычно было достаточно, чтобы она сказала «да» – просто чтобы спровоцировать неприятности. Но сборы в Бивертрон всегда настраивали Берри на задумчивый лад.

– Спасибо, но обычно я беру целое сиденье – мне нравится лежать. В любом случае, спасибо.

– Без проблем, – ответил Леро, направляясь к своему месту рядом с табуном.

В хмуром взгляде Дэш таилось множество чувств, но парень решил не думать об этом.

---

Леро приходилось постоянно пригибаться при ходьбе по вагону. Это было похоже на то, как ели бы он, будучи взрослым, пытался влезть в детский паровозик в парке аттракционов. Салон, богато декорированный цветами, и окрашенный в мягкие пастельные тона, усиливал ощущение игрушечности.

Сиденья лавок были близко к полу, и ему приходилось сильно сгибать ноги, чтобы усесться. Это не было неудобным положением, но, чтобы вытянуть ноги, ему требовалось встать, что было непросто при низком потолке вагона. Он уже давненько заработал фобию садиться на предметы, где ранее побывал голый зад пони. И это был один из многих страхов, с которыми он постоянно боролся, чтобы нормально жить в Эквестрии.

Он сидел рядом с проходом, деля скамью с Твайлайт.

– Хорошо, что вы двое решили съездить с нами, – сказал парень Лире и Дэш, сидящим напротив.

– Эй, парни, вам просто нужна… – пегаска на мгновение запнулась, – моральная поддержка, и мы её оказываем.

– Ну что ж, это очень приятно, – отозвалась Твайлайт. – Я удивлена, что ты готова выдержать такой большой доклад.

– Вообще-то, я и не собиралась на встречу. Мы с Лирой хотим позависать в Кантерлоте.

– Моральная поддержка со стороны, ага? – хихикнула Твайлайт.

– Обязательно учту, – сказал Леро.

Он протянул кулак к Твайлайт. Та улыбнулась и, склонив голову, коснулась его рогом. Их кольца звякнули друг о друга.

– Это неправильно, – заявила Дэш, когда он сделал то же самое с Лирой.

Леро повернулся к Рэйнбоу и протянул кулак; она с улыбкой встретила его своим копытом, ткнувшись в его кольцо своим браслетом.

Твайлайт хихикнула.

Леро взглянул на своё кольцо, растопырив пальцы.

– Ты проделал отличную работу, – отметила Твайлайт.

– Спасибо. Просто я думал о ваших цветках. Я пытался сохранить их так долго, как только возможно.

– Я помню, – сказала она. – В любом случае, цветы должны носить временный характер.

– Знаю, – ответил Леро. Он посмотрел на Твайлайт, его карие глаза сияли. – Хотя они много значили для меня. Я хотел сохранить их.

– Ты знаешь происхождение традиции с цветками? – спросила Лира.

– Да, – кивнул Леро. – Хоть это порядком снижает их привлекательность.

– Подожди, – встряла Дэш, – какое ещё происхождение?

– Традиция пришла от аристократов земных пони, задолго до объединения, – начала Твайлайт.

Дэш задала вопрос Леро, но Твайлайт так стремилась перейти в режим лектора, что начала отвечать вместо него. Пегаска не стала возражать. После долгого свистка поезд качнулся вперёд и, ускоряясь, покатил к Кантерлоту.

– В старые недобрые времена земные пони должны были защищать себя от многочисленных хищников и… ну… от единорогов и пегасов, ищущих себе рабов, – её стыд за последние слова был очевиден, несмотря на века, минувшие с тех времён. – Постоянно находиться начеку также означало, что процесс спаривания должен быть довольно быстрым. После того, как кобылка предлагала себя жеребцу, а жеребец проявлял взаимный интерес – а в те дни жеребцам приходилось отвечать взаимностью, чтобы не понести наказания – они… ну, довольно часто спаривались как животные, прямо на месте.

– Ух ты. Вот так просто?

– Вот так просто. На самом деле это было нормой – вероятно, ещё с тех времён, когда появились первые представители лошадиных на Эквусе. Это обычная сексуальная жизнь добычи: если ты никогда не знаешь, когда ударит хищник, то сношение должно быть быстрым и под защитой табуна. Ритуал с цветком придумали аристократы земных пони, а более долгий процесс ухаживания, идущий с ним, был лишь способом отделить себя от окружающих.

– В основе своей очень похоже на историю моего мира, – сказал Леро. – Сложные ритуалы, изобретаемые правителями, только чтобы отделить себя от плебса. Так были придуманы манеры и этикет.

– Погоди, – попросила Дэш. – Так цветок – это всего лишь изобретение чванливых аристократов земных пони, придуманный ими только для того, чтобы они чувствовали себя особенными?

– Весьма точно, – ответила Твайлайт. – Это способ сказать «Мы настолько богаты и сильны, что можем нанять охранников, защищающих нас от хищников и других племён пони, так что мы можем позволить себе растянуть ухаживание и сближение».

– Им же не приходилось беспокоиться о куче оголодавших Леро, готовых устроить неприятности, – подмигнула Лира.

Дэш усмехнулась. У неё появилась отличная задумка для следующей ролевой игры.

– И когда произошло объединение, аристократические дома других племён переняли идею с цветком, – продолжала Твайлайт. – Через много лет остальные пони, начиная с мелкой буржуазии, также начали использовать цветок. Затем этот обычай переняли и работающие пони.

– Ничего себе, – присвистнула Дэш. Она скрестила передние ноги. – Сейчас это уже не кажется таким романтичным.

– Намерения – вот что важно, – отозвалась Лира. – Мы предложили цветки в знак любви и товарищества, а это достаточно романтично.

---

Поезд подошёл к станции Кантерлот и Твайлайт, глядя в окно, подавила вздох.

– Похоже, здесь охранник, чтобы сопроводить нас, – сказала Твайлайт, когда её друзья вышли в проход. – Теперь я не смогу быть инкогнито, как раньше.

– Никаких жалоб, Дэш, я выиграла пари, – сказала Лира, отвешивая пегаске тычок по рёбрам. – На неё любой уставится.

– Это не имеет значения, – та пожала плечами, глядя на Лиру с кислым видом.

Леро был в курсе её внимания к Королевской Страже, но пегаска явно не хотела этим увлекаться, особенно теперь, когда любимый стоял рядом с ней, со его неизменной полуулыбкой. Он провёл пальцами по её волосам вниз к шее, и пегаска улыбнулась от этих прикосновений.

Они вышли из поезда и все присутствующие пони склонились перед принцессой Твайлайт Спаркл. Леро старался быть настолько незаметным, насколько это было возможно, но его выдали хрустнувшие суставы. Его багаж подхватил один из единорогов-стражников, ухватив ручку магией.

– Приветствую, принцесса Твайлайт и табун. Добро пожаловать в Кантерлот, – произнёс страж.

– Спасибо, Райт Стафф, – ответила Твайлайт. – Будешь сегодня сопровождать нас до тронного зала?

– Я буду вас сопровождать, принцесса, но к чайному саду. Принцесса Селестия и принцесса Луна встретят вас там.

---

Множество кантерлотцев кланялось Твайлайт и её группе по пути в сад. Суровые караульные охраняли её от любой возможной угрозы. Щёчки Твайлайт пылали от такого внимания, и её табун внимательно наблюдал, как она борется с приступами паники.

– Не могли бы мы остановиться на мгновение, пожалуйста? – спросила Твайлайт, перенимая тихую манеру Флаттершай.

– Стоп! – скомандовал Райт Стафф.

Отряд замер. Твайлайт сидела, сгорбившись, и выполняла дыхательные упражнения, которым её обучила Кэйденс.

– Продолжайте, пожалуйста, – сказала она, закончив.

---

Возбуждающий аромат розмарина встретил табун, когда они вышли на массивный балкон, известный как Королевский Чайный Сад. Там, удобно расположенный между растениями, стоял ярко-синий кристальный стол, за которым сидели Селестия и Луна, потягивая чай из фарфоровых чашек, стоявших на зеркальной поверхности. Селестия встала с тёплой улыбкой на губах, в то время как Луна продолжала сидеть за столом напротив входа, глядя на входящий табун с характерным для неё каменным выражением лица.

– Привет, друзья мои, – сказала Селестия, подходя к компании.

Лира и Дэш поклонились, а Леро согнулся в поясе. Хотя он и принял многие нормы пони, чтобы лучше приспособиться, но никогда не отрывал взгляда от Селестии, кланяясь ей.

Селестия склонилась к Твайлайт, которая в последнюю секунду решилась прижаться к ней щека к щеке. Богиня коснулась щеки Твайлайт губами и шагнула к Леро, обняв его правым крылом в знак приветствия.

– Благодарю, что посетил нас, Леро. С твоей стороны было весьма любезно поделиться с нами своими открытиями.

– Я не могу приписывать себе подобные заслуги, принцесса, – сказал Леро. – Это то, что в моём мире уже существовало. Я просто надеюсь, что оно окажется столь же полезным, как думает Твайлайт.

– Я уверена в этом, – ответила Селестия.

Она сложила крылья, кончиками перьев задев шею Леро.

– Приветствую, сестра-принцесса, – сказала Луна Твайлайт, когда та подошла к ней, в то время как Селестия приветствовала остальной табун. – Я рада приветствовать вас в нашем недавно построенном чайном саду.

– Спасибо, пр… Луна, – ответила Твайлайт, рысцой приближаясь к тому месту, где сидела аликорн, и вдруг шокировано попятилась, увидев изменённое тело ночной принцессы.

– Ах, пардон, – отозвалась Луна. Её рог вспыхнул, глаза полуприкрылись, и пенис превратился в складку кожи, а затем и вовсе исчез. – Этим утром я встречалась на предмет секса с одним из моих охранников и его табуном. Должно быть, выскочило из головы.

– В-всё нормально, – ответила Твайлайт с нервным смешком. – Гм…

– Я могла бы обучить тебя этому заклинанию, – заметила Луна. – Уверена, Лира найдёт его весьма заманчивым. Возможно, даже Рэйнбоу захотела бы к вам присоединиться.

Нервное хихиканье Твайлайт стало откровенно паническим, когда она почувствовала, что её табун и Селестия возвращаются к столу.

– Может, позже, – сказала Луна чуть тише.

Последнее предложение Луны, являющееся данью приличия, успокоило Твайлайт, хотя её румянец и не поблек, когда она повернулась к Селестии.

– Надеюсь, вы не откажетесь разделить с нами чашечку чая, прежде чем начать разговор с командой Самообороны, – сказала Селестия, садясь на своё место рядом с Луной. Та поприветствовала Лиру, Дэш и Леро.

Воспользовавшись магией, Селестия разлила красный чай по чашкам перед гостями.

– Я надеюсь, ты простишь моё отсутствие на большинстве лекций, Твайлайт, но Сейм собрался проводить голосование об увеличении поставок на Эпплузианские территории. Луна и я должны принять участие.

– Оу! Значит, будет выслано огромное количество семян для восстановления уничтоженной флоры? – спросила Твайлайт. – Я читала, что они захватили того безумного химика, Иг Фарбена.

– Да, Твайлайт, – улыбнулась Селестия. – В настоящее время он проходит реабилитацию в больнице Бестера. Ожидается, что его психическое здоровье восстановится в течение месяца.

– Мы не должны задерживаться, – произнесла Луна царственными интонациями. – Я не предвижу либерум вето. Мы будем присутствовать на второй части презентации.

С улыбкой, которую Луна признала как озорную, Селестия повернулась к ученице и спросила:

– Твайлайт, ты помнишь, почему я установила Либерум вето?

Твайлайт выпрямилась и зачитала:

– Либерум вето было введено для того, чтобы все решения, принимаемые Сеймом, находились в согласии с принципами гармонии. Любой законопроект или закон, что не был согласован с каждым членом, не является гармоничным и, следовательно, не подходит для утверждения.

– В точности как говорится в книгах по истории, – кивнула Селестия.

– Это то, что вы сказали в оригинальной речи. Теперь я жду, когда вы скажете, что на самом деле всё не так.

Это было сказано негромко, но чашка Селестии дрогнула на блюдце. Она поставила посуду на стол.

– Я и вправду так предсказуема?

– Я знаю эту улыбку, Селестия, – ответила Твайлайт, усмехаясь в свою очередь. Страх проявить неуважение, называя наставницу просто «Селестия», сохранился, но становился всё меньше каждый раз, когда она обращалась к богине по имени. – Я научилась её узнавать ещё во времена обучения.

Селестия звонко рассмеялась, так искренне и добродушно, что улыбавшаяся Лира на миг почувствовала укол в сердце.

– Ты заставляешь меня гордиться, Твайлайт, – сказала Селестия и лавандовая пони затрепетала от похвалы. – Действительно, я создала Либерум вето только для того, чтобы удержать Сейм от раздоров. Если они вынуждены проводить лишь единогласно принятые законы, то им придётся понять значение слова «компромисс». Заодно я подрезала им пагубное влияние абсолютистской партии Хурма, которой, к счастью, более не существует.

– На моей родной планете было нечто подобное, – откашлялся Леро, – практикуемое ныне не существующей нацией. Их Либериум вето был открыт влиянию внешних сил, которые могли попросту подкупить отдельных законодателей и заставить их служить своим интересам. Это ослабило нацию до такой степени, что в конечном итоге она распалась на три другие нации.

– Идею подала я, но не смогла адекватно противостоять таким случаям, – вмешалась в разговор Луна. – К счастью, Селестия поняла как отслеживать подобные происшествия. Это случалось редко и введённые мной поправки должны сделать подобное практически невозможным.

– О, вы говорите о переработанной вами шпионской сети? – спросила Твайлайт.

Луна посмотрела на Твайлайт стальным взглядом.

– Вы имеете в виду секретную шпионскую сеть, принцесса Твайлайт Спаркл?

Твайлайт ахнула, в смущении прикрыв крыльями лицо.

– О, богини, я не хотела говорить это вслух! Мне так жаль!

– Нет нужды в извинениях, – ответила Селестия. – Я знаю, что никто из собравшихся здесь не проболтается.

– Конечно, нет, – сказала Лира. Леро и Дэш согласились с этим.

Вошедший в сад стражник объявил, что принцессу Твайлайт и Леро ожидают в конференц-зале. Гости принцесс поклонились Селестии и Луне, после чего направились за стражем.

---

Селестия наблюдала, как удаляется Леро, задумчиво поджав губы. Затем она процитировала:

Вновь тьма нисходит. Но теперь я знаю,
Каким кошмарным скрипом колыбели
Разбужен мёртвый сон тысячелетий.
И что за чудище, дождавшись часа,
Ползёт, чтоб вновь родиться в Вифлееме.

(William Butler Yeats' Poem «The Second Coming», перевод Григория Кружкова – прим. переводчика)

– Восхитительно загадочно, сестра, – сказала Луна, налив себе ещё чая. – Что такое «Вифлеем»?

– Я не уверена, – ответила Селестия, медленно переведя тёплый взгляд на сестру. – То, что я процитировала, лишь часть более крупного отрывка. Очень странного.

– Ты сама это придумала?

– Нет. Оно пришло мне в голову полностью сформированным.

– Я не ошибусь, если предположу, что это произошло в день появления Леро в нашем мире?

Селестия внимательно посмотрела на сестру.

– Полагаю, что и у тебя есть нечто подобное.

– Ты права, – Луна откашлялась и процитировала. – «Нам вот всё представляется вечность как идея, которую понять нельзя, что-то огромное, огромное! Да почему же непременно огромное? И вдруг, вместо всего этого, представьте себе, будет там одна комнатка, эдак вроде деревенской бани, закоптелая, а по всем углам пауки, и вот и вся вечность».

Селестия глубоко вздохнула, пытаясь хоть как-то прочистить голову живительными ароматами чайного сада.

– Загадочные фразы, кои можно описать как тревожные или пугающие, возникли в наших головах, когда Леро впервые здесь появился... Только ли в наших?

– Мы можем спросить Кэйденс или Твайлайт, испытывали ли они подобное, – предложила Луна. Она смотрела на драматическое представление сестры и тени давно забытых воспоминаний омрачили её лицо. – Не бойся, сестра. Есть некий артистизм в этих словах, несмотря на всю тьму их содержания. Полагаю, они принадлежат народу Леро. Не тем протухшим сукам и абортным выкидышам, которые у них считаются искусством.

– Давай не будем говорить о них, – ощетинилась Селестия.

– Прекрасно. Давай вместо этого поговорим о твоём влечении к заканчивающей обучение ученице и её жеребцу.

Селестия уставилась на Луну широко раскрытыми глазами.

– Умоляю, сестрица, – закатила та глаза. – Я видела, как ты провела губами по щеке твоей милой Твайлайт и как ты мягко коснулась шеи Леро своими перьями. Твоё тело дрожало от удовольствия… И ты знаешь, что я видела это, так что не трать время на оправдания.

Селестия замерла, шагнув к сестре, её шея склонилась, пока она пыталась разобраться с мыслями и чувствами.

– Это шокирует, – наконец произнесла Селестия. – Возвращение этих чувств спустя столь долгое время.

– Это ничуть не шокирует. Ты никогда не была убеждённой холостячкой, да и фригидной тоже.

– Более тысячи лет, Луна. Я выбрала путь безбрачия, отреклась от романтической путаницы, дабы лучше служить моим маленьким пони. И теперь эти чувства к моей бывшей ученице и пришельцу… Это просто смешно.

– Твой целибат – вот что смешно, – заявила Луна. – В нём нет никакой необходимости. Твоё настойчивое объединение любви и секса всегда сбивало меня с толку. Для тебя проще полностью отказаться от секса, чем разделить любовь на составляющие – по твоим меркам это отклонение от норм психологии и социологии.

– Ты хорошо знаешь мою натуру, Луна, – улыбнулась Селестия. – Я от природы романтична.

– Если называешь себя романтичной – будь ей! Заяви о своей любви к ученице и к Леро. Попросись в их табун.

– Ты же знаешь – знатные дома никогда не примут его, – Селестия издала элегантный смешок. – Особенно с новым замком и властью Твайлайт. Я не могу сделать этого из-за моей страны.

– Тогда просто застойлись с Твайлайт и Леро, – фыркнула Луна. – Уверена, Лира и Рэйнбоу Дэш возражать не станут. Может, и будут брожения среди знати, но так как на престол не может претендовать ни один дворянский род, то кого в действительности волнует подобная суета?

Луна смотрела на Селестию, как та разбирается в своих мыслях. Ей пришлось сделать глоток, чтобы не начать улыбаться, после чего она сказала:

– После шпионажа во снах, я могу с уверенностью подтвердить, что Леро является любовником с воистину потрясающими сексуальными способностями. Мастер роголингуса. Как я поняла из болтовни наших пегасов-охранников – «десять раз» это не просто слух.

Селестия посмотрела на Луну с наитерпеливейшей улыбкой.

– Ты же знаешь, что постельные способности никогда не играли для меня важной роли.

– И в очередной раз моя сестра отрекается от своей природы!

Селестия рассмеялась. Сколько уже раз она вела с Луной подобные разговоры... С самого начала их длинной жизни, когда они ещё переживали из-за разницы в возрасте между собой и потенциальными любовниками (перестали они об этом беспокоиться в возрасте около двухсот лет). Времена споров о боли потерь и памяти любимых тоже прошли, что на Селестии сказалось куда сильнее, чем на Луне. Так много забот и проблем можно было вылечить или предать забвению с помощью внимательного слушателя и заботливого сердца… Луна знала сестру достаточно хорошо, чтобы не задаваться вопросом «Почему Твайлайт и Леро?».

– Спасибо, Луна, что высказала своё мнение. Оно всегда вносит свежую струю в поток моих мыслей. Может, я и предложу застойлиться, но это будет в будущем. Я хочу, чтобы Твайлайт более комфортно чувствовала себя со мной и как с другом, и как с партнёром. Если я этого не добьюсь, то… – Селестия покачала головой.

Луна вытащила копыто из накопытника и положила его на плечо Селестии.

– Я помогу, чем смогу.

– Спасибо. А теперь мы должны обсудить то, что ты скрываешь о Леро.

– Не подскажешь, о чём ты?– бесстрастно посмотрела на неё Луна.

– Когда ты упомянула сны Леро, на твоём лице была тень замешательства. И это не только что появившиеся мысли – ты думаешь об этом уже некоторое время.

– Отлично прочла, сестра. И вправду, каждый взгляд и жест для тебя подобен открытой книге.

– А теперь ты тянешь время.

Луна стояла на краю смотровой площадки, неторопливо оглядывая город, раскинувшийся внизу. Селестия наблюдала за тёмным силуэтом – секреты и тайны, обёрнутые в ночь, и управляемые строгим прагматизмом.

– Да, – произнесла Луна. – Кое-что меня глубоко озадачивает и путает. И я не в состоянии выразить свои мысли.

– Пожалуйста, используй меня как грифельную доску, Луна.

Луна, вскинув крылья, зашагала вокруг Селестии; её накопытники вдавились в бархат зеленеющей травы. Глаза внимательно изучали землю, но не видели её, так как мысли были обращены вовнутрь.

– Я и раньше заходила во сны мистера Леро, и каждый раз чувствовала себя в них не в своей тарелке, несмотря на всю власть над грёзами. И однажды ночью я нашла тому причину – есть ещё более глубокий слой его сновидений, который я не в силах объяснить. Он… провалился в него, и я последовала за ним. Я никогда ранее не была в подобном ужасе, находясь в разуме другого существа. У меня не было никакой власти, никакого контроля над местом, где я оказалась. Это был не обычный слой сна. Это был более глубокий слой сознания…

Луна сделала паузу, выбирая из своего массивного хранилища слов и определений подходящие выражения, чтобы объяснить увиденное.

– Это было вне сознания, Селестия, так что Леро никогда не узнает, что побывал там. Он очнётся от этого и ничего не вспомнит, в отличие от обычных снов. Его населяли древние существа, обладающие ужасающей властью – властью, подобной аликорнам… – Луна покачала головой. – Нет, не существа. Боюсь, я не смогу объяснить, что испытала. Там не было ничего чувствующего или думающего. Думаю, форма будет лучшим термином, чтобы охарактеризовать их. Форма.

– Форма? – переспросила Селестия. – Как совершенство?

– Может быть, – ответила Луна. – Но с очень простой личностью. Я бы даже назвала их архетипами. Сам Леро, его индивидуальность… распалась там, сестра. Он слился с ними, – Луна покачала головой, а потом посмотрела прямо на Селестию. – Для меня было очень непросто понять происходящее. Это не было снами. Сны повторяют воспоминания, мысли, чувства. Психическая генеральная уборка. Но не здесь, сестра. Это было место невозможной, безумно древней глубины! Он… Леро не может быть сотни миллионов лет!

Луна стиснула зубы и топнула копытом, глядя в сторону. Селестия оставалась на месте.

– Я думала, что это лишь один из видов слоев сна, но когда он проснулся, это место не исчезло… Оно всё ещё там.

Луна закрыла глаза и глубоко вздохнула. Селестия встала рядом с сестрой и укрыла её крылом.

– Луна, это поразительнее всего, что я когда-либо слышала. Я не могла и вообразить другой слой сознания, что был бы ниже подсознания. Я никогда не слыхала ни о чём подобном.

– Я тоже, сестра. Насколько нам известно, ни один из видов, живущих на этой планете, не имеет подобного, хотя наше знание драконьей психологии ужасающе неточно. Эти архетипы жутко древние, сестра. Если вспомнить некоторые уроки экв… антропологии, то это место кажется старше людей как вида!..

– Интересно, – заметила Селестия. – Что, если это как-то связано с тем, что у людей нет магии? Очевидно, что они не могут собирать магию мира, так что, думаю, это место является её аналогом. Тем не менее, из-за отсутствия магии в их мире, угроза прорыва образов сна в реальность невозможна… Но если это так, то отчего подобная вещь вообще существует? Полагаю, Леро не единственный представитель своего вида с подобным местом в голове.

– Я предполагаю, что у всех одно и то же, сестра. Возможно, этот психический слой – нечто, объединяющее всех людей. Что-то вроде… коллективного бессознательного. Однако я не могу себе представить смысла подобного явления. Любопытно, если это не рудиментарный психический орган, более не нужный, а всё ещё функционирующий.

– Мы должны спросить его, – предложила Селестия. – Он хорошо образован и, возможно, сможет объяснить это.

– Конечно, – согласилась Луна. Её голос немного дрогнул, стал чуть ниже, и Селестия уловила это.

Не дожидаясь её вопроса, Луна произнесла:

– Возможно, это страх перед неизвестностью или просто паранойя, но, когда я покинула его коллективное бессознательное, то почувствовала, будто что-то последовало за мной.

– Следом за тобой?

– Наружу. С тех пор я послала шпионов и магически чувствительных пони в Понивилль, но они так ничего и не заметили.

– Ну, и зачем чему-то из его головы, что даже не является по-настоящему живым, следовать за тобой?

– Это то, о чём я и думала так усердно. Действительно, ведь мы так мало знаем, как магия влияет на Леро. Он не волшебное существо, но магия, похоже, действует на него как на любого пони, по крайней мере, внешне. Но как повлияет длительное воздействие магии? Что, если последствия не будут проявлять себя до последнего, пока не станет слишком поздно?

– Я не хочу поднимать эту тему ещё раз, но… – мрачно нахмурившись, ответила Селестия. – Как ты думаешь, это не может быть ловушкой в голове от его бывших похитителей?

– О, я легко могу распознать печальное блудодеяние их искусства, – сухо ответила Луна. – Это место, несмотря на все его ужасающие аспекты, несло в себе глубокую красоту, полностью отличную от скучного, банального совершенства, что считают красотой они, ошибочно принявшие математическую точность как идеал, и потому неспособные постичь душу искусства. Их мозги давно разъедены… сифилисом, например.

– Луна…

– На самом деле они прожили с сифилисом так долго, что он изменил их тела. Они настолько кривые, что их вырождающиеся самцы, захотев секса, могут пролезть в вагину – которая, как нам известно, выглядит как два куска слипшегося сыра – только закручиваясь штопором. Самцам приходится вертеть их тела на членах в воздухе, чтобы добиться полного проникновения.

Селестия откашлялась:

– Луна…

– Очевидность неполноценности их гнилого интеллекта подобна дохлой рыбе в лунном свете – блестит и воняет.

Селестия подождала некоторое время в тишине. После чего осведомилась:

– Ты закончила?

– Они существуют только потому, что вселенная забыла подтереться. Ты понимаешь, сестра? Они настолько отвратительны, что не могут быть даже охарактеризованы как дерьмо – они наидерьмовейшее дерьмо.

– Я не могу не восхищаться глубиной твоей ненависти и презрения, – сказала Селестия. – Хотя мне жаль, что ты выразила это такими экспрессивными выражениями.

Появившийся в саду страж сообщил, что экстренное заседание Сейма вот-вот начнётся. Поблагодарив его, принцессы покинули сад.

---

После отказа от дебатов, Сейм объявил о немедленном голосовании. Пока законодатели готовились к тайному голосованию, играла камерная музыка в исполнении знаменитой концертной виолончелистки Октавии, которая выбрала для игры успокаивающий отрывок классической мелодии. После подсчёта голосов (единогласно “за”) Луна и Селестия подошли к Октавии и поблагодарили за обеспечение музыкой, хотя её попросили об этом в последний момент. Их искренняя благодарность тронула Октавию, достав до глубин привыкшего к похвалам сердца.

– Обожемой, – сказала Октавия. – Я несказанно благодарна вам за столь лестные слова.

Затем Луна и Селестия направились в конференц-зал Сил Самообороны, воспользовавшись личной лестницей.

– Я ненавижу стыдливость этого возраста, сестра, – сказала Луна, вызывая незаметную улыбку на губах Селестии.

– Я и не осознавала, что ты была так сексуально разочарована, – произнесла Селестия, продолжая подниматься вверх по лестнице.

– Я не о том. Я просто ненавижу вести себя подобно прислуге, пробирающейся в комнату своего любовника. Это несолидно.

– Восхитительно прогрессивное сравнение, Луна.

– Спасибо… А, это был сарказм. Славно.

– В старые времена я могла просто не закрывать дверь своего будуара и заинтересоваться любым пони, осмелившимся зайти в мою комнату. Теперь же я должна быть скромной и втихаря определить интерес, а затем переработать кучу сложного эмоционального шлака просто чтобы выполнить половой акт… Слишком много беспокойства. И, конечно, я обвиняю в этом тебя.

– Разумеется.

– Как поступает лидер – так же делает народ. Я изучала это. Нравы изменились, когда ты отказалась выбрать себе фаворитов. Секс стал личным и тайным, как что-то грязное, что должно быть скрыто. Теперь важна романтика, а не цель… Мы на месте, – закончила Селестия, поднимаясь на лестничный пролёт.

– Я, конечно же, намереваюсь атаковать современные нравы. И первой атакой будет возрождение права первой ночи.

Селестия остановилась и повернулась к Луне.

– Эта идея ужасна.

– С чего бы?

– Ты знаешь историю и почему мы запретили его, придя к власти! Я не могу… – Селестия замолчала, увидев улыбку на губах Луны. – Ты пошутила. Ну конечно.

– Конечно. Как же это скучно – обучать незаинтересованных дворян… Я пас.

Селестия покачала головой, собираясь с мыслями, и вошла в конференц-зал.

---

Из всех конференц-залов принадлежащий Силам Самообороны был самым простым. Там не было никаких фотографий на стенах, даже стереотипного набора плакатов, что висели в военных комиссариатах. Это был единственный конференц-зал без окон, расположенный в самом центре замка.

Что в комнате действительно было, так это, вероятно, самый большой стол во всём замке. На нём лежала простая карта с обозначением основных характеристик холмов и полей. Квадратные фишки цветного картона, наполненные цифрами и простыми рисунками солдат, усеивали всю её поверхность. Ближе всего к столу стояли генерал Кейк Дэнсер, трое её помощников и Твайлайт Спаркл.

– …которая должна объяснить функции Таблицы Боевых Результатов, – закончила Твайлайт.

– Интересная речь по управлению рисками, – сказала генерал. – Это объясняет, почему используется десятигранный кубик. Но почему карта разбита на шестиугольники вместо квадратов?

– Шестиугольники используются потому, что измеряется передвижение, а не расстояние, – сверкнув рогом, Твайлайт пролеветировала одну из фишек и указала на белые числа в чёрном ящике. – Эти земные пони имеют четыре очка движения, так что за один ход они могут сдвинуться на четыре шестиугольника на плоской равнине. Вы должны проверять таблицу значения местности, чтобы определить своё передвижение в соответствии с прочими параметрами. И если бы эта карта была разбита на квадраты, то расстояние от центра стартового квадрата к центру квадрата, расположенного по диагонали, была бы в полтора раза больше, чем до центра квадрата, расположенного по горизонтали или вертикали. Это полностью бы обесценило значение очков движения.

– Но этого не случается с шестиугольниками, так как дистанция одинакова в любом направлении… – кивнув, сказала генерал. – Занятно!

Селестия была рада увидеть подобную реакцию у своего генерала. Она уже знала об этом «consim» как назвала его Твайлайт, из подробного письма со всеми правилами и пояснениями, что та прислала ей. Селестия интуитивно поняла значение симуляции, для обучения командиров военной истории и тактическому мышлению.

– Косое формирование, – произнесла Луна, рассмотрев карту. – Битва при Стоунфлай. Интересный выбор.

– Я выбрал её из-за сходства с одним важным историческим сражением моего мира, – ответил Леро. – Битве при Левктрах. Я не перестаю поражаться историческому сходству наших миров.

– Как и я, – согласилась Селестия. Она замолчала и повернулась к генералу и её команде. – Пожалуйста, простите, что прервали.

– Не прервали, ваше высочество, – сказала Кейк Дэнсер. – Я уже решила использовать эту систему, чтобы обучать командный состав битвам древности. Возможность адаптации к другим сражениям той же эпохи является отличным бонусом. Лично мне очень нравится воссоздавать битву при Лонг Ран.

– И, с некоторыми доработками, она может быть адаптирована к современной военной теории, – добавила Твайлайт. – Леро и я работаем над этим прямо сейчас.

Селестия заметила болезненное выражение лица Леро. Но он быстро сгладил его, превратив в нейтральное. Беглый взгляд на Луну подтвердил, что и она заметила это.

---

– Ох, что за экскурсия по городу, – сказала Дэш, потянувшись за хлебной палочкой. Дэш, её табун и принцессы закончили ранний ужин в столовой при королевской кухне. Столовая для торжеств использовалась для официальных мероприятий, таких как развлечение политиков и зарубежных гостей. Эта столовая была меньше – всего лишь стол и несколько стульев, поставленных в дальнем краю кухни для создания дружеской атмосферы. – Она показала мне своё старое место для тренировок. Утоптано до камня.

– Девочки! – вскинулась Твайлайт. – Вы же не…

– Успокойся, Твайлайт, ничего такого не было, – ответила Дэш. – Она просто показала мне старый город, и ту банку, где жил философ алмазный пёс.

– Доген, – уточнила Лира. – Основатель иррациоанализма.

– Ах, милый Доген, – произнесла Селестия, её взор затуманила пелена воспоминаний. – Его критика государства, в то время как я была в добровольном изгнании, оказала решающее значение в вопросе возвращения меня к народу. Жаль, что я не сделала этого раньше.

– Нет нужды в сожалениях, сестра, – сказала Луна, проведя крылом по спине сестры.

– Я читал некоторые из его работ, – сказал Леро. – Лира давала. Его защита до-эквиновой теории… интересна, если не сказать больше.

– Он называл это прописной истиной, – улыбнулась Лира.

– Да, он был интересным псовым, – признала Селестия. – Дайте-ка вспомнить… «В эту эпоху прогнившей политики и продажных пони личные нападки являются единственным, что нам остаётся, и это единственный ответ, которого заслуживают наши правители». Что-то вроде этого.

– Ну, это было изящно, – заявила Дэш. – Ничего не говори, Твайлайт.

– Не буду, – ответила Твайлайт, делая, как обычно, невинный взгляд.

– Я имею в виду, той старой банке более тысячи лет, а вокруг неё все окрестности новые.

– Я объявила её национальным памятником, – сказала Селестия. – Никто не потревожит её, пока я у власти. Хотя, в качестве компромисса, пришлось внести её в реестр.

Официанты принесли аналог салата Кобба: собравшиеся сами накладывали себе сколько желали, продолжая беседу и с аппетитом наслаждаясь едой.

– Леро? Всё хорошо? – спросила Селестия.

– Что? А, да, я в порядке, – ответил Леро. Он ослабил галстук, снял пиджак и засучил рукава. – Немного жарко, но я в норме.

– Откройте окно, пожалуйста, – велела Селестия одному из официантов, тот кивнул и исполнил требуемое.

– Мистер Леро, – начала Луна, – возможно, возникли какие-то проблемы с вашей совестью?

– Его совестью? – переспросила Твайлайт, посмотрев в лицо мужу. – Почему с ней должны быть проблемы?

– Хранишь секреты, а? – подмигнула Дэш.

– Ну… это связано с внедрением нашей игры. Просто глупость.

– Вовсе нет, – ответила Селестия. – Мы не хотим сделать что-то, что было бы для вас неудобным.

– Что всё это значит? – спросила Твайлайт, глядя то на Леро, то на Селестию.

– У меня были некоторые негативные эмоции по поводу введения нашей маленькой игры в программу обучения военных специалистов, – ответил Леро. – Некоторые, гм, неуместные пацифистские чувства.

– На самом деле не неуместные, – сказала Селестия. – Ты прав, ощущая беспокойство, когда помогаешь организации, целью которой являются убийства. Могу лишь заверить, что твоё доверие нам также не является неуместным.

– Благодарю, Селестия. Я это уже знал, но от чувств не так-то просто избавиться, – он улыбнулся и сделал глоток воды. – Немного похоже на высокомерие. Я имею в виду, что вовсе не так представлял оружие массового поражения. Обычная игра.

– Ваша игра, следуя из того, что я прочла в письме Спаркл и видела лично, окажется весьма полезной в деле преподавания тактического мышления, – сказала Луна. – Не смейся над ней из-за малого размера.

– Конечно, – ответил Леро с лёгким кивком. – Спасибо, что помогли разобраться с моими чувствами.

– Не за что, – ответила Луна. – Всегда приятно помочь другу.

– Погодите, – попросила Рэйнбоу. – Помочь чем? Когда это было?

– Ну, несколько ночей назад Луна помогла мне во сне…

– Ух ты, – удивилась Рэйнбоу. – Вы зашли в его сон?

– Он пригласил меня, – произнесла Луна. – Не в моих привычках идти туда, где я не нужна.

---

Было подано порто. Много.

– Выводы во сне – это мусор, – сказал Леро.

Твайлайт ахнула…

– А ну возьми эти слова назад!

…и захихикала.

– Эй, вы говорите о последнем романе Дэринг Ду, так ведь? – влезла Рэйнбоу, уронив несколько бутылок на столе.

– А, – фыркнула Луна. – Жанр фантастики.

– Я придерживаюсь такого же мнения, – сказала Лира. – Я не сильна в бегстве от действительности.

– Но вся твоя мумба-юмба с Путём Покоя и есть уход от действительности, – сказала Дэш.

– Принятие реальности не есть бегство от действительности, – ответила Лира, усмехнувшись.

– Выводы сна – это дешёвый метод всовывания внешних идей в повествование без сколь-нибудь внятного объяснения. В них проявляется самая большая избыточность стилизации. Хуже всего – когда они используются в качестве предвиденья: это не только раздражает, но и дёшево выглядит. Это как если писатель не знает, как правильно использовать инструменты повествования и пихает…

Леро умолк, сконфузившись.

– Леро? – окликнула его Твайлайт и хихикнула.

– Дамы, я искренне извиняюсь, – поник Леро. – Не знаю, почему я заговорил об этом. Я лишь смущаю сам себя.

– Но, дорогой мой, ты не сделал ничего плохого, – сказала Селестия. – Это замечательно – услышать от тебя твёрдое мнение о чём-то. Честно говоря, думаю, мы должны чаще вливать в тебя алкоголь.

– Действительно, – согласилась Луна. – Самое интересное – это появление троттингемского акцента.

– Ну, я не хотел бы кого-нибудь обидеть, – сказал Леро.

– Чувак, – вступила Дэш, – этого никогда не произойдёт. Не парься.

Леро улыбнулся и взял копытца Дэш. Они посмотрели друг другу в глаза и все собравшиеся поняли, что они отправились в тайное место, построенное в их сердцах из любви и доверия, туда, куда внешний мир никогда не смог бы вторгнуться.

Они разорвали взгляд и парень вытер пот тыльной стороной ладони.

– Это только мне так кажется или здесь действительно жарко?..

---

Леро проснулся.

Он не стал вздыхать от нахлынувшей горькой печали. Когда он смог быть уверен, что контролирует себя, то мягко выскользнул из-под укрывавшего его крыла и лежащего на груди копыта. Он был благодарен прочной конструкции кровати – не нужно было беспокоиться, что случайный скрип разбудит принцессу.

Он скатился с кровати, перешагнул через груду своей одежды и регалий Селестии, и вышел на закрытый балкон, где приложил голову к холодному стеклу, глядя во двор, где ночь тяжко легла на листья и лепестки, и где Луна проливала одиночество на каждую травинку.

Дэш была его любимой, его настоящей любовью, его особой пони. Он мог долгое время не признавать этого, но в эту ночь, когда воспоминания и эмоции вновь вспыхнули в памяти, его чувства поднялись на поверхность, как солдаты, требующие поднять флаг её цветов. Его тело дрожало, он сделал медленный, контролируемый вдох, стараясь не всхлипывать.

Дэш была его любимой. Он знал это и чувство вины сопровождало это знание. Он чувствовал вину перед давно умершей Лирой, его лёгким ветерком, которая любила его куда больше, чем он того заслуживал, и много больше, чем он мог вернуть. Он задавался вопросом – почему он не мог думать о Лире по собственной инициативе, вспоминая о ней, когда она была игривой и мудрой? Почему не мог вывести из памяти эти особые, частые моменты жизни, что они разделили?.. Лира всегда оставалась на окраине воспоминаний о Рэйнбоу Дэш, а Дэш всегда была в центре.

Он чувствовал вину перед Твайлайт Спаркл, сладким светом его жизни. Он провёл с Твайлайт большую часть своей жизни, и их сердца переплелись на протяжении веков как ни с кем другим… но Дэш была песней его души.

Он чувствовал вину перед Селестией, любящей так, как он не мог и подумать; потерявшей столько, что он не мог и представить; давшей ему больше покоя, чем собственных потерь. Вину за то, что он не смог быть столь же спокойным и нежным, отчего чувствовал свой провал как личности, и оскорбление этой мудрой правительницы, что подарила ему любящее сердце и чуткое ухо.

Твайлайт, Лира и Селестия навсегда остались в его сердце, но Дэш была его душой, и она была вырвана из него. Он давно перестал быть лиричным и глупым Леро – ревущая ледяная пустота в нём никогда больше не будет наполнена теплом. Его сердце было полно любви, но его душа была разрушена…

Так он стоял, глядя на фиолетовое покрывало ночи, медленно отключая все мысли, медленно дыша, используя метод медитации, которой его научил какой-то пони (это была Лира? Никак не вспомнить), и глядя в длинные медленные века впереди…

---

И проснулся.

Леро увидел деревянные скамьи вагона и тьму за окном. Он чувствовал тряску поезда и твёрдость деревянных сидений, на которых находился. Холодный вой пустоты внутри утих, когда он огляделся вокруг. Сон исчезал в пещерах памяти, пока не погасла последняя искра.

– Проснулся, здоровяк? – спросила Дэш с улыбкой. Она сидела рядом с ним. Он чувствовал исходящий от неё аромат, подобный мускатному ореху с кардамоном и толикой корицы.

Он протянул руку и, схватив Дэш, прижал её к своему телу. Она в ответ обняла его крыльями и передними ногами. Она чувствовала, как поднимается и опадает его тело. Он зарылся лицом в её гриву и поцеловал в шею, глубоко вздыхая.

– Эй, – окликнула Дэш. – Взгляни на меня, – Леро отстранился и пегаска внимательно посмотрела на него. – Приснился плохой сон?

– Ага, – ответил Леро, его голос всё ещё был сдавлен из-за сна. Он кашлянул, чтобы прочистить горло. – Хотя всё уже прошло.

Напротив них сидели Лира и Твайлайт. Он потянулся к Лире – та сразу спрыгнула с места и, встав на дыбы, закинула свои копыта ему на шею. Он держал её за затылок, большими пальцами наклоняя назад её ушки, и склонился, чтобы поцеловать её в уголок рта. Он чувствовал, как растёт её улыбка, и, запечатлев поцелуй на её губах, оторвался от единорожки и посмотрел на Твайлайт.

– Ну же, Твай, здесь есть ещё место.

Твайлайт улыбнулась и вклинилась между Дэш и Лирой, прижав свои копыта к его груди и обняв крыльями Лиру и Дэш. Леро двинул руками, чтобы коснуться её расправленных крыльев и поцеловал её в мягкий сладкий рот.

Лица уткнулись друг в друга. Никто не хотел никого отпускать…

Громоподобная отрыжка, мерзкая как прокисшее молоко, раздалась в передней части вагона и разрушила тишину. Три головы (Лиру это не побеспокоило) обернулись на источник звука и увидели фиолетовый круп с виноградом и клубникой на кьютимарке и вялый хвост, торчащие в проходе. Дэш нахмурилась, Твайлайт фыркнула. Стекло звякнуло об пол, и пустая бутылка Пино Нуар с грохотом покатилась через проход.

– Бьюсь об заклад – я убила всё настроение, – заявила Берри Панч.

Касание и послание

Перевод: Kasket
Адаптация, редактура, правка: xvc23847
Опубликован 04.12.2014

Рэйнбоу Дэш ощутила тёплое прикосновение Леро к шёрстке, когда рассвет наползал на Понивиль. Она обвила передние ноги вокруг его шеи и поцеловала, ощущая, как его дыхание встречается с её, чувствуя, как его пальцы танцуют по её телу… эти нежные и сильные пальцы её мужа были просто чудесны.

Её муж. Для Рэйнбоу термин «муж» ничего не значил. Это был просто титул в браке – что-то, что придумали благородные пони и правительство; что-то, требующееся, когда нужно было поделиться богатством, или владением, или титулом. Нормальные пони не женятся – они просто пасутся вместе, если нравятся друг другу. Так что не было никакой необходимости в этих безумных церемониях, что практиковали аристократы.

Твайлайт Спаркл была одной из таких благородных пони и её женитьба на табуне была неизбежной – опять же, из-за вопросов богатства, владений и титулов.

Но было и тайное бракосочетание Рэйнбоу Дэш и Леро, произошедшее несколькими годами ранее, объединившее их сердца – только она и он, по обычаю его культуры. Теперь слово «муж» что-то значило: оно означало Леро и означало, что Леро – её. Так же как она была его, и знание этого, ощущение этого, вызывало в ней самое глубокое и искреннее волнение.

А потом была Твайлайт, а затем Лира. И каждый раз это была та же самая очень личная церемония объединения сердец и после этого они жили вместе, до собственно публичного брака. Твайлайт сказала, что он нужен для «следования обязанностям дворянства и поддержки нравов этого класса». Что касается Дэш – то она не понимала, зачем нужен такой причудливый способ сказать «Мы поженились, так что не забывай натирать мне спину». Твайлайт ахнула и покраснела, когда Дэш это сказала – фразочка явно получилась вульгарной.

Но сейчас это не имело значения, потому что Леро был здесь. Крылья Дэш застыли под ней, одно – прижатое Твайлайт, спящей рядом с ними. Рука Леро продолжила изучение и обнаружила, что там становится всё горячее. Даже кончик мизинца сжимало мягкое и влажное.

– Это так здорово, – прошептал он.

– Леро! – зашипела Дэш. – Прекрати меня дразнить и засунь его!

– Ты такая романтичная… – произнёс парень, ухмыльнувшись.

– Сам попробуй сказать что-то романтичное! – прошептала пегаска.

Попытавшись напустить в глаза столько тумана страсти, сколько можно, он выдал низким голосом:

– Я собираюсь заняться с тобой любовью, кобылка.

Ответ не заставил себя ждать.

– Ты такой придурок.

Оба подавили смешок, стараясь не разбудить Твайлайт. Леро слегка приподнялся и Дэш затаила дыхание, увидев его эрегированный член. Он завёл руки под голову пони и запустил пальцы в гриву, добираясь до кожи головы и щекоча её лёгкими касаниями. О, как же это было приятно!.. Дэш вновь пожалела, что её копыта не могли действовать с такой точностью – наносить лёгкие штрихи или сильные надавливания. Но всё было хорошо, потому что Леро всё равно любил её копыта (он целовал их!).

Он быстро выдернул палец из розовых тисков, так что кристальная капля, сорвавшаяся с ногтя, пролетела по дуге, в конце концов расплывшись на простыне. Потом Леро двигал бёдрами до тех пор, пока его член не упёрся во влажные створки. Дэш вся сжалась в ожидании удовольствия, её дыхание практически прервалось… и он двинулся внутрь.

Пегаска издала негромкий, протяжный вздох, от которого её живот задрожал, после чего пошевелила бёдрами и обхватила человека задними ногами за низ спины. Она попыталась подражать гибкой позе Лиры, легко составлявшей арку из бёдер и вызывавшей у Леро такие прекрасные стоны, но у неё не выходило достаточно точно. Твайлайт тоже пыталась это сымитировать, но потерялась в удовольствии и забыла весь свой план.

Леро придвинул рот к её уху и начал покусывать его губами и языком.

– Люблю, – сказал он, поглаживая свободной рукой фланк, распределяя её собственную влагу по кьютимарке. – Поверни бёдра, как ты всегда это делаешь.

– Х-хорошо, – ответила Дэш, с трудом ворочая языком. Дискордово заикание!

– Ты та, кого я желаю, – прошептал он и тепло, разлившееся от сердца, вызвало у неё улыбку. Леро пустил губы путешествовать по её щеке поцелуями, подобными шёпоту секретов, пока не достиг её рта. Рэйнбоу подалась навстречу, пытаясь сделать очередной потрясный поцелуй. Она улыбнулась и Леро, чувствуя её улыбку, открыл один глаз, глядя на любимую.

– Я твой дом, – попыталась сказать она настолько невозмутимо, насколько это было возможно. – Давай же, войди в меня.
Леро фыркнул и пегаска расхохоталась:

– К-как, это было романтично?

Леро покачал головой.

– Ты просто новатор, Дэш, – сказал он и пони снова хихикнула.

Твайлайт заворочалась, пробормотала во сне…

– Веселье не допускается.

…и перевернулась на другой бок, продолжая спать.

Дэш и Леро ошарашено переглянулись и с трудом проглотили рвущийся наружу смех, крепко держась друг за дружку и пытаясь вернуть голоса к шёпотам и стонам.

Первые лучи солнца ворвались в комнату.

---

– Я этого не говорила! – сказала Твайлайт, раздражённо хлопнув крыльями.

– Говорила! – ответила Дэш. – «Веселье не допускается». Леро тоже это слышал!

Они были в гостиной в доме Леро.

Рядом Лира копытами сворачивала свой футон. Кровать была хорошей и достаточно большой для всего табуна, но малейший удар или касание к забинтованному рогу вызывали у единорожки стоны боли. Хотя в замке было много кроватей, она не любила быть слишком далеко от своего табуна. Кроме того, у Лиры на сегодня было назначено обследование, которого она с нетерпением ждала – пора, наконец, снять бинты.

Так что она обходилась только копытами последние четыре дня. Лира сознательно решила использовать их, живя настоящим моментом, совершая вдумчивые движения, чтобы испытать своё терпение… Конечно, это заодно испытывало терпение прочих пони.

Кроме того, так она становилась ближе к Леро – живя как он, без магии.

– Оставь, Дэш, она была в полусне, – сказал Леро, входя в комнату. Он был обнажённым, только что из душа. – Уверен, она не имела в виду ничего особенного.

– Конечно, она ничего такого не хотела сказать, – отозвалась Дэш, покосившись на человека. – Просто говорю, что это было забавно.

– Доброе утро, – сказала Твайлайт беззаботно, встав на дыбы, чтобы обнять Леро.

Дэш доходила ему до шеи, Лира – до подбородка, но Твайлайт теперь стала достаточно большой, чтобы смотреть человеку в лицо. Она любила застывать, закинув ноги на его плечи и, глядя глаза в глаза, целовать его губы, в то время как его руки скользили вниз к её крыльям.

– Отлично! – весело сказала Твайлайт, снова опускаясь на все четыре ноги. – Взбодриться – это именно то, что нужно перед регистрацией в Понивильском театре.

– Предполагается, что Лире сегодня снимут повязку, – сказала Дэш.

– Я всё ещё могу ходить, Дэш, – отозвалась та. – Я не инвалид.

– Я знаю! Просто сказала, вот и всё.

– У меня на сегодня назначено два клиента в спа, – сказал Леро.

Троица повернулась к Дэш.

– Назначена на облако, – ответила пегаска, самодовольно вздёрнув подбородок. – Если бы вы, ребята, были такими же работягами, как я, то тоже получили бы выходной день.

– Говоря о работягах… – Твайлайт задумалась. – Спа-а-айк!

– Знаю, знаю… – раздался голос из коридора: дракончик явно только-только справился с влиянием постели, полной тёплых простыней и приятных сновидений. Он не любил спать в замке в одиночестве. – Разобрать раздел гражданственности и экономики, – проворчал он, входя в гостиную.

– Хорошо! И помни, Форма Этики от Аристотла должна быть в…

– Я. Зна. Ю! – ответил Спайк и потопал на кухню. – Ты ведёшь себя так, будто я не в библиотеке вырос!

– Ну что это за ворчунишка, – хмыкнула Твайлайт, шагая следом. – Прости, Спайк. Я никогда не смогу отблагодарить тебя за помощь, что ты мне оказываешь с новой библиотекой в Понивилле.

– Да, да, – ответил дракончик, направляясь в гостиную с чашкой кофе.

– Я тебя очень люблю, братишка, – сказала Твайлайт мелодичным голосом, хлопая ресницами.

– Тьфу, Твай, прекращай это девчачество, – сказал он с горящими щеками.

Спайк остановился, чтобы Твайлайт могла обнюхать его, и, обняв пони за шею свободной лапой, прижался к ней в ответ. Она была рада узнать, что дракончик мылся не позднее вчерашнего вечера, так что сейчас он был чистым и пах сосной и лакрицей.

– Тожелюблютебя, – пробормотал он.

Он вернулся в гостиную, глядя, как все собираются и желают ему доброго утра.

– Доброе утро, – сказал он, моргая. Он сделал глоток кофе и взглянул на Леро, когда тот проходил мимо.

– Так что? – спросил Спайк. – У меня-то два.

– Я пошёл одеваться, – ответил Леро, направляясь к себе в спальню.

– Ох, хорошая работа, Спайк, – пробурчала Дэш, закатывая глаза. – Не то чтобы он нуждался в двух или чём-то подобном.

– Он и с одним хорош, – заметила Лира.

– Во-первых – буэ, а во-вторых – мерзость, – Спайк направился к выходу из дома, на миг остановился, стирая из глаз остатки сна, потом вздохнул и открыл дверь.

– Чего это на него нашло? – удивилась Дэш, дождавшись, когда за дракончиком захлопнется дверь.

– Ох, просто засиделся вчера за чтением комиксов, – ответила Твайлайт. – Я его предупреждала, что утром рано вставать, но ему было всё равно.

– Хех, типичный подросток, – пегаска прорысила на кухню: посмотреть, не осталось ли там кофе для Леро. – В любом случае, зачем дракону двое пенисов? Пени…

– Я предпочитаю термин пенис, но, с технической стороны, у драконов гемипенисы, – Твайлайт откашлялась и подняла голову в привычном академическом жесте.

Дэш захлестнул ужас – этот жест означал, что Твайлайт собирается прочесть очередную лекцию.

О драконьих пенисах.

Она в отчаянии посмотрела в сторону Лиры, но увидела лишь ехидную улыбочку. «Ты сама на это напросилась» – было написано на мордашке единорожки.

– Процесс спаривания драконов – по крайней мере то, что мы, пони, знаем о нём – не имеет аналогов в животном царстве. Драконы-самки имеют три влагалища, хотя на самом деле два из них соединены друг с другом. В то время как большинство существ с гемипенисами – например, змеи – используют один орган за раз, драконы-самцы используют оба, в надежде на увеличение шансов оплодотворить партнёршу. После эякуляции оба органа обламываются и остаются внутри самки, что – по мнению пониучёных – является профилактикой против самцов-соперников. В конце концов оба органа выталкиваются, но к тому времени беременность уже чётко видна. Обычно дракон выращивает новый гемипенис в течение года.

– Ха-ха, это было реально мило, Твайлайт, спасибо, – заметила Дэш, с нотками неловкости в голосе. Она передёрнулась, стараясь НЕ представлять драконий пенис, сломавшийся прямо в… Бр-р-р!

– Был великий дракон, мастер боевых искусств, Ректум Ректус, – сказала Лира, стоя в двери на кухню. Дэш гневно посмотрела на предательницу, но единорожка только улыбнулась в ответ. – Загнанный в угол мастерами школы Скай Скримадж, он оторвал себе оба пениса и использовал их в качестве дубин.

– А это интересно! – заметила Твайлайт. Дэш повернула к ней голову, её губы скривились, а в широко раскрытых глазах застыл ужас. – Я читала, что и вправду в периоды…

– Ла-ла-ла-ла, меня это не волнует! – закричала Дэш и перепрыгнула через подоконник внутреннего кухонного окна, не желая рисковать в попытке убрать Лиру из дверного проёма. «Разумеется, она встала туда не просто так, – подумала пегаска. – Я это ей ещё припомню!»

– Это странно, – сказал Леро, входя в гостиную уже полностью одетым. – Как у них развилась столь… интересная… система спаривания?

Вот теперь предательство Дэш стало окончательным – собственный жеребец повернулся против неё!.. Она было надула губы и погрустнела взглядом, но остановилась, увидев хорошо знакомое научное возбуждение Леро. Яйцеголовокружение. «Он не знал, что невольно подкалывает меня, – подумала пегаска. – Похоже, придётся его простить».

Твайлайт мягко переступила на белом линолеуме кухни и посмотрела на Леро:

– Дело в том, что у драконов – на самом-то деле – нет никаких биологических предков. Они появились буквально из ничего.

– Трудно представить. То есть, они просто… возникли?

– Они исключительно волшебные существа, – кивнула Твайлайт. – Произошли из магии, а не в результате биологических процессов.

– Мы можем, наконец, прекратить говорить о драконах? – попросила Рэйнбоу. – Это та-а-а-к скучно.

– Ничего себе, Дэш, я не ожидал, что ты скучаешь, – с ухмылкой ответил Леро. – Я думал, тебе нравится заучивать скучные факты.

– Ха! Есть такое, – ответила Дэш, любопытствуя, к чему он ведёт.

– В конце концов, ты же получила все сто на тесте.

– Верно! – воскликнула Твайлайт. – Ты успешно справилась с тестом Вондерболтов! И это означает…

– Не говори этого!

– …что ты тоже яйцеголовая!

– Не-е-ет! – вскричала Дэш. Она воздела передние ноги, закрывая лицо, и рухнула на пол. – Не может хуже день сей стать!..

– О, Рэрити, – сказала волшебница, глядя на Дэш поверх стойки, – это только начало. Сегодня прекрасный день! И ничто не сможет его разрушить.

Дэш подняла голову и посмотрела в кухонное окно, встретившись взглядом с Твайлайт. Где-то там, в небе, было облако с её именем. «Может, Леро сможет вздремнуть со мной, когда закончит с делами в спа-салоне, – подумала она. – Я попрошу Твайлайт набросить на это облако заклинание для ходьбы по нему. О, и Лиру надо взять!»

– Ладно, этот денёк обещает стать хорошим днём, – сказала она, вставая. – Я имею в виду, пока нипони не придумает что-то глупое.

---

Берри Панч закинула заднюю ногу на подлокотник кресла-коляски, которое толкала Минуэт. Она сделала большой глоток из бутылки с содовой со вкусом сельдерея и соли (из её собственной партии, от её собственной из-одной-кобылки-компании по производству содовой «Берри Шайнс»), думая о чём-то своём.

– Это больница была обузой.

– Берри, ты ведь можешь снять свой шейный корсет? – заметила Минуэт; её певучий голос дрожал. – На самом деле, я думаю, что ты могла его снять ещё вчера.

– Это дань моде, – ответила Берри. – Отвези меня к Рэрити, чтобы я могла ей показаться. Не тормози.

– Я не повезу тебя к леди Рэрити.

– Леди Рэрити! – воскликнула Берри высоким голосом, словно школьную насмешку.

– Мисс Панч! – закричала медсестра Ред Харт от входа в больницу. Берри растерялась, а Минуэт прекратила толкать коляску, потрясённо уставившись на подругу. – Вы вернёте инвалидное кресло обратно! Сию же минуту!

– Я-а-а прошу прощения! – воскликнула Минуэт, съёживаясь и ковыряя копытом грязь под ногами. – Я не знала.

– Я знаю, что это сделала не ты, дорогая, я говорю с…

Ред Харт подпрыгнула на месте, когда пустая бутылка из-под содовой отскочила от земли прямо перед ней. Посудина откатилась в траву с гулким пустым звуком, распугав божьих коровок, которые тут же принялись виться вокруг горлышка.

– Я заявляю, что эта коляска – для принцессы Селестии, – заявила Берри Панч, даже не собираясь оборачиваться. – Вперёд, Минуэт! – она ткнула копытом в воздух.

– Эм, эм… – растерянная Минуэт гарцевала на месте, оказавшись на прямой между Ред Харт и видом сзади на фиолетовую гриву Берри.

Берри оглянулась через спинку кресла как раз вовремя для того, чтобы увидеть, как Ред Харт берётся за ручки. Кобылка спрыгнула с сиденья, в результате чего медсестра внезапно шагнула вперёд.

– И убедись, что забрала это обратно, – сказала Берри, снимая шейный корсет, и бросила его на сиденье коляски.

– В следующий раз я отправлю тебя к ветеринару, так будет гораздо лучше для всех, – сказала Ред Харт, разворачивая колёса в правильном направлении – к больнице – и быстро укатила инвалидное кресло.

– Так, а почему ты не могла двигаться так быстро? – спросила Панч.

– Я могла, но не хотела, чтобы ты свалилась, – ответила Минуэт.

– Это хорошо, – одобрила Берри, похлопав подругу по голове.

Минуэт оттолкнула её копыто.

– У тебя есть планы на вторую половину дня? Я имею в виду, что хотела бы выпить с тобой чаю.

– Это звучит невероятно весело,– ответила Берри несколько двусмысленно. – Но у меня уже назначена встреча с парой дружков Леро.

Она повернулась, уходя, но, сделав несколько шагов, поняла, что Минуэт нет рядом. Берри обернулась, чтобы увидеть лицо подруги, распираемое от противоречий.

– Ты и вправду идёшь?

– Да, почему бы и нет?

– Серьёзно?

Берри раздражённо сощурилась:

– Минуэт, он профессионал. Он не собирается склонять меня.

Минуэт потрясла гривой и зашагала следом.

– Но ты иногда подталкиваешь его, и сама это знаешь.

Она поскакала быстрее, догоняя Берри.

---

Одетый в одобренные Лотус и Алоэ белые брюки и белую футболку, Леро бесцельно смахивал полотенцем пыль с массажного стола, когда в его владения явилась Берри Панч.

– Вижу, мистер занят работой, – заметила пони.

– Добро пожаловать, Берри, – поприветствовал её Леро. – Полагаю, сегодня предстоит поработать с твоей шеей.

– Верно угадал, – ответила кобылка, забираясь на массажный стол. – Э-э, как Лира?

– Сегодня должны снять бинты, – сказал Леро. Он легко провёл ладонью по шее и верхней части спины Берри, ощущая напряжение. – У меня есть список твоих травм из больницы. Здесь больно?

– Нет, просто напряжение, – ответила пони.

Леро нажал сильнее и начал массаж. Кобылка вздохнула – словно зашипел остывающий чайник – и расслабилась на столе, закрыв глаза.

Она обычно была более болтливой, но Леро решил, что кобылка устала после госпиталя и, возможно, немного опасалась, учитывая прошлые события. «Забавно, как это работает», – подумал он. Берри, как правило, была одной из самых разговорчивых клиенток. На первом месте была Рэрити – по крайней мере, пока он не начинал массировать её фланки: тогда она опускала голову и пыталась заглушить не-подобающие-леди стоны. Хотя единорожка могла быть и крутой – не издавая ни звука даже при глубоком массаже тканей.

– Эй, – окликнула парня Берри; её голос был скрытным и приглушенным, подобно подземной реке. – Как у твоих клиентов с конфиденциальностью информации?

– Твёрд как скала, – ответил Леро.

– Погоди-ка… Так что, я не выведаю у тебя ни единой сплетни?

– Хех, без шансов, – отозвался Леро. Он уж подумал, что она собирается раскрыть какой-нибудь глубокий и тёмный секрет. «Не думаю, что хочу знать любой из её секретов», – подумал человек.

– У тебя бывали пони, желавшие малость большего, чем массаж?

– Иногда, – ответил Леро. – И, очевидно, я говорил «нет».

– Ты когда-нибудь делал массаж крыльев?

– Один или два раза, – сказал человек.

Флаттершай была единственной клиенткой, чьи крылья он массажировал и выщипывал на регулярной основе. У жеребца из Клаудсдейла, Ред Харвеста, время от времени случались ужасные судороги крыльев, и Леро приходилось снимать их массажем. Его судороги бывали настолько сильными, что жеребец арендовал воздушный шар, чтобы добраться до земли, не рискуя лететь.

– Никаких имён? – спросила Берри.

– Никаких имён.

– Не весело, – и Берри расслаблено задремала.

---

– Там нет типа-нового, ваше высочество, – сказали поросята в унисон, взволнованно пританцовывая от того, что могут поговорить с любимой принцессой. – Только те же чувство-вещи из ВечноСвободного леса. Тот же какбы-бог, глубоко-розовое и ощущаемое-принцессой.

Стоя в свинарнике по колено в грязи, Луна улыбнулась всем жителям хлева:

– Спасибо, мои дорогие. Ваше внимание очень ценно, – её рог вспыхнул и в их корыта посыпались свежий картофель, морковь, кукуруза, помидоры и салат.

Лишь после того, как свиньи склонились в грациозном благодарственном поклоне, они зарылись в еду. То, что они проигнорировали природный инстинкт, тянущий к еде, только для того, чтобы поблагодарить её, тронуло сердце Луны.

– Что за куча мусора! – воскликнула свинья с козьим и оленьим рогами, насмешливо обнюхивая еду в корыте. – Там нет ни масла, ни уксуса! Этот картофель не пам де фри! – он повернул яично-жёлтые глаза к соседу-свинье и фыркнул. – Я объявляю забастовку!

– Забастовка не подтверждена свинодружеством, какбы-бог, – ответил свин, чавкая на каждом слове; мякоть помидора стекала по его подбородку. – Встречи каждый седьмой день.

– Разумеется, – ответил Дискорд, закатывая глаза. Он посмотрел в ту сторону, где недавно стояла Луны, но та уже вышла из загона и теперь телепортировала грязь с ног.

– Так скоро уходишь? – спросил Дискорд, возникая рядом с принцессой, в то время как богиня смотрела вперёд, на Понивиль, с видом царственного спокойствия, но на деле – как чувствовал Дискорд – озлобленной отчуждённости. – Теперь навестишь овец? Разумеется, этим ты не выказываешь… – он выдохнул, – …фаворитизма?

– Мне нет нужды тебе что-то объяснять, – сказала Луна. – Но, если хочешь знать, я пытаюсь отследить… что-то.

– Что-то? – произнёс Дискорд. – Хм, свиньи – медиумы по рождению. Вероятно, что-то на астральном плане? Что-то, в чём пригодилась бы их помощь в обнаружении?

Луна смерила Дискорда взглядом.

– Ох, как восхитительно вкусно! – воскликнул бог хаоса, превращая Луну в миску засахареной свёклы с рогом и тёмными крыльями. – Так, а куда подевалась твоя сестра? – он прикрыл глаза, сделав ладонь козырьком, и огляделся кругом: его глаза тут же выдвинулись двумя телескопами.

– Она собирается нанести визит принцессе Твайлайт Спаркл в театре, – ответила Луна, волшебным образом исправляя ужасные понятия Дискорда о восхитительности. – Твайлайт является патроном этого сезона. Ты собираешься присутствовать на ночи открытия?

– Пьеса?.. Поставленная пони?!.. Блюэ-э-э!

Дискорд схватился за горло и его вырвало радугой из разных тканей, цветом соответствующих цветам радуги, начиная с красного хлопка и жёлтой шерсти и кончая пурпурным асбестом (он не рассматривал индиго или фиолетовый как реальные цвета – всего лишь оттенки, с которыми не стоит слишком возиться). Радужная ткане-рвота сформировала мост, по которому промчался ведомый пьяными белками миниатюрный чёрный лимузин, вылетевший изо рта Дискорда и быстро скрывшийся в ВечноСвободном лесу.

– Игра пони? – переспросил Дискорд; рвота оставалась стабильной, несмотря на то, что уже не выходила изо рта. – Полная утомительных моральных банальностей и сахарной сентиментальности? О, как я могу пропустить такое?!..

Он разразился смехом психопата, небо над ним потемнело, а вокруг ударили молнии.

– Хорошо, – сказала Луна, продолжая путь.

Дискорд перестал смеяться, глядя вслед удаляющейся фигуре.

– Кобылка, что мало говорит и ещё меньше — веселится. Что ж, тем забавнее, – произнёс он.

И исчез.

---

Берри Панч ушла, и теперь Леро ждал следующего клиента, чувствуя дружеское рвение и профессиональный трепет. Он вытащил все удлинители массажного стола в надежде, что их хватит для поддержки столь большого тела.

– Здравствуй, мой дорогой, – сказала Селестия, входя. Её грива была розовой как жевательная резинка, и хотя Леро оценил этот жест заботы о его психическом состоянии, ему хотелось, чтобы принцесса так больше не делала: человек уже давно перестал бояться радужных волос.

После того как они обменялись приветствиями, Селестия сняла регалии, аккуратно сложив их на пустом массажном столе и растянулась на том, который Леро подготовил специально для неё. Хоть он и был в курсе длинноногости принцессы, верхняя половина её тела оказалась слишком далеко, так что задние ноги свешивались на пол. «Весьма долговязая пони», – подумал он, приступая к работе.

– Ты сильно напряжена, – заметил Леро, разминая шею богини. – Занята весь день на троне?

– В некотором смысле. Мы закончили перепись взрослого населения, но перепись молодёжи, кажется, отстаёт от графика. Есть много открывшихся должностей государственного уровня и они должны быть закрыты в ближайшее время.

– Понимаю, – сказал Леро.

Он работал по спине, чувствуя, как дрожит тело под его руками.

– Тебе холодно, Селестия? Ты дрожишь.

Богиня повернула голову, глядя на человека с неожиданно робкой улыбкой.

– Прости, Леро, просто я редко испытываю прикосновение других существ. Большинство пони боятся коснуться меня копытом. Это… уже давно так. Надеюсь, ты не обиделся за мою возбудимую реакцию.

– О, вовсе нет, – ответил он.

«Уже давно так…» Он нахмурился, размышляя о том, как давит на его общение масса возраста и положения Селестии. Трудно было не задумываться об опыте этой пони, ныне лежащей под его руками, этой электростанции, чьи опыт и мудрость делали его похожим на ребёнка. «Она одинока? Она боится завести близких друзей, зная, что они умрут намного раньше неё?»

Он подумал о Твайлайт Спаркл и сердце сжалось. Руки дрогнули.

– Тебя что-то огорчило, – произнесла Селестия успокаивающим голосом.

Леро поделился с ней своими мыслями. Несмотря на первоначальный страх перед ней, парень знал, что она совершенно особое существо и великий лидер. Несмотря на укоренившееся с давних пор мнение о монархическом правлении, человек не мог отрицать информацию, полученную во время изучения истории Эквестрии, а также собственный опыт. Селестия – хорошая пони.

«Кажется, вы не плохая пони», – подумал он, вспомнив, что сказал, когда Селестия убрала его страх перед её волосами. Парень внутренне поёжился. Как бы сказать-то…

– Ну, я не расстраиваюсь, просто интересно, – сказал он, отбрасывая рациональность и совершая прыжок веры – делясь своими чувствами. Леро глубоко вздохнул. – Селестия, как ты справляешься с долгой жизнью? Я знаю, у этого есть большие преимущества, но… я не могу не думать о… о Твайлайт.

– Ей суждено пережить своих друзей и семью, и свой табун тоже.

– Мне жаль, если я слишком…

– Ничего, – ответила Селестия. – Ты всегда можешь поделиться со мной своими мыслями, друг мой.

«Друг мой», – подумал Леро. Он мысленно улыбнулся: Селестия не спрашивала «Можем мы стать друзьями?», как все прочие его пони-друзья (Дэш просто стала другом, не спрашивая), а поставила перед фактом.

«Это природа лидера», – подумал Леро. Он знал, что это не просто экспрессия или пустые слова, или что-то подобное. Только не с Селестией.

– Есть кое-что, что я давно узнала и усвоила, – продолжала богиня. – Не имеет значения, десять у тебя лет в запасе или десять тысяч, потому что мы все теряем одну и ту же вещь – настоящее время. Оно одно для всех – и его потеря так же одинакова для всех. У нас нет прошлого или будущего – и ты не можешь потерять то, чего у тебя нет.

В то время как Леро продвигался по её спине к фланкам, крылья Селестии расслаблено свесились на пол. Она больше не дрожала.

– Это помогло мне продолжать заводить друзей, когда появлялась такая возможность. Я не хочу терять настоящее с тобой из-за страха перед прошлым или будущим. Ты говорил Твайлайт о своих сомнениях?

– Нет ещё, – ответил он. – Возможно, стоило бы.

С непреднамеренным вздохом, Леро продолжал массировать её круп. Селестия сказала чуть приглушённым голосом:

– Я дам тебе то же, что и Твайлайт.

«Довольно странная для неё фраза», – подумал Леро, не видя озорной улыбки Селестии.

---

Парой часов позднее, ЭпплДжек и Биг Макинтош отправились в магазин, сочетающий в себе товары для садоводов и для кулинаров, чтобы купить новую кастрюлю для бабули Смит. Переходя перекрёсток у магазина, ЭпплДжек заметила Леро, Дэш и Лиру дальше по улице, шагавших в сторону больницы. Кобылки болтали, перебивая Леро практически на каждом слове. Она покачала головой и улыбнулась этой забаве. «До сих пор смотреть не надоедает», – подумала фермерша.

ЭпплДжек повернулась к садоводческо-кухонному магазину и увидела выходящую оттуда Флаттершай, из сумки которой торчали ручки, походившие на новые садовые ножницы. Пегаска неловко кивнула Карамелю, стоящему на стремянке и поправлявшему вывеску магазина – «Чаши и Мотыги».

ЭпплДжек почувствовала движение брата рядом с собой и повернулась посмотреть на его внимательное лицо. Затем вновь обернулась, глядя как Флаттершай пробирается через толпу, предоставляя вид на лучшие фланки Понивиля.

Фермерша усмехнулась. Конечно, Флаттершай говорила, что её не интересует табунение, предпочитая жить в покое, посвящая себя животным и исследованиям, но, безусловно, и у неё есть потребности кобылки, не так ли?

– Ну что, нравится что видишь, Биг Макинтош? – осведомилась она, тыкая брата по рёбрам.

– А-агась, – улыбаясь, ответил тот, и подмигнул левым глазом.

Карамель на верху лестницы застенчиво улыбнулся и подмигнул в ответ.

---

– …и вот почему он носил подгузники всю оставшуюся жизнь! – кричала Пинки Пай, подбрасывая хохочущего Паунд Кейка. – Так почему бы тебе не научиться пользоваться горшком? Не будь дурачком в подгузниках – стань принцем на горшке!

– Харафо, – ответил Паунд Кейк. Пинки опустила его на пол и проследила, как он пошёл к своему тренировочному горшку, снял свои тренировочные штанишки, сел на горшок и приступил к делу.

– Ура! – воскликнула розовая пони.

Колокольчик на входной двери зазвонил – работа! Пинки влетела в торговый зал и обрадовалась, увидев свой любимый табун-друзей-которые-не-родители-или-работодатели во всей Эквестрии.

– Привет, всепони! – закричала она, размахивая ногами. – Упс. Дайте-ка мне вымыть мои миленькие маленькие копытца! – она ракетой унеслась в ванную и вымыла передние ноги до колен, прежде чем вернуться на кухню. Пинки ахнула, взглянув на Лиру. – Твои бинты сняли!

– Верно, – ответила единорожка. Её рог засветился и несколько бинтов вылетели из седельной сумки. – И сейчас я могу использовать магию.

– Я люблю магию! – отозвалась Пинки. – Это так магично!

---

Селестия приказала стражникам остаться у дверей своего личного кабинета в доме суда Понивиля, а сама вошла внутрь, где её уже ждала Луна, приветствуя сестру весёлой улыбкой.

– Ну и ну, – заметила Луна. – Ты не выглядишь расслабленной.

– В самом деле, – ответила Селестия, её обычно доброжелательный голос теперь струился словно шёлк. – Он великолепный массажист.

– Как я и говорила, – сказала Луна. – Детали, пожалуйста.

Селестия кратко рассказала об их диалоге, и Луна едва не лопнула со смеху, услышав о бессмысленности не-настоящего.

– О-хо-хо! – бормотала Луна, держа трясущиеся копыта перед ртом. – Так и вижу, как это происходило! «О, почему же я это говорю?!..» Румянец, хихиканье. «Какая я смелая, хо-хо!..»

– Это происходило совсем не так, – нахмурилась Селестия.

– Но, конечно, тебе стоило обратить внимание на, кхм, некоторые части Леро, – сказала Луна, и Селестия с отчаянием поняла, куда идёт разговор. – Твайлайт, кстати, намёков не поймёт ни в какую – только лобовые атаки. Она обожает тебя и с готовностью подчинится всем твоим прихотям. Просто скажи – и она исполнит любое сексуальное действо, независимо от того, насколько оно развратно. И теперь я перечислю их в деталях.

– Луна, я в самом деле не хочу это выслушивать…

– Она будет ужинать на твоём божественном заду, под сенью развевающегося хвоста…

– Луна, пожалуйста…

Раздался тяжёлый стук в дверь и королевский стражник доложил:

– К вам посетитель. Она может войти?

– Пожалуйста, впустите её, – ответила Селестия.

Двойные двери открылись и внутрь вошла Берри Панч. Двери захлопнулись за ней, пока кобылка стояла, рассматривая двух правительниц.

– Сожалею, я забыла ваше кресло-каталку, – сказала пони.

– Мою… инвалидную коляску?

– Я имею в виду, это была не я. Я этого не делала.

– Чего «этого»? – спросила Луна.

– Что ты получила? – сказала Берри. – Меня там даже не было. О, простите меня, – Берри низко поклонилась с закрытыми глазами, после чего встала. – Я не хотела быть крамольной. Это произошло, когда я нашла амулет Аликорнов. Упс, я сказала это вслух?

– Ты будешь продолжать испытывать наше терпение на протяжении всей беседы? – осведомилась Луна, делая несколько шагов, чтобы приглядеться к пони.

Принцесса была возмущена не только безразличием Берри к ней и сестре.

«Что-то серьёзно не так с этой кобылкой».

– Э… нет?

– Сейчас я тебя вспомнила, мисс Панч, – внезапно рассмеялась Селестия. – Инцидент с фальшивым джином.

– Я действительно надеялась, что все об этом позабыли, – ответила Берри.

– Инцидент с фальшивым джином? – спросила Луна.

– Кантерлотский университет, несколько лет назад, – начала Селестия. – Кто-то ворвался в кабинет профессора Стар Спаркл и вылил её джин, заменив водой. Мисс Панч, присутствующая здесь, была основной подозреваемой.

– Ну, это было довольно смело, – заметила Луна. – Я знаю о сложившейся репутации профессора.

– Я подумала, что срок давности уже вышел, – сказала Берри. – Но это не важно, я тогда совершала всякие невинные шалости, только и всего. В любом случае, джин был ужасен.

– Мы здесь не для этого, мисс Панч, – сказала Селестия. – Ты вызвана по весьма специфичной причине. Я получила твою петицию.

Голова Берри дёрнулась назад, будто её ударили.

– Правда?

– Да, – ответила Селестия со всей серьёзностью в голосе. – Луна и я пообщаемся с Бегущей-в-лесах через неделю, когда наступит полнолуние и, следовательно, сестра будет на пике своей силы.

– Вы поверили мне?

– Конечно, – ответила Луна. – Мы уже имели раньше дела с Древними. Однако гораздо больше нас заинтересовал Бивертрон, откуда ты родом.

– Как так?

– Бивертрона не существует ни на одной карте, – ответила Луна.

Берри прищурилась.

– Ну, это же остатки города – такие, знаете, исчезающие. Но я не понимаю, почему он был исключён с карт.

– Проблема глубже, чем кажется, – ответила Селестия. – Мы просмотрели архивные записи в поисках любого упоминания о нём, и нашли только одно показание, данное под присягой. Пятьдесят лет назад было проведено голосование о включении Бивертрона в состав штата. Оно провалилось пять к четырём. А этого не должно быть.

– Клянусь, я тут ни при чём.

– Я верю, – сказала Селестия. – На твоём письме был штемпель почтового отделения Бивертрона. Оно бы никогда не прибыло, если бы там вообще ничего не было.

– Имей в виду, что констебль на почте не имеет сведений о Бивертроне, – сказала Луна, – что делает ситуацию ещё более странной. Как ты туда попадаешь?

– Сажусь на поезд до Кантерлота и покупаю билет до Бивертрона.

– На картах железных дорог нет путей, приближающихся к той области, – заметила Луна. Она подошла к Селестии, всё ещё поглядывая на Берри Панч. – Я послала одного из моих агентов, пегаса, по указанным координатам и он действительно обнаружил там город. Он смог купить билет обратно в Кантерлот и показал нам корешок билета.

– Я хотела бы признать этот город самой поразительной канцелярской ошибкой в истории Эквестрии, – сказала Селестия, – но, боюсь, за этим скрывается нечто большее.

Берри Панч села прямо там, где стояла, и уставилась в окно в направлении Бивертрона, представляя Бегущую-в-лесах, глядящую прямо на неё – сквозь деревья, поля и все эти дома. Её кьютимарка не пульсировала в подтверждении и уже никогда не будет.

– Это работа Бегущей, так ведь? – спросила кобылка.

– Возможно, – ответила Селестия. – Мы всё выясним. В полнолуние.

– Спасибо, ваше высочество…. Высочества, – Берри вновь поклонилась, на этот раз искренне. – Я… это многое значит. Для её жертв.

Селестия подошла к Берри и осторожно приобняла её белым крылом, чистым, как смех жеребёнка и мягким, как шёпот одуванчика.

– Я искренне сожалею, что ты страдала в её копытах, – произнесла Селестия тихим, утешающим голосом. – Было очень смело с твоей стороны так подробно рассказать обо всём случившемся. Если есть что-то, чем я могу тебе помочь, пожалуйста, не стесняйся, дай знать. Если тебе удобнее обратиться к принцессе Твайлайт, я знаю, что она так же предоставит всю помощь и поддержку, что сможет.

– Спасибо, принцесса Селестия, – сказала Берри.
– …и, значит, это не будет работать. Берри, ты в порядке?

– Ага, – ответила Берри. Она была в чайной, сидела на балконе второго этажа вместе с Аметист Стар и Минуэт, которая и задала только что вопрос. Берри вообще было не очень хорошо в последнее время, но у неё не было никакого желания вдаваться в подробности.

– О, ребята, зацените Хани Дью, – сказала Аметист, кивая по направлению к рынку. Хани Би, зависая в воздухе, оживлённо болтала с Хани Сакль. Рядом с той и шла Хани Дью: голова опущена, щёки впали, глаза стеклянные.

– Ого, она неважно выглядит,– заметила Минуэт. – Интересно, что случилось?

– Спеси-то с неё посбивали, – хмыкнула Берри. Она отвернулась и поиграла со своей чашкой и блюдцем, крутя их.

– Ну, она, конечно, выглядит так себе, – признала Аметист. – Кстати, о плохом. Кто-нибудь из вас, девочки, идёт на постановку, над которой работает Твайлайт Спаркл?

– Я только что получила приглашение из театра, так что конечно, – сказала Берри.

– Выглядит странно, – заметила Минуэт. – Разве она не предполагалась на основе человеческой пьесы? Одной из тех, что вспомнил Леро?

– Да, называется «Выхода нет», – сказала Аметист. – Звучит странно. Впрочем, я думаю, что оно, э-э-э… понифицировано.

– Ну, тогда давайте расширим наши горизонты, – предложила Берри.

Она отпила немного чая и с трудом вернула чашку на блюдце, немного расплескав. Потом выглянула с балкона, разглядывая послеобеденный Понивиль, и увидела Лиру и её табун, следовавший в сторону недавно выросшего замка. Её рог сиял: единорожка несла пустую коробку из «Сахарного уголка» – это было очевидно по блестящим розовым бокам и печати с золотым кексом.

Лира обернулась и поймала её взгляд.

– Я рада, что твоему рогу лучше, – сказала Берри.

– Она не может тебя слышать, – заметила Аметист.

– Спасибо, – ответила Лира одними губами. – Я рада, что твоей шее уже лучше.

– Спасибо, – сказала Берри.

Лира вернулась к табуну, а Берри вновь уставилась в стол напряжённым и угрюмым взглядом.

– Берри, – сказала Минуэт, – ты должна пойти домой и отдохнуть.

– Да, – согласилась та.

Но продолжала сидеть где сидела, рассматривая пятно пролитого чая на белом блюдце и контур вокруг своей чашки.

Интерлюдия: Жалоба Хани Дью

Перевод: Kasket
Адаптация, редактура, правка: xvc23847
Опубликован 25.08.2015

– Он там! – закричала Хани Дью, оббегая «Перья и диваны». Эти неестественные, звериные шаги определялись очень просто, так что она легко нашла зверя. – Схватить его!

Все пони города ополчились против Леро, пытавшегося спрятаться в бутике «Карусель». Но Понивиль работал согласованно – собственно, как единый табун – и пони отрезали ему путь.

– Даже не думай снова укрыться здесь! – закричала Хани Дью. – Почему ты просто не уйдёшь? Мы не хотим тебя!

Леро повернул голову, улыбнувшись своей жуткой обезьяньей улыбкой, и в лунном свете блеснули демонические клыки.

– Мне очень жаль, что ты не хочешь меня, Хани Дью, – произнёс он жутким звериным голосом, столь болезненно отличным от понячьего, что у неё заболели уши. – Потому что я, разумеется, хочу тебя.

Леро мгновенно набросился на Хани, прижав к земле, в то время как её друзья-горожане просто смотрели.

– Стой! – пробормотала она, слишком удивлённая, чтобы закричать. – Н-на помощь, – хрипло и прерывисто позвала она, чувствуя, как невидимая рука душит ту часть мозга, что контролирует речь.

– Теперь ты моя, – прошептал Леро шёлковым голосом и наклонился, чтобы поцеловать её…

Хани Дью вскинулась, резко просыпаясь, и несколько раз моргнула.

– Глупость, – пробормотала она и рухнула обратно, засыпая.

– Хорошо, Леро, ты готов? – спросила Твайлайт, с вожделением глядя на его обнажённое тело.

– Начинай! – ответил он.

Рог Твайлайт загорелся фиолетовым, чуть мерцающим светом, разлившимся по лабораторной секции её замка. Лира и Рэйнбоу Дэш попытались сберечь своё зрение от яркой вспышки: Дэш отвернула голову и прикрыла лицо передней ногой, а Лира опустила голову и прикрыла глаза.

Когда вспышка прошла, они обе открыли глаза, и Дэш подпрыгнула в воздух от радости.

– Сработало!

Леро обзавёлся дополнительными фаллосами, выросшими рядом с оригиналом.

– Ничего себе, – произнёс он, ощупывая свои дополнительные отростки. – Отличная работа, Твайлайт.

– Спасибо, – ответила Твайлайт. – Теперь ты можешь заниматься сексом со всеми нами одновременно!

– А почему их четыре?.. – прищурилась Лира. – Ну, пениса?

– О, ты об этом? – уточнил Леро, похлопывая крайний слева пенис. – Он для Хани Дью.

Хани Дью вжалась в угол, когда Леро и его табун вдруг обернулись к ней. Слюни текли с болезненно распухших губ, а их распалённые тела издали ужасающий сексуальный вой.

– Гах! – Хани Дью дёрнулась, снова подскакивая. Она вздохнула, подтянула покрывало ближе к подбородку, и повернулась на бок, укутываясь в него поплотнее. – У меня был самый жуткий кошмар.

– Мне жаль это слышать, – сказал Леро, поворачиваясь лицом, и положил на неё руку. – Но не волнуйся. Я всегда буду рядом.

Хани Дью проснулась с воплем.

---

– …Хани Дью.

– Что? – прорычала она, глядя через стол.

Хани Би переглянулся с Хани Сакль, прежде чем продолжать.

– Ладно, сестрёнка, что случилось?

– Ничего, – ответила она, промахнувшись тостом мимо рта.

– Сестрёнка, мы слышали, как ты кричала этой ночью.

– Ну и что? – ответила Дью, обильно засыпая стол крошками изо рта.– Занимайтесь своими делами.

– Какие дела, если наша сестра и соседка просыпается с криками? Я прям и не знаю, – ответила Би.

– Не умничай, – отозвалась она, вытирая стол грубыми взмахами салфетки. – Просто ночные кошмары, вот и всё.

– Что-то многовато их у тебя стало, – заметила Би. – Ты в порядке?

– Конечно, не в порядке – у меня кошмары!

– Ты знаешь, что я имею в виду, – со вздохом сказала сестра. – Что-то произошло у тебя в жизни? Может, мы могли бы помочь?

Дью не смогла посмотреть на сестёр. Она не посмеет сказать, что предметом её снов был Леро, особенно учитывая, что именно снилось. Это ужасно, насколько это чудовище заразило её мысли, саму её частную жизнь. Последний сон был самый жуткий – эти скользкие руки, обвившиеся вокруг неё… И как он сказал «всегда» – это было отвратительно женственно, словно через него говорила кобыла.

«Нужно что-то сделать с ним. Раз и навсегда», – подумала она.

– Не думаю, что это что-то серьёзное, – немного мягче ответила Дью. – Просто чёрная полоса, но я справлюсь. Думаю, это просто стресс.

– Может, тебе немного сократить свою волонтёрскую деятельность? – спросила Би, но её вопрос остался без ответа, так как Дью наконец затолкнула тост себе в рот.

– Эм, – произнесла Хани Сакль, поглядывая на сестёр, чтобы убедиться, что не переходит границ. – Как насчёт… Почему бы тебе не подать жалобу?

– Жалобу? – приподняла бровь Дью.

– Да. Я имею в виду, сны обрабатывает принцесса Луна, верно? Может, тебе стоит пожаловаться на свои сны?

– Что… – Хани Дью замерла, пытаясь протолкнуть новую идею через усталый мозг. – Это отличная мысль, если получится! – сказала она. – Возможно, я могла бы сходить в мэрию и узнать, что могу сделать.

Она улыбнулась и второй кусок тоста с маслом вызвал у неё больший аппетит.

Би и Сакль переглянулись в надежде, что возможно – только возможно – в будущем этот дом станет немного более мирным.

---

– Ты единственная, кому нравится смотреть, как кровь стекает в пакет,– сказала Рэдхарт.

– Это так аккуратно, – ответила Хани Дью, наблюдая, как пакет наполняется её кровью. – Я знаю, это просто обычная физика, но это же истекает из меня. Я пыталась учить, э-э-э… пневматический раздел физики, но это за пределами моих способностей.

– Я рада, что ты не теряешь интерес к донорству, – улыбнулась Рэдхарт. – Спасибо что пришла на этой неделе. Мы всегда нуждаемся в крови группы D.

– Конечно, рада быть полезной,– ответила она.

Рэдхард прорысила наружу, в отдёл приёма посетителей.

Хани Дью посмотрела на кровь, стекающую в мешок, и поёжилась, поняв, что использовала термин «пневматический».

«Я знаю, что это не так называется, – подумала она. – Рэдхарт этого либо не знает, либо просто притворяется».

Хани Дью ещё переживала это, когда высокая тень скользнула по пакету. Она взглянула вверх и едва не вскочила.

В лабораторию вошёл Леро.

– Просто пройди сюда, Леро, дорогой, – произнесла Рэдхарт и Хани Дью невольно сжалась на «дорогой». Почему она разговаривает с этой штукой как с пони?!..

– Спасибо, сестра, – ответил Леро, занимая место впереди Хани. Из-за высокой фигуры ему пришлось скрестить ноги, сидя на низком стуле. Он увидел её и усмехнулся. – Доброе утро, Хани Дюп.

– Не сверкай своими клыками и не разговаривай со мной, – ответила она. – И я Хани Дью, невежественная обезьяна. Почему ты не у ветеринара?

«Плохо уже то, что он вторгается в мои сны, но почему он должен был оказаться здесь? И что за ужасное голубое перо в его уродливых волосах… тьфу!»

– Прошу тебя, Хани Дью, – сказала Рэдхарт, – прояви уважение к своему коллеге-пациенту.

– Почему он здесь? Кому нужна его кровь?

– Ну, эт…

– Я разговариваю с пони, – оборвала она его, не отрывая взгляда от Рэдхарт.

– Я не думаю, что нужно обсуждать личности пациентов столь фамилья…

– Вы можете сказать ей, Рэдхарт, – сказал Леро, успокаивающе положив руку на спину Рэдхарт, поближе к хвосту. Хани Дью ощерилась. Как он смеет касаться пони! За вспышкой ярости последовал шок, когда она увидела слабый румянец на щеках Рэдхарт. Ей… ей нравится, что к ней прикасается монстр? Неужели все кобылки в этом городе извращенки?!

– Эм… да, – отозвалась Рэдхарт, прочищая горло. – Ну, кровь для него, разумеется. Мы держим несколько литров в Понивилле, но принцесса Твайлайт решила начать собирать банк и в Кантерлоте.

Хани Дью заскрипела зубами от ярости. Сама идея о сохранении подобного была оскорблением Эквестрии. К этому нужно относиться как к любому другому животному, когда оно ранено – просто взять и прекратить его страдания… Наши страдания. Но они планируют помогать ему, когда он получит травму. Отвратительно!

– Ах, похоже, вы закончили, Хани Дью, – сказала Рэдхарт, приближаясь к задумавшейся пони. Она подготовила марлевую повязку и спирт перед удалением иглы, чтобы закрыть вену. – Мы будем рады вас видеть вновь на следующей неделе в то же время!

– Спасибо, – Хани Дью медленно сползла со стула. – Хорошего дня.

Она чувствовала гордость, что в состоянии сохранить самообладание после ужаса, что пришлось пережить…

– Увидимся позже, Харрней Дюр , – сказал Леро.

– Хани Дью! – рявкнула она.

Хани Дью гордо вышагивала в мэрию, словно несла знамя. Она надеялась, что там отыщется какой-нибудь способ остановить эти ужасные сны. Она пыталась сохранять на лице злобную гримасу, чтобы пони не пытались с ней заговорить. У неё просто не было на это времени.

Она промаршировала внутрь ратуши, решив начать с информационного отдела, и надеясь, что они укажут правильное направление. Она ничего не могла поделать с холодом, что возник внутри, когда Хани прошла мимо небольшого конференц-зала, рядом с входом. Именно там принцесса Селестия обсуждала её жалобу на Леро, напавшего на Шиммер, и память об этом всё ещё заставляла зябко ёжиться…

---

Хани Дью фыркнула, когда Лира вышла из конференц-зала. Просто смешно – защищать этого монстра, словно он имеет право на такое. Да ещё и просят его рассказать историю со своей точки зрения? В этом не было никакого смысла. Почему они не могут увидеть то, что вижу я?

Хани Дью постучала копытами по деревянному столу, верх которого примерно до середины был весь истёрт бесчисленным множеством нервничающих пони, так же, как и она, ожидающих приёма.

Дверь распахнулась и Хани Дью тут же убрала ноги со стола.

– Добрый вечер, мисс Хани Дью.

– Принцесса Селестия, – произнесла Хани Дью, спрыгивая с кресла и тут же кланяясь.

Эта ужасная Лира была подле принцессы и Хани Дью оставалось только гадать, что же эта зелёнка наговорила про неё.

– Ты можешь подняться, – сказала Селестия и Хани мигом так и сделала. – Я прошу простить, если своим появлением вызвала ваше удивление, Хани Дью. Любой вопрос, связанный с Леро, касается и меня. Я должна быть уверенной, что мои пони защищены.

Хани Дью внутренне усмехнулась.

«Хорошо, – подумала она. – Принцесса тоже знает, что ему нельзя доверять».

– Я никогда не сомневалась, ваше высочество, – сказала Хани Дью. – Он… он ужасный зверь.

– Пожалуйста, объясни своё заявление, – попросила Селестия.

Хани Дью была ошеломлена столь глупым вопросом, но решила, что правительница, вероятно, очень сильно занята, так что просто повторила то, что уже рассказала Лире.

– …и поэтому он должен быть немедленно изгнан из Понивиля! Он опасен, доказательством чему служит его нападение на Шиммер.

Селестия и Лира стояли на протяжении всего рассказа Хани Дью о ссоре. Она взволнованно объясняла Селестии, что Леро представляет серьёзную угрозу и что ей приходится заставлять себя ходить, не дрожа от волнения.

– Прошу простить, Хани Дью, но твои слова противоречат всем свидетельствам очевидцев, – произнесла Лира, играя роль «злого стража», в то время как Селестия изображала «доброго». Хани Дью читала о полицейских процедурах достаточно, чтобы узнать эту технику.

– Ну, меня это не удивляет, – сказала Хани Дью, вовремя остановившись, чтобы не сплюнуть на словах Лиры. – Но они не знают Леро, как его знаю я. Они не видели, что он такое.

– Как вы видите Леро? – спросила Селестия.

– Он чудовище, – ответила Хани Дью, дрожа от волнения. – Зверь, не имеющий ничего общего с пони. Они…

Тут она замолкла, сообразив, что если продолжит в том же духе, то наговорит дурного о Твайлайт Спаркл – ученице Селестии. Неважно, насколько Хани Дью не нравится Твайлайт, она не собирается совершать эту ошибку. Она сглотнула.

– Ну, эм, я думаю… Думаю, что пони всегда пытаются найти у всех лучшие стороны, но это слишком трудно с… Леро. Мы видим то, что хотим увидеть… Я имею в виду, пони здесь, в Понивилле… мы хотим видеть добро, но просто проецируем на него своё собственное добро. Я хочу сказать, он не очень хороший.

Селестия прошлась по комнате, подобная струящейся воде. Её накопытники издавали мягкие щелчки по кафельному полу – странный приглушённый звук, похожий на далёкий звон колокола, отмечающего полночь.

– Хани Дью, расскажи мне о своей кьютимарке.

Её глаза распахнулись от удивления.

– Ну… это своего рода абстракция. Три травинки с блестящими капельками росы на кончиках, каждая из которых с улыбающейся рожицей… наподобие кьютимарки у Черили. Она означает, что я освежаю подобно росе. Я получила её, когда помогла пожилой кобыле сходить в магазин за продуктами, потому что та не могла сделать это сама. Мне так понравилось помогать, что не успела я это осознать, как появилась кьютимарка.

– Это чудесно, – сказала Селестия с улыбкой, которая показалась Хани Дью слишком напряжённой. – Вы занимаетесь сейчас волонтёрской работой?

– Да, ваше высочество, – ответила Хани Дью. – Сдаю кровь в больнице раз в неделю. Также организую очистку и благоустройство территорий вокруг Понивилля. Я создала службу для старых пони, нуждающихся в некоторой помощи, помогая им с основными вещами… Также я посещаю детский дом в другом городе раз в неделю.

– Вы когда-нибудь помогали кому-то, кто не является пони?

– Нет, – ответила Хани Дью. Её мордочка скривилась, как от чего-то кислого. – Это… для пони.

– Я рада, что вы обращаете внимание на таких же пони, как вы, – сказала Селестия. – Когда Леро появился впервые, я дала ему знать, что любой, кто причинит вред моим маленьким пони, будет отвечать передо мной…

Хани Дью осталась внешне спокойной, но внутри задрожала от восторга. Леро причинил вред Шиммер, и теперь он заплатит!

– …Но, Хани Дью, я хочу, чтобы вы поняли – Леро также является частью Эквестрии и любой пони, навредивший ему, будет отвечать передо мной.

Хани Лью рухнула на колени.

– Г-госпо… В-ваше высочество?..

– Я хочу верить, что вы позволили своей иррациональной ненависти и недоверию ко всякому не-пони влиять на ваше отношение.

У Хани Дью отвисла челюсть и она не заметила, как Лира ухмыльнулась уголками губ.

– Я отклоняю ваши показания, – произнесла принцесса Селестия. – Они походят на клевету. Кроме того, сержант Лира поведала об инциденте с участием вас, ваших сестёр и Рэйнбоу Дэш. Я настоятельно рекомендую вам избегать мистера Беллерофонта и его табун, если вы не в состоянии вести себя, как подобает пони…

Селестия остановилась и придала лицу более мягкое выражение.

– Ваша волонтёрская работа просто фантастика, и я действительно горжусь тем, что вы помогаете своим собратьям-пони. Но я чувствую, что ваша ксенофобия является неприятным побочным явлением вашего особого таланта. В любом случае, я не хочу вновь слышать, что вы преследовали Леро или его табун. Вы поняли?

– Да, ваше высочество, – борясь со слезами, ответила Хани Дью.

– Спасибо, Хани Дью. Теперь ты можешь идти.

Ей понадобилась небольшая пауза, чтобы собраться с мыслями. Хани низко поклонилась, закрыв глаза и поднялась, чтобы уйти, сгорая от стыда от того, что придётся пройти мимо её королевского высочества в подобном состоянии…

– Хани Дью, – мягко произнесла Селестия.

Она остановилась и подняла взгляд.

– Леро очень мягкий жеребец и никогда добровольно не причинит вред ни одному пони. На самом деле – я уверена! – он скорее навредит себе. Тебе не нужно его бояться. Пожалуйста, обрати внимание на мои слова.

– Д-да, ваше высочество.

– Спасибо, Хани Дью, – произнесла Селестия с утешающей улыбкой. – Пожалуйста, спокойной ночи, дорогая.

Хани Дью вновь поклонилась и вышла из комнаты.

Мягкий жеребец?..

Никогда не причинит вред пони?!..

«Как я могла так сильно ошибиться в Леро? Он не какой-то бездумный зверь. Он хитрый, злобный монстр, который смог повлиять даже на принцессу Селестию! Он гораздо большее зло, чем я думала…»

Хани Дью мотнула головой, и слезинка разочарования скатилась по щеке.

«Как мне остановить его? Как заставить их увидеть правду, если он сумел промыть мозги даже принцессе Селестии?!»

Это была просто ужасная ситуация, и Хани Дью знала, что недостаточно умна, чтобы решить её…

---

Но сейчас нужно заняться более актуальной проблемой.

– Прошу прощения, – сказала Хани Дью. – Есть отдел снов? Или департамент снов, или что-то подобное?

Серая пегаска, восседающая в информационном киоске, кивнула на этот вопрос.

– Да, разумеется, – сказала Маффинс. – Хотите там работать?

– Нет, я хочу получить бланк жалобы, – уточнила Хани Дью. Она едва могла продолжать, боясь оказаться посмешищем. – Мне не нравятся сны, которые я получаю.

– О, мы можем об этом позаботиться, – впервые за несколько недель Хани Дью почувствовала надежду. – Вам нужно пройти в офис клерка и там взять бланк жалобы, – Маффинс схватила записку и, ловко используя крылья, написала ряд букв, цифр и чёрточек. – Передай это клерку и всё будет как нужно!

Теперь у Хани было достаточно хорошее настроение, так что она искренне поблагодарила Маффинс, а не просто ушла. Она взяла записку ртом и направилась к стойке клерка.

Клерк, выглядевший затравленным, несмотря на ранний час, взял записку из уст Хани Дью и, бросив взгляд на криптографические письмена, направился к шкафам с выдвижными ящиками, открыл один из них и достал форменный бланк.

– Заполните это, – сказал он.

– Спасибо, – ответила Хани Дью, взяла форму и заняла один из письменных столов у стены.

Заголовок в верхней части, выполненный стилизованным шрифтом, полным вензелей и завитушек, гласил «Министерство сновидений». Ниже, уже более деловым шрифтом – «Форма жалобы», а ещё ниже был мелко проштампован тот же код, что написала Маффинс.

«Эта кобылка знает эту форму», – подумала Хани Дью.

Она заполнила обычную информацию и запнулась, когда добралась до части с фактами. Ей было на самом деле необходимо написать то, что она увидела во сне и посчитала неприятным? Было достаточно плохо уже то, что у неё сны сексуального характера с этим монстром, но если об этом ещё и прочтут – это уже чересчур. Через сколько копыт пройдёт жалоба, пока не доберётся до кого-то, кто сможет решить её проблемы? Сколько пони узнает об её… её…

Хани Дью застонала и уронила голову на стол.

«Не имеет значения, – подумала она. – Я просто хочу, чтобы эти сны прекратились».

Она стиснула зубы и подняла голову, записывая свои сны сильными, резкими штрихами, вымещая свой гнев и ненависть на бедной форме жалобы. У неё по-прежнему хватало присутствия духа, чтобы письмо оставалось разборчивым.

«Ты заплатишь за это, Леро», – думала Хани Дью.

Она принесла заполненную форму обратно клерку. Её щёки пылали от гнева и смущения, от осознания того, что её ужасные и злые сны в ближайшее время откроются.

Клерк даже не взглянул на лист.

– Не нужно отдавать его мне, – сказал он. – Вы передадите его, когда посетите офис Снов.

– Ну, я в любом случае сегодня буду проезжать через Кантерлот, – отозвалась Хани Дью. Она нахмурилась, когда до неё дошло. – Почему вы не можете просто отправить его?

– Это не в Кантерлоте, – ответил клерк. – Это министерство Снов, так что вам нужно просто уснуть.

Он подождал несколько секунд, чтобы Хани Дью обработала только что услышанное.

– Просто уснуть?

– Ну да, – сказал клерк.– Когда вы отправитесь вечером спать, вы посетите офис.

«Это трюк, – подумала Хани Дью. – Бьюсь об заклад, Леро или одна из его кляч подставили меня. Они как-то договорились с Хани Сакль?»

– Как они узнают, что у меня назначена встреча? Просто покажутся в моём сне? – спросила Хани Дью.

– Вы знаете об этом, – ответил клерк. – Таким образом, вы будете думать об этом, засыпая, и этого достаточно. У них весьма гибкий график, так как время ничего не значит во сне.

Хани Дью зарычала от ярости, схватила свою жалобу и рысью выскочила из офиса. Она успокоилась достаточно, чтобы мыслить рационально, только когда дошла до своей пустой хибары – сёстры сейчас работали: Би – в погодной службе, Сакль – в своём киоске.

Она выплюнула форму на комод, а потом смахнула в одну из седельных сумок, упакованных для сегодняшней поездки. Она надела их, сорвала повязку с шеи и направилась к железнодорожной станции.

---

Часом позже Хани Дью счастливо рысила по блестящим лакированным сосновым доскам Бивертрона, улыбаясь билетёру, который улыбался в ответ.

Еженедельное посещение Бивертрона всегда было для неё радостным событием. Этот город знал, как нужно действовать. Он был разработан в виде эффективной решётки, в отличие от Понивиля, который начался с круга с тех пор, как его основатели стали кругом своими фургонами. Это было процветающее сообщество, с причудливым помещением театра, художественного музея, обсерватории и какой-то странной научной лаборатории, где изучались взрывы или что-то подобное.

Лаборатория оставляла у неё чувство глубокого непонимания.

– О, просто там звучат некоторые частоты, – сказал один из местных жителей, земной пони по имени Крокус, занятый латанием дороги. – Они схлопывают породу вместе и выходит низкочастотный гул, который заставляет пони чувствовать себя некомфортно. Вот и всё. Они точно носят затычки для ушей на работе.

Однажды Хани Дью оказалась достаточно близко, чтобы рискнуть узнать, что почувствует от этого гула. Не самая храбрая пони, но достаточно любопытная, она хотела испытать этот гул, зная, что он из себя представляет.

«Ну, гудение и гудение», – думала она, находясь рядом с гранитным зданием. Хотя, было что-то ещё… Она сделала большой шаг прямо к стене и приложила к ней ухо, надеясь, что так она лучше сможет понять таинственный смысл звука…

Это был крик. Ужасающий крик, будто миллионы пони сгорали заживо, а потом вонь тухлых яиц заполнила ноздри Хани Дью.

Она ахнула и убежала прочь так быстро, как только могла.

Больше она никогда не ходила рядом с тем зданием.

Но не ради всего этого приехала она в Бивертрон. А ради детского дома.

В Эквестрии было немного детских домов, а дети-сироты быстро принимались у родственников, при этом они получали стипендии от правительства, чтобы им было легче подняться на ноги. Тем не менее, некоторые пони спотыкались в жизни – либо из-за отсутствия родственников, либо просто из-за невезения.

Хани Дью сиротой не была – хотя иногда о том и жалела, учитывая её мать и монстра, с которым та делила постель… нет, не думать об этом сейчас! – но это не помешало ей предложить свои услуги. Она никогда не задавалась вопросом – почему она, не будучи сиротой, этим занимается; Хани просто решила, что это интересное совпадение.

– Вы всегда появляетесь вовремя, – сказала Морнинг Стар, протирая белые тарелки сухой тканью. – Шайнинг Уан сегодня заболел, и мне действительно нужна помощь.

Морнинг Стар и Хани Дью стояли на задних ногах, пока мыли посуду. Дью мыла, а Стар складывала в сушилку. Хани Дью любила играть с детьми, но знала, что забота о них – это гораздо больше, чем веселье и игры. Многие дела, поддерживающие работу детского дома, происходили как бы за кулисами, и Хани Дью была рада, что является их частью.

– Оу, это плохо, – заметила она. – Что случилось?

– Думаю, просто немного замёрзла, – ответила Стар. – Лично мне кажется, что ночь напролёт читала романы. Вы знаете, она пытается написать что-то подобное.

– Что ж, хорошо для неё, – резко сказала Хани.

– Звучит, будто ты думаешь иначе, – изогнула бровь Стар.

– Просто разбитые мечты, – со вздохом ответила Хани. – Я тоже хотела стать писателем. Мой учитель литературы говорил, что у меня большой талант и ожидал, что я опубликуюсь. Мой школьный психолог решил, что это вторичный талант, связанный с моим особым талантом, так как волонтёрством счета не оплатишь.

– Это потрясающе! – воскликнула Морнинг Стар. – Но почему ты остановилась?

– Ну, на самом деле я работала над романом какое-то время, – ответила Хани Дью. Она передала последнюю тарелку Морнинг Стар и пошла к мойке, чтобы вытащить вилку из розетки. – Я была очень взволнована. Когда я была на полпути, то успела написать около сорока тысяч слов.

– Это удивительно, – сказала Морнинг Стар.

– Спасибо, – ответила Хани Дью. – Чтож… В один прекрасный день я вернулась домой и обнаружила, что… моя мать шарилась у меня в комнате. Она его нашла, прочла и сожгла порядочную часть.

Блюда загремели, когда Морнинг Стар от удивления выронила целую стопу. К счастью, они были близко к низу шкафа и не разбились.

– Это ужасно!

– Даже не половину, – продолжила Хани Дью, попытавшись улыбнуться, в результате чего уголки её рта задёргались. – Она оставила некоторые страницы, пометив их своими ужасными «поправками». Я тогда порядком разозлилась, а она заявила, что я слишком глупа, чтобы быть хорошим писателем.

– Мне так жаль, – сказала Морнинг Стар.

– Всё нормально, – ответила Хани Дью. – Не знаю, зачем я это рассказала.

Она воспользовалась влажной губкой для мытья посуды и небольшим ручейком холодной воды, чтобы вытереть раковину. Нежное прикосновение воды, потрясное чувство, когда она катится по копытам, и мягкое трение от сетки мочалки почти ввели её в состояние транса.

– А как она относилась к вашим сёстрам? – словно издалека раздался голос Морнинг Стар.

– Плохо, – ответила Хани. Вопросы о матери всегда сердили её, но восхитительные звуки и ощущения были словно намордник для этого зверя. – Мне не хочется говорить о матери, извините.

– Ваши сёстры не заступились за вас, не так ли?

– Ммм… – ответила Хани Дью.

И тут, прямо её в ухо, Морнинг Стар произнесла как скомандовала:

– Вы должны убить их.

– Гах!.. – Хани Дью отбросила мочалку.

Она подняла глаза и увидела, что Морнинг Стар стоит в дверях.

– Ч-что?

– Я сказала, спасибо за помощь! – улыбнулась Морнинг Стар. – Не забудьте заглянуть к детям, прежде чем уйдёте.

– Хорошо, – ответила Хани Дью, сжав зубы от вспыхнувшего гнева.

«Что со мной случилось? – подумала она. – Это Леро, разумеется. Недостаток сна. Я должна избавиться от тех глупых снов раз и навсегда».

---

Хани Дью подняла пегасочку в воздух, позволяя ей махать крылышками и хихикать, прежде чем поставить её обратно.

– Я могу лефать! – воскликнула кобылка.

Она побежала к своим друзьям, подпрыгивая и хлопая крылышками.

– Я следующий! – закричал Ри-Ах, грифончик-сирота. Он запрыгнул к Хани Дью на колени и захихикал, когда копыта Хани Дью автоматически обвились вокруг него.

«Почему эта штука здесь?! – подумала Хани Дью. – Разве они не знают, насколько это опасно? Что эти когти могут сделать с пони?»

Её копыта потянулись к его шее…

– Что ты делаешь? – Ри-Ах вопросительно посмотрел на неё.

Хани Дью фыркнула и встала, в результате чего грифон, хлопая крыльями, слетел на пол.

– Мне пора собираться, хорошо, дети? Увидимся на следующей неделе.

Разноголосое «пока» сопровождало её до самого выхода. Она коротко обняла Морнинг Стар и направилась к двери. Обычно она оставалась в приюте подольше, но сейчас хотела выйти из этого места как можно скорее. В Тартар Бивертрон, подумала она. Хани Дью даже не пошла на Эфирные поля – холмистый кусок земли, где лет пятьдесят был лес, прежде чем его вырубили для постройки города.

Она просто хотела уйти отсюда. Сейчас же.

Позже, после миль на поезде от Бивертрона, Хани Дью пошла в ванную, заперлась и залилась слезами.

---

– Ты идёшь в офис снов? – спросила Хани Би.

– Лучше бы так, – отрезала Хани Дью. – Лучше этому не быть шуткой, иначе с регистратором кое-что случится.

Би и Сакль переглянулись.

Дью отбросила вилку с салатом, забрызгав стол маслом и уксусом:

– Прекращайте так делать! Просто скажите что собирались, хорошо?!

– Сестрёнка, мы просто обеспокоены, вот и всё.

– Этим заняты только двое из нас, – сказала Хани Дью.

«Трое», – подумала Хани Сакль.

– Я не знаю, почему тебе не всё равно, Би, – отозвалась Хани Дью. – Тебя вообще не беспокоит, что монстр…

– Не начинай, – сказала Хани Би. Хотя они уладили свои отношения после инцидента на озере, Леро по-прежнему оставался болезненным вопросом. «И, вероятно, всегда им будет…» – подумала она.

– Забудь, – Хани Дью уронила вилку. – Я устала, у меня был тяжёлый день, я иду спать. Может, это сработает… или не сработает.

– Мы переживаем за тебя, – сказала Сакль, когда Хани Дью покинула стол. Та не ответила.

---

Хани Дью сердито бросилась на простыни, изо всех сил пытаясь заснуть.

«Я так устала, что не могу спать, – подумала она. – В этом нет никакого смысла».

Она снова повернулась и уставилась на жалобную форму, лежащую на туалетном столике, под призмой, которую кобылка использовала как пресс-папье; один её угол был сколот из-за инцидента с матерью. Она боялась, что всё это шутка, подстроенная Леро, что он оставил себя в её снах, чтобы мучить. Она не знала, как он это сделал, но была уверена, что это всё он.

«Ну, если это не сработает, то я знаю, кто поплатится…» – подумала она.

Воздух показался холодным, так что она спросила себя, не забыла ли выключить свет в ванной…

…И огляделась.

Хани Дью сидела на диване клетчатой расцветки рядом с двумя столами, сделанными из вишни. На них лежали журналы с нечитаемыми названиями, на которых было трудно сосредоточиться.

Она оглядела комнату.

Это зал ожидания, решила она. Стены покрыты картинами и безделушками. Ещё там висели двое часов – механические, в которых из-за деревянной дверцы выглядывал феникс, говорящий время, и маятник в виде чёрного кота со сложенными лапами и качающимся хвостом. Это настоящий кот с часами внутри, подумала она. Часовая и минутная стрелки на обоих часах, однако, не двигались.

Вощёный кирпичный пол был блестящим, отражающим мягкий свет от масляных фонарей, украшавших каждую стену. Комната казалась ярче, чем это возможно с таким ограниченным светом.

Вместе с Хани в зале ожидания сидели ещё две пони.

– Хани Дью, – объявил голос. – Пожалуйста, обратитесь к администратору.

– Э-э, – протянула Хани Дью, выскочив из кресла. Её копытца цокнули по кирпичному полу и она направилась к белой блестящей двери, с декоративно вырезанными виноградными лозами и забавной медной ручкой. Наверху была табличка с тарабарщиной, которую Хани Дью решила считать словом «Администратор».

Она зацепила ручку копытом, толкнула дверь…

– Хэйя! – воскликнула Пинки Пай, сидевшая за массивным дубовым столом, покрытым бумагами.

– Пинки Пай? – разинув рот, произнесла Хани Дью.

– Хани Дью? – в тон ей откликнулась розовая пони и захихикала. – Ну, это было забавно. Дальше что?

Хани Дью вздохнула и уселась на одну из подушек, разбросанных вокруг стола. Подушка была из красного бархата с шестью большими пуговицами, три на три и это было странно удобная. Она решила не беспокоиться о том, что смотрит Пинки глаза в глаза, пока устраивалась на полу. Это сон, в конце концов.

– Как ты сюда попала?

– Я здесь работаю! – ответила Пинки. – Имею в виду, это моя ночная работа. Я администрирую отдел жалоб. И поверь, мы та-а-ак отстаём!.. Считай, на тысячу лет. Агх, – Пинки приложила копыта к щекам и оттянула их. – Но всё нормально! Я выбросила пачку старых жалоб, потому что, знаешь ли, написавшие их уже все умерли.

– Как ты получила эту работу?

– Принцесса Луна лично дала её мне! – воскликнула Пинки. – Это было что-то вроде… – Пинки встала на задние ноги, поджала губы и изобразила королевский голос…

– Я устала от твоих постоянных прыжков в сны, мешающих моим планам!

…а потом шлёпнулась обратно за стол. – И предложила вместо этого работу. Но это здорово, потому что я тоже в это время сплю! Я имею в виду, это сон, но и другой сон тоже! Я не могу больше прыгать по снам, потому что слишком концентрируюсь на этой работе, но зато вовсе не скучаю!

Хани Дью отбросила наиболее сумасшедшие слова Пинки и ухватила самую суть:

– Ну… У меня некоторые проблемы со снами.

– Конечно, потому-то ты и здесь! – от кивка у Пинки подскочила грива. – Теперь давай свою жалобную форму и я приступлю к делу! – она протянула копыто к Хани Дью.

– Ну-у-у… – протянула она. – Кажется, я её забыла.

– Но если у тебя нет формы, я не смогу тебе помочь! – ахнула Пинки. – Где она?

Хани Дью сосредоточилась, пытаясь прорваться сквозь этот мир сновидений, туманящий память.

– Думаю, на комоде.

– Тогда тебе нужно просто подойти и взять её!

---

Хани Дью проснулась.

– Блях… – пробормотала она, сбрасывая простыни. Она скатилась с кровати и, спотыкаясь, направилась к комоду. Даже полная тьма в памяти не смогла скрыть нужное количество шагов, чтобы добраться до цели.

– Глупая… – пробормотала она. – Могла бы просто рассказать ей.

Хани схватила жалобную форму в рот и направилась обратно к постели.

Она едва прикрыла бёдра покрывалом, прежде чем уснуть.

---

– Спасибо! – сказала Пинки Пай, вынимая форму из её губ.

Хани Дью дёрнулась, огляделась вокруг, вспоминая, где она находится. Знание того, что было на листе, и вид Пинки Пай, читающей это, заставили её съёжиться на подушке. Она попыталась придать себе беззаботный вид.

– Ведь это конфиденциально, верно?

– Ммм-хм… – протянула Пинки, подтверждая её слова. Потом выдохнула и отложила лист на расстояние вытянутой ноги. – Ты видишь сексуальные сны о Леро?

Барьер, что возводила Хани Дью для защиты своего эго, рухнул, и она устало возвела новую крепость из того, что было так близко к её личности – гнева.

– Я не хочу этих снов! – закричала Хани Дью. – Я не создаю их нарочно! Они ужасны!

– А мне вот нравится видеть сексуальные сны о Леро! – ответила Пинки. – Почему ты хочешь избавиться от них?

– Ч-что? – гнев Хани Дью превратился в замешательство.

Пинки смотрела куда-то вдаль за стену, погрузившись в воспоминания, и ленивая улыбка расплылась по её губам.

– И мне нравятся сексуальные сны о Твайлайт, и Дэши, и Флаттершай, и Рэрити, и ЭпплДжек, и Биг Макинтоше, и мистере и миссис Кейк, и деревьях, Шайнинг Арморе, и принцессе Селестии, и полуфиналистах чемпионата по хуфболу, и Соарине, и Лире, и БонБон, и мужестве, и мэре Мэре, и космосе, и дельфинах, и Кренки Дудле и Матильде, и принцессе Луне, и Мау…

– Пинки! – закричала Хани Дью. – Меня это не волнует! Я просто хочу, чтобы меня оставили сны о Леро.

– О, это мы можем устроить, – вздохнула Пинки, немного сдувшись. Из пневматической трубы, проходящей в кабинет, на стол выпрыгнул контейнер, издавая шелковистое шипение. – И начну я с отправки жалобы на обработку, – произнесла Пинки, откручивая верхнюю часть цилиндра. Она заглянула в него, перевернула над столом и ударила по дну копытом, после чего оттуда выпал Гамми. Он моргнул.

– Привет, Гамми! – сказала Пинки.

– Я видел то, во что вы, пони, точно не поверите, – произнёс Гамми. – Корабли атаковали…

– Извини, но мамочка сейчас занята!

Пинки открыла ящик стола, сунула туда Гамми и с хлопком его закрыла. Затем свернула жалобу Хани Дью, вложила в цилиндр, втолкнула тот в отверстие пневматической трубки и нажала кнопку отправки, наблюдая, как огромные механические лёгкие всосали контейнер, отправляя его из приёмного офиса… куда-то.

– Вот! – сказала Пинки. – Всё готово! Приём начнётся сразу после обработки твоего запроса.

Хани Дью больше не могла ничего сделать, но всё равно рассмеялась с победным облегчением. Наконец-то эти ужасные и зловещие кошмары прекратят губить её сон (и её день)!

– Это займёт где-то от четырёх до шести недель, прежде чем вступит в силу.

– Что? – Хани Дью поперхнулась смехом.

– А сейчас мы вернём тебя в запланированный сон.

– Пого…

Вся в поту, тяжело дыша, Хани Дью лежала на спине, в то время как возвышавшийся над ней Леро одной рукой обнял её за голову, а другой – ох как медленно – путешествовал по её бёдрам.

Он наклонился к её уху и прошептал:

– Скачка не закончится никогда.

Он прижался губами к её губам…

Хани Дью проснулась с криком.

---

Хани Дью кружила по ночному Понивилю, пыша ненавистью.

– Пинки, разорвать тебя… что за дела? – проворчала она, продираясь сквозь травянистые переулки района, где жила с сёстрами. Она подошла к фонтану, отражающему облачную ночь, и бросила взгляд на ненавистный замок Твайлайт, отныне губящий Понивильский горизонт своим глупым, броским дизайном. Она сбросила бы его вниз голыми копытами, если бы могла!..

Её гнев на Пинки прошёл, потому что, в конечном счёте, не она была проблемой. Проблемой был Леро. Ею всегда был Леро.

Она не могла думать о нём, не вспоминая о снах – этих ужасных снах, где он будет дышать ей в ухо, или ласкать её тело этими зловещими руками и, что хуже всего, целовать её, как это случилось в прошлом сне. Она стиснула зубы и сморгнула слёзы, потому что самое худшее, самое большое зло заключалось в том, что в тех снах она чувствовала себя хорошо. Не было более печали, не было более ненависти к себе – только осознание этого простого факта. Она вздрогнула, зная, что сны прогрессировали, что в конце концов у них случится секс…

Она фыркнула, продолжая держать глаза закрытыми, чтобы перестать плакать.

«Я не буду из-за этого плакать! Это того не стоит. Это не моя вина. Это Леро! Почему любой пони не видит этого?!»

Хани Дью быстро выдохнула, так как на неё снизошло чувство потустороннего спокойствия. Решение было таким простым и очевидным, что она не могла поверить, что не додумалась до него раньше.

«Я убью Леро».

Она знала, что недостаточно умна для того, чтобы спланировать такое и не попасться. Это не станет идеальным убийством. Она будет арестована и сослана, вот и всё. Знала, что потеряет лицо после подобного, но была рада и этому. То, что она пошла на подобное, возможно изменит их точку зрения насчёт Леро, и смягчит её горечь от убийства. Может, даже не-пони поймут это.

«А может, я убью себя после этого», – подумала она, содрогнувшись.

Она попыталась спланировать убийство в мыслях. Никаких тонкостей. Просто подбежать и, воспользовавшись тем, что земные пони волшебно искусные и сильные, пробить ему голову.

«Вот оно, – подумала она. – Может, я смогу пнуть так сильно, что оторву её. Он довольно слабый, так что я могла бы это сделать. Я обольюсь его кровью, но это того стоит. Я сохраню понячество.

Хани Дью подумала о Селестии и знала, что та будет разочарована в ней. Пони возненавидят её.

«Ничего не поделаешь, – подумала она. – Я должна спасти их».

Она завернула за угол перед пекарней, и чуть не столкнулась с ним.

Но, разумеется, всё не собиралось быть так просто. С ним была Лира и они оба сидели на скамейке, прижимаясь друг к другу и что-то шепча. Лира поцеловала его в губы и Хани Дью затошнило.

«Чёрт возьми, зеленушка, – подумала Хани Дью. – Как ты можешь позволять делать с собой подобные вещи? Почему ты пала так низко?»

Её гнев вспыхнул пуще прежнего.

«Это испытание, – подумала она. – Я выпущу свою магию. Заметит ли Лира? Смогу ли я уйти, если попытаюсь сделать это, когда он будет один?.. Вот сейчас и проверим», – решила Хани Дью.

Она открылась внутри и почувствовала поток магии земли, идущей от поверхности в её конечности…

Лира прервала поцелуй и посмотрела в глаза Леро, кончик её рога засветился. Леро улыбнулся, его мягкие карие глаза смотрели в её. Они делили сейчас одно дыхание и тайна, занявшая особое место в сердце Лиры, и секрет, занявший особое место в сердце Леро, открылись и встретились. Их любовь текла друг в друга, коснулась магии Лиры…

…и, словно защитный контур, земля признала её и она потекла в Хани Дью.

Пони рухнула на колени, отрезая восприятие.

– Чт… что?

Леро и Лира обнялись. Они спрыгнули со скамейки и направились к своему дому.

Слабый стон вырвался из Хани Дью. Затем она бросилась к кустам и её вывернуло.

---

Хани Би, лёжа в тёплой постели, застонала и закрыла уши крыльями.

«Только не снова…»

Хани Дью опять её разбудила. Она услышала неразборчивый, но настойчивый голос Хани Сакль и откинулась было на подушку, но тут же вскочила и прислушалась…

Хани Дью плакала?

Би выскочила из постели и бросилась в гостиную.

Хани Дью сидела на полу, рыдая. Слёзы катились у неё по щекам, пока она всё крепче прижимала взволнованную Хани Сакль.

– Что случилось? – спросила Хани Би, окончательно проснувшись.

Она обняла Хани Дью крыльями, пытаясь успокоить плачущую сестру.

– Я не знаю! – ответила Хани Сакль. – Я никогда не видела её такой раньше!

– Они любят друг друга! – закричала Дью. – Я не понимаю! Я не понимаю, я не понимаю, я не…

– Сестрёнка! – воскликнула Хани Би. – О чём ты говоришь?!

– М-монстры не д-должны… Он возвращает любовь! Он л-лю… – и болезненные рыдания снова вырвались из Хани Дью.

– Сестрёнка! Ты говоришь о Леро? – уточнила Хани Би.

Хани Дью уткнулась лицом в грудь Хани Сакль и вновь зарыдала.

– Я не понимаю, – произнесла она глухо. – Я не понимаю.

В конце концов, она успокоилась настолько, что Хани Сакль и Хани Би смогли уложить её в постель.

Её плач стих и она погрузилась в сон.

Она проснулась на следующее утро от солнечного света и песен малиновок. Моргнула, прогоняя сонливость прочь, и поняла, что не видела снов…

Но лучше себя от этого чувствовать не стала.

Решение

Перевод: Kasket
Адаптация, редактура, правка: xvc23847
Опубликован 28.09.2015

Рэйнбоу Дэш лежала на облаке, сквозь полузакрытые глаза наблюдая за начинающимся утром под ней – как деревья и дома укорачивают свои тени, как мимо идут пони, полные надежд на новый день…

Под её облаком прошла Флаттершай – как всегда пешком, подумала Дэш – с парой седельных сумок, неторопливо направляясь в деловой район Понивиля.

Несмотря на ленивое умиротворение, озорная мыслишка проникла в мысли Дэш. Пегаска с ухмылкой подняла передние ноги и, когда Флаттершай прошла под ней, резко стукнула по облаку, выбивая из него громкий треск.

– Хр-р-рынг!

Флаттершай ахнула, молнией нырнула под ближайшую скамейку, и уже оттуда внимательно посмотрела на небо настороженными глазами, обрамлёнными розовой гривой. Она с лёгкостью обнаружила источник страшного звука – Дэши моментально выдал хохот.

– Рэйнбоу Дэш! – воскликнула Флаттершай; в голосе звучало облегчение и наигранное раздражение.

Она выбралась из-под скамейки.

– А знаешь, ты можешь передвигаться реально быстро, когда захочешь, – произнесла Дэш сквозь смех.

Флаттершай шаркнула ножкой по земле: чувство, что её похвалили – она решила считать это именно комплиментом, и не иначе – смешивалось со страхом насмешки и раздражением от очередной глупой шутки Дэш.

– Эй, не хочешь малость зависнуть? – предложила Дэш. – Здесь достаточно места. Я имею в виду, если ты не занята или что-то ещё в таком духе.

– О, я не занята, – ответила Флаттершай. Она взлетела на облако Дэш и устроилась на месте, которое подготовила подруга. Затем сняла седельные сумки, положила их на облако… Они мгновенно провалились сквозь пухлый туман и полетели на землю.

Пока Флаттершай заканчивала произносить «О, боже», Дэш спрыгнула с облака, подхватила сумки, пролетев меж ними, и вернулась на облако.

– Спасибо, Дэш, – поблагодарила Флаттершай. Голубая пегаска шлёпнула её по заду, опуская на спину подруги её имущество.

– Эй, нет проблем, – ответила она, располагаясь рядом с Флаттершай. Так они делали в течение многих лет; их крылья расслабились и лежали друг на друге, в знак их интимной старой дружбы. – У тебя сегодня какие-то дела?

– О, мне просто нужно дойти до «Мисок и мотыг» и купить набор деревянных плошек для салата, – ответила Флаттершай. – Энджел перебил все после того, как Дискорд использовал их для его розыгрыша.

– Э-э… хорошо, – сказала Дэш. – Это звучит… очень плохо.

– О, всё было не так плохо, – отозвалась Флаттершай. – Я имею в виду, худшей частью было попадание по курятнику из требушета Спайка, но нам в любом случае был нужен новый. Дом для кур, имею в виду.

– Ага, – откликнулась Дэш. – Ну… Лире вчера сняли повязки.

– О, это замечательно, – сказала Флаттершай. Дэш испытала чувство благодарности, что подруга не стала заострять внимания на её неуклюжей попытке сменить тему. – Не могу себе представить, что она испытывала, будучи единорогом, который не в состоянии использовать магию.

– Просто думай о том, что не можешь использовать крылья, и это даст тебе представление. Она просто должна была использовать копыта, чтобы добиться цели, – Дэш усмехнулась. – Думаю, что ей, на самом деле, понравилось. Ничего удивительного, верно?

– Ну, это Лира, – сказала Флаттершай. – Неужели она всё ещё испытывает боль?

– Нет, только в первый день, – Дэш помрачнела и её тело напряглось настолько, что Флаттершай почувствовала в ней тёмные токи. – Я собираюсь проучить Берри за то, что она сделала.

– Хм, она ведь тоже попала в больницу.

– Флаттершай, это дело принципа, – покачала головой Дэш. – Я имею в виду, что знаю – это был санкционированный бой, но не могу позволить Берри уйти после того, как она причинила боль моей кобылке, – гневно закончила она.

– Я понимаю, – тихо произнесла подруга. – Это пегасьи заморочки.

– Точно, – лицо Дэш смягчила хоть и кривая, но всё-таки усмешка. – Ты тоже чувствуешь это, да?

– Да, – ответила Флаттершай, склонив голову. – Я знаю, что не совсем нормальная для пегаса, но я тоже хочу защитить своих друзей.

– Не беспокойся об этом, ты нормальная для Флаттершай.

– Спасибо, – ответила розовогривая пегаска, решив и это принять как комплимент.

Облако плыло по направлению к домику Флаттершай, и тут до их слуха донёсся жужжащий звук, идущий из Вечносвободного Леса. Сотни пауков поднялись в воздух на гудящих пропеллерах, прикреплённых к чёрным хитиновым палочкам, которые вырастали из ног. Они меняли направление, наклоняясь всем телом в ту сторону, куда хотели отправиться. Стая направлялась вглубь леса.

– Это что ещё за штуки? – поморщилась Дэш, разглядывая их.

– Паукоптеры, – ответила Флаттершай, – мигрируют после первой линьки. Мать родила их около трёх месяцев назад – они медленно созревают. Я никогда не видела их так близко к границе Вечносвободного.

– Не, мерзкие они какие-то, – скривилась Рэйнбоу Дэш. Она перевернулась на спину, подставляя живот тёплому солнцу, и погрузилась в дрёму.

Когда Флаттершай услышала храп, она ткнулась в щёку подруги и соскользнула вниз, возвращаясь к своим делам на этот день.

---

Леро стоял в очереди к продавцу содовой Физзи Лифтеру, стоя за жеребцом-единорогом, пытающимся успокоить свою дочь настолько, чтобы суметь заказать напиток. В руке парня была специальная карточка, гарантирующая ему бесплатную содовую Берри Шайнс, где бы её не продавали. Когда Берри Панч извинялась, то делала это с размахом. Она знала, что Леро нравится содовая чинотто^[1] её производства.

Прямо сейчас человек должен был быть позади домика Флаттершай, но здесь, в Эквестрии, своим временем распоряжался только он, а начать день с содовой было прекрасно.

Он почувствовал прикосновение выше колена, повернулся и обнаружил Даймонд Тиару, уставившуюся на него.

– Возьми мне черничной содовой, – сказала она. После чего повернулась и направилась к столу возле окна.

---

– Это просто ужасно, – сказала Даймонд Тиара. – Они бессмысленны.

– И через сколько лет ты, так или иначе, будешь иметь право голоса? – спросил Леро.

– Шесть, – ответила Тиара. – В восемнадцать, когда смогу работать в офисе.

Тиара уже допила содовую, хотя Леро видел, что на дне ещё остался слой, сиявший подобно глянцевому янтарю, когда его касался солнечный свет.

Амбиции Даймонд были подобны непреодолимым волнам, и она была политическим наркоманом, подписавшимся на несколько кантерлотских газет, чтобы получать настолько много информации о делах Сейма, насколько это было возможно. Также она присутствовала на каждом городском заседании Понивиля. Её политический и лидерский таланты были очевидны, так что Леро даже было немного жаль, что Тиаре придётся ждать, пока она не станет старше, прежде чем эта пони сможет полностью выразить себя. К счастью, опыт научил её, что следует контролировать своё разочарование в подобных ситуациях… но не до конца.

– Ну, ты завоюешь несколько сердец, если скинешь мэрскую кобылу, – сказал Леро с полуулыбкой, показывавшей, что он шутит.

– Я не собираюсь бороться за пост мэра этой помойки, – усмехнулась Тиара. – Она может оставить его себе. В любом случае, принцесса Твайлайт имеет слишком большое влияние.

– Ага, это просто ужасно.

– Не своди всё к этому варианту, – сказала Даймонд Тиара. – Ты же понимаешь, о чём я.

– Ну, и где ты собираешься получить власть такого рода? – спросил Леро. Он провёл мизинцем по бокалу, оставляя линии на покрывшем бокал конденсате.

– Я собираюсь заслужить её, – ответила Даймонд Тиара, наблюдая за реакцией Леро. – Начну со стажёрства у кого-то из высокопоставленных благородных. Возможно, даже кого-то из Понивиля? – последнюю часть она произнесла нараспев, задрав голову к потолку и улыбаясь; при это взгляд её бегло окинул помещение, а на мордочке появилось выражение, которое можно назвать «на грани наглости».

Леро смерил её взглядом.

– Вряд ли у барона такое уж высокое положение, – отозвался он. – У меня даже нет каких-либо обязанностей.

У всех жён Леро ранг благородства был выше его собственного, даже у Лиры после свадьбы. Барон был минимальным титулом, при котором комиссия согласилась на брак с Твайлайт Спаркл – им не нравилось, что предки человека были во всех отношениях безвестны в Эквестрии. Также Леро был уверен, что в этом решении немалую роль сыграла старая добрая ксенофобия.

– Однако же ты правящий консорт, – сказала Даймонд Тиара. – Я могла бы начать с твоего штата, используя это как опыт, с которого начну подъём к представителю Вечносвободного округа.

– Таким образом, я становлюсь ступенькой для твоей блестящей политической карьеры. Моя жизнь обрела смысл, – Леро не нужно было беспокоиться о подборе слов с Даймонд Тиарой. Несмотря на свой возраст, она была достаточно зрелой, и имела лексикон выпускницы колледжа.

– О, не переживай. Когда я напишу автобиографию, то обязательно упомяну тебя в приложении. Я перечислю всех маленьких пони, по которым прошла, чтобы стать прин… – она кашлянула. – Премьер-министром.

Леро вскинул бровь и Тиара, обычно просто брызжущая самоуверенностью и целеустремлённостью, вдруг застеснялась и начала защищаться.

– Ты слышал – я сказала «премьер-министром»!

– Разумеется-разумеется, – закивал человек.

– Ну и ладно, – сказала Даймонд Тиара, высокомерно тряхнув гривой. – Мне пора в школу, – она спрыгнула со стула. – Спасибо за содовую и удовольствие от моей компании.

– Всегда пожалуйста, – ответил Леро. Он указал пальцем Даймонд Тиаре на испуганного отца единорога и его дочь, что широко раскрытыми глазами смотрела на Леро. – Не забудь про остальных.

– Я не имею в виду «остальных», – через плечо бросила Даймонд Тиара, спеша к выходу. – Просто уточняю.

Леро покачал головой и, прихватив её пустой стакан, вернулся к прилавку. Он надеялся, что годы спустя, возможно, ему удастся хоть как-то сгладить некоторые грубые края Даймонд Тиары. Ей просто необходимо быть более терпеливой со своими сверстниками и понять, что не у каждого имеется не по годам развитый интеллект. К сожалению, тут подходило лишь затёртое клише «время покажет», и Леро оставалось только ждать…

---

Это было полчаса назад, а сейчас он находился за домом Флаттершай, прямо у границы Вечносвободного леса, и собирал спелые кофейные ягоды с личного кофейного дерева.

Эквестрия была нацией любителей чая и Понивилль, несмотря на то, что выбивался во многих других сферах, оставался в стане любителей чаепития. В Понивиле было три чайных: рабочая, где ранним утром выпивали чёрный обжигающий чай трудяги, готовясь к физической работе; неформальная – для встреч и приятного времяпрепровождения с друзьями; и чайный домик высокого класса, где тщательно заваренный чай подаётся в хрупких фарфоровых чашках (конечно, именно эту чайную выбрала Рэрити).

Леро заваривал мятный сладкий чай, но также он пил и кофе, а в Понивиле просто не было места, где его продавали. Ближайшей точкой являлось кафе в Кантерлоте, владелец которого высылал Леро бобы по почте. Это продолжалось до тех пор, пока он не решил вернуться к своей родне в земли минотавров. Теперь в Кантерлоте остался лишь Илли-стайл капучино хаус, и они не продавали бобы.

Так что у Леро выбор был не большой (каким он его видел), и он попробовал вырастить это растение самостоятельно. В Понивилле климат не был подходящим для выращивания кофе… но Вечносвободный лес делал своё дело.

Именно Флаттершай указала нужное направление, объяснив, что в Вечносвободном и климат и почва подходили, чтобы правильно выращивать кофе. Так Леро, после настойчивых уговоров Флаттершай, решил выращивать кофе в зоне действия Вечносвободного, непосредственно позади домика пегаски.

И теперь он находился здесь, собирая вызревшие плоды. Леро заказал зрелое кофейное дерево из земель минотавров (человек вновь ощутил дружеские чувства к минотаврам, что выручали его много раз в ситуациях, которые пони не могли решить – как-то ножницы для ногтей, дезодорант или рабочие перчатки, которые он носил в настоящее время). Его деньги и влияние (или, что вернее, влияние принцессы Твайлайт) позволили сделать так, что взрослое растение было извлечено из земли, помещено в магический стазис и отправлено по железной дороге. Оно прибыло в Понивиль уже через два дня.

Минотавры выращивали робусту, а не арабику, так как желали более высокого содержания кофеина для вкуса и послевкусия. Бобы арабики культивировали только козы, а у них было мало желания делиться с посторонними. Кроме того, козы не варили кофе, а просто ели спелые ягоды сырыми прямо с растений (Леро как-то имел неприятный опыт, попытавшись съесть эти ягоды. Всё закончилось кашлем и позывами к рвоте. Выброшенные ягоды он использовал как удобрение). Так что выбор пал на робусту.

Его кобылкам кофе нравился, хотя Леро чувствовал, что Дэш пьёт только в качестве предлога для утреннего общения: она ложила очень много сахара и молока. Лира использовала кофейную чашку и пила только после десерта. Твайлайт пила утром, если была работа, которую нужно сделать, но весь остальной день употребляла чай. Спайк любил кофе и пил его каждый раз, как он был приготовлен, что очень радовало Леро. Достаточно того, что всем нравился его рецепт сладкого мятного чая.

Что касается остального Понивилля, нашёлся только один брат по несчастью, Балк Бицепс. Когда он узнал, что Леро выращивает и варит кофе, то буквально умолял о глотке. Когда Балк впервые вошёл в дом Леро во время варки кофе, на его глаза навернулись слёзы.

– Словно вернулся обратно, к отцу и папе! – сказал он тогда, имея в виду своих приёмных родителей-минотавров. Потом Балк стал покупать фунт каждые две недели. Леро беспокоился, что не сможет выращивать нужное количество достаточно быстро, но магические свойства Вечносвободного ускорили рост кофе. Леро испытывал определённые сомнения по этому поводу, но после нескольких исследований, проведённых Твайлайт, его заверили, что никаких магических побочных эффектов при употреблении не будет.

---

Как и много раз раньше, во время сбора кофейных ягод мысли Леро блуждали. Он делал это так часто, что это уже вошло в привычку. И на этот раз блуждали они вокруг минета…

Ну, он не сразу начал думать о нём. В начале думал о кофе и его сборе, о том, как его кобылкам понравился запах, когда он обжаривал бобы… и так далее до тех пор, пока не добрался до своих кобылок и минета.

Леро понимал, что оральный секс ему некомфортен; он никогда не кончал в рот партнёрши и, наверное, никогда не будет. Многие его чувства и привычки изменились с тех пор, как он оказался здесь, особенно в плане наготы – он плавал голым в озере, причём независимо от того, кто оказывался рядом, и не возражал насчёт побыть обнажённым не только со своими кобылками, но и друзьями. Если он был голым в своём доме – чего никогда не делал на Земле – и в гости приходила Рэрити, Бон-Бон, или Флаттершай, то Леро оставался обнажённым, а не бросался за какой-нибудь одеждой, как обычно (в этом деле помогало, забавляло и даже немного льстило то, как Рэрити наслаждалась, разглядывая его обнажённое тело). Так что изменения есть.

Но такая штука как минет, всё равно оставалась странной. Не потому, что он не хотел его – это было прекрасно. И не потому, что его кобылкам это не нравилось. Тем не менее, было много вещей, которые он не очень хотел, но так или иначе делал со своими кобылками – так что же не так с минетом?

Хотя он старался об этом не думать, мысли порой дрейфовали к его прежней жизни на Земле. Больше не было уколов от разлуки, когда он думал о ней – время и любовь сделали Леро невосприимчивым к подобным атакам – но они по-прежнему оставляли острое послевкусие. Вспоминая последнюю подругу – ничего серьёзного, обычный флирт – он надеялся, что у неё сейчас всё хорошо. И хотя он не хотел минета, но продолжал давать ей в рот, потому что она того хотела, и было так возбуждающе видеть контраст между её чёрным ртом, двигающимся вверх и вниз, и своим белым членом; Леро даже считал, что такие мысли отдают расизмом, но этот контраст так чертовски приятно смотрелся… Так в чём же проблема с фелляцией сейчас?

Он шагнул от кофейного дерева к стоявшей рядом ручной мельнице, которая грубо размалывала ягоды, выделяя из них собственно бобы. Леро насыпал плодов из своей сумки в мельницу, схватил деревянную ручку рукой в перчатке и начал раскручивать.

Это было нечто, сделанное ради кобылок – его перчатки. Человек имел обыкновение работать голыми руками, создавая впечатляющие мозоли, гордые памятники его тяжёлого труда. Дэш однажды упомянула, что они грубо чувствуются на шёрстке, причём сказала это с такой кислой миной, что Леро немедленно заказал рабочие перчатки у своих спасителей-минотавров. Он носил их с тех самых пор (и постоянно вспоминал о персонаже из повести «О мышах и людях», который смазывал перчатку вазелином, чтобы сохранить руку «мягкой для жены»)^[2]

По этой же причине он колебался, покупать ли гитару. Леро играл на земле и думал начать вновь, но не хотел, чтобы мозоли, которые наверняка появятся, раздражали его кобылок… а потом мысли вернулись к оральному сексу.

Хм. Ну, это не было большой проблемой или чем-то особенно важным в жизни – его кобылки были в полном порядке, когда он разливал своё семя в другие места в их телах. Это было странно, вот и всё.

«Чем это настолько отличается от остального, что я с ними делал?»

Он вспомнил свой последний раз с подружкой, стараясь выяснить его подробности, для чего приложил усилие, вызывая в памяти последние запомнившиеся моменты на Земле, когда он готовился войти в портал. А затем ноздри заполнила одурманивающая вонь перезрелых роз, тело закололо от шипов, прорывающих траншеи в содрогающейся плоти, а глаза ослепила нескончаемая зелень листвы…

В тот же миг изощрённое заклинание памяти принцессы Селестии, таившееся где-то в гипофизе, запустило свой алгоритм, огораживая участки памяти и перезагружая мозг человека, чтобы спасти Леро от подступающего безумия.

---

Открылась дверь.

---

Леро крутил рукоятку, больше не подсыпая ягод. Бобы лежали в контейнере.

Он прекратил крутить.

«Странно. Должно быть, впал в транс», – подумал Леро.

Раскрутка мельницы была однообразной работой, поэтому в случившемся не было ничего удивительного. Он хлопнул себя по лицу, и резкая боль встряхнула нервы.

«Забей на это», –подумал человек.

Он начал вынимать контейнер из мельницы, собираясь рассыпать бобы на просушку.

---

Рэйнбоу Дэш проснулась, перевернулась на своём облаке и позволила взгляду блуждать по домику Флаттершай. Мелькнула голая спина Леро на краю заднего двора, и она начала смотреть, как тот собирает бобы из контейнера. Дэш улыбнулась и провалилась сквозь облако, расправляя крылья в самый последний момент, чтобы превратить падение на землю в плавное скольжение. Пегаска прикинула высоту и длину спуска, решив, что может спланировать к работающему Леро так, чтобы он её не заметил.

Её миссия была проста: поцеловать его сзади в шею. Благодаря магической неприятности с участием Твайлайт и требушета Спайка, волосы на голове и лице Леро оказались сильно опалены, так что человеку пришлось сбрить козлиную бородку и состричь большую часть волос. Пока происходил длительный процесс отрастания волос, кобылки обнаружили, что задняя и боковые части шеи Леро были прекрасными местами, чтобы поцеловать или прижаться. Так что он держал свои волосы короткими для их вящего удовольствия, хотя и предупредил, что как только настанут холода, он снова их отпустит. А вот бородка вернулась к нормальным размерам.

И вот он был перед ней, немного скользкий от пота, и пегаска могла смотреть, как движутся эти красивые мышцы шеи и спины, когда человек делал свою работу. Дэш подумала, что это немного несправедливо: её жеребец имеет такую прекрасную фигуру, но всё равно не такой сильный, как она. Но быть самой сильной – это та-а-ак возбуждает!..

Она приближалась к нему сзади, заходя на цель…

– Привет, Дэш, – сказал Леро.

– Как ты узнал, что я здесь?! – воскликнула Рэйнбоу, от неожиданности чуть не рухнув на землю. – Я не отбрасывала тени, была с подветренной стороны…

– Инстинкт хищника.

– Ага, как же! – ответила Дэш, подлетев к нему и поцеловав прямо в шею. – Если бы ты рассчитывал на эти свои «инстинкты хищника»… – она принюхалась. – Почему ты пахнешь сахарной ватой?

– Здесь побывала Пинки Пай.

– Что?! – воскликнула Дэш со смехом. – Она опередила меня с моим же жеребцом! Какая дерзость!

– Не только это, она ещё и поцеловала в то же место, куда и ты, – Леро обернулся, улыбаясь. – Ты и Пинки просто целуете в губы, как только подумаете об этом.

– Это то, что происходит в твоих грязных мыслишках? – уточнила Дэш, отвешивая подзатыльник крылом. Человек сблокировал удар рукой.

– Ты тут единственная, у кого в мыслях всякие пошлости, – ответил он, подмигнув.

Дэш усмехнулась.

Леро собрал бобы, разложенные три дня назад, и ссыпал в мешок. Пегаска помогла высыпать новую порцию из контейнера на стойку, распределяя их с помощью крыльев, чтобы бобы могли равномерно высохнуть.

– Эй, здоровяк, – окликнула Рэйнбоу.

– Да, любимая?

– Пинки беспокоит тебя с этой привязанностью и прочим?

– Нет, – покачал головой Леро. – Это просто Пинки. Милоты больше, чем всего остального.

– Хорошо, просто уточняю, – сказала Дэш. – Ты так много сделал для нас, знаешь ли. Имею в виду, я не хочу, чтобы ты заставлял себя любить те вещи, которые на самом деле не любишь. Я хочу, чтобы ты был самим собой.

Леро закончил завязывать сумку и задумчивым взглядом посмотрел на Рэйнбоу, мягкая улыбка появилась на его губах. Дэш села на круп и её щёки запылали.

– Ч-что? – спросила она. – Ты кое-что замышляешь?

– Прости, Дэш, – ответил Леро. – Не могла бы ты набраться терпения?

Рэйнбоу прищурилась, вглядываясь в Леро сквозь завесу любопытства и осторожности.

– Ла-а-адно, и что это значит?

– Я собираюсь рассказать вам, девочки, кое-что сегодня вечером, и не хочу, чтобы ты думала, будто я заставляю себя делать что-то, чего не хочу. Ты можешь мне довериться?

– Завсегда.

– Вот и хорошо. Давай отнесём этот кофе домой.

---

В доме Леро, в его спальне, Лира покусывала ухо Твайлайт, начиная с пушистого кончика, позволяя языку касаться краешка уха и двигаться вниз к основанию.

Твайлайт хихикнула и дёрнулась:

– Лира! Я не могу сосредоточиться, если ты это делаешь!

– Считай это частью обучения, – ответила единорожка, лежащая на боку на кровати. Она поджала задние копыта и улыбнулась своей милой Твайлайт Спаркл. Она смотрела, как веки Твайлайт опустились, подобно жалюзи в полдень, как она сосредоточилась на своём заклинании и её мягкие губы слегка приоткрылись.

– Ты такая красивая кобылка, – произнесла Лира.

– Б-богиня! – воскликнула Твайлайт, краснея, и шлёпнула Лиру крылом. – Ты продолжаешь отвлекать меня!

– Хорошо, – усмехнулась Лира, – я не буду больше ничего говорить. Продолжай.

– Ты такая льстица, – Твайлайт рассмеялась.

Она откашлялась и вновь сконцентрировалась. Её рог загорелся глубоким розовым светом.

Твайлайт пробормотала заклинание, присланное принцессой Луной, концентрируясь на нефритовой подвеске на шее. Луна назвала его Амулетом Трансформации Женских Придатков, и он был важным инструментом, который давал уверенность, что это чувствительное заклинание будет использовано должным образом. Преобразование одной части тела в другую было той ещё головной болью и амулет служил талисманом, исполняющим роль своеобразного волшебного противоядия для любой посторонней магии или мыслей, которые могли навредить заклинанию и заклинателю. Кроме того, насколько Луна знала, лишь аликорнам хватало сил, чтобы успешно использовать это заклинание.

Лира смотрела, как магический водоворот Твайлайт закружил вокруг её кьютимарки, мерцая как звёздный компас. Магия засветилась рядом с промежностью Твайлайт и Лира должна была признать, что заклинание сработало успешно… целиком и полностью.

Твайлайт закончила колдовать и, вздохнув, уселась на корточки, после чего склонила голову, чтобы рассмотреть свою промежность.

– Сработало! – воскликнула она, глядя на новую кожаную складку, образовавшуюся между сосков. Она встала и сосредоточенно нахмурилась. – Я не ожидала, что влагалище останется на месте.

– А пенис там есть? – Лира спрыгнула с кровати.

– Я чувствую его, – ответила Твайлайт. – Это странно. Как у меня это вышло?

Лира поцеловала Твайлайт в губы, просовывая свой язык к нежному язычку Твайлайт, чтобы поласкать его. Твайлайт застонала, заставляя рот Лиры отозваться, а её лицо – вспыхнуть. Лира мазнула языком по губам Твайлайт, когда прервала поцелуй.

Лира целовала и покусывала Твайлайт по линии подбородка, улыбаясь её стонам. Потом единорожка скользнула вокруг шеи Твайлайт и её губы поплыли по позвоночнику подруги, заставив крылья Твайлайт жёстко встать. Лира лизнула правое основание крыла и Твайлайт ахнула.

– Э-это сейчас выйдет, – сказала Твайлайт.

Лира отошла на шаг, чтобы посмотреть. Её улыбка сменилась шоком, челюсть отвисла, а глаза распахнулись.

– Там что-то не так? – спросила Твайлайт.

– Нет, – ответила Лира. – Просто я… гм, никогда ещё не видела ярко-фиолетового члена.

Твайлайт вновь села на корточки, чтобы взглянуть на свой пенис.

– Он чувствует себя так странно, словно сдавлены-ы-ы-ы!..

Лира высунула язык и провела им от основания члена до самого кончика, где уже появилась порция жидкости. Твайлайт, разинув рот, смотрела, как Лира облизнула губы.

– Интересно, чем это вырабатывается, – сказала Лира. – Я не вижу никаких яичек.

– Н-ну, да, – согласилась Твайлайт. – Хм… Луна не нашла способа применения этого для размножения. Похоже, она считает, что размножение с использованием трансмагической формы невозможно, – на лице Твайлайт возник намёк на беспокойство. – Это чисто магическое. Но амулет… боже, как трудно сконцентрироваться!

– Что ж, вот та Твайлайт, которую я знаю и люблю, – сказала Лира с усмешкой. Она обошла подругу сзади, после чего прикусила её хвост и потянула, вызывая ещё один возглас. Единорожка любила этот милый звук удивления и удовольствия – он был так сладок.

– Это подействовало и здесь, – отметила Лира, глядя на сильно увлажнившиеся половые губы Твайлайт, полностью раскрывшиеся и позволяющие клитору выглянуть наружу. Твайлайт текла сильнее, чем все, кого она знала, так что Леро наградил её прозвищем «горшочек мёда».
Л

ира рысью оббежала Твайлайт и начала короткими движениями облизывать её лицо. Волшебница тяжело дышала, её веки затрепетали.

– Ты ведь понимаешь, что это значит, – дыхание Лиры стало хриплым. – Ты можешь взять меня в то время, как Леро овладеет тобой.

Замешательство длилось лишь микросекунду, пока Твайлайт не поняла слова Лиры. Её глаза распахнулись.

– Ух ты! – воскликнула она, уставившись на подругу и разинув рот. Лира этим тут же воспользовалась и поцеловала её.

– Ты уже готова? – усмехнулась Лира, оторвавшись.

– О да, – ответила Твайлайт. – Странно, но я чувствую нетерпение.

– Это прекрасно, – сказала Лира. Она повернулась к Твайлайт задом, задрала хвост и подмигнула.

– На самом деле, на меня это не действует так же, как на жеребцов, – хихикнула Твайлайт. – Подожди, мы сделаем это по-понячьи?

– Конечно, – ответила Лира. – Ты не сможешь быть настолько гибкой и пластичной как Леро.

– Полагаю, нет, – сказала Твайлайт. – Хм, как же… – она встала на дыбы и поставила передние ноги на круп Лиры. Лира сглотнула.

– Твайлайт, не толкай его так быстро, – произнесла она. – Не торопись.

– Хорошо, – шепотом ответила Твайлайт.

Лира прижалась к полу и Твайлайт неуклюже скользнула по телу единорожки. Край пениса прижался к влажным вратам, предваряющим вульву Лиры, и та затаила дыхание.

Когда Твайлайт медленно в неё вошла, Лира никак не могла помочь, лишь издала ворчание. Твайлайт её не услышала и толкнула дальше.

– Он чувствует себя словно в шелку, – сказала Твайлайт, задыхаясь. – Я не знаю, что это за чувство, но оно приятное.

Лира хрипло дышала, чувствуя, как Твайлайт продвигается всё глубже – глубже, чем она чувствовала уже долгое время – и застонала.

– Я не могу ввести его целиком, – произнесла Твайлайт.

– Тебе и не нужно, – ответила Лира напряжённым голосом. – Это нормально для пони-стиля.

– Ты в порядке? – спросила Твайлайт.

– О, да, – протянула Лира и положила голову на прохладный деревянный пол. Она издала долгий вздох. – Просто у меня прежде никогда не было такого большого.

– Ты говоришь так, словно тебе больно!

– Немного, но это приятная боль, – Лира издала протяжный смешок. – Не беспокойся об этом. Просто… просто двигайся очень медленно, ладно?

– Хорошо, – ответила Твайлайт. – Думаю, это меньшее, что я могу сделать.

– Ты должна будешь сделать все те дикие вещи, что мы обычно делаем, – сказала Лира. – Но сейчас нормально и так.

Задние ноги Твайлайт перенесли её вес, когда она попыталась выровняться, плавно вытягивая член наружу. Она ахнула и медленно простонала.

– О, богини, это великолепные ощущения.

– Точно, – хмыкнула Лира, по её вискам струйками стекал пот.

Твайлайт нашла точку равновесия, чтобы не упасть на Лиру и вошла в ритм, подобный медленному танцу. Это не было так громко, как когда она была с Леро, но её стоны всё ещё были заметны. Лира немного приспособилась к размеру Твайлайт и, чтобы в полной мере им насладиться, начала контролировать своё дыхание, чтобы лучше терпеть боль и полностью погрузиться в удовольствие.

Капля влаги коснулась затылка Лиры и скатилась вниз; единорожка усмехнулась, поняв, что это слюна Твайлайт. Она могла сейчас представить лицо подруги: закатившиеся глаза, широко открытый рот с высунутым языком и стекающей ниточкой слюны, капающей и приземляющейся с серебристым всплеском. Лира видела это так много раз, когда у Твайлайт и Леро был секс. Она испытала прилив гордости, что теперь она в состоянии вызвать у подруги то же выражение лица, даже если сама ничего не делает, кроме как стоит и принимает её в себя.

«Сегодня я за скамейку», – подумала Лира. Естественно, она бы ни за что не произнесла такое вслух – это бы расстроило Твайлайт.

Твайлайт застонала и её толчки ускорились, Лира вскрикнула.

– Твайлайт, притормози!

Твайлайт послушалась.

– Ну не так скоро же…, – прошептала Твайлайт и Лира почувствовала, как густое тепло выстрелило в неё, а отрывистые охи Твайлайт перемежали каждый толчок её оргазма. К её чести, Твайлайт не пыталась засунуть пожёстче, за что Лира была весьма благодарна.

– Вытащи его медленно, пожалуйста, – попросила Лира. Она почувствовала, как член Твайлайт уменьшается внутри неё и не слишком беспокоилась о резком выводе.

Твайлайт, тяжело дыша, кивнула и вышла из Лиры. Копыта процокали по полу, когда она попыталась сохранить равновесие. Член вернулся в складку на животе и Твайлайт улеглась на пол; её дыхание начало замедляться, приходя в норму. Амулет упал рядом на ковёр.

– Этот оргазм не такой интенсивный, как оргазм кобылки, – сказала Твайлайт. – Имею в виду, я знаю, что у жеребцов меньше нервных окончаний в половых органах, но это было слабее, чем я рассчитывала… Впрочем, всё равно здорово.

Тут она заметила усмешку Лиры.

– Что?

– Никогда не меняйся, Твайлайт, – произнесла Лира, наклоняясь, чтобы поцеловать свою кобылку в мордочку. – Первое, что ты сделала после секса – завела разговор о науке.

Твайлайт покраснела и склонила голову, опустив ушки; но она всё равно улыбалась.

Лира легла рядом, прижимаясь телом к подруге.

– Похоже, это было не очень долго, – заметила Твайлайт. Она взглянула на часы и отчаялась. – Четыре минуты?! Ох, я сожалею, Лира!

– О чём?

– Я кончила слишком быстро! Я должна была…

– Нет, ты была великолепна, – сказала Лира, заглушая извинения, готовые сорваться с губ кобылки. – Ты сравниваешь себя с Леро, не так ли?

– Я… думаю, да, – краснея, ответила Твайлайт. – Он единственный жеребец, с которым я могу себя сравнить.

– Ну нет, – сказала Лира. – Сравнивай себя только с Твайлайт Спаркл.

Лира склонилась к шее Твайлайт, положив свой рог на её гриву.

– Ну, – начала Твайлайт, – как это было?

Лира задумалась, подбирая подходящее слово.

– Интенсивно, – произнесла она. – Это действительно приятно – иметь такое… ощущение глубины.

– Но?.. – сказала Твайлайт, ожидая плохих новостей.

– Может, слишком интенсивно, – продолжила Лира. – В следующий раз, давай попробуем с меньшим диаметром. Тогда тебе не придётся перенапрягать сердце, а я перестану волноваться о синяках.

– Ох, об этом я не подумала! – Твайлайт съёжилась. – Прости, Лира.

– Тсс, – Лира прижала копыто к губам. – Никогда не извиняйся за секс.

Твайлайт положила подбородок на круп лежащей рядом единорожки. Они обе наслаждались затихающими ощущениями (Лира улыбнулась, заметив, что Твайлайт продолжает заносить наблюдения в блокнот) и просто были рядом друг с другом. Новый метод стать ближе друг к другу сработал замечательно и Твайлайт надеялась, что Дэш также заинтересуется им.

– Лира, сколько жеребцов у тебя было?

Твайлайт не могла видеть лицо подруги, но представила, как она улыбается.

«Бьюсь об заклад, она знает, почему я спрашиваю»,– подумала волшебница.

– Если считать вместе с тобой и этим заклинанием, то тридцать семь.

– О, богиня, хотела бы я быть такой популярной.

– Ну, а я – не особо. Не то чтобы жалею об этом, но я могла потратить время на разборку жизненных проблем, вместо объезжания каждого пони в поле зрения.

«А может, это и были мои поиски себя, – подумала Лира. – Я искала ответы, залезая в объятия очередного партнёра».

– Ну, я рада, что сейчас ты нашла себя, – произнесла Твайлайт. – Эм…

– Да?

– Готова поспорить, мне даже не нужно спрашивать, верно?

– Неа. Девятое место.

Ушки Твайлайт оживились, кода она испустила удивлённый вздох.

– Я и не предполагала, что залечу так высоко!

– У тебя самый большой, что я когда-либо принимала, – ответила Лира. – И ты продержалась дольше, чем это в среднем бывает. Это золотая звезда на моей классификационной кривой, – тут ей пришла в голову мысль и единорожка рассмеялась. – Знаешь, мне кажется, что я пожалею любого жеребца, который мог бы быть с тобой или Дэш. Вы обе будете ожидать слишком многого.

– О, я бы не стала этого делать, – ответила Твайлайт. – Имею в виду, я знаю, что несправедливо сравнивать их с Леро.

– А вот Дэш будет.

– Определённо будет, – фыркнула Твайлайт. – Даже если это окажется жеребец с фантастическими постельными навыками, она всё равно будет возиться.

– Что? – с хрипотцой произнесла Лира. – Десять минут? Это всё, что ты можешь?

Твайлайт захихикала и попыталась тоже изобразить Рэйнбоу Дэш.

– Я кончила только три раза! Ты не можешь немного лучше?

– Чо ёще за «не могу сложить так ноги»? Куда ж я садиться должна?!

– Почему у тебя нет рук для массажа крыльев?

– Что за волосня по всему телу? Почему нет голой кожи?!..

– Привет, девочки, – сказала Дэш.

Твайлайт и Лира хором взвизгнули.

Пегаска вскинула бровь и ухмыльнулась.

– Так значит, вы двое просто зависаете на полу в спальне Леро? Хм, даже интересно стало, что здесь происходило, – она глубоко втянула воздух, принюхиваясь. – Не-не-не, совсем неинтересно!

Леро, шедший позади, заметил амулет, потом перевёл взгляд на паховую складку Твайлайт и на его губах возникла ехидная полуулыбка.

– Что ж, похоже, мне нашлась замена, – произнёс он.

– Что? Нет! – воскликнула Твайлайт, вскакивая на копыта. – Этого никогда!.. А, ты шутишь.

Пара приветствовала Рэйнбоу и Леро поцелуями: сначала они дважды обнялись с Дэш, запечатлев поцелуи с каждой стороны рта, а затем встали на дыбы, чтобы обняться с Леро.

– Что готовишь, Пальчики? – спросила Лира, упав обратно на четыре ноги.

– Просто салат, ничего особенного, – ответил Леро. – Так… – он сел, скрестив ноги, и положил руку на шею Твайлайт. – Как оно было, Твайлайт?

– Говоря обычными словами – различно, – ответила Твайлайт, и рассказала об их с Лирой совместном опыте. – В следующий раз я собираюсь сделать размер поменьше, – закончила она.

– Что тут было-то? – воскликнула Рэйнбоу, смущаясь и не веря в услышанное.

– О, я попробовала заклинание фаллоса принцессы Луны и… ну, я и Лира занимались сексом с проникновением пениса, – Лира повернула лицо к Твайлайт и два носика потёрлись друг о друга.

– В твоём исполнении это звучит так романтично, – сказал Леро. Он добавил немного хриплого баритона в голос и мечтательно произнёс нараспев: – Проникнове-е-ение!..

Твайлайт и Лира рассмеялись.

– Чт… – Дэш опустила голову, заглядывая Твайлайт между ног и увидела складку. – Почему ты это сделала? – спросила она с неподдельным гневом в голосе.

Твайлайт попятилась, удивлённая тоном и громкостью её вопроса.

– Ну, это способ, чтобы… другой способ быть ближе, – ответила Твайлайт. – И, конечно, немного личного любопытства, тоже.

– Но зачем тебе это нужно? – воскликнула Дэш, в её голосе появилась тревога, она шагнула вперёд. – У нас есть Леро!

– Дэш, – произнёс Леро, положив руку ей на круп. – Твайлайт рассказала мне об этом заклинании. Я не против.

Рэйнбоу окинула взглядом всех троих и её гнев исчез так же быстро, как и появился.

Леро прижал её голову к своей груди и подержал так какое-то время. Дэш вздохнула и закрыла глаза.

Хотя Дэш накричала на Твайлайт, Леро знал пегаску достаточно хорошо, чтобы понять, в чём корень проблемы.

– Тебя расстроила моя шутка про замену, так? Прости, мне жаль, что я это сказал.

– Всё нормально, здоровяк, – Рэйнбоу открыла глаза. – Это с моей стороны было глупостью злиться на подобное. Просто это… – она отстранилась, чтобы взглянуть Леро в лицо. – Ты никогда не сможешь быть заменён. Ненавижу даже думать, что ты допускаешь подобное.

– Я не допускаю, не волнуйся, Дэш.

Рэйнбоу с сожалением выбралась из объятий Леро и обняла Твайлайт.

– Мне жаль, что я накинулась на тебя.

– Ох, Рэйнбоу, всё нормально, – ответила Твайлайт, отвечая на объятия.

Леро повернулся к Лире и подмигнул. Лира вскинула бровь в ответ, недоумевая, к чему это он.

– Итак, Твайлайт, – начал Леро. – Так что там насчёт «сделать пенис поменьше»?

– Что? Ох, – переспросила Твайлайт, когда Дэш ослабила объятия, позволяя ей говорить. Волшебница чувствовала себя немного странно, отвечая на вопрос про «её член». – Ну, по-видимому, он был немного великоват в обхвате, ты знаешь… когда расслаблен.

– Значит, ты могла бы, теоретически, сделать его ещё больше, верно?

– Ох, ну давай! – закричала Дэш, вскидывая копыта.

– Да? – ответила Твайлайт, с замешательством глядя на реакцию Дэш. – Но почему…

– Он хочет попросить тебя сделать у него ещё больше! – ответила Дэш.

– Чт… серьёзно? – не поверила Твайлайт. – Я не хочу этого делать, Леро. Тебе это не нужно!

– Ага, он идеально подходит! Нам не на… – с глупой улыбкой призналась Дэш Леро и, засмеявшись, подскочила к нему. – Ты собираешься замутить со всеми нами сразу?

Леро рассмеялся, и его спина оказалась мигом прижата к полу; человек сцепился с Дэш, пытаясь положить её на лопатки.

– Я всегда могу сказать, когда ты был в Вечносвободном, – сказала Лира, бочком проходя мимо борющейся парочки и используя магию, чтобы сцепить крылья Дэш.

– Нечестно! – со смехом закричала Дэш. – Мошенники!

Рэйнбоу приготовилась, ожидая, что Леро атакует её живот, как он обычно это делал, когда она была прижата спиной, но была разочарована, когда он остановился и с удивлённым выражением лица посмотрел на Лиру.

– Что ты имеешь в виду, говоря о Вечносвободном? – спросил он.

– Ты шутишь больше обычного, – ответила она. – Немного агрессивнее в некоторых вещах.

– Агрессивней? – сказал Леро.

– Не, это круто, – сказала Дэш, сумев сломать блок Лиры своей пегасьей магией. Она села и протянула крылья. – Это, своего рода, захватывает – глядя на тебя сравнивать, каким ты был недавно и какой сейчас.

Брови Леро задвигались, явно означая работу мыслей.

– Думаю, вы правы, – сказал он. – Надеюсь, такой я не слишком противен.

– Конечно, нет! – воскликнула Твайлайт. – Как и сказала Рэйнбоу, видеть тебя таким весело.

Лира предложила поужинать и все согласились. Рэйнбоу бросила на Леро многозначительный взгляд, показывая, что помнит – он собирался рассказать всем что-то очень важное. Леро кивнул и табун направился на кухню.

---

Все четверо принялись за салат и тосты, обсуждая события дня. Твайлайт явно волновалась насчёт дебютного показа «Выхода нет», назначенного на завтрашний вечер, и того, что свободных мест на премьеру уже не осталось.

Она сидела между Леро и Рэйнбоу Дэш, напротив Лиры за круглым столом. Твайлайт отменила заклинание фалоса чуть ранее и теперь чувствовала странное чувство облегчения, когда член исчез. Это оказалась неожиданно грустно – подобного она не ожидала.

– Как Тандерлейн себя показал? – спросила Рэйнбоу, ковыряясь зубочисткой во рту. – Не могу поверить, что он оказался никаким.

– На самом деле, режиссёр был очень впечатлён его выступлением, – ответила Твайлайт. – Называла его «неогранённый талант» и спрашивала, где он был всё это время. Возможно, он начнёт новую карьеру.

– Это будет неплохо, – Дэш приподняла бровь. – Интересно… может, он неверно истолковал свою кьютимарку, как Траблшос?

– Не знаю, – ответила Твайлайт. Она нахмурилась и положила ещё немного салата.

– Мне нравится этот взгляд, Твайлайт, – заметила Лира, сидящая напротив. – Что случилось?

– Тандерлену лучше не пытаться приударять за тобой, – сказала Дэш. – Я его поколочу.

– Нет, ничего подобного, он был профессионален, – ответила Твайлайт. Потом рассмеялась и покачала головой. – По крайней мере, до момента, когда попытался вчера приударить за Принцессой Луной.

Леро рассмеялся, в то время как Дэш чуть не подпрыгнула вместе со стулом.

– Серьёзно? Он, конечно, дамский жеребец до кончиков копыт, но подобного от него я не ожидала!

– Он это сделал, говорю тебе, – ответила Твайлайт. – Всё прошло не слишком гладко. Она и принцесса Селестия обсуждали со мной кое-что о научно-исследовательском проекте, а он продолжал намёки и тогда…

---

– Ну, вы знаете, как это говорится, – сказал Тандерлейн, полыхнув зубами в убийственной улыбке. – Нельзя доказать отсутствие.

Принцесса Луна взглянула на него Императорским Взглядом, пришпилив к месту и мигом смыв улыбку.

– Разумеется, Мы можем доказать отсутствие, – произнесла Луна. – Это называется modus tollendo tollens^[3]. Я придумала его, наблюдая с балкона за звездопадом.

– А… э… – протянул Тандерлейн. Он сглотнул. – Я не знал этого.

– Я недавно модернизировала мой учебник по логике высказываний. Я уверена, что принцесса Твайлайт имеет копию в своей библиотеке.

– О, разумеется, – отозвалась Твайлайт.

– Я рекомендую вам с ним ознакомиться. Считаю, что это будет весьма поучительно.

– Да, Ваше Высочество, – сказал он с поклоном. – Я непременно так и сделаю.

---

Дэш захохотала. Тандерлейн ей вообще-то нравился, но рассказ о том, как его жестоко отбрили, всё равно развеселил пегаску.

– Он завалил каждую незатабуненную кобылку в погодной команде, за исключением меня и Бек Делл, – сказала Дэш. – Я его знаю. Бьюсь об заклад, он не умерил свой эгоизм.

– Нет, не умерил, – подтвердила Твайлайт и сердито нахмурилась. – Потому что потом он приударил за Селестией.

Отпавшие челюсти и взлетевшие вверх брови встретили это откровение. Леро перестал жевать свой тост, намазанный пастой из анчоусов, должной пополнить дефицит белков у человека.

– Это болван на самом деле это сделал? – спросила Дэш.

– Как это вышло? – в свою очередь осведомился Леро.

– Ну, – начала Твайлайт, – он старался быть аккуратным и намекать, а не ляпать прямо в лоб, и…

---

– Ну, вы знаете, как это говорится, – проговорил Тандерлейн. – В конце концов, история пишется победителями.

Принцесса Селестия ласково улыбнулась.

– Прошу меня простить, мистер Тандерлейн, но это противоречит всему моему опыту. Историюпишут выжившие. Победители пишут будущее.

---

– Ответить на это Тандерлейну было нечем, – сказала Твайлайт. – Режиссёр позвал его обратно на сцену и он унёсся буквально вприпрыжку, выглядя побитым. Сначала выступление было немного скомканным, но он довольно быстро вернулся в образ.

– Знаешь, принцесса Селестия сказала интересную вещь, – заметил Леро. – Помню, я изучал историю американской гражданской войны, и была просто тонна ревизионистской истории, написанной о конфликте проигравшей стороной – конфедератами. Даже когда Дэвис Джеферсон попал в плен – а он был президентом Конфедерации, проигравшей стороны – то продолжал писать мемуары, в попытке оправдать свои действия. Даже их потомки продолжают писать историю, основываясь на нём, хотя война закончилась почти за сто сорок лет до моего рождения.

Человек подумал о множестве прочитанных книг, которые были написаны после Второй Мировой военными третьего рейха – Гудерианом, Хейнцем Кноке, Дёницем, фон Манштейном – но не собирался рассказывать кобылкам о той войне. И не был уверен, что когда-нибудь соберётся.

– Это интересно, – ответила Твайлайт. – Я всегда чувствовала, что все эти «истории, написанные победителями»… малость приглажены.

– Можно считать это мысле-прерывающим типом клише^[4], – сказала Лира.

– Хороший термин, – одобрила Твайлайт.

– Кстати, я думаю ознакомиться с учебником по логике высказываний, – сказал Леро. – Я изучал вводную по этой дисциплине в колледже и едва её помню.

Твайлайт хихикнула.

– Тандерлейн на самом деле её вчера взял.

И все прочие за столом тоже рассмеялись.

---

Они переместились в гостиную Леро, где у человека было подготовлено всё необходимое для чаепития. Они наслаждались обществом друг друга, пока Леро не переглянулся с Дэш, давая знать, что сейчас будет говорить о том самом «кое-чём», которое упомянул, когда они были у кофейного дерева.

– Итак, Твайлайт, – начал он, отвлекая пони от нового выпуска журнала «Проблемные слова». – Это фаллическое заклинание… ты можешь заставить кобылку забеременеть?

Лира поставила чашку и подошла к Леро: её потянул баланс, говоривший, что прямо сейчас она должна быть рядом с человеком.

Твайлайт моргнула и, воспользовавшись магией, положила журнал на стеклянный столик, стоящий посередине между стульями и диваном.

– Пожалуй, нет. Луна изучала это заклинание десятилетиями и пришла к выводу, что это невозможно. На самом деле, она начала работать с ним, надеясь, что кобылки смогут иметь детей друг с другом, но каждый раз была заблокирована Гармонией. Это… размножение является транс-магической силой, и я не думаю, что когда-либо ею смогут манипулировать или изменять.

– Понятно, – ответил Леро. – Это те же исследования, что ты проводила, чтобы узнать, могу ли я подарить ребёнка своим кобылкам?

«О, Селестия, что он делает?» – подумала Дэш.

Она глянула на Лиру – та напряжённо смотрела на человека…

Пегаска спрыгнула с дивана и подошла к любимому.

– Да, в самом деле Луна поделилась всеми исследованиями, а так же критически рассмотрела мои собственные. Она согласилась с моим первоначальным выводом – нужно превратить тебя в пони во время нашей охоты; это позволит привнести хотя бы чуть-чуть твоей генетической структуры, являющейся частью любого ребёнка, что мы могли бы иметь – и это даже если просто предположить, что ты сможешь сделать нас беременными. Мы бы, по существу, рожали клонов вместо детей.

Твайлайт, продолжая сыпать научными терминами, пропустила происходящее прямо перед ней: Лиру и Рэйнбоу Дэш, собравшихся рядом с Леро.

– Хорошо… – сказал человек и глубоко вздохнул.

– Послушайте, – обратился он к Лире, усевшейся рядом и положившей ногу на его колено, и Дэш, которая опиралась на подлокотник кресла, положив крыло ему на спину. – Я знаю, девочки, что вы намеренно отказываете жеребцам, проявляющим к вам интерес, потому что не хотите меня расстраивать. Но я говорю вам прямо сейчас – всё нормально.

– Леро… – произнесла Лира.

– Позвольте жеребцам присоединиться к этому табуну, – сказал Леро. – Если кто-то заинтересован в нас и если одна из вас ответит ему взаимностью, мы не осудим его. Он может подарить нам свой цветок, – человек усмехнулся, к удивлению своих девушек. Они могли ощутить, как сильные эмоции исходят от него, подобно волнам на пляже, и этот смех… был весьма странен.

Они растерянно переглянулись.

– Простите, – сказал он. – Но позвольте жеребцам быть в этом табуне. Или другим кобылкам, если они заинтересованы. Это в корне не верно, что я… о, Твайлайт.

– Прости, – произнесла Твайлайт со слезами на глазах, и Леро бросился к ней, позволяя заключить себя в объятия из ног и крыльев. – Прости, что не могу получить его рабочую версию, но я продолжу исследования!

– Твайлайт, я знаю, – ответил Леро. – Но в то же время, мы, в любом случае, можем расширить наш табун.

Твайлайт отстранилась и Леро улыбнулся, взяв её за подбородок.

– Я знаю твою мечту о большом табуне и о детях. Давай воплотим её в жизнь, хорошо?

– Я так тебя люблю, Леро, – улыбнулась Твайлайт сквозь слёзы.

– Я тоже тебя люблю, Твайлайт, – они вновь обнялись.

Дэш и Лира подошли и тоже обняли уже обнимающуюся парочку. В этот раз немного печально, словно это была пиррова победа, но как всегда успокаивающе.

– Чувак, – сказала Дэш, её собственные глаза были на мокром месте от шока. – Тебе не обязательно так поступать.

– Я так хочу, – ответил Леро.

– Я понимаю, что ты имеешь в виду, – сказала Лира. – Но мы же чувствуем, как ты взволнован из-за этого. Просто помни, что сказала Дэш чуть раньше: тебя никогда не заменить.

– Я знаю, девочки, – сказал Леро. Он вновь улыбнулся. – Знаете, это похоже на то, что я получаю лучшее, нежели вы трое. Я ожидал аплодисментов и возбуждённых объятий.

– Просто это шокирует, – ответила Лира. Она улыбнулась. – Но я счастлива.

– Ни один жеребец не пройдёт, если ты не примешь его, – сказала Дэш. – Это правило.

– Это правило, – повторил Леро. Он потёр руками их спины. – Я провёл много исследований табунения и отношений между пони.

– Я заметила, – сказала Твайлайт. – Я же расставляла твои книги.

– Так же хочу сказать, что с удовольствием буду табуниться с тем жеребцом или кобылкой, который нравится вам и любит вас, но не хочет присоединяться к нашему табуну.

– То же касается и тебя, – ответила Лира, подмигивая. – Кобылка или жеребец.

– Д-давайте сделаем сейчас одну вещь, – сказала Дэш.

Твайлайт и Лира кивнули. Они обнялись, в молчании слушая дыхание и стук сердец.

– Я ожидал большего обсуждения, – заметил Леро.

– Это просто шок, вот и всё, – ответила Твайлайт.

– Ну, мне в любом случае пора принять душ, – сказал Леро, вставая. – Вы девчата, можете всё обдумать, и если чувствуете, что есть какие-то проблемы, мы обязательно обсудим их вместе.

Договорённость была достигнута путём объятий, поцелуев и заверений в любви.

---

Тёплая вода лилась на Леро, пока он стоял в душе с закрытыми глазами, прислонившись головой к плитке на стене.

«Я могу это сделать, – думал он. – Это ради них. Я могу это сделать».

Он ненавидел свою дрожь. Лира сказала, что они ощутили его волнение, но человек надеялся, что пони не поняли, как много для него стоило сказать им принять ухаживание жеребцов.

«Это неправильно – удерживать их, – думал Леро. – Они пони. Для них это естественно, я могу сделать это».

В голове мелькнул образ жеребца на спине Твайлайт, охаживающего её. Как она стонет, а он смотрит на них ошарашенно…

«Стоп, – подумал он. – Всякий жеребец, что присоединится к табуну, будет любить их. Всё нормально».

Он знал, что его кобылки всегда будут любить его. Так почему это так сложно?

А потом человек рассмеялся.

У него не будет детей. Кросс-генетических детей с его кобылками.

Беллерофонт жил подобно своему легендарному тёзке и убил химеру.

Последствия

Перевод: Kasket
Адаптация, редактура, правка: xvc23847
Опубликован 15.03.2016

Дождавшись, когда дверь в ванную закроется и из-за неё послышится шум душа, Рэйнбоу Дэш повернулась к остальным.

– Вы заметили, как Леро себя вёл? – спросила Дэш, глядя на своих жён по табуну. – Я имею в виду этот его смех. Он действительно сможет так поступить?

Лира, не отрываясь, смотрела через комнату в ту сторону, куда ушёл человек.

– Я не думаю, что сможет.

– Он сказал, что сможет, – ответила Твайлайт, но на её лице не было той надежды, что прозвучала в голосе. – Для него это большое изменение, но он сказал, что сможет это сделать.

Лира медленно повернулась к Твайлайт:

– Ты действительно думаешь, что он сможет?

– Да, – ответила Твайлайт, глядя ей прямо в глаза.

– Дэш, а что ты думаешь? – спросила Лира.

– Нет, что думаешь ты? – ответила Дэш с угрюмым видом. – Только обещай, что не будешь разыгрывать для нас таинственного мудреца.

– Обещаю, – произнесла Лира.

Тем, что пришло ей в голову, подобно яркой вспышке, был сон, приснившийся прошлой ночью, в этой комнате, после снятия с неё бинтов и шин, после пробного использования магии днём (она подняла неиспользованную лопаточку для языка в кабинете врача) вызвавшего мощный прилив либидо, как будто она снова оказалась в охоте. Она убыла домой с семьёй и там уже не сдерживалась.

Прошлой ночью грудь и живот Леро прижались к спине единорожки, и их бёдра тёрлись друг о дужку; а она прильнула к человеку, чувствуя его внутри себя, твёрдый и гладкий. Руки Леро обнимали её бока, а её передние ноги обнимали их в ответ. Эти руки, как правило, бродили по её телу, но тогда Лира просто хотела чувствовать близость и тепло, будучи окутанной им. Рэйнбоу Дэш была рядом, со ртом на её роге, и длинный язык пегаски скользил вверх и вниз… А внизу была Твайлайт – глаза закрыты, влажные губы и мягкий язычок обрабатывают клитор единорожки; иногда этот язык опускался к мошонке Леро и Лира знала, когда это происходило – потому что чувствовала, как он начинает пульсировать там, внутри…

После четвёртого оргазма, каждый из которых сводил задние ноги так, что копыта скручивало, она выдохлась. Лира не могла припомнить, как давно с ней было такое.

Позже той ночью, когда она проснулась, то повернулась к Леро, игнорируя счастливую болезненность глубоко внутри, и передвинула тело на торс человека; в ответ его руки легли на спину единорожки, обнимая её. Лира положила передние ноги на его голову, попытавшись укачать Леро так же, как человек сделал после того боя, когда она почти ушла. Лира начисто пропустила тот момент, как оказалась с ним в постели.

– Пальчики, – нежно прошептала она.

– Рогатка, – прошептал Леро.

Лира наклонилась и поцеловала человека, а затем произнесла:

– Ты спас меня, Леро.

Луна отбрасывала на его лицо бледный свет, так что пони увидела, как он открыл глаза.

– Как я смог тебя спасти?

– Я была в глубокой тёмной пропасти после этого нелепого боя, – ответила Лира. – Ты вытащил меня оттуда, Леро. Когда ты коснулся моего лица… вот так… и позвал по имени, я услышала.

Леро усмехнулся и это было прекрасно.

– Лира, врач сделал бы тоже самое, как только появился.

«Думаю, было бы уже слишком поздно», – подумала Лира, но промолчала. Она не хотела его беспокоить.

– Я не чувствовала пути, – произнесла Лира. – Я была потеряна в той яме.

«И ещё много такого, о чём решила не говорить. Правильно поступаешь, Лира», – подумала она.

Тем не менее, Леро под ней не содрогнулся и не съёжился в ужасе.

– Ну, если ты думаешь, что это правда, то ничто не сделает меня более гордым, – Леро передвинул руку и погладил её по щеке кончиками пальцев. – Я люблю тебя, Лира. Ты одна из самых удивительных личностей, которых я когда-либо знал и если я могу сделать что-то, что тебе поможет, то я счастлив.

– Я люблю тебя, Леро, – сказала Лира почти беззвучно: у неё внезапно перехватило дыхание. – Я знаю, что ты собираешься сказать: мы – табун, и поэтому не считаем, кто кому должен. И я с этим согласна… но всегда буду искать способ вернуть этот долг. Обещаю.

---

Это произошло в начале второй половины дня.

Рэйнбоу Дэш моргала, пытаясь не заснуть, и покачивала головой, словно пыталась отпихнуть сенбургеры и сено фри, упорно кружащие вокруг неё. Она и Лира находились в библиотеке Понивиля (удобно расположенной внутри радужного замка), замещая Твайлайт Спаркл и Спайка, присматривавших в местном театре за постановкой «Выхода нет».

Рэйнбоу подумывала найти какую-нибудь полку повыше и забраться туда вздремнуть, но ведь сейчас пегаска Исполняла Долг и не собиралась от него уклоняться!.. Особенно с Лирой рядом, которая тут же наябедничает, если пегаска так поступит. Так что Дэш периодически делала по несколько отжиманий на крыльях, чтобы разогнать заторможенную обедом кровь.

В тот день в библиотеку зашли несколько пони – Дэш не поняла с чего так много, хоть Лира и объясняла – а прямо сейчас за одним из столов сидела Берри Панч и просматривала несколько книг.

Лира повертелась рядом, чтобы понять, что же она читает. Берри интересовали паранормальные явления и психические расстройства; особенно те, что вызывают галлюцинации. Лира решила, что Панч либо пытается запустить слух, либо имеет серьёзную проблему, которую не может решить. У единорожки был соблазн спросить, но она решила не вмешиваться. Хоть и не такая, как ЭпплДжек, Берри Панч всё равно земная пони, а они могут быть предсказуемо упрямы насчёт чужой помощи.

Лира не могла помочь, но тут же подумала о другом городском гранд-мастере боевых искусств. По ходу их общения Берри вытворяла те ещё внезапные повороты на Пути Покоя, которые взбадривали Лиру, наталкивая на новые мысли. Может, она посидит спокойно, пока Лира сбегает за Минуэт?

(Однажды, когда она развлекала какого-то жеребёнка своими навыками Пути Покоя, то задала риторический вопрос: «Что такое баланс?». Проходящая позади неё Берри Панч, направлявшаяся в винный магазин, произнесла: «железный накопытник, постоянно стукающий по лбу».

Через несколько минут, когда Лира спросила: «Что означает “вернуться к источнику?”», Берри Панч, возвращавшаяся с полными седельными сумками, позвякивавшими на каждом шагу, сказала: «Это означает, что у нас нет никого, кроме самих себя, кто мог бы объяснить эту бессмысленность ужаса жизни».
Впервые за многие годы, Лира была оскорблена. А потом она рассмеялась.)

Один её кантерлотский друг был знаком с Берри Панч и хорошо отзывался об её характере, по крайней мере настолько, что Лира забеспокоилась. Хотя она и чувствовала, что их отношения можно было назвать «полусерьёзными»: Минуэт продолжала встречаться с другими пони, Берри же демонстрировала верность ей, что заставило Лиру задуматься – не была ли она сторонницей единобрачия? Впрочем, это не имело никакого значения; просто Лира пыталась выяснить характер пони, который оставался для неё загадкой.

Взглянув на название того, над чем трудилась Берри, Лира принялась бродить по проходам, позволяя именам и названиям кружить вокруг неё, а запахам чернил, бумаги и солнечного света – обдувать её мордочку. Она завернула в читальный зал, где Панч сидела за столом, заваленным книгами, и увидела Рэйнбоу Дэш, зависшую над земной пони: любопытство пегаски (или склочность) решило проявиться в подглядывании за тем, что читает Берри.

– Ты серьёзно? – спросила Дэш. – Ты сумасшедшая или одержимая?

– Я сумадержимая, – ответила Берри Панч, переворачивая страницу в «Призрак или нет? Как узнать, что в вашем доме завелись привидения». – Это новое слово, которое я придумала. Я могу это делать, потому что окончила колледж.

Лира оставалась спокойной внутри и собранной снаружи, но ускорила шаги – на случай, если Дэш решит, что это был намёк на её образование. Лира не была уверена, что именно Берри имела в виду: возможно, это была просто шутка. Так или иначе, Дэш пропустила это мимо ушей.

– Так в чём конкретно твоя проблема, а?

– Кто-то вломился в мой дом пару месяцев назад и заменил там всё точной копией, – ответила Берри Панч, переключая внимание на «Случаи с безумцами». – Мне пришлось купить всю мебель заново, чтобы заменить те копии, которые заполнили дом.

– О’кей, ты сумасшедшая, – заключила Дэш.

– Не знаю, – Берри дёрнулась торсом. – Может, и так.

Дэш поморщилась.

– А что ты сделала со старой мебелью? Продала её?

– Сожгла, – ответила Берри, переворачивая страницу. – Было бы неправильно продавать мебель-пустышку. Она может размножиться и тогда в Понивиле начнутся реальные проблемы.

Рэйнбоу сощурилась, пытаясь вспомнить, не видела ли она горящую мебель – или что бы то ни было горящее – во время облётов Понивиля.

– Похоже на синдром Капгра, – сказала Берри, постукивая по книге. – Но у меня нет подобных проблем с мозгом.

– Правда что ли? – произнесла Дэш и Лира прикинула, насколько далеко та собирается зайти.

«Ей должно быть очень скучно, чтобы из всех пони она начала доставать Берри Панч», – подумала единорожка.

– А какие проблемы мозга у тебя всё же есть? – спросила Дэш.

– Никаких, – ответила Берри, закрывая одну книгу и хватая из кучи другую, озаглавленную «Удвой удовольствия: ты и твой доппельгангер». – Я психически здорова во всех отношениях.

Дэш насмешливо фыркнула и запорхала от стола. Лира направилась к месту выдачи, чтобы убедиться, что все файлы в порядке. Второй раз за этот день.

Когда Лира закончила проверять книги по зоологии для маленьких кобылок, то решила навернуть ещё круг-другой. Она услыхала голос спорящей Дэш и скучающие ответы Берри и задалась вопросом: почему пегаска просто не оставит её в покое?

– …абсолютно эгоистична, – договорила Дэш, когда Лира добралась до них.

– Тем не менее, она дала Леро карту на бесплатную содовую «Берри Шайнс», – перебила её Лира.

– Э? Она это сделала? – удивилась Дэш, вскинув голову.

– Мы говорили о законопроекте за авторством Филси Рича, – сказала Берри, не глядя в сторону Лиры.

Единорожка поняла, что сказанное ей не имело ничего общего с обсуждением, но она просто пыталась заставить Дэш оставить Берри одну. Панч была посетителем библиотеки и проводила исследования, в конце концов, и не должна подвергаться нападкам персонала. А ещё Лира знала, что симпатия Леро к пони прошла долгий путь от Дэш к ней самой, конечно.

– О, это было мило с твоей стороны, – сказала Дэш, собираясь улетать от стола.

– Не мило, это был мой долг. Я дала её в качестве извинений за сказанное ему, когда Леро только появился, – Берри Панч подвинула книгу в сторону и сменила позу.

Лира застыла, и на её загривке начала подниматься шерсть.

– Вот и хорошо… – рассеяно ответила Дэш, отлетая прочь.

Затем остановилась и приземлилась, а её уши вскинулись. Она медленно повернулась к Берри и прошествовала к столу; во взгляде пегаски зарождалась буря.

Голосом, чеканящим каждое слово, Дэш произнесла скорее команду, нежели вопрос:

– Что. Ты. Ему. Сказала.

Это было еле заметно, но Лира увидела, как Берри передвинула задние ноги.

«Она собирается пнуть в неё библиотечный столик», – подумала единорожка.

Панч бросила на Лиру безжизненный взгляд.

«И знает, что я это заметила».

Драка в библиотеке будет иметь катастрофические последствия. Твайлайт окажется разгневана и разочарована. Их общность упадёт – как минимум до тех пор, пока потерянное не будет восстановлено. А ведь у Панч ещё и склонность к пиромании…

«Разумеется, Берри знает, что мы одолеем её», – Лира думала скорее ощущениями, нежели словами. – «Она не сможет победить».

Но, Берри это, конечно же, знала. Вполне вероятно, что её определение выигрыша полностью расходилось с остальным миром.

«Может быть, ей нужны бои – один за другим», – подумала Лира: ей хотелось знать, так ли это. Насколько она знала, у Берри не было никаких оснований для таких действий.

– Я спросила, почему он на улице, а не в спальне или в поле, – произнесла Панч.

Пройдёт мало времени, прежде чем шок от услышанного бросит Рэйнбоу Дэш в зону раскалённой ярости, где здравый смысл и сдержанность исчезают в огненной вспышке гнева.

И ещё до того, как затих последний слог этого заявления, Лира произнесла…

– Я вызываю тебя на бой, Берри Панч. Рэйнбоу Дэш, ты – свидетель моего вызова и мой секундант.

…и встала прямо перед пегаской, заполняя спокойствием её поле зрения.

– Лира, – прорычала Дэш. – Тебе лучше убраться с моего пути.

– Рэйнбоу, – сказала Лира. – Как только я бросила вызов Берри Панч, а ты – стала свидетелем моего вызова, то уже не можешь вызвать её или причинить ей вред.

Дыхание Дэш толчками вздымало её грудь, а слёзы разочарования замерли в уголках глаз.

– Почему ты это делаешь? – спросила пегаска, и боль в голосе превратила слова в шёпот.

– Представь, в каком расстройстве будет Твайлайт, когда узнает, что ты разнесла библиотеку во время драки, – прошептала Лира.

Глаза Дэш дрогнули, но она не перестала смотреть на Лиру.

– Хорошо, – ответила она, и взъерошенные крылья сгладились.

Дэш ещё будет сердиться на неё какое-то время – Лира знала это. Но если такова цена спасения библиотеки и (что важнее!) чувств Твайлайт – так тому и быть.

Лира обернулась к Берри, вернувшейся к чтению очередной книги.

– Давай встретимся с констеблем, – сказала Лира.

– Люблю констеблиться, – сказала Берри, отбрасывая книгу на стол.

---

Рэйнбоу Дэш не была приверженцем традиций. Лира была уверена, что Дэш проигнорировала бы вызов на дуэль, сделанный любым другим пони, и напала бы, наплевав на правила. Это не случилось только потому, что ей помешала именно Лира.

Теперь они шли к офису констебля, привлекая к себе внимание молчанием и отгоняя его злобными взглядами Дэш. Лира попыталась рысить рядом с ней, в качестве знака товарищества, но Дэш взлетела в воздух. «Она будет злиться на меня какое-то время, – думала Лира. – Так и должно быть».

Теперь, когда они были вдали от библиотеки, в голову пришла идея отказаться от поединка, но Лира была уверена, что Дэш разозлится на неё из-за уловок. Вдобавок, Лире хотелось сразиться с Берри Панч. Несмотря на то, что она сражалась с практикующим Пьяное Копыто ранее, Лире ещё не доводилось сталкиваться с гранд-мастером этой техники. Она была известна уловками и внезапностью, особенно на более высоких уровнях, и Лира не могла не испытать острых ощущений от вызова. Хотя ей не нравились сражения ради сражения, как сделала бы Дэш, она рассматривала это как способ отточить свои способности и отыскать новые впечатления.

Таким образом, она будет сражаться с Берри Панч, получившей уровень гранд-мастера в эксцентричной и странной технике. И будь что будет.

---

Констебль Понивиля – земная пони по имени Хот Пудинг с кьютимаркой в виде лица клоуна («Не спрашивай» было постоянным ответом на очевидный вопрос, и она говорила это так, что спрашивающий сразу понимал – она не шутит) – приняла соперниц. Она почувствовала, как в глотке пересохло. Хот была знакома с сержантом Лирой из-за её вспомогательного членства в Кантерлотской гвардии, а также из-за нескольких дуэлей, в которых та участвовала в прошлом. И во всех, конечно же, победила.

Констебль знала и Берри Панч – по её репутации местного смутьяна. Также Панч была первым пони за последние лет пятьдесят, которую арестовали за «хулиганство с особым цинизмом» – о котором Хот Пудинг только в книгах читала.

«Итак, мисс Панч собираются поставить на место, – подумала она. – Может, хоть это исправит её».

– Отлично, – произнесла Хот Пудинг, шлёпнув бланк на стол.

Она протолкнула копыто в кольцо с закреплённом на нём пишущим пером и приступила к заполнению формы; тихий скрип пера о бумагу был единственным звуком в офисе.

– Место поединка?

– Ванная мэра Мэйр, – ответила Берри.

– Поля Понивиля,– сказала Лира.

– О нет, моя слабость, – простонала Берри.

Хот Пудинг приподняла бровь, глядя на неё.

– Так, поля Понивиля приемлемы?

– Конечно, – пожала плечами Берри Панч. – Отметьте это в конце.

Хот Пудинг так и сделала, после чего отдала бумагу для трёх подписей; Лиры и Берри в качестве участников и хмурой Рэйнбоу в качестве свидетеля. Затем нотариально её заверила и сунула в коробку, после чего со вздохом встала.

– Хорошо, дамы, с этим улажено. Я предупрежу сестру Рэдхарт.

---

Рэйнбоу Дэш летала над головами, наблюдая за Лирой и Берри Панч (имя которой она даже мысленно не могла произнести, чтобы сердце не сжалось от гнева), пока они шли к понивильским полям клевера, на которых в прошлом решилось много проблем. Лира улыбалась как обычно, её счастливый внешний вид был ничем иным как красивыми ножнами, скрывающими остро отточенный меч. Берри Панч казалась вовсе не заинтересованной в происходящем. Обычно пони, бросившие Лире вызов, болтали или пытались запугать, рассчитывая сбить ей настрой – что никогда не работало на Лире. Однако Берри не делала ничего подобного.

В поле зрения Дэш попала больница и она заметила четырёх медсестёр и двух водителей скорой помощи, тянувших окрашенные в белый повозки с мягкой обивкой. Медсестра Редхард не игралась в бирюльки, когда дело доходило до дуэлей.

Дэш вновь посмотрела вниз и увидела Лиру, глядящую вверх с туманной улыбкой. Дэш поспешила отвести взгляд. Она больше не обижалась на Лиру – поняла, почему та украла её бой. Но она хотела, чтобы Лира думала, будто в пегаске всё ещё бурлит водоворот эмоций, которые она не способна объяснить или даже принять. Так что пусть думает, что Дэш всё ещё злится.

Она поднялась выше и быстро проверила местность на наличие Леро, увидев его на «Сладких Яблочных Акрах», бьющего по деревянной доске, которую ЭпплБлум прижимала копытами.

«Хорошо, что он этого не видит, – подумала Рэйнбоу. – Так что не будет отвлекать Лиру…»

– Рэйнбоу, что происходит?

Дэш взвизгнула и подлетела ещё на десяток метров меньше чем за две секунды.

– Твайлайт, не подкрадывайся так! – воскликнула она, опускаясь на прежний уровень.

– Итак, мы со Спайком берём перерыв в театре, чтобы сходить в «Сахарный уголок», и внезапно я вижу Лиру и Берри Панч, молча идущих…

– Всё хорошо.

– А потом медсёстры Редхард и ТендерХарт с помощницами и две повозки скорой помощи…

– Да, всё в норме.

– А потом я вижу здесь тебя, ужасно нахмурившуюся! Дэш, Лира и Берри Панч собираются сразиться друг с другом?

– Да, и это нотариально заверенная дуэль, – ответила Дэш, пока они обе летели над процессией, отбрасывая тени на дороге снизу. – Ничего противозаконного. Не переживай об этом.

– Конечно, я буду переживать об этом! Я не хочу, чтобы кто-нибудь пострадал. Почему они собираются драться друг с другом?

– Э… Думаю, это просто проба сил.

– Рэйнбоу, – произнесла Твайлайт тем язвительным тоном, от которого Дэш всегда хотелось выскочить из шкуры. – Ты почти настолько же плохой лжец, как и ЭпплДжек. Что происходит?

Пегаска, фыркнув, начала рассказывать и закончила вздохом.

– Это хорошая мысль со стороны Лиры, – заметила Твайлайт. Она гневно тряхнула гривой. – Не могу поверить, что Берри Панч сказала подобное Леро. Это в самом деле не имеет никакого смысла: она же несколько раз защищала «права жеребцов» до этого.

Твайлайт соединила кусочки загадки, как всегда прислушавшись к интуиции и задействовав интеллект.

– Знаешь, я думаю, она сказала это Леро, только чтобы спровоцировать драку. Вы с Лирой были самыми первыми его друзьями, так что меня не удивит, если она рассчитывала, что Леро скажет об этом тебе или Лире, и просто дожидалась предстоящего боя.

Твайлайт попыталась скрыть вспышку гордости за разгаданную загадку, но смешок триумфа сдержать не удалось.

– Ну разумеется, это то, что она сделала, – отозвалась Дэш. – Это очевидно.

– О, – Твайлайт съёжилась от смущения и попыталась шаркнуть ножкой о воздух. – Эм… но тогда…

– Потому что это дело принципа, ясно? – ответила Дэш, поворачивая хмурое лицо к Твайлайт. – Никто не смеет говорить подобное моему жеребцу, даже если это… ловушка или что-то подобное.

– Нашему жеребцу, Рэйнбоу, – ответила Твайлайт. – Пусть в этот раз сразится Лира.

Рэйнбоу медленно отвела взгляд от Твайлайт и вздохнула. «Наш жеребец» – подумала она, и чувство любви и дружбы, уважения и всего пережитого вместе и того, что пережить предстоит в будущем, будущие совместные путешествия – всё это оттолкнуло её желание продолжать злиться на Лиру. Её кобылку. Их кобылку.

Дэш уставилась на Лиру. Та посмотрела вверх (как она всегда узнаёт?) и улыбнулась. Дэш почувствовала, как улыбка расползается по лицу и слетела вниз, чтобы идти рядом с Лирой, и Твайлайт последовала за ней.

«Она сражается за нашего жеребца», – думала Дэш.

---

Из двенадцати дуэлей с участием Лиры, что видела Рэйнбоу, ни один бой не длился дольше пяти секунд. Дэш сомневалась, что этот раз будет отличаться. Как-то собралась большая толпа на дуэль Лиры с одной пони, которая была гранд-мастером этого Пути Покоя, но они остались разочарованы. Они хотели нокдаунов и долгой возни, а не быстрого и точного выноса. С того раза дуэли Лиры перестали привлекать внимание.

Сейчас они были на полях, и клевер толстым зелёным ковром колыхался на ветру. Лира и Берри Панч встали лицом к лицу на расстоянии десяти шагов. Дэш и Твайлайт приземлились на землю, рядом с медсестрой Редхарт. Две повозки были припаркованы позади них, возницы скорой помощи всё ещё были запряжены: они должны быть готовы на случай чрезвычайной ситуации.

Дэш приблизила рот к самому уху Твайлайт и тихо прошептала, почти не размыкая губ:

– Не говори или не пытайся отвлечь Лиру.

Твайлайт сделала то же самое:

– Я знаю о дуэлях, Рэйнбоу.

– Из старых любовных романов, полагаю, – отозвалась Дэш.

Констебль Хот Пудинг окинула соперниц взглядом и взяла в копыта будильник.

– Первый пони, оказавшийся в бессознательном состоянии или сдавшийся, объявляется проигравшим. Победителю запрещено продолжать атаку под угрозой дисквалификации, дальнейшие телесные повреждения приведут к тюремному заключению. Бой начнётся через минуту, по звону этих колокольчиков.

---

Стрелы пусть летят одна к другой / встретятся на полпути краями / пустота бесцельного полёта / и так я возвращаюсь к источнику.

Лира позволила боевой мантре протекать сквозь неё, управляя телом, расслабляя его. В отличие от неё, Берри Панч стояла на задних ногах, прокручивая формы Пьяного Копыта. Несмотря на четвероногую сущность, Берри Панч передвигалась на задних ногах с изяществом ивы. Впрочем, Лира не была этому удивлена – в конце концов, та была гранд-мастером. Лира не могла не задаться вопросом, как бы Леро отнёсся к подобному боевому искусству. Казалось, оно создано для него.

Лира позволила себе вобрать потенциальную магию, читая мир вокруг, и направила её на Берри Панч. Та осталась непрочтённой и Лира улыбнулась.

«Изумительная защита от магии», – подумала она.

Рог Лиры загорелся и она начала исследовать Берри. Она почувствовала, как магия земных пони оттолкнула её единорожью. Панч не имела магического потенциала своих собратьев-земнопони Пинки Пай или Чиз Сэндвич, но её контроль был потрясающим. Опять же, Лира просто не могла прочесть действия Берри. Её чи было скрыто, почти как если бы его не существовало вовсе.

Лира усмехнулась.

«Это будет проблемой», – решила она.

Лира сражалась в пятнадцати дуэлях с тех пор, как стала гранд-мастером, и выиграла каждую. Она побеждала практикующего Пьяное Копыто ранее, но тот был лишь экспертом.

Последний гранд-мастер, с которым Лира боролась, была пегаска, пять боёв назад. И это было испытание – пробраться сквозь ветер, став дыханием, чтобы схватить её. Однако её она смогла прочесть, а вот Берри – нет…

Прозвенел сигнал и, внезапно, Берри полностью опустила защиту.

У Лиры не было времени удивляться, почему Берри сделала себя уязвимой. Потом, через некоторое время после боя, когда единорожка смогла собраться с мыслями, чтобы просмотреть воспоминания как фотоальбом, Лира могла поклясться, что Берри подмигнула ей.

Она мгновенно швырнула заклинание, закрепляя копыта Берри на земле…

Панч прыгнула в сторону Лиры, с её копыт слетали комья земли.

…и дуплет заклинаний полетел в голову Берри Панч, повергая её в беспамятство – как она поступила с Хани Дью годом ранее – но в этот раз намного быстрее, почти мгновенно…

Голова Берри откинулась и глаза закатились под веки.

Тело, находившееся в воздухе, крутанулось, и задние ноги замахнулись в разрушительной дуге.

…Лира вновь использовала заклинание – её магия схватила тело Берри, действуя одновременно как щит и как перехват её атаки – но оно раскололась о волю земнопони, что была движущейся стеной, непроницаемой и нерушимой.

Если бы у Лиры было время, пока она пребывала в ошеломлении от силы чи Берри, то единорожка успела бы подумать «в другой раз я увернусь».

Задняя нога Берри закончила свой путь и вступила в контакт с рогом Лиры. Её голова запрокинулась, а тело оторвало от земли.

Тело Берри перевернулось, после столкновения с Лирой двигаясь головой вперёд, приземлилось на землю с глухим стуком, подобным удару метеора, прокатилось и замерло; голова оказалась сдвинута под неестественным углом. Берри открыла глаза и произнесла:

– Ау.

Лира с криком рухнула на землю.

Она лупила по грязи и её крик стал задыхающимся, кипящим в горле, подобно ведьминому котлу. Агония мучила тело, слюна превратилась в пену. Глаза закатились, когда жестокая судорога скорчила тело. Ещё один крик пронзил воздух, словно сирена ада.

– Лира! – закричала Дэш, падая к ней, её губы сдвинулись назад в страхе и общей боли. Лира вновь закричала и пегаска была достаточно близко, чтобы понять почему: её рог был расколот, трещина начиналась на два сантиметра ниже кончика и протянулась посередине, почти дойдя до основания. Дэш упёрлась копытами в тело Лиры, твёрдой и жёсткой как изваяние.

– О боже, нет! – воскликнула Твайлайт, приземляясь рядом с ними. Она взяла своим копытом зелёное копыто и её сжали как когтем.

– Её рог! – сказала Дэш. – Сделай что-нибудь!

– Это заживёт, – ответила Твайлайт. – Но он сломался, когда по нему текла магия! Она в магическом шоке!

– Что это значит? – крикнула Дэш.

Медсестра ТендерХарт с пегасом-стажёром подбежала к месту происшествия. Она сняла седельные сумки, скинула их на землю и обернулась к стажёру:

– Мне нужно, чтобы ты привёл магического анестезиолога. Сейчас же!

Пегас отдал честь и взмыл в воздух, направляясь в сторону больницы.

После этого медсестра полезла в сумку и достала банку с перламутровым бальзамом. Она скинула крышку, позволив ей упасть в клевер, и начала умело наносить мазки лекарства на разлом рога Лиры.

– Она идёт прямо к корню, – отметила ТендерХарт.

Всё тело Лиры было жёстким, а открытый рот был перекошен в беззвучном крике.

– Это нарушение работы нервной системы, вызванное магией, – сказала Твайлайт, её голос охрип от сочувствия. – Она сейчас испытывает невероятную боль. Только специально обученный единорог может остановить это, но… – Твайлайт всхлипнула.

– Но что? – глухо спросила Дэш.

– Её разум, – ответила Твайлайт.

А затем Лира сделала то, чего никто и никогда не слышал от неё ранее; что-то, чего Дэш никогда не ожидала от такого сильного и удивительного война – она всхлипнула.

Сердце Дэш разбилось.

– Ох, Лира, – пробормотала она, не утруждаясь сдерживанием слёз, катящихся по щекам. Пегаска быстро смахнула их прочь и бросила сердитый взгляд на стоявшую в десятке метров Берри Панч, которой медсестра Редхард прилаживала лубок к шее.

Хриплый стон вырвался из груди Лиры и новые слёзы покатились по её щекам. Твайлайт держала свободное копыто у своей мордочки, её тело дрожало от того, что она видела перед собой.

Лира вновь закричала, будто умирая, пока крик не оставил её горло. Дэш закусила губу, надеясь остановить слёзы. Медсестра разместила два лубка на роге Лиры и благодарно кивнула Твайлайт, когда та использовала магию, чтобы удержать их на месте, а затем принялась обматывать рог марлей.

– Вы не могли бы сделать что-нибудь с её болью? – спросила Дэш.

– Нет, пока анестезиолог не будет здесь, – ответила медсестра напряжённым голосом. – Прошу прощения, принцесса Твайлайт, но не могли бы вы поработать с этим бальзамом?

– Д-да, конечно, – ответила Твайлайт, едва сдерживаясь, чтобы самой не закричать от эмфатической боли. Её рог засветился, и она начала аккуратно вдавливать бальзам в трещину на роге. Твайлайт судорожно вдохнула.

– Что?! – закричала Дэш, вскакивая на ноги. – Что теперь?

– Это… это такая дикость! Я должна…

Между ними вдвинулся Леро и тут же положил руки на щёки Лиры, удерживая её лицо. Спайк стоял позади него, бросая любопытные взгляды то на Твайлайт, то на Дэш.

– Я привёл Леро, Твай, – сказал Спайк. – Что случилось?

– Лира, – позвал Леро.

Глаза единорожки заставили себя посмотреть на него. Она снова всхлипнула и Дэш отвела глаза, качая головой и скрипя зубами.

– Всё пройдёт. Всё утихнет, – тихо произнёс Леро ласковым голосом, глядя ей в глаза.

– В-в-с-сё-о п-пройд-д… – заикаясь, начала повторять Лира, пока не поперхнулась.

Леро улыбнулся и повторил мантру ещё раз. Лира повторила, её вздымающаяся грудь замедлилась, а покрасневшие глаза пришли в движение, чтобы сосредоточиться на Леро.

– …всё возвращается к источнику, – закончила она.

Руки Леро двинулись, собираясь остановить покачивания её головы, но Лира уцепилась копытом за его запястье. Его ладонь почувствовала рытвины на пушистых щеках, пробитые слезами.

– Спасибо, Леро, – произнесла она, практически не дыша. Она повернулась к медсестре и так же её поблагодарила.

– Я просто делаю свою работу, мэм, – отсалютовала в ответ медсестра.

Лира улыбнулась своим жёнам и Спайку.

– Ребята, лучше идите сюда и обнимите меня.

– Осторожно, – предупредила медсестра, после чего Твайлайт и Дэш бросились обнимать Лиру. Ей хотелось поцеловать их, но единорожка сдержалась – и в самом деле, нужно сначала умыться.

– Не обнимемся, Спайк? – спросила Лира с усмешкой.

Спайк сложил руки и отвернулся.

– Может позже, – буркнул он и Лира тихо хихикнула.

После окончания объятий, Твайлайт пролевитировала её в повозку скорой помощи и Лира ощутила то чудесное волшебство, подобное ощущению от чтения хорошей книги одновременно с питьём горячего шоколада, пока её тело аккуратно помещали в повозку.

Другая повозка остановилась рядом и Берри Панч приподняла голову так, чтобы пара глаз приподнялись над краем повозки, будто земнопони подглядывала; Дэш пришлось побороть желание просто полететь туда и забить её обратно в повозку.

– Ты сбила меня, Лира, – сказала Берри. – Предполагаю, это означает, что ты победила. Поздравляю.

– Спасибо, Берри, – прохрипела Лира с приподнятой бровью. Берри ещё немного посмотрела на неё, прежде чем опуститься обратно с коротким «Оу».

Возница потянул вагончик Лиры вслед за повозкой Берри и её семья отправилась рядом. Леро почувствовал, как его руку дёргают и улыбнулся; когда он положил руку на край повозки, копыто Лиры тут же её нашло. Она переместила её к груди напротив сердца и там сжала копытами.

Она посмотрела на Твайлайт и Дэш, летящих над головами, потом на Спайка, но увидела только кончики шипов, так что вновь перевела взгляд на Твайлайт и принялась изучать её лицо.

– Ты выглядишь смущённой, – сказала Лира.

– Берри сказала, что ты сбила её, – отозвалась Твайлайт. – Когда это произошло?

– В момент, когда Берри прыгнула, я её нокаутировала, – ответила Лира. Она нахмурилась собственным мыслям. – У меня такое ощущение, что она специально опустила защиту. Я должна поговорить с ней об этом.

– Не трать своё время, – насмешливо сказала Дэш. – Она, наверняка скажет что-то вроде «Потому что я почувствовала, что это хурр дурр».

Лира издала короткое «хех».

– Постой, но я видела, что Берри Панч развернулась, чтобы ударить тебя по рогу, – сказала Твайлайт. – Я почувствовала, как она пробивается сквозь магический щит.

– В это время она была без сознания, – ответила Лира, и на лице Твайлайт возникло замешательство.
– Ты почувствовала это, не так ли, Дэш? – обратилась она к пегаске. – Её боевой дух. Её волю.

Дэш усмехнулась. Она ни за что не скажет чего-либо, что можно будет расценить как комплимент Берри Панч.

Лира туманно улыбнулась:

– Воля Берри Панч настолько сильна, что она смогла закончить атаку абсолютно без сознания.

– Но это невозможно, – сказала Твайлайт.

Леро усмехнулся.

– Твайлайт, я мог бы написать целую книгу о невозможных вещах, которые я здесь увидал.

– Это её тренировки, – произнесла Лира, глядя на Дэш. – Подготовка в боевых искусствах. Любое боевое искусство включает в себя тренировки ума и духа. Сила воли Берри Панч просто поразительна. Она застала меня врасплох.

– Но ты всё равно выиграла, – ответила Дэш.

Лира попыталась усмехнуться, но боль заставила скрипнуть зубами.

– Ещё одна такая «победа» станет моим концом.

Дэш только нахмурилась и отвернулась.

---

Эти ощущения и воспоминания уже прошли и Лира даже не вспомнила бы о них без вопроса Дэш.

«Я ничем не жертвую, – думала она. – Он единственный жеребец, которого я хочу и который мне необходим. Это мои дорогие девочки жертвуют, а я открутилась».

– Я думаю, что мы должны отказаться от его предложения, – произнесла Лира.

– Тоже считаешь, что это зря, да? – спросила Дэш, теребя ковёр. – Просто… я хочу сказать…

– Тебе нравится ещё жеребец-другой.

Дэш кивнула.

– Но это же нормально! – воскликнула она, встав в самоуверенную позу и вонзив все четыре копыта в пол. – Я люблю Леро больше чем кого-либо. Если кто-то скажет, что он будет моим единственным жеребцом, я буду счастлива.

– Однако, он не единственный жеребец, которого ты хочешь.

Дэш встала, загородив Лире весь обзор; их мордочки почти соприкоснулись.

– Что ты пытаешься доказать, Лира? Что лучше меня?

Лира села на ковёр и опустила лицо, пытаясь таким образом успокоить пегаску.

– Не делай так, – сказала Дэш, опускаясь следом, оказываясь на том же уровне. – Тебе этого не нужно. Просто скажи, чего ты пытаешься добиться.

– Если мы решим, что не позволим другим жеребцам примкнуть к этому табуну, то будем вынуждены жить с этим решением в течение долгого времени, – сказала Лира. – Возможно, до тех пор, пока все вместе. Мы должны тщательно подумать о последствиях отказа от этого предложения.

Дэш посмотрела на Твайлайт, чьи глаза были непроницаемы подобно тонированным стёклам, не раскрывая, что происходит внутри.

– Твайлайт, – позвала Дэш, затем поднялась и ткнулась в подругу носом.

Тело Твайлайт словно сдулось и она прислонилась к Дэш.

– Мы не можем так поступить с ним, – сказала Твайлайт со слезами на глазах.

– Мне очень жаль, Твай, – произнесла Дэш, обнимая её, и Лира присоединилась к объятиям. – Тебе придётся отказаться от своей мечты.

Но потом в голову Дэш пришла мысль.

«Твайлайт всё равно сможет завести большой табун, но это произойдёт после того, как мы давно уйдём».

Время и опыт (а так же её друзья) были тем, что заполняло голову Дэш, и она собиралась это сберечь.

– Моя мечта – это вы, ребята, – отозвалась Твайлайт. Она закрыла глаза и потёрлась лицом о шею Дэш. – Я хотела большой табун, чтобы доказать… доказать, что мы могли бы быть счастливы.

Лира и Дэш одновременно подумали, что это невысказанная травма родительского табуна Твайлайт и связанные с ней проблемы. Инстинктивное понимание друг друга пришло к ним из их совместно пережитого, и обе знали: Твайлайт хотела доказать, что её детский опыт неправильный. Они чувствовали это, несмотря на простые слова Твайлайт.

– Дэш, – сказала Лира. – Ты… твоя мечта стать Вандерболтом также не осуществится.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Дэш, отстраняясь, но тут же нашла ответ: у Вандерболтов существует культура внутри-командных сексуальных отношений. Леро знал о ней и даже как-то сравнил с древними армиями своего мира, в которых существовала сексуальная близость – и они так сражались и завоёвывали.

Это было нечто, что они всегда обходили стороной; как спящее зло, о котором никто не должен упоминать – ведь если оно проснётся, то уничтожит всё. Пегаска знала, что рано или поздно придётся обсудить это; но похоже, что всё случится не тогда, когда Дэш решит, что готова, а сейчас.

– Значит, не стану Вандерболтом, – произнесла Дэш и долгая мечта, начавшаяся ещё в жеребячестве, исчезла. – Просто останусь в резерве.

Дверь открылась и клубы пара повалили в коридор. Босые ноги Леро ступили по покрытому деревянному полу, когда он вошёл в комнату, растирая короткие волосы пушистым жёлтым полотенцем, с розовым «Ф.Ш.», вышитым в углу. Он сложил его и бросил на кровать.

Перо Рэйнбоу Дэш висело возле его уха.

Он осмотрел своих кобылок, дугой выгнув бровь:

– Как я понял, прошла некая серьёзная дискуссия.

Именно в этот момент крошечная волна, что зародилась в момент, когда Рэйнбоу решила, что не сможет быть Вандерболтом, превратилась в цунами и ударила прямо в сердце.

«Богини, это не должно быть так больно. Я должна это скрыть».

Твайлайт сделала шаг вперёд:

– Мы не принимаем твоё предложение, – сказала она.

– Оу… – отозвался Леро. Он в замешательстве повернул голову, рассматривая каждую из своих кобылок.

– Мы видели, как для тебя было тяжело сказать нам – будет нормально, если к табуну присоединятся другие жеребцы, – заявила Дэш. – И это нехорошо! И не будет хорошим то, что произойдёт с тобой!

– А что произойдёт со мной?

– Леро, пожалуйста, не притворяйся, что ты не был расстроен этой идеей, – сказала Твайлайт. – Мы могли бы это сказать, просто услышав, каким голосом ты это говоришь.

Леро испустил протяжный вздох.

– Мне очень жаль, девочки.

– Леро, прекрати, – велела Твайлайт и две кобылки были поражены требовательностью её голоса.

Дэш задалась вопросом, не разочарование ли по вопросу развития табуна сделало её раздражительной. «Неправильно так думать», – решила она.

– Иди сюда и садись с нами.

Леро примиряюще улыбнулся и сел на ковёр. Твайлайт и Дэш тут же примостились рядышком – Дэш положила копыто на его колено, а Твайлайт прикрыла крылом его спину. Лира решила позволить двум своим жёнам вести обсуждение: именно им придётся отказаться от всего.

– Леро, мы любим тебя, – начала Твайлайт. – И это никогда не изменится. Да, мы, пони – почти всё понечество, а не только трое здесь присутствующих – по природе полиамурны, и да – мы в самом деле склонны к табунению с несколькими пони, кобылками и жеребцами, но… – Твайлайт подняла копыто, предупреждая возможный протест, – позволить тебе навредить себе не просто означало бы, что мы ужасные партнёры по табуну и ужасные любовники, но и ужасные друзья тоже.

Леро сжал копыто Твайлайт, позволяя его пальцам потереть её стрелку (или как Леро её называл – что раздражало его кобылок – копытогиной). Там не было никаких нервных окончаний, но Твайлайт чувствовала касание его аккуратных пальцев, всегда такое успокаивающее и тёплое.

– Девочки, – произнёс Леро. – Не могу передать, сколько для меня значит, что вы… идёте против своих природных инстинктов, только чтобы сделать меня счастливым. Ничего не могу поделать, но я чувствую себя эгоистом в этой ситуации, заполучив трёх замечательных, красивых кобылок, тогда когда вы получаете лишь одного жеребца. Я не знаю, как отплатить вам.

– Ты шутишь? – спросила Рэйнбоу. – Чувак, ты тот, кто всегда жертвует ради нас! Я имею в виду, если подумать о всех тех вещах, что ты сделал, чтобы вписаться в общество пони, вроде как есть меньше мяса или действовать определённым образом, чтобы не дразнить нас, научился нас понимать…

«И он никогда больше не увидит свою семью или родину».

– …Это потрясающе, Леро, ты удивителен. Так что просто дай нам на этот раз пожертвовать чем-то ради тебя.

– И мы не думаем, что это так уж эгоистично, – отозвалась Твайлайт. Она с улыбкой смотрела на Дэш и Лиру. – Ведь я получила не только красивого и любящего жеребца, но и двух замечательных красавиц-кобылок.

– Я тоже! – воскликнула Дэш.

– То же самое, – ответила Лира.

Леро выдавил полуулыбку.

– Девочки, я обещаю, что буду лучшим жеребцом, каким только смогу.

– Ты уже им стал, здоровяк, – сказала Дэш, подпрыгнув, чтобы обнять и повиснуть на любимом. Твайлайт хихикнула и тоже прыгнула.

– Мне просто жаль, что это должно быть именно так, – сказал он приглушённым из-за щеки Твайлайт голосом.

– Всё нормально, Леро, – сказала Твайлайт, потираясь своим лицом об его и закрыв глаза от удовольствия. – Я продолжу исследования, чтобы найти способ, с помощью которого мы сможем иметь детей. Обещаю.

– И если я смогу смириться когда-нибудь с мыслью о другом жеребце, я дам вам, ребята, узнать об этом первыми, – ответил Леро.

– Не заставляй себя, – с ухмылкой произнесла Дэш. – Ты мог бы быть моим единственным жеребцом вообще, и я всё равно была бы счастливейшей кобылкой из живущих.

Твайлайт и Лира в унисон повторили её слова.

Лира подождала, и внезапно атаковала:

– Рэйнбоу не сможет стать Вандерболтом.

Дэш посмотрела на Лиру сердитым и одновременно сбитым с толку видом, на что та ответила мечтательной улыбкой.

– Мне очень жаль, Дэш, но нам не следует что-либо скрывать, – сказала единорожка.

– Почему не сможет… – а потом понимание ударило по Леро болью печали и вины. – Ох, Дэш, мне так жа…

– Стоп! – приказала Дэш, прижав копыто к его губам. – Ничего не говори! Слушай, я приняла это решение прежде, чем мы начали говорить. Отказ от мечты стать Вандерболтом причиняет боль, но я могу с ней справиться. Но потерять тебя? Тогда я бы просто легла и умерла.

Леро обвил рукой плечи Дэш, глядя ей в глаза, и пытаясь угадать сокрытые за ними тайные мысли. Немного погодя, Леро наклонился и чмокнул её в нос, вызвав растущую улыбку.

– Просто поставь мечту на паузу, Дэш, – сказал Леро. – Как я уже говорил, возможно, однажды я привыкну к этой идее.

– И, как я уже говорила, ты не должен, – ответила Дэш. – Или что-то типа того. Разве ты ещё не понял, здоровяк? Ты для меня важнее, чем возможность попасть в Вандерболты, – она дерзко усмехнулась. – Но это не значит, что я не могу быть в резерве, так или иначе.

После обсуждения некоторых пунктов, прерываемого зевками, все четверо согласились, что эта тема на данный момент закрыта. Они добрались до кровати эмоционально истощёнными, но торжествующими.

«Мы всегда будем работать как табун, – подумала Дэш с уверенностью, гордая за своих со-табунных. – Я знаю это».

---

Принцесса Селестия прошла через затенённые залы Кристального замка, наслаждаясь спокойствием прохладного утра, перед тем как поднять солнце, оповещая о начале ещё одного напряжённого дня.

Сёстры прибыли в этот город с дружеским визитом к своей сестре-принцессе Кэйденс. Фактически, она как раз проходила мимо их покоев, вежливо кивнув стражам, когда двойные двери распахнулись, и из темноты возникла Луна, со взлохмаченной гривой и хвостом. Она использовала свою магию, чтобы расправить волосы, и не спеша зашагала к сестре, удовлетворённо улыбаясь.

«Ну конечно», – подумала Селестия. Она церемонно поклонилась:

– Принцесса Луна.

– Ханжесса Целибастия, – поклонилась та в ответ.

– Немного чересчур натянуто, моя дорогая, – сказала Селестия с хмурым видом.

Они прошли на балкон; заклинание, ранее наложенное каждой, заглушало шаги.

– Кэйденс стала более розовой от удовольствий общения со мной, – сказала Луна.

– Луна, я прошу тебя, я призываю… неважно к чему – любви или уважению, которое ты ко мне имеешь… но, пожалуйста… пожалуйста, избавь меня от деталей. Или краткого пересказа. Или чего угодно. Вообще от всего.

– О, сестра, не нужно столько драмы. Твоё желание для меня закон, – Луна поцеловала Селестию в шею.

– Спасибо, – ответила та.

– Наверное, тебе захочется помыть то место, которого я коснулась губами.

Рык Селестии превратился в раздражённый крик, когда она телепортировалась в свои апартаменты. К счастью, заклинание тишины остановило его от путешествия по коридорам. Так же оно остановило истеричный смех Луны – ей очень давно не удавалось выбить Селестию из её ледяного спокойствия.

---

Золото и янтарь разливались по небу, когда Селестия стояла на балконе в своих гостевых апартаментах. Луна стояла рядом, наблюдая за переливами солнечного света.

– Мы успеем со всем этим к вечернему выступлению Твайлайт? – спросила Луна.

– Не вижу причин, почему нет, – ответила Селестия. – Нам просто нужно следовать плану, когда прибудем в Бивертрон.

Они ушли в комнату; ранний солнечный свет проходил сквозь кристаллы и окрашивал комнату в оттенки золотого и розового – цвета забытого, но счастливого прошлого.

– Я действительно надеюсь, что это последний, – сказала Селестия. – Семёрка была фетишем архонтов в нумерологии, как означавшая завершённость в их системе верований.

– Она падёт, как и остальные, – сказала Луна.

Селестия позволила печали коснуться её лица.

– Хотя бы раз, Луна… Я так хочу, чтобы хоть раз они присоединились к нам, или хотя бы не сражались против. Остальных нам пришлось убить или отправить в Тартар, утянув в самые глубокие сферы.

– Ты слишком мягкосердна, Селестия, – ответила Луна, и лёд был в её голосе. – Возможно, стоит напомнить тебе, что она делает с нашими пони. Она заслуживает быть наказанной.

– Я надеюсь, что смогу позволить тем несчастным пони решить свою судьбу, – сказала Селестия.

Луна промолчала: сестра всегда страдала от завышенной сентиментальности, и богине ночи не хотелось связываться с этим.

Слуга постучал в дверь и доложил, что завтрак готов. Принцессы вышли из комнаты, чтобы встретиться с принцессой Кэйденс и Шайнинг Армором на кухне внизу.

Немного ваншотов

Перевод: Kasket
Адаптация, редактура, правка: xvc23847
Опубликован 16.03.2016
От автора: "Это ваншоты со взрослым рейтингом, которые я опубликовал на форуме Ксенофилии. Я решил опубликовать их здесь, а не в Shotglass Oneshots из-за их взрослого характера. Также имеется новая история, которую я написал, чтобы раздуть скудный объём для вашего удовольствия. Эти ваншоты, по сути, просто нелепы (или глупы – как хотите) и никоим образом не должны рассматриваться как часть канона или вроде того – они сами по себе."

Ещё призвать?

В своей постели, ночью в Понивиле, стоны удовольствия Твайлайт достигли уровня криков, когда она прижималась к Леро, лежащему под ней и играющему своими тонкими пальцами с её клитором, пока её влага заливала ему живот. Когда Твайлайт достигла пика, а затем и преодолела его, то откинула голову и закричала:

– О Селестия, я кончаю!

---

– Ну конечно, моя дорогая, – сказала Селестия, возлегая на плюшевом пледе в своих покоях и перелистывая последний каталог «Взрывных тканей».

«Хм, а у этого ситца довольно яркий дизайн».

Стоящая у окна и смотрящая в ночь Луна вспушила свои крылья.

– Кто-то из пони достиг оргазма, сестра?

– Да, и это случилось с нашей любимой Твалайт Спаркл, – ответила Селестия, после глотка уже остывшего ромашкового чая.

«У этого зебринского сбора неважный вкус».

После некоторого молчания, всё так же глядя сквозь своё отражение, Луна произнесла:

– Было бы славно, если бы какой-нибудь пони назвал моё имя во время оргазма.

Селестия повернулась к сестре и посмотрела на её строгий профиль в окне.

– Я могу помочь тебе, дорогая Луна.

– В самом деле?

– Да. Я могу невзначай намекнуть кое-кому, кто предпочитает использовать наши имена во время занятия любовью.

Луна повернулась к Селестии.

– Но как?

– Не беспокойся об этом, – произнесла Селестия с успокаивающей улыбкой. – У меня есть способы.

Луна позволила себе крошечную улыбку, которую мог заметить лишь тот, кто хорошо её знал – в данном случае, Селестия.

– Спасибо, – сказала Луна. – Я знаю, что это пустяк по моим меркам, но ценю это.

– Всегда пожалуйста, – ответила Селестия.

Луна вновь повернулась к стеклу, продолжая наблюдать за ночью, и надежда поселилась в её сердце…

Если бы она перевела взгляд на нижнюю часть окна, где отражалась Селестия, то увидела бы озорную улыбку и поняла, что не стоит ждать ничего хорошего.

---

На следующее утро, уставившись в зеркало, тяжело дыша и хлопая членом по своему животу, а затем заливая потоками спермы своё отражение, принц Блюблад вскричал:

– О Луна, я кончаю!

От крика Луны замок вздрогнул.

Леро выручает

– Жёстче! – пискнула Флаттершай. Леро вонзил с ещё большей силой, так что пегаску вдавило в него, и её слабые стоны достигли крещендо. Крылья Флаттершай были вздёрнуты до предела и Леро протянул руку сквозь эту долину перьев, чтобы вцепиться в гриву.

Флаттершай ахнула и жёстко кончила. Леро замедлил свои толчки, чтобы соответствовать её затухающему оргазму. Крылья пегаски опустились и она, тяжело дыша, рухнула на пол гостиной. Леро опустился рядом с ней.

– Флаттершай, – прошептал он, – сейчас я вытащу.

– Хорошо, – прохрипела она сквозь затихающие выдохи. Он покинул секретную страну её тёплой и нежной плоти, пролив немного жидкости на ковёр. Всё в порядке – потом он это очистит.

– Ты была прекрасна, Флаттершай, – сказал Леро. – Я бы даже сказал, лучшая.

– Спасибо, – ответила Флаттершай. Она протянула копытце к его лицу, притянула человека к себе и подарила нежный поцелуй. – Для нас так много значит, что ты можешь помочь в этом, – сказала пегаска. – Я рада, что мы такие хорошие друзья. Я очень сильно тебя люблю.

Леро улыбнулся от нахлынувшего тепла.

– Я тоже тебя люблю, Флаттершай.

Когда Флаттершай нетвёрдо поднялась на ноги, Леро внезапно ощутил застенчивость. Продираясь через внезапное смущение, Леро посмотрел в сторону дивана и спросил:

– Ну, Биг Мак, что думаешь?

– Я тоже думаю, что она лучшая, – ответил Биг Мак, спрыгнул с дивана и подошёл к ним двоим. Флаттершай улыбнулась, когда два пони потёрлись носами и поцеловались. – А ты что думаешь, Флаттершай?

– Я готова, – не колеблясь, сказала Флаттершай.

– Я тоже так думаю, – Биг Мак широко улыбнулся. – Мы сделаем это завтра.

Леро пошёл, чтобы проводить их и попрощаться. На пороге Биг Мак обернулся и поцеловал его в щёку.

– Спасибо, друг. Я тоже рад, что ты помогаешь нам.

– Без проблем, – ответил Леро, натянуто улыбаясь. Ему удалось сохранить улыбку, чувствуя губы Биг Мака на своей щеке, пока он смотрел вслед новому табуну, не спеша идущему к коттеджу Флаттершай.

Леро захлопнул дверь и бросился в ванную, тыльной стороной ладони оттирая небрежный поцелуй Биг Мака со своего лица. Он вывернул горячую воду на полную мощность, бросил кусок мыла в губку и сунул их под горячую воду, натирая друг о друга, пока губка не стала горячей и намыленной. Как только она была готова, Леро начал энергично тереть левую руку до локтя.

Леро получает свою статую

– Ох, Леро, это так много значит – что ты нам будешь с этим помогать, – сказала Твайлайт, сверкая сияющей улыбкой. – Ты лучший.

Шагая рядом с ней по длинному коридору, где располагались покои офицеров гвардии Кристального Замка, Леро заставил себя улыбнуться и сказал:

– Эй, всё что угодно для моих кобылиц.

Они подошли к дверям апартаментов и Твайлайт толкнула их своей магией. Внутри был Флеш Сентри без брони, читающий журнал «Изумительные жеребцы» и жующий яблоко. Он увидел пару и, улыбнувшись, спрыгнул со своего дивана.

– Он пришёл! Привет, Леро, спасибо, что ты здесь!

– Без проблем, – ответил Леро, заставляя ещё одну улыбку появиться на своём лице, когда Флеш обнял его. Леро нервно рассмеялся, похлопав того по спине, после чего Флеш поцеловал Твайлайт.

Они проследовали в спальню, где жеребец запрыгнул на голубые атласные простыни. Твайлайт воспользовалась магией, чтобы снять свои реалии и вскочила на кровать вслед за ним.

Леро скинул ботинки и поспешил присоединиться.

– Ты не снимешь одежду? – спросил Флеш.

– Нет, сегодня он только как тренер, – сказала Твайлай.

– Ох, я действительно это ценю, – сказал Флеш. – Я не могу продержаться дольше чем двенадцать секунд. Я думаю, что это из-за чудовищно огромного пениса.

– Как-нибудь поможем, – сказал Леро сквозь зубы.

– Да иди сюда! – сказала Твайлайт, подтаскивая Флеша магией. Потом обняла его и глубоко поцеловала; их языки боролись как соревнующиеся бойцы.

«Хорошо, это вроде как возбуждает, – подумал Леро. – Может, в конце концов, это будет не так уж трудно?..»

Несколькими секундами позже член Флеша покинул брюшную складку и развернулся во всей красе. Леро был поражён. Там оказался тридцать один сантиметр длины – на десять сантиметров длиннее, чем у среднего жеребца (и в два раза длиннее его собственного).

– Хорошо, я готов, – сказал Флеш.

– Чт?.. А, хорошо, – сказала Твайлайт и Леро наконец-то искренне улыбнулся. Твайлайт приготовилась к долгой прелюдии (привыкла к его обходительности), но жеребцы редко уделяли этому много времени – они тратили его только на то, чтобы получить стояк.

– Твайлайт, ты уже намокла? – спросил Леро.

– Да, со мной всё хорошо! – ответила Твайлайт.

Она повернулась, задрав хвост, и Флеш Сентри схватился за её фланки.

– Хорошо, вводи медленно, – сказал Леро и Флеш последовал этой инструкции с дрожащими веками. На это потребовалось много времени – с его-то эфесом.

– О-о-о, да-а-а… – протянула Твайлайт, положив голову на простыни кровати и высунув язык.

Леро хмыкнул и схватился за грудь. Она никогда не делала этого с ним.

– Ч-что-то не так, Леро? – спросила Твайлайт, её тело подавалось вперёд и назад с каждым толчком.

– Просто расстройство желудка, – сказал Леро, на что Твайлайт ответила: – О, Селестия, да.

Магия Твайлайт схватила руку Леро и сунула себе в рот, где немного прикусила и стонала уже в неё.

После этого он почувствовал себя немного лучше.

– Флеш, толкай ногами, а не бёдрами, – сказал Леро. – И не так быстро! Это не соревнование. Начни с малого темпа, чтобы увидеть, можешь ли ты справиться с этим.

– Хорошо, – выдохнул тот и последовал инструкции. Он открыл глаза и посмотрел на часы на стене.

– Четырнадцать секунд! – воскликнул Флеш с придыханием и улыбкой. – Работает!

– Это прек…

– Ох, чёрт возьми, я вот-вот! – произнёс жеребец.

– Расслабься, – сказал Леро. – Не думай о давлении. Вдохни и расслабься, попробуй подумать о чём-нибудь другом. Эм… о еде или чём-то ещё.

Флеш закрыл глаза и замедлил толчки, каждый раз делая глубокие вдохи. Потом ахнул и снова их открыл:

– Прошло! Я не кончил!

– Хорошая работа, сказал Леро и, на автомате, одобрительно положил руку на холку Флеша.

– Ох! – выдохнул жеребец, кончая и ускоряя толчки, в то время как Твайлайт ахнула и начала извиваться, когда Флеш выстрелил семенем глубоко внутрь неё.

Леро медленно убрал дрожащую руку и сжал её в кулак. Он спрятал её за спину, сжимая и разжимая, чтобы убрать напряжение.

Пони разделились – Твайлайт улеглась рядом с человеком, высунув язык и отпустив руку Леро с обозначившимся на ней укусом, а Флеш сидел на корточках, тяжело дыша. Он посмотрел на часы.

– Двадцать четыре секунды! – воскликнул он. – В два раза дольше, чем обычно! Спасибо, мистер Леро!

– Эмм, всегда пожАБЛ!..

Флеш бросился на него и крепко обнял. Леро исполнил трюк удивительной ловкости и скорости, скручивая тело, чтобы убраться с пути уменьшающегося пениса Флеша.

Ему удалось избежать ужасного придатка.

«Проклятье, да я ловкач», – подумал он, и тут одна капля спермы отделилась от уретры Флеша и приземлилась на штанину с липким шлепком.

Леро малость двинулся.

Твайлайт, тяжело дыша, сконфуженно посмотрела вокруг:

– Кто-то только что разбил окно?

---

В своих покоях Кэйденс рассеянно листала журнал «Текущие кобылки».

Она посмотрела в определённую сторону замка и приподняла бровь.

Затем встала, улыбаясь всё шире, и направилась в свой королевский гардероб.

---

Леро шёл по коридору со сжатыми зубами, подволакивая одну ногу, как будто был хромым.

«Дерьмо, дерьмо, дерьмо, не касайся моей кожи, – думал он, изо всех сил стараясь делать вид, что не замечает этого запаха. – О боже, убейте меня прямо сейчас».

Этой походкой он, хныкая, добрался до своей комнаты, сорвал брюки и бросил их в мусорный бак. Потом схватил со стола спичечный коробок, зажег спичку и бросил в бак, потом вторую, третью, четвёртую… пока не увидел надпись «Лунное кафе» на крышке рядом с рисунком с какого-то довольной кобылки в колпаке шеф-повара, глядящей на него – после чего коробок полетел вслед за спичками.

Он бросился в ванную, отбросив остальную одежду в сторону, и запрыгнул в душ, открывая горячую воду и соскребая кусочек плоти с помощью губки и мыла.

«Боже, я всё ещё чувствую это на себе», – думал он и румянец, ранее подобный нежному персику, стал красным. В глубине души он знал, что смешон, но Леро это не заботило: он имеет полное право беспокоиться по такому поводу.

Он почувствовал запах дыма, вскрикнул и выскочил из душа. Схватил мусорный бак с горящим содержимым и сунул под душ, смешивая пепел и сгоревшую ткань.

Он выключил воду и посмотрел на грязный водоворот в мусорном баке.

«А знаешь что? Пусть с этим горничные разбираются», – подумал Леро.

Он ушёл в спальню и понаблюдал через занавески как темнеет с приходом вечера.

«Лучше уж так», – подумал Леро.

Этой ночью он будет один.

Леро залез в постель голышом, не имея желания возиться с одеждой, прикрыл глаза рукой, прячась от неприятного вечернего света, и протяжно вздохнул.

Твайлайт предстояло встретиться с парой сановников-бэтпони: они существа ночи, так что сегодня с ней не увидеться.

Лира отправилась в Клаудсдэйл с визитом к Рэйнбоу Дэш, которая пребывала у Вандерболтов. Они должны были встретиться завтра утром – у Дэш начинался двухнедельный отпуск. Он хотел поехать с единорожкой, но Твайлайт попросила сопровождать её, на что Леро с радостью согласился. С другой стороны, раз речь шла о Вандерболтах, он знал, чем займутся Дэш и Лира.

«Это не должно быть так тяжело, – подумал Леро. – Я делаю это для моих девочек».

Он понимал, что у них появятся принятые любовники после его согласия, и в то время эта мысль не беспокоила, но – на самом-то деле – произошедшее всё же оказало влияние на Леро, сделав его более грустным…

Внезапно что-то тяжёлое оказалось сверху. Леро нахмурился и убрал руку, открывая глаза.

Кэйденс сидела на нём, предоставляя взору круп, глядя знойным взглядом и закусив губу. Ниспадавшие розовые волосы акцентировали внимание на чёрном кружевном ошейничке и жемчуге, свисавшем на впадинку её горла. Её ноги облегали чёрные чулки в сеточку, сама аликорн была одета в маленькое чёрное бюстье понизу крупа, а ремни подчёркивали внушительный зад.

– Эй, жеребец, – произнесла Кэйденс хриплым голосом. – Как насчёт того, чтобы ты мне… тигра в клетку, смекаешь?

Она вздёрнула хвост, раскрывая розовую плоть.

Она подмигнула ему – кремово, жемчужно и широко.

– Гррр, – сказала она.

Леро широко оскалился.

---

Со своими кобылками он встретился на следующее утро в королевской столовой.

– Я невероятно голодна! – заявила Дэш, сидевшая рядом с Леро, и кусочек блина выпал из переполненного рта. – Я так рада, что меня дожидается еда после этой долгой поездки на поезде. Уф, а могли по воздуху добраться.

– Я не люблю высоту, – отозвалась Лира, сидящая с другой стороны от Леро и вгрызавшаяся в яичницу.

– Да, да, – сказала Дэш, помахав ей копытом.

– Ну, я просто рад, что вы вернулись, девочки, – сказал Леро, обнимая их обеих.

Они по очереди поцеловали его и Леро получил кусочек блина от Дэш.

– Эй, здоровяк, я что сказать-то хотела… – заметила Дэш. Она проглотила то, что было во рту, и подмигнула. – Ты улыбался с тех пор, как пришёл сюда. Ты, в самом деле, расслаблен.

– Да… – мечтательно произнёс он. – Просто сегодня утром я чувствую себя очень хорошо. Твайлайт, ты как, держишься?

– Прекрасно! – отозвалась Твайлайт, несмотря на заметные мешки под глазами. – Переговоры были успешны!.. Но когда мы поедем обратно в Понивиль, я буду спать.

– Ну, мои колени ждут тебя, – сказал Леро, похлопав по ним.

Твайлайт покраснела и улыбнулась, глаза её были полны любви.

– Мистер Леро, – позвал Шайнинг Армор от входа.

– Привет, Шайни! – Твайлайт вяло помахала копытом.

Леро вытер руки о полотняную салфетку, покуда Шайнинг Армор с суровым лицом шёл к нему. Охранники столпились у входа в столовую, внимательно следя за происходящим.

– У тебя был секс с моей женой?– спросил Шайнинг Армор.

Леро повернулся лицом к нему и ответил:

– Всю ночь напролёт.

Шайнинг обернулся к охранникам и сказал:

– Это он!

Повеселевшие охранники посыпались в комнату как конфетти. Впервые за всё время, Шайнинг Армор обнял Леро.

– Ук… ххх, – сказал человек.

– Леро, спасибо огромное! – произнёс Шайнинг Армор. – Я люблю свою жену больше всего на свете, но она просто абсолютно ненасытна!

– Ага! – подтвердил один из стражей. – Я хочу сказать, она постоянно бродит по коридорам и хватает одного из нас, чтобы мы занялись с ней сексом! Это просто утомляет, понимаете?

– Ладно… но какое это имеет отношение ко мне? – спросил Леро.

– Впервые за всё это время она полностью удовлетворена! – ответил Шайнинг Армор. – Прошло уже… – он сверился с часами, висящими в столовой, – …семь часов с тех пор, как вы закончили свой секс-марафон, а она не схватила ни одного из нас, чтобы удовлетворить свои плотские потребности!

– Я наконец-то смог посетить свой табун! – воскликнул один страж.

– Мой пенис перестал болеть! – отозвался другой.

Леро обернулся к своим кобылкам. Поначалу от подобных новостей их рты были нараспашку, но теперь они улыбались. Их гордость своим жеребцом была очевидна.

– И не волнуйся, Леро! Твоё достижение не будет забыто.

– Ну, я не против, если…

– Мы воздвигнем статую в твою честь!

Леро даже выпрямился от удивления и беспокойства.

– Хорошо… даже прекрасно. Но мне не нужна статуя.

– Ценю твою скромность, – кивнул Шайнинг Армор. – Но она уже построена. Я имею в виду, статуя в твою честь. Так узрим же её!

С бурлением в желудке, Леро последовал за Шайнинг Армором и его гвардейцами к выходу из замка. Его кобылки шли следом.

---

Лира восторженно вскинула брови. Дэш хмыкала и хихикала. Твайлайт закрыла копытом покрасневшее лицо, одновременно борясь с крыльями, желающими распрямиться.

– Что думаете? – спросил Шайнинг Армор.

Застывший Леро смотрел на самого себя, вырезанного из гигантского кристалла.

Статуя была полностью обнажённой и со вставшим наизготовку.

– Не могу поверить, что говорю это, – ответил Леро, приложив ладонь ко лбу. – Но мой пенис не настолько велик.

– О, Леро, ты не понимаешь… – сказал Шайнинг Армор. Он встал на задние ноги и положил передние на плечи Леро. Глаза Шайнинг Армора излучали искренность и благодарность. – Твой пенис велик в наших сердцах.

Твайлайт поморщилась и огляделась:

– Почему я продолжаю слышать, как бьются окна?

---

Они взяли билеты первого класса, отправляясь обратно в Понивиль, так что у них было своё собственное купе с мягкими сидениями, обращёнными друг к другу. Твайлайт отдыхала, лёжа головой на коленях Леро, и удовлетворённо мурлыкая, пока он гладил её гриву. Лира и Рэйнбоу сидели напротив.

Твайлайт приподняла голову и спросила сонным голосом:

– Итак, Леро, я уверена, что у тебя с Кэйденс был лучший секс из всего, что у тебя было.

– Она была хороша, – ответил Леро. – Но вы, девочки, лучше.

Кобылки загудели и заворчали.

– Точняк! – сказала Дэш, а Твайлайт продолжила: – Мы знаем точно, а не предполагаем.

Леро пожал плечами и улыбнулся. Да, с Кэйденс у него был лучший секс, что когда-либо ещё.

Но это не имело значения.

Он предпочитал своих кобылок. Он всегда предпочитал своих кобылок.

И в глубине души знал, что его кобылки всегда предпочтут его.

Последний визит

Перевод: Kasket
Адаптация, редактура, правка: xvc23847
Опубликован 31.12.2016

В застоявшемся воздухе, впервые за долгое время, пронёсся порыв ветра, и он проснулся. Здесь была она, пришедшая из той земли, куда когда-то сбежала; земли, давным-давно созданной пони с такими же навыками. Подошла к нему, коснулась копытом копыта, и испытал он великую радость.

Другая была здесь, и кричала на них, но отныне она была далеко, и не имела значения – лишь он и она, и никого другого.

Он и она посмотрели на другую, продолжавшую говорить, но это было неважно. Они были готовы к другому миру, и этот, материальный, не мог помешать. Даже сейчас, кричащий от их вторжения и их защищённости.

Она увела его и мир вернулся к нормальному, спеша заполнить образовавшийся вакуум духа.

---

Берри Панч уставилась на пустую кровать, вдруг ставшую более явной, чем была до этого в течение долгого времени. Дом сейчас просто гудел от реальности, словно был живым существом, просто до того слишком робким, чтобы дать о себе знать.

Берри удалось заставить себя выйти наружу. В мыслях она пробивала дыры в каждой стене, разбивала балки, разрывала фундамент. Она представляла, как дом рушится на неё, видела как ударами и пинками пробирается сквозь завалы, как разлетаются кадры на семейных фотографиях, как старая мебель, которая была там с её рождения, ломается и измельчается…

Образ творящегося вокруг разрушения не покинул её мысли даже часом позже, когда Берри вышла на станции Понивиля из первого прибывшего поезда.

---

Черили раздражённо фыркнула не только потому, что проснулась раньше, чем того хотела (никакого постепенного пробуждения, подобного медленному танцу между ней и субботним утром, никакого счастливого осознания, что сегодня никуда не нужно идти), а потому что знала, кто в постели рядом с ней.

– Берри, почему ты здесь?

– Мама пришла и забрала папу, – ответила Берри.

Черили потянулась к лампе рядом с кроватью, зажгла её и повернулась к нарушительнице своего сна.

Берри Панч лежала поверх покрывала, слишком туго натянув его на тело Черили, уткнувшись лицом в стену. Толчками копыт она заставляла кровать покачиваться как лодку в ласковом море.

Черили коснулась её, и воспоминания детства о тёплом доме мелькнули как уютная ностальгия.

– Я не знаю, что сказать, – произнесла она.

– Я просила маму посмотреть на меня, – сказала Берри. – Когда папа проснулся, я кричала им это, но они действовали, как если бы меня там и не было вовсе.

Черили спихнула её с одеяла и проверила настенные часы.

«Это можно назвать и утром», – подумала она, распутывая задние ноги от покрывал и скатываясь с кровати.

– Берри, пойдём со мной на кухню, – сказала она. – Немного горячего какао тебе не повредит.

– Ага, – ответила та, но даже не шелохнулась.

Наконец-то зашевелившись, Панч устроилась в плюшевом кресле с красным шерстяным одеялом, накинутом на светлый ситец подголовника. Возле неё на столе стояла кружка горячего шоколада, исходящая паром и нетронутая.

Черили лежала напротив неё на куче подушек. Она проводила большую часть рабочего дня сидя, так что возможность полежать, когда захочется, была для неё большим утешением. Не то что для пони, предпочитающих «сидеть», уж точно.

Теперь, после первого сообщения, Черили чувствовала смесь гнева и печали на тётю и дядю, за их поведение с дочерью. Этих двух эмоций было достаточно, чтобы погасить какую-либо искупительную радость за воссоединение этих двух влюблённых.

– Ты уверена, что… Может, они просто не услышали тебя? – спросила Черили.

– Они смотрели на меня, когда я им кричала, – ответила Берри Панч, её взгляд был устремлён куда-то за пределы стен дома, в какое-то место, которое она могла чувствовать, но не видеть. – Они оба. Это было, как будто я прерываю что-то важное, как… как когда я, будучи ребёнком, приходила к ним во время разговора о счетах. Потом они посмотрели друг на друга, улыбаясь, и ушли в куда-то – туда, куда ушла мама, когда умерла мать.

Матерью была Дабл Минт, другой член их небольшого табуна.

Берри, наконец, взяла своё горячее какао и, удерживая его обоими копытами, сделала глоток. Она держала кружку, а её глаза скользили по полу, останавливаясь на краю алого ковра.

– Берри, – мягко сказала Черили, – посмотри на меня.

У Берри двинулись только глаза.

– И что теперь? – она отхлебнула какао.

– Независимо от того, как твои родители относились к тебе, это не отнимает твоей ценности как…

– Ага, на этом и закончи, – отозвалась Берри. – Я не одна из твоих учениц.

Черили приподняла бровь и покрутила кружку в копытах, окрашивая её изнутри в тёмно-коричневый цвет остатками какао. Взгляд Берри вновь поплыл в то невидимое место, что она изучала ранее.

– Чирс, я, ох… Кажется я, вроде как, немного неуправляема сейчас.

Черили отодвинула пустую кружку в сторону.

– Я думаю, это именно то, чего ты и хотела.

– Я хотела контролировать, куда меня несёт, – ответила Берри. – Кажется, я не знаю, что делать с этой штукой. Я прихлопнула её напротив живота, но ничего не вышло.

– Берри, пожалуйста,– отозвалась Черили с очевидным неодобрением в голосе.

Берри поставила полупустую кружку на столик и свесилась через подлокотник кресла, её грива подметала пол, пока она вертела головой, осматривая перевернувшийся домик Черили сверху вниз.

– Гравитация отныне здесь не работает. Это новое правило. На самом деле, мы сейчас на потолке.

– Давай ближе к делу, – сказала Черили. – Ты хотела быть бесцельной бродягой без судьбы, и теперь не знаешь, что с собой делать. Оказалось, в конце концов, что ты всё-таки пони.

Берри прокатилась по подлокотнику как бревно и, приземлившись на пол с глухим стуком, улеглась, повернувшись лицом к Черили.

– Если бы у тебя была моя судьба, ты тоже не захотела бы её, – ответила она. – Я предпочту чувствовать то, что чувствую сейчас, чем вернуться… чем следовать тому, что говорит мне моя кьютимарка.

Черили резко дёрнула хвостом по подушке, что прозвучало как кистью по малому барабану.

– Ты не можешь мне сказать, что это было?

– Нет, – ответила Берри. – Пока нет.

– Ты говорила Минуэт? Кому угодно?

– Неа. Ну, я рассказала принцессе Селестии. И принцесса Луна тоже знает.

– Ты рассказала Им? – приподнялась Черили.

– Отправила принцессе Селестии петицию, – ответила Берри. – Они позаботятся о ней этим вечером.

– Богини! – воскликнула Черили. – Я понятия не имела, что всё и вправду было так серьёзно.

– Ага, – отозвалась Берри и вновь перевернулась на спину.

«Полагаю, это объяснение закончено», – подумала Черили.

– Итак, твоё чувство апатии стало причиной сражения с Лирой?

Берри повернулась лицом к ней.

– Собираешься отчитать меня за это?

– Нет, это был санкционированный поединок и она согласилась на него… Но, в самом деле, как ты могла сказать такую ужасную вещь Леро?

Берри усмехнулась.

– На самом деле, я такого не говорила.

Черили раздражённо фыркнула. Она знала кузину достаточно хорошо, чтобы догадаться о правдивости этой истории.

– Тогда кто это ему сказал?

– Без понятия. Я услышала об этом несколько лет назад, в местном ресторанчике. Он рассказал о произошедшем своим друзьям. Они были очень расстроены.

– У них была на то причина!

– Впрочем, он не сказал, кто это был. Думаю, это Пинки Пай.

– Значит, ты сделала вид, что это была ты, чтобы спровоцировать драку, – сказала Черили, игнорируя нелепое предположение о Пинки Пай, – хотя могла просто бросить Лире вызов.

– Я хотела драться с Дэш.

– Какая разница, – Черили встала, сгребла свою пустую кружку одним копытом и понесла её на кухню. Она с удивлением обнаружила, что Берри идёт следом, держа собственную кружку.

Черили принялась мыть чашки, но присутствие Берри не давало ей успокоиться. Она отключила воду резким ударом по рычагу.

– Берри, почему ты так себя ведёшь? Ты можешь быть городской чудачкой или устраивать любые другие глупости всем наперекор, не становясь несносной при этом. Ты знаешь, сколько пони узнали историю о том, что ты сказала?

Берри пожала плечами:

– Меня не волнует, что они обо мне думают.

Черили посмотрела на неё странным жалобным взглядом.

– Хотела бы я, чтобы волновало. А табун Лиры ничего не сказал по этому поводу?

– Твайлайт Спаркл и Леро Михалидис навестили меня в больнице.

– Да? – удивилась Черили. Она вернулась в гостиную и улеглась обратно на подушки. Черили хотелось, чтобы Берри легла рядом, но она не стала просить об этом, и вместо этого наблюдала, как та забирается обратно на своё место. – Подробности, пожалуйста.

---

Берри Панч лежала на больничной койке под действием зелий, притупляющих ощущения, с зажатой в корсет шее, и, уставившись в потолок, ни о чём не думала – просто плыла сквозь туман обезболивающего – когда Леро и Твайлайт вошли в палату.

Берри чуть повернулась, лишь чтобы увидеть Леро, несущего на больничном подносе флакон с насыщенно-зелёной жидкостью.

– Тебе придётся доставить в меня, – сказала она, – потому что я сейчас не стоячая.

– Что? – не поняла Твайлайт. – А, настойка. Хм, уверена, что хочешь это? Сильно болит?

– Не достаточно боли в сердце, – ответила Берри. Она рассмеялась. – Том сердце, что в голове.

Леро взял флакон и аккуратно поднёс к её губам. Берри проглотила содержимое и попыталась сфокусироваться на Леро, но её взгляд водило кругами, словно фишки в кароме при неудачном ударе. <

– Леро, ты не думаешь, что нам стоит зайти позже? – спросила Твайлайт.

– Она может с этим справиться, – ответил Леро, низким нейтральным голосом.

– Ага, Фиолетовое Питьё, слушай красивую обезьянку, он тут лекрь, – сказала Берри. – Ле-е-еро-о-о-окрь, – она моргнула. – Оу.

– Ты можешь справиться с болью? – спросил Леро, присаживаясь рядом. Он положил руку на Твайлайт, показывая ей, что не стоит обращать внимания на «обезьянку».

– Ага, пока не поворачиваю голову, – ответила Берри, поворачиваясь, чтобы посмотреть на них. – Оу. Как Лира?

Леро сложил руки и невидящим взглядом посмотрел куда-то рядом с Берри.

– Она выздоравливает. В хорошем расположении духа.

– Берри, почему ты солгала, что сказала те слова Леро? – спросила Твайлайт.

Это было не то, зачем они здесь и Берри знала это.

Они здесь, чтобы потерять эмоции, что засели в них из-за прошедшей схватки – гнев, замешательство, запоздалый страх за раны Лиры, всё это. Слова не имеют значения, тема разговора тоже не важна, это всё лишь сигналы, говорящие о том, что они чувствуют.

«Пони, – подумала Берри. – Они заставили и Леро играть в это».

Она не выказала заметных эмоций.

– Для того чтобы подраться с Рэйнбоу или Лирой, полагаю.

– Полагаешь? – переспросил Леро, глядя на неё. – Имеешь в виду, что сама не знаешь?

– Я имею в виду, что я не знаю, – согласилась Берри. Она встретилась с ним взглядом, и внезапная усталость навалилась на её глаза, а в шее запульсировало. Её глаза дрогнули. – Я это сделала не задумываясь.

– Но зачем? – воскликнула Твайлайт, эмоции от вопроса заставили её вскочить со своего места и распахнуть крылья. – Зачем это тебе?

– Это что, королевская инквизиция? Мне нужен адвокат!

Твайлайт немедленно сложила крылья и вновь села.

– Пожалуйста, не думай обо мне сейчас как о принцессе. Я просто обеспокоенный член табуна Беллерофонта, задавшийся вопросом, почему один из жителей Понивиля действует в такой странной и опасной манере.

– Ага, ладно, подписываюсь… я назвала тебя обезьянкой? Мне очень жаль, Леро.

– Ты назвала меня красивой обезьянкой, – ответил Леро с ироничной улыбкой на губах; первый раз, когда он показал какое-то выражение на лице, кроме напряжённости.

– Должна ли я извиниться за «красивую»?

Леро покачал головой.

– Ты на обезболивающих, так что извиняться необязательно. Впрочем, извинения приняты.

– Спасибо. В любом случае, всё это было заверено констеблем. Это был санкционированный бой, Лира согласилась на него, так что…

– Может, мне просто не нравится, что ты пыталась ранить моих кобылок, – отозвался Леро.

– Меня тоже ранили, Леро, – ответила Берри. – Если бы я знала, что это так сильно тебя расстроит, то не начала бы с этого, – она осторожно повернула голову к потолку, следя за давлением на её шее. – Оу. Меня нокаутировали, прежде чем я оторвалась от земли.

В палате наступила тишина, только шаги рысящих медсестёр и врачей из коридора просачивались внутрь.

– Мне очень жаль, что мы говорим об этом прямо сейчас, – сказала Твайлайт. – Может, нам следовало подождать, пока ты полностью выздоровеешь.

– Да нет, всё в порядке. Это хранит меня от боли. Боли в сердце.

– У тебя сердечные боли, Берри? – спросила Твайлайт.

– Что? – повернулась к ней Панч, на этот раз всем телом. – Конечно, нет.

– Ты уже второй раз об этом упоминаешь. Просто… если хочешь поговорить об этом, я всегда к твоим услугам.

Берри прищурилась.

– Тебе на это принцесса Селестия намекнула?

Твайлайт тут же состроила неудачный покерфейс, хотя и знала, что Берри этим не обмануть.

– Ну, она сказала, что ты, возможно, захочешь поговорить. Но в подробности не вдавалась.

Леро выглядел удивлённым.

– Ты говорила с Селестией?

«Обращение по имени, о как?» – подумала Берри.

– Я послала ей петицию касательно событий, происходящих в родном городе моих родителей, – Берри неодобрительно забурчала. – Ух ты, как снобливо прозвучало… Я отправила письмо о вещах, происходящих рядом с домом моего отца, – она продолжила, добавив троттингемский акцент: – Я неодобрительно высказалась в официальном письме о жутких событиях, осквернивших городок моего жеребячества.

– О чём именно?

– Может, потом расскажу, – ответила Берри. – Если ты так хочешь, чтобы я с тобой поговорила.

– Я выслушаю любого, кто захочет со мной поговорить, – сказала Твайлайт, использовав свой лучший успокаивающий тон. – Особенно, если Селестия просила меня о том же.

«В том-то и фокус», – подумала Берри.

Боль в шее стала слишком навязчивой, так что Панч скрипнула зубами, стараясь держать губы закрытыми.

Восстановив контроль, она сказала:

– Послушай…

– До того, как пришёл сюда, я собирался сказать, чтобы ты держалась подальше от меня и моего табуна, – произнёс Леро. – Меня не волнует специфика, или законность, или что-либо ещё касательно поединков. Я не хочу снова увидеть, как кто-то их моих кобылок испытывает подобную боль. И мне особенно не хотелось бы видеть кобылку, которая это сделала.

Берри медленно подняла глаза. Она не знала, что на это ответить. Боль, что сейчас расползалась по ней, царапала кости и раздражала нервные окончания.

Твайлайт коснулась Леро крылом и повернулась к Берри.

– Я говорила с ним об этом, – сказала она.

– Пони куда снисходительнее, чем я привык, – сказал Леро.

Если бы не подсказка в волне эмоций, исходящей от него, Берри не смогла бы это увидеть. В любом случае, Леро было не так просто читать как пони. У него не было хвоста, глаза были намного меньше, а уши не двигались. Но того, как он на неё смотрел, было достаточно.

Берри сконцентрировалась на дыхании, но в сердце рос гнев, а она сейчас вообще не нуждалась в сильных эмоциях, желая сконцентрироваться на протекании через боль.

«Я не сделала ничего дурного, Лира согласилась, всё было подписано и утверждено, убирайся».

– Мне жаль, – ответила Берри. Под одеялом её копыто вцепилось в покрывало и задрожало.

«Это несправедливо».

Леро отвёл взгляд на стену, прежде чем вернуть его к Берри.

– Я прощаю тебя, – ответил он, борясь с собой так же, как и Берри: тайные сражения, о которых не знают другие. – Но тебе следует извиниться перед Лирой.

– Ага, – ответила Берри. – Так и сделаю, – и тут, что было ужасно, она почувствовала, как глаза начало щипать. – Мне очень жаль, но на самом деле мне сейчас очень больно и мне нужно что-нибудь из зелий, – к её страху, игнорируя её желания и волю, из глаз побежали слёзы.

Твайлайт ахнула.

– Богини, Берри, мне так жаль! – она спрыгнула со стула и, воспользовавшись магией, пролевитировала светящийся флакон с фиолетовой жидкостью обезболивающего и вылила его в рот Берри. Та молча всё проглотила.

– Нам не следовало приходить прямо сейчас. Прости!

– Эт’ нормально, вы ж не видели, как плохо мне было, – ответила Берри.

Она перевернулась на спину и уставилась в потолок.

– Мы сейчас оставим тебя в покое, – сказала Твайлайт. – Желаю скорейшего выздоровления.

– Спасибо, – выдавила Берри. – Передавайте Лире привет.

– Обязательно, – ответил Леро. Он помедлил в дверях, пытаясь придумать подходящее прощание. – Спасибо, что выслушала нас.

– Эй.

Твайлайт и Леро замерли, глядя на Берри.

Всё ещё глядя в потолок, Берри сказала:

– Если вам когда-нибудь придётся выбирать… между тем, что велит сердце, и тем, что велит голова… желаю удачи. Они оба отстой.

– Ну, спасибо за напутствие, – ответил Леро; в его голосе было что-то мрачное, словно он точно знал, о чём говорит Берри.

Затем они ушли. Возможно, сказали напоследок что-то ещё, но Берри уже нырнула в туманную страну притуплённых чувств и ничего не услышала.

---

– Ты говоришь, – начала Черили, в раздражении прижав уши, – они заходили просто куснуть тебя?

– Не похоже на то, – ответила Берри. – Они беспокоились за меня, но их табун был на первом месте. Что, как предполагаю, и должно быть.

Берри Панч рассказывала свою историю, развалившись в кресле вверх ногами: грива разметалась по ковру, а задние ноги скрещены на подголовнике. Она выпрямилась и погрузилась в подушку. Черили смотрела на свою кузину, неспособная помочь, могущая лишь думать о том, как страдает её разбитая душа.

– Они были больше обеспокоены своими проблемами, – сказала Черили. – Я имею в виду, что это было не самое лучшее время, чтобы поговорить с тобой.

– Взыграли эмоции, я думаю, – ответила Берри. Для неё это оказалось тяжёлым испытанием. Она была удивлена, насколько тошно оказалось извиняться за то, за что, по её мнению, извиняться не следовало… тогда, по крайней мере. Но теперь она с этим разобралась; опять же, это должно было сгладить отнош…

– Хах, – воскликнула Берри, нахмурившись.

– Что?

– Ничего, – она выпрыгнула из кресла. – Спасибо, что выслушала в неудачное время. За мной обед.

– Подожди, Берри, – окликнула Черили, выбираясь из подушек, как цветок прорастает сквозь груду листьев. Она подбежала и ткнулась носом в кузину, та вернула жест.

– Твои родители неправильно к тебе относились. То, что они сделали… – быстро проговорила Черили, судорожно сглотнула и закончила. – …Мне очень жаль, что это случилось.

– Ну, мне тоже. Но они снова вместе, – ответила Берри ровным голосом, но отвернулась, когда это говорила.

Они были снаружи, светлевшие сумерки указывали на скорый рассвет и Черили решила, что лучше считать это началом дня, чем возвращаться в постель. Она не то чтобы могла устроить сиесту в любой момент. Черили не могла помочь Берри, ограничившись нахмуренным лбом в её адрес: та настойчиво продолжала делать что-либо по возможности не-понячьим путём.

– Ты должна поговорить с Минуэт, – сказала Черили. Она рысила впереди медленно идущей Берри. – Собери сумку и съезди в Кантерлот на несколько дней. После всего, что случилось с тобой в последнее время… просто сходи поговорить с Минуэт.

Берри повернулась к Черили.

– Я могла и не выходить в Понивилле, – сказала она. – Не знаю, о чём рассказать Минуэт.

«Может, если Селестия и Луна позаботятся о Ней», – подумала Берри.

– Просто мысль, – ответила Черили.

Они обнялись на прощание. Черили отправилась обратно, чтобы наконец начать свой драгоценный выходной.

Берри Панч зарысила к вокзалу – проверить расписание, прежде чем идти домой, чтобы собраться…

Она до сих пор представляла себя разрушающей тот старый дом.

Противостояние

Перевод: Randy1974
Адаптация, редактура, правка: xvc23847
Опубликован 04.05.2018

Когда последние отблески заката покинули долину, в чайной Понивилля зажглись фонари. Высоко в небе огромная полная луна начала свой путь к горизонту, освещая город бледными лучами, отбрасывающими длинные чёрные тени. Леро сидел напротив Твайлайт Спаркл, нервно теребящей чайную чашку, а также ложку, мисочку со сливками, собственную гриву и вообще всё, до чего она могла дотянуться. В воздухе перед пони парили два кусочка сахара; своей магией она придавала им разнообразные формы, в основном, правильных многогранников.

— Ты определённо нервничаешь, — отхлебнув чая, констатировал Леро.

— Да! — подтвердила Твайлайт, подскочив и пристукнув передними копытцами. Кусочки сахара (оба в виде додекаэдров) покатились по столу. — Конечно нервничаю! Этот спектакль совершенно непохож на то, что когда-либо видели пони, и я не знаю, понравится ли он им, и подойдут ли наши декорации, да ещё этот Тандерлейн всех уже просто за…

— Знаешь, прости, что говорю это только сейчас, — сказал Леро. Обойдя вокруг стола, он сел рядом с Твайлайт и взял её копытце в свои ладони. — У этого спектакля будет оглушительный успех. Уверен, его полюбят все пони, и провозгласят тебя величайшим режиссёром своего поколения.

— Брось, Леро! — хихикнув, сказала Твайлайт. — Я просто пытаюсь выговориться. Я вполне доверяю всему театральному коллективу.

Она заключила Леро в объятья, такие крепкие, что кончики собственных крыльев сошлись у неё на затылке. К счастью, поблизости не было Рэйнбоу Дэш, чтобы попенять ей насчёт публичного проявления чувств, так что она сделала это безо всякого смущения.

«Наплевать, пусть глазеют, — подумала Твайлайт Спаркл. — Я люблю своего жеребца, а он любит меня».

— Леро, мне нужно идти. Увидимся после спектакля.

— Удачи, — ответил Леро. Он не знал, было ли пожелание «сломай ногу» известно в Эквестрии, и боялся увязнуть в пространных объяснениях или, хуже того, шокировать им Твайлайт.

Легонько клюнув его в губы, она рысью выбежала из чайной. Официантка кивнула ей на прощанье, а бариста помахала копытцем.

Допив остатки чая, Леро удовлетворённо вздохнул и вышел на улицу.

---

Он был уже на полпути к замку, где собрались его друзья и члены семьи, чтобы вместе отправиться в театр, когда внезапно обнаружил, что умудрился заплутать в дискордовой тьме.

— Вот так, вот так, вот так так! — образ, избранный Дискордом, прекрасно дополняли шляпа-котелок и трость. — И чем же я обязан этому неожиданному визиту?^[1]

— Никогда не привыкну к тому, что ты пользуешься отсылками к поп-культуре моего мира, — покачав головой, сказал Леро. — Довольно непривычно слышать здесь такое.

— Думаю, ты имел в виду «нашего мира», друган, — поправил Дискорд, обвившись вокруг Леро и положив лапу ему на плечо.

Лицо человека осталось непроницаемым. Когда они были одни, Дискорд всегда вёл себя общительно и дружелюбно, но стоило появиться кому-нибудь из их общих друзей, драконикус тут же делал вид, что знать его не знает («О, похоже двуногое тоже хочет присоединиться», «Как там бишь его… Лерой? Лиро́ на связи»), а то и просто не обращал на него внимания. Леро был благодарен Твайлайт за то, что она послала Дискорда ему навстречу, хотя тот, спроси его об этом, разумеется, стал бы всё отрицать.

— Что-то я не припомню в своём мире никаких драконикусов.

— Вполне возможно, но я уверен, что ты знал обо мне. Впрочем, не переживай. Ты всё равно не понял бы ответа.

Лихорадочно роясь в памяти, Леро постарался сохранить бесстрастное выражение лица.

— Я знал тебя лично? — наконец, спросил он.

— Нет, конечно, — ответил Дискорд. — Но если хочешь, есть одна загадка!

«Ну, класс», — подумал Леро.

Дискорд откашлялся и продекламировал:

Поставил же кто-то здесь эту заразу

Что быстрых пропустит, а медленных — нет^[2]

Закон за меня, вот устрою проказу

И хаос поглотит весь свет^[3].

— Думаю, когда ты разгадаешь её, будешь сильно разочарован, — сказал Дискорд, постукивая каблуками.

— Довольно странное самоуничижительное замечание, — удивился Леро. — Даже не ожидал от тебя такого.

— Моя личность безгранична и многогранна, — пожал плечами Дискорд.

— Хм, — сказал человек, — ладно, увидимся.

Он продолжил свой путь к замку, с неудовольствием отметив, что Дискорд увязался следом.

— Так просто ты от меня не отделаешься, номер шесть, — сказал драконикус. — Я собираюсь встретиться с Флаттершай, и эта встреча состоится в замке.

«Просто чудесно», — подумал Леро.

— Не знал, что тебя интересует спектакль.

— Почему бы и нет? Я знаю нашу лупоглазку давным-давно. Хотел бы посмотреть, как Твайлайт потерпит полное фиаско.

— Уверен, у неё всё получится, — сказал Леро, досадуя на себя за то, что вообще попался на эту удочку.

— О, конечно, конечно, — ответил Дискорд, проплывая мимо него на синем надувном плотике, несущем его по невидимой реке. Когда он свесил когтистую лапу через бортик, раздалось журчание воды, чистое и звенящее.

— Дорогая, милая, начитанная принцесса Твайлайт Спаркл. Твайли, Твайли, Твайли. Хм.

Леро постарался морально подготовиться к любой дурацкой выходке Дискорда.

— Интересно, понимала ли она все последствия, к которым приведёт её превращение в аликорна? — полюбопытствовал Дискорд, растирая по своей пушистой груди целый флакон лунного лосьона^[4]. — Жить, в то время как твои друзья и любимые будут умирать один за другим.

— Надеюсь, я смогу поговорить с ней об этом, — ответил Леро.

— Ты можешь себе представить, как она будет страдать, глядя на то, как все вокруг неё старятся и умирают, а она ничуть не меняется? Да что там, готов побиться об заклад, её горе будет несравнимо больше того, что доводилось испытывать кому-либо из пони!

Злясь на самого себя, Леро вздохнул:

— Дискорд, я разберусь с этим. Я посоветуюсь с Лирой и Дэш, надо ли поговорить с Твайлайт, а если надо, то как.

«Наверное, я единственный, кого это волнует», — подумал Леро. — «А может Твайлайт уже давно всё обдумала и со всем разобралась».

— Так я тебе и поверил, — сказал Дискорд, надев огромные солнцезащитные очки и поднося к лицу отражатель для загара. Не отставая и не вырываясь вперёд, его плотик плыл рядом с человеком, шагавшим в замок.

---

Когда Селестия и Луна прилетели в Бивертрон, их не встречали фанфары. Сёстры использовали множество заклинаний, чтобы сделать своё прибытие в город максимально незаметным. Несмотря на мягкое сияние полной луны, они даже не отбрасывали тени; не оставляя следов, аликорны бесшумно ступали по зелёной траве. Если бы им довелось пройти мимо каких-нибудь пони, оказавшихся этой ночью в городском парке, те не заметили бы даже лёгкого мерцания, разве что мягкое тепло, если бы сёстры прошли прямо сквозь них.

— Подумать только, — в голове у Селестии раздался голос Луны. — Ты чувствуешь всю неправильность этого места? Этого города буквально не должно существовать!

— Это город-мимик, имитатор, — ответила Селестия, расправив крылья и ударив ими по воздуху. Трава под её копытами даже не шелохнулась. — Ты видишь, как он добывает себе пищу?

Луна вызвала сканирующее заклинание. Пронизывающие всё лей-линии были не нормального золотистого цвета, а болезненно-зелёного – город исказил и извратил их, перебросив на соседние города, чтобы выкачивать из них психическую энергию.

«Этот самозваный город-паразит возник благодаря слиянию множества негативных эмоций, астральной нестабильности и проклятой канцелярской ошибке», — подумала Луна. — «А сейчас он превратился в хищника, питающегося за счёт других городов…»

— Некоторые из этих пони не настоящие, — прошептала она. — Это марионетки, созданные мимиком.

Последовав примеру сестры, Селестия вызвала прорицающее заклинание. В здании по соседству, бывшем, по-видимому, сиротским приютом, два существа, выглядящих как пони, оказались на самом деле массой астральной слизи. К ним тянулись длинные липкие тонкие щупальца, заставляющие их растягиваться и сокращаться; они были словно куклы, которые двигаются, если их дёргают за нитки. Селестия видела, что эти щупальца тянутся к мимику. Эти создания были приманкой для пони, словно огонёк, которым глубоководные хищники завлекают добычу прямо в пасть.

— Я чувствую присутствие Древней, — сказала Луна. Она посмотрела в сторону Эфирного леса, и её глаза сверкнули.

— Как и я, — ответила Селестия. — Я понимаю, как ей удалось так долго избегать нашего внимания. Она использовала этого паразита, как маскировку.

— Как думаешь, если мы вызовем заклинания несокрушимой преграды, это заставит город напасть на нас?

— Сомневаюсь, — сказала Селестия. — Если не угрожать ему, город не станет защищаться. Однако, будь настороже.

Кивнув друг другу, они сотворили заклинание несокрушимой стены. Магия сестёр смешалась и переплелась, словно руки людей, хорошо знакомых и любящих друг друга, сплетающих пальцы в рукопожатии. Стена, окружившая город, засияла, как  утренняя заря. Ни один Древний ещё не пытался сбежать от них, но рисковать не стоило.

В Эфирном лесу возникло некое движение, его почувствовали обе сестры.

— Пора, — сказала Луна. Расправив крылья, она вступила в льющийся с неба поток лунного света, позволив ему смешаться со своей магией. Глубокий, полный наслаждения стон вырвался из её горла. Она закрыла глаза и высоко подняла голову.

Рог её начал медленно выцветать, становясь полупрозрачным, как кисейный полог над кроватью, а затем и вовсе исчез. Из висков, мягко раздвинув тёмно-синюю шёрстку, показались острые серебристые иглы, постепенно превращаясь в закрученные рога, бараньи рога из чистого серебра. Лишь она была способна не склонить голову под их весом.

Из лопаток Луны проросли ещё четыре крыла, их перья засеребрились в лунном свете. Два из них сошлись перед её лицом, чтобы защитить любое существо, и саму землю от исходящего от него ослепительного сияния неземной славы; узрев его, они были бы немедленно уничтожены. Другая пара крыльев прикрыла копыта. Она шагала, не касаясь земли, под её ногами прорастали фиалки, тюльпаны и маргаритки; затем они засыхали и умирали.

— Сестра, — сказала Луна. Ей уже не нужно было видеть, где находится Селестия — для неё была открыта жизненная сила всех созданий – от солнечной принцессы, стоявшей рядом, до жалкого червя, зарывшегося в землю на другой стороне планеты. — Это станет ещё одним практическим занятием для Кейденс и Твайлайт? Ты опять притворишься побеждённой, как тогда, с Кризалис?

— Ни в коем случае, — с негодованием ответила принцесса. — Я никогда не послала бы их против Древнего.

— И почему ты до сих пор пребываешь в этой приземлённой ипостаси? Сбрось свои оковы.

Селестия задумалась. У Луны была вся необходимая им сила, но внимательность и всеведение могли дать им дополнительное преимущество.

Раздался перезвон, похожий на колокольчики, звучащие в увеличенной септиме; вибрирующий гул гонга; низкий атональный аккорд, сыгранный ветром на прибрежном песке.

Крылья Селестии, словно на родовом гербе, были гордо распахнуты. Шёрстка её сияла, как солнечный свет, как воспоминание о давно минувшем Золотом Веке. Опахала её перьев разделились надвое и раскрылись, как вежды, каждое перо стало глазом, способным смотреть сразу в обе стороны. Из них закапали слезинки чистого золота, они встречались с глазами, что были ниже и вот, крылья аликорна превратились в сеть из золотых слёз. Две золотые капли, покинув глаза Селестии, двумя потоками стекли по её щекам и встретились под нижней челюстью, образовав идеальную гладкую линию. Эта отметина выглядела так, словно была у неё с рождения. Копыта принцессы вытянулись и раздвоились, как у оленя, каждый её шаг сопровождался тихим шелестом травы. Теперь, если нужно, она могла пуститься вскачь, и ни одно существо из плоти и крови не смогло бы догнать её.

Отныне её глаза видели всё.

Теперь, когда с них спала пелена магии, они видели тёмную бесплодную пустошь. Это была планета Гайя, грязь и камни — её настоящее обличие. Магия была разделённой на всех галлюцинацией, создающей субъективную действительность. Один из местных обитателей, дракон-учёный Лизергия Дайвез^[5] уже почти подобрался к тому, чтобы обнаружить истинную реальность, скрытую под иллюзорной. Селестия с ужасом ждала того дня, когда все жители этих земель увидят Гайю такой, какая она есть. Она лишь надеялась на то, что они поймут, что это не имеет значения — ведь каждый сам создаёт собственную реальность.

Принцесса видела своих маленьких пони. Как и она, они были здесь незваными гостями; они не были плодами биологической эволюции, как козы, или магической, как грифоны, и даже не возникли из ничего, как драконы. Когда-то, невообразимо давно, ещё в своём детстве, Селестия взглянула на эту низшую реальность и увидела, что её народ отбрасывает на неё тени. Эти тени, отброшенные на трёхмерный континуум пространства-времени, были живыми, мыслящими и обладали самосознанием.

Селестия полюбила их. Её собственный народ не обращал на них никакого внимания: пони были слишком ничтожны, слишком ограничены своими тремя измерениями, чтобы хоть чего-то стоить. Их жизни были полны отчаяния и так коротки, что высшим существам казалось бессмысленным заботиться о созданиях, порождённых собственными тенями.

То, что их породили тени её народа, не имело для Селестии значения. Её сердце преисполнилось состраданием к их мукам, и она приложила все усилия для того, чтобы они смогли жить полноценной жизнью. Из-за этого она и оставила высшие сферы и спустилась сюда: она любила пони. Луна последовала за ней потому, что любила её.

— Четвёртая, пятая и седьмая, — Луна считала снятые Селестией магические преграды. — И всего-то?

— В тебе есть вся необходимая нам сила, — ответила Селестия. Что бы ни случилось, она никогда не сняла бы все семь преград в этой реальности — это была бы последняя песня, которую услышала бы планета.

Селестия видела лес насквозь, видела Древнюю, печаль в её миндалевидных глазах, но к ней примешивалась и гордость, как у спортсмена, занявшего второе место и знающего, что он сделал всё, что мог.

Бросив взгляд в сторону Понивилля, солнечная принцесса увидела пони, потомков изначальных теней; они собирались кучками и выстраивались в очередь, чтобы попасть на премьеру вечернего спектакля. В очереди она заметила Пинки Пай, болтающую с Эпплджек. Розовая пони обернулась и, сказав с улыбкой «Привет, Селестия!», помахала ей копытцем.

Ошеломленная, Селестия всё же заставила себя улыбнуться и помахать ей в ответ.

— Пинки Пай может меня видеть, — удивлённо сказала она.

Даже несмотря на то, что лицо сестры было закрыто крыльями, Селестия знала, что Луна поджала губы.

— Не удивительно. Она обладает самым глубоким источником магии из всех, что я когда-либо встречала. И её магия может действовать за пределами реальности.

— И где же?

— Я не вижу этого, — мягко, почти благоговейно ответила Луна. — Даже в моей нынешней ипостаси. Знаешь, она завела привычку запрыгивать в сны, когда я посещаю их, и мешать моей работе. Мне пришлось устроить её администратором в отдел жалоб Министерства снов лишь для того, чтоб хоть чем-то занять на всю ночь.

— Что ж, довольно прохлаждаться, — со вздохом сказала Селестия, отложив мысли о Пинки до лучших времён. — Пошли.

— Туда, где гнев нас ждёт, — добавила Луна.

---

Сёстры направились в лес. Тёмные сосны расступались перед Луной, ступавшей по воздуху, оставлявшей на своём пути жизнь и смерть. Селестия просто шла сквозь деревья: сейчас ничто не смогло бы её остановить.

Флейты и трещотки молчали. Ни следа разнузданной оргии. Только Бегущая-в-лесах в своём истинном обличье, её оленьи рога, казалось, собирали и впитывали лунный свет. Почти все её фаллосы вяло свисали… все, кроме двух: Меч и Оплот были полностью эрегированны. Она не выказывала страха и не отводила взгляд.

— Что ж, — сказала Луна, не дожидаясь, пока Бегущая сделает свой ход. — Похоже, сегодня ты решила не насиловать наших пони. Такое здравомыслие довольно необычно для Древней.

— Я даю им лишь то, что они хотят, — ответила Бегущая. — То, что они хотят, даже не зная об этом. И я не приглашала Вечных в свой лес.

— Надеюсь, мы сможем обойтись без словесной эквилибристики, — сказала Селестия, грациозно шагнув вперёд. — Древняя, мы здесь за тем, чтобы положить конец твоим преступлениям против пони.

— Я Вала, — сказала Древняя. — И я не совершала никаких преступлений. Если хочешь напасть — нападай, только не трать моё время.

— Мне больше нравятся переговоры, — сказала Селестия. — Однако я не настолько наивна, чтобы надеяться, что они не закончатся так же, как и остальные встречи с твоими собратьями. Может быть, тебе удастся меня удивить?

— Не тебе говорить о них, — прорычала Вала, её рокочущий голос был полон неприкрытой ярости. — Убийцы, незваными вы вторглись в наши владения. Представь, что я чувствую каждый день, каждую ночь, глядя вверх и видя трупы моих старших брата и сестры, что вы таскаете по небу?

— Мёртвыми они оказались куда полезнее, чем когда-либо при жизни, — сказала Луна. Она не горела желанием беседовать с Валой. Куда проще было бы уничтожить её: достаточно лишь отвести крылья от лица, чтобы поразить Древнюю своей убийственной красотой. Но Селестия всегда настаивала на переговорах. Луна надеялась, что рано или поздно её сестра всё же склонится к прагматичному решению.

— Полезнее, — вздохнула Вала. Она заметила неподалёку мёртвое дерево, обугленное после удара молнии, и коснулась его. В тот же миг сосновые почки выросли и раскрылись, и оно буквально взорвалось жизнью. — Полезнее для пони? Позвольте, я расскажу вам о пони.

— Пожалуйста, не надо, — скучным тоном сказала Луна. — Всё, что угодно, только не это.

— Мы не нуждаемся в «пользе», если только она не на пользу нам, — сказала Вала, расхаживая из стороны в сторону, словно тигр, посаженный в клетку, не спуская глаз со своих пленителей. — Мы видели ваши тени, что были отброшены на наш мир, и формы, которые они приняли. Мы видели, как Вечные бросили свои порождения на произвол судьбы. Эти тени тоже захватчики, хоть это и не их вина. Вы знаете, почему грифоны так враждебны к пони? Потому, что грифоны действительно возникли и эволюционировали в этом мире. Они сражались, преодолевали трудности и, в итоге, выжили. Пони же были созданы и помещены в эту реальность. И что хуже того, они получили заботу и защиту, которых грифоны никогда не знали.

— Я стараюсь относиться ко всем живым существам…

— Не трать своё время, оправдываясь перед ней, — прервала сестру Луна. — Древние всегда отличались жестокостью по отношению к разумным.

— Я заботилась, — сказала Вала. — Заботилась об этих пони и помогала им, пока твои сородичи делали вид, что это их не касается.

— Не понимаю, — сказала Селестия. Услышав холод в её голосе, Луна улыбнулась.

— Ты знаешь, зачем я здесь? Ты называешь это изнасилованием, но это пробуждение. Я взяла этих пони и дала им сильные, мощные переживания, неодолимые желания, открывшие им прямую дорогу к самосознанию. Мои обряды и ритуалы возвысили их от скотов до мыслящих существ. Я занималась этим ещё задолго до вашего появления. Долгое время мне пришлось скрываться, но этот город обеспечил превосходную защиту.

— Пожалуй, мне нужно кое-что прояснить, — сказала Луна, и перья на её крыльях встопорщились и затрепетали. — Я не желаю слушать твои оправдания. Мы не собираемся устраивать спор о морали. Ты должна понимать, что Гайя — наше владение, и это мы здесь диктуем мораль. Когда мы впервые прибыли сюда, мы предстали перед вашим родом и ясно дали понять, что не хотим, чтобы кому-нибудь из созданий этой планеты при каких-либо обстоятельствах был причинён вред. Правила вашего поведения были установлены нами неукоснительно, а именно: оставьте их в покое.

Луна расхаживала по краю рощи, даже не притворяясь, что следит за Бегущей. Она чувствовала пульсацию своей силы, мощной и грозной, словно анаконда, затаившаяся в болоте.

— Твои старшие брат и сестра выступили против нас и ты, конечно, знаешь, чем это закончилось. Остальные были лишены силы и сосланы в Тартар. Представь себе, даже наш брат в своей унылой полужизни не очень-то сочувствует вам.

— Я готова встретить свою судьбу, — презрительно фыркнула Бегущая. — Я смеюсь над ней. Когда придёт Демиург и увидит, что вы сделали с его созданиями, он отомстит за нас.

— Ты не станешь сражаться? — Сёстры почувствовали удивление друг друга, словно обменялись в астрале недоумёнными взглядами. Ни один Древний никогда ещё не сдавался без боя.

— Я Вала, — ответила она. — Бегущая-в-лесах. Я не сражаюсь.

— Даже зная, что мы убьём тебя? — спросила Луна.

— Я же сказала тебе. Я презираю судьбу.

Откуда-то сверху послышался хруст и причмокивание. Селестии даже не нужно было поднимать глаза, чтобы понять, что это был Дискорд, развалившийся в ободранном кресле и забрасывающий попкорн прямо в клыкастую пасть.

— Дискорд, прошу тебя, оставь нас, — сказала она.

— Что тут делает демон извне? — спросила Вала.

— Но Селестия, — заныл Дискорд, — я никогда раньше не видел, чтобы ты или Луна имели дело с одной из этих тварей. Наверняка вы бы не…

Его слова растаяли вместе с облачком дыма, когда Луна телепортировала его прочь. Очень далеко.

— Думаю, это займёт его на некоторое время, — сказала Луна.

— Вала, прошу прощения за то, что нас прервали, — продолжила Селестия. Она почувствовала раздражение сестры из-за того, что извинилась перед этим существом, но это было не важно. — Мы не заинтересованы в том, чтобы убить тебя, пытать или заточить в Тартар.

«Говори за себя», — подумала Луна.

Селестия мысленно ответила ей терпеливой улыбкой.

— По крайней мере, можно постараться избавить тебя от Тартара.

— И что для этого нужно? — спросила Вала.

— Для того, чтобы мы смогли оказать тебе эту небольшую услугу, ответь на один простой вопрос: кто такой Демиург?

— Создатель. Наш создатель. Ваш создатель.

— Меня никто не создавал, — сказала Луна. — Наши предки появились вместе со Вселенной, во время Большого взрыва.

— Подготовленного и исполненного Демиургом, — сказала Вала. — Из гордости и тщеславия вы, Вечные, предпочли забыть об этом.

— Я слышала о Демиурге от каждого Древнего, — фыркнула Луна. — Почему он так долго не появляется? У него расстройство желудка? Кто-то должен принести ему туалетной бумаги, прежде чем произойдёт его славное возвращение?

Луна почувствовала раздражение сестры:

«Почему, когда ты хочешь оскорбить кого-нибудь, ты всегда скатываешься в сортирную тематику?» — подумала Селестия. В ответ, Луна мысленно показала ей язык.

— Ничего, вскоре, когда он вернётся, все вы вспомните об этом. Он напомнит вам, и ничто не спасёт вас от уничтожения. Моля о пощаде, ты будешь ползать на коленях, как жалкий ребёнок, вся в соплях и слезах. А я посмеюсь над тобой.

На спину Селестии фривольно легла львиная лапа. Орлиная устроилась на её сестре.

— Похоже, у вас небольшие неприятности, — сказал Дискорд, и вокруг них закружился водоворот рассола, окрасив мир в зелёный цвет^[6]. — Бьюсь об заклад, я смог бы убедить старого Дими-вими пощадить вас, если он и правда существует. Хотя, как по мне, всё это полнейшая чепуха, — при каждом слове изо рта драконикуса появлялись пузырьки, отчего рассол бурлил и пенился.

Луна попыталась вновь телепортировать его, но Дискорд развеял заклинание. Убрав свои лапы со спин сестёр, он поплыл вперёд, рассекая зелёные волны идеальным брассом.

— Ты хочешь снова отправить меня в океан бесконечности? Не выйдет. Даже не п…

С глухим стуком на траву упала каменная статуя. На её физиономии застыло гротескное глумливое выражение. Тут же исчез и рассол.

«Спасибо, сестра», — подумала Луна.

— Осталось притащить сюда вашего брата и двуногое, — сказала Вала, — и в моём лесу соберутся все пришедшие извне.

— Вала, мы благодарны тебе за сотрудничество, — сказала Селестия. — Думаю, больше не стоит тянуть с этим.

Она сотворила заклинание, и Валу поглотила яркая вспышка. Это не заняло много времени. Бегущая-в-лесах исчезла. На её месте стояла обычная кобылка, земная пони.

Челюсть Валы отвисла, но она промолчала. Несмотря на всю силу и решительность Древней, её ноги дрожали.

— Отныне ты пони, — сказала Селестия. — Ты обязана жить по законам Эквестрии и подчиняться им. Несоблюдение законов познакомит тебя с нашей судебной системой, строгой, но справедливой.

— Как ты посмела, — сказала, наконец, Вала и отвела глаза.

— Чтобы жить, ты будешь вынуждена есть и спать, а также удовлетворять другие биологические потребности организма, если, конечно, ты выберешь жизнь. А ещё у тебя отсутствует кьютимарка. Тем у кого её нет, приходится нелегко среди пони, но зато ты сможешь сама отыскать своё призвание.

Луна, больше не видя причин откладывать это, вызвала заклинание, разрушившее город-мимик. Астральный план содрогнулся от чудовищного пронзительного крика, оборвавшегося на самой резкой ноте. Бо́льшая часть зданий и половина «пони» Бивертрона перестали существовать. Они были частью мимика и умерли вместе с ним.

Почувствовав его уничтожение, Вала рухнула на землю.

— То, что вы обладаете такой силой — неправильно! — яростно глядя на них снизу вверх и стиснув зубы, со слезами сказала она.

— Вала, я не испытываю по отношению к тебе никаких угрызений совести, — сказала Луна. — Можешь остаться здесь и умереть, мне всё равно.

Вскочив на ноги, земная пони ускакала в лес, прочь от города.

Селестия вздохнула.

— Я бы сейчас тоже вздохнула, только от негодования, — сказала Луна. — Поверить не могу, что ты уговорила меня оставить её в живых.

— Спасибо, что сдержала слово, сестра.

Луна хмыкнула и повернулась к статуе Дискорда. Каким-то образом он умудрился придать себе вертикальное положение. Его голову украшал цилиндр и солнцезащитные очки, такого же гранитно-серого цвета, что и всё тело. Рядом с ним на траве стоял коричневый керамический горшочек, на боку которого красовалась надпись «Для пожертвований».

— Однако, скажу тебе, я рада, что ты не отправила её к Твайлайт за уроками дружбы, — заметила Луна. — Я наложила бы на это решение суровое вето.

— Уроки дружбы? — сказал Дискорд, выходя из-за статуи. — О, Вала наверняка покончила бы с собой.

Селестии пришлось приложить изрядные усилия, чтобы не нахмуриться.

— Мы планируем рассказать о Вале Твайлайт и Кейденс, — сказала она. — Я до сих пор не уверена, сколько информации мы можем раскрыть.

— Думаю, нужно рассказать абсолютно всё, просто чтобы посмотреть на последствия, — легкомысленно предложила Луна.

— Вот это другое дело, — обрадовался Дискорд, вновь материализуя ведёрко попкорна. Увы, ненадолго. Луна моментально вырвала его из лапы драконикуса.

— Тебе не надоели эти унылые клише, Дискорд? Придумай что-нибудь пооригинальнее, «демон извне».

— Да, наверное Вала узнала обо мне во время моего маленького государственного переворота, все эти столетия назад, — сказал Дискорд, создав себе кружку горячего рассола, от которой поднимался пар. Он усмехнулся под нос: — Никогда не перестану удивляться, как это вы угодили в мою ловушку? Сила не предполагает мудрости, не так ли?

— Мы сыграли по твоим правилам и победили, — сказала Луна, шагнув к Дискорду, её серебряные крылья сверкнули в лунном свете.

— О, я легко мог нарушить правила, что сам же и установил, но как бы то ни было, это был всего лишь розыгрыш.

Он распахнул крылья ночной принцессы, и лес озарила ослепительная вспышка, во много раз ярче пламени сгорающего магния. Сияние великолепия Луны обратило в камень деревья и траву на своём пути, оно даже сорвало с этого места магические завесы. Магии больше никогда не суждено было коснуться его.

— Ку-ку! — сказал драконикус и вновь свёл крылья вместе. — Да уж, это было слишком. Правда, тебе следует поучиться сдержанности.

— В твоём исполнении, даже ирония становится скучной, — парировала Луна.

Прикрыв пасть львиной лапой, Дискорд закашлялся, затем нахмурился и отвернулся.

— Похоже, мне не стоило этого делать, — пробормотал он. В его напряженном голосе ясно послышалась беспокойство. Услышав его, Селестия встревожилась.

— Дискорд, — сказала она, подлетев поближе, — ты в порядке?

Всё ещё хмурясь, Дискорд залпом допил рассол и швырнул кружку через плечо, где та, не долетев до окаменевшей сосны, взорвалась, засыпав осколками всё вокруг.

— Я… я совершенно не в порядке, — наконец ответил драконикус, а затем повернулся и с укоризной уставился на Луну.

— Между прочим, я не просила тебя раскрывать мои крылья, — сказала она. Как ни странно, в её голосе послышались нотки сострадания. — Я могу помочь тебе, если…

Дискорд оглушительно рыгнул. Невообразимая сила этой отрыжки чуть не завязала его тело в узел. Вырвавшееся из пасти зелёное удушливо-ядовитое облако поднялось вверх и растаяло в атмосфере.

— А, это всего лишь газы, — сказал Дискорд в своей привычной дурашливой манере. — Что ж, вот и всё. Вы как, леди, планируете посетить сегодня маленькое представление Твайлайт? Только вообразите, поставить для пони пьесу Сартра! Я всегда подозревал, что у этого Леро не все дома.

— Нам нужно привести всё в порядок и успокоить жителей, — ответила Селестия. При помощи магии, она отправила сообщение в штаб-квартиру национальной гвардии Кантерлота, запросив незамедлительный отчёт о катастрофе в Бивертроне (включая звездную карту и карту местности). Затем она восстановила свои магические преграды и вернулась к обычной биологической форме. Даже не пытаясь скрыть своё раздражение от Дискорда, Луна сделала то же самое.

— Мы скоро будем, — сказала она. — Не хотелось бы его пропустить.

— Прекрасно, тогда до встречи! Желаю удачно объяснить Твайлайт и Кейденс, что всё, что они знали — ложь.

Изображая заговорщика, он закрыл физиономию лапой, позёрски подмигнул аликорнам и телепортировался в Понивилль, чтобы успеть к шоу перед началом спектакля.

Луна и Селестия отправились в Бивертрон пешком.

— Я почувствовала, что сияние твоей славы ранило Дискорда сильнее, чем он показал, — сказала Селестия, с треском пробираясь через подлесок.

— Поверив в это, я потешила бы свою гордость, — с сожалением в голосе ответила Луна, — но, боюсь, единственное, что оно сделало с ним — заставило страдать от несварения.

Остаток пути они проделали в молчании. Первое, что услышали сёстры, достигнув границ города, был детский плач.

---

Давным-давно, ещё только придя в этот мир, Селестия и Луна создали множество тайных заклинаний: мощных и сложных, предназначенных, чтобы помочь существам, населяющим Гайю, жить и выживать. Эти заклинания даже имели подобие интеллекта, они были созданы, чтобы охватить своей заботой всю планету. Эти особые заклинания назывались демонами.

Один из таких демонов, «The Hopeless Pursuit of Remission»^[7] (мнемокод для Луны и Селестии на случай, если им потребовалось бы отладить или починить его; чтобы отличать одного демона от другого, им всем в качестве имен были присвоены мнемокоды), был предназначен для сбора и утилизации симулякров, психических образов, создаваемых всеми живыми существами. Он перемещал их в magicae mundi, где они превращались в ману, первичное топливо для любой магии. Каждое существо, населяющее эту планету, от мельчайшего микроба, до огромного дракона, выделяло симулякры; образы из снов и подсознательных желаний.

Без этого демона симулякры заполонили бы всю землю, вызывая страх, эмоциональные и психические расстройства и даже безумие.

И вот, выполняя свои привычные извечные обязанности, THPoR отметил, что в локации под названием Понивилль больше нет ни одного живого существа.

У него не было на этот счёт собственного мнения, да и быть не могло. Он сообщил о несоответствии демону-диспетчеру («Your Face when I Finally») и продолжил делать своё дело.

---

Когда в тёмном небе Понивилля стояла полная луна, и занавес понивилльского театра поднялся, ознаменовав начало первого из комедийных выступлений, предваряющих саму пьесу «Нет выхода», а на останках Бивертрона Луна и Селестия встретились с гвардией, чтобы обсудить, как им помочь сиротам из приюта, свиньи на ферме «Сладкое яблоко» разом перестали есть.

Пронзительно визжа и хрюкая, они носились вокруг своего хлева, разбрызгивая грязь и снося заборы. Их визг был исполнен ужаса. Они звали принцессу Луну, пытались предупредить её. Они обнаружили сущность, которую она искала.

Луна их не слышала.

Что же касается мира, для него Понивилль просто перестал существовать.

По ту сторону, часть первая

Перевод: Randy1974
Опубликован 29.07.2018

Полная луна, скрывшись за грядой лиловых облаков, бросила тени на двух принцесс, осматривающих ферму «Сладкое яблоко». Лу́на стояла посреди свинарника, опрашивая своих хрюкающих прислужников, а Селестия, крадучись, обходила границу, отделявшую ферму от внешнего мира.

Понивилль исчез без следа, не оставив после себя ни ущелья, ни кратера. Обычный пони и не подумал бы, что здесь когда-то был город, но Селестия слишком хорошо понимала, насколько это неестественно. Она стояла под белой деревянной аркой на утоптанной грунтовой дороге, выходящей из ворот фермы. Вдалеке, она видела прекрасную зелёную лужайку, которую раньше закрывали дома. Как они с сестрой и обнаружили, подлетая сюда, Понивилль словно корова языком слизнула.

Рог Селестии засиял, как чистое золото, и она сотворила заклинание. Если бы Твайлайт была здесь, при виде этой магии, никогда не встречавшейся ей прежде, у неё отвисла бы челюсть. А потом, разумеется, последовал бы град вопросов, который, из-за её чрезмерного возбуждения, обязательно превратился бы в неразборчивый словесный поток.

Позади опустилась на землю Луна. Она сложила крылья, и по шёрстке Селестии прошла лёгкая рябь, словно по пшеничному полю под мягким ветерком.

— Свиньи описывают эту сущность как анти-тень, тьму, что существует, как отсутствие отсутствия. Они утверждают, что это именно то, что я просила их отыскать.

— Сбежавший архетип Леро^[1], — печально сказала Селестия, повернувшись к сестре. — Я и представить не могла, что они настолько сильны. Неудивительно, что мы почувствовали его магию, когда исчез Понивилль.

— Я вообще не уверена, магия ли это, — сказала Луна. — Кто знает, работает ли она в мире Леро так же, как в нашем?

— Хмм, — пробормотала Селестия. — Выглядит так, словно Понивилля никогда и не существовало. Я запустила полную проверку Всемирной Системы…

— Ничего себе...

— … и нам нужно дождаться результатов. Понивилль слишком важен для нас. Даже не говоря о любви, которую мы испытываем к нашим друзьям, здешним пони, мы знаем, для чего предназначен этот город.

Скрип старых костей и шарканье копыт они услыхали задолго до того, как к ним подошла пожилая земная пони.

— Приветствую тебя, Грэнни Смит, — сказала Селестия. — Надеюсь, ты простишь нам это вторжение.

— Вот те на, ко мне пожаловала принцесса! — старушка подошла к Селестии и Луне, поочерёдно всматриваясь в их лица. — Я б поклонилась вам, но сегодня мои кости не на шутку разыгрались.

— Пожалуйста, не утруждай себя поклонами, — ответила Луна. — В конце концов, мы явились без приглашения.

— О, чепуха. На моей земле вы всегда желанные гости. У меня на кухне уже заваривается чай, и я была бы просто счастлива, если б вы зашли на глоточек-другой.

— Мы принимаем твоё любезное приглашение, — кивнув ей, сказала Луна. — Как знать, вдруг это поможет нам разобраться с тем, что стало с Понивиллем.

— Прекрасно, — сказала Грэнни Смит, поворачиваясь к дому. — А что бишь там, с Понивиллем-то?

— Ну… он исчез, — сказала Селестия, махнув крылом в сторону ворот «Сладкого яблока».

Старая пони взглянула в сторону бывшего города и моргнула:

— Ага. Так где, говорите, он был?

Глаза сестёр расширились от удивления и нахлынувших дурных предчувствий, и они быстро переглянулись:

— Миссис Смит, вы когда-нибудь вообще слыхали о Понивилле?

— Что-то не припоминаю, — ответила земная пони. Ошеломлённые её словами, диархи застыли на месте.

— Грэнни Смит, — встав прямо перед ней, молвила Луна. Отражением бесконечности, над ними струилось ночное небо её гривы. — Скажи, Эпплджек и Биг Макинтош с тобой? Может быть, Эппл Блум?

— И этих тож’ никак не припомню, — пробормотала Грэнни Смит. Она потеребила подбородок копытом:

— Это кто ж такие? Дальние родственники? Знакомые вроде имена…

— Это твои внуки, — сказала Селестия.

Старая пони засмеялась:

— Хорошая шутка! Внуки, надо же! Во всём этом старом добром доме нет никого, кроме меня. Меня и моих воспоминаний.

Она запела:

Вспомнишь день, и нет его

Унесла река...^[2]

Вслед за ней, Луна и Селестия направились к дому. Они не смотрели друг на друга. Всё, что им оставалось — дождаться результатов проверки.

---

Этим вечером в таверне «Разгорячённый осёл» было тише обычного.

Никто не стучал кружками по столу, требуя немедленно наполнить их вновь, не ржал над похабными шутками так, что с балок, поддерживающих крышу, сыпался мусор; не было слышно привычных радостных воплей прикончивших очередной бочонок пьяных компаний. Непривычно трезвые, пони сидели, уставившись на Лиру, игравшую на клерсахе^[3].

Она была непохожа на других музыкантов-единорогов. Играя на струнных инструментах, Лира пользовалась копытами наравне с телекинезом. Зелёная аура её магического поля нежно обнимала струны, струясь, словно вода, в то время как копытца осторожно пощипывали и постукивали их. Её слушателям казалось, что музыка исходит у них из са́мого сердца, а не рождается снаружи, что бы ни подсказывали им собственные глаза и уши.

Но вот Лира запела. Её голос был идеально чист, она даже подумывала о том, что несколько дополнительных обертонов смогли бы придать ему новую глубину. У всех присутствующих, за редким исключением, тут же возникло странное чувство, словно их сердце рвётся куда-то вдаль, в странное место за пределами Понивилля. Это страстное желание невозможно было утолить; Лира пела о легендарной Принцессе, кобылке с рогом единорога и крыльями пегаса, по преданию, являвшуюся иногда в библиотеке.

Но это была новая песня, она пересекалась с другой городской легендой о странном двуногом чудовище, бродящем, когда повсюду властвуют призраки, наводнившие планету, в то время, как пони крепко спят в тёплых постелях за наглухо запертыми дверями и ставнями.

Это была песня о любви, любви Принцессы и Монстра, смелое смешение обоих легенд, опасное, поскольку из-за него Лиру могли обвинить в непочтительности и претенциозности. Но в глубине души все посетители таверны чувствовали, что эта история просто обязана быть правдой. Эти двое были предназначены друг для друга.

Единорожка играла с закрытыми глазами, и когда она открыла их, пони были потрясены. Это было так, словно в тёмной комнате резко распахнули шторы, впустив в неё ослепительный солнечный свет. Магия Лиры угасла, и она опустила копытца. Песня закончилась.

Аплодисменты раздались не сразу, но вскоре вся таверна топала копытами по деревянному полу. На бурные овации это не тянуло, никто не выкрикивал и не свистел, но эти аплодисменты всё не смолкали, прокатываясь волна за волной, куда дольше, чем ей когда-либо доводилось видеть. Послышались возгласы «Бис!», они были для Лиры, как золотые монеты, брошенные на сцену из толпы. Она улыбнулась и закрыла глаза; со всех сторон послышалось шиканье, и наступила тишина.

Она запела снова. На этот раз некоторые из завсегдатаев тихонько ей подпевали.

Лира закончила, и лишь когда она сошла со сцены, пони вновь зашумели и повскакивали с мест. Они подбегали к ней, прикасались и благодарили за прекрасную песню.

Словно в неком оцепенении она отвечала им, говоря «спасибо» лишь из вежливости. На вопрос, всегда повергающий в смятение поэтов, полагающихся на вдохновение: «Как ты смогла такое придумать?» она лишь загадочно улыбнулась:

— Мне рассказали об этом листья, плывущие вниз по реке.

— Ого.

Да, простым пьяницам этого не понять.

---

Приближалось время призраков, и Понивилль готовился к ежедневной восьмичасовой осаде. Запоздалые гуляки спешили из таверны по домам, дома́ запирали ставни, а служащие, торопливо приглушив лампы, с беспокойством посматривали в сторону собственных жилищ и табунов.

В каком-то полусне Лира медленно брела по берегу реки Понивилля, вслушиваясь в извечный шум её вод, вытекающих из неизведанных глубин и вновь скрывающихся в неизвестности.

Дом, в котором она жила с Бон Бон, был недалеко от таверны, но сегодня единорожке захотелось вернуться окольным путём — обойдя вокруг всего мира. Эта дорога занимала примерно полчаса. По-правде говоря, в словах Лиры о том, что плывущие листья дарят ей вдохновение, было немало правды. Они двигались вместе с ней, и она следовала за ними.

Она взглянула вверх и с облегчением заметила, что небо плотно закрыто системой облаков, защищающих Понивилль. Иногда в ней появлялся разрыв, и тогда, подняв голову, Лира видела в нём безбрежное ревущее ничто, завывающую пустоту, изнанку этого мира. Это зрелище всегда заставляло её содрогнуться и долго не отрывать взгляд от земли.

— Почему оно так тебя пугает? — спросила однажды Бон Бон. — Это ведь естественно. Я к тому, что так было всегда. Бояться неба — всё равно, что падать в обморок, увидев грязь или баклажан.

Может и так, но Лире оно никогда не нравилось.

Сейчас же, когда во всём мире, казалось, не было никого, кроме неё и листьев, плывущих по реке, это уже не имело значения. Вдалеке она слышала гомон разбредающихся по домам возбуждённых завсегдатаев «Разгорячённого осла», он был не громче шёпота и мягкого шелеста травы под копытами. Вскоре она подошла к торчащим из земли, словно кости ископаемого чудовища, белым колоннам — останкам разрушенного здания. Последние голоса растаяли вдали, и осталась лишь единорожка, река и плывущие по ней листья.

Она взглянула на другой берег и увидела там себя.

Призрачная Лира распахнула пасть в широкой ухмылке, полной сотен игольно-острых зубов. В мягком сиянии облачного неба они отсвечивали жёлтым. В уголках её рта собиралась кровь и капала на землю.

— Ну что, Мятная, выходи, сыгра-а-а-ай мне-е-е… — пропела она.

— Н-нет. — Лира не могла отвести от неё глаз. Её словно охватил паралич, будто нервная система перестала передавать сигналы.

— Почему же? Ведь ты не нужна никому, кроме меня.

— ...не правда, — прошептала единорожка.

— Это сосущее чувство пустоты, что вечно преследует тебя? Так славно. Ты ведь знаешь, его невозможно утолить. Ты навсегда останешься пустой. Но бьюсь об заклад, я смогу это исправить.

— Лира, куда ты подевалась? — подойдя к чудовищу, спросила Бон Бон. — Вот-вот настанет время призраков! Ты давно должна быть дома.

Губы единорожки шевельнулись, но не издали ни звука. Задыхаясь, она вновь и вновь пыталась предупредить подругу, но не смогла даже пискнуть.

— Извини, Бон Бон, наверно, я просто замечталась, гуляя у реки, — повернувшись к земной пони, призрачная Лира беззаботно улыбнулась.

Бон Бон неодобрительно подняла бровь:

— Что-то ты слишком игривая для столь позднего времени, — сказала она, с трудом скрывая радость за напускной строгостью. — Придётся заварить целый горшок ромашки, чтобы уложить тебя в постель.

— Ну так пошли! — сказала фальшивая Лира, и когда Бон Бон повернулась к ней хвостом, голова призрака превратилась в одну чудовищную пасть, огромную, как пещера, полная зубов. Она сомкнулась на шее земной пони, словно капкан.

Вскрикнув, Бон Бон упала на землю и забилась в конвульсиях. Только сейчас она увидела настоящую Лиру на другом берегу реки. При виде ужаса и боли подруги, из глаз единорожки хлынули слёзы.

— Моя смерть будет на твоей совести, — простонала Бон Бон. — Почему ты просто не вернулась домой?

— Прости меня, — прошептала Лира, — прости!

Окровавленная Бон Бон встала на ноги и вместе с призрачной Лирой ступила на поверхность воды. Они двигались рывками, словно куклы, управляемые неопытным кукловодом.

— Из-за тебя пролилась моя кровь, ты заплатишь за это — сказала Бон Бон. Её шаги даже не тревожили воду.

Чьи-то копыта ухватили Лиру за холку и подняли в воздух. К единорожке тут же вернулся голос, и она пронзительно взвизгнула. Пытаясь разорвать мощную хватку, она боролась изо всех сил.

— Не дёргайся, идиотка! — привычный хриплый голос Рэйнбоу Дэш разительно отличался от жуткой вкрадчивости призраков. — Я пытаюсь тебя спасти!

— Бон Бон! — задыхаясь, выкрикнула Лира. — Она умирает!

— Она тоже призрак! — сказала Дэш. Мощный взмах крыльев — и вот они уже высоко над Понивиллем. — Вас одурачили, леди.

Единорожка посмотрела вниз. Два призрака, стоящих у реки и бессильно провожающих её глазами, с презрительной злобой глянули на них последний раз и растаяли без следа. На прибрежной траве остались лежать седельные сумки с её инструментом.

Разум Лиры, словно присыпанный пеплом ужаса и тоски, омыло горячей волной нахлынувшей ярости:

— Вот сволочи!

— Ага, знаю, — поддержала её Рэйнбоу Дэш, направляясь к своей башне. — Я их тоже терпеть не могу.

— А мои сумки…

— Завтра.

---

Влетев в дозорную башню, Дэш опустила свою пассажирку на мраморный пол. Пегаска захлопнула дверь, и Лира, наконец, смогла хорошенько рассмотреть знаменитую Ночную Фурию.

Разумеется, все знали Рэйнбоу Дэш. Немногие пони — кроме неё, конечно, — имели смелость не только следить за тем, что творится по ночам, но и вмешиваться в происходящее. Дэш заперла дверь на тяжёлый засов, и Лира заметила, как напряглись её мышцы под чёрно-жёлтым лётным костюмом. Задрав на лоб защитные очки, пегаска уставилась на гостью.

— Спасибо, что спасла меня, — сказала единорожка, протягивая копыто. — Меня зовут Лира.

— Рэйнбоу Дэш, — ответила пегаска, ткнув в копыто Лиры своим. Посмотрев в окно, она нахмурилась:

— Похоже, сегодня за мной будет следить призрачная Спринкл Медли. Хм. — Она развернулась и направилась в гостиную, выбив копытцами стаккато по каменному полу. Не совсем понимая, что ей нужно делать, Лира решила отправиться следом.

— Не знаю, как ты, а я собираюсь выпить, — сказала хозяйка, когда Лира вошла за ней в ярко освещённую комнату. На полу она заметила обшитый бахромой алый ковёр с рисунком из многочисленных пересекающихся квадратов и треугольников, вышитых золотой нитью. Вокруг были раскиданы подушки, по большей части круглые, чтобы сидеть, а посередине красовался покрытый лаком простой низенький стол из яблоневого дерева — благодарность Биг Макинтоша за спасение Эппл Блум несколько лет назад. По углам комнаты были расставлены три светильника.

Рэйнбоу Дэш достала из шкафчика пару кружек и наполнила их сидром из огромного бочонка.

— О, спасибо, но ты не обязана этого делать, — сказала Лира.

— У меня его ещё много, — отмахнулась пегаска. — Не хочу, чтобы он испортился раньше времени.

— А, ну раз так… — Лира взяла кружку и легла на жёлтую подушечку, круглую, с большой пуговицей в центре.

Дэш улеглась по другую сторону стола и отхлебнула сидра.

— Надеюсь, ты не против остаться здесь на всю ночь?

— Ага, я слыхала, как ты работаешь, — ответила Лира, отметив про себя, что она слишком уж легко согласилась остаться. — То есть, я знаю, что в час призраков снаружи опасно, и тебе ни к чему лишние пони вроде меня, болтающиеся на хвосте.

— В точку, — ответила Дэш. — Прости, что оставила твои сумки.

— Дело не в них, а в том, что внутри. Мой клерсах. Впрочем, я заберу его завтра. Я сама виновата, не надо было выходить так поздно.

— На самом деле, ты вышла не так уж и поздно, — сказала пегаска. — Просто призраки появляются всё раньше и раньше.

Резко втянув воздух, Лира распахнула глаза, потянулась через стол и опустила переднюю ногу на копыто Дэш:

— Ты тоже это заметила? Я думала, я одна такая.

— Вот прям мои слова, — спокойно отодвинув копыто, сказала пегаска. — Впрочем, я никому ещё об этом не рассказывала.

— Как думаешь, что нужно делать? — спросила Лира, плюхаясь обратно на подушку. Она глотнула сидра, и золотистые глаза единорожки уставились на непреклонную Рэйнбоу Дэш, в очередной раз подтвердившую свою гранитную репутацию. — Я к тому, что ты у нас мастер по борьбе с призраками.

— Хотела бы я знать, — ответила пегаска. — Мы не можем убить их. По крайней мере, я не могу.

— Ты пыталась убить одного из них? — спросила Лира. Ничего себе, ночь откровений! Несмотря на позднее время и изматывающее выступление, она чувствовала необъяснимый прилив сил, казалось, она могла не спать до самого утра. Может, это сидр пришёлся к месту, а может, всё дело было в том, как ярко была освещена маленькая гостиная, или как щедро отражали свет её желтые стены.

— Нескольких, — поправила Дэш. В её словах не было ни малейшей бравады, которую столь часто можно услышать от пони, утверждающих, что они сражались с призраками и победили. Больше всего в нём было разочарования.

— Я пыталась утопить их… сбрасывала на них большие камни… Одного я подожгла, вылив на него горящее масло из лампы. Он тут же исчез, типа, как не бывало, но на следующую ночь явился вновь. Они настоящая заноза в заднице.

Лира рассмеялась. Дэш подняла бровь, и единорожка быстро продолжила, чтобы загладить бестактность:

— Нет-нет, я к тому, что ты их совершенно не боишься! — широко улыбнувшись, сказала она. — Во всём этом городе пони осмеливаются говорить о призраках лишь шёпотом, а тебе до них и дела нет.

— Я не боюсь этих глупых тварей, — сделав большущий глоток, сказала пегаска. — Я просто их ненавижу.

На этот раз уже Лира подняла бровь. В той гранитной глыбе, которой представлялась ей Рэйнбоу Дэш, обнаружилась трещина, и проделала её ненависть. Тем не менее, хриплый голос пегаски даже не дрогнул.

— Мы все их ненавидим, — сказала Лира. — Но как круто, что ты ничего не боишься.

— Я этого не говорила.

— Правда? А чего ты тогда боишься?

— Эй, погоди, я не говорила, что чего-то боюсь, я просто…

— Да ладно, Дэши, я обещаю, что никому не скажу. — Это прозвучало, как школьная дразнилка. Лира замерла, когда поняла, что только что сделала, и чтобы замять это, так резко поднесла кружку ко рту, что ушибла губу и разбрызгала сидр по своей шёрстке.

«Проклятье, Лира, ты ведь ей не подруга, чтобы так подначивать», — сказала она себе, почувствовав, как внезапно кольнуло сердце при мысли «не подруга».

— Хм, ну… — встав с места, сказала Дэш. — Мне нужно сделать облёт. Можешь пить сколько влезет.

Резко повернувшись, она двинулась к выходу. Лира, почти со скорбью, молча смотрела, как эта суровая отважная кобылка бросает её одну.

— Что до меня, я боюсь неба, — сказала она. Уши пегаски дёрнулись, но она не остановилась.

— Увидимся через десять минут, — сказала Дэш, распахнула дверь и унеслась прочь.

Лира опустилась на подушки и застонала, сначала тихонько, а затем во весь голос.

«Ну вот, я обидела свою спасительницу», — подумала она. — «Просто блеск».

---

Утонув в подушках и думая лишь о ритме своего дыхания, Лира почти не осознавала ни времени, ни даже самой себя. Это состояние было для неё естественным, оно всегда помогало ей сосредоточиться, хотя она так и не смогла объяснить, почему. В её крови бушевало слишком много алкоголя и адреналина — не каждый день удаётся встретить застарелый страх лицом к лицу — чтобы метод сработал, но это было лучше, чем лежать и без конца прокручивать в голове: «Дурацкая, глупая бестактность, о чём я только..»

Хлопнула дверь, и Лира вскочила на ноги. Она почувствовала новый прилив адреналина, но увидев вернувшуюся Дэш, быстро успокоилась.

— Фу, ты меня напугала, — сказала единорожка.

Ловким взмахом крыла Рэйнбоу Дэш бросила Лире её седельные сумки.

— Я нашла твою арфу, или типа того.

— Клерсах! — радостно вскричала Лира. Вытащив его из сумки телекинезом, она провела по струнам. — Ты слишком добра ко мне, так рисковать своей жизнью ради моего инструмента! Готова поспорить, чтобы забрать его, тебе пришлось драться с целой армией призраков.

— Неа, ни одного даже не было поблизости, — возразила Дэш. — Похоже, ты была последней пони, которую я застала сегодня снаружи, так что ночь обещает быть спокойной.

— Понятно, — сказала Лира, наблюдая, как Дэш устраивается на подушках по другую сторону стола. — Эм…

— Я тоже боюсь неба, — неожиданно сказала пегаска.

Лира, занятая осмотром клерсаха (проверить струны, смахнуть прилипшие травинки, постараться загладить новую царапину), при этих словах отложила его в сторону и обернулась к Дэш, с подозрением заглядывающей в кружку.

— Оно тоже кажется тебе… враждебным? — подняв голову, спросила единорожка. — Враждебным ко всем нам?

— Оно хуже, чем призраки, — сказала Дэш. — Знаешь, я никогда не поднималась выше облаков.

— Неужели?

— Ага. — Рэйнбоу Дэш покрутила в копытцах запотевшую кружку. Влага, осевшая на её боках была похожа на ледник, медленно сползающий в океан. — Да, оно враждебно. Это зло. Я знаю наверняка, что оно как-то связано с призраками, но не могу этого доказать. Я просто чувствую. — Она отставила кружку и откинулась на подушки. — Великое ничто следит за всем на свете.

— И здесь, внизу, нам от него не скрыться, — закончила Лира. Она стиснула челюсти, чтобы подавить неудержимую зевоту.

— Кровать в соседней комнате, — сказала пегаска, указав копытцем в сторону дверного проёма в форме арки. — А мне сегодня предстоит ещё много вылетов.

— Прости, — сказала Лира, на этот раз даже не пытаясь унять богатырский зевок. — Плохая из меня компания.

— И вовсе не плохая, — возразила Дэш. — Просто у меня особый график. Часть моей работы, знаешь ли.

— Хм. Интересно, почему призраки не могут просто взять и ворваться в дом?

— О! У меня есть насчёт этого пара теорий, но давай поговорим об этом позже.

Лира моргнула, а затем, пробормотав «Спокойной ночи» и засыпая на ходу, отправилась в спальню.

---

На смену времени призраков пришло время утра, и Лира проснулась, вся замотанная в простыню. Она моргнула и машинально взглянула в окно. Оно выглядело непривычно — слишком большое, слишком круглое — и после короткого приступа паники, когда единорожка судорожно осматривалась в незнакомой комнате, она, наконец, вспомнила, как здесь оказалась.

Рядом с ней, даже не укрывшись, лежала Рэйнбоу Дэш. Лира долго разглядывала её в тишине, в то время как лампы на улицах города медленно наливались светом, отгоняя тени, к радости жителей, мечтающих о новом дне.

Но Рэйнбоу Дэш это не касалось. Спящая рядом, без своего лётного комбинезона и очков она выглядела почти беззащитной. Теперь Лира смогла как следует разглядеть её кьютимарку — радужную молнию, бьющую из облаков. «Пожалуй, в этом вся её суть», — подумала единорожка. — «Нечто потрясное и ослепительно яркое, слетающее с небес, чтобы спасти нас».

Живот Лиры громко заурчал, и ей тут же очень захотелось оказаться дома и что-нибудь съесть. Наверное Бон Бон уже вся извелась, и хотя, конечно, все знают, что Рэйнбоу Дэш спасёт любую заплутавшую пони, сейчас Лира далеко от земли и «я ведь не пегас, я так хочу вниз».

— Рэйнбоу Дэш? — прошептала она, а затем осторожно ткнула копытцем в бедро пегаски и резко вздохнула, наткнувшись на твёрдые мощные мышцы, самые сильные из всех, что ей доводилось встречать. «Ничего себе!», — подумала единорожка. — «Она, наверное, самая тренированная пони на свете». Похоже, она задержала своё копытце чуть дольше, чем следовало, потому что Рэйнбоу Дэш пробормотала сквозь сон: «Я не по части кобылок».

— Э-это не то, что ты… то есть…

Пегаска повернулась к ней и улыбнулась. Увидев, что у этой несгибаемой пони прекрасная улыбка, Лира засмущалась ещё больше.

— Знаю, что не то, — успокоила её Дэш. — Кстати, доброе утро.

— Доброе утро. Ты спасла ещё кого-нибудь? — стараясь преодолеть замешательство, спросила единорожка.

— Не, иначе я бы тут с тобой не валялась. — Скатившись с кровати, пегаска от души потянулась. — Ну, поехали домой. Я буквально слышу, как ты хочешь есть.

— Ага. Просто спусти меня на землю.

— Неа, я могу отнести тебя прямо домой, не проблема. Ты ведь живёшь с Бон Бон, верно? Я знаю, где это. Иногда я покупаю у неё мешочек-другой конской мяты.

Вслед за пегаской Лира потрусила в прихожую. Засунув клерсах в одну из седельных сумок, она подняла их телекинезом и закрепила на спине. Подёргав их пару раз, она убедилась, что они держатся крепко и не свалятся во время полёта. Или приземления.

Широко раскинув крылья, Дэш припала к полу.

— Запрыгивай на спину и держись копытами за бока. Но не вздумай хватать меня за шею. И, пожалуйста, поаккуратней с крыльями.

— Хорошо, — сказала Лира. Она осторожно забралась на пегаску и обхватила её передними ногами. Как только задние ноги единорожки утвердились по бокам сильных бёдер Дэш, та взлетела, мгновенно миновала прихожую и вихрем вынеслась наружу, в Понивилль.

К чести Лиры, ей удалось сдержать крик и, полностью сосредоточившись на дыхании, спокойно погрузиться в медитацию, изгнавшую прочь мысли о том, что она, бескрылое создание, несётся по воздуху верхом на пони, которая, «вдобавок, ещё и меньше меня!»

Но Дэш полностью контролировала ситуацию. Не прошло и десяти секунд, как она, затормозив крыльями в воздухе, приземлилась на булыжную мостовую перед домом Бон Бон. Земная пони, зажав в зубах черенок метлы, как раз подметала крыльцо. Увидев идущую на посадку Рэйнбоу Дэш, на спине которой висела смущённо улыбающаяся Лира, она подняла бровь. Бон Бон выплюнула метлу, так метко, что та осталась стоять, крепко прислонившись к дверному косяку, и вразвалочку спустилась по ступеням, навстречу кобылкам.

— Спасибо, что принесла её домой, Рэйнбоу, — сказала она, не отрывая глаз от Лиры. Весь её вид, поднятые брови и ехидная ухмылка, смутил единорожку ещё сильнее. — Когда прошлой ночью она не вернулась домой, я подумала, что она осталась у тебя. По крайней мере, я надеялась на это.

— Прости, — ответила Лира. — Меня застигли врасплох.

— Ну, теперь-то она в безопасности, мэ-эм — сказала Рэйнбоу Дэш, салютуя Бон Бон крылом. Повернувшись к единорожке, она кивнула, как заправский профессионал, а затем отсалютовала и ей. — Я должна лететь. Береги себя.

— Приятно было познакомиться, Рэйнбоу Дэш, — сказала Лира.

— Взаимно, — ответила пегаска и стрелой унеслась в небо. От резкого удара крыльев над мостовой поднялся целый вихрь пыли. Задрав голову, Лира увидела, как, заложив крутой вираж, Дэш полетела обратно к башне. И лишь когда она скрылась из виду, Лира позволила себе вспомнить мощные мышцы её спины, к которым она прижималась грудью и животом, и это прекрасное ощущение беспомощности, когда она всецело доверилась силе и опыту другой кобылки, и… Вот это да!

— Итак, — сказала Бон Бон, наклонив голову и с иронией глядя на Лиру сверху вниз, — ты решила влюбиться в извращенку.

— Агась, — ответила единорожка. Отбросив, наконец, фантазии, она взглянула Бон Бон в лицо и рассмеялась. — Добро пожаловать на шоу Лиры Хартстрингс, да?

— Ну нет уж, лучше верни мои деньги, — сказала Бон Бон и повернулась к дому. — А теперь иди и съешь свой завтрак, пока я его не выбросила.

— Так точно, мэ-эм, — сказала Лира, пытаясь изобразить оживление, которого совсем не чувствовала.

---

— Да я и вышла-то совсем не поздно, — уплетая овсяную кашу, заправленную мёдом, сказала Лира с набитым ртом. — Я просто возвращалась кружным путём, вдоль реки, когда на меня напал призрак. — При этом воспоминании даже мёд показался ей горьким. — Я не могла потерять счёт времени. Даже Дэш утверждает, что они появляются всё раньше, и раньше.

— Хм, ну, возможно она знает, что говорит, — сказала Бон Бон. — Прости, что я устроила тебе взбучку.

— О, я знаю, ты просто беспокоилась, — с тёплой улыбкой ответила единорожка. — Я очень ценю это.

— Угу, — буркнула Бон Бон. Разговаривая с Лирой, она не всегда бывала саркастична. Вот и на этот раз она поверила её рассказу о призраках, появляющихся всё раньше и раньше.

— Ну, если ты видишь, что фонари начинают тускнеть, значит пора возвращаться домой. Не важно, раньше или позже это случится, главное — ты должна идти.

— Ага… — Лира замолчала и медленно опустила ложку в горшочек. Внезапно, она начала быстро запихивать в рот остатки завтрака, почти не ощущая вкуса и не успевая насладиться плодами трудов своей подруги.

— И тебе только что пришла в голову новая мысль, — сказала Бон Бон. — А закончится это тем, что ты будешь с криками носиться по городу. — Она даже не нашла в себе сил, чтобы укоризненно покачать головой. Порой Лира могла утомить кого угодно.

Единорожка пролевитировала горшок и ложку в раковину и бросилась в свою комнату, расшвыривая на бегу груды нотных листов и обрывки струн, захламлявшие пол. Подняв магией щётку, она причесала гриву, пройдясь заодно и по шёрстке; одновременно она как-то ухитрилась запихнуть копытцем блокноты и карандаши в седельную сумку. Она неплохо владела телекинезом, но контролировать несколько объектов одновременно могли лишь лучшие из лучших.

— Не забудь почистить зубы, — донёсся из кухни голос Бон Бон, мывшей за Лиру посуду. Услыхав, как в ванной зажурчала в раковине вода, земная пони удовлетворённо умолкла.

Пару минут спустя Лира ворвалась на кухню.

— Тебе доводилось видеть в книге или спектакле, как один персонаж бросает небрежную фразу, после чего другой говорит ему: «Ты гений!», а потом проходит какое-то время, и эта фраза приводит к событиям, разрешающим все проблемы?

— Да?

— Разве это не заезженное клише? То есть, как часто вообще происходит так, что...

— Нет! Я не дам использовать себя в качестве подопытной аудитории для исследования… стереотипов, или типа того. И я, опять же, требую вернуть мои деньги.

— Прости, Бонни, мне нужно идти, — сказала Лира и запечатлела на щеке подруги свежий, благоухающий мятой поцелуй. — Люблю тебя.

Привычное ехидство ненадолго оставило Бон Бон:

— И я люблю тебя, Лира, — ответила она, но это было уже слишком, и к ней опять вернулся её обычный сарказм. — Скрепя сердце.

Лира захихикала, скорее от возбуждения, чем от слов подруги:

— Ну, я в библиотеку. — Покрепче затянув седельные сумки, единорожка пулей вылетела из дома.

Хлопнула дверь, и Бон Бон вновь принялась за посуду. На её щеке остался влажный след поцелуя. Она не стала его вытирать.

---

Со всех сторон Лиру окружали раскрытые книги, её блокнот был исчёркан записями и пометками. Чтобы осмыслить то, что она прочитала, единорожка ненадолго оторвалась от работы.

Все знали, что призраки появляются по ночам. Ночью называлась особая часть суток, состоящих из двадцати четырёх часов; этот искусственный цикл был установлен, чтобы соответствовать естественному суточному ритму пони: шестнадцать часов бодрствования и восемь часов сна. За лампы, освещающие город, отвечало Сумеречное бюро — древняя организация, занимающаяся также часами. Когда наступала ночь, и пони должны были ложиться спать, Сумеречное бюро приглушало свет уличных ламп. Они оставались такими до самого утра, а затем медленно разгорались в полную силу. Все пони чуть ли не с рождения знали, что нельзя выходить из дома, когда меркнут фонари.

Главою Сумеречного бюро была Спойлед Рич, подчинявшаяся непосредственно Мадам Мэр. Они были обычными пони, непохожими на зловещих заговорщиков, но всё же было что-то неправильное в том, как Сумеречное бюро управляло сменой дня и ночи. Но всё, что было у Лиры — лишь подозрения, лишённые конкретных доказательств.

Единорожка сложила свои заметки и запихнула их в седельную сумку, а затем начала собирать книги и складывать их в библиотечную тележку. Библиотекой Понивиллю служил уютный дуб, всегда вызывавший у Лиры сильные чувства: стремление к чему-то далёкому, смутную тоску и счастье, чувства, которых она не понимала, словно она скучала по этому дереву, хотя оно никуда и не делось. Иногда они были даже слишком сильными, поэтому единорожка нечасто посещала библиотеку. Черили, местная учительница, взяла на себя добровольные обязанности библиотекаря и каждый вечер отмечала выданные и возвращённые книги. Без неё пришлось бы полагаться на честное слово читателей.

Выложив телекинезом книги на полку для возврата, Лира направилась было к выходу, но вдруг, краем глаза, заметила яркий проблеск радужных волос. Замерев на месте, единорожка начала медитировать, пытаясь унять бешено стучащее сердце, и когда ей это наконец удалось, неторопливо потрусила в раздел художественной литературы. Там, сидя на полу, Рэйнбоу Дэш внимательно изучала разложенные вокруг неё книги о приключениях.

— Рэйнбоу Дэш! Как здорово, что ты тоже здесь!

Отчаянно взмахнув мощными крыльями, пегаска бросилась к Лире, разметав во все стороны книги, полные историй об отваге и свершениях^[4], и спряталась за стойкой библиотекаря, к счастью, пустой.

— Лира! — прошипела она. — Меня видели? Тут есть кто-нибудь ещё?

— Что? Нет, — ответила единорожка, поражённая молниеносным рывком Дэш и её мгновенной остановкой. — Здесь только ты и я.

Повернувшись к ней, Рэйнбоу Дэш нахмурилась:

— Что ты успела увидеть, а? Зачем ты подкралась ко мне?

— Я… я не подкрадывалась, — ответила Лира. — Я проводила кое-какие исследования городской осветительной системы. Вернув книги, я…

— Что. Ты. Видела?

— Ты читала книги о приключениях, — сглотнув, призналась Лира.

При этих словах с пегаски слетел весь гонор.

— Не вздумай проболтаться! — предупредила она.

Единорожка, обеспокоенная и даже немного испуганная, решила последовать интуиции и усмехнулась, как сумасшедшая:

— Серьёзно? Ты беспокоишься о том, не узнает ли кто-нибудь, что ты читаешь книги?

— Тсс!

Лира засмеялась и подошла поближе.

— Рэйнбоу Дэш, я тебя умоляю. Все пони читают книги.

— Я не все, — возразила пегаска. — У меня есть имидж, и я должна его поддерживать. И как это у тебя получается ходить так бесшумно? Ещё никому не удавалось подобраться ко мне незамеченным.

— О, так тебе понравилось? Да, есть такое. Я всегда это умела. — Лира расслабила мышцы, очистила сознание от лишних мыслей, и её захлестнуло ощущение безмятежности.

— Ты должна сохранять баланс, — сказала она. Её голос был мягок, но слова звучали чётко, словно цоканье подков. — Все четыре копыта должны быть в балансе с душой планеты.

Единорожка шагнула вперёд. Дэш навострила уши, но ничего не услышала. Лишь её разум, когда Лира проходила мимо, тщетно пытался заполнить тишину воображаемым стуком копыт по деревянному полу.

— Звучит, как полная околесица^[5], — сказала, наконец, пегаска, — но это был классный фокус.

— Спасибо!

— Значит… система освещения, да? Похоже, эти призраки здорово тебя напугали.

— Если бы не они, я даже не задумалась бы о том, что здесь происходит, — сказала Лира. Произнесённые вслух, эти слова уже не казались такими таинственными, скорее глупыми. — Я собираюсь…

— Смотри!

Дэш ткнула копытом в сторону раздела магии. Лира обернулась и увидела, что пылинки, танцующие в луче света, падающего из верхнего окна, приобрели фиолетовый оттенок. Лиловые тени уплотнились, и из них соткался непрозрачный текучий силуэт кобылки. Он двигался, но, словно пойманный им в ловушку, не покидал пределов луча. Кобылка взмахнула рогом и распростёрла крылья.

— Это Принцесса! — благоговейно прошептала Лира. Лавандовый силуэт повернулся к ним; они увидели, что у него есть глаза. Принцесса взглянула на двух пони, сначала с удивлением, а затем — с выражением искренней любви и тепла.

«Она знает нас».

Её губы шевельнулись, но не издали ни звука. Лира и Дэш, не ушами, а где-то глубоко внутри, услышали слово «Девочки» и сердце каждой из них пропустило удар. Дэш накрыла спину Лиры кончиком крыла.

Губы Принцессы задвигались снова, и они поняли, что она сказала «больше света». Она улыбнулась, и в этой улыбке была только любовь.

Затем она исчезла.

Лишь через несколько секунд Лира поняла, что на её спине лежит крыло Дэш. К её большому сожалению, пегаска тоже поняла это и быстро отдёрнула его назад.

— Она… она нас любит?

— Вспомни легенду о Принцессе, — ответила Дэш. — Она любит всех нас.

Лира отчаянно пыталась сохранить пережитые ощущения. Они были словно волшебный сон, сон, разделённый с Рэйнбоу Дэш, и вот сейчас он таял, словно утренний туман.

— Что она сказала? Ты запомнила? — спросила единорожка, пытаясь понять, не забыла ли это сама.

Словно примёрзнув к полу, Дэш застыла на том самом месте, где они видели Принцессу. Слова Лиры отвлекли её от раздумий и заставили взглянуть ей в лицо.

— Иди за мной. Я хочу кое-что тебе показать.

Пегаска потрусила к выходу, уверенная, что Лира последует за ней. Проходя мимо раздела художественной литературы, единорожка подобрала телекинезом рассыпанные книги и сложила их на полку для возврата.

— Тебе что, больше делать нечего? — немного пренебрежительно спросила Рэйнбоу Дэш. В ответ Лира лишь усмехнулась:

— Мы все должны помогать Черили.

— Ну да, ну да. — Пегаска прижалась к полу. — Запрыгивай. Поедешь на мне, как сегодня утром.

Залезая на неё, Лира была просто счастлива, что Дэш не видит её похотливой ухмылки.

---

Они опустились на землю недалеко от домика Флаттершай. Рядом с ним располагался небольшой участок деревьев, известный как Вечнодикий лес. Пони старались не ходить туда — он считался опасным и независимым. Одна из городских легенд гласила, что деревья в этом лесу умеют изгибаться и перемещаться с места на место, заставляя заблудившегося странника вновь и вновь проделывать всё тот же путь. Встречались в нём и призраки, причём в любое время суток. Правда они были зыбкими и, якобы, безвредными.

Однажды в лесу на несколько дней потерялся юный жеребчик. Ни одна поисковая партия, вооружённая верёвками и средствами связи, так и не смогла его отыскать. Спустя пару-тройку дней, он объявился сам, измождённый, но бодрый духом. На вопрос, как ему удалось выбраться, он ответил: «Просто надо двигаться вверх, влево, вниз, влево^[6]».

Его совет был бесполезен, и эта история быстро превратилась в одну из скучных баек, что любят рассказывать старые кобылки.

— Мы ведь не пойдём туда, правда? — спросила Лира.

— Конечно же, нет, — ответила Рэйнбоу Дэш. Она вновь припала к земле, и Лире, с большим сожалением, пришлось слезть с гибкой миниатюрной пегаски. — Но я должна показать тебе кое-что.

Она подошла к краю леса, рядом с границей участка Флаттершай. Её отмечал скромный деревянный заборчик, разорванный в одном месте вклинившимся курятником. Из него слышалось довольное кудахтанье, далеко разносящееся в полуденном воздухе.

— Смотри! — прошептала пегаска и Лира распахнула от удивления глаза. Её челюсть отвисла, и Дэш осторожно вернула её на место.

Между деревьями пробирался Монстр. Его полупрозрачный силуэт был пронизан светом. Бесцветный сам по себе, этот свет, пройдя сквозь лес, казалось, обретал все оттенки осени и становился золотым, как добрые воспоминания.

Монстр носил одежду. Они увидели, как под белой рубашкой вздулись его мускулы, когда он схватился с чем-то невидимым.

— Что он…

— Тсс! — прошипела Дэш.

В его когтистых лапах появился призрак; это был призрак Голден Харвест, но на их глазах он превратился в живую тьму, жидкую пустоту, просочившуюся у него меж пальцев. Призрак исчез, и Монстр повернулся, отчего Лира прикусила губу, а затем скрылся в тёмных глубинах леса.

— Он великолепен! — почти не дыша, сказала Лира. — Он же просто скользит на двух ногах! А эти когти…

Она посмотрела на Рэйнбоу Дэш, и увидела, что пегаска буквально оцепенела от ужаса. Лира рассмеялась:

— Что? Я видела, как ты на него смотрела. Он тебя тоже привлекает.

Дэш сердито нахмурилась:

— Заткнись! Я не… — Её взгляд метнулся в сторону леса. — Хотя… тебе не кажется, что это странно?

— Ещё бы! — ответила Лира. — И что в этом такого? Быть странными. Монстр сексуален, и раз мы обе это признаём, мы тоже странные.

Пегаска разочарованно застонала:

— Я притащила тебя сюда не ради секса! Разве ты не видишь? Монстр всегда появляется в это время дня, и, похоже, в это же время можно увидеть и Принцессу.

— Значит они связаны между собой, — сказала Лира. Невдалеке закудахтала курица. — Почему-то я всегда чувствовала это.

— Правда?

— Ага. Я даже написала о них песню, хотя, если подумать, я никогда раньше не видела Монстра. Знаешь, мне не нравится называть его Монстром.

— Мне тоже, — сказала пегаска. — Он сражается с призраками, так что, как по мне — он парень, что надо. А как ещё его можно называть?

— Секс-монстром, — ухмыльнулась единорожка.

Дэш фыркнула и закатила глаза:

— Надеюсь, мне не придётся слушать это целый день.

— Не придётся, обещаю. Кстати… как насчёт пообедать вместе? Я угощаю. Отблагодарю тебя за спасение.

— Это моя работа, — ответила пегаска. — И я заплачу́ сама, если ты не против.

---

Этот день оказался даже лучше, чем надеялась единорожка.

Панцирь Рэйнбоу Дэш медленно трескался, и она всё больше раскрывалась перед ней. Похоже, пегаска была склонна к одиночеству. Во всяком случае, Лира не знала никого из её друзей.

Но сейчас из-под этого панциря несмело являлась на свет мягкая, даже, можно сказать, женственная кобылка. Это было так мило, что у Лиры замирало сердце; она понимала, какой тяжёлый путь им ещё предстоит.

«Мне не стоило приглашать её на обед», — подумала единорожка, и от этой мысли её сердце рухнуло куда-то вниз, словно путник, сорвавшийся в пропасть, хватающийся за воздух в безнадёжной попытке спастись. — «Я делаю всё только хуже. Дыши, Лира...»

— Значит, ты поёшь, — сказала Дэш, прожевав кусок сэндвича с ромашкой и хлебцем из сена. — Поёшь, играя на арфе?

— Да, верно, — ответила Лира. — Сюжетами моих песен становятся легенды, рассказанные старыми пони, если, конечно, их удаётся найти. А иногда я просто выдумываю всё, от начала до конца.

— Это так круто! — воскликнула Рэйнбоу Дэш с неподдельным восхищением, и Лира это заметила. Ей было лестно, что пегаска открылась ей и с этой стороны. — Надо бы сходить. Когда твой следующий концерт? Буду рада тебя послушать.

— Замётано, Дэш. Я бы тоже не отказалась побывать на одном из твоих выступлений.

— Каких выступлений?

— А разве ты не самый быстрый летун в мире?

— А. — Дэш положила свой бутерброд на тарелку. — Наверное.

— Что значит, «наверное»? Ты что, сама не знаешь?

— Да не, я знаю. Я самая быстрая. Просто… я была бы намного быстрее, если бы могла набрать высоту.

— А почему ты тогда… о. — Единорожка кивнула, а затем подняла глаза вверх, в сторону пустоты, вечно наблюдающей за ними.

— Ага. Из-за этого.

Они помолчали. Фонари, недавно ещё светившие в полную силу, начали тускнеть: за них взялись служащие Сумеречного бюро. Полдень миновал.

— Вот и прошло полдня, — сказала Дэш. — Скоро мне опять приниматься за работу.

— Ага, — согласилась Лира. Внезапно у неё перехватило дыхание. Зрачки единорожки сузились, и она уронила бутерброд на тарелку.

Срываясь с места, Рэйнбоу Дэш взмахнула крыльями и развернулась в ту сторону, куда не мигая уставилась Лира:

— Что? — прошипела пегаска. — Что там такое?

Она вновь взглянула на единорожку и увидела, что та ухмыляется.

— Э…

— Свет! — крикнула Лира. Посетители прекратили жевать и вытаращились на столь невоспитанную зелёную кобылку. Большинство из них, правда, подумало «А, это просто Лира» и тут же вернулось к еде. Она слыла эксцентричной единорожкой, так что её поведение никому не показалось странным.

— Ты понимаешь? Принцессу и Монстра можно увидеть только в полдень, когда лампы горят ярче всего. А затем они тускнеют, и когда их свет становится совсем слабым, появляются призраки.

— Ну да, так и должно быть, — прищурившись, сказала Дэш.

— Нет, нет, всё наоборот! Не лампы зависят от времени суток, это день зависит от ламп! Всё время мы делали это неправильно! Мы можем навсегда избавиться от призраков, но для этого нам нужно…

— ...больше света, — закончила пегаска. Они вспомнили Принцессу и её слова. Энтузиазм Лиры заразил и Дэш:

— Мы должны отправиться в Сумеречное бюро и разобраться с этим.

— Точно! — Лира подпрыгнула на стуле, отчего он затрещал и развалился. Посетители посмотрели на единорожку и жалкие останки её стула с любопытством и неодобрением: даже для Лиры это было чересчур. — И нужно рассказать обо всём Мадам Мэр! Мы выведем этих фонарщиков на чистую воду.

— Так почему же мы ещё здесь? — спросила пегаска, изящно взмывая в воздух. В отличие от Лиры, её стул не пострадал.

— Может, потому, что вы не оплатили счёт? — спросила Скай Джем, кладя на стол листок бумаги. В мире где всё пони знали друг друга было просто невозможно сбежать, не заплатив.

Сунув копыто в карман рубашки, Дэш выудила из него кучку бит. Лира добавила недостающую сумму, достав монеты телекинезом из седельной сумки:

— Сдачу оставьте себе.

— Ага, до встречи! — сказала Дэш, и они поскакали в сторону ратуши.

Ссыпав монеты в кассовый ящик, Скай Джем проводила двух пони взглядом.

— «Надеюсь, Лира в курсе, что Рэйнбоу Дэш не по части кобылок», — подумала она.

По ту сторону, часть вторая

Перевод: Randy1974
Опубликован 06.10.2018

Они вошли в ратушу, и копытца Лиры звонко простучали по дощатому полу. Рэйнбоу Дэш с любопытством уставилась на пожелтевшие картины, украшавшие стены приёмной Сумеречного бюро. По слухам, они хранили память о том, как оно, когда-то, было создано.

Пегаска показала копытом на дракона, стоящего рядом с основателем:

— Эй, а куда делись все драконы?

— Не было никаких драконов, это просто легенда. — Остановившись, Лира фыркнула. — Ну что они так долго?

В приёмной было много пони, некоторые были явно удивлены, увидев Рэйнбоу Дэш, да ещё в такую рань (по её меркам, конечно). Пока она медленно двигалась от картины к картине, никто к ней так и не подошёл.

— Знаешь, а ведь я никогда не была здесь, — сказала пегаска. — В этой приёмной, я имею в виду. Эти рисунки довольно классные. Как думаешь, кобылка, что их сделала, и правда видела всё это собственными глазами?

— Это был жеребец, и нет, он этого не застал, — ответила единорожка. — Если бы он жил в то время, его картины давно бы выцвели.

Наконец дверь главного офиса Спойлед Рич, главы Сумеречного бюро, распахнулась. Неторопливо выйдя в приёмную, она нацелилась прямо на Лиру.

— Ты и правда думаешь, что ты первая, кому в голову пришёл очередной дурацкий план уничтожения призраков?

— Нет, я первая, кто придумала план, который сработает.

Сдавленные возгласы удивления и неодобрения заглушили слова единорожки. То, что Спойлед Рич не удалось смутить и запугать дерзкую пони, определённо застало чиновницу врасплох; Лира явно дожидалась возможности продолжить свою речь. Рэйнбоу Дэш, взвившись в воздух, приземлилась рядом с ней, устремив на Спойлед тяжёлый взгляд. Несколько пони, проходивших мимо по своим делам, остановились и прислушались. Из открывшихся дверей кабинетов показались головы клерков: они предвкушали волнующее представление, надеясь, что оно хоть немного развеет их ежедневную бюрократическую скуку.

Да, в ратуше Мадам Мэр такого ещё не бывало.

— Дамы, прошу в мой кабинет, — сказала она, окинув своих любопытных подчинённых предупреждающим взглядом. Головы разочарованных пони втянулись обратно, и двери захлопнулись.

---

— Итак, мы готовы выслушать ваш план, мисс Лира, — сказала Мадам Мэр, не отрывая своего фирменного предупреждающего взгляда от Спойлед Рич, — и решить, стоит ли он нашего внимания.

— Как будто планы можно продавать за внимание, — пробормотала Дэш.

Лира, очень аккуратно, вновь попыталась донести до них свою идею, как уничтожить призраков, если зажечь все лампы на полную мощность. Она гордилась тем, что сделала это не сбиваясь и не мямля, несмотря на ворчание, а также раздражённые и негодующие вздохи Спойлед Рич.

— У вас нет никаких доказательств, что хоть что-нибудь из этого сработает. — Стоило Лире замолчать, она тут же кинулась в атаку, не дав им ни секунды на размышление. — Мы никогда ещё не зажигали лампы так ярко из-за большой нагрузки на систему освещения. Если сделать это, через несколько минут они выйдут из строя, и что тогда? Как пони узнают, что наступило время призраков и пора идти по домам? Почему это вообще нужно делать на ночь глядя?

— И кроме того, — добавила Спойлед Рич, и Лира, уже готовая возразить, прикусила язык, — выходить на улицу, когда повсюду призраки? Ты готова рискнуть жизнью других пони ради своего безрассудного — да-да, безрассудного — плана?

— Ну… со мной пойдут одни добровольцы.

— Да неужели, — сказала Спойлед Рич, презрительно скривив губы. — Непросто будет найти пони, согласных на то, чтобы призраки разорвали их на куски.

— Я тоже доброволец, — сказала Рэйнбоу Дэш. — Я готова сразиться с любым призраком и в любое время.

Спойлед Рич почтительно кивнула пегаске, и Лира подумала, что от этого простого жеста в животе у чиновницы, вынужденной выразить уважение другой пони, всё буквально скрутилось узлом.

— Рэйнбоу Дэш, мы все высоко ценим вашу работу — спасение от призраков тех, кого застигла ночь. Но вы должны понять: вам придётся следить за множеством пони во множестве разных мест, разбросанных по всему миру. Не хочу ставить под сомнение ваши способности, но даже для вас это может оказаться чересчур.

— Ну, если вы не в курсе, я могу летать довольно быстро, — невозмутимо ответила Дэш. — И даже быстрее.

— Если позволите, — вставила Мадам Мэр, чей спокойный тон смягчил безапелляционные обвинения Спойлед Рич, — мне хотелось бы узнать, как вам в голову пришла эта идея, мисс Хартстрингс.

— В библиотеке я провела множество изысканий, — ответила Лира. — Главным образом, они касались истории Сумеречного бюро.

Она рассказала им о своих открытиях, возбуждённый голос единорожки невольно увлёк слушателей. Мадам Мэр была вся внимание, она даже чуть наклонилась вперёд, словно навстречу безудержной волне её идей. Даже Спойлед Рич не смогла противостоять искреннему энтузиазму Лиры, идущему от самого сердца.

И тут Рэйнбоу Дэш решила оседлать эту волну, но не удержалась на доске:

— А ещё сама Принцесса сказала нам «больше света».

Как только эти слова слетели с её губ, она поняла, что это была плохая идея. В комнате словно похолодало на несколько градусов. Повисла неловкая тишина, и все услышали как Лира впечатала себе в лицо передние копытца.

— Э…

— Принцесса, — сказала Спойлед Рич со злобной усмешкой в голосе. — Значит, вы действительно видели Принцессу, этот старый миф, и решили сделать то, что она велела.

— Ага, — подтвердила Дэш, почувствовав, как первый раз в жизни её хладнокровие дало сбой.

— Да, — присоединилась Лира, отважно бросаясь на клинок, столь неосмотрительно выставленный Дэш. — Мы видели Принцессу в библиотеке, и она сказала нам «больше света».

Вновь тишина. Если бы ухмылка Спойлед Рич могла звучать, они бы уже оглохли. Она словно плавала в воздухе между Лирой и Мадам Мэр, дожидаясь лишь громкого «Нет», чтобы расцвести во всей красе.

— Понятно, — с прохладцей произнесла Мадам Мэр. — Что ж, Лира, твои идеи весьма интересны, но доказать их правоту ты не смогла. Мы вынуждены признать твой план слишком рискованным. Но если тебе удастся отыскать какие-нибудь реальные подтверждения своих выводов, не стесняйся поделиться ими с нашим бюро.

— Не буду, мисс Мэр, — упав духом, сказала Лира.

— У тебя всё?

— Да. — Лира встала. Дэш последовала за ней, ни на кого не глядя и храня непроницаемое выражение. — Благодарю за то, что уделили мне время, Мадам Мэр. И вы, Спойлед Рич.

Отбросив злорадство, глава Сумеречного бюро встала. Её лицо выражало теперь лишь профессионализм и озабоченность.

— Мы ценим ваше чувство гражданского долга, мисс Хартстрингс, — кивнув ей, сказала она.

Двигаясь скорой рысью, Лира и Рэйнбоу Дэш покинули помещение.

---

— Тьфу, бюрократы хреновы! — выругалась Дэш, бросив на ратушу сердитый взгляд. — Не зря я всегда стараюсь держаться от них подальше. На что они вообще нужны?

— Ага, — уставившись в землю, пробормотала Лира.

Лишь один мощный взмах крыльев потребовался пегаске, чтобы взмыть в воздух и приземлиться прямо перед ней. Она не отрывала от единорожки пристального взгляда, пока та, наконец, не подняла голову.

— Прости, я облажалась, — сказала Дэш. — Мне не стоило говорить о Принцессе.

— Всё в порядке, Дэш, — ответила Лира. — Это ведь было на самом деле, так что я не думаю, что это ошибка. То, что они такие косные, это их вина, а не твоя.

— Ну, ты могла бы сказать, что я неправа или сделать вид, что я неудачно пошути…

— Нет. Это наше общее дело. Я не собираюсь выставлять тебя на посмешище. Кроме того, я чувствую… ну…

— Да?

— Будто… отрицать то, что мы видели Принцессу — неправильно. Словно я предам её, если скажу, что она не существует.

Повернув голову, Дэш задумчиво уставилась вдаль, словно пытаясь разглядеть что-то ужасно далёкое.

— Ага, — согласилась она.

— Эй, девочки!

Вновь сосредоточившись на насущном, Дэш увидела кобылку, приближающуюся к ним со стороны ратуши. Обернувшись на голос, Лира выдавила улыбку:

— Привет, Рэрити.

— Лира! Рада тебя видеть. — Она протянула копытце пегаске и та стукнула в него своим. — Рэйнбоу Дэш, я полагаю.

— Ага.

— Прекрасно, а я Рэрити. Я из отдела градостроительства, руководитель проектной группы.

— Ночной дозор, — невозмутимо и отстранённо отрекомендовалась Рэйнбоу Дэш.

— Знаю, твоя слава шествует впереди тебя. — Пегаска бросила на Лиру саркастический взгляд и одними губами прошептала «шествует». — Надеюсь вы не обидитесь, но так уж вышло, что я краем уха слышала ваш разговор со Спойлед Рич и Мадам Мэр.

— Ты «краем уха» услышала разговор за закрытыми дверями? — спросила Лира.

— Ну хорошо, если ты настаиваешь, я подслушивала. — Рэрити поднесла изящное копытце к губам, не столько призывая к осторожности, сколько ради красивого жеста. — Если вы не против, перейду сразу к де...

— Будь добра.

— Я тоже видела Принцессу и я согласна с вашим планом избавления от призраков.

— Ты тоже видела Принцессу! — воскликнула Лира. Охватившее её радостное возбуждение мигом заставило забыть о пережитом разочаровании.

— Думаешь, мы сможем избавиться от призраков? — подойдя поближе, спросила Рэйнбоу Дэш.

— Да, — ответила белая единорожка. — И я не единственная, кто поможет вам сделать это.

— Постой, тут что-то не так. — сказала Рэйнбоу Дэш и упёрлась копытом в грудь Рэрити. — Ты просто взяла и поверила нам? Лишь потому, что мы заявили, что слышали, как Принцесса сказала нам «больше света»?

Рэрити попятилась от неё, но пегаска на отставала.

— Откуда нам знать, что это не какая-нибудь уловка, чтобы арестовать нас?

— Ради всего святого, да у тебя проблемы с доверием, — сказала Рэрити.

— Неудивительно, ведь я воюю с призраками.

Медленно, словно обращаясь к ней из другого мира, белая единорожка произнесла:

— Пустота за облаками. Принцесса сказала мне это несколько недель назад. Надо же, я почти забыла об этой встрече, слово она была сном, пока вы не появились в ратуше. И тут я внезапно вспомнила её слова и поняла, что просто обязана подслушать, о чём вы будете говорить. Раз Принцесса сказала «больше света», значит так тому и быть.

— Пустота… — сказала пегаска. Она повернулась к Лире. — Я так и знала. Эта штука там, за облаками… Я знала.

— Я… я тоже всегда знала это, — сказала Лира.

— Значит вы тоже поверили мне? — Рэрити удивлённо приподняла бровь.

— Это похоже на безумие, но да, — сказала Лира, и Рэйнбоу Дэш кивнула. — Ты говорила, что нам помогут другие пони? Нам нужна любая помощь, какую мы только сможем найти.

— Да, но их всё равно не хватит, чтобы зажечь все лампы одновременно.

— Когда будет возможность, собери их всех и приведи в мой… в дом Бон-Бон, я имею в виду, и как можно скорее! Там мы и будем вас ждать!

---

— В самом деле? — спросила Бон-Бон. — Этим вы и собираетесь заняться сегодняшней ночью?

— Ну... да, — ответила Лира.

То, что она решила использовать их дом для какого-то глупого собрания фан-клуба, все члены которого, как один, уверяли, что видели Принцессу и даже слышали, как она говорит, было уже достаточно плохо. Некоторые из заговорщиков даже утверждали, что видели Монстра. Уже после прихода Дэш, в доме стало тесно, но затем Рэрити притащила с собой Эпплджек, Флаттершай, Старлайт Глиммер и Трикси. Последняя считала, что Принцессы не существует и мечтала доказать это всем необразованным тупицам; она явилась лишь потому, что пришла Старлайт. Был здесь и Биг Макинтош, но он хотя бы просто стоял в сторонке, достаточно осторожный, чтобы ничего не сломать. Изо всех пони, которых доводилось встречать Бон-Бон, он был самым молчаливым, и из всей собравшейся команды нервировал её меньше всего.

Да, всё это было достаточно плохо, но то, что они собирались сделать, было вдобавок незаконным и опасным. И очень, очень глупым.

— Тогда и я с вами, — сказала Бон-Бон.

— Правда? — От радости и удивления лицо Лиры буквально засветилось.

— Я вижу, что не смогу остановить тебя, да и любого из вас, и я уже увязла во всём этом, позволив использовать мой дом в ваших целях, так что я тоже могу пройти этот путь от начала до конца.

— Если бы Трикси была тобой, я сбежала бы ко всем хвостам.

— Так почему ты всё ещё здесь? — удивилась Бон-Бон.

— Ну, мне бы очень хотелось увидеть, как эти штуковины взрываются у вас прямо перед носом, — ответила Трикси, тряхнув длинной гривой, отчего та красиво рассыпалась по плечам. — Вот смеху-то будет...

Бон-Бон воззрилась на Старлайт Глиммер, но та лишь опустила глаза и шаркнула копытом.

«И как она её терпит? Как её вообще терпят?»

---

Как и Рэрити, Старлайт Глиммер была фонарщицей и сейчас проводила для остальных предварительный инструктаж.

— Последние два месяца я потихоньку подворовывала лампы, жезлы и фонарное топливо. — Команда решила поделиться своим опытом общения с Принцессой и сейчас был черёд Старлайт. — На самом деле я забыла, что Принцесса просила меня сделать это, но каким-то образом продолжала исполнять её волю.

Всё наворованное она принесла с собой, по пять экземпляров на каждую единорожку — Рэрити, Трикси, себя и Лиру. Ей пришлось второпях преподать Трикси и Лире несколько уроков по использованию этого оборудования. Впрочем, работа фонарщика не требовала особых навыков; скорее это была почётная обязанность, предоставленная ответственным единорогам с твёрдой гражданской позицией.

Земные пони — Биг Макинтош, Эпплджек и Бон-Бон, вызвались защищать единорожек, когда те будут выводить лампы на полную мощность. Рэйнбоу Дэш при поддержке Флаттершай обеспечивала наблюдение с воздуха. Синяя пегаска была тем ещё параноиком и понимала, что если зажжёные на всю лампы и правда способны изгнать призраков, те сделают всё возможное, чтобы этому помешать.

— Я к тому, что смысл в этом есть, правда?

С этим никто не спорил.

---

— Помните, ребята, если призраки попрут на вас кучей, бросайте всё и немедленно возвращайтесь в убежище. Попробуем в другой раз, — сказала Рэйнбоу Дэш и отбыла вести наблюдение.

Девятеро оставшихся вышли в ночь. Час призраков почти настал: лампы еле светили. Кажется, все, наконец, поняли, что́ им предстоит, и это понимание бросало в дрожь. Возбуждение от игры в заговорщиков, охватившее команду в светлом и тёплом доме, схлынуло без следа, сменившись беспокойством и даже чувством вины.

Они собирались зажечь лампы. Незаконно. Невовремя. И хотя это было не самым отвратительным преступлением на свете, общество считало его самым позорным.

— О небо, что мы делаем? — в ужасе спросила Рэрити, в  ожидании ответа перебегая взглядом от одного заговорщика к другому.

— Спасаем этот город, — ответила Эпплджек. — Уничтожаем призраков. Делаем то, чего хотела от нас Принцесса.

— Ещё не время для паники, — сказала парящая над ними Рэйнбоу Дэш. — Так, задача ясна, давайте-ка…

Ставни самого верхнего окна Сахарного Уголка с треском распахнулись, и наружу высунулась голова Пинкамины. Её длинные прямые волосы скрывали половину лица, но и одного глаза хватило, чтобы его безумный взгляд буквально пригвоздил всех к месту. Команда застыла.

— А что это вы делаете? — спросила Пинкамина. — Мы что, собираемся слинять отсюда?

— Э… — Рэйнбоу Дэш открыла рот, в отчаянии глядя на собратьев по заговору. Увы, все они были слишком увлечены разглядыванием Пинкамины Дианы Пай, известной городской пессимистки.

— Мы возвращаемся в Эквестрию, верно? — Пинки захлопнула ставни и в тот же миг распахнулась входная дверь Уголка. Пинкамина была уже тут как тут. Скорость, с которой она проделала путь со второго этажа до крыльца, была просто немыслимой, и всем стало как-то не по себе (кроме Трикси, которая просто знала, что смогла бы сделать это ещё быстрее).

— Что бы вы, ребята, не делали, я хочу с вами, — сказала Пинкамина.

— Э… — Рэйнбоу Дэш вновь попыталась взять инициативу в свои копыта.

— О, это было бы здорово! — обрадовалась Флаттершай. — Тогда мы сможем разделить единорожек на четыре группы и отправить с каждой из них земного пони для защиты.

— Неплохая идея, — сказала Эпплджек. — Так мы сможем работать быстрее, эт’ точно.

— Прекрасно. — Пинкамина потрусила к группе. — Мне надоело это мерзкое тупое скверное место. Я скучаю по своей семье.

Пока остальные располагались вокруг городского фонтана со статуей дракона, застывшей в центре, Флаттершай быстро ввела Пинки в курс дела. Последние, ещё не успевшие укрыться в своих домах, горожане бросали на них любопытные взгляды: им было странно видеть кучку пони, вооружённых длинными ветками и банками из под кофе, на ночь глядя рассевшихся вокруг фонтана. Пегаски поднялись в воздух, наблюдая за Понивиллем сверху: все ждали, когда улицы опустеют и они смогут спокойно творить беззаконие.

— Почему ты просто не сделала их невидимыми? — спросила у Трикси Эпплджек, хорошо понимая, что их экипировка привлекает слишком много ненужного внимания. — Эти банки и ветки выглядят глупо.

— Слушай, если бы они были невидимыми, я сама не смогла бы их увидеть. У Великой и Могущественной Трикси нет на это времени, так что отстань.

Вернулась Рэйнбоу Дэш.

— В моей половине мира все разошлись по домам, — сказала она, а затем устремила взор к горизонту, молча дожидаясь Флаттершай. Ждать пришлось недолго.

— Все пони в укрытиях, — сообщила жёлтая пегаска.

— Пришло время снять маскировку с нашего оборудования, — сказала Трикси и отменила заклинание иллюзии.

Прекрасно понимая, что все ждут лишь её сигнала, Рэйнбоу Дэш, призвав всю свою решимость, скомандовала:

— Выдвигаемся.

Не замешкавшись ни на миг, Пинкамина галопом понеслась к своему участку. Застывшая в нерешительности Старлайт Глиммер, спустя пару секунд последовала за своей охраной. Остальные разбежались в разные стороны, к своим целям, разбросанным по всему миру.

Все, кроме Бон-Бон и Лиры. Они и так были на месте.

— Ну, была не была! — Подхватив телекинезом канистру с керосином, Лира свинтила крышку и залила содержимое в емкость для топлива. Затем она вставила покрытый особыми насечками конец жезла в специальный вентиль (без этих насечек жезл к нему не подошёл бы) и повернула его, выведя фонарь на максимальную яркость. Кстати, объем горючего, потребляемый в этом режиме, тоже был максимальным.

— Ничего себе! Он прямо-таки пылает!

— Как это глупо, — сказала Бон-Бон. — Я имею в виду, на этих штуках есть таймеры, зачем тогда вообще нужны фонарщики? Просто не забывай заправлять лампы керосином и дело с концом.

Лира ахнула:

— А ну цыц! Это же священная обязанность!

— Подумаешь, — ответила Бон-Бон и потрусила к следующему фонарю. Он не горел и Лира, залив в него керосин, чтобы поджечь его использовала другой конец жезла, снабжённый кремниевой зажигалкой.

— Священная обязанность, унижающая земных пони, — продолжила ворчать Бон-Бон. — Всю эту ритуальную чепуху единороги придумали лишь для того, чтобы повысить статус своей расы. Я имею в виду, почему фонарщики должны пользоваться жезлами чтобы зажигать или гасить фонари? Чего бы им не применить свою магию?

— Священная. Обязанность, — отчеканила Лира. Единорожка улыбалась: она любила разгневанные тирады Бон-Бон. — Кроме того, все эти фонари имеют магическую защиту от несанкционированного доступа. Вот почему нам...

Приглушённый расстоянием, пройдя сквозь аллеи и закоулки Понивилля, их ушей достиг пронзительный крик. Рэрити. Пони замерли. С высоты донёсся слабый возглас Рэйнбоу Дэш:

— Сохраняйте спокойствие!

Напуганные и встревоженные, Лира и Бон-Бон молча потрусили к следующему фонарю. Земная пони сердито осматривалась вокруг, ни один призрак не смог бы подобраться незамеченным. Остальные члены отряда, разбросанные по всему миру, гадали: было ли это обычным нападением призрака, или же этот крик предвещал нечто большее?

Лира взвизгнула, Бон-Бон резко повернула к ней голову, но тут же расслабилась.

— Это неправильный призрак, — ухмыльнувшись, сказала она и подбежала к Лире, застывшей с широко распахнутыми глазами.

— Шевели копытами!

С трудом оторвав взгляд от неправильного призрака, стоявшего на углу улицы, Лира двинулась к следующему фонарю. Наблюдавшая за ними фигура была призраком фиолетовой земной пони, на её кьютимарке была виноградная гроздь и ягода клубники. Во всём Понивилле не было никого похожего на неё. Она была истинным симулякром, копией без оригинала. Её называли неправильным призраком потому что она никогда не нападала и никого не преследовала. Она была даже не страшной.

Полная страха за Рэрити, себя и своих друзей, а также гнева — своего всегдашнего спутника — Бон-Бон почувствовала, что её привычная рассудительность дала трещину.

— Что ты здесь шляешься, призрак?

— Н-не разговаривай с ней, — взмолилась Лира.

— Она ничего нам не сделает, — успокоила её подруга и продолжила. — Скоро тебе конец. Как тебе такое, а?

— Это не важно. Ничто из этого не важно, — ответил неправильный призрак.

Бон-Бон нахмурилась. Всхрапнув от страха, Лира бросилась к следующему фонарю. Продолжая осматриваться, земная пони последовала за ней, а за ними, на почтительном расстоянии, двинулся и неправильный призрак. Бон-Бон разозлилась ещё сильнее.

— Эй! — сказала, спустившись к ним, Флаттершай. — Вы слышали Рэрити?

— Ага, — ответила единорожка. — С ней всё хорошо?

— Да, об этом позаботился Биг Макинтош. Я проверяю, всё ли в порядке, так что не останавливайтесь! Эти штуки и правда яркие.

— Это не Флаттершай! — подняв копыта крикнул неправильный призрак.

Жёлтая пегаска зарычала на предательницу. Не колеблясь ни секунды, Бон-Бон зарычала в ответ и бросилась за призрачную Флаттершай, готовая разорвать её на части. В тот же миг другая пара копыт пнула её в холку.

Скользнув в сторону и собравшись, несмотря на боль, земная пони осознала, что окружена кровожадными призраками, отрезавшими её от Лиры. Уронив жезл, единорожка пятилась от призрачной Флаттершай.

— Они тоже не пони.

— Заткнись! — выругалась Бон-Бон. Весь мир потонул в криках и воплях. Откуда-то сверху донеслось тихое «Йип» настоящей Флаттершай. Слышались возмущённые крики Рэрити «Ты, животное!», яростное ржание Эпплджек, приглушённые команды Рэйнбоу Дэш, вопль Трикси «Бегите, глупцы!» сопровождаемый треском магических разрядов. Шорох призрачных крыльев, казалось, заполнил всё небо.

«Что ж, похоже мы были на правильном пути» — подумала Бон-Бон. Она рванула напрямик сквозь толпу призраков, чтобы быстрее добраться до Лиры и укрыться с ней в доме, в безопасности. Их маленький отряд просто не мог противостоять такой куче врагов.

Призрак Диззи Твистер, приземлившись позади Лиры, подхватил её копытами под мышки и поднял в воздух. Единорожка взвизгнула от неожиданности и засучила ногами, а затем завопила от ужаса.

— Лира! — заорала Бон-Бон. Расталкивая призраков и не обращая внимание на пинки и укусы, она бросилась вперёд, пытаясь спасти подругу, пока та не оказалась слишком высоко. — Используй рог!

Вслепую, Лира пальнула магией, слишком напуганная, чтобы прицелиться точнее. В отчаянии Бон-Бон отступила в узкую аллею, где, прыгая от стены к стене, забралась на крышу небольшого домика. Перескакивая с крыши на крышу, она побежала за Лирой в безумной надежде нагнать её прежде, чем она навсегда окажется вне досягаемости.

Немного придя в себя, Лира начала сопротивляться, пиная похитительницу копытами, но тут налетел призрак Медли Спринкл и ударил её в челюсть. Единорожка обмякла, и Диззи Твистер принялась набирать высоту.

Достигнув здания, ближайшего к Лире, Бон-Бон поскакала к краю крыши, с болью понимая, что ещё чуть-чуть — и подругу будет уже не спасти. Она применила магию земных пони и прыгнула, почувствовав, как земля под ней словно выгнулась горбом и подбросила её вверх.

Вытянувшись вперёд, она взмыла высоко над крышей, но её копыта, вместо призрака, схвалили лишь воздух. Падая вниз и видя, как Лиру уносят всё выше в небо, где её дожидалась ужасная пустота, Бон-Бон зарыдала. Ей не осталось ничего, кроме кипящей внизу битвы, за всё, что ещё не было потеряно.

---

Рэйнбоу Дэш не ожидала, что всё обернётся так плохо. В конце концов, они выполняли задание самой Принцессы, воплощения сумерек, лично велевшей им найти больше света. Они просто не могли потерпеть поражение.

Но, похоже, оно было неизбежно. Чуть выше кьютимарки бок пегаски украсил уродливый рубец, как от удара кнутом; она получила его, когда бросилась в самую гущу призраков. Особенно её злило то, что он достался ей от Трикси, промахнувшейся по призраку, пытавшемуся утащить Эпплджек в реку. Надо отдать ей должное: фермерша хранила ледяное спокойствие, каждая её атака достигала цели. Во всём, что касалось надёжности, на земных пони всегда было можно положиться. Единороги же оказались более склонны к истерике. Дэш этого не понимала.

Сейчас она летела к экватору, где Пинкамина и Старлайт Глиммер схватились с собственными призраками. Как и остальные единорожки, Старлайт запаниковала и слепо палила во все стороны — в самом деле, да что с ними такое? — но Пинкамина сражалась с яростью, которой Дэш никак не ожидала увидеть. Глаза Пинки были спиралями чистого безумия; ею двигала не отвага, а полное бесстрашие — а бесстрашие губительно для пони. Она даже не обращала внимания на Старлайт, непрерывно вопящую и стреляющую магией по призракам, рискнувшим подойти слишком близко.

Взмахнув крыльями, Дэш спикировала вниз, приземлившись прямо на призрака Поки Пирса, отчего тот мгновенно распался на кучку тлеющих углей и пурпурного дыма. Такого ещё никогда не бывало. Если бы ситуация не была столь отчаянной, она объяснила бы это тем, что пустота за облаками потратила слишком много сил, послав за ними столько призраков. Но сперва ей нужно было спасти Старлайт Глиммер.

— Старлайт, прижмись к дереву и следи за небом! — крикнула Дэш, расшвыривая призраков и стараясь встать между ними и единорожкой.

— Пинкамина, ты должна спасти Старлайт! — крикнул кто-то голосом Дэш и, подняв голову, она увидела призрачную себя, висящую прямо над головой земной пони. Призрак указывал прямо на неё. — Это призрачная Рэйнбоу…

Бросившись на своего двойника, Рэйнбоу Дэш изо всех сил лягнула её копытом в челюсть. Перевернувшись в воздухе, та взмахнула крыльями и выровнялась. Рэйнбоу Дэш была готова нанести решающий удар и уничтожить фальшивку, когда со всей силой земных пони Пинкамина лягнула её в живот, заставив пегаску покачнуться и выбив весь воздух из лёгких.

Воспользовавшись подвернувшейся возможностью, Старлайт Глиммер взвизгнула, крепко зажмурилась и пальнула в призрачную Рэйнбоу Дэш. Атака была слишком предсказуема, и та с лёгкостью увернулась.

— Пинкамина, Старлайт тоже призрак! Сделай же что-нибудь!

С трудом встав на копыта, Дэш заставила себя потрясти головой. Она не могла выдавить ни слова, чтобы предупредить Пинки, да и вряд ли та услышала бы её в какофонии воплей Старлайт и треска магических разрядов.

— Минутку, — сказала вдруг Пинкамина, и безумие в её глазах отступило. — Здесь что-то не так.

— Я знала, что от тебя не будет никакого проку, — произнёс призрак пегаски, висящий в воздухе со сложенными на груди передними ногами. — Ты не можешь даже…

Бледная просвечивающая насквозь когтистая лапа вытянулась и схватила призрачную Рэйнбоу Дэш. Увидев это, перестала вопить даже Глиммер:

— Это Монстр!

Подняв призрака, Монстр ударил его головой о землю, и тот распался на пылающие угли и пурпурную мглу.

— Ничего себе, — уставившись на Монстра, Рэйнбоу Дэш выпрямилась. Она, наконец, сумела набрать воздуха и крикнуть Старлайт:

— Не вздумай напасть на него!

— Я и не собиралась! — ответила она тихим, изумлённым голосом.

— Леро, — сквозь слёзы, прошептала Пинкамина.

Дэш почувствовала, как её сердце пропустило удар.

— Ч-чего?

Монстр осторожно опустил полупрозрачную руку на голову розовой пони, не касаясь плотной материи её тела, но она тут же вздохнула и расслабилась, словно он и правда сделал это.

Затем он обратил своё внимание на Рэйнбоу Дэш, взгляд его карих глаз заставил её вздрогнуть. Ковырнув землю копытом, она отважилась встретиться с ним глазами. Он показал на горизонт, и пегаска прочла в его лице выражение озабоченности и нетерпения; она удивилась, что вообще смогла понять это странное существо. Дэш кивнула.

— Найдите укрытие, немедленно! — сказала она и ринулась в ту сторону, куда показывал Монстр. Уже в полёте, она заметила кое-что ещё. — О нет…

Находящуюся без сознания Лиру утаскивали в облака. Поняв, что Дэш решила остановить его, призрак Диззи Твистер презрительно усмехнулся. Вытянув вперёд копыто, пегаска попыталась обогнать призрака, чтобы не дать ему достичь пустоты. Далеко внизу, не упускающая ни одной мелочи Дэш, увидела следующую за ней Флаттершай, выполняющую своё задание — страховать её и не отставать ни на шаг.

«Прекрасно», — подумала пегаска. — «Она поймает Лиру, если не смогу я».

Предугадав атаку, Рэйнбоу Дэш резко вильнула в сторону, и перед ней пронёсся призрак Блоссомфорт. Изо всех сил пнув его в спину, она позволила себе лишь долю секунды на самодовольство, глядя как тот устремился к земле.

Внезапно её подъём прекратился: призраки Дерпи и Клаудчейзер схватили её сразу с двух сторон. Призрак Диззи Твистер уже достиг нижнего края облаков.

— Пустите! — заорала Дэш, и задёргалась, пытаясь освободиться. В отчаянии она увидела, как Лира и несущий её призрак исчезают в облаках. Её сердце пронзила боль, и она зарычала, яростно сражаясь с пегаской, вцепившейся ей в спину.

Тихонько появившись откуда-то снизу, невидимая для призраков Флаттершай похлопала Лжеклаудчейзер по плечу.

— Что ты делаешь? — прорычала Рэйнбоу Дэш сквозь стиснутые зубы. Этот простой вопрос стоил ей немало сил и несколько снизил накал борьбы.

— Простите за беспокойство, — откашлявшись, сказала Флаттершай. — Вы не могли бы отпустить Рэйнбоу Дэш? Пожалуйста. У нас очень срочное дело.

Зашипев на неё, призрак Клаудчейзер оскалил внезапно выросшие клыки, с которых капала слизь. Его хватка ослабела, и Дэш сумела вывернуться, пнув его на прощание задними копытами в морду и вновь устремившись вверх.

— В укрытие! — крикнула она, но Флаттершай уже вовсю улепётывала к дозорной башне. После недолгого колебания призраки разделились: Дерпи устремилась за Флаттершай, а Клаудчейзер за Дэш. Но никто из них не был достаточно быстр.

Пронзив облака, голубая пегаска оказалась в бескрайней, неподвижной пустоте. Не было ни фанфар, ни внутреннего ликования, ничего, что бы отметило наступление столь знаменательного этапа в её жизни. Страх больше ничего не значил. Она должна была сделать это. Должна спасти Лиру.

Призрак Диззи Твистер был лишь пятном в слепой темноте, и Дэш устремилась к нему, сосредоточив всё внимание на Лире, которая всё ещё была без сознания. Пегаска не увидела злобной ухмылки призрака, когда тот, хлопнув крыльями, внезапно замер на месте.

«Там что, потолок?», — подумала она. — «Поэтому она не может двигаться дальше?».

Впрочем, это уже не имело значения. Никто, ни призрак, ни пегас, ни одно существо на свете не могло быть быстрее её.

Подлетев поближе и увидев ухмылку призрака, Дэш вытянула копыто и подумала, что будет несложно зайти сверху, пнуть Диззи в спину, схватить Лиру и…

Прямо перед ней материализовался Тандерлейн. Она никогда не видела, как материализуются призраки. Это случилось мгновенно, но в её памяти отпечатался образ отвратительной белой пульсирующей личинки, разрывающей своё гнездо из гниющей плоти длинными чёрными многосуствачатыми когтями. Спустя миг — «Я никогда не смогу выбросить это из головы» — копыто Тандерлейна уже летело ей в лицо.

Несмотря на защитные очки, она моргнула, её голова откинулась назад, и налетевшая призрачная Клаудчейзер схватила её поперёк живота. Стиснув зубы, Дэш сумела высвободить крылья, по крайней мере, теперь ей не грозило падение, но призрак Тандерлейна бил её не переставая; слепящая боль заставила пегаску на миг забыть о Лире.

Призрак Клаудчейзер укусил её, и Дэш охнула. Сражаясь изо всех сил, она посмотрела на Диззи Твистер. Когда глаза пони и призрака встретились, Лжетвистер, не церемонясь, уронила единорожку вниз.

Рэйнбоу Дэш рванулась вслед за падающим телом, но враги держали её слишком крепко.

— Должна… спасти её! — сказала себе Рэйнбоу Дэш, но зубы призрака вонзились глубже и она закричала. Она не могла позволить себе сдаться, Лира ещё не достигла верхнего края облаков — «Почему я не могу освободиться?» — её сердце рванулось вслед за ней куда-то вниз. Голова Дэш откинулась назад; одно из стёкол защитных очков разлетелось вдребезги.

И тут в призрачную Клаудчейзер врезались задние копыта Флаттершай.

— Я же СКАЗАЛА тебе, у нас срочное ДЕЛО! — заорала жёлтая пегаска. Налетев на призрака, она схватила его за голову и резко повернула. — Я даже сказала: «ПОЖАЛУЙСТА»!

Раздался громкий хруст, зрачки призрака сжались в точки, и его обмякшее тело упало вверх, постепенно растворяясь в пустоте.

Рэйнбоу Дэш оскалила зубы и, тщательно избегая его атак, оттолкнулась от призрака Тандерлейна. Вытянув вперёд копыто, она понеслась вниз быстрее, чем когда либо в жизни, стремясь нагнать Лиру, уже достигшую облаков.

Ударивший в лицо ветер сорвал разбитые лётные очки. Пегаска сощурились — встречный поток выжимал слёзы из глаз; его сопротивление было сильнее, чем когда либо.

Вокруг неё начал формироваться полупрозрачный конус.

«Новая ловушка?»

Это уже ничего не значило. Она протискивалась сквозь него изо всех сил, тело Лиры было совсем рядом — безвольное, с закрытыми глазами летящее вниз. Земля приближалась слишком быстро, слишком быстро, чтобы спасти Лиру, но Рэйнбоу Дэш сказала себе — «Я спасу её» — и нажала сильнее. Глубоко внутри она почувствовала вспышку пегасьей магии и тоже пустила её в ход. Теперь ничто не могло остановить её, ничто, кроме столкновения с землёй. Она увидела бегущую Бон-Бон, окровавленную, преследуемую призраком Хани Дью. Эпплджек успела втолкнуть Трикси в заброшенный сарай, но сама была схвачена группой призраков. Не было видно Рэрити и Биг Макинтоша, они были на другом краю мира. Пинкамина и Старлайт Глиммер уже должны были быть в укрытии, Дэш надеялась, что так оно и есть. Она увидела Монстра, бегущего к Лире, но он двигался слишком медленно. «Никто, кроме меня» — подумала бы она, если б могла, но сейчас для неё не существовало ничего, кроме скорости. Она сделала последнее немыслимое усилие и, наконец, прорвала воздушный конус.

---

— Эпплджек! — крикнула Трикси, взволнованно приплясывая на месте, — Плюнь на этих тварей, беги сюда!

— Рада бы, — ответила фермерша, уклоняясь от воздушной атаки взмыленной Клаудчейзер. Почувствовав, что ещё один призрак подкрадывается к ней сзади — земля не обманет — она расчётливо лягнула в челюсть призрачного Карамеля.

Небеса взорвались радугой, и все призраки испустили нестерпимый визг. Озадаченная Эпплджек уставилась на своё заднее копыто.

— Что происходит? — спросила Трикси, глядя, как с неслышными воплями призраки растворяются и исчезают. Выскочив из укрытия, она подняла глаза вверх и задохнулась от изумления:

— Это… Рэйнбоу Дэш.

— Соник Рэйнбум, — сказала Эпплджек и удивлённо огляделась. — Да что тут вообще творится?

— Мы покидаем это место, — сказал Леро, обретая материальность. Трикси уставилась на него сначала со страхом, а затем с насмешкой.

— А, это ты, — процедила она. Леро не удостоил единорожку и взглядом, спрятав презрение глубоко на дне своих глаз. Он был там, когда Трикси, явившись с амулетом Аликорна, заставила его друзей выполнять тяжкую унизительную работу, словно некий демон, терзающий души в аду Понивилля — аду, созданном Трикси. Твайлайт, может, и простила её, но Леро — нет.

— Рада снова видеть тебя, партнёр, — сказала Эпплджек, дружески ткнув его в бедро.

— И я тебя, ЭйДжей, — усмехнувшись, ответил Леро.

Трикси презрительно ухмыльнулась.

---

— Ничего себе… — глядя в расцвеченное всеми цветами радуги небо, произнесла Рэрити. Вокруг них с Биг Макинтошем призраки падали вверх и растворялись в воздухе.

— Так вот что имела в виду Твайлайт? — спросил жеребец. Глубокая рана, пересекавшая его спину, растаяла вместе с призраками. — Больше света?

— Твайлайт! — ахнула Рэрити. — Мы… мы возвращаемся в Эквестрию!

— Я же говорила! — донёсся издалека вопль Пинки.

---

— Что? — спросила Старлайт Глиммер.

— А, это просто Рэрити, — отмахнулась розовая пони. — Быстрее, бежим в библиотеку!

— Хорошо, но зачем, Пинки? — сказала Старлайт. Её беспокойство сменилось волнением. — Пинки Пай!

— Ты — Пинки!

— Она самая, а теперь дуй в библиотеку! Твайлайт возвращается! — Пинки поскакала к Золотому Дубу, крича во всё горло. — Все в библиотеку!

---

Лира лишилась сознания в мире, который, как она считала, знала всю жизнь. Очнувшись, она ещё помнила его; открыв глаза она увидела, что вся её жизнь была ложью. Весь прошлый опыт, который ей совсем не хотелось приобретать, изменил её, поработав над влажной глиной её души, словно некий скульптор. Она начала вспоминать; она не хотела этого, но воспоминания упрямо возвращались:

Сделать так, чтобы её приезд в Понивилль одновременно с Твайлайт выглядел чистым совпадением. Ни на секунду не забывать притворяться, что она не знает, что Бон-Бон — секретный агент. Тайно работать на корону, понимая, что смерть будет предпочтительней раскрытия, и ежедневно находить в себе силы, чтобы вынести это. Изменить себя так, чтобы сдержать бушующие внутри противоречия. Разочароваться  в себе.

Но вместе с тем, Лира вспомнила и любовь; её душу лепили самые нежные, но и самые крепкие руки на свете, она была сильнее смерти и боли. Любовь была берегом, о который бились волны её страстей, и который они никогда не смогли бы разрушить. Любовь была её силой. Она вспомнила всё; пришло время вновь играть свою роль, надеть маску и скрыть своё настоящее лицо от тех, кто любит её.

Естественный для единорогов страх высоты пронзил Лиру, но её надёжно держали крепкие передние ноги Рэйнбоу Дэш. Она обняла пегаску за шею, и на её лице медленно проступила широкая улыбка.

— Привет!

— И тебе, — ответила Дэш. — Давай уже где-нибудь приземлимся.

— Ты спасла меня.

— Проехали, — фыркнула Дэш. Она опустила Лиру на землю возле магазина «Диваны и Перья». Было видно, что пегаска нервничает: она внимательно осматривала небо в поисках Флаттершай. Увидев знакомую жёлтую фигуру, летящую к центру города, она расслабилась. Откуда-то издалека доносились крики Пинки; что-то о Золотом Дубе.

— Ну, пойдём встречать Твайлайт и Леро, — сказала Рэйнбоу Дэш.

— Постой, — сказала Лира. Обхватив пегаску за шею передними ногами, она притянула её к себе и поцеловала. Рэйнбоу Дэш усмехнулась, Лира почувствовала движение её губ и улыбнулась в ответ. Рассмеявшись, они прервали поцелуй.

— Весь день хотела сделать это, — улыбаясь, сказала единорожка. — Я тебя люблю, Рэйнбоу Дэш.

Пегаска обняла Лиру и положила подбородок ей на шею. Обхватив друг друга копытами, они сидели, прижались так тесно, что чувствовали, как бьются их сердца. Рэйнбоу Дэш глубоко вздохнула.

— Я тоже люблю тебя, Лира. — Высвободившись из объятий, она взяла её лицо в копытца. С озорной улыбкой, она подтянула вверх краешки её губ, отчего на лице единорожки возникла глупая ухмылка.

Рассмеявшись, они галопом понеслись к библиотеке.

---

Понивилль просыпался.

Открывались двери и распахивались ставни. Изумлённые пони выходили на улицы, вспоминая всё больше о прошлой жизни. Полупрозрачные призраки выглядели пришибленными, и хотя на них ещё поглядывали с опаской, никто их не боялся. Они ни на кого не нападали.

Сквозь толпу пони пробилась Лира. Не отставая, над ней летела Дэш.

— Леро! — крикнула пегаска и свернула влево, Лира бросилась следом. Увидав прекрасное существо, своего жеребца, стоящего на коленях и протягивающего к ним руки, она просияла.

С лукавой усмешкой единорожка зажгла рог и схватила Рэйнбоу Дэш телекинезом за хвост.

— Ну вот ещё! — возмутилась та, пытаясь высвободиться при помощи пегасьей магии, но всё, чего она добилась — в объятия Леро они влетели одновременно. Он наклонился, чтобы поцеловать их, губы пони коснулись его губ и друг друга.

От их толчка он опрокинулся назад и уселся на траву, крепко прижимая к себе своих кобылок и улыбаясь забавному тройному поцелую: Рэйнбоу Дэш слева, а Лира справа. Все весело смеялись.

— Чувак! — разорвав объятия, сказала Дэш. — Ты так потрясно прикончил того призрака!

Леро поднял бровь:

— В основном, это был жест отчаяния. Я не хотел, чтобы Пинки сходила с ума… ну, больше, чем обычно. А теперь, девочки, помогите мне встать.

Пегаска с сожалением взяла его руку двумя копытами (она так классно блуждала по её телу!) и дёрнула вверх, помогая себе крыльями. Лире даже не потребовалось разрывать объятия: она вновь применила магию и потянула Леро за другую руку, помогая ему снова встать на ноги. С чувством единорожьего превосходства она взглянула на Дэш и её физические усилия.

— Я на тебя не смотрю, — проворчала Рэйнбоу Дэш, но Лира лишь засмеялась и обхватила Леро копытами за шею.

Облетев их, Дэш прижалась животом к спине Леро, зацепившись кончиками задних копыт за его пояс, а передние положив ему на плечи. Она поцеловала его в шею, туда, где её скрывали вновь отросшие волосы и только после этого соизволила взглянуть на Лиру. Глядя друг другу в лицо, они покачивались в такт шагам своего жеребца, не обращая на окружающих ни малейшего внимания.

---

Возле библиотеки единорожка, чмокнув Леро в щёку, спрыгнула на землю и поскакала навстречу Бон-Бон. Рэйнбоу Дэш, также не оставив своего жеребца без поцелуя, полетела к Флаттершай, чтобы похвалить её за сражение с призраком Дерпи. Реакцию жёлтой пегаски было нетрудно предугадать: спрятавшись за розовой гривой, она застенчиво отвела глаза и поковыряла ножкой землю.

Едва не врезавшись в подругу, Лира остановилась и распахнула копыта, чтобы обнять её.

— Ну и ну, обнимашки от Лиры, — ехидно сказала Бон-Бон. — Моя самая любимая вещь на свете.

— От тебя приятно слышать даже сарказм, — сказала Лира. — Особенно, если ты тоже меня обнимешь.

— Хм. — Даже разорвав объятия, Бон-Бон не смогла скрыть улыбку. — Мы всё ещё здесь. Почему же мы вспоминаем все эти вещи?

— Потому, что мы просыпаемся. Завеса пала, и…

— Неубедительно. Я подожду официальных разъяснений Твайлайт Спаркл.

Все собрались вокруг библиотеки Золотой Дуб, но внутрь никто не входил: Пинки стояла на страже. Её слушались беспрекословно. В конце концов, она была единственной, кто помнил Эквестрию — мир, откуда они пришли. Склонность к тайным знаниям водилась за ней и раньше, так что все решили, что она подходит в самый раз.

Усилием воли оседлав сильно запоздавшую волну адреналина, Пинки даже не подозревала, что вступила в борьбу с собственным естеством. Не было никаких безумных восклицаний и выпучиваний глаз, или ухмылок во всё лицо, которые она выплёскивала на окружающих, ввергая их в смущение и испуг (и вызывая, иногда, чувство вины). Она ощущала пробуждение Твайлайт Спаркл, словно со дна глубокого колодца, который и был магией Пинки, поднимались, как в стакане с лимонадом, смеющиеся пузырьки. Ни призраки, ни эта мерзкая тьма, накрывшая весь мир, больше не могли ей помешать.

— Порядок, народ! — крикнула Пинки, изо всех сил сдерживая готовую прорвать все заслоны истерику, но не уследив за прошмыгнувшим наружу маниакальным хихиканьем. — Встречайте, вот и о…

Библиотека заискрилась, словно рисунок, сделанный золотыми звёздами. Кора и листья дерева, свидетели его почтенного возраста, сделались схематичными и словно нарисованными на бумаге; золото текло по ним, как по венам. Золотой Дуб начал съёживаться, превращаясь в какое-то нелепое подобие бонсая, пока не исчез в радужной магической вспышке. Беззаботной походкой из неё вышла Твайлайт Спаркл, окончательно вернувшись в реальность.

Она направлялась к своему табуну. Инстинктивно, Леро распахнул руки, и она упала в его объятия. От радости она закрыла глаза, а вокруг уже толпились Рэйнбоу Дэш и Лира, обнимая её и осыпая быстрыми, целомудренными поцелуями. К сожалению, они были не одни.

— Пфф, — сказала Трикси, с отвращением глядя на воссоединившийся табун. — Любовь — это всего лишь химия.

— О, я знаю, — затаив дыхание, сказала Флаттершай. — Разве она не прекрасна?

— Минутку, — сказала Твайлайт. Её рог засветился, и статуя дракона, стоящая посреди фонтана, засияла янтарным светом. Мрамор треснул, и Спайк очнулся ото сна.

Выпрыгнув из фонтана, Спайк приземлился на мощёную пешеходную дорожку, отряхиваясь от приставших к шкуре осколков мрамора.

— Давно пора, — он с укоризной посмотрел на Твайлайт Спаркл. — Почему ты так долго возилась? — Тут его обняла Рэрити, и кислое подростковое выражение исчезло с довольной мордочки дракона.

— Прости, Спайк, — хихикнув, сказала Твайлайт и набросилась на них, заключив в королевские объятия. К ним присоединилась подлетевшая Флаттершай, а затем Эпплджек, Старлайт Глиммер и Биг Макинтош. Напоследок, Старлайт своей магией втянула в кучу-малу отбрыкивающуюся в ужасе Трикси.

Леро обнимали и целовали со всех сторон. Его человеческие культурные нормы, основанные на дистанции и сдержанности, воспротивились было, заставив почувствовать неловкость и напряжение, но были безжалостно проигнорированы. Взрослые пони не скрывали своих чувств и любви; за четыре года, проведённых с ними, ему пришлось к этому привыкнуть. И всё равно, его всегда поражало, как легко они дарили привязанность, как свободны были в любви.

— Леди… и джентелькольты. Спасибо, что освободили меня, — сказала Твайлайт, и группа распалась. — А теперь, с вашего позволения…

Она подпрыгнула и взмыла в воздух, выстрелив разрядом магии в пульсирующее ничто.

Мгновенно испарив их на своём пути, ослепительный луч прорезал облака и вонзился в лежащую за ними маслянистую черноту, вторгшуюся в чистые земли Эквестрии.

Пустота вскрикнула.

У пони встали дыбом все шерстинки на теле. Они почувствовали могучий магический поток идущий от самой земли, сквозь них и от них, собранный в сине-пурпурный луч, бьющий в самое сердце тьмы. Твайлайт сжигала всё, что сдерживало и ограничивало её силу; оковы, с которыми Лира смогла бы справиться лишь после долгой и напряжённой медитации, были сметены меньше чем за секунду.

Старлайт Глиммер восхищённо ахнула. Она чувствовала магию Твайлайт намного острее, чем любой другой единорог, и наконец поняла, едва ли не почувствовав собственной шкурой, что Твайлайт могла просто убить её, если бы захотела, и она ничем не смогла бы ей помешать.

— О, небо… — прошептала единорожка.

Она знала, что Леро стоит рядом, и повернувшись к нему, встретила его взгляд, безжалостный и безразличный, как солнце.

Старлайт Глиммер тоже не нравилась Леро. Он доверял ей даже меньше, чем Трикси — та, хотя бы, не скрывала своей враждебности. Перевоспитание Старлайт казалось ему слишком уж лёгким и комфортным, и хотя это было вполне в духе пони — быстро извиниться, быстро простить — Леро не забыл их борьбы против Старлайт Глиммер.

Но она была вежлива, так что и Леро был с ней вежлив. Он кивнул и вновь перевёл взгляд на свою славную кобылку, свою чудесную Твайлайт, пробивающую путь наружу, в Эквестрию.

---

В доме Грэнни Смит, в Эквестрии, Луна резко опустила чайную чашку на блюдце, отчего та протестующе звякнула.

— Так, что там у нас? — спросила она, наклонив голову в сторону исчезнувшего Понивилля. — Демоны обнаружили замочную скважину.

Взглянув на сестру она встретилась с её глазами, ставшими сплошь зелёными и тусклыми, как старая краска.

— О, а ещё началась полная проверка Всемирной Системы.

— Сперва лабиринтом пройди бесконечным чужого Мозга^[1]…

— Пожалуйста, не надо, — Луна приложила копыто к губам Селестии.

— Грэнни Смит, примите благодарность за ваш чай и гостеприимство, — сказала Луна. — Надеюсь, вы простите принцессу Селестию, она занята обработкой огромной кучи данных.

— Подумаешь, куча! — отмахнулась старая кобыла. — Надо будет, я попрошу Биг Макинтоша помочь ва… — Она аккуратно прижала копыто к виску. — Ради всего святого, неужели я забыла собственных внуков?

— Не думайте, что в этом виноват возраст, — успокоила её принцесса. — Просто то, что некогда было взято у вас, теперь возвращено.

Суставы старой пони хрустнули, когда она спрыгнула с кресла-качалки.

— Тогда где-же они?

— Они возвращаются, — ответила Луна и встала. — Пожалуйста, присмотри за Селестией, а я помогу Твайлайт Спаркл.

Её гриву развевал невидимый бриз; Луна шагала по колышущейся от ветра траве, а её чувства истекали кровью в водовороте демонов, просачивающихся в замочную скважину. Мысленно рванувшись за ними, она почувствовала тепло, близость, родство, солнечные лучи, перебирающие дубовые листья, как приятно нырнуть с головой в одеяло, только что снятое с бельевой верёвки, как радостно вздрагивает сердце, когда вдалеке слышится смех твоего друга, Понивилль, мои друзья.

— Время — милость Вечности…^[2]

— О, небо! — Встопорщив перья, Луна взмахнула крыльями оглядываясь в поисках Селестии. — Как ты смогла подобраться так незаметно?

— ...если бы не стремительный бег времени, самой быстрой вещи на свете, всё сущее было бы лишь бесконечной пыткой.

— Прекрати, пожалуйста! — сказала Луна, вновь прижав копыто к губам сестры. Возможно она не рассчитала усилия — Селестия резко отдёрнула голову. Её лицо, отражавшее предельную концентрацию, было неподвижно, словно в трансе, но Луне почудилось в нём удивление.

— Мне очень жаль, сестра. А теперь, извини, у меня есть работа.

Взмахнув крыльями Луна взвилась в воздух. Сконцентрировав свою магию в тонкий луч, она вонзила его в замочную скважину.

---

Твайлайт Спаркл тоже почувствовала это. Взломав преграду, отделявшую Понивилль от Эквестрии, Луна запустила внутрь демонов, включивших город в общее уравнение мира. Призраки исчезли, словно туман, безропотно и скучно, став добычей magicae mundi, пожирающей симулякры, превращая их в магическую энергию.

Их крошечный мир внезапно расширился, растянувшись до самого горизонта, и они вспомнили, что так и должно было быть. Лампы исчезли, оставшись в прошлом вместе с призрачным Понивиллем, который они освещали. Они исчезли, но свет остался.

Первой это заметила Рэйнбоу Дэш:

— Эй, гляди! — крикнула она, толкнув Лиру и показав копытом на далёкий горизонт.

Приоткрыв губы, единорожка потянулась навстречу ласковым лучам.

— Солнце, — сказала она, поражённая, что смогла забыть его. Это почувствовали все. Ощущение было настолько сильным, буквально первобытным, что даже пустота и сражающаяся с ней Твайлайт были почти забыты.

— Оно светит прямо на меня! — пискнул какой-то жеребёнок.

— Оно делает меня такой свободной, — сказала Медли Спринкл, вспорхнув в воздух.

— Такой живой, — присоединившись к ней, благоговейно произнесла Флиттер. — Мне вдруг захотелось…

Внезапно пустота ринулась вниз.

Когда магия Твайлайт Спаркл впервые коснулась пустоты, принцесса почувствовала её страх, но сейчас он сменился яростью; теперь страх тёк снизу, от пони. Изменив заклинание, Твайлайт толкнула пустоту прочь. Она уже сожгла значительную часть своего резерва выносливости (но не магии), по её лицу тёк пот. Внизу Старлайт Глиммер, вызвав собственное заклинание, вслед за ней ударила по пустоте. К ним присоединились остальные единороги, и в пустоту вонзился пучок ярких разноцветных лучей. Падающий на них чёрный, раздувшийся пузырь замедлился, но не остановился.

Внезапно, что-то резко дёрнуло его в сторону.

— Твайлайт! — Луна воспользовалась королевским голосом. — Толкай его ко мне! Я смогу опустить его в нужном месте.

Твайлайт Спаркл, устав собирать остатки сил и магии, удвоила усилия. Королевский голос Луны громом пронёсся по Понивиллю, и каждый единорог пришёл им на помощь: они хлестали пустоту лучами своей магии, гоня её прочь, безобразное чёрное пятно в небе было опутано ими, словно цветными верёвками.

— Ишь, чего удумала! — сказала Эпплджек, лягнув призрачную Эпплджек, пытавшуюся подкрасться к Твайлайт. Другие пони, особенно земные, атаковали хилых фантомов, что продолжала извергать пустота, лихорадочно вытягивая их из magicae mundi и в отчаянии бросая на Твайлайт. Но они были слабыми, над ними было легко одержать верх. Пустота собирала последние остатки, словно пропойца, тщетно скребущий кружкой по дну опустевшей бочки.

— Не подпускайте их близко! — крикнула Эпплджек. — Эти твари всё ещё кусаются.

Взмыв в воздух и яростно хлопая крыльями, Рэйнбоу Дэш изо всех сил лягнула пустоту. Вскоре, осмелев, к ней присоединились остальные пегасы, использовав для атаки свою особую магию. Пинать пустоту было противно: на ощупь она была грязной и жирной, но их это не остановило.

Твайлайт не знала, что задумала Луна, но она доверяла ей достаточно, чтобы предположить, что у неё есть план… каким бы он не был.

— Эй.

Вздрогнув, но не ослабив внимания, Твайлайт обернулась.

— Берри Панч? — спросила она и тут же, инстинктивно поняла: это призрак.

— Так вот, значит, кто я такая, — сказала призрачная Берри Панч. — Я не хочу возвращаться. Пожалуйста, помоги мне.

У Твайлайт было слишком много дел, чтобы думать о странном призраке, просящем о помощи, или о том, что это ловушка, или что «конечно, призрак Берри Панч не станет подчиняться приказам», но Твайлайт ответила лишь:

— Я попытаюсь.

---

Чёрный сгусток ненависти был в полной власти Луны, и ей вспомнился тёмный песчаный пляж и тихий ласковый рокот прибоя.

— Ага, я узнаю тебя, — сказала она. Это и правда был сбежавший архетип, или, по крайней мере, его копия, созданная им же, чтобы вырваться за пределы своей древней обители. Луна уже не чувствовала того подавляющего страха. В том месте было укрыто нечто (страшная, непонятная вещь), но Эквестрия была её царством. Но даже несмотря на это, она была благодарна Твайлайт за то, что та ослабила эту тварь настолько, что Луна могла выносить её чудовищную жестокость.

Тут она, уголком глаза, заметила что-то белое и розовое.

— Нет! Прекрати немедленно! — крикнула она, бросаясь прочь от Селестии.

— О роза, ты больна!^[3]

— Изыди!

К счастью, Селестия опустилась на траву, безразличная ко всему на свете. Её рог сиял. Над горизонтом вставало Солнце.

«Удивительно, даже в трансе она умудряется таскать по небу этот гниющий труп^[4]» — подумала Луна.

Без Селестии, отвлекающей её своими странными и пугающими фразами, с помощью магии Твайлайт Спаркл и всего Понивилля, Луна смогла полностью сосредоточиться на завывающей, словно все ледяные ветра на свете, пустоте. Сквозь этот рёв, со стороны фермы «Сладкое яблоко» доносился громкий визг. Она ещё чувствовала в себе остатки магии, что призвала несколько часов назад, когда вместе с Селестией покончила с Древней, и хотя пустота была изворотливым созданием, она была слишком ослаблена, слишком истощена, чтобы оказать сопротивление.

Крикнув единорогам и пегасам: «Отпускайте!», она вырвала её из магической хватки уставшей Твайлайт и изгнала в свиней.

---

Твайлайт Спаркл была измучена, но смогла наложить на призрачную Берри Панч удерживающее заклинание. Но она выскользнула из её хватки и начала таять, возвращаясь к первоисточнику.

— Прости, — сказала Твайлайт. — Мне очень жаль.

Призрак улыбнулся. Это была грустная улыбка. Затем он исчез.

---

Ворота свинарника распахнулись, и свиньи с визгом понеслись по росистой траве.

— Стойте! — крикнула Луна, летя вслед за ними. — Впереди речной обрыв! Не вздумайте бросаться с него.

С некоторым раздражением она поняла, что свиньи слишком заняты собственным пищеварением, чтобы обращать на неё внимание.

— Простите, мои дорогие, я недооценила его астральный вес. — Она аккуратно бросила заклинание, и между обрывом и свиньями возникла незримая мягкая стена, остановившая их безумный бег. По мере того, как разорванной на части пустоте наступал конец, они медленно приходили в сознание.

Опустившись на землю перед свиньями, Луна поклонилась:

— Спасибо, что помогли избавить наш мир от этой твари.

— Не магия. Непросто переварить. — ответила одна из свиней.

Твёрдым шагом, ей навстречу, не спеша, шествовала Селестия. Казалось, её ноги двигаются независимо друг от друга, словно каждой из них управляла отдельная пони. Луна посмотрела на сестру с неодобрением. Ей хотелось слетать в Понивилль, поздравить своих дорогих друзей с победой, но она чувствовала, что ей придётся подождать, пока Селестия не скажет то, что собирается сказать, каким бы жутким и загадочным оно не оказалось.

Звякнув, как каретка пишущей машинки, Селестия открыла рот, и из него, разматываясь, свесился длинный бумажный рулон.

— Стало быть, проверка закончена, — сказала Луна и, протянув копыто, оторвала бумагу у самых губ Селестии.

Селестия закашлялась, и в её вновь заблестевшие глаза вернулся разум:

— Почему это должно быть именно так? — спросила она и высунула язык. — Тьфу, гадость!

— Возможно, я поменяла некоторые настройки подсистемы вывода данных, — рассеянно ответила её сестра, изучая распечатку.

Селестия хотела было спросить её, зачем, но, зная ответ, промолчала и насупилась.

— Сейчас демоны функционируют нормально, несмотря на то, что этот никтоморф смог удалить Понивилль изо всех операндов. Честно говоря, это довольно жутко. Странно, что он сделал это только с Понивиллем, а не со всей Гайей.

— По глупости, или ему не хватило силы, — ответила Селестия. — А может, он не хотел привлекать наше внимание.

— Ты даже не похвалила мой термин, — надулась Луна.

— Никтоморф — очень удачное название, — без тени усмешки сказала Селестия.

— Спасибо.

— Бесформенное существо, живущее в тенях, использующее тьму, чтобы скрыть свои мотивы, какими бы они ни были.

— Хм. Не хочу тратить время на выяснение мотивов архетипа славного мистера Леро. — Она продолжила изучать отчёт.

— Так… С вероятностью четырнадцать процентов, мы находимся в мире победившей Старлайт Глиммер.

— Мы уже пытались проверить это, — сказала Селестия. — Вот почему в тот раз мы позволили нашим аватарам следовать движениям их приземлённой психики.

---

Селестия имела в виду инцидент с картой дружбы, пославшей Старлайт Глиммер разрешать конфликт царственных сестёр. При помощи этой уловки, они хотели проверить, не подделала ли Старлайт своё поражение в битве с Твайлайт Спаркл, но их попытка не увенчалась успехом.

Кроме того, иногда они позволяли биологическим функциям, побуждениям, уходящим корнями в материальный мир, а также мыслительным процессам своих аватаров брать управление на себя, несмотря на вызванные этим моральные страдания и провалы в восприятии. В конце концов, их маленькие пони были всего лишь биологическими механизмами, навсегда привязанными к материальному миру, и для двух диархов было важно почувствовать реальность так, как её воспринимали пони. Они хотели сохранить свою любовь и сострадание к этим существам, хотели никогда не отдаляться от них, а тем более презирать их за ограниченность. Поэтому, время от времени, они позволяли аватарам следовать своим прихотям.

---

— Что ж, всё в порядке, — даже не взглянув на Селестию, сказала Луна. — Как обычно, ты перестраховалась.

— Не совсем, — возразила Селестия. — Hex Knock был подправлен.

Луна уставилась в отчёт, изучая раздел, посвященный демону Hex Knock.

— Всё это время Рэйнбоу Дэш была Вандерболтом! — сердито фыркнула она. — При том, что Вандерболты больше не живут, как один табун!

— Странные изменения.

— Бессмысленный реткон. — Телекинезом, Луна разорвала бумагу на клочки. — Этот пожранный свиньями никтоморф, словно заносчивый ребёнок хватается за взрослые инструменты и хочет, чтобы его считали мастером? Он вообще понимал, что творил? Почему он изменил именно это?

— Прошлой ночью на нас свалилось слишком многое, чтобы задаваться такими вопросами, — сказала Селестия, страстно желая оказаться уже в Понивилле. — Полетели, проведаем наших друзей.

— Но это могло нанести ужасный ущерб…

— Луна. Понивилль, — взмыв в воздух, отчеканила она.

---

Спустя несколько часов, поздним утром, уставшие, но счастливые друзья сидели в запасной столовой Замка дружбы, попивая зелёный чай и вспоминая всё, что с ними произошло. Слова «Это было словно сон» прозвучали не раз; события их альтернативных жизней медленно таяли, исчезая из памяти.

— Одного я не понимаю, где Дискорд? — сказала Твайлайт Спаркл. — Он вроде собирался прийти на спектакль, — при этих словах она едва не впала в панику, вспомнив об отменённой премьере и о том, что ей нужно назначить новую дату, — но в призрачном Понивилле его нигде не было.

Как и ожидал Леро (и только он), Дискорд тут же материализовался в облачке дыма.

— Ну, я уже готовился к твоей маленькой вечеринке, как вдруг вспомнил, что настала пора собирать урожай. — Он достал пачку размытых полароидных фотографий, на которых он стоял перед белым зданием, украшенным гордой надписью Лафройг^[5]. — Чтобы вы знали, я владею целым квадратным футом земли на острове Айлей, и я не был там уже целый год! Кроме того, мне нужно было прикупить бутылочку пятнадцатилетней выдержки, так что, вернувшись домой, я не удержался и решил пригубить этот прекрасный дымный янтарный торфяной шотландский виски. Пускаешь слюни, Леро?

— Нет, — ответил человек, вытирая рот.

— Но стоило мне открыть бутылку, как — представьте себе — пробка упала в раковину и застряла в стоке. Она просто идеально подошла по диаметру, я потратил кучу времени, пытаясь её вытащить. Моим когтям не за что было уцепиться, а магниты с холодильника оказались недостаточно мощ…

— Так использовал бы магию! — крикнула Трикси.

Дискорд укоризненно поцокал языком. В его взгляде сквозило огромное разочарование.

— Как всегда, тебе не хватает утончённости. Зачем ходить сразу с козыря, если есть и другие карты?

— Неважно, — сказала Луна. — Мы победили никтоморфа без твоей помощи.

— Да, вы неплохо справились с зубастым ноуменом, — ответил Дискорд, бросая вызов терминологии Луны. Она не обратила на это внимания. — Скормив астральное существо этим хрюшкам. Конечно, это опять была твоя вина. Не стоит шнырять там, где не нужно. Подумать только, как ты до сих пор не лишилась друзей, учитывая тот вред, что ты наносишь им своими ошиб…

Мгновенно поставив щит от магических атак единорожек, Дискорд увернулся от лассо Эпплджек и уклонился от задних копыт парящей в воздухе Рэйнбоу Дэш. Всё это он проделал с закрытыми глазами.

— Как будто хоть кто-то из вас способен причинить мне боль, — разочарованно произнес Дух Хаоса.

— Дискорд, — сказала Флаттершай. Он поёжился и стыдливо посмотрел на жёлтую пегаску. Увидев огорчение в её глазах, он поёжился снова.

— Извинись немедленно.

Дискорд в смущении повернулся к принцессе Луне:

— Прошу прощения за то, что от тебя столько неприятностей.

— Дискорд!

— Ха! — Дискорд растаял в воздухе, не дав Флаттершай возможности распекать его дальше.

Было видно, что упрёки Дискорда, пусть и насмешливые, задели Луну за живое.

— Я лишь могу заверить, что никогда не причиню никому из вас вреда, — сказала она. — И мне очень, очень жаль.

Все, как один, заверили Луну в своей дружбе. Честно говоря, другого она и не ожидала.

---

Леро устал. Его терзали сомнения.

Рэйнбоу Дэш была Вандерболтом. Он даже помнил, как она прошла отбор, сдала вступительный экзамен, а потом, побыв некоторое время курсантом, стала полноправным членом команды. Но он помнил также, как она отказалась вступать в Вандерболты из-за того, что они живут как один большой табун, а это ранило бы Леро. Но они не жили как один большой табун…

Очевидно, события, произошедшие в призрачном Понивилле, что-то изменили в реальности, причём Леро был уверен, что только он один заметил это. Дождавшись удобного момента, с глазу на глаз, он небрежно спросил Твайлайт, помнит ли она, как Дэш отказалась вступать в Вандерболты, чем вверг её в полное замешательство.

«Это потому, что я нездешний» — подумал он. — «Поэтому у меня остались оба комплекта воспоминаний. Каким-то образом у меня оказался иммунитет к тому, что случилось». Правда, с тем же успехом, это могло быть приступом шизофрении, но тогда почему всего лишь одно воспоминание? Он мог бы спросить Дискорда, но был выше этого.

В свой дом он вернулся один. Твайлайт была на каком-то секретном брифинге с диархами, у Рэйнбоу Дэш были неотложные дела в погодной команде, Лира выполняла обязанности Стража, пусть и заштатного, так что он хотел уже обратиться за советом к Селестии, но заметил на кухонном столе что-то странное. Опасаясь ловушки, он чуть помедлил, а затем подошел к коробке с лейблом  «Laphroaig Quarter Cask^[6]» и прикреплённой к ней запиской.

Осторожно развернув записку он прочитал: «Наслаждайся! — Дискорд» и не веря глазам открыл коробку и вытащил бутылку.

Он смотрел на неё, ожидая, что она превратится в змею, раскрашенную в горошек. «Даже не верится, что я настолько слаб» — подумал он, снимая фольгу, чтобы открутить пробку. Он боялся, что из бутылки выскочит рука в боксёрской перчатке и ударит его в лицо кремовым тортом. Вместо этого его встретили алкоголь, торф и ностальгия.

«Ничего себе» — подумал он, сглотнув слюну.

Нужно было налить виски в стакан, но он просто поднёс бутылку к губам и отхлебнул.

Громко фыркнув, он поставил её на стол. Звук от соприкосновения стеклянного донышка с дубовой поверхностью был до ужаса настоящим.

«Это реальность» — подумал он. — «Или просто фантастическая её симуляция».

Вытащив из шкафа рюмку, он налил на два пальца и уселся за стол, дожидаясь возвращения своих кобылок.

---

От автора:

Я объявляю хиатус. Вы могли бы подумать, что у меня всегда хиатус, учитывая, сколько времени уходит на каждую главу, но сейчас я говорю это официально. Может, ещё увидимся.

От переводчика:

А вот это печально...