Зимняя пора

Глава XI

Глава XI

Силуэт темных грозовых туч, увиденный спросонья в отражении оконного стекла, выходящего на усыпанную белыми хлопьями улицу, оказался лишь игрой не успевшего проснуться разума, решившего с утра по-раньше начать незамысловатую игру под названием «разыгравшееся воображение».

Окончательно оторвавших от подушки и, протерев слипшиеся от сладкого сна веки глаз, оказалось, что солнце уже было в самом зените, а показавшееся ранее явление, как стало ясно, было лишь следствием затмение солнца небольшой темной тучкой, одиноко плывущей по кристально чистому небосводу.

Оглядевшись по сторонам, передо мной предстала привычная картина ранее выделенного мне «студенческого» общежития, обставленного, как уже это было ранее подмечено, просто и со вкусом. После вчерашнего необычайно яркого во всех смыслах салюта, с возвращением в свои опочивальни, я ещё, наверное, долго просидел за ленивым перелистыванием страниц книг, выставленных на полке строго по алфавитному порядку. И, как оказалось, кроме магическое литературы, на ней оказалось также пару книг приключенческого романа о похождениях нескольких земных пони по степям Эквестрийской пустыни к Югу от Милд Веста. Удивительно, что выборочно перелистывая страницы серого переплёта в глаза часто бросались слова косвенно описывающие сложившуюся со мной ситуацию. Слово «удивительно» в главе, посвящённой созерцанию непонятно откуда взявшегося в пустыни северного сияния, за которым под гитарные струны наблюдали пару жеребцов; «музыка» в главе, отведённой под описание кочевых танцев; «фейерверк» в девятой главе, посвящённой прибытию главных героев в одно из кочевых поселений на юге, а также... «растерянность» в главе, отведённой описанию плана побега пары жеребцов из пещеры за горным уступом Эль-Умар.

Как и в выражении «В каждой шутке есть доля правды», в книгах действительно скрывалось больше смысла, чем в сериалах, ежедневно крутящихся по пластиковой коробке. Правда, если визуально не всегда представляется возможным разглядеть замысел автора, то в книгах всегда между строк можно было разглядеть маленькое «зерно», именуемое... скрытым смыслом.

Впрочем, созерцание книг, несмотря на уже успевшую полюбиться местную типографию, было хоть и не последним, но тоже важным пунктом в моём и так перегруженном ежедневнике. Естественно, кроме общей галочки «Эквестрийские достопримечательности» в него также входили и более конкретные аспекты: местная кухня, бары, танцевальные площадки, знакомство со столицей... шоу Вондерболтов в конечном счёте. Хотя, чем усерднее я в уме загибал пальцы на будущие планы, тем больше мне казалось, что что-то я все-же упустил. В конечном счёте...

— Доброе утро... — прервал мои размышления уже знакомый женский голос, сопровождавшийся несколькими мягкими стуками по деревянной двери. — Можно войти? — появилась в проёме милая мордочка гиппогрифа.
— Конечно, — приподнялся я, немного потянувшись. — Только не говори, что я проспал что-то важное.
— Не-а, — мило помотала та головкой, проходя внутрь комнаты. — У нас скоро завтрак. Ты как, с нами?
— А ты как думаешь? — наблюдая за тем, как та с любопытством осматривает раскрытые на столе книги, зевнул я. — Мне казалось, я уже не раз намекнул, что нахожу вашу кухню одной из самых лучших, которую я когда-либо пробовал.
— А какие блюда в вашем мире? — забавно подпрыгнула та ближе к кровати, позволив мне легонько прикоснуться к её ушку. — Я имею в виду, — подстроив свою голову так, чтобы мне было удобнее её гладить, прикусила та коготок, — у нас, конечно, не ресторан: обычный завтрак с блинчиками, пирожками, чаем и многими разными вкусностями, — наивно улыбнулась та, наблюдая за моими тщетными попытками не зевнуть снова.
— ...Разные. Есть европейские, есть азиатские. Но, честно, я всегда отдавал предпочтение классическому завтраку.
— Это какому? — чуть ли не кладя голову поперёк моей груди под моими легкими поглаживаниями вдоль шеи, промурлыкала та.
— Обычно овсянка с несколькими варёными яйцами. Но и от блинчиков, будь у меня возможность, я бы не отказался, — игриво улыбнулся я, немного приподнявшись.
— Это ведь так замечательно! — мило прислонив лапки к щечкам улыбнулась та, вмиг взлетев и секундой позже удобно устроившись на моей груди, хорошо скрываемой под толстым слоем бархатного на ощупь одеяла. — Я ведь тоже очень люблю блинчики, особенно с клубничным или малиновым джемом, — мечтательно улыбнувшись, взглянула та наверх.
— А крылья у тебя не слипнутся?
— Не-а, — мило улыбнулась та, повертев головой.
— Я к тому, что... — почесав заросшую щетину, задумался я, — ...не знаю, как в вашем мире, но в нашем, если часто злоупотреблять сладким, то в короткие сроки можно обзавестись очень привередливым соседом под название «жирок», — отсмеялся я, ущипнув Сильверстрим за мягкий бочок, вызвав у последней милый писк.
— Я люблю сладкое, — скрывая розовеющую мордочку за голубыми прядями, прошептала та, — но я им вовсе не злоупотребляю...
— Да ну, — изогнул я бровь, — а на вчерашнем салюте разве не ты взяла в местной кондитерской сразу несколько сытных пирожков.
— Так я же всех угостила.
— Да, они действительно были очень вкусные, — игриво улыбнулся я. — Но ведь... инициатива дегустации местной кухни была твоя, — чуть тише добавил я, начиная щекотать хитрую особу.
— Но ведь... хи-хи, — пытаясь выбраться из крепкого захвата, засмеялась та, — никто же не был против...
— Ах так, — начал я сильнее щекотать раскрасневшуюся особу, пробираясь рукой к бархатному животику. — Так ты теперь и стрелки переводишь.
— Ничего я... ахах... не... хи-хи... перевожу... — продолжая смеяться, томно выдохнула та.
— Вот ты хитрый гиппогриф. От кого, а от тебя я такого точно не ожидал, — продолжая щекотать не перестающую смеяться особу, усмехнулся я.

К счастью, с появлением непоседливой фигуры последние намеки на возможность продолжить спокойный сон быстро улетучились. И ведь была в этом некая изюминка: вставать под музыку ласкающего уши смеха было гораздо приятней, чем под не щадящий звон стационарного будильника. И если брать принцип двух сторон одной монеты, честно, не припоминалось, чтобы когда-то со мной происходило нечто подобное. Как и ранее, мне приходилось прокручивать осознание сложившегося факта по несколько раз на дню, прежде чем мой мозг уже в привычной манере переключит старую самобичевальную и сомнительную по отношению ко всему происходящему пластинку на новую, более позитивную и, естественно, в некотором роде... наивную.

Я не помню, кем я был раньше: чем занимался, какие были увеличения, были ли близкие и знакомые... как жил до того, как меня занесло в новую по меркам одурманенного сознания реальность. Сохранились лишь сформировавшиеся за годы жизни привычки, устои, принципы. Естественно, личность. Но все больше погружаясь в дебри сложнейших самобичевальных рассуждений, казалось, что я, наоборот, все больше и больше отдалялся от ответа на главный поставленный вопрос о том... кто в действительности я и мир, простирающийся ныне передо мной лишь плод разыгравшегося воображения или же нечто более сложное?

Естественно, опираясь на правило, «если хочешь что-то спрятать — прячь на самом видном месте», я решил на неопределённый срок полностью отдаться этому течению и посвятить себя изучению данного мира и его обитателей. Не сказать, что это по совместительству будет исключительно наблюдение и социальный эксперимент, всё-таки, признаюсь, мне очень льстит ничем не подкрепленный в отношении меня радушный приём, однако всегда оставаться начеку никогда не мешало.

— Эй, ты где там потерялся? — перевернувшись на спину, устроилась на моей груди Сильверстрим.
— Интересно... — поглаживая её мягкий животик, опомнился я. — Задумался просто.
— О чём? — выгнув шею, мило спросила та, кончиком ушка пощекотав мой нос.
— А вот о том... Что у нас тут выходит утка по-пекински, — отсмеявшись, дотянулся я руками до её задних лапок, разведя их в разные стороны, от чего та лишь протяжно пискнула.
— Охх... Утка... по... как? — шепотом спросила та, пытаясь унять легкую дрожь в теле.

Медленно начиная поглаживать её внутреннюю часть бедра, я чуть тише добавил.
— Это... скульптура в виде утки. Считай одна из наших достопримечательностей... — решил увильнуть я, пытаясь опустить подробности об основном человеческом рационе. — она так и изображена, — снова чуть разведя её лапки в разные стороны, добавил я, ощущая переливающееся по всему телу тепло, — лапки в разные стороны... — легонько освободившейся рукой погладил я её бочок, краем уха слыша с её стороны глубокое дыхание, — очень... пикантная поза... — потерся я носом об её шею, вызвав у последней ласковый смешок. — И завершающий штрих... — нежно поцеловав ту в бархатную шею, начал я спускаться рукой вниз, ощущая на груди лёгкое подрагивание...

— И чем это мы тут занимаемся? — неожиданно донёсся с конца комнаты ехидный смешок, как оказалось, принадлежавший грифону синего окраса, занявшего очень деловую позу, оперевшись плечом об чуть приоткрытый дверной проем.
— О, привет Галлус, — как ни в чем не бывало помахал я рукой ехидно улыбающемуся грифону, пытаясь при этом сдержать смешок от попыток Сильверстрим как можно скорее спрятаться в складках одеяла. — Вот ты представляешь, — с глупой ухмылкой развёл я руками, — просыпаюсь я такой, а тут... это... Сильверстрим и... как оказалось, плохо мне было, а она сверху садится и пытается привести меня в чувство и... Я, кстати, всегда хотел кота завести, чтобы утром это... ну вот... ты меня понял, — несколько раз глупо дернул я бровями, держась на последней капли от того, чтобы самому не расхохотаться от той порции бессмысленной чуши, которую я выпалил на одном дыхании в попытках оправдаться.

Впрочем, оправдаться не от неловкости сложившейся ситуации, а лишь с тем, чтобы на практике закрепить Эквестрийский урок об умении самому создавать комичные ситуации, сводя любое маломальское происшествие в шутку. И, судя по тому, что секундой позже грифон голубого окраса, отведя взгляд, забавно прыснул, уверен, все прошло гораздо лучше, чем мне казалось в момент предшествующей отчаянной авантюры.
— И ты думаешь, я тебе поверю? — забавно выгнул тот бровь.
— Дело не в том, что ты знаешь, а в том, что сможешь доказать, — чуть загадочнее добавил я, копируя манеру речи одного ранее забытого известного актера, на что грифон лишь поднял указательный коготок вверх и, дёрнув хохолком, задумался.

— Ну где вы там? — донёсся с коридора знакомый женский голос. — Или вы идёте, или мы без вас начнём.

— Эмм, — выйдя в коридор, начал Галлус, — они собираются, скоро подойдут. Пойдём, — закрыл тот перед собой входную дверь и на прощание одарив меня многозначной улыбкой. — Даём вам пять минут.
— Мы и быстрее справимся... так, стоп... Я не это имел в виду!!! — обреченно протянув руки в сторону закрывающейся двери, крикнул я.
— Вот теперь и оправдывайся... — донёсся из коридора веселый смех грифона.

— Тв*ю ж... мать, — откинувшись на подушку, прислонил я ладони к лицу. — И за что мне это наказание?

Немного наигранно подумав, я поюлозил рукой по одной из складок одеяла:
— Так, Сильверстрим, подъем. Нас спалили, — на что лишь раздался тихий забавный писк, сопровождавшийся шуршанием по правую сторону. — Я говорю, подъем... — отсмеявшись, прижал я крепко к себе запутавшийся комок одеяла, где, судя по всему, пряталась засмущавшаяся особа. — Вот как всегда мне приходиться за всех отдуваться.
— А вот, между прочим, это я пыталась тебя распихать ото сна.
— Действительно, — продолжая поглаживать комок тёплого одеяла, задумался я. — Ладно, в таком случае ещё хотя бы десять минут и мы начнём собираться.
— Но ведь нам дали на всё про всё пять минут... — оговорилась та, в мгновение прислонив лапки к клювику.
— Верно, — ткнув указательным пальцем в её носик, протянул я. — Пять минут... Но я ведь не хочу позориться...

И после услышанной фразы, та лишь гуще порозовела, дав мне непрозрачный повод немного задержаться в кровати...

— …А я говорю, что карта силы развеивает все негативные эффекты…
— Да, только, если на руках у тебя есть доспех.
— Но…
— Боюсь, тебе еще учиться и учиться, — развел лапами Галлус, лениво откинувшись на стуле.
— Эй, — вспыхнула дракониха оранжевого окраса, — не забыл, что именно тебя нам приходилось несколько раз спасать из зачаровального шкафа, — выгнула та бровь, подлетев вплотную к грифону, на что тот секундой позже неловко поюлозил на месте.
— Хе-хе, — почесал тот затылок, отведя взгляд. – Упс?

— О чем речь? – пройдя вслед за Сильверстрим, вошел я в ярко освещенное помещение, которое, судя по общей сервировке, было обеденным залом.
— Глядите, кто у нас здесь? – саркастично улыбнувшись, подлетела ко мне дракониха оранжевого окраса. – И где вы, простите, так долго пропадали?

После заданного вопроса мне единственное, что пришло на ум была отпечатанная в сознании картинка, изображающая растерянную улыбку парня, из последних сил пытающегося оттянуть свой воротник в сторону. Впрочем, такая реакция была больше свойственна застуканному врасплох любовнику, чем парню, вкусившему плод местной радушной культуры. И корить себя за утоление давнейших бзиков, по-моему, было равносильным проявлению неуважению к представителям удивительных рас, встреченных мною в ходе короткого, но очень увлекательного путешествия. Надеюсь лишь, что, если и менталитет тут очень несвойственный для нашего мира, то и реакция окружающих на проявление сентиментальных проявлений будет соответствующей.

— Я… зубы чистил, — улыбнувшись во все тридцадь два, подмигнул я той.
— А Сильверстрим, наверное, пришла морально поддержать, — в мальчишеской манере коротко посмеялась та, вызвав у гиппогрифа по левую от меня руку смущенную улыбку.
— Действительно. Вам учиться и учиться такой заботе у своей подруги, — свел я все в шутку, сам невольно отсмеявшись.
— А вот у нас в Улье у всех принять поддерживать друг друга, — попивая напиток, мило начал чейнджлинг, сидящий за столом. – Если у кого-то что-то не получается, мы все собираемся в круг и поддерживаем того.
— И… по любому поводу? — проходя к столу, развел я рукой.
— Конечно, — чуть вскочила та, забавно помахав крылышками. – Мы подбадриваем каждого даже по самому незначительному поводу.
— А например? – спросил я, присаживаясь за столом рядом с Галлусом.
— Ну, например… — прислонила та копытце к подбородку, задумчиво отведя взгляд. – На прошлых праздниках, когда я ездила домой мы встретили нашего соседа, который никак не мог придумать поздравление на День Объединения. Мы все собрались в круг и каждый давал ему советы и поддерживал. И в итоге тот придумал самое красивое поздравление к празднику, которое я когда-либо слышала, — мило посмеявшись, постукала та копытцами.
— Удивительно… Смолдер, — окликнув дракончика, повернулся я, — можешь меня ущипнуть, потому что то, что я сейчас слышу – это настоящая утопия.
— С радостью, — улыбнулась та, дав мне легкий подзатыльник.
— Спасибо, — отсмеявшись, почесал я за ухом.
— А в вашем мире? – улыбнулась Сильверстрим, присаживаясь за столом.
— Что в нашем мире?
— Просто, ты так говоришь, будто это нечто… удивительно. – задумалась та, секундой позже цапнув со стола спелое яблоко.
— Именно, — покивал чейнджлинг. – Конечно, везде все по-разному, но такие отношения это абсолютно нормально.
— Но только не у нас, — лениво поднял лапу грифон синего окраса.
— И… не у нас, — немного задумавшись, скрестил я руки. – Честно, для меня был культурный шок, когда я только попал в Эквестрию. Я, наверное, уже всем уши прожужал своими смешанными впечатлениями об абсурдности всего происходящего, но это… действительно так, — выставил я руки вперед. – Мне, честно, очень интересно узнать о каждом из вас и я уверен, что у нас будет и время, и возможность для этого, но я хочу, чтобы вы перед этим поняли, что люди… не самый приятный вид.
— Почему? – с небольшой озадаченностью спросил чейнджлинг.
— Это… очень трудно объяснить. Я не социолог и не люблю читать мудреные научные нотации. Просто… несмотря на то, что я ничего не помню, я точно уверен, что люди не самые приятные существа.

— Ты помнишь? — неожиданно донесся вопрос со стороны Сильверстрим, вызвавший очень отдаленное чувство дежавю, смешавшееся с неожиданно пробежавшими по всему телу мурашками.

— …Что? – спросил я, взглянув на милую мордочку гиппогрифа.

— Я говорю, ты можешь объяснить, — надкусив яблоко, сосредоточилась та.

Немного тряхнув головой, я снова попытался сосредоточиться:
— Я попытаюсь. Можно перечислять мелкие детали: что-то вроде неправильного образа жизни; лицемерного поведения или самоутверждения за счет других, но это было бы неправильно, ведь такое, скорее всего, происходит везде, — продолжил я, заметив заинтересованные взгляды всех присутствующих и, в особенности, грифона синего окраса, который после услышанного, немного погрустнел. – Так вот, если проводить аналогии, то все живые существа так или иначе придерживаются принципа инстинктивной адаптации и приспособления к окружающей среде: все живут, размножаются, разводят культуру и прочее. В вашем же случае мы становимся также свидетелями чего-то поистине нового, и по мне так, вы единственные разумные виды, которые нашли равновесие со средой обитания и это, — начал я активно жестикулировать руками, — проявляется в вашем менталитете, культуре, с которой мне уже не терпится познакомиться, магии и многом-многом прочем. Люди же… — помассировав виски, задумался я, — исчерпывают все, до чего дотянутся: мы захватываем все новые и новые территории; если не брать отдельные личности, то в группах мы, чаще всего, придерживаемся меркантильных принципов и все это проявляется не через призму, что самое главное, обычного обыденного общения, а через призму практических действий до тех пор, пока чужие интересы не затрагивают твои собственные, – немного оглядевшись, я решил потихоньку закругляться. – Но вы не бойтесь: считайте, что этот мир для меня лагерь по перевоспитанию, — откинулся я на стуле, пытаясь перебороть странное чувство дежавю, возникшее мгновением ранее.
— И совсем ничего хорошего? — погрустнела Сильверстрим.
— Ну почему же. То, что я говорю проявляется в глобальном масштабе. Сами по себе люди, если брать человека отдельно, то мы... довольно дружелюбны. Я думаю, вы и сами убедились, — улыбнулся я, обведя всех взглядом.
— И это уж точно, — поводила коготками по столу дракониха, — только с чисткой зубов не увлекайся, — с ехидной улыбкой добавила та, пару раз вильнув хвостом.
— Не могу обещать. Это все-таки… ежедневная процедура, — подмигнул я той, вызвав у последней легкий румянец. – Так о чем вы здесь говорили до нашего прихода?
— “Огры и подземелья”, — довольно ответил Галлус. – Как раз за день до твоего прибытия мы играли в эту игру вместе с Спайком, Дискордом и Большим Маком.
— Какая-то настольная игра?
— Уверен, для тебя это будет не меньшим шоком, чем для нас всех, — начал ранее просто наблюдавший за всем происходящим пони аквамаринового окраса, удобно устроившийся на одном из удобных диванов рядом с настенным камином.
— Если предположить, то... это как-то связано с магией?
— Угу, — одновременно кивнули Оцеллус с Сэндбаром.
— В принципе, — развёл лапой грифон, положив голову на край стола, — это и есть настольная игра, просто нам показали более реалистичный вариант.
— А в чем суть игры? — спросил я, неожиданно заметив, как кто-то поставил рядом со мной тарелку с густым содержимым.
— Каша, — мило нагнувшись, пропела Сильверстрим, появившаяся по левую руку. — А то с этими разговорами совсем забудем, зачем мы здесь, — закончила та, ловя на себе добрые взгляды всех собравшихся.
— Да, «Огры и подземелья» — это ролевая игра, в которой каждый создаёт своих вымышленных персонажей, — продолжила Оцеллус, присоединившись к общей трапезе.
— И все решения и результаты решаются броском кубика, — добавил Галлус. — Только это настольный вариант, а то, что нам показал Дискорд было... супер реалистичным.
— То есть он перевёл настольную игру в реальность? — наслаждаясь новыми вкусовыми ощущениями от столь простого блюда потянулся я.
— Именно, — ответил грифон.
— И кем вы все были?

Реакция на столь простой вопрос оправдала все свои ожидания. Предполагая услышать обычный перечень своих героев и, естественно, их магические способности, я наоборот стал свидетелем очень необычной реакции, граничащей между легкой застенчивостью и озорной улыбкой.

— Да бросьте, — развёл я руками, — расскажите.
— Я была воительницей Гельдой, — торжественно взлетев, гордо расправила крылья Сильверстрим. — Покоритель омываемых скал и защитница всех морских пони, — закончила та, вызвав у всех остальных обреченные улыбки.
— Я была доброй волшебницей Серлиной, — застенчиво потерев копытцами, отвела взгляд Оцеллус. — Я даровала удачу и лечила всех попавших в беду.
— А вы трое? — обратился я по правую сторону.
— Я был «Великим меченосцем», — спокойно разведя копытцами, ответил пони аквамаринового окраса, — поддерживал всех в бою.
— А вы двое чего засмущались? — улыбнулся я, обведя взглядом переглянувшихся грифона с драконихой.
— Я... — порозовела дракониха, пару раз вильнув хвостом.
— А она была... — загадочно улыбнулся Галлус.
— Галлус!!! — вспыхнула та, гуще порозовев.
— Она была... принцессой, которую нужно было спасти, — мило улыбнувшись, прикрыла глазки Оцеллус.

Осознав, что мой смешок в этот момент был бы относительно сильным ударом по гордости драконихи, я лишь тише добавил:
— А Галлус, значит, твой принц?

И улыбка, последовавшая по ходу едкой фразы выдала все козырные карты, открывая путь к символическому «Фулл-Хаусу».
— Ну... Хе-хе... можно и так сказать... — отведя взгляд, почесал за затылком грифон синего окраса.

— А кем бы ты хотел быть? — мило улыбнулся чейнджлинг, обострив внимание всех присутствующих на мне.
— Это хороший вопрос, — ответил я, откинувшись на стуле. — Просто у меня складывается впечатление, что само моё попадание сюда и есть закулисная пьеса и я уже играю определенную роль. Нет, вы не подумайте, — вмиг помахав руками, выдохнул я, — это вовсе не маска и сейчас я играю самого себя, просто... я так говорю, потому что просто-напросто не помню себя прежнего.
— И всё-таки, ты ведь говорил, что у вас, — задумалась Оцеллус, прислонив копытце к подбородку, — ...нет магии, значит тебе нужно придумать что-то удивительное по меркам вашего мира.
— В таком случае... наверное, я был бы смесью тяжеловооруженного бойца в доспехах с духовным лидером, который всех бы воодушевлял своим волшебным посохом, — посмеялся я на последней фразе от глупой мысли, пришедшей в голову, — который, естественно, висел бы на поясе.
— Это так круто, — повеселела Сильверстрим, прислонив лапки к щечкам, — и мы бы все в семером вышли бы на поле битвы и такие... — начала та борьбу с воображаемым противником, забавно размахивая лапками в разные стороны.
— Точно... пока кто-то нарочно не встрянет в передрягу, — ухмыльнулся Галлус.
— Да, а кстати, где Йона? — осмотрев помещение, наконец озарило меня.
— Она сейчас в городе, — улыбнулся Сэндбар, в мгновение немного порозовев, что, конечно, тот попытался скрыть за прядью коротких волос. — К ней на день приехали родственники, поэтому до вечера она, к сожалению, будет занята.
— Очень жаль. А у нас есть какие-нибудь планы?
— Сегодня до второй половины дня занятия, а потом... — задумалась Оцеллус. — Мы будем полностью свободны.
— Замечательно. Давайте тогда сегодня вечером все вместе куда-нибудь сходим. Просто я пока хотел сходить куда-нибудь освежиться, а потом уже всем вместе пересечься.
— Будешь прогуливать занятия? — с наигранной обиженостью спросила Сильверстрим, оттянув одну губку.
— Я отпрошусь у Старлайт. Уверен она поймёт, что...

— Поймёт «что»? — раздался забавный женский смешок позади меня.

И обернувшись, я неожиданно признал для себя, что воочию стал застуканным любовником, так как стоящая сейчас напротив аквамариновая кобылка с белоснежной гривой в одно мгновение сменила довольное выражение личика на неожиданно рассерженное, внимательно осматривая всех присутствующих в зале.
— Что... — оттянул я как можно сильнее воротник водолазки, — смогу провести время в компании замечательной кобылки, — оговорился я, быстро взглянув на стоящую по правую руку Сильверстрим.
— Замечательной... кобылки... значит? — с угрозой спросила, взглянув подобно мне на немного оторопевшего гипогрифа.
— Д-да, — протянул я, сохраняя невозмутимым выражение лица.

Однако, подойдя ближе, та лишь пристально взглянула мне в глаза и...
легонько улыбнувшись лишь взлетела и, крепко обняв, поцеловала в щеку, вызвав у меня самый невероятный диссонанс.
— Врунишка, — посмеялась та, обдав моё ухо теплом. — И чего это ты так напрягся? — ехидно улыбнулась та, немного отпрянув. — Что, уже крутишь скоротечные романы?
— Гляди сколько претендентов, — отшутился я, обведя рукой всё помещение, вызвав у всех густой румянец.
— Ясно-ясно, — лукаво улыбнулась та. — Только заранее предупреди о возможном пополнении, — с наигранной ноткой тыкнула та в грудь прежде чем, встать на все четыре копыта.
— К-конечно, — лишь коротко ответил я, до конца не понимая, мне смеяться или как можно скорее бежать отсюда в панике.
— Привет, ребята, — помахала та всем копытцем.
— Привет Флитфут, — хором ответили те, добро улыбнувшись. — Что с погодой сегодня?
— Пфф, — прыснула кобылка, — Холодно. Но гулять можно. Кстати, на следующей неделе шоу Вондерболтов, поэтому жду всех с нетерпением. Отговорки не принимаются.
— А ты... как здесь оказалась? — снова присев на стул, удивился я.
— Мы же вроде договаривались, что я берусь твоим личным экскурсоводом, — забавно выгнула та бровь.
— Точно... В таком случае давай вместе заскочим к Старлайт, я быстренько отпрошусь с занятий.
— Отпросишься с занятий? — звонко посмеялась та, прислонив крылышко к губам. — Ты уже ученик?
— Самый многообещающий студент, — заметив на удивление мило улыбающуюся Сильверстрим, приободрился я. — Ладно, давай не будем терять время, — приподнялся я из-за стола, отблагодарив всех за замечательный завтрак. — И, ребята, не забудьте о прогулке сегодня вечером.
— После занятий у входа в Академию, — ехидно улыбнулся Галлус. — И давай не задерживайся.
— Конечно, — посмеялся я от того, как Флитфут комично ухватила меня зубками за выступающий рукав, ведя к общему выходу. — До вечера... — только и успел выкрикнуть я, прежде чем под напором настойчивой кобылки выйти из зала...