Зимняя пора

Интерлюдия VIII

Музыкальная тема главы — https://www.youtube.com/watch?v=TuWH9ewTyc0

Идет в середине основного хронометража.

— Джеймс, очнись. Ты как, парень? Все нормально?

Я ощущал, как меня легонько шлепают по щекам. Глаза не сразу привыкли к свету, из-за чего я видел лишь смутные силуэты. Несколько человек стояли прямо надо мной и что-то делали. Пару на коленях придерживали мою голову. Еще пару ходили взад-вперед.

Громко откашлявшись, я перевернулся на бок.
— Джеймс, твою мать, ты как?!

Схватив того человека на ощупь за перед рубашки, я потянул его к своему лицу.
— У меня получилось… — прохрипел я.
— Что он говорит? — спросил кто-то из присутствующих.
— Мы принимаем телеграмму с флота ВМФ США. Вылет через полчаса. Придумайте, как привести его в чувства, — раздался еще один голос.
— Постойте вы! — шикнул мужской голос, после чего мне помогли встать. — Все нормально.

Мне помогли присесть в кресло. Взор был все еще затуманен, и я медленно поворачивал голову то влево, то вправо. Звуки становились понемногу объемными. Знакомый шум идущего монорельса и легкое дуновение ветра из открытой форточки.
— Ты как? — положил мне руку на плечо мужчина.
— Ричард? — поднял я голову.
— Ну не мать Тереза же, — усмехнулся он. — Как себя чувствуешь?

Пару раз причмокнув, я прислонил обе руки к затылку.
— Что произошло?
— Ты потерял сознание. Я уж подумал… не дай Бог побочки. Ты нас всех перепугал.
— Да, это они. Но теперь все позади, — поднял я голову.
— Идите, мы тут справимся, — кивнул Ричард медперсоналу и несколько человек покинули главный зал.

Зрение восстановилось. Вагон, обставленный красным деревом. Командный штаб. Роскошный стол в углу, стационарный телефон. Из-за двери слышалась сильная суета: писк Морзе, помехи в рации, беготня, ругань на немецком. И люди: офицеры в фуражках, связисты, да обычные солдаты.
— Я нашел…
— Что нашел? — присел за стол Ричард.
— Ошибку… она здесь, — указал я пальцем на висок.
— Ничего не понимаю. Сначала ты говорил, что побочные необратимы, а теперь ты заявляешь, что придумал, как этого избежать. Где же ты был? — улыбнулся он, облокотившись о стол.
— В местах столь отдаленных.
— Будешь? — спросил Ричард, достав из комода коньяк.
— Не откажусь…
— Понимаю, ты все еще приходишь в себя, но пока все идет по плану, — разлил он в два бокала коньяк. — К моменту наступления мы уже будем на полпути в Лондон.
— Разве? — отпил я, ощутив наконец «настоящую» горечь от спирта. — Ты говорил о том, что началось подозрительное молчание. Разве тебе не кажется, что… нас могли раскрыть?
— Джеймс, ты был в отключке всего три минуты, а мысли такие, будто у тебя на размышление было несколько часов.
— В том-то и дело, — облокотился я о стол. — Мы все это время думали, что немцы не в курсе того, что происходит в действительности. О том, что я передал информацию вам и сейчас пытаюсь скрыться в Штатах. Но что, если предположить, что смерть Джона и связного из департамента по снижению юридических рисков в Нью-Йорке была связана вовсе не с тем, что меня пытаются сделать крайним, а с тем… — замолк я, ощутив прозрение. — с тем, что… они все знали с самого начала… господи…
— Джеймс, даже, если тот бред, что ты сейчас несешь правда, то узнать об этом было невозможно. Последний человек, который мог навести на это справки был ваш агент в Вашингтоне под кодовым именем «Лучик». Стив Вейбер, — положил он на стол документы. — Именно он стал тем, кто заявил о провальной миссий, так как он с кем-то держал связь в Сиэтле.
— Да, мне об этом говорил Кудрин. С кем-то из администрации, — посмотрел я отчеты. — Нигде не указано что-либо об эмпатических штампах. Просто повторяющиеся «спутанность сознания», «галлюцинации», «кома». Он нас не сдал.
— Я тоже так думаю, но связь с ним тоже была потеряна. Навел я справки в ЦРУ, говорят, не имеют к этому отношения. Может лгут. Он был под штампом?
— Не знаю-не знаю, — отложил я документы, снова отпив из бокала. — Меня ведь не держали особо в курсе.
— И правильно делали. Складывается такая непонятная каша из всего этого, что лучше не думать, что вообще происходит. Может во всем этом вообще смысла, как дешевой монете. Давай лучше остановимся на простом. Мы едем в Куксхафен. Через минут пятнадцать мы будем на вокзале. Доедем до аэропорта, сядем в самолет и улетим куда подальше от всего этого.
— Наверное, ты прав, — откинулся я в кресле. — Но что-то мне не нравится…
— Ты лучше скажи мне, что значит «нашел ошибку»? — подлил он себе еще. — Твои наработке в кейсе. Ты в любой момент можешь подправить переменные. В нашей лаборатории в Нью-Йорке на тебя будет давить весь научный отдел, а пока у тебя развязаны руки, пожалуйста.

На столе действительно все это время лежал черный кейс, на который я, почему-то, до сих пор не обращал внимания. Пододвинув его к себе, я потянулся руками к трехзначному кодовому замку.
— Ошибка в штампе вовсе не ошибка, — провел я ладонью по крышке чемодана. — Эта переменная, по всей видимости, отвечает за вентролатеральное преоптическое ядро. Тормозные нейроны, использующие в качестве нейромедиатора гамма-аминомасляную кислоту. Но она, как известно, находится в антагонистических отношениях с дофаминергической системой. С одними переменными — это оружие. А с другими…
— Отличный способ выспаться… — заинтересованно покивал Ричард.
— Это не кома… это что-то более сложное, — задумался я.
— Не понял.
— Пространственно-временной лимб. Проработанный мир где-то на задворках сознания.
— Мне можешь не рассказывать, я все равно ничего не пойму. Расскажешь это нашим «Энштейнам» в отделе. С ними ты поладишь на своем-то научном языке.
— Ты прав, но… ты никогда в жизни поверишь, где я в действительности был эти «три минуты».

Ричард заинтересованно посмотрел на меня. После встал и подошел к шкафу в углу зала и вынул пару папок.
— Ричард, это просто невозможно. Я пережил клиническую смерть и выбрался только благодаря извращенному карманному измерению глубоко внутри моего подсознания. Ты это можешь себе представить?
— Джеймс, ты ведь сам говорил про побочные. Все двенадцать человек, а если брать Стива, то тринадцать. Бац-бац-бац-бац, — тыкал он пальцам по вынутым листам. — И всех нет. Если и так, то ты, возможно, будешь четырнадцатым.
— Нет, я нашел ошибку. Я выбрался! — стукнул я кулаком. — И даже если то, что происходит сейчас выдумка, то я уже не могу влиять…
— Сэр, вас вызывает штаб, — зашел в зал мужчина с аппаратурой на голове. — Говорят, новости из города.
— Переведи их на стационарный.
— Есть! — отдал мужчина честь, закрыв за собой дверь.
— Джеймс, ты должен понять, что речь более идет не благотворительности и разработках в нейрофизиологии. Идет война и мы с тобой, — указал он рукой на меня. — Сейчас участвуем в самой двузначной политической интриге. Попытайся сконцентрировать и продумать каждый свой следующий шаг. Тебе еще предстоит выступать в Конгрессе.
— В Конгрессе?
— Именно. Хотят быть уверенными, что ты на нашей стороне.

Неожиданно раздался звон стационарного телефона. Этот противный шум уже успел приесться настолько, что у меня инстинктивно начало подкатывать тревожно чувство. Постоянно один и тот же вопрос. Один и тот же вопрос. Тогда все было частью психологического представления. Но тогда почему я до сих ощущаю странное волнение?
Прибавить к тому то, что Ричард даже спустя пять секунд не собирался поднимать трубку. Он просто сидел и смотрел на черную пластмассовую коробочку, будто ожидая, что трубка сама поднимется, либо звонок прервется.
— Штаб?
— По всей видимости, — выдохнул Ричард, подняв трубку.

На обратной стороне провода послышалось невнятное бормотание. Женский голос. Я готов был поклясться, что это был именно тот голос. Он продолжал что-то нашептывать мужчине. Ричард кивал. Я не мог расслышать, либо понять, о чем шла сейчас речь, поэтому пытался все прочитать по выражению его лица. Но тщетно. Лицо Ричарда было, как каменная неприступная крепость.

В один момент он внимательно посмотрел на меня. Голос на проводе стих, но разговор все еще не был окончен. Мне стало тревожно. И еще тревожней, когда Ричард отвел глаза в сторону.
— …отдайте приказ.

И повесил трубку, упершись кулаками в стол. Где-то в соседних вагонах послышалось эхо сигнала тревоги. И суета. Морзе начало пищать чаще. Беготня офицерского состава, ругань и нескончаемый топот. Мне это совсем не нравилось.
— Плохие новости?
— Войска стягиваются в Куксхафене. Я отдал приказ о вылете.
— Будут бомбить?
— Да, все прибрежные города, включая Гамбург, — начал рыскать в карманах Ричард.
— Мы не успеем.
— Успеем, — подошел к окну мужчина. — Не имеем права не успеть.
— Этого ведь не должно было быть. Почему немцы начали стягивать свои силы? — встал я, подойдя к нему

За окном монорельса быстро проносился вид заснеженных верхушек гор.
— Не знаю. Военно-морской флот базируется у берегов Дании уже неделю. Может что-то заподозрили?
— Это упоминалось на последнем совещании, но они до сих пор верят в то, что вы не ударите по союзнику НАТО.
— Видимо не до конца поверили.
— Именно в тот момент, когда мы направляемся в город? — махнул я рукой.
— Такое случается. Главное придерживаться плана.
— Через пятнадцать минут ваши ВВС сравняют город с руинами. Какого плана?
— Добраться до вокзала. Там уже ждет машина, оттуда нас вывезут в аэропорт.

В зал вошел связист.
— Ты, — указал на него рукой Ричард. — Свяжись с нашими на вокзале.
— Сэр, — держа в руках лист, ответил связист. — …никто не выходит на связь. Вокзал перекрыт.
— Твою мать… — прислонил я ладонь к губам. — Они знают, что мы едем в город…
— Не может быть, — посмотрел на меня Ричард и снова вернулся взглядом на связиста. — Попробуйте наладить связь.
— Есть! — отдал честь мужчина, побежав обратно.

Наступила тревожная тишина. Сигнал тревоги уже бил по ушам. Я пытался понять, где допустил ошибку.
— Что будет, если нас схватят?
— Ничего хорошего, — уперся Ричард кулаками в стол. — Посол США в одном вагоне с руководителем департамента, из-за которого и возникла вся эта ситуация…

Я попытался придумать выход из ситуации. Но в голове было предательски пусто.
— Эти данные нужно передать нашим, — кивнул Ричард в сторону кейса.
— Нельзя просто продиктовать это уравнение. Так это не работает.
— Придумай что-нибудь.

Ричард направился в сторону выхода и уже собрался закрыть за собой дверь.
— А ведь это Георг настаивал на нашей с тобой встрече. Это было как раз тогда, как я только-только вышел на контакт с департаментом по снижению юридических рисков.
— Джон и Виктор были уже были мертвы, — вернулся он обратно, закрыв за собой дверь.
 — Да я знаю… но что, если предположить, что и он об этом знал?

Ричард задумался.
— Тогда все складывается логично. Свести нас вместе, чтобы…
— Чтобы убрать сразу две ключевые фигуры, — ощутил я прозрение. — Ты понимаешь, Ричард?! Застав нас вместе, сразу станет ясно, что мой отдел был хоть и косвенно, но в сговоре с американскими спецслужбами.
— Тогда…
— Мой отдел даже не надо будет переводить в частную структуру. Война закончится, даже не успев начаться.
— Твою мать… — встал в ступор Ричард.
— Срочно звони Софи! — обошел я стол, взяв чемодан.
— Сначала данные.
— Нет уж, Ричард. Ты помнишь, на каких условиях мы договорились. Данные в обмен на ее безопасность.
— Хорошо. Я выясню, — вышел он из зала, захлопнув за собой дверь.

В эту же секунду я потянулся к электронному замку на чемодане. Не ради всего это я прожил эти три месяца в своем "карманном измерении". Правда в обмен на райское удовольствие. Смешно. Я вернулся к тому, с чего началась эта история. А началась она в этот момент. Только я нажал на первую цифру, как дверь зала открылась, а внутрь влетела…
— Флитфут?! — завис я с открытым ртом. — Что ты здесь делаешь?!
— Не делай этого! — подлетев, обняла она меня за плечи. — Не надо этого делать!
— Так, понятно. Ты всего лишь галлюцинация, которая появилась из-за того, что я толком не очухался.
— Я не галлюцинация! — схватила она мою руку. — Чувствуешь?

Прислонив мою ладонь к ее груди, я ощутил, как бьется ее сердечко. Да, это вводило в ступор. Но я все еще находился в летящем в сторону Куксхафена монорельсе. Я знал, как отличить реальность от вымысла.
— Флитфут, я вообще без понятия «как» и «почему», но тебя здесь не должно быть. Ты всего лишь часть истории, которую я выдумал, чтобы вернуться сюда. Тебя не существует! Ты всего лишь проекция девушки, которую я прямо сейчас пытаюсь спасти!
— Просто поверь мне, — посмотрела она на меня глазами полными отчаяния. — Все это уже было, и ты ничего не исправишь. Ты все еще здесь, со мной.
— Я вообще больше не хочу иметь ничего общего ни с этим психоделическим сюжетом, ни с заболеванием, ни с Эквестрией! — поднял я трубку, набрав номер.
— Командный состав №4, слушаю вас, — послышалось с той стороны.
— Вызовите Ричарда Греннела. Это Джеймс Сандерсон.
— Он только вышел из переговорной. Просил вам передать, чтобы вы вспомнили, что произошло.

От услышанного по моей спине пробежали мурашки. Я посмотрел на трубку со стороны, после чего снова прислонил ее к уху.
— Что это значит?
— Я не знаю. Сейчас мы заходим в черту города, Ричард вернется с указаниями. Отбой.
— Хорошо, — повесил я трубку.
— Джеймс, тебе надо отсюда выбираться, — продолжала она держать меня за плечи. — Все это уже было! Ты пытаешься не исправить, а наоборот забыть, что тебя ждет в конце. Прошу, не надо!
— Теперь ты стала сговорчивей. Посмотри на время, — показал я ей запястье. — 4:38. Когда наступит 4:44, я наконец вырвусь из петли и продолжу жить дальше. Но тебя это уже не касается. Я вырвался!!!
— Нет, — тише сказала она. — Ты все еще здесь…
— Джеймс, — неожиданно вошел в зал Ричард.

Флитфут же просто исчезла. Будто ее и не было.
— Скажи, что у тебя хорошие новости.
— Немецкий спецназ оцепил вокзал. Данные нужно передать сейчас же!
— Господи, — снова потянулся я к кейсу. — Сколько у нас времени?
— Не больше десяти минут, — махнул рукой Ричард и в зал вошел радист с навороченной аппаратурой. — Зашифруем все по Цезарю и передадим в бюро. Оттуда это телеграфируют в Вашингтон.
— Что нужно? — спросил я.
— Диктуйте цифры по порядку. Вместе с переменными, — ответил радист, раскрыв перед собой военный ноутбук.

Набрав на замке последовательность цифр «7», «3», «4», тот щелкнул, и передняя крышка чуть приоткрылась. Но тут я неожиданно вспомнил.
— Ричард, что с Софи?

После заданного вопроса я поднял голову и увидел, что мужчина немного нервничает. Он старался этого не показывать, но я это уловил по еле заметному нервному тику под правым глазом.
— С ней все нормально. Ее вывезли из города. К моменту наступления она уже будет далеко.

Говорил он это неуверенно. Голос подрагивал, да и вообще сказал он это настолько безэмоционально, будто читал с трибуны шаблонный текст обращения.
— Дайте мне телефон.
— Джеймс, продиктуй свое уравнение.
— Нет, дай мне телефон!
— Да как ты не понимаешь?! На кону сейчас стоят наши с тобой жизни. Хочешь сгнить в тюрьме, как предатель? Ты этого хочешь?
— У нас были договоренности.
— Я тоже рассчитывал на то, что Кудрин не сдаст тебя. Никому нельзя верить, а в военное время и подавно.
— Тогда говори, что с Софи!!! — крикнул я.

После этого Ричард встал и подошел к окну, сложив руки за спиной.
— Мне жаль, Джеймс, — очень тихо сказал он. — Когда агенты прибыли в квартиру, она была уже вскрыта…

Ожидая, что он скажет дальше, я начал полностью терять связь с реальность. Ко мне начала подступать самая настоящая паника. Мне стало страшно.
— Джеймс, ее… — опустил голову мужчина. — Ее…
— Ричард…
— Ее нашли убитой в твоем кабинете… Джеймс, ты сам доверился Кудрину. Он сдал тебя и теперь немецкий спецназ готовится нас взять на вокзале. Если ты сейчас продиктуешь нам содержание этой формулы, возможно, еще удастся…
— Твою мать, заткнись Ричард… заткнись, — тихо сказал я, опустив голову.

Истинный смысл всей истории был вовсе не в проекте. А в девушке, которую очень любил. Ее образ стал для меня стимулом к жизни дальше. Возможно именно с этим я и не мог смириться. А может я снова ошибался. В любом случае я больше не злился. Я был в самой настоящей ярости.
— Сэр, мы готовы к передаче, — сказал радист, что-то набирая на клавиатуре.
— Хорошо. Джеймс, начинай диктовать… Джеймс?

С улыбкой посмотрев на Ричарда я немного поднапрягся. В эту же секунду радист против своей воли потянулся к своей кобуре и достал оттуда Вальтер. Одной рукой он пытался сопротивляться, а вторая тем временем направлялась к его же виску. Радист даже начал что-то невнятно мычать, но было это ровно до тех пор, пока не раздался выстрел. Его тело тут же повалилось со стула на пол. Ричард смотрел на все это с самым настоящим ужасом.
— Вы обещали, что спасете ее!
— Боже мой, Джеймс. Это ведь… у нас не получилось, немцы добрались до нее первыми!
— Да я уже понял…

Ричард против своей воли потянулся в своей карман и достал оттуда черную шариковую ручку без колпачка.
— Никому нельзя верить… — подумал я вслух, наблюдая за тем, как мужчина одной рукой пытается безуспешно остановить другую. — Никому.
— Джеймс, пожалуйста, я не хочу…

В следующую секунду он начал острием ручки бить себя в шею, вскрывая горло, как консервную банку. Удар, еще один удар. Даже, когда он упал на пол, издавая противное бульканье, он продолжали бить и бить себе острием ручки в шею чуть ниже подбородка. И только тогда, когда его окровавленное тело начало биться в конвульсиях, я остановился. Он замолк. И уже навсегда.
— Не знаю, как вы, но я выберусь. Я выберусь отсюда, — поглядел я на часы, показывавшие 4:42. — Я выберусь.

Снова подойдя к столу, я развернул в свою сторону чемодан и открыл переднюю крышку. Но то, что я увидел внутри, вызвало у меня... полный шок.

Черная тетрадь с карандашом.

Медленно протянув свою руку, я взял ее и открыл первую страницу, озаглавленную, как «Пролог». «Глава I», «Глава XXIII», «Интерлюдии». Листая все уже со скоростью этого же монорельса, я приходил в самый настоящий ужас. Вся история, все похождения были запечатлены здесь. Как и история об этом мире. Я искал ошибку, я искал подвох. Но как только я добрался до последней страницы озаглавленной, как «Эпилог» и, заметив, что она абсолютно пустая, я выкинул тетрадь на пол.
— Твою же мать… — схватился я за голову, присев в кресло.

Раздался звон стационарного телефона. Я тут же поднял трубку.
— Ричард, это вы?
— Нет, его здесь нет, — посмотрел я в сторону окровавленного тела у двери. — Это Джеймс.
— Хорошо, в ста метрах на путях отряд немецкого спецназа. Похоже на взрывчатку. Они пытаются подорвать пути. Что делать?

Немного помолчав, я хмыкнул.
— Смириться… все уже кончено… мы все уже мертвы, — сказал я, повесив трубку.

Посмотрев на время, показывавшее 4:43, я откинулся в кресле. Спустя секунд десять с улицы послышалась стрельба. Пули попадали в пуленепробиваемое стекло вагона, оставляя после себя свистящий шум. Началась паника. Все начали метаться по вагону, как пчелы в разоренном улье. Эхо тревоги стало громче. Я в последний раз посмотрел на время. 4:44. И закрыл глаза.

Спустя еще какое-то время послышался глухой звук взрыва. Монорельс начал шататься. А спустя еще долю мгновения я ощутил невесомость. Мы сошли с путей и вагон начал переворачиваться по часовой стрелке. После того, как я ощутил, как что-то острое врезалось мне в грудь, я отключился…