Зимняя пора

Пролог

Было чертовски холодно. Растирая промерзшие от холода ладони, хрипя горлом, я продолжал дуть на руки, уже не обращая внимания на то, что пар по температуре уже не столько грел, сколько обжигал покрытую тонкой кромкой инея кожу. Следуя по заснеженному склону, меня не покидало чувство, как белые хлопья шквалом продолжали осыпать и жалить открытые участки тела; ноги, преодолевая изнемогающую боль, резали глубокие туннели сквозь густую пелену снега. И не было ни малейшего утешения в возникшем. Непроглядная тьма, открывающаяся за горным уступом, отдавала гулом снежной метели, и с каждым моментом тот становился все тише и тише. Не от стихающей погоды, не от отдаления от горного хребта, а от замерзающих ушей, подрагивающих в такт холодным порывам ветра. Становилось темнее, и отнюдь не из-за непогоды или плотных, тяжёлых туч, затмивших луну в тёмном заснеженном небе… Темнело в глазах. Прислонившись спиной к твердой горной породе, я опустился на колени, обхватив свои плечи и бока. Тяжело дыша, ощущая ледяной пар, я опустил голову и решил подумать.

Вид со склона был завораживающий: виднеющиеся сквозь густую пелену бури верхушки стоящих в десятках километрах отсюда гор блестели на фоне открывающейся на горизонте луны. В этом великолепии осветилось невообразимое: летящие вдоль склона в толстой роговой оправе зимних очков три пегаса наворачивали круги, совершая в такт ветру грациозный танец: ловко уворачиваясь от порывов ветра, те огибали густые кромки снега, летящие навстречу. Будто что-то разглядывая, в свете луны те озирались по сторонам, пока не обратили свой взор на сидящего, прижатого на уступе горы к заснеженной каменной стене сжавшегося и еще еле-еле подрагивающего от холода человека. Спикировав на край уступа, три пегаса оглянулись, изучая невиданное ранее существо. Стоящий по центру стройного телосложения пегас с голубоватой, похожей на море шерсткой своими большими изумрудными глазами изучающе смотрел на двуногое сжавшееся от холода существо. Стоящие поодаль две кобылки, вздрагивая заостренными ушками с долей сожаления переглядывались между собой.

— Девочки, летите в город. Подготовьте воздушную колесницу и ждите нас в конце хребта.
— Нет, я останусь, — отозвалась кобылка аквамаринового окраса со светлой, приподнятой гривой. — Ты не донесешь его один!
— Сюр, — откупоривая лямку на поясе, обратился пегас к стоявшей по другую сторону кобылке. — Слетаешь в город?

Выполнив жест, напоминающий воинское приветствие, та вспорхнула и через несколько секунд скрылась в метельном облаке.

Протянув небольшую флягу с едким на запах содержимым, пегас чуть улыбнувшись обратился:
— Отпей. Поверь, станет лучше.

Стоявшая до этого в беззвучном молчании пегаска, прильнула своим тельцем к подрагивающему всеми конечностями человеку и накрыла того крылом. Тело пегаса идеально аккумулировало тепло. В повседневных условиях по температуре оно ничем не отличалось от других видов, но в период суровых климатических условий срабатывал механизм, схожий с воткнутой в розетку печкой, что позволяло им хорошо переносить холода. Ощутив прижавшееся к боку мягкое тельце, слегка щекотавшее своей шерсткой от притупленных в холоде чувств, мне стало теплее.

— Он совсем холодный, — сказала та, накрывая человека своим крылом. — Поднеси флягу.
— Ничего, — начало, ранее молчавшее, тихим и подрагивающим от холода голосом двуногое существо. — Все в порядке.

В нерешительном жесте вытянув руку, тот, взяв в охапку металлическую флягу, подрагивая трескавшейся кромкой инея рукой, отпил предложенного напитка. Разлившееся по горлу тепло отдало переливающимся по телу жаром и схожей с действием кофе чуть легкой бодростью.

— Ботум, — заметив вопросительный взгляд человека ответил пегас. — Обязательный в арсенале любого пегаса настой; помогает поддерживать температуру тела и оставаться в тонусе.
— Я уже заметил… — еле улыбнувшись тот взглянул на пегаску, прижимающуюся к нему всем тельцем.- Ты очень горячая.
— Не обольщайся, — улыбнулась та, высунув язычок. — Стандартная процедура спасения замерзшего.

Вглядываясь в снежный склон, перекрикивая метель, стоявший пегас сказал:
— Пора двигаться. Флит, помоги его поднять.

Оперевшись на два маленьких, но, как оказалось, довольно крепких тельца, неведомые ранее человеку существа помогли ему подняться и аккуратно, вдоль снежного уступа, пройти до подножия горы, где уже ждала миниатюрная колесница, запряженная в два, одетых в золотые доспехи, пони-пегаса. Как оказалось, именно отсюда открывался вид на располагающиеся в далеке чуть проглядывающие сквозь метель огни города. Пройдя тогда еще чуть немного, тот бы понял куда идти, тем не менее, дойти до него без помощи вовремя подоспевших пони, ему бы не удалось.

— Садись, — обратился к человеку, обдуваемый метелью пегас с голубой шерсткой. — Я за тобой.

Убедившись, что человек уселся, тот немного переговорив с кобылками по команде, отдал честь и, сев рядом, отдал приказ взлетать.

Встречный ветер обдувал уставшее, переливающееся вселенскими страданиями лицо, вопросов возникало все больше…

Глава I

Легким шепотом злосчастная метель играла грустную, доносящуюся отовсюду музыку: крестообразные снежинки алмазной огранкой танцем кружились в воздухе то летя в одну, то от порыва ветра в другую сторону; ветер танцующий вальсом бил по скулам, заставляя гривы путников невольно поддаться импровизированному танцу; отдаляющиеся горные уступы на фоне проглядывающего сквозь грозовые тучи лунного света заиграли незабываемыми красками: то темнея, то снова отдавая кварцевым отблеском и продолжающимся, не стихающим томным гулом. Это место имело несвойственную другим местам некую индивидуальность: любой оказавшийся здесь в равных условиях оценивал «дары природы», неважно, будучи на пороге гибели или по умыслу инициатора. Была в нем какая-то магия, искупляющая, помогающая сквозь боль и нескончаемый холод очиститься от груза, тянущего вниз; от пороков, от боли совестных проступков; либо просто забыть, закопав грехи настолько глубоко, что даже метели сквозь толстую кромку ледяной плоти будет их не найти.

— Тебя как звать? — отвлекая от терапии самобичевания, обратился пегас с голубоватой, переливающейся цветами моря шерсткой, накидывая мне на плечи теплый плед.
— Джеймс.
— Соарин, — протянул копыто последний в импровизированном рукопожатии.
— Очень приятно, — повертев рукой я не нашел ничего лучше, как просто стукнуть кулаком по основанию его копыта, но немного поторопившись отдернул кисть, от ноющей и приливающей к костяшкам боли.
— Аккуратней, оно жестче, чем тебе кажется, — добро улыбнувшись, тот совершил кругообразное движение копытом перед своим лицом. — Еще не хватало покалечить тебя.
Продолжая растирать руку, я глупо улыбнулся.
— И все-таки, — приняв прежнюю невозмутимость и, приняв сидячую позу, обратился тот. — Как ты умудрился забрести в такие края? Пешим ходом на этом перевале уже долгие годы, как никто не ходит.
— Боюсь это не тот вопрос, на который я смогу так сходу ответить, — потирая виски ответил я. — Если честно, события до этого мне неведомы. Может контузия или амнезия, но я, честно, не имею ни малейшего понятия.

Откидывая предыдущие размышления, ситуация, на удивление, складывалась довольно забавная. Оказаться в неположенном для человека месте в условиях непроглядной метели было как минимум странно. Беря в счет полную дезориентацию и огромное количество вопросов, я решил начать с самого насущего:
— Соарин, — чуть ли не перекрикивая встречный ветер, обратился я. — Я не имею ни малейшего понятия о том, как я здесь очутился, но надеюсь ты сможешь адекватно объяснить, где я на данном этапе и… Кто ты?

Негласно осознав мою некую обескураженность, пегас чуть приблизился:
— Меня зовут Соарин. Я являюсь членом элитного военного формирования воздушных сил Эквестрии «ВондерБолтс». Сейчас мы находимся в нескольких километрах от Понивилля; горы за нами «Винтерберг», — тот указал копытом в отдаляющиеся пейзажи высоких холмов. — Раньше были переходным путем до Кантерлота, но после постройки железной дороги, и в виду ухудшившихся климатических условий в этом регионе. — тот махнул копытом. — необходимость в использовании данного перевала полностью отпала.

— Ты пони?
— Пегас, если быть точнее, — поправил меня последний.
— И здесь живут одни пегасы?

Вскинув бровь, Соарин поинтересовался:
— Ты никогда не был в Эквестрии?
— А по мне похоже, будто я отсюда?
— На нашей планете довольно большое изобилие видов. Признаться, таких, как ты я раньше и не видел. Ты из далеких краев? — улыбнулся тот.
— По всей видимости из далеких. И приехал я далеко и на долго, — в шутко подобной манере, откинувшись назад, ответил я.

Прослушав лекцию об изобилии видов в данном ареале, я не переставал удивляться. И не столько удивительному рассказу пегаса, сколько собственной реакции на происходящее: воспринимаемое мной, на удивление, расценивалось как что-то обыденное, не выходящее за рамки разумного; будто вместе с метелью в атмосферу выбрасывалось неимоверное количество антидепресантов. Лишь ноющее от боли тело отдавало суровой реальностью происходящего. Как оказалось, данный мир был ключом к штампованию огромного количества экзотических существ: пони, в свою очередь делившихся на земных, единорогов и пегасов; алмазных псов, гиппогрифов, чейнджлингов; на удивление Фурри-подобных существ и многих других. Каждый вид обладал своими отличительными чертами, будь до склонных к ведению финансовых дел алмазных псов, объясняющейся ведением широкой торговой политики по всей стране; чейнджлингов — мастеров маскировки: идеальных диверсантов во вражеские лагеря. Пусть и живут все по словам Соарина в мире и гармонии, нельзя отменять того, что и в обыденной сфере их талант оставался несомненно очень востребованным. С пони ситуация складывалась определенно интересней: в сложившейся столетиями назад обстановке трем видам пони, ранее живших в разрозненном состоянии, пришлось объединиться, что привело к слиянию менталитетов и последовавшему за ним разделению труда. Объяснялось это тем, что, как правило, каждый вид занимался тем, что позволяли его возможности: как и прежде, сельским хозяйством, преимущественно, занимаются земные пони, погодой — пегасы, а единороги отвечают за магию. Конечно, по примеру так называемых тату на попе, нельзя говорить о том, что судьба пони будет заранее предопределена окончательно, однако, субъективно, какую-то определенную черту среди пони, кроме как дружелюбия и взаимопонимания, выделить на данном этапе было трудно.

— И как вам в итоге удалось меня найти?
— Мы совершали тренировочный полет: каждую зиму у нас проводится тренировка в условиях суровых климатических условий. Так и заметили тебя, — тот протянул мне знакомую фляжку. — Будешь?
— Не откажусь, — лениво подняв обмерзшую руку я освежил горло, моментально переливающейся по всему телу теплой жидкостью. — Ботум, верно?
Тот кивнул.
— Чертовки ядреная вещь. Из чего вы ее делаете?
— Корень имбиря, шалфей и прочая добавка биоактивных компонентов.
— Ничего так, — протянув флягу обратно, я положил руку на мягкое и очень теплое плечо пегаса. — Спасибо, Соарин. Если выживу, обязательно отблагодарю.

В шутливой форме ткнув меня в плечо тот рассмеялся:
— Да куда ты денешься. Обязательно отблагодаришь, — отсмеявшись, подмигнул тот.

Прислонившись к внутренней стенке плавно летящей по облакам колесницы, я чуть сильнее укутался пледом, ощущая пробирающий до костей холод. Верхушки деревьев, виднеющиеся на горизонте лениво покачивались в такт увядающему ветру. Оглядываясь по сторонам, единственное, что бросалось в глаза была кромешная тьма, белым полотном окутывающая все и вся. Двое, запряженных в импровизированные сани пегасов, усердно махали крыльями, унося нас… меня во что-то неизведанное. Чудеса да и только: узнав раньше о том, что стану этакой обузой для волшебных существ, ушел бы в осадок, но сейчас, как и упоминал раньше, это не вызывало у меня ничего, кроме глупой усмешки. Как будто во сне, мысли текли необыкновенно легко и непринужденно: сказывались либо легкая одурманенность, либо полнейшее отсутствие сил, как таковых. Пытаясь сконцентрироваться на событиях ранее, я лишь заработал еще более усилившуюся мигрень. Как бы намекая на то, что оставшиеся ресурсы необходимо тратить более рационально, либо вообще не вспоминать о событиях минувших…

— Ты чего? — удивленно взглянул в мою сторону пегас.

Только сейчас я обратил внимания на то, что растопыренные на холоде пальцы начали судорожно дергаться, делая хаотичные движения, более похожие на нажимание клавиш на печатной машинке. Пытаясь унять судорогу, я сжал руки в кулаки и начал обильно обдувать их чуть ставшим теплее паром.

— Замерз, не более, — дернув головой ответил я.

В ответ на услышанное, сидевший до этого на расстоянии руки пегас подвинулся ближе и нежно прильнув к моему боку, накрыл грудь крылом. Не поинтересовавшись до этого на поверхностном уровне нормами обычаев и культуры, я счел бы данный жест довольно раскованным, тем не менее от едкой подколки сдержаться не удалось:
— В вашей летной академии сеанс обнимашек тоже входит в программу обучения?

Пегас прыснул мне в шею, обдав ту горячим паром:
— Не обольщайся, — выдал знакомую фразу последний. — Тело пегаса за счет высокой циркуляции крови хорошо аккумулирует тепло, поэтому в нашей программе, конечно, — запнулся тот. — Проводится обучение по первой помощи замерзающим.
— Ну, раз так, — расцепив ладонь, я крепко прижал пегаса к себе, отчего тот заюлозив на месте, начал дергать задними копытами, и не столько от обескураженности, сколько… от того, что тот пытался устроиться поудобнее.

Интересно.

Летящие до этого в беззвучном молчании в золотой, отдающей на фоне луны ярким сиянием броне пегасы, в унисон прыснув, начали беззвучно хохотать.
— Скоро будем на месте, — выдал, перекрикивая метель, один из них. — Не задерживайтесь со своим се-ан-сом.

Улыбнувшись одному из них, я заметил, что мы начали снижаться. Показавшиеся огни города осветили небольшие мощеные улочки, заваленные снегом. Изредка проносившиеся пегасы, не обращая внимания на летящую колесницу летели по своим делам: кто домой, кто просто совершал вечерний облет. Убедившись, что официального приема, на который сил уже не хватало, не намечается, я, закрыв глаза, скоропостижно провалился в сон…

Глава II

Я не помню, с чего все началось. Знаю лишь то, что это еще не конец.

Пропуская сквозь себя потоки мыслей, я продолжал пребывать в неведении: густое, заполненное лишь искрометной пеленой черного, как саже пространстве, я парил, подобно развевающемуся на ветру платку, оглядываясь по сторонам и не наблюдая ровным счетом ничего.

В этой смутной полудреме я чувствовал, что что-то я должен был да найти, но не мог вспомнить что именно: какую-то вещь, записную книжку с мимолетной записью или же нечто иное. Будто, как раньше, чтобы что-то вспомнить, нужно сделать пару шагов назад, вернуться к тому моменту, когда я это помнил. Плетясь же по струнам раздробленного сознания, я не видел зацепку и лишь опираясь на простое правило: ”Хочешь что-то спрятать, прячь на самом видном месте…” ,я всем разумом держался за это состояние, чтобы отыскать то, что нашел очень давно и что в тот же миг закопал настолько глубоко внутри, чтобы мне самому это было невозможно достать.

Что же это было: какая то вещь, забытое свидание или же… Воспоминание… Хотел бы я его вспомнить, раз так далеко спрятал?

— Не знаю, — отвечал я себе.

Видимо нашлась причина, по которой я решил все забыть…

Как говорится, я люблю спать и спать любит меня, но утро не хочет, чтобы мы были вместе. Столь мудрая поговорка, а в простонародье простая шутка, была прямым отражением его нынешнего состояния. Звон будильника, импульсом бивший по ушам, уже задавал ритм на сегодняшний день: такой же тяжелый и нудный, подобно предыдущим. Конечно, научиться радоваться утром нового дня — это наука. Или искусство, если хотите, но в любом случае так вот, запросто, без многолетней практики, не научишься. Ведь это только звучит поэтически – «утро нового дня», а на самом деле: звон будильника, еще пять минут, и еще пять, а потом «Господи, уже опаздываю».

Потягивая затекшие от долгого лежания ноги, Джеймс старался что-то припомнить, но припоминалось только одно – что, кажется, вчера и неизвестно где он стоял рядом с возвышающимся на многие мили горным уступом и пытался согреться, растирая промерзшими от холода руками тонкий и чуть порванный в нескольких местах серый полушубок. Как подлетели невиданные ему ранее удивительные существа, обещавшие помочь и на другой день ровно в полдень, навестить в больнице.

Ни кто это был, ни который сейчас час, ни какое число, ни какого месяца – Джеймс решительно не знал и, что хуже всего, не мог понять, где он находится. Он постарался выяснить хотя бы последнее и для этого разлепил слипшиеся веки левого глаза. В полутьме что-то тускло отсвечивало. Тот наконец узнал небольшую электронную лампу и понял, что лежит навзничь у себя на кровати, то есть на разбуробленном от ночного кошмара поверх матраса покрывале, в спальне. Чуть повернув голову, за окном еще были сумерки, но имевшаяся в наличие пища для размышления уже не давала покоя.

Надо сказать, что квартира эта – N 34 – в последнее время стала пользоваться если не плохой, то, во всяком случае, странной репутацией. С того дня, как она была приобретена у предыдущего владельца, с утраченной фамилией, молодого ювелира и по совместительству практикующего изотерика, в квартире стали происходить необъяснимые вещи: если не тень или мимолетный шорох, то навязчивые мысли и сны, при том чересчур яркие, после которых можно долго размышлять о том, правда ли это была или вымысел.

Как бы то ни было, квартира простояла пустой и запечатанной только неделю, а затем в нее вселился – Джеймс и, если бы не возникшие затруднения, мог и его близкий знакомый Алан, который, в конечном счете, отнекиваясь не таким уж и удобным расположением рядом с Метро и не самым удачным районом, передумал. Совершенно естественно, что, как только Джеймс заселился, началось черт знает что. Именно, в течение одного месяца его стали посещать смутные мысли и зов, как он это потом описывал, откуда-то не отсюда. Про бывшего владельца, у которого была куплена эта квартира, рассказывали, что будто бы тот пытался покончить с собой и, к счастью, после падения с многоэтажного здания, тот остался жив. Даже знакомый директор, владелец одного из газетных изданий, используя свои бесчисленные знакомства, ухитрился написать статью, озаглавив ее, как “Самоубийца-неудачник после падения с высотки остался жив, отделавшись лишь несколькими переломами.” Конечно, после нескольких недель, история забылась, а парень просто исчез, правда при других обстоятельствах, но чувство, что эти события могли быть как-то связанны стали беспокоить новоприбывшего владельца.

Набожный, а откровеннее сказать – суеверный Алан так напрямик и заявил очень накрутившему себя Джеймсу, что, возможно, все дело в плохой ауре, и, что он прекрасно знает решение этой ситуации: просто съехать и поберечь свои нервы. При каких обстоятельствах произошла данная ситуация и связана ли она была с этой квартирой, было не ясно. Ну, а колдовству, как тот думал, стоит только начаться, а там уж его ничем не остановишь.

Пошевелив пальцами ног, Джеймс догадался, что лежит в носках, трясущейся рукою он провел по бедру, чтобы определить, в брюках он или нет, и не определил. Наконец, видя, что он брошен и одинок, что некому ему помочь, он решил подняться, каких бы нечеловеческих усилий это ни стоило. Письменный стол, заваленный разного рода письменными принадлежностями, тускло освечивался электронной лампой, стоящей прямо в углу, у небольшой полки, заваленной книгами разных жанров: от Конана Дойля до Джеймса Хэдли Чейза. Кладезь информации для начинающего детектива. Пробегая глазами по полкам, взор падал на замечательные воспоминания прошлого: как ночью тайком от всех глаз можно было пропустить пару тройку глав и с чувством выполненного долга пойти отдыхать. Даже, ни сколько отдыхать, сколько, как шутя один французский генерал времен Первой Мировой, направляясь спать говорил:”Пойду подумаю о службе…” Благо, до утра времени было еще много: как показывали часы 4:44 и отдохнуть еще была возможность. Утром обычно за ним заезжала машина, чтобы отвезти на службу, а там, как всегда Николай, в своей, этакой, дворянской манере, даже будучи директором технического производства, пирожком нося шляпу и, ворча, отчитывает сотрудников за разные рода косяки. Ни нынешнее состояние, ни желания лелелеять надежды на удачное начало и завершение дня у Джеймса не было. Как ни крути, на дворе еще такая рань.

Щелкнув белым тумблером подле потертой ручки электрочайника, Джеймс решил обдумать сложившуюся обстановку. Медитируя ложкой по стенке кружки со свежезаваренным кофе мысли стали приобретать очертаемый образ: в теле возникло легкое чувство холода, согреваемое мерными глотками теплого напитка. "На сколько это был сон ?" — который раз спрашивал себя молодой парень. Или "На сколько я могу воспринимать это, как сон ?" Перебирая многочисленные документы, толстым слоем заполонивших стол, тот пытался отвлечься от навязчивых мыслей, как вдруг понял, что связи между ними было больше, чем смысла в отечественных сериалах, ежедневно крутящихся по телевизору. Взяв в охапку ручку, он решил коротко набросать ведомый образ: общая связь между ними заключалась в том, что во всех снах было чертовски холодно. Горные уступы и метель. Хотя нет, больше буран, перечеркивая предыдущую запись, думал он. Как идет вдоль горного уступа и пытается найти помощь; как сквозь кромки белоснежного снега он идет дальше и в какой-то момент, изнемогая от усталости, садится у небольшого уступа, вжимаясь промерзшим телом к горной породе. Как, теряя надежду, тело начинает расслабляться; как с каждым мгновением веки становятся все тяжелее и тяжелей и наступает темнота, сопровождающаяся сильным дуновением ветра, заставляющим волосы и уши двигаться в такт столь холодного и убаюкивающего ветра. Как вдруг вдалеке он замечает что-то...

Неожиданно квартира наполнилась звоном стационарного телефона. Перебирая ногами по квартире Джеймс думал даже ни сколько о том, что звонок слишком ранний и надо бы отчитать обидчика, сколько о том, что было бы неплохо провести телефонный провод из зала в свою комнату: по работе приходится общаться очень много, а отвечать на входящие либо звонить самому, а потом идти до компьютера, чтобы все отметить в таблице было не очень удобно, даже очень не комфортно. А столь сложный и во всех смыслах забитый график не давал ни времени, ни возможности толком все обустроить после переезда. Стоит отметить, что квартира была, без преувеличения большая: длинная прохожая; комната, обустроенная под кабинет; зал со свисающей по центру стеклянной люстрой и кухня с открывающимся на вечерний город видом. Балкон же, обустроенные под летнюю веранду да кружечка свежезаваренного кофе с сигаретой была ежедневной привилегией, которая помогал толком проснуться и настроиться на трудовой лад, пока на миниатюрной комфорке жарится пару сытных тостов, а служебная машина еще не приехала. Прав был мудрец, утверждавший, что научиться радоваться утром нового дня — это наука. И наукой без преувеличения.

Подойдя к бьющему по ушам своим гудком стационарному телефону, Джеймс, чуть зевая и, ставя на деревянную тумбочку кружку со свежезаваренным напитком, поднял телефон.
— Да , слушаю вас. — подавляя еще один зевок, обратился тот.
Ответа не последовало.
— Вас не слышно.
Томное молчание, сопровождающееся легкими помехами, продолжалось еще некоторое время. Взглянув на трубку со стороны, последний, выразив гримасу негодования, решил положить телефон на место, как вдруг на проводе раздался тихий, сопровождавшийся непонятными щелчками женский голос.
— Ты помнишь?
Прислонив телефон обратно к уху, Джеймс переспросил.
— Не слышу вас, вы могли бы повторить.
— Ты можешь вспомнить?
— Вспомнить что, я вас не очень понимаю.
— Вспомнить... Что произошло...
Звонок, ныне похожий на очередной телефонный розыгрыш, стал немного нервировать, вызывая легкую головную боль. Потерев вески, и, сделав небольшой глоток успевшего остыть кофе, тот решил поставить точку.
— Время четыре утра, если у вас что-то срочное, могли бы вы перезвонить утром.

Вешая телефон на стационарный блок последним, что тот услышал стал тот-же вопрос, заданный мгновение назад.
— Ты можешь вспомнить?

Захватив успевший остыть бодрящий напиток, он направился обратно в свою комнату. Стол, заваленный документами, ничуть не изменился, что вызвало недовольную улыбку, так как это означало лишь то, что работа все еще имеется и никто другой ее не сделает. Небольшой расчерченный поверх всего лист А4 с краткими пометками, заканчивающиеся на словах "как вдруг вдалеке я замечаю что-то..." таила в себе некою незаконченность, манящую дополнить и дописать себя, подобно великому произведению искусства. Только это не произведение и тем более не искусство, лишь сентиментальные мысли, требующие логического завершения. Взяв шариковую ручку, Джеймс принялся писать, не обращая внимание на то, что пороховые облака за окном приобрели ярко багровый оттенок...

Глава III

"Кошмары не подчиняются логике. Не стоит пытаться их объяснить, это уничтожает поэзию страха." © Стивен Кинг

Порой у меня складывалось впечатление, что происходящие события, подобно многогранному пазлу, идеально вписываются в повседневность. При чем, если кто-то назовет это удачей или хорошим стечением обстоятельств я лишь улыбнусь и многозначно пожму плечами. Ведь лишь единицы будут осознавать то, что это не более чем судьба и по совместительству невинная игра эфирного существа, прозябающего свою бесконечность где-то в небесах.

Однако порой ведь хочется верить, что все действия, совершенные тобой или закулисная пьеса, ожидающая своего долгожданного выхода на сцену есть результат твоих лично обдуманных поступков и действий, а не игрой в подергивание ниточек тряпичной куклы.

Так и сейчас: я одновременно ощущал и пробирающий до кончиков пальцев холод и согревающее, будто бы под несколькими слоями пледа тепло. Вопрос, что из того или иного принадлежало мне не утихал во мне ни на мгновение, и все-же я понимал, что решающее слово и выбор будет не за мной. Ведь даже осознавая себя, как личность и, веря в простое, как мир правило — “мыслю, следовательно, существую”, где-то глубоко внутри я понимал, что этого вовсе недостаточно. По крайней мере в том месте, где я прибывал и в моем нынешнем состоянии это не работало. Или… не работало пока что.

Попытки сконцентрироваться на окружающем привели к незабываемому чувству дежавю. Будто висевшая многие годы на самом видном месте картина вновь мелькает перед глазами, опьяняя и завораживая. В этой бесконечной пустоте не было того, что в обыденном состоянии можно было назвать знакомым. Однако черней, чем грозовое облако; темнее самой сажи, пространство вызывало нотки ностальгии. Будто однажды я здесь был и в памяти отложился лишь факт пребывания в бездонной мгле.

Не ощущая век, я попытался проморгаться, представляя, как с каждым разом картинка становится все четче и четче. Из-за кромешной тьмы я даже стал путаться в какой момент мои глаза открыты, а в какой закрыты, но что-то стало проясняться. Блеклые точки, появляющиеся за закрытыми веками с каждым разом наливались все более яркими и яркими красками, танцующими хаотичный танец на периферии. Вальсируя радужной палитрой, те выстраивались в очень знакомую, но никак неуловимую геометрическую фигуру. Приобретая с каждым мгновением ярко голубой, переливающийся цветами моря оттенок, те выстраивались в равномерный шестиугольный кристалл.

… Осознав в один миг увиденное, и, почувствовав легкий холодок, пробегающий от кончиков ног до шеи, у меня с губ сорвались еле слышные слова:

— Это было зимой…

— Спайк, Спаайк!

— Иду, иду, Твайлайт.

Утро дракончика, на удивление, выдалось на самым простым. И без того замотавшийся помощник лавандовой принцессы сейчас думал лишь о предстоящем вечернем событии, спланированном еще за неделю до начавшегося каламбура.

Мальчишнике.

Хоть и занятость дракончика от начавшейся уборки ставила под вопрос предстоящее мероприятия, Спайк ни на секунду не отбрасывал надежду на то, что, волей-неволей, Большому Макинтошу все-же удастся рано или поздно вызволить дракончика из невзначай спланированной генеральной уборки, вздуманной лавандовым аликорном.

Та, в свою очередь, давно знающая Спайка, явно догадывалась о его планах и вовсе, как оказалось, не собиралась ставить на них крест, тем не менее, без его помощи, ей бы никогда не удалось рассортировать новую партию учебных пособий, поступивших из Королевской библиотеки Кантерлота. И, казалось бы, стоило ей упомянуть, что лишь “ее любимый помощник” знает точное расположение всего каталога, как дракончик, сияя от полученного комплимента, приступал к работе с поистине выдающимся энтузиазмом. Тем более, дело шло к вечеру, поэтому еще немного и она отпустит дракончика по своим делам, закончив оставшуюся уборку совместно с освободившимися после занятий подругами.

— Спайк, будь любезен, отнеси эту небольшую стопку в нашу библиотеку. – мило улыбаясь, просияла аликорница.

Пожав плечами и, продемонстрировав опускающийся на макушке зеленый гребень, тот захватил пару тройку книг и, минуя все еще неразобранную гору книг, двинулся к выходу из кабинета.

Надо сказать, что Академия Дружбы продемонстрировала себя на ура. Шагая по коридору, дракончик ежедневно становился свидетелем бесчисленных улыбок, не спадающих с мордочек усердных во всех смыслах учеников. Драконы, грифоны, чейнджлинги, да даже обычные пони — все без исключения получали негласное удовольствие от посещения занятий и от самого пребывания в стенах академии. Оглядываясь по сторонам, что удивительно, невозможно было увидеть хотя бы одного скучающего существа. Держа в охапку небольшую стопку учебников, либо просто стоя со своей компанией в сторонке все, если и не улыбались, то прибывали в состоянии приятного умиротворения: мечтательный взгляд, легкая нервозность по случаю предвкушения следующего занятия, либо легкие выдохи по их окончанию. Взять тех же драконов, которых, если не пару, то десяток точно наберется. Сложившееся задолго до открытия Академии впечатление о драконах, как о существах, любящих самоутвердиться за счет других, у Спайка быстро развеялось, что вызывало некоторое облегчение. Пусть он это и не до конца осознавал, но на то находилось объяснение в виде принятие Эквестрийского менталитета, а не простого воспитания в рамках учебного процесса. Конечно, преподаватели в лице представительниц элементов гармонии и обучали новоприбывших основам “Дружбы”, но это вовсе не означало, что это могло полностью обуздать сложившиеся за многие годы нормы поведения и основы своего менталитета. В особенности такого бойкого, как у драконов. Но теоретические основы, закладываемые на занятиях, идеально находили применение не только в учебной, но и повседневной жизни. Надо сказать, что пони по своей натуре были очень миролюбивыми существами. Понимая, что представителям других рас очень трудно адаптироваться под новый лад и нормы культуры, те всячески старались им помочь, предлагая помощь, проводя экскурсии и всячески поощряя тех за не столь привычные попытки быть вежливыми и готовыми помочь другим.

Но, тем не менее, это не отменяло и некоторого азарта со стороны некоторых Эквестрийцев, в особенности Понивильцев, иногда становящегося камнем преткновения во взаимоотношениях между расами. Наоборот, бывших бойкими, а теперь в некотором смысле, кротким Чейнджлингам иногда, например, был немного неясен принцип торгов на центральном рынке, что иногда некоторых расстраивало, а другим это, наоборот, очень нравилось, что вызывало озорную ухмылку. Привыкнув у себя к тому, что цены на все товары были фиксированными, для новоприбывших семей или обычных путешественников из Улья было шоком то, что большинство пони, приобретая фрукты и овощи, предпочитают торговаться за цену. Плюсов при чем было ровно столько же, сколько и минусов. Иногда за товар можно было заплатить очень выгодную по меркам других магазинов цену, а иногда быть по полному облопошенным, отдав за одно яблоко цену, равную килограмму морковки в другом.

— Стоп, стоп, стоп, стоп, стоп … — мило вертя головой недоумевал стройный, переливающийся изумрудным оттенком, Чейнджлинг. Моргая большими и яркими на фоне белоснежного снега глазами, тот пребывал состоянии легкой одурманенности, до конца не понимая, шутка это или нет. – За пару яблок десять бит ?! Но-но-но…

— Все верно, вы не ошиблись … — крепкого телосложения с грубой темной щетиной земной пони всей своей тушей облокотился на прилавок, невербально демонстрируя, что в его магазине все будет по его правилам. – Если хотите, можете пройти на прилавок напротив, но между нами по секрету. – тот облокотился чуть ближе к Чейнджлингу, чтобы тот услышал его наверняка. – Не даю гарантии, что там фрукты будут столь спелые и вкусные, как у меня.

Играя заостренными глазами по своему прилавку, тот старался проецировать уверенность в своем взгляде и жестах, пытаясь, если и не провести, то навязать новоприбывшему гостю свои условия.

Вспоминая забавную по меркам пони и довольно обескураживающую по меркам других видов историю, случившуюся неделю ранее, Спайк чуть было не запнулся, шагая по белоснежному коридору на пути к академической библиотеке.

Пожевывая в тот день на ходу дикий и необыкновенно вкусный кристалл, доставшийся ему по счастливому стечению обстоятельств от Рарити, Спайк направлялся к замку, как неожиданно до него дошли обрывки фраз, доносившиеся со стороны рынка. Хвала Селестии, что у него была такая одаренная белоснежная подруга, имевшая бесценный опыт в торге. Между делом порой та рассказывала истории о том, как легко можно было сбить цену до минимума, а потом с довольной ухмылкой шагать в сторону, слушая, как облапошенный владелец лавки стукается своим лбом о деревянные крепления магазина.

— Может, грр… — потирая лоб, пытался возразить Чейнджлинг.

— Сожалею, друг. Времена нынче трудные. Была бы возможность сделать скидку, я бы ее с удовольствием дал, но. – пожимая плечами, продолжал владелец лавки. – сам понимаешь, как трудно зимой закупать провизию.

Отчаившись, Чейнджлинг лениво потянулся зубами к кошельку, как вдруг рядом раздался громкий треск.

— Сэр, вы! – взлетев на небольшой деревянный прилавок, дракончик растопырил свой указательный коготок в сторону недоумевающего продавца. – Что вы себе позволяете?

— Я? – оторопел тот. – Я веду беседу с моим покупателем…

— Вы хотя бы представляете себе, кто перед вами стоит? – тот отклонился в сторону не менее удивившегося Чейнджлинга.

— Эмм… Чейнджлинг?

— Не просто Чейнджлинг, а… — Спайк набрал как можно больше воздуха в легкие и, подобно королевскому басу, разводя лапы в стороны, продолжил спектакль. – Это же заместитель руководителя по стратегическим вопросам самого правителя Торакса!

— Что? – чуть отклонившись назад, удивился Чейнджлинг. – Я вовсе, не…

— Сэр, как вы позволяете с собой общаться этому торговцу. – наклонился Спайк к последнему, чуть подмигивая. – я думаю стоит об этом упомянуть, когда вы присоединитесь к званному ужину вместе с Принцессами.

Услышав последнюю фразу, грубого телосложения пони, размахивая копытами в стороны, стал протестовать:

— Глупости, хе-хе. – почесывал тот затылок. – я думаю, что немного погорячился и все-же смогу вам выбить небольшую скидку. Как насчет пары бит, вас устроит такая цена?

Открыв рот, Чейнджлинг хотел было согласиться, как вдруг его рот был прикрыт небольшим коготком успевшего войти в роль Спайка.

— Он определенно согласен. – с деловитым видом закончил тот.

— Что ж, сэр, давайте я вас проведу до вашего номера.

Захватив небольшой бумажный пакет и в качестве компенсации еще пару яблок, Спайк вместе с новым компаньоном двинулись с площади в сторону замка, полубоком замечая, как владелец лавки с нервной улыбкой машет им в спины.

— Уау. – удивился его новый знакомый. – Это было классно. – тот тепло улыбнулся.

— Пфф. – гордо ответил дракончик, выпрямляя спину. – Это было очень просто. Правда, совсем ничего сложного.

— Но это прям, уау. – тот даже подскочил на месте, быстро размахивая на ветру крыльями. – Мне на секунду показалось, что ты просто меня с кем-то перепутал. В Эквестрию, действительно, часто наведываются очень важные лица. Правда, чаще всего просто отдохнуть.

— А ты здесь? – поинтересовался дракончик.

— По обмену. Прохожу курсы по культурным особенностям в одной из ваших школ. Честно, очень интересно. Но такому. – усмехнулся тот. – нас еще не учили.

— Это был старина Оверхув. Он часто неоправданно завышает цену на свои товары. Но тебя он теперь то точно запомнит.

— Хе-Хе, как заместителя руководителя по стратегическим вопросам. – посмеялся последний. – у нас и должности то такой нет.

— Для старины Оверхуфа теперь будет. – сдерживая смешок, улыбнулся Спайк.

Однако в одном Оверхув точно не соврал. Стоит отметить, что закупать провизию в виде свежих и экзотических фруктов в условиях суровых климатических условий было действительно трудно. При чем этому был подвержен не только Понивилль, но и другие регионы, расположенные на Севере. Как правило, Мэйнхэттен, омываемый прибрежными водами, зимой находился практически под полной импортной зависимостью от регионов, находящихся на Юге, либо от других государств, граничащих с Эквестрией.

Стоит отметить, что по инициативе Принцессы Ночи несколько лет назад в Эквестрии развернулась бурная законотворческая деятельность, направленная на правовое регулирование экономических отношений. Отнекиваясь от наставлений своей старшей сестры, младшая с возвращения из “ссылки” постоянно твердила, что сформированная под предводительством Селестии система законодательных актов была полностью никудышной и могла, если и не привести к полнейшему краху, то полностью лишить экономику конкурентоспособности. К примеру, в силу действовавших законов проблема монополизма центральных государственных органов стала затрагивать все сферы общества, вынуждая всех, тем самым, по-своему выкручиваться. Как правило, не всегда была возможность обеспечить все нужды как провинциальных, так и столичных городов. Изучая для решения проблемы государственные документы и бесчисленные чиновничьи отчеты, Принцесса Ночи пришла к выводу, что большинство монополистов были узкоспециализированными производствами, не позволяющие в силу действующих законов дать возможность другим поставщикам и предпринимателям конкурировать за выгодное место на рынке. Пока ситуация не была критическая, ведь их продукция по данным реестра составляла 7% от общего числа, однако в долгосрочной перспективе это могло привести к необратимым последствиям. Наблюдая за этой ситуацией, становится понятна мотивация большинства предпринимателей и странствующих торговцев, разворачивающих свою деятельность на территории большинства городов. Если в какой-то момент крупному городу не удастся обеспечить свои потребности за счет монополизированных структур, весь тяжкий груз ляжет на вольных торговцев, для которых, по несчастливому стечению обстоятельств, не было предусмотрено ни одного нормативного акта, что и приводило к сумасшедшим по меркам городов наценкам на товары.

Кстати. – начал спутник дракончика, доставая спелое яблока из бумажного пакета. – держи. – подкинул его тот. – Меня зовут Лем.

— Спасибо. – подмигнул дракончик. – Спайк. – захрустев, ответил тот.

— А ты здесь тоже по обмену? – рассматривая своими большими глазами яблоко, поинтересовался Лем.

— Не. – махнул лапой дракончик. – Можно сказать живу и помогаю с ведением дел в Академии Дружбы.

— В той самой? – просиял Чейнджлинг. – Я так много про нее слышал и, честно, в свое время хотел очень поступить, но… Не получилось. – за улыбкой на секунду показалась легкая грустная нотка. – Мой отец настаивает на том, чтобы я получил политическое образование, поэтому отправил меня в одну из ваших школ, где я смогу для начала изучить культурные особенности наших народов.

— Тебе это, видимо, не очень нравится?

— После прихода к власти Торакса у нас освободилось множество кадров, которые необходимо заполнить новыми специалистами. Это очень интересно, в конце концов, бывший кабинет придерживался больше консервативных взглядов, а ты, думаю, понимаешь, к чему это может привести?

Спайк согласно кивнул.

— Думаю, для каждого предусмотрено свое место в жизни. Если это принесет пользу нашему народу и я смогу оправдать надежды своей семьи, будет. – задумался Лем. – Наверное, замечательно.

— Но ведь “Дружба” … Это залог хороших отношений, разве нет? – неуверенно подхватил дракончик.

— Именно. Но сейчас столько наших учится в вашей Академии, что отец говорит. – Лем закатил глаза. –, что было бы неплохо добиться такого же успеха и в государственном масштабе.

— В конце концов. – взяв небольшую паузу, продолжил тот. – После стольких лет необходимо снова поднимать наш авторитет. Если с виду все может и замечательно, но в большем масштабе, наверное, сейчас все не лучшего мнения о… нас. – тот махнул копытом.

— Ты это серьезно? – удивился Спайк. – У нас, как ты и говоришь, учится с десяток Чейнджлингов и, как раз все ровно наоборот. Мы всех учим основам дружбы, а как говорит Твайлайт. – Спайк поднял указательный коготок вверх, готовясь процитировать слова. – “Дружба является достоянием всех без исключения”. И я уверен, что сейчас никто вовсе не думает о вас плохо.

— Звучит очень здорово. – Лем улыбнулся, наконец решившись надкусить спелый фрукт. – Слышал у вас часто проводятся экскурсии для посетителей и желающих поступить. До каникул нужно будет обязательно ее посетить, если это, конечно, не пойдет вразрез с моей нынешней программой.

— Буду с радостью ждать. – Спайк протянул сжатые в кулак коготки, в которую моментом позже ткнул своим копытцем Лем… — в конце концов, со следующего семестра мы вводим новые предметы. Поэтому, подумай обязательно.

— Конечно. – с надеждой в глазах просиял Лем. – Ладно, спасибо большое за помощь, мне пора.

Откинув дракончику еще пару яблок, Чейнджлинг галопом двинулся вдоль улицы в сторону школы, где тот, судя по его словам, проходил курсы по культурным особенностям.

События минувшей недели ярким туманом проносились в голове дракончика. Если бы тот вовремя не опомнился, то, наверно, запнулся бы о книжный шкаф, стоящий в одном из проходов Академической библиотеки.

— Фьюх. – легко выдохнул тот, опуская небольшую стопку книг рядом с книжной полкой, табличка которой гласила “Магические Исследования современной эпохи”.

Твайлайт с самого начала настаивала на том, чтобы Кантерлотская Государственная Библиотека выделила с десяток учебных пособий по изучению магии. При чем с возвращения Старсвирла у нее появился веский повод, опираясь на имеющиеся книги написать еще пару своих с новыми заметками, дополнениями и, конечно же, заклинаниями. Стоит отметить, что искусство исполнения каждого магического трюка со временем подвергались корректировке и, можно сказать, упрощению. Если раньше для того же использования мгновенной телепортации необходимо было долго и упорно подготавливаться, концентрируя энергию в точке “КМП”[1], то в результате большинства выдающихся работ известных практиков это заклинание удалось упростить и теперь для мгновенного перемещения достаточно стало мысленно произнести "волшебное слово” и сконцентрировать энергию на кончике рога. Тому же процессу было подвержено и множество других заклинаний. Например, преобразованию предметов из одного состояния в другое: из твердого в мягкое, из жидкого в газообразное или из неодушевленного в одушевленное. Естественно, процесс не самый быстрый, но на то и рассчитывала принцесса, настаивая на выделение книг по изучению магии, в первую очередь для того, чтобы под наставлением Старсвирла и других выдающихся практиков подвергнуть большинство имеющихся заклинаний корректировке и упрощению, а также, если повезет, созданию новых.

Естественно с этим возникали и подводные камни, так как единороги были не единственными, кто мог пользоваться магией. Для Чейнджлингов, будучи такими же естественными носителями магии, пусть и не такой привычной, пока не было ни одного учебного пособия, по крайней мере в стенах Академии. Для решения данной проблемы Твайлайт было отправлено несколько запросов в Улей, однако ответов на направленные предложения пока не поступало, а по имеющимся пособиям учить Чейнджлингов было очень неудобно. Конечно, их магическая структура позволяла воспроизводить те же заклинания, что и единороги при чем в таком же подобии, но все заканчивалось на том, что принцип образования заклинания и их магическая конструкция в корне отличалась от привычной Эквестрийской. Этому было посвящено с десяток трактатов известных исследователей Спелографов, которые в итоге ввели понятие “Язык Магии” и вывели аксиому, сводящуюся к тому, что “Для любого существа, будучи естественным носителем магии будет всегда существовать пропорционально непохожее для других видов количество способов изучения заклинаний”. То бишь для одного и того же заклинания для каждого вида, имеющего магический потенциал будет существовать разные способы его изучения. Именно поэтому объяснить тем же Чейнджлингам на языке пони способ произношения даже столь простого заклинания, как освещение пространства было бы очень непросто.

Расставляя книги на их законное место на полке, дракончик в какой-то момент обратил внимание на то, что, опускаясь каждый раз для того, чтобы взять очередную книгу, те, что были уже поставлены на полку невиданным образом меняли свое местоположение или вообще исчезали и мгновением позже снова оказывались на полу, либо в другом, неположенном для них месте: на другой полке, либо в разделе рядом. Оглядевшись по сторонам и, не обнаружив ничего сверхъестественного, тот пожал плечами. Однако, сделав вид, что он удивился и во всем виновата невнимательность, Спайк, поставив книгу и, запомнив ее местоположение, медленно нагнулся за следующей, при этом не сводя глаз с полки.

Как и оказалось, ничего не произошло, что вызвало легкую ухмылку.

— Наверное, померещилось. – оторопел Спайк, как вдруг оказалось, что книга, взятая только что с пола, оказалось той самой, что тот только что поставил на полку рядом с остальными. Жить в мире, наполненном магией и удивляться сверхъестественным вещам, не поддающимся объяснению, было настоящим парадоксом. Почесывая гребень, и, взяв в руки книгу, на месте которой должна была стоять та, что сейчас у него в руках, тот с легкостью выдохнул, а на уголках губ разыгралась озорная улыбка.

— Дискорд…

Изображение, отпечатанное на обложке приняло вид змеи, обвивающей ножку чаши, совершающую хаотичный танец по спирали.

— Сам понимаешь, жить в мире и не вносить в него чуточку хаоса есть бездарная растрата своего магического потенциала. – змейка, отпечатанная на обложке книги, скрестила непонятно откуда взявшиеся лапы по бокам.

— А если серьезно. – продолжил дракончик, ставя книгу с анимированным рисунком на полку. – Что ты тут делаешь?

— Да, об этом. – чуть приглушенно донеслось со стороны книжной полки. – Я же великий повелитель хаоса, и в такую метель я выбрал самое теплое место.

— Все еще дуешься на Твайлайт? – продолжая расставлять книги, поинтересовался Спайк.

— Я, пфф. – обиженно донеслось из книги. – Знаешь, свой кабинет в вашей Академии — это, конечно, замечательно, но в этой книге столько заклинаний, что я передумал. Вот открою свою Школу и, если ко мне придет твоя лавандовая настоятельница я ей точно также откажу. При чем, в более жесткой форме. – книга, из которой исходил голос, неожиданно открылась и в то же мгновение закрылась, ставя точку на последних словах.

— Дискорд. – отвлекшись от работы, начал дракончик. – Она тебе не отказала, просто… — почесывая гребень, Спайк отвел взгляд. – Ты же помнишь, что было в прошлый раз, когда ты остался в качестве формального директора вместе с Старлайт?

— Селестия упаси, это же…

Дракончик выставил свой коготок вперед.

— Она не отказала, просто сказала, что, возможно, со следующего семестра, когда мы расширим библиотеку и введем новые предметы, тогда она и рассмотрит твою вакансию. – улыбнулся дракончик.

— Но ведь это неправильно. – за неожиданно появившейся вспышкой, Дискорд принял свой истинный облик. – Я дух хаоса и должен появляться неожиданно, а не быть заложником. – неожиданно у него в лапах появился длинный, раскручивающийся по всей библиотеке свиток. – четкого расписания. Пропадет интрига, если я каждый раз буду заходить в аудиторию в гладковыглаженом костюме и все будут знать, что это я.

— А не проще, если ты тогда… Будешь просто появляться, без своего кабинета.

Драконикус скрестил лапы на груди.

- Нет, ну я так не играю. Ты прям, как Твайлайт. Похоже я больше никому здесь не нужен. – иронично превратившись в маленькую змейку, последний начал уползать под стоящий рядом стенд.

— Ну Дискорд. – поднял того Спайк в свои лапы, прежде чем тот уполз. – Ты же помнишь, что у нас на сегодня намечается?

— Конечно. – Драконикус снова принял свой прежний облик. – Мальчишник! – раздавшийся фейерверк рассмашил дракончика, заканчивающего монотонную расстановку книг.

— Только есть одно но… — Друконикус медленно опустился на землю. Когда я пролетал ферму Эплов, я осознал одну очень важную вещь. А ведь ты свидетель, удивить меня очень трудно. И ничего не напоминай мне про тот урок с любовью, я до сих пор не верю в эту лабуду. – тот скрестил лапы на груди.

— И что же это?

— А то, что наш Макинтош очень любит сюрпризы.

— Немного не понимаю.

Приняв образ стройной кобылки светло-розового окраса, с меткой, изображавшей кекс, окруженный 4 желейными горошинами, Драконикус несколько раз моргнул пышными ресницами, заставив Спайка поерзать на месте.

— Я решила приехать в канун Рождества и немного пододвинуть ваши планы. – на удивление дракончика, продолжил Дискорд уже женским и необычайно мягким голосом.

— Значит, она приехала… — Спайк поднял коготок.

— Именно так. – принял Драконикус свой истиный облик. – Наш Макинтош пал перед необузданной силой любви и вряд ли составит нам компанию.

Заметив, как зеленый гребень дракончика обвис, а взгляд уставился в пол, Дискорд в своей шуточной манере продолжил:

— Сказал бы так кто-то другой. Но я ведь дух хаоса, поэтому у меня есть замечательный план, как вызволить его из этого плена.

— Дискорд, если в следующий раз ты попадешь в похожую ситуацию, знай, мы с Большим Маком будем знать, где тебя искать. – съязвил дракончик, глядя на мгновение задумавшегося Духа Хаоса.

— Даже не понимаю, о чем ты говоришь. – начал отнекиваться Драконикус, вспоминая о предложении Флаттершай устроить на следующей неделе чаепитие.

— Так, ты со мной? – приняв невозмущенный вид начал Драконикус.

— А то!

— Значит пристегивайся, следующая остановка – ферма Яблочная Аллея. – надев летные очки и, щелкнув коготками, Дискорд и Спайк пропали в белоснежной вспышке…

[1] Контролируемый Магический Поток – один из имеющихся в период правления двух Сестер способ исполнения магических трюков, базирующийся на длительном накоплении энергии в области основания рога.

Глава IV

— Значит, он поступил на лечение два дня назад? — стройный кремово-карамельного окраса жеребец в толстой роговой оправе внимательно рассматривал больничный лист, ставя зажатым меж зубов карандашом небольшие пометки.
— Да, все верно. Только… я никогда не встречалась с таким видом. Удивительно, что восстановление идет в таком быстром темпе.
— Конечно удивительно, – блестя на фоне оправ темно-голубыми глазами, констатировал глав врач. – Вы проверяли его на электрокардиографию?
— Да, и показатели оказались очень интересными, – шагая следом, отвечала белоснежная пони в миниатюрной больничной шапочке.
— В каком смысле? – не отвлекаясь от корректировок, поинтересовался доктор.
— С чего бы начать. Средняя частота сердечных сокращений составляет 70 ударов в минуту, – от последних слов шедший рядом доктор чуть не поперхнулся, выпустив, державшийся меж зубов карандаш.
— Да, именно столько, – поправив гриву, ответила кобылка. — Мы делаем замеры ежедневно утром, днем и вечером. Но показатели, как правило, не всегда стабильны. Днем оно может быть 60, а к ночи без каких-либо причин подняться до 90.
— Были ли какие-нибудь внешние признаки дискомфорта?
— В том то и дело, что нет. Такое ощущение, что это, – белоснежная пони немного задумалась, — его естественное состояние.
— Существует общее правило, сестра Редхарт, – поднимая упавший карандаш, заявил доктор, – чем крупнее существо, тем медленнее частота пульса в состоянии покоя. — Если согласиться с тем, что 70 ударов в минуту это его естественное сердцебиение, то чем, по-вашему, обоснованы такие резкие скачки. Как вы там говорили, до девяноста в минуту?
— Именно так, доктор Хорс.
— Как бы вы это объяснили: я в первую очередь врач, а не маг. В зависимости от диагноза нужно подбирать определенный способ лечения.
Раскрыв было рот, кобылка немного задумалась.
— Давление?
— Вот это вам и предстоит узнать, — отдав белоснежной кобылке заполненный больничный лист, улыбнулся доктор, — измерьте ему давление и обо всех изменениях докладывайте лично мне.
— Конечно. – блеснув глазами, белоснежная кобылка пошла в обратную сторону.

У стойки регистрации тем временем скопилось большое количество пони: кто записаться на прием, кто просто повидать родных. Удивительно, что по происшествию нескольких дней никто так и не пришел навестить это удивительное, недавно поступившее на лечение, существо. Если вспомнить слова Соарина о том, что, как его назвали “человек”, был не отсюда, непонятно какой смысл был вложен в эти слова: то ли он пришел из-за предела Эквестрии, то ли откуда-то еще.

Конечно, таких, как он ей никогда не приходилось видеть, но ведь это замечательно. С каждым годом энциклопедические пособия по лечению и уходу за больными становится все больше и больше: например, благодаря переселению многих видов из разных уголков планеты в Эквестрию, ученым и докторам удается вывести новые способы и методы ухода за больными. При лечении того же крыла пегаса необходимо учитывать огромное количество факторов: расположение костей, хрящей, и самое главное магической конструкции, позволяющей тем находиться в воздухе. Как правило, за проведение медицинского приема у пегасов обычно отвечают единороги. При вывихе или переломе крыла в первую очередь смотрят не повреждены ли магические каналы, протекающие по всему периметру крыла. Это подобные кровеносной системе, эфирные капиляры, циркулирующие энергию от основания спины до крыльев. Невооруженным глазом их, конечно, не заметишь. Лишь опытные врачи-единороги проводят эти сеансы с тем, чтобы определить все ли в порядке и потребуется ли дополнительное вмешательство. Потом в зависимости от увечья накладывается гипс, либо же обычная повязка и больной спокойно может отдыхать в палате, наслаждаясь чтением книг, либо в дни посещения общению с друзьями.

У драконов и других видов, способных передвигаться по воздуху ситуация складывалась абсолютно другой. К каждому из них необходим был свой подход, особенно в вопросе восстановления при повреждении энергетических каналов. Если это был обычный вывих или ушиб, то, конечно, достаточно просто наложить повязку. Все-таки энергетические каналы — это не хрустальная ваза, которую так уж и просто разбить. Но при более серьезных увечьях уже не обойтись без опытного носителя магии. Недавно была проведена серьезная медицинская конференция в Троттингеме, где приняло участие более ста специалистов в области медицины и хирургии. Надо сказать, что принятое по итогу совещания соглашение о более тесной кооперации между представителями разных видов: пони, чейнджлингов, грифонов и драконов в области медицины положило новый этап в научной интеграции. Оно подразумевает обмен научными знаниями, а именно энциклопедическими пособиями с тем, чтобы представители разных видов могли получить высококвалифицированную помощь и в других государствах, а также обмен самими специалистами, чтобы те учились оказывать помощь другим видам. Конечно, это все замечательно, но что касается человека.

Белоснежная пони немного задумалась.

Определенно у него очень большой потенциал к самовосстановлению. Благо теплые ванны и зебриканские мази пока стали именно тем, что было нужно. Легкое обморожение и несколько ушибов в местах, название которых пока было неизвестно, и, благо, список увечий на этом заканчивался. Сейчас главное было обеспечить ему спокойный сон, от которого тот не отходит уже вторые сутки и хороший отдых после пробуждения. Указания доктора Хорса прямо указывали, что хоть и тело человека положительно отреагировало на выписанное лечение, необходимо было продолжать снимать показатели с тем, чтобы убедиться в том, что в дальнейшем его здоровью ничего не будет угрожать. Пусть и некоторые показатели выбивались из ряда вон, показывая цифры, абсолютно не похожие на нормальные показатели среднестатистического пони, грифона или чейнджлинга, по всей видимости, для него это было вполне нормально, что лишь доказывает то, что каждому живому существу соответствуют свои параметры.

На последней мысли белоснежная пони немного улыбнулась, подтверждая свою гипотезу, изложенную в своей диссертации на тему изучения подходов при лечении представителей других видов.

— Что такая довольная, сестренка? – неожиданно подскочившая слева пони легонько толкнула своим крупом улыбающуюся кобылку. – Неужто получила нагоняй от мистера Хорса?
— Что ты, я вовсе не… — не успев закончить, та ощутила прикосновение копыта неожиданно подскочившей собеседницы к своим губам.
— Даже не оправдывайся, Редди, – мило улыбнулась последняя.- Да, Селестия упаси, достался бы мне такой пациент, я бы совсем растерялась. Умеешь же ты найти правильный подход к лечению.
— Фауна, – убирая копыто подруги, улыбнулась Редхарт, – я просто стараюсь делать свою работу очень хорошо. А вот, интересно, чем это ты тут занимаешься? – изогнув бровь, улыбнулась белоснежная кобылка.
— А она со вчерашнего вечера, как пчела ужаленная мотается по всей больнице, – оперевшись на дубовые доски, выглянула из за стойки регистрации упитанная, переливающаяся синим окрасом пони. – Хочет увидеть этого че-ло-ве-ка.
— Фауна, ты же вроде ветеринар?
— Так поэтому я и здесь, – шагая рядом, не переставала улыбаться последняя.
— Но Фауна, он не животное… По крайней мере, я в этом уверена. Он говорит и…
— Ты сама-то слышала его речь?
— Пока нет, – опустила голову Редхарт. –Так Соарин сказал, когда принес его к нам. Значит и лечение нужно соответственное.
— Редди, под “соответственным” ты понимаешь ванны и зебриканские мази?
— А что в этом такого? – неожиданно выпрямилась Редхарт – Как оказалось, его организм замечательно отреагировал на лечение, правда … — та немного почесала шею. – во многом тот справился почти самостоятельно.
— Ты это о чем?
— Видишь ли, – Редхард ненадолго задумалась, пытаясь сформулировать идею. – Вот посмотри на меня, что ты видишь?
— Симпатичную медсестрицу? – подмигнула Фауна.
— Да не это, – начала заливаться румянцем Редхарт, – наш покров состоит из шерстки, защищающей в холодное время года от низких температур. Но у че-ло-ве-ка… ее нет, лишь гладкий покров с неравномерно выступающими в некоторых местах волосами явно не предназначенными для перенесения очень низких температур.
— Может это его физиологические особенности?
— Быть может, но тогда нам бы не пришлось лечить последствия легкого обморожения.
— А что по поводу остальных травм? – Фауна указала на больничный лист, который несла Редхарт.
— Благо, ничего страшного: пару ушибов, и несколько царапин, которые уже успели зажить. Сейчас, главное, дать ему хороший и спокойный сон, – подойдя к Фауне поближе, та легонько тыкнула ее в нос основанием копытца, добавив. – И избавить его от назойливых вопросов о его истинной природе, по крайней мере на время реабилитации.
В ответ Фауна лишь смешливо прыснула

— Привет, Лили, как поживаешь? – обратилась Редхарт к упитанной, переливающейся синим окрасом единорожке, стоящей за стойкой регистрации.
— Ой, привет, Редди. Вот вроде бы утро, а гляди сколько народу, тут точно не до прохлаждения, – ответила та, продолжая делать небольшие пометки в амбулаторных листах. — Ты это и своей подруге передай, – улыбаясь, взглянула та на Фауну, но что получила в ответ от последней лишь высунутый язычок.
— Я, между прочим, тоже врач, – с ухмылкой ответила Фауна. — Тем более, если приглядеться к его больничному листу. – указала та на небольшую пачку документов, которую Редхарт передала Лили для штампа. – То в нем не указано к какой области медицины этот человек принадлежит.
— Фауна, мы же с тобой все только что выяснили, – ответила Редхарт, оперевшись на стойку регистрации.
— Да я не об этом, – запротестовала последняя копытами. – Я только хочу взглянуть на него, поэтому… – улыбнувшись настолько мило, насколько это было возможным, Фауна молящими глазами продолжила. – Лили, вы могли бы мне выписать временный пропуск для посещения пациентов, а Редхарт за мной присмотрит.
— Конечно, дайте я только заполню пару полей. Итак, кем вы приходитесь этому человеку: родственник, друг, молодой кольтфренд?

Только после последней фразы Фауна обратила внимание на озорную ухмылку со стороны Лили. Как правило, дни для посещения по установленным правилам городской больницы были рассчитаны исключительно для родственников, близких или друзей. И, конечно, для медицинского персонала, правда это было их привилегией и в обычные дни. Сейчас же, глядя на неспешную стрелку настенных часов было ясно, что, времени, отведенного для посещения, становится все меньше и меньше, а, если не сегодня, то уже неизвестно, когда Фауне выдастся еще один шанс лично познакомиться с представителем другого вида.

— Лили, ну пожалуйста, – взмолила Фауна.
— Фауна, не знаю, как у тебя, а у меня работы во, – указала Лили на толпу понивильцев, заполонивших зал в очередь для посещения родственников.
— Лили, – чуть приблизившись, вмешалась Редхарт. – Фауна и правда специалист, только, как ты знаешь в ветеринарии, а мне, я вспомнила, нужно провести повторную электрокардиографию, – наклонившись чуть вперед к самому уху Лили, на что последняя тоже пододвинулась поближе, Редхарт добавила. — Сама же слышала про частоту его сердечных сокращений.
Та согласно кивнула.
— Может Фауна поможет мне разобраться, в конце концов ранее я не сталкивалась с таким видом: тут нужен, – прикидывая слово, покрутила копытом Редхарт. – Широкий подход, если ты понимаешь, о чем я. Фауна, как и я сейчас заняты подготовкой к последующей конференции по изучению способов оказании помощи и ухода за представителями других рас.

Обернувшись к улыбающейся во всю мордочку Фауне, Редхарт добавила.

— Думаю, это будет хороший опыт для наших сфер, а с меня, конечно, будет причитаться.
— Все, только копыта мне заговаривай, – сдерживая улыбку, запротестовала Лили.
Обернувшись на 360 градусов, подобно профессиональному шпиону, последняя огляделась по сторонам после чего подозвала к себе белоснежную кобылку:
— Редди, ты ведь понимаешь, что Хорс меня потом живьем растерзает, если узнает, что я пропускам всем подряд выписываю.
— Не волнуйся, мы быстренько его осмотрим и сделаем замеры.
— Ладно, Редди, но только присматривай за своей подружкой, – глядя на Фауну, Лили заполнила пару полей, после чего бумажка, гласившая “Посетитель” телекинезом направилась к Фауне.
— Век тебя не забуду, – просияла последняя с зажатым меж зубами листком.
— Все, идите, пока я не передумала.

Отправив на прощанье Лили воздушный поцелуй, на что та театрально взмахнула копытцем к верху, Редхарт вместе с Фауной галопом помчались по коридору в сторону палаты, где находился человек.

— В какой он палате?
— В тридцать четвертой, – ответила Редхарт, сбавляя темп перед палатой, номер которой гласил тридцать три.

Приоткрыв дверь, обе кобылки в первую очередь, навострив ушки, прислушались ко всем звукам, исходившим из палаты и, как и ожидалось, кроме легкого посапывания ничто больше не нарушало режим тишины пациентов.

— Сколько, говоришь, он в отключке? – пройдя следом за Редхарт, шепотом обратилась Фауна.
— Второй день. Показатели, если учитывать его специфику, вполне нормальны. – включая электрокардиограф, ответила Редхарт, – Но вот не знаю, стоит ли мне теперь беспокоиться о его сне.
— Он как-то проявлял признаки дискомфорта? – осматривая спящего человека, поинтересовалась Фауна.
— Нет, за исключением редких приступов тахикардии, которые не продолжаются больше десяти минут.
— А в какое время?
— Обычно вечером. И нет, не спрашивай, я не знаю в чем причина. Поэтому мне и требуется, – намазывая присоски специальным гелем, Редхарт возвела глаза к потолку – так сказать, взгляд со стороны.
— Не волнуйся, сестренка, разберемся.

Подойдя вплотную к кровати, оказалось, что спящий пациент был молодым парнем, которому по человеческим меркам было от двадцати пяти до двадцати семи лет. Темные волосы, зачесанные назад, с легкой трехдневной щетиной идеально довершали образ вольного авантюриста, способного по первым визуальным впечатлениям на многое. Широкие плечи, виднеющиеся из-под торчащего одеяла явно демонстрировали крупное телосложение; вкупе с высоким ростом тот со стороны производил впечатление вполне серьезного и размашистого молодого человека. Если бы только не лицо, отражающее душевную умиротворенность и спокойствие, то вполне вероятно тот со стороны сошел бы за весьма серьезное и невозмутимое существо.

Присоединив все нагрудные электроды, обе кобылки застыли напротив аппарата, явно выжидая первых показателей. По мнению многих в том числе Фауны был удивителен даже тот факт, что в состоянии спокойствия частота сердечных сокращений этого существа равнялась в среднем от 60 до 80 ударов в минуту, в то время, как у нее самой, да и вообще у большинства обитателей Эквестрии, за исключением алмазных псов, пульс равнялся 20-30 ударам и лишь в исключительный моменты, связанные с перенапряжением и стрессом тот мог подняться до 40, что хорошо снималось специальными травами и настоями, либо хорошим сном.

Впрочем, когда аппарат снова выдал неожиданную цифру в 77 ударов в минуту, у кобылок не осталось сомнений в том, что это существо действует исключительно по своим законам, не вписываясь в общую схему Эквестрийских медицинских энциклопедий.

— Ты могла бы провести оценку источника возможных возбуждений?
Фауна ненадолго задумалась:
— Сердце сокращается автоматически под воздействием электрических импульсов, которые вырабатываются в особых участках проводящей системы миокарда. В норме работой сердца у всех известных живых организмов управляет атриовентрикулярный узел, который изменяется в широких пределах под воздействием стрессов, физической нагрузки, усталости и многого-многого другого. Но, как правило, тот не бывает менее 20 ударов в минуту, иначе бы мы ходили сонными, как… Я даже не знаю кто, – развела Фауна копытами. — Разве что вы ему кофе не подливаете, пока он спит или сонного не выводите на изнуряющие пробежки.
— Значит сейчас трудно делать выводы.
— Именно. Разве что, когда он проснется, расспросить его об этом.
Завершив на этом краткий утренний обход, кобылки двинулись в сторону выхода, как вдруг со стороны аппарата послышался сигнализирующий звук.
— Подожди, я посмотрю, что там, – Редхарт жестом копытца попросил Фауну немного подождать у двери, пока та проверяет показатели аппарата.
Однако, заметив через несколько секунд отсутствующий взгляд белоснежной кобылки, уставившейся на датчик электрокардиографа, начавшего издавать продолжительный треск, Фауна не на шутку забеспокоилась.
— Редди, что там? – уставилась та на подругу, а потом на показатели датчика…

… 77 … 81 … 85 … 91 …
… 100 …

Ранее спокойно посапывавший человек начал тяжело дышать и, судя по размашистым движениям рук, тот пытался скинуть с себя теплое одеяло.
— Учащенный пульс. Фауна, сними с него одеяло, я открою окно!
На место спокойствию в одно мгновение пришло чувство откровенной беспомощности. Если в самом начале у медицинского персонала было хоть какое-то представление о том, как лечить последствия легкого обморожения и народными средствами бороться с возникающей тахикардией, то в критические моменты, в виду несовершенствия энциклопедических пособий по уходу за представителями других видов, у персонала, в том числе и Редхарт, вызвавшейся лечащим врачем нового пациента, были просто на просто связаны руки. Не обращая внимания на участившийся сигнализатор пульса, бивший с каждой секундой все более интенсивный оркестр, Редхарт, открыв окно, сразу выбежала в коридор:
— Врача в тридцать четвертую палату!

… 112 … 116 … 123 …

— Фауна, сейчас подойдут врачи. Попробуй послушать его.
Оставив человека в одном нижнем белье, Фауна прислонила свое ухо к его груди, как вдруг кончиком почувствовала почти обжигающее тепло, исходящее от его тела.
— Он очень горячий. Нужны мокрые полотенца. Редди, сходи за ними, я присмотрю за ним.

В миг белоснежная кобылка выскочила из палаты, оставив Фауну наедине с теплым, подобно пегасам в снежную погоду, человеком. Прислонив свое ухо еще раз к его груди, та только сейчас услышала, насколько сильно бьется его сердце, от чего у последней по всей спине пошли мурашки. Однако в момент, когда та неожиданно ощутила под своей мордочкой поднимающееся тело, пульс Фауны в сравнении с человеческим стал наиболее похож по показателям электрокардиографа, правда, если тот сумел подняться, то та, наоборот в это же мгновение от переполнивших ее эмоций готова была упасть.
Переведя взгляд на лицо приподнявшегося существа, та увидела спокойное выражение лица, переливающееся сверкающими хрусталями глаз, излучающих абсолютное безразличие, будто возникшая ситуация является чем-то обыденным. Рассмотрев перед собой Фауну, тот на мгновение задумался, однако пока та бездвижно продолжала смотреть на того в ответ, тот, наоборот, обдал ту доброй улыбкой и спустя мгновение заключил ту в крепкие объятья, растворив в одно мгновение для обоих все существующие проблемы…

Признаться, я всегда хотел завести себе кота или собаку, чтобы, просыпаясь утром вместо сложившейся традиции в виде потягивания затекших конечностей, я мог просто полежать еще некоторое мгновение на кровати и понаслаждаться этаким теплым комком шерсти. Жаль только, что на работе не принимают справки, краткое содержание которой гласило бы:”Меня придавил кот, не смог подняться по уважительной причине, прошу простить и отпустить”. Впрочем, кто-то сказал бы, что подобная отговорка с домашними животным лишь маленькая часть большой прокрастинации, однако у меня отнюдь была другая проблема, от которой хоть на стену карабкайся, а легче не станет… Аллергия на шерсть. Вроде бы обычный диагноз, а звучит, как приговор к вечному одиночеству. Впрочем, любовью и лаской не был обделен, но иметь домашнее животное, которое в отличие от человека всегда будет рядом и не предаст, а также в трудную минуту будет греть, подобно переносной батарее, была, по-моему, настоящей привилегией, разделить которую, к сожалению, уже не удастся. Был, конечно, вариант завести более экзотическое животное, спрос на которых с каждым годом увеличивается: те же самые попугаи или безобидные резиновые удавы, о которых как-то говорил один ведущий телепередачи, постоянно подвергавшийся укусам разных насекомых или животных, но это, по-моему, не то. Одно дело просыпаться от приятной и пушистой тяжести на груди, другое от бесконечного “каркания” того же какаду или пусть и безопасного, но очень склизкого ощущения чего-то, ползающего по твоему телу.

Впрочем удивляли меня не столько неожиданно непривычные для буднего дня размышления, сколько ощущение действительно чего-то теплого и мягкого на моей груди. Можно было подумать, что в потемках я просто сграбастал одеяло в попытках уталить давний бзик, однако, как правило, одеяло не отдает в твои руки обратным теплом. Только проведя ими вдоль источника неожиданных возмущений, я понял, что, скорее всего, со всеми этими ночными похождениями окончательно разорвал сделку со своим мозгом о доверительных отношениях, за что тот подкинул мне очень удивительную тактильную галлюцинацию. Впрочем, когда я тыкнул своими пальцами по тому, что у источника возмущений судя по всему называлось бочком, к тактильным галлюцинациям прибавились и слуховые в виде неожиданного “Ой”, от которого мое сердечко чуть не попросило остановочки.

Медленно разомкнув слипшиеся веки, я заметил перед собой милую мордочку светло-карамельного окраса с голубыми волосами, которая несмотря на свой цвет, в одно мгновение залилась цветом свежего помидора.

Честно признаться, в свое время я часто представлял себя героем романа или фильма, в которых, несмотря на все чудеса, что творятся с главным героем, я всегда вел бы себя так, будто все происходящее не выходит за рамки дозволенного, нацепив на себя маску невозмутимого и всегда знающего что делать героя. Это распространялось бы и на сюжет, в котором описывается обыденная жизнь, в которой я бы стал спокойным наблюдателем, так и на сюжет, в котором мне необходимо было столкнуться с бесчисленными преградами на своем пути, где мне необходимо было бы принять облик хладнокровного и стойкого человека.

Впрочем, когда данные размышления действительно вторгаются в твою жизнь, все надуманное в одно мгновение становится эфимерным прахом, от чего единственное, что у тебя остается – это полная дезориентация и вопрос, как тебе необходимо себя вести и что делать в сложившейся ситуации. Когда речь действительно заходит о том, что может в конечном счете представлять угрозу для твоей жизни, тебе не до примерки масок сильного и хладнокровного героя, ведь, как правило в таких мечтах ты заранее наделяешь себя безграничными возможностями, которые позволят тебе не волноваться о твоем дальнейшем благополучии, что позволяет тебе играть свою роль в пьесе… красиво. Но, как показывает данная ситуация, действительно: глядя на эту милую мордочку, может показаться, что все в порядке по их меркам, но как мне теперь реагировать на пищу, который подбросил мне мой мозг, я не имел понятия.

Но одна заготовка, к счастью, у меня была.
— Привет, – продолжая обнимать за часть выше талии начал я.
— Добрый день. Если вам стало лучше, могли бы вы… Отпустить меня.

Что я за человек, если не выполню просьбу этой милой особы.

— Конечно, – убрав руки в стороны, я только сейчас смог приподняться и понять, что, мало того, что я нахожусь не в своей комнате, так и то, что помещение, в котором я сейчас очутился больше было похоже на больничную палату. Чуть в уменьшенном масштабе, но все-таки больничную, правда выполненную в минималистическом антураже.
— Мистер… Скажите, вам уже лучше?
К первой особе, мгновение назад покинувшей насиженное на моей груди, прибавилась вторая, оказавшееся по правую сторону от моей кровати. Только сейчас до меня дошло, что существа, стоявшие передо мной были самыми что ни на есть, пони, одетые в медицинскую экипировку.
— Да, вполне, – почесав за затылком, единственное что нашел ответил я.
— Это хорошо. Вы были без сознания пару суток и теперь моя обязанность, как вашего лечащего врача, пронаблюдать за ходом вашего выздоровления.
— Выздоровления? – откровенно не понял я. В тот же момент мне пришла в голову мысль спросить “выздоровления от чего”, но, когда уже в очередной раз осознав, что передо мной стоит не человек, а говорящая пони, то откинул эту мысль как можно дальше, ведь даже не имея под рукой профессионального психотерапевта, диагноз складывался налицо.
— Да, если у вас возникнут вопросы, вы можете смело обращаться ко мне, либо к любому другому сотруднику данной больницы. – белоснежная пони обвела взглядом всю палату, немного задержавшись на своей коллеге карамельного окраса, смущенно стоявшей по левую сторону от моей койки.
— Так, это уже ни в какие рамки не годится, – пробубнил я себе поднос. – Так подъем. – хлопнув перед собой пару раз в ладони, я как можно сильнее зажмурил глаза, сам не зная, чего ожидая.

Однако, открыв глаза, я заметил, что мало того, что ничего не изменилось, так и то, что обе кобылки, закинув головы набок, удивленно смотрят на меня. Будто это я сошел с ума, а не они.
— Я сказал… Подъем! – хлопнув еще раз в ладоши, я засунул указательный палец себе в рот и прикусил. Больно.
— Скажите, с вами точно все в порядке? – закинув бровь, поинтересовалась белоснежная кобылка.
— Да, в полном порядке, – в конечном итоге это пустая затея убеждать галлюцинацию в том, что она галлюцинация. Ведь, учитывая то, что это плод моего воображения, убеждать их в нереальности равносильно убеждению самого себя. По крайней мере пока я отдаю себе отчет в том, что все это воображение, я остаюсь вполне вменяемым.
— Хорошо, в таком случае сейчас по расписанию у нас обед.

После последних слов мой желудок предательски заурчал, выдавая неожиданно появившееся чувство голода, что вызвало милую улыбку у обеих кобылок.
— Вам все принесут в течение десяти минут. Прошу вас не вставать и не покидать палату.

После последних слов обе кобылки развернулись и, закрыв за собой дверь, вышли из палаты, оставив меня наедине со своими мыслями.

— Редхарт, я должен его увидеть
— Соарин, я все понимаю, но он только очнулся и все еще приходит в себя.
— Я тоже все понимаю, но сама посмотри, – Соарин обвел крылом несколько членов своей бригады, преимущественно состоящей из кобылок, которые несколько дней назад совершали тренировочный полет в районе Винтерберга.
— Я обещал, что зайду сразу, как только тот придет в себя. В конце концов, мы ведь не с пустыми копытами.
Напротив каждого члена и Соарина в том числе стояли небольшие связки пакетов, наполненные фруктами, овощами и прочими сладостями, необходимыми больному для быстрого выздоровления.
— Соарин, я не могу тебя пропустить.
— А я говорю можешь.

За комичной сценой, в которой оба пони столкнулись лбами и толкали друг друга на пару шагов то в одну сторону, то в другую наблюдали не только члены бригады, но и несколько других санитаров, проходящих мимо с еле сдерживаемой улыбкой. Подобные перепалки не вписывались в логические объяснения данного мира, просто они происходили настолько спонтанно, что единственное, что можно было делать в этой ситуации – это просто наблюдать, либо участвовать самому, забыв о том, насколько комично это смотрится со стороны.

Не сказать, что Редхарт и Соарин были близкими друзьями, разве что сводными коллегами по работе, поскольку именно его отряд в зимний период занимался поиском попавших в беду пони и доставкой тех в ближайший медицинский пункт, но от таких формальностей, как мимолетный спор о правильном графике посещения пациентов было трудно отказаться в особенности в том мире, где веселье и радость являются основой мироздания.

— Редхарт, я просто занесу это к нему в палату и сразу уйду, – упираясь своей головой в лоб Редхарт, Соарин пододвинул ту на пару шагов назад.
— А я тебе отвечаю, он только пришел в себя и еще не в состоянии принимать гостей, – поднажала та в ответ и пододвинула Соарина обратно на два шага назад.

Наблюдавшие за перепалкой члены Вондерболтов про себя делали ставки, кто победит в этой ожесточенной перепалке. И, можно сказать, что особенность каждого живого существа, проживающего в Эквестрии и за его пределами было умение наслаждаться ни сколько конечной целью и результатом, сколько самим процессом. Чуть позабыв о том, что целью данного визита был обещанный визит че-ло-ве-ку, когда тот оклемается, все пони теперь стояли и вместо того, чтобы грузиться о быстро уходящем времени, наслаждались столь комичной ситуацией.
— Редхарт сегодня в ударе, – взмахнув крыльями, прервал тишину белоснежный пегас. – Немного взъерошенная, не замечаете. Может случилось что?
— А что бы ни случилось, у Соарина есть козырь в рукаве, – с легкой ухмылкой, глядя по сторонам, ответила аквамариновая пегаска с белоснежной гривой.
— Разве. Что-то я не припомню, чтобы он ей заранее бутылочку сидра купил.
В ответ на услышанное, стоявшие до этого молча кобылки, тихо прыснули.
— Нужно уметь быть непредсказуемым, смотрите, – указала одна из кобылок в сторону идущей всем ходом комичной сцены.

— Прости, Соарин. Может у тебя и свободный день, но у меня, сам видишь, – указала та на дверь больницы, перед которой предательски откуда ни возьмись пролетело перекати поле. Зимой…

— Да, я вижу, – прыснул тот. – Кстати, а это случайно не твой человек стоит в дверях? – решил Соарин отвлечь внимание Редхарт, как вдруг, пока та отвлеклась, он выхватил из пакета неожиданный подарок. – Эфо фебе!

Когда белоснежная кобылка развернулась, в зубах у Соарина красовался пышный букет белых тюльпанов. Цветочная классика настолько сильно удивила белоснежную медсестру, что Соарин, почувствовав легкое облегчение, снова переспросил:
— Мы ненафолго, – так и держа в зубах букет повторил Соарин, на что Редхарт тихонько посмеялась. – И извини меня за тот случай. Ну, ты меня понимаешь.
— Хорошо, только это последний раз: правила в больнице действуют для всех одинаково. — перехватив букет в свои зубы, мило улыбнулась медсестра.

Когда четверо членов Вондерболтов, включая Соарина получили долгожданные пропуска в качестве посетителя, Редхарт, оставив цветы на регистрации, провела всех к палате № 34, где уже должен был перекусить человек.
— У вас десять минут. Сильно не перегружайте его, у нас и самих после вчерашнего осталось очень много вопросов.
— Все в порядке: только проведаем его и вручим то, что припасли.
Приоткрыв дверь, оказалось, что человек, принявший позу лотоса все еще …

… Не мог отойти от странного чувства, будто распределительная шляпа отправила меня вместо волшебной школы в место, которое описать даже самым отточенным чернильным пером было невозможно. Можно было и дальше продолжать убеждать себя в том, что увиденное мгновение назад было лишь искривленным видением. Если объяснить нынешнее местоположение было вполне возможно, то существ, которые, как показал мне мой замученный мозг через призму глаз, было довольно трудно. Не просто пони, а говорящие пони. Удивительно, как я раньше не замечал проблем со своей психикой. Люди, устающие на работе, проводят там десятки лет, а мне хватило с лихвой и нескольких бессонных ночей для того, чтобы словить последствия депривации сна. Интересно, когда все это закончится, я проснусь у себя в квартире или в такой же палате, только с мягкой обшивкой, обволакивающей стену?

Услышав скрип открывающейся двери, я, оставаясь в той же позе йога, открыл веко левого глаза, чтобы понять, закончился ли этот замечательный трип.
— Привет, Джеймс, как поживаешь? – вошедший вслед за уже знакомой белоснежной медсестрицей переливающийся цветом моря пегас, добро улыбнулся и помахал крылом, подзывая за собой еще нескольких гостей в лице нескольких кобылок разных мастей и окрасов.
— Можно я сразу уточню, – сменив позу на более удобную, обратился я. – Вы ведь все галлюцинация, иначе я не могу объяснить то, что передо мной стоит с дюжину говорящих поней?
— А он интересный, – мило улыбнувшись, ответила неизвестно откуда, но очень знакомая аквамариновая кобылка с белоснежной гривой.
— Нет, Джеймс, мы абсолютно настоящие. Мы же вытащили тебя с одного из перевалов на Винтерберге.
— Попались, – выпалил в тот же миг я, встав на колени у края кровати. – Ты знаешь мое имя, хотя я тебе его еще не называл. Не иначе, как галлюцинация: вы знаете все, что происходит у меня в голове. – прожестикулировав, указал я пальцем на висок.
Слушавшие это пони переглянулись, после чего негласно дали светло-синему пегасу продолжить.
— Ты ведь сам представился, когда мы тебя нашли, – тот внимательно посмотрел в мою сторону, явно, судя по лицу по лицу не понимая, шучу я или нет.
— Я пред…

В один миг в моей голове, судя по ощущением, произошел мощный взрыв, сопровождающийся нещадными уколами в области висков из-за чего единственное, что я мог сделать это откинуться обратно на подушку. Подбежавшие в тот миг говорящие пони начали осматривать меня, а та, что носила на голове больничную шапочку прислонила свое ухо к моей груди, пытаясь послушать сердце.
— Все нормально, – потирая виски, выпалил я, пытаясь унять головную боль. – Просто… Я не могу понять, как я здесь очутился. Это… неправильно.
— Расскажете все потом, сейчас вам необходим отдых, – белоснежная пони мило улыбнулась, убирая свое ушко от моей груди. – И почему это вы так ничего и не поели? – наигранно нахмурилась та.
— Я поем, но только позже.
— Нет, вы будете есть прямо сейчас.

Соскочив с постели, белоснежная медсестричка подошла к оставленному на тумбочке подносу и взяла его в копытце, поднеся ближе к моей кровати.
Взяв в свои зубы ложку, та подхватила порцию пюре и, подойдя ко мне, невинным голосом сказала:
— Ефте, вам нуфно выфтороветь.

До этого стоявшие в беззвучном молчании пони тихо прыснули, наблюдая за тем, как кобылка пытается меня накормить прямо с ложечки, которая находилась у нее в зубах.
— Нет уж, спасибо, я как-нибудь сам. – аккуратно перехватив миниатюрную ложку, которая была у нее в зубах, я отправил еще не успевшую остыть порцию себе в рот, как мои вкусовые рецепторы отреагировали яркой гаммой вкусов. – Ммммм, я никогда не пробовал ничего подобного.

Светло-синий пегас, до этого с улыбкой наблюдавший за комичной сценой, прокашлялся.
— Мы, собственно, зашли тебя проведать, как и обещали, – улыбнулся тот, достав из пакета пару яблок. – Мы пакеты оставим у тебя, если захочешь, угощайся. Здесь фрукты, овощи и даже немного выпечки.
— Спасибо, – улыбнулся я, как заметил, что прямо перед моим лицом появилась вторая ложка с пюре, которая была в зубках у белоснежной медсестрицы. – Только как вас зовут?
— Меня зовут Соарин, а это моя летная бригада: Сюрпрайз, Флитфут и Сильвер Зум.

Каждый из названных улыбнулся и помахал мне своим копытом, на что я в ответ помахал им своей рукой, лениво улыбнувшись до конца не веря, что все это происходит взаправду.

Как только я перехватил вторую ложечку и скоропостижно отправил ее себе в рот, белоснежная медсестра обратилась:
— Хорошо, на этом прием окончен. Пациенту необходимо нормально поесть и отдохнуть.

Не став спорить, Соарин пожал плечами.
— Хорошо. Удачного тебе выздоровления, Джеймс, мы еще как-нибудь зайдем.
— Удачи, ребят. С меня причитается.
— Уже второй раз обещаешь, – добро прыснул Соарин, после чего я получил очередной укол в затылке.

Помахав на прощание, а от белоснежной пегаски, на удивление, получив многозначное подмигивание, пони распрощались и вышли за дверь, оставив меня с медсестрой наедине.
— А кто это был? – удивленно обратился я.
— Они? – поняша взяла у меня из рук пустую ложку и зачерпнула в нее очередную порцию. – Вондерболты. Отряд специального назначения. Как я поняла про него вы тоже ничего не слышали? – улыбнулась та.
— Определенно. – замотал я головой. – Даже то, что меня с ними могло объединять.
— Они нашли вас пару дней назад в горах неподалеку. Вы совсем ничего не помните?
— Абсолютно. А как вас зовут? – прожевав, поинтересовался я.
— Медсестра Редхарт, можно просто Редхарт.
— Очень красивое имя, – от услышанного ее щечки в миг порозовели. – Редхарт, если так получилось, что теперь я попал в…
— Эквестрию.
— Точно, – щелкнув пальцами, я продолжил мысль. – в Эквестрию. Есть ли у вас специалисты, которые могли бы мне помочь решить вопрос, связанный с моим появлением?
— Конечно, но только, когда мы поставим вас на ноги, – передав мне очередную ложку мягкого картофеля, я с удовольствием отправил ее в рот, наслаждаясь необычными вкусовыми гаммами.

Когда тарелка с едой и стаканом свежевыжатого сока стали пустыми, Редхарт помогла мне улечься как можно удобней и, откланявшись уже собралась выходить, как вдруг я решил убедиться в последний раз:
— Сестра… Редхарт, а могу ли я вас потрогать, чтобы точно убедиться, что все это взаправду?

Осознав наконец мою некую обескураженность, та подошла вплотную к кровати и поднесла свою голову к моей руке. Сказать, что по ощущениям ее грива была похожа на нежный бархат, значит ничего не сказать. Она была такая мягкая и пушистая, что я не удержался и провел пальцами по ее мягкому ушку, от чего та мило ойкнула и секундой позже раскраснелась, как помидор.
— Надеюсь, вы убедились достаточно. А теперь, Джеймс, желаю вам приятного отдыха, я к вам еще зайду.
— Спасибо, буду ждать, – улыбнувшись на прощание, я помахал ей рукой прежде чем дверь закрылась, оставив меня в палате одного.

Интересно, если я сейчас засну, то проснусь дома или здесь же…

Интерлюдия I

Все сильнее стучало, гремело по крыше давно сошедшего с путей товарного вагона, вьюжно ударяли нахлесты ветра, все плотнее забивало дождевыми каплями едва угадываемое оконце над нарами. И по сей день боль, исходящая от мертвого гиганта, простирающегося во все стороны так далеко, что его нельзя было охватить взором, ощущалась всеми жилами. В повергнувшем в руинах городе царило запустение: дома, давно превратившиеся в груды кирпича, были покрыты толстой пороховой пленкой; кое-где сохранившиеся стены, увитые поблекшей цветочной рассадой, отдавали сыростью, и все несло и несло в лицо тонкой и острой струей холода из поднимающейся над городом серой тучи. Наступающий с запада густой туман, накрывающий своей гладью древние сооружения, понемногу стирал их с лица земли.

Стих гул, пролетающих железной стаей бомбардировщиков; бескрайние поля, с тянущейся по горизонту поблекшей от влаги колючей проволокой; увядающий под шум гуляющего ветра ржавый пласт скосившегося противотанкового орудия.

Пороховая же гладь, обильно застилавшей и без того серое, пропитанное поднявшейся пылью небо, начала сходить, пропуская кромешные лучи осеннего солнца. Бескрайние поля; воронки, грязь в которых обильно вымывались первым за столь долгое время ледяными дождевыми каплями. Ветер, безразлично колыхавший плакаты, висевшие на одной из стен заброшенного бюро; бездыханное тело радиста, равнодушно уставившегося на стол с покрытым пылью телеграфом.

Продолжая медленно плестись по пустой улице, заплетаясь в скользившей от пошедшего дождя грязи, он вглядывался в разбитые стекла, проносившихся мимо домов и не мог произнести и слова: некому более было наблюдать за открывающимся вдалеке видом на бескрайние просторы ранее непорочного леса.

Кто его знает сколько… пять, шесть, семь, а может быть, и более дней он продолжает брести по одинокому, усыпанному пеплом городу, обреченно вглядываясь в разбитые окна небольших зданий.

В тумане порохового облака просматривался декабрь…

Глава VI

Следующие главы будут выкладываться пачками по 5 штук, в первую очередь для того, чтобы вам было комфортнее читать и при этом не терять смысловую нить. На данный же момент отмечу, что работа над этим рассказом идет полным ходом, однако по определенным причинам мне не удается все это записывать в более шустром темпе.

Специально для истинных мечтателей могу отметить, что, возможно, мне приходится записывать это из первых уст самого героя, переживающего эти события, что могло бы объяснить такую медленную скорость публикации глав. Однако этот вопрос до конца дней я предпочту оставить открытым :)

Как всегда, я полностью открыт для ваших вопросов, уточнений и критики :)

Истинная сущность кошмаров для меня всегда была сакральной темой, раздумывать которую за утренним стаканом кофе было хоть и интересно, но абсолютно бессмысленно. Хоть в соннике смотри, но по увиденному сюжету я редко мог понять, на что пытался намекнуть мой уставший разум. Разве что на перспективную возможность снимать замечательные триллеры, в которых главную и второстепенную роль буду играть один лишь я. Однако, как и раньше подобные размышления всегда оставались в голове и еще реже на листке бумаги, куда я обычно записывал сентиментальные мысли. Однако сейчаc настроения для того, чтобы разгадывать очередной ночной кроссворд и ударяться в сеанс самобичевания у меня просто-напросто не было.

Как оказалось, чтобы завсегдатаям в этой больнице было не скучно проводить время, на одном из этажей располагалась мини-библиотека, в которой были книги любого жанра. Так одна из книжек, заглавие которой гласило “Дэринг Ду и запретный город облаков”, по счастливому стечению обстоятельств оказалась у меня в палате. И даже не по счастливому стечению, сколько по моей ненастойчивой просьбе в адрес Редхарт найти мне временное увлечение, которое поможет скоротать время на период реабилитации. Все-таки глазеть днями на пролет в белоснежную стену или в окно, выходящее в белоснежный двор не самое занимательное хобби.

При первом визуальном впечатлении от обложки могло показаться, что эта книжка была предназначена для подросткового возраста, то бишь для жеребят, но в очередной раз этот мир преподнес мне удивительный сюрприз в виде рушившихся шаблонов в отношении местной типографии. Несколько раз заходившая ко мне уже знакомая белоснежная медсестра уже посещала меня не с тем, чтобы снять показатели или сделать замеры, сколько для того, чтобы напомнить о том, что порция еды, стоящая на полке, продолжает остывать, пока я фанатично читаю еще одну главу этой увлекательной повести.

Нет, это нужно самому видеть. Самое удивительно ощущение, когда читатель читает твой рассказ – это уметь передать все настолько реалистично, что тот сам невольно задумается, “а не герой ли я этой истории”? Так, перелистывая страницу за страницей у меня все больше складывалось впечатление, что эта книга написана словно для меня: как будто не только сама Дэринг Ду выполняет все эти удивительный выкрутасы в попытках выбраться из западни Ауисотля или доктора Кабаллерона, но и ты сам играешь немаловажную роль. И как при просмотре фильма, твое тело начинает подвергаться ипровизированному танцу в попытках предугадать дальнейшее развитие сюжета.
— … И Ауисотль снова оказался в одном шаге от победы, как вдруг Дэринг Ду влетает в помещение и…

Неожиданно дверь палаты приоткрыла, а за ней снова показалась сестра Редхарт, неся на копыте небольшой поднос с уже успевшей полюбиться порцией домашнего пюре.
— Редхарт. – откладывая книгу в сторону, начал я, — Признавайтесь, я ведь не первый, кому вы выдали эту книгу?

Поняв мой прозрачный намек, кобылка мило улыбнулась.
— На самом деле это очень известный бестселлер, который читает пол-Эквестрии. И, по-моему, нет ничего удивительного в том, что наша библиотека располагает с десяток книг разных серий.
— С десяток книг? – поддался я соблазну, но в ту же секунду повертел головой, — я думал, вы меня здесь лечить будете, а выходит, что я от одного заболевания перейду к другому.
— Это к какому? – выгнула та бровь, ставя поднос рядом с кроватью.
— …Зависимости. Нет, поверьте, это ужасная вещь. Кто-то в моем мире не может слезть с антибиотиков, кто-то с пристрастия к коллекционированию, а вот это. – взял я в руки книгу и показал обложку кобылке, — Это самое лучшее, что я когда-либо читал, несмотря на то, что сейчас назвать меня самым заядлым читателем очень трудно.
— Была у нас давно пациентка. – мечтательно улыбнувшись, присела на край кровати Редхарт, — так она настолько прониклась пристрастию к этой серии книг, что потом пыталась симулировать свою болезнь, чтобы прочитать еще пару глав.
— Боюсь к этому вы меня и ведете. – протянув руку, я по глупой привычке коснулся основаниями пальцев ее гривы, — Правда, если крохотной пони легче спрятаться или прокрасться, чтобы достать заветное, то вы только представьте меня: здорового рослого человека, который будет пытаться спрятаться под кроватью или за углом коридора, чтобы достать еще пару тройку книг.
Белоснежная пони тихонько посмеялась, но голову не убрала.
— Боюсь, на этот случай я могу вас сильно разочаровать, — улыбнулась пони, блестя глазками.
— Меня… Разочаровать? – сделав кислым лицо, я стер воображаемую слезу.
— Да, потому что, если вы после выписки захотите почитать что-то из книг, вам придется направиться в Понивильскую библиотеку, которая располагается в Академии Дружбы.
— Что-то новое. Нет, честно, с того момента, как я здесь вы не перестаете меня удивлять, можно поподробнее? – сменив положение на более удобное, поинтересовался я.
— Для начала, как я поняла, эта школа, где представители разных видов и народов изучают дружбу.
— Удивительно. А что за виды?
— Пони, грифоны, чейнджлинги… Драконы. – немного подумав, та прислонила копытце к своему подбородку.

Если смириться с тем, что этот мир был наполнен говорящими пони, то уместить в своей голове осознание факта, что этот мир активно штамповал также и других волшебных существ было несколько сложнее.
— А люди, здесь были когда-нибудь такие, как я?
— Если честно, – та дернула хвостиком, — то вы первый представитель такого вида. Признаться, в первый день мы очень переживали о том, как вас правильно лечить. Особенным наше удивление было, когда вас только-только доставили. – та махнула копытцем, — или, когда у вас была тахикардия.
— Мда, ну и проблем я вам доставил. А то, что мое сердце бьется до 80 ударов в минуту, это не волнуйтесь: считайте физиологической особенностью моего организма.
— В тот день я была не одна. Со мной была… Коллега по работе. – улыбнулась Редхарт. – Фауна, ветеринар. Мы проводили обследование вашего организма, когда у вас поднялся пульс. – кобылка немного задумалась, — когда я с еще несколькими врачами вернулась с мокрыми полотенцами, то увидела то, что вы и Фауна. – неожиданно на ее щечках блеснул румянец, — лежите в обнимку и крепко спите, а показания вашего пульса будто и не менялись.
— Мне кажется или вы мне намекаете, что сеанс обнимашек стал именно тем, что мне было необходимо?
Судя по покрасневшему выражению мордочки, можно было подумать, что еще мгновение — и на ней можно будет пожарить пару сочных тостов.
— Как бы это ни было, да, это вам помогло. – скрываясь за прядями белоснежных волос, констатировала медсестра.
— Если мне вдруг станет плохо, могу ли я рассчитывать на еще один сеанс? – улыбнувшись ей, я заметил, как та, улыбнувшись в ответ, несколько раз дернула хвостом.
— Если хуже… то… посмотрим. А сейчас вам необходимо подкрепиться. – ловким движением спрыгнув с кровати, Редхарт подошла к тумбочке и указала на поднос с еще теплой едой.

Ухватив его, я начал быстро уплетать столь полюбившуюся за пару дней кухню. И, честно признаться, я никогда не считал, что в школе или любом другом общественном заведении, отталкиваясь от сложившихся стереотипов, плохо кормят. Просто где-то лучше, где-то хуже, но Эквестрийской кухне авансом можно накинуть пару баллов вперед. И дело даже не во вкусе, сколько в том, как мой организм стал реагировать на столь простую пищу. С одной стороны, визуально я не изменился: зачесанные назад волосы и набирающая обороты от недостатка лезвия и бритвы щетина. Тело также не подверглось существенной корректировке, хотя, учитывая возникшие причуды в виде нового и очень странного мира, в который и ныне верилось с трудом, он мог подкинуть еще парочку сюрпризов. Но почему-то у меня все равно складывалось впечатление, будто что-то все-таки изменилось. Можно было на одном дыхании выпалить “Ура, я помолодел”, но шестое чувство подсказывало, что это далеко не полный список корректировок. Конечно, я не рассчитывал на новоприобретенные способности в виде неудержимого потока магии, но, честно признаться, во второй день моего бодрствования, пока меня никто не видел, я пытался перед зеркалом, красиво растопыривая пальцы, произносить заклинания, рассчитывая хотя бы на молнию или лазерный луч, чего, конечно, так и не вышло. В этом мире ведь все естественные носители магии, как я понял, имели как минимум рог для произношения заклинания, но моя единственная палка пока не была готова к таким причудам, а попробовать ради забавы стоило.

Заметив мой задумчивый вид, в ходе которого ложка с порцией пюре так и висела в воздухе, не решаясь залететь в рот, Редхарт поинтересовалась.
— Вас что-то беспокоит?
Опомнившись, я съел еще одну ложечку и, поставив еще не опустевший поднос на колени, скрестил пальцы:
— Если честно, немного да.

Присев снова рядом, кобылка понимающе посмотрела на меня.

— В нашем мире ведь увидеть что-то подобное. – развел я руками, — равносильно сумасшествию. Правда, пишут книги о том, как люди неизвестным образом попадают в другие миры или получают сверхъестественные способности, но такое… А точнее с таким столкнуться вживую это нечто невообразимое.
— Когда я вас впервые увидела, я сначала подумала, что вы максимум с другого материка, но чтобы настолько далеко. – пони немного поежилась, — Надеюсь, вы найдете ответ.
— Мне тоже было бы интересно узнать. А пока. – тыкнув пальцем в ее носик, я снова схватил стоявший рядом поднос с едой, — Мне бы подкрепиться.

Не переставая мило улыбаться, пони спросила:
— Вы говорили, что у вас пишутся книги о путешествиях людей?
— Да, причем бесчисленное количество всех мастей и жанров. Но в данном случае я предпочитаю смотреть фильмы, так как они хоть и не так подробно, как в книгах, но тоже очень хорошо отражают суть сюжета.
— А вы могли бы мне рассказать про какую-нибудь из них?

Немного подумав, единственное, что приходило на ум были даже ни сколько книги и фильмы о загадочных перемещениях, сколько о самих путешествиях людей в далеком будущем.
— Есть такие. – улыбнулся я и заметил, что белоснежная пони улеглась вдоль кровати так, чтобы меня хорошо было слышно.
— Хорошо. – положив руку на ее гриву, начал я, — значит дело было в далекой-далекой Галактике…

— … Что значит расчеты не верны?
— Боюсь, Твайлайт, здесь действительно есть какой-то недочет. – рассматривая схему, на которой вырисовывалась длинная строка линейных уравнений, Старлайт задумчиво почесывала свой подбородок.
— Я надеюсь ты представляешь, сколько времени потребовалось, чтобы скомпоновать такое емкое заклинание?
— Брось, Твайлайт. – усевшись в мягкое кресло, Старлайт скрестила передние копытца, — ты ведь знаешь, что за такое раньше не брался никто и нет ничего страшного в том, что ты могла допустить такую. – сузив губки, Старлайт выставила копытце вперед, — малюсенькую ошибочку.
— Которую я сама не смогла заметить… — Вскинув голову назад, Твайлайт потянула затекшую от нескольких бессонных ночей шею.

Добро улыбнувшись, фиолетовая кобылка, не поднимаясь с места, магией подхватила мел и ловким движением зачеркнула явно лишнюю переменную, на которую замотавшаяся аликорница не обратила внимания.
— Отлично. – устало вздохнула сиреневый аликорн, заметив исправление в уравнении, — теперь у нас получилась формула химического красителя для радуги…
— Твайлайт. – накинув на последнюю магией теплый плед, кобылка фиолетового окраса чуть потянулась, — тебе нужно отдохнуть. Я представляю, что изобразить в виде уравнения новый принцип произношения заклинаний очень трудно, но ты сама подумай, — постучав копытом по дивану, та пригласила лавандовую аликорницу присесть рядом, — Когда у нас получалось сделать все идеально с первого раза?
— Ты права. – широко зевнув, та присела рядом и не обратила внимания, как в один миг разлеглась на весь диван, положив голову на внутреннюю часть бедра фиолетовой кобылки, — Скоро научная конференция и я не могу прийти на нее с пустыми копытами.
— Но ведь можно взять что-то и попроще. Для тебя ведь не будет сложным представить тот же проект о побочных эффектах применения магии в быту?
— Можно, но у меня такое чувство, что я очень близка к ответу. И, если мне удастся закончить это уравнение вовремя, то это положит новый этап в области магии. А это именно то, что хотели бы услышать специалисты со всех уголков Эквестрии.
— А передо мной сейчас случайно не хитрый перевертыш, который хочет новым заклинанием покорить всю Эквестрию или все-таки принцесса Дружбы? – мило улыбнувшись, Старлайт тукнула основание копытца в носик Твайлайт, заставив последнюю улыбнуться.
— В мои обязанности входит поддержание всех аспектов: вплоть до социальных и экономических. К тому же после каникул нужно будет составлять новое расписание занятий. – немного задумавшись, Твайлайт продолжила, — Такое чувство, что, не справившись в чем-то одном, я с грохотом провалюсь и во всем остальном.
— Твайлайт, посмотри, а у тебя с такими размышлениями случайно грива не поседела? – пошутила Старлайт, как заметила, что Твайлайт, вскочив с постели, начала вертеться перед зеркалом, — Я к тому, что ты, похоже, совсем позабыла о том, что у тебя есть мы. И мы всегда готовы помочь.
— Знаю, Старлайт. – мельком взглянув на доску, принцесса снова приземлилась на диван.
— Или тебя беспокоит что-то еще?
— Если честно, то да…

Наострив ушки, Старлайт легко улыбнулась.
— На самом деле эти несколько бессонных ночей были связаны не только с необходимостью завершения этого уравнения. Я пыталась… Прислушаться.
— К чему? – немного не поняла Старлайт.
— В последние несколько дней меня не покидает ощущения странного магического возмущения. Что-то вроде того, когда мы боролись со Стиксом или, точнее, с его перевоплощением в Пони Теней. Правда та магия была хоть и древней, но вполне вписывалась в концепцию межвременного искажения.
— Разве, что-то я ничего не чувствую.
— Как и принцессы, что очень странно. В процессе у меня возникла теория, которой я поделилась с Селестией, но без доказательства я не могу утверждать наверняка.
— Даже интересно…
— Я предположила, что источник магического возмущения могут уловить исключительно обладатели высокого магического потенциала и. – указала копытцем Твайлайт перед собой, заметив вопросительный взгляд Старлайт, — исключительно на определенном расстоянии, что могло бы доказать то, что данный источник находится в пределах Понивиля.
— И магия не Эквестрийского происхождения?
— Возможно, но также не стоит отрицать того, что возможно речь идет об обычном межпространственном искажении. Такое, как я и говорила, мы встречали в ходе борьбы со Стиксом или, если проще, когда Дискорд создает свои парадоксальные “воронки”. – махнув копытом, лениво констатировала лавандовая принцесса.
— Но?
— … Я не вижу самого источника возмущений и того, к чему оно могло быть привязано. – скрестив копыта, Твайлайт положила на них голову, — Честно, я даже не знаю, как разорваться, чтобы разъяснить эту ситуацию.
Вскочив с кровати, Старлайт театрально отдала честь.
— Просто скажи, чем я могу тебе помочь, и я с радостью возьмусь за это задание.
— Хорошо, в таком случае я хочу, чтобы ты разобралась с источником этих возмущений.
— Что? … Я. Но ведь я имела в виду…
— Это решено. – лукаво улыбнувшись, констатировала аликорн, — считай это будет еще одним уроком дружбы.
— Твайлайт, ты ведь понимаешь, что от меня будет больше толку, если я смогу снять с тебя горы обязанностей в этом. – Старлайт развела копытами, указывая на все помещение, — “бюрократическом” завале. Прости за грубое слово. – виновато улыбнулась та.
— Я не сомневаюсь, что все это у тебя получится сделать с блеском и, честно, я бы не смогла найти пони компетентней в данном вопросе, но ведь ты сама говорила. – улыбнулась Твайлайт, вставая с дивана, — что я принцесса Дружбы. А тебе следовало бы посещать места вне стен замка чуть почаще, если не хочешь, чтобы в твоей гриве, как ты там говорила, появились седые волосы. – попыталась отшутиться Твайлайт, за что Старлайт мило пожурила ее взглядом.
— Мне до этого казалось, что за задания дружбы отвечает твоя карта? – выходя вслед за Твайлайт из кабинета, уточнила Старлайт.
— В самом деле. – ненадолго задумалась лавандовый аликорн, — В данном случае считай, что поиск источника возмущений – это твое… второстепенное задание. А основное – весело провести время вне стен замка.
— Знаешь, иногда в тебе просыпается игривый жеребенок, Твайлайт. – понимая, что все возражения будут бесполезны, та взглядом добро пожурила лавандового аликорна, за что получила в ответ лишь высунутый язычок.
— Мне правда нужна помощь, и я на тебя рассчитываю.
— Не волнуйся. – натянуто улыбнулась Старлайт, — я постараюсь выполнить это задание… — заметив нахмурившуюся мордочку лавандовой кобылки, Старлайт тут-же поправилась, — и, конечно же, постараюсь весело провести время.

После последней фразы, принцесса накрыла своим крылом наигранно негодующую фиолетовую кобылку и легонько потерлась о последнюю щечкой.

Однако раздавшийся в одно мгновение громкий взрыв, сопровождающийся сильной вибрацией стен коридора, заставил кобылок не на шутку вздрогнуть. Из распахнувшейся по правую сторону двери не на шутку возбужденная уже известная шестерка многообещающих учеников в сопровождении громких оваций двинулась вдоль коридора в сторону общих залов, откуда, как оказалось, и доносился страшный грохот.
— Что здесь во имя Селестии происходит? – попыталась выяснить в чем дело аликорн, чуть прокричав в спины убегающей шестерки.
Обернувшись на возглас профессора все немного съежились, но от того менее веселее не стали.
— Как бы вам объяснить, профессор. – подходя чуть ближе в сопровождении остальных, начал земной пони легкого аквамаринового окраса с светло-голубой гривой. – Мы…
— Там Дискорд и… Спайк… И… Так весело! – наворачивая круги вдоль всех собравшихся смеялась розовый гиппогриф, что вызвало у остальных обреченную улыбку, а голубоватого окраса грифон, разведя лапы и, ухмыльнувшись, лишь заметил:
— Ее теперь не остановишь.
В суматохе наворачивающихся кругов, маленький чейнджлинг с прозрачной розовой гривой тихонько подняла копытце:
— Там вернулся Дискорд, Спайк и… Большой Мак. И, кажется, они предложили нам сыграть в… игру. – немного засмущавшись, закончила чейнджлинг.
— Вообще-то не просто предложили, а прямо сказали, что, если мы не поторопимся, то пропустим все самое интересное. – констатировал голубоватого окраса грифон, которого мгновение спустя уже известная непоседливая летающая особа легонько дернула за хвост, — Эй!
— Йона любит крушить, игра будет веселой. – так же, не обращая внимания на все остальное, радовался як, — Смолдер, а ты как думаешь?
— Я? – немного удивился оранжевого окраса дракон, — А мне без разницы. – коротко отрезала та, хотя легкая ухмылка явно выдавала желание тоже стать участником столь захватывающего события.
— Ладно, вижу вам есть чем заняться. – мило улыбнулась Твайлайт.
— В компании Дискорда? – подняла бровь Старлайт.
— Что ты? – махнула копытцем сиреневый аликорн, — о их мальчишниках даже не стоит беспокоится. Разве что…

Нервно взглянув на лавандовую настоятельницу, фиолетового окраса кобылка начала уже от предстоящего поручения пятиться в сторону, как вдруг, Твайлайт, комично оттащив ту зубами за хвост обратно, добавила:
— Можешь проследить за тем, чтобы у них все было здорово.
— Аргх. – только и смогла вымолвить Старлайт в ответ на неожиданное ощущение, как что-то подняло ее в воздух.
— Прибавка в компании. Ура, так даже будет веселее. — подняв в воздух кобылку фиолетового окраса, на одном дыхании выпалила розовый гиппогриф.
Умилившись столь комичной сценкой Твайлайт только и оставалось, как махать вслед удаляющейся компании своим копытцем, попутно желая всем хорошо провести вечер.

— Значит вы тот самый человек? — выгнувшись из-за стойки регистрации, навострила ушки голубого окраса кобылка.

— Мда...

Мне все ещё казалось, что рубашка, доставшаяся мне по счастливому стечению обстоятельств от Редхарт выглядела довольно забавно. Сумбурный вид длинных, подобно китайским монашеским плащам рукавов и широких манжетов довершался пришитым в области груди металлическим поясом, свисающим вдоль боков. Хотя, если учесть, что, по словам, белоснежной кобылки, он был предназначен для ношения минотаврами, вполне логично, почему он смотрелся так нелепо, что, впрочем, было лишь моим субъективным мнением.

— Похоже, у вашего портного... Хороший вкус, — заметив, как я постоянно поправляюсь и поочередно дергаю висящие лямки, кобылки мило улыбнулись.
— А по-моему хорошо смотрится. — первая среагировала Редхарт.
— Не, все в порядке. — разведя руками, сдался я перед необузданной силой упрямых лямок, — кто же знал, что вашим гостем станет человек.
— Вот и я говорю. — начала кобылка голубого окраса, — выходные концерты это конечно хорошо, а вот бы устроить у нас в больнице показ мод, так вообще было бы замечательно.

Заметив, как кобылки задумались о чем-то своём, я невольно улыбнулся.

— Вот представь, Редди. Кобылки в больничных халатах выглядят и без того весьма пикантно. — мечтательно улыбнувшись, констатировала кобылка голубого окраса, вызвав у стоявшей рядом Редхарт легкий румянец. — А вот найти бы хорошего модельера, чтобы шить красивую одежду для временных постояльцев, так вообще не было бы цены поликлинике.
— Неужели у вас тут настолько скучно, что приходится задумываться о подобном. — оперевшись на эту же стойку, решил я внести свою лепту.
— Не, просто недавно администрации поступило предложение ввести в больнице новое мероприятие. В первую очередь для постояльцев. — чуть отсмеявшимся, ответила Редхарт.
— То есть, у вас проводится что-то ещё?

Ощутив мягкое прикосновение копытца к своей руке, я повернулся в сторону кобылки голубого окраса.
— Не поверишь, но камерный оркестр по выходным. Для ценителей музыки это, конечно, хорошо, но не по несколько же часов к ряду.
— Чтение книг тоже утомляет. — задумалась Редхарт, прикусив губу.
— Не знаю даже... — удивившись тому, на сколько легко и непринужденно началась наша беседа, я решил продолжить, — Можно ведь и дискотеки устраивать.

После услышанного слова кобылки одновременно переглянулись и, дёрнув ушками, спросили:
— Диско-теки?
— Танцы под музыку. — решил уточнить я, — Это, конечно, удивительно, что у вас с таким трепетом относятся к постояльцам. Например, в наших больницах единственное, чем обязан персонал, так это кормлением и ежедневным обследованием постояльцев. Разве что в санаториях и реабилитационных центрах всё может быть более радужным.
— А как у вас веселятся че-ло-ве-ки во время лечения?
— В обычных больницах никак. — после последней фразы кобылки немного посерели, — Можно, конечно, и книгу читать, но как правило, за это уже отвечает сам постоялец. Наши больницы, как у вас, не располагают такой обширной библиотекой. — на последнем слове я вспомнил о недочитанной главе книги о приключениях Дэринг Ду.
— А танцы под музыку? — подняла копытце белоснежная кобылка.
— Да обычно такие мероприятия проводятся в клубах, хотя ... — я немного улыбнулся, на удивление вспомнив небольшой отрывок из прошлого, — В юношестве я умудрился получить компрессионный перелом пяти позвонков: три в поясничном и два в грудном отделе. — указав руками на соответствующие участки тела, я заметил очень заинтересованные мордочки поняшек, — Меня тогда отправили в реабилитационный центр на окраине города и... Вот там было по-настоящему весело: дискотеки, девчонки, нарушение постельного режима. — мечтательно вздохнув, я обратил внимание на мило улыбающихся кобылок, — Если у вас на повестке дня такой серьёзный вопрос, то я готов первый выйти на танцевальную площадку.
— А идея хорошая. — процокала копытцами кобылка голубого окраса, — Уже выбрал, кого первого пригласишь на танец? — подмигнула та.
— Я... Вот вас двоих и приглашу. — ловко выкрутился я, наблюдая за тем, как мордочки поняшек розовеют, — Вот давайте попробуем. — обойдя стойку регистрации, я подозвал за собой улыбающуюся Редхарт.
— Я просто не знаю, как принято танцевать у вас, но у нас мы обычно берёмся за руки и смотрим друг на друга.

Удивляясь собственной авантюре, я вместе с белоснежной кобылкой прошёл за стойку регистрации и, почесывая заросшую щетиной щеку, решил обратиться к последней.
— Можешь встать на задние копытца?
— Вот так? — выгнувшись подобно кошечек, та облокотилась передними ножками на внутреннюю стойку.
— Именно. — потерев ладони, ответил я, — Теперь так. — Взяв её оба передних копытца в свои руки, теперь Редхарт оказалась лишь на своих двух задних, от чего та тихонько засмеялась, ощутив то, как я начинаю вести её по кругу.
— Наверное для вас это немного непривычно? — засмеялся я, одну руку опустив ей на талию, а второй продолжая придерживать её маленькое копытце, на что в ответ раздалось лишь тихое хихикание.

Ситуация и впрямь складывалась забавная. В нашем мире, как правило, даже после десятка минут обдумывания многие не решаются сделать шаг на встречу веселой авантюре. Если же брать такую направленность в отношении противоположного пола, то многие неоправданно отбрасывают попытки быть веселыми и раскованными, даже будучи уверенными в том, что в ответ получат положительный ответ. В прочем, мне никогда не была свойственна определенная робость. Может из-за того, что передо мной была довольно симпатичная по меркам этого мира поняшка я и стал более раскрепощённей, но не буду отрицать того, что подобный спектакль я смог бы провернуть и у себя на родине.

Ловко обведя хихикающую белоснежную кобылку по часовой стрелке, до моих ушей донёсся уже знакомый голос.
— Вам бы музыку включить и можно прямо сейчас отправляться на танцы.
— А я как раз думал, что чего-то не хватает. — наигранно задумавшись, ответил я, придерживая засмущавшуюся от такого внимания белоснежную кобылку, — А ну ка иди сюда. — нагнулся я вперёд и аккуратно схватил голубоватого окраса кобылку за ее копытце, на что та рефлекторно встала на задние ножки и присоединилась к нашему дружному хороводу.
— Всё, показывайте, где у вас танцевальный зал. — придерживая двух раскрасневшихся кобылок за талию, улыбнулся я.
— Но ведь...
— И никаких но. — шутливо отрезал я, ловя на себе смешливые взгляды проходящего мимо медицинского персонала, — Кто у вас здесь ответственный за проведение мероприятий?

Продолжая краснеть, обе кобылки будучи у меня под руками, посмотрели друг на друга после чего ответили:
— Такие вопросы мы обычно согласовываем с доктором Хорсом.
— Замечательно. – прижав поняшек за талию крепче к себе, ответил я, — Значит к нему и направимся…

Глава VII

После короткой, но продуктивной беседы, оказалось, что доктор Хорс был славным малым. И, выражаясь, «малым» я больше акцентировался не на статусе, а на росте, ведь, даже будучи важной персоной, мне все пони без исключения казались довольно милыми. Впрочем это не было поводом для нарушения субординации. Зная, не пойми откуда, основы делового этикета, мы провели конструктивную беседу, в которой основной акцент был сделан на моих физиологических особенностях, ведь я для них, как тот выразился, был диковинкой в области медицины. С учетом бурного всплеска научных конференций, проводящихся во всех уголках Эквестрии, многие деятели науки и медицины усиленно предпринимали шаги к изучению представителей иных видов, что, конечно, не могло оставить равнодушным сидящего напротив меня специалиста. Под его началом, как тот между делом отметил работает коллектив выдающихся учёных из разных областей, которые планируют к первому числу следующего месяца выступить с докладом о промежуточных успехах в области лечения и реабилитации представителей других народов. И это не могло не льстить, ведь даже будучи кладезем скромного запаса знаний в области человеческой анатомии, даже простой экскурс по таким базовым понятиям, как строение человеческого тела и примерное расположение органов могло внести ценный вклад в Эквестрийскую медицину. Даже с учётом того, что я, скорее всего, был первым и последним представителем данного вида в этом удивительном мире.

— Выходит, всё настолько интересно. — поправляя роговую оправу, заметил жеребец карамельного окраса, сидящий напротив меня.
— Именно. После удивительного перемещения у вас ко мне, оказывается, не меньше вопросов, чем у меня к вам. — чуть отсмеявшись, я отпил предложенный ранее тёплый напиток, приготовленный, как мне показалось, на лесных ягодах.
— Перемещения? — немного удивился тот.
— Не знаю, упоминала ли об этом медсестра Редхарт, — пытаясь сдержать смешок от вспомнившейся забавной сцены, когда я в обнимку с двумя медсёстрами вошёл в кабинет главврача, я продолжил, — Оказывается, я не с другого государства и, тем более, не с другого материка, как многие изначально подумали, а именно что ни на есть с другого мира, — поднял я указательный палец, придавая своим словам значительный вес.
— С другого мира? Интересно, — задумался тот, — я в первую очередь врач. И в таком случае вам лучше обратиться к более компетентным персонам.
— Например? — отпил я немного чаю.
— Кто-то другой отправил бы вас прямиком в Мэрию, — покрутив карандаш, саркастично отметил тот, — Но в этом бюрократическом завале вам вряд ли помогут. Советую обратиться напрямую к Твайлайт Спаркл: Принцессе и по совместительству директору Понивильской Академии Дружбы.
— Да, про нее я как раз слышал. И, честно, с учетом того, что в моем мире не то что пони, а даже драконы и многие другие разумные виды являются чем-то невообразимым, мне и сейчас трудно свыкнуться с мыслью о том, что меня закинуло в этот удивительный мир.
— Не поверите, но наше удивление было не меньше, когда начался весь этот стремительный миграционный процесс. За последние несколько лет, – встав с кресла и двинувшись вдоль кабинета в сторону картотечного шкафа, продолжил тот, — мы встретились с множеством вопросов, которые требуют быстрого решения. Не знаю, как с этим справляются в других областях, но если брать медицинский сектор, то о результатах этого бедлама вам, наверное, уже доводилось слышать.

Решив не перебивать, я сделал еще пару глотков.
— Раньше на вопросы представления научных проектов по решению большинства межнациональных вопросов давалось предостаточно времени, ведь сами понимаете, что процесс движения от обычной гипотезы до аксиомы требует огромного количества времени. А с тех пор, как в Эквестрию начали стремительно стягиваться представители различного ареала, нам приходится работать в усиленном темпе, чтобы решить хотя бы такой простой вопрос, как правильно с учетом всех физиологических особенностей оказывать помощь представителям других видов.
— Ваша ближайшая научная конференция ведь будет посвящена исключительно медицинскому аспекту?
— Не совсем, – достав небольшую пачку документов, ответил доктор Хорс, — все на столько перемешано, что на одной из сессий будет рассмотрен вопрос правового регулирования и условий предоставления помощи иным представителям. Но этим, благо, будет заниматься совсем другой отдел, поэтому даже не стоит об этом говорить.
— А как тогда будут обстоять дела со мной?
В ответ на услышанное, карамельного окраса жеребец легко улыбнулся.
— Не стоит волноваться. Мы, как и полагается, окажем всю необходимую помощь в вашей реабилитации. Вся эта сложившаяся ситуация, – тот немного покрутил копытом, снова садясь в кресло, — просто чистого вида формальность, — конечно, это слегка неожиданно встретить разумного представителя иного, как вы выразились, мира, но кто я такой, чтобы удивляться волшебству в мире, где магия является основой мироздания. – усмехнулся тот, раскрывая передо мной небольшую пачку документов.
— За время, которое вы провели в нашей больнице я осмелился лично пронаблюдать за ходом вашего выздоровления и, если данные показатели являются вполне вписывающимися в ваше естественное состояние, то я готов вас выписать уже завтра. Но мне все-же необходимо уточнить некоторые данные.
— Да, конечно, — не переставая удивляться такому неожиданному потоку информации, выпалил я.
— В таком случае, мне необходимо ваше имя, возраст, и личная подпись.

Вписав в предложенном бланке всю необходимую информацию, меня не покидало ощущения излишнего спокойствия, явно неподходящего под сложившуюся ситуацию. Сколько раз бы я не задумывался о неправильности всего происходящего, всегда в конце что-то отодвигало бурные размышления на второй план, подстраивая под мысленную кинопленку более позитивные мысли. Разве была необходимость заниматься очередным сеансом самобичевания? Раньше ведь о подобных геройских ролях, в которых ты попадаешь в необъяснимую ситуацию, приходилось задумываться лишь в ходе сентиментальных размышлений и глупых мечтаний, но ведь даже абстрагируясь я никогда и не мог помыслить о том, что однажды я смогу воочию стать тем, кем я себя нарек в своих мыслях. В прочем, как я и ранее упомянул, мою голову неожиданно посетила, как мне показалось, более стоящая мысль. Занеся в тот момент руку над полем “подпись”, меня резко осенило:
— И все-таки, есть еще кое-что, в чем бы мне хотелось поучаствовать перед тем, как меня выпишут. – на лице разыгралась предательская улыбка, на что жеребец карамельного окраса лишь вопросительно выгнул бровь.
— Незадолго я общался с вашими коллегами и, как выяснилось, на повестке дня стоит такой важный вопрос, как проведение нового мероприятия.
— Да, точно, – немного протерев очки, заметил доктор, — ранее мы согласовали проведение мини камерного оркестра для наших постояльцев, но, как я понимаю, не все разделяют идеи длительного музыкального вечера.
— Что вы, – запротестовал я руками, — мне определенно рано делать выводы, тем более о таком. Честно, мне и самому было бы интересно услышать классическую музыку вашего исполнения, но у нас поступило более привлекательное предложение.

Скрестив копыта, жеребец карамельного окраса немного наклонился вперед.
— Танцы под музыку. И не просто танцы, – решил я размять затекшие ноги, пройдясь вдоль кабинета, — а самую настоящую человеческую дискотеку.
— Диско-теку?
— Да, как я понял, такого слова вы и в помине не встречали, – лениво развел я руками, — но, если объяснить простым языком, то это те же танцы под музыку, но более энергичные. У вас же что-нибудь играет помимо классической музыки?
Доктор чуть усмехнулся.
— У нас полным-полно представителей неординарной музыки. Взять ту же DJ Pon 3. Не понимаю, как она умудряется исполнять музыку в таком жанре: для классиков она, наверное, чересчур грубовата, – тот покрутил немного копытом, — но талант виден сразу.
— Если бы я еще имел представление о том, кто это, было бы замечательно.
— Уверен, у вас еще будет возможность с ней познакомиться. Обычно она проводит свои выступления в заведении “Сладкая Вишенка”, на углу третьего переулка.
— Понятно. А что, если привлечь ее, как диджея?
— Определенно нет, – забавно прыснул тот, — такое лучше устраивать в музыкальных заведения. Страшно даже представить, во что превратиться наша больница, если в ней начнут проводить столь зажигательные мероприятия.

Заметив мой задумчивый вид, в ходе которого чашка с небольшими остатками уже остывшего чая застыла в воздухе, жеребец продолжил:
— Это вовсе не значит, что нельзя провести что-нибудь… Более приличное.
— Знаете, от ваших слов у меня складывается впечатление, будто у вас тут не музыканты, а сплошные вандалы водятся.
— Я уверен, что у вас будет возможность ознакомиться с ее творчеством. – добро улыбнулся тот, удостоверившись, что все поля в документах подписаны, — Пока могу предложить в качестве альтернативы лишь обычные светские танцы. Поймите, что не все будут присутствовать на этом мероприятии в виду болезни, поэтому необходимо проявить некоторую солидарность.
— Понимаю. Что ж, в таком случае… — немного замялся я.
— Вся необходимая аппаратура у нас имеется в техническом отделе. Поэтому могу лишь предложить пока продолжать проходить назначенное вам обследование, а к вечеру быть готовым к данному мероприятию.
Заметив мою улыбку, доктор добро пожал плечам.
— Считайте это встречным презентом по случаю вашего прибытия.
— Благодарю вас, доктор, – протянул я тому сжатый кулак, в который мгновением позже я получил легкий тычок основанием копытца улыбающегося профессора.
— И не забывайте, – не убирая копытце, добавил тот, — на этом мероприятии вы должны лишь хорошо отдохнуть и расслабиться, а не изнурять себя излишней кардио нагрузкой: не хватало еще вашего повторного возвращения после нескольких дней лечения. – продолжал улыбаться тот.
— Конечно… доктор. – ответил я, пытаясь сдержать улыбку от предвкушения последующих событий.

Как и полагалось, к вечеру по нашей с доктором договоренности, в общем зале, ранее предназначенном для проведения светских бесед с родственниками, стали потихоньку собираться пони всех мастей и окрасов, оглядывающихся по сторонам с таким наивным выражением мордочки, что мне не раз приходилось сдерживать себя от навязчивых мыслей просто подойти и сграбастать тех в крепких объятиях. Можно предположить, учитывая основы их сформировавшегося менталитета, что те будут вовсе и не против, но ведь нужно было сохранять статус спокойного и воспитанного гостя. В конце концов такие шалость, как и в нашем мире, можно проводить лишь уже со знакомыми тебе людьми, потому что в ином случае тебя, скорее всего, примут за умалишенного, а двух уже знакомых кобылок, стоящих сейчас рядом с аудиоаппаратурой и что-то бурно обсуждавших с техническим персоналом, уже вполне можно было назвать близкими знакомыми.

— Мистер, простите… а вы кто?

Как обычно, потерявшись где-то в своих мыслях, я совсем упустил то, как меня уже секунд пять кто-то легонько тыкает по внешней стороне бедра. Оглянувшись сверху вниз я только сейчас признал в непоседливой особе маленького жеребенка, по человеческим меркам которому было от силы лет 7-8, что не могло не умилять. Поставив себя на ее, да и вообще на место любого здешнего пони, мне только сейчас стало ясно, что им, скорее всего, было не очень комфортно, когда я смотрю на тех с высоты птичьего полета. Зная, что у меня, без преувеличения, был высокий рост, я решил присесть на одно колено, только после чего продолжить:
— Привет, маленькая. Меня зовут Джеймс. – по привычке протянул я той сжатый кулак, в который сразу же получил легкий тычок от маленькой девочки. – И я человек.
— Человек? – удивленно спросила та.
— Да. – улыбнулся я, — Я пришел из… Очень далеких краев и теперь пытаюсь здесь освоиться.
— Вы болеете? Вы ведь такой большой и крепкий. – наивно подпрыгнула та два раза, из-за чего я не выдержал и рассмеялся.
— Нет, маленькая, уже не болею. А тебя как зовут? – раскрыл я ладонь в импровизированном жесте.
— А я Милена. Мы здесь с мамой лечимся. Она говорит, что зимой часто болеют и нам нужно пить много витаминов.
— У тебя очень хорошая и заботливая мама. – не сдерживая улыбку, ответил я.
— А ведь она сейчас здесь. – зацокала та на месте, — Мама, мама, иди сюда. – негромко обратилась та в сторону, после чего к нашей компании присоединилась очень симпатичная кобылка оранжевого окраса с длинной и пышной гривой.
— Доченька, что случилось. – тихонько обратилась та к горцующей на месте непоседливой особе, после чего, переведя взгляд на меня сначала немного удивилась, а потом, на удивление, добро улыбнулась, — Простите, она вся в отца. – нежно прижимая к себе маленького жеребенка, просияла та. – Я Сапфира, а это моя дочь Милена.
— Джеймс. – протянул я той кулачок, в который та нежно тыкнула основанием своего копытца, — У вас очень красивая дочь.
— Но очень резвая для своих лет. – махнув копытцем, посмеялась та. – А вы, простите…
— Он че-ло-век, мама. Он пришел очень издалека, — прижимаясь крепче к кобылке оранжевого окраса, выпалил жеребенок.
— Это очень запутанная история. – ожидая следующего вопроса, решил ответить я, — Боюсь без вмешательства магии здесь не обошлось.
— Ох, что вы. – махнув копытцем, улыбнулась та, — Уверена, все будет в порядке. Надеюсь, сейчас вы чувствуете себя лучше?
Вдохнув полной грудью, я даже, ни сколько кобылке, сколько самому себе решил ответить.
— Я не помню, когда мне было на столько хорошо…
— Вот и славно. – улыбнулась та, — Мы ведь тоже здесь проходим лечение. Муж сейчас проходит службу на границе, а мы с моей маленькой решили немного поднять свое здоровье.
— Значит, здесь не только те, кто болеют, но и те, кто хотели бы просто немного поднять здоровья?
— Именно. Здесь ведь в Эквестрии как: лучше перестраховаться и пройти небольшое обследование, чем потом всю зиму сидеть с красным носиком, — тихонько посмеялась та.
— Тут уж с вами не поспорить, — развел я руками, ощущая в теле небывалую легкость.
— А вы ведь, простите, — легонько махнула та копытцем, — вы же стали инициатором этих танцев?
— Так получилось, что да. Я ведь помню свои последние танцы еще с юношеских времен, когда был немного старше вашей дочери. И точно также это было в стенах лечебного заведения.
— Будем надеяться, что следующие вы все-же проведете в привычном музыкальном заведении, — добро улыбнулась та.
— Уверен у меня будет возможность… — улыбнулся я в ответ, заметив, как та мило блеснула глазками.

— Вот ты где, — неожиданно услышал я знакомый голос за спиной.

— Ладно, Милена, рад был с вами пообщаться.

— Уверена, мы еще увидимся, — улыбнулась та, закинув себе на спину не перестающего махать мне маленького жеребенка.

— Да, Редхарт, — развернулся я на знакомый голос.

— У меня такое чувство, что ты просто ходячий магнит, — шутливо тыкнув мне в грудь копытцем, прыснула белоснежная кобылка.

— В каком смысле? – удивился я и только мгновением спустя заметил у нее за спиной уже знакомых мне ранее нескольких понях.

— Соарин? – до конца не веря своим глазам, спросил я. – Так ведь…

— А ты думал, только у тебя должны быть хорошие выходные? – улыбнулся тот, проводя взглядом кобылку аквамаринового окраса с белой гривой, идущую прямо ко мне.

— Можно ведь провести выходные и в более приятной обстановке, — решил отнекиваться я, однако внутри понимал, что мне было очень приятно видеть эту компанию. – Я, когда сегодня общался с доктором Хорсом, так тот сказал мне про удивительные выступления DJ … P, даже из головы вылетело это название.

— DJ Pon 3, — поправил тот, — Не, музыка у нее, конечно, классная, но мне вспоминается, — тот наигранно почесал подбородок, — Что ты обещал проставиться при встрече?

Заметив рядом со мной улыбнувшуюся аквамариновую кобылку с белой пышной гривой, Соарин даже поправился.
— И даже дважды, — улыбнулся тот.
— Все ясно, — развел я руками, — значит поступим так. Не знаю, как относятся у вас к спиртному, — оговорился я, после чего продолжил чуть тише, чтобы Редхарт ненароком не услышала, — Но я слышал, что здесь за углом угощают очень вкусным чаем.
— Я все слышала. – чуть отсмеявшись, полу-боком ответила Редхарт, беседующая с одним из временных постояльцев.
— Чаем, значит, — шутливо вскинув бровь, спросила кобылка аквамаринового окраса, — Я, значит, грею его под крылом на краю обрыва, а ты меня чаем хочешь угостить, — сдерживая смех, нежно тыкнула та своим копытцем меня в грудь.
— На краю обрыва… — не успел спросить я, как неожиданно ощутил острую боль в висках, помешавшую сконцентрироваться на возникшей мысли.

Пару раз хлопнув себя по щекам, я, как ни в чем не бывало, продолжил:
— Но я ведь болею, — с наигранной скромностью, ответил я, — Уверен, у нас будет возможность сходить в более приличное заведение. Правда, перед этим нужно будет решить несколько важных вопросов: финансовый и жилищный.
— Смотри тут, — неожиданно посмеялся Соарин, шагая вслед за мной вдоль больничного коридора, – Ты уже трижды обещал.

Как выяснилось, в больничном кафетерии, ранее предназначенном для приобретения напитков за наличный расчет, в этом мире называвшимся “биты”, сейчас, по случаю выходных праздников, угощали самыми вкусными, по моему мнению, напитками. Явно так и не разобравшись в том, какой из них вкусней, я решил предоставить выбор двум уже знакомым членам “Вондерболтов”, которые, недолго думая посоветовали “Эйриш” со взбитыми сливками. Если проводить аналогию с нашим миром, то по вкусу он мне больше напоминал Латте, но это лишь примерное сравнение, ведь что бы я здесь ни попробовал: от еды до напитков, все отдавало такой оригинальной гаммой вкусов, что мне было все труднее и труднее приводить привычные аналогии.

От этого кафе до общих зала, куда с каждой минутой стягивалось все больше и больше представителей этого удивительного вида было примерно минуту ходьбы, поэтому я вовсе не волновался о том, что ненароком опоздаю на первый обещанный мною танец. По звукам, отдающим глубокое эхо, исходившее, как я понял, из аудиоаппаратуры, следовало, что его все еще пытаются настроить, однако с каждым мгновением я все больше и больше улавливал на себе столь непривычное за годы жизни чувство искреннего предвкушения, схожее, как у нас говорят, с бабочками в животе.

— Так как твои успехи? – отпив того же напитка, что и у меня, спросил довольный Соарин.
— Даже и не знаю, — опустил я голову, вглядываясь в пенистую субстанцию своего стакана. – Я об этом много думал, да и сейчас продолжаю размышлять, — махнул я рукой, — что все это очень удивительно. Когда я сегодня общался с доктором Хорсом я между делом отметил, что для меня видеть говорящих пони и осознавать то, что у вас тут еще с десяток других разумных видов обитает, это нечто немыслимое. А тот, оказывается, совсем не придал этому значения, сказав, что у вас тут, видите ли, много приезжих из других стран.
— А у людей разве нет разнообразия в видах? — чуть отпив свежевыжатого сока, спросила аквамариновая пегаска.
— В том то и дело, что нет, — развел я руками. – Из разумных только люди. Есть, конечно, животные, но они не как вы: не говорят, не мыслят, да и вообще живут согласно инстинктам, — загибая пальцы, прыснул я. – К тому же и магия у нас в отличие от вашего мира является чем-то сакральным. А ведь мне уже приходилось ни единожды видеть ваших так называемых единорогов.
— Нет магии? – выгнула бровь аквамариновая пегаска.
— Технологии, — поднял я указательный палец в верх, — Основа человеческого прогресса. Во всех сферах мы предпочитаем использовать различные механизмы: от бытовых до более научных.
— Не сказать, что и у нас подобные вещи не используются. – развел копытами Соарин, — вот тот-же чайник или, допустим, гигантские плотины, которые сдерживают воду.
— Боюсь, обычным чайником человека уже давно не удивить, — ухмыльнулся я, поставив опустевший стакан на стол, — я к тому, что в нашем мире основной упор делается на научно-эмпирический базис. Это, как по аналогии ваши ученые маги, если я правильно понимаю, — добавил я и заметил, как те заинтересованно кивнули. – Если брать более глобальный масштаб, то мы создаем летательные аппараты, которые могут передвигаться, как в небе, так и в открытом космосе. Наземные и подземные поезда; огромные корабли, работающие на сложных механических двигателях. И все это одновременно создается, как и для того, чтобы двигать научно-технический прогресс, так и для того, чтобы просто облегчить жизнь обычных людей, — активно жестикулируя руками, увлекся я, — вот смотрите, — пододвинувшись чуть ближе к столу, я заметил не спадающий с мордочек поняшек интерес, — как вы обычно связываетесь между собой, если хотите куда-нибудь сходить. Полетать, допустим, или выпить чашку чая с друзьями?

Переглянувшись между собой, те улыбнулись:
— Обычно мы просто встречаемся и… все, — не переставая улыбаться, махнула копытцем пегаска аквамаринового окраса.
— А теперь представьте, что у вас есть специальное устройство, которое помогает связываться между друг другом на расстоянии, и с помощью него говорить, — растопырив ладонь, я прислонил ее к уху, изображая подобие обычного мобильного телефона.
— Как… — немного подумал Соарин, — То есть, почта?
— Еще лучше, — не смог я сдержать улыбки, — Общение происходит в реальном времени, и вы можете разговаривать, даже находясь друг от друга на огромном расстоянии.
— Удивительно… — только и смог сказать Соарин, откидываясь на стуле назад.
— Получается, ты попал сюда в результате какого то, — покрутила копытом пегаска, — научного события?
И настал мой черед откинуться на стуле.
— Вряд ли… Хоть и перемещению между мирами и реальностями посвящено огромное количество теорий и гипотез, но, насколько я знаю, ни одна из них не была доказана. Скорее это какой-то парадокс или же явление, не поддающееся логике.
— То есть, магия, — улыбнулся Соарин.
— Да, — улыбаясь, я повертел головой, — Можно и так сказать. Хотя… Я даже не помню последних событий перед моим перемещением. Разве что то, как я проснулся уже в палате и…
— И что? – понимаючи спросила кобылка, наклонившись чуть вперед.
— …Облака ярко-багрового оттенка… — неожиданно вспомнилась мне знакомая картина, — Да, облака…
— Что облака? — немного недоумевая, спросил Соарин.
— Просто… — ощутив небывалое чувство дежавю, я решил более не заострять внимание на столь мелких деталях, — У меня всплыл в памяти, не пойму откуда, пейзаж ярко-багровых облаков. И такое чувство, что он из очень далекого прошлого…
— Из твоего мира?
— Скорее всего… Возможно, — чуть покрутив бокал, я заметил, что на дне еще были остатки сладкого молока. – В прочем, это слишком нудные размышления для столь грандиозного события, — решил мой мозг сменить старую пластинку, — Вы ведь любите танцевать?
— Грандиозного? – мило посмеялась пегаска, прикрыв ротик своим крылышком.
— Ну да, это ведь мои первые танцы в этом новом мире, — не смог сдержать я смешка.
— Вот побудешь ты на наших “светских” мероприятиях, — продолжила кобылка, — так и будешь делать выводы о грандиозности.
— А что? – развел крылья Соарин, — У каждого в понимании веселья свои стандарты.
Оглянувшись сначала на кобылку, а потом на переливающегося цветом моря пегаса, я немного задумался.
— Это он просто хвастается, — хихикая, положила мне на руку свое копытце аквамариновая пегаска, — он ведь в нашей летной Академии не единожды занимал первые места в классических танцах и, чувствую, он уже навострил ушки на первое место в этом скромном мероприятии.
— Впрочем, как и ты, — шутливо указал копытом Соарин на сидящую рядом со мной кобылку.
— А призы раздают? – решил отшутиться я, как заметил неожиданно появившийся легкий румянец на щечках аквамариновой кобылки.
— А вот потом и узнаешь, — встав со стульчика, направилась та к выходу из кафетерия.
И, как оказалось, не зря. Ведь секундой позже до наших с Соарином ушей донесся звук настроенной аудиоаппаратуры, выдающей, на удивление, очень мелодичную, но не лишенную вкуса музыку.
— Полагаю, наш выход, — улыбаясь, поднялся я с места, как заметил, что многие сидевшие рядом другие гости также встали из-за столов и, как и мы, переговариваясь между собой, двинулись к выходу, чтобы присоединиться к скромным, как я понял, по меркам этого города танцам.

Как оказалось, в отличие от стериотипной картины, когда десятки человек не решаются первыми выйти на танцпол, в этом мире все было ровным счетом наоборот. Не успев пройти до общих залов до меня дошел звуки радостного смеха в перемешку с хаотичным цоканием копытц пони, кружащихся в импровизированном танце. И, признаться, эта картина настолько отпечаталась в моем сознании, что Соарину пришлось ни единожды тыкнуть меня копытцем, чтобы я, наконец, прикрыл открывшийся от удивления рот.
— Мне помниться, ты нам кое-что обещал, — не успев оправиться от первичного шока, я заметил перед собой уже двух знакомых кобылок, одетых сейчас в милое подобное вечерних платьев, прикрывающих все, что у тех находилось ниже привычных нам бедер.
— Точно, танцы, — огляделся я по кругу, после чего, заметив, улыбающегося Соарина с аквамариновой пегаской, стоящих поодаль, решил подойти ближе к Редхарт со стоящей рядом кобылкой голубого окраса. – Позволите? – протянул я тем свои руки.

Однако, ощутив то, как те неожиданно, но настойчиво подхватили меня под запястья и потащили на танцевальную площадку, я лишь рассмеялся и, оглянувшись на Соарина с пегаской, пожал плечами. Я изначально планировал вести пару в привычной мне манере, ведь все-таки становиться на корточки, даже будучи в мире, работающем по своим правилам, по-моему, было немного несуразно. Именно поэтому, пробираясь сквозь гущу гарцующих на месте пони, я по ходу, аккуратно, но настойчиво поднял тех на задние ножки от чего те уже в привычной манере лишь тихонько рассмеялись.

Без тени смущения, как это было уже утром, я прижал тех ближе за талию и, не переставая улыбаться, начал вести их в такт мелодичной музыке, наблюдая за тем, как с каждым мгновением их мордочки наливаются все более сочными красками, а другие постояльцы все чаще и чаще приковывают свои заинтересованные взгляды к этой комичной сцене.

В прочем это не мешало наслаждаться столь пьянящим моментом. Танцы, по мне так показались, негласным обрядом посвящения, которые помогли не только немного приобщиться к местной культуре, но также сблизиться с местными обитателями. Принимая необычайно грациозные позы, казалось, их ножки в такт музыки скользили по гладкому полу, как по водной поверхности, а похожие на две маленькие ручки копытца извивались отдельно от тела, изображая замысловатые мудры. Порой, прижимая кобылок ближе к себе, те начинали дрожать мелкой дрожью, да так, что их плоская, но очень пушистая от бархатной шерстки грудь со звоном начала сотрясаться в такт мелодии. И снова новые красивые движения на удивление гибких копытц, мелодично позвякивающими маленькими от колыхавшегося платья серебряными брошками. Изогнувшись в изящных позах, наши тела долгое время продолжали неутомимо двигаться в такт все ускоряющейся мелодии под беспрестанное завывание изумительных скрипок. Очарованный чужим экзотическим танцем, в какой-то момент я даже начал медленно затаивать свое дыхание от переливающегося по всему телу жара. И словно мелкая барабанная дробь, комнату заполнил собой неожиданный продолжительный аккорд, рассыпавшийся по всем уголкам и, казалось, завороживший в одно мгновение всех присутствующих. Кто-то из поняшек тогда взял в руки микрофон, и красивый ангельский голос прибавился к заполнившему все пространство звуку.

В тот момент, как ветер, на середину комнаты неожиданно вылетела уже знакомая аквамариновая пегаска. Ее стройная фигурка в свете софитов смотрелась очень изящно: бедра были похожи на нераскрывшийся бутон розы, опущенный вниз, а ноги ее, как я заметил, обрамляли появившиеся несколько рядов пышных оборок из белой полупрозрачной ткани. Тонкие изящные копытца в свете образовавшейся картины совершали изящные движения: взметнув вверх обе в моем понимании ручки, та застыла в напряжении. Ее стройные ножки, грудь, бедра, казалось, были напряжены до предела. Голова с распущенными белыми кудрявыми прядями наклонилась в сладкой истоме. Только самые кончики плеч нервно вздрагивали, не выдерживая сильного внутреннего напряжения.

Все, включая меня, в одно мгновение замерли. Продолжавшая исходить из аудиоаппаратуры струнная мелодия вдруг осветила продолжавшееся представление. Аквамариновая пегаска подняла голову и бросила копытца вниз. Ее лавандовые глаза обожгли всех, в особенности меня, страстным огнем, после чего та моментально застыла. Теперь она стала похожа на игривую кошку, готовую сделать гигантский прыжок, отчего все, не скрывая эмоций, невольно ахнули.

Наконец в грохочущем, как горная река, аккорде начала угадываться мелодия. Она все сильнее и сильнее завоевывала собой пространство и ритм. Струнный аккомпанемент под звуки ангельского голоса кобылки, держащей микрофон на небольшой импровизированной сцене, покорно стал выводить прекрасный и полный гармонии мотив. Подчинившись ему, аквамариновая пегаска вначале напряженно сдерживалась, потом все быстрее и быстрее пошла по кругу среди ошеломленных постоятелей, смотревших на нее восхищенными взглядами. Казалось, что она, как светлый лебедь, плывет по водной глади в то время, как ее грациозные крылья принимают самые различные формы. И хотя кобылка смотрела себе под копытца, казалось, что она заглядывает внутрь себя, тщетно пытаясь справиться с охватившей ее пламенной страстью. Лишь изредка, когда та грациозно изгибала шею, ее огненный взгляд падал прямо на меня, от чего мое сердце, по неизвестным причинам, сжималось от яростной силы ее бездонных глаз.

Но вот кобылка снова замерла. Стало видно, что ее копытца стали отбивать уже охвативший всех присутствующих ритм. Пегаска все яростней и яростней стучала в танце по полу, да так, что каждый ощутил безудержное желание присоединиться к ней. С трудом сдерживаемая страсть вдруг выплеснулась в эту дробь по кафельному полу. Все невольно начали дружным цокотом поддерживать ритм танца. Временами кобылка вновь на крыльях бросала грациозное, гибкое тельце в другой конец комнаты и опять замирала в истоме. Энергия, скрытая в ней, была бесконечна, как пламя вулкана, идущее из темной глубины недр. Только страшное напряжение помогало ей сдерживать этот огонь внутри себя. Но порой он вырывался из-под ее контроля, и тогда жар знойной страсти обдавал всех вокруг, заставляя мое сердце биться с учащенной частотой.

Вдруг мелодия стала затухать и растаяла в непрерывной скрипке и продолжительного аккорда серебряных струн. Кобылка опять замерла в самой начальной своей позе, взметнув грациозные крылья вверх. Звук становился все тише, и силы, казалось, покидали утомленное тельце. Копытца в изнеможении опустились, и она вся обмякла, после чего на самые долгие, по-моему, десять секунд наступила тишина. Впрочем, спустя некоторое время восторженные цокания копыт по кафельному полу взорвали это помещение. И среди тоненьких женских удивленных вздохов были слышны и низкие мужские голоса. И только я некоторое время стоял на месте, не в силах произнести и слова. Подойдя к обессилевшей пегаске и подхватив ее на руки, я вдобавок почувствовал, как белоснежная кобылка под одобрительное кивание своей подружки начала меня подталкивать ближе к аквамариновой танцовщице.

— Это было изумительно, — под гул начавшейся новой песни с более веселым и энергичным мотивом, улыбнулся я.
— Как думаешь, сможешь отыграться, — наклонив головку на бок, подмигнула та.
— В соло, вряд ли, — обняв ту за талию, продолжал улыбаться я, — но в парных танцах вполне вероятно. – Закончил я, как неожиданно в ритм последовавшей энергичной музыки я стал в обнимку с пегаской вальсировать по комнате, слыша в ответ лишь ее забавное хихикание.

Признаться, с того мгновения, как я очутился здесь, я абсолютно перестал понимать, что происходит. Все это выглядело настолько утопично и естественно, что, кружась в танце и, обводя не перестающую хихикать симпатичную кобылку по часовой стрелке, мне все больше казалось, что эти декорации являются лишь частью очень сладкой полудремы. И с каждым мгновением та становилась настолько естественной, что мне даже становилось страшно от одной лишь мысли, что в какой-то момент все это может закончится, и я проснусь у себя в квартире, вид которой мне было даже сейчас очень трудно вспомнить.
Не переставая кружиться в более энергичном по сравнению с предыдущей музыкой танце, я, наклонившись чуть ближе к ушку кобылки, голова которой сейчас удобно расположилась у меня на плече, спросил:
— Как, говоришь, тебя зовут? – перекрикивая музыку, улыбнулся я.
В ответ на услышанное ее головка на мгновение отстранилась, а личико приняло озорную ухмылку:
— Интересно, сколько раз ты это еще переспросишь?
— Не забыла, — наклонившись ближе к ее ушку, посмеялся я, — я ведь простой парень, который страдает от постоянных приступов амнезии.
— Флитфут, — обдув мое ухо теплом, ответила та, нагнувшись в ответ, — И постарайся в этот раз не забыть, — улыбнулась та.
— После такого представления… Никогда, — улыбнувшись, ответил я, как заметил, что ее щечки в мгновение порозовели, а хвостик несколько раз дернулся из стороны в сторону…

Глава VIII

— Больше ничего не забыл? – улыбнулась Редхарт, оглядывая меня по кругу.
— Все самое важное, в том числе и трезвый ум я оставил далеко в прошлом, — отшутился я, надевая серое пальто, которое мне принесла Редхарт. – А кроме пальто при мне что-нибудь еще было?
— Все остальное, — закусила губу Редхарт, — было… в очень плохом состоянии.
— А на сколько плохом? – поправляя перед зеркалом воротник и, приглаживая непослушные волосы, спросил я.
— Швы на рубашке с брюками сильно разошлись в нескольких местах, но, если нужно, я могу их принести.
— Не нужно, — улыбнулся я, — все в порядке. Думаю в этом, — показав одетую сейчас на мне темную водолазку с брюками, которые нам удалось найти на складе при больнице, я немного покрутился, чтобы та оценила мой внешний вид, — я смогу пережить вашу суровую зиму.

В ответ на услышанное, белоснежная кобылка, прислонив копытце ко рту, тихонько посмеялась.
— А что, по-моему, предложение Лили устроить у вас в больнице показ мод вполне исчерпало себя. Найти ведь вещи, которые идеально подойдут мне по размеру и хорошо продемонстрируют то, во что обычно одеваются люди, большая удача.
Обойдя меня с нескольких сторон, Редхарт несколько раз утвердительно кивнула.
— Тебе очень идет. Но зимы у нас, — махнула та копытцем, — вовсе не суровые. Через пару недель все уже начнет таять, поэтому погодные бригады заранее беспокоятся о том, чтобы температура к началу первых теплых дней становилась все выше и выше.
— Только не говорите мне, что и погоду у вас регулируют вручную?
— Конечно, а что в этом такого? – как само собой разумеещееся, наклонила та голову.
— Знаете, — присел я кровать, — я не представляю, когда наступит момент, когда я перестану удивляться все этим удивительным вещам, происходящем в вашем мире.
— А может, это именно то, что вам нужно: немного разнообразия, — неожиданно переменилась та во взгляде.
— Может быть, — посмотрел я в потолок, — жить ведь в мире без малейшего разнообразия… Наверное очень скучно… А точне, действительно скучно. – взглянул я снова на белоснежную кобылку, мордочка которой снова стала улыбчивой.
— В любом случае, спасибо большое за все, в особенности, — наклонился я ближе к ее ушку, — за веселые танцы. — На что та тихонько посмеялась и, немного покраснев, тыкнула меня в грудь своим копытцем.

Наблюдая за тем, как с каждым мгновением ее белоснежные щечки принимают все более розоватый оттенок, а копытце так и не решается убраться с моей груди, я все же не сдержался и мгновением позже решил заключить белоснежную кобылку в свои объятья, услышав в ответ лишь тихий писк, сопровождающийся томным дыханием у моего левого уха. Как и полагалось, мне не удалось сохранить статус спокойного и воспитанного гостя, ведь бороться с искушением старых бзиков является невыносимым испытанием. Так, проводя своей рукой вдоль ее мягкой спинки я стал свидетелем удивительных чувств, схожих с утолением долго копившегося голода. Определенно, это не могло сравниться ни с одним ощущением, которое я испытавал ранее. И, кажется, понятие магии здесь заключалось не столько в способности произносить заклятие, сколько в умении получать удовольствие от таких сентиментальных мгновений. Впрочем, это было лишь субъективным мнением существа, оказавшего явно не в том мире и не в то время, ведь, как правило, стать частью чего-то больше и быть по-настоящему кому-то нужным является поистине чем-то недостижимым.

И, как будто, услышав мои самобичевальные мысли, белоснежная кобылка в мгновение легонько отстранилась и, взглянув своими выразительными глазами на меня, лишь понимаючи улыбнулась и мгновением позже, легонько чмокнула меня в щечку, что вызвало у меня самую настоящую эмоциональную встряску, схожую с резким взлетом на американских горках.
— Ты должен помнить…
— Что? – только и смог ответить я, ущутив в мгновение вместе с остальными перемешавшимися эмоциями необычайное чувство дежавю.
— Что все будет хорошо.
— Скажи, — продолжая поглаживать ту по спинке, спросил я, — Ты и мысли читать умеешь?
— Нет, — прижавшись ко мне ближе, ответила та, — просто я чувствую, что тебя что-то беспокоит. И… что ты несешь на себе очень тяжелый груз.
— Тяжелый груз?
Неожиданно входная дверь моей палаты приоткрылась:
— Редди, ну где ты там? – голубоватого окраса мордочка, очутившаяся в дверном проеме в одно мгновение приняла оттенок сочного помидора, от чего мы с Редхарт не сдержались и одновременно рассмеялись. – А… Я… Наверное вам помешала?
— Нет, что ты, — немного потрепав Редхарт по голове, улыбнулся я, — А мы тут, понимаете ли, плюшками балуемся.
— Вижу я, — усмехнулась Лили, вскинув голову назад, — Джеймс, там все твои документы готовы. А Редхарт мне необходимо забрать, ее зовет к себе доктор Хорс.

Взглянув на неожиданно переменившуюся в лице Редхарт, я только пожал плечами:
— Еще раз спасибо большое за лечение. Обещаю заходить в гости.
— Конечно, — подмигнула та, спрыгнув с кровати, — только постарайся ближайшее время не болеть.
— Уж постараюсь.

Еще раз попращавшись с Редхарт, ускакавшей мгновением позже по коридору в сторону кабинета доктора Хорса, я последовал за Лили по направению стойки регистрации.
— Доктор Хорс попросил меня к твоей выписке подготовить для тебя небольшой список документов, чтобы при необходимости ты мог снова обратиться за медицинской помощью в любое Эквестрийское лечебное заведение, но, как говорила Редхарт, — улыбнулась та, указав головой в сторону больничного коридора, где скрылась белоснежная кобылка, — настоятельно рекомендую больше не болеть.
— А то абонемент закончится? – решил отшутиться я.
— Да брось, — посмеялась та, — юморист нашелся тут.
— А что, мне ведь в голову сейчас пришла замечательная идея, — наигранно задумался я, — а что, если по выходным устраивать выступления комиков, — растопирил я указательный палец, завершая мысль.
— Все, — шутливо помахав обеими копытцами вперед, буркнула та, — иди уже отсюда.
Не переставая смеятся, я аккуратно взял в руки скрепленные степлером несколько листов бумаги:
— Ты просто золото, Лили.
Послав той воздушный поцелуй, я напривился к выходу, как вдруг та снова меня окликнула:
— Тебе ведь объяснили, как дойти до Академии Дружбы?
Немного подумав, я ответил:
— Да, все в порядке, — помахал я той рукой, прежде чем выйти на улицу.

Как оказалось, Эквестрийская зима действительно была очень теплой. Зная заранее, что на улице температура будет выше ожидаемой, я, наверное, предпочел бы вместо водолазки выбрать что-нибудь полегче. Однако со вспомнившейся символичной поговоркой, что дареному коню в зубы не смотрят, я все же решил продолжит свой путь. Осмотревшись по сторонам, у меня возникло ощущение, будто все было настолько миниатюрным, будто этот городок был специально построен в качестве декораций для какого-нибудь короткометражного мультфильма. Белоснежный снег, расстилающийся по красивым узким улочкам, красивые металлические фонари, расставленные на углу каждого переулка. Вдохнув полной грудью, мне показалось, что воздух здесь опьянял и придавал новые силы для движения.

Взглянув на кристально чистое небо, я даже умудрился заметить, как несколько летящих вдалеке пегасов в свете яркого солнца, о чем-то разговаривая между собой, огибали встречные порывы ветра, совершая импровизированный танец в такт убаюкивающей свежести.

И вся эта картина настолько заряжала позитивом, что я осмелился слепить пару идеально круглых снежков и запустить их далеко в небо, просто наблюдая за тем, как те летят и секундами позже подают где-то вдалеке.
— Ей, богу, как будто я в детство вернулся, — зачерпнув еще горсть снега, буркнул я себе под нос.
— Еще не наигрался? – услышал я знакомый женский голос.

Медленно поднявшись подобно застуканному врасплох преступнику, я обернулся на голос и поднял полные снега руки вверх.
— Я сдаюсь, — обреченно улыбнулся я, как вдруг слепленные ранее снежки комично вывалились у меня из рук, что вызвало милый смех у стоящей напротив меня аквамариновой кобылки с белоснежной гривой.
— А твоим рукам не холодно потом будет, — облетев меня с нескольких сторон, та аккуратно оттряхнула меня от снега своим изящным крылом.
— Не, — посмеялся я, так и продолжая стоять с поднятыми руками, — у меня так все детство прошло. Даже, если варежек не было, я все равно учавствовал в эпичных дворовых батталиях.
— В э-пи-чных баталиях? – нагнула та голову вбок.
— В дворовых перестрелках снежками, — уточнил я, наконец опустив руки, — Так, юношеская забава по случаю зимы. И кстати, — неожиданно меня осенило, — я ведь не просто так руки поднял вверх, когда ты меня застукала за этим занятием.
— В смысле, — подошла та чуть ближе.
— Я ведь таким образом дал тебе фору, которой ты… Не успела воспользоваться.
— То есть… — не успела она договорить, как я неожиданно накинулся на нее и в сопровождении веселого смеха стал в обнимку кувыркаться с аквамариновой кобылкой по белоснежному снегу, стараясь во что бы то ни стало закидать ту снежками и выпустить накопившийся за несколько дней сидения в больничных стенах пар.

Показав ей на практике то, как должны выглядеть настоящие снежные баталии, оказалось, что Флитфут была пегаской, умеющей все схватывать на лету, из-за чего спустя несколько минут уже мне приходилось использовать всю свою ловкость, чтобы уворачиваться от не перестающих лететь в меня снежков. С такой же огненной яростью, как на вчерашних танцах, та продолжала поливать меня шквалом образного огня, не обращая внимания на мои тщетные попытки хоть как-то выбить место образного победителя и заполучить заслуженные лавры.

Спрятавшись за одним из непонятно откуда взявшимся пригорком, находившимся рядом, как я понял, с небольшой овощной лавкой, за которой стоял крепкий жеребец с густой темной щетиной, я обернулся и комично помахал тому ладонью, не переставая прикрывать голову от летящих в мою сторону снежков.
— Мужик, — немного прокричав в его сторону, наклонился я, — скажи, у тебя лопата будет?
Взглянув на меня со спесью непонимания, тот немного задумался. Однако заметив то, как в мою сторону не перестают лететь один за другим снежки, тот кивнул и ненадолго нагнулся, чем-то шебурша у себя под прилавком.
— Сможешь кинуть? – еле сдерживая смех, крикнул я, прикрывая свою голову.
Благо от меня до этого прилавка было рукой подать, поэтому, поймав кинутую им снегоуборочную лопату и, отдав что-то похожее на честь, я быстро зачерпнул в нее немного снега и принялся выжидать.
— Флитфут, — не высовываясь из укрытия, крикнул я, — Скажи, если я вместо белого флага подниму белый снежок, это будет считаться моей капитуляцией.
— Вполне, — также еле сдерживая смех, ответила та откуда-то не издалека.
— В таком случае, — приготовился я, — лови.

Выкинув в ее сторону небольшую горстку снега, оказалось,что мой маневр был больше отвлекающим, чем деморализующим, поэтому, не имея в запасе больше пяти секунд, я быстро выпрыгнул из укрытия и двинулся под созданной мной снежной завесой в ее сторону, рассчитывая застать врасплох. И, как оказалось, удачно, ведь, так и не успев затормозить, через пару секунд я столкнулся с ней и, успев прижать к себе, повалился с ней в обнимку в небольшой, оставшийся после нашей баталии сугроб.

Только секунд через двадцать, наконец отдышавшись, я смог вымолвить:
— Я сдаюсь, — улыбнулся я, на что кобылка аквамаринового окраса во весь голос рассмеялась, перекатившись на спину. – Извини, флага не было, за то была эта лопата. Кстати, спасибо за лопату, — обернувшись назад, крикнул я владельцу лавки, наблюдавшего за нами со спесью ярко-выраженного удивления и восхищения.
— Всегда рад помочь, — крикнул тот, помахав копытом.
— Так нечестно, — наконец отсмеявшись, нежно тыкнула меня в грудь аквамариновая кобылка.
— Согласен, — перевернувшись на спину, начал я разводить руками и ногами в стороны, делая бабочку, — смухлевал. А ты разве нет? – сдерживая улыбку, спросил я.
— Я? – наигранно удивилась та, прислонив копытце к своей груди.
— Ну а как же. Мне казалось, Вондерболты это члены специального военного подразделения и в ваши задачи входит ежедневное патрулирование местности… и прочих мест.
— Глупый, — тыкнула та основанием копытца меня в нос, — сегодня выходной.
— Точно, — спокойно ответил я, скрестив руки.
— Поднимайся, — сказала та, мило отряхнувшись от снега, — замерзнешь сейчас и, Селестия упаси, простудишься снова.
— Это верно, — поднявшись на ноги, я заметил, что Флитфут снова облетела меня по кругу и хорошенько отряхнула своим крылом мою одежду от снега. – Я вообще в Академию Дружбы держал путь.
— Ничего, это подождет. Пойдем за мной, — подзывая крылом, та направилась вдоль узкой улочки в неизвестную мне сторону.
— Куда это мы? – поспевая за кобылкой, спросил я.
— Ты сегодня ел? – спросила та, нагнув голову в бок.
И, как назло, после заданного вопроса мой желудок предательски заурчал.
— Вообще, да, — поправляя пальто, опустил я свой взгляд вниз, — но кардионагрузки хорошо сказываются на моем аппетите.
— Вот и хорошо, — посмеялась та, чуть прибавив ходу.

Как оказалось, на углу следующей улицы располагалось довольно красивое с виду заведение, вывеска которой гласила “Лье Густафо”. И, только учуяв очень пряных запах, исходивший из приоткрытого окна, мне неожиданно очень захотелось продегустировать местную кухню. Только вот, учитывая, никуда не девшуюся финансовую проблему, надо было как-нибудь ненавязчиво намекнуть аквамариновой кобылке, что мне, пожалуй, придется все-же поторопиться в Академию Дружбы.
— Пойдем, — подзывая меня крылом, начала Флитфут, поднимаясь по ступенькам к этому заведению.
— Знаешь, может в другой раз. Я все-таки немного тороплюсь.
— Отговорки не принимаются, — облетев меня со спины, та своим лбом начала подталкивать меня сзади.
— А в принципе, — сдаваясь под натиском неугомонной кобылки, обреченно вздохнул я, — можно и посидеть немного, чтобы согреться.

Когда мы прошли внутрь, оказалось, что заведение было почти полным. Однако уют, царивший здесь чувствовался, как запах свежеиспеченых пирожков. Множество поней разных мастей и окрасов о чем-то мило беседовали со своими приятелями, а доносившаяся откуда-то с конца зала непринужденная музыка отлично скрашивала эту теплую атмосферу. Мягкие цвета настенных ламп освещали окрашенных в бордовые цвета миниатюрные столики, стоящие вдоль стен вместе с обширными и на вид очень мягкими диванами. Казалось, что я попал в очередную сказку, однако донесшийся позже веселый возглас уже знакомойй кобылки вывел меня из внутренних рассуждений:
— Густаф! – мило помахав копытом, Флитфут подошла чуть ближе к довольно статному по меркам этого мира грифону.
— О, мсье Флитфут, — добро поклонившись, тот подошел чуть ближе к кобылке и мгновением позже те любезно поцеловали друг друга в обе щечки. – Вы, наверное, перекусить.
— Честно, — махнула та копытцем, немного отсмеявшись, — я очень проголодалась. К тому же я хочу представить тебе Джеймса: моего… друга, — порозовела та.
— О, очень рад с вами познакомиться, — в дворянской манере протянув мне свою лапу, улыбнулся тот.
— Мне… тоже очень приятно, — неожиданно почувствовав на обратной стороне ладони его острые коготки, поерзал я, — простите за вопрос, но… вы ведь грифон.
— Да, — выпрямился тот, немного оттянув ус, — самый настоящий грифон и по совместительству, — развел тот лапами, — шеф-повар этого замечательного заведения. А вы, простите, — изящно наклонился тот ближе ко мне.
— Человек… ммм… Путешественник.
— Что ж, — расслабился тот, подхватив меня с Флитфут за плечи, — в таком случае, Джеймс, прошу присаживайтесь за столик. Скоро к вам подойдет наш официант.

Выбрав очень уютное место в конце зала с окнами, выходящими на красивую, усыпанную снегом улицу, мы решили присесть, после чего я неожиданно услышал от Флитфут очень неловкую по меркам моего мира фразу.
— Что ты будешь?
— Знаешь, мне и правда неловко… — решил я для вида немного почесать набирающую обороты щетину.
— Не бойся, — ухмыльнулась Флитфут, — все в порядке.
— Нет, правда. Я ведь тебе не говорил, но в нашем мире…
— Не принято, когда девушка рассчитывается за парня? – изогнула та бровь, опередив мою мысль.
— Именно.
— Что ж, — пододвинулась та чуть ближе, — в таком случае тебе придется привыкать к тому, что у нас немного различные понимания в… Как это называется, — та немного задумалась, — этикете.
— То есть у вас в норме, когда мужчина просто пользуется предоставляемыми ему благами со стороны девушек.
— Не зазорно, — коротко и ясно ответила та, немного улыбнувшись, — К тому же, мы ведь теперь можем называться… Друзьями?
— Конечно. Особенно после вчерашнего выступления и нашей сегодняшней короткой забавы. Честно, я не помню, когда мне было настолько весело…

В ответ на услышанное та лишь порозовела, но, не придав этому особого значения, быстро переключилась.
— Вот, смотри, — присела та чуть ближе, раскрывая передо мной ресторанное меню, — здесь очень вкусные блюда, особенно выпечка. Вот, — та перелистнула страницу, — тройной каштен под взбитыми сливками или, — помедитировав копытом по странице, та мечтательно уткнула его основанием в название одного из блюд, — пирожок со сгущенным молоком и хрустящей глазурью, — облизнула та губки, после чего, взглянув на меня, рассмеялась.
— Полагаю, куда бы я ни ткнул, я в любом случае попаду в точку, — улыбнулся я.
— В этом ресторане, да, — навострила та ушки.
— И все-таки, я даже не представляю какие здесь расценки. Да, как ты уже говорила, — развел я руками, — но в нашем мире действительно очень постыдно, когда девушка за тебя расплачивается. Особенно за такого состоятельного парня… А впрочем не важно, — оговорился я, вспомнив в очередной раз, что попал в удивительный, работающий совсем по другим правилам мир.
— А я тебе уже говорила, что все в порядке и просто хочу тебя угостить.
— Ладно… как скажешь.

Несмотря на продолжавшиеся на протяжении всего времени мои отнекивания по поводу столь радушного приема, уже спустя с десяток минут наш стол был накрыт, как говорится, практически до отказа. Сладкие пирожки, несколько порций салата с блюдцем очень сочных гренок, грибные супы. Признаться, Эквестрийская кухня была просто великолепной. Однако, как и подобает новоприбывшему гостю, единственным, что мешало мне в полной мере насладиться таким изящным “шведским столом” было ощущение легкого дискомфорта от того, что все это приходилось финансовым ударом в первую очередь на аквамариновую кобылку, сидящую напротив меня, за что, конечно же, я каждый раз, задумываясь об этом, получал легкий подзатыльник ее мягким крылом.
— Значит, у людей много подобных историй? – отпивая морковного сока, сыто икнула аквамариновая кобылка.
— Исключительно на бумаге, — вытирая рот салфеткой, ответил я. – Такие вещи у нас в отличие от вашего мира являются поистине чем-то сакральным.
— Никакой магии, никакого волшебства…
— Также, — загибая пальцы, решил я продолжить ход ее мыслей, — погода у нас регулируется самостоятельно, без непосредственного вмешательства кого бы то ни было; также закат и восход у нас относится исключительно к астрономическим явлениям, подконтрольным лишь гравитационным воздействиям планет и звезд.
— Самостоятельно? – удивилась та, вскинув бровь.
— Определенно, — отпил я немного свежевыжатого сока. – И, честно, мне даже очень интересно, как ваши Принцессы умудряются двигать дневным и ночным светилом. Это ведь в корне рушит все фундаментальные законы физики.
— А почему? – наивно спросила та, вскину голову на бок.
— Теория центробежной силы инерции, — ответил я, как вдруг сам удивился от того, что что только что выпалил, — в нашей галактике, — начал я водить пальцем по столу, стараясь наглядно объяснить рождавшуюся в голове мысль, — есть теория, согласно которой движение планет, в том числе нашей Земли, обусловлено инерцией, которая зародилась еще в момент образования нашей звезды и дальнейшим движении всех небесных тел по заданной траектории. Естественно, сбить данную траекторию не позволяют гравитационные силы, которые сдерживают нашу планету от неминуемой возможности самостоятельно бороздить космические просторы. Надеюсь, ты понимаешь, что подобные вам ежедневные движения солнца в нашем мире бы давно сбили заданную миллиарды лет назад космическую траекторию и наша планета была бы обречена на вечные скитания в космосе и, в конечном итоге, ее гибели от недостатка солнечного тепла.

В ответ на услышанное, Флитфут, лишь внимательно пару раз моргнула глазками.
— Ладно, загрузил я тебя, — отсмеялся я снова отпив сока, — просто теперь мне уже не терпится прояснить данную ситуацию с кем-нибудь, кто разбирается во всех ваших магических штучках, — пару раз загнул я указательный с средним пальцы.
— Значит, ты ученый? – улыбнулась та.
— Не, — махнул я руками, — просто дилетант, мечтающий о чем-то волшебном.
— Просто в нашем мире ведь, — задумалась та, прислонив копытце к подбородку, — за такие вещи отвечают Принцессы.
— А ты уверена, что все это не вымысел или байки мирового масштаба?
— Нет, конечно, — мило выгнулась та стрункой вдоль стола, — я ведь сама видела все. К тому же каждый год мы празднуем День восходящего солнца, когда Принцесса Селестия поднимает небесное светило в честь победы над Найтмер Мун.
— Ладно, — развел я руками, — конечно я тебе верю. Мне просто хотелось бы выяснить это с научной точки зрения. Ведь в противном случае я имею право полагать, что меня забросило не в другую галактику, а что ни на есть в другую, — потерев висок, задумался я, — в другую вселенную.
Виновато улыбнувшись, Флитфут мило развела копытцами:
— К сожалению, я не очень-то и разбираюсь во всем этом. Лучше тебе поговорить об этом с Твайлайт Спаркл.
— С вашей Принцессой Дружбы…
— Да. Она заведует понивильской Академией и, уверена, она-то точно сможет тебе объяснить все это… — задумалась та, — с научной точки зрения.
— А с другой стороны. Все это, конечно, удивительно, но вот посмотри на меня, — развел я руками, — я оказался в волшебном мире, где живут говорящие пони; где за погоду и движение планет отвечают не астрономические явления, а могущественные Принцессы. И, прости меня, — облокотился я на стол, скрестив руки, — что здесь научного?
В ответ на услышанное, та лишь мило улыбнулась и развела копытами в стороны.
— Похоже, что ничего, — посмеялась та, прикрыв ротик крылышком.
— Вот и я о том же. Хорошо, что хоть все материальное. А то в первые дни я вообще думал, что все это чертовски реалистичный сон, — посмеялся я, надкусив гренку.
— Да брось, — привстала та, — а как же танцы и… все остальное, — покраснела та.
— Это… было изумительно, — задумался я, откинувшись на диване.

Оглядевшись по сторонам, я в очередной раз стал свидетелем оживленного во всех смыслах пейзажа, когда пони вперемешку с другими удивительными существами мило беседуют между собой, попивая напитки и искренне смеясь от едких подколок, исходивших от собеседников. Игравшая где-то вдалеке простая, но очень красивая музыка застилала собой все помещение, накладывая на смысловую кинопленку очень приятное впечатление. Наблюдая за всей этой картиной, я в который раз не мог отделаться от ощущения, что все это не может быть взаправду. Однако столь приятное и успокаивающее чувство становилось с каждым мгновением столь родным, будто именно здесь я нашел то, что отбросил давным-давно, как абсолютно бесполезный атрибут своего существования.

— И все-таки, — нагнулся я вперед, — почему ты тратишь на меня время? Конечно, у вас много приезжих из других стран, и это очень приятно, что меня так радушно встретили, но… Почему у меня такое чувство, будто мы с тобой знакомы уже очень много лет?
— Я, — задумалась та, отведя взгляд, — Просто… С тобой приятно проводить время и, — не зная, как выразить мысль, та начала водить основанием копытца по столу, — от тебя исходит такая приятная энергетика, что я не могу отделаться от чувства будто ты наполненный притягательной магией графин.
— Магией, говоришь, — задумался я, оглядываясь по сторонам, — в таком случае мне точно нужно как можно скорее оказаться в этой Академии и выпросить аудиенцию у вашей Принцессы. Я ведь начал предполагать, что магия в вашем понимании означает не сколько умение произносить заклятия, сколько концентрацию на внутреннем состоянии. Но до того, как ты это сказала, я не был уверен в этом полностью, — облокотился я на стол.
— Джеймс, — виновато пододвинувшись ближе, начала та, — даже не смей думать, что я тут только ради этого непонятного ощущения. Мне ведь действительно очень приятно проводить с тобой время.
— Что ты, — улыбнувшись, протянул я к той руку, чтобы легонько погладить по голове, — мне тоже очень приятно. И, честно, не помню, чтобы в моем мире у меня когда-нибудь происходили такие искренние моменты. К тому же я еще обязан тебе за мое…

На последней фразе мое лицо неожиданно переменилось в выражении, а на имевшее ранее место спокойствие пришло ощущение очень сильной озадаченности.
— Спасение… — опустил я взгляд вниз, не обращая внимания на попытки Флитфут привлечь мое внимание, — Где вы, говорите, меня нашли?
— Мы… — заметив мое беспокойство, та тоже задумалась, — на одном из склонов Винтерберга. И, что самое удивительное, по той тропе, где нам необходимо было тебя провести, никто не ходил уже многие годы. Много лет назад на этом склоне начались очень странные катаклизмы, поэтому было решено провести альтернативный путь к городу.
— Значит на склоне, — пытаясь унять головную боль, продолжал думать я, — как вдруг вдалеке я замечаю что-то…
— Что? – не понимая, склонила та голову на бок.
— …как вдруг вдалеке я замечаю что-то…
— Что ты имеешь в виду?
— Флитфут, — потирая виски, попытался сконцентрироваться я, — мы ведь можем теперь считаться друзьями?
— Конечно, — кивнула та.
— Скажи, через сколько после пробуждения ты понимаешь, что кошмар, который ты видела всего лишь сон?

Немного подумав, та практически сразу ответила:
— Практически сразу. Я просто понимаю, что то, что было – это… неправильно.
— А что тебе обычно снится?
— Обычно прогулки по городу или… — прислонила та копытце к подбородку, — как летаю в облаках.
— А что в этих снах тебе потом кажется неправильным? – снова облокотившись на стол, выставил я ладони вперед.
— Обычно… места, в которых я бываю. Они очень похожи на привычные, но по мелким деталям я потом понимаю, что все находится будто не на своих местах. Вот смотри, — начала та в моей манере что-то вырисовывать копытцем по столу, — в летной академии пегасов учат топографическому принципу тренировки памяти, чтобы нам было легче ориентироваться на местности. Поэтому часто совершая облет по привычным местам, я точно потом смогу воспроизвести это маршрут и в дальнейшем. Во снах же все, чаще всего, находится не на своих местах: дома, — начала та легонько постукивать копытцем по основанию стола, — улицы, леса, горы. Любая местность начинает менять свое местоположение.
— А ты могла бы перепутать в какой-то момент сон с реальностью?

После заданного вопроса ненадолго наступило томное молчание, сопровождавшееся лишь спокойно музыкой, доносившейся из конца зала.
— Вряд ли, — улыбнулась та, — однако о том, что все это неправильно я уже догадываюсь только после пробуждения.
— В таком случае, — больше себе, чем ей, тихо пробубнил я, — мне срочно нужно проснуться…
— Что? – не расслышала та, чуть нагнувшись ближе.
— Ничего, — привычно улыбнулся я, допив остатки сока, — говорю, что нужно как можно скорее встретиться с Твайлайт Спаркл и выяснить все вопросы.
— Ты ведь понимаешь, что у нее возникнет к тебе больше вопросов, чем у тебя к ней?
— Уж представляю, — поюлозив на месте, ответил я, — чего только стоит моя беседа с доктором Хорсом. Только представить, что на одной из ближайших конференций встанет вопрос о моем загадочном перемещении или, еще удивительней, если будет взят более узкий аспект, связанный с моими физиологическими особенностям, так у меня сразу волосы дыбом встают.
— А что дальше? – с немного грустной ноткой, поинтересовалась та.
— А дальше, — оглянув помещение, задумался я, — если ситуация прояснится в достаточной мере, думаю… Даже не знаю. В любом случае мне хочется еще успеть немного познакомится с вашим миром. Такое волшебство ведь раз в жизни можно увидеть.
— В таком случае, — взлетев с места и, усевшись рядом со мной, повеселела та, — берусь твоим личным экскурсоводом.
— А из Вондорболтов тебя за это не отчислят, если будешь со мной постоянно проводить время? – усмехнулся я, тыкнув ее в носик.
— Размечтался. У нас же еще часто устраиваются показательные выступления для горожан. И я хочу взять с тебя слово, что ты обязательно его посетишь, — легонько тыкнув меня в грудь, серьезно сказала та.
— Обещаю, — поднял я руки, — только вот сначала занесу это в свой ежедневник. Смотри сколько у меня мест на примете, — начал я загибать пальцы, — DJ Pon 3, Праздник восходящего солнца, знакомство с вашими достопримечательностями, шоу Вондерболтов. Прости, но тебе придется встать в очередь, — с юмором развел я руками.
— Ах так, — озорно посмотрела та на меня, после чего, закинув свои копытца мне на плечи, быстро повалила на диван, устроившись задними ножками на моей внутренней стороне бедра, — это было не предложение, а приказ, — серьезно посмотрела на меня та, однако не сдержавшись секундой спустя громко рассмеялась.
— Думаю, я слегка погорячился, — улыбнулся я, лежа на спине, — но ведь я тоже в некотором роде боец, — быстро сомкнув руки за ее спиной, я быстро прижал ту крепко к себе, перебирая освободившейся рукой ее мягкие пряди.
— Эй, — раскрасневшись, запротестовала та крыльями, однако, ощутив мягкие прикосновения к своему ушку, быстро сдалась, обмякнув у меня на груди, — так нечестно…
— Все, на следующей неделе я выступаю с инициативой организации обнимашковых войск.
— У нас уже есть такие, — дыша мне в плечо, промурлыкала та, — но называются они по-другому. И созданы для того, чтобы согревать замерзших.
— То-то я думаю, почему ты так дрожишь, — не удержался я от подколки, ощутив то, как ту после моих легких прикосновений, обдает легкой дрожью. — И все-таки, — задумался я, не переставая поглаживать аквамариновую кобылку.
— Что? — мило взглянула та на меня, дернув ушками.
— Это ведь может считаться нашим первым свиданием?

В ответ я увидел лишь переливающуюся ярко-красными красками мордочку…

Глава IX

— Я уважаю решение моих младших братьев и сестер остаться морскими пони, но они ведь никогда не были на суше, — облетая кабинет по кругу, разводила лапками гиппогриф светло-розового окраса, — подготовка к их приезду отнимает почти столько же сил, сколько отняло порученное директором Твайлайт исследование опасной фауны Вечнодикого леса. Как бы вы описали душ существам, которые и так живут под водой? – с надеждой получить долгожданный совет, наивно погрустнела гиппогриф, наконец-то присев на диван. — Пока что у меня есть варианты, — на мгновение задумавшись, продолжила та, глядя в небольшие пометки в блокноте, — “теплый” и “много-много пара”. Хотя пар – это тоже вода.
— Сильверстрим, — устало развела копытцем кобылка фиолетового окраса, — там за дверью есть еще ученики, которые ждут своей очереди.
— Мне просто нужна парочка прилагательных к слову “душ”… Которые не связаны с водой, — мило улыбнувшись, привстала Сильверстрим.
— Ну, — несколько раз стукнув основанием копытца по подбородку, кобылка фиолетового окраса продолжила: как тебе “чистый”, “расслабляющий”, эмм…
— “Расслабляющий”, — протянув фразу, сделала в своем блокноте пометку Сильверстрим, — ну не знаю. Сон тоже расслабляет. “Теплый” и “чистый” подойдут. Но над этим еще надо будет подумать, — почесала та затылок.
— Ладно, рада была помочь. Моя дверь всегда открыта, — натянуто улыбнувшись, кобылка мягко, но настойчиво провела гиппогрифа розового окраса к выходу из кабинета, где, судя по очереди, уже успело собраться достаточно пони, чтобы окончательно развеять надежды Старлайт на спокойный и непринужденный вечер.

Подозвав вслед за вышедшим гиппогрифом следующего жеребца синего окраса, который, судя по выражению мордочки, был очень рад тому, что очередь наконец-то дошла до него, уже спустя несколько секунд того обволокло фиолетовое сияние, которое, отодвинув того в сторону, позволило пройти вместо него вперед непонятно откуда взявшейся кобылке голубого окраса.

— Естественно, не сегодня, — с довольной улыбкой вскинула та голову, войдя в кабинет и, закрыв дверь прямо перед носом не успевшего удивиться от такой наглости жеребца.

— Старлайт, — пройдя в кабинет, начала кобылка голубого окраса, — если пойдем сейчас, то закончим со всем до заката.
— Трикси, — обернувшись на знакомый голос, начала кобылка, — я не могу уйти. Весенние каникулы на носу. — Пройдя вдоль кабинета, та снова присела в свое кресло.
— Твайлайт и остальные уехали в Кантерлот, чтобы помочь со всеми приготовлениями к скорым праздникам, поэтому я должна помогать ученикам со всеми вопросами, пока они не разъедутся на каникулы. К тому же на мне еще очень важное поручение от Твайлайт по одному очень, — покрутила та копытцем, — специфическому вопросу.
— Я знаю, ты занята, но, надеюсь, ты не забыла о нашей договоренности, — вскинула бровь Трикси.

В ответ Старлайт лишь несколько раз стукнула друг о друга свои копытца, пытаясь отвести взгляд.
— О вечеринке, которую устраивают Мод и Мадбраер… И на которую приезжает Санберст, — нахмурилась Трикси, заметив натянутую улыбку Старлайт.
— И что мы с тобой обещали испечь торт, — продолжала пытаться Трикси освежить память подруги.
— Да как я вообще могла об этом забыть? – махнув копытом, нервно усмехнулась кобылка сиреневого окраса.

— Можно войти? – вслед за несколькими стуками в массивную дверь неожиданно донесся приятный мужской голос, на что Трикси в привычной манере нахмурилась и, пытаясь закатить глаза, несколько раз буркнула.
— Конечно, входите, — нервно отсмеявшись, ответила Старлайт, ловя на себя гневные взгляды подруги.
— Честно, — войдя в кабинет, отсмеялось невиданное ранее двуногое существо, — я немного заблудился в ваших коридорах. Мне, чтобы найти хоть кого-нибудь, пришлось минут десять плутать по этим залам, — остановился тот в дверях, позволив оценить себя в полной мере.

Заняв очень эффектную позу, выставив одну ногу вперед, тот легко улыбнулся, обведя взглядом двух переменившихся в лице кобылок. Это был молодой человек, которому в виду уникальности по мнению кобылок данного вида было очень трудно дать даже примерный возраст.

Но был тот определенно в самом расцвете сил. Темные волосы, зачесанные назад в неком подобии андерката, идеально гармонировали с темной, идущей по всей щеке щетиной. А легкая улыбка, играющая на лице, внушала доверие и заранее располагала ближе к себе.

Окутавшее в тот момент помещение очень странное чувство спокойствия не на шутку заинтриговало двух кобылок, оглянувшихся в один миг друг на друга и, кажется, по взгляду, сразу прочитавшие эту мысль в глазах обеих. Впервые в жизни испытав нечто подобное, те даже немного расслабились, взглянув на непонятное двуногое существо, продолжавшее стоять в проходе.

— А вы кто? – первой поинтересовалась кобылка голубого окраса.
— Меня зовут Джеймс, — мягко ответил тот, присев на одно колено и протянув Трикси свой кулачок, — я человек.
— Человек? – спросила та.
— Да, — немного задумавшись, снова приподнялся тот, разведя рукой в импровизированном жесте, — я ищу Твайлайт Спаркл. Мне сказали, что она директор этой Академии.
— Да, — спрыгнув с кресла, зашагала в сторону новоприбывшего гостя Старлайт, — но боюсь, сейчас она не в Понивилле.
— А где? – поинтересовался человек.
— В Кантерлоте. И прибудет обратно только через пару дней.
— Пару дней? – с легкой досадой спросил тот.
— К сожалению, — пожала плечами Старлайт. — Присаживайтесь, может я смогу вам чем-нибудь помочь, — указала та в сторону просторного дивана напротив стоящего массивного стола, заваленного канцелярскими принадлежностями.
— Конечно, — присел тот, сняв пальто. — А как я могу к вам обращаться?
— Меня зовут Старлайт Глиммер, а это моя подруга Трикси, — указала та на кобылку голубоватого окраса, присевшую рядом с человеком, — я занимаю должность советника в данной академии, поэтому на время отсутствия Твайлайт Спаркл со всеми вопросами вы можете смело обращаться напрямую ко мне, — улыбнулась та, снова заняв место в кресле.
— Хорошо, Старлайт. Как я уже говорил, меня зовут Джеймс, и я человек. Дело в том, что мне изначально советовали Твайлайт Спаркл как, — повертел тот своими руками, — специалиста в области магии, однако ввиду возникшей ситуации… Даже не знаю, сможете ли вы мне помочь, — на что после последней фразы кобылка голубого окраса лишь тихонько рассмеялась, за что Старлайт мигом пожурила ту взглядом.
— Не волнуйтесь, — повертела Старлайт копытцами, — я постараюсь вам помочь чем только смогу.
— Надеюсь, ты точно справишься, — указав копытцем на подругу, снова тихонько рассмеялась Трикси.
— Трикси, я тебя сейчас укушу…

Наблюдавший за небольшой перепалкой новоприбывший гость позже, как и кобылка голубого окраса, также не сдержался и секундой спустя тоже рассмеялся.
— Простите, вы можете продолжать, — виновато улыбнувшись, сказала Старлайт.
— Ничего, — улыбнулся человек, — за те пару дней, что я в Эквестрии, для меня уже не секрет, что все пони — любители создавать комичные ситуации, — улыбнулся тот, наблюдая за розовеющими мордочками кобылок. — Собственно, — откинувшись на диване, более серьезно продолжил тот, — несколько дней назад я попал в очень… непонятную ситуацию. Уверен, я для вас такая же диковинка, как и вы для меня, ведь пришел я вовсе не из далеких краев, как многие подумали изначально, а прямиком из другого мира. Или другой вселенной, — задумавшись, развел тот руками. — В любом случае, уверен, без магии здесь не обошлось.
— Из другого мира? – неподдельно удивилась Трикси.
— Из другого, более… просто из другого мира, — оговорился тот, немного откашлявшись.
— Получается, вы прибыли из другого мира… — больше себе, чем другим вслух подумала кобылка фиолетового окраса, делая пометки в блокноте.
— Именно. Я очнулся… На одном из… горных уступов… горы Винтерберг, — потирая виски, продолжал тот, — несколько дней я провел в больнице под наблюдением доктора Хорса и медсестры Редхарт. Поэтому, как только меня выписали, я сразу направился сюда, потому что мне сказали, что только Твайлайт Спаркл может помочь мне решить возникшую ситуацию.
— А в чем именно вам необходима помощь? – делая пометки в блокноте, поинтересовалась кобылка фиолетового окраса.
— Наверное… — задумался человек, закинув голову назад, — выяснить, каким образом я здесь оказался и… Есть ли способ вернуть меня обратно.
— Мда, — встав с кресла, начала Старлайт, — по вопросам перемещения вам тогда, действительно, лучше обратиться к Твайлайт. Если телепортировать существо из одного уголка земного шара в другой еще возможно, то, как вы выразились, вернуть вас обратно в ваш мир уже немного сложнее, — задумалась та, потирая подбородок.
— Но ведь не невозможно? – с деловитым видом поинтересовался человек.
— Понимаете ли, — мило улыбнувшись, махнула копытцем кобылка фиолетового окраса, — я ведаю в основном вопросами внутреннего распорядка, и хоть я и являюсь специалистом в области магии, в таких широких вопросах я лучше доверюсь опыту нашей настоятельницы.
— То бишь, Твайлайт Спаркл.
— Именно, — не переставая улыбаться, кивнула та, — к тому же, по ее возвращению мы продолжим подготовку к ближайшей научной конференции, поэтому…
— Да, — повертел рукой человек, — я уже вполне наслышан об этом предстоящем мероприятии. И, надеюсь, на нем как раз не будут разбирать вопросы межпространственных перемещений. Ведь по такому случаю я задержусь здесь… дольше, чем нужно.
— Постойте, — задумчиво закусила губу Старлайт, быстро переводя взгляд то на Трикси, то снова на человека, — межпространственного перемещения… магические возмущения… Скажите, как давно вы в Эквестрии? – спросила та, вскинув бровь.
— Три дня, — спокойно ответил тот, пожав плечами.
Подойдя после услышанных слов вплотную к человеку, Старлайт опустила основание своего рога ко лбу начавшего немного пятиться назад человека, при этом добавив:
— Подождите секунду…
Вспыхнувший в мгновение рог на долю секунды осветил небольшой промежуток между кобылкой и человеком, после чего, погаснув, вызвал у кобылки сиреневого окраса улыбку облегчения.
— Вот и нашлась причина бессонных ночей Твайлайт, — довольно зацокала та копытцами.
— Немного не понимаю, — выгнув голову вперед, поинтересовалась Трикси.
— Все элементарно. Прямо перед отъездом Твайлайт дала мне поручение найти источник сильных магических возмущений, который находился в пределах Понивилля, и, как видишь, — указала та копытцем на недоумевающего человека, — вот этот источник.
— То есть… — поднял указательный палец вверх человек.
— Теперь не только у вас, но и у Твайлайт будет к вам огромное количество вопросов.
— Простите, — улыбнулся тот, взглянув на обеих кобылок, — но все же с моим первым удивлением от попадания в новый волшебный мир уже ничто не сравнится. Уверен, если причины возникшей во мне магии вам все же удастся объяснить, то то, по каким правилам эта магия здесь работает и каким образом в этом мире эволюция пошла в сторону непарнокопытных, меня уже не вразумит.
— Это ты еще не видел неподражаемых номеров Великой и Могущественной Трикси, — встав на задние копытца, торжественным голосом начала кобылка голубого окраса.
— Не обращайте внимания, — отсмеявшись, махнула копытцем Старлайт, — я примерно представляю, каково вам сейчас.
— Что значит “не обращай внимания”? – запротестовала кобылка голубого окраса, столкнувшись своим носиком с носиком Старлайт. — Ты хочешь сказать, что мои номера не смогут произвести впечатление на этого человека?
— Что ты, — нервно сглотнув, быстро ответила Старлайт под напором вспыхнувшей мордочки Трикси, — конечно смогут. Только ты не боишься, что он будет… слишком удивлен от такого потока эмоций.
— Об этом можете не волноваться, — начал человек, закинувший одну ногу на другую, — пару часов назад я был в ресторане, в котором встретил самого настоящего грифона… Самого… Настоящего… Грифона, — удивленно проговорил тот, подняв указательный палец вверх.
— Эмм… — немного задумавшись, продолжила Трикси, — ты ведь слышал, что помимо грифонов, у нас также есть и драконы, чейнджлинги, алмазные псы, — наклоняя копытце то в одну, то в другую сторону, перечислила та.
— Слышал, — утвердительно кивнул человек, — и, честно, я даже не знаю: мне от того нужно радоваться или в панике бежать обратно в больницу.

Радостный смех обеих кобылок наполнил собой весь кабинет.
— Думаю, не стоит, — пытаясь сдержать последующий смешок, продолжила Старлайт. — У нас ни для кого не секрет, что все живут по принципу дружбы и взаимопонимания. Поэтому, встретив кого-либо из представителей других видов, не стоит теряться либо паниковать. У нас ведь помимо всего прочего действует программа культурной интеграции, поэтому жители нашего города с радостью помогают всем иным представителям влиться в нашу повседневную жизнь.
— Это была просто шутка, — улыбаясь, запротестовал руками человек. — Когда я только прибыл, мне оказали вполне радушный прием, поэтому я не сомневаюсь, что у меня могут возникнуть какие-либо проблемы с вашими народами. К тому же, между нами… Мне вы все кажетесь очень милыми, — чуть тише добавил человек, нагнувшись вперед, что вызвало добрую улыбку у обеих кобылок.
— Я очень рада это слышать, — также тихо ответила Старлайт, немного краснея.

Немного поерзав на месте, человек решил продолжить:
— Что ж, в таком случае, если до приезда Твайлайт мой вопрос решить не представляется возможным, я, наверное, пойду, — привстав, кивнул тут.
— Куда? – спросила кобылка фиолетового окраса.
— Я… эмм, — задумался тот, не успев сделать и пару шагов. — Честно, без понятия. Флитфут хоть вызвалась моим личным экскурсоводом, но о том, где я могу найти временное пристанище, я, честно, еще не задумывался.
Переглянувшись, кобылки спустя несколько секунд кивнули:
— Если вам негде остановиться, я могу вам на время выделить комнату в нашей Академии.
— Что вы? – запротестовал руками человек, — мне и так очень неловко, что я могу вас сильно обременить.
— Не волнуйтесь, — улыбнулась Старлайт, — в долгу вы не останетесь, — чуть озорнее добавила та.
— В каком смысле? – выгнул парень бровь.
— Будем считать, что вы — наш новый студент, который прибыл к нам по обмену. А в таком случае вам придется посещать наши занятия дружбы и, конечно, стать частью нашего коллектива.
— А знаете… — сначала немного неуверенно, но секундой позже более позитивней ответил парень, немного почесав щетину, — а это замечательная идея. А специальную форму вы выдаете?
— Специальную форму? — направляясь вместе с человеком к выходу из кабинета, спросила кобылка фиолетового окраса.
— Я ведь теперь студент школы чародейства и волшебства. Разве у вас тут нет специальных накидок и плащей?
Осознав по озорной улыбке человека легкий сарказм, та в похожей манере ответила:
— Думаю, мы что-нибудь придумаем…

Это было удивительно. Раскрыв шторы настенного окна, выходившего на усыпанную белыми хлопьями улицу, я уже по привычке в очередной раз ущипнул себя за щеку, ощущая вместе c отрезвляющей болью очень странное чувство легкости.

Небольшой кабинет, предоставленный мне во временное пользование, был обставлен, как и подобает любому учебному заведению, несколькими стульями, небольшим письменным столом, застеленной в белое покрывало кроватью и парой переносных электрических ламп, одна из которых стояла на столе, а другая удобно располагалась рядом с небольшой книжной тумбочкой подле кровати.

С десяток книг, располагавшихся на одной из полок над письменным столом, стояли разложенными строго по алфавитному порядку, и, когда я взглянул на корешок одной из них, оказалось, что цветной переплет принадлежал, как показалось сначала, не какому-нибудь приключенческому роману, а научно-магической литературе. Звучит, конечно, противоречиво, но когда десятки страниц представленной литературы посвящены объяснению структуры магической конструкции данного мира, ничего другого, кроме слова “научного”, в голову больше не приходит. Как и в нашем мире, здесь также делается упор на доказательный базис. И если для некоторых заклинания представляют собой лишь извержения магического потока из рога, то данные книги со всеми возможными подробностями описывают то, как это происходит “под лупой” и чему способствуют разные заклинания.

Даже не читая эти книги, по первым страницам становится ясно, что специалисты, пытающиеся объяснить магическую конструкцию с помощью незамысловатых уравнений, очень щепетильно относятся к своей профессии, несмотря на то, что в нашем мире наоборот больше ценятся практики, чем теоретики, в то время, как здесь практиков пруд пруди, а теоретиков можно по пальцам пересчитать.

Продолжая изучать очень интересный в моем понимании интерьер, только спустя с десяток секунд до моего уха дошли звуки, схожие с очень отрывистыми и резвыми стуками в дверь моей временной студенческой комнаты.
— Да, секунду, — повернув дверной ручкой, ответил я.
— О, добрый день! – донесся до меня приятный женский голос.
Только до конца открыв дверь, я понял, что передо мной оказался очень милый по меркам данного мира еще один подвид пони с длинными, торчащими подобно нескольким хвостикам ушками и длинными, как у пегасов, крыльями.
— Привет, — помахал я той рукой, продолжая любоваться красивыми лавандовыми глазками возникшей особы, — меня зовут Джеймс. И, кажется, я новый ученик в вашей Академии.
— Ой, это так здорово, — радостно взлетела та, несколько раз забавно взмахнув крыльями. — Меня зовут Сильверстрим и меня направила к тебе Старлайт, чтобы я показала тебе нашу школу, — в таком же позитивном ключе закончила та.
— Это… замечательно. Все-таки, когда я только пришел, мне пришлось минут десять блуждать по этим коридорам, чтобы встретить кого-нибудь из пони. И небольшая экскурсия мне все же не помешает.
— Ой, — забавно дернула та ушками, — а что это у тебя в руках?
— Это? — спросил я, подняв руку, в которой я держал одну из книг, взятую с полки. — “История становления магического ремесла в после-лунный период” от Мильена Эквуса. Я, конечно, еще не успел ее прочитать, но уверен, что не успеет пройти и нескольких минут, как я… — отведя взгляд, улыбнулся я, — по уши влюблюсь в эти сложные уравнения.

В ответ на услышанное, гиппогриф светло-розового окраса забавно прыснула, вынув язычок:
— С Галлусом это не сработало, хотя… — прислонив коготок к своему подбородку, задумалась та, отведя взгляд, — книга действительно очень интересная.
— А кто такой Галлус? Это кто-то из ваших ученых?
— Не-а, — улыбнувшись, ответила та, немного наклонившись вперед, — это наш друг, грифон. Мы обычно вместе с ребятами готовимся к тестам, экзаменам и другим заданиям, которые нам выдают в этой школе. Так вот, нам пришлось вместе с Галлусом сидеть над этой книгой несколько ночей, чтобы выучить то, что нам задала Твайлайт на своих занятиях.
— Ну это уже мало отличается от того, что было в наших школах. Мы ведь точно так же готовились ко всем экзаменам, тестам и прочему. Хотя, будь в нашей библиотеке с десяток книг, посвященных магии, я бы, наверное, учил все это с большей радостью.
— А у вас разве нет магии? – мило наклонила та голову в бок.
— Не-а, — повертел я головой, — я не из другого государства. Так получилось, что я, скорее всего, из другого мира. И здесь я, чтобы обсудить эту ситуацию с Твайлайт Спаркл.
— О нет, — погрустнела та, прислонив лапки к щечкам. — Значит, вы здесь совсем один?
— Формально, не совсем один. Все-таки за те пару дней, что я в Эквестрии, я успел навеселиться так, как я не веселился последние несколько лет в своем мире. А вот с точки зрения моего вида, то да: я первый и, скорее всего, последний представитель данного вида в вашем замечательном мире.
— А вы скучаете по своим родным в вашем мире? – присела та, понимаючи взглянув на меня.
— Честно, — присев на одно колено рядом с той, задумался я, — я очень мало, что помню о событиях до того, как здесь оказался. Лишь маленькие отрывки из… прошлой жизни.
— Наверное, вам очень грустно, — присела та чуть ближе.
— На самом деле, я стараюсь об этом не думать. В любом случае, рано или поздно все прояснится, — улыбнувшись, погладил я ту за ушком, вызвав у последней веселый смех. — А пока ты можешь мне провести небольшую экскурсию по этой Академии.
— Хорошо, — мило улыбаясь, привстала та, поглядывая на меня.

Шагая вслед за продолжавшим всю дорогу мило улыбаться гиппогрифом, я не переставал озираться по сторонам со смесью ярко выраженного восхищения. Блистательные колоны, стоящие вдоль ярко-освещенного коридора, переливались, в зависимости от освещения, всей палитрой цветов радуги, что оставляло неизгладимое впечатление. Встречая по дороге разных существ — тех, кто явно торопился и тех, кто просто шагал мимо, думая о чем-то своем, я не раз сталкивался с заинтересованными взглядами, сопровождавшихся теплой улыбкой, из-за чего я лишь неуверенно махал тем рукой, стараясь понять, чем спровоцирован такой радушный прием в отношении очень непривычного в их понимании иностранного гостя.
— А здесь у нас читательский зал, – встав в проходе, из которого веяло очень приятных бумажным ароматом, весело развела лапками розовый гиппогриф.
— Читательский зал, интересно, — зайдя вслед за веселой особой, ответил я, — может, скорее, библиотека?
— Мы называем это читательским залом, — повернув голову в мою сторону, подумала та, — здесь же диваны, красивые люстры, удобные пуфики и… ступеньки! – облетев помещение, повеселела та.
— И что вы обычно читаете?
— Обычно все, что касается нашей учебной деятельности. Но по мере расширения библиотеки к нам все чаще и чаще приходит и публицистическая литература, — приземлившись рядом со мной, начала та загибать коготки, — романы, песни, драмы, приключения, трагедии… ужасы, — причём при упоминании каждого жанра выражение её мордашки менялось от восторженно-влюблённого на слове "романтика" до мистически-пугающего, когда она дошла до ужасов, столь ярко и живо, что я не сдержался и в голос рассмеялся, облокотившись руками на колени.
— Но, если конкретней, то мне очень нравится серия книг К.О. Сеймджа, — облетев помещение, вернулась та с книгой в темном переплете, на котором был изображен статный пегас, глядящий на фоне грозовых облаков куда-то вдаль. — Он пишет очень атмосферные триллеры, в который пони пытаются выбраться, казалось бы, из самых безвыходных ситуаций.
— Ты ее читала? – несколько раз перелистнув страницы этой книги, спросил я.
— И не один раз. Она очень интересная. А что тебе нравится? – махнув лапками, мило улыбнулась та.
— Пока я был в больнице, мне уже успела попасться в руки одна книга и, честно говоря, если ее я нашел самой лучшей в своей жизни, то я боюсь даже представить, насколько сильно меня затянут другие ваши произведения…
— Ну скажи, — легонько потрепав меня за руку, взмолился гиппогриф.
— Ладно, — почесав себя за затылком, решил я, — эта книга была авторства Дэринг Ду. Просто я не знаю, для какой возрастной категории она предназначена, поэтому, — прожестикулировав руками, замялся я, — не знаю, на сколько она предназначена для взрослых.
— Ну что ты, — добро усмехнулась та, — это очень известная серия книг и читают ее абсолютно все.
Подлетев чуть ближе ко мне, та даже на ушко мне прошептала.
— Даже Галлус…
— А, ну это все объясняет, — смахнув воображаемую слезу, усмехнулся я. — И, конечно, кто такой Галлус, я тоже знаю. Как и всех остальных известных личностей.

Раздавшийся где-то в конце деревянных стеллажей веселый смешок заставил в мгновение порозоветь сидящего рядом со мной гиппогрифа, а меня подозрительно осмотреться меж деревянных полок.
— Вот вы слышали, — продолжил тот же голос откуда-то издалека, — я уже здесь известная личность.
— Ой, да прям, — вслед за неизвестным голосом раздался другой женский.

Взглянув на переменившуюся в лице спутницу, я заметил, как та, мягко взяв меня под руку, потащила в сторону раздавшегося голоса. И, как оказалось, вслед за несколькими рядами деревянных стеллажей, заставленных книгами разного рода, располагался небольшой уютный зал с настенным камином и несколькими растянутыми вдоль комнаты мягкими диванами, рядом с которыми удобно расположились полки, заставленные стеклянными вазочками, наполненные, как мне показалось, местной кондитерской кухней.
— А я сказал, что известная. И вы сами все слышали, — с легким смешком продолжил уже знакомый голос.

Небольшая компания, расположившаяся кто на мягком ковре напротив камина, кто прямо на диване, чтобы было легче дотянуться до очень притягательной вазочки, была полностью расслаблена и сейчас, как мне показалось, проводила время лишь с тем, чтобы хорошо отдохнуть.
— Сильверстрим, привет, — весело помахал копытом пони светлого окраса с немного взъерошенной аквамариновой гривой, — наконец-то ты приш…

Не успел договорить тот, как вся уютно расположившаяся в комнате компания в одно мгновение заинтересованно взглянула на меня, не переставая изучать меня с ног до головы.
— Привет, Сэндбар, привет, ребята, — весело продолжил гиппогриф, пойдя ближе ко всем, — а это наш новый друг Джеймс, — весело улыбнулась та, указав лапкой в мою сторону.
— Здрасьте, — неуверенно помахал я тем рукой, надеясь, что не сильно помешал их бурному увлечению.
— Эм, Сильверстрим… А это кто? – донесся знакомы голос, как оказалось, принадлежавший грифону синего окраса с забавно торчащим вверх желтым хохолком.
— А это Джеймс, он… — на мгновение задумавшись, прислонила Сильверстрим коготок к своей щечке.
— Человек, — ответил я, подойдя ближе к компании и, конечно, в первую очередь к грифону, задавшему этот вопрос. — Меня зовут Джеймс, — протянул я тому руку, которую тот позже аккуратно пожал.
— Галлус, — чуть тише ответил тот, продолжая наше приветствие.
— Ух ты, — отвлекшись от чтения книги, процокала копытцами маленькая пони светло-голубого окраса с прозрачной гривой розоватого окраса. — А вы к нам издалека?
— Думаю… да, — посмеялся я, разведя руками. — Думаю, для вас эта история будет не менее удивительной, чем для меня.
— А ты интересный, — неожиданно донесся у меня из-за спины женский голос.

Развернувшись на источник женского голоса, оказалось, что меня не переставал изучать маленький дракончик желтого окраса с ярко-голубыми и выразительными глазами. Рассматривая меня с разных сторон, та то останавливалась, то снова продолжала обходить меня вокруг, будто пытаясь отыскать где-то рядом со мной какое-то сокровище.

— Ты тоже ничего такая, маленькая, — не удержался я от ехидного обращения, чтобы наконец отвлечь ее от очевидной шпионской деятельности.
— Эй, — неожиданно вспыхнула та, пытаясь скрыть появившийся на щечках легкий румянец, — я тебе не маленькая. Я вообще-то гордый дракон и…
— А румянец на твоих щеках — это, наверное, неудержимый огонь, — вставил свое слово голубоватого окраса грифон, пытавшийся сдержать небольшой смешок.
— Галлус! – с большей силой вспыхнула та, развернувшись в сторону грифона, однако, заметив то, как я продолжаю наблюдать за этой комичной сценой, лишь повернулась к нам спиной и скрестила лапки, несколько раз вильнув своим большим хвостом.

— Хе-хей, привет Джеймс, — услышал я еще один знакомый голос, как оказалось, принадлежавший уже успевшему поздороваться с Сильверстрим пони, — рады приветствовать тебя в нашей школе.
— Я тоже, — подойдя ближе добавила уже знакомая персона с прозрачной розовой гривой.
— Очень рад с вами познакомиться, — обратился я к обоим, присев на одно колено, — прости, конечно, за уточнение, но… ты очень интересно выглядишь для пони, — обратился я к стоявшей по правую руку кобылке с прозрачной розовой гривой.
— Это потому что я не пони, — продолжая улыбаться, повертела та головой, — я чейнджлинг.
— Чейнджлинг? Очень интересно, — улыбнулся я.
— А ты, — ненадолго задумался пони с аквамариновой гривой, стоящий по левую руку, — разве никогда не слышал о чейнджлингах?
— В том-то и дело, — чтобы было удобнее, полностью присел я на мягкий ковер, — главная мораль моей истории такова, что я пришел из другого мира. И каждый вид для меня — будь то пони или… грифон – это что-то удивительное, — улыбнулся я, разведя руками и, как бы это комично не смотрелось, не удержав вес, повалился спиной назад на ковер.
— Тогда… Оцеллус, покажи ему, — улыбнулся пони, глядя на засмущавшуюся спутницу по правую от меня руку.

И секундой спустя, до моих глаз дошла яркая вспышка, вслед за которой на месте, где должен был находится уже знакомый чейнджлинг, неожиданно появился еще один человек, который по чертам лица мне очень кое-кого напоминал.

— Это что, я? – не веря своим глазам, приподнялся я, чтобы разглядеть новоприбывшее существо.
— Именно, — весело процокал копытцами пони, сидящий рядом. — И как тебе?
— Это, — протирая глаза, не переставал удивляться я, — удивительно.

Впрочем, мгновением позже вслед за очередной вспышкой чейнджлинг снова принял свою собственную форму, не переставая краснеть и потирать одно копытце об другое.
— Оцеллус, верно? — пододвинувшись ближе к продолжавшему краснеть чейнджлингу, спросил я.
— Угу, — кивнула та, отводя взгляд.
— Это самое удивительное, что я когда-либо видел. А как у тебя это получилось?
— Это способность, которой обладают все чейнджлинги. Мы умеем перевоплощаться в любое существо.
— Это… просто удивительно, — снова откинувшись на спину, протянул я, — значит каждый из вас умеет делать что-то удивительное?
— Я тоже умею превращаться, — прилегла рядом Сильверстрим, — правда не в других существ, а в морского пони, чтобы дышать под водой, — улыбнулась та, перевернувшись подобно мне на спину.
— А ты? – улыбнувшись, обратился я к продолжавшей дуться драконихе желтого окраса.
— А я, как и все наши, умеем извергать огонь, — развернувшись, отвела она одну лапку в сторону, — правда в помещении это делать не совсем безопасно.
— А ты, Джеймс? — приземлившись в нескольких шагах от меня, спросил грифон голубого окраса, — а что ты умеешь?

Немного задумавшись, я решил ответить, как есть:
— Если честно, ничего магического. Я из мира, где всем правят технологии, поэтому, — развел я одной рукой, продолжая глядеть в потолок, — маг из меня вышел бы никудышный, по крайней мере, на практике. А в тех сферах, где требуется технологический взгляд, я, наверное, мог бы помочь.
— И все-таки ты в Академии дружбы, — добавил Чейнджлинг.
— Точно… И все же я здесь, чтобы встретиться и обсудить сложившуюся ситуацию с Твайлайт Спаркл, однако до ее приезда мне придется остаться здесь. Чтобы, как выразилась Старлайт, немного приобщиться к вашей культуре.
— Это же так здорово! – облокотилась мне на плечи Сильверстрим, изобразив счастливую улыбку. — Нам столько нужно будет тебе показать: наши игры, наши книги, учебный процесс и… ступеньки! – на последнем слове та радостно взлетела к потолку и начала наворачивать круги по всей комнате.
— Ступеньки? – приподнялся я.
— Считай, ее небольшой бзик, — с легкой ухмылкой ответил грифон, присевший рядом.

Наблюдая за всей этой сценой, я на мгновение ощутил себя литературным героем, который попал в самую сладкую, с точки зрения автора, сказку. Каждое движение, каждая мысль, каждый вздох сопровождался такой неимоверной легкостью, что мне не терпелось снова просто откинуться на спину и, подобно этой уже знакомой компании, просто лежать и отдыхать, периодически таская из стеклянной миски местную кондитерскую кухню.

— Йона снова здесь! – раздался еще один женский голос где-то позади. — Так мы уже идем?
Повернувшись в сторону этого голоса, я увидел очень интересный, с точки зрения этого мира, вид, название которому даже с учетом одурманенной головы дать было трудно.
— Привет, Йона, — первым к той подошел уже знакомый пони с взъерошенной аквамариновой гривой, — ты чего-то долго сегодня.
— Йона говорила с Старлайт, — весело продолжила та, — и, кажется, я теперь знаю что делать.
— И что же? – подлетела к той Сильверстрим.
Гордо подняв голову, вдоль которой красовалось пару забавных косичек, та продолжила:
— Йона будет теперь внимательней, чтобы случайно что-нибудь не сломать.
— Как на прошлых танцах? – изогнув бровь, весело отметил Галлус, что-то увлеченно жуя.
— Угу, — кивнула та, — и теперь мы можем идти?
— Идти куда? – поддавшись очень умиротворяющему чувству, вырвалось у меня.

И только после заданного вопроса новоприбывшая гостья, стоявшая на входе в нашу уютную обитель, заметила меня, нагнув голову в сторону.
— Эм, привет, — начала та, направляясь в мою сторону, — я Йона, а ты?
— Джеймс, — двинувшись в ее сторону на четвереньках, ответил я. — Прости за вопрос, а к какому виду ты относишься?
— Як, — гордо подняла та голову.
— Замечательно, Як, — наконец, дотащив свою тушу до нее, протянул я той свой кулачок, в который сразу же получил легкий тычок, — давай дружить, — снова лег я на ковер.
— Давай, — радостно ответила та. — А сегодня в Понивилле будет очень большой салют.
— В честь скорого наступления весны, — продолжила Сильверстрим, снова присев на ковер. — Пойдешь с нами?
Скрестив руки на груди, продолжая лежать на спине, я несколько раз глубоко вдохнул, обратив внимание к себе внимание собравшейся вместе шестерки удивительных существ.
— Знаете, ребята… — задумался я, прикусив губу, — конечно я пойду!!! — соскочив с ковра, начал я радостно прыгать от необычайного чувства эйфории, смешавшегося с абсурдностью сложившейся ситуации.
— Джеймс, ты чего? – мило улыбнувшись, спросила Сильверстрим, распластавшись на ковре.
— А то, что это самое удивительное, что со мной когда-либо происходило!!! – начал я легонько пританцовывать от захлестнувших меня эмоций, что вызвало очень забавную улыбку у всех наблюдавших за этой картиной. — А что? Я сам не первый день наблюдаю за всеми вашими комичными ситуациями… Так почему бы мне не стать ее эпицентром? — изображая хорошо отрепетированную лунную походку, начал смеяться я от внимательно прикованных ко мне взглядов, изображавших явное восхищение от таких незамысловатых движений.
— Так, пернатый, иди сюда, — махнув рукой в сторону оторопевшего Галлуса, обратился я.
— Я? — не поняв подвоха, указал тот коготком на себя.

Однако секунда раздумья не оправдала себя и уже спустя мгновения я схватил того за лапу и, прижав того к себе, начал вальсировать по комнате, слыша краем уха и наигранные отнекивания этого грифона и в то же время радостный смех остальных присутствующих в зале.
— Эй, — попытался тот освободиться из моих объятий, ощущая легкие поглаживания по бархатной спинке, — пусти, — отводя раскрасневшуюся мордочку, попытался тот освободиться, что, в конечном счете, удалось и тот отлетел в сторону диванов, ловя на себе добрые взгляды всех присутствующих.
— Выбываешь, Сильверстрим следующая! – оббежав комнату, схватил я не перестающую хихикать кобылку на руки.

Продолжая радостно вальсировать по комнате, в моей голове в какой-то момент даже начала звучать очень веселая мелодия, в такт которой я и совершал следующие движения. Не знаю, магия это была или одурманенный от всего увиденного мозг, но в какой-то момент я стал замечать, что и все остальные в такт звучащего у меня в голове ансамбля начали кивать и постукивать копытцами по мягкому ковру, со стороны вырисовывая самый настоящий оркестр.

И так бы я смог танцевать и прижимать к себе засмущавшуюся от такого внимания Сильвестрим, наверное, очень долго, если бы не раздавшийся с улицы протяженный грохот.

— Салют!!! – начала гарцевать на месте Йона, озираясь то на окно, то на выход из зала. — Скорее идем!
— Джеймс, — обратилась ко мне удобно расположившаяся на моем плече Сильверстрим.
— Да, конечно идем, — осмотрелся я по сторонам, не выпуская розового гиппогрифа из объятий, — только вот обувь.
— Ты снял ее прямо перед ковром, — указала та коготком в сторону.
— А, точно, — стукнул я себя по лбу, наблюдая боковым зрением за тем, как все остальные продолжают меня ждать у выхода из комнаты.

Спешно одев ботинки, так и не успев те зашнуровать, я в сопровождении уже быстро полюбившейся мне шестерки, двинулся вдоль освещенного коридора в сторону выхода из Академии.

Это был первый раз, когда я увидел фейерверк…

Интерлюдия II

Иллюминатор пассажирского салона, ныне похожий на тонкую черту между пропитанным серостью миром и уютной обителью воздушного борта, лениво принимал на себя легкие дождевые капли от разразившегося моментом раньше прохладного осеннего дождя.

Темные грозовые тучи, собравшиеся по периметру всей летно-посадочной полосы и прилегающей рядом территории громоздкого аэропорта и стоящих где-то вдалеке миниатюрных домов, с небольшой периодичностью издавали тяжелый гул, сопровождавшийся страшным грохотом и последующей вибрацией, заставляя быстро собирающиеся на иллюминаторе капли воды стекать быстрее и уступать место следующей порции неугомонной стихии.

Остальные же пассажиры, удобно расположившиеся по периметру уютного пассажирского салона, наоборот, не обращали внимания на импульсивные раскаты грома и явно пытающуюся привлечь к себе внимание сбунтовавшуюся природу. Симпатичная бортпроводница, гуляющая тем временем по салону словно порхающая бабочка, обходила ряды с таким безукоризненным видом, словно та пыталась стать противовесом той серости и равнодушию, что сейчас бушевала за стенами воздушного судна.

— Добрый вечер, вам что-нибудь принести? — улыбнулась девушка, немного нагнувшись вперёд.
— Кофе, будьте добры.

Не обращая внимание на любезность появившейся рядом особы, парень, с виду которому можно было дать только стукнувший третий десяток,несколько раз стукнул основанием небольшой пачки документов об откидную полку, чтобы немного разровнять непослушные листы.

— И не забудьте предупредить за пол-часа до посадки о необходимости заполнить миграционный лист.
— Конечно, — откланявшись, улыбнулась молодая девушка, несколько раз моргнув глазками.

Набирающая обороты непослушная стихия с каждым моментом старалась все больше и больше привлечь к себе внимание равнодушных к всему остальному гостей скоротечного перелёта. И даже с учетом не покидающих голову молодого человека тревожных мыслей, перспектива немного отвлечься от бюрократической суеты не слишком радовала.

Тем временем работы на уличной площадке все больше сходили на нет и, краем глаза замечая, что весь технический персонал, закончив работу, начинает расходиться, махая, по видимому, в сторону кабины пилота разноцветными регулировочными жезлами, скоро, скорее всего, дадут добро на взлёт.

— Джеймс, добрый вечер, — спешно на ходу снимая темное пальто, обратился мужчина средних лет, присаживаясь рядом. — Вы уже получили отчёт?
— Как видите, — безучастно ответил парень, указав на лежащую напротив пачку документов. — Скажите, вы вообще о чем думаете?
— Это вопросы, касающиеся внутренней разработки, — пытаясь оправдаться, начал разводить руками мужчина. — Естественно, на широкую огласку мы это не пустим, ведь... — подумал тот, почесывая висок, — план уже окончательно скорректирован. Однако то, что уже отражено здесь, требует созыва ещё одного совещания.

Тяжело вздохнув, парень сидящий напротив немного подумал:
— Вы даже не представляете то количество издержек, которые пойдут вслед за очередным пересмотром условий проекта.
— Издержки будут, — спокойно ответил мужчина, открыв передний отдел небольшого кейса. — Налоговые агентства уведомлены о возможных изменениях в счетах-фактуры, поэтому...
— Меня не волнует, куда уходят деньги налогоплательщиков, — перебив незаконченную мысль, вставил слово парень, — меня настораживает лишь то, как бы в головы инвесторов и вышестоящего начальства не пришла глупая мысль, что мы просто-напросто пытаемся отмыть все поступающие нам средства.
— Конечно нет. Мы ведь в условиях закрепили, что конечная сумма может варьироваться в зависимости от внешних и внутренних обстоятельств.
— В том то и дело, что никакой необходимости в очередном пересмотре условий проекта у нас нет. Штампы предыдущих испытаний полностью оправдали вложенные деньги и сейчас наша задача лишь сконцентрироваться на выделенном для нас времени, чтобы закончить исследования.
— Ваша инициатива перевести опытные образцы на математический уровень... очень похвальна. Но она требует дополнительных расходов.
— Это уже моё дело, — отрезал парень, чуть нагнувшись в сторону. — Средства, выделенные на проект были полностью оправданны. И ваша финансовая авантюра не должна создать как внутренний так и... международный прецедент, — добавил тот, немного осмотревшись по сторонам, после чего продолжил чуть тише. — Считайте, с этого момента мы начинаем новый сегмент исследований, который пойдёт под моим личным руководством. Если всё пройдёт удачно, то все выделенные ранее средства полностью окупятся, а те, что нам ещё выделят после пересмотра проекта на следующем совещания будут полностью оправданны. Но учтите, что за вашу авантюру при провале исследований я не буду нести ответственность: сейчас я занимаюсь поиском уравнения, поэтому считайте, что после конференции в Брюсселе мы будем работать над разными сегментами.

— Ваше кофе, сэр, — улыбнулась девушка, поставив на выдвижную полку небольшой стаканчик с тёплым, отдающим густым паром напитком. — Мы взлетам ровно через пять минут.
— Благодарю, — чуть улыбнулся парень, сомкнув руки на стакане.
— Мне тоже будьте добры кофе, — подняв руку, сказал мужчина, сидящий по правую руку.
— Конечно, — улыбнулась та, легонько откланявшись.

— Джеймс, — чуть нагнувшись в сторону парня, продолжил мужчина средних лет, — пока что постарайтесь сконцентрироваться на завтрашней конференции в Брюсселе, — вздохнул тот, чуть тише добавив. — Вы должны... нет, вы просто обязаны заверить всех, что проект под нашим началом не связан с военным комплексом. Боюсь, что в противном случае ответная реакция Совета безопасности никак не сравнится с той крохой финансовых издержек, которую мы переживаем сейчас.
— Штампы образцов надежно законсервированы, поэтому не стоит волноваться, — махнул рукой парень, сделав глоток согревающего напитка. — На время работы комиссии все испытания и разработки на время приостановлены, а документы подтверждающие это будут доставлены другим рейсом в сопровождении наших коллег.

Несколько раз задумчиво кивнув, мужчина чуть наклонился:
— Но ведь не результаты разработок...

После услышанной фразы могло показаться, что все в том числе и бушующая по ту сторону иллюминатора погода на мгновение стихли, подставив под повседневную кинопленку чарующий момент тревожного ожидания, который с каждым мгновением становился настолько тяжелым, что могло показаться, будто свет, заполонивший собой весь пассажирский салон с каждым мгновением становился всё тусклее и тусклее.

— ...Боюсь, это оправданный риск... — безучастно ответил парень, вглядевшись в мокрый от идущего по ту сторону дождя иллюминатор.
— Вся эта поездка для вас не более чем эксперимент глобального масштаба, — глубоко вдохнув, констатировал мужчина по правую руку. — И смею полагать, что он заведомо удачный. Ведь энергетика, исходящая от вас лишь для незнающих будет чем-то хоть и заранее располагающим к себе, но абсолютно непонятным, — откинулся тот в кресле, лениво улыбнувшись.
— На кону слишком много, — серьезно ответил парень, облокотившись одной рукой на подлокотник.
— Надеюсь, вы понимаете, что будучи носителем данного штампа вы и... обретаете непосильную ответственность за ход данного эксперимента.
— Конференция в Брюсселе — это просто формальность, разросшаяся в геометрической прогрессии до глобальных масштабов, — повертел рукой Джеймс, — и тому подтверждение заявление председателя о необходимости на ней присутствовать научный состав нашего бюро.
— В том то и проблема, — развёл рукой мужчина, — если появилась необходимость провести международную конференцию, то и повод значит есть. Боюсь, что рано или поздно всё может всплыть на поверхность...
— Когда я выведу уравнение, скреплённое штампом научного бюро, ни у кого не возникнет вопросов о нелегальности того, чем мы с вами занимаемся. Считайте, эта конференция лишь один из способов оттянуть как можно больше времени до того, как мы подведём все к логическому концу. Поэтому важно, — кивнул тот, немного склонив голову на бок, — пока не привлекать к себе много внимания: не проводить дальнейших совещаний, не привлекать новых инвесторов, да и вообще избегать упоминаний о том, что мы связаны договором о предоставлении услуг военному комплексу, чтобы избежать более детальных разбирательств со стороны комиссии.
— И тогда вы единственный останетесь точкой сосредоточения всех наших рисков, будучи носителем штампа.

Чуть снизив тон, Джеймс немного поюлозил на месте:
— Это... необходимо, чтобы расположить всех к себе: выброс дофамина в результате повышенного метаболизма способствует положительной и одобрительной реакции окружающих не то что на любые утверждения, но и... на само присутствие субъекта в пределах десятка метров от него, — задумался тот, допив остатки кофе. — Думаю, это оправданный риск...
— Будем надеяться, — утвердительно кивнул мужчина по правую руку, — можно сказать, что это очень рискованные, но вполне оправданные испытания в полевых условиях. Если реакция окружающих оправдает себя в Брюсселе, значит мы можем дать отчёт об удачном завершении проекта?
— Не стоит торопиться, — повертел головой Джеймс. — Если все пройдёт удачно, опасения касательно того, что этот штамп может в перспективе создать международный резонанс после передачи отчета компрометирующей комиссии, только подтвердится. Пока этот процесс неподконтрольный, мне необходимо вывести уравнение, чтобы избежать всех вытекающих рисков.
— Последствия? — спросил мужчина, осмотревшись вокруг.
— ...Неописуемые. Поэтому нам нужно время, чтобы закончить этот проект как следует. То, что мы имеем сейчас... то, что вы видите перед собой, — указал парень на себя, — это бомба замедленного действия. Обладая этими способностями и знаниями воспроизведения эмпатического штампа, чаша весов будет неминуемо падать в сторону того, кто ими обладает, — задумался тот. — Пока проект внешнего симпатического влияния на окружающих неконтролируемый... это самое страшное оружие на планете.
— И вы меня уже убедили, — саркастично улыбнулся мужчина.
— Об этом я и говорю, — ответил парень, откинувшись на сидении, — пока нужно сконцентрироваться на том, что мы можем решить...
— Убедить всех, что нет никакого повода для волнения, — больше себе, чем Джеймсу пробубнил себе под нос мужчина, сидящий по правую руку.
— И что этот проект носит исключительно научный характер, — поставил точку парень, глядя на взлетную полосу по ту сторону иллюминатора...

Сквозь тучи грозовых облаков просматривался сентябрь...

Глава XI

Силуэт темных грозовых туч, увиденный спросонья в отражении оконного стекла, выходящего на усыпанную белыми хлопьями улицу, оказался лишь игрой не успевшего проснуться разума, решившего с утра по-раньше начать незамысловатую игру под названием «разыгравшееся воображение».

Окончательно оторвавших от подушки и, протерев слипшиеся от сладкого сна веки глаз, оказалось, что солнце уже было в самом зените, а показавшееся ранее явление, как стало ясно, было лишь следствием затмение солнца небольшой темной тучкой, одиноко плывущей по кристально чистому небосводу.

Оглядевшись по сторонам, передо мной предстала привычная картина ранее выделенного мне «студенческого» общежития, обставленного, как уже это было ранее подмечено, просто и со вкусом. После вчерашнего необычайно яркого во всех смыслах салюта, с возвращением в свои опочивальни, я ещё, наверное, долго просидел за ленивым перелистыванием страниц книг, выставленных на полке строго по алфавитному порядку. И, как оказалось, кроме магическое литературы, на ней оказалось также пару книг приключенческого романа о похождениях нескольких земных пони по степям Эквестрийской пустыни к Югу от Милд Веста. Удивительно, что выборочно перелистывая страницы серого переплёта в глаза часто бросались слова косвенно описывающие сложившуюся со мной ситуацию. Слово «удивительно» в главе, посвящённой созерцанию непонятно откуда взявшегося в пустыни северного сияния, за которым под гитарные струны наблюдали пару жеребцов; «музыка» в главе, отведённой под описание кочевых танцев; «фейерверк» в девятой главе, посвящённой прибытию главных героев в одно из кочевых поселений на юге, а также... «растерянность» в главе, отведённой описанию плана побега пары жеребцов из пещеры за горным уступом Эль-Умар.

Как и в выражении «В каждой шутке есть доля правды», в книгах действительно скрывалось больше смысла, чем в сериалах, ежедневно крутящихся по пластиковой коробке. Правда, если визуально не всегда представляется возможным разглядеть замысел автора, то в книгах всегда между строк можно было разглядеть маленькое «зерно», именуемое... скрытым смыслом.

Впрочем, созерцание книг, несмотря на уже успевшую полюбиться местную типографию, было хоть и не последним, но тоже важным пунктом в моём и так перегруженном ежедневнике. Естественно, кроме общей галочки «Эквестрийские достопримечательности» в него также входили и более конкретные аспекты: местная кухня, бары, танцевальные площадки, знакомство со столицей... шоу Вондерболтов в конечном счёте. Хотя, чем усерднее я в уме загибал пальцы на будущие планы, тем больше мне казалось, что что-то я все-же упустил. В конечном счёте...

— Доброе утро... — прервал мои размышления уже знакомый женский голос, сопровождавшийся несколькими мягкими стуками по деревянной двери. — Можно войти? — появилась в проёме милая мордочка гиппогрифа.
— Конечно, — приподнялся я, немного потянувшись. — Только не говори, что я проспал что-то важное.
— Не-а, — мило помотала та головкой, проходя внутрь комнаты. — У нас скоро завтрак. Ты как, с нами?
— А ты как думаешь? — наблюдая за тем, как та с любопытством осматривает раскрытые на столе книги, зевнул я. — Мне казалось, я уже не раз намекнул, что нахожу вашу кухню одной из самых лучших, которую я когда-либо пробовал.
— А какие блюда в вашем мире? — забавно подпрыгнула та ближе к кровати, позволив мне легонько прикоснуться к её ушку. — Я имею в виду, — подстроив свою голову так, чтобы мне было удобнее её гладить, прикусила та коготок, — у нас, конечно, не ресторан: обычный завтрак с блинчиками, пирожками, чаем и многими разными вкусностями, — наивно улыбнулась та, наблюдая за моими тщетными попытками не зевнуть снова.
— ...Разные. Есть европейские, есть азиатские. Но, честно, я всегда отдавал предпочтение классическому завтраку.
— Это какому? — чуть ли не кладя голову поперёк моей груди под моими легкими поглаживаниями вдоль шеи, промурлыкала та.
— Обычно овсянка с несколькими варёными яйцами. Но и от блинчиков, будь у меня возможность, я бы не отказался, — игриво улыбнулся я, немного приподнявшись.
— Это ведь так замечательно! — мило прислонив лапки к щечкам улыбнулась та, вмиг взлетев и секундой позже удобно устроившись на моей груди, хорошо скрываемой под толстым слоем бархатного на ощупь одеяла. — Я ведь тоже очень люблю блинчики, особенно с клубничным или малиновым джемом, — мечтательно улыбнувшись, взглянула та наверх.
— А крылья у тебя не слипнутся?
— Не-а, — мило улыбнулась та, повертев головой.
— Я к тому, что... — почесав заросшую щетину, задумался я, — ...не знаю, как в вашем мире, но в нашем, если часто злоупотреблять сладким, то в короткие сроки можно обзавестись очень привередливым соседом под название «жирок», — отсмеялся я, ущипнув Сильверстрим за мягкий бочок, вызвав у последней милый писк.
— Я люблю сладкое, — скрывая розовеющую мордочку за голубыми прядями, прошептала та, — но я им вовсе не злоупотребляю...
— Да ну, — изогнул я бровь, — а на вчерашнем салюте разве не ты взяла в местной кондитерской сразу несколько сытных пирожков.
— Так я же всех угостила.
— Да, они действительно были очень вкусные, — игриво улыбнулся я. — Но ведь... инициатива дегустации местной кухни была твоя, — чуть тише добавил я, начиная щекотать хитрую особу.
— Но ведь... хи-хи, — пытаясь выбраться из крепкого захвата, засмеялась та, — никто же не был против...
— Ах так, — начал я сильнее щекотать раскрасневшуюся особу, пробираясь рукой к бархатному животику. — Так ты теперь и стрелки переводишь.
— Ничего я... ахах... не... хи-хи... перевожу... — продолжая смеяться, томно выдохнула та.
— Вот ты хитрый гиппогриф. От кого, а от тебя я такого точно не ожидал, — продолжая щекотать не перестающую смеяться особу, усмехнулся я.

К счастью, с появлением непоседливой фигуры последние намеки на возможность продолжить спокойный сон быстро улетучились. И ведь была в этом некая изюминка: вставать под музыку ласкающего уши смеха было гораздо приятней, чем под не щадящий звон стационарного будильника. И если брать принцип двух сторон одной монеты, честно, не припоминалось, чтобы когда-то со мной происходило нечто подобное. Как и ранее, мне приходилось прокручивать осознание сложившегося факта по несколько раз на дню, прежде чем мой мозг уже в привычной манере переключит старую самобичевальную и сомнительную по отношению ко всему происходящему пластинку на новую, более позитивную и, естественно, в некотором роде... наивную.

Я не помню, кем я был раньше: чем занимался, какие были увеличения, были ли близкие и знакомые... как жил до того, как меня занесло в новую по меркам одурманенного сознания реальность. Сохранились лишь сформировавшиеся за годы жизни привычки, устои, принципы. Естественно, личность. Но все больше погружаясь в дебри сложнейших самобичевальных рассуждений, казалось, что я, наоборот, все больше и больше отдалялся от ответа на главный поставленный вопрос о том... кто в действительности я и мир, простирающийся ныне передо мной лишь плод разыгравшегося воображения или же нечто более сложное?

Естественно, опираясь на правило, «если хочешь что-то спрятать — прячь на самом видном месте», я решил на неопределённый срок полностью отдаться этому течению и посвятить себя изучению данного мира и его обитателей. Не сказать, что это по совместительству будет исключительно наблюдение и социальный эксперимент, всё-таки, признаюсь, мне очень льстит ничем не подкрепленный в отношении меня радушный приём, однако всегда оставаться начеку никогда не мешало.

— Эй, ты где там потерялся? — перевернувшись на спину, устроилась на моей груди Сильверстрим.
— Интересно... — поглаживая её мягкий животик, опомнился я. — Задумался просто.
— О чём? — выгнув шею, мило спросила та, кончиком ушка пощекотав мой нос.
— А вот о том... Что у нас тут выходит утка по-пекински, — отсмеявшись, дотянулся я руками до её задних лапок, разведя их в разные стороны, от чего та лишь протяжно пискнула.
— Охх... Утка... по... как? — шепотом спросила та, пытаясь унять легкую дрожь в теле.

Медленно начиная поглаживать её внутреннюю часть бедра, я чуть тише добавил.
— Это... скульптура в виде утки. Считай одна из наших достопримечательностей... — решил увильнуть я, пытаясь опустить подробности об основном человеческом рационе. — она так и изображена, — снова чуть разведя её лапки в разные стороны, добавил я, ощущая переливающееся по всему телу тепло, — лапки в разные стороны... — легонько освободившейся рукой погладил я её бочок, краем уха слыша с её стороны глубокое дыхание, — очень... пикантная поза... — потерся я носом об её шею, вызвав у последней ласковый смешок. — И завершающий штрих... — нежно поцеловав ту в бархатную шею, начал я спускаться рукой вниз, ощущая на груди лёгкое подрагивание...

— И чем это мы тут занимаемся? — неожиданно донёсся с конца комнаты ехидный смешок, как оказалось, принадлежавший грифону синего окраса, занявшего очень деловую позу, оперевшись плечом об чуть приоткрытый дверной проем.
— О, привет Галлус, — как ни в чем не бывало помахал я рукой ехидно улыбающемуся грифону, пытаясь при этом сдержать смешок от попыток Сильверстрим как можно скорее спрятаться в складках одеяла. — Вот ты представляешь, — с глупой ухмылкой развёл я руками, — просыпаюсь я такой, а тут... это... Сильверстрим и... как оказалось, плохо мне было, а она сверху садится и пытается привести меня в чувство и... Я, кстати, всегда хотел кота завести, чтобы утром это... ну вот... ты меня понял, — несколько раз глупо дернул я бровями, держась на последней капли от того, чтобы самому не расхохотаться от той порции бессмысленной чуши, которую я выпалил на одном дыхании в попытках оправдаться.

Впрочем, оправдаться не от неловкости сложившейся ситуации, а лишь с тем, чтобы на практике закрепить Эквестрийский урок об умении самому создавать комичные ситуации, сводя любое маломальское происшествие в шутку. И, судя по тому, что секундой позже грифон голубого окраса, отведя взгляд, забавно прыснул, уверен, все прошло гораздо лучше, чем мне казалось в момент предшествующей отчаянной авантюры.
— И ты думаешь, я тебе поверю? — забавно выгнул тот бровь.
— Дело не в том, что ты знаешь, а в том, что сможешь доказать, — чуть загадочнее добавил я, копируя манеру речи одного ранее забытого известного актера, на что грифон лишь поднял указательный коготок вверх и, дёрнув хохолком, задумался.

— Ну где вы там? — донёсся с коридора знакомый женский голос. — Или вы идёте, или мы без вас начнём.

— Эмм, — выйдя в коридор, начал Галлус, — они собираются, скоро подойдут. Пойдём, — закрыл тот перед собой входную дверь и на прощание одарив меня многозначной улыбкой. — Даём вам пять минут.
— Мы и быстрее справимся... так, стоп... Я не это имел в виду!!! — обреченно протянув руки в сторону закрывающейся двери, крикнул я.
— Вот теперь и оправдывайся... — донёсся из коридора веселый смех грифона.

— Тв*ю ж... мать, — откинувшись на подушку, прислонил я ладони к лицу. — И за что мне это наказание?

Немного наигранно подумав, я поюлозил рукой по одной из складок одеяла:
— Так, Сильверстрим, подъем. Нас спалили, — на что лишь раздался тихий забавный писк, сопровождавшийся шуршанием по правую сторону. — Я говорю, подъем... — отсмеявшись, прижал я крепко к себе запутавшийся комок одеяла, где, судя по всему, пряталась засмущавшаяся особа. — Вот как всегда мне приходиться за всех отдуваться.
— А вот, между прочим, это я пыталась тебя распихать ото сна.
— Действительно, — продолжая поглаживать комок тёплого одеяла, задумался я. — Ладно, в таком случае ещё хотя бы десять минут и мы начнём собираться.
— Но ведь нам дали на всё про всё пять минут... — оговорилась та, в мгновение прислонив лапки к клювику.
— Верно, — ткнув указательным пальцем в её носик, протянул я. — Пять минут... Но я ведь не хочу позориться...

И после услышанной фразы, та лишь гуще порозовела, дав мне непрозрачный повод немного задержаться в кровати...

— …А я говорю, что карта силы развеивает все негативные эффекты…
— Да, только, если на руках у тебя есть доспех.
— Но…
— Боюсь, тебе еще учиться и учиться, — развел лапами Галлус, лениво откинувшись на стуле.
— Эй, — вспыхнула дракониха оранжевого окраса, — не забыл, что именно тебя нам приходилось несколько раз спасать из зачаровального шкафа, — выгнула та бровь, подлетев вплотную к грифону, на что тот секундой позже неловко поюлозил на месте.
— Хе-хе, — почесал тот затылок, отведя взгляд. – Упс?

— О чем речь? – пройдя вслед за Сильверстрим, вошел я в ярко освещенное помещение, которое, судя по общей сервировке, было обеденным залом.
— Глядите, кто у нас здесь? – саркастично улыбнувшись, подлетела ко мне дракониха оранжевого окраса. – И где вы, простите, так долго пропадали?

После заданного вопроса мне единственное, что пришло на ум была отпечатанная в сознании картинка, изображающая растерянную улыбку парня, из последних сил пытающегося оттянуть свой воротник в сторону. Впрочем, такая реакция была больше свойственна застуканному врасплох любовнику, чем парню, вкусившему плод местной радушной культуры. И корить себя за утоление давнейших бзиков, по-моему, было равносильным проявлению неуважению к представителям удивительных рас, встреченных мною в ходе короткого, но очень увлекательного путешествия. Надеюсь лишь, что, если и менталитет тут очень несвойственный для нашего мира, то и реакция окружающих на проявление сентиментальных проявлений будет соответствующей.

— Я… зубы чистил, — улыбнувшись во все тридцадь два, подмигнул я той.
— А Сильверстрим, наверное, пришла морально поддержать, — в мальчишеской манере коротко посмеялась та, вызвав у гиппогрифа по левую от меня руку смущенную улыбку.
— Действительно. Вам учиться и учиться такой заботе у своей подруги, — свел я все в шутку, сам невольно отсмеявшись.
— А вот у нас в Улье у всех принять поддерживать друг друга, — попивая напиток, мило начал чейнджлинг, сидящий за столом. – Если у кого-то что-то не получается, мы все собираемся в круг и поддерживаем того.
— И… по любому поводу? — проходя к столу, развел я рукой.
— Конечно, — чуть вскочила та, забавно помахав крылышками. – Мы подбадриваем каждого даже по самому незначительному поводу.
— А например? – спросил я, присаживаясь за столом рядом с Галлусом.
— Ну, например… — прислонила та копытце к подбородку, задумчиво отведя взгляд. – На прошлых праздниках, когда я ездила домой мы встретили нашего соседа, который никак не мог придумать поздравление на День Объединения. Мы все собрались в круг и каждый давал ему советы и поддерживал. И в итоге тот придумал самое красивое поздравление к празднику, которое я когда-либо слышала, — мило посмеявшись, постукала та копытцами.
— Удивительно… Смолдер, — окликнув дракончика, повернулся я, — можешь меня ущипнуть, потому что то, что я сейчас слышу – это настоящая утопия.
— С радостью, — улыбнулась та, дав мне легкий подзатыльник.
— Спасибо, — отсмеявшись, почесал я за ухом.
— А в вашем мире? – улыбнулась Сильверстрим, присаживаясь за столом.
— Что в нашем мире?
— Просто, ты так говоришь, будто это нечто… удивительно. – задумалась та, секундой позже цапнув со стола спелое яблоко.
— Именно, — покивал чейнджлинг. – Конечно, везде все по-разному, но такие отношения это абсолютно нормально.
— Но только не у нас, — лениво поднял лапу грифон синего окраса.
— И… не у нас, — немного задумавшись, скрестил я руки. – Честно, для меня был культурный шок, когда я только попал в Эквестрию. Я, наверное, уже всем уши прожужал своими смешанными впечатлениями об абсурдности всего происходящего, но это… действительно так, — выставил я руки вперед. – Мне, честно, очень интересно узнать о каждом из вас и я уверен, что у нас будет и время, и возможность для этого, но я хочу, чтобы вы перед этим поняли, что люди… не самый приятный вид.
— Почему? – с небольшой озадаченностью спросил чейнджлинг.
— Это… очень трудно объяснить. Я не социолог и не люблю читать мудреные научные нотации. Просто… несмотря на то, что я ничего не помню, я точно уверен, что люди не самые приятные существа.

— Ты помнишь? — неожиданно донесся вопрос со стороны Сильверстрим, вызвавший очень отдаленное чувство дежавю, смешавшееся с неожиданно пробежавшими по всему телу мурашками.

— …Что? – спросил я, взглянув на милую мордочку гиппогрифа.

— Я говорю, ты можешь объяснить, — надкусив яблоко, сосредоточилась та.

Немного тряхнув головой, я снова попытался сосредоточиться:
— Я попытаюсь. Можно перечислять мелкие детали: что-то вроде неправильного образа жизни; лицемерного поведения или самоутверждения за счет других, но это было бы неправильно, ведь такое, скорее всего, происходит везде, — продолжил я, заметив заинтересованные взгляды всех присутствующих и, в особенности, грифона синего окраса, который после услышанного, немного погрустнел. – Так вот, если проводить аналогии, то все живые существа так или иначе придерживаются принципа инстинктивной адаптации и приспособления к окружающей среде: все живут, размножаются, разводят культуру и прочее. В вашем же случае мы становимся также свидетелями чего-то поистине нового, и по мне так, вы единственные разумные виды, которые нашли равновесие со средой обитания и это, — начал я активно жестикулировать руками, — проявляется в вашем менталитете, культуре, с которой мне уже не терпится познакомиться, магии и многом-многом прочем. Люди же… — помассировав виски, задумался я, — исчерпывают все, до чего дотянутся: мы захватываем все новые и новые территории; если не брать отдельные личности, то в группах мы, чаще всего, придерживаемся меркантильных принципов и все это проявляется не через призму, что самое главное, обычного обыденного общения, а через призму практических действий до тех пор, пока чужие интересы не затрагивают твои собственные, – немного оглядевшись, я решил потихоньку закругляться. – Но вы не бойтесь: считайте, что этот мир для меня лагерь по перевоспитанию, — откинулся я на стуле, пытаясь перебороть странное чувство дежавю, возникшее мгновением ранее.
— И совсем ничего хорошего? — погрустнела Сильверстрим.
— Ну почему же. То, что я говорю проявляется в глобальном масштабе. Сами по себе люди, если брать человека отдельно, то мы... довольно дружелюбны. Я думаю, вы и сами убедились, — улыбнулся я, обведя всех взглядом.
— И это уж точно, — поводила коготками по столу дракониха, — только с чисткой зубов не увлекайся, — с ехидной улыбкой добавила та, пару раз вильнув хвостом.
— Не могу обещать. Это все-таки… ежедневная процедура, — подмигнул я той, вызвав у последней легкий румянец. – Так о чем вы здесь говорили до нашего прихода?
— “Огры и подземелья”, — довольно ответил Галлус. – Как раз за день до твоего прибытия мы играли в эту игру вместе с Спайком, Дискордом и Большим Маком.
— Какая-то настольная игра?
— Уверен, для тебя это будет не меньшим шоком, чем для нас всех, — начал ранее просто наблюдавший за всем происходящим пони аквамаринового окраса, удобно устроившийся на одном из удобных диванов рядом с настенным камином.
— Если предположить, то... это как-то связано с магией?
— Угу, — одновременно кивнули Оцеллус с Сэндбаром.
— В принципе, — развёл лапой грифон, положив голову на край стола, — это и есть настольная игра, просто нам показали более реалистичный вариант.
— А в чем суть игры? — спросил я, неожиданно заметив, как кто-то поставил рядом со мной тарелку с густым содержимым.
— Каша, — мило нагнувшись, пропела Сильверстрим, появившаяся по левую руку. — А то с этими разговорами совсем забудем, зачем мы здесь, — закончила та, ловя на себе добрые взгляды всех собравшихся.
— Да, «Огры и подземелья» — это ролевая игра, в которой каждый создаёт своих вымышленных персонажей, — продолжила Оцеллус, присоединившись к общей трапезе.
— И все решения и результаты решаются броском кубика, — добавил Галлус. — Только это настольный вариант, а то, что нам показал Дискорд было... супер реалистичным.
— То есть он перевёл настольную игру в реальность? — наслаждаясь новыми вкусовыми ощущениями от столь простого блюда потянулся я.
— Именно, — ответил грифон.
— И кем вы все были?

Реакция на столь простой вопрос оправдала все свои ожидания. Предполагая услышать обычный перечень своих героев и, естественно, их магические способности, я наоборот стал свидетелем очень необычной реакции, граничащей между легкой застенчивостью и озорной улыбкой.

— Да бросьте, — развёл я руками, — расскажите.
— Я была воительницей Гельдой, — торжественно взлетев, гордо расправила крылья Сильверстрим. — Покоритель омываемых скал и защитница всех морских пони, — закончила та, вызвав у всех остальных обреченные улыбки.
— Я была доброй волшебницей Серлиной, — застенчиво потерев копытцами, отвела взгляд Оцеллус. — Я даровала удачу и лечила всех попавших в беду.
— А вы трое? — обратился я по правую сторону.
— Я был «Великим меченосцем», — спокойно разведя копытцами, ответил пони аквамаринового окраса, — поддерживал всех в бою.
— А вы двое чего засмущались? — улыбнулся я, обведя взглядом переглянувшихся грифона с драконихой.
— Я... — порозовела дракониха, пару раз вильнув хвостом.
— А она была... — загадочно улыбнулся Галлус.
— Галлус!!! — вспыхнула та, гуще порозовев.
— Она была... принцессой, которую нужно было спасти, — мило улыбнувшись, прикрыла глазки Оцеллус.

Осознав, что мой смешок в этот момент был бы относительно сильным ударом по гордости драконихи, я лишь тише добавил:
— А Галлус, значит, твой принц?

И улыбка, последовавшая по ходу едкой фразы выдала все козырные карты, открывая путь к символическому «Фулл-Хаусу».
— Ну... Хе-хе... можно и так сказать... — отведя взгляд, почесал за затылком грифон синего окраса.

— А кем бы ты хотел быть? — мило улыбнулся чейнджлинг, обострив внимание всех присутствующих на мне.
— Это хороший вопрос, — ответил я, откинувшись на стуле. — Просто у меня складывается впечатление, что само моё попадание сюда и есть закулисная пьеса и я уже играю определенную роль. Нет, вы не подумайте, — вмиг помахав руками, выдохнул я, — это вовсе не маска и сейчас я играю самого себя, просто... я так говорю, потому что просто-напросто не помню себя прежнего.
— И всё-таки, ты ведь говорил, что у вас, — задумалась Оцеллус, прислонив копытце к подбородку, — ...нет магии, значит тебе нужно придумать что-то удивительное по меркам вашего мира.
— В таком случае... наверное, я был бы смесью тяжеловооруженного бойца в доспехах с духовным лидером, который всех бы воодушевлял своим волшебным посохом, — посмеялся я на последней фразе от глупой мысли, пришедшей в голову, — который, естественно, висел бы на поясе.
— Это так круто, — повеселела Сильверстрим, прислонив лапки к щечкам, — и мы бы все в семером вышли бы на поле битвы и такие... — начала та борьбу с воображаемым противником, забавно размахивая лапками в разные стороны.
— Точно... пока кто-то нарочно не встрянет в передрягу, — ухмыльнулся Галлус.
— Да, а кстати, где Йона? — осмотрев помещение, наконец озарило меня.
— Она сейчас в городе, — улыбнулся Сэндбар, в мгновение немного порозовев, что, конечно, тот попытался скрыть за прядью коротких волос. — К ней на день приехали родственники, поэтому до вечера она, к сожалению, будет занята.
— Очень жаль. А у нас есть какие-нибудь планы?
— Сегодня до второй половины дня занятия, а потом... — задумалась Оцеллус. — Мы будем полностью свободны.
— Замечательно. Давайте тогда сегодня вечером все вместе куда-нибудь сходим. Просто я пока хотел сходить куда-нибудь освежиться, а потом уже всем вместе пересечься.
— Будешь прогуливать занятия? — с наигранной обиженостью спросила Сильверстрим, оттянув одну губку.
— Я отпрошусь у Старлайт. Уверен она поймёт, что...

— Поймёт «что»? — раздался забавный женский смешок позади меня.

И обернувшись, я неожиданно признал для себя, что воочию стал застуканным любовником, так как стоящая сейчас напротив аквамариновая кобылка с белоснежной гривой в одно мгновение сменила довольное выражение личика на неожиданно рассерженное, внимательно осматривая всех присутствующих в зале.
— Что... — оттянул я как можно сильнее воротник водолазки, — смогу провести время в компании замечательной кобылки, — оговорился я, быстро взглянув на стоящую по правую руку Сильверстрим.
— Замечательной... кобылки... значит? — с угрозой спросила, взглянув подобно мне на немного оторопевшего гипогрифа.
— Д-да, — протянул я, сохраняя невозмутимым выражение лица.

Однако, подойдя ближе, та лишь пристально взглянула мне в глаза и...
легонько улыбнувшись лишь взлетела и, крепко обняв, поцеловала в щеку, вызвав у меня самый невероятный диссонанс.
— Врунишка, — посмеялась та, обдав моё ухо теплом. — И чего это ты так напрягся? — ехидно улыбнулась та, немного отпрянув. — Что, уже крутишь скоротечные романы?
— Гляди сколько претендентов, — отшутился я, обведя рукой всё помещение, вызвав у всех густой румянец.
— Ясно-ясно, — лукаво улыбнулась та. — Только заранее предупреди о возможном пополнении, — с наигранной ноткой тыкнула та в грудь прежде чем, встать на все четыре копыта.
— К-конечно, — лишь коротко ответил я, до конца не понимая, мне смеяться или как можно скорее бежать отсюда в панике.
— Привет, ребята, — помахала та всем копытцем.
— Привет Флитфут, — хором ответили те, добро улыбнувшись. — Что с погодой сегодня?
— Пфф, — прыснула кобылка, — Холодно. Но гулять можно. Кстати, на следующей неделе шоу Вондерболтов, поэтому жду всех с нетерпением. Отговорки не принимаются.
— А ты... как здесь оказалась? — снова присев на стул, удивился я.
— Мы же вроде договаривались, что я берусь твоим личным экскурсоводом, — забавно выгнула та бровь.
— Точно... В таком случае давай вместе заскочим к Старлайт, я быстренько отпрошусь с занятий.
— Отпросишься с занятий? — звонко посмеялась та, прислонив крылышко к губам. — Ты уже ученик?
— Самый многообещающий студент, — заметив на удивление мило улыбающуюся Сильверстрим, приободрился я. — Ладно, давай не будем терять время, — приподнялся я из-за стола, отблагодарив всех за замечательный завтрак. — И, ребята, не забудьте о прогулке сегодня вечером.
— После занятий у входа в Академию, — ехидно улыбнулся Галлус. — И давай не задерживайся.
— Конечно, — посмеялся я от того, как Флитфут комично ухватила меня зубками за выступающий рукав, ведя к общему выходу. — До вечера... — только и успел выкрикнуть я, прежде чем под напором настойчивой кобылки выйти из зала...

Глава XII

Музыка, играющая в клубе — Alex S — «Party With Pinkie»
(https://www.youtube.com/watch?v=Q1WHXkqlu1Y)

Вечерний Понивилль на фоне белоснежных хлопьев приобретал невообразимые оттенки. Просто прогуливаясь вдоль небольших улочек, многие из которых были хорошо убраны от не перестающего идти снега, я не переставал становиться символической грушей для битья аквамариновой кобылки с белоснежной гривой. Всякий раз, замечая мой удивленный, рассматривающий все и вся взгляд с приоткрытым ртом, та постоянно, мило смеясь, давала легкий подзатыльник своим изящным крылом, заставляя быстро вернуться своими размышлениями на землю.

Быть может для нее это и было чем-то обыденным, но будь то день или ночь, я не мог заставить себя перестать любоваться такими хоть и простыми, но с другой стороны очень удивительными пейзажами. Вроде бы обыкновенный провинциальный городок: небольшие домики с соломенными либо деревянными крышами, миниатюрные металлические фонари, разноцветные ленты по случаю зимних праздников и, главное, не спадающий веселый настрой у всех горожан, гуляющих подобно мне вдоль улиц.

Быть может, именно это и придает этому месту очень несвойственное для людей чувство спонтанного спокойствия. Постоянно замечая на фоне городского антуража разных существ, будь то удивительных чейнджлингов и грациозных пегасов, я так и не смог приметить хотя бы одного, кто в этой зимней праздничной суете мог дать хотя бы малейший намек на плохое настроение или усталость. Наоборот, все были настолько радостны и веселы, что и мне не раз приходилось сдерживать глупую улыбку на своем лице.

— И снова ты о чем-то задумался? – комично выгнув бровь, пожурила меня взглядом Флитфут. – Ты учти, что мне так будет даже легче в какой-нибудь неожиданный момент пихнуть тебя в сугроб.
— Флитфут, разве ты не видишь? – озираясь по кругу, протянул я. – Здесь же так красиво.
— Только не говори, что и зимы у вас нет?
— Нет… конечно есть, — задумался я. – Просто здесь все выглядит более сказочным и… Здесь дело в другом, – догнав Флитфут, чуть не подскользнулся я, на что та, взлетев, аккуратно подстраховала меня крылом.
— Спасибо, — улыбнулся я, поправив воротник. – Дело здесь в энергетике и общем настрое. Как ты там говорила: дружба-магия?
— Да, — прыснула та, высунув язычок. – Девиз нашей культурной интеграции.
— Так она разве не для иногородних предусмотрена?
— Это да, но это принцип, по которому живут все в Эквестрии. И это мы хотим привить каждому приезжему из других стран.
— И как успехи?
— Во многом большой толчок к этому дала Академия Дружбы: сейчас, как ты заметил, у нас живет очень много грифонов, чейнджлингов… — подумала та, прислонив копыто к подбородку, — алмазных псов и много-много других.
— Разве в других государствах ситуация кардинально другая?
— Ну, не совсем, конечно, — задумчиво опустила та мордочку. – Знаю, что грифоны были теми еще забияками.
— Да брось. Вот Галлус, к примеру, замечательный парень. Правда, стесняется немного.
— Интересно чего? – ухмыльнулась Флитфут.
— Да вот, — почесал я за затылком. – Обнял я его вчера в порывах танца. Такое ведь не под запретом? А то ты лучше заранее скажи, я ведь чувствую, что с каждым мгновением, проведенным здесь, я становлюсь все сентиментальнее и сентиментальнее.
— Не-а, не под запретом, — посмеялась та, дернув крыльями. – Конечно, если ты это делаешь с друзьями или… Впрочем, неважно, – довольно улыбнулась та, ускакав вперед.
— Эй, ты ведь хотела что-то добавить, — посмеявшись, побежал я вслед за кобылкой.

Вывеска, висевшая на входе одного из заведений, в котором, судя по звукам, был привычный по человеческим меркам ночной клуб, в заманивающей манере гласила “Сладкая Вишенка”, что вызвало очень кристально ясное чувство дежавю.

— Флитфут, это ведь то заведение, в котором выступает Dj Pon 3? – пытаясь отдышаться от небольшого марш броска, крикнул я вслед.
— Просто Винил, — повернувшись в мою сторону, улыбнулась та.
— А, Винил… ладно. Может, тогда сначала дождемся окончания занятий у остальных и уже всей компанией двинем сюда?
— Обязательно. Но у нас ведь, — хихикнула Флитфут, облетев меня сзади, — все еще продолжается экскурсионная программа, поэтому ты просто обязан зайти и посмотреть.
— Ты мне это с самого утра говоришь. И ты будто боишься, что я возьму и убегу.
— С чего это я боюсь? – буркнула та со спины.
— Потому что ты прямо сейчас подталкиваешь меня своим лбом по спине.
— Ой… — мило посмеялась та, снова подлетев спереди. – В любом случае ты можешь пока осмотреться, а я тем временем могу быстро слетать до Академии.
— В принципе, можно, только сначала пройди в заведение со мной. А то еще примут меня за аборигена и вышвырнут. А то и вообще не впустят, — тыкнув ту в носик, двинулся я ко входу в “Сладкую Вишенку”.
— Да прям, ты будто на комплимент напрашиваешься, — смешливо выгнула та бровь.
— Мне кажется, что меня здесь слишком переоценивают…
— А мне кажется, что у тебя все с этим в порядке, – махнула та прядью белоснежных волос.
— Ты так думаешь? – в уже привычной манере вступил я с ней в комичную перепалку. – Вот сейчас и проверим, — закончил я, остановившись напротив крупного жеребца, выполняющего, судя по всему, функцию фейс-контроля.

Чуть прокашлявшись, я начал.
— Добрый вечер, меня зовут Джеймс, а это Флитфут, – начал я. – Мы бы хотели немного повеселиться сегодня вечером. Надеюсь, проблем со входом у нас не будет? — изобразив глупую улыбку, развел я руками.

Впрочем, это никак никак не повлияло на каменное лицо жеребца, из-за чего у меня лишь сорвалось с языка:
— Я что-то не то сказал? — развернулся я к не перестающей улыбаться кобылке.
— Виндер, ну впускай уже, — озорно улыбнувшись, продолжила мою мысль Флитфут, обратившись к крупному жеребцу.
— Я просто слышал ваш разговор и решил немного подыграть, — грубым голосом продолжил в мгновение улыбнувшийся жеребец. – Джеймс, Флитфут, — в приветственном жесте пропустил нас тот вперед.

— Слушай, Флит, — обратился я к просочившейся вперед меня кобылке, — это ведь, можно так сказать, ночной клуб?
— Именно. Здесь у нас любят повеселиться, — чуть подняла та голос, чтобы перекричать набирающую с каждым встречным шагом громкую танцевальную музыку. – Как эти ваши… дис-ко-теки?
— Точно… — лишь протянул я, наконец выйдя из коридора в большой просторный зал, переливающийся от висящих в дальних углах диско-шаров самыми красочными цветами.

Громкая танцевальная музыка открывала очередной невообразимый мир, в котором все без умолку громко хихикали и двигались в такт очень бодрых диджейских аккордов.

Просторный павильон был выстроен в некое подобие громоздкого перевернутого конуса так, что с самого входа в зал можно была наблюдать танцевальную площадку, бар, сцену и, конечно же, постояльцев, как на ладони.

От такого переизбытка эмоций единственное, что оставалось, было лишь прислониться руками к металлическому поручню рядом с лестницей, ведущей вниз прямо на танцевальную площадку, и лишь с глупой улыбкой наблюдать за тем, как этот мир нещадно, в хорошем смысле, издевается над измученным от всего уже повидавшего в этом мире мозгом.

— Напитки? — послышался мне милый женский голосок, как оказалось, принадлежавший подошедшей с левитирующим в воздухе подносом кобылке голубого окраса с заплетенной в косичку гривой.
— Эм… пожалуй, — неуверенно протянул я руку к одному из стеклянных бокалов, стоящих на подносе. – А что это?
— Сидр шестимесячной выдержки от фермы Эплов, – улыбнулась та, мило поморгав глазками.
— Спасибо, — не успел я отпить, как в привычной человеческой манере по моему бокалу чокнулся еще один бокал, как оказалось, принадлежавший вошедшей в кураж Флитфут.
— Тост? – посмеялась та, заметив, как от легкого удара по моему бокалу пару капель вылетели и попали мне прямо на щеку.
— За Эквестрию, — улыбнулся я, в мгновение осушив сладкий и бодрящий напиток. – До сих пор не могу свыкнуться с мыслью, что сейчас нахожусь в столь неоднозначной ситуации.
— То есть? – поставив свой бокал на один из свободных рядом столиков, икнула Флитфут. – Ладно, давай представим, что все в порядке и сейчас ты находишься в обычном отпуске.
— В таком случае, рано или поздно мне придется вернуться… обратно, – нагнулся я к ушку кобылки в попытках перекричать набирающую обороты танцевальную музыку. – Сама посуди…
— Так, стоп-стоп-стоп, — мило помотала та головкой, распушая гриву. – Сейчас мы в танцевальном клубе и… вместо того, чтобы просто веселиться, ты опять начинаешь скучать.
— Я ведь уже не раз говорил о том, что все это, — развел я руками, — ну… просто невозможно.
— А, если так… — улыбнувшись, прильнула та к моей груди. – Что ты чувствуешь?
— Я… ммм… — медленно сомкнув руки у нее за спиной, склонил я голову. — Тебя…
— Воот… — снова мило икнула та. – Это значит, что я настоящая. Как ты там говорил, — продолжая обнимать меня крыльями, задумалась та, — ма-те-ри-альная?
— Точно, — погладил я ту между крыльев, ощутив грудью легкую дрожь. – А ты быстро учишься.
— Вот ты и повеселел, — пытаясь скрыть под белоснежной челкой легкий румянец, отпрянула та. – А это значит, что теперь мы можем повеселиться.
— Пожалуй, — двинувшись по ступенькам прямо в эпицентр событий, выдохнул я.

Интересно, как мало нужно для счастья. Всего лишь маленькая комнатка в бесконечных лабиринтах спутанного сознания, да бокал хорошо выдержанного сидра.

Интересная, конечно, способность в самые неподходящие моменты запускать в голову мысли, явно не подходящие под действующие декорации.

Такая пьеса заведомо обречена на успех, конечно, если зритель любитель посмотреть на неоднозначные ситуации, перемешавшиеся с абсурдными клише. Фантазия, хорошо работающая в одних лишь мечтаниях дает в итоге стопроцентную фору тем событиям, что происходят ныне.

Как и в нашем мире, завсегдатае в подобных заведениях по настрою ничем не отличались от среднестатистического человека. На смену одного бокала быстро приходил другой. И будь то копыта или цапкие лапы гордых грифонов, все разделяли это странное ощущение будто распылённых в атмосфере антидепрессантов.

Сколько ни приходилось фантазировать на данную тему, придумать что-то более удивительное, чем это уже никак не удавалось.

Может, к счастью, а может, и нет, сейчас события развивались настолько стремительно, будто сценарист сам не мог определиться с тем, чей шаг в данном сюжете будет опережающим. В конечном счете...

— Эй, парень, ты чего будешь? — вывел меня из размышлений приятный мужской голос.
— Я... а что есть? — облокотившись на барную стойку, попытался я перекричать громкую музыку.
— Смотри, — покрутился на месте кремового окраса жеребец. — Сидр, карамельный Эйршиш с хмельным ароматом, «Крюк», «Вечерняя лагуна» и Воряжка.
— Воряжка?
— Замечательный напиток, чтобы быстро взбодриться, — начал тот постукивать копытом по основанию стойки. — Клубника, яблоко, апельсиновая цедра, выдержанный сидр, миндальный сироп и дробленый лёд, — закончил тот, забавно вскинув копыта вверх, будто изображая статую.
— Замечательно, сколько стоит?
— Ты ведь тот самый человек? — облокотившись чуть ближе ко мне, шепотом продолжил тот, оглядывая сидящих по мою правую и левую руку кобылок.
— Именно так, — ответил я, наблюдая за тем, как тот скоропостижно начал мешать ингредиенты.
— Понимаешь, к нам не так часто прибывают путники, подобные тебе.
— Да, но, судя по тому, что у вас действует программа культурной интеграции, уверен, клиентов вам тут хватает, — оглядев переполненную танцевальную площадку, задумался я.
— Ты не понимаешь, — улыбнувшись, поставил тот громоздкий, переливающийся цветами радуги бокал напротив меня. — Из других стран — да; из других миров... нет.
— И кто, интересно, меня сдал? — улыбнувшись ему в ответ, отпил я немного из трубочки.
— Слухи расходятся с молниеносной скоростью. Конечно, если ты не хочешь, чтобы такая информация просачивалась дальше, то...
— Не, — покачав в такт музыки головой, сделал я ещё пару глотков, — я вовсе не против, да и... не секрет это вовсе.
— Что ж, — поцокал тот копытцами, — чем планирует заниматься наш всеми уважаемый человек?
— Думаю, стоит начать с чего-то более приземлённого.
— Например? — улыбнулся тот.
— Ну, например... с культуры. Я уже обратил внимание на то, что ваш народ — просто кладезь импонирующих черт.
— А конкретнее?
— Дружелюбие, неравнодушие, а также... — ухмыльнулся я, почесав подбородок, — прекрасный талант к созданию комичных ситуаций.
— Это мы и именуем... гармонией, — мечтательно улыбнувшись, начал тот протирать бокалы. — Нет, я не шучу. Это ведь как случается: начинает что-то делать один, а остальные, как по цепочке, уже подхватывают.
— Немного не понял, — сделав ещё пару глотков, хмыкнул я.
— Ну вот смотри, — начал тот вырисовывать круги по барной стойке. — Например, начинает играть музыка, причём любая от классики до танцевальной. И с очень большой вероятностью кто-то начнёт петь.
— А что в этом удивительного: и в моем мире любят петь.
— Это не просто пение... а самая настоящая импровизация.
— Без текста, без ничего?
— Именно, — забавно выставил тот копыто вперёд. — Причем случается это с такой периодичностью, что многие ученые пытаются уже какой год выяснить, чем это обусловлено.
— То есть... Ничего не понимаю, — покрутив бокал, ощутил я переливающееся по всему телу приятное тепло.
— Ну вот выходишь ты из дома, чтобы купить фруктов, а на улице самый настоящий парад, спровоцированный простой музыкой в исполнении одинокой виолончелистки, стоящей посреди вроде пустующей площади.
— То есть иногда у вас случаются музыкальные... припадки.
— Именно, — кивнул тот, продолжая протирать бокалы. — Так мы это и прозвали — музыкой гармонии. И касается это всех вытекающих ситуаций.
— Удивительно, — икнув, ощутил я прозрачные нотки легкого опьянения. — Но ведь в этом нет ничего плохого?
— Напротив, это даже очень забавно, — мило посмеялся тот под нескончаемые аккорды танцевальной музыки. — И по какому случаю ты здесь оказался? — продолжал улыбаться бармен.
— У меня на сегодня была спланирована культурно-экскурсионная программа вместе с Флитфут: с самого утра с ней мотаемся по городу, — облокотившись на стойку, склонил я голову в стиле постоянного гостя ночных заведений, — сказать, что я обескуражен, значит ничего не сказать.
— Это ты ещё звездного неба Кантерлота не видел, — мечтательно улыбнулся жеребец.
— Звездного неба?
— Да... одно из самых красивых явлений в это время года.
— Я слышал, — помедитировав пустой бокал, задумался я, — что у вас за смену погоды отвечают пегасы.
— Угу, — кивнул жеребец.
— И когда у вас весна?
— Ровно через две недели. Поэтому советую как можно сильней запечатлеть нашу зиму, так как весна обещает быть довольно тёплой.
— Это мы умеем, — рассмеявшись, отправил я последние капли напитка в долгий путь до моей бедной печени.
— Повторить? — добро улыбнулся бармен, заметив мои раскрасневшиеся щёки.

Оглядевшись по сторонам подобно профессиональному шпиону, я нашел единственное, что можно ответить:
— Только пока Флитфут не видит, плесни... — выставив два пальца, обозначающих грамовку, тише рассмеялся я.
— Ну тогда давай поторопимся, — следом засмеялся тот, начиная взбалтывать в металлическом блендере необходимые ингредиенты...

— Оцеллус, ты видела мой шарф?
— Не-а.
— Я видел, — донёсся с конца комнаты отрывистый голос.
— Ну так неси его сюда! — вспыхнула дракониха, наворачивая круги по комнате.

Надо сказать, что особой формальностью подобные послеучебные прогулки не обладали. Однако в силу холодного времени года и стоящих на повестке дня зимних праздников всем хотелось одеться не просто тепло, а так, чтобы это и со стороны смотрелось достаточно солидно.

Причем выбиралось всё с такой тщательностью, что в один из таких дней можно было бы смело устроить внеплановый показ мод, обычно проводящийся только в столичных городах наподобие Кантерлота или Филадельфии.

При выборе одежды независимо от времени года каждый руководствовался своим собственным выработанным подходом: для кого-то была важна пышность и яркость наряда, для кого-то простота, а кто-то вообще руководствовался тем, подходит ли наряд под цвет его шкурки или чешуи.

Так и сейчас, по случаю последних недель зимы каждый хотел запечатлеть то, что хорошо смотрелось бы на нем. Конечно, таким вопросом были больше озабочены представители женского пола, чем мужского, однако и парни порой не могли обойтись без яркого аксессуара, хорошо подчеркивающего собственную натуру. Причем это могло быть чем угодно: от яркой шапочки с помпончиком до длинного, переливающегося несколькими цветами шарфом.

— Так, скажите мне, куда подевались мои перчатки? — скрестив лапы, вслух задумался грифон голубого окраса.
— Я тоже свои не могу найти, — чуть расстроившись, опустила мордочку Оцеллус.
— Но не могут же наши вещи просто взять и пропасть, — запротестовала лапками дракониха, невольно выпустив из ноздрей небольшой сгусток пара.
— Да, только если это не...

— Да, это действительно удивительно, — донёсся ото всюду спокойный голос, вызвавший у всей собирающейся шестёрки томный выдох. — Я вот сегодня тоже никак не мог найти мои резиновые перчатки.
— Дискорд!!! — хором раздался комичный возглас.
— Что??? Мне казалось, что друзья для того и созданы, чтобы помогать в трудную минуту. Как в одном мире говорилось: «Друзья познаются в беде», — вслед за белоснежной вспышкой принял свою обычную форму драконикус, одетый с ног до головы в горнолыжное обмундирование.
— Резиновые перчатки? — чуть отсмеявшись, выставила копытце вперёд Оцеллус.
— Я что, сказал «резиновые»? — как ни в чем не бывало указал на себя коготком Дискорд, — ...так и знал, что играть с ними в покер плохая затея... — задумчиво скрестил тот лапы, не обращая внимание на недоуменные взгляды присутствующих.
— Ты, конечно, любитель появляться в самые неожиданные моменты. Но ведь неспроста? — улыбнувшись, скрестил лапы Галлус.
— А я что, разве не говорил, что являюсь сертифицированным специалистом в области непредсказуемости? — вслед за следующей вспышкой возник длинный, раскручивающийся по всей комнате свиток с многочисленными штампами.
— А по-моему, тебе просто нечем заняться, — продолжая рыться в небольшом сундучке, по-мальчишески усмехнулась дракониха.
— Или же... — тихим голосом начала Оцеллус, смущенно отведя взгляд, — ты просто не знаешь, чем заняться в отъезд... Флаттершай.
— Ой, да бросьте...
— Я тоже более чем уверен... — подлетев к одному из сундуков вслух подумал Галлус.
— Я вот в отличие от вас не являюсь заложником глупых... тесных личностных привязаностей... — скрестив лапы, гордо поднял голову вверх драконикус.
— В этом же нет ничего плохого, — разведя копытами, улыбнулся пони аквамаринового окраса. — Иметь друзей, которые понимают и помогут в трудную минуту — это ведь так замечательно.
— Да, только, если бы речь шла о... «дружбе», — по-мальчишески усмехнувшись, пару раз вильнула хвостом дракониха.
— А разговор-то в одну сторону идёт... — обреченно вздохнув, скрестил лапы драконикус.

— Ребята! — не успев на лету затормозить, врезалась в гору подушек неожиданно возникшая особа. — Упс...
— Флитфут?
— Хе-хе, — посмеялась та, вмиг выбравшись из под устроенного завала. — Всегда хотела так сделать, — пару раз мило икнув, взъерошила та гриву.
— И после этого меня еще называют непредсказуемым, — наигранно обидевшись, присел на свой хвост Дискорд.

— Флитфут, ты в порядке? — подойдя в сторону запыхавшейся кобылки, спросили присутствующие в комнате.
— В полном, — взъерошив гриву, ещё раз икнула кобылка.
— А если попрошу в трубочку дыхнуть? — улыбнулся драконикус, держа в лапах непонятное маленькое устройство.
— В трубочку?
— Не бери в голову, — махнул тот лапой, — просто межпространственный юмор.
— А где Джеймс, вы ведь вроде вместе были? — подлетела ближе Сильверстрим.
— Да, вместе, — присела аквамариновая кобылка на круп. — Только под конец нас занесло в «Сладкую вишенку».
— Это то заведение на углу книжного переулка? — отвлекшись от поиска вещей, подлетел ближе Галлус.
— В точку, — махнула копытцем Флитфут. — Поэтому встреча переносится в более весёлую обстановку.
— Я не против, — начала прыгать на месте Сильверстрим.
— То есть он сейчас один веселится в... танцевальном заведении? — натянув шапочку с помпоном, спросила Оцеллус.
— Ну, формально не один, а так... — задумалась Флитфут, — он будет очень рад всех вас видеть. Да, всех... — добавила медленнее кобылка, заметив скисшую в прямом смысле физиономию драконикуса.
— А я что? Только вот не надо на меня так смотреть, — запротестовал Дискорд, заметив озорные ухмылки всех присутствующих. — А впрочем... Будь что будет. Только потом не жалуйтесь на переизбыток хаоса.
— Вот и замечательно, — ещё раз мило икнула Флитфут. — Поэтому собирайтесь, следующая остановка... «Сладкая вишенка»! — торжественно выставив копыто вперёд, забавно откинулась та на спину.
— Да, только вот осталась нерешённой одна проблема, — скрестив лапы, буркнула оранжевая дракониха. — Дискорд, верни наши вещи...

— ...Ну а я им всем такой говорю, мол, «все финансовые вопросы решаются через кадровый отдел», а мне такие, «какого черта... ведь...», блин, — усмехнулся я, держа в руке пятый по счету стакан, — ...а вот дальше я чего-то не помню.
— Подожди, — вытянув губы трубочкой, задумалась оранжевая пегаска с собранной в пучок гривой. — Так ты помнишь, что было раньше или нет?
— Я тоже немного не уловил, — так же задумчиво протянул жеребец, осмотрев собравшихся вокруг меня увлечённых слушателей.
— Тут дело странное выходит, — отпив из стакана, чуть пошатнулся я на стуле. — Это как бы все... вроде воспоминания, а вроде... и нет. То есть, — заплетаясь языком, раскрыл я ладони. — Вот включить сейчас проектор, и мы увидим картинки. И что-то похожее на эти картинки я вижу у себя в голове, когда... это... пытаюсь вспомнить события ранее. Но не сильно ранее... Только что-то общее... что-то размытое.
— Значит, ты был... финансистом?
— Неееееет, — усмехнулся я, протерев глаза. — Это вряд ли. Но, чёрт возьми, занимался я действительно чем-то важным. Да и тем более, — покрутив бокал, осмотрелся я по сторонам. — Что в вашем понимании «важная» профессия?
— Любая профессия важная, ведь кьютимарка определяет твою дальнейшую жизнь, — игриво улыбнувшись, демонстративно подняла свой круп чуть выше одна из кобылок, стоявшая позади стойки.
— Не... ну, то есть, — отсмеявшись, развернулся я к заинтересованным позади мордочкам, — по-вашему, даже профессия дворника будет наравне по важности с другими... государственными? — закончил я, неожиданно икнув.
— Конечно, ведь каждый реализует свой талант.
— По мне так легкая форма дискриминации, — отпив, облокотился я правой рукой о стойку. — Ведь сами посмотрите: если пони хочет петь, а в итоге он получает кьютимарку в виде цветов, обрекая последнего на работу в качестве флориста.
— Но ведь каждый в праве заниматься хобби, — продолжая протирать бокалы, заметил бармен.
— Но в итоге-то... поставить пение в качестве оплота своей будущей карьеры он уже не сможет...
— Просто так выходит, что желание чем-то заниматься совпадает с тем, что вырисовывается на крупе, — мило зевнув, заметила кобылка, сидящая по правую руку.
— Это-то понятно, — качнувшись, улыбнулся я. — Я к тому, что у нас, у людей... всё гораздо иначе: тату на попе у нас не вырисовываются, поэтому своё призвание приходиться искать путём бесчисленных проб и ошибок. Причем большинство ошибочно считает, что сидя дома и ничего не делая, это... призвание спустится к ним, как лучик света, исходящий ежедневно благодаря вашим принцессам, — довольно промочил я своё горло после услышанных весёлых смешков. — Вам уж точно в этом легче, потому что «нам» приходится искать это... призвание, — загнул я пальцы, — сквозь призму усердного труда. А вам, — махнул я рукой, — достаточно просто сидеть на крупе ровно.
— Ну нет уж, — пытаясь перекричать весёлый смех, продолжила одна из кобылок, опершаяся копытами о стойку. — Чтобы получить кьютимарку нам тоже приходиться много чего перепробовать. Вот те же... меткоискатели, — забавно улыбнулась та, будто вспомнив что-то весёлое.
— Меткоискатели, значит?
— Да, — по-девичьи улыбнулась та. — Они ведь чего только ни делали в попытках получить свою... тату на попе, — посмеялась та.
— Ну... тут уж спорить я не могу. Просто мне кажется, что получая кьютимарку, вы обрекаете себя на жизнь занятием, которое через десятки лет вам может просто-напросто надоесть.
— Тут и я могу поспорить, — нагнулся ближе жеребец, стоящий по ту сторону барной стойки. — Мой дед вот как в юности любил заниматься коллекционированием, так и сейчас, — покрутил тот копытом, — не теряет к этому ни малейшего интереса.
— Выходит, этот мир под завязку наштампован самыми необычными законами. Назовём это... законы «Гармонии», — довольно отпив, полностью погрузился я в прямом смысле в опьяняющее чувство спокойствия.

— Или закон «почему мы начинаем пиршество без нас»? — прозвучал весёлый голос со стороны ступенек, заканчивающихся на входе главного танцпола.

И, как оказалось, спустившись к главному эпицентру веселых событий, меня начала сверлить взглядом уже хорошо знакомая шестерка многообещающих студентов в сопровождении уже полюбившейся экскурсоводши.

— А я вам тут место подогревал... — торжественно подняв бокал в сторону новоприбывшей компании, улыбнулся я.
— Ой, хватит мне тут "ля-ля", — забавно пролетела аквамариновая кобылка ползала, чтобы заключить меня в тёплые объятья. — Уже пьёшь и собираешь вокруг себя пол-клуба. Ты что, решил тут клуб анонимных читателей открыть?
— Хе-хе, — глупо улыбнувшись, коснулся я её маленького носика. — Считай... это была торжественная часть. А вот теперь, когда с официозом покончено, можно начать веселиться.
— Так значит, мы и договаривались встретиться у входа в Академию? — подлетев ближе, саркастичным тоном начал Галлус.
— А я что... это всё она, — разведя руками, кончиком головы кивнул я в сторону Флитфут, которая тем временем о чём-то разговаривала с барменом.
— И ты думаешь, я тебе поверю? — улыбнувшись, в уже похожей манере скрестил тот лапы.
— Дело не в том, что ты знаешь...
— А в том, что я смогу доказать... уже слышал... — закатив глаза, рассмеялся тот.
— А что, у нас сегодня праздник? — неожиданно подлетев, положила мне на колени свои лапки Сильверстрим.
— Д-да... — подняв бокал, чуть пошатнулся я. — Хочу выпить... За Эквестрию... и... за всех её замечательных жителей: чтобы вы всегда оставались такими добродушными, — повысив голос так, чтобы меня услышали все в заведении, подмигнул я Флитфут, — и, чтобы ваши улыбки не переставали греть меня даже в самые холодные дни. За вас, — закончил я, как тут же, на удивление, все дружным хором произнесли «Ура», одарив меня самой тёплой и неравнодушной улыбкой.

Веселье только начиналось...

Глава XIII

Порой, чтобы окончательно проснуться, нужно немного проморгаться, чтобы не запутаться в том, какая из увиденных реальностей настоящая. Такие картины ведь отлично накладываются на переднюю фотоплёнку, если человек заведомо не скептично относится ко всем вещам с незамысловатой биркой «воображение». Иногда оно помогает отвлечься, иногда просто расслабиться, а иногда… всей головой погрузиться в этот маленький мирок, ставший уже настолько родным, что трудно определиться, где формальная, а где неформальная реальность.

Почему именно эти размышления не могут дать мне покоя? Ведь обдумывать можно всё что угодно: от теоретических до эмпирических аспектов. И ведь во многом благодаря этим думам мне всё тяжелее и тяжелее становится решать более насущные вопросы. Какой раз пытаясь убедить себя в том, что подобная философско-самобичевательная практика в итоге ни к чему полезному не приведёт, я в очередной раз, будто по приказу сверху, становлюсь заложником тягучих мыслей с громадными знаками вопроса в конце безымянных предложений.

— Джеймс, ты в порядке?

Сидя в откидном кресле, мужчина средних лет лениво перебирал документы, немного задерживаясь взглядом на верхних полях, где каллиграфическим почерком фиксировался номерной знак.

— Да, не беспокойся.

Бюрократический завал, царивший на столе, был одновременно и родным, и чуждым. С ощущением, будто ты всё время находишься за прозрачным стеклом, отделяющим тебя от реального мира, я продолжал что-то писать в своей записной книжке, почти не обращая внимания на новости, которые зачитывал диктор с экрана пластиковой коробки, а также нескончаемый городской гул за окном небольшого офисного помещения.

— Ты ведь слышал о планирующемся совещании на следующей неделе? — отложив в сторону папку, поправил свой пиджак мужчина напротив.

— …Слышал, — пытаясь отделаться от головной боли, почесал я висок.

— От генерального консульства пришла вербальная нота с вполне… — покрутил тот запястьем, — …отчётливым намёком на то, что тихо проблему решить не удастся.

— Пусть этим занимается Кудрин. Он ведь не собирается выносить на наднациональный уровень вопросы внутреннего распорядка нашего отдела.

— В том-то и дело. Он боится… — прокашлялся тот, — предполагает, что отчитываться за инцидент №14/1 EO в Сиэтле придётся руководителю отдела, — вальяжно надев очки, зачитал тот верхнюю строку отложенного моментом ранее документа.

— …У меня просто слов нет, — откинувшись в кресле, безразлично скрестил я пальцы. — Это ведь равносильно тому, что нас просто хотят сдать. Спецслужбы ведь находятся в ведении Агентства внутренней безопасности, а те, в свою очередь, нашего правительства.

— Выходит, они пожертвуют интересами не только нашего отдела, — пожал тот плечами, — но и своих сотрудников.

— Бессмыслица какая-то, — не выдержав напряжения, встал я со стула. — Мы выполняли государственный заказ: сперва, как ты помнишь, для военного комплекса, а потом и для спецслужб. Мы ведь не являемся частной компанией, — подойдя к одному из стеллажей, вытащил я крупную пачку документов.

— Я знаю, что ты хочешь сказать. Да, мы государственная корпорация. Но разве ты поступил бы иначе, будь ты на пороге мирового конфликта? Это ведь как, — почесал тот затылок, — объявляешь того, кто тебе неугоден, террористом — и теперь ты непричастен, ведь тот, кого ты хочешь подставить, становится раковой опухолью уже для всех стран… в том числе и тебя.

— Вот, посмотри, — вручил я мужчине одну из посланных месяцем ранее личных нот. — Я обсуждал это с министром не единожды… — прокашлялся я от подступившей сухости во рту, — что контроль за деятельностью осуществляется правительственной комиссией на основе ежемесячного представления корпорацией ежемесячного отчёта, аудиторского заключения по ведению…

— Но на практике это не работает, — крепко вжавшись руками в кресло, обречённо вздохнул тот. — Это можно было понять ещё тогда, когда начали поступать первые сигналы о том, что «штамп» выходит из-под контроля. А это, простите меня, не просто в чужом шкафу рыться, а создать неконтролируемый канал утечки информации десятка государств.

— Да знаю я… знаю, — прислонив ладони к лицу, неожиданно ощутил я затылком холодное дуновение ветра. — Значит, чистыми мы из воды не выйдем?

— Отсюда никто уже не выйдет чистым… — лениво взглянув в потолок, выдохнул мужчина. — Независимо от того, насколько сильно правительство будет заявлять о своей непричастности, достанется всем… очень сильно, — взглянул тот на меня, лениво улыбнувшись. — А ты как думаешь?

— Я считаю, что следует придерживаться инструкций. Департамент по снижению юридических рисков будет выступать на нашей стороне.

— И, как и любая компания, они не застрахованы от давления сверху, — хмыкнув, встал тот с кресла. — Джеймс, наш проект — это ведь чистой воды наука. И даже, если так, — махнул тот рукой, начиная ходить взад-вперёд, — большинство стран уже начинает тыкать на нас пальцами, как на злостных нарушителей международного права и национального суверенитета.

— И пусть… — безразлично опустился я в кресло. — Нам-то что с того, что правительство одобряет проведение экспериментов со штампом, будучи не до конца осведомлёнными о возможных побочных действиях?

— Я не меньше тебя раздосадован… — развёл мужчина руками, остановишь напротив одного из книжных стеллажей. — Они ведь и нас крайними хотят сделать. Так сказать, — горько ухмыльнулся тот, — купировать рост бесчисленных издержек.

— А даже если и так, — облокотившись о стол, задумался я. — Для того, чтобы сделать нас крайними… потребуется более весомый повод. Это ведь не одного человека подставить, а заявить о том, что государственная корпорация вовсе является оплотом «террористической» в их представлении деятельности.

— Уверен, они что-нибудь придумают.

— …Они попросят Кудрина, — вслух задумался я, вызвав у мужчины напротив удивлённый взгляд. — По крайней мере, это единственный оставшийся прямой канал между нами и верхней палатой, — развёл я руками. — Сам же знаешь, что дипломатической переписке больше нельзя доверять.

— Они уже искусственным путём пытаются обрезать любой контакт между нашим отделом и правительством.

— В таком случае нам точно придётся поторопиться. Я зайду в отдел организационно-кадровой работы и наведу справки, — встав с кресла, направился я в сторону мужчины. — Пока этот мыльный пузырь не лопнул я продолжу исследования над штампом. Быть может, процесс ещё удастся стабилизировать.

— Это ведь будет равносильным признанию нашей вины, — пожав мне руку, задумался тот.

— Как бы это грустно ни звучало, но… да… — опустив взгляд, задумался я. — Будем решать проблему по мере её поступления. А пока… — неожиданно запнулся я, заметив на пиджаке белоснежную снежинку…

— …Пока тебе необходимо вспомнить… — задумчиво взглянул тот на меня, секундой позже растворившись в непонятно откуда взявшейся снежной метели…

— Джеймс, Дже-е-еймс… — раздался позади женский голос. — Ты чего, решил проветриться?

— А… что? — оглядевшись по сторонам, неожиданно меня окутало чувство холода.

— Я говорю, ты чего, решил проветриться? — появилась напротив знакомая девичья мордочка. — Ты ведь так и простудиться можешь.

— Флитфут? — до конца не понимая, что происходит, протёр я глаза.

— Так, — посмеялась та, прислонив крылышко к губам, — кажется, кто-то у нас слишком много выпил.

Я продолжал озираться по сторонам, и только спустя несколько секунд в моей голове окончательно зафиксировался образ уже знакомого провинциального городка с хорошо убранными от снега улицами. Вывеска «Сладкая вишенка», как это и подобало, точно так же продолжала лениво покачиваться в такт убаюкивающего ветра то в одну, то от легко порыва ветра в другую сторону. До ушей словно эхом понемногу начала доходить из-за открытой двери уже знакомая танцевальная музыка, а горожане, лениво гуляющие вдоль улиц, словно снятые с черно-белой киноплёнки, начали с каждым мгновением всё отчётливее и отчётливее проявляться на затуманенном взоре.

— Эй, ты в порядке? — обеспокоенно взглянула та меня, взлетев на уровень плеч. — На тебе лица нет.

— Я… это… — протерев лицо ладонями, глубоко вздохнул я. — Кажется, я немного запутался…

— Эй, вы где там потерялись? — донёсся до ушей ещё один знакомый возглас. — Там Смолдер меряется силами с Большим Маком! Эй… что случилось? — подлетев спереди, немного смущённо спросила знакомая особа розового окраса c голубоватой гривой.

— Кажется, Джеймсу стало плохо… — положив крыло мне на спину, тише добавила аквамариновая пегаска. — Эй, ты без своего пальто точно простудишься, пойдём внутрь, — наклонившись ближе к моему уху, заботливо добавила та.

— Я в порядке, просто… я словно увидел кошмар наяву… — продолжая медленно брести ко входу в заведение, заплетающимся языком ответил я.

— Кошмар наяву? — выгнув бровь, удивлённым голосом спросила пегаска. — Так… сколько копыт ты видишь? — отлетев в сторону, выставила та переднюю в моем понимании ножку вперёд.

— Ты шутишь? — оторопев от такого комичного вопроса, немного улыбнулся я. — Ну… допустим, одно.

— А если так? — выставив вперёд четыре коготка, улыбнулась гиппогриф.

— Так, девочки… — отсмеявшись, ощутил я возвращающиеся нотки лёгкого опьянения. — Хватит меня уже мучать своими тестами: я школу и высшее учебное давно закончил, поэтому считать, поверьте, я хорошо умею.

— Ну, знаешь ли, — снова обняв меня крылом, милым голосом продолжила Флитфут, — иногда, когда перепьёшь сидра, в глазах может начать двоиться.

— Только не надо мне тут… «ля-ля»… — взяв высокий тон, не сдержался я и в конце предложения громко икнул, что вызвало у двух кобылок весёлый смех, заглушивший собой идущую из заведения музыку. — Так, хватит мне тут, — махнув рукой, побрёл я вперёд, как неожиданно мне преградил путь одетый в нечто похожее на полицейское обмундирование с черно-белым жезлом в коготках высокий путник.

— Так, у вас есть право хранить молчание. Все, что вы скажете, будет использовано против вас в суде. А теперь, будьте добры, дыхните в трубочку, — выставив вперёд довольно знакомый агрегат, на одном дыхании сказал высокого роста незнакомец.

— …Правило Миранды? — осматривая с лап до головы ещё одно удивительное существо, сочетавшее в себе разные части тел разнообразных животных, ощутил я на себе странное чувство дежавю.

— Точно. Удивительная вещь… память, не правда ли? — ухмыльнувшись, скрестил тот лапы.

— Это Дискорд, — подлетев ближе, лукаво взглянула на того Флитфут, — наш… непредсказуемый весельчак.

— Поправлю, вообще-то неподражаемый дух раздора и…

— Был когда-то, — пролетев мимо, посмеялась Сильверстрим.

— Так, у меня вообще-то лицензия есть, — вслед за яркой вспышкой в руках последнего появился заверенный штампом свиток, в верхней строке которого значилось «Диплом Кантерлотской Академии Наук».

— А откуда тебе известно правило Миранды? — спросил я, продолжая под напором улыбающейся кобылки шагать обратно ко входу в заведение.

— Ну, знаешь ли, всегда нужно быть в курсе новостей. А ты разве не смотришь новости по утрам?

— Так, Флитфут, — обратился я к продолжавшей обнимать меня крылом кобылке. — Он вообще реальный, или это — очередная галлюцинация?

Посмеявшись в ответ на услышанный вопрос, та тише на ушко добавила:

— Не обращай внимания, он порой любит говорить чудные вещи.

— Что значит «не обращай внимания»? — наигранно обидевшись, начал тот плестись следом. — Может, как раз ему и не хватает небольшой осведомлённости о том, что творится в мире.

— Последний раз, когда я смотрел новости, я лежал у себя в квартире и считал, что существование других миров не выходит за рамки сказок, — с заплетающимся языком снова прошёл я внутрь заведения, в котором, судя по звукам, веселье только начиналось.

Как оказалось, эпицентром событий, как это и полагалось, стала уже знакомая барная стойка, вокруг которой собралось огромное количество пони всех мастей и окрасов. И ведь Сильверстрим не приукрасила: под восторженные возгласы собравшихся вокруг удивительных существ оранжевая дракониха играла с каким-то жеребцом красного окраса с соломенной гривой в нечто, похожее на армрестлинг; где-то дальше симпатичная кобылка, явно наслаждающаяся умиротворяющими нотками коварного хмеля, исполняла прямо на барной стойке очень пылкий танец, умудряясь под резвую танцевальную музыку переставлять свои задние копытца так, что каждое движение вызывало эмоции, схожие с адреналином от предвкушения чего-то действительно важного. Где-то дальше были и те, кто наоборот решил выделиться и вместо типичных для вечернего заведения напитков попивать фруктовый сок, перекидываясь между партнёрами обычной колодой игральных карт. И даже встречались и те, кто создавали эту самую атмосферу. Вроде и резвая музыка, но талант, о котором мне когда-то говорил уже знакомый бармен, проявлял себя во всей красе. Как-то умудряясь попадать в такт резвой музыки, несколько кобылок организованно обменивались между собой, что удивительно, только одним микрофоном, при этом продолжая создавать своими красивыми голосами самую неподражаемую симфонию.

Весь этот обратный эмоциональный всплеск затмил собой все нахлынувшие ранее тяжёлые переживания о последствиях, сомнениях, о самом себе, а также странное, но очень знакомое ощущение, что любой возможный выбор имеет отрицательный стороны.

В ответ же всё в одно мгновение перевернулось уже на более позитивную пластинку, которая заставила немного забыться и от переполнивших грудь и все тело эмоций… просто добро улыбнуться.

— …Конечно, я не хвастаюсь, но в этом мире специалистов, которые обладают способностью изменять реальность, а также, — начал драконикус загибать коготки, — физические свойства и естественные законы до неузнаваемости не так уж и много… — пожал тот плечами.

— Слишком предсказуемо, — хихикнув, улыбнулась Флитфут, гарцующая где-то следом.

— Ну… я же даже справку для этого делал, — обречённо выставил тот лапы вперёд. — И ты даже не представляешь, сколько мне пришлось отстоять в очереди за этим заветным документом.

— Наверное… — задумалась та, — пару часов?

— Хуже, — помотал головой драконикус. — Если мне не изменяет память, три года.

— Три года? — удивился я, оглянувшись на переговаривающуюся между собой пару.

— Это мне ещё повезло, — закатив глаза, сдержал тот подступившую к уголкам рта улыбку. — Эти ведь бабули по ту сторону стекла любят в самый неподходящий момент выставить табличку «обеденный перерыв» и уйти пить чай, — наигранно нахмурившись, скрестил тот лапы.

— Даже по меркам моего мира — это слишком, — облокотившись о металлические перила, взглянул я на эпицентр танцевальных событий.

— Ну что, как ты там говорил, «с официозом покончено и теперь можно начать веселиться»? — подмигнула мне Флитфут, нежно прильнув к шее, от чего Дискорд лишь саркастично закатил глаза и секундой позже растворился в белоснежной вспышке.

— Напомни мне, что произошло после того, как я произнёс эту фразу? — погладив свободной рукой между крыльев раскрасневшуюся пегаску, улыбнулся я.

— Ох… — пискнул та, — так… ну всё, хватит, — не выдержав мягких прикосновений, немного отпрянула та, пытаясь скрыть под своей чёлкой раскрасневшуюся мордочку. — Мы всё ещё о чём-то долго болтали за стойкой, а потом ты просто взял и куда-то исчез.

— Прямо исчез? — снова проведя рукой между её крылышек, оглядел я Флитфут с копыт до головы.

— Не буквально, конечно, — тяжело дыша, легонько пихнула та меня в грудь. — Просто я тебя потеряла из вида и… нашла я тебя уже на улице. Ты просто стоял и смотрел куда-то вдаль.

— Странно, ведь я совсем ничего не помню, — задумался я, пытаясь хоть чуть-чуть освежить память.

— Ты что-то увидел? — понимающе взглянула та на меня, нежно обхватив мою челюсть копытцами.

— Да… — лишь кивнул я в ответ. — Это ведь самое заезженное клише: в самые неожиданные моменты терять память и приходить в себя только после того, как тебя кто-то окликнет.

— Ну, — нагнула та голову, мило улыбнувшись, — мы ведь в волшебном мире, и тут всякое случается, — закинула та передние копытца мне на шею.

— Да, но вот люди… Признай, что такого как я ты видишь впервые.

— Я тебя прекрасно понимаю, ведь эти эмоции, исходящие от тебя, ощущаются, как запах свежеиспечённых пирожков, — облизнулась кобылка, секундой позже мило рассмеявшись.

— Вот как, — ухмыльнулся я. — Значит, я для тебя не более, чем закуска перед десертом, — прижав Флитфут ближе к себе, нежно прикусил я ту за шею, услышав в ответ лишь протяжный писк с глубоким дыханием.

— Умеешь ты, конечно, создавать драмы, — прикрыв глазки, промурлыкала та, несколько раз дернув крыльями.

Дамы и господа! Встречайте! Всеми любимая и неподражаема-а-а-ая-я-я… Dj Pon 3!!!</b> — протянув последний слог, объявил молодой жеребец в микрофон смену диджейской пластинки, вслед за которой весь клуб наполнился очень бодрыми и весьма оригинальными по меркам нашего мира музыкальными аккордами.

— Пойдём, нас там, наверное, все заждались, — подняв Флитфут на руки, более уверенным голосом продолжил я, начиная спускаться в эпицентр всех событий.

— О, Джеймс, а мы тут тебя потеряли, — протирая бокалы, улыбнулся нам навстречу не перестающий унывать бармен. — Повторить?

— В принципе… — вопросительно поглядел я на прижимающуюся ко мне всем телом Флитфут.

— Два Эйриша со взбитыми сливками, — продолжила та за меня, обратившись к молодому жеребцу.

— Как тогда в больнице?

— Как тогда в больнице, — утвердительно кивнула та, чмокнув меня в щеку.

— Помнится, за мной должок за тот незабываемый танец в твоём исполнении, — заметив, как жеребец после увиденного незаметно подмигнул мне, улыбнулся я.

— …У тебя нет шансов, — мило поиграла та своими ресничками, явно мыслями находясь где-то далеко отсюда.

— Ты так думаешь? — улыбнулся я, взяв поставленные барменом два готовых к подаче бокала. — Помнится, на мой вопрос «раздаются ли по итогу призы» ты лишь загадочно ответила… «посмотрим», — наклонился я, потёршись о её маленький носик. — Ты должна понимать, что я человек деловой, и у меня должен быть… стимул к победе.

— Так, значит? — отпив, мило икнула та. — Ну, если ты деловой человек, то ты должен понимать, что призы раздаются… только… после… окончания… соревнований, — на каждом слове легонько тыкала та меня в грудь.

— То есть, независимо от того, выиграю я или проиграю? — отпив из бокала, загадочно выгнул я бровь.

В ответ та лишь игриво посмотрела на меня и секундой позже переместилась на стоящий рядом стул:

— Ишь, вот ты какой хитрый? В этот раз я тебе точно поддаваться не буду.

— Это кто кому ещё будет поддаваться, — переглядываясь с барменом, пытался я сдержать предательскую улыбку. — Между прочим, если ты помнишь, то я тогда ещё проходил курс реабилитации и был… немного не в форме, — наигранно сделал я кислую мину.

— Ой, только не надо тут давить на жалость, — забавно закатила та глаза в ответ на мои «профессиональные» актёрские навыки.

— Между прочим, лучше, чем у Флаттершай это уже никому не удастся сделать, — обвив всё моё тело змейкой, высоким голосом встряла неожиданно появившаяся уменьшенная копия Дискорда. — Селестия свидетель, на мне это не работает.

— А откуда ты тогда об этом знаешь? — наклонилась к тому вплотную Флитфут, не обращая внимания на то, что моё тело с ног до предплечья было обвито змеиным телом.

— Не буду увиливать, — вслед за вспышкой принял тот обычную форму в виде постоянного завсегдатая подобных заведений, держа в руках нечто похожее на кубинскую сигару. — Когда меня повторно освободили из камня, уже известная шестёрка пыталась меня перевоспитать… и они до сих пор думают, что успешно, — потерев ладони, зловещим голосом добавил тот, заставив свет во всём заведении на мгновение потускнеть. — И тогда-то моя… кхм… просто Флаттершай попыталась применить этот взгляд. И, как видите, не сработало.

— Что-то вроде гипноза? — отпив из бокала, облокотился я о стойку.

— Точно, что-то вроде гипноза, — щёлкнув пальцами, так же быстро, как и появился, растворился тот в белоснежной вспышке.

— Однако тут и «взгляда» не нужно, чтобы держать его на коротком поводке, — отсмеявшись, наклонилась Флитфут ближе к моему уху.

— Нет уж, простите, — вслед за повторной неожиданной вспышкой снова появился драконикус. — Не знаю, что вы тут додумываете, но…

— Дело не в том, что ты знаешь…

— А в том, что сможешь доказать, — неожиданно по правую руку возник уже знакомый пернатый. — А ведь это действительно работает, — одарив доброй улыбкой, взглянул тот на меня.

— Ой, да бросьте, — скрестил руки Дискорд.

— Да ладно, — забавно икнула Флитфут, быстро прикрыв ротик крылышком. — В этом же нет ничего плохого. И порой дружба может перерасти… — заметив мой прикованный взгляд, запнулась та.

— Бла-бла-бла, — смущённо покривлялся драконикус. — Не знаю, как вы, а я в домике, — вслед за белоснежной вспышкой снова пропал тот.

— Интересный он парень… — посмотрев на пустующее напротив место, где ранее сидел Дискорд, попытался я перекричать громкую музыку.

— Да, он такой, — покрутившись на стуле, также задумчиво протянул Галлус. — Правда он, скорее, не «парень».

— Да, он ведь, по слухам, даже старше принцессы Селестии и принцессы Луны, — добавила Флитфут, присосавшись к стакану.

— Это насколько? — удивился я.

— Думаю, более трёх тысяч лет. Хотя нигде в учебниках не указана точная информация, — ответил Галлус.

— Матерь Божья, — закинул я голову назад. — Получается, и истории Эквестрии столько же?

— Есть ещё доэквестрийский период, но о нём до сих пор ведутся самые различные споры, — приземлилась рядом Оцеллус.

— Серьёзно? — спросил я с легкой саркастической ноткой.

— Правда, не исключается, что большинство книг затеряны в Кантерлотских катакомбах, — приземлилась мне на колени Сильверстрим.

— Шутите? — немного удивился я прибавившейся компании.

— И ходят слухи, что ещё раньше Эквестрийские земли разделяли между собой первые колонисты с Зебрикании и драконы, — подлетев ближе, присела прямо на стойку оранжевая дракониха, свесив свой хвост вниз.

— …Вот теперь это полноценный читательский клуб, — утвердительно кивнув, посмотрел я на Флитфут. — Может, и ты знаешь какой-нибудь интересный исторический факт?

— Что… я? — улыбнувшись, указала та на себя копытом. — Разве что ещё в период объединения трёх племён за погоду никто не отвечал, и она менялась сама.

— Прямо, как в нашем мире сейчас, — не успел я допить остатки Эйриша, как меня обдало сильным жаром.

— То есть, погоду у вас никто не регулирует? — выгнув бровь, поинтересовалась дракониха.

— Я тоже до сих пор не пойму, по каким законам работает их мир, — наклонившись вперёд так, чтобы было слышно, зевнула Флитфут.

— По физическим, — выставил я палец вперёд. — А времена года в принципе такие же: весна, лето, осень… зима. Летом холодно, зимой тепло.

— Может, наоборот? — ухмыльнулась дракониха.

— Тьфу ты! — махнул я рукой. — Я ведь даже не помню, когда в последний раз пил, мне прощается.

— Так ты помнишь? — вроде обычным голосом спросила Оцеллус.

— Помню ли я… помню ли я… — опустил я голову. — Нет, ничего не помню.

— Вот и хорошо. Значит, будем наполнять тебя новыми воспоминаниями… — робко обняла меня аквамариновая кобылка, начиная, если мне не показалось, тихо сопеть мне на ушко.

— Эй, Вондерболт, ты чего? — мягко помассировав её ушки, посмеялся я. — А ну-ка не спать, — добавил я, услышав правым ухом громкий зевок.

— Кажется, у нас боевые потери, — скрестив лапы, посмотрел Галлус сначала на пустой бокал, а потом на распластавшуюся на моём плече кобылку.

— Я не сплю… — несколько раз тихо шмыгнула пегасочка носом. — Просто я… это…

— Понятно. Не спишь, но хочешь спать, — посмеявшись, поднял я ту на руки, — А как же танцы? — спросил я, неожиданно ощутив, как та легонько прикусила мочку моего уха.

— Это ещё не поражение… — икнула та.

— Ясно. Не поражение, а тактически-алкогольное отступление, — улыбнулся я, услышав её тихий смешок. — Ладно, ребята. Было очень весело, завтра ждите меня в Академии.

— А где ты будешь спа… — не успела договорить Оцеллус, как её ротик прикрыла ладошка добро улыбнувшейся Сильверстрим.

— Вы идите, а мы тебя, если что, прикроем, — улыбнулся гиппогриф, прикрыв глазки.

— Вы все просто золото, — помахав всем на прощание и в том числе бармену, начал я вместе с кобылкой на руках подниматься вверх по лестнице в сторону выхода из клуба…

— Ничего не вижу… Где у тебя тут выключатель? Или свет у вас тоже от заклинаний работает?

— Справа, — зевнула та, — на стене…

Я щёлкнул тумблером справа от входа, и миниатюрный зал, обставленный в минималистическом стиле, осветился яркой люстрой, висевшей прямо над громоздким диваном.

— Может тебе чаю сделать? — сняв обувь, закрыл я за собой дверь, наконец-то оказавшись в привычном тепле и уюте. — Или… что тут у тебя ещё есть?

— Если хочешь, могу приготовить для тебя покушать, — спрыгнув с рук, взглянула та на меня уставшими глазами.

— Девочка моя, — присев на колено, погладил я ту по голове. — Я что, по-твоему, изверг, чтобы заставлять тебя сейчас готовить?

В ответ она начала тереться своей головой о мою руку, вызывая у меня внутри самый бурный всплеск разнообразных эмоций.

— Давай так, — опустил я голову, — сейчас я уложу тебя спать и… двинусь обратно в Академию.

— Куда ты в такую метель? — стряхнув крылом с моего пальто горсть снега, снова зевнула та. — Мы что-нибудь придумаем, — краем глаза глянув на меня, медленно пошла та в сторону кухни. — И всё же ты хочешь что-нибудь перекусить. У меня с утра осталось пару кусочков пирога с салатом.

— Если тебя это не обременит, то давай, — повесив пальто на вешалку, пошёл я следом. — Хотя, лучше давай так. Ты сейчас присядешь, а я все быстро смастерю.

Догнав медленно плетущуюся в сторону кухни кобылку, я быстро схватил ту на руки и опустил уже стул, стоящий задвинутым под небольшой кухонный столик.

— Джеймс… — мило улыбнулась та, выгнувшись кошечкой.

— Ничего не говори, — махнув обеими руками, также устало улыбнулся я. — Сейчас мы всё найдём.

Кухня в принципе ничем не отличалась от привычной… человеческой. Приправы, пакетики с заваркой, кастрюли, холодильник. Даже чайник, что самое удивительное. Будь я не заложником всей возникшей ситуации, я бы, наверное, подумал, что просто зашёл к кому-то в гости после работы. Но, глядя сейчас на мило улыбающуюся пегасочку, я в очередной раз не мог отделаться от ощущения, что всё это было лишь обычным сценарием, спешно написанным кем-то на бумагу, заляпанную чернильными пятнами. Быть может сказывалось действие алкоголя, или уже знакомой привычки драматизировать ситуацию в стиле лирического героя. Но одно я не мог понять точно…

Где эти два чёртовых куска вкусного пирога.

— Джеймс, пироги в…

— Знаю, не говори. В холодильнике… — щёлкнув пальцами, посмотрел я на Флитфут, получив в ответ утвердительный кивок. — Может, разогреть? — достав небольшую тарелочку, на которой стояла заветная еда, спросил я.

— Не надо, я ужас, как голодна, — погладила та копытцем свой животик.

— Что ж, я тогда поставлю чайник…

Скромно по меркам этого мира накрыв стол, мы наконец-то присели, отдавшись очень приятному чувству насыщения. Попивая чай, да закусывая пирогом, я, наверное, со стороны выглядел очень забавно, ведь каждый кусочек был на вкус просто неописуемым. Причём настолько, что мне было трудно провести параллель между человеческой и эквестрийской кухней. Единственное, что я мог дать в качестве описания — это словосочетание… по-домашнему.

Флитфут же, на удивление, ела скорее даже больше меня. Видимо, тело пегаса так и устроено, что ежедневные полёты отнимают много энергии и компенсировать это можно лишь вкусной и здоровой пищей. В любом случае ела та так же с не меньшим удовольствием.

— Джеймс, — икнув, начала та. — Так что же ты увидел?

— Я? — отпив чай, задумался я, неожиданно ощутив вроде только прошедшую головную боль. — А отговорка в стиле «я просто пошёл подышать воздухом» не подойдёт?

В ответ та помотала головой.

— Скажу честно, — помедитировав чайной ложкой, склонил я голову, — не знаю. Всё это так быстро накладывается друг на друга. Попадание сюда, лечение, танцы… выпивка, — грустно усмехнулся я. — Быть может, мой мозг просто не успевает обрабатывать такое количество информации, вот и… выдаёт подобные сбои.

— Но ведь это не ответ на мой вопрос, — вслед за мной отпив чаю, выгнула та бровь.

И была та чертовски права.

— Трудно объяснить… — немного задумавшись, прислонил я ладонь ко лбу. — Будто в кино сходил. Причём на представление, где в главных ролях выступаю… я. Это была… зарисовка ситуации, случившейся настолько давно, что я не могу точно сказать, случалось ли это в действительности…

— И что же там было? — заинтересованно спросила та, отложив все в сторону.

— Я могу описать только эмоции, которые испытывал… — взглянув в окно, за которым была кромешная тьма, нарушавшаяся лишь снежной бурей, задумался я. — Страх… сожаление… ощущение, будто любой выбор имеет отрицательные последствия… Мне было всё настолько чуждо, что с каждым мгновением хотелось всё сильнее и сильнее вернуться туда, с чем я сравнивал тогдашнюю повседневность. К тебе… — взглянув в её глаза, прочитал я в них нечто похожее.

— Джеймс… — чаще начала та дышать…

— Флитфут… — продолжал я пристально глядеть на ту, боясь, что в какой-то момент вся эта картинка возьмёт и, как пазл, рассыплется. — То, что со мной происходит здесь — самое удивительное приключение в моей жизни. И даже такое чувство, — помотал я головой, глядя вниз, — что вовсе и не было этого «до»… У того, кто пишет эту историю… нет чувства юмора…

В ответ она просто взлетела и секундой позже крепко меня обняла, прижавшись носиком к моей шее.

— Давай пойдём спать, — прижав ту крепче к себе, встал я со стула и побрёл в сторону зала. — Направляй… Вондерболт.

— Сейчас налево, — в манере квартирмейстера, стоящего у штурвала, указывала та копытцем.

И пройдя в небольшую комнату, которая была обставлена лишь уютным диваном да двумя тумбочками по обе стороны, я аккуратно уложил пегаску головой прямо на подушку.

— Я буду в зале, — развернувшись к двери, побрёл я в обратную сторону, как вдруг от чьей-то крепкой хватки не удержал равновесие и повалился на эту же кровать.

— И ты думаешь, я тебя отпущу? Разве забыл, что с тебя ещё причитается за тот проигрыш с танцами? — спикировав мне на грудь, ткнула та кончиком копытца мне прямо по носу.

— Да… кажется, что-то припоминаю, — обхватив руками её бедра, чаще задышал я.

— Вот и славно, — улыбнулась та, секундой позже кончиком копытца дотянувшись до настенного выключателя прямо над кроватью. — И кстати, Джеймс… — услышал я в кромешной темноте голос пегаски. — …с праздником…

И после следующей фразы она нежно прильнула к моим губам, в одно мгновение растворив все насущные проблемы.

Остались только я и этот нежный поцелуй...

Глава XIV

— Ну с приездом, Твайлайт, — улыбнувшись, приобняла кобылку напротив временная настоятельница Академии дружбы.
— Здравствуй, Старлайт, — в ответ потершись щечкой, посмеялась та.

Пригородный вокзал Понивилля за последние недели стал одним из самых оживленных мест в городе по случаю начала и окончания зимних праздников. Бесчисленное количество туристов из других городов, либо тех, кто только планировал посетить уже отмеченные в туристической карте места были в равной степени заложниками перед нескончаемыми вопросами со стороны родственников или друзей о том, как те отдохнули, какие достопримечательности повидали, как у тех прошли зимние праздники и много-много других.

И ведь было о чем рассказать. Работающие в полную силу туристические агентства, которых в Понивилле можно было насчитать как минимум три, еще задолго до праздников занимались формированием буклетов и туристических листов, в которых указывался не только перечень рекомендуемых для посещения городов, но и даты местных праздников, заведений, куда можно было сходить; самых интересных достопримечательностей, а также краткого описания истории города.

Естественно это повышало спрос на подобные поездки. Но на стоимости билетов, что удивительно, это не сильно сказывалось. Может к счастью, а может и нет, но культурная интеграция, учрежденная годами ранее в качестве нового вектора развития дала возможность жителям многих городов путешествовать по стране не только с новыми удобствами, но и по привлекательной цене.

Впрочем, если кто-то путешествовал просто в свое удовольствие, то некоторые наоборот часто уезжали за пределы города исключительно для того, чтобы решить дела, связанные с работой или другими рутинными поручениями. И ведь даже из таких поездок можно было извлечь много чего хорошего. В этом мире ведь любое, даже самое мало-мальское передвижение или смена окружающей обстановки всегда сопровождалось веселыми событиями и мероприятиями. Путешествуя между городами, даже будучи загруженным важными поручениями: помощь с подготовкой к праздникам или же с организацией ближайшей научной конференции, никто уж точно не откажется от того, чтобы в один из таких загруженных дней просто пройтись по улице, или же пропустить в душевной обстановке пару бокалов теплого Эйриша.

Впрочем всем знакомая шестерка носителей Элементов Гармонии на то и умела отличаться не только своей способностью в самый ответственные моменты вставать на защиту всей Эквестрии, но и особенностью в похожие по важности моменты получать удовольствие от самого процесса. Это хорошо читалось по мордочкам уже всеми известных поняш, сейчас спешно покидающих вагон в сопровождении лавандовой настоятельницы.

— Все прошло просто замечательно, — шагая вслед за кобылкой фиолетового окраса, весело осмотрелась вокруг Твайлайт. — Подготовка к конференции полностью завершена и будет проведена с первым днем весны.
— А в остальном? Вы ведь не только за этим ездили? — вскинув бровь, улыбнулась Старлайт.
— Да, ты права, — вскинув копытце, отвела та взгляд. — подготовка ко Дню Согревающего Очага тоже успешно завершена. Думаю, — почесала та за затылком, — через пару дней мы снова вернемся в Кантерлот.
— Не рановато? До праздника ведь еще целая неделя.
— Как раз будет самое время, — слеветировав небольшую брошюру из седельной сумки, продолжила лавандовая кобылка. — В Кантерлоте открывается новая выставка, посвященная артефактам, которыми пользовались Столпы Древней Эквестрии. Это будет просто восхитительно, — процокала та копытцами, прикрыв глаза.
— Уау, — пристально взглянув в брошюру, удивилась Старлайт. — Разве их выставят напоказ?
— Конечно нет, — высунув язычок, прыснула та, вернув магическим потоком брошюру обратно в сумку. — Просто ознакомительная экскурсия для учеников и студентов Кантерлотской Академии Наук, а так-же, естественно, и для любых других желающих, — нервно отсмеялась та.
— И-и? — учуяв подвох, выгнула бровь Старлайт.
Радужным вихрем вылетев вперед кобылок, еще одна персона с яркой радужной гривой утвердительно выставила копытце вперед:
— А как ты думаешь? Это ведь не безымянные вещи, а очень важные штуковины, которые принадлежали кому? — по мальчишески усмехнувшись, продолжила та лететь следом.
— Думаю... — вскинула голову Старлайт.
— Она хочет сказать, что выставку возможно посетит сам Старсвирл, — появившись по левую сторону от переговаривающейся пары, добавила милым голосом пегаска желтого окраса.
— А, ну это все объясняет, — усмехнулась Старлайт. — Знаешь, я ведь совсем не против такого учебного распорядка. Если мне необходимо будет еще немного присмотреть за Академией, то я только за.
— Боюсь, что в этот раз ты поедешь с нами, — озорно улыбнулась Твайлайт.
— Что… как… но ведь.
— И это не обсуждается, — махнула вперед копытом лавандовая кобылка. – Я ведь и сама не задумывалась о том, как много упускаю, находясь в стенах Академии. Ты не пойми меня неправильно, это, конечно, все очень важно, но…
— Стой-стой-стой, — мило помотала головой Старлайт, преградив путь. – А кто тогда останется за главного. Как же занятия, расписание, это, как там называется… — начала та гарцевать на месте.
— Старлайт, я знаю, что ты сделаешь все, лишь бы никуда не выходить, но, прости меня, — выгнула та бровь, улыбнувшись, — ты вообще читаешь мои письма?
— Письма? – остановилась та.
— Да, особенно те, что были с пометками “распланировка на предвесенние праздники”.
— Что-то я… а, точно, праздники! — оживилась кобылка фиолетового окраса. – Я ведь только-только вспомнила о тех самых каникулах, — с широчайшей улыбкой наклонилась та вплотную к Твайлайт. – И не поверишь, но у меня уже сто-о-олько запланировано, — развела та копытцами в разные стороны.
— В последний раз, когда ты так говорила, эти твои… “праздники”, — помахала копытцами летящая следом пегаска радужного окраса, — завершились недельным храпом в обнимку со столом в кабинете.
— И ничего я не храплю, — выставив губы трубочкой, наигранно нахмурилась та.
— Не отчаивайся, дорогуша, — приобняв копытцем, оживилась белоснежная единорожка в пышной зимней накидке. – Нарядим тебя в самый сногсшибательный наряд и устроим самые незабываемые каникулы за всю историю Эквестрии.
— К тому же, уверена, что Трикси с радостью составит тебе компанию, — поиграла бровями Твайлайт. – Но поездка уже запланирована на сто процентов. Это ведь не просто каникулы, а День Согревающего Очага.
— Только без пышных нарядов… — опустив голову, оттянула губки Старлайт. – И, кстати, чуть не забыла, — подпрыгнула та на месте. – Мне все-же удалось выполнить твое поручение.
— Немного развеяться? — склонила голову Твайлайт, явно ожидая услышать уже банальную отговорку.
— Так, ну все, хватит, — лениво махнула та копытцем, под саркастичные взгляды всех присутствующих. – Я о тех магических возмущениях, которые не давали тебе покоя до отъезда.
— А, я уже примерно представляю, что это.
— Правда? – удивилась Старлайт.
— Конечно, — улыбнулась Твайлайт. – Верно, Дискорд? – улыбнулась та в сторону плывущего по кристально чистому небу облачка.
— Я ведь говорил, что я все еще в домике? – донесся отовсюду довольно знакомый голос. – И вообще, я больше с тобой не общаюсь после твоего… категоричного отказа, — вслед за неожиданной белоснежной вспышкой, возник драконикус, одетый в смирительную рубашку. – Пусть голосом твоего разума будет Флаттершай.
Подлетел тот к идущей следом пегаске желтого окраса и снял с ее спины пару седельных сумок, вызвав у последней добрую улыбку.
— Боюсь, Твайлайт… это не Дискорд, — пытаясь сдержать улыбку, пошла следом Старлайт. – Это нечто более удивительное.
— Разве? – выгнула бровь лавандовый аликорн. – Я ведь что-то похожее уже чувствовала, когда… — взглянула та на плывущего по воздуху словно по волнам драконикуса, …когда он нам в первую встречу устроил незабываемые приключения в Понивилле.
— Ох, видели бы вы тогда свои лица, — гордо ответил тот, закинув седельные сумки желтой пегаски в непонятно откуда взявшийся большой карман. – Наблюдать за тем, как вы все между собой соритесь было… просто великолепно, — посмеялся тот, скрестив коготки.
— Впрочем, — прокашлявшись, продолжила Твайлайт. – Что же тогда это было?
— Че-ло-век, — коротко ответила та.
— Че-ло-век? – с некоторой озадаченностью спросила лавандовая кобылка.
— Разумный обитатель, как тот объяснил, другого мира. Он очутился днями ранее на одном из склонов Винтерберга и теперь сам толком не может объяснить, что произошло.
— А он добрый? – подбежав ближе, заинтересованно поинтересовалась Флаттершай.
— Я думаю… это слово тоже подойдет к его описанию. Хотя с остальными вопросами я так и не разобралась. Может у тебя выйдет, — легонько пихнула та крупом бочек Твайлайт.
— Другие народы – это всегда замечательно, — поцокала копытцами пони модельной внешности. – Не примите меня за фанатичку, но у меня теперь тоже есть стимул с ним встретиться. Верно, Спайк? — похихикав, взглянула та назад, где медленно передвигая лапками шел маленький дракончик с несколькими чемоданами наперевес.
— Конечно, Рарити! – натянуто улыбнулся тот, продолжая тащить на спине пару небольших чемоданов.
— Не знаю, Старлайт, — задумалась Твайлайт. – Магические возмущения были слишком сильными. А чем он именно интересовался?
— Да, он парень с большим знаком вопроса, — неожиданно встрял между двумя переговаривающимися кобылками Дискорд.
— Боишься конкурента по созданию магических возмущений? – озорно взглянула на того Твайлайт.
— Ему для начала нужно разобраться в самом себе и признать некоторые очевидные вещи, прежде чем браться за этот мир, — усмехнувшись, полетел тот следом. – А пока смело можете обращаться ко мне: к единственному и неповторимому Духу Хаоса и Дисгармонии и…
— А сам-то в себе разобрался? Не похоже, чтобы ты был существом, у которого “все дома” – озорно улыбнувшись, прервала начавшийся спектакль Старлайт.
— Я что, похож на того, кого может мучить совесть? – неожиданно у драконикуса возникло несколько голов, оглянувшихся между собой.
— Если ты что-то знаешь, то может скажешь, чтобы облегчить задачу? – остановившись, развела копытом Твайлайт.
— Это будет слишком скучно, — махнул тот лапами, — да и к тому же, — вплотную подлетел тот к лавандовому аликорну. – Мы все еще с тобой в ссоре. – усмехнулся тот, в мгновение пропав в белоснежной вспышке.
— Выходит, задачку придется решать самостоятельно, — усмехнулась Старлайт, продолжая плестись в сторону виднеющейся уже на горизонте Академии.
— Выходит, что так, — лениво улыбнулась Твайлайт.
— А что, может он хороший че-ло-век и мы подружимся, — подбежав, улыбнулась Флаттершай.
— И я смогу снять с него мерки, — также бодро продолжила мысль белоснежная кобылка, мечтая явно о чем-то о своем.
— Да, — развернувшись, добавила Твайлайт, — но только после того, как…
— Да-да-да, — подлетев, забавно перебила ту радужногривая пегаска. – Сразу после того, как ты проведешь все тесты-шместы и прочие свои исследования. Мы знаем. Только вот знаешь, что на Пинки все эти доводы не действуют.
— Кстати, а где Пинки? – покрутилась Старлайт.
— Уверена, она уже вовсю ведет свои подготовки к встрече с новым “другом”, — отсмеявшись, начала ранее просто за всем наблюдавшая кобылка с соломенной гривой.
— М-да, этого я не учла, — стукнув копытцем по лбу, выдохнула Твайлайт.
— Зато получится более менее приятное знакомство в очень душевной атмосфере, — приободрила ту Старлайт, положив копытце сверху. – К тому же я уверена, что это будет взаимно.
— И где он сейчас? – продолжая идти вдоль хорошо убранной от снега улицы, спросила лавандовая кобылка.
— Вчера утром он вместе с Флитфут отпросился с занятий, — усмехнулась Старлайт, — чтобы, как тот сказал, немного осмотреть город. Сейчас он скорее всего в Академии.
— Что ж, в таком случае…

— Бо-о-о-же мо-о-ой, — протянул я, прислонив ладони к лицу. – Как же я хочу пить…

Признаться, как бы это заезженно не звучало, но я не помнил, когда в последний раз просыпался с такой сухостью во рту. Умение веселиться, конечно, было правильным атрибутом, но умение “правильно” веселить уже вообще заоблачным. Понятие, которое можно было в нашем мире охарактеризовать, как “магическое”, в этом мире для многих его обитателей было просто обыденным, тем не менее некоторые сакральные вещи в нем определенно присутствовали. Например, обожествление Принцесс или некоторые события, связанные со вспышками “гармоничных” проявлений. Но что одно, что другое, для меня было все очень удивительным: будь то существование говорящих существ с магическими навыками или же… вечеринка с этими существами под хмельный аккомпанемент. Меньше всего ожидал, что однажды стану свидетелем нечто подобного. Просыпаться ведь от жуткого похмелья уже незабываемое путешествие в один конец, а становиться заложником этого состояния, будучи еще заложником второго слоя со всеми этими волшебными существами, так это вообще выходит самый нещадный трип.

— Флит… фут, — перевернувшись на живот, томно выдохнул я с закрытыми глазами. — …Как там поживает мой стакан воды?
— Мм-м? – промычала та из одной из складок одеяла. – Ничего не знаю… Объявляю, — громко зевнула та, — незапланированный выходной…
— Так, кто у нас здесь член… элитного пегасьего формирования? – лежа на животе, продолжал я мычать с закрытыми глазами. – Мне кажется, я уже свое давно отработал.
— Ничего не знаю, — лениво отсмеявшись, накинула та сверху на свою голову большую подушку.

Прогулявшись рукой вдоль складок одеяла, пытаясь нащупать хоть что-нибудь, что могло избавить меня от всех насущных проблем, я неожиданно нащупал что-то упругое и мягкое.
— Я никуда, — хихикнув, снова зевнула та, — не пойду.
— Тогда, — неожиданно нащупав ее круп вместе с переходом к бархатному на ощупь хвостику, притянул я ту ближе к себе, — будем лежать здесь вместе и умирать, пока кто-нибудь нас все же не спасет.
— Ждать придется… очень долго, — в ответ прильнув ближе к моему телу, сладко вздохнула та.
— А я и никуда не тороплюсь… — улыбнулся я, спустившись рукой к ее бархатному животику, слыша с ее стороны лишь глубокое дыхание.

Зарываясь с каждым мгновением все сильнее и сильнее в ее гриву меня никак не покидало чувство душевного умиротворения. Словно именно здесь я нашел то, что отбросил давным-давно, как абсолютно бесполезный жизненный атрибут. Естественно, это не сильно затмевало собой еще нерешенные проблемы, связанные с сильным похмельем, но продолжало действовать по принципу легкого анестетика. Дискомфорт все еще сохранялся, но он с каждым мгновением становился не столь сильно выраженным. А с такими обнимашковыми терапиями, быть может, и вовсе удастся купировать все, так называемые, “издержки производства”.

— Так, кажется мы слишком размякли, — не выдержав нежных поглаживаний развернулась та ко мне раскрасневшимся личиком. – Нам и правда надо начинать собираться.
— Ничего не слышу, — с закрытыми глазами озорно улыбнулся я, пробираясь рукой к уже знакомой зоне между крылышек. – Ты сама сказала, что у нас незапланированный выходной.
— Так… охх, — промурлыкала та, копытцем уперевшись в мою грудь. – Мне нужно сегодня еще успеть помочь с разгоном… — задышала та чаще, прикрыв глазки, — …облаков.
— Правда, я совсем ничего не могу разобрать… Можно погромче, — усмехнувшись, чаще задышал я, другой рукой пробираясь вдоль ее бархатного животика все ниже и ниже.
— …Джеймс… — глубоко начала дышать та, прикусив губу.
— Ничего… не… слышу… — тише добавил я, наклонившись вплотную к ее раскрасневшемуся личику, как вдруг…

Из-за распахнувшейся в просторном зале двери розовым шлейфом в комнату влетел сгусток хаотичной энергии, в последний момент оказавшийся всего лишь кобылкой розового окраса с очень пышной, похожей на сахарную вату гривой. Приземлившись своими копытцами прямо на центр нагретой мною и пегаской рядом кровати, та наклонилась вплотную к моему лицу и уставилась сверлящим взглядом прямо в мои глаза.
— Признавайся, ты прячешься? – начала та серьезно, указав на меня копытцем.
— Я… это… привет, я Джеймс, — вынув руку из под одеяла, протянул я той сжатый кулачок, в который та рефлекторно ткнула, при этом не переставая сверлить меня взглядом.
— Пинки, — надула та губки, стараясь сохранить невозмутимое выражение личика. – Знай, что в этом городе нет того, кто смог бы от меня спрятаться. Поэтому с моим возвращением мы сделаем то, что должны были сделать еще ровно пять дня назад… — посерьезнела та.
— Если ты обо мне, то я здесь вообще только…
— Встречная вечеринка! – встав на задние копытца, громко выкрикнула та, будто та всю дорогу еле сдерживала все это радужное пламя внутри себя.

Комната в одно мгновение приняла очень несвойственную ситуации цветовую гамму, переливаясь от возникших повсюду конфетти всеми цветами радуги. Это было в равной степени как и удивительно, так и очень обескураживающим, что отдавало легкой головной болью от еще неулетучившихся ноток легкого похмелья.

— Постой… Пинки, — приподнялся я, стараясь сдержать предательскую улыбку от выражения мордочки не менее удивленной Флитфут, тихо продолжавшей лежать на бочку. – Давай по порядку…
— Сегодня вечером в Академии не смей опаздывать будем праздновать все я умчала! – на одном дыхании выпалила та, на прощание положив сверху одеяла два золотых самодельных билетика с отпечатанными на лицевой стороне именами, после чего этим же розовым шлейфом вылетела из комнаты, оставив на последок лишь еле слышимый щелчок входной двери.
— Что… это… сейчас… было? – так и оставаясь в приподнятом положении, спросил я у сладко потянувшейся пегасочки.
— Кажется, тебя только что раскрыли, — мило зевнула та.
— Да я и… не прятался вроде, — посмотрел я на выгнувшейся стрункой пушистое тельце. – Скажи, я вообще за последние несколько дней хоть как-то пытался скрыться? Да и вообще, — почесал я щетину, вспомнив о том, что было бы неплохо побриться, — сколько я уже здесь дней?
В ответ на услышанный вопрос та мило выгнула голову набок.
— Ты здесь… вроде… несколько дней точно.
— А как же твой топографический тип тренировки памяти? — снова прилег я на кровать, обняв пушистый комок бархатной на ощупь шерсти.
— Эй, только не надо мне тут…
— “Ля-ля”? – опередил я ту, нежно поцеловав в бархатную шею.
— Да, “ля-ля”, — утвердительно ответила та, забавно поиграв ресничками. – Так значит сегодня празднуем твой приезд?
— Получается, что так, — откинулся я на подушку. – А я случайно не помру от такого переизбытка эмоций?
— Я тебе сейчас помру, — усмехнулась Флитфут. – По крайней мере до выступления Вондерболтов ты должен остаться целым и невредимым.
— А потом, значит, я могу идти на все четыре стороны? – следом усмехнулся я. – Я ведь подозревал, что для тебя я не более, чем игрушка.
— Так, сейчас кусаться буду, — серьезно сказала та, а потом звонко рассмеялась, наслаждаясь моими легкими поглаживаниями по животику. – Между прочим это лишь маленькая толика того, что ты должен еще увидеть.
— Ну все, помираю, — распластался я по всей кровати, наигранно закатив глаза и высунув язык. – Разбудите меня на следующей остановке…

Продолжая смеяться, та секундой позже вскочила на все четыре копыта и начала передними давить мне на грудь, делая что-то издалека напоминающее искусственное дыхание.
— Все, подъем! — продолжая смеяться, давила та передними копытцами мне на грудь.
— Я больше не могу, — еле сдерживая смех, продолжал я пыхтеть под напором неугомонной кобылки. – Пожалуйста… оставьте меня в покое. Это уже что-то с чем-то, — повторно высунув язык, вызвал я звонкий смех пегаски напротив.
— Все, начинаю кусаться, — облизнулась та, нежно прикусив меня за плечо. – Ты фам напфофилфя.
— Так, — попытался я сохранить невозмутимое выражение лица. – Сейчас я кого-то отшлепаю.

В ответ та лишь усмехнулась и начала покрывать легкими поцелуями все от плеч до груди, что вызвало просто бурю самых разнообразных эмоций. И все же в ответ схватив ее за ее бархатный хвостик, я одним движением поставил многоточие в этой немногословной прелюдии.

— Эй… охх, — выдохнула та, ощутив, как я оттянул ее хвост наверх.
— Еще будешь кусаться? – выгнув бровь, улыбнулся я, стараясь при этом сохранить самое невозмутимое выражение лица.
— Б… буду, — тяжело выдохнула та, поерзав у меня на груди.
— Значит, пора устроить профилактическую беседу, — наблюдая за тем, как с каждым мгновением выражение ее личика становится все игривее и игривее, глубоко вдохнул я.

Наверное, моей истории можно было и позавидовать, но с учетом такого огромного количества подколок со стороны этой пегаски, единственная мысль, которая мелькала у меня в голове была связана лишь с тем, чтобы комично поставить ее на место, заняв заслуженное место на Эквестрийском пьедестале. Что-то меня во всем этом удивляло, а что-то просто забавляло. Но, как говорится, нам того и не хватает, чтобы наслаждаться самим процессом. Так, продолжая щекотать аквамариновую особу, я, наверное, и усваивал на практике то, что для многих априори было чуждым и лишь конечный результат имел важное значение. Конечно городская повседневность не сравнится с теми эмоциями, что пропитывают меня насквозь здесь, но ведь никто не застрахован от того, чтобы однажды самим стать свидетелем нечто подобного или, лучше, зачинщиком всех дальнейших удивительных событий.
— Все… ахх… я больше не могу! — извиваясь как можно, старалась та выбраться из моего крепкого захвата, главным оружием которого была свободная рука, сейчас предательски гуляющая по всему телу нежной пегаски.
— А я тебя еще раз спрашиваю, ты будешь еще кусаться? – смеялся я до тех пор, пока мой взгляд не привлек уже знакомый золотой заламинированный билетик, обратная сторона которого неожиданно вызвала легкую головную боль.

Небольшой листочек, продолжавший лежать на одной из складок разбуробленого от нескончаемых прелюдий одеяла был развернут обратной от пригласительной речи стороной, где бессвязный набор корявых букв латинского алфавита гласил

«QB LBH ERZRZORE»

— Слушал, Флит, — разомкнув руки, позволил я той сползти с моей груди, — а что это здесь такое написано?

Дотянувшись до предательски знакомого листа, перехватил я тот указательным и средним пальцем после чего вручил его пегаске для символического анализа.

— Это пригласительное письмо от Пинки, — посмеялась та, прикрыв ротик крылышком. – Для нее ведь праздники не менее серьезное мероприятие, чем научная конференция.
— Не, я о том, что на обратной стороне, — перехватив у нее из копыт листочек, развернул я тот обратной стороной, однако…

Развернув его, обратная сторона оказалась предательски пустой, что вызвало неожиданно пробежавшие по всему телу легкие мурашки…

— Эй, ты чего? – прильнула та снова ко мне.
— Не, все в порядке, — улыбнулся я так, будто ничего и не было. – Просто, это…
— А ну-ка признавайся, — легонько пихнула та меня в грудь. – Ты ведь что-то увидел?
— Мне скорее всего показалось, — привстал я с кровати, ощутив легкое покалывание в висках. – Я ведь еще толком не проснулся, да и…
— И снова это не ответ на мой вопрос, — выгнула та бровь, секундой позже спрыгнув с кровати. – Да рассказывай уже.
— …Я увидел на обратной стороне бессвязный набор букв, только и всего. Уверен, ничего мистического, просто показалось, — лениво улыбнулся я, стараясь перевести тему. – Ладно, нам, наверное, нужно собираться. Чем будешь сегодня заниматься?
— Нужно будет помочь с разгоном облаков, а позже…
— А позже ты должна будешь притащить свой круп в Академию, чтобы отпраздновать мое прибытие, — подмигнул я той, в ответ получив игривую улыбку.
— Значит на том и сойдемся, — довольно поскакала та в сторону кухни. – Завтракать будешь? – крикнула та из другой комнаты.
— Конечно, — крикнул я в ответ. – И кстати, Флитфут, — добавил я.
— Что?
— …Как там поживает мой стакан воды?

— …Ну а потом мы, естественно, приняли не последнее участие в организации концерта и получается, — отпила немного чаю лавандовая особа, — что все готово к предстоящим праздникам.
— Ты шутишь? – неожиданно взлетела с места пегаска радужной окраски. – Да мы в жизни не проделывали такое количество работы, как за эти пару дней! И это, простите меня, еще без учета бесконечных отлучек тебя и Рарити по своим делам, — скрестила та копытца, сверля взглядом своих подруг.
— Дорогуша, разве ты можешь себе представить поездку в Кантерлот без шопинга и покупок изящных тканей из самой Зебрикании? — распушив гриву, грациозно подняла копытце пони модельной внешности. – Хотя не буду отрицать, что дел мы переделали Селестии на славу.
— Вот именно, — так же весело вытянула вперед копытце Твайлайт. – Пусть и в главных ролях на День Согревающего Очага в этот раз будем не мы, надеюсь, что все пройдет очень гладко.
— И не забудь про того че-ло-ве-ка, — продолжая греться у камина, между делом добавила Старлайт. – Он ведь наверное скоро проснется и тогда вам надо будет решить пару срочных вопросов.
— Я думаю, мы со всем разберемся, — махнула копытцем Твайлайт. – Я, конечно, не сильно рассчитывала на то, что придется затронуть межпространственный вектор магического ремесла, но думаю, что мы решим этот вопрос.
— А какой он, этот… че-ло-век? — вслух задумавшись, спросила пегаска желтого окраса.
— Добрый, веселый… жеребец, если можно так выразиться, — ухмыльнулась Старлайт. – Хотя не думаю, что тут можно ограничиться лишь этим.
— Что ты имеешь в виду? – спросила аликорн, немного задумавшись.
— Даже не знаю, как выразиться, – прислонила кобылка фиолетового окраса копыто к своему лбу. – Наверное это его особенность, но рядом с ним возникает очень странное ощущение…
— Какое?
— Будто… Будто тебя всего укутывает очень мягкое бархатное полотно. Быть может еще одна разновидность магии, но… даже не знаю, наверное глупо звучит, — попыталась улыбнуться Старлайт.
— Это, конечно, интересно, но думаю, что без предварительных тестов точно объяснить природу этого явления нам не удастся, — задумалась Твайлайт, обведя взглядом всех подруг.
— А он сильный? – подлетела вплотную к Старлайт радужногривая пегаска.
— Я думаю, что… Не, он, конечно, высокий и имеет крупное телосложение, но думаю, что стоит в этом убедиться, спросив напрямую.
— Дорогуша, только не надо в первую встречу колотить нашего нового гостя, — выгнув бровь, обратилась к пегаске Рарити. — По крайней мере до того, как я сниму с него мерки... — тише добавила та, хихикнув.
— Я просто спросила, — развела пегаска копытца в примирительном жесте. – Я думаю за всех нас ответит встречная вечеринка. Кстати, а где Пинки?

В одно мгновение оглядев все помещение, подруги недоуменно огляделись между собой.
— Зная нашу непоседливую подругу, уверена, что сейчас уже полным ходом идет подготовка к встречной вечеринке, — по-мальчишески отсмеявшись, прыснула кобылка с соломенной гривой.
— Скорее всего, но мне хотелось бы перед всем этим… пиршеством поговорить с новоприбывшим в более тихой обстановке.
— Уверен, это будет взаимно, — вслед за ослепительной вспышкой на одном из диванов возник всеми знакомый драконикус, державший в руках тарелку, наполненную хрустящими шариками. – И даже не смотри на меня так, делиться не буду.
— Что-то ты зачастил со своими визитами, — ухмыльнулся аликорн, глядя на развалившегося на диване Дискорда. – Может ты просто никак не можешь найти подходящего повода для того, чтобы поделиться с нами полезной информацией.
— И это тоже, но… — задумался тот, взглянув в потолок. – Так вышло, что домашнее электричество, работавшее на сингулярности перестало работать и теперь поисками новой сверхмассивной занимается мой коллега, — щелкнул тот пальцами, отобразив в виде голограммы точную свою копию, витавшую в кромешной тьме в поисках чего-то неизвестного. – А пока я обесточен, приходится коротать время у вас в гостях.
— Ну же, Дискорд… — улыбнувшись настолько мило, насколько это возможно, спросила пегаска желтого окраса. – Ну расскажи… пожалуйста…

Несколько раз хлопнув себя по щекам, Дискорд лениво обвел взглядом всю комнату.
— Как же вы не понимаете, — развел тот лапами, выпустив тарелку из рук, которая, впрочем, вместо того, чтобы разбиться, лишь, как мячик отскочила от пола и секундой позже вернулась в лапы драконикуса. – Это очень увлекательная история, за которой мне хочется просто отстраненно понаблюдать и ни в коем случае не вмешиваться. Хотя… если ты… — язвительно улыбнулся тот на последнем слове.
— Не-а, даже не думай, — до конца не дослушав, ответила Твайлайт, и лишь мгновением позже поправилась. – Я имела в виду… что не сейчас точно. Я ведь уже говорила, что преподавательский состав будет пересмотрен только после окончания каникул. Да и к тому же, — указала та копытцем на Дискорда. – Ты ведь “Неповторимый дух Хаоса и Дисгармонии”. Почему бы тебе не попробовать самостоятельно выделить себе свой собственный кабинет? — с не меньшей ухмылкой спросила лавандовая особа.
— Ну, это, как бы сказать… — начал тот размахивать лапами, поочередно смотря то на Твайлайт, то на Флаттершай. – А можно я снова процитирую легенду о своем хобби собирать огромное количество липовых справок.
— Не-а!!! Нет уж!!! — хором ответили все присутствующие, секундой позже залившись звонким смехом.
— А что, по-моему самая оригинальная отмазка на случай безвыходных ситуаций, разве что…

— …Что, прямо на улице… да ладно… нихр*на не помню… — донеслись за дверью чьи-то переговоры, сопровождавшиеся легкими смешками.

В следующую секунду дверь, ведущая в уютный зал с настенным камином лениво распахнулась и в нее вошел ехидно улыбающийся Галлус в компании, как уже все догадывались, новоприбывшего человека. Одетый в серое пальто парень шел, лениво прикладывая ладонь ко рту, чтобы избежать очередного зевка, который, судя по лицу, случался уже не первый раз. Заплывшие глаза лениво открывались и закрывались, будто тот находился на грани спящего режима, а синяки наглядно объясняли ту авантюру, которую удалось весело пережить минувшей ночью.

— Всем доброе утро, — подавив зевок, махнул всем рукой молодой парень, шагая в сторону растянутых вдоль стены диванов.
— Доброе… утро… — задумавшись, протянула сиреневый аликорн. – А вы, значит, тот самый человек?
— Тот… самый, — зевнув, присел тот на край дивана. — …Просто скажите мне, что я все еще сплю…
— Конечно спишь, — отсмеявшись, подлетела к тому радужногривая пегаска. – Ты чего такой угрюмый, будто всю ночь не спал. А мы тут сидим и обсуждаем, “какой ты весь из себя”.
— Да, это весьма комично, что меня застают в таком расплывчатом состоянии. Поверьте, не в первый раз, — потирая висок, откинулся последний на спинку дивана. – Но мне показалось, что все же надо вернуться обратно в Академию.
— То есть “вернуться”? – спросила подошедшая Старлайт. – То есть вчера вечером ты так и не вернулся обратно?
— Хе-хе, — усмехнулся Галлус, глядя на парня. – Упс?
— Это не их вина, — махнув рукой, улыбнулся человек. – Просто так получилось, что ваша культура меня увлекла настолько, что… я задержался на целую ночь… скажем так… в гостях.
— Вот видишь, о чем я говорю? – указав копытцем в сторону парня, взглянула Старлайт по направлению сиреневого аликорна. – Вот именно этого я и не могу объяснить…
— Да, я тоже это чувствую, Старлайт. А вы, девочки? – спросила лавандовая кобылка, получив в ответ негласное да.
— А меня спросить? – с вытянутой губой спросил Дискорд, комично вытягивая лапу наверх.
— …А в чем собственно дело? – спросил парень, потирая глаза.
— Думаю, это стоит отложить на потом, — в приветливом жесте помахала копытцем лавандовая кобылка. – Меня зовут Твайлайт Спаркл, а это мои друзья: Рарити, Флаттершай, Рэйнбоу Дэш, Эппл Джейк, Спайк, Старлайт и…
— Пинки Пай? – вслух подумал парень.
— Д-да… — немного удивилась пони напротив. – А вы откуда знаете?
— Знаете, такую особу ведь вряд ли забудешь. Особенно, когда она вертит своей мордочкой тогда, когда ты толком еще не проснулся. Никакой магии, просто интуиция, – развел руками парень.
— Прям в точку все, — усмехнулась пегаска радужного окраса.
— Эй, а как же я? – выставил лапы по бокам драконикус. – Меня что, по вашему, здесь нет?
— М-да, — хихикнув, закатила глаза Твайлайт. – Это Дискорд, наш…
— Неповторимый весельчак и… неподражаемый дух раздора… Кажется, уже знакомы, — протянул парень руку, которую уже через мгновение пожала подлетевшая накладная рука драконикуса.
— Выходит, именно с вами я должен обсудить сложившуюся со мной ситуацию. Твайлайт, верно? – закинув ногу на ногу, чуть серьезнее продолжил парень.
— Да. Старлайт передала мне то, что вы обсуждали еще в первую встречу, но думаю будет целесообразным, если вы еще раз объясните мне всю сложившуюся ситуацию, — улыбнулась та, слевитировав свое тельце на ближайший диван.
— Хорошо, — задумался парень, уставившись на свои пальцы. – Меня зовут Джеймс. Несколько дней назад я очнулся на одном из склонов Винтерберга, которым, как мне потом объяснили, пользовались раньше, как торговым путем задолго до начала всех этих ваших магических катаклизмов. Так вышло, что… я до сих пор не представляю при каких обстоятельствах я должен был очутиться в мире, переполненном удивительными существами, ведь… это неправильно, — чуть напрягся человек.
— Простите, перебью, — помахала копытцем Твайлайт. – Выходит, если не ошибаюсь, вы пришли не из другой страны, а из… другого мира?
— Именно, — щелкнул тот пальцами. – За все время пребывания я уже не первый раз объясняю, что в моем мире нет магии, единственные разумные существа – это люди, погода регулируется самостоятельно, да и все процессы подчиняются исключительно законам физики.
— Физики? – выгнула бровь аликорн.
— Естественные науки, — вставила слово Старлайт, увлеченно вместе с остальными слушая беседу.
— Проблема вот в чем, — продолжил парень, закинув руки назад. — …я ни черта не помню, что было до того, как оказался здесь. Знаю, банально, — повертел тот головой. – Но единственное, что я могу припомнить, так это общие картины, отдаленно связанные с моей прошлой жизнью. Что-то вроде… имени, привычек…
— Возраста, — неожиданно добавила пегаска желтого окраса.
— В точку, — повторно щелкнув пальцами, улыбнулся тот в ее сторону, вызвав у последней легкий румянец. – Но ничего более конкретного. Единственной зацепкой было… упоминание о моем якобы странном магическом фоне. Может объясните? – махнув рукой, спросил тот.
— Да, конечно, — добро улыбнулась Твайлайт. – Естественный магический фон – это понятие, которое объясняет присущую всем жителям Эквестрии естественную ауру, излучаемой всеми, независимо от того, к какому виду принадлежит пони.
— Ну все, началось, — прыснув, прилегла на ковер пегаска радужного окраса, комично закатив глаза.
— Нет, мне действительно это интересно, — запротестовал парень, лениво улыбнувшись. – Помимо того веселья, что я испытал за те дни, что я нахожусь здесь, нужно ведь хотя бы раз, но провести более серьезную беседу, – пожал тот плечами.
— Так вот, — подняла Твайлайт копытце, не обращая внимания на комичные взгляды всех присутствующих. – Независимо от того, единорог ли ты, пегас или земной пони, каждый обладает индивидуальной энергетикой, отражающей внутреннее состояние, натуру…
— …Характер, привычки, принципы, — продолжил мысль парень, для себя загибая пальцы.
— Именно, — с той же доброй улыбкой ответила та. – Эта энергетика отражает все внутренние преобразования и действует по принципу зеркального отражения внутреннего “Я”, изменяясь по мере взросления, воспитания, а так же личностного роста.
— То бишь… то, что я испытываю… и чувствую, — пытаясь разобрать услышанное, задумался парень. – Будет хорошо чувствоваться другими, в зависимости от моего настроения?
— В общем, принцип верен, однако он больше присущ нашим планетарным законам.
— То есть? – выгнул человек бровь.
— …Я не буду делать здесь окончательные выводы. По крайней мере до тех пор, пока не проведу все необходимые исследования, — чуть погрустнела Твайлайт, – но тот фон, что исходит от вас сейчас… он больше… — пытаясь подобрать слово, взглянула та на так же задумавшуюся Старлайт.
— …Чужой, неестественный?
— …Скорее… искусственный, — чуть тише добавила та, будто бы боясь, что услышанные слова как-то могут обидеть нового гостя.
— …Искусственный… — так же задумчиво повторил парень. – То бишь… маска?
— Это не в коем случае не вывод, — запротестовала та головой, распушая гриву. – Быть может это просто индивидуальная реакция на те магические процессы, что происходят сейчас. Тем не менее, здесь уже никак не обойтись без тщательного исследования.
— Так а что по сути представляет собой этот… барьер? – в деловой манере, развел тот рукой. – Я уж тем более не представляю, что со мной происходит, хотя… — улыбнулся парень. – Чувствую, что все к лучшему.
— Это симпатия, — улыбнулась та, в мгновение отведя взгляд. – Я разбирала данный аспект в сфере магиографии, где по многочисленным научным свидетельствам приводились в пример похожие ситуации. Когда пони или любой другой представитель разумного ареала обладал похожими свойствами.
— Но ведь я тоже чувствую ваш настрой, — развел тот ладонь. – Это ведь тоже симпатия?
— Пони ведь тоже могут грустить, и это будет хорошо чувствоваться, — продолжая добро улыбаться, добавила Твайлайт.
— Но ведь сейчас вы не грустите, или я что-то не до конца улавливаю? – перебирая пальцами, задумался человек.
— И именно об этом я вам говорю, что в данном случае вы выступаете индуктором эмоционального заряда, — указав на человека копытцем, дернула ушками лавандовая особа.
— Что-то все слишком закручено… — задумавшись, облокотился на колени человек. – Вы хотите сказать, что мой эмоциональный заряд может… так сказать манипулировать чужим настроем?
— Нет-нет-нет, не поймите меня неправильно… — запротестовала та копытцами.

Усмехнувшийся от услышанного Галлус секундой позже легонько пихнул человека в плечо:
— Так вот как у тебя это выходит, — посмеялся тот.
— Так, пернатый, не надо мне тут, — улыбнулся парень. – Это ведь уже что-то из разряда фантастики. Какие-то эмоциональные манипуляции и прочая дребедень…
— Джеймс, — привлекла к себе внимание Твайлайт. – Это вполне естественный процесс.
— Так а вы мне сами сказали, что он… больше искусственный, — снова откинувшись на спинку дивана, добавил парень. – Будто я, по вашему, пытаюсь здесь надурить не только вас, но и себя самого.
— А они потом еще и удивляются, почему я постоянно дурачусь, — вслед за белоснежной вспышкой, скрутился змейкой рядом Дискорд.
— Так, — приподнялась Твайлайт, оглядев всех собравшихся внимательных слушателей. – В таком случае нам нужно как можно скорее провести все тесты, чтобы выяснить природу этих явлений. Поэтому могли бы вы ближе к вечеру подойти ко мне в кабинет?
— Вечером? – задумался парень, неожиданно начав рыскать что-то у себя в карманах. – Так это… я про Пинки чего сказал, — достал тот пару золотых заламинированных билетиков. – Я ведь с ней сегодня виделся и выходит, что…

— Сюрприз!!! – неожиданно донесся знакомый голос, привлекший внимание всех собравшихся в зале.

Вслед за несколькими, судя по звукам, пушечными выстрелами, вся комната наполнилась разноцветными конфетти и нескончаемым смехом неожиданно собравшихся новоприбывших гостей, вошедших в зал словно по команде “старт”. Бесчисленное количество пони всех мастей и окрасов вошли в помещение в сопровождении громкой музыки в исполнении, что удивительно, той самой Dj Pon 3, что давала представление в “Сладкой вишенке” прошедшей ночью. Играя на переносной диджейской установке уже похожий мотив, та полностью отдалась этой душевной и веселой атмосфере, в которой каждый третий пони ходил по вроде только что пустующему залу с кружкой сока или напитком покрепче, явно не обращая внимания на остолбеневшее выражение лица человека и собравшихся рядом с ним слушателей.
— Пинки? – не успел удивиться парень, как та вплотную подскочила к его лицу.
— Извини, так получилось, что я немного напутала со временем, поэтому мы решили начать немного раньше.
— На целых полдня? – выгнул парень бровь, явно не понимая, что происходит.
— Приветик? – неожиданно донеслись милые женские голоса, возникшие по правое и левое ухо остолбеневшего парня.
— Флитфут… Сильверстрим? – пытаясь перекричать набирающую обороты музыку, вкопанным голосом продолжил парень. – Вы что, хотите довести меня до сердечного приступа?

Однако вместо ответа тот ощутил лишь два легких поцелуя в обе свои щеки, отчего лицо последнего на следующие мгновения стало напоминать два спелых помидора.

— Поняши, поприветствуйте Джеймса, нашего нового друга!!! Не стесняемся, знакомимся, задаем вопросы!!!– в еле сдерживаемой манере крикнула Пинки в микрофон, вызвав у всех собравшихся в зале нескончаемый приветственный гул.

В ответ на все это молодой парень лишь, как вкопанный, стал махать всем руками, стараясь улыбнуться от переполнявших всю грудь эмоций как можно шире.
— Флитфут, — одернул за копытце последнюю парень. – А как же твой разгон облаков?
— Я ведь тебе сегодня утром говорила, что для Пинки праздники не менее серьезное мероприятие, чем научная конференция, — коснулась та тем же копытцем носа парня.
— В таком случае… — задумался человек, неожиданно обнаружив у себя в руке стакан с теплым содержимым.
— Поздравляю с официальным приездом, — улыбнулась Сильверстрим, чокнувшись со стаканом напротив.
— Да уж… — стеклянными глазами, взглянул на стакан парень, — с приездом, так с приездом…
— Джеймс, — неожиданно сквозь весь веселый шум окликнула парня лавандовая настоятельница. – Если будешь потом в состоянии, зайди обязательно ко мне, — улыбнулась та.
— К-конечно, — коротко ответил парень. – И кстати, Твайлайт.
— Ммм? – мило улыбнулась та, развернувшись.
— …Спасибо, — лишь добавил последний, подняв бокал в сторону лавандовой кобылки. – Не знаю, за что… но спасибо.

В ответ та лишь улыбнулась и, просочившись сквозь толпу, присоединилась к своим подругам.

Вопросов возникало все больше, веселье все еще продолжалось…

Интерлюдия III

Просторный павильон Генеральной Ассамблеи, несмотря на всю свою грациозность и величественность, производил впечатление набитого до самых краев серпентария, в котором по случаю уже распланированных мероприятий с каждым мгновением собиралось все больше и больше представителей международной элиты и делегации от десятка государств. Сам факт того, что утвержденное еще ранее в протокольной форме собрание принимает форму более высокого уровня было тревожным сигнальчиком, несмотря на то, что по формальности данное мероприятие, по заявлению министерства, во многом уступало обычной конференции, с чем, конечно, были не согласны сами государственные корпорации, планирующие держать защитное слово в ответ на еще неутвержденные обвинения. Международное сообщество было, мягко говоря, раздосадовано последними событиями, хотя во многом оно еще не осознавало, либо не хотело осознавать, что ущерб принимал уже форму пороховой бочки, которую уже надо было разбирать в Совете Безопасности, а не в формате сглаживающей все острые углы Ассамблеи. Впрочем, здесь имели место и двойные стандарты. Как для одних это было вполне приемлемой отсрочкой, так и для других, просто глупой тратой времени. Однако, что одни, что другие, все, собираясь в фойе сейчас лишь с принятым дипломатическим этикетом, да натянутой, но хорошо отрепетированной улыбкой, крепко жали друг другу руки, выражая огромное почтение во встрече и надежде на то, что по итогу все придут к единогласному решению. Но от того просторный павильон не покидало хорошо ощутимое всеми жилами чувство сильной тревоги от того, что каждый глубоко внутри понимал, что, независимо от окончательного решения, короткая дорога до фетиля была уже проложена…

— Джеймс, это Виктор Пааль, департамент по снижению юридических рисков, — представил коллега мужчине напротив, вышедшего из неугомонной толпы персону в темном смокинге. – Он будет нашим куратором на время проведения всех судебных мероприятий.
— Джеймс, — протянул вышедший мужчина руку.
— Виктор, — в ответном приветствии кивнул мужчина головой.
— Учитывая, что наш отдел располагает лишь той информацией, что Кудрин одобрил к передаче, я считаю, что мое заявление о том, что этого для дальнейших судебных разбирательств будет недостаточно вполне оправдано, — продолжая крепкой хваткой держать в приветственном жесте руку мужчины с легкой щетиной, серьезно начал Виктор.
— Так было бы, если бы мы сейчас были в Брюсселе.
— Ну, — с легким сарказмом покивал мужчина из департамента головой, — Нью-Йорк тоже красивый город. Правда, шумновато. Если ближе к делу, то думаю, что изменение формата проведения Ассамблеи не исключено, – расцепил тот руку, проходя вместе с представленными коллегами вдоль шумных рядов переговаривающихся между собой делегатов и иных государственных представителей.
— Насколько сильно?
-У них будет много вопросов… очень много вопросов. Инцидент в Сиэтле создал невообразимый круговорот событий, о настоящих последствиях которых, впрочем, еще никто не догадывается. Либо не хочет этого.
— К чему тогда эта показуха? — безразлично спросил парень, шагая следом.
— Им противит мысль признать, что на всеобщее обозрение была рассекречена информация, бьющая по национальной безопасности десятка государств, — поднял тот палец, — которые, что самое непредвиденное, будут присутствовать сегодня на заседании. Все сейчас будут искать крайнего, а наша задача… отсрочить это до тех пор, пока мы не получим сведения о всех подводных камнях вашего проекта.
— Мы готовы сотрудничать... — осмотревшись вокруг, тише добавил Джеймс. – Но нам нужны гарантии, что департамент не пойдет на поводу заключительного вердикта этой сессии.

В ответ на услышанное, Виктор задумчиво выгнул бровь.
— Он имеет в виду, — встрял чуть дрожащим голосом шедший по левую руку коллега Джеймса, — что мы… встретились с некоторыми трудностями по взаимопониманию между нашим отделом и… правительством.
— Насколько сильными? – заинтересованно спросил тот.
— Напрямую они этого, конечно, не заявляли, — продолжил Джеймс. – Но я не отрицаю, что они будут всеми возможными способами отнекиваться от всех претензий со стороны Председателя и других представителей.
— …Кто от вас будет держать слово?
— Я и... Келлер, — спокойно ответил парень.
— Выходит, вы считаете, что вас хотят подставить? – хмыкнул Виктор, прибавив шагу.
— Не хотят, а уже это сделали. Экспериментальные штампы были надежно законсервированы больше не потому, что реакция вышла из под контроля, а потому, что, чем больше мы предпринимаем усилий по стабилизации процесса, тем больше у компрометирующей комиссии появляется зацепок для того, чтобы сделать официальное заявление о том, что “Департамента по инновационным разработкам” не существует и все произошедшие события лишь результат хорошо спланированной террористической атаки.
— Выходит?
— Они боятся войны… — утвердительно сказал Джеймс. – И сделают, по нашему, все, чтобы ее избежать. А это значит, что они при первой же возможности пожертвуют нашими интересами.
— Как тогда насчет ваших попыток стабилизировать процесс? – пристально взглянул на Джеймса Виктор.
— …Я полагаю, что Гарсеа хочет привлечь инвестиции из-за рубежа для того, чтобы решить поставленный вопрос. Но он больше… — опустил голову парень, — бизнесмен, чем государственный аналитик. А я не верю в этой ситуации в авантюрический взгляд.
— Какие тогда варианты?
— Либо точно также отрицать все обвинения… либо все же признать это, но с оговоркой на то, что мы выполняли государственный заказ и все это было закреплено соответствующими документами.
— Поймите, — лаконично махнув рукой, остановился Виктор на входе в просторный павильон. – Я руководствуюсь лишь той информацией, что мне предоставляет Кудрин. И даже с этим учетом я боюсь вас огорчить, что после этого заседания все только начнется...
-Я все понимаю, — поправил парень галстук перед тем, как зайти в просторный зал. — От вас лишь требуется лишь немного выиграть для нас времени. Отсрочить все судебные разбирательства и иски на срок до трех месяцев, пока мы не обсудим эту ситуацию внутри отдела.
— До трех месяцев? — пустым взглядом осмотрел тот роскошный зал, медленно семеня вдоль рядов. — Скажите, что вы планируете делать?
— ...Мы с самого начала не уделили внимание митигации договорных рисков на случай, если возникнет недопонимание в зонах ответственности между нашим отделом и... ну, вы сами знаете кем, — открыл ладонь Джеймс. — Ответственность, которую должен нести глава государства за тот инцидент хотят повесить на мой отдел. Единственное, что в этой ситуации может нам помочь — это время. Скажите, что это в ваших силах...
— Я... — задумался Виктор, — я... постараюсь дать вам время. Естественно, обвинения будут выставлены не на вас напрямую, а на юридическое лицо, а, учитывая то, что объем запрашиваемых предсудебной инспекцией документов очень большой, то мы... вполне вправе подать ходатайство о продлении срока предоставления документов.
— Естественно, без всех подробностей воспроизведения штампов? — выгнув бровь, спросил Джеймс.
— К-конечно, — неуверенно заявил Виктор. — Три месяца — это минимальный срок рассмотрения ходатайства. За это время, если все пойдет гладко, надеюсь, вам удастся сделать то, что вы запланировали.

Уважаемые дамы и господа, главы делегаций и участники сессии! – донесся из громкоговорителей дикторский голос. – Объявляем о начале проведения Генеральной Ассамблеи, просьба всем занять свои места в соответствии с протокольными карточками!

— Джеймс, — одернул за того за рукав Виктор. – …В любом случае держите меня в курсе.

Осознав в голосе Виктора едва различимые нотки сожаления, Джеймс, лишь кивнув, коротко ответил:
— Я все пониманию, конечно…

Десятки рядов просторного павильона сейчас были больше похожи на разъяренный от пошедшего дождя муравейник, где без лишних слов каждый скоропостижно занимал свое место за столом, табличка которых отображала лишь короткую информацию с названием государства, флага и количестве представителей. Каждый старался выглядеть на этом тревожном фоне настолько безмятежным, насколько позволяли это эмоции. В прочем каждый присутствующий уже был осведомлен о том, чего ожидают добиться главы государств посредством дипломатов и иных компетентных лиц, что сейчас хорошо наблюдал мужчина с легкой щетиной, сидя на откидном кресле вместе со своими коллегками.

— Уважаемые дамы и господа, — выйдя на трибуну, начал статный мужчина в очках с толстой роговой оправой. — От имени Генеральной Ассамблеи имею честь приветствовать в Организации Объединенных Наций его превосходительства Рихтера Бертоля Келлера, министра иностранных дел Федеративной Республики Германии и прошу его выступить с обращением к Ассамблее.

Шаблонные аплодисменты в течении некоторого времени провожали в недолгий путь объявленное лицо со своего места вплоть до грациозной трибуны, где последний, разровняв скрепленные листы заготовленной речи, поправил микрофон.

— Уважаемый господин Председатель, уважаемые главы делегаций, уважаемые участники сессии, дамы и господа… Прежде всего позвольте поздравить его превосходительства господина Фредерика Генри Фанфани с избранием на пост Председателя сессии генеральной ассамблеи ООН и пожелать ему успехов в выполнении этой важной миссии. Также хочу выразить слово признательности ее превосходительству госпоже Марии Эльуэке Гарсес за успешное и плодотворное руководство работой на предыдущей сессии генеральной ассамблеи ООН. – поправив документы, продолжил тот. — Уважаемые участники сессии, заявленная тема общих дебатов Генеральной Ассамблеи о мобилизации многосторонних ресурсов для ликвидации утечки информации государственной важности, присутствующих представителей заявленных в объявленном протоколе государств является очень актуальной в связи заявленными и частично доказанными многократными нарушениями третьей стороной международного права и национального суверенитета множества государств путем нового, ранее невиданного экспериментального оружия. С моей точки зрения на тревожную новую складывающуюся глобальную реальность влияют следующие масштабные тенденции: во-первых, все большее число из неразрешенных вопросов о процедуре борьбы с террористическими и кибер-атаками в различных частях мира возродили старые линии раскола и создали новые, в результате чего мировые державы стоят на грани масштабных военных противостояний...

— Джеймс... — наклонившись ближе к уху мужчины, еле слышно обратился коллега, сидящий по правую руку. — Необходимо внести ясность, что Виктор представляет департамент, у которого тоже есть свои интересы и сотрудничать с ними в обмен на обещания, что мы не допустим начала новой мировой войны... для них маловато, — снова откинувшись в кресло, продолжил тот глядеть на трибуну, с которой продолжала зачитываться речь.
— Я это понимаю... — не отрываясь от сцены, медленно ответил мужчина. — Но и у нас есть ни один стимул для продолжения работы над штампом. Пока процесс работает против нас, не обязательно каждому встречному знать о возможных поощрениях.
— Мы ведь, — запнулся коллега, немного сгорбившись, — Мы ведь сейчас просто наступаем на те же грабли, что и полтора года назад, когда нам поручили эту работу...
— Закрепим это соглашение документами — значит мы точно проиграли и наши дни будут сочтены, — коротко ответил Джеймс, немного напрягшись. — Эту ситуацию можно сравнить с чашей весов, где на одной стороне есть те, кому проще сделать нас крайними и, соответственно, убрать, чтобы избежать эскалации конфликта... И они верят, что это поможет. И есть те, кто наоборот хочет внести ясность и понять, что действительно произошло, раз никто так и не догадался о истинных последствиях...
— Сотрудничать с их департаментом без предварительного согласования не будет их обязывать нам помогать на тот случай, если начнется давление на все инстанции.
— Это будет работать в обе стороны, — поправил Джеймс гарнитуру, транслировавшей синхронный перевод зачитываемой с трибуны речи. — Подпишем документы сейчас... — кивнул тот, — и нам останется только молить Бога о том, чтобы на следующее утро мы проснулись живыми.
— То есть? — помрачнел коллега по правую руку.
— Считай... обычная контртеррористическая операция. Наш отдел для них обуза и им, по сути то, проще пойти в фарватере всех заявлений со стороны парламента, что наш отдел виноват во всех смертных грехах.
— А кто... кто действительно в курсе того, что произошло?
— Никто... — мрачно ответил мужчина, стараясь по виду прощупать каждое слово, что тот слышал из уст стоящего на трибуне Келлера. — Только мы...
— Тогда нам срочно нужна помощь со стороны... — обреченно откинулся в кресле коллега. — Как насчет... я даже не знаю... Если правительство сделает официальное заявление, то нужно поднять этот вопрос везде, где только можно: ЕСПЧ или же...
— Если через пару дней я не получу от Виктора подтверждение, на Департаменте и Кудрине можно ставить жирный крест. Тогда останется только единственный вариант...
— Какой?

— ...Все вышеперечисленное представляет тревожные грани усугубляющегося фундаментального кризиса и это приводит к коррозии существующей архитектуры безопасности, для восстановления которой наша страна приложит все усилия. Благодарю за внимание, — закончил статный мужчина, несколько раз для вида разровняв непослушные листы документов, после чего под бурные аплодисменты тот двинулся вдоль сцены по направлению к выходу.
— Благодарим его превосходительства Рихтера Бертоля Келлера, министра иностранных дел Федеративной Республики Германии за вступительную речь и выражение опасений по той сфере международных проблем, на которую главам всех представленных государств необходимо срочно обратить свое внимание. Для следующего обращения по заявленной теме общих дебатов на трибуну Генеральной Ассамблеи приглашается его превосходительство... Джеймс Нилл Сандерсон, руководитель Отдела Инновационных Разработок.

— Потом... — на прощание улыбнувшись коллеге, встал в сопровождении бурных шаблонных аваций мужчина с легкой щетиной.

Казалось, улыбка этого молодого человека выражала спокойствие и безмятежность. На самом же деле под ней была спрятана тревога и... страх.

Сквозь ряды громких оваций чувствовался октябрь...

Глава XVI

— И что это такое? — взглянув на доску, исписанную непонятными уравнениями, спросил я у лавандовой кобылки.
— Формула химического красителя для радуги, — прыснула та, махнув копытцем. — У меня все никак не выходит вывести новое уравнение, описывающее новый принцип произношения заклинаний.
— Интересно. Стоп… — задумался я, переварив все услышанное. — Формула химического красителя для радуги?
— Да, ту, что производят в Клаудсделле, — улыбнулась та, в мгновение по моему выражению лица осознав всю комичность ситуации. — А, точно, вы ведь, наверное, не в курсе, что и радугу мы производим собственными силами?
— Скажите, а если в вашем мире хоть что-то, что происходит естественным образом? — подойдя к доске, попытался я найти в следующих математических записях хоть что-то, что могло издалека напомнить человеческие обозначения. — Это ведь, честно, просто в крах рушит все те естественные законы, что я помню из нашего мира.
— Помнишь? — выгнула та бровь, забавно улыбнувшись.
— Да, я ведь уже говорил, что могу припомнить только что-то общее. И вот именно базовые научные законы я могу объяснить даже будучи сонным, как медведь в зимнюю спячку, — развел я руками, заметив как последняя от забавного сравнения тихонько хихикнула.
— И почему же это… настолько антинаучно? — с интересом спросила та, запрыгнув на один из рядом стоящих диванов.
— Это… я могу объяснить. Но для начала встречный вопрос — дождь и образующаяся по итогу влага у вас тоже воспроизводится искусственно? — взяв один из мелов, развернулся я спиной к доске.
— Скорее облака, которые мы перетаскиваем. Поэтому дождь уже более, как вы говорите, естественный процесс, — улыбнулась та, выставив копытце вперед.
— Что ж, — развернулся я к доске, начав расписывать зарождающуюся в голове логическую цепочку, — Для начала нам необходимо разобраться в том, что и себя представляет луч света. Кстати, вопрос о том, как вы двигаете небесными светилами тоже остается очень актуальным, — заметив, как Твайлайт увлеченно дернула ушками, улыбнулся я. — Так вот… из курса студенческой физики известно, что он состоит из летящих с огромной скоростью частиц — то есть отрезков электромагнитной волны. Короткие и длинные волны различаются по цвету, но все вместе в едином потоке они воспринимаются человеческим глазом как белый свет. И только когда луч света натыкается на прозрачную преграду — в данном случае каплю воды или стекло — он распадается на различные цвета, — снова развернулся я, заметив удивленный взгляд лежащей на диване особы.
— Но это не объясняет того, как радуга принимает эти самые цвета, — с заинтересованной ноткой добавила та, указав копытцем на мой рисунок, изображающий дисперсию света.
— Это никакие не красители, — повертев мелком, взглянул я под ноги. — Не знаю, как устроено ваше зрение, но человеческий глаз различает семь цветов — красный, оранжевый, жёлтый, зелёный, голубой, синий и фиолетовый. Но следует иметь в виду, что на самом деле цвета плавно переходят друг в друга через множество промежуточных оттенков. Однако в белом солнечном свете присутствуют и волны, которые наш глаз не видит — например ультрафиолетовые и инфракрасные. Так вот, — улыбаясь от огромных заинтересованных глаз Твайлайт, продолжил я. — Проходя через границу неоднородных сред, например, воздуха, воды или влаги этот белый свет преломляется и разлагается на отдельные цвета, которые мы и называем уже перечисленным спектром. И выходит, что, когда солнечный свет сталкивается с каплей дождя, часть света от неё отражается, а остальная часть попадает во внутрь капли.
— Получается? — взглянула кобылка наверх, пытаясь по взгляду уловить суть мысли.
— …Радуга возникает из-за того, что солнечный свет преломляется и отражается капельками воды, дождя или тумана парящими в атмосфере. И думаю, — кинув мел на одну из рядом стоящих полок, поставил я пафосное многоточие. — Вы теперь понимаете мою обескураженность тем, что у вас тут радуга делается, обходя весь тот естественный процесс, что происходит в моем мире.
— Как я и говорила, у наших миров довольно различные естественные законы, — спрыгнула та с дивана, добро улыбнувшись. — В нашем мире радуга — это результат компрессии облаков с высоким коэффициентом остаточной влаги, — взяла та магическим облаком мел, спешно набросав непонятное для меня уравнение со странными переменными. — И, конечно, добавления в них разнообразных красителей.
— То есть, радугу вы можете делать… любых цветов?
— Конечно, — улыбнулась та, забавно дернув ушками.
— А какая она на вкус?
— Что? — выгнула та бровь.
— Да, именно это, — неожиданно осенило меня от вспомнившейся картинки из одной из рекламы. — Какая она на вкус?
— Самое горькое разочарование… — закатила та глаза, явно вспомнив что-то забавное.
— Значит я не первый, кто задает этот вопрос?
— Вы точно не первый, кто, наверное, планирует это сделать, — ухмыльнулась та, указав на меня копытцем. — Вроде такая красивая, а на вкус… — высунула та язычок.
— Горькая, соленая?

В ответ на услышанное та лишь махнула копытцем, немного наигранно подергав крыльями.
— Представьте, что вы одновременно прожевали несколько острых перцев.
— …Вопрос закрыт… — выставил я ладонь вперед, отведя взгляд. — Но я все равно ее попробую, — добавил я, вызвав у кобылки забавный смешок.
— Что ж, я вас предупреждала, — отсмеялась та, начав левитирующими движениями стирать с доски все записи.
— И все же у меня остался один важный вопрос.
— По поводу того, как мы двигаем солнце и луну? — выгнула та голову в мою сторону. — Это ведь совсем просто…
— Не, не об этом. Хотя потом я обязательно об этом поинтересуюсь, — начиная ходить взад вперед, задумался я. — Я ведь здесь уже не первый день и меня настораживает одна очень интересная вещь…
— Какая? — наклоняя голову в такт вытирающих движений копытца, спросила та.
— Это… вопрос о пересечении наших культур. Человеческой и… вашей, — указал я рукой сначала на себя, а потом на лавандовую настоятельницу. — Наши миры работают вроде по разным законам, но никто не отменял силу притяжения или… ладно, давайте проще, — махнул я рукой, пройдя до заваленного канцелярскими принадлежностями стола. — Как так вышло, что некоторые технологии присутствуют одновременно в моем и этом мире?
— А например?
— Ну например, — развел я руками. — Тот же чайник, музыка… В вашем мире вообще существует такое понятие, как электричество?
— Конечно, — выгнулась та стрункой, несколько раз вильнув хвостом. — Но оно не так сильно распространено, как те же светильники, работающих на кристаллических преобразователях.
— Тоже что-то магическое?
— Верно, — улыбнулась та, встав на все четыре копытца.
— Хорошо, постараюсь тогда сильно не вдаваться, ведь, как я догадываюсь, все эти явления имеют магический аспект, — помассировав виски, прикусил я губу. — В таком случае… что тогда с моим возникновением здесь?
— Да, давайте я вам объясню, — вернулась та к диванам, секундой позже запрыгнув на один из них. — Я предполагаю, что…

— Дорогуша, хватит мучать нашего гостя своими лекциями, — отсмеявшись, вошла в помещение единорожка модельной внешности.
— А вы, простите?
— Рарити, просто Рарити, — улыбнулась та, закинув передние копытца мне на плечи. — И вы мне сейчас очень нужны!
— Оу… точно, — состроив самое комичное выражение лица, протянул я. — Очень нужен… а для чего?
— Как для чего? — снова встала та на все четыре копытца, начиная медленно вальсировать по кабинету. — Чужие миры и бесконечный поток вдохновения в области моды. Словно глоток свежего воздуха в этой непроглядной тьме, — артистично закинув копыто ко лбу, приземлилась та в пикантной позе на большой красный диван.
— Моды, значит? — задумался я, почесав бороду.
— Мне нужно снять с вас мерки, потому что то, что сейчас на вас… — искривила та улыбку. — Это просто издевательство.
— Главное ведь практичность, — осмотрел я одетую на мне водолазку с пальто. — Зима ведь. Да и к тому же холода у вас не такие уж сильные, чтобы одеваться теплее.
— Отложишь все свои вопросы на потом, а пока, — обошла та меня со спины, начиная подталкивать своим лбом в сторону выхода.
— Конечно, — саркастично развел я ладонью, даже не пытаясь сопротивляться. — Всего лишь парень попадает в мир, наполненный милыми поняхами, какие уж тут важные дела? — оговорился я, услышав краем уха забавные смешки.
— Неужели вопрос настолько серьезный? — обошла меня спереди белоснежная единорожка.
— Не поймите меня неправильно, — присел я на одно колено, обведя взглядом двух кобылок. — По-моему я слишком долго откладывал этот вопрос и мне нужно в кои-то веке хоть немного внести ясность во все происходящее.

Задумчиво взглянув на стоящую рядом подругу, единорожка только хотела что-то добавить, как ее мысли неожиданно перебила Твайлайт:
— Он пришел слишком издалека, чтобы сейчас со спокойной душой примерять новую одежду, — отсмеялась Твайлайт, подойдя ближе.
— Но это вовсе не означает, что мне не потребуется что-то из новых атрибутов, — улыбнулся я, заметив расстроенное выражение личика единорожки. — Поэтому я с радостью составлю компанию, как только…
— Отлично! — вскинув голову, прошлась обратно в сторону диванов кобылка модельной внешности. — В таком случае я тоже хочу послушать эту удивительную историю. Только можно побольше подробностей, — легла та на диван, навострив ушки.
— В общем… — почесав за затылком, решил я продолжить. — За те несколько дней, что я здесь, у меня возникло огромное количество вопросов, которые нужно решить в плане моего возникновения здесь. И, выходит, только вы можете мне помочь, — обратился я к Твайлайт. — Но боюсь, что подробностей я буду больше ожидать от вас, нежели от себя.
— Хорошо, — выставила та копытце вперед, глубоко вдохнув. — Я пока не могу точно объяснить природу этого явления, но предполагаю, что дело в пространственных перемещениях, — подошла та снова к доске, слеветировав кусочек мела. — Я ведь уже не раз отмечала, что подобную энергетику я ощущала еще в те моменты, когда Дискорд использовал магию более высокого уровня.
— Вы это… о той энергетике, что исходит от меня сейчас или о той, что последовала после моего перемещения? — присел я на диван, облокотившись на свои колени.
— О той, что возникла после вашего перемещения, — увлекшись росписью странной геометрической фигуры, задумчиво ответил та. — А вот ваша энергетика — это уже совсем другая история, которую надо распутывать по итогу показателей, которые мы получим после всех тестов.
— Уж надеюсь, это внесет ясность, — начал я нервно перебирать пальцами.
— Было бы замечательно снова посетить то место, где вы очутились. Вы говорили… на склоне Винтерберга?
— Точно.
— Всегда после использования заклинаний на протяжении долгого времени еще остается остаточный фон, по которому можно объяснить природу магии. И, учитывая то, что еще в первые дни даже для меня этот фон был очень трудноуловим, боюсь, что без моего непосредственного вмешательства отследить его источник будет практически невозможно.
— Есть предположения?
— …Магические норы, — повернулась та ко мне задумчивым взглядом. — Это очень древняя и малоизученная область.
— Но ведь не для тебя? — улыбнулась белоснежная единорожка, вызвав у Твайлайт легкий румянец.
— Я имею некоторое представление о том, что это. Но я не до конца уверена в том, действительно ли это оно…
— И что же это? — спросил я, сильнее нагнувшись вперед.
— Это… одна из техник пространственного перемещения, при которой физическая оболочка заранее отделяется от метафизической и посредством магического потока перемещает в заданный вектор в первую очередь мыслительный импульс, позволяя одновременно прибывать в двух пространствах.
— То есть… — задумался я, склонив голову. — Физическая оболочка находится в одном мире, а мыслительная… получается, в другом.
— В тех книгах, которые описывали эту технику говорилось не о различных мирах, а различных местах, которые могут находиться друг от друга на огромном расстоянии, но не на таких больших, чтобы можно было заявить о межпространственных перемещениях.
— Значит есть предположение, что я все еще пребываю в своем мире, а сюда попала часть моей, — не решившись договорить последнее слово, запнулся я от пробежавших по всему телу мурашек. — Ладно, предположим, что все это еще теория. Но ведь у вас получится проанализировать природу этого явления?
— В том то и дело, — зажгла та свой рог, подойдя вплотную ко мне. — Несмотря на то, что магические всплески при подобной технике очень неохотно поддаются обнаружению из-за неопределенности состояние физической и метафизической оболочки, сам субъект всегда хоть и неосознанно, но излучает этот след.
— И-и?
— …Я ничего не чувствую. Не остаточной энергетики после телепортации, ни магического следа… Ничего такого, что могло бы объяснить ваше возникновения здесь. Единственное, что остается — это снова взглянуть на то место, где вы… очнулись, — с сожалением взглянула та на меня.
— Стоп, — лениво помахал я рукой. — Это ведь бессмыслица какая-то. Вы вроде только что сказали, что чувствуете магическое возмущение, а теперь говорите, что… ничего не чувствуете. Может я что-то не до конца понял?

— В этом вся наша Твайлайт, — неожиданно донесся со спины мальчишеский смешок, как оказалось принадлежавший пегаске радужного окраса, которая стояла в компании чуть поджавшейся позади пегаски желтого окраса с длинной розовой гривой. — Я тоже потеряла нить разговора.
— Рэйнбоу! — вспыхнула Твайлайт, еле сдерживая предательскую улыбку.
— Что? Вы вообще на каком языке разговариваете?
— На научном, дорогуша, — отсмеявшись, добавила Рарити. — И между прочим это очень важно.
— Бла-бла-бла, — забавно покривлялась радужная пегаска, подлетев ко мне вплотную. — А ты, крепыш… кто ты у нас такой? — начала та подозрительно сверлить меня взглядом.
— Джеймс… человек из другого мира, — улыбнулся я. — Слушай, а ты чего такая яркая?
— Я?! — неожиданно оторопела та, залившись краской.
— Ну не я же. Ты посмотри на меня, я в этой одежде темный, как дух, — неожиданно выставил я руки вверх, изображая приведение, что возымело действие и последняя, забавно хихикнув, отлетела в сторону, что вызвало веселый смех у всех присутствующих.
— Так, — подняла копытце Твайлайт, стараясь сдержать улыбку. — Вы меня просто неправильно поняли. Я рассматривала магические возмущения с точки зрения пространственного перемещения. И тут мне действительно очень трудно отследить связь между тем, что я ощущаю сейчас и тем, что могло спровоцировать это магическое явление.

Неожиданно раздавшийся с уже знакомой стороны громкий зевок повторно создал неловкую паузу, от которой все присутствующие уже с легкой комичной ноткой уставились на стоявшую по мое левое плечо радужногривую пегаску.
— Что?! — развела та копытцами, тихонько усмехнувшись. — Мне казалось, вы уже закончили.
— Рэйнбоу, мы вообще-то тут пытаемся помочь Джеймсу решить очень важный вопрос, — выгнула бровь Твайлайт.
— Важный вопрос? — расширила та зрачки, саркастично оттянув губу. — А можно тогда…

Не успела та договорить, как я неожиданно сграбастал ту в крепких объятиях, прижав ее спиной к своей груди и, сомкнув руки на ее мягком животике.
— Можешь продолжать, Твайлайт, — как не в чем не бывало обратился я к лавандовой кобылке, стараясь сдержать улыбку от безуспешных попыток Рэйнбоу вырваться из моего профессионального захвата.
— А ну отпусти!!! — продолжала та ворочаться у меня в руках, стараясь махнуть крыльями, которые были надежно прижаты между ее спиной и моей грудью. — Ты у меня еще пожалеешь, что посмел так воспользоваться моей невнимательностью!!!
— А по-моему так гораздо лучше, — улыбнулась Рарити. — Разве Вондерболты не должны быть всегда начеку?

Однако, не обращая внимания на все уморительные взгляды присутствующих та с каждой секундой прикладывала все больше и больше усилий к тому, чтобы наконец освободиться. Но продолжалось это ровно до тех пор, пока я не начал мягкими движениями поглаживать ее гриву, немного задерживаясь на ушках.
— Рэйнбоу, — нагнулся я к остолбеневшей от мягких прикосновений пегаске. — Ты ведь, наверное, когда-то училась в школе и точно знаешь, что во время лекций шуметь нельзя, — ехидно улыбнулся я, одобрительно кивнув Твайлайт. — Поэтому, будь умничкой и не шуми, — ласковее добавил я той на ушко, наконец заметив, как та от мягких поглаживаний чуть ли не расползлась у меня на коленях.
— В общем, — прокашлялась Твайлайт, — перед отъездом в Кантерлот я буду разбираться, в чем причина этого явления. Я планирую посетить этот склон и отследить этот магический след, если это еще, конечно, возможно.
— Если это еще возможно? — спросил я деловым голосом, копирую манеру речи мафиозного босса, который между делом поглаживает комок мягкой шерсти.
— Я еще не до конца уверена, что эта ситуация попадает под магические норы. Но в любом случае я буду держать вас в курсе. И кстати, — неожиданно улыбнулась та, поцокав копытцами. — В Кантерлот вы поедете вместе с нами.
— В Кантерлот? Это ведь ваша столица, если я не ошибаюсь?
— Верно, — кивнула та. — Через неделю мы будем праздновать день Согревающего Очага.
— А что это за праздник? — осмотрелся я по кругу.
— Это… — милым голосом продолжила пегаска желтого окраса. — Праздник, в честь которого мы ставим представление об истории объединения Эквестрии.
— Правда помимо всего веселья, что на нем происходит, будет присутствовать и огромное количество… снобов, — тише добавила Рэйнбоу, двигая головой в такт моих поглаживающих движений.
— Это… вовсе… не… снобы! — выгнув губы трубочкой, топнула копытцем Рарити. — Просто Кантерлотская дворянская верхушка. И вовсе нет в этом ничего такого.
— Конечно, — мило высунула язычок Рэйнбоу. — Помимо того, что ходят все с таким важным видом, будто… — задумалась та, дернув ушками.
— …Будто смотрят на тебя с высока, — продолжил я мысль, лениво улыбнувшись. — Это вполне естественная картина для всех столиц. Кстати, еще одна общая черта между нашими мирами.
— У вас тоже много снобов? — по-мальчишески ухмыльнувшись, взглянула на меня большими глазами радужногривая пегаска.
— Ну… не то, чтобы много. Но люди ведь разные, — дернул я плечами. — Есть злые, есть черствые, есть высокомерные или, как ты говоришь, снобы, — ущипнул я пегаску за бочек, заставив последнюю легонько пихнуть меня копытцем по животу. — А есть такие, как я: добрые, заботливые, понимающие, любящие, неравнодушные… великолепные, величественные, лучшие… скромные, — начал я в шутливой манере перечислять положительные качества, вызывая с каждым словом у девочек напротив все более и более саркастичное выражение мордочек. — В общем таких, как я очень в мире мало. Я бы даже сказал, что я единственный такой экземпляр.
— Какое совпадение, что в наш мир занесло самого лучшего представителя че-ло-ве-ческого рода, — усмехнулась Твайлайт, прикрыв рот крылышком.
— Сам в шоке, — саркастично пожал я плечами. — Может и мне есть чему вас научить?
— Например? — улыбнулась Твайлайт с легкой ноткой сарказма.
— Например, — широко улыбнувшись, почесал я бороду.
— Например, как быть пунктуальным и перестать прогуливать занятия, — неожиданно погладила меня по плечу единорожка фиолетового окраса. — И, конечно, как научиться соблюдать академический распорядок.
— Так, Старлайт, — развернувшись на девяносто градусов, тыкнул я ту в нос. — Между прочим ты меня сама отпустила, чтобы я…
— …Весь вечер провел в «Сладкой вишенке» и вкушал плод Эквестрийской культуры? — закатила та глаза, махнув копытцем.

Секундой позже радужногривая пегаска лишь прыснула, лениво поюлозив у меня на коленях:
— Всяко лучше, чем днями напролет сидеть в кабинете и… сопеть.
— И ничего я не… соплю! — подпрыгнула фиолетовая кобылка на месте, начиная краснеть. — Да и кто меня еще упрекает, ты вот еще немного и начнешь слюни пускать ему на… — задумалась Старлайт.
— Колени, — добавил я.
— Да, точно, ко-ле-ни, — указала та копытцем на сладко потянувшуюся пегаску.
— Главное, чтобы Джеймс не отвлекался, — с вызывающей ноткой сладко улыбнулась Рэйнбоу, давая прозрачный намек к тому, чтобы я не прекращал массирующие поглаживания по макушке.
— Так, пегаска, — пощекотал я последнюю по животику, вызвав у нее звонкий смех. — Ты это, чего… хочешь сказать, что я тебе тут еще одолжение делаю?

В ответ та лишь победно улыбнулась, прикрыв глаза.
— Так, это уже ни в какие ворота не идет, — усмехнулся я, подняв присосавшуюся ко мне кобылку и секундой позже опустив ту на землю.
— Эй! Я же пошутила! — молящими глазами начала та ласкаться об мою руку и лишь мгновением позже остолбенела и, оглядевшись на подруг, гордо подняла голову вверх. — Я имела в виду… кхм… наконец-то ты меня отпустил, — пошагала та в сторону диванов, стараясь пылкими глазами не выдать свое желание снова распластаться у меня на коленях.
— Как почесушки, дорогуша? — съязвила Рарити, немного наклонив голову.
— Самое… то есть… можно было и лучше, да и, — запнулась пегаска, вызвав у подруг звонкий смех. — Так, хватит мне тут или… я за себя не отвечаю, — покраснев подобно помидору, приземлилась та на диван, отведя взгляд.
— В общем, — развернулся я к Старлайт, — культура — это дело довольно широкое. И это может быть все, что угодно от посещения музеев до…
— …Посещения ночных баров? — с многозначной улыбкой выгнула та бровь.
— Как с языка сняла, — широко развел я руками, оглядев всех присутствующих. — Но кажется мы немного отвлеклись, ведь я до сих пор не понял, как я здесь…
— И ничего мы не отвлеклись! — широко улыбнулась Рарити, соскочив с дивана. — Каникулы совсем на носу, головушку должны посещать мысли только о праздниках, шоппингах, спа, и светских мероприятиях! — мило наклонялась та при каждом слове то в правую, то в левую сторону. — И не забудь, с тебя еще мерки, — указала та на меня копытцем.
— И когда вы планируете поехать в Кантерлот?
— Послезавтра, — улыбнулась Твайлайт. — И не «вы», а «мы»!
— А может я… это, — указал я большим пальцем на Старлайт. — Останусь здесь в Академии и… дружно похраплю в обнимку со столом?
— Так, это уже не смешно… — лениво улыбнулась Старлайт, топнув передним копытцем. — Вообще то я не… соплю, да и… А поеду-ка я лучше с вами, я слышала, что в Кантерлоте сейчас…
— …Открыли ярмарку по раритетным столам? — съязвил я, в мгновение ощутив как меня с легкими смешками начали колотить копытцами по спине. — Ладно-ладно, больше не буду, — засмеялся я, секундой позже еле слышно добавив. — Хотя вообще-то буду…
— Как я уже говорила, у меня еще есть один свободный день, чтобы посетить этот склон, — развела копытцем Твайлайт.
— А пока я заберу Джеймса к себе в бутик, — в уже похожей манере начала подталкивать меня сзади единорожка модельной внешности.
— Но ведь… нужно еще провести… тесты, — обреченно взглянув на меня, добавила Твайлайт.
— Вот потом и проведете, а мода долго не терпит, — с твердой настроенность игнорировала та мои попытки остаться на месте.

Впрочем, недолго думая я точно также улыбнулся и, взглянув на лавандовую настоятельницу, лишь саркастично развел руками:
— Не знаю, что хочет в действительности сделать со мной ваша подруга, но… — поставил я интригующую паузу, с каждой секундой под давлением оказываясь все ближе и ближе к дверному проему. — Девочки… запомните меня молодым…

И было очень приятно секундой позже услышать звонкий смех всех присутствующих, в том числе и желтой пегаски, спрятавшейся прямо за тем небольшим диванчиком, на котором я сидел мгновением ранее.
— Ты это слышала, Рарити? — от смеха перевернувшись на живот, обратилась радужная пегаска. — То-то я думаю, куда деваются все твои клиенты.
— И никуда они не деваются, а уходят с чувством сильной эйфории от того наряда, что я для них приготовила, — остановившись, улыбнулась та, развеяв будто на ветру свою гриву. — И надеюсь отреагируете вы также.
— Так, я уже начинаю бояться… — подняв указательный палец, выставил я губы трубочкой. — Вы будете делать наряд для меня или… из меня?
— Ну не бойся, — обошла меня спереди Рарити, закинув копытца на плечи. — Я буду… нежной, — поиграла та бровями.
— Ну все, спасайте!!! — наигранно кинулся я на полной скорости обратно в сторону диванов, как меня неожиданно зубками перехватили прямо за кончик рукава. — Нет, только не это! Рэйнбоу, мы ведь были друзьями!!! — молящими глазами выставил я руку в сторону пегаски.
— Ты сам отверг меня, вот теперь и мучайся с этими мерками. А ждать, я уверена, придется долго, — с наигранной ноткой отвернула та свою мордочку в сторону.
— Все, больше никаких почесушек, — сдавшись под натиском белоснежной единорожки, двинулся я в сторону выхода. — И даже не умаляй.
— Эй! Только не почесушки!!! — оговорилась пегаска, в это же мгновение приняв невозмутимый вид. — Ну и… ладно. Больно то и надо.
— Ладно, Твайлайт, тогда до завтра?
— До завтра, — улыбнулась кобылка.
— И помните, девочки, — добавил я перед тем, как выйти с Рарити из просторного зала. — …Молодым. Запомните молодым…

— Да хватит уже ворочаться, — отсмеялась Рарити, продолжая обходить меня со всех сторон.
— Я ведь о примерках знаю не понаслышке, и прекрасно понимаю, что время на это уйдет, — с вытянутыми по швам руками, прыснул я. — Ну очень много…
— Значит вы знаете, что и результат того стоит. К тому же я беру на себя ответственность за то, чтобы воспроизвести то, что че-ло-ве-ки обычно носят в вашем мире.
— Тогда уж не человеки, а люди. Так нас называют во множественном числе.
— Хорошо-хорошо. И что же мой дорогой люд хочет на себе примерить? — с улыбкой взглянула та на меня, пытаясь по моей реакции выяснить, уловил ли я ее тонкий юмор.
— Ваш дорогой люд… не отказался бы от чего-нибудь классического. Только вот я так и не решил финансовый вопрос.
— Даже не стоит этого больше упоминать, — махнула кобылка копытцем, слеветировав магией рулетку. — По сути ваше строение тела немного напоминает строение минотавров и тут уж мне нужно вас благодарить за такое вдохновение.
— Минотавров? — выгнул я бровь. — Разве они не слишком великоваты для меня.
— Ну, — махнула та копытцем, мило усмехнувшись. — Совсем немного. Вот самую капельку.
— Самую капельку? Я, конечно, за то время, что я здесь уже много существ повидал, но, если я даже буду отталкиваться от наших человеческих легенд, то минотавры в десятки раз больше и крупнее самого рослого человека.
— Легенд? — с интересом спросила Рарити, измеряя меня рулеткой вдоль и поперек. — Дорогой, ты из каких краев к нам попал?
— Из человеческих, — не выдержал я и рассмеялся. — Слишком рациональный мир по сравнению с вашим.
— О, я ведь уже примерно его представила, судя по упоминаниям Твайлайт. Якобы вы единственные разумные представители.
— И это совсем не шутка, — повернул я голову назад. — Как бы это грустно не звучало, но в нашем мире есть… те же лошади и пони, но в отличие от вас они… абсолютно неразумны, да и живут согласно инстинктам. Впрочем, как и все другие обитатели.
— А людям из-за того не одиноко? — спросила та между делом.
— Разные люди, я ведь говорил. Но так вышло, что нам всегда есть чем заняться, — покачал я головой. — Поэтому такие вопросы уже удел мечтателей.
— Ой, только не лукавьте мне тут, — усмехнулась единорожка. — Я уверена, что и в вашем мире есть книги о фантастических путешествиях.
— Признаю, раскусили, — расслабился я, неожиданно ощутив легкий тычок копытцем по бедру, намекающий на то, чтобы я стоял смирно. — Но такие книги относятся больше к жанру научной фантастики.
— И как бы вы назвали книгу о ваших путешествиях? — спросила та, отмеряя мое запястье.
— Не знаю даже, — ощутил я легкую головную боль. — Может что-то связанное с зимой, не знаю: зимняя легенда, зимнее похождение…
— Или зимняя пора? — задумалась кобылка, прислонив копытце к подбородку.
— А что, звучит очень романтично, — улыбнулся я. — Во всяком случае теперь именно с зимой у меня связаны самые сладкие воспоминания.
— Ничего слаще пирожков Пинки в этом мире не существует, — звонко посмеялась Рарити.
— Ой, даже не говорите, — сладко улыбнулся я, вспомнив встречную вечеринку. — Не буду лукавить, она кондитерский гений. Интересно, она сама придумывает такие удивительные рецепты?
— Как и идеи для конкурсов, и вечеринок, — перехватив рулетку зубами, положила та мне на рукав тонкую ткань. — Да и к тому же энтузиазма ей не занимать.
— Это я тоже заметил, — улыбнулся я. — Удивительные вы, конечно, создания.
— Это в каком смысле? — довольно выгнула бровь Рарити.
— Просто… пусть это не звучит сентиментально, но я никогда не встречал таких добрых и неравнодушных существ. Что законы, что не законы, но вы даете стопроцентную фору всему нашему миру.
— А мне кажется вы просто плохо искали, — скрывая за прядью волос раскрасневшуюся мордочку, пропела единорожка.
— Нет, все именно так, — чуть грустнее добавил я. — Я знаю, что наш мир прекрасен… или был прекрасен. И, что и в нем можно найти много чего хорошего и удивительного. Но все это хорошо скрывается до тех пор, пока кто-то не пересекает твою границу интересов.

Отвлекшись от мерок, Рарити с долей понимания взглянула на меня.
— Я ведь не приукрашиваю. И это не пессимизм и даже не реализм. Это… подтвержденный практически принцип предпочтения движения к хаосу и дисбалансу. От того и, — с задумчивым взглядом прикусил я внутреннюю часть щеки, — по большей части именно войны и конфликты становятся двигателем прогресса.
— Так, теперь вы точно увлеклись, — нежно погладила та меня по спине, возвращаясь к работе. — Мне кажется это не то время, когда стоит грустить.
— Вы это о каникулах? — повернул я голову через плечо. — Как там этот у вас праздник?
— День Согревающего Очага, — ласковым голосом ответила единорожка. — День, когда мы празднуем дату объединения Эквестрии и веселимся до тех пор, пока не устанут копытца.
— Что-то вроде… дня Народного Единства?
— В принципе похоже, но мы больше идентифицируем его, как встреча Нового Года и наступление весны.
— То есть…
— Так-так-так, — погарцевала на месте кобылка. — Вот приедете в Кантерлот и сами все увидите. А пока скажите мне, что вы хотели бы себе из наряда?
— Я бы не отказался от брюк с какой-нибудь светлой рубашкой на пуговицах, — посмотрел я на себя в зеркало. — А сверху… думаю подойдет пальто. Правда мне немного…
— Все в полном порядке. Я ведь уже говорила, что это я вас должна благодарить за вдохновение на новую линейку зимней-весенней одежды для других народов. Это ведь самый сезон, особенно по случаю всех этих научных собраний, и огромного количества туристов, а у меня как раз под праздники должен открыться новый филиал в Кантерлоте.
— Что ж, тогда…
— Я все подошью к завтрашнему полудню, но вы ведь не думаете, что сможете ограничиться лишь одним комплектом, — игриво выгнула та бровь.
— Рарити, — в ответ улыбнулся я, — вы просто сама щедрость…

Получив заслуженный комплимент, единорожка довольно улыбнулась, развеяв свою гриву.
— Но это не делает из меня исключительно шаблонного модельера. Я к тому же теперь и ваш друг, поэтому можете обращаться ко мне по любому поводу, — улыбнулась та, вскинув копытце.
— Предлагаете… посплетничать? — наклонился я вплотную к ушку модельерши.
— …Я ваш Швейцарский банк, — отсмеялась та, прикрыв ротик копытцем. — К тому же не сплетница, а специалист по сбору информации. Можно сказать — профессиональная шпионка, — нацепила та в грациозной манере одну из шляп, висящую на манекене, хорошо скрывавшей длинные ресницы единорожки.
— И вы мне предлагаете довериться шпионке…стоп, — неожиданно меня окутало очень странное чувство смятения. — Какой банк?

Услышанное словосочетание словно молниеносная комета всплыло у меня в голове, заставив на долю секунды потерять дар речи и задумчиво взглянуть на кобылку, которая, впрочем, ничуть не изменившись в выражении личика, лишь вопросительно взглянула на меня.
— Рари… Рарити… какой банк ты сказала? — ощутив подступившую к вискам знакомую боль, спросил я.
— Кантерлотский, а что? — наклонила та голову.
— Нет, ты сказала… швейцарский.
— Щве-й-ц… что? — легонько улыбнулась та. — А что это такое?

Осознав со стороны всю бессмысленность ситуации я лишь присел на подиум, схватив руками свою голову.
— Швейцария — это маленькая, но очень богатая страна в нашем мире. «Быть швейцарским банком» в нашем мире — это фразеологизм, который означает, что твой партнер очень… надежный… — пустым взглядом уставился я на стоящий у входа в бутик манекен. — Если с мерками покончено, то мне нужно… немного пройтись.
— В принципе, к завтрашнему дню я отдам ваш комплект, — с грустной ноткой подошла та ближе. — Что случилось, вы как-то побледнели?
— Ничего такого, — натянуто улыбнулся я, стараясь сохранить невозмутимое состояние. — Я тогда зайду завтра и, Рарити… — подойдя к выходу, безразлично обратился я. — Спасибо за все…

— Рарити! Я дома!

В проеме у распахнувшейся двери неожиданно возник маленький жеребенок, по цвету очень напоминающий уже знакомую особу. Большие глаза, уставившиеся на меня снизу глядели на меня со смесью искреннего любопытства и еле сдерживаемого восхищения, что, впрочем, меня уже не сильно волновало из-за подступившей к горлу странной тяжести.
— Здравствуйте, я Свити Белль, — счастливо улыбнулся жеребенок, протянув копытце.
— Привет, маленькая, — безразлично улыбнулся я, протянув той кулачок. — Джеймс.
— А вы, наверное, к Рарити. Я ведь знаю, ее работа отнимает у нее много времени, поэтому я часто провожу время с…
— Извини, Свити, мне нужно идти, — обойдя жеребенка стороной, придержал я открытую дверь.

Выйдя на улицу, мое лицо резко обдуло ледяным ветром со смесью жалящих кожу снежинок. Будто я перешагнул невидимую черту, внутри от неожиданно нахлынувшего странного чувства сожаления, все стало так тоскливо, будто ничего кроме меня и легкой снежной метели больше ничего не было.

— Джеймс!!! — выбежав вслед за мной на улицу, крикнула единорожка, за спиной которой со смесью непонимания на лице стоял белоснежный жеребенок с пышной розовой гривой — Ты куда вечером в такую метель?!
— Я… просто… пройдусь… — не оборачиваясь на заботливый возглас, тихо ответил я, так и не удосужившись, услышала ли та меня или нет.

Единственная мысль, что сейчас витала сейчас в голове была связана лишь с вопросом:

«Какой сейчас месяц»…

Глава XVII

— …Сэр МакБигган, — подняв коготок, торжественным голосом продолжил маленький дракончик, одетый в одеяния старого колдуна с длинной серой бородой. — Согласны ли вы с тем, что нам в первую очередь нужно обезвредить охрану на входе в подземелье?
— Агась, — коротко ответил жеребец красного оттенка.
— Тогда нам нужно быстро выдвигаться. Итак, у нас карта силы +10, — подвинул переодетый дракончик вдоль квадратного поля небольшую фишку. — И у нас на входе…
— Постойте-постойте, — помахал лапами драконикус. — Можно ведь на входе просто поставить какой-нибудь живой манекен. Например, — задумчиво погладил тот белый локон волос, выходящих из подбородка, — например вот эту вот симпатичную кобылку.
Вслед за небольшой вспышкой на игровом поле возникла маленькая фигурка, изображавшая пегаску светлого окраса с пышной голубой гривой.
— И поверьте, эта глупая охрана точно купиться на этот банальный трюк, — гордо расправил плечи Дискорд, явно не обращая внимания на саркастичные взгляды сопартийцев.
— Дискорд… — выгнул бровь дракончик. — Это ведь так…
— Не работает? — продолжил мысль драконикус. — А вот если бы на входе появилась Рерити, ты бы разве не отвлекся? — съязвил Дух Хаоса, поиграв бровями.

В ответ же дракончик, незаметно сглотнув, лишь показал в ответ разложенную на столе колоду карт, в соответствии с которой и должны были выставляться все последующие события.
— Ой, да бросьте, — сделав кислую мину, разлегся вдоль дивана Дискорд. — Нужно же хоть какое-то разнообразие.
— Оно и будет, — улыбнулся дракончик, подбежав ближе. — Вот если ты, например, используешь эту карту…
— Все, дальше не продолжай! — спрятав ото всех свою колоду, наигранно нахмурился драконикус. — Тогда я использую… карта скрытности +7, — открыв колоду, дотянулся тот до своей фишечки, двинув ее вдоль поля на следующий квадрат.

Улыбнувшись друг-другу, маленький дракончик и красного окраса жеребец продолжили просчитывать дальнейший ход.
— Хорошо, значит на входе нас встречают… — сделав загадочную паузу, открыл Спайк следующую карту. — …Два скелета: уровень защиты +5, подавление эффектов… — задумчиво взглянул дракончик в ознакомительную брошюру. –огонь -3, холод -5, сила -3, а также они невосприимчивы к атакам с картами земли.
— А что про скрытность? — вытянув голову на пол-комнаты с надеждой в глазах спросил Дискорд.
— Про скрытность ничего, — посмеялся дракончик. — Выходит, мы можем пробраться незаметно.
— Хвала всевышним… то бишь мне, — с хрустом потянулся Дискорд, вызвав смешок у компаньонов. — У меня как раз назрел хорошо спланированный отвлекающий маневр, — щелкнул тот коготками, за вспышкой явив на игровом поле фигурку в виде белоснежной единорожки с модельной гривой.
— Рери… Дискорд?! — наигранно возмутился Спайк, сложив лапки по бокам.
— Да вы только представьте, — одновременно обняв за плечи дракончика и жеребца красного окраса с энтузиазмом продолжил драконикус. — Выходят такие скелеты из крепости, а на выходе их встречает всеми нами знакомая белоснежная особа, — продолжил тот улыбкой подбадривать сопартийцев. — А мы в то время через черных ход пробираемся в подземелье и забираем все сокровища и в придачу еще освобождаем Принцессу Шмарити. Это ведь замечательно: история о том, как великий капитан Вузз, Гарбункл и неподражаемый Сэр МакБигган покорили «Королевство Четырех Стихий» с помощью лишь, — сложил тот коготки, чуть тише продолжив, — нашей маленькой единорожки. Замечательный отвлекающий маневр.
— Но это ведь неправильно. Отправлять в качестве приманки… — с сожалением взглянул дракончик на маленькую белоснежную фигурку пони.
— Скрытность позволяет, да и к тому же, — приблизился Дискорд вплотную к дракончику. — Ты только представь выражение мордашки Рерити, когда та увидит тебя с твоим волшебным посохом, выходящим из главного хода в подземелье, когда мы его полностью обчистим. Ты ведь будешь для нее… — поиграл бровями Дискорд.
— …А знаете, — чуть увереннее продолжил дракончик, взяв белоснежную фигурку в коготки. — В принципе, если мы управимся быстро то… — собрался тот поставить фигурку на игровое поле, как вдруг…

— Эх… мальчишки, — по-мальчишески усмехнувшись, вошла в помещение пегаска радужного окраса.
— Что??? — саркастично развел лапы в разные стороны драконикус. — А ты разве не знала, что у нас сегодня серьезное мальчишеское собрание?
— «Огры и подземелья»? — выгнула бровь пегаска. — Реалистичный вариант был куда лучше.
— Эй, это ведь только начало, — улыбнулся Спайк, почесав гребень. — Между прочим у нас еще много чего запланировано. В том числе и то, что ты имеешь в виду, — поднял тот коготок, прикрыв глаза.
— Это замечательно, только вот я сейчас ищу Твайлайт. Она сейчас здесь? — осмотрелась пегаска.
— Боюсь, что нет, — помотал дракончик головой, равномерно распределяя по игровой карте маленькие фишки. — Улетела еще утром, чтобы что-то осмотреть на окраине города. Сказала, что вернется только вечером.
— А, это… — махнула копытцем пегаска. — …Ох уж этот че-ле-век.
— А что? — тихонько посмеялся Спайк. — Кажется, ты неохотно отказалась бы от еще одних… как там Рерити это назвала? — оглядел он сначала Большого Мака, а после Дискорда.
— …Почесушек, — прыснул драконикус, глядя в свои карты.
— Эй! — топнула копытцем пегаска, заливаясь краской. — Это, между прочим, было нечестно. Меня застали врасплох и я, это… — замотала та головой.
— Не по своей воле обмякла у него на… — задумался Спайк.
— …Коленях, — также не отвлекаясь от своей колоды, добавил Дискорд.
— Точно, — утвердительно кивнув, дракончик снова переключил свое внимание на игровое поле, не обращая внимание на то, что мордашка пегаски сейчас более напоминала спелый помидор.
— Так, все, хватит, — отмахиваясь копытцем, отвела Рэйнбоу раскрасневшуюся мордочку. — Ну тогда где этот че-ло-век? Улетел вместе с Твайлайт?
— Вчера вечером ушел вместе с Рерити готовить наряд, — прыснул дракончик, внимательно разглядывая игровое поле. — Пока не объявлялся.
— Что очень досадно, ведь у нас может наметиться прибавление в компании, — усмехнулся Дискорд, гордо положив на стол одну из своих игральных карт.
— Ой, да бросьте, — прыснула пегаска. — Огры и подземелья… Я конечно еще нахожу интересным реалистичный вариант, но обычный, карточный… буэ, — покривлялась та на последнем слове, высунув язычок.
— Ты многого еще не понимаешь, — встав в торжественную позу, поднял дракончик коготок. — Наша партия делится на три главных этапа. Первый, — загнул тот коготок, — карточная партия и распределение навыков. Второй, — загнул тот коготок, грациозно подняв жезл в другой лапе, — реалистичный вариант, в котором мы ведем ожесточенную борьбу с предводителями короля Винсента. И третий, — довольно уселся тот на стул, начав поглаживать белоснежную накладную бороду. — Распределение между собой всех наград.
— Воображаемых? — выгнула бровь пегаска.
— …Мне порой кажется, что меня здесь вообще на замечают, — недовольно буркнул Дискорд, скрестив лапы. — А то, что я одним щелчком могу создать из ничего… чего, — развел тот лапы.
— Знаешь, использовал бы ты свои «чегошные» навыки в чем-то более полезном. Например в борьбе со злодеями, а не в карточной игре.
— Порой именно так и решаются вселенские судьбы… — многозначно улыбнулся драконикус, уставившись в свою колоду.
— Что ж, я тогда наверное посижу здесь, пока вы, — робко посмеялась пегасочка, — не перейдете ко второму этапу.
— А чем тебе так не нравится первый? — между делом спросил Спайк, раскладывая между сопартийцами разноцветные фишки.
— Скучно, — наигранно зевнула радужногривая пегаска, вильнув хвостом. — Это только вы такие… повернутые.
— Разве? Только мы? — с подвохом спросил драконикус. — А вот сейчас мы это и узнаем, — пафосно щелкнул тот коготками.
И вслед за следующей белоснежной вспышкой на одном из рядом стоящих диванов возникла уже всем знакомая взъерошенная человеческая фигура, одетая лишь в нижнее белье. Осмотревшись по сторонам уже знакомый парень с набирающей обороты щетиной первое, что попытался сделать — это взять одну из подушек и, как бы это комично не выглядело, прикрыть все, что находилось у того ниже пояса.
— Вот давайте спросим у него, — не отвлекаясь от колоды, обыденным тоном продолжил Дискорд. — Джеймс, как ты относишься к карточным играм?
Оглядывая роскошный в его понимании зал, парень с легкой ноткой непонимания лишь вопросительно указал на себя пальцем.
— Я… это… — продолжая озираться по сторонам, немного ошарашенно начал он. — Да вроде… это… хорошо: шахматы там, шашки… в дурака подкидного.
— Сам такой, — усмехнулся драконикус.
— Подкидной… дурак? — посмеялась пегаска, добро улыбнувшись. — И кто там кого подкидывает?
— Да это карточная игра такая, в которой… постойте, — потерев глаза, вздрогнул парень от, судя по виду, прошедших по его телу мурашек. — А как я так… сначала там, а потом здесь?

И как бы это комично не выглядело, рядом с драконикусом в одно мгновение возникла точно такая же копия, которая в предательской манере начала тихо указывать большим коготком в сторону сидящего за столом Духа Хаоса, который увлеченно подкидывал одну из игровых фишек.
— Молодой человек… это… все… он, — с иностранным акцентом медленнее продолжила копия Дискорда в профессорских очках с толстой роговой оправой и небольшой приличной шляпе.
— Так, Воланд, кыш отсюда, — махнул драконикус лапами, при этом оставив карты в неподвижной невесомости.
И как будто эти слова возымели огромное значение, копия лишь улыбнулась и, по-дворянски откланявшись, скоропостижно растворилась в белой дымке.
— И верни ты наконец эти очки Берлиозу!!! — на прощание крикнул Дискорд, возвращаясь к игре.
— Что-то я ничего не пойму. Может мне кто-то объяснит, как я здесь очутился?
— Дискорд просто хотел поинтересоваться у тебя, как ты относишься к карточным играм, — посмеялась пегаска, дернув крыльями.
— И только ради этого меня трансгрессировали прямо из постели? — саркастично выгнув бровь, недоумевал парень.
— А, ну, если дело только в этом, то так уж и быть, — повторно щелкнув пальцами, рядом с человеком вслед за белоснежной вспышкой возникла еще одна взъерошенная особа аквамаринового окраса с белоснежной гривой.

Подобно ошарашенному парню пегасочка немного осмотрелась и, забавно дернув ушками, начала сверлить своим взглядом Духа Хаоса.
— Дискорд, ты знаешь, что ты дурак, — пытаясь скрыть за прядью белоснежных волос свою раскрасневшуюся мордочку, нежно прильнула она к груди человека. — Между прочим не у одного тебя сегодня важный вечер.
— Ой, да бросьте, — махнул обеими лапами драконикус. — Все эти ваши сентиментальные проявления просто ничто по сравнению с той силой, что у меня сейчас в лапах.
— Это какой? — нагнула голову радужногривая пегаска.

В ответ злобно посмеявшись, от чего свет в зале даже немного потускнел, Дискорд лишь начал что-то искать в своих рукавах.
— …Карта скрытности +7, — наивно рассмеялся Дух Хаоса, выдержав интригующую паузу.
— Дурак! — посмеялась Флитфут, прикрыв рот крылышком.
— Вы даже не представляете, сколько всего можно сделать, имея лишний козырь в рукаве, — улыбнулся Дискорд, задержав свой взгляд на не перестающем удивляться парне. — Верно, Джеймс?
— …Лишний козырь в рукаве… лишний козырь в рукаве… — задумался парень, в ответ обняв пегаску за мягкий бочек. — Стой… это ведь книга…
— Дискорд, ты ведь просто вынуждаешь меня это сказать, — улыбнулся Спайк, отложив карты в сторону. — Например о том, что у вас с Флаттершай…
— И в этом нет ничего такого удивительного, — как ни в чем не бывало, развел драконикус лапами. — Обычное чаепитие с печеньками и там всякими межпространственными вкусностями.
— Это и есть твои любимые сентиментальные проявления, — утвердительно выставила копытце вперед Рэйнбоу. — И даже не пытайся оправдаться!
— Что, даже мои липовые… — откашлялся Дух Хаоса, — то есть официальные справки о том, что я мастер по оправданию не подойдут?
— Нет!!! — хором ответили все присутствующие за исключением остолбеневшего от такого неожиданного поворота событий парня.
— Что ж, кажется мы слишком отвлеклись, — снова взял Дискорд свою колоду. — У нас на входе два скелета и моя карта скрытности, благодаря которой мы вмиг обчистим всю эту пещеру, — не обращая внимания на комичные взгляды всех присутствующих, сконцентрировал он все свое внимание на игровом поле.
— И откуда, интересно, Дискорд вас телепортировал? — переключив внимание с игры на новоприбывших голубков, улыбнулась Рэйнбоу.
— Так я… это… комплект одежды у Рерити забрал, а потом я… то есть мы… в общем вы поняли… — оторопев от неожиданного вопроса, подтянул молодой парень мягкую подушку ближе к своему голому торсу.
— Мы были дома, — продолжая сверлить Духа Хаоса своим огненным взглядом, положила аквамариновая пегаска свое копытце на руку парня. — Только вот, как ты видишь, теперь мы здесь. И мне интересно ради чего? — ухмыльнулась кобылка, поправив взъерошенную гриву.
— Как «ради чего»? — остолбенел Дискорд. — А как же карточные игры?
— Не, он точно издевается, — еле слышно пробубнил парень, который, впрочем, быстро расслабился, когда ощутил нежный поцелуй в свою левую щеку.
— - Зато у тебя есть выбор, — медленно подошла Рэйнбоу в сторону кровати, где сидел ошарашенный человек с пегаской в обнимку. — Либо и дальше продолжать слушать все эти чудные вещи…
— Эй! — буркнул Дискорд.
— Либо? — выгнул бровь парень.
— Либо… — забавно поморгала глазками радужногривая пегаска. — …По-че-суш-ки.
От услышанного парень даже немного откинулся на диване, стараясь сглотнуть так, чтобы это не услышала особа, сидящая по левую руку.
— Джее-ее-ймс… — протянула аквамариновая пегаска. — А ты ничего не хочешь мне рассказать? — выгнула та бровь после услышанной от Рэйнбоу фразы.
— Я… Не, девочки, я так не играю, — с наигранной обидой опустил парень взгляд и в придачу свои руку, впрочем быстро одернулся, когда подушка, прикрывавшая все ниже пояса немного сползла.
— Все, тут уж ты попался, — легонько тыкнула пегаска в грудь человека. — Я ведь так и знала, что ты крутишь скоротечные романы на стороне.
— Я еще пойму, если там одна или две ситуации, но я чувствую, что мой мозг уже исчерпал предел создания комичных ситуаций.
— - Зато у нас еще полно энтузиазма, — усмехнулся Дискорд, погремев за столом игровыми фишками. — А то я могу вас трансгрессировать и в более экстремальные места.
— Тогда уж для начала ты просто верни нас обратно в спальню… — оговорилась аквамариновая кобылка, быстро прикрывшая свой рот крылышком. — То есть… обратно домой.
— Слушай, Дискорд, — обратился парень. — Может ты тогда меня научишь создавать липовые документы, чтобы я легко выкручивался из таких ситуаций. Поверь, ради такого я готов отстоять и более трех лет.
— Эй, — буркнула Флитфут, — даже не пытайся перевести тему. А ты, Дискорд, даже не вмешивайся! — с игривой улыбкой быстро добавила аквамариновая особа, заметившая, как Дискорд только-только собрался щелкнуть коготками. — Значит так, Джеймс, сейчас я буду тебя наказывать…
— Мне уже можно бежать? — сглотнул парень.
— Далеко в одном нижнем белье не убежишь, а пока… — облизнулась Флитфут. — Ты почешешь нас обеих.
И не успел парень что-либо ответить, как на его обе внутренние части бедра приземлились две разноцветные мордочки, сами усмехнувшиеся от такой молниеносной реакции на столь комичную забаву.
— И в этот раз ты своим «одолжением» меня не испугаешь, — сладко выдохнула Рэйнбоу, потершись своей щечкой о голую ногу парня, который уже испускал густой дым из своих ушей.
— А что, он тоже пытался тебя отшить? — в шутку спросила Флитфут.
— Еще как, но… он не на ту напал, — прыснула радужногривая пегаска.
— Девочки, то есть я вам, это, одолжение еще делаю? — спросил парень, забавно улыбнувшись.
— Так, меньше слов…
— Больше почесушек… — закончила Рэйнбоу и вслед за томным выдохом парень наконец опустил свои руки на гривы довольных таким поворотом событий спутниц.
С наигранной ноткой Джеймс впрочем еще немного подулся, но уже имевшийся за плечами опыт в виде поглаживания местных обитателей дал о себе знать, что хорошо читалось по сладким улыбкам двух расплоставшихся вдоль дивана кобылок. Улыбка теперь играла не только на лицах двух девочек, но и на самом парне, который водил рукой вдоль их гривы и начала плеч с таким энтузиазмом, что сладкие эмоции захлестнули даже тех, кто не участвовал во всем этом комичном сумбуре.
— Джеймс, ты ведь поедешь с нами в Кантерлот? — улыбнулся Спайк, стараясь взглядом не задерживаться на тройной диванной прелюдии.
— Твайлайт настояла… — коротко ответил он. — А вы?
— Конечно.
— Агась, — кивнул жеребец с высунутым кончиком языка от того, что он не мог никак выбрать карту для следующего хода.
— Хотя Лас-Пегас был бы круче, — прыснул Дискорд между делом.
— Лас-Пегас? — удивился парень. — Мне кажется, или что-то знакомое я уже где-то слышал.
— …Город на юго-западе Эквестрии. Там теплее, да и… — зевнула в конце предложения Флитфут.
— И конечно же веселее, — повернулся Дискорд. — А меня, поверьте, трудно удивить.
— Дайте угадаю, — почесал щеку парень. — Это какой-нибудь курортный город, где расположено огромное количество казино и развлекательных учреждений?

В ответ на услышанное Флитфут даже немного подняла голову.
— А ты откуда знаешь?
— Как бы это удивительно не звучало, но в нашем мире есть похожий по названию город… Лас-Вегас, если не ошибаюсь. Точно так же: казино, бары, стриптиз… — откашлялся парень, потерев глаза. — То есть…
— Стриптиз?! — так же подняла голову Рэйнбоу. — И когда ты последний раз был там?
— Да я был там только… — запнулся парень. — А вот нетушки, на этом ты меня не поймаешь, — отсмеялся парень, осознав подвох такого вопроса.
— А ну признавайся! — коснулась пегаска своим носом носа оторопевшего от такой реакции парня.
— Знаете, девочки, я лучше остановлюсь на чем-нибудь поприличнее: музеи, выставки, камерный оркестр. Мы ведь все-таки в столицу собираемся. И, если я не ошибаюсь, — тыкнул парень кончик носа радужногривой особы. — То я скоро стану свидетелем шоу… Вондорболтов, — загадочнее добавил он.
— А ты мастер переводить тему, — посмеялась Флитфут, снова приземлившись носиком на голую ногу парня.
— Чувствую, это все плохое влияние нашего всеми известного Духа Хаоса, — выгнул бровь Джеймс, взглянув на Дискорда.
— Разве я похож на того, кто может оказывать плохое влияние на других? — ответил драконикус, над головой которого неожиданно появился сверкающий нимб. Который, впрочем, через несколько секунд со скрежетом погас.
— О, еще как, — отсмеялся Спайк. — Кстати, если не ошибаюсь, то навыки распределены и мы можем переходить…

Не успел дракончик договорить, как все помещение заполнила белая дымка, которая, рассеявшись, явила перед всеобщим взором не повседневный читательский зал, а самое настоящее игровое поле, состоящее из скрепленных между собой кубиков и равномерно выступающей из земли зеленой травой, усеянной пылью и разбросанными копьями со стрелами.
Вместо дивана, на котором сидел Джеймс и две разноцветные кобылки был теперь небольшой земельный пустырь, а вместо потолка над головами всех присутствующих возник самый настоящий вечерний небосвод, усыпанный от и до сверкающими звездами.
— Оу, да!!! — боевым рыком крикнула Рэйнбоу, спрыгнув с насиженного пустыря. — А вы чего сидите? Пойдем!!!
— Еще спрашиваешь? — лукаво выгнула бровь Флитфут, потянув Джеймса за собой. — Давай, соня, вставай!
— Если это боевой-шутер, то мне хотя бы… наряд и экипировку соответствующую, — пустым голосом не успел договорить парень, как неожиданно его тело окутало темное пальто, под которым красовался увесистый тяжелый жилет с большим количеством нагрудных карманов. — Это что такое?
— Твоя боевая форма, — как ни в чем не бывало ускакала вперед Флифут под радостный возглас остальных волшебных персонажей. — Чур я первая в атаку.
— Вообще-то, — развернулся дракончик, — у нас скрытная операция, поэтому не шумите.
— Что?! — одновременно запротестовали пегаски.

И на следующий возглас из небольшой крепости, стоявшей в десятках метрах от всех вышеперечисленных героев, начали парами выбегать анимированные скелеты, которых через каких-то десяток секунд уже набралось несколько десятков. Собрав вокруг всех героев прочный круг, все достали свои мечи и копья и, будто ожидая приказа сверху, все застыли в гробовом молчании.
— Сказал же не шуметь! — с наигранной ноткой расстроился Спайк. — Так, сэр МакБигган, защитная стойка.
— Агась! — достал щит жеребец красного оттенка.
— Капитан Вузз! — продолжил дракончик, взмахнув посохом. — Нам нужно пробить брешь в их обороне, бросай фишку «Лезвия +10».

Отдав честь, драконикус принял выжидающую стойку.
— А что нам тогда делать? — нервным голосом обратился парень, озирающийся стеклянными глазами на собравшихся вокруг скелетов.
— А ты с девочками… — подбадривающим тоном, развернулся Спайк. — Когда образуется брешь, быстро бегите к черному входу и закрепите там свои позиции.
— Есть! — одновременно отсалютовали пегаски.
— Что, блин??!! — с притупленным взглядом недоумевал парень.
— Итак… приступим! — оскалился дракончик, взлетев на пару метров.

За какие-то короткие мгновения все поле наполнил звук громких взрывов вперемешку с костяным скрежетом. Одни скелеты отлетали на десятки метров, другие, свалившись, снова вставали и в боевой стойке снова двигались на прочную оборону представленных героев. Все действовали точно по команде, словно такие маневры были отрепетированы не один десяток раз. И только парень стоял, как вкопанный, до конца по виду не понимая, ему бежать или же спрятаться за ближайшим пригорком.
— Ты чего стоишь?! — выкрикнула аквамариновая пегаска, задним копытцем откинув одного из подбежавших скелетов. — Давай за мной!
— Куда, бл*ть за тобой?! — выкрикнул парень, успевший пафосно нагнуться от пролетевшего над головой копья. — Что это за пи*дец?!
— Не пипец, а усовершенствованный шлем виртуальной реальности!!! — продолжая одной рукой биться на шпагах с одним из скелетов, громко посмеялся Дискорд.
— Нет, он, бл*ть, издевается! — прикрывая голову ладонью, двинулся под пороховой завесой парень в сторону Флитфут.
— Не знаю, как вы, а мне ужас, как не терпится добраться за сокровищ, — неожиданно подлетела Рэйнбоу и схватила парня под бока, подняв того в воздух на несколько метров.
— Эй!!!
— Не дергайся! — транспортируя парня по воздуху, усмехнулась Рэйнбоу. — Сейчас будет жесткая посадка!
— Нет-нет-нет, постой!!!
Опустив парня прямо у земли, оказалось, что это был самый эпицентр событий. И, если бы не взмах волшебного посоха Спайка, то, наверное, единственное, что осталось бы после ошарашенного от всего происходящего парня был бы пятиэтажный мат, от которого скелеты бы просто рассыпались. Но узнать этого уже было не суждено, ведь за белоснежной вспышкой путь оказался чистым и парень в обнимку с Рэйнбоу быстро прыгнули в небольшую яму у подножия крепости, где и располагался так называемый «черный ход».
— В порядке? — спросила пегаска, бегая носом по шее парня.
— Да, в порядке-в порядке, — отсмеялся он, отпрянув. — И что дальше?
— Забирать награды, пока остальные отвлекают внимание. Правда весело? — усмехнулась пегаска, дернув крыльями.
— …Весело шо пез*ец… — томно ответил Джеймс, пройдя к двери.

Темное помещение освещалось лишь небольшими настенными факелами, расставленными вдоль очень длинного и влажного коридора. Такое клише явно намекало на огромное количество подвохов со стороны тех, кто ожидает пробравшихся внутрь героев и, если бы не осознание того, что все это обычная игра, то, наверное, парень предпочел бы просто остаться на месте, дожидаясь помощи извне.
— Ну… пойдем, — сглотнул Джеймс, сделав первый шаг навстречу неизвестности.
— И ты совсем не боишься? — с вызывающей ноткой выгнула бровь пегаска.
— Я…боюсь?
— Ты ведь должен знать, что золото всегда охраняют… страшные чудовища, — склонилась пегаска над лицом человека со стеклянными глазами.
— А я думал, у вас нет монстров и в конце нас встретит… какая-нибудь милая поняшка.
— Ага, щас, — усмехнулась Рэйнбоу пролетев вперед. — Ежели сокровища будет охранять милая пони, а не страшный дракон… больше никаких почесушек.
— Заметано, — оглядываясь по сторонам, осторожно продолжал идти парень.

Большой просторный павильон, в который вышли человек вместе с радужногривой пегаской оказался вместилищем огромного количества сундуков, набитых до отказа сверкающими камнями, кольцами, золотыми сережками, и монетами, переливающимися от настенных факелов разнообразными цветами. Естественно, первой реакцией было одновременное изумление, но вслед за этим пришло ощущение, что именно в этом и был подвох. Впрочем разделил это ощущение только парень стоявший на выходе из коридора.
— Сокровище!!! — ринулась на полной скорости вперед пегаска, однако быстро остановилась от того, как парень крепко, но ненастойчиво потянул ту за хвост обратно.
— Постой, — спокойно ответил он, не обращая внимания на игривое выражение мордашки Рэйнбоу. — Тебе не кажется странным то, что никто не охраняет этот зал.
— Значит нам просто повезло, — вильнув освобожденным от хватки хвостом, облизнулась пегаска.
— Не думаю… смотри, — указал парень в конец зале, где мелькнула небольшая тень.

— И вы думаете, я вам просто так отдам мое сокровище? Мою… прелесть? — зловещим шепотом начала тень, стоящая в конце зала.

— Конечно нет! — топнула копытцем Рэйнбоу. — Мы его у тебя просто заберем!

В ответ же донесся громкий зловещий смех, заглушивший собой весь шум и, заставивший большую люстру в центре зала неслышно затрестись.
— Ну… попробуйте, — вышла из тени довольно знакомая фигура, оказавшаяся…
— Флаттершай?!!? — одновременно удивились парень с пегаской. — Этого не может быть!
— А что, тихоня Флаттершай не может немного… пошалить? — оскалившись, зловещим голосом продолжила пегаска, заставив радужногривую кобылку попятиться назад. — Ну давайте поиграем, — зловеще улыбнувшись, продемонстрировала большие острые клыки персона желтого окраса.
— Флатти… — лишь присела на круп Рэйнбоу. — Это же…
— Ладно, Флаттершай, прекращай. Я знаю, что все это обычная игра, — выставив руку вперед, решил перехватить инициативу парень.
— Ну так… давай начнем… — грозно облизнувшись, медленно пошла навстречу пегаска желтого окраса с безумной улыбкой.
— Ну давай, — ухмыльнувшись, пошел парень навстречу, игнорируя попытки Рэйнбоу его остановить. — Флаттершай… ты знаешь, что…
— Что? — тише спросила пегаска, готовясь к резкому броску.
— Что… Дискорд любит тебя, — скрестил руки парень, довольно улыбнувшись.
— Любит? — неожиданно остановилась пегаска, густо покраснев. — Л-лю…
Одна острая фраза в одно мгновение сбросила всю эту хорошо отрепетированную маску и на место ранее безумной улыбки пришло хорошо ощутимое смущение.
— Конечно. И Селестия свидетель, он даже говорил, что на днях ходил покупать… кольцо, — шире улыбаясь, добавил парень, подбираясь все ближе. — Правда, Дэш?
— Правда-правда, — подцепив уловку, также начала сближаться пегаска.
— К-кольцо? — еще гуще покраснев, прижала вплотную ушки Флаттершай. — Этого… мамочки мои…
— Именно, — ласковее добавил парень, находясь в одном шаге от пегаски. — Нам только нужно забрать все, что находится…

— ХВАТИТ! — неожиданно за белоснежной вспышкой возник Дух Хаоса. — Флатти, мы ведь репетировали: мы отвлекаем внимание, ты остаешься наедине с Джеймсом м Рэйнбоу, связываешь их и все пожитки мы забираем себе!
— Ах так!!! — с другой стороны зала вышел Спайк, Большой Мак и Флитфут. — Значит ради этого мы и затеяли всю эту… игру?!
— Согласен, смухлевал, — развел лапами Дискорд. — Но ведь такая история даже интересней.
— Особенно, если история с любовным концом… — многозначно пожал плечами парень, уже капаясь вместе с Рэйнбоу в одном из сундуков.
— Каким любовным концом? — нервно прикусил коготок Дискорд, явно понимая намек.
— Дискорд, — милым голосом начала Флаттершай. — Дорогой… — добавила та, вплотную прижавшись к его груди. — ДАЖЕ НЕ СМЕЙ БОЛЬШЕ ДЕЛАТЬ ИЗ МЕНЯ ЗЛОДЕЙКУ!!! — чуть повысила та тон, начиная копытцами колотить его в грудь, не обращая внимания на то, как все залились звонким смехом. — Я НЕ ХОЧУ ПУГАТЬ СВОИХ ДРУЗЕЙ!!!
— Ладно-ладно, Флаттершай, больше не буду, — лишь ответил Дискорд прежде чем вслед за очередной белой густой дымкой помещение снова приобрело обыденные цвета.
Читательский зал, словно ничего и не произошло, выглядел таким же уютным и ухоженным; стол, заваленный фишками, небольшая вазочка с конфетами; диван, да парень, лежащий на полу с растопыренными ногами. Все, выдерживая интригующую паузу, старались собраться с мыслями и только лицо парня выглядело словно открытая книга. Оно излучало странную радость и спокойствие.
— Ну, мы так и продолжим молчать или кто-нибудь что-нибудь все же скажет? — лежа на полу в одних лишь трусах прервал паузу парень.
— А мне кажется, все и так предельно ясно, — зевнула Флитфут.
— Дискорд тот еще… диверсант, — сдула растрепанную прядь волос Дэши.
— А так же кто-то проиграл почесушки, — улыбнулся парень, прикрыв глаза.
— Что?! — недоумела пегаска.
— Так ты же сама сказала, мол, «ежели сокровища будет охранять милая пони, а не страшный дракон», то никаких почесушек.
— Ты же сам видел, какой был страшный взгляд у Флаттершай?! Без обид, — повернулась та к пегаске желтого окраса, сидящей с довольной мордашкой на коленях у духа Хаоса.
— Не-а, не считается, — усмехнулся парень. — Поэтому все овации достаются у нас только Флитфут, — притянул он за хвост ближе к себе кобылку аквамаринового окраса, с радостью устроившейся на груди у парня с растрепанными волосами.
— Но-но… — заикнулась Рэйнбоу. — …Ну и ладно, — гордо подняла та носик вверх. — Больно то и надо.

Но не успела она сделать и пару шагов, как чья-то рука быстро схватила ее за хвост и подобно Флитфут нежно прижала к груди часто дышащего парня.
— Вот теперь я делаю тебе одолжение… — посмеялся Джеймс в обнимку с двумя миниатюрными девушками.
— …Дурак… — уткнулась Дэши носиком в плечо парня.

— Без учета произошедшего у нас есть и небольшие трофеи, — гордо продолжил Спайк. — Три карты невидимости, карта скрытности +50, карта обездвиживания и… горсть вкусных самоцветов, — захрустел Спайк камнями, появившихся в небольшой вазочке. — Надо будет повторить.
— А когда поезд в Кантерлот?
— Завтра в полдень собираемся на вокзале, — продолжил дракончик хрустеть камнями.
— И что, я так и уеду, не получив заслуженные трофеи? Особенно за то, что меня вырвали прямо из постели.
— А разве ты их не получил? — нагнулся вплотную к человеку Дискорд. — Мне кажется ты даже немного перебрал.
— Это в каком смысле? — нагнул мужчина голову, и только через пару секунд до последнего дошло, что тот лежал в обнимку с двумя кобылками, уткнувшихся носиком прямо ему в плечи. — А… точно. Значит… постой, так это и был твой план?! — вскочил парень на ноги.
— Не благодари. Поезд завтра в полдень, а пока… — щелкнул коготками Дискорд и парень в компании двух кобылок пропали в белоснежной вспышке.
— Дискорд!! — отпрянула от последнего пегаска желтого окраса. — Куда ты его отправил?
В ответ драконикус лишь ухмыльнулся:
— Туда же, откуда я его с пегаской и телепортировал, — игриво хмыкнул драконикус, начиная заново пересчитывать свою колоду…

Глава XVIII

Вид из окна, идущего неспешным ходом поезда, был без преувеличения завораживающим. Повторяющаяся уже который час панорама в виде усыпанных кристально чистым слоем снега крон деревьев, да летящих в такт ветру редких птиц и не думала сбавлять обороты, пусть и лесная местность занимала большую часть площади на территории Эквестрии. Это странное ощущение уже возникало однажды. Кажется в тот момент, когда я впервые увидел все это великолепие, но не будучи пассажиром поезда, а самой настоящей воздушной колесницы, в которой и состоялось мое первое знакомство со всеми разумными причудами этого удивительного мира. Эти пейзажи словно сошли с мольберта очень искусного мастера, который оттачивал навык запечатления многие годы. Прибавить к тому ещё теплую атмосферу, что царила сейчас в вагоне, так и в голову ничего, кроме ассоциации с теплом домашнего очага ничего не приходило. В этом мире преддверие таких грандиозных праздников было уже не просто заботой отдельных групп, планирующих все отметить в своей, так сказать, более узкой обстановке, а заботой что ни на есть всех вместе взятых. Здесь даже веселый настрой, обмен в моем понимании, рукопожатий, улыбки и радость были не просто формальностью, а взаимной симпатией и дружеской любезностью, пусть и встречающиеся между собой персоны могли видеть друг друга в первый раз. И это удивляло больше всего. Разрыв шаблона о культурном менталитете помимо комичного смятения теперь вызывал больше глупую ухмылку, под которой пряталось еще большее смятение, связанное с вроде простым, но очень труднообъяснимым вопросом … «А так вообще бывает?».

С того момента, как я сел в поезд и занял очень удобное место у окна, с которого открывался самый откровенный вид, я никак не мог выбросить этот вопрос из своей головы. Но не только нынешний пейзаж, но и живая пьеса со всеми этими разноцветными обитателями, ныне гуляющих вдоль проходов, явно намекали, что у этого вопроса только один вариант ответа.
— …А потом я такая, на!!! — в боевой стойке радужногривая пегаска пылко описывала знакомую зарисовку. — А Джеймс такой… «о нет, только не это!»… А я как ворвалась и…
— Ой, да не так все было, — лениво повернул я голову, отвлекшись от лицезрения красивого пейзажа за окном идущего поезда. — Ты как Флаттершай с её зубками увидела, так и дар речи поте…
— Но-но-но, — запротестовала крыльями пегаска, не теряя читательской интриги. — Историю пишут победители, а поделил кто? Верно! Конечно же…
— Дэши! — хихикнула Флитфут, устроившаяся на моем плече. — Ну нельзя же все победные лавры забирать себе. — Не забывай, что это была командная схватка.
— Ладно-ладно, — покривлялась пегаска, снова приземлившись на диван напротив. — Признаю… Спайк тоже был очень полезен.

Осознавая же или нет сарказм всего вышесказанного, дракончик все-равно довольно пожал плечами. Быть может он действительно рад был это слышать, а может и просто сделал так исключительно для того, чтобы не потерять нить разговора, ведь расширенные зрачки, уставленные прямиком на пони модельной внешности явно намекали на то, что мыслями наш спутник сейчас находился ну уж очень далеко.
— И это все, что ты хотела сказать? — со смешком выгнула бровь Флитфут.
— В принципе мне и незачем самоутверждаться, — задумчиво добавил я, наблюдая за проносящимся за окном снежным пейзажем. — Мне достаточно просто знать, что больший вклад был… именно за мной.
— Ах так! — приземлилась мне на колени пегаска. — А как же моральная поддержка? Ты ведь только и делал, что всю игру кричал странные пятиэтажные выражения. И сдается мне, что они не самые приличные.
— Я ведь должен закреплять на практике то, что вы называете комичными ситуациями, — улыбнулся я, ткнув ее в носик. — А как же иначе? Для меня ведь до сих пор все происходящее — это самый настоящий разрыв шаблона.
— Вот и я говорю, — хихикнула Флитфут. — Пока наш Джеймс еще не совсем освоился, предлагаю ему немного… поддаваться.
— И ты туда же, — ущипнулся я Флитфут за бочек. — А может все будет совсем наоборот и это я вам еще фору дам.
— Посмотрим-посмотрим, — игриво покивала головой Рэйнбоу. — Пока кроме слов я больше ничего не вижу.
— …И почесушек, — улыбнулся я, зная, что это будет удар ниже пояса.

В эту же секунду мордашка пегаски приняла оттенок сочного помидора, что очень развеселило не только меня, но и остальных персон, занявших свое место у противоположных окон.
— Рэйнбоу, мне кажется ты… немного… сурова по отношению к Джеймсу, — ласковым голосом добавила Флаттешай, сидящая в правом ряду. — Разве ты хочешь, чтобы он обиделся? — игривее добавила она.
— Мне кажется, она именно этого и добивается, — усмехнувшись, выгнул я голову в открытый проход.
— Но мы же шутим! — легонько пихнула меня в бок Флитфут.
— Шутки шутками, а ты посмотри на меня, — указал я на свое лицо. — Я ведь после такого юмора высушенный, как лимон.
— И ничего ты не высушенный, — погладила пегаска меня крылом. — Выглядишь даже лучше, чем в нашу первую встречу.
— Это ведь не повод меня и дальше мучать, — улыбнулся я, задержавшись взглядом на радужногривой пегаске. — Верно, Рэйнбоу?
— Ой, нашелся мне тут страдалец, — взъерошилась она в ответ. — Прямо мучаю я тебя. Скажи еще, что извожу до белого копыта.
— Вот посмотри на меня, — легонько рукой я повернул ее личико в мою сторону. — Сейчас я тебе наглядно покажу, как я себя ощущаю.

В следующее мгновение я сильнее откинулся на спинку дивана и, полностью расслабившись, комично закатил глаза и высунул язык. И реакция на эту сцену полностью оправдала себя, вызвав звонкий смех пегасок вместе с остальными персонами, сидящими рядом.
— Джеймс, вот приехал бы ты раньше и может лично принял бы участие в актерской постановке на день Согревающего очага, — обратился Спайк.
— Боюсь, такое актерское мастерство дорого бы всем обошлось, — ухмыльнулся я, пафосно взглянув в окно.
— Ты еще умудряешься цену себе строить?
— Не знаю, как в вашем мире, — склонившись, откровенно прислонил я ладони к своей груди. — Но в нашем мире, чем известнее актер, тем дороже билеты на его представление.
— И вправду, — присела по левую сторону радужногривая пегаска. — Вот пойду я на представление, где в главных ролях будет у нас всеми уважаемый Джеймс. Только вот вопрос… — откровенно задумалась та. — …Кто такой этот Джеймс?
— Так, ты сама напросила! — сграбастал я ее в объятиях, начиная изо всех сил щекотать мягкий животик, от чего вагон наполнился звонким девичьим смехом.
— Ничего страшного, дорогуша, — присела напротив Рерити. — Пару уроков актерского мастерства, сногсшибательный наряд и вуаля, — обвела меня копытами кобылка. — Перед нами самый настоящий актер!

Тем временем Рэйнбоу удалось вырваться из моего крепкого захвата и сесть с взъерошенной гривой рядом с Рерити.
— Только вот… хе-хе, — по-мальчишески усмехнувшись, почесала за затылком радужногривая пегаска. — Интересно, какую роль он будет играть?
— Самого себя, — улыбнулась Флитфут.
— Точно. История про парня, который попал в волшебный мир и пытался найти путь обратно домой.
— Обратно… домой? — наклонив голову, с грустной ноткой спросила Флитфут.
— Ты думаешь, мы тебя теперь так просто отпустим? — сложила копытца Рэйнбоу.
— Ой, тебе ведь от меня только почесушки и нужны, — улыбнулся я. — Хотя… давайте пока остановимся на том, что это будет зарисовка из жизни парня, который попал в волшебный мир и… начал новую жизнь с прекрасными кобылками, — обнял я Флитфут, потершись о ее носик.
— Бу-э, — покривлялась Рэйнбоу в то время, как Рерити смущенно посмеялась. — А как же незабываемые схватки с врагами, красивые пикеты Вондерболтов. В конечном счете хоть что-нибудь веселое?
— А у Эквестрии разве есть враги? — отпрянул я от смущенной таким внимание пегаски.
— Уже нет… точнее, пока нет.
— Мне интересно, кто это был?

В лекционной манере радужногривая пегаска даже немного прокашлялась:
— Сначала Найтмер Мун, потом Дискорд, потом Сомбра, потом Кризалис… Старлайт Глиммер, Тирек, потом снова Дискорд, потом Кози Глоу, потом снова Сомбра и снова Тирек, и снова Кризалис, — довольно закончила пегаска перечисление, гордо подняв мордашку вверх.
— Не, с Дискордом то понятно, он, конечно, пример для подражания. Остальных я просто не знаю, но… Старлайт Глиммер? — раскрыв ладонь, удивился я. — Эта тихая и красивая кобылка, что любит сопеть за столом была когда-то… злодеем?
— Я НЕ СОПЛЮ ЗА СТОЛОМ!!!!!! — послышался крик с другой стороны нашего вагона.
— Да, именно она, — шепотом добавила Рэйнбоу, нагнувшись ближе. — Она к твоему сведению тоже блестящий маг, наравне с Твайлайт.
— Просто замечательно. Просто я еще пойму, что в вашем мире магами считаются все те, кто умеют выплескивать из своего рога магическую струю, — усмехнулся я в конце от двусмысленности сказанного. — Но вот… если вы не забыли, то из меня тоже ведь исходит нечто, как заявила Твайлайт, магическое.
— Джеймс, — лукаво улыбнулась Флитфут. — Ты ведь не забыл наш разговор в кафе?
— Нет, что ты. Просто мне кажется, что для вас это нечто такое… приятно, но очень неуловимое, ведь Твайлайт сама заявила, что источник этого возмущения еще придется изучить. Но мне интересно что это для вас? Что вы в действительности ощущайте?
— Джеймс, — больше ко всем присутствующим, нежели ко мне обратилась аквамариновая пегаска. — Это… очень странное и в тоже время приятное ощущение, будто тебя изнутри пытаются наполнить очень сладким сиропом, — облизнулась пегаска. — Но даже не смей!!! Я сказал не смей думать, что только ради этого мы все вместе веселимся!!!
— Вот как, — задумалась Рэйнбоу. — Ты, крепыш, мне с самого начала показался интересным. И если бы не наискучнейшая лекция Твайлайт, то я бы никогда и не догадалась. А так мне просто приятно проводить время с интересными… как правильно выразиться…
— Людьми, — с очень приятным чувством в груди ответил я.
— Так, между прочим я тоже хочу выразиться! — топнула копытцем кобылка модельной внешности. — Я уже предельно ясно выразилась, что я не шаблонный модельер и я очень рада найти не просто друга, — покраснела единорожка. — А самый настоящий источник вдохновения. Поэтому все эти псевдонаучные уловки я сразу отбрасываю, а, если и имеет место какое-то там магическое явление, то я считаю, что это лишь малюсенькое дополнение к тому, что мы имеем сейчас, — с искренней добротой обвела меня взглядом Рерити.

От услышанного я не сдержался и таки смахнул кончиком указательного пальца воображаемую слезу.
— Спасибо, девочки. Мне действительно приятно это слышать.
— И если это действительно так, то сделай мне одолжение… — обмякла у меня на внешней стороне бедра радужногривая пегаска, а вслед за ней и Флитфут по другую сторону. — По-че-сушки.
— Вот так и признайтесь, что все это было затеяно только ради этого, — рассмеялся я, начиная поглаживать бархатные пряди волос.
— Так, меньше слов…
— Больше почесушек, — закончила Флитфут, мило зевнув.
— Вот ничему меня жизнь не учит…

— Сэр, — неожиданно меня окликнул непонятно откуда, но очень знакомый женский голос. — Прошу, миграционный лист для заполнения…

Кобылка, протянувшая последнюю фразу, имела очень яркую желтую гриву и стройную черную юбочку, одетую поверх символической белой рубашки с бейджиком на нагрудном кармане. Она продолжала беззаботно улыбаться даже тогда, когда мое лицо исказилось в непонятном выражении и закончилось странной улыбкой, от которой любой другой бы напрямик задал бы встречный вопрос, «а все ли с вами в порядке?». Но только не эта особа. Во множественном числе совпадения уже превращаются в закономерную цепочку, только вот никакой закономерности я не видел. Судя по лицам, никто особо не обратил внимания на последнюю фразу, значит вывод был только один.
— Простите?
— Туристический лист! — перехватила она зубками небольшую брошюру из седельной сумки, после чего с таким же наивным выражением мордашки протянула ее мне. — Через пару дней открывается выставка, посвященная Столпам Древней Эквестрии, не забудьте посетить.
— Интересно, — отвлекся я от поглаживаний, начиная рассматривать небольшой буклет, на обратной стороне которого красовалась карта Эквестрии и, естественно, самой столицы, запечатленной в самом углу.

Изображение роскошных дворцов, фонтанов, статуй на секунду даже затмили вопрос, возникший в тот момент, когда я услышал очень знакомое по меркам своего мира слово. Странно, но подобное, как было раньше, не сопровождалось болью или покалыванием в висках, а лишь странным и никак необъяснимым чувством легкого сожаления.
— Простите, вы сказали мигр…
Повернул я голову обратно в проход и заметил, что особа уже ушла далеко вперед, разнося разноцветные туристические буклеты по другим рядам.
— Ура! — взлетела вверх особа радужного окраса. — Пусть Твайлайт выкусит, ведь я первой увижу все эти волшебные штуковины.
— Кстати, а где Твайлайт? — постарался я снова натянуть беззаботную улыбку во избежание необходимости отвечать на лишние вопросы.
— Попросила передать, что немного задержится в Академии, чтобы провести тесты, — махнула копытцем Рерити.
— По мою душу, наверное?
— Ох, дорогуша, — посмеялась единорожка. — Знал бы ты Твайлайт и ее безудержную страсть ко всем магическим наукам. Она ведь может за всеми этими книгами просидеть несколько ночей, забыв о том, что есть такие понятия, как завтрак, обед и ужин.
— Подтверждаю, — махнул лапой дракончик, мечтательно уставившийся в проносящиеся за окном пейзажи.
— Что ж, значит нет повода волноваться…
— О чем? — с долей непонимания спросила радужногривая пегаска. — На носу праздники, шоу Вондерболтов, выставка артефактов Столпов Древней Эквестрии.
— А так же не забудьте об открытии моего нового магазинчика в Кантерлоте. Новые роскошные наряды для всех по самой привлекательной цене. Это просто восхитительно, — поправила единорожка свою роскошную гриву.
— Что ж, вы как всегда правы, — снова улыбнулся я, впрочем краем глаза заметив выражение мордочки Флитфут, я понял, что она отчетливо прочитала мою слегка обескураженную реакцию и серьезного разговора с бесчисленными допросами теперь точно не избежать. — Что ж, значит…
— Хватит отвлекаться, — снова приземлилась мне на ногу радужногривая пегаска.
— М-да, почесушки-почесушки-почесушки…

Следующие полчаса прошли в относительном молчании, прерываемое лишь редкими переговорами. Казалось, сказывалась больше не усталость или никчемное настроение, а именно предвкушение того, как скоро поезд остановится и позволит всем пассажирам наконец размять свои копытца и взглянуть воочию на преобразившуюся к праздникам Эквестрийскую столицу. Это читалось по мордашкам всех без исключения: что Рэйнбоу, высунув язык, теперь смотрела в окно; что Рерити с мечтательным взглядом подтачивала пилочкой кончик своего копытца; что Спайк с искренней улыбкой сейчас перекидывался колодой карт с кобылкой желтого окраса в ковбойской шляпе. Праздники действительно ощущались самыми жилами. Правда, если кто-то представлял то, в каком формате они должны пройти, то я до сих пор не мог переварить в своей голове осознание того факта, что все это не просто происходит, а выглядит до жути естественно. Обычно я довольно равнодушно относился к кардинальной смене обстановки. Никогда не было проблем с адаптацией. Это мог быть переезд в другой город, знакомство с новым рабочим коллективом, выступление на публике. Даже взять обыденные перемены: предположим, ненароком забрести в совсем незнакомый городской район или же посетить светское мероприятие, где каждое встречное лицо будет неизвестным и таким же новым, как чистый лист бумаги. Вопрос лишь, откуда я все это знаю? Кажется, помимо всех этих магических эйфоретиков, что заполоняют мою голову с первого дня приезда, в ней так же высвобождается место и для, так сказать, старых издержек производства. Будто все идет по странному сюжету и новый забытый атрибут открывается лишь при переходе с одного этапа на другой. Как это работает, по какому принципу и если в этом какой-то сакральный смысл…
— Задумался? — наклонила голову Флитфут под такт идущего поезда.
— Не знаю… — вслух подумал я.
— Мне кажется, у тебя не совсем праздничное настроение, — погладила она меня крылом по спине. — Или ты опять за старое?
— За старое? — ухмыльнулся я. — Вот когда я получу хотя бы один внятный ответ на все происходящее, тогда и… — задумался я так и не закончив предложение, — тогда и…
— Помнишь, тогда в заведении? — мечтательно улыбнулась она, прильнув к плечу.
— Когда ты напилась и мы ушли раньше запланированного?
— Да нет же! — покраснела она, быстро осмотревшись, чтобы убедиться, что никто не подслушивает. — Какой самый действенный способ убедиться в том, что все настоящее?

Вопрос был явно риторический.

— Ущипнуть себя, укусить. Между прочим в больнице я это уже пробовал… больно.
— И снова мимо, — ткнула пегаска меня в нос. — Если сомневаешься, вспомни, что я… ма-те-ри-аль-ная, — сильнее вжалась она своим носиком в мое плечо, вызвав у меня глупую улыбку.
— Точно. К черту все логические критерии, — демонстративно махнул я рукой. — Если в следующий раз засомневаюсь, сразу обращусь к тебе.
— Обращайся, — ласковее ответила пегаска, довольно дыша мне в плечо. — Или у тебя есть еще что-то, что ты хочешь рассказать?

Порой мне казалось, что эта удивительная пегаска умела читать мои мысли. Может это относилось к каждому из присутствующих, ведь существа даже без учета магического атрибута были удивительными. Даже в этом мире были такие понятия, как аура, энергетика, и, возможно, с учетом всех этих необъяснимых магических явлений я и был для них в некотором роде открытой книгой, которую можно было читать одной лишь силой мысли. Если немного вспомнить, то Редхарт была первой, кто дал мне намек на такую подоплеку. В те первые дни я хоть и был внешне в порядке, но внутри смешалось столько абсурдных эмоций, что я не мог, да и до сих пор не могу свыкнуться с «суровой» реальностью происходящего. Для них это было любезностью, может проявлением доброты или заботы, но в каком ключе мне необходимо было на это реагировать… непонятно. Конечно можно было махнуть рукой и сделать вид, что это лишь причуды волшебного мира, но я все-равно чувствовал, хотя может и зря, но очень тонкий-претонкий подвох. Может не конкретно от них, но от мира в целом. Со всеми этими намеками, совпадениями, судьбоносными поворотами событий. Кажется, пора просто пустить все эти мысли на самотек…
— А что ты конкретно хочешь услышать? — несколько серьезно спросил я.
— Например, почему ты так странно иногда реагируешь на обычные вещи?
— А что, собственно, странного?
— Вот побудешь пару тройку лет Вондерболтом, тогда и поговорим о внимательности к мельчайшим деталям, — ухмыльнулась в привычной манере пегаска, ткнув меня в грудь. — Я ведь вижу, что ты о чем-то беспокоишься. Только вот пытаешься это скрыть под своей улыбкой.
— Неужели это так бросается в глаза? И, интересно, это у меня улыбка такая или вы еще и ощущаете мое внутреннее состояние? — улыбнулся я во все тридцать два.
— Так, не переводи тему, — сквозь белоснежную челку пожурила меня взглядом Флитфут. — Расскажи, что такое?

Вопрос был определенно очень интересным. В принципе ничего критического, разве что мне самому было абсолютно неясно то, как правильно сформулировать не то, что ответ, но сам вопрос. Я будто пытался пройти сквозь непроходимые заросли, срезая все на пути не острым мачете, а тупой палкой, от которой все запутывалось еще больше. Этими зарослями были сами мысли, в глубине которых и крылся ответ на такой труднодостижимый вопрос. Он мог объяснить не только истинную сущность всего происходящего, но и то, какую роль я играю в этой пьесе. Усугублялось все тем, что иногда возникало ощущение, будто эта история велась от третьего лица, ведь шло все настолько стремительно, что в полной мере я не осознавал всего того веселья, что миновало меня за прошедшие дни. И еще предстоит миновать.
— Слушай, Флит… Я вообще без понятия. Мне здесь весело, мне здесь хорошо, но это все настолько замечательно, что я боюсь того…
— Чего? — так же серьезно поинтересовалась она.
— …Того, что в какой-то момент по щелчку пальца все это представление рассыплется на крошечные частички, и все произошедшее окажется лишь… не знаю… обычным сном или того хуже, — безразлично пожал я плечами. — Как я уже говорил… я просто обычный парень, который постоянно страдает от приступов амнезии.
— Но мое имя, пусть и со второго раза ты все же запомнил, — улыбнулась пегаска, освежая память первых дней. — Интересно, а свое ты хоть помнишь?
— Да, я Джеймс, — неожиданно осенило меня, а по телу прошла волна сильных мурашек. — Меня зовут Джеймс… Джеймс Ни…

— Остановка — Кантерлотский государственный вокзал!!! — раздался мужской голос в громкоговорителе.
— Ну наконец-то, — от души потянулась пегаска радужного окраса, молниеносно вылетев в проход.

Будто по сигналу старт все дружно поднялись со своих мест и двинулись под нескончаемый веселый хор в сторону выхода. Такие моменты очень хорошо отвлекали и помогали переключить пластинку на новый, более радужный лад. Может в этом и заключалась особенность этого мира, в своей игривой манере посылать легкие намеки на то, что всем серьезным вопросам присуще свое время.
— Еще поговорим, — улыбнувшись, отпрянула от моего плеча пегаска.
— Знаешь, я ведь совсем не удивлен, — поднялся я с места, протянув руки к верхней полке, на которой лежало пару небольших сумок.

К сожалению того, что я мог бы с собой забрать из Понивилля почти не было, разве что небольшой комплект подготовленной Рерити одежды, а так же веселых воспоминаний. Но, как и ожидалось, девочкам в этом я давал большую фору, ведь сумок было больше ожидаемого. Комплекция тела позволяла разместить пару тройку у себя в руках, а вот маленькому дракончику уже повезло явно меньше. Его мечтательный взгляд, направленный на уже знакомую белоснежную единорожку прямо намекал, что одним любованием он уж точно не отделается, да и был тот, судя по всему, не против. Теперь пару чемоданов, несколько сумок, а также несколько косметических наборов удобно расположились на спине усердного помощника. Интересно только, как у него это выходит.
— Не удивлен… и очень зря. Тебя ожидают самые удивительные праздники в твоей жизни.
— Интересно. И какой раз я это слышу? — закинул я еще один портфель за спину.
— Так, голубки, давайте, шевелимся на выход! — начала нас подталкивать сзади Рэйнбоу.

Я словно вышел из темного туннеля, ведь мне не удалось не прищуриться от ярких, переливающихся огней красочной столицы. Сойдя на перрон, я первое, что услышал это веселый смех и праздничный гул гуляющих мимо горожан, да и тех, кто только сошел с поезда. Кто-то был просто зеваками, кто проходил мимо с горнолыжным обмундированием, а кто-то просто пролетал мимо, махая копытцами в сторону неугомонной толпы. И только через пару секунд до меня дошло, что часть слышимого смеха был не только общим, но и прикованный к моей персоне. И неудивительно. Мне теперь нужно выписать приз зрительских симпатий, ведь отвисшая от удивления челюсть говорила сама за себя.
— Так ты идешь или нет? — еле сдерживая смех, пристально уставилась на меня Флитфут.
— Щас, подождите секунду… — начал я медленными шагами догонять свою компанию.

Я обходил всех стороной, но не мог отделаться от чувства, что попал в самую настоящую сказку. Огромные сооружения со шпилями и сверкающими крышами, простирающиеся на многие километры, завораживали по самые пятки. Я конечно знал, что столица всегда с самого приезда должна производить приятное впечатление, но чтобы настолько. Я среди всего этого великолепия, наверное, был лишней кляксой, ведь людьми здесь и в помине не пахло. Лишь пони, грифоны, даже чейнджлинги встречались по пути. Все жили своей жизнью и сдается, что никто особо не обращает внимания на то, что в их ряды затесался представитель разумного рода совсем иного мира. Хотя, даже сказать не то, что не обращали внимания, скорее проявляли любезность и еле сдерживаемую заинтересованность. Никто не подходил с прямыми расспросами о том, кто я, откуда пришел, но глядели такими откровенными и прикованными взглядами, будто те и правда были рады меня видеть. Это вполне вписывалось в общее представление об этом мире: дружелюбие и неравнодушие. Я даже помахал некоторым встречным путникам своей рукой, за что получил в ответ добрые улыбки и ответные помахивания копытцами, или даже кончиками крыльев встречных пегасов. Общее впечатление было положительное и теперь я шел, запряженный сумками, с такой глупой улыбкой, что самому до невозможности становилось смешно. Интересно, что имела в виду Рэйнбоу, когда говорила об огромном количестве столичных снобов…
— …И потом мы расселимся, а на вечер запланирована светская кухня.
— Ну нет, — вздрогнула радужногривая пегаска. — Я не собираюсь наряжаться в эти ваши светские платья.
— Дорогуша, ты хочешь сказать, что у меня «скучные» наряды? — отвлеклась от путеводного листа белоснежная единорожка.
— Это все не круто. Я лучше слетаю в летную академию, а вот…
— Но вечером ты должна быть вместе с нами в Поль-Махаре. В восемь вечера, в наряде, без опозданий! — топнула копытцем Рерити.
— А куда мы сейчас? — догнал я девочек.
— Во дворце нас уже ожидают комнаты, расселяемся по парам, — не отвлекаясь от туристического буклета, ответила Рерити.
— Что, прямо во дворце?! — удивился я, поправив рюкзак.
— Да, Твайлайт дала распоряжение до нашего отъезда. И давай без лишних споров, как наша радужногривая особа. Праздничная программа уже полностью составлена, — улыбнулась единорожка.
— Да что ты, я ведь сочту за честь стать таким гостем, — повеселел я, даже на радостях подпрыгнув. — И что у нас по плану?
— Сейчас расселяемся, пару часов отдыхаем, а вечером у нас совместный ужин в Поль-Махаре, столики уже заказаны. И сделай мне одолжение, — чуть замедлила шаг Рерити.
— Да?
— Одень тот наряд, что я для тебя подготовила, — поморгала ресничками единорожка.
— Даже не обсуждается, — с еле сдерживаемой эйфорией уставился я в небо.

К тому моменту, как мы подошли к огромному массивному сооружению, которое было по всей видимости тем самым дворцом, на улицах стали загораться фонарные столбы, добавляющие во все это мирное великолепие волшебную изюминку. Они равномерно загорались еще с конца улицы, при чем отдавали не желтым, легким голубоватым оттенком. Смешиваясь с белоснежным снегом, лежащим убранным у тротуаров, даже могло показаться, что он сверкает, будто в самих сугробах были крошечные алмазные или серебряные частички. Было ли это частью всего этого представления или же это вполне естественная Эквестрийская зимняя картина, было неясно. Но, независимо от этого, я не переставал удивленно озираться по сторонам, этим постоянно вызывая милые смешки у девушек, шествующих рядом.

Пару жеребцов в золотых доспехах стояли прямо по левую и правую сторону от золотых ворот, держа у предплечья длинные копья с острыми наконечниками. Я не уверен, что Эквестрия — это то государство, где постоянно требуются действующие военные подразделения. Даже Вондерболты, будучи одним из таких формирований, сейчас выполняли больше символическую функцию в виде поддержания порядка, спасения и помощи понькам, попавших в беду или просто поднятия боевого духа, устраивая красивые пикеты и представления по случаю праздников или же вообще без повода. Сдавалось, сейчас такие жеребцы были больше королевскими гвардейцами на патруле, нежели солдатами. К тому же и смотрелось это довольно пафосно.
— Добрый день, Рерити. Твайлайт передала нам распоряжение проводить вас до ваших комнат, — встал в стойку смирно один из стройных жеребцов с коротким хвостом. — Пройдемте за мной.
— Да, и будьте любезны помочь нам с багажом, — подмигнула та в ответ, проводя нас в роскошный павильон.

Прежде чем я прошел вместе с остальными я заметил, как оба жеребца еле заметно проводили меня своим прикованным взглядом, в котором читалось даже не осторожность, а больше любопытство. Но кроме невербального знака более наше общение так и не продолжилось, в конце концов — это ведь королевская гвардия.

— Так, расселяемся по парам, — развернулась к нам единорожка. — Пинки и Флаттершай; Рэйнбоу и Эппл Джек, а вы… — улыбнулась мне с парящей рядом Флитфут Рерити. — Идите за мной.
— Ты хочешь меня поселить с… этой? — в шутку шепотом спросил я единорожку, указав большим пальцем на улыбающуюся пегаску.
— Эй! — пихнула та меня в плечо. — Что это за намеки?
— Ничего, просто спросил. Не забыла? Коо-мии-ч-ноость… — развел я руками в разные стороны, изображая радугу.
— Если ты очень хочешь, могу поселить тебя…
— В чулане! — вылетела вперед аквамариновая пегаска. — А то слишком он уж много шутит для бедного и измученного.
— Или можешь присоединиться ко мне, — хихикнула единорожка. — Мы как раз со Спайком сейчас займемся… мерками. Можешь составить компанию.
— Сразу, как поставлю на место эту разбушевавшуюся пегаску, — прижал я крыльями к своей груди Флитфут, уткнувшись в ее бархатную гриву.
— Что ж, тогда вы пока вместе. Вам сюда.

Раскрыв перед нами громоздкую дверь, единорожка провела нас в наше временное жилище, которое описать по другому, как «королевское» просто нельзя. Пятьдесят на вскидку квадратных метров открытого пространства было обставлено большим двуспальным диваном с прозрачными занавесками, парой роскошных комодов, выходом на балкон, а так-же еще одной комнатой, которая вела по всей видимости прямо в душевую. Это было просто восхитительно. Первое, что я сделал, это открыл оконные жалюзи и вышел на балкон, с которого открывался вид на снежную Северную Столицу. Огни городских фонарей обнажали все то, что я видел еще будучи на земле, но только нынешняя высота позволяла оценить все в более масштабной манере.
— М-да, это уж точно не академическое общежитие.
— Кстати об этом, — достала Рерити из небольшой седельной сумки небольшой пергамент. — Твайлайт так же попросила проконтролировать то, чтобы ты к концу поездки написал сочинение о твоих праздничных впечатлениях.
— Что? — развернулся я, прикрыв жалюзи.
— Именно. Ты ведь не забыл, что числишься, как наш студент? — выгнула единорожка бровь, улыбнувшись.
— А, точно.
— Не бойся, — нежно обняла меня крылом Флитфут, игриво улыбнувшись. — Впечатлений тебе тут точно хватит, чтобы написать самое развернутое письмо.
— И я даже не знаю. Мне от того веселиться или бежать отсюда со всех ног?
— Хорошо, — прокашлялась Рерити. — Ваш багаж вам принесут позже, а пока отдыхайте. Общий сбор внизу ровно в восемь часов.
— Ладно, я тогда пока немного вздремну, — стянул я водолазку, обнажив голый торс.

Но к тому времени, как входная дверь наших королевских опочивален закрылась, Флитфут уже успела улететь в сторону душевой комнаты, откуда донесся милый голосок:
— Спать я тебе не дам…
— Ты так думаешь? — плюхнулся я на огромный диван и начал наигранно храпеть.

Впрочем спустя пару секунд я все же открыл левый глаз и, взглянув в сторону дверного проема душевой, лишь удивленно прохрипел…
— Присоединишься? — в пикантной позе да обмотанным чуть выше бедер полотенцем, игриво улыбнулась пегасочка, вильнув хвостиком.
— Знаешь, дай мне пару секунд подумать… Да, присоединюсь, — быстро соскочил я с дивана, улыбнувшись в ответ.

Главное теперь было не забыть поинтересоваться, есть ли здесь гладильная доска с утюгом, чтобы погладить свои новые рубашки…

— Выглядишь просто замечательно…

Я лишь мечтательно улыбался, застегивая на шее пегаски красивую золотую цепочку, которую та взяла из Понивилля, как раз для предстоящих мероприятий.
— Ты тоже ничего, — хихикнула она.

Темно-синий пиджак с белоснежной рубашкой, на удивление, сидел очень хорошо. Будто такую одежду Рерити приходилось шить уже не единожды. Конечно она была очень одаренной модельершей, что подтверждалось и словами Флитфут, и многих других уже знакомых персон. Но, честно, верилось в такие совпадения с большим трудом. Я искал подвох даже в таких мелочах, пусть и догадывался, что ответ будет из разряда магических причуд этого мира. Но до каких пор этот ответ будет меня устраивать, я боялся предположить.
— Думаешь? — спросил я, зная, что выгляжу просто сногсшибательно.
— Да. Только вот один штрих, — Флитфут добро улыбнулась, после чего зубками расстегнула пару верхних пуговиц на моей рубашке, превратив меня в бородатого самоуверенного плейбоя. — Вот теперь с тобой не стыдно идти в приличные заведения.
— Да ты, я гляжу, совсем страх потеряла, — усмехнулся я, оценив юмор.
— Но тебя, я вижу, совсем не смущает то, что я разноцветная пегаска, — демонстративно покрутила та своим крупом перед моим носом.
— А тебя, я вижу, совсем не смущает то, что я пришелец из другого мира.
— Выходит, мы оба очень странные. И кстати о странностях, — отодвинулась Флитфут, указав на меня копытцем. — Мы ведь не закончили наш разговор. Дискорд молчит, Твайлайт полностью в своих исследованиях, но вот ты… Мне сдается, что ты что-то недоговариваешь.
— Это не так… — повертел я головой, а мысли приобрели странный грустный оттенок. — Я без понятия, что происходит. Я знаю не больше вашего, иначе не строил бы из себя человека, который просто делает вид, что все знает.

Флитфут глядела на меня таким понимающим взглядом, что я решил просто продолжить.
— Я просто сталкиваюсь с такими странными совпадениями, что… не знаю… у меня с каждым мгновением, проведенным здесь, наоборот возникает все больше и больше вопросов, — встал я с дивана, прогулявшись вдоль зала. — А зацепок никаких нет. Я ничего не помню и от того становится настолько дурно, что…
— …не можешь найти себе место, — продолжила мою мысль Флитфут.
— Это наверное звучит очень странно, все-таки праздники. Но ведь это ваши праздники, не мои.
— И все-таки ты в костюме, — постаралась меня развеселить пегасочка.
— Да, и он шикарен. Но это, как пазл, который не подходит под общую картинку.
— Пазлы, не пазлы, — подлетела ко мне кобылка, прильнув к груди. — Как тебя зовут?
— Джеймс… Джеймс Нилл…

В эту же секунду донесся стук с обратной стороны двери. За ней стояла уже знакомая компания кобылок, разве что наряженных в красивые праздничные платья. Только вот Рэйнбоу явно смущалась от моего прикованного взгляда, когда последняя в красивом наряде, отлично гармонирующем с цветом ее шерстки и гривы влетела пулей в нашу комнату.
— Так, не задавай лишних вопросов, у нас общий сбор, — попыталась та скрыть румянец за прядью радужной гривы.
— Это была Рэйнбоу? — ошарашенно спросил я у Рерити, когда пегаска так же быстро вылетела обратно в коридор.
— Именно, — гордо подняла носик единорожка.
— Что ж, Флитфтут…
— От этого разговора ты не убежишь, — прошептала мне на ушко пегаска, облетев меня со всех сторон.

В ответ же я просто протянул ей согнутую в локте руку и, когда Флитфут, мило отсмеявшись, протянула мне в ответ свое копытце, мы довольно пошли все навстречу праздничному вечеру.

К этому моменту столичные улицы уже погрузились во тьму. Правда, это не так бросалось в глаза из-за красивых, освещающих все, фонарей и праздничных песен, доносящихся то с конца улицы, то из проносящихся мимо заведений. Всю дорогу мы просто общались: Пинки, подпрыгивая, что-то рассказывала про свой новый рецепт, а Эплджек давала ей советы, как правильно в них можно добавить яблоки. То ли дело Рэйнбоу. Обычно бойкая и вызывающая, сейчас она просто в один шаг шла со всеми нами. Возможно дело было в праздничном наряде и нежелании его как-то испортить. Или же смущение от того, как часто я задерживаюсь взглядом на ее красиво уложенной гриве с вызывающим переходом платья от пояса до всего, что идет ниже талии. Флитфут же была просто неподражаема. Красивое платье идеально прилегало к маленькому тельцу и заканчивалось несколькими тонкими рядами пышных оборок из белой полупрозрачной ткани. К тому же красивое ожерелье в цвет лавандовых глаз заставляло периодически задерживаться взглядом, вызывая у пегаски игривую улыбку и секундой позже демонстративно поднятый носик от такого откровенного внимания. Горожане же были не менее вызывающими. Кто-то тоже был уже в наряде, кто-то просто с перемотанным шарфом. Но общей чертой все же был веселый настрой и веселая улыбка.

К тому заведению, в которое мы шли так же стягивалось огромное количество персон. И это были не только пони, но и самый настоящий интернационал с грифонами с чейнджлингами и многими другими. Вывеска «Поль-Махар» в конце улицы выглядела очень вызывающей, однако это был не типичный ночной клуб или же повседневное кафе. По мне так ресторан, рассчитанный для персон из высших слоев общества. Это выдавалось и по наряду завсегдатаев, и по выражению мордашек и, как бы это не звучало странно, по музыке. Она была слышна даже на выходе из заведения. Спокойная, размеренная, успокаивающая. Фортепиано. Она создавала тот самый настрой, что был необходим для того, чтобы каждый мог ощутить себя в своей тарелке, при этом не теряя высшего статуса.

На входе прямо у стойки регистрации стоял крупный жеребец в черных очках с толстой роговой оправой, а рядом с ним в смокинге светлого окраса пегас, который был, по всей видимости, администратором.
— Заказан столик?
— Да, на девятерых. Но Твайлайт, к сожалению не будет, — в изящной манере посмеялась Рерити.
— Пройдемте за мной.

Пегас светлого окраса в экскурсионной манере провел нас вглубь зала прямо к столику рядом с окном, и с которого открывался вид на небольшую сцену, на которой исполнялась живая музыка. Все было, будто во сне. Легкий музыкальный мотив фортепиано, хорошо слышимые переговоры других гостей, иногда раздающийся смех с конца зала. Я воспринимал все слишком по факту: тогда, когда снимал пальто; когда улыбался и махал рукой неизвестным персонам; когда садился за стол. Я даже не знал, как на все это реагировать. Просто делал вид, что все в порядке, нацепив беззаботную улыбку. Но это не мешало наслаждаться такими удивительными моментами.
— Чего желаете? — мило улыбнулась единорожка, исполняющая роль официанта.
— Так, мне, будьте добры вот это… — начала указывать по пунктам в меню Рерити.

Я даже не задумывался о том, дойдет ли очередь до меня. Лишь сидел в эйфорическом ступоре и ждал того, произойдет ли что-нибудь такое, что внесет небольшую ясность во все происходящее.
— Расслабься, — шепнула мне на ухо Флитфут, присевшая по левую руку.
— Да я расслаблен, — сглотнул я.
— Я сказала расслабься. Все в порядке.
— Я, конечно, ничего не имею против светских мероприятий, но в другом мире и на таком уровне, — шепнул я в ответ и неожиданно ее дернувшееся ушко пощекотало мне нос.

— А что будете вы? — мило улыбнулась мне официантка.

— Я… это, — с надеждой взглянул я на Флитфут.

В ответ пегаска положила свое копытце мне на колено, после чего продолжила.
— Нам, пожалуйста, вот это…

Флитфут начала перечислять позиции в меню, состоящие из супов, салатов, аперитивов, правда, когда зашла речь о напитках…
— А что ты будешь пить? — повернулась ко мне пегаска.
— Пить… я…
— Нам, пожалуйста пару бокалов «Дюби Эншальдебран», — с игривой ноткой посмеялась Флитфут, после чего снова повернулась к официантке.
— Замечательный выбор, — хихикнула единорожка с нагрудным бейджиком. – Что вам подать первым: напитки, супы, закуски?
— Напитки, — предложила Рерити.
— Тогда ожидайте блюда в течении пятнадцати минут. Желаю вам хорошего вечера, — откланялась единорожка, на прощание подмигнув мне.

Когда официантка забрала меню и удалилась, все неожиданно взглянули на меня.
— Ну что, Джеймс, как тебе наш мир? — нагнулась ближе Рерити.
— Мне… все очень нравится. Особенно музыка.
— Музыка, значит? — улыбнулась шире Рерити.
— Между прочим, скажите спасибо вот этой особе, — ущипнул я Флитфут за животик, а та, в свою очередь, чтобы не получить еще один такой тычок просто обняла меня копытцами и крыльями. — Из-за нее я так и не послушал полноценную музыку в исполнении Dj Pon3.
— А почему?

Раскрасневшиеся щечки пегаски говорили сами за себя.

— Нам пришлось уйти пораньше, потому что кто-то… — не успел я договорить, как копытце уже знакомой особы уперлось мне прямо… в паховую область.
— Потому что Джеймс не знает меры, когда выпивает, — с самодовольной улыбкой опередила меня пегасочка.
— А может наоборот? — комично выгнул я бровь.
— А может нет…
— Надеюсь, ты не сильно расстроился? — поморгала Рерити.
— Не сказал бы. Это ведь только начало. К тому же не просто начало, а начало знакомства с вашей удивительной культурой.
— Кстати об этом, — достала Рерити из сумочки туристический лист.
— Не-а, — помотала головой Рэйнбоу. — Рерити, только не здесь.
— Что?! Ты даже не представляешь, сколько всего распланировано. В том числе и выступление Вондерболтов.
— Кстати, что они из себя представляют, — откинулся я в обнимку с пегаской на спинку дивана.
— Это будет самое лучшее, что ты когда-либо видел, — улыбнулась Рэйнбоу.
— У меня прямо челюсть отвиснет?
— Между прочим, я тоже буду там выступать, — хихикнула Флитфут. — Это будут акробатические маневры, только в воздухе. А, кстати, в вашем мире устраивается что-нибудь похожее?
— Конечно, — гордо улыбнулся я. — Хотя… выглядит это немного по-другому. Я ведь уже говорил, что я родом из более технологического мира, где нет магии.

В этот момент на стол в желтом магическом свечении опустился большой поднос, заставленный кружками и бокалами с очень вкусным на запах содержимым.
— Ваши напитки, — улыбнулась единорожка в синем фартуке.
— Спасибо, — хором ответили все.

Когда я немного отпил из красивого узорчатого бокала и по телу разошлось уже знакомое тепло, я продолжил.
— Так вот люди, чтобы летать по воздуху, еще с начала двадцатого века занимаются конструированием механических аппаратов, которые позволили бы передвигаться над землей. Их мы называем самолетами.
— Само-ле… что? — дернула ушками Рейнбоу.
— Это просто общее название всех летательных аппаратов. Их можно называть по разному: к примеру гражданская авиация, которая предназначена для того, чтобы люди могли путешествовать по миру или же… — почесал я за затылком. — Военная авиация, которая как раз-таки и используется в парадах.
— Военная, значит она используется… в войнах? — удивилась Рерити.
— Так ведь Вондерболты. Мне даже Соарин в первую нашу встречу говорил, что это военное формирование.
— Я бы сказала… что это чисто формальное название, — икнула Флитфут. — В Эквестрии ведь войн не было уже многие столетия, поэтому мы просто занимаемся поддержанием порядка и спасательными операциями.
— У нас же… — задумался я о том, стоит ли вдаваться в подробности. — У нас… да, авиация тоже используется в разных сферах: тушение пожаров, спасательные операции и, конечно же, как у вас демонстрационные шоу. Особенно на парадах.
— И как эти штуковины выглядят? — покрутила трубочку в стакане Рэйнбоу.
— Если в общем, то это очень громоздкая конструкция с кабиной пилота, откуда судном управляют и крыльями, которые поддерживают самолет в воздухе. Тут надо уже рисовать, чтобы вам подробнее объяснить. Только вот не заставляйте меня сейчас сильно вдаваться в аэродинамику.
— Фи, — прыснула радужногривая пегаска. — Нам вот еще одного специалиста по чтению лекций не хватало.
— Надеюсь Твайлайт поможет мне решить всю эту ситуацию… — задумался я.
— Конечно поможет, — подбодрила меня Флитфут. — А пока предлагаю выпить за Джеймса, нашего нового друга.

Без лишних обсуждений все присутствующие за столом дружно подняли бокалы и стали ждать, пока я сам не подниму свой.
— Спасибо, девочки. Спасибо, — чокнулся я со всеми остальными, а помещение заполнила очень красивая гитарная музыка с барабанным аккомпанементом.

Меня передернуло. Готов был дать зуб, что где-то я уже слышал нечто подобное. Эта музыка так сильно засела в мыслях, что я затуманенным взглядом уставился на стол, а руки автоматически стали отстукивать по ноге знакомый ритм.
— Вы это слышите?!

Ответа не последовало. Лишь добрые улыбки и закрытые глазки. Девочки стали в ритм покачивать головами, напевая этот мотив про себя, отчего я даже оказался в некоторой растерянности.

— Дамы и джентельпони! — обратился со сцены статный грифон с закинутой через плечо бас-гитарой. — Кто желает исполнить эту замечательную музыку и дать немного жару в эти холодные Эквестрийские дни?
— У нас есть претендент! — неожиданно подняла мою руку Флитфут, которую я тут же отдернул, впрочем грифон под продолжающееся вступление уже направлялся с микрофоном к нашему столику.
— Ты что творишь?! — сорвалась у меня глупая улыбка. — Ты ведь знаешь, что это…
— Расслабься, — чмокнула меня в щеку пегасочка. — Все хорошо.
— А вы у нас? — передал мне микрофон грифон с ехидной улыбкой.
— Джеймс, — ответил я.
— Итак, дамы и джентельпони. Поприветствуйте Джеймса…
— …человека…
— Че-ло-ве-ка с замечательным зимним настроем и песней в его исполнении под аккомпанемент музыкальной гармонии и-и-и-и… поехали!!!

Я так и не успел выругаться, ведь ровно со вступлением я на полном автомате начал петь…

«So long ago, I don't remember when
That's when they say I lost my only friend
But since she died easy of a broken heart disease
I listened through the cemetery trees»…

Я не пошел в сторону сцены. Вместо этого я с довольной улыбкой стал обходить ряды, приковывая внимание всех гостей к своей персоне, вызывая с каждой секундой у всех присутствующих все более и более доброе выражение мордашки. Все стали отбивать копытцами ритм, а некоторые даже с закрытыми глазками просто покачивали в такт своей головой.

«I seen the sun coming up at the funeral at dawn
The long broken arm of human law
Now it always seemed such a waste, she always had a pretty face
So I wondered how she hung around this place»…

На некоторое время, опустив микрофон, я лишь сильнее улыбнулся и, подпрыгнув, дал полную волю своим эмоциям…

«Come on, try a little
Nothing is forever
There's got to be something better than
In the middle
But me and Cindereller
We'll put it all together
We can drive it home
With one headlight.

She said, «It's cold, it feels like Independence Day
And I can't break away from this parade»
But there's got to be an opening somewhere, here in front of me
Through this maze of ugliness and greed
And I seen the sun up ahead at the county line bridge
Saying all there's good and nothingness is dead
We'll run until she's out of breath, she ran until there's nothing left
She hit the end, it's just her window ledge»…

К этому моменту многие уже от души плясали на сцене и подпевали, даже несмотря на то, что слов вовсе и не знали. Грифон с закрытыми глазами продолжал играть на бас-гитаре и, по всей видимости, как и я, делал это на полном автомате. Кажется именно это и есть то, что в этом мире называют… Музыкой Гармонии.

«Come on, try a little
Nothing is forever
There's got to be something better than
In the middle
But me and Cindereller
We put it all together
We can drive it home
With one headlight»…

Даже когда я опустил микрофон музыка продолжала играть фоном на все заведение. Большинство уже полностью отдалось плясу. Та же Рейнбоу кружила уже вокруг меня, Рерити с изящество переставляла в такт музыки своими копытцами, а Пинки просто от души плясала прямо на сцене в обнимку с несколькими жеребцами, от души смеющихся от такой комичной сцены. Я глядел на все это, будто со стороны. Пусть все это выглядело до жути странно и необыкновенно, я все равно продолжал добро улыбаться, так как не мог насмотреться всей этой картиной. Кто продолжал сидеть и кивать в такт, кто просто отбивать копытцами ритм, а кто от души танцевал. Я даже немного подпрыгнул от неожиданности, когда ко мне вплотную прильнула знакомая аквамариновая пегаска, невербально предложившая спокойно потанцевать. Я просто обнял ее за талию и стал вести по кругу, глядя в ее необыкновенно красивые глаза. Она первая прервала тишину между нами:
— Как тогда в больнице?
— Как тогда в больнице, — погладил я ее между крылышек, отчего ее маленькое тельце обдало дрожью. — Можно считать, что я отыгрался?
— Можно, — покраснела пегаска. — Так как тебя все же зовут?

Я лишь добро улыбнулся, после чего сам нагнулся к ее ушку:

— Меня зовут Джеймс. Джеймс… Нилл… Сандерсон…

Глава XIX

Когда я проснулся, первой мыслью, что пришла мне в голову, была «Куда подевался мягкий комочек шерсти, обычно лежавший по правую мою руку?». Мне нравилось просыпаться в обнимку с Флитфут. Конечно, я ей об этом прямо не говорил, ведь мыслям больше предпочитал действия. Или же все поменялось тогда, когда я только попал сюда. Мне до сих пор было неясно, кем я был, как попал сюда, зачем всё это произошло. Но зато теперь мне ясно, кто я сейчас и чего мне хочется. А хочется мне сейчас крепко обнять эту аквамариновую пегаску и погладить её нежный животик, сильнее зарываясь носиком в её бархатную гриву, наблюдать за тем, как она смущается, краснеет, начинает упираться своим копытцем, но в итоге сдаётся и отвечает на мой нежный поцелуй. Я не знаю, улыбался ли я раньше настолько искренне, но сейчас это был именно тот момент. Момент, когда я открыт всему новому и абсолютно честен с самим собой и своими желаниями. Тем не менее были и определённые сходства. Как и раньше, мне было сейчас очень лень вставать с постели. Особенно с такой роскошной, как в Кантерлотском дворце. Матрас и одеяло были очень мягкими. Но даже они не могли сравниться с шёрсткой и теплотой Флитфут.

На этой мысли я шлёпнул себя по щеке. Слишком много сентиментальности для праздничного утра. Хоть я и был счастлив, но нужно было направить это счастье немного в другое русло. Например, в прогулку, знакомство с новыми обитателями, проверку на практике, что из себя представляют Кантерлотские снобы, а также знакомству с местной кухней. На последней мысли у меня даже заурчал живот, и я понял, что бесконечно лежать в постели у меня не получится.

Комплект одежды от Рерити был весьма кстати. На моё удивление, когда я распечатал свой небольшой багаж, помимо классических костюмов я обнаружил также пару футболок, повседневных брюк и серый шарф. Главное теперь было не забыть поблагодарить её за такой щедрый подарок от всего сердца.

Не сказал бы, что длительная примерка вещей — это чисто женское занятие. Но этот прикид был действительно сногсшибательным, неброским, но в то же время с изюминкой. Темно-синие брюки, светлая рубашка на пуговицах и тёмное пальто с шарфом довершали образ того самого авантюриста, что прибыл действительно издалека. Нужен был теперь план действий.

— И кто я такой, чтобы не знать, что делать? — улыбнулся я сам себе в зеркало, причесав бороду.

На последних словах я вышел из своих апартаментов, но только в последний момент заметил, как громоздкой дверью чуть не зашиб ещё одну персону в сияющих жёлтых доспехах, которая на внезапно распахнувшуюся дверь лишь ойкнула и присела на круп прямо передо мной.

— Ой-ой, простите меня. Я сегодня встала…

— Не с того копыта? — улыбнулся я, протянув ей руку.

— Д-да. Похоже, — мило улыбнулась пегасочка, протянув в ответ копытце.

По всей видимости, это был один из тех самых столичных гвардейцев, что занимаются обходом дворца на протяжении целого дня. Но меня больше интересовали не доспехи, а носившая оные. Сейчас мне добро улыбалась пегасочка абрикосового окраса с почти прозрачной гривой цвета моря. Она явно немного смущалась, что доставляло мне неимоверное удовольствие. Интересно, для чего в армию записывают столь прелестных особ?

— Это ты меня прости. На радостях я могу быть не совсем внимательным к деталям.

— Нас тому и учат, чтобы мы были всегда к такому готовы, — поправила она свои доспехи.

— Я уж слишком для этого непредсказуемый, — улыбнулся я. — Значит ты…

— Фосфор Блинк из гвардейского авиационного корпуса. Обычно я осматриваю дворец снаружи, но сегодня так вышло, что меня поставили караулить несколько коридоров внутри.

— Для меня это всё — сплошной лабиринт, — двинулся я вперёд, а кобылка порысила за мной. — Я бы запутался.

— Может, в первые несколько раз — да. Но со временем ты к ним привыкнешь. На самом деле они не такие запутанные, как кажется.

— Может, и так. Хотя я уверен, что и здесь есть секретные проходы в страшные подземелья. Это ведь дворец. Причём не самый маленький.

На этих словах я подошёл к стене, к которой был прикручен настенный светильник с самой настоящей свечой. Если верить легендам, то нужно за него потянуть, чтобы где-нибудь в коридоре открылся потайной проход. Видимо, это позабавило не только меня, но и персону абрикосового цвета, что глядела на всё это с саркастичной улыбкой. В итоге вместо того, чтобы открыть ещё одну страшную тайну, когда я потянул за основание светильника, то получил лишь пару капель воска на руке.

— Зато я попытался, — вытер я руку, стараясь не обращать внимание на тихий смех пегаски.

— Вы ведь тот самый человек?

— Да, тот самый. И, если ты хочешь замучить меня вопросами, то давай по очереди, — двинулся я дальше по коридору. — Ты первая.

— А откуда вы? Про вас сейчас так много говорят.

— А ты действительно хочешь это услышать? Потому что у меня уже есть подготовленный и очень… развёрнутый ответ.

— Да, конечно, — просияла она глазками.

— Что ж, хорошо, — вздохнул я поглубже. — …Я не знаю.

— Ну же, я серьёзно! — посмеялась понька, толкнув мою ногу своим мягким крупом. — Расскажи.

— Ладно-ладно. Я человек, и я… абсолютно без понятия, откуда я. Точнее, знаю. Это мир, в котором живут люди, но ничего конкретного. Это у вас тут своего рода национальности: единороги, пегасы, земные пони. А свою я не помню.

— Че-ло-ве-ки как-то различаются? — повертела она на ходу хвостиком.

— Люди, — поправил я пегаску. — Из чего-то отличительного… только цветом кожи. У нас под национальностью понимается больше принадлежность к какому-то государству. Например, если он из… — постарался вспомнить я хоть что-нибудь. — Например из… например… из Африки, то он африканец. Если из… Турции, — почесал я висок от подступившей лёгкой боли, — то он турок. И так далее. Но, опережая твой следующий вопрос, скажу, что у нас нет магии, нет ничего волшебного, и двигатель всего прогресса — это инновационные технологии. Наука.

— Интересно…

Но только она собралась поднять своё копытце, как я опередил её:

— Нет уж, теперь мой вопрос, — улыбнулся я, заметив румянец на щёчках поньки. — Расскажи мне, чем можно заняться в столице? — поинтересовался я, поправляя я шарф.

— У нас очень много музеев, театров. В центре «Фабъяна» дают очень красивые концерты каждую неделю.

— Классической музыки?

— В последнее время… не только, — высунула она язычок. — Ни для кого не секрет, что Октавия является очень близкой подругой Винил Скретч, и благодаря этой связи в последний раз на представлении, куда явилась сама Сапфир Шорс, последняя учудила очень зажигательный каламбур, о котором ещё долгие недели писали газеты по всей Эквестрии.

— А кто это?

— Наверное, тебе уже доводилось слышать псевдоним DJ Pon 3? — улыбнулась пегасочка.

— Я даже был на её представлении в Понивилле. Музыка, честно сказать, очень классная. В моем мире это называют дабстепом.

— Но ведь не в культурном центре, где играют великие исполнители камерной музыки!

— Вот оно как, — усмехнулся я от осознания всей комичности той ситуации, — думаю, было забавно.

— У нас также множество парков. Под праздники их переделывают в смесь ледовых площадок и развлекательных центров, где можно весело провести время. Могу посоветовать «Ривьеру».

— А ты слишком уж разносторонняя понька для гвардейца.

— Я — кобылка, — сняла она шлем, грациозно поправив гриву, — а потом уже гвардеец.

— Ты очень хороший гвардеец… и экскурсовод из тебя ничего такой, — усмехнулся я, ощутив в следующую секунду лёгкий тычок по бедру. — И всё же ты можешь подсказать мне, куда подевались все мои подруги? Я приехал не один, — остановился я посреди коридора.

— Насколько мне известно, все покинули дворец ещё рано утром, чтобы сопроводить пегасок на репетицию по случаю выступления Вандерболтов на День Согревающего Очага.

— Странно. Меня об этом не предупредили, — развернулся я, пошагав в обратную сторону.

— Не может быть, чтобы вас не предупредили.

— Как видите. Проснулся я один, а обычно рядом… — оговорился я, быстро комично прислонив ладонь к губам.

— Так-так-так. Значит, нарушение постельного режима? — подмигнула мне пегасочка.

— Ладно, проехали. Объяснения я ещё получу. Я, собственно, думал, где здесь можно перекусить.

— Так вы ещё не завтракали? — удивилась персона абрикосового окраса. — Идите за мной.

— Вы меня накормите? — поспешил я за пегаской, активно вилявшей при ходьбе своим бархатным хвостиком.

— И накормим, и напоим. А с вас — ответы на следующие вопросы.

— Замётано, — улыбнулся я, поспевая за улыбающейся кобылкой.

Королевская кухня выглядела поистине королевской. Стоящие двумя рядами громоздкие колонны, может, специально, а может, и нет, но были покрыты бесцветной эмалью, которая отсвечивала ярким лазурным оттенком, что падал из окон, выходящих на усыпанные снегом балконы. Похоже, на то и был расчёт, чтобы каждый входящий сюда обращал в первую очередь внимание не на линии раздачи под шведский стол, а на это цветовое шоу, которое противоречило всем научным законам из-за несовпадения цветов попадавшего в окна света и отсвета колонн. Но слишком в глаза этот контраст не бросался. Несмотря на столь интересную игру света, так и приковывающую к себе внимание, зрелище это глаза не резало, а скорее придавало лёгкую изюминку этому месту и никак не мешало насладиться тем, ради чего здесь все собирались.

Линии раздачи впечатляли своим обилием и разнообразием блюд. Салаты, супы, макаронные изделия, запеканки, пироги, снеки, напитки — от лёгких прохладительных до коктейлей, которые размешивал бармен прямо у своей стойки.

Гостей тоже хватало. Все одетые с шиком и, судя по виду, отдыхающие. Скорее даже наслаждающиеся такими королевскими льготами. Я не задавал лишних вопросов, хотя было интересно, кто кроме персон, относящихся к государственному аппарату, мог здесь отдыхать. С этими мыслями я уже клал себе в тарелку второй блинчик, и мне казалось, что стоит быть здесь немного скромнее, чем в обычном заведении. Взгляды, что были направлены на меня даже из самых уголков зала, были наполнены любопытством и еле сдерживаемым интересом. Естественно, подходить ко мне так никто и не стал во время моего изучения линий подачи. Но я буквально затылком продолжал чувствовать взгляды всех собравшихся.

Когда та стражница, отсалютовав мне на входе в обеденный зал, вернулась к своим делам, я не решился попросить её составить мне компанию, правда, было до жути странным чувствовать себя этакой иномировой кляксой на фоне всей этой роскоши. Взяв себе небольшую тарелку с салатом, пару блинчиков и одно пирожное с вишенкой на вершине, я всё же сел за стол и в итоге по росту оказался на одном уровне с остальными гостями. И хоть между всеми столами была хорошая дистанция, я чувствовал, что едва ли не каждый пытался взглядом влезть в моё личное пространство. Хоть все и пытались сделать вид, будто меня не замечают, я понимал, что от того, чтобы подойти ко мне, защищают лишь те самые столичные манеры и чувство такта. Правда, я сразу разубедился в этих мыслях, когда, уплетая в умеренном темпе вкусный салат, заметил, как очень симпатичная по меркам этого мира единорожка модельной внешности светло-розового окраса с длинной пышной гривой пару раз подмигнула мне. Осторожно обведя её взглядом, я не нарочно задержался на её стройных бёдрах. Если я правильно понял, то так называемая кьютимарка у неё отображала три геральдические линии. Интересно, что они обозначали. Понятие вполне государственное, но не похоже, чтобы они была приверженкой политики Маргарет Тэтчер или каким-нибудь министром. Скорее модель. Но что в таком случае она здесь делает? Всё-таки нужно будет потом поинтересоваться, по какому принципу здесь строится иерархия.

Заметив мой блуждающий по её бёдрам взгляд, та лишь шире улыбнулась и пару раз дёрнула своим хвостиком, невербально приглашая меня ближе. Что в принципе я и сделал, захватив с собой лишь бокал со свежевыжатым соком. Хоть я и в другом мире, но намёки понимать уже научился.

По мере приближения к её столику меня всё сильнее и сильнее одолевали сомнения по поводу всего происходящего. Роскошный дворец, свои опочивальни, замечательные подруги, столь лёгкие знакомства. Особенно мой внешний вид, что внушал внутреннюю уверенность. Что же это всё значит?..

— Да? — улыбнувшись, моргнула единорожка.

— Я надеюсь, у вас не занято.

— Конечно, присаживайтесь, — мило улыбнулась она, магией отодвинув стул напротив.

— Простите, я ведь в последнее время не так часто становлюсь гостем на светских мероприятиях.

— Светских мероприятиях? — душевно спросила она, улыбнувшись так добро, что я не удержался и слишком залюбовался её улыбкой. — Это всё ещё цветочки по сравнению с тем, что будет здесь, когда… кхм… Принцесса Твайлайт объявит начало Дня Согревающего Очага.

— Значит, это правда, — отпил я сока.

— Что именно?

— Что столица живёт двумя жизнями: одна повседневная — для обычных, так сказать, горожан, а вторая… для высших эшелонов.

— Ну, не так же грубо, — улыбнулась она, положив своё копытце мне на руку. — Вы, наверное, тоже слышали байки про Кантерлотских снобов?

— Поверьте, таких я ещё не видел, — многозначно улыбнулся я.

— И что это за такие намёки? — поморгала она глазками.

— Я ни на что не намекаю. Добрые вы существа. Сказал бы я это у себя — и считайте, что всё пропало.

— Вам часто приходится подбирать слова для общения?

— Раньше — да, — мне пришлось даже немного откинуться на стуле, чтобы чувствовать себя комфортнее. — Сейчас — нет. Я стал говорить, что думаю, и даже… не знаю, как выразиться… — почесал я висок, — стал откровенным и честным с самим собой, что ли. Со своими желаниями, мыслями. Я чувствую себя увереннее от того, что знаю, чего хочу.

— А чего же ты хочешь? — нагнулась роскошная единорожка ближе.

— Я хочу узнать твоё имя, — также поддался я навстречу.

— Флёр де Лис.

— Джеймс… человек.

— А я единорог, — покрасовалась она своей уложенной гривой. — И откуда же ты, Джеймс?

— Из другого мира. Из мира, где всем правят технологии.

— Что ж, — задержалась единорожка на пару секунд в своей сумочке. — Если ты здесь, то тебе обязательно нужно познакомиться с нашей столицей и привыкнуть к тому, что у нас всё строится на магии.

— Другого я и не ждал, — отпил я сока. — Посоветовали Ривьеру для начала.

— Ривьеру можно оставить под конец. Если встреча перейдёт во что-то большее и вы захотите… покататься вместе на коньках, чтобы уединиться.

Слова, что исходили из её уст, были чертовски горячими. Все её движения, мимика, разговоры были словно пропитаны магией. Я чувствовал это и не мог отделаться от желания скорее проветриться, потому что ещё немного — и из моих ушей пойдёт пар от того накала страстей, что я сейчас ощущал и слышал.

— Если ты не занят, мы могли бы вместе сходить в заведение Каскадор. Танцевальный клуб, где не брезгуют отдыхать даже днём, — застегнув сумочку, приподнялась кобылка с места.

— С радостью, — улыбнулся я, шагнув навстречу.

Только сейчас я понял, что размерами она гораздо превосходила всех тех, кого я встречал раньше. Эти изгибы, извилины, бедра, роскошная грива были взяты словно со страниц глянцевого журнала. Уверен, в этом мире такие есть. И уверен, что вместе с ней не единичный экземпляр.

— А ты приехал один? — наивно улыбнулась Флёр, когда мы уже выходили из королевского зала.

— Я приехал вместе с друзьями. Флитфут, Рэйнбоу и её друзья, — немного замешкался я.

— Ой, это ведь так замечательно! — прислонила она свою мордашку к моему плечу, отчего у меня из ушей едва пар не пошёл. — Я слышала, что они сейчас репетируют к праздникам. Мы обязательно к ним зайдём.

— Да, это будет… замечательно, — глупо усмехнулся я, почесав затылок.

Интересно, как долго Флитфут будет терпеть подобные выходки…

— И давайте ещё один кружок! И не халтурим, иначе останетесь без обеда! Давайте, живее! — гордо выставив грудь вперёд, с улыбкой подбадривала свой взвод жёлтая кобылка в военной фуражке.

Это был самый настоящий испытательный полигон. Небо становилось самым настоящим полотном, исписанным облачными и радужными шлейфами. Все выполняли свою работу без вопросов, ведь знали, что на кону. День Согревающего очага был не просто днём, когда отмечали наступление нового года и весны. Это так же был праздник, посвящённый объединению всех пони в один народ. Каждый к этому празднику готовил своё шоу. Пегасы — воздушное представление, земные пони — огромное количество сладостей к празднику, а единороги — магические представления, что будут приковывать внимание всех без исключения. Поэтому отдавались делу всей душой. Как бы ни было трудно, никто не говорил об усталости, ведь занятие любимым делом и есть отдых. Об этом помнила и сама Рэйнбоу Дэш, а также её друзья по лётным занятиям. Эта жгучая смесь, в которой смешалось любимое дело, желание покрасоваться и вкусить плоды зрительских симпатий, позволяла быть кобылке всегда на высоте — и в прямом, и в переносном смысле.

— А вы не боитесь, что они могут… устать? — сжалась в клубочек Флаттершай от строгого взгляда Спитфайер. — Ведь… холодно и… утро…

— Они знают, что делают, и они молодцы! — резко свистнула пегаска в боевой фуражке. — А вот тебе стоило бы побеспокоиться. Ты только посмотри на свои перья! — прильнула к Флаттершай Спитфайер, начиная копытцем перебирать перья под крылом. — Такие мягкие, нежные, домашние. Нам нужные боевые крылья, которые преодолеют любые погодные условия. Которые смогут летать и в ветер, и в дождь, и в метель…

Перечисляя все это, Спитфайер не переставала своим копытцем перебирать мягкие пёрышки под крылом Флаттершай, заставляя последнюю тихонько постанывать и всё сильнее и сильнее заливаться краской.

— Я лучше… это… дома посижу и… это… — продолжала скулить Флаттершай.

— Нет, это не боевые крылья! — подняла носик Спитфайер. — …Но всё-таки… как ты за ними ухаживаешь?

— Мэм! — обратилась к боевой пегаске приземлившаяся Рэйнбоу.

— Рэйнбоу Крэш, кто тебе разрешил прервать полет?! — стараясь сбить подступившую к щёчкам краску, взвизгнула Спитфайер.

— Мэм, я закончила упражнение и… — заговорила пегаска, когда рядом приземлилась такая же запыхавшаяся Флитфут.

Взглянув на секундомер, кобылка в боевой фуражке несколько раз перепроверила все показатели, после чего снова нацепила на мордочку безмятежное выражение лица.

— Молодцы, горжусь.

— Йе-е-ес!!! — подлетела Рэйнбоу, начиная наворачивать круги.

— Сильно не торопись. За тобой ещё должок за тот полет с препятствиями. У тебя полет через кольца занял шесть с половиной секунд при норме в пять.

— А что, у нас тут для каждого своя норма? — тихонько посмеялась Флитфут, которая, впрочем, быстро приняла невозмутимый вид при виде рассерженного взгляда тренера.

— От лучших студентов я требую лучшего результата, а это значит, — схватила губами Спитфайер свисток, — марш выполнять!

Это возымело эффект, и девочки мгновенно унеслись в небо и принялись выполнять норму. Субординация соблюдалась беспрекословно. Но в этом не было ни злости или же издевательства — просто поддержание боевого духа. А с этим Спитфайер всегда справлялась на все сто процентов.

— И сколько у вас обычно занимает тренировка? — спросила Рерити, наблюдая за синхронным полётом Рэйнбоу и Флитфут сквозь кольца.

— До тех пор, пока не будет отличного результата.

— Это ведь так жестоко… — драматично подняв копытце, простонала единорожка.

— Ну-ка, повтори, — с наигранной угрозой наклонилась ближе жёлтая пегаска, приспустив очки.

— Я-я-я говорю, что вы делаете большой успех и вы м-м-молодцы.

— Верно, — самодовольно улыбнулась Спитфайер.

К тому моменту обе пегаски уже приближались к кольцам, поэтому тренер стала делать пометки в своём журнале. Наблюдать за этим было действительно очень интересно. Синхронный полет через препятствия был одним из самых сложных трюков, которые отрабатывались месяцами. Но боевая подготовка в лётной школе была такова, что такие манёвры были настоящей изюминкой на представлениях разного уровня. Такое точно не постеснялись бы показать Кантерлотской элите или же на Эквестрийских Играх, что проводятся каждые четыре года.

Когда пегаски начали синхронно облетать кольца, Спитфайер включила секундомер. Нормой было пять секунд, а, зная свою радужногривую студентку, она надеялась, что и этот рекорд будет побит, и если не сейчас, то точно после следующих заходов. Но, как бы это ни было удивительно, через четыре с половиной секунды обе пегаски успешно вылетели из последнего кольца, отчего жёлтая тренер в боевой фуражке довольно улыбнулась. Но следующее было уже незапланированным…

Вместо того, чтобы мягко приземлиться, Рэйнбоу неудачно поймала встречный поток ветра и приземлилась лицом прямо в стоящий рядом со Спитфайер снежный сугроб, оголив при этом круп и всё то, что находилось у неё под хвостом.

— Хорошо. Но над приземлением нужно ещё поработать, — чуть покраснела Спитфайер, поставив пометку в журнале. — Можете с Флитфут идти, но чтоб завтра утром были здесь же. Без опозданий!

— Угусь, — выплюнула снег Рэйнбоу, смущённо прижав хвост.

— А я так и знала, что сплошаешь, — подтолкнула Флитфут свою крупом подругу. — Или ты куда-то торопишься? Небось, за почесушками?

— Только этого мне и не хватало, — покраснела Рэйнбоу, присоединившись к остальным подругам.

— Между прочим, Джеймс там сейчас один, — подлетела Флаттершай.

— Ой, за него не бойся. Я оставила ему записку на полке. Уверена, он её прочитал, — мечтательно улыбнулась Флитфут.

— А, если нет? — спросила радужногривая пегаска.

— А, если нет, то… А вот об этом я не подумала…

— Только не говори, что нам теперь придётся искать его по всему городу.

— Я надеюсь, что он всё ещё во дворце. К тому же, вечером приезжает Твайлайт, и он, уверена, не захочет пропустить эту встречу, — поскакала быстрее Флитфут.

— И всё-таки лучше бы ты его разбудила и предупредила, что мы уходим, — смущённо подлетела Рэйнбоу.

— Видели бы вы его спящим… выбросили бы эти глупости из головы.

— Дорогуша, а с этого момента можно поподробнее? — многозначно улыбнулась Рерити.

— Так, прекращайте, — посмеялась аквамариновая пегаска. — Вот пусть он сам расскажет, что…

— …Попробуй ещё вот эту…

— Кайфарики… — выпустил я столб густого дыма, откинувшись на подушку.

Никогда не думал, что курительные смеси можно будет приравнять к лекарственным препаратам, ведь в этом мире всё было именно так. Лечебным травам, что обычно предназначены для прочистки носоглотки или же борьбы с бессонницей, было отведено целое заведение, куда могли прийти пони любой масти и немного расслабиться в этой атмосфере лечебного растаманства. Для них эффект от таких смесей был схож с лёгким расслаблением, а для меня наоборот — с самым настоящим наркотическим опьянением. Причём травы, что использовались в таких фармацевтических трубках, были самыми безобидными корешками, что растут чуть ли не на каждом шагу, если вы выбрались в лес. И это абсолютно не возбранялось. Всё было легализовано, пусть и это слово не очень-то под это подходило. По нашей аналогии, это всё равно, что купить в аптеке активированный уголь. Но меня так пропёрло на разговор и ностальгические воспоминания, что не заметил, как меня облепили со всех сторон персон эдак семь — три кобылки, пару жеребцов и два самых настоящих чейнджлинга, что с улыбкой сопели прямо под боком. Флёр де Лис сама любила ходить в подобные заведения, и от вида моего перекошенного в улыбке лица она постоянно смеялась, стараясь ненавязчиво прильнуть к моему плечу.

— А знаешь, как это называется в моем мире?

— М-м-м-м… И как же? — потянулась, лёжа на спине, единорожка.

— А это называется… плюхой. Или плюшкой, — засмеялся я в экстазе.

— Как булочка? — прильнула к моему плечу кобылка.

— Как… самая… вкусная… сочная… свежеиспечённая… бу-у-у-улочка, — протянул я слово, выпуская дым.

— Я хочу… бу-у-у-у-улочку, — выставила копытца наверх кобылка.

— Я тоже хочу, — подхватила разговор одна из персон, лежащая рядом.

— Я тоже!

— И я!

— Мы тоже! — обнялись чейнджлинги, дёрнув ушками.

— Давайте испечём. Вот представьте, что мы собрались на кухне. Какие нам нужны ингредиенты?

— Че-ло-век, это во-первых, — потёрлась носиком о мою щеку Флёр.

— Так, а дальше? — довольно улыбнулся я.

— Соль!

— Вода!

— Молоко!

— Масло!

— Мука!

— А что ещё? — затянулся я сильнее.

— А что ещё? — сладко зевнув, подняла мордочку одна из кобылок, лежащая рядом.

— А ещё… — ткнул я её в носик, — нам нужен сахар.

— А я знаю, где достать сахар, — улыбнулась Флёр, взглянув мне в глаза.

— Ха-ха, и где же? — нагнулся я в ответ.

В следующую секунду единорожка жадно поцеловала меня в губы, вызвав у меня внутри чувство, схожее с ударом мощного кардиостимулятора. Даже когда она отпрянула, её глаза ещё некоторое время были закрыты, а язычок жадно исследовал свои губы.

— Сладенько, — подумала она вслух. — Это что, морковный сок?

— Я просто так засмущался, что налил первое, что попалось, — уверенно пожал я плечами.

— Не-не, вы не останавливайтесь, — так же вслух подумали обнимающиеся чейнджлинги, мило дёргая ушками.

— Так мы это… здесь плюшками балуемся, — засмеялся я, перекатившись на живот. — Хоспаде, Эквестрия — это самое лучшее место для жизни.

— Ты так думаешь? — погладила меня единорожка. — А как же злодеи?

— Да знаю я ваших злодеев. Они… это… либо перевоспитываются, либо того… на луну, — лениво поднял я руку. — Кстати, а где ваши принцессы?

— По слухам — на Кристальных Островах, — лениво зевнул жеребец карамельного окраса.

— Они же принцессы. А кто у трона тогда?

— Ты действительно это хочешь знать? — улыбнулась Флер.

— Конечно. Я до сих пор не могу разобраться в самых бытовых для вас вещах.

— Трон передан Твайлайт Спаркл, поэтому принцессы сейчас… на Кристальных Островах.

— Отставка? — лениво спросил я с закрытыми глазами.

— Можно сказать. Может… что-то вроде того. Но из-за того, что принцесса Твайлайт сейчас проводит больше время в Понивилле, при дворце сейчас работает правительственный комиссариат, состоящий из пяти представителей от каждого субъекта. Они предлагают законопроекты, а принцесса Твайлайт после рассмотрения уже решает: одобрять их или нет.

— Так ты политик или всё же модель?

В ответ на услышанное все лежащие рядом даже рассмеялись.

— Я заведую модельным агентством и косметологической академией «MrsDeLis». А так я стараюсь быть всегда в курсе всего, — вжалась она своим носом мне в подмышку.

— И мне приятно познакомиться, — обнял я её в ответ, а другой рукой — и всех остальных, чтобы никого не обделить вниманием.

Я лежал и ощущал самую настоящую эйфорию. Это был момент, когда я не ощущал никакого подвоха. Но всё-таки чувствовал, что он есть. Может, он скрывался где-то под подушкой, может, у меня под рубашкой. Но он точно не исходил от этих удивительных существ. Столь приятное тепло я не ощущал даже тогда, когда возвращался после работы домой и ложился спать под тёплое одеяло. Это никак не сравнимые вещи. Такого тепла и уюта я никогда не испытывал. Чего стоят дёргающиеся ушки этих двух чейнджлингов, что удобно устроились у меня на груди. Или улыбка Флёр, что носиком вжалась мне в подмышку. Но даже это никак не объясняло всего того, что происходит. Мне казалось, что лёгкое опьянение от этих лечебных трав поможет мне вспомнить хоть что-нибудь. Но при каждой попытке сконцентрироваться я всё так же ощущал лёгкую головную боль. Она была словно дорожным указателем, который безмолвно убеждал развернуться в обратном направлении и не возвращаться до тех пор, пока…

< Это рассуждение мне продолжить не удалось. Не потому что отвлекли, как это всегда бывает в ответственные моменты. А просто потому, что я не знал, как его продолжить. Но на секунду мне показалось, что я оказался близко к ответу. Пусть это и было секундное ощущение, но я постарался за него зацепиться так сильно, как только мог.

Затянувшись трубкой сильнее, я решил продолжить, как вдруг в голове нарисовалась ещё одна мысль.

«Флитфут…»

Я заметил, что на улице уже темнело. Вдруг она меня ищет? Вдруг что-нибудь произошло, а я здесь? Словно прочитав мои мысли, Флёр немного приподнялась.

— Что-то случилось? — с пониманием взглянула она на меня.

— Нет, — задумался я. — Просто…

— Уже вечереет. Мне тоже нужно во дворец, — улыбнулась она, поцеловав меня в щеку.

— Ой, только не надо уходить, — поёжились у меня на груди чейнджлинги.

— Простите, но долг зовёт, и нам пора, — со странным ощущением внутри приподнялся я.

За какие-то доли секунд мой мозг словно загрузился лишними мыслями, и теперь даже травы никак не могли вернуть мне моё прежнее состояние. Я словно оказался в тумане, на место привычному спокойствию пришло ощущения непонимания того, что происходит. И пусть гитарные струны всё ещё звучали в заведении, а многие его постояльцы в другом зале танцевали медленный танец, мне теперь хотелось выйти на улицу, словно там я найду ответ на все свои вопросы. Так и не дождавшись Флёр, я быстро выбежал на улицу и замер.

Город спал. Фонарные столбы по цепочке зажигались, освещая улицу. Прохожие гуляли по городу — кто с друзьями, кто со своей второй половинкой, кто торопливо проходил мимо, явно куда-то спеша. А я просто застыл и продолжал смотреть на полную луну в то время, как спокойные снежинки жалили моё лицо. Я просто смотрел и не понимал, что происходит. Я только что был спокоен — и тут как с цепи сорвался. Всё было в полном порядке, а моё поведение явно намекало на то, что я, видимо, немного перебрал с этими «лечебными» смесями.

— Джеймс, постой! — вышла на улицу Флёр, держа в магическом сиянии моё тёмное пальто. — Ты куда сорвался? Что случилось? — обеспокоенно спросила она, видя моё растерянное лицо.

— Прости, — взял я свою куртку. — Я просто парень, постоянно страдающий от приступов амнезии. Или я просто перекурил…

В ответ она подошла ближе и прислонила губы к моему лбу.

— Ты горячий, — обеспокоенно взглянула она на меня. — Давай, пойдём во дворец.

— Скажи, а что ты делаешь во дворце? — начал я натягивать пальто.

— Я долгое время была в Филлидельфии. А сейчас прибыла по поручению Твайлайт, чтобы помочь с приготовлением к празднику, — улыбнулась единорожка.

— Ну-с, звучит логично, — одел я пальто, как вдруг из кармана что-то выпало.

Посмотрев на усыпанный снегом тротуар, я ошарашенно уставился на выпавший предмет. Флёр, тут же заметив мой стеклянный взгляд, попыталась привлечь моё внимание своим голосом.

Нагнувшись, я протянул руки к тому, чего точно не ожидал больше увидеть в этом мире. И к тому, чего точно до этого не было в моем кармане.

Пачке сигарет…

Потёртое, но всё ещё читабельное название. Предостережение на обратной стороне. Обычная отечественная марка. И написанное еле видимым почерком в самом углу «QB LBH ERZRZORE?».

Внутри было ещё семь сигарет. Но это было уже неважно, ведь ноги начали подкашиваться, и, не удержав равновесие, я повалился на тротуар. И если бы не вспыхнувший рог единорожки, то, наверное, разбил бы свою голову об эти камни. В глазах начало темнеть, и я уже еле-еле слышал крики Флёр, а также других проходивших мимо горожан, звавших на помощь. Было чертовски странное ощущение. И это было последнее, о чём я успел подумать, прежде чем провалиться в бездонную пучину тьмы.

Послышались знакомые крики…

Интерлюдия IV

Когда я пришел в себя, у меня возникло в голове странное ощущение, будто я оказался совсем не в своей тарелке. Мысли, как после долгого запоя, были запутаны и я не мог никак откопать хотя бы маленькую зацепку, которая прояснила все происходящее и расставило все по полкам. Все было на месте: руки, ноги, голова. Но было все настолько ватным, будто я пробежал у себя в воображении марафон, длинною в несколько километров. Естественно, это было не так. Всего лишь особенность мозга немного прокрастинировать и убеждать тело, что еще пару минуток в постели никак не помешают.

Белый лист с криво расчерченными полями так и лежал на столе, а небольшое незаконченное предложение «…как вдруг вдалеке я замечаю что-то…» так и осталось с троеточием на конце, будто у этой истории открытый конец. Меня это не особо волновало. Предпочел оглядеться по сторонам, нежели глядеть на очередные сентиментальные мысли, пришедшие в голову ранним утром, когда еще птицы даже не проснулись.

Недопитый кофе, что стоял рядом со всем этим бардаком, уже был холодным, и именно это отрезвило весь мой ум и намекнуло на то, чтобы пора бы посмотреть на время. Наручные часы показывали без десяти восемь. Как раз то самое время, когда я начинал свое утро. С легкого завтрака и первой утренней сигареты. Разве что просыпался я обычно по будильнику, но с этими ранними блужданиями совсем неудивительно, что будильник стоял нетронутым, как лес в зимний период.

По телевизору говорили о глобальном потеплении. Пуская сигаретный дым, я лишь мельком слышал о всех возможных предостережениях по поводу долгосрочного запрета к использованию старого доброго топлива. Разве кто-то сделает выводы, сидя за рулем своей машины и, слушая радио исключительно для того, чтобы в очередной раз не зевнуть. Это были мои утренние мысли. Ничего сверхъестественного. Обычное рассуждение, выводы которого не приведут к кардинальным переменам. Так было всегда. Каждый день одно и тоже. Разве что мелкие перестановки, которые вносили разнообразие во все эти серые будни. Когда я только переехал в эту квартиру, мне доставляло удовольствие заниматься распланировкой. Все эти погрузочно-разгрузочные работы. То был момент, когда я получал удовольствие от самого процесса. Наверное, потому что думал, что таким образом я устаканиваю свою жизнь. Хотя это был лишь момент, когда я занимался хоть чем-то. Даже, когда наш отдел взял на себя ответственность завершить какой-то государственный проект, все просто горели энтузиазмом. Разве что для меня это было чем-то обыденным. Монотонная работа в офисе, либо на дому с бесчисленным количеством математических расчетов. Перепроверка всех показателей, огромное количество совещаний. Интересно, чем же мы занимались?

Это вопрос занял больше времени, чем я предполагал. Сигарета к тому времени уже потухла, а я так и продолжал сидеть на балконе, да глядеть на восходящее солнце. Оно было очень ярким и красивым. Позволял этаж, на котором располагалась моя квартира. Седьмой. Я, конечно, часто видел солнце, но только сейчас мою голову посетил неожиданный вопрос «Как же оно все-таки движется и можно ли им управлять?» Очень глупый вопрос. Скорее даже детский, пусть я даже сейчас не могу ответить на него со стопроцентной уверенность. Многие вопросы так и остаются без ответа. Но, когда я подумал о том, что таких вопросов в моей голове уж слишком много, ноги автоматически понесли меня обратно в комнату, мимо плиты, где уже жарились тосты, мимо стульев, мимо стационарного телфона на полке, с откинутой трубкой, из которой доносились короткие гудки.

Я превратил свою жизнь в игру, чтобы развеять скуку и придать ей загадочную изюминку. Пройдет пару минут, как я опомнюсь и начну собираться по делам. Но пока легкое никотиновое опьянение еще не выветрилось, я попытался дать ответ хотя бы на один возникший вопрос.

Я прекрасно помнил, что хранил документы о проекте в своем откидном ящике. Но, даже перекопав все подчистую, ничего кроме чистых тетрадей и канцелярских принадлежностей, я так и не нашел. Скомканные листы с записями, ручки без колпачков, линейки, сломанный степлер. Было абсолютно все, кроме того, что нужно. Игра становилась чертовски реальной. Я перебирал полки уже с мыслью, что потерял не только документы, но и все остальное, включая память. Продолжалось это недолго. Ровно до тех пор, пока я, не кинув на диван еще одну стопку бесполезного хлама, обратил внимание на небольшой расчерченный лист со словами «…как вдруг вдалеке я замечаю что-то…»

Я уже не просто думал. Я становился вычислительной машиной, которая перебирала за секунду сотни тысяч вариантов развития событий. Их было чертовски много, но ничего логического в голове не мелькало. Кажется я никогда так долго не сидел за собственными размышлениями. Но и повода ведь не было. Почему я раньше жил, не обращая внимания на такие мелкие детали?

С этим вопросом я вспомнил события раннего утра. Кажется мне кто-то звонил. Если же еще раньше, то я проснулся от какого-то кошмара. Утром я пошел на кухню, налил себе кофе, сел за стол, а потом…

Неожиданно в зале послышался гудок стационарного телефона. Очень знакомая ситуация. Отложив злосчастный лист, я попрел ватными ногами обратно. Никотиновый экстаз от крепкой сигареты уже начинал развеиваться и все-таки я надеялся услышать хоть что-нибудь удивительное. Хоть что-нибудь, что объяснит мне мое столь загадочное поведение этим утром

Я поднял трубку:

— Да, слушаю вас…

Ответа не последовало. Уже ожидая следующего вопроса на том проводе, я неслышно сглотнул и дрожащим голосом повторил.

— Я вас не слышу…

— Сорямба, у меня тут плохая связь, — отсмеялся знакомый мужской голос. — Давай еще раз. А то сплошные помехи.

— Да, я тебя слышу, — выдохнул я, с облегчением опершись о полку. — Что-то я немного расклеянный.

— Так и не удивительно. Ты вообще не покидаешь свою конуру, а то с последнего нашего визита, ты так и не проронил ни слова. Между прочим мы уже читали что-то подобное в той самой газете задолго до твоего переезда. Ничего не напоминает?

— Не помню. Ты это о чем?

— Ты совсем, похоже, потерял нить. А ну-ка шлепни себя по щекам и просыпайся.

— Постой-постой…

<tab>Опустив телефон, я немного задумался о всем происходящем. Голос на той стороне провода звал меня по имени, но я хоть и поддерживал знакомый диалог, не мог понять, с кем я все-таки разговаривал. Было лишь одно предположение, и я рискнул.

— Слушай… это ты… Аллан? — спросил я, зажав телефон между ухом и плечом.

— Родил, наконец. Скажи, это ведь шутка или ты всю ночь провел не дома?

— Да-да, я был дома, просто… видимо, не выспался.

— Слушай, давай тогда в «Сладкой Вишенке» через двадцать минут. Есть о чем поговорить, да и… чувствую, что и тебе есть, что рассказать.

— У меня сегодня работа. Машина должна приехать уже с минуты на минуту.

— Ты это о чем? — спросил меня Аллан, заставив меня самого усомниться в сказанном.

— О проекте. Сегодня у нас еще одно совещание. Подробности обсуждать не могу, поэтому давай в другой…

— Стой-стой-стой. Ты вообще что несешь? Какая машина, какое совещание? Если ты сейчас шутишь, то скажи сразу, а то я до твоего юмора очень далек, — спросил он тоном, граничащим между удивлением и смехом.

Такое признание поставило меня в тупик. С одной стороны я понимал, что диалог принимает комичный характер. Но я, как лист бумаги, оказался зажатым между двумя главами книги, насчитывающей тысячи страниц. Принять во внимание то, что я ощущал странное головокружение, то складывалась очень странная картина. Воспоминания были сильно скомканы. И при попытке ответить на вопрос, что происходит; почему вопрос на той стороне провода звучит очень логичным и то, почему у меня до сих пор не было никакой зацепки по работе, я ощутил вдабавок сильные уколы в висках. И чем сильнее я пытался ответь на вопрос, почему я помню то, чего в действительности может и не происходило, тем сильнее мне казалось, что единственный возможный вариант — это согласиться на предложение потустороннего товарища.

-…Ладно, хорошо… где?

— Я уже говорил. В «Сладкой Вишенке». Через двадцать минут. А пока можешь придумать красивое оправдание всему тому, что ты сейчас говорил. Давай, не опаздывай.

Когда я опустил телефон, я ощутил самый настоящий бред, происходящий в голове. Стало душно, тоскливо. Хотелось снова курить, что я и сделал, выйдя на балкон. Город жил своей жизнью. Где-то вдалеке было видно шоссе, битком забитое автомобилями. По улице гуляли люди. Кто один, кто в компании. Мамы с детьми, офисные клерки, болтающие по телефону. <tab>Все выглядело естественно, но где-то внутри мне казалось, что это хорошо отрепетированное представление. Может очередная глупая мысль, может нет.

Не успев позавтракать, я быстро нацепил пальто и выбежал на улицу. В правом кармане лежала пачка сигарет с зажигалкой. Единственное утешение во всем возникшем. Я не представлял, про какое заведение говорил Аллан. «Сладкая Вишенка». Слышал хоть и впервые, но в этих раздумьях мои ноги на полном автомате направили меня вдоль косой улицы, в конце которой я повернул направо и увидел то самое заведение с примечательной вывеское.

Небольшое кафе с открытой террасой. В окнах можно было видеть большое количество постояльцев. Удивительная картина для будничного утра. Хотя о том, что сегодня рабочий день я тоже сомневался. В связи с произошедшим я уже ни в чем не был уверен на сто процентов. Словно в тумане, я прошел внутрь с надеждой, что все то, что я вижу — это обычный сон, воспроизводивший незамысловатый сюжет малобюджетного триллера.

— О, Джеймс, привет! — похлопал меня по плечу, неизвестно откуда, но очень знакомый парень с синяками под глазами. — Я думал ты перезвонишь и сошлешься на сильную усталость, но, гляжу, выглядишь ты бодрее и лучше, чем-то, что говоришь.

— Да, спасибо, — улыбнулся я, присев с ним за столик с уже лежавшим меню.

— Так как у нас дела? С твоего переезда от тебя ни вестей, ни звонков.

— А что не так с переездом. Про какую еще газету ты говорил?

— А про то, что предыдущий постоялец был, — повертел Аллан пальцем у виска. — Того… ку-ку. Да еще и счеты попытался свести.

— Но ведь выжил? — на автомате ответил я, когда миленькая на вид официантка с лавандовыми глазами поставила на стол две чашки кофе.

— Выжил, — скрестил руки парень напротив. — А потом взял и пропал. А тут я вижу ты начинаешь какую-то чепуху по телефону говорить. Как ты там сказал… секретный проЭкт?

— Сдается мне, что ты просто провоцируешь меня на то, чтобы я сдал тебе все секретные данные, — усмехнулся я, отпив. — Какой-какой проект? Очень важный.

— Что ж ты тогда не остался дома и не стал ждать свою… машину?

Вопрос поставил меня в тупик. Не сказать, что его упрек заставил меня сомневаться, значит ничего не сказать. Мне казалось, что во всем происходящем был какой-то подвох.

— Слушай, Аллан. Сдается мне, что мы с тобой знакомы очень давно.

— Да уж слишком. Пеленки, конечно, не менял, но я не жалею, — нагнулся он ближе с доброй улыбкой, от которой я усмехнулся. — Что у тебя там, выкладывай.

Я задумался.

— Дурно мне как-то. Проснулся рано, звонки… какие-то непонятные. Такое чувство, что я все еще сплю. У тебя такое бывало? — отпил я кофе, которое приняло уж слишком горький вкус.

— А я тебе говорил, — отпил парень из своего стакана. — Что квартира не очень-то хорошая. Суеверный я, согласен. Но, если проект у тебя серьезный, то что тут поделать. По мне так ты был занят чем-то другим. Или что-то поменялось?

— Мне кажется, что да, — порыскал я по карманам в поисках сигарет. — В научно-исследовательском работаю, нам вручили какое-то правительственное задание… постой…

Когда я поднял голову, то заметил, что Аллан странно улыбался. Это была не та улыбка, которую хотелось бы видеть по утрам. В ней не было ни угрозы, ни упрека, ничего, впринципе, странного. Но вызывала по всей спине странные мурашки и чувство непонятного… дискомфорта. Это было что-то на грани между спокойствием и тревогой. Можно сказать, что золотая середина. Правда не та, что все привыкли представлять. Это тот рубеж, когда ты ощущаешь легкий дискомфорт от того, как собеседник пытается вывернуть твои мысли наизнанку, используя лишь взгляд. А был он чертовски неприятным.

— Я ведь… — засунув руку в карман, я крепче сжал пачку сигарет, -…я… не говорил ни про какой… проект…

— Разве? Значит тебе просто показалось. Мы ведь говорили совсем о другом?

— Ты хотел со мной о чем-то поговорить. Разве нет? — с опаской отпил я кофе, зная, как со стороны многозначно выглядит моя дрожащая рука.

— Друг, ты меня немного пугаешь. У тебя все в порядке?

И снова этот взгляд. Многозначная улыбка, больше похожая на маску, которая не сулила ничего хорошего. Я старался держать себя в руках, но не понимал, за что зацепиться. Мне захотелось просто уйти. Или покурить. Что угодно, но не сидеть на месте. Но словно в ступоре, я ничего не мог сделать, кроме как сильнее вжаться в стул и сжимать правой рукой пачку сигарет, что лежала в кармане пальто.

— А ты знаешь, что нужно делать, когда сомневаешься в реальности происходящего? — улыбнулся доброй улыбкой Аллан. — Нужно вспомнить, что я… ма-те-ри-аль-ная… яяяяяяя, — на каждом слове шея парня напротив начинала хрустеть от странных дергающихся движений по часовой стрелке, что вызвало у меня откровенный ужас и холодный пот. Вкупе со сломанным голосом и хрипением, принимавшим разные тона, я удивлялся тому, как не сорвался с места и не побежал прочь.

Вместо этого я просто спокойно огляделся по сторонам. Люди просто заходили перекусить: кто-то смеялся, кто-то разговаривал со своими коллегами. Официантки разносили блюда по помещению. Постоянный звон маленького колокольчика, означавшего, что блюдо готово. Все выглядело чертовски наигранным. Мою голову захватили мысли о том, что все это очередной ночной спектакль. Люди на улице, проходя, озирались на меня со странным выражением лица. Автомобили будто стали проезжать медленнее. Небо заволокло тучами и, кажется, даже пошел снег.

— Джеймс, твои расчеты это полная хрень, — продолжил он уже совсем другим голосом. — А ты уверен, что не допустил ошибку?

— Я не мог. Иначе бы я сейчас был…

— Мертв? Да успокойся ты, — улыбнулось нечто, приняв мягкий женский голос. — Ты все еще… жив. Даже секунды мгновения перед смертью могут стать целой жизнью, если ты помнишь, ради чего все это затеял.

И снова шейных хруст, и странная улыбка. Тревога немного спадала, но это не оттолкнуло у меня желания убраться отсюда, как можно дальше.

— Я не мог допустить ошибку… — с угрозой нагнулся я вперед, а нечто передо мной сделало такие глаза, будто я снова произнес какую-то чушь.

— Слушай, а ты вообще сегодня завтракал? — продолжил Аллан уже обычным голосом. — Говорят, здесь подают очень вкусное пюре. Ты ведь знаешь, что в больнице или санатории еда всегда кажется более домашней?

— Да… я об этом… слышал, — сел я обратно с чувством смирения и абсолютной растерянности от того, что сейчас происходит.

— Тогда, пожалуйста…

Будто по щелчку к столу снова подошла та самая официантка и поставила на стол две тарелки с самым обычным пюре.

— Знаешь… там ведь не едят мясо. Точнее, — улыбнулся Аллан. — Едят не все.

— Кто… все?

— Ну эти… знаешь. Маленькие такие, разноцветные.

— Ты про кого? — спросил я, ничего не понимая.

— Ну кто-кто, — опустив себе в рот порцию картофеля, многозначно улыбнулось нечто. — Уравнения…

— Уравнения?

— В зависимости от того, какой ручкой ты пишешь. Это могут быть синие чернила, могут быть зеленые или… красные.

— Пожалуйста, разбуди меня, — взглянул я в бездонные глаза сидящего напротив. — Пожалуйста…

— А ты и не спишь…

В одну секунду наступила ночь. Я оказался в кромешной тьме посреди заведения, которое только что вроде было наполнено посетителями. Сначала было тихо. Но позже я стал различать в этой тьме странный женский шепот. Сначала он был спокойный, но каждое следующее слово становилось все зловещей и зловещей, будто пытаясь меня спугнуть с насиженного места. Я встал и осмотрелся по кругу. Я слышал знакомые слова, но не мог понять их. Словно шифр из другого мира. За окном мелькали странные силуэты, которые двигались подобно профессиональным хореографам. Хаотичные движения с хрустом суставов и стоном. Они то пропадали, то снова появлялись, но уже совсем в других местах. Я был в самом настоящем ужасе. И было лишь одно, что меня утешало и помогало совладать с сильной дрожью во всем теле. Пачка сигарет, что лежала в кармане и, которую я мог сжимать всеми силами. Повсюду душераздирающие звуки хруста суставов, шепот. И следующее заставило меня просто упасть на пол и прибиться к стенке в самом углу заведения.

Вырисовывающиеся чем-то красным прямо по стенам, по стеклам, по полу странные уравнения. Они были везде. Куда не глянь, на стекло, на барную стойку, везде были кроваво-красные переменные и зачеркивания. Я в ужасе лежал на полу, не зная, что происходит. Я мечтал только о том, чтобы проснуться, как вдруг… все стихло.

Больше не было шепота. Странного скрежета, хрустов. Ничего. Лишь барная стойка, заляпанная крошками хлеба и остатками еды и… один единственный на все заведение стол. На нем стоял блестящий черный стационарный телефон. Без проводов, без чего бы то ни было. Я подошел к нему и снял трубку. Я не знал чего говорить, но чувствовал, что этого и не потребуется. Уж очень настойчивым был собеседник, судя по ситуации. Почесав щетину и, снова сжав освободившейся рукой пачку сигарет, я спросил:

— Алло?

Томное молчание, сопровождавшееся легкими помехами и еле слышимым скрежетом продолжалось еще некоторое время. Взглянув на трубку со стороны я вспомнил похожую ситуацию, возникшую по меркам нынешнего мира буквально несколько секунд назад. Я не был рассержен и не выражал гримасу негодования. Просто продолжил:

— Да, я все помню…

Захватив с барной стойки успевший остыть кофе, я направился обратно за стол. Не обращая внимания на эту тяготящую тишину, я попытался размять руки, которые от дрожи были обвисшими и невероятно усталыми.

Заляпанный кровью белый лист с краткими пометками, заканчивающиеся на словах «как вдруг вдалеке я замечаю что-то…» таил в себе некую незаконченность, манящую дополнить и дописать себя, подобно великому произведению искусства. Только это не произведение… и тем более… не искусство… лишь сентиментальные мысли, требующие логического завершения. Взяв шариковую ручку, я принялся писать, не обращая внимание на то, что пороховые облака за окном приобрели ярко багровый оттенок…

Глава XXI

— …А так ему нужен спокойный сон и постельный режим. И обязательно три раза в день давайте ему эти настои…

Я слышал голоса. Голова продолжала раскалываться, но по мере осознания, что я лежу в тёплой постели и что-то мягкое прижимается ко мне справа, она начинала отступать, отрезвляя ум после темной пелены. Так и не разомкнув глаза, я немного поворочался, отчего у моего правого уха раздался очень знакомый женский голос:

— Джеймс, ты в порядке…

И снова крепкие объятия, вызвавшие на моем лице сладкую улыбку.

— Тогда я вас оставляю. И настоятельно советую в первое время не слишком перетруждать вашего, кхм, че-ло-ве-ка. Всего хорошо.

Голос стих и через несколько секунд совсем пропал под звук щёлкнувшей двери. Мне не хотелось открывать глаза. Это действие вызывало у меня нехорошие предчувствия. Будто я боялся посмотреть страху в лицо, пусть и чувствовал себя в относительной безопасности.

— Мне кажется, что он просто играется с нами, — возник ещё один женский голос по левую сторону.

— Тише, Рэйнбоу, — шикнул голос справа. — Ты видишь, он отдыхает.

— С вами тут отдохнёшь, — улыбнулся я с закрытыми глазами.

— Джеймс!!! — неожиданно крепко обняло меня нечто справа. — Я так волновалась!

— А я ведь говорила, что он этого и ждёт! — усмехнулась Рэйнбоу.

— Так, девочки, идите сюда, — раскрыв себя для объятий обратился, я в пустоту, после чего ко мне слева подселился ещё один гость. — Признаюсь, мне это уже начинает нравиться.

Только сейчас я решился открыть глаза. Обе уже знакомые пегаски крепко вжались в меня по обе стороны, и мне только и оставалось, как лениво перебирать их запутавшиеся пряди волос. Туман в глазах по мере этой утренней процедуры развеивался, и я начинал понимать, где всё-таки нахожусь. Королевские опочивальни. Утренние лучи солнца пробивались сквозь закрытую штору в зал, комод с ещё не заполненным пергаментом, открытая дверь в душевую комнату, разбросанные перед кроватью вещи. И ещё вопрос, что сейчас навязчиво мелькал в голове:

— Что произошло?

— Джеймс, ты… — задумалась аквамариновая пегаска.

— Давай, Флит, расскажи, — сдула свою прядь волос Рэйнбоу.

— Ты… В общем, началось всё с того, что мы тебя не нашли во дворце и…

— Так вы меня даже не предупредили и ушли по своим делам, к тому же…

В ответ пегаска легонько прислонила своё копытце к моим губам, а мгновением позже вообще обнаглела и целиком перебралась мне на грудь, начиная шёрсткой щекотать мой нос.

— Так, во-первых, я оставила тебе записку на комоде. Да-да, ту самую, что сейчас слева от кровати.

Посмотрев налево, я лишь увидел краснеющее личико радужногривой пегаски, за которой у края кровати и стоял тот самый комод.

— Ты про эту пегаску? — отшутился я, свободной рукой пощупав животик Рэйнбоу, которая заелозила на месте.

— Крепыш, не отвлекайся, вообще-то она рассказывает историю, — вжалась она крепче в меня.

— Так вот, — прокашлялась Флитфут. — После тренировки мы вернулись во дворец, а тебя не было. И нам один из стражников подсказал, что ты ушёл в компании… Флёр де Лис в город. Как там она сказала? — с сарказмом обратилась Флитфут к пегаске слева от меня.

— В Каскадор…

— Да, точно-точно, — лукаво взглянула на меня Флитфут. — Джеймс, а ты ничего не хочешь мне рассказать?

Что тут ещё сказать? Видимо, запал ещё не кончился, ведь я стал заложником самых комичных ситуаций в этом мире. Можно было и дальше отшучиваться, но я решил сказать вместо этого прямо:

— Мне она показалась очень эрудированной… понькой. К тому же она обещала мне показать самые интересные места в городе.

— И как далеко вы продвинулись?

— Да так… успехи есть, — не сдержался я и в голос рассмеялся от выражения мордашки Флитфут, что сейчас походила на частного детектива.

— То есть, по-твоему, мы глупые?! — вцепилась в мою руку Рэйнбоу.

— Ну как сказать… — почесал я затылок.

— ЭЙ! — запротестовали пегаски. — Это что за намёки?!

— Нет, он просто напрашивается, — облизнулась Рэйнбоу.

— Давай я сначала расскажу всю историю, а потом будешь делать с ним всё, что захочешь. Так вот. Мы долгое время искали тебя по городу, пока не стемнело и Пинки неожиданно…

— Да-да, говори, — поднажала Рэйнбоу.

— Пока у неё не сработало «Пинки-чувство», и она не направила нас в сторону Ярмарочной площади, что находится как раз напротив…

— Каскадора, — подумал вслух я. — Так значит, так вы меня и нашли?

— На самом деле, крепыш, — взглянула мне в глаза радужногривая понька, — понесла она нас туда для того, чтобы отведать карамельных яблок.

— Или, может, не признаётся, — помассировал я глаза. — Мне кажется, что она с той ещё изюминкой.

— В этом вся Пинки. Но в итоге то… — Рэйнбоу остановилась, когда Флитфут подняла копытце.

— Когда мы зашли на улицу, я издалека заметила тебя. Сначала ты нагнулся, потом встал, а ещё позже… — прикусила губу пегасочка, — просто упал. А рядом Флёр.

— Да, это я помню… — задумался я.

Секундой позже меня словно ударило электрическим током, и я приподнялся с кровати.

— А пачка сигарет? Девочки, вы видели пачку сигарет?!

Обе пегаски оглянулись и недоуменно пожали плечами.

— Пачку сигарет? Что за пач-ка такая?

— Ну, блин, — встал я на колени, ощупывая себя с ног до головы. — Ну маленькая такая, как коробок. Бумажный квадратик с этикеткой на передней стороне.

— Ничего не было, — задумалась Флитфут и посмотрела на Рэйнбоу, которая также не могла понять, что я имел в виду.

— Сейчас, постойте, — вскочил я с постели и побежал в сторону шкафа, куда я вешал обычно пальто.

— Джеймс, тебе нельзя вставать! — вскочила Флитфут.

— Постой! Если она была, то могла остаться у меня в кармане!

Найдя пальто, я начал ощупывать карманы, но как бы тщательно ни обыскивал их, так и не смог найти тот злосчастный коробок, из-за которого и могло всё это произойти — не напрямую, конечно, но как минимум косвенно. Осмотрев абсолютно всё, я провёл рукой по волосам и глубоко вздохнул, не понимая, как это вообще возможно. Хоть и размыто, но я помнил, как видел её лежащей на тротуаре и то, как её поднял с земли. Эту этикетку, шершавую и потрескавшуюся от влаги бумагу, семь сигарет. И… какие-то буквы на обороте.

— Джеймс, тебе нужно вернуться в постель. Спросишь потом у Флёр, может, она что-то видела. Да и вообще, — осмотрела меня с ног до головы взъерошенная Флитфут.

— Что?

И только сейчас до меня дошло, что я был абсолютно голый. А я ещё думал, чьё это нижнее белье разбросано около кровати. А это, оказывается, меня раздели, чтобы провести осмотр. Но от того лучше не становилось, и я, пулей под девичий смех полетел к кровати, чтобы прикрыться одеялом.

— Так, — сделав вид, будто ничего не было. — И что сказал доктор?

— Он сказал, — продолжала смеяться Флитфут, уткнувшись мне в грудь. — Что это сильное переутомление.

— А ты сама-то в это веришь? — погладил я её гриву, а также притихшей слева Рэйнбоу.

— А что, звучит логично.

— Да как бы не так. У меня есть одно предложение, и я хотел бы его обсудить с Твайлайт. Кстати, она приехала?

— Да, — кивнула Рэйнбоу. — Она приходила рано утром, чтобы проведать тебя, но когда убедилась, что ты в надёжных пёрышках, — покраснела Флитфут, обменявшись взглядом с Рэйнбоу, — то оставила нас. Сейчас она на церемонии открытия выставки Столпов Древней Эквестрии. Сказала, что обязательно придёт ещё днём.

— Это замечательно, — улыбнулся я. — Мне есть, что с ней обсудить, — снова вскочил я с кровати, направившись в душевую.

— А что, у тебя есть предположения?

— Только одно, — с улыбкой развернулся я, расставив руки в стороны. — Магия! Ладно, кто в душ?

— Я, — тут же перегнала меня Флитфут.

— Рэйнбоу? — в манере дворецкого выставил я руку вперёд.

— Знаешь, это было бы убедительнее, если бы… на тебе сейчас было хоть что-то надето, — покраснела пегаска, глядя на меня, стоящего посреди комнаты.

Прикрывшись руками, я невольно выпалил:

— Твою ж мать…

— Твайлайт, ты ведь понимаешь, что я не твоя ручная собачка, и всё это лишь потому, что я сам изъявил желание?

— Да-да-да, Дискорд, а теперь проверь вот эту вот.

— Нет, ты, видимо, меня вообще не слушаешь…

Церемония открытия представляла собой мероприятие, на котором собиралось огромное количество представителей Кантерлотской верхушки. Это была своего рода «дегустационная», где каждый открыто выражал своё мнение по выставке, возможным вариантам её улучшения и в конечном итоге составлял мини-рецензию с тем, чтобы местным газетам было, что писать. Это была хорошо устоявшаяся рекламная компания, но независимо от конечного вердикта такие мероприятия всегда собирали уйму народу со всего города. Особенно на событиях такого масштаба, где воочию презентуют самые древние Эквестрийские артефакты. Это была пища для размышления не только для самых искушённых коллекционеров, но и для обычных посетителей. Особенно для жеребят, что посещают музеи и похожие выставки в рамках школьной программы.

Первый день всегда был закрытым. Он специально отводился для посещения высшими государственными лицами. Раньше принцессами и остальной верхушкой. Теперь же — одной Принцессой ввиду отставки последних и их отбытие на Кристальные острова после коронации Твайлайт. Открытая «Злодейская Аллея», на которой располагались памятники всех поверженных злодеев, тоже было очень значимой достопримечательностью. Она подняла не только авторитет носительниц Элементов Гармонии, но и самой Эквестрии на международной арене. Естественно, церемония её открытия была одной из самых пышных в истории Эквестрии. И теперь Твайлайт была не только ответственной за руководство Академией Дружбы, но и за все остальные инстанции, которые прямо либо косвенно, но влияли на авторитет Эквестрии. И не только вне, но и внутри государства.

— Так, а теперь взгляни на это, — широко улыбнулась Твайлайт, всучив Духу Хаоса один из артефактов в виде лекарской маски.

— Обычная маска. Хорошая копия и, как ты там говорила?

— Это репродукция артефакта Мага Медоубрук, которая использовала мёд пчёл-вспышек, чтобы найти лекарство от болотной лихорадки, — потёрлась Твайлайт щёчкой о маску с милой улыбкой. — Или вот это, — подхватила она магией золотой щит.

— Болезнь — не болезнь. Знала бы ты про коронавирус, то сразу поняла бы, насколько всё это бредово звучит. Да и вообще, — развёл лапы драконикус. — Зачем я согласился на эту затею?

— В Академии я бы тебя одного не оставила, — лукаво взглянула на наигранно нахмурившегося Дискорда. — Я даже Старлайт вытащила на воздух, чтобы она наконец размяла свои копытца. Праздники нужно проводить весело.

— Ты даже не представляешь, как весело я могу проводить время.

— Да? И как же? — начала Твайлайт обходить полки с выставочными экспонатами.

— Ну, например… — задумался драконикус, потеребив локон волос, выходящий из подбородка. — Ты ведь знаешь, что мне достаточно щёлкнуть когтями, как всё превратиться в самую нелепую пьесу. Вот, посмотри на этих напыщенных мажоров, — обвив Твайлайт своим змеиным телом, указал он коготком на двух одетых в строгие пиджаки жеребцов с моноклями на глазах. — Хочешь, я щёлкну когтями, и они окажутся выряженными в карнавальные костюм в стиле Рио-де-Жанейро и начнут плясать самбу?

— Что? Нет! Даже не смей! — смутившись, топнула копытцем Твайлайт. — Я тебя так потом заставлю плясать, что ты… — не успела она договорить, как заметила, что драконикус превратился в маленькую обиженную змейку, дёргавшую оттянутой губой. — Я имела в виду, что…

— Повелась! — засмеялся Дискорд, принявший свой истинный облик. — А то мне показалось, что ты превращаешься в жестоко диктатора. Думаешь, сможешь мной управлять?

— Я не жестокий правитель. Просто церемония открытия — очень важное мероприятие, — посмотрела она умоляющим взглядом на Дискорда.

— Это ведь так скучно! С этими разодетыми снобами и бесконечными формальностями…

— Если дотерпишь, то разрешу погулять с Флаттершай, — мило улыбнулась лавандовая кобылка.

От такого заявления Дискорд разве что не выругался. Лицо исказилось в недовольной улыбке, а спина выгнулась так, что ещё немного — и послышался бы звонкий хруст.

— Ты… мне… разрешишь?! — прислонил он ладони к своей груди. — Да ты… Ты точно самый жестокий Диктатор. Хвалю, — поплыл Дискорд вдоль зала дальше. — Ну, а если серьёзно, ты ведь понимаешь, с кем говоришь?

— Конечно, — гарцевала дальше Твайлайт, дёргая ушками.

— С великим и неподражаемым Духом Хаоса, кошмарным сном…

— Да-да-да. А теперь посмотри вот это, — не обратив внимание на пафосно увеличившегося Дискорда, всучила она тому маленькую повязку. — В этой Сомнамбула прошла по мосту, чтобы спасти принца Хисана из лап злого Сфинкса.

— И никто не интересуется, как это мы пирамиды строим… — пробубнил Дискорд так, чтобы никто не услышал.

— А вот это… — продолжила Твайлайт.

— Принцесса Твайлайт, — поклонился жеребец в смокинге и очках с толстой роговой оправой. — Это большая честь присутствовать на сегодняшней церемонии открытия. Вы не представляете, насколько важна ваша дань старым традициям.

— Ой, что вы, господин Сато, — от неожиданности смутилась Твайлайт. — Я всегда рада присутствовать на таких мероприятиях. В этих артефактах скрыто так много истории.

— Да-да, это верно, — улыбнулся жеребец. — И, поверьте, меня и моих коллег совсем не волнует то, что это репродукция. Настоящим сокровищам самое место в сокровищнице.

— Точно подмечено, — улыбнулась в ответ Твайлайт. — Верно Дискорд?

— Да-да, конечно, — недовольно скрестил он лапы.

— А как насчёт нашего нового гостя? Уверен, будет не секретом, если я заявлю, что многие из вышестоящих инстанций очень заинтересованы в дальнейшей судьбе нашего нового гостя.

— Можете не волноваться, — улыбнулась Твайлайт. — Сейчас он находится в ведении моей Академии и числится, как наш студент.

— Уверен, канцлер Нейсей будет очень рад услышать данную новость, — в приветственном жесте отвёл копыто жеребец в смокинге, указав на собравшихся у одного из экспонатов лиц в таких же формальных одеяниях.

— Канцлер Нейсей здесь? — радостно спросила Твайлайт, однако едва заметные нотки в её голосе выдали лёгкое волнение, которое смог различить один лишь Дискорд.

— Конечно, и у нас есть некоторые вопросы. Не постесняюсь признаться, что они формального характера.

Лица, что собрались в фойе, были представителями самых высших эквестрийских инстанций — политики, экономисты, министры, а также многие другие, кто имели влияние на различные ветви государственной власти. В том и была прелесть вступительных дней по случаю открытия масштабных мероприятий. С одной стороны, они действительно выступали в качестве аккредитующей комиссии для выставок и событий такого масштаба. Но с другой, имели место и обычные переговоры или встреча в неформальной обстановке, где можно было под шумок обсудить вопросы с глазу на глаз. Твайлайт об этом знала и, конечно, имела опыт ведения подобных дел. Но даже спустя годы она никак не могла отделаться от лёгкого чувства дискомфорта из-за слишком формальной среды.

— Твайлайт, может я, это, тудым-сюдым, — покривлялся Дискорд, намекая на скорейшую возможность поскорее убраться отсюда.

— Нет, ты будешь здесь, пока я не закончу.

— Не забудь мне потом напомнить подбросить тебе в кровать аллигатора, — отсмеялся Дискорд, плывя по воздуху рядом.

— Принцесса Твайлайт. Дискорд. Рад приветствовать вас, — в дворянской манере поклонился единорог с чёрной уложенной гривой и в красной мантии с нагрудной эмблемой.

— Канцлер Нейсей, — кивнула в ответ Твайлайт. — Надеюсь, выставка произвела на вас хорошее впечатление.

— Конечно, Принцесса. Я и мои коллеги считаем, что это хороший вклад в образовательную сферу. И, конечно же, — уверенно выпрямился единорог, — хороший показатель высокого потенциала… наших совместных усилий.

— Очень приятно это слышать. Пока всеми делами мне приходится руководить из стен Академии. Надеюсь, правительственный комиссариат оправдывает все ваши надежды.

— Конечно, Принцесса. Сейчас мы просто представители старой эквестрийской знати, и все мы просто хотим открыть эту выставку на хорошей ноте, — уверенно улыбнулся единорог. — Можете нас оставить? — обратился он к стоящим вокруг коллегам, которые, отклонившись, быстро разошлись в стороны. — И вас, господин Дискорд.

— Ну, если господин, то… — щёлкнув коготками, в ослепительной вспышке пропал Дух Хаоса.

— Это как-то связано с человеком? — решила напрямую спросить Твайлайт.

— Разве что совсем чуть-чуть. Просветительный Совет Эквестрии не вмешивается в дела Понивильской Академии, однако… — медленным шагом обходя ряды, продолжал канцлер, — есть законы, поправки в которые не вносились. А значит… наш гость должен им следовать независимо от того, насколько сильная над ним опека.

— Конечно, Канцлер. Он уже оповещён о необходимости получения временной регистрации. В течение нескольких дней он получит все необходимые документы.

— Это замечательная новость. Очень рад, что мы скоро решим этот вопрос.

— Только мне интересно, — задумалась аликорн, — почему этим интересуется неподведомственный орган?

В ответ единорог немного замедлил шаг и даже немного огляделся по сторонам.

— Твайлайт, скажу вам откровенно. После второй битвы за Кантерлот мы все остались перед вами в неоплатном долгу. Чего стоит «Аллея Поверженных Злодеев», это просто потрясающе, — гордо продолжил единорог. — Но даже тогда в комиссии остались персоны с весьма консервативными взглядами по межнациональным вопросам.

— Это я знаю. И знаю, как вы требовательны к делам студентов из других государств. Но разве моя Академия не получила вашу аккредитацию и разрешение на независимое ведение дел?

— Да, всё верно. Они просто знают, что так называемый че-ло-век остановился именно у вас и что он находится в вашем ведении. Ходят слухи, — перешёл на шёпот канцлер, — кто-то занялся тщательным поиском информации в государственной библиотеке об этом самом существе и нашёл кое-что интересное…

— И что же это? — навострила ушки Твайлайт.

— Я не собираю слухи. Но планирую заняться этим лично. Вопрос в том, что у моих коллег возникли опасения, касающиеся безопасности. Поэтому вся информация в формате ноты была передана в бюро по межнациональным вопросам.

— Этот человек не представляет никакой угрозы. В этом я уверена на все сто процентов.

— Если вы так говорите, то я вам беспрекословно верю, — поклонился единорог. — Я здесь лишь для того, чтобы ускорить процесс выдачи регистрации нашему гостю и придать его присутствию в Эквестрии формальный характер.

— Благодарю вас за беспокойство. Я разберусь со всеми делами.

— А я в свободное время продолжу наводить справки, касающиеся этой, как по-научному выразиться, — улыбнулся жеребец, — необоснованной новости. Надеюсь, вы сможете освободить для меня пару часов в своём графике, чтобы мы обсудили все важные вопросы.

— Конечно, Канцлер, — улыбнулась аликорн.

— Надеюсь, вы ещё не потеряли навык разрезать ленту? — высокопарно усмехнулся единорог, направляясь обратно в главный зал.

— Не волнуйтесь, канцлер, — посмеялась Твайлайт. — Такому точно не разучишься. Вы идите, я вас догоню.

— Конечно, — улыбнулся единорог, оставив аликорна одну в проходе с экспонатами.

— Дискорд, я знаю, что ты подслушивал…

Одна из вывесок, что была закреплена на стене и изображала гордого жеребца в золотых доспехах, немного зашевелилась, после чего изображение издало жалобный голос:

— И как ты меня раскрыла?

— Да потому что Флэш Магнус всегда изображается в полном обмундировании вместе со шлемом. А ты…

— Просто этот шлем очень портит мою причёску… — заговорил Драконикус уже своим голосом, но в обличье пегаса. — Ты ведь знаешь, что я всегда воспользуюсь случаем немного пошалить.

— В таком случае ты бы давно уже составил компанию своей любимой…

— Всё, больше не слова, — принял Дискорд свою привычную форму. — Это для вас может быть смешно, но не для меня… великого и могущественного духа хаоса, покорителя четырёх…

— Да-да-да, я всё это уже слышала, — двинулась к выходу из секции Твайлайт. — И всё же ты здесь. Может быть, поделишься информацией? Я ведь знаю, что тебе что-то известно.

— Ой, моя дорогая, — принял Дискорд облик Селестии и продолжил по-матерински мягким голосом: — Всякое знание остаётся недоступным ровно до тех пор, пока читающий не достигнет того уровня, чтобы понять прочитанное.

— Так бы она точно не сказала, — лениво усмехнулась Твайлайт.

— Сейчас — да. Но раньше… Помнится, что я уже виделся с Принцессами. Лет, эдак, несколько тысяч назад. Тогда они были совсем другими и готовы были насадить свою демократию там, где им вздумается. И к знаниям было совсем другое отношение. Говорят, многое до сих запечатано в тёмных и секретных кантерлотских катакомбах.

— Вот я наконец и вытянула из тебя хоть что-то. Думаю, этого пока достаточно.

— Глупенькая, — ткнул драконикус в нос удивившуюся Твайлайт. — Я говорю ровно то, что могу позволить узнать. Но боюсь, что всё-таки большинство секретов уйдут вместе со мной в могилу.

— Разве ты не бессмертный?

— Разве куколка умирает, когда перерождается в бабочку?

— Тоже верно, — согласилась Твайлайт. — Но всё-таки ты точно что-то скрываешь.

— Я просто делаю вид, что всё знаю, — начал драконикус щелкать семечки. — А вообще мне просто скучно. Особенно здесь.

— Я уже говорила, даже не смей мне испортить церемонию открытия. Я тебя потом так…

— Ладно-ладно, не ворчи, — ухмыльнулся драконикус.

— И всё-таки. Расскажи, что ты знаешь, — попросила аликорн прямо перед тем, как выйти из секции в просторный зал, где уже собралось очень много гостей.

— Хорошо, Твайли. Давай договоримся, — нагнулся ближе Дискорд. — Сначала ты сформулируешь точный вопрос, а потом я уже подумаю, отвечать на него или нет.

— Но…

— Принцесса Твайлайт! — тотчас зашумели пришедшие гости и репортёры, начавшие щёлкать весь зал, в том числе и принцессу.

— Так, чур я в съёмках не участвую, — Дискорд щёлкнул когтями и пропал в белоснежной вспышке.

— Принцесса Твайлайт. Скажите, чему посвящена эта выставка? — начали все соввать свои микрофоны прямо к мордочке продолжавшей удивляться Принцессе.

— Эта выставка… она… она посвящена Столпам Древней Эквестрии. Истории героев и их артефактов.

— Когда откроется выставка?

— Завтра, в полдень, — продолжала улыбаться Принцесса.

— Принцесса Твайлайт, — вышел из неугомонной толпы Нейсей. — Вам нужно разрезать ленту. Вы ведь не передумали?

— Конечно нет, я иду. Проходя мимо репортёров, Твайлайт продолжала всем улыбаться и махать копытцем. На подиуме, тем временем, собралась вся кантерлотская знать. Все ждали того момента, когда принцесса официально откроет эту выставку. Это была стандартная процедура. Да, действительно очень напряжённая. Да, ощущалось сильное давление. Но это было вполне привычное явление для кантерлотских мероприятий. Особенно для тех, в которых принимает участие сам правитель Эквестрии. И только Твайлайт собралась перерезать розовую ленточку, как…

— …Я просто падаю — и всё… тьма…

Я уже не в первый раз замечаю, что по мере моего пребывания здесь воспоминания всё больше и больше принимают форму густой и непроглядной пелены. Уверен, если бы я снова не затронул эту тему, то, скорее всего, рано или поздно забыл бы о ней. Дни шли бы, повседневность продолжалась, а я так бы и оставался запутанным подарочным мешком, который никак невозможно открыть. Я чувствовал затылком подвох, но не мог понять, от кого он исходит. От этих удивительных существ, от меня или мира в целом. Они так трепетно обо мне заботятся, проявляют внимание и остаются неравнодушными даже тогда, когда я больше похож на потрёпанный лист бумаги. Нет, они определённо не имеют к этому отношения. Может это лишь отвлекающий манёвр. Но чёрт возьми, почему у меня такое ощущения, что с каждым вопросом, проясняющим происходящее, я всё больше и больше запутываюсь в этих мысленных зарослях?

— Причём вот, что самое интересное, — облокотился я на откидной столик у комода. — Сначала было всё в порядке. Я дул плюхи…

— Плюшки, — со смешком перебила меня Флёр.

— Да… плюшки.

— Что за… плюшки? — наклонила голову Рэйнбоу.

— Это такие вкусные… пирожки, — продолжала меня сверлить игривым взглядом Флёр.

— Пирожки? Дул? — не поняла Флитфут.

— Да, девочки, постойте, — усмехнулся я, стараясь не потерять ход мыслей. — Да, дул плюхи. Я так называю… да блин, — откинулся я на стуле.

— Джеймс, ты немного поешь сначала, — погладила меня крылом аквамариновая пегаска.

— Или твой блинчик я сама съем, — жадно облизнулась Рэйнбоу, глядя на нетронутую тарелку передо мной.

— Мне просто уже надоело ходить вокруг да около, поэтому дайте мне построить логическую цепочку. А для этого мне нужно проанализировать все события от самого начала до конца.

— И откуда ты хочешь начать? — спросила Рэйнбоу.

— Я думаю, что он хочет начать с того момента, как я грела его под свои крылом на том самом уступе горы, — уткнулась Флит своим носиком в моё плечо. — Или это слишком?

— У меня есть, конечно, вопросы, но… нет, — улыбался я от этих комичных попыток сбить меня с толку. — Давайте остановимся на том, что эти смеси меня здорово расслабили. Мне было хорошо, мне было уютно.

— Нам всем было уютно, — поёрзала на месте Флёр. — Уверена, теперь Джеймс будет самым излюбленным другом всех чейнджлингов.

— Да-да-да, секунду, — помассировал я брови. — А потом у меня вдруг возникло странное ощущение. Что было потом? — обратился я к белоснежной единорожке, что пила морковный сок.

— Ты поднялся с дивана и быстро пошёл на улицу, где просто… встал.

— Во-о-от, — начал я ладонями делать кругообразные движения, — логическая цепочка пошла. Что-то произошло или… я о чём-то подумал и пошёл на улицу. Я помню, что встал, потом вышла ты с моим пальто, — щёлкнув пальцами, указал я рукой на Флер. — Подала мне его, я его надел.

— Ты ответил, что страдаешь… приступами чего-то там и…

— И-и-и? — начал я перебирать пальцами. — Потом я что-то…

— Так и скажи, что ты просто перекурил, — с наигранным равнодушием обратилась Рэйнбоу.

— Дэши!

— Что?! — усмехнулась пегаска от строго взгляда Флитфут. — Джеймс перебрал со смесями, у него закружилась голова, он вышел на улицу и потерял сознание. Логично? Логично.

— Логично… — задумался я. — Только если бы это был единичный случай, то я бы всё так и принял. У меня странных совпадений с момента моего возникновения здесь уж слишком много, чтобы просто принять вариант, что у меня просто закружилась голова. Хотя и его я не отбрасываю.

— Совпадений? — задумалась Флёр.

— Именно. Я начинаю склоняться к тому, что всё это какие-то знаки, смысл которых не могу понять. Хотя есть одна зацепка.

— Какая?

— …Пачка сигарет, — осенило меня. — Когда я надел пальто из моего правого кармана выпал вот такой вот коробок, — показал я пальцами размер упомянутого предмета. — Вот такого размера. И только не говори мне, Флёр, что и ты его не видела.

Посмотрев ей в глаза, я заметил задумчивый взгляд кобылки, которая перебирала в голове сотни вариантов и, судя по всему, пыталась что-то вспомнить. Продолжалось это недолго, буквально несколько секунд, и я проследил то самое выражение мордочки, когда хотят дать ответ, который тебе явно не понравится.

— Да ладно, — откровенно улыбнулся я. — Да брось…

— Ты… ты просто нагнулся, потом встал и через пару секунд…

— Упал… — обречённо откинулся я на стуле, наконец решившись отрезать себе кусочек блинчика. — Только не говорите, что теперь держите меня за сумасшедшего.

— Вовсе нет! — топнула копытцами Флитфут. — Мы все тебе верим. Правда, Рэйнбоу?

Пегаска, что сидела напротив, явно едва удерживалась от того, чтобы не засмеяться, впрочем, быстро опомнилась, явно заметив что-то во взглядах моих партнёрш по левую и правую руку.

— Да шучу я, — развела копытца в стороны радужногривая понька. — Конечно, мы тебе верим крепыш. Только вот за разъяснением я советую тебе уже обратиться к Твайлайт. Это она у нас яйце… то есть, учёный.

— Боюсь, наука здесь не поможет. Хотя не буду отрицать, что мне просто жизненно необходима её помощь.

— И мы тебе тоже поможем, чем сможем, — одновременно обняли меня Флитфут и Флёр, из-за чего из моих ушей в прямом смысле пошёл густой пар. — Дэши, иди к нам.

— Я, как бы, молчу, — обнимаемый с двух сторон, развёл я руки, глядя на засмущавшуюся крылатку по ту сторону стола.

— А ты, вижу, совсем не изменился, — послышался мальчишеский голос за спиной.

Когда я таки смог повернуться, то увидел тех, кого уж точно не ожидал увидеть.

— Ребята?! Да ну… а вы что тут делаете? — удивился я знакомой компании в лице многообещающих студентов Понивилльской Академии, что, так и не успев раздеться, сейчас стояли с сумками наперевес у входа в мою комнату.

— А ты, как думаешь, рукастый? — вильнула хвостом дракониха, одарив меня вызывающим взглядом.

— Ой, ребята, всем привет! Я так рада всех видеть! Флитфут, Рэйнбоу, вы вроде бы Флёр де Лис и… Джеймс!!! — облетев комнату по кругу, с визгом обняла меня розовая гиппогрифина, быстро устроившаяся у меня на коленях. — Я так рада всех вас видеть! Вы ведь уже видели Кантерлотские улицы, они такие красивые, — прислонила она лапки к щёчкам, вызвав у всех остальных обречённые улыбки.

— Нет, серьёзно, что вы здесь делаете? — погладив Сильверствим по спине, улыбнулся я.

— То есть все веселье должно достаться тебе? — скинув с себя рюкзак, приземлился на свободный стул Галлус.

— Нет, конечно, но… Блин, я так рад вас видеть.

— Мы тебя тоже, — одновременно сказали Оцеллус и Сэндбар, снявшие шапочки. — Через пару дней будет День Согревающего Очага, вот мы и решили составить компанию.

— Разве у вас нет своих праздников?

— Конечно, есть, — мило ответила Оцеллус, сев на стул. — Но нас отпустили отпраздновать этот день вместе с друзьями.

— Удивительно. Смолдер, ты можешь меня ещё раз ущипнуть, потому что это действительно самая настоящая утопия.

— С радостью, — посмеялась дракониха и дала мне лёгонький подзатыльник своим крылом.

— Собственно, мы планировали посетить ту самую выставку со столпами Древней Эквестрии. Думали, вы составите нам компанию, — улыбнулся Сэндбар, постоянно со смущением оглядывавшийся на Йону.

— Мы бы с радостью, но Джеймсу сегодня нездоровится, — положила мне копытце на плечо Флитфут.

— Разве? — вслух подумал я, получив саркастическую улыбку пегаски.

— Ой, а что случилось? — погрустнела Сильверстрим.

— Долгая история.

— В обморок я вчера упал от… передозировки всей этой красотой.

— Это ужасно, — прислонила копытца ко рту Оцеллус.

— Йона знает лекарство! — гордо подняла мордочку вверх як. — Медицина яков одна из самых лучших!

— Это мне точно поможет? — сглотнул я.

В ответ як пафосно прикрыла глазки, после чего начала быстро сокращать между нами расстояние. Когда она приблизилась ко мне практически вплотную, она осмотрела меня с ног до головы, после чего попросила немного откинуться на стуле, а Сильверствим найти что-нибудь помягче моих насиженных колен. Некоторые секунды она с любопытством осматривала мою грудь, после чего сделала очень двусмысленное предложение:

— Подними рубашку.

— Поднять рубашку?

— Да, — тихонько топнула як, повертев косичками.

Я пытался отследить реакцию присутствующих — что выражение мордочки Флитфут, что улыбку остальных. Может быть, я действительно зря проявляю очень сильное внимание всему происходящему? Я ведь уже говорил о различиях в понимании человеческой и эквестрийской культуры. И что для нас было нормой, для других могло быть абсолютно неприемлемым, и работало это в обе стороны. Так и не успев поразмыслить как следует, я просто робко опустил руки на пояс и мигом оголил свою грудь, оставив её для изучения всех присутствующих, будто это был вечер халявного стриптиза, а не обычный медицинский осмотр. По крайней мере, именно так мне показалось из-за всех этих прикованных ко мне взглядов.

Йона просто прислонила своё ухо к моей груди и начала что-то выслушивать. Её волосы, если можно так выразиться, были кудрявыми, но на ощупь очень мягкими. Это тепло, что я ощущал следующие секунды, было чертовски приятным. Но я старался держать своё лицо невозмутимым, будто от этого зависела вся моя дальнейшая судьба.

— Чего-то ты напрягся, — щёлкнула меня игривым взглядом дракониха, вильнув хвостом.

В ответ Йона едва слышно цыкнула, намекнув, что осмотр всё ещё продолжается.

— Сердце здоровое. Даже очень. Все остальные органы в порядке. Чувствую небольшое волнение и небольшое напряжение в мышцах, — водила она своим ушком по торсу, щекоча ороткой шёрсткой.

— Это ты у него вызываешь напряжение, — усмехнулся Галлус, цапнув со стола спелое яблоко.

И снова Йона шикнула, выставив переднюю ногу.

— Джеймс, мне нужно, чтобы ты лёг на спину, — почти серьёзным голосом обратилась ко мне як. — У тебя серьёзное внутреннее напряжение, и сейчас я проведу на тебе технику «Цонг Цваан».

— Это что ещё за техника? — будто под гипнозом встал я со стула, чтобы лечь обратно на кровать.

— Специальная техника, которой меня научили в Як-Якистане для внутренней релаксации после длительной физической нагрузки.

— Ну ладно, как скажешь…

— Так, секунду, — молниеносно подлетела Флитфут. — Я думаю, так будет удобней.

В следующую секунду она устроилась на кровати в пикантной позе так, что моя голова через оказалась лежащей не на подушке, а на её мягком крупе.

Все тело как будто оказалось парализованным. Но это не казалось чем-то плохим, а наоборот. Неподвижность оказалась очень приятной. Возникла приятная усталость, а разум будто начал зевать, намекая на необходимость скорейшего сна. Ощущение действительно было странным. И исходило оно больше извне, нежели от меня самого.

— Йона, — лениво обратился, — а это нормально, что я сейчас очень… даже чертовски сильно расслаблен?

— Не бойся. Это побочное действие «Говора Яка». Тоже одна из техник, которая позволяет подготовиться к сеансу.

— Что-то вроде гипноза? — ещё ленивей спросил я.

— Так, сейчас тебе нужно закрыть глаза. Но не засыпать. Так будет ещё приятнее, — и веселый смешок, от которого я сам чуть не засмеялся.

Следующим, что я ощутил, были лёгкие поглаживания самым кончиком копытца, если можно так выразиться, от плеч к бокам. Складывалось ощущение, будто на моем теле пытались нарисовать какую-то картину. Сначала движения были хаотичными, но по мере этого массажа я стал различать какую-то последовательность: начиная от плеч вырисовывалась дуга до второго плеча, потом прямое движение до левого бедра, потом снова дуга и снова плечи. Но чем дольше это продолжалось, тем сложнее мне было сконцентрироваться на своих мыслях. Это была сладкая истома. Потом движения стали чуть более уверенными, и к ним прибавились лёгкие надавливания на точки в последовательности: плечи, бока, живот, грудь, ребра. От таких сладких прикосновений я даже выдохнул, будто сломанный паровоз, вызвав у всех находившихся рядом тихий смешок. Но меня уже это не сильно волновало.

С каждой секундой мне казалось, что я всё сильнее и сильнее отдалялся от всего происходящего. Возникло ощущение странного раскачивания, будто я на судне, что попало в сильный шторм. И аналогии также с каждой секундой становились все туманней и туманней. От такой эйфории я единственное, что мог — это быстро цепляться и тут же отпускать пролетающие мимо мысли и образы — силуэты мест, людей, этих удивительных существ, кантерлотские улицы, коридоры уже знакомой академии, горные уступы, метель… Промелькнул образ знакомой квартиры под номером тридцать четыре. Городская суета, машины, толпы спешащих куда-то людей — кто на работу, кто на свидание. Я не мог зацепиться ни за один образ дольше, чем на долю секунды.

Поглаживания и лёгкие надавливания продолжались, а я словно испускал невидимый пар, что очищал меня от лишнего груза и чувства вины за то, что уже давно забыл. Видения всё продолжались, я улыбался, смотря всё это словно обычный фильм в формате слайд-шоу. Сюжет был мне неясен, но меня это уже не волновало. Я настолько глубоко погрузился в себя, что даже не заметил, как начал тихонько сопеть. Тонкая черта между этим миром и миром грёз была уже давно преодолена, и теперь я находился во власти иной среды, где все привычные законы не работают. Это был мир, скомканный и слепленный на скорую руку. Мир, где я был лишь однажды. Мир, в котором я сам создал правила, и одним из них было полное забытье. Я не помню, зачем я это сделал и какая была цель. Может быть, это отправная точка в ещё один мир. А может… просто окно, через которое я наблюдал за всем происходящим.

Внезапно моему взору открылась новая картина.

Силуэты в панике бегущих людей, горящие здания, пикирующие самолёты, пороховые облака. Качающаяся вывеска какого-то кафе, которое уже давно заброшено. Стакан с покрывшимся плесенью кофе, человеческие тела. Повсюду пыль и много-много снега, пропитанного порохом и кровью. Завянувшие цветы, опрокинувшаяся лейка и вид на заброшенный лес, из которого уже многие года не слышно даже писка. Но во всем этом было противоречащее спокойствие. Я не видел своей роли в этом, будучи обычным наблюдателем. И мне не о чем было жалеть. Голоса и крики сплетались в один клубок, и от них становилось до невыносимости тошно. Будто битый кадр, они не вписывались во всё происходящее. И на этом моменте я приподнялся…

Мёртвый город спал спокойным сном, а ленивый ветер, содержащий привкус ржавого металла, тихонько раскачивал небольшие вывески у основания разрушенных домов. Он разносил пыль, и я чувствовал её кончиком языка, пока сидел в этой зыбкой грязи прямо на земле. Слякоть была отвратительная. Вперемешку с грязью она становилась самым настоящим болотом, в котором полегло много хороших людей. Я не видел их лиц, я не видел их тел, но чувствовал, что именно они легли в фундамент всего того, что здесь произошло. Чёрно-белый лес внушал тоску. Он был далеко, практически за горизонтом. Но в нем царило спокойствие. Эта чёрная клякса за горизонтом, возможно, впервые за несколько тысяч лет получила возможность отдохнуть от всей этой городской суеты.

В чём была связь между всеми этими пейзажами? Я оглядывался по сторонам и не чувствовал ничего, кроме душевного спокойствия. Прикосновения стали отдалёнными, и я на какие-то мгновения просто застрял в этом состоянии. Но ровно до тех пор, пока не услышал далёкое эхо, звавшее меня по имени…

— Джеймс, ты как? — услышал я ласковый голос, и только сейчас ко мне вернулось ощущения чего-то мягкого под своей головой.

Когда я разомкнул веки глаз, то увидел неподражаемую картину: с десяток удивлённых глаз смотрели на меня, не отрываясь. На мордочке каждого читалось любопытство и… искренняя доброта. Я просто молча лежал, пока глаза повторно привыкали к яркому освещению, падающему с балкона королевских опочивален. Но это было ровно до тех пор, пока…

— Нет, ну надо же было так сделать!!! Я ведь говорила-говорила!!! Но нет, ты ведь… ты ведь!!!

Вслед за распахнувшейся дверью в зал зашла уже знакомая лавандовая принцесса. Она была вся взъерошена и явно чем-то недовольна. Эта сценка меня особенно позабавила. Как она отчитывает Дискорда за какой-то проступок, а тот, несмотря на всё, продолжает смеяться и лениво препираться на все заявления в свой адрес.

— Твайлайт, ну ничего же не произошло. Кстати, ты вся взъерошенная, — продолжал смеяться драконикус, уворачиваясь от магических лучей, что метала Твайлайт в порыве комичного гнева.

— Я ведь просила, чтобы ты вёл себя тихо и никаких сюрпризов!

— А я Дух Хаоса, и им этого и не хватало. Кстати, зато в газетах действительно будет, что писать!

— Твайлайт! — подлетела к кобылке Рэйнбоу. — Что случилось?

— Этот… глупый чудак сорвал мне всю церемонию!

— Простите, вообще-то, не сорвал, а внёс небольшую изюминку во всё это пижонское представление, — присел на край кровати Дискорд, обведя всех собравшихся вокруг меня довольным взглядом. А мне даже подмигнул.

— Да ты… да ты!!!

— Твайлайт, объясни, что произошло! — попыталась отвлечь аликорна Рэйнбоу.

— Этот… дурак… в самый ответственный момент превратился в… тупые ножницы. Я пыталась разрезать ленту по случаю открытия выставки, а она не режется. Мне, значит, принесли другие ножницы, но и они не режут.

Дискорд уже вовсю смеялся и смахивал набегавшие слезы со своих глаз.

— Видели бы вы выражение лица Твайлайт, когда она испробовала пятнадцать ножниц, и ни одни никак не могли разрезать эту ленточку, — обратился ко всем присутствующим Дискорд, не обращая внимания на пыхтевшую Твайлайт.

— Мало того, что ножницы, так потом и сама лента оказалась твёрдой, как… Дискорд, я ведь говорила, что заставлю тебя потом плясать? — игриво посмотрела Твайлайт на Духа Хаоса, что уже сидел на диване в 3D-очках и жевал попкорн.

— Ладно, с представлением мы ещё разберёмся. Но мне кажется, ты забыла, что здесь мы ради того, чтобы проведать Джеймса, — улыбнулся Дискорд, как вдруг вокруг моего лица вслед за вспышкой возникло с десяток микрофонов и кинокамер.

На этом моменте Твайлайт немного опомнилась. Конечно, она всё ещё злилась на Духа Хаоса. Но всё это моментально забылось, когда она увидела меня в окружении десятка разумных, лежавших на диване, не считая Дискорда. И мало того, что все разлеглись вокруг меня, так я ещё и был без футболки, вместо подушки у меня под головой был круп Флитфут, а Йона так и застыла со своим копытцем у меня на груди, которое минуту назад вырисовывало у меня по телу странные фигуры. Выражение мордочки Твайлайт было просто бесподобным. Мне кажется, что всё это было хорошо спланированное представление. И именно поэтому дух Хаоса многозначно подмигнул мне секунду назад.

— И-и-и… что здесь происходит? — спокойным тоном спросила Твайлайт.

— Ну, как бы сказать, — я поудобнее разлёгся на кровати, сделав пафосное выражение лица. — Сеанс коллективного массажа. Кстати, Йона, спасибо большое. Я чувствую себя гораздо лучше.

В ответ як гордо кивнула.

— Так значит… тебе уже лучше? — подошла ближе лавандовая понька.

— Намного, — вскочил я с кровати, ощутив необыкновенный прилив сил. — А это значит только одно… что нам пришла пора поговорить…

Глава XXII

https://rot13.com/

На дворе уже была кромешная ночь. Легкий снег пролетал мимо окон и внушал чувство легкого одиночества. Кантерлотские огни были хоть и яркие, но на такой высоте больше походили на маленькие размытые точки, переливающиеся одновременно и ярко желтым и мягким синим оттенком. Если приглядеться, то и в такое время суток по улицам ходили заблудшие персоны. Все-таки были праздники. И даже в это время откуда-то издалека доносилась очень спокойная и красивая музыка. Это были ночные заведения, в которых весело проводили время местные завсегдатаи. Я почему-то знал, что в эту ночь нет таких, кто будет скучать в одиночестве, сидя перед маленькой пластиковой коробкой, откуда постоянно вещают обыденные новости, не носящие никакой практической пользы. Это было место, где большинство внутренних переживаний решались социальными взаимодействиями. Времяпровождением с друзьями, родными, коллегами, своей второй половинкой. И сейчас мое одиночество было больше похоже на результат этого внутреннего конфликта: между ожиданием и реальностью. Между тем, что было раньше и тем, что я вижу сейчас.

Королевские покои Принцессы были даже гораздо больше того зала, где я разместился вместе с Флитфут позавчера. Но была одна общая черта. Это красивый балкон, с которого открывался вид на всю Северную Столицу. Был он, естественно, закрыт на дверное окно, украшенное выгравированными белоснежными кристаллами. И все это довершалось бархатными шторами лавандового окраса. Раньше я этого не замечал, но от этих удивительных существ тоже исходила энергетика. Рядом с уже знакомыми персонами, такими, как Флитфут, Рэйнбоу и многими другими я всегда ощущал комфорт и спокойствие. Раньше я всегда это списывал просто на чувство взаимной симпатии, но только сейчас мне стало ясно, что все было гораздо глубже. Выражение «Глаза — зеркало души» обретало материальный характер. Может оно носило магический аспект или же это просто вписывалось в естественную концепцию этого мира. Но рядом с Твайлайт я только сейчас стал ощущать чувство сильной власти. Это не было каким-то диктаторским атрибутом. Она, даже лежа сейчас перед камином, производила впечатление обычной кобылки, которая так же неравнодушна к понятиям дружбы, заботы, любви. Но вокруг нее я все равно различал эти невидимые нотки огромного магического потенциала. Меня это ни в коем случае не зажимало и не принуждало подбирать правильные слова в разговоре. Просто вызывало чувство странного восхищения и… уважения.

Со стаканом крепкого кофе в руке я уже наворачивал по комнате десятый круг, обдумывая то, как правильно сформулировать ответ на вопрос лежащей у камина особы. Она терпеливо ждала, так же попивая какой-то теплый напиток с пенкой на самом вверху, оставляя на ее губах после каждого глотка тонкую молочную щетину. Меня это даже забавляло. Я почесывал свою бороду и который раз спрашивал себя, «почему я так и не побрился», но быстро возвращался к предыдущим размышлениям, когда вспоминал, как забавно выглядел, обходя зал по кругу уже который раз.
— Может спросишь у него, что попроще? — с довольной ухмылкой встрял Дискорд, закидывавший себе в рот маленькие виноградинки.
— Нет, я скажу, просто я сам пытаюсь свыкнуться с этой мыслью… — решил я присесть на мягкий диван, опустив голову. — Я… я знаю, что что-то произошло. Что-то очень страшное. Что-то… такое, о чем я решил забыть…
— Лучше тогда начать с простого. Ты ведь помнишь, как тебя зовут? — спросила аликорн, перебирая тем временем разбросанные у камина листы.
— Да… Джеймс Нилл Сандерсон. Но это два разных человека, — ответил я, сам не понимая, что сморозил.
— То есть? — отвлеклась Твайлайт.

В голове не было ничего конкретного. Постоянно увеличивавшееся давление у висков работало по типу сигнализации, которая постоянно отвлекала и мешала нормально сконцентрироваться. Но я чувствовал, что это тот самый момент, когда я раз и навсегда смогу прояснить хоть что-нибудь.

— Два комплекта воспоминаний. Я не уверен, что какое-либо из них применимо конкретно ко мне. Может это лишь способ запутать себя самого. Да, я знаю, что звучит это бредово. Я и сам не могу понять, что все это значит. Я просто говорю то, что у меня сейчас в голове.
— Да, да, продолжай, — улыбнулась Твайлайт.
— В одном из них я самый обычный парень. Живу дома, ежедневно хожу на работу, по утрам готовлю тосты, выкуриваю сигарету, а дальше сижу в ожидании какой-то машины. Я… я не помню, что это за машина, куда она везет и… возвращаюсь ли я вообще обратно. Будто все это замкнутый круг длиною всего лишь в один день, — начал я крутить свободной рукой по часовой стрелке. — И я не знаю, заканчивается ли он вообще. Этот отрывок крутится перед моими глазами постоянно. Ночью, днем, во сне. Он однообразный и я не уверен, что это действительно как-то относится ко мне…
— Хорошо, может тогда расскажешь, что это за такие… си-га-ре-ты и машина? — сделала пару пометок на бумаге лавандовая Принцесса.
— Сигареты, — улыбнулся я. — Это… листья табака, свернутые в бумагу. Их обычно курят для… так сказать, расслабления. В нашем мире это вредная привычка, которая потом аукается проблемой со здоровьем. Кстати в вашем мире есть легкая аналогия. Это курительные смеси. Правда здесь они у вас используются больше в фармацевтических целях…

На услышанном Твайлайт даже дернула бровью и странно заулыбалась.
— М-да, — хихикнула аликорн. — Если ими, конечно, не злоупотреблять, как некоторые. Верно, Дискорд?

Дух Хаоса уже пускал густые клубы дыма, не решаясь прервать нашу беседу.
— Именно, — щелкнул он коготками.
— А вот машины, — почесал я за затылком. — Это устройства для передвижения по городу. Работают на двигателе и устроены по принципу четырехместного транспортного средства с местом для водителя и пассажиров. Никакой магии, исключительно технологии.
— Хорошо, а что по поводу этого места, где ты живешь? — спросила она, сделав еще одну пометку.
— Я даже не уверен, что это действительно мое место жительства, — усмехнулся я. — По крайней мере не сходятся некоторые аспекты, связанные с… наверное… работой… с мелочами по типу распланировки дня, местами…
— А что это за работа?
— Я не помню. Наверное что-то важное, но я точно уверен, что в тех воспоминаниях у меня не было никакой квартиры. Не было ежедневных утренних обязательств, не было машины. Словно это два разных мира. В общем… странно все это выходит, — помассировал я виски.
— Кстати об этом, — заметила она мое напряжение. — Электроэнцефалограмма, которую мы провели накануне выезда показала некоторые отклонения. Я, конечно, не врач и может это просто особенность твоего устройства мозга. Но показатели, что я обвела красным маркером сильно выбиваются за наши установленные медицинские нормы, — отправила она в магическом свечении небольшой планшет, исписанный странными показателями и длинной лентой пик-волн.
— Для меня это ничего не говорит, — обреченно улыбнулся я, глядя на непонятные показатели.
— Смотри, — подлетела она ближе и села по левую руку. — Для наглядности были приведены в пример показатели электрической активности твоего и нашего мозга, И на основании проведенного исследования было выявлено наличие изменений в работе нейромедиаторов за счет усиления активирующих влияний на нейрональные клетки со стороны какой-то… активности представленной виде DRP-волн, — указала она копытцем на какое-то уравнение.
— Стой-стой-стой… что? — недоуменно взглянул я на кобылку.
— Это изменения концентрации действующего вещества, которое вырабатывается в головном мозге, а после проходит по мезокортикальному пути.
— Твайлайт, мне кажется ты немного загнула, — улыбнулся Дискорд.

— Дофамин… — вслух подумал я. — Дофамин… Ладно, над этим я еще обязательно подумаю, — отложил я в стороны чуть скомканные листы. — Ты говорила, что в свободное время посетишь тот самый склон, где меня нашли.

— Там ничего нет, — отрезала Твайлайт, пошагав обратно к камину. — Да, в первые дни я уловила странное магическое возмущение. И, честно, мне даже показалось, что это снова Дискорд чудит, — с ухмылкой взглянула она на Духа Хаоса, что распластался вдоль всего дивана.

— На меня можешь даже не смотреть, — поднял он лапы вверх. — Я к этому не имею отношения.

— А ты, Дискорд, — обратился я к Драконикусу. — Ты что-нибудь почувствовал?

Дух Хаоса немного задумался. Его выражение лица было трудно прочитать. Судя по рассказам он был персоной с тысячелетней историей. Естественно за его плечами был очень большой опыта. И пусть он постоянно дурачился, я понимал, что это был лишь один из способов то ли развеять скуку, то ли скрыть что-то ото всех глаз. И пусть я это понимал, но ясности это не вносило. Заметив мой изучающий взгляд, он просто добро улыбнулся, после чего ответил:
— Мне это тоже показалось странным. Но ты на меня так смотришь, что у меня у самого возникает вопрос, — приблизился он своим лицом вплотную к моему. — …А у тебя от меня нет секретов?
— При текущих обстоятельствах, нет, — ответил я, глядя ему в глаза.
— Очень жаль, — вернулся он на свое прежнее место.
— В общем после осмотра этого склона я не почувствовала абсолютно ничего, — расстроено посмотрела на меня Твайлайт. — Словно это был какой-то маячок, быстро пропавший прямо после твоего появления здесь.
— Это предположение? — отпил я кофе, не сводя глаз с камина.
— Боюсь, что да, — взглянула она на свои записи. — Пока у нас есть лишь скромные результаты анализа, часть твоих воспоминаний и по сути то…
— Есть еще кое-что… — задумчиво протянул я, а по спине пробежали мурашки. — Мне уже не первый раз мерещится одна интересная вещь…

Встав с кровати, я снова прошелся по залу, изредка заглядывая в окно, за которым шел снег.
— Я ее видел всего лишь пару раз, но, черт возьми… Она не может дать мне покоя…
— Что же это? — заинтересованно спросила Твайлайт, навострив ушки.
— Дай мне бумагу и ручку…

Чтобы хоть как-то сбить этот странный мандраж, я прилег рядом с Твайлайт у камина, где было разбросано огромное количество канцелярских принадлежностей. Взяв из них карандаш и небольшую бумажку, я попытался вспомнить то, что не давало мне покоя уж очень долгое время.
— Это были странные буквы из моего алфавита, — вслух подумал я, прикусив карандаш. — Вроде бы… вроде бы как-то так…

Я принялся по памяти писать на листке буквы латинского алфавита, не обращая внимания на то, что Твайлайт уж слишком близко пододвинулась ко мне и теперь ее грива немного щекотала мой нос. Получилось записать следующее:

«Q B L B H E R Z O R E»

Даже спустя пять секунд никто так и не решился прервать это тяжелое молчание. Твайлайт глядела на запись и постоянно наклоняла свою мордочку то вправо, то влево. А Дискорд тем временем просто лежал и как-то… странно улыбался, закидывая себе в рот зеленые виноградинки.
— Может кто-нибудь уже скажет хоть что-нибудь? — усмехнулся я, стараясь придать этой тяготящей атмосфере хоть капельку чего-нибудь радужного.
— А как эти буквы звучат в вашем алфавите? — спросила Твайлайт, так и продолжая с непониманием глядеть на эту надпись.
— Значит… кью, би, эл, би, аш, эр, ц, о, эр, е, — проговорил я по буквам.
— Мне… честно, не очень понятно, — призналась Твайлайт. — Дискорд, иди сюда!
— А это обязательно? — обиженным тоном спросил драконикус.
— Да, обязательно!
— Ну, ладно. Но это был последний раз.

Приземлился он прямо между нам, закинув свой змеиный хвост прямо поперек крыльев Твайлайт и моей спины.
— Итак, давайте посмотрим, — вслед за белоснежной вспышкой на его лице возникли профессорские очки. — Так, что тут у нас…

Сначала его лицо исказилось в странной улыбке, потом в негодовании, потом в задумчивости… потом снова в улыбке. И продолжалось это до тех пор, по Твайлайт не пихнула его в бок.
— Дискорд, прекращай кривляться!
— Мы здесь так втроем удобно устроились. Я думал, может еще сказку почитаем перед сном, — усмехнулся он. — Ладно, давайте посмотрим.
И снова странная улыбка на его лице.
— Ну ты шутник, Джеймс, — обнял он меня за плечи, стараясь, по видимому, подбодрить. — Ну ты и… шутник…
— Я, блин, похож на шутника? — сам, не зная от чего, улыбнулся я.
— Ох, еще какого, — снова уставился он на лист, не переставая улыбаться.
— Дискорд, хватит уже говорить загадками! Ты можешь хоть раз сказать хоть что-нибудь внятное? — недоумевала Твайлайт.
— Это тринадцатый рот… — усмехнулся Дух Хаоса.
— Чего? — не понял я.
— Тринадцатый рот. И больше я повторять не буду, — засмеялся Дискорд, перевернувшись на спину.
— Что еще за тринадцатый рот? — спросила Твайлайт, нагнувшись ближе к драконикусу.
— Ох, милые мои, — улыбнулся Дискорд, обняв нас с Твайлайт за плечи. — Такой запутанной игры я еще не встречал… Точнее, они были, конечно. Но Джеймс переплюнул самого Воланда по умению запутывать, не распутывающиеся клубки.
— Дискорд, ты реально издеваешься, — пытался я переварить всю эту кашу.
— Ничего, ты еще все вспомнишь… — с грустью продолжил Дискорд. — Но тут я больше ничем не смогу помочь…
— Потому что не хочешь или потому что для тебя это все самая обычная игра? — серьезно спросил я, встав с мягкого ковра и, двинувшись к балкону.
— Если серьезно, то у каждого мира априори есть определенные правила. Как говорится «задавай свои, но чужие не нарушай», — подняв коготок, цитирующим голосом проговорил Дискорд. — Чего мне стоила попытка вернуться в прошлое и отговорить Рабидуса от прыжка из окна…
— Чего-чего? — не понял я, засунув руки в карманы.
— Да так, не слушайте меня. Просто мысли вслух, — покривлялся Дискорд. — Ладно, оставляю вас наедине, долго не шалите. А мне еще нужно проведать одну персону…
— Если ты про Флаттершай, то она, наверное, уже сп…
— Цыц, — прислонил Дискорд коготок к губам Твайлайт. — Шутки-шутками, но этому городу нужен герой.

И вслед за вспышкой Дух Хаоса пропал, оставив нас с Твайлайт в темном зале, что освещался лишь настенным камином.
— Прости, если я не смогла помочь, — подошла ближе Твайлайт, позволив мне коснуться ее гривы.
— Ничего страшного. Я думаю, что скоро у меня появятся еще некоторые зацепки, — улыбнулся я.
— Но ты не забывай, что через два дня у нас День Согревающего Очага, — мило улыбнулась Твайлайт.
— Точно, наш аналог Нового Года…
— А значит, что тебе нужно хорошенько подготовиться, — зашагала Твайлайт в сторону книжных полок. — И точно! Пока я не забыла! — вернулась она к камину, достав из канцелярского завала пару скрепленных скрепкой листов. — Завтра тебе нужно будет пойти в нашу Администрацию и заполнить пару бланков для получения временной регистрации.
— Точно, — присел я на диван, разглядывая листы со штампами. — Я ведь на формальном языке иностранный гражданин?
— Можно и так сказать, — присела рядом кобылка. — Только, пожалуйста, не подведи. Это нужно сделать обязательно завтра.
— Долго займет?
— Не больше получаса. А документы будут готовы в течение недели. После этого ты получишь полноценное разрешение на пребывание в Эквестрии. А это значит, что сможешь путешествовать по стране абсолютно свободно.
— Стоп, — задумался я. — А как так вышло, что мне удалось свободно выехать из Понивилля в Кантерлот.
— Здесь ничего странного, — махнула Твайлайт копытцем. — Понивилль по документам считается транзитной территорией, так как находится на пересечении дорог, что сразу ведут в самые густонаселенные города. Поэтому и пребывание в нем без документов абсолютно законно, но при условии, если оно не превышает тридцати календарных дней.
— Ничего себе. До этого мне казалось, что у вас тут простое государство, где всем правит дружба-магия, а оказывается и бюрократический аппарат работает у вас на полную катушку, — махнул я листами, усмехнувшись.
— Так, только не ругайся, — пихнула меня легонько Твайлайт. — Тогда иди отдыхай и не забудь, что завтра тебе нужно будет явиться в администрацию!
— А адрес?
— Я за тобой зайду утром, — улыбнулась Твайлайт.
— Хорошо, я тогда пойду, — привстал я с дивана.

И не успел я сделать пару шагов, как ощутил легкий чмок в мою левую щеку.
— До завтра… — попрощалась она взглядом.
— До завтра, Твайлайт, — помахал я ей рукой, прежде чем закрыть за собой входную дверь…

Глава XXIII

— …И животик… да-да, вот здесь, — заурчала пегасочка, лежа с распахнутыми крыльями на спине.
— Мне до этого казалось, что это только я падок на ленивые почесушки, — ухмыльнулся я, наблюдая за сонной мордочкой Флитфут.
— Так, меньше слов…
— Да-да, больше почесушек, знаю, — счастливо улыбнулся я, продолжая поглаживать животик еще толком не проснувшейся пегаски.

С каждым днем мое утро становилось все слаще и слаще. Может все это действительно самая обычная сказка. А я в ней лирический герой, который стал заложником самых веселых и необъяснимых ситуаций. Даже не хотелось материализовывать выражение «В каждой бочке меда есть ложка дегтя». Меня вполне устраивала вся эта сложившаяся ситуация. Она представляла собой бархатную пелену, что укутывает меня с ног до головы и отделяет от всего негативного, что есть в этом мире. Так же уходит желание все рационализировать, объяснять. Думать о смысле бытия. Утруждать самобичевальными мыслями. Пытаться отгородить себя от всего происходящего вредными привычками и никотиновым экстазом.

При мысли о курении я ненароком затронул события минувшего вечера. Все сказанное тогда было лишено всякого смысла. Никаких зацепок, никакой логики. Как всегда лишь несостыковки, что лишь запутывают ситуацию в огромный клубок. После беседы остались лишь вопросы, в особенности, после всех этих заявлений Духа Хаоса. Конечно он был в курсе всего. Но для существа возрастом в несколько тысяч лет это было самой настоящей забавой, с помощью которой можно развеять многовековую скуку.

Но это не мешало возникновению сильной интриги. А именно он ее и добивался. Но даже она с каждым мгновением становилась все прозрачней и прозрачней. Но не от необходимости решать более насущные вопросы. А от странной закономерности. Или, можно даже сказать, эфирного алгоритма, которого придерживался этот мир. Он был похож на легкий отвлекающий маневр. Раньше я об этом не задумывался, но вся эта сказочная повседневность была, как игровая площадка с огромным количеством игровых автоматов. Она была очень манящей и… даже отвлекающей. При первой же необходимости обдумать вопрос, например, касающийся моего странного пришествия, я быстро переключался на что-то другое. Словно существует какое-то странное уравнение, всплывающее всякий раз, как мозг возвращается к более материальным вопросам. Дальше мыслей все это не выходит, поэтому это лишь гипотеза. Но пока это единственная ценная зацепка, за которую нужно держаться полным хватом, чтобы в один момент не стать еще одной шестеренкой в этой забавной игре под названием «Кто кого перехитрит?».

По мере участия в этой эстафете желание в чем-то разбираться угасало. Но расцветало все остальное. Может я уже играю по чужим правилам? А может это вовсе… и есть мои правила.
— Ты опять в облаках витаешь? — сонными глазами уставилась на меня Флитфут.
— В облаках витать можешь только ты. Вот, смотри, чешу я тебя, чешу, — улыбнувшись, сильнее начал гладить я животик Флитфут, от чего она звонко засмеялась.
— А ты когда-нибудь летал? — перевернулась пегасочка на живот, потянув крылья и сладко зевнув. — На этих, как ты там говорил… са-мо-ле-тах?
— Самолетах? Да, летал, — начал я лениво перебирать ее перышки. — Но это не так захватывающе, как самому летать по облакам.
— Разве?
— В самолетах ведь все находятся внутри, — сложил я ладони вместе. — Это такая громадная металлическая конструкция, в которой люди находятся в самом салоне, а не снаружи. Конечно, мы можем смотреть в иллюминатор и видеть все эти облака и города с высоты птичьего полета, но это… — глянул я со странной тоской на двери балкона. — Не тоже самое, что и самому лететь по… облакам.
— Так, а ну-ка иди сюда, — обхватила меня Флитфут копытцами за шею и прислонила лицом к своей бархатной груди. — Ты что, опять за свое?
— Мфмфм, — замычал я, перебирая губами ее бархатную шёрстку. — Я говорю, нет.
— А мне кажется, что у тебя появляется вредная привычка, — сильнее прижала она меня к себе. — Все ведь хорошо.
— Конечно, Флит, — начал водить я носом по ее шерстке. — Особенно после всех этих обнимашковых терапий.
— Значит нужно улыбаться, — ткнулась она своим носиком в мой. — И быть радостным не только снаружи, но и внутри.
— Эх, пегасочка ты моя, — крепко обнял я Флитфут, что теперь тихонько сопела мне на ушко.

Она была самой удивительной персоной, что я когда-либо встречал в своей жизни. Если можно так выразиться, ее натура была продолжением моей собственной руки. И дело было даже не во взаимной симпатии. Конечно, было приятно чувствовать себя нужным. Или даже… любимым. Но эти отношения были скорее скреплены общими переживаниями и эмоциями. Мы были с ней на одной волне и рядом с ней я чувствовал себя не просто счастливым. Я чувствовал себя… самим собой. Тем, кто я есть, даже несмотря на то, что в моей жизни начался новый этап и теперь я был совсем другим человеком. Человеком с новой историей. В мире, где проблемы даже ранее незнакомой персоны всегда оставляли неравнодушным других. И мне приятно, что хоть кто-то разделял эту историю вместе со мной.
— …Историю о парне, что так и не побрился, — вслух подумал я, про себя усмехнувшись.
— Чего-чего? — приподняла голову Флитфут, дернув ушками.
— Я тут подумал, что я больше не могу откладывать этот вопрос.
— Ты это про свои… волосы? — поиграла Флитфут копытцем с разбуробленной ото сна бородой.
— Да, — пригладил я щетину. — У вас ведь есть парикмахерские или что-то в этом роде?
— Конечно есть. Кстати можно будет сходить.
— Сразу, как я решу один вопрос.
— Какой? — улыбнулась пегасочка, демонстративно дернув хвостиком.
— Да, это тоже, — игриво улыбнулся я. — Но для начала мне нужно получить регистрацию. Вчера я пообщался с Твайлайт и она взяла с меня слово, что я решу этот вопрос сегодня.
— А после тогда мы прогуляемся по Кантерлоту и зайдем в парикмахерскую, чтобы придать тебе подобающий вид, — вскочила Флитфут с кровати, но не успела сделать и взмаха крыльями, как я притянул ее за мягкий хвостик обратно к себе.
— Но это вовсе не значит, что мы не в силах решить один из вопросов прямо сейчас, — опустил я руки на ее пышные бедра, наблюдая за тем, как пегасочка с каждой секундой становится все краснее и краснее.
— Джеймс… — наклонила она свою мордочку ко мне, как вдруг…

— Джеймс, ты не спишь? — донесся знакомый женский голос из-за двери.
— Нет-нет, совсем нет, — спешно ответил я, пытаясь побороть желание засмеяться от того, как Флитфут быстро вскочила с меня и попыталась спрятаться в складках одеяла.
— Можно я войду?
— Да, конечно входи.

Когда массивная дверь в опочивальни отворилась, к нам присоединилась Твайлайт, что вошла в зал с изяществом самой настоящей Принцессы. Грива была уложена, каждый ее шаг оставлял еле ощутимое чувство внутреннего стержня, а улыбка внушала доброту и заботу. Интересное было сочетание…
— Доброе утро, Джеймс, Флитфут, — улыбнулась Твайлайт, заметив торчащую из-под одеяла мордочку пегаски.
— Принцесса! — поклонилась аквамариновая особа, вылетев из-под складок.
— Привет, Твайлайт! — помахал я рукой аликорне. — Уже?
— Если тебе не трудно, — осмотрелась Твайлайт. — Чем раньше мы закончим, тем скорее вы с Флитфут сможете провести время вместе.
— Как говорится «Делу время, потехе час»…- в комичной манере помахал я указательным пальцем, прежде чем снять одеяло и встать с кровати.

И только в самый последний момент я осознал, что как всегда был без нижнего белья. К тому моменту все мое естество было закрыто лишь маленьким кончиком покрывала и, если бы я так и дальше продолжил играться, то через несколько секунд стоял бы перед Ее Величеством не в самом подобающем виде. Этот момент отлично сыграл мне на руку и пока Твайлайт осматривала зал, я молниеносно подхватил нижнее белье с пола и принялся под шумок одевать то, что должно было быть одето еще задолго до прихода коронованной особы.
— Так и… далеко эта… регистрация отсюда? — натянул я быстро белье, пока Твайлайт обхаживала зал.
— Совсем недалеко. Пойдем вместе, если хотите? — с улыбкой взглянула она на Флитфут, что так и сидела поверх одеяла.
— Я за, — улыбнулся я, вскочив с постели.
— Конечно, — кивнула Флитфут.

К тому моменту, как мы все дружно вышли из опочивален, в королевском коридоре уже шествовало огромное количество персон, явно дворянского происхождения. В сопровождении гвардейцев или без, каждый вслух обсуждал со своими коллегами явно что-то важное. Это выбивалось за привычные Эквестрийские рамки, где на первое место ставится дружная и немного сентиментальная черта. Эти деловые разговоры хорошо формировали ауру всего бюрократического механизма. Мало что конкретного доходило до моих ушей. Это было обсуждение подготовки к праздникам, мероприятиям, встречам на деловом уровне. Но я все же был больше озабочен тем, как на меня реагируют все проходящие мимо персоны. Они то и дело запинались, чтобы проводить меня заинтересованным взглядом. Или же кланялись, когда видели, в сопровождении кого я шел сейчас по коридору. Кобылки же не особо обращали на все это внимания. Твайлайт, как это подобает, просто добро улыбалась и лишь некоторым кланялась в ответ. А Флитфут… она просто мило гарцевала по правую руку, закатывая глаза всякий раз, как замечала заинтересованные в мою сторону взгляды других кобылок, что проходили мимо, явно направляясь по своим, так сказать, секретарским делам.
— И тебе совсем не стыдно? — пихнула меня крупом Флитфут, стараясь отвлечь от лицезрения проходящих мимо по коридору женских форм.
— Это не я. Это все… аура дружбы и магии, — предательски улыбнулся я, распрямив плечи.
— Да ты издеваешься, — усмехнулась пегаска.
— Такой феномен можно отнести к разряду «Зеркальных отражений», — начала Твайлайт. — Он присутствует абсолютно у каждого разумного Эквестрийского обитателя и главный фактор его возникновения это…
— …Симпатия? — вслух подумал я. — То, что испытываю я, проецируется и на других?
— Если примерно, — постукала Твайлайт основанием копытца по подбородку. — То… да, именно так. Только в твоем случае этот эффект выражен слегка… сильно.
— Магические возмущения? — постарался я голосом придать беседе деловую ноту.
— Возможно. В таком случае оно либо усиливает отражение, либо… — запнулась Твайлайт.
— Полностью компенсирует его отсутствие. Вот значит, что ты имела в виду, когда в академии сказала, что этот фон… искусственный, — прикусил я губу, кажется получив маленькую зацепку, которая, впрочем, ничего не объясняла.
— Это всего лишь предположение. Да и звучит, сам понимаешь… — улыбнулась Твайлайт.
— Слегка по-манипуляторски, — следом ухмыльнулся я. — Я просто парень, который хочет прояснить ситуацию, не более, — поднял я руки в согнутых локтях вверх.
— И мы тебе уже постараемся помочь, — крылом приобняла меня Флитфут, которая, кажется, не уловила самой сути разговора, что может и к лучшему…

На улице тем временем шли последние приготовления к празднику. Украшенные улицы внушали приятное чувство общности, где каждый воспринимался не как маленький винтик, а как единое целое. Что единороги, которые магией пытались повесить вдоль улицы разноцветный плакат; что пегасы, которые прямо сейчас разгоняли над нами тучи; что маленькие жеребята, радостно играющие в снежки прямо вдоль дороги. Только в этом мире я готов был выйти на улицу исключительно для того, чтобы просто подышать воздухом. Хотя это тоже было отговоркой. Конечно, мне теперь тоже нравилось чувствовать себя частью чего-то большего. Не только маленькой коморки, обставленной в серые тона. Но и всего того, что находится вне ее стен. Не устану про себя говорить, что этот мир до сих вызывает у меня разрыв культурного шаблона. Все эти улыбки, смех, неравнодушие. Эта возможность наконец-то вдохнуть полной грудью и просто побыть самим собой. При чем с теми, кто готов принять тебя таким, какой ты есть…

Через десяток минут ходьбы мы все же вышли к тому месту, что в нашем мире называется консульством, или же мэрией. До сих пор было трудно разобраться в столь непривычном бюрократическом механизме. Здесь также, как и на входе во дворец было очень много понек, хотя правильно их было бы назвать гос. служащими, ибо сплошь и рядом были одни деловые костюмы, офисные очки в тонкой роговой оправе или же… стройные юбочки у персон женского пола, что так же смотрелось довольно пикантно, как и у нас.

Как они рассматривали меня, так и я не мог отвести взгляд ото всей этой деловой, но с другой стороны, довольно комичной картины.
— Джеймс, держи пропуск, — вручила мне желтую карточку Твайлайт. — На входе будут магические контроллеры, это обязательная процедура перед беседой с атташе.
— А улыбка с веселым настроем меня не спасут?
— Если тебе нечего скрывать, то все будет в порядке. Пусть я это и не должна говорить, но это… просто формальность, — начала меня осматривать со всех сторон аликорна. — Тебе зададут несколько вопросов, заполнишь форму и через неделю ты получишь официальное разрешение на передвижение по всей территории Эквестрии.
— Хорошо, без проблем, — двинулся я со всеми ко входу.
— Флитфут, правила ты знаешь, — следом обратилась Твайлайт.
— Я буду ожидать в фойе, — кивнула кобылка явно с военной изюминкой.

Сразу за массивными входными дверями располагался огромный зал с расставленными вдоль широкого коридора высокими колоннами. Вдоль контрольно-пропускного пункта проходили ежеминутно огромное количество этих удивительных существ. Здесь были и единороги, и пегасы и даже земные пони. Но уже не было ощущения веселой наивности. Все, подобно высшим эшелонам, держали на лице каменную гримасу. И оно отлично гармонировало с серой расцветкой их деловых костюмов, а у некоторых даже мини-пальто по их росту. Что кобылки, что жеребцы, все так и продолжали задерживать свой взгляд на мне, хотя на этот раз такая процедура носила ну уж очень формальный характер. Я хоть и держал на лице легкую и непринужденную улыбку, но никто в силу субординации не отвечал на нее похожим образом.
— Ваши документы? — встал передо мной жеребец в костюме и темных непроницаемых очках.
— Я прибыл, чтобы заполнить форму на временной пребывание. Держите, — протянул я в ответ желтую карточку с непонятными обозначениями, а Твайлайт тем временем одобрительно кивнула.

Несколько секунд жеребец внимательно осматривал этот непонятный для меня билетик. Он то и дело переводил взгляд то на меня, то снова на него и в обратном порядке. И в итоге он прервал эту формальную тишину.
— Прошу вас пройти через контроллер. После я вас сопровожу на беседу с атташе.

Эта стойка очень напоминала привычный всем металлоискатель, только вот никаких электрических табло и уж тем более стационарных кватронов. Сняв всю верхнюю одежду, я выставил руки в разные стороны и прошел между этими двумя столбиками, которые на половине пути вызвали легкие электрические колики по спине, от которых я даже усмехнулся.

Следом прошла Твайлайт, которой все присутствующие, естественно, поклонились. И только, когда я снова взял в руки пальто, я между делом нагнулся к ее ушку:
— А что это за билетик такой?
— Это магический портрет, — улыбнулась Твайлайт, подняв в магическом свечении такой же пропуск, только лавандового окраса. — Этот материал был специально разработан, как универсальный магический накопитель. При прикосновении он считывает информацию с носителя и форматирует все сведения в магический портрет.
— Получается, это мое мини-описание? — повертел я желтой карточкой.
— Как мера безопасности. То место, где мы сейчас находимся является центром всего государственного аппарата.
— А почему не дворец?
— Я потом проведу тебе краткую лекцию об Эквестрийских ветвях власти, — добро улыбнулась кобылка лавандового окраса.
— Хорошо. Но, если этот пропуск собирает информацию с носителя… ее можно расшифровать?

— Принцесса Твайлайт, Джеймс, — неожиданно поприветствовала нас кобылка в стройной черной юбочке и очках в тонкой роговой оправе. — Разрешите представиться. Меня зовут Розали, я помощница нашего атташе по работе с делами иностранных граждан. Принцесса Твайлайт, — снова поклонилась довольно симпатичная кобылка. — Министр внешнеэкономического сотрудничества Гейл прибыл по вашему вчерашнему запросу и ожидает вас в кабинете номер тридцать четыре на третьем этаже.
— Благодарю вас, Розали, — улыбнулась аликорн.
— А вас, Джеймс, — мило поморгала глазками кобылка серого окраса. — Я попрошу пройти со мной. Я вас сопровожу для беседы с атташе по вопросу получения регистрации на пребывание.
— Почту за честь, — с улыбкой поклонился я, после чего взглядом попрощался с Твайлайт, которая ушла в обратном направлении в сторону лестницы.

Кабинет, в сторону которого мы шли ничем не выделялся среди всех тех, что расположились вдоль целого этажа. Такие же массивные двери, колонны по правую и левую руку. Естественно, торжественный вид. Когда кобылка открыла передо мной эту самую дверь, на которой было выгравировано пять симметричных подков, мне только и оставалось, как еще раз формально поклониться и пройти в такой же большой зал, как и мои опочевальни во дворце.

Было очень много свободного пространства. Большой пышный ковер, стол по центру, по правую и левую руку шкафы с большими стеллажами. И повсюду скомканные листы бумаги, исписанные до самых краев.
— Пожалуйста, присаживайтесь, — донесся спокойный женский голос со стороны стола, за которым, я только сейчас понял, сидела единорожка белоснежного окраса с заляпанным от чернил носиком.

Она указывала своим копытцем прямо на стул напротив, но шел я настолько неспешно и продолжал ею любоваться, что ей хватило времени и персона за столом мигом вытерла чистым платком свой маленький носик, на который я смотрел с того самого момента, как услышал этот голос.
— Здравствуйте, — присел я на стул напротив. — Я здесь, чтобы получить регистрацию на пребывание в Эквестрии.
— А вы у нас, — начала она спешно перебирать папки за столом.
— Джеймс. Джеймс Нилл Сандерсон.
— Точно, Джеймс, — открыла она папку с расчерченными листами. — Неделю назад вы проходили вынужденное лечение в Понивильской Академии, только в документах указано лишь имя, без инициалов.
— …Последствия легкой амнезии, — покивал я головой. — Ваши врачи, не буду лукавить, спасли мне жизнь и теперь мне приходится по крупицам восстанавливать всю утраченную информацию.
— Хо-ро-шо, — по слогам ответила атташе, переворачивая листы. — В документах указано, что вы поступили на лечение с признаками легкого обморожения, царапинами и аритмии. До этого указано, что вы были найдены формированием «Вондерболтс» на склоне Винтерберга в ходе их спасательной операции.
— Спасательной операции? — задумался я. — Там так написано?
— Все верно, — улыбнулась кобылка. — Поэтому у меня вполне логичный вопрос, а сводится он к тому, как вы там оказались и куда держали путь?

Какой раз подряд я сам задавал себе этот вопрос. Я не помнил ничего конкретного. Лишь туманные отрывки, не связанный между собой какой-либо единой логической цепочкой. Но сдавалось мне, что ее вопрос был больше направлен не на осведомленность, сколько на отслеживание моей реакции. Словно этот разговор уже состоялся давным-давно и теперь мое дело просто читать по дикторской бумажке. Кобылка была чертовски красивой. Но довершалось все огромным опытом, которым она обладала в этой сфере. Он чувствовался на той же волне, на которой я ощущал и ауру всех остальных обитателей. В ее вопросе не было агрессии или нахального желания сделать одолжения. Она просто проверяла мою реакцию, пытаясь скрыть таким образом свое уж слишком большое любопытство к моей персоне.

— Я не помню, — честно ответил я. — Этот вопрос мы решаем вместе с Принцессой Твайлайт, которая считает, что имеет место быть межпространственный аспект. Ведь в том месте, откуда я действительно родом… не существует говорящих… пони, — чуть-чуть улыбнулся я.
— Выходит, вы из другого мира? — спокойно спросила атташе.
— На формальном языка, да. Именно так.
— Что вы можете о нем рассказать? — подхватила она магическим свечением карандаш и начала что-то писать.
— Это, определенно… технологический мир, — задумался я, пытаясь правильно подобрать слова. — Мы делаем упор именно на научный базис. В противовес вашей магии, которой мы не обладаем, люди очень умело управляются с механизмами.
— Если взять за основу труды известного спеллографа Берия Бельского, то магия вполне вписывается во вселенскую концепцию, — повертела она в воздухе карандашом, после чего снова принялась что-то писать.
— В моем мире нет магии. Это точно. И все из этого вытекающее у нас относится к разряду… нечто сакрального.
— Задолго до объединения народов в один, каждый из известных подвидов пони выживал по-своему. Но, судя по очень старым летописям, раньше каждому из видов жить было гораздо тяжелее. И это никак не было связано с климатическими особенностями старой «Эквестрийской степи» или отсутствия общности, которую мы знаем сейчас, — пристально взглянула на меня единорожка. — Раньше точно так же не было магии. И появилась она только после «Храма Единения».
— Храм Единения? — заинтересованно спросил я.
— Это не какое-то конкретное место. Это… событие, — отвела взгляд кобылка, — которое произошло, если верить многочисленным записям, за несколько тысяч лет до прихода Принцесс. И те времена можно охарактеризовать разве что словом… варварство, — серьезнее продолжила единорожка. — На те времена пришлось огромное количество войн: как за ресурсы, так и вовсе в борьбе за передовые технологии. Многие из них используются и сегодня, но мы помним об уроках прошлого и сделаем все, чтобы такого не повторилось в будущем.
— То есть с приходом магии, а в дальнейшем и… Принцесс, в ваш мир пришла дружба и гармония?
— А так же и иные издержки в виде Виндиго, из-за которых мы и объединились, а так же злодеев, что находят в магии обычный инструмент для манипуляции. Так расскажите мне немного о людях? — снова вернулась она к записям на листке.

Только сейчас меня осенило, к чему вела разговор эта прелестная особа. Ее умение проводить точные аналогии были, конечно, всего лишь издержкой ее профессии, чтобы удостовериться в безопасности остальных жителей. Но ведь в этом была и толика правды. Люди без сомнения довольно жестокая общность. Я всегда обходил подробности стороной, но даже, если брать технологический аспект, то именно войны и научная гонка были двигателем прогресса. В остальном же мало, с чем можно было сравнивать наши миры. В крайнем случае покинул я его слишком рано для того, чтобы делать выводы.

— Люди в целом… довольно жестоки. Без сомнения в нашем роде можно проследить эволюционирующую меркантильную черту, ставшую в основе множества правительств или, если узко, то групп лиц, имеющих некоторое влияние на ход истории. В этом и наше общее различие, — пожал я плечами.
— В чем же? — отложила карандаш единорожка.
— У вас сформирована общность. Наш же мир действует по принципу шестеренок, — начал я крутить рукой. — И дело даже не в том, какая из них крутит больше всех. А в том, какую роль играют маленькие винтики в этом механизме. В основе и стоят хорошие люди. Достойные и с чистыми помыслами. Люди, на которых этот мир держится. В этом и его красота. Он остается прекрасен ровно до тех пор, пока ты не приглядываешься к нему сильно. А дальше каждый видит то, что он хочет, — спокойно закончил я под внимательный взгляд персоны за столом.
— И куда вы, по-вашему, попали теперь?
— …В место, которое до сих пор вызывает у меня самый настоящий разрыв культурного шаблона. Мне приятно здесь находиться. Но почему так получилось можете не спрашивать. Я и сам… не знаю, — выдохнув, откинулся я в кресле.

Единорожка еще некоторое время заполняла пустые поля в одном из визитных бланков. Эта тишина нарушалась лишь ее спокойным дыханием, в то время, как мое немного сбилось. Видимо, я давно не вел чисто светских бесед. И даже не знаю, стоит ли мне теперь к ним привыкать.
— Джеймс, вам необходимо заполнить следующие поля, — протянула она мне расчерченный лист. — В этой графе указать ваше полное имя, место вашего предыдущего пребывания, цель визита, сроки примерного пребывания и далее по указанным пунктам.
— А там, где я не уверен, либо просто не знаю мне ставить прочерк?
— В таком случае вам необходимо поставить такой знак, — нарисовала она на черновике вертикальную черту с точками наискосок. — Это значит, что вы отказываетесь разглашать информацию по соображениям безопасности. Такая процедура допустима, но не более, чем в двух пунктах. В ином случае сроки рассмотрения ходатайства будут продлены на неопределенный период.
— Хорошо, — взял я ручку и принялся заполнять бланк.

К тому времени, как я закончил рука уже порядком устала. Кобылка еще минуты три изучала все то, что я написал, внимательно проверяя каждое поле. И только в последнюю секунду меня вдруг осенила чертовски интересная мысль, связанная с тем, как я вообще мог все это писать. Не с точки зрения смысла, а с точки зрения банальной грамматики. Живу я здесь уже не первый день, но только сейчас я на долю секунды задумался о том, каким образом я понимал всю их грамматику и мог даже писать на неизвестном мне ранее языке. Я знал, что дело в Эквестрийских алгоритмах. Даже, если я не получу объяснение, то рано или поздно это снова вылетит у меня из головы, в принципе, как и все остальное. Но, когда я все же решился поинтересоваться об этом у сидящей напротив симпатичной особы, она неожиданно меня перебила:
— Все в порядке, графы заполнены верно, поэтому я вас более не задерживаю. Срок рассмотрения обращения на получение регистрации составляет не более десяти Эквестрийских дней, а до тех пор вам разрешается передвигаться исключительно по транзитным путям. В данном случае — это Кантерлот и Понивилль. Через десять дней вам необходимо будет снова подойти в наш отдел. Разрешение на повторное посещение миграционного отдела вам выдадут на стойке регистрации в фойе.
— Все точно в порядке? — ощупал я карманы.
— Да, все хорошо, — улыбнулась единорожка.
— Что ж, я, наверное, пойду, — поднялся я с места, одевая на ходу пальто. — Кстати, а вас…
— Лия, — улыбнулась единорожка. — Атташе. Эквестрийская дипломатическая служба.
— И с каких пор дипломаты разбирают миграционные вопросы? — ответил я на ее улыбку.
— Это обязательная государственная практика в рамках статьи об установлении связей между странами.
— Тогда все логично, — направился я к выходу, в прочем тут же развернулся и формально поклонился. — Благодарю вас за уделенное время.

Единорожка так же с улыбкой поклонилась в ответ, после чего я вышел и двинулся обратно вдоль коридора в сторону фойе.

Через минут десять со всеми формальностями было наконец покончено. Я забрал пропуск для следующего посещения, а старый, к сожалению, сдал, так как он был единоразовый. Интересная, конечно, была штука. Пропуск, который прикосновением считывает с носителя всю информацию. Благодаря этому магическому приспособлению можно было бы прояснить всю возникшую ситуацию, но мысли так быстро переключались на другой лад, что я сошелся на убеждении себя самого, что рано или поздно я снова достану это устройство и дам его для изучения Твайлайт.

Флитфут тем временем сидела на диване у самого входа в павильон и как только она меня увидела, расстояние между нами сократилось в считаные секунды. Я снова оказался в ее теплых объятиях и ведь трудно признаться, что именно их мне и не хватало.
— Как видишь, я все закончил, — положил я голову на ее плечо.
— И как?
— Чувствую, что мои мысли три раза вывернули наизнанку.

В ответ на услышанное пегасочка мило посмеялась.
— Знал бы ты, как проходит психологическая процедура отбора в Вондерболты, так ты точно вышел бы высушенным, как лимон.
— Мне казалось, что вас выбирают по вашим… фланкам, — с улыбкой осмотрел я пегасочку с копыт до головы.
— Между прочим, над этим тоже нужно работать, — повернула она копытцем мое лицо к ее глазам. — Красивая форма — это только двадцать процентов от того, чем должны обладать пегасы нашего формирования.
— Ну, выносливостью у нас пока все в порядке, — усмехнулся я, вызвав у Флитфут густой румянец. — Надо дождаться Твайлайт, пока она не закончит. Слышал, у нее сейчас важная встреча.
— Она выходила десять минут назад и сказала, что, как освободишься, мы можем идти, она присоединиться позже, так как беседа затянется надолго.
— Если так, то я не прочь бы проветриться. Свежий воздух — это то, что мне сейчас нужно, — поправил я пальто, прежде чем мы с Флитфут вышли на улицу.

Было еще раннее утро. Обычно в это время я все еще лежу в постели, либо же прохожу водные процедуры. Возможно это был тот самый момент, когда мне необходимо устроить повторное знакомство со столицей.
— Чем бы хотел заняться? — спросила пегасочка.
— Знаешь, мне ведь действительно понравились те курительные смеси.
— Даже не думай, — прыснула Флитфут. — Чтобы ты снова потерял голову и я нашла тебя лежащим посреди улицы?
— За то будет, что вспомнить, — зевнул я. — Хорошо. Что мне человеку необходимо сделать, чтобы получить свою тату на попе?
— Не уверена, что это распространяется на людей. Но мы для этого ищем свое призвание. Или, если по-другому выразиться, любимое занятие.
— Любимое занятие, говоришь? — осмотрел я снежную улицу, вдоль которой также шли поньки разных цветов и окрасов. — Как тебе занятие — соблазнение красивых кобылок? — ухмыльнулся я, получив в ответ легкий тычок в бок.
— А, если что попроще? — выгнула бровь кобылка.
— А может это мой талант? — в деловой манере засунул я руки в карманы. — Представь, сколько проблем я решу! Уверен, даже в вашем мире есть персоны, страдающие от неразделенной любви. А я научу их быть настойчивыми… жаркими… уверенными… пылкими… соблазнительными! — начал я увлеченно перебирать необходимые качества, но настолько увлекся, что не обратил внимания на сложенный впереди сугроб, в который спустя мгновение повалился всем телом, что вызвало звонкий смех пегаски напротив.
— …И очень невнимательным, — улыбнулась Флитфут, начиная отряхивать меня от снега.
— Все идет по плану, — спокойно выставил я ладонь вперед, но все-таки не сдержался и сам звонко рассмеялся от такой комичной сцены. — Это будет моя фишка.
— Падать прямо перед кобылками в сугроб?
— …Но ведь… я тебя очаровал? — поиграл я бровями, отряхнувшись от снега.

В ответ пегасочка демонстративно подняла носик и несколько раз махнула своим белоснежным хвостиком.
— Кажется, тебе нужно тщательней обдумать свой выбор.
— Согласен, — догнал я ушедшую вперед Флитфут. — Таких великолепных парней, как я в этом мире больше нет. Да и уроки мои будут стоить слишком дорого… Кстати, хорошая бизнес идея, — наигранно задумался я, стараясь подлить масло в огонь.

Это сработало и секунду спустя Флитфут сама толкнула меня в следующий сугроб, в который я повалился с самым откровенным смехом.
— Вот так и пропадают великие умы! — развел я руки в стороны, стараясь придать ситуации ироничную нотку.
— Давай, пойдем, — подняла она меня на ноги и начала отряхивать крылом. — Я знаю, как освежить твой ум и настроиться на нужный лад.
— Курительные смеси? — снова поиграл я бровями.
— Спа-салон, — коротко ответила Флитфут.
— А парикмахерская? — двинулся я следом вдоль улицы.
— Там включены все услуги!
— Я не против! Кстати, ничего не имею против массажа! — улыбнулся я, предвкушая хорошее начало утра.

То заведение, в которое мы держали путь располагалось в пятнадцати минутах ходьбы прямо на пересечении нескольких улиц, вдоль которых красовались длинные торговые ряды, стенды, открытые кафе, и все-все то, что обязательно очарует каждого приезжего. К слову иногородних присутствовало очень много. А под ними я понимал всех тех, кто не относится к пони: чейнджлинги, грифоны, какие-то прямоходящие антропоморфные существа с густой шерстью или же яки. Благодаря всему этому в городе постоянно царила веселая атмосфера беззаботности и веселья. К слову по пути мы купили пару забавных крендельков на палочке, что отдавали одновременно запахом корицы и ванили. Мои вкусовые рецепторы находились в сладкой истоме. И вслед за выбросом этого позитива я уже просто не мог не улыбаться, махать всем прохожим, а с некоторыми даже обмениваться приятными короткими фразами из разряда «привет», «как дела?», или «с наступающими праздниками». Все отвечали взаимностью. Так же улыбались. Кто-то даже подзывал, чтобы поговорить. А некоторые просто строили глазки. При чем те были как кобылками, так и… жеребцами.

На входе в спа-салон, под окнами которого красовалась большая табличка с названием заведения, нас встретила симпатичная особа желтого окраса с гривой черного цвета. Она любезно приняла у нас верхнюю одежду, провела мини-экскурсию по залам и рассказала о том, какие услуги предоставляет их замечательный персонал. К слову состоял он исключительно из женского пола, что бросало меня в откровенный жар от осознания, что скоро мне, возможно, сделает массаж самая настоящая понька.
— А здесь у нас общая парильная комната. Так же, если вы желаете, можете воспользоваться отдельными помещениями, которые предназначены для кобылок или жеребцов.
— Пожалуй мы начнем…
— С массажа, — улыбнулся я в постойке смирно.

Флитфут, конечно, улыбнулась и спустя несколько секунд утвердительно кивнула.
— Да, пожалуй, — улыбнулась пегасочка.
— Тогда прошу вас пройти в раздевалку. Мы выдадим вам все необходимые принадлежности, после чего вы сможете приступить к сеансу процедур, — просияла кобылка желтого окраса.
— Супер, куда идти? — потер я ладони.

Через десять минут приготовлений и обертывания себя в мягкое полотенце я уже лежал на удобном массажном кресле, которое, к счастью, полностью совпадало с моими габаритами. Добрые, конечно, существа. Вместо разговоров и кислых мин они просто приволокли это специальное кресло из подсобки, так как большинство из имеющихся были по размерам лишь для пони, а то, на котором я располагался сейчас предназначалось для существ покрупнее.

Знакомая пегасочка сейчас лежала по левую сторону и как-то странно улыбалась. Даже будучи членом элитного военного формирования, она, как девушка, тоже была падкой до ласок, прикосновений и, естественно, ухода за собой. Заказали мы полный комплект процедур: массаж, пилинг, сауна, бассейн, гидромассаж. И мне, честно, не верилось, что именно сейчас я нахожусь именно здесь. Играла приятная расслабляющая музыка. Помещение было обставлено в простой банный стиль с деревянными стенами, вениками на подоконниках и вкусным ароматом свежей ели.

— Пожалуйтса, расслабьтесь, — прошептал мне на ухо ласковый женский голос, вслед за которым я почувствовал, как в мою спину мягкими движениями начали втирать массажный крем.
— Я… это… да-а-а-а, — высунул я язык, не в силах что-либо ответить.

Движения ее копытца вызывали такую сладкую эйфорию, что я несколько раз поблагодарил Селестию за то, что сейчас лежу животом вниз. Раньше мне казалось, что такой вид массажа отделается лишь понятием «интересно», ибо их копыта так уж устроены, что все движения кажутся со стороны банальными. То ли дело человеческие пальцы. Но я уже в тысячный раз пожалел об этой мысли, так как то, что сейчас кобылка исполняла на моей спине выходило за все эйфорические рамки и теперь я единственное, что мог, так это с высунутым языком пускать слюни на пол и отрывисто постанывать всякий раз, как она надавливала на те места, что просто требовали прикосновения.

Через какие-то десять минут я уже не мог сдерживать своих эмоций и в открытую стонал, как студентка первого курса. Я старался не обращать внимания на то, что Флитфут теперь лежала с красным, как у помидора мордочкой, а массажистки, что массировали и меня, и пегасочку так же стеснительно переглядывались между собой. Я находился на седьмом небе от счастья.

Это же продолжалось, когда мы перешли к макам на лицо. Когда я ватными ногами шел на следующую процедуру. И в особенности тогда, когда мы с Флитфут уединились в парильной комнате, которая, по счастливой случайности, оказалась абсолютно пустой. Мы долго разговаривали на отстраненные темы. Как с персоналом, который проходил мимо, так и с пегасочкой, которая норовила подколоть меня за мои выходки с громкими стонами на все заведение.

Позже мы искупались, помылись, а, когда высушились, снова вернулись массажное помещение, где нам подготовили специальную омолаживающую процедуру с зебриканскими ваннами и массажем плеч.
— Нет, у меня просто слов нет… — ошарашенно глядел я из ванны в окно, за которым шел самый настоящий снег.
— Есть что-нибудь на уме? — повернулась ко мне пегасочка, что лежала в джакузи по левую сторону.
— Д-да, — промямлил я.
— И что же?

В ответ, будто в прострации, я просто повертел головой.
— Ничего…
— Оно и видно, — посмеялась Флитфут, поплескавшись в воде. — Обычно вдохновение приходит на волне хороших эмоций.
— Разве? — повернулся я в ее сторону, пока третья особа массировала мои плечи. — У нас точно разные миры. Ибо есть понятие необходимости и обязательств.
— Может ты просто не помнишь?
— Может, — сдул я пену со своей ладони. — Хотя, есть у меня пару идеек…
— И каких же? — поправив мокрую гриву, заинтересованно спросила Флитфут.
— Во-первых, мне хотелось бы попробовать освоить массажные техники. Прикасаться к вам одно удовольствие, а видеть ваши довольные мордашки, так это вообще эйфория, — улыбнулся я, заметив легкий румянец у массажистки позади.
— А вторая идея?
— А вторая идея… более серьезная.
— Насколько?
— Мне хотелось бы заявить о себе, как о… специалисте по решению спорных вопросов. Дипломате, — задумался я, прикусив губу.
— Дипломате? — удивилась Флитфут. — Это серьезная профессия. А почему именно она?
— Когда я сегодня получал разрешение на регистрацию, у меня возникло странное чувство дежавю. Что когда-то такое уже происходило. Хотя это невозможно.
— Воспоминание? — прочитала мою мысль Флитфут.
— Может быть. Я не уверен. Но нужно же с чего-то начать.
— Начать надо с того, что завтра праздник и нам нужно быть на высоте.
— Стрижка! — дернулся я на месте, расплескав немного пены по полу.
— Не волнуйтесь, — продолжила массировать мои плечи массажистка. — Стрижка включена и будет проведена последней по счету.
— Отлично. Что ж, тогда дело за малым. Я наконец воочию встречу ваш Новый Год и у меня будет сотня поводов убеждать себя в том, что я точно сошел с ума.
— В таком случае у тебя уже должно было накопиться тысячу таких поводов, — посмеялась Флитфут.
— Сейчас, я только закончу наслаждаться этим лучшим массажем, — улыбнулся я массажистке, которая неожиданно потерлась носиком о мое темечко. — Вот об этом я и говорю.
— Ты тогда скажи, пока ты в бодром настрое. Что ты пожелаешь себе на День Согревающего Очага?
— А разве это не должно оставаться секретом?
— У нас можно говорить, — посмотрела на меня пегасочка.
— В таком случае, — подумал я. — Оставаться счастливым и, наконец… понять, за что меня обрекли на такое счастье…

Глава XIV

— Давайте, ребята, собираемся! Выходим через десять минут! — подгоняла всех собравшихся в зале кобылка белоснежного окраса в праздничном платье.

Вечер следующего дня проходил довольно сумбурно по меркам этого мира. В противовес повседневной человеческой суете здесь такая спешка оправдывалась важным ежегодным праздником, в честь которого заведения, улицы и все жители города становились самыми настоящими актерами, естественно, в хорошем смысле этого слова.

Официальная часть праздника всегда начиналась в столичном театре имени Вальдера, что был построен за несколько сотен лет до изгнания младшей сестры на луну. По крайней мере такой информацией меня снабдили в ответ на вопрос, куда все так в спешке направляются.

Кобылки, как это подобает, нарядились так, словно мы собираемся праздновать чью-то свадьбу. Наряд каждой отлично сочетался с расцветкой их шерстки, гривы, выступающих прядей и, конечно же, самой натуры. Например, Рерити предпочитала яркие и светлые наряды с большим количеством блесток, в то время, как наряд той же Рейнбоу отлично отражал свойственную ей вызывающую натуру. Платье радужного расцвета, сережки и красиво заплетенная грива с прядями в виде молний. Наряды остальных были не менее вызывающими. Что у тихони Флаттершай, которая в смущении потирала свои копытца, или же у Пинки, которая как-то умудрялась сохранять уложенной гриву после долгих счастливых прыжков вдоль всего зала.

Отдельное внимание заслуживала Флитфут. Белая полупрозрачная ткань, что прикрывала ее плечи и талию смотрелась чертовски пикантно. В добавок красивое голубое ожерелье с длинной распущенной белоснежной гривой довершали образ не просто красивой, но и очень желанной кобылки, от которой мое сердце постоянно меняло свой ритм работы.
— Вот теперь ты самый утонченный член нашего общества, — чмокнула меня в щеку Флитфут, поправив бабочку на шее.
— То есть до этого я был так себе? — спокойно стоял я перед зеркалом, пока пегасочка завершала последние штрихи с моим костюмом.
— Для меня ты всегда хорош. Хотя теперь с тобой точно не стыдно выйти в общество, — в своей привычной шутливой манере решила она меня подколоть.
— Вот значит как? Тебе чертовски повезло, что ты в праздничном наряде. В противном случае мне пришлось бы сейчас кое-кого хорошенько… отшлепать, — улыбнулся я.
— Еще не вечер, — покраснела пегасочка. — Сначала мы все идем на выступление, которое ежегодно проводится в честь праздника объединения.
— Та история, которая повествует о ваших разрозненных племенах?
— Ты не забывай, что пергамент, лежащий на столе в комнате все еще пуст и я прекрасно помню о поручении Твайлайт написать мини-сочинение на тему того, что ты узнал в ходе путешествия, — легонько ткнула она меня в нос.
— Поверь мне, — вытянул я руки в разные стороны, — я очень внимательный слушатель. Это ведь не школа, а узнавать что-то новое о мире, от которого я в самом настоящем экстазе, очень интересно.
— Еще проверим. После официальной части мы идем в заведение «Жемчужина», где будет исполняться живая музыка. А после, — наклонилась она вплотную к моему уху. — Ты уже сможешь сделать то, о чем думаешь прямо сейчас…
— Погладить кота, — сказал я первое, что пришло мне в голову.
— Кошечку… — промурлыкала пегаска, пригладив пиджак. — Все, теперь ты готов.

Осмотрев себя в зеркале, я без всякого пафоса понял, что выгляжу, как самая дорогая обложка журнала плейбой. Белая рубашка с парой расстегнутых пуговиц, брюки и пиджак темно-синего окраса, короткая стрижка с зачесанными назад волосами и легкая, даже немного острая щетина, об которую можно с удовольствием чесаться. Рассматривая эту картину, я даже не мог поверить, что именно так я когда-то выглядел, ежедневно просыпаясь по утрам и, занимаясь обычными повседневными делами. Что выходя на работу, что сидя дома я мог ощущать похожую уверенность и убежденность в том, что все идет так, как надо. Или может это все очередная иллюзия, как и все то, что я сейчас вижу? Сколько еще этапов мне придется пройти и сколько всего прочувствовать, чтобы наконец обрести ясность во всем происходящем?

— И еще кое-что, — подлетела сзади Флитфут и положила мне что-то во внутренний карман пиджака. — Это тебе маленький презент от меня. На удачу, чтобы ты точно никогда не сомневался.
— Что это? — усмехнулся я, потянувшись рукой в пиджак, но пегасочка меня быстро остановила.
— Посмотришь после представления, — чмокнула она меня в щеку, заставив мои руки быстро переместиться на ее талию.
— Давайте, мы уже выходим! — подлетела Рэйнбоу, забавно поиграв своими прядями.
— Рэйнбоу, выглядишь ты просто замечательно, — не удержался я и следом подошел к радужногривой пегасочке, чтобы тоже легонько приобнять.

Сначала она выгнулась стрункой, а выглядело это чертовски забавно, ибо она находилась в воздухе, а позже смирилась и с глубоким вздохом положила свою голову мне на плечо, стараясь не разбуробить прическу или того хуже помять свое платье.
— Да-да, ты тоже ничего… крепыш, — пробубнила пегасочка, вызвав у Флитфут забавный смешок.
— Вы только сильно не увлекайтесь, — съязвила Флит, направляясь со всеми к выходу.

Рэйнбоу тут же расцепила объятия и сделала такое выражение мордашки, будто ничего не было и так же направилась к выходу, что развеселило меня пуще прежнего.
К тому времени я уже надевал пальто, а, когда со всеми приготовлениями было покончено, я вышел со всеми в коридор, который от количества народа больше теперь напоминал торговые ряды.

До выхода из дворца нас отделяло несколько пролетов. Обычно это время я посвящал лицезрению пейзажа за огромными окнами, либо улыбкам проходящим мимо персонам, в независимости от того, были ли это простые путники или же привилегированные особы. Все теперь шествовали в праздничных нарядах. Каждый что-то громко обсуждал, смеялся, делал прогнозы на вечер. Пегасы же за окном продолжали активно разгонять тучи, чтобы, как я понял, вечером все могли насладиться отличным звездным небом. Некоторые из них уже проглядывали сквозь прозрачные тучи. Эти сверкающие в темноте огоньки вызывали странное чувство одиночества. Будто, глядя на них, я вижу собственное отражение. Один во всем мире, но, если приглядеться, то на самом деле это вовсе не так. Чем темнее становилось, тем больше соседей оказывалось у этого одинокого светила. Вслед за одной появляется другая, вслед за другой еще одна, а потом таких насчитывается уже сотни, если не тысячи. Но, если взять тот же фактор расстояния, то становится действительно худо. Расстояние от одной звезды до другой в триллионы километров и световые года не сильно утешают, пусть я и понимал, что моя ситуация определенно лучше.

Но сам факт того, что и здесь есть звездное небо, а также дневное и ночное светило уже наводило на размышления о схожести некоторых законов, что функционируют в обоих мирах. Что день сменяется ночью и наоборот; что идет снег; что есть дождь и иные схожие погодные условия. Насколько при этом вероятно то, что и на других планетах существует потенциальная жизнь. Если не здесь, то в триллионах километрах отсюда. И какая вероятность того, что одна из этих звезд может оказаться тем самым солнцем, на которое я глядел, будучи на седьмом этаже своей старой квартиры на планете под названием земля?

Сплошные вопросы и никаких ответов. Действительно ли я стал межпространственным путником или же все это сладкий предсмертный бред? Действительно ли я нашел жизнь за рамками нашей системы или я просто сплю? Человек ли я вообще и, если да, то какой в действительности? Одни вопросы и никаких ответов. И, что самое ироничное, вместо ясности этот мир, издеваясь, подкидывает лишь больше пищи для размышления. Либо просто разбавляет это привычным и обыденным для всех весельем, которое лишь на время опьяняет и немного отвлекает от более материальных вопросов. Может пора принять другую тактику и просто плыть по течению в надежде на то, что ответ придет сам по себе? С этой мыслью я улыбнулся еще шире, так как знал, что все самое веселое еще впереди.

Улицы по сравнению с предыдущими днями стали еще краше. От света фонарей длинные площади преобразились в некое подобие красочного тоннеля с яркими вывесками, музыкой, смехом и всем тем, что эмоционально греет душу. Пока Твайлайт шла впереди и делала пометки в своей путеводной карте я старался отделаться от чувства нереальности всего происходящего. Меня теперь не сильно убеждало понятие материальности, в особенности те снежинки, что падали на лицо и жалили кожу. Ощущение твердости под ногами и в особенности легкое дуновение ветра, которое было похоже на то, что я ощущал в первый день своего знакомства, будучи пассажиром настоящей воздушной колестницы, запряженной пегасами в золотых доспехах. Это была такая же спокойная и непринужденная погода, которую я уже когда-то наблюдал с одного из снежных горных уступов. С тех пор многое поменялось, но одно осталось без изменений. Это зима…

Если принять во внимание любовь к неожиданным закономерностям, есть ли вероятность того, что ситуация прояснится сразу после праздников? С первым весенним лучом, который я уже не помню, когда видел. С моментом, когда начнет цвести зелень и, когда на улице станет тепло для того, чтобы можно было искупаться или позагорать.

— …На лавовых островах тоже много чего интересного. Они ведь не вошли в состав Королевства Драконов, а потому на зло делают все абсолютно наоборот, — с веселым настроем что-то рассказывал всем дракончик в толстом лавандовом шарфе.
— А например?
— В Королевстве Драконов все купаются в лавовых ваннах. А на лавовых островах все обливаются ею, как в душе.
— Это ведь просто ребячество.
— Может быть. Но я уверен, что Эмбер уладит ситуацию. Не без помощи нового дружеского подхода. К тому же праздники на носу, а там они проводятся гораздо чаще, — усмехнулся дракончик.
— Лавовые острова? Для драконов? — спросил я между делом.
— Можно сказать, что это автономное государство под контролем сотни драконов, что не хотят мириться с общим укладом старейшины. Вот они и основали свое поселение. Между прочим — это один из самых лучших курортов.
— Для драконов, — съязвила Твайлайт, отвлекшись от карты.
— Хорошие лавовые ванны никогда не бывают лишними. Особенно для молодой чешуи, — развел тот лапки. — А какие у вас праздники? — неожиданно обратился он ко мне, переключив внимание всех к своей персоне.
— Да, расскажи! А то, видите ли, ученый тут пришел. «Тех-но-ло-ги-чный мир-тех-но-ло-ги-чный мир», — покривлялась Рэйнбоу. — Вы ведь тоже веселитесь? Признавайся.
— Конечно веселимся, — прибавил я шагу под одобрительные взгляды. — Праздников у нас много, всех и не счесть. Вот, например, — почесал я подбородок. — Есть день влюбленных, есть хэллоуин.
— Хэллоуин? — спросили все хором.
— Ночь, когда все пугают друг друга. Ходят от дома к дому с пакетом конфет и набирают так хорошую заначку на вечер. Но упор именно на испуг.
— У нас ведь тоже есть похожий праздник, — окончательно отвлеклась Твайлайт и присоединилась к нашей беседе. — Называется Ночь Кошмаров.
— Разве? — откровенно удивился я.
— Все переодеваются в костюмы, собирают конфеты, пугают друг друга так, что о-о-о-чень страшно!!! — начала прыгать по кругу Пинки.
— Не так страшно, как в фильме «Хэллоуин»… — неожиданно вслед за яркой вспышкой возник всеми известный Дух Хаоса, одетый в деловой смокинг с белой хоккейной маской.
— Глупенький, — обняла Дискорда Пинки. — Тебе очень далеко до Майкла.
— Согласен, у него хотя бы голова на месте, — усмехнулся драконикус, скинув маску, которая исчезла прямо в воздухе. — К тому же сегодня совсем иной праздник. День, когда вы, мои маленькие пони, наконец-то взялись за свою головушку и сделали то, что надо было сделать еще давным-давно.
— С каких это пор мы твои маленькие… пони? — выгнула бровь Твайлайт.
— Как же? — откровенно удивился драконикус, прислонив лапу к своей груди. — Я ведь вас помню вот такими малюсенькими.
— Это наш общий праздник, — подняла носик вверх Рерити. — И нет никаких «мои», «твои». Да и вообще, кто это говорит?
— Тиран, — улыбнулся драконикус. — Самый демократичный тиран, которого вы когда-либо видели.
— Так, не обращайте на него внимания, — отсмеявшись, махнула копытцем Твайлайт в сторону улыбающегося Дискорда. — Джеймс, какие у вас еще есть праздники? Это ведь большое совпадение, что у нас схожие культуры.
— При чем не только культуры, но и фундаментальные законы. Сила тяготения, планетарное движение, агрегатные состояния. Да те же химические элементы.
— В нашем мире есть таблица, именуемая «Законы Роттерфорда». В них зафиксированы основные постулаты, на которых строится вся научно-иерархичная структура нашей системы.
— Нет, только не это! — жалобно прислонила копытца к щечкам Рэйнбоу. — Мне казалось у нас праздник, а не очередная супер-пупер интересная лекция!
— Если Джеймсу интересно, я обязательно расскажу, — довольно ответила Твайлайт, которая зашагала гордой походкой.
— И как можно объяснить такие необычные совпадения? — пошел я с ней вровень.
— Аналогия приводилась на основании тех существ, что жили и живут на этой планете. И первый пункт сводится к тому, что существует некое информационное поле, взаимодействующее с бесчисленными эфирными каналами, передающие информацию сквозь пространство и время. Предположим, большинство легенд легли в основу многих историй, и это прослеживается не только у нас, но и у других обитателей. Информация передается от поколения к поколению. Мысли переходят в действия. И таким образом возникают события или технологии, о которых раньше слышали лишь в летописях или историях.
— Но я ведь явно выбиваюсь из всей этой структуры. Провести параллель между вашей формой жизни — это одно. А совсем другое между мной и миром, где работают совсем другие законы. Конечно они схожи, но еще раз. В моем мире нет магии. По крайней мере такой, какой я вижу ее здесь.
— Это тоже интересно, — задумалась Твайлайт. — Обычно магические возмущения оставляют следы, по которым можно отследить первоисточник, а позже и природу этого явления. Но ты словно… возник, — заинтересованно взглянула она на меня.

Мне нечего было ответить. Шутки шутками, но устройство этого невидимого механизма меня заинтересовало больше, чем преддверие веселых праздников. В голове было столько удивительных и неправдоподобных теорий, что желание их оправдать становилось лишь сильнее и сильнее. И не от того, что ситуация складывалась отчаянная. А от того, что вся эта веселая пьеса выглядела чертовски ироничной. Мир будто клал мне руку на плечо, стараясь утешить и отвлечь от того, что действительно требует внимания. Я был суеверным человеком. Возможно в этом маневре было действительно что-то заботливое и меня просто пытались отгородить от того, чего мне не стоило вспоминать. Но, будучи человеком я все же не мог отделаться от укоренившегося глубоко в нашем менталитете желания узнать нечто запретное. И шагнуть туда, куда идти вовсе не стоило.
— А какова вероятность того, что мы относимся к одной форме жизни? В нашем мире она строится на углеродной основе.
— Углерод? — спросила Твайлайт, чуток призадумавшись. — Не знакома с этим понятием.
— Можешь не пытаться объяснить эту ситуацию с точки зрения банальной человеческой логики, — усмехнулся Дискорд, обняв меня за шею. — Ни к чему хорошему это не приведет.
— Думаешь? — спокойно спросил я, ощущая на шее змеиную чешую. — Ты раньше был человеком?
— Нет, — откровенно посмеялся драконикус. — Я всегда был самим собой. Но первые попытки все излишне рационализировать привели меня к тому, что вы видите сейчас.
— К духу, который любит постоянно дурачиться и ни к чему не относится серьезно? — посмеялась Твайлайт.
— В точку! — ни чуточки не обидевшись, щелкнул он коготками. — К тому же ответ на этот вопрос может крыться совсем не в этом… Что ты рассчитываешь от осведомленности об устройстве этого мира? — нацепил он профессорские очки.
— Наверное, провести параллель между нашими… какими-то… общими законами, — запнулся я от вроде простого, но очень логичного вопроса.
— Хорошо. Допустим ты узнал обо всех возможных удивительных совпадениях между твоим и этим миром. Что ты из этого получишь?

Вопрос был ниже пояса. В эту же секунду я осознал бетонную логику этого вроде дурашливого, но с другой стороны очень осведомленного существа. Может в этом и заключалась его игра. Роль актера, который играет наивного и веселого персонажа, который в действительности является ключом к ответу на все вопросы. Конечно такие параллели не привели бы меня к ответу. От того, что наши миры похожи ситуация не стала бы прозрачнее, а лишь более запуталась бы.

— Ты прав, Дискорд. Но вот ответь на вопрос, — уставился я на фонарный столб, вокруг которого собралось несколько пегасов. — Что ты хочешь этим сказать?

И настал его черед думать. Сначала он просто улыбнулся, несколько раз повертел указательным коготком. Но я прочувствовал, что такой вопрос отлично выразил мое легкое негодование в связи с тем, что меня ставят в позицию какой-то игрушки, которую можно очень просто водить за нос.

— Задай мне конкретный вопрос, — наклонился к моему лицу драконикус.
— Как я сюда попал?

Дискорд спокойно сложил профессорские очки, после чего ответил.
— Когда ты ответишь на вопрос, «что устроено сложнее вселенной», тогда ты все поймешь. Вопрос простой, но, чтобы на него ответить, тебе придется… — наклонился он вплотную к моему уху, после чего шепотом сказал, — вспомнить… А теперь давайте вернемся к нашему празднику. Кто хочет сахарную вату?

Такая резкая перемена настроения меня даже выбила из колеи. Дискорд, который только секунду назад был вроде мудрым и осмысленным существом за мгновение снова превратился в наивного весельчака, который всем из пустоты раздавал сахарную вату.
— Держи, не кисни! — всучил он мне длинную палочку со сладким содержимым. — Ты что-то там говорил про день влюбленных?
— Да… это… праздник такой, — неуверенно лизнул я вату, после чего мои вкусовые рецепторы снова начали стонать от удовольствия.
— Дискорд, ты сам затронул эту тему! — неожиданно подлетел к нам дракончик с растопыренным коготком. — Я ведь говорил, что любовь существует, а ты…
— Все это ерунда, — закинул Дискорд себе в рот сразу горсть сладостей. — Я просто задал вопрос.
— А в чем подвох?
— Дискорд отрицает существование любви, — полетел по мою левую сторону Спайк. — Хотя мы то знаем, что он старый добрый весельчак.
— В нашем мире принято, чтобы инициативу брал на себя парень, — продолжал я грызть этот сладкий леденец.
— Серьезно? — неожиданно оживилась Флитфут, а следом за ней и остальные кобылки, которые от услышанного навострили ушки.
— Для нас это естественно. При чем все от знакомств до серьезного предложения. Но речь идет об инициативе, — поднял я указательный палец. — Естественно отношения требуют отдачи каждого партнера. А у вас… наоборот? — улыбнулся я, догадываясь, каким будет ответ.
— У нас… — немного смутилась Твайлайт.
— У них самый настоящий матриархат. А я вот борюсь за права мужского населения, — начал драконикус плыть по воздуху.
— Что-то не похож ты на угнетенного женским влиянием, — улыбнулся я Духу Хаоса.
— Ты скажи это моей затекшей от долгого пребывания в камне спине, — потер он поясницу.
— Дискорд, ты сам виноват, — топнула копытцем Твайлайт. — Устроил в стране бардак, превратил города в руины. Поработил все население! И…
— И мне всего чуточку не хватило, чтобы поменять привычный Эквестрийский уклад. Скажите спасибо нашим великим предводителям с изображением небесных светил на попе, — скрестил лапы драконикус.
— Значит в прошлом ты тоже жестокий диктатор?
— Лучший диктатор, — гордо выпрямил плечи Дискорд. — Все ведь видят в моей магии обычную неразбериху. Чего стоят фрески в Кантерлотском дворце, на которых по большей части изображены порабощенные кобылки, нежели жеребцы. Например, «Закат и рассвет», — улыбнулся Дискорд, глядя в сторону Твайлайт. — Или же… «Дети прошедшей грозы». Или «Разбитые колонны».

По мере перечисления, видимо, названия каких-то экспонатов Твайлайт с каждой секундой становилась все смущенней и смущенней, пока в один момент не прокашлялась.
— Это просто произведения ушедшей эпохи.
— Моей эпохи! — развел лапы в стороны драконикус.
— Постой-постой, Дискорд, — усмехнулся я от этой комичной каши. — А что у вас тогда с… Флаттершай?

С одной стороны такой вопрос мог показаться немного нетактичным. Но с учетом юморного подтекста ситуации от неловкости могла спасти любая шутливая фраза, что свела бы все попытки упрекнуть Дискорда на нет. Он это понимал. Но, видимо, больше в этот раз подумал не о самом себе любимом, а о том… как на это отреагирует сама Флаттершай, очаровательно смущавшаяся где-то позади всех. Ее милая мордочка теперь больше напоминала спелый помидор. Движения ее копытц стали немного медленными, а само выражение резонировало между милой улыбкой и полной растерянностью.
— Я… я… — замешкался Дискорд. — Так, кто у нас тут вообще Дух Хаоса? Я или ты?
— Видимо ты, — пожал я плечами.
— Значит только я могу всех смущать, шутить и задавать каверзные вопросы. А теперь держи еще одну сахарную вату и давай оставим эту тему, — всучил он мне еще одну палочку со сладким содержимым. — Да и вообще, готовься улыбаться!
— В смысле?

В это же мгновение меня будто ослепило сотни мощных прожекторов. Мигающие со всех сторон огоньки заставили меня на несколько секунд сильно прищуриться, пока по голосам и бесчисленным вопросам я не понял, что вокруг нас собралось огромное количество столичных репортеров с увесистыми фотокамерами. Все они выстроились длинной дугой прямо у входа в столичный театр имена Вальдера, в который мы и держали путь. И без них улицы были похожи на разрозненный муравейник, а теперь по тому сумбуру, что происходил вокруг было вообще ощущение, что наступил разноцветный конец цвета.

Большая часть была сконцентрирована вокруг Твайлайт с ее подругами, а остальная треть дружно облепила меня, надеясь услышать внятный ответ хотя бы на один вопрос.
— Столичная газета Вестник Эквестрии. Скажите, как долго вы уже в столице и какое впечатление она на вас произвела? — деликатно всучил мне микрофон жеребец карамельного окраса в толстом шарфу.
— Я здесь… несколько дней. Замечательное. Это один из самых красивых городов, который я когда-либо видел, — улыбнулся я, стараясь совладать с легким беспокойством от того, что меня окружило чуть ли не сотню поней.
— Скажите, как вы попали в Эквестрию?
— Я… путешественик… — не успел я ответить, как подошло еще несколько деловых персон.
— Скажите, у вашего вида есть кьютимарки?
— Нет, я не уверен. Мы занимаемся по жизни тем, что посчитаем нужным.
— Извините, — окликнул меня приятный женский голос. — К какому соглашению пришли страны по итогу Генеральной Ассамблеи?
— Простите?

Неожиданно меня окликнули с другой стороны и я рефлекторно развернулся.
— Вестник «Самоцвет». Скажите, а вы уже пробовали радугу?
— Нет, я не… — оглянулся я назад, чтобы отыскать персону, задавшую очень странный вопрос, но, так никого и не разглядев, развернулся обратно. — Нет, но меня предупредили, что это не самое приятное занятие, — закончил я, вызвав звонкий смех всех собравшихся вокруг.
— Скажите еще…
— Так, разойдитесь! — неожиданно растолкала всех громадная персона, оказавшаяся Дискордом, переодетым в хипстерское одеяние с блокнотом в руках. — Мужской портал «Пестик и тычинка», скажите, как бы вы хотели провести сегодняшний вечер?
— Очень хороший вопрос, спасибо, — пафосно щелкнул я пальцами. — Я рассчитываю приобщиться к Эквестрийской культуре и, надеюсь, эта история затронет меня настолько же сильно, как и улыбки всех замечательных обитателей этой прекрасной страны. Спасибо за внимание, интервью окончено, — с улыбкой двинулся я в сторону входа, стараясь не обращать внимание на то, что неугомонная толпа еще некоторое время шла за мной.

Просторный павильон театра оказался вместилищем сотни удивительных персон, сочетавших в себе одновременно и утонченные черты высшего общества и провинциальную простоту. Кто в смокингах, кто в платья, кто просто в длинных разноцветных шарфах. Все ходили от одного конца зала в другой, пили освежающие напитки и среди всего этого шума единственное, что отчетливо слышалось — это веселый смех с цоканием копытц по кафельному полу.

Вдоль длинной барной стойки, что располагалась прямо перед лестничным пролетом так же было, если не сотню, то с десяток персон всех цветов и окрасов. Кобылки, попивавшие смузи, грифоны, о чем-то разговаривающие с барменами, или же по-деловому выряженные жеребцы, ведущие светскую беседу с коллегами по цеху.
— Вот ты где! — приобняла меня сзади Флитфут. — Уже успел дать интервью?
— Всего лишь ответил на пару скромных вопросов, — погладил я ее щечку, улыбнувшись. — Еще никогда я не видел такое количество народу. И как это я умудрялся прятаться от всего этого?
— Сегодня грандиозный праздник. Уверенна, мы проведем его весело, — уткнулась пегаска в мою шею.
— Обязательно, — коротко ответил я, думая, в какую сторону теперь направиться.

— Джеймс, приветствую вас, — неожиданно вышел из неугомонной толпы единорог в красном матовом мини-плаще с золотой нагрудной эмблемой и длинной, уложенной назад черной гривой. — Надеюсь, вы не слишком раздосадованы в связи с такой пышность мероприятия.

— Что вы, — любезно улыбнулся я, поклонившись. — Это большая честь присутствовать на мероприятии такого масштаба.

Единорог так же с почтенной улыбкой поклонился, после чего представился.
— Канцлер Нейсей, Просветительский Совет Эквестрии.
— Джеймс, человек из другого мира.
— Я знаю, — подозвав меня, мы решили пройтись с единорогом вдоль коридора.
— Я вас тогда оставлю, — чмокнув меня в щеку, удалилась Флитфут обратно в сторону главного входа, где, наконец, засветились знакомые лица носительниц элементов гармонии.
— Принцесса Твайлайт взяла на себя большую ответственность, формально объяснив ваше текущее присутствие в стране.
— Это в ее юрисдикции. К тому же мне пришлось через многое пройти, чтобы оказаться здесь.
— Ваша ситуация вызывает у меня не меньший интерес. Магическое возмущение, исходящее от вас, является предметом большой дискуссии, в чем я убедился, только узнав о вашем прибытии в столицу.
— Этот вопрос мы решаем вместе с принцессой. Речь скорее всего идет о межпространственном векторе, с которым не то, что я, но и вы, уверен, никогда не встречались.
— С причинно-следственной связью мы еще успеем разобраться. Меня интересует лишь то, как новоприбывшее существо за считанные дни успело сблизиться и войти в круг доверия одной из самых влиятельных персон в Эквестрии?
— Я… — откровенно удивившись, я сбавил шаг, — просто нуждался в помощи. Единственное, что мне сейчас нужно — это выяснить, каким образом я оказался на другом краю вселенной без возможности вернуться обратно.
— Ваши слова звучат, без сомнения, убедительно, — почти строгим голосом продолжил единорог. — Но моя академическая специализация — поиск, так называемых, червоточин. Это древняя магическая практика, совмещавшая в себе элементы убеждения и древней эссенции харизмы. С ее помощью можно было завуалировать секретную информацию так, что сам носитель не будет о ней догадываться, хотя, конечно, будет ее заразным переносчиком. Так что же вы несете на себе… Джеймс? — взглянул он на меня почти жадным взглядом.
— Я не понимаю, о чем вы говорите. События до моего появления здесь мне неведомы. Но, если вы так убеждены в моей двуличной натуре, не легче ли вынести этот вопрос на более высшую инстанцию? — спокойно взглянул я на оппонента, стараясь проецировать уверенность и спокойствие в каждом движении мускула.
— Я не знаю, что вы намереваетесь делать и действительно ли осознаете ту угрозу, что несете своим магическим шлейфом, но я докопаюсь до правды, — осмотрел он меня с ног до головы. — И вы даже не представляете, насколько мне трудно все этого говорить, ибо ваша аура, как непроницаемый щит для чужого негативного влияния. Это одновременно приятно и в тоже время до невозможности отвратительно.
— Если у вас есть что-то конкретно, выкладывайте. Мне об этом будет узнать не менее интересно, чем вам, — так же строго взглянул я на единорога.

— Все в порядке? — с улыбкой подошла к нам Твайлайт, заметившая, как мы с единорогом чуть ли не нависли друг над другом.
— Да, Принцесса, все замечательно, — поклонился Нейсей в свой привычной дворянской манере. — Мы как раз с Джеймсом обсуждали ваши успехи в сфере обучения.
— И как они? — лукаво улыбнулась кобылка.
— Я помню про твой пергамент и мое сочинение на тему впечатлений.

Такой ответ вполне устроил аликорну и, снова улыбнувшись, она добавила:
— Тогда желаю вам хорошего вечера. Джеймс, представление начинается через десять минут. Подходи потом ко входу в зал.
— Хорошо, Твайлайт, — помахал я рукой, прежде чем снова мыслями вернуться к нашему разговору. — В чем проблема? — снова посмотрел я на переменившееся выражение мордочки единорога.
— В том, что твоя манера строится на манипуляторском атрибуте. В тебе нет той естественной черты, на которой основана та же самая симпатия. Твой подход строится лишь на счастливом стечении обстоятельств, в результате которого твои симпатические проявления манипулируют настроениями всех окружающих. И я это отлично улавливаю.
— Так вот оно что, — засунув руки в карман, ухмыльнулся я. — Я-то пытался добиться этого ответа с тех самых пор, как оказался здесь, а теперь получается, что я для вас лишь симпатический манипулятор? — сделал я несколько шагов вперед, из-за чего единорог даже попятился. — Что я становлюсь объектом всеобщего внимания как раз из-за этого магического явления? — еще пару шагов и единорог также отступил. — Что ваша слабовольность и наивность становится предметом моих проблем? — внимательно взглянул я в глаза единорога, который уже стоял вплотную к стене. — …Я буду рад каждой теории и гипотезе этого явления. А до тех прошу меня простить, — улыбнувшись, я развернулся и направился обратно в фойе в то время, как Нейсей, поправив накидку, странно ухмыльнулся мне вслед.

— Чего-то ты долго, — с улыбкой встретила меня Флитфут. — Готов к представлению?

— Всегда готов, — обнял я ее за плечи, чмокнув в щеку.

Захватив пару бокалов на вынос с вкусным на запах содержимым, мы присоединились к нашим друзьям, что уже заняли свои места в зале. Представление вот-вот должно было начаться и от того я не мог избавиться от гуляющих в моем животе бабочек. К слову места на седьмом ряду были выделены как раз с учетом моих габаритов и мягкие удобные кресла хорошо вмещали довольно внушительные по меркам этого мира бедра. По правую руку сидела Флитфут, а по левую через несколько сидений Твайлайт и все ее подруги, что помахали нам копытом прямо перед тем, как свет в зале начал меркнуть.
— Уважаемые дамы и джентельпони! — донесся в зале дикторский голос. — Перед началом нашего выступления примите наши радостные поздравления в связи с наступлением Дня Согревающего Очага!

Из колонок около сцены начала играть очень красивая торжественная музыка, а пони тем временем приступили постукивать своими копытцами по полу, таким образом, выражая свои овации. Я же просто тихонько аплодировал ладонями, стараясь не сильно выбиваться из общей картины.

Внутри меня будто что-то переклинило после состоявшейся беседы. Я старался не сильно об этом думать, но теперь каждый смешок или треск на соседнем ряду уже воспринимался, как какая-то закономерность. Это была глупая мысль, наравне с паранойей, поэтому я просто тряхнул головой, чтобы выбросить весь этот мусор.
— Ты в порядке? — спросила Флит, положив свое копытце мне на руку.
— Все отлично, — поцеловал я его, нацепив улыбку. — А кто это там на сцене? — указал я рукой на подиум, стараясь отвлечь внимание.
— Это полководец Ураган и принцесса Платина, — увлеченно ответила пегасочка. — сейчас предводители пони от каждого вида решают вопрос по поиску новой земли, так как на нынешней выращивать продукты стало невозможно из-за таинственной метели.
— Интересно, — спокойно ответил я, переключившись на сцену.

Выступление проходило в формате вольного пересказа. Сам рассказчик в исполнении довольно симпатичного жеребца с длинной гривой ходил постоянно вдоль сцены, исполняя роль закадрового голоса. События повествовали о тех временах, когда пони жили в разрозненном состоянии. Каждый требовал друг от друга того, чего не мог сделать сам. Пегасы и единороги еду от земных пони, земные пони хорошую погоду от пегасов, чтобы был урожай и все в обратном порядке, что усугублялось напряженными отношениями между племенами. Сами актеры и декорации, на удивление, хорошо передавали атмосферу тех времен. Смутные, если говорить точно. Недовольство, вражда и упреки были тем, что сейчас заменилось общностью, гармонией и настоящей дружбой. Глядя на все это передо мной мелькала общая картина человеческого общества, с такими же принципами, враждой и первобытными устоями. Будто все это было не историей, а самым настоящим уроком для будущих поколений, что, конечно, было правдой. Только здесь выводы были сделаны, а у нас, к сожалению, нет.

Смотреть на все это было чертовски интересно. Под музыку одна декорация сменялась другой. Применялись дымовые спецэффекты, изображающие таинственных духов Вендиго. И отличная массовка, что экспрессивно выражала недовольствие по отсутствию точек соприкосновений в решении сложного продовольственного вопроса. Как ярко проходило собрание, и все кричали друг на друга в сильном недуге. Как эти зимние духи чуть не уничтожили все поселение Эквестрии, питаясь враждой и ненавистью. И как в итоге все хорошо закончилось.

Закадровый рассказчик читал таким приятным дикторским голосом, что я начал даже немного ворковать, прикрывая глаза с каждым разом все сильнее и сильнее. Общий посыл истории отлично отложился в памяти и теперь подведению итогов было уделено последние десять минут представления, в котором говорилось о сильных сторонах дружбы; о том, как с ее помощью можно преодолеть все невзгоды и о том, какую сильную роль она играет сегодня.
— Джеймс, — окликнула меня пегасочка. — Ты как? Выглядишь сонным. Ты ведь не забыл, что это только начало вечера, — мило улыбнулась она.
— Отлично все, — лениво улыбнулся я. — История чертовски интересная. Никогда не слышал ничего подобного. Флитфут? — повернулся я направо...

— ...Джеймс, отличное выступление, — пожал мне руку мужчина, сидящий по праву руку. — Уверен, комиссия отложит теперь все разбирательства на несколько месяцев, пока мы не найдем решение возникшей ситуации…
— Ситуации? — остолбенел я, оглядевшись по кругу.

Десятки рядов огромного конусоподобного павильона были заполнены людьми в деловых костюмах, а тягостная тишина лишь раз в несколько минут прерывалась громкими аплодисментами, когда речь выступающих на трибуне делегатов подходила к концу.
— Завтрашним рейсом ты отправишься обратно в Гамбург. Мне нужно, чтобы ты еще раз объяснил Кудрину всю сложившуюся ситуацию.
— Он ведь политик…
— А также наш доверенный связной. Ты выглядишь как-то растерянно. Ты в порядке? — внимательно посмотрел на меня мужчина, сидящий справа.
— Да… в полном, — начал я нервно грызть ноготь указательного пальца.
— В таком случае, — незаметно порыскал мужчина в своей сумке, что стояла справа от кресла в проходе, — вот твои билеты. Завтра обязательно свяжись со мной по шифрованному каналу.
— А вы? — уставился я пустым взглядом на сидение напротив.
— Я останусь еще на пару дней в Нью-Йорке, чтобы внести ясность с Виктором Паалем.
— Меня тоже не очень радует перспектива переложить часть ответственности на орган, что будет охотнее сотрудничать с ООН, нежели с нами, — на автомате выдал я.
— Поэтому придерживаемся плана. Я отправляюсь в отель Марипоза, чтобы встретиться со связным. Если мы хотим довериться департаменту по снижению юридических рисков, нужно быть уверенным в том, что Виктор не пойдет на поводу окончательного решения сегодняшней ассамблеи, — встал мужчина с места. — Под моим сидением лежит кейс, через десять минут заберешь его и направишься к выходу, там тебя будет ждать машина. Корреспондентам никаких интервью не давать. Хорошо?
— Хорошо… — кивнул я, находясь в каком-то густом тумане.
— Тогда до связи, — прошел мужчина вдоль рядов, прежде чем покинуть зал.

Я находился в абсолютной прострации. Возникшая картина перед глазами словно пыталась меня убедить, что я вернулся туда, где мне положено быть. Но эти аплодисменты, формальные речи выглядели, как очередной дешевый спектакль с актерами, взятыми на роли прямо с улицы. Через десять минут, как мне и сказали, я взял из-под соседнего сидения небольшой черный кейс с электрическим кодовым замком на латинском алфавите и под очередные шаблонные авации двинулся к выходу из павильона, где также, как и в зале было очень много персон, по мне так, выполнявших роль обычной массовки, ибо разговоры, деловые рукопожатия и любезные похлопывания по плечу выглядели так, словно меня пытались убедить в логичности того, что сейчас происходит.

На нижнем пролете, вполне ожидаемо, собралось огромное количество репортеров. Их бесконечные вопросы и мелькающие огни фотокамер вызывали сильную головную боль и, если бы не формальность встречи, я бы предпочел отмахиваться ото всех этим самым кейсом.
— Скажите, к какому соглашению пришли страны по итогу Генеральной Ассамблеи?
— Без комментариев!
— Объясните, как вы относитесь к заявлениям о неизбежности военной эскалации?
— Без комментариев!
— Скажите, пожалуйста…
— Без комментариев!

Обойдя всю эту толпу, я вышел на улицу, где ожидал черный Мерседес с очень странным и в тоже время знакомым номерным знаком — «

734

». Через переднее приоткрытое матовое стекло мне помахали рукой и спустя мгновения я уже сидел на заднем сидении автомобиля, который окружили так и не успокоившиеся репортеры, жадно кричащие свои вопросы сквозь затемненное стекло и толстую черную дверь.

Дав по газам, все, естественно, разошлись, и теперь я спокойно глядел в окно, за которым проносились городские пейзажи.
— Как все прошло? — донесся вопрос с переднего сидения.
— Лучше, чем ожидалось, — ответил я, продолжая с тоской глядеть в окно. — Куда мы направляемся?
— Аппарат-отель Марсель на набережной в Лонг-Бич. Меня просили удостовериться, что кейс при вас.
— Да, он у меня…
— Хорошо. Так же Джон попросил передать вам этот конверт, — протянули мне с переднего сиденья небольшой сверток. — Была только одна просьба…
— Какая? — ощупав маленький бумажный конверт, спросил я.
— Открыть только после посадки в Фульсбюттеле.
— Хорошо, — отложил я сверток во внутренний карман пиджака, как вдруг там же я нащупал что-то еще.

Достав это нечто из запутавшегося внутреннего кармана, я ощутил странную тоску и чувство сильной грусти, от которой мое сердце участило свое сердцебиение.

Красивое и очень яркое аквамариновое перо, что даже немного блестело на фоне падающего в окно солнца. Крепко сжав его в своих обоих руках, я взглянул в окно, за которым был виден красивый закат, который через некоторые мгновения скрылся за большими Нью-Йоркскими небоскребами…

Интерлюдия V

Конверт, переданный Джоном накануне моего вылета в Гамбург содержал в себе пачку картотечных бумаг с зафиксированными на углу номерными знаками, которые нужно читать по порядку.

Ничего удивительного, разве что подчеркнутые маркером строки, на которых были расписаны длинные уравнения и пометки в углу с большими знаками вопроса. Пересматривая все который раз, я не мог точно понять, что он имел в виду, делая подробные наброски. О наличии где-то между строк ошибки стало ясно еще тогда, когда появились первые новости о провальной разведывательной миссии в Сиэтле, но с тех пор наш отдел так и не сдвинулся с мертвой точки в попытках найти ту ошибочную переменную, которая стала предметом огромных международных дискуссий и риторических вопросов о том, кто ответственен за возникшую ситуацию.

Делая на отдельном листе пометки карандашом я в очередной раз решился пройтись по всем показателям, но который раз приходя к одному и тому же знаменателю, я с раздражением бросал на стол карандаш и начинал бродить по кабинету взад-вперед, не понимая в каком месте допустил ошибку.

С тех пор, как мир заговорил о грубом нарушении суверенитета прошло уже полгода, а ситуация так и не планировала утихать. Сначала вербальные ноты в адрес государства, позже локальные стычки на нейтральных территория, теперь Генеральная Ассамблея и не исключено, что следующая встреча уже примет формат Совета Безопасности, если мир раньше не рассыпется, как карточный домик.

К слову ситуация была гораздо сложнее, нежели ее описывали в СМИ. Пальцем никто ни на кого не указывал, но сам факт того, что мне на ответный запрос пришло уведомление, что дипломатической переписке более нельзя доверять, а высшие государственные чины теперь не охотно делятся информацией, было ясно, что финал этой истории давно сформулирован.

Эмпатический штамп, вокруг которого теперь слагали самые неординарные легенды, стал сильной точкой соприкосновения. И не только между странами, консульствами и дипломатическими служащими, но и между моим отделом и правительством, которое всячески старается снять с себя непосильную гору ответственности за грубое допущение из-за несоблюдения установленных ранее сроков. По договору первые испытания должны были пройти не ранее следующего квартала, а также сопровождаться тестами этих образцов на единичных подопытных. Но желание легкой наживы сделало свое и теперь эта безответственность аукнулась проблемой, разрастающейся по миру в геометрической прогрессии. Это была та самая ситуация, не попадающая под понятие «Цель оправдывает средства».

— Здравствуй, Джеймс. Замечательное выступление в Нью-Йорке, — вошел в кабинет Кудрин, привыкший начинать беседу с доброй лести, прежде чем перейти к не очень хорошим новостям, а они были у него всегда в запасе.
— Благодарю. Джон просил удостовериться, что вы в курсе всех подводных камней возникшей ситуации, — сложил я ладони.
— Ты вовсе не обязан передо мной отчитываться, — сел он в кресло напротив, положив поверх коленей свое коричневое пальто. — Хотя, не буду отрицать, мне очень интересны новые подробности.

Кудрин был статным мужчиной, которому в силу должностных обязанностей все не удавалось уйти на спокойную пенсию, хотя, мало того, что его за все заслуги вряд-ли кто отпустил бы, так и он сам все еще горел ярким запалом, когда продолжал решать вопросы национального характера. Уже тридцать добрых лет он работал в Министерстве внутренних дел, и почти столько же нашим куратором, а на нашем рабочем языке, просто хорошим связным между правительством и нашим отделом. Большинство вопросов, утверждение сроков, условий и предложений по проекту проходили именно через него. Но с учетом того, как складывается ситуация сегодня, не ясно, насколько плодотворным теперь будет складываться наше сотрудничество. Он знал о том, что нас пытаются выдворить, а мы знали, что это в его компетенции.

— Мы с Джоном решили обратиться за помощью к департаменту по снижению юридических рисков на случай, если… с вашей стороны начнется давление.
— Джеймс, — добро усмехнулся Кудрин. — Я с самого начала был на вашей стороне. И тогда, когда мы только утверждали работу над этими штампами и тогда… когда начался этот сумбур. Как человек я на вашей стороне.
— А как политик? — внимательно взглянул я на мужчину.
— Как политик? — задумался Кудрин, сжав губы. — Как политик… если мне придет приказ сверху о необходимости здесь все хорошенько зачистить, я хоть и поскриплю зубами… но сделаю это, — с горечью взглянул он на меня. — Пока этого приказа не поступало, поэтому я полностью к вашим услугам.
— Я надеюсь, ты понимаешь, что я меньше всего причастен к этой истории? — встал я с кресла, чтобы подойти к окну, с которого открывался вид на весь город.
— Понимаю, но ведь всем сейчас приходится решать чужие проблемы. Мы пытаемся убедить американцев, что не причастны к тому, что произошло в Сиэтле, китайцы под шумок приступили к интервенции на ближнем востоке. А что ты? — запнулся мужчина. — Просто парень, который оказался не в то время и не в том месте.
— Если так продолжиться, то мы все окажемся не в то время и не в том месте, — сложил я руки за спиной.
— В принципе, — пожал плечами мужчина. — О войне говорят даже в министерстве, но не в том смысле, в котором ты подумал. Она может вершиться посредством каких-то локальных стычек с целью присвоить какие-то ресурсы. Может, если мы закроем глаза на их нарушения, может нас и обойдут стороной, но как быть с вашим отделом?
— Пойми, — развернулся я. — Я разработал уравнение, по которому воспроизвели все образцы эмпатического штампа. Но решения об их испытаниях, особенно, после моих многочисленных заявлений, что в уравнении может быть ошибка, принимал не я.
— Да, это так… — сухо ответил Кудрин, понимая к чему я клоню.
— Кто принимал решение об отправке агентов под воздействием этого штампа в Сиэтл?
— Да, я знаю, к чему ты клонишь, — привстал и тут же сел обратно Кудрин. — Но ты сам пойми. Теперь, когда всем обо всем известно, правительству лучше переложить всю ответственность на того, кто непосредственно этим занимался, что избежать международного скандала.
— Сдать меня, как пособника террористов? — лукаво улыбнулся я.
-…Как того, кто не имеет ни малейшего отношения к государственному сектору, — начал жестикулировать рукой мужчина.
— Так, значит?
— Джеймс, давай немного остынем и пойдем вместе пообедаем. Я знаю, что прогнозы довольно пессимистичные, но из этой ситуации есть выход. Особенно после твоего выступления в Нью-Йорке.
— Ты сам знаешь, что это была вынужденная мера, которая как раз стала тем самым толчком к тому, чтобы сделать меня крайним.
— Не волнуйся, — похлопал меня по плечу Кудрин. — Мы найдем выход из этой ситуации.

На четырнадцатом этаже нашего тридцатиэтажного небоскреба располагался довольно роскошный ресторан, в котором любили проводить время высшие должностные лица нашего департамента. Роскошный зал с панельными окнами, штатом поваров, официантами, услужливо обслуживающие всех приходящих и бесконечный гулдеж всех по телефону из-за чего музыки, играющей из колонок по углам, было практически не слышно.

Присев за свободный столик, к нам подошла любезная официантка, которая поставила на стол в качестве комплимента блюдечко с оливками. С выбором по меню было покончено буквально через минуту и, когда нас оставили наедине, я решил продолжить:
— Расскажи, что произошло в Сиэтле, — облокотившись о стол, нагнулся я вперед.
Надкусив оливку, Кудрин немного нахмурился.
— По началу у всех были оптимистичные прогнозы, касательно того, что под воздействием штампа агенты смогут через шифрованные каналы связи передавать секретную государственную информацию. И по началу все так и было, — прервался мужчина, когда к нам снова подошла официантка с несколькими бокалами и прочим сервизом. — Но! Мы были так увлечены конспирологическими теориями, что со временем спектр задач агентов, высланных в Штаты стал слишком широким. Они бы ни за что не справились, — демонстративно отпив из бокала, снова прервался Кудрин.
— Но сначала все так и было? — следом отпил я.
— Да, они отлично справлялись. Внедрившись в узкие дипломатические круги, они начали нагло качать информацию. Это было абсолютно все, — ухмыльнулся мужчина. — Прогнозы предвыборной компании, расстановка сил в Европе, планы НАТО на постсоветском пространстве, секретные программы Зоны 51 и все в этом духе.
От услышанного я даже немного улыбнулся.
— Да, на это и был расчет. Я не знаком с внутренними тонкостями этой твоей математической программы. На моих плечах была лишь ответственность за то, куда и кого распределить и в дальнейшем принять информацию. Может ты объяснишь?
— Эмпатический штамп — это… — покрутил я бокал, — сложная математическая формула, которая объясняет структуру и внешний спектр работы дофаминового нейромедиатора. Суть проекта заключалась в обходе мезокортикального пути в нервных окончаниях и выведения реакции за внешнюю оболочку человеческого мозга. Таким образом вся идея строилась банально вокруг возможности влияния людей друг на друга посредством эмоций, симпатии и, по итогу, убеждения.
— Убеждения? — наклонился ближе Кудрин.
— Да. С человеком, с которым приятно общаться, проводить время и, который излучает во внешнюю среду весь нейромедиаторный спектр, легче идти на контакт. Таким образом мы бы добились огромного прорыва в нейрофизиологии, если бы весь проект не строился на меркантильном желании обладать чужими секретами.
— К слову было одно но… — сжал губы Кудрин.
— Уже в принципе ясно, — протянул я, оглядевшись по кругу. — Как все так вышло?
— Через три недели, как все привитые этим штампом агенты были отправлены на задание в Сиэтл, мы потеряли связь со всеми.
— Со всеми? — удивился я.
— Все двенадцать человек были взяты на допрос ФБР, так как действия стали очень неосторожными. Тогда операция была прикрыта, но… было поздно.
— То побочное действие, о котором я предупреждал.
— Знаю я… знаю… — схватился за голову мужчина напротив. — Наши агенты всех сдали, включая других сотрудников под прикрытием, которые участвовали в операции исключительно, как посыльные. Всех выследили, поймали и с тех пор мы больше не знаем об их дальнейшей судьбе.
— И как вы об этом узнали, если всех прикрыли?
— У нас был агент в Вашингтоне под кодовым именем «лучик», который незадолго встречался с одним из посыльных, который еще ранее контактировал с одним из агентов, что выполнял миссию, будучи помощником секретаря при администрации в Сиэтле. Он нам и все передал. Как только мы узнали, что всех схватили, тогда мы и задумались о тех запросах, что были в твоих отчетах.
— Я говорил о возможных побочных действиях и предупреждал, что перед масштабными тестами нужно выполнить внутреннюю диагностику.
— И в чем заключались эти побочные действия? Все хотят свалить вину за произошедшее на тебя, чтобы не нести ответственность перед международным сообществом. Так дай мне хотя бы зацепку, — раскрыл мужчина ладони.
-…Где-то в переменных есть ошибка, которую я пытаюсь найти и по сей день. Она отвечает за инкубационный период перед тем, как нейронные сети придут в норму после высокой нагрузки от привития. На первых порах они держатся стабильно, но по прошествию времени начинают саморазрушаться. На простом языке начинается все с паранойи, позже спутанность сознания, галлюцинации, безумие, а еще позже…
— Смерть? — предположил Кудрин.
— Нет, — пожал я плечами. — Кома без возможности дальнейшего самовосстановления.
— Выходит их уже давно нет?
— Скорее всего, — допил я остатки, прежде чем снять очки и немного размять глаза. — Джон позаботился о том, чтобы на время разбирательства все экспериментальные образцы были хорошо законсервированы. Это даст нам время, чтобы установить сотрудничество с департаментом по снижению юридических рисков. В противном случае нам придется обращаться в более авторитетные структуры, если вы попытаетесь сделать меня крайним в этой истории. Одно дело убрать меня. А как будут обстоять дела со всем нашим департаментом? Их вы тоже всех посадите под замок или того хуже…
— Джеймс, я хочу этого меньше всего, — начал вертеть ладонью мужчина. — Если мы договоримся с американцами, то…
— То что? — немного повысил я голос. — Договориться с ними, после того, как вы раскрыли все их карты? А как это будет выглядеть, потому что я вижу здесь только два варианта.
— Давай не будем торопить события…
— Либо вы признаете свою вину перед сообществом, и тогда точно начнется мировая война, либо сделаете крайним меня и тогда все будет рассматриваться, как обычная история о парне, который поставил раком целую нацию без чье-либо помощи! Естественно, всем будет выгодней выбрать второй вариант.
— Джеймс, — тише обратился Кудрин. — Я не должен тебе этого говорить, — осмотревшись по кругу, он продолжил еще тише. — В палате вторую неделю ведутся слушания о том, чтобы расформировать отдел по инновационным разработкам. Они ищут любой юридически возможный способ отгородиться от всего этого и превратить вас в частный сектор, чтобы на финальных международных слушаниях сделать официальное заявление о своей непричастности.
— И-и-и? — остолбенев, спросил я.
— Превратив вас в частную компанию у них будет моральное право заявить, что государство, как и все его подведомственные структуры не при чем. У них будет право осудить вас, как международных преступников и закрыть это дело, как и поставить точку на перспективе вести новую мировую войну.
— Я ведь выступал в Нью-Йорке, как парламентарий. Как они это объяснят?
— Это неважно. Для них сейчас основная забота грамотно все это оформить по документам. Когда американская комиссия отправит повторный запрос на расследование этого дела, мы… — прокашлялся Кудрин. — То есть, правительство… вручит им документы, в которых будет указано, что за операцию отвечает ваш отдел, который никак не связан с государственным сектором. Агенты не смогут это опровергнуть, особенно, если сейчас они все в коме, или того хуже… мертвы. Поэтому…
— Что же тогда делать?
— Даже, если Джон уже занялся вопрос, касающимся защиты вашей позиции в суде, у вас вряд ли что выйдет. Департамент по снижению юридических рисков идет в фарватере американской внешней политики и защищать интересы тех, кто их, в прямом смысле, ограбил… нет.
-…Получается… если наше государство признает свою вину за произошедшее, начнется война. А, если признаю свою вину я, то… отвечу за это только я?
— Да, — с сожалением ответил Кудрин. — Слушания все еще ведутся, поэтому время еще есть. У меня есть связной в американском посольстве, зовут Ричард Греннел, — вручил мне карточку Кудрин. — На следующей неделе он будет здесь проездом в Гамбурге. Свяжись с ним.
— Что ему сказать? — осмотрел я визитную карточку с загнутым уголком. — Скажи, что ты от меня. И объясни возникшую ситуацию, он любит разбирать дела, особенно связанные с политической дискриминацией. Но запомни, — пристально взглянул мне в глаза мужчина. — Этот трюк защищает только тебя… не их, — указал он растопыренным пальцем в окно.
— Я понимаю… спасибо за помощь… — пожал я мужчине руку, который секундой позже встал из-за стола.
— Кстати, что это такое? — указал мужчина на выступающий из переднего кармана пиджака кончик красивого аквамаринового пера. — Я это еще в кабинете увидел, но почему-то не решился спросить.
— Это? — указал я на выступающий пушок. — Сувенир из Нью-Йорка. Нашел в кармане на обратном пути…
— Ясно, — покивал мужчина. — Что ж, тогда желаю удачи. Надеюсь, мы еще увидимся.
— Спасибо за помощь, Георг. Будем на связи.

Проводив статного мужчину взглядом, я вспомнил, что необходимо связаться с Джоном, ибо ситуация теперь кардинально изменилась…

За окном тридцатиэтажного небоскреба просматривался ноябрь…

Глава XXVI

Следующие несколько дней прошли в тревожном смятении от осознания всей сложившейся картины. Эти сутки прошли словно один долгий миг и от всего мира меня отделяло лишь несколько стен и большое зашторенное окно, через которое можно было наблюдать бесконечный городской гул и повседневную суету. Находясь в кабинете, я то и дело, что перепроверял отчеты, принимал звонки с административной стойки на первом этаже, ходил взад-вперед или же пустым взглядом смотрел в окно, от чего мне постоянно становилось дурно и чертовски тоскливо.

От всего этого бюрократического завала меня чуть ли не выворачивало наизнанку. От горько осознания, что именно этим я занимался на протяжении многих лет и, что результаты всего этого бедлама обернулись таким образом, я начал ловить себя на мысли о скорейшем завершении этого наигранного спектакля.

Я словно вернулся в этот социальный лимб совсем другим человеком, который ранее понял что-то такое, без чего теперь существовать просто не невозможно. Превратиться за один миг из бесчувственной машины в сентиментального героя какого-то малобюджетного романа не слишком радужная перспектива, особенно в мире, который уже трещал по швам.

От мирой войны нас отделял лишь один шаг и неизвестно, кто первым пересечет этот рубеж. Уж неизвестно, кто именно осмелится это сделать. С учетом последних новостей, которые с каждым днем приобретали все более и более настораживающий характер было ясно, что развязка совсем близко. Даже, если я встречусь с Ричардом Греннелом, неизвестно, чем все это обернется. Конечно было ясно, что такой маневр защитил бы исключительно меня. И никого другого. Но что будет дальше?

Даже, если в американском посольстве меня возьмут под опеку и меня смогут выгородить перед правительством, это вовсе не значит, что ситуация сразу примет формат сахарной ваты. Наоборот, когда станет известно, что к ситуации прямое отношение имеет государство, начнутся более страшные события. От войны это вряд ли убережет, разве что к этому моменту я уже буду совсем далеко. Но, как говорится, человек предполагает, а располагает уже кто-то другой…

В этих размышлениях я совсем забылся и только сейчас понял, что уже несколько минут со всех сторон рассматриваю длинное аквамариновое перо, которое с момента моего возвращения из Нью-Йорка так и не потеряло своих красок и до сих пор немного блестело на фоне прямых солнечных лучей. Выглядело оно, как профессиональная авторская работа, но… было в нем что-то живое и что-то такое, что заставляло немного забыться и даже немного расслабиться. К слову это разглядывание вызывало одновременно и странную тоску от чувства полной растерянности и чувство странного спокойствия, будто еще немного и я окажусь вдали от всей этой непонятной вакханалии, что творится в мире. Хоть вазу теперь покупай, чтобы поддерживать эти краски.

Неожиданно раздался телефонный звонок.
— Слушаю вас, — поднял я телефон на проводе, отложив перо в сторону.
— Вас беспокоит Хелен со стойки регистрации. На ваше имя пришло несколько конвертов, я попрошу вам их принести.
— Спасибо Хелен, — начал я опускать телефон, впрочем быстро опомнился и снова приложил его к уху. — Вы еще здесь?
— Да, Джеймс, я вас слушаю.
— Мои запросы в организационно-кадровый отдел.
— Да, мы получили пакет документов. Их вам принесут немного позже.
— Хорошо, спасибо, — повесил я телефон, откинувшись в кресле.

Я еще раз внимательно осмотрел это перо. Откуда оно взялось у меня в кармане? Разглядывая его со всех сторон у меня возникло чувство, будто еще немного и я найду ответы на все вопросы, но вместо этого лишь сильнее запутывал себя, ибо никакой логики я в этом не видел. Будто я подопытная белка в колесе, мир которой ограничивался лишь скудным восприятием просторной, но от этого не менее ограничивающей клетки.

Немного пройдясь вдоль кабинета, я поочередно осмотрел все предметы. Небольшой стенд с пометками красным маркером, книжная полка с документами, небольшой красный диван в углу, пару стульев, стол, заваленный промаркированными листами; окно, с которого открывался животрепещущий вид на город и… я. Словно клякса, сошедшая по ошибке с кончика пера неопытного художника.
— Джеймс, разрешите? — послышался стук в дверь
— Да, проходите, — вернулся я на место, успев вовремя убрать перо в верхний выдвижной ящик стола.
— Ваши конверты. Также просили передать, что ваш запрос в кадровом отделе был принят и документы вам занесут немного позже, — откланялся молодой парень в белой рубашке с растегнутой верхней пуговицей.
— Да, Хелен меня уже оповестила, — поправив очки, начал осматривать я небольшую стопку конвертов. — Спасибо.
-…Джеймс, — у самой двери немного замешкался парень. — Скажите… что же все-таки будет?
— В каком смысле? — сложив пальцы, спросил я.
— У нас… в отделе… — начал потирать пальцы парень. — Очень взволнованы в связи со сложившейся ситуацией. Никто не говорит ничего конкретного и я хотел от вас услышать… точнее… я хочу быть уверенным, что все в порядке.
Я немного нагнулся вперед и продолжил чуть тише.
— Никаких поводов для волнения. Мы продолжаем свою работу в штатном режиме и… — сжал я губы, пытаясь придать словам уверенность. — Нет никаких поводов для волнения…
-…Думаете, удастся избежать войны? — с мольбой в глазах спросил меня парень.
-…Все будет в порядке, — покивал я. — Когда документы будут готовы, сразу занеси их мне.
— Хорошо, — опустил голову парень и секундой позже вышел из кабинета, закрыв за собой дверь.

Когда он вышел из кабинет, я откинулся на стуле и стал протирать глаза так, словно в них забился песок. На душе было чертовски отвратительное чувство, ведь ничего кроме вопросов я более не видел в этой ситуации. Снова одев очки, я принялся осматривать конверты. Стандартная процедура при передачи пакета документов — это штамп и официальная маркировка на каждом комплекте, особенно, если бумаги идут напрямую начальству. Каждый конверт не выделялся на фоне другого ничем особенным. Все со штампами, полями адресата, но один из этой кучи выглядел немного иначе, нежели остальные. Немного шершавая и выцветшая бумага, заляпанная по краям чем-то желтым.

На этом конверте не было ни штампа, ни маркировки. Просто безымянный кусок сложенной бумаги без полей, имен, адресата и прочего. Осмотрев его с двух сторон, я раскрыл этот конверт и вытащил из него сложенный несколько раз лист бумаги.

Ничего особенного. Обычное налоговое уведомление о необходимости оплаты коммунальных услуг за жилплощадь. Но, приглядевшись еще внимательней, я заметил в этом что-то странное. Помимо счета на круглую сумму, была также указана дата оповещения и, судя по ней, уведомление было составлено еще полгода назад и выходит, что оно давно просрочено. Но странно, что никаких иных оповещений, кроме этого я больше не получал. Поправив очки я также обратил внимание на адрес выставления счета. Там их было два и оба на мое имя. Только вот одно было верным, а было это место моего нынешнего нахождения, а второе… адрес улицы и квартиры под номерным знаком «34». Странно, но я не помнил, чтобы я когда-то жил под этим адресом. Приглядевшись и, удостоверившись, что все правильно прочитал, а налоговые агентства более чем компетентны в составлении бюрократических писем, я начал рыскать по выдвижным полкам своего стола, чтобы отыскать ключи от своей квартиры. Я примерно помнил, где жил, но чтобы настолько далеко. Не уверен. Отыскав заветные ключи, что самое неожиданное, в самой первой полке, что лежали под тем самым аквамариновым пером, я встал с места и нацепил пальто, чтобы немного прояснить хотя бы один вопрос.

Закрыв за собой кабинет, я обратился к девушке, которая сидела за регистрационной стойкой справа от моего офиса.
— Я отъеду, можете попросить подготовить мой автомобиль.
— Конечно, Джеймс, — улыбнулась молодая девушка. — Надолго?
— На пару часов, — поправил я воротник. — И, когда придут документы, оставьте их у себя. Я заберу их на обратном пути.
— Конечно, — улыбнулась она, подняв телефон, чтобы позвонить на стойку в паркинге.

Спустившись на подземный этаж, я прошел на парковку, где уже ждал черный Мерседес, у передней двери которого стоял любезно улыбающийся мужчина.
— По делам? — спросил он, протянув ключи.
— Как всегда, Джозеф. Как всегда, — сел я за руль, спешно пристегнувшись. — Скажи, как лучше всего добраться до этого адреса? — протянул я ему бумажку с от руки написанным адресом того странного места.
— Я бы посоветовал добраться на метро, немного далековато, — протянул он мне бумажку обратно. — Но, если вы выйдете на шоссе по направлению Альтенвердена, то доберетесь без пробок.
— Спасибо, — улыбнулся я, повернув ключ зажигания.
— Хорошей дороги, — поклонился Джозеф, прежде чем пойти в сторону лифта.
— Хорошей дороги… — сказал я самому себе, прежде чем выехать из паркинга на немного заснеженную улицу.

На улицах уже начало понемногу холодать. Еще ничего не предвещало сильной метели, но люди уже ходили в шарфах и теплых шапках. Толпы отчаянных туристов встречались чуть ли не на каждом втором километре езды, а посмотреть в городе, конечно, было что. В городе было намного легче, нежели в офисе. Здесь не чувствовалась эта нагнетающая обстановка и будь я обычным человеком, то, наверное, никогда бы не заподозрил, что буквально все находятся в одном шаге от привычной и обыденной жизни. Люди, как всегда, спокойно шли по своим делам, спускались в подземные переходы. Кто с колясками, кто постоянно на телефоне, а кто просто гулял по улицам, наслаждаясь красивыми городскими пейзажами. Все было так, будто ничего не предвещало опасности. Конечно, все были в курсе сложившейся ситуации: о выступлении в Нью-Йорке, о Ассамблее и о том, что страны находятся на пике эскалации международного конфликта. Но это не останавливало каждого заниматься своими делами, будто все произошедшее лишь мимолетное событие, о котором скоро все забудут и мир заживет так, будто ничего и не было.

Я спокойно ехал по шоссе, закинув левую руку на переднее пассажирское сидение и просто наслаждался этой иллюзорной свободой. Не помню, когда я в последний раз так просто выбирался куда-то в поездку. Все предыдущие вылазки были всегда связаны с работой, а теперь я так спокойно озирался по сторонам, будто я наконец вырвался из неразмыкающегося капкана. Лес по правую руку, еще не зажегшиеся фонарные столбы, умеренный автомобильный поток и легкая непринужденная музыка, играющая по радио.

Так я ехал еще минут тридцать, пока на развилке не повернул и наконец не выехал на главные улицы Харбурга, в окрестности которого и находился тот странный и непонятный адрес. Этот регион был определенно тише. По мере езды людей становилось все меньше и меньше. Понемногу начали зажигаться фонарные столбы, а поток машин так же сбавлял обороты, будто освобождая мне встречную дорогу.

Повернув на улицу Вильгельма, я аккуратно припарковался прямо напротив ухоженного сквера, в центре которого находилось красивое озеро и направился вдоль смеркающейся улицы по направлению спального района, где и был тот самый адрес.

По пути я подходил к встречным людям и просил указать дорогу, после чего уверенно шел дальше. Эти поиски завели меня в просторный двор, в центре которого красовался огромный парк, в котором до сих пор гуляло огромное количество людей. Здания в округе были немного старые, но на фоне этого длинного кирпичного коридора все выглядели довольно гармонично. Семиэтажные дома с балконами и хорошо обустроенные парадные с цветочной рассадой вдоль металлических перил. Найдя тот самый дом, я с недоверием оглядел его сверху вниз. Было в нем что-то странное, а странное от того, что по мере приближения у меня возникало необъяснимое чувство дежавю, будто когда-то я уже здесь был, пусть и эти события относятся к многолетней давности. Поднявшись по ступенькам, я подошёл к двери, как вдруг меня окликнул чей-то приятный женский голос.
— Джеймс?

Это была молодая девушка тридцати лет. Пока я ее оглядывал, она стояла с сумочкой прямо на ближайшем переходе, и с каждой секундой ее глаза становились все ярче и ярче.
— Мы знакомы?

Сначала она спокойно подошла, а когда между нами было расстояние всего в один шаг, она неожиданно заключила меня в крепкие объятия и начала, на удивление, поглаживать меня по зачесанным назад волосам.
— Как же я скучала… — прошептала она мне на ухо, от чего я остолбенел и попытался немного дистанцироваться.
— Девушка, вы меня, наверное, с кем-то спутали…
— Ты совсем меня не узнаешь? — мило улыбнулась она и буквально на долю секунды на фоне солнца ее глаза блеснули лавандовым оттенком.
— Нет, не совсем…
— Мы познакомились, когда ты переехал сюда. Софи, — положила она руку мне на грудь и мне просто не хватило сил убрать ее в сторону.
— Софи? — посмотрел я под ноги. — Софи…
— Ты уехал, даже не попрощавшись. Мне показалось, что ты просто был расстроен из-за ситуации с Алланом, но… — опустила она взгляд. — Ты даже не оставил номера телефона.
— Я… не…
— Пойдем, — взяла она меня под руку и повела в сторону того самого дома. — Попьем чаю, расскажешь что да как.
— Мне нужно заскочить в квартиру, — лениво семеня следом, пустым голосом ответил я.
— Я живу этажом ниже, не бойся, — счастливо открыла она дверь прежде чем мы вошли в парадную.

Единственное слово, которое наиболее подходит под описание квартиры этой девушки — это уют. Коротенький коридор с развилкой по правую сторону на кухню и по левую в гостевую комнату. Сервиз, полки вдоль коридора, заставленные разноцветными фотографиями и приятный аромат свежеиспеченных пирогов. Пройдя на кухню, мы присели так, будто делали это каждый день. И ведь действительно. У меня возникло чувство, что я действительно здесь когда-то был, но это настолько противоречивые воспоминания, что я просто отдался обыденному желанию немного промочить горло теплым согревающим чаем.
— Ты живешь одна?
— Да, но иногда ко мне приезжает мама, чтобы проведать. С тех пор, как ты уехал, здесь столько произошло. Но я рада, что ты снова здесь, — налила она чай в мою кружку и присела рядом.
— Я что-то не очень пойму. Когда мы с тобой познакомились? — взглянул я в ее красивые глаза.

Девушка от услышанного немного расстроилась, но постаралась не подавать виду.
— Когда ты переехал сюда. Мы столько лет общались, потом ты уехал и… совсем ничего не помнишь?

Я пустым взглядом осматривал стол, стараясь более не задерживаться взглядом на этих красивых глазах, ибо теперь было немного стыдно из-за невозможности с уверенностью ответить на ее вопрос. Она так любезно и неравнодушно меня встретила, будто когда-то мы были вместе, но теперь с этими событиями я единственное, что мог это массировать виски, к которым подступила тупая боль.
— Извини, у меня сейчас очень сложный период и я буду тебе очень благодарен, если ты мне немного поможешь.

Девушка с пониманием отнеслась к моей просьбе и легонько кивнула, не проронив ни слова.
— Тогда давай по очереди задавать друг другу вопросы, — снова улыбнулась она.
— Давай, — коротко ответил я, отпив чаю. — Я немного не понял, что ты имела в виду, когда упомянула Аллана. Мне это имя очень знакомо, но я не могу вспомнить, кто это…

От услышанного она откровенно удивилась и теперь смотрела на меня с округленными зрачками, а грудь стала вздыматься даже чаще, что немного привлекло мое внимание.
— Ты… серьезно?
— Да, — снова отпил я.
— Вы ведь были лучшими друзьями и… как ты…
— Софи, — взял я ее руки и сжал в своих ладонях. — Я в беде. Пожалуйста, ответь на мои вопросы, потому что то, что сейчас происходит, очень для меня важно.
— Он… — ответил девушка, оставив свои руки в моей теплой хватке. — Он… погиб. В автокатастрофе и… ты был на похоронах.
— Боже, — откинулся я назад, схватившись за голову.
Пододвинувшись ближе, девушка погладила меня по плечу.
— Мне очень жаль. Скажи, ты из-за этого уехал?
— Я не знаю, — помотал я головой. — Кажется, теперь я уже ни в чем не уверен. Я здесь жил? — взглянул я на нее.
— Ты переехал сюда десять лет назад, тогда мы с тобой и познакомились. Но три года назад ты уехал и с тех пор от тебя не было никаких вестей. Мне показалось, что ты был очень расстроен.
— Я уже не помню. Сейчас у меня совсем другая жизнь.
— Какая? — с любопытством спросила она.
— Я руководитель отдела, который занимается научными разработками.
— Все как ты хотел?
— Даже хуже, — с сарказмом усмехнулся я.
— Ты ведь смотрел новости? — вскочила девушка, положив руки сначала мне на плечи, а потом мне на колени. — Сейчас такое говорят, что…
— Да, слышал, — почесал я щетину. — Уверен, все обойдется. Да и я здесь затем, чтобы немного отвлечься.

Девушка тут же кивнула.
— Скажи, — одев очки, достал я из пиджака свернутый клочок бумаги с тем самым адресом. — Это ведь этот дом?
Поправив волосы, Софи прочитала написанное, после чего ответила:
— Да, все верно. Твоя квартира номер 34, там ты жил до того, как уехал.
— Замечательно, это я и хотел узнать. Говоришь, этажом выше?
— Джеймс, — схватила она меня за руку. — Скажи, ты ведь останешься?
— Я не знаю, — встал я с места, поправив пиджак. — Мне нужно срочно зайти в квартиру, после побеседуем, — даже немного строго ответил я, из-за чего девушка просто открыла рот, так и ничего и не сказав.
Даже, когда я обулся и вышел в коридор Софи так и продолжила молча сидеть за столом на кухне.
— Я вернусь через двадцать минут, — крикнул я ей.

Но, не услышав ответа, я просто вышел и закрыл за собой дверь.

Пробежав пролет, я остановился только напротив той самой двери с номерным знаком тридцать четыре. Словно это портал в другой мир, я с трепетом достал ключи из левого кармана и воткнул их в замочную скважину. Вроде обычная процедура, но было странное чувство предвкушения чего-то неизвестного. Повернув ключ, раздался протяжный скрип и, когда я открыл дверь… меня встретил самый обычный коридор.

Пара обуви, висящая на крючке куртка, ложка и пару тюбиков с черным кремом на полке. Зашел я внутрь так, будто был не владельцем квартиры, а самым обычным грабителем, ибо постоянно озирался по сторонам, прислушивался к шорохам и двигался настолько аккуратно, будто каждый шаг мог спровоцировать пожарную тревогу.

Осмотрев прихожую, я закрыл за собой входную дверь и двинулся вдоль коридора дальше. По правую сторону в ряд располагались две комнаты: одна была залом с большой, свисающей с потолка люстрой, следующая небольшим кабинетом с массивным деревянным столом, заваленным книгами и канцелярскими принадлежностями. Еще далее по левую сторону располагалась кухня, в конце которой был выход на балкон. А в конце коридора небольшая душевая комната.

Обойдя все вдоль и поперек, до моих ушей начали доноситься еле слышные гудки. Они были короткие, словно стационарный телефон после разговора забыли вернуть на базу. И так все и оказалось. В зале на большом комоде стоял стационарный телефон на проводе, только вот сама трубка лежала вытянутым проводом в нескольких сантиметрах от основного блока.
— Теперь понятно, почему мне пришел такой большой счет, — ухмыльнулся я, поставив телефон на базу.

После я вернулся на кухню и присел за стол. Вся посуда стояла на месте, пыли не было, словно здесь часто делали сан. уборку, а пару сковородок стояло прямо на плите рядом с тостером. За окном слышался гул проезжающих машин, голоса людей, что гуляли в парке под окнами и все было, так будто я обычный, только проснувшийся парень, у которого из забот лишь приготовление завтрака и выкуривание первой утренней сигареты.
— И какая у нас вышла в итоге сумма? — пробубнил я себе под нос, начиная разворачивать налоговую квитанцию, что лежала во внутреннем кармане пиджака. — Да и вообще… — продолжил я бубнить… прежде чем остолбенеть и ощутить волну мурашек по спине…

Лист, что был налоговой квитанцией был абсолютно пуст… Просто белый смятый лист бумаги без каких либо пометок, записей и цифр. Будучи уверенным, что здесь какая-то бытовая ошибка, я снова потянулся во внутренний карман, из которого следом выпала вторая смятая бумажка. Кажется, та самая, на которой от руки был написан адрес. Но и она была абсолютно пустой…

Я повторно смял и развернул эти листы, но как бы их не крутил, они, как и были пустыми, так и оставались ими. Будто по щелчку все записи пропали, а я теперь, как дурак сижу в квартире и наслаждаюсь этой глупой и неловкой тишиной.

К слову… стало действительно очень тихо. Я более не слышал городского гула. Не слышал голосов, не слышал ничего такого, что нарушало бы этот глухонемой спектакль.

Выскочив на балкон, я обнаружил, что улицы были абсолютно пусты. Был уже вечер, но пусто было настолько, будто все за мгновение пропали из этого мира. Но следующее заставило меня даже содрогнуться…
На краю балкона стояла пепельница, а в ней свисала недокуренная сигарета. Попятившись назад, я вернулся на кухню и чуть громче обратился:
— Кто здесь?!

Ответа не последовало. Было тихо настолько, что я даже слышал, как учащенно бьется мое сердце. Не было шорохов, не было ни звука. Как неожиданно пошел снег. Снова выйдя на балкон, я приметил то, что снежинки были не кристально белого цвета, а с каким-то пороховым оттенком. Выставив руку, пару из них приземлилась мне на ладонь, но вместо того, чтобы растаять, те просто рассыпались, как пыль, а после легкий ветер уносил их куда-то вдаль.

Ощущая прилив самого настоящего адреналина, я спешно выбежал на кухню, схватил пальто со стула и побежал в прихожую. Как бы я не дергал ручку, та не поддавалась и дверь, словно бетонная стена, застыла на месте. Я не мог открыть входную дверь. Я стучал, бил ногой, дергал за ручку, но когда та, щелкнув, оторвалась от двери, я встал, как вкопанный.

Когда я вернулся на кухню, я бросил свою пальто на стол и заправил обратно свою рубашку, которая в этих попыхах расправилась. Я начал себя ловить на мысли, что все это обычный кошмар, но, прикусив свой палец и, ощутив отрезвляющую боль, я быстро откинул это предположение в сторону. На что все это пыталось мне намекнуть? Оглядев себя в зеркало, я заметил черные синяки под глазами.
— Может я просто не выспался и все это мне снится? — спросил я себя в отражении.
И сразу после этого вопроса из зала донесся звон стационарный телефона, от неожиданности заставивший меня дернуться на месте. В этой тишине я прошел в зал, подошел к черному телефону и, выдохнув, снял трубку.
— Если это какая-то шутка, осмелюсь заметить, что она совсем не смешная.
Томное молчание, сопровождающееся легкими помехами, продолжалось еще несколько секунд.
— Можете не молчать! Я знаю, что именно вы причастны к тому, что сейчас происходит!
Ответа снова не последовало. Странные щелчки от помех начали усиливаться и звучали они настолько противно, что вызывали чувство первобытного животного страха, впрочем я старался держать себя в руках.
— Что, черт возьми происходит?! — сорвался я на крик.
— Ты помнишь? — раздался ехидный женский голос, от которого у меня по спине пошли мурашки.
— Нет, я нихрена не помню. Мне нужны ответы! Мне нужны…
— Ты помнишь… что произошло? — перебил меня этот же голос, принявший зловещие нотки.
— Если вы думаете, что сможете меня запугать, то разочарую вас. Я нихрена не боюсь и… я найду выход…

На этих словах я повесил трубку и направился в кабинет. Осмотрев стол, я даже не удивился, ведь поверх него лежал чистый белый лист с коротким предложением «как вдруг вдалеке я замечаю что-то…». Раздался повторный звонок. Но не из зала, где лежал стационарный блок, а прямо отсюда, ведь он магическим образом оказался прямо справа от меня на комоде. К нему не вели никакие провода. Не было никаких розеток. Он просто звонил и тот, кто это делал, явно знал, что искушение прояснить ситуацию одолеет меня и я подниму телефон.
— Мне не интересны эти ваши психологические трюки. Я уже все сказал! — поднял я телефон.
— Джеймс, это ты? — раздался знакомый мужской голос.

Не поверив своим ушам, я спросил:
— Аллан?
— Да, друг. Джеймс, — глубоко вздохнул собеседник, после чего тот спокойным голосом продолжил. — Друг… тебе пора смириться...
— С чем?! — нервно спросил я, осознавая всю абсурдность происходящего.
-…Друг, — снова вздохнул он. — Пора…
— Я не понимаю, — начало меня трясти, как вдруг сигнал прервался и я снова услышал ехидный женский голос.
-…Ты помнишь?
— Твою мать!!! — кинул я телефон на пол, начиная ходить взад-вперед.

Я ходил вдоль кабинета ровно до тех пор, пока свет неожиданно не погас и я не остался в кромешной темноте. Было так же тихо. Ощупывая стены, я более не узнавал знакомый интерьер. Это были голые бетонные стены и, ощупывая их, я двигался дальше, пока не находил следующий поворот. Так я прошагал минут пять пока не понял, что нахожусь в помещение, по форме напоминающее квадратную коробку. Бетонные стены на 360 градусов, кромешная темнота и полная дезориентация. Я пятился назад, сталкивался спиной со стеной и снова двигался то направо, то налево, пытаясь найти выход. В итоге я не выдержал и начал кричать. Но эхо было настолько оглушающим, что через несколько секунд такого крика, я прижимал уши ладонями, ибо собственный вопль болью отдавал по барабанным перепонкам. Свернувшись калачиком прямо на жестком полу, я поджал к себе колени и начал вслушиваться. Я полностью потерял себя и сейчас я оказался в плену собственных размышлений. В полном одиночестве, в полной темноте.

Неизвестно, сколько это продолжалось. Может минуты, может часы, может дни. Но в какой-то момент я начал водить ладонью по бетонному полу, пока на расстоянии вытянутой руки я не нащупал что-то длинное и мягкое. Ощупав этот предмет, я понял, что это было перо. Может птичье. Может еще кого. Но тут я все вспомнил и с моих засохших губ сорвалось еле слышное слово:

-…Флитфут…

Словно это был кодовый замок, где-то в глубине этой бездонной пучины я различил звук дверного щелчка. Он был совсем недалеко. Но я настолько отчаялся, что даже такое расстояние было для меня стокилометровым спринтом. Из последних сил я начал ползти к тому месту, откуда послышался этот звук и, когда я был у самой стены, я нащупал очертания деревянной двери. Поднявшись на ноги, я начал ее ощупывать и, когда моя рука схватилась за дверную ручку, я ее повернул и через пару секунд снова упал на колени…

Приземлившись на колени, я вовремя избежал приятного и очень тесного знакомства лица с твердым кафельным полом. Отдышавшись и ощутив разливающееся по телу приятное тепло, я опрокинулся на спину и закрыл глаза с мыслью, что сделал все возможное. Эта была настолько приятная и опьяняющая усталость, что я не сдержался и, прислонив рукав к своим глазам… пустил слезу.
— Милый, мы выходим через десять минут… Ты почему на полу? — услышал я знакомый голос, но был не в силах что-либо ответить, ибо сейчас я был полностью эмоционально истощен.
Из-за этого нежелания демонстрировать свои эмоции, я просто перевернулся на живот, стараясь как можно сильнее закрыть лицо.
— Джеймс, что с тобой? — подбежала ко мне заботливая особа, начиная чем-то мягким поглаживать меня по голове.
— Флитфут? — посмотрел я на знакомую пегаску сквозь эти искры в глаза.
— Да, — улыбнулась она. — Иди ко мне, — присела она рядом, положив мою голову на ее ножки. — Все хорошо. Что случилось?

В ответ я просто сильнее обнял ее и начал жадно водить своей рукой по ее мягким ножкам, не веря, что я вновь вернулся сюда. Обнимая пегасочку с каждым мгновением все сильнее и сильнее, я даже потерял тот миг, когда без сил обмяк и заснул…

Глава XXVII

Укутавшись в несколько слоев теплого пледа, я пустым взглядом уставился на край кровати, на которой сидел я, а по левую руку от меня озадаченная моим длинным рассказом аквамариновая пегасочка.

В голове была полная ясность. Я вспомнил абсолютно все до мельчайших деталей. Я нашел ответы на те вопросы, которые не давали мне покоя с тех самых пор, как я оказался на том заснеженном склоне. С тех самых пор, как под эту радужную пластинку пляшу в этом мире. С того момента, как спросил себя, кем являюсь в действительности. Это не та историю, которую можно вычитать в книге, а потом с приятным смятением в душе обдумывать перед сном. Эта ситуация, которая, даже не верится, происходила именно со мной. И от этого становилось настолько дурно, что я пытался развеять эти мысли, укутываясь в несколько слоев одеяла все сильнее и сильнее.

Я рассказал Флитфут абсолютно все. Начиная с тех событий, которые прояснились в ходе моего незабываемого странствия. По ее словам в Эквестрии прошло уже три месяца и эта мысль никак не могла прижиться в моей голове. Временные парадоксы, спровоцированные моими путешествиями так же вызывали сотню вопросов, но только сейчас я понял смысл выражения «Не задавай вопросы, на которые не хочешь знать ответов». А они, конечно, были. При чем не только у меня, но и у самой пегаски, которая в ходе моего вольного пересказа постоянно задавала уточняющие вопросы. И мне даже показалось, что последние такие постановки были больше направлены не на ее осведомленность, а на уверенность в том, что я сам отдаю отчет в том, что видел и ощущал в действительности.

По телу постоянно пробегали волны мурашек и теперь я боялся упустить эту реальность из своих окоченевших рук. Флитфут видела мое состояние и, как я и хотел, просто заключала меня в теплые объятия и начинала ласково поглаживать меня крылом.
— Значит… прошло три месяца? Этого не может быть…
— Когда это все началось? Объясни еще раз, — озадаченно взглянула на меня Флитфут.
— С того самого вечера, когда мы все направились в тот театр… на день Согревающего Очага. Тогда все и началось, — потер я нос. — А что было потом?
— Мы были в Кантерлоте, потом вернулись в Понивилль. Ты, кстати, очень сблизился с Твайлайт. Я и не против, — пожурила она меня взглядом, стараясь, по видимому, снизить градус напряженности.
— События с того дня по этот момент у меня в полном тумане. Для меня это время шло в моем мире. Может ты заметила что-то странное?

Пегасочка немного задумалась, после чего пожала плечами.
— Нет, ты был самим собой. Но, судя по твоей истории, это не совсем так, — улыбнулась она.
— Так ты мне не веришь?
— Конечно верю, — выпрямила она спинку, а после легла мне на колени. — Но для мира, в котором нет магии, звучит удивительно.
— Удивительно, — лениво погладил я ее гриву. -…Я все вспомнил. Все то, что меня интересовало. Ответы на самые сложные вопросы. Но… я больше не хочу в этом участвовать… — начал я немного дрожать.
— Почему? Ты ведь так хотел узнать правду.
— Как раз таки ее я и хочу узнать. Я вспомнил, кем я был и то, чем занимался.Но не то, как оказался здесь. Я все равно не вижу причинно-следственной связи, — посмотрел я в глаза пегаски.
— Но что же ты тогда вспомнил? То, что в твоем мире происходит что-то… странное? — отвела она копытце в сторону.
-…В моем мире происходят очень страшные вещи. Это не такой беззаботный и радужный мир, как этот. Нет, он прекрасен, — поправил я одеяло и накрыл его частью тельце пегаски. — Но все это омрачается событиями, что в нем происходят.
— Из-за, как ты там говорил, войны и какого-то проекта?
— Пойми меня правильно, я просто делал то, что нужно, я делал то, что…
— Так, Джеймс, — легонько пихнула меня Флитфут в живот. — Хватит говорить загадками, а то ты теперь похож на Дискорда. Расскажи все в подробностях.
Улыбнувшись от сверкающих глаз этой удивительной особы, я продолжил.
— Я занимался секретным государственным проектом, суть которого сводилась к воспроизводству эмпатических штампов. И работа сводилась к банальному влиянию на людей посредством эмоций. Это был отличный способ выведать из вражеского лагеря информацию государственной важности. Сначала это была просто авантюра из разряда банальных разработок на нейрофизиологическом уровне. Но потом дело было промаркировано, как одно из оружий для военного сектора. Этот штамп представлял собой сложное уравнение, которое я вывел, изучая принцип работы дофаминового нейромедиатора.
— Дофаминового… чего? — нагнула голову в бок Флитфут.
— Это вещество, которое находится в человеческом мозге, — указал я пальцем на висок. — Он ответственен за производство чувства удовольствия, а если точнее, как фактор внутреннего подкрепления. Эти чувства мы научились проецировать на сознания других людей. Поэтому, привитый этим штампом человек мог беспрепятственно влиять на собеседника, с которым общается посредством симпатии и положительных эмоций.
— То есть. Вы научились влиять друг на друга?
— Точно. Это немного схоже с тем, что я ощущаю в этом мире. В вашем понимании понятие ауры вполне материально, но оно в отличии от наших разработок вполне естественно. Рядом с вами я чувствую себя в безопасности. Мне хорошо, я ощущаю спокойствие.
— А что ты чувствуешь рядом со мной? — лукаво улыбнулась она.
— Рядом с тобой? — не сдержал я предательской улыбки.
И вместо того, чтобы что-то добавить, я просто нагнулся и нежно поцеловал ее в губы, наслаждаясь этим приятным ванильным ароматом, что опьянял и кружил голову.
— Ясно, — раскрасневшись, ответила пегасочка, когда мы прервали поцелуй. — Но как это связано с остальными событиями?
— А так, что до финальных тестов государство принудительно изъяло тестовые образцы и начало проводить собственные эксперименты без какой либо отчетности перед нашим отделом. Сначало это были единичные подопытные из военных структур, по позже они решили привить им сотрудников разведывательного управления. Пойми, это уравнение гениально, но оно имело в силу незаконченности ряд побочных эффектов, которые я… не успел исправить.
— И что же было потом? — увлеченно спросила пегасочка, дернув ушками.
— Десять человек… разведчиков… стали первыми, кто под действием этого штампа отправились за границу, чтобы провести полевые испытания в реальных условиях. Между прочим, здесь я могу провести аналогию.
— Какую?
— Помнишь, ты мне рассказывала историю про захват Чейнджлингами Кантерлота и срыве свадьбы.
— Да, помню.
— Представь, что эти люди, как Чейнджлинги. Сменили свой образ и отправились в другую страну, чтобы собрать секретные государственные сведения и сорвать иностранные планы.
— Оу… Даже так?
— Все было хуже… — опустил я голову. — Я знал, что уравнение не закончено и рано или поздно побочные эффекты возьмут верх, но… наше государство так было опьянено первыми ошеломляющими результатами. Разведчики внедрились в узкие дипломатические круги и начали без тени смущения качать информацию, которую лучше не рассекречивать. Их должностные функции росли, информация поступала в бюро, при чем это было абсолютно все: расстановка военных сил в регионе, политическое устройство, внешнеполитический курс, абсолютно все! — повысил я голос. — Тогда это и произошло…

Флитфут молча продолжила слушать.
— Их раскрыли. Были сорваны все наши планы и уже сложно гадать, что пошло не так, ибо информация розниться. Но по слухам их коснулись те побочные эффекты, о которых я предупреждал в самом начале. Под воздействием штампа нейронные сети в голове начинают медленно, но верно разрушаться, а проявляется это, как обычная психологическая болезнь: паранойя, спутанность сознания, галлюцинации, — сбился я, сглотнув. — А позже… В общем их всех схватили и стало ясно, что они в этом бреду всех сдали: наши планы, нашу причастность. Раскрыли все карты. Именно с того момента и начинается мое межпространственное… блуждание.
— То есть, они узнали о том, что это ваш проект?
— Не конкретно моего отдела, — помахал я ладонью. — Но именно к этому сводилась суть. Когда правительство узнало о срыве всех планов их действия стали очень… радикальными. Они хотели переложить всю вину на меня за произошедшее и выставить мой отдел, не как какую-то государственную, а именно коммерческую структуру, чтобы избежать международных разбирательств. Эти попытки привели меня на выступление на Генеральной Ассамблеи, где я держал слово. Но… было понятно, что такой маневр уже не спасет. Он просто отсрочил бы время до того момента, пока не последуют более активные действия.
— Ты ведь здесь ни при чем, — легонько пихнула она меня плечом. — Судя по рассказу, ты сделал все, чтобы этого избежать.
— Возможно, но ведь действительно эта история очень завязана на мне. Если посудить с отстраненной позиции, то выглядит все довольно логично. Я бы, может, и сам так поступил. Переложить ответственность на другого, чтобы не нести наказания. Ведь, если будет доказано, что к этому причастно целое государство, то… скорее всего начнется война.
— И что же ты сделал?
— Я… я не знаю, милая, — взглянул я на пальцы, которые немного подрагивали. — Я не вижу эту историю так, будто она происходит в реальности. Те моменты прошли для меня так, словно я со стороны смотрел очень странное и лишенное смысла кино. Все было, как за толстой прозрачной пленкой и у меня до сих пор остаются вопросы, на которые я не могу найти ответа. Я не видел конца и то, чем все закончилось. Может все уже произошло и мир пошел к праху, а может… мне еще предстоит вернуться, чтобы сыграть не последнюю роль…
— Я тебя больше не отпущу, — крепко обняла меня пегасочка, начиная поглаживать мои волосы. — Больше ты никуда не денешься. Проект-не проект, но…
— Я тоже этого хочу, — крепко обнял я ее, начиная поглаживать область между крылышек. — Но боюсь, это то, на что я не могу повлиять силой мысли… Мне нужно срочно встретиться с Твайлайт. Боюсь, что только она в силах мне помочь.
— Что ты хочешь сделать? — спросила она меня, когда я встал с кровати и начал разминать затекшие ноги.
— Она тоже ученый. Если еще есть возможность что-то подкорректировать в этой формуле, то, возможно, ситуацию еще удастся исправить, — взглянул я в окно и моя челюсть тут же отвисла, ибо за окном красовались самые настоящие… небоскребы. — Флитфут… а где мы сейчас?
— Кстати об этом, — вскочила она следом и подошла ближе. — Мы сейчас в Мэйнхэттоне.
— Манхэттен? — удивился я, ибо прекрасно помнил, что это был один из боро… Нью-Йорка…
— Мэйнхэттон, — поправила меня Флитфут. — Крупный мегаполис, расположенный на острове вдоль восточного побережья Эквестрии.
— А тот мост? — указал я пальцем на очень дальний пейзаж.
— Связывает город с материковой частью. Но нам пегасам проще, ведь мы умеем летать, — обняла пегасочка меня сзади, потершись щечкой о мою.
— И что мы здесь… делаем? — с глупой улыбкой любовался я живописным пейзажем.
— Это тоже требует времени для объяснения. Присядь, пожалуйста, — поманила меня пегасочка обратно на кровать.
Сев обратно на мягкий матрас, я зачесал волосы назад и постарался трезво оценить всю эту обстановку.
— Для начала. Прошло три месяца, если для тебя последний момент был поход с нами на День Согревающего Очага.
— Так? — пристально глядел я на Флитфут.
— И, как бы тебе помягче сказать…
— Постой-постой, я не пойму, — схватился я за голову. — Прошло три месяца и все это время я был здесь?! Я ведь… это ведь…
Пегаска просто крепко обняла меня и начала поглаживать по спине.
— Милый, я полностью верю тебе. Прям верю-верю, — ласково сказала она на ушко. — Но, пойми, теперь у тебя есть… обязанности.
Я тут же немного отстранился.
— Постой-постой. Я тебе, что… сделал предложение?
Пегаска тут же густо покраснела, но секундой позже звонко рассмеялась.
— Да нет же, — пихнула она меня в плечо, прикрыв мордочку своим крылом. — Хотя… где мое кольцо?!

Она тут же начала легонько боксировать меня по груди, и я единственное, что мог сделать, это неуклюже попятиться назад, разбуробливая застеленное покрывало и глупо хихикать.
— Милая, ну постой… Ай! — повалился я на спину, когда она опрокинула меня и удобно устроилась на моей груди, начиная юлозить своим крупом. — Ладно, давай по порядку, — начал я смеяться. — О каких обязанностях ты говоришь?
Отдышавшись, она еще пару раз стукнула копытцем меня по груди, после чего продолжила:
— Тебя… ты… тебя назначили… послом при Академии Дружбы. В твои обязанности теперь входит установление культурных связей между городами…
— Чего?!!? — приподнялся я, отчего пегасочка крупом наперед скатилась с моей груди, на секунду оголив все то, что у нее находилось ниже бедер.
— Милый, успокойся, все хорошо, — снова залезла она мне на грудь, начиная тыкаться своим носиком мне в шею. — Ты отлично справлялся. Даже великолепно. Сейчас у тебя, можно так сказать, дипломатическая миссия в Мэйнхэттене, а через неделю мы отправляемся в Улей.
— К Чейнджлингам? — удивился я, но тут же расслабился, когда вспомнил, что они преобразились в лучшую сторону. — Чушь какая-то, — откинулся я на подушку, начиная массировать глаза.
— Все будет хорошо. А по поводу Твайлайт…
— Да, мне теперь есть, что с ней обсудить.
— Она сейчас в Кантерлоте. После миссии в Улье мы сможем вернуться и тогда ты с ней все обсудишь.
— И сколько мне тогда ждать? — вытянул я руки в разные стороны.
— Примерно… три недели, — виновато ответила она.
— Охренеть, — повертел я головой. — Что ж, эти три недели пройдут явно лучше, чем два омерзительных дня в моей… реальной реальности.
— Это уж точно, — вскочила она с моей груди, направившись в сторону душевой комнаты.
— У нас были какие-то планы? — взглянул я ей вслед и не удержался от того, чтобы рассмотреть ее качающиеся от грациозной походки упругие бедра.
— Мы должны были пойти в ресторан, но… ты меня так перепугал, что… мне теперь снова придется принять душ, — сдула она локон волос, упавший на глаза. — Или может останемся?
— Не-а, — улыбнулся я. — Мне бы немного развеяться, а то с этими мыслями можно реально загреметь в психушку. Да и вообще, — следом встал я с кровати. — Мне бы тоже помыться.
— Совместные водные процедуры? — выгнула она бровь.
— Я ты ожидала от меня другого? — быстро подбежал я к ней и, подняв на руки, нежно поцеловал в губы. — Я по тебе очень соскучился…
— Джеймс, — покраснела пегасочка.
— Кстати, спасибо за то красивое перо, — направился я вместе с Флитфут в душевую.
— Ты про какое перо? — спросила она, обмякнув у меня на руках.
— Вот сейчас я тебе и освежу память… — усмехнулся я, закрыв ногой входную дверь в ванную комнату…

Глава XXVIII

— …Потом тебе нужно будет посетить городскую филармонию…
— Т-а-а-к? — спросил я, продолжая изучать стопку пронумерованных листов с заготовленными речами.
— Потом, — забавно подняла носик Флитфут, — у тебя будет встреча с учениками в государственном магическом лицее.
— И-и-и-и?
— А потом, — хихикнула пегаска, прильнув к моему плечу, — у нас появится свободное окно в твоем очень плотном графике.
— Может я тогда назначу тебя своей личной секретаршей? — с лукавой ухмылкой спросил я.
— Я тебе сейчас дам… секретаршей… — поправила гриву Флитфут.
— При такой загрузке я не уверен, что справлюсь со всем сам, — начал я кусать большой палец.
— Я ведь и так тебе помогаю, чем могу, — ласково обратилась пегаска, забрав из моей левой руки пачку листов. — А уж теперь-то точно тебя не оставлю.
— …Мне вот до сих пор интересно, как это я так умудрился попасть, — взглянул я по ту сторону окна мини-кареты, в которой мы вместе с пегаской ехали вдоль длинных улиц Мэйнхэттена.
— Ты ведь сам сказал, что хотел бы попробовать себя на этой должности.
— Это когда это?
— Ну, тогда, — покраснела пегаска, — в СПА. Ох, я даже теперь не знаю, как с тобой вместе теперь ходить на совместные процедуры, когда ты…
— А-а-а-а, ты про тот комплекс процедур, — улыбнулся я. — Ну да, я люблю, когда ко мне прикасаются, — пожал я плечами.
— Ты ведь даже в постели так сильно не стон…
— Так, постой, милая, — прислонил я палец к ее мягким губам. — Я уже понял, как работает этот мир, пытаясь всячески отвлечь от важных тем. Тогда в СПА я действительно так сказал, но… — убрал я руку обратно, засунув ее в карман брюк, — я даже и не предполагал, что действительно добьюсь столь высоких успехов за столь короткое время.
— В своем мире ты ведь…
— Да, выступал на конференциях, встречах и… Генеральной Ассамблее, — потер я висок от подступившей легкой боли. — Но для меня, пойми, — начал я активно жестикулировать, — это не возможность дальше развивать свои таланты публичных выступлений… а просто очень странное совпадение. Я до последнего теперь буду думать, что все, что происходит со мной здесь, есть результат чьей-то хорошо спланированной игры.
— Милый, а ты точно уверен, что тебе это… не привиделось?
— Да точно уверен, — ответил я спокойнее, чем обычно. — Говорил же, что еще тогда на День Согревающего Очага. Как сели в зале, смотрели представление, а потом… за долю мгновения я оказался у себя… на родине. И Селестией клянусь, что до последнего не мог вспомнить о тех днях, что провел здесь. Словно один комплект воспоминаний был полностью стерт, а на его место пришел другой комплект, — взглянул я на пегасочку.
— Или твой же, но ты мог об этом забыть, — задумалась Флитфут, по виду пытавшаяся открыть какой-то новый вселенский закон. — Это ведь два разных мира. Здесь ты не помнишь, что было там. А там ты не помнишь, что было здесь, — с забавной серьезностью начала она указывать копытцами то в левую, то в правую сторону.
— Правда? — с сарказмом ухмыльнулся я. — А я думал наоборот.
— Джеймс, — легонько пихнула меня кобылка. — Я ведь стараюсь тебе помочь!
— Да я шучу, — погладил я ее за ушком. — Но все это так чертовски сложно и бессмысленно… какая-то странная квартира, непонятные символы, проект, международные разбирательства, война-не война, мое появление именно здесь, и вся эта никак не связанная путаница вертится у меня в голове, как стирающаяся в стиральном барабане иголка. Ну это пи*дец, — пожал я плечами, безразлично уставившись в окно. — И меня еще при этом умудряются таскать между мирами на долгий срок так, что, когда я прихожу в себя, я узнаю, что проходит три, мать твою, месяца, и я, видите ли, теперь важная шишка, но, блин, уже в другой политике! — начал я то-ли серьезно, то-ли в шутку теребить ногами переднюю стенку, за которой скакали два жеребца, везущие нашу карету. — Знаешь, к черту все это! — выкинул я часть листов на замощенную улицу.
— Джеймс, это ведь твоя речь! — высунулась она в окно, но тут же вернулась обратно и лишь крепко меня обняла. — Мы найдем все ответы и все будет хорошо.
— Три… месяца… — одной рукой протер я глаза, а другой крепко прижал к себе пегасочку. — Но… не могу не согласиться, что все вышло уж чересчур пафосно, — предательски улыбнулся я.
— То есть? — немного отпрянула она.
— Мой мир трещит по швам и стоит на пороге мировой войны, — глупо усмехнулся я. — А я, видите ли, сижу в карете, в шикарном смокинге… с прелестной спутницей и секретаршей, — пожурил я взглядом пегаску, щечки которой за долю секунды вспыхнули, как пламя. — Да и еще и в волшебном мире, который наполнен удивительными существами, а я теперь официальный представитель, скажем так, — почесал я щетину, — …Поннивильской элиты.
— Ну ты даешь, — с откровенным сарказмом взглянула она на меня. — То он растерян, то он не понимает, что происходит, то пропадает мыслями на три месяца. А тут у нас на самом деле самый обычный хвастливый павлин, — пожурила меня взглядом пегаска.
— За-то честно, — с наигранной напыщенностью ответил я. — Хотя, поставь ты себя на мое место, ты поняла бы, насколько сильно я не контролирую эту ситуацию. И как мне трудно с учетом этого непонятного бедлама держать себя в руках…
— Уж мне-то не знать, — опустила она мордочку, задумавшись.

Я не слукавлю, если скажу, что даже через пару дней с моего «возвращения» я так и не смог полностью свыкнуться с мыслью, что в Эквестрии прошло целых три месяца. Эти два дня в своем мире аукнулись мне горой неожиданных новостей и ответственности. Например то, что для них я никуда не пропадал и все это время жил жизнью обычного парня, который попал в удивительный мир; то, что за это время я выбился в разряд этаких государственных служащих. И то, что все идет так, будто ничего сверхъестественного вовсе и не произошло.

Даже миру, в котором магия является основой мироздания трудно объяснить все происходящие со мной вещи. Хотя все может быть ровным счетом и наоборот. Ранее предполагая, что подвох может исходить от этих удивительных существ, я убедился, что дело принимало более глобальный масштаб. Эта игра велась теперь между мною лично и теми алгоритмами, что управляют всеми процессами в этой… удивительной вселенной.

Я стал свидетелем страшных событий, что происходят в моей реальности: все эти конфликты, страхи, сомнения; непонятный проект и еще много необъяснимых вещей. Между всем этим действительно не было никакой логики. Мир формальностей и излишней рациональности переплетался с каким-то паранормальным и психологическим триллером, словно я не индивидуальность, а какая-то кукла, которой без остановок показывают малобюджетную картину в формате 3D.

Суть всех этих событий была по большей части ясна. На фоне провалившегося проекта, который вел мой отдел, возник международный резонанс и теперь я стал точкой соприкосновения целого мирового конфликта. Естественно меня хотели выставить, как крайнего в этой ситуации, но… я явно что-то упускал. В этих двух плоскостях с учетом воспоминаний было словно два разных человека. Один тот, что сейчас сидит у себя в офисе и пытается найти выход из этой ситуации, и совсем другой человек, который сейчас сидит в карете, шествующей по улицам огромного волшебного мегаполиса.

Я точно что-то упускал… На фоне всего прояснившегося я так и не мог понять, почему я попал именно сюда; как я попал сюда; при чем здесь непонятная квартира; как эти загадочные перемещения вызывают пространственно-временные сдвиги и прочее-прочее-прочее. И, даже пытаясь разобраться во всех этих вопросах, я уже не мог понять, имею ли я вообще возможность влиять на эти события или мне так и суждено остаться обыкновенным зрителем, который может только наблюдать и… сожалеть о сделанном когда-то выборе.
— Флит, — обратился я к кобылке, которая с задумчивым видом смотрела в окно.
— Да? — повернулась она, дернув ушками.
— Я ведь… я могу рассчитывать на то, что об этом никто, кроме тебя с Твайлайт не узнает?
Судя по ее мордочке, она очень удивилась от такого вопроса.
— Джеймс… конечно, — кивнула она. — Это останется между нами. Кстати, Твайлайт очень рада будет тебе помочь, — ухмыльнулась пегасочка.
— Она ведь Принцесса, к тому же, уверен, для нее я очень интригующий случай, чтобы просто так отпустить меня. Правда… я даже не представляю, как все это ей объяснить…
— Она поймет, — погладила меня по руке Флитфут.
— А что ты имела в виду, когда сказал, что мы с ней за это время очень сблизились. И… насколько сильно?
От услышанного пегаска немного покраснела.
— Вы с ней часто начали проводить время вместе. Обычно по деловым вопросам, но как кобылка могу заверить тебя, что ты ей очень…
— Нравлюсь? — опередил я ее, поиграв бровями.
— …Что, уже ощущаешь себя самым искусным соблазнителем?
— А то, — пригладил я уложенные волосы, самодовольно улыбнувшись. — Хоть я и ни хрена не помню, от того становится еще пафосней. Что ты говоришь у нас сегодня? — снова взглянул я на листы, лежавшие между нами.
— Сейчас у тебя будет приветственная речь по случаю открытия филармонии. Только вот вступительную речь ты уже…
— А… — комично указал я пальцем в окно. — Так это я выкинул те самые бумаги?
Флитфут, как и ожидалось, ничего не ответила, лишь озорно улыбнувшись.
— Что ж, буду просто импровизировать, — откинулся я в кресле, прежде чем карета остановилась и из-за двери послышались щелчки фотокамер вперемешку с довольным городским гулом. — А что я там должен был говорить?
— Запомни, милый, — начала Флитфут спешно поправлять бабочку на моей шее. — Главный на этом мероприятии известный музыкант Поньшебезье, который прибыл из Кантерлота, чтобы дать первый концерт после открытия филармонии. Твоя задача обратиться ко всем со словами, как ты рад этому мероприятию и, что это очень важно для наших культурных связей.
— Ничего себе, как ты заговорила, — послушно вытянул я голову, пока Флитфут поправляла мой воротник. — Ты теперь точно походишь на отличную секретаршу, чем на Вондерболта. Или же… — взглянул я на нее краем глаза.

Как и ожидалось, кобылка лишь немного смутилась и ничего не ответила.
— Постой, так ты…

Я так и не успел договорить, так как в следующую секунду дверь мини-кареты открылась и меня поприветствовала мордочка молодого жеребца, который в манере дворецкого подал мне руку и помог выйти на красную ковровую дорожку, что прямиком вела ко входу в ту самую городскую филармонию.

Сооружение представляло собой гигантский собор с выставленными по всему конусообразному периметру колоннами в два громоздких ряда. Роскошные входные ворота, до которых еще вела длинная ковровая дорожка. И завершающий штрих в виде сотни собравшихся вокруг поняшек, что-то весело кричащих, а также репортеров, усердно работающих со своими увесистыми фотокамерами.

Вся эта картина, толком которую даже всем взором не удавалось рассмотреть, вызвала одно из самых ярких чувств дежавю, словно именно этим я и жил прошедшие три месяца. Вместе с тем пришло глупое чувство, будто мне действительно все увиденное ранее могло просто померещиться, а в действительности я все время находился именно здесь. Я помню эту улицу, помню эту торжественную атмосферу, в которой и подготовительных речей не требовалось. Помню это ощущение приятного предвкушения от того, как увижу улыбающиеся мордочки этих удивительных существ. И то… как мне улыбается сама Флитфут, наблюдая за моим очередным выступлением.

Глубоко внутри я понимал, что все эти эмоции и ощущения есть результат великолепно отработанного алгоритма, которого придерживался этот мир. А именно конкретный тумблер, отвечавший за резкую смену настроя и отключению всех самобичевальных и конспирологических мыслей. В конечном итоге, откинув это размышление, я просто двинулся навстречу чему-то… давно забытому.

Прямо рядом с белоснежно-ступенчатым пролетом меня встретил статный пегас с, если можно так выразиться, классическим эрокезом и тонкими очками в лавандовой оправе. Он глядел на меня таким добрым взглядом, будто мы с ним были давними друзьями. Секундой позже он под всеобщее ликование просто подлетел ко мне и начал обоими копытами трясти мою руку, изображая классическое человеческое приветствие.
— Джеймс, вы не представляете, насколько мне приятно вас снова видеть. С момента нашей последней встречи в Кантерлоте прошло столько времени и я очень рад, что вам удалось принять не последнее участие в одобрении строительства этой филармонии.
— Взаимно, Лурье, — на автомате ответил я, стараясь не выдавать своих внутренних эмоций из-за того, что беседа началась так, слова мы с ним ведем ее не единожды. — Наоборот, это для меня большая честь приветствовать столь значимого деятеля культуры в Мэйнхэттене. Позвольте, — легонько приобнял я его за плечо, чтобы немного попозировать перед фотокамерами, что неугомонно работали с того самого момента, как я вышел из транспорта.
— Говорят, скоро вы отбываете к в Улей к Чейнджлингам? — тихонько спросил тот, продолжая махать всем поняшам в толпе.
— Да, это действительно так, — обводил я огромную толпу взглядом, стараясь отыскать в ней Флитфут, — Небольшая деловая командировка.
— Понимаю-понимаю, — улыбнулся пегас. — Что ж, пройдемте тогда внутрь, нас ожидает фуршет, а после мы уже откроем мероприятие на официальном уровне.
В ответ я просто улыбнулся, пропуская жеребца вперед, стараясь не обращать внимания на то, как толпа начинает идти следом за нами.

Огромный павильон и без того забитый до отказа высшими слоями общества хоть и выглядел со стороны довольно формально, но по сравнению с нашими типичными светскими встречами, оно не рябило и не раздражало так, как это принято обычно. Хоть все и были в пиджаках, платьях, нуарных котелках с рубашками на запончатых манжетах, меня это наоборот очень забавляло, ведь скрашивалось все этими дивными и неподражаемыми улыбками и мягким смехом.

Прямо перед входом в главный театральный зал располагалась небольшая сценка, на которой велись последние приготовления. Пару поняшек выносили микрофоны, кто-то настраивал аппаратуру, а кто-то с накладной гарнитурой просто стоял рядом и руководил всем со стороны. Судя по всему именно на ней я и должен был произнести речь. Разве что было бы для начала неплохо выпить бокальчик старого доброго Дюби Эншальдебран, что по вкусу очень напоминал наше классическое шампанское.
— Привет-привет, Джеймс, — окликнул меня мягкий женский голос.
— Простите? — развернулся я.
Прямо передо мной, на удивление, стояла, Флер де Лис, одетая в светлое полупрозрачное дневное платье.
— Флер?! — откровенно удивился я. — А ты… а ты…
— Чего ты так удивляешься? — подошла она ближе, любезно чмокнув меня в обе щеки. — Мы ведь на днях были с тобой в ресторане.
— В ресто… чего? — задумался я, стараясь во что бы то ни стало освежить память того «парня», что все это время развлекался в этом мире.
— Ты меня что-ли не узнал, — мило посмеялась она. — А, если так, — начала она наворачивать круги, демонстрируя свое легкое платье со всех сторон.
— Теперь узнал, — широко улыбнулся я.
— Ой, Флитфут, привет, — заметила знакомая собеседница персону, вошедшую в павильон следом. — Ты как?
Подлетевшая сзади пегасочка молниеносно обняла меня сзади, начиная саркастично посмеиваться прямо через плечо.
— Джеймс как всегда любит быть в центре внимания, — пощекотала она мое правое ухо своей гривой.
— Он ведь у нас такой, — махнула копытцем Флер. — Очень важный, статный. Как вы вообще успеваете с ним уединиться, особенно с таким графиком? — двузначно подмигнула единорожка.
— Так, девочки, я еще вообще-то здесь, — усмехнулся я, ощущая эйфорию от столь комично-грандиозного события. — Давайте сначала решим более насущные вопросы, — развел я обе ладони в стороны.
— Значит… для начала, — сказала единорожка, слевитировав магическим полем в мою сторону два бокала со знакомым содержимым. — Как видишь, мы украсили сцену цветочными венками. Их мы подбирали очень долго и тщательно, так как у Лурье аллергия на гортензии и мак. А цветовая гамма в общей панораме должна была быть светло-малиновой.
— Дальше? — отпил я из бокала, чокнувшись с пегаской, что так и обнимала меня через плечо.
— Дальше… — достала Флер из некого подобия бюстгальтера небольшой лист. — Через десять минут, когда начнет играть торжественная музыка, Лурье произнесет короткую речь по случаю своего приезда, а уже после…
— В ход пойдут твои заготовленные речи… — почесалась об меня пегасочка.
— Да, вот только, — почесал я щеку.
— Только не говори, что ты потерял эти листы, — нахмурилась Флер.
— Ты не волнуйся, у меня все в голове, — улыбнулся я. — Что ж, давайте тогда немного расслабимся перед шоу, — постарался я перевести тему, нервно оглянувшись.
— Нет, ну честное слово, — пробубнила Флер, семеня рядом со мной. — Кстати, надо еще обсудить пару вещей перед тем, как ты покинешь Мэйнхэттон. Флитфут, ты ведь не против, если я одолжу у тебя Джеймса завтра на пару часиков.
— Если это важно и сам Джеймс не против, — слетела с меня Флит.
— Пару маленьких штрихов, связанных со строительством памятника в Кантерлотском сквере.
— Вы так говорите, будто я какая-то вещь. «Одолжу-не одолжу», — цапнул я с шведского стола оливку на шпаге. — Я все-таки посол или нет?
— Ой, прошу простить вас мои манеры, — с изяществом самой принцессы покланилась Флер, после чего сблизилась так, что между нашими лицами осталось расстояние в толщину маленького волоска, — …но без вас я не смогу решить… этот… вопрос, — подмигнула она мне, отстранившись.
— Если это прямо настолько важно, то, конечно, я уделю вам немного свободного времени, — также изящно поклонился я, получив в ответ игривую улыбку.

Через десять минут, когда в колонках раздалась торжественная оркестровая музыка, все гости, ранее формально беседовавшие в зале, стали потихоньку стягиваться в центр павильона, где уже стоял полностью подготовленный подиум. Под всеобщие овации уже известный пегас с уложенной назад гривой и очках в лавандовой роговой оправе начал подниматься на сцену, с которой тот, не переставая, продолжал кланяться и махать всем в ответ. Когда же он подошел к микрофону, все в одно мгновение замолкли.
— Уважаемые жители Мэйнхэттона, — широко улыбнулся пегас. — Для меня это исторический момент. Мы проделали огромную работу, чтобы получить возможность выступить сегодня прямо здесь и прямо перед вами. Мы долго готовились, не жалели себя и то, что мы обычно исполняли в Кантерлоте, Понивилле, Троттенгеме, мы теперь сможем исполнить и здесь. Признаться, — усмехнулся жеребец, поправив микрофон, — я не умею говорить красивые и долгие речи, моя стезя — это музыка, которую вы наконец-то сможете послушать этим вечером. А того, кто является специалистом в этой области: того, кого мы должны все дружно поприветствовать и поблагодарить. Посол Понивильской Академии Дружбы… Тот, благодаря кому мы сегодня смогли собраться здесь. Многоуважаемый Джеймс! — указал он копытцем в мою сторону, после чего заиграла торжественная музыка и я под бурные овации двинулся в сторону сцены.

Все это время от самого начала до конца меня не покидало чувство дежавю от того, что все это было по формальности похоже на то, что я видел ранее. Толпы деловых персон, сцена, важная речь. Стараясь отвлечь себя от мыслей о прошлом, я лишь улыбнулся и, поправив микрофон, начал.
— Уважаемые жители Мэйнхэттона, а также гости из других крупных регионов. Я от всей души рад вас приветствовать на этом важном мероприятии, посвященном камерной музыке в исполнении известного музыканта Лурье Поньшебезье, который прибыл к нам прямо из Столицы. Прошу, поприветствуйте его еще раз, — уверен указал я рукой в сторону края кулис, где стоял смущенный таким вниманием жеребец. — Для нас это не просто выступление или же демонстарция того, что в привелигированом обществе принято называть элитарным искусством, — выдержал я небольшую паузу. — Это в первую очередь акт уважения и дани старым традициям, благодаря которым мы видим Эквестрию такой, какая она есть сейчас. Для меня огромная честь знать о… музыке гармонии, быть частью вашей многовековой истории и прилагать усилия к тому, чтобы эту историю не только помнили наши будущие поколения, но и выносили из этого… урок… — спокойно улыбнулся я. — Урок, который ляжет в основу вашего мира, порядка и… гармони. Благодарю за внимание, — не успел я покланиться, как весь зал наполнился громкими авациями: стуком копыт, свистами и веселыми криками.

Сойдя с подиума, я ощутил странное чувство подвоха, будто еще немного, и произойдет что-то, что снова вернет меня в мою типичную повседневность. Но, обходя толпы разноцветных существ, что так и продолжали мне громко аплодировать копытцами, я старался отбросить эту мысль как можно дальше. И так оно и вышло, когда я увидел стоящих вдалеке Флитфут вместе с Флер де Лис, которые добро улыбались мне.
Еще мгновение и пегаска молниеносно прильнула ко мне всем телом.
— Ты молодец, — шепнула она мне на ушко.
— Флитфту, я не знаю, что это было. Словно я наблюдал за всем со стороны. Как я так…
— Чего шепчетесь, голубки? — подошла к нам единорожка.
— Да так, — улыбнулся я.
— Что ж, может тогда пообедаем вместе? Заодно и обсудим некоторые организационные вопросы.
— Может для начала просто пообедаем, — ощутил я легкое чувство голода. — А то у меня там еще встреча. С кем ты там говорила? — спросил я у отпрянувшей пегаски.
— С учениками в государственном магическом лицее. Но это ближе к вечеру.
— А мне бы еще подготовиться, — вышел я на улицу, оставляя позади громкие авации и вопросы со стороны репортеров.
— Тогда просто пообедаем, — поиграла глазками Флер. — Я знаю одно заведение неподалеку. Пойдемте.
— Будто у меня теперь есть выбор, — выдохнул я, обняв свободной рукой бочок аквамариновой пегаски.

Глава XIX

Неделя выдалась очень утомительной, но не буду отрицать, что вместе с тем я получил огромное удовольствие от столь пафосного «представления». Все шло по маслу, будто я наперед знал, что произойдет, что ожидается и теперь я ощущал себя самым настоящим Дон Жуаном в шкуре Супермена.

Путь от Мэйхэттона до Улья занимал примерно три часа, поэтому я спокойно сидел в купе поезда, набрасывая на листке некоторые пометки. Который раз пытаясь сопоставить все события, совпадения, парадоксы и несостыковки, я не получал ничего более, чем вопросы, на которые и так искал ответ. Как и ожидалось, мой предыдущий инцидент с загадочным перемещением понемногу забывался, а на место тех воспоминаний вставали события, о которых я ранее точно не помнил. Как неделю спустя после Дня Согревающего Очага мы вернулись из Кантерлота в Понивиль, как я ходил за настоями к Зекоре; как ходил на занятия в Академии Дружбы и то… как мои способности к эмпатии в итоге проявили себя в образовательной среде. Это ощущение было очень трудно объяснить, ведь с каждым днем, проведенным здесь, тот осадок, что я получал от воспоминаний о прошлом, либо же после путешествий, быстро испарялся, оставляя на месте пустоты эмоции с ароматом карамели. Прошлое для меня становилось словно сном и я ни раз в ходе этой новой увлекательной работы ловил себя на мысли о том, что мне действительно все могло это привидеться. Концентрироваться на негативе становилось сложнее, задавать правильные вопросы тоже. Да и словно необходимость во всем разбираться уходила куда-то на задний план, что одновременно и расслабляло и сильно раздражало.

Но почему я тогда продолжаю наблюдать эти отрывки из «прошлой» жизни? Почему меня постоянно преследуют странные совпадения, сны, события? Что скрывается за всеми этими намеками? И почему, противореча всему вышесказанному, этот мир все равно пытается меня отвлечь и успокоить? Все эти вопросы гораздо сложнее тех происшествий, что происходят в моей реальности. Они не подчиняются логике или науке, ведь сами по себе предполагают более сакральный ответ из области философии или магии. И поэтому выходит, что сводить концы с концами, ориентируясь лишь на научный базис моего мира, и те события, что в нем происходят абсолютно бесполезно. Здесь я больше рассчитываю на взгляд этих удивительных существ, пусть и Твайлайт несколько месяцев назад сказала, что даже ей этот вопрос трудно решить.

Тем не менее я все равно для себя составлял логическую цепочку из тех событий, что уже знал. Сиэтл, конференция, проект, разбирательства на международном уровне. Напротив каждой графы я ставил цифру и соединял ее стрелочкой с последующим событием, чтобы создать наглядную цепочку. Начиная с того, как мы начали работу над штампами, заканчивая Ассамблеей в Нью-Йорке. Каждое событие я также разбивал на подпункты, чтобы выяснить, возможно ли провести хоть какую-то параллель между тем, что было тогда и тем, что я вижу сейчас. С учетом того, что события прошлого лишь постепенно проясняются, а сделал я этот вывод с учетом того, что в самый первый день на склоне я не помнил ничего абсолютно, выходило предположение, что все происходит либо параллельно текущим событиям, либо я просто наблюдаю со стороны то, что уже произошло давным-давно. От второго варианта со скомканными в одну кучу воспоминаниями мне, честно, становилось даже не по себе. В таком случае я просто переживаю события, влиять на которые просто не способен. В первом же случае все становится еще сложнее. Кудрин предложил мне просить помощи в американском посольстве, но… что это изменит? В общей сложности оба варианта были по своему сложны и каждый из них вызывал миллионы вопросов, общие среди которых были связаны с тем, при чем здесь вообще Эквестрия и… что это за странная квартира?

Цифру «34» я обвел на листке раз двадцать, все это время пытаясь понять тонкую связь между всеми четырьмя плоскостями: моя прежняя реальность, Эквестрия, квартира и… я сам. Мне почему-то она казалась центральным звеном во всей этой истории.

— Опять в облаках витаешь? — вошла в купе Флитфут, неся на спине поднос с двумя чашками кофе.
— Да так, — улыбнулся я, отложив исписанный листок, — свожу концы с концами. А ты чего так долго?
— Мы с Флер утрясли пару вопросов, касающихся расписаний мероприятий и прочей лабуды, — присела она напротив, когда я снял с нее поднос и поставил его на откидную полку.
— Слишком формально. Ты мне лучше скажи, — взглянул я на пегаску, — …почему ты покинула Вондерболтов?

В ответ на услышанное пегаска лишь опустила свою мордочку и ушки. А секундой позже она, даже не взлетая, просто села по мою правую руку и глубоко вздохнула.
— …Когда мы вернулись в Поннивиль и у каждого из нас началась очень бурная и… практически отдельная жизнь… я…

Даже не дослушав, я просто прижал ее полностью к себе, нежно начиная поглаживать ее мягкие крылышки и бархатную на ощупь гриву.
— Ты был постоянно, то в разъездах по работе, то в Академии по делам и учебе. А я в Клаудсделле, так далеко… Выполняя каждый трюк, готовясь к соревнованиям или выступлениям… я никак, — тихонько всхлипнула она, — … я никак не могла выбросить из головы мысль, что вернусь домой, лягу на пушистые облака… а тебя рядом нет…

Только сейчас, взглянув на ее прелестную мордочку, я увидел блестящие искры в ее глаза.
— Милая…
— У меня аж крылья при каждом полете сводило от того, что мы с тобой так редко видимся. И… и…
— Флитфут, — прижал я ее крепче к себе, что-то на удивление начиная вспоминать.
— …И я выбрала, — счастливо взглянула она на меня, — и я абсолютно об этом не жалею…
— Ты… ты… — проглотил я в прямом смысле язык. — Ты самая удивительная пегасочка, которую я когда-либо знал.
— А что, был еще кто-то? — вытерла она краем копытца влагу с глаз, снова приняв озорной вид. — Признавайся, изменник! — засмеялась она, перебравшись полностью на мою грудь.
— Да нет больше никого. Или, стоп, — задумался я, вспомнив все романтические сценки, что только происходили со мной здесь.
— Я сейчас кого-то укушу, — лукаво взглянула на меня пегасочка, сдув локон волос.
— Так, постой, — запротестовал я. — За события до Дня Согревающего Очага я еще в ответе. А вот все, что после уже…
— Ты сам напросился, — наигранно рассердилась она, начиная меня одновременно щекотать и покрывать поцелуями мою шею чуть выше воротника рубашки с галстуком.
— Да нет, постой, ааааааа! — попытался скинуть я ее с себя, но лишь больше ее раззадорил и теперь со стороны мы вместе выглядели так, будто по-быстрому решили провернуть нечто приватное. — Ладно-ладно, постой, — схватил я ее за оба копытца, столкнувшись нос к носу. — Ты ведь понимаешь, что я это спрашиваюсь, потому что я… просто парень, который страдает от постоянных приступов амнезии.
— Это у тебя теперь отговорка на все случаи жизни? — села она своим крупом мне на паховую область, начиная ерзать на месте. — Ты теперь, как Дискорд станешь специалистом по отговоркам?
— Ну что ты, — погладил я ее кьютимарки, пытаясь отдышаться. — Просто… не для того ты здесь, чтобы снять с меня некоторые обязанности… — прошелся я пальцами вдоль всего ее мягкого животика, — …и… немного помочь.

В ответ она вплотную приблизилась к моему лицу:
— …Смотря, в чем тебе нужна помощь…

— Тук-тук, — послышался по ту сторону прозрачной двери знакомый игривый голос. — А к вам можно присоединиться? — возникла в проеме белоснежная девичья мордочка.
— Да, конечно, — рассмеялся я пуще прежнего, когда Флитфут пулей слетела с меня и устроилась с незатейливым видом на сиденье напротив. — Выбирай, ты сверху или снизу?
— Я буду посередине, — пытаясь скрыть краску на мордочке, закрыла за собой дверь Флер. — Значит так, Джеймс, — присела она вплотную ко мне, раскрыв папку с листами. — Через пару часов, когда мы приедем, у тебя будет встреча с правителем Тораксом. И в этот раз не выкидывай мои листы.
— Обещаю, не постараться. Или… постараюсь не обещать, — улыбнулся я, получив тычок в плечо.
— Нет, я серьезно.
— Ты ведь ответственная за праздничную часть, — перехватил я у нее планшет. — Или я что-то путаю.
— Это вовсе не значит, что я не хочу, чтобы все прошло, как по маслу, — пожурила она меня взглядом.
— Напомни, на что я должен рассчитывать по итогу этой встречи? — пробежался я по пунктам.
— Твайлайт хотела удостовериться, что прокладка путей через южный склон Винтерберга идет в штатном режиме. Если так, то она хочет получить полный отчет не позднее этой недели.
— Винтерберга? — ощутил я укол в затылке.
— Да, строительство той развилки, что соединит дороги Як Якистана, Улья и самой Эквестрии, — перевернула она страницу, указав копытцем на какой-то чертеж. — Это очень важно, поэтому я выписала все важные пункты на этот лист. Пожалуйста, не забудь с ними ознакомиться.
— Так уж и быть, — присмотрелся я к листу, на котором по пунктам были расписаны главные тезисы. — И это все?
— Еще она хотела, чтобы ты ненавязчиво упомянул про ее запрос по предоставлению магических пособий для Академии Дружбы, — также вручила она мне запечатанный конверт. — Но это между делом.
— Ясно-ясно, — отложил я листы в сторону. — Есть еще какие-нибудь организационные пункты?
— Вас вместе с Флитфут поселят во дворце, — начала единорожка поправлять мой смятый воротник с галстуком на зажиме. — Светские вечера, деловые и не очень встречи, беседы с послами. С Флитфут мы это уже обсудили. В общем все, как всегда. Если будешь придерживаться моих пунктов, все пройдет просто замечательно.
— Это ведь не первый раз, когда я выбрасываю ее заготовленные речи? — спросил я Флитфут, со смущением смотревшую в окно, за которым проносилась лесистая местность.
— Если честно, то…
— Так, ни слова больше, — закрыла Флер мои уши, шикнув на пегасочку. — Я между прочим очень стараюсь.
— Да мы шутим, — погладил я ее копытца. — Я обязательно все это изучу, — улыбнулся я, незаметно подмигнув пегасочке. — Еще не хватало опозориться перед высшим эшелоном.
— Или потерять сознание, — хихикнула единорожка.
— Потерять сознание?
— Как тогда после курительных смесей, — прильнула к моему плечу Флер.
— В этом мире вы мой главный наркотик, — погладил я ее за ушком, подозвав Флитфут.
— …Изменник… — хихикнула пегасочка, замкнув наш толстый бутерброд с левой стороны.
— Ладно, девочки, дайте я выдохну. Чувствую, этот день будет очень насыщенным и сложным, — прижал я обеих к себе, сладко зевнув.

Закрыв глаза, я предался старым воспоминаниям. Первым дням, как очутился здесь. Первой посиделке в баре, в Академической библиотеке. Алкоголю и, естественно, танцам. Столь резкий сюжетный поворот был хоть и неожиданным, но благодаря всем этим созданиям я в очередной раз убеждался, что нет в мире таких проблем и вещей, решить которые нельзя. Звучит, конечно, радужно, но будучи человеком в волшебном мире, я считал, что имею моральное право так говорить.

Даже с учетом всех этих загадочных неопределенностей, в глубине души я понимал, что рано или поздно докопаюсь до ответа. И, если не сам, то с их помощью. Ведь их трезвый взгляд со стороны был по мне так тем, что как раз необходимо.

Эти несколько дней в Мэйнхэттоне пролили свет на многие вещи и, признаться, я был откровенно растерян от такого груза обязанностей. Хоть и манера поведения и темперамент были как раз подходящим пазлом для всех этих событий, я все никак не мог понять, как именно пришел к такой развязке. Я действительно упоминал, будучи с Флитфут в спа, что хотел бы попробовать себя в роли «специалиста по международным связям», но… совпадение ли то, что я уже имел некоторый опыт в этой сфере? Будто события прошлого преследуют меня по пятам и проецируются на реальности для того, чтобы что-то мне показать или же на что-то намекнуть. Все это так сложно и бессмысленно, что даже не хочется вдаваться в подробности.

Всякий раз, как я оказываюсь в плену этой сентиментальной атмосферы, всякое желание в чем-то разбираться полностью пропадает. Все эти улыбки, нежности. Чего стоит вчерашнее вечернее выступление в магическом лицее. Эти наивные вопросы от жеребят о моей природе, о технических новшествах, науке, культуре. Здесь я чувствовал себя в своей тарелке и мог быть самим собой, не притворяясь кем-то другим. Обычным парнем, который задает уж слишком много сложных вопросов.

Когда мы уже подъезжали к Улью, лесистая местность сменилась на песчано-горную. Облака с земельной примесью создавали ощущение, будто здесь постоянно вторая половина дня, ибо непроницаемые тучи делали эту местность немного темной. Здесь не было в привычном понимании дорог или города. Десятки небольших плантаций, мимо которых мы проезжали, изредка встречающиеся небольшие домики с каменными дымоходами и в самом конце, куда вела железная дорога огромное темное сооружение длинною в сотни метров с воронками, похожими чем-то на соты, по всему диаметру. Если не лукавить, то выглядело это все немного мрачно. Конечно я знал и уже встречал ранее Чейнджлингов: этот красивый и разноцветный подвид пони с немного писклявыми в хорошем смысле слова голосами. Та же Оцеллия. Но, честно признаться, я немного иначе представлял себе их столицу.
— Здесь всегда так темно? — посмотрел я в окно, не обращая внимания на то, что кобылки уже во всю собирали свои сумки, листы, планшеты и прочее-прочее-прочее.
— Так, Джеймс, — еще раз прошлась по моему воротнику Флер, прежде чем поезд полностью остановился. — Нас встретит Торакс, все как всегда: приветствие, пару любезных слов, пожмете друг-другу копыта, а остальные вопросы вечером на переговорах.
— Может ты имела в виду… руки? — растопырил я пять пальцев.
— У него копыта, у тебя руки. В общем соберись, пошел, — легонько шлепнула она меня по ягодицам, секундой позже рассмеявшись. — Прости…

Я проводил ее игривым взглядом прежде чем вышел вместе с Флитфут из купе. В коридоре уже стояло с десяток репортеров и других понях, что ходили с гарнитурой и обсуждали вслух какие-то технические вопросы. С перрона уже слышались восторженные возгласы, крики, смех и бесконечное цоканье копытец.
— Уверен, что справишься? — спросила меня пегасочка.
— А у меня есть выбор?
— Вообще нет, но…
— Значит улыбаемся и машем… — вышел я из вагона, поприветствовав обеими руками многотысячную толпу разъяренных в хорошем смысле слова Чейнджлингов.

Каждый третий стоял с плакатами, табличками. Все что-то весело кричали и в этом громком клубке было сложно выделить что-то конкретное. Куда ни посмотри — везде улыбки, смех и доброе выражение мордашек. И еще очень странное ощущение спокойствия. Даже в сравнении с типичной Эквестрийской аурой это место очень выделялось на общем фоне из-за чего я стал даже немного чаще дышать, продолжая всем улыбаться и махать руками.

Чуть позже из общей толпы вышла персона, которая была на две головы выше остальных Чейнджлингов. Хитиновый покров салатового окраса вместе со сложенными фиолетовыми крыльями. Вытянутая мордочка c глазами лавандового оттенка без роговиц и зрачков. И два длинных оранжевых рога, выступающих из головы. Вкупе с доброй улыбкой и аурой, излучающей одновременно и сильное спокойствие, и непоколебимую мощь, я сразу понял, что это и есть всеми известный Торакс, правитель Королевства Чейнджлингов. Сделав шаг ему навстречу, я не успел опомниться, как он начал счастливо трясти своими копытцами мою правую руку, изображая приветствие.
— Я так-так-так-так-так-так-так-так рад вас видеть, Джеймс, — улыбнулся он, прислонив свой нос к моей шее. — Вкусно пахнете…
— Я… — остолбенев от такого приветствия, перевел я взгляд на кобылок, что также смотрели на это с отвисшей челюстью.
— Можете не волноваться и полностью расслабиться, — махнул он копытцем, обняв меня своим ярким крылом. — Здесь вы можете быть самим собой и не волноваться из-за формальности нашей встречи.
— К слову я здесь…
— Сразу вас предупрежу, что строительство путей идет полных ходом, а также, — подумал он, прижимая меня крылом крепче к себе, — мы уже отправили первую партию учебных пособий в Поннивиль, а остальную часть мы вышлем, как снимем остальные копии.
— Что ж, это… замечательная новость, — натянул я улыбку, стараясь совладать с теплом, что начало переливаться по всему телу.
— Конечно замечательная. Мы столько хотим вам показать: наши висячие сады, магические источники, парки, заведения…
— И все же я бы не отказался более подробно ознакомиться с планами и графиком сооружения магистрали.
— Что вы, конечно, — шел я с ним практически в обнимку ко входу во дворец. — Вас с вашей замечательной спутницей мы поселим во дворце. Через полчаса у нас будет званный ужин, и я буду очень рад видеть вас на нем. Я пришлю за вами.
— Благодарю, правитель Торакс.
— Можно просто Торакс, — улыбнулся он, постаравшись незаметно снова нагнуться своим носиком к моей шее.
— Скажите, Торакс, а у вас всегда так темно?
— Темно… где? — быстро поднял он мордочку, оглядевшись по сторонам.

Проследовав за его взглядом я не на шутку удивился, ведь небо было кристально чистым.
— Мы тоже расчищаем облака, так как в них периодически собирается много пыли из-за бурь на севере. Мне очень жаль, что вы застали наши земли в таком цвете.
— Все хорошо, — кивнул я. — У вас очень красивые земли.
— Все, давайте немного разбавим эту формальную обстановку, — крепче обнял он меня крылом. — Представьте, что у вас отпуск.
— Прямо отпуск? — старался я не выдать своего удивления.
— Точно, — игриво кивнул он. — Поужинаем, сходим на водные процедуры, познакомитесь с нашими вечерними кружками.
— Кружками?
— У нас есть традиция собираться всем Ульем по вечерам вокруг костра и рассказывать о том, как у нас прошел день. Каждый может задать встречный вопрос, а в конце мы подбадриваем друг-друга, и подводим итоги, желая каждому хорошего вечера, — улыбнулся Торакс.
— Я, конечно, знаком с Эквестрийским гостепреимством. И мне даже очень приятно стать частью такого мероприятия, — также улыбнулся я.
— В таком случае пока расселяйтесь, госпожа Корникл укажет вам дорогу до ваших опочевален, — указал Торакс на милую стрекозку, вышедшую из толпы. — А позже я за вами кого-нибудь пришлю и мы вместе поужинаем.
— Буду ждать нашей встречи…
— Я тоже… — подмигнул мне Чейнджлинг, развернувшийся в обратном направлении…

— …Ох уж этот Жучашка-Обнимашка, — подумал вслух Дискорд, пытаясь сложить кубик рубика.
— Что за «Жучашка Обнимашка»? — поинтересовалась Твайлайт, заполняя стопку документов.
— Ну Жучашка-Обнимашка. Сначала он просит тебя пообниматься, потом переходит к поцелуйчикам, а потом и вовсе…
— Дискорд, у меня сейчас нет времени на твои странности, — продолжила Твайлайт что-то писать на листах. — Лучше сразу скажи, зачем пришел. У вас ведь сегодня мальчишник.
— Это верно, моя дорогая, — зловеще похихикал Дискорд. — Только вспоминается мне, что ты обещала мне после начала нового семестра рассмотреть мою вакансию на должность преподавателя зельеваренья.
— Зельеваренья? — спросила Твайлайт, отвлекшись. — И чему ты хочешь учить наших студентов?
— Естественно, как варить мет… — прокашлялся Дискорд. — То есть корешки там всякие, снадобья, зелья и прочую лабуду.
— А зачем это? — окончательно отвлеклась Твайлайт, ухмельнувшись. — За помощью всегда можно обратиться к Зекоре или же в больницу, если нужны какие-нибудь лекарства.
— Твайлайт, ты пойми меня, — выкинул Дискорд кубик рубика в урну, — я Дух со стажем в миллиарды лет. Мне есть, чем поделиться, к тому же все равно то, что я расскажу твоим многообещающим школьникам…
— Студентам!
— Да не важно, — махнул лапой драконикус. — Даже лекции длинною в десять лет будут всего лишь сотой миллионой части того, что я знаю в действительности. Хочешь, я тебе расскажу, как с помощью метровой линейки и скотча сотворить темную материю? — поиграл он бровями.
— В это все и упирается, — махнула копытцем Твайлайт. — Ты рассказываешь обо всем на своем языке. Информация должна быть общедоступной и, главное, понятной.
— Джеймсу ты тоже самое сказала? — ухмыльнулся Дискорд.
— Что… да при чем здесь вообще… Джеймс? — смутилась аликорн.
— При том, что ты свои эмоции ставишь превыше всеобщего блага.
— Да как это вообще связано?
— А так, милая, что… — обвил он всю ее своим змеиным телом. — Ради него ты идешь на самый изощренные уступки. А как же я? — обиженно начал дергать губой драконикус. — Я ведь… лучше человека.
— Ты до невозможности непредсказуем, Дискорд, — поправила Твайлайт бумаги. — Он выполняет свою работу четко, без обсуждения, да и вообще он был рожден для этой должности.
— Нет, ты просто в него втюрилась, — скрестил лапы Дух Хаоса. — Работу он, конечно, выполняет отлично, но сколько раз на Эквестрийской практике ты наблюдала картину, чтобы существо из других земель, не говоря уже из другого мира, — создал Дискорд напротив себя летающую миску с виноградинками, — за считанные месяцы… без гражданства и документов становился во главу новоиспеченного департамента при самой принцессе? — синхронно поиграл он бровями.
— Втюрилась? — вспыхнула аликорн. — Что это вообще значит… втюрилась? — сжала она губки трубочкой. — Знаешь, Дискорд, ты просто очень консервативно относишься к нашему законодательству. Если ты привык к бесконечным застоям в виде шоколадного дождя и перевернутых домов, то я, наоборот, готова идти вперед навстречу прогрессу.
— Нет, просто мы встретились на практике с самым хитрым и искусным манипулятором, — лег он на диван, закидывая себе горсть виноградинок в пасть. — Даже немного завидую…
— Так, слушай, — потерла аликорна свой лоб. — О чем ты там вообще говорил?
— О своем кабинете! — мигом подлетел Дискорд вплотную к Твайлайт. — Должности преподавателя по зельеварению, трехразовом питании и окладе в два доллара! И тогда я беру еще на себя логистику.
— Два… чего? — нагнула голову аликорн.
— Опять оговорился, — хлопнул он себя по лицу. — Я имел в виду 2 шиллинга.
— Так, Дискорд, дуй отсюда, у меня уже времени на тебя нет!
— Да я шучу, — взмолился драконикус. — Просто должность, трехразовое питание и… кабинет.
— Я… подумаю до завтра, — улыбнулась кобылка. — Если ты этого так хочешь, то нужно составить программу на целый семестр, пододвинуть занятия, предупредить учеников.
— Готово! — щелкнул Дискорд коготками и в его руках возник длинный свиток. — Вот программа на целый семестр, график полностью пододвинут и развешен на стендах по всем этажам, письма доставлены всем преподавателям и школьникам…
— Студентам!
— Да не важно, — усмехнулся Дискорд. — И вот все мои вещи, я готов к переселению, — держал он под боком коробочку, из которой торчала фотография в рамке и прочие канцелярские принадлежности.
— Уже? — выгнула бровь Твайлайт.
— Да, только кабинет мне нужен роскошный, с огромным балконом, джакузи, сауной, парой симпатичных горничных, — загибал он коготки.
— Еще слово и я выделю тебе только чулан…
— Тогда мне достаточно будет лишь мусорного ведра, — натянуто улыбнулся Драконикус.
— Хорошо, Дискорд, — положила мордочку на стол Твайлайт. — Зайди завтра, мы все детально обсудим, а я пока ознакомлюсь с твоей программой на семестр.
— Вообще-то здесь программа на сто лет и… — не успел он говорить, прежде чем Твайлайт начала сверлить его комично-строгим взглядом.
— Все, я ухожу!
— Дискорд, — вошел в кабинет дракончик, переодетый в какого-то волшебника с длинным плащем и накладной бородой. — У нас сегодня вообще будут Огры и Подземелья или как?
— Да, я уже иду, — щелкнул Дискорд коготками, как его наряд сменился на одеяния какого-то воина с луком. — И еще, Твайлайт, — наклонился он напоследок к настоятельнице Академии.
— Да?
— …Скажи, так ты хочешь узнать, как с помощью метровой линейки и скотча сотворить темную материю?

Последнее, что увидел Дискорд прежде чем вместе с дракончиком выскочить из кабинета — это летящая в его сторону книга.
— Чего-то она сегодня слишком нервная? — улыбнулся дракончик, размахивая посохом.
— Просто она меня очень долго уговаривала присоединиться к вашему преподавательскому составу. Даже не пойму, как я в итоге согласился, — пожал плечами Дискорд.
— Ты будешь преподавать? — выгнул бровь дракончик.
— Зельеварение.
— А зачем?

Дискорд, ничего не ответив, лишь улыбнулся. Сейчас он думал о том, как на нем будет смотреть наряд, состоящий из желтого комбинезона, респиратора и прозрачных защитных очков…

…Серьезно, я вообще не понимал, каким образом этот мир штампует комичные ситуации. Будто на небесах вместо какого-то божества расположен автоматизированный конвейер под названием «Сюрприз». Каким-то невиданным образом этот хитрый жучара заболтал меня настолько сильно, что прямо сейчас мы с ним лежали в наполненном теплой водой бассейне, а само помещение было заполнено густым паром, выходящим из кафельных отверстий по всему периметру помещения. Забавные на вид кобылки стрекозки также составили нам компанию и сейчас большинство из них либо мылись в душе напротив, хлопали друг-друга вениками, либо лежали рядом с нашим бассейном, забавно проводя копытцем по теплой водной глади.

После сытного ужина мы, не переходя на деловые темы, разговаривали о чем-то отстраненном: о культуре, о людях, о погоде и прочем. И так неожиданно вышло, что под предлогом ознакомления с их магическими источниками, мы решили принять совместные водные процедуры.

Из чисто формальной среды, к которой я толком не успел привыкнуть за время пребывания в Мэйнхэттоне, я вернулся обратно в наивно-сентиментальный пузырь. И мне даже было толком не ясно, укладывается ли это все в рамки повседневной любезности или же эта хитрая стрекоза пытается мне на что-то намекнуть. Эта атмосфера и ощущение чего-то теплого в груди сильно расслабляла. Вспомнить те же истории о том, что Чейнджлинги активно питаются любовью, правда теперь на добровольной основе, так и сразу все становится на свои места. Но было это ощущение настолько приятным, что даже мысль о том, что Флитфут меня рано или поздно серьезно покусает за такие выходки вызывала лишь сладкую улыбку.
— О чем думаете, Джеймс? — улыбнулся Торакс, передними копытцами плескаясь в воде.
— О том, что… — неожиданно я ощутил, как кто-то из находившихся рядом девочек-стрекозок начал массировать мои плечи. — У вас так всех принято встречать?
— Мы очень любезно встречаем наших гостей. Особенно таких важных, как вы.
— Так и скажите, что вы что-то пытаетесь у меня выведать, — победно улыбнулся я.
— Нет, что вы. Как вы могли такое подумать? — откровенно удивился Торакс. — Чейнджлинги действительно прославились, как отличные шпионы и диверсанты. Но это печальный опыт предыдущей эпохи. Сейчас мы вместо того, чтобы забирать, предпочитаем отдавать.
— Так и скажите, что добровольная любовь гораздо слаще, — продолжал я улыбаться и выгибаться от удовольствия всякий раз, как кобылка надавливала мне копытцами на плечи.
— Вы очень хорошо знакомы с нашей культурой. Чейнджлинги действительно очень зависимы от любви и нам действительно ранее приходилось забирать ее силой, но теперь, когда мы живем в эпоху дружбы и взаимопонимания, для нас любовь стала всеобщим достоянием. Даже приятные эмоции и симпатия могут стать катализатором всех дальнейших событий, — улыбнулся он.
— И вы это… чувствуете? — многозначно улыбнулся я, прочитав выражение его мордочки.
— Мы можем различать все спектры эмоций, независимо от того, испытывает ли кто-то симпатию или нет. Это наша… врожденная способность. И я отлично улавливаю колебание всех ваших мыслей.
— Читаете мои мысли? — спокойно спросил я.
— Нет-нет-нет, вы неправильно меня поняли, — развел он копыта в разные стороны. — Лишь эмоциональную составляющую.
— И так может каждый Чейнджлинг?
— Кто-то лучше, кто-то хуже, — покивал он головой. — Большинство моих подданых отлично ориентируются только в том, что ощущает их партнер на внешних слоях, но не глубже, поэтому кому-то легче скрыть свои потаенные мысли и секреты.
— А вы, я так понимаю, ощущаете гораздо больше? — сглотнул я.
— Конечно, — мило улыбнулся Торакс. — И давайте на «ты».
— Как-то мне даже неловко обращаться на «ты» к правителю такой громадной Империи.
— Мы уже лежим с вами в одном бассейне. И вы, я так полагаю, обычно носите одежду, так как вам велят это ваши культурные особенности? — подмигнул он.
— А разговор-то в одну сторону идет… — не сдержал я саркастичного смешка.
— Расслабьтесь, — подплыл он ближе, обняв меня своим мягким крылом. — Здесь вы можете быть самим собой. От вас исходит такая гамма эмоций, но они лежат на самой поверхности. Но, если приглянуться глубже, — начал он водить носом по моей шее, от чего я откровенно напрягся. — То в глубине души вы чувствуете очень сильное напряжение, стресс, чувство вины и… огромное сожаление… Что же вы скрываете?

Я словно впал в самый сладкий ступор. Я теперь не мог пошевелиться не от того, что не мог, а от того, что просто этого не хотел. Вся эта аура и слова хитрой стрекозы отдавали самым настоящим гипнозом. Вкупе с эйфорией от того, как кобылка начала сильнее массировать мои плечи, я лишь издал тихий, но довольно протяжный стон, услышав который со стороны, я бы предпочел с глупой улыбкой закрыть за собой дверь.

Все эти необыкновенные ощущения, пронизывающие меня изнутри, были раз в тысячу ярче того момента, когда я впервые попробовал Эквестрийскую травку. То ли магическая аура этих существ была новой диковинкой, то ли из меня сейчас нещадно выкачивали симпатию и любовь… то ли я просто, устав с дороги, решил расслабиться.
Но сам факт того, что я лежал практически в обнимку с правителем Чейнджлингов уже не вызывал того порыва неловкости, сколько вызвало бы это раньше, узнав я о том, что вот так запросто буду обниматься голый в бассейне с симпатичной стрекозой.

Торакс, поглаживая меня крылом лишь смущенно улыбался, не решаясь прервать эту тишину. Глубоко внутри я был на все сто процентов уверен, что это все чертовски неправильно. Но с каждым прикосновением к моим плечам, с каждой щекоткой от его крыла по спине, с каждым вздохом этого банного аромата, я все сильнее начинал ворковать, прикрывая глаза и, падая в пучину манящего сна и забытья.
— Это… очень странное… ощущение, — почти промямлил я с закрытыми глазами.
— Это наши магические источники, — хихикнул Торакс. — Они идут из недр озера глубоко под нашим Ульем. Одна из их особенностей заключается в том, что они отлично расслабляют и впитывают в себя излишки магического фона.
— А я, так понимаю, наполненный до самых краев графин? — также спросил я с закрытыми глазами.
— …Не совсем, — сказал он тише, нагнувшись к моему уху. — …Тот эмоциональный шлейф, что вы оставляете за собой не совсем относится к магии… вы знаете, о чем речь… — еще тише добавил он. — Уверен, вам будет интересно получить ответы на некоторые вопросы, которые… так долго вас мучают…
— …Да… — почти шепотом ответил я.
— Правитель Торакс, — донесся со стороны входа милый женский голосок. — Через двадцать минут мы все собираемся на вечернем кружке.
— Спасибо, Корникл, — улыбнулся Торакс. — Мы с Джеймсом скоро присоединимся.

В ответ стрекозка скромно поклонилась, после чего вышла из наполненного густым паром помещения.
— Торакс… — легонько схватил я Чейнджлинга за предплечье. — …Пожалуйста, не говорите им…

В ответ он добро улыбнулся, после чего вплотную приблизился своим носом к моей шее.
— Не скажу. Я пошлю за вами утром. Прогуляемся по нашим садам, и все обсудим.
— Спасибо, — тихо ответил я, накидывая сверху полотенце.

Когда мы вытерлись и полностью высушились, оказалось, что весь Улей тем временем уже собирался в главном зале, что располагался на последнем этаже этого огромного дворца. Его общая конструкция вызывала лишь недоуменную улыбку и восторженный взгляд. Внутри дворец выглядел гораздо просторнее, чем снаружи. Так вышло, что сам город располагался внутри. Спиралевидные лестницы, как паутины, вели на разные этажи, в разные секции. И каждому отводилась своя функция. На одном располагались бары, заведения; на другом спальные районы; какие-то были выделены специально для прогулок и встреч. И эта многокилометровая картина никак не вписывалась в мое общее представление о том, как в действительности должны выглядеть волшебные миры и их уклад.

Эти кружки были местом, куда сплетались все жители Улья. И, учитывая то, что насчитывалось чейнджлингов более тысячи, все разделялись на подгруппы. В одном кружке было сто персон, в другом двести и таких теплых кружков насчитывалось десятки. Кто-то даже умудрялся проводить такие вечерние встречи в домашнем кругу с родственниками, либо же прямо за стойкой бара. Но это было что ни на есть традиция, которую стали соблюдать с приходом к власти Торакса. И, шагая вдоль этих рядом, я понял всем нутром, почему эти встречи проводятся. Это разряженная атмосфера тепла, спокойствия и уюта действовала, как самый мощный антидепрессант и афродизиак.
— Джеймс, привет!!! — неожиданно обняла меня маленькая стрекозка с светло-голубыми и глазами, и прозрачной розовой гривой.
— Оцеллия! — поднял я ту на руки, улыбнувшись. — Как же я рад тебя видеть!
— Я тебя тоже, — похихикала она, понюхав мою шею. — Ты был на наших источниках? — лукаво улыбнулась она.
— Вместе с…
— Тораксом, — постукала она копытцами. — Это ведь так замечательно.
— А где остальная пятерка? — опустил я ее на землю.
— Все разъехались по домам, но через неделю мы снова возвращаемся в Академию.
— У меня ведь тоже через неделю заканчивается командировка, поэтому с радостью составлю компанию, — присел я на корточки, наблюдая, как все удобно располагаются рядом с небольшим костром в центре зала.
— Вы вместе с Флитфут?
— Да… она, кстати… — осмотрел я зал в поисках аквамариновой кобылки.
— Наверно ее, как и всех кобылок увели наряжаться.
— Наряжаться? — улыбнулся я, стараясь сдержаться от мысли всех разом обнять.
— Ожерелья, традиционные маски на мордочки, — похихикала она, повернувшись ко мне боком и, продемонстрировав пару красивых сережек.
— Что-то вроде обряда посвящения? — присел я на пятую точку, подтянув колени.
— Просто так весело! — подскочила она на месте.
— Это уж точно, — вдохнул я полной грудь, улыбнувшись.
— Ой, смотри! — указала стрекозка в центр зала, куда вышел Торакс.

Зал тут же наполнился всеобщим ликованием и смехом. В особенности тогда, когда он спокойно поднял копытце и начал всем махать.
— Эм… разрешите, — прислонилась ко мне вплотную незнакомая, но очень симпатичная стрекозка.
— И мне!
— И мне!
— Я тоже!

Меня за секунду обняли с четырех сторон несколько кобылок чейнджлингов, а одна из них даже положила свою голову мне на колени.
— О-о-о-о-кей! — улыбнулся я, опустив руку, на гриву одной из персон.
— Друзья, тише-тише! — с улыбкой добавил Торакс, прежде чем все замолкли. — Сегодня у нас особенный день. К нам в гости прибыл замечательный гость из Эквестрии, человек по имени Джеймс, — указал он копытцем в мою сторону, после чего все начали дружно топать копытцами. — С недавнего времени он возглавляет Департамент по культурным связям Дипломатической Службы при Принцессе Твайлайт Спаркл. Очень прошу его любить и жаловать и помочь ему поскорее освоиться в нашей культуре.

Пока меня все дружно встречали взглядами, я просто махал своей ладонью.
— Тук-тук, — донесся позади очень знакомый женский голос. — Разрешите присоединиться.

Это оказалась Флитфут, мордочка которой оказалась разукрашенной в зеленые полоски, очень похожие на боевую раскраску. Красивое ожерелье висело у нее на шее, а крылья были прикрыты прозрачной светло-голубой тканью.
— Флитфут, ты просто…
— Изменник… — укусила она меня за мочку уха, облокотившись о мои плечи. — У нас вечером будет о-о-о-очень долгий разговор.
— Надеюсь, разговорами все не ограничится, — тихо усмехнулся я, прежде чем пегасочка закрыла мой рот своими копытцами.
— Тише, Торакс говорит, — хихикнула она…
— …поэтому мы продолжаем нашу традицию и сейчас каждый расскажет о том, как у него прошел день, после чего мы пожелаем каждому хорошего вечера и дружно разойдемся по своим теплым домам.

На протяжении следующего получаса каждый по очереди рассказывал о том, как у него прошел день. Каждый задавал вопросы, потом шли подбадривания и так по кругу, пока очередь не дошла до меня.

За всем этим наблюдать было просто удивительно. Вкупе с мощнейшей эйфорией и спокойствием внутри, я улыбался так, словно узнал о существовании Санта-Клауса.
— Что, уже говорить? — робко указал я на себя пальцем, пытаясь совладать с легкой дрожью от того, что на меня смотрело сотни любопытных глаз. — Что ж, тогда…
— Не волнуйся, — улыбнулся Торакс, — все хорошо.
— Давай, все хорошо! — начали доноситься из толпы подбадривания.
— Ладно-ладно, хорошо, — шире заулыбался я, когда Флитфут крепче обняла меня сзади. — …Меня зовут Джеймс, я человек. Три месяца назад я прибыл из другого мира и… с тех пор я живу здесь… и… я не помню, когда в последний раз ощущал такое приятное чувство внутри. Что в Эквестрии, что здесь… я… не могу до конца поверить, что в действительно разделяю со всеми это чувство откровенного счастья. Огромную благодарность я хочу выразить в первую очередь всеми уважаемому Правителю Тораксу за столь радушный прием, — указал я ладонью в его сторону, вызвав на его мордочке счастливую улыбку. — И выразить надежду на то, что на этом наша крепкая дружба не закончится. В принципе… последние несколько месяцев я работаю в новой дипломатической службе, учрежденной Принцессой Твайлайт Спаркл. Я выполняю поручения по налаживанию культурных и деловых связей между представительствами в городах. Теперь я официально и налаживаю связь с… другими народами, — улыбнулся я, вызвав тихие смешки присутствующих. — Сегодня я прибыл из Мэйнхэттона, там я открывал филлармонию и проводил деловые встречи с представителями департаментов. Все это очень увлекательно. но… то, что я вижу сейчас здесь… — растопырил я пальцы, — …это настоящий разрыв шаблона. Спасибо вам большое, — поклонился я и зал тут же наполнился громким смехом, топотом и улыбками.
— Спасибо большое, Джеймс за приятные слова, — покланился Торакс. — У кого-нибудь есть к нему вопросы.

Абсолютно все в зале подняли свои копытца. Даже Флитфут, обнимавшая меня сзади.
— Тогда все по-очереди, — подмигнул мне Торакс.

Похоже, что этот незабываемый вечер только начинался…

Интерлюдия VI

— Нет… нет… нет… я не готов!!! — в такт мощным раскатам грома вскочил я с постели, жадно хватая воздух.

На улице за окном шел сильный дождь. Кошмар, который я увидел словно наяву все еще мелькал перед глазами, иногда вырисовываясь на периферии, когда комната освещалась миллисекундными вспышками молний откуда-то из-за горизонта.

Потирая лоб и виски, я пытался впитать стекающий с меня ручьями холодный пот и унять сильный тремор, из-за которого пальцы дрожали в такт падающим на стекло каплям.

Дотянувший до тумблера на столе, я включил небольшую лампу и тут же забился обратно в угол, когда увидел знакомый стол, интерьер, большую люстру и… белый лист со странной незаконченной надписью…
— Нет… нет… нет… — начал я ходить вдоль комнаты. — Этого не может быть… я не мог… черт!!! — пнул я ногой стул, который тут же отскочил и упал боком на пол.

Добежав до кухни, я посмотрел на часы, которые застыли на числах «4:44». И сколько бы я на них не смотрел, те и не думали идти дальше.

Сквозь густое водное полотно за окном можно было видеть тусклые огни города, машины, свет в домах напротив. И хоть и было раннее утро, тишина помимо сильного дождя стояла такая, словно меня оставили один на один с этим миром.

— Флитфут!!! — закричал я, выйдя на балкон. — Фли-и-и-и-т-фут!!!

Неожиданно из зала начали доноситься короткие гудки стационарного телефона. В этом полубреде я ватными ногами поплелся обратно и, даже не дойдя до деревянного комода, я жадно сорвал трубку, пытаясь отдышаться.
— …да, я все помню! — крикнул я. — Слышите меня! Я все помню!!!
— Э-э-м, Джеймс? — донесся по ту сторону провода знакомый мужской голос.
Словно сменив маску на повседневно-привычную, я вполне спокойно переспросил:
— Георг, ты?
— Да, прости, Джеймс, что звоню тебе так рано, но у нас проблемы… — глубоко вздохнул собеседник.
— Что случилось? — потер я виски, выпрямив спину.
— Джон… он… пропал. Мы потеряли с ним связь.
— Что? Где?
— В Нью-Йорке. Он отбыл в отель Марипоза после Генеральной Ассамблеи, чтобы встретиться…
— В Виктором Паалем… департамент по снижению юридических рисков… — протянул я, ощущая полную растерянность от услышанного. — Думаешь, нас подставили?
— Нет, я полагаю, это было дело рук наших. В правительстве знают о ваших попытках выкроить для себя время, чтобы найти доказательства своей непричастности…
— Но…
— Послушай, меня убьют, если узнают об этом телефонном разговоре, — замешкался Кудрин. — Действовать нужно быстро.
— Что нужно делать? — сглотнул я, стараясь не выдать дрожащий голос.
— Американцы послали нам ноту, в которой указали, что при отсутствии неопровержимых доказательств непричастности правительства к этому проекту, по нам нанесут превентивный удар.
— Мы ведь члены НАТО, они не пойдут на это!
— Да всему миру уже конец: что на ближнем востоке, что в Азии, что на постсоветских территория. Все сейчас по очереди отхватывают самую вкусную часть пирога! — перешел на высокие тона Георг. — Послушай, Джеймс… наши попытаются тебя убрать при любом варианте. Формально по бумагам ты ответственен за этот проект, поэтому твоя смерть станет счастливым концом для всех.
— И зачем тебе это? — тише спросил я. — Спасти меня и обречь мир на войну, чем просто позволить убрать и избежать войны. Какой смысл?
Несколько секунд Кудрин молчал, лишь тяжело дыша в трубку.
— Мы… они… все уже давно мертвы… это самое малое, что я могу сделать…
— …что ты предлагаешь? –спросил я, прикрыв глаза.
— Планы не изменились. Ричард Гренелл через три дня будет проездом в Гамбурге, он тебе поможет.
— Как?
— При Джоне в Нью-Йорке был кейс, который тот должен был передать. Он с тобой?
— Он… — осмотрев зал, снова прислонил я трубку к уху. — Он… остался в офисе. Зачем он нужен?
— В нем что-то важное. Может ваши наработки, может планы. Я без понятия. Но Джон был на связи с кем-то из американского посольства в Гамбурге и был тот, видимо, готов к крайним мерам на случай, если прижмут сильно к стенке.
— Это тот самый момент?
— Да, — коротко ответил Кудрин. — Тебе вместе с ним нужно попасть в американское посольство. Но, если сунешься туда без Гренелла, тебя просто арестуют и…
— Да, я знаю. Как тогда быть?
— Через три дня я с тобой свяжусь. Тебе нужно обязательно быть вместе с кейсом. Он твой билет отсюда.
— Объясни, — облокотился я о комод.
— Американцы готовы пойти с тобой на сделку и вывезти на материк, если ты предоставишь им важные сведения, касающиеся всех подводных камней этих штампов. Но еще раз говорю, что этот трюк защитит только тебя… не их…
— Вот как, — нахально ухмыльнулся я. — И как давно ты работаешь по обе стороны… Георг?
— Я просто по старой дружбе даю тебе возможность еще немного пожить, — съязвил он. — Через три дня я с тобой свяжусь и, Джеймс, — прервался он, глубоко вздохнув, — будь осторожен…
— Спасибо, Георг, до связи, — положил я телефон на блок, ощутив неимоверную усталость.

Дождь так и не планировал утихать, поэтому я так и остался стоять на месте, стараясь не обращать внимания на раскаты грома и ноющую боль в висках. Пазл был почти сложен, но в нем все еще не хватало некоторых хоть маленьких, но очень важных деталей.

С этой мыслью я двинулся обратно на кухню. Время как и было 4:44, так и осталось, но меня это уже не сильно волновало. Выйдя на балкон, я приметил на подоконнике знакомую пачку сигарет, в которой еще оставалось семь папиросок. Не дожидаясь очередного подвоха, я спешно вытащил одну и с удовольствием закурил, выпуская дым на улицу.

Дождь был проливной, словно лили прямо из ведра. Но, выставив руку вперед, я даже не удивился, когда заметил, как капли словно через прозрачную дымку проходят прямо насквозь. Я вертел рукой в разные стороны, пытаясь поймать хотя бы одну каплю, но… тщетно.
— Не спится? — послышался с кухни добрый женский голос.
Я даже не удивился. Просто сильнее затянулся, глядя на тусклые городские огни за горизонтом.
— …я ведь уже умер?
Послышались странные приближающиеся шаги, которые больше напоминали легкие постукивания.
— …мертвые не могут видеть снов, — так же ласково продолжил голос.
— Значит я сплю? — посмотрев в стекло, увидел я в обратном отражении чью-то размытую темно-синюю фигуру.
— А ты уверен, что сможешь проснуться?

Услышав эту фразу, я прислонил тлеющий окурок к ладони, но, ощутив острую боль, быстро выкинул его в окно.
— Тогда что со мной? — сложил я вместе ладони, продолжая любоваться дождем.
— Ты ведь уже знаешь… — грустно сказала собеседница.
— Да…знаю, — опустил я голову, изо всех сил борясь с комком, застрявшим в горле.
— Люме де Вис — это не просто мир снов, — сказала она, подойдя еще ближе. — Это место, где обитают все мысли абсолютно всех существ.
— Я не в Эквестрии, Принцесса, — не оборачиваясь, грустно улыбнулся я. — И то, что происходит здесь я всегда предпочитаю оставлять здесь, забирая лишь то, что я могу позволить себе знать.
— В любом случае придет момент, когда тебе придется смириться… — подошла она почти вплотную ко мне и я стал различать вкусный ванильный аромат.
— Даже короткое мгновение перед смертью может превратиться в целую жизнь… — безразлично выставил я ладонь вперед, пытаясь поймать хотя бы одну каплю. — И я еще не закончил…
— Тебе пора вспомнить… — почти эхом пронесся ее голос, прежде чем я развернулся.

Никого не было. Пустая кухня, стол, кружка с недопитым кофе, остановившиеся часы. Закрыв окно, я побрел обратно в комнату, четко представляя себе дальнейший план действий.

Стол, заваленный канцелярскими принадлежностями, книги, ручки без колпачков. Разбросанные документы и… лежащий прямо по центру лист с одним только предложением, заканчивающимся на словах «как вдруг вдалеке я замечаю что-то…»
Присев и, взяв шариковую ручку, я принялся писать, не обращая внимания на то, как грозовые тучи рассеялись, а за ними проявилось яркое декабрьское солнце…

Глава 31

Гуляя вдоль красивой цветочной аллеи, я в какой-то момент окончательно потерялся в своих мыслях. Эта небольшая утренняя прогулка завела меня на последний этаж дворца, где под открытым небом располагался живой парк с усажанными вдоль каменных тропинок цветами, подстриженными кустами, «римскими» фонтанами со скульптурами на наконечниках и иногда встречающимися маленькими прудами с кувшинками на поверхности водной глади.

Даже столь ранним утром вдоль этих коридоров можно было встретить редких путников. Забавные разноцветные стрекозки: кто один, кто с кем-то в паре, проходили мимо и либо здоровались, либо просто добро улыбались. Были и флористы, которые где-то вдалеке подстригали газон, либо же убирали лужайку от листьев. Птицы, что-то щебечущие на деревьях. И яркое утреннее солнце, которое вносило финальный штрих во всех это незабываемое представление.

Уйдя куда-то вдаль этого парка, я остался почти наедине с самим собой. Я проводил правой рукой по кустам, ощущая и гладкое прикосновение и незабываемо вкусный цветочный аромат, когда начинал дуть легкий ветерок. Но даже совокупность всех этих факторов не могли никак заполнить пустоту, что была у меня внутри. Эта противоречивая гамма чувств, начинающихся со сладкой эйфории и, заканчивающиеся полной растерянностью создавали невообразимую кашу со вкусом кисло-сладкого бреда. Чувство беспомощности было словно зудящей язвой, вылечить которую можно было лишь с помощью волшебного слова. И вместе с тем, что более я никак не мог повлиять на дальнейшие события, я стал ловить себя на мысли, будто вот-вот меня загонят в угол. Вопрос лишь, кто это пытается сделать. И ни я ли сам обрубаю себе все пути для отхода.
— Сегодня свежо, — вывел меня из размышлений приятный голос.
— Очень, — улыбнулся я, понюхав красную розу. — У вас здесь очень красиво.
— Джеймс, почему вы лукавите? — спросил Торакс, подойдя ближе.

В ответ на услышанное я холодно отстранился от куста и принял невозмутимый вид, убрав беззаботную улыбку с лица.
— Думаете, что прочитали меня полностью?
— Вовсе нет, — присел он на скамью, посмотрев в небо. — Но мы способны отличить искренний ответ от…
— Лживого? — добавил я, уставившись на Торакса.
— Не настолько грубо, но мне все же интересно, почему вы так сильно избегаете возможности быть самим собой.
— Дело не в том, что я говорю, а в том, как я это делаю, — указал я на висок, легонько ухмыльнувшись.
— Я не говорил о вашей способности строить крепкие эмоциональные связи, — наклонил он мордочку ближе. — Я лишь хочу понять, почему вы строите вокруг себя толстый непроницаемый барьер, из-за которого очень трудно рассмотреть, о чем вы думаете в действительности.
— Раньше ни у кого это не вызывало подозрений, — улыбнулся я, присев рядом. — Вы так проявляете свою заботу или же просто выражаете свое недоумение из-за того, что не в силах прочитать меня полностью?
— Рядом с вами я ощущаю ровно тоже самое, что и любой другой разумный обитатель этой планеты.
— Эйфорию… странную легкость… симпатию… — закинул я голову назад, вглядываясь в небосвод.
— А также сам источник, — улыбнулся он, взглянув на меня своими большими глазами. — И именно он не позволяет мне в полной мере рассмотреть вас и понять, кто вы на самом деле.
— Мне интересно, почему именно я так выделяюсь на фоне всей этой вашей естественной ауры? — развел я ладони. — Рядом с вами я тоже ощущаю легкость, спокойствие…
— Да, каждое существо обладает собственной магической энергетикой. И именно ее излишки выливаются в ауру, которую мы ощущаем рядом с собеседником. У кого-та она спокойная, у кого-то нет. Все разные. Нет абсолютно одинаковых существ, каждый по-своему уникален, но при этом эта уникальность не выходит за рамки фундаментальных магических законов.
— И?
— А в вас нет магии, Джеймс, — чуть тишь добавил Торакс. — То, что многие отнесли бы к магическому атрибуту есть ничто иное, как фон искусственного происхождения. И я не могу понять, к чему он привязан, но в тоже время признаю, что его влияние гораздо серьезнее, нежели обычная симпатия к по-настоящему харизматичному существу.
— Видите во мне угрозу? — ухмыльнулся я, взглянув на Торакса. — Думаете, что я веду двойную игру?
— Я могу с уверенностью сказать, что глубоко внутри вы пытаетесь что-то спрятать: может быть настоящие мысли, может какие-то эмоции, которые вы не хотите демонстрировать или же… — очень многозначно ухмыльнулся Торакс.
— Не-а, — улыбнулся я. — Знаю я трюки и особенности вашего народа. — Довольствуйтесь любовью, которую вы уже получаете. Но более вам знать не обязательно.
— Эти оттенки эмоций и мыслей, что вы пытаетесь спрятать проносятся еле слышимым эхом, которое перекрывается вашими внешне успешными попытками завуалировать все под маской беззаботности и симпатии. Из вас в прошлую эпоху вышел бы замечательный чейнджлинг-инфильтратор.
— Достаточно, — встал я с места, поправив рубашку.
— Я ведь хочу вам помочь, — добро обратился он, смотря мне в спину. — Разве вы не хотите во всем этом разобраться?
— А зачем? — развел я руки в разные стороны, развернувшись в его сторону. — Речь идет не моих о похождениях или же теплых светских беседах с обитателями этого мира; не о том, как я иду по карьерной лестнице в верх; и это даже не любовная история, — махнул я рукой, присев обратно. — Я уже очень долгое время переживаю события, влиять на которые абсолютно не способен. Я живу в этом свободном мире, ощущая полную беспомощность. Будто сам сюжет описан на многие мгновения вперед, и я просто не успеваю ухватиться за сам смысл этой необыкновенной истории.
— Вы сомневаетесь в реальности происходящего? — нагнул он голову.
— Это не похоже на известный мне бред, — выставил я ладонь, на которую вслед за легким ветерком приземлился опавший лист. — Каждый мир по-своему реален, но к чему все эти путаницы, хитрости и лабиринты… я не знаю.
— Может вам пытаются на что-то намекнуть? — задумался Чейнджлинг. — У каждого своя судьба, свой путь, свои преграды.
— Вы пытаетесь понять то, в чем даже я разобраться не могу.
— Ну, разве вы не рассчитывали на взгляд со стороны? Отстраненный, так сказать, — забавно поиграл он бровями.
— Ну ты и хитрый жучара. Хватит уже лазать в моей голове, — пожурил я его взглядом, стараясь не усмехнуться. — Да, мой мир очень скептичен ко всем магическим штучкам. Правда, если речь идет о психологической болезни, то…
— Я вам помогу, — пихнул он меня в плечо. — Ваша энергетика не магическое проявление, скорее это что-то… искусственное. Что-то, о чем вы не хотите прямо говорить, хоть и все понимаете.
— Вы уже все знаете, и я не хочу, чтобы это распространилось дальше, — повертел я головой.
— Только потому что только Чейнджлинги умеют считывать эмоционально-энергетический фон? — лукаво улыбнулся Торакс. — Или вы боитесь, что правда поставит под удар все то, что вы имеете сейчас: вашу должность, внимание, симпатию… любовь.
— Вы меня шантажируете?
— Конечно нет, — улыбнулся он, крепко обняв меня крылом. — Просто хоть раз ответьте мне честно… почему вы не хотите рассказать им правду?
— Потому что… — опустил я голову, — Потому что все должно идти согласно сюжету. Я не имею права что-то менять…
— Вы хотите окружить себя всем тем, чего у вас не было в вашем мире?
— Нет, вовсе нет, — безразлично ответил я. — Этот маневр был вынужденной необходимостью, чтобы убедить правительственную комиссию… чистая формальность. Я и помыслить не мог, что стану свидетелем всего… этого.
— Манипуляция посредством эмоций и симпатии?
— Что-то вроде того, — спокойно ответил я. — Считаете меня лицемером?
— Нет, — улыбнулся Торакс, который секундой позже начал водить своим носом по моей шее. — Но не буду отрицать, что все это ощущать очень даже приятно.
— Это лишь верхушка айсберга, — загадочно улыбнулся я, когда он отпрянул. — Эта формула — лишь один маленький технический аспект, который абсолютно никак не объясняет всего происходящего. Да, штамп создал международный резонанс. Но он никак не относится к происходящему.
— Почему? — спросил Чейнджлинг.
— Потому что вся эта ситуация представляет собой жирный запутавшийся комок математических формул и чего-то сакрального. Мир технологий и мир магии собрался в один клубок, распутать который, ориентируясь лишь на научный базис, практически невозможно. Я — результат научного эксперимента. А события, что происходят со мной — уже результат странного магического парадокса, который берет свое начало с событий в моем мире. Моя задача — понять, что произошло.
— И что вы планируете…
— Спокойно, — быстрым движением прислонил я ладонь к его хитиновой груди в области сердца, — все будет в полном порядке… успокойтесь и… не стоит волноваться, — самодовольно улыбнулся я, наблюдая, как выражение его мордочки моментально сменилось с легкой озадаченности на абсолютно спокойное.
— Как… скажете… — пустым голосом ответил тот, глубоко дыша.
— Умница… — опустил я руку, улыбнувшись. — Вы не против, если я сорву у вас пару розочек, хочу порадовать Флитфут этим утром.
— Конечно, Джеймс, — улыбнулся он, пустым взглядом осматривая парк. — Еще к нам сегодня прибывают послы Алмазных Псов, чтобы обсудить проект строительства магистрали. Они готовы нам помочь, но нужно обсудить…
— Условия, — сорвал я три розочки, вдохнув их приятный аромат. — Конечно. Я присоединюсь к вам через пару часов на завтраке. Скажете, на каких условиях вы хотите начать сотрудничество, а с остальным я уже разберусь.
— Конечно, Джеймс… — улыбнулся он, немного дрожа.
— Умница, — развернулся я в обратном направлении, направившись в сторону выхода из парка…

Когда я вернулся в нашу общую с Флитфут комнату с огромным балконом, выходящим на солнечную сторону, я по привычке вернулся в бодрое расположение духа: уверенная походка, добрая улыбка и ощущение внутреннего спокойствия.

Пегасочка лежала на кровати на боку, прикрывшись кончиком одеяла. Как всегда я аккуратно забрался на постель и начал водить своим носом по ее мягенькой шее, наблюдая за тем, как та с улыбкой начинает дергать своим носиком.
— Милая, — легонько куснул я ее за шею, услышав тихий смешок. — Пора вставать.
— Джеймс, — мило зевнув, ответил она. — Еще пять минуточек.
— Представь, что ты все еще в летной академии, а я твой жесткий тренер, — опустил я руку под одеяло, чтобы начать гладить ее мягкий животик. — А ну-ка вставай, иначе будешь наматывать штрафные круги.

В ответ они крепче схватила своими копытцами мою руку и начала тянуть ее ниже к своей горячей промежности.
— А, если так, — другой рукой поднес я к ее носику маленький букетик роз.
И, вдохнув его, она тут же забавно чихнула, разбуробив одеяло, лежащее сверху.
— Это самое лучшее утро в моей жизни, — слаще улыбнулась она, прижавшись спиной к моей груди. — А куда ты ходил?
— Немного прогулялся в парке, — начал я сильнее прижимать пегасочку к себе. — Здесь очень красиво. Но даже это не сравниться с теми пейзажами, что я вижу здесь, — начал я жадно ощупывать ее мягкий бочок и бедра.
— Да? — протянула она, глубоко дыша.
— Все эти красивые изгибы, — прошелся я вдоль ее хвостика, — красивые лужайки, — просунул я руку между ее ножек.
— И-и-и? — с закрытыми глазами простонала Флитфут.
— Все эти фонтаны… скульптуры, — начал я двигать рукой в такт ее поступательными движениями бедер.

И в следующую секунду она тут же развернулась ко мне и жадно поцеловала в губы, исследуя своим языком мой язык, клыки и десна. Я быстро среагировал и перетащил ее сверху на грудь, не переставая исследовать своими руками ее бедра, хвостик и все то, что находится за ним. Ощущая это чувство превосходства, я жадно целовал ее в ответ, не сбавляя обороты, будто от этого зависела моя жизнь.

В следующую секунду пегасочка быстро сползла с меня и потянулась копытцами к моим штанам, но я успел ее вовремя остановить, одной рукой схватив ее за мордочку, а вторую положив на грудь в районе сердца.
— Ты… я… душ, — самодовольно улыбнулся я, наблюдая за ее краснеющим личиком.

И, так и не дождавшись ответа, я перебросил ее через плечо и бегом направился с кобылкой на перевес в сторону душевой, дверь которой была, к счастью, открыта…

Глава 32

-…прокладка путей займет не меньше полугода. Огромные залежи железа существенно замедлят наши раскопки, но по итогу у нас выйдет тройная развилка, — указал антропоморфный пес на расписанный на доске чертеж. — Она соединит Як-Якистан на западе, Улей на севере и Эквестрию на Юге.
— Что вы хотите взамен? — сложив пальцы, спросил я.
— Мы заинтересованы в крупных месторождениях драгоценных камней. Рудник Топаз, который находится на границе Эквестрии и Королевства Чейнджлингов, чуть южнее Острого Хребта, — положил он на стол карту, указав коготком на соответствующее место. — Рубины, изумруды, сапфиры, яшма, а также доступ к вашим технологиям по их обработке с выводом готовой продукции на ваш оптовый рынок.
— Дело здесь в следующем, — чуть вышла вперед еще одна фигура этого же вида c пачкой бумаг в лапах. — Технология обработки и огранки камней претерпела существенные изменения с тех пор, как вернулась Принцесса Луна… но эти изменения не коснулись нашего царства. Новой технологией магической обработки сейчас владеют почти все государства, как и сам выход на иностранные рынки, — кивнул он в сторону коллеги, который стоял у доски.
— И в чем здесь интерес для самих Чейнджлингов? — откинулся я в кресле.
— Смотрите, Джеймс, — перевернул страницу посол, указав на детальную карту района, — юридически зона, начиная от Острого Хребта и, заканчивая северным перевалом горы Винтерберга, считается нейтральной и добыча ископаемых в промышленных масштабах невозможна без согласия правителей двух государств. В данном случае Принцессы Твайлайт Спаркл и…
-…Правителя Торакса, — начал я перелистывать страницы, рассматривая план возведения дороги протяженностью более трехсот километров. — Как вы планируете обходить районы вдоль склона… — тряхнул я головой, ощутив укол в висках, — вдоль склона… где постоянная метель…
— На этот счет мы рассмотрели несколько вариантов, — перелистнул посол еще пару страниц, указав на чертеж, — строительство наземного, подземного и надземного пути с прямым выходом на Понивилль. В таком случае нам удастся сократить общее время возведения магистрали на пару месяцев, если мы проложим подземный путь прямо под железными залежами. В любом случае мы планируем укрепить всю конструкцию габионами или другими геосинтетическими материалами.
— А второй вариант?
— Магическая обработка всей конструкции. Это также исключит возможность сползания камня и обрушение конструкции на случай сильных катаклизмов.
— Дайте угадаю, — ухмыльнулся я, наклонившись вперед. — Сейчас вы скажете, что это будет замечательная совместная работа. Привлечь наших единорогов, чтобы те продемонстрировали принцип работы магических опор.
— Мы знаем, что данная техника строительства использовалась при возведении Кантерлота. Мы считаем целесообразным внедрить данный метод в возведение подземного коридора и надземного пути на случай…
— На случай происшествий техногенного характера… — натянуто улыбнулся его коллега с длинными волчьими усами.
— Я обдумаю данное предложение, — закрыл я папку, встав с кресла. — Документы и планы проекта я заберу с собой и обсужу их вместе с Тораксом сегодня вечером.
— Конечно, Джеймс, — протянул мне лапу Алмазный Пес, добро улыбнувшись. — Мы будем здесь еще пару дней, поэтому, надеюсь, мы сможем обсудить некоторые аспекты в неформальной обстановке.
— Естественно, — похлопал я его по плечу, выходя из кабинета в цветочный коридор. — Приходите сегодня вечером на ужин и мы сможем поговорить. А пока желаю вам хорошего дня.

Поклонившись друг другу, мы разошлись в разные стороны. Он и его коллега в сторону лестничного проема, который вел в развлекательную секцию, а я вдоль коридора прямо к стойке регистрации.
— Как все прошло, Джеймс? — прочирикала милая стрекозка в деловом наряде с юбочкой и белой рубашкой на пуговицах.
— Замечательно, Корникл. Пожалуйста, телеграфируйте это в Понивильскую Академию для Твайлайт Спаркл, — достал я из внутреннего кармана пиджака запечатанный конверт.
— Конечно, — улыбнулась она, взяв сверток.
— Как скоро он будет доставлен?
— Завтра утром письмо уже будет в Понивилле. Можете не волноваться. И еще Торакс просил передать вам это, — покопавшись в столешнице, протянула она пару заламинированных билетиков.
— Экскурсия по вашим пещерам?
— Посещение магических источников под Ульем открыто только по предварительному согласованию с туристической комиссией. План экскурсий составляется на недели вперед, поэтому вам очень повезло.
— Это как-то отличается от ваших ванн? — ухмульнулся я, разглядывая приглашение.
— Эти источники являются одним из сильнейших магических резервуаров.
— Это опасно?
— Что вы? — мило махнула она копытцем. — Это ознакомительная экскурсия, на которой вы узнаете, каким образом магия протекает по нашему улью, когда он был открыт, а также как мы используем эти воды в медицинских целях.
— Интересно, — нагнулся я ближе к стойке, а кобылка рефлекторно навострила свои ушки. — Это… единственная пещерка, с которой я смогу ознакомиться за время пребывания в вашем Улье?

В ответ на услышанное стрекозка густо покраснела, а ее грудь начала вздыматься все чаще и чаще, обнажая за двумя расстегнутыми пуговицами красивый хитиновый пушок.
— Боюсь, чтобы туда попасть, нужно получить особое приглашение… — игриво ответила она.
— Выпишите мне пропуск? — подмигнул я ей.
— Привет-привет, Джеймс, — послышался слева до боли знакомый голос, а вслед за ним и ощущение чмока в щеку. — Как твои переговоры?
— Приветик, милая, — поцеловал я пегасочку в губы. — Все идет по плану. Смотри, что у меня, — показал я ей два билетика.
— Экскурсии по пещерам? — удивилась Флитфут. — Это так классно!
— По очень узким… пещеркам, — подмигнул я Корникл, обнимая Флитфут. — Как насчет того, чтобы прогуляться?
— Простите, что отвлекаю, — прокашлялась стрекозка за стойкой, — экскурсия начинается через пол-часа, поэтому постарайтесь не опаздывать.
— А как туда пройти? — спросил я, рукой спустившись на бедра пегаски.
— Выходите из дворца и поворачиваете направо. Там будет указательная табличка, — незаметно подмигнула мне стрекозка.
— Думаю, мы найдем путь, — хихкнула пегаска, подняв мою руку обратно на талию.
— Это уж точно, — куснул я ее за шею. — Тогда до встречи, Корникл.
— И вам хорошего дня, — пропела она, проводя нас взглядом.

Когда мы вышли на лестничный пролет и начали спускаться по ступенькам вниз, Флитфут неожиданно спросила.
— Что-то ты сегодня слишком любвеобильный. Ты ничего не хочешь мне рассказать?
— Кроме того, что у меня отличное настроение… вряд ли, — улыбнулся я.
— И все равно мне кажется, что ты чего-то не договариваешь. Ты ведь знаешь, что от меня ничего не утаить.
— Это из-за очень бурного утра? — поиграл я бровями, вызвав у пегаски густой румянец. — Как будто я тебе и ранее не дарил цветы, не встречал поцелуем…
— Ты еще и завтрак умудрялся готовить, — погладила она меня крылом по спине. — Но… я все равно чувствую, что ты чего-то не договариваешь. Я тебя слишком хорошо знаю, чтобы…
— Чтобы что? — спросил я ее.
— Чтобы догадаться, что ты от меня что-то скрываешь. Ты ведь не забыл, что я бывший Вондерболт?
— Нет, не забыл, милая, — ухмыльнулся я, проводя рукой по перилам.
— Ранее ты всегда рад был поделиться своими мыслями, предположениями, теориями. А сейчас ты будто что-то держишь в себе.
— Ты ведь знаешь, что ничего не поменялось… я здесь, а все остальное, — махнул я рукой, — осталось где-то там… в прошлом.
— А сам-то ты в это веришь? — немного серьезно спросила пегаска.

В ответ я просто остановился посреди пролета, а позже вообще присел на ступеньки, опустив голову.
-…нет… не верю…
— Джеймс, расскажи мне… — присела она рядом, положив свою голову мне на плечо. — Ты ведь знаешь, что я переживаю это вместе с тобой с самого начала.
— С того дня на склоне… — вздохнул я, — как будто целая жизнь прошла…
— Ну же, — взяла она меня копытцами под подбородок.
— Милая, я не могу, — прижал я ее копытца к своим губам. -…я не могу…
— Почему? — спросила она, глядя мне в глаза.
— Просто поверь мне. Поверь, что так нужно.
— Объясни мне!
— Флитфут… все гораздо сложнее, чем кажется. Я здесь оказался не просто так… а чтобы… — запнулся я, не решившись продолжить дальше.
— Джеймс, я не…
— И не нужно, — не сводя с нее глаз, положил я руку на ее грудь. -…и не нужно…

За одно мгновение выражение ее мордашки сменилось с обеспокоенного на абсолютно умиротворенное, а на уголках рта даже образовалась легкая улыбка.
— Хорошо, — привстала она. — Так мы идем?
— Конечно, — встал я, борясь с комком, застрявшим где-то в горле. — Идем… может сходим потом поужинаем?
— Смотря, как хорошо ты меня почешешь, — со смешком ускакала пегасочка вперед, мотая своим хвостиком.
— Ну, а как же, — грустно улыбнулся я, следуя за ней.

Выйдя из дворца, я заметил, что вдоль песчаной площади расположились десятки торговых рядов. Вдалеке виднелся перрон и вплоть до него расстилались небольшие прилавки с товарами первой необходимости, продуктами, одеждой, сувенирами и даже целебными зельями. Народу здесь было столько, что легко было запутаться, если оказаться в самом эпицентре. Забавные стрекозки ходили с улыбками вдоль рядов, что-то щебетали, смеялись или же примеряли забавные наряды прямо в людных проходах.

Картина была типичная для этого мира. Смесь беззаботного дружелюбия перемешивалась с веселой атмосферой, создавая нечто невообразимое, из-за чего на душе всегда оставался осадок со вкусом сахарной ваты.

Флитфут, как и ожидалось, убежала куда-то вперед, а я тем временем уставился на маленькие пузырьки и колбы, что стояли на одном из подобных стендов.
— Что это такое? — ловким движением схватил я пузырек со светящейся жидкостью.
— Это специальная смесь для ванны. Она расслабляет ум и заставляет принимающего водные процедуры быть искренним в своих мыслях и желаниях, — подлетел ко мне Чейнджлинг.
— С этим я пока повременю. А это? — взял я другой пузырек, жидкость которого была окрашена в цвета радуги.
— Это элефийский раствор, — открыл он крышечку, позволив мне понюхать содержимое.
— Пахнет… корица? — взглянул я в его голубые глаза.
— Не знаю, что это такое, но делают его из зебриканских галлюциногенных трав с добавлением красителей.
— Опасно?
— Нет, конечно. Зелье временно повышает мозговую активность, стимулирует нервные окончания, а также вызывает мощный выброс эндорфинов.
— А почему галлюциногенное? — осмотрел я маленький пузырек со всех сторон.
— Он может ненадолго повысить чувствительность к свету. Поэтому не рекомендуется принимать больше одной столовой ложки.
— Очень интересно. Сколько стоит?
— В какой валюте желаете провести оплату? — нацепив маленькие очки, открыл он записную книжку.
— Эквестрийские биты, — ощупал я карман брюк. — А карточки вы принимаете?
— Чего-чего? — с зажатым меж зубов карандашом спросил он.
— Шучу-шучу, — улыбнулся я. — Сколько с меня?
— Тридцать бит.
— Держите, — протянул я ему горсть монет, следом положив разноцветный пузырек во внутренний карман пиджака. — Скажите, а здесь где-нибудь есть валютный обменник?
— На тридцатом этаже есть секция, где вы сможете обменять эквестрийские биты на нашу валюту по самому выгодному курсу. Тогда все будет гораздо дешевле, — улыбнулся продавец.
— Что ж, спасибо. Кстати, а как пройти в сторону ваших магических пещер. У меня экскурсия.
— Вам нужно сейчас пройти обратно к выходу с рынка и повернуть налево, там далее есть указатель, — указал он копытцем в нужную сторону.
— Merci, — улыбнулся я, двинувшись в обратно в сторону выхода.

К тому времени, как я развернулся, оказалось, что я был уже в самом эпицентре и, чтобы пройти обратно, нужно было буквально протискиваться сквозь неугомонную толпу прямо бочком.

Флитфут, как и ожидалось, я потерял из вида и только сейчас я задумался о том, что неплохо было бы иметь под рукой мобильный телефон для связи.
— БУ! — раздался звонки голосок позади, отчего я выгнулся в постойке смирно. — Испугался?
— Я… нет…

Пегасочка тут же звонко рассмеялась, глядя на мой стеклянный взгляд.
— Флитфут, я тебя потом так отшлепаю за твои выходки.
— Сильнее, чем сегодня? — улыбнулась она, повертев крупом.
— Так, даже не думай, — с невозмутимым видом двинулся я дальше. — Я теперь слишком самодостаточен, чтобы застенчиво реагировать на твои подколки.
— Но тебе ведь это нравится, — повисла она у меня на шее сзади.
— Пугаться в мире, где я должен наоборот пищать от радости?
— Так значит ты испугался? — спросила она, уткнувшись носиком в мое правое ухо.
— Ну все… — вытянул я руки назад, чтобы начать щекотать ее мягкий животик.

Это возымело эффект и теперь площадь была больше наполнена милым девичьим смехом, чем громкими переговорами между продавцами и покупателями.
— Ну все-все… я больше не буду, — отлетела она в сторону и начала лететь со мной вровень. — Что-нибудь прикупил? — нагнула она голову.
— От тебя точно ничего не скроешь, — порывшись во внутреннем кармане, достал я маленький пузырек.
— Что это? — с любопытством спросила она.
— Зелье невидимости, — откупорив крышечку, сделал я пару маленьких глотков.
— Серьезно?
— Конечно. Оно подействует ближе к вечеру, поэтому не удивляйся, если я начну немного шалить, пока ты спишь.

Пегасочка тут же густо покраснела, но постаралась не придать этому вида, махнув своей белоснежной челкой.
— А, если серьезно?
— Если серьезно… то это лекарство от запора.
— Джеймс! — пихнула она меня в плечо.
— Да что… обычное зелье от усталости.
— Здесь не продаются обычные зелья от усталости, — выгнула бровь пегасочка. — Чейнджлинги тем и прославились, что они отлично делают самые отменные смеси, которые неплохо так дают по голове.
— Вот сегодня вечером и проверим, — ухмыльнулся я, обняв пегасочку за бочок, а позже вообще закинув ее снова на спину. — Кстати, а где Флер. Давненько я ее не видел.
— Она сейчас занята организационными вопросами в связи с завтрашним праздником. Украшения, ленточки там, цветы и прочее-прочее-прочее.
— Я тоже там должен быть?
— Конечно. Завтра в Улье собирается вся верхушка, но это будет обычный званый вечер. Нарядим тебя в костюм, бабочку и ты как всегда будешь неотразим.
— Приду туда только ради того, чтобы вкусно покушать и посмотреть на красивые фланки кобылок, — усмехнулся я, выйдя из рынка и, двинувшись в сторону указателя к пещерам.
— Я тебе щас дам… фланки, — поюлозила она у меня на спине. — Думаешь, кто-то из них сможет сравниться со мной?
— Попка у тебя, конечно, шикарная, — спокойно ответил я, догадываясь, как Флитфут от услышанного покраснела. — Но ты ведь знаешь, что мои глаза живут своей жизнью и они, как бы сказать, смотрят туда, куда хотят.
— Значит придется как-то выделяться, — задумчиво продолжила она. — Как тогда в больнице. Одену красиво обтягивающее платье, подготовлю танец и буду иногда так случайно мелькать у тебя перед носом.
— И дразнить? — улыбнулся я, обхватив ее сзади за бока.
— Чтобы после представления было меньше слов и больше дела, — прошептала она мне на ушко.
— Тогда давай поторопимся, — перешел я на бег, заставив пегасочку звонко рассмеяться.

Рядом со входом в эти загадочные катакомбы уже стояло порядка десяти-пятнадцати персон: по большей части Чейнджлинги, но и были среди них пару поняш, грифонов и даже один дракон. Только мы встали в очередь, как к нам навстречу вышла милая стрекозка с розовыми глазами, которая обратилась ко всем со словами:

— Приветствую всех уважаемых посетителей этой увлекательнейшей Экскурсии. Меня зовут Обливия и сегодня я буду вашим экскурсоводом. Пожалуйста, подготовьте ваши пригласительные билеты, после чего мы пройдем вглубь нашей многовековой истории.

По-очереди вручив билетики Чейнджлингу, что стоял у входа в пещеру, мы все прошли внутрь вслед за этой прелестной особой с милым голоском. Сначала было очень темно, но буквально через минуту мы все вышли в просторный каньон, освещаемый голубыми кристаллами, неравномерно выступающими со стен, потолка и даже самого пола.
— Кристаллы, которые вы видите являются естественным освещением, образовавшимся в результате обмыва грунта нашими магическими источниками. Эти породы отлично впитывают излишки магии, в результате чего те начинают светиться и в некоторых местах их можно даже приобрести, как сувенир, но предупреждаю, что выносить любые предметы из этой пещеры категорически запрещено. Пожалуйста, идите за мной, — с поднятым носиком пошла она далее в сторону нисходящего лестничного пролета.

Спустившись на несколько этажей ниже, мы все оказались в огромном кругообразном подземелье с большим количеством длинных развилок. По правую и левую сторону располагались маленькие кристально-чистые водоемы с ручейками, отверстиями в стенах, откуда стекала вода, а также небольшими светильниками с кристалами на наконечниках.
— Здесь располагается первый магический резервуар. Отсюда вода поступает в водные секции Улья, — указала стрекозка в сторону маленького горного водоема.
— В чем ее полезные свойства? — спросил дракон, скрестивший лапы.
— Первые упоминания о магических свойствах были изложены в трудах Калиоста еще несколько тысяч лет назад. Это был единорог спеллограф, изучавший почву на наших нынешних территориях. Одна из особенностей этих вод заключается в ее способности омолаживать организм и активизировать процесс восстановления клеток.
— А что насчет ее способности расслаблять? — спросил я, держа пегасочку за спиной.
— Данный феномен объясняется избытком магии в теле каждого существа. Когда вы принимаете водные процедуры, вода вбирает в себя излишки исходящего фона и преобразует их в остаточную энергию. Таким образом, забирая избыток исходящей магии, вода компенсирует это в виде приятных эмоций и полного расслабления.
— Я к примеру не являюсь носителем магии.
— Да, это вполне легко объяснить. Принимая водные процедуры с носителем магии энергия равномерно распределяется между всеми находящимися рядом, вне зависимости от того, является ли существом носителем или нет, — улыбнулась стрекозка.
— Очень интересно, — с каждым вздохом начал я ощущать легкое головокружение.
— А теперь пройдемте дальше. Глубже в этих пещерах находится один из самых древних магических источников, — поскакала она вперед.
— Джеймс, ты чего? — облетела меня спереди пегаска.
— Ничего… — с подкашивающимися ногами побрел я дальше. — У тебя голова не болит?
— Здесь очень разреженный воздух. К тому же энергетический фон вокруг может по-разному влиять на каждого. Может пойдем обратно? — обеспокоенно взглянула она на меня.
— Нет-нет, все нормально, — двинулся я вперед, придерживаясь рукой о влажную каменную стену.
— Отсюда берется начало нашей очень долгой истории, — продолжила стрекозка, когда мы вышли в громадное конусообразное помещение с большим озером в центре. — Здесь первые чейнджлинги основали свое первое поселение две тысячи лет назад. Ходит много слухов, что способность считывает энергетический фон других существ мы получили именно благодаря изучению этих волшебных источников.
— Ее можно пить? — подбежал пони-жеребец прямо к краю уступа.
— Лучше не стоит, но иногда в профилактических целях мы можем принимать ее внутрь. Эта вода очень насыщена магией, поэтому даже в маленьких объемах она может вызвать легкое помутнение рассудка и головную боль. Чаще всего мы стараемся ее подвергать тройной фильтрации прежде чем начинать пить.
— Откуда она идет? — присел я на одно колено, зачерпнув в ладонь немного этой воды.
— На глубине трехсот метров под ульем располагается большой водный резервуар, хотя до сих пор до конца не ясно, чем вызваны эти полезные свойста. Изучение образцов подвели нас к повышенному содержанию железа, но это тоже не объясняет ее магических свойств.
— Забавно, — попробовал я капельку кончиком языка, ощутив легкий металлический привкус. — ионы меди… соединения железа… есть небольшая концентрация сульфида серы, — задумался я, еще немного распробовав жидкость. — …но в таком случае на поверхности должен образоваться рыжий хлопьевидный осадок гидроксида железа, а вода… кристально чистая, — начал я бормотать себе под нос.

— Что вы говорите?

— Ничего, Ричард, — ухмыльнулся я, развернувшись в кресле. — Я ожидаю выполнения ваших обязательств, — уставился я на мужчину, сидящего напротив.
— Как мы и договаривались, — облокотился он о стол. — Вы проделали масштабную работу и наше правительство с радостью предоставит вам политическое убежище в Соединенных Штатах.
— Есть еще кое-что, — откинулся я в кресле, задернув штору. — Я хочу забрать с собой… Софи.
— Боюсь, что это невозможно, — серьезно ответил Греннел. — Мы можем перевезти ее в безопасную зону в Страсбурге, потом в Тулон, и позже поднять вопрос о ее депортации на нейтральную территорию.
— Вам еще нужно то, что находится в кейсе? — серьезно продолжил я. — Значит вам придется хорошенько подумать.
— Можете не пытаться, Джеймс, — спокойно продолжил Ричард. — Технология воспроизводства эмпатических штампов нам известна, как и то, как блокировать чужое воздействие. Мы знаем, что вы уже долгое время находитесь под его влиянием, и, предполагаем, что без сыворотки вам долго не протянуть.
— Вы это так называете? — сложил я ладони вместе.
— Мы вам очень признательны за ту информацию, что вы предоставляете нашему правительству с тех пор, как проект находится под вашим началом. Как мы и договаривались, вас вывезут на материк и обеспечат безопасность на случай преследования со стороны Берлина. Но, уверен, этого не будет.
— Как скоро? — безразлично спросил я.
— Через неделю войска начнут наступление, первоочередные цели Гамбург, Ганновер, Бремен и Любек. Города, в которых располагаются ваши представительства и лаборатории.
— Что будет с Кудриным и остальными?
— Они не входят в наши планы. Предполагается, что на момент наступления они будут все еще в городе.
— А что с Джоном, который остался в Нью-Йорке?
— Он с Виктором были ликвидированы вашими спецслужбами. Но, как вы понимаете, не затем, чтобы сделать вас крайними. А потому… что они знают о вашем сотрудничестве с Американскими разведслужбами…
— Почему я тогда все еще жив? — спросил я, нагнувшись вперед.
— Потому что ваша смерть не в то время и не в том месте будет равносильна их желанию перенести груз обязанностей на вас. Правительство же хочет обставить все так, будто за всем будет стоять наша сторона. От этого зависит то, на чьей стороне выступят члены европейского союза. Думаю, вы понимаете, что после спланированного вами инцидента в Сиэтле страны члены североатлантического договора выступят против Германии, поэтому ваша ликвидация только ускорит этот процесс.
— Значит я им более не нужен?
— Разве что доказательство того, что вы активно передаете информацию государственной важности нашей стороне. В этом случае у Совета Безопасности будут все основания к прекращению боевых действий. И в конечном итоге вас арестуют и обвинят в государственной измене. Но, учитывая то, что правительство Соединенных Штатов очень заинтересовано во всех подводных камнях данного проекта, мы готовы вывезти вас на материк и начать скорейшую интервенцию, пока правда не всплыла на поверхность.
— Что от меня требуется?
— Свяжитесь с Кудриным и скажите, что Ричард Греннел так и не вышел с вами на связь и мы с вами так и не встретились. Так вы отведете от себя подозрения. А седьмого декабря в четыре утра вместе с содержимым кейса направляйтесь в наше посольство в Гамбурге. Оттуда мы вывезем вас в Куксхафен, а после через Брюссель в Нью-Йорк.
— Хорошо, — встал я с кресла, пожав Ричарду руку. — Как мне быть с Софи?
— Дайте нам ее координаты. Когда все начнется, наши люди отвезут ее в безопасную часть страны.
— Вы даете слово? — крепко сжимая его руку, спросил я.
— Это единственное, что мы можем сделать. Не больше.
— Хорошо, — развернулся я обратно к столу.

Сделав несколько шагов вперед, кафельный пол кабинета плавно перешел на каменную породу и с глубоким вздохом стены комнаты плавно растворились, обнажив перед глазами влажный грубый камень, по которому стекала вода.

— Все чудесатее и чудесатее… — тихо засмеялся я, упершись ладонью о стену пещеры.
— Джеймс, если тебе плохо, то пойдем лучше обратно.
— Нет, все нормально, — развернулся я, увидев озадаченную моим поведением пегаску. — Я слишком крут, чтобы просто так уйти отсюда.
— Крут-крут, но о здоровье тоже надо подумать, — обеспокоенно пошла она следом за мной. — Я тоже чувствую эту энергетику, но тебе от нее видимо…
— Все нормально, — немного серьезно ответил я, заставив пегасочку сесть прямо на круп.

Подойдя снова к этому глубокому озеру, с обратной стороны которого стояла вся остальная экскурсионная группа, я снова зачерпнул воды в свою ладонь, слегка улыбнувшись.
— Вот значит как, — нахально улыбнулся я, взглядом бросая вызов чему-то невидимому. — И что же ты от меня хочешь?

Вслед за этим я вылил жидкость обратно в воду, направившись обратно к оставшейся позади пегаске.
— Джеймс, что с тобой? — взглянула она на меня стеклянными глазами.
— Ничего, милая, — с фальшивой улыбкой погладил я ее гриву. — Все нормально.
— Нет, не нормально, — убрала она мою руку, немного повысив голос, тем самым привлекая внимание остальных существ, с интересом слушающих лекцию экскурсоводши. — Что же ты делаешь?! Я ведь все это чувствую!
— Флитфут, — потряс я ее за плечи. — Все, что я делаю, я делаю ради тебя!
— Нет! — оттолкнула она меня. — Ты делаешь это только ради себя! Ты ведь обещал… я тебе верила!

В ответ я просто крепко прижал ее к себе, изо всех сил пытаясь сдержать слезы, напрашивающиеся уже очень давно.
-…я не хочу потерять тебя снова. Я не хочу…
-…это история не обо мне, — обняла меня в ответ пегасочка. — Ты все еще не помнишь… ты все еще не понимаешь…
— Я и не хочу…
— Проснись… — шепнула она мне на ушко…

Моментально вскочив с постели, я начал жадно глотать воздух, пытаясь привести себя в чувства. Все тело чертовски болело, а глазам был настолько непривычен солнечный свет, будто я только родился. Очертания комнаты были сильно размазаны, словно на меня светило с десяток прожекторов. И вслед за этими размышлениями послышался тихий дверной скрип.
— Кто там? — крикнул я, закрывая ладонью глаза.
— Доброе утро, — послышался милый голосок. — Вы уже проснулись?
— Кто вы? — начал я протирать глаза, пытаясь разглядеть гостя.
— А я вам книжечку принесла, как вы и просили, — со смешком продолжила размазанная на фоне солнечного света фигура.
— Да еп вашу, — начал я привыкать к яркому свету, как вдруг меня словно ударило сразу сотни шаровых молний.

Передо мной стояла медсестра Редхарт, державшая книгу со знакомой обложкой...

— Что… нет…
— Вы просили принести чего-нибудь почитать, чтобы вам не было скучно, — мило улыбнулась она, однако секундой позже она обеспокоенно взглянула на меня. — С вами все в порядке?
— Редхарт? — спросил я, до последнего не веря в происходящее.
— Да, это я, — спокойно ответила кобылка, положив книгу на полку. — Вы выглядите неважно.
— Это книга… Дэринг Ду и…запретный город облаков? — дрожащим голосом спросил я.
— Да, — удивленно кивнула она. — А откуда вы узн…
— Где я?! — скинув одеяло, попытался я встать.
— В Понивильской больнице. Вас доставили два дня… постойте, вам еще нельзя ходить! — моментально подскочила она к кровати, когда я попытался встать на ноги.
— Я хочу выбраться… я хочу выбраться… — в панике начал я обводить знакомую палату взглядом, которая от прилива адреналина становилась все размазанней и размазанней.
— Успокойтесь, — заботливо положила она копытца мне на грудь, уложив обратно в кровать. — Все будет хорошо. Вы в безопасности.
— Нет, что же…
— Успокойтесь, — начала она ласково гладить меня по груди, от чего мое тело невольно расслабилось, а разум начал теряться где-то в запутанных зарослях, — все хорошо, все хорошо…
-…боже мой… — с заплетенным языком выпалил я, прежде чем провалиться в обсолютное забытие…

Глава 33

— ОТПУСТИТЕ МЕНЯ! ТВАРИ, С*КИ! — кричал я, пытаясь выпутаться от прижимающих меня к кровати десятка копыт.
— Держите его крепче, — командовал собравшимся вокруг меня персоналом растерянный мужской голос. — Редхарт, соберитесь!
— Доктор… что с ним? — чуть ли не заплаканным голосом спросила кобылка.
— Остановка сердца, — подтащил он ближе стационарный дефибриллятор. — Два куба метопронола, внутривенно!
— Я ВАС ВСЕ ИЗВЕДУ, Я ВАС…
— Пожалуйста, успокойтесь, — услышал я сквозь густую темную пелену молящий женский голосок. — Доктор Хорс!!!
— Прижмите его крепче! — скомандовал жеребец, после чего я ощутил, как мое тело начали сильнее вдавливать в койку, не давая шансов размахивать руками.

Вслед за отдаленным ощущением, будто мне в вену вошла длинная игла, я постарался дернуться изо всех сил, но ничего кроме громкого стона так и не вышло, ибо десятки копыт мед братьев держали меня сильнее самой мертвой хватки.
— Сердце не выдержит… — начал эхом доноситься женский голос, становившийся с каждой секундой все тише и тише.
— Искусственный массаж… включите аппарат…

К этому моменту черная пелена настолько сильно затмила весь взор, что возникло ощущение, будто все это происходит вовсе не со мной. Чувства притуплялись, боль отступала, голоса становились тише. И через еще одно короткое мгновение на место острой боли пришло приятное чувство спокойствия. Я будто пегас, который парил где-то далеко в облаках. Я почти стал ощущать этот легкий порыв ветра. Как солнце приятно падает на мои перья, а лицо принимает все более спокойное выражение. Я летел навстречу закату, но… ощутив неистовый удар в области груди, я даже открыл глаза, стараясь издать более осмысленный звук, чем страдальческое хрипение и душераздирающий крик.

Вспотевшая белоснежная кобылка с потрепанной гривой и стекающим по вискам потом продолжала часто давить копытами на мою грудь в то время, как еще один жеребец потирал друг о друга две металлические пластины с выемкой под копыта. Также еще несколько персон в белоснежных халатах и масках крепко удерживали мое брыкающееся на койке тело, стараясь при этом совладать с сильной дрожью в своих копытах.
— Он едва дышит!
— Отойдите, — подошла ко мне размытая фигура карамельного окраса, которая приложила две холодные пластины на мою брюшную и грудную полость. — Разряд!

Мощный электрический удар сильно дернул мое тело, на секунду явив перед глазами странный размазанный образ какой-то комнаты…
— Разряд!

Мое тело повторно тряхнулось, но все чувства стали еще отдаленней. Я окончательно потерял связь с происходящим и на фоне всей этой густой чёрной пелены я стал различать протяжный не стихающий писк кардиографа.
— Пульса нет! Боже мой, что делать?! Что же делать?! — завопил женский растерянный голос.
— Соберитесь, сестра!!! — крикнул мужской голос, который я уже практически не слышал. — Давайте еще раз… РАЗРЯД!

В эту же секунду, вскочив с постели, я начал жадно глотать воздух и водить своей правой рукой по груди, стараясь прогнать остатки сна из своей головы. Голова трещала так, словно рядом со мной разорвался целый снаряд, в то время, как пальцы непослушно теребили по подушечке ладони, исполняя непонятный хаотичный ансамбль.

Каша, перемещавшаяся в голове, не позволила удивиться в полную меру, особенно когда я приметил напротив знакомый стол, стул, люстру и гладкий лист бумаги с карандашом, лежавшие под включенной настольной лампой.

Эта непонятная игра более не вызывала у меня первобытного страха. Лишь злость и отвращение к тому, что стоит за всеми этими «удивительными» событиями. Скинув в себя одеяло, я присел на край кровати, до сих пор ощущая сильную нехватку воздуха и странную фантомную боль в области груди. Это место в области сердца особенно горело. Словно его ошпарили кипятком, хотя со стороны та выглядела абсолютно нормально.
— Снова кошмары? — послышался до боли знакомый голос, от которого у меня перехватило дыхание. — Ничего, скоро это пройдет.

В проеме напротив стояла стройная светловолосая девушка, выражение лица которой по-другому, как грустным, охарактеризовать было просто нельзя. Она смотрела на меня так, словно увидела брошенного на улице под дождем маленького котенка, и я даже не удивился, когда она подошла ближе, а потом и вовсе села от меня по левую руку.
— Это не просто сны, — схватился я за голову, абсолютно не понимая, что происходит. — Я запутался…
— Я знаю, милый, — ласково прижала она мою голову к своей груди, начиная перебирать мои длинные волосы. — Я знаю…
— Я ведь старался… — неожиданно по моей щеке пошла слеза. — Я ведь сделал все…
— Ш-ш-ш-ш-ш, — положила она мою голову на свои колени, продолжая заботливо гладить по голове. — Ты просто очень устал. Поспи.
— И где я проснусь? — дрожащим голосом спросил я.
— А где ты хочешь? — заботливо спросила она, незаметно переведя взгляд на лист бумаги, лежащий на столе.
-…там, где у нас будет больше времени…
— Уже ничего не изменить, Джеймс… — продолжила она ласковые поглаживания. — Тебе пора смириться…
— Я не готов… — сильнее вжался я в ее гладкие коленки. — Я могу все исправить…
— Милый, — повернула она мою голову так, что я увидел ее красивые глаза с лавандовым оттенком. — Пожалуйста… хватит…
— Нет! — вскочил я с кровати, быстро сев за стол.
— Зачем ты пытаешься оттянуть неизбежное? — обняла она меня сзади, когда я взял в руки карандаш.
-…потому что это единственный способ понять, где я допустил ошибку, — принялся я фанатично дописывать столь приевшуюся за долгое время фразу. — Они мне за все ответят…
— Ты помнишь… — почти эхом пронесся ее голос в голове, прежде чем я с ухмылкой продолжил писать продолжение уже начатой истории…

-…они мне за все ответят… они мне за все ответят, — бормотал я себе под нос, находясь в каком-то размытом состоянии между сном и явью.
— Он очнулся, — послышался тихий голос в конце комнаты.
— Тише ты, не разбуди, — шикнул кто-то еще.
— Я вас слышу, — с закрытыми глазами попытался я усмехнуться, но вместо этого лишь сильно закашлял.
— Тише, с вами все будет хорошо, — почувствовал я легкие поглаживания по груди.
— Что произошло?
— Вы… у вас…
— Хотя нет, я не хочу знать, — лениво махнул я рукой, приоткрыв веки глаз.

Передо мной стояли две уже знакомые кобылки в медицинских шапочках. Одна белоснежная Редхарт, а другая желтоватого окраса — Фауна, ее коллега по цеху.
— Я рад вас снова видеть, — легонько улыбнулся я.
— Снова? — улыбнулась Редхарт.
— Д-да, — чуть привстал я, перенеся вес на ладони. — Мне приснился очень… странный сон. Будто мы с вами уже где-то виделись.
— Мы рады, что вам удалось хоть немного отдохнуть, — с ноткой сожаления отозвалась медсестра. — Прошло два дня с… скоро будет обед, — прокашлявшись, перевела она тему.
— Это все очень хорошо. Только у меня к вам небольшая просьба, — добро улыбнулся я.
— Какая? — подошла ближе Редхарт.

Резким движением я сомкнул свою руку на ее горле, быстро притянув к себе. Фауна же, испугавшись столь молниеносной реакции, тут же бросилась к выходу из палаты, но переведя свой взгляд на нее, та тут же впала в ступор, тяжело дыша.

Притянув белоснежную кобылку за горло ближе к себе, я медленно и жадно провел языком по всей ее мордочке, стараясь не обращать внимания на ее испуганный взгляд и тихий скулеж.
— И как же я сразу этого не вспомнил, — улыбнулся я, другой рукой взяв с полки принесенную ранее книгу. — Знаешь, почему я полюбил эту книгу?

Редхарт, хрипя, лишь с ужасом посмотрела в мои глаза.
— Дэринг Ду ведь тоже ведет двойную игру. Ну не бойся, — потряс я ее за горло. — Я вовсе не плохой. Просто так нужно, — ухмыльнулся я, положив руку на ее сердце, от чего кобылка спустя секунду потеряла сознание и обмякла у меня на груди.

Положив ее на кровать, я направился мимо стоявшей в ступоре Фауны в сторону полки, где лежала уже подготовленная одежда. Темные брюки, пальто, водолазка. Осмотрев себя в зеркале и все хорошенько пригладив, я подошел к кобылке желтого окраса, которая, судя по частому дыханию, вот-вот готова была потерять сознание.
— Не бойтесь, — погладил я ее мягкую гриву. — Вы и не вспомните этого. А я вот буду, — куснул я ее за ушком, щелкнув пальцами.

Спустя секунду она точно также потеряла равновесие и обмякла на полу. Улыбнувшись этому зрелищу и, ощутив необыкновенный прилив сил, я спокойно вышел за дверь, оказавшись в знакомом больничном коридоре.
— Э-э-м, простите, но… что вы здесь делаете? Вам пока нежелательно покидать палату, — оказался у меня на пути карамельного окраса жеребец в очках и зажатым меж зубов карандашом.
— Здравствуйте, доктор Хорс, — присел я на колено, выхватив у него из копыт папку с файлами. — Я, так понимаю, это мои документы?

Выхватив у него из зубов карандаш, я заполнил на бумаге пару пустых полей, после чего вручил листы ему обратно.
— Можете не волноваться, я чувствую себя замечательно. И еще кое-что… — улыбнулся я, — спасибо вам за помощь.

Поклонившись, я направился в сторону выхода, не обращая внимания на то, что тот остался стоять прямо посреди коридора с открытой челюстью.
— Мама-мама, смотри, какой он большой! — прошла мимо меня кобылка с закинутым на спину жеребенком.
— Милена, тише, не надо так громко, это неприлично, — шикнула на жеребенка кобылка оранжевого окраса с длинной и пышной гривой.
— Доброе утро, Сапфира, — на ходу поздоровался я. — Как ваши дела?
— Я… вы… мы… то есть… все хорошо, — растерялась пони, проводив меня взглядом.
— Чудненько, — с улыбкой прошел я мимо, направляясь в сторону выхода.

Только собравшись открыть входную дверь, меня окликнул женский голос.
— Постойте-постойте, — обратилась ко мне упитанная кобылка голубой масти со стойки регистрации. — Вы ведь… охх, не знаю вашего имени, но…
— Доброе утро, Лили, — обратился я к кобылке, одной рукой придерживая дверь. — Мы обговорили все с Доктором Хорсом, можете не волноваться.
— Что ж, — остановилась она, легонько вздрогнув, — если вы все обговорили, то…
— Всего хорошего, — вышел я на улицу, которая была завалена кристально чистым снегом.

Спускаясь по ступенькам, я не сводил взгляд с наручных часов, которые показывали время 4:23.
— Нет-нет-нет, мне нужно больше времени, — пробубнил я, переходя на бег.

Когда я сорвался с места, и направился в сторону огромного дворца, виднеющегося на горизонте, в моей голове начали звучать щелчки секундных стрелок, намекающие на то, чтобы я лучше поторопился. Пробегая мимо торговых лавок и деревянных домов, я постоянно замечал на себе заинтересованные взгляды жителей, которые, впрочем, провожали меня не заинтересованными или любопытными взорами, а странной улыбкой, от которой по моей спине пробегали мурашки.

Так я бежал еще минут пять, пока на повороте неожиданно не промелькнула знакомая пегасочка, заставившая меня тут же остановиться. Увидев меня, та быстро подлетела ко мне и с улыбкой обратилась:
— Здравствуйте, а вы так быстро поправились?
— Спасибо за мое спасение, Флитфут, — грустно улыбнулся я. — Извините…
— Постойте, — схватила она меня за рукав. — Может быть… мы пройдемся?

Взглянув в ее красивые лавандовые глаза, я не нашел ничего лучше, чем просто подойти обратно к ней.
— Флитфут, — взял я ее копытца в руки, которые она, к удивлению, прижала к своей груди. — Прости меня…
— За что? — удивленно спросила пегасочка.

Не помедлив, я тут же прильнул к ее губам, стараясь запомнить этот вкусный клубничный привкус. Кобылка же, на удивление, не просто не оттолкнула меня… но и крепче меня обняла, начиная поглаживать своими копытцами мою голову.
— Милая, я…
— Иди, — шепотом сказала она, стараясь отвести взгляд.

На прощание погладив ее за ушком, я снова принялся бежать, нервно смотря на часы, которые приближались к «опасной» отметке».

Когда я уже был на входе в Академию и начал быстро подниматься по лестничному проему, дворцовая дверь открылась и на входе показалось шесть кобылок — носительниц элементов гармонии.
— Не буду я одевать ваши платья, я слишком…
— Конечно будешь, дорогуша…

Заметив меня, те сразу прервались и начали с любопытством осматривать мою персону. Я догадывался, что они сейчас собирались сесть на поезд до Кантерлота, откуда те вернутся спустя лишь несколько дней, пока я буду пребывать под присмотром Старлайт и остальных учеников. Впрочем, я быстро отбросил эти размышления, заметив в этой компании Твайлайт.
— Принцесса Твайлайт, — обратился я к аликорну. — Мне нужна ваша помощь.
— Простите, а вы…
— Нет времени, — схватил я ее за копыто, начиная оттаскивать обратно ко входу в Академию.
— Эй, ты! — неожиданно вылетела из толпы радужногривая пегаска. — А ну-ка лапы свои прибрал от нашей подруги!
— Живо! — топнула Рерити.
— Молчать! — щелкнул я пальцами, с улыбкой наблюдая за тем, как те, дрожа, замерли на месте.
— Что… что ты с ними сделал?! — завопила аликорн, готовясь к тому, чтобы дать мне отпор.
— Выслушай меня, — строго продолжил я, схватив ее за основание рога. — Мне нужна твоя помощь!
— Отпусти! Отпусти меня!!! — завопила она, начиная махать своими передними копытами.
— Твайлайт! — крикнул я, прислонив свою руку к ее груди.

За одно мгновение ее взгляд принял осмысленные очертания, а все тело начало немного дрожать. Она стояла так еще несколько секунд c открытой челюстью, а глаза одновременно были наполнены и осознанием и… откровенным ужасом.
-…Джеймс?
— Да-да, Твайлайт, мне срочно нужна…
— Но как… это ведь… тогда… а сейчас, — начала она в панике осматриваться вокруг.
— Послушай меня внимательно, — тряхнул я ее за плечи. — С твоими подругами все нормально, просто побочное действие от моей ауры. Они придут в себя через десять минут, но у меня нет столько времени.
— Ладно… ладно… — пустым взглядом ответила она, развернувшись в сторону холла. — Что… что тебе нужно? — растеряно села она на диван, который стоял в проходе.

Я тут же достал из внутреннего кармана скомканный сверток бумаги и вручил его ей.
— Помнишь в Кантерлоте ты представила мне анализ моей мозговой активности?
— Это было или… это еще будет? Господи, как же сложно, — взялась она за голову.
— Ты помнишь или нет? — уставился я на кобылку.
— Да, помню! — быстро ответила она.
— Чтобы ты понимала, — посмотрел я на часы, показывающие 4:35, — это не эмпатический штамп… это побочное действие от разрушения нейронных сетей!
— Я ничего не понимаю, — глубоко дыша, ответила она.
— Сейчас этого и не нужно, — достал я из внутреннего кармана еще один конверт. — Речь с самого начала шла не о проекте! — почти безумно улыбнулся я. — Дело вовсе не в нем! Дело даже не в войне или… конференции! — засмеялся я. — Я с самого начала обманывал сам себя, чтобы забыть и не докопаться до правды, ведь времени тогда было в запасе.
— Че-го? — нагнула она голову.
— Я пошел на сделку с американцами, — прислонил я ладонь к ее груди, надеясь, что она поймет смысл услышанного. — Не ради денег… не для того, чтобы прекратить все это… и это даже не слепой героизм… а просто ради того, чтобы они спасли меня с ней. Меня шантажировали с самого начала.
— Кто тебя шантажировал? — озадаченно спросила Твайлайт, глазами бегая по всему помещению.
— Когда мы начали работу над штампами, я понял, насколько все серьезно, поэтому… решил уйти. Мое правительство знало, что только я могу закончить это уравнения. А я понимал, что они пойдут на все, чтобы вернуть меня. Они… убили моего лучшего друга… Аллана… и пригрозили убить и ее, если я не закончу работу. Все это время я жил в страхе, что нас настигнет такая же судьба, поэтому в обмен на защиту я стал передавать всю информацию о проекте американским спецслужбам. Я этого не помнил, ведь…
— Почему?
— Потому что сам стал… подопытным. По собственному желанию, надеясь, что это хоть что-то исправит, — взглянул я в ее глаза, в которых читалось полное понимание. — Это я все устроил… инцидент в Сиэтле… конференция… война… это все я подстроил, — дрожащим голосом продолжил я. — И даже это еще не все… — взглянул я на часы, показывающие 4:41. — Когда я передам кейс Ричарду, меня должны вывезти на материк, а ее… в безопасное место, но в 4:44… всегда что-то происходит и я оказываюсь здесь, пытаясь растянуть последние минуты на столько долго, на сколько это возможно…
— Но что же происходит? — еще тише спросила Твайлайт.
— Не знаю… я без понятия, — опустил я голову. — Но всегда в итоге я оказываюсь в персональном лимбе без возможности узнать, что в самом конце. — И даже это не самое главное, — рассмеялся я во весь голос, заставив аликорна немного попятиться. — Все это…
— Что «все это»? — спросила она почти жадно.
— Слушай меня внимательно. Есть шанс все исправить, для этого нужно найти ошибку в переменных, — дал я ей запечатанный конверт.
— Но… как?
— Весь этот мир… мой предсмертный бред, напичканный самыми сложными математическими формулами и алгоритмами. Я могу дать еще немного времени, — взглянул я на часы, показывающие 4:43. — Я буду писать до тех пор, пока я не увижу конец…
— Я не понимаю… — глядела она то на меня, то на конверт.
— Ты все поймешь, — встал я, оглядев помещение. — Когда Джеймс вернется из Улья, отдай ему этот конверт и ты все поймешь.
— Джеймс, я…
— Иди, — щелкнул я пальцами и к ней снова вернулся беззаботный вид.

Выйдя на улицу вместе со своими подругами, те направились в сторону вокзала, а я все это время продолжал стоять на крыльце и провожать их взглядом, слыша глубоко в голове последние щелчки секундных стрелок.
— Ой… здравствуйте, — послышался сзади милый голос, принадлежавший кобылке фиолетового окраса. — Меня зовут Старлайт, я временно замещаю Твайлайт, пока она в отъезде.
— Я знаю, — безразлично ответил я, глядя на часы, на которых пошел обратный отсчет. — Старлайт, скажите, как бы вы провели последние десять секунд в своей жизни…
— Ой… я даже… а почему вы?
— Просто продолжайте говорите, что угодно… мне нравится ваш голос… — глядя на снежную улицу, улыбнулся я, ощущая, как по щеке стекает слеза.
— Все будет… хорошо…
— Я надеюсь… — улыбнулся я, в последний раз закрыв глаза…

Глава 34

Медленно просыпаясь, до моих ушей начал доноситься шум, отдаленно напоминающий стук колес, неспешно идущего поезда. На душе было спокойно так, словно перед сном я закинул целую пачку антидепрессантов, а все тело так сладко отзывалось на потягивания, будто меня хорошенько и капитально помяли. Медленно открыв глаза, я в первую очередь обратил внимания на то, что сидел в купе вагона, опершись головой о стекло, за которым проносились бесконечные густые леса и степи. Стояла кромешная темнота и, если не считать пару тусклых лампочек справа и слева от входной двери, то единственное, что освещало все это великолепие — была полная луна. Она проглядывала сквозь эти проносящиеся темные степи, словно указывая какой-то ориентир. Я даже на секунду задумался о том, как было бы хорошо сейчас взглянуть в телескоп и найти на ее поверхности хоть какую-нибудь зацепку, которая объяснила бы все происходящее.

Мысль сразу потерялась где-то на задворках, как только я услышал тихое и ровное дыхание. Вдоль откидных сидений напротив тихо сопела маленькая пегасочка, укрытая толстым синим одеялом. Ее мордочка олицетворяла все мое нынешнее внутреннее состояние: полное спокойствие и безмятежность. И лишь редко покачивающийся вагон заставлял ее личико медленно менять свое выражение, будто она прямо сейчас видела какой-то хороший сон.

Только сейчас мне показалось все это неправильным. Я сидел в гладко выглаженном костюме в окружении разбросанных по всему периметру бумаг с бесконечными зачеркиваниями, текстами и пометками в углу. В них не было ничего примечательного: обычные заготовки с речами, корректировками и прочим-прочим-прочим. Никаких намеков, никаких объяснений. И уж тем более никакой ясности в том, где я снова очутился.

Встав с сидения, я чуть не потерял равновесие, когда поезд немного качнулся, а свет на долю секунды погас, а позже снова включился. Я наклонился ближе к пегасочке, немного потрепав ее за плечо.
— Флитфут, — взглянул я на мило сопящую мордочку. — Ты спишь?
— …Еще пять… минуточек, — широко зевнула она, снова провалившись в глубокий сон.
— Спи-спи, — снова привстал я, направившись к двери.

Вагон мне очень напоминал тот самый, что обычно совершал большой круг между Кантерлотом, Понивилем и другими городами. Я уже не раз ездил на нем в ходе своих длительных деловых турне. Я не знал, каким образом все это помнил, но что-то мне подсказывало, что через несколько вагонов располагался довольно уютный бар, работающий всегда круглосуточно. С ощущением, будто я попал в какой-то странный детектив-триллер, я двинулся вдоль шатающегося коридора в сторону следующего вагона, придерживаясь рукой за гладкие деревянные перила под окнами.

В соседних купе мирно посапывали и другие поняхи. Большинство таких рейсов в силу огромного разрыва между городами растягивались на более чем полдня, поэтому никто не отказывался немного подремать, прежде чем с новыми силами продолжить путешествие. Вопрос лишь, откуда и куда лежал мой путь в этот раз не покидал мою голову все то время, что я шел дальше.

Через несколько спальных вагонов я вышел в довольно просторное помещение с миниатюрными золотыми люстрами на потоке. Всего здесь располагалось три небольших столика, но даже те были более декоративными, ведь, если и не спалось, то завсегдатаи предпочитали большую часть времени проводить за барной стойкой, к которой я, недолго думая, и направился. За ней стоял жеребец коричневого окраса с короткой челкой, который в ритм стука колес протирал бокалы.
— Вечер добрый, Джеймс, — улыбнулся он, нагнувшись. — Не спится?
— Что-то вроде того, — присел я за стойку. — Куда мы направляемся?
— Понивиль, — как само собой разумеющееся ответил он. — Недавно проехали мимо Филлидельфии, жаль вы не видели этих ярких огней.
— А почему мы сделали такой большой крюк? — на автомате ответил я.
— Прямой железной дороги из Улья до Кантерлота пока нет, разве что воздушный коридор. Поэтому мы направились вдоль восточного побережья мимо Мэйнхэттона, Филлидельфи, скоро мы проедем мимо Балтимора, сделаем остановку в Эппллузе и с юга зайдем в Понивиль.
— Удивительно, — постарался я не заострять внимания на том, что я снова загадочным образом переместился черти знают куда. — Налей мне Дюби Эншальдебран.
— Со льдом, без?
— Два кубика, — оставил я пять монеток, пройдясь вдоль яркого вагона.

К огромному сожалению внутренний карман пиджака оказался предательски пуст, так как именно в нем я всегда хранил полупустую пачку сигарет. Меня даже не сильно волновали эти спутанные переплетения между воспоминаниями о своем старом мире, сколько то, как я на все это начинаю реагировать. Сделав вид, словно я забыл ее где-то в купе, я пожал плечами, не успев толком удивиться, когда дверь с обратной стороны вагона открылась и в помещение зашла высокая белоснежная единорожка.
— Вот уж не ожидал я тебя увидеть…
— Как говорится, «вспомнишь лучик»…
— Вот и солнце, — улыбнулся я, приобняв Флер за шею. — А ты чего не спишь?
— Разве пора спать, — игриво улыбнулась она. — А вот тебе стоило бы отдохнуть.
— У меня немного другой тип отдыха, — грустно улыбнулся я, присаживаясь вместе с ней за один из столов.
— Забыла тебе совсем сказать, что очень рада, что все прошло замечательно.
— Ты про Чейнджлингов? — немного растерянно спросил я.
— Да, строительство развилки начнется со дня на день к тому же Торакс обещал нас навестить в Понивилле через пару недель, чтобы утрясти пару вопросов, но уже о пограничных территориях.
— Ты точно просто ответственна за праздничную часть? — ухмыльнулся я, когда к нам подошел бармен жеребец и поставил на стол пару бокалов. — Ты тоже что-то заказала?
— Я просто отходила… припудрить носик, — немножко покраснела единорожка. — Я просто выполняю поручения Твайлайт. Точно так же, как и ты.
— Моя персональная няня? — улыбнулся я, отпив.
— А также лицо столичного журнала, поэтому тебе очень повезло, что рядом есть те, на кого ты можешь положиться в своих деловых вопросах.
— Жаль только, что все это ограничивается повседневными буднями, — прислушался я к шуму поезда.
— Джеймс, — положила она копыто мне на руку. — Ты можешь поговорить со мной…
— Представь себе мозг… — поставил я бокал, опустив голову. — Вещь, устроенная сложнее вселенной.

Единорожка продолжила молча слушать, поглаживая мою руку.
— И даже он может сломаться… — отпил я, взглянув в окно, за которым быстро проносился густой лес. — Предсмертный бред, смешавшийся с побочным действием сложной математической формулы. Полетевшие к чертям нейронные сети и перегоревшие словно низковольтная лампочка нейромедиаторы, крутящие из последних сил одну приятную картинку с периодичностью в одну секунду. И я растягиваю, и растягиваю, и растягиваю это одно мгновение, — начал я крутить пальцем по часовой стрелке.
— И зачем ты это делаешь? — попыталась она поддержать разговор, отпив из своего бокала.
— Да просто потому что для меня это единственный способ заново пережить конец своей истории и увидеть, чем все закончилось, — спокойно ответил я. — Я просто пытаюсь убедить себя в том, что во всем этом есть хоть какая-то логика.
— Но в тоже время ты этого и не хочешь узнать, — улыбнулась она, наклонившись ко мне.
— Наверное, — задумался я. — Я никогда не искал легких путей…
— А может все гораздо проще? — зевнула она.
— Например? — откинулся я на стуле, зевнув следом за ней. — Я ведь не очень хороший человек.
— Каждый исходит из обстоятельств. Если перед кем-то будет стоять сложный выбор, всегда из двух зол будут выбирать меньшее.
— Вы ведь живете по велению ваших тату на попе, — рукой указал я на ее бочок. — Откуда вы знаете, что у вас вообще есть выбор?

Единорожка немного призадумалась.
— Я не знаю. Может это совпадение, что мой выбор стать известной моделью совпал с моим внутренним желанием… — больше себе, чем мне сказала она. — Я не осмелюсь сказать, что это было просто, но и не стану отрицать, что всегда плыла по течению.
— В этом и наше различие, — уставился я на нее. — Я не знаю, в какое русло попал… не знаю, правильный ли выбор сделал, нужно ли мне вообще все это или пустить все на самотек…
— А чего хочешь ты сам? — добро улыбнулась она, глядя мне в глаза. — Не что ты должен, а… чего ты хочешь глубоко внутри?
— Я…
— Подумай над этим хорошо и ответь на этом вопрос в первую очередь самому себе, — погладила она меня по руке.
— …удивительные вы создания, — отправил я в добрые путь последние капли напитка. — Может все действительно идет так, как надо?
— Я уверена, что так все и есть, — достала она из сумочки тонкую папироску с длинным белым мундштуком.
— Это то, о чем я думаю? — нахально улыбнулся я, глядя на то, как кобылка начала выпускать прозрачный дымок.

В ответ единорожка густо раскраснелась, секундой позже протянув мне эту самокрутку.
— Обожаю вас, — затянулся я знакомой курительной смесью, выпустив густой клуб дыма, с которым пришло чувство дикого расслабления.
— И мы тебя, Джеймс, — тихонько покашляла она. — И не только потому что ты приносишь очень большую пользу нашему миру, но и… с тобой мы чувствуем себя самими собой.
— Взаимно, — закашлял я, закрыв рукой свой рот. — Господи, какая же это отпадная вещь…
— Только не переусердствуй, — вернула она магическим полем самокрутку обратно. — А то опять будешь тут… валяться…
— Кстати об этом, — сложил я руки, наблюдая, как под стук колес все начинает кружиться в голове. — Мне стало интересно… разве магию могут ощущать не только единороги?
— Это ты к чему? — отпила она из своего бокала.
— Когда мы с Флитфут были в магических пещерах под Ульем, она сказала, что-то про то, что на всех энергетика действует по-разному, — попытался я незаметно прояснить небольшой провал в памяти.
— В каждом существе протекает магия, независимо от того, является ли он носителем или нет. Мы, единороги, умеем ее преобразовывать в нечто большее в то время, как остальные могут ее просто ощущать, как что-то… — подумала она, — чужеродное, но очень приятное.
— И все? — выгнул я бровь, наслаждаясь приятным головокружением.
— То-то я думаю, чего ты весь день ходишь заряженный, будто тебя обслужило с десяток красивых кобылок, — улыбнулась Флер.
— Кстати об этом, — усмехнулся я, не обратив внимания на ее странный временной оборот. — Это я только на вас так влияю?
— Вот сегодня мы это проверим.
— В смысле?
— Скоро у тебя будет небольшая остановка в Эппллузе, прежде чем поезд отправится в Понивилль. Прогуляешься по городу, посмотришь, как на тебя реагируют провинциальные жители.
— Хочешь сказать, что это будет экспериментом? — улыбнулся я, ощутив в ее интонации странный подвох.
— Ну не так же грубо. Можно сказать, что по сравнению с остальными днями это будет внеплановый отпуск.
— Длительностью в пару часов, пока мы не отправимся в Понивилль. Классно, — посмотрел я в окно, за которым быстро проносились леса и степи. — Хотя не сказал бы, что мне и до этого было чертовски трудно.
— Отдых — это смена деятельности. А тебе бы пора отвлечься от излишней формальности и наконец-то вспомнить, — загадочно улыбнулась она.
— Чего-чего?

В следующую секунду поезд заехал в узкий тоннель, из-за чего в вагоне стало темно так, словно неожиданно выключили свет. И, когда мы выехали из этого мрака, оказалось, что напротив… никого не было. Я сидел за миниатюрным столом, глядя на соседнее пустующее место и никак не мог понять, мне стоит в панике бежать как можно дальше или пожать плечами так, словно ничего не было.

— Вы что-то говорили? — спросил жеребец, продолжавший потирать бокалы за стойкой где-то позади.
— Я не уверен, — схватился я за голову, начиная изо всех сил скрипеть зубами. — Что же это все… опять…
— Вы выглядите как-то мрачно, — облокотился он о стойку. — Может вам чаю?
— Да, заварите мне кружечку…

Махнув рукой на то, что напротив меня стоял второй полный бокал, словно тот был заказан для кого-то, я пошел обратно к стойке, за которой жеребец уже кипятил чайник.
— Когда мы выехали из Улья?
— Семь часов назад, — ответил он, попутно добавляя в кружку какие-то листья. — Часа через три мы будем проезжать Эппллузу. А вы кого-то ждете? — улыбнулся он, глядя в сторону стола.
— Я… не уверен, — сглотнул я, ожидая какого-то подвоха, — видимо я просто не выспался.
— Очень свежая ночь, — улыбнулся он, посмотрев в окно напротив. — Всякий раз, глядя на эту полную луну, такое чувство, будто вижу ее всегда впервые.
— Да, она очень красива, — оглянулся я через плечо. — А как она вместе с солнцем движутся, если Принцессы ушли в отставку?
— Не знаю, если честно, — пожал он плечами. — Видимо они до сих пор отвечают за их движение. Наверное.
— Наверное? — вдохнул я приятный аромат.
— Я не помню, когда в последний раз был на Дне Солнцестояния. Как и на других подобных праздниках, — немного огорченно сказал он.
— А чего так? — улыбнулся я, стараясь прогнать дурные мысли.
— Этот поезд не останавливается, — странно улыбнулся он, продолжая протирать бокалы.
— М-да, — сделал я вид, будто не расслышал последнюю фразу. — Когда, говорите, мы приедем в Эппллузу?
— Через три часа, — задумчиво ответил он. — Вам все-таки стоит немного отдохнуть, прежде чем продолжить это увлекательное путешествие.
— Думаете? — опустил я взгляд, отпив немного чаю. — А что это даст?
— Будете меньше мучить себя сложными вопросами. Конечно, можно пойти в следующий вагон, но мне кажется, вы что-то оставили в предыдущем, — указал он копытом в сторону двери, из которой я пришел.
— Знаете, что? — усмехнулся я, подняв тост. — Пошли вы все к черту...

После этой фразы я одним глотком осушил стакан и спокойно развернулся в обратном направлении.
— Джеймс! — окликнуло меня нечто сзади. — Я надеюсь вы припоминаете, что предусмотрели все варианты развития событий, при которых вы попытаетесь выяснить, чем все закончилось.
— Это очень на меня похоже, — улыбнулся я, не разворачиваясь.
— Чем ближе вы будете подходить к ответу, тем дальше вас будет отбрасывать по сюжетной линии. Вы это предусмотрели.
— Ну, видимо тогда я был не готов, а сейчас вот в самый раз.
— И это вы тоже говорили, — немного тише сказало нечто.
— Я в любом случае выберусь… я это запутал, мне и распутывать, — двинулся я вперед, толкнув дверь.

Пройдя по темному переходу между вагонами, стук колес стал тише, а когда я открыл следующую дверь, так он и вовсе пропал, оставив вместо себя лишь тихий лишь шелест листы, да спокойное чирикание птиц.

Вместо вагона я вышел в просторное цветочное помещение под открытым небом. Позади не было ни коридора, ни деревянных перил под окнами. Лишь небольшой утес с цветочными корзинами, да яркие солнечные лучи, которые проглядывали сквозь небольшие отверстия в стенах.
— Джеймс! — неожиданно окликнул меня приятный женский голос с другой стороны.
— Флер? — протер я глаза. — А ты что здесь…
— Как говорится, «вспомнишь лучик»…
— Вот… и…солнце… — по слогам ответил я. — Господи…
— Ты чего? — обеспокоенно спросила единорожка, прильнув к моей шее. — Может тебе стоит отдохнуть?
— У меня немного другой тип отдыха, — безразлично ответил я, погладив ее по гриве.
— Я лишь хотела сказать, что очень рада, что все прошло замечательно… — потерлась она носиком о мою шею.
— Да… спасибо. Как твоя праздничная часть?
— Очень хорошо. Завтра в Улье собирается вся верхушка с послами и… дипломатами, — выдохнула она мне на ухо.
— Надо будет сразу решить вопрос с пограничными территориями, чтобы Алмазные псы получили разрешение на добычу ископаемых в промышленных масштабах.
— Кстати хорошая идея, — удивилась единорожка. — Читаешь мои мысли?
— Мы ведь на одной волне, — нервно пожал я плечами. — А где Флитфут?
— Вы ведь только-только разошлись, — выгнула она бровь.
— Разве?
— И пяти минут не прошло, как вы вернулись из магических пещер. Она куда-то отлучилась, вы ведь только-только о чем-то шептались.
— А… точно, — сделал я вид, будто у меня это просто вылетело из головы. — Так и что теперь?
— Мы ведь с тобой так и не обсудили один важный вопрос, — игриво улыбнулась она. — Строительство памятника в Кантерлотском сквере.
— Да, я что-то припоминаю, — начал я бегать взглядом по знакомому интерьеру.
— Пойдём, — взяла она меня под руку, ведя в сторону лестничного проема. — Совсем забыла сказать, что я кое-что припасла.
— Даже интересно, что это, — попытался я удивиться, безразлично плетясь следом.

Спустя мгновение мы вышли на знакомую лестничную площадку, которая соединяла все этажи и секции Улья. Вдоль этого пролета ходили довольные чем-то стрекозки, которые провожали меня очень добрыми взглядами. Раньше бы я предпочел всем махать и сам счастливо улыбаться, но я был настолько растерян и опустошен, что единственное, на что мне хватало сил, это лениво плестись за счастливой единорожкой, которая не обращала внимания на мое потерянное состояние.

В той секции, куда мы вышли спустя несколько минут располагалось довольно уютное кафе. Сами столики, стены и барная стойка были украшены цветами и длинными зелеными лианами, которые придавали всему этому великолепию немного натуралистическую нотку. Словно это место было смесью городского шика и деревенской простоты с лесной изюминкой.

Приземлившись на стулья с мягкой обшивкой, я схватился за голову в то время, как Флер начала что-то искать в своей маленькой сумочке.
— Все перемешивается…
— Что ты говоришь? — вытащила она из сумки маленькую папироску с белым мундштуком, позже наконец обратив внимание на мое потерянное состояние.
— Я говорю, что все перемешивается… я уже где-то близко…
— Я немного не понимаю, — посмотрела она на меня. — Что случилось?
— Флер, — начал я массировать виски. — Вся эта история… я все предусмотрел заранее…
— Джеймс, — положила она копыто мне на руку. — Что случилось?

В ответ я просто выхватил у нее из копыт эту маленькую папироску и, немного прикурив, изо всех сил затянулся, откинувшись назад.
— Да что такое? — немного растерянно спросила она.
— А то, что… — покашлял я. — Эта история с самого начала не была рассчитана на то, что я хоть что-то вспомню, — еще раз затянулся я, наконец почувствовав небольшое расслабление. — …вот я хитрый сукин сын…

Кобылка продолжала сидеть, не понимая, как реагировать на мои слова. В ответ я просто протянул ей этакий косячок, позволив себе улыбнуться.
— А знаешь, что все это значит? — улыбнулся я шире, когда она затянулась следом. — Раз это произошло, значит… господи…

Кобылка все еще подозрительно смотрела на меня, по виду, не понимая всех моих слов.
— Значит теперь я имею возможность влиять на сюжет… — ощутил я необыкновенную легкость, будто на меня снизошла божья благодать. — Так вот, что я задумал…
— Джеймс, ты меня немного пугаешь…
— Не бойся, — встал я с места, когда к нашему столу подошла стрекозка-официантка. — Все идет так, как надо.
— Вы что-нибудь будете? — улыбнулась кобылка голубого окраса.
— Большой чайник… — зашел я за спину Флер, обняв ее сзади и, прислонив руки к ее груди. — и два кусочка вашего самого вкусного торта, — улыбнулся я, начиная поглаживать грудь единорожки, от чего та задышала чаще.
— Джеймс? — тяжело дыша, выдохнула она.
— Ш-ш-ш-ш, — нагнулся я к ее ушку, прикусив мочку. — Я только что выиграл для себя еще пять минут. А значит, что мы успеем обсудить не только строительство памятника, — улыбнулся я, ощущая ее дрожь, — но и другие более важные вопросы… — начал я гладить ее кьютимарки, ощущая в голове полную ясность…

Глава 35

-…поэтому в законодательной базе так прописано, что «медицинскую помощь на территории Эквестрии может получить абсолютно любой нуждающийся вне зависимости от национальной принадлежности».
— А, если потребуется помощь, простите меня, немного приватного характера? — лукаво улыбнулась персона в смокинге с длинными волчьими усами,

Вслед за вопросом толпа, собравшаяся вокруг, немного оживилась за счет смущенных смешков, которые в силу неформального вечера были вполне уместны, в особенности после нескольких бокалов расслабляющих напитков.
— В таком случае я с радостью стану вашим личным экскурсоводом, — приобнял я его за плечо, вызвав тем самым еще более бурную реакцию у всех остальных. — Даже будучи человеком, не могу не оценить пышные формы наших прекрасных кобылок.
— Уже доводилось проверять? — с игривой ноткой спросил посол, от души пригубив большую часть бокала.
— Когда я только очнулся в больнице, они оказали мне самый радушный прием, который я только мог себе представить. Если еще учесть то, что медицинских пособий по лечению и уходом за людьми в принципе не существует, я до сих пор остаюсь перед ними в неоплатном долгу, — улыбнулся я, обведя взглядом с десяток персон, образовавших вокруг меня непроницаемый круг.

В этом мире встреча международных представителей не пестрила формальностью так, как это было в нашем мире. Такие встречи проходили с самого начала в очень спокойной и непринужденной обстановке. Для формальной и праздничной части на последних этажах Улья было выделено несколько огромных помещение под открытым небом с закрученными лестницами, которые вели на небольшие балкончики, украшенные цветами и лианами, а также заставленными мягкими диванами, чтобы можно было лечь и прямо там наблюдать за красивым звездным небом. Здесь также располагалось что-то похожее на бар с очень длинной и растянутой по всему помещению деревянной стойкой, вдоль которой сидела большая часть собравшихся персон. На сцене справа милые стрекозки на музыкальных инструментах исполняли какую-то красивую и расслабляющую композицию, под которую не только местные жители, но и сами послы из других стран танцевали так, будто это последняя вечеринка в их жизни. И среди всего этого торжества не было ни одной персоны, кто хоть как-нибудь мог намекнуть на скукоту или плохой настрой: кто-то сидел за барной стойкой и, переговариваясь с барменом, либо же красивой кобылкой, попивал коктейли; кто-то от души плясал рядом со сценой; кто-то под всеобщие овации перекидывался колодой карт где-то позади. Кто-то и вовсе сидел на балкончике в обнимку со своей второй половинкой и под музыку смотрели на усеянное звездами небо. Мне же в силу некоторых обязанностей выпала роль хорошего собеседника, который быстро собрал вокруг себя множество удивительных существ, представляющих в большинстве своем послов и дипломатов из других государств, ради которых и было организовано это мероприятие. Но, учитывая то, что и грифоны, и пони, и драконы, и алмазные псы были дружественными народами, данная встреча сразу приняла немного неформальный характер, из-за чего наш этакий деловой круг, состоящий из более чем пятнадцати персон, стал практически эпицентром всего этого торжества, что, конечно не могло мне не льстить.
— Разве что нарядить больничный персонал в более пикантные одеяния, — прикрыв клюв, тихо икнул грифон c перемотанным вокруг шеи шарфом. — А как у вас одеваются медсестры, правитель Торакс?
— Все согласно субординации, — немного смущенно помахал копытом высокий Чейнджлинг. — Медицинские халаты, накопытники, шапочки. Все, как положено.
— Если только у них мини-халаты, не прикрывающие того, что, кхм, — рассмеялся алмазный пес, вызвав такой же звонкий смех собравшихся всех вокруг.
— Ворлакс, вот как вам не стыдно, — пожурил я его взглядом, чокнувшись бокалами. — Здесь ведь мир-дружба и взаимопонимание. Мы все приличные члены общества, поэтому… — засмотрелся я на милую стрекозку в толпе, которая на подносе разносила бокалы.
— Да-да-да, дружба-мир-гармония, — обнял меня алмазный пес, проследив за моим взглядом. — Давайте за то и выпьем, чтобы мир между нашими народами был также крепок, как этот замечательный напиток.

После этих слов все, дружно переговариваясь, чокнулись бокалами, даже пролив немного содержимого прямо на пол между нами.
— И все-таки, как вы здесь оказались? — улыбнулся мне один из алмазных псов в темном смокинге.
— Мне тоже это интересно, — улыбнулся грифон, немного взъерошившись.
— Это долгая история, господа, — развел я руки в стороны.
— Да мы и не торопимся, — протянул мне полный бокал одна из персон, который я тут же взял, одобрительно кивнув.
— Все началась еще три месяца назад, когда я очнулся на одном из склонов Винтерберга. Я уже не раз отмечал, что прибыл прямиком из другого мира, населяют который только подобные мне существа. У нас нет магии, нет, так сказать, разделения по видам, погода регулируется сама собой, но мы очень хорошо владеем технологиями.
— И благодаря ним вы и оказались здесь?
— Ох, если бы, — улыбнулся я, немного отпив. — Мне до сих пор до конца не ясно, как все так вышло, но одно я знаю точно, — прислушался я к музыке, взяв небольшую паузу. — …девочки у вас просто отменные…

От услышанного все, в том числе и Торакс громко рассмеялись, явно не ожидая столь резкого поворота, что меня самого рассмешило.
— Вот я и говорю, что все дело в «дружбе-магии», — еще сильнее рассмеялся алмазный пес, который уперся лапой в мое плечо.
— Кстати поэтому я теперь и исполняю обязанности представителя Академии Дружбы. Это дает очень хорошие привилегии, к тому же и вниманием я вовсе не обделен, — улыбнулся я.
— И мы это чувствуем в особенности, — добро улыбнулся Торакс, поиграв бровями. — Кстати, как ваше впечатление от наших Магических Пещер?
— Очень… впечатляюще, — немного замешкался я, ощутив укол в висках.
— Я так рад, что вам понравилось, — мило замахал он крыльями.
— А сам помнишь свою мордаху, когда впервые побывал там? — подошел к нам еще одни высокий Чейнджлинг темно-зеленого окраса с красными рогами и выразительными лавандовыми глазами. — Ты целый день ходил так, будто тебя поцеловала сама Кризалис.
— Это… мой брат… Фаринкс, — смущенно ответил Торакс, отведя взгляд.
— Глава охраны! — гордо поднял он нос.
— Фаринкс, у нас больше нет этой должности.
— Правда? — с лукавой улыбкой подошел он к Тораксу. — А зачем же ты тогда бьешь себя?

После этой фразы он, смеясь, взял его правое копыто в свое и начал им же легонько отвешивать тихие пощечины по мордочке Торакса, который от этого смущался все сильнее и сильнее.
— Ну, зачем же ты бьешь себя? — продолжал он смеяться низким грудным голосом, который звучал довольно забавно.
— Фаринкс! — взмолился Торакс, наконец-то отпрянув. — У нас сегодня очень важная встреча!
— Вот именно поэтому здесь и нужна охрана! — махнул копытом новый гость, обратившись ко всем собравшимся послам и дипломатам, которые старались изо всех сил сдержать смех. — Кстати, хотите расскажу историю, как мне постоянно приходилось прикрывать его круп всякий раз, как…
— Фаринкс! — смущенно крикнул Торакс, начиная быстро махать крыльями. — Извините, мы с ним выросли вместе.
— Значит вам очень повезло с таким замечательным родственником, — поднял я бокал, улыбаясь во все тридцать два.
— Оу, а вы значит тот самый человек? — подлетел ко мне Фаринкс, начиная что-то забавно вынюхивать. — Вы ведь тоже это чувствуете?
— Очень приятно познакомиться, особенно со столь важной персоной, — протянул я ему руку, которую тот начал быстро трясти.
— А он мне нравится! — улыбнулся всем Чейнджлинг, переведя довольный взгляд на меня. — Я тоже очень рад. К слову магические пещеры являются вместилищем огромной магии, поэтому это вполне естественно, если после их посещения вы будете в прямом смысле сиять.
— Сиять? — продолжил я затянувшееся рукопожатие.
— Если наши водные источники вбирают излишки магии, то, находясь прямо рядом с самим источником, вы наоборот сами начнете вбирать всю магию в себя.
— Есть ли от этого какие-нибудь побочные действия? Галлюцинации там или же…
— На нас это действует немного проще: расслабление, спокойствие, но саму воду в пещерах все равно настоятельно не советуется пить, — опустил он копыто, продолжая дальше. — Хотя было пару случаев, но уже с пони, когда у тех начинала немного кружиться голова, но не более.
— Что ж, у меня все прошло довольно гладко, — улыбнулся я, снова ощутив укол в висках. — Значит теперь стоит…
— Обязательно снова посетить наши ванны, — легонько постукал он меня по груди. — От вас этот фон чувствуется так, словно вы заполненный до краев резервуар. Вы только не слишком пугайтесь, если пару наших кобылок захотят составить вам компанию, чтобы впитать эти излишки, — игриво улыбнулся он.
— Постараюсь, — поклонился я.

— Уважаемые дамы и господа, — забавным голосом начал говорить Чейнджлинг желтого окраса прямо со сцены, вокруг которой уже собралось довольно много персон. — Сегодня у нас особенный праздник, ведь наш уютный дом посетило много замечательных гостей из всех уголков земли. Специально для всех вас сейчас на сцене выступит знаменитое трио из Эквестрии, группа «Альба», — указал чейнджлинг в сторону кулисы, из которой спустя секунду под бурные овации вышли три красивые кобылки в вечерних плотно облегающих платьях.

Необъятное помещение тут же наполнилось громкими свистами, веселыми криками и топотом копыт, в особенности, когда одна из вышедших персон послала всему залу воздушный поцелуй, от которого многие жеребцы в прямом смысле повалились на спину.
— Прошу прощения, — нагнулся я к послам вокруг меня. — Я ненадолго отлучусь.
— Конечно, — дружно поклонились мне все персоны, уступая мне дорогу.

Когда музыка начала заполнять все помещение, я с еще почти полным бокалом направился в сторону столов, которые стояли немного дальше сцены. Вокруг них то и дело, что кружили официантки в милых платьях; гости, усаживавшиеся на свои места, чтобы посмотреть представление или же другие персоны, которые оббегали вся эти ряды, чтобы подойти ближе к сцене. За одним из таких столов сидела аквамариновая пегасочка в компании белоснежной единорожки, которые, потягивая коктейли, о чем-то мило беседовали. Обе были в красивых вечерних платьях, а на шее у каждой красовались красивые ожерелья, предававшие каждой столичную изюминку. Когда я в своем смокинге подошел к их столу, обе мило навострили ушки и забавно улыбнулись.
— Добрый вечер, посол из Эквестрии, — с изяществом самой Принцессы обратилась ко мне Флер. — Чем мы можем вам помочь?
— Я всего лишь подошел, чтобы сказать, как сильно я рад вас здесь видеть, — поцеловал я обеих девочек в щечку. — А также поблагодарить, что вы составили мне компанию этим вечером.
— Еще не вечер, — подмигнула мне Флер, вызвав у Флитфут румянец на щечках.
— А у нас есть планы? — ухмыльнулся я. — Я ведь очень занятой человек.
— Все зависит от того, какие результаты твоих переговоров.
— Что ж, все очень просто, — сложил я ладони, ощущая сильную эйфорию от всей этой теплой атмосферы. — Алмазные Псы готовы начать прокладку тоннелей в течение двух-трех дней, как только они получат официальное разрешение от Торакса и Твайлайт на добычу камней в приграничной зоне. Тораксу только осталось все это закрепить по бумагам.
— А Твайлайт? — наклонила голову Флитфут.
— Я ей отправил письмо в Академию, вроде вчера, — задумался я. — Жду ответа.
— Что ж, значит, наши уроки не прошли даром, — закрыла Флер свою сумочку.
— Да-да, точно, — подыграл я. — Поэтому теперь моя очередь вас учить.
— Это чему же? — ухмыльнулась пегасочка.
— Конечно же танцам, — встал я с места, протянув обеим руки. — Пойдем.
— Ну, даже не знаю, — засмущалась Флер, глядя в сторону сцены, рядом с которой уже танцевало чуть ли не сотню персон.
— Давай-давай, поднимайся! — начал я ее щекотать за бока, из-за чего она с милым визгом слетела со стула и начала безуспешные попытки увернуться от моих ловких рук.
— Да все, я иду-иду! — все еще смеясь, пошла она по левую руку, следя за тем, чтобы я снова не начал ее щекотать у всех на виду.

Девочки шли по обе стороны так, что я положил обе руки на их мягкие гривы, ощущая себя самым настоящим Дон Жуаном. Когда же мы вышли прямо к танцполу, я в своей манере поднял их на задние копыта и в обнимку мы начали медленно двигаться по кругу, смеясь между друг другом от того, как все начинают смотреть на эту комичную картину, когда кобылки, переставляя задние ножки, пытаются идти со мной в один такт. Я прижимал их за талию ближе к себе, ощущая во всем теле неистовый жар. Обе кружились плавно и, даже не смотря на то, что танцевали мы втроем практически в обнимку, движения на удивление были четкими и слаженными, а иногда даже немного раскованными, особенно когда Флитфут грациозно раскрывала свои крылья, а Флер выставляла свою ножку назад. Я же просто наслаждался этой атмосферой, даже не задумываясь о том, как забавно мы выглядим со стороны и, что в действительности стоит за всеми этими событиями.
— Флер де Лис? — подошел к нам улыбающийся Торакс. — Я вас хотел поблагодарить за то, что вы организовали праздничную часть. Все просто замечательно.
— Не стоит, правитель Торакс, — поклонилась она.
— Джеймс, вы разрешите? — посмотрел он на меня, переведя взгляд на единорожку.
— Конечно, — опустил я ее на копытца, чтобы она составила компанию засмущавшемуся Чейнджлингу. — Сильно не шалите, — прижал я к себе оставшуюся пегасочку, наблюдая за тем, как Флер и Торакс, переговариваясь, начали двигаться в такт музыке.
— Похоже, что ты уже совсем освоился, — хихикнула Флитфут мне на ухо, когда я с ней в обнимку продолжил кружить по залу.
— Выходит, что так, — улыбнулся я. — Это ведь хорошо?
— Конечно, — положила она голову мне на плечо. — Но у нас остается все еще много нерешенных вопросов.
— Давай не будем об этом, — обнял я ее крепче, чмокнув в шею. — Я и так все понимаю…
— Есть идеи? — шепнула она мне на ушко.
— Если только… можно незаметно уйти и переместиться в зону спа.
— Да я не про это, — хихикнула она. — Ты так долго пытался понять, как здесь оказался, а теперь, когда все наладилось, тебя как будто перестало это волновать.
— Вовсе нет, — в танце покрутил я ее по кругу. — Просто теперь я понимаю, что все это не просто так.
— Объяснишь? — улыбнулась она.
— А ты уверена, что поймешь? — поднял я ее на руки так, что она грациозно распахнула свои крылья и начала в танце изображать красивую скульптуру.
— Я ведь не глупая. Да и ты всегда все понятно объясняешь, — вернулась она в мои объятия, нежно поцеловав в губы.
— Ситуация довольно простая, — продолжил я ее вести по кругу, придерживая за талию. — Представь себе самую безвыходную ситуацию, которая может с тобой произойти. В итоге она происходит, и нежелание смириться оказывается сильнее всех материальных аспектов в этом мире. Ты живешь одним коротким мгновением, стараясь растянуть сладкий бред настолько долго насколько это возможно.
— Ты это про свой мир? — тихонько спросила пегаска.
— Я это про все, — с улыбкой продолжил я колесить по всему залу. — В конце моей земной истории происходит что-то настолько ужасное, что единственный выход из той ситуации был… переписать ее.
— Переписать? — вопросительно спросила она.
— И я не знаю зачем, — безразлично пожал я плечами. — Может быть, все дело в самом проекте, может я просто даю себе отсрочку, чтобы отдохнуть, может я просто отказываюсь смириться с тем, что происходит в конце. А может и ни одно из этого.
— Стой-стой-стой, я ничего не поняла, — повертела она головой.
— Об этом я и говорю, — прибавил я ходу, прижимая кобылку ближе к себе. — Все это очень запутано и история не рассчитана на то, чтобы в ней было больше одного действующего лица. Я медленно, но верно подхожу к самой сути и сейчас все идет так, как нужно, — слаще улыбнулся я, оглядываясь по кругу.
— Чего-чего?
— Милая, — незаметно прислонил я руку к ее груди. — Однажды ты сказала мне, что убедиться в реальности происходящего можно за счет понятия «материальности», — начал я замечать, как выражение ее мордашки начинает меняться. — А что, если я заранее учел это?
— Джеймс! — окликнула меня белоснежная единорожка, вышедшая из толпы. — Вот ты где.
— А я и не прятался, — усмехнулся я, мигом вернув беззаботный вид. — Вы уже закончили ворковать?
— Ворковать? Боюсь, на это способен только ты, — смутилась Флер, посмотрев на прижимающуюся ко мне пегасочку. — Кстати Торакс между делом упомянул, что у тебя что-то не то с магическим фоном.
— Ты про магические пещеры? — поставил я Флитфут на пол, направляясь в обратном направлении. — Это Фарникс сказал, что при посещении источника может возникнуть ситуация, когда ты сам начнешь впитывать все в себя.
— Выходит, что у нас нет выхода… — прикусила губу Флер.
— В каком смысле?
— А в том, что единственный способ это исправить — это водные процедуры. Мне сказали, что, если их принимать вместе, то излишки магии равномерно распределяются между всеми.
— Флитфут? — посмотрел я на пегасочку, которая тряхнув головой, наконец, пришла в себя. — Как ты относишься к этому предложению?
— К… к какому? — немного растеряно спросила пегасочка.
— Флер считает, что во мне сейчас протекает очень много магии, которую надо равномерно распределить между всеми, — немного по-мальчишески продолжил я. — Как думаешь, кто-нибудь заметит наше отсутствие, если мы все втроем отлучимся на часик другой. Флер, сколько еще будет идти мероприятие?
— Еще несколько часов точно, — быстро покивала она. — Позже будет еще одно выступление, потом торжественная речь от делегатов, потом еще один мини-коцерт и завершающий штрих в виде красивого звездопада.
— Чудненько. Как ты к этому относишься? — немного нервничая, спросил я пегасочку, которая начала заливаться краской.
— Если это… ну, то есть… если это тебе поможет, то… почему бы и нет? — немного сбивчиво ответила она, продолжая краснеть.
— Если мне не изменяет память, то этажом ниже есть свободная водная секция, куда мы и можем переместиться, — прошла мимо меня Флер, дергая своим хвостиком, что меня, признаться, немного завело.
— Но это, естественно, сугубо медицинская процедура? — закинул я Флитфут за спину, идя следом.
— Конечно, — ласково ответила единорожка, идущая впереди.
— Джеймс, прошу прощения, — подошел с левой стороны взлохмаченный грифон. — А вы уже уходите?
— Нет, что вы, — робко посмеялся я, наблюдая за игривым взглядом Флер. — Я скоро вернусь, нужно отойти… по делам.
— Конечно-конечно, тогда мы будем вас ожидать. Мы бы очень хотели с вами обсудить пару важных моментов, — поклонился грифон.
— Я скоро вернусь, — поклонился я в ответ, после чего мы разошлись в разные стороны.
— Флер! — окликнул я кобылку, идущую впереди. — Мы ведь ненадолго?

В ответ единорожка, немного покраснев, мило хихикнула.
— Тут уж все зависит от тебя…

Я ничего не ответил. Лишь прибавил шагу, наблюдая спереди приятную картину в виде раскачивающихся в такт ходьбы бедер белоснежной единорожки…

Даже из раздевалки, что располагалась в спа этажом ниже, можно было слышать набирающую обороты музыку и шум собирающегося где-то наверху народа. Вкупе с отдаленным звуком цокота копыт складывалось впечатление, будто этот вечер только-только начинался и мне еще все-таки удастся немного побыть в центре всеобщего внимания.

К счастью в этой секции было совсем немного народу. На входе в спа нас встретило пару милых стрекозок, которые сразу невзначай отметили, что никого, кроме нас они этим вечером не ожидают. Сразу за стойкой ресепшена шел широкий длинный коридор, вдоль которого располагались банные комнаты с огромными бассейнами, парилками, душевыми и всеми необходимыми принадлежностями. Мы сразу приметили огромное помещение, которое располагалось в конце этого коридора, где помимо всего прочего можно было добавить к общим декорациям этакое дымовое шоу. Оно специально было оборудовано таким образом, чтобы из маленьких отверстий из стен шел густой пар с добавлением пряных ароматических масел. Судя по их описанию, все помещения из-за этого становилось практически непроницаемым, что делало совместные водные процедуры более пикантными. В особенности, когда речь идет о том, что мне предстоит купаться вместе с двумя красивыми кобылками.

Перед тем, как выйти в это огромное помещение с бассейном в центре, естественно, нужно было быстро ополоснуться, что я и сделал, пройдя в мужскую душевую. Было довольно забавно в это же время слышать с обратной стороны стены забавные смешки кобылок, которые также ополаскивались перед тем, как выйти в общее помещение. И все же все то время, пока я стоял под душем и намыливал голову, я никак не мог избавиться от странного навязчивого ощущения подвоха. Вроде все в порядке: обычный светский вечер, висящий на плечиках костюм, две прекрасные спутницы по ту сторону и в тоже время непонятное ощущение, будто вот-вот я снова провалюсь в типичное для меня состояние полной неопределенности. Но я очень быстро прогнал эти мысли, когда легонько похлопал себя по щекам напротив зеркала и быстро завернулся в мягкое зеленое полотенце.

Когда же я вышел из душевой прямиком в общий зал, где должен был быть огромные бассейн, я в прямом смысле удивился, ведь все помещение было уже заполнено густым паром, из-за которого уже на расстоянии вытянутой руки было почти ничего не видно. С вытянутыми руками я побрел вперед, начиная за считанные мгновения потеть от сильного жара вкупе с высокой влагой.
— Ку-ку, Джеймс, ты тут? — послышался знакомый голос с той стороны помещения.
— Тут я, тут. Только я ничего не вижу, иди на мой голос.
— Как и мы с Флитфут, — посмеялась она. — Лови нас.
— Ловить? — не успел я повторно удивиться, как меня неожиданно с двух сторон облепили две мокренькие кобылки.
— Ну, привет, — шепнула мне на ушко, пегасочка, начиная тереться животиком о мою руку.
— Привет-привет, — погладил я обеих за мягкие бока. — Что у нас теперь по плану?
— Есть у меня одна идея, — хихикнула единорожка, которая зажгла секундой позже свой рог.
— …нет, только смей меня… я сказал не… бл*ть! — начал я брыкаться в воздухе, когда она магическим сиянием подняла меня вверх.
— Может так и оставим его? — начала смеяться Флер, продолжая держать меня в воздухе. — Мне он так больше нравится.
— Можно его и хорошенько ополоснуть, — облизнулась Флит.
— Я вам сейчас дам, вот вы у меня еще… — не успел я снова выругнуться, прежде чем сияние рассеялось, и я с комичным визгом упал прямо в бассейн с теплой водой.

Быстро вынырнув обратно, я выплюнул воду и тут же пожалел об этом, ибо вслед за мной в воду со смехом прыгнули обе кобылки, подняв такие брызги и волны, будто настал самый настоящий конец света.

Конечно же, пегаска тут же нырнула под воду и вытащила меня на поверхность, продолжая мило улыбаться. Но я уже не смог удержаться от того, чтобы хорошенько проучить обеих.
— Идите быстро сюда! — начал я в воде щекотать изо всех сил пегаску, которая быстро вырвалась и уплыла в сторону смеющейся во весь голос единорожки. — Нет, вернись, я вам сейчас такое устрою!

Следующие десять минут я пытался безуспешно поймать обеих проказниц, которые ловко уходили под воду и всплывали уже совсем в другой части бассейна. Тогда же и я принял похожую тактику. Учитывая то, что помещение было все еще наполнено густым паром, из-за которого было трудно разглядеть, что под водой, я сам стал нырять под воду, стараясь таким образом застать обеих врасплох. Сначала мне удавалось просто их напугать. Спустя пару попыток мне даже удалось ухватить кого-то из них за хвост. Но следующая попытка все-таки увенчалась успехом, и я всплыл прямо напротив белоснежной единорожки с мокрой гривой, которая тут же от неожиданности взвизгнула и попыталась отплыть. Впрочем, я успел схватить ее за бедра, начиная заводиться от такой забавной игры. Она так сильно пыталась вырваться, что я даже случайно вместо живота схватил ее обеими руками прямо между ножек, пройдясь пальцами по теплой промежности. Флер от этого даже издала тихий стон, продолжая попытки отплыть от меня дальше.

В итоге ей это удалось только благодаря тому, что неожиданно меня сзади схватила пегаска, которая начала копытами в шутку заламывать мои руки.
— Флер, уплывай, я его отвлеку! — тяжело дыша, крикнула пегаска, прижимаясь животиком к моей спине.
— Она-то уплывает, а вот ты, — расслабился я, ощущая то, как сердце начинает бешено колотиться. — А вот тебе уже не уйти…

С этими словами я резко развернулся к ней лицом, и начал жадно целовать ее в шею, рукой гладя ее заветное местечко под хвостом. От этого пегаска начала тяжело дышать, поддаваясь моим движениям рук. Но долго это, к сожалению, не продолжилось, ведь со смешком, она тут же отстранилась, быстро нырнув в воду, оставив после себя лишь маленький всплеск воды. Я впрочем тут же нырнул за ней следом, пытаясь схватить ту хотя бы за хвост, но она была настолько резвой в воде, что сделать мне этого так и удалось и спустя пару секунд я вынырнул уже с другой стороны.

Сквозь густую пелену я пытался разглядеть кого-нибудь из них, но стало настолько тихо, будто я остался совсем один.
— ПОПАЛСЯ! — одновременно вынырнули сзади и спереди кобылки, обняв меня с двух сторон.
— Нет, это нечестно, меня подставили! — начал я хохотать, когда те начали меня изо всех сил щекотать. — Я не… я… а-а-а-а-а-а-а-а!!!
— Признавай свое поражение… — шепнула мне на ушко Флер, спускаясь копытом вдоль моего живота все ниже и ниже.
— Живо, — выдохнула пегасочка, начиная целовать мою грудь.
— Это еще не поражение… — сбился я, когда единорожка нежно обхватила обеими копытами мой главный причиндал.
— А ты уверен? — игриво шепнула она мне на ушко, начиная медленно прибавлять темп. — Если сдашься добровольно, мы будем к тебе более снисходительны.
— Вот уж… у-х-х… не дождетесь, — сжал я изо всех сил челюсть, стараясь не издать протяжный стон. — Не до-ж-де… воу…

Неожиданно пегасочка спереди зажала между своих задних ножек мой боевой агрегат, начиная в воде делать поступательные движения вперед-назад. От этого ощущения, как мягкая мокрая шкурка начинает скользить вдоль моей волшебной палочки я чуть ли сразу не завершил этот незабываемый спектакль. Но единственное, что меня сдерживало, было чувство комичной гордости, которое вполне вписывалось в сложившуюся ситуацию.
— Ну, давай, — начала скорее двигать своими бедрами Флитфут, скользя своей мягкой шерсткой между ног. — Это всего лишь пару слов.
— Я… да вы… еп вашу, — задержал я дыхание, стараясь не завершить представление в эту же секунду. — Что б вас…

Не сдержавшись, я жадно схватил Флитфут за круп и начал быстро водить своим агрегатом между ее ножек, ощущая сверху то, как он проходит вплотную к ее горячей промежности. И спустя еще несколько толчков я с громким стоном кончил, наслаждаясь милой мордочкой пегаски и тем, как Флер со спины покрывает мою шею поцелуями.
— Мне кажется или это было «да», — тихонько хихикнула единорожка, водя носом по моей спине.
— Нет, — пытаясь отдышаться, ответил я.
— Да!
— Нет!
— Да!
— Нет!
— Да!
— Нет!
— Да!
— Да! — решил схитрить я.
— Нет! — на автомате ответила Флер, тут же прикрыв копытцами свой рот.
— Вот и закончили, — вылез я из бассейна, подтянув за собой обеих кобылок. — А теперь греться! — обнял я обеих, направившись в сторону парилки.

Когда мы зашли за стеклянную дверь, нас встретил сильный жар и хвойный аромат, от которого я даже прикрыл глаза, глубоко вдохнув. Девочки, как и ожидалось, смущенно сели на нижний ярус в то время, как я взял в руки маленький тазик с водой и начал понемногу поддавать на камни, наполняя помещение новой волной жара.
— Красота! — откинула голову назад Флитфут.
— Да не говори, — сел я между ними, обняв их за талию. — Это ведь точно все сугубо в медицинских целях?
— Конечно, — почти формальным голосом ответила Флер. — Магические ванны, пар, приятный аромат. Все это вместе неплохо расслабляет и придает новые… — не успела она договорить, как я жадно поцеловал ее в губы, начиная языком исследовать ее зубы, десны и, конечно, сам язычок.

Одной рукой я спустился между ее ножек, которая та послушно расставила в стороны, в то время, как другой я начал делать похожие вещи, но уже с пегаской, которая начала тихонько стонать. Волна эйфории и наслаждения полностью окутали меня с ног до головы, прогоняя все лишние мысли куда-то вдаль. Я ловко орудовал обеими руками, слыша то, как обе начали все громче и громче скулить от удовольствия. И в один момент, я быстро отстранился от единорожки и развернул ее крупом к себе, начиная дышать так громко, будто вместо ноздрей у меня теперь были трубы паровоза.

Единорожка послушно расставила задние ножки и подобно кошечке выгнула свою голову назад, демонстрируя свои залитые краской щечки. Еле сдерживаясь, я наклонился ближе и через секунду, издав стон, я полностью вошел в нее, ощущая каждый сжимающий меня сантиметр, от которого мне захотелось кончить прямо в эту же секунду. Пегасочка наблюдала за всем этим словно через прозрачную стенку, ибо единственное, что можно было прочитать в ее выражении — это абсолютное смущение. Недолго думая, я притянул ее мордочку к себе, впившись в ее мягкие губы с клубничным ароматом. Вместе с этим я прибавил темп, и комната наполнилась влажными шлепками и протяжным стоном единорожки, которая извивалась так, будто сейчас она танцует самое горячее танго.

Понимая, что не смогу долго сдерживаться, я на секунду отстранился, поставив на ее место обмякшую от долгого поцелуя пегасочку. Сначала я просто гладил ее бедра, рассматривая со стороны все прелести под ее хвостом. Позже я жадно провел языком от его основания до маленьких сосочков. А позже я не сдержался и точно также медленно вошел в ее мягкое и очень узкое нутро, вызвав громкий протяжный стон, от которого я чуть не закончил начатое представление. Флитфут мило согнула переднее копытце, закусив губу, пока я медленно совершал поступательные движения вперед и назад. Флер же, теперь наблюдавшая за этим со стороны, сначала просто улыбнулась, а позже осмелела и сама нагнулась ближе, поцеловав пегасочку в губы. Сначала это был самый безобидный чмок. Но по мере того, как я начал разгоняться, поцелуй становился все страстнее и страстнее, что разжигало внутри меня самую сильную бурю эмоций.

Я уже был практически на пике и, чтобы разделить это удовольствие со всеми, я тут же отстранился, начиная выкладывать перед собой что-то вроде пирамиды. Флер я положил на полку на спину, а Флитфут положил животом на нее сверху. Причем сделал это так, чтобы их горячие промежности соприкасались друг с другом вплотную. В этот момент я улыбнулся словно обезумевший.
— Ну что ж, дамы, — схватил я их за берда, — вы признаете свое поражение?

Ответить они не успели, ибо вместо слов из их уст вырвался лишь громкий стон, когда я вогнал свой инструмент прямо между их соприкасающимися промежностями. Сначала я двигался медленно, но спустя пару минут ускорил темп настолько, что теперь нас точно должны были услышать не только на входе, но и вообще во всех уголках Эквестрии. Это было одновременно забавно и в тоже время очень возбуждающе. С каждым толчком я все ближе и ближе приближался к кульминации. И в тот момент, когда обе кобылки с высунутыми языками начали сильно дрожать, я не сдержался, и мы все втроем одновременно завершили этот спектакль громким синхронным стоном, от которого стекло парилки чуть ли не лопнуло.

Я тут же обмяк на спине у Флитфут, которая в свою очередь лежала на животике у Флер, ибо она была немного крупнее. И в тот момент мне единственное, что пришло в голову была фраза:
— Нехилый у нас вышел бутерброд…
— Самый вкусный, который я когда либо пробовала, — начала Флер лениво тереться с Флитфут запачканными животиками. — Вот бы так питаться каждый день…
— Растолстеешь, — ущипнул я обеих за бока, вызвав милый смешок. — Пойдем. Нас, наверное, уже ждут… — помог я обеим встать с кушетки, прежде чем направиться в душ.

Следующие минуты мы провели практически молча. Обе кобылки, сидя под горячими струями, смущенно смотрели себе под копыта, в то время, как я уверенно втирал шампунь в их гриву. Хоть я и понимал, что сейчас произошло, но все равно было такое странное чувство, будто все это мне просто привиделось. Обе сидели на крупе с закрытыми глазами, наслаждаясь моими втирающими движениями.
— Милый, сегодня вечером у нас будет с тобой очень серьезный разговор, — смущенно прервала тишину Флитфут.
— Конечно, милая, — поцеловал я ее в шею, начиная смывать пену. — Только сначала мы все сытно покушаем.
— Точно-точно, — икнула Флер. — А то я немного проголодалась.
— Там ведь еще есть ресторан? — продолжил я смывать пену с пегаски.
— Естественно все это тоже входило в организацию мероприятия. Найдем столик, присядем, покушаем, выпьем пару бокалов.
— И обратно сюда, — посмеялся я, вызвав у девочек румянец. — Ладно, я одеваться, встретимся на выходе, — поцеловал я обеих в губы, прежде чем выйти из душевой в раздевалку.

В дальнем углу комнаты, как и ожидалось, висели оставленные мною плечики с развешенной одеждой: брюки, рубашка на запонках, пиджак и туфли под скамейкой напротив. Хорошо вытершись, я начал потихоньку одеваться. И только после того, как я посушил волосы и зачесал их назад, я вышел обратно холл, где стояли уже две знакомые стрекозки: одна у входа, другая за стойкой ресепшн.
— Вам все понравилось? — улыбнулась одна из них.
— Да, все было прекрасно, — расстегнул я верхнюю пуговицу. — Скажите, Флитфут и Флер еще не выходили?

Стрекозки, ничего не ответив, лишь вопросительно посмотрели на меня, синхронно нагнув голову в сторону.
— Флитфут и… Флер? — посмотрели они друг на друга.
— Да, две кобылки: пегаска и единорожка, — ответил я, ощущая холодок, пробежавший внутри.
— Простите, но… вы пришли сюда один… — посмотрела стрекозка зеленого окраса в свой блокнот. — Сеанс водных процедур на один час…
— Дайте сюда! — выхватил я у нее из копыт блокнот, посмотрев на строку с сегодняшней датой.

К удивлению рядом с графой, на которой было указано текущее время… стояло только мое имя.
— Вы уверены, что я… твою… же… мать… — ощутил я пробежавшие по всему телу мурашки, когда я обратил внимание, что рядом с моим именем стояло время 4:43. — Черт… черт… черт… спасибо, мне все понравилось, но мне пора бежать, — выскочил я на бегу из СПА, направившись к лестничному проему.
— Простите, но после процедур лучше не подвергать себя нагрузке… — начал я слышать позади чье-то эхо.

Я бежал по лестнице наверх настолько быстро, что чуть не снес по пути несколько чейнджлингов, которые на реакции успевали уступить мне дорогу.

Когда же я вышел в знакомое помещение со сценой в самом конце, я побежал в сторону толпы у барной стойки, в которой я случайно заметил разговаривающего с кем-то Торакса.
— Торакс! — начал я кричать издалека.
— Джеймс, простите, что отвлекаю, — подскочил ко мне знакомый грифон. — Мне бы хотелось обсудить с вами пару вопросов…
— Не сейчас, — грубо оттолкнул я его в сторону, из-за чего он даже упал на бок, растерянно смотря мне в спину. — Торакс!

Не успев добежать, до него, я обвел взглядом все помещение и неожиданно заметил вдалеке столик, за которым сидели Флитфут в компании Флер де Лис, которые судя по выражению мордашек, что-то весело обсуждали. Обойдя толпу гостей с другой стороны, я подошел к ним и, пытаясь отдышаться, обратился.
— Девочки, вы чего меня так…
— Добрый вечер, посол из Эквестрии, — с изяществом самой Принцессы обратилась ко мне Флер. — Чем мы можем… Джеймс, что с тобой? — обеспокоенно спросила Флер, заметившая мое выражение лица.
— Ничего… — ответил я, сглотнув, — все в порядке…
— Милый, — положила мне копыто на руку Флитфут, одетая в красивое вечернее платье. — На тебе лица нет…
— Я просто хотел удостовериться, что с вами все в порядке. Я пойду, — развернулся я в обратном направлении, стараясь вернуть себе прежнее выражение лица.
— Джеймс! — остановила меня Флитфут. — Постой! Да что случилось?
— Побудь пока здесь, — усадил я ее обратно за стул. — Я пойду еще поговорю с Тораксом.

Когда я отошел от их стола, я ощутил внутри самую настоящую злость. Не к ним, не к этому миру. А к самому себе и своей беспомощности. Карты снова перемешались, и я теперь не мог понять, как действовать дальше. Шум от этой всей суматохи становился все тише и тише и с каждой секундой тот превращался в отдаленное эхо, режущее слух. Тогда же я подошел к Тораксу и легонько похлопал его по плечу.
— Привет, Джеймс! — развернулся он, обняв меня крылом. — А так рад вас видеть.
— Слушай сюда, — притянул я его за шею к себе. — У меня нет времени на огромный крюк вдоль всего восточного побережья. Прикажи своим подданным подготовить воздушную колесницу, чтобы она встретила меня через полчаса у входа во дворец.
— К-конечно, — начал он тихонько дрожать. — А куда вы…
— В Понивиль, — строго ответил я, держа его так, чтобы никто этого не заметил со стороны. — Даю ровно тридцать минут. И Торакс, — добро улыбнулся я, наконец, отпустив его. — Не забудь про то, что нужно формально по бумагам закрепить официальное соглашение с Алмазными Псами. Они приступят к раскопкам в течение двух-трех дней, — любезно отряхнул я его грудь.
— Конечно, Джеймс, — пустым голосом ответил он. — Еще раз спасибо вам большое за то, что посетили наш Улей. Надеюсь, вам все понравилось.
— Умничка, — похлопал я его по щеке. — Все было просто замечательно, — развернулся я в обратном направлении, направившись к выходу.

Времени становилось все меньше и меньше…

Глава 36

Вся последовательность моих предыдущих действий была подчинена скрытой логике, разгадать которую, к несчастью, мог один лишь я. Эта история была с самого начала отвлекающим маневром, рассчитанным на то, что я более не буду заострять внимание на простых вопросах, связанных со смыслом всего происходящего, а также тех, что хоть немного внесут толику ясности в события моей предыдущей жизни. Но даже с той крохой знаний, что я имел в запасе, я понимал, что дело далеко не в самом проекте и тем более не в тех событиях, что происходят со мной с тех самых пор, как я оказался в этом новом удивительном мире.

Пакуя чемодан, я никак не мог понять, что же в действительности стоит за всем этим. Все эти события были как-то связаны, но чем именно: обычным чувством сожаления; желанием все исправить, необходимостью что-то вспомнить. Или же…
— Джеймс, — пулей влетела в комнату запыхавшаяся Флитфут. — Мне сказали, что ты уходишь? Что стряслось, куда ты?!
— Мне нужно срочно вернуться в Понивиль, — безразлично ответил я, взяв чемодан в руку. — Останетесь с Флер здесь и вернетесь вместе с остальными на поезде через пару дней.
— Нет, постой! Я пойду вместе с тобой! — преградила она мне дорогу.
— Нет, не идешь, — отодвинул я ее в сторону, направляясь к лестнице.
— Ты меня не остановишь! — подлетела она спереди, уставившись на меня серьезным взглядом. — Если ты думаешь, что я так просто тебя отпущу, то ты сильно заблуждаешься, Джеймс…
— Я тебя понимаю, — тише ответил я, остановившись в проходе. — Но и ты меня пойми.
— Мне не нужно тебя понимать, — пролетела она мимо меня обратно в комнату, начиная складывать свои вещи. — Мы это начали вместе, мы это вместе и закончим.
— …переписав историю, я не учел одной маленькой детали!

В комнате в ту же секунду воцарилась тишина, которая нарушалась лишь ее тихим дыханием где-то позади.
— Я не учел одну маленькую вещь… — полубоком ответил я, глядя в никуда. — Все это будет повторяться бесчисленное количество раз.
— О чем ты… говоришь? — подошла она ко мне, взглянув в глаза.

В ответ я просто опустил руку на ее гриву, начиная ощущать эти приятные бархатные изгибы.
— Я переписал историю не для того, чтобы заново пережить все события… а для того… чтобы больше никогда их не вспоминать, — продолжал я робко гладить ее.

Кобылка, как я и ожидал, лишь нежно обняла меня, начиная крыльями поглаживать мою спину.
— Милый, я ведь тебя не брошу одного, — уткнулась она носиком в мое плечо.
— Я знаю, — прижал я ее ближе к себе. — Ты всегда была ко мне добра. И до, и после всего. Мне жаль, что так вышло…
— Джеймс, я…
— Ничего не говори, — погладил я ее за ушком, стараясь медленно отпрянуть. — Единственное, что ты должна знать, так это то, что моя ошибка когда-то стоила мне несколько невинных жизней. С этим я уже не смогу смириться.
— И ты снова оставишь меня одну? — немного иным голосом спросила пегаска, уткнувшись носиком в мое плечо.

Я не нашел, что можно ответить. В моем горле словно застрял какой-то громадный комок, мешавший мне сказать то, о чем я хотел сказать уже очень давно.
— …я никогда себя не прощу за это, — сильнее прижал я ее к себе, ощущая, как по щеке начинает сбегать маленькая слеза.
— Все в порядке, — ласковым голосом ответила она. — Я на тебя не сержусь… ты сделал все, что мог…
— Еще нет… — почти шепотом ответил я, встав на ноги. — Еще нет…

Я старался не смотреть в ее сторону. Вернувшись в проход, я снова поднял чемодан, глядя только прямо, в сторону нисходящего лестничного пролета.
— Ты ведь можешь просто остаться вместе со мной… — почти эхом пронесся в голове знакомый женский голос.
— У меня теперь нет выхода… — перешел я на шаг, направляясь к лестнице.

Спустился я на первый этаж дворца довольно быстро. Справа от знакомой торговой площади стояла небольшая колесница, запряженная двумя статными мускулистыми Чейнджлингами в сияющих доспехах. Пока я шел, они о чем-то между собой переговаривались. И только тогда, когда я закинул чемодан под сидение, те быстро отвлеклись, выпрямив спины.
— Джеймс, добрый вечер, — помог мне подняться внутрь проводник салатового окраса со сверкающими крыльями. — Торакс передал нам, что вам нужно как можно скорее…
— Взлетайте, — перебил я его, устроившись на сидении. — Как скоро мы будем в Понивилле?
— Если погода будет благоприятной, то не позже рассвета мы уже будем на подлете, — улыбнулся он, скомандовав копытом двум Чейнджлингам. — Я буду сопровождать вас до города.
— Как вам угодно, — откинул я голову назад, наслаждаясь ночным порывом ветра.

Спустя минуту наша повозка резко взмыла в небо, заставив меня несколько раз придержаться рукой о поручни по правую руку. Были они довольно высокими, поэтому мне уж точно не грозило вывалиться наружу. Летели мы довольно высоко. Не прошло и нескольких минут, как Улей превратился в малюсенькую отдаляющуюся точку, а леса и степи под нами теперь были похожи на длинное зеленое монотонное полотно. Пролетая сквозь густые облака и тучи, я удивлялся тому, как это ночное, усеянное звездами небо, напоминало мне привычный мне пейзаж. На удивление легкий порыв ветра, ночная свежесть, полная луна и ощущение, будто я остался один на один с природой.

Пролетая леса, степи и небольшие озера, я не мог избавиться от ощущения, что скоро все закончится. Но, учитывая то, что конец этот был не тот, на который я рассчитывал, мне ничего не оставалось, кроме как тоскливо смотреть на полную луну, которая была для меня на этот раз указательным ориентиром. Прежде чем мы начали пролетать большие заснеженные склоны, на острие которых лежали белоснежные сугробы, я достал из кармана наручные часы, стрелки которых постепенно приближались к заветному рубикону. Когда же они указали время 4:43, я глубоко вздохнул, взглянув на чейнджлинга салатового окраса, который сидел прямо напротив.
— Полагаю, мы уже совсем близко…
— Что вы говорите? — не расслышал Чейнджлинг, поправив подушку под собой. — Боюсь, что из-за метели над Винтербергом нам придется обойти склон немного с востока.
— Значит... нам пора прощаться… — закрыл я глаза, вдохнув полной грудью.
— Вы это о чем?

На секунду шум от качающейся по воздуху колесницы стал практически не слышен. С каждым вздохом, встречный ветер становился все холоднее и холоднее. Догадываясь, что происходит, я лишь улыбнулся, понимая, что меня ожидает дальше. Поэтому на третий вдох, я медленно раскрыл глаза, с улыбкой встретив знакомый отдаляющийся горный перевал, который мы только-только покинули.

— И все-таки, — отвлек меня знакомый голос напротив, принадлежащий пегасу с переливающейся цветами моря шерсткой. — Как ты умудрился забрести в такие края?
— Я заблудился… — тоскливо отвел я взгляд, пытаясь разглядеть сквозь набежавшие тучи полную луну.

На месте сидевшего ранее чейнджлинга, как я и ожидал, возник знакомый пегас, который смотрел на меня с еле скрываемым любопытством, а сама колесница была запряжена уже двумя крупными гвардейцами в золотых доспехах, которые красиво огибали встречные порывы ветра, направляясь в сторону городских огней, виднеющихся где-то на горизонте. Склон с обратной стороны понемногу начинал скрываться в тени снежной метели в то время, как огни уже знакомого города становились с каждой минутой все ближе и ближе.
— Все повторяется… — вздохнул я, начиная растирать замерзающие руки.
— Что-что? — спросил Соарин.
— Да я говорю, что… уже был ранее в Понивиле. Чего только стоят выступления вашей DJ Pon 3.
— Вы с ней знакомы? — забавно дернул он ушками.
— Не лично, но давным-давно я был на ее выступлении. Это было в вашу… прошлую зиму…
— И все-таки, — почесал пегас за затылком. — Как вы здесь очутились? Этим переходом уже не пользуются многие года из-за плохих климатических условий. Это большая удача, что мы вообще смогли вас разглядеть сквозь эту метель.
— Это точно, — усмехнулся я, поймав ладонью пару снежинок. — Я путешественник из-за моря. Мне пришлось обогнуть все ваше восточное побережье, чтобы попасть сюда. Пару дней назад я покинул Улей Чейнджлингов и сейчас держу путь в Академию Дружбы, чтобы встретиться с Твайлайт Спаркл. Но так вышло, что я… видимо, свернул не туда.
— Не туда — это еще мягко сказано, — достал он из подсумка маленькую фляжку. — Будете?
— Не откажусь, — взял я ее в руки, вдохнув резкий аромат со вкусом трав. — Мне кажется, что я уже где-то это пробовал, — отпив пару глотков, икнул я.
— Вы про Ботум? Да, этот напиток нередко можно встретить на прилавках торговцев, так как зимой он очень хорошо взбадривает, особенно в сильную метель.
— Не сладкая у вас работа, — сделал я еще пару глотков, протянув флягу обратно. — Хотя есть и альтернатива.
— Сначала мы вас доставим в нашу городскую больницу, чтобы удостовериться, что с вашим здоровьем все в порядке.
— Не уверен, что на территории Эквестрии есть хоть что-то отдаленно похожее на энциклопедические пособия по ухаживанию за людьми, — улыбнулся я, вызвав у Соарина похожее выражение мордочки. — Чувствую я себя прекрасно, поэтому вместо больницы давайте лучше-ка лучше заскочим в… Сладкую Вишенку, — чуть повысил я голос, чтобы пегасы, конвоирующие колесницу, тоже это услышали.
— В Сладкую Вишенку? — выгнул бровь Соарин. — Не уверен, что это… хорошая идея.
— А, по-моему, замечательная, — похлопал я рукой по спинке скамьи. — Ну что, гвардейцы, может подвезете меня прямиком ко входу?
— Вообще-то мы на…
— Службе? — усмехнулся я. — Да бросьте, если мне не изменяет память, то с завтрашнего дня у вас выходные, поэтому пропустим по пару бутылочек сидра, эншальдебрана, а позже вы спровадите мою пьяную тушку ко входу в Академию. Что скажете? — пытаясь увернуться от встречных снежинок, улыбнулся я.

Соарин постоянно оглядывался то на меня, то снова на своих собратьев по службе. Позже, открыв рот, он собирался что-то сказать, но, опустив взгляд, снова о чем-то задумался, явно пытаясь вспомнить, чему его учили в Летной Академии на такие случаи.
— Конечно, если вы точно… в полном порядке, — немного замешкался он.
— Вот и славно, — притянул я его ближе к себе, заключив в крепкие объятия. — Не пойми меня неправильно, просто я знаю, что в вашей Летной Академии сеанс обнимашек — это отличный способ согреть замерзающего. А ты для меня сейчас, как очень теплое пальто, — прижал я его ближе к себе, наслаждаясь теплом, исходящим из его пушистого тельца.
— В принципе… да… — немного смущенно ответил Соарин, пытаясь устроиться на моих коленках удобнее.
— Вы только сильно не задерживайтесь со своим се-ан-сем, — начал смеяться один из гвардейцев, который чаще замахал крыльями.
— А вы поторопитесь, потому что, чем быстрее мы прилетим, тем быстрее мы все хорошенько напьемся, — усмехнулся, ощутив, как повозка начала понемногу снижаться.

Показавшиеся огни города осветили заваленные кристально чистым снегом улицы, вдоль которых иногда проходили местные жители. Пегасы, пролетающие мимо, земные пони, направляющиеся по домам и многие другие, кто совсем не обращал внимания на нашу небольшую «спасательную» группу. Когда же мы, наконец, тронулись земли, оказалось, что приземлились мы не рядом с городской больницей, а прямо на углу знакомого переулка, вдоль которого стояли небольшие прилавки, магазинчики, еще работающие кафе и, конечно же, само заведение Сладкая Вишенка, находящееся немного дальше. Спрыгнув с повозки, я немного размял плечи, наслаждаясь этой легкостью внутри. Но ощущение очень сильного холода немного отрезвило мой ум, ведь я, оказывается, был одет лишь в потрепанные брюки и серое разорванное пальто с рубашкой, с дырой в груди.
— Вам не холодно? — подскочил ко мне Соарин, переглянувшись с пегасами в золотой броне.
— Немного, — выпустил я пар изо рта. — Пойдемте за мной, — двинулся я вдоль улицы.
— Куда?
— Когда я сказал про Сладкую Вишенку, я ведь не пошутил, — подмигнул я всем персонам, получив в ответ озорные ухмылки.

— ...и вот вы представьте… — шмыгнув носом, вытер слезы пегас с серой, помятой от шлема, гривой, — я вот… я вот…
— Тише-тише, — подлил я ему еще немного сидра, похлопав по плечу, — я знаю, каково это долгое расставание…
— А она мне пишет, — шмыгнул он еще раз носом, — а я даже не могу на праздники слетать обратно, чтобы крепко обнять и сказать, как мне ее не хватает…
— Ну же, Феликс, — икнул Соарин. — Скоро День Согревающего Очага. Вы скоро увидитесь. К тому же нам всем обещали премиальные.
— Вы ведь делаете такую… важную работу, — громко икнул я, ощущая сильное головокружение. — Вот… я бы, это, сидел здесь, если бы вы меня не нашли?

Пегасы синхронно помотали головой в разные стороны.
— Вот и я о том же, — промямлил я заплетающимся языком. — Любовь она на то и любовь… чем дольше разлука, тем, это… блин… забыл, — протер я глаза, глупо усмехнувшись. — Да, точно. Тем, это, сильнее чувства, да и… в постеле, к тому, — с пьяной ухмылкой поиграл я бровями.
— Я по ней очень соскучился, — шмыгнул носом пегас с недопитой кружкой сидра в копыте. — Я так хочу поскорее ее увидеть. А она… — не договорил он, прежде чем опустить мордочку на стол и… в прямом смысле зареветь.

Сладкая Вишенка, к счастью, в это время была не сильно забита народом, так как выходные начинались только с завтрашнего дня. Вместо привычного этому заведению дабстепа по всем залам разносилась приятная мелодия на фортепиано, от чего складывалось впечатление, будто мы не в ночном клубе, а в каком-то столичном ресторане. Пегасы, до этого конвоировавшие колесницу оказались славными малыми. Но их объединяла одна проблема — желание поскорее вернуться домой. Не знаю, случайно ли то, что большинство членов погодной бригады или стражники набирались из далеких провинциальных деревень, но так получалось, что места отбывания службы располагались в большинстве случаев совсем далеко от дома. И так случайно вышло, что, затронув тему любви, мы случайно перешли к не самой радужному аспекту, а именно сильному желанию вернуться поскорее к своим родственникам. Сидя где-то за самым дальним столиком с видом на окно, за которым была самая настоящая метель, мы просто дружно выпивали, совсем не обращая внимания на то, что были знакомы какие-то несколько минут. По крайней мере… так думали они…
— И все-таки, лягни меня Селестия, — допив сидр, уставился на меня другой жеребец белоснежного окраса. — Как ты очутился на этом склоне?
— Я же говорю… — пожал я плечами. — Я просто турист. Или, стоп… не турист… — задумался я.
— Ты уж определись, кто ты, — посмеялся Соарин. — Мы-то, понятно, совершали обычный тренировочный полет и тут, раз, — стукнул он копытом по столу. — Сидит какой-то комочек прямо на уступе. Ну, естественно мы такие подлетели… а потом Флитфут, такая, с крылом… а потом мы такие… — заплетающимся языком начал он ворчать.
— Точно-точно-точно, — похлопал я его по плечу, нагнувшись вперед. — Но я тебе отвечаю… я ведь про-с-то… за-блу-дил-ся. У меня здесь брачный отпуск. Вообще я был королем Норвегии, но потом очередь на престол заняла моя кузина, а она, сука…
— Стой-стой-стой, — помахал головой пегас с серой гривой. — Так ты турист или не турист.
— Я? — икнул я, ткнув пальцем себя в грудь. — Турист… или не турист… — попытался я сконцентрироваться, ощущая дикое алкогольное опьянение. — Так… господа… а о чем мы вообще говорили?
— А я забыл… — опустил голову Соарин. — Парни, о чем мы говорили? — посмотрел он на двух пегасов напротив.

Один из них лениво пожал плечами в то время, как второй просто открыл рот, зависнув так на несколько секунд.
— А мы говорили о… — икнул Феликс. — О склоне… ты забрел туда как-то.
— Наверное, — посмотрел я в зал, со стороны которого к нам шла симпатичная кобылка с блокнотом в зубах. — У меня снова в запасе четыре месяца…
— Чего?
— Доброй ночи, — улыбнулась земная пони, подойдя к нашему столику. — Вам что-нибудь еще принести?
— Мне вот что принесите, — растопырил я палец, откинувшись вправо.

Но равновесия я так и не удержал и, учитывая то, что сидел я на краю дивана, моя пьяная тушка тут же со свистом упала прямо на пол. Главное, что палец я так и оставил растопыренным.
— Ой, что вы, дайте я вам помогу, — подскочила она тут же ко мне.
— Оставь меня, старушка, я в печали, — перевернулся я на спину, разглядывая потолок. — Мне, пожалуйста… ответы на вопросы, аудиенцию у Принцессы и… тарелку гренок… о, и обязательно еще один литр самого крепкого сидра. Я хочу нахреначиться так, чтобы я второй раз умер, а проснулся уже где-нибудь в коморке… у… — задумался я над чем-то. — Я потерял мысль… просто несите то, что я назвал только что. Я уже не помню, что я говорил…
— Х-хорошо, — улыбнулась поняшка, развернувшись в обратном направлении.
— Давай поможем, — подскочили ко мне два пегаса.
— Я не уверен, что такому вас учили в Летной Академии, — начал я кряхтеть, пытаясь встать с пола. — Я щас блевану…
— Только не на меня… — засмеялся во весь голос Феликс, пытаясь поднять меня с пола. — Господи, я знаю, о чем расскажу своим детям…
— Ты только представь, о чем мне придется рассказывать… своим детям… — оперся я о его тело, но, не удержавшись, повалился обратно, выкрикнув что-то невнятное.
— Да поднимите его уже кто-нибудь, — смеялся во весь голос Соарин, перевернувшись на спину.
— Я не хочу… я уже дома… — начал я рукой гладить пол. — Смотрите, сейчас я вас научу целоваться…

Заметив то, что я губами потянулся к полу, оба пегаса тут же подняли меня на колени, позже из последних сил повалив мою здоровенную тушку на диван прямо рядом с Соарином.

Ощутив то, что я приземлился на мягкий диван, я с закрытыми глазами немного вытянул голову, упершись темечком во что-то мягкое.
— Соарин, это ты? — начал я рандомно махать рукой над собой, задевая его мягкий живот, бока и даже мордочку с носом.
— Да… это… я, — икнул пегас.
— Тогда дай я полежу, — положил я голову на его круп в области кьютимарки. — Еб*ть ты горячий. Слушай, а давай ты будешь меня так всегда греть, а я тебе буду яишенку готовить. Еще Флитфут позовем, и будет у нас тройной бутерброд.

Единственное, что я в тот момент слышал помимо тихой музыки, доносящейся из динамиков, был не прекращающийся смех двух гвардейцев, которые от хохота катались по полу, как умалишенные. Я уже не сильно обращал на это внимания, ведь мыслями находился где-то далеко, в тот момент, пуская слюни на его бока.
— Прошу вас, — послышался знакомый женский голос.

Когда я открыл глаза, оказалось, что официантка уже ставила на стол несколько порций салата, гренки и здоровенную стеклянную колбу, наполненную отменным сидром.
— Эй, милая поняшка, — привстал я с Соарина.
— Да, чем могу помочь? — поиграла она ресничками.
— Сделай одолжение. Покорми меня… — раскрыл я прямо перед ее мордочкой рот, ожидая, что еда сама попадет туда.
— Я вообще-то… ну… — засмущалась она.
— Да брось, красотка, я ведь бедный-бедный человек… да… давай, — снова открыл я рот.

К моему удивлению спустя секунду ко мне в рот приземлилась еще горячая гренка, которую я начал без тени смущения жевать.
— Вот так, хорошо, — икнул я, взяв вялой рукой вторую гренку и, макнув ее в соус. — А теперь ты открывай ротик…
— Я? — залилась краской земная пони.
— Ну не я же, — махнул я руками, капнув соусом себе на пальто. — Давай-давай…
— Вот… это… номер… — с отвисшей челюстью, протянул один из пегасов, уже наливавших себе сидр из колбы.

Бедная официантка от смущения выглядела так, будто еще немного и она от стыда лопнет. Но не прошло и секунды, как они мило открыла свой ротик, продемонстрировав нам всем свои крохотные зубки с язычком.
— В-о-о-о-о-т, т-а-а-к, — медленно опустил я ей в рот длинную гренку, придерживая другой конец дрожащими от опьянения пальцами.

Когда она сомкнула вокруг другого конца свои губки, я, словно играясь, начал двигать этой тонкой хлебной палочкой вперед и назад, заставляя ее губки то выпрямляться, то снова входить внутрь, смазывая гренку по всей длине.
— Вот так… умничка, — продолжил я делать поступательные движения вперед и назад, наблюдая, как щечки земной пони начинают становиться все краснее и краснее.
— Мне это… снится? — несколько раз протер глаза Соарин, наблюдая за столь эротической сценой с такими же краснющими щеками.
— Эмпатический штамп, дамы и господа, — продолжил я играть с официанткой в затянувшиеся эротические игры. — Внешний спектр работы дофаминового нейромедиатора во всей красе, — немного завелся я, когда увидел, как поняшка, посасывая гренку, даже закрыла глаза, языком иногда доходя до моих пальцев.
— Как ты…это… — наблюдал за этим с такой же отвисшей челюстью другой гвардеец.
— В этом и была суть моего проекта… но теперь это и не важно, — вынул я гренку из ее рта, позже прильнув к ее мягким губам.

Земная пони жадно ответила на поцелуй, закинув передние копытца мне за спину, в то время как Соарин и его компаньоны сидели с таким выражением мордочек, будто впервые увидели нечто невероятное.

Когда же я мягко отпрянул, я легонько ткнул земную пони в мягкий носик.
— Иди пока отдохни. Мы тебя позовем, если будет что-то нужно.
— К-к-конечно, — ответила она, жадно глядя мне в глаза.

Перед тем, как она развернулась и ушла, я отвесил ей легонький шлепок по крупу, получив в ответ один из самых игривых взглядов с ее стороны, а со стороны пегасов такое выражение мордашек, будто они до конца не верили, что все это происходит наяву.
— Вот так наши агенты и качали информацию государственной важности в Сиэтле… правда… они кое о чем не знали, — улыбнулся я, осушив в несколько глотков целый бокал. — Что эффект временный, и в конечном итоге нейронные сети не выдерживают огромной нагрузки и те начинают потихоньку выгорать, как низковольтная лампочка, — щелкнул я пальцами у каждого перед носом. — Но я об этом знал, потому что сам все подстроил. Ведь иначе бы я здесь не сидел с вами, — икнул я, прикрыв рот рваным рукавом. — В общем, все это хрень муторная, да и сам ответ кроется не в этом проекте, он здесь не причем.
— Ты вообще о чем? — заплетающимся языком пробубнил Соарин.
— Все это… — обвел я помещение руками. — Все до мельчайшей частички — есть проекция моих скомканных в одну кучу воспоминаний, которые смешались в результате того самого побочного действия.
— Ничего не пойму, но… очень интересно… — зевнул Феликс.
— Прикиньте… и даже это здесь не причем… — повалился я лицом на стол, начиная храпеть. — Одна ниточка к другой, а потом одна поеб*нь соединяется со следующей, потом голова одного оказывается в жопе у другого и… и…
— Кажется, ему уже хватит, — промямлил Феликс. — Ну и куда нам теперь его?
— В Академию меня бле*ть, — крикнул я, подняв кулак. — У меня снова в запасе четыре ебу*их месяца. К Искорке меня ведите, к Искорке нах*й!
— Помогите мне его поднять, — пытаясь сдержать смех, сказал Соарин, пытаясь, кажется, кинуть меня на прогиб.

Следующие бесконечные пять минут я провел в каком-то непонятном состоянии, ощущая, как меня тащат на чьей-то мягкой спине, пытаясь конвоировать. Хорошенько закутав меня в мое же пальто, пегасы несли меня куда-то вдоль города, тихонько переговариваясь в ритм моего громкого предсмертного храпа.
— С нас ведь потом шкуру сдерут за то, что мы не доставили его в больницу, — хихикнул кто-то из них.
— Не вас… б-р-б-р… что б… это… не ви-но-ва-тая… г-р, — прохрипел я.
— Да-да, мы все поняли, — посмеялся Соарин, неся меня на спине.

Когда мы начали идти в гору, я неожиданно раскрыл глаза и понял, что поднимались мы уже по ступенькам, ведущие прямо к главному входу Академии Дружбы. Тогда я попытался слезть и, если бы не крыло одного из пегасов, я бы, наверное, кубарем полетел вниз. Тогда я и услышал, как открылась входная дверь, в проеме которой стояла размытая фиолетовая фигура.
— Старлайт, просим прощения за ночной визит, но тут… это…
— Кто это с вами? — поглядела понька на меня.
— Разрешите представиться, — шатаясь, подошел я к ней и отдал дрожащей рукой честь. — Посол Академии Дружбы к вам… ну… вы поняли, — упал я прямо перед ней, начиная громко храпеть…

Глава 37

Очнулся я с ощущением необыкновенной сухости во рту, будто всю прошедшую неделю я провел в жаркой пустыне. Это необыкновенная гамма чувств, начинающихся с жуткого похмелья и, заканчивающихся теплом и уютом из-за того, что лежал я на мягкой постели, укутанный толстым одеялом, вызывали очень противоречивую реакцию, которая не позволяла мне толком осознать, куда я в очередной раз угодил в ходе своих бессмысленных психологических скитаний. С одной стороны, физиологическая реакция намекала мне на сильное обезвоживание, вызванное злоупотреблением местного спиртного, но с другой я хоть и туго, но понимал, что речь идет об очередном комичном спектакле со мной в главных ролях.

Чем ближе я становился к ответу, тем дальше меня от него отбрасывало, будто я оказался самым обыкновенным пинг-понг шариком на столе двух профессиональных спортсменов. Они выступали теми самыми алгоритмами, которые своей бессмысленной игрой старались меня то ли уберечь от сильного падения с поля, то ли просто игрались со мной, как с тряпичной куклой. Я же будучи в эйфоричном полете так и не мог разглядеть главную изюминку всей этой истории, хоть и большинство событий уже были ясны, как луч солнца в ясную погоду.

Материальный аспект всех прошедших событий был теперь не столь важен, сколько психологические последствия, последовавшие вскоре после моих безуспешных попыток разглядеть суть этой истории. Она была, как на ладони: проект, сделка с иностранными спецслужбами, конференция, воспоминания из прошлого. Логическая последовательная цепочка была составлена, но даже она не объясняла всего того, что происходит сейчас. Я до сих пор что-то упускал. И чем сильнее я пытался разглядеть это упущение, тем сильнее меня отбрасывало назад, будто в голове, либо в этом мире работал странный предохранитель, автоматически срабатывающий всякий раз, как я начинаю подходить ближе к самой сути. Кто в действительности за всем этим стоял: я сам или кто-то другой было до сих пор не ясно. Поэтому, чтобы выяснить хотя бы последнее, я присел на край дивана, лениво потянувшись так, что каждый сустав начал издавать протяжный довольный «стон».

Комната, которую я видел прямо сейчас перед собой была копией той, в которой я некоторое время пребывал сразу после моего визита в Академию после беседы с Старлайт. Небольшая тумбочка, письменный стол, шкаф и большое зашторенное окно, выходящее на солнечную сторону. Некоторое время я, лишь причмокивая, любовался этой студенческой красотой, но мгновением позже я собрал все имевшиеся у меня силы в кулак и встал с кровати, направившись в сторону стола, на котором лежало несколько разноцветных книжек. «Научно-магическая» литература, романы, пьесы. Стандартная мини-студенческая библиотека. Я медленно проводил своей ладонью по всем этим разбросанным журналам и делал это до тех пор, пока мое внимание не привлек маленький выступающий серый уголок книги, лежавшей под этим завалом. Раздвинув все бумаги в разные стороны, я выхватил ее из общей стопки и стряхнул с обложки небольшой слой пыли. Ее заглавие «Становление магического ремесла в после-лунный период» от Мильена Эквуса вызвало странное чувство дежавю, от которого у меня даже немного разболелась голова. Перелистнув несколько страниц и, прочитав содержание, я не заметил ничего странного. Но все это было до тех пор, пока я пальцем не провел по разделам глав, остановившись на 34 пункте, называвшимся «Ты помнишь, что произо…»

Не дочитав название главы, я тут же отбросил книгу обратно на стол, стараясь утешить себя тем, что я с похмелья просто не проснулся. Но не успел я толком опомниться, как в дверь с обратной стороны начали стучаться. Стуки причем были быстрые и отрывистые, будто теребили коготками. Я в эту же секунду подошел к двери и резко распахнул ее, рассчитывая увидеть с обратной стороны что-нибудь более вразумительное. Хотя вышло даже лучше.
— Доброе утро, — улыбнулся розовый гиппогриф, осмотрев меня снизу-вверх.
— Привет, красавица, — зевнул я, прогнав остатки сна. — Я ведь сейчас в Академии Дружбы?
— Все… верно… — немного смутилась пушистая особа. — Я здесь… по поручению Старлайт… она попросила провести вам небольшую экскурсию по нашей Академии.
— Провести экскурсию? — выгнул я бровь.

Тут же, ощутив подвох, я посмотрел обратно на стол, на котором лежала злосчастная книга, потом на уже знакомую Сильверствим. Потом обратно на стол, потом снова на пушистую особу. Повторил я сие действие раз десять, стараясь не обращать внимание на ее милую улыбку, прежде чем в мою голову пришло осознание сложившейся ситуации.

— Просто… scheisse!!! — крикнул я, пнув ногой стену. — Ich bin wieder da! Warum zum Teufel komme ich wieder in diese Verwirrung?!!? — крикнул я на ломанном немецком, сжимая изо всех сил кулаки.
— Простите… может я не вовремя? — подняла она коготок, смущенно глядя на меня.
— Ты меня понимаешь? — присел я на колено, взяв ее за плечи. — Все повторяется снова!
— Вы… актер? — посмотрела она мне в глаза.
— Психологического фильма ужасов, — встал я на ноги, пригладив волосы. — Что ж… прекрасно.
— Я могу вам чем-то помочь? — подошла она ближе.
— Если у тебя только есть волшебная таблетка, которая бы все исправила, — прислонился я голой спиной к стене, начиная съезжать вниз.

Через пару секунд я и вовсе сел на свою пятую точку, ощутив ею голый пол. И только сейчас мне пришло второе осознание, что все то время, что я вел странный монолог, я был полностью… голый.
— А вы болеете? — присела она рядом со мной, явно не обращая внимание на мою полную наготу.
— Это не та болезнь, которую можно вылечить обычными таблетками, — сидя на полу, выдохнул я. — Здесь нужен математический подход.
— У нас как раз есть предмет, на котором мы учимся складывать числа, — пододвинулась она еще ближе. — Особенно весело, когда вместо чисел я представляю вкусные пирожные. Это ведь так забавно, когда ты складываешь два и два пирожных. Получается четыре. Я, когда пишу и представляю это в голове, у меня аж слюнки текут, — забавно облизнула она клювик.
— Сочетаешь приятное с полезным? — ухмыльнулся я, замечая, как мой главный инструмент начинает понемногу напрягаться от вида этой пушистой особы.
— Сами числа не очень веселые. Очень много тех, кто на уроке начинает зевать, но, если вместо них начать представлять, как ты складываешь или вычитаешь что-то вкусненькое, то становится гораздо интересней.
— А как ты думаешь, милая, — улыбнулся я, начиная дышать немного чаще. — Что получится, если соединить одного человека и одного гиппогрифа?
— Ну, — постукала она коготками друг о друга, — если один плюс один — это будет два, то тут, наверное, также, — улыбнулась она.
— А, если так?

В следующую секунду я легонько притянул ее к себе и усадил своим пушистым крупиком прямо на свои бедра рядом с паховой областью. Ее шерстка или, если так можно выразиться, мех был просто великолепен на ощупь. Вкупе с ароматом сладкой ванили, которой она пахла и ощущением, как она, на удивление, начинает ерзать на месте, чтобы устроиться поудобнее, я начал немного бояться того, что мой агрегат скоро придет в полную боевую готовность и упрется прямо в ее укромное местечко под мягким хвостиком.
Я старался не сильно об этом думать, хоть это и сильно заводило. Сейчас я просто прижал ее к своей груди, понимая, какая же она мягкая и теплая, особенно, когда за окном самая настоящая зима.
— О чем мы там говорили? — уткнулся я носом в ее пушистую грудь, сомкнув руки за ее спиной.
— О числах, — хихикнула она, пытаясь отвести взгляд. — Здесь тоже самое. Один плюс один будет… два… охх, — издала она тихий стон, когда я правой рукой спустился под ее хвостик. — И… и…
— Продолжай, — начал я делать кругообразное движения своими пальцами вокруг ее маленького колечка. — Ты говорила про вкусные пирожные…
— Да… они очень сладкие, — обняла она меня за голову, крепко вцепившись своими коготками в мою шею. — Я их… охх… часто представляю вместо чисел… особенно вкусный крем. Я так быстро… — прервалась она, глубоко вдохнув. — Быстро решаю… примеры…
— Какая ты умница, — немного пододвинул я ее круп ближе к себе, чтобы уже боевой агрегат уперся в ее влажную щёлочку. — А примеры длинные или короткие?
— Они небольшие, но… ухх, — издала она тихий, но очень тяжелый стон, когда я начал медленно в нее входить. — Но… но… на экзаменах нам дают и… большие…
— О-х-х, господи… — начала дрожать моя челюсть, когда я медленно вошел в нее снизу-вверх.

Столь мягкое и узкое пространство чуть не довело меня за считанные секунды до самого сладкого оргазма в моей жизни. Мой боевой агрегат вошел хоть и очень медленно, но так гладко, как по самому вязкому маслу. Эти ее внутренние мягкие изгибы стенок обволакивали и сжимали меня со всех сторон так, будто те пытались в прямом смысле выдоить меня до самой последней капли. Сладкие внутренние спазмы были самым страстным танго в моей жизни. С закрытыми глазами она дрожала всем своим пушистым телом, стараясь издать все меньше и меньше шума, ведь акустика в комнате была довольно хорошая.
— А какие оценки ты… получаешь? — начал я делать очень медленные поступательные движения, слыша краем уха тихие влажные шлепки от обилия смазки.
— Я учусь… — выгнула она спину, страстно взглянув на меня. — Очень хо… хо-ро… шо, — выгнула она голову назад, медленно двигаясь со мной в такт.
— Я ведь все проверю, — ухватился я за ее бедра, медленно поднимая и, опуская ее обратно. — Поспрашиваю учителей… поинтересуюсь у твоих сокурсников…
— Я очень… стараюсь… — с закинутой назад головой начала она прибавлять темп, подводя меня к самой яркой кульминации.

На то, чтобы говорить у меня больше не хватало дыхания. Я просто с перебитым сердечным ритмом наслаждался тем, как она ловко перехватила инициативу и, закинув лапки мне за шею, начала активно двигать своими пушистыми бедрами вперед и назад, издавая на каждом движении тихий и милый стон. В какой-то момент она просто положила свою мордочку мне на левое плечо и, что-то мурлыкнув мне на ухо, перешла еще на более быстрый темп. Мне в тот момент показалось, что от такого удовольствия я откину копыта еще раньше, чем во всем успею разобраться. От этой необыкновенной эйфории я даже чуть не потерял сознание, и, догадываясь, каким сладким будет сам оргазм, я начал даже бояться того, что я реально могу умереть от удовольствия, словив самый приятный сердечный приступ или инсульт.

Начиная двигаться с ней в одном темпе, я уже перестал обращать внимание на то, что наши синхронные стоны и влажные шлепки могли быть слышны на всю Академию. С высунутым языком я уже предвкушал тот момент, как я начну с диким кряхтением извергаться вглубь ее мягкой и очень влажной пещерки. И в тот момент, когда я услышал, как она, громко взвизгнув, начала всем телом сильно дрожать, сжимая своими стенками мой боевой агрегат так сильно, как это вообще возможно, я изо всех сил схватил ее упругие пушистые бедра и начал сам дергаться от экстаза так, будто у меня начались непроизвольные судороги.

С очень громким синхронным стоном, мы кончили, заполняя Академию самым громким воплем, сочетавшим в себе и тяжелое дыхание, и довольные громкие вздохи.

Ощутив, как она, вся вспотев, обмякла на моей груди, пытаясь привести в норму своей дыхание, я просто прижал ее ближе к себе, начиная носом касаться ее мягкого торчащего ушка. Несколько секунд мы просто лежали, робко поглаживая друг друга. Но долго это, к сожалению, не продолжилось, ведь со стороны двери донесся какой-то шум.

Когда я повернул голову влево, к моему ужасу… оказалось, что, входная дверь в мою комнату все это время была открыта, а в самом проеме уже, уж не знаю сколько времени, стояло чуть ли не с десяток персон с залитыми краской мордочками. Пони, грифоны, чейнджлинги. Все собрались на это эротическое шоу, не решаясь прервать тягостную тишину, будто между нами было толстое звуконепроницаемое стекло. Впрочем, долго это не продолжилось.
— Вы здесь… уже долго? — также, сидя на полу, задал я вопрос, обратившись к персонам в коридоре.

Никто не проронил ни слова, продолжая заливаться краской все сильнее и сильнее.
— И вы… все видели? — сжал я губы, прижав дрожавшую Сильверстрим ближе к себе.

И снова похожая реакция.
— Что ж, уважаемые студенты… — почти формальным голосом обратился я ко всем. — Только что я вам продемонстрировал практических аспект всеми известной… дружбы, — глупо улыбнулся я, надеясь, что такой ответ всех устроит.

Персоны, услышавшие это, лишь засмущались еще сильнее, начиная с неловкими улыбками переглядываться между собой…

— …то есть вы взяли и… занялись этим прямо в коридоре Академии?! — сверлила меня взглядом временная настоятельница.
— Вообще-то не в коридоре, а в моей комнате, просто дверь я забыл закрыть, — откинулся я на диване.
— Вы хоть… вы вообще представляете, что это, как минимум, некультурно? — стараясь скрыть румянец, махнула гривой Старлайт.
— «Великая и могущественная Трикси» немного упустила первую часть вашего разговора, — сидя рядом в кресле, улыбнулась кобылка синего окраса. — Можно повторить еще раз.
— Он… он… — указала копытом в мою сторону Старлайт. — Он… занялся этим с нашей ученицей… прямо в коридоре!
— Старлайт, мне кажется, вы немного не осознаете всю серьезность возникшей ситуации, — безразлично ответил я. — Кто, как ни я понимаю, что при обычных обстоятельствах сие мероприятие является неприличным, но, если учесть то, что теперь все повторяется раз за разом, надеюсь, вы не станете уделять этому так много внимания.
— Прямо в коридоре? — игриво улыбнулась Трикси. — А ты… интересный.
— Об этом я и говорю, — указал я рукой в сторону единорожки голубого окраса. — Каждый играет свою роль, которая строится вокруг ложного отвлекающего маневра, будто за всем действительно стоит эмпатический штамп.
— Эмпати-че-ский… что? — выгнула бровь Старлайт.
— Сложная математическая формула, благодаря которой мне и удается строить крепкую эмоциональную связь с каждым. Но это чушь собачья. Этот аспект я вырвал из контекста, стараясь таким образом отвлечь себя от действительно правильного ответа.
— Опять ты говоришь какие-то чудные вещи, — неожиданно вслед за ослепительной вспышкой возник Дискорд в профессорских очках и счетной машинкой в лапах. — Старлайт, подумаешь, ну решил человек немного развлечься. Что в этом такого? Для него такой тип отдыха, это как для тебя одинокими вечерами обниматься со столом и тихонько сопеть.
— Я не соплю за столом! — стукнула она копытцем, выгнув губы трубочкой. — Между прочим речь идет об Академии Дружбы, а не… а не…
— Ну скажи это слово, — ухмыльнулся Дискорд, нагнувшись к ней вплотную. — Или может ты хочешь, чтобы наш, всеми уважаемый Джеймс, лично продемонстрировал тебе некоторые аспекты дружбы?
— Дискорд, — дернул я его за кончик хвоста, зевнув. — Для тебя это, конечно, забава, но мне, честно, уже надоело… ты лучше других знаешь, что происходит.
— Конечно знаю, — прислонил он лапы к своей груди. — Иначе бы меня не звали «Великим и Могущественным»…
— Это вообще-то моя фишка! — выкрикнула Трикси. — Только я могу быть Великой и Могущественной…
— Бла-бла-бла, — покривлялся Дискорд, — Вытаскивать кролика из шляпы — это уже прошлый век.
— А вот и нет! Это тебе достаточно щелкнуть коготками, а мне, «великой и могущественной» нужно готовиться к каждому выступлению…
— Хватит! — крикнул я, встав с дивана. — Мне уже надоел этот спектакль!
— Щас-щас, подожди, — цыкнул мне Дискорд, продолжая общаться с Трикси. — И все-таки я не понимаю, как вместо кролика достать из шляпы кого-то другого?
— О, это просто, — присела Трикси. — Внизу шляпы есть прокладка, под которую можно поместить…
— Ало! — повысил я голос, стараясь привлечь внимание.
— Щас-щас, секунду. Пообщайся пока с Старлайт, — щелкнул он коготками, и мы вместе с фиолетовой кобылкой оказались в одном спутанном одеяле, прикасаясь друг к другу носиками.
— Э-м-м-м, привет, — сглотнул я, ощущая ее теплое дыхание.

Единорожка в эту же секунду залилась краской, стараясь отвести взгляд, но связаны мы с ней оказались настолько сильно, что сейчас мы буквально прижимались друг к другу всем телом, ощущая тепло друг друга.
— Джеймс, это вовсе не значит, что мы закрыли эту тему, — пожурила она меня взглядом, прикасаясь своим носиком к моему. — Боюсь, что тебе придется к возвращению Твайлайт из Кантерлота написать сочинение на тему…
— Во что может вылиться дружба, — посмеялся Дискорд, затянув обволакивающее нас одеяло еще сильнее, от чего кобылке пришлось копытами обнять меня за спину. — Теперь ты понимаешь?
— Что ты хочешь этим сказать, — попытался я выпутаться, но вместо этого лишь сильнее запутался руками, проведя пальцами по животику Старлайт.
— То, что каждый действительно играет свою роль. Но, если ты до сих пор думаешь, что все строится исключительно вокруг тебя, то ты до сих пор ничему не научился.
— Все это происходит в моей голове, — выдохнул я, опустив голову на плечо Старлайт, так как шея уже порядком затекла.
— Да-да, — пожал плечами драконикус. — Все это в твоей голове. Но почему это не может быть правдой? По крайней мере так говорил один старый волшебник с накладной бородой.
— Потому что каждое мое действие здесь есть проекция моих старых воспоминаний. Штамп, должность, девушка, друзья. Это не есть, так как это… было…
— Джеймс, я не понимаю, как ты сам не свихнулся с такой путаницей в голове, — лег он на диван, начиная закидывать себе в пасть виноградинки.
— А о чем вообще речь? — подошла к нему Трикси. — О, а можно мне тоже виноградинку?
— Вот этот вот парень сам вставляет себе палки в колеса, а потом жалуется, что он ничего не понимает! — указал Дискорд в мою сторону.
— При чем вставляет он… не только палки… — хихикнула Старлайт, прислонившись ко мне ближе.
— Не, вы издеваетесь! Происходит тотальный пи*дец, а вы еще умудряетесь превращать это в очередную комичную постановку. Мне нужны ответы и ясность!
— Да ты уже давно все знаешь! — шлепнул Дискорд лапой по своему лбу. — Только ты настолько не хочешь этого признавать, что сам готов строить самые запутанные лабиринты, лишь бы не понять одну простую истину…
— Какую?! — начал я сильнее дергаться в запутавшихся складках, щекоча единорожку.
— Да ту, что… — развел он лапы в стороны. — Что ты пытаешься понять… что было… но в том то и дело, что это… было…
— Я знаю, что все уже произошло…
— Опять ты за свое, — оттянул он свою морду вниз, как резинку. — Он вообще меня слушает?
— Я, честно, тоже не совсем понимаю, — задумалась Трикси, продолжая таскать из миски зеленые виноградинки.
— Спроси себя не то, «что произошло?», а… «что происходит прямо сейчас?»
— Прямо сейчас я пытаюсь выпутаться из складок одеяла, — наконец я высунул правую руку, в то время, как Старлайт все еще прижималась ко мне всем тельцем.
— А там? — указал он коготком наверх. — Ну давай, шевели мозгами. То, что было уже не важно. Важно, что происходит прямо сейчас.
— А сейчас… а сейчас… — задумался я. — Без понятия…

Дискорд в ответ просто шлепнул себя по лбу, начиная скатываться по дивану на подушку.
— Просто ты не хочешь мириться с тем, что произошло, вот и цепляешься за прошлое так, будто это может что-то изменить, — продолжил он спокойно есть виноградинки. — И ты еще удивляешь, почему тебя таскает из одного временного периода в другой.
— Все это происходит, потому что…
— …веришь, что дело в побочном эффекте твоего псевдонаучного проекта… — пару раз загнул он указательный и средний коготок. — Да, твоя история запутанная, но ответ настолько к тебе близок, что тебе просто не хватает смелости взглянуть на него вплотную.
— В том то и дело, что, чем ближе я подхожу к ответу, тем дальше он от меня становится! — наконец вылез я из одеяла, прислонившись спиной к ножке дивана.
— Ты сам пытаешься себя отвлечь, просто потому что подсознательно не готов к правде.
— Вот у нас и вышла патовая ситуация, — усмехнулся я. — Я хочу узнать правду, но в это же время подсознательно этого не хочу, поэтому и отматываю все назад, лишь бы не подойти к развязке. И все, что объединяет эти события — лишь проекция в виде времени, которое у меня было когда-то в запасе, — посмотрел я на пустое запястье.
— Да помогите мне уже выбраться! — начала кряхтеть единорожка, пытаясь вылезти из запутанного одеяла.
— И что же мне тогда делать? — пожал я плечами, наблюдая за всем этим будто со стороны.
— Это ты мне скажи, — протянул он мне виноградинку, которую я быстро закинул себе в рот. — Ты можешь и дальше растягивать последние минуты, а можешь просто шагнуть навстречу…
— Наверное у меня была веская причина сделать все именно так, — потянулся я рукой назад, чтобы взять еще горсть. — И все эти воспоминания…
— …твоя попытка вразумить себя, что все уже давно кончено, — сказал он таким обыденным голосом, будто мы обсуждали погоду.
— Теперь все не имеет значения, — схватился я за голову.
— Кроме того, что происходит прямо сейчас, — выгнул он свою голову так, чтобы взглянуть в мои глаза. — Ты пытаешься переложить всю ответственность на всех, кроме себя, чтобы возникало все больше и больше преград на твоем пути к заветному ответу, — ткнул он меня в грудь. — Конверты, встречи, излишняя формальность. Все это просто попытки запутать самого себя, чтобы создать иллюзию внутренней борьбы.
— Вы вообще на каком языке говорите? Вы какую-то речь репетируете? — спросила Трикси, помогая Старлайт выпутаться из одеяла.
— Речь… книга… рассказ… — подумал я вслух. — «…как вдруг вдалеке я замечаю… как вдруг вдалеке я замечаю…» Дискорд, как ты думаешь, если исправить в уравнении ошибку, удастся ли мне вернуться в начало?
— А для чего?
— Чтобы понять, где именно все это началось, — протянул я.
— Джеймс, в твоей голове все еще столько каши, что…
— Давай напьемся, — перебил я его, взглянув ему в глаза. — Вот просто нахреначимся так, как этого не делали никогда. Напьемся так, что об этом сквозь время узнают наши потомки. Мне уже нечего терять…
— Давай, — пожал он плечами. — Только место праздника выбираю я.
— Полетели в Лас-Вегас…
— Боюсь, что для меня там вход закрыт, так как пару лет назад из-за того, что я обанкротил их на пару миллионов долларов, меня добавили в черный список гостей, — ухмыльнулся он. — Хотя есть похожее место, но уже в Эквестрии…
— Никуда вы не пойдете! — топнула Старлайт с разбуробленной гривой. — С Джеймсом нам нужно обсудить еще его проступок…
— Дискорд… неси меня на всех крыльях, — безразлично помотал я головой.
— Как скажете, — щелкнул он коготками и прямо в помещении возникла уменьшенная копия Мерседеса с двумя передними сидениями под откидной крышей. — Ваша машина подана…
— Благодарю, — присел я за пассажирское сидение, пристегнувшись. — Старлайт, ожидайте меня вечером. Хотя, нет, — махнул я рукой. — Можете не ждать, ведь хер знает, где я проснусь в этот раз…
— В окружении сотен красивых кобылок, — посмеялся Дискорд, одев на меня спасательный круг.
— А это еще зачем?
— Я не знаю, на всякий случай, — пристегнулся он, сев за руль. — И, Старлайт, передай Флаттершай, что завтрашнее чаепитие будет по расписанию.
— Я вам не секретарша, чтобы что-то передавать, — топнула она еще раз, покраснев.
— И, пожалуйста, закройте в моей комнате форточку. Кажется, я забыл ее закрыть перед выходом, — закрыл я глаза, откинувшись на спинку сидения.
— Да вы… как вы… — покраснела она, как помидор.
— Вы отдохните, а мы тут за всем присмотрим, — хихикнула Трикси, обняв фиолетовую единорожку.
— Так и быть, — пафосно нацепил Дискорд солнцезащитные очки. — Мы умчали…

В следующую секунду он резво повернул ключ зажигания, но вместо звука мотора… раздался забавный булькающий звук, будто стартеру не хватило оборотов для того, чтобы завестись. Сначала мне показалось, что все так и надо. Спустя секунд пять, я также продолжил ждать. И только спустя секунд двадцать я повернулся к Дискорду, державшемуся за баранку, и спросил:
— Мы ведь еще не уехали?
— М-да, — откинулся он следом на сидение. — Кажется я забыл заправиться. Поможешь мне дотолкать машину до заправки?

Обратив внимание на то, что сама машина стояла прямо посреди кабинета, а входная дверь хоть и была громоздкой, но для самого транспорта все равно немного узкой, я не мог понять, пошутил ли сейчас Дискорд, или нам реально сейчас придется толкать машину вдоль всего коридора обратно на улицу…

Глава 38

— Ну давайте попытаем счастье! — начал я трясти кулак, в котором находилось пару игральных кубиков. — Кто подскажет мне число?! — смеясь, сложил я обе ладони, наблюдая за тем, как сотни персон в деловых смокинга наблюдают за моим жестом.
— Семь! — кто-то выкрикнул из толпы.
— Семь?! А цвет? Давай, милая, скажи мне: красный или черный? — поднял я зажатый кулак к носику стоящей рядом единорожки с завитой желтой гривой.

Понюхав, а следом, лизнув мои костяшки, она сначала мило фыркнула, после чего забавно подняла на меня свои большие и выразительные глаза.
— Ну пусть будет… красный.
— Так и быть! Семь красные! — изящно кинул я игральные кости на рулетку, после чего в целом зале воцарилась гробовая тишина.

Как бы это волшебно не звучало, но кости крутились по рулетке гораздо дольше, чем это принято. Сначала они, переворачиваясь, делали по всему игральному столу кругообразный танец, после вообще каким-то невиданным образом балансировали на острие, не решаясь остановиться. И только тогда, когда те приземлились в красный слот, в сумме образовав число «7»… весь зал буквально взорвался бурными аплодисментами, веселыми криками и нескончаемым шумом, в котором переплетались и поздравления, и короткие словесные перепалки и, естественно, вопросами тех, кому не удосужилось видеть это издалека.

Заведение, в которое притащил меня Дискорд, представляло собой громадный гостиничный комплекс с десятками развлекательных секций: бары, рестораны, аквапарк, спорт площадка, кинотеатры и, естественно, казино, в котором я без тени смущения тратил и то, что у меня было и то, чего у меня вовсе не было.

Город Лас-Пегас был абсолютно другим миром, совсем не похожим на те места, что я видел ранее. Здесь постоянно что-то происходило. На место провинциального застоя вставал безбашенно-карнавальный атрибут. В Понивилле все, кого не встретишь, были милыми, спокойными, размеренными. Здесь же была совсем обратная сторона монеты. Большинство хоть и в столичных смокингах, в котелках, да моноклях, а кобылки в вызывающих ярких платьях, но все это не было частью какого-то формального представления. Неудивительной была картина, когда несколько таких персон с бокалами в магическом сиянии прыгали в фонтан и под громкую живую музыку на весь павильон начинали плескаться, нередко переходя к более раскованному представлению. Или же кто-то, уже изрядно напившись, просто бродит в обнимку с приятелями по коридору, подпевая актерам со сцены. Я же, как всегда, уже успел собрать вокруг себя с десяток подобных персон, играя в старую добрую рулетку. Уже который кон мне выпадает загаданное мною число, из-за чего фишек в кармане становилось все больше и больше. Хотя это не удивительно, учитывая то, в компании кого я пришел на это представление.

Дискорд же в это время сидел где-то вдалеке за барной стойкой в своем ярком оранжевом смокинге и о чем-то говорил с барменом, потирающим бокалы. В один момент мы даже издалека с улыбкой взглянули друг на друга, а позже вообще подняли в приветственной манере бокалы.
— Семь красные, господин Джеймс выиграл, — улыбнулся мне крупье с длинными черными усами, пододвинув мне еще одну стопку фишек.
— Как у вас это получается? — улыбнулась мне незнакомая кобылка модельной внешности.
— Это совсем просто, — улыбнулся я, отпив из бокала. — Главное движение руки. Вот, смотри. Выставляешь запястье таким образом, чтобы…

Кобылка, стоявшая справа начала с улыбкой осматривать свое копытце, иногда переводя взгляд на меня.
— Совсем забыл, что у вас не руки. Давай попробуем вместе, — похлопал я себя по коленям.
— Вы хотите, чтобы я…
— Не урчи, давай попробуем вместе, — взял я ее под бока, усадив на колени спиной к себе. — Теперь дай мне свои копытца, а крупье пусть подаст нам два игральных кубика.

Со стороны все выглядело довольно раскованно. Усадив кобылку себе крупом на колени, я нагнулся вперед так, чтобы перенести вес на левую руку, которая легла ей на бок, а правой провести по ее правому переднему копыту, в котором уже было два игральных кубика.
— И вы думаете это получится? — засмеялась она.
— Конечно, а как иначе? Теперь смотри, — погладил я ее передние «ножки». — На самом деле, секрет не только в движении. Ты должна думать о числе, и цвете. Что это у нас будет?
— Давай… — с улыбкой задумалась она, поерзав своим крупом. — Три… красные.
— Вероятность один к пятидесяти, — сглотнул крупье, слушавший нашу беседу. — Вы уверены?
— Ставлю пятьсот бит и… эту красотку, — засмеялся я, опустив горсть фишек на стол.
— Эй! — забавно улыбнулась понька на моих коленях.
— Шучу-шучу, милая. В крайнем случае рассчитаемся натурой, — подмигнул я ей, получив в ответ игривую ухмылку.
— Ставки приняты, кидайте кубики.
— Запомни, — шепнул я ей на ушко, которое мигом дернулось, пощекотав мне нос. — Думай о трех красных. И желательно еще обо мне. Иначе ничего не выйдет. Просто бросай.
— Поможешь? — выгнула она копытце так, чтобы я взял его в свою ладонь.
— На удачу, — поцеловал я его, прежде чем мы, держась вместе, кинули кубики на рулетку, которые тут же начали плясать самый необыкновенный танец.

Как и в предыдущий раз кубики долго летали по всему полю, не решаясь остановиться, будто их подталкивало что-то невидимое. Остальные же персоны, собравшиеся вокруг игрального стола, смотрели на все это так, будто они видят нечто удивительное и «волшебное». И именно в этот момент я решил перевести взгляд на барную стойку, за которой сидел Дискорд, медленно щелкая коготками, и, как-то странно улыбаясь. Когда же я вернулся к игре, я понял, что… кубики уже остановились. А именно в красной зоне, образовав в сумме число… три.

В это же мгновение словно произошел апокалипсис. Все начали громко переговариваться, топать копытцами, а та кобылка, что сидела у меня на коленях, быстро развернулась и заключила меня в теплые объятия, начиная наклонять то вправо, то влево.
— Да как ты так? Мы выиграли?! — посмотрела она мне в глаза.
— Конечно, — спокойно ответил я. — Я же говорил, все дело в движении руки. Надо, чтобы запястье было…
— Лоза! — подбежала к нам кобылка яркого синего окраса. — Тебя ищет Барри. Я сказала, что ты где-то на верхнем ярусе, а пока здесь тебя ищу. Ой… — перевела она взгляд на меня.
— Божечки, точно, — соскочила с меня красивая земная пони в платье. — Я тогда сейчас… — развернулась она в мою сторону, не решаясь что-то сказать.
-…меня зовут Джеймс. Надеюсь, нам удастся позже выпить по чашечке кофе, — подкинул я пару фишек.
— Конечно, — смущенно ответила кобылка, развернувшись с подругой в обратную сторону.

Я же тем временем проводил ее взглядом, и только после, дав крупье несколько фишек в качестве благодарности, двинулся в сторону барной стойки.
— Уже крутишь скоротечные романы? — обнял меня за плечо, неожиданно возникший Дискорд.
— Курортный роман — это курортный роман. И все, что происходит здесь остается только здесь, — присел я за свободный барный стул. — Или ты никогда не крутил ничего не стороне?
— Обижаешь, — присел он рядом, образовав у нас в руках пару полных бокалов, а напротив бармена небольшую горстку монет. — Мне не одна сотня лет.
— И только спустя столько времени ты встретил ту самую, — чокнулся я о его бокал.
— Ты это… о ком? — сделал Дискорд вид, будто не понял меня.
— Да брось ты. Одно дело, когда я делаю вид, будто ничего не понимаю. Но совсем другое дело, когда ты… — с улыбкой указал я на него ладонью.

Дискорд немного призадумался. Как всегда, его выражение мордахи было до невозможности трудно прочитать, ведь частота смены его настроения всегда приближалась к движению миллисекундной стрелки.
— Знаешь, а ведь… — задумался он, но тут же развернулся ко мне, начиная саркастично махать своими лапами. — Нет уж, Джеймс. На меня твоя «пагубная» аура не действует. Думаешь, сможешь дурачить меня также, как и всех остальных?
— Да брось, — легонько улыбнулся я, начиная крутить бокал. — Я еще ничего такого не делал…
— Вон… из моей… головы, — начал он наигранно массировать свои виски. — Кто здесь Дух Хаоса: я или ты?
— Ты-ты, конечно, — пригубил я пол бокала. — Я всего лишь маленькая ошибочная переменная… ошибка…
— Это еще мягко сказано, — обвел Дискорд весь павильон взглядом. — У тебя в голове перемешано столько бессмысленной чепухи, что даже страшно представить, есть ли здесь хоть кто-нибудь, кто отказался бы лечь с тобой в одну постель. И даже не смотри на меня.
— Это все вырвано из контекста, — начал я причмокивать. — За что ни возьмись, все лишено смысла. Проект, вся эта белиберда…
— Вот и остановимся на том, что это белиберда, — перебил он меня, махнув лапой. — Ты еще более безумен, ведь я хотя бы знаю, где прямо сейчас нахожусь и что делаю.
— И что же? — безразлично спросил я, держа бокал. — Пьешь?
— Играю в карты.
— Чего?

После сказанного, Дискорд указал коготком куда-то в зал. Как оказалось, за одним из дальних столов сидела копия Духа Хаоса в темном плаще, которая спокойно раскладывала пасьянс. Секундой позже та заметила нас и с улыбкой помахала в нашу сторону, в ответ на что сам Дискорд помахал ей в ответ.
— Видишь, о чем я говорю? — как само собой разумеющееся сказал он.
— До твоего уровня безумия мне еще далеко, — сделал я еще пару глотков. — Для меня ведь прошлое, это как связующее звено. На основе тех событий я строю длинную логическую цепочку, чтобы понять, как я пришел к этому, — провел я указательным пальцем вдоль барной стойки.
— И как успехи? — пожал плечами Дискорд.
— Да так… не очень, — облокотился я. — Не так-то легко сосредоточиться, когда ты оказываешься в волшебном мире, где каждый первый отвечает тебе взаимностью; где постоянно происходит что-то удивительное и приходиться уже жить так, будто этого «до» и не было…
— Очень удивительно… — с сарказмом хмыкнул Дискорд. — Встретить любимую, которая очень похожа на ту, что ты уже когда-то давным-давно встречал… занять должность, которая очень похожа на ту, что ты когда-то занимал… влиять на всех так, как это было прописано по условиям твоего проекта… и… жить так, как ты, наверное, никогда и не жил…
— Думаешь удивить меня своей всевидящей способностью? Думаешь я сам не обращаю на все это внимания? — помахал я ладонью перед своими глазами.
— Тогда чего же ты ждешь?
— Знаешь, я уже понял, что сколько бы я не пытался прояснить эту ситуацию, ничего внятного я не получу, — встал я из-за стойки, поправив пиджак. — Все целенаправленные попытки что-то узнать разбиваются о скалы моего разума. Ведь всякий раз, как меня настигали обрывки из прошлого, я находился довольно-таки далеко от прямых вопросов о смысле всего происходящего.
— Может это и есть тот случай? — загадочно обвел Дискорд все помещение своим взглядом. — Мы сейчас довольно далеко от Академии и Твайлайт, которая должна была передать тебе… тот самый конверт.
— А откуда ты…
— Джеймс, ты меня правда обижаешь, — артистично прислонил Дискорд лапу к своей груди. — Мне казалось ты знаешь, с кем имеешь дело.
— Так это все ты?
— Брось, — махнул он лапой. — Мне в отличии от тебя есть, чем заняться. Это ты у нас любитель бегать по строкам и создавать запутанные нити, из которых не так-то просто выбраться. Считай, ты обычный герой романа, который потихоньку перерастает в триллер.
— И-и-и? — подошел я к нему ближе.
— А что ты хочешь? — развел он лапы. — Ты сопротивляешься сам себе и не удивляйся, что по ходу этого интересного сюжета ты будешь сам себе подкидывать интересные детали и зацепки, которые только сбивают с толку.
— Дискорд, мать твою, ты можешь говорить внятнее?
— Прости, но мне также приходится переживать весь этот сюжет, — сжал он лапы. — Ответ, как я и говорил, лежит прямо на поверхности. Но вопрос остается тот же… где ты находишься прямо сейчас?
— Знаешь… пойду поищу, — с сарказмом махнул я рукой, направившись обратно в зал.
— Только следи за временем, — послышалось позади его эхо.

Взглянув на часы, стрелки которых застыли на времени «4:43», я на секунду поймал себя на мысли, будто вот-вот произойдет что-нибудь экстраординарное. Хоть и атмосфера веселья и алкогольной беззаботности старались отодвинуть эти мысли в сторону, я понимал, что нужно обязательно быть начеку. А давалось это довольно трудно с учетом того, насколько хорошо были прописаны общие отвлекающие алгоритмы, которые принадлежали то ли этому миру, то ли мне самому.

Если все повторяется раз за разом, значит это либо результат того, что я ищу не в том месте, либо наоборот там, где нужно, но в подсознании стоит толстый непроницаемый барьер, защищающий меня от того, чего мне знать или вспоминать не стоило. В любом случае я был уже рад хоть одной маленькой зацепке, а значит теперь я примерно понимаю, в каком направлении двигаться.

Я уже давно понял, что целенаправленные попытки что-либо здесь прояснить никогда не приводят к значительным результатам, а это значит лишь то, что сейчас единственное, на что я могу действительно повлиять — это на состояние моей печени.

Дискорд, свойственными ему, безумными речами, хоть и загрузил меня. Но я быстро опомнился, ведь я же не просто так напросился на то, чтобы меня отвезли куда-нибудь подальше. Расправив плечи, я с довольной улыбкой направился обратно в зал, где происходила самая настоящая суматоха. Кто у игровых автоматов, кто за столиками прямо под сценой. Кто фотографировался в огромной компании напротив фонтана; кто…прямо в самом фонтане. Жизнь кипела такая, что Кантерлоту и Понивилю оставалось лишь тихонько пыхтеть в сторонке.

Особенно забавляла картина, где жеребцы в темных смокингах, да зажатой меж зубов самокруткой, с огромнейшим пафосом пускают густые клубы дыма, пока сидящие рядом кобылки о чем-то мило хихикают. Все пили, веселились, танцевали. А сама музыка в исполнении какой-то музыкальной группы на сцене была настолько выразительной, что новоприбывшие гости из другой секции этого гостиничного комплекса чуть ли не на входе, начинали плясать забавную самбу.

Пройдя так еще пару рядов, я приметил впереди милую поньку, которая на подносе в магическом сиянии разносила бокалы со знакомым содержимым. В тот момент, когда она прошла мимо меня, я ловко потянулся рукой к этому подносу и взял с него один из бокалов. Но совсем не обратил внимания на то, что прямо позади нее шла еще одна довольно-таки знакомая персона, с которой я и столкнулся секундой позже, немного расплескав содержимое прямо на пол.
— Ой, простите меня… что ж… здравствуйте снова, — мило улыбнулась земная пони в тонком платьице.
— Лоза, я правильно понимаю?
— Да, все верно. А вот ваше имя я…
— Джеймс, — присел я на колено, поцеловав ее копытце. — Мы ведь еще должны поделить с вами выигрыш?
— Ну, если вы настаиваете, — попыталась она скрыть за своей челкой раскрасневшиеся щечки. — Я на самом деле не очень предпочитаю азартные игры, это ведь все мой…
— Пройдемте, — погладив ее по шее, повел я ее в сторону столиков у сцены. — Сядем, поговорим…

Когда мы присели за один из столиков недалеко от подиума, а официант принес нам пару меню, собеседница неожиданно продолжила.
— Я ранее никогда не встречала таких интересных…
— Вы тоже не скучная.
— Да я не об этом, — рассмеялась Лоза, положив копытце мне на руку. — Откуда вы?
— Издалека. Это очень долгая и скучная история. И уверяю, она точно не для этого заведения, — улыбнулся я. — Вы ведь здесь не одна?
— Я здесь… с мужем и нашими общими друзьями.
— И он не против, что вы сейчас в компании другого молодого человека? Может это прозвучит удивительно, но по меркам нашего мира я отношусь к мужскому полу.

В ответ на услышанное кобылка звонко рассмеялась, прикрыв ротик своим копытцем.
— Вы точно не кобылка, — отсмеялась она.
— И что меня выдало? — улыбнулся я, когда официант поставил нам на стол пару бокалов.
— Наверное голос и… шикарные фланки, — поиграла она ресничками. — К тому же не часто можно встретить кобылку, отменно играющую в рулетку.
— А как же вы? — раскрыл я ладонь.
— Это не считается. Тут, как вы говорили, главное движение этих ваших…
— Рук, — растопырил я пять пальцев. — И да, это не самое главное.
— А с кем пришли вы? — улыбнулась Лоза.
— С другом… — огляделся я по кругу. — Мы прилетели из Понивилля. Так-то я в Эквестрии совсем недавно и представляйте, насколько сильный культурный шок я испытываю, глядя на все это.
— По вам не скажешь, что вы очень растеряны. Наоборот по виду складывается впечатление, будто вы привыкли ко всем этим «причудам», — отпила она немного из бокала.
— Это все мой пиджак и уложенная щетина, — провел я рукой по щеке. — На самом деле я человек домашний и уж точно предпочел бы всему этому спокойный вечер в кругу кружки сидра и горящего камина.
— А что же вы тогда делаете здесь? — нагнулась она ближе.
— У меня нет выбора… — также нагнулся я к ней. — Можно сказать, что все это заранее спланированная… командировка… вы ведь так и не ответили, как к этому отнесется ваш муж?
— Мой муж занимается проектировкой школ в Мэйнхэттоне, — вытащила она из маленькой сумочки небольшой лист. — Вы ведь правда… Посол Академии Дружбы?
— Я…

После услышанного возникло ощущение стремительно отдаляющейся камеры, будто все это происходило совсем не со мной. А также в придачу тихий закадровый голос «Пожалуйста, пристегните ваши ремни безопасности»… Чувство дежавю также напомнило о себе, из-за чего в голове все сильно помутнело, а музыка и голоса превратились в режущее эхо. Я опустил обе ладони на стол и заметил, что пальцы начали теребить по дереву так, будто я что-то пишу на печатной машинке. Вместе с тем я никак не мог переварить то, что она сейчас сказала. Будто это было каким-то далеким и нереальным воспоминанием, хоть я и помнил предыдущие события.

Кобылка же в лице не изменилась, словно на секунду время застыло, и мне дали возможность собраться с мыслями. И только я снова открыл рот, как все вернулось на свои места. С новыми красками заиграла музыка, начали доноситься отчетливые голоса, а пальцы перестали играть странный вальс по столешнице.
— Вы сказали… посол? — выгнул я бровь.
— Знаю, сейчас не самое удачное время для решения деловых вопросов, но мы очень хотели с вами кое-что обсудить. Мы остановились в этом отеле на седьмом этаже, — вручила она мне маленькую визитку с загнутым уголком. — Как только у вас будет время, зайдите, пожалуйста, к нам на чашечку кофе, — мило улыбнулась она.
— Если на чашечку кофе, — положил я визитку в внутренний карман пиджака, в котором я также что-то нащупал, но не придал этому особого внимания. — Я подойду.
— Очень рада, — встала она из-за стола, а следом и я. — Как скоро вы сможете к нам подойти?
— Только предупрежу своего коллегу, что ненадолго отлучусь и сразу к вам.
— Я буду вас ждать, — с улыбкой развернулась она в обратную сторону и только в последнюю секунду я заметил, как выражение ее мордашки на мгновение приняло зловеще-безумные нотки. Наверное, показалось.

Когда ее фигура скрылась в толпе, я молниеносно взглянул на запястье и с удивлением обратил внимание на то, что секундные стрелки очень медленно, но начинают идти вперед, что окончательно выбило меня из колеи. Я тут же, проталкиваясь через толпу, направился обратно в сторону барной стойки, где виднелась оранжевая спина этой хитрой змеюки. Головная боль начала усиливаться, руки немного трястись, да и вообще теперь было отчетливое ощущение того, будто все это очередной кошмарный сон.

Когда же я вышел к барной стойке и настойчиво развернул персону в оранжевом пиджаке к себе, оказалось, что это уже был какой-то жеребец коричневого оттенка, что глядел на меня заплывшими глазами, и от которого сильно веяло алкоголем.
— Ой, — икнул он. — Здра-сь-те. Может вы хотите выпить?
— Нет, спасибо, — огляделся я. — Вы случайно не видели здесь Драконикуса… Дискорда?
— Дискорда? — обратился ко мне бармен. — Боюсь, что больше его в эти заведения пускать не станут.
— Это почему?
— Он не единожды ранее к нам заскакивал и все кончалось тем, что все игровые автоматы оказывались полностью пустыми. Отныне вход для него закрыт.
— Вот бы мне так везло, как это типчику, — высказался один из завсегдатаев.
— И ты все бы здесь пропил и в итоге деньги снова бы вернулись сюда, — ответил кто-то из гостей.
— Ладно, в любом случае спасибо, — кивнул я.
— Вы не останетесь?
— Боюсь, что нет. Подскажете, как выйти обратно в гостиницу? — показал я бармену ту самую визитку, что вручила мне кобылка.
— Сейчас идете к выходу, — указал он копытом в обратную сторону. — Не доходя до него, поворачиваете направо, там дверь-переход. Точно не пропустите.
— Спасибо.
— И еще, Джеймс, — окликнул меня бармен. — …следите за временем, у вас его не так много…

После этой фразы абсолютно все сидевшие за барной стойкой начали с неестественно-перекошенной улыбкой синхронно показывать на запястье своих копыт, что вызвало у меня откровенный ужас и сильную дрожь по всему телу. В игравшей по всему павильону музыке начала проскальзывать фальшь и какой-то струнный скрежет, чем-то напоминавший эмбиент. Я же, не теряя и секунды, быстрым шагом направился в сторону выхода.

Главные двери, на удивление, оказались перекрытыми какой-то красной лентой. А вот справа и была та самая дверка, что вела в гостиницу, так как несколько павильонов были связаны между собой. Народа на входе больше не было. Стало тихо и пусто. И, только развернувшись обратно, это догадка полностью подтвердилась, ведь весь зал оказался абсолютно пустым и… нетронутым.

Столики с белоснежной скатертью, убранная барная стойка и пустующая сцена, на которой вроде только что выступали какие-то артисты. Было очень тихо. Мои шаги вызывали очень звонкое эхо, так как акустика была очень хорошей. Спиной назад, я шел обратно к этой боковой двери, надеясь, что скоро весь этот кошмар закончится. Но он не кончался.

Выставив руку назад, я толкнул дверь и вошел спиной назад в уже темное помещение, также не сводя глаз с зала впереди. Когда же я оказался в следующем помещении, дверь спереди тут же закрылась, оставив меня в абсолютной темноте. Справа и слева были стены, поэтому я рефлекторно начал искать что-нибудь похожее на тумблер выключателя света. Сначала ничего похожего я не мог найти, но в итоге, нащупав нечто похожее, я переключил тумблер в активное положение и наконец-то зажегся свет.

Оказался я в каком-то очень длинном коридоре. Точнее это был гостиничный коридор, словно я только-только вышел из лифта. Судя по табличке это был седьмой этаж и именно сейчас, я решил достать из внутреннего кармана пиджака ту самую визитку, на которую сам так и не удосужился взглянуть.

С одной стороны, она была абсолютно пустой, но с другой уже красовалась до боли жуткая надпись — «Апартаменты №34» и маленькая пометка ручкой у самого уголка «добро пожаловать домой…» со смайликом в конце. Увидев это, я скомкал эту визитку и бросил ее на пол, притоптав ногой. Я был уже по горло сыт этими попытками свести меня с ума.

Деревянные двери по левую и правую сторону шли по порядку. Справа двадцать восьмая, слева двадцать девятая и так далее. Я шел дальше, пытаясь отыскать эту злосчастную комнату. Но в итоге я чуть не взвизгнул от неожиданности, когда из комнаты под номером тридцать три задом наперед вышла какая-то горничная, таща зубками какую-то тележку, набитую скомканным бельем. Сначала она сама не обратила на меня внимание, но, когда повернула голову, сама чуть не пискнула, подпрыгнув на месте так, что ее белая мини юбочка не секунду оголила все то, что у нее было под бархатным хвостиком.
— Ой, вы меня так напугали, — отдышавшись, прислонила она копытце к своей груди.
— Извините, — подошел я ближе. — Кажется я немного заблудился.
— А что вы ищете? — уже спокойнее спросила она.
— Комнату номер тридцать четыре, — показал я ей визитку. — Она ведь на этом этаже?
— Да. Я ведь… как раз собралась там убраться, — закинула она пару полотенец себе на спину. — Ждете гостей?
— Скорее ждут меня, — пошел я с ней вровень.
— Кто?
— Кобылка… Лоза, если не ошибаюсь.

Услышав это, горничная тут же остановилась и взглянула на меня так, будто я неудачно пошутил.
— Лоза? Это ведь… ваша комната, — взглянула она на меня, а я снова ощутил себя в лице какого-то закадрового героя.
— Лоза — это название нашего отеля.
— А… точно… я просто немного выпил, — неуклюже посмеялся я, ощущая легкое головокружение. — А у вас случайно не будет клю… — порыскал я в карманах, неожиданно достав знакомую связку. Хотя ранее ее точно в кармане не было.
— Ла-дно, — протянула она, подозрительно осматривая меня с ног до головы. — Вам еще требуется уборка?
— Нет, спасибо, — воткнул я ключи в замочную скважину. — Если что, я повешу табличку.
— Хорошо, — подхватив тележку, пошла она дальше по коридору, при этом провожая меня взглядом.

Закрыв за собой дверь, я оказался в полной темноте, ибо свет был везде выключен. Даже из коридора я не успел толком разглядеть, что внутри, ибо входил в номер спиной назад. Но по привычке протянув руку к правой стене, я нащупал тумблер, дернул его вверх и как только включился свет…

Я обнаружил себя стоящим в коридоре собственной квартиры… Коридор освещался яркими солнечными лучами, что исходили из комнаты по правую руку. Шока не было. Лишь странное чувство безысходности и неимоверной усталости. Я был все также в костюме. Прямо в туфлях я пошел вперед. Первая комната справа была залом, в котором стояло пару шкафов, диван, и небольшая тумбочка со стационарным телефоном сверху. Далее мой кабинет, а слева знакомая кухня. Осматривая все это, я не понимал, мне кричать изо всех сил или же просто сесть на пол, обреченно вслушиваясь в эту тишину. Был день, судя по ярким солнечным лучам за окном. Но он был… словно мертвым. Не было привычного городского гула, людских голосов или же шелеста ветра, который заставлял бы колыхаться шторы из-за приоткрытого окна.

Пытаясь прислушаться хоть к чему-нибудь, я медленно побрел в комнату, прямиком к столу. Лампа была, на удивление включена, а небольшой лист тетради с коротким предложением «как вдруг вдалеке я замечаю что-то», так и резал глаза…

Часы, остановившиеся на отметке «4:43», больше не тикали, поэтому от греха подальше я снял их с запястья и убрал в первый выдвижной ящик. И только после этого я присел за стол, начиная разглядывать первую страницу этого злосчастного «дневника».

Фраза «как вдруг вдалеке я замечаю что-то…» была связующей. Ранее я видел ее только на листе, но теперь она каким-то образом появилась на первой странице незнакомой мне тетради. Черная обложка без каких-либо пометок, погнутые уголки и еще с сотню похожих листов внутри. После долгого разглядывания, я снова вернулся к первой странице и кроме этой непонятной фразы не заметил ничего странного. Но продолжалось это фальшивое спокойствие ровно до того момента, как я решил перевернуть дневник на вторую страницу…

И вторая, и третья, и все последующие страницы были полностью исписаны корявым почерком с бесконечными зачеркиваниями, пометками на углу и чернильными пятнами практически на всех строках. Если бы я смотрел на это издалека, то наверняка бы принял все это за обычную черную кляксу. Но вглядевшись в предложения внимательней… я ощутил самый необыкновенный ужас, который когда-либо испытывал… Пронумерованные главы с текстом, состоящим из прямой речи и слов автора. Я уже готов был с криком сорваться с этого места, но никак не смог удержаться от того, чтобы начать читать вслух один из этих отрывков…

«Это место имело несвойственную другим местам некую индивидуальность: любой оказавшийся здесь в равных условиях оценивал «дары природы», неважно, будучи на пороге гибели или по умыслу инициатора. Была в нем какая-то магия, искупляющая, помогающая сквозь боль и нескончаемый холод отчиститься от груза, тянущего вниз; от пороков, от боли совестных проступков; либо просто забыть, закопав грехи на столько глубоко, что даже метели сквозь толстую кромку ледяной плоти будет их не найти.»

Перелистнув несколько страниц, я принялся вслух читать дальше.

«Осмотревшись по сторонам, у меня возникло ощущение, будто все было настолько миниатюрным, будто этот городок был специально построен в качестве декораций для какого-нибудь короткометражного мультфильма. Белоснежный снег, расстилающийся по красивым узким улочкам, красивые металлические фонари, расставленные на углу каждого переулка.»

И еще с десяток страниц…

«Королевские покои принцессы были даже гораздо больше того зала, где я разместился вместе с Флитфут позавчера. Но была одна общая черта. Это красивый балкон, с которого открывался вид на всю Северную Столицу. На балкон вела застеклённая дверь, украшенная выгравированными на ней белоснежными кристаллами. Композицию довершали бархатные шторы лавандовых тонов.»

И еще пару страниц…

«Ты помнишь, что произошло?»

Увидев эту корявую надпись на полстраницы, я закрыл тетрадь и с криком выкинул ее из комнаты, надеясь, что скоро весь этот кошмар скоро закончится. Но вслед за этим из зала послышался звон стационарного телефона, который лишь прибавил масла в огонь. Больше с чувством злости, нежели страха, я побрел обратно и, когда я оказался прямо у комода, я совсем не удивился, что поверх него лежала та самая тетрадь. Звон так и продолжался, поэтому секундой позже я поднял трубку.
— Джеймс на телефоне…
— Q B L B H… — начал по буквам зачитывать незнакомый мужской голос.
— Извините, абонент временно недоступен…
— E R Z R Z O R E…
— Але, вас не слышно, — борясь с сильным тремором, пытался я придать ситуации комичную изюминку.
— G U N G L B H Q V R…
— Дискорд говорил, что это тринадцатый рот… — задумался я вслух. — Тринадцатый рот… шифр Цезаря, точно!
— Семь, три, четыре, — сменился мужской голос на женский, из-за чего я немного отвлекся. — Семь, три, четыре… семь, три, четыры… семь, три, четыре… Q B 7 L B… 3 H… E R Z O 4… R E 7… — смешались оба голоса в один, из-за чего начались сильные помехи.

В эту же секунду я быстро побежал в комнату и вернулся обратно уже с карандашом и маленьким стикером. По памяти я стал записывать эту последовательность букв вместе с цифрами, хоть и на комоде уже лежала черная тетрадь. Я уже молился Богу, чтобы я успел все это записать. И в тот момент, когда я изящно вычертил последнюю цифру… голоса смолкли, а секундой позже из трубки вообще начали доноситься короткие гудки, означающие, что разговор наконец-то окончен.

Вернувшись взглядом к тетради, меня неожиданно осенило, что нужно делать. Перелистнув с десяток страниц, я остановился на следующем абзаце:

«В игравшей по всему павильону музыке начала проскальзывать фальшь и какой-то струнный скрежет, чем-то напоминавший эмбиент. Я же, не теряя и секунды, быстрым шагом направился в сторону выхода…»

Далее шло длинное многоточие, поэтому, взяв в руки карандаш, я принялся писать дальше, не обращая внимания на то, что свет за окном начал понемногу меркнуть…

Глава 39;%7№3?4*

Уважаемые читатели. На всеобщее обозрение оставляю ссылку на главную музыкальную тему данного фанфика — https://www.youtube.com/watch?v=tXUSxkn3lU8. Прошу любить и жаловать :)

Не успев толком проснуться и открыть глаза, я молниеносно вскочил с постели, будто меня ударило током. Это знакомое ощущения падения на грани сна и бодрствования преследовало меня еще несколько секунд, прежде чем я начал понемногу успокаиваться и унимать сильную дрожь во всем теле. Руки, упершиеся о мягкую постель, еле держали меня и единственное, что позволяло мне оставаться в сознании, был красивый лунный свет, проглядывающий сквозь шторы.

Подобное пробуждение было не первым на моем веку. И каждый раз, вставая подобным образом, я пытался вспомнить последнее, что я видел, находясь в мире грез. Точно также я поступил и в этот раз, но мысли быстро улетучились, когда я услышал с левой стороны странное и очень подозрительное… шебуршание.

В комнате было очень темно. И только спустя еще пару секунд я понял, что комната эта была вовсе не моей, а…
— Ты сегодня… рановато, — послышался сквозь зевок милый девичий голос.
— Рановато? — медленно встал я с постели, в темноте попятившись спиной назад.

Но через несколько шагов я неожиданно задел, по-видимому, какой-то торшер, который с грохотом упал на пол, а сам я приземлился на пятую точку, так и ничего и, не видя в темноте.
— Присвятая Селестия, Джеймс, ты чего? — включила персона на диване боковую лампочку… и в свете я увидел немыслимое…

Слева от моего ранее насиженного места на диване лежала заспанная аквамариновая пегасочка с разбуробленной ото сна гривой. Сначала она мило потерла свои глазки, а потом озадаченно посмотрела на меня, начиная забавно причмокивать.
— Ты чего так рано, Дже… — не успела она договорить, как я рысью запрыгнул обратно на постель и заключил ее в самые теплые объятия.

Тихонько пискнув, Флитфут также обняла меня передними копытцами, начиная тереться своим носиком о мою шею. Но легкая дрожь в моем теле заставила ее немного отпрянуть и взглянуть на меня своими большими и выразительными глазами.
— Тебе снова приснился кошмар? — улыбнулась она.
— Флитфут…
— Знаешь, я ведь говорила, что кофе на ночь пить очень вредно…
— Милая, я… — опустил я взгляд.
— В следующий раз я… — не успела она договорить, как вдруг ее зрачки расширились, а на мордочке появилось осознание всей сложившейся ситуации. — Джеймс…

Я лишь медленно покивал, боясь лишним словом снова все разрушить.
— Иди ко мне… — ласково обняла она меня, положив мою голову на ее медленно вздымающуюся грудь. — Все будет в порядке, я рядом…
— Ничего не в порядке… все кончено… — чуть ли не шепотом ответил я.
— Ничего не кончено, — начала она меня убаюкивать. — Мы во всем разберемся. Слышишь?

Я лишь тихонько покивал, боясь того, что все в очередной раз может рассыпаться.

В ее объятиях мне стало чуточку спокойнее, но я никак не мог отделаться от навязчивой мысли, будто все это очередная бессмысленная постановка, которая ровным счетом ничего не значит. Пегасочка ласково проводила своим копытом по моим волосам в то время, как я жадно обнимал ее за бока, боясь того, что она, либо я сам в один миг можем раствориться. Так бы я и заснул с ощущением этого короткого ложного спокойствия. Но Флитфут немного отодвинула эту мысль в сторону, подняв мою голову к ее подбородку.
— Я сейчас заварю вкусный чай, и мы с тобой все обсудим. Хорошо? — чмокнула она меня в лоб.
— Конечно, милая, — лениво улыбнулся я, встав с кровати.

Пройдя на кухню, предварительно включив свет, в моей памяти проскочил отрывок, как мы уже однажды сидели вместе с пегасочкой за этим самым столом. Когда-то давным-давно. Кажется в тот самый вечер, когда я только-только познакомился с творчеством всеми известной Dj Pon 3. Все было, как тогда: стол, стулья, миниатюрная конфорка и большое зашторенное окно. Разве что за ним в этот раз не было холодной зимней метели. Наоборот. Вид на цветочную поляну с деревьями и небольшим сиреневым кустарником прямо под окном.

Когда я присел за стол, Флитфут еще раз заботливо чмокнула меня в лоб, после чего погарцевала на кухню, заваривать чай.
— Я все понял… — сложил я руки, облокотившись о стол.
— Что именно? — поставила она на стол пару чашек.
— Что здесь я не просто так. Что не просто так все идет по кругу и все те события, что происходят здесь были тщательно прописаны с самого начала. Все так запутано, — схватился я за голову.
— Джеймс, расслабься, — поставила она на стол чайник, присев напротив. — Расскажи мне.
— Все точно также, как и после событий Дня Согревающего Очага. Происходит выброс, но это не сюжетный поворот, скорее мозг просто сопротивляется, пытаясь…
— Так, — перебила меня пегаска, пожурив взглядом. — Ты можешь говорить… понятнее.
— Хорошо, давай по порядку, — отпил я из кружки. — Мы были в Улье?

Флитфут кивнула.
— Когда мы оттуда вернулись?
— Кажется… четыре дня назад…
— Значит, со дня на день я должен буду встретиться с Твайлайт… — помассировал я висок.
— И что это значит?
— Это значит, что я приближаюсь к развязке, но мне не удастся ее увидеть, ведь сколько бы раз я сюда не возвращался, я постоянно придумываю новый сюжетный поворот, который не позволит мне прийти…
— Стой-стой-стой… — помахала она копытами. — Я ничего не поняла, но, если я правильно думаю… ты снова мысленно пропал на какое-то время?
— Скорее запутал или… да, так и есть. Но нужно начать с самого начала, — опустил я голову. — Меня зовут Джеймс Нилл Сандерсон. Я руководитель… был руководителем отдела инновационных разработок в Гамбурге. О сути проекта ты, наверное, что-то помнишь?
— Про эти ваши… какие-то… штампы, с помощью которых вы влияете друг на друга.
— Да-да, проект, уравнение которого разработал именно я. В общем и целом… мы все похерили и это… не без моего участия.
— Что ты имеешь в виду? — наклонила она голову.
— События в Сиэтле были моих рук. Я нарочно допустил ошибку в уравнении, так как только при таком развитии событий я мог уберечь очень дорогого мне человека…
— Дорогого человека?
— Я тебе все расскажу, только дослушай, — выставил я руки вперед. — Американцы обещали для меня политическое убежище на случай, если мне удастся создать политический резонанс. И я его создал, — развел я руки в стороны. — Но, как говорил Дискорд… это уже не имеет значения…

Флитфут, часто моргая, молча продолжила слушать дальше.
— Вопрос, где я нахожусь прямо сейчас является связующим и… кажется, я все понял, — взглянул я на пегаску, которая рефлекторно нагнулась ближе. -…мне… ничего не удалось, поэтому я… переписал историю…
— Джеймс?
— Это история не о проекте… не о войне… не об этом мире даже… это история о том… — начал я бороться с комком, застрявшим в горле. — Это история о том… что мне не удалось смириться с тем, что произошло… я не смог и… решил забыть и… начать все заново… Начал цепляться за проекции моего прошло «я»… за должность… за любовь… за возможность что-то исправить, но… уже все произошло и осталось только смириться…
— Смириться с чем? — чуть ли не дрожащим голосом спросила пегасочка.
— С тем, что я… умер… — почти шепотом ответил я. — Или прямо сейчас делаю последний вздох. И это короткое мгновение перед смертью стало для меня целой жизнью, которую я пытаюсь растянуть до того момента, пока тетрадные листы не закончатся…
— Нет-нет-нет, это чушь какая-то, — встала она над столом. — Ты ведь помнишь, что я…
— Материальная? — грустно улыбнулся я. -…и это я писал.
— А как же твои… воспоминания… все эти моменты… я?
— Мозг сопротивляется. Пытается таким образом вытащить меня из предсмертного бреда, что смешался с побочным действием этой математической формулы.
— Но, если ты сам допустил в ней ошибку, то зачем ты сам ее решил испробовать? Зачем тебе встречаться с Твайлайт, зачем все… все вот это?! — начала она порхать на месте.
— Да затем, что меня бы уличили в предательстве еще раньше!!! — резко встал я, опрокинув стул. — Меня бы раскрыли еще раньше, чем я пошел на сделку с американцами! Все это нужно было для отвода глаз! А знаешь, зачем я это сделал?! А?! — обошел я стол, направляясь к пегаске, которая начала с испугом пятиться к стене. — Ты знаешь, зачем я все это сделал, зачем я пошел на эту сделку; возможно, отдал за это свою жизнь и предал все то, над чем работал?! Зачем я просил о предоставлении этого чертового убежища?!!? Знаешь?! — встал я над Флитфут, которая, дрожа, забилась в самом углу.

Глубоко вздохнув, я взглянул в эти большие и выразительные глаза.
— Прости меня, что я не смог тебя спасти… — присел я напротив нее, а по моей щеке потекла одинокая слеза. — Я написал эту историю и наполнил ее всеми этими событиями, чтобы создать ложное убеждение, будто все еще можно исправить… Я…проект… должность… ты… Но нежелание с этим смириться настолько сильное, что я раз за разом переписываю весь этот сюжет, лишь бы не увидеть концовку… Ибо после нее… ничего нет…
— Ш-ш-ш-ш-ш, — ласково обняла меня пегасочка.
— По сюжету Твайлайт должна вытащить из моей головы ту самую ошибку, что я допустил в уравнении, но, если бы я действительно хотел это знать, я бы узнал это еще в нашу первую встречу. Поэтому меня воротит, черти знают куда. Поэтому я постоянно пропадаю… я переписываю сюжет, стараясь таким образом оказаться как можно дальше от эпилога… и я не хочу знать… я не хочу…
— Ты уже близко… — шепнула она мне на ушко, а на место привычным прикосновениям ее копыт, пришло ощущение чьих-то рук.
— Если хочешь… я могу начать все с самого начала, — взглянул я в лавандовые глаза светловолосой девушки. — Можно просто вырвать страницы. Я снова окажусь на склоне… — провел я рукой по ее волосам. — В голове будет пусто и… все начнется заново…
— И ты совсем не хочешь узнать, чем все закончилось? — улыбнулась она.
— Квартира — мой персональный лимб, куда я попал, чтобы получить такую возможность. Маленькая комнатка на окраине моего разума, откуда все начинается и все заканчивается.
— Не совсем, — обняла она меня, крепко прижавшись к моей шее. — Ты ведь не помнишь, как ты туда попал.
— Я умер и все это мой предсмертный бред…
— Думаешь? — погладила она меня по волосам. — У тебя в любом случае есть выбор. Можно остаться здесь… все переписать, но… тогда ты вечно будешь пребывать в неведении… ты никогда не узнаешь правду и все закончиться быстрее, чем самое быстрое дуновение ветра. Что ты выберешь: правда или… еще один виток здесь…вместе, — улыбнулась она…

Опустив голову, я начал думать. Это не было выбором между двумя сладкими батончиками. Это было то, что могло определить всю мою дальнейшую судьбу. Поэтому, собравшись с мыслями, я ответил…

— Если так, то я выбираю…

Интерлюдия VII

— …ввиду случившегося мы ожидаем ответные меры со стороны Соединенных Штатов не ранее, чем через месяц.
— Благодарю. Чего именно мы должны ожидать?
— Благодаря спутниковой разведке нам удалось отследить движение объединенного англо-американского флота в нейтральных водах вдоль берегов Дании: в основном торпедные корабли, а также…
— Что также? — сложил руки упитанный мужчина в очках с толстой роговой оправой.
— Также… три авианосца класса «Нимиц», — сложил бумаги мужчина напротив.

В зале с огромным кругообразным столом в центре под лампой, наступила тревожная тишина, нарушаемая лишь тихими переговорами всех собравшихся.
— Класса «Нимиц»? — нервно усмехнулся один из сидящих. — Бред какой-то. Они же не будут нас бомбить?
— Если это Б1-Б, то он запросто долетит до Берлина за полчаса.
— Вздор! — стукнул кто-то кулаком. — Он не взлетит с этого авианосца!
— Да, я согласен. Скорее Ф-22 или Ф-16.
— Господа, нам необходимо продумать, каким образом можно минимизировать ущерб в результате возможного вторжения.
— Что вы предлагаете? — спросил кто-то из присутствующих.
— Возможно… если нам удастся их убедить, что это были русские…
— Да кто нам теперь поверит?!
— Джеймс, пожалуйста, представьте вашу версию, — указал рукой председатель в сторону мужчины, что сидел напротив.

После услышанного, мужчина в темно-синем костюме спокойно достал из лежащей напротив папки пару скрепленных вместе листов.
— Если побочные действия штампа проявили себя раньше запланированного, то, возможно, прямых улик и нет. Но мне неизвестны ваши внутренние тонкости. Нас могли отследить по тем каналам, через которые мы передавали информацию или же… по документам.
— Это полностью исключено, — улыбнувшись, встал один из членов комиссии. — Все каналы вели в Вашингтонское бюро. А оттуда под видом частной шифрованной переписки все документы отправлялись на разные адреса по всей Европе, в том числе и в Москву. И только после этого все тщательно перепроверялось и высылалось к нам. Отследить то, куда именно информация утекала, уверяю вас, невозможно.
— Документы? — поправил галстук Джеймс.
— Агенты высылались под статусом апатридов, — продолжил уже председатель. — Разве что они после задержания ФБР могли расколоться и рассказать о том, какая у них была миссия.
— Это тоже вряд-ли, — покивал мужчина в темно-синем костюме. — Если их схватили, значит на то был повод. Сводя концы с концами, можно предположить, что повод был для всех одинаковый.
— Что вы имеете в виду, Джеймс?
— Информация ведь о срыве операции и о том, что всех схватили, поступила с каким временным разрывом?
— Примерно… полдня, — ответил кто-то из присутствующих, глядя в статистические документы.
— Это значит лишь то, что к моменту задержания все агенты уже успели потерять свой рассудок и рассказать что-либо о своей миссии уже не могли.
— Тогда, объясните мне, почему американские ВМС идут к нашим берегам?! — кинул председатель стопку бумаг на центр стола.

В этот раз в зале повисла гробовая тишина. Взгляды абсолютно всех были направлены вниз, и никто не решался поднять глаза выше нескольких сантиметров.
— Выходит… что нас кто-то раскрыл, — кто-то подумал вслух. — Если предположить, что американцы были заранее осведомлены о том, кто за всем этим стоит, то складывается логичный вопрос, а именно, кто имел доступ к этим сведениям?
— Кудрин, вы можете что-нибудь сказать по этому поводу? — обратился председатель к мужчине, что сидел от него по левую руку.
— Отдел инновационных разработок… как известно, — немного замешкался мужчина, — …занимался технической составляющей. Разработка уравнения и изготовление тестовых образцов… поэтому… давайте не будем забывать, что господин Сандерсон нас всех предупреждал о том, что… уравнение еще не закончено.
— Мы все это прекрасно понимаем. Вопрос был другой. Могла ли информация об этих испытаниях утечь в ненужное русло?
— Полностью исключено, — покивал Кудрин. — О том, что произошло мы, как и все присутствующие, узнали уже постфактум.
— Господин Председатель, — обратился Джеймс, сложив ладони вместе. — Какие меры будут предприняты в отношении моего отдела в случае вторжения?

Большинство присутствующих, нехотя переглянулись между собой. У каждого из них на лице был написан ответ на поставленный вопрос, но формальность встречи не позволяла озвучить его вслух.
— Ваш отдел будет… законсервирован, — продолжил председатель. — Все наработки, штат, а также результаты последних исследований уходят под юрисдикцию правительства. Вас укроют в безопасном месте и нам было бы спокойнее знать, что в случае угрозы с вами ничего не случится.
— Значит ли это, что я могу продолжить свои исследования?
— Это ваше право. Вас отправят в Лейпциг, а после в Нюрнберг, как можно дальше на юг. Сейчас главная задача укрыть вас таким образом, чтобы американцам в случае вторжения было невозможно до вас добраться.
— Благодарю, председатель, — покланялся мужчина.
— На этом мы закончим наше совещание. Господина Йенсена и Боша я попрошу еще остаться, остальные могут быть свободны. Благодарю.

Сложив документы, все изящно поклонились и встали со своих мест, направившись в сторону выхода из конференц-зала. Главный павильон многоэтажного здания был оборудован таким образом, что с каждого этажа сквозь стеклянные панели можно было видеть все пролеты, эскалаторы, ведущие в другие секции, а также сами этажи вплоть до первого, где располагалась регистрационная стойка и красивый фонтан в центре зала.

Словно это был огромный муравейник, связанный между собой «социальными» нитями. Все постоянно куда-то шли: вдоль этажей, по лестнице, по эскалатору. Кто на совещание, кто на выход, кто в ресторан или же в свободную зону.

Некоторые же, останавливаясь, начинали подолгу разговаривать по мобильному телефону. Поэтому в этой формальной суете, чтобы слиться с толпой, достаточно было просто встать на месте и начать изображать бурную деловую деятельность. Засунуть руки в карманы, начать рыться в папке. Или же, как один из тех, кто только вышел из конференц-зала, просто опереть на металлические перила, за которыми была самая настоящая многометровая пропасть.

Мужчина с густой темной щетиной сквозь прозрачную стеклянную панель глядел на все другие этажи и на то, как кипит эта бурная деловая жизнь с какой-то странной тоской. Взгляд был пустым, бессмысленным, а глаза, хоть и были стеклянными, не выражали чего-либо конкретного. Это было состояние, схожее с выражением «затишье перед бурей». Ведь, если взгляд выражал полную растерянность, то мысли наоборот… были яснее самого ясного неба.
— Джеймс, — неожиданно встал слева мужчина в очках. — Ты лучше меня понимаешь, что рано или поздно правда всплывет наружу.
— Я знаю, Георг, — глядя на секундные стрелки часов, ответил Джеймс. — Наступление начнется завтра, поэтому тебе нужно уезжать как можно дальше отсюда.
— Завтра? Стой-стой-стой. Откуда тебе это известно?

Положив часы во внутренний карман пиджака, мужчина отвел взгляд в сторону.
— Они просили не говорить, но я вступил в контакт с Ричардом. Твои тогдашние договоренности идут не в счет, поэтому они не заинтересованы в том, чтобы оставлять кого-то в живых, кроме меня.
— Стой-стой-стой, что ты такое говоришь? С самого начала речь шла о том, что тебя вывезут на материк при условии, что ты передашь им содержимое кейса.
— Георг, это все…
— Нет, ты послушай. Томас Йенсен и Вильгельм Бош прибыли прямиком из Берлина. Кажется, они важные шишки в Федеральном Министерстве Юстиции и сейчас они нашли способ, как по бумагам перенести всю ответственность исключительно на твой отдел. Причем, — поднял он палец, — как на частную структуру, которая ни коем образом не связана с государством.
— Я знаю, Георг! Я это знал с самого начала! — отошел Джеймс в сторону, начиная нервно почесывать подбородок.
— То есть… как это знал?
— Послушай, — взял он Кудрина под руку и повел в сторону эскалатора. — Пойми, что нельзя так просто обратиться в департамент по снижению юридических рисков. Они разбирают дела, как минимум, имеющие статус открытых. Никто не будет браться за дела особенно государственных масштабов, да еще и под грифом «секретно».
— Ты к чему это ведешь, Джеймс? — подозрительно спросил Кудрин, медленно идя следом.

Мужчина в темно-синем пиджаке отошел немного в сторону и сложил обе ладони вместе, начиная нервно оглядываться по кругу.
— Пойми, что даже если бы Виктор Пааль согласился нам помочь, он бы все равно не смог ничего сделать, особенно, учитывая то… — сжал зубы Джеймс. — Что это дело уже промаркировано в… ЦРУ.

Кудрин от услышанного откровенно остолбенел, а зрачки расширились настолько, что еще немного и черная пелена заставит треснуть всю его роговицу.
— Повтори это еще раз, — подошел он вплотную, перед этим оглядевшись по сторонам.
— Я сдал все наши наработки еще до того, как начался весь этот сумбур…

После сказанного весь павильон будто бы затих. Жизнь перестала идти в привычном русле, по крайней мере, именно это ощутили те оба, что стояли прямо у металлических перил. Глядели они сейчас друг на друга, но эти взгляды более не выражали никаких эмоций, словно все это просто констатировало тот факт, что они вообще могут это делать. Настолько теперь было потерянным состояние этих двоих, в особенности Кудрина, который секундой позже решил снять очки и начать усиленно потирать глаза.
— Господи… — только и сказал он, опершись спиной о стеклянную панель.
— Мне очень жаль, — безразлично ответил Джеймс.
— Значит Сиэтл…
— Как и все то, что происходит прямо сейчас. Задача была отвести подозрения таким образом, чтобы правительство думало, будто мне действительно важно, как будет обстоять судьба с отделом и моей причастностью. В действительности же американцы знали все с самого начала: и о проекте, и о Сиэтле, и об отделе. И о том, что после провальной операции мой отдел, как и меня самого выставят главными виновниками произошедшего.
— Зачем? — дрожащим голосом спросил Георг.
-…Чтобы спасти очень дорогого для меня человека, — также прислонился Джеймс к панели слева от Георга. — Вся эта история началась давным-давно и я не мог рисковать. Узнал бы ты об этом раньше, возможно, ничего бы и не вышло.
— И что ты теперь будешь делать? — еще более поникшим голосом спросил коллега.
— Когда начнется завтрашнее наступление, мы уже будем в разных частях света, — достал Джеймс из внутреннего кармана наручные часы. — Уезжай как можно дальше. На юг.
— А ты?
— В четыре утра через Куксхафен меня вывезут на материк. К сожалению… здесь наши пути расходятся, — протянул он мужчине свою руку.

Глядя на все это со странной тоской, Кудрин сначала лениво ухмыльнулся, а позже сам протянул руку, совершив рукопожатие.
— Мне было очень приятно с тобой работать, Джеймс, — расцепив ладонь, похлопал он Джеймса по плечу.
— Мне тоже, Георг. Спасибо за все, — улыбнулся он.

После этого Кудрин медленным шагом направился в сторону эскалатора. И весь тот путь, что он проделал вплоть до первого этажа, был словно отдаленным эхом. Он ни разу не повернулся, не проводил Джеймса взглядом. Просто лишь… с опущенной головой, да руками в карманах, семенил дальше, пока его тело не скрылось за главными дверьми этого многоэтажного здания.

Джеймс же, так и продолжая стоять на одном из пролетов, все это время проводил своим взглядом коллегу. Они работали вместе слишком долго и теперь, когда мир находился в одном шаге от гибели, он только и мог, что спасти от бессмысленной смерти еще одну ни в чем неповинную душу. По крайней мере, таким себя зарекомендовал Георг Кудрин. Человек, который на протяжении многих лет был связующим между Отделом Инновационных Разработок и самим правительством…

Завтра все должно было кончиться...

Глава 41

Уважаемые читатели. С огромной печалью хочу сообщить, что 22 декабря 2020 я отправляюсь на службу в сухопутные войска РФ. Служба в армии у меня займет год, поэтому, к сожалению, данное произведение я замораживаю до своего возвращения. Да, до концовки оставалось совсем немного. Да, у меня не хватило времени. Но я обещаю, что с возвращением допишу это произведение.

Всем хочу пожелать хорошо провести этот Новый Год. А тем, кому только предстоит служить, смелости и терпения. Ваш, KRUTELKA :)

— …Джеймс, с вами все хорошо?
— Да… все в полном порядке, — сняв очки, протер я заспанные глаза. — А вы у нас?
— Флера, — улыбнулась темноволосая девушка, протянув кружку кофе. — Я работаю под руководством Ричарда… работала… при посольстве в отделе двусторонних отношений.
— Он вам что-нибудь говорил? — улыбнулся я, отпив глоток согревающего напитка.
— Кроме того, что нам нужно убраться как можно дальше из Гамбурга… ничего, — улыбнулась она, смущенно отведя взгляд.
— Так я и поверил, — уставился я в окно, за которым быстро проносились ночные леса и степи. — Я не уверен, что в этом поезде есть хоть один, кто был бы не в курсе того, как дела обстоят на самом деле, — посмотрел я в проход, вдоль которого спешно прошли два офицера в фуражках. — И даже, если предположить, что такая красивая особа занимается исключительно «бумажками»…
— Сейчас корабли ВМФ США образовывают толстый заслон вдоль всего северного побережья и Куксхафен на данный момент является единственным транзитным коридором между Германией и США.
— Я так полагаю, что на завтрак в Лондоне мне не стоит рассчитывать? — улыбнулся я, достав из портфеля стопку документов.
— Англичане очень скептично отнеслись к вашему проекту. Предполагают, что ваши наработки могут быть использованы в… не самых чистосердечных целях, — присела она напротив, поправив свою юбку.
— После инцидента в Сиэтле — не удивительно. Но есть огромное количество подводных камней. Если теперь американцы решат использовать эти штампы, как оружие, но уже против другого государства, я боюсь их сильно разочаровать.
— Вы про то, что произошло с… вашими агентами?
— Это всего лишь часть наших с вами договоренностей, — указал я рукой в ее сторону. — Политический прецедент создан. Нашему правительству теперь придется разгребать ту кашу, что они и сами заварили.
— Только между нами, — под шум движущегося монорельса нагнулась она ближе. — …зачем все это? Столь опасная игра на две стороны сопряжена огромными рисками. Ведь если бы ваше правительство узнало еще раньше о том, что вы пошли на сделку с иностранными разведслужбами, они бы…
— Убрали бы меня… не получится, — улыбнувшись, покивал я.
— Почему?
— Например… Ген. Ассамблея, моя должность в департаменте, — пожал я плечами. — Возможно они и догадывались об утечке информации. Но… откуда она уходила понять невозможно. Особенно, если брать дотошность Греннела к делам под грифом «секретно», неудивительно, что правда о моей причастности ко всем упомянутым событиям так и не всплыла наружу.
— Да, но такая продуманность только ради того, чтобы…
— Как вы это называете… выгодное пари? — раскрыл я ладони. — Я ведь правильно выражаюсь?
— Да, но, если верить отчетности, то документы, включая, все сроки и предварительные наработки шли в бюро еще с тех самых пор, как вы встали на должность руководителя департамента. Ради чего?
— Я больше не ученый, — улыбнулся я. — Со всеми этими преступлениями против человечества я превратился в самого настоящего… политика, — откинулся я в кресле. — Иногда приходится и марать руки.

Девушка от услышанного даже немного рассмеялась.
— И все «политики» по-вашему такие?
— Даже те, кто с рукой на сердце говорят, что все средства из бюджета идут на строительство школ и больниц. Уверяю вас, — положил я руку на сердце, а девушка глядела на меня теперь с широкой улыбкой.

— Мистер Сандерсон? — остановился в проходе один из офицеров в военной форме. — Вас ожидает Ричард в командном центре.
— Конечно, — встал я с места, взяв из-под сидения черный кейс.

Кивнув девушке на прощания, я в сопровождении двух солдат двинулся вдоль вагона в следующую секцию, где располагался длинный командный блок, состоящий из отдела связистов, стратегического управления, а также главного зала, где и заседала вся главная верхушка.

Сам вагон был не штатским. Скорее это был военный монорельсовый эшелон, двигающийся в коридоре между Гамбургом и Куксхафеном в случае, когда нужно эвакуировать важных персон в случае угрозы. Данный вагон был специально предназначен для эвакуации дипломатических служащих, коими и были члены американского посольства в Гамбурге, которых по приказу правительства начали спешно вывозить из страны. Когда происходят события, подобные этим, в стране пребывания сразу начинают подозревать о том, что исход данного мероприятия не сулит ничего хорошего. Одной из таких причин могла быть война. Так и было, разве что теперь я сам ехал как можно дальше от эпицентра событий. По договоренности, из Куксхафена меня должны были переправить на материк, но сейчас меня волновала судьба совсем другого человека…

Главный зал, в котором находилось всего два человека, один из которых был Ричардом Греннелом, а второй неизвестным в военной форме, представлял собой целый выделенный вагон, обставленный красным деревом, с барной стойкой и громоздким столом в конце, на котором лежал стационарный телефон на проводе. Занавески матового оттенка закрывали окна, за которыми открывался вид на леса и степи, покрытые полным мраком. И лишь луна где-то вдалеке хоть немного, но освещала все то, что не удавалось разглядеть затуманенным от броскости помещения взглядом.
— Джеймс, рад вас видеть, — повесив трубку, пожал мне руку Ричард. — Разрешите представить, Анри Гезан. Командующий резерва ВМС США.
— Очень рад, — пожал я руку крепкому мужчине в очках, который вышел с левой стороны. — Резерва?
— Если бы мы передислоцировали в Северное Море действующий флот, нам бы не пришлось долго ждать ответного удара.
— Возможно их сдерживает вера в то, что вы не будете наносить удар по действующему члену НАТО, — сел я со всеми на удобный диван друг напротив друга.
— Это вы мне скажите, — улыбнулся мне мужчина в погонах. — Мы все в курсе ваших героических заслуг перед нашей страной и очень… благодарны, что вы предоставили нам важные сведения о намерениях немецкого правительства.
— Члены комиссии считают, что ситуацию еще возможно урегулировать, — сжал я кулаки. — Они предполагают, что если мой отдел перевести в частную структуру, то будет невозможным установить причастность государства к тому, что произошло в Сиэтле.
— Ну да… конечно, — улыбнулся Греннел, а секундой позже так и все неожиданно рассмеялись.
— Но давайте учитывать то, что, если Совбез ООН узнает о нашей договоренности, все дальнейшие действия окажутся неправомерными, — прервал я немного неформальную обстановку.
— Поэтому наша задача как можно скорее вывезти вас в Нью-Йорк. Если немцы действительно прознают о том, что вы предали… — прокашлялся Ричард. — Передали нашей стране важные сведения задолго до того, как все началось, у них будет весомый повод обратиться в ООН.
— Поэтому мне очень важно, чтобы вы до тех пор соблюли «нашу» договоренность, — пристально взглянул я на Ричарда, который утвердительно кивнул в ответ.
— В пол-пятого наши агенты в Гамбурге вывезут Софи в безопасную зону. Но, учитывая то, что вас с самого начала шантажировали, мы не можем… в полной мере ручаться за ее безопасность. Когда она будет в Швейцарии, наши договоренности будут считаться полностью выполненными.
— Главное, чтобы она не была в Гамбурге на момент наступления, — взглянул я под ноги. — Это вы мне должны обещать.
— Уверяю вас, наступление не начнется, пока не будет отдан приказ, — покосился мужчина в форме в сторону стола, на котором лежал черный стационарный телефон.
— Джеймс, — нагнулся ближе Ричард. — То, ради чего все это было устроено… находится в этом кейсе. Ты ведь знаешь, на каких условиях конгресс пошел на столь огромные уступки в отношении тебя и…
— Знаю, — положил я на столешницу по центру черный чемодан на кодовом замке. — Джон ничего не рассказывал о его содержимом. Но был уверен, что департамент по снижению юридических рисков сможет выгородить нас перед правительством.
— Твоя игра по обе стороны, стоила ему и Виктору жизни, — развернул Ричард чемодан к себе. — Если бы его нашли при нем, когда их убрали ваши агенты в Марипозе, боюсь, что все пошло бы совсем по другому сценарию.
— У меня не было выбора…
— Выбор есть всегда, — улыбнулся Ричард, отнеся кейс к столу в конце купе.
— Я вас пока оставлю, — нацепив фуражку, поднялся с дивана Анри. — Когда мы будем подъезжать к Куксхафену, я отдам приказ о переходе к полной боеготовности. А пока… — отдал он честь, выйдя из вагона.

Проводив мужчину в погонах, я развернулся к Ричарду и сложил руки в карманы.
— Как скоро? — сухо спросил Ричард, сев за стол и, сложив руки.
— Не знаю… скоро… — присел я напротив, уставившись на стационарный телефон.
— Те агенты, высланные в Сиэтл… скончались. Боюсь, что нам пока не удалось обратить процесс вспять и даже тех наработок, которые ты нам предоставлял ранее… недостаточно.
— Поэтому содержимое кейса для меня тоже важно. Ошибка, которую я допустил в уравнении — это не просто какая-то опечатка или помарка. Это действительно законченное уравнение, которое все еще несовершенно в силу того, что мне не удается подобрать правильные переменные.
— И что тогда делать? Нам не станет легче, если тебя постигнет похожая судьба.
— Может быть дело в нескольких числах, я не знаю. Сейчас для меня главное, чтобы вы выполнили свою часть уговора.
— Ты про Софи… — поднял он трубку, набрав номер. — Она в курсе всего происходящего?
— Она не заслужила того, чтобы расплачиваться за мои ошибки. Как и Кудрин… все мы стали жертвами чудовищных обстоятельств.
— А конкретнее? — прислонил он телефон к уху.
— …конкретнее некуда, — ответил я, ощутив приливающую к вискам боль. — Все это… черт возьми…

Голова начала раскалываться от сильной боли, распространившейся от висков к затылочной и верхней части. От такой гаммы неприятных ощущений, я даже схватился за голову обеими руками, стараясь прогнать мысли о том, что мне, скорее всего, осталось не долго.
— Побочные? — посмотрел на меня Ричард.
— Начинается, — опустил я голову, ощущая будто бы пол уходит из-под ног. — Сколько времени?

Придерживая телефон плечом, Ричард взглянул на наручные часы, секундой позже ответив.
— 4:42. Скоро мы будем в Куксхафене, — снова взял он телефон в руку, со стороны которой начали доноситься голоса.

Собеседник на проводе что-то долго ему говорил. И по мере монолога лицо Ричарда становилось все бледнее и бледнее. Я заметил это сразу, хоть и мое состояние было ничуть не лучше. Даже, когда голос собеседника стих и на проводе послышались гудки, Ричард так и продолжил сидеть, держа телефон мертвой хваткой, будто бы он до последнего не хотел верить в то, что услышал. Переведя взгляд на меня, телефон на проводе выпал из его рук и только тогда я понял, что произошло что-то… нехорошее.
— Что такое, Ричард? — борясь с сильным головокружением, посмотрел я на мужчину, который встал и скрестил руки.

Пройдясь взад-вперед, он остановился напротив окна, за которым проносился густой темный лес, а еще дальше где-то в глубинке этой чёрной пелены склоны снежных гор.

Глядя ему в спину, я повторил вопрос:
— Что случилось?

Развернувшись, он медленно и довольно демонстративно помассировал свои глаза, после чего снова подошел к столу сел.
— Джеймс… господи…
— Что тако… — не успел я договорить, прежде чем взор закутался густым туманом, и я от испуга закрыл глаза, надеясь, что, когда я их открою, все снова образуется. В ушах начал нарастать тяжелый гул, будто бы я оказался под турбиной взлетающего самолета. От этого неприятного ощущения мне захотелось, закричать, как вдруг… на место всей этой невыносимой боли пришла самая настоящая... эйфория и легкость, будто на меня подействовал целый блистер самых мощных антидепрессантов. С этой мыслью я снова открыл глаза…

— …а чего хочешь ты сам? — улыбалась мне довольно знакомая белоснежная единорожка, которая между тем поглаживала своим копытом мою руку. — Не что ты должен… а чего ты хочешь глубоко внутри?
— Флер… — огляделся я по сторонам и понял, что сижу за столом в знакомом купе поезда, а именно в барной его части, которая была обставлена несколькими столами, золотой люстрой по центру, а также барной стойкой где-то позади, у которой стоял бармен жеребец и протирал бокалы. — Нет-нет-нет…
— Подумай над этим хорошо и ответь на этот вопрос в первую очередь самому себе, — слаще улыбнулась она.
— …удивительные вы создания, — на автомате взял я в руку бокал и сделал последние пару глотков. — Может все действительно идет так, как… стоп, нет-нет-нет все это уже было! — выронив бокал из руки, удивился я тому ощущению, будто все начало происходить от третьего лица.

Я помнил этот диалог. Я помнил это место и ощущение сладкого напитка на своих губах. Я помнил этот взгляд и то, чем все в итоге закончится. На разбитый бокал я не обратил внимания и вместо того, чтобы проявить себя с культурной стороны, я просто прошелся в ботинках по осколкам, направившись в сторону барной стойки.
— Слушай, куда мы направляемся?! — обратился я к жеребцу, который от неожиданности чуть ли не подскочил на месте.
— Мы… э-э-э-э… в Понивилль.
— Когда остановится этот поезд? Ты говорил, что он не останавливается!
— Я… это… то есть… — смотрел он то на меня, то на единорожку, которая с таким же удивленным видом смотрела на сие представление. — Остановка будет в… Эпплузе…
— Дай угадаю… через три часа?
— Э-м-м-м… мы уже подъезжаем…

Как бы это не было символично, в эту же секунду задняя дверь купе открылась и в проходе появилась…
— Доброе утречко, — улыбнулась аквамариновая пегасочка, сладко потянувшись.

Ее перышки были немного разбуроблены ото сна, а сама прическа теперь больше напоминала комок смятой сахарной ваты. Сладко и довольно мило причмокивая, она коротко обвела взглядом все помещение и только увидев меня, рысью кинулась вперед и остановилась только тогда, когда все ее тельце оказалось в моих крепких объятиях. Положив голову на мое плечо, она сладко зевнула, начиная забавно шмыгать носиком, и вся эта ситуация настолько резала весь сложившийся шаблон, что я, честно, абсолютно не знал, как на все это реагировать.

Я готов был зуб дать, что только-только за окном поезда стояла кромешная ночь. Но мало того, что теперь за ним не было привычной лесистой местности, так еще и на горизонте показалось яркое солнце, которое освещало безграничный пустынный пейзаж с кактусами, перекати поле, а также редкими путниками в ковбойских шляпах или же кобылок в серых платьях в стиле дикого запада.
— Остановка Эпплуза! — послышался чей-то голос с перрона.
— Ты чего ночью вставал? — взглянула на меня пегасочка. — Лег бы просто рядом.
— Мне не спалось, — безразлично ответил я, также прижимая ее к себе.
— Ну ничего. В Понивилль поезд поедет только вечером, поэтому сядем сейчас в кафе, позавтракаем, погуляем, — на каждом слове нагибала она голову в разные стороны.
— Я здесь уже как-то была, — подала голос Флер, все это время наблюдавшая за нами со стороны. — И, если вы так и будете нянчиться посреди вагона, то мы ничего и не успеем. В порядке? — посмотрела она на меня.
— Да… в полном, — сглотнул я так, чтобы это никто не заметил.

После этого я аккуратно опустил Флитфут на пол и после этого снова подошел к бармену, вернувшемуся к протиранию бокалов.
— Знаешь… — облокотился я о стойку, глубоко выдохнув. — Налей мне самого крепкого сидра…
— Будешь пить прямо утром? — встала справа Флер. — У нас ведь еще целый день…

— Для кого день… а для кого… всего лишь пару минут… — стиснул я зубы, положив на стойку пару золотых монет…

Глава 42

Дорогие читатели. С радостью хочу сообщить, что я наконец-то к вам вернулся. Да, я все еще служу в армии, но обстоятельства немного поменялись. За хорошую службу начальник штаба батальона отправил меня в командировку в гарнизонный военный суд, где у меня теперь есть все условия для продолжения работы над этим рассказом. Речь сейчас идет о последних главах, где полностью решится судьба всех главных героев. В любом случае расклад пока удачный и, если у вас есть какие-либо вопросы, либо мнение по продолжению, обязательно оставляйте комментарии. Мне приятно знать, что кто-то еще мониторит продолжение этого произведения.

P.S. Да, теперь здесь могут встречаться банальные орфографические и прочие ошибки, но это неудивительно, учитывая то, что пол-года я провел в полном физическом тупняке и жесткой уставной дисциплине. В любом случае я буду стараться. А тем временем давайте немного смаковать концовку данного произведения.

С уважением, KRUTELKA :)

— …Быстро собирай вещи!
— Джеймс, подожди. Объясни, как смерть Аллана связана с правительственным заговором?!
— Никак, Софи, никак, — в суматохе кинул я пару рубашек в раскрытый чемодан. — Это все провокация. Шантаж… они ведь предполагали, что я решу рано или поздно уйти.
— Да, но подстраивать смерть человека, только, чтобы оставить тебя на руководящем посту. Где здесь…
— Здесь нет логики. Собирайся живей! — глядя в глаза светловолосой девушки, прошел я мимо.
— Объясни мне, Джеймс! — пошла она следом в другую комнату. — Я ведь знаю, насколько для тебя было все это важно: этот город, эта работа.
— Уже нет, — развернулся я, взяв девушку за подбородок. — Когда в правительстве узнают, что я сдал все наработки по проекту американцам и подстроил все события в Сиэтле… они придут за мной, — взглянул я в ее глаза. — А потом за тобой.
— Я знаю… — тихо ответила она, начиная гладить мои руки. — Мне просто не дает покоя мысль, что все обернулось именно так.
— Милая.
— И то, что говорят в новостях неправда. Я… я не знаю, что дальше.
— Сейчас вот, что самое главное, — присел я на колени, а следом и она. — Завтра в четыре утра меня вывезут в Куксхафен. Оттуда я сразу вылетаю в Лондон, потом Нью-Йорк. Как можно дальше отсюда и преследований со стороны Берлина. Но и тебе здесь нельзя оставаться, — я легонько потряс ее за плечи.
— Джеймс…
— Ричард пошлет сюда своих людей. Они вывезут тебя как можно дальше на юг. Твой след должен будет затеряться где-то в Швейцарии, а позже тебя тоже вывезут в Штаты. Но…
— Я поеду с тобой!
— Тебе нельзя со мной, Софи, нельзя! Это очень опасно. Я не знаю, догадываются ли в правительстве о том, что намечается и, если да, то какой будет их следующий шаг, — встал я, сцепив руки на голове. — Об этой квартире не знает никто, кроме меня и людей Ричарда, что должны будут тебя вывезти. Просто будь здесь, и будь готова.
— К чему?! Что ты говоришь?! Заговоры, секретные планы! Я не… я не…
— Просто поверь мне… просто поверь, — взглянул я в ее глаза с лавандовым оттенком. — И что бы ни случилось, мы еще обязательно увидимся. А пока собирай вещи, — прошелся я вдоль комнаты, как вдруг со стороны комода раздался звон стационарного телефона.

Подняв трубку на проводе, я обратился:
— Слушаю вас.
— Джеймс, машина скоро будет. График немного поджимает, поезд выезжает через сорок минут, кейс при тебе?

Глянув в сторону стола, на котором лежал черный чемодан, я утвердительно ответил:
— Да, он при мне. Еще есть новости?
— Пока нет, затишье, но ты сам знаешь, что грядет завтра. В любом случае не советую в последние минуты включать телевизор, там сейчас такую чушь несут, ты бы слышал.
— На это у меня точно времени нет. И еще Ричард… Софи, она…
— Ее заберут позже, не переживай. Об этой квартире ведь никто, кроме тебя не знает, иначе будет грустно, если немецкий спецназ вдруг решит…
— Нет, не знает. Да и арестовывать меня пока не за что.
— Это пока что. Как только твоя нога ступит с борта самолета в аэропорту Нью-Йорка все сразу всплывет наружу.
— Поэтому нам лучше поторопиться.
— Конечно. Будь готов к выходу, а Софи утешь, если нервничает. Скажи, что в Цюрихе, где она будет проездом, сейчас гораздо теплее, чем здесь, — натянуто усмехнулся собеседник в трубку.
— Да, я передам. До скорого, Ричард.
— Удачи, Джеймс, — ответил он, прежде чем я повесил трубку.

— Кто это был? — взволновано спросила светловолосая девушка, пакуя свой чемодан.
— Ричард, — подошел я к столу, взяв кейс на электрическом кодовом замке. — Просил передать, чтобы ты не нервничала, — немного улыбнулся я, заметив лежащий под кейсом на столе белый лист бумаги с карандашом. — Мне пора идти.

Я не успел ничего добавить, ведь секундой позже Софи заключила меня в крепкие объятия, начиная бесшумно увлажнять мое плечо.
— Все будет хорошо, милая, — стараясь сдержать эмоции, поцеловал я ее в макушку, стараясь на всю жизнь запомнить этот ванильный аромат. — Все будет хорошо…
— Ты обещаешь? — совсем тихо спросила она.
— Обещаю… обещаю… — также тихо ответил я, ощущая затылком холодное дуновение ветра…

— …Обещаю… — мямлил я себе под нос, изредка присасываясь к здоровенной пинте сидра.
— Дже-е-е-ймс, — пропела мне на ухо знакомая аквамариновая особа. — Ты чего-то слишком загруженный. Все ведь в порядке?
— Ну а как же, — безразлично улыбнулся я, поставив здоровенную пинту на барную стойку.

Неизвестно, насколько долго мы задержимся в Эпплузе. До Понивилля оставалось всего-то несколько десятков километров, но жара здесь стояла такая, что ничего лучше, как укрыться в заведении с работающими кондиционерами я не придумал. Типичная провинциальная таверна, обустроенная в стиле «старого дикого запада». Здесь не звучала приевшаяся за все эти месяца суперзажигательная, либо сентиментально-драматичная музыка. Напротив, винтажное пианино, из которого доносились звуки по стилю напоминавшие то, что обычно играло в салунах конца девятнадцатого века незадолго до начала смачной драки или же крутой перестрелки между шерифом и грабителями.

Здесь ничего подобного не было. Конечно же атмосфера и напоминала какой-то вестерн, но разве что немного. Например, жеребцы с густой темной щетиной, да толстыми сигарами в зубах шумно перекидывающиеся картами. Кобылки в длинных закрытых платьях, да кружевными зонтиками; лязганье шпор ковбойских сапогов, мычание коров, запряженных в повозку и многое-многое-многое другое, что заставляло меня в очередной раз убедиться, будто я стал второстепенным героем какого-то ковбойского незамысловатого кино.

Как и подобает такому сюжету, я просто сидел и… напивался. Четвертая по счету пинта шла, как по маслу, добавляя в голове легкую эйфорию, а означало это лишь то, что пока все идет, как надо. Мозг бы просто не выдержал очередного психоделического поворота.

Я удивлялся тому, насколько блестяще был обставлен этот временной маневр. И не только он. Во всем этом безумии на первый взгляд не было ничего особенного за исключением некоторых совпадений, что сопровождали меня на протяжении всего этого путешествия. На самом же деле это было просто гениально. Настолько продумать сюжет и в тоже время создать столь прозрачные лазейки. Нет… все не так. Гениальность этой истории была не в продуманности персонажей или же в моей роли здесь. В один клубок свернулись воспоминания обо всем: о прошлом, о проекте, о предательстве, о любви, о сожалении. Разум в одиночку своими силами никогда бы не справился с такой нагрузкой. К тому же с этими числами и уравнением в моей голове. И именно поэтому все это и вылилось в одну прекрасную радужную проекцию, которая заполнилась вовсе не живыми обитателями, городами и новым для меня укладом… а числами, намеками и воспоминаниями моего прошлого я. Всего этого просто не могло существовать.

— Ну а как же… — самому себе промямлил я, прикусив губу.
— Мне просто кажется странным, что ты не перестаешь пить с тех самых пор, как мы сошли с поезда… — присела рядом пегасочка.
— Кстати, Флит, как скоро мы отбываем?

Понька нагнула голову в бок, пытаясь понять в чем же дело.

— Джеймс, ты и вправду сегодня немного странный.
— Подлети поближе, — махнул я ей рукой.

Та послушно пододвинула стул ближе и теперь мы сидели практически вплотную друг к другу.
— Ты теперь-то мне объяснишь… — не успела она договорить, прежде чем я прислонил палец к ее губам.
— Теперь выслушай меня внимательно, — строже сказал я. — Когда мы были в Кантерлоте, кажется, на День Согревающего Очага, Дискорд задал мне вопрос, который я до сих пор никак не могу выбросить из головы.

Флитфут несколько раз моргнула.

— Я у него тогда спросил «каким образом я здесь очутился?», — сделал я глоток из пинты. — Прямо он, конечно, не ответил, но задал наводящий вопрос.
— Какой? — заинтересованно спросила она.
— Он сказал… чтобы понять то, как я здесь оказался, нужно понять, что устроено сложнее вселенной…

Пегаска молча посмотрела мне в глаза.

— Мозг… — тыкнул я пару раз в висок. — Мозг устроен сложнее вселенной.

Несколько секунд было молчание, которое скрашивалось громкими переговорами завсегдатаев, да клавишной музыкой в исполнении жеребца.

— И что ты хочешь этим сказать?
— Да так… не знаю… не бери в голову, — взглянул я на наручные часы, застывшие на отметке 4:43. — Просто я слишком много выпил.
— Оно и видно, — поставив пару пакетов на барную стойку, присела слева знакомая единорожка. — Что-то ты совсем раскис. Не заболел? — прислонила Флер копыто к моему лбу.
— Нет, не заболел. Правда, вы очень заботливые, — снова присосался я к пинте, как вдруг его окутало магическое сияние, и он обратно вернулся на стойку.
— Хватит уже пить. Мне показалось магические ванны Улья более благосклонно скажутся на твоем здоровье. Вот, посмотри, — раскрыла она перед моим лицом пакет, — я взяла на обратную дорогу фрукты, овощи, сладости и даже бутылочку хорошего сидра.
— Он больше сегодня не пьет, — со смешком обняла меня крылом Флитфут.
— Да, мыться с этим хитрым жучашкой одно удовольствие. Только не говорите мне, что вы хотите лишить меня последнего источника халявного удовольствия.
— Напомни-ка мне, Джеймс, что с тобой обычно случатся, когда ты перебарщиваешь с такими вот «удовольствиями»? — отодвинула Флер пинту еще чуть дальше от меня. — Еще не хватало, чтобы ты посреди улицы упал в алкогольную спячку.
— Ты посмотри на пегаску справа от меня, — ущипнул я Флитфут за бочок. — Дотащит мою тушу, если потребуется. Да и вообще прошло время, когда нужно хоть о чем-то волноваться.
— Я между прочим единорог, и мне тоже не составит труда дотащить твою тушу, куда потребуется, — смешно нахмурилась Флер. — Ты лучше подумай о том, как пони отреагируют на то, что официальный представитель Академии Дружбы будет вразвалочку ходить по улицам или того хуже… спать, уткнувшись лицом в песок.
— Никто даже не обратит внимания, — вытащил я из кармана тонкую самокрутку, начиная ее раскуривать.
— А это у тебя откуда? — подозрительно тихо спросила единорожка.
— …спер из твоей сумочки.
— Джеймс!!! — магией выхватила она самокрутку из моих губ.
— Что?! Что теперь-то? — театрально выставил я руки в разные стороны.
— Флитфут, ну… скажи ты ему, — жалобно обратилась единорожка к пегасочке слева от меня.
— Милый, ты с выезда из Улья какой-то словно не свой, а говорить, что случилось не хочешь. Выпиваешь… сидишь молчишь… никого не слушаешь. Я ведь очень за тебя волнуюсь и хочу просто понять, — перевела она взгляд на Флер, которая смущенно отвела взгляд.
— Мы правда за тебя… очень беспокоимся, — тише сказала Флер, присев ближе.
— …только потому что я посол Академии Дружбы или же… за этой симпатией стоит нечто другое?

Пони некоторое время молчали, переваривая сказанное мной.
— Что ты имеешь в виду? — посмотрела на меня Флитфут.

Отмахнувшись, я встал с насиженного места, решив пройтись взад-вперед.
— Видите ли, что проясняется. Законы наших миров за исключением некоторых аспектов практически идентичны: принципы формирования общности, культура, социальная адаптация. Основной базис, если и не позаимствован откуда-то из другого мира, то определенно сформировался только благодаря сотням лет проб и ошибок. Ваши многолетние войны, объединение народов перед общей проблемой, Храм Единения, приграничные конфликты. Вы ведь не сразу пришли к тому, что ныне именуется Дружбой-Магией? — указал я рукой на удивленную Флер. — Легенды о скалах, раскрашенных кровью воинов Грифонстоуна армией принцессы Луны еще задолго до ее изгнания. Семь войн с Королевством Драконов при чем задолго до того, как вы объединились против Виндиго. Это самое красноречивое доказательство того, что результат подобной деспотичной интеграции всегда заканчивается примирением и долгосрочным взаимопониманием. Но я… как я??! — стукнул я пару раз себя в грудь. — Я ведь вообще не имею отношения к тому, что здесь происходило и еще будет происходить. Как меня не сдали в самый первый же день, как подопытного кролика для ваших экспериментов? Я выбиваюсь из всей этой цепи и сдается мне, существовала бы именно здесь человеческая раса, я бы даже задумался, кто для кого больше являлся угрозой, — предательски икнул я.
— Джеймс, что ты говоришь? — удивленно спросила пегасочка.
— Я говорю… — снова сел я за барную стойку, — что, учитывая всю вашу многовековую историю, напрашивается простой вывод, по которому мирная интеграция в вашем мире возможна лишь с народами, которые либо рано, либо поздно, но пережили длительную… военную… конфронтацию, — притянул я к себе пинту, залпом осушив ее до дна.
— Я… не до конца все это поняла… интересно… но… это ведь жестоко, — забавно сжала губки единорожка.
— Мы бы никогда не позволили себе так относиться к кому-то, кто нуждается в помощи, — запротестовала пегасочка. — Тебе правда пора перестать пить…
— Да ну? — ухмыльнулся я. — Вспомни-ка, как враждовали пегасы, земные пони и единороги. И не только это, но и то, сколько сотен лет это продолжалось.
— Нет, ну это… — задумалась Флитфут. — Нет, это не считается. Мы ведь объединились против Виндиго.
— Ага, щ-а-а-с. Представим гипотетически, случилось бы это нашествие зимних духов в самом начале вражды между народами. Вы бы скорее еще больше… разругались, — улыбнулся я.
— Постой-постой, Джеймс, — с изюминкой в интонации начала Флер. — Если ты так считаешь, то почему мы, по-твоему, наоборот сдружились, а не начали угнетать тебя?

За всю эту беседу я больше всего ожидал этого вопроса. И ожидал я его настолько, что на уголках губ появилась наконец-то настоящая… искренняя улыбка.

— Только по одной причине, — взглянул я в глаза единорожки, продолжая улыбаться. — Только по одной.
— И какой же? — уже с нетерпением спросила она.

Достав из внутреннего кармана пиджака еще одну тонкую самокрутку, я принялся ее раскуривать, не обращая внимания на комично-гневный взгляд белоснежной единорожки.

— Знали бы люди понаслышке об этом мире, многие бы наивно решили, что здесь настоящий рай. Даже в книге вашего известного спеллографа Мильена Эквуса, которую я вычитал в вашей студенческой библиотеке ни раз акцентировалось внимание на том, что проецирование зеркал и установление крепких связей возможно лишь с народами, которые так или иначе пережили между собой многовековую давку.
— Джеймс, то, о чем ты говоришь никак… — прокашлялась Флер. — Абсолютно никак не применимо к нам.
— Чейнджлинги… зебры… минотавры.
— Зебры? — наклонила голову Флитфут.
— У них ведь есть свое островное государство, но что-то я не часто слышу о тесном сотрудничество хоть в какой-либо сфере.
— Зекора…
— Зекору избегали, боялись, — развел я руки в стороны. — Да, кое-как прижилась, но речь идет не о целой нации, проживающей на ваших землях. А всего лишь... об одной особе, которая предпочитает даже в самой мирной и дружной стране жить немного отдаленно, опять же, чтобы не спровоцировать что-нибудь…
— Джеймс, ты ведь понимаешь, что это звучит как минимум…
— Чейнджлинги, — перебил я единорожку. — Вы с ними установили тесное сотрудничество лишь через несколько веков жутких скандалов. Они жили отдельно, питались любовью, шли с вами вразрез. И снова вслед за многовековой конфронтацией приходит мир-дружба-жвачка, — начал я активно жестикулировать. — Нет у вас таких народов, с которыми бы вы прежде чем подружиться, длительно не повоевали. А это ведь я еще даже не был в Кантерлотских катакомбах, где, говорят, скрыто столько информации о Доэквестрийской эпохе, что… ваши Принцессы правильно сделали, что многое утаили.
— К чему ты это все ведешь? И ты ведь так и не ответил на мой вопрос, — с волнением в голосе добавила Флер.
— Логично было бы предположить, что с моим появлением здесь, возникла бы абсолютно обратная ситуация: меня бы не положили в госпиталь, не стали бы помогать адаптироваться, не дали бы жилье, ощущение безопасности и полной свободы. И уж точно бы не ставили во главе новоиспеченного департамента, особенно при самой Принцессе Дружбы. Будь на моем месте кто-то другой, его бы как минимум выдворили как можно дальше отсюда, ибо… «что это за странное существо», о котором никто никогда не слышал, да и… «его вообще не должно здесь быть». Судьба Зекоры это еще самый благоприятный исход того, что могло бы произойти здесь с другим разумным обитателем моего мира.
— Джеймс, успокойся, — обняла меня крылом пегасочка. — Все это совсем не так.
— За три месяца здесь я добился того, что у обычного обитателя вашего мира отняло бы половину, если не целую жизни. Так я и вовсе… это все не совпадение и даже не удача. Канцлер Нейсей был прав, — облокотился я о стойку. — Он уловил это в нашу первую и последнюю встречу еще в День Согревающего Очага в Кантерлоте. Это уловил даже Торакс… — снова встал я с места, оглядев всех присутствующих в заведении. — Для обычных существ подобное не вызывает подозрений. Это обычно называют харизмой или удачей. Стечением обстоятельств… — ухмыльнулся я. — Но только не в моем случае…
— Так что же ты имеешь в виду? — наклонилась вперед Флер.
— Вспомните мою беседу с Твайлайт, — убрал я руки за спину.
— Джеймс, перестань тянуть.
— Нет, все очень важно. Она тогда сказал, что исходящий от меня фон, возможно, искусственного происхождения. На все это каждый из вас говорил, что неважно, фон или нет, но со мной рядом приятно находиться. Так скажите мне… — опустил я голову. — Вас действительно так легко завести в заблуждение или же я один такой в этом мире?

Пегаски от услышанного разве что сквозь землю не провалились. На мордочках обеих вырисовывались самые разнообразные эмоции, начиная от полного замешательства, заканчивая обидой и непониманием. Скорее они просто не хотели понимать, ведь правда не всегда бывает такой радужной, как хотелось бы.

— Мозг, — указал я пальцем на висок. — Самый сложный и запутанный механизм во вселенной. Мог ли я ранее предполагать, что наши нейромедиаторы способны на такого рода воздействие? Симпатия, влияние, харизма. Вывод реакции за внешний спектр головного мозга. Чушь, скажете вы, — отодвинул я стул, сев задом наперед. — Пусть и с фатальным побочным эффектом, но это работает. Или работало.
— Я ничего не понимаю… — начала вертеть головой пегасочка.
— Причина, по которой все так удачно для меня сложилось заключается в простом осознании, что я когда-то… сам лично испытал на себе тот штамп. При этом, полностью осознавая, что меня рано или поздно постигнет судьба, засланных в Штаты агентов. Зачем? — развел я руки в стороны. — Конференция в Нью-Йорке. На ней мое выступление должно было быть настолько убедительным, чтобы делегаты не выступили с предложением о рассмотрении дела уже в Совете Безопасности. Мне просто нужно было время для того, чтобы найти в уравнении ошибку, а позже помочь близким для меня людям убраться как можно дальше из Гамбурга. Я был настолько мощной симпатической бомбой, что ни у кого даже подозрений не было в том, что я сам все это подстроил с самого начала.
— Мне… что-то не хорошо, — начала шататься на стуле единорожка, подпирая голову копытом.
— Это нормально, — удержал я ее на месте. — Сейчас с эмоциями происходит мощный выброс дофамина. Это, как дышать чистым кислородом. Помутнение рассудка, головокружение, спутанность сознания. — Смысла скрывать это больше нет. Вы просто должны понять, что пошел я на все это ради того, чтобы спасти ее… — посмотрел я на пегасочку, которая была в похожем состоянии. — Я хотел уйти из отдела задолго до того, как началась разработка, но, опасаясь этого, правительство подстроило смерть моего… близкого друга. А далее шантажировало, чтобы я вернулся к работе. Так все было. Но все поменялось, — потряс я обеих за плечи. — У меня появилась возможность все изменить. Я здесь не для того, что просто прожить спокойную жизнь. Это все моя маленькая комнатка в персональном лимбе, где у меня наконец-то появилось время. Всего лишь логично расписав сюжет я получил возможность сразу убить двух зайцев: вспомнить, что произошло и найти ошибку в уравнении, — встал я со стула, расставив руки широко в стороны.
— Ми-лы-й, — совсем сонным голосом прохрипела Флитфут.
— Извини… больше притворяться мне не за чем…

Безумно размахнув руками в разные стороны, сделав нечто такое, что обычно делают дирижёры перед началом концерта… все в заведении, включая пегасок, без чувств свалились на пол, из-за чего стало тихо настолько, будто я один остался на этой планете.
— Мне срочно нужно в Понивилль… мне срочно нужно к Твайлайт, — пошел я к выходу, не обращая внимания на гору бездыханных тел, лежащих по всему заведению…

Глава 43

— …немного щепотки соли. Да-да, вот так, — помогал Дискорд Смолдер со стеклянными пробирками. — и-и-и-и-и…
— Что «и-и-и»? — прыснула дракониха. — Мы уже добавляем семьдесят первую щепотку соли. Ты прикалываешься?
— Здесь главное не напортачить, иначе вместо самогона у нас выйдет термоядерная бомба.
— Что-что? — удивилась Сильверстрим в специальных защитных очках. — Разве мы не должны учиться готовить настой…
— А, ты об этом? — щелкнул Дискорд коготками и заглавие свертка в лапках гиппогрифа поменялся на «Основы изготовления самогона или как не стать заложником маринованных огурцов».
— В этом весь Дискорд, — усмехнулся Галлус, повторяя все в точности, что написано в новой инструкции. — Слушай, а на что это должно быть похоже? Хотя я даже не знаю, что это.
— Главное не внешний вид, а вкус, — с изяществом гурмана проговорил Дух Хаоса в желтом комбинезоне. — Сухой закон давно отменен, а это значит, что никто и никогда больше не сможет запретить нам пить этот замечательный напиток.
— Так это все-таки напиток? — отсчитывая по крупицам соль, спросила дракониха. — А он не выйдет слишком соленым?
— Не бойся, не выйдет. Доверься мне и все будет чики-пуки.
— Как скажешь, — промямлил Галлус, прежде чем дверь учебной лаборатории неожиданно открылась и внутрь зашла лавандовая настоятельница.
— Дискорд! — выкрикнула Твайлайт, подойдя к одному из столов. — А ну-ка покажи мне, чем вы тут занимаетесь.
— Да пожалуйста, — в левитационном поле вручил он ей свиток, который уже, на удивление, был озаглавлен, как «Принцип изготовления лечебных зелий и настоев. Методологические основы».

Прочитав это Твайлайт с приподнятой бровью начала журить Духа Хаоса взглядом, ожидая от того хоть какого-нибудь ответа.
— Серьезно? — саркастично спросила аликорн. — Ты думаешь, я не догадываюсь.
— Не понимаю, в чем причина такого сумбура. Все согласно составленной мною учебной программы.
— Составленной мною! — смешно сжала губы Твайлайт.
— Не важно, — махнул лапой Дискорд. — И на удивление у нас есть один удачный экземпляр такого настоя. Смолдер, покажи Твайлайт, что ты уже успела сделать.

Явно не ожидая такого поворота событий дракониха даже немного занервничала, быстро переводя взгляд то на ехидно улыбающегося Духа Хаоса, то на лавандовую настоятельницу.
— Э-э-э… окей, — протянула она пробирку, которую Твайлайт перехватила кинетическим полем и позже поднесла к своему носику.

Мордочку Твайлайт просто надо было видеть. Сначала на ней образовалось удивление, потом замешательство, а позже вообще еле сдерживаемый восторг, который та все же смогла удержать под маской спокойствия и невозмутимости.
— Хорошо, — спокойно ответила та, отдав пробирку обратно драконихе. — Молодец Смолдер, отличный настой.
— Конечно отличный, — театрально прислонил Дискорд свою лапку к груди. — Я ведь теперь преподаватель. А ты что думала, что мы тут самогон варим? Не-не-не, я вовсе не такой, какой ты подумала, — начал он отмахиваться. — Самогон… пфф… я даже слова такого не знаю.
— Са-мо-гон? — задумалась Твайлайт. — Что это…
— Неважно, потом расскажу.
— Ладно, нам нужно поговорить, — махнула Твайлайт крылом, приглашая Дискорда за собой.
— Оки, — пошел он следом, напоследок подмигнув всей шестерке.

Последнее, что он увидел прежде чем выйти в коридор было то, как Смолдер облегченно рухнула на стул, начиная стирать со лба обильно выступавший пот.
— Так, о чем ты хотела поговорить?

Твайлайт какое-то время просто шла вперед, явно о чем-то сильно размышляя. Мордочка была слегка опущена, ушки изредка подрагивали, а немного прикушенная губа явно показывала, что Твайлайт никак не могла подобрать правильные слова для начала разговора.
— Прием-прием, Дискорд вызывает Твайлайт, — проговорил Дискорд в рацию.

Аликорна лишь на секунду подняла глаза, после чего также задумчиво их отпустила, вводя Дискорда в легкое замешательство.
— Твайлайт, ты ведь хотела…
— Меня не покидает странное чувство, будто я что-то упускаю.
— У тебя? Быть такого не может.
— Я ежедневно перепроверяю показатели, снятые с Джеймса еще в Понивильской Больнице во время его реабилитации и теми, что провела с ним я лично незадолго до выезда в Кантерлот и у меня ощущение, что я вот-вот пойму что-то очень важное… но я не могу понять, что…
— Милая, культивирование не самое приятное и полезное занятие.
— Нет, здесь уже сугубо научный интерес. И кажется я на пороге нового открытия, — вошла она с Дискордом в свой кабинет, после чего быстро подлетела к исписанной мелом доске.
— Твайлайт, у меня вообще-то важное занятие и ты сама составляла расписание, которому требовала придерживаться.
— Только не надо лукавить и делать вид, будто все идет в полной точности. Я ведь тебя знаю, — начала она вносить пометки в длинное уравнение.
— Тогда зачем я тебе нужен?
— Показатели, которые более всего меня настораживают связаны с его мозговой активностью. Тогда я все списала на банальное различие в видах, ибо сердечный ритм это одно, но различия в структуре головного мозга у нас и не такое кардинальное. Даже, если предположить, что мы можем приравнять среднестатистические показатели обычного пони и его, то выходит, что…
— Твайлайт, давай покороче, занятие все еще идет, — посмотрел Дискорд на запястье с татуировкой в виде часов.

В ответ на это аликорна развернула доску, начиная быстро расписывать какую-то схему.
— Известны два типа вещества, изменяющие структуру при нейродегенеративных патологиях: альфа-синуклеин и тау-протеин. Первый в норме присутствует в пресинаптических терминалях головного мозга. При этом при развитии нейродегенеративных патологий данное вещество накапливается и формирует внутри глиальных клеток нитевидные структуры диаметром 20-40 нанометров, — увлекшись, продолжила она расписывать сложную схему. — Тау-протеин же представляет собой растворимое низкомолекулярное вещество, играющее важную роль в процессе роста аксона и его функционировании. Но при нейродегенеративных дефектах обнаруживаются его патологические формы, образующие нити, преобладающие в телах нейронов и аксонов. И причины агрегации данных внутри нейронов могут как носить генетический детерминированный характер, так и быть связаны с каскадом… паталогических клеточных биохимических процессов извне.
— Но почему же сразу патология? Может… это… его естественный обмен веществ? — со странной ухмылкой спросил Дискорд, нацепив профессорские очки.
— Сравни эти два показателя пик-волн, — вручила она Духу Хаоса два свертка. — Слева те, что были сделаны во время его реабилитации в больнице, справа же те, которые мы провели до выезда в Кантерлот.

Твайлайт даже не обратила внимания на то, что Дискорд уже не на шутку увлекся изучением этих свертков, постоянно сверяя показатели обоих листов.
— Мало того, что они выходят за среднестатистические показатели обычного пони, так они и вовсе искажаются в сторону патологий. Вот, посмотри!
— Да-да, я вижу, — непривычным для него серьезным тоном ответил драконикус.
— Если я права, — Твайлайт быстро развернула доску обратно, вернувшись к уравнению, — и мы можем приравнять наши среднестатистические показатели с его, то выходит, что универсальным механизмом развития данного дефекта является эксайтотоксичность, под которой понимают повреждение и гибель нейронов в результате избыточной активации постсинаптических рецепторов, изображенных на вот тех самых показателях в виде DRP-волн. Но я никак не могу понять, что именно вызывает такое влияние! — бросила Твайлайт мел обратно. — При развитии данной патологии страдают преимущественно нейроны и глиальные клетки стволовых структур, вырабатывающие…
— Дофамин… — вслух подумал Дискорд, начиная протирать линзы очков. — До-фа-мин.
— Что-что? Что ты сейчас сказал?
— Дофамин, — спокойно ответил драконикус, вернув себе привычный беззаботный вид. — Ладно, было интересно, но мне пора.
— Постой!!! — преградила она путь драконикусу. — Речь же идет о Джеймсе. Он ведь даже не догадывается о серьезной опасности. Но это еще не самое главное.

Быстро добежав до своего стола, она на лету вынула из ящика маленький конверт, быстро вручив его Дискорду, боясь, будто тот в любую секунду может просто испариться.
— Взгляни на это!
— Что это? — безразлично спросил драконикус, вынув из конверта маленькую пластиковую карточку.
— Прислал департамент по внешним связям после его беседы с атташе в консульстве. Его магический портрет. Стандартная процедура, особенно с новоприбывшими гостями.

Выпустив на карточку крупицу чистой магии, возникло тусклое белоснежное свечение, которое тут же пропало, заставив Дискорда немного прищуриться.
— Она пустая…
— Вот именно!!! — нервно ответила Твайлайт. — Магический портрет абсолютно пуст, будто его и не было. Ни информации, ни описания, вообще ничего! Будто Джеймса просто не существует!
— А что в этом удивительного? — рассмеялся Дискорд. — Ты знала, с кем имеешь дело.
— Что значит знала?! Речь идет о его здоровье!
— Милая моя, разве ты не видишь больше ничего подозрительного? — повернул он голову аликорна в сторону доски. — Присмотри и скажи, что ты видишь?

Твайлайт, ничего не ответив, некоторое время продолжала рассматривать свое же уравнение.
— Не видишь никакой зацепки? — продолжал он держать голову Твайлайт. — Ну же, ты должна заметить.

Твайлайт продолжала молчать, быстро бегая глазами по всем записям на доске. Тогда Дискорд снова нацепил профессорские очки.
— Ты взяла узкий спектр, а именно нарушение конформации клеточных связей с их последующим накоплением и агрегацией в определенных группах нейронах. Но, что, если… — с ехидной улыбкой взял драконикус мел, — …речь идет не о развивающейся патологии, а об… — медленно исправил он три переменные, — …подозрительной избыточности отдельного нейромедиатора.

Отойдя от доски, Дискорд представил Твайлайт исправленный вариант уравнения, от чего мордочку Твайлайт сковали самые непередаваемые эмоции.
— Господи… — с округленным зрачками вымолвила та, присев на круп. — Так значит… это не магический шлейф!
— Наверное, — спокойнее обычного ответил Дискорд, упав на диван. — Ты мне скажи.
— Выходит, что весь эмоциональный фон, который он излучает есть результат не магического явления, а работы всего нейромедиаторного спектра.
— Одного, — выставил Дискорд коготок. — Только одного. И он подавляет все остальные, что рано или поздно приведет к не самым приятным последствиям.
— Нужно срочно его предупредить! — схватив несколько свитков, побежала она в сторону выхода, но не успела, ибо моментально оказалась в большом мыльном пузыре, возникшем после щелчка Дискорда.
— Не торопись, моя маленькая, — начал драконикус задумчиво грызть свой указательный коготок.
— Дискорд, прекращай! Если так, то Джеймс в очень большой опасности.
— Так-то да, но… — посмотрел он доску, о чем-то явно размышляя.

В эту же секунду мыльный пузырь лопнул и Твайлайт снова бегом направилась в сторону выхода.
— Тебе не кажется, что он не тот, за кого себя выдает? — подозрительно серьезным голосом спросил Дискорд, хотя это больше было похоже на обычные мысли вслух.

Ушки Твайлайт моментально дернулись, и та даже остановилась, будучи в одном шаге от выхода в коридор.
— Что значит «не тот, за кого себя выдает»?

Привстав с дивана, драконикус в профессорской манере начал расхаживать вперед-назад, прокручивая в коготках очки в тонкой роговой оправе.
— Это уравнение безупречно. В его мире. Здесь это так… игра для подростков и как бы долго ты не пыталась отыскать то, с помощью чего можно реализовать похожее действие, у тебя ничего не получится. Но мы ведь с тобой злые гении, — приобнял он аликорна, поиграв бровями. — А значит умеем разбивать общее на составные части.
— Ты это о чем?
— Взгляни еще раз на эту длинную ерунду, что ты писала на протяжении долгих ночей, — телепортировался он к доске, взяв маленькую указку. — Запомни, мы имеем дело не столько с научным проектом, сколько с самим Джеймсом. С числами в его голове.
— Я все еще не пойму, к чему ты клонишь, — с явным любопытством подошла она к доске.
— Возьми эти коэффициенты… — стукнул он указкой в нескольких местах. — И представь, допустим, что эти обозначения являются не составной частью уравнения, а обычными… всеми известными обозначениями.

Υ=σ(H/2ςϗ), ѵ=Ѵ σ(H/2ςϗ)
φx/λt= ∂ (7(53+3431). (5907-0632))/((5936-752). (578+1683))+φ/λ, (φ^3 x)/(λt^4)
7(∭∬∬)+ 3(∭) + 4 (∬∬) = X

Внимательно рассматривая первые несколько строчек уравнения, Твайлайт пыталась отыскать логику в словах Дискорда.

Интерпретировать коэффициенты в ином смысле категорически нельзя, иначе пропадет вся логика. Но, чем больше она об этом думала, тем сильнее появлялось искушение посмотреть на все под совсем иным углом. Если представить все это не в виде переменных, а простых всеми известных обозначений, то выходит, что…
— Не может быть, — с открытым ртом вымолвила Твайлайт, обратив внимание на символы «φλ»
— Именно, — победно улыбнулся Дискорд.
— Географическая система координат!!! — начала Твайлайт рассматривать уравнение со всех сторон. — Я… я должна это записать, — магией взяла она свиток, начиная пером выводить все числа по порядку. — Дискорд, я говорила, что ты гений?!
— Вообще-то нет, хотя…
— Этого не может быть… как это возможно?! — быстро переводя взгляд то на доску, то обратно на свиток, тараторила аликорна.
— Я же говорю. Речь не о проекте, а о нем самом.
— Тогда скажи, что такое тринадцатый рот? — не отвлекаясь от записей, между делом спросила Твайлайт.

На какое-то мгновение в кабинете повисла тишина.
— Простой шифр. Подсказка, которую он оставил самому себе, как якорь, чтобы не забыть цель своего визита.
— Я догадывалась, что это какой-то шифр, но что он означает?

После этого вопроса, Дискорд быстро приблизился к Твайлайт, начиная зловеще-тихим голосом говорить.
— Это прогулка по аллее памяти, — начал он обвивать ее своим змеиным телом. — Приятный женский голос нашептывает тебе раз за разом один и тот же вопрос, который волнует больше всего.
-…”Что произошло?» — подняв мордочку, сказала Твайлайт. — Джеймс не помнит, что с ним произошло. Так он говорил в Кантерлоте.
— Он безумнее, чем кажется, — распутался Дискорд, присев напротив аликорна.

Твайлайт тем временем пустым взглядом осматривала свои же записи, не решаясь прервать тишину. Глаза хаотично бегали по небрежно составленному рисунку, будто все это было какой-то глупой шуткой. Она даже пару раз открывала рот, чтобы начать, но Дискорд в какой-то момент просто не выдержал и вырвал у нее из копыт тот самый пергамент, начиная увлеченно изучать все записи.
— Дискорд, здесь не просто координаты… здесь координаты городов.
— В которых он так или иначе был, я так понимаю?
— Да, — пустым голосом ответила понька, подойдя к доске и, взяв мел. — Первые координаты — Понивилль. Место, откуда все начинается, — поставила она точку. — Далее Кантерлот, День Согревающего Очага. Потом он снова возвращается в Понивилль. Получение должности при департаменте.
— К тому моменту он, скорее всего, уже что-то вспомнил, но делал вид, что нет… — вслух подумал Дискорд. — Зачем же?
— Что? — спросила Твайлайт.
— Ничего-ничего, продолжай, — наигранно зевнул Дискорд.
— Потом он отправляется в Мэйнхэтон по моему поручению. Далее в Улей к чейнджлингам, — соединяла она точки, образовывающие какую-то математическую фигуру. — Три дня назад он прислал мне письмо оттуда, говорил, что скоро выезжает обратно в Понивилль. Значит он находится где-то между. Эппллуза! — взглянула Твайлайт на карту, висящую сбоку на стене. — Последняя точка…
— Снова Пониввиль, — вслух подумал Дискорд, разглядывая на пергаменте шестиугольник.
— Это еще не самое главное, — выхватила она записи из лап Духа Хаоса. — Если приложить эту фигуру в полном масштабе к карте Эквестрии, то центр этой фигуры будет указывать ровно… — сглотнула Твайлайт, ощутив пробежавшие по всей спине мурашки.
-…Гора Винтерберг, — усмехнулся Дискорд, немного дернувшись. — Это у тебя ветер дует или у меня по спине тоже прошли мурашки?
— Он планирует вернуться обратно…
— А с теми записями, что ты для него приготовила это как раз кстати. Выходит, он все подстроил только ради этого.
— Не может быть. Есть же вероятность, что мы могли просто ошибиться и это все обычное совпадение?
— Не знаю, милая, — встал Дискорд, хрустнув спиной. — Конечно удивительно, что он со своими знаниями может запудрить голову абсолютно каждому, но меня ждет занятие по зельеварению.
— Дискорд, это ведь очень срочно!!! Надо найти его и… и…
— Твайлайт, милая, не нужно его искать, — коснулся он коготком ее носика. — Он сам нас найдет.
— И что потом? — побежала Твайлайт вслед за уходящим Духом Хаоса.
— Не знаю. Давай встретимся в столовой в послеобеденный перерыв. Выпьем чаю, расслабимся, решим, как…

Развернувшись, Дискорд неестественно выпрямился и… завис. С непривычным для него серьезным выражением мордахи, он глядел куда-то наверх. Это было схоже с глубоким размышление, но что именно вызывало такую неестественно-странную реакцию было непонятно. Задумчиво почесав локон седых волос на подбородке, он развернулся и заметил, что Твайлайт испытывала похожее состояние. Ушки торчком стояли ровно вверх, а грудь быстро то вздымалась, то опускалась. Последняя явно сильнее пережила испытанный шок и, если Дискорду хватило нескольких секунд, чтобы прийти в себя, то аликорне наоборот пришлось еще секунд тридцать приводить себя в чувство, чтобы выровнять дыхание и придать мордочке естественное выражение.
— Ты ведь тоже это… ощутил? — глубоко дыша, спросила кобылка.
Дискорд, мигом посмотрев на карту Эквестрии, вернул свой взгляд на Твайлайт.
— Такое же возмущение я ощутила за несколько дней до того, как Джеймс прибыл в Академию. Но тогда оно было слабое, а сейчас…
— Твайлайт, собери своих подруг и держите наготове Элементы Гармонии, — прислонив лапу к подбородку, задумчиво сказал Дискорд. — Я скоро вернусь.
— Дискорд, ты ведь тоже ощутил это возмущение?
— Твайлайт, не медли! — на повышенных тонах сказал Дискорд.
— Что это было, объясни?!
— Боюсь, что теперь не Джеймс в опасности. А мы сами. Сделай, как я сказал. — Встретимся в главном зале через двадцать минут, — щелкнул он коготками, растворившись в белоснежной вспышке.

Твайлайт, оставшись с огромным количеством вопросов, быстро выскочила в коридор, намереваясь предупредить всех своих подруг о приближающейся опасности…

Глава 44

История об объединении народов произвела на меня огромное впечатление. Постоянно сменяющиеся декорации на сцене вводили меня в самый настоящий транс. И к тому же приятный закадровый голос рассказчика, от которого мой разум погружался все глубже и глубже в темную обитель. Словно я уже когда-то видел это представление.
Когда же актеры вышли на сцену, чтобы поклониться, а рассказчик начал перечислять все положительные аспекты дружбы, я понял, что вот-вот провалюсь в какую-то мглу.
— Джеймс, — окликнула меня пегасочка. — Ты как? Выглядишь сонным. Ты ведь не забыл, что это только начало вечера? — мило улыбнулась она.
— Отлично все, — сонно ответил я. — История чертовски интересная. Никогда не слышал ничего подобного. Флитфут? — повернулся я направо.

Образы становились размазанными. Сам павильон начал понемногу менять свою форму. Виднелись странные человеческие образы, вместо сцены трибуна и очень-очень-очень шаблонные аплодисменты. Я готов был зуб дать, что уже видел это однажды. Но тут же вернулся обратно, когда над моим левым ухом раздался громкий женский возглас.
— Вау!!! Это было просто потрясно!!! — начала весело кричать Рэйнбоу прямо надо мной. — И, знаешь, ты не поверишь, но пару лет назад мы сами здесь выступали и угадай, кого я играла?

Я моментально дернулся на кресле, словно меня ударило током. Зрение сфокусировалось, образы рассеялись, и я окончательно прогнал все остатки сна из своей головы. День Согревающего Очага все еще продолжался, что меня неслыханно радовало.
— Ну давай, удиви нас? — игриво выгнув бровь, повернулась Флитфут в изящном полупрозрачном платье.
— Не-а, это вопрос к нашему «гла-а-в-ному» актеру, — начала кривляться Рэйнбоу.

Я все еще не до конца понимал, что происходит. Словно я только отошел от очень глубокого коматозного состояния.
— Постой-постой-постой, — согнулся я, прислонив руки к лицу. — Постой…
— Милый, ты как? — накрыла меня крылом Флитфут.
— Что-то странное…
— Рэйнбоу! — недовольно воскликнула пегасочка. — Молодец, ты напугала его.
— А что я, это все представление! — начала та оправдываться.
— Нельзя же так кричать прямо на ухо.
— Девочки, успокойтесь, — снова присел я, тряхнув головой. — Что дальше?
— Давай выйдем на улицу, подышим, — взлетела Флитфут, помогая мне встать.
— А вы куда, голубки? — прошла в толпе других зрителей Рерити. — Не забывайте, сейчас мы держим путь в «Жемчужину», столики уже заказаны. А что это с Джеймсом?
— С ним все хорошо, просто надо подышать, — придерживая крылом, помогала она мне обойти ряды, чтобы выйти на улицу.

На бегу проскочив весь зал, холл, и выход, мы вместе с пегаской выбежали на снежную улицу. Спустившись по ступенькам, я упал на колени и меня… стошнило. Я еще долго откашливался, даже не обращая внимания на то, что повсюду ходили самые сливки общества: жеребцы с моноклями, кобылки в платьях. Где-то дальше репортеры. И я даже не удивился, когда поднял голову и вычитал на вывеске у входа в роскошный павильон надпись: «Кантерлотский Театр имени Вальдера».
— Канун дня Согревающего Очага, значит, — продолжил я стоять на коленях, выплевывая изо рта всякую гадость.
— Джеймс, так ведь и знала, что не нужно здесь пить. Мне тоже по вкусу не очень понравился этот Эншальдебран. В Понивилле он вкуснее, — помогла она мне встать, отряхнув спину крылом. — Вот теперь ты снова самый утонченный столичный гость.
— Спасибо, — улыбнулся я, проведя рукой по ее пушистой щечке.

Мы так с ней и продолжили стоять на улице под сильным снегопадом. Кто-то уже выходил из театра. Все смеялись, что-то обсуждали. А нас обходили стороной, будто мы вовсе были невидимой преградой.
— Флитфут… — посмотрел я ей в глаза.
— Да, милый? — грустно улыбнулась она.

Я запустил руку ей в гриву, начиная гладить и почесывать ее ушко, из-за чего та даже пискнула. Но все еще продолжала грустно смотреть на меня.
— …это ведь никогда не закончится?

Пегаска в ответ медленно повертела своей головой, из-за чего по моей спине даже пошли мурашки. В следующую секунду она просто нежно прильнула ко мне и уткнулась своим носиком в мою шею, начиная согревать теплым и очень горячим дыханием.
— Милая… я очень болен…

Пегаска продолжала нежно обнимать меня, ничего не говоря.
— Я больше не знаю… где реальность… я запутался…
— Все будет хорошо. Ты ведь помнишь, что произошло?

Я моментально вскочил с места, прогоняя из головы остатки сна. Первое, что я услышал, был стук колес поезда. И понял я все правильно. Я находился в купе и сейчас из-за окна можно было наблюдать быстро проносящийся ночной лесистый пейзаж. Я вообще потерял связь с реальность. Хоть составляй диаграмму длинною в сотню тысяч листов, логической связи больше не было. Мне нарочно спутывали все карты. Или же это делаю я сам. Я больше ничего не мог! Ничего!

Но пришел я в еще больший ужас, когда в этом темном полумраке увидел чью-то темную фигуру прямо напротив. Если бы я мог, я бы даже вскрикнул, но сил теперь хватало только на то, чтобы забиться как можно дальше назад в угол. Рукой я начал теребить по стенке и, по счастливой случайности нащупав там что-то похожее на тумблер, я нажал на него и маленькое купе озарилось двумя яркими лампами. Оказалось, это была просто Флитфут, которая лежала на откидном диване, напротив. Она привстала и очень заспанными глазами посмотрела на меня.
— Ты всю ночь ворочаешься. Я из-за тебя раз пять просыпалась, — забавно причмокнула она.

Я тут же вскочил и сграбастал ту в крепких объятиях. Сказать, что она удивилась, значит ничего не сказать.
— Прости… я не хотел, — начал я дрожать. — Я не хотел…
— Да что случилось, милый? — выдохнула она мне на ухо. — Ты с выезда из Улья какой-то странный.
— Так мы только выехали из Улья? — отстранился я, держа ее за плечи.
— Проехали пару часов назад Эпплузу, — зевнула она, потянувшись. — Там ты ворочался сильнее всего.
— Мы выходили там? Скажи, мы останавливались там?! — легонько тряхнул я ее.

Она посмотрела на меня, как на умалишённого. Но, списав это на что-то другое, сразу обняла мягким и пушистым крылом.
— Нет, мы там не останавливались. Проехали сразу. Кто это у нас тут маленький глупый человек, которому не спиться? — начала она очень по смешному убаюкивать меня своим крылом.
— Нет-нет-нет, я все понял, — встал я с места, прислонив руку к подбородку. — Поезд. Все было в поезде. Поезд до Куксхафена. Ошибочные переменные семь, три и четыре. Да, ошибочные переменные. Мы ведь едем в Понивилль?
— Джеймс? — выгнула она бровь.
— Да или нет? — нагнулся я к ней.
— Ну… да…
— Хорошо. Твайлайт ученый, она поможет.
— Да что стряслось?
— Я… я болен… я очень болен… — начал я грызть большой палец. — Я очень болен…
— Так, быстро присядь сюда и расскажи все, как есть, — постукала она копытцем по дивану.

Я тут же присел, продолжая грызть палец.
— Я болен… боже… я болен…
— Что значит «болен»?
— События после дня Согревающего Очага, потеря сознания, воспоминания. Это все штамп, потеря рассудка, спутанность сознания, но это невозможно. Я об этом не писал… — начал я так быстро тараторить, что сам не понял, что сказал.
— Стой-стой… успокойся, — присела она ближе. — Ты хочешь сказать, что ты… сходишь с ума?
— Да! — выкрикнул я даже слишком громко, из-за чего пегаска даже отшатнулась. — Но это не простое расстройство. Это лишь побочные, а сам штамп был создан, как оружие. Да… точно… оружие… в борьбе с экспансией. Что же я натворил… — начал я покачиваться взад-вперед.
— Джеймс… ты меня пугаешь…
— Я был в больнице? Скажи, я был в больнице? Мы ведь танцевали?

Пегаска кивнула.
— Где меня нашли?
— В горах… Винтерберг, — серьезно ответила она.
— Хорошо… а как вы меня нашли?

Пегаска ничего не ответила. Просто отвернула голову в сторону и начала мечтательно смотреть на полную Луну.
— Джеймс, посмотри, сколько время.

Глянув на наручные часы, я несколько удивился, заметив, что секундная стрелка чуть-чуть сдвинулась с места. Повернув голову обратно к пегаске, я обратил внимание, что она так и сидела, глядя в окно.

— У тебя очень мало времени… — сказала она прежде чем поезд заехал в тоннель и свет в купе начал немного мерцать.

Через пару секунд он так и вовсе пропал, а когда зажегся… я остался совсем один. Никого в купе кроме меня не было. Я просто сидел на диване и глядел в окно. Такую ненависть и злость я в жизни не испытывал. Не страх… не тревогу… а самую настоящую злость. Мне захотелось орать и все ломать вокруг себя. Кулаки сжались изо всех сил, и я начал скрипеть зубами. Дверь купе в этот же момент открылась.
— Добрый вечер, Джеймс, — обратился ко мне жеребец контролер с длинными бакенбардами. — Не спится?
— Как видите… — безразлично ответил я, поправив пиджак.
— В Эпплузе что-то произошло. Мы уже проехали, но в Понивилле, говорят, будут проводить полный досмотр всех пассажиров. Не исключают, что это было какое-то нападение.
— Нападение? — посмотрел я ему в глаза.
— Без подробностей, но на выходе всех будут проверять. Я был обязан вам сообщить.
— Конечно, — покивал я. — Постойте-постойте, — окликнул я его за секунду до того, как он вышел.
— Да?
— Мы ведь едем из Улья, правильно? — выставил я руку вперед.
— Все верно.
— А со мной в компании не было двух кобылок? Флитфут и Флер де Лис?

Жеребец на секунду задумался, после чего того вдруг осенило.
— А ведь правда… я же вас всех троих видел еще в начале пути. А где эти пассажирки?

Я просто не мог сдержать ухмылки. Я сел скрючившись, и глядел себе прямо под ноги.
— Их больше нет…
— Простите? — спросил жеребец, начиная подозрительно пятиться куда-то назад.
— Я говорю, что их больше нет. Не-а, вы постойте.

Резко вскинув руку влево, жеребец повис в воздухе, начиная держаться копытами за горло. Задние ноги хаотично болтались в разные стороны, а единственное, что можно было услышать из его уст, так это непонятное хрипение и стоны.
— Если предположить, что и этого всего нет, то даже не стоит беспокоиться о том, что происходит. Все это просто выдумка. А что тогда реально…

Сжав ладонь в кулак, шея жеребца хрустнула и его тело повалилось на пол прямо в проходе. За окном уже можно было наблюдать огни приближающегося города. Я был совсем рядом. В голове была лишь одна четкая цель — как можно скорее добраться до Академии дружбы.

Твайлайт уже должна была закончить работу над уравнением. Гениальный пространственный маневр как-то позволил мне передать ей конверт с заметками на эту тему. Сама того не подозревая, она все это время упорно пыталась найти ответ, до которого мне дойти бы никогда не получилось. Алгоритмы здесь работали по очень хитрому принципу. Сам я не смог бы прийти к логическому заключению. История была написана лишь для того, чтобы у меня появилось время, но не для того, чтобы я им смог правильно воспользоваться. Фраза «Как вдруг вдалеке я замечаю что-то…» Она была связующей. Сидя где-то у себя в комнате, я расписывал самый хитроумный сюжет, но и он был всего лишь отвлекающим маневром. Для того, чтобы продолжать жить, даже будучи всего лишь кляксой на листе бумаги, разуму нужно поверить во что-то более логичное, нежели пару шаблонных переменных и синусы-косинусы. Это должен был быть мир. Он должен быть устроен не проще нашего. Наполнен персонажами со своей долгой и продуманной историей. Разуму легче было бы поверить во что-то подобное. Иначе бы я стер сам себя еще в самом начале.

Но и без подводных камней не обошлось. Я не мог с самого начала указать в качестве первоначальной цели сюжета — поиск ошибки в переменной уравнения. Подсознание сразу бы начало сопротивляться и догадываться, что все вокруг нереально, а настоящий я находится где-то далеко. Нужно было все обставить таким образом, что я, будучи полностью потерянным, нуждаюсь в помощи. Попал в новый мир, без цели, без памяти и просто продолжаю жить как ни в чем не бывало. Разуму нужно было убедиться в полной реальности происходящего, чтобы у меня была возможность вернуться к исследованиям.
Но проекции и воспоминания моего прошлого «я» начали преследовать меня и здесь. Как и проекция страшных побочных эффектов штампа. Здесь их просто не существует, но они стали частью сюжета, так как я просто не способен контролировать бессознательное. Но, если все эти проекции преследуют меня и здесь, то есть вероятность, что я все еще могу быть жив и могу все исправить. А значит мне нужно это уравнение, чтобы выбраться из этой написанной истории. Мои подсознательные проекции сделали свое дело. Оставалось лишь это достать.
С этой мыслью я встал с места и, вышел из купе, перешагнув бездыханное тело проводника.

Погода за окном поезда начала странно шалить. Ночь то сменялась на день, то наоборот. Мир рассыпался, сюжет медленно, но верно подходил к концу. И, если сейчас мне не удастся выбраться из этих мысленных хитросплетений, то я буду обречен на вечные скитания в этом лимбе.

Быстро пройдя вдоль вагона до конца, туда, где должен был быть выход, я неожиданно встретил того же проводника. При чем целого и невредимого. Он стоял у дверей выхода и с любопытством посматривал на свои карманные часы. Только в последний момент он отвлекся и перевел свой взгляд на меня.
— Джеймс, добрый день, — засунул он часы обратно в кармашек.
— Добрый…
— В Эпплузе что-то произошло. Мы уже проехали, но в Понивилле, говорят, будут проводить полный досмотр всех пассажиров. Не исключают, что это было какое-то нападение.
— Нападение? — посмотрел я ему в глаза, не сдержав улыбки.
— Без подробностей, но на выходе всех будут проверять. Я был обязан вам сообщить.
— Конечно, — покивал я.
— А где ваши… пассажирки?
— Они остались в Улье. Вернутся позже.
— Хорошо. А что с вашими… — испуганно сказал он, — глазами.
— Что с ними не так? — провел я пальцем по ресницам и обнаружил на кончиках красные разводы.

Осмотрев себя в отражении стекла, я заметил, что из глаз сочилась кровь. Сосуды полопались и выглядело это, честно, жутко.
— Ничего, видимо не выспался, — шатнулся я, когда поезд начал останавливаться на вокзале.
— Вам срочно нужно в больницу, — взволнованно сказал контролер.
— Сразу, как закончу одно дельце, — рысью выскочил я из вагона.

Мало того, что на улице был день, так еще и на перроне меня поджидало с десяток гвардейцев, выряженных в золотую броню. Можно было предположить, что все это было частью общей проверки пассажиров, но что-то мне сейчас подсказывало, что они здесь именно по мою душу.
— Джеймс, нам велено сопроводить вас до Академии Дружбы. Пожалуйста, проследуйте за нами.
— В этом есть необходимость? — с легкой улыбкой выставил я руки в разные стороны. — Я знаю дорогу.

В ответ все, как один, направили копья с острыми наконечниками в мою сторону.
— Это приказ принцессы Твайлайт Спаркл. Пожалуйста, пройдите с нами.
— Ладно… конечно… — с легкой ухмылкой, я двинулся им навстречу. — Только есть одно «но»…

Переведя взгляд на того, что был ближе всех, я немного напрягся и спустя секунду он задрожал, а еще позже выронил свое копье и… начал странно улыбаться.
— Парни… — начал тот стражник. — Зачем нам его схватывать, это ведь Джеймс. Он наш друг. Мы с ним как-то выпивали, он классный парень.

Я точно не ожидал, что все сработает в точности. Именно на это было нацелено прямое воздействие штампа. Остальные же быстро сгруппировались.
— Схватить его! — крикнул один из них, и все гвардейцы начали в боевом строю бежать в мою сторону.

Выставив обе руки вперед, я легонько провернул пальцы, и вся стая мгновенно разлетелась в разные стороны. От боевой колонны не осталось и следа. К тому моменту многие пассажиры поезда начали выходить, но, увидев все это, с криками быстро возвращались обратно в купе. Я не особо обратил на это внимание. По большей части эти существа были миролюбивыми. Так я их описал.

Когда же я двинулся дальше, я неожиданно ощутил, как кто-то схватил меня за ногу. Это был один из гвардейцев, который, по-видимому, сломал копыто и мог сейчас разве что ползти. Он вцепился в мою ногу крепкой хваткой и постоянно рычал.
— Не смей!
— Вот, значит, как Твайлайт послала меня встречать. Быстро сообразила, — выставил я руку в сторону лежащего солдата.

Спустя секунду его шлем сжался, раздробив голову до основания. Только тогда его хватка ослабла, и я смог идти дальше.

Выйдя с вокзала я неожиданно для себя увидел следующее. Моя копия в компании всей шестерки шли в мою сторону. Вид у всех был веселый и беззаботный. Обсуждали они, кажется, начало праздников. Я был загружен несколькими сумками и шел, естественно, рядом с Флитфут. Мы общались, улыбались друг другу.
— Чур я сижу у окна, — кривлялась Рэйнбоу.
— Не-а, не заслужила. Трофеи делил я со Спайком. А ты Флаттершай испугалась, — смеялся я.
— Я не испугалась, — надулась радужногривая. — Это все Дискорд!
— Меня только не приплетайте. Я вообще тут не при чем.
Они так и прошли мимо меня, не обратив никакого внимания, словно это было… воспоминание. Я их потерял из виду, когда вся компания зашла за угол. Тряхнув головой, я двинулся дальше.

Центральная площадь, к удивлению, тоже оказалась полностью пустой. Но была она таковой только до того момента, как я услышал звонкий девичий смех. Повернувшись, на его источник, окружение полностью поменялось. На улицах лежал кристально чистый снег. Погодная бригада расчищала облака. Горожане в шарфах и шапках с помпонами шли по своим делам и… Флитфут. Она бежала в мою сторону.

Только я хотел ее обнять, как она проскочила прямо в шаге от меня и побежала куда-то дальше.
— …в эпичных баталиях? — спросила Флитфут, подойдя к моей копии чуть дальше по улице.
— В дворовых перестрелках снежками. Так, юношеская забава по случаю зимы. И кстати… — замолк он, улыбнувшись. — Я ведь не просто так руки поднял, когда ты меня застукала за этим занятием.
— В смысле? — подошла к нему пегаска.
— Я ведь таким образом дал тебе фору, которой ты не успела воспользоваться.
— То есть…
Не прошло и секунды, прежде чем моя копия накинулась на пегаску и в сопровождении веселого смеха те начали кувыркаться в снегу. Это воспоминание вызвало у меня одновременно что-то теплое и что-то неприятное. Я закашлял кровью, запачкав рукав пиджака.

Развернувшись, обстановка снова сменилась на летнюю и я пошел дальше, уже немного похрамывая. Голова раскалывалась, глаза заплывали, а все тело теперь ломило так, будто бы я весь день тягал стокилограммовые штанги. У меня не было права на ошибку. Где-то на горизонте уже виднелась Академия Дружбы. Туда я и держал теперь путь…

— Дело приняло серьезный оборот, — начала Твайлайт, сидя с подругами за большим кругообразным столом. — Мы с Дискордом просмотрели анализы, снятые с Джеймса еще в период реабилитации. Чтобы объяснить такую подозрительную активность его мозга я разработала уравнение…
— Скука! — демонстративно зевнул Дискорд. — Твайлайт, говори все, как есть. Он безумный расчетливый лицемер, который манипулировал своим положением, чтобы получить это! — указал он на доску.
— Дискорд, не перебивай! — топнула Твайлайт. — Единственный здесь лицемер — это ты. Если бы ты сказал об этом раньше, еще в Кантерлоте всего этого могло и не быть.
— Ладно, не урчи, — телепортировался драконикус к доске. — Единственное, что сейчас важно, так это то, что он идет сюда. И идет явно не с благими намерениями. Если верить твоим расчетам, Джеймс давно потерял адекватную связь со всем происходящим и теперь не остановится ни перед чем, чтобы получить это.
— А почему бы нам это… э-м-м… просто не отдать? — наивно спросила Флаттершай.
— Сублимация, — начал Дискорд бить указкой себе по ладони. — Он пытается трансформировать страх неизбежного в различные виды конструктивной деятельности. В данном случае единственная логическая зацепка — это связь с его миром посредством этого уравнения. А возможно и самой жизнью.
— Но это ведь не ответ на вопрос, почему мы не можем этого сделать. Ему ведь нужна помощь. И, если я правильно поняла, то эта штукенция на доске может ему помочь, разве нет? — продолжила Рерити.
— Дело здесь в следующем, — ответила Твайлатй. — Повреждения его нейронов настолько критическое, что он более не способен адекватно воспринимать информацию. Иначе говоря…
— Паника… — начал расхаживать вдоль стола Дискорд. — Мощный выброс энергии в Эпплузе есть ничто иное, как защитный механизм.
— Защитный механизм? — выгнула бровь Твайлайт.
— Реакция на опасность, либо сильное эмоциональное переживание. Если это то, чем он занимался, — указал Дискорд на доску, — то ему каким-то образом удалось вывести работу дофаминового нейромедиатора за внешнюю оболочку головного мозга. Вопрос, заметил ли он просчет в том, что он наоборот подавляет работу остальных?
— Да, но эффект кратковременный, — констатировала Твайлайт. — За счет данной ошибки и происходит выгорание нейронных сетей. Нет противовеса. Это все равно что увеличивать напряжение в низковольтную лампочку. Она рано или поздно либо перегорит, либо лопнет.
— Да, но ты ведь это исправила? Ты ведь у нас головастая, — встряла Рейнбоу. — Мы ведь можем ему объяснить, что тут требуется помощь и мы готовы ему помочь.
— Так, Твайлайт, дай мне ластик, — выставил Дискорд лапу.
Когда Твайлайт протянула ему кусочек маленькой резинки, последний комично запустил этот огрызок прямо в радужногривую, от чего та начала смешно негодовать.
— Плохо слушаешь, Вондерболт, — отряхнул лапы драконикус. — Мало того, что с ним находиться сейчас рядом опасно, так и эта писанина может вызвать еще один подобный выброс.
— Как тот, что был в Эпплузе? — спросила аликорн.
— Он всех убьет, — задумчиво ответил Дискорд.

Услышав последнюю фразу все тревожно оглянулись и навострили ушки.
— Именно. И представьте, что сумасшедшее существо идет сюда, чтобы нажать на кнопку, которая сотрет всех с лица земли. И ему ведь уже ничего не объяснишь. Он и слушать не станет, ибо утратил возможность рационально мыслить. Им сейчас движет лишь безумное желание вернуться обратно.
— Но ты ведь не был бы Дискордом, если бы не твои безумные штучки, — выгнула копыта Рэйнбоу.
— Боюсь, не так все просто, — начал драконикус потирать локон волос на подбородке. — Он это мог предусмотреть и не дать мне возможность что-либо сделать…
— Что значит «мог»? — спросила Твайлайт.
— Так, слушайте, — занервничал драконикус. — Ситуация патовая. Если ничего не выйдет, то будьте готовы применить Элементы Гармонии, ибо перед вами скоро предстанет «настоящий» злодей этой истории.
— Что?! — синхронно возразили все, кроме аликорна.

Эта безэмоциональность Твайлайт поразила всех. Пятерка, переведя взгляд на подругу, стали ждать ее ответа. И после того, как Дискорд кивнул, та ответила.
— Не знаю, как, но весь маршрут Джеймса от самого начала и до самого конца был рассчитан математически. Я до сих пор не понимаю «как». Но теперешняя ситуация сделало его очень опасным… и я боюсь, что он не остановится даже перед вами, чтобы заполучить это уравнение…

После сказанного Твайлайт опустила мордочку, боясь гневных взглядов подруг.
— Но… толку от него, если оно не закончено?
— Все очень просто, — стоя спиной ко всем, ответил Дискорд. — Он знает про эту ошибку и быстро все исправит. Но по сюжету у него на это лишь несколько секунд. В противном случае разум выкинет его на первоначальную точку. И именно поэтому он и воспользовался твоей помощью, — полубоком улыбнулся он Твайлайт.
— Моей? — удивленно спросила аликорн.

Подойдя к ней, Дискорд, присел на пол.
— Ты не помнишь ничего странного задолго до твоего отбытия в Кантерлот. Например… встречу с самим Джеймсом. Но не после возвращения, а именно до.

Твайлайт сидела и задумчиво смотрела в пол. В ее голове начался сложный вычислительный процесс.
— Стой… но… это ведь…
— Да, милая, да, — встал Дискорд, вынув откуда-то конверт. — Очередной математический шифр, специальное послания для тебя.
— Но как это возможно…

— В написанной истории возможно все. Ибо теперь ему необходимо понять, что речь идет не о воспоминаниях и странных путешествиях по временным нитям, а именно… а его истории.

Твайлайт тут же привстала.
— Стой, подожди, что значит… «написанной истории»?
— Значит нам нужно его схватить! — топнула Рейнбоу. — Я соберу отряд за пару минут, и мы встретим его на вокзале.
— Не стоит, — потирая виски, ответила Твайлайт. — Я уже послала туда гвардейцев, чтобы его привели.
— Но облажались… — ехидно улыбнулся Дискорд. — Вам я советую спрятаться как можно дальше. Нам предстоит долгий разговор.
— Ты же говорил, что его нужно…
— Именно, Рейнбоу, — обвил Дискорд радужногривую своим змеиным телом. — И только, если вы заметите меня в сложном дагестанском захвате, тогда выскакивайте и… пиу-пиу-пиу, — начал Дискорд уворачиваться от невидимых пуль.
— Э-э-э-э…
— Используйте элементы гармонии. Но отправляйте его куда-нибудь дальше Луны. С ним все равно ничего плохого не случится. Ведь он всего лишь…

Неожиданно главное дверь зала распахнулась и внутрь зашел хромающий Джеймс. Из глаз шла вязкая кровь, да и сами зрачки были не лучше. Он безумно оглядел всех находящихся в зале, после чего постарался придать своему лицу более нормальный вид, хотя вышло не очень.

— Проекция…

Глава 45

В огромном зале с хрустальной люстрой по центру образовалась очень тревожная тишина. Тяготила она настолько, что никто из присутствующих даже не думал и моргать. Сам драконикус неестественно выпрямился и наблюдал за пришедшим человеком уже с полной серьезностью. Кобылки, немного привстав лишь краем глаза переглядывались между собой, ожидая того, что будет дальше. Словно любая секунда могла оказаться последней.
— Чего вы так напряглись? — прервал тишину Джеймс. — Не уж-то не узнали меня?

Парень изо всех сил пытался справиться с уголками губ, который старались неестественно выгнуться, обнажив безумные нотки. Чуть похрамывая, он начал проходить внутрь.
— Стой, — тихо сказал драконикус.

Парень остановился. Плечо странно дернулось, и он снова поднял взгляд.
— Мы все знаем, Джеймс, — дрожащим голосом начала Твайлайт. — Об уравнении и о том, что ты сильно болен.
— Да неужели? — сухо ответил парень, свернув куда-то вправо.
— Стой на месте, — повторил Дискорд.
— Дай хоть присесть, ноги устали.

Пройдя к стене, он медленно отодвинул стул и со вздохом сел, откинув голову назад.
— Мы все знаем…
— Правда?! — моментально вскинул он голову, посмотрев на Твайлайт.

Сделал он это настолько неестественно быстро, что та, даже находясь в нескольких метрах от него, со страхом вжалась обратно в кресло.
— Я знаю, как это выглядит со стороны, — вытер парень стекающую по щекам кровь. — Но по правде все было предусмотрено таким образом, что я и сам ничего не знал. До того момента, как не увидел…

Все персоны, находящиеся в противоположной части зала подозрительно смотрели на Джеймса.
— Эту удивительную историю о моей прошлой жизни. О политических интригах и моей роли во всем этом. Какое удивление осознавать, насколько важной фигурой я был во всем этом.
— Джеймс… мы просто хотим тебе помочь, — очень тихо сказала Рерити.
— Боюсь, у вас ничего не выйдет, — улыбнулся парень. — Мне не хватит страниц на то, чтобы описать мое долгожданное излечение. А вот на это, — указал он пальцем на доску. — Вполне достаточно.
— Джеймс, уравнение все еще не закончено, — сглотнув, сказала Твайлайт. — Из-за ошибки дофамин подавляет остальные нейромедиаторы. Ты очень болен…
— Конечно я знаю об этом, — перебил он аликорна. — Переменные семь, три и четыре. Иначе бы события в Сиэтле не произошли, мне ведь нужно было создать политический прецедент.
— Тогда зачем тебе все это? — спросил драконикус, не сводя взгляд с парня.

Цыкнув, Джеймс с трудом положил одну ногу на другую.
— Видите ли… побочные застали меня врасплох гораздо раньше, чем я ожидал. В принципе, как и всех тех, кто был частью этого проекта. Агенты, засланные в Сиэтл.

Никто даже и не думал отводить свой взгляд от новоприбывшего гостя. Все внимание, тревога и ожидания были сконцентрированы только на нем. Даже Дискорд, не свойственно для себя, глядел на того с полной серьезностью и… интригой. Сейчас парень был точкой сосредоточения такой энергетики, что всем трудно было совладать со своими внутренними эмоциями. Но все держались изо всех сил, ибо понимали суть и принцип этого математического трюка.
— И я застрял… — постукал парень пальцами по подлокотнику. — Впав в вполне ожидаемую кому где-то на пути в Куксхафен. Это все лимб. Образ моей квартиры, но этого было недостаточно. Я помнил о том, что было, а чревато это было смертью. Мозг, осознав бы это, выкинул меня из предсмертного бреда и наступила бы беспросветная тьма. У меня оставался только один выход…

Все продолжили внимательно слушать.
— Фраза "Как вдруг вдалеке я замечаю что-то..." связующая. С нее все начинается. Начинается история. История со мной в главных ролях. Мир, наполненный живыми персонажами. Мир с новым укладом и совсем другими правилами. Это должно было быть что-то, что заставит мое подсознание поверить, что я все еще жив. Что ничего не было, — начал жестикулировать парень. — Внеся в историю некоторые правила, мне удалось обмануть смерть. Это как эффект плацебо, только на бумаге. Понимаете?

Никто не решился прервать парня. Взгляды становились шокированными у всех, но только не у Дискорда. Даже Твайлайт, переварив услышанное, начала на глазах сереть и поддаваться эмоциями. Этого парень и добивался.
— Но были правила. Одно из них не в коем случае не возвращаться к размышлениям о прошлом. Поэтому я ничего и не мог вспомнить. Согласно сюжету, отсылки должны были приходить постепенно. В виде галлюцинаций, воспоминаний и возвращений в прошлое. Если бы я вспомнил обо всем в самом начале, разум бы догадался о нереальности происходящего и меня бы выкинуло обратно. Я бы просто умер. Время! — указал он на свое запястье. — Оно идет только тогда, когда я начинаю что-то вспоминать. И, когда наступает 4:44, я снова возвращаюсь на первоначальную и мне приходится переписывать сюжет. Мне нужно было найти ответы на вопросы до того, как наступит этот час. Все очень просто. Три минуты — три месяца.
— Что ты имеешь в виду под «сюжетом»? — спросила Твайлайт, немного отойдя от шока.

Оглядев всех присутствующих, парень нагнулся вперед и опустил голову. Несколько секунд он так и сидел, потирая свои ладони, да поглядывая на наручные часы, стрелки которых очень медленно, но тикали. А после он снова поднял голову и с полной решимостью произнес:

— Вы все существуете только на бумаге…

Эта короткая фраза вызвала бурю самых неординарных эмоций. Кто-то ощутил шок, который хорошо читался по выражению мордочек; кто-то злость, а кто-то вообще смотрел на парня так, будто он просто свихнулся. Не было единого мнения в том, как нужно было реагировать на его слова.
— Вы персонажи моей долгой и кропотливой истории, которую я создал, чтобы найти ошибку в своем уравнении. Один долгий отвлекающий маневр. Целый мир, который стал для меня и домом, и психологической тюрьмой. Впав в кому на пути в Куксхафен, я создал лимб с образом своей квартиры. Там я и застрял, расписывая такой сюжет, который позволит мне жить дальше... как же меня от этого тошнит, — встал он с места.
— Джеймс?

Взмахнув руками, все присутствующие в зале разлетелись в разные стороны. Быстрее всех среагировала Рейнбоу. Она быстро вспорхнула в воздух и боевой стрелой полетела в его сторону, чтобы сбить с ног, но не успела. Выставив руку в ее сторону, парень сжал кулак, и пегаска полетела в обратном направлении и ударилась спиной прямо об угол. Раздавшийся звонкий хруст, вызвал самую шокирующую реакцию у всех присутствующих кроме парня. К бездыханному телу пегаски тут же подбежала оклемавшаяся Рерити и Флаттершай, который немного похрамывали.
— Как это мило, — безумно улыбнулся парень, выставив руки в их стороны.
— Не смей! — подскочил Дискорд, схватив парня. — Даже не не смей!
— Значит ты все-таки ее любишь? — залился смехом парень. — Какая жалость…

С локтя ударив Духа Хаоса в живот и по голове, последний отлетел назад. Но не успел парень опомниться, как в того начали лететь нескончаемые магические лучи. Они врезались в тело, испепеляя одежду и, оставляя на коже жуткие ожоги. Но парень не издавал даже и писка. От каждого удара такого луча, что выпускала Твайлайт, парень отскакивал назад. На оголившемся теле уже были видны кости и ребра. Лицо, тоже пострадавшее от этих сгустков энергии, было смесью обугленной кожи и голого черепа, к которому прилипали горящие куски мяса. Но на лице продолжала красоваться безумная ухмылка. Она была страшнее самого жуткого кошмара. Особенно поражало то, что тот даже пытался смеяться, хотя сам смех теперь был больше похож на непонятное хрипение и бульканье из-за оголившихся на шее мышц и связок, из которых ручьем шел фонтан крови.

Спустя минуту такой магической бомбардировки Твайлайт наконец остановилась, когда заметила, что парень с открытыми глазами встал на колени. Взгляд его притупился, а спустя секунду голова опустилась и его тело так и обмякло в этом положении.
— Твайлайт, — откашливался Дискорд. — Элементы Гармонии!
— Он мертв? — пытаясь отдышаться, спросила аликорна.
— Твайлайт! — заплаканным голосом кричали подруги, согнувшись над телом радужногривой пегаски.

Атмосфера была критическая. Звуки плача, криков и нескончаемых стонов были самым настоящим безумием. Обвалившаяся штукатурка, разбросанные вещи. Пытавшийся встать Дискорд. Твайлайт никогда не ощущала ничего подобного. Это была самая страшная и неконтролируемая ситуация в ее жизни. Она не знала, что делать и не знала, что будет теперь дальше. На глазах появились слезы.
— Господи… — только и смогла вымолвить кобылка, привстав.

Но не успела она сделать и шага, прежде чем она повисла в воздухе, начиная изо всех сил дергать задними ногами. Передние копыта держались за шею и из ее уст одновременно доносился одновременно и плач, и непонятное кряхтение.
Выпрямившись, стоя на коленях, парень держал руку вытянутой.
— Вас всех не существует. После этого цикла никого не будет существовать!

В следующую секунду он сжал ладонь в кулак, и шея аликорны громко хрустнула. Бездыханное тельце повалилось прямо у доски, а те кобылки, что так и сидели над телом радужногривой пегаски уже не могли ни плакать, ни кричать, ни звать на помощь. Они словно впали в каменный ступор и только по глазам можно было прочитать всю безысходность, потерянность и полное отсутствие сил на какие-либо эмоции.
Раны на теле Джеймса начали заживать. И когда тот встал, то сразу направился к доске.
— Что, так и пройдешь мимо меня? — кашлянул Дискорд, перевернувшись на спину. — И даже спасибо не скажешь за угощения?

Парень продолжил молча идти.

— Забавно, — снова кашлянул Дискорд, но уже с кровью. — Все выдумка, а ты один реален. Какая ирония.
— Я написал эту историю. Я застрял и мне нужно выбраться... — прошипел Джеймс, когда кожа на черепе полностью отросла.
— А я все гадал над твоим шифром и тем, почему ты пишешь одновременно две истории… — откинув голову назад, вынул Дискорд из-под себя черную тетрадь.
— Что значит «две истории»?

Кинув тетрадь Джеймсу, Дискорд полностью расслабился.
— Ты за все время здесь так ничего и не понял…

Подняв тетрадь, парень начал листать страницы, всякий раз останавливаясь на главах, именуемых «Интерлюдией».
— Если история про этот мир, то зачем в нее вписывать сюжет событий в твоем?

После сказанного Дискорд начал очень вяло, но вполне естественно смеяться. Джеймса это, не сказать, что смутило, но вполне заинтриговало. В главах «Интерлюдия» описывались события, предшествующие событиям в этом. Но что они забыли в этой тетради? Проект, политические интриги, Кудрин, Софи, Ричард Греннел. Что они все здесь забыли?
— Что все это значит? — листая страницы, спросил Джеймс.

Безуспешно пытаясь встать, Дискорд продолжал смеяться.
— Что все это значит?! — рявкнул парень, схватив драконикуса за шею и припечатав к стенке. — Если это все подстроил ты…
— Джеймс, — пытаясь вздохнуть, улыбнулся драконикус. — Ты ведь сам все это писал, разве не помнишь. Идея со штампом, конечно, удивительная. Такая грандиозная цель, конечно, создает иллюзию правдоподобности. Но ты уверен, что вопрос «Ты помнишь, что произошло?» связан именно с тем, что было в твоем мире, а не нечто иное? — хрипел он от того, что Джеймс сильнее прижимал его за горло. — Ты уверен, что и ты вообще способен хоть что-либо исправить? Может это все просто воспоминания и ты наоборот пытаешься все это забыть или...
— Хочешь мне сказать, что я…
— Безумец — да. Описан ли сюжет — да. Но вопрос, где ты именно застрял: там или здесь остается вопросом. Логичней предположить, что тебя вообще нигде нет. И ты тоже всего лишь персонаж. Ты ничего не контролируешь: ни сюжет, ни себя, да даже события, происходящие в этом мире. Неужели ты бы настолько досконально прописал этот сюжет только для того, чтобы убедить себя в реальности происходящего?
— Я… персонаж?! — начал Джеймс сжимать ладонь.

Дискорд, пытаясь вздохнуть, продолжал улыбаться.
— Так может ты уже вспомнишь, что произошло и ради чего ты в действительности затеял эту игру?

Это было последнее, что сказал Дискорд, прежде чем его шея хрустнула под давкой Джеймса и тело сползло на пол.
— Выдумка… вы все выдумка, — начал парень разминать костяшки.

После этого он прошел до доски и взглянул на писанину той, чье тело сейчас лежало на полу прямо под ногами. Это была эйфория. Разглядывая записи, Джеймс уже не мог скрыть радость от скорейшего возвращения. Исправив мелом три переменные, тот, наконец-то облегченно выдохнул.
— Все кончено… — подумал он вслух.

В следующую секунду позади раздался знакомый звон телефона. Помещение было полностью пустым. Не было ни тел, ни учиненного ранее беспорядка. Все было чисто, будто ничего и не происходило. На кругообразном столе, за которым ранее сидела шестерка стоял черный стационарный телефон. Без проводов, без антенн. Но продолжал он настойчиво звонить. Подойдя к нему, парень снял трубку и принялся ждать вопроса, который более всего сейчас ожидал услышать.
— Ты помнишь, что произошло? — раздался сквозь противные помехи женский голос.

Недолго думая, парень ответил.
— …да.

Интерлюдия VIII

Музыкальная тема главы — https://www.youtube.com/watch?v=TuWH9ewTyc0

Идет в середине основного хронометража.

— Джеймс, очнись. Ты как, парень? Все нормально?

Я ощущал, как меня легонько шлепают по щекам. Глаза не сразу привыкли к свету, из-за чего я видел лишь смутные силуэты. Несколько человек стояли прямо надо мной и что-то делали. Пару на коленях придерживали мою голову. Еще пару ходили взад-вперед.

Громко откашлявшись, я перевернулся на бок.
— Джеймс, твою мать, ты как?!

Схватив того человека на ощупь за перед рубашки, я потянул его к своему лицу.
— У меня получилось… — прохрипел я.
— Что он говорит? — спросил кто-то из присутствующих.
— Мы принимаем телеграмму с флота ВМФ США. Вылет через полчаса. Придумайте, как привести его в чувства, — раздался еще один голос.
— Постойте вы! — шикнул мужской голос, после чего мне помогли встать. — Все нормально.

Мне помогли присесть в кресло. Взор был все еще затуманен, и я медленно поворачивал голову то влево, то вправо. Звуки становились понемногу объемными. Знакомый шум идущего монорельса и легкое дуновение ветра из открытой форточки.
— Ты как? — положил мне руку на плечо мужчина.
— Ричард? — поднял я голову.
— Ну не мать Тереза же, — усмехнулся он. — Как себя чувствуешь?

Пару раз причмокнув, я прислонил обе руки к затылку.
— Что произошло?
— Ты потерял сознание. Я уж подумал… не дай Бог побочки. Ты нас всех перепугал.
— Да, это они. Но теперь все позади, — поднял я голову.
— Идите, мы тут справимся, — кивнул Ричард медперсоналу и несколько человек покинули главный зал.

Зрение восстановилось. Вагон, обставленный красным деревом. Командный штаб. Роскошный стол в углу, стационарный телефон. Из-за двери слышалась сильная суета: писк Морзе, помехи в рации, беготня, ругань на немецком. И люди: офицеры в фуражках, связисты, да обычные солдаты.
— Я нашел…
— Что нашел? — присел за стол Ричард.
— Ошибку… она здесь, — указал я пальцем на висок.
— Ничего не понимаю. Сначала ты говорил, что побочные необратимы, а теперь ты заявляешь, что придумал, как этого избежать. Где же ты был? — улыбнулся он, облокотившись о стол.
— В местах столь отдаленных.
— Будешь? — спросил Ричард, достав из комода коньяк.
— Не откажусь…
— Понимаю, ты все еще приходишь в себя, но пока все идет по плану, — разлил он в два бокала коньяк. — К моменту наступления мы уже будем на полпути в Лондон.
— Разве? — отпил я, ощутив наконец «настоящую» горечь от спирта. — Ты говорил о том, что началось подозрительное молчание. Разве тебе не кажется, что… нас могли раскрыть?
— Джеймс, ты был в отключке всего три минуты, а мысли такие, будто у тебя на размышление было несколько часов.
— В том-то и дело, — облокотился я о стол. — Мы все это время думали, что немцы не в курсе того, что происходит в действительности. О том, что я передал информацию вам и сейчас пытаюсь скрыться в Штатах. Но что, если предположить, что смерть Джона и связного из департамента по снижению юридических рисков в Нью-Йорке была связана вовсе не с тем, что меня пытаются сделать крайним, а с тем… — замолк я, ощутив прозрение. — с тем, что… они все знали с самого начала… господи…
— Джеймс, даже, если тот бред, что ты сейчас несешь правда, то узнать об этом было невозможно. Последний человек, который мог навести на это справки был ваш агент в Вашингтоне под кодовым именем «Лучик». Стив Вейбер, — положил он на стол документы. — Именно он стал тем, кто заявил о провальной миссий, так как он с кем-то держал связь в Сиэтле.
— Да, мне об этом говорил Кудрин. С кем-то из администрации, — посмотрел я отчеты. — Нигде не указано что-либо об эмпатических штампах. Просто повторяющиеся «спутанность сознания», «галлюцинации», «кома». Он нас не сдал.
— Я тоже так думаю, но связь с ним тоже была потеряна. Навел я справки в ЦРУ, говорят, не имеют к этому отношения. Может лгут. Он был под штампом?
— Не знаю-не знаю, — отложил я документы, снова отпив из бокала. — Меня ведь не держали особо в курсе.
— И правильно делали. Складывается такая непонятная каша из всего этого, что лучше не думать, что вообще происходит. Может во всем этом вообще смысла, как дешевой монете. Давай лучше остановимся на простом. Мы едем в Куксхафен. Через минут пятнадцать мы будем на вокзале. Доедем до аэропорта, сядем в самолет и улетим куда подальше от всего этого.
— Наверное, ты прав, — откинулся я в кресле. — Но что-то мне не нравится…
— Ты лучше скажи мне, что значит «нашел ошибку»? — подлил он себе еще. — Твои наработке в кейсе. Ты в любой момент можешь подправить переменные. В нашей лаборатории в Нью-Йорке на тебя будет давить весь научный отдел, а пока у тебя развязаны руки, пожалуйста.

На столе действительно все это время лежал черный кейс, на который я, почему-то, до сих пор не обращал внимания. Пододвинув его к себе, я потянулся руками к трехзначному кодовому замку.
— Ошибка в штампе вовсе не ошибка, — провел я ладонью по крышке чемодана. — Эта переменная, по всей видимости, отвечает за вентролатеральное преоптическое ядро. Тормозные нейроны, использующие в качестве нейромедиатора гамма-аминомасляную кислоту. Но она, как известно, находится в антагонистических отношениях с дофаминергической системой. С одними переменными — это оружие. А с другими…
— Отличный способ выспаться… — заинтересованно покивал Ричард.
— Это не кома… это что-то более сложное, — задумался я.
— Не понял.
— Пространственно-временной лимб. Проработанный мир где-то на задворках сознания.
— Мне можешь не рассказывать, я все равно ничего не пойму. Расскажешь это нашим «Энштейнам» в отделе. С ними ты поладишь на своем-то научном языке.
— Ты прав, но… ты никогда в жизни поверишь, где я в действительности был эти «три минуты».

Ричард заинтересованно посмотрел на меня. После встал и подошел к шкафу в углу зала и вынул пару папок.
— Ричард, это просто невозможно. Я пережил клиническую смерть и выбрался только благодаря извращенному карманному измерению глубоко внутри моего подсознания. Ты это можешь себе представить?
— Джеймс, ты ведь сам говорил про побочные. Все двенадцать человек, а если брать Стива, то тринадцать. Бац-бац-бац-бац, — тыкал он пальцам по вынутым листам. — И всех нет. Если и так, то ты, возможно, будешь четырнадцатым.
— Нет, я нашел ошибку. Я выбрался! — стукнул я кулаком. — И даже если то, что происходит сейчас выдумка, то я уже не могу влиять…
— Сэр, вас вызывает штаб, — зашел в зал мужчина с аппаратурой на голове. — Говорят, новости из города.
— Переведи их на стационарный.
— Есть! — отдал мужчина честь, закрыв за собой дверь.
— Джеймс, ты должен понять, что речь более идет не благотворительности и разработках в нейрофизиологии. Идет война и мы с тобой, — указал он рукой на меня. — Сейчас участвуем в самой двузначной политической интриге. Попытайся сконцентрировать и продумать каждый свой следующий шаг. Тебе еще предстоит выступать в Конгрессе.
— В Конгрессе?
— Именно. Хотят быть уверенными, что ты на нашей стороне.

Неожиданно раздался звон стационарного телефона. Этот противный шум уже успел приесться настолько, что у меня инстинктивно начало подкатывать тревожно чувство. Постоянно один и тот же вопрос. Один и тот же вопрос. Тогда все было частью психологического представления. Но тогда почему я до сих ощущаю странное волнение?
Прибавить к тому то, что Ричард даже спустя пять секунд не собирался поднимать трубку. Он просто сидел и смотрел на черную пластмассовую коробочку, будто ожидая, что трубка сама поднимется, либо звонок прервется.
— Штаб?
— По всей видимости, — выдохнул Ричард, подняв трубку.

На обратной стороне провода послышалось невнятное бормотание. Женский голос. Я готов был поклясться, что это был именно тот голос. Он продолжал что-то нашептывать мужчине. Ричард кивал. Я не мог расслышать, либо понять, о чем шла сейчас речь, поэтому пытался все прочитать по выражению его лица. Но тщетно. Лицо Ричарда было, как каменная неприступная крепость.

В один момент он внимательно посмотрел на меня. Голос на проводе стих, но разговор все еще не был окончен. Мне стало тревожно. И еще тревожней, когда Ричард отвел глаза в сторону.
— …отдайте приказ.

И повесил трубку, упершись кулаками в стол. Где-то в соседних вагонах послышалось эхо сигнала тревоги. И суета. Морзе начало пищать чаще. Беготня офицерского состава, ругань и нескончаемый топот. Мне это совсем не нравилось.
— Плохие новости?
— Войска стягиваются в Куксхафене. Я отдал приказ о вылете.
— Будут бомбить?
— Да, все прибрежные города, включая Гамбург, — начал рыскать в карманах Ричард.
— Мы не успеем.
— Успеем, — подошел к окну мужчина. — Не имеем права не успеть.
— Этого ведь не должно было быть. Почему немцы начали стягивать свои силы? — встал я, подойдя к нему

За окном монорельса быстро проносился вид заснеженных верхушек гор.
— Не знаю. Военно-морской флот базируется у берегов Дании уже неделю. Может что-то заподозрили?
— Это упоминалось на последнем совещании, но они до сих пор верят в то, что вы не ударите по союзнику НАТО.
— Видимо не до конца поверили.
— Именно в тот момент, когда мы направляемся в город? — махнул я рукой.
— Такое случается. Главное придерживаться плана.
— Через пятнадцать минут ваши ВВС сравняют город с руинами. Какого плана?
— Добраться до вокзала. Там уже ждет машина, оттуда нас вывезут в аэропорт.

В зал вошел связист.
— Ты, — указал на него рукой Ричард. — Свяжись с нашими на вокзале.
— Сэр, — держа в руках лист, ответил связист. — …никто не выходит на связь. Вокзал перекрыт.
— Твою мать… — прислонил я ладонь к губам. — Они знают, что мы едем в город…
— Не может быть, — посмотрел на меня Ричард и снова вернулся взглядом на связиста. — Попробуйте наладить связь.
— Есть! — отдал честь мужчина, побежав обратно.

Наступила тревожная тишина. Сигнал тревоги уже бил по ушам. Я пытался понять, где допустил ошибку.
— Что будет, если нас схватят?
— Ничего хорошего, — уперся Ричард кулаками в стол. — Посол США в одном вагоне с руководителем департамента, из-за которого и возникла вся эта ситуация…

Я попытался придумать выход из ситуации. Но в голове было предательски пусто.
— Эти данные нужно передать нашим, — кивнул Ричард в сторону кейса.
— Нельзя просто продиктовать это уравнение. Так это не работает.
— Придумай что-нибудь.

Ричард направился в сторону выхода и уже собрался закрыть за собой дверь.
— А ведь это Георг настаивал на нашей с тобой встрече. Это было как раз тогда, как я только-только вышел на контакт с департаментом по снижению юридических рисков.
— Джон и Виктор были уже были мертвы, — вернулся он обратно, закрыв за собой дверь.
— Да я знаю… но что, если предположить, что и он об этом знал?

Ричард задумался.
— Тогда все складывается логично. Свести нас вместе, чтобы…
— Чтобы убрать сразу две ключевые фигуры, — ощутил я прозрение. — Ты понимаешь, Ричард?! Застав нас вместе, сразу станет ясно, что мой отдел был хоть и косвенно, но в сговоре с американскими спецслужбами.
— Тогда…
— Мой отдел даже не надо будет переводить в частную структуру. Война закончится, даже не успев начаться.
— Твою мать… — встал в ступор Ричард.
— Срочно звони Софи! — обошел я стол, взяв чемодан.
— Сначала данные.
— Нет уж, Ричард. Ты помнишь, на каких условиях мы договорились. Данные в обмен на ее безопасность.
— Хорошо. Я выясню, — вышел он из зала, захлопнув за собой дверь.

В эту же секунду я потянулся к электронному замку на чемодане. Не ради всего это я прожил эти три месяца в своем "карманном измерении". Правда в обмен на райское удовольствие. Смешно. Я вернулся к тому, с чего началась эта история. А началась она в этот момент. Только я нажал на первую цифру, как дверь зала открылась, а внутрь влетела…
— Флитфут?! — завис я с открытым ртом. — Что ты здесь делаешь?!
— Не делай этого! — подлетев, обняла она меня за плечи. — Не надо этого делать!
— Так, понятно. Ты всего лишь галлюцинация, которая появилась из-за того, что я толком не очухался.
— Я не галлюцинация! — схватила она мою руку. — Чувствуешь?

Прислонив мою ладонь к ее груди, я ощутил, как бьется ее сердечко. Да, это вводило в ступор. Но я все еще находился в летящем в сторону Куксхафена монорельсе. Я знал, как отличить реальность от вымысла.
— Флитфут, я вообще без понятия «как» и «почему», но тебя здесь не должно быть. Ты всего лишь часть истории, которую я выдумал, чтобы вернуться сюда. Тебя не существует! Ты всего лишь проекция девушки, которую я прямо сейчас пытаюсь спасти!
— Просто поверь мне, — посмотрела она на меня глазами полными отчаяния. — Все это уже было, и ты ничего не исправишь. Ты все еще здесь, со мной.
— Я вообще больше не хочу иметь ничего общего ни с этим психоделическим сюжетом, ни с заболеванием, ни с Эквестрией! — поднял я трубку, набрав номер.
— Командный состав №4, слушаю вас, — послышалось с той стороны.
— Вызовите Ричарда Греннела. Это Джеймс Сандерсон.
— Он только вышел из переговорной. Просил вам передать, чтобы вы вспомнили, что произошло.

От услышанного по моей спине пробежали мурашки. Я посмотрел на трубку со стороны, после чего снова прислонил ее к уху.
— Что это значит?
— Я не знаю. Сейчас мы заходим в черту города, Ричард вернется с указаниями. Отбой.
— Хорошо, — повесил я трубку.
— Джеймс, тебе надо отсюда выбираться, — продолжала она держать меня за плечи. — Все это уже было! Ты пытаешься не исправить, а наоборот забыть, что тебя ждет в конце. Прошу, не надо!
— Теперь ты стала сговорчивей. Посмотри на время, — показал я ей запястье. — 4:38. Когда наступит 4:44, я наконец вырвусь из петли и продолжу жить дальше. Но тебя это уже не касается. Я вырвался!!!
— Нет, — тише сказала она. — Ты все еще здесь…
— Джеймс, — неожиданно вошел в зал Ричард.

Флитфут же просто исчезла. Будто ее и не было.
— Скажи, что у тебя хорошие новости.
— Немецкий спецназ оцепил вокзал. Данные нужно передать сейчас же!
— Господи, — снова потянулся я к кейсу. — Сколько у нас времени?
— Не больше десяти минут, — махнул рукой Ричард и в зал вошел радист с навороченной аппаратурой. — Зашифруем все по Цезарю и передадим в бюро. Оттуда это телеграфируют в Вашингтон.
— Что нужно? — спросил я.
— Диктуйте цифры по порядку. Вместе с переменными, — ответил радист, раскрыв перед собой военный ноутбук.

Набрав на замке последовательность цифр «7», «3», «4», тот щелкнул, и передняя крышка чуть приоткрылась. Но тут я неожиданно вспомнил.
— Ричард, что с Софи?

После заданного вопроса я поднял голову и увидел, что мужчина немного нервничает. Он старался этого не показывать, но я это уловил по еле заметному нервному тику под правым глазом.
— С ней все нормально. Ее вывезли из города. К моменту наступления она уже будет далеко.

Говорил он это неуверенно. Голос подрагивал, да и вообще сказал он это настолько безэмоционально, будто читал с трибуны шаблонный текст обращения.
— Дайте мне телефон.
— Джеймс, продиктуй свое уравнение.
— Нет, дай мне телефон!
— Да как ты не понимаешь?! На кону сейчас стоят наши с тобой жизни. Хочешь сгнить в тюрьме, как предатель? Ты этого хочешь?
— У нас были договоренности.
— Я тоже рассчитывал на то, что Кудрин не сдаст тебя. Никому нельзя верить, а в военное время и подавно.
— Тогда говори, что с Софи!!! — крикнул я.

После этого Ричард встал и подошел к окну, сложив руки за спиной.
— Мне жаль, Джеймс, — очень тихо сказал он. — Когда агенты прибыли в квартиру, она была уже вскрыта…

Ожидая, что он скажет дальше, я начал полностью терять связь с реальность. Ко мне начала подступать самая настоящая паника. Мне стало страшно.
— Джеймс, ее… — опустил голову мужчина. — Ее…
— Ричард…
— Ее нашли убитой в твоем кабинете… Джеймс, ты сам доверился Кудрину. Он сдал тебя и теперь немецкий спецназ готовится нас взять на вокзале. Если ты сейчас продиктуешь нам содержание этой формулы, возможно, еще удастся…
— Твою мать, заткнись Ричард… заткнись, — тихо сказал я, опустив голову.

Истинный смысл всей истории был вовсе не в проекте. А в девушке, которую очень любил. Ее образ стал для меня стимулом к жизни дальше. Возможно именно с этим я и не мог смириться. А может я снова ошибался. В любом случае я больше не злился. Я был в самой настоящей ярости.
— Сэр, мы готовы к передаче, — сказал радист, что-то набирая на клавиатуре.
— Хорошо. Джеймс, начинай диктовать… Джеймс?

С улыбкой посмотрев на Ричарда я немного поднапрягся. В эту же секунду радист против своей воли потянулся к своей кобуре и достал оттуда Вальтер. Одной рукой он пытался сопротивляться, а вторая тем временем направлялась к его же виску. Радист даже начал что-то невнятно мычать, но было это ровно до тех пор, пока не раздался выстрел. Его тело тут же повалилось со стула на пол. Ричард смотрел на все это с самым настоящим ужасом.
— Вы обещали, что спасете ее!
— Боже мой, Джеймс. Это ведь… у нас не получилось, немцы добрались до нее первыми!
— Да я уже понял…

Ричард против своей воли потянулся в своей карман и достал оттуда черную шариковую ручку без колпачка.
— Никому нельзя верить… — подумал я вслух, наблюдая за тем, как мужчина одной рукой пытается безуспешно остановить другую. — Никому.
— Джеймс, пожалуйста, я не хочу…

В следующую секунду он начал острием ручки бить себя в шею, вскрывая горло, как консервную банку. Удар, еще один удар. Даже, когда он упал на пол, издавая противное бульканье, он продолжали бить и бить себе острием ручки в шею чуть ниже подбородка. И только тогда, когда его окровавленное тело начало биться в конвульсиях, я остановился. Он замолк. И уже навсегда.
— Не знаю, как вы, но я выберусь. Я выберусь отсюда, — поглядел я на часы, показывавшие 4:42. — Я выберусь.

Снова подойдя к столу, я развернул в свою сторону чемодан и открыл переднюю крышку. Но то, что я увидел внутри, вызвало у меня... полный шок.

Черная тетрадь с карандашом.

Медленно протянув свою руку, я взял ее и открыл первую страницу, озаглавленную, как «Пролог». «Глава I», «Глава XXIII», «Интерлюдии». Листая все уже со скоростью этого же монорельса, я приходил в самый настоящий ужас. Вся история, все похождения были запечатлены здесь. Как и история об этом мире. Я искал ошибку, я искал подвох. Но как только я добрался до последней страницы озаглавленной, как «Эпилог» и, заметив, что она абсолютно пустая, я выкинул тетрадь на пол.
— Твою же мать… — схватился я за голову, присев в кресло.

Раздался звон стационарного телефона. Я тут же поднял трубку.
— Ричард, это вы?
— Нет, его здесь нет, — посмотрел я в сторону окровавленного тела у двери. — Это Джеймс.
— Хорошо, в ста метрах на путях отряд немецкого спецназа. Похоже на взрывчатку. Они пытаются подорвать пути. Что делать?

Немного помолчав, я хмыкнул.
— Смириться… все уже кончено… мы все уже мертвы, — сказал я, повесив трубку.

Посмотрев на время, показывавшее 4:43, я откинулся в кресле. Спустя секунд десять с улицы послышалась стрельба. Пули попадали в пуленепробиваемое стекло вагона, оставляя после себя свистящий шум. Началась паника. Все начали метаться по вагону, как пчелы в разоренном улье. Эхо тревоги стало громче. Я в последний раз посмотрел на время. 4:44. И закрыл глаза.

Спустя еще какое-то время послышался глухой звук взрыва. Монорельс начал шататься. А спустя еще долю мгновения я ощутил невесомость. Мы сошли с путей и вагон начал переворачиваться по часовой стрелке. После того, как я ощутил, как что-то острое врезалось мне в грудь, я отключился…

Эпилог

Истинная сущность кошмаров для меня всегда была сакральной темой, раздумывать которую за утренним стаканом кофе было хоть и интересно, но абсолютно бессмысленно. Если бы я только мог подумать, что с самого начала история была вовсе не о проекте, я бы никогда не поверил. Всегда трудно смириться с тем, что неизбежно. Самая обычная история: не о политических интригах. Не о предательстве. Да даже не о войне. А о той, которую я потерял по своей же ошибке. Софи… Флитфут. Одна проекция другой. Мог ли я знать с самого начала, что написал все это только потому что не смог смириться с потерей и тем, что сама моя история подошла к концу? Мог ли я знать, что эта история была написана только ради того, чтобы жить с ней и дальше? Я создал ложную цель. Написал историю, но совсем забыл ради чего. Не ради проекта. Не ради того, чтобы все исправить. А просто для того, чтобы жить бок о бок с той, которую очень любил. С ее проекцией и воспоминаниями.

Если каждому после смерти будет дано в распоряжение хотя бы несколько секунд. В моем случае предсмертный лимб, то воспользоваться им нужно только так.
Сидя за столом перед белым листом бумаги с одним только предложением «как вдруг вдалеке я замечаю что-то», я думал. Тиканье настенных часов более не раздражало. Даже учитывая то, что время, как и было, так и осталось 4:44. Время, когда моя жизнь оборвалась. Я должен жить дальше. Пусть и в предсмертном бреде, но должен.
— Все кончено… — подумал я вслух, занеся грифель над листом. — Все кончено…

Неожиданно я ощутил, как меня что-то обняло сзади. Приятный ванильный аромат и тепло от пушка на груди.
— Ты знаешь, о чем писать… — донесся со спины милый девичий голосок.
— Но тогда это будет повторяться раз за разом… я стану героем бесконечной истории…
— Это стоит того, чтобы быть вместе… — обняла меня пегасочка.

Только-только я прислонил грифель к листку, как вдруг я решил спросить:
— Мы ведь с тобой еще увидимся?
— Очень скоро… — эхом пронесся в голове ее голос.

Отступив строку от фразы «как вдруг вдалеке я замечаю что-то», я начал писать:

Рассеявшиеся пороховые тучи, открыли вид на покрытые толстыми языками пламени многоэтажные сооружения. Разрушенные улицы с бесчисленными глубокими воронками опустели, и теперь изо всех сил пытались слиться с серой массой, начинавшейся от покрытой темной сажей каменных стен и заканчивающейся непроницаемым пыльным облаком, содержавшим вкус кислого металла.

Наступила тишина, нарушаемая лишь шумными языками пламени, гуляющие на крышах зданий, на улицах, на перевернутых машинах. Перевернутый монорельс на окраине города теперь никого не интересовал. Тела людей в форме и гражданских были разбросы в таком хаотичном порядке, будто совсем недавно божественной рукой была учинена самая настоящая бойня. Противный шум полицейских сирен, спасательные группы, пожарные.

Даже им не было дела до всей этой ужасной картины. Особенно до той, что красовалась на окраине города. Там, где начинается восход. Там, где только-только скрылась стая пролетевших американских бомбардировщиков. Просто некому было больше наблюдать за этим душераздирающим пейзажем.

Среди всех этих тел, в раскуроченных обломках сошедшего поезда лежало и тело молодого парня с обгоревшим от пожара лицом. В разрушенном от взрыва монорельсе. Среди обгоревшей проводки и оборванных пластов металла. Прямо на снегу, пропитанным одновременно и замерзшей кровью, и сажей от обуглившегося металла. Словно монотонная клякса, ничем не выделявшаяся средь других. Было лишь одно, что отличало его от остальных…

На бездыханном теле парня красовалась умиротворенная улыбка.

Он был счастлив…

Пролог

Уважаемые читатели. Хочу представить вам только что созданную группу ВК, посвященную моему творечеству — тык
Да, она пока что сырая, но план по разнообразию уже сформирован. Туда я буду выкладывать все новости, касающиеся выхода новых произведений. Понемногу сформировывать базу из уже существующих (на гугл диск и пр.), ну и конечно же делиться в вами интересными плюшками. Обязательно вступайте, а то, честно, вести беседу в комментариях под рассказами уже неудобно :D

— …и чем бы вы хотели заняться? — поставила Редхарт поднос рядом с кроватью. — Ой, мне ли не знать, как порой бывает скучно лежать в больнице без занятия.
— С вашими-то терапиями? — улыбнулся я. — Да бросьте.
— Я не смогу вам предложить суперзажигательную дискотеку, — улыбнулась она, позволив мне коснуться ее ушка. — Но что-нибудь спокойное.
— Книгу?
— Как раз у нас есть библиотека этажом ниже. Я смогу вам принести что-нибудь почитать, пока вы выздоравливаете, — постукала она копытами друг о друга.
— Что посоветуете?
— А жанр?
— Точно! — осенило меня. — Принесите мне «Дэринг Ду и запретный город облаков».

Услышав это, кобылка забавно выгнула бровь.
— Вы знаете про эту книгу?
— Да кто же про нее не знает, — поставил я поднос на свои ноги. — Очень интересная, между прочим. Я ее как-то читал. Но было это совсем давным-давно.
— То есть вы у нас, оказывается, книжные эксперт? — легла она мне на ноги.

В ответ я сладко улыбнулся.
— Можно и так сказать, я ведь тоже, своего рода… писатель…

Пролог

Глава I

Глава II

Глава III

Глава IV

Интерлюдия I

Глава VI

Глава VII

Глава VIII

Глава IX

Интерлюдия II

Глава XI

Глава XII

Глава XIII

Глава XIV

Интерлюдия III

Глава XVI

Глава XVII

Глава XVIII

Глава XIX

Интерлюдия IV

Глава XXI

Глава XXII

Глава XXIII

Глава XIV

Интерлюдия V

Глава XXVI

Глава XXVII

Глава XXVIII

Глава XIX

Интерлюдия VI

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Глава 37

Глава 38

Глава 39;%7№3?4*

Интерлюдия VII

Глава 41

Глава 42

Глава 43

Глава 44

Глава 45

Интерлюдия VIII

Эпилог

Пролог

Предупреждение