Беседа с кирином

Немного односторонне, не находишь?

Экспедиционный журнал Яка Хуфтоу, день 4.

Я не перестаю поражаться этой странной скрытой деревне.

Я прочил это путешествие как желанный отдых после попытки исследовать глубины Гиппогрифской Империи. Морские пони были чрезвычайно добрыми и весёлыми, однако мне думается, они считали меня всамделишным яком, когда отправляли приглашение посетить их. И лишь затем обнаружили, что я даже близко не был родом из Якякистана – всего лишь гарцузский cheval ^[1] с каламбурным именем, ещё один земной пони, пускай и в некотором смысле известный исследователь, пришедший посягнуть на их родину для потомков. Прошло совсем немного времени, а со мной уже стали обращаться как с любым другим туристом.

Мне срочно требовалось прийти в себя от созерцания домов из кораллов и фотографирования пузырьковых картин. Но я подумать не мог, чем обернётся путешествие через джунгли. Воочию узреть мифических киринов, вдобавок живущих практически у нас под носами – это же величайшее открытие в современной иппологической истории!

Безусловно, я сгорал от вопросов и желания узнать больше об этом потерянном и удивительном народе. Неужели они действительно частью пони, частью драконы? Как им удалось так долго выжить в изоляции? Как у них вырастали такие очаровательные гривы, сродни львиным в Зебрике?

Можете же представить моё последующее разочарование, когда я обнаружил, что никто здесь – вообще! – не говорит ни единого слова!

С утра до вечера на меня смотрят неизменно молчаливые, пустые морды. Остается лишь звук ближайшего водопада и речки, перемежаемый чириканьем птиц из расположенных под боком джунглей. И дело даже не в моём присутствии: я осторожно наблюдал за ними издалека, и они столь же мало общались между собой. Если общением можно назвать безучастное рассматривание друг друга полузакрытыми глазами, с одним и тем же выражением на мрачных вытянутых мордах.

Я почти утратил надежду и решил, что либо всё племя жило некой тихой, безмолвной жизнью, либо каким-то образом было проклято. Но потом я увидел, как мне показалось, нечто похожее на язык морганий, когда на рынке наблюдал за парой молодых особей возле палатки торговца бананами. Вот же торговля, взаимодействие! Положив банан на прилавок, жеребец моргнул три раза подряд. Кобыла коснулась жёлтого фрукта и моргнула дважды; можно ли считать это встречным предложением? Она опёрлась передними копытами о прилавок, её хвост напряжённо поднялся; знак несогласия? Вот жеребец обошёл палатку: несомненно, готовясь скрепить сделку копытожатием! Я уверился, что понял принцип.

…Затем он взобрался на кобылу.

Я сдержался и сумел не приложить себя копытом по морде, пока записывал их брачные привычки. Обычный, хотя и весьма тонкий, фаллос вошёл в кобылу – и безо всяких эмоций или звуков кирин-жеребец дошёл до кульминации за каких-то три толчка. Так ничего и не произнеся, он отошёл, оставив слегка растрёпанной кобылу, которая вовсе не проявила интерес к происходящему, взяла бананы и ушла.

…Эти проклятые Кирины доведут меня! Я должен раскрыть и представить их секреты уважаемому эквестрийскому научному сообществу!

Мои надежды хоть на какое-то понимание заключены в зеленогривой кобыле с бурой шерстью, которая целыми днями следует за мной, как потерянный щенок. Я задал ей, должно быть, сотни вопросов, но каждый раз получал в ответ лишь легкий наклон головы. Удивительно, но мне удалось узнать её имя: Саммэр Флэр. Оно было написано – написано! – на её бейджике, который она носит, работая помощницей у торговца арбузами. Можете представить моё возбуждение, когда я узнал, что Кирины могут писать… писать на прекрасно понятном эквестрийском!

…и моё разочарование от неизменно пустого взгляда и по-куриному наклонённой головы в ответ на предложенные свиток и перо, на вопросы о письменном диалоге.

И всё же она неустанно следует за мной, куда бы я ни пошёл. Хотя практически не смотрит мне глаза в глаза, если только я не вынуждаю. Зато всякий раз, когда я останавливаюсь и пытаюсь лучше рассмотреть её сородичей, она решительно поворачивается и пятится задом ко мне до тех пор, пока я не отталкиваю её широкий круп со своего пути. Тогда она разворачивается обратно мордой ко мне и как будто прикладывает своим пустым взглядом.

Если бы я не знал лучше, то решил бы, что она раздосадована моими выходками.

Надеюсь по крайней мере сегодня добиться хоть какого-то успеха.

Як Хуфтоу отложил свиток и позволил чернилам слегка просохнуть прежде, чем засунуть его в рюкзак. И почти не удивился, когда, подняв голову, уткнулся мордой в покрытый бурой шерстью зад кирины.

Саммер Флэр снова вернулась.

Он стремительно отодвинулся, едва не потёршись носом о её круп. В его носу засвербело от острого миндального запаха и мускусного аромата, которые всегда сопровождали Саммер. Вздохнув, Як протянул и положил копыто на основание её хвоста.

От его прикосновения она мгновенно напряглась… совсем чуть-чуть. Тонкие чешуйки на спине едва заметно встопорщились. Як не обратил бы внимания, не проведи он последние три дня в постоянном наблюдении за этими чудными созданиями. Её реакция выглядела почти как… возбуждение?

Вытолкнув мысль из головы, жеребец напряг копыто и развернул Саммер Флэр мордой к себе. Он внимательно вгляделся в меньшую по сравнению с ним кирину, в очередной раз увидев лишь пустой взгляд и крепко сжатый рот. Он вздохнул, хотя подспудное чутьё, развившееся после долгого общения со многими пони и иными созданиями, подсказывало, что она выглядела рассерженной.

– И снова bonjour ^[2], Саммер Флэр. Как ты сегодня? – спросил Як с полной надежды улыбкой.

Ничего. Даже не моргнула.

Як простонал. Он не знал, почему всё это так досаждает ему. Однако разговор был такой неотъемлемой частью его психики, его культуры. И всё время молчать – так странно.
– Что ж… Саммер, попробуем сегодня зайти с другой стороны. Я не стану спрашивать тебя о вашем народе, истории или культуре. Я хочу узнать больше о вашем молчании, – Як посмотрел на Саммер, никак не отреагировавшую.

– Мда, точно… так, говорил ли вообще твой народ раньше? Ведь твои уши поворачиваются ко мне, когда я говорю… и должен сказать, у вас нет ничего похожего на копыто-язык, как у глухонемых скор-пони из Южной Зебрики…

Саммер Флэр наклонила голову немного влево.

Значило ли это «да»?!

– Неужели? А остался ли хоть какой-нибудь кирин, который по-прежнему может говорить? Мне просто отчаянно нужно побеседовать.

Голова Саммер Флэр склонилась на несколько миллиметров дальше.

– Très bien! ^[3] Если можешь, просто укажи, где находится этот кирин! Я пойду и обо всем расспрошу его, и перестану докучать тебя вопросами!

Выпученными от волнения глазами Як Хуфтоу следил, как копыто Саммер Флэр начало подниматься и медленно поворачиваться, как если бы она собиралась указать на желанного ему пони. Всё его внимание так сосредоточилось на копыте, что он упустил слабый румянец на морде Саммер и лёгкое прикусывание губы, прежде чем она поставила ногу обратно на пыльную землю.

– Merde! ^[4] – Як вскочил на задние ноги, в отчаянии обхватив голову. – Мне следовало догадаться, что мои надежды напрасны! Здесь нет никакого кирина, который может говорить!

Проходивший мимо кирин остановился и медленно взглянул на Хуфтоу и Саммер Флэр равнодушно-остекленевшим взглядом. Саммер Флэр просто посмотрела на него в ответ, прежде чем он еле заметно пожал плечами и продолжил путь.

– Что ж, Саммер, ничего не поделаешь, – решительно заявил по-прежнему стоящий на задних ногах Як. – По крайней мере, раз теперь я знаю, что некогда твой вид разговаривал, то могу провести медицинское обследование.

Голова Саммер опять слегка наклонилась.

– Именно так! – кивнул Як, как если бы понял движение Саммер. – Мне бы хотелось обследовать твои голосовые связки. Может быть, всё дело в некоем токсине из окружающей среды или магическом проклятии. Поэтому, если не возражаешь, мне хотелось бы проверить твоё горло.

Глаза Саммер округлились от его заявления. Як застыл с приоткрытым ртом в безмолвном изумлении; то была самая заметная реакция на что-либо, что он говорил прежде.

Его разум всё ещё осознавал это движение, когда кирина рывком подалась вперёд и, упёршись копытами в его бёдра, потёрлась мордой о свисающие ножны и яйца. Её мокрый нос прошёлся по голой, бесшёрстной коже между мошонкой и ножнами, заставив жеребца простонать и поспешно ухватиться за причудливый рог Саммер, чтобы устоять.

– Саммер? Что ты-ы-ы-ы-й-и-х-х-х… – кирин-кобыла прервала вопрос Яка, медленно проведя языком от его красных яиц до быстро распухающих ножен. Её язык казался горячим… намного горячее, чем у обычной пони. Возможно, остатки драконьих предков?

У него не хватило времени для дальнейших размышлений о характере её биологии. Длинный язык наткнулся на розовый конец его жеребцового естества, выглянувшего из кожистого мешочка. Она немедленно ухватила губами головку и охотно втянула её в свой жаркий и влажный рот.

– Л-л-лягать! – простонал Як, пока небольшая кобыла сосала ему, жадно втягивая ртом быстро растущий столб плоти. Она наконец-то отпустила его бедра и уселась перед ним, пытаясь принять ртом наполнявшееся разгорячённой кровью и удлинявшееся естество жеребца.

Дрожа и метя хвостом по земле, Як глядел на кирину, чьи сведённые к переносице глаза неотрывно смотрели на толстый член, быстро увеличивающийся и уже не помещающийся у неё во рту. Вот перед её носом появилось наружу выпуклое срединное кольцо – свидетельство, что член Яка только сейчас наполовину покинул ножны, и что маленькая кобыла откусила больше, чем могла прожевать… фигурально выражаясь!

Наконец, Саммер Флэр быстро отстранилась, пока эрекция жеребца не застряла у неё в горле; острые зубы слегка скрябнули по чувствительной плоти, заставив Яка вздрогнуть. Она сидела и изумлённо смотрела, как эрекция земного пони достигает своей полной длины, чтобы затем ткнуться в её морду.

И каким бы слабым ни было её выражение, Як мог сказать, что Саммер Флэр в жизни своей не видала настолько большого члена. Мысленно он вернулся в тот день, когда она впервые начала следовать за ним повсюду… после того, как наткнулась на него, облегчающегося на окраине деревни. В то время она выглядела спокойной и как будто бы даже ничего не заметила… но теперь, если сложить это воспоминание с увиденным у давешнего кирина-жеребца более тонким, меньшим естеством, всё сходилось на том…

Что эта кирина изнывала от жажды по большому члену пони.

Як ухмыльнулся и, положив копыто на своё пёстрое розово-красное древко, провёл толстой выпуклой головкой по приоткрытым губам сидящей напротив кирины.

– Итак... маленький «культурный обмен» в таком случае, mon cher ^[5]? Я покажу тебе чудо земнопоньского большого... – он легонько шлёпнул головкой по губам кирины, – толстого... – она раздвинула губы чуть шире, и он снова шлёпнул головкой по ним, – члена...

Саммер Флэр открыла рот так широко, как могла, и высунула язык так далеко, как он вообще мог высунуться. Поток парящего дыхания поднялся наружу, с уголков губ потекла горячая слюна… самое заманчивое предложение для Яка, чтобы погрузить член в её клокочущее красное горло.

– Bonne fille… ^[6] – жеребец скользнул толстым членом по языку в рот Саммер. Она начала заглатывать его, прерывисто вздыхая, пока он скользил вперёд дюйм за дюймом. Его копыта стискивали рог миленькой кирины, пока её раскалённое горло разогревало член, давилось и сжималось вокруг него.

Она проглотила больше половины, пуская слюни, когда ей наконец-то удалось перевести дыхание, сопя милым носиком.

Наверху Як ухмыльнулся, поняв, что она способна принять больше, раз уж смогла вдохнуть.

– Ну, mon cher… я ведь обещал проверить тебе горло, – ухмыльнувшись, он начал толкать бёдрами вперёд, проскальзывая толстым членом дальше в её сжимающееся горло.
Четыре других кирины-кобылы остановились и стали наблюдать за парочкой, пока Як Хуфтоу трахал морду меньшей по сравнению с ним Саммер Флэр. Массивное, как у любого земного пони, жеребцовое естество входило в горло толчок за толчком, и на шее кирины проступала как головка, так и срединное кольцо – жеребец уже приноровился всовывать все свои одиннадцать дюймов плоти в её изгибающийся пищевод.

Як заозирался, когда вокруг собралось больше киринов, спокойно наблюдавших за происходящим. На границе сознания он задался вопросом, видели ли они когда-нибудь прежде, что жеребец держится так долго, вталкивая член с неизменной силой; тем временем с губ Саммер Флэр уже свисали толстые нити парящей слюны. Он ухмыльнулся всем киринам, чувствуя себя вожаком табуна, – и стал входить с большей силой, до упора, снова и снова, пока его яйца ударялись о подбородок кобылы.

– Viens, viens! ^[7] – всхрапнул Як, его бедра раскачивались уже сами по себе, когда он почувствовал, что головка расширяется и застревает в горле кирины. – Je vais jour! ^[8]

Он зажмурился, выбрызгивая обильные, густые струи, расплёскивавшиеся и наполнявшие живот кирины горячим семенем. Всё его тело содрогалось с каждым новым всплеском, пока наконец-то он не ощутил, как с последней слабенькой струйкой эрекция смягчается.

С непристойным хлюпаньем он вынул свой обмякший толстый член изо рта Саммер; большая розовая головка выскочила, царапнувшись о зубки, и безвольно свесилась промеж задних ног, истекая тягучими каплями. Кирина слабо плюхнулась на землю, тяжело дыша, пока его семя сочилось с её губ. Подняв взгляд от покоренной, обессиленной кобылы, Як взглянул на собравшихся вокруг него жителей деревни.

Все кирины-кобылы стояли, повернувшись к нему крупами и задрав хвосты. Он отступил в замешательстве… пока не заметил женатую пару киринов, которую уже видел раньше. Положив копыто на круп жены, кирин-жеребец безмолвно развернул её задом к пони.

Челюсть Яка отвисла от свалившегося на него озарения, и он не сразу заметил, как Саммер Флэр встала на копыта и точно так же повернулась, подвинувшись к нему.

Он судорожно сглотнул.

Экспедиционный журнал Яка Хуфтоу, день 8.

Я вырвал все предыдущие страницы из моего журнала – ни один другой пони не должен знать о народе киринов по причинам, которые я не могу раскрыть, и которые никоим образом не связаны с моим нежеланием делиться открытием. Мне нужно добраться до цивилизации так скоро, как я снова смогу ходить; я серьёзно ослаб за предыдущие четыре дня непрерывной физической активности.

Я принял решение сохранить местоположение и сущность деревни киринов в секрете, по крайней мере, до тех пор, пока не вернусь сюда следующим летом.

PS. Я могу лишь надеяться, что кирины и пони не совместимы биологически… и да поможет Селестия мне… и моим алиментным выплатам, если они будут.