Зазеркалье

8 - Воспоминания

Глава‌ ‌восьмая‌ ‌

 ‌

Воспоминания‌

Помнить становилось все труднее. Вещи, которые Сансет обещала никогда не забывать, стали расплывчатыми. Теперь она смутно помнила очертания своей жизни до Новых Горизонтов, лишь некоторые детали. Могла припомнить разговоры, но не слова. Пони, которых она видела каждый день, но не их имена.
И если были вещи, которые она с трудом могла вспомнить, то были еще десятки других, которые она забыла. Так должно быть. Она хотела верить, что ничего из того, что она забыла, не было важным, но это было трудно. Не потому, что чувствовала, что воспоминания были важными, а потому, что задавалась вопросом, было ли что-либо из этого действительно важным.
Но даже хуже пропавших воспоминаний, было то, что Сансет начала сомневаться в том, в чем когда-то была уверена.

И все же она держалась. Она держалась за свою историю всем своим существом. Это была единственная вещь в мире, на которую ей было не наплевать. Иногда ей казалось, что Эквестрия это просто что-то, созданное ее разумом. Глупая пятилетняя выдуманная земля, нечто, чтобы заполнить пробелы, оставленные ее амнезией. Это были трудные дни. Она была волшебным единорогом из другого мира. Она была богатой, деньги ее родителей оплачивали все, что она хотела. Она была личной ученицей принцессы, которая двигала солнце и луну. Она сама по себе была исключительно могущественной, уступая только своему учителю. Это было нелепо. Именно такую историю придумала бы маленькая девочка, не имеющая ни семьи, ни денег, чтобы почувствовать себя лучше. Было легче поверить, что все это произошло из ее воображения, потому что это никак не могло быть реальным.
Но приходил другой день, и она вспоминала. Она могла закрыть глаза, и, казалось, что она все еще там. Принцесса Селестия сказала ей, что она заслужила поспать сегодня, несмотря на их обычное раннее утро. Ощущение солнца на ее шерстке, когда она совершала несвойственную ей прогулку по саду, позволяя себе полениться один день. Кадэнс, вбежавшая в ее комнату, убежденная, что они смогут сблизиться только потому, что сегодня какой-то там день. Дни, когда она едва могла держаться за Эквестрию, были тяжелыми, но были дни, когда воспоминания не прекращались. Эти дни были намного хуже.

Это была традиция. Каждый год в обязательном порядке. Только для них двоих, нечто настолько особенное, что даже Кадэнс знала, что не стоит пытаться вмешаться. Сансет присоединится к своему наставнику ближе к вечеру, и они поднимутся на самую высокую башню замка. Они будут стоять на балконе, и Селестия опустит солнце. Небо вспыхнет огнем, переливаясь множеством оттенков красного и желтого. Они не промолвят и слова, просто будут сидеть и любоваться закатом.
Это были переживания, которые Сансет надеялась сохранить, формирующие часть ее прошлого, без которой она не могла представить свою жизнь. Это было также ее самое болезненное воспоминание, которое она могла припомнить.

Сансет прожила в Новых Горизонтах почти год. У нее были хорошие и плохие дни, но она сумела сделать свою жизнь сносной. Другие дети ее возраста научились оставлять ее в покое, в то время как дети постарше питали к ней слабость и, при необходимости, присматривали за ней. Воспитатели видели ангельски вежливую девочку, у которой были трудности с общением с детьми ее возраста. Ее новый психолог наблюдал пациента, который показывал заметное улучшение. С течением времени сеансы были сокращены с еженедельных до ежемесячных и могли полностью прекратится через несколько месяцев. Никто никогда не говорил об Эквестрии и вообще не вспоминал ее прошлое. Жизнь могла быть намного хуже.

И все же она поймала себя на том, что смотрит на закат, который ничем не отличался от вчерашнего заката и не будет отличаться от заката завтрашнего. Это было, как и все остальное, неправильно. В любое другое время ей было бы все равно, но на один день это должно стать чем-то особенным. Ей нужно было нечто, чтобы сделать это как должно.

— Ты здесь уже давно, — сказала Роуз Петал, зайдя в беседку к Сансет.
Сансет не обернулась, чтобы посмотреть на нее. Она вообще ничего не ответила. Роуз Петал не должна быть с ней, чтобы увидеть это. Никто не должен. Никто, кроме нее и Принцессы Селестии. Это была традиция.
Но Принцесса Селестия не придет, да и в этом закате не было ничего особенного. Роуз Петал села рядом, и Сансет не смогла найти в себе достаточно возмущения, чтобы что-нибудь с этим поделать.
— Честно говоря, я не припоминаю, чтобы ты хоть слово сказала за весь день, — заметила Роуз. — Ты и обычно не слишком болтлива, но сегодня все по-другому. Я же вижу.
Сансет с минуту смотрела на нее. Обычно она могла ответить в одно мгновение. Это был ее талант — находить правильные слова в любых обстоятельствах. Но сейчас она никак не могла собраться с мыслями. Она не знала, какой результат хочет получить от разговора, поэтому не могла понять, как подстроиться: — Да, — сказала она через некоторое время. — Так и есть.
— Если позволишь угадать, то я не думаю, что что-то случилось. Скорее это из-за сегодняшнего дня, не так ли?
Сансет могла только кивнуть. Она повернулась обратно, чтобы взглянуть на закат. Его жалкое представление подходило к концу, и скоро она сможет пойти и спрятаться под одеялом, и не вылезать до утра.
— Что ж, давай посмотрим. Не прошло и года с тех пор, как ты очутилась здесь, так что не поэтому, и, очевидно, это не из-за чего-то там еще, что случилось, пока ты была здесь, — посмеивалась Роуз. — Знаешь, мне кажется, ты и сама не знаешь, что такого особенного в этом дне, не так ли?
Сансет поморщилась. Она не могла забыть этого, даже если бы захотела.
— Это… сегодня мой день рождения.
Роуз широко улыбнулась.
— Неужели? Я планировала отпраздновать годовщину твоего приезда сюда через пару месяцев, но если сегодня тот самый день, то я думаю, это все что нужно. С днем рождения, Сансет.
Сансет в замешательстве уставилась на нее.
— Вы не собираетесь спросить меня, откуда я это знаю?
Роуз только рассмеялась.
— О, я уверена, что ты знаешь. Есть некоторые вещи, которые человек просто помнит. Например свое имя или как ездить на велосипеде.
— Я не умею ездить на велосипеде.
— Эту проблему оставим на потом, дорогая. А пока просто жди здесь. Тебе придется дать мне время до завтра, чтобы я купила торт, поскольку ты не сочла нужным сообщить старой леди, как важен был этот день, но у меня есть кое-что для тебя.

Сбитая с толку Сансет просто смотрела, как она уходит. Что она могла задумать? На самом деле не было причин слишком много размышлять об этом. Она скоро все узнает, и это будет не слишком грандиозно. У Новых Горизонтов хватало средств, чтобы заботиться о детях и поддерживать здание приюта в хорошем состоянии, но явно недостаточно, чтобы покупать дорогие подарки для почти тридцати детей каждый год. Это, скорее всего, была книга, учитывая то, как быстро читала Сансет.

Она смотрела на остатки своего тусклого заката, гадая, как долго ей придется ждать. Она уже могла бы страдать, лежа в комфортной постели, а не сидя на улице, отмахиваясь от комаров.
Но, к сожалению, Роуз Петал была стара. Давно прошли те времена, когда она быстро обходила большое здание, так что даже если бы она точно знала, где находится то, за чем она шла, ей бы все равно понадобилось время.
И, по прошествии этого времени, она вернулась. У Сансет было искушение просто пойти в свою комнату и забрать это утром. В любом случае она не была в настроении читать. Но по какой-то причине Сансет терпеливо ждала возвращения Роуз. Когда она показалась, то несла небольшой ворох вещей.

— Что все это значит? — спросила Сансет, когда Роуз приблизилась.
— Разве ты не знаешь, половина удовольствия от подарка это узнать что внутри? Вот, открой сначала этот.
Роуз протянула ей что-то очень книго-образное, и Сансет нисколько не удивилась, обнаружив, что это действительно была книга. Она все равно поблагодарила Роуз, потому что, удивлена она или нет, но ей было интересно прочесть эту книгу. Кроме того, не так уж много взрослых на самом деле принимали то, что она читает книги, которые они не одобряли.
Роуз усмехнулась.
— Мне пришлось сделать тебе по крайней мере один настоящий подарок, хотя я думаю, что все остальное тебе понравится куда больше.
Из оставшихся вещей три, очевидно, были книгами, и еще что-то круглое и мягкое на вид. Сансет выбрала последнее, поскольку этот сверток был единственным, который вызвал у нее искреннее любопытство. Приподняв его, она обнаружила, что он странно тяжелый. Стало понятно, что это какой-то мешок с чем-то очень твердым. Она предположила, что это коллекция камней или что-то в этом роде. Взрослые всегда думали, что дети любят камни.

Она разорвала бумагу и тут же поняла, что в нем есть кое-что получше, чем камни. Это был мешочек богатого золотого цвета с красным шнурком. Сансет не только видела его раньше, она теперь поняла, что Роуз имела в виду, говоря, что это не совсем подарок. Он уже принадлежал ей. Она сорвала остатки обертки и уронила их на землю, разинув рот и глядя на мешочек. На самом деле это был кошелек. Она развязала шнурок и обнаружила, что он набит битами.
— Я… но это… как…
— Есть еще три, дорогая. — Улыбка Роуз Петал была ярче, чем Сансет когда-либо видела. Она протянула ей одну из книг, которую Сансет почтительно взяла. Девочка осторожно положила кошелек, как будто боялась повредить искусно сделанный мешочек или медные монеты внутри. Сорвав бумагу, Сансет увидела то, что ожидала. Это была книга, но не человеческая. Довольно простая обложка не давала никаких намеков, что она была о пони, но название “Грозовые копыта” безусловно намекало.
— Это моя, — наконец выдавила Сансет.
— Так и есть, и у тебя осталось еще два.
В третьей упаковке была еще одна книга, но эта, несомненно, была эквестрийской. Это был графический роман с изображениями пони на каждой странице.
— Как, черт возьми, они не поняли всю пони-одержимость? — пробормотала Сансет, листая книгу.
— О, я уверена, что Кристал Клир знал. Все это было у него, знаешь ли.
Сансет отложила книгу и повернулась к Роуз Петал.
— Чего?
— О, да. Я думаю, он надеялся, что ты сможешь вспомнить все сама, но планировал показать тебе книги, если это не сработает.
Сансет покачала головой.
— Но почему они вообще у него были? И почему сейчас они у тебя? И почему я только сейчас их получила?
Роуз улыбнулась на эти вопросы, даже на слегка обвинительные.
— Полиция передала их ему в надеже, что это поможет ему в работе с тобой. Я получила их, как только ты перестала ходить на сеансы с ним, но с инструкцией, что не должна отдавать их тебе прямо сейчас. Они утверждали, что это может сказаться на твоем благополучии, но не удосужились объяснить мне почему. Ну и черт с ними. Никто, вероятно, не вспомнит об этих клятых вещах, и я решила, что они твои, не так ли? С тем же успехом, я верну их тебе.

Сансет с трудом вспомнила, как по дороге к зеркалу небрежно бросила в седельную сумку несколько вещей. Она уже давно забыла что именно и потеряла всякую надежду увидеть их снова.
— Я не могу поверить, что все это время они были у него, — прокомментировала Сансет больше для себя, чем для Роуз Петал.
— Кстати, ты должна поблагодарить Вайолет Даск за их возвращение. — Роуз Петал постучала пальцем по своему подбородку. — Не в буквальном смысле конечно, учитывая то, что, вероятно, ты не должна иметь их. Как насчет того, чтобы это был наш маленький секретик?
Сансет кивнула. Это была тайна, которую она не собиралась использовать.
— Хорошо, конечно. Но какое отношение к этому имеет Вайолет?
— Ну, когда она узнала, что планировал Кристал Клир, Вайолет не слишком обрадовалась. Она боролась изо всех сил, чтобы не позволить тебе вернуться к нему, даже несмотря на то, что государство не хотело переводить тебя из-под его опеки. Потом эти книги и все остальное просто собирались передать другому доктору, но она боролась и за это тоже.

Вайолет никогда не упоминала об этом. Насколько было известно Сансет, работа Вайолет с Кристал Клиром была довольно незамысловатой. Сансет покачала головой. Она не могла чувствовать благодарность сейчас, она так много работала, чтобы отстраниться от всех.
— А что планировал Кристал Клир? И почему государство хотело, чтобы я осталась с ним?
— Ох, дорогуша, я опять наговорила лишнего, — сказала Роуз, хотя, похоже, это нисколько ее не волновало. — Ну, Кристал Клир взял твое дело бесплатно. Теперь государство оплачивает твои еженедельные сеансы, но Кристал был слишком счастлив уделять тебе немного времени. Сказал, что это для списания налогов, так или иначе, он сэкономил много денег в долгосрочной перспективе, выполняя работу в качестве благотворительности. Но Вайолет узнала настоящую причину. Видишь ли, он хотел написать статью о тебе. Он планировал вести твой случай несколько лет, а затем опубликовать все это.

Это была новость, которая, вероятно, должна была ее разозлить. Вместо этого Сансет только ухмыльнулась. Она всегда знала, что у него были свои мотивы. В каком-то смысле она почти не признавала это как предательство. Конечно, это оно и было. Но для старой Сансет, слабой Сансет, которая думала, что нужно заботиться о других. Это было лишь напоминание о том, почему сейчас она лучше.
— Вот ублюдок, — сказала Сансет.
Роуз нахмурилась: — Следи за языком, Сансет.
— Извините, — пробормотала она, ничуть не сожалея.
Оказалось, этого было достаточно для Роуз Петал.

— Ну ладно, хватит этой чепухи. У тебя остался еще один подарок.
Сансет взяла последнюю книгу и улыбнулась, пытаясь угадать, какую именно. Это была толстая книга в твердом переплете, вероятно учебник. Было бы интересно снова почитать о магических теориях или историю Эквестрии. Все что угодно, лишь бы это было из Эквестрии.
Она сняла бумагу и обнаружила, что это не учебник. Это был коричневый журнал с желто-красным солнцем на обложке. Она уставилась на него с благоговейным трепетом, удивляясь, как она вообще умудрилась забыть про эту книгу. Как только она обрела дар речи, то открыла случайную страницу.
Она была испещрена записями. Аккуратные маленькие буквы, которые делали шрифт немного трудным для чтения, чередовались с ее собственным едва разборчивым почерком. Там не было ничего архиважного.

Сансет, в моем расписании появились свободные полчаса, сегодня в три. Не желаешь присоединиться ко мне на чай?

Я как раз заканчиваю свое эссе, должна успеть. Я буду ждать вас в вашей лоджии.

Сансет водила пальцем по словам, словно прикосновение к ним могло вернуть ее в тот день.
— Сансет? — голос Роуз едва-едва донесся до Сансет, но и этого ей было достаточно, чтобы вспомнить, что она не одна. Ей нужно добраться до своей комнаты, прежде чем она начнет плакать.
— Я… Я чувствую, что я помню это, — ответила Сансет, чтобы объяснить свою отстраненность. — Как будто это прямо тут, но я просто не могу… не могу точно вспомнить.
Роуз положила руку на плечо Сансет.
— Со временем они вернутся к тебе, дитя. Кто знает? Может быть чтение этих книг поможет тебе вспомнить.
Сансет кивнула. Она не сомневалась, что вспомнит немного, как только получить возможность начать читать.

Роуз встала.
— Теперь нет смысла скрывать. Я знаю тебя достаточно хорошо, чтобы понять, что ты все еще здесь только потому, что не хочешь быть грубой. Беги в свою комнату, дорогая, и наслаждайся своими книгами. Я скоро приду с миской мороженного, и, может быть, ты расскажешь мне о них, если не будешь занята.
Сансет положила книги друг на друга, а сверху кошелек с монетами. Она подняла их, собираясь уходить, но потом снова поставила на пол. Вместо этого она повернулась к Роуз Петал. Сансет было бы немного неловко признаться, что она понятия не имеет, что сейчас делает, если бы она не было слишком занята смущением от того, что все-таки это делает. Она поймала себя на том, что неловко обнимает Роуз Петал, которая, кажется, сама не знала, что предпринять.
— Спасибо.
— Всегда пожалуйста, — ответила Роуз, обнимая Сансет в ответ.
Сансет чувствовала себя еще более неловко, когда отстранилась, поскольку понятия не имела, сколько должны длиться объятия. Роуз Петал не выглядела обеспокоенной, поэтому Сансет собрала все свои вещи и побежала к себе в комнату.

Кошелек и другие книги быстро разместились на прикроватном столике, а Сансет уселась с журналом. Она открыла его на первой странице, намереваясь прочесть каждую переписку, что была там. Конечно если ей удастся почитать сквозь слезы.
Она вспомнила день, когда Принцесса Селестия подарила ей книгу. Еще до того, как Сансет успела положить копыта на свою копию, она увидела книгу Селестии. Она была с Принцессой, когда та сделала первую запись, хотя и не разрешила ей посмотреть. Она запротестовала: “Какой смысл посылать мне мгновенные сообщения, которые я не увижу в течение нескольких часов?” Селестия просто велела ей быть терпеливой.

Сансет потребовалось время, чтобы ее глаза высохли от слез, позволив прочесть запись, но читать все равно пришлось сквозь слезы.

“Дражайшая Сансет Шиммер, моя одаренная ученица. Я уверена, что ты весь день гадала, каким будет это сообщение. Я прошу прощения за окольный способ доставки этого письма, особенно такого, которое не содержит ничего, чего бы я не сказала ранее. Я долго думала о том, как лучше всего начать этот журнал, и вот что я решила.

Прежде всего, я просто хотела найти время, чтобы напомнить тебе, как я счастлива иметь такую ученицу. Ты прекрасно знаешь, что нет в Эквестрии другого настолько талантливого единорога твоего возраста, но куда важнее другое. Я едва могу вспомнить такую преданность учебе, как у тебя. У тебя есть страсть, которую каждый учитель мечтает найти в ученике, но никто не сможет ее дать. Даже если бы ты не имела таких природных талантов, я все равно была бы горда быть твоей учительницей.

Я не хочу сказать, что жду от тебя великих свершений. Это слишком много, чтобы возложить на ученика, и многие не смогут справиться под давлением ожиданий. Но я знаю тебя. Я знаю, что ты не перестанешь удивлять меня. Ты могла бы взвалить весь мир на свои плечи, и ты бы преуспела. Я не знаю, что ждет тебя в будущем, но знаю лишь, оно будет светлым.

Я уже представляю, как ты закатываешь глаза, читая это. Но ты молода, у тебя впереди еще много лет. Надеюсь, когда-нибудь ты вспомнишь это послание и оценишь сентиментальность старой кобылы. Но пока ты молода, и я боюсь, что заставила ждать тебя слишком долго, пока я напишу это сообщение. Поэтому оставлю его кратким, в конце концов, это лишь первое из многих.

Никогда не теряй свой огонь, моя одаренная ученица.”

Сансет пыталась вспомнить, о чем она думала, когда впервые прочитала это сообщение. Закатила ли она глаза, как предсказывала Селестия? Неужели она оценила его хотя бы вполовину так же, как сейчас? Она бы не заплакала и уж точно не так сильно, как много лет спустя, читая эти строки из другого мира.

И тут ее посетила мысль. Это было неизбежно, хотя и пугало ее. У журнала был двойник. В другом мире, но, так или иначе, существует второй. Сансет пролистнула книгу до закладки, ничего не решив.
Чистые страницы легли перед ней в ожидании, что она напишет. Будет ли магия в книге по прежнему работать? Есть только один способ узнать. Она открыла ящик прикроватного столика и достала ручку. Вернувшись к книге, она решила начать писать, но обнаружила, что замерла на месте, а ее рука зависла над книгой. Все, что ей нужно, это написать несколько слов. Даже простая линия подойдет. Она появится на книге-близнеце, и Принцесса Селестия увидит это. Она будет знать, что Сансет тянется к ней.

И… что потом? Что будет делать Селестия, когда получит сообщение Сансет? Ответит ли она охотно? Или же проигнорирует? Увидит ли его вообще? Может быть она уже избавилась от книги. В конце концов она отлучила Сансет от ученичества. У них действительно не было больше причин общаться. А если бы Селестия захотела связаться с ней? Что ж, в книге не было новых сообщений.

Где-то в другом мире была зеркальная копия книги, которую она держала в руках. На ее обложке нарисовано другое солнце, но в остальном они были идентичны во всех отношениях, каждая буква сообщения дублировалась безупречно. Сансет представила ту книгу: открытую, также лежащую на чей-то кровати, поскольку владелец книги тоже вспоминал о прошлом в этот особенный день.

Сансет отложила ручку. Это была приятная мысль, и Сансет не хотелось делать что-то, что могло бы ее разрушить.

~ Конец I Акта ~

От автора:
Поскольку я большой гребаный нерд, я буду вставлять музыку в конце каждого акта, чтобы отобразить все, что происходит с Сансет. Если вы не большой гребаный нерд, или вам просто не нравится мой музыкальный вкус, можете ее пропустить.
Hold On To What You Believe (Держись за то, что ты веришь)