Одни

1

Эрли Дрим находилась в очень странном месте. Куда ни посмотри, всюду чернела пустота без малейшего намека на лучик света. Не было слышно ни единого звука – как будто их все смыло волной, не оставив даже тишины, которая бы звенела в ушах. Воздух был разрежен, и легкие изнывали от голода. Тепло, холод – здесь не существовало подобных понятий. Здесь вообще ничего не существовало… прямо как за горизонтом событий.

Эрли нисколько не волновало то, как она попала сюда. Наконец, она достигла того, что так долго искала. В притягательном мире, сотворенном из абсолютной пустоты, она найдет утешение. И ничего больше не будет иметь значения. И когда ей уже казалось, что она вот-вот уснет вечным безмятежным сном, острые иголки впились в сознание, заставляя пробудиться.

Эрли распахнула глаза и оказалась в своей каюте за столом, за которым она, видимо, уснула. Сердце, взволнованное внезапным пробуждением, успокоилось после пары глубоких вдохов. Протерев глаза, Эрли взглянула в иллюминатор, что занимал почти всю стену и через который виднелись бескрайние глубины космоса.

Безжизненно сверкают огоньки, белые карлики, доживающие последние мгновения – мгновения бесконечно длинные, чтобы их могла уложить в голове такая пони, как Эрли. На краю Вселенной холодно и одиноко; отсюда нельзя увидеть звезду, вокруг которой оборачивается планета Эквестрия, – настолько далеко остался дом. И так тихо в каюте, кажется, будто на корабле никого больше нет.

Вздохнув, Эрли поднялась из-за стола и проверила кофеварку. Пусто. Проверила полку, на которой находились запасы кофе, – тоже пусто.

– Ну конечно, все выхлебала и не заметила, – расстроенно пробурчала она, закрыв дверцу полки. Рассеянности Эрли было оправдание: неделя выдалась на редкость сумасшедшая. Столько больных – она попросту не могла позволить себе отдых… А с кофе, к слову говоря, они давно водили дружбу. Крепкую и такую же горькую.

Вообще, вряд ли кто-то из медперсонала мог предположить, что случится такой наплыв пациентов. Какой-то массовый невроз, причины которого до сих пор неизвестны. Одни пони вели себя более-менее сдержанно, тогда как другие не стеснялись выказывать признаки паранойи. Немало было и тех, кто жаловался на бессонницу и ночные кошмары. Да, долгое нахождение в глубоком космосе пагубно влияет на психику. Но не так.

Эрли окинула взглядом каюту. Хотя это был ее личный уголок, она никогда не чувствовала себя здесь уютно. Серые металлические стены. Холодные светодиодные лампы. На одной из стен красуются крупные белые буквы «СЛР», что значит «Солярис» – это название гордо носил корабль класса «Планетарный потрошитель», на котором она жила и работала уже третий год и который возненавидела всеми фибрами души. Но пусть ей, мягко говоря, и не нравился «Солярис», к работе она относилась серьезно и ответственно, даже, возможно, чересчур. Вот и сейчас, когда нужно было отдыхать и набираться сил, она решила проверить состояние пациентов. Сон ей все равно не грозил, так почему бы не помочь заснуть другим?

«Открыть?» – высветилась голографическая надпись на входной металлической двери. Эрли нажала копытом на голограмму, и дверь нехотя отодвинулась. Коридор встретил ее глухим гулом двигателей. Она пошагала к палатам больных в сопровождении эха собственных копыт. Никто не попадался ей на пути – очевидно, все уже спали, все-таки отбой прозвучал давно. Снова одна… Что ж, ей не привыкать. Одиночество, к которому она относилась примерно так же, как к «Солярису», сопровождало ее всюду. У нее никогда не вязалось с друзьями, и с тех пор, как она покинула родную планету, так ничего и не изменилось. А она надеялась…

Короткий писк разорвал полотно тишины. Эрли тотчас вынырнула из моря раздумий, вздрогнув от испуга. Так пищит только ИКС, когда получает какое-нибудь уведомление. Она развернула голографический дисплей и обнаружила входящее сообщение. Оно оказалось совершенно пустое: ни единого словца или хотя бы символа. До сего момента Эрли не была уверена, что такие сообщения вообще возможно отправлять, но доказательство находилось перед ее глазами. Недовольно фыркнув, она закрыла дисплей.

Оставшийся путь Эрли тщательно подбирала слова на случай, если Кют Берри опять заладит про шум в вентиляции, и не заметила, как оказалась в палатах. И здесь тоже было тихо. Подозрительно тихо. Неужели больные успокоились? А кстати, где медсестра Свит Харт? А медсестра Хилинг Херб?

Внезапно Эрли осознала, что в помещении, кроме нее, никого нет. Совсем никого! Ни медперсонала, ни пациентов – все исчезли!

Сначала она не поверила глазам, стукнула себя по голове пару раз для профилактики, даже укусила себя, и боль ясно дала понять – это не сон. Палаты магическим образом опустели. «Как такое могло случиться? Куда все ушли? Почему никто не предупредил меня? – в голове Эрли назойливо жужжал рой вопросов. – А если больные навредят кому-нибудь или, что еще хуже, себе? Мне ведь гриву состригут! Нет, это неправильно. Если бы их собирались переводить, я бы знала об этом. Но даже если предположить, что мне по какой-то невероятной причине забыли сказать, кто будет переводить больных в другое место посреди ночи? В этом нет никакого смысла!».

Что-то было не так, но что именно Эрли никак не могла понять. Может, эта мутная лужица рядом с кроватью прольет свет на происходящее? Эрли, не горя особым желанием к ней прикасаться, все же робко тронула ее поверхность копытом. Склизко, гадко, воняет так, что глаза слезятся, и вдобавок похоже на рвоту. Брезгливо вытерев копыто о пол, Эрли покрутилась подле стола, за которым ели больные, но не нашла ничего необычного. Вдруг что-то капнуло ей на макушку. Она подняла глаза и увидела открытую шахту вентиляции.

– Ну не могли же вы убежать через вентиляцию, правильно? – вопросила Эрли тишину и поджала губы. Происходящее все меньше и меньше нравилось ей. – Луна, я ведь не схожу с ума? – Кровь прилила к голове, ушки горели. Эрли осознала, как сильно ей хочется поговорить с кем-нибудь. Неважно с кем и о чем. Лишь бы услышать голос другого пони.

Позади раздался шорох. Эрли резко обернулась. Бесшумно, словно тень, на нее надвигалось нечто. Она даже не до конца поняла, что это, зато явственно ощутила, что воздух запах враждебностью и жаждой крови. Мгновения хватило, чтобы сработал самый древний из инстинктов. Завизжав от ужаса, Эрли вылетела из палат со скоростью стрелы, выпущенной из лука.

Она не знала, куда бежит, ноги несли ее сами. Она не оборачивалась, потому что боялась увидеть преследователя. А была ли за ней погоня? Нет, она не хотела проверять этого. Даже если за ней не гонятся – чем дальше она убежит, тем лучше.

И вот она заперлась на складе с лекарствами и пытается унять дрожь, охватившую все тело. Холодно. Страшно. Одиноко. Что же она видела в тот миг? Кажется, перепончатые крылья, как будто драконьи, и тоненький извивающийся червем хоботок. Она никогда не видела таких существ. А может, там никого и не было на самом деле? Может, это нарисовало ей воображение?

– Смотри, до чего довела тебя работа, Эрли, – сказала она себе, – тебе уже мерещится всякое, – и нервно усмехнулась.

Краем зрения она заметила в помещении еще одну пони – обрадовалась на секунду, но затем поняла, что это ее отражение в небольшом зеркальце. Рыжая земная пони с взъерошенной гривой и в медицинском халате; под глазами мешки от усталости, а во взгляде смятение и испуг.

Дрожь немного ослабла. Эрли открыла дисплей ИКС’а и попыталась связаться с Монинг. Две минуты напряженного ожидания – нет ответа. Она звонила и другим коллегам, но никто так и не ответил.

– Что они, сговорились, что ли? Что происходит? Если это розыгрыш, то глупый и несмешной! – злилась она и уже хотела закрыть дисплей, как неожиданно поступил входящий вызов. С замиранием сердца она нажала «Принять».

– Эрли Дрим? – послышался низкий голос. – Пожалуйста, не молчи!

Но Эрли не могла выдавить из себя ни словечка. Взволнованный голос незнакомца напугал ее не на шутку. Теперь не оставалось сомнений – что-то случилось. Что-то очень нехорошее.

– Я Пэйпер Шилд из отдела безопасности. Прошу, только не молчи, – в его голосе послышались нотки мольбы. – Я пытался связаться со всеми подряд, но ответила только ты.

– Что?.. – обронила Эрли, изумленно хлопая ресницами.

– Как же я рад тебя слышать!

– Что происходит? – дрожащим голосом спросила Эрли.

– Я не знаю… Я следил за картинками с камер, как вдруг они потухли одна за другой. Затем, видимо, случился перепад напряжения, и на несколько секунд все погрузилось во мрак. Снаружи завыли ИКС’ы, и я так перепугался, что заперся в своей коморке. Ты… – он запнулся и громко сглотнул слюну, – можешь сказать, где ты находишься?

– Медицинское крыло, – промямлила Эрли. – Склад с лекарствами.

– Это недалеко, отлично. Жди там… Я приду. – Сеанс связи завершился, и уши заложила звенящая тишина.

Эрли вновь осталась одна одинешенька. После слов Шилда ей стало совсем не по себе. Что он подразумевал под воющими ИКС’ами? Такое правда могло произойти? Неужели кто-то… погиб? От этой мысли по спине Эрли как будто скатился кубик льда, и она вся покрылась мурашками.

Она постоянно проверяла время. Минуты сменяли друг друга неспешно, как будто издеваясь и насмехаясь над ней. Десять минут – как час, двадцать – как два. Неизвестность сводила с ума. Эрли строила догадки – одну фантастичнее другой, – которые объяснили бы ей происходящее. В конце концов, собравшись с мыслями, она все же смогла немного успокоиться и обуздать собственную фантазию. Вот наиболее логичное объяснение тому, что случилось: скачок напряжения оборвал всю связь на корабле и заблокировал двери, отчего члены экипажа оказались отрезаны друг от друга. Конечно, эта догадка не претендовала на лавры абсолютной истины, но определенно была лучше тех, что пришли в голову раньше.

По ту сторону двери кто-то прокашлялся и захрипел. Эрли чуть не пискнула от неожиданности, успев прикрыть рот копытами. Неизвестный хромал около двери туда-сюда, будто знал, что на складе находится пони. Врачебная клятва подхлестывала помочь больному, но Эрли оставалась неподвижна, словно каменная статуя. Неизвестный послонялся по коридору еще немного, а затем ушел восвояси – было отчетливо слышно удаляющиеся неровные шаги.

Но едва стихли одни шаги, послышались новые. Они торопливо приблизились к двери.

– Эй, это я, Шилд! – послышался негромкий голос снаружи. – Ты еще здесь?

– Д-да, – ответила Эрли. Она потянула дрожащее копыто к электронному замку, но заколебалась, не решаясь убрать его. Должна ли она вот так просто открывать дверь незнакомцу? Здесь безопасно… Может, будет лучше подождать, пока все само собой не наладится?

…А если ничего не наладится? Если все будет становиться только хуже и хуже?

 Скрипнув зубами, Эрли открыла дверь и увидела вороного единорога, облаченного в форму охранника. Его рог окутывало магическое свечение, он удерживал плазменный резак на уровне головы. Охранника нельзя было назвать красавцем – но какое сейчас это имело значение? Первая живая душа за последний час!

– Идем, – суетливо поманил Шилд. – И веди себя тихо.

Эрли была понятливой пони и потому решила повременить с вопросами.

– В атриуме… ужасно, – подбирал слова Шилд. – Будь готова.

Это только сильнее раззадорило воображение Эрли. Она занервничала пуще прежнего.

Оставив медицинское крыло позади, они добрались до атриума, просторного помещения с прозрачным потолком. Эрли молча следовала за охранником, не осмеливаясь оторвать глаз от пола. Тлетворный запах резал ноздри и с каждым пройденным метром становился все невыносимее. В один момент она ступила правой ногой во что-то мокрое. То оказалась кровь. Настоящая. Целая лужа, в которой блестят огоньки звезд. Пискнув, Эрли попятилась, споткнулась, плюхнулась на круп и невольно окинула помещение взглядом. Реальность оказалась в разы хуже того, что рисовало ей воображение. Нет, она даже вообразить такое не могла.

Подобные картины навсегда отпечатываются в памяти, хочешь ты того или нет. Первая мысль – здесь произошла бойня. Жестокая бойня. На полу и стенах темнели лепестки крови. Тела изрезаны, нашинкованы и выпотрошены, словно пиньяты на жеребячьем дне рождения. Зрелище было настолько ужасным и отвратительным, что у Эрли невольно полились слезы. От жалости к беднягам у нее заболела душа; никогда в жизни она не видела такой жестокости. А затем ее вырвало. Шилд с пониманием посмотрел на спутницу, но ничего не сказал. Лишь посмотрел в сторону лифта, что находился в другом конце атриума. Эрли вытерла рот от рвоты и последовала за охранником, аккуратно переступая трупы, стараясь не запачкать копыта и извиняясь перед мертвецами за нарушенный покой.

Ждать лифт не пришлось. Когда пони уже были внутри и двери почти закрылись, Эрли показалось, что дальний труп шевельнул пожеванной ногой. Она мотнула головой, отгоняя дурные мысли.

Кряхтя механизмами, лифт неспешно спускался вниз. Эрли позволила себе робкий вопрос:

– Куда мы направляемся?

– К вагонетке, попробуем найти капитана.

– Что здесь происходит? – смелее спросила Эрли.

– Я все еще не знаю, – раздраженно отозвался Шилд. – По дороге к тебе я встречал только трупы.

– Очень мило… в смысле, что ты пришел за мной.

– Не подумай, что я сделал это для тебя. Не хочу таскаться по кораблю один. С тобой не так страшно… – Шилд сглотнул. – Я забился в угол, когда все началось. Пренебрег обязанностями. Но когда я услышал твой голос, то сразу понял, что тебе гораздо страшнее меня, и я, такой здоровенный лоб, просто не могу прятаться, – он практически бурчал себе под нос.

– У тебя есть совесть, – попыталась поддержать его Эрли.

– Этой дурацкой совести стоило проявиться раньше! Тогда, может быть, атриум не превратился бы в… Ты видела, что там стало.

Эрли понимала, что будет для Шилда обузой. Резаки, магия – для нее все это было настолько же чуждо, как солнечный свет для алмазных псов. В школе она лягала слабее остальных, да и теперь ничего не изменилось. Стазис-модуль, кинезис-модуль – про них она слышала, но не владела ими.

Шилд развернул дисплей своего ИКС’а и внимательно изучал карту.

– Если пойти здесь… нет, слишком долго, – бормотал он. – Срезать тут… ерунда полная, грузовой отсек нам ни к чему.

– Если у тебя что-нибудь заболит, сразу говори, – зачем-то сказала Эрли. Наверно, не хотела чувствовать себя бесполезной. Однако охранник, увлеченный постройкой оптимального маршрута, пропустил ее слова мимо ушей.

Лифт остановился. Двери шумно разъехались в стороны, открывая вид на душный тусклый коридор. По полу тянулись кровавые отпечатки копыт, взбирались на стену, затем на потолок и исчезали в вентиляции. Шилд протяжно выпустил воздух через ноздри, храбрясь, и двинулся вперед, с помощью магии держа резак на изготовку. Эрли ступала следом, время от времени оглядываясь. Оба были предельно собраны, однако не имели ни малейшего понятия, кто их враг, как он выглядит, и откуда ждать нападения.

Ведомые нитью-навигатором, пони миновали несколько поворотов. На дверях при приближении то и дело загоралась оранжевая надпись «Закрыто». Похоже, весь этаж был заблокирован.

– Куда все подевались? – шепотом вопросила Эрли.

– Ты не одна задаешься этим вопросом, – ответил Шилд. – Это все из-за них.

– Кого?

– Фанатиков, – с презрением произнес Шилд. – Кто еще мог на подобное отважиться? Им что угодно могло в голову взбрести! Ляганная секта!

Эрли смолчала о том, что в детстве часто посещала церковь. Не по своей воле, конечно, но по наитию родителей. К большому их сожалению, она так и не прониклась религией. К Юнитологии у нее выработалось стойкое отвращение, однако она скрывала это. Она была послушной кобылкой и не хотела огорчать родителей. По крайней мере, поначалу.

– Это не юнитологи, – сказала Эрли, думая о маме с папой.

Шилд ничего не ответил. Он взял резак в зубы, устав использовать магию. Его спутница расценила это как намек и больше ничего не говорила. Правда, тишина продлилась недолго, и вовсе не потому, что Эрли была болтушкой, которая не может помолчать и минуты. С потолка прямо ей в ноги шлепнулось что-то большое. Она вскрикнула и спряталась за Шилда.

На полу лежало тело; пепельная грива, мышиный окрас – Эрли знала этого жеребца; еще вчера они вместе обсуждали состояние пациентов за чашечкой горячего душистого кофе. А теперь… его пустые желтые глаза смотрели в потолок. Медицинский халат был изорван и запачкан кровью. На ногах и правом боку алели мышцы, не прикрытые кожей.

Шилд кивком показал, что надо идти дальше, и уже собирался сделать шаг, как знакомый Эрли вдруг зашевелился и зарычал. С его конечностями происходило что-то ненормальное, они удлинялись на глазах и заострялись; то же самое происходило с позвоночником, который неестественно изогнулся и оброс буграми и гребнями. Труп (или все-таки нет?!) с большим трудом поднялся на ноги, содрогаясь, точно в агонии. На его теле открылись новые раны. Кап, кап, кап – падали капельки крови на пол. Шлеп – вывалилось что-то темное из его разодранного живота.

Страх вогнал Эрли в ступор, она не могла даже закричать, не говоря уже о том, чтобы пошевелиться. С губ сорвалось несколько невнятных междометий, мозг отказывался воспринимать происходящее.

Шилд выстрелил. Плазма срезала монстру полголовы, но тот все еще стоял на ногах. Еще два выстрела прожгли ему грудь, запахло обожженной плотью, монстр пошатнулся и отступил к стене – но только затем, чтобы в следующий миг броситься на Эрли.

Желание выжить побороло сковывающий страх. Понимая, что она может умереть, Эрли мгновенно оправилась от шока и рванула со всех ног. Сердце стучало в висках, в ушах звенел цокот копыт. Как и в прошлый раз, она не имела ни малейшего понятия, куда бежит – только изо всех сил старалась не отставать от Шилда. Спиной она чувствовала ледяное дыхание преследователя, его отвратительную жажду крови. Нет, просто так он от них не отстанет, это ясно как день.

Коридор изогнулся и вывел пони на вокзал. Вагонетка, завидев их, распростерла двери. Шилд влетел внутрь первым, Эрли следом. Нажав специальную кнопку, охранник принудительно закрыл двери, отчего преследователь с глухим звуком ударился о появившееся препятствие. Однако на этом он не успокоился. Вцепившись изуродованными конечностями в двери, он не без труда раздвинул их. На несколько секунд застыл в таком положении, демонстрируя неимоверную силу и вываливающийся из срезанного плазмой черепа мозг. Шилд уже навел прицел, когда раздался хруст ломающихся костей, и двери с грохотом схлопнулись. От монстра осталось только несколько капель крови на полу да два острых, как драконьи когти, лезвия.

Вагонетка поехала как ни в чем не бывало. Над головой неспешно проплывали желтые огни.

– Какого сена тут творится? – охранник поник и побледнел, не в силах переварить пережитое.

Сначала Эрли пыталась сдержаться, но с каждой секундой это становилось все труднее. В конце концов, она сдалась; свернувшись клубочком, она дала волю накопившимся чувствам. Ее не волновало, услышат ли монстры плач. Пока не уйдут все сожаления, она не успокоится.

Обливаясь горькими слезами, она вспоминала шумный Мэйнхэттен, удушливое одиночество и слова Твайлайт Спаркл, оставившие на ее сердце рубец.

0

Мэйнхэттен. Сердце науки и прогресса. Город тысячи зеркал, устремляющихся к солнцу днем и к звездам ночью. Повозки, шумя и жужжа, проносятся над головой. Пони спешат кто куда, все серьезные и занятые, и почти нет места приветливым улыбкам и размеренности. Совсем иное течение жизни, нежели в старом добром Понивилле. Эрли здесь уже неделю, но знает, что привыкнет еще не скоро. Впрочем, она нисколечко не скучает по дому. Родители, наконец, больше не властны над ней – никаких больше посещений церкви по воскресеньям.

– Не скучаешь, значит?

Белая в яблоках земная пони, стоявшая поблизости, провожала взглядом проплывающее над крышами пухлое облачко. Звали ее Дикси, и она была лучшей подругой Эрли. Лучшей не потому, что просто-напросто единственной, а потому что еще ни с кем другим Эрли так сильно не сближалась. И хотя дружба их, по сути, только недавно распустила цветки, они дорожили ею так, словно знали друг друга много-много лет.

– А вот я уже начинаю скучать по дому, – вздохнула Дикси. Облачко скрылось за крышами, и она опустила глаза. В них промелькнула грусть. Эрли потерлась носом о мордочку подруги, желая ее подбодрить.

– Ой, хватит твоих телячьих нежностей, – Дикси легонько отстранилась от Эрли и улыбнулась. – Пойдем уже. Мне не терпится потратить этот день на всякую прикольную чушь.

Первая остановка – фургон с мороженым. Вообще, подруги не планировали так рано набивать животы, но раз уж фургону не повезло попасть в поле зрения… Ну держись, мороженщик!

– Чего тут только нет… – от восторга у Дикси заискрились глаза, она облизнулась. – Вот, что значит город, а не провинция! Да я за всю жизнь не перепробую все это!

– Ты маленько преувеличиваешь, – беззаботно улыбнулась Эрли. – Мне клубничное с шоколадом, – сказала она мороженщику, тот одарил ее озадаченным взглядом, но затем изобразил улыбку и вскоре протянул ей стаканчик с двумя розовыми шариками, посыпанными шоколадной стружкой.

Пока Эрли уплетала лакомство, Дикси все терзалась муками выбора:

– Слишком много всего, – взвыла подруга. – Как из всего этого выбрать?

– Что если я выберу за тебя? Или ты выберешь наугад? – предложила Эрли.

Дикси задумчиво потерла подбородок копытом. Ее мордочку вдруг озарило понимание, прямо как рассвет озаряет луга.

– У меня появилась идея получше, – ответила она с озорным огоньком в глазах и сказала мороженщику: – Давайте мне все.

Мороженщик пожал плечами, достал креманку раза в три больше обычной, похожую скорее на вазу для фруктов, и стал набирать в нее шарики с разными вкусами, ловко орудуя специальной ложкой. Эрли, удивленная выбором подруги, невольно обронила стаканчик – благо он уже был пустой.

– Да ты это не съешь, – сказала она с сомнением, затем подобрала стаканчик и отправила его в близстоящую урну.

– О, ты действительно так думаешь? – хмыкнула Дикси самодовольно. – Ты ошибаешься.

– Как бы это не стало последней твоей ошибкой в жизни. – Эрли с опаской смотрела на монструозную гору из разноцветных шариков мороженого. Мороженщик с невозмутимым выражением на морде щедро поливал их различными сиропами и кремами. – Ты не съешь, сто процентов!

– В худшем случае мой живот лопнет от мороженого. Ты только подумай – это же легендарно! О такой смерти можно только мечтать! – Дикси лучилась энергией. Говорят, вечного двигателя не существует в природе? Так вот он же – прямо у Эрли перед глазами.

– Меня поражает твое чувство юмора, – Эрли легонько покачала головой.

– Можете налетать, – мороженщик пододвинул креманку с мороженым к Дикси. Глядя, как подруга отправляет в рот один шарик за другим, Эрли оставалось только поражаться:

– Как у тебя язык еще не онемел? Ты заболеешь, точно говорю!

Дикси лишь угукала в ответ, а гора мороженого, тем временем, незаметно стала горкой, а вскоре и вовсе исчезла, будто ее и не было. Креманка блестела чистотой. Дикси удовлетворенно погладила живот, на все про все потребовалось чуть меньше десяти минут.

– Вот, а ты не верила, – сказала она, сдержав сытую отрыжку.

– Ты безбашенная. – Эрли описала глазами полукруг, вздохнула и почувствовала тяжесть в животе. – Ох, похоже, я объелась.

– Ты-то? Да ты всего два шарика съела.

– Ну не у всех вместо желудка утилизатор, знаешь ли.

Рассчитавшись с мороженщиком, подруги пошли дальше. Следующая остановка – известный модный бутик «Королевский шик». После мороженого, конечно, кошелек одной кобылки знатно похудел, но подруги и так не собирались там ничего покупать – слишком дорого, все равно не потянут. Их план был куда хитрее и продуманнее: они перемерят все эти миленькие платья, и ничего им за это не будет.

Да.

Спустя полтора часа ходьбы – это было непривычно долго и далеко (про общественный транспорт подруги вспомнили уже поздно), – они добрались до бутика. Броская вывеска подсказывала, что они не ошиблись адресом. Зайдя внутрь, они в изумлении разинули рты. Богатое внутреннее убранство, изящные платья, красующиеся на манекенах, даже запах здесь был необычный, особенный. «Так классно, так дорого… – думала Эрли, – и не для нас. Мы, две провинциальных простушки, совсем не вписываемся в обстановку». Но при всем окружающем великолепии в бутике было пусто. «Неужто мы с Дикси всех распугали?» – подумала Эрли, как услышала взволнованный шепот подруги:

– Смотри, это сама Сапфир Шайн!

И правда. В нескольких метрах от них стояла настоящая Сапфир Шайн, возле которой крутились продавцы, предлагая наряды один за другим.

– Нет, не то! Слишком вычурное! Мусор! Банальность! Убери эту гадость с глаз долой! – Сапфир Шайн отметала варианты, едва взглянув на них. – Вы все прекрасно знаете, что «Неотразимость» – мое второе имя. И я хочу выглядеть соответственно! Чтобы в «Королевском шике» не нашлось для меня подходящего наряда? Вы же понимаете, как это ударит по вашей репутации? – Вот уж головная боль для продавцов. Одна из них, кстати, заметила Эрли с Дикси и подбежала к ним.

– У нас технический перерыв, – беспокойно сказала она, оглянулась, а затем добавила чуть вежливее: – Пожалуйста, приходите в другое время. Мы будем рады видеть вас. – Ее взгляд молил о том, чтобы подруги поскорее убрались отсюда.

Эрли как будто не слышала, что ей сказали:

– Я хочу взять автограф у Сапфир Шайн!

– Нет, – резко ответила продавец.

– Ну что там за шум? Ты сказала, что отлучишься только на секунду! – Сапфир Шайн обращалась как раз к той кобыле, что пыталась выпроводить Эрли с Дикси на улицу.

– Я была уверена, что заперла входную дверь, – ответила продавец, нервничая и обливаясь потом. – Тут…

– Другие посетители? – догадалась Сапфир Шайн. – Пусть подойдут сюда. Уверена, они пришли в бутик только ради меня.

Продавец вздохнула и пропустила подруг, еще не до конца осознавших происходящее. В самых смелых своих фантазиях, они даже не мечтали приблизиться к Сапфир Шайн так близко. И все же, вот она. Стоит прямо перед ними и смотрит на них безразличными глазами. Кто-то из продавцов услужливо положил ей черный фломастер в подставленное копыто.

– Простейший способ разобраться с непрошеными гостями – это дать им то, что они хотят, – промолвила Сапфир Шайн с важностью познавшей кобылы жизнь, выводя на лбу Эрли автограф. Эрли была так взбудоражена, что ее ничуть не смущало то, что сейчас происходило с ее лбом.

– Ага, да, – хмыкнула Дикси, – воры рады будут тебя слышать. – Странно, но, похоже, никто не обратил внимания на ее колкое замечание. Она зевнула всласть, забыв про правила этикета – и это тоже осталось без внимания.

– Вот и все, – Сапфир Шайн закончила автограф размашистым росчерком. – Теперь уходите. Вы и так отняли у меня слишком много времени.

– Спасибо! – бросила счастливая Эрли перед уходом, но Сапфир Шайн, похоже, не слышала.

Воздух на улице показался даже слаще, чем прежде. Эрли сияла от счастья. День становился все лучше и лучше! Дикси хохотнула, глядя на лоб подруги.

– Те нормально? Может, оттереть?

Эрли категорически замотала головой. Дикси потянулась:

– Платья мы все-таки не померили, зато получили кой-что покруче, да? Предлагаю на этом не останавливаться и проверить, чем нас удивит парк аттракционов. Благо переться до него недалеко.

Эрли была только за.

Сюрпризов парк не преподнес. Парк как парк – куча жеребят и их родителей, улыбки и веселье кругом. Не останавливаясь ни на секунду, чтобы передохнуть, подруги перепробовали все возможные аттракционы и прекрасно провели время. Последним пунктом стало огромное колесо обозрения – хотя Эрли боялась высоты и не хотела кататься, Дикси все же удалось уговорить ее. Уверила, что вид на самой верхушке стоит потраченных нервов. Теперь они сидели в кабинке и плавно поднимались вверх. Эрли старалась не смотреть в окно, а смотрела на подругу – и почему-то это успокаивало.

– Ну же, Эрли, ты такой вид пропускаешь! – Дикси обернула к подруге довольную мордашку. – Ничего не случится, если ты посмотришь в окно. Или… – она ахнула, изобразив ужас, – ты хочешь, чтобы на всю жизнь у тебя осталось воспоминание о том, как ты пялилась в стенку?

«Говорит так, будто мы видимся в последний раз», – подумала Эрли. Допустив эту мысль совершенно случайно, она почувствовала, как мир на ее глазах тотчас начинает сыпаться, словно разбитое стекло. Растворилась радость, исчезло ощущение детской беззаботности, сердцу стало тесно в груди. Как будто Эрли, наконец, надела очки, которые все никак не могла найти. Она резко помотала головой, отметая ненужные мысли, и осколки вернулись на место, так что не осталось даже трещин.

– Ладно, я попробую, – вздохнула она, набралась смелости и посмотрела в окно. Открывшийся вид совсем не поразил, даже чуточку разочаровал, и вовсе не из-за ее боязни высоты. – Но тут ничего не видать, кроме небоскребов…

– Вот именно! То-то народ обходит колесо стороной. Но знаешь? Плевать. – Дикси вдруг схватила Эрли за плечи и крепко обняла. – Вид может и не удался, зато ты рядом.

– Ага, – расплылась Эрли в теплой улыбке, – я тоже тебя люблю.

Неумолимо склоняющееся к горизонту солнце скрывали за собой многочисленные стеклянные столпы, однако клочки неба, заметные между ними, приобрели медный оттенок.

– Уже вечер, – заметила Дикси. – Фига се время пролетело.

– Я знаю, куда еще можно сходить, – сказала Эрли.

– И куда же? – поинтересовалась Дикси.

Брайдлвей, сердце города, полнился шумом, суетой и жизнью. Проголодавшаяся Дикси подскочила к лавочке, где делали сахарную вату. К счастью или нет, но история с мороженым не повторилась, и подруга обошлась небольшим комочком ваты. Видимо, она таки решила сжалиться над своим кошельком, который уже давно просил пощады.

Подруги неспешно гуляли по протяженной улице, разглядывая достопримечательности. Эрли с тоской обнаружила, что стрелки старинных часов на фасаде невысокого изящного здания уже пересекли отметку в восемь часов. Она попыталась абстрагироваться от этого, и голос подруги помог ей.

– О, я, кажется, знаю, как ее зовут, – Дикси указала сахарной ватой на статую кобылицы. – Э-э… Стар?.. Точняк, Стар Найт!

– Старлайт Глиммер, – поправила Эрли.

– Ну я почти угадала. Основательница Юнитологии же, да?

– Ага.

Дикси одним махом проглотила оставшийся кусочек сахарной ваты и с большим удовольствием рыгнула, что, конечно, привлекло осуждающие взгляды более воспитанных пони.

– Звините, – Дикси ничуть не покраснела.

Иллюзия вновь дала трещину, и впустила в сердце хандру. Эрли больше не могла убегать от мысли, что давно крутилась в углу ее сознания, но теперь подобралась опасно близко.

– Слушай, Дикси… – промолвила Эрли тихо.

– Что такое?

Она не хотела спрашивать об этом. Нет, Дикси не такая. Пора забыть о том, что было раньше. Больше такого не повторится. Ведь так?..

Похоже, ее сомнения развеет только ответ подруги. Набравшись смелости, Эрли спросила:

– Дикси, все останется по-прежнему? То есть… Я хочу сказать… – Почему язык вдруг потяжелел и стал заплетаться?

– Глупышка, – Дикси приобняла Эрли. – Ты больше не живешь с родаками, и тебе не придется постоянно переезжать. Наконец, найдешь себе друзей. Все будет хорошо, я уверена!

Эрли никогда не везло с друзьями. То, что они с Дикси так сблизились, – всего лишь случайность. Просто родители, мотавшиеся по всей стране по своим церковным делам ни с того, ни с сего задержались в Понивилле больше, чем на полгода, и даже позволили дочери спокойно закончить школу. Но теперь ее жизнь меняется опять, и это терзало Эрли. Не истончится ли между ней и Дикси, единственной и самой дорогой подругой, связь?

…А затем и вовсе оборвется?

Нет. Все будет хорошо, заверяла подруга, и Эрли постаралась поверить в это. Если постоянно убеждать себя в одном и том же, то мысль материализуется, не так ли?

Наступили сумерки. Это случилось быстрее, чем надеялась Эрли. День, который она хотела, чтобы не заканчивался никогда, пролетел в одно мгновение. Это было несправедливо… но она ничего не могла с этим поделать. Она отгоняла мысль, будто он последний в жизни и никогда больше не повторится, однако сердце было не обмануть.

Дикси, похоже, выплеснула не всю энергию и готова была сходить куда-нибудь еще, но заметила, что Эрли притихла.

– Как насчет пойти ко мне и… – она на секунду задумалась, вознеся глаза к сумеречному небу, на котором зажигались первые огни звезд, – не знаю, посмотреть телек? Можно заказать пиццу, или пончики, или… – Дикси не договорила, потому что Эрли прикрыла ей рот копытом и ответила улыбкой.

Вскоре подруги добрались до квартирки Дикси. Что в прихожей, что в зале царил беспорядок. Извинившись за это, Дикси подобрала вещи с пола и закинула их за дверь, где они не мозолили глаза, и осталась довольна. Эрли неодобрительно покачала головой, а затем, несмотря на препирания, помогла навести подруге порядок.

– Ну вот, ерундой занимаешься, – ворчала Дикси. – Зачем наводить порядок, если он все равно превратится в беспорядок.

– Зачем вставать утром, если ночью все равно ложиться? – парировала Эрли.

– Ладно, ты меня уделала.

Подруги решили не заказывать никакой еды на дом – и так уже объелись, во всяком случае, одна из них уж точно. Они расположились на диване и наслаждались теплом и спокойствием. В окне горели звезды, и было тихо, лишь едва слышно бормотал телевизор, по которому крутили ситком.

Эрли хихикнула.

– Чей-то ты вдруг? – приподняла голову Дикси. – Этот актер совсем бездарен.

– Дело в другом. Просто вспомнила, как мы познакомились.

– Чего тут смешного-то? – пробурчала Дикси. – Когда я тебя задирала, я не знала, что ты одна, и некому за тебя заступиться. Мне стало стыдно, и я взяла тебя под свое крыло… которого у меня нет, ведь я родилась земной пони, спасибо мамке и папке. Кстати, почему ты все никак не поговоришь со своими родителями про… вас троих?

Эрли по-собачьи положила голову на копыта.

– Пару раз я пыталась, но это бесполезно. Родителей ничего кроме Юнитологии не заботит. Ну вообще… так было не всегда. В жеребячестве, помню, они вели себя как обычные родители. А потом что-то резко изменило их, не знаю. Думаешь, я отступила зря?

– Ничего я не думаю. Я вообще не та кобыла, что много думает, если ты до сих пор не заметила. Иначе бы мы учились сейчас вместе. Извини, не стоило мне вообще начинать об этом.

– Все нормально.

Дикси лениво ткнула носом в пульт и сменила канал. Картинки мелькали одна за другой. В какой-то момент ей надоело, и она выключила телевизор. Посмотрела на подругу и спросила мягко:

– Еще не хочешь спать?

Эрли зевнула в ответ.

– Эм… ну здесь не так, как в Понивилле, конечно, – говорила Дикси. – Кондиционеру трындец, воздух ночью бывает спертый, а если открыть окно становится шумно и холодно. И тараканы еще иногда в углах скребутся… В общем, располагайся. Чувствуй себя как дома.

Несмотря на пыль, грязь и беспорядок – и даже, как теперь выяснилось, тараканов, – Эрли чувствовала себя уютно. Она накрылась пледом, который дала ей подруга, и улеглась на диване поближе к Дикси.

Было тихо, темно и тепло. Изредка мимо окна проплывали машины, освещая комнату фарами. Она не могла уснуть, сердце не унималось. Почему-то вдруг стало так грустно, что у Эрли защипало глаза, но она силилась изо всех сил не расплакаться, чтобы не услышала подруга. Она сглотнула комок, подступивший к горлу, и тяжело вздохнула. Была уверена, что не проронила ни слезинки, как вдруг почувствовала, что Дикси нежно гладит ее по голове.

– Не раскисай, – говорила подруга тихонько. – Потусуем в следующие выходные. Еще я буду звонить, чтобы ты не скучала. Я знаю, что ты чувствуешь. И ни за какие пироги не оставлю тебя одну. Ты не одна – помни это.

Это Эрли и хотела услышать, слова сгладили печаль. Той ночью она спала сладко.

---

До поры до времени Дикси держала слово. Однако Мэйнхэттен был большой, а пони маленькие. Как бы больно Эрли ни было признавать, расстояние между ней и подругой постепенно росло. Звонки каждый вечер становились все реже и реже, пока вовсе не прекратились. То же стало и со встречами по выходным. Дошло до того, что Эрли больше понятия не имела, чем теперь занимается ее лучшая подруга. Лучшая ли? Подруга ли? Неужели их расцветавшая дружба завяла, так и не раскрывшись полностью?.. Со временем стало ясно, что подразумевала Дикси, говоря, что у Эрли появятся новые друзья. Вот только друзьями их тяжело назвать – так, знакомые, не более. Дикси просто передала эстафету другим пони, а сама без следа растворилась в бурлящей жизни Мэйнхэттена.

Все повторилось. Опять. А разве могло быть иначе? Она, глупая, поверила в выдумку.

Рядом раздался вежливый кашель.

– Мисс Дрим, я знаю, что вы не питаете ко мне симпатии, но это вовсе не повод игнорировать меня и заставлять ждать других студентов.

Эрли очнулась от собственных мыслей и встретила строгий взгляд преподавателя. Рассеяно завертела головой в поисках седельных сумок, которые были – кто бы мог подумать – прямо у нее под носом. Вытянула оттуда листок с домашней работой и передала преподавателю. Тот прибавил ее листок к уже внушительной стопке и пошел дальше по рядам.

В аудитории было много пони. Судя по оживленным разговорам, заполнившим помещение, лекция близилась к завершению. Спустя пару минут, когда преподаватель разрешил всем идти, студенты потянулись к выходу. Эрли сложила немногочисленные принадлежности (к которым так и не притронулась за все занятие) в седельные сумки и слилась с потоком пони. Однако возле самых дверей ее остановили две бурые пегаски, Мармелад и Конфетти, – такие похожие, и в то же время такие разные.

– Приветик, Эрли! – бойко начала Мармелад и выпалила: – Нужна твоя помощь.

– Мы делаем доклад, – робко добавила Конфетти.

– И без тебя никак, ну вот совсем. Войди в наше положение!

Прямо как снег на голову да еще посреди лета.

– Поищите кого-нибудь другого, девочки, – Эрли прошла мимо них. – Уверена, найдутся помощники получше меня.

Не успела она моргнуть, как пегаски вновь преградили ей путь.

– Ты же самая умная пони на весь поток! – Мармелад была настроена серьезно и пустила в ход красноречие.

– Нам правда нужна твоя помощь, – тихонько сказала Конфетти. – Помощь самой умной пони. – Ее попытка выглядела совсем жалко, лучше бы молчала. Эрли не повелась на лесть и обошла надоедливую парочку.

– Пожалуйста, подумай об этом! – послышалось вслед.

– Да, да, – пробурчала Эрли, лишь бы от нее, наконец, отстали.

Пока она добиралась домой, она невольно задумалась о том, как докатилась до жизни такой. В смысле стала отличницей, за которой табуном бегают двоечники и просят помощи. Не то чтобы она питала интерес к учебе – скорее полное безразличие, как и ко всему остальному. Никаких интересов – она просто существовала без цели, без смысла. И грызла гранит науки только лишь потому, что не знала, как еще убить время.

Вот странная загогулина, похожая на вихрь, на ее крупе, метка, что она значит? Эрли получила ее позже всех в классе и тогда была уверена, что должна связать жизнь с медициной, но теперь… Так ли это на самом деле? Не получила ли она метку по ошибке? Такое вообще может быть, чтобы пони получали метку, не связанную с их призванием?

Ответов не было.

Дома у Эрли господствовал беспорядок. Уборку она перестала делать давно и все больше походила на неряху Дикси. Сегодня тоже ничего не изменилось: одежда так и осталась лежать на полу, а пыль – копиться в углах. Эрли вышла на холодный балкончик, положила копыта на подоконник и слушала, как дождь стучит по стеклу. Что-то в этой простой и грустной мелодии очаровывало, умиротворяло.

«Ты не одна» – вспомнилось вдруг. Она фыркнула. Дикси сказала так будто нарочно. И даже если в тот момент Дикси говорила искренне, теперь ее слова потеряли изначальный смысл, звучали не лучше, чем едкая насмешка.

– Может, это было испытание? Может, это и есть испытание? Называют умной, но я ведь совсем ничего не смыслю…

И пусть кто-нибудь только попробует обвинить ее в бездействии! Какое-то время Эрли регулярно наведывалась к подруге, долго стучала в дверь, прислушивалась и однажды даже пасла целый день и полночи, пока не уснула прямо на лестничной площадке. Безрезультатно. Она, конечно, могла попытаться перерыть весь город… Но какой смысл, если Дикси не желает видеть ее?

– Надеюсь, тебе весело с твоими новыми друзьями, – обиженно бросила она дождю и покинула балкон. Чтобы отвлечься (а не чтобы утолить голод или вкусно поесть), она решила приготовить себе обед. Методичное нарезание овощей обычно помогало – помогло и в этот раз. Закончив с готовкой, она принялась за еду. Лениво пережевывала салат, думая о том, как скоро засядет за учебники до самой ночи. А потом сон – единственная радость, – и все повторится по-новому.

И… так все и было. Поев без особо аппетита, она зарылась в учебники и в них же и уснула.

Неожиданность настигла ее утром. Стоя в холле института, Эрли пораженно взирала вверх, на электронный стенд, с которого на нее смотрела серьезная пони-аликорн с окрасом цвета поздних сумерек.

– Конференция? Принцесса Твайлайт? Так вот куда хотели затащить меня эти двое? А я, дура, еще отказывалась!

Эрли вдруг ясно осознала, что ей нужно. К большому счастью, ей не потребовалось много времени, чтобы отыскать двойняшек. Они уже находились в аудитории в ожидании начала лекции на своих обычных местах.

– Что-то случилось? – недоуменно вопросила Мармелад, глядя на запыхавшуюся Эрли (взбегать на шестой этаж ой как не просто, особенно для неспортивной пони, а про лифт она забыла от волнения).

– Место… еще есть? – произнесла Эрли, пытаясь отдышаться.

– Какое место? – озадаченно похлопала ресницами Мармелад.

– Не строй из себя…

– А, ты про это. Извини, мы уже нашли третьего, – развела Мармелад копытами.

Всего секунда тишины – Эрли почувствовала, как в животе оборвалась тоненькая ниточка.

– Почему ты обманываешь ее? – Конфетти укоризненно посмотрела на Мармелад.

– Ай, сено гнилое, опять ты все испортила, – Мармелад наградила сестру не менее укоризненным взглядом. – Рады видеть тебя в наших рядах, – сказала она Эрли и потерла затылок копытом. – Я пыталась разыграть тебя. Типа.

– Почему ты передумала? – спросила Конфетти. – Мне показалось, что вчера ты была категорически против.

– Тебе показалось, – сухо ответила Эрли.

Время бежало удивительно быстро, не тянулось как обычно, подобно жвачке. Когда пары закончились – а это уже было далеко за полдень, – троица притопала в библиотеку. К слову, студенты ныне редко посещали подобные места, и сейчас здесь никого не было. Кобылки заняли стол посередине и занялись делом. С каким нетерпением Эрли ждала этого момента!

Пегаски объяснили что и как будет на конференции и, наконец, раскрыли, какую они выбрали тему для доклада.

– Космические перелеты и их значение? – удивилась Эрли. – Вы не могли выбрать что-нибудь получше? Как эта тема связана с тем, чему вы обучаетесь?

– Эм… ну, мы нашли ее интересной… – негромко ответила Конфетти.

Для начала Эрли составила примерный план, а затем вместе с пегасками пролистала десятки электронных книг в поисках нужной информации. На дальних полках пылились старые, забытые всеми книги с бумажными страницами – Эрли стала изучать и их тоже, что вызвало удивление у Мармелад:

– Лишняя трата времени, в них даже нельзя задать поиск по слову.

– Я здесь командую, – буркнула Эрли. Что же она испытывала, помогая пегаскам? Неужели надежду? Она что, взбудоражена? Куда подевалась апатия? – Итак, записывай, Конфетти. Прогресс неминуемо истощал планету, но принцессы знали, какие действия нужно предпринять, чтобы избежать бед. Во многом это заслуга Принцессы Луны, у которой, как известно, есть тысячелетний опыт пребывания в открытом космосе…

– Извини, что прерываю, – молвила Конфетти, – но не слишком ли это грубо по отношению к Принцессе?

– Наверно. Сотри все, что после «Принцессы Луны». Стерла? Пиши дальше. С изобретением варп-двигателя дела пошли гораздо лучше. Космические корабли позволили нам заглянуть в самые дальние уголки Вселенной. Поначалу для того, чтобы совершить варп-прыжок, требовалась магия сразу нескольких единорогов, но теперь достаточно одного хорошо обученного единорога. Записала?

Конфетти коротко кивнула.

– Хорошо. Сегодня для Эквестрии добывают ресурсы пять кораблей класса «Планетарный потрошитель». Первый из них, «Солярис», был введен в эксплуатацию семьдесят лет назад и с тех пор распотрошил десятки безжизненных планет.

– Это как-то жестоко… – заметила Конфетти.

– Почему?

– Планеты не сделали нам никакого зла, а мы просто пришли и забрали все их богатства, – с легкой грустью сказала Конфетти.

– Не приписывай им качества пони. Это всего лишь огромные валуны, напичканные драгоценностями. И если бы все думали так же, как ты, Конфетти, где бы мы были сейчас? Грызлись бы за сантиметр плодородной земли, как во времена до основания Эквестрии?

Пегаска не успела ответить – нежданно-негаданно в библиотеке появилась четвертая пони. Все трое уставились на нее, как на привидение. А дело вот в чем: никто и подумать не мог, что своим присутствием их почтит сама Принцесса Твайлайт. Более того, она заметила кобылок, улыбнулась и приблизилась к ним.

Сердце Эрли заколотилось в волнении, копыта задрожали. «Что со мной сегодня творится?» – пронеслось в голове.

– Отрадно видеть, что пони еще посещают библиотеки, – сказала Принцесса Твайлайт. Ее грива развевалась, словно на ветру, хотя все окна в библиотеке были плотно закрыты. – Вы даже не побрезговали открыть старые книги! – неподдельно обрадовалась она. – Иногда я скучаю по шелесту страниц. Ой, наверно, я прервала вас, да? Извините, не буду больше мешать.

Принцесса Твайлайт походила вдоль полки со старыми книгами, затем взяла томик «Квантовой механики и ее неопределенностей» и с довольным видом вышла из библиотеки, оставив троицу в молчаливом недоумении.

Эрли представляла принцессу иной: гораздо более величественной, строгой и отстраненной. На деле же в ее движениях не было монаршей грации. Создавалось впечатление, что необычные рост и грива ей только мешают. Иначе говоря, она вела себя как простая пони. Как будто до сих пор не привыкла к титулу.

Эрли вдруг осознала, что просохатила момент, и немного расстроилась. Она была так поражена, что не смогла вымолвить ни слова. Кто же знал, что Твайлайт Спаркл заявится в библиотеку да еще первой заговорит с ними!

– Может, продолжим? – тишину разбавил голос Конфетти.

Они просидели в библиотеке вплоть до самой темноты, но таки сделали доклад. Осталось только хорошенько подготовиться к нему, чтобы не ударить мордочкой в грязь перед слушателями.

– Спасибо, Эрли, – потрясла ей копыто Мармелад, – ты очень помогла.

– Зачем это вам, девочки? – спросила Эрли. – Вы же занялись докладом не потому, что вам интересно, так ведь?

– Это так заметно? – не удивилась Мармелад. – Вообще, да. Мы просто не хотим сдавать экзамен и потому участвуем в конференции. А ты?

Эрли поколебалась.

– Если честно, я хочу спросить Принцессу об одной вещи. Уверена, она поможет мне. – Кроме Твайлайт Спаркл никому другому это больше не под силу.

– И ты думаешь, тебя выслушают?

– Она Принцесса Дружбы, в конце концов.

---

Неделя пролетела вмиг. Для Эрли было непривычно ощущать такой ход – или вернее сказать, бег – времени. Хрупкая надежда вывела ее из аморфного состояния, позволила ждать новый день с давно позабытым нетерпением.

И вот, наконец, наступил день конференции. В зале еще никого не было, Эрли пришла сильно загодя, боясь что-нибудь пропустить. Только через двадцать минут сюда стали подтягиваться другие пони. Ряды зашумели, свободных мест становилось все меньше и меньше; вскоре рядом нарисовались две пегаски и заняли сидения, которые для них приберегла Эрли.

– Боюсь спросить – вы готовились? – сказала она.

– Ну… да, – ответила Мармелад.

– Не особо, – призналась Конфетти.

Эрли только и могла, что вздохнуть в ответ. Собственно, а чего она ожидала? Помогли со штудированием книг – и на том спасибо.

– Постарайтесь не мешаться, когда будем выступать, – сказала она пегаскам, и те кивнули. – И хотя бы пробегитесь глазами по тексту.

Настрой Эрли тяжело было назвать боевым. В общем-то, ей было все равно, что выйдет в итоге. Провалятся они полностью или выступят более-менее сносно, не имеет значения. Все, что нужно – это поймать момент, чтобы поговорить с Принцессой.

Зал резко стих, словно по волшебству. Появление высокой кобылицы-аликорна на сцене ознаменовало начало конференции. Твайлайт Спаркл говорила складно, как полагается принцессе, и негромко, но слышно ее было хорошо. Сначала она представилась, хотя надобности в этом не было, затем выразила надежду, что собравшиеся в зале пришли не ради отметки в табеле, отчего по залу прокатились сдержанные смешки. Она скорее напоминала добрую тетю, чем Принцессу, которой не одна сотня лет.

– И раз такое дело, я тоже подготовила доклад, – с энтузиазмом сказала она. – Надеюсь, вам будет интересно послушать, а если нет – вы же здесь все равно ради галочек, не так ли?

Принцесса Твайлайт рассказывала про альтернативные реальности. Начала она со скучных постулатов квантовой механики и мысленного эксперимента с котом в коробке, но затем совершенно серьезно заявила, что во Вселенной существует копия Эквестрии, но законы мира там могут отличаться. Заскучавший было зал встрепенулся.

– Чем же тот мир отличается от нашего? – спросили откуда-то с верхних рядов.

– К примеру, Принцессы могут управлять солнцем и луной, – ответила Твайлайт Спаркл.

– И где-то там может быть мой близнец? – спросила миниатюрная кобылка с первого ряда, Эрли едва разглядела ее.

– Близнец – не совсем верное определение, но да.

– Слыхала, Конфетти? У нас есть еще две сестры! – радостно шепнула Мармелад.

– Не факт, что только две… – ответила Конфетти.

Воздух наполнился удивленными разговорами. Публика была неискушенная, ни разу не слышавшая про теорию многомировой интерпретации. Чего не сказать про Эрли, которая от скуки в свое время прочитала несколько трудов на эту тему. Твайлайт Спаркл так уверенно отвечала на всплывающие у слушателей вопросы, как будто сама побывала в другом мире. Когда интерес поутих, а поток вопросов иссяк, она плавно закончила выступление и села в первом ряду вместе с преподавателями. Преподаватели же, обычно серьезные и важные перед студентами, рядом с ней с трудом скрывали волнение, боясь лишний раз шевельнуться или кашлянуть.

Затем стали выступать студенты. До уровня Принцессы, конечно, никто и близко не дотягивал. Потом наступила очередь Эрли и пегасок. Оказавшись в центре внимания, она нервно сглотнула и постаралась взять себя в копыта – в конце концов, весь доклад был на ней.

И она справилась. Не то чтобы она продемонстрировала чудеса ораторского искусства, но, по крайней мере, провала не произошло, а на мелкие помарки, похоже, никто, кроме нее, не обратил внимания.

Эрли и пегаски вернулись на свои места.

– Могли бы хоть как-то помочь, – буркнула Эрли.

– Ты же просила не мешаться, – развела копытами Мармелад. – В любом случае, все вышло не так уж плохо.

Постепенно конференция приблизилась к завершению. Когда Принцесса Твайлайт сказала заключительное слово, ряды зашевелились, защелкав затекшими мышцами. Зал стал стремительно пустеть, а вокруг Принцессы столпились особо любознательные студенты. Зубрилы, иначе говоря. К стану которых принадлежала Эрли, но отказывалась это признавать.

– Ну мы пойдем, – сказала Мармелад, – спасибо еще раз.

Эрли закатила глаза и махнула копытом, мол, идите уже, затем поспешила к Принцессе, которая, похоже, решила задержаться, чтобы ответить на вопросы студентов. А вопросы были до тошноты банальные – ну о чем могут спрашивать зубрилы, как не о новых методах зубрежки? Как Принцессе удавалось сохранять спокойствие от нескончаемого потока подобных вопросов – вселенская загадка. Кольцо пони постепенно истончалось. Эрли держалась чуть поодаль остальных, терпеливо дожидаясь, пока не останется наедине с Принцессой. Наконец, она дождалась этого момента.

– Ты неплохо выступала, – ободряюще улыбнулась Твайлайт Спаркл, – если бы твои подруги помогли тебе…

– Они мне не подруги, – отрезала Эрли, а затем спохватилась, поняв, что перебила Принцессу, но та не подала виду. – Мой вопрос будет отличаться от всего, что вы сегодня слышали.

– Ты можешь спросить меня о чем угодно, – Рог Принцессы засветился. Как будто догадываясь, о чем пойдет разговор, она накрыла себя и Эрли прозрачным куполом, почти незаметным, напоминающим большой мыльный пузырь. – Нас никто не услышит.

– В этом не было надобности… – Эрли пошкрябала копытом мраморный пол, не решаясь сказать, но затем все же рассказала про Дикси. – Я не знаю, что делать. Как вернуть нашу дружбу? Как нам снова видеться с ней каждый день?

Вместо того чтобы дать мудрый совет, Принцесса вдруг растерялась и опустила глаза. Не такой реакции ожидала Эрли. В голове пронеслось: «Неужели моя проблема неразрешима и поставила в тупик даже Принцессу Твайлайт?».

– Я боялась такого вопроса, – прервала молчание Твайлайт Спаркл, подняв взгляд.

– Вы поможете мне? – с надеждой вопросила Эрли.

– Смирись, – резко ответила Принцесса. – Иначе прозябнешь в одиночестве до конца жизни. – Слова огрели по голове словно обухом.

– Но… – обронила Эрли, не веря ушам.

– С некоторыми вещами можно только смириться. А друзья приходят и уходят. Всегда. Этого не изменить. – И каждое новое слово все глубже впивалось когтями в сердце Эрли. Нет… Нет, это не могло быть правдой! Почему Принцесса говорит такие жестокие слова? Это неправильно, это не может повториться снова!

Не в силах справиться с нахлынувшими чувствами, Эрли бросилась прочь, не разбирая дороги из-за нахлынувших слез. Ей никогда не было так больно.

Твайлайт Спаркл поглядела кобылке вслед и тяжело вздохнула, проклиная себя. Неужели она и правда сказала это? Имела ли она вообще право говорить такое?..

---

С тех пор прошло несколько лет. Эрли уже закончила учиться и врачевала в Мэйнхэттенской клинике. Работа полностью заняла ее мысли, и она уже почти не вспоминала ни о Дикси, ни о словах Принцессы Твайлайт. И так бы, может, она прожила жизнь серой пони в сером городе, если бы не осознание того, что она не решила проблему, а просто делает вид, будто ее больше нет. Она давно поняла, что на этой планете делать нечего. Ей не нашлось тут места, она лишняя, как четвертый угол в треугольнике. Поэтому, когда подвернулось предложение поработать в дальнем космосе, она долго не раздумывала.

– И кто только додумался назвать этот безжизненный камень Эквестрией VII?

Вопрос худощавого жеребца снова остался без ответа. Эрли специально не отвечала ему, но это несильно помогало. Спутник был из тех болтунов, что не понимают намеков, да и вообще мало что понимают, судя по наплевательскому отношению к технике безопасности, которою ему разжевали вчера.

– Хватит стучать по иллюминатору, – ворчала Эрли, ощущая себя матерью, которая пытается утихомирить ребенка. – Я не собираюсь вытягивать твой круп из открытого космоса. Так и останешься вместо пробки.

Ноль внимания. Она обессиленно вздохнула и отошла в противоположную часть шаттла, поближе к пилоту. Из его кабины открывался вид на мрачно-унылую поверхность планеты, истерзанную, изорванную, зияющую черными дырами. Ее мучитель, величественный и ненасытный «Солярис», завис на орбите и пожирал очередной гигантский кусок породы.

Неугомонный жеребец пытался нащупать индикатор ИКС’а на спине, что с анатомией пони было невозможно.

– Мне кажется, он сломался. Он должен гореть голубым, но горит желтым!

Индивидуальный Комплекс Самообеспечения. ИКС, если кратко. Костюм, который позволяет следить за здоровьем и улучшает физические данные. В обязательном порядке должны носить члены экипажа «Соляриса», чья работа связана с риском для здоровья. В комплекте к нему иногда идут кинезис-модуль и стазис-модуль, необходимые для обработки руды. У медицинского персонала тоже были ИКС’ы, но куда менее навороченные. Эрли обещали снабдить ИКС’ом по прибытии на корабль.

– Почему он горит желтым? Я прекрасно себя чувствую, – заявил жеребец.

– Сбегай к техникам, как прилетим, – отозвался пилот. – Иначе проблем потом не оберешься. С ИКС’ами на корабле строго.

Лететь оставалось недолго. «Солярис» становился все больше.

В тот момент Эрли думала, что теперь все изменится. Что невзгоды остались в Эквестрии, за миллионы световых лет отсюда. Как же она ошибалась.

2

Всхлипнув, Эрли утерла глаза. Похоже, это были последние слезы. Ей больше не хотелось плакать, но чувствовала она себя все так же ужасно, будто выплеснула только лишь часть эмоций.

– Постарайся собраться, – осторожно сказал Шилд. Теперь он выглядел не таким бледным, как несколько минут назад, но пока еще дрожал.

– Знаю, – ответила Эрли сдавленным голосом. – Не нужно напоминать об этом.

Горы трупов и ожившие мертвецы. Ситуация была за гранью здравого смысла, но при всем при этом… Эрли поймала себя на мысли, что это не самое худшее, что могло произойти. Монстры мерзкие, и кровожадные, и… они не страшнее одиночества.

Шилд с отвращением поглядел на то, что осталось от монстра.

– Это же был… оживший труп? – изрек он, не до конца веря своим словам.

– Бред сивой кобылы, – зашевелила губами Эрли, говоря на грани шепота. – Мертвые не оживают. Просто… Да, верно! Он еще не умер, когда мы наткнулись на него, – Эрли рассуждала с трудом, продираясь сквозь плотный туман спутанных мыслей в голове. – Его раны были ужасны… даже несовместимы с жизнью, но, возможно, прилив адреналина заглушил боль или…

– Ты видела когда-нибудь, чтобы у пони вырастали лишние конечности? – перебил ее охранник. – Как ты это объяснишь? А вываливающие внутренности из брюха, которые не помешали ему погнаться за нами?

Эрли поняла, что зашла в мысленный тупик. Она не могла найти логического объяснения увиденному, и все труднее становилось отрицать реальность.

– Я снес ему полбашки, выстрелил в него Селестия знает сколько раз – и этому…  чудовищу хоть бы что! – воскликнул Шилд нервно. – И ты говоришь, что в этом виноват какой-то прилив адреналина? Ты смеешься, что ли?

– Ну а ты? – вскипела Эрли. – Готов принять, что на корабле теперь разгуливают живые мертвецы, голодные до наших жизней?

– Да, – сказал Шилд после недолгих раздумий, понизив голос. – Если от этого зависит, выживу я или нет… Лучше поверю в фантастическую реальность, чем в логичную ложь.

Эрли глубоко вздохнула, но ни капельки не успокоилась. В словах охранника был смысл. В конце концов, она сама видела это. Нет, глупо отрицать очевидное. Она еще хочет пожить, и чем быстрее она смирится с тем, что живые мертвецы – реальность, а не чья-то больная фантазия, – тем лучше.

– Но что заставляет их… восставать из мертвых? Может, это новая болезнь? – Эрли стала строить догадки, пытаясь найти причину. – Тогда откуда она взялась? На ум приходят только шахтеры. Может, на поверхности Эквестрии VII находятся какие-то вредные бактерии, не знаю. Но как зараза попала на корабль? Кто-то из шахтеров не прошел процедуру дезинфекции? Нет, это маловероятно, почти невозможно. Но что если… дезинфекционные меры оказались бессильны против бактерий?

– Твои попытки понять причину бесполезны. Нам хватит и того минимума информации, который у нас уже есть. – Шилд поглядел на свое угрюмое отражение в черном окне. – Пора подкорректировать план. Сомневаюсь, что есть смысл искать капитана, может, он уже мертв или стал одним из… этих чудовищ. Неважно. Надо валить отсюда. Надеюсь, на «Солярисе» еще остались спасательные капсулы.

Путь предстоял немалый. Добираться до капсул пешком заняло бы, наверно, вечность. «Как хорошо, что с вагонеткой все в порядке», – подумала Эрли, как в тот же момент мелькающие над головой лампы погасли, вагонетка резко сбавила скорость, а затем и вовсе остановилась.

– Лягать! – огорченный до глубины души Шилд выругался, отчего Эрли прижала ушки копытами.

Затем пони стали думать, что делать дальше. И вариант был всего один.

Через аварийную дверь они выбрались в холодный туннель. Темнота грозилась проглотить их целиком, но охранник включил фонарик на резаке – света, конечно, было немного, но хоть что-то. Они осторожно, а потому долго шагали вдоль путей, слушая цокот собственных копыт. Туннель все не кончался, как будто замкнувшись в кольцо.

– Придется туго, – посетовал Шилд, глядя на горящую четверку на индикаторе резака, обозначавшую количество оставшихся зарядов. – Надо было сразу проверить его, когда нашел.

– Может, нам лучше поискать других выживших? – спросила Эрли неуверенно. – Общими силами будет проще добраться до капсул.

– А ты уверена, что есть другие выжившие? – резко ответил Шилд, вспылив на ровном месте. – Давай начнем с этого. Как много ты видела живых пони за последнее время?

– Хорошо, хорошо, я поняла. – Эрли не стала просить спутника успокоиться, поскольку это могло только сильнее разозлить его.

– Вот и отлично, – фыркнул Шилд, – потому что я не собираюсь тратить время на поиск иголок в стоге сена.

Спустя еще полчаса ходьбы пони все-таки вышли к станции. Электричество к этому времени все еще не появилось (оно и к лучшему – вагонетка бы догнала их и размазала по стенам как букашек). Шилд взобрался на перрон и помог Эрли.

– Причальная палуба, – прочитал он, глядя на надпись, подсвеченную аварийными огнями. – И почему я не сообразил сразу? Это намного ближе и лучше, чем спасательные капсулы. Ты умеешь управлять челноком? – Конечно, охранник догадывался, какой получит ответ, но все же в его взгляд закралась почти незаметная надежда.

– Нашел кого спросить, – буркнула Эрли.

– Я тоже не умею. Так что поставим автопилот…

– Попридержи коней, – Эрли подняла копыто в останавливающем жесте. – До челнока еще нужно добраться целыми. И вообще, почему ты так уверен, что нас ждет-дожидается челнок? Уверена, платформа пуста – все, кто мог, уже сбежали с корабля.

– То же самое можно сказать про спасательные капсулы. Что, теперь просто тут сесть и ждать смерти?

На пару мгновений в воздухе зависла тишина.

– Я пытаюсь донести, что не все так просто, – Эрли старалась сдержать шалящие нервы и говорить сдержанно. – Предположим, как ты говоришь, где-то там остался последний челнок, прям специально для нас. Пусть даже мы найдем, где включить автопилот. Но далеко мы все равно не улетим. Я очень сомневаюсь, что ты знаешь, как запускать варп-двигатель. Вот я точно не знаю. А если в нем не окажется достаточно энергии? Твоих магических навыков будет достаточно, чтобы насытить его? Потому что я и здесь ничем не помогу! – Эрли легонько постучала копытом по своему лбу, указывая на принадлежность к расе земных пони.

– Плевать, – щелкнул языком Шилд, махнув копытом, как будто отметая все ее доводы. – Это всяко лучше, чем находиться здесь! Мы поскитаемся в космосе день, а потом автоматически включится сигнал бедствия. Нас найдут.

– Ну… да. Не поспоришь, – согласилась Эрли.

– Столько времени потратили на пустую трепотню. Идем!

Фонарь резака тускло освещал коридор. Пони старательно вглядывались вперед, стараясь заметить опасность раньше, чем она заметит их. Тут и там по полу тянулись потемневшие кровавые следы, под копытами хрустели осколки стекла – многие окна были выбиты; по всей видимости, здесь тоже случилась бойня, однако трупов нигде не было видно… Скорее всего, обратились и теперь бродят где-то поблизости. Выжидают удачного момента для нападения. Паранойя все крепче стягивала узел вокруг шеи. Дышать стало тяжело.

Чтобы хотя бы на несколько секунд перестать думать об опасности, Эрли мысленно вернулась к моменту пробуждения в своей каюте. Раз никого в медицинском крыле больше не было, получается… остальные стали монстрами? А она не стала одной из них только потому, что закрылась в каюте и уснула. Наверно, это везение… Сомнительное везение, позволившее ей стать свидетельницей стремительной кончины «Соляриса».

Задев передней ногой что-то маленькое, Эрли очнулась от мыслей. Опустила взгляд и обнаружила записывающий кристалл. Перед носом выскочила голографическая табличка и молча вопросила: «Воспроизвести?». Эрли помялась, но все же ответила утвердительно, нажав соответствующую кнопку. Кристалл зашипел помехами, а затем сквозь них послышался приглушенный голос.

– …используй резак! Отсекай их конечности! Это не убьет их, но хотя бы остановит… Знаю, знаю, что ты подумал! Делай как говорю! Только попробуй… – Запись оборвалась.

– Спасибо, незнакомец, – сказал Шилд, – где бы ты теперь ни был…

Миновав несколько дверей, пони добрались до платформы причальной палубы. Там им открылась жестокая правда, перечеркнувшая все их догадки. Челноки никуда не улетели – они были раскурочены и искорежены, как будто что-то разорвало их изнутри. Уже подстывший огонь медленно и неумолимо плавил почерневшие обломки. Было невыносимо жарко, воздух пах обгоревшими проводами.

Из огня донеслось шипение. Сначала пони не придали этому значения – огню и положено временами шипеть, но затем из-под обломков выбралось черное, как уголь, существо. Тело его обгорело едва ли не до костей, но даже несмотря на почти полное отсутствие мышц, оно упорно, пусть и неспешно, двигалось навстречу пони. Шилд прицелился и выстрелил. Плазма срубила монстру ногу, заставив его потерять равновесие и рухнуть ничком. Однако недостающая конечность не остановила монстра, лишь еще больше замедлила и ужасно разозлила. Пока он тщетно силился подняться, охранник отсек ему остальные ноги, и только тогда монстр затих. Шилд аккуратно обыскал труп и тяжело вздохнул, видимо, ничего не найдя.

– Если при нем и было что-то полезное, то все сгорело, – сказал он.

Эрли, стараясь унять дрожь в коленях, поглядела на догорающие куски металла. Что здесь произошло? Почему челноки в огне? Мог ли гипотетический скачок напряжения, о котором говорил Шилд, привести к столь ужасным последствиям? Кровь в венах похолодела, когда Эрли поняла, что это может быть делом чьих-то копыт. Но… кому это нужно?

В лужице воды в десяти шагах дальше она обнаружила еще один кристалл. Загрузив с него данные в ИКС, Эрли увидела текст, построенный столбиком, – это была юнитологическая молитва. Если коротко, в ней говорилось о спасении в единстве – стандартная идея для подобного рода литературы.

– Может, хоть с капсулами все в порядке, – мрачно промолвил Шилд, взглянув на догорающие кости челноков в последний раз.

На обратный путь пони потратили меньше времени, однако проход на вокзал, к их большому огорчению, оказался закрыт. По какой-то неведомой причине двери были заблокированы, хотя еще час назад они спокойно пропустили Эрли с Шилдом к платформе. От вокзала пони отделяло всего двадцать сантиметров. Двадцать сантиметров постаревшего, но все еще прочного металла. Корабль, верно, издевался над ними, подкидывая все новые трудности.

У Шилда зачесались копыта лягнуть дурацкое препятствие, но он сдержал порыв, громко скрипнув зубами. Молча открыл карту и поставил на ней метку. От его копыт змеей скользнула светящаяся нить, мелькнула под ногами Эрли и, добравшись до конца коридора, повернула налево, куда они еще не ходили.

– Покуда есть обходные пути, не все так плохо, – Шилд опять не верил тому, что говорит.

Они шли, не отступая от нити ни на шаг. Эрли не могла не думать об ужасах, что ее окружают. И чем больше она думала, тем сильнее напрягались ее мышцы, и тем сильнее дрожало тело. Темнота обволакивала, словно густой промозглый туман. Держа резак на изготовку, охранник шагал чуть впереди, его походка была осторожной. Свет фонаря гулял по стенам и углам, на индикаторе зарядов алел устрашающий ноль.

Упала последняя капля. Чан копившегося стресса переполнился.

Эрли почувствовала, как и без того громкий звон в ушах усиливается. В глазах помутилось, и ее понесло вбок. К счастью, она встретилась со стеной, которая спасла ее от падения, позволив прислониться к себе. Шкурка покрылась холодным потом. Эрли сделала несколько глубоких вдохов, пытаясь справиться с панической атакой. Потихоньку слабость отпустила мышцы.

Эрли заметила Шилда, стоящего рядом с ней.

– Мне уже получше. Извини, что торможу нас, – пролепетала она, становясь ровно.

– Все нормально. Мне тоже страшно, – сказал охранник.

– Ты держишься стойко.

– Твое присутствие помогает мне. Не уверен, что справлюсь со страхом, если останусь один. – Было странно слышать это от почти что незнакомца, однако Эрли посетило позабытое ощущение. Она давно не чувствовала, что кому-то нужна.

Пони миновали несколько пустых помещений. Все это время, словно невидимая спутница, их сопровождала гробовая тишина. Ступая аккуратно и практически беззвучно, Эрли слушала взволнованное биение своего сердца. Напряженно ждала, что тишина вот-вот прервется, когда из-за угла или вентиляции выползет монстр. Ждала… и ждала, но ничего не происходило. И это угнетало еще сильнее. Поэтому, когда из-за заблокированной двери послышалось бормотание, Эрли чуть не вскрикнула от испуга, успев прикрыть рот копытом.

– Ты тоже слышал? – спросила она шепотом, желая убедиться, что это не насмешка воображения. Шилд кивнул. Он прильнул ухом к двери, но ничего не разобрав, постучал в нее.

– Не-ет, так вы меня не возьмете, – тут же отозвался голос по ту сторону двери. – Я не куплюсь на ваши уловки. Вы меня не достанете! Я здесь в безопасности… а вы сожрите кого-нибудь другого. – Незнакомец был явно не в себе. – Диверсия, спланированная диверсия. Челноки взорвались не просто так. Фанатики хотят моей смерти, но я не открою дверь. Я выживу всем назло!

– Вот тебе и объяснение, – сказал Шилд.

– Объяснение чему? Зачем юнитологам уничтожать челноки? А монстры откуда взялись? Неужели фанатики виноваты и здесь тоже?

– Ну, возможно, – пожал плечами Шилд. – Я же не знаю, что у них в головах творится. Может, они устраивали опыты на корабле? Удобно же, глубокий космос, моральные устои Эквестрии досюда не дотягиваются.

– Чушь, – закатила глаза Эрли. – Тебе лишь бы обвинить их во всех смертных грехах.

– А ты уже не в первый раз заступаешься за юнитологов. Как будто ты сама...

– Нет, я не защищаю их, – не дала договорить охраннику Эрли. – И даже когда была одной из них, я никогда не питала к ним симпатии.

– Так все-таки была? Круто, – фыркнул Шилд. – И чего теперь ожидать от тебя? Что пристрелишь, пока я буду зевать? Или обратишь в монстра под шумок? – его интонация сочилась недоверием и презрением.

– Во имя Селестии, что ты несешь? – не на шутку возмутилась Эрли, чувствуя, как кровь приливает к голове. – Я связана с юнитологами так же, как камень с яблоком – то есть никак. Чем тебе Юнитология насолила, что ты так резко поменял ко мне отношение?

Шилд поджал губы, но ничего не ответил.

– Я решила сказать правду, потому что хочу, чтобы мы построили доверие, – Эрли старалась говорить спокойно. – Пока между нами остаются секреты, никакого доверия не будет, а значит, мы не сможем действовать как команда и скоро умрем. Но кое-кто глуп, чтобы это понять, и вот мне приходится объяснять это. И вообще, мы не можем верить словам какого-то полоумного пони.

– Это твоя работа верить всяким психам, – с укором заметил Шилд.

Внезапно в коридоре вспыхнул свет, прервав спор между ними и разогнав неуютную тьму. Эрли была вынуждена зажмуриться на несколько мгновений. Когда свет – не такой уж и яркий, как казалось поначалу, – перестал давить на глаза, она различила в конце коридора силуэт пони. Знакомый силуэт. Может ли это быть?.. Опять воображение? Надо проверить!

Эрли бросилась за тенью, напрочь позабыв про осторожность. За углом, за который завернул силуэт, никого не оказалось. Она растерянно оглянулась по сторонам, но обнаружила только недовольного Шилда, прибежавшего следом за ней.

– Ненормальная, – констатировал он и был прав. – О чем ты думала?

– Мне показалось, я видела старую знакомую, – оправдалась Эрли и виновато пошкрябала пол копытом. – Разве ты никого не видел?

Шилд вздохнул и неодобрительно покачал головой, так и не ответив на вопрос. Взгляд его задержался на точке позади Эрли. Он смотрел на кучу мусора, среди которой, словно жемчужина, сверкал стазис-модуль. Белое свечение окутало инструмент, Шилд притянул его к себе телекинезом и дотошно осмотрел со всех сторон. Удовлетворившись его состоянием, он взглянул на Эрли:

– Умеешь им пользоваться?

Эрли была уверена, что охранник заберет инструмент себе и очень удивилась вопросу. Она взяла инструмент в копыто и неуверенно посмотрела на него, не зная, что делать с ним дальше.

– Ты ни разу не использовала стазис? – Шилд приподнял бровь. – Я думал, все медпони умеют это.

– Я психолог. Не хирург. И кстати, где твой стазис-модуль? Ты же охранник.

– Только сейчас заметила? А если я скажу, что у меня не было даже табельного оружия, сильно удивишься? – говорил Шилд, связывая инструмент с ИКС’ом Эрли. – Все, что я делал – это следил за камерами. За порядок отвечали другие пони. К тому же я единорог. Плохо колдующий, но все же единорог, и телекинезом, как ты могла заметить, владею от природы. А у вас? Неужто одни только хирурги владеют стазисом? Разве не было такого, что пациенты начинали буянить?

– Мы вкалываем им успокоительное. И одеваем в смирительные рубашки.

– Но ведь сначала пациента надо зафиксировать, правильно? Вот, готово, – Шилд отшагнул. – Теперь вытяни правую ногу. Переднюю, не заднюю, блин. Видишь модуль чуть ниже локтя? Постарайся, чтобы эту ногу тебе откусили в последнюю очередь. Потому что даже с одной ногой и стазисом шансов выжить больше, чем с тремя, но без стазиса.

Пользуясь красочным описанием охранника, воображение Эрли нарисовало мерзкую картину. Она сглотнула рвотный комок, подкативший к горлу. Пожалуй, Шилду удалось более чем ясно донести мысль.

– Ты знаешь, как работает стазис? – спросил он строго.

– Я проходила инструктаж, – кивнула Эрли. – Я отдаю мысленную команду, модуль посылает в нужном направлении сгусток магии, который как бы замораживает предмет.

Шилд облегченно выдохнул, видно, обрадовавшись, что ему не придется объяснять и это.

– Мне непонятно другое: как я узнаю, сколько у меня осталось стазиса? – спросила Эрли.

– На самом деле, никак, если только не отрастишь глаза на спине, – ответил Шилд. – Сейчас у тебя есть ровно три использования. Не так уж трудно удержать эту цифру в голове, правда? Если все-таки забудешь, ты всегда можешь открыть ИКС и посмотреть там. Еще вопросы?

Эрли помотала головой.

– Отлично. Тогда идем дальше. Электричество заработало, и я хочу думать, что это хороший знак, – сказал охранник.

Совсем скоро они добрались до вокзала, но там их ждало очередное разочарование. «Как будто могло быть иначе», – проворчал Шилд, глядя с края перрона на пустые пути. По всей видимости, транспортная система вышла из строя надолго. Охранник снова открыл карту и завис над ней в глубокой задумчивости, словно играл шахматную партию с невидимым оппонентом.

– Есть путь через медицинскую палубу, – сказал он после долгих раздумий. – Правда, опять придется возвращаться.

Спустя полчаса пони добрались до места, где встретили испуганного незнакомца, что заперся в своей комнате. Правда, дверь теперь была открыта, а сам жилец куда-то исчез. В тесном помещении обнаружился вентиляционный ход со сломанной решеткой, незаправленная койка и батареи для резака на покосившейся полке. Шилд сразу забрал их, как заметил, и перезарядил резак. Теперь индикатор показывал, что в обойме пять зарядов.

Закончив осматривать комнатушку, пони вышли в коридор и последовали за путеводной нитью, однако дойдя до поворота, они резко замерли. Причиной тому была подозрительная тень, скользнувшая по стене напротив. Затаив дыхание, они аккуратно выглянули из-за угла.

Посреди небольшого круглого зала находилась фигура в плаще. На самом деле, это был вовсе не плащ, а большие ассиметричные крылья, чем-то напоминающие драконьи, но гораздо менее изящные, как будто сшитые из лоскутов кожи и натянутые на голые деформированные кости. Существо перед глазами мало походило на пони, скорее на летучую мышь. Жирную отвратительную летучую мышь, которая не умела летать и использовала крылья только затем, чтобы ползать по земле. От пони, которым это чудовище некогда было, осталась только маска отчаяния и боли, застывшая на брюхе. Сопоставив факты, Эрли осознала, с чем столкнулась там, в медицинском крыле. И лучше бы она дальше оставалась в неведении.

Чудовище исторгло из себя длинный и скользкий, похожий на дождевого червя, язык и продырявило им лоб трупа, лежащего рядом. Труп забился в конвульсиях, его конечности удлинились, туловище исказилось, покрываясь волдырями и буграми. Он поднялся с пола, не обращая внимания на отверстие во лбу, и пошел прочь, слегка прихрамывая. По всем признакам он был мертв, но… это не мешало ему переставлять ноги.

Монстры ушли. Путь, вроде как, был свободен, но Эрли с Шилдом не спешили покидать укрытие и подождали еще несколько минут для верности. Зрелище рождения монстра подействовало на их разумы подавляюще, но пока еще они сохраняли рассудок. Во многом, наверно, благодаря тому, что были вместе.

– Пора, – шепнул охранник, храбрясь. – Не век же тут стоять.

– Ага, – голос Эрли прозвучал еще неуверенней, чем она ожидала.

Пони ступали медленнее, чем прежде. Они до предела напрягли слух, стараясь уловить шорох, или гул, или что-нибудь еще – любой подозрительный звук. В какой-то момент нить уперлась в дверь, а последняя безмолвно вопросила: «Открыть?». Пони переглянулись, кивнули друг другу, и Эрли нажала на голограмму. Дверь с кряхтением открылась.

Помещение кишело монстрами, прямо как муравейник – муравьями. В нос ударила вонь разлагающихся тел настолько резкая, что Эрли не сдержала кашля. Десятки кровожадных глаз мгновенно, словно по команде хозяина, уставились на нее. Волна ужаса нахлынула на Эрли, и она почувствовала, как слабеют задние ноги, а пол превращается в вату. В следующий миг она поняла, что Шилд тянет ее обратно в коридор. Эрли моргнула – и вот они уже бегут со всех ног. Она пыталась не отставать от Шилда, но тело кричало, что долго в таком темпе не продержится.

Топот преследователей барабанил в ушах. Рычание оглушало и становилось все ближе, голодно клацая клыками. Если бы Шилд не был единорогом и не активировал двери (которые частенько открывались неспешно и с ленцой) на расстоянии, монстры бы давно догнали их и раскромсали на кусочки. Но это была всего лишь ложка меда в бочке дегтя, потому что монстров, кажется, стало еще больше, и никакого спасения не предвиделось. Только бежать, бежать и бежать, пока дух не покинет тело. От нахлынувшего отчаяния Эрли думала, что захлебнется, но нет – клубок мыслей в голове внезапно распутался. Она ясно осознала, что должна сделать.

Пробежав очередную дверь, она затормозила четырьмя копытами и развернулась к преследователям мордочкой. Пол дрожал. Дрожали и колени Эрли, когда она глядела монстрам прямо в глаза. Вытянув переднюю ногу перед собой, она прицелилась, как учил Шилд, и ждала, пока дверь закроется хотя бы наполовину. Табун монстров приближался, рыча и уже предвкушая, как превратит глупую кобылу в фарш. Расстояние сокращалось слишком быстро. Дверь кое-как доползла до середины, оставив довольно приличный зазор. Но ждать еще мгновение – означает смерть. Эрли выстрелила стазисом, сгусток магии обволок дверь, придав ей синий оттенок и заставив замедлиться еще больше. Эрли бросилась догонять Шилда, слыша, как монстры безуспешно бьются о преграду, не в состоянии ее преодолеть.

Пони неслись галопом, пока окончательно не выбились из сил. Грохот позади стих. Похоже, за ними уже никто не гнался. Пони перешли на шаг, жадно хватая воздух ртами.

– Круто ты придумала, – проговорил Шилд. С его взлохмаченной гривы капал пот.

– Видела, однажды… так чинили заевшую дверь, – ответила Эрли, часто дыша.

– У меня бы не хватило храбрости провернуть такое.

Эрли поражалась сама себе. Она все еще тряслась, а ноги едва держали ее.

– Мне нужно отдохнуть, – промолвила она, чувствуя, что идти становится все труднее и труднее.

Шилд был против любых остановок, даже коротких, но все же согласился дать Эрли время передохнуть, сославшись на то, что не хочет тащить ее на себе. И никто бы не осудил его, признай он, что устал не меньше спутницы, – но он не признал. Его гордость была задета, спасибо Эрли за ее самоотверженный поступок. Для охранника было унизительно понимать, что его жизнь спасла хрупкая кобылка, тогда как он в момент опасности был слишком испуган, чтобы холодно соображать… Нет, она вовсе не слабая, какой показалась сначала.

Они забрели в длинное помещение, где было много стеллажей и ящиков. Эрли села у темного окна. Пока Шилд с хмурым видом ковырялся в ящиках, она попыталась расслабиться. Не получилось. Ее трясло как маленькую кобылку, промокшую под холодным осенним дождем, а сердце заходилось так, словно она не переставала бежать. Верно, она вздохнет с облегчением только когда коснется копытами эквестрийской травы.

…Чего уже никогда не случится.

В окне вдруг загорелся мягкий свет. По ту сторону очертилась небольшая комнатка и, кажется, чей-то силуэт. Силуэт шевельнулся и уставился на Эрли. Не похоже, что это был монстр. Нет, его взгляд был внимательным, осознанным, знакомым, в конце концов. Внутренности Эрли мгновенно превратились в лед, когда она все-таки поняла, кто смотрит на нее. Она невольно отдернулась, но на крик сил уже не осталось. Впрочем, кричать было незачем – разве что от удивления, а не от ужаса.

Эрли не обрадовалась этой встрече. Более того, она оказалась совершенно сбита с толку. Белая в яблоках пони. Как такое возможно? Как эта пони здесь оказалась? Почему ее взгляд полон жалости? Вопросы скопом набросились на Эрли, но ни на один из них не было вразумительного ответа.

Беззвучно вздохнув, Дикси изобразила копытами знак, который, вероятно, можно было интерпретировать как «я найду тебя». Работавшая на последнем издыхании лампа вспыхнула искрами и погасла, скрыв кобылу во мраке.

Наконец, осознав, что она только что видела, Эрли задумала разбить стекло и догнать Дикси, но затем поняла, что сил ее не хватит, да и на шум с большой вероятностью сбегутся монстры. Ноги сгибались с трудом, но она заставила себя подняться и подойти к Шилду. Он оторвал взгляд от пустого ящика:

– Уже отдохнула?

– В том окне я видела еще одну выжившую, – промолвила Эрли.

– Ну, удачи ей, – безразлично пожал плечами Шилд.

– Мне кажется, она хочет идти с нами.

Шилд серьезно посмотрел на Эрли.

– Я не собираюсь тратить время на незнакомку.

– Но… нельзя так просто плюнуть на нее.

– Можно, потому что мы не знаем, что у этой кобылы на уме, – совершенно спокойно ответил Шилд. – Сначала поможет, а потом возьмет и предаст. Позарится на наши места в спасательной капсуле или выкинет еще какую-нибудь гадость. Ты можешь поручиться за нее? А даже если и можешь, ситуация на корабле такая, что все друг другу враги и никому нельзя верить полностью.

Эрли хотела возразить, что Дикси вовсе не незнакомка, но осеклась и крепко задумалась. А ведь охранник был прав. Кто для нее Дикси теперь? Может все-таки незнакомка? Одной Селестии известно, когда они виделись в последний раз. Их дружба давно сошла на нет. Связь оборвалась, и никакая магия уже не соединит концы воедино. «Мне плевать на нее, – убедила себя Эрли. – Пусть сама спасает свою жизнь».

– И все же ты доверился мне, – сказала она. – Я не понимаю, мы знакомы всего несколько часов. Ты готов сказать, что доверишь мне прикрывать твою спину?

Шилд помялся.

– Да. Ты уже прикрыла. – Он вздохнул раздраженно. – Мне нужен был кто-то рядом. Это был риск, и он оправдался, но больше я рисковать не хочу.

Эрли все еще ничего не знала про него. Впрочем, о своих скелетах в шкафу она тоже пока не спешила распространяться. Обстановка не располагала. Но, похоже, они были на пути к тому, чтобы начать строить между ними мостик доверия, как она и хотела. И это главное.

Эрли была изнемождена, она не чувствовала, что к ней вернулась хоть капелька сил, но все же она сказала охраннику, что короткой передышки ей хватило. Они вышли в коридор. Над головами горело табло «Медицинская палуба» – только она отделяла их от спасения.

3

Эрли грызли сомнения. «Правильно ли я поступила? Конечно, у меня есть все основания злиться на Дикси, но могу ли я вот так просто наплевать на давнюю подругу? – думала Эрли. – Да, да, не такая уж она теперь и подруга, но все равно. А если Дикси начнет искать меня по всему кораблю, и пока будет искать, с ней что-нибудь случится? А ведь обязательно случится, и я не прощу себе этого! Но может… я преувеличиваю? Будет ли Дикси в самом деле искать меня? Нужна ли я ей? Почему она вообще появилась здесь спустя столько лет?».

Услышав чавканье под копытами, Эрли отвлеклась от мыслей и обнаружила себя посреди небольшого помещения. Она так глубоко задумалась, что даже не обращала внимания, куда идет, безвольно следуя за Шилдом, словно его тень.

В помещении горел тусклый бордовый свет, на секунду Эрли даже подумала, что попала в комнату, где проявляют фотографии – но тут же вспомнила, что находится на медицинской палубе «Соляриса», и проявлять фотографии тут некому и незачем. Что касается бордового света, то до Эрли уже дошло, что это кровь в огромном количестве, покрывшая пол, и стены, и даже потолок. И не только кровь: внутренности висели на полках, словно праздничный серпантин, оторванные конечности валялись тут и там. Взгляд то и дело натыкался на части тел, будь то откушенное ухо, раздробленное копыто или неопределенная внутренность, похожая на мочалку. Эрли почувствовала, как желудок выталкивает в горло плотный комок. Исторгнув из себя то немногое, что еще оставалось в желудке, она прокашлялась, утерла слезящиеся глаза и постаралась взять себя в копыта.

С кислым видом Шилд ковырялся в ящиках и обыскивал полки. Мешавшие поискам кровавые ошметки он телекинезом брезгливо отшвыривал в сторону. Шлеп, шлеп – слышалось то и дело. Пересилив себя, Эрли тоже занялась поисками. Она нашла запачканный кровью баллончик медицинского геля – заметила его только благодаря выскочившему перед ее носом голографическому уведомлению. Спрятав баллончик в карман халата (который тут же пропитался бурой жидкостью), она обратила внимание на хирургический столик, на котором блестел кристалл. Видя, что Шилд все еще роется в ящиках, она решила потешить любопытство. ИКС распознал кристалл и высветил перед глазами текст.

Это была история болезни жеребца по имени Сандерхуф, который из-за несчастного случая во время обработки руды лишился передних ног. Рядом никого не оказалось, чтобы помочь, а сам он потерял сознание. Отсеченные конечности были заморожены стазисом и доставлены вместе с пострадавшим сюда, на медицинскую палубу, но слишком поздно, чтобы их можно было пришить на место. Несмотря на большую потерю крови, Сандерхуф выжил, о чем, правда, вскоре начал жалеть. Впрочем, о его депрессии стало известно только после того, как он попытался свести счеты с жизнью, наглотавшись обезболивающих. Как он получил доступ к таблеткам – так и не выяснили. На этом история его болезни заканчивалась. И она была странной, потому что Эрли ничего не слышала о Сандерхуфе. Почему никто не известил ее? Она могла бы помочь несчастному…

– Нашла что-нибудь? – раздался голос Шилда за спиной.

– Да, немного медицинского геля.

– Отлично.

Следуя за нитью-навигатором, утопающей в темных лужицах, пони вышли из помещения. Эрли чувствовала себя так, будто искупалась в ванне из чужих внутренностей. И это было не так уж далеко от правды.

Спустя некоторое время пони остановились: дорогу преградила сломанная железная дверь, у которой отсутствовал голографический замок. Шилд попытался приподнять ее магией, но не смог.

– Опять дверь, через которую нельзя пройти, – ворчал Шилд. – Знаю, корабль старый и все такое, но это единственный путь. – Он в сердцах топнул ногой. – Все, нет никаких обходных дорожек! Мы застряли.

– Попробуем еще раз, – сказала Эрли. – Я помогу.

Кряхтя и напрягая мышцы, они пытались поднять дверь, Шилд вдобавок воздействовал на нее магией, но бесполезно. Единственное, в чем они преуспели, – так это в напрасной растрате сил.

– Говорю же, – разочарованно вздохнул Шилд.

– Нужно попытаться еще раз.

– Это так не работает. Хоть ты тысячу раз пытайся, дверь не поддастся. – Он выставил копыто перед собой как раз в тот момент, когда Эрли хотела возразить. – И я не ною. Дай подумать минутку.

К слову, Эрли не собиралась обвинять охранника в нытье. Она терпеливо выждала минуту, наблюдая, как Шилд нарезает круги перед дверью и что-то бормочет. Затем он резко остановился и посмотрел на Эрли, сощурив глаза.

– Что? – спросила она.

Шилд показал на вентиляционную решетку чуть дальше по коридору.

– Похоже, некоторые монстры используют вентиляцию, чтобы незаметно пробираться в самые разные части корабля. Что если и нам попробовать так же?

– Нет, это ужасная затея, – запротестовала Эрли, – это самоубийство! 

– Я не вижу других вариантов. А ты?

Ничего кроме молчания в ответ Эрли не смогла предложить.

– Я сам не в восторге, – сказал охранник. – С радостью бы выбрал другой путь, если бы он существовал. – Его пробрала дрожь, но он выглядел решительным.

Пони подошли к вентиляции. Шилд снял защелки и аккуратно поставил решетку на пол, не издав ни звука. Эрли вглядывалась в шахту, ведущую в темноту, и ей становилось все больше не по себе.

– Ладно, я иду первым, – Шилд полез в вентиляцию, держа перед собой резак. Мягкий свет обрисовал хитросплетения многочисленных труб и постепенно стал удаляться.

Поколебавшись, Эрли полезла следом. В шахте было тесно, холодные стены давили на плечи и бедра. Она невольно задумалась, как монстры догадались передвигаться по вентиляции. Они вообще в состоянии до чего-либо догадываться? В том смысле, что они ведь умерли, не мог же их мозг сохранить часть мыслительных функций? Или все-таки мог? К слову, монстры очень даже резво передвигались. Нельзя было исключать, что их мозги не омертвели окончательно.

…И это плохая новость.

– Ты знаешь, куда мы движемся? – шепнула Эрли.

– Не имею ни малейшего понятия, – нервно ответил Шилд. – У меня нет карты вентиляционных шахт, да и вряд ли она есть у кого-то, кроме тех, кто обслуживает эти шахты.

– Отлично, – помрачнела Эрли.

– Эй, кто не рискует, тот не пьет сидр, помнишь?

– Не увлекайся. Может, в этот раз нам и повезет, но если тебе еще раз взбредет в голову проверять нашу удачу таким образом – я лучше пойду одна.

– Я знаю. Просто пытаюсь разрядить обстановку. – Едва договорив, Шилд резко остановился и выключил фонарик на резаке. Эрли застыла и насторожилась. Вслушалась. Гудят стены. Гулко бьется сердце. Где-то высоко над головой зазвенели трубы, как будто кто-то ударил по ним чем-то металлическим. Застыв, подобно каменным изваяниям, пони ждали, что грохот повторится вновь. Одной Селестии известно, сколько они так простояли, но тишина так и не прервалась.

Затем осторожными шажками они двинулись дальше. Эрли постоянно оглядывалась, хотя в густой темноте, следовавшей за ней, было невозможно что-либо рассмотреть. Тело ныло от усталости и стен, которые как будто становились все ближе друг к другу. И это было тесно ей – что уж говорить про охранника.

Однако через пару десятков метров их мучения закончились. Пони поглядели на выломанную решетку и, стараясь не пораниться о торчащее железо, по очереди вылезли из вентиляции.

Они оказалась в комнате с множеством коек, стоявших в полном беспорядке. Пол ковром покрывал пух; подушки, матрасы и простыни были изорваны в клочья и пропитались кровью. Внимание Эрли привлекла куча одеял в углу комнаты рядом с капельницей. Они выглядели целее остальных и кровь их практически не запачкала. Шилд как раз проходил мимо них, как вдруг они зашевелились, словно живые.

– Берегись! – воскликнула Эрли, когда из-под кучи одеял выпрыгнула пепельная пегаска со скальпелем в зубах. Она повалила Шилда на пол, лезвие застыло в опасной близости от его горла. Мгновение – и враждебность на мордочке незнакомки сменилась растерянностью, она выронила скальпель из зубов и резко, как ошпаренная, взмыла к потолку, позволяя Шилду подняться.

– Святая Селестия, – проронила она, – ты не один из них.

– И тебе привет, – буркнул Шилд, встав на ноги.

Пегаска заметила Эрли.

– Как вы здесь оказались? Я не слышала, чтобы дверь открывалась, – она уставилась на вентиляцию, – неужели вы… но там же… С ума сойти. Значит, там никого нет. – Успокоившись, пегаска опустилась на пол, но тут же зашипела от боли и поджала правую заднюю ногу. С сожалением поглядела на опухлость чуть ниже колена. – Мне прищемило ногу дверью, когда я спасалась от чудовищ, – пояснила она.

Эрли достала из кармана халата баллончик с гелем.

– Боюсь, это здесь не поможет, – покачала головой пегаска. – Кость надломилась. Конечно, гель уберет опухлость и облегчит боль, но его будет недостаточно, чтобы срастить перелом. Плюс, у меня все еще есть крылья, так что не вижу проблемы.

– Нам не доводилось еще говорить с другими выжившими, – сказала Эрли. – Ты не против, если я спрошу тебя о некоторых вещах?

– Конечно, – улыбнулась пегаска. – Я уже истосковалась по голосам других пони.

– Так… ты работаешь здесь?

– По крайней мере, работала. Я была медсестрой. А ты, видимо, тоже доктор, да?

Эрли кивнула и задала следующий вопрос:

– Сандерхуф – тебе знакомо это имя?

– Да, я слышала про Сандерхуфа и то, что с ним произошло. Бедняга. И дурак. Будет знать, как нарушать технику безопасности. Больше ничего не скажу, ухаживала за ним другая медсестра.

– Не замечала каких-нибудь странностей до того, как все случилось?

– К чему этот допрос? – вмешался в разговор Шилд, роясь в рваном белье. Эрли хотела понять, что творится на корабле. Если охранник думает, что это не поможет им выжить, то он глупец.

– Страннее того, что происходит сейчас, точно ничего не было. – Пегаска вдруг сощурилась, как будто от яркого света. В комнате и вправду было очень светло. – Не пойму, я тебя видела раньше, что ли… – Она протерла глаза и моргнула несколько раз, но подозрение с ее мордочки не исчезло.

– Не знаю, – сказала Эрли. – Я психолог, работаю в отсеке экипажа.

– Значит, это был кто-то похожий на тебя. А может, я что-то путаю. Извини, в голове каша, а не мысли.

– Ну, вы там закончили? – нетерпеливо вопросил охранник, задвинув ящик комода. – Сколько еще вы собираетесь трепаться?

– Он прав, – согласилась пегаска. – Недалеко от медицинской палубы есть спасательные капсулы. Я знаю, как к ним попасть, и могу вас проводить.

– Я тоже знаю, – сказал Шилд, – но в наши планы постоянно вмешивается фактор неожиданности.

И как будто в подтверждение его словам, лампы на потолке померкли. Или вернее сказать, их застелила огромная летучая мышь, нависшая над кобылами. В следующий миг голова пегаски треснула, будто переспелый арбуз, оросив Эрли мерзким содержимым. Затем она услышала, как бахнул резак, и, сообразив, что дела плохи, стрелой вылетела комнаты. Обернувшись через секунду, она увидела чуть позади перепуганного Шилда, сжимающего резак в зубах, и монстра, гонящегося за ними. Что самое ужасное, монстр не забыл, что пару мгновений назад был пегасом и с помощью крыльев стремительно сокращал дистанцию.

Охранник догнал и обогнал Эрли. Монстр тоже не отставал, но паника не затуманила мысли Эрли. В ее голове быстро созрел план: замедлить монстра стазисом, а затем срезать крылья резаком – ничего сверхъестественного.

– Шилд! Я сейчас выстрелю в нее стазисом! – закричала она во все горло.

Охранник резко затормозил всеми копытами и развернулся, приготовив резак для стрельбы. Но монстр ни с того, ни с сего ускорился: проигнорировав ближайшую цель, он молнией рванул к Шилду. Эрли никак не ожидала, что монстр провернет такой трюк, и на секунду опешила. Этой секунды оказалось достаточно, чтобы монстр отдалился на дистанцию, с которой в него нельзя было попасть стазисом. Это был полный абсурд – Эрли обхитрило безмозглое (во всех смыслах) существо. Однако она не собиралась признавать поражение.

Пролетело всего несколько мгновений, но Шилд и монстр уже были недостижимо далеко. Охранник вслепую отстреливался на бегу, и так получилось, что плазма угодила в металлическую подпорку, удерживавшую громоздкий ящик под потолком, и расплавила ее. Эрли среагировала и выстрелила стазисом. Сгусток магии угодил в ящик, замедлив его падение. Она ускорилась, пытаясь успеть покрыть расстояние до того, как ящик достигнет пола и преградит собой коридор. Увы, расстояние было слишком велико, чтобы преодолеть его за столь короткий промежуток времени. Она проиграла гонку и все, что теперь ей оставалось – это безвольно таращиться на образовавшуюся преграду, осознавая, что они с Шилдом теперь отрезаны друг от друга. Звон копыт охранника скоро стих вдалеке.

Одна. С одним зарядом стазиса. Против всего «Соляриса». Паника охватила мысли Эрли, не позволяя ей рассуждать холодно. Что же делать? Куда идти? Она не имеет ни малейшего понятия, в какую сторону надо двигаться, чтобы выйти к спасательным капсулам, и карты у нее тоже нет…

Эрли закусила губу, и боль позволила выудить из моря несвязных мыслей одну верную. Прежде всего, надо уходить отсюда, потому что на шум, скорее всего, сбегутся новые монстры. Так она и сделала. Уже отдалившись на почтительное, как ей казалось, расстояние, она стала искать укромный уголок, чтобы хотя бы на пару минут почувствовать себя в безопасности и перевести дух. Так она оказалась в кабинете главврача.

Первым делом Эрли осмотрелась. К большому ее облегчению, она не обнаружила на стенах вентиляционных решеток, вход сюда был только один – через дверь, – и теперь надо было как-то закрыть его. Сдвинуть с места шкаф у Эрли силенок точно не хватит, а вот поковыряться в терминале – это пожалуйста.

Она села за офисный стол и включила терминал. Он, конечно же, отказался пускать непрошеную гостью в систему без пароля. Немного покопавшись в ящиках, Эрли нашла квадратик бумаги с цепочкой символов. Пароль был длиннее, чем день в летнее солнцестояние, и его бы никто никогда не подобрал, если бы только хозяин терминала не оказался альтернативно одаренным и не свел все старания службы безопасности на нет. Впрочем, Эрли не жаловалась.

Напряженно поглядывая то на дверь, то на бумажку, она вводила символы дрожащим копытом. Наконец, последний символ был вбит в поле. Терминал проглотил пароль и задумался, как будто смакуя его, а затем пустил в систему. Как закрыть дверь выяснилось быстро – на рабочем столе для этого находился специальный ярлык. Когда на двери загорелась медная голограмма «Закрыто», Эрли, наконец, облегченно вздохнула.

Но чувство легкости тут же улетучилось, когда она подумала о Шилде. Ей стало гадко от того, что он не разделит с ней блаженных минут спокойствия. Она даже не знала, жив ли он еще… А еще она не знала, что делать дальше. То есть да – надо найти капсулы, но как?

– Луна, смилуйся надо мной, – прошептала Эрли.

Вспомнив, что у нее теперь есть доступ к терминалу не абы кого, а самого главврача, она стала рыться в почте. И да, это оказалась целая кладезь информации, как она и предполагала. Диагноз главврача подтвердился: нужно быть клиническим идиотом, чтобы хранить важные письма в папке без пароля, да еще с соответствующей пометкой. Это все равно, что нарисовать на себе мишень.

Эрли узнала про странные драгоценные камни, найденные в недрах Эквестрии VII. От обычных они отличались тем, что заставляли клетки стремительно делиться, а ткани – регенерировать на глазах, если использовать их вместе с определенными медицинскими заклинаниями. Напоминает улучшенную версию медицинского геля. Капитан собирался сообщить об открытии принцессам, но почему-то передумал в последний момент, сославшись на то, что нужно провести больше опытов. Увы, Эрли так и не нашла, что повлияло на это решение.

Следующая пачка писем рассказывала про «передовую терапию» с применением тех самых камней. Начав с братьев меньших и получив удовлетворительные результаты, исследователи вскоре перешли на пони. Стать первым подопытным дал согласие шахтер, не так давно лишившийся передних ног в результате несчастного случая. Сандерхуф. Результаты опытов, однако, Эрли также не нашла. Похоже, главврачу все же хватило ума держать это в своей голове, а не в памяти терминала. Разочарованная этим фактом, она покопалась в почте еще немного, но ничего интересного больше не отыскала.

Отойдя от терминала, она снова осмотрелась, на этот раз внимательнее. С дверью не случилось ничего непредвиденного, и на ней все еще горела медная надпись. На стене справа бледнели крупные буквы «СЛР», прямо как у нее в каюте, а в дальнем углу, совсем не к месту, стоял горшок с молодой пальмочкой. Кондиционер молчал, здесь было душно – хотя это, наверно, Эрли еще не до конца остыла после беготни. Взгляд скользнул дальше. Она увидела диван, обитый тканью, и сидящую на нем кобылу.

– Наконец-то, – произнесла Дикси, – ты заметила меня. – Она глянула на часы над дверью. – Понадобилось-то всего полчаса, хотя я сижу практически перед твоим носом.

Когда удивление выпустило Эрли из цепких объятий, она вопросила:

– Как ты сюда попала? Дверь ведь закрыта!

– О, это просто. Я уже была здесь, – с мягкой усмешкой ответила Дикси. – Ты была слишком рассеяна, чтобы заметить меня.

– И все это время ты молча ждала, пока я тебя не замечу? – недоверчиво выгнула бровь Эрли.

– Не хотела мешать тебе копаться в чужих тайнах, – развела копытами Дикси. – В конце концов, мы не виделись уйму лет. Подумаешь, еще полчаса.

Эрли неотрывно глядела на Дикси, которая, в свою очередь делала вид, что с интересом рассматривает обстановку кабинета. (Как будто за прошедшие тридцать минут она не насмотрелась вдоволь.) Обида, злость и радость от воссоединения смешались в сердце Эрли, забурлили и выплеснулись наружу вместе со словами:

– Где ты пропадала? Почему ты исчезла, ничего мне не сказав, а теперь вернулась? – она хотела сказать это громче, гораздо громче, но кричать было чревато.

– Да, об этом, – Дикси виновато потерла шею. – Я была за пару лямов световых лет отсюда, на другом потрошителе. Меня перевели сюда совсем недавно. Буквально за неделю до этой… эпидемии. Я и не знала, что ты тоже здесь!

– За столько лет ты ни разу со мной не связалась, – Эрли хотела увидеть глаза Дикси, но та их спрятала, понурив голову. – Не часто и вспоминала, да? Перевели на «Солярис» неделю назад – думаешь, я в это поверю?

– Но я здесь, прямо перед тобой! – Дикси спрыгнула с дивана и посмотрела на Эрли блестящими глазами. – Я плохая подруга, ты права. Но прошу, отложи обиды на потом, сейчас есть дела поважнее!

Эрли презрительно фыркнула.

– Ты запоздала с извинениями, дорогуша, лет так на пять. Ты прекрасно знала, что я почувствую, если снова останусь одна. Но это тебя не остановило. Я даже не хочу спрашивать, почему ты так поступила. Ты все равно солжешь.

Дикси это вывело из себя.

– Какая же ты все-таки эгоистка, и годы тебя совсем не изменили! Тебя не посещала мысля, что твои проблемы были из-за тебя самой? Я тебе не служанка, чтобы круглосуточно находится с тобой и постоянно напоминать о себе, я – твоя подруга.

– Была ею, – ответила Эрли холодно. Она хотела ранить Дикси. Заставить ее прочувствовать боль.

– Я уже признала свою вину, – спокойно ответила Дикси. – А вот ты вдолбила себе в голову, что являешься жертвой судьбы-злодейки, которая постоянно оставляет тебя одинокой. Жалею, что не сказала тебе это раньше. – Она глубоко вздохнула. – Жеребец, который с тобой… Шилд, верно?

– Откуда ты знаешь, как его зовут?

– Пересеклись разок, – ответила Дикси. – Он, наверно, меня и не запомнил даже. Неважно. Вы разминулись, но ты собираешься найти его, я правильно думаю? – она была слишком проницательна, и Эрли это начинало раздражать. – По твоим глазам видно, что да. Брось эту затею. Предположим, он еще жив – думаешь, он станет искать тебя? Нет. Он побежит к спасательным капсулам, наплевав на тебя.

– Шилд не станет… – попыталась возразить Эрли, но ее перебили.

– О да? – резко спросила Дикси. – Хочешь сказать, что знаешь его лучше, чем меня?

Она была права. Эрли не знала Шилда и могла только надеяться, что он окажется порядочным пони. Но о какой порядочности речь, когда вокруг творится худший кошмар на свете?

– Ну а ты? – выпалила Эрли. – Я думала, что знаю тебя.

Дикси шумно выпустила воздух через ноздри.

– Слуш, это никуда не приведет. Давай закончим препираться.

– С радостью. Терпеть не могу твоего присутствия. – Очередные грубости, направленные на то, чтобы разозлить бывшую подругу. Они достигли цели.

– Я хочу помочь тебе, коза ты твердолобая! – Дикси в сердцах топнула ногой. – Ты в опасности. Большой опасности!

– Прямо открыла глаза, – Эрли вернулась к терминалу.

– Ты не можешь уйти, – Дикси старательно подбирала новые аргументы. – Я знаю медицинскую палубу, как свои четыре копыта.

Эрли посмотрела на нее укоризненно.

– Да? Неделю здесь, и уже все знаешь?

– У меня хорошая память, – нашлась Дикси. – Почему этот Шилд тебя так заботит?

– Он не предавал меня, в отличие от некоторых. Во всяком случае, пока что. И он был единственным, кто пришел ко мне на помощь, когда я была одна. – Эрли нажала на ярлык. Голограмма на двери побелела, замок был снят.

– Как мне тебя убедить? – В голосе Дикси, кажется, послышались нотки отчаяния. Возможно, она все-таки не врала, когда говорила, что хочет помочь.

– Никак, – отрезала Эрли. – Я иду искать Шилда, согласна ты с этим или нет. Ты неплохо справлялась без меня все эти годы, так что не пропадешь и сейчас. – Она думала, что после этих слов Дикси наконец-таки сдастся и по-настоящему раскается, однако та оставалась неподвижна и молчалива.

Эрли ощутила укол вины под сердцем. На самом деле, ей тоже было за что извиниться, но она не стала ничего говорить. Когда она дошла до середины кабинета, ее остановил меланхоличный голос Дикси:

– Возьми хотя бы это. Мне будет чуть спокойнее. – Она указала на полку подле горшка с пальмой. Встав на дыбы и опершись передними ногами на стену, Эрли подхватила зубами небольшой предмет. Это был кинезис-модуль. Немного повозившись, она закрепила его на той же ноге, что и стазис-модуль, только чуть повыше. ИКС высветил уведомление, обнаружив новый инструмент.

– Спасибо, – промолвила Эрли, взглянув на грустную Дикси. Ну вот, теперь она чувствует себя злопамятной дурой. Потому что так и есть. – Знаешь, мы могли бы найти Шилда, а потом вместе отправиться к капсулам.

– «Найти»? Ты так уверена, что найдешь его? Нет, я не хочу так рисковать, – едва слышно ответила Дикси. Она выглядела опустошенной. – И еще… Ай, неважно. Все равно ты не послушаешь.

Так и есть. Раньше бы Эрли безоговорочно доверилась Дикси, но не сейчас. Дикси, которую она знала, не попросила бы бросить другого пони в беде. Эрли молча вышла из кабинета. Дверь за спиной опустилась. Вернулся опустошающий холод, напряжение змеей обвило тело. Тишина заложила уши.

Эрли сделала глубокий вдох и медленно выдохнула. Это ничуть не помогло.

---

Эрли вернулась к тому месту, где они с Шилдом разминулись. С помощью кинезиса она подняла ящик и поставила его позади себя, ненадолго почувствовав себя всемогущей. Оказывается, чтобы передвинуть стокилограммовый предмет, необязательно быть мускулистым жеребцом или талантливым единорогом.

Открывшийся взору коридор усеивали пегасьи перья и чешуйки остывшей крови. «Надеюсь, с тобой все в порядке», – мысленно сказала Эрли охраннику и пошагала по кровавому следу. Через несколько сотен метров она попала в просторный зал, в котором властвовал хаос: столы и стулья были перевернуты, на полу валялись хирургические инструменты, помятые стоматологические лотки и раздавленные шприцы – как будто здесь в панике пронесся целый табун. На стене, рядом с изорванным флагом Эквестрии, чернела ровная линия. Не иначе как след от плазмы, прожегшей металл. И хотя эта находка еще ничего не значила, Эрли воодушевилась. Она была на верном пути.

Бусинки крови блестели в свете ламп – теперь они были совсем свежие. На двери, ведущей в лабораторию, алел чей-то отпечаток копыта. Поблизости не было окон, чтобы проверить, что лаборатория скрывает в своих стенах, а значит, Эрли предстояло рискнуть. Она не знала, отличается ли внешне кровь монстров от крови пони – за дверью мог оказаться кто угодно. Или вообще никто.

Набравшись смелости, она нажала на голограмму. Дверь открылась, и Эрли увидела небольшое чистое помещение, заставленное разнообразными приборами непонятного назначения. По полу тянулись кровавые следы и заворачивали за стол, на котором стояли ровные ряды пустых пробирок. Осторожными шажками Эрли прошла по следу, заглянула за стол и ахнула.

Шилд выглядел паршиво. Полоска здоровья ИКС’а на его спине опустилась до одной трети нормальной длины и горела оранжевым. Он побледнел; не похоже, что он видел или слышал Эрли, но, видимо, почувствовал ее приближение: ослабшим копытом он потянулся к резаку с пустым боезапасом, но никак не мог пододвинуть его к себе. Другим копытом он зажал кровоточащую рану на боку.

Эрли не теряла ни секунды. Она открыла баллончик и вылила медицинский гель на рваную рану Шилда, предварительно убрав его копыто. Охранник поморщился от боли.

– Это я, – сказала она негромко, – не бойся.

Шилд больше не тянулся к резаку. Прошло несколько минут, и его рана практически затянулась. К нему вернулась ясность сознания, но он все еще был слаб.

– Я не надеялся, что выживу, – промолвил охранник тихо. – Монстр здорово цапнул меня… Если бы кто-то не отвлек его стрельбой, загрыз бы меня еще там. Неужто это была ты?

Эрли помотала головой и рассказала, что случилось с ней, но умолчала про бывшую подругу. Все равно их отношения не касались его, да и вряд ли она и Дикси теперь увидятся в этой жизни.

– Я пытался найти гель или бинты, но… ты видишь, не успел. Я не рискнул вызывать тебя через ИКС… потому что, кто знает, возможно в тот момент ты пряталась от монстров, а я… Видеть бы мне вечные сны, если бы не ты. – Шилд потрогал рубец, оставшийся от зажившей раны. – Круто, что ты раздобыла кинезис-модуль. Ты теперь практически как единорог. Мне, к счастью, не надо обвешивать себя железками, чтобы творить магию, хе-хе.

Эрли закатила глаза.

– Ну и много заклинаний ты знаешь? Я пока видела только левитацию. И ты… – она хотела припомнить, что он, будучи единорогом, работает охранником, но вовремя остановилась, поняв, что это будет слишком. Прочистила горло. – Раз ты в состоянии шутить, значит тебе уже лучше.

Полоска здоровья Шилда поднялась выше по спине и стала синей. Пока охранник восстанавливал силы, Эрли обыскивала лабораторию.

– У меня вопрос, – кашлянув, сказал Шилд.

– Угу, – Эрли выдвинула ящик. В нем оказалась упаковка бинтов. Вскрытая и пустая. А она уже было обрадовалась.

– Если бы я был на волосок от смерти, гель бы мне не помог, верно?

– Верно.

– В таком случае, мне повезло, что ты пришла до того, как я истек кровью.

– Баллончик с гелем, который спасет тебя от неминуемой смерти, помечен красной этикеткой. Если найдешь, хватай не думая. Концентрация лекарства в нем выше, чем в обычном баллончике с зеленой этикеткой.

Шилд хмыкнул:

– То есть, если я буду похож на бесформенную, но еще живую массу, гель соберет меня заново?

– Большую часть тебя.

В очередном ящике Эрли наткнулась на батарею для резака и бросила ее охраннику. Шилд зарядил инструмент и нахмурился:

– Энергии на один выстрел, но все лучше, чем ничего, – он поднялся с пола. – Ладно, хватит посиделок. Пора идти. – Он использовал навигатор, и пони последовали за светящейся нитью.

– Значит, тебя кто-то спас? – негромко спросила Эрли, когда они вышли из лаборатории.

– Типа того. Кто-то выстрелил в монстра, и тот отвлекся.

– Выходит, здесь есть еще один пони помимо нас троих, – Эрли осознала, что проболталась, и ее почему-то бросило в холодный пот.

– Прости? – охранник недоуменно взглянул на спутницу. – «Троих»? Ты встретила кого-то еще?

– На самом деле, да. У нас состоялся не самый приятный разговор, но это не имеет значения. Мы пошли каждый своей дорогой. – Чувство вины впилось клыками в сердце Эрли. Вероятно, они с Дикси больше никогда не увидятся. И вот так жестоко она обошлась с бывшей подругой напоследок.

– Как скажешь, – молвил охранник. – Надеюсь, потом это не выльется в проблемы для нас.

Нить, змеясь по коридорам, привела пони к двери, за которой, если верить табличке под потолком, находился отсек ноль-гравитационной терапии. Дверь была закрыта, но прежде чем Шилд успел снова посетовать на это, Эрли сказала:

– Нужно восстановить гравитацию, и дверь откроется автоматически.

– Я в курсе, умница-разумница, но переключатель-то там, – Шилд указал на окно, в котором виднелась комната с парящими в невесомости телом и пузырьками крови. – Прямо-таки закрытая комната, как в детективах.

– Ну же, Шилд, – устало вздохнула Эрли, – ты думаешь гравитацию можно восстановить только изнутри?

– Нет, это было бы глупо.

– Тогда заканчивай молоть чепуху и начинай искать другой переключатель.

Поиски, впрочем, заняли не больше минуты. Рядом с заляпанным кровью переключателем лежало три обезглавленных трупа. К счастью, Эрли не пришлось к ним приближаться – вместо нее это сделал Шилд. Он потянул рычаг, и из комнаты с трупом раздался глухой грохот. Путь был свободен.

---

Отсек ноль-гравитационной терапии остался далеко позади. Путеводная нить продолжала петлять по коридорам, а гробовая тишина, охватившая палубу, давила на психику. Эрли казались смутно знакомыми места, по которым они с Шилдом шли. Она не знала почему, ведь была здесь впервые. Не это ли называют чувством дежавю? Пожалуй, эти коридоры чем-то напоминали коридоры мэйнхэттенской клиники, такие же серые и невыразительные. Но затем чувство дежавю сделалось совсем невыносимым, Эрли стало не по себе, и она резко остановилась. Шилд тоже остановился и взглянул на спутницу с молчаливым вопросом.

Эрли не отводила глаз от дыры в стене, которая, по всей видимости, не так давно была дверным проемом, а теперь выглядела так, будто нечто огромное и могучее вырвалось отсюда, снеся полстены. Она ступила в небольшую комнатку; копыта не ощутили привычной твердости, наоборот – пол здесь был мягкий. И не только пол, стены и потолок тоже.

– Эрли, ты опять отвлекаешься…

– Цыц.

Она заприметила кругленький записывающий кристалл в углу комнаты. Она хотела его подобрать, но кристалл вдруг засветился – то охранник подхватил его магией и левитировал к себе.

– Отдай, – недовольно попросила Эрли.

– У нас нет времени на эту фигню, – строго сказал Шилд, – и я устал постоянно напоминать об этом.

– Обещаю, это последний раз.

Вздохнув, Шилд опустил кристалл в копыто Эрли. Она включила аудиозапись.

– Не знаю, кто они такие, врачи или все-таки нет, но у них точно с головами не все в порядке, – заговорил густым голосом кристалл. – То и дело слышу от них про какую-то проклятую эволюцию. Они знали, что я соглашусь стать подопытным после моей попытки покончить с жизнью. Удачно воспользовались моментом. Или нет? Вдруг все не так просто? Иногда я думаю: а что если все было подстроено? Медпони твердят, что я нарушил технику безопасности, но это полная ложь. Но... так ли это теперь важно? Никто не выпустит меня из этой клетки. – Сандерхуф тяжело вздохнул. – Недавно разговаривал с главврачом. По крайней мере, он таковым представился. Он сказал, что про опыты надо мной знает только определенный круг медпони. Вообще, он поведал много чего интересного, вот только понял я мало. Еще он пообещал, что я полностью выздоровею. Смешно. Он принимает меня за идиота, если думает, что я поверю в его издевательства. Не будь я ничтожным калекой, давно бы лягнул его по морде.

Наступила пауза. Прошла целая минута, прежде чем вновь послышался голос.

– Он не соврал. Мои культи стали заметно длиннее, чем были раньше. Селестия милосердная, как же они болят, когда растут! Если бы эти стены не удерживали звуки внутри, меня бы точно слышал весь корабль. Я кричу так, словно меня режут заживо, а пол подолгу сохнет от слез, которые льются из глаз ручьями. Хорошо хоть такие моменты не длятся долго. И не так давно я поймал себя на мысли, что радуюсь боли. Потому что она приближает меня к выздоровлению. И мне плевать, что творится в головах у врачей и что на самом деле значит «стать единым организмом». Если мне вернут ноги… пусть делают, что считают нужным.

На этом запись закончилась.

– Юнитологи отвратительны, – с презрением произнес Шилд. – Не думал, что окажусь прав, когда говорил, что они проводят опыты.

Подставы? Похищение пони? Опыты? Эрли не могла поверить – неужели юнитологи способны на подобные бесчинства? Да, в Эквестрии далеко не все их любили, но последователей у них тоже было немало. Они не фанатики, коими их называет Шилд, только лишь навязчивыми теисты с заманчивой идеологией, которая пропитана любовью ко всему живому. И все же, здесь, на «Солярисе»…

Эрли могла поражаться открывшейся правде еще очень долго, однако из мыслей ее вырвали грузные шаги, сотрясавшие пол. Понимая, что к ним вновь приближается опасность, пони выбежали в коридор. Но опасность оказалась куда ближе, чем они предполагали. На расстоянии нескольких метров от них застыло чудовище, упиравшееся громадной головой в потолок. Его передние ноги напоминали коллаж из разных кусков мяса, мощная грудь выпирала вперед, а челюсти превратились в нечто, способное сделать из пони свежевыжатый сок за пару секунд. Вдобавок ко всему, чудовище буквально разваливалось на глазах – с него слезали лоскуты кожи, а одна из лишних конечностей-лезвий на спине болталась на тоненьких волокнах мышц.

Эрли и Шилд галопом рванули прочь. Почему-то они были уверены, что такая громада их не догонит, что они легко оторвутся, достаточно только не сбавлять скорости. Эта мысль оказалась ошибочной. Не желая упускать добычу, чудовище, бросилось в погоню, и несмотря на внушительные габариты быстро сократило дистанцию.

– Сделаем, как в прошлый раз! – выкрикнул Шилд, задыхаясь.

В том и проблема – в прошлый раз ничего не вышло! Но Эрли не пришлось просить дважды. Собравшись с силами, она развернулась и взглянула страху в его искаженную морду еще раз. Всего десять метров отделяли Эрли от громады, что неслась на нее со скоростью локомотива, грозясь раздавить. Она выстрелила стазисом; сгусток магии окутал чудовище, его движения замедлились, стали плавными, как будто оно погрузилось в воду. Тут же бахнул резак. Плазма срубила преследователю левую переднюю ногу, словно щепку, как раз в тот момент, когда действие стазиса закончилось. Чудовище потеряло равновесие и с грохотом пропахало носом пол.

Не жалея легких, Эрли и Шилд побежали дальше. Однако силы их давно были на исходе, и пони пока еще стояли на ногах только потому, что в их крови хлестал адреналин. Сейчас они остановились и жадно хватали ртами воздух, думая, что убежали достаточно далеко, чтобы позволить себе коротенькую передышку.

…Они ошиблись снова.

Коридор задрожал от тяжелых шагов. Чудовище уже было здесь! Не зная, куда деваться, пони спрятались под кушеткой и затаились. Шаги приблизились, громадная тень загородила свет. Эрли вжалась в ледяной пол и задержала дыхание. Сердце грозилось разорвать грудную клетку. Пробыв несколько секунд в неподвижности, тень скользнула дальше, и показались четыре массивных копыта. Четыре? Стоп! Но Шилд ведь!.. Неужели это другой монстр? Что же делать? Защищаться было нечем, они израсходовали все заряды. В арсенале остались только магия и кинезис, но разве этим можно дать отпор?

Недовольно зарычав, чудовище отошло от кушетки, но уходить, судя по всему, не собиралось. Вдруг на пол шлепнулась конечность с длинным, как у меча, лезвием. Вот она, возможность для побега. Пони переглянулись и поняли друг друга без слов.

Выбравшись из-под кушетки, Эрли подхватила лезвие кинезисом и запустила его в чудовище, словно копье. В полете лезвие объяло свечение – это Шилд магией придал ему ускорение. Подобно разряду молнии, оно вонзилось чудовищу прямо в шею, пригвоздив его к стене. Но надолго ли? Оставалось только надеяться, что план сработает как надо.

И снова – бежать! Бежать, пока не откажут ноги! Шилд на ходу раскрыл карту, но почти сразу закрыл ее. Пот залил глаза, Эрли едва замечала меж передних ног нить, ведущую в неизвестность. Спустя бесчисленное количество коридоров и поворотов, они влетели в криогенную лабораторию. Криокамера – так вот что задумал охранник! Он собирался заморозить чудовище! Пони подскочили к огромному пульту, с которого управлялась криокамера, и, дрожа от напряжения, стали разбираться, что да как работает.

...Но чудовище снова нашло их. Из его шеи больше не торчало лезвия, как и не было раны от него. Но почему? Эрли не успела понять, ибо Шилд, забыв про трясущиеся колени, бросился навстречу чудовищу. Это было настолько храбро и самоотверженно, что она обомлела на мгновение. С трудом опустила глаза на пульт. Как запустить криокамеру? Где тут нужная кнопка? Эрли лихорадочно искала путь к спасению, но с каждым ударом сердца времени становилось все меньше, меньше и меньше…

Бесполезно. План был изначально обречен на провал. Эрли безвольно опустила копыта. Даже охранник, что сейчас отчаянно избегал прикосновений материализовавшейся смерти, не поднял ее духа. Неизбежное оттягивалось слишком долго, и вот наступило время платить по счетам.

Внезапно воздух разорвал гром выстрелов. Эрли ахнула, увидев, что чудовище, грозившееся раздавить охранника, теперь неподвижно лежит на полу в луже собственной крови, лишенное всех конечностей. «Оно мертво?» – допустила Эрли робкую мысль.

Как бы не так.

Уши заложил оглушительный рев. С хрустом и чавканьем на месте отсеченных ног у чудовища росли новые. «Оно регенерирует? – с ужасом осознала Эрли. – Но… конечно, это все объясняет!». Она заметила, что в лаборатории, кроме нее и охранника находится еще один пони, облаченный в инженерный костюм. Рядом с ним парил здоровенный лазерный пистолет, объятый серым свечением.

Незнакомец и Шилд подбежали к криокамере. Чудовище к этому моменту уже отрастило новые конечности и, сотрясая пол, бросилось догонять обидчиков. Эрли вернулась к поискам того, как включить заморозку. Охраннику и незнакомцу, тем временем, удалось загнать чудовище в камеру и в очередной раз лишить его конечностей. Незнакомец пульнул в него стазисом, затем грубо отпихнул Эрли от пульта и что-то нажал. Ставни криокамеры опустились, и она зашумела. Горячий воздух стал остывать.

Шилд облегченно выдохнул и взглянул на незнакомца, чью морду скрывала железная маска, так что был виден только серый рог.

– Спасибо, – сказал охранник, утерев пот со лба.

Незнакомец едва заметно кивнул.

– Ты мог бы пойти с нами, – предложила Эрли. – Ты хорошо обращаешься с оружием. Ты бы очень помог нам!

Незнакомец не ответил. Он ровно дышал, поглядывая то на охранника, то на Эрли. Затем он открыл дисплей ИКС’а, что-то посмотрел в нем и порысил прочь из лаборатории.

– Эй, капсулы в другой стороне, – бросил вдогонку Шилд, но незнакомец проигнорировал его. – Странный он. Спас меня второй раз за день, но так и не проронил ни слова.

– Хочешь сказать, это он…

– Да, – не дал договорить Шилд. – Я слышал те же выстрелы.

Эрли глодало неприятное чувство, и она не смогла промолчать.

– Я должна извиниться перед тобой. Я сдалась раньше времени и чуть не похоронила все твои старания.

– Мы все еще живы, – ответил охранник. – Не парься.

---

До цели их путешествия оставалось совсем немного. Эрли и Шилд понимали, что еще ничего не закончено, и потому были предельно осторожны. Но, похоже, самое страшное осталось позади, и в какой-то момент они позволили себе немного расслабиться.

– Слушай, – сказал Шилд, – мне нужен твой совет. Как психолога.

– Я слушаю, – отозвалась Эрли. Внешне она этого не выдала, но она немного заволновалась от того, что охранник решил ей открыться.

– Дело в моей метке, – говорил Шилд. – Меня давно не покидает ощущение, что она досталась мне по ошибке. То есть… это глупость, у пони не может быть не своей метки, но… все равно.

Он смущенно потер шею. Эрли украдкой взглянул на его круп, но ничего не увидела, поскольку метку скрывала форма.

– И почему ты считаешь, что твоя метка тебе не подходит? – спросила она аккуратно.

– Потому что… Потому что я трус. И всегда им был. Я уже говорил тебе, что справляюсь со страхом только потому, что рядом есть ты.

– Но ты так бесстрашно бросился отвлекать монстра! – возразила Эрли пораженно. – Я бы на такое никогда не решилась!

– У меня не осталось выбора, – понурил голову Шилд. – Я испугался, что монстр убьет тебя. Что я останусь один. В тот момент я не пылал желанием геройствовать или кого-то защищать. Я мог умереть, я это прекрасно понимал, но это была возможность умереть не в одиночестве. И я согласился на это.

Это была весьма… необычная, даже странная мотивация. Эрли попыталась еще раз напомнить ему, что он не трус, каким себя считает:

– Ты пришел за мной в медицинское крыло. Один!

– То же самое. У меня не было выбора.  

– Давай вернемся к твоей метке. Как она выглядит?

– Она в виде щита. Неожиданно, да? – угрюмо усмехнулся охранник. – Значит ли это, что я должен быть прочен, как щит? Или защищать что-то?

– Не что-то, а кого-то. И ты хорошо справляешься. Ты не трус, Шилд, трус бы не стал защищать кого-то, кроме себя.

– В том и дело, – мрачнел Шилд. – В первую очередь я делаю это для себя. Из-за страха.

– Пусть так. Пусть во вторую очередь, но ты защищаешь меня. И это факт, – уверенно сказала Эрли. Шилд сначала недоверчиво посмотрел на нее, но затем его губы озарила мягкая улыбка.

– Я запомню эти слова, – сказал он. – Не уверен, что они прогонят мою фобию, но все равно спасибо. И да, чтобы не краснеть в одиночестве, – ты тоже пару раз классно огородила мой круп от опасности.

На спине Эрли как будто выросли крылья – так можно было описать это светлое чувство. Ее сердце забилось чаще – не от страха или волнения, но от надежды, что слова, сказанные охраннику, помогут ему излечиться.

Однако она стала забыть, где находится. Корабль не терпел таких вещей, как «радость», «покой» и уж тем более «надежда». На станции спасательных капсул ее и охранника ожидало глубокое разочарование. Огромный, полный опасностей путь, который они проделали, оказался бессмысленным.

– Как же… – задрожала всем телом Эрли и осела, не в силах оторвать взгляда от пустых капсульных ячеек. На ее глазах заблестели слезы. Единственный путь домой отрезан. Это конец.

К ее копытам подкатился кристалл. Она поглядела влево, откуда он прикатился, и увидела Шилда.

– Опять юнитологи, – с ненавистью прошипел он. – Это они выпустили все капсулы в космос. Сначала челноки, потом капсулы… Чего они добиваются? Я не понимаю! Что значит их единство? Они хотят, чтобы мы стали монстрами? Но какой в этом смысл? – Затем последовала длинная череда ругательств, а когда лексикон истощился, Шилд сказал: – Есть еще один вариант, Эрли. Последний вариант. Капитанский мостик. Если мы отправим оттуда сигнал бедствия… если… Да кого я обманываю? – засмеялся он нервно.

– Никто не услышит нас… – пролепетала Эрли упавшим голосом.

-1

Солнце пекло без малейшей жалости, наконец, вырвавшись из оков плохой погоды. Небо с утра расчистили пегасы, так что о спасении в виде облачка над головой можно было не мечтать. Воздух раскалился, и нет даже намека на ветерок – в такую погоду только на пляж да купаться, а не сидеть за школьной партой и грызть противный на вкус гранит науки. К слову, Эрли и не сидела за партой – она уныло покачивалась на качелях на школьном дворе, прогуливая уроки.

Она не вернется в класс. Там ее ждут не дождутся задиры, которых хлебом не корми – дай поиздеваться над ней. Они опять будут пуляться бумажками, а ей придется молча сносить это под всеобщие смешки. А учительница, как обычно, ничего не заметит. Или сделает вид, что ничего не замечает.

Причина такой нелюбви одноклассников к Эрли заключалась в том, что у нее до сих пор не было метки. Действительно, скоро выпускаться, а бок все еще пуст. Ее называли странной, ненормальной, иногда даже пугающей. А что она могла ответить обидчикам? Что раз талант не проявился, перед ней открыты все дороги? Чушь. Они были правы. Она полная бездарность.

Глаза застелили жгучие слезы, размывая взор. Эрли хныкнула и, едва разбирая дорогу, пошагала прочь, подальше от тюрьмы, что почему-то называлась школой. Уходила она так уже не в первый раз, так что никто не удивится, и ничего ей за это не будет. Ну, как не будет – миссис Саншайн снова отчитает ее и вызовет родителей в школу, да только они как всегда не придут. Стоит заметить, что Эрли прогуливала уроки не только потому, что не хотела находиться во враждебной обстановке, но и затем, чтобы обратить на себя внимание родителей. Однако они оставались так же холодны к ней, будто она не была их дочерью. Кроме дурацкой Юнитологии их ничего не заботило, и от этого Эрли чувствовала себя жалкой.

Школа все удалялась и удалялась, пока полностью не исчезла за деревьями. Эрли шагала твердо, ничуть не сомневаясь в сделанном выборе. Кто-то назовет ее мямлей, плаксой, трусихой – и окажется совершенно прав. В очередной раз она сбежала от проблем… но сделала это уверенно.

Теперь она бесцельно слонялась по улицам Понивилля. Неприятные мысли незаметно отошли на второй план, и Эрли смогла немного порадоваться погоде. Конечно, пасмурные деньки ей нравились больше, но солнечное тепло, греющее спину и голову, не так уж плохо. Она представляла, что это горячее дружеское объятие.

Из-за постоянных переездов Эрли довелось побывать во многих городах, и Понивилль заметно выделялся среди остальных. Он выглядел старомодным, словно памятник минувшим векам; в отличие от Филлидельфии или Мэйнхэттена жизнь тут шла размеренно, и Эрли находила эту тишину очаровательной. Хотела бы она остаться в Понивилле подольше, вот только все зависело от родителей, которые не привыкли задерживаться в городах больше, чем на полгода. С губ Эрли сорвался печальный вздох. Только отвлеклась – и опять о плохом…

Ни с того, ни с сего окрестности накрыла тень, и как-то резко похолодало. Эрли обрадовалась: неужто пегасы сжалились и пригнали тучки? Однако внезапный и мощный порыв ветра, едва не сдувший Эрли вместе с опавшими листьями, заставил ее изумленно вскинуть голову. Она увидела громадный силуэт, что закрыл собой солнце, зловеще раскинув крылья по небу. Это был дракон, самый настоящий дракон! От ужаса Эрли застыла, словно ледяная статуя, и не отводила округленных глаз от неба, ожидая, что сейчас произойдет что-то нехорошее. Однако, похоже, дракона не интересовали разрушения, он пронесся над городом и скрылся за голубыми горными хребтами.

Когда оцепенение прошло, Эрли обнаружила, что жители ведут себя так, словно ничего не произошло, словно пролетающие над городом драконы здесь были обычным явлением. Смятенная этим она бросилась расспрашивать торговку яблоками и грушами, чей прилавок находился тут же.

– Чего говоришь? – взглянула кобыла из-под полей соломенной шляпы, отвлекшись от протирания яблока тряпочкой.

– Дракон, говорю! Разве вы не заметили? – повторила Эрли, все еще дрожа.

– А, это Спайк. Не бойся, он свой.

– Да вы шутите!

– Ты, наверно, здесь недавно? – кобыла отложила яблоко. – Спайк, конечно, большой и страшный, такие уж драконы от природы. Но не суди книгу по обложке, он много сделал для Понивилля. Спроси любого – тебе скажут то же самое.

Ладно. С горем пополам Эрли поверила торговке. И все же, каким бы этот дракон ни был душкой, она предпочитала, чтобы он оставался в пределах своей страны драконьей. Желательно как можно дольше.

Хватит приключений на сегодня, подумала Эрли и потопала домой. Переступив порог, она услышала голоса, доносившиеся с кухни: родители были дома и о чем-то разговаривали. Это нисколько не встревожило Эрли, ведь, уходя с уроков, она предполагала такое развитие событий. Тщательно вытерев копыта о коврик в прихожей, она преспокойно пошла в свою комнату. Попасть туда, не пройдя мимо кухни, было невозможно, но Эрли сей факт заботил не особо.

– Ты сегодня рано. – Отец заметил дочь первым. Это был земной пони с вечно серьезным выражением на морде.

– Ушла с уроков, – безразлично ответила Эрли.

– Почему? – спросила мать, пегаска с серебристой гривой.

– Мне так захотелось.

Удовлетворившись таким ответом, родители продолжили трапезу. Эрли вскипела от негодования одновременно с чайником на плите. Она прямо сказала, что прогуливает школу, – и не получила никакой реакции! Она перепробовала абсолютно все. Все! Она даже как-то своровала пучок моркови с прилавка, а спустя полдня сдалась с поличным стражам порядка, но даже это не заставило родителей проявить хоть какие-то эмоции, вроде разочарования – или что там чувствуют родители, когда их чадо ловят на воровстве.

Зайдя к себе в комнату, она громко хлопнула дверью. Эрли не впервые посещала мысль, что родителей прокляли или околдовали, но она не могла проверить эту догадку. Она не знала куда обратиться, у нее не было ни знакомых, ни, тем более, друзей, а чтобы просить незнакомцев о помощи, у нее не хватало смелости.

Эрли обессиленно упала на кровать. Повалялась так какое-то время, пялясь в потолок. Затем ей это надоело, она повернулась на правый бок и увидела рядом с подушкой книгу, которую читала вчерашним вечером. Хотя «читала» – это громко сказано. Она листала страницы от безделья, даже не вникая в сюжет. Когда-то Эрли наивно питала надежду, что книги заменят ей друзей. Но все, что они на самом деле могли предложить, – это историю, которая, вероятно, увлечет. Или скорее, отвлечет. В последнее время книги ей наскучили окончательно и перестали даже отвлекать.

Эрли вновь задумалась о том, чтобы завести с родителями очередной серьезный разговор. Даже несмотря на то, что все ее предыдущие попытки не принесли плодов. Каждый раз был как с каменной стеной. Хотя… нет, не совсем. В последний раз ей все-таки удалось достучаться. Тогда она заявила родителям, что ненавидит их, и больше не будет ходить в церковь. Мать ударилась в слезы, а отец не разговаривал с Эрли до конца следующей недели. В итоге она даже не извинилась. И не похоже, что в этом была надобность – родители сделали вид, будто ничего не произошло. Крохотный прогресс, которого Эрли добилась с таким трудом, откатился, и она снова оказалась в самом начале. А еще она так и не поняла, что из ее гневных слов расстроило родителей больше, но скорее всего – отказ посещать церковь.

Хотела бы Эрли быть обычной, ничем не выделяющейся пони. С обычными родителями. Проживать обычные дни, занимаясь обычными делами. Как все. Это ведь совсем немного. Ей не нужны золотые горы или что-то в подобном духе.

Но…

Она снова ноет и жалеет себя. Снова, и снова, и снова. Вот в чем, должно быть, заключается ее талант. Странно, что метка до сих пор не проявила себя.

На следующий день Эрли поднялась ни свет ни заря. Пока весь Понивилль сладко спал, она следовала за родителями по пустым улицам, изо всех сил давя зевоту. Сегодня было воскресенье, а значит, ей предстояло вновь побывать в церкви Юнитологии. Естественно, желания там присутствовать у Эрли никакого не было. Прошли те времена, когда она делала все, что скажут родители, считая их слова абсолютной истиной. Почему же она рысила за ними сейчас, стараясь не отставать? Что ж, все просто. Она устала постоянно злиться на родителей и решила сменить тактику. Может, если она вновь сделается пай-девочкой, что-нибудь да изменится?

Церковь Понивилля не отличалась от той, что находилась в Троттингеме, а та в свою очередь не отличалась от церкви в Кантерлоте. Та же стена с крупным голографическим гобеленом напротив главного входа. Тот же сверкающий чистотой пол. Те же ароматы благовоний. Те же несчастные пони. Ну ладно, может и не несчастные, но в глазах Эрли они выглядели именно такими.

Идея Юнитологии звучала заманчиво. Она проповедовала, что не существует одиноких душ, что все пони, так или иначе, связаны невидимыми нитями. В церкви каждый нуждающийся мог найти поддержку и так, на самом деле, в Юнитологии не было ничего плохого. Однако у Эрли не получилось проникнуться сладкими учениями – религия казалась ей одним большим притворством. Притворством, что, без сомнения, исцелило немало одиноких пони.

Возможно, родители не были теми куклами, какими их видела Эрли. Возможно, они ходили с ней в церковь, чтобы вылечить ее недуг, чтобы исправить плоды того, что сами и взрастили. Но также возможно, что она выдавала желаемое за действительное.

Оказавшись в церкви, родители сразу же удалились по своим делам, предоставив Эрли саму себе. Ничто не мешало уйти, и обычно она бы этим воспользовалась, но, поскольку она зареклась больше не убегать, она стала думать, чем заняться, пока мать с отцом не закончат с делами.

– Если тебе не нравится, почему ты все еще здесь? – вдруг послышался голос рядом. Эрли повернула голову и обнаружила кобылку-сверстницу. Окрас у незнакомки был необычный: белая в бурых яблоках.

– Прости? – в недоумении уставилась Эрли на незнакомку.

– Обычно ты уносишь ноги сразу же, как родаки теряют тебя из поля зрения… – спокойно ответила кобылка. – Они же твои родители, я правильно понимаю?

Эрли не верила, что кто-то заметил ее. Она давно утвердилась в мысли, что незаметна для всех, как какой-нибудь дух или призрак.

– Н-ну да, – ответила она, заикнувшись, – меня просто задерживает какая-то странная пони, которая ни с того, ни с сего завела со мной разговор.

– Ох, тогда звиняй.

Незнакомка уже хотела было уйти, как Эрли, неожиданно для самой себя, воскликнула:

– Подожди! – Сердце забилось чаще, она почувствовала, как кровь разносит волнение по всему телу. – Пожалуйста, поговори со мной еще немного. – Она помялась и потерла копытом ногу. – Если ты не против.

Незнакомка улыбнулась. Она не была против.

– И о чем же мы будем болтать?

– Не знаю. Ты первая начала, – нервничала Эрли.

– Я потеряла мысль. – Кобылка взглянула на свободный диванчик. – Давай не будем стоять посреди холла и сядем.

Когда они сели, Эрли спросила прямо:

– Кто ты?

– Еще одна прихожанка поневоле.

На короткий миг Эрли почувствовала, что нашла то, что так долго и безуспешно искала. С тех пор как уехала из Троттингема пять лет назад.

– И кто же тебя заставляет сюда ходить?

– Я.

Эрли растерянно посмотрела на незнакомку. Это было что-то вроде шутки? Надо вежливо посмеяться, да? Она занервничала еще больше.

– Мне это нужно для школьного проекта, – объяснила кобылка. – Я хожу тут, наблюдаю, записываю. Вроде как никто не возражает.

Эрли поуспокоилась.

– Я не видела тебя в школе. – Она бы точно запомнила ее, если бы увидела хоть раз. Уж слишком необычен окрас.

– И я тоже. Похоже, мы учимся в разных школах.

Между ними повисло молчание. Эрли не знала, как продолжить разговор. И стоило ли его вообще продолжать. Она не была к нему готова и чувствовала себя неловко. Она уже забыла, когда в последний раз говорила кому-то больше пары слов, не считая родителей. Мордочка буквально горела от прилившей к ней крови.

– Я сказала что-то не так? Извини, я не хотела тебя смутить…

– Н-нет. Дело не в тебе. – Эрли постаралась придать голосу твердости. С родителями она была куда более смелой.

– Так все-таки… почему тебе тут не нравится? – полюбопытствовала незнакомка. – Здешние пони добрые и отзывчивые, и всегда выслушают, если есть надобность выговориться.

В голове Эрли промелькнула мысль, что собеседница вполне может оказаться юнитологом. Нет, ну серьезно: появляется из ниоткуда и вот уже лезет в душу. Коротко вздохнув, она решила не делать поспешных выводов, а то еще спугнет долгожданное счастье.

– Это из-за родителей, – ответила она. И это было весьма смело, для той, кто давно никому не открывался.

– Ой, прости, я не хотела…

Если не хотела, то зачем было спрашивать? Эрли фыркнула, однако затем обнаружила, что ей стало легче. Не желая упускать этого чувства, она говорила все больше и больше, заваливая незнакомку скопившимися в душе терзаниями. А когда говорить не осталось ни сил, ни воздуха, она всплакнула и отвернулась.

– Извини, что вылила это ведро помоев на тебя, – промолвила она с трудом. В горле застрял распирающий комок.

– Ведро помоев? – удивилась кобылка. – Нельзя так относиться к собственным чувствам! И разве церковь не место для подобных разговоров?

К Эрли как будто поднесли факел – она вспыхнула гневом.

– Никому нет дела до моих чувств! И тебе тоже нет! – Незнакомка хотела возразить, но Эрли уже было не остановить. Она разразилась тирадой: – Не отрицай, я знаю. Ты просто притворяешься, что тебе не все равно, как и все здесь! Наверно, тебя подослали мои родители. – Теперь она чувствовала себя ничтожной, хуже жалких букашек, на которых она раньше вымещала обиду. – И тебе почти удалось заставить меня поверить. Большое спасибо, теперь я чувствую себя еще хуже!

– Это совсем не так… – незнакомка была ошарашена.

Не желая слушать оправданий, Эрли слезла с дивана и выбежала из церкви. Побег расстроит родителей, да и плевать. Видит Селестия, она пыталась.

Податься ей было больше некуда, так что она вернулась домой и закрылась у себя в комнате. Некоторое время она безвольно лежала на кровати, прокручивая в голове случившееся.

Она сразу догадалась, что эта кобылка – юнитолог. Иначе и быть не могло, никто другой к ней попросту не подошел бы и не заговорил. Но даже так, она до последнего питала надежду, что в этот раз все иначе. Юнитолог хорошо подбирала слова, и Эрли на короткое мгновение поддалась лжи.

– Но что если я не права? – спросила она себя. – Что если мне вправду хотели помочь? А я наорала, как безумная, и убежала… И потеряла того, кто был ко мне не равнодушен. – От этой мысли к горлу вновь подкатил болезненный комок, а глаза защипали слезы.

Грусть не отступала. Чтобы хоть как-то отвлечься, Эрли решила почитать. Она потянулась за книгой, но неловким движением уронила ее на пол. Ворча, наклонилась за ней и заметила под кроватью картонную коробку. Заинтригованная находкой она выдвинула ее на свет. В коробке лежали альбомы со старыми рисунками. Эрли совсем забыла, что оставила их здесь.

Она взяла верхний альбом, аккуратно стерла с него пыль и открыла первую страницу. Пестрые каракули изображали что-то… что-то непонятное. Может быть, кота или собачку – поди теперь догадайся. «Первый мой рисунок, – вспоминала Эрли, – до сих пор помню вкус цветных карандашей». Словно зачарованная, она перелистывала страницы дальше. Губы невольно изогнулись в улыбке. Рисунки были кривые и забавные, от них веяло странной теплотой. А еще они имели взаимосвязь: то были сказочные истории про единорога-колдуна в длинном розовом плаще. Почему розовом? Да кто ж знает, так ей захотелось. Увы, Эрли запамятовала имя героя, однако она прекрасно помнила, как будучи маленькой кобылкой, любила выдумать различные приключения и переносить их на бумагу в виде красочных рисунков.

С альбомами были связаны не только приятные воспоминания. Да и приятными они стали только потому, что она в силу возраста ничего не понимала. Альбомы – это порождение ее одиночества. Маленькой Эрли не оставалось ничего другого, как воображать на бумаге приключения, которых у нее никогда не будет. Такова печальная правда.

Она совсем перестала рисовать, когда закончила начальные классы. Но привычка выдумывать, тем не менее, осталась. Она частенько витала в облаках, особенно на скучных уроках. Временами она даже не замечала, как мысли уносят ее куда-то вдаль, прочь от реальности.

Издав протяжный вздох, Эрли сложила альбомы на место и задвинула коробку обратно, до следующего раза. Солнце еще даже не добралось до зенита. День тянулся мучительно медленно.

---

История умалчивает, какая оса ужалила Эрли ранним утром понедельника и заставила пойти в школу. Наверно все же осознание того, что меньше чем через год выпускные экзамены и неплохо бы получить хоть какие-то знания. Она прекрасно понимала, что гадкая троица вновь начнет приставать к ней, в конце концов, они ведь обещали потолковать с ней снова, а обещания они, как правило, сдерживали.

Первая половина уроков прошла без происшествий. Началась большая перемена, и все направились в столовую. Эрли тоже, чтобы не оставаться одной в классе. С первого урока она внимательно следила за троицей, но сегодня они как будто не замечали ее. Это нервировало и заставляло Эрли искать подвох. Она так и не притронулась к супу из сена, пока пыталась понять, что задумали задиры.

Кое-как она дождалась окончания уроков, и как только учительница всех отпустила, вылетела из класса одной из первых. Но даже отойдя от школы на почтительное расстояние, она не чувствовала себя в полной безопасности и потому спешила домой, не оглядываясь по сторонам.

Эрли поздно поняла, что не стоило идти по узкому неприметному проулку, чтобы срезать путь. Расплата настигла ее мгновенно. Один миг – и по ее голове уже растекается что-то мокрое, склизкое и вонючее. Как бы она ни торопилась, убежать от неминуемого ей не удалось.

Пегас, паривший в паре метров над Эрли, заржал. В копытах он держал помойное ведро.

– Видела бы ты себя! – проговорил он между приступами смеха.

Эрли стерпела это. Не дожидаясь, пока он закончит хохотать, она со всех ног бросилась к выходу, белевшему впереди. Однако свет загородила крупная фигура, Эрли резко затормозила всеми копытами и развернулась – только чтобы увидеть, как в нее летит новая порция помоев. Немного даже попало в рот; она сплюнула, сдержав рвотный позыв, и вытерла мордочку, чувствуя, как к глазам подступают горячие слезы, а сердце болит от унижения.

– Эта дура решила, что сегодня мы оставим ее в покое! – пробасил здоровый земной пони, перекрыв собой путь к свободе.

– Тебе ли не знать: мы никогда не нарушаем обещаний, которые даем, – проговорила единорожка елейным голоском, левитируя к себе поближе ведерко, доверху наполненное гнилыми объедками, фантиками и Дискорд-еще-знает-чем.

– Хе, она похожа на червяка, который вылез из земли после дождя, – хихикнул пегас. – Такая же скользкая, грязная и жалкая.

Отступать было некуда. Упершись крупом в кирпичную стену, Эрли съежилась и со страхом глядела на обидчиков.

– Какая же ты мямля, – говорил здоровяк с презрением. – Но нам же лучше, раз всем на тебя плевать, даже твоим родителям и даже тебе самой. – Слова, которые должны были резануть прямо в сердце, почти не задели Эрли. Она уже привыкла к такому отношению. Однако ей было обидно от другого – от собственной беспомощности. Это надо просто пережить. Рано или поздно им надоест, и они отстанут. Только бы не разрыдаться.

– Хватит, ребят. Мне нужно, чтобы она ясно услышала меня, а не залилась слезами раньше времени, – серьезно сказала единорожка, а затем обратилась к Эрли: – Ты знаешь, для чего мы это делаем. Мы просто хотим, чтобы ты, наконец, ушла. Таким, как ты, не место в нашей школе. Мы исполнители общей воли. Самые смелые из класса.

«Просто делайте, что хотели, и оставьте меня в покое», – мысленно взмолилась Эрли, прижимаясь боком к холодной стене.

– Ты меня слышишь? – грозно спросила единорожка.

Трясясь, Эрли изобразила кивок.

– Отлично, – единорожка безжалостно водрузила ведро Эрли на голову. Грязь попала в уши и потекла по шее. – На досуге я и мои друзья подумали и пришли к выводу, что наши намеки до тебя не доходят. И тогда мы придумали кое-что получше. В этот раз дело не ограничится одними лишь словами и мусорными ведрами. Так что поймешь даже ты.

«Сколько еще это будет продолжаться? – терзалась Эрли. – Сколько еще я буду позволять им изгаляться надо мной? Нет, мне не хватит смелости сказать о них все, что я думаю. Я слишком слаба для этого. Все, что я могу – это кричать на родителей, заниматься самобичеванием круглые сутки и молча сносить насмешки. Бездарность. Пустое место».

– Видишь этот фотоаппарат? – единорожка магией левитировала его к себе поближе. – Думаю, ты догадываешься, для чего он нужен. Завтра твои унизительные фотки будут висеть по всей школе. Но ты же никому не расскажешь, что это были мы, правда? Не нарушишь традицию, которую сама же создала?

Подпевалы захихикали, предвкушая веселье. Эрли всхлипнула, не в силах больше стерпеть унижения.

– Что я вам сделала? – пролепетала она, хныкая.

– Она плачет, она плачет! – радостно забасил здоровяк, но единорожка строго зыркнула на него, и тот мгновенно заткнулся.

– А ты сама не догадываешься? С самого первого появления в нашем классе ты только и делала, что вредила нам, – задрожала единорожка от злости. – Вредила мне. Ты знаешь, что из-за твоих прогулов учительница отчитывает меня?

Держась в воздухе, пегас неодобрительно покачал головой.

– Я была ответственной за тебя, – продолжала единорожка, все больше повышая голос. – Миссис Саншайн надеялась, что я помогу тебе адаптироваться. И я надеялась! Но тебе плевать на чужие старания, не так ли? Ты привыкла строить из себя одиночку, которую не волнует ничто и никто, кроме тебя самой! Да что там, ты даже не знаешь наших имен.

Это была правда. Эрли училась с ними уже три месяца, но не запомнила ни одного имени.

– Я пыталась с тобой по-хорошему, но ты этого не заметила. Ты отвергла все мои старания. Ты не видишь дальше своего носа.

Эрли смутно припоминала, что все эти унижения начались далеко не сразу. Что эта кобылка, староста класса, действительно как-то подходила к ней и пыталась заговорить, но тогда Эрли была слишком зациклена на себе, чтобы обратить на это внимание.

– Никто не отвергал моих стараний. Я всегда всем помогала и все были рады, – в голосе единорожки слышалась злоба, перемешанная с обидой. – Может, хоть это заставит тебя задуматься.

Вспышка фотоаппарата ослепила Эрли. Она почувствовала, как в груди клубится гнев. Но его было недостаточно, чтобы она решилась на что-нибудь. Она сильнее прижалась телом к земле, словно замерзший котенок, и зажмурилась, пытаясь сдержать бегущие слезы. Ждала, пока обидчики закончат свое дело.

– Как вы смеете! – раздался знакомый голос.

Эрли раскрыла глаза от удивления. Между ней и обидчиками стояла кобылка с необычным окрасом.

– Вы гадкие, ничтожные… насквозь прогнившие яблоки! – воскликнула кобылка.

Троица опешила. Они явно не ожидали такого поворота событий, и Эрли была смятена не меньше них. Смятена, и в то же время безумно рада, что кто-то вступился за нее. Но откуда взялась эта кобылка?

– Не знаю, кем вы себя возомнили, но вы зашли слишком далеко, – сурово говорила защитница. – Когда ваши родители узнают о том, что вы все это время вытворяли… ох как я вам не завидую!

Единорожка попятилась.

– Смотрите! – указал пегас копытом на Эрли.

– Не может… быть, – промямлила единорожка, совсем растерявшись.

– От грязи можно отмыться, – настырно продолжала незнакомка, в глазах ее сверкнуло пламя, – но от того позора, что вам предстоит испытать, вы не отмоетесь никогда! Дай сюды! – с этими словами она отобрала фотоаппарат у ошеломленной единорожки и швырнула его об стену. Удар он не пережил.

– Ненормальная! – пегас отпорхнул, увернувшись от осколков.

– Уходим, – вздрогнула испуганная единорожка. Все трое спешно ретировались, поджав хвосты. Незнакомка проводила их испепеляющим взглядом, а затем повернулась к Эрли и улыбнулась искренне. Огня в глазах – как не бывало.

– Больше они к тебе не пристанут, – заверила она. – А если рискнут, мы вместе дадим им люлей.

– Почему? – дрожащим голосом спросила Эрли, отряхиваясь. – После всего, что я наговорила тебе в церкви… Почему?

– Эм… тебе так нужна причина? – кобылка растерялась.

– Нет, на самом деле, – Эрли вытряхнула из ушей грязь и шмыгнула носом. – Я просто не ожидала, что мне кто-то поможет.

– Рада не оправдать ожиданий! И знаешь, я нисколечко не обижаюсь на то, что ты сказала в церкви. Всем нам бывает тяжело. О, и кстати, поздравляю с меткой!

Эрли взглянула на собственный круп и обнаружила метку в виде странного темного вихря. Радости особой Эрли не испытала, зато в голове всплыла куча вопросов. Почему метка появилась именно сейчас? И что она значит? А пожалуй, с этим пока можно повременить. Бок больше не зияет пустотой, и это прекрасно.

– Как тебя зовут? – спросила Эрли кобылку.

– Дикси. А тебя?

– Эрли.

– Приятно познакомиться, Эрли, – широко улыбнулась Дикси. – Пойдем. Смоем с твоей мордочки грязь вместе с кислым выражением.

Эрли, напрочь позабыв про печаль, беззаботно хихикнула. В тот момент она и подумать не могла, что нашла свое счастье, что ее будни никогда больше не будут омрачены тучами одиночества.

I

Старый пегас задумчиво коснулся копытом густой седой бороды. Его лоб изреза́ли морщины, и их стало еще больше, когда он нахмурился.

– Отдам задаром, – наконец решил он. – Не могу взять битов за книгу с пустыми страницами. – Продавец поглядел на единственную свою покупательницу, которая с сосредоточенным видом изучала полки с книгами, и спросил: – Выбрали что-нибудь еще, ваше высочество? Может, вам требуется моя помощь?

– Нет, – пробормотала Твайлайт Спаркл, но это был не ответ на вопрос продавца, а мысли вслух, – так я застряну здесь до вечера, как в прошлый раз… – Она пробежалась внимательным взглядом по истрепанным временем корешкам, и ее мордочку вдруг озарила прекрасная идея. Все книги в помещении засветились магической аурой и разом спорхнули с полок. Затем они, собравшись в ровные ряды, поплыли на прилавок к продавцу, где быстро образовали аккуратную башню, высокую, но устойчивую. Теперь магазинчик выглядел так, словно его раздели.

Продавец удивился, но быстро пришел в себя и стал подсчитывать общую стоимость.

– Если позволите, меня давно терзает вопрос, ваше высочество…

– Да? – с любопытством отозвалась принцесса, наблюдая за продавцом.

– Откуда у вас такой интерес к старым книгам? Вы ищете некое тайное знание, что может повергнуть Эквестрию в хаос? Что ж, что я листал эти книжки, и ничего такого в них не нашел.

– Все куда проще, – улыбнулась принцесса. – Это что-то вроде хобби. Не знаю, поймете ли вы меня, но книги в бумажном виде и оцифрованном, как день и ночь – две совершенно разные вещи. Вторые напрочь лишены очарования, магии, что присуща первым. Страницы такие мягкие, а еще они так ласково шелестят, когда их переворачиваешь, а запах – с ним ничто не сравнится. Не то чтобы я была против новых технологий, оцифрованные книги гораздо удобнее и компактнее, но как по мне они лишены души. Возможно, я консервативна и не до конца объективна, но… – Твайлайт осеклась, ее щеки тронул легкий румянец. – Извините, я увлеклась.

– Все нормально. Ваши размышления интересно слушать, и я не в первый раз в этом убеждаюсь. – Продавец закончил подсчитывать стоимость. – Итак, в сумме получается десять битов.

– Это не покроет ваши расходы, – заметила Твайлайт.

Продавец поглядел на башню из книг и прочистил горло.

– Откровенно говоря, я продаю хлам, ваше высочество, и продаю более чем успешно, потому что вы всегда щедры. Я скажу десять битов – но мысленно вы дорисуете еще один нолик.

Тут продавец был абсолютно прав, потому что Твайлайт уже приготовилась заплатить в десять раз большую цену, чем было названо. Искать старые, никому ненужные книги по всей стране – ужасно убыточно. Так что Твайлайт щедро возмещала эти убытки.

– Я солгу, если скажу, что не рад такому раскладу. Быть может, в молодости бы я возгордился, но сейчас я просто возьму столько, сколько вы посчитаете нужным.

Твайлайт расплатилась с помощью кредитного чипа.

– Уверена, я не одна такая, – сказала она. – Найдутся и другие пони, которых заинтересуют старые книги.

– Увы, пока что вы единственная. За столько лет больше никто не удостоил мой товар внимания. Для любого другого магазинчика это был бы приговор. Но мне повезло стать… поставщиком книг для самой Принцессы, что ли? Мне не на что жаловаться.

– Вы слишком вежливы и честны со мной. Да, я ношу титул одной из правительниц Эквестрии, но я такая же пони, как вы, – Твайлайт давно перестало смущать, что пони относятся к ней иначе, нежели к обычной кобыле. Она свыклась, но временами здорово раздражалась, когда перед ней начинали принижаться, едва ли не целуя копыта, а ее саму возвышали до небес.

– Ничего не могу поделать с собой, – неторопливо молвил продавец. – За вашу щедрость мне остается только осыпать вас благодарностями. К тому же, несмотря на то, что вы выглядите молодо, вы мудрее меня, вы видели куда больше, чем я могу себе представить, в конце концов, вы гораздо старше меня, а к старшим, как учили родители, нужно относиться с уважением.

У Твайлайт дернулось веко.

– Всего доброго, – промолвила она отстраненно и спешно пошагала к выходу, левитируя за собой книги.

Продавец протяжно вздохнул ей вслед, коря себя за неосторожные слова. Он только что завуалированно обозвал Принцессу старухой.

---

Вернувшись в замок, Твайлайт перенесла купленные книги в библиотеку и стала внимательно изучать их. Тут были романы на любой вкус, пара учебников по истории и еще парочка по физике, справочник по кулинарии, песенник и шесть энциклопедий о кристаллах – продавец постарался на славу.

С тех пор, как книги обрели иную жизнь в виде ноликов и единичек, библиотека практически перестала расти. С каждым десятилетием пополнять ее становилось все труднее и труднее, но Твайлайт не сдавалась. Она хотела сохранить то, что было ей дорого.

Сортируя книги, Твайлайт задержала взгляд на той, что продавец отдал задаром, и которая напоминала скорее толстую-претолстую истрепанную тетрадь. Страницы у нее были мятые и надорванные во многих местах. Заклинание восстановления вернуло им опрятный вид, однако пустые строки вызывали подозрение. Если предположить, что чернила выцвели, то магия должна была вернуть им прежнюю четкость. Так может, они невидимые? Твайлайт присмотрелась, ожидая найти следы от пера, но нет – страницы были гладкие, словно по ним прошлись утюгом. А затем она хлопнула себя копытом по мордочке, поражаясь собственной гениальности – если на страницах и были следы, то она стерла их, использовав заклинание. Тогда она понюхала страницы – и очень удивилась, когда вместо привычного запаха старой бумаги учуяла островатый запах, прямо как…

– Защитная магия? – приподняла бровь Твайлайт. Она попробовала несколько нейтрализующих защиту заклинаний, которые сразу пришли на ум, но ничего не изменилось. Ей попался крепкий орех. Кто бы ни заколдовал эти страницы, он хорошо смыслил в магии.

– Ах так? – с азартом воскликнула Твайлайт. Нет уж, этот бой она не проиграет. В ее распоряжении практически бесконечные подкрепления – целая библиотека! – и еще вся ночь впереди.

Спустя три часа безуспешных попыток и горы перерытых книг, орех все-таки раскололся. На пожелтевших страницах проявились мелкие, но изящно выведенные буквы (явный признак того, что писал единорог!). Твайлайт смахнула пот со лба и удовлетворенно выдохнула. В замке стало жарко, так что она спустилась вместе с книгой в сад.

Сад встретил ее душистым ароматом ландышей и роз. Погода была прекрасная и идеально подходила для чтения. Твайлайт устроилась на скамейке поудобнее, положила перед собой книгу, открыла ее на первой странице и стала читать.

Безмозглая Твайлайт Спаркл

Твайлайт недоуменно заморгала. Она совсем не ожидала увидеть свое имя, да еще рядышком с «Безмозглой». Кому же она так насолила, что была удостоена такого соседства? Глаза с любопытством побежали дальше по строке, а затем по второй, по третьей...

Безмозглая Твайлайт Спаркл и ее такие же безмозглые друзья! Да кто они такие, чтобы читать мне нотации? Кем они себя возомнили? Пришли в мой дом, настроили жителей против меня и отобрали все то, на что я потратила столько времени и сил! Не знаю, что я сделаю, но обещаю, Твайлайт Спаркл, так просто в следующий раз ты не отделаешься. Я отберу у тебя самое дорогое!

В разуме Твайлайт всплыло воспоминание, ясное, как солнечный день, и четкое, как будто это произошло секунду назад. Ее даже пронял холод заснеженных гор. Вне сомнений, в ее копытах оказался дневник, и принадлежал он создательнице Юнитологии, Старлайт Глиммер. Фантастическая находка! Твайлайт пропустила пару страниц ненависти, желчи, а также витиеватых и весьма изобретательных оскорблений в свой адрес и читала:

12 июня

Ладно, я немного успокоилась. По крайней мере, теперь я могу думать о других вещах помимо мести. Спасибо, странички, что выслушали меня. И простите, что замарала вас столь грязными словами. Надеюсь, вы не в обиде, а даже если в обиде – вы все равно этого никогда не скажете.

Итак, я снова в самом начале. На душе обида и злоба, а впереди – одна лишь неопределенность. Нет, я определенно знаю, что должна отомстить Твайлайт Спаркл, но не имею понятия, как должна это сделать. Спаркл не дура и владеет магией не хуже меня. А еще у нее есть подружки, те еще занозы. На них тоже поди найди управу. До сих пор не могу поверить, что позволила той желтой пегаске одурачить меня.

И да, я все еще не понимаю, почему жители меня предали! Ведь они были счастливы вместе со мной. Никто не нуждался в дурацких метках. И все равно эти неблагодарные болваны встали на другую сторону сразу, как только появилась возможность. Они просто делали вид, что метки им не нужны, а во мне видели тирана. А я не тиран, я хотела как лучше! Правда. Хоть и делала это в первую очередь, чтобы притупить собственную боль. Так что… да… к этому все и привело. Ты переоценила свои силы, Старлайт.

Опять это чувство. Я одна. Брошена. Не нужна никому. Как же это мерзко. Городок и пони, его населяющие, может и не стали мне близки, как Санберст, но они смогли отвлечь меня. Я даже радовалась жизни, которую построила сама. Да, да, отбирать чужие метки было не лучшим вариантом, но как иначе я могла огородить жителей от повторения моей судьбы? Они должны быть благодарны мне. Но… они не понимают, они наивны, а я все равно останусь в их памяти тираном. Что ж, они еще припомнят, что я была права.

У Твайлайт остались смешанные чувства от прочитанного. Она не до конца понимала, что произошло со Старлайт Глиммер в прошлом, что та решила создать целое поселение с пони с одной меткой на всех. Очевидно, что с этим был связан жеребец или кобыла по имени Санберст. Предположительно, Старлайт каким-то образом бросили. Но почему она так невзлюбила метки и стала стремиться к равенству?

19 июня

Теперь я библиотекарь. Ура и все такое. Мне позволили тут жить в обмен на то, что я буду убирать помещение и присматривать за книгами. Меня это устраивает. Сюда изредка заходит детвора, в остальное время в помещении тихо, так что никто не мешает мне обдумывать план мести. Да и сама деревенька тоже какая-то сонная. Надеюсь только, что Твайлайт Спаркл со своими не нагрянет сюда. Предпосылок этому нет, знаю, но в прошлый раз было точно так же. А потом эти шестеро разрушили мою утопию.

6 июля

Я здесь уже несколько недель. Стараюсь избегать лишних разговоров с другими пони. Обзавелась репутацией книжного червя. Оно и к лучшему – меньше всего я хочу, чтобы меня отвлекали. Но не в этом суть, написать я хотела совсем о другом.

Сегодня ночью мне не спалось, и я решила прогуляться, чтобы нагнать сон. Тут полянка есть неподалеку с прекраснейшим видом на звездное небо – вот туда я и потопала. Не стану уж описывать, про то, какой классный и свежий был воздух, а сразу перейду к сути. Сижу я на той поляне, смотрю на мерцающие звезды и вдруг замечаю, что одна из них падает. Думаю, счастливица ты, Старлайт, загадывай скорей желание. А звезда становилась все больше и больше – я не сразу сообразила, что она летит в сторону леса, что за моей спиной. Вскоре она потухла, и я потеряла ее из поля зрения. Однако затем из леса послышался грохот и испуганный трепет птичьих крыльев, и я немедля поскакала искать место, куда упала звезда. Не знаю зачем, наверно, мне просто нечем было заняться той ночью.

Битый час я ползала в кустах, словно ищейка, исцарапала всю шкурку, а про то, что стало с гривой, лучше не упоминать. Но таки да, я нашла что искала. Небольшой, размером с мяч для бакбола метеорит. Я забрала его в библиотеку, чтобы рассмотреть получше при свете дня. Вообще мне думается, метеорит бесполезен, но может, мне удастся продать его какому-нибудь коллекционеру, кто знает. А пока что я на боковую.

Твайлайт с теплой улыбкой вспомнила, как однажды смотрела с друзьями на падающие звезды, а затем Спайк утомился и уснул в чаше для пунша. Вдруг ей стало грустно, сердце как будто резанули ножом. Твайлайт попыталась отвлечься, продолжив чтение.

7 июля

Наивно я полагала, что усну. Всю ночь мне снились кошмары. Сейчас, конечно, все уже выветрилось из головы, но весь день мне жутко хочется спать. И сонная обстановка, и припекающее через окно солнце очень этому способствуют.

Дальше последовал торопливый почерк, как будто Старлайт куда-то спешила или была чем-то взволнована.

Опять уснула. Опять разбудил кошмар. Вернее, это был даже не кошмар, а какой-то до жути странный сон. Вкратце, я видела своих двойников, их было так много, что и не сосчитать. И все они молчаливо смотрели на меня, словно ждали, что я что-то скажу. А затем они стали как бы склеиваться в громадную живую массу. Я проснулась раньше, чем они закончили. Меня до сих пор пробирает дрожь, когда вспоминаю эту картину.

Дальше почерк успокоился.

13 июля

Почему я до сих пор веду дневник? Это же, блин, компромат, и если он попадет не в те копыта, беды не миновать. А впрочем, есть у меня пара идеек, как себя обезопасить. Временами я все еще не могу нарадоваться, что училась в школе Принцессы Селестии. Даже не хочу пускаться в раздумья, где бы я сейчас была без этих знаний.

И да, кошмары повторяются снова и снова. Где Принцесса Луна, когда она так нужна? Или злодеек она обходит стороной? Привереда. Чувствую, я привыкну к кошмарам быстрее, чем она соизволит явить себя. Хотя, наверно, оно и к лучшему – еще узнает, что я планирую отомстить Спаркл, и все пойдет насмарку.

17 июля

В библиотеку сегодня залетал маленький пегас. Попросил меня найти учебник, а сам все крутился вокруг метеорита, который я забыла убрать в ящик. Ну и конечно случилось то, чего я больше всего боялась – жеребенок уронил метеорит. Пока мелкий сыпал извинениями, я сунула учебник ему в зубы и вежливо, насколько могла в тот момент, попросила уйти. Жеребенок по-настоящему расстроился, и, наверно, я повела себя слишком резко для взрослой кобылы. Неважно.

На полу осталась вмятинка, а от метеорита отломился небольшой кусочек. И оказывается, это не просто камень, у него есть сердцевина: все это время под каменной коркой прятался необычный крохотный рубин, опоясанный черными нитями. Сначала его вид меня заворожил, но затем я ощутила, как меня охватывает необъяснимый страх. И чем больше я смотрела на рубин, тем хуже мне становилось. Причина ночных кошмаров была прямо перед моими глазами. Я тут же повесила на метеорит заклинание, нейтрализующее магию, и вроде как это помогло. Страх исчез.

Не знаю, что делать дальше.

18 июля

Спрятала метеорит подальше от любопытных глаз. Теперь он в коробке на замке. Чтобы наверняка, повесила сверху два заклинания: одно позволяет мне спокойно спать ночью, а второе не даст любопытным носам так просто добраться до содержимого коробки. Дневник, кстати, тоже не будет представлять угрозы, даже если каким-то невероятным образом окажется в чужих копытах.

Теперь я пытаюсь понять, с чем имею дело. Перечитала уже кучу учебников и энциклопедий по астрономии и геологии. С каждой книгой все больше укрепляюсь в мысли, что с такой библиотекой я ничего не выясню. Мне нужно место побольше. До Кристальной Империи далековато, а вот до Кантерлота – в самый раз. Осталось лишь сообразить, как пробраться в тамошнюю библиотеку, вернее, в ее закрытую секцию. Но перед этим нужно поднакопить битов. Так что в ближайшее время я никуда не еду, увы и ах.

Тешу себя мыслью, что ожидание в конечном итоге воздастся сторицей. В моих копытах оказался козырь, который я смогу использовать против Твайлайт Спаркл. Правда, пока у меня нет ни малейшего понятия, как именно.

23 июля

В книгах ожидаемо ничего нашлось. Ничего важного не произошло. А писать о том, что сегодня было на обед – не в моем духе.

25 июля

Скука.

29 июля

Сегодня мне улыбнулась удача. Если коротко, то в деревне остановился путешествующий торговец и при нем очень кстати оказался пухлый кошель с битами. И да, я позаимствовала немного монет. Торговец от этого ведь сильно не обеднеет, правильно? Хотя кого я обманываю. Я воровка. Но он вынудил меня! Ничего не стоило ему подвезти меня до Кантерлота, тем более он направляется как раз в ту сторону. А он наотрез отказался, потому что, видите ли, не доверяет незнакомкам! Вот и пусть не доверяет дальше, а украденные биты я пока спрячу в коробке с метеоритом. Даже если торговец что-то заподозрит, он никогда и ничего не найдет и не докажет.

30 июля

Сегодня он окликнул меня на улице и на виду у всех обвинил в краже. Конечно же, я все отрицала и старательно изображала, что не понимаю, о чем он говорит. Но затем он вдруг упомянул мою утопию. И про то, что я сделала с жителями. Как он узнал? Я не могла скрыть шока, но еще больше меня поразила моя находчивость. «Почему ты говоришь обо мне такие ужасные вещи?» – воскликнула я и убежала, заливаясь притворными слезами. А торговец, даже если что-то и знал обо мне, просто выставил себя дураком.

Я чувствую себя гадко. Совесть ноет каждый раз, когда я гляжу на украденные биты. С другой стороны жить в Кантерлоте недешево, а я еще не знаю, на сколько там задержусь. Если бы я копила биты честным путем в этой глуши, ушел бы, наверно, год, а ждать столько я все-таки не могу.

И почему я оправдываюсь перед дневником?

1 августа

Торговец заходил сегодня днем в библиотеку. Рассыпался в извинениях. Сказал, что спутал меня с другой кобылой. И, поскольку он собрался уезжать, то предложил подвезти меня до Кантерлота в качестве извинения. В тот момент мой мозг дал сбой. Роль была сыграна слишком хорошо. Я чувствовала себя самой гадкой пони на свете, максимум чего я была достойна с его стороны – это презрения и порицания, но никак не искренних извинений. Совесть подначивала сказать правду, я даже приоткрыла рот, но осеклась на полуслове. Вежливо отказала торговцу, добавив, что в Кантерлот уже не спешу. Уходя, он извинился еще раз, моя совесть сделала еще один порыв сознаться, но я все же смолчала.

Торговец уехал, так и не узнав правды. Я стараюсь не думать о содеянном. Если буду зацикливаться, никогда не отомщу Твайлайт Спаркл. Возможно, придется украсть пару книг из кантерлотской библиотеки. Такова цена мести, и я готова ее заплатить. К тому же, красть второй раз будет не так сложно, правильно ведь?

Скромные пожитки собраны. Жду наступления нового дня. Следующая остановка – столица.

– Совестливая воровка Старлайт Глиммер, – усмехнулась Твайлайт. – Прямо-таки название для серии романов… Почему же ты не отомстила мне? Или отомстила, но я просто не заметила? Или… – она хихикнула, – Юнитология была твоим способом отомстить мне? Хотела показать, что смыслишь в дружбе не меньше меня?

Твайлайт спохватилась, поняв, что наступил вечер. Время пролетело незаметно, солнце уже алело на горизонте.

– Привет. Опять разговариваешь сама с собой? – послышался голос.

Твайлайт настолько увлеклась чтением, что потеряла не только счет времени, но и не почувствовала чужого присутствия. Она нехотя закрыла дневник и обернулась. Ей пришлось поднять голову, чтобы встретиться глазами с пурпурным драконом.

– Привет, Спайк, – сказала она. – Как долго ты здесь стоишь?

– Только прилетел.

– Я и не заметила. – Твайлайт поглядела на закат. – Ты сегодня поздно.

– Дела драконьи и все-такое, ты знаешь. Вот выдалось время, решил слетать проверить, как у тебя дела. Так как у тебя дела? – Аккуратно, чтобы не задеть хвостом заборчик и клумбы с цветами, Спайк сел на газон. – Ты выглядишь грустной.

– Тебе показалось.

– Не-а, Твайлайт. Не отнекивайся.

– Это из-за книги. Давно не читала столь грустной истории. Я, наверно, уже перечитала большинство существующих книг, и тем приятнее осознавать, что некоторые еще способны заставить меня расчувствоваться. – Твайлайт не то чтобы врала, но недоговаривала.

– О, и про что же она?

– Про одинокую кобылу.

Спайк закатил глаза.

– Твайлайт, если я не вовремя, так и скажи. Для чего были все эти уроки дружбы, если ты опять забываешь про честность, – скрестил он лапы на груди.

– Да, – тяжело вздохнула Твайлайт, – забываю… Потому что только ты теперь напоминаешь мне. – Она, наконец, сказала это. Не себе, а кому-то другому. Однако ей не стало легче, она почувствовала острую вину перед Спайком. – Ну вот, испортила прекрасный вечер.

Дракон отвел глаза, стал вырисовывать когтем круги на траве:

– Знаешь, я тоже хотел поговорить об этом. Давно уже. Но все не решался, мне казалось, ты избегаешь этой темы. Наверно, в какой-то момент, я и сам стал избегать. Но раз уж мы начали…

Твайлайт поджала губы.

– Я думала, что годы помогут мне свыкнуться… И вот я прождала сотню лет – но ничего не изменилось. – Каждый раз, вспоминая о подругах, она как будто с головой погружалась в море тоски, тягучей и беспросветной, но в то же время сладкой и светлой. С каждым прожитым десятилетием море ширилось, теперь это уже был целый океан, смешавший в своих водах моменты жизни, которые уже никогда не случатся и ничто не будет лучше них. – Больше всего на свете я хотела бы вернуться в старые деньки. Хотя бы на минутку. Просто чтобы еще раз почувствовать, что мы все вместе и что нас не разделяет целая вечность.

Спайк смотрел на зажигающиеся звезды в сумеречном небе.

– Но ведь… мы могли бы это сделать. Ты могла бы.

– Заклинание путешествия во времени? Я думала о нем. Но не знаю, можно ли вернуться на сто лет в прошлое. И даже если можно, менять ход времени – нельзя. Не отведать мне кексиков Пинки. Яблочных пирогов Эпплджек. Не полетать с Рэйнбоу, не померить платьев с Рэрити. Не поухаживать за зверушками с Флаттершай. Все, что мне будет дозволено – это наблюдать со стороны за прошлой мной. Это ужасно – видеть перед собой то, чего ты так сильно желаешь, но быть не в состоянии прикоснуться хотя бы на короткий миг.

– Похоже, я сделал только хуже, – Спайк виновато потер шею.

– Нет, – мягко покачала головой Твайлайт, – все нормально. Мне иногда нравится так грустить. Это странно, но…

– Я тебя понимаю.

– Ты всегда был смышленым драконом, Спайк.

Зажглись ночные огни. Похолодало, взошел яркий месяц, покрыв серебром черепичные крыши Понивилля. Спайк и Твайлайт сидели в тишине; им не нужны были слова, потому что они прекрасно понимали друг друга и без них. Незримая нить соединяла их души.

Твайлайт поняла, что обязана поделиться волнениями с кем-то еще. Возможно, другие принцессы помогут ей. Она бежала от этого слишком долго. Пора остановиться и позволить реальности лягнуть со всей силы.

Вот только, выдержит ли она удар?

Вечность. Она должна была стать даром, но обернулась проклятием. Твайлайт обрекли жить целую вечность, чтобы видеть, как истончаются нити других судеб. Что для обычных пони десятилетие, для нее – незаметное мгновение.

– А ведь ты, Спайк, однажды тоже… – Твайлайт не смогла договорить, потому что горло сдавила боль, а глаза заслезились. Этого не изменить – вечность отнимет у нее и дорогого Спайка. Самый важный урок – это тот, что дружба, насколько бы крепкой и нерушимой она ни казалась, не вечна. Можно сколь угодно обманываться, что она будет жить в сердце и воспоминаниях, но горькой правды это не изменит.

Спайк виновато взглянул на Твайлайт.

– Я растерян. Не привык я говорить на такие темы, но… Хочешь, я отращу такой же рог на лбу?

Печальная улыбка тронула губы Твайлайт. Пускай ненадолго, но Спайку удалось вырвать ее из темных пучин тоски.

– Мне никогда не понять твоих терзаний в полной мере, Твайлайт, – продолжал дракон. – Я принадлежу тем, кто однажды родился и однажды состарится. Но я знаю, что ты чувствуешь, когда мы вместе вспоминаем друзей. Ты вовсе не одна, кто скучает по прежним временам.

– Я… я просто рада, что ты у меня есть, – Твайлайт, взмахнув крыльями, поднялась над землей и обняла Спайка за шею.

– Хотел бы я обнять тебя в ответ, – сказал он, – но мои лапы уже не такие коротенькие и слабые, как раньше.

– Ничего, – ласково промолвила Твайлайт. – Хотела бы я, чтобы ты всегда оставался моим маленьким дракончиком, но не могу требовать от тебя невозможного.

– То же самое могу сказать про тебя. Если честно, я не могу привыкнуть к твоей новой гриве. Нет, она конечно красивая и выглядит величественно, но…

– Но это не то, что было раньше… – понизив голос почти до шепота, закончила за дракона Твайлайт и выпустила его из объятий. – Я счастлива, что ты заглянул. Мне стало лучше. Правда. – Она опустилась на землю.

– Я рад. – Спайк помялся. – Я знаю, это не решение проблемы, но постарайся не зацикливаться на прошлом. Это тупик.

Твайлайт кивнула и улыбнулась уже без тени грусти. И все же Спайк побоялся, что как только он улетит, она вновь затоскует, поэтому предложил:

– А может, я сегодня переночую в замке?

– Хорошая идея, Спайк, – обрадовалась Твайлайт. – Только сомневаюсь, что найду тебе кровать по размеру.

– Ничего, драконы не должны спать в кроватях. Это ты меня избаловала. Я лягу в библиотеке, там просторно.

– Но… там ведь… Ты хочешь спать на полу? – Твайлайт не поверила своим ушам.

– Не вижу в этом проблемы.

– Ну а я вижу. Пойдем в замок, а то я начинаю замерзать.

По пути в библиотеку Твайлайт собрала все подушки, одеяла и матрасы, какие нашла. Левитируя этот комок перед собой, она с большим трудом протолкнула его в библиотеку, а затем, используя магию, соорудила место для сна, на котором с легкостью уместилась бы дюжина пони – или один Спайк.

– Располагайся, – пригласила Твайлайт.

– А ты не успокоишься, пока не сделаешь по-своему, да? – заметил дракон.

– Не позволю тебе спать на холодном полу. Ты можешь сколько угодно говорить про толстую чешую, а потом простынешь. И я сомневаюсь, что драконы будут ухаживать за тобой. – Твайлайт довольно вздохнула. – Спокойной ночи, Спайк.

– Спокойной, Твайлайт, – ответил дракон, устраиваясь на подушках.

Она выключила свет. Неспешно шагая в свою комнату, она задумалась о дневнике Старлайт Глиммер. Он был неразрывно связан с прошлым, которое она боялась трогать, но вопреки этому она желала лучше понять мотивы Старлайт, и что привело ту к основанию Юнитологии – ведь никто не знал правды, были только одни догадки. Возможность приоткрыть завесу тайны слишком заманчива, чтобы отказываться. Потому Твайлайт решила, что дочитает дневник до конца, даже если это будет далеко не самым приятным путешествием в прошлое.

– Ах, точно, все подушки и одеяла теперь в библиотеке, – вспомнила Твайлайт на полпути и порысила обратно.

Дракон не спал и слышал, как дверь в библиотеку приоткрылась, и приблизились шаги. Твайлайт легла у него под боком, накрылась одеялом и спустя несколько минут мирно засопела. Он же за всю ночь так и не сомкнул глаз, боясь шевельнуться и ненароком задеть маленького аликорна когтями. Но это было не единственное, что не давало ему уснуть.

Всей душой он хотел помочь Твайлайт… но не знал как. Как ее верный помощник он оказался бесполезен.

4

Усталость вытянула все соки из мышц, отчего они сгибались с большим трудом, будто плохо смазанные детали. Непрекращающиеся серые стены продолжали угнетать сознание. Неудача со спасательными капсулами почти полностью разрушила в Эрли стремление хвататься за жизнь. Ведь это абсолютно бессмысленно, их с Шилдом отчаянная борьба ни к чему не приведет. Может, они выгрызут себе еще пару драгоценных часов жизни, но в конце концов… они пополнят армию монстров. Это неотвратимо, как и то, что последняя ниточка надежды в виде капитанского мостика рано или поздно тоже оборвется. Вне сомнений «Солярис» лакомился их страданиями, подкидывая очередной стимул двигаться дальше, словно морковку на удочке. А они продолжали слепо следовать за приманкой, потому что ничего иного больше не оставалось.

Охранник внешне не выказывал разочарования, взгляд его был тверд, как сталь. Похоже, он целиком и полностью сконцентрировался на новой цели, не обращая внимания на прошлые неудачи. Эрли взяла с Шилда пример и попыталась отодвинуть апатию в дальний уголок разума. Не сразу, но ей удалось заставить себя поверить в то, что покуда ее сердце бьется, надежда на спасение тоже будет жить. Глупо, неоправданно оптимистично, но это придало ей немного сил.

Отсек гидропоники как будто поглотил вакуум – настолько здесь было тихо. От непрекращающегося звона в ушах болела голова. Судя по всему, накрылась вентиляция – оттого воздух потяжелел, и стало трудно дышать. Видимость тоже ухудшилась, коридоры утопали в клубах странного ржавого дыма. Не ослабляя внимания, Эрли и Шилд осторожно продвигались вперед. Так они вскоре оказались в теплицах, где выращивались различные овощи и фрукты. В протяженном помещении было тепло и влажно, однако растения выглядели плачевно – под действием отравленного воздуха они пожухли, оголились, сбросив листья, и сгнили.

– Причальная палуба, потом спасательные капсулы, теперь вентиляция, – злился Шилд, – остались ли вещи, до которых фанатики не дотянулись своими грязными копытами? Они, блин, вездесущи. Куда ни пойдем, мы везде натыкаемся на их следы!

– Я все еще не понимаю, зачем им все это, – промолвила Эрли. – Я не верю, что юнитологи способны на такое.

– Зато я верю. Они не те, кем кажутся, и так было всегда. Если в Эквестрии они скрывали свои истинные сущности, то здесь, на «Солярисе», они почувствовали свободу.  

Внезапный кашель, донесшийся из-за иссохших кустов, заставил Эрли и Шилда замолчать. Охранник вскинул резак, но, к счастью, использовать оружие по назначению не пришлось. За кустами находился не очередной монстр, а жеребец с грязной растрепанной гривой. Он лежал на полу в луже собственной крови, доживая последние минуты – полоска его ИКС’а стала полностью черной. Даже если бы у Эрли остался медицинский гель, вряд ли бы он хоть как-то помог.

Жеребец поднял замутненные глаза и выдавил из себя:

– Вы… думал… никто не выжил. – Он содрогнулся от спазма и закашлял кровью.

– Чувак, не напрягайся, – посоветовал Шилд.

– Плевать… – проговорил жеребец, прокашлявшись. – Я пытался… остановить это. Не смог.

– Ты знаешь, что случилось на корабле? – оживилась Эрли.

Жеребец кое-как сфокусировал взгляд на ней. Его губы расплылись в пугающей кровавой улыбке.

– Забавно… слышать этот вопрос, – успел произнести он, прежде чем его голова резко потяжелела и упала на плечо. Больше он не сказал ни слова. Убедившись, что незнакомец испустил дух, Шилд принялся обыскивать многочисленные карманы его костюма.

– Далеко он забрел, – заметил охранник. Встретив непонимающий взгляд спутницы, он объяснил: – Посмотри на его костюм. В таких ходят шахтеры. – Шилд нашел батарею и тут же зарядил резак. – Вопрос в том, как его занесло сюда с Эквестрии VII.

– Он что-то знал, но мы опять опоздали, – пробурчала Эрли и раздраженно шаркнула копытом по полу.

– Может и нет. – Шилд достал из кармана костюма трупа кристалл и телекинезом положил его Эрли в копыто. Она воспроизвела единственную аудиозапись, сохраненную в кристалле.

– …так я нарушу все возможные правила, – послышался дрожащий голос. – Никто еще не понимает, во что мы вляпались. Никто меня не слушает, никто не верит, потому я перестал пытаться кому-либо объяснить ситуацию – не то еще примут за сумасшедшего, оденут в смирительную рубашку, и тогда уже некому будет предотвратить беду. Каким-то образом я должен саботировать перевозку камня на «Солярис». На погрузочной платформе слишком много пони. Стазиса на всех не хватит... Даже если я выкраду резак и открою огонь, много времени мне не выиграть, охранники будут тут как тут… Как же добраться до панели управления? Как мне провернуть это в одиночку? Если бы хоть кто-нибудь послушал меня… но ведь у меня нет явных доказательств! Только домыслы.

Может, я поспешил с выводами?.. Ладно, восстановим все по порядку. Итак, сначала мы откопали в недрах планеты необычную красную глыбу, похожую на обелиск. Не успели мы удивиться находке, как нам запретили распространяться о ней, пригрозив неприятными последствиями. Потом в шахты спускались разные пони, были медпони и даже капитан. Однажды они отломили от обелиска несколько кусочков и поднялись с ними на «Солярис». А потом меня начали одолевать кошмары каждую ночь. Это можно бы было списать на синдром глубокого космоса, если бы не дальнейшие события. Шахтеры – да и прочие пони, работавшие на Эквестрии VII, стали вести себя неестественно и подозрительно, мне было напряжно находиться рядом с некоторыми личностями. Паранойя? Нет, я еще не выжил из ума. Назревало что-то нехорошее, я нутром чуял. И догадывался, кто – или вернее что – за этим стоит, но слишком долго колебался, продолжая твердить себе, что меня это не касается. Теперь обелиск хотят поднять на корабль, и… мне все еще не хватает решимости.

Запись закончилась, и ненадолго повисла тишина.

– Так во всем виноват какой-то инопланетный камень? – фыркнул Шилд. – Что за бред.

– Разве это бредовее оживших мертвецов? – заметила Эрли.

– Чем дальше, тем хуже, – проворчал Шилд, наконец, оставив карманы трупа в покое. – Не знаю, я не слышал, чтобы на «Солярис» поднимали инопланетную глыбу. Зачем тогда было скрывать ее существование, если в итоге каждый пони мог увидеть ее в грузовом отсеке? В этом нет никакой логики.

– А что если этот обелиск и есть причина эпидемии? – предположила Эрли.

– С чего ты так решила?

– Я тебе рассказывала. Сандерхуфу пытались вернуть отсеченные конечности с помощью «драгоценных камней», то есть осколков обелиска.

– И?

– Камни обрабатывали заклинаниями, а затем с их помощью выращивали новые ткани. Ты видел, что происходит с мертвыми, как они изменяются. Тебе не кажется, что это связано?

Шилда озарило. Он широко раскрыл глаза.

– Дискорд меня побери. Если это так… тогда мы должны что-то сделать. Разбить этот обелиск или выкинуть его в космос, да что угодно!

– Но исчезнут ли от этого монстры? К тому же мы не знаем, где он находится.

– Теоретически – в грузовом отсеке.

– В том и дело, теоретически.

– Но все-таки, почему обелиск подняли на корабль? Чтобы изучить? – Шилд в кои-то веки проявлял интерес к тому, что случилось с «Солярисом». Было немного странно видеть его таким, обычно сконцентрированного на настоящем, нежели на прошлом.

– Если обелиск причина всех бедствий – а в этом сомнений почти нет, – то… – У Эрли перехватило дыхание. Шилд нервно сглотнул, догадавшись, к чему она клонит:

– Опять фанатики. Они подняли обелиск на корабль и заварили всю эту кашу.

– Может, они действительно хотели только изучить его? – Эрли, несмотря на очевидные факты, все равно сохраняла веру, что юнитология здесь ни при чем. – Знали ли они, что занесли в свой дом бомбу замедленного действия?

– Я уверен на тысячу процентов, что знали. Иначе быть не может. – Шилд издал несколько безумный смешок. – Список их подвигов продолжает пополняться.

Юнитологи виноваты во всех бедствиях, постигших корабль, – версия, которую они приняли за основную, во многом из-за необъяснимой ненависти Шилда к религии и ко всему, что к ней относится. Но так ли было на самом деле? Что если диверсию спланировали вовсе не юнитологи? Или может, приверженность религии вообще не имеет значения? Эрли не решилась делиться мыслями с охранником, боясь уколоться об острое несогласие.

Она сделала глубокий вдох, пытаясь насытить легкие кислородом. Воздух за эти минуты, кажется, стал еще тяжелее.

– Мы заболтались. Надо проверить, что с вентиляцией, – Шилд сделал голодный вдох.

Эрли хотела возразить, что это чересчур опасно, но смолчала. Выбор не то чтобы баловал разнообразием: либо умереть медленно и мучительно, задыхаясь, либо же быстро – но не менее мучительно – в объятиях монстра. Так что, повесив голову, она безмолвно последовала за охранником. До центра управления вентиляцией они добрались без происшествий (что было большим достижением с их-то везением) и обнаружили там исправную панель.

– Так фанатики ничего здесь не тронули? – неподдельно удивился Шилд. Он попытался запустить очистку воздуха, нажав соответствующую кнопку, но панель ответила категоричным красным отказом. Шилд нахмурился и прочитал высветившийся текст. – Похоже, вентиляция и так включена, но что-то блокирует ее работу. – Он сверился с картой и жестом поманил спутницу за собой.

Вскоре пони оказались на лестничной площадке. Эрли положила передние копыта на перила и посмотрела вниз. Ступеньки, закручиваясь вихрем, исчезали в непроглядной тьме. Сколько же тут высоты?

– Потом поглазеешь, – подогнал Шилд, проходя мимо.

Спустившись на этаж ниже, они попали во владения ржавого дыма, который был настолько плотен, что Эрли едва различала собственный нос. Вот уж где очень кстати пригодилась карта – охранник шел впереди, ориентируясь по ней, а Эрли следовала за ним, и размытое свечение голограммы, как будто пятно акварели на бумаге, не позволяло ей потеряться. Дышать было почти нечем, начинала кружиться голова. Эрли и Шилд делали жадные и частые вдохи, но не могли насытиться.

Продравшись сквозь клубы отравленного дыма, пони попали в обширный зал. Многочисленные выстроившиеся рядами лиственницы, ели и дубы, что произрастали здесь и не так давно наполняли легкие корабля кислородом, теперь впитали в себя яд и почернели, превратившись в искореженные столбы. Пол покрывал мягкий ковер из опавших темных листьев и иголок, хрустя под ногами. Кусочек эквестрийской природы, что напоминал многим о далеком доме, обернулся безжизненным пепелищем. По непонятной причине Эрли казалось, что мертвые деревья взирают на нее с осуждением и даже презрением. От этого ощущения ее отвлек хрип, который становился все громче по мере того, как она и охранник все дальше углублялись в зал. Как будто раздувались исполинские легкие, пораженные страшной болезнью. Когда дым немного расступился, стало ясно, кому принадлежали столь жуткие звуки.

Громадная бесформенная масса из плоти, словно слизняк, окутала стены, поглотив при этом важнейший механизм, который разносил кислород по всему кораблю, как кровь по венам. На теле чудовища при каждом вдохе раздувался невероятных размеров кожаный мешок, а при выдохе изо рта (если, конечно, это можно было назвать ртом) вырывались клубы дыма. Оно превращало последние остатки кислорода в ядовитую смесь.

Шилд направил резак на чудовище и выстрелил несколько раз. Плазма продырявила мешок в четырех местах, он стал сдуваться со свистом, точно проколотый шар. Дым поредел, дышать стало чуточку легче. В конце концов, чудовище стихло и, похоже, умерло. Теперь окончательно.

Наверно, Эрли стоило возрадоваться тому факту, что они с Шилдом не задохнутся насмерть, но нет. Она вдруг поняла, что кислород рано или поздно все равно закончится. Резервы не бездонны, а все деревья мертвы. Она не могла больше обманывать себя выдуманной надеждой.

Однако окончательно упасть духом ей не позволил оглушительный рев, прогремевший на все помещение. Эрли в ужасе бросила взгляд на слизняка-гиганта, но тот был неподвижен и все так же мертв. Дальние деревья заунывно затрещали и попадали, грохотом сотрясая пол. Она обнаружила, что к ним с охранником, словно поезд, несется крупная туша, сметая на своем пути истлевшие спички деревьев. Тело монстра покрывало некое подобие панциря, задние конечности были неестественно увеличены, так что, по сути, для перемещения своей туши он пользовался только ими, тогда как передние ноги срослись с брюхом.

Эрли, стуча зубами, огляделась. В зале было слишком много свободного пространства, нигде не спрятаться. Выход только один – броситься в разные стороны, что они с Шилдом и сделали. Монстр кое-как затормозил и замешкался, глядя на бегущих от него маленьких пони, не зная, за кем погнаться. Он выглядел грозно, обелиск одарил его жуткой силой… но при всем при этом он был очень неповоротлив, так что его жертвам не составило труда добраться до коридора, через который они пришли. Разозленный таким раскладом монстр стал медленно разгоняться. Не желая упускать добычу, он на всей скорости влетел в коридор. Стены с воем погнулись, но не пропустили дальше – его габариты были слишком велики. Недовольно клацнув клыкастой пастью, монстр унесся прочь.

Когда вновь стало тихо, Шилд позволил себе выдохнуть. Эрли утерла мордочку, мокрую от пота. Пронесло.

Переведя дух, пони двинулись обратным путем, сохраняя сосредоточенное молчание. Дышать стало гораздо легче; дым рассеялся, позволив увидеть то, что раньше было скрыто плотной пеленой. Так Эрли обнаружила, что разруха совсем не тронула здешние помещения, в отличие от отсека экипажа или медицинской палубы. На стенах не алели кровавые росчерки, а немногочисленные трупы не были вывернуты наизнанку или выпотрошены. Пони, погибшие здесь, просто задохнулись. И, на самом деле, это был не самый худший способ умереть в нынешнем положении.

Шилд задержал взгляд на окне, через которое виднелась небольшая комнатка с горшками для растений.

– Что-то нашел? – спросила Эрли.

Охранник помотал головой.

– Дверь все равно закрыта. Идем, не будем терять время на это.

Следуя за охранником, Эрли внимательно вслушивалась в тишину, выискивала взглядом вентиляционные решетки, из которых могли выпрыгнуть монстры. Пока что все было спокойно. Но спокойно – не значит хорошо, это очень обманчивое ощущение, которому нельзя давать волю. Если кажется, что все спокойно, это лишь значит, что опасность смогла обмануть твои органы чувств и затаилась где-то поблизости. И когда впереди уже замаячила лестничная площадка, произошло то, чему предпосылок Эрли так и не заметила.

Лязг резанул по слуху ножом. Эрли увидела, как в нее летит нечто громадное, окруженное кусками стены, которая еще секунду назад была целой. Эрли успела среагировать – но не увернуться. Даже если бы у нее оставался заряд стазиса, она бы не успела его использовать – дистанция между ней и громадиной была ничтожна.

Удар по силе был такой, как если бы Эрли сбила машина на полной скорости. Он безжалостно поломал ее кости и смял внутренности, превратив их не иначе как в желе. Она не могла понять, где верх, а где низ, и, похоже, находилась в воздухе. Затем она ощутила спиной еще один удар обо что-то холодное и металлическое, отчего позвоночник отозвался противным хрустом, и поняла, что летит вниз, прямиком во всепоглощающую черноту. Перед глазами пронеслись ступеньки. Сверху громыхнул одинокий выстрел, а затем уши заложил звон. Жесткое приземление выбило из Эрли последний дух.

Почему-то сознание не покинуло ее. Она сделала вдох, и легкие тут же прошила острая боль. Вдруг Эрли поняла, что не чувствует задних ног. Совсем, будто их нет. Она пыталась пошевелить ими снова и снова, но те отказывались слушаться, будто не были частями ее тела. Ледяной ужас прокатился по спине. Она, наконец, полностью осознала, насколько паршиво обстоят дела.

Как же так? Что произошло? Неужели монстр нашел их? Она даже не слышала его приближения… Но теперь это уже неважно. Горячие слезы невольно побежали по щекам. Эрли не знала, из-за чего плачет – от нарастающей по всему телу боли или от осознания того, что она умирает. Неужели совсем скоро она обратится в чудовище и сожрет Шилда? Нет… Она не хочет такого исхода…

Сквозь звон в ушах послышался крик. Эрли больше не могла оставаться в этом мире. Глаза застелила густая темнота.

– Эрли! – надорвал голос Шилд. Он сбежал по лестнице и бросился к кобыле, неподвижно лежащей на полу в окружении крупных металлических ящиков. – Эрли, – взволнованно повторил он, но она не ответила. Полоска ее ИКС’а уменьшилась до одного деления и горела красным. Осмотрев спутницу мельком, он не обнаружил открытых переломов, но это ничего не значило. Монстр вложил в удар всю силу, вдобавок к этому Эрли пролетела аж три этажа, прежде чем приземлиться. – Селестия милосердная, что же творится! – взвыл охранник и закусил губу. Он не стал проверять пульс, потому что неосторожными действиями боялся навредить Эрли еще больше. Он склонил голову над ней в надежде услышать дыхание. И услышал. Слабенько, едва заметно – но Эрли все еще дышала.

Шилд рассеянно завертел головой по сторонам, пытаясь сообразить, что делать дальше. Поджилки тряслись, он понимал, что может остаться совсем один против полчищ монстров. Эта мысль вгоняла его в иступляющий страх, но так же он понимал, что жизнь Эрли зависит только от него. Если он снова позволит страху взять над ним верх, то никогда не простит себя. Ведь лекарство, красный гель, который поставит спутницу на ноги, находится тремя этажами выше. На самом деле, он не знал точно, тот ли это медицинский гель, про который говорила Эрли, но хотел верить.

Взглянув на ящики, Шилд понял, что надо предпринять. Он соорудил укрытие, составив их вокруг Эрли, возведя своеобразные стены. Он очень спешил и весь вспотел, передвигая их телекинезом. Откровенно говоря, это было ужасное укрытие, но лучше он придумать не смог; секунды, стремительно сменяющие друг друга, подгоняли его кнутом.

Не жалея легких, он побежал наверх.

Когда Эрли пришла в сознание, она очень этому удивилась. Очень удивилась и пожалела, потому что вернулась невыносимая боль, сопровождавшая каждый, даже малюсенький вдох. С прошлого раза тьма сгустилась как будто бы еще больше, однако звон в ушах стал чуточку тише. Эрли было холодно, как никогда в жизни, она вся дрожала.

– И вот, это все-таки случилось, – раздался знакомый голос поблизости. – Почему ты не послушала меня?

– Ди… кси… – пролепетала Эрли ослабшими губами. Она не видела старую подругу, она вообще ничего не видела, и все так же не чувствовала задних конечностей.

– Она самая. Теперь ты довольна собой? Охранник, о котором ты так пеклась, бросил тебя умирать. Вот тебе и благодарность за спасение, а? Как тебе?

– Хватит… издеваться, – вымолвила Эрли через силу.

Послышался тяжкий вздох.

– Я не издеваюсь, Эрли. Мне до боли обидно, что ты предпочла какого-то незнакомца, нежели меня. Но ты уже поплатилась за свою глупость. Горестно видеть тебя… и быть не в состоянии тебе помочь. Знаешь, ты бы уже спаслась, если бы послушала меня. – Дикси помолчала. – Понимаешь… я знала, что все капсулы выброшены в космос.

Ледяная волна накатила на Эрли.

– По…чему?

– Почему я не сказала тебе? – Дикси вздохнула опять. – Если я открою тебе правду, ты начнешь задавать много вопросов. У тебя почти не осталось сил. Оставь их для того, чтобы уцепиться за жизнь.

– Не… понимаю…

– Прости. Я ничем не могу тебе помочь. Только утешить и отвлечь от боли, – Дикси грустно усмехнулась. – На самом деле, так было всегда.

– Ты преследуешь… нас?

– Кому я сейчас сказала поменьше болтать? А вообще да, преследую. Можно и так сказать.

– Ты… странная. Не хотела… идти со мной… а теперь…

Дикси вздохнула в третий раз кряду.

– Видимо, я передумала.

Эрли повторила вопрос, который она озвучивала при первой встрече.

– Почему ты… отдалилась… от меня? Я… обидела тебя?

Ответ неожиданно оказался другим.

– Нет, ты ни в чем не виновата, Эрли, – мирно ответила Дикси. – Будь спокойна. А то, почему я отдалилась… Просто я стала больше не нужна тебе.

– Не нужна?

– Я помогла тебе вылезти из скорлупы, но я не могу всю жизнь приглядывать за тобой.

– Тогда почему… ты вернулась?

– Потому что ты вновь нуждалась во мне. В моей защите. Даже больше, чем раньше, – нежно ответила Дикси.

– Не понимаю, – всхлипнула Эрли. – Совсем не понимаю…

– Ну же, не нужно плакать из-за этого, – утешала Дикси. – Ты больше не маленькая кобылка.

Шилд давно миновал проломанную стену. Коридор как будто стал длиннее, чем был до этого. По ощущениям прошла уже целая вечность, но он так и не приблизился к комнате с гелем. Утекали секунды, словно вода из продырявленной бочки, но он больше не спешил. Мысли, которые Шилд изо всех сил старался не допускать, в конце концов, взяли над ним верх.

Один. И нет никого рядом, чтобы разделить с ним липкий, сжимающий в ледяном объятии страх. Шилд не заметил, как остановился. Понял, что трясется как осиновый лист. Он уже проходил через это, когда спешил на помощь к Эрли, запершейся на складе с лекарствами. Разница была в том, что тогда он еще не понимал до конца, что происходит. Страх тормозил его, но не так сильно, как сейчас.

Громада бродит где-то поблизости. А если монстр подберется так же незаметно и своей конечностью-глыбой размажет его по стенке, как Эрли? Зубы застучали. Шилд представил муки, какие испытывает сейчас Эрли и сжался всем телом. Он не хотел так умирать. Не хотел чувствовать, как коченеют конечности, стынет кровь, замедляется пульс, а в глазах медленно и неотвратимо сгущается тьма.

Если Эрли умрет, у него не будет никакой надежды. Он сойдет с ума, не в состоянии принять происходящее. Шилда затошнило от самого себя. Он был самым жалким существом на свете, раз единственное, что мотивировало его помочь нуждающейся пони – это страх умереть. Наверно, больших, чем он, трусов просто не существует. Прозвище, которое он получил от сослуживцев, – в точности отражало его гнилую сущность. Пэйпер Шилд. Щит, который никого не защитит. Что он пытался доказать себе, поступив на службу? Годы прошли, но все осталось по-прежнему. Он все такой же испуганный жеребенок.

…С большим трудом он сделал шаг. А потом еще один. Он как будто заново учился ходить.

У Эрли не осталось сил даже на слезы. Она не была уверена, что находится в сознании, потому что перестала что-либо чувствовать. Даже боль. Может быть, она заснула – вполне возможно, что навсегда.

– Помнишь, как мы запускали воздушных змеев? – вдруг послышался голос Дикси, точно свет маяка во тьме. – Дурацкая была затея. Мы прождали полдня, но ветер так и не подул. Зато мы мило поболтали, пока жарились на солнце. Или помнишь канун Дня Согревающего Очага? Когда одноклассники сделали тебе подарок и извинились перед тобой? Все мы тогда хорошо повеселились…

Наверно, Дикси думала, что это отвлечет Эрли, облегчит ее страдания, но получилось с точностью да наоборот. Теплые и дорогие сердцу деньки, навсегда застывшие в прошлом, словно в янтаре, разрывали душу на части.

Эрли вдруг осознала, что совсем ничего не знает о подруге. Самая близкая пони в жизни была для нее загадкой. «С кем жила Дикси? У нее были родители? Дружила ли она с кем-то еще, помимо меня?» – пыталась вспомнить Эрли и все яснее понимала, что она никогда не видела Дикси с кем-то другим. Наоборот – та неотрывно была рядом, будто сестра-близнец.

– Тот год… мы прожили вместе. Но я… – Эрли не смогла договорить и закашляла кровью.

– Молчи, – строго сказала Дикси. – Не говори ничего больше.

Шилд взирал на закрытую дверь, вставшую между ним и лекарством. Искать способ открыть ее времени не было, так что охранник взглянул по сторонам, проверяя, нет ли рядом монстров, и, размахнувшись резаком, разбил окно. Стекло зазвенело по полу. Еще раз мельком оглянувшись, Шилд очистил проем от торчащих осколков и пролез в маленькую комнатку.

Баллончик на полке, к счастью, оказался тем самым красным гелем. Недолго думая, охранник подхватил его магией, развернулся к окну и уже хотел было вылезти, как в коридоре послышались шаркающие шаги. Шилд спрятался за стеллажом, перестал использовать магию, опустив баллончик на пол рядом с собой, и замер.

Шаги остановились прямо напротив двери, раздалось озадаченное рычание. Прошла минута напряженного ожидания, но монстр так и не сдвинулся с места. Не похоже, что он собирался уходить. Шилд до боли стиснул зубы. Нет времени ждать, нет времени колебаться, но ноги снова предательски наливаются свинцом, а страх сдавливает горло, не давая вдохнуть.

«Уйди, прошу! – мысленно взмолился Шилд. – Я не хочу, чтобы Эрли умерла из-за меня!». Но ведь так и будет, если он продолжит распускать нюни и не поторопится. В коридоре один монстр. Всего лишь один! Слабенькая медпони, никогда не державшая оружия в копытах, остановила целую свору монстров. А он? Трясется от ужаса, забившись в угол! Неужели ради спасения ее жизни он не переступит через себя?

Нет… не переступит. Он не сможет сделать это один.

Эрли больше не пугала мысль, что ей осталось жить считанные мгновения. Она позабыла, когда сделала последний вдох, и долгое время не чувствовала пульса. После всех слов Шилд все-таки оставил ее умирать… Нет, она не злилась на него, однако ей было до боли обидно. Впрочем, она знала, что однажды это произойдет. По-другому и быть не могло.

– Я здесь, – послышался голос Дикси. – Я с тобой.

– Не уходи, – попросила Эрли. Она не была уверена, что произнесла это вслух.

– Конечно, – последовал мягкий ответ, – кто-то должен приглядеть за тобой.

«Отбрось воспоминания, – твердил себе Шилд. – Ты не такой жалкий, каким себя считаешь. Ты хочешь помочь Эрли по-настоящему. И ты проделал такой путь, на какой никогда раньше не решался. Судьба благоволит тебе – ты нашел, что хотел! Разве есть у тебя право теперь колебаться?».

Наконец-то он заставил себя пошевелиться и выглянуть из-за стеллажа. Монстр все еще стоял в коридоре, но смотрел куда-то в сторону. Охранник не хотел лишний раз шуметь. Положив баллончик в карман куртки и взяв резак в зубы, он отыскал на полу склянку неизвестного назначения и поднял ее магией. Подкрался к окну и запустил склянку подальше. Звенькнуло. Хрюкнув, монстр спешно захромал в направлении звука.

Страх, хоть и ослаб, никуда не исчез. Шилд вылез в коридор и, не оглядываясь, тихонько пошагал в противоположном от монстра направлении. Пройдя так десяток метров, он резко почувствовал, как неизвестность начинает царапать спину, и рванул галопом от греха подальше.

– Дикси? Дикси? Ты слышишь меня? – звала Эрли, но ей больше не отвечали. Наверно, она уже не существовала в том мире, к которому привыкла. Осталась только неспокойная душа, уже отделившаяся от тела, но которая никак не могла смириться с собственной участью. Тем удивительнее было внезапно ощутить, как горло обжигает горькая жидкость. Эрли жадно выпила все и уснула болезненным сном.

Проснувшись, первым, что она различила в темноте, был Шилд, сидевший к ней спиной и повесивший голову. Магией он держал баллончик медицинского геля, плечи охранника содрогались. «Так я не умерла? – подумала Эрли в глубоком смятении. – Но как это возможно? Мой позвоночник был поломан надвое и все внутри…». Она внезапно осознала, что задним ногам вернулась чувствительность. И не только им – но и всему телу; она, в конце концов, могла дышать без боли. Но как? Куда пропала Дикси? И что здесь делает Шилд, разве он не…

И тут она все поняла.

– Ты спас меня? – слабым голосом промолвила Эрли. Она не верила в это. Только красный гель мог поставить ее на ноги после таких травм, и, выходит, Шилд нашел его? Как такое возможно?

Охранник резким движением оттер глаза и развернулся. В его взгляде отразилось великое облегчение.

– Не опоздал… – промолвил он на грани шепота.

Видя эти искренние глаза, Эрли вдруг захотелось заплакать. И она не стала сдерживаться, ведь то были вовсе не горькие слезы. Шилд вернулся к ней, не оставил одну, когда она нуждалась в нем, как Дикси и другие пони до нее. Замкнутый круг был сломан.

– Почему ты плачешь? – озадаченно вопросил охранник, который оказался не готов к такому повороту событий.

– Просто я… Считай, это благодарностью.

Спустя несколько минут, она все-таки успокоилась и смахнула последнюю слезу. Аккуратно и не очень уверенно, опираясь на Шилда, поднялась с пола. Опустив правую заднюю ногу, она ощутила боль и зашипела. В принципе, эту боль можно было стерпеть – но о галопе придется позабыть.

Шилд цокнул языком и виновато понурил голову.

– Прости меня. Из-за своей трусости я потерял кучу времени. Если бы не…

– Эй, ты вернул меня с того света, – перебила его Эрли. – Хромоту я как-нибудь переживу.

Не вдохновившись словами поддержки, Шилд протянул спутнице баллончик, который он все это время держал магией.

– Может, тебя заинтересует. Заметил только недавно.

К баллончику изолентой был примотан кристалл. Эрли отлепила его и загрузила содержимое в свой ИКС. Перед глазами высветилось голографическое полотно. Буквы сложились в строчки:

«Я слышала, что внизу происходит что-то странное. Ты знаешь – мне не нужен большой повод, чтобы начать накручивать себя. Я потратила кучу битов (почти всю зарплату, если точнее) чтобы купить этот гель. Знаю, знаю, что ты скажешь. Но даже если повода для волнения на самом деле нет, пусть он будет поближе к тебе, ладно? Так мне будет спокойней.

P.S. Если ты оставишь его на полке среди своих растений, я тебя прибью».

– Есть что-нибудь важное? – спросил Шилд.

Эрли покачала головой. Она лишь надеялась, что заботливая кобыла, решившая купить этот гель, еще жива. Или хотя бы не мучилась перед смертью.

– Эм… – Эрли поколебалась. – Когда ты пришел сюда, ты никого больше не видел?

– Нет, – удивился Шилд. – А должен был?

– Не знаю.

«Мне не привиделось, – думала Эрли. – Дикси точно была здесь – и сейчас она тоже где-то рядом, приглядывает за нами из тени. Но я не понимаю! Я наговорила ей столько всего, но она все равно продолжает волноваться обо мне… Быть может, я бы и не протянула до возвращения Шилда, если бы не она…».

– Спасибо, Дикси, – мысленно сказала Эрли. – При следующей встрече я извинюсь перед тобой. И заодно вытрясу из тебя всю правду.

Вне сомнений, старая подруга знала, что привело «Солярис» к его нынешнему состоянию.

II

Прошла неделя с тех пор, как Твайлайт в последний раз открывала дневник. Виной тому были многочисленные королевские дела, появившиеся словно из воздуха и не терпевшие отлагательств. Иной раз ей казалось, что им нет конца: список дел, составленный ею, то и дело пополнялся новыми задачами. Тем не менее, она успела справиться со всем – а иначе бы не носила титул принцессы. И хотя теперь Твайлайт ужасно хотелось спать, она не могла отложить на потом то, к чему стремилась всю неделю. К тому же, завтра мог нагрянуть очередной важный прием – так что либо сейчас, либо неизвестно когда.

Твайлайт открыла дневник и отыскала место, на котором остановилась.

5 августа

Дорога прошла без происшествий. На кочках поначалу трясло, но затем, когда мы проехали через лес, дорога стала гораздо лучше. Жеребец, тянувший повозку, был не из разговорчивых, а до столицы было далеко. В какой-то момент мне надоело любоваться видами, и сейчас я плавно подхожу к тому, о чем хотела написать, но зачем-то нагородила целый абзац ненужного вступления.

В общем, я много думала о Санберсте. На самом деле, это совсем не то, о чем мне стоило думать, но так уж вышло. Мне не дает покоя мысль о том, помнит ли он меня вообще. С тех пор как наши пути разошлись, он хотя бы раз вспоминал обо мне? Может, даже хотел встретиться со мной снова? Возродить нашу дружбу? Или этого хочу только я? Если бы мы увиделись снова, я бы не стала его винить. Мне просто хочется взглянуть ему в глаза. Если я не увижу намека на понимание, так тому и быть. Значит, нашей дружбе больше ничего не светит.

Да, я конкретно застряла в прошлом. До скончания времен буду вспоминать, как Санберст, получив метку, мгновенно забыл про меня. Попросту испарился из моей жизни. Прошло столько лет, а я все еще думаю о нашей дружбе… Почему? Наверно, сейчас он какой-нибудь важный маг при дворе принцесс. Наверняка сильно изменился и вряд ли узнает меня...

Вот уж что точно никогда не меняется, так это Кантерлот. Неважно, какое сейчас время и какая эпоха, по его улицам всегда будут расхаживать высокомерные кобылы и жеребцы в дорогих одеждах. И пока ты не будешь хоть капельку походить на них, слова тебе не скажут. Аж желудок выворачивает от таких. Надеюсь, не задержусь здесь надолго.

Поняв, какие чувства двигали Старлайт Глиммер, Твайлайт вдруг стало ее жаль. Все потому, что переживания основательницы Юнитологии оказались внезапно знакомы и близки.

6 августа

Сегодня я побывала в школе для одаренных единорогов, и ясно, как солнечный день, пришла я туда вовсе не для того, чтобы поддаваться ностальгии. Дело опять в Санберсте, я надеялась увидеть его там. Ведь умники вроде него всегда рано или поздно становятся учителями. К примеру, он мог стать учителем истории магии – из-за его фанатичной любви к книгам, я бы не удивилась, окажись это так.

Но я не нашла его. Наивно и глупо было надеяться.

И все же с пустыми копытами я не ушла. Мне довелось подслушать разговор двух учительниц, из которого я узнала, что у какого-то важного профессора, обитающего где-то в школе, есть магический ключ, открывающий дверь в особую секцию Кантерлотской библиотеки. Искать обладателя ключа долго не пришлось. Он сидел в учительской, склонив нос над чашкой с ромашковым чаем. Кажется, он плохо видел и вдобавок к этому был глух, иначе я не могу объяснить, как он не заметил меня, когда я стащила (вернее, одолжила) у него ключ… А может, он просто не выспался.

Забавно, но похоже, я начинаю привыкать к тому, что мне приходится воровать. Так или иначе, ключ у меня. Одной головной болью меньше.

Покинув школу, я поняла, что проголодалась, и потому отправилась на поиски места, где можно недорого поесть. Вообще, «недорого» – это точно не про Кантерлот, и я это прекрасно понимала, когда ехала сюда, но, блин, тут не осталось ни одного нормального кафе! Их и раньше было мало, но теперь все заполонили рестораны с возвышенной кухней. Таки я зашла в один такой ресторан, села за столик подальше от входа и стала изучать меню. Цены не просто кусались – они норовили проглотить мой бедненький кошелек целиком.

Пока я изучала меню, в ресторан зашла Твайлайт Спаркл. Вот так, нежданно-негаданно. Она была не одна, с ней вместе было три или четыре кобылы, и вроде как маленький дракон. Всей своей дружной компанией они заняли столик неподалеку. Конечно, я оказалась не готова к такому повороту, потому уткнулась носом в меню и стала ждать, когда они уйдут, и молиться, чтобы меня не заметили. Но был в моем положении один плюс – я в подробностях слышала разговор. Так что я даже рада, что так все вышло. Вернее сказать, была рада, но это я забегаю вперед.

Судя по всему, Спаркл проводила время с давними подругами, но одна из них явно была от этого не в восторге. В какой-то момент она перестала скрывать раздражение, встала из-за стола и вышла на улицу. Спаркл и дракончик поспешили за ней. Я последовала за ними, потому что интуиция подсказывала мне, что это можно использовать против Твайлайт Спаркл в будущем.

Меня никто не заметил, но я получила совсем не то, что ожидала. Эта кобыла в очках – не запомнила ее имени – была очень зла на нашу принцесску. Выяснилось, что Спаркл разрушила их дружбу примерно так же, как Санберст – нашу. И… да. Теперь я не могла уйти, не узнав, чем закончится ссора между Спаркл и ботанкой.

К слову, уже седьмое августа. Я калякаю эти строки рано утром при свете собственного рога. Надеюсь, за те три часа, что я позволила себе поспать, Твайлайт Спаркл никуда не ушла.

Как же это все-таки глупо. Никогда не думала, что буду подглядывать за кем-то.

Спаркл зашевелилась ближе к полудню. Я кое-как вытерпела эти часы, борясь со слипающимися глазами. И как оказалось, зря. Нет, это просто смешно! Спаркл устроила подружке вечеринку, и та мгновенно оттаяла. Не знаю, о чем они там говорили, но неужели вечеринка – это все, что ей требовалось? Ну и глупость! И мне ведь казалось, что ботанка похожа на меня, блин. Вот Санберст точно не отделается какой-то дурацкой вечеринкой в честь меня… если до этого вообще когда-нибудь дойдет дело.

Зря только потратила время. От седельных сумок болит спина. Хочу, наконец, поесть, принять ванну и поспать. Месть подождет.

Открывшаяся спустя столько лет правда заставила Твайлайт удивленно раскрыть рот. Она и предположить не могла, что Старлайт была свидетельницей того, как она налаживала отношения с Мундэнсер. Она жадно впилась глазами в строки, желая узнать, что еще видела Старлайт.

8 августа

Я вернулась к тому, зачем приехала сюда. Дождавшись ночи, я пробралась в библиотеку с помощью телепортации. Однако провернуть тот же трюк, чтобы попасть в закрытую секцию, я не рискнула, тем более у меня уже был ключ. Кто знает, какие заклинания наложены на эту секцию. В конце концов, она не просто так называется закрытой.

Итак, держа ушки на макушке, я пробралась внутрь. Полки с фолиантами и свитками упирались в потолок – а потолок, стоит заметить, был ой каким высоким. Меня окружали недоступные обычным пони знания, и когда я поняла это, то затряслась от волнения. От бесчисленных рядов книг кружилась голова, я понимала, что все это не одолею и за всю жизнь, потому решила не терять времени на изумленное взирание по сторонам, и прочитать за ночь столько, сколько смогу.

В какой-то момент, пролистывая очередную книгу, я задумалась о том, для кого хранится это богатство. То есть очевидно, что жителям Кантерлота нет дела до библиотеки, если только это не позволит им потешить самолюбие. Возможно, если бы я кому-нибудь сказала, что у меня есть доступ в закрытую секцию, на меня бы точно обратили внимание. Но я отвлекаюсь от главного.

Я так ничего и не нашла. Ну, не то чтобы совсем ничего – мое внимание привлек свиток, позволяющий вернуться в прошлое, – это, конечно, замечательно, но не совсем то, что мне нужно. Я продолжу поиски завтра, однако меня одолевают сомнения. Столько книг, и ни одного упоминания о метеоритах, которые бы походили на найденный мной. Как будто он – единственный в своем роде.

…Конечно, я могла бы попробовать спросить принцесс, но… нет, это наиглупейшая затея.

9 августа

Я опять ничего не нашла и все больше укрепляюсь в мысли, что занимаюсь ерундой. Биты продолжают убавляться, и в лучшем случае их хватит еще на неделю – при условии, что я буду пропускать завтрак. Хотя я уже пропускаю ужин. Гнилые яблоки, как же тут дорого жить!

11 августа

Вот и наступил конец моим ночным вылазкам в библиотеку. Но я пока пополняю дневник записями, находясь на свободе, так что не все так плохо.

Теперь подробнее о том, что произошло. Я слишком засиделась за книгами и совсем потеряла счет времени – когда я оторвала глаза от страниц, уже взошло солнце. А через секунду я услышала два голоса неподалеку (один принадлежал библиотекарю, а второй… пусть останется интрига). Несколько мгновений я была так сильно напряжена, что думала только о том, что меня вот-вот поймают. Но затем я все-таки взяла себя в копыта и стала прокручивать в голове варианты того, как будут развиваться события. Я не знала, как долго смогу прятаться за полками и получится ли прошмыгнуть к выходу незамеченной. Не рискнула сделать себя невидимой, потому что существовала вероятность, что сработает какое-нибудь нейтрализующее заклинание.

Затем голоса стихли. Шаги двинулись вдоль полки, с обратной ее стороны. Я покралась в противоположную сторону, внимательно вслушиваясь. Библиотекарь заметил, что книги находятся не на своих местах, хотя я была уверена, что положила их туда же, откуда взяла. Правда, я делала это ночью, так что могла не доглядеть. Так или иначе, это заставило библиотекаря насторожиться. Он заявил, что три дня назад, книги стояли в ином порядке, на что второй голос ответил, мол, библиотекарь льстит себе, и никто не запоминает таких мелочей. «Мне бы не доверили эту библиотеку и эти фолианты», – возразил библиотекарь и резко посмотрел назад, как раз в тот момент, когда я перебегала от одной полки к другой.

Мое сердце чуть не выпрыгнуло из груди! Еще бы немного и он заметил меня. Проклиная его феноменальную память, я пыталась найти выход, параллельно стараясь не выдать себя. От волнения я совсем потеряла ориентацию в пространстве и как будто бродила по лабиринту. Это было ужасно.

Подозрениями дело не ограничилось. Библиотекарь решил проверить их и начал что-то колдовать. Это послужило мне сигналом, что здесь все-таки можно использовать магию, и я поспешила сделать себя невидимой. Тут-то я и прокололась. Я не только не стала невидимой, но еще и раскрыла свое местоположение.

«Попался, воришка!» – воскликнул библиотекарь и понесся прямо ко мне. Он еще не видел меня, но уже знал, где я нахожусь. Я была так ошарашена неудачей, что не могла пошевелиться.

Передо мной нарисовалось двое: собственно, библиотекарь с длинной седой бородой и учитель, у которого я своровала ключ. Первый взирал на меня осуждающе, второй не скрывал скуки и, верно, хотел, чтобы это все уже поскорее закончилось. «Только я могу использовать здесь магию, – сказал библиотекарь. – Это мое маленькое царство, и я никому не позволю без моего ведома переступить его границу». Я бы посмеялась над этим, но в тот момент мне было совсем не до смеха. Я попыталась извернуться, сказав, что дверь была открыта, мне стало любопытно и все в таком духе, но это не сработало. «Я всегда закрываю дверь, – ответил библиотекарь, явно гордый собой. – И, похоже, вы пробыли здесь всю ночь. Тогда вопрос: как вы сюда попали, если дверь была закрыта? Вариантов два: либо вы телепортировались сюда, и не смогли телепортироваться обратно, что говорит о вашей глупости, либо же у вас был ключ. Но вы не похожи на кобылу, которой доверили ключ. Я вас не знаю».

Я сказала, что получила ключ накануне, но моя ложь снова не сработала. Между тем, скука покинула взгляд учителя, уступив место заинтересованности. Он приказал мне вытрясти из седельных сумок все содержимое. Яма подо мной становилась все глубже. Я не видела выхода. Мне пришлось подчиниться.

Как только среди моих вещей, мелькнул ключ, эти двое разозлились не на шутку. Но прежде чем они успели что-либо сказать, я разрыдалась. Если честно, я не уверена, были ли это настоящие слезы. «Ты украла мой ключ, а теперь хнычешь? Нужно было думать раньше», – учитель угрюмо фыркнул. Утирая сопли, я рассказала историю о том, что всего лишь хотела узнать о мире побольше. И что на самом деле, я не крала ключ, а нашла его. Что хотела его вернуть, но не знала, кому он принадлежит. А потом коварное любопытство взяло надо мной верх. «Я ничего не взяла отсюда, видите? Это все мои вещи. Я не хотела никого обидеть и не собиралась ничего красть. Мне очень жаль, что так вышло», – примерно так я сказала. И это сработало! Они сменили гнев на милость. Ну, библиотекарь уж точно, потому что принялся утешать меня. Учитель закатил глаза, забрал свой ключ и потерял ко мне всякий интерес.

Удобно быть кобылой.

Так, что в итоге остается? Да ничего. Я не продвинулась ни на йоту в поисках, зато чуть не угодила в темницу. Я могла скопировать кучу могущественных заклинаний из запретных свитков, но проигнорировала их, почему-то решив, что какой-то дурацкий камень важнее. Молодец, Старлайт. Такими темпами, твоя месть никогда не свершится.

14 августа

И вот, теперь я в Понивилле. Занимаюсь тем, что днями напролет слежу за Спаркл. Довольно быстро я поняла, что она ужасно беспечна, потому что ее замок совсем не охраняется. За два дня непрерывных наблюдений я не заметила ни одного стражника. Не обнаружилось вокруг замка и защитного поля. Конечно, Понивилль – не Кантерлот, но неужели Спаркл настолько уверена в своих силах? Даже Селестия с Луной не позволяют себе такого! А когда ей надо куда-то уйти, за замком она оставляет приглядывать маленького дракона. Маленького. Дракона. Она… странная. Но тем лучше для меня: если я вдруг надумаю пробраться в замок, ничто и никто мне не помешает.

15 августа

Я раздобыла бинокль. Теперь ничто не ускользнет от моего взгляда!

19 августа

Сегодняшний день выдался совсем из ряда вон. Виной тому странное существо, с которым веселилась Твайлайт с подругами. Если я попытаюсь описать его внешний вид, то лучшим словом, которое смогу подобрать, будет «хаос». В нем нет даже намека на симметрию, кажется, даже его глаза разного размера. И да, я прекрасно осведомлена, что в природе не существует идеальной симметрии, но этому чуду явно повезло меньше других.

К слову, оно хорошо ладило с шестеркой подруг. То была до жути странная картина: они все были абсолютно разные, но это не мешало им веселиться. Я не понимаю, как такое возможно. Это противоречит моему жизненному опыту. Это неправильно. Неестественно. Показуха.

Так вот, я опять отвлеклась. В какой-то миг «хаотичное» существо взглянуло прямо на меня. Оно знало, что я пряталась в кустах! Но дальше ничего не произошло, оно не выдало меня друзьям и, вроде как, только ухмыльнулось.

Но даже так… Дела плохи. Если Спаркл узнает, что я в Понивилле, все пойдет насмарку. Мне стоит его опасаться. А еще лучше – разобраться с ним, пока оно все не испортило.

И едва я закончила писать предыдущее предложение, это существо материализовалось передо мной. Я не знаю, как оно меня нашло. После Кантерлотской библиотеки я много внимания уделяю осторожности, я более чем уверена, что ничего не упустила. И все же, оно находилось в моей квартирке и взирало на меня каким-то озорным взглядом. Пока я неотрывно глядела на него с открытым ртом, оно сказало что-то вроде: «Делай, что собираешься делать. Я никому не скажу. Тебе еще предстоит усвоить урок, и Флаттершай меня не простит, если узнает, что я помешал этому» – и исчезло с громким хлопком, оставив после себя немного дыма и конфетти.

Из его слов я поняла только одно: оно не будет мне мешать. Что ж, буду надеяться, что это действительно так. Потому что, похоже, у меня нет даже мизерных шансов против него.

Твайлайт перелистнула страницу и вскрикнула от неожиданности. Из книги на нее взирала самодовольная морда, как будто нарисованная карандашом.

– Вон из книги, Дискорд! – строго сказала Твайлайт.

– О, пф, – оскорбленно фыркнул дух хаоса и материализовался перед ней, – как гостеприимно, принцес-с-са, – по-змеиному протянул он и неприятно ухмыльнулся.

– Что ты здесь делаешь? – спросила Твайлайт и тут же добавила недовольно: – Мне сейчас не до твоих шуток.

– Ты не рада меня видеть? Даже чуточку? Хотя бы чуточку чуточки?

– Если бы ты предупредил о своем появлении – возможно, – буркнула Твайлайт.

– Это банально, – сморщился Дискорд, словно дегустатор, недовольный вкусовыми качествами блюда. – И скучно. Мы не виделись так давно…

– Прошло две недели.

– А для меня вечность. Ты знаешь, в Хаосвилле время течет немного иначе.

– Слушай, Дискорд, не хочу показаться грубой, но ты выбрал не самое лучшее время для визи…

– Смотри, Твайлайт. Я могу сделать так. И вот так тоже!

– Но ведь ничего не произошло, – недоуменно посмотрела на него Твайлайт. На самом деле хорошо, что ничего не произошло. Не хватало еще катастроф на ночь глядя.

В раскрытую лапу Дискорда упала пухлая книга. Он открыл ее на середине и показал Твайлайт.

– Если ты не заметила – а ты, конечно, не могла заметить, – все, что происходит в этом помещении, записывается сюда.

С озадаченным видом Твайлайт опустила глаза и прочитала первое предложение:

– С озадаченным видом Твайлайт опустила глаза и прочитала первое предложение. Стоп, что?

– Ну разве не прелесть? – пропел Дискорд, довольный собой. – Хоть так я могу дать своей натуре волю и творить все, что моей душе угодно.

Твайлайт вздохнула.

– Слушай, Дискорд. Все это замечательно, но если ты ищешь, с кем повеселиться, то я точно не лучшая кандидатура. Не сейчас.

Дискорд подрастерял энергичность.

– А кто тогда? Спайк опять улетел в земли драконов, ему сейчас не до меня. А больше никого и нет. Ладно, – уязвленно фыркнул он, – если тебе так нравится общество книг, то пожалуйста. Наслаждайся. Если вдруг понадоблюсь для спасения Эквестрии, ты знаешь, где меня искать.

Дискорд так расстроился, что даже не придумал необычного способа уйти, как он обычно любил это делать, и просто растворился в воздухе.

Твайлайт закатила глаза.

– Хорошо. Можешь побыть здесь, если пообещаешь не отвлекать меня своим выпендрежем.

Дискорд материализовался на страницах дневника. Сейчас он был чуть больше копыта размером.

– Что это за книга, от которой ты не можешь оторваться? – поинтересовался он, измеряя строчки шагами.

– Не книга. Это дневник Старлайт Глиммер.

– Старлайт Глиммер? – Дискорд остановился и задумчиво почесал подбородок. – Впервые слышу.

– А по-моему ты лукавишь. Вот здесь говорится, что ты знаешь ее, – Твайлайт указала копытом на строки, в которых содержалось доказательство. – Почему ты никому не сказал, что Старлайт следила за нами?

– Если ты опустишь глаза на строчку ниже, то найдешь ответ.

– Я прочла, но ничего не поняла. О каком уроке дружбы ты говорил?

– Это будет спойлер, Твайлайт. Никто не любит спойлеры.

– Хорошо. Тогда я просто продолжу читать.

21 августа

Я все еще наблюдаю за Твайлайт Спаркл. Должна сказать, это начинает утомлять. У меня до сих пор нет даже примерного плана.

23 августа

Честно, я не знаю, с чего начать. Может, сразу перейти к концу? Нет, пожалуй, начну сначала.

Итак, я последовала за Твайлайт в Кантерлот. Она довольно часто куда-то уезжает, но это первый раз, когда я последовала за ней. Это было что-то важное, не дурацкие проблемы дружбы – и интуиция меня не подвела.

Твайлайт проводила лекцию в магической школе. Она рассказывала о магической силе меток и об их значении для дружбы. Приторная чушь, да и только. Тем не менее, я услышала главное: связь Твайлайт и ее подруг зависела от одного события в прошлом. В тот момент мои губы невольно растянулись в довольной ухмылке. Это было то, что нужно. В голове моментально созрел план, так что я не стала дожидаться окончания лекции и рванула в библиотеку.

Библиотекарь все еще помнил меня (было бы странно, если бы забыл) и встретил меня на удивление радушно. Конечно, после того представления он даже и подумать не мог, что я использую на нем заклинание усыпления. С помощью его ключа я попала в закрытую секцию. Нужный свиток я нашла почти сразу, и, недолго думая, поспешила на поезд в Понивилль. Я должна была добраться до замка раньше Спаркл. Мне хотелось застать ее врасплох, увидеть в ее глазах изумление. И страх.

Я успела. В замке никого не было. Я прибежала в тронный зал, заняла один из тронов, выбрав самую злодейскую позу, какую только смогла придумать, и стала ждать. Меня трясло. Нет, вопреки ожиданиям я не предвкушала скорую месть. Я боялась того, что собиралась совершить. В моих копытах находилось могущественное заклинание, созданное самим Старсвирлом. Я собиралась вернуться в прошлое и уничтожить чью-то дружбу.

И чем дольше я ждала, тем яснее понимала, что не смогу провернуть задуманное. Решимость куда-то испарилась. Ненависть и злоба давно не подпитывали меня. Месть была моей целью месяц назад, но теперь… нет, я не хотела кому-то вредить. Все то, что сделала Твайлайт Спаркл, – было ответом на мои действия. Я получила по заслугам, но до сего момента не желала признавать это.

Когда в коридоре послышались шаги, я уже телепортировалась подальше от зала и спешила к выходу из замка. Твайлайт Спаркл может спать спокойно. Больше она меня никогда не увидит.

– Она действительно собиралась это сделать? – удивленно воскликнула Твайлайт. – Предотвратить Радужный удар? Лишить нас… всего?

– Странно, – бормотал Дискорд, – мне казалось, здесь должна быть иная концовка. Такое ощущение, что я что-то упускаю…

Твайлайт опустила взгляд на аккуратные строчки.

Я и правда застряла в прошлом. Столько времени я позволяла старой обиде руководить мной. Я всегда считала метки чем-то нехорошим, что разделяет нас, но куда бы я ни пошла, я вижу, что это совсем не так. Я окончательно запуталась. Если я не хотела мстить Твайлайт Спаркл, почему я продолжала искать возможности для этого? Наверно потому, что не хотела признавать, что ничуточки не изменилась. Что осталась все той же обиженной на Санберста маленькой кобылкой.

А выход, оказывается, все это время был поблизости.

Я вернулась туда, где все началось. Звучит пафосно, не правда ли? Домой, я вернулась домой. Папа был рад видеть меня (он не знает, что я творила, и, надеюсь, никогда не узнает). Я поговорила с мамой Санберста, и она была рада видеть меня не меньше, но, увы, она понятия не имела, где теперь ее сын. Она потеряла связь. Оборвалась последняя ниточка надежды. Теперь у меня остался один выход – перестать цепляться за прошлое. Так, об этом говорило то странное существо? Что ж, урок усвоен. И самой крепкой дружбе рано или поздно приходит конец, так?

Я думала, что с новым знанием на следующий день я проснусь радостной и полной сил, начну жизнь с нового листа… но единственным, что я почувствовала, было одиночество.

– Брр, – вздрогнул Дискорд, спрыгнул со страниц на пол и вернул себе прежние габариты, – последние абзацы так и пропитаны меланхолией. Меня начинает тошнить. Неужели в твоей библиотеке нет книги пооптимистичнее да послаще? Кстати, я бы попробовал парочку. Хотя выглядят они, признаться… – он стер с потрепанного корешка пыль, – не очень аппетитно.

Для Твайлайт эти слова прозвучали как угроза. Никто не смеет посягать на ее драгоценные книги, которые она с таким трудом собирала столько лет!

– Нет, Дискорд, книги – не еда, – строго сказала она.

– Но ты даже не пробовала! Как ты можешь судить о том, чего не знаешь?

– Мне не нужно их пробовать, чтобы знать… – Твайлайт запнулась, поняв, что начинает раздражаться. Она вздохнула, пытаясь успокоиться, и решила сказать начистоту: – Я устала, Дискорд. Я хотела побыть наедине с собственными мыслями, и совсем не в настроении для гостей. Не знаю, как с тобой справлялась Флаттершай, когда ты вот так нагло появлялся в ее доме, но я… не она. – Пауза между словами была вызвана печальным видом Дискорда. На памяти Твайлайт это был второй раз за столетие, когда он предстал таким перед ней. Она спросила осторожно: – Что с тобой?

– Ничего. Сущий пустяк. Я вдруг осознал, как сильно скучаю по нашим с Флаттершай чаепитиям.

– Если тебя это беспокоит…

– Не беспокоит, Твайлайт, – резко ответил Дискорд. – И я не собираюсь обсуждать это с тобой.

Твайлайт захлопнула дневник и отложила его в сторону.

– Не поверю, что ты заявился в замок только чтобы надоедать мне.

– Что, на меня не похоже?

– Тебя это давно терзает, так ведь?

– А ты не отступишься?

– Но и ты не спешишь уходить, позволяя мне докапываться до правды.

– Хорошо, ты меня раскусила, – раздражился Дискорд, упал в кресло и недовольно скрестил лапы. – Что дальше?

Твайлайт хихикнула.

– Ничего. Забавно видеть, как ты изворачиваешься, лишь бы не признавать, что тебе хочется поговорить со мной.

– Как скажешь, – Дискорд демонстративно отвернулся, верно, чувствуя смущение.

Твайлайт немного помолчала, а затем молвила:

– Я тоже скучаю. По всем. Остались только воспоминания, некогда теплые, но теперь обжигающие. Они бледнеют и выцветают, а затем и вовсе выветриваются из головы.

Дискорд старательно делал вид, что не слушает монолог принцессы. Но продолжал сидеть на месте.

– Мне страшно от того, что я однажды все забуду. Почувствую ли я в тот момент себя счастливой? Или останется непонятное чувство, что будет меня тяготить оставшуюся вечность?

– Твайлайт, пожалей мои уши, будь так добра, – буркнул Дискорд, его уши завяли буквально, прямо как цветы на палящем солнце.

– Ты сам сюда пришел, – развела копытами Твайлайт. – Ты знал, чего от меня ожидать.

– Все несколько запущенней, чем я предполагал. Некоторые вещи в голове звучат лучше, чем вслух, согласись.

– Неужели тебя никогда не посещали подобные мысли?

Дух хаоса цокнул языком.

– Вот что я скажу, Твайлайт. Привязанность – это худшая вещь, что я познал за века. А распускать нюни на пару с тобой я не собираюсь. Найди кого-нибудь другого. – Он щелкнул когтями и исчез во вспышке света.

Твайлайт прыснула в копыто и покатилась со смеху. В этом был весь Дискорд. Гордый и противоречивый. Разговор по душам не задался, но она не расстроилась. Конечно, дух хаоса никогда не признает этого, но он понимал ее чувства. И по этой причине не захотел продолжать разговор.

– И в какой момент ностальгия стала приносить одну лишь грусть? – вопросила тишину Твайлайт.

III

Комнату для гостей освещал лишь старомодный камин. В его кирпичной пасти, пощелкивая и источая уютное тепло, извивались языки пламени. Дожидаясь принцесс, Твайлайт читала дневник, с которым теперь нигде не расставалась, прямо как Старлайт с таинственным камнем.

30 августа

Я в растерянности. Не знаю, что делать дальше. Если раньше у меня был городок, которым нужно было управлять, а потом желание поквитаться с Твайлайт Спаркл, то теперь не осталось ничего. Только этот дурацкий камень, который я до сих пор зачем-то таскаю с собой. Думала, будто он поможет мне отомстить, но даже не смогла выяснить, что он такое.

Итак, я вернула свиток в библиотеку. Не хотелось бы, чтобы за мной однажды пришли стражники и поволокли в темницу прямо на глазах у папы. Он и так не до конца принял то, что со мной приключилось за последнее время. Да… я не могла больше держать это в себе и раскололась. Папа не злится на меня, нет, но он ужасно расстроен. И это ужасно расстраивает меня.

И все же дома не так уж и плохо, как я представляла. Стоило вернуться сюда раньше вместо того, чтобы строить изначально обреченную на провал утопию… Возможно, всего бы этого не произошло, смирись я раньше, а не держись за наше с Санберстом прошлое до последнего.

И еще. Я рада, что не использовала заклинание Старсвирла. Я была в шаге от того, чтобы сделать худший выбор в моей жизни, но все же шагнула назад, когда это было действительно нужно… Не знаю, куда приведет меня новая тропинка, но, надеюсь, с обиженной злюкой Старлайт покончено навсегда.

У меня теперь море свободного времени, и я бы могла еще долго растекаться мыслью по древу, но, думаю, лучше будет поставить точку.

4 сентября

Я поняла, что у меня осталось одно незавершенное дело. Городок. Моя драгоценная утопия. Нужно попытаться исправить то, что я натворила. Не могу назвать это новой целью, но мне непременно следует съездить туда.

8 сентября

По пути в городок, я много думала о том, с каких слов мне начать. Нужно ли оправдываться, рассказывать о том, что двигало мной. Я много думала, но, в конце концов, решила, что не буду устраивать цирк, соберу жителей и попрошу прощения за содеянное. Глупая это все-таки идея, они наверняка не захотят меня не то что слушать – даже видеть. Да и на что я надеюсь? Что их прощение принесет моей совести облегчение? Ну, может они и скажут, что прощают меня, но это не значит, что они действительно простят меня. Как бы то ни было, я извинюсь. А уж принимать извинения или нет – это их дело.

9 сентября

Все прошло лучше, чем рисовало мое воображение. Жители конечно, сильно удивились, когда увидели меня и насторожились, но затем поуспокоились, когда я сказала, что пришла не для того, чтобы снова всем лгать. Они выслушали мои извинения. Кто-то улыбнулся, кто-то фыркнул, кто-то обозвал меня лицемеркой, но ничего ужасного не произошло. Я предложила помощь – что угодно, чтобы хоть как-то загладить вину. Но не похоже, что они были готовы ее принять. Мои извинения не перечеркнут того, что я уже натворила.

По крайней мере, я сделала, что должна была.

13 сентября

Я не спешу уезжать из городка. Вроде как, никто и не против моего присутствия, хотя я ловлю косые взгляды, особенно когда пытаюсь кому-нибудь помочь. Возможно, со стороны это выглядит как навязывание, но я не могу ничего поделать с собой. Столько времени я кормила жителей ложью и глупой идеологией! Отобрала их метки, саму сущность – это было эгоистично и жестоко. Неудивительно, что не все верят моей перемене. (А изменилась ли я на самом деле? Я ведь просто-напросто пытаюсь успокоить собственную совесть.) Я хорошо запомнила, что сказал один житель. «Я вижу тебя насквозь. Ты просто вновь хочешь завладеть городом. Сказать почему? Потому что ты нигде и никому больше не нужна! Думаешь, мы изменим о тебе мнение? Нетушки! Живи с тем, что наделала!» – это было ужасно грубо, даже гадюка, если бы могла говорить, и та извергала бы слова не столь ядовитые, как эти. На глазах у меня застыли слезы (в кои-то веки они были проявлением эмоций, а не средством манипуляции), но я ничего не ответила. Жители имели полное право говорить такое обо мне.

Так и проходят мои дни. Не знаю, как долго это продолжится. Наверно, скоро я всем окончательно надоем и меня прогонят.

18 сентября

Сегодня я заговорила с одной жительницей, и она призналась, что жалеет, что я больше не их лидер. До сих пор не могу поверить. В психологии, вроде как, даже существует специальный термин для этого – синдром жертвы или что-то в таком духе. Оправившись от шока, я напомнила ей, за какие деяния снискала всеобщую нелюбовь. И жительница внезапно поблагодарила меня за старания. Поблагодарила, блин! Когда все остальные меня проклинали – кто вслух, кто мысленно. «Ты смеешься надо мной? Издеваешься, не так ли? – чуть ли не прокричала я. – Тебе мало того, что меня все порицают?». Но она лишь мягко покачала головой и сказала, что пока у всех были одинаковые метки, она чувствовала с другими жителями странную связь. Мы были похожи, и мы были как бы едины, добавила она. А теперь, мол, все вернулось на круги своя, связи порваны, каждый сам по себе, и это заставляет ее грустить. Глаза ее не врали, она говорила это со всей серьезностью.

Я вдруг поняла, что должна, наконец, использовать свои умения во благо. Городок был создан для меня одной, но что если я создам что-то для всех? Уверена, в Эквестрии немало пони, которые испытывают одиночество, прямо как эта кобыла.

…И я тоже.

Похоже, у меня появилась новая цель.

Твайлайт отложила дневник в сторону, заметив, что дверь в комнату открылась. Свет камина очертил фигуры сестер-правительниц. Она резко подскочила на ноги.

– В этом нет необходимости, Твайлайт, – мягко сказала Селестия, – мы не на официальном приеме. К тому же, ты такая же принцесса, как и мы.

– Старая привычка, – смущенно улыбнулась Твайлайт.

Когда все трое расположились у камина, Селестия спросила:

– О чем ты хотела поговорить с нами? В твоем письме не было конкретики. Что-то случилось?

Твайлайт выдержала небольшую паузу, глядя на принцесс и колеблясь. Затем вздохнула и произнесла:

– Я больше не могу избегать этого разговора.

– Так ты все-таки решилась, Твайлайт? – серьезно вопросила Луна.

– Простите, что заставила ждать и волноваться за меня.

– Тебе не за что извиняться, – промолвила Селестия.

Твайлайт говорила негромко:

– Вы и Принцесса Луна прожили столько лет, что не укладывается в голове. Вы столько раз наблюдали увядание и зарождение жизни. Как дорогие сердцу пони появляются и исчезают из жизни. Скажите, как вы это переносите? Принцесса Селестия, почему я не могу смириться с тем, что ничего не будет как раньше?

– Не нужно титулов, – сказала Селестия. – И обращайся на «ты».

– Привычка. – Твайлайт погрустнела: – Но… дело не только в ней. Я скучаю потому, как была вашей ученицей, только познающей дружбу. И если я перестану обращаться к вам, как к учителю, это значит, что я потеряю ту частичку прошлого.

Селестия опустила взгляд.

– Тогда обращайся ко мне как тебе удобно.

– Вы не ответили на мой вопрос.

– Возможно, тебе покажется ужасным, что я сейчас скажу, но со временем ты привыкнешь. Таков естественный ход вещей. – Она поглядела на почерневшие поленья, подпитывавшие пламя в камине.

– Мы не естественны, – возразила Твайлайт. – И я не хочу привыкать к этому. – Немного помолчав, она сказала откровенно: – Иногда я думала, что вы наслали на меня проклятие.

– И ты имеешь полное право так считать, – Селестия не отрывала глаз от огня.

– Почему мы, аликорны, вообще существуем? – не останавливалась Твайлайт. – Словно насмешка над прочими расами. Что для остальных целая жизнь, для нас всего лишь мгновение. Это неправильно. Ужасно!

– Я не вижу здесь насмешки, – все так же серьезно говорила Луна. – Мы родители, которые приглядывают за детьми. Так и должно быть. Мы копим и сохраняем мудрость. Это так же естественно, как цикл дня и ночи.

– Как я могу воспринимать других как детей, если даже не приняла свою новую сущность? Я сама еще ребенок. – Твайлайт опустила голову на сложенные копыта и печально вздохнула. – Я не могу воспринимать стариков как маленьких жеребят. Это попросту… не укладывается в голове.

Селестия укрыла Твайлайт своим крылом, словно большим шелковым одеялом, и взглянула на нее по-матерински нежно:

– В таком случае мы приглядим и за тобой, Твайлайт, – произнесла она ободряюще. – Мы всегда будем рядом.

– Да… Я знаю. Но мне не становится легче от этого… Я ношу титул Принцессы Дружбы, но у меня больше не появится друзей. Смешно, правда? – Горло Твайлайт распирала боль.

– Почему ты так говоришь? – удивилась Луна.

– Я боюсь создавать новые воспоминания. Они непременно начнут терзать меня так же, как сейчас, когда минует еще полвека, и мои новые друзья так же... уйдут.

– Так почему бы не создавать воспоминания с нами? – последовал вопрос Селестии.

– Я… – опешила Твайлайт. Под крылом Селестии ей вдруг стало жарко, – никогда не задумывалась о подобном.

– То, что нам не место среди прочих рас, отчасти правда, – молвила Селестия. – Нам опасно привязываться к ним. – Луна вдруг одарила старшую сестру предостерегающим взглядом. Селестия все же сказала: – Для Твайлайт не секрет, что я привязана к ней. И она давно поняла, что я не могла позволить ей оставаться обычной, пусть и весьма одаренной, единорожкой.

Твайлайт приподняла голову:

– Я часто думаю о том, чтобы обратить это вспять. Только какой теперь смысл? Даже если я вновь стану единорогом, ничего не изменится… Но если бы существовала возможность вернуть все на свои места, я бы без сомнений пожертвовала крыльями и титулом. – Принцессы молча взирали на Твайлайт. – Хотя бы несколько минут… вновь увидеть подруг, услышать их голоса. Но ведь это невозмо…

– Твайлайт, – мягко произнесла Селестия, остановив юную принцессу. – Ты повидаешь подруг. Обещаю.

– Правда? – обрадовалась Твайлайт, но улыбка тут же соскользнула с ее губ. – Я могу лишь надеяться, что это поможет мне. Вдруг, когда я увижу их, я загрущу еще больше?.. И как вы собираетесь мне помочь?

– Будь спокойна. Я придумаю способ, – ответила Селестия.

– Могу ли я как-то помочь вам? Я не хочу сидеть сложа копыта. В конце концов, это моя проблема.

– Боюсь, что нет, Твайлайт, – покачала головой Селестия. – Я должна сделать это сама.

– Вы… – Твайлайт аж задрожала, внезапно осознав, почему наставница так говорит, – вы думаете, я виню вас? Это не так! Вы сделали это в интересах страны и…

Селестия оборвала ее на полуслове:

– Как бы все ни было в прошлом, теперь это не имеет значения. Я ответственна за то, что с тобой происходит теперь. Ты не забыла, что сказала минуту назад, Твайлайт? Я наслала на тебя проклятие.

– Но… я… не хотела сказать…

– Довольно, – вмешалась Луна. – Ты собрала нас для откровенного разговора или чтобы врать нам и себе тоже?

– Ты слишком резка, сестра, – заметила Селестия без осуждения.

– Нет, Принцесса Луна говорит правильно, – согласилась Твайлайт. – Но мне правда стыдно, что я заставляю чувствовать вас виноватой.

– Тебе действительно пора перестать принижать себя передо мной, – строго промолвила Селестия, но быстро смягчилась: – И тебе стоит чаще говорить с нами. Мы с сестрой знаем, что такое разлука и всегда готовы выслушать тебя.

– Да… я понимаю.

Какое-то время принцессы сидели в молчании, слушая, как потрескивает огонь. Заговорить больше никто не решался, да и не было в этом необходимости. Все наслаждались уютной тишиной и теплом огня.

Луна ушла первой, сказав, что ей пора приступать к обязанностям. Оставшись наедине с Твайлайт, Селестия промолвила:

– Я знала, что ты будешь чувствовать себя одинокой, но была уверена, что со временем ты преодолеешь это. Я смотрела через призму личного опыта. Я сделала ошибку.

– Вы все сделали правильно, – Твайлайт специально ответила так. Она не переносила того, что Принцесса Селестия, ее бесконечно уважаемая наставница, продолжает винить себя.

– Твое отрицание не сделает лучше никому.

– Как долго вы вините себя? Почему вы не поговорили со мной?

– По той же причине, что и ты, – Селестия проигнорировала первый вопрос и, немного помолчав, промолвила: – Уже поздно, моя верная ученица. Оставайся переночевать в замке.

– Спасибо, что выслушали меня, – сказала Твайлайт, поняв, что Принцесса Селестия не желает продолжать разговор.

–  Доброй ночи, Твайлайт.

Принцесса Селестия ушла в свои покои.

Твайлайт почувствовала, что ей стало чуточку лучше. Она запрыгнула на кровать и, зарывшись под плотное одеяло, лежала некоторое время неподвижно, прокручивая разговор в голове. Затем, тяжело вздохнув, она включила лампу на тумбочке рядом, достала дневник и раскрыла его на том месте, где остановилась.

Почерк Старлайт изменился, он него веяло неким спокойствием.

5 октября

Прошло два года с последнего раза, как я обращалась к дневнику. Почему такой большой промежуток? Ну, в дневнике пропала прежняя надобность, и я была малость занята. Похоже, я основала некое подобие религии. У меня даже появились последователи. Это не то, что я представляла себе пару лет назад, но если мои идеи помогают другим обрести смысл существовать, то почему бы и нет? В конце концов, это помогло и мне самой.

Мы снимаем небольшое помещение (пока что), куда могут приходить нуждающиеся в помощи. Питаю надежду, что однажды у нас появится что-то вроде церкви. Сейчас мало кто воспринимает нас всерьез, но мы продолжаем распространять наши идеи.

Надеюсь, я все делаю правильно. Интересно, что бы сказала Твайлайт, увидев, до чего я докатилась? Ха-ха. Ставлю сотню битов, она бы о-очень удивилась.

– Ты молодец, – ответила Твайлайт дневнику. – Ты добрая пони… Хотела бы я узнать тебя получше. – Она хихикнула, осознав, что разговаривает с неодушевленным предметом, и легонько покачала головой. – Может, когда моя вечность закончится, мы встретимся.

3 декабря

Все еще не бросила попыток понять, что за камень я до сих пор таскаю с собой. И все так же безрезультатно. Кого бы я ни спрашивала – археологов, геологов, историков – никто не знает, что это такое. Некоторые даже предлагали баснословные суммы в надежде, что я отдам им камень. Не буду врать, будто я отказывала сразу и не задумывалась о том, чтобы согласиться, но он все еще со мной, так что…

Вообще-то я сберегла их всех от опасности. Они не знают, что камень необычный – но я-то знаю. Но если подумать: в чем заключается его необычность? Чем он опасен? Ночными кошмарами? Воздействием на психику?

Нужно было выяснить это. Поставить, наконец, точку в поисках. По-хорошему, я должна была проверить его воздействие на себе. Но вдруг я окажусь не в состоянии записать наблюдения? Или произойдет нечто ужасное? Я неплохо владею магией, так что, думаю, могу взять на себя ответственность. Это не трусость, нет, – предосторожность.

Я посмотрю, как камень повлияет на моих последователей. Да смилуются надо мной принцессы за такой гадкий поступок.

4 декабря

Как только я сняла с камня блокирующее заклинание, начался хаос. Все, кто находился в помещении, посходили с ума. Глаза последователей налились кровью, на губах выступила пена. Как будто бешеные псы, сорвавшиеся с цепей, они набросились друг на друга, кусаясь и лягая. И я бы разделила всеобщее безумие, если бы предусмотрительно не наложила на себя заклинание-оберег. Насмотревшись на безумие вдоволь, я вновь заколдовала камень, и последователи тут же успокоились. Они не помнили, что произошло, и удивленно глядели на образовавшийся в помещении беспорядок, потирали синяки, ссадины и укусы. Майндглоу так и вовсе кто-то выдернул клок гривы. Конечно, я никому не сказала, что произошло на самом деле.

Все это время я носила с собой чистое зло. Но когда я только нашла камень, он действовал на меня иначе. Мягче, что ли? Я вроде не сходила с ума, правильно? Однако прошло два года. Он как будто накопил в себе энергию, а теперь выплеснул ее.

Я поставила себе цель избавиться от камня. Не просто выкинуть в ближайшее мусорное ведро – а сделать так, чтобы никто и никогда больше не прикоснулся к нему. Пока что я не преуспела в этом. Я пыталась разбить его разными способами, но там, где треснул бы даже алмаз, камень оставался невредим.

…Я что-нибудь придумаю. Непременно.

Твайлайт перелистнула страницу и обнаружила, что записей больше нет. Она пролистала дальше, вплоть до самого конца – ни единого словечка, только зияющие пустотой страницы. Она полностью сняла заклинание, скрывавшее записи, так что оставалось только одно – похоже, Старлайт забросила ведение дневника. По спине прокатился снежный ком, когда Твайлайт поняла, что так и не узнает, что случилось с камнем. И это был не читательский интерес, нет, она забоялась как правительница, ответственная за своих подданных. Но раз до сих пор ничего не произошло, значит ли это, что Старлайт нашла способ уничтожить камень? Нет, нельзя так легкомысленно относиться! Если он взаправду имеет свойство накапливать силу с годами, Эквестрии может грозить серьезная опасность. Нужно что-то предпринять! Но что? Найти камень? Где? А если он даже не в Эквестрии?

Надо успокоиться. Она проходила это уже много раз. Выдохнув, Твайлайт встала с кровати. Ничего еще не произошло – и не факт, что произойдет. Ее единственное доказательство – дневник из прошлого века. Возможно, она преувеличивает, причем сильно, но лучше так, чем потом посыпать голову пеплом.

– Нужно предупредить принцесс, – сказала себе Твайлайт и выбежала из комнаты.

5

Эрли, прихрамывая, едва поспевала за охранником. Каждый раз, когда она переносила вес на поврежденную ногу, та отзывалась режущей болью. «По крайней мере, я могу идти, а это уже большое достижение», – подумала Эрли с небольшим облегчением. Со временем ей удалось поймать ритм, и она приноровилась ступать так, чтобы боль кусала ногу не так сильно.

Пони шли по плохо освещенному коридору. Какая это часть корабля, Эрли не имела понятия, а нарушать тишину и спрашивать Шилда она не хотела. Время от времени она поглядывала назад, надеясь застать врасплох Дикси, бесшумно следующую за ними, но до сих пор ни разу не преуспела в этом. Словно кошка, гуляющая сама по себе, Дикси являла себя только тогда, когда сама того хотела.

Заметив, что дистанция стала слишком велика, Шилд остановился и терпеливо подождал, пока Эрли догонит его.

– Уверена, что не нужна помощь? – негромко спросил он. – Давай, обопрись на меня.

Эрли отрицательно покачала головой. Пусть охранник лучше следит за обстановкой, а с хромотой она сама как-нибудь справится.

Спустя полчаса они оказались на пустом вокзале, где в гордом одиночестве стояла вагонетка. Ее двери были открыты и как бы приглашали внутрь.

– Да ну не может быть! – воскликнул Шилд от удивления и тут же закусил губу, поняв, что говорит слишком громко. Он продолжал тихо, но взволнованно: – Кто-то починил транспортную систему? На корабле остались другие выжившие?

Одна точно, мысленно ответила Эрли и вновь обернулась, и вновь никого не заметила.

– Теперь мы быстро доберемся до мостика. – В голосе охранника едва различимо зазвучали нотки надежды.

Прежде чем зайти в вагонетку, Шилд внимательно осмотрел ее, но не найдя ничего подозрительного, поуспокоился. «Не похоже на ловушку, – сказал он. – Интересно, монстры умеют придумывать ловушки?». Его вопрос остался без ответа. Эрли выбрала на пульте «Мостик» как пункт назначения. Двери бесшумно закрылись, и вагонетка мягко, словно лодка на воде, тронулась.

Шилд, наморщив лоб, считал оставшиеся заряды в батареях. Эрли сидела рядом и наблюдала за ним, давая отдых поврежденной ноге. Вагонетка ехала небыстро – но спасибо, что вообще ехала. Поездка обещала быть продолжительной, все-таки они направлялись в другой конец корабля. Возможно, по этой причине Эрли завела разговор.

– Как так получилось, что та громадина подобралась к нам незаметно? – спросила она.

– У меня вопросов не меньше, чем у тебя, – отозвался Шилд. – Может, в прошлой жизни оно было единорогом, и в его памяти всплыла парочка маскирующих заклинаний. – Он пожал плечами.

– И как ты отбился?

– Да никак, – Шилд укоризненно взглянул на Эрли. – Я не дурак, чтобы мериться силенками с многотонной грудой мышц. Я побежал за тобой, а когда вернулся за лекарством, там уже никого не было.

– Вернулся, значит… Та комната, которую ты не захотел проверять, да? В ней было лекарство.

Шилд кивнул.

– Одной благодарностью мне не отделаться, но спасибо, что спас мне жизнь.

– Перестань. – Охранник спрятал батареи для резака в карман формы. – Мы все еще на корабле, который кишит чудовищами. Будешь благодарить, когда выберемся. Если выберемся.

Эрли поняла, что иного шанса может и не быть, и рискнула заговорить с охранником о его проблеме.

– Так ты, выходит, – осторожно начала она, – переборол свой страх?

– Чушь это, – отозвался Шилд. – Он никуда не делся, я чувствую его даже сейчас.

– Но тут безопаснее, чем где-либо еще на корабле, – заметила Эрли.

– Что с меня взять.

– По крайней мере, ты признаешь страх. И как по мне, это достойнее и лучше, чем строить из себя смельчака.

– Эрли, ты за кого меня принимаешь? За маленького жеребенка? Признай, это же попросту жалко! – Охранник немного повысил голос. – В тебе храбрости больше будет, и мы видели это не раз.

– Шилд, у твоего страха должна быть причина, – спокойно сказала Эрли. – Позволь помочь тебе. Это меньшее, что я могу сделать, чтобы выразить благодарность.

– Я трус, – отмахнулся Шилд. – Достаточная причина. И заканчивай со своей благодарностью. Ты знаешь, что я спас тебя только потому, что мне было страшно оставаться одному. – Он сглотнул нервно, поддавшись короткому воспоминанию. – …До исступления страшно.

– Как бы ты ни называл это, я все еще жива. Благодаря тебе. – Эрли взглянула охраннику в глаза. В них она увидела сомнение. – Ты точно не желаешь выговориться? Скорее всего, другой возможности тебе уже не представится.

Шилд раздраженно цокнул языком.

– Хочешь услышать историю из моего детства? Назойливый же из тебя психолог. Что ж, доставай попкорн и устраивайся поудобнее. И обещай не перебивать, пока я не закончу. – Шилд сделал глубокий вдох, набираясь смелости, и начал рассказ: – Мне тогда, наверно, было пять или шесть. День заканчивался, но вместо того, чтобы возвращаться по домам, я и два моих друга решили заглянуть в юнитологическую церковь. Сначала нам просто хотелось узнать, что там да как, но, не обнаружив ничего интересного, мы быстро заскучали. Тогда кому-то из нас в голову пришла гениальнейшая мысль – пробыть в церкви ночь, скрываясь от местных обитателей. Кого найдут последним – тот и выиграл. Мы были теми еще сорванцами, так что идею поддержали единогласно. Так мы хотели выяснить, кто из нас самый храбрый. И тогда, если подумать, я был храбрее, чем сейчас.

Шилд недовольно покачал головой, словно не одобряя себя нынешнего.

– Наша задумка должна была провалиться, – продолжал он. – Нормальные пони не остаются в церквях на ночь, но эти монахи или послушники – или как они там себя называют, – расходиться не спешили и дружненько спустились в подвал. Ну а мы, три малолетних идиота, последовали за ними, подгоняемые любопытством и желанием узнать, кто из нас самый-самый. Еще спускаясь по лестнице, я ощутил вязкий страх, как будто все глубже ступал в болото, но, не желая проигрывать дружкам, отодвинул его на второй план.

В подвале было темновато, нормально освещалась только небольшая сцена, по которой туда-сюда ходила кобыла. Она толкала речь, такую же пламенную, как ее грива, магией держа перед собой какой-то рубин. Нас, непрошенных гостей, никто не заметил – поначалу я подумал, что мы хорошо прячемся, но затем понял, что юнитологи завороженно глядят не то на выступающую, не то на рубин.

Шилд замолчал. Поглядел на окно, за которым было черным черно.

– А потом произошло что-то странное. Хотя я никак не выдал себя, был совершенно неподвижен и вдобавок сокрыт темнотой, весь подвал резко обратил на меня внимание. Их взгляды были неестественные, не предвещавшие ничего хорошего, как будто на меня взирали куклы или манекены. Через несколько секунд я обнаружил, что друзей и след простыл. Это был кошмар наяву. Дикая, противоестественная обстановка, куча незнакомых пони, источающих враждебную ауру, огнегривая с недоброй ухмылкой на губах – и я, совершенно один. Тогда я впервые испытал настоящий ужас. Я хотел побежать к выходу, но ноги меня не послушались, они как будто вросли в пол, сделав меня частью интерьера.

И тут огнегривая приблизилась ко мне. «Любопытство не порок? – спросила она поддельно ласково. – Ты пришел увидеть, на что способен этот камень?». Я ничего не ответил, но ответ ей и не был нужен. Она наложила на меня какое-то заклинание, потом рубин засветился и вокруг развернулся хаос. Все кричали и вообще вели себя неадекватно, вроде как я и сам кричал. Одна лишь огнегривая глядела на происходящее с безумным наслаждением, пока остальные норовили переломать друг другу кости. Столько ненависти в одном месте… можно сказать, я почти что побывал на «Солярисе». Только вместо монстров были юнитологи.

Шилд вздохнул и помотал головой.

– Потом огнегривая что-то сделала, и все разом успокоились. Она спросила, понравилось ли мне. Потрясенный ужасом, я, конечно, ничего не ответил, но она сочла это за согласие. И затем… просто отпустила меня. Не знаю, как я поднялся по лестнице и дошел до выхода – я едва волочил ногами, шел, будто на ходулях. Друзья, ждавшие снаружи, увидев меня целым и невредимым, одобрительно похлопали меня по спине и наградили званием самого храброго из нашей троицы…

Потом мне постоянно снились кошмары. Я боялся ложиться спать. Это не прошло даже спустя столько лет. Каждый раз, когда я остаюсь один, я как будто возвращаюсь в тот подвал. – Шилд мрачнел. – Это все. Надеюсь, я удовлетворил твое любопытство.

– Тебе давно следовало выговориться, – промолвила Эрли.

– Фигня это все. Если я не могу разобраться с собственными мыслями, то как мне поможет тот, кто меня даже не знает?

– Я неплохо узнала тебя за последнее время.

– Мне уже начинает надоедать этот сеанс психотерапии, – ответил Шилд, сдерживая раздражение.

– Ты зациклился на одной мысли, Шилд. Ты вел себя храбрее, чем кто-либо, дважды вытягивая нас из сложнейшего положения.

– В том-то и дело, это со стороны только так кажется. Никто не понимает, что я чувствую на самом деле.

– Ты говоришь это мне? – Эрли начинала сердиться. – Шилд, я была при смерти. Кому, как не мне понимать, что ты чувствуешь? – Ее слова попали точно в цель. Глаза Шилда блеснули. – Сейчас я начну говорить прописные истины, но, похоже, без этого не обойтись. Страх – это нормально, Шилд. Все чего-то боятся. Знаешь, чего я боюсь? – Она замолчала, заметив, что ее голос начинает дрожать, но все-таки продолжила: – Все друзья, которые у меня были, в итоге отдалились от меня. Я… Я вижу в тебе друга, Шилд. Лучшего, что у меня был.

– Мы познакомились совсем недавно, – проворчал Шилд. – Ужасные у тебя были друзья, раз ты уже готова называть меня лучшим другом. – Уголки его губ, наконец, дернулись в улыбке. – Похоже, все это время я искал того, кто бы понял меня. Я вряд ли когда-нибудь забуду, что произошло в той церкви. Но ты рядом, и это… успокаивает меня. Что бы ни случилось дальше, я рад, что мы встретились.

– Я тоже, – ответила Эрли с мягкой улыбкой, но в душе ей было немного грустно. Столь непривычное чувство безмятежности пропадет, как только вагонетка остановится, и двери откроются, впуская внутрь пропитавшийся опасностью воздух. Хотела бы она, чтобы поездка никогда не заканчивалась.

Через пять минут вагонетка приехала. Выйдя с вокзала, пони попали в атриум. И хотя они уже вдоволь навидались разных ужасов, многочисленные следы резни, оставленные тут и там, все равно действовали на разум подавляюще. Пройдя через атриум, пони поднялись на капитанский мостик, место, откуда контролировались все системы корабля, – сердце «Соляриса». Столько пультов и различных панелей управления – и почти все предостерегающе горят красным. Только транспортная система и система вентиляции воздуха горели желтым.

– Поди разберись, что тут да где… – осматриваясь, сказал Шилд, как на него из-за панели выскочил монстр, секунду назад притворявшийся трупом. Охранник успел отпрыгнуть в сторону, острые, как сабли, лезвия разрезали воздух, задев кончик его хвоста. Не прицеливаясь, он выстрелил три раза. Плазма с шипением прожгла гнилую плоть. Оставшись без головы и двух конечностей, монстр грохнулся на пол и замер.

– Его одежда... – заметил Шилд, отдышавшись. – Неужели это капитан? – «Одежда» – это громко сказано, «лохмотья» – более подходящее слово. В них с трудом узнавалась капитанская форма, некогда белоснежная, но теперь черная от крови и гноя.

– Он кое-что обронил. Это тебе, Эрли, – охранник левитировал кристалл спутнице в копыто. Недолго думая, она загрузила информацию в свой ИКС. Воспроизвела аудиозапись:

– Мы сделали все, как он велел, – послышался дрожащий от безумия голос. – Никто не ждет, никто не знает. Мы обречены на успех. Он будет доволен. Дело осталось за малым. Моя жизнь. Наши жизни. Мы станем проводниками. Теми, кто покажет другим верный путь к единству. Так желает он. – Раздался хлопок, ознаменовав конец записи.

– Он что, застрелился? – Шилд округлил глаза. Эрли же наоборот, почти не удивилась. Она прослушала запись еще раз. «Он будет доволен» – неужто капитан подразумевал...

– Ляганные яблоки, – взволнованный голос охранника не на шутку испугал Эрли, его взгляд был устремлен на панель с множеством кнопок и большим экраном. – У меня две новости. Одна хорошая, а другая… не знаю, как ее назвать. Сигнальная система исправна. Она работает, Эрли! Но, видишь ли, в чем дело… – Он нервно взглянул на спутницу. – Может, подойдешь поближе?

Она подошла, не спуская глаз с экрана. На нем стали различимы буквы и цифры.

– Кто-то уже отправил сигнал бедствия. Два часа назад. Но это еще не все. – Охранник обошел панель с другой стороны. – «Солярис» находится слишком близко к планете. Эквестрия VII притягивает его, мы медленно падаем. Здесь написано, что мы упадем через десять часов, и не похоже, что это можно как-то исправить. По крайней мере, с нашими навыками. – Он вздохнул, пытаясь собраться. – Я не знаю, что это все значит. Это реально настораживает… Ну хотя бы спасательный шаттл прилетит на два часа раньше, – на удивление оптимистично заметил Шилд.

– Подожди, а если шаттл уже прилетел, забрал того, кто отправил сигнал, и улетел? – Страх обхватил Эрли мертвецки ледяными копытами.

– Исключено, – уверенно заявил Шилд. – Слишком большое расстояние, чтобы покрыть его за два часа.

– Тогда кто отправил сигнал бедствия? Может, капитан? Нет, вряд ли. Зачем он тогда себя убил? Не понимаю, – Эрли пыталась состыковать догадки, но чего-то не хватало, и они отталкивали друг друга, словно магниты с одинаковыми полюсами. – А то, что мы падаем, не так уж и плохо, – заметила она.

– Ага, – Шилд издал нервный смешок. – Если только шаттл не задержится, и нас не размажет по поверхности планеты, когда истечет время, то я согласен, совсем не плохо.

– Я о другом. Обелиск где-то на «Солярисе». Вместе с кораблем он вернется туда, где должен быть, и никому и никогда больше не навредит.

– Меня все равно не радует перспектива делить с ним одну могилу, – оптимизм Шилда растворился, словно сахар в кипятке. – Меня больше удивляет то, что сигнальная система работает. Ну, то есть я не жалуюсь, но все прочие пути спасения, что мы пробовали до этого, были отрезаны. Неужто юнитологи забыли позаботиться?

– Нет, не забыли. Я не позволила им это сделать. – Произошло то, что Эрли ожидала меньше всего. Ни она, ни охранник не слышали ее приближения. Дикси возникла, словно из ниоткуда, прямо как привидение. А может, она все это время находилась здесь? Да, точно, тогда все сходится! Это она заставила работать вагонетку и отправила сигнал бедствия!

– Ты наша спасительница, Дикси, – сказала Эрли благодарно. – Расскажи, что происходит на корабле. Ты же знаешь, верно?

Дикси посмотрела на Эрли серьезно и даже с некоторой опаской.

– Ты действительно хочешь узнать правду?

– Конечно! Почему ты спрашиваешь? По тем обрывкам информации, что я нашла, я не могу составить цельную картину. Что-то важное ускользает от меня.

Дикси поджала губы.

– Ох, и с чего бы мне начать? – подняла она глаза к потолку в задумчивости. – Да, я знаю, что произошло с «Солярисом». И ты тоже знаешь.

– Что? – недоуменно вопросила Эрли. – Ты можешь выражаться яснее?

– Чем меньше ты меня будешь перебивать, тем быстрее все поймешь. Ладненько?

Эрли кивнула смятенно.

– Видишь ли, позаботиться о том, чтобы никто не смог отправить сигнал бедствия должна была ты.

На Эрли как будто вылили ведро ледяной воды. Она задрожала и ошарашенно поглядела на Дикси, не понимая, к чему та клонит. Хотя нет: все она понимала, но отказывалась в это верить.

– Я помешала тебе. Не могла же я допустить, чтобы ты отрезала последний путь к спасению. Да, ты правильно поняла. Ты была одной из тех, кто привел «Солярис» к его текущему состоянию.

– Не может быть… – пролепетала Эрли.

– Может, – сухо ответила Дикси. – Вспоминай, Эрли. А если не можешь, то я поспособствую. Помнишь ли ты, как ты спустилась в шахты Эквестрии VII, где нашли обелиск? Тебя и главврача отправили туда разузнать, почему некоторые шахтеры жаловались на частые ночные кошмары и галлюцинации. Ища источник, вы двое и капитан спустились в шахты и отколупали от обелиска несколько кусочков, чтобы изучить их на корабле.

В голове Эрли один за другим всплывали кусочки воспоминаний, до этого момента находившиеся где-то на дне сознания. И чем больше она вспоминала, тем сильнее становился ужас.

– Это был поворотный момент, – продолжала Дикси. – Вы подобрались к обелиску слишком близко. Медленно, но верно, он отравлял ваши разумы, так что вы этого даже не замечали. Пока вы сохраняли незамутненный рассудок, вы пытались вылечить Сандерхуфа с помощью кусочков обелиска. Но когда ваши разумы были захвачены полностью, и когда вы уже не могли отвечать за собственные действия, из больного Сандерхуф превратился в подопытного.

– Я не могла… – пролепетала Эрли, словно маленькая испуганная кобылка. На мордочке Дикси промелькнула мука, но она все же рассказывала дальше:

– Обелиск нашептывал вам команды. Вы стали приводить в действие его план. Для начала вы незаметно расширили круг сообщников – в итоге вас стало около тридцати. Ни у кого из остальных членов экипажа и в мыслях не было, что вы готовите диверсию. Тщательно подготовившись, вы подняли обелиск на корабль якобы для того, чтобы изучить его. Все, как он хотел. Теперь оставались финальные штрихи – отрезать все пути для спасения, а затем… совершить массовое самоубийство, превратившись в монстров и дав начало эпидемии.

Ноги больше не держали Эрли – настолько сильным было потрясение.

– Но, как ты могла заметить, ты еще жива, – говорила Дикси. – Догадываешься, кто помешал твоему суициду?

На глазах у Эрли скопились слезы.

– Но как? Почему я ничегошеньки не помнила, когда проснулась в своей каюте?

– Обелиск, перестав нуждаться в тебе, отпустил твой разум. Ты забыла все, что творила под его влиянием, потому что это как бы была и не ты вовсе. Твое сознание спало, а обелиск управлял тобой, точно куклой на ниточках. – Дикси виновато посмотрела на Эрли. – Это трудно принять. Я пыталась сохранить это в тайне. Было бы идеально, если бы ты выбралась с «Соляриса», так и не узнав, что произошло. Но увы.

– Я не понимаю, – Эрли вытерла слезы копытом. – Как камень – то есть обелиск – может кем-то управлять?

– Это не просто камень, а разумное существо.

– Но зачем он это делает?

– А какие цели могут быть у загадочного космического существа, зарытого в недрах планеты на отшибе Вселенной? Какие бы цели он не преследовал, он – чистое зло.

– Откуда ты все это знаешь? Как будто ты сама в этом участвовала. И спускалась в шахты, и проводила опыты!

Над Дикси словно нависла туча.

– Я боялась, что ты спросишь, – промолвила она, избегая зрительного контакта. – Может, здесь и остановимся? – спросила она с надеждой, глаза ее наполнились печалью. – Или ты не отступишься, пока не узнаешь всю правду? Не надо. Пожалуйста. Прошу тебя.

– Я не собираюсь останавливаться на полпути, – неумолимо ответила Эрли. Она была потрясена до глубины души и никак не могла уложить в голове услышанное. Ей хотелось возразить, что это все жалкая ложь… если бы только вернувшиеся воспоминания не говорили обратное.

Дикси подошла к Эрли почти вплотную, села напротив и понурила голову.

– Помнишь нашу первую встречу на «Солярисе»? Ты еще спросила, где я пропадала, а я ответила, что была на другом потрошителе? Для тебя это, наверно, не станет неожиданностью, но я солгала тебе. – Она слабо покачала головой. – Суть в другом. – Дикси взглянула куда-то сторону, Эрли посмотрела туда же и обнаружила Шилда, взволнованно взирающего на нее. Она была так сильно поглощена тем, что ей говорила старая подруга, что совсем забыла, что он тоже здесь.

– С тобой все нормально? – вопросил охранник. – Ты уже пять минут пялишься в одну точку и что-то бормочешь себе под нос, не реагируя на меня.

Дикси с мягким укором поглядела на Шилда и хмыкнула.

– И почему я надеялась, что смогу это скрыть? Глупая я. Видишь в чем дело, Эрли… ты выдумала меня. Я существую лишь в твоих фантазиях.

И снова пробирающий тело холод. Как будто вся кровь, что текла по венам, резко застыла.

– Не может быть. – Эрли отчаянно замотала головой. – Ты смеешься надо мной!

– Посмотри на меня. Разве похоже, что я шучу? – Дикси была серьезна как никогда. – Будешь и дальше отрицать? Или слушаешь дальше?

Эрли оставалась неподвижной.

– Ты сохранила рассудок благодаря мне. Я стала чем-то вроде громоотвода, – Дикси подавила усмешку.

– Если тебя никогда не существовало, – Эрли все еще не верила, губы ее дрожали, – как ты защитила меня от задир в школе?

– Никак. Это была ты сама. Твоя перемена была настолько резкой, что ты шокировала обидчиков.

– Но ведь… я видела тебя!

– Да, потому что я плод твоего воображения, не забывай. А вот задиры видели только разозленную Эрли Дрим, которой надоели постоянные издевательства. Тогда же ты получила метку, и потом много раз задавалась вопросом, что она значит. – Дикси указала на закорючку, напоминающую вихрь, на крупе Эрли. – Теперь ты понимаешь? Твоя метка значит, что у тебя шикарное воображение. Настолько шикарное, что ты поверила, будто я – реальна.

Все было именно так. Теперь Эрли понимала.

– Мы впервые встретились в церкви… – вспомнила она.

– Это была не я. Та пони, в отличие от меня, вполне реальна. Я взяла себе ее внешность… Вернее, ты выбрала такую внешность для меня. Мне нравится. Мне понравится все, что нравится тебе, Эрли, – искренне улыбнулась Дикси.

– Я выдумала тебя, чтобы защититься от одиночества.

– Точно, – кивнула Дикси. – Будь у тебя нормальное детство, меня бы никогда не существовало. Я рада, что стала твоей подругой и помогла тебе.

Эрли грустно усмехнулась. Она разговаривает с собственной фантазией. Психолог, по которому плачет желтый дом. Какая ирония. То, чему она не предавала значения и что почти забыла, теперь ослепительно засияло и предстало в совершенно ином свете. Все, что она знала, оказалось ложью и перевернулось с ног на голову. Она не чувствовала опоры под копытами и стремительно падала вниз, в бесконечную темную пропасть.

Эрли видела себя совсем маленькую. Родители, никогда раньше не опаздывавшие к ужину, сегодня задерживались. Десять минут. Полчаса. Час. Два. Их все не было. С каждой минутой волнение и страх вгрызались в маленькое сердце все глубже. Но было кое-что, защищавшее его от яда печали и одиночества. Рисование. Эрли представляла, как переживает приключения на пару с великим волшебником, единорогом по имени Дикси, и ей становилось не так грустно. Ведь маленькая Эрли знала – что бы ни произошло, Дикси защитит ее.

Родители вернулись домой в одиннадцатом часу, когда в черном небе уже давно зажглась желтая луна. С порога от них повеяло холодом и отстраненностью, а не привычной теплотой. Они выглядели измученными, одежда их была помята и порвана, как будто после драки.

– Собрание затянулось. Мы устали. Иди спать, – сухо сказала мама, не обратив внимания на урчащий от голода живот Эрли.

– Здесь все и началось, – изрекла Дикси, вырвав Эрли из воспоминаний. – Безобидная детская фантазия со временем стала второй личностью.

Эрли ошарашенно смотрела в одну точку, не в состоянии пошевелиться.

– Теперь я вспомнила, – с трудом говорила она. – Ты постоянно врала мне, но я слепо верила каждому твоему слову, ведь ты была моей подругой, и это единственное, что имело значение для меня.

– Да, у меня не всегда хорошо получалось врать тебе. Но ты этого не замечала.

– Но почему ты все-таки отдалилась?

– Это ты спроси себя.

– Я и спрашиваю.

Дикси усмехнулась.

– Ты убедила себя в том, что я поступлю с тобой так же, как все.

И вот теперь паззл сложился полностью. Эрли пребывала в глубокой растерянности. Она совсем оторвалась от реальности, позабыв, что находится в месте, где на тебя в любую секунду могут напасть монстры. Было очень глупо целиком уходить в себя, но потрясение оказалось слишком велико, чтобы с ним справиться.

Вдруг Эрли почувствовала, как челюсть сводит боль. Голова непроизвольно дернулась вбок, в глазах запрыгали звездочки, и Эрли поняла, что ее кто-то ударил. Потирая пульсирующую болью скулу, она подняла взгляд и увидела пони в инженерном костюме, стоящего перед ней, тогда как Дикси и след простыл.

– Ты в своем уме? – воскликнул Шилд. – Да ты ей все зубы чуть не выбил! – Он внимательно посмотрел Эрли в глаза, и вздохнул с облегчением: – Слава лунному свету ты с нами. Шаттл вот-вот прибудет. Ты можешь идти?

Эрли ничего не понимая, робко кивнула. Шилд помог ей подняться, и втроем они поспешили на вокзал, однако она все равно всех замедляла, хотя очень старалась не обращать внимания на боль и идти как можно быстрее. Наконец, оказавшись в вагонетке, она могла перевести дух.

– Сейчас объясню, что происходит, – сказал ей Шилд, торопливо выбирая пункт назначения. Когда вагонетка тронулась, охранник обернулся к Эрли и указал на инженера, стоявшего чуть поодаль. – Это он отправил сигнал бедствия и починил транспортную систему. А теперь он поможет нам добраться до шаттла. – Шилд помолчал, с опаской глядя на спутницу. – Что с тобой там произошло? Я никогда не видел тебя такой растерянной.

Эрли было тяжело держать в себе открывшееся знание, она хотела выплеснуть эмоции, но в то же время боялась. Получается, она лгала всем. Вся кровь, все унесенные жизни – на ее копытах.

– Я… Долго рассказывать, – произнесла Эрли сдавленным голосом. – Расскажу, когда нам ничего не будет угрожать. – Она не знала, как остальные отреагируют на правду. Вдруг, узнав, что она виновата в крахе «Соляриса», они бросят ее на произвол судьбы? Это было бы ей по заслугам… но она хотела пожить еще хоть немного.

Спустя несколько минут вагонетка остановилась. Эрли узнала причальную палубу. Миновав вокзал, пони продвигались по знакомым коридорам. Скорее даже продирались, ибо за прошедшие часы монстров здесь стало в разы больше. Не видать Шилду и Эрли спасения, если бы не бесстрашный инженер, уверенно шагавший впереди. Магической хваткой держа перед собой лазерный пистолет, он так легко и даже виртуозно расправлялся с наступающими волнами монстров, что это вызывало мление. Наверно, у него был талант к истреблению чудовищ: каждый выстрел бил точно в цель, а перезаряжался инженер так ловко, будто делал это миллион раз на дню. «Правильно я сделала, что решила повременить с объяснениями, – с содроганием подумала Эрли. – Он бы без колебаний застрелил меня, ведь я ничем не отличаюсь от этих монстров».

Когда пони добрались до платформы, у инженера закончился боезапас. К счастью, монстры тоже закончились. Спасательный шаттл еще не прибыл; Эрли с болью поглядела на обгоревшие остовы челноков и последовала за инженером в небольшое помещение с окном, из которого открывался вид на всю платформу. На панели неизвестного назначения мигал желтый огонек.

– Я знаю, что это, – сказал Шилд. – Запрос на стыковку. Шаттл совсем близко!

Инженер кивнул и нажал кнопку на панели. Огонек перестал мигать и сменил цвет на оптимистичный зеленый. Троица застыла в волнительном ожидании. Через пару мучительно долгих минут на платформу опустился шаттл с гербом Эквестрии на корпусе. Недолго думая, пони рванули к своему спасению. На несколько мгновений Эрли даже забыла про боль в ноге и бежала наравне со всеми. Едва они поднялись на борт, Шилд тут же попросил пилота как можно скорее отчаливать. Тот, поглядев на разрушения вокруг, и сам был не против.

Наконец, шаттл выбрался к звездам. Не описать словами, какое облегчение пони испытали в тот момент. Прильнув к иллюминатору, они смотрели, как искореженный инопланетной болезнью силуэт «Соляриса» удаляется все дальше. В конце концов, густой мрак глубокого космоса полностью поглотил его.

Кошмар остался позади.

– Раз нам теперь ничего не грозит, расскажешь, что с тобой случилось? – аккуратно спросил Шилд.

Эрли ощутила укол под сердцем и стиснула зубы. Если она скажет правду, то точно потеряет друга, которого только-только обрела. Кто же захочет водиться с таким чудовищем? Недолго она радовалась. И почему одна и та же история повторяется снова, и снова, и снова? Прямо как злой рок!

Она смахнула подступившие слезы и увела охранника в противоположный конец шаттла, чтобы пилот и инженер не услышали разговора. Сделав глубокий вдох, она стала рассказывать, не утаивая от охранника ни одной детали. Услышав про Дикси, Шилд округлил глаза от изумления, но когда дело дошло до злодеяний, совершенных Эрли, к изумлению прибавился неподдельный ужас.

– Ты это серьезно?! – воскликнул он, когда Эрли закончила. – Но это звучит как полный бред!

– Вот именно. Если бы я хотела соврать, то придумала что-нибудь получше. – Эрли отвела взгляд.

– Подожди-подожди, – Шилд выставил перед собой копыто. – Я не могу это так быстро переварить.

– Все просто, Шилд. Все погибли из-за меня. Из всех монстров, что ты встретил на корабле, самый ужасный всегда был рядом с тобой. Можешь меня ненавидеть. – Она отвернулась, потому что из глаз опять полились горячие слезы, и уставилась на собственные копыта.

– Ненавидеть? – удивился охранник. Он понизил голос, поняв, что говорит слишком громко: – Ты не сделала мне ничего, чтобы я тебя ненавидел! И ты не можешь винить себя в смерти других – тобой управляли.

Эти слова разозлили Эрли.

– И что?! – резко обернулась она, из-за слез ничего не различая перед глазами. – Что мне теперь думать, что это на самом деле была не я, и радоваться жизни, тогда как почти весь экипаж навсегда останется на этой Луной забытой планете? Сотни погибших, которые никогда не вернутся домой, не увидят родных и любимых… И все потому, что какая-то ненормальная пони, выдумавшая друга, позволила дурацкому камню завладеть ее разумом!

Сердце разрывалось на части. Это была жуткая боль, по сравнению с которой боль в ноге была всего лишь неприятным ощущением. Сколько бы Эрли не плакала, ей не становилось легче.

Спустя некоторое время, когда ее слезы стали иссякать, Шилд тихо произнес:

– Я не виню тебя, Эрли. Ты не сделала мне ничего плохого.

– Извини, – всхлипнула она. – Я не хотела вымещать злобу на тебе.

– Все нормально.

Нет, не нормально, но со временем Эрли успокоилась. Она была все также зла на себя, но, по крайней мере, она перестала плакать. Шилд все это время молча сидел рядом.

– Как ты? – негромко спросил он.

– Есть хочу, – ответила Эрли.

– Не уверен, что здесь найдется еда… – охранник осмотрелся. Шаттл потряхивало. Похоже, они продвигались через гиперсветовой коридор.

– Я тут подумал и кое-что понял. Что если рубин огнегривой и обелиск связаны? И тот, и другой могут управлять разумами.

– Тогда Эквестрии грозит опасность, – пришла к неприятному заключению Эрли.

– Да, – согласился Шилд, мрачнея. – Еще ничего не закончилось.

Однако была одна мысль в голове Эрли, которая, словно лучик света в беспроглядной темноте, не давала ей утонуть в пучине отчаяния. Если догадка верна, ее родители были в той самой церкви, в том самом подвале, что и Шилд, когда огнегривая использовала рубин, чтобы продемонстрировать его силу. А это значит, что родители – такие же жертвы, как и она.

– Шилд, можно личный вопрос? – робко спросила Эрли.

Охранник ответил не сразу.

– Конечно.

– Где ты жил, когда был маленький?

– В Филлидельфии, – ответил он уверенней, чем на предыдущий вопрос. – А что? Подожди, – поразился он, – мне кажется, или ты улыбаешься?

Охраннику не показалось. С опухшими от слез глазами Эрли улыбалась, почти незаметно, но все-таки.

6

– Если все действительно так, как ты говоришь, нельзя терять ни минуты, – изрекла Селестия, выслушав опасения Твайлайт. – Но этот старый дневник – единственное, что может подтвердить твои догадки?

– Да, – кивнула Твайлайт и, поколебавшись, спросила обеспокоенно: – Вы мне не верите? Думаете, я создаю проблему из ничего?..

В покоях Селестии, просторной и изящно обставленной комнате, горел единственный источник света – лавовая лампа на тумбочке рядом с роскошной кроватью. Корона, золотой воротник и накопытники, подчеркивавшие царственность принцессы, сейчас находились на лакированном столике у зеркала, но даже без них Селестия выглядела все так же величественно и грациозно. Она старалась не показывать сонливости и легкого раздражения от того, что ее сон был прерван.

– Однажды я посчитала твои подозрения безосновательными и даже оскорбительными, потому что была слишком слепа. Результат ты знаешь, нас едва не захватил рой оборотней, – Селестия вздохнула, сев на кровати. – Я верю тебе, Твайлайт, так же, как ты веришь этому дневнику и пони, которой он принадлежал. Я правильно поняла, ты хочешь найти этот странный камень? Но как? У тебя есть какие-нибудь идеи?

Твайлайт не успела ответить, потому что в покои вошла Луна.

– Что-то случилось? – спросила Принцесса Ночи. Твайлайт повторила ей то, что рассказала Селестии чуть раньше.

– Камень из космоса, который дурманит разумы? С такой угрозой мы еще не сталкивались, – несколько отстраненно отреагировала Луна.

– Пока еще он не стал угрозой. Поэтому я хочу найти его как можно скорее. Надо организовать поиски по всей стране, – твердо сказала Твайлайт. – И за ее пределами тоже.

– Все равно, что искать иголку в стоге сена, – заметила Селестия. – На это может уйти не один год.

– Хотя бы известно, что именно мы собираемся искать? – спросила Луна. – Есть у камня какие-нибудь отличительные черты?

– Я не видела его своими глазами, но в дневнике он описывался, как «рубин, опоясанный черными нитями».

– Лучше, чем ничего, – удовлетворилась ответом Луна. – Сейчас ночь, возможно, я найду зацепку во снах.

– Есть еще кое-что, – сказала Твайлайт. – Возможно, это чересчур, но мне будет спокойнее, если вы используете на себе самые могущественные заклинания-обереги. Даже если вероятность ничтожна, нельзя, чтобы вы попали под влияние камня.

Рога сестер засветились почти одновременно. Покои озарила яркая вспышка, и Твайлайт зажмурилась, а когда открыла глаза, то увидела, что тела принцесс покрывает прозрачная, едва заметная пленка, словно поверхность мыльного пузыря. Через несколько мгновений, однако, та стала полностью невидимой.

– Что-нибудь еще, чему стоит уделить внимание? – ожидающе посмотрела Луна.

– Нет, – Твайлайт наконец-то немного успокоилась.

– Тогда я раздам необходимые распоряжения, а вы отдыхайте. Утром у вас будет много забот. Доброй ночи. – С этими словами Луна вышла из покоев сестры. Некоторое время она шла по длинному коридору, который вел к башне, в сопровождении тишины и пряного запаха цветов, что она развесила незадолго до того, как Селестия позвала ее к себе. Однако затем она услышала торопливый звон копыт позади и обернулась. Страж ночи, весь запыхавшийся, резко затормозил перед ней.

– Принцесса… случилось… ужасное, – пытался говорить он.

– Отдышись, – Луна насторожилась.

Восстановив дыхание, страж говорил:

– На «Солярисе» чрезвычайное положение. Экипаж скосила неизвестная болезнь. Выживший всего один. Спасательный шаттл уже отправлен.

– Один выживший? – ахнула Луна. – Из семи сотен пони? – она мотнула головой, не позволил шоку овладеть ее мыслями. – А что с самим кораблем?

– Большинство систем не работает, он падает на Эквестрию VII.

– Значит, уже не спасти. Немедленно доложите мне, если узнаете что-нибудь еще. И прежде чем пускать спасательный шаттл обратно в Эквестрию, убедитесь, что он не принес с собой заразу. – Только пандемии нам не хватало, подумала Луна. – И еще… – она приказала начать поиски странного камня. – И не забывайте о мерах предосторожности. Мы еще не знаем, с чем имеем дело.

Выслушав указания, страж кивнул, отдал честь и удалился.

Луна продолжила путь в башню в глубокой задумчивости. Сердце царапало неприятное предчувствие. Считай, весь экипаж корабля мертв – какая болезнь способна на такое? На «Солярисе» столько врачей, столько процедур по дезинфекции – и этого в итоге оказалось недостаточно? Почему помощь запросили так поздно? Неужели болезнь убила экипаж быстрее, чем они смогли отправить сигнал бедствия? Вопросы наперебой кричали в голове, но ни на один из них не было логического ответа. Нет, бесполезно сейчас строить догадки. Причины, безусловно, важны, но лучше сконцентрироваться на том, как быть дальше, ведь погибло много пони. «Сестра будет в ужасе. Когда о трагедии станет известно всем, на нас нахлынет волна гнева и недоверия, – терзалась Луна. – И «волна» – это еще мягко сказано. Это будет настоящее цунами».

– Решено, – сказала она себе. Чтобы огородить остальных принцесс от гнева, она возьмет вину на себя. В конце концов, это была ее идея посылать корабли в дальние уголки космоса.

Поднявшись на самый верх башни, Луна вышла на балкон, где ее дожидался небольшой телескоп. Увы, любоваться звездами было некогда. Закрыв глаза и слушая едва уловимую песню прохладного ночного ветра, она сконцентрировала магию в роге и скользнула в иную реальность. Теперь ее окружали не шпили замка, а тысячи сверкающих бусинок, словно капельки дождя, застывшие в воздухе. Каждая из них была чьим-то сном. Искать камень Твайлайт среди такого многообразия – все равно, что пытаться разглядеть жемчужину на дне океана.     

Вздохнув, Луна медленно пошла вперед, внимательным взглядом выискивая бусинки-кошмары. Не факт, что в них найдутся упоминания о таинственном камне, но королевских обязанностей это не отменяет.

– Вот ты где спрятался. Я почти пропустила тебя. – Она дотронулась до бусинки и в мгновение ока оказалась во сне.

За маленьким пегасом гонялись учебники-переростки, злобно шурша бумажными пастями и шипя закладками-языками. Он быстро-быстро махал крылышками, пытаясь оторваться от преследователей, но силы его почти иссякли. Луна поспешила вмешаться и обратила книги в безобидных бабочек. Осознав, что опасности больше нет, жеребенок горячо поблагодарил принцессу и хныкнул. Она ласково потрепала его по голове и спросила, что его беспокоит.

– Родители ждут, что я наберу высокий балл на экзамене, – шмыгнув носом, поведал он. – Они хорошие родители, и я их люблю, но…

– И родители тебя не разлюбят в независимости от того, как ты сдашь экзамен. Я уверена, они вовсе не хотели, чтобы ночами тебя мучали кошмары. Почему бы тебе не поговорить с мамой и папой?

Жеребенок завороженно смотрел на Луну, как будто понял что-то важное.

– И вправду так. Почему я думал иначе? Спасибо, Принцесса!

– Я пригляжу за тобой. – Луна нежно улыбнулась. – И больше никаких волнений, хорошо? У тебя все получится.

Столь теплые, полные веры слова всегда помогали, и этот раз тоже не стал исключением. Луна использовала их как инструмент, облегчающий ей работу. Да, звучит не очень красиво, но такова реальность. Повтори одно и то же миллионы раз, и от фразы останется одна лишь выхолощенная бесцветная оболочка, потерявшая свое первоначальное значение. Для Луны эти слова больше не несут в себе смысла, но для других они спасение. Ведь слова, произнесенные принцессой, приобретают особый вес, можно сказать, магию, какими бы банальными они ни были на самом деле.

Жеребенок успокоился, и кошмар растворился. Луна снова оказалась в темном пространстве с бусинками-снами, напоминавшими звезды. Она парила от одного скопления к другому и не заметила, как отдалилась от центра на почтительное расстояние. Если представить, что все пространство снов – галактика, то сейчас она находилась на самом ее краю. Внимание Луны привлекла красная звезда, как будто капля крови на ярком свету.

Луна заглянула в нее и тотчас почувствовала себя неуютно. Она огляделась. Старые железные стены, запятнанные грязью и гноем. Натужный гул двигателей. Отвратительный запах гнили, от которого желудок норовит вывернуть наизнанку.

– Не может быть… – промолвила Луна ошарашенно. Вне сомнений, это был «Солярис».

Из холодной темноты коридора доносился едва различимый плач. Чувствуя, как к горлу подступает тошнотворный комок, Луна с трудом сглотнула и двинулась вперед по коридору, освещая путь сиянием рога. С каждым шагом рыдания становились все громче, а тьма – гуще. От вони мутнело в глазах. Луне совсем не хотелось здесь находиться, она никогда не видела подобных кошмаров, но не только титул Принцессы Ночи не позволял ей развернуться и уйти. Ее долгом было узнать, что произошло с «Солярисом» – и вот возможность.

Прямой, как стрела, коридор без поворотов и дверей закончился тупиком. Луна разглядела фигуру, прислонившуюся к стене, которая больше не плакала, но все еще всхлипывала.

– Это всего лишь сон, – поспешила успокоить ее Луна, аккуратно приближаясь к ней, словно к пугливой зверушке. – Тебе нечего бояться. Все не по-настоящему.

Свет от рога упал на фигуру, и Луна тотчас отшатнулась. То, что она увидела, не было пони. Обвисшая, покрытая струпьями кожа, деформированные кости и пара лишних недоразвитых конечностей.

– Тогда что настоящее? – прохрипело гадкое существо. – Может, все это время я была привязана ремнями к больничной койке и пускала слюну, витая в придуманной реальности… – оно подавилось слезами.

Собравшись с духом, Луна произнесла:

– Я хочу помочь тебе, – она попыталась придать голосу мягкости.

– Поздно. Некому помогать. Все погибли. Эквестрия VII станет их братской могилой. Если бы я не…

Оборвавшись на полуслове, как будто не в силах стерпеть душевной боли, чудовище снова разрыдалось. Луна почувствовала, как ее вытягивает из сна – пони, которой он принадлежал, просыпалась. Вынырнув в пространство снов, Луна некоторое время неотрывно смотрела на место, где только что находилась красная капелька. Столь жуткие кошмары редки, и, как правило, сильно искажены из-за больших переживаний. Но «Солярис»… он предстал точно таким же, каким она его помнила. И этот запах, эта кровь на стенах, и хозяйка сна, превратившаяся во что-то невообразимое, – почему-то не ощущались как воспаленная фантазия. Они выглядели вполне реальными. Что же случилось с планетарным потрошителем?

Паническая атака ударила в мозг. Эрли в ужасе раскрыла глаза и жадно схватила ртом воздух, словно вынырнув на поверхность. Сердце колотилось, точно перепуганная птица в клетке, норовя выскочить наружу. Спустя несколько глубоких вдохов пульс стал замедляться. Удивительно, что она смогла заснуть. Видимо, усталость наконец взяла свое. Но вряд ли ей удастся хорошенько выспаться в ближайшем будущем, кошмары еще долго будут одолевать ее, она знала.

Эрли обнаружила, что глаза мокрые, и вытерла их копытом. Контуры сна почти размылись, словно следы на песке после волны, однако она помнила, что вернулась на «Солярис» и с кем-то там разговаривала. С Дикси, скорее всего.

– Как себя чувствуешь? – выразил беспокойство Шилд.

– Все так же скверно, – сухо ответила Эрли. – Слушай, я знаю, ты волнуешься, но не надо задавать глупых вопросов. Как будто по мне не видно, как я себя чувствую. – Возможно, это прозвучало грубо, но она просто хотела, чтобы сейчас никто ее не трогал.

– Хорошо, – сказал Шилд. По его голосу трудно было понять, как он воспринял ее слова.

– Долго мы уже летим?

– Почти три часа. Пилот сказал, что до дома осталось немного. – Губы охранника тронула улыбка. – Не могу дождаться момента, когда увижу из иллюминатора родную планету.

Из кабины пилота виднелись звезды. Инженер сидел неподвижно, словно фигура из воска. Шаттл больше не трясло. Тишина. Приятная, расслабляющая, не несущая в себе опасности. Так непривычно.

Вскоре пилот плавно приступил к снижению. Эрли и Шилд прильнули к иллюминатору, словно маленькие жеребята, впервые увидевшие снегопад. Они и ощущали себя детьми, завороженно глядя на родную планету, что росла под ними, постепенно превращаясь в плоскость.

– Наконец-то дома, – Шилд немного расчувствовался, провожая глазами проплывающие внизу леса, степи и моря.

«Дуреха, – корила себя Эрли. – И почему я решила, что на «Солярисе» будет лучше?». Мрачные коридоры корабля и его кровожадные обитатели будут преследовать ее до конца жизни, даже несмотря на то, что они остались где-то на краю Вселенной, на границе горизонта событий. Дошло до того, что она стала думать, что монстры – это те же пони, ставшие жертвами ее непростительного злодеяния. И вместо страха и мления, Эрли начала испытывать к ним жалость – и ненависть к себе.

…Взамен она взглянула на свою жизнь под иным углом. И даже обрела друга, которого и не надеялась когда-нибудь найти. Осознание этого немного подсластило горечь вины.

Разноцветные солнечные блики скользнули по стеклу иллюминатора. Шаттл продолжал снижаться, и вскоре облака расступились. Эрли увидела оживленный космопорт, вокруг которого сновали пассажирские шаттлы и челноки. Для рыб размером покрупней – а именно для кораблей вроде «Соляриса» существовала отдельная взлетно-посадочная площадка, которая была довольно таки сильно удалена от порта, и еще сильнее – от города. В свете алеющего восхода чернела громадина, медленно возвышающаяся над горизонтом. Судя по размерам, то запросто мог быть новый планетарный потрошитель.

– Нам правда обязательно так жестоко обходиться с планетами, дербаня их на маленькие кусочки? – вдруг спросил Шилд, и Эрли испытала смутное чувство дежавю. – В том смысле, что если произошедшее на «Солярисе» было предупреждением? Реакцией на нашу агрессию?

– Ничего себе предупреждение, – фыркнула Эрли. – Да это настоящее объявление войны.

– Все равно это как-то неправильно.

Наконец, шаттл коснулся земли. Снаружи замелькали силуэты. По какой-то причине пилот не спешил открывать дверь. Так прошла минута, затем пять, затем десять.

– Чего мы ждем? – нетерпеливо спросил Шилд.

– Вас не разрешают выпускать, – в голосе пилота слышалось беспокойство. – И мне почему-то тоже выходить нельзя. Не знаю, чем они там заняты.

Эрли переместилась в кабину пилота, из которой был лучше обзор, и увидела пони в летных одеждах, которые крутились вокруг шаттла. Они переговаривались между собой, о чем-то спорили, а в копытах некоторые держали приборы неизвестного назначения. Она спросила инженера, что это за странные инструменты, но тот, конечно же, ничего не ответил.

– Предположу, что они проверяют, не привезли ли мы из космоса какую-нибудь гадость, – сказал пилот.

Ожидание растянулось еще на полчаса, но, в конце концов, пилоту все-таки разрешили выпустить пассажиров. Оказавшись снаружи, Эрли медленно втянула ноздрями сладкий эквестрийский воздух, стараясь не упустить ни единой его нотки. Великолепно! Как будто она сделала первый вдох в жизни. А чего только стоит приятный шершавенький асфальт под копытами вместо мертвого ледяного металла! С широкой улыбкой на мордочке она посмотрела на Шилда – он полностью разделял ее восторг.

Однако радовались они недолго. Пунцовые лучи восхода загородила высокая тень. Перед выжившими стоял страж ночи в темных доспехах, и его суровый взгляд не предвещал ничего хорошего. На секунду Эрли запаниковала, подумав, что наступил час расплаты, и сейчас ее схватят и потащат в темницу, как страж сказал:

– Идите за мной, – не просто сказал, а приказал.

– Куда? – последовал резонный вопрос Шилда.

– В королевский замок.

– Зачем? – спросила Эрли.

– Принцессы желают видеть вас.

Было слышно, как тяжело вздохнул инженер, как будто отпуск, который он так долго ждал, закончился, не успев начаться.

---

Твайлайт проснулась с первыми лучами солнца и едва закончила причесывать гриву, когда принцесса Луна попросила ее подойти в тронный зал. Она была уверена, что это связано с камнем, что есть какие-то зацепки во снах, и даже чуточку радовалась в мыслях, но…

На деле все оказалось иначе. И ее уши совсем не были готовы услышать такое.

– Вот, почему я собрала вас здесь, – закончила Луна и напряженно взглянула на собравшихся принцесс, ожидая реакции. Новость, прозвучавшая из ее уст, вгоняла в ужас и попросту не укладывалась в голове. Как такое могло произойти? За столько десятилетий, что прожила Твайлайт, это, наверно, было самой жуткой вещью, с которой ей довелось столкнуться. Однако Селестию, повидавшую куда больше ученицы, известие проняло не меньше, а может даже больше. Все-таки, никто не любил своих подданных так, как она: прямо как мать, любящая своих жеребят.

Селестию пробрала дрожь. Сделав глубокий вдох, она успокоилась – или, по крайней мере, надела маску спокойствия.

– Нужно узнать, что произошло, и оценить ущерб, – сказала она твердо. – Значит, всего трое выживших? – Селестия редко хмурилась. Так же когда хмурится небо, это было предзнаменованием чего-то нехорошего. Твайлайт ненавидела, когда случались такие моменты.

– Поначалу говорили об одном выжившем, – сказала Луна. – Я уже отправила за ними. Надеюсь, хотя бы один из них будет в состоянии рассказать, что произошло на «Солярисе».

Все-таки спокойствие было лишь маской. Селестия позволила боли отразиться в ее глазах.

– Неважно, что мы услышим. Это ничего не изменит. Эквестрия повидала немало бед, но это… за гранью, – она коснулась копытом груди, как будто пытаясь сдержать чувства, рвущиеся наружу. – Я не готова сказать Эквестрии об этом.

– Тебе и не придется, сестра, – ответила Луна, выражение ее мордочки ничуть не переменилось. – Я возьму ответственность на себя.

– Но… – Селестия не успела возразить, потому что в тронный зал без приглашения вошел пони. Пепельный единорог в белых, словно алебастр, доспехах – это был страж дня. Он должен был находиться по другую сторону дверей и сторожить их, но по какой-то причине теперь стоял в зале, молча взирая на принцесс.

– Я просила сообщать новости через линию связи, – строго напомнила ему Луна.

Что-то было не так. Твайлайт нутром чуяла, и через мгновение опасения подтвердились. Почти незаметно страж ухмыльнулся, достал из-под шлема что-то округлое и маленькое, и сконцентрировал на нем магию. На несколько секунд зал озарил красный свет, и стало жарко. Самоуверенная ухмылка тут же испарилась с губ стража, как только он понял, что взгляды принцесс все так же ясны, и что покушение провалилось. Быстро сориентировавшись, Твайлайт попыталась стреножить стража магическими путами, однако заклинание было поглощено невидимым щитом, оберегавшим его. Он стрелой вылетел из тронного зала. Она хотела по старинке самостоятельно броситься за ним в погоню, как услышала, что принцесса Луна по линии связи указывает стражам поймать нарушителя. Удобная современная штука, к которой Твайлайт до сих пор не привыкла.

– Теперь это дело пяти минут, – заверила Луна. – В замке слишком много стражников, он не уйдет.

Взгляд Селестии стал еще мрачнее. Столь хмурый вид совсем не сочетался с ее натурой.

– Опасность даже ближе, чем я предполагала. Если бы не ты, Твайлайт, сейчас бы мы все были одурманены. И кто знает… – Селестия осеклась. – Ты предотвратила самое худшее.

Похвала от наставницы всегда вызывала на щеках Твайлайт горячий румянец, но сейчас было не время, чтобы краснеть. Опустив взгляд, она обнаружила на ковровой дорожке черный камешек, похожий на обсидиан, который, видимо, обронил нарушитель. Она подняла камешек магией и осмотрела его со всех сторон. Он совсем не подходил под описание красного камня с черными полосками, но определенно действовал схожим образом. Твайлайт показала находку старшим принцессам.

– Вот первая зацепка.

– Говоря о зацепках, я не нашла ничего во снах, – на мордочке Луны промелькнула усталость. – Но один сон все же привлек мое внимание…

Их разговор снова был прерван – в зал вошли трое: страж ночи, хромающая рыжая кобыла и пони в инженерном костюме.

– Двое? – вопросила Луна. – А где еще один?

– Он погнался за нарушителем, – стараясь выглядеть непоколебимо, ответил страж. – Я не стал ему мешать.

– Шилд вернется, – негромко промолвила кобыла в медицинском халате. – Вы хотели знать, что случилось на «Солярисе»? Я расскажу.

Шилд не знал, что натворил этот жеребец, но за ним была погоня, а другая причина, чтобы броситься следом, и не требовалась. Королевские стражники явно не поспевали за пепельным единорогом, доспехи не давали им особо разогнаться, – в то время как единорог бежал налегке, без какой-либо одежды. «Я единственный, кто может догнать его», – подумал в тот миг охранник и мгновенно принял решение.

Ветер трепал гриву. Давно забытое и столь приятное ощущение, и как жаль, что нельзя остановиться и насладиться моментом. Вернее, остановиться-то можно, но тогда он упустит цель, а стражники – ребята слишком медленные. Чем дольше он бежал, тем явственнее понимал, что отчаянно нуждается в отдыхе.

Они пробежали уже полквартала. Цель вроде как была близко, но в тоже время недостижимо далеко – дистанция никак не сокращалась. Чувствуя, что тело начинает слабеть, Шилд пошел на хитрость. Поймав в поле зрения бочку, он подхватил ее магией и метнул в ноги единорогу, однако тот в последний момент успел отпрыгнуть.

Беглец резко свернул за угол старинного дома, подняв клубы пыли. Шилд, собрав последние силы, ускорился; оказавшись в тесном проулке, он едва не снес с ног кобылу с лазурным окрасом шерстки. Забыв про извинения, он пробежал дальше и вылетел на параллельную улицу, полную спешащих туда-сюда пони, и осознал, что все-таки упустил цель. Он рванул назад, пытаясь догнать ту кобылу – может она что видела, – но и тут его поджидала неудача: незнакомка не стала ждать извинений и ушла. В сердцах топнув копытом, он заметил спешащих к нему стражей.

– Я упустил его, – произнес он, часто дыша и обливаясь потом.

Стражи остановились и переглянулись.

– Вы должны вернуться в замок. У принцесс есть к вам вопросы, – монотонно проговорил один из них.

– Да, да, знаю, – расстроенно ответил Шилд и побрел в замок в сопровождении королевской стражи. Как же он устал от всей этой непрекращающейся суматохи.

Эрли млела от взглядов принцесс. И хотя в их глазах не было ни малейшего намека на высокомерие, ноги держали ее слабо. Она собиралась рассказать правду. Ужасную правду. На самом деле, она могла сотворить собственную правду, исказить произошедшее на свой лад, – и ничего ей за это не будет. Никто не сможет опровергнуть ее слов, а она проживет спокойную жизнь. Звучит заманчиво, даже слишком.

И все-таки она рассказала правду. Совесть не позволила ей сокрыть ни единой детали. Хотя нет, Эрли умолчала про расстройство своей психики.

Реакция принцесс была похожей на реакцию Шилда – сначала удивление, затем ужас. Луна перенесла подробности краха «Соляриса» стоически и почти не выказывала чувств, а вот у Селестии и Твайлайт все было написано на мордочках. Эрли больше не держали ноги, и она опустила круп на ковровую дорожку.

– Можете винить меня в том, что случилось, – закончила она рассказ. – Уверена, родственники погибших от вас не отстанут, и вам придется сделать кого-то крайним.

Селестия и Твайлайт оставались молчаливы, тогда как Луна промолвила:

– А ты невысокого мнения о нас, – кажется, принцессу задели слова Эрли. – Как бы то ни было, теперь мы имеем представление о том, что случилось на «Солярисе». Но для полноты картины хотелось бы услышать версии остальных. – Она взглянула на инженера, стоявшего словно по стойке смирно.

– Нечего добавить, – лаконично ответил он. Не успела Эрли удивиться его внезапной разговорчивости, как сзади послышались приближающиеся шаги. Шилд встал справа от Эрли, весь взмокший и уставший. Принцесса Луна попросила охранника поведать его версию произошедшего.

– Я знаю не больше Эрли, – сказал он, прочистив горло. – Мы с ней прямо как пони со связанными ногами – куда она, туда и я. Мы пытались выжить, вот и все, в общем-то. Нечего тут рассказывать.

Немного помолчав, Луна спросила:

– Тебе известно, что твоя спутница ответственна за катастрофу?

– Да, Принцесса, она сама сказала мне об этом. Но позвольте вставить свои пять битов – она такая же жертва, как и остальные пони на корабле. – Это было храбро. – Нельзя винить ее во всех бедах. – Очень храбро. – Вы не можете повесить на нее всех собак. – Он глядел Принцессе Луне прямо в глаза и нисколько не жалел о словах. Эрли было приятно, что за нее стоят горой – причем это был настоящий друг, а не выдумка, – но… не Шилд здесь властвовал над судьбами, а три аликорна, символы солнца, луны, и сумрака.

– Мы никогда так не поступим, – заверила Селестия, прервав молчание. – Ваш рассказ звучит правдоподобно и сходится с тем, что мы знаем… Так значит, нарушитель сбежал? Печальная весть. Видимо, мы переоценили способности стражи, – с упреком заметила она.

«Ну хорошо, – думала Эрли, – принцессы меня не винят, так почему я продолжаю винить себя?».

– Очевидно, что камень и обелиск связаны. Камень может быть частью обелиска, – рассуждала вслух Твайлайт.

– Я предупрежу Кристальную Империю. – Луна открыла голографический дисплей.

– Я позову Дискорда, – сказала Твайлайт. – Надеюсь, он будет в настроении.

– О, Твайлайт, тебе не нужно меня звать. – Змееподобное существо буквально выпрыгнуло из стеклянного витража, на котором была запечатлена победа над духом хаоса. Эрли, естественно, слышала о драконикусах и о Дискорде в особенности, но своими глазами видела его впервые.

– Тем лучше, не придется заново все объяснять.

– Не пойми превратно, Твайлайт, я тут вовсе не для того, чтобы помогать вам. Намечается такой хаос, что я не буду собой, если пропущу все веселье.

Луна и Селестия никак не отреагировали на его слова, а вот Твайлайт закатила глаза:

– Если вдруг передумаешь, всегда рады принять твою помощь. – Она перевела взгляд на Шилда: – Эрли сказала, что ты знаешь, кто за всем этим стоит.

Охранник кивнул.

– Я видел ее в детстве в церкви Юнитологии, что в Филлидельфии, – он и глазом не моргнул, когда разговор коснулся его прошлого. – Грива у нее прямо как живое пламя, да и в глазах огня не меньше. Единорог она. Больше не помню. Что если проверить ту самую церковь? – предложил он.

– Мы проверим все церкви, – заявила Луна.

– Многие будут не в восторге, – подметила Селестия. – Юнитология пользуется популярностью среди населения, мы рискуем настроить народ против себя.

– Он и так настроится против нас, сестра, когда узнает про «Солярис». Это не сделает хуже. Мы на пороге кризиса, и сейчас не имеет значения, что о нас подумает народ! – Луна позволила себе повысить голос, совсем не сильно, но заметно – больше она не могла сдерживать эмоций.

– Редко их можно увидеть спорящими, – от внезапного голоса над ухом Эрли чуть не подпрыгнула. Она бы и подпрыгнула, если бы не поврежденная нога. Дискорд парил над ней, точно облачко, с интересом наблюдая за принцессами. – И это произошло снова. Кое-кто уделяет слишком мало внимания правлению страной и слишком много – тортам.

Через пару секунд Селестия и вправду взяла вину на себя:

– Очень недальновидно с моей стороны. Я позволила разрастись этому сорняку. Признаться, я и не считала Юнитологию сорняком, я видела в ней цветок, поэтому…

– Виновата не Юнитология. Виноват обелиск! – прервала Эрли принцессу и, спохватившись, склонила голову: – Извините.

– Верно, – согласилась Твайлайт, – но так уж вышло, что главная подозреваемая – юнитолог, а значит, и ее сообщники, скорее всего, будут приверженцами этой религии.

– Созови своих командиров, – сказала Селестия сестре, вздохнув.

Вскоре в тронный зал явилось пятеро стражей дня и шестеро стражей ночи. Отличались они друг от друга только цветом доспехов, обозначавшим, что они подчиняются разным принцессам, а в остальном они были похожи, прямо как близнецы. Нет, даже у близнецов различий найдется больше.

Рог Селестии мягко засветился. Она наложила заклинание, которое, как тоненькая пленка, покрыло всех присутствующих в зале.

– Теперь вы не попадете под чары камня. – Она обратилась к страже: – Проверьте все церкви, какие сможете. – Селестия посмотрела на охранника, затем на инженера: – Вы тоже идете. Вы столкнулись на корабле с необъяснимым и выжили. Ваш опыт пригодится. К тому же, вам можно доверять – чего, увы, нельзя сказать про стражу после утреннего происшествия.

– То есть ты повесила защитное на потенциальных врагов, – заметил Дискорд с самодовольной ухмылкой.

– Такая вероятность есть, – признала Селестия.

– Я поражаюсь, как вас еще не завоевали за столько-то лет?

– Можно ли мне пойти с Шилдом? – робко спросила Эрли.

Селестия приоткрыла рот, но не успела ответить.

– Нет, – отрезал Шилд и строго поглядел на подругу. – Ты достаточно натерпелась. Оставайся здесь, тебе нужен отдых. Принцессы защитят тебя.

– Но я не могу бездействовать, когда все заняты делом! – возразила она.

– В таком случае – поможешь мне, – Эрли отыскала источник голоса. Это была Принцесса Твайлайт. – У всех есть чем заняться? Прекрасно, тогда вперед и с песней. А ты, Дискорд, делай, что хочешь, только не мешай, пожалуйста.

---

Эрли, не находя себе места, молча наблюдала за тем, как Твайлайт бегает по лаборатории, что-то замеряет, спешно записывает, бормочет и прикидывает в уме. Принцесса то и дело подхватывала магией черный, как уголь, камень, и отдавала его на растерзание очередному причудливому прибору. Вне сомнений, она хотела узнать о камне как можно больше, и, похоже, неплохо справлялась сама. Для Эрли пока что оставалось загадкой, зачем ее притащили сюда, – ведь даже неподвижно стоя на месте и ничего не говоря, словно предмет интерьера, она все равно чувствовала, что мешает мыслительному процессу Твайлайт.

Взглянув на длинную распечатку, исторгнутую принтером, принцесса победоносно воскликнула:

– Ага! Так и думала!

– Вы что-то узнали? – Эрли прервала молчание.

– Можно на «ты», – бросила Твайлайт и ускакала в другой конец лаборатории, проделала еще несколько опытов над бедным камнем, который даже не мог пожаловаться на такое к себе отношение, а затем вернулась к Эрли.

– Камень – подделка! – у принцессы горели глаза от азарта.

– Как вы это поняли?

Принцесса махнула копытом:

– Это было проще, чем приготовить яичницу. Вот, смотри, – она стала показывать ленты распечаток одну за другой, от многообразия непонятных графиков и формул у Эрли мгновенно закружилась голова. Принцесса это заметила и немного смутилась: – Если говорить языком попроще, в камне нет ничего космического. Его родина – Эквестрия.

Эрли смотрела на принцессу, не зная, что сказать в ответ. Она не поспевала за ее ходом мыслей и начинала чувствовать себя глупой.

– Ты, верно, задаешься вопросом, почему я привела тебя сюда, – это было утверждение, а не вопрос. – Так вот, я хочу, чтобы ты рассказала мне, что ты чувствовала, когда находилась под влиянием обелиска. Понимаю, это неприятно, но прошу, постарайся ради всех пони.

– Остались только размытые образы. – Эрли посмотрела на принцессу, почему-то ощущая вину перед ней. – Простите, я ничего не помню.

– Что ж, во всяком случае, ты еще раз подтвердила то, что нам известно. Жертвы не помнят того, что делали под воздействием камня. – Твайлайт отложила распечатки на столик и приблизилась к Эрли. – Послушай, я хочу, чтобы ты поняла, произошедшее на «Солярисе» – не твоя вина…

– Я знаю, – резко ответила Эрли, перебив принцессу. – Мне это уже говорили. И пускай я не отдавала себе отчета в том, что делаю, пускай мной управляли, но именно моими копытами сотворили катастрофу. Может, вы все и правы, когда говорите, что я должна забыть все, как страшный сон… и я бы сама рада, но у меня не получается. – Эрли понимала, что в ней растет раздражение, и она ничего не могла с этим поделать.

– Ты злишься на меня, – снова утверждение.

– Нисколько.

– Твой тон говорит об обратном.

– Это усталость. От ваших вопросов, и вообще от всего. Вы ведь и так все знали, правда? Вам не нужна была моя помощь. На самом деле, вас беспокоит наш короткий разговор, который случился несколько лет назад, не так ли?

– Так и есть, – принцесса немного опустила голову. – Поэтому я взяла тебя с собой.

– Повторю снова. Я не зла на вас. Да, в прошлом меня задел ваш ответ, но вы сказали правду. И лучше так, чем жить в мире иллюзий. – Уж кто-кто, а Эрли знала это не понаслышке. – В конце концов, сейчас есть дела поважнее, чем вспоминать былое.

– Ну вот, теперь ты говоришь то же самое. Отбросить то, что не дает мне покоя, – Твайлайт невесело усмехнулась. Сейчас она скорее походила на обычную пони, нежели на королевскую особу – даже несмотря на крылья и рог, совместившиеся на одном теле.

– Как мне убедить вас, что все в порядке?

– Позволь мне извиниться.

– Но я же говорю, что не за что… Ладно, – сдалась Эрли, желая поскорее закончить неприятный разговор.

– Я сожалею о своих словах, – принцесса смотрела Эрли в глаза. – Неважно, правда они или нет, я не должна была так говорить. Это было неправильно и жестоко, и наверняка повлияло на тебя.

– Еще как. Я надеялась на вашу помощь. Спой вы мне песню о магии дружбы, все могло сложиться иначе, я бы воспрянула духом и никогда бы не отправилась на отшиб Вселенной.

– Все даже хуже, чем я предполагала. Получается, я тоже ответственна за то, что произошло на «Солярисе».

– Лишь косвенно. Вы не могли предвидеть будущее. Собственно, как и я не могла знать, что попаду под влияние обелиска. Вы единственная, кто считает себя виноватой, принцесса. Прошу, перестаньте.

– Не раньше, чем ты перестанешь делать то же самое, – ответила Твайлайт, и вдруг в воздухе повисла странная тишина. Неожиданно осознав, как они похожи, кобылы неловко посмеялись и одновременно отвели взгляды, как будто стесняясь зрительного контакта.

Эрли первой решилась прервать затянувшуюся паузу:

– Почему вы вообще сказали что-то настолько нехарактерное для вашего титула?

– Титул отобрал моих друзей, – произнесла принцесса негромко и, прежде чем Эрли успела что-либо спросить, резко сменила тему: – У тебя, верно, ужасно болит нога. Я не доктор, но знаю одно хорошее заклинание, которое облегчит боль. Постой смирно, пожалуйста.

Сначала засветился рог принцессы, потом тело Эрли. Она ощутила тепло, поднимающееся от копыт к самой голове, будто она медленно опускалась в ванну с горячей водой. Боль постепенно растворилась, однако хромота никуда не исчезла.

– Спасибо, – промолвила Эрли.

– Пойдем, нужно рассказать остальным принцессам, что мы узнали, – ободряюще улыбнулась Твайлайт.

Тем временем, Шилд прибыл в Филлидельфию. Он все еще находился в смятении, ведь он никак не ожидал, что ему придется вести за собой других пони. Более того, он считал, что не достоин такой чести. «Глупость! Чтобы я кем-то командовал?» – едва не возразил он прямо в тронном зале. Однако в решении Принцессы Селестии был смысл. Шилд уже сталкивался с тем, с чем многим только предстояло столкнуться, и его опыт, без сомнения, имел вес.

«Пора заканчивать с этим, – мысленно сказал он себе. – От того, как ты себя поведешь, теперь зависит куда больше жизней. И это не «Солярис». Во всяком случае, пока что».

Прихожане встретили стражников пораженными и недоверчивыми взглядами. Филлидельфийская церковь нисколько не изменилась, словно и не прошло много лет. Стараясь не поддаваться воспоминаниям, Шилд направился прямиком к подвалу, а остальные стражники последовали за ним. Один юнитолог что-то затараторил и попытался преградить путь, но охранник отпихнул его.

– Держитесь от церквей подальше! – сказал он громко, чтобы слышали все без исключения, даже глухие от рождения. – Они опасны!

Прихожане стали недоуменно переглядываться, ища подсказки в глазах соседа. Конечно же, никто ничего не понял, но объяснять времени не было. Он быстро спустился по ступенькам и распахнул двери подвала. Яркая вспышка тотчас озарила помещение, и Шилд невольно зажмурился. Открыв глаза, он увидел трех жеребцов, с опаской взирающих на него. Два земных пони и единорог, держащий черный камень магией.

– Со мной этот трюк не сработает, – произнес Шилд равнодушно. – Лучше сдавайтесь подобру-поздорову.

Юнитологи в шоке округлили глаза и замерли, как статуи. Они не понимали, почему камень, никогда не подводивший их, вдруг не сработал. А затем в помещение ворвались стражники и прижали юнитологов к стене. В дальнем углу подвала обнаружили целый ящик с черными камнями. После недолгого изучения стало ясно, что в них нет ни частички магии – иными словами это были пустышки, самые обычные камни, какие можно найти на улице.

– Выкладывай все, что знаешь! – рявкнул страж дня, грозно глядя на юнитолога. Последний нервно сглотнул и с надеждой посмотрел на товарища, единорога, чей камень отобрали и раскрошили в труху.

– Если ты думаешь, что сможешь отмолчаться, то ты ошибаешься, – сказал Шилд главному. – У нас есть парочка заклинаний, которые быстро развяжут тебе язык.

Единорог заговорил тихо:

– Мы зачаровывали камни. Раз в месяц нам присылали новый заряженный энергией камень, и мы занимались тем, что равномерно распределяли эту энергию по пустышкам.

– Заряженный энергией? Что это значит? Говори! – стражнику, похоже, нравилось общаться на повышенных тонах.

– Я говорю! – нервно воскликнул единорог. – Вам нужен камень основательницы. К нему ведут все нити паутины.

– Где он? – спросил Шилд.

– Не знаю. Ни я, ни эти двое никогда не видели его, правда. – Единорог потупил взгляд. – Не так давно нам приказали сворачивать лавочку и ждать дальнейших указаний. Сдается мне, надобность в дополнительных камнях отпала.

– Говори внятнее! – гавкнул стражник.

– Я сказал, что знаю, – единорог исподлобья взглянул на стражника. – Или ты думаешь, что мелкая сошка раскроет тебе все планы?

Спустя несколько секунд напряженного молчания, один из стражников спросил:

– Что будем с ними делать?

Все взоры в помещении устремились к Шилду.

– Пусть посидят в темнице, – вынес он решение. Когда юнитологов увели наверх, он позволил себе протяжно вздохнуть. Только сейчас он заметил, что дрожит и сильно вспотел. Это всего лишь подвал, в нем нет ничего страшного – хотел думать охранник, но детские воспоминания было не так-то просто прогнать. «Хватит. Другие пони… Нет, какое тебе дело до других – Эрли нуждается в твоей защите. Хотя бы ради нее забудь свои страхи», – мысленно наставил он себе.

Мгновение спустя раздался писк. ИКС высветил входящий вызов от Эрли. Не раздумывая, охранник принял его.

– Шилд, с вами все в порядке? – взволнованно спросила она.

– Что случилось? – спросил он, взволнованный тоном ее голоса.

В тот же момент в подвал вбежал запыхавшийся стражник и впился глазами в охранника:

– Скорее на улицу! Вы должны это видеть!

– Подожди секундочку, Эрли, – бросил Шилд и рванул вверх по лестнице. Через несколько мгновений он был снаружи. Со всех сторон на него взирал ночной кошмар: огнегривая была всюду, куда ни глянь. Словно он оказался в городе миллиона зеркал, где единственным отражением была она. Шилд стиснул зубы, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнотворный комок.

– …ворвались в церкви по всей стране, – говорили отражения, как одно. – Пострадало немало наших братьев и сестер, не желавших никому зла, но заклейменных преступниками, только потому, что они почитали учения нашей дорогой основательницы. Принцессы показали свое отношение к нам, теперь настала очередь показать наше. Мы не забудем этого оскорбления!

– Вот зараза, хочет выставить нас крайними! – воскликнул кто-то.

Изображение исказилось помехами. Каждый рекламный щит в Филлидельфии находился во власти огнегривой. И весь город остановился, в ужасе глядя на злодейку, повторяющую одни и те же слова.

– У вас так же, Эрли? – Шилд вспомнил, что подруга все еще на связи.

– Боюсь, так по всей Эквестрии. На улицах целые толпы, похоже, это все одурманенные. Их так много! Откуда их столько?

– Ничего удивительного, – хмуро произнес Шилд, – мы слишком поздно спохватились.

– Они все идут к замку… – дрогнул голос Эрли.

Шилд ощутил внезапный прилив смелости и поспешил поделиться ею.

– Ничего не бойся, Эрли. Принцессы защитят тебя.

– Ты тоже будь осторожен.

Только Эрли отключилась, как поступил другой вызов, на этот раз от принцесс. Шилд, не колеблясь, ответил. ИКС высветил небольшое голографическое окошко. Луна выглядела мрачнее ночи, но все же из ее уст прозвучала обнадеживая новость:

– Мы отследили, откуда ведется трансляция. Это здесь, в Филлидельфии. Я отметила точное расположение на карте. Ты знаешь, что делать. – Принцесса завершила сеанс связи. На все про все ушло не больше десяти секунд. Шилд взглянул на карту: место, отмеченное принцессой, находилось в двух километрах отсюда.

– За мной! – скомандовал он стражникам и рванул со всех ног, оббегая группы растерянных пони. Подчиненные отстали от него на почтительное расстояние, но Шилда это волновало меньше всего. Нельзя терять ни секунды. Еще можно предотвратить безумие – он хотел в это верить.

Отметка привела прямиком к старому двухэтажному зданию, которое, судя по предостерегающим знакам, расставленным тут и там, опечатанной двери и пустым окнам, подлежало сносу. Здание окружали многоэтажки, как бы укрывая его от нежелательных взглядов, будто старшие братья заступались за младшего. Идеальное место для всяких преступников.

Шилд пробрался внутрь через окно на первом этаже и оказался в грязном и пыльном помещении. Здесь никого, надо двигаться дальше. Он вслушивался в тишину и медленно поднимался по прогнившей лестнице, стараясь не издавать шума. Но дом был старый – хочешь не хочешь, а все равно ненароком нарвешься на скрипучую половицу, что, собственно, и случилось. Пройдя до конца темного коридора практически без единого звука, Шилд остановился у обшарпанной деревянной двери и неосторожно опустил ногу. В тот же миг, когда копыто коснулось половицы, та жалобно взывала, точно от боли.

За дверью послышался шорох. Это стало сигналом для Шилда, в тот же миг он ворвался в комнату, едва не снеся дверь с петель. Глаза наткнулись на кобылу с гривой, точно живой огонь, – а больше в пустой комнатке взгляду было зацепиться не за что. Окно было заколочено, и белые лучи света с трудом проникали внутрь.

– Тебе некуда бежать, – сказал Шилд, чувствуя облегчение. Успел все-таки. – Очень опрометчиво с твоей стороны.

Реакция огнегривой поразила. Сначала она прыснула и прикрыла губы копытом, видно, пытаясь сдержать приступ смеха, но быстро сдалась и разразилась громким ржанием.

– Что смешного? – озадаченно спросил Шилд, нутром чувствуя неладное. Вся его уверенность куда-то стремительно испарилась. В коридоре послышались многочисленные шаги – сюда спешили стражники.

Нахохотавшись вдоволь, огнегривая швырнула к ногам Шилда некий предмет, похожий на пульт.

– Можешь выключить трансляцию, но это уже ничего не поменяет. Механизм запущен, и его работу не остановить.

– Какой механизм?

Огнегривая закатила глаза.

– Фигура речи, – ответила она снисходительно. – А ты не слишком сообразителен, да? – Она сорвала с шеи дешевый на вид амулет и швырнула его на пол. – Этот мусор тоже можешь забрать себе.

В маленькой комнате стало совсем не протолкнуться, когда в нее вошли два стражника.

– О, теперь мне следует быть поосторожней в выражениях? – с насмешкой говорила огнегривая. – Что, собрались допрашивать меня? Ну, я думаю, предводительница не обидится, если я раскрою часть планов. Снежный ком слишком велик, чтобы остановить его движение.

– Предводительница? – изумился Шилд. – Разве это не ты?

– Да, я могла бы соврать, но какая разница. Я лучше покажу. – Изумрудная волна магии скользнула по телу огнегривой. В следующий миг Шилд таращился на своего двойника. – Видишь ли, у меня был план отступления, я с легкостью могла одурачить вас, как уже делала раньше. Но решила остаться тут и позлорадствовать.

– Оборотень, – с презрением заметил один из стражников.

– Какая проницательность! – не переставала насмехаться оборотень, вернув себе облик огнегривой. Для той, кого окружили, она вела себя чересчур расслабленно.

– Значит, это ты пробралась в замок, – понял Шилд.

Оборотень кивнула.

– Я запутала стражу, словно жеребят, но ты почти догнал меня. Будь ты чуточку сообразительнее, то понял, что к чему, еще там, в проулке.

– И сколько на вашей стороне таких, как ты?

– Нисколько, я одна такая. В ваших землях нечасто можно встретить оборотня, да? То-то вы все глаза округлили.

– Где твоя предводительница? – угрюмо спросил Шилд.

– Чего не знаю, того не знаю. Она никому и никогда не раскрывала своего местоположения. Иначе бы принцессы ее давно нашли, – отвечала оборотень, с большим интересом разглядывая копыто.

– И ты думаешь, мы поверим в твою ложь? – воскликнул стражник. – У нас есть заклинания…

– Вообще-то, я по доброй воле делюсь нашими планами, – оборотень кольнула стражника укоризненным взглядом.

– Ты заговариваешь зубы, вот что ты делаешь! – зарычал стражник, его терпение кончилось. Он взглянул на Шилда: – Только скажите, я покажу ей, где раки зимуют!

– Если ты меня поколотишь, то вы ничего не узнаете. А вы ведь хотите узнать как можно больше, не так ли?

– Говори, – приказал Шилд, – а потом мы проверим, были ли твои слова правдой. Для чего вам нужно так много камней?

– Чтобы распространять влияние среди населения, очевидно. Дурманить разумы. Расширять численность армии. Наверно, ты уже заметил, как нас много. – Она противно ухмыльнулась. – В камне основательницы много энергии, но чтобы одурманить с ним пол-Эквестрии потребовалось бы не одно десятилетие. Дело пошло гораздо быстрее, когда мы стали использовать дополнительные камни, отдавая им частичку силы камня основательницы. Но как ни крути, все они слабы. Поэтому мы возвели нечто великое. Нечто, что позволит нам завершить путь. Сделает нас едиными.

Шилд почувствовал, что начинает тонуть в ледяных водах страха.

– В-вы построили обелиск? – вымолвил он.

– Какое интересное название. Мне оно нравится.

– Где он?!

– Не имею ни малейшего понятия.

– Где камень основательницы? – Шилд старался не нервничать и говорить твердо.

– Это же очевидно, даже гадать не надо.

– У предводительницы, значит.

– Ага.

– Проверь ее, – Шилд дал добро стражнику, у которого давно чесались копыта пустить в ход магию. Оборотень не сопротивлялась и всем своим видом источала уверенность, прямо как настоящая фанатичка. Вероятно, раньше бы Шилд и разозлился, но теперь… он видел, что творит обелиск с разумом пони, и ему было просто жаль ее.

Спустя минуту после того, как страж использовал на оборотне заклинание, она неожиданно потеряла сознание, но почти в то же мгновение самостоятельно пришла в себя, кое-как удержав равновесие. Что-то в ее взгляде переменилось, причем резко: ни самодовольства, ни насмешки – только смятение.

– Где я? – спросила она, тревожно взирая на присутствующих. – П-почему здесь столько стражников? – Она осознала: – Вы пришли за мной? Но я ничего не делала! И… я все еще не понимаю, где я! – В глазах заблестел страх. – Ничего не помню…

– Успел что-нибудь проверить? – спросил Шилд.

Стражник кивнул.

– Она говорила правду. Хорошо, что мы прибегнули к магии в последнюю очередь. Как только я вторгся в ее разум, воспоминания стали рассеиваться. К счастью, я успел обнаружить кое-что, что она все же утаила от нас. Без главного камня остальные камни придут в негодность.

– Кто-нибудь, объясните, что тут происходит, и что я тут делаю! – отчаянно воскликнула оборотень. – П-прошу вас… Я ни в чем не виновата…

– Я все объясню, – пообещал Шилд. – Постарайся успокоиться, никто не причинит тебе вреда.

Пока оборотень пыталась справиться с нервами, Шилд отчитался принцессе Луне. «Ясно», – выслушав, холодно ответила она и отключилась.

Стоя на балконе, Эрли взирала на многотысячную толпу пони, окружившую королевский замок. Они были неподвижны, словно оловянные фигурки, и все как один задрали головы кверху, как будто ожидая команды. Конечно, с «Солярисом» сие зрелище никогда не сравнится, но масштаб, безусловно, поражал и заставлял сердце взволнованно трепетать. Да, эти пони не ужасные монстры… но что от них ожидать, когда их взгляды, словно кукольные, не выражают никаких эмоций? Теперь Эрли в полной мере понимала, что пережил Шилд в жеребячестве.

Где-то на заднем фоне простонала Твайлайт:

– Если в Мэйнхэттене стычки… Ох, надеюсь с Каденс и Фларри все хорошо. – Из трех принцесс она единственная дала волю волнению.

Эрли, взглянув на толпу, вернулась в зал как раз, чтобы застать спор старших принцесс.

– Все просто, – говорила Луна, – нужно уничтожить камень.

– Твайлайт говорила, что это невозможно, – напомнила Селестия.

– Старлайт была единорогом.

– Верно, и она потратила целую жизнь, но так и не нашла способа его уничтожить.

– Думаешь, наших с тобой сил не хватит, сестра?

– Я не знаю. Я хочу быть уверенной, что мы покончим с камнем наверняка.

В аккомпанемент их спору то и дело звучал громкий хруст – то Дискорд с аппетитом жевал попкорн. Сколько бы зерен он не зачерпывал, ведерко всегда оставалось доверху наполненным. Когда принцессы с укором взглянули на драконикуса, тот сделал мощное глотательное движение:

– Не обращайте внимания.

Для Твайлайт это стало последней каплей.

– Довольно, Дискорд! Сейчас не время для шуток! Если ты явился сюда только чтобы подурачиться, то лучше просто уйди. – Ее мордочка покраснела, словно спелый помидор. – Ты мешаешь.

– Но я ведь ничего не делал, – ответил он поддельно уязвленно.

– Вот именно! Пока остальные пытаются предотвратить хаос, ты бездельничаешь и, видимо, наслаждаешься происходящим.

– Ты сама сказала, что я волен делать, что хочу, – заметил драконикус. Было очевидно, что он говорит так специально, только чтобы позлить принцессу. Все он прекрасно понимал, о чем красноречиво говорила его неприятная ухмылка.

– Ты ведешь себя как маленькое дите.

– Ты срываешься на мне, – со скучающим видом заметил Дискорд. – И кто тут маленькое дите? Ладно, так уж и быть. – Он потянулся так, что захрустели мышцы, и отбросил ведерко в сторону, которое растворилось раньше, чем долетело до пола. – Что ты хочешь от меня, Твайлайт? – нехотя спросил он.

На мордочке Принцессы Дружбы отразилась растерянность.

– Не знаю. Я просто хотела отчитать тебя…

Мгновение спустя снаружи раздался громогласный голос, эхом разносящийся по округе и напугавший Эрли до колик в животе. Голос требовал, чтобы принцессы вышли к якобы разгневанному народу и ответили за свои проступки, а в противном случае грозил тем, что пострадают невинные.

Луна и Селестия пребывали в задумчивости. Твайлайт что-то бормотала себе под нос, похоже, просчитывая вероятности. Дискорд давил зевоту, а Эрли не находила себе места и надеялась, что все решится само.

– Сделаем, как она просит, – наконец решила Селестия. – Я уверена, она желает закончить то, что ей не удалось сегодня утром.

– И мы так легко позволим ей завладеть нашими разумами, только чтобы избежать новых жертв? Ужасный план, сестра, – скептически заметила Луна.

– Не спеши, Луна. Пэйпер Шилд сказал, что оборотень среди юнитологов был только один. Значит, настоящая предводительница наверняка там, внизу. Настоящий камень тоже у нее. Мы втроем станем приманкой, а Дискорд схватит предводительницу. Тогда уже будет неважно, успеет она завладеть нашими разумами или нет.

– Вы думаете, это сработает? – взволнованно спросила Твайлайт. – Это слишком рискованно. Может, есть какой-то другой выход?

– Позволь спросить, Твайлайт, – сказал Дискорд. – Где, по-твоему, риска больше: в том, что вас одурманят, или в том, что я в последний момент передумаю вам помогать? Потому что мне кажется, что даже спустя столько лет ты все еще не доверяешь мне.

– И чья это вина? – огрызнулась Твайлайт. – Кое-кому не мешало бы вести себя посерьезнее!

– Ты забываешь, кто я такой. И да, кое-кому не помешало бы чуточку расслабиться.

– Мы доверяем тебе, Дискорд, – поспешила успокоить его Селестия.

– Ой, да бросьте, – махнул лапой драконикус, – вам просто не на кого больше надеяться, хотя бы это признайте.

Луна томно вздохнула.

– Ты поможешь нам или нет?

В лапе Дискорда вдруг возник блокнот, а на переносице – очки. Он быстро пролистнул несколько страниц, пока не остановился на нужной и не сощурил взгляд, делая вид, что сверяется с расписанием.

– Да, думаю у меня найдется время, – ответил он безразлично и исчез во вспышке света.

Теперь вздохнула Селестия, еще более томно, чем сестра чуть раньше.

– Он до сих держит обиду, что я не пригласила его на последний Гранд Галопинг Гала.

---

Когда принцессы вышли из замка, одурманенные расступились перед ними, словно солдаты, пропуская вперед. Стояла практически полная тишина, как будто само время остановило свой ход. Толпа следила за продвижением аликорнов, глаза одурманенных горели ненавистью и злобой. «Одно неосторожное слово, один шаг в сторону, – нервничала Твайлайт, – и нас просто-напросто затопчут».

– Стоять, – послышалось рядом с ними. Принцессы резко замерли. Из толпы к ним неторопливо вышла единорожка. Возможно, пару десятилетий назад ее грива и напоминала живое пламя, но теперь она выцвела и поседела. Огнегривая больше не соответствовала своему прозвищу, под глазами у нее были мешки, выдававшие бесконечную усталость.

– Сколько же ты пробыла под влиянием? – ахнула Твайлайт.

Огнегривая никак не отреагировала на вопрос. Похоже, она его вообще не услышала.

– Вы снимите с себя все защитные заклинания, чтобы покаяться. – Она достала из седельной сумки черный камень. – А иначе… – Она так и не договорила, потому что слова застряли где-то в горле. Виной тому оказалось беспросветное ничто, развернувшееся вокруг нее. Еще секунду назад всюду были пони, прямо перед ней стояли принцессы, готовые сдаться, но теперь все куда-то бесследно пропало. Она остановилась в шаге от того, чтобы закончить дело всей жизни…

– Впервые вижу злодея, который радуется поражению, – раздался озадаченный голос где-то впереди, но огнегривая никого не могла разглядеть, сколько бы ни вглядывалась в черноту.

– Где я?

– Сам не знаю. Какое-то альтернативное измерение, – ответил голос. – Живописно, не правда ли?

– Значит, вы смогли остановить меня...

– Почему ты говоришь с таким облегчением в голосе? Разве ты не должна быть расстроена, что потратила столько лет, а в итоге вмешался какой-то дух хаоса и щелчком когтей расстроил твои планы?

Огнегривая покачала головой.

– Наоборот. Я счастлива, что не смогла закончить то, что так долго нашептывал мне камень.

– Объяснись, – заинтересованно попросил голос.

– Камень давно ослабил хватку на моем разуме. Я оставалась под его контролем: говорила и делала то, что он хотел, но в то же время я осознавала каждый свой шаг. В твоем измерении влияние камня стало совсем слабым. Впервые за долгое время мои губы произносят мои слова! Я уже и забыла, как приятно говорить то, что думаешь! – восторгалась огнегривая.

– Так где, говоришь, этот камень?

– В седельной сумке. – В следующий миг красный осколок оказался перед ее глазами. – Аккуратнее. Он все еще опасен.

– Не для того, кто знает, на что он способен, – ответил голос. – Столько бед из-за маленького космического камешка. И кстати, не его ты достала перед принцессами.

– Мера предосторожности, – объяснила огнегривая. – Он всегда держал меня на коротком поводке. Не доверял себя никому другому, кроме меня. Я была самым важным звеном в его плане, его защитницей.

– Как ты нашла его?

– Все началось с того, что в жеребячестве я услышала от бабушки сказку, будто у основательницы была некая могущественная реликвия, которую она ото всех прятала и которая позволила ей взрастить Юнитологию. Почти все детство я посвятила поискам. Я горела желанием проверить, правда ли то, что рассказывала бабушка. И в какой-то момент я получила метку – у меня обнаружился талант к поискам кладов и разных редкостей. А спустя еще два года, я нашла реликвию. – Огнегривая замолчала, не решаясь говорить дальше.

– И?.. – поторопил голос. – Где все это время находился камень?

– Когда я поняла, что откопала, было уже поздно. Шкатулка сгнила, и чары на ней ослабли… – неопределенно ответила огнегривая. – За десятилетия сосуществования с камнем я поняла, что он впитывает в себя ненависть и сожаления, как губка. Чем их больше, тем он могущественнее.

– Не ту планету он выбрал, – хмыкнул голос. – Здесь этого добра не то чтобы много. Хм-м, – задумчиво протянул он, – наверно поэтому у него ушло так много лет, чтобы накопить силу.

– Ах да, – вспомнила огнегривая. – Обелиск в пещерах под Кантерлотом. Святая Селестия, как же приятно, когда твой язык не связан.

Раздался щелчок. Напротив огнегривой возник высокий монумент, похожий на кроваво-красную глыбу льда. А затем еще один, отличающийся от первого большим размером и изломами трещин на поверхности. Он него разило холодом, как будто его выдернули из космоса.

– Это все? Больше никаких запасных планов? – удостоверился голос.

– Кто ты такой, что творишь такие чудеса? – пораженно вопросила огнегривая. – А впрочем, мне все равно. Я просто рада, что теперь свободна.

Неподалеку открылся крупный портал.

– Куда ты отправишь их?

– Туда, где им самое место, – ответил голос. – Где они не навредят любимому миру Флаттершай, – добавил он гораздо тише, а затем прочистил горло: – Желаешь что-нибудь сказать, пока не поздно? В том смысле, что связь оборвется, и ты все забудешь.

– Не рассказывайте мне о том, что я сотворила.

Моментом позже портал проглотил все камни до единого и исчез. Беспроглядная темнота отступила, и мир снова налился красками. Яркое солнце, согревающее тело. Чистое, незапятнанное тучами, небо. Мягкий ласкающий ветерок. Площадь у королевского замка, на которой почему-то толпятся пони. Их так много, сегодня какой-то праздник? Стоп, почему принцессы так близко? Почему их взгляды напряжены? Что происходит? Почему все перешептываются?

– Ты помнишь что-нибудь? – обратилась к огнегривой Принцесса Селестия.

Огнегривая напрягла память, но там зиял огромный пробел. Холодея от страха, она помотала головой.

– Тем лучше для тебя, – промолвила принцесса.

Неожиданно площадь накрыла крупная тень. Огнегривая подумала, что это туча, приплывшая невесть откуда, – но реальность оказалась хуже. Это был дракон. Пони спешно расступились, и он приземлился рядом с принцессами.

– Я услышал у вас тут какая-то заварушка и спешил сюда, как мог! – на удивление дружелюбно заявил он. – Но, похоже, вы разобрались без меня. Что я пропустил, Твайлайт?

– Ничего особенного, на самом деле, – послышался смутно знакомый голос.

– О, Дискорд, и ты тоже здесь? – обрадовался дракон. – Да тут практически все!

Принцесса Твайлайт резко погрустнела после его слов, но все же натянула на мордочку улыбку:

– Все же ты вовремя, Спайк. Надо навести порядок, и твоя помощь обязательно пригодится.

– Рад это слышать!

– Сестра, народ ждет, что мы объясним, почему они здесь собрались, – сказала Принцесса Луна.

Эрли, наблюдавшая за происходящим с балкона, вздохнула. Шилд, находившийся на связи с ней, заметил ее облегчение.

– Все закончилось? – спросил он.

– Да, все закончилось, – улыбнулась она.

?

Эрли Дрим

Прошедшие годы ничуть не изменили старомодный лик Понивилля. Все те же приветливые жители, невысокие постройки и неспешное течение жизни. Стоя посреди улицы, она чувствовала себя странно, даже неуютно. С этим городом были связаны воспоминания, насквозь пропитанные ложью, но, безусловно, дорогие ее сердцу. Однако то была не главная причина, почему Эрли не ощущала радости от возвращения. Хоть Понивилль был ей ближе, чем любой другой город, она все же не могла назвать его своим домом.

Но может, теперь что-нибудь изменится?

Неуверенность глодала нутро Эрли, когда она подходила к парадной двери того самого дома, где когда-то жила. Родители вернулись сюда два года назад и с тех пор жили здесь, никуда больше не уезжая. Причина такой перемены интересовала Эрли меньше всего, она просто желала поскорее узнать, правдива ли ее догадка. Вернулись ли ее настоящие родители.

Она застыла, неотрывно глядя на дверь. Медленно подняла копыто, но остановила его в сантиметре от деревянной поверхности двери. «Так ли я хочу знать правду? – Эрли закусила губу. – А если моя догадка окажется неверной? Я рискую бесконечно разочароваться. Может, оставить все как есть? Да, неизвестность лучше истины».

Неожиданно чье-то копыто постучало в дверь вместо Эрли. Это был Шилд.

– Тебе, похоже, не хватает храбрости, – заметил он с улыбкой.

– Спасибо, что пошел со мной.

– Тебе не стоит благодарить меня за такой пустяк, правда. Да и куда я теперь тебя одну отпущу.

С замиранием сердца Эрли смотрела на дверь. С каждой новой секундой кровь все настырнее пульсировала в висках. Когда в доме послышались приближающиеся шаги, живот кольнуло тысячей иголок. Она испытала острое желание броситься наутек, лишь бы не знать правды, но времени не осталось.

Дверь открыла пегаска с серебристой гривой. Она ахнула, прикрыв рот крылом, и в шоке уставилась на Эрли, которая, в свою очередь, смотрела на мать выжидающе и не решалась ничего сказать.

Так они, по ощущениям Шилда, стояли где-то с полминуты, прежде чем послышался чей-то всхлип. Слезы блеснули на глазах пегаски, однако всхлип принадлежал Эрли. Шилд моргнул – и вот мать и дочь уже тихонько плачут в нежных объятьях друг друга, как будто бесконечной черствой пропасти между ними никогда не существовало. Внезапно он почувствовал себя лишним. Что ж, он всегда хотел поглядеть Понивилль, так что пока Эрли будет с семьей…

– Вы друг моей дочери, верно? – внезапно послышался голос мамы Эрли. – Как вас зовут?

– Пэйпер Шилд, – он так привык к этому прозвищу, что в очередной раз представился им.

– Спасибо, что приглядели за Эрли, – поблагодарила его пегаска, поглаживая дрожащую дочь по спине.

Шилд ощутил, как по телу разливается необычное тепло, доселе им ни разу испытанное.

– Мне столько нужно вам с папой рассказать, – шмыгнула носом Эрли.

– Пойдем в дом, обрадуем папу, – пегаска приветственно махнула копытом удивленной соседке, проходившей мимо, затем перевела взгляд на Шилда: – Почему бы вам не погостить у нас? Уверена, у вас есть пара историй, которыми бы вы хотели поделиться.

Конечно же, он не мог отказать. Да и не собирался он, потому что больше не чувствовал себя лишним. Наоборот, он вдруг осознал, что не хочет покидать это место. Никогда. Будто, наконец, нашел, что так долго искал.

Земной пони с короткой гривой выронил из копыта кружку, увидев на пороге своего дома дочь, которая не заявляла о себе больше пяти лет. Он протер глаза, явно не доверяя им, и в этот момент Эрли крепко обняла его.

– Мы думали, ты уже никогда не вернешься, – промолвил он с глубоким облегчением в голосе. Тяжесть, годами давившая на плечи, исчезла без следа.

– Я тоже, – почти шепотом ответила Эрли и крепче сдавила отца в объятьях. Она вновь ощущала себя маленькой кобылкой, безмерно любящей родителей, и это делало ее самой счастливой пони на свете. Наобнимавшись вдоволь, она представила Шилда отцу, тот коротко кивнул ему в знак признательности.

Потом они вместе сидели в зале, попивая душистый ромашковый чай, и без остановки говорили – многолетняя стена, сдерживавшая чувства и слова, была разрушена, и теперь семья наверстывала упущенные годы.

– Все как в тумане, Эрли, – сказала мама.

– Это был очень долгий и очень плохой сон, – добавил папа. – По большей части он выветрился из головы. Но есть некоторые… образы, которые не дают нам с матерью покоя. Мы так долго вредили тебе, и даже не понимали этого.

– Простишь ли ты нас?

– О чем вы говорите? – поразилась Эрли и чуть не выронила теплую чашку из копыт. – Вы ни в чем не виноваты. Вас околдовали, как и многих других. Это были не вы! Не вы отобрали у меня детство, а неодушевленный пришелец из космоса. – Забавно. Она утешала родителей теми же словами, которые не раз говорили ей, но которые она сама отказывалась принимать, как невкусное лекарство.

– Нет, дочка, – мама поставила пустую чашку на стеклянный столик. – Мы виноваты в том, что связали свои жизни с религией, которая чуть не ввергла страну в хаос.

– Но вы ведь не могли… – Эрли осеклась, потому что этот разговор стал до боли напоминать разговор с Принцессой Твайлайт, – предвидеть будущее. – Она отхлебнула чай из кружки, что позволило привести мысли в порядок. Она сказала уверенно, как никогда в жизни: – Здесь нет ничьей вины. Это прошлое, и теперь все будет хорошо.

Шилд молча слушал их разговор, но сейчас он взглянул на Эрли. В его глазах она прочитала вопрос: «Думаешь, прошлое будет легко отринуть?». Уверенности как-то резко поубавилось, но ответ все же пришел довольно быстро. Да, это будет не просто и, наверно, потребуется немало времени, чтобы все вернулось на свои места. Но так необходимо, нужно оставить прошлое позади, чтобы жить дальше, а не застыть в нем навсегда, как та окаменелость в янтаре.

– Теперь мы вместе, и это единственное, что имеет значение, – сказала Эрли и махом допила чай. – Вы не против, если я немного побуду в своей комнате?

– Конечно, солнышко, почему ты спрашиваешь? – ответила мама.

Уходя из зала, Эрли не могла не подколоть Шилда:

– У тебя есть возможность познакомиться с моими родителями получше.

Он поперхнулся чаем.

В комнате было прибрано: кровать аккуратно заправлена, шкаф и тумбочка сверкали чистотой, и в воздухе было ни пылинки – несмотря ни на что, родители не теряли надежды, что дочь однажды вернется, и ждали ее. Она открыла окно. Легла на кровати и закрыла глаза. С улицы доносился умиротворяющий щебет птиц и веселые детские голоса. Гриву трепал легкий ветерок. Солнечные лучи мягко касались мордочки. Эрли медленно выдохнула.

Теперь-то все закончилось.

– Ты не расскажешь родителям, что произошло на самом деле? – послышался голос Дикси.

– Однажды обязательно расскажу. Но не сегодня. – Эрли открыла глаза, и увидела белую в бурых яблоках кобылу, сидящую на краю кровати. – Не думала, что ты появишься снова.

– Да, об этом. – Дикси потупила взгляд. – Я пришла попрощаться. Но сначала хочу убедиться, что ты не будешь терзаться из-за «Соляриса».

– Я буду терзаться, Дикси. Это невозможно забыть, но я постараюсь принять, обещаю. Много невинных пони стали заложниками чужой воли и были вынуждены делать то, что никогда бы не сделали сами, и это помогло мне понять, что я должна перестать зацикливаться.

Дикси сокрушенно вздохнула:

– Ты, наверно, злишься на меня. Я столько плохого тебе сделала.

– Как я могу злиться на ту, кто оберегала меня. Всегда. Посмотри на меня, подруга. Посмотри мне в глаза. Ты видишь злобу?

– Нет. Я вижу благодарность, – мягко улыбнулась Дикси. – У тебя есть новый защитник. И это прекрасно. Теперь мне можно отдохнуть.

Это был последний раз, когда они разговаривали, и Эрли стало бесконечно грустно.

– Я не хочу, чтобы ты уходила.

– Глупышка, – Дикси нежно, по-сестрински потрепала Эрли по голове. – Я больше не нужна тебе.

– Не говори так.

– Забудь меня, Эрли. Это будет правильно. Ты ведь и сама так думаешь.

– Все-то ты знаешь обо мне.

Хихикнув напоследок, Дикси растворилась в солнечных лучах.

– Спасибо тебе. За все, – промолвила Эрли тишине, чувствуя, что навсегда потеряла частичку себя.

---

Старлайт Глиммер

Старлайт бросило в дрожь от холода. Ни августовское солнце, от которого изнывали другие, ни шерстяной шарф, обернутый вокруг ее шеи, – ничего не согревало ее. Ноги ослабли и иссохли, и прогулка до лавочки с сахаром через дорогу теперь не казалась такой уж простой. Устало вздохнув, она посмотрела по сторонам, проверяя, нет ли едущих навстречу повозок, и пошла вперед неспешно – не потому, что никуда не спешила, а потому, что быстрее не могла.

– Совсем уже ни на что не годишься, – ворчала она себе под нос.

Магия тоже ослабла. Заклинания, что раньше ей давались с легкостью, теперь требовали долгой концентрации и подготовки, а о сложных заклинаниях и вовсе пришлось забыть. Во всяком случае, она пока еще могла сдерживать воздействие космического камня, и этого было достаточно.

– Привет, бабуля Старлайт! – мимо пробежали жеребята, с хохотом гонясь за упрыгивающим мячиком. Она приветственно помахала детворе копытом, с трудом подняв его, и улыбнулась.

В деревушке было тихо, поэтому Старлайт жила здесь последние десять лет. Все, чего она теперь хотела – это спокойствия и тишины, чтобы ничего не мешало ей предаваться собственным мыслям и воспоминаниям. Да и к тому же она просто-напросто не поспевала за суетой. Годы брали свое, и за последние месяцы они взяли особенно много.

Старлайт достала четыре бита и отдала их продавцу. Приподняла телекинезом двухкилограммовую пачку сахара, ощущая, будто она весит все двадцать, и положила ее в седельную сумку. Спина прогнулась и, кажется, хрустнула.

– Вам помочь? – спросил кто-то, наверно, продавец.

– Нет-нет, все нормально. Я донесу, – ответила она, а сама думала: «Не донесешь, старая ты кляча! У тебя ноги того гляди согнутся пополам, как спички». Старлайт с усилием сделала шаг, спина заныла, и появилась одышка.

– Проклятье, – буркнула она недовольно, и вдруг почувствовала, как давление лямки на спину исчезло. Обернувшись, она с удивлением обнаружила, что пачка сахара висит в воздухе, окутанная оранжевым облачком магии.

– Не сочтите за наглость, но вам нужна помощь, – произнес бородатый единорог. Его глаза вдруг сощурились то ли в подозрении, то ли в попытке получше разглядеть Старлайт. Последнюю неожиданно посетило необычное чувство, будто она отыскала старый-престарый, давно позабытый и покрытый пылью альбом с пожелтевшими фотографиями. Она глядела на единорога, на его морщины, на его выцветшую гриву и длинную бороду, почти подметающую тротуар, круглые очки в золотой оправе, и все яснее понимала, кто перед ней стоит.

– Старлайт Глиммер? – единорог узнал ее первым.

– Санберст? – ахнула она.

– Не верю своим глазам, это правда ты? – от изумления он выронил пачку сахара, однако достигнуть земли та не успела – Санберст успел подхватить ее магией. Двое стояли в неподвижности, не зная, как реагировать друг на друга. Для Старлайт, давно смирившейся с тем, что она никогда не увидит друга детства, видеть его сейчас было чем-то вроде знака свыше.

– Выходит, я все сделала правильно? Я… прощена? – промолвила она едва слышно.

– Извини, ты что-то сказала? – неловко спросил Санберст.

– Счастлива тебя видеть, старый ты пень, – улыбнулась Старлайт.

– А уж как я рад!

Это было странное ощущение. Видеть перед собой того, кто навсегда, казалось, остался в далеком прошлом. Превратился в воспоминание, в старую фотографию.

– Что ты здесь делаешь? Я думала, важным единорогам нет дела до нашей деревушки.

Санберст кашлянул:

– Может, мы где-нибудь сядем, а не будем стоять посреди тротуара с сахаром в воздухе? – предложил он.

– И то верно. Давай-ка за мной, мой дом через дорогу.

Однако шла она слишком медленно, чтобы кого-то за собой вести. Санберст, хоть и был ее ровесником, шевелил ногами куда легче. Но дабы не обращать на это внимания Старлайт, он замедлил шаг и шел с ней вровень.

– Будешь чай? – спросила Старлайт, когда они зашли в дом. – На самом деле, мне больше нечего предложить, да и гостей у меня сто лет не было.

– Нет, спасибо, – вежливо отказался Санберст. – Не утруждайся лишний раз. Да и на улице так печет, что от чая станет только хуже.

Они сели на диван, отчего тот, непривыкший к таким нагрузкам, жалобно взвыл.

– Со стороны все совсем плохо, да? – спросила Старлайт, почему-то испытывая неловкость. Прошло не меньше минуты, но Санберст так и не ответил. Она тяжело вздохнула. – …Так все-таки, почему ты здесь?

– Я искал тебя.

Старлайт внешне никак не выказала эмоций, но в душе она была шокирована. Всю жизнь она думала иначе, а теперь, оказывается, она не единственная, кто хотел восстановить их связь.

– Ох… А я думала, у тебя поручение от принцесс, – промолвила она.

– Так и есть. Я возвращался в Кантерлот и совершенно случайно решил остановиться здесь. Иной раз поражаешься, как много в мире зависит от простой случайности, – всплеснул копытами Санберст.

– Боюсь спросить, как долго ты искал меня?

– Долго, – коротко ответил Санберст, нахмурившись. – Ты как будто специально пряталась от меня. Только однажды, много лет назад, я напал на твой след в одном городке, но там он и обрывался.

А ведь она действительно пряталась все это время. Но не от Санберста – от всего мира, желая спрятать камень. Судьба обожает иронию, не так ли?

– Я тяжело пережила нашу разлуку, – обнажила душу Старлайт. – Настолько тяжело, что натворила немало плохих вещей. Ты, наверно, слышал, что обо мне говорили жители того городка. Но знаешь, Санберст, я не хочу забывать того, что свершила. Если бы я отринула прошлое, никогда не появилось Юнитологии, понимаешь? Я счастлива, что смогла создать что-то, что сделало жизнь многих пони лучше. И я безмерно счастлива осознавать, что выученный мной урок оказался неправдой. Пусть даже откровение наступило так поздно. 

– Подожди, это ты создала религию, которая популярна не меньше, чем вера в принцесс?

– Да… видимо, у меня талант к подобному, – скромно ответила Старлайт.

Санберст заметно приуныл.

– Эй, – Старлайт копытом коснулась его подбородка, так чтобы он поднял глаза и посмотрел на нее, – все хорошо. Ты искал меня, тебе была небезразлична наша дружба, и я рада, что это так.

– Спасибо, Старлайт. Ты не представляешь, как для меня было важно услышать это от тебя.

Какое-то время они сидели молча, каждый думая о своем. Старлайт думала о том, стоит ли посвящать друга детства в то, почему она прячется ото всех. Причина находилась на полке, запертая в шкатулке, и никак не выделялась из интерьера. Однако, ее выделял неотрывный взгляд Старлайт.

– Красивая шкатулка, – заметил Санберст. – Чей-то подарок?

– Ага, – совершенно спокойно ответила Старлайт. Ей до боли в сердце хотелось хоть раз в жизни поделиться своими переживаниями, разделить ношу, но нет. Нет! Она не посмеет втягивать Санберста. Будет лучше, если он никогда не узнает о камне. Никто не должен знать о камне.

– Так… что ты собираешься делать?

– Ничего. Буду жить здесь. Единственное, что я еще хотела бы узнать – это как поживает Твайлайт. В последний раз, когда я ее видела, эта коза не состарилась ни на морщинку.

– Твайлайт? В смысле, Принцесса Твайлайт? С ней все нормально. Подожди, а вы знакомы? С каких пор?

– С очень давних пор… – многозначительно ответила Старлайт.

Помолчав, Санберст вдруг спросил:

– У тебя есть пергамент и перо?

Старлайт кивнула, не совсем не понимая, зачем они ему понадобились, и указала на столик, на котором они находились.

– Я позаимствую, ладно?

Она вновь кивнула, не произнеся ни слова, и наблюдала, как Санберст строчит письмо. Поставив точку, он еще раз пробежался глазами по написанному и удовлетворился. Его рог объяло мягкое свечение, и письмо сгорело в магическом пламени.

– Надеюсь, принцессы не будут против, если я задержусь здесь на пару дней.

Ответ принцесс не заставил ждать. Вспышка выплюнула письмо прямо Санберсту в копыто. Единорог спешно развернул его и прочитал. Даже густая борода не смогла скрыть его улыбки. Он посмотрел на Старлайт взглядом как у жеребенка, которому родители купили давно желанную игрушку:

– Принцессы сказали, что я могу не спешить.

– То есть…

– Да, Старлайт! Я даже не мечтал об этом! – Он резко посерьезнел и прочистил горло: – Но, конечно, злоупотреблять их добротой я не собираюсь. Побуду в деревне дня три или четыре, а потом уеду, чтобы закончить с делами.

– А ты очень занятой единорог, я смотрю. Спокойная старость, видимо, не для тебя.

– Я постараюсь приехать как можно скорее, – пообещал Санберст.

– Не спеши так. Тебе уже не двадцать лет. Да и я никуда не убегу. Даже если вдруг захочу, ноги все равно далеко меня не унесут, – этим легкомысленным замечанием Старлайт омрачила радость Санберста, однако он не подал виду.

– Я о стольком хочу спросить тебя.

– И я. Давай начнем прямо сейчас?

И они вместе предавались воспоминаниям из далекого детства, чувствуя себя маленькими жеребятами. Наперебой рассказывали истории из своих жизней, складывая мозаику из прожитых годов. И оба были счастливы, как никогда. Они совсем забыли о времени, голоде и о том, что, вообще-то, снаружи дома существует целый мир – настолько они были поглощены тем, чтобы успеть рассказать друг другу как можно больше перед новой разлукой. Однако ей было суждено случиться раньше, чем через три дня.

На следующее утро Старлайт почувствовала, что силы практически иссякли, что сон все тяжелее давит на веки, и как невыносимо трудно противиться ему. Этот момент все-таки настал… но так не вовремя. Почему именно сейчас?

Она взглянула на Санберста, который храпел на диване, укрывшись мантией как одеялом. Безусловно, он знал, что ей оставались считанные дни, и хотел попрощаться. И вот теперь она просто уйдет, не сказав ни слова. Покинет его жизнь, теперь уже навсегда. В сердце вцепились острые когти, грозясь разорвать его на куски. Старлайт подошла к другу детства поближе, посмотрела на него в нерешительности, а затем использовала на нем простенькое заклинание.

Затем, отбросив сомнения, она достала с полки шкатулку и водрузила ее себе на спину. Решимость придавала ей силы, столь необходимые, чтобы закончить дело всей жизни. Выйдя на улицу, она сделала глубокий вдох. Воздух такой сладкий и такой свежий, как никогда раньше. Время было раннее, солнце только обозначилось яркой линией над горбами холмов. Старлайт направилась в сторону леса так быстро, насколько позволяло тело. Добравшись до опушки, она остановилась, чтобы перевести дух. Она не хотела смотреть назад, потому что и так знала, что путь, который она проделала, – мал. Время подгоняло. Скоро жители проснутся. Почти не передохнув, она стала углубляться в лес.

Когтистые ветки царапали щеки и шкурку. Идти было все труднее, под копытами то и дело возникали трудно различимые корешки, заросли стали гуще, но Старлайт поставила себе цель уйти так далеко, как сможет, и упорно следовала ей, пока в один момент силы не покинули ее тело окончательно.

Лежа на чуть прохладной травяной подстилке, она жадно хватала воздух ртом, словно рыба, выброшенная на берег. Сердце замедляло пульс, ему было все труднее разгонять кровь по венам. Ноги холодели и теряли чувствительность.

Солнце едва пробивалось сквозь темные кроны деревьев. Пели лесные птицы, шуршали насекомые в траве. Хорошее место, чтобы закончить здесь свой путь, подумала Старлайт. Она отыскала взглядом шкатулку, кое-как пододвинула ее к себе, и крепко обняла, словно маленького жеребенка, которого у нее никогда не было. Мысленно начала произносить заклинание, собрав последние магические силы. Земля затрещала, корни сплелись над ней в купол и медленно увлекли под землю.

Здесь было холодно и одиноко. Но… так надо. Старлайт давно все решила для себя. Может, покажи она камень принцессам, ей бы не пришлось идти на такие меры? Но что если он этого и хочет? Она ничего о нем не знает. Никто о нем ничего не знает, зато она убедилась, что камень – как живое существо. У него есть собственная воля. Поэтому… он навсегда останется с ней, погребенный под землей. И все будут счастливы на веки вечные, и эта мысль пламенем согревала слабеющее сердце. Сделав коротенький вдох, Старлайт закрыла глаза и уснула безмятежным сном.

Проснувшись, Санберст посмотрел на часы и понял, что уже обеденное время. Давно он так хорошенько не высыпался. Протерев глаза, он обнаружил, что Старлайт нет дома, а входная дверь приоткрыта.

– Ушла куда-то, что ли?

Ну ничего, скоро вернется. Далеко она все равно не могла уйти.

Однако прошел час, а ее все не было. Санберст заволновался, особенно после того, как он обошел всю деревню и расспросил чуть ли не каждого жителя. Никто не знал, куда пропала Старлайт. Не находя себе места, он вернулся в ее дом и стал нарезать круги вокруг стола. Куда она ушла? Почему она ничего не сказала? Может, с ней что-то случилось? Взгляд вдруг остановился на полке, где раньше стояла шкатулка. Она исчезла вместе с хозяйкой. И Санберст внезапно все понял.

Старлайт не хотела, чтобы ее искали. Не хотела прощаться, потому что ей было больно. Не хотела умереть у него на копытах. Она забрала с собой любимую шкатулку и отправилась в последний путь.

– Неужели эта вещица тебе дороже, чем я? – с горечью вопросил Санберст. – Или… нет, дело не в этом. Теперь я понимаю. Поэтому ты скрывалась. От мира и даже от меня. Ты не хочешь, чтобы кто-то узнал о том, что находится в шкатулке, верно? – вновь вопросил он, зная, что не получит ответ. Он тяжело вздохнул: – Какой бы твоя цель ни была, надеюсь, ты ее достигнешь. Я рад, что успел с тобой повидаться.

---

Твайлайт Спаркл

– Я готова, – решительно кивнула она.

– Стой смирно, – сказала Селестия, готовя заклинание. – Сконцентрируйся на том, чего хочешь.

Твайлайт сделала глубокий вдох и последовала наставлению.

– Куда я отправлюсь?

– Ты все поймешь.

Рог наставницы вспыхнул магическим пламенем. Тело Твайлайт объяло свечение, и она почувствовала, как пол уходит из-под копыт, как будто зыбучий песок. На короткий миг стало темно, как на дне океана, а затем она ощутила, что снова стоит на твердой земле. Тронный зал исчез, на смену ему пришла полянка, покрытая сумраком.

Но изменилась не только обстановка. Твайлайт чувствовала перемены в своем теле. Она стала ниже и меньше, магия больше не развевала гриву, но что самое главное – пропали ее крылья, от которых она, признаться, даже была рада, наконец, избавиться. Она сделалась обычной единорожкой, и она была счастлива вновь почувствовать себя такой, какой родилась.

Взгляд медленно скользил по окрестностям. Твайлайт все больше узнавала старый добрый Понивилль, каким он выглядел сто лет назад. По какой-то причине она появилась на его окраине, неподалеку от Вечнодикого леса; вокруг не видно ни души, в воздухе застыла тишина, прерываемая лишь трелями сверчков, затаившихся в темной траве.

– Где я? – вопросила Твайлайт безмолвные окрестности. Нет, понятно, что она в Понивилле. Но какой реальности он принадлежит? Это прошлое? Сон? Альтернативный мир? Лимб, в конце концов?

Нет ответа.

– Могли бы и сказать, куда меня отправляете, Принцесса Селестия, – буркнула она и пошагала к центру Понивилля под надзором выступающих на сумеречном небе звезд. Вдалеке виднелся сонный, но от того не менее величественный силуэт Кантерлота. В высоте, из-за пушистых лиловых облаков выглядывал Клаудсдейл. Твайлайт терялась в догадках. Почему так тихо? Неужто все спят? Но ведь даже еще не ночь, хоть кого-то она должна была уже увидеть.

Понивилль встретил ее немым приветствием; идя по пустым улицам, она все больше укреплялась в мысли, что жители покинули город, и что она здесь совершенно одна. Она видела худший из своих кошмаров. Тот, где во Вселенной не остается никого, кроме нее.

– Это совсем не то, чего я хочу, – закусила Твайлайт губу. – Почему я здесь?

Бледная тень Понивилля ответила молчанием. Твайлайт повесила ушки, понурила голову и побрела, куда глаза глядят.

Стемнело. Уличные фонари так и не зажглись, и только лишь полная луна с ликом кобылы на поверхности серебрила дорогу. Дома провожали единорожку пустыми взглядами. Одинокий цокот копыт эхом разносился по улицам, так что его можно было услышать на другом конце города – настолько было тихо.

Вдруг луна очертила силуэт, знакомый до ноющей боли в груди. Твайлайт замерла на несколько мгновений, неотрывно глядя на дуб-библиотеку, свой дом, целый и невредимый. Его окна чернели, так же как и окна окружающих домов.

– Приглашаешь меня внутрь, да? Знаешь ведь, что я не откажусь.

Подойдя ближе, она надавила копытом на дверь, и та с легкостью поддалась. Твайлайт едва переступила порог, как нюх тут же защекотал родной запах книг. Она нащупала копытом выключатель на стене. Щелкнуло. Яркий свет обжег глаза, Твайлайт прикрыла их копытом, щурясь. Вскоре они попривыкли, и она осмотрелась.

Все на своих местах. Книги аккуратно расположены на полках в алфавитном порядке. Чернила, гладкое перо и чистые листы пергамента застыли на тумбочке в ожидании нового урока дружбы. Она медленно, даже нерешительно приблизилась к ним, не отрывая взора. Подняла перо магией, обмакнула его кончик в чернила и, смятенно взглянув на пергамент, вывела на нем «Дорогая Принцесса Селестия» и застыла. Твайлайт так давно не писала писем наставнице, что забыла, как это делается и сейчас чувствовала себя так, будто делает это впервые.

– О чем же я хочу написать? И хочу ли я написать письмо вообще? – О чем речь, конечно она хотела. Проблема в том, что это было бессмысленно. Дружбы больше нет. Никого больше нет. Она заключена здесь одна на веки вечные. Твайлайт издала протяжный вдох, скорее напоминающий стон отчаяния. Перо надавило на невинный пергамент, грозясь проткнуть его, и задрожало, оставляя след из неровных слов.

Дорогая Принцесса Селестия,

Как бы я ни относилась к вашему решению, я ценю, что вы сделали для меня. Не знаю, предвидели вы это или нет, но волей-неволей, сделав меня принцессой, вы преподали мне самый главный урок. Даже самая крепкая дружба не вечна. Так же, как и пони, которых она соединяет своими узами, она смертна.

Ваша верная ученица,

Твайлайт Спаркл

На пергамент упали две горячих капельки, превратив ее имя в кляксу. Твайлайт без обиняков высказала на бумаге то, что давно копилось на душе, но легче не стало. И никогда не станет, потому что она навсегда застряла в прошлом. Позволила водовороту воспоминаний утянуть ее на дно, откуда уже никогда не выбраться. Но, может, она и хотела там остаться? Ее не интересовало ни настоящее, ни будущее, когда ее подруги остались там, в прошлом. И предаваясь ностальгическим воспоминаниям, она как бы снова была с ними.

– «Смертна», значит… Я все-таки сказала это, – промолвила Твайлайт тишине, боясь взглянуть на пергамент.

Она могла забыть прошлое. Могла принять его, чтобы идти дальше. Могла завести новых друзей, чтобы попытаться заменить ими старых и таким образом притупить боль. Но неважно, какой в итоге она сделает выбор и сделает ли его вовсе. Она уже никогда не сможет прожить жизнь обычной пони, состариться, как все, и умереть, став еще одной незаметной песчинкой в песке времени. Возможность, которой она владела по праву с рождения, отнял титул. Она была обречена наблюдать за тем, как подруги одна за другой покидают ее…

Боковым зрением Твайлайт заметила, что в окне загорелся огонек. Сначала она подумала, что это отражение рядом стоящей лампы, но затем поняла, что это уличный фонарь. Приглядевшись, она поняла, что вокруг него вьются мотыльки – удивительное дело!

– Раз здесь есть мотыльки, может, я все-таки не одна? – с надеждой вопросила Твайлайт и выбежала на улицу. Фонари вспыхивали, меркли, и тут же вспыхивали снова. Они перемигивались друг между другом, как будто разговаривали на собственном, понятном только им языке, но в то же время, Твайлайт была уверена, они хотели донести какое-то послание. Она попыталась найти закономерность, но вместо разгадки получила одну лишь головную боль. Фонари мигали слишком быстро, практически мерцали, пока в один момент не замерли, осветив весь город.

Позади послышались подозрительные звуки. Твайлайт обернулась и с недоверием покосилась на дверь, прильнула к ней ухом. Звуки оформились в ненавязчивую простую мелодию, которую она слышала когда-то очень, очень давно. И… не может быть, неужели в библиотеке раздавались голоса? Там же только что никого не было!

Твайлайт сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Верно, это всего лишь сон. Она решительно толкнула копытом дверь, желая разогнать иллюзию.

Однако…

Музыка и голоса никуда не исчезли, они нахлынули на Твайлайт высокой волной, мгновенно утянув ее в свои беззаботные воды. Столько пони вокруг – в просторной библиотеке резко стало тесно, словно в маленькой коморке. Никто не обращал внимания на хозяйку дома, по всей видимости, то была вечеринка не в честь Твайлайт.

– Но тогда что они все здесь делают? – вопросила она растерянно. Стоп. Раз есть вечеринка, значит, где-то должна быть и…

Она огляделась. В поле зрения мелькнула знакомая грива. Твайлайт была уверена, что то шалость воображения, но все же не смогла противостоять желанию узнать наверняка. Протолкнувшись к тому месту, где, как ей казалось, находился знакомый пони, она обнаружила столик со стоящим на нем кубком, до краев наполненным пуншем. Она осторожно лизнула пунш – острота ожидаемо обожгла кончик языка.

– Не понимаю, – пролепетала Твайлайт в смятении, – что это все значит? – Глядя на незнакомцев и незнакомок, заполонивших ее дом, она чувствовала, как в груди зреет злоба: – Хватит. Вы паразитируете на моих воспоминаниях. Вас не должно быть здесь. Проваливайте вы все! – крикнула она гостям. Музыка тотчас прекратилась, а пони, веселившихся в библиотеке, словно ветром сдуло. Твайлайт вновь осталась одна.

Вернее, так ей казалось.

– Ох, Твайлайт, – внезапно раздался голос. – Ты совсем измучалась. Видела бы ты себя в зеркале.

Она завертела головой, пытаясь найти обладателя, но, похоже, голос был как бы сам по себе, что лишь в очередной раз доказывало, что это сон.

– Это ваших копыт дело? Что вам от меня нужно? – настороженно спросила Твайлайт.

– Чтобы ты обрела покой, – тембр голоса изменился, стал мягче и тише. – Сто лет терзаний – слишком большой срок даже для бессмертной принцессы.

– Что ж, получается у вас не очень, – Твайлайт бегала глазами по библиотеке, не зная, в какую сторону лучше говорить. – Все эти ваши попытки…

– Мы здесь ни при чем. Это ты пытаешься воссоздать сцену из прошлого, но твои воспоминания поблекли, детали позабылись, и недостающие кусочки ты пытаешься заменить более свежими воспоминаниями.

– Поэтому в библиотеке было столько незнакомцев?

– В яблочко, сахарок.

– Так все-таки, где я? И кто вы такие?

– Твайлайт, – заскрипел голос, – ты мозговитее всех, кого я когда-либо знала, и ты реально до сих пор не догадалась?

– Вообще-то, я поняла сразу, как услышала вас, – призналась Твайлайт. – Но ведь я сплю, и вы…

– И мы, хи-хи, ненастоящие? – перебил задорный голос. – Ты это хочешь сказать, глупышка? Может и так. Однако это не сон. И не прошлое. И не лимб, как ты думаешь.

– Тогда где я?

– Это твое сердце, дорогая. Не буквально конечно. Это иная реальность, появившаяся из твоих чувств и воспоминаний.

– Кажется, я уловила суть. И все-таки…

– Ну же, Твайлайт! Реальностей существует много, ты сама говорила, помнишь? Так почему мы не можем быть настоящими? Или для тебя существует только одна реальность? Знаешь, воспоминания – это тоже типа такая же реальность, так что харэ упрямится!

– Спелые яблоки, ну и тираду ты выдала! Ты ся хоть слышала?

– Раз в год и палка стреляет.

Довод показался логичным. Твайлайт сдалась; на самом деле для нее уже не имело значения, настоящие ли подруги или нет. Ей просто хотелось поскорее увидеться с ними.

– Но где вы? – обратилась она к потолку. Голоса не ответили. Из подсознания всплыли слова наставницы. Твайлайт закрыла глаза и попыталась сконцентрироваться на том, чего хотела больше всего на свете, стараясь не обращать внимания сердце, волнительно трепещущее в груди.

– Пожалуйста. Я так долго ждала, – шепнула она.

В библиотеке задул противоестественный ветер, встрепенув гриву Твайлайт. Она медленно открыла глаза и увидела перед собой подруг. Пинки, Рэйнбоу, Эпплджек, Рэрити и Флаттершай – они выглядели так же молодо, как при самой первой их встрече. Прежде чем Твайлайт успела что-либо промолвить, она утонула в теплых объятьях. Мягкие шерстки, родные запахи, слезы счастья от воссоединения. Не осталось сомнений – подруги самые что ни на есть настоящие.

– Я хочу остаться с вами, – произнесла Твайлайт, когда они выпустили ее из объятий. Она вытерла мокрые глаза.

– Это невозможно, сахарок, – серьезно сказала Эпплджек, чуть натянув шляпу на лоб, как будто в извинении. – Ты принцесса, и подданные тебя ждут.

– Но мы всегда с тобой, дорогая, и ты можешь навещать нас, когда захочешь, – поспешила подбодрить Рэрити.

– Ты знаешь, умирать совсем не круто, – заметила Рэйнбоу, – но в этом месте не так уж и плохо. И время тут никуда не бежит, так что… на самом деле, мы теперь типа бессмертные? – задумчиво потерла она затылок.

– Ты все еще не уверена в правдивости происходящего?

– Ты как всегда проницательна, Пинки, – печально вздохнула Твайлайт.

– Тебе не стоит беспокоиться об этом, правда, – мягко промолвила Флаттершай. – Может, нас больше нет там, но мы есть здесь благодаря тебе.

Библиотека исчезла, как будто смытая внезапной волной, и шестерка подруг очутилась на площади Понивилля. Здесь собралось много пони, и все они смотрели на Твайлайт с молчаливым пониманием: кто-то улыбался ей, кто-то не скрывал грусти, кто-то наоборот пытался не выказывать чувств, но, безусловно, каждый находившийся здесь пони был бесконечно дорог ей. Родители и брат тоже пришли поддержать Твайлайт. Они стояли чуть поодаль, точно боялись, что она заметит их, однако их взгляды были полны гордости за нее и нежности.

– У нас к те важная просьба, – говорила Эпплджек, положив Твайлайт копыто на сердце. – Пригляди за теми, кого мы оставили после себя. Пригляди за нашими потомками.

– А мы, – говорила Рэрити, – все те, кто остался позади, будем приглядывать за тобой отсюда.

– Конечно, – прошептала Твайлайт, роняя горькие, но в то же время сладкие слезы, – обещаю.

Понивилль столетней давности, навсегда отпечатавшийся в ее памяти, растворился вместе с его обитателями, словно сон после пробуждения.

---

Прохладный ночной ветер пронесся по лугу, ласково пригладив серебристую траву. Аликорн с развевающейся гривой цвета сумерек завороженно наблюдала за звездами, подмигивающими друг другу. Она уже и не помнила, как выглядела карта неба раньше, но точно знала, что звезды располагались несколько иначе. А вот это маленькое созвездие, напоминающее леденец, она, кажется, видела впервые. И когда оно успело здесь появиться?

– Почему вы так внимательно смотрите на небо каждый раз? С ним что-то не так? – то спрашивала маленькая пегаска с желтой, как солнечный свет, шерсткой и розовой, похожей на клубничный крем, гривой.

– Нет, Флаттершай, с ним все… – аликорн осеклась, взглянув на точную копию подруги. – Извини, Строуберри Зефир. Я опять перепутала имена.

– Все нормально. – Пегаска вгляделась в небо. Не найдя в нем ничего интересного, она пожала плечами, легла на траве и подложила копыта под голову. Сладко зевнула. – Может, расскажете сказку на ночь? Или что-нибудь про Флаттершай?

– Ты наверняка много слышала о ней.

– Ага, но я хочу услышать от вас. Так сказать, из первых копыт. – Пегаска сдунула с носа травинку, которую принесло ветром. – К тому же, вы наверняка знаете о ней что-то, чего никогда не напишут в учебнике.

– А что именно ты хочешь услышать?

– Ну, например, как вы с ней подружились?

– Ты правда не знаешь? Разве это не написано в каждом учебнике дружбы? Хорошо, раз уж ты так хочешь услышать это от меня… – Аликорн подняла глаза к небу и предалась воспоминаниям. С мягкой улыбкой она рассказывала про древнее предсказание, про знакомство с Понивиллем и его обитателями, про появление Найтмер Мун и смелый поход через Вечнодикий лес к замку королевских сестер. – Вот так мы и подружись, – закончила она. – И не только с Флаттершай. В тот день у меня появилось аж пять новых подруг. Щедрый подарок судьбы для кобылки, предпочитавшей книжки друзьям, не правда ли?

Строуберри помолчала, задувший ветер всколыхнул ее гриву. Она спросила неуверенно, даже с некоторой опаской, взглянув аликорну в глаза:

– Вы, наверно, очень скучаете?

– Временами, да, – аликорн опустила глаза и вгляделась в горизонт. – Хочешь сказку про дружбу, что выдержала целую вечность?

– Погодите-ка, неужели вы… – пегаска хихикнула, вежливо прикрыв рот копытом, – вы сейчас скажете, что дружите с ними до сих пор? – Аликорн не шутила, и пегаска поспешила убрать со своей мордочки любой намек на несерьезность. – Но это ведь было так давно, что не укладывается в голове! Они жили тысячи… нет, тысячи тысяч лет назад! Дружба – это ведь связь между пони, а вы, эм… одна. – Пегаска украдкой взглянула на аликорна, проверяя ее реакцию. Та оставалась спокойна.

– Ты права, Строуберри. Никакая дружба не выдержит вечность. Но выдержу я. Пока я храню воспоминания о нас, наша дружба продолжает жить. И со мной она проживет до скончания времен.

Звезды очертили два высоких неподвижных силуэта на холме. Они ждали.

– А? Что? – вопросила пегаска, сонно взглянув на аликорна. – Вы что-то сейчас говорили?..

– Ничего важного, Строуберри, – ласково ответила аликорн. – Пойдем. – Она аккуратно левитировала кобылку себе на спину и пошагала навстречу силуэтам, тихонько напевая колыбельную.