Так держать, Менуэт, так держать!

Глава 10

— Видишь ли, Менуэт, принцессы никак не могут справиться со всем этим сами! — кричит Винил, ползая по полу рядом с двигателем. Ее очки пристроены поверх рога, и она переворачивает каждую пылинку, разыскивая еще одну бомбу. Я едва слышу ее из-за шума двигателя и, возможно, из-за того, что у нас обеих в ушах затычки.

— С чем именно? — спрашиваю я, вынимая барабан из автопушки и заглядывая внутрь, чтобы проверить, что там. Никакой бомбы, только снаряды.

— Ну, есть же солнце и звезды, да? — отвечает диджейша, подхватывая магией молоток. — И каждая из них, типа, маленькое солнце...

— Они кажутся маленькими, потому что далеко, — говорю я. — Некоторые из них будут побольше нашего.

— Хорошо, предположим, что рядом с любой из них есть планета, — Винил размахивает молотком. — Есть ли принцесса, которая двигает там солнце?

— Наше солнце не движется, — объясняю я, глядя в дуло пушки. Конечно, не с той стороны, откуда она стреляет — в конце концов, я же не Трикси. — Принцесса Селестия перемещает Эквус вокруг него, в то время как Луна заставляет луну вращаться вокруг планеты.

— Но ведь есть же еще принцессы? — спрашивает диджейша. Я вижу, что она собирается сделать с молотком и блокирую его своей магией.

— Внутри этого корпуса находится турбина, которая вращается быстрее, чем все планеты во Вселенной вместе взятые, — говорю я. — Стучать по нему молотком было бы неразумно.

— Ладно, — бормочет Винил. — Но все-таки есть ли где-нибудь еще принцессы?

— Может быть, — отвечаю я. — Возможно, по четыре штуки на каждую планету, как здесь. Кто-то должен заботиться о сексуальной жизни своих подданных, пока две первых заняты солнцем и луной. И, конечно, должен быть кто-то, кто улыбается, машет и делает всю грязную работу, пока остальные заняты.

— А если у планеты больше одной луны? Когда-то мне больше нечего было читать в туалете, и я прочла экземпляр “Эквестрийской науки”. Некоторые планеты имеют больше одной луны, а также могут быть две или более звезд рядом друг с другом. Значит ли это, что у принцесс там больше работы?

— Возможно, — отвечаю я, заглядывая под артиллерийскую установку. — А может, там просто больше принцесс?

— Не слишком ли это напрягает магическое поле? — спрашивает Винил и стучит молотком по топливопроводу. — Я где-то слышала, что достаточно мощное заклинание истощит магические запасы Вселенной, и все пойдет туда же, куда и обед Трикси после того, как она выпьет молока...

— Наверное, не так-то просто сотворить такое мощное заклинание, — вздыхаю я. — И прекрати колотить по этой трубе. Если бы бомба была внутри, она, вероятно, мешала бы течению топлива, и мы бы заметили, что двигатель работает не очень хорошо.

— Возможно, — единорожка стучит по трубе чуть выше. — Но откуда берется вся эта магия? Должна же она откуда-то браться...

— В центре Вселенной есть действительно огромное хомячье колесо, — отвечаю я. — Бомбы здесь нет.

— Думаю, что в центре Вселенной есть планета покрытая океаном. Посреди океана есть остров. На острове — лес, а в центре леса — высокая башня. На вершине башни сидит чувак, который видит нас и смеется над нами и над нашим идиотизмом. Ему прекрасно известно, что мы не найдем все бомбы, пока не останется всего несколько минут. Он прям как ты.

Я смеюсь.

— Винил, твоя проблема в том, что ты считаешь его пони. Космос достаточно велик и многообразен. Этот чувак может быть бесформенной массой щупалец, плавающей в вакууме и играющей на флейте для других таких же идиотов. И он не смеется над нами, потому что мы — жалкие пони — ему абсолютно безразличны.

— Может быть. И, кстати, о флейтах: однажды в музыкальном лагере... — диджейша замолкает, когда молоток, которым она стучит по трубе, внезапно издает другой звук. Она бьет еще раз, наклонив голову. — Тут что-то внутри…

— Возможно, это какой-то датчик? — спрашиваю я. Мы нигде не можем найти бомбу, но я бы все равно предпочла не отключать двигатель и не разбирать весь топливопровод.

Винил пожимает плечами и снова стучит по трубе, словно хочет проделать в ней дырку.

— У нас ведь нет никакой схемы, да?

— Я могу спросить у Хекси, — отвечаю я. — Думаю, она в рубке.

Я пробираюсь через коридор до пассажирской гондолы и иду через нее, чтобы добраться до нашего механика. Не, нам и правда надо установить здесь рации. То есть сразу после того, как мы поставим новый двигатель. Будем надеяться, что у Арианны хватит денег, ведь ей еще нужно новый экипаж набирать.

— У меня для вас есть пара новостей, — говорю я, входя в рубку. Хекси сосредоточена на управлении, в то время как Трикси и Фото Финиш ищут бомбу. Судя по выражению их морд, это непросто. Как раз сейчас они спорят, следует ли им откручивать панель управления.

— Трикси хочет сначала хорошую, — просит фокусница.

— Хороших новостей нет, только плохая и еще хуже, — отвечаю я. — Плохая новость в том, что мы, возможно, нашли бомбу.

— Это плохая нофасть? — переспрашивает Фото Финиш. — Тогда что есть еще хуше?

— Придется вырубить двигатель, — отвечаю я. — Бомба внутри топливопровода.

Я поворачиваюсь к Хекси.

— Есть ли способ проверить, что внутри, без того, чтобы, типа, все разломать?

— Скорее всего, нет, — отвечает Хекси. — И я не думаю, что они могли вскрыть его, чтобы заложить туда бомбу. Где именно вы ее нашли?

— Возле того места, где труба выходит из стены, — отвечаю я.

— Скорее всего, это датчик, который измеряет расход топлива, — отвечает Хекси, указывая на какой-то индикатор на панели управления. — Но мы можем проверить. Фото, не последишь за приборами?

Земнопони нажимает несколько кнопок, и я слышу, как звук двигателя медленно затихает. Ветер у нас попутный, так что полностью скорость мы не потеряем.

— Карашо, — отвечает Фото Финиш. — Это судно ф бессопасности со мной...

— Как это? — я еще могу понять, что Трикси научилась пилотировать дирижабль, или хотя бы держать его в воздухе, но Фото?

— Это есть как польшая камера, — говорит она. — Только не делать фото. И нет пленка, и нет линс. Это есть как камера, но не есть совсем как камера, если ты понимать, что я — Фото Финиш — иметь ф фиду.

Ла-а-адненько... Это, вероятно, самый неортодоксальный подход к пилотированию дирижаблей, о котором я когда-либо слышала. Хотя на самом деле, самый распространенный подход к летательным аппаратам в Эквестрии — “почему бы нам не нанять для этого пегаса?” Все пони в этой стране страшно ленивы.

Возвращаясь через весь дирижабль, я не могу не думать о том, что мы увидим в гондоле. Я очень надеюсь, что Винил, услышав, что двигатель остановился, не начала разбирать топливопровод.

То, что мы увидели, после того как пробрались через узкий проход между гондолами, лишний раз подтверждает, что для предсказания поведения диджейши необходимо использовать математическую модель броуновского движения. Возможно, это не лишено смысла, так как ее голова, вероятно, заполнена каким-то газом, который неведомым образом обрел разум.

Когда мы входим в гондолу, первое, что мы чувствуем — это сильный и резкий запах горящей травки. Винил сидит на полу и курит косяк. Увидев нас, она магией поднимает его и выпускает в нашу сторону большое облако дыма. Стараюсь не думать о том, где она хранит бумагу и травку — мое воображение нашептывает мне чудовищные предположения. Я открываю люк автопушки, чтобы мы с Хекси не забалдели.

— Мир, подруги, — нараспев говорит Винил. — Хотите пыхнуть?

— Не хочу я пыхать, — отвечаю я. — Винил, во имя сисек Селестии, что ты делаешь?

— Я думаю, — говорит диджейша, глядя в потолок. — Например, эта труба. Там, типа, внутри топливо, да? Трудно туда забраться.

— Вот именно, — говорит Хекси. Создается впечатление, что Винил может понимать ее и без "топлива", которое я должна пить каждые двадцать четыре часа. — Они не закладывали туда бомбу. Мы должны искать ее в другом месте. Может, в редукторе?

— Подожди, — Винил машет копытом и глубоко затягивается. — Это как с кобылами. Ну знаешь, некоторые из них не дают тебе, ну знаешь, типа, как обычно, но обожают, ну знаешь, кататься на шоколадном поезде...

— Винил, еще одно “ну знаешь”, и я вышвырну тебя с дирижабля, — говорю я, приближаясь к ней и попадая в зону, заполненную дымом. — И, пожалуйста, переходи к делу, вместо того, чтобы думать о шоколадных поездах...

— Не кричи на меня, ладно? — диджейша выдыхает дым и продолжает. — Ну знаешь, это как с этими трубами. Одна с топливом, а другая, что идет, типа, снаружи. Что в ней?

— Воздух, — отвечает Хекси.

— Воздух, хорошо... — Винил пытается придать своей морде умное выражение, но выглядит еще более обдолбаной. — Где мы храним воздух? Топливо в баках, но где воздух?

Я шлепаю себя по лбу копытом.

— Мы не храним воздух. Снаружи его полно.

Винил идет к иллюминатору, опирается на автопушку и окидывает морской пейзаж долгим и, по ее мнению, очень осмысленным взглядом.

— Я его не вижу, — говорит она наконец. — Где воздух?

— Селестия тебя дери, Винил! — рычу я. — Воздух невидим! Прямо как твой мозг! Но, поверь мне, он существует! В отличие от твоего мозга!

— О... — диджейша кивает. — Возможно. Значит, эта труба, типа, открыта, да?

Ладно, я поняла. В настоящее время поток мыслей Винил добирается от Понивилля до Кантерлота через Балтимэйр, Филлидельфию, Мэйнхэттен и Холлоу Шейдс со средней скоростью десять миль в час. Но думаю, я и отсюда вижу, что там в Кантерлоте и смогу попасть туда, пока ее сознание парит над полями тюльпанов Найтландии.

— То есть ты хочешь сказать, что бомба находится в трубе, по которой воздух поступает в двигатель? — спрашиваю я.

— Да! — восклицает единорожка, заключая меня в неуклюжие объятия.

— Успокойся, Винил, — говорю я, высвобождаясь из ее хватки. — А ты в своей бесконечной мудрости, питаемой коноплей, случайно не знаешь, как туда добраться?

— Придется приземлиться, — отвечает она.

— Мы не можем, — говорит Хекси. — Под нами океан...

— Да ты что... — Винил выглядывает наружу. — Эй, там океан! С волнами, милыми дельфинчиками и всем таким!

Я качаю головой, а Хекси закатывает глаза.

— Дельфины насилуют друг друга ради забавы, — говорю я. — В них нет ничего милого.

— Правда? Так вот почему мне никогда не нравилась Сапфир Шорс...

У меня есть аналогичные опасения по поводу моей бывшей соседки по комнате Си Свирл, но я думаю, Винил ее не знает. Кроме того, Си Свирл больше не хочет со мной разговаривать после одного случая, когда мы обе были студентками; она тогда проснулась в залитой рвотой постели в обнимку с Берри Панч, которая утверждала, что спутала ее со мной. По словам Берри, мы очень похожи.

— Так что же нам делать? — спрашивает Хекси.

— Нам нужна веревка и доброволец, — заявляет Винил. — Э-э-э, девчонки... Почему вы так на меня смотрите?

---

— Почему Трикси не может этого сделать? — спрашивает Винил, свисая вниз головой с веревки, прикрепленной к ее сбруе. Мы пытаемся помочь ей добраться до трубы, но это довольно трудно из-за ветра.

— Она боится высоты! — кричу я.

— Я тоже боюсь высоты! — орет диджейша.

— Но ты полегче. И все равно под кайфом...

— Но этот ветер выдувает весь мой кайф! Почему ты не разбудила Блоссомфорт? Она же пегас, так что еба... — порыв ветра мешает мне расслышать окончание фразы.

— Она ранена, — объясняет Хекси. — К тому же у нее жар, и Коко пришлось ухаживать за ней.

— А как насчет грифона, которого мы держим в заложниках?

— У него был серьезный инцидент с гарпуном в крыле, — отвечаю я. — И прежде чем ты спросишь, Фото, Инки, Коко, Хекси, Арианна и Октавия — все земные пони. Что, если бомба глубже, и тебе придется доставать ее магией?

— Это расизм!

— Ты права. Они, наверное, обидятся, если узнают, что, по моему мнению, единорог больше подходит для этой задачи, чем они, — говорю я, немного раскачивая веревку, чтобы Винил могла зацепится за трубу. — Верно, Хекси? Ты же обиделась?

— Почему-то дискриминации я не чувствую... — бормочет земнопони, наблюдая, как единорожка заглядывает в трубу.

— Ну, на что похоже? — спрашиваю я.

— На трубу! — кричит в ответ Винил. — Тут стенки, воздух и все эти трубные штуки!

— А бомбы там какой-нибудь нет? — серьезно, я начинаю терять терпение. Если бы я была Винил, то постаралась бы найти бомбу как можно скорее, чтобы не висеть там, как пиньята. Мне, правда, в последнее время уже пришлось повисеть на веревках и, честно говоря, я устала от них.

Тем временем единорожка просунула голову внутрь.

— Здесь какой-то пакет, приклеенный скотчем к стенке, — говорит она, и ее голос резонирует во всей гондоле. — Я его магией подцеплю...

Звук рвущейся ленты эхом отдается в трубе. С некоторым усилием диджейша вынимает голову и удерживает что-то в своем магическом поле. Это действительно наша бомба — очень похожая на предыдущие. Винил отпускает трубу и повисает вверх тормашками на веревке.

— Ладно, теперь тащи меня внутрь! — кричит она и роняет бомбу. Ее очки тоже падают, но она ловит их своей магией. Приоритеты. Мы с Хекси тянем за веревку и затаскиваем Винил внутрь. Она падает на пол, тяжело дышит и ищет что-то в гриве.

— Есть, — бормочет она, доставая маленькую коробочку. Внутри лежат сухие листья и папиросная бумага. — Видишь? Мне снова придется набивать косяк...

— А ты можешь курить там, где нет топлива? — спрашивает Хекси. — Например, в туалете?

— Да, конечно, — отвечает Винил и выходит из гондолы. Мы следуем за ней — в конце концов, нам нужно обезвредить еще одну бомбу.

По пути мы навещаем Коко и Инки, которые ухаживают за Блоссомфорт. Наша неимоверно гибкая пегаска спит, в то время как самопровозглашенные медсестры сидят на кровати с выражением мордочек: “мы абсолютно точно не целовались, прямо перед тем, как вы вошли”.

— Нам осталось найти только одну бомбу, — говорю я. — Ту, что в рубке. Кто там сейчас?

— Фото и Арианна, — отвечает Коко. — Октавия и Трикси охраняют грифона, а Грейс охраняет пивные бочки от Октавии.

Ага, значит сейчас у нас в рубке расово чистый экипаж. Великолепно. Они, как пить дать, полетят в Кантерлот и устроят там битву за Бридлтанию. Решаю проверить Октавию, Трикси и Грейс по пути. Не похоже, что оставшаяся бомба скоро взорвется. У нас еще есть два дня или около того. Я направляюсь к бомбовой палубе и заглядываю внутрь.

— ВЕЛИКАЯ И МОГУЧАЯ ТРИКСИ ТЕПЕРЬ ГОВОРИТ НА КОКНИ!

— Я ж те грила, не давать ей пива, — говорит голос, который может принадлежать Грейс, если бы она начала говорить с фальшивым кокни-акцентом.

— Отвали, сука, — этот голос, вероятно, принадлежит Октавии. Пьяной Октавии, которая где-то потеряла свой изысканный акцент, но все же Октавии. — Не знала, что ее так быстро срубит.

— Но ты ж знала, что она долбанутая, — отвечает Грейс. — И ты долбанутая, и трахаешься с долбанутой... Эт место чокнутое...

— Трикси хотела бы трахнуться с кем-нибудь...

Я замечаю Фрица между бочками. Он чувствует, что на него смотрят, и оглядывается на меня, как будто говоря: “вытащи меня отсюда!” Без шансов, приятель. Ты хотел взорвать нас, застрелить меня и убить Блоссомфорт. Уверена, что ты справишься с Пьяной и Похотливой Трикси.

Я иду в рубку, чтобы посмотреть, как там Фото и Арианна. Фото все еще за штурвалом, в то время как Арианна, которая не может управлять чем-то без длинной твердой палки посередке, ищет бомбу. Видимо, они очень хорошо ладят.

— Wenn ist das Nunstück git und Slotermeyer? Ja! Beiherhund das Oder die Flipperwaldt gersput! — говорит Фото Финиш и смеется так, как это делают многие пони из Гермэйнии: вместо того чтобы смеяться, она просто говорит “ха-ха-ха”.

Арианна тоже смеется. По крайней мере, у нее это получается, хотя ее смех звучит как хихиканье сумасшедшего ученого, который только что придумал, как сделать конфеты, контролирующие разум.

— Ich kann diese Bombe nicht finden, — говорит Арианна Фото Финиш и разочарованно вздыхает. — Und in zwei Tage werden wir gefickt¹...

Седрик Луламун был прав. Я смотрю слишком много фильмов и автоматически предположила, что две пони из Гермэйнии будут разговаривать друг с другом на прекрасном эквестрийском лишь для моего удобства. Не говоря уже о том, что в рубке я в меньшинстве, поскольку Хекси прекрасно говорит на пфердском.

— Вы пытались отвинтить панели? — спрашиваю я. Мне вспоминается, что они обсуждали это с Трикси, но не знаю, дошли ли они до этого.

— Трикси пойти за отферткой и исчезнуть, — отвечает Фото Финиш.

Хекси достает отвертку... откуда-то. Думаю, что из того же самого места, где Винил хранит травку. Это просто замечательная отвертка — в конце концов, Хексагон Нат настоящий профессионал. У меня такая тоже есть. Ручка моей крестовой отвертки доставила мне один из лучших оргазмов в жизни...

В то время как я задаюсь вопросом об альтернативном использовании инструментов, Хекси отвинчивает панель. У меня с собой только часовая отвертка, не пригодная для работы с дирижаблями и слишком маленькая для других нужд. Если вдруг внутри надо будет открутить что-то маленькое, то она пригодится, иначе мне придется идти за седельными сумками.

— Сделано, — говорит Хекси. Я подхватываю магией правую панель и заглядываю внутрь. Там в основном провода, ведущие к различным датчикам и индикаторам в рубке. Еще много пыли и дохлая крыса. Должно быть, умерла совсем недавно, иначе она бы воняла так, что невозможно было бы в рубку войти. Подхватываю магией и трупик крысы. Арианна в ужасе смотрит на него.

— Ist das ein Männchen? — спрашивает она. — Seine Klöten sind großer als sein Kopf²...

— Чего? — спрашиваю я. — Знаешь, я учила пфердский в основном по старым военным фильмам, так что знаю только "nicht schliessen!”, “Feuer frei!” или “Heil...”

Меня прерывает копыто Арианны, внезапно появившееся рядом с моей головой. Я поворачиваюсь и вижу, что она стоит по стойке смирно, высоко подняв правую переднюю ногу.

— Изфини, — говорит она, краснея. — Это рефлекс.

— Что они с тобой делали, когда ты была кобылкой? — спрашиваю я. Может, послать ее к Трикси, чтобы они за бочкой пива обсудили свои проблемы с родителями? Фриц, наслушавшись подобного, вероятно, жидким мылом вскроется или еще чем-нибудь столь же неподходящим.

— Эм-м-м... — бормочет Хекси, заглядывая в глубины проводов и прочего под панелью. — Не хочу тебя прерывать, но ты должна это видеть...

Я смотрю. Ну, я видать слепая. Нескольких проводов тут явно быть не должно, судя по их розовому цвету. Они ведут к бесформенной массе чего-то оранжевого, прикрепленного к обшивке. Похоже, у деллы Морте закончился динамит, и он решил потратиться еще немного и взорвать нас с помощью "семтекса". Батареи не видно, но у меня неприятное ощущение, что все подключено к вспомогательной силовой установке дирижабля таким образом, что перерезание проводов нас всех поджарит.

— Нам нужна Трикси, — говорю я. Понятия не имею, есть ли у нее опыт в таких делах.

Хотя она умудрилась объехать Эквестрию в фургоне, полном пороха и С4, не превратившись при этом в красное пятно на дороге. Возможно, она знает, как обращаться со взрывчаткой.

Я снова иду на бомбовую палубу и, стараясь не смотреть на то, что там происходит, говорю:

— Мы нашли бомбу, но просто выкинуть ее за борт не получится. Ее надо обезвредить.

— Прямо сейчас? — По крайней мере, фокусница больше не говорит на кокни, но в ее голосе еще явно звучит пиво. — Трикси как раз собиралась сесть на морду этого грифона!

Наверное, это многое говорит обо мне, но моей первой мыслью было то, что я наконец-то нашла фетиш Трикси. В принципе, ее круп для этого прекрасно подходит, хотя я бы не стала делать такое с кем-то,  у кого есть клюв.

Может быть, мне стоит вернуться к этой теме позже, потому что сейчас, если мы не поторопимся, то моя собственная задница может оказаться куда ближе к морде, чем мне хотелось бы.

— Оставь его, — говорю я. — Ты должна мне помочь.

Трикси, пошатываясь, идет ко мне. Я замечаю, что Фриц с облегчением смотрит на меня. То же самое с Октавией и Грейс. Я их не понимаю. Разве видеть Великий и Могучий Круп в действии, это что-то плохое? У меня есть свое мнение на этот счет, но пусть оно останется между мной, Трикси и веревкой, по которой мы карабкались.

Скоро мы снова в рубке. Трикси смотрит на бомбу и кивает.

— Трикси нужно выпить, — говорит она.

— Еще? — спрашиваю я. — А это поможет?

— Нет, но Трикси будет чувствовать себя лучше, если умрет пьяной.

— О чем ты говоришь? — спрашиваю я, борясь с желанием стукнуть по лбу копытом. — Наверняка есть способ избавиться от этой штуки...

— Конечно, это нас не убьет... — Трикси икает и на секунду задумывается. — Но, с технической точки зрения, разъебет всю рубку. Ни радио, ни приборов...

— Ладно, я поняла, — бормочу я. — Что мы можем с этим сделать?

Фокусница указывает на розовые провода.

— Трикси не видит батареи... Куда они ведут?

— К ВСУ, — отвечает Хекси.

Трикси пытается сфокусировать на ней взгляд. Или она просто недостаточно пьяна, чтобы понимать ее.

— Что за херь эта ВСУ? — спрашивает магичка.

— Вспомогательная силовая установка, — объясняет Хекси. — Это маленький генератор, который снабжает электричеством все устройства на дирижабле.

— Мы можем выключить эту штуку? — Трикси почесывает гриву. — Кроме того, Трикси нужно отлить. Слишком много пива...

— Винил курит травку в туалете, — говорю я.

— И мы не можем ее выключить, — говорит Хекси. — У нас не будет доступа к приборам, управление будет крайне затруднено, отопление тоже отключится, так что мы либо замерзнем, либо разобьемся.

— А нельзя просто перерезать провода? — спрашиваю я.

— Если перерезать один из них, мы взорвемся, — говорит Трикси, прижимаясь ко мне и почти убивая меня своим дыханием. — Нам придется резать их все одновременно... И некоторые из них спрятаны под пластиковым корпусом, так что мы не сможем до них дотянуться...

— Великолепно... И что нам тогда делать? — спрашиваю я.

— Выпить еще пива? Они подумали... — Трикси пошатывается и икает. — ...обо всем. Мы не можем ни обезвредить ее, ни выбросить...

— Должен быть способ... — я смотрю внутрь открытой панели. — Как мы можем отключить ее, не выключая ВСУ?

— Leitungsschutzschalter... — говорит Арианна.

— Gesundheit, — отвечаю я. — Это значит, что ты хочешь убить меня или трахнуть?

— Nein, это быть wollt ihr das Bett ins Flamen sehen³? — Отвечает Арианна. — Я имела ф фиду... Leitungsschutzschalter это... ну, Leitungsschutzschalter.

— Автоматический предохранитель, — объясняет Хекси. Она подходит к панели на правой стене рубки и открывает ее. Под ней есть несколько выключателей. По какой-то причине они помечены алфавитом, который я не могу прочитать. Наклейка "Сделано в Санкт-Понибурге" объясняет, почему. Что правда, что ли? Дирижабль, построен в Империи Грифонов, экипаж из Гермэйнии, надписи в рубке на пферском, порт приписки — Мэрсель, Пранция, а предохранители сделаны в Копытском Союзе? Что дальше? Туалеты, сделанные в Седельной Аравии?

Пока я размышляю о многонациональности нашего дирижабля, Хекси щелкает выключателем с надписью “Rubka — pravo”. Свет в правой части рубки гаснет. Я заглядываю во внутренности вскрытой панели, чтобы увидеть, что то же самое произошло с индикаторами на бомбе. Трикси пытается использовать свою магию, чтобы отсоединить провода от куска взрывчатки, но делает это как-то неаккуратно, поэтому я решаю помочь ей и достаю бомбу магией. В отличие от предыдущих, я решаю оставить взрывчатку себе — мы не так далеко от берега, так что, кто знает, куда она может упасть и в чьи копыта попасть. Не говоря уже о том, что взрывчатка может пригодиться, если, например, мне понадобится пройтись по магазинам как раз перед Днем Согревающего Очага и надо будет избавиться от толпы.

— Думаю, это все, — говорю я. — А теперь, если вы не против, я пойду лягу в постель, и у меня будет сердечный приступ...

Трикси выходит со мной и идет в сторону бомбовой палубы. Ей, наверное, надо еще выпить и сесть на кое-кого. Лишь теперь, когда мы разобрались с бомбами, я чувствую насколько вымоталась — адреналин не давал мне уснуть около сорока восьми часов, и я немного не в себе. По пути в спальню я натыкаюсь на Винил — естественно, она обдолбана просто в лоскуты, так что просто лежит на розовом диване в гостиной и смеется про себя.

— Эй, Менуэт! — кричит она. — А я могу прочитать инструкцию по пользованию туалетом!

— Поздравляю, — бормочу я. — В двадцать шесть лет ты наконец научилась читать...

— Нет, послушай... — она манит меня к себе. — Кажется, она на арабском. По крайней мере, эти буквы похожи на червей...

Я подхожу к ней, чтобы увидеть, что инструкция действительно на арабском. Почему они ее не перевели? Зачем они ее туда положили?

И, прежде всего, действительно ли нам нужна инструкция, чтобы просто посрать?

Думая о таких вещах, я иду в спальню. К сожалению, в моей кровати находится Блоссомфорт. Она спит и, кажется, ей на меня плевать. Похлопываю ее по плечу.

Ровно через 2.8 секунды я лежу на полу, а Блоссомфорт пытается меня задушить. К счастью, она не в лучшей форме — пегаска отпускает меня и падает на пол, потирая ребра.

— Не подкрадывайся ко мне так... — бормочет она. — Я могу убить тебя тысячью вещей в этой комнате, включая саму комнату...

— Тогда не спи в моей кровати, — отвечаю я, садясь и потирая шею. — Я просто хотела лечь спать...

— Тогда ладно, — говорит Блоссомфорт и ложится обратно.

Я встаю рядом с кроватью и откашливаюсь.

— Кажется, произошло недоразумение, — говорю я. — А может, Фриц ударил тебя сильнее, чем я думала. Моя. Кровать. Ты. Валишь. Нахрен.

— Она достаточно большая, — бормочет Блоссомфорт, отворачиваясь к стене и отодвигаясь, чтобы освободить место.

— Я в ней клопала.

— Я тоже. И это не самая отвратительная вещь, которую я когда-либо слышала. Ты знаешь, почему Клаудчейзер почти выгнали из Академии Вандерболтов?

— Нет, — отвечаю я, ложась рядом с ней. Да едрись оно через коромысло, я устала. — Почему?

— Им запрещают пить, если ты не в курсе. Однажды они устроили небольшую вечеринку в комнате Тандерлейна с Рэйнбоу Дэш, Лайтинг Даст и другими пони, когда внезапно услышали, что Спитфайр ходит по коридорам. Они попытались прошмыгнуть в свои комнаты, но та почти их заловила, и им пришлось спрятаться в хранилище облаков.

— Пока ничего страшного, — зевая, бормочу я.

— Подождите минутку. Пока они там прятались... Знаешь, они успели выпить минимум по паре пива. И природа требовала своего. Им пришлось выбирать между попасться Спитфайр и позволить своим мочевым пузырям лопнуть. И они выбрали третий вариант. Они нашли одно облако и эм-м-м...

— Ладно, могу себе представить... — я могу себе и не такое представить... На самом деле, я стараюсь этого не представлять, так как клопать в кровати в одиночестве, это одно, но делать это рядом с Блоссомфорт было бы эксгибиционизмом. А уж если бы я делала это вместе с Блоссомфорт, то все подумали бы, что я лесбиянка.

— Позже они засунули его в другое облако, чтобы оно не было таким желтым, — продолжает Блоссомфорт. — Никто не должен был заметить, но угадай, какое облако выбрала Спитфайр на следующий день, чтобы показать новобранцам, как расчищают небо...

— Фу!

— Именно. Ей было не до смеха. Если верить Клаудчейзер, она сказала, цитирую: “Я вас всех буду ебать, пока вы из Академии не вылетите!” Не знала, что она так любит своих учеников...

— Ага, — бормочу я, закрывая глаза. Не знаю, чего ты ожидала от нас, но я устала и собираюсь спать. Менуэт и Блоссомфорт лежат на кровати и сп-я-я-ят...

---

Я просыпаюсь пятнадцать часов спустя с крылом Блоссомфорт во рту и неприятным ощущением, что отлежала по крайней мере одно копыто. Если бы не пегаска, спящая рядом со мной, я бы воспользовалась моментом... и поразвлекалась. Хотя Блоссомфорт, вроде, все еще спит...

Биг Мак идет ко мне, пока я отдыхаю под деревом после целого дня лягания яблонь. Он улыбается и демонстрирует, почему его, собственно, так зовут. Серьезно, мне бы не помешал рот побольше. Я хочу встать, но он жестом приказывает мне оставаться на месте. Биг Мак кладет свое большое, натруженное копыто между моих ног и, пока я кусаю губы от возбуждения, начинает нежно ласкать мою...

— Что ты там делаешь, проказница? — сонно шепчет Блоссомфорт. Все еще представляя себе Биг Мак, я поворачиваюсь к ней и кончаю, глядя ей прямо в глаза. Ах! Вот так-то лучше! Встаю с постели, вытираю копыто простыней и выхожу из комнаты.

— Вот сучка, — бормочет Блоссомфорт.

Я иду в рубку, где встречаю Хекси, которая учит Инки управлять дирижаблем. Она поворачивается ко мне и говорит:

— Мы получили сообщение от Флиттер и Клаудчейзер. Они скоро нас догонят.

— Отлично, — я бы выпила кофе. И, может быть, съела что-нибудь. Мне всегда хочется есть после хорошего секса. — Я скучала по этим негодяйкам.

— Скоро мы достигнем берегов Эквестрии, — говорит Инки. — И я сбила чайку...

Она указывает на красноватое пятно на обтекателе.

— Все по плану, — говорю я. — Что насчет остальных?

— У Трикси похмелье, Фото спит, Коко перевязывает Фрица, Арианна читает какую-то книгу о походах, Октавия и Грейс присматривают за Коко и грифоном, а Винил сидит в туалете, воздавая требы морским богам, — хихикает Хекси.

Я киваю и сажусь рядом с Инки.

— Если хочешь, я могу тебе помочь с управлением, — говорю я, глядя на приборы и индикаторы. Они все мигают вразнобой. Хм, могу ли я заставить их мигать последовательно? Возможно, да, но тогда точно что-то случится. Эти вещи всегда связаны.

Инки указывает на небольшой экран рядом со штурвалом.

— Судя по всему, завтра мы будем в Эквестрии.

— Что это? — спрашиваю я.

— Это земля, где все пони свободны и которую мы любим больше всего на свете, но сейчас это не важно.

— Ладно, — бормочу я и тянусь к радио. Поворачиваю ручку настройки, пытаясь поймать Флиттер и Клаудчейзер.

— Придурок-один здесь! — слышен голос прорывающийся сквозь помехи. — Кумкват-тир, это ты?

— Наш позывной, — объясняет Инки. — Это Флиттер.

— Флиттер, кто, провалится им к Дискорду, придумал эти позывные? — спрашиваю я. — Пинки Пай? Давай сюда и поговорим без использования вашего дурацкого шпионского слэнга.

— Притормози немного, ковбойша, лады? — кричит пегаска. — Трудно вас нагнать после трех дней полета со скоростью в среднем по сто шестьдесят миль в час!

— Принято, придурок-один, — отвечаю я и сбрасываю газ. Звук двигателя становится чуть тише и мы замедляемся. Инки поворачивает клапаны, регулирующие давление газа в баллонете, поэтому дирижабль слегка снижается. Погода солнечная, с небольшим количеством тумана прямо над морем. Когда я беру подзорную трубу, то вижу очертания побережья перед нами.

Двадцать минут спустя Флиттер и Клаудчейзер уже на борту нашего дирижабля. Хекси и Арианна приводят их в рубку.

— Привет, придурок, — говорю я, хихикая. — Полагаю, Клаудчейзер — придурок-два?

— Отвали, — бормочет Флиттер. — Я не виновата, что командование — кучка идиотов.

— Да знаю я, у меня уже был контакт с нашей храброй армией.

— Сколько балласта я должна сбросить, чтобы компенсировать ваш вес? — спрашивает Инки. Она смотрит на пегасок. — Двести пятьдесят кило?

Клаудчейзер смотрит на сестру и бросает на Инки неприязненный взгляд.

— Две сотни. И большинство из них Флиттер...

— Не заставляй меня бить тебя, сестренка, — бормочет вторая пегаска. — Так или иначе, по дороге сюда мы получили сообщение. Грифоны, которых мы поймали, заговорили. Теперь мы знаем, где бомбы.

— Как раз вовремя, — говорю я. — Мы уже избавились от них всех.

— Ты уверена? — спрашивает Клаудчейзер. — Давай проверим. Под одной из кроватей?

— Нашли.

— Внутри баллона, прицепленная к балке?

— Это стоило мне нескольких синяков, но я ее достала, — говорю я.

— С правой стороны рубки, под панелью? — пегаска смотрит на панель, достаточно криво прикрученную на место. — Ладно, понятно... Воздушная труба правого двигателя?

— Конечно.

— Топливопровод левого двигателя?

Внезапно в рубке воцаряется тишина.

— Где именно в топливопроводе? — спрашиваю я. — Потому что, знаешь ли, мы потеряли примерно половину вместе с гондолой...

— Думаю, где-нибудь поближе к пассажирской гондоле, — отвечает Флиттер. — Я имею в виду, что тот грифон не был достаточно точен...

Она делает драматическую паузу.

— Знаешь, что было бы лучшим признаком того, что Вселенная меня ненавидит? — спрашиваю я.

Может быть, Флиттер хотела что-то ответить на этот, вообще-то, риторический вопрос, но в ту же секунду взрыв в задней части дирижабля бросает меня на панель управления. На мгновение я вижу мигающие индикаторы очень близко от своего носа, но затем приземляюсь на пол, а Арианна падает сверху.

Через несколько секунд я прихожу в себя, очнувшись от рева сирены. Встаю и смотрю на приборы. Давление в баллоне немного снизилось, как и наша высота. Температура правого двигателя растет, приближаясь опасно близко к красной зоне. Я тяну рычаг газа и выключаю его.

Арианна, Хекси, Инки, Флиттер и Клаудчейзер встают. Похоже, мы не сильно пострадали. Даже обтекатель рубки цел. Инки проверяет штурвал — он немного сопротивляется, но дирижабль реагирует на попытки повернуть его.

— Проверьте повреждения, — говорю я сестрам-пегаскам. — Мы с Хекси скоро присоединимся к вам...

Пока они летят к задней части дирижабля, я бегу через гондолу вместе с Хекси, прихватив с собой огнетушители. Трикси присоединяется к нам. Кажется, что остальные наши пассажиры живы: Коко перевязывает голову Октавии, а Фото Финиш все еще храпит на диване — видимо, требуется нечто больше, чем взрыв, чтобы разбудить ее.

Пока мы пробираемся по узкому коридору вдоль спален, дверь одного из туалетов открывается, и Винил, покраснев, выходит к нам.

— Привет, — говорит она. — У меня был серьезный запор, и я так тужилась...

— Отвали! — кричит Трикси, толкая диджейшу обратно в кабинку. Мы подбегаем к иллюминатору в конце гондолы, готовые потушить любой пожар, вызванный взрывом.

Ну, за исключением того, что огня нет.

— Как там все? — спрашиваю я, видя, как Флиттер и Клаудчейзер летают вокруг остатков трубы.

— Хорошо, что это был всего лишь кусок трубы, — говорит Клаудчейзер. — Большая часть энергии вышла через нее как из ствола пушки...

Я высовываюсь наружу, чтобы посмотреть на нанесенный урон. Действительно, повреждения меньше, чем я думала, но все же трубу разорвало, и ее обломки изрешетили баллон и гондолу правого двигателя. Кроме того, у нас утечка топлива — очевидно, клапан, который мы перекрыли после потери левого двигателя, тоже был уничтожен.

— Перекройте утечку, — говорю я, указывая на вытекающее топливо. — Я проверю двигатель... Трикси, иди к Блоссомфорт и скажи ей, что нам нужна ее помощь. Когда я проснулась, с ней все было в порядке...

Бегу к правой двигательной гондоле. В стене зияет несколько отверстий, и все затянуто каким-то белым дымом. Я тут же отступаю, закашлявшись — видимо, один из осколков попал в систему охлаждения, и там сейчас все залито этиленгликолем. Дым, однако, быстро рассеивается, оставив лишь несколько луж охлаждающей жидкости на полу.

— У нас здесь есть песок? — спрашиваю я у Хекси. Нам нужно сначала это убрать, если мы хотим, чтобы двигатель снова заработал. Я совсем не хочу травануться. Знаешь, Берри Панч, конечно, пьет эту дрянь и неплохо себя чувствует, но это же Берри Панч.

— В мешках с балластом, — отвечает земнопони. Она возвращается к окну, чтобы сказать Клайдчейзер принести мешок.

— Не могу! — кричит нам пегаска. — Может быть, вы этого не видите, но мы теряем водород!

Действительно, часть баллона над двигательными гондолами выглядит как сито. Нам понадобится очень большая нитка и игла.

— Как долго мы сможем оставаться в воздухе? — спрашиваю я у Хекси.

— С такими дырами? — она тоже выглядывает наружу. — В лучшем случае часа два.

— Гадство. И что будем делать?

— Мы можем позвать на помощь, — говорит Флиттер, подлетая к нам. — Я имею в виду, что мы можем зашить несколько дыр, и мы достаточно близко к Эквестрии, чтобы запросить помощь с одной из летающих пегасьих баз.

— С одной из тех самых пегасьих баз, которых по словам Селестии, не существует? — уточняю я.

— Опс... Вечно забываю, что это секретно, — Флиттер застенчиво улыбается. — Ты же ведь никому об этом не расскажешь? Или мне придется тебя убить.

— Конечно, без проблем, — говорю я. — Пусть даже помощь будет небольшой. Не хочу, чтобы делла Морте знал, что армия и разведка у него на хвосте.

— Ладно, — отвечает пегаска.

---

Час спустя нас окружают три эскадрильи пегасов, два небольших аэростата и вертолет (одна из ранних моделей Черри Берри). Первая эскадрилья латает баллон. Вторая крепит веревки к передней части дирижабля, чтобы доставить нас в Эквестрию. Третья над нами, защищая от нападения драконов или еще чего. На аэростатах находятся бэтпони, которые используют эхолокацию, чтобы следить за всей ситуацией в целом.

Мы очистили гондолу от этиленгликоля только чтобы узнать, что осколок повредил трансмиссию, и пропеллеры все равно крутиться не будут. Сейчас я сижу  с Инки в рубке и слушаю радио.

— Когда мы будем в Эквестрии, парни? — спрашиваю я. — Нам здесь становится скучно, и, несмотря на все эти заплатки, мы все еще теряем водород...

— Позволь армии заниматься своей работой, штатская, — говорит какой-то мудак, которому по неизвестной причине дали микрофон.

— Штатская? Говорит сержант М. Р. Тернер, ебанат! Я держалась неделю в кольце грифонского окружения на Промороженном Севере!

Конечно, мое повышение до сержанта так и не было официально подтверждено, и, в отличие от брата, обычно я не использую свою фамилию, но фиг с ним.

— Сержант, да? Меня зовут командир крыла Стар Хантер. Для вас, дебилов из пехоты, это будет подполковник. Когда я сообщу вашему командиру, как вы меня назвали, то вы пожалеете, что не остались на Промороженном Севере!

— Отсоси. Я ушла в отставку. Эй, кто-нибудь из вас скажет мне, когда мы будем в Эквестрии?

— Пять часов, — еще один голос, принадлежащий кобыле. — Мы постараемся доставить вас в Кантерлот. Вы ведь там хотели приземлиться?

— Извините, — бормочет Стар Хантер. — Она только что оскорбила офицера, и я не буду...

— Говорит капитан вашей группы, — голос кобылы настолько сочится сладостью, что меня сейчас вырвет. — Тебе приказано заткнуться. Ясно?

— Так точно, мэм!

Между прочим, мне нужно придумать себе nom de guerre⁴ получше. Полковник Расти Гейт подойдет. Полковник Гейт⁵.

Я удерживаю штурвал, когда пегасы начинают тянуть нас к Эквестрии. Мы выбросили весь балласт, чтобы сохранить этот хлам в воздухе, несмотря на потерю водорода. Инки смотрит на поверхность моря в ожидании берега. Я ее понимаю. Я тоже скучаю по этой стране ненормальных пони.

Смотрю на приборы. Скорость — 54 узла. Высота – 660 футов. Кто бы ни проектировал эти приборы, он питал глубокую ненависть к метрической системе. Это действительно странно, учитывая, что большая часть приборов изготовлена в Империи Грифонов, Хэйтае и Копытском Союзе. Грифоны используют метрическую систему, если я правильно помню, то же самое в Гермэйнии. Может, это чтобы запутать пилотов?

Пока я размышляю об этом, скорость возрастает до шестидесяти узлов, а высота падает до шестисот сорока. Я пытаюсь успокоить сама себя: двадцать футов — это совсем немного, может быть, из-за турбулентности, а может быть, кто-то из пегасов устал...

Когда я снова смотрю на высотомер, он показывает шестьсот двадцать. Какого сена? Может, он поврежден? Но нет, я ясно вижу, как стрелка движется дальше вниз.

— Море приближается, — говорит Инки. — Это же плохо, да?

— Высотомер говорит то же самое, — отвечаю я и включаю радио. — Доброе утро, парни. У нас тут небольшая проблема с высотомером. Сейчас он показывает, что мы летим на высоте пятьсот восемьдесят пять футов и снижаемся примерно на фут в секунду. Так что, если вы не хотите, чтобы в ближайшее время здесь была лодка в форме дирижабля, я бы рекомендовала что-то с этим сделать.

— Кажется, вы снова теряете водород, — говорит кто-то. — Попробуйте выпустить воздух из баллонета и используйте рули, чтобы увеличить высоту. Мы вызовем эскадрилью Чарли, чтобы помочь с этим.

— Принято, — говорю я и поворачиваю клапаны, а Инки тянет штурвал на себя. Высота растет до пятисот шестидесяти, потом до шестидесяти пяти. Шестьдесят семь... Семьдесят... Шестьдесят девять...

Я чувствую легкую дрожь, когда другая группа пегасов крепит веревки к дирижаблю, чтобы тянуть нас наверх. Показания высотомера растут до шестьсот футов, и мы ясно видим берег. Может быть, мы даже доберемся до него прежде, чем вся эта куча пегасов и веревок с нами посередке развалится на части.

Я вытираю лоб. Пляж медленно движется под нашим дирижаблем. Я даже вижу, как несколько пони смотрят на нас, когда мы проходим над ними. Сейчас мы где-то между Балтимэйром и Филлидельфией, и вскоре я уже вижу лес и две горы.

— Эй, парни, — говорю я в радио. — А как мы собираемся преодолевать горы? Кроме того деревья, на мой вкус, тоже высоковаты...

Не то чтобы я жалуюсь, но мы скоро начнем за верхушки деревьев цеплять...

— Мы делаем все, что в наших силах, — отвечает чей-то напряженный голос. — Поворачивайте направо. Мы обойдем горы с севера, над железнодорожными путями, и попытаемся посадить вас на лугах к югу от Жеребячьих гор.

— Хорошо, — говорю я и достаю из ящика карту. На самом деле, это хороший план: мы приземлимся недалеко от Кантерлота, на довольно ровном лугу. Если мы попытаемся облететь горы с юга, то окажемся в Додж Джанкшен или над Вечнодиким лесом. А если нам совсем не повезет, то приземлимся в ущелье с пещерными угрями.

Через полчаса мы проходим мимо гор. Высота упала до пятисот футов. Сильный ветер дует со стороны Жеребячьих гор, снося нас дальше на юг, несмотря на все мои усилия. Мы с Инки боремся со штурвалом, но ясно видно, что движемся мы совсем не туда, куда надо.

Конечно, я всегда могу развернуть этот летающий утюг точно на север и посадить его прямо посередине Холлоу Шэйдс. Носферату дер Грауэн сможет мне отлизать, тем более что его дочка это почти сделала. Или, может, она собиралась это сделать с Инки? Не помню, я была пьяна.

— Мы больше не можем тянуть вас вверх и удерживать высоту, — говорит какой-то пегас по радио. — Не могли бы вы немного довернуть вправо?

— Я пытаюсь, но ветер сносит нас к Вечнодикому, — отвечаю я. — А те, кто нас тянет, могут двигаться чуток побыстрее?

— Ну, мы можем присоединиться к ним и дотащить вас до Понивилля, — отвечает пегас. — Как вам нравится посадка на озеро?

— Мне она совсем не нравится, — отвечаю я. — Но высотомер показывает четыреста пятьдесят футов, и это мне не нравится еще больше.

— Мы постараемся тянуть вас быстрее. Сообщите нам, если дирижабль начнет разваливаться.

— Хорошо, — отвечаю я и переключаю радио на внутреннюю трансляцию. — На связи Менуэт. Пожалуйста, пристегните ремни. Винил, выбрось косяк. Если у вас есть документы удостоверяющие личность или завещания, сверните их и засуньте себе в задницу, чтобы спасателям было легче вас опознать. Без паники. Всегда помните, где ваше полотенце.

— Менуэт, — говорит Инки. — Не надо меня мотивировать. Никогда.

— Не думаю, что будет повод, — я смотрю сквозь обтекатель на то, как пегасы хватаются за канаты, закрепленные перед дирижаблем. Они начинают усиленно махать крыльями, и вскоре наша скорость достигает ста двадцати узлов. Едрическая кочерга! Все в дирижабле начинает вибрировать. Высота падает до двухсот футов, а Вечнодикий лес внизу превращается в размытое зеленое пятно.

Бам! Нам что-то оторвало? Надеюсь, что нет. Или, по крайней мере, я надеюсь, что это не было чем-то важным. Еще удар. Я слышу шаги, и в рубку заходит Винил с веткой дерева.

— Что это? — спрашиваю я.

— Застряла на бомбовой палубе, — отвечает диджейша. — Кроме того, нам там загрузочный люк сорвало. Фриц чуть не обгадился.

Дирижабль врезается еще в одно дерево. Неудивительно, мы летим всего лишь на высоте ста футов над лесом. Винил хватается за какой-то рычаг, но все равно падает на пол.

Мы снесли еще несколько верхушек деревьев и наконец-то вылетели из леса. Под нами озеро. Я бы предпочла не приземляться туда, тем более, что у нас теперь бомбовая палуба негерметична, и мы теряем пивные бочки (ну, по крайней мере, мы становимся легче).

— Тормозите! — кричу я пегасам. Если повезет, мы доберемся до берега озера, но мы летим всего в пятидесяти футах над поверхностью воды. Я уже вижу Понивилль отсюда. Просто продержись еще немного, тупая машина... Пегасы разворачиваются в воздухе, пытаясь нас замедлить, но помогает слабо, все же дирижабль — это более двухсот тонн дерева, металла, ткани и смеси водорода с воздухом, которая может взорваться, если мы при посадке загоримся.

— Я попробую приземлиться на мелководье, — говорю я Инки. — Какова наша скорость?

— Пятьдесят узлов, — отвечает земнопони. Гадство. Все равно слишком быстро.

Тридцать футов... Пегасы замедляют нас до сорока узлов. Это будет жесткая посадка. Я хватаюсь за штурвал, пытаясь заставить дирижабль лететь более или менее параллельно поверхности озера. Смотрю через обтекатель и вижу нескольких пони, сидящих на пляже и смотрящих на нас широко раскрытыми глазами. Привет-привет ребята, скоро вы увидите первую аварийную посадку дирижабля в Эквестрии...

Двадцать футов... Десять... Бултых! Как только низ гондолы погружается в воду и цепляет дно, мы сильно замедляемся. Я бьюсь головой о штурвал и, все еще держась за него, падаю на Инки. Винил кричит что-то позади нас. Весь дирижабль трясет, и он медленно останавливается. Вода плещет в обтекатель, и все снова трясется, когда мы в итоге добираемся до пляжа. Наконец тяжелый ящик с инструментами падает на пол рядом с моей головой, и все затихает.

— Менуэт? У тебя кровь идет... — говорит Инки.

— Да быть не может... — бормочу я, поднимаясь на ноги и снова чуть не падая от головокружения. — Давайте выбираться отсюда...

Мы идем к пассажирской гондоле, где присоединяемся к остальным нашим друзьям.

— Я что-то пропустила? — спрашивает Фото Финиш, зевая.

— Ничего, — отвечаю я, думая о том, что бомбы — это далеко не самое худшее, что бандюки могли везти на дирижабле. Что, если бы они наполнили бомбовую палубу змеями? Мы покидаем дирижабль и бредем к берегу, где уже лежат тяжело дышащие пегасы. Флиттер, Клаудчейзер и Блоссомфорт хватают Фрица и тащат его в камеру. Или, может быть, в маленькую темную комнату с лампой, или что там есть у наших спецслужб.

К моему удивлению, среди пони на пляже я замечаю Берри Панч. Она стоит, неуверенно глядя на бутылку, которую сжимает копытом. Ее дочь Руби тоже смотрит на нас с благоговением. Если эти двое тут, то где же кузина Берри — Черри Берри?

— Аквафреш! — орет кто-то мне прямо в ухо. — Ты вернулась! И ты притащила с собой эту здоровенную летающую штуку!

Прекрати обнимать меня, долбанутая безмозглая идиотка! Я украла твой вертолет, помнишь?

— Пока мы здесь, — говорит Арианна. — Где я могу его починить?

— Совершенно безнадежно, — отвечаю я. — Тебе придется пригласить кого-нибудь из Империи Грифонов...

— Я могу это сделать, — восклицает Черри Берри, все еще цепляясь за меня. — Я чиню все, что летает. Будет еще лучше, чем раньше!

— Осторожно, — шепчу я Арианне, высвобождаясь из объятий Черри. — Не позволяй ей добавить что-нибудь, что “заставит эту старую херь летать быстрее". Для твоего же блага.

— Jawohl, — отвечает Арианна.

К нам приближается Берри Панч.

— Я в говно пьяна, или ты действительно прилетела сюда на дирижабле? — спрашивает она.

— Нет, мам, — отвечает Руби. — Несколько недель назад я подсыпала тебе в весь алкоголь слабительное. Поскольку я не видела, чтобы ты проводила слишком много времени в туалете, то ты определенно трезвая...

Берри неуверенно смотрит на дочь.

— Кто подал тебе эту идею?

— Я учусь у тети Менуэт, — говорит Руби. — Мам? Куда ты собралась?

— Мне нужно, эм-м-м... — Берри убегает в сторону ближайшей уборной.

— Ты знаешь, — бормочет Винил. — Я тоже схожу туда. После всех этих полетов, мне просто необходимо...

Не могу удержаться от удара копытом в лоб. Почему-то меня это не удивляет.

— А что насчет вас? — спрашиваю остальных пассажиров.

— Фото Финиш долшен успеть на поезд в Мэйнхэттен, — отвечает Фото Финиш. — Грейс!

— Да, я куплю тебе билет, — вздыхает Грейс.

Трикси идет ко мне, удерживая меч Седрика Луламуна в магическом захвате.

— Нам все еще нужно отвезти это в Лас-Пегасус, — говорит она.

— Просто замечательно, — бормочу я. — Делла Морте и его бандюки нас убьют...

— Я поеду с тобой, — говорит Инки.

— Если Инки поедет, то я тоже поеду, — шепчет Коко.

— И я, — добавляет Винил. — Как только посру.

— Трикси тебя не бросит.

— Я тебе помогу, — говорит Грейс. — Извини, Фото, твой билет может подождать.

— Все, что потребуется, — Хекси похлопывает меня по спине.

— Думаю, у меня есть план... — говорю я, ухмыляясь и глядя на Черри Берри, которая пытается залезть в дирижабль, несмотря на протесты Арианны.

— Просто... Мне нужно место, чтобы подумать... — я улыбаюсь. — И думаю, что знаю, где его найти...

---

Ничего в доме моих родителей не изменилось с тех пор, как я была там в последний раз. Я достаю ключ из-под коврика и открываю дверь.

— Интересно, мама дома? — Винил, Трикси, Хекси, Коко и Инки рядом со мной. Грэйс убежала покупать билет в Мэйнхэттен для Фото. К сожалению. Моей маме она бы понравилась. — Скоро увидим...

— Кого там Дискорд несет в столь неурочный час? — кричит кто-то сверху. Я узнаю этот голос где угодно.

— Это я, мама! — кричу я в ответ. — Твоя дочь — Менуэт!

— Где ты была?! — кричит мама. — Чтоб ты знала, твой брат женился... к счастью, на хорошей кобылке, а не на этой шиксе цвета мочи!

— Я скорее белая, чем желтая! — кричит Винил. — А его жена еще желтее меня!

— Ой... В смысле, воняющей мочой шиксе! — отвечает моя мама.

— Великая и Могучая Трикси может понять... — бормочет фокусница. Винил советует ей пойти и заняться сексом с самой собой.

— Ты привела с собой друзей?! — раздается голос мамы. — Скажи им, чтобы они здесь не ругались.

— Ладно, мам! — кричу я в ответ. — Трикси, веди себя прилично и не говори, как какая-то пизда, ладно?

— Хорошо, — отвечает Трикси.

— То же самое относится и к тебе, Винил, — говорю я. Инки и Коко все равно не матеряться, а Хекси ругается только на пфердиском, поньском или пранцузском.

Прежде чем подняться наверх, чтобы встретить маму, я слышу, как позади меня открывается дверь. Оборачиваюсь и вижу крупного земного жеребца с усами, пышной шерстью на груди, похожей очертаниями на  Оатстралию, и в шляпе, украшенной крокодильими зубами. Этот жеребец — мой отец, и он нам широко улыбается.

— Менуэт! — восклицает он, подбегает ко мне и практически душит, пытаясь обнять. Чтоб ты знала, мой отец не очень-то деликатен.

Ты знаешь, он, как и многие жеребцы его возраста, любит рыбалку. Но, в отличие от других жеребцов его возраста, он обычно ходит на рыбалку в Гасти Гордж. Он даже приволок дохлого угря, которого швырнул в Винил, когда бросился меня обнимать. Кажется, я знаю, что у нас будет на ужин.

— С возвращением, — говорит он, отпуская меня. — И ты привезла с собой Винил! Наконец-то есть с кем выпить!

— П-привет, пап, — бормочет единорожка. — Надеюсь, ты тренировался, потому что теперь я настоящая профессионалка в пьянках...

— Жаль, что мой сын женился, — бормочет отец. — Но Менуэт все еще свободна...

— Папа, я не лесбиянка... — кажется, он меня не замечает.

— Приятно познакомиться и с другими твоими друзьями! — восклицает он, похлопывая Трикси по боку. — Надеюсь, ты останешься и поужинаешь с нами?

Помнишь копьеносца по имени Минуэт? После победы над Флаффи Грозным он решил, что Великобридлтания — подходящее место для жизни. Он переселился туда и произвел на свет немало потомков, таких как Пейдж Тернер — переписчик, Филли Тернер — широко известный кобыльий угодник, Частити Тернер — фаворитка двух пранцузский королей и взломщик Лок Тернер, сосланный в Оатстралию за свои многочисленные преступления. Там у него появилась целая куча детей, в основном бродяг, которые шлялись по бушу, воровали овец, охотились на крокодилов с голыми копытами и убивали пауков своими крупами. Мой отец, прапраправнук Лока Тернера, почему-то покинул Оатстралию и переехал в Эквестрию.

Сначала он встретил моего дядю — Канинга Ранта — слесаря и взломщика. Тот как раз собирался сесть в тюрьму и попросил отца позаботиться о сестре. В результате этой “заботы" родились мы с братом. Когда дядя Рант вышел из тюрьмы, он быстро стал моим любимым дядей. Особенно мне нравилось, когда он прятал конфеты в каком-нибудь шкафчике, и мне приходилось открывать его без ключа, чтобы достать их. Вскоре мы перешли к другим замкам. Затем к сейфам.

Старый добрый дядюшка Рант. Жаль, что его снова посадили.

— Кстати, — говорит папа, — там какие-то долбанутые умудрились разбить дирижабль на озере. Вы это видели?