Яндерпи
Глава 1
Возвращаясь домой я решил пойти через местный рынок. Жители этого мира — разумные пони и здесь они везде, куда не кинешь глаз. Одни пони стоят за прилавками, другие у них что-то покупают, третьи просто смотрят, прогуливаясь среди рядов.
По пути здороваюсь со знакомыми. Глаза же мои ищут в это время одну рыжую гриву.
Это грива принадлежит одной особой для меня пони, которая стоит сейчас за прилавком с морковками.
Она тоже заметила меня и подарила свою прекрасную, широкую улыбку. От такого губы мои сами разъехались в стороны сами собой, а лицо приняло глупое выражение.
В ответ Кэррот Топ игриво повела бровью, приглашая меня подойти поближе. Меня два раза звать не надо, я сразу устремился к её прилавку.
— Эй, Антон, — подзывает меня морковная фермерша. Стоило мне подойти поближе, как я увидел нечто странное позади неё. С первого взгляда, это похоже на серый круп со светлым хвостом, который верте…
Хотя стоп! Ну да! Это и впрямь чья-то серая поняшья задница со светлым хвостом.
Но пока отложим это в сторону, потому что у меня есть более важные дела.
Привет, Кэррот, — поздоровался я. Секундный зрительный контакт… и вот уже Кэррот Топ торопливо скрывается за прилавком, делая вид, что ей срочно нужно перебрать свои морковки.
— Итак, Антон, — говорит она не показывая своего лица.
Появляется она уже в шляпке, которая ей очень идёт. Шляпка сделан из соломы и украшена цветами.
— По каким делам ты сегодня здесь?
Похоже что пришло время для моего фирменного подката.
— Ты знаешь, я как раз зашёл на рынок, думая: чего бы такого вкусненького найти? Когда увидел твою., — тут мой взгляд непроизвольно сползает ей за спину, где в это время происходит шевеление. Моё внимание отвлекается, я запинаюсь на полуслове. Усилием воли я заставляю себя продолжить говорить, стараясь держать речь ровно. -…новенькую…
Трудно быть держать серьёзное лицо, когда перед глазами продолжает извиваться украшенный пузырьками зад. Кэррот Топ проследила за моим взглядом, а затем резко обернулась, наконец заметив свою подругу.
— Ой! Эмм…
Она краснеет, нерешительно переводя взгляд между мой и кобыльим крупом. Затем она быстро подбегает к подруге.
— Дерпи, ты как?
Пузырькозадая пони застряла своей передней половиной тела внутри ящика. Она упёрла задние ноги в коробку, внутри которой застряла, и пытается оттолкнуться. Но судя по тому, что прошло уже несколько минут, сил ей не хватает.
— Тебе помочь? — спросил я, обходя прилавок.
— Все нормально», — говорит Кэррот Топ, оборачиваясь. — Такое уже не в первый раз, так что все привыкли.
— Я в порядке! — приглушенный голос раздался изнутри коробки. — Но помощь мне бы не помешала!
Хорошо. Эм…
Тут у меня встал вопрос: за что хвататься, если из ящика зад торчит только? Хотелось бы взяться покрепче, но остаться в рамках приличия.
— Эй, там внутри! Перестань дёргаться! — скомандовал я застрявшей пони.
Задние ноги замирают. Я хватаюсь за обе и, довольно легко, достаю из коробки блондинку.
— Фух, сама не знаю как так получилась, — она вытирает пот со лба, продолжая висеть при этом на задних ногах. Про себя замечают, что голос у неё тонкий, подростковый, пацанский.
Я поставил пони на землю. Улыбка у неё выглядит забавно. Забавно, потому что, у нее ленивый глаз… Ну-у, это когда один глаз смотрит нормально, а второй косится в другую сторону. И этот ленивый глаз, он у неё очень сильно косится. Из-за этого мне кажется, что у неё не всё в порядке с головой.
Конечно, это неправильно так рассуждать. Ведь если с другого бока посмотреть, лицо кажется довольно умным.
Кэррот Топ по быстрому представляет нас друг другу, указывая на меня копытом:
— Дитзи, познакомься это Антон, — потом переводит копыто на серую пони. — Антон, это Дитзи.
Дитзи протягивала мне своё копытом, которое я пожал. При этом я с трудом заставляю себя не таращиться в на её правый косой глаз.
— Приятно познакомиться, Дитзи, — натягиваю я, подчеркнуто вежливую, улыбку.
— Зовите меня просто Дерпи! — щебечет она своим растерянно. — Большинство моих знакомых и делают.
В тот раз я ещё удивился «Почему?».
— Утро красит, нежным цветом, стены древнего-о-о…
Проснулся сегодня я бодрым и полный сил.
Тук-тук!
— Интересно, кто там? — кладу на тарелку бутерброд и направляюсь к двери с кружкой кофе в руке.
— Специальная посылка для Анонимова.
Кобылка в которой я сразу узнал Дерпи прерывается на полуслове, уставившись на меня. Я же, давая ей время, облокачиваюсь о дверной проём и спокойно делаю глоток из кружки.
— Здарова, Дерпи. Не знал, что живу на твоём участке.
— Я… я тоже не знала, — признается она, застенчиво потирая затылок. — И вы наверное думаете, что я вас сразу была узнать раньше, потому вы…
— Да. Меня трудно с кем-то перепутать, — решаю я закончить за неё.
— Д-да, — продолжает она чесать копытом гриву, начиная краснеть. — Простите.
— Не волнуйся, — улыбаюсь я, чтобы подбодрить её. Протягиваю руку и начинаю поправлять и приглаживать гриву Дерпи, которую она себе совсем взлохматила. Кобылка смотрит на меня обескуражено и начинает краснеть ещё больше.
— И всё же, — я указываю взглядом посылку, что стоит у двери. — Что это?
Блондинка, кажется, выходит из транса.
— Ой! А, это! — она поднимает посылку копытом, протягивая мне. — Это для вас!
Трудно было сдержать усмешку, после такого:
— Вижу что мне. Я должен где-то расписаться, или так…?
Ушки её встают торчком и она начинает что-то искать:
— О, точно! Дайте я сейчас… Грр, куда я планшет положила?
Она осматривает свои седельные сумки, затем поднимает одно из своих копыт, чтобы проверить нет ли чего там, и наконец оглянулась назад:
— Горелый маффин! Наверное, где-то уронила! Э-э… — она суетливо крутится на месте, а затем резко рванула куда-то сторону от моего дома.
— Сейчас вернусь!
После этого я увидел, как Дерпи с ходу налетает лбом на дерево, от чего ноги её заплетаются и несут его по кругу. Наконец пегаска берёт верный курс и устремляется в небо. В воздухе ней остаётся дорожка выпавших из её сумки конвертов с письмами и открыток. Мне же остаётся только задумчиво покачать головой и сделать глоток кофе.
Следующие несколько дней, прошли без происшествий. Мне не часто удавалось увидеться в Кэррот Топ, но зато Дерпи каждое утро стучала в мою дверь, чтобы принести почту.
Поэтому одним утром я решил узнать у почтальонши, как там поживает Кэррот. Насколько я знал, Дерпи и Кэррот живут в одном доме.
— Кэррот? — Дерпи вопросительно склонила голову. — Почему ты про неё вспомнил? Тебе нравится?
Я тот момент я не особо придал этому вопросу значение и без задней мысли ответил.
— Ну да, просто мы последнее время совсем не виделись… Вот и хотел узнать, если у неё какие планы на эти выходные.
Услышав это, Дерпи внезапно выглядеть очень грустной и обиженной. Она посмотрела в пол, а ушки её стали совсем опущенными.
— Значит всё то время… Что мы провели вместе… Это совсем ничего не значит для тебя?
— Ты о чём говоришь?
Почтальонша молча разворачивается и уходит, таща свою сумку из которой, как осенние лисья, выпадают письма. Я же остаюсь стоять в дверях, совершенно сбитый с толку. Непонятно с чего чувство вины гложет меня.
Почему она так отреагировала? Что она имела в виду? Что я не так сказал?
Салфетки… Есть!
Крем для копыт… Есть!
Взрослый журнал, полный горячих кобыл… Есть!
Меня никогда не привлекали пони до этого. Потребовалось некоторое время, чтобы подобные мысли родились в моей голове. Местный эротический жанр — межвидовая эротика. Там откуда я родом — это строгое табу и зовётся зоофилия.
Теперь же я нахожусь в мире, где такие вещи не только дозволены, но и весьма распространены, а мои яйца уже лопаются от двухгодичного воздержания. Всё это заставило меня пересмотреть некоторые свои убеждения и вкусы. Сейчас я решил обратить свой исследовательский взор на коренных жителей страны Эквестрии, а так же других земель за её пределами.
Как натура интеллигентная и романтическая, в свой первый раз, я хотел бы прокатиться на «особой для себя пони», как говорят местные. Да, да именно из-за нежелания размениваться на мелкие перепихоны (а не потому что мне не сильно везёт в амурных делах), я всё ещё не вкусил сладкой понятины.
Такое положение вещей вынудило меня включить в своё ежедневное расписание один особый ритуал.
От просмотра заветного журнала, напряжение в моих штанах начало нарастать. Я начал представлять себе, как вы колочу своим тазом по упругой попке конкретной кобылы, как жадно хватаюсь ладонями за её кьютимарку, как … О, да, можно начинать.
Я расстёгиваю ширинку и стягиваю штаны, готовый выпустить своего зверя из его клетки и начать…
Тук-тук-тук!
Глубокий стон разочарования исходи из меня, когда я застёгиваю джинсы, прежде чем убрать все свои ритуальные инструменты обратно под кровать.
— Я дома! — кричу я досадой, подходя к входной двери.
Я отпираю, а затем открываю её, чтобы увидеть серую пони, ушедшую сегодня утром такой обиженной. За всё это время, я уже привык видеть её лишь в униформе почтальона, но сейчас она одета довольно мило.
— Привет, Дерпи.
— Эй, Антон. Не занят? А то мне скучно. Я зайду в гости?
Обычно, я всегда рад гостям. Однако сейчас баки с авиатопливом забиты так, что уже начинают болеть, а моему младшему «Антонову» уже нетерпится покинуть ангар, чтобы полетать.
— Давай не сейчас, Дерпи, — натягиваю я на себя вежливую улыбку, чтобы не обидеть её, ещё раз.
— Ага, — она поднимает голову. — А почему не сейчас?
Сука нах! Когда кто-то говорят «не сейчас», надо вежливо свалить, а не спрашивать «зачем?» и «почему?».
— Я просто немного занят, Дерпи…
— Чем занят?
Я стиснул зубы, сдерживая свое раздражение.
— Я устал, понимаешь? У меня был долгий рабочий день и все такое. Я просто спал, когда ты постучала в мою дверь…
Мля, я уже вру и оправдываюсь в своём доме,
— … А ещё мне нужно убраться в доме, и все такое. Знаешь, это действительно скучное занятие.
— Ах, ну ладно. Тогда я подожду внутри, пока ты не закончишь?
Она совсем намёков не понимает?!
— Послушай, Дерпи, — я глубоко вздохнул. — Если ты хочешь посмотреть, как я дрочу, а потом ещё пол часа лежу и отдыхаю, то милости прошу в мой дом.
— Хорошо, я захожу.
Она проскакивает у меня под рукой в дом, пользуясь тем, что я до этого снял цепочку с двери.
Я же закрываю и запираю дверь, а затем иду за Дерпи.
— Эй, Антон, а что это такое? — услышал я голос Дерпи, когда входил в команату. Она держит какое-то письмо. Я прищуриваюсь, силясь понять, что это за письмо. А когда я понимаю, от кого оно, я немедленно вырываю его у Дерпи.
— Ого, ты хранишь письма от Кэррот? — Пегаска качает головой. — Лучше остерегайся, Антон. Она настоящая сердцеедка. Знаешь, у неё постоянно какой-нибудь жеребец есть. Зазеваешься и она тебя сожрёт. *Цап! *
Клацнула она в конце, чтобы подчеркнуть свои слова.
— Я их храню не специально, они просто залежались в комоде», — отвечая я, пряча конверт в карман. — Зачем ты копаешься в моих вещах?
— Просто пытаюсь найти те письма, которые тебе посылала. Ты же их получал?
Да, я получал эти письма. Каждое утро, Дерпи лично приносила их вместе с обычной почтой. С среднем по три за раз. В каждом было вроде «Привет, Антон, хорошего тебе дня!» или «нам надо сходить куда-нибудь вместе!», каждое письмо было сопровождено милым рисунком, по качеству похожим на детский.
— Да, я получил их.
— Иииииии…? — Маленькая пони хлопает ресницами. — Что скажешь? Сходим куда вместе?
— Я… Пожалуй стоит.
— Когда?
— Погоди, надо подумать, посмотреть календарь, когда дела особо не…
— Что насчет завтра?
— Да, да, я думаю, что смогу завтра, после работы, — если честно, меня воротит от перспектив оставаться с этой кобылкой наедине. — Тогда, ты сможешь пригласить Кэррот?
Она загадочно улыбается.
— Я думаю, что Кэррот завтра занята.
— Эм Ну, все равно спроси ее, хорошо?»
— Кажется я сказала. Думаю, что Кэррот завтра занята.
Следующим утром всё шло как обычно.
Мы встретились с Дерпи, когда она принесла почту и мы выбрали время, когда мы сможем встретитсья. Дерпи настояла на том, что зайдёт ко мне после работы и уже от моего дома можно будет стартовать. Я был не против.
— Тогда в пять. Хорошо, Дерпи?
— Я думала, ты выходишь с работы в четыре?
Как она вообще узнала?
— Да, но мне нужно будет немного отдохнуть и приготовиться.
— Ах, ну ладно. Так как долго тебе нужно отдыхать?
— Ну… Мне нужно пятнадцать минут, чтобы дойти до дома. Это дает мне около сорока пяти минут, на все дела.
— А тридцати минут тебе хватит? Я могу быть здесь в половине пятого, если хочешь.
— Нет, я не хочу. Давай в пять. Ясно?
— Ага. Тогда, я буду здесь в без десяти пять.
С такими личностями спорить бесполезно.
Хорошо. Четыре пятьдесят.
Дерпи улыбается во все свои поняшьи зубы.
— Договорились, Антон! Увидимся позже!
Проснулся я от того, что кто-то изо всех сил бил копытом во входную верь дверь.
— Антон! Антон! Ты там, Антон?
Черт возьми. По моим ощущения до назначенного времени ещё далеко. Часы на руке показывают 16:13.
— Антоооон!
Я высовываю голову в коридор и кричу вдоль него: «
— Я проснулся. Сейчас!
Кажется, она удовлетворена этим ответом, поскольку стук прекращается. Я же ругаясь себе под нос и раздраженно открываю дверь.
— Ты на полчаса раньше, — говорю я серой кобыле.
— Ну, ты же не оставишь меня ждать перед запертыми дверьми?
Может быть и оставлю. Потому как желание такое есть.
— Эм… Наверное, нет, — резко хлопаю дверью, снимаю цепочку, а затем снова открываю её, впуская Дерпи.
— Но в следующий раз будешь торчать под дверью.
Она счастливо гарцует внутрь.
— Поняла. Просто я хотела, чтобы у нас было больше времени друг для друга!
— Пять, десять минут — это нормально, но не тридцать. Серьезно, Дерпи.
Не слушая, она просто идет прямо в вашу комнату снова. Я вздыхаю, чувствуя себя не комфортно, от такого вторжения.
Дерпи тут занимает вращающееся кресло, а я лёг на кровать и положил руку на лоб. Отдохнуть мне не дали.
— Итак, — крутится она на стуле. — Чем хочешь заняться?
— Я как раз дремал, когда ты зашла.
— Я знаю, — говорит она, начиная кататься на стуле по комнате и осматривая вещи. Это напрягает, поэтому я внимательно слежу за ней.
Она вскакивает со стула и подходит к шкафу, начиная одну за другой вытаскивать случайные вещи и разглядывать, пока я не услышал металлический щелчок.
— Дерпи, зачем тебе нож? — я вскакиваю с кровати, чтобы отобрать у неё острый предмет.
Завидев это она игриво показывает на меня лезвием:
— Было ваше-стало наше. Эй, красавчик, попробуй отбери.
— Оружие — не игрушка. Положи.
— Да ладно, Антон, расслабься. Я же никого буду им резать.
— Мне все равно. Я не хочу, чтобы ты так игралась.
— Ого, посмотри на этот лезвие! — она притворяется, что восхищается мастерством изготовления ножа. — Очень хороший баланс. Где ты это взял?
— Не твоё дело. Верни уже на место, поняла?
— Здесь есть на чём испытать нож? Может быть, я смогу высечь наши инициалы на дверном косяке…
С меня хватит.
— Дерпи, ёбанный насос, положи нож!
— Хорошо, хорошо, мог бы просто вежливо спросить, — она небрежно бросает нож обратно в ваш шкаф, не складывая его. Затем она нерешительно ведёт копытом по полу, прежде чем бросить на меня несколько обеспокоенный взгляд. — Я тебя раздражаю, Антон?
Как тут сказать.
— Да, немного…
— Извини, Антон, — её ушки грустно опускаются и она тихо садится стул, глядя в ковер.
Я смотрю на неё. Я знаю, что она просто давит на жалось. И еще…
Эх-эх-эх…
— Не переживай. Я сейчас я злой, потому что не выспавшийся.
— Так это лишь потому что ты устал? — от такого открытия, настроение её резко растёт.
— Да, есть такое…
— Может ты поспишь пока, а подожду тут пока ты не закончишь.
— Нет, спасибо, — я достаю носки. — Сейчас мы просто пойдём на улицу, хорошо?
— Хорошо! — говорит она, живо спрыгивая со стула.
Она идет и сидит у вашей двери, наблюдая, как я натягиваю носки. Краем глаза, я смотрю, как она пристально уставилась на меня.
От этого мне становится не по себе, и я вежливо улыбаюсь ей:
— Можешь идти пока наружу. Я не долго.
— О, нет, я в порядке. Я подожду здесь, с тобой.
Обычно, общение с другими пони мне в тягость. На самом деле, многое из того, что она делает, не сильно напрягало бы меня, если это делает кто-то другой. Просто что-то в ней… бесит меня.
Или, может быть, я становлюсь сварливым.
Нельзя позволять всяким мелочам выводить из себя.
Впредь, постараюсь быть более терпимым и приветливым к Дерпи.
Глава 2
Сегодня в Понивилле прекрасная погода. Хотя от копытных, которые могут управлять погодой, ничего другого и ждать нельзя.
Мы Дерпи решили разместиться под деревом в местном парке. Серая пегаска прижалась ко мне сбоку, время от времени счастливо вздыхая.
Это напрягает.
Тем не менее, я продолжаю следовать своему решению: быть более и приветливым с нею. Решил почесать её за ухом. В ответ она улыбнулась и начала ластиться к руке. Должен признать, выглядит довольно мило.
Всё же надо быть более терпимым к чужим недостаткам. У каждого свои уникальные причуды, и тому подобное. Так что же теперь ни с кем не общаться?
Говоря о местных чудиках, на горизонте замечена одна из таких.
Фиолетовая единорожка задумалась о чём-то своём и идёт по газону. Не замечая втаптываемую траву, она движется прямо к нам.
— Привет, Антон. Дерпи, — она приветствует нас по очереди, с улыбкой.
— Привет, Твайлайт, — я убираю руку с головы Дерпи. — Какими судьбами?
— Всегда хотела понаблюдать за местной флорой и фауной. Ещё с тех пор как приехала в Понивилль, но у меня никак не хватало времени. Итак, я как раз направлялся к Флаттершай на случай, если она захочет пойти со мной, поскольку она, кажется, немного осведомлена в этом вопросе», — залпом выговорила она и после короткой паузы продолжила. — Так как насчет вас двоих?
Я хотел её ответить, но Дерпи опередила меня.
— Пока ты не пришла, мы вдвоём наслаждались отдыхом в парке. Только вдвоём, — недовольно говорит она, бросая очень враждебный взгляд на Твайлайт.
Сконфуженная единорожка отступает назад. Она явно не ожидала такой реакции, и растерянно переводит свой взгляд вопросительный взгляд на меня. Меня тоже застали врасплох и ничего не был готов с ходу ответить.
В это время всё такой же непонимающий взгляд Твайлайт гулял между нами. Лоб Твайлайт наморщила, а брови собрались вместе, пока её мозг напряжённо работал, пытаясь анализировать ситуацию.
Тут её глаза резко расширились. На секунду показалось, что над её головой загорается лампочка.
— Ой! Извините, я понятия не имела, что вы двое… — начала она говорить, но потом не выдержала от волнения, взволнованно улыбнулась и начата восторженно пританцовывать на кончиках копытц.
— Ах, это как мило!
Какого? О, нет, нет, нет! Я сказал, нет! Фу! Фу! Плохая! Плохая Твайлайт!
— Не, не, Твай, мы просто…
— Все в порядке, Антон, тебе не нужно так смущаться. Всё нормально.
В этот момент она была уже совсем не похожа на учёного и издала восторженный визг.
— Я просто пойду дальше и оставлю вас двоих наедине. До свидания, из вас вышла прекрасная пара!
Её хихиканье затихает, по мере того, как она удаляется, оставляя меня на пару с белокурой пони. Всё произошло настолько быстро, что я даже не успел возразить, так и оставшись сидеть с открытым ртом.
И что еще хуже, Дерпи уже не просто сидела, пристроившись к моему боку, а вовсю обнимает меня.
— Прекрасно, — саркастический говорю я, пытаясь оттолкнуть серую пегаску, — теперь народ будет думать, что мы — пара.
— Ага, — беззаботно посмеивается Дерпи.
— Ага. А ты чего молчала, Дерпи? Я честно завис, но могла бы ты уже сказать что-нибудь.
— Нууу… — Она картинно картинно прикладывает копыто к подбородку, притворяясь, что находится в раздумьях.
— Я подумала, что это было бы прикольно, если бы я вела себя как твоя девушка, а Твайлайт повелась, — серый мех на её щеках порозовел и она застенчиво улыбнулась мне. — Разве не хороший прикол вышел, Антон?
— Нет, не вышел, — прямо заявил я.
— Что ж, а если… просто выслушай меня здесь, хорошо? Что если… — - она начинает сокращать расстояние, которое всеми силами нарастил, пока освобождался из противных пони-обнимашек. — …это стало бы вовсе не розыгрышем?
Какого…
Тут она подмигнула.
— Также…у меня есть что-то особенное. Я хочу, чтобы оно было у тебя, Антон.
Одно из ее крыльев раскрывается. Под ее перьями скрыта золотая цепочка, с висящим на ней алмазом в форме сердца.
Твоюматьвротмненоги!
— Пришлось отдать за неё все свои накопления, — тихо говорит она, любуясь висящим перед ювелирным украшением.
Она смотрит на него с нежной и грустной улыбкой. Видно, что оно и впрямь вышло для неё очень и очень дорого. Она бросает последний взгляд на бесценный камень, прежде чем повернуться к вам.
— Я хочу, чтобы это сердце было у тебя.
От таких слов у меня чуть и вправду не случился сердечный приступ. В то время пока шестерёнки в моей голове вновь заклинило, Дерпи вешает ожерелье мне на голову. Я чувствую, как она при этом, невзначай гладит мою шёку, своим мягким крылом.
После чего она отстраняется и с нежность разглядывает меня с ног до головы. От таких поворотов событий, я всё ещё зависал.
Но пегаску это не отвлекало, потому как Дерпи, похоже, ещё есть что сказать.
— И знаешь, я хочу чтобы ты забрал её одну ведь…
При этих словах, она тоже протискивает свою голову в ожерелье. Золотая цепочка явно не рассчитана для двоих. Она так сильно прижимает нас друг к другу, что мне трудно дышать. Мои руки инстинктивно, подпирают тело блондинки, чтобы отодвинуть её от себя.
Пегаска же наоборот прижималась ко мне все телом. Она была там близко, что я чувствовал её горячее мятное дыхание. При этом мой взгляд замер на её косом глазе, который стал странно дёргаться, в те мгновения, когда я её губы будто невзначай задели мои, после чего она сказала два последних слова, от которых у меня мороз побёг по спине.
— …мою девственность.
Тут она бросается вперёд, целуя меня в губы и толкая всем свои телом.
Мы оба валимся на траву.
Краем глаза я вижу, как прохожие пони смотрят на нас. Родители прикрывают глаза своих детей, многие пони демонстративно уходят, а некоторые подозрительные пони приближаются поближе, чтобы получше рассмотреть. Всё это нисколько не смущает Дерпи, потому как она трётся об меня, и похоже совсем потеряла тормоза.
Я же наоборот начинаю приходить в себя: уже начинаю сопротивляться и пытаюсь отстраниться.
— Н-нет… Дерпи…
У меня с трудом выходит отвоевать немного пространства. Кобылка вцепилась намертво и трётся своим телом, не замечая одежды.
— Нммм… — кажется она пытается подавить всякое сопротивление, прижимаясь губами ещё сильнее. Я слышу, как звенит застёжка на ремне, когда копытца пытаются избавиться от штанов, одновременно умудряясь ласкать то, что находится под ними.
— Дерпи пого… ммм… оста… Дерпи! — пытаюсь я сказать ей, чтобы остановилась, но похоже, ей кажется будто я кричу её имя. Это только подбадривает её и она налегает ещё сильнее.
Тут я почувствовал, что сам начал поддаваться, а мой разум начал окутывать туман возбуждения.
Стоять. Я не хочу! Так же просто нельзя! Борись Антон! Не поддавайся! Не поддавайся!
— Дерпи, стой! — кричу я и отталкиваю её от себя. Слышно, как золотая цепочка лопается звоном, когда наши тела расходятся, а сердце в форме драгоценного камня падает на землю между нами.
В первые мгновения, она ещё не понимает, что случилось и пытается дотянуться до меня, но мои руки слишком длиннее и надёжно удерживают её на расстоянии друг от друга. У ней очень растерянное выражение лица, она явно не ждала такого, а разум её ещё не осознал случившегося. Тонкая нитка слюны повисла между нашими губами, которую Дерпи пытается втянуть и проглотить причмокивая; от чего она рвётся.
Через секунду, взгляд начал становиться осмысленным.
— Я…
— Н-но я… — У неё на глазах наворачиваются слёзы. Взгляд её начинает бегать, в то время, как мой напротив смотрит грозно и неотрывно.
— Почему… ПОЧЕМУ ТЫ НЕ ЛЮБИШЬ МЕНЯ, АНТОН?! — она кричит мне в лицо. Серое копыто бьёт меня по в щеке, после чего Дерпи сама отталкивает меня.
Мне остаётся только смотреть, как резко она рванула с места, где мы до этого сидели. Сам я был в шоке от такого поворота событий и ещё не до конца разобрался, что же произошло.
Солнечный зайчик посветил мне в глаза. Бриллиантовое сердце всё ещё лежит в траве. Я поднимаю его и кладу себе в карман.
Все взгляды направленны на меня, пока я иду через парк. Одни смотрят сердито, другие встревожены шумом, третьи глазеют с банальным интересом — обычные зеваки.
— Вот же мудак… — слышу я чьё-то бормотание.
Плевать. Сейчас, мне не до этого.
Сейчас, я хочу просто прийти домой и наконец спать.
— Кэррот Топ. Мне просто нужно спросить…
Рыжая кобыла делает вид, что не слышит, страшно занятая за прилавком.
—… решила меня игнорировать?»
Ее возня прекращается. Она поднимает лицо на меня, но вместо широкой улыбки, там я вижу сведённые, хмурые брови.
— Брать будем чего или нет? У меня покупатели, Антон.
Я оглядываюсь. Раннее утро, на рынке пока мало народа. Лавочники ещё разворачиваются, из покупателей только самые ранние жаворонки.
— Я уйду, если кто-нибудь придёт.
— Слушай, — говорит она, стукнув копытами по столешнице. На земле остаются стоять только обе задние ноги, и теперь она встала во весь рост, глядя мне в глаза на равных. — Думаю, тебе совершенно понятно, что я не хочу сейчас с тобой разговаривать. Почему бы тебе просто не уйти по своим делам — праздновать очередную победу или чем там любят заниматься парни, которые любят играть с чувствами девушек.
Какого?
— Чувствами девушек? О чем ты говоришь?
Взгляд отошёл от меня и её вновь опустился на раскладываемый товар. К счастью, она достаточно тактична, чтобы ответить на заданный вопрос.
— Думаю, ты и сам догадываешься, Антон.
Примерно догадываюсь, но надо уточнить.
— Не напомнишь ли мне. О чём я догадываюсь?
— Вчера Дерпи вернулась домой вся слезах. Не хочешь объяснить?
— Да она это она сама начала домогаться! — ляпнул я не подумав.
Кэррот Топ замирает. Теперь она смотрит тебе прямо в глаза.
— Правда? — она начинает медленно, но ее темп речи её ускоряется. — Что за херню ты порешь, Антон? Да я скорее поверю, что наша библиотекарша стала принцессой-аликорном.
— Да хоть собственное королевство, с библиотекой—замком и короной. Я серьезно, Кэррот! Дерпи меня прям на землю повалила и чуть не изнасиловала! Неужели ты мне совсем не хочешь верить?
— Вообще-то, нет, — сказала она. — Хорошо, во-первых, предположим, что она была достаточно сильна, чтобы скрутить — “
— Ну… конечно, я ей не позволил! Но она пыталась! Она же чокнутая, Кэррот!
— О ком ты говоришь, Антон?
Этот голос. О Селестия, почему она сейчас здесь?!
Очень медленно я поворачиваюсь, к причине всех моих бед.
Маленькая серая Пегаска смотрит только одним глазом. Второй прикрыт рисунком. На по-детский нарисованной картинке изображен глаз, смотрящий прямо.
— Я… э-э… ты в порядке, Дерпи? — говорю я первое, что приходит в голову.
«Ты в порядке?» Конечно же она не в порядке! Что ты несёшь, Антон?
— О, я в порядке. Вообще-то, мне уже лучше, — мило она улыбается мне. — Видишь ли, я поняла, почему ты не полюбил меня, до этого. Это из-за моего глаза, ведь так?
Она говорит, "до этого", будто сейчас я должен в неё резко влюбиться. Я начал непроизвольно отступать, но упёрся задом в прилавок.
Чувствуя себя в ловушке, я ответил на её вопрос:
— Нет, не так, Дерпи. И, честно говоря, этот нарисованный глаз ничего не изменил. Ведь это просто клочок бумаги…
Внезапно она перебивает.
— П-просто клочок бумаги? — у неё наворачиваются слёзы. От влаги нарисованный на бумаге глаз, полупрозрачным. Ее кривой глаз смотрит куда-то в сторону, как всегда, когда она расстроена.
— Я… я вложила сердце и душу в него… просто… неправильно…нечестно
Всхлипывает она, печально глядя вниз. Затем она хватает бумагу копытом, отрывает ее и бросает на землю. Она несколько раз топчет ее передним копытом и снова убегает, оставляя за собой дорожку в воздухе из блестящих слёз.
— Ну ради Селести, Антон! — Говорит Кэррот мне в спину. — Она и так сильно комплексовала из-за глаза, а ты всё сделал еще хуже?!
— Кэррот, я же говорил тебе! Я говорит тебе, что она сумасшедшая! — сказал я, желая хоть как-то оправдаться.
Но похоже, что сделал только хуже.
— Она не сумасшедшая, просто очень неуверенная в себе! Если бы тебе пришлось всю жизнь терпеть издевательства других пони только потому, что ты немного другой. Ты бы как себя почувствовал?
Она разочарованно качает головой, говоря про себя:
— И как она умудрилась запасть на такого дуболобого парня?
В тот же день, всю дорогу с работы меня терзал вопрос «Что же делать?».
Кэррот Топ теперь меня на дух не переносит. Да и не уверен, что я её когда-либо нравился. Судя по реакции, её нисколько не задело, что я «начал встречаться» с другой кобылой.
Мля. Видимо до этого, я неправильно понимал её.
Ну что ж, надо жить дальше. Искать себе пару.
Об этой косоглазине не может быть и речи. Тут уж никаких сомнений.
Подойдя к своему дому, я понял: что-то не так. Обычно от него веет отдыхом, домашним уютом… своей берлогой. Однако сейчас…
Гм. Ну не знаю. Некое чутьё.
Я вращаю дверную ручку. Заперто.
Хорошо.
Тревожные ощущения не пропадают. На всякий случай обхожу дом по периметру и проверяю все окна. На всякий случай.
Кажется, ничего не сломано. Фух, ладно.
Открываю дверь. Захожу. Включаю свет в каждой комнате которую проходу. Проверяю каждый вход. Никто не входил, если конечно, Санта Клаус в трубу не залез. В моём случае, Санта должен быть размером с кошку, чтобы пролезть в трубу. По спине всё равно бежит холод. Спокойно, Антон, не мандражируй.
Тем не менее, я осторожничаю с каждой пройденной комнатой. Внимательно заглядываю за каждую дверь прежде чем войти.
На всякий случай.
Довольно скоро, я убеждаюсь, что обошёл все комнаты в доме. Фух, хорошо, что никого нет. Я захожу в спальню, плюхаюсь на матрас и вытаскиваю из-под кровати заветный журнал.
Надо взбодрить себя. Открываю журнал, смотрю на кобыл и включаю воображение.
Пять минут спустя, я понимаю, что ничего сейчас у меня не выйдет. Оказывается, трудно настроиться на нужный лад, когда на душе так грустно. Каждая кобыла в журнале чем-то похожа на Кэррот.
Сексуальное тело, милое лицо, красивая грива…
Эх. Нечего предаваться такому унылому онанизму. Пойду поссу. Надо ванной ещё и смазки зацепить, может с ней дело пойдёт лучше.
Выдвигаю полку.
Ножа на месте нет.
Пакини вновь пробегает по спине холодным душем. Глотаю слюну, чтоб смочить внезапно пересохшее горло.
— Спокойно, Антон. Двери закрыты, никаких маньяков в доме нет.
Ты же смотрел фильмы ужаса, там всегда так говорят.
— Заткнись внутренний голос.
Подходу к двери ванной и открываю дверь. Ужасное зловоние бьёт в нос и откидывает меня.
Мля. Видать канализацию прорвало. Это точно не вчерашняя острая шавуха.
Дышу через рот и ещё раз отрываю дверь. Солнечный луч падает с потолка, слегка освещая темное пятно на полу.
Похоже на… Стоп. Не может быть. Давлю на выключатель щурясь внезапного от света. А когда открываю глаза, застываю в ужасе.
Кровь. Повсюду. Кровь на белой плитке, кровь на белой раковине… Все, что было белым, теперь забрызгано красными пятнами.
Осторожно вхожу. Под подошвой хлюпает.
Иду осторожно.
Кровь давно высохла и накрепко приклеила крупные деревяшки мелкие щепки полу. Я смотрю вверх, откуда падает свет. Дыра пробита в крыше. Достаточно большая, чтобы в неё мог пролезть пони.
Во сколько же мне ремонт обойдётся?! Вот ненормальная!
Сюрреализм. Хочется ущипнуть себя, чтобы убедиться, что не сплю.
Нет. Всё же это реальность.
На зеркале намазана надпись. Буквы написаны явно копытом, обмакнутым в кровь. Строчки кривые, но прочесть можно:
«Я сделала это для тебя, Антон».
Снизу было нарисовано сердце. Меня начинает тошнить; не от надписей и рисунка кровью, не от ножа, который лежит в ванной, весь покрытый кровь.
Мне становится тошно от вида того, что лежит в раковине. Закрываю рукой рот, чтобы удержать рвоту. Глаз лежит в раковине.
Грубо вырезан и совсем не круглый. Тем не менее, легко понять, что это глаз; роговица, радужная оболочка, белок, красные мышцы, нитка зрительного нерва.
Радужка золотого цвета. Спутать ни с чем нельзя.
Тут я не выдержал и заблевал.
Глава 3
С того случая прошло три недели.
Я никому ничего не рассказывал.
Конечно, первым моим желанием было выбежать на улицу и начать громко и звать на помощь. Но уже на пороге дома, я вспомнил, как отреагировала Кэррот Топ, когда я сказала ей, что Дерпи сама накинулась на меня.
Она тебе тогда не поверила. А, вдруг, тебе и сейчас никто не поверит?
Но меня же есть доказательство. Проведу их в дом, покажу.
И что они увидят? Твой нож в крови и отрезанный кусок пони? Кто же поверит в то, что самая безобидная и милая кобылка в Понивилле вырезала себе глаз? Все решать, что это ты сделал, Антон.
Да, все подумают на меня.
Осознав это, я молча захлопнул рот, а потом и дверь изнутри. На очистку ванной комнаты ушло более получаса. Не сразу мне удалось себя пересилить, но первым делом я избавился от глазного яблока и ножа.
Кровь отходила плохо. Бурый оттенок остался, сколько бы я не тёр. Придётся менять обои, но сперва нужно заделать крышу.
Саму Дерпи тоже я не встречал. С Кэррот Топ я больше не пытался заговорить. Кроме того, она наверное уверенна, что я придурок. Учитывая сколько времени прошло, а я не пытался наладить с ней отношения.
Очень жаль, что я никогда не смогу объяснить ей причину. По правде говоря, я до смерти боюсь наткнуться на Дерпи. Хоть я и знаю, что опасный психопат приносит мне почту каждое утро, стараюсь не выходить из дома лишний раз. Такое положение дел, держит меня в постоянном напряжении.
А ещё она перестала стучаться в дверь. Хоть я и получаю почту каждое утро, но саму её не вижу. Может быть, на мой участок назначили нового почтальона. Хотя и слабо представляю себе, как можно разносить почту после такого, но проверить боюсь. А что если она приносит почту, а потом ждёт пока я не выйду, чтобы забрать?
Туктуктуктуктуктуктуктук!
О, блин.
Бросаю взгляд на часы — утро, как раз должны почту принести.
Она приходит каждый день, в одно и то же время. И что же мне теперь делать?
Только не открывай. Что бы не случилось, ты не должен открывать дверь.
Что, если она заглянет в окно и увидит меня?
Я оглядываюсь. К счастью, все жалюзи закрыты. В доме темно и не горит свет.
Туктуктуктуктуктуктуктук!
Стук продолжается.
Я закрыл уши, но всё равно услышал:
— Антон, открой! Я знаю, что ты там!
Селестия, черт возьми. Почему она просто не оставит меня покое?
Ты не можешь просто игнорировать ее. Тебе нужно спрятаться.
Прятаться? Ну уж нет, ссыкло. Нужно дать отпор.
Встаю с дивана и иду к камину. Сбоку висит кочерга.
Если я выбью ей последний глаз, она не сможет больше охотиться на меня, верно?
Берусь за ручку. Длинный кусок метала приятно тяжелит руку. Тяжесть — это хорошо. Тяжесть — это надёжно. У кочерги есть острый конец, чтобы колоть и острый крюк, чтобы цеплять.
В голове сразу возникают образы, как холодное железо пронзает шкуру, затем входит глубже, тёплую в плоть…
Бр--р-р-р… ну и мысли. Дело не дойдёт же до такого?
В самом крайнем случае, тюкну её слегка по голове.
Буду бить сильно, но аккуратно. Хотя, за такое можно и в тюрьму попасть.
На той стороне уже стучат без остановки. Останавливаются только на то, чтобы ещё раз выкрикнуть моё имя.
Как же это давит на психику. Уже не знаю, продолжать бояться. Или… или начать злиться!!!
О да! Так намного лучше!
Дышу тяжело и громко, широко раздувуя ноздри. Передо мной дребезжащая дверь. В руке тяжёлая кочерга. Сперва хотел оставить цепочку на двери, но затем передумал — хватит прятаться.
Тихо снимаю цепочку. Стараясь не шуметь, открываю замок и медленно поворачиваю ручку…
Дверь начинаю отворяться. Выскакиваю кочергой наготове и криком: «Если не открывают, значит никого нет дома. Ясно?»
Ой!
На породе сильно испуганная Кэррот Топ. Она делает шаг назад, глаза широко раскрыты, а ушки прижаты к голове.
— Я-ясно… я не вовремя? — её тихий шепот похож голос Флаттершай. Она смотрит в сторону с виноватым выражением лица.
— Мне жать, что я тогда не послушала тебя и-и… возможно я не так поняла. Ты имел в виду, что она на самом делу, ну-у… ты знаешь.
Что я сказал, то я и имел в виду. Эта баба пытается вынести мне мозг своей логикой. Похоже, что довериться я сейчас могу только самому себе.
— Мне нужно поговорить с тобой, — продолжила она. — Кое о чём. Все, что я прошу, это чтобы ты выслушать меня, даже если ты не захочешь дать мне второй шанс.
Ого! Похоже судьба повернулась ко мне правильным местом? Нужно не прозевать и тогда у меня есть шанс… или нет? Нет-нет-нет, если есть такая прекрасная возможность — нужно пользоваться. Я не просто верну расположение её, но возможно, продвинусь и дальше.
— Да, конечно. Эм, почему бы тебе не зайти вну… — тут я вспомнил, что ванная комната у меня теперь не чисто белая, а с узором в горошек. — Вообще-то, не могла бы подождать здесь секунду? Мне просто нужно собраться на работу, подготовиться и все такое. Я не долго.
— Сегодня суббота, Антон.
Я хмурю брови и на мгновение задумываюсь.
— Эм.
Соберись, чувак.
— Хорошо, тогда я сейчас вернусь. Пойдем в парк, ладно?
Хорошо. Я подожду.
— Знаю, что уже говорила это, но я все равно скажу снова. Прости, Антон. Я была на взводе… Тогда эмоции захватили меня, понимаешь?
Ого! Женщина, которая извиняется. Я должен на ней жениться.
— Все в порядке. Ты тоже извини. Наверное, мне нужно было попытаться объяснить по-нормальному, а не просто сваливаться на голову и… как получилось.
Она хихикает.
Да. Так ты преувеличивал, да?
— Да.
Нет, не преувеличивал.
— Хотя, не намного.
Так лучше.
Она странно смотрит на меня, но, по крайней мере, дает возможность говорить.
— Что ты имеешь в виду?
— Нууу., — сейчас осторожно, Антон. Не будь слишком прямолинейным; вспомни, как она отреагировала в прошлый раз. — Там буквально всё за минуту произошло, с ходу перешло из категории дружеской посиделки в категорию 18+.
Да! Надеюсь прозвучало достаточно уверенно.
Она достаточно любезна, чтобы выслушать вас, хоть и выглядит довольно скептически.
— Ты опять всё преувеличиваешь?
Я замотал головой.
— Я не шучу. Она буквально в штаны мне полезла. Сразу после того, как дала мне это, — вытаскиваю бриллиантовое ожерелье из кармана. — И сказала, что хочет, чтобы я лишил ее девственности.
При виде ожерелья у Кэррот отвисла челюсть. Она выхватывает ожерелье из руки, вертит его в копыте и недоверчиво смотрит на него.
— Что?! Н-Но как?
— Ага, я тоже офигел, — сказал я честно.
— Ничего себе, — она отдала мне ожерелье, не отрывая от него взгляда, — да, теперь я понимаю, что ты чувствуешь… круто, — она качает головой. — Ещё и на первом же свидании.
Что она только что сказала?
— Свидание?!
— Ага. Как сейчас помню, какой счастливой она пришла за день до этого, когда ты только пригласи её на свидание.
Шестеренки в ее голове со скрежетом вращаться. Кэррот Топ увидела моё недоумевающее лицо в этот момент.
— Она… Ты не приглашал её, не так ли?
Я замотал головой.
— Но… Она… Почему она так сказала?! — теперь Кэррот Топ выглядит искренне негодующей.
— Она солгала мне, особенно после того, как я сказал ей… — Кэррот замолкает, слегка краснея. — И самое ужасное, что она лгала мне в лицо. Как она могла?!
— Говорю тебе, Кэррот, с ней что-то не так. Она всегда была такой?
Кэррот качает головой.
Нет. Она всегда была такой доброй и милой пони… Ненормальным у неё был только глаз…
Которого больше нет.
…но он такой не от того, что она умственно отсталая или психический ненормальная.
— Ага.
Некоторое время мы идём молча, каждый размышляет о чём-то своём.
Я нарушил тишину первым.
— Ты говорила с ней в последнее время?»
Кэррот качает головой.
— Нет, я её вообще не видела. В тот день когда мы с тобой поссорились, она не пошла на работу. Я знаю это, потому что около к шести вечера, ко мне пришли с почты спросить, что с Дерпи. Это было три недели назад.
Вот дерьмо. Даже Кэррот не знает, где носит эту ненормальную лошадь.
— Плохо. Я вот тоже не видел её.
— Я сейчас сильно волнуюсь за неё, правда. Может, я и злюсь на нее за то, что она солгала мне и… ну, за то, что она сделала с тобой, но мы дружим с детства. Думаю, что на данном этапе нам всем просто нужно спокойно сесть и поговорить. И тогда мы сможем вернуться в норму.
Мда, надо бы как-нибудь ей объяснить про вырезанный глаз. Это будет не так уж просто.
— Ну, да. Возможно, это хорошая идея… надеюсь мы найдем ее.
Надеюсь в гробу её увидеть. Или хотя бы на то, что её сейчас не до нас: потеря крови, инфекция. Нет, всё же шанс на такого благоприятный исход не велик.
— Я тоже надеюсь, что мы найдем её. Она может быть ранена, голодна или замерзла. Я очень переживаю за неё.
Не волнуйся так за неё. Знаешь, сам я с ней знаком немного, но достаточно, чтобы понять — эта девушка способна делать сюрпризы.
Возвращался домой молча.
Разговор с Кэррот прошел на удивление хорошо, учитывая, что она больше не ненавидит меня. Договорились, что если кто встретиться с Дерпи:
— Поговори с ней и постарайся привести ее туда, где мы все втроём сможем посидеть и поболтать.
Да, блядь. С этой кобылой невозможно разговаривать. Тот факт, что я не знаю, где она и что она задумала, давит на мозг и сводит с ума сильнее любой дружбомагии.
Буквально сводит с ума. Сегодня утром даже не смог отличить голос Дерпи от голоса Кэррот.
Потому что думать я сейчас способен только о Дерпи.
Дерпи.
Дерпи.
Дерпи.
— Прошу прощения?
Меня чуть удар не схватил, от внезапности.
О. Я уже у дома.
А на дорожке перед домом стоит пони в деловом костюме.
— Эм Здравствуйте, — приветствую я её.
Она сходу спрашивает:
Антон Анонимов, это вы?
— Э… — чёто, у меня плохое предчувствие. — Да.
— Я представительница ипотечной компании «Стоил-кредит». Она протягивает визитку, на которую я кидаю быстрый взгляд, прежде чем сунуть её в карман.
— Я здесь, чтобы удостовериться, что вы в курсе, что вы опоздали с платежами, и не погасите платёж, вы скоро будете подвергнуты взысканию.
Стоять. Какого хрена?!
— Что?! Но я даже не получил счет!
Она вытаскивает листок бумаги, указывая на определенное место на нем.
— Здесь сказано, что его прислали вам на прошлой неделе, в понедельник, в десять двадцать семь утра.
Это чушь собачья.
— В договоре говорится, что задержки платежей возможны и не влекут за собой немедленное расторжение контракта с выселением. Вы еще можете оплатить, но уже через неделю пойдут штрафы за задержки.
По крайней мере, условия у меня мягкие.
Облегчённо выдыхаю.
— Хорошо. Большое спасибо вам, что не поленились предупредить.
Пока я заходил домой, без остановки укорял себя. Как же я мог пропустить то письмо? Хотя счета за воду, мусор и другая коммуналка в этом месяце не приходила, как и чек с зарплатой.
Тут меня осенило.
В злости, я хлопаю дверью со всех сил.
Этот мерзавка доставляет мне чертову почту.
Я иду на кухню и поворачиваю вентиль на кране. Хочу быть уверенным, что воду ещё не отключили.
Вода бежит. Ещё раз вздыхаю с облегчением.
Вода всё так же есть. Наверное, счёт за воду не пришел пока.
Пока. Без сомнения, Дерпи и его спрячет.
Я устал. Нервы. Ещё и находится как чёрт. Пить страшно хочу.
Тяну руку под струю. Тут же вода в кране с низким гулом пропадает. Последняя капля скатывается с края крана и падает на горячую руку, где сразу же высыхает.
— Хе-хе. Хе-хе-хе. ДА, БЛЯТЬ, ДЕРПИ!
— Ты звал меня, Антон?
По спине пробегает холодок. Тянусь к набору кухонных ножей.
— Я их тоже спрятала в безопасное место, на всякий случай. Если ты ещё не понял: я всё делаю как лучшее для тебя.
Я устал. Сил нет. Не хочу на неё смотреть.
Тем более, что в последний раз, когда я её видел, оба глаза были у неё на месте. Интересно, как она сейчас выгладит.
Медленно поворачиваюсь, думая об этом.
Маленькая серая пегаска сидит в гостиной с повязкой на глазу. Если не считать этого, она выглядит так же, как та самая Дерпи, какой она была до того, как выковыряла свой глаз, как пломбир из рожка.
Я могу решить всё прямо сейчас. Повалить её на пол. Ножа нет, но возьму хоть вилку и со всей силы тыкну в последний глаз…
…или ты можешь быть более осторожным. В конце концов, я же не знаю, как она подготовилась к встрече спрятала гвозди по ковром или ещё чего.
Будем осторожными. Надо поговорить с ней, потянуть время.
— В чём мой интерес, Дерпи? В том что ты забрала и не вернула мою почту? — спрашиваю я предельно саркастично.
— Нууу… — произносит она первое слово, прижимая копыто к подбородку и обдумывая ответ. — Думаю, что после всего того, что я для тебя сделала, ты тоже должен мне кое-что вернуть… Любовь. Ты — мне, я — тебе. В любви нужна взаимность, разве не так? Разве ты не любишь меня, Антон?
Черт побери, что она несёт?!
— Нет, не люблю! Я хочу, чтобы ты просто исчезла и оставила меня в покое!
Она улыбается. Это улыбка, которую мать дарит неразумному ребёнку. Улыбка милая, снисходительная и немного грустная.
— В глубине души, ты любишь меня, Антон. Ты просто еще этого не понимаешь, но я знаю.
Я делаю шаг вперед.
— Если я не люблю тебя сейчас, почему ты думаешь, что я буду любить тебя без водопровода? Без дома? Без моей чертовой зарплаты? Ты грёбаный даун, Дерпи.
Вот теперь, я за дел за живое. Улыбка Дерпи застывает на лице, затем медленно растягивается, губы при этом становятся всё тоньше. Единственный зрачок сжимается, оставляя пустое белое пространство с тонкими росчерками красных капилляров.
— Как ты меня только что назвал? Голос её звучит тревожно и высоко, но тихо.
Прежде чем успеваю ответить, она издает пронзительный визг.
— Я. НЕ. НЕНОРМАЛЬНАЯ! ТЫ МЕНЯ ПОНЯЛ?! — она срывает повязку, ужасное увечие пустой глазницы. — Я… Я СДЕЛАЛА ЭТО РАДИ ТЕБЯ! ЧТОБЫ У МЕНЯ БОЛЬШЕ НЕ БЫЛО НИЧЕГО НЕНОРМАЛЬНОГО! ЧТОБЫ ТЫ МОГ ЛЮБИТЬ МЕНЯ!
Одно из ее крыльев раскрывается. Оттуда выпадает коробок спичек. Трясущимся крылом, она достает спичку и смотрит на нее одним глазом.
— П-похоже… Ты не ценишь подарки… Если тебе чего-то не дают — бери сама. ***
Она проводит головкой спички по черкашу, зажигая маленькое пламя.
Антон.
Проснись, Антон.
Она собирается сжечь твой дом, Антон.
Нужно останови ее, Антон!
Забегаю в гостиную и внезапно замечаю, что у другого дивана стоит канистра с бензином. Сверху торчит маленькая серая нитка. Бикфордов шнур.
Это бред. Это какой-то бред.
Она действительно готова сжечь тут всё?!
Я спотыкаюсь на месте, когда вижу, что Дерпи успешно зажгла спичку.
Бляблябляблябля!
— Ни на шаг ближе, Антон, — она делает шаг вперед, спичка балансирует на ее копыте, пламя приближается опасно близко к фитилю.
На самом деле, сейчас я хочу только свалить отсюда.
Ноги дрожат и я в отчаянии раскидываю руки.
— Почему, Дерпи?
— Потому что… — говорит она, глядя прямо в глаза, — ты можешь обжечься.
Не уверен, пыталась ли она, чтобы её голос звучал круто или вправду волновалась обо мне.
Ух мля! Она только что уронила спичку!
Как в замедленной съёмке смотрю, как спичка вращается в воздухе и падает на цистерну с керосином.
Ну нахер. Резко разворачиваюсь и бегу в выходу, поджав хвост. Несусь, что есть мочи к двери, затем по дорожке из дома, перебегаю улицу, перебегаю проезжую улицу, чтобы уйти от —
Секундочку.
Поворачиваюсь. Дом цел. Ни огня, ни взрывов.
Она просто блефовала? Постоим подождём.
Наконец, решив, что дом уже давно должен был превратиться в костёр иду к двери.
Открываю дверь и ухожу в сторону, чтобы вылетающие языки пламени не задели меня. Наконец, заглядываю внутрь и вижу, что Дерпи отчаянно пытается зажечь еще одну спичку.
Первая лежит на полу рядом с канистрой, черная и обугленная, но не горящая. Слышно, когда Дерпи продолжает скребсти спичкой по коробку, сердито ворча при этом.
— Так и знала, что надо было купить свежий коробок, — бормочет она себе под нос, и пытаясь зажечь огонь. Наконец, ей это удаётся и она с гордостью поднимает огонёк рассматрива его. — Ага!
Внезапно, воздух у её ног взрывается огромным огненным шаром. Пламя расширяется, разбегаясь с невероятной скоростью.
Перед глазами, почему-то встали сцены из моей жизни. Вспоминаю, как Рарити попросила помочь её моделям надеть новую линию модных платье.
Мм. Какие же они в этих чулочках горяченькие.
Горячо! Горячая волна бьёт меня спереди, обрывая мой влажный сон и бросает назад. Я лечу, оборачиваясь в воздухе штопором и падаю лицом вниз.
Моя голова ударяется о твердую грунтовую дорожку и я теряю сознание.
Глава 4
Свет. Глаза ещё закрыты. Яркий белый свет.
Сознание возвращается ко мне. Мои веки трепещут, а потом поднимаются. Свет жжётся, жмурюсь.
Ладно, попробуем еще раз.
Отрываю глаза снова, только теперь помедленнее.
Вау.
А потолок здесь белый. Только это не ненормальный потолок. Он постоянно всё плывёт куда-то.
Это стоило мне больших усилий, но я поворачиваю голову вбок, чтобы оглядеть комнату. Перед глазами всё так же плывёт, но я стараюсь разглядеть каждую деталь. Рядом со мной некая машина… странная машина, которая пищит каждую секунду.
Хех. Хе-хе-хе. Звучит забавно.
Я слышу скрип двери. Медленно поворачиваю голову в направлении шума. Вижу, как приближается белая пони.
— Вы проснулись, — говорит кобыла. Вроде она из расы землепони, хотя трудно сказать уверенно, из-за смешной шапочки на голове. Если она единорог, то может шапочкой прикрыть рог.
— Как ощущения, Анонимов? — спрашивает она.
Сначала я не отвечаю. Я смотрю на её лицо, вернее на то, как оно плывёт перед глазами, прямо как потолок до этого. Выглядит неестественно.
— Я… — губы пересохли, провожу языком по ним. — я себя странно чувствую. Это хорошо, полагаю? Что я вообще что-то чувствую. Я больше не знаю, это безумно. Перед глазами, как… будто смотрю через густой кисель. Студень? Да студень. Студень — это неплохо. Так что, думаю, всё в порядке.
Вышло крайне невнятно, но пони понимающе кивает.
— Да, это эффект от лекарств, которые мы вам дали. Мы ввели их, чтобы немного облегчить боль. Надеюсь, вы не возражаете.
Боль? Наркотики?
Снова смотрю на монитор. Через него бежит прыгающая точка, оставляющая за собой кривую линию. Несколько раз перевожу взгляд с кобылы на черный ящик и обратно, прежде чем замечаете символ на ее шапочке.
Это маленький красный знак «плюс».
О, теперь понятно. Я в больнице.
Стоять. Это значит, что я ранен?
Это серьёзно беспокоит.
— Какие у меня повреждения?
— Ну… — пони достаёт планшет, и сверяется с записями. — Вы получили ожоги второй степени, в основном на лице, груди и левой руке. Также очень возможно, что у вас отёк мозга. Видимо вы сильно ударились головой после взрыва, но с сегодняшними достижениями в медицине это должно быть легко излечимо.
В голове поднимаются воспоминания. Образы которые приходят вслед за озвученными словами: ожоги, лицо, голова и…
…взрыв.
Все это вся память возвращается ко мне, путано и медленно.
Дерпи взорвала мой дом. Она чуть не взорвала меня, и скорее всего, подорвала себя.
— Да, это так. Дерпи никак не могла пережить тот взрыв. Даже там где я стоял, жар и сила взрыва были очень-очень мощными. Дерпи стояла ещё ближе, рядом с канистрой. Она должна была сгореть дотла.
Правильно?
…Может, стоит спросить медсестру?
— Сестра…
Вдруг я понимаю, что медсестры рядом больше нет. Некоторое время смотрю на дверь, гадая, когда она ушла и как ей удалось сделать это без шума.
— Да, Мистер Анонимов?
Я чуть не подпрыгнул от ее голоса. Медленно, я поворачиваю голову направо. Кажется, она смотрит на что-то на мониторе.
О, хорошо. По крайней мере, она присматривает за мной.
— У меня… э-э… вопрос.
Она в последний раз быстро проверяет экран, записывая что-то. Наконец она выжидательно поворачивается мне лицом.
Кажется, что пришло время для главного вопроса. Я прочищаю горло.
— Скажите, они нашли Дерпи?
Она моргает.
Я решаю уточнить.
— Дерпи она взорвала дом. Её тело нашли?
Глаза кобылы расширяются. Она быстро что-то записывает в блокнот.
Затем она снова смотрит на меня, качая головой.
— Я не в курсе всех деталей. Однако я не думаю, что они нашли какие-либо трупы или иные останки.
Останков нет. Что-то должно было остаться, каким бы мощным ни был взрыв.
— Даже костей?
Она качает головой.
— Мне очень жаль. Дерпи, она была вам близка?
Я не сразу понял, о чем она спрашивает. Эта пони взорвала мой дом, какая близость? От понимания вопроса нелепости её слов, у меня вопросительно поднимается бровь.
— А вы как думаете, сестра?
Медсестра, внезапно, начинает выглядеть очень виноватой.
— Простите. Я лучше пойду.
Сестра выходит из комнаты, закрывая за собой дверь и оставляя меня сидеть в тишине.
Так, мля. Дерпи жива.
А может, и нет. Может, они просто еще не нашли ее тело. Или того, что от нее осталось.
Ну уж нет, эта моя маленькая пони полна сюрпризов и надеяться на лучшее не стоит. И если мы предположим, что она жива, значит точно представляет угрозу.
Колоссальную угрозу. Такие пони не гибнут просто так, взорвав себя с домом. Что это значит? Значит у нее уже есть план. Какой-то злой, извращенный, больной на голову план, чтобы заставить меня любить её.
Кругом идиоты. Поразительно, сколько пони вокруг живёт в маленьком, блаженном мирке, где Дерпи не какая-то сумасшедшая маньячка, а милая кобылка. Медсестра даже спросила, близки ли мы с Дерпи. Идиоты. Они меня не поймут, никто меня не поймёт.
Никто не поверит мне, если я скажу, что маленькая серая косоглазая пони спалила мой дом керосином. Может быть, только может быть, Кэрот могла бы, но нельзя же ожидать, что она сможет защитить меня от этого маленького маньяка. От Дерпи меня и весь Понивилль не защитит.
Значит я должен действовать один. Пришло время взять всё в свои руки.
Пришло время дать отпор.
Я плетусь по городу, на мне одетый в больничный халат.
Кругом темно. Часы на ратуше показывают час быка. Вся больница спала, кроме нескольких охранников, патрулирующих коридоры. Пройти мимо них было нетрудно. Большинство из них в этот момент уже наполовину уснули. Или проснулись. Сложно сказать наверняка.
Я помню, где живут Кэррот и Дерпи. Туда сейчас и иду. Вооружен я своими кулаками и медикаментозной невосприимчивостью к боли.
Спасибо врачам.
Кстати говоря, я начинаю чувствовать ожоги. Боль нарастающая, но терпимая.
Возможно, еще немного той дряни помогло бы. Тем не менее, я не могу ждать до завтра, когда они дадут еще одну дозу. Я должен разобраться как можно скорее. Никто не знает, что может предпринять эта сумасшедшая пони.
В следующий, она меня точно прикончит. Нужно сделать так, чтобы следующего раза не было.
Та-ак, а вон и пункт назначения. Мысленно прорабатываю предстоящее дело.
Приближаюсь к дому. Через некоторое время я у двери. Покрутил ручку. Конечно же заперта, но я к этому готов.
— Кия! — поднимаю ногу с криком. Бью со всей мощью накачанного химией тела. Дом содрогается, дверь остается запертой.
Может окна не заперты.
С другого бока дома, нашёл приоткрытое окно. Но пока возился с ним, услышал громкий удар. Любопытствуя, решил вернуться и посмотреть, поэтому сперва выглянул из-за края.
Это она. Вижу её, смущенно стоящую в дверях. Сама дверь лежит на тропинке к дому.
Так и знал. Так и знал. Дерпи все еще жива. Каким-то образом она выжила.
Она возвращается в дом, бормоча что-то себе под нос.
Дверь открыта. Самое время, чтобы войти.
Я вошёл внутрь. Я уже был здесь несколько раз с Кэррот, но сейчас память моя затуманилась. Не помогает и то, что дом тускло освещен, лишь несколько мерцающих свечей освещают гостиную.
— Антон? Это ты?
Похоже, мне не придётся спотыкаться в полутьме. Передо мной стоит пони со светлой гривой. Глаза ещё заспанные, но уже широко открыты, голова ещё плохо соображает.
Поэтому не теряя время бью боковой в голову.
С хрустом колено соединяется с черепом. От такого глаза её глупо перекосились, впрочем как и всегда. Упала она на пол с глухим стуком. Прекрасно, она без сознания.
Хватаю ее за задние ноги и тащу на кухню, затем начинаю рыться в ее ящиках в поисках ножей.
Ха. Она пыталась держать ножи подальше от меня. Но вот они, все так красиво разложены.
Вот этот подойдёт. Вытаскиваю его, а затем поворачивают к лежащему на полу бревну.
Внутренне съёживаюсь, от мысли о том, что мне предстоит сделать. Наркотики притупили боль, но не человечность.
Наклоняюсь и рассматриваю пони, которая лежит на боку. Грудь её мерно поднимается и опускается, одна из её ног дергается каждые несколько минут.
Ну же, Антон. Ты можешь это сделать. Эта кобыла пыталась убить тебя, помнишь?
Я переворачиваю нож в руке ручной вниз. От волнения сжимаю ручку так, что костяшки пальцев побелели.
На счет три. Готов?
Один… два…
Черт возьми, я же не могу —
ТРИ!
Опускаю нож, и острие попадает ей между ребер. Всё же рука дрогнула и в конце удара отдёрнулась, от чего нож так и не вошёл глубоко в кожу. Небольшая царапина только на боку.
Ещё раз переворачиваю нож остриём вперёд, наклоняюсь над ней, а затем нажимаю всем телом на на рукоятку ножа. Кончик лезвия втыкается в грудь и из открытой раны начинает сочиться кровь.
В этот момент, меня чуть не стошнило. Нож всё глубже погружается под кожу и тут начитает проходить через что-то более твёрдое. Не знаю через что, но эта мысль заставляет меня содрогнуться.
Давлю ещё раз и на этот раз кончика ножа уже не видно, лезвие начинает входит на полную.
Бессознательно дыхание пони учащается. Подергивания становится все более и более беспорядочным, и кровь маленькими капельками стекает из ее рта на кухонную плитку. Вскоре она вообще перестает двигаться.
Есть. Ты сделал это. Ты убил ее.
Постепенно и не сразу отпускаю нож, оставляя его всё еще воткнутым в бок пони. С отвращением поднимаюсь на ноги и смотрю на то что сделал.
Облегчённо выдыхаю и оборачиваюсь. Хочу идти к выходу, но тут же замираю. На выходе из кухни, передо мной жеребец с широко открытым ртом.
Мы вдвоём стоим так некоторое время, застыв. Не знаю как долго мы стояли, но я опомнился первым.
Проделываю тот же трюк, что с Дерпи и нокаутирую его хорошим, твердым ударом. Он падает, как подкошенный, без сознания.
Смотрю на него, пытаясь решить, что с ним делать. Замечаете, что его челюсть не на месте, и в сотый раз за сегодняшний вечер съеживаюсь.
Серьезно? Ты только зарезал другую пони, тебя беспокоит чья-то повреждённая челюсть.
Качаю головой.
И что ты теперь будешь делать? Спрячешь тело? Все будут гадать, куда делась Дерпи.
А это идея. Опять же, даже Кэррот Топ не знает, где была сумасшедшая пони. Я уже сказал медсестре, что Дерпи погибла в огне… это может сработать в мою пользу.
Но они не нашли никаких останков на месте пожара. И все же, какие бы выводы ни сделали, они мне не грозят. Все будут слишком заняты, обсуждая историю с пожаром и искать улики на пепелище… но они не найдут их там.
Однако, есть этот жеребец… Вот он другое дело. Откуда он вообще взялся?
Эм. Вероятно, обеспокоенный сосед, который услышал какой-то шум и просто случайно вошел в неподходящее время. Им я займусь позже.
Первым делом — спрятать тело Дерпи. Начинаю обыскивать кухню в поисках пластикового пакета.
Нет, глупый Антон. Этого будет недостаточно. Тебе нужно одеяло.
Иду коридор, в поисках шкафа, в котором хранят одеяла. Там света почти нет, поэтому дело идёт не быстро. В потёмка несколько раз ушиваю пальце ног, но это нормально, потому что я их даже не чувствую.
Возвращаюсь на кухню с двумя охапками одеял. Скидываю одеяло рядом с ее телом и начинаю думать, как всё упаковать.
Прежде всего, надо вероятно, начать с жеребца соседа. Не дай бог, он проснется, и —
О, черт.
На ковре в коридоре пусто.
Жеребец пропал.
Я бегу к двери. Паника захватывает меня, когда я понимаю, что жеребца, который только что видел, как я убил Дерпи, нигде не видно.
У него сломана челюсть, так что возможно тебя есть время, чтобы сбежать, прежде чем об этом узнают, Антон. Мало того, пони не могут просто вызвать королевскую стражу — они должны физически добежать до одного из постов в городе.
Это дает мне хорошую фору.
Я обыскиваю кладовую в поисках любых не портящихся продуктов. Возможно придётся некоторое время быть в бегах, поэтому забиваю одно из одеял как можно большим количеством банок с маринованными фруктами и хлебом.
Прости, что забрал твои вещи, Кэррот, но они мне очень понадобятся.
Стоять. Она действительно проспала всё это время?
Не важно. Нужно как-нибудь переждать месяц, придётся поголодать. Мешок вышел тяжеловат, но думаю его хватит, чтобы, по крайней мере, выбраться из Эквестрии. Оборачиваюсь.
Ух ты, вот до чего дошло? Покинуть страну волшебных, дружелюбных говорящих пони?
Черт.
Оглядываюсь на тело, лежащее на полу. Тусклый свет придает ее шёрстке зловещий желтый оттенок.
Нет смысла убирать тебя сейчас. Прощай, Дерпи. Надеюсь, это стоило всех неприятностей, которые ты мне причинила.
С этими словами я исчез в ночи.
Здесь темно. Здесь влажно, жарко и пахнет деревом.
Коробки. Они повсюду. Почему везде коробки?
О, да. Ты на складе. Ты здесь прячешься.
Да! Да, это так. Точно! Я здесь прячусь.
Голова болит… У меня баловная боль. У меня ужасная, ужасная головная боль.
Почему она не хочет проходить? Такое чувство, будто кто-то засунул в затылок раскаленный металлический шар.
На самом деле, такое ощущение, что в голове их полно. Раскаленные шарики, то появляются, то исчезают в голове, прожигая мой мозг.
Нога тоже. Видимо, с ней что-то совсем не так, потому что она болит уже несколько недель. Наверное, из-за того, что я ты пытался выбить ею дверь.
Похоже, что план залечь на дно, не сработал.
Сколько времени прошло? Я проверяю дату на лежащей рядом газете. Буквы перед глазами путаются, не говоря уже о сложных цифрах.
Слишком долго.
Они искали меня, всё это время. Это было ясно по газетам, по афишам на зданиях, по лицам прохожих пони.
Я почти добрался до побережья Филлидельфии, в основном на грузовом поезде, а потом спрятался на этом складе, тут меня и подкосило.
В последнее время я многое забываю. Иногда я прихожу в себя и не могу вспомнить, где я и почему вообще прячусь.
Но в данный момент, я всё помню. Я убил. Я убил Дерпи.
Никто не понимает. Никому нет дела, все боятся. Я. Кэррот не искала меня, не пыталась оправдать или помочь. Она, наверное, думает обо мне так же, как и остальные пони.
Сумасшедший. Маньяк. Преступник.
Я постоянно скучаю, по рыжегривой фермерше. Я люблю её. Хочется поговорить с ней, обнять ее и держать так, пока она плачет, вне себя от радости, что я наконец вернулся… но сейчас она так далеко. Трудно любить кого-то, кого ты больше никогда не увидишь. К кому никогда не прикоснёшься. Кто никогда не ответит тебе на любовь.
Сейчас я мог бы посочувствовать Дерпи.
Дерпи.
Дерпи.
Дерпи.
Корень всех твоих проблем.
Если бы она не была одержима тобой, ничего бы не случилось. Из-за нее ты сейчас здесь один, с одеялом, газетой и уменьшающимся количеством банок из-под банок с маринованными фруктами. Из-за нее у тебя ужасно болит голова, и ты ничего не можешь с этим поделать.
Но не могу же я просто винить её во всём!
Похоже, она слишком сильно меня любила. И это было ее единственное преступление.
Ну, кроме того, что она спалила твой дом и сделал харакири своему глазу в твоей в ванной.
И все же, если бы она не была такой безумной и одержимой, я мог бы… ну, принять её.
Если бы она была менее настойчивой, если бы она просто немного больше контролировала себя… все могло бы сложиться по-другому.
Если… если… если бы я мог полюбить ее в ответ…
Да Антон, она любила тебя, что бы ты ни делал. Неважно, как сильно ты пытался оттолкнуть ее, как часто ты кричал на нее, как сильно ты ее ненавидел… она всегда возвращалась. Всегда готовая быть рядом с тобой. Всегда готовая пожертвовать.
Для меня.
Почему-то эта мысль меня успокаивает. Я уверен, что даже после смерти, она будет думать обо мне. Даже зная, что я с ней сделал, она будет рядом.
Если бы она могла быть здесь со мной, прямо сейчас. Утешить меня. Сказать, как сильно она меня любит.
Я хочу… Я почти хочу, чтобы она была…
— Привет, Антон.
Я кричу и чуть не вскакиваю, раненая нога не даёт.
Нет. Нет. Этого не может быть.
— Д-Дерпи?
Сейчас она стоит перед тобой, такая же настоящая, как и всегда всегда. Её второй глаз на месте, никакой пустой глазницы, как до этого. Единственная разница теперь в том, что он прямой, как у любого нормального пони.
— Я знала, что ты вернешься ко мне, Антон. Я знала, что однажды ты поймешь, что любишь меня… даже если это будет перед последним вздохом.
Она подходит ко мне. Я даже не вздрагиваю, когда она садится перед тобой, наклоняется и прижимается носом к моей шее.
Я могу чувствовать ее. Ее мягкое, приятное тело, ее теплое дыхание, скользящее по моей коже, когда она продолжает обнюхивать меня. Черт, она даже пахнет, как все те чертовы письма, которые она носила с собой.
— Я-я думал, что убил тебя, — говорю я все еще не веря.
Она поражённо глядит на меня, прежде чем искренне рассмеется.
— О, глупенький Антон! Ты не убивал меня. Я погибла при взрыве! Разве ты не помнишь? Или ты слишком сильно ударился головой?
Это немного тревожит. Она только что сказала, что умерла, но она здесь, сидит у меня на коленях.
Однако прежде чем вы сможете высказать свою мысль, на ум приходит другая, очень тревожная.
— Погоди… Если я убил не тебя, то кого…?
Невинная, но почему-то очень тревожная улыбка медленно расползается по ее лицу.
— Думаю, ты уже понял кого, Антон.
Нет.
Нет.
Не может быть.
— Все в порядке, — говорит она. Она кладет копыто на грудь, мягко давя, чтобы я лёг. — Даже если ты сделал это не ради меня… Я рада, что ты это сделал. Я горжусь тобой, Антон.
Вскоре я оказался на спине, глядя в её завораживающие золотые глаза. Она улыбается мне.
— Мы можем быть всегда вместе, Антон. Ты никогда не будешь отвлекаться на другую кобылу. Только мы вдвоем, вечность, — полуприкрыв глаза, она целует меня в лоб. — Все, что тебе нужно сделать, это заснуть.
Тут я почувствовал, насколько сильно устал. Я пытаюсь бороться со сном, но веки становятся неподъёмными. Мысли о сне настолько соблазнительные, что я постепенно теряю сознание.
Головная кажется перестала болеть. Чувствую себя… счастливым. Безмятежным.
— Спи…