Яблочный пирожок

Очередной день на ферме. А если подробнее: очередной день тяжёлой работы, после которой спина не гнётся, а руки готовы отвалиться. Но это мой выбор, так я своим трудом плачу семье Эпплов за гостеприимство. Они приютили меня, кормят, одевают и вообще считают за своего. И если бы таскание корзин и бочек с яблоками выматывало хоть чуточку меньше, тогда я бы сказал, что вполне доволен жизнью. Впрочем, я уже почти обжился.

К слову, привычной частью моей жизни, на этот раз приятной, стала жёлтая кобылочка — вот она, широко улыбаясь на ходу, несёт мне кувшин вкуснейшего яблочного сока. Настоящий дар богов. И да, она знает, как я обожаю этот сок.

— Привет, Блуми!

И снова вспыхивает невероятно милый румянец смущения на её щёчках. Каждый раз, стоит мне назвать её придуманным мною прозвищем, а не по полному имени, она смущается и краснеет. Интересно, почему? И главное — почему так сильно? Она же сейчас уронит поднос с кувшином и чашками!

— П-приветик! Хочешь соку? — кобылочка ставит поднос на пенёк. Она вообще… гм, она обычно не заикается.

— Блуми, с тобой всё в порядке?

Интересно, и взгляд отводит…

— Да норм. А чё? — она наклоняет голову и удивлённо смотрит на меня.

— Ладно, проехали. Как обычно? — готов поспорить, захочет сказать — сама скажет.

— Угу, свежевыжатый сок! Как говорит Бабуля: «Постоянство — признак мастерства»!

Наливаю себе чашку сока, подношу к губам, кобылочка с улыбкой смотрит на меня, наполняя чашку и для себя. На мой взгляд, это самый вкусный яблочный сок в мире. Из горла пропадает сухость, из тела — усталость, и я начинаю ощущать, что вполне способен ещё на пару часов работы в саду. Впрочем, не дай боги проговориться в присутствии Эпплджек — старшей сестры жеребёнки. Уж она-то сразу воспользуется случаем поймать меня на слове и увеличит моё рабочее время на те самые пару часов. Так что будем считать, что я только чувствую себя готовым поработать…

— Ух! — и последняя бочка полная яблок занимает место на телеге. — Всё на сегодня?

— Кажись, да, — кобылочка оглядывает часть сада, которая сегодня поручена мне. — Осталось ток позвать Биг Макинтоша оттащить всё в амбар.

Кажется, она искренне рада, что я сегодня освободился пораньше. Вот такая она, жизнь в семье, где все привыкли много и тяжело работать.

— Вот и ладненько, — я наливаю себе ещё соку, — позовёшь его?

— Я? — она удивлённо смотрит, как я ковыляю к ближайшему дереву и сажусь на траву под ним.

— Очень хочется немножко передохнуть, а не идти сразу домой. Кажется, я немного потянул мышцы на последних бочках, вот и решил дать спине отдых.

— Бывает, — она улыбается ещё шире, принимая моё объяснение, — я мигом!

Охотно верю, глядя, как быстро она скачет в сторону фермы.

Биг Мак, как обычно, отдыхает, пока телеги не нагружены полностью. И учитывая, сколько он увозит за раз… не стану его обвинять. Никто не сомневается в его силах, но когда однажды он повредил ногу и целый сезон не мог работать… Эпплджек тогда пришлось тяжко, учитывая, что Эпплблум ещё маленькая, чтобы самой сшибать яблоки с деревьев.

— Ну что, потащили? — вот она уже и вернулась!

— Конечно, Блуми!

И опять она краснеет. Стесняется моего прозвища? Ладно, подождём, пока она сама не признается. Надеюсь, я не делаю ничего плохого.

— Круто поработал. Молодец! — комплимент Биг Мака отвлекает меня от размышлений о поведении Эпплблум. Кивнув, помогаю ему впрячься в телегу.

— Не скажу, что было раз плюнуть, но сегодня получилось лучше, чем обычно.

— Агась! — отвечает Биг Мак. Немногословно, но таков его стиль общения.

Ведя такой вот неторопливый разговор, мы втроём идём к амбару.

— Могу поспорить, ты голодный! — нарушает паузу Эпплблум.

— Да, пожалуй, — подмигиваю ей. — Что сегодня в меню? Согласен на всё что угодно!

— Что, и на мой яблочный пирожок?

Биг Мак вдруг громко кашлянул. Эпплблум густо покраснела.

— Ого, твой пирожок? С огромным удовольствием!

И Биг Мак опять закашлялся. Чего это он? Утром не было похоже, что он простужен. Впрочем, это не важно. Эпплблум пообещала яблочный пирог, а пироги от Эпплов я обожаю. Настоящее объедение!

— Ты… серьёзно? Про мой пирожок? — Эпплблум чем-то удивлена.

Странно. Я как-то непонятно выразился? Пирожок, он и в Африке пирожок. Только разве что она совсем не умеет готовить, и все это знают, кроме меня?

— Разумеется… Обожаю! Когда прикасаешься языком, и твой рот тут же наполняется сладким соком… И замечательный яблочный аромат… ох, сплошное наслаждение! Как же я вас, Эпплов, люблю за само существование таких пирогов!

Представляю большой яблочный пирог с румяным узорчатым верхом, лежащий на блюде. Эпплджек отрезает мне большой кусок, я жадно вгрызаюсь… Поскорее бы добраться до амбара, меня на кухне ждёт лакомство!

Эпплблум зачем-то решила мимикрировать под помидор или под старшего брата. Сам Биг Мак заметно ускорил шаг.

— Ой! — Эпплблум вдруг ткнула меня копытом. — Эй, ты чего?

— Не гонишь? Ты правда… серьёзно… хочешь? — она смотрит на меня огромными, размерами с тарелки, глазами.

Чем я её так сильно удивил?

Хотя… пожалуй, я догадался. Она таки не умеет печь, и это её попытка приготовить первый съедобный пирог после многих неудач. А я, значит, вызвался попробовать? Её просто необходимо поддержать!

— Серьёзно, Блуми. Абсолютно серьёзно. Очень хочу попробовать.

— Я… э-э… — она что, настолько удивлена моим согласием, что утратила способность связно говорить? — Потом поболтаем… мне тута кой-куда заскочить… с подружками… — и прежде чем я успеваю хоть что-то ответить, Эпплблум галопом уносится в сторону своего забавного «клубного домика Меткоискательниц».

Ничего не понимаю. Мы же почти пришли, как же пирожок?

Оборачиваюсь к Биг Маку, но он почему-то трясёт гривой, произносит «нда-а-а» и, когда мы через пару минут останавливаемся возле дома, молча взваливает себе на спину первую бочку.

Помогая Биг Маку разгрузить телегу, я задумываюсь о действиях Эпплблум. Кажется, я её чем-то напугал. Своей готовностью попробовать её стряпню? Или же она, наоборот, была настолько обрадована, что поспешила к подружкам поделиться вестью? А Биг Мак, соответственно… интересно, он ведь наверняка думает о том, как бы моя реакция на неумелую стряпню не обидела его маленькую сестрёнку?

Хорошо же он обо мне думает. Даже если у жеребёнки получилась полная фигня, я обязательно попытаюсь её приободрить. Умение готовить — дело наживное, в конце концов… У Эпплджек пироги получаются замечательные, и рано или поздно она научит Эпплблум печь ничуть не хуже.

Я, кажется, опять замечтался о яблочных пирогах, потому что Биг Мак с неожиданно громким стуком опустил бочку на землю и с серьёзным выражением лица направляется ко мне.

— Поговорим? — здоровяк обычно бесстрастен и пассивен, но взгляд, которым он смотрит на меня сейчас, почему-то слегка меня напрягает.

— Разумеется, Мак. Что-то случилось?

Может, он мне объяснит, что стряслось с Блуми?

— Я типа спросить хотел… С чего ты согласился… на предложение Эпплблум?

Первый раз в жизни вижу Биг Мака, подбирающего слова. Раньше он редко произносил больше двух-трёх слов за разговор, и эти паузы посреди фразы… Странно.

— А почему бы и нет? Эппловские пироги — самые великолепные в округе, ищи хоть неделю, а слаще не найдёшь!

Его глаза на секунду становятся вдвое больше. Я удивлённо поднимаю бровь. Я же сейчас похвалил одно из важных дел его семьи… И ещё страннее — он внимательно вглядывается в моё лицо, словно пытается что-то понять.

— Так ты подумал о… — снова длинная пауза. — Ладно, надеюсь, тебе понравится. Не вздумай послать Эпплблум и забрать свои слова обратно… — здоровяк отворачивается и направляется за очередной бочкой. И… это что, был вздох облегчения?

Какого хрена, что именно я упустил?

— Чисто из любопытства, — привлекаю его внимание, — о чём ещё я мог подумать? Я чем-то обидел Эпплблум настолько, что она сразу убежала?

— Забей, Анон, — он почему-то опускает взгляд, а когда поднимает голову и снова смотрит на меня, выражение его лица очень, очень серьёзное. — Если она нашла смысл в твоей болтовне… Пообещай мне кой-что.

— Что именно? — мои брови, похоже, дошли до края лба и встали на стопор.

— Не вздумай… разбить ей сердце, понял?! — у него вид, словно он готов ломануться вперёд и поколотить меня. Я рефлекторно делаю шаг назад, когда до меня вдруг доходит, насколько он сильнее меня, и убежать в тесноте амбара я точно не смогу.

— Ты о чём вообще? Не говорить ей прямо и в лоб, что мне совсем не понравилось? Хорошо, я абсолютно не желаю ссориться с тобой или Эпплджек из-за такого. Не беспокойся, Мак, я не настолько чёрствый!

Нифига не понимаю, этот разговор превращается в какой-то абсурд. Отворачиваюсь, начинаю выгружать из телеги очередную бочку.

— До дела дойдёт, поймёшь. А скажи-ка, как ты вообще относишься к Эпплблум? — выражение его лица ничуть не смягчилось, он явно серьёзно обеспокоен, что мои слова могут ранить жеребёнку.

— Чего? — в обалдении я торопливо опускаю бочку на землю, пока она не выскользнула у меня из рук. — Как ты думаешь? Эпплблум умная и красивая, всегда знает, как меня развлечь, может вовремя помочь и не забывает это делать… Хотел бы я иметь такую младшую сестрёнку, как у тебя! Да, я к ней очень хорошо отношусь!

— Ты хороший жеребец, Анон… Лады, я те верю. Просто боюсь, как бы с ней чё не стряслось… — Биг Мак кивает и возвращается к тасканию бочек.

С завершением странного разговора работа возвращается в своё русло, и довольно скоро мы с Маком идём к жилому дому с немалым запасом свободного времени в нашем распоряжении. Ну, посмотрим, что скажет Эпплблум — если у нашего с ней разговора вообще будет продолжение, конечно.

Проходит пара часов, и вот я сижу и играю с Эпплджек в карты. Она удивительно быстро освоила покер и двадцать одно, но блефовать, похоже, не способна от природы. Так что сегодня мыть посуду буду не я.

К ужину возвращается Эпплблум, и я не могу не обратить внимания — стоило ей меня заметить, как она сразу же покраснела. А когда все рассаживались за столом, она выбрала место рядом со мной. Такое впечатление, что она ко мне неравнодушна.

Ха, не стоит забывать, что Блуми ещё маленькая. Да, на свете бывает детская влюблённость, разумеется, но я за ней ничего подобного вроде бы не замечал.

Кроме всего, я не пони! Впрочем, если верить Твайлайт, для пони это не очень важно. Здесь столько вариантов разумных существ, что различие в биологических видах не является препятствием для любви. Если по обоюдному согласию двух влюблённых… Надеюсь, хоть возраст согласия-то у них есть! Не может же быть, чтобы желание вчера выбравшегося из пелёнок малыша здесь реально считалось согласием!

В общем, я решил, что если Эпплблум будет что сказать — она скажет. В этом она не столь уж сильно отличается от старшей сестры.

Ужин проходит совершенно без каких-либо необычных событий; как обычно, вкуснющие яблочные оладьи в качестве основного блюда, но кто бы что ни говорил, а Эпплы питаются отнюдь не только яблоками. Вот, например, здоровенная миска салата. Из чего он состоит, я не понял, и объяснения Грэнни Смит абсолютно не помогли, но вкусно!

А вот что странно, яблочного пирога… или даже яблочного пирожка, о котором говорила Эпплблум, на столе не оказалось. Впрочем, я не стал возмущаться. Может быть, она сама решила, что он не получился и выбросила его? Чтобы потом сделать получше, так, чтобы гарантировано мне понравилось?

В общем, ужин и завершается как обычно, благодарю хозяйку за угощение и отправляюсь валяться на диване. Мне Рэйнбоу Дэш книжку посоветовала, про «крутую пони, грабящую гробницы и бьющую морды мерзавцам». Судя на обложке, это целая серия… странно.

Впрочем, книга оказывается увлекательной, время за чтением пролетает быстро. Вот отважная искательница приключений подбирается к сокровищу… и Эпплы собираются отправляться спать. Засовываю между страницами закладку, пару раз потягиваюсь и отправляюсь в сторону ванной комнаты, сполоснуться перед сном.

Забежав в комнату за полотенцем и всем прочим, заваливаюсь в ванную комнату. Гм… Я абсолютно уверен, что сейчас моя очередь, но, похоже, Эпплблум об этом забыли сказать. Отвожу глаза, выхожу из ванной комнаты и устраиваюсь у стены ждать.

Пони почти всегда ходят без одежды, но, уверен, кобылы не часто устраиваются посреди ванной комнаты так, чтобы любой мог хорошенько рассмотреть подхвостье. И мне остаётся только надеяться, что мелкие жеребята делают это ещё реже.

Ладно, я подожду, тем более она вроде бы как раз начинала вытираться. Проходит минута… Хлоп! Вшух! — и из двери мимо меня проносится жёлто-красный метеор. А я надеялся поговорить о сегодняшнем событии… явно не в этот раз, она уже забежала в свою комнату и закрыла дверь.

— Какого сена? — опа, я, оказывается, был не единственным свидетелем этого полёта Эпплблум по коридору и совершенно не заметил, как рядом со мной появилась Эпплджек.

— Похоже, что Эпплблум забыла, что сейчас была моя очередь в ванную, — отвечаю я, отводя глаза от двери в комнату жеребёнки.

— Точно? — Эпплджек ловит глазами мой взгляд. — Обычно она не моется так долго… и не носится по коридору, словно хочет обогнать буйвола.

— Кажется, я напугал её, когда вошёл и случайно увидел, как она вылезает из ванны, — отвечаю я виновато, потирая затылок.

— Ха, сама виновата, нечего застревать так надолго! — Эпплджек слегка пихает меня плечом, и я с удивлением вижу, что она подмигивает мне и ехидно ухмыляется.

— Надеюсь, что я не очень её смутил.

— Пфе, переживёт! Неча заставлять других ждать, сама виновата! И ваще, если хошь, я могу пойти к ней и поинтересоваться, чё с ней в последнее время стряслось.

— Да ладно, сама скажет, когда захо… Слушай, ты сейчас сказала «в последнее время». Ты тоже заметила, как она странно стала себя вести?

— Она вернулась после игры с Меткоискательницами какая-та совсем возбуждённая… Но я не стала выяснять, может, просто заигралась…

— Может… ладно, я сполоснуться и под одеялку, так что спокойной ночи! — мимоходом взлохмачиваю её гриву, она хихикает.

— Спокойной и тебе! — она уходит в сторону своей комнаты, напоследок игриво хлопнув меня хвостом. У неё появилась эта привычка после того раза, когда я хлопнул её по фланку мокрым полотенцем. Кажется, она мне не скоро это забудет, но вроде бы не очень злится, потому что в её силах хлестнуть и гораздо сильнее.

Закончив свои дела в ванной, выхожу и отправляюсь в свою комнату… задержавшись перед дверью в комнату Эпплблум. Меня почему-то охватывает беспокойство, когда я думаю о происходящем. Как-то всё… неправильно.

Впрочем, всё будет хорошо. Если Эпплблум почему-то не решится поговорить со мной, то уж старшей сестре точно расскажет, а за Эпплджек не заржавеет тут же высказать всё мне.

Захожу в комнату, вешаю полотенце для просушки, опускаюсь в кровать, пытаюсь обдумать произошедшее сегодня… И без того уставший за день мозг при попытке нагрузить его ещё раз торопливо переходит в режим сна, и никакие мысли об Эпплблум…

Что-то настойчиво толкает меня в бок, и сон постепенно улетучивается. Обернувшись в полусне, я понимаю, что в ощущении виновато раз за разом тычущее меня… копыто. Принадлежащее одной очень знакомой жёлтенькой жеребёнке.

— Ух… — приходя в сознание, произношу я. — Блуми?

— Ты проснулся? — шепчет она.

— Ну-у да, типа… — хочу сесть на кровати, но её копытце упирается мне в плечо.

— Я хочу поговорить кой о чём важном, — шепчет Эпплблум, запрыгивая на меня сверху. Я уже намереваюсь было спросить, какого сена она не дождалась утра, но обращаю внимание на выражение её лица. Она… напугана? У неё был ночной кошмар?

— Что случилось? — я решил попробовать играть по её правилам, не хочется поднимать шум, возможно, из-за какой-нибудь ерунды… да и устал я жутко.

— Ты серьёзно вчера говорил?

Она напряжённо смотрит мне в глаза, на её лице неуверенность, сомнения, опасение… и что-то ещё, непонятное. Но в любом случае вопрос явно очень важен для неё, если она пришла ночью в мою комнату.

— Блуми, не беспокойся. Я уверен, у тебя получится замечательно.

— Хочешь… я дам… сейчас? — её лицо изменяется, вместо страха и неуверенности теперь… надежда?

— Сейчас середина но… — её копытце упирается мне в губы, вынуждая меня замолчать.

— Я давно хотела сказать… — она делает несколько глубоких вдохов, явно стараясь успокоиться. В лунном свете я вижу, что на её глазах блестят слёзы, — я… я тя люблю…

До меня не сразу доходят её слова, но когда мозг всё же срабатывает, следом приходит волна паники. Мне признаётся в любви маленькая девочка, что делать, блин? Да, пожалуй, её поведение за столом это объясняет, но с чего вдруг?

— Я не знала, как сказать… раньше… но теперь, когда ты согласился… — её улыбка становится шире, слёзы вроде бы исчезают. Надеюсь, теперь ей полегчало, когда она высказалась. Ох, что же ответить?

— Ты… меня любишь? — тупо повторяю я, надеясь, что в голову придёт какой-нибудь нормальный вариант поведения.

— Да! Ты же всегда радовался мне, утешал, когда на меня наезжали школьные драчуны, к тебе можно было прийти за советом… или чтобы погладил… — она делает паузу, а потом: — Анон, я хочу, чтобы ты был моим особым пони!

Все успевшие прийти мне в голову варианты ответа куда-то делись, когда она наклонилась и поцеловала меня в губы. Мозг истошно вопил: «Да что же делается!», а вот некое другое место… сразу после того, как её хвостик пару раз прошёлся по моим трусам, внезапно сочло предложение интересным. Через пару секунд она прервала поцелуй, глядя на меня счастливым взглядом из-под полуопущенных век.

— Если те мало, я могу добавить! — мой мозг работал как-то плохо, серьёзно подавленный помехами, исходившими от члена, которому очень нравилось, когда его раз за разом гладят хвостом, от чего он с готовностью пришёл в рабочее положение. Мозг уже предложил отрезать предателя на хер, но после очередного прикосновения хвостика горло вдруг само собой испустило счастливый стон.

— Блуми… ты сама-то понимаешь, что говоришь? И хвостом… не надо так делать, я тебя лю… — договорить снова не удалось, потому что меня опять поцеловали.

Мой едва проснувшийся мозг определённо сдавал свои позиции под ураганной атакой жеребёнки. Я поднял руку, планируя оттолкнуть её, но получилось лишь опустить ладонь ей на гриву, что кобылочка, разумеется, восприняла как ласку и счастливо застонала, не прекращая поцелуя. Кроме того, её хвостик задвигался ещё активнее, лаская мой член, который уже сумел выбраться на свободу через прорезь на ширинке трусов и теперь стоял гордым столбом.

— Я знаю, чё делаю, Анон. Я тя очень люблю и докажу это! И ваще, ты обещал лизнуть мой пирожок!

И вот когда она произнесла последние слова, картина сложилась. Пирожок, ага. Она говорила о своих половых органах, а не о еде, всю дорогу, а я, кажется, оказался недостаточно испорченным, чтобы сразу понять этот вариант переносного смысла. Что мне стоило чаще читать пошлые рассказы?!

— Блуми, я всё время думал, что ты испекла яблочный пирог. До меня не доходило, что ты имеешь в виду, я не знал второй смысл этого слова! Нам нельзя этим заниматься! — пробормотал я, пытаясь поднять руки, чтобы обнять её.

— Ты чё, правда думал о выпечке? А мы всегда говорим «пирожок» про кобылью щёлку, я думала, ты знаешь… и «пончик»…

Итак, я в глубокой жопе. Если это всё не прекратить, я просто не могу предположить, что её семья со мной сделает. А она… продолжает меня отвлекать! Даже после фраз про пироги и пирожки, её хвостик продолжает ласкать мой член!

— Может быть… но ты же ещё кобылочка! — ответил я, надеясь, что она придёт в себя.

— Я кобылка! — тряхнула головой она, словно эта разница должна была мне всё объяснить. — Я уже достаточно большая, чтобы иметь кьютимарку и всё остальное!

Она что, и правда считает, что если у неё есть кьютимарка, то она достаточно взрослая, чтобы трахаться? Ох моя башка…

— Блуми, у меня будут крутые неприятности, если кто-нибудь сейчас войдёт и увидит твой хвост, обмотанный вокруг моего… — я серьёзно не знал, какое слово при ней употребить, и просто кивнул в нужную сторону.

— Просто будем вести себя тихо, чтоб не разбудить брата и сестру. Бабуля всегда крепко спит… до начала сезона вольт-яблок, — так, она меня не слушает. Просто не понимает, что со мной сделают. — Пожалуйста, Анон, ты ж согласился лизнуть мой пирожок. Я хочу доказать, как я тебя люблю… Ну пожалуйста?

Этот жалобный, умоляющий тон… и снова слёзы на глазах… Мне внезапно вспомнились слова Биг Мака. Если я сейчас прогоню рыдающую девочку, он станет моим врагом. Если нет… У меня два варианта действий, оба губительные.

— Если я соглашусь, — со вздохом, произношу я, — ты пообещаешь никому не говорить? Я многим рискую, но не хочу, чтобы ты плакала. Если ты пообещаешь, что это будет нашим секретом, я тебя лизну. Один раз.

Зажмурившись, я взмолился всем богам, чтобы они не губили мою грешную и несчастную душу.

— А я думала, парочки трахаются больше одного раза…

У меня глаза лезут на лоб при звуках удивления и разочарования в голосе Эпплблум.

— Ты знаешь, что такое «трахаться»? — мой мозг снова пытается выиграть время на размышление.

— Конечно, мисс Черили нам недавно рассказывала. Она говорила, что именно это делают те пони, которые по-настоящему любят друг друга. Я думаю, что это поможет мне показать, насколько я тя люблю!

— Почему бы тебе просто не ограничиться словами? Трахаться по-настоящему совсем не обязательно.

— Знаю, — она опустила взгляд, затем решительно подняла личико и решительно продолжила, — но я хочу. Нет лучшего способа показать тебе, как я тя люблю, чем дать меня трахнуть!

Эпплблум сдвинулась вперёд, и я думал, что сейчас снова будет поцелуй, но она просто замерла, приблизив своё лицо к моему настолько, что наши носы почти соприкоснулись.

Это безнадёжно. Она убеждена, что мы должны стать парой, и если я ей откажу, то скоро окажусь в неглубокой могиле за амбаром. Причём я даже сопротивляться не стану, настолько мрачной мне кажется сама идея разбить сердце этой маленькой кобылочки.

К чёрту, пусть пони будут кидаться в меня грязью на улицах, но Блуми получит своё счастье. Такая, похоже, у меня судьба.

— А ты… ты любишь меня? — её голос снова прервал ход моих мыслей. Но быстро вернувшийся на свои места Совет Извилин постановил: лучше быть живым преступником, чем растоптанным трупом.

— Да. И то, что ты хочешь, да. Я только… — договорить я не успел, потому что её губы прижались к моим, и на этот раз я ответил.

В первую секунду она явно была удивлена, но не стала сопротивляться, когда я взял управление поцелуем на себя. Обняв её одной рукой и положив другую ей на затылок, я показал земнопоньке, как именно положено целоваться парочкам. Когда мой язык нажал на её губы, огромные понячьи глаза на секунду удивлённо распахнулись, затем зажмурились, она пропустила мой язык к себе в рот, и несколько секунд наши языки ласкали друг друга, прежде чем я вынужден был прерваться, чтобы вдохнуть.

Наверное, мои лёгкие ещё не проснулись.

— Ты засунул свой язык… мне в рот? — она облизнула губы, удивлённо глядя на меня.

— Да, именно так целуются те, кто действительно любит друг друга, — я улыбнулся ей, но в моей голове бились тревожные мысли о том, имею ли я право любить эту девочку… которую я люблю, да.

В ответ на мои слова её хвостик задвигался ещё активнее, и я был вынужден признать, что хоть это удовольствие и запретное, но действительно очень приятное… Я даже слегка застонал от удовольствия и этим, наверное, напугал кобылочку — она замерла, решив, наверное, что сделала мне больно. Пришлось тут же улыбнуться и погладить её по гриве, она расслабилась и снова начала шевелить хвостиком.

Никогда такого не испытывал, моя рука не идёт ни в малейшее сравнение…

Ну что же, я согласился, значит надо действовать. Аккуратно поднимаю жеребёнку с моего живота, сажусь и укладываю её на кровать пузиком кверху.

— Ч… чё ты делаешь? — опасливо спрашивает она.

— Ты мне пообещала пирожок, — улыбнувшись, отвечаю я и осторожным, ласковым движением развожу в стороны её задние ножки, — вот я и хочу его попробовать.

Меня самого слегка потряхивает от того, что я делаю, но я наклоняюсь и осторожно целую внутреннюю сторону её бедра. Земнопонька тихонько ахает от первого прикосновения моих губ, но затем только смотрит внимательно, когда я целую её снова и снова, подбираясь с каждым разом всё ближе к щёлке. Её губки совершенно мокрые, а когда мои поцелуи приблизились к ним вплотную, они вдруг сами собой приоткрылись и выставили на обозрение клитор. Я не удержался и дунул, Эпплблум от неожиданности пискнула и сжала бёдрами мою голову.

— Щекотно же! — захихикала она.

Снова раздвинув её ножки, я с силой провёл языком по мокрым губкам, завершив путь на твёрденьком клиторе. В первый момент она ахнула, чуть громче, чем раньше, а когда я начал раз за разом повторять движение, застонала.

— Э… это… Анон… — она явно пыталась что-то сказать, но у неё уже явно не хватало сил на разговор, а через пару секунд не осталось и на то, чтобы держать голову. Ей не удалось поднять голову, даже когда я ухватил клитор губами и начал его осторожно посасывать, хотя она издала очень, на мой взгляд, умилительный писк, постепенно перешедший в стон.

Я начал чередовать облизывание губок и клитора, её щёлка охотно открывалась при каждом движении моего языка, каждый раз раздавался тихий стон.

Настало время продвигаться дальше; лизнув напоследок клитор, я плотнее прижался лицом к мокрой шёрстке и, надавив языком на губки, попробовал просунуть его поглубже. Снова раздалось удивлённое «Ах!», её спинка прогнулась, хвостик слегка задёргался, но голову она не подняла, и я видел, что её глаза плотно зажмурены.

Я начал шевелить языком, прикасаясь к стенкам входа влагалища, каждое движение сопровождалось стонами, моё лицо полностью покрылось её соками… и знаете, она ведь действительно по вкусу напоминала яблоко…

— Т… твой язык… ух-х-х… — передние копытца шарили в воздухе, пытаясь за что-нибудь ухватиться, каким-то образом поймали складку простыни и потащили её на себя.

Не обращая внимания на её бессвязные слова, я увеличил усилия, то глубоко погружая язык, то проходя по самому краю губок, то подцепляя клитор. Она засунула переднее копытце себе в рот, тщетно пытаясь сдержать стоны. Я ласкал кобылочку всё сильнее и быстрее, движимый вспыхнувшим во мне желанием увидеть её оргазм.

Эпплблум, кажется, попыталась что-то произнести, но внезапно вцепилась зубами в копытце и издала тонкий крик, её спинка невероятно прогнулась. Из щёлки струйкой вырвались соки, заливая моё лицо. Хвост напряжённо замер, одна задняя ножка судорожно затряслась. Ещё одна струйка, ещё секунда полного напряжения всех мышц, и внезапно расслабившаяся жеребёнка распласталась на кровати, тяжело дыша. Я вытащил язык, последний раз лизнув края губок. Эпплблум издала тихий писк.

— Ну как? — спросил я, осторожно поглаживая влажный животик.

— Вау… — она кое-как ухитрилась сесть, — было… круто… — она ещё слегка задыхалась. Увидев улыбку на моём лице, она широко улыбнулась в ответ.

— Это ещё не всё. То, что сейчас с тобой было… мне это нужно было не меньше, чем тебе… — я бы с удовольствием заткнул свой рот, но слово — не воробей… Да и правду ведь сказал. Доведя малышку до оргазма, я полностью подавил в себе все сомнения в допустимости того, что сделал и планировал делать дальше.

— Э-э-э… да, — Эпплблум с трудом поднялась на копытца, не слезая с кровати, — мне нужно… позаботиться о тебе… после… после того, как ты позаботился обо мне… По справедливости…

Шатаясь, понька двинулась вдоль моего тела, её глаза были прикованы к моему торчащему члену. Каждый издаваемый ею звук заставлял его дёргаться и напрягаться ещё сильнее.

Сев на кровати, я слегка придержал её рукой, чтобы снять трусы. Они бы мешались, да и пачкать их не хотелось.

Секунду поглядев на то, что я делаю, Эпплблум снова двинулась вперёд. Забравшись мне на колени, она положила одну из передних ножек мне на плечо и посмотрела вниз, на гордо торчащую возле её животика напряжённую колонну. Когда она подняла голову, в её глазах были сомнение и немножко страха.

— Мы вполне можем закончить на сегодня. Точно хочешь продолжать? — если она испытывает сомнения, может быть, удастся её разубедить?

— Да, — встряхнула гривой она, — я хочу всё. Эт будет несправедливо, если тока мне достанется всё приятное.

— Ладно, но если почувствуешь, что для тебя чересчур, тут же скажи мне! У нас ничего не получится, если я всё время буду бояться, что тебе больно, а ты не хочешь об этом сказать!

— Я скажу, — кивнула она, — но попытаюсь изо всех сил!

Кивнув ей в ответ, я осторожно поднял поняшку за подмышки, удерживая её прямо над торчащим вверх членом. Тот торчал крепко, чуть дёрнувшись, когда сверху капнула струйка смазки, и по моей спине словно пробежала крошечная молния. Когда головка соприкоснулась с её нижними губками, нас обоих затрясло.

Я снова взглянул ей в лицо и начал опускать, очень медленно и осторожно. После первого соприкосновения её тело отказалось впускать в себя мой член, но я продолжал опускать кобылочку вниз, и под тихий писк головка члена проскользнула на пару сантиметров внутрь, пока не остановилась.

Кажется, без применения силы ничего не получится. Прекратить? Нет? Я опустил руки чуть пониже и надавил. Глаза Эпплблум расширились от внезапного появления нового ощущения, но увидев мою успокаивающую улыбку, она не стала протестовать. Маленькая умница поняла, что для того, чтобы продолжать, потребуется, возможно, применить силу.

Головка скользнула внутрь на сантиметр, потом ещё, и я зажмурил глаза, испытывая невероятно приятное ощущение. Мой член постепенно входил в её узенькую трубочку, влагалищные мышцы ласкали его в ответ. Это было похоже на непрерывный волшебный массаж.

— Ты… ух… как? — спросил я, приоткрыв один глаз, чтобы посмотреть на поньку.

Она глубоко вдохнула и ответила слабой улыбкой. Похоже, она гордилась собой, что смогла вместить так много; интересно, ожидает ли она большего из-за того, что мой член в основном всё-таки остался снаружи?

Продолжая улыбаться, Эпплблум кивнула, предлагая продолжать. И я, очень осторожно, продолжил.

Выражение лица земнопоньки начало меняться; вместо слегка вымученной улыбки появилось выражение удивления и удовольствия, глаза наполовину закрылись, её горло издало тихий стон наслаждения.

В тот момент, когда член ощутил, что глубже уже некуда, я вдруг с удивлением обнаружил, что дальше, собственно, и нечем. Каким-то образом она вместила мой член целиком, и теперь мышцы её влагалища периодически мягко сжимались, удовольствие было таким интенсивным, что я не смог сдержать стон. Бессмысленно отрицать — мне было очень хорошо от того, как стенки её влагалища ласкали член, как хвостик, двигаясь из стороны в сторону, ласкал мои бёдра, и даже шёрстка на её попке ласкала мой пах, когда попка напрягалась и расслаблялась.

Я был готов начать двигаться, и земнопонька, скорее всего, тоже, судя по выражению восторга на её лице. Подумав, гадает ли она о том, может ли быть ещё лучше, я начал медленно поднимать её. Возможно, Эпплблум хотела что-то сказать, но получилось только: «Ахххх…».

Выйдя практически полностью, я расслабил руки, позволив ей снова надеться на всю длину члена. Сдерживать стоны я даже и не пытался, наслаждение было просто невероятным. Ни женщина, ни собственная рука не могут подарить такое волшебное ощущение: мягкое и нежное переменное сжатие. И отдельное удовольствие, зрелище, которое я вряд ли когда-либо забуду — выражение её лица. Полузакрытые, глядящие в никуда глаза, вываливающийся изо рта язычок, горячее дыхание, смешивающееся с моим…

Погрузившись снова на всю длину, я не стал задерживаться и на секунду, снова потянув мою великолепную подружку вверх. Уже не было необходимости в медленных движениях. Чтобы кончить самому и дать кончить ей, надо двигаться быстро. Наслаждение, которое испытывала Эпплблум, абсолютно явственно отражалось на её виде — язык вывалился окончательно, закатившиеся глаза умоляли продолжать. Её стоны и вскрики становились всё громче с каждым движением моего члена, проходившего по шёлковым стенкам понячьего влагалища. Хвостик метался по моим бёдрам, бант, без которого я практически никогда её не видел, развязался и выскользнул из гривы, она не глядя пыталась поймать мою руку передними копытцами. Я теперь сожалел лишь об одном — это невероятное счастье должно было обязательно закончиться.

От наших движений начала поскрипывать кровать, стоны становились всё громче — Эпплблум больше не могла сдерживаться, каждое движение добавляло новую силу к приятным звуковым эффектам.

Заставить её вести себя тихо я уже не могу, так что остаётся хотя бы сделать так, чтобы она запомнила этот раз надолго. Даже если сейчас ворвётся разъярённый Биг Мак, я сделаю всё, чтобы большое счастье маленькой кобылочки не исчезло внезапно, и чтобы запомнилось потом именно счастье, а не скандал и боль, которые последуют позже.

Ещё несколько движений, и мой член решил, что уже пора кончать. Тело поньки ответило её собственным оргазмом. Эпплблум не сделала ни малейшей попытки сдержать радостный крик, а её влагалище, яростно сокращаясь, принялось выдаивать мой дёргающийся член. Внезапно ставшие ещё более мощными сокращения её мышц вынудили и меня закричать от восторга, на мой пах полились обильные соки, смешанные теперь с семенем, которое заполнило всё свободное место в теле моей маленькой любовницы и переполнило его.

Несколько мгновений ослепительного счастья, и вот мы уже можем нормально дышать и видеть друг друга; я прижимаю её к себе и наслаждаюсь блеском её огромных глаз с оранжевой радужкой. Абсолютно выдохшаяся, тяжело дышащая, она улыбается — и это самая милая улыбка из всех, которые я когда-либо видел на её лице.

Если у меня и были какие-либо сомнения в её чувствах, они испарились в пламени её счастливого взгляда.

Я открываю рот, чтобы что-то сказать, и в этот момент распахивается дверь — возможно, у меня случился сердечный приступ, потому что я оказался не способен отреагировать ни словом, ни движением. В дверном проёме стояла Грэнни Смит. Я опасался появления Биг Мака, но это… превосходило все ожидания и опасения. В моей голове сами собой возникли кадры из комедийных вестернов, свадьба на фермерской дочке с дробовиком, упёртым в спину жениху… Эпплблум, похоже, переживала сейчас нечто подобное, потому что таких огромных глаз я ещё ни разу не видел ни у одной из разноцветных поняш.

— Хэй, детки, замучили шуметь! Клянусь, от вас больше шума, чем от дюжины скелетов, устраивающих шабаш на жестяной крыше! Эпплблум, я знаю, как хорошо под жеребцом, но ты стенаешь и кричишь чересчур громко! — я не успел вставить ни слова, как она обратилась уже ко мне. — А ты, сынок, полегче с несчастной кобылкой. Судя по её воплям, ты её чересчур сильно натягиваешь! Я знаю, вы любите друг друга, но даже в первый раз нельзя так торопиться!

— Прости нас, Грэнни! — пробормотала Эпплблум, выглядя словно ребёнок, которому делают заслуженный выговор за шалости. Виноватые глаза, опущенная голова… Я понимаю, что происходит… но не понимаю, ПОЧЕМУ?!

— Ладно, Эпплблум, просто не шумите следующий раз так громко. Я заслужила нормальный отдых! — и с хитрой улыбкой на морщинистом лице она удалилась, оставив меня в полнейшем замешательстве.

Она меня поймала! Но в её выговоре не прозвучало ни слова о том, в какой я заднице, после того как затащил в постель маленького жеребёнка, и тем более её внучку! Может, она просто не осознала? Она же старенькая, да?

Ласковое прикосновение вывело меня из внезапного зависания, я опустил взгляд, чтобы тут же ответить на поцелуй Эпплблум. Она, впрочем, явно почувствовала моё замешательство.

— Всё в порядке, Анон! — успокаивающе произнесла маленькая земнопонька. — В следующий раз займёмся этим в амбаре.

Хихикнув, она слезла с моего члена — это вызвало невольный одновременный стон и у меня, и у неё — и попыталась было куда-то отправиться. Но после первого же шага по кровати её ножки подогнулись, она опустилась на простыню и тут же отрубилась. Не задумываясь, я подтянул её поближе к себе, уложив головой на свою подушку. С восторгом и умилением глядя на спящую поняшку, я попытался подумать о том, что же теперь делать, но усталый мозг выдал всего одну-единственную мысль: «Ох и интересный же во всех смыслах мне предстоит завтра день!».

Слишком усталый, чтобы делать хоть что-то, я вытянулся рядом с Эпплблум и заснул почти так же быстро, как она. Сил не хватило даже на то, чтобы как следует попаниковать в ожидании неизбежного возмездия.

На следующее утро я проснулся весь в холодном поту. Даже прохладный душ, который я принял вместе с Эпплблум, не улучшил моего настроения. Она, впрочем, этого не почувствовала — за всё моё пребывание в Эквестрии я ещё ни разу не встречал такого счастливого и жизнерадостного жеребёнка. Она двигалась словно на пружинках, в отличие от меня, едва волочившего ноги.

Мой страх перешёл в ужас, а потом в глубокое удивление, когда навстречу мне в коридор вышла Эпплджек. Она не могла не услышать происходившего вчера ночью, но на лице её была, почему-то, радостная и заботливая улыбка. Может быть, она и правда всё проспала? И что означал обычный, привычный кивок, которым меня встретил Биг Мак? Они оба ни о чём не догадываются?

Завтрак прошёл совершенно без неожиданностей. Ни в одном из возникавших и угасавших коротких разговоров прошедшая ночь упомянута не была. Я уже готов признать, что всё произошедшее вообще приснилось мне, но взгляд на сияющую мордашку Эпплблум возвращал всё на свои места.

Но прежде, чем все поднялись из-за стола, я встречаюсь взглядом с Грэнни Смит, и она мне подмигивает! В моём мозгу одновременно возникают десятки вопросов, но я не успеваю и рта раскрыть, как все остальные вдруг начинают свистеть, глядя на меня. Что это означает? Я не понимаю, и никто не собирается мне объяснять. Ладно, нет смысла впустую сходить с ума, работа ждёт.

Получасом позже мой мозг успешно сосредотачивается на работе. Расставить корзины, отнести полные, и раз за разом проверить своё везение, пиная дерево — тяжёлая работа успешно вытесняет из головы посторонние мысли. У меня, разумеется, совершенно не получается пинать яблони с той же силой, на которую благодаря своему телосложению способны пони. У них получается вложить всю свою силу в могучий пинок, у меня… Даже если судить по звуку, не говоря уж про результат, мои попытки куда скромнее.

Миновал полдень, вскоре мне надо будет идти встречать Эпплблум из школы. После нескольких столкновений со школьными хулиганами троица Меткоискательниц решила, что моё наличие поблизости обеспечит им безопасность. Не знаю, помогает ли это на самом деле, но они выглядят такими счастливыми, когда вышагивают по дороге рядом со мной…

Я уже собираюсь найти Эпплджек и сообщить, что отправляюсь к школе, когда рядом возникает Биг Мак, безумно меня напугав. Выражение его лица серьёзное, но без намёка на злобу. Хотя кто знает, что будет дальше.

— Дай догадаюсь, — в отчаянии я решаюсь начать разговор первым, — ты хочешь о чём-то со мной поговорить?

Мой страх резко возрастает, когда он просто кивает головой, как обычно.

— Я хотел поговорить о той возне, чё вы с Эпплблум устроили вчера ночью. Не хочу вам мешать, но не вздумай ей навредить, уяснил? Ничего личного, но это ваще-т моя младшая сестра!

Мой мозг снова застревает на стадии обдумывания его слов. Он знает, но не пытается ни в чём меня обвинять, лишь требует осторожности. Почему вообще никто ни слова не сказал о том, что я трахнул малолетку? Как это?

— То есть ты не возражаешь? Разумеется, я ни за что на свете не обижу её и не причиню ей боли, но что, больше тебя ничто не задевает?

— Ты ваще о чём? — на его лице искреннее недоумение.

— Я о том, что она ещё школьница! Да, я понимаю, что в разных мирах разные законы, но она что, правда считается достигшей возраста согласия?

В мыслях, я устраиваю себе многократный фейспалм, но продолжаю говорить, потому что это самый важный из всех интересующих меня вопросов. Ответ на него может всё изменить. И уж точно он может изменить мои мысли о ситуации с Эпплблум, важнее которой ничего просто нет.

— Не знаю, как там в твоём мире, но тута в Эквестрии любовь — очень важное и особенное чувство, — произносит Эпплджек, появления которой рядом я не заметил, будучи погружённым в свои растрёпанные чувства. — Если она доросла до кьютимарки, до осознания своей судьбы, то доросла и до осознания своих чувств.

— Для людей любовь тоже очень важна, но у нас считается, что чересчур юные любовники из-за незрелости разума и неопытности способны перепутать истинную любовь с приятными ощущениями, которых до того ещё не испытывали.

— Серьёзно? У нас здеся любовь однажды всё королевство спасла, так что не заметить, есть она или нет… Эт могучая штука. И когда она приходит к двум пони… звиняй, Анон, к пони и человеку, ей нужно радоваться!

— Даже если это я и Эпплблум?

— Ну ты задумайся сам — ты любишь её? Или просто сделал ей приятно?

К всеобщему, включая меня самого, раздражению, у меня не получается ответить тут же. Идущие рядом пони почувствовали моё замешательство, и это стало заметно. Впрочем, важно другое. Если возраст не препятствие для любви, то могу ли я любить Эпплблум? Люблю ли я эту замечательную весёлую поняшку? Если вспомнить все наши встречи, все разговоры и шутки… получается сложно. Я явно воспринимаю её как младшую сестрёнку… с другой стороны, ради неё я готов на всё. Чтобы сделать её счастливой, я… в общем, даже объяснять смысла нет.

— Разумеется, я жить без её не могу, — начал я отвечать, — но вчерашняя ночь… Считаете ли вы, что это и означает «радоваться любви»? При всей моей… любви… к Эпплблум, я до последней секунды не планировал с ней трахаться!

— Из того, чё мне рассказала Эпплблум, ты показал класс! Если тя беспокоит, понравилось ли ей, то не боись, она счастлива как поросёнок в середине грязной лужи! — Эпплджек игриво подмигнула и подтолкнула меня плечом.

— Ну, это круто, — смущённо хихикнул я, — и получается, что нет никаких проблем?

— Я б была благодарна, если б вы потише шумели. Да, иные пони не любят такое, но стыдиться не стоит. Если вы любите друг друга, то почему бы не взять быка за рога и не прокатиться как следует, ха! — она снова игриво пихнула меня.

— То есть, — я обхватил руками голову, пытаясь простимулировать тормозящие мозги, — ты хочешь сказать, что если мы с Эпплблум любим друг друга, мы можем отправляться на сеновал, и никому до этого нет дела? Если она получила кьютимарку, она имеет право решать, поднимать ли передо мной хвостик?

— Эта кобылка, разумеется, иногда бывает тупее коровьей лепёшки, но я знаю, что она достаточно умна, чтобы понимать, кого любить, а кого не стоит, и чем это грозит… Особенно после того случая во время Дня Сердец и Копыт, когда они втроём подлили любовного зелья своей учительнице и вот этому здоровяку! — Биг Мак кашлянул и отвернулся, и да, он реально покраснел! Эпплджек хихикнула и продолжила. — Если она поймёт, что это не было зовом сердца… Со многими случается осознать, что любишь кого-то меньше, чем думал раньше. Такие ошибки случаются, но сегодня утром я не увидела в ней сомнений. Она считает, шо это было не просто прогулкой на сеновал, остальное не важно!

— Получается, мне надо ответить на самый главный вопрос…

— Надо, дружище, — подтвердил уже справившийся со смущением Биг Мак, кивая.

Итак, я сделал из девочки женщину, и теперь эта женщина хочет остаться со мной. Хочу ли я быть рядом с ней? Кажется, главным источником сомнений для меня был её возраст, и если об этом не думать… Как сказала Эпплджек, если не выйдет — такова жизнь. Ну, так как же мне относиться теперь к Эпплблум? В общем-то, всё ясно. Она сделала меня счастливым, и будь я проклят, если не постараюсь изо всех сил, чтобы она была счастлива.

— Да, — произнёс я, обращаясь к стоящим рядом Эпплам, — я люблю её. Она сделала мою жизнь здесь счастливой, и я сделаю то же самое для неё. Как говорится, к добру или к худу, и я изо всех сил дам ей всё добро, что смогу, иначе отлягайте мой зад, идёт?

— Йехха! — радостно воскликнула Эпплджек, подбрасывая в воздух свою шляпу. — Именно это я и надеялась услышать, любовничек! И не беспокойся, — она ехидно ухмыльнулась, — если ты навредишь моей сестре, то лучше бы тебе не просыпаться назавтра!

— Договорились! — я стукнул кулаком в её протянутое копыто, потом в копыто Биг Мака, и мы втроём расхохотались.

Кивнув, Эпплджек указала ногой в сторону школы:

— Иди, Анон, встреть свою кобылу и обрадуй её хорошими новостями! Ну, давай-давай! — она завершила свою фразу, хлопнув меня по заду шляпой.

И я отправился в сторону школы, через несколько шагов остановившись, чтобы помахать рукой… своей семье, да. Если я теперь вместе с Эпплблум, то они, получается, моя семья.

Я шёл и ощущал, что в моих ногах живут те же пружинки, которые утром заставляли подпрыгивать радостную Эпплблум. Все мои страхи исчезли, никто и ничто меня теперь не остановит. И добравшись до школы, я увидел то, что окончательно развеяло сомнения: Эпплблум, только что разговаривавшая с подругами, устремилась ко мне со всех ног и прыгнула в протянутые ей навстречу руки.

Первый момент нашей встречи был занят крепкими объятиями, потом я немножко отстранил её от себя и, глядя в огромные радостные глаза, произнёс:

— Эпплблум, пусть я и не настолько идеальный, как другие, но да, я буду твоим особенным человеком!

Прежде чем кобылка успела отреагировать, я снова прижал её к себе, и наши губы соприкоснулись. Короткий, быстрый поцелуй, но какой же восторг появился на её лице!

Все остальные пони, вроде бы, не обращали на нас внимания; впрочем, я их сейчас практически и не видел. Всё, что было важно для меня — это кобылка в моих руках. Теперь она моя, и да, я — её. Я не хочу, чтобы эта великолепная радостная улыбка покидала её лицо, не хочу её отпускать. Я люблю её, она — весь мой мир, а всё остальное просто неважно.

Мы вернулись домой без каких-либо происшествий, кобылочки горячо и радостно обсуждали произошедшее. Подружки были очень рады за Эпплблум и не стеснялись об этом заявлять, а она в ответ… Ладно, если ей так уж хочется похвастаться, как именно ощущался мой член, пускай получает удовольствие. Это совершено не важно на фоне чувств, которые мы испытываем друг к другу.

Пару часов спустя мы вдвоём сидим в клубном домике Меткоискательниц, подружки только что разошлись, нам тоже пора домой… и в этот момент меня посетила идея. Никто и ничто больше не мешает нам, почему бы не повторить достижение прошлой ночи? Как ещё я могу выразить свою радость? Только предложить всего себя!

Эпплблум ни секунды не сопротивлялась, когда я уложил её на спину и принялся целовать в губы, одновременно лаская пальцами другие губки, те что пониже. Ахнув, она решила показать, что мой язык не будет единоличным хозяином у неё во рту, и сохраняла достаточно самообладания, пока палец не прошёл в горячую глубину между её влажных складок.

Казалось, прошли часы, но услышать, как она выкрикивает моё имя на пике наслаждения… оно того стоило, несомненно. И даже в момент нашего общего оргазма у неё хватило сил, чтобы прижаться ко мне и потребовать ещё один поцелуй. Всё её тело расслаблялось, но поцелуй продолжался, страстный и горячий.

Пережидая блаженный упадок сил, я задумался о том, что на всём свете нет другого места, в котором мне хотелось бы очутиться. Возможно, когда-то я страдал от одиночества, но теперь оно закончилось навсегда. Подумать только, я ведь считал, что мне нельзя следовать зову своего сердца. Ну что же, сегодняшний день доказал, насколько я был неправ.

Привлечённая воспоминаниями, в мою голову пришла игривая мысль, и я, не выдержав, расхохотался. Лежащей на моих руках Эпплблум это придало достаточно сил, чтобы поднять голову:

— Что тебя рассмешило?

— Понимаешь, я вдруг понял, что и правда добыл себе самый сладкий яблочный пирожок из всех возможных! — я подмигнул ей и снова рассмеялся. Она задумалась на пару секунд, потом мгновенно покраснела и слегка стукнула меня копытцем. Продолжая смеяться, я взлохматил её гриву, и она тоже захихикала.

— Люблю тебя, долговязый!

— И я люблю тебя, Блуми!