Марсиане
Сол 383
– Рэндалл, – спросил Венкат, – что происходит с погодой на Марсе? Ты говорил, что пыль вернётся. А Уотни говорит мне, что небо всё ещё голубое, как на первых фотографиях "Викингов", а там дело было в нарушении цветового баланса.
– Облака, – ответил Рэндалл Картер. Он протянул Венкату несколько распечаток фотографий с высокоорбитальных искусственных спутников Марса. – Обычно мы в это время года, когда Марс дальше всего от солнца, видим много перистых облаков – высотных облаков, состоящих из крошечных кристаллов льда. Технически время для этого прошло пару месяцев назад, но теперь они вернулись и растут.
– Чем это вызвано? – спросил Венкат. – Кристаллизация на частицах пыли?
– Это одна возможная причина, – осторожно согласился Картер. – Но что важнее, повышенные температуры в зоне между экватором и широтой 30, по-видимому, привели к тому, что большое количество водяного льда прямо под поверхностью сублимировалось и попало в атмосферу. Больше воды в атмосфере — больше облаков. И каждый раз, когда в воздухе образуется новый кристалл льда, он запирает внутри себя частицы пыли, которые использует в качестве центров кристаллизации, фактически очищая небо.
Он постучал по фотографии края планетарного диска Марса, чётко показывающей ярко-голубую полосу в верхних слоях атмосферы.
– А без пыли в воздухе у нас остаются обычные молекулы газа и те же эффекты рассеяния Рэлея, которые мы видим на Земле. Это и видит Уотни – голубое небо.
– Хорошо, звучит довольно безобидно, – сказал Венкат. – Как долго это будет продолжаться?
– Я думаю, примерно месяц, – сказал Картер. – Может, меньше. По мере того как Марс приближается к Солнцу, эти перистые облака снова начнут сублимироваться. Водяной пар будет либо расщепляться ультрафиолетовыми лучами на кислород и водород, которые улетучатся из атмосферы, либо будет опускаться в нижние слои и снова сконденсируется на поверхности, – он вытащил ещё один листок бумаги и добавил: – Только дело в том, что я не думаю, что эта тенденция безобидна.
Венкат посмотрел на бумагу.
– Рэндалл, я физик, а не метеоролог, – сказал он. – Я вижу эти показания температуры и давления атмосферы, но у меня нет опыта для их интерпретации.
– Они слишком высокие, – сказал Рэндалл. – Это северное лето на Марсе, и Марс только начинает поворачиваться к Солнцу. Прямо сейчас углекислый газ должен вымерзать из воздуха в южном полушарии, вызывая падение давления воздуха, но этого не наблюдается.
– Почему нет?
– Слишком тепло. При нормальном атмосферном давлении Марса углекислый газ конденсируется примерно при минус 123 градусах Цельсия, – сказал Рэндалл. – Нормальные пиковые минимумы в южном полушарии зимой достигают или превышают минус 150. Мы видим это на сезонных фотографиях, когда ледяная шапка расширяется и сужается каждый марсианский год. Рост и сужение – это почти целиком СО2. Но сейчас температуры на полюсах опускаются ниже точки замерзания только на короткие периоды времени, и то на не очень большой территории. Так что атмосфера Марса остается на месте.
– Хорошо, – сказал Венкат. – Но я не вижу, как это влияет на Уотни и пони.
– Я тоже не вижу как, – сказал Рэндалл. – Но я убеждён, что это на них как-нибудь повлияет. При том, что есть: более плотная атмосфера, чем обычно, плюс облачность – я уже говорил, что она растёт? – не за горами тот час, когда Марк увидит облака. В любом случае водяной пар – парниковый газ, хотя и не такой, как CO2 или метан. То, что нагреется за день, не будет рассеивать тепло так быстро ночью. Скоро Марс испытает самое близкое к понятию "жара", что с ним когда-либо бывало.
– О насколько высоких температурах мы говорим? – спросил Венкат.
– Положительные максимумы по Цельсию с двузначным числом в районе Дома, по крайней мере в течение следующих двух недель, – сказал Рэндалл. – Пока ещё около минус сорока ночью, но днём внешний компонент атмосферного регулятора уже отключится из-за перегрева. Для конденсации компонентов атмосферы требуются очень низкие температуры…
– Да, я знаю, как это работает, я не настолько несведущ, – проворчал Венкат. – Но внутренняя часть будет работать, как и оксигенатор.
– Я не слишком беспокоюсь об оборудовании Дома, – сказал Рэндалл. – Я беспокоюсь о том, что преподнесёт нам погода завтра. Такой погоды мы на Марсе никогда раньше не наблюдали, и она такая практически повсеместно. Глобальные температуры на двадцать градусов Цельсия выше нормы, и днём и ночью. Это очень много энергии, накапливающейся в атмосфере. И она должна куда-то деваться.
– Попробуйте выяснить, куда, – попросил Венкат.
– У меня уже есть одна догадка, – сказал Рэндалл. – Но вам она не понравится.
– Она мне понравится больше, чем вообще никакой догадки. Давай.
– Хорошо. Более высокие температуры на Земле обычно означают больше гигантских штормов – ураганы, тайфуны или северо-восточные циклоны, короче, большие погодные системы. Они работают как средство передачи тепловой энергии от земли и нижней атмосферы в верхнюю атмосферу, где она может излучаться в космос. На Марсе нет осадков. Самое близкое к осадкам, что есть на Марсе, это редкий снегопад на полюсах из сухого льда. Так что у него есть только один способ провернуть то же самое: пылевые бури планетарного масштаба.
– Когда? – потребовал Венкат. – Это срочно, Рэндалл. Мы собираемся отправить шесть человек в опасное путешествие за тысячи километров на солнечной энергии. И по соображениям логистики мы не можем отправить их немедленно. Мне нужны ответы.
– Я постараюсь добыть их, доктор Капур, – сказал Рэндалл. – Но сейчас мы все лишь гадаем. У нас нет базовых данных, чтобы строить прогнозы, не в этом случае.
– Значит, такой у нас расклад? – спросил Тедди.
– Такой, – сказал Венкат. – Я подумывал направить людей на работу над аварийной программой, чтобы сейчас же отправить терпящих бедствие в путь, но я бы рекомендовал отказаться от этого.
– Опиши мне плюсы и минусы, – Тедди машинально поправил бумаги на своём столе, которые уже и без того были идеально выровнены с ковриком.
– Хорошо. Плюс: чем раньше они выдвинутся, тем больше у них будет сил и времени сделать всё в Скиапарелли до 551 сола. До определённой степени давление времени уменьшится. Но это единственный плюс. Против: больше еды нужно будет упаковать в транспорт, который уже и без того набрал критический перевес. В случае глобальной пыльной бури, такой как, например, событие 2018 года, мы бы предпочли, чтобы они пропустили пролёт "Гермеса", сидя в Доме, а не где-нибудь посреди Arabia Terra. Дом и пещера более надёжны, если глобальный шторм будет включать в себя такие ветровые явления, как шторм в сол 6, или электрические разряды, как в сол 247.
– Значит, мы оставим их в Ацидалии, если увидим пыльную бурю на Сол 451? – спросил Тедди.
– Не обязательно, – ответил Венкат. – Помните, мы и до этого знали, что переезд в Скиапарелли состоится в начале сезона пыльных бурь на Марсе. Уже был небольшой риск оказаться в затруднительном положении из-за пыльной бури, но это был, скажем так, незначительный риск. Полное затмение из-за глобальных пыльных бурь – вещь, случающаяся практически один раз в поколение. В некоторые марсианские годы даже вообще не бывает ни единой пыльной бури, даже слабой. Но даже в этом случае более ранний выезд не снижает риски до такой степени, чтобы компенсировать логистические трудности.
– Хорошо, – сказал Тедди. – Я оставлю это на твоё усмотрение, Венк, но, пожалуйста, свяжись со мной, если метеорологический персонал удумает что-нибудь более определённое.
– Вы будете седьмым, кто узнает, – мрачно сказал Венкат.