Танцы с порталами
Глава 35
Рэрити с интересом оглядывала проплывающие под их корзиной горные пейзажи. Еще во время своей командировки в СССР она привыкла к длительным перелетам. Но сейчас они передвигались не так быстро, как самолет, да и летели ниже, поэтому наблюдать за землей было интересней.
Единорог стояла на крышке ящика, лежавшего на дне корзины, в котором, аккуратно упакованный, покоился коленчатый вал. Благодаря этому ее голова поднималась над высоким бортом, что позволяло ей без помех обозревать окрестности. Перед собой волшебница держала миниатюрное магическое поле, закрывавшее ее голову от ветра и не позволявшее растрепаться тщательно уложенной гриве.
Они летели на запад, пересекая горный хребет. Пегасья команда работала с полной отдачей, но чувствовалось, что перелет давался им тяжело.
Однако у людей, похоже, часто пользовавшихся этим путем, уже все оказалось предусмотрено. В западных предгорьях располагался поселок Бологое, где и остановились путешественники.
— Как же некстати! — пожаловался, смотря на собирающиеся на западе синие тучи, инженер. — Придется здесь заночевать. Попасть в бурю я хочу меньше всего!
Единорог только молча согласилась с этим.
В крохотном поселке была, похоже, специально для таких случаев устроена маленькая гостиница. Причем никакой платы с человека не потребовали, а все служащие так и стремились ему угодить.
Вечером, сидя за ужином в пустынном общем зале в компании человека и смотря на весело потрескивающий в камине огонь, Рэрити размышляла.
Как далеко во времени ее закинуло, если человек ничего не знал о дате основания Эквестрии и никогда не слышал про принцессу Селестию? Могла она попасть в доэквестрийские времена? Над этим вопросом волшебница и ломала голову.
Все-таки, Николай, безвылазно сидевший возле своей шахты, похоже, не очень интересовался тем, что творилось в большом мире, и мог просто не знать текущей даты и не ведать, что на самом деле страной правит не какой-то там непонятный «особист», а принцесса Селестия. Так что, скорее всего, он просто не знал о том, что происходит вокруг. Это бы все объясняло. Он ведь, по его же словам, давным-давно нигде не был, кроме Сталлионграда и Рудного отрога, почти всю свою жизнь проведя в этих горах.
Необычно долгую, следовало заметить, жизнь! Если верить человеку, то он провел здесь уже почти сто лет! Для земнопони или пегаса этот возраст был бы очень преклонным. Мало кто доживал до такого юбилея. Единороги, используя магию, могли продлить свою жизнь. И некоторые особо талантливые разменивали и третью сотню, но таких было очень мало.
Люди же, насколько знала Рэрити, в плане долголетия были на том же уровне, что и пегасы с земнопони. Во время своей командировки она общалась с одним профессором, которому, кажется, было лет семьдесят пять. И в свои годы этот человек уже был глубоким стариком, покрытым морщинами и лишившимся почти всех волос. А Николаю она бы дала не больше сорока лет!
Но все: и Роза, и геологи, и секретарь наперебой утверждали, что на их памяти человек руководил поселком всегда. Возможно, с самого его основания… А еще сам инженер как-то, говоря о своей жене, произнес, что люди столько не живут… Что-то было в этом странное и непонятное.
Но уточнение возраста спутника никак не помогло бы Рэрити узнать, где же она находится. Она вспомнила еще и то, что геологи тоже странно косились на нее, когда она спрашивала у них, в какой части Эквестрии они находятся. И так и не ответили на этот вопрос… Как это все можно было объяснить?!
— Хорошо! — инженер развалился в кресле у огня, потягивая вино, целую бутылку которого ему принесли вместе с ужином. — Эх, как давно я не пил чего покрепче! Кольт, скотина, запретил в Антрацит алкоголь доставлять! А здесь, в Бологом, видишь, имеется!
Рэрити, перед которой тоже стояла кружка с рубиновым напитком, молча следила, как человек приканчивает бутылку. Сама она только пригубила из вежливости, ограничившись едой. Насколько единорог знала, многих после выпивки тянуло поболтать. Этим она собиралась воспользоваться.
— Довольно необычное название у этого поселка, — решила она начать издалека.
— Ты же говорила, что была в СССР, — покосился на нее инженер, потягивая вино. — Не видишь аналогии?
— Никакой… — призналась Рэрити. — Но меня в основном таскали по всяким захолустьям…
— Тогда понятно, — заключил ее собеседник. — Видишь ли… — он прервался и сделал большой глоток, довольно выдохнув. — У нас в стране есть два главных города. Две столицы. Москва и Ленинград. Между ними железная дорога. Говорят, прямая как стрела. Есть легенда, что император Николай Первый просто по линейке прочертил на карте линию, вдоль которой и протянули пути… А ровно посередине между двумя столицами расположена станция Бологое. Вот так!
— А как это связано с Эквестрией? — уточнила единорог, пока так и не понявшая аналогию.
— Какая еще Эквестрия? — повернул к ней голову Николай. — Опять это странное название. Не знаю я такого! А что касается нашего Союза, то мы сейчас на середине перелета между двумя главными городами — Кантерлотом и Сталлионградом! Это Мишка придумал. Он москвич у нас…
— Спасибо за разъяснение! — поблагодарила волшебница.
Некоторое время она молчала, обдумывая полученную информацию. Инженер же продолжал опустошать сосуд с вином.
— Скажи, Николай, — поинтересовалась единорог, когда человек вылил последние капли из бутылки в свою кружку. — Как так получилось, что твой сородич сбежал через портал, а ты не смог? Куда переместился твой тезка? В прошлое?
— Ты про кого? — удивленно переспросил инженер, повернув к ней несколько раскрасневшееся лицо. — Не припоминаю ничего такого!
— Микитчук, про которого ты писал, — пояснила волшебница. Она внимательно оглядела человека. Не перебрал ли он, если уже не помнит про сородича?
— А! Этот! — на лице ее спутника появилась тень понимания. — С чего ты взяла, что он ушел в портал?
— Ты ведь написал, что он сбежал за грань, — объяснила Рэрити. — Вот я и подумала…
— Что Колька нашел в горах зеркало, включил его и шагнул, не глядя? — перебил ее инженер и рассмеялся. — Чушь все это! Он про порталы вообще знать не знал! — заявил он, успокоившись. — Не так все было…
— Так, может быть, расскажешь? — невинно поинтересовалась волшебница, хлопая ресницами. — Если, конечно, тебе не трудно.
— А и расскажу! — ударил ладонью по столу человек. — А хочешь, спою даже? — неожиданно предложил он. Впрочем, тут же человек сам смутился. — Хотя, пожалуй, не стоит. И гитары нет…
— Это весьма экстравагантно! — решила все-таки поддержать его единорог. — Не стесняйся, пой так!
— А и ладно! Ну, слушай… — согласился Николай. Он слегка откашлялся и затянул первый куплет. — Спят курганы темные, солнцем опаленные… — пропел инженер. — И туманы белые ходят чередой…
Неожиданно у него оказался неплохой голос, похоже, когда-то поставленный. Да и музыкальный слух у человека явно был. Так что Рэрити, с некоторым опасением ожидавшая пьяных похабных частушек, прослушала песню с удовольствием.
— Очень красиво! — похвалила она Николая. — Почему ты раньше не пел?
— Потому что не пил, — скривившись, ответил ее собеседник.
— Мне особо понравились слова «руку дружбы подали», — заметила волшебница, не став акцентировать внимание на связи пения и алкоголя. — Они очень правильные! Дружба — это величайшая ценность. И в песне это отражено. Ты сам сочинил эти стихи?
— Что ты! — отмахнулся ее собеседник. — Я сам никогда стихоплетством не баловался. Мы с женой в кино ходили на фильм, где эта песня звучала. Она мне тогда и запомнилась. Давно это было. В прошлой жизни… (1)
— Но как она связана с историей Микитчука? — перешла к интересующей ее теме единорог.
— Ну, так он же из Донбасса! — удивленно уставился на нее человек, как будто объяснив ей что-то само собой разумеющееся. — Вышел в степь донецкую парень молодой! А этот не вышел, он там родился. Колька, как он рассказывал, из шахтерской династии был. С малолетства при шахте крутился, потом работал на ней, пока его в армию не призвали! — инженер замолчал, посмотрел в свою кружку и опрокинул в себя остатки вина. — Он здоровяк был, каких поискать. Ну, и поставили его заряжающим к гаубице. Снаряды таскать. А, как мы здесь оказались, так его и назначили добычу организовывать, как специалиста. Местные дикари-то толком ничего не умели! Железо знали, но собирали только крицу на поверхности.
— Так шахту в Антраците построил именно он? — уточнила Рэрити.
— А кто ж еще! — утвердительно кивнул Николай. — Эти глупые пони ничего сложнее землянки выкопать не могли. Да и я, признаюсь, в шахтном деле мало понимал тогда. Это потом уже Колька мне многое объяснил. Ответственный был, подлец! Не хотел, чтобы знания вместе с ним пропали!
— Так что же с ним, все-таки, произошло? — спросила единорог, которую заинтересовала эта история.
— А ты еще не поняла? — грустно смотря то на нее, то на пустую бутылку, поинтересовался инженер. — Ты же в шкафу рылась. Видела, что на коробке с его вещами стояло?
— Пустой стакан и что-то сухое и раскрошившееся, — вспомнила Рэрити. — Должно быть, высохший кусок хлеба. Но что это должно мне объяснить?
— В стакане когда-то был самогон, — пояснил человек. — А кусок хлеба лежал поверх. У вас разве нет такой традиции?
— Нет, — призналась волшебница. — Я не знаю, что это означает.
— Тогда понятно, — вздохнул ее собеседник. — Почему ты подумала, что он сбежал… Понимаешь, — он замолчал и поглядел на огонь. — Мы же все здесь, как на каторге! — внезапно выпалил инженер, привстав и приблизив свое лицо к лицу единорога. В его расширившихся зрачках отражались отблески огня. — Пожизненной и бесконечной! Без права на помилование или освобождение! Понимаешь?
— Нет… — отодвинувшись, призналась Рэрити. Переход от спокойствия к буйству у человека в этот раз случился столь резко, что она даже испугалась.
— Когда Шелест остановила наше старение, — внезапно успокоившись, продолжил Николай. — Она не учла кое-чего! Ты можешь быть молодым физически, но психологически ты все равно будешь стареть! Психика будет изнашиваться и расшатываться! Посмотри на меня! — он снова, распалившись, ткнул себя пальцем в грудь. — Ты полагаешь, я всегда был таким неврастеником? Не отнекивайся! Я знаю, что ты про меня думаешь! — почти крикнул он. — А Колька… — снова резко утихнув, инженер перешел на другую тему. — Он больше всех по Родине тосковал… Где здесь рощи шумные? Где поля зеленые? Нет степи донецкой здесь! Лишь сплошной обман! — вдруг пропел он явно на мотив исполненной ранее песни.
— И что же произошло? — нашла в себе силы поинтересоваться ошеломленная волшебница.
— Дошел до ручки парень. Его же даже по имени никто правильно позвать не мог! Думаешь, почему я приказал, чтобы меня «Главным» звали? Из-за тщеславия? — выпалил ее собеседник. — Меня просто допекло, что эти тупые пони меня в какого-то «никеля» постоянно переименовывали! Вот скажи, что сложного в моем имени?
— Ничего… — согласилась волшебница. — И заметь, я именую тебя правильно!
— Если бы все местные были столь же способны, что и ты, — вздохнул инженер. — Мы бы уже построили коммунизм! А Кольку это все просто доводило… Даже любимое дело не помогало. Хотя шахта при нем работала как часы, — ответил человек. — Понимаешь, эта тварь сказала, что, если кто надумает с собой счеты свести, то она и из-за грани достанет! Никто так и не проверял, но я думаю, она может! А Колька обхитрил ее все-таки! Он же в своей шахте каждый штрек знал, каждую крепь! Ну и отправился он как-то в боковую штольню. Причем всех остальных пони-рудокопов отослал. Сказал, что подумать ему надо в тишине и одиночестве. А потом вся штольня обвалилась…
— Так он погиб! — воскликнула Рэрити. — Вот, почему ты написал, что он сбежал за грань! Но, что же? Неужели он сам подстроил собственную смерть?!
— Я в этом уверен, — вздохнул инженер. — Все, хитрюга, предусмотрел! Когда Шелест примчалась, там еще два дня раскопки вели. А когда достали его, то уже и возвращать-то некого и некуда оказалось. Время упущено было… Как она тогда лютовала! Еще бы! Единственный специалист сбежал! — тут он неожиданно захихикал. — А наказывать-то некого уже! С мертвеца какой спрос? Вот так я один в Антраците и остался, — снова грустно добавил он. — Сложил колькины вещи в ящик, поставил самогон с хлебом поверх, закрыл в шкаф и забыл про него на долгие годы…
— Стакан алкоголя и хлеб — последняя дань умершему? — осторожно поинтересовалась единорог.
— Да. Что-то вроде того… — ответил Николай. — Еще что ли вина заказать? Помянуть тех, кто не с нами…
— Не надо, — смотря на грустного человека, попыталась отговорить его Рэрити. — Тебе уже хватит.
— Ты, прямо, как моя жена! — улыбнулся инженер. — Она меня тоже всегда останавливала. Сам-то я люблю чего покрепче выпить, а как начну, так и не могу остановиться. Такая вот у меня слабость… Но ты права! Пойду спать! — решил он, поднялся и вышел.
Перед сном волшебница долго ворочалась, обдумывая пошедший разговор. Многое он прояснил. Например, разрешился парадокс с возрастом человека. Оказывается, здесь была замешана некая Шелест, остановившая его старение. Причем, судя по всему, человек при этом ее боялся и ненавидел. Но кто она такая? Сколько единорог ни перебирала в уме исторических деятелей Эквестрии, но никого с таким именем, или хотя бы кличкой, не вспомнила. Теоретически, это могла быть какая-то очень одаренная волшебница-единорог. Правда, Рэрити не помнила, чтобы маг так надолго продлял жизнь кому-то, кроме себя самого…
Теперь она также понимала, что привело Николая к тому состоянию, в котором он находился. Похоже, что он попал в Эквестрию не по доброй воле. И свои знания реализовывал в металле только по принуждению. И это с ним продолжалось на протяжении десятков лет! Да уж, такому можно было только посочувствовать!
В итоге, заснула Рэрити поздно и утром встала сонная. Тем не менее, позавтракав, они взлетели и продолжили свой путь на запад.
Состав, плавно сбавив ход, остановился возле перрона. Они прибыли. Твайлайт выглянула из окна и с радостью рассмотрела на платформе знакомую фигуру. Ее любимый старший брат стоял, прислонившись к столбу, и каким-то сонным взглядом осматривал подошедший поезд.
Аликорн поспешила к Шайнингу, которого не видела уже довольно давно. Но, не успела она, покинув вагон, дойти до молодого папаши, как ее окликнули. Сзади, от хвоста состава, к принцессе спешили Пинки Пай, Флаттершай, Эпплджек и Спайк.
— А вы как здесь оказались? — опешила аликорн. — Ой… То есть, я, конечно же, рада вас всех видеть! Но я вовсе не думала, что встречу вас здесь!
— Ага! Мы тоже в самый последний момент успели на этот поезд! — кивнула оранжевая пони. — Вот только в ваш вагон никого не пускали…
— Тебе пришло приглашение на Кристаллизацию! — выпалила Пинки. — Но ты уже уехала в Кантерлот. И мы решили доставить тебе его сюда и вручить. Вот!
Она достала из гривы и протянула принцессе письмо, стилизованное под снежинку. Прочитав его, Твайлайт подумала, что все очень хорошо совпало. Если бы Селестия отправила ее еще куда-нибудь, то ей бы пришлось пропустить столь важное событие в жизни родственников. А так, хоть приглашение, которое, кстати, распространялось и на ее друзей, и запоздало, она уже была почти на месте!
— Что же мы стоим? — решила принцесса. — Идем к брату. Вон он! — она указала на Шайнинга, который все так же стоял у фонаря, казалось, не замечая ничего вокруг.
— Разве тебе не нужно сопровождать того важного генерала? — негромко уточнила пегас.
— Нет, мы уже с ним договорились, — успокоила ее аликорн. — До дворца их проводит местная стража. А там уже Кейденс все устроит. Так что моя миссия на этом выполнена!
Сказав так, она направилась к брату. Остальные последовали за принцессой и, подойдя вплотную, заметили, что тот спит стоя.
— Братишка! — Твайлайт дотронулась до передней ноги Шайнинга. Тот встрепенулся, открыл слипающиеся глаза и уставился перед собой. — Как поспал, братик? — хихикнув, поинтересовалась принцесса.
— Твайлайт! — единорог, осознав, кто перед ним, крепко обнял сестру. — А я тут тебя встречать вышел, но, вот… Сморило меня.
— Ты весь какой-то невыспавшийся, — заметила Эпплджек.
— Дочка нам покою не дает, — признался Шайнинг. — А сегодня вечером Кристаллизация… А у меня еще ничего не готово!
— Не переживай! — утешила брата аликорн. — Теперь мы здесь и поможем!
В итоге, в сопровождении единорога вся компания отправилась во дворец. Шайнинг всю дорогу делился впечатлениями, переполнявшими его. При этом они сильно разнились. То молодой папаша испытывал непомерный восторг от рождения наследницы, то начинал дико переживать насчет предстоящей церемонии, которую расписал во всех подробностях, то вообще был готов снова уснуть на ходу.
Наконец, Твайлайт встретилась и с Кейденс. Та выглядела не бодрее мужа, но держалась явно лучше. И вот, аликорны зашли в детскую, где младшая впервые увидела племянницу. До сих пор принцесса дружбы так до конца и не отдавала себе отчета в том, что новорожденная — тоже аликорн. Поэтому она была поражена, увидев ее. А тут еще малышка, сморщив нос, чихнула.
В этот момент луч чистой энергии вышел из рога маленькой аликорна и ушел в потолок, проделав в нем дыру.
— Ох, опять… — вздохнула Кейденс. — Мы уже замучились с нею, — призналась она. — Никто никогда не воспитывал новорожденного аликорна…
— Вот это да… — только и произнесла Твайлайт, с трудом захлопнув отвисшую челюсть. — Но, не переживай! — придя в себя, поспешила она подбодрить подругу. — Мы поможем. Я и Пинки посидим с малышкой, пока вы решаете неотложные дела!
— Это будет очень кстати, — кивнула принцесса любви. — Вот только сначала я попрошу тебя поприсутствовать на встрече посла людей. Он должен был прибыть с тобой. Можешь мне кратко рассказать, с кем мне придется столкнуться?
Оставив в детской Пинки, Твайлайт и Кейденс направились в тронный зал. По пути младшая принцесса подробно рассказала старшей все, что она успела понять про человека. Розовая аликорн задумчиво кивнула, усевшись на трон. Твайлайт же устроилась на почетном месте слева.
Церемонию представления послов она уже наблюдала в Эквестрии. Здесь все прошло примерно так же. Деканозов, одетый в парадный генеральский мундир с орденами, важно прошествовал к трону. Потом он представился, поклонился, вручил подарки и грамоты. Кейденс с легкой улыбкой выслушала его, поприветствовала от лица народа Кристальной империи и выразила радость от установления дипломатических отношений.
Но на этом разговор продолжился. Человек снова начал говорить сложно и витиевато, что-то там выражая. Как и на крыше в Бресте, фиолетовая аликорн начала терять основную мысль его рассуждений. Каково же было ее удивление, когда Кейденс ответила Деканозову в том же стиле. В итоге, их разговор продолжался четверть часа, и мозги Твайлайт не закипели за это время только чудом. Когда человек еще раз поклонился и направился к выходу, она ошарашено посмотрела на свою бывшую няню.
— Любопытный экземпляр, — зевнув, выдала принцесса любви. — Пожалуй, с таким мастером я еще не сталкивалась… Что ты так на меня смотришь? — заметила она недоумение подруги.
— Я не поняла почти ничего из того, что вы говорили! — призналась Твайлайт. — Уяснила я лишь то, что ты пригласила его на Кристаллизацию!
— Это потому, что ты, наверняка, пыталась вдуматься в каждое слово, — улыбнулась молодая мама. — Я права?
— Да… — протянула принцесса дружбы.
— А в данном случае этого делать было не нужно, — вздохнула Кейденс. — Здесь просто следует разделять главную значащую основу и прочее словоблудие. Я тебя как-нибудь потренирую… Но не сейчас. У меня, к сожалению, столько дел… — она снова зевнула. — Последние месяцы, пока я была в положении, сама понимаешь, мне было слегка не до того. Столько всего накопилось. Мужу нельзя поручить и половину из того, чем я занимаюсь… А ты можешь пока пойти помочь Пинки и посидеть с малюткой. Ох… Я сама бы так хотела, но дела, дела…
Во второй половине дня Твайлайт, левитируя в магическом поле Пинки и Фларри, спустилась в зал, где было расположено Кристальное Сердце. Там уже собрались и молодые родители, и ее подруги, и Спайк, снова жевавший какой-то кристалл. А еще одновременно с принцессой в помещение вошел Деканозов.
— У нас все готово! — радостно отчитался Шайнинг. — Не знаю, что бы я делал без твоих подруг, Твайлайт! Скоро начнем церемонию.
— Ну, и отлично! — Твайлайт телекинезом вытащила из силового поля Пинки и поставила ее на пол.
Это ее действие привело к неожиданным последствиям. Фларри, которая до последнего момента увлеченно жевала ухо розовой пони, оставшись без так понравившейся ей игрушки, зависла в воздухе, работая крыльями, обвела разочарованным взглядом присутствующих и приготовилась зареветь.
Но тут ее внимание что-то привлекло. Маленькая аликорн заворожено уставилась на заместителя наркома. Это не удивило Твайлайт, ведь Фларри никогда раньше не видела людей. Но через секунду оказалось, что Деканозов даже излишне заинтересовал ее племянницу.
Неожиданно возле воротника мундира человека возникло телекинетическое поле, которое постепенно обволокло всю верхнюю часть его тела. И, судя по цвету сияния, оно принадлежало малышке. Ничего не понимающий посол попытался шагнуть назад, но ничего у него не получилось. Наоборот, его дернуло вперед, подняло в воздух и потащило через половину зала по направлению к Фларри.
— Я протестую! — только и успел выкрикнуть Деканозов.
— Фларри! Немедленно поставь посла на место! — приказал опомнившийся Шайнинг.
Но его маленькая дочь не торопилась выполнять команду родителя.
Тут и остальные присутствующие стали наперебой пытаться уговорить или как-то отвлечь малышку от человека. Спайк приманивал ее большущим граненым самоцветом, Твайлайт магией создавала фантомы разных игрушек, а Пинки запустила целый выводок разноцветных воздушных шариков.
Но все попытки оказались напрасны. Фларри, поднявшись под потолок, вертела перед собой ругающегося и бестолково размахивающего конечностями комиссара госбезопасности третьего ранга, что-то рассматривая у него на груди. Потом с головы человека сорвалась парадная фуражка и стала летать отдельно, выписывая вокруг аликорна круги, как спутник. Вдруг раздался треск, и от мундира посла в районе груди отделился солидный кусок. Тут же телекинетическое поле вокруг человека исчезло, и он полетел вниз.
Первой сориентировалась Кейденс, подхватив уже своим телекинезом Деканозова над самым полом и плавно опустив на мраморные плиты зала.
— Что это было? — сидя на пятой точке и ощупывая себя, как-то жалобно спросил заместитель наркома госбезопасности.
— Я искренне прошу прощения за поступок моей дочери! — воскликнула розовая аликорн. Она с тревогой переводила взгляд то на свою малышку, то на человека. Молодая мама явно не могла решить, что же сейчас важнее — личные дела или государственные.
Но Фларри с веселым смехом летала под потолком. Фуражка Деканозова продолжала выписывать вокруг нее различные фигуры. А вот хозяин головного убора в прострации сидел на полу. Пожалуй, Твайлайт впервые видела этого казавшегося непробиваемым человека в такой растерянности.
— Мои ордена… — ощупывая место на груди, где из его мундира был выдран лоскут, пожаловался посол.
В это время кусок ткани упал вниз. Но наград, ранее укрепленных на нем, не было. Теперь они летали вокруг веселящейся Фларри вместе с фуражкой.
— Ох… — выдохнула Кейденс. — Не переживайте, мы все вам вернем! Еще раз прошу простить…
— Ну что вы! — поднимаясь на ноги, произнес Деканозов. Похоже, он стремительно возвращал контроль над собой. — У меня у самого двое. Они, правда, уже выросли, но в детстве тоже были теми еще сорванцами. Разве можно отнимать у ребенка так понравившуюся ему игрушку? Пусть ваша прелестная дочь оставит их себе, как подарок лично от меня!
— Это очень широкий жест! — оценила реверанс посла розовая аликорн. — Но ваш мундир… Пойдемте, мои портные за час сделают вам костюм лучше прежнего! — Кейденс легонько потянула человека за собой, и они направились прочь из зала. — А мы за это время еще кое-что обсудим. Твайлайт, Пинки! Присмотрите за Фларри! — распорядилась она напоследок.
В итоге, официальная церемония Кристаллизации прошла без инцидентов. Маленькая аликорн, увлеченно слюнявившая знак «Почетный работник ОГПУ» (2), вела себя спокойно. Заместитель наркома щеголял в новых мундире и фуражке из кристальной ткани и не проявлял никаких признаков обиды.
А на следующий день Деканозов был официально награжден орденом Кристального Сердца.
Вечером после вручения награды Кейденс, сидя возле кроватки спящей дочери, шепотом поделилась с Твайлайт своими мыслями.
— Я, конечно, не просто так выдала этому человеку высшую награду империи, — призналась она. — Конечно, в основном, это — компенсация за случившийся инцидент. Да и Фларри сняла с его мундира гораздо больше наград… (3) — она улыбнулась, посмотрев на малышку. — Но у меня есть необъяснимое ощущение, что, если бы тогда в зале Кристального Сердца не оказалось бы этого посла, то мы столкнулись бы с гораздо большими проблемами…
Твайлайт, частично ощущавшая и себя виновной в произошедшем конфузе, только вздохнула.
Луна осторожно коснулась сна Твайлайт. Маячок говорил о том, что Михаил был не против того, чтобы она поприсутствовала.
Само наличие такого условия дико раздражало принцессу ночи. Но она решила на время наступить на горло гордости и подчиниться, усыпив бдительность этого… существа. То, что оно все время принимало облик человека, еще ни о чем не говорило!
Аликорн поиграет по его правилам. До тех пор, пока она не найдет на него управу!
Сегодня она специально дежурила в мире снов, ожидая, когда заснет младшая принцесса. Луна хотела посмотреть все с самого начала, и это у нее на этот раз получилось. Вместо декорации, Твайлайт оказалась в пустом товарном вагоне. Михаил, проявившись, подмигнул невидимой принцессе ночи, заставив ее понервничать, но никаких агрессивных действий не предпринял. Вместо этого, он весело поздоровался с Твайлайт, поболтал с ней на отвлеченные темы, а потом щелкнул пальцами.
А вот дальше началось что-то интересное! Твайлайт смотрела отрывок не из своей собственной памяти, а от лица какого-то советского офицера. Это было в новинку даже для Луны, но она не стала отвлекаться, сосредоточившись на просмотре. И, если младшая принцесса смотрела глазами человека, то темно-синяя аликорн могла себе позволить, насколько позволяло насыщение сна, полетать вокруг.
Они находились на краю болота. Каком-то неправильном. Лес и окружающую его топь разделала четкая граница. Причем, поднявшись чуть выше деревьев, принцесса ночи с удивлением увидела, что эта граница еще и подозрительно ровная. Она плавно, будто проведенная гигантским циркулем, изгибалась в обе стороны. Но отвлекаться на это Луна не стала, спустившись к земле.
Здесь все события происходили вокруг массивной гаубицы, которую привез к месту мощный гусеничный тягач. Похоже, артиллерийское орудие готовили к стрельбе. Солдаты оборудовали позицию, устанавливали и укрепляли пушку, выгружали из кузова боеприпасы. А их командир в это время что-то изучал через дальномер.
Луна не очень разбиралась в тонкостях стрельбы из человеческих осадных орудий. Изучив сам принцип, она никогда не вдавалась в подробности. Да и зачем это аликорну, которая сама, без всяких массивных и неуклюжих приспособлений, может устроить взрыв, не уступающий, а то и превосходящий по разрушительной мощи разрыв снаряда вот такой гаубицы?
Единственным параметром человеческого оружия, который вызывал уважение у Луны, была дальнобойность. Сама она могла уничтожить врага в зоне видимости. Гаубицы, как она знала, умели стрелять на десятки километров, не видя противника. И, что характерно, попадать в цель. Вот и сейчас, смотря на то, как орудие задирает вверх свое жерло, она поняла, что у артиллеристов где-то есть корректировщик, и огонь они будут вести по какой-то удаленной цели.
Офицер, от лица которого наблюдала Твайлайт, продолжал измерять какие-то расстояния, а принцесса ночи наблюдала за суетой его подчиненных. Также она обратила внимание на вышедшие из употребления петличные знаки различия на их форме. Похоже, все происходящее случилось, как минимум, три года назад.
— Товарищ Онуфриев! Вы точно уверены, что сможете вести огонь? — подкатился к командиру другой офицер, раздувшийся и от лишнего жира, и оттого, что его надувало осознание собственной важности. — Вы же жаловались, что у орудия неполный расчет! Нужно восемь человек, а есть только шесть!
— Товарищ Хряков, — ответил артиллерийский офицер. — Я — командир батареи. Неужели вы полагаете, что я не смогу командовать единственным орудием? Да, у нас нет наводчика, а вместо командира орудия старшина Клоп, который у меня исполнял обязанности завхоза. Но я смогу заменить обе эти должности. Не волнуйтесь!
— Хорошо! Но, товарищ старший лейтенант! Я так и не понял, как мы сейчас будем наводить орудие на цель, которую, к тому же, не видим… — нехотя признался Хряков. — Ведь у нас даже нет точной карты местности. Не попадем ли мы по своим?
— Технически здесь нет ничего сложного, товарищ батальонный комиссар, — ответил Онуфриев, который, присев, чертил схему на листе бумаги. — Сплошная геометрия. Главное, чтобы Никулин правильно корректировал огонь. Он все-таки не артиллерист.
— Ну, даже, если он по рации передаст то, что видит сам. Но его-то мы тоже не видим! — продолжал допытываться комиссар.
— Вон, видите ту высоту с отдельно растущим деревом на другом краю болота? — старший лейтенант передал бинокль Хрякову. — Направление на нее и расстояние мы знаем. Благо, дальномер и буссоль (4) у нас есть. Никулин из наблюдательного пункта, в который превратили наш танк, тоже ее видит. И тоже знает расстояние и направление. У них там хороший прицел на главном орудии. Значит, применяя теорему косинусов, мы можем найти расстояние и направление до НП! — он прочертил линейкой черту, соединив две вершины треугольника. — Конечно, считать придется вручную… Так… — на некоторое время он задумался, расписывая на бумаге формулы. — Ага. До них примерно восемь с четвертью километров по прямой. Дальности нам хватит с большим запасом, если будем стрелять полным зарядом. Направление шестьдесят семь.
— Ну, это до них! — продолжал допытываться надутый офицер. — А как мы будем стрелять по врагу?
— Корректировщик по рации сообщит направление и расстояние от него до цели, мы начертим еще один треугольник, — показывая на чертеже, пояснил артиллерист. — И получим направление и расстояние от нас до цели. А дальше все просто — берем в артиллерийскую вилку и стреляем.
— Ясно-ясно, — по тону батальонного комиссара было понятно, что он так и не разобрался в сказанном. — У вас все готово? Тогда постройте личный состав, нужно прочитать речь для поднятия боевого духа бойцов!
— Расчет, стройся! Равняйсь! Смирно! — скомандовал Онуфриев и сам встал перед коротким строем артиллеристов. Хряков начал свою речь, которая здорово позабавила наблюдавшую Луну. Такую дикую смесь бравурной похвальбы, пропаганды и напора еще нужно было постараться придумать!
— И таким образом, товарищи бойцы, мы оправдываем то высокое доверие, что возложила на нас наша Родина, наше первое в мире социалистическое государство! — закончил он весьма напыщенно.
Артиллеристы разошлись по своим местам. К Онуфриеву подошел низенький человечек с четырьмя треугольниками в петлицах.
— Я вот, товарищ старший лейтенант, чего-то не понимаю, — получив разрешение обратиться, начал он. — Странная диспозиция вырисовывается... Хотя бы этот огневой налет, который мы собрались устроить немецкой пехотной части, которая должна двигаться в это Заболотье… — он немного замялся. — Непонятно, почему товарищ старший майор, до этого приказывавший сидеть тише воды, ниже травы, столь резко поменял свою тактику. Может ли это говорить о скором приближении наших войск или нет? Бойцы волнуются, хотят тоже знать обстановку!
— В этот раз за пределы острова вместе с Колтуновым и Елецким отправились и старший майор, и Мастюков, — ответил офицер. — Товарищ Никулин собирался лично корректировать огонь по танковой радиостанции. Я надеюсь, у него есть какие-то сведения, позволившие ему принять решение для активизации действий. Но до меня, товарищ старшина, он информацию не донес…
— Бойцы, конечно, рады наконец-то заняться делом, — высказался собеседник старшего лейтенанта. — Да и товарищ Хряков с ними солидарен. Но какие-то сомнения все же имеются…
Ответить офицеру помешала ожившая рация, установленная в кузове тягача.
— База, база! Как слышно меня? Прием! — донесся из динамика искаженный помехами голос.
— База на связи. Слышу тебя нормально! — поспешил отчитаться Онуфриев. — Прием!
— Все по плану! Вижу… э… противника! — доложили с наблюдательного пункта. — Направление… сорок. Дистанция тысяча двести… — закончил сообщение неведомый Луне Никулин. И она готова была поклясться, что услышала в голосе корректировщика легкую растерянность. — Цель — пехота. Открыть огонь!
Быстро посчитав поправку направления, Онуфриев потратил еще несколько секунд на вычисление дальности и, соответственно, угла возвышения ствола. После этого он лично навел орудие. Солдаты расчета, тем временем, запихнули в казенную часть гаубицы осколочный снаряд и полный заряд.
— Выстрел! — выкрикнул командир орудия за секунду до того, как дернуть спуск. Орудие грохнуло и подскочило на месте. К нему тут же бросились артиллеристы.
— Недолет… двести. Взять вправо два градуса! — через несколько секунд прокомментировала результат стрельбы рация. — Как принято? Прием!
— Принято четко! Прием! — ответил ему Онуфриев. — Вправо два, возвышение плюс четыре! — скомандовал он сам себе и, крутя маховики, внес поправку. — Осколочный! Огонь!
Орудие дернулось, посылая многокилограммовый снаряд навстречу невидимой отсюда цели.
— Перелет… пятьдесят. Прямо позади их порядков! — послышался голос Никулина из рации.
Офицер быстро внес необходимые коррективы.
— Огонь по готовности! — скомандовал Онуфриев и довольно потер руки. — Вражеский отряд взят в вилку! — пояснил он свою радость комиссару. — А значит, уже этот выстрел должен быть успешным.
— Выстрел! — предупредил командир орудия, и очередной снаряд полетел во врага.
— Накрыл! — послышался через несколько секунд довольный возглас из рации. — Дай еще пять выстрелов по этим координатам! А это еще что такое?! Колтунов, живо к зенитному пулемету! Отгони их! Стреляй, стреляй! — после этого явственно послышался звук очереди из пулемета.
Последние слова явно предназначались не артиллеристам, на наблюдательном посту что-то пошло не так. К грохоту одного пулемета явно прибавил свой голос еще один. На принимающей рации это создало практически непробиваемый шум.
— Продолжать огонь по наводке. Пять выстрелов! — передал командир, видимо, тому самому Клопу, который остался командовать за него. Сам старший лейтенант засел у рации. — Что там у вас происходит? — попытался связаться он с НП. Но ответа не было. — Наблюдательный! Отзовитесь! Прием!
Совершив пять выстрелов, орудие замолкло. А Онуфриев снова попытался связаться с наблюдателями. Пулеметы на том конце смолкли, но и отвечать никто не спешил.
— Все нормально! — через несколько минут тишины отозвался корректировщик. — Противник полностью разгромлен! Бегут, твари! — потом он на несколько секунд замолчал. — Приказываю сворачиваться, замаскировать следы своего пребывания и возвращаться на базу. Мы тут задержимся на какое-то время. Как понял?
— Понял тебя! — ответил артиллерийский командир. — Конец связи!
— Ну что там? — проорал ему прямо в ухо Хряков. Сам он стоял рядом и отчаянно ковырял в ухе. Похоже, непривычный к стрельбе комиссар немного оглох.
— Задача выполнена. Соединение противника разгромлено! — передал ему слова Никулина старший лейтенант.
— Товарищи! — осознав смысл сказанного, тут же заорал батальонный комиссар. — Только что силами нашего артиллерийского расчета было уничтожено до роты живой силы противника. Враг разбит и в беспорядке отступает! Ура, товарищи!
Откуда он взял количество, равное роте, Луна не поняла. Похоже, и Онуфриев удивился, но встревать не стал, тем более что бойцы ответили на речь комиссара дружным «Ура!».
На этом все и закончилось. Твайлайт вернулась на основной уровень сна, где еще некоторое время высказывала человеку свои впечатления. С одной стороны, ей очень понравились геометрические выкладки артиллериста. С другой, она была под впечатлением после того, как огромное орудие стреляло в непосредственной близости, и заявила, что любой пони точно бы навсегда оглох, окажись на месте этих артиллеристов. И, наконец, она не забыла посетовать на воинственность людей, пустивших столько ресурсов, как материальных, так и умственных, на уничтожение своих сородичей.
Михаил отвечал ей, иногда, как маленькой, с улыбкой объясняя прописные истины. Через пару минут он предложил продолжить просмотр.
Младшая принцесса с энтузиазмом согласилась и через секунду оказалась в своем собственном теле, которое находилось в купе поезда. Кроме нее, на лавках расположились Лира Хартстрингс и незнакомец, которого обе спутницы именовали Флэксом.
Твайлайт задумчиво смотрела на медленно проплывающие за окном вагона горные пейзажи. К ее счастью, Лира, похоже, уже изрядно утомившая аликорна, переключилась с какими-то мистическими теориями на Флэкса. Это давало ей возможность подумать, чем принцесса и занималась.
А в это время поезд замедлился еще сильнее. Судя по всему, они начали преодолевать довольно крутой подъем. Аликорн прильнула к стеклу, пытаясь рассмотреть, что же там впереди, но, кроме густого ельника вдоль дороги, ничего не увидела. Тогда она посмотрела назад. Пути в этом месте изгибались, и стал виден конец их состава. К удивлению Твайлайт, она увидела не блестящий новой зеленой краской пассажирский вагон, а гигантские четырехосные цистерны, когда-то желтые, а теперь потемневшие от многочисленных потеков чего-то черного, что заливалось в их верхние люки. Цистерн было около десятка, и она совершенно не помнила, когда их могли прицепить.
Луна знала, что это такое. Похоже, поезд шел в Сталлионград. И, видимо, ее недалекая сестра распустила и железнодорожников, если они прицепили к пассажирским вагонам цистерны с нефтью. Только эта противная жидкость могла быть в этих больших бочках. Ее активно использовали в Сталлионграде на химико-магическом производстве. Подробностей принцесса ночи не знала, только сам факт.
— Еще в Кантерлоте прицепили. Помнишь, была минутная остановка на окраине города, — разъяснил, тем временем, Флэкс после вопроса принцессы. — К нам на «Лазурь» везут. Эти магистральные паровозы довольно мощные, и глупо было бы гонять их без полной загрузки. Видишь, мы даже на перевал влезаем без особых проблем, даже и с дополнительным грузом.
— Я так понимаю, мы сейчас едем по Восточному переходу? — уточнила аликорн, вспомнив карту Эквестрии. — Там, вроде бы, два или три перевала.
— Все верно, — согласился ее попутчик. — Перевалов на Восточном переходе три. Но под одним из них наши строители проложили тоннель. Второй мы преодолеем сейчас. А последний — глубокой ночью. Так что уже утром будем ехать по восточным предгорьям хребта. Останется обогнуть с севера Рудный отрог и дальше прямо на юго-восток к Сталлионграду.
— Странно, что эта дорога была первой в Эквестрии, учитывая, в каких сложных природных условиях ее нужно было строить, — задумалась над сказанным Твайлайт.
— Да ничего странного, — усмехнулся Флэкс. — Первая железная дорога соединила два первых города страны. Все логично.
— Так ли уж и первых? — вклинилась в разговор Лира. — Я всегда думала, что Мэйнхеттен был вторым, после Кантерлота, городом в Эквестрии.
— Для собирателя тайн ты слишком плохо знаешь историю! — недовольно заявил пассажир с разноцветной гривой. Похоже, коренной сталлионградец. И, видимо, слова единорога его задели. — История Эквестрии, как единого государства, началась с объединения Кантерлота и Сталлионграда. Так что они и есть два первых города Эквестрии. А остальные присоединились уже потом.
— Точно-точно, — вспомнила какой-то факт Твайлайт. — Сталлионград — ровесник Кантерлота и присоединился добровольно.
— И вовсе не присоединился, — снова не согласился Флэкс. — Города объединялись на равных правах. Это сейчас у вас пишут, несколько принижая роль Сталлионграда. Но, с другой стороны, это правильно. Столица может быть только одна, и это — Кантерлот…
Тем временем, скорость поезда заметно возросла. И судя по всему, они сейчас ехали вниз. Аликорн посмотрела в окно, но обнаружила, что снаружи уже почти стемнело.
— Ну, пора и на боковую! — в подтверждение этого заявил Флэкс. — Я, так уж и быть, посплю на верхней, — после чего ловко вскарабкался на полку и, похоже, мгновенно заснул.
Немного посмотрев на сгущающуюся темноту за окном, Твайлайт тоже решила лечь спать. Улегшись на полку, она долго возилась, пытаясь устроиться на узком и не слишком мягком ложе. Наконец, ей это удалось, но заснуть никак не получалось. Открыв глаза, она обнаружила, что Лира тоже не спит, а, подсвечивая себе, изучает какую-то очередную пожелтевшую бумагу. Повернувшись на другой бок, носом в стенку, аликорн неожиданно быстро заснула.
Странные сны в эту ночь приходили к Твайлайт. Это были сцены из ее жизни, которые она давно уже забыла. А тут они снова всплывали в памяти непонятно, почему.
Такое поведение сновидения насторожило и Луну. На естественное течение сна это не было похоже. Но мог ли кто-то тогда, полгода назад, вмешаться в сон младшей принцессы? Хотя за примером далеко ходить не надо было. Главный подозреваемый сейчас и показывал Твайлайт эти воспоминания…
Так и прошла ночь. А утром аликорна разбудили голоса. Оказалось, что Флэкс и Лира уже встали и о чем-то беседуют. Хотя о теме разговора можно было догадаться. Лира опять предъявляла сталлионградцу какой-то древний план.
— Ну, и что это такое? — возмущался Флэкс. — Разве это карта? Тут только какие-то направления и расстояния. Ни привязки к местности, ни координат. Вот это что? Холм? А это дерево? Ничего не скажешь, хорошие ориентиры. Да таких, должно быть, сотни в округе!
— Это копия с древнего плана, сделанного самим Сталлионом! — последние аргументы никак не подействовали на единорога. — И здесь обозначен путь к его замку! И я собираюсь найти его!
— Успехов тебе в этом… — буркнул в ответ Флэкс, которого неугомонная единорог уже, похоже, успела за это утро утомить. — О, Твайлайт, доброе утро! Как спалось? — поспешил он сменить тему.
— Если честно, не очень, — ответила аликорн, потирая слегка гудящую голову.
— Ну, это с непривычки, — заключил попутчик. — Некоторые вообще в первое время в поезде спать не могут. Это я мотаюсь часто, мне вообще уже без разницы, где спать. Настолько привык.
— А где мы сейчас едем? — поинтересовалась Твайлайт, выглядывая в окно. Снаружи было уже светло, но картина за окном наблюдалась безрадостная. Сзади на горизонте еще были видны пики Рудного отрога. А впереди вдаль, насколько хватало глаз, уходило болото. Поезд шел по насыпи над равниной. На первый взгляд можно было сказать, что это степь или огромное поле. Но разбросанные тут и там заросли камыша и попадающиеся местами участки открытой воды говорили о том, что это именно болото. Над топью клубились то ли остатки утреннего тумана, то ли какие-то испарения, ухудшая видимость.
— Узловую уже проехали. Мы на дальних подступах к Сталлионграду. Через пару часов приедем, — ответил Флэкс. — Что, не нравится пейзаж? Ты в правое окно смотришь. А посмотри в левое!
Аликорн решила последовать совету и, выйдя в коридор, взглянула в другую сторону. С этой стороны дороги тянулись поля, пересекаемые редкими дорогами и лесополосами. Ни намека на топь. Все поля были чем-то засеяны.
— Лен растет, — гордо прокомментировал из купе Флэкс. — Почти всю страну эти поля обеспечивают!
— Впечатляет, — согласилась Твайлайт. — Что же получается? Насыпь, по которой мы едем, это, своего рода, дамба?
— Совершенно верно, — согласился попутчик. — Видишь ли, на восточных склонах хребта выпадает много осадков, так как горы высокие, и тучи не могут их преодолеть. И все это стекает сюда, на равнину. А нормального стока в море отсюда нет. Вот местность и заболочена. Зато тот небольшой кусок, что когда-то был отделен насыпью, мы осушили и теперь используем с толком!
— И насколько велико это болото? — поинтересовалась аликорн.
— Почти до самого города тянется. И дальше на юг уходит на сотни километров, — ответил сталлионградец. — Почти все пространство между горами и Сталлионградом им занято.
— Это получается, что где-то там и расположен замок Сталлиона! — выпалила Лира.
— А почему бы не осушить его так же, как вот эту часть? — проигнорировав реплику единорога, поинтересовалась аликорн, указывая на засеянные льном поля.
— По целому ряду причин, — сказал Флэкс. — В общем, это оказывается невыгодным. Нам легче продвигаться на северо-запад к Узловой, чем просто на запад в самую глубь болот. В Узловой разделяются пути. Одни ведут сюда, другие идут на восток. К Троттингему и далее.
— Это понятно из названия станции, — согласилась Твайлайт. — Но ты ушел от темы. Так чем же невыгодно осушение основной части болот? Ведь можно построить такие же насыпи и осушать топь постепенно!
— Большая часть болот к западу и юго-западу от города — это запретная зона, — объяснил Флэкс.
— О! Как раз там, где должен находиться замок Сталлиона! — обрадовалась единорог. — Теперь понятно, почему его еще никто не нашел.
— И почему же эта часть болот является более опасной, чем остальная? — с нажимом поинтересовалась Твайлайт. Судя по всему, ее попутчик знал что-то, что могло дать ответы на некоторые из имеющихся у нее вопросов. И она собиралась это узнать. — И мне кажется, или ты не очень хочешь об этом говорить?
— Да-да, расскажи нам! — присоединилась к ней Лира.
— Ну, почему же не хочу… Могу рассказать. В конце концов, это не является тайной! — согласился Флэкс. — Это — карантинная зона «Лазури». Наш завод расположен на западной окраине города, как раз на границе болот, вклиниваясь в них уступом. Этот выступ — единственный участок, который отвоевали у болот в этой их части. Это было очень давно, и, насколько я знаю, пришлось насыпать очень много грунта. Но на пару метров над уровнем топи мы возвышаемся.
— Ну, пока ничего необычного, — прокомментировала принцесса.
— Мы, как ты, наверное, знаешь, производим очень широкий спектр магико-химической продукции, — продолжил Флэкс. — И не все эти производства безобидны. Есть и токсичные. Есть и такие, от которых остаются разные неприятные отходы. Жидкие и газообразные. Жидкие мы сливаем прямо в болота, а летучие уходят с дымом через трубы. Ты скоро их увидишь.
— А как же летучие отходы? Разве они не несут опасность городу? — опешила от такой информации Лира.
— К счастью, нет. Роза ветров у нас такая, что круглогодично все дымы и прочее сносятся на запад. А там все это задерживается горным хребтом и выпадает дождем в те же болота.
— А как же Рудный отрог? — удивилась единорог. — Судя по названию, там должны добывать металлы. Как же там живут шахтеры?
— От руды там одно название, — усмехнулся их попутчик. — Там не одну сотню лет шла активнейшая добыча всего, что только можно было найти. Давно уже ничего не осталось. Все повыбрали… Так что никаких рудокопов там и в помине нет!
— Как же это отвратительно, — подытожила принцесса. — На протяжении десятилетий загрязнять природу. Удивительно, что про это никто не знает!
— А что в этом отвратительного?! — возмутился сталлионградец. — От того, что мы сливаем отходы в никому не нужное болото, еще никто не пострадал!
— Но ведь вы наносите вред экосистеме! — воскликнула Твайлайт.
— Красивые слова, и ничего больше! — хмыкнул Флэкс. — Сброс отходов — это необходимое зло. И с ним смирились, так как перерабатывать их все у нас нет возможности. Что ты выберешь? Чистое болото на окраине Сталлионграда или типографскую краску, при помощи которой напечатаны все твои книги, и колеры, благодаря которым ты можешь ходить в цветных ярких платьях? Так или иначе, вся Эквестрия выбирает краски и другие наши продукты!
— Ну, если так ставить вопрос… — задумалась аликорн.
— Так попасть-то на эти болота можно? — перебила Лира.
— Можно, — ответил сталлионградец. — Никто их особо не охраняет. Просто стоят предупреждающие таблички на дамбе. Дураков нет туда ходить. Конечно, сразу ты там копыта не откинешь. Но для проживания эти места непригодны.
На этом разговор увял. И еще около часа они ехали в молчании. Твайлайт смотрела в окно на мрачные болота и переваривала полученную информацию. Она еще не попала в Сталлионград, а этот город уже, похоже, открылся для нее с другой стороны, не самой приятной.
Луна, к слову, тоже не знала про то, как утилизировались отходы химико-магического производства. Но ее масштаб проблемы не впечатлил. Видела бы Твайлайт, что иногда устраивали у себя люди…
Вернувшись на основной уровень сна, младшая принцесса кинулась высказывать Михаилу свои впечатления, кипя праведным гневом. Луна подумала, что надо будет проследить, чтобы принцесса дружбы не бросилась в Сталлионград затыкать каждую дымящую трубу…
А человек, быстро спровадив фиолетовую аликорна смотреть обычный сон, поглядел на Луну.
— Ну как? Посмотрела? — усмехаясь, поинтересовался он. — Поняла хоть что-нибудь?
— Больше, чем ты думаешь! — огрызнулась принцесса ночи.
— Ну, тогда мне остается только порадоваться за тебя! — заявил человек. — Ты как хочешь, а я пошел! — произнес он и покинул сон.
Аликорн тоже не стала задерживаться. Покинув мир снов, она задумалась. Про поездку Твайлайт в Сталлионград она не знала ничего. Она случилась, когда сама принцесса ночи была в мире людей. Но что же там такого произошло, что человек показывает младшей принцессе эпизоды из ее собственной жизни? Причем та, судя по всему, ничего о них не помнит! И как с этим связан расчет советской пушки, за действиями которого они наблюдали до этого?
Да уж! Не зря она сегодня заглянула к Твайлайт…
(1) — Песня «Спят курганы темные» (слова Б. Ласкин, музыка Н. Богословский) написана для фильма «Большая жизнь» (1939).
(2) — ОГПУ — Объединенное Государственное Политическое Управление при СНК СССР. В 1924 — 1934 годах так назывался орган государственной безопасности СССР. В 1934-м включен в состав НКВД, как Главное управление государственной безопасности (ГУГБ НКВД СССР).
(3) — Помимо медалей, Деканозов в описываемый момент был награжден орденом Ленина, орденом Красного Знамени, орденом трудового Красного Знамени Грузинской ССР.
(4) — Артиллерийская буссоль — прибор для топографической привязки и управления артиллерийским огнем.