За семьи и свободу

— Ну же, Гал! Пожалуйста! Кроме тебя, никто не захотел здесь оставаться!

— Сильвер, повторяю последний раз: нет, нет и нет, — ответил Галлус, скрестив передние лапы на груди.

— Но ведь будет плавание! И поющие киты! И Мелодичные холмы, под музыку которых так приятно мурлыкать себе под нос! — перечисляя эти заманчивые вещи, Сильверстрим металась из стороны в сторону по ярко освещённой, но уже почти пустой студенческой гостиной. Вскочив на диван, она взлетела под потолок, взволнованно облетела комнату и вернулась к столу, но уже с другой стороны. — И…

— Подарки от самой королевы Ново, которые она дарит всем на третий день. Сильвер, ты, типа, уже в двадцать пятый раз это рассказываешь.

Гиппогриф задумчиво поскребла когтями подбородок, и её клюв приоткрылся в лукавой ухмылке:

— Так я могу и в двадцать шестой…

— Нет, — резко оборвал её Галлус, отчего Сильверстрим нахмурилась, разом растеряв весь энтузиазм. — Директор Твайлайт отпустила вас всех на каникулы. Просто прими это, езжай и возвращайся как можно скорее.

— Она отпустила всех, Гал, значит, и тебя тоже! — при этих словах перед внутренним взором грифона замелькали картинки фестиваля Голубой Луны. От одной мысли, что ему вновь придётся ехать в Грифонстоун, у Галлуса похолодело в животе.

— Ага… Думаю, я просто зависну в школе на все каникулы. — Он обернулся к балкону. За окном шёл снег. Пегасы из Клаудсдейла притащили снеговые тучи, и хотя с тех пор прошло всего несколько дней, холодные мягкие белые холмики уже укрыли землю. Со снегом пришли ледяные зимние ветра, они были даже холоднее тех, что выли над скалами Грифонстоуна. Галлус считал, что это и к лучшему.

В такую погоду даже обычная чашка горячего какао становится привлекательнее, чем обычно.

— Но ты же останешься совсем один! Здесь не будет ни снежных вечеринок, ни вечеринок с тёплыми одеялами, ни даже вечеринок с песнями! — ужаснулась Сильверстрим. — Как ты вообще сможешь отпраздновать День Согревающего Очага без вечеринки с песнями?

— Так же, как и всегда?

— Гал…

— Тебе нужно отдохнуть и хорошо выспаться. Я слыхал, путь до горы Эрис неблизкий, да и народу с утра на станции будет полно.

Сокрушённо вздохнув, Сильверстрим опустила голову и кивнула. Когда она вновь посмотрела на грифона, на её клюв вернулась улыбка, хоть и не такая радостная, как раньше.

— Спокойной ночи, Галлус.

— Ночи, Сильвер.

Попрощавшись, гиппогриф вышла из гостиной и растаяла в темноте коридоров.

Грифон подождал несколько секунд, чтобы убедиться, что его подруга и правда ушла, а затем вновь обратил свой взор на падающий снег и шумные улочки Понивилля. Подступающая ночь придала этому старомодному городку, чьи улицы освещались лишь фонарями да тёплыми окнами домов, некое особое очарование. Галлус мог только гадать о том, какая холодрыга стоит снаружи. Тем не менее улицы были полны пони, они смеялись и веселились как ни в чём не бывало. Глядя на них, он даже ненадолго задумался о предложении Сильверстрим, но быстро отбросил эту идею.

— «Даже не думай об этом, Гал», — мысленно упрекнул себя грифон. — «Даже не думай».

---

С этой ночью у Галлуса как-то не заладилось.

Уже несколько минут он не мог заснуть, ворочаясь с боку на бок и путаясь в простынях. А может, не минут, а часов? Он и сам не знал. Что же было не так? Одеяло тёплое и уютное, подушка лежит как надо, он уже раза четыре переворачивал её, чтобы приятней было спать. И от жизнерадостного храпа Сэндбара не сотрясаются стены: сегодня его кровать на втором ярусе пустовала.

Тем не менее у Галлуса не было сна ни в одном глазу. Его мысли крутились и вертелись в голове как шестерёнки какой-то машины, не останавливающейся ни на секунду. Грифон сел, откинул одеяло, закрыл глаза и издал раздражённый стон:

— Ну почему в одну-единственную ночь, когда я не наелся шоколада перед сном, я не могу заснуть?

Неожиданно кто-то постучал в дверь. Галлус с любопытством повернулся к ней и в замешательстве прищурился.

«Почти все разъехались на каникулы. Кто бы это мог… О».

— Сильвер? — отозвался грифон.

— Не совсем. — Голос, раздавшийся в ответ, был мягче. Спокойней. И гораздо размеренней. Другими словами, Галлус мог хвостом поклясться, что это была не Сильверстрим. Но что-то в его тоне показалось ему очень знакомым. Он спрыгнул с кровати, распахнул дверь и тут же отпрянул назад, растерянный и потрясённый одновременно.

— Принцесса Кейденс? — Грифон по-птичьи склонил голову набок. Он мог представить себе лишь одну причину, по которой принцесса могла удостоить его своим визитом, да ещё посреди ночи. — Если вы ищите директора Твайлайт, то она уже вернулась в свой замок.

— Я… искала не Твайлайт. Я искала тебя.

— Меня? Послушайте, что бы я, по-вашему, ни сделал, я обещаю, что на этот раз я не виноват!

— Не бойся, Галлус, ты не попал в неприятности, — покачав головой, тихо рассмеялась принцесса. — Я просто хотела с тобой поговорить. Можно войти?

— Хм, конечно. — Отступив в сторону, он пропустил аликорна в комнату, а затем закрыл дверь и начал нервно расхаживать взад и вперёд. — А что вам от меня надо?

— Ну, я слышала, что Твайлайт отпустила всех учеников пораньше, чтобы они смогли встретить праздник со своими близкими.

— Ага, верно. И что?

— И все уже разъехались… кроме тебя?

— Ну да, а почему бы и нет? У пони это считается противозаконным или типа того? — саркастично спросил грифон, но тут же пожалел о своём тоне. Принцесса хихикнула.

— Нет, не считается. А ещё я слышала, что Сильверстрим приглашала тебя встретить праздник вместе с ней и её семьёй на горе Эрис.

— Да неужели? — ощетинился грифон. — Сильвер наябедничала принцессе Любви, что я не захотел к ней присоединиться?

— Она никому не ябедничала.

— Тогда откуда вы знаете?

— Галлус, почему ты не хочешь с ней ехать?

Грифон закатил глаза и отвернулся от принцессы. Отыскав стул, он подсел к пустому столу, за которым обычно делал уроки и вздохнул:

— Не знаю, какое вам до этого дело, но я не еду ради Сильвер.

— О чём это ты?

— Послушайте, Сильвер уже несколько месяцев ждёт не дождётся этого дня. Каждую перемену она читает брошюру «Три Дня Свободы. Коротко о празднике», хихикая себе под нос, прямо как тогда, когда нашла книжку про поезда. — Грифон начал задумчиво водить когтем по столу, вычерчивая круги. — А я, ну, я просто испортил бы ей все каникулы. Единственный праздник, который мне знаком, это фестиваль Голубой Луны, когда я и несколько грифонов, которых я едва знаю, стараемся не орать друг на друга. — Галлус уставился на снежинки, порхающие за окном, продолжая царапать ни в чём не повинный стол. — У Сильвер есть семья. И она должна праздновать вместе с ней, а не с каким-то там язвой-грифоном, который будет всем только в тягость.

— П-постой, семья? Ох… Р-разве Сильверстрим тебе не сказала?

— А? — Галлус вновь повернулся к аликорну и увидел на её лице беспокойство.

И волновалась она не за него.

— Что не сказала?

На этот раз уже принцесса отвела взгляд.

— Мне… не стоит говорить об этом. Если ты и узнаешь это от кого-нибудь, то только от Сильверстрим.

— Она в порядке? — Галлус вскочил со стула как подброшенный. Его сердце бешено колотилось, он задыхался от волнения. — У неё что-то случилось?!

— Нет. Успокойся, Галлус. Это то, с чем она уже успела смириться.

— С-смириться?

— Но нам и правда нужно поговорить о тебе. Ты не хочешь ехать с Сильверстрим, потому что думаешь, что будешь ей в тягость?

— Не думаю, а знаю. Со мной всегда так, — ответил грифон. Прислонившись к столу, он скрестил на груди передние лапы и опустил голову. — Похоже, все думают, что я и не подозреваю о том, как веду себя почти всё время. Но я это знаю! И я… пытаюсь стать лучше. Но это не так-то просто, типа, щёлк — и готово. Почти всегда я даже не понимаю, что делаю что-то не так, пока не становится слишком поздно.

— Не думаю, что это сможет повлиять на то, как хорошо Сильверстрим проведёт время. Полагаю, она была бы признательна тебе за компанию. — В тоне Кейденс грифон ясно различил тепло и заботу, которые он всегда старался избегать.

— Ну, если вопрос в компании, то Сильвер заслуживает большего. Я — брюзга Согревающего Очага, а она — самое счастливое создание Согревающего Очага, которое я видел в жизни.

— Похоже… ты уже всё для себя решил, верно?

— Да, — тут же ответил Галлус. — Мне очень жаль, принцесса. Но даже если вы проделали весь этот путь, чтобы убедить меня присоединиться к Сильвер, не думаю, что это случится.

— Ну, я хотя бы попыталась, — сказала Кейденс с улыбкой, отчего-то заставившей грифона занервничать. Такое выражение лица бывает у того, кто ещё не расстался со всеми козырями. Надо бы выяснить, в чём дело. За этой улыбкой явно что-то крылось — он пользовался такой не раз и знал это по себе.

Принцесса подошла к двери, но перед тем как покинуть комнату, обернулась и подняла копыто:

— Да, чуть не забыла. Ты знаешь, почему Сильверстрим поступила в Школу Дружбы?

— Чтобы завести друзей? Для чего же ещё?

— Думаешь? — спросила Кейденс, но её голос явно говорил о том, что она знает истинную причину. Или, если ещё точнее, что она известна и Галлусу.

Это заставило грифона помедлить с ответом. Тишина заполнила комнату, но он так и не проронил ни слова.

— Спроси у неё. Может быть, у вас гораздо больше общего, чем вы думаете, — с искренней улыбкой предложила принцесса. — Она тоже не спит. Ты найдёшь её внизу, в саду у фонтана.

Не дожидаясь его согласия или возражений, Кейденс исчезла в дверном проёме; вскоре снизу, из холла, донёсся удаляющийся цокот её копыт.

Галлус медленно прикрыл за ней дверь, но не успел он защёлкнуть замок, как замер на месте. Десять слов, словно колокольный звон, гудели у него в голове. Десять слов, от которых его мысли пустились вскачь, рождая всевозможные невероятные картины и теории.

Может быть, у вас гораздо больше общего, чем вы думаете.

Раз уж он до сих пор не уснул, то сейчас и подавно не получится.

Прекрасно понимая, что делает именно то, чего и хотела принцесса, грифон вздохнул, вновь открыл дверь, вышел в коридор и направился в сад.

---

Посреди сада, где слышался успокаивающий плеск фонтана, расположенного неподалёку, стояла деревянная скамейка, на которой он и нашёл Сильверстрим. Чтобы не замёрзнуть, она надела на голову тёплые синие наушники и обмотала шею пушистым красным шарфом.

Бесшумно ступая на мягких лапах, Галлус подошёл поближе, сам ещё не понимая, почему он старается не привлекать внимания гиппогрифа. Он пришёл, чтобы поговорить с ней, так что ему рано или поздно придётся показаться ей на глаза. Хотя то, с каким безмятежным спокойствием Сильверстрим любовалась луной или, возможно, звёздами у себя над головой, заставило грифона задуматься, а не заглянуть ли ему попозже.

Но потом он понял, что попозже уже не получится. По крайней мере, в ближайшую пару месяцев.

— Эм-м, п-привет, Сильвер.

— А? — гиппогриф обернулась на голос. Когда она заметила Галлуса, её бесстрастное лицо озарилось широченной улыбкой. Она радостно ахнула, да так громко, что перебудила бы половину учеников, если бы в школе ещё оставался хоть кто-то, кого можно было разбудить. — Галлус! Ты пришёл, чтобы тоже насладиться зимней ночью?

— Типа того. — Запрыгнув на скамейку, он пристроился на пустующей половине рядом с Сильверстрим.

— Ты не поверишь, что я обнаружила всего пару минут назад! — Она показала на ночное небо. Грифон прищурился и взглянул вверх, окинув взглядом великолепное фиолетовое покрывало, раскинувшееся у них над головами, но увидел лишь мерцающие звёзды и сияющую луну, украсившие его, словно драгоценная вышивка.

— Там только звёзды.

— Угу! — взволнованно кивнула Сильверстрим. — Но это же зимние звёзды! Только посмотри, как они блестят и сверкают! Над горой Эрис не бывает таких звёзд! — В любое другое время Галлус лишь закатил бы глаза, но сейчас он хмыкнул и улыбнулся.

— Не думаю, что на свете есть кто-то, кто любит зиму сильнее тебя.

Улыбнувшись, Сильверстрим кивнула, а затем вновь старательно уставилась в небо.

— Так что же привело тебя сюда? Не можешь уснуть?

— Ага, можно сказать и так. — Галлус посмотрел вверх вслед за ней, и теперь, когда об этом упомянула Сильвер, звёзды и впрямь показались ему куда ярче, чем он помнил. — Может, тебе стоит хотя бы попытаться вздремнуть?

— Пфф, неа. Ты же сам говорил: путь до горы Эрис неблизкий. Успею подремать в поезде.

— И то верно… — Голос грифона затих, и в разговоре возникла неловкая пауза. Казалось, Сильверстрим вполне удовлетворена тем, чтобы мирно сидеть, не отрывая глаз от небесного великолепия, выражая свой восторг лишь негромкими возгласами “ого” и “ничего себе”, почти не тревожащими окутавшей их тишины.

К сожалению, Галлусу не повело так, как ей.

У него было много чего на уме. Ладно, не много чего, а только одно, но эта мысль казалась тяжёлой, словно тысяча мыслей, спрессованных в одну. «Спроси её», — шепнул он сам себе. Но тут же сам себе и ответил: «Нет, это будет неловко. Не стоит этого делать».

Он колебался бы и дальше, пока его мысли блуждали по кругу, если бы вновь не вспомнил о тех десяти словах, что услышал от Кейденс:

Может быть, у вас гораздо больше общего, чем вы думаете.

Сделав глубокий вдох, чтобы набраться храбрости, грифон нарушил затянувшееся молчание:

— Сильвер?

— Да, Гал?

— Скажи, почему ты приехала в Школу Дружбы?

Услышав эти слова, Сильвер подскочила на месте. Она резко обернулась к Галлусу, и он увидел на её лице потрясённое выражение. Кто угодно смог бы разглядеть его, она совершенно этого не скрывала. Но вскоре его смыла… печаль? Боль? Смущение? Беспокойство? Тоска? Честно говоря, он не мог сказать и сам.

На несколько секунд гиппогриф застыла, раскрыв рот, но так и не издав ни единого звука. Наконец, она пришла в себя и отвернулась.

— О, я просто хотела, чтобы у меня появились друзья!

— Ну да, как и все мы. Но всё-таки почему?

— П-почему? Пфф, какое ещё «почему»? — тон Сильверстрим стал каким-то нервным, и она зачастила, буквально глотая слова: — Знаешь… просто друзья и всё!

Тут Галлус понял, что их разговор обречён ходить по кругу, пока кто-нибудь из них не решит покинуть накатанную колею. Или, в его случае, развалить её до основания. Наверное, если бы сейчас не было три часа ночи, или не стояла бы зима, или не наступил бы День Согревающего Очага, он бы так и не решился. Но они скоро окоченеют уже на этой скамейке. Так что, не тратя больше времени на пустые сомнения, он заговорил:

— Ты знаешь, почему я хотел завести друзей?

Сильверстрим медленно повернула к нему лицо. Её когда-то восторженные глаза сейчас выражали целую бурю эмоций, клубящийся водоворот чувств, Галлус даже не надеялся понять, каких именно. Всё, что он знал — это то, что было слишком поздно сворачивать начавшийся разговор.

— Помнишь испытания Древа Гармонии, принявшего облик директора Твайлайт, там, под Школой? — Галлус помолчал. — Да уж, тогда с нами случилось много странных вещей, правда?

Сильвер рассмеялась и кивнула:

— Да. И да.

— Хорошо, а помнишь, я говорил тебе, что у меня клаустрофобия?

— Ага? — непонимающе подтвердила гиппогриф.

Галлус опустил взгляд на свои когти и постучал одним о другой.

— У меня клаустрофобия из-за того, что в детстве меня завалило в одной из пещер Грифонстоуна.

— Что?! — воскликнула Сильверстрим, чуть не свалившись со скамейки. — Как?

— Однажды я и двое грифонов забрались в неё, чтобы поиграть. Я попал мячом в потолок, и, в общем, он начал рушиться. Мои друзья сбежали, а я не успел. Я понял, что оказался в ловушке. К счастью, вокруг меня оставалось немного пустого пространства, и я мог двигаться. Время от времени пещера начинала трястись, и с потолка продолжали падать камни, я думал, что рано или поздно меня раздавит. — Галлус попытался рассмеяться, но смог издать лишь слабый заикающийся смешок. Даже сейчас, спустя годы, он почувствовал, как его бросило в дрожь. Его разум буквально умолял остановиться, но он не обратил на это внимания и продолжил:

— Я пытался звать на помощь, но не думаю, что моему голосу хоть раз удалось пробиться сквозь завалы.

— И сколько ты просидел в этой западне? — спросила Сильверстрим дрожащим голосом.

— Достаточно. Думаю, не меньше двух дней.

— Дней?!

— Ага. Меня спасло то, что Гэби решила поискать грибы у входа в пещеру. Мне удалось привлечь её внимание, и…

В тот же миг Галлус почувствовал, как сильные лапы Сильверстрим обхватили его, приподняли над скамейкой и сжали в удушающих объятьях. Но что поразило его ещё сильнее — он был не против.

— О, Гал! Почему ты не рассказывал об этом раньше? Это же ужасно!

— Ага, точно. Но дело не в этом. Суть в том, что я был так зол на двух сбежавших приятелей, что решил стать грубым и язвительным, чтобы отныне все обходили меня стороной. Нет друзей — нет проблем. Как и полагается каждому грифону.

— Гал, это…

— Глупо, знаю. Я понял это, когда увидел, как профессоры Рэйнбоу и Пинки помогли Гильде. Я понял, что не должен быть грубым лишь потому, что таковы все грифоны. Но… — Галлус пожал плечами. — Я просто не знал, с чего начать. Каждый раз когда я пытался проявлять дружелюбие в Грифонстоуне, все начинали на меня кричать. Я не знал, как изменить себя. Не знал, смогу ли. Поэтому когда я услышал, что принцесса Твайлайт открывает Школу Дружбы, я понял, что это хорошая возможность… хотя бы попытаться. А может, даже найти новых друзей. Которые не бросят тебя в пещере и не сбегут. Которые будут…

— Верными?

— Ага.

— Теперь понятно, почему твой самый любимый профессор — Рэйнбоу Дэш, — заметила Сильверстрим. В ответ грифон пожал плечами и усмехнулся. — Знаешь, а я всегда считала, что ты приехал потому, что тебя заставил Дедуля Графф.

— Если кто спрашивает, я так и отвечаю. Но, знаешь, просто подумай. Ты что, правда поверишь в то, что Дедуле Граффу есть дело до того, завёл я друзей или нет? А даже если и есть, шевельнул бы он хоть когтем, чтобы зачислить меня в Школу Дружбы?

— Теперь, когда ты всё рассказал, в это и правда верится с трудом. — Она ненадолго умолкла, обдумывая его слова, но вскоре вернулась к сокрушительным объятьям, что Галлуса порадовало, но и весьма обеспокоило. — О, Галлус, мне так жаль, что тебе пришлось через это пройти!

— Да всё... нормально… — с трудом выдавил грифон, — но ты… не могла бы перестать меня душить? Я люблю воздух.

Сильверстрим разжала свою железную хватку, и Галлус, кашляя, плюхнулся обратно на скамейку.

— Спасибо. Ну, теперь ты знаешь, из-за чего я в Школе Дружбы. — Грифон улыбнулся и уселся поудобнее. — Да, и хорошо бы оставить всё между нами. Я не хочу, чтобы об этом узнал кто-нибудь ещё.

— Почему?

— Я расскажу им, когда придёт время, — сказал Галлус, и тут его осенило. Осознав, зачем он это говорит, грифон застыл на месте, затем вскочил на ноги и повернулся к Сильверстрим. — И… эй, тебя это тоже касается! Если ты ещё не хочешь рассказать мне о себе, то и не парься! Не… не считай себя обязанной сделать это, потому что я сделал и всё такое. Когда решишься, тогда и расскажешь.

Сильверстрим задумалась. Затем она подумала ещё немного. Повернувшись направо, она уставилась на высокий куст, усыпанный яркими цветами. А может, её взгляд был прикован к большому, сияющему во тьме зданию, где жили ученики? Как бы то ни было, не тратя лишних слов, она буркнула «жди здесь» и унеслась прочь, оставив озадаченного Галлуса в одиночестве.

Гиппогриф вернулась через несколько минут, сжимая что-то в когтях.

— Вот. Ты уже видел его раньше, правда? — Тон Сильвер изменился, голос стал ниже и спокойней, она словно подбирала слова. На колени грифона упало ожерелье, но это было необычное ожерелье.

Это был амулет превращения. Ожерелье, которое, как уже рассказывала Сильверстрим, хранило в себе частицу волшебной жемчужины, нанизанную на нить и украшенную по обе стороны разноцветными ракушками.

Галлус поднял его, любуясь маленьким осколком жемчуга, искрящимся в лунном свете. Он был похож на кусочек стекла, и всё же не совсем. В нём была какая-то магия, нечто скрытое, нечто необыкновенное. Что-то, чего он раньше не замечал.

— Ну разумеется. Ты же всегда его носишь.

— Я ведь рассказывала, что королева Ново разбила Жемчужину Преображения и дала каждому гиппогрифу по её осколку?

— Ага.

— Но я никогда не рассказывала, зачем она это сделала.

— Ладно, и зачем? — спросил грифон и передал ожерелье обратно Сильверстрим.

— Она сделала это в знак нашего избавления от Короля Бурь. Она сказала, это для того, чтобы каждый гиппогриф был волен жить где пожелает, как в небесах, так и в океане. Она даровала нам эту свободу, — сказала Сильверстрим, пристально вглядываясь в глубины жемчужного осколка. — Это случилось во время самого первого празднования Трёх Дней Свободы. И вместе с осколком жемчужины королева дала нам вот это, — продолжила она, приподняв ожерелье и указав на украшающие его бусины и ракушки.

— Они довольно… милые.

— Они должны напоминать нам о тех… — плечи Сильверстрим опустились, и она, казалось, ушла глубоко в свои мысли, — кого… кто… — она перевела дыхание, — кто не успел, когда напал Король Бурь.

— О… — только и смог выдавить Галлус. Он хотел что-то сказать, но понял, что не может подобрать нужных слов, он даже не был уверен, нужно ли вообще что-нибудь говорить. К счастью, Сильверстрим первой нарушила гнетущее молчание.

— Понимаешь, я была там, когда всё произошло. Лет мне было немного, но… я там была. — Сильвер начала осторожно перебирать ожерелье когтями. — Как и мои родители. Поскольку принцесса Скайстар — моя кузина, мы считаемся частью королевской семьи, так что мы были одними из первых, кто должен был укрыться в замке. Но когда пришло время спасаться бегством, к нам подлетел гиппогриф, моливший о помощи. Было много споров. Кто-то из родственников королевы считал, что сперва нужно убедиться, что все дети вроде меня находятся в безопасности, другие же не хотели медлить и собирались спасти всех без исключения. Так считал и мой отец. Но когда он прибыл туда… — Сильвер закрыла глаза и склонила голову.

Галлус почувствовал, что эти воспоминания даются гиппогрифу непросто. Её дыхание участилось, лапы дрожали. Надеясь хоть немного успокоить подругу, он осторожно коснулся её плеча.

— Сильвер?

— …Помогать было уже некому. — Сильверстрим шмыгнула носом. — Спустя пару ночей я никак не могла заснуть, потому что, знаешь, трудно привыкнуть к рыбьему хвосту и плавникам и всем этим подводным штукам, и я подслушала разговор своих родителей на кухне. Мой отец… он считал, что виноват в том, что случилось. Говорил, что будь он решительней или хотя бы просто быстрей, эти несколько лишних секунд…

— Ты не можешь знать, помогли бы эти секунды или нет! — перебил её грифон. — И если кто и виноват, то не он, а Король Бурь!

Он услышал, как Сильверстрим хихикнула сквозь слёзы.

«А что я такого сказал?»

— Ты прямо как моя мама. Она говорила это моему отцу каждую ночь, когда он не мог уснуть.

— Говорила? — переспросил Галлус и увидел, как улыбка Сильверстрим немедленно угасла.

— Д-да... г-говорила. — Сильверстрим сжала ожерелье в когтях и аккуратно повесила на грудь. — Моя… моя семья… мы больше не вместе.

— Что? — невольно воскликнул Галлус. — Я думал, у тебя потрясная семья! Ты же столько рассказывала нам о семейных вечеринках и пикниках!

— Всё так и было! Но эта ошибка, я… не думаю, что мой отец смог справиться с этим. Мои родители живут врозь уже давно. Когда принцессы Твайлайт и Скайстар победили Короля Бурь, мой отец решил переселиться на поверхность. Моя мама… нет.

Сильверстрим забралась с ногами на скамейку.

— С тех пор мы вроде как расстались. Дело в том, что мои мама и папа, они… не поссорились. Они просто… — Она вздохнула и крепко зажмурилась. — Я не знаю.

— Но ведь они празднуют Три Дня Свободы вместе, разве нет?

— Ага, — фыркнула Сильверстрим. — Празднуют.

В голосе гиппогрифа было столько горечи, что Галлус аж съёжился от её слов. Грифон ещё никогда не слышал, чтобы она говорила таким тоном, и когда он понял, что это из-за него, его сердце сжалось.

— Я… сказал что-то не то?

— Нет, — тут же заверила его Сильверстрим. — Просто во время праздника мои мама и папа будут вместе, мы постараемся нарядить шикарное дерево или украсить свой праздничный коралловый риф, а мой брат будет подшучивать над нами, — продолжила она со странной смесью ярости и тоски, а затем прервалась. Она молчала, словно ждала чего-то, словно что-то отвлекло её и унесло далеко в таинственные края.

— Правда что-ли, Сильвер? По-моему, это... не так уж и плохо.

— В том-то и дело… всё совсем не плохо, — сказала она, и в её голосе послышалась печаль. — Ни капельки.

— Я… что-то не врубаюсь.

— Каждый раз, когда я думаю, что смогу забыть, что мы были семьёй... смогу... смириться с тем, что мы больше не семья, Три Дня Свободы заставляют меня вспомнить, какими счастливыми мы были. Какими счастливыми мы могли быть. Но я знаю, что мои мама и папа не помирятся. Никогда. Они просто не могут. И это больно, потому что целых три дня… у меня снова будет семья. Я скучаю по ним. — Она прижала колени к груди и опустила на них подбородок. — Я скучаю по нам.

— Сильвер, мне очень жаль. — Обычно Галлусу было весьма непросто сказать «мне жаль»; если бы его друзья услышали это, он заслужил бы не один удивлённый взгляд в свою сторону. Но сейчас удивляться было некому. Рядом с ним сидела лишь его подруга, уже готовая расплакаться.

— Тебе не о чем сожалеть, — всхлипнула Сильвер. — Это… не твоя вина. И если тебя удивляет, почему каждые каникулы я самая последняя возвращаюсь домой, так это потому, что я не хочу возвращаться. То есть, я хочу! Очень хочу! Три Дня Свободы — лучший праздник в году, и я люблю всех гиппогрифов, что будут его встречать! Но для меня он и самый худший, и… всё так сложно.

Она закрыла лапами лицо и откинула голову.

— Когда я только попала в Школу Дружбы, первое, что я сделала — нашла принцессу Кейденс. Поскольку она принцесса Любви и всё такое, я попросила её помочь моей семье.

— Кейденс, она…

— Отказалась. Потому что не могла. Она сказала, что решать не ей, и если они больше не хотят быть вместе, она бессильна что-либо сделать.

— Сильвер, — начал Галлус, — это одна из причин, по которой ты приехала в Школу Дружбы?

— Нет. То есть, да! — Она встретилась глазами с грифоном. — Я здесь по многим причинам. Но в основном, чтобы научиться находить друзей, после того как столько времени просидела под водой, словно в западне. И если у меня получится, может я сумею защитить гору Эрис, как мои тётя и кузина! И если объявится ещё один здоровенный верзила, вроде Короля Бурь, я сумею их спасти! После этого ни одному существу, гиппогрифу или нет, больше не придётся пройти через то же, что и мне. Они смогут сохранить свои семьи!

Подняв лапу, она смахнула со щеки одинокую слезу.

— И… может, я смогу найти свою.

— Ну, думаю, ты уже нашла. У тебя есть мы! И я. — Галлус ткнул себя в грудь, отчего Сильверстрим захихикала. — Особенно я.

— Ага, так и есть.

И тут, подобно удару молнии, его настигло понимание. Он понял.

— С-сильвер… ты предлагала поехать с тобой не потому, что пожалела меня. Ты хотела этого потому… потому что я для тебя как член семьи.

Сильвер улыбнулась, даже не собираясь возражать.

— Единственный, кто остался здесь, — сказала она. Её тон, спокойный, как безмятежный океан, совершенно не подходил покрасневшим глазам и щекам, мокрым от слёз. — У остальных-то никак не спросишь. У них есть свои дома и те, с кем можно встретить праздник. Но я и правда не хотела, чтобы ты остался один в День Согревающего Очага.

«Галлус, ты идиот».

Грифон едва удержался от того, чтобы не треснуть себя по лбу изо всех сил, да и то лишь потому, что не хотел получить сотрясение мозга. Так что он просто склонил голову и закрыл лапами лицо.

— Эй, Г-гал, послушай, если ты собираешься провести каникулы здесь, тебе не надо никуда ехать! Я не хочу, чтобы ты думал, будто я тебя заставляю!

— Я и правда думаю… — начал Галлус.

— Что?

— Я и правда думаю поехать с тобой. Я просто беспокоюсь о том, что… лишь помешаю тебе отмечать Три Дня Свободы.

— Что?! — воскликнула Сильверстрим. — С чего ты вообще это взял?

— С того что я грубый. И ворчливый. И если бы история о Дне Согревающего Очага случилась на самом деле, я был бы Сноуфолл Фрост.

— Ничего себе, ты слушал лекцию директора Твайлайт?

— Это была хорошая история, — грифон кашлянул.

— Ну, — Сильвер улыбнулась, утерев последние слёзы, — тогда ты должен помнить, что в конце концов Сноуфолл Фрост исправилась.

— Да, помню.

— Так… ты поедешь со мной праздновать Три Дня Свободы?

— Конечно, — пожав плечами, ответил Галлус.

— Ура! — Распахнув крылья, Сильверстрим заключила грифона в сокрушительные объятия и по спирали взмыла вверх. — Тебе там понравится, вот увидишь! Будут танцы, плавание, угощения и…

— Воздух? — еле слышно пискнул Галлус.

— Ой, прости, — Гиппогриф ослабила хватку. — И воздух. Просто море воздуха.

— Фух, тогда хорошо, — вздохнул грифон, и на его лице появилась лукавая усмешка. — Так или иначе, мне пора возвращаться. У меня есть только… пара часов, чтобы собраться в дорогу.

— А-а, точно. Тебе, наверное, и правда стоит это сделать.

Не переставая улыбаться, Галлус направился обратно в общежитие. Но сперва он обернулся и увидел Сильверстрим, яростно машущую ему лапой в своей неподражаемой манере; каждый взмах выдавал бурлящую в ней энергию.

Грифон помахал ей в ответ.

---

— Ты готов?

Галлус кивнул. Несмотря на холодную погоду, на перроне было не протолкнуться от всевозможных существ; кто-то только приехал в Понивилль и стремился поскорее попасть в город, а кто-то наоборот сесть на отходящий поезд. С билетом в одной лапе и багажом в другой грифон медленно пробирался сквозь толпу к нужному вагону.

Сильверстрим буквально сияла от возбуждения и едва могла стоять на месте. Даже среди множества пассажиров она как-то умудрилась найти достаточно пространства, чтобы подпрыгивать, приплясывать и раскачиваться под ритм своей песни.

Добравшись наконец до своего вагона, Галлус увидел табличку «Конечная станция — гора Эрис», и его сердце ушло в пятки. Он что, и правда решился на это? Поехать в совершенно незнакомое место к совершенно незнакомым существам? И это при том, что он едва сумел найти общий язык с учениками Школы Дружбы.

Но не успел он подумать об этом, как подошла его очередь. Отдав кондуктору билет, грифон поднялся по ступенькам и прошёл в вагон. Они с Сильверстрим нашли себе удобное место в глубине салона прямо возле окна.

— Ты как, волнуешься? — спросила Сильвер, стягивая меховые наушники.

— Аг-га, — почти не соврал Галлус.

— Эй, Гал, выше клюв, будет весело! Ты увидишь так много нового! Попробуешь так много нового! Это будет потрясающе!

— Аг-га. Просто я… никогда ещё не ездил так далеко, — сказал грифон. Он взглянул в заиндевевшее окно и увидел бескрайние поля ослепительно-белого снега и играющих в нём кобылок и жеребят. Радость так и витала в воздухе, даже он не мог этого отрицать.

— Расслабься, всё будет в порядке!

— Ага.

Раздался троекратный гудок паровоза, и состав медленно тронулся. Для Галлуса настал переломный момент. Дороги назад больше не было, и он сделал несколько медленных глубоких вдохов, чтобы успокоить измученные нервы.

— Ты права. В конце концов, мы с тобой хотим от этого праздника одного и того же. Найти друзей. И семью.

— По правде говоря, Гал, если будешь и дальше стараться стать лучше, думаю, насчёт первого можешь не беспокоиться.

— А как же семья? — спросил грифон, глядя вперёд с искренней широкой улыбкой.

Смущённо улыбнувшись, Сильвер неловко поёрзала на месте. Опустив голову она уставилась на ожерелье, лежащее на груди. Подняв лапу, она легонько провела когтем по его ракушкам, бусинам и осколку жемчужины. Затем она повернулась к Галлусу и, встретившись с ним взглядом, произнесла всего семь коротких слов.

Он будет помнить их всю свою жизнь.

— Я… думаю, она у нас уже есть.

---

Примечание автора:

И это моя праздничная история на 2018-й год! Спасибо, что прочитали! Надеюсь, у вас впереди потрясающий год. Всех с праздником, и Счастливого Рождества!