Восхождение Тьмы

Невозможное

За два дня до атаки на крепость в Шепчущих Вершинах Сильвер согласился еще раз встретиться с Оливией Минт. Со времени его избрания в Братство Сумерек это была его третья беседа с архиватором, и за этот период времени его отношение к ней значительно изменилось. Несмотря на то, что этот вопрос в разговорах никогда не затрагивался, Минт показалось, что Сильвер избрал ее на роль своего личного мемуариста. В ночь своего избрания он говорил, что мог бы поделиться с ней своими воспоминаниями, однако Минт искренне, хотя и тайком, удивлялась его старанию выполнить обещанное. Она записала уже почти шесть часов его воспоминаний – оценки прошлых сражений и различных тактик, описания особо важных военных операций, отзывы о различных типах оружия, восхваления благородных поступков и славных подвигов его товарищей. В промежутках между беседами Минт уединялась в своей комнате и перерабатывала полученный материал в основу для длинного и связного отчета. В будущем она надеялась получить подробное повествование об экспедиции и более полное описание Вечного Похода, поскольку до участия в Шестнадцатой Сильвер был свидетелем и других предприятий. Но, по правде говоря, общий объем собранных ею сведений был огромным; недоставало только одного – сведений о самом Сильвере. В последней беседе она уже не в первый раз попыталась вытянуть из него хоть какие-то сведения личного характера или истории из его прошлого.

– Насколько я понимаю, – сказала Минт, – в вас нет ничего похожего на то, что мы, простые смертные, называем страхом.

Сильвер молча нахмурился. В этот момент он занимался полировкой одной из пластин своих доспехов. В компании архиватора это занятие, казалось, было его любимым делом. Каждый раз, когда он приглашал ее в свою личную комнату, то тщательно отшлифовывал каждую пядь своих доспехов и говорил, а Минт слушала. Запах полировальной пасты в представлении Оливии теперь навсегда был связан со звуком голоса Сильвера и его рассказами. А их у него в запасе было больше сотни.

– Интересный вопрос, – сказал он.

– А насколько интересным будет ответ?

Сильвер слегка пожал плечами.

– Воины Ордена не подвержены страху. Для нас это непостижимо.

– Это следствие специальной тренировки? – настаивала Минт.

– Нет, мы воспитываем в себе самодисциплину. Чувство страха мы блокрируем. Вытравливаем его из своего мозга. Мы невосприимчивы к его воздействию.

Минт сделала мысленную заметку в памяти, чтобы позже изучить этот вопрос подробнее. Ей казалось, что она способна приподнять завесу таинственности, окружавшей рыцарей Ордена. Способность не поддаваться страху была присуща каждому герою, но в самом отсутствии такого чувства не было ничего героического. И еще она сомневалась в возможности удалить одну из основных эмоций из своего, по существу, мозга. Разве это не невосполнимая потеря? Или остальные чувства смогут ее возместить? Можно ли полностью избавиться от одного чувства страха, или такое вырезание эмоции нарушает целостность других ощущений? Такое толкование может отчасти объяснить тот факт, что рыцарь Ордена много говорит обо всем, кроме своей личности.

– Что ж, давайте продолжим, – сказала она. – Во время последней нашей встречи вы обещал рассказать о войне против смотрителей. Это случилось около трех лет назад.

Сильвер продолжал смотреть на нее, слегка прищурив глаза.

– Что? – спросил он.

– Прости?

– В чем дело? Тебе не понравился ответ на последний вопрос.

Минт смущенно откашлялась.

– Нет, это не совсем так. Я просто хотела бы…

– Что?

– Могу я быть откровенной?

– Конечно, – ответил он, терпеливо собирая сгустки полировальной пасты с краев банки.

– Я надеялась получить хоть каплю сведений личного характера. Вы предоставили мне огромный материал, рассказали такие детали и подробности, которые сделают достоверной любую историю. К примеру, потомки будут точно знать, как Силен Круз держал меч, какого цвета было небо над Городом Монастырей, метод излюбленной штурмовиками гвардии двойной атаки, количество застежек на наплечниках ваших доспехов, число и угол нанесенных топорами ударов, под которыми пал последний из лжепринцев… – Минт открыто посмотрела в лицо Сильвера. – Но ничего не будут знать о вас лично, сэр. Я знаю, что вам довелось увидеть, но не знаю, что ты при этом чувствовал.

– Что я чувствовал? А разве это кому-нибудь интересно?

– Господин Сильвер, наша раса очень восприимчива к чувствам. Последующие поколения, те самые, ради которых работают архиваторы, больше смогут узнать из документальных записей, если факты приобретут эмоциональный контекст. Вряд ли подробности войны с Мериндом будут интересовать их так же сильно, как чувства тех, кто ее вел.

– Хочешь сказать, что мои рассказы уже наскучили? – спросил Сильвер.

– Нет, что вы, – запротестовала Минт, но вдруг увидела улыбку на его лице. – Некоторые из ваших историй кажутся настоящими чудесами, хотя вы сами как будто и не считаете их удивительными. Если вам незнакомо чувство страха, может, вы не испытываете и благоговения? Удивления? Восхищения? Неужели вам никогда не приходилось сталкиваться с вещами, которые лишали вас дара речи? Шокировали? Выводили из себя, наконец?

– Приходилось, – признал он. – Не раз меня смущали и озадачивали чудеса неба во время полета.

– Так расскажите мне об этих случаях.

Он прикусил губу и ненадолго задумался.

– Гигантские шляпы, – наконец произнес Сильвер.

– Простите?

– В городе Солларе, в восточных землях, вскоре после достижения Согласия, жители устроили большой праздничный карнавал. Согласие было достигнуто без кровопролитий и по обоюдному желанию сторон. Карнавал продолжался восемь недель. Уличные танцоры носили огромные шляпы из тростника, бумаги и лент, и каждая шляпа имела определенную форму: корабля, меча, дракона, солнца. Каждая шляпа была такой широкой, что я бы с трудом мог ее обхватить. – Сильвер развел передние ноги, словно подтверждая свои слова. – Я не могу сказать, как танцоры могли удерживать равновесие и нести такую тяжесть, но они день и ночь плясали на всех главных улицах города. Эти громоздкие сооружения кружились, подпрыгивали и двигались по улицам, словно увлекаемые неведомым потоком, и фигур пони под ними не было видно. Вот это зрелище меня сильно поразило.

– Могу себе представить.

– Оно заставило нас смеяться. Даже Защитница рассмеялась, когда увидел их танцы.

– Это самый странный случай из вашей жизни?

– Нет, вряд ли. Дай-ка подумать… Метод военных действий во время подавления мятежа в Клейке всех нас заставил задуматься. Это было пять лет назад. Кейлекидцы не похожи на нас, это странные существа, которых ты могла бы найти похожими на рослых лошадей с густой шерстью. Они прекрасно овладели военным искусством и в первый же момент после нашей высадки оказали яростное сопротивление. Их дом оказался суровым местом. Я помню темно-красные скалы и воду цвета индиго. Наш командир – тогда она только-только принимала обязанности Защитницы – ожидала долгой и жестокой войны, поскольку Кейлекидцы очень большие и сильные существа. Чтобы свалить самого маленького из них, требовалось не меньше трех, а то и четырех братьев. Мы устремились вглубь их земель, ожидая яростных сражений, но они не стали воевать.

– Как это?

– Мы не учли тех правил, по которым они вели войны. Как выяснилось позже, местные считали войну самым отвратительным видом деятельности, на которую способна разумная раса, а потому установили самые жесткие ограничения и запреты. На их территории были построены огромные сооружения, представлявшие собой большие прямоугольные поля в несколько квадратных километров, накрытые плоскими крышами, но без стен по периметру. Они встречались приблизительно через каждые сто километров, и мы назвали их «бойнями». Так вот, местные имели право сражаться только в этих местах. В самих городах война была запрещена. Они ждали нас в этих «бойнях», чтобы сразиться и таким образом разрешить проблему.

– Как странно! И чем же все кончилось?

– Мы почти полностью их истребили, – невыразительным голосом произнес он.

– Вот как, – сказала Минт, склоняя голову.

– Предполагалось, что мы встретимся и сразимся по их правилам и обычаям, – продолжал Сильвер. – Это было бы честно и благородно, но Син Харстрингс – я думаю, это его идея – настоял на том, что у нас есть собственные правила, которых противник не пожелал узнать. Кроме того, они были чудовищно сильны. Если бы не наши решительные действия, угроза с их стороны все равно осталась бы, и как долго пришлось бы ждать, пока они усвоят новые правила и откажутся от старых?

– А записи об их внешности остались? – спросила Минт.

– И не одна, как мне кажется. А по поводу моих чувств могу сказать, что иногда испытываю печаль. Вы спросили о войне против смотрителей. Это была долгая кампания, и она заставила меня испытать страдания.

Сильвер приступил к рассказу, а Минт откинулась на спинку стула и смотрела на него, зажигая рог и изредка мигая, чтобы запечатлеть его образ. Он, казалось, полностью сконцентрировал внимание на полировке доспехов, но и за этой сосредоточенностью она видела оттенок печали. По словам Сильвера, смотрители были представителями не живой расы и были больше искусственно созданными существами. И как искусственно созданные существа, находились вне эквейстрийских законов. Искусственные существа, странное сочетание голема и животного, страшные химеры, долгое время не признавались ни Эквестрией, ни кем-либо еще, а все магические эксперименты в этой области создания искусственной жизни были официально запрещены. Смотрители, которыми управлял единый разум по имени Архиум, заселили несколько покинутых и полуразрушенных городов Дахинты, восточной провинции близ границы с Седельной Аравией. В этих поселениях находились чудесные мозаичные панно, которые сильно пострадали от времени и отсутствия надлежащего ухода. Химеры метались между покинутыми и разрушающимися зданиями, ремонтируя и восстанавливая мозаики, ведя безнадежную борьбу за сохранение первоначального облика каждого дома. В результате продолжительных и жестоких боев они были уничтожены благодаря неоценимой помощи Ночной Гвардии. Только тогда раскрылся печальный секрет.

– Смотрители были продуктом изобретательности и жажды знаний пони, – закончил Сильвер.

– Их сотворили единороги?

– Да, и похоже, что очень давно, возможно, еще до того, как закончилась эра Гармонии. Дахинта была эквестрийской колонией, пристанищем одной из утраченных ветвей нашей расы. Они создали общество величественной и могущественной культуры, создали в помощь себе этих существ. В какой-то период времени и по неизвестной нам причине, все колонисты, отправившиеся так далеко в пустыни, исчезли. А в начавшемся двадцать лет назад хаосе, о них просто забыли. Они оставили после себя прекрасные города, совершенно опустевшие, если не считать их бессмертных хранителей. Этот случай представляется мне наиболее грустным и весьма странным.

– А разве эти химеры не узнали пони? – спросила Минт.

– Все, кого они видели, были фестралами и воинами Ордена, госпожа Минт, а мы все мало похожи на обычных пони, которых они признавали своими хозяевами.

После недолгого колебания Минт снова заговорила:

– Интересно, достанется ли на мою долю в этой экспедиции хоть малая часть удивительных чудес, подобных тем, о которых вы рассказали.

– Думаю, да. И надеюсь, что они вызовут чувство радостного удивления, а не подавленности и грусти. Надо как-то рассказать тебе о Великом Триумфе в битве за Мейнхетен. Это событие достойно того, чтобы остаться в памяти пони.

– Буду с нетерпением ждать этой истории.

– Сегодня на нее не хватит времени. У меня есть и другие обязанности.

– Еще одну историю, ладно? Хотя бы коротенькую. О чем-нибудь, что вызвало у вас благоговение.

Сильвер прислонился к спинке стула и задумался.

– Был и такой случай. Не больше восьми лет назад. Мы обнаружили мертвый край, в котором когда-то существовала жизнь. Пони, обитавшие там, то ли вымерли, то ли переселились в другое место. После себя они оставили целые соты подземных жилищ, сухих и безжизненных. Мы вели настойчивые поиски, обшарили каждый туннель, каждую пещеру, но нашли лишь один достойный внимания предмет. Он был спрятан в огромном зале, на глубине почти в километре от поверхности. Это была карта. 

Вернее, огромный чертеж полных два десятка метров в диаметре. На нем с невероятными подробностями был изображен геофизический рельеф целого мира. В первый момент никто из нас не понял, что это было, только принцесса Селестия, возлюбленный всеми, присутствовавшая там тогда лично, все поняла.

– И что это было? – спросила Минт.

– Эквус. Перед нами была подробная и точная карта нашей родины с указанием малейших деталей рельефа. Но эта карта была составлена в прошлых веках, до возведения городов и военных разрушений, с горными массивами и береговыми линиями, которые сильно изменились с тех пор.

– Это… это изумительно, – сказала Минт.

Сильвер кивнул.

– В том забытом месте возникло множество вопросов, на которые уже невозможно найти ответы. Кто составил эту карту и зачем? Какие дела привели их на Эквус много веков назад? Что заставило везти с собой карту через половину пол мира, а потом спрятать, словно драгоценное сокровище, в самой глубине земли? Это было непостижимо. Я не способен испытывать чувство страха, госпожа Оливия, но, если бы мог, испытал бы его тогда. Не могу представить, что могло бы настолько задеть мою душу, как та вещь.