Лишняя
25. В гостях у принцессы
— Приятного аппетита, Найтмер.
— Спасибо, тебе тоже, — кивнул я Тие и с сомнением уставился на стол. Глаза разбегались.
Какой-то суп, каша с овощами, три салата, один из которых — фруктовый… И букетик цветов. На закуску.
Демонстрировать меня широкой публике Селестия, по какой-то причине, пока не спешила: в небольшой столовой присутствовали только мы с принцессой. Телепортировалась, приказала накрыть поляну, вернулась за мной…
Да уж, телепортация — процесс на любителя… Может, конечно, дело привычки — не знаю… Но впечатление — будто постирали в стиральной машине и отжали на тысяча восьмистах оборотах в конце. Голова до сих пор слегка кружилась, заодно «радуя» ощущением, словно глаза сведены к носу и их никак не удаётся поставить прямо.
— Скоро пройдёт, — обнадёжила Тия, для которой мои затруднения не оказались тайной. — Если регулярно пользоваться телепортацией — привыкаешь.
— Кошмарное ощущение, — я закрыл левый глаз и до упора отвёл взгляд вправо, стараясь хоть так избавиться от кажущегося косоглазия.
Принцесса, судя по немного неестественному лицу, явно проглотила усмешку.
— Суп? — предложила она, спустя пару секунд.
— Можно и суп, — крепко зажмурился и затем быстро проморгался я. Кажется, немного легче стало.
Тия разлила по глубоким тарелкам густую жидкость ярко-оранжевого цвета. «Солнце в тарелке» — пришла на ум ассоциация.
— Тыквенный суп-пюре с морковью и картофелем, — презентовала принцесса.
Не любитель тыквы, но так… позитивно смотрится. Ассоциация из головы не идёт. Я сцапал со стола ложку и…
— Найтмер, это салатная ложка. Для супа та, что правее.
Да что ты говоришь! Я исподлобья посмотрел на принцессу безучастным взглядом и, под еле слышный вздох, зачерпнул суп салатной ложкой.
Ух ты! Здорово! Тыква почти не чувствуется… Приятственно, весьма.
Отстранившись, я поднял указанную Тией ложку и, зачерпнув, пригубил с неё.
— И где разница? — воззрился я на аликорну, всё ещё рассматривающую меня с какой-то грустной задумчивостью.
Селестия устремила на меня вопросительный взгляд.
— В чём принципиальная разница, какую ёмкость использовать, если конечный вкус неизменен? Разницы в удобстве использования я тоже не замечаю, — я покрутил перед собой суповую ложку, отложил, поднял салатную…
Этикет хорош в меру. Я вполне умел пользоваться вилкой, ложкой и ножом, не чавкать, не швыркать чаем, не сморкаться в скатерть и не пялиться в смартфон за столом — и считал это относительно достаточным. Но откровенные закидоны вроде разных ложек для разных видов супа, разных салфеток для левой и правой рук и разных выражений лица для поедания разных блюд я в упор не понимал. Для кого и с какой целью это делается?! Заняться людям нечем… И, как оказалось, не только людям.
— Стоило догадаться — после твоего-то письма… — покончив с супом спустя некоторое время, устало отозвалась Тия, отодвигая опустевшую тарелку.
— Написала то, что спрашивали, — пожал крыльями я, также справившись со своей порцией. Вкусно было…
— Сильно Твайлайт обиделась?
Я оторвал взгляд от тарелки и удивлённо уставился на принцессу.
Селестия хмыкнула, заметив мою реакцию.
— Несложно догадаться. Послание же через Спайка было отправлено, значит, она его видела.
— И?
— Твайлайт, может, и не из самой древней и знатной, но всё же аристократической семьи — то есть правила общения в высшем свете ей известны, хоть это всё и было для неё совершенно неинтересно… — чуть печально улыбнулась аликорна. — Однако, этикетом письменного общения она, разумеется, владеет. А то, что ты написала письмо карандашом — среди аристократии считается пренебрежением и весьма серьёзным оскорблением само по себе. На таком фоне даже отсутствие титулования и официального приветствия — сущие мелочи. Я понимаю, что тебе негде было получить соответствующие знания, но Твайлайт наверняка посчитала это оскорблением для меня.
— Я-асно… — протянул я.
Так Твайка, получается, не за себя обиделась, а за наставницу…
— Ничего, я напишу ей, чтобы не держала на тебя зла, — мягко улыбнулась Тия.
— Спасибо. Но я лучше продолжу пользоваться карандашом. Перья эти…
— Я понимаю твои затруднения, — кивнула принцесса, — но всё же постарайся освоиться с пером. Ты — аликорн и взаимодействовать с аристократией тебе придётся в любом случае.
— В жизни больше за перо не возьмусь, — скривился я. — А если какого-то дворянчика это обидит — пусть придёт и выскажет неудовольствие мне в лицо, — я злорадно улыбнулся, обнажив «пилу» из клыков.
— Найтмер. Всё-таки постарайся, пожалуйста, — с укоризной посмотрела Селестия.
Вот как у неё получается, а? Один взгляд, четыре слова — и чувствую себя капризным ребёнком, которого мама устало уговаривает не баловаться и вести себя хорошо…
Я хмуро взглянул на принцессу.
— Второе? — невозмутимо предложила она.
— Второе, — согласился я.
Каша была какая-то необычная. Я такой не то, что никогда не пробовал — не видал даже.
— Ржаная каша с гарниром из моркови, — пояснила аликорна на мой вопросительный взгляд.
Восторга блюдо не вызвало, но, по крайней мере, ощущалось оно довольно сытным. Затем мы расправились с салатами, и Тия, одним движением рога сложив опустевшую посуду на незаметно приютившуюся у дверей тележку, принялась выставлять десерт — чай, выпечку…
Вполглаза наблюдая за тем, как принцесса неторопливо, после придирчивого изучения взглядом, по одному переносит на стол тортики, пироженки и прочие сласти, я вытянул из кувшина с букетом приглянувшийся цветок и, покрутив перед глазами и понюхав, откусил бутон. Тот порадовал приятным вкусом с каким-то медовым оттенком, к сожалению только, достаточно слабым и водянистым.
Когда Селестия закончила с сервировкой самых важных блюд нашего обеда и снова заняла своё место напротив, я доедал уже пятый цветок.
— Неплохо, но розы вкуснее были, — проследил я за её взглядом, брошенным на кувшин с истаявшим уже наполовину букетом.
— Розы?
— Угу… Там, в саду, пышный куст такой рос… Понюхать подошла и что-то не удержалась. Попробовала несколько штучек…
Блин, ну реально — так пахли аппетитно… С утра не жрамши, принцесса усвистала слуг гонять, чтобы стол накрыли. Заинтересовался от скуки, подошёл, понюхал… Взял бутон в рот, перекусил стебель, зажевал… Вкус — непередаваемый! Не удержался — съел, с голодухи, пару цветов… Ну, не совсем пару — больше немного…
— Ты… Мои розы… — потерянно взглянула сквозь меня принцесса.
Блин. Кажется, я что-то не то сделал… Ну голодно же, ёлки, было!
— О, Селестия!.. — на мгновение прикрыла аликорна лицо кончиком крыла.
Э-э… Чего?!
— Что-что ты сказала? — ехидно прищурился я, подавшись вперёд.
— Н-ничего! — заметался в панике взгляд принцессы солнца, а на белых щеках стремительно начал проступать алый цвет.
— Просто мне показалось…
— Тебе показалось! — торопливо оборвала меня на полуслове Тия, мило прижав ушки, сравнявшиеся по расцветке с щеками.
— И давно это с тобой?.. — усмехнувшись, сделал я неопределённый жест.
— Не помню! От подданных случайно заразилась, — смущённо буркнула принцесса, уткнув взгляд в стол.
— Мило выглядишь, когда смущаешься, — улыбнулся я Тие. Улыбка превратилась в победную усмешку, когда та покраснела ещё гуще.
— Ты тоже, — подняла вдруг глаза Селестия.
— Это когда такое было? — нахмурился я.
— Когда ты подушку об стену размазала, — невинно хлопнула ресницами принцесса.
А, блин, точно… Погоди! Так это что, даже сквозь чёрную шерсть видно было?!
— Конечно, видно, — хихикнула Селестия, прикрыв рот кончиком крыла. — Краснеет же не только кожа, но и сама шёрстка, меняющая цвет подобно тому, как когда на ней проступает кьютимарка.
— Я что, вслух?.. — вопрос прозвучал на удивление жалобно, а щёки и кончики ушей, к моему негодованию, предательски налились жаром. Зараза, а!
Тия, прыснув, негромко рассмеялась, заставив меня возмущённо метнуть в неё взглядом молнию.
— Ох, Найтмер!.. Извини, пожалуйста, но это было так… мило! Я не сдержалась, — обезоруживающе взглянула принцесса, отсмеявшись.
— Я была признана милой и обсмеяна — теперь только моя мучительная смерть сможет смыть этот безграничный позор! — обречённо отмахнулся я. — И вообще — чаю лучше налей!
— Мне на мгновение показалось, что ты серьёзно, — после неожиданно пристального взгляда задумчиво произнесла аликорна, одновременно подхватывая телекинезом чайник. — Чего же, позволь узнать, позорного в том, чтобы считаться милой?
— И многие воспримут всерьёз… пони с такой репутацией? — хмыкнул я.
— Меня же ты милой назвала, — повела крылом Селестия. — Это как-либо повлияло на твоё отношение ко мне?
— Возможно… Рано пока говорить. Спасибо, — принял я пиалу с чаем от принцессы. Чай оказался весьма близок по вкусу к довольно крепкому и несладкому чёрному — вяжущий и горьковатый. Я поспешил заесть горечь маффином.
— И да, я так и не поинтересовалась, как твоё самочувствие, Найтмер. Рог, крылья? Есть улучшение? — также пригубив напиток, после паузы подала голос Тия.
— Да так, — неопределённо качнул головой я. — Кстати об этом: найдётся работа для калечного аликорна с рогом, вставленным не тем концом, и крыльями, растущими из крупа?
— Пфкхх… — подавилась чаем принцесса. — Найтмер! Просила же — не думай о себе хуже, чем ты есть! — с укором взглянула она на меня. — Ты нормальная пони, просто тебе нужно восстановиться и… Правда всё настолько плохо?
— Как должно быть — я понятия не имею, — выдал чистую правду я. — Но так, как есть, мне кажется, быть не должно.
Тия с выражением глубокой задумчивости на лице отрезала и неспешно заточила кусок тортика.
— Ты ведь проходила медосмотр, верно? — наконец, обратилась она ко мне, аккуратно промокнув губы салфеткой. — Не затруднит ли тебя вспомнить, какой диагноз поставил тауматолог?
— Это по магии который? — уточнил я смутно знакомый термин. Принцесса утвердительно кивнула. — Точно не вспомню уже. Помню, что советовал не нагружать рог и вообще колдовать поменьше.
— Хорошо, — вновь призадумалась Селестия. — Вероятно, он не до конца понял, с чем имеет дело, и поэтому ограничился общими и безвредными рекомендациями — у Луны рекомендации иные… Ты не будешь против посетить моего дворцового врача? Она лучшая в своей отрасли и, полагаю, сможет поставить более точный диагноз.
Так Луна сейчас, получается, тоже инвалидка? Хорошо бы, если она такой останется дольше меня… А в идеале — вообще навсегда, тварь паскудная… Мечты, конечно, но, а вдруг?
Что же до врача… Сомневаюсь, что Тия стала бы держать во дворце плохого специалиста. Хоть тот, в Понивилле, и правда старался, превозмогая страх, но раз уж его рекомендации не вызвали доверия у древней и многоопытной принцессы, то ей, быть может, и виднее…
— Если она под хвост мне заглядывать не будет и в панику не ударится, то согласна, — кивнул я.
— В панику не ударится, — заверила Селестия. — И… Это может быть сложно, Найтмер, но постарайся отнестись к ней… помягче. Доктор Хабрис бывает немного высокомерна и может, порой, проявлять определённую бестактность, но, уверяю тебя, она — превосходный специалист. Ну и под хвост она заглядывать тебе тоже не будет… Не поделишься, почему ты так выделила эту деталь? Не задалось знакомство с экванологом?
— М-м… Скажем, процедура не оставила приятных впечатлений, — буркнул я. — Вообще, зачем это надо?! Будто у аликорнов могут быть какие-то проблемы с болезнями…
— Могут, хоть это и большая редкость, — к некоторому моему удивлению кивнула Тия. — Берут нас лишь сильные заболевания, многие из которых смертельны для других пони, и хоть переносятся в лёгкой форме, но, полагаю, без должного ухода и лечения, подобная хворь может стать причиной гибели даже для нас. Ну, а репродуктивная система вообще проблемная область, — принцесса вздохнула. — Увы, но из-за нашей силы беременность — крайне редкое, уникальное явление.
— Это как? — невольно заинтересовался я.
— Позволь, я зайду немного издалека, — Селестия, сделав последний глоток, отставила опустевшую пиалу в сторону. — Как мы все знаем, любой живой организм во вселенной существует благодаря магии…
Я тихонько хмыкнул. Интересное заявление.
— Более того, лишь благодаря ей стало возможно появление разумных существ, таких как пони, грифоны, драконы и многие другие. Но магия не только позволяет нам летать, двигать облака, творить заклинания и даже просто брать предметы в передние копыта, — аликорна демонстративно приклеила к ноге чайник, приподняла и поставила обратно, — она также незаметно защищает нас всех от различных внешних воздействий. Магия каждого пони — уникальна и неповторима, и она воспринимает любую другую магию, кроме изначальной «сырой» энергии, как вторжение, от которого должна защитить. И если в случае незначительной разницы в силе между пони это слабо заметно, то в случае, когда кобыла — аликорн, становится почти нерешаемой проблемой: семя жеребца, несущее в себе его магию, естественно воспринимается её магией как угроза, и ответ на эту угрозу неизбежно уничтожает в семени вместе с чуждой энергией и всю жизнь, превращая его в просто мёртвую жидкость — не более.
Интересные дела… Неудивительно, что аликорнов можно по копытам одного пони пересчитать. Любопытно, а Каденс откуда тогда?.. Превращённая?
— Получается, аликорны, по такой вот косвенной причине, бесплодны? И ты за столько лет не смогла ничего придумать? — усомнился я.
— О, чего мы с Луной только не перепробовали за те десятки лет, когда ещё не отчаялись решить эту проблему! — невесело усмехнулась Тия. — Зелья, магические воздействия, попытки отыскать аликорна-жеребца… Было время, даже вполне всерьёз прорабатывали идею превратить в этого самого жеребца одну из нас!
Оп-па…
— И как? Вышло что-нибудь? — непроизвольно подался я вперёд.
— На практике — нет. Из-за необходимости воздействия на разумное живое существо с условием не причинить ему никакого вреда, там выходит очень затратное преобразование, которое, в случае с аликорном, как оказалось, становится и вовсе непосильным из-за более высокой сопротивляемости нашей расы. Максимум достигнутого — превращение кобылки-пегаса в жеребца на примерно тридцать — тридцать два часа. Превратить друг друга нам так и не удалось.
— Я-асно… — да блин, а! Только губу раскатал…
— На самом деле, пожалуй, и хорошо, что не вышло, — неожиданно улыбнулась принцесса. — Неизвестно, каким образом такое превращение могло отразиться на потомстве, да и становиться жеребцом ни я, ни Луна не имели большого желания.
Да уж, могу понять…
— Так или иначе, но все попытки найти жеребца с достаточно мощной магией не дали результата. Сейчас, правда, у меня есть предположение, как ещё можно преодолеть проблему со столь фатальной разницей в силе… Удивительно, что эта мысль не посетила меня ранее, — Тия задумчиво уставилась на меня. — Что, если пойти не от усиления жеребца, а от ослабления кобылы до состояния, подобного твоему и Луны? Полагаю, в таком случае вероятность успешного зачатия будет достаточно высока…
У меня в горле встал ком.
Ох, бля… Так вот зачем ей понадобилась ослабленная Найтмер… Это… Я же…
— Разумеется, я не могу решать за вас и навязывать столь серьёзный шаг, — как ни в чём не бывало продолжила принцесса. — Просто имей в виду ту редчайшую возможность, что есть у тебя сейчас — подарить миру новую прекрасную жизнь. Конечно, в дальнейшем такая возможность не исчезнет полностью, но вероятность успеха будет, увы, совсем ничтожна…
А-а… Ага…
Я в прострации уставился в стол, слушая грохот своего сердца. Проклятая лошадь! Чуть не поседел…
— Найтмер, что-то случилось? — заметила моё состояние Тия.
— Да так, ничего, — выдавил подобие улыбки на лицо я.
— Кажется, я немного увлеклась и перегнула палку, — покаянно улыбнулась Селестия. — Наверное, это могло прозвучать так, словно я предлагаю тебе поскорее схватить первого попавшегося жеребца и усердно заняться продолжением рода с ним. Я не хотела иметь в виду ничего подобного. Извини.
— Да… ладно, — с усилием проглотил я стоящий в горле ком.
— Тяжело столетиями наблюдать, как сменяются поколения, и смерть приходит к родным, друзьям и просто знакомым… — тихо проронила Тия после короткой неуютной паузы. — Лишь другой аликорн смог бы разделить со мной моё долголетие, но до недавних пор из нашей расы была лишь я одна… Аликорнов не может — и не должно — быть много, но я мечтаю о тех днях, когда нас станет хотя бы дюжина…
Принцесса рассказывала это тихо, будто бы для себя. Почему-то не покидало ощущение, что сказанное — не для моих ушей, что-то очень личное.
По крайней мере, ты своё одиночество могла хотя бы со смертными разделить, — с какой-то неприязнью мысленно уязвил я Селестию, но сразу одёрнул себя: это не только и не столько её вина. Она, в конце концов, правитель государства и обязана защищать его — что и сделала. Найтмер выполнила свой долг, сражаясь с Тией, Тия — свой, защищая Эквестрию. А Луна предала нас обеих. Ты очень рискуешь, подпуская её к себе, Селли — куда больше, чем рискуешь, подпуская близко меня…
— К родным? — всё же решился я упомянуть царапнувшее слух слово.
— Моя дочь родилась единорогом, — задумчиво, с печальной улыбкой, ответила Тия на моё недоумение. — Она умерла от старости в восемьдесят три. Практически у меня на глазах…
Я заторможено кивнул, пытаясь переварить информацию.
— С другой стороны, ныне живёт её — и, соответственно, мой — прямой потомок, принц Блюблад, в некотором смысле продолжающий дело моей дорогой Санбим, помнящий и почитающий её, как своего древнего предка… Эгоистично желать вернуть её лишь из своего желания, верно? — Тия слабо улыбнулась. — Она прожила хорошую жизнь. И, порой, я ловлю себя на мысли, что завидую ей… — принцесса глубоко задумалась, устремив взгляд в никуда.
…
Я неспешно прохаживался из стороны в сторону и жалел, что нету рук, чтобы заложить их за спину. Да и сдвоенный цокающий звук шагов тоже мало напоминал привычное буханье толстых подошв тяжёлых берцев по полированному бетону.
Навернув ещё круг, я поморщился: метроном из шагов, под который всегда легче думалось, был безнадёжно испорчен: «Цо-цок, цо-цок, цо-цок, цо-цок» скорее сбивало непривычным ритмом, чем помогало. Недовольно фыркнув, я остановился на месте.
Да уж, заставила Тия понервничать… Нет, могу понять её беспокойство по поводу малочисленности аликорнов, но надо же ей было умудриться так это подать!
Я нервно поёжился.
Понять-то могу, конечно, но участвовать в исправлении этой ситуации как-то не горю — вымя между ног несколько демотивирует…
Впрочем, хрен бы со всем этим! Меньше думать на эту тему надо — здоровее будешь…
После поговорили за полёты и магию. Тия рассказала, что телекинезом осязать — это правильно и хорошо: чувствительность у него в нормальном состоянии не сильно уступает копытам, и то, что я сейчас им едва чувствую — это, исходя из вероятной идентичности моего и Луны диагнозов, должно со временем пройти. Правда, вместе с магическим осязанием вернётся также нормальная чувствительность рога и цепляться им за что-либо станет гораздо больнее. Поинтересовавшись, не являлся ли рог когда-то естественным оружием древних единорогов — острый, длинный — узнал от Селестии ещё один любопытный факт: являлся и, что интересно, является до сих пор. Можно усилием воли заблокировать ток магии в роге — это не позволит колдовать, зато и чувствительность снизит почти до нуля, что позволит-таки неиллюзорно навтыкать кому-нибудь: рог, как-никак, кость, и достаточно прочная. А вот при активном применении магии чувствительность, наоборот, заметно возрастает, и удар по рогу в такой момент может, при достаточной силе, привести даже к потере сознания от болевого шока.
Затем разговор плавно перетёк на полёты, но развить тему мы уже не успели: Тия взглянула на часы, округлила глаза и срочно потащила меня к тауматологу.
Оказалось, во дворце есть собственная больница, укомплектованная по последнему слову магии, но, как я понял, без постоянного персонала: нужного специалиста, аттестованного как достойного для лечения королевской особы, вызывали сюда по мере необходимости с основного места работы. И специалист этот, судя по всему, уже пришёл, а мы тут, похоже, заболтались немного…
В общем, перебросила принцесса нас обоих телепортом в медицинское крыло и, оставив меня мерять шагами приёмную, пошла вводить своего дохтура в курс дела.
О, а вот и она, похоже: слышу приближающиеся шаги за дверью.
— Извини за эту задержку, Найтмер, — вышла ко мне принцесса. — К сожалению, рассказать всё заранее у меня не было возможности. Входи, тебя уже ожидают, — Тия посторонилась, уступая мне дорогу. — Сейчас мне нужно идти, но я вернусь за тобой, когда вы закончите.
— Слушай, зачем вообще эта секретность? — подавшись было вперёд, остановился я посреди шага от пришедшего на ум вопроса. — По-моему, тут пол-дворца уже знает о моём присутствии. Стражники, слуги… Понивилль ещё…
— Слуги? — выгнула бровь Тия. В её взгляде мелькнуло какое-то предвкушение. — Слуги тебя никогда не видели.
— А подушку новую мне под голову?.. — я не договорил, почувствовав, как лицо заливает краска под победным взглядом Селестии. Догадка стояла перед глазами.
— О, пустяки, — хихикнула аликорна. — Мне было несложно.
— Мне сложно, — буркнул я, стряхнув гриву на лицо, чтобы спрятаться за ней. — Зачем ты вообще это сделала?
— Тебе без подушки неудобно было, — чуть смутилась Тия в ответ. — А позаботиться кроме меня некому.
— Я бы спросила, к чему тебе заботиться и как это вытекает из «просто второго шанса», но… — я безнадёжно отмахнулся. Всё равно эту лошадь никогда не пойму… — Ты лучше скажи, как секретность здесь сочетается с Понивиллем?
— Жители Кантерлота слишком важные, чтобы их интересовали слухи из какой-то там глубинки, — невесело улыбнулась принцесса. — Тем более, Понивилль, находящийся рядом с Вечнодиким лесом, славится как место, богатое на всякие события… В порядке вещей анекдоты в духе: «На Понивилль напал огромный голодный дракон, но местные жители не заметили этого за повседневной рутиной.» или «Самое разрушительное за последние два века наводнение, обрушившееся на Понивилль, удостоилось в местной газете очерка в разделе 'юмор'». Так что в слухи оттуда мало кто верит всерьёз, ну, а раз Понивилль не пылает на горизонте, а в Кантерлот оттуда не прибывают беженцы, значит и появившаяся там Лунная Пони — это только слух.
— Понятно, — усмехнулся я на анекдоты принцессы. Последний понравился. — Ладно, пойду.
— Вскоре увидимся, — кивнула Селестия и, с озорной улыбкой поправив мне гриву, телепортировалась.
Я почувствовал, что краснею снова. Да зачем она?!. Что я?.. Зараза, она ведь специально! Специально ведь!!!
Возмущённо фыркнув, я распахнул дверь и вошёл.
За спиной раздался сдавленный смешок. Показалось, наверное…
…
Войдя в уже знакомые гостевые покои, я со стоном рухнул на кровать и перекатился на спину, свесив голову с края, расправив крылья, а ноги оставив полусогнутыми расслабленно торчать вверх. Наконец-то вечер!
Голова гудела, рог покалывало, по всему телу гуляло фантомное ощущение лёгкой щекотки от диагностических заклинаний…
Уработала эта докторша… Сволочь высокомерная. Как она посмела вообще?! Тут может быть только одна высокомерная сволочь — это я! Мысль вызвала усмешку.
Но кобыла оказалась, кроме шуток, не подарок. Хорошо хоть большую часть времени ей хватало мозгов перемывать кости кому-нибудь другому, а не лично мне: всё же побаивалась и старалась демонстрировать в отношении меня отрешённый профессионализм. Но вот про остальных говорить вообще не стеснялась, являя собой пример страшного сочетания высокомерия и самовлюблённости со словоохотливостью. «Что? «Поменьше пользоваться магией»? Жаль, что вы совершенно не потрудились запомнить точный диагноз, хотя я по одной этой, с позволения сказать, «рекомендации» могу с уверенностью констатировать, что он настолько же далёк от действительности, насколько поставивший его примитивный деревенский ремесленник далёк от настоящего врача, вроде меня! Тут любому мало-мальски квалифицированному медпони с одного взгляда должно быть понятно, что имеет место редкий частный случай атипичной общей магической недостаточности!» — и далее в том же духе, затыкаясь лишь изредка. Было терпимо, пока эта сплетница не освоилась и не перестала меня бояться, быстро растеряв весь свой отрешённый профессионализм… Хватило моего терпения до того момента, когда докторша, вконец осмелев, взялась не по делу комментировать меня и даже строить какие-то планы! Вслух!!! Что, де, «вы, конечно, не писанная красавица, но если проявите должное усердие, то мой непутёвый братец, возможно, и обратит в вашу сторону внимание. А союз с приближённой к самой принцессе семьёй положительно скажется на вашей плачевной репутации…» Впрочем, когда у неё перед носом в дверцу массивного деревянного шкафа прилетел мой накопытник, заставив шкаф с дребезгом пошатнуться и оставив в древесине солидную вмятину, она свою ошибку поняла и, вздрогнув под моим бешеным взглядом, наконец, умолкла. Больше слов не по делу я от неё за вечер не услышал. Извинений — тоже. Видимо, подобное было «ниже её достоинства». Моего настроения, в любом случае, это не испортило: полные ужаса глаза на побелевшем лице быстро восстановили его до исходного благодушного состояния.
Доделав свою работу, Хабрис отчиталась Селестии, демонстративно не глядя в мою сторону, и поспешила покинуть общество «преступницы с ужасной репутацией», ну, а я, коротко обсудив всё с Тией был телепортирован к уже знакомой комнате с извинением за поведение подданной и пожеланием хорошо отдохнуть.
Что же до диагноза и его последствий, то для меня мало что изменилось, кроме строго противоположной рекомендации — почаще прибегать к использованию магии, но не применять ничего сложного, чтобы не перегореть. Собственно, пол-вечера этим и занимался, таская телекинезом разные грузики, заливая свою энергию в кристаллы и вытягивая её назад, зажигая и гася светляки и тому подобное. Зачем — Селестия его знает, мне разобиженная тауматолог рассказывать подробно не стала, лишь передав отчёт принцессе, а я и не настаивал, относясь к происходящему как к тренировке, отнюдь не лишней в моих условиях.
Вообще, конечно, день тот ещё получился… Утром и вовсе думал, что есть шансы его не пережить, но нет, пережил. Ещё помучаюсь какое-то время. Обед с Тией после тоже небезынтересно прошёл. Потом была докторша… дурная малёхо… Укатала, зараза, всякими упражнениями, но это только на пользу пойдёт. По крайней мере, гашение и зажигание местных магических лампочек у меня сложностей больше не вызовет — напрактиковался. Коротко усмехнувшись, отработанным усилием вытянул энергию из светильника, погрузив комнату в темноту. Ладно. Спать уже пора. Я расслабленно распластался на кровати, устраиваясь поудобнее, и прикрыл глаза…
Ещё, кстати, хочу порекомендовать классный, но, к сожалению, недооценённый фанфик о мире вечной ночи, где Найтмер Мун тысячу лет назад победила Селестию... и вскоре та должна вернуться из изгнания.
Найтмерквестрия: под пологом вечной ночи
Здесь на сайте его пока нет, но автор обещал когда-нибудь выложить.