Лишняя

1. Простой вопрос

Странно всё. Для мёртвого я слишком много думаю. А остаться в живых после такого — шансов никаких, даже в теории. Яркий получился финал, из серии «хоронить будет нечего».

Удивительно ли, что чувствую я себя ужасно?

Удивительно, потому что чувствовать мне сейчас вообще ничего не положено, по идее…

Болит правая нога, саднят рёбра, опять же, с правой стороны, во рту чувствуется характерный металлический привкус крови, а в раскалывающейся на части от боли голове — полный сумбур из хаотично мечущихся мыслей, которые с трудом удаётся ухватить.

Ничего не соображаю… Наверное, это в таком состоянии люди задают себе вопросы вроде «кто я?» и «где я?» Мысль кажется нелепой, но ухватить другие никак не получается. А почему бы и нет, в принципе? Вопрос несложный.

— «Кто я?»

…

Существует такое незабываемо гадкое ощущение, когда на экзамене берёшь билет и видишь в нём хорошо знакомый тебе вопрос с простым и очевидным для тебя ответом. Ты одним из первых уверенно подходишь к преподу, садишься, зачитываешь этот вопрос, дождавшись разрешающего кивка открываешь рот для этого самого простого и очевидного ответа… и с ужасом понимаешь, что сказать тебе нечего! Ещё минуту назад хорошо известный ответ начисто стёрся из памяти! Ты недоумённо пялишься на предательский билет: «Я знаю этот вопрос! Там же совершенно очевидный ответ! Ничего сложного! Как же там было?!» Препод иронично выгибает бровь, мол: «От уверенно вышедшего первым храбреца я ожидал большего.» Ты в прострации слушаешь, как в давящей тишине аудитории тикают часы, а в голове бьётся только одна мысль: «Я знаю, я точно знаю! Как же там было-то?!»

Пожалуй, это было бы даже забавно, если бы такое ощущение не вызывал действительно тривиальный вопрос: «кто я?»

Пытаюсь успокоиться.

Так, по порядку: что я помню? Я человек. Мужчина. Так, что ещё? Тяжело сосредоточиться, мысли путаются, мечутся, сталкиваются между собой… Имя, как меня зовут?

…

Ничего. Пусто. Страх скользкой холодной змеёй заползает в сердце. Нет. Нет-нет-нет! Собственное имя — это не то, что можно просто взять и забыть! Вспоминай!!! НУ!!!

…

Так, успокоиться! Паникой делу не поможешь! Просто надо попробовать с другой стороны: как меня называли другие? Родственники, друзья?

…

А вот теперь мне действительно стало страшно.

У меня были родственники и друзья, были! Я знал это абсолютно точно! Но я не мог вспомнить ни их лиц, ни имён — ничего! Я лихорадочно перебирал в мыслях воспоминания: обрывки каких-то разговоров, эмоции, чувства… Разговоров с кем?! К кому эти чувства?! Я почти физически ощущал, как страх перерастает в липкий ужас.

Как это возможно? Что делать? Я не мог этого забыть! Неужели я всё забыл? Что я вообще помню?

Вцепляюсь в последнюю мысль, как утопающий цепляется за соломинку. Её логичность и рациональность позволяет хоть и с горем пополам, но отогнать подступающую панику. Может, смогу найти зацепки в других воспоминаниях? И тогда, по цепочке, вспомню всё! Точно!

Удивительно, но обезличенная информация вспоминается без труда и пугающе чётко. Порядок расположения клавиш на клавиатуре, порядок разборки-сборки АК-74М, устройство парового двигателя, действенный способ очистки чайника от накипи, рецепт салата «Мимоза» — всё в деталях и подробностях, многие из которых, казалось бы, давно забыты за ненадобностью. И, увы, полное отсутствие хоть каких-то личных данных. Но, по крайней мере, то, что я помню хоть что-то, помогает немного прийти в себя. Паника постепенно сменяется равнодушной опустошённостью и тоскливой горечью об утрате чего-то очень важного, чего-то… нет, я не помню, чего.

Тяжкий вздох вырывается сам собой.

А, блин! Больно! Глубокий вдох отозвался резким болезненным уколом в правом боку. Что со мной? Где я вообще? На фоне навалившейся апатии эти вопросы мало меня интересовали, но я усилием воли переключил на них внимание, просто чтобы не думать о… не думать.

Сосредотачиваюсь на ощущениях. Голова раскалывается: в лоб будто загнали раскалённый штырь. Глаза закрыты. Лежу на животе, покрытие твёрдое, прохладное, похоже на бетон. Поза неудобная, левая рука, на которой покоится моя бедовая голова, затекла и почти не чувствуется. Правый бок неприятно ноет, будто сильно ударился. Ничего особенного вроде бы, но то, как это «неприятно ноет» превращается в резкие, болезненные уколы при глубоких вдохах, наводит на не самые оптимистичные мысли. Правой ноге, похоже, тоже досталось, но пока непонятно, насколько сильно. Во рту — пустыня и характерный металлический привкус крови. А ещё… слышу голоса? Точно, кто-то разговаривает, только слышно как через подушку, слов не разобрать. А вот всхлипы разобрать получается. Что тут, к лешему, происходит? Не нравится мне это всё…

Открываю глаза. Передо мной — небольшое каменное возвышение, разговор слышен где-то за ним. Приподнимаюсь, вытягивая голову над возвышением…

…Уронив голову обратно, прикрываю глаза и пытаюсь осознать увиденное. Вот и что мне теперь со всем этим делать? Либо с головой всё ещё хуже, чем казалось ранее, либо, как говорится, одно из двух.

Опознать увиденную картинку не составляет большого труда для моей избирательно дефектной памяти. Восемь разноцветных лошадок: большая белая с разноцветной гривой, развевающейся, будто на ветру, обнимает крылом тёмно-синюю поменьше — обе ревут в три ручья, что-то говорят друг другу; остальные шесть обступили их полукругом. Что делают — с моего ракурса не видно, но у единственной из шести, чью мордочку я вижу, глаза на мокром месте и она украдкой смахивает слёзы копытцем. Вокруг — разгромленный зал: большие стрельчатые окна без стёкол, потрескавшиеся, увитые плющом колонны, пробитый во многих местах потолок.

Мультик смотрел, поэтому память в подробностях докладывает об увиденной ситуации: Элементы Гармонии освободили принцессу Селестию и вернули на светлую сторону силы её сестру, принцессу Луну. И случилось это только что, в полуразрушенном замке Двух Сестёр, где-то в Вечнодиком лесу, что лежит в дружелюбной магической стране Эквестрии.

Можно было бы, конечно, порассуждать на предмет: «В какой из психбольниц города я лежу», но… Какой смысл в этих размышлениях, если выжить мне не светило никак?! Тем более, всё так реалистично ощущается… Ну, а если попробовать исходить из реальности ситуации, то возникает вопрос: а от чьего лица здесь присутствую я? Если правильно помню канон, то кроме этих восьмерых тут больше никого не должно быть. Собственной персоной лежу? Если и так, я этого даже не пойму: память о собственной внешности отправилась следом за именем. Невесело усмехаюсь этой мысли.

Снова открываю глаза, скашиваю взгляд на левую руку… Нет, это, определённо, не рука! Длинная, в чём-то даже изящная конечность, покрытая чёрной шёрсткой, на конце — немного помятый и исцарапанный серебристый… как это назвать? Больше всего напоминает какую-то деталь доспеха. Проклятье, туплю как двоечник на экзамене! Раз это не рука, значит, это — нога, а на ней — накопытник! Я, получается, теперь пони, что ли? Ну офигеть теперь…

Так, стоп: на краю сознания маячит нехорошее предчувствие. Что-то показалось подозрительным, кольнуло глаз… Что? Чёрная, бархатистая на вид, шёрстка? Да вроде нет, не она… Нога? Нога вместо руки — это как-то… но нет, дело и не в ней тоже… а точнее — не совсем в ней: накопытник! Высокий, почти до колена, серебристый, немного потрёпанный. И видел я подобные в мультике только у…

Отдираю присохший к нёбу язык, провожу им по зубам — натыкаюсь на изрядных размеров клыки, не то что для пони — для человека-то нетипичные! Особенно если учесть, что их аж по восемь штук сверху и снизу! Самые длинные, по краям необычной, почти прямоугольной челюсти, сантиметра три, если не все четыре, слегка загнуты внутрь, тонкие и острые. Учитывая эти наблюдения, своё состояние и ситуацию вокруг…

Я тут паниковал, что не знаю, кто я? Что ж, теперь, похоже, знаю. Твою мать.

2. Дом разделённый

С чего я там сегодня начал? С вопроса «Кто я?» Вот и ответ теперь есть на него: аликорн, кобыла, зовут Найтмер Мун, работаю злодеем, тираном и узурпатором. И в самое ближайшее время меня уволят за служебное несоответствие с волчьим билетом прямиком на луну, лет так на тысячу.

Вздрагиваю. Человек начинает съезжать с катушек где-то через полтора-два месяца полного одиночества. Окажись я на луне — от меня уже через год ничего не останется. Не хочу! Не хочу вот так! Даже умереть будет лучше, чем смотреть за угасанием собственного разума при полном осознании своего бессилия…

И как только Найтмер смогла это выдержать? По спине пробегает холодок, когда я внезапно понимаю: а она и не смогла — иначе меня бы тут не было. Что же с ней стало?..

Внезапно начинает кружиться голова, всё вокруг уплывает куда-то в темноту, и на меня обрушивается водопад чужих воспоминаний, из которого моментально перегруженный разум успевает лишь хаотично выдёргивать некоторые фрагменты…

…Ночь. Ярко светит огромная луна, сверкают на тёмном небе бесчисленные звёзды. Стою на балконе и смотрю на спящий город. Не горит в окнах свет, пустынны улицы. Ни любующихся звёздами парочек, ни патрулирующих стражников, ни хотя бы подвыпивших гуляк, возвращающихся домой из таверны. Вновь обращаю взгляд к небу. Что я снова делаю не так? Столько труда вложено в эти прекрасные созвездия, но никто не смотрит на них. Может быть, я не всё продумала и ночь недостаточно прекрасна? Да, наверное, так и есть. Возможно, стоит добавить к луне и звёздам что-то ещё? И всё-таки мне обидно: снова где-то ошибка, снова никому не нравится моя ночь. Не получается сдержать вздох…

…Да! То, что нужно! Какая красота получилась! Немалую область на ночном небе теперь занимает живописная туманность, словно облако со звёздами. Ну и тяжело же оказалось создать её на небосклоне! Удивлённо понимаю, что устала и хочу спать. Ночью! Снова бросаю взгляд на фантастически выглядящую туманность. Нет, оно того стоило, определённо. Эта ночь точно всем понравится! После такого можно и поспать. Улыбаюсь…

…Спускаюсь к завтраку, в кои-то веки не уставшая от бессонной ночи, а свежая и выспавшаяся. Душа поёт.

— Здравствуй, сестра!

— Здравствуй, Луна. Давно не видела тебя в таком приподнятом настроении.

— Тия, ты видела мою ночь сегодня? Наверняка же опять допоздна засиделась с документами? Или на рассвете, перед подъёмом солнца? Скажи же, замечательно получилось? Тебе понравилось? — не могу удержать эмоции и забрасываю сестру вопросами.

— Ночь? Извини, Луна, но, боюсь, я не уделила ей должного внимания. Столько работы в последнее время… — Тия виновато улыбается.

— Я… я понимаю, — хорошее настроение улетучивается, как дым. — Завтра повторю, так и быть. Обещай, что посмотришь, хорошо?

— Хорошо, Луна, обещаю, — сестра снова улыбается, на этот раз ободряюще. Упавшее было настроение немного повышается…

…Горечь, обида, гнев.

— Сестра, ты обещала!

— Мне жаль, что так вышло. Мои королевские обязанности потребовали моего внимания и…

— Просто я тебе не нужна! — обвинение само срывается с губ. Сколько раз я уже слышала от неё подобные оправдания по самым разным поводам?

— Принцесса Луна! Прекратите истерику и держите себя в копытах! Что Вы себе позволяете? — передо мной не сестра, передо мной — Её Величество Королева Селестия Эквестрийская. Тяжёлый, равнодушный взгляд, ровное выражение мордочки, лишь гневно раздуваются ноздри. Ничего ей не жаль! Ей просто всё равно. Смаргиваю не прошеные слёзы.

— Как Вам будет угодно, Ваше Величество, — голос предательски дрожит. — Разрешите удалиться в свои покои?

— Ступайте, принцесса…

…Проклятые слёзы всё никак не закончатся! С ненавистью смотрю в зеркало перед собой.

— Почему она так поступает? Почему какой-то званный ужин в компании этих наглых, недалёких дворян ей важнее, чем я, её сестра? — спрашиваю я в пустоту комнаты и снова зло смахиваю слёзы.

— Потому что я для неё не сестра, а принцесса Луна Эквестрийская! — отвечаю сама себе, — я должна выполнять свои обязанности и… как там она любит говорить? «Не позволять личным чувствам мешать делу!» — старательно передразниваю Селестию. Стук в дверь, в проёме возникает пегас-посыльный. Даже разрешения войти не дождался, скотина.

— Ваше Высочество! Её Величество королева Селестия изволит… — в словах «Ваше Высочество» мне слышится лёгкое пренебрежение.

— УБИРАЙСЯ ОТСЮДА!!! — ударная волна Кантерлотского Гласа выносит посланца королевы за дверь. С грохотом захлопываю её телекинезом и блокирую магическим щитом. — Мне лягать, что там изволит эта солнцекрупая кляча! Пусть катится к вендиго со своими «изволеньями»! — Сама не понимаю, рада ли я тому, что последние фразы не выйдут за пределы этой комнаты благодаря щиту или наоборот, жалею об этом. Совершенно неаристократично плюхаюсь обратно на подушки перед зеркалом. На душе пусто и гадко…

…Вечер, скоро поднимать луну. Шагаю по улицам нелюбимого мной Кантерлота в сопровождении нескольких стражников. Куда? Куда ноги несут. Замок, что мы когда-то вместе создавали с сестрой, больше не получается назвать домом. Ещё недавно родные стены теперь давят на меня. Даже замковый сад не приносит былого покоя. Не знаю, почему в поисках душевного спокойствия мои крылья принесли меня в столицу — едва ли его можно найти здесь. Мельком обращаю внимание на кланяющихся мне прохожих. Приветствие: «Ваше Высочество!», — краткий, быстрый поклон — всё это в рамках этикета, но не более того. Ни восторга, ни уважения: просто потому что положено так. «Не то, что сестре!» — влезает горькая мысль. Между тем, места, куда я забрела, мне не знакомы: я явно где-то в стороне от основных улиц. Слышу, как неподалёку играют жеребята.

— Ред! Брик! Пора домой! — зовёт, по-видимому, этих жеребят кобылка.

— Ну ма-ам! — тянут два разочарованных детских голоса.

— Скоро совсем стемнеет! Завтра доиграете. Давайте скорее, ужин стынет!

— Эх. Пошли? А то мама расстроится, — говорит один из жеребят, кобылка.

— Пойдём, Ред, — отвечает жеребчик. — И зачем только эта ночь нужна? Я не устал ещё!

— Угу, — вздыхает кобылка, — могли бы ещё поиграть.

Слышу скрип собственных зубов…

…Помирились с Селестией после того случая. Ну как, помирились… все нужные слова были сказаны и приняты, но какая-то отчуждённость так и осталась трещиной между нами. Не покидало ощущение, что эта трещина дальше будет только расти.

— Тия? — откладываю очередную папку с документами на край стола.

— М? — отрывает взгляд от бумаг сестра.

— Почему никому не нужна моя ночь? Почему все так любят твой день, твоё солнце, а на то, что делаю я, им всем всё равно?

— Луна, ты опять? — Селестия со вздохом закатывает глаза. — Ты напрасно драматизируешь! Твои ночи позволяют нашим подданным отдохнуть и набраться сил перед следующим рабочим днём, они очень нужны!

— Именно поэтому ты тогда не пришла, что они «очень нужны», — тихо, скорее, для себя, ворчу я.

— Я извинилась! — как она услышала? — И вообще: отвлеклись немного? Отдохнули! Работаем дальше, документы сами себя не подпишут!

— Тия…

— Луна! О мелочах можем поболтать потом! Всё, за дело, — отрубает королева.

О мелочах? Всё, что я делаю, для неё — мелочи! И для неё, и для всех остальных пони! Так, нечто незначительное… со вздохом притягиваю папку к себе. Буквы в глазах почему-то расплываются…

…Снова подушки, снова зеркало.

— Я здесь лишняя, — это звучит без особых эмоций. Просто констатация факта. Понимание того, что пропади я завтра без следа, заметит это только Селестия… и то, если через пару дней.

— Нет, я нужна сестре, нужна Эквестрии! Я поднимаю луну, помогаю Тие разгребать документы, проводить приёмы и церемонии, разбираю некоторые дела в судах…

— Только вот моя луна и мои ночи никому даром не нужны, а с приёмами и документами королева и без меня легко справится. Найдёт пару секретарш посимпатичнее и готово дело.

— Но им она не сможет доверять так же, как мне!

— Ну да, будто она мне доверяет! Если работа с документами, то мне она спихнёт какую-нибудь официальную программу королевского малого приёма, а бюджет верстать будет сама, а на предложение помочь пошлёт куда подальше: заниматься законом о должном уходе за свиньями или чем-то ещё столь же нужным и важным! Если судебная тяжба, то мне она свалит спор за метр забора между фермерами, а дело о преднамеренном убийстве будет разбирать сама! Это что угодно, только не доверие! — зло цежу последние слова зеркалу.

Понимаю, что только что сидела и вслух, с выражением, разговаривала сама с собой. Наверное, это должно вызывать страх и беспокойство за своё состояние, но почему-то вызывает только горькую усмешку.

— Приятно хоть иногда поговорить с умной пони, а, Луна? С той, которая тебя понимает, — тихо смеюсь. С ума схожу? Почему-то эта мысль вызывает лишь чувство лёгкой досады…

…Стою на балконе и смотрю на закат. Нужно поднимать луну, украшать небосклон созвездиями, скоплениями… не хочу. Кому это нужно, тот пусть и украшает! Если никому не нужно, то и мне не нужно! Надоело! Всё надоело!

— Луна, добрый вечер, — мягко здоровается подошедшая сестра. Как давно мы с ней просто разговаривали обо всём и ни о чём за чашечкой чая?

— Вечер, Тия. Насчёт доброго — не уверена.

Вздох за спиной.

— Опять хандришь? — с лёгким укором в голосе интересуется Селестия.

— А есть повод веселиться? — грустно хмыкаю ей в ответ. — Я его не вижу.

— А подъём луны и ночь — разве не повод? Ты всегда любила свои ночи, — чувствую в голосе сестры улыбку.

— Которые никому, кроме меня не нужны, — снова вздох, на этот раз демонстративно глубокий. На что угодно спорю, сопровождаемый фейсхуфом. — Я устала, Тия. И от красивых, но никому не нужных ночей в том числе. Я не стану поднимать луну и создавать звёзды сегодня. Спорю, бездонную, чернильную тьму над головой всё равно никто даже не заметит.

В повисшей на несколько секунд неуютной тишине слышно, как об стекло бьётся муха.

— Принцесса Луна, позвольте напомнить Вам, что у Вас, как у принцессы Ночи, есть долг перед Эквестрией и её подданными! И Вам надлежит исполнить его как полагается, невзирая на чувства! Так же, как Мы, королева Селестия, исполняем свой! — я даже спиной ощущаю, как королева сверлит меня гневным взглядом своих фиолетовых глаз.

Ей всё равно, что я чувствую, и что со мной происходит. Она не понимает меня. Я ненавижу её, эту бездушную королеву, которую всё чаще вижу на месте своей сестры. Прикрываю глаза, нащупываю свою связь с луной, не глядя вбухиваю энергию, практически рывком выдёргивая луну на небосклон.

— Довольна? Всё, я спать, — зло выплёвываю слова королеве и, резко развернувшись, практически вылетаю с балкона в зал, с трудом подавив желание оттолкнуть удивлённую Селестию с дороги…

…Подушки, зеркало.

— Раз никто не любит твою ночь, значит, нужно их заставить! Пусть ночь длится вечно! И тогда все увидят…

— Нет, насильно мил не будешь!

— Единицы пони вообще обращали внимание на красоту ночи! Остальные просто не знают, чего теряют и от чего отказываются! Ты стараешься, а что взамен? Равнодушие, безразличие и даже пренебрежение! Так не может продолжаться!

— Это не то, чего хотел бы мой народ! Не то, что нужно Эквестрии! И моя сестра…

— И много осталось от твоей сестры в этом воплощении высокомерия, Луна? Может, тебе и нужна сестра, но ей — нет! «Исполняйте свой долг, принцесса!» — это всё, что ей нужно!

Я потрясённо разглядываю своё отражение в зеркале. Хочется возразить что-то, но возразить нечего. Куда делась моя добрая старшая сестрёнка Тия, которая любила меня и помогала мне? Да, я сегодня повела себя как обиженный жеребёнок! Но такое, к моему стыду, и раньше случалось. И Тия подходила, обнимала, спрашивала: «В чём дело?», ободряла свою глупую младшую сестрёнку. За последнее время она сильно изменилась, и совсем не в лучшую сторону.

— Так и я изменилась не в лучшую сторону, — грустно хмыкаю зеркалу. — Ною больше, чем обычно. У Тии и без этого проблем хватает, вот и срывается она.

— На тебе. Не на слугах или стражниках, не на надоедливых аристократах, а на своей сестре!

— Мы друг другу не чужие, она надеется, что я пойму её состояние и… — пытаюсь я убедить сама себя. Непроизвольно вырвавшийся надрывный вздох показывает, что получается откровенно плохо…

…Стремительно врываюсь в рабочий кабинет Селестии.

— Сестра, надо поговорить. Безотлагательно!

— Что, Луна? — недовольно отзывается Тия. Похоже, догадывается, о чём пойдёт речь и явно не горит желанием это обсуждать.

— Будь так добра объяснить, куда подевались все мои гвардейцы-фестралы, и почему сегодня я обнаружила вместо них твоих дворцовых стражей?!

— Тут… сложно всё, Луна, — Селестия поморщилась, — в городе за неделю пропали два пони и городская стража до сих пор не может обнаружить их следов…

— И что? При чём здесь мои гвардейцы?!

— Луна, дослушай! Тебе же прекрасно известно, как в народе относятся к твоим созданиям! Вчера ко мне пришла целая делегация аристократов и других жителей города: они высказали подозрения, что это может быть…

— Дело копыт моих гвардейцев? Это полная и беспросветная чушь!!! И ты прекрасно это знаешь!

Селестия смерила меня долгим недовольным взглядом. Я мрачно уставилась на неё в ответ. Она не могла поверить в этот бред!

— Пони боятся твоих фестралов. Мне пришлось своей властью временно отослать их из дворца до тех пор, пока не будет проведено расследование, чтобы не нагнетать ситуацию в городе! Сестра, обещаю, как только всё вернётся в норму, я немедленно распоряжусь вернуть твою гвардию обратно.

— Тия! Ты отлично знаешь, как фестралы относятся ко мне! Они никогда не сделали бы ничего подобного без моего прямого приказа! Или ты доверяешь каким-то там аристократам больше, чем мне? — гнев туманит разум, я почти рычу на сестру. Селестия явно чувствует себя виноватой, раз ещё не сорвалась на свой любимый приказной тон. — Ты мне вообще доверяешь, хоть немного? — не знаю, какого ответа я жду. И хочу ли я вообще его услышать. Я собираюсь взять свои слова назад, но Тия отвечает быстрее:

— Доверяю, Луна, — она несмело улыбается мне.

Лицемерная ложь. Гнев как-то разом улетучивается, уступая место тоскливому безразличию. Лучше бы она промолчала, чем вот так… Или послала бы меня своим любимым: «Принцесса Луна, Ваше поведение…»

— Доверяешь, значит… — мой голос звучит тихо и бесцветно. — Именно поэтому я узнаю о случившемся не заранее от тебя, а постфактум от незнакомого стражника. Ладно, не буду больше мешать работать, — в тишине покидаю кабинет, аккуратно прикрывая за собой дверь. В моей душе пусто и холодно…

…Берег озера. Ночь, вокруг тихо и пустынно. Всматриваюсь в отражение в воде. Оттуда на меня смотрят светящиеся бирюзовые глаза с вертикальным зрачком. Оказывается, ненависть может быть действительно могучим источником энергии. Улыбаюсь своему отражению: отражение скалит свои хищные клыки в ответ. Облик идеально соответствует моему настроению…

…Встреча с капитаном Ночной Гвардии прошла успешно. Впрочем, иначе и быть не могло: мои гвардейцы готовы ради меня хоть дракона зубами загрызть. Хоть кто-то ещё верит в меня. Это они — мой народ! Они, а не пони Эквестрии, которым не нужны ни я, ни моя ночь, ни мои фестралы! Впервые я думаю о том, что в идее Найтмер, предложившей свергнуть Селестию и самой стать королевой Эквестрии, есть какое-то рациональное зерно. Так я смогу позаботиться о тех, кому я ещё не безразлична, стать кем-то действительно нужным и важным. А уж вечную ночь мои фестралы, плохо переносящие яркий свет, определённо оценят…

…Снова я перед зеркалом в своих покоях.

— Капитан заверил меня в абсолютной преданности Ночной Гвардии лично мне. Но я всё ещё не уверена в том, хочу ли пользоваться этой преданностью. Особенно, таким образом, как предлагаешь ты.

— А ты видишь какой-то лучший вариант? — на этих словах отражение в зеркале стремительно меняется, и теперь на меня пристально смотрят бирюзовые глаза с вертикальными зрачками. Наблюдаю такое превращение не впервые, но до сих пор видеть его немного жутковато. — Мы уже обсуждали это, и не раз.

— Нет, не вижу, — мрачно признаюсь я зеркалу, — но мне всё равно кажется, что свергать сестру и занимать её место — это неправильно. Пусть мы и перестали понимать друг друга…

— «Сестру», которая не устаёт плевать тебе в душу! Вчера она через твою голову, фактически, сослала твою Ночную Гвардию по прихоти приближённых аристократов, сегодня она запретит фестралам появляться в городах, а завтра выставит из города и тебя саму, потому что дворяне ей скажут, что ты опасна, ненадёжна, да и просто не нужна, и оставлять тебя во дворце…

— Ты сгущаешь краски, Найтмер! Селестия НИКОГДА так не поступит!

— А недавно ты считала, что она никогда не предаст твоего доверия. И что теперь, Луна?

Я не знаю, «что теперь». Мой мир, в котором ещё несколько месяцев назад всё было так прекрасно, расползается на части, как мокрая бумага. Что-то происходит с нами обеими: любимая сестра Тия превращается в высокомерную Её Величество Королеву Селестию, а я… А я нахожу утешение и понимание в компании отражения в зеркале. Даже имя ему дала. И чем дальше, тем сильнее мне кажется, что это уже далеко не просто отражение. Горько усмехаюсь.

— Я — это ты. Мы — части целого, Луна, — отвечает Найтмер. Похоже, последние слова я произнесла вслух. И, похоже, я окончательно сошла с ума, раз мне отвечают отражения…

…Утро, завтрак с Селестией. Давно уже не пересекались за завтраком — в последнее время предпочитаю завтракать одна, в своих покоях, но королева хотела меня видеть, даже прислала официальное приглашение. Надо было накатать ей официальный же отказ на шести листах, да копыта не дошли. Придётся присутствовать.

— Луна, что с тобой происходит в последнее время? Я совсем тебя не узнаю.

А я — тебя, Тия. Горько от того, что давняя мимолётная мысль о растущей трещине между нами оказалась пророческой.

— А что со мной происходит? Не справляюсь со своими обязанностями принцессы? — наверное, не нужно было так говорить, но я не хочу себя сдерживать. Желание просто сбежать из дворца в последнее время превалирует над всеми остальными. Всё здесь опротивело до невозможности. Но — найдут. И Селестия будет долго цедить через губу о моих «обязанностях», «долге», потом приставит два десятка пегасов в качестве «почётного караула», которые будут таскаться за мной даже в столовую и пялиться пренебрежительно: «Поставили за дурочкой истеричной присматривать».

— Вот это и происходит! — в меня обвиняюще тыкают копытом. — Ты стала замкнутой, язвительной, ты избегаешь меня, — по взгляду Селестии мне отчётливо видно, что она и вправду не понимает, что происходит! Прелестно. Вчера она говорит: «Это всё пустая хандра, хватит думать о подобных мелочах!», а сегодня искренне не понимает, в чём дело! Я попробую. Ещё раз. Последний раз!

— Ты не понимаешь меня, Тия. Я пыталась тебе объяснить, но тебе просто неинтересны мои проблемы. Никому здесь не нужна ни моя ночь, ни моя работа с всякими малозначащими бумажками, ни даже я сама никому не нужна! Ты не доверяешь мне, моим гвардейцам… — спотыкаюсь о взгляд Селестии. В нём нет сочувствия или понимания, только разочарование и раздражение.

— Будь так добра, не считай, что тебе одной тут плохо и тяжело! — зло роняет Селестия. — Мне, думаешь, просто? Но я не ною и не жалуюсь, я иду и исполняю свой долг, как надлежит делать и тебе! Результаты моей работы порой тоже кажутся никому не нужными, но это совершенно не означает, что так и есть! — на несколько секунд повисает неловкая пауза. — Мне бы ваши надуманные проблемы, принцесса Луна. Повзрослейте, наконец, — королева резко поднимается со своего места и молча покидает столовую.

В давящей тишине смотрю ей вслед. «Надуманные проблемы!» — набатом бьётся в голове. «Ей не нужна сестра, ей нужна принцесса Луна» — вспоминаются слова Найтмер…

…Знакомое уже озеро, ночь. Передо мной навытяжку стоит могучий фестрал в доспехах Ночной Гвардии. Тёмно-жёлтые, почти оранжевые глаза с вертикальными зрачками внимательно смотрят на меня.

— Ваши бойцы готовы, капитан?

— Да, Великая. К сожалению, нас немного: за отведённое время удалось собрать здесь всего 57 воинов, включая меня. Если бы у нас была хотя бы ещё одна неделя, мы смогли бы выставить более 130 бойцов…

— Мы не располагаем таким временем, Наш верный капитан. Нанести удар придётся тем числом воинов, что удалось собрать к сему моменту. Стража Селестии превосходит Наших гвардейцев числом, но ранним утром большая часть стражи будет пребывать в казармах. Мы, Принцесса Ночи, нашлём на них крепкий сон, в котором они пребудут достаточно долго, чтобы Наша гвардия справилась со своей миссией. Миссия же Нашей Ночной Гвардии будет заключаться в том, чтобы стража Селестии не смогла прийти ей на помощь и помешать Нам сразить её!

— Мы не подведём твоего доверия, Великая! — глаза капитана азартно блеснули в темноте. У моих фестралов-гвардейцев и стражей королевы изначально дружбы не сложилось, что и понятно, в свете общего настороженно-недоверчивого отношения пони к фестралам. А уж после случившегося и вовсе неудивительно, что Ночная Гвардия желает надрать стражам Селестии круп. — Каков будет сигнал к нашему выступлению?

— Взирайте на небо, капитан. Вы не перепутаете его ни с чем другим, — мои губы растягиваются в зловещей, но вполне искренней улыбке.

— Будут ли ещё какие-либо распоряжения, о Великая?

— Будут. Вы хорошо знаете, сколь молодо и невелико ещё племя Наших фестралов. Не рискуйте своими жизнями без крайней на то необходимости.

— Я… Мы… Да, Великая! — Капитан преклонил колено в глубоком почтительном поклоне…

…Всё готово. Нагрудник, высокие защитные накопытники, шлем. Рядом, в телекинетическом захвате парит глефа. Бросаю взгляд в зеркало: броня надраена до блеска, сидит идеально. Когда-то, кажется, целую вечность назад, я так же проверяла снаряжение перед битвой с Сомброй. Только тогда рядом со мной стояла сестра… а теперь она против меня. Как мы могли прийти к такому итогу? Почему?

— Ещё не поздно остановиться, — задумчиво шепчу я отражению.

— Не поздно, но что это даст? — отражение уже привычно стремительно меняется, приобретая хищные черты Найтмер Мун. — Сестре ты больше не нужна, Эквестрии никогда и не была нужна! Так больше нельзя, Луна. И сегодня у нас есть шанс изменить всё!

— Изменить… а к лучшему ли? — сейчас, когда остался всего один шаг, меня как никогда раздирают противоречия.

— Если не может стать хуже, не всё ли равно? Если ты отступишь сейчас, ты никогда не простишь себе этой слабости. Будешь дальше влачить своё жалкое существование игрушечной принцесски и реветь в подушку по ночам от понимания того, что могла что-то изменить, но не стала! Ты этого хочешь?

— Нет, Найтмер, не хочу. Но мне страшно ошибиться. Что если Селестия права? Что если дело действительно во мне?

Неуверенность, страх перед будущим. Почему всё так сложно?

— Хочешь и дальше сносить нападки высокомерной королевы, в которую превращается твоя сестра? Давай! И ты из первых рядов увидишь, как она окончательно превратится в деспотичного тирана, вроде Сомбры.

Непроизвольно вздрагиваю. Найтмер Мун будто видела тот мой кошмарный сон… Мне страшно от того, во что превращается сестрёнка Тия. Как далеко всё это может зайти? Остаётся лишь надежда на то, что её поражение поубавит у неё самомнения. И Найтмер права: если я сейчас ничего не сделаю, и всё придёт к такому финалу — я не прощу себе свою слабость и неуверенность. Прочь сомнения. Отражение в зеркале одобрительно сверкает своими змеиными глазами…

…Замок Двух Сестёр. Здесь всё началось, здесь всё и закончится. Он всегда был для нас с сестрой чем-то особенным: мы вместе искали подходящее место для него, проектировали, строили… Спорили до хрипоты над схемами тайных ходов, ругались, мирились, наконец, находили компромисс… Несмотря на его статус летней резиденции и удалённость от крупных городов именно его я всегда считала своим домом. Теперь же… Впрочем, сегодня всё изменится, и я снова смогу назвать это место домом. Именно отсюда я стану править Эквестрией после своей победы — мне никогда не нравился Кантерлот.

А ещё сегодня день Летнего Солнцестояния, любимый день королевы, по старой традиции — самый длинный в году.

— Как символично, — хмыкаю я.

Пора опускать луну. Вливаю энергию в свою связь с ночным светилом и наблюдаю, как оно неторопливо закатывается за горизонт. Гаснут на светлеющем небе звёзды.

А теперь — приступим! Концентрируюсь на заклинании и направляю его на казармы стражи в замковом дворе. Ну вот, испортила стражникам Селестии послужной список повальной неявкой на посты.

— Зато выспятся, наконец, — усмехаюсь собственной шутке. Остались патрульные и часовые в донжоне и центральных корпусах замка, но их относительно немного, да и после бессонной ночи они едва ли смогут оказать серьёзное сопротивление моей Ночной Гвардии и помешать нашему поединку с королевой.

Селестия не изменила своим привычкам: поднимает солнце нарочито медленно и церемонно, стоя в пафосной позе на огромном балконе самой высокой башни замка, даже несмотря на то, что в отличие от столицы восторженных зрителей здесь — лишь относительно немногочисленные слуги, что и работают тут же, в замке, да несколько жителей скромного посёлка у его стен.

Успеваю вовремя. Королева, прикрыв глаза, нежится в лучах рассветного солнца. Тихо останавливаюсь у неё за спиной. Отставляю глефу в сторону: может, ещё возможно решить всё миром? Совершенно не верю в реальность этой мысли, но робкая надежда не позволяет просто отбросить её. Несколько мгновений, прищурившись, смотрю на рассвет. «Хватит тянуть время! Пора!»

Снова концентрируюсь на своей связи с луной и поднимаю её на небосвод. Селестия, почувствовав, как скрывается в тени солнце, открывает глаза и с потрясённым вздохом впивается взглядом в величественную картину солнечного затмения. Я тоже с восторгом смотрю на дело своих копыт: чёрный диск луны в окружении сияющей солнечной короны притягивает взгляд, в наступивших сумерках снова видны звёзды. Как может не понравиться это фантастическое зрелище? Эта красота, эта ночь должна быть вечной!

Селестия с каким-то потерянным выражением лица оборачивается назад и едва заметно вздрагивает, неожиданно увидев за спиной меня.

— С добрым утром, сестра, — ровным голосом приветствую я её. Теперь всё зависит только от неё и её реакции.

— Луна?! Ты… Но… Почему ты… Что происходит?

— А на что это похоже, Тия? — мрачно усмехаюсь. Внутри пылает отчаянная надежда, что моя любимая старшая сестрёнка сейчас подойдёт, обнимет меня крылом, спросит, что случилось, внимательно выслушает, предложит решение, устраивающее нас обеих… что всё будет как раньше!

Одного мимолётного взгляда хватает, чтобы понять: нет, как раньше не будет. Я снова вижу перед собой не любимую и любящую старшую сестру, а холодную, гордую и равнодушную королеву. В её гневном взгляде без труда читается: «Как она посмела выйти против МЕНЯ?!» Брови сурово сдвинуты, глаза прищурены, слова резки и отрывисты. Я не слушаю, что она говорит: это понятно и так, да и какая мне разница? Я ищу в её глазах сестру — хоть каплю её заботы, сострадания, участия! Ищу — и не нахожу.

Королева заканчивает свою гневную речь и теперь сверлит меня уничижительным взглядом, словно говорящим: «У Вас есть, что сказать в своё оправдание, принцесса Луна?»

— Где ты, сестра? Мне так тебя не хватает… — горько роняю я в пространство. Селестия вздрагивает. Вспыхивает надежда, что не всё ещё потеряно, что где-то в этой глыбе льда ещё жива моя родная Тия…

— Принцесса Луна! В свете происходящего сейчас, Ваше упоминание родственных связей выглядит несколько странно, Вам так не кажется?.. — угрожающе цедит королева. Вспыхивает — и осыпается жирным чёрным пеплом прямо на моё сердце. Будто сама душа выгорает с этими словами, оставляя после себя этот самый чёрный пепел и ледяную пустоту. Всё кончено. Сестры больше нет. Есть только вот эта жалкая, гротескная пародия, похожая на Тию лишь внешне. И я развею прах этого гомункула по ветру! Порву! Испепелю!!! УНИЧТОЖУ!!!

Внутри вместо надежды багровым пламенем вспыхивает ненависть. Чувствую, как мощь бурлит в венах, струится по мышцам. Это чувство похоже на эйфорию, от него на лицо сам собой наползает полубезумный оскал. Обрывается на полуслове обвинительная речь королевы и, когда я распахиваю глаза, я вижу на её лице страх. В остеклении окон я замечаю своё отражение — антрацитово-чёрная шёрстка, светящиеся бирюзовые глаза с вертикальным зрачком, оскаленные в жуткой усмешке клыки. Я — Найтмер Мун, и я возьму своё сполна! Подхватываю глефу телекинезом.

— Тебе больше не придётся страдать ради своего народа и нести бремя этой короны! Я позабочусь обо всём! — низкий, двоящийся голос определённо мне к лицу. Неспешно надвигаюсь на Селестию.

— Луна, что ты делаешь? — срывающимся голосом выдавливает отступающая в сторону второго выхода с огромного балкона королева. Что, страшно стало, «величество?» Спеси-то в голосе поубавилось, это тебе не на забитую несчастную Луну кричать…

— Я становлюсь королевой, «сестра»! — последнее слово буквально выплёвываю. Сестры больше нет, эта жалкая подделка кто угодно, только не она. И за это я утоплю её в крови!

Селестия всё-таки успевает прийти в себя и в последний момент ускользнуть из-под удара: лишь кусок волоса с хвоста остаётся лежать на полу. Королева, понимая, что в полёте я существенно лучше неё, бросается бежать в коридоры замка. Следую за ней. Грохочут металлом по каменному полу высокие серебристые накопытники, парит рядом верное оружие, немало послужившее в прошлом. Я впервые за этот год чувствую себя уверенно и спокойно. Моя победа близка. Скоро все увидят моё могущество! Красоту моей ночи! Будут смотреть на меня с тем же обожанием, с каким смотрели на Селестию! Да, королева слаба, она пытается сбежать от меня. Но ей не скрыться от своей судьбы: замок я знаю не хуже неё — ей не спрятаться. Рано или поздно она устанет или окажется в тупике и тогда ей придётся принять бой. Бой, в котором ей не победить…

…Ветвистая молния растекается по магическому щиту королевы и, в тот же момент, я рывком сокращаю дистанцию, пока она не видит меня из-за идущего рябью поля. Напитанный моей энергией клинок пробивает потерявший стабильность щит Селестии, почти не встречая сопротивления.

— Встречай свою смерть, королева! — короткий злой смех. Увернуться она уже не успеет, а церемониальный золотистый нагрудник защитит от моего удара не лучше бумаги. ЭТО ПОБЕДА!

Перед глазами на какое-то мгновенье встаёт удивительно чёткая картина: сестра, лежащая передо мной на полу, поднимает голову, силится что-то сказать, но с её губ срывается только пугающий хрип и кровавые пузыри. Изо рта, пятная белоснежную шёрстку, толчками выливается кровь. Она обессилено роняет голову на залитый алым пол. Стекленеющие глаза с мёртвым укором смотрят на меня…

НЕТ!

В последнее мгновение успеваю отвести фатальный удар в сторону: вместо того, чтобы пронзить снежно-белому аликорну грудь, лезвие глефы оставляет глубокую резаную рану на левом плече Селестии. Противница с жалобным криком припадает на раненную ногу. Алая кровь на её белой шёрстке выглядит как-то нереально.

— Луна… — ошеломлённый шёпот. Встречаюсь с Селестией взглядом. В её полных слёз глазах отражаются мои собственные: светящиеся бирюзовым светом безжалостные драконьи глаза. Я отвожу взгляд. Я чуть не убила её! Свою сестру! «Встречай свою смерть, королева!» — чувство триумфа и злобного торжества. Чем я стала? «Тем, что она из тебя сделала!» — проносится шёпот в голове. Может, и так. Но я не могу убить её, ведь там, в глубине её души всё ещё может быть жива сестрёнка Тия! Уничтожить это чудовище ценой её жизни я не смогу. Я снова поднимаю взгляд на Селестию.

— Луна, почему?!

— Потому что время слов прошло, королева! — тяжело роняю я в ответ. — Потому что слова Луны были для тебя лишь пустым сотрясением воздуха! И потому что я больше не Луна! Моё имя — Найтмер Мун! Сдавайся, пока ещё можешь, «величество», не заставляй меня идти на крайние меры! — с глефой на изготовку осторожно приближаюсь к неустойчиво стоящей на трёх ногах противнице.

Шаг, ещё… рог Селестии вспыхивает энергией, я создаю щит, чтобы сдержать её атаку, но вместо атаки она исчезает во вспышке телепортации. Далеко прыгнуть не могла, где-то здесь! За спиной! Резко обернувшись, успеваю увидеть, как королева выпрыгивает в окно, вдребезги разнося витраж собственным телом. КУДА?! Не уйдёшь! С яростным рычанием бросаюсь вслед за ней…

…Элементы Гармонии вращаются вокруг зависшей в воздухе Селестии.

— Луна, прошу тебя: остановись! Я виновата перед тобой, да! Прости меня! Только остановись, пожалуйста…

— Хватит этой гнусной лжи, королева! Тебе нет, и никогда не было дела до Луны! Ты не просишь прощения у неё, ты просто пытаешься спасти свою жизнь и свою корону! — на лицо выползает недобрый оскал. Какая она жалкая, эта пустая оболочка, когда-то бывшая моей любимой старшей сестрой, моей Тией. НЕНАВИЖУ! Моя энергия напитывает лезвие глефы, заставляя его светится тусклым бирюзовым светом.

— Луна, не делай этого, ты не такая, сестра! Не вынуждай меня применять Элементы!

— Я такая, какой ТЫ меня сделала! А Элементы не только твои, но и мои тоже! Или ты правда думаешь, что они позволят одной своей хранительнице применить себя против другой? Как нелепо! — разгоняюсь, занося глефу для удара…

…Немыслимо! Непостижимо! Невозможно! КАК?! Как королева смогла извратить Элементы Гармонии, чтобы они не только сработали в копытах этого чудовища, но и причинили вред мне, их хранительнице! Сквозь потоки яркой магии Элементов я вижу рыдающую Селестию.

— Прости меня, Луна! Прости меня! Я!.. Я…

Меня неудержимо тянет вверх, к луне, которая до сих пор скрывает собой свет солнца. Это поражение, но это ещё не конец, королева! Когда я вернусь, ты заплатишь за всё! ЗА ВСЁ!!!

— НЕНАВИЖУ!!!

Темнеет в глазах…

3. Второй шанс

В этой главе есть один момент, который многим покажется ну очень страшным. Крепитесь, будьте сильными, рано или поздно пояснение этой детали будет дано))

Полное ощущение того, что я попал в водяную воронку и тону, захлёбываюсь, увлекаемый этим потоком куда-то в глубину. Сосредотачиваюсь, пытаясь выдавить мысли из головы, резко мотаю ей, пытаясь выбраться из этого потока мыслеобразов — пронзившая лоб и виски боль и волевое усилие, наконец, дают результат, позволяя вынырнуть из чужих воспоминаний в реальность.

О-ох. Это было… Нечто. Словно сам там побывал. Даже предсказать не берусь, что бы со мной стало, продолжи я смотреть дальше. Растворился бы, став той самой Найтмер Мун? Просто изменился бы? Не знаю.

А ещё эти воспоминания почему-то удивительно чётко дали понять, что всё вокруг — реальность, пусть и не родная мне. Когда я только увидел поней, у меня, конечно, проскакивали мысли, что я каким-то невероятным образом выжил и теперь, лёжа под капельницей, смотрю красочные галлюцинации, но после увиденного воспринимать всё как бред почему-то не получалось. Всё было такое… натуральное. Звуки, запахи, ощущения и, главное, эмоции. Тоска и одиночество брошенной всеми Луны, равнодушие и раздражение Селестии, тонущей в бесконечной работе, кипящая ненависть Найтмер Мун к королеве…

Найтмер. Что же она вообще такое? Почему и в какой момент превратилась в личность? Осознавала ли себя или была лишь отражением Луны? Кто же ты, Найтмер Мун?..

Похоже, ответы придётся искать самому, в том потоке сознания, в котором я только что едва не утонул…

Впрочем, сейчас надо бы подумать о вещах более насущных. МНЕ дальше что делать? Выходить на контакт и пытаться убедить всех в своей безобидности? После такого-то весёлого прошлого? Н-да… А если нет — что тогда? Я, мягко говоря, не в лучшем состоянии, а вокруг дикий лес на много километров, населённый всевозможными хищными тварями. Разве что…

Додумать мысль уже не успеваю: из размышлений меня выдёргивает возглас одной из Элементов:

— Эээ… Ваше Высочество, там это… — ёмко изложила суть проблемы Эпплджек и махнула копытом в мою сторону. Картина «Не ждали». Масло, холст. Илья Репин. На мне скрестились взгляды восьми пар глаз, в которых плескалась разнообразная палитра эмоций от страха и настороженности до неверия и даже заинтересованности. Единственная эмоция, общая для всех — удивление на грани шока. Да уж, увидеть Найтмер Мун после воздействия на неё Элементов Гармонии, да ещё и в одной комнате с целой и невредимой Луной никто явно не ожидал.

А я, в свою очередь, понадеявшись на возвышение, которое скрывало меня от их взглядов, не ожидал, что перед уходом кто-то из них обернётся посмотреть в зал от выхода, со стороны которого оно уже не прикрывает, и заметит меня! Впрочем, если верить воспоминаниям Луны, мои «фары» в темноте сложно не заметить… И вот что мне теперь делать? Они сейчас возьмут и расстреляют меня своей радугой, просто на всякий случай! А Селестия с Луной добавят! «Не стреляйте, я хорошая» прокричать? Ага, конечно, поверят мне… ЧТО, БЛИН, ДЕЛАТЬ?!

Голова всё ещё чугунная, поэтому, когда от неё требуется мгновенное решение, придумать ничего умнее, чем встать и поприветствовать принцессу, у меня не получается. Подобравшись, рывком поднимаюсь на ноги…

И этот рывок для израненного тела даром не проходит. Весь правый бок и правую заднюю ногу будто в кипящее масло окунули: от неожиданно резкой боли перехватило дыхание, из глаз брызнули слёзы и я со стоном рухнул обратно на пол. Ох, ма-а-ать! Судорожно втягиваю в себя будто загустевший воздух. Нет, боль была и раньше, но пока спокойно лежал и не шевелился беспокоила мало, а вот сейчас… я не силён в анатомии, тем более в нечеловеческой, но перелом ноги могу констатировать со всей уверенностью. Похоже, удар концентрированной дружбой отбросил моё тело прямо на останки массивного трона, что стоял на том самом возвышении справа от меня. И этот же трон бросил на меня тень, в которой мою чёрную тушку за возвышением сразу не приметили, что дало мне немного времени собраться с мыслями и посмотреть на дела давно минувших дней. Удивительно, но, похоже, весь этот «фильм» в реальности занял совсем немного времени.

Судорожно пытаясь вдохнуть, слежу за приближающимися пони. В мозгу почему-то всплывает обрывок какой-то жизнерадостной песенки: «Неприятность эту мы переживём!» Хорошо бы… Читал однажды забавный рассказ, этакую подборку попаданцев, которым с местом или временем попадания не повезло. Смеялся. А вот теперь почему-то совершенно не смешно! Больно и страшно!

Лихорадочно пытаюсь придумать, что делать, что лучше сказать, но вместо этого влезает совсем иная мысль: «Сейчас Селестия скомандует: «На Луну!» — и, за неимением выбора, отправлюсь я обживать пустой и безжизненный камень ещё на тысячу лет»! Вздрагиваю снова. А если она не станет меня слушать? А если она не канонично-добрая и ей тут всякие даром не нужны? А если…

У меня не получается отвести взгляд от приближающейся Селестии: ступает уверенно, смотрит сосредоточенно, настороженно и с лёгким налётом удивления, грива аликорны развевается на невидимом магическом ветру, рог сияет светом, разгоняя окружающий полумрак и вызывая неприятную резь в глазах. Ловлю себя на том, что рефлекторно пытаюсь отползти от неё назад, но остановиться уже не успеваю: многострадальная правая задняя нога цепляется за какой-то выступ в полу и боль молнией пронзает позвоночник, впиваясь куда-то в затылок. Не получается сдержать стон, из глаз снова выступают слёзы. Впрочем, всё это уже не имеет для меня большого значения: избитое тело вместе с измученным разумом милосердно гасят сознание и я проваливаюсь во тьму.

Селестия подошла к лежащей на полу Найтмер Мун. Даже беглым взглядом можно было заметить, что той здорово досталось: припорошённая пылью шёрстка, ободранная до крови шкура на правом боку, вывернутая под неестественным углом правая задняя нога. Довершали картину грива и хвост, потерявшие свой вид парящего в воздухе куска ночного неба и рассыпавшиеся по полу фиолетовыми прядями. С рога Селестии в сторону Найтмер сорвалась искорка диагностического заклинания.

— Без сознания. Трещина в ребре и перелом задней правой ноги, — констатировала принцесса, поворачиваясь к остальным.

— Принцесса Селестия! Но как это возможно? В легенде говорилось, что Луна ПРЕВРАТИЛАСЬ в Найтмер Мун! А теперь… А здесь… — ученица принцессы переводила взгляд с тёмно-синей аликорны на чёрную, не в силах подобрать слова.

— И это, чё с ней делать-то теперь? — недоумённо поинтересовалась Эпплджек.

Все воззрились на солнечную принцессу, ожидая её решения.

«Мне бы самой понять, что теперь делать», — отрешённо подумала Селестия.

С одной стороны, очевидно, что Найтмер Мун опасна: её мощи и навыков хватило чтобы грубо, но повторить «Изгнание», которым Элементы Гармонии отправили чёрную аликорну в заключение на луну! Она сумела отправить её, Селестию, на солнце! Да, сил Лунной Кобылицы хватило бы всего лет на пять-семь ссылки, а защита была вполне преодолима и за меньшее время, но сам факт!

С другой стороны, вместо грозной воительницы и могучей волшебницы у ног принцессы сейчас лежала израненная, истощённая кобылка, которую просто-напросто было жаль.

Селестия находилась на распутье: безопасность страны и подданных требовала крайних мер, но отправить обратно на луну поверженную Найтмер… это было неправильно. Столько лет стремиться к идеалам Гармонии, чтобы теперь хладнокровно разделаться с поверженным врагом? «Но что тогда будет правильно?» — Селестия сосредоточенным взглядом сверлила чёрную аликорну у своих ног, словно пытаясь разглядеть на ней ответ. — «Рисковать, оставляя её здесь, в Эквестрии? И, таким образом, создать угрозу для моих маленьких пони?»

«А на самом ли деле есть эта угроза? Что я вообще знаю о Найтмер Мун?» — неожиданно для себя подумала принцесса. Ответ на эту мысль был простым и кратким: ничего. — «Кто она, о чём думает, о чём мечтает, почему поступает так, а не иначе?» — взгляд Тии скользнул по Лунной Кобылице. — «Нет. Боюсь, я не имею права рисковать жизнями пони лишь из личного сочувствия и интереса.»

— П-принцесса Селестия! — тихий, неуверенный голос прозвучал в тишине зала, словно взрыв салюта. — Не надо её изгонять! П-пожалуйста. Если, конечно, можно… — завершила свой спич всё стихающим, вплоть до неслышного, голосом жёлтая розовогривая пегаска и, закрыв глаза, постаралась сжаться как можно сильнее под скрестившимися на ней удивлёнными и озадаченными взглядами остальных.

— Моя маленькая пони! — Селестия с печальной улыбкой погладила сжавшуюся в комочек пегаску крылом. Та, набравшись смелости, приоткрыла глаза и робко взглянула на принцессу. — Решение пока ещё не принято. Почему ты подумала, что я собираюсь её изгнать?

— Ну, вы так на неё смотрели, вот мне и показалось… а она ранена, ей помочь надо, а не изгонять! Если можно, конечно… — снова стушевалась Флаттершай.

«Помочь… Помочь — означает, дать второй шанс. Но… А ведь действительно… Это существо было единым целым с моей маленькой Луной. Если сестрёнка заслуживает второго шанса — почему Найтмер не заслуживает? Крайние меры на то и крайние, что их надлежит использовать тогда, когда других вариантов больше нет. Если она окажется враждебна — я сделаю то, что должно. Ну, а если нет…»

— Мы не будем изгонять Найтмер Мун. По крайней мере, пока не убедимся в её безусловной враждебности, — приняла решение принцесса.

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, сестра, — ровным тоном произнесла Луна, явно недовольная таким решением. Она хотела добавить что-то ещё, но, обведя взглядом хранительниц Элементов, промолчала.

— Когда-то я уже посчитала, что мои решения должны быть продиктованы исключительно рациональностью и эффективностью, — выразительно взглянула на младшую сестру Селестия. — И это оказалось одной из самых страшных моих ошибок. Ты знаешь об этом как никто другой, Луна.

Синяя аликорна несколько растерянно посмотрела на сестру. Солнечной принцессе показалось, что та хотела что-то возразить, но не могла подобрать слов.

— Почему все такие грустные? — разорвал неуютную тишину звонкий голос Пинки, — Всё ведь кончилось хорошо! А когда хорошо, нужно ВЕСЕЛИТЬСЯ! А ещё у нас сегодня приветственная супер-пупер вечеринка в честь принцессы Луны! — заводила прыжками носилась вокруг остальных. Глядя на розовый хаос, Селестия не смогла сдержать улыбку. Она была благодарна Пинки за перевод мрачной темы на что-то более позитивное. — ПРИГЛАШЕНЫ ВСЕ!!! — пышногривая земнопони выжидающе взглянула на Селестию.

— С удовольствием присоединюсь к вам, но немного позже: мне нужно доставить Найтмер Мун в Кантерлот и убедиться, что… всё пройдёт гладко, — чуть виновато произнесла принцесса дня. — Луна, можешь пока отдохнуть и повеселиться без стоящей над душой строгой старшей сестры! — Тия подмигнула ночной принцессе, та робко улыбнулась в ответ. — Спасибо вам всем, мои маленькие пони! Не теряйте, скоро я к вам присоединюсь. Извини, Пинки Пай, что не смогу присутствовать сразу.

— Да ладно, не стоит, всё хорошо! — разулыбалась Элемент Радости. — Я же понимаю — дела! Важные-преважные! Будем очень вас ждать, принцесса Селестия! — её слова вразнобой поддержали остальные.

Магия принцессы дня на мгновенье окутала её саму и бессознательную Найтмер, после чего они обе исчезли в золотистой вспышке телепортации.

— Ой, чуть не забыла! Ещё надо будет устроить приветственную вечеринку для Чёрной Воображалы, когда она поправится! — подпрыгнула Пинки и вприпрыжку побежала к выходу, но, не услышав шагов остальных за спиной, обернулась.

— Эй, вы чего? — сконфуженно поинтересовалась она у замерших в ступоре подруг и принцессы Луны.

— Но Пинки! Это же… Это же Кобыла-С-Луны! Она же… — совсем запуталась в словах сбитая с толку лавандовая единорожка.

— Она — злодейка, которая хотела устроить вечную ночь! Которая устраивала нам всякие ловушки! И с которой мы сражались! — решительно пришла на выручку подруге радужногривая пегаска. — А теперь ты предлагаешь ей вечеринку устроить?!

— Искорка, Радуга, успокойтесь, пожалуйста, — подняла в останавливающем жесте копыто вечериночная пони, не дожидаясь возмущённых высказываний остальных. — Она изменилась. Сильно, — закончила розовая земнопони нетипично серьёзным для себя тоном. — И теперь она будет очень-очень рада, когда я устрою для неё вечеринку! Ну, а сейчас — вечеринка в честь принцессы Луны! Идёмте, нужно многое успеть подготовить! — стремительно вернулась к своему обычному тону Пинки и, развернувшись к выходу, вприпрыжку выбежала из зала, напевая что-то незатейливое. Остальные, недоумённо переглянувшись между собой, двинулись за ней.

4. Исповедь

Безрадостная глава о прошлом, в котором всё было далеко не так тепло и лампово, как теперь...

Луна заинтересованно скользила взглядом по обстановке Кантерлотского дворца, отмечая, как сильно всё здесь поменялось. Немногим ранее она уже успела оценить облик города, за прошедшее время также изменившийся практически до неузнаваемости: «большая деревня», которую представлял собой тогда ещё молодой Кантерлот, за тысячелетие превратилась в величественную столицу. Широкие мощёные улицы, каменные здания с вычурной отделкой, толпы нарядных горожан. К сожалению, вчерашним вечером с летающей колесницы многого увидеть не удалось, но даже то, что удалось — впечатляло. Ну, а теперь, пока Селестия раздавала указания ошарашенно пялящимся на Луну подчинённым, сама Луна заново знакомилась с дворцом. Да, теперь это величавое здание уже язык не поворачивался назвать замком или, тем более, крепостью, как в старину. Замок вырос в размерах, вместо унылых серых каменных стен заиграл нарядными красками, а массивные приземистые башни теперь стремились ввысь золочёными шпилями. Но кое-какие помещения, несмотря на изменившуюся отделку и обстановку, всё равно оставались узнаваемыми. Как, например, вот этот коридор, который вёл, если ей не изменяла память, к рабочему кабинету Селестии. Отвлёкшись от изучения обстановки, Луна поймала конец диалога сестры с, судя по всему, секретарём:

— …поручите. Мы с ней уже обсуждали эту ситуацию, думаю, она справится.

— Хорошо, Ваше Высочество!

— Также не забудьте подготовить то, что я просила. И очень прошу не беспокоить меня без крайней нужды! Мне нужно побыть наедине с сестрой, — Селестия мягко улыбнулась подчинённому. Луна в очередной раз за сегодня убедилась, что сестра изменилась за прошедшие века, и изменилась сильно. Ни традиционного Кантерлотского Гласа в общении с подданными, ни сурового лица, ни чётких, рубленых приказов безо всяких объяснений. «Очень прошу не беспокоить» — Луна едва заметно усмехнулась. А уж если вспомнить вчерашний праздник в том городке… Сестра не просто с видимым удовольствием приняла в нём участие, — хотя это было гуляние простых пони, не аристократов — Селестия ещё и решительно отвергла её, Луны, попытки обращаться согласно этикету, попросив перестать постоянно вставлять «Ваше Величество» и держаться проще! Да и к подданным сестра просила быть мягче, чем должно… Тия — и против строгих норм этикета? Всё это так… необычно.

— Луна, ты в порядке? — прервал размышления голос Тии. Ночная принцесса удивлённо заметила, что в коридоре остались лишь они с сестрой: стражники эскорта и секретарь уже скрылись за поворотом.

— Задумалась просто, — улыбнулась Луна. — Всё вокруг так изменилось: Кантерлот, замок и… ты. Особенно ты, — за разговором, сёстры вошли в малую спальню солнечной принцессы, что находилась рядом с рабочим кабинетом. — Знаешь, я так боялась, что когда вернусь, встречу тут ТУ королеву Селестию…

Поглощённая мыслями и разговором с Тией, Луна совершенно не обратила внимания на обстановку комнаты, механически устроившись на кровати рядом с сестрой.

— Прости меня ещё раз, Луна. И за это, и за всё остальное. Тогда я и сама не замечала, как меняюсь к худшему, — принцесса дня задумчиво уставилась в пространство, вспоминая прошлое. — Чем дальше, тем больше меня заботили лишь дела Эквестрии… или то, что я понимала под ними. Так со временем и получилось, что пышный приём у какого—либо аристократа или встреча с подданными в моих глазах приносили пользу стране, а чаепитие с сестрой — нет. Я старалась построить стабильное, сильное государство, с незыблемой системой власти, работающей как часы. Чтобы у всех была работа, крыша над головой, чтобы не было больше межрасовой вражды и произвола! А в результате оказалось, что я не вижу дальше собственного носа, — понурилась Селестия. — Я хоть и называла тебя принцессой, но продолжала относиться как к сестре. Маленькой, глупенькой сестрёнке, которая слишком мала и неопытна для настоящего дела. Относись я тогда к тебе именно как к принцессе, к своей верной сподвижнице и заместительнице, быть может, я не потеряла бы тебя на долгую тысячу лет…

Луна молча слушала исповедь старшей сестры, испытывая какие-то двоякие чувства. С одной стороны она ощущала её горе и раскаяние, понимала, что Тия страшно сожалеет о произошедшем. С другой — чувствовала, казалось бы, навсегда оставленную на луне злость. На сестру, что не понимала её, на себя, что поддалась чувствам, на Найтмер, что горячо поддерживала в ней эти чувства…

— Ты действовала из лучших побуждений! А меня вели лишь ревность и ненависть. Я чуть не убила тебя тогда, а ведь ты только защищалась! Нет, Тия, даже если ты виновата передо мной — я виновата перед тобой многократно сильнее, — стиснула зубы Луна, безжалостно давя в себе ростки злости: ей не на кого злиться, кроме себя. — Расскажи мне, что произошло дальше? После моего поражения? — сменила тему принцесса ночи, заметив, что сестра собирается возразить ей.

— Сначала, когда всё только произошло, я очень сожалела о содеянном. Недолго, — вздохнула старшая сестра. — А потом пришлось разгребать последствия нашей битвы и твоей ссылки: паника из-за затмения и всякие безумцы, вопящие о конце света, недовольство аристократии, что я, де, пригрела змею на груди, и твой заговор мог для всех дорого обойтись, ну и, наконец, будто всего этого было мало, внешнеполитические проблемы. Естественно, исчезновение принцессы скрыть оказалось невозможно, и соседи постарались не упустить своего, воспользовавшись возникшей в Эквестрии нестабильностью. С грифонами и вовсе дошло до небольшой войны, или скорее даже приграничного конфликта, к счастью, не переросшего во что-то более масштабное из-за внутренних проблем у самих грифонов. Вся та стабильность, что я так упорно строила, развалилась как карточный домик за считанные месяцы. Кого, как ты думаешь, я стала винить во всём этом? — невесело усмехнулась Селестия и задумчиво замолчала, погрузив спальню в тягостную тишину.

— Меня, подозреваю, — прервала затянувшуюся паузу Луна. — Как же — всё было хорошо и тут из-за одной-единственной ревнивой истерички всё покатилось в Тартар, — с горькой иронией закончила она, получив в ответ укоряющий взгляд.

— Не говори так больше о себе, — нахмурившись, попросила Тия. — Если бы не моя слепота и равнодушие — ничего этого не было бы! — она взмахом передней ноги остановила собирающуюся что-то сказать Луну. — Возвращаясь же к нашему разговору… Это был риторический вопрос, но ты права. Ты ведь помнишь, я и до того нечасто могла позволить себе отдых, а теперь, помимо массы новых проблем, вдобавок приходилось делать то, чем раньше занималась ты: самой, без твоей помощи, разбираться со всеми документами, самой поднимать и опускать луну… Это, кстати, жутко выматывало и требовало уйму энергии. Мне в то время доводилось спать хорошо, если три-четыре часа в сутки. От такой жизни я быстро стала раздражительной, нетерпимой, любая мелочь легко выводила меня из себя. Естественно, я быстро нашла виноватую во всём этом бардаке и искренне тебя возненавидела, — Селестия рассказывала всё это безжизненным, равнодушным голосом, но Луна видела, что в глазах сестры стоят слёзы. Она пододвинулась ближе и ободряюще обняла Тию крылом, получив от той несмелую благодарную улыбку.

— И я принялась фанатично воевать с тобой, — продолжила солнечная принцесса, собравшись с мыслями. Луна недоумённо приподняла бровь. — Я объявила тебя мятежницей и изменницей престола, — пояснила Селестия, — упорно разыскивала твоих сторонников или просто сочувствующих, устраивала громкие судебные процессы над «мятежниками» и «предателями». Наконец, я принялась маниакально стирать тебя из истории. Не было больше никаких сестёр-аликорнов, никакой принцессы Луны… — Тия опустила голову, бездумно скользя пустым взглядом по узору на покрывале. — Тогда же я стёрла наш с тобой замок Двух Сестёр из всех документов и со всех карт и забросила его, окончательно переселившись в Кантерлот. Но даже это — далеко не самое худшее, что я творила тогда, отдавшись своей ненависти к тебе. Я уже упоминала погромы? — безжизненным тоном поинтересовалась принцесса дня у сестры. Луна осторожно покачала головой.

В спальне, чьё светлое и яркое убранство так диссонировало с мрачной атмосферой тяжёлого разговора, вновь повисла пауза. Селестия, несколько раз порывавшаяся продолжить свой рассказ, не могла заставить себя проронить хоть слово. Ей было страшно.

— Не рассказывай. Я же вижу, как тебе тяжело, Тия. Не нужно издеваться над собой! — тихо проронила Луна. Она никогда в жизни не видела обычно решительную и оптимистичную старшую сестру настолько подавленной.

— Нет, Луна. Я должна! — отозвалась, наконец, Селестия, поднимая взгляд на младшую сестру. Белая аликорна была напряжена, как струна, а в её полных слёз глазах стояла мрачная решимость пойти до конца. — Даже если ты изгонишь меня на солнце или… или даже убьёшь за содеянное… Я расскажу всё. Ты должна знать.

— Что такое ты говоришь?! — опешила Луна, отодвигаясь в сторону и шокировано глядя на сестру. — Неужели ты думаешь?.. Я никогда!.. — не могла подобрать слов принцесса ночи. Но голос Селестии, продолжившей свою исповедь, прервал сбивчивую речь младшей сестры.

— Информация о том, кто поддержал тебя в битве со мной, поначалу была засекречена, и я старалась сдержать её распространение. Позже, когда я «наконец поняла», кто виноват во всём происходящем, — мрачно усмехнувшись, выделила голосом солнечная принцесса, — я же постаралась, чтобы она стала достоянием широких масс. — Луна застыла, как громом поражённая. «Неужели?..» — Я вижу, ты уже поняла. Фестралы. — Принцесса ночи вздрогнула, когда Селестия одним словом подтвердила её самые худшие опасения, зародившиеся при упоминании погромов.

— Сделав эту информацию общедоступной, я, фактически, спровоцировала всехпони ополчиться на фестралов, — словно сквозь вату донеслись до Луны слова сестры. — Отношение к ним и так было неприязненным, а уж после вести о том, что именно твоя Ночная Гвардия, состоящая из фестралов, поддержала восстание… Нельзя сказать, что всё вспыхнуло, как сноп сухого сена, но потушить этот пожар потом, когда он разгорелся, оказалось чрезвычайно сложно. Не стану живописать, что тогда творилось, ограничусь голой статистикой: точно известно о шестидесяти трёх погибших в результате погромов фестралах и более девяноста раненных. Сколько из тех, кто был вынужден бежать из своих домов от разъярённой толпы, зачастую, бросая всё нажитое, погибло от голода, холода, ран и хищников — достоверно неизвестно. По разным данным — от трёх до четырёх с половиной сотен, — безжизненно припечатала Тия.

«Это ведь… Это же… В худшем случае — почти каждый десятый…» Оглушённая признанием, Луна неверяще смотрела на сестру. А та, отрешённо глядя в никуда, ровным голосом продолжала свой пугающий монолог.

— Уцелевшие фестралы и немногие сочувствующие пони, которых тогда смог организовать и возглавить твой капитан стражи, бежали в горы и основали там свой анклав. Я тогда ещё порадовалась, что все «предатели и мятежники», — выделила голосом принцесса солнца, — собрались в одном месте и намеревалась покончить с ними одним ударом, но их, как ни странно, спасли последствия погромов. Неожиданно для меня, всё это сильно ударило по и без того шаткому тогда единству пони. Когда фестралы оказались вне достягаемости, земнопони, пегасы и единороги взялись друг за друга. Нет, до погромов уже, конечно, не доходило, но уровень стабильности в стране буквально обрушился. Хлебнув крови и безнаказанности — а стража погромы не пресекала — остановиться многие уже не смогли, — Тия устремила отрешённый взгляд в окно, за которым неуместно ярко светило летнее солнце. — Снова расовая вражда и дискриминация, резко выросший уровень преступности, как позже оказалось, во многом благодаря аристократам. В ответ — ужесточение законов, вооружённые патрули на улицах, не пустеющие ни на день тюрьмы. Ну и, наконец, снова грифоны, у которых к этому времени полгода как сменился император, и новый лидер в проблемах Эквестрии увидел шанс укрепить свою власть «маленькой победоносной войной». А я, чем дальше, тем больше предпочитала простые пути правильным, — вновь понурившись, горько вздохнула Селестия. — Я даже не стала посылать к грифонам дипломатов, пытаясь решить дело миром, как всегда старалась поступать раньше — я лично повела армию к границе. А когда мы встретились с грифонами, я просто утопила передовые отряды их армии в огне. Я кружилась над землёй, оставляя шлейф искр от своей огненной гривы, и хохотала, слушая душераздирающие вопли сгорающих заживо грифонов, — Луна невольно вздрогнула, живо представив себе эту картину. — Тогда же, глядя, как от меня в панике убегают собственные солдаты, я впервые задумалась над тем, что я делаю и во что я превращаюсь, — Селестия взяла паузу, чтобы перевести дух.

Луна не могла, не хотела верить её словам. Но где-то там, в глубине осознавала: сестра говорит ей правду. И она не знала и не понимала, что ей делать с этой жуткой правдой. Опустошённая принцесса ночи просто слушала дальше.

— Эта война закончилась, толком не начавшись — демонстрация получилась более чем убедительной, — невесело усмехнулась Тия. — Явная преступность была уничтожена драконовскими законами и смертными казнями особо одиозных преступников, как из рядовых бандитов, так и из стоящих за ними аристократов. Последовавший бунт знати против такого обращения с выходцами из их круга также был жестоко подавлен — ещё семнадцать смертных приговоров и почти шесть десятков новых заключённых в темнице и на каторге. Сохранить государство и корону мне, в итоге, удалось… Но я всё чаще замечала детали, на которые ещё пару месяцев назад, до того самого сражения с грифонами, не обращала внимания: пони больше не подходили ко мне со своими просьбами, в их взглядах, обращённых на меня, было не обожание, как раньше, а страх! — голос солнечной принцессы звенел, как струна. — Коридоры замка стали тихи и пустынны: те немногие, кто мне встречался, старались стать невидимыми и не дышать при моём приближении, цепенея от ужаса, стоило мне лишь обратить на них внимание. Доходило даже до того, что стражники покидали свои посты в коридорах и залах замка, невзирая ни на какие штрафы и выговоры, лишь бы не встречаться со мной! Меня избегали, меня боялись и ненавидели! Я… я превратилась в чудовище! — не выдержав, задушено всхлипнула Селестия, уткнувшись в подушку. Луна молча смотрела на сестру, не представляя, как ей быть дальше.

«Сестра, как… как ты… Неужели, из-за одной только твоей мести пролилось столько крови?» — принцесса ночи напряжённо посмотрела на вздрагивающие крылья белой аликорны, на её поблекшую волшебную гриву и, отведя взгляд, замерла, поражённая, словно молнией, внезапной мыслью:

«А что случилось бы, победи я её тогда? Ровно то же самое! Вечная ночь, расправы с недовольными, охота на сторонников Селестии… Тогда мной, как позже и ей, двигала ненависть, которая не могла привести ни к чему иному! А ведь её ненависть выросла, в первую очередь, из моей ошибки! Какое право я имею винить её в чём-либо, если её ошибки — прямое следствие моих?» — Луна, медленно повернув голову, вновь взглянула на уткнувшуюся мордочкой в подушку сестру. — «Я так подвела её! Я своими поступками превратила её в тирана! Она пережила всё это только из-за меня…»

Промедлив секунду, принцесса ночи крепко прижалась к своей несчастной старшей сестре и обняла ту крылом. На мгновенье напрягшаяся от первого прикосновения, Тия расслабилась, словно из неё выпустили весь воздух и, теперь уже не сдерживаясь, разрыдалась.

— Всё будет хорошо… — с трудом выдавила Луна, погладив сестрёнку крылом, и тоже не смогла сдержать слёз.

5. Взгляд в бездну

У меня последнее время с раздражающей частотой возникают простые вопросы, на которые нет ответов. Вчера было «Кто я?», сегодня вот — «Где я?» Незнакомое помещение, в котором я проснулся, больше всего напоминает богатую и несколько помпезно оформленную спальню: высокий потолок с вычурной люстрой, картины на стенах, огромные окна с тяжёлыми шторами, явно недешёвая мебель и обширная, персон, такое ощущение, на пять-шесть, кровать, на которой я, собственно, и возлежу. По обстановке напрашивается вывод, что я, скорее всего, во дворце Селестии. Другой очевидной гипотезы нет, поэтому за рабочую пока примем эту.

Ощущения… Лежу на левом, не пострадавшем, боку. Мягко, тепло, просторно — голова, против обыкновения, в спинку кровати не упирается, ноги с края не свисают. Пострадавшие бок и нога дают о себе знать неприятной ноющей болью, но, на удивление, несильной. Бок при глубоких вдохах уже не режет, а ногой шевелить пока как-то не хочется, во избежание — почти не болит и ладно. Голода и жажды, к своему удивлению, не испытываю, хотя это тело не кормлено, минимум, со вчерашнего. Башка квадратная — вроде бы и выспался, но всё равно весь кривой и вялый. Вставать, что-то делать и куда-то идти нет ни малейшего желания.

«Вставать», хех… Куда мне теперь вставать? Что-то мне подсказывает, что работы у меня больше нет — кому сейчас нужны мёртвые сотрудники? Уволили, наверняка. Труп разлагающе действует на коллектив и всё такое… Не ценят, понимаешь! М-нда, что-то ни разу не смешно получается…

Вчера как-то не было времени обдумать происходящее, а вот теперь, в тишине и покое, мысли не заставили долго себя ждать.

Момент собственной гибели как-то не отложился в памяти, вспоминалась лишь волна жара и собственная последняя мысль: «Яркий получился финал…» Что это было? Пожар? Взрыв? Блин, да какая, нахрен, разница теперь?!

У меня там осталось всё, что было важно и дорого. Друзья, родители — а я даже имён их теперь не помню!

Я вот, например, помню, как мы с другом попали в аварию за городом и как потом, уладив все формальности, ползли на разбитой машине без фар вечером обратно в город. Обсуждали произошедшее, трепались о чём-то для поднятия настроения… И всё. Ни лица, ни имени друга, ни самого разговора — ничего не помню! Долбаный бред, как это возможно?!

Вся моя жизнь осталась там… где от меня не осталось ничего. Всё.

Я с трудом сглотнул вставший в горле ком. От осознания того, что та жизнь окончена, никакого возврата к ней нет и не будет, по спине прошёлся озноб.

Когда все мосты сожжены, остаётся идти только вперёд, да? Проклятье, а если я не хочу никуда идти?! Да у меня же там… Да я же…

Я вздрогнул от скрипа собственных зубов. У меня там два кубометра грунта и крест сверху! Всё, приплыл! Тема закрыта! Я резко мотнул головой, словно стараясь выбросить из неё нежелательные мысли и силой переключил внимание на другую тему.

Для начала, стоит оценить ситуацию, в которой я нахожусь.

Что мы вообще имеем с гуся? Поверхностный анализ давал довольно пессимистичный результат: во-первых, нога сломана, во-вторых — я в плену. Невесело хмыкнул последней мысли: уж на что, а на плен окружающая обстановка была похожа в последнюю очередь. Ни мрачных сырых подземелий с ржавыми решётками и угрюмыми стражниками, ни деревянных бараков с колючей проволокой и пулемётными вышками. Странно это конечно, но я что, разве против? Могли ведь, пока в отключке лежал, и в клетку запихать в кандалах, и на луну отправить, просто на всякий случай — репутация у бывшей владелицы тела, подозреваю, та ещё.

Вот, кстати, насчёт неё. Я кто вообще теперь? Или даже — что я такое?

Я ассоциирую себя с человеком и думаю о себе в мужском роде. Имею человеческую память, но странно избирательную. Помню факты, помню кое-какие свои чувства и эмоции, но совершенно не помню никаких персональных данных!

А ведь память формирует наше «Я». Основываясь на ней, мы принимаем решения, запоминаем их, делаем выводы и, исходя из всего этого, развиваемся как личность. Иными словами: если бы я ранее в некоторой ситуации поступил не так, а иначе, то сейчас был бы другой я! С другой памятью, другими выводами из неё и, как итог, с другой личностью! А теперь моя память напоминает хреново решето! Насколько я без этой памяти остаюсь собой? Я — это ещё я или уже больше нет?!

Проклятье! Я совершенно ничего не понимаю! От заумных размышлений разболелась голова. Так, стоп. Вдо-ох. Вы-ыдох. Надо с этими мыслями о памяти заканчивать, только нервного срыва из-за этого мне не хватало, и так на грани уже…

Ещё один вопрос, требующий прояснения — Найтмер Мун. Одинок ли я в этом теле или её личность тоже где-то здесь? Если да, то почему тогда она не даёт о себе знать? Не хочет? Не может? Возможно ли, что та моя догадка верна, и её личность не выдержала одиночества в ссылке? Но распалась ли она окончательно? Сколько от неё осталось, если нет? Осознаёт ли она себя или там только какие-то эмоции и воспоминания? А была ли у неё полноценная личность вообще? По воспоминаниям Луны сложно это утверждать. И что мне со всем этим делать?

Сплошные вопросы!

Отчаявшись разобраться в глубинах ставшего чужим и непонятным собственного разума, решил переключиться на тело. И ладно бы с ним всё было просто и понятно, но не-ет!

С места в карьер: я кобыла. В этом слове замечательна не только половая принадлежность, но и видовая тоже. Я банально не представляю, как это тело функционирует, даже на примитивном бытовом уровне! Вот у меня крылья есть теперь — как ими шевелить? А как на них летать? А что с ними может произойти нехорошего и отчего?

Как ни странно, паниковал я, отчасти, зря. Пошевелить крыльями удалось без особого труда, как только перестал пытаться изо всех сил концентрироваться на процессе. Логично, в принципе: мозг-то со всеми наработанными рефлексами остался. И это снимает массу проблем, к слову: заново учиться ходить мне, похоже, не грозит. Проверить пока нет возможности, но уверен, что когда встану — в ногах не запутаюсь. В остальном же — тёмный лес. Что могу есть, сколько нужно спать, на какую высоту могу подниматься, чем и почему могу заболеть… В общем, при случае однозначно стоит раздобыть какое-нибудь чтиво по анатомии, где просто и понятно в два слова всё расскажут. Размечтался, ага…

Возвращаясь же к вопросу пола… нет, не возвращаясь, ну его к лешему! Хватит с меня на сегодня весёлых размышлений! Конечно, этот вопрос придётся рано или поздно обдумывать, с подводной лодки никуда не денешься, но сейчас я этого делать не стану, от греха. Причин расстраиваться у меня сегодня и так более чем достаточно, поэтому пока замнём для ясности.

Настроение, и при пробуждении не особенно возвышенное, после всех этих дум было откровенно мрачным: даже о себе самом имею крайне скудное представление, ранен, нахожусь здесь на птичьих правах и совершенно не представляю, что будет дальше. И со мной, и вообще.

Желая отвлечься от мыслей, принимаюсь тщательно разглядывать комнату. Обращаю внимание на картины — пейзажи и пара натюрмортов, а вот портретов среди них нет. Вон те снежные горы нравятся, а вот закат над озером на соседней картине слишком схематичен, на мой вкус. Мазки крупноваты. На секунду замираю, вперившись в картину пристальным взглядом. С каких это пор я могу разглядеть отдельные мазки на картине с расстояния около трёх метров? Я в бытность человеком «Ш» и «Б» без очков с трудом видел, а тут — на тебе! «Ну вот, на самом деле, не так всё и плохо!» — кривовато улыбаюсь я сам себе. Тем не менее, новому телу — плюсик, определённо.

Следом за картинами мой взгляд пал на часы, висящие на стене. Что, кстати, по времени? «15:48» — автоматически отметил мозг. Внимательно всматриваюсь в закорючки на циферблате. Человеческая память упорно говорит, что они мне незнакомы, но стоит перестать вдумываться и вглядываться — почему-то становятся вполне понятны. Надеюсь, с буквами будет то же самое.

Продолжая осматриваться, замечаю лист бумаги на небольшом столике рядом с кроватью. Странно даже, что раньше не заметил — под носом, считай, лежит. Склоняюсь поближе. Записка? Интересно. Вот и узнаем сейчас, понимаю я буквы или нет…

«Найтмер Мун,
у тебя трещина в ребре (боль от неё может отдавать в крыло, но с самим крылом всё в порядке) и перелом ноги. Я всё обработала и соединила кости, если обойдётся без осложнений, максимум через неделю уже сможешь вставать. Зайду в течение дня.

Селестия.»

Текст непринуждённо складывается в понятные слова и предложения, несмотря на непривычно выглядящие буквы, которые человеческая память, как и в случае с цифрами, отказывается воспринимать как знакомые. Любопытный эффект. Такое ощущение, что у меня две параллельных памяти, сообщающихся между собой… Блин, туплю! На меня же вчера память Найтмер буквально свалилась, оттуда и знаю все эти закорючки и чёрточки!

Да уж, интересное было кино… Недаром говорят, что самые злейшие враги — поссорившиеся родственники. По существу же произошедшего — все хороши.

Селестия, с головой ушедшая в политику и управление страной, Луну практически игнорировала в плане общения, выходящего за рамки работы и считала, что той вообще радоваться бы, что этой работы немного, а не докапываться до старшей сестры со своими личными «несущественными проблемками». Вот сложно ей было выделить пару-тройку часов вечером и просто внимательно выслушать Луну, обнять её и сказать: «Всё будет хорошо»? Нет, то, что страна и её жители королеве небезразличны — это, конечно, ей только в плюс, но так откровенно бросать ради работы единственное в мире родное существо… нет, не понимаю я этого.

Луна, в свою очередь — это просто эталонное «Ай, молодца!» Всё время жалуется, что она сестре не нужна, не обращая при этом внимания на то, что ей самой сестра тоже не особенно нужна! Хоть бы раз за этот увиденный мной год зашла к Тие не с жалобами и упрёками, а с чашкой кофе и куском тортика! И были ведь у неё разумные мысли, но до их реализации она так и не созрела, занятая своими обидами и ревностью. Впрочем, мне легко судить, я в такой ситуации не бывал, если верить ошмёткам моей памяти.

Ну да хватит о сёстрах. Мне сейчас надо вдумчиво изучить наследство — было бы неплохо получить одну память вместо двух и избавиться уже от этой двойственности: «Вроде знаю, а вроде и нет». Заодно, кстати, возможно, найду ответы на все те вопросы, что снедали меня после пробуждения.

Сосредотачиваюсь, пробуя вспомнить что-нибудь из пребывания на луне, но, вместо простых воспоминаний, неожиданно вновь проваливаюсь в прошлое: захлёстывают мысли, чувства, ощущения, эмоции… Я не вспоминаю — я опять почти проживаю всё произошедшее!

Обдумать ничего уже не получается — все усилия уходят на то, чтобы не ухнуть в происходящее с головой, как в прошлый раз…

…

В первые столетия Луна и Найтмер работали вместе. Их, пожалуй, даже можно было назвать друзьями: они поддерживали друг друга, Луна помогала Найтмер закреплять знания, которые та получила из её памяти, но не умела использовать на практике. Особенно сложно было с эмоциями: являясь, в немалой мере, порождением негативных эмоций, Найтмер с трудом понимала концепцию позитивных. Показателен был момент, когда Луна впала в ступор от вопроса: «Что такое радость?» Вот что можно ответить на это? «Радость — это когда радостно»? Как описать радость тому, кто её никогда не испытывал? Но Луна, к её чести, старалась, как могла, хотя, её действия очевидного успеха не давали.

Найтмер, в свою очередь, не раз вытягивала Луну из приступов меланхолии и самобичевания. Они совместно разрабатывали заклинания для создания качественного стройматериала из лунного грунта и красящие заклинания для него же, чтобы потом с их помощью построить посреди серых пыльных пустошей огромный замок. Потом в нём появились барельефы, статуи и витражи, особенно любимые Луной. Для Найтмер всё это не сказать, чтобы было очень интересно, но так как Луне процесс строительства и украшения своего дворца помогал отвлечься от мрачных мыслей и вернуться к главной задаче со свежими силами, Найтмер не оставалась в стороне.

А потом, они вновь принимались за ту самую главную задачу: Луна и Найтмер Мун вместе искали выход, любую возможность побега отсюда, с луны. Бесчисленные мозговые штурмы, магические эксперименты, постоянные попытки сделать со своей тюрьмой хоть что-нибудь! Но всё было тщетно: летать на луне оказалось невозможно вообще, а телепортация дальше нескольких метров была невозможна из-за сверхнасыщенного магического фона ночного светила, что создавало ужасные помехи для всех заклинаний, требовавших точного расчёта и дозирования силы. Но самым большим шоком для Луны оказалось то, что она не могла больше управлять своей луной! Не работало и её снохождение: она просто не могла попасть в мир снов! В результате, единственное, что удалось понять из всех этих попыток — это то, что защита тюрьмы не вечна и когда-нибудь падёт сама собой, но навредить ей изнутри оказалось невозможно: Элементы Гармонии не оставили лазеек.

В конце концов, постоянные неудачи постепенно привели к разладу между Луной и Найтмер Мун. Безрезультатные поиски выхода, а также невозможность использования своих особых сил погрузили Луну в глубокую депрессию и самокопание, результатом которого стал вывод «Это я во всём виновата!» Найтмер, попытавшись ободрить Луну привычным способом, в духе: «Не время раскисать! Нам нужно готовить свою месть! Мы проиграли битву, но не войну! Королева получит свое, и мы с тобой будем вместе править Эквестрией под покровом вечной ночи!» — неожиданно для себя нарвалась на жёсткую отповедь. Луна сорвалась и наговорила Найтмер много чего и то, что эти слова звучали мысленно, не сделало их менее болезненными.

— Луна, почему… почему ты так говоришь? Мы же друзья… — только и смогла ошарашенно выдавить в ответ Найтмер. От её эмоций в этот момент веяло чем-то очень… это было даже не горе или обида — это было крушение идеала. Здесь я неожиданно для себя понял, что Найтмер относилась к Луне так же, как сама Луна относилась к Селестии до их разлада и всех последующих событий — как к старшей сестре, почти что заменившей мать.

— Друзья с кем? С отражением в зеркале? Ты — лишь набор негативных эмоций, по какой-то иронии получивший подобие сознания! Вот этот замечательный пейзаж вокруг — только твоя заслуга, чудовище! Я никогда не пошла бы против родной сестры, если бы твои слова не толкнули меня на это! — с ненавистью выплюнула Луна.

Отобрав контроль над телом у оглушённой и ошарашенной Найтмер, она применила что-то мощное из магии снов: по голове будто ударили молотом, перед глазами сверкнула вспышка… когда свистопляска перед глазами закончилась, контроль над телом рывком вернулся к Найтмер. Она больше не ощущала незримого присутствия сознания Луны рядом — тело теперь принадлежало только ей… но это не имело для неё никакого значения. Она была раздавлена и уничтожена. По щекам впервые в жизни текли её собственные, а не Луны, слёзы, а в душе, из которой будто вырвали огромный кусок, разливалась боль и опустошённость…

…

Я зло смахнул горячие капли с лица и задрал голову, стараясь сдержать появление новых. Твою мать, Луна, когда встретимся, я тебе втащу! Копытом по морде, чтобы зубы полетели веером!

Эмоции Найтмер в этом воспоминании разрывали сердце на части. Её память и чувства говорили, что Луну она считала кем-то вроде матери и старшей сестры в одном флаконе и даже по-своему заботилась о ней и любила её, как умела. Когда тебя любит и о тебе заботится создание, рождённое из ненависти и гнева — это о чём-то да говорит! Да, Найтмер сложно было назвать доброй и пушистой, но Луна для неё была практически всем! А самая жесть ситуации в том, что Найтмер даже не понимала, чем вызвана такая реакция. Неудивительно, что простая и убийственная мысль «Луна, за что?!» занимала её потом ещё очень долго.

Что сделала Луна? Насколько я смог понять позже, она погрузила свою личность в какое-то подобие стазиса или анабиоза, просто выключив себя на всё оставшееся время заключения. Найтмер перепробовала всё, что знала, пытаясь докричаться до Луны, но всё было тщетно. Магия снов была известна ей по памяти Луны, но использовать её на практике Найтмер не умела, а освоить самостоятельно, опираясь лишь на фрагментарные воспоминания, так и не смогла. Через несколько месяцев безуспешных попыток Найтмер забросила идею дозваться до Луны и окончательно погрузилась в тяжёлую и беспросветную депрессию.

Найтмер Мун осталась одна.

Одна на голом куске пыльного камня, с которого невозможно сбежать. А до освобождения было ещё около шестисот лет…

Я резко мотнул головой, отгоняя тяжёлые воспоминания. Не уверен, что хочу смотреть дальше. Там — шестьсот лет полного одиночества, наедине с собой и серым камнем. Быть может, там и есть ответы на мои вопросы про то, кем же я теперь являюсь, но стоят ли они того?

С другой стороны, это теперь мои воспоминания. Разумно ли оставлять белые пятна в своих знаниях о себе же? Мало ли, какие сюрпризы может выкинуть моё новое тело — а я о них даже не буду знать, потому что пропустил что-то важное.

В конце концов, не будет лишним побольше узнать о предшественнице. Изучить её ошибки, чтобы не наделать своих, хотя бы.

Я глубоко вздохнул, как перед прыжком в воду. Была не была.

…

Я в полном отупении разглядывал изгрызенную до состояния тряпки и мокрую от слёз подушку. Задавить истерику и кое-как прийти в себя удалось лишь минут десять назад. Сука, знал бы, что я там увижу — хер бы полез!!!

В голову, кроме нецензурной брани, шло только не очень подходящее по смыслу, зато вполне подходящее по духу выражение: «Сон разума рождает чудовищ». При всём своём старании не погружаться в эмоции и переживания полностью, просматривать память поверхностно, я всё равно укрепился в мысли, что даже смерть будет лучше ссылки на луну. И, к собственному ужасу, понял, что если такая перспектива станет реальной — мозги об стену я себе расплескаю не колебаясь ни секунды.

Как-то на просторах интернета наткнулся на историю одного парня, который устал от города и решил пожить некоторое время в уединении в тайге. Занял охотничий домик и просто спокойно жил наедине сам с собой. Охотился, рыбачил, дрова рубил, звёздами любовался. Всего через месяц с небольшим начал съезжать крышей: звуки всякие стали чудиться, потом и до визуальных галлюцинаций дело дошло. Закончилось всё больницей, хорошо хоть — без серьёзных последствий. Два месяца в одиночестве — и хватило! А не помогли бы вовремя — амба, приплыл бы человек.

А здесь — шестьсот лет одиночества. Полного и абсолютного. И Найтмер понимала, что её личность разрушается, осознавала, чувствовала этот распад! Когда ты чувствуешь, как твой разум расползается, будто мокрая газета — это очень, очень страшно. От одного этого ощущения меня пронизывал холодный, липкий ужас.

А Найтмер, тем не менее, боролась, старалась любым способом занять себя и отвлечься от одиночества — продолжение поиска путей побега, разработка заклинаний и испытание оных на замке, что некогда строила вместе с Луной, подготовка планов возвращения, строительство собственной крепости и искусство… Последнее — это что-то. Сложите несомненное наличие таланта и каплю магии иллюзий с подавляющей депрессией и прогрессирующим распадом личности и получите то, чем украшала свой мрачный дворец единственная живая душа на луне. От статуй, барельефов и картин, созданием которых пыталась развлечь себя Найтмер, становилось откровенно жутко.

…А эта — одна из старых моих работ — «Взгляд». Светло-серый, почти белый, песок везде, от горизонта до горизонта, насколько хватает взгляда. Бездонный космос с многочисленными звёздами. На его фоне угадывается силуэт чёрного аликорна, стоящего спиной к зрителю и глядящего в бесконечность космоса с бесчисленными огоньками звёзд. Смотрю на неё ещё некоторое время — неожиданно будто погружаюсь в картину, появляется ощущение, что это не аликорн рассматривает звёздное небо, а бесконечная Бездна, пристально разглядывает жалкую букашку своими бесчисленными глазами. От этого взгляда не убежать, не спрятаться — глаза Бездны всюду вокруг! Смотрят! Ждут чего-то! Мерцают во тьме, пристально следят за своей добычей! Бездна над головой колышется, хищно улыбается своими глазами! Она повсюду!..

Я вздрогнул и с усилием проглотил вставший в горле ком. Мороз по коже с её живописи, а ведь это ещё цветочки! На последней сотне лет заключения утратившая остатки адекватности Найтмер ваяла такое… НЕ ВСПОМИНАТЬ! Затряс головой, пытаясь прогнать совершенно ненужные воспоминания и заставить себя переключить мысли на что-то другое. Получалось паршиво — после всего увиденного в душе царил полный раздрай. По-хорошему, нужно было бы продумать разговор с Селестией, раз она собиралась зайти, прикинуть тактику, линию поведения… но мне было почему-то абсолютно пофигу и на этот разговор, и на его результат — устраивал любой исход, кроме новой ссылки.

Мне было жаль Найтмер Мун, от разума которой осталось столь немного. Она, как могла, старалась сохранить себя, но, увы… это особенно было заметно по её действиям сразу после возвращения: она прямолинейно следовала своим идеям-фикс — отомстить королеве Селестии и устроить вечную ночь. После чего задавить хранительниц Элементов Гармонии голой силой она не смогла из-за истощённости заклинанием, отправившим Селестию на солнце, а одолеть их опытом и выдумкой её разодранный в клочья разум хоть и старался, но уже не сумел. А потом удар Элементов пробудил от спячки Луну и, заодно, притащил сюда меня, попутно раскидав нас по разным телам.

Вот я и подошёл к вопросу, который, в числе других, тяготил меня всё это время. Вопросу, на который, уже традиционно, не было ответа: «Зачем я здесь?» Идей не было. Спасать Найтмер от одиночества на луне уже поздно. Действовать как-то иначе сразу после возвращения из ссылки — тоже… Найтмер Мун — и меня, соответственно — вообще не должно здесь и сейчас быть. Но я здесь. И я здесь абсолютно лишний, никому даром не нужный элемент, ибо кому и для чего в мирной, пасторальной Эквестрии нужна Найтмер Мун с душой далеко не самого лучшего человека?

Так, утомлённый невесёлыми размышлениями я, практически незаметно для себя, провалился в сон.

Арт к работе нарисован Dt-y17, за что ему спасибо: https://ponyfiction.org/story/14960/comment/100

6. Своя правда

Спустя пару часов слёз, объятий и извинений, сёстры, всё в той же спальне, расположились за небольшим чайным столиком, чтобы продолжить беседу за чашкой чая с тортом и свежими фруктами.

Но разговор дальше не клеился — никому не хотелось нарушать атмосферу тёплого семейного счастья, что царила теперь в комнате. Луна и Селестия просто сидели рядом, прижавшись друг к другу, улыбались — каждая чему-то своему, аккуратно, стараясь не греметь посудой, пили чай. Все слова уже были сказаны и воссоединившиеся сёстры просто наслаждались тишиной и обществом друг друга.

Идиллию нарушил показавшийся неуместно громким в этой благодатной тишине осторожный стук в дверь.

— Я сейчас, — Селестия со вздохом отставила чашку обратно на стол и поднялась на ноги.

Луна понятливо кивнула — государственные дела снова требуют внимания принцессы, никуда-то от них не денешься. Принцесса… Тия изрядно удивила, когда сказала, что теперь носит этот титул. «Да, титул королевы присвоил мне народ Эквестрии, но я из своей гордыни даже не подумала потребовать для тебя того же, хотя твои заслуги перед народом пони были не менее весомы, чем мои! Тогда казалось, что это логично и правильно, ведь я старше… Я не должна была, не имела никакого права возвышать себя над тобой! Но возвысила. Привыкла к привилегиям и власти, начала кичиться титулом перед тобой — и вот к чему это привело в итоге. Я никогда больше не повторю такой ошибки! Потому теперь я — принцесса, как и ты, сестра» — пояснила Селестия удивлённой Луне.

Пока старшая сестра разговаривала с кем-то в коридоре, младшая задумчиво изучала обстановку спальни, на которую ранее не обратила внимания. Сравнительно небольшое уютное помещение, выполненное в светлых тонах. Большая, под габариты аликорна, кровать. «И не одного аликорна, как выяснилось!» — весело отметила про себя Луна. — «Мы с сестрой замечательно поместились вдвоём!» Помимо этого, наличествовал красивый пушистый ковёр и чайный столик с подушками вокруг вместо кресел или стульев — Селестия не изменила своим привычкам. Да и принцессе ночи подушки импонировали больше. Большие окна, почти от пола и до потолка, с необычайно чистыми и прозрачными стёклами — раньше таких не делали. Две двери — одна в коридор, вторая, не бросающаяся в глаза — проход в рабочий кабинет. Помещение не поражало ни роскошью обстановки, ни размерами. На фоне украшений дворца оно выглядело, скорее, наоборот, несколько аскетично. Это была не большая «Спальня Её Высочества» в основных покоях принцессы, а комната для отдыха в течение рабочего дня или сна в том случае, когда идти до этих самых покоев нет сил и желания. Впрочем, Луне было всё равно — большая это спальня, малая или ещё какая. «Наконец-то мы с Тией снова вместе!» — пела её душа.

Тихие шаги вернули Луну к действительности — Селестия возвращалась к столу, держа в облаках телекинеза чернильницу с пером, печать и несколько листов бумаги.

— Что там? — поинтересовалась принцесса ночи. — Снова неотложные государственные дела?

— Насчёт дел не беспокойся, Лу: я с завтрашнего дня в недельном отпуске. Для чего мне министры и заместители, в конце концов? — улыбнулась принцесса дня, усаживаясь рядом с сестрой. — А эти документы я специально попросила принести, когда посылала за чаем. — Луна заинтересованно выгнула бровь. — Вот, посмотри сама. Думаю, тебе понравится, — Селестия аккуратно отодвинула пустые уже тарелку и чашку и положила бумаги перед сестрой.

— Так… «Указ о воссоздании Ночной Гвардии»? — удивилась та, прочтя шапку документа.

— Именно! — улыбнулась Тия. — Указ «О Диархии» был подготовлен мной ещё шесть веков назад, остаётся только подписать его, официально сделав тебя второй правительницей нашей страны. А как правительница и принцесса без верной гвардии? Ты нуждаешься в гвардии, фестралы — в тебе, ну а я надеюсь, что такой шаг поможет сблизить ночной народ с остальными пони и вывести его из изоляции. В конце концов, я просто хочу сделать для тебя что-то приятное. И, с запозданием на тысячу лет, попытаться исправить свою очередную ошибку: я хорошо помню, как жестоко оскорбила и тебя, и твоих гвардейцев недоверием, — на грустной ноте закончила свою, поначалу оптимистичную, речь солнечная принцесса.

— Я же простила тебя, Тия! — вздохнула Луна и обняла понурившуюся старшую сестру. — И про какую изоляцию ты говоришь? Ты, вроде, упоминала, что сейчас фестралы имеют равные с остальными пони права и возможности?

— Верно, имеют, — кивнула головой белая аликорна. — Но пользуются ими считанные единицы, остальные предпочитают жить в своих горных поселениях, контактируя с другими жителями Эквестрии изредка, в основном — в целях торговли. Когда я осознала, что натворила, я бросилась исправлять содеянное. Но даже просто мою помощь их народ согласился принять лишь спустя годы! Они тогда с горем пополам выживали в своих горах, гибли от голода и холода, им нужна была помощь! И они охотно принимали её от кого угодно — но не от меня. Со временем, конечно, удалось наладить хоть какое-то жалкое подобие отношений, но, боюсь, дружбы между нами уже никогда не будет. Зловещую королеву Селестию там запомнили слишком хорошо. Ночные пони до сих пор пугают моим именем непослушных жеребят… И ругаются им ещё, как мы — «Дискорд!» — несколько смущённо закончила Селестия.

— С-селестия тебя побери! — злобно прошипела Луна и хихикнула, а поймав укоряющий взгляд сестры, рассмеялась.

— Как жеребёнок маленький, — возвела очи горе Тия, вызвав этим очередную порцию смеха. — Между прочим, у нас Лунной Пони, Кобылой-С-Луны тоже малышей пугают.

— Это что, мной, что ли?! — поражённо воскликнула немедленно переставшая смеяться Луна, с неверием глядя на сестру.

— Ну… не совсем тобой. Официальная версия, напечатанная в современных учебниках, гласит, что принцесса Луна доблестно пожертвовала собой и запечатала себя на луне вместе с чудовищной Найтмер Мун, ради защиты Эквестрии и спасения своей старшей сестры.

— М-да. Хотя, в чём-то даже близко к истине. Очень отдалённо, — усмехнулась принцесса ночи. — Вот кстати, о Найтмер Мун… Ты, извини за прямоту, в своём уме?

Селестия непонимающе воззрилась на явно недовольную младшую сестру.

— Я в своей жизни совершила множество ошибок, Луна. И важнейший урок, который я извлекла из них — не действовать сгоряча. Поэтому…

— Сгоряча?! Тия, она — чудовище! Ты помнишь, как мы сражались с Сомброй? Найтмер Мун не лучше, если даже не хуже него! Всё то время, что мы провели с ней, все её желания сводились к мести тебе! Всё, что она делала, было посвящено этой цели! Даже когда она помогала мне улучшать заклинание создания кирпичей для строительства замка, она делала это для моего успокоения, потому что спокойная и сосредоточенная Луна лучше работает над боевыми заклинаниями или планами побега! Я размышляла, переосмысливала свои поступки, менялась! А она так и оставалась сгустком концентрированной злобы и ненависти!

— А могла ли она стать другой? — неожиданно спросила Селестия.

— Что ты имеешь в виду? — недоумённо поинтересовалась сбитая с толку принцесса ночи.

— Прости, я не хочу задеть тебя, но… Она — твоё отражение, часть тебя. Ты, по сути, создала её…

— Я поняла, что ты хочешь сказать, — напряжённым голосом перебила Луна. — Она сама и её поступки — моя ответственность…

— Прости, я совсем не это!.. — Селестия бросила на сестру отчаянный взгляд, но та не обратила на её слова никакого внимания.

— …И я не пренебрегала этой ответственностью. Когда я сама осознала свои ошибки, поняла и простила тебя, я попыталась объяснить всё это ей. И у меня совершенно ничего не вышло! Найтмер Мун оказалась просто не способна понять меня! Хуже того, ей словно было незнакомо само понятие положительных, позитивных эмоций! Она долго внимательно слушала мой мысленный монолог, а потом поинтересовалась: «Что такое радость?» Она — моя тёмная сторона, ты права. И эта тёмная сторона столь ужасна, что неспособна понять сущность добра в принципе! Надеюсь, теперь ты понимаешь, насколько опасно оставлять её здесь, — Луна посмотрела на сестру, ожидая её реакции, но та сосредоточенно о чём-то размышляла, глядя в пустоту.

— Я поняла, — медленно произнесла Тия наконец и перевела взгляд на младшую сестру. — Скажи мне: как объяснить незрячему с рождения, что такое цвет?

— А… — замешкалась та. — Постой, какое отношение это имеет к Найтмер Мун?

— Самое прямое, Луна. Как невозможно объяснить понятие цвета тому, кто его никогда не видел, так ты не смогла объяснить Найтмер понятие той же радости…

— Потому что она никогда её не испытывала! — потрясённо закончила принцесса ночи за сестру. — Но… Нет, не может быть, — справившись с мимолётным удивлением, отрицательно мотнула она головой своим мыслям. — Она имела мою память, а мне знакомо это чувство!

— Имела твою память… А всю ли? — печально спросила Селестия. — Ты создала её неосознанно, в те времена, когда, по твоим же словам, самым позитивным испытанным за последнее время чувством было злорадство, когда я случайно пролила чернила на план финансовой реформы, над которым не спала уже третьи сутки…

— Не напоминай. До сих пор вспоминать стыдно, — смутилась Луна. — Что же насчёт памяти… Если она имела всю мою память, значит, была монстром вполне осознанно. Если нет — значит, научить её добру всё равно уже не получится, потому что сама его сущность ей просто чужда. Она опасна для нас и в том, и в другом случае, — решительно припечатала принцесса ночи, — и, наконец, мне совершенно не понятно, зачем она тебе. Почему ты не изгнала её снова?

Луна непроизвольно вздрогнула, когда ей на мгновение показалось, что во взгляде старшей сестры промелькнул тяжёлый, равнодушный взгляд королевы Селестии. Но наваждение схлынуло, оставив в розовых глазах солнечной принцессы лишь лёгкое разочарование и ещё что-то нечитаемое.

— Тогда ответь мне на вопрос: если мне следует изгнать её, то почему не следует изгонять тебя, м? — с пристальным прищуром спросила Селестия. — Ты ведь, следуя такой логике, тоже опасна, разве нет? Ты, тогда ещё совместно с Найтмер, отправила меня на солнце, подняла луну, атаковала и ранила нескольких стражников, сражалась с моей личной ученицей… Так почему мне не следовало отправить тебя обратно на луну ещё там, в замке Двух Сестёр?

—?!.. — абсолютно ошарашенная Луна, широко распахнув глаза, не отрываясь смотрела на сестру, беспомощно открывая рот и не находя слов, чтобы ответить.

— Извини меня, сестрёнка, — солнечная принцесса мягко обняла оглушённую вопросом сестру крылом, — я не знаю, что на меня нашло. Прости, я… Я перегнула палку. Но, надеюсь, теперь ты поняла меня? — отстранилась Тия от немного успокоившейся принцессы ночи. — Если ты достойна второго шанса, почему она — нет? Признаться, я бы, наверное, поступила иначе, если бы не Флаттершай, — тихо вздохнула Селестия, устремив задумчивый взгляд в окно, — но её поступок заставил меня взглянуть на происходящее под другим углом. Впору было бы написать письмо о том, что нового я узнала о дружбе, как вчера наказала делать это моей ученице, да жаль — некому. Не самой себе же писать?

Сёстры переглянулись и тихонько рассмеялись — немудрёная шутка помогла несколько разрядить нервозную обстановку.

— Я не смотрела на это с такой стороны. Ты так это описала… — Луна сделала копытом неопределённый жест, — но мне всё равно не нравится твоё решение доставить Найтмер сюда, в столицу. Ты представляешь, во что это может вылиться, если твои, откровенно говоря, эфемерные надежды не оправдаются? Положим, ты окажешься права и с ней возможно найти общий язык, хоть я в это и не верю. А если права я? Разумно ли подвергать опасности и себя, и подданных, и всю столицу? Если она всё-таки сбежит из тюрьмы…

— Она не в тюрьме, сестра. Я поселила её в гостевых покоях твоей половины…

— ЧТО?! — Луна вскочила с подушек, как ошпаренная и, резко оперевшись передними ногами на столик, вонзила в Селестию совершенно дикий взгляд. Жалобно хрустнула под левым копытом тёмно-синей аликорны чашка, превращаясь в кучку блестящих осколков.

Вопреки ожиданиям солнечной принцессы, однако, эмоционального и громкого продолжения так и не последовало. Вместо этого Луна, посверлив свою старшую сестру взглядом несколько секунд, как-то беспомощно стекла на подушки, будто шарик, из которого выпустили весь воздух.

— Ты сумасшедшая, — заключила измученным голосом она. — Мало тебе было притащить в густонаселённую столицу, во дворец, воплощение ненависти, так ты ещё и охраной не посчитала нужным озаботиться… И правда, зачем это? Что может пойти не так? — язвительно закончила принцесса ночи.

— Позволь, я объясню. Во-первых, Найтмер сейчас не в том состоянии, чтобы справиться даже со мной, хоть я и, прямо скажем, не выдающийся воин. С переломом опорной ноги и нестабильной магией она не представляет серьёзной угрозы, особенно теперь, когда со мной ты, — улыбнулась сестре солнечная принцесса. — Ну, а во-вторых, есть разница — очнуться за решёткой в тёмной, сырой камере или на мягкой кровати в светлой спальне? Я думаю, второй вариант вызовет у неё больше доверия, что поможет наладить контакт. Я, кстати, планирую навестить её через полчаса — проверить, как она, попробовать поговорить… Составишь компанию?

— Ты действительно так изменилась… — покачала головой Луна. — Я почти не узнаю тебя. Эти твои рассказы про гармонию, добро и дружбу… Я ведь тебе сначала не поверила, но теперь… Ты же… А-а, Дискорд! Просто будь осторожна. Пожалуйста. Я не хочу потерять тебя снова. По любой причине, — младшая сестра потёрлась мордочкой о шею старшей. — А я лучше останусь здесь. Если вдруг ты окажешься права насчёт Найтмер, то… А, впрочем, неважно, — неожиданно скомкала фразу Луна.

— Что-то случилось? — обеспокоенно спросила сестру Тия.

— Может быть, — ушла та от прямого ответа. — Зависит от того, права ты окажешься насчёт Найтмер или нет. Давай потом об этом, хорошо? — вымученно улыбнулась светло-синяя аликорна, — на меня столько всего свалилось в последние дни…

Когда сёстры распрощались, и Селестия ушла, Луна ещё долго рассматривала осколки чашки на столе и думала над тем, как ей быть в том случае, если предположение старшей сестры окажется верным и Найтмер Мун — разумное живое существо, а не дух злобы, как всё это время считала принцесса ночи. И ей было по-настоящему страшно думать о том, что тогда, на луне, она могла допустить ошибку.

7. Разговор по душам

Одно время эта глава шла единым целым с 5 главой — и эту объединённую главу я полностью переписывал раз восемь, в основном — как раз из-за диалога с Тией. И этот диалог так и не вышел таким, каким мне бы хотелось, увы. Тем не менее, я всё же надеюсь, что сплошным разочарованием эта глава, прошедшая двухмесячный производственный ад, не станет.

Проснувшись рывком, словно от будильника, я попытался привычным рефлекторным движением сесть на кровати и сунуть ноги в тапки. Правую ногу протестующе дёрнуло вспышкой боли, я, запутавшись в как-то странно расположенных конечностях, упал обратно на кровать и, наконец, проснулся окончательно. Оглядевшись, я убедился, что вокруг была помпезная дворцовая спальня.

Твою мать, а! Не приснилось! Я обречённо уронил голову на останки подушки и прикрыл глаза. Настроение моментально ухнуло вниз со скоростью падающего самолёта. Захотелось пойти и надраться до розовых слонов и зелёных чертей в надежде, что пьяный угар поможет избавиться от терзающих меня размышлений и от чужого мира вокруг. Как же так? Почему?!

Да и какой теперь смысл в этих вопросах, если вернуться я всё равно не смогу? С того света не возвращаются, даже если этот «тот свет» населён разноцветными лошадками! Особенно, когда ты теперь сам из таких, — я приподнял голову и смерил взглядом сложенные крест-накрест передние конечности, покрытые чёрной короткой шёрсткой и снабжённые аккуратными копытцами.

Вот и что мне теперь делать, что?! В моей жизни случались разные неприятные ситуации, но в действительно безвыходной я оказался впервые. Да уж, умирать мне ещё точно не приходилось…

Идей не было никаких вообще, и оттого мысль: «Что делать?» раздражала просто неимоверно. Я в апатичном отупении уставился на дверь, бессмысленным взглядом рассматривая узоры волокон на досках. В голове, помимо осточертевшего «Что делать?», царила лишь гулкая пустота, на душе было тяжко и муторно.

Не знаю, сколько прошло времени, когда раздавшийся за дверью цокот копыт вывел меня из ступора. Занятный звук. Похоже на то, как цокают каблуки туфель, но из-за особенностей походки на четырёх ногах звучит довольно необычно, — отрешённо отметил я. Шаги остановились перед дверью и затихли. Интересно, кто это пожаловал? На секунду представил нерешительно мнущуюся перед дверью Селестию и не удержался от смешка. Бред, конечно. Скорее, это кого-то из прислуги «осчастливили» приказом заглянуть к зловещей Найтмер Мун с тем или иным поручением…

Дверь, окутавшись золотистым свечением, плавно и бесшумно открылась, впуская внутрь изящного снежно-белого аликорна с развевающейся на невидимом ветру разноцветной гривой.

Не угадал. Класс. Только встречи с ней мне сейчас и не хватало. Я-то надеялся, она позже придёт…

Селестия внушала. Высокая, во всей её фигуре чувствовалось напряжение: крылья чуть приподняты, ноги широко расставлены для большей устойчивости. На лице — насторожённость с лёгким оттенком интереса. Пристальный взгляд чуть прищуренных огромных розовых глаз, губы плотно сжаты, ушки воинственно согнуты вперёд. На золотых регалиях играют лучи солнца, пробивающиеся через окно.

Не выглядит она дружелюбно. А я, от большого ума и накатившей меланхолии, даже не продумал толком, как себя с ней вести. Все мои знания о ней — мультик, в котором она — эпизодический, почти фоновый, персонаж, да воспоминания то ли Луны, то ли Найтмер — сложно понять — о королеве Селестии. Первому варианту я не особенно доверяю, во второй верить сильно не хочется.

Пауза затягивалась, всё нагнетая обстановку. «Ожидание смерти — хуже самой смерти» — так, вроде, говорят?

Выдыхаю, как перед прыжком в воду. Понеслась…

— Королева Селестия, — киваю я аликорне, обозначая поклон.

Та удивлённо моргает, будто пытаясь понять, к ней ли я обращаюсь. Но заметно, что она немного расслабляется. Ждала нападения вместо разговора?

— Теперь я ношу титул принцессы, Найтмер Мун, — красивым, мелодичным голосом отвечает она. — Как твоё самочувствие?

Поза стала более расслабленной, ушки выпрямились, лёгкая улыбка появилась… Такой она мне гораздо больше нравится. Что же до её вопроса…

— Лучше, чем могло бы быть, но хуже, чем хотелось бы, — непроизвольно кривлюсь я на последних словах. Перелом ноги — дело небыстрое. Даже такой лентяй, как я, проклянёт всё на свете, пролежав на кровати безвылазно несколько дней.

— Разреши, я проведу магическую диагностику? — бросает на меня вопросительный взгляд Тия.

— Будто я могу тебе что-то здесь запретить, — хмыкнув, обвожу я взглядом комнату.

— Если для тебя это неприятно или ты не доверяешь мне — я пойму и не стану этого делать, — серьёзно взглянула на меня собеседница.

— Ты шутишь, — окидываю я белую аликорну недоверчивым взглядом. Правда, не может же она на самом деле так считать? Ей просто не по должности! Я для неё — потенциальный противник, в конце концов!

— Отнюдь, — спокойно возражает принцесса. — Я лишь не считаю допустимым навязывать другим своё видение в тех ситуациях, где без этого можно обойтись.

Намекает на моё лихое прошлое? Де, «я ж не ты»? Да где здесь вообще логика, блин? «Не навязывать» мне — да с чего вдруг, если наши отношения предельно далеки от дружеских? Я бы ещё понял, скажи она это Луне, например…

— Ты не шутишь — ты издеваешься, — мрачно вздыхаю я. — Давай начистоту — зачем ты со мной возишься? Зачем я тебе нужна? Не для публичной казни на радость народу, надеюсь?

Селестия отступила на шаг, нехорошо сузив глаза. Последняя фраза, как мне кажется, очень в духе Найтмер Мун, ей явно не понравилась.

— А ты, на моём месте, разумеется, так и поступила бы, Найтмер? — в голосе принцессы появляется угрожающая нотка.

— Я не на твоём месте. И теперь уже вряд ли когда-нибудь на нём окажусь, — равнодушно парирую я. — Ответь уже, наконец, зачем я тебе?

Селестия одаривает меня долгим задумчивым взглядом. На секунду мелькает мысль, что она сама слабо представляет себе, зачем ей такой «подарок», как живая-почти-здоровая Найтмер Мун.

— Не знаю, поймёшь ли ты… — наконец, произносит она. — Каждый имеет право на второй шанс. Если я прощаю свою сестру, почему не должна помиловать и тебя тоже — ведь вы были одним целым с ней? Тем более, что за тебя попросила Элемент Доброты.

Робкая стесняша Флатти — за меня?! Спорю, ей в мою сторону и взглянуть-то страшно было! Вопрос «что делать?» тут заедал? Вот, пожалуйста, решение на первое время — проставиться Флаттершай за спасение от участи хуже смерти. Я так понимаю, не вступись она — и Селестия могла по-другому решить вопрос…

Не то чтобы я сильно дорожил этой жизнью, но… но её потеря всё равно не вернёт мне ту, старую, в которой осталось всё, что имело для меня значение. А раз так, надо жить дальше. Той жизнью, какая есть — и радоваться, что есть хотя бы такая.

Будь здесь папа — он бы, наверное, посоветовал прожить эту жизнь лучше прежней. «Родителей надо слушаться, верно?» — едва заметно усмехнулся я, но тут же помрачнел снова. Им там меня хоронить теперь… А я здесь могу лишь надеяться, что они выдержат это всё… Проклятье…

Перед глазами мелькнуло что-то белое, я рефлекторно моргнул и отстранился, приходя в себя.

— …в порядке? — услышал я обеспокоенный голос Селестии.

— Нет, не в порядке, — тяжело вздохнул я в ответ, додумав начало фразы. — Но спасибо, что спросила. Хотя, я по-прежнему плохо понимаю, зачем ты со мной возишься. Второй шанс — это, конечно, хорошо, но… — я неопределённо взмахнул копытом.

— Почему ты не веришь, что я могла дать его тебе не «зачем-то», а просто так?! — как-то расстроенно вопросила принцесса.

— Потому что ты — правитель. Ты всё делаешь «зачем-то», — пытаюсь я пожать плечами. Получается плохо.

А ещё потому, что я не знаю, куда мне девать это твоё «просто так». Скажи ты, куда мне идти и что делать — было бы проще. Не было бы времени думать… обо всём, — мрачно добавляю я про себя.

— Я уже давно не та королева, которую ты помнишь, Найтмер. Для меня существуют категории, отличные от «выгодно — не выгодно», — резковато отвечает Селестия. Чувствуется, что королевское прошлое — тема для неё неприятная.

— А категория «опасно — не опасно» как же? — хмыкаю я. — Помнится, наша прошлая встреча едва не закончилась твоей гибелью. А теперь ты селишь меня в шикарных покоях, приходишь одна, без эскорта, заботишься обо мне… Не то чтобы я против, конечно… — замолкаю, пытаясь толком сформулировать свои сомнения. Не лезут в мою логику её действия, никак не лезут! Не может правитель и политик с таким стажем поступать как она сейчас!

— Ты пока не в том состоянии, чтобы представлять для меня угрозу, — сухо констатирует принцесса, но, смягчившись, добавляет: — К тому же, крайние меры — на то и крайние, что используются при отсутствии других вариантов. А я всё же надеюсь, что ты сумеешь подружиться с нами и найти для себя что-то кроме желания заполучить власть и устроить вечную ночь.

Понятно. «Пока оставим — вдруг пригодится, а в бетон закатать — всегда успеется». Поводов к последнему я давать и так не собирался, вроде бы… А вот цель себе искать придётся самому. Ну да, никто не обещал, что будет легко…

— Попробую, — с некоторым сомнением тяну я, отвечая скорее на собственные мысли, чем на слова принцессы. Селестия тепло улыбается мне.

— Рада это слышать! В таком случае, будь моим гостем, Найтмер. И, возвращаясь к началу нашего разговора, что ты скажешь насчёт диагностики?

— Делай, если считаешь нужным, — киваю я. От получившегося несколько суховатым ответа, улыбка Тии будто слегка тускнеет. На секунду становится даже стыдно за себя, что не доверяю ей. Но… Не могу я. Даже если она была со мной абсолютно искренней. «Не верить политикам и банкирам» — эта установка из, теперь уже прошлой, жизни въелась в подкорку намертво. Уж очень это чревато может оказаться…

Тем временем, с засветившегося мягким жёлтым светом длинного рога Селестии сорвалась золотистая искорка и врезалась в меня, вызывая короткое чувство щекотки по всему телу. «А, зараза!» — я передёрнулся.

Белоснежная аликорна, внимательно поизучав мой бок и ногу взглядом почти минуту, снова посмотрела мне в глаза и улыбнулась.

— Всё в порядке, лечебные заклинания действуют как надо, заживление идёт хорошо. Я бы даже сказала — необычно хорошо. Думаю, дня через три-четыре ты уже сможешь вставать, — приободрила меня принцесса.

Необычно, говоришь… А то, что я голода и жажды второй день не чувствую — это для аликорнов обычно или нет? Озвучиваю свой вопрос.

— Не совсем… — задумчиво отвечает Тия. — Тебе, вероятно, не выпало возможности узнать ранее: аликорны — существа скорее магические, чем физические. То, что ты описала, характерно для аликорна, попавшего в место очень насыщенное магией, где приток энергии извне достаточно велик, чтобы организм мог функционировать лишь на ней одной. Этим, кстати, может быть вызвано и ускоренное заживление. Возможно, сама луна — как раз такой источник. Но, признаться, я не особенно интересовалась этим вопросом… — смутилась принцесса. Я не удержал улыбку — смотрелась она при этом довольно мило. — Тем не менее, точно могу сказать, что жажда и голод скоро к тебе вернутся.

Разговор как-то сам собой затих. Задумавшаяся о чём-то принцесса устремила взгляд в окно. Я машинально последовал её примеру. Солнце больше не слепило глаза, как раз скрывшись за облаком, вокруг которого в ярком голубом небе вились точки — видимо, погодная команда пегасов за работой. Кроме этого мне с низкой кровати мало что можно было разглядеть, но даже так вид почему-то казался успокаивающим и каким-то безмятежным. Некоторое время мы с принцессой молча смотрели наружу.

— Ладно, — отмерла Селестия, — было интересно с тобой поговорить, но, к сожалению, мне уже пора. Могу я чем-то тебе помочь?

Опять она мне шаблон ломает — специально что ли? Почему она ко мне так относится? Ненормальный мир, ненормальные жители… Но отказываться, конечно, не стану: дают — бери.

— Если не затруднит — подушку, — я кинул смущённый взгляд на останки старой, — и каких-нибудь книг почитать. Не знаю, какие есть, поэтому на твой вкус.

Принцесса скользнула взглядом по рассыпанным перьям, но ничего не сказала. Ну и спасибо ей за это — распространяться на тему причины случившейся со мной истерики желания не было ни малейшего.

— Хорошо, — кивнула она. — До свидания, Найтмер Мун.

— До свидания, — помедлив, эхом отозвался я уже закрывающейся двери.

Разговор меня изрядно вымотал. И, что хуже, не внёс никакой особой определённости: я всё ещё не представлял, что мне в этом мире делать и как жить дальше.

Бросил взгляд на часы и с некоторым удивлением обнаружил, что дело уже к вечеру — послеобеденный сон и разговор с принцессой как-то незаметно поглотили кучу времени. И хорошо — этот дурацкий день мне до ужаса надоел… Я устроился на кровати поудобнее и прикрыл глаза.

8. С чистого листа

Когда я проснулся, то не сразу сообразил, где нахожусь: было темно, словно с головой накрылся одеялом. Большим таким одеялом, из перьев… Это же крыло! Моё крыло… Так, как ими там управлять?..

Через пару минут у меня, наконец, получилось его сложить, и я зажмурился от неожиданно яркого света, ударившего по глазам.

Ну что же, с добрым утром, что ли?

Я мутным со сна взглядом обозрел обстановку. На прикроватном столике возвышалась небольшая стопка книг, повёрнутая корешками ко мне. Я приподнялся, чтобы разглядеть названия и только теперь обнаружил, что спал на подушке. Надо же — я думал, слуги её ко мне на кровать побоятся класть, чтобы не разбудить от греха… Что ж, спасибо за заботу. И им, и принцессе.

Больше в комнате с вечера ничего не изменилось — те же шторы, те же картины, так же тихо тикают часы, показывая на циферблате раннее утро. Ну да, я же вчера заснул ещё до заката…

Самочувствие было достаточно неплохое. Бок беспокоить почти перестал, нога, в состоянии покоя, тоже не вызывала неприятных ощущений. Да уж, медицина здесь — закачаешься. Они тут, похоже, и правда могут перелом ноги за четыре дня вылечить! Тия, правда, упоминала ещё некий эффект избытка энергии, что, вроде как, остался со мной ещё с луны. Судя по тому, что есть и пить мне по-прежнему не хочется, он пока действует.

Размяться, что ли? Покрутился на кровати так и сяк, потянулся, стараясь, во избежание, не потревожить повреждённую ногу, кинул задумчивый взгляд на пол. Встать попробовать? Теоретически, трёх точек опоры для этого должно хватать…

Переворачиваюсь на живот, подползаю к краю кровати и опираюсь передними ногами на пол. Непривычно, блин. Вроде как на руках стоишь, а вроде и нет… Так, теперь по диагонали… Опираюсь на пол ещё и здоровой задней ногой, повреждённая пока остаётся на кровати. Пробую приподняться и перенести вес на передние конечности. Стою. Ощущения довольно необычные: подспудно ждёшь, что стоять на четырёх (хотя, в данном случае — трёх) костях будет неудобно, как человеку на вытянутых руках и ногах, но нет — вполне нормально.

Пробую сделать шаг вперёд, не тревожа пострадавшую ногу, и сталкиваюсь с проблемой: во-первых, идти — не стоять: я едва не падаю, с трудом удержав себя от рефлекторного желания опереться на повреждённую конечность. Спасает, как ни странно, другой рефлекс — тело само взмахивает крыльями, помогая перенести вес вперёд и всё-таки остаться на ногах. Во-вторых, оказывается, что хотя лежать на поджатых под себя задних ногах довольно комфортно, удерживать их в таком положении на весу — чудовищно неудобно, примерно как пытаться согнуть мизинец без безымянного.

Осторожно возвращаю себя на кровать. Что ж, облом. Стоять на трёх можно, а вот ходить — уже нет. По крайней мере, если не хватает одной из задних: если верить канону, носить что-то в передней конечности, используя для движения остальные три для пони вполне естественно. Придётся лежать дальше — я разочарованно вздохнул. Хорошо, не упал хоть — спасибо рефлексам.

Вот, кстати, о них. И главное — о крыльях. Я почти не напрягаясь развернул теперь уже свои порхалки. Всё гадал, помнится: крылья у Найтмер перепончатые или с перьями? Оказались, к моему лёгкому сожалению, с перьями, правда, с какими-то странными. Плотные, длинные, необычной формы, издалека они и правда могли создавать ощущение, что крыло сплошное, будто кожистое. Занятно.

Сложить, развернуть, взмахнуть… Почти полчаса игрался с новыми конечностями, привыкая ими управлять. Главное, оказалось, не пытаться концентрироваться изо всех сил, а наоборот чуть расслабиться и меньше думать, чтобы не мешать собственным рефлексам.

А ведь у меня за спиной мечта… Давняя и несбыточная. Надёжно похороненная отвратительным здоровьем.

Я смогу летать. Вряд ли сразу — придётся учиться и осваиваться — но смогу.

Я в прострации уставился на часы, бездумно следя за секундной стрелкой.

Крылья — это ведь только малая часть того, что я имею теперь…

Я нынче, на секундочку, аликорн.

Сколько лет живут аликорны? Никто не знает — ни один из них ещё не умер от старости, а ведь принцессам — хорошо за тысячу… Живи они на Земле — имели бы возможность быть лично знакомыми с князем Рюриком… Это какую же бездну времени я теперь могу прожить? Мне на секунду стало как-то не по себе.

Аликорны — могущественные маги. Передо мной открыт неизвестный, невероятный, недоступный ранее путь — магия.

Вокруг — незнакомый, неизведанный мир. Со своими непривычными, непонятными и удивительными правилами и законами. Мир с чистым воздухом, обширными лесами и без маячащей на горизонте войны, которая рискует стать последней в истории.

Нет, я любил свой родной мир. Динамичный, переменчивый — как пламя. Любил дело, которым занимался, людей, что шли по жизни вместе со мной. Но та история для меня окончена, как бы ни было сложно это принять. Возврата туда нет.

Придётся оставить прошлое в прошлом — пусть это и тяжело — и двигаться вперёд, в неизвестность. Начинать заново, с чистого листа. Искать друзей, дело, которым хочется заниматься, учиться новому. И, быть может, я смогу полюбить этот мир не меньше, чем родной…

Проблемы, разумеется, будут и тут — да они уже есть.

Тот же пол… Трудно с полом. Повезло хоть, что в эквестрийском как в английском — нет рода у глаголов, не запутаешься в окончаниях. В остальном же… Нет, я не собираюсь лепить из этого трагедию и, лапая себя копытами, горько выть: «Где?!» — с таким-то телом это уже просто наглость получается. Не самый приятный поворот событий, но не конец света. Я сам к местным в ближайшее время клеиться не собираюсь, а им клеиться ко мне… Посмотрел бы я на этих храбрецов, если такие вообще найдутся. Правда, пока фиг его знает, что тут с физиологией… Во избежание сюрпризов этот момент прояснить нужно будет обязательно.

В общем, по ходу дела с полом будем разбираться. Сдаётся мне, что с моей нынешней продолжительностью жизни эта проблема сама собой решится лет через пятьдесят, когда всё надоест и потянет на разные эксперименты… Тряхнул головой, прогоняя эту мысль прочь. Как-то не хочется мне об этом думать…

Это если рассматривать вопрос с физиологической точки зрения. С социальной, если верить распространённой фанатской теории, для меня вообще ничего не изменится — как был сильным полом, так и останусь им. «Есть у тебя вымя вообще? Ты кобыла или кто?!» — я коротко хохотнул пришедшему в голову сравнению. Ну, а даже если эта теория не верна, то моя раса в любом случае вынесена за скобки подобных социальных норм — аликорны в эти рамки не помещается по причине как невероятно малой численности, так и огромной личной мощи.

Ещё в активе имеется зловещая репутация — хотя, минус это или нет — вопрос открытый. То, что ко мне без крайней необходимости не станут лезть — меня более чем устраивает. Хотя, конечно, если от меня с воплями ужаса будут разбегаться вообще все, включая продавцов в магазинах, это будет неудобно и раздражающе. Мне надо хлеба купить, а вместо «взял — заплатил — пошёл» приходится паникующего кассира из-под стола доставать. В общем, тут всё зависит от того, выгляжу ли я в глазах местных как просто страшный злодей или как полное чудовище. Пообщаемся, посмотрим, а там уже можно будет и подумать, стоит ли что-то в своей репутации менять.

Подытоживая: условия у меня, считай, тепличные. Конечно, пока с Селестией мы ни до чего конкретного не договорились, но вчера её настрой внушал определённый оптимизм. Интересно, что дальше будет? Отправит меня в Понивилль? Хотя может ещё взять и, например, оставить меня при дворе — учись, мол, Найтмер, делу управления страной настоящим образом, пока я жива. Этикет там, отчёты, эквестрийское право и законы, официальные приёмы… Я зябко поёжился. Такой хоккей нам не нужен! Нет, всё перечисленное, бесспорно, стоит подучить — ибо в силу моей нынешней расы это пригодится почти наверняка — но заниматься всем вот этим каждый день — увольте.

Я развернулся поперёк и перевернулся на спину, расправив крылья во всю ширь и свесив край головы с кровати: по-другому на спине теперь никак — рог втыкается… Повозился, устраиваясь поудобнее.

Крылья — это ведь полдела. Есть ещё рог. Вот он, длинный, витой, маячит на периферии зрения. Надо учиться пользоваться. Тем более, что без его возможностей теперь и читать-то неудобно будет…

Вот пропасть. А учиться мне не у кого, кроме предыдущей хозяйки этого тела. Это значит, снова лезть в её воспоминания… Я нервно закусил губу. Опять с головой погружаться в события на луне страшно не хотелось. А придётся — либо так, либо объяснять Тие, почему я кружку с чаем не могу поднять.

Решившись, я со вздохом перевернулся на бок и постарался успокоиться. Стоило лишь сосредоточиться на полученных от Найтмер воспоминаниях — и опять пришло ощущение, словно тонешь в омуте и приходится прикладывать усилия, чтобы не погрузиться с головой и не потерять там себя…

…

Спустя пару часов и несколько километров нервов, я, с изрядно испорченным настроением, всё же смог «выловить» в глубинах памяти ощущения от работы с рогом и кое-как прийти в себя. Дело оставалось за малым — теперь суметь почувствовать нужные ощущения самому и затем применить рог на практике.

А заодно я узнал, что умею не только строить замки буквально из того, что валяется под ногами, но и мастерски их разрушать. Арсенал заклинаний, придуманных Найтмер для превращения построек в гору щебня, был довольно обширным. Она, брошенная Луной в одиночестве, вымещала свою обиду на замке, что когда-то они построили вместе. Вспоминать, как под безумный, истеричный хохот с треском и скрежетом оседают в облаках белой пыли величественные башни было больно и тоскливо. Луна, кляча ты кривоногая, что же ты наделала? Зачем ты бросила Найтмер Мун? За что? Ты хоть понимаешь, скотина синезадая, что, фактически, убила её? От её личности почти ничего не осталось!

Я со всхлипом втянул в себя воздух сквозь зубы. Какое-то тяжёлое и мрачное чувство поселилось в груди. Идеальная память Найтмер Мун — пожалуй, единственное, что от неё осталось — в мельчайших деталях хранила все ощущения, чувства, слова… И передавала их мне, стоило лишь погрузиться в эти воспоминания.

Желание припомнить Луне её поступок было почти неодолимым, от его немедленного воплощения в жизнь удерживала только сломанная нога.

Хоть немного успокоиться мне удалось лишь почти через час.

Чтобы отвлечься, я постарался поскорее занять себя практическим применением добытой в дебрях памяти информации.

Несмотря на все теоретические знания о том, что и как надо делать, и рефлексы тела, которое всё это делать умело, даже на то, чтобы просто почувствовать свой магический источник ушло без малого часа три. В процессе я рычал, скрежетал зубами, матерился как школьник и даже едва не пустил слезу — настолько безнадёжными в какой-то момент мне показались свои попытки.

Зато когда почувствовать энергию внутри себя, наконец, удалось — словно плотину прорвало. Направить и структурировать её во что-нибудь простое — телекинез, например — получилось без особых сложностей. Подушка окуталась бирюзовой аурой… и, едва не оставляя за собой инверсионный след, с хлопком влетела в стену, превращаясь в облако перьев, кружащихся в создаваемом приоткрытым окном сквозняке. Ой…

Хорошо, не книгу взял, как изначально планировал… Но так быстро угробить подушку я как-то не рассчитывал. Дальше тренироваться дозировать силу пришлось на остатках наволочки и перьях, заодно старательно гоня от себя мысль, что я — дурак и стоило бы с перьев и начать, тем более они ещё остались лежать кое-где от старой подушки.

За этими тренировками спустя часа полтора меня и застал стук в дверь.

К этому времени я как раз сложил перья в кучу на лопнувшую наволочку, наведя жалкое подобие порядка и, заодно, мимолётно порадовавшись своему прогрессу.

Дверь окуталась уже знакомой золотистой аурой и бесшумно открылась, впуская принцессу солнца в комнату.

— День добрый, принцесса Селестия, — приветственно взмахнул я левым копытцем.

Ответом мне стал удивлённый взгляд розовых глаз. Ну да, не подумал как-то: Найтмер Мун говорит вдруг, что день — добрый… Забавно получилось.

— Здравствуй, Найтмер, — кивнула Тия. — Как себя чувствуешь?

— Лучше, чем вчера. Пытаюсь разобраться с магией… Кстати, извини, но… у тебя ещё подушка есть? — чувствую, как начинают гореть щёки. Стыдно, фигня получилась. Хорошо, шёрстка чёрная…

Селестия, проследив за моим взглядом, тихо хмыкнув и покачав головой, обозрела небольшой курган из перьев на ошмётках наволочки.

— А что не так с магией? — с ноткой беспокойства поинтересовалась она, повернувшись ко мне.

— Я её приподнять пыталась, а её о стену размазало — хлопок, и только перья в стороны брызнули, — обрисовал я произошедшее. — Подозреваю, столетия полного одиночества и, затем, воздействие Элементов не прошли даром для моей головы. Даже с координацией движений проблемы есть, — хмуро повесив голову, живописал я принцессе.

Я старался хоть немного закосить под Найтмер Мун, пусть и сомневаясь в успехе этого. Подобное объяснение будет кстати, если кто-то заинтересуется изменениями в поведении меня относительно оригинала — пусть даже тех, кто её лично знал, всего две, а изменения, вероятно, будут к лучшему… Но проверять, как отнесутся здесь не к Найтмер, а к не пойми кому в её теле… Перестрахуюсь, на всякий случай. Залегендировать куда более заметные косяки с полётами и магией стоило по той же причине. Ну и раз уж Селестия почему-то считает нужным мне помогать, есть смысл обозначить ей проблему — возможно, она поможет разобраться: пара уроков по магии от самой принцессы солнца лишними не будут точно. Конечно, выдавать ей свои слабые места и своё уязвимое состояние опасно, но… Серьёзно, хотела бы она со мной разделаться — уже разделалась бы, пока я буквально у неё на руках валялся без сознания.

— Полного одиночества? — недоумённо приподняла бровь Селестия. — Я думала, ты делила одно тело с Луной на двоих. Вы же могли общаться?

Не подумал сразу о таком повороте… И пофигу. Вот только сам я рассказывать это всё не буду, конечно — пусть до Луны докапывается. Та, судя по всему, не сочла нужным пересказывать сестре этот момент — вот и забросим наживку. Курица синяя…

— Так Луна тебе ничего не рассказала? — «удивился», в свою очередь, я. — Поинтересуйся у своей дражайшей сестры, что она мне ответила, когда я впервые назвала её другом и что сделала потом. Расскажешь, что она ответила. Крайне любопытно услыш-шать…

Одного мимолётного воспоминания хватает, чтобы внутри тяжело заворочалась ярость, а голос непроизвольно сорвался на какое-то шипение. Я, прикрыв глаза, сделал несколько глубоких вдохов, чтобы немного успокоиться. Меня потряхивало. Зайди сейчас сюда Луна — набросился бы не раздумывая.

Это ненормально. В конце концов, с одной стороны, ночная принцесса лично мне ничего не сделала… Но детальная память Найтмер, что досталась мне, передавала все мельчайшие детали. Каждую мысль, каждое ощущение — всё! Именно меня она там бросила, именно я с ужасом чувствовал, как моё «я» разваливается и растворяется, а я ничего не могу с этим поделать! Мне есть за что её ненавидеть!

— Я спрошу, — посуровевшим голосом ответила принцесса. — Но что бы между вами ни случилось, я не позволю тебе навредить моей сестре, Найтмер.

— Тогда лучше сделай так, чтобы мы нигде не пересекались. Я не поручаюсь за свой самоконтроль, — сквозь зубы выдавил я. Слова давались с трудом, чтобы произнести их спокойно пришлось приложить немалые усилия.

— Надеюсь, он, в случае чего, тебя не подведёт. Я не горю желанием принимать относительно тебя крайние меры, — с недобрым прищуром предупредила Селестия. — До свидания, Найтмер, — прохладно попрощавшись, она развернулась и, не дожидаясь моего ответа, вышла, плотно закрыв за собой дверь.

Вот и поговорили.

9. Сёстры-аликорны

Что бы ни случилось между Тией и Луной — сёстры останутся самыми близкими друг для друга существами во всём мире.

— Проснись и пой! — вытянул Луну из сна весёлый голос сестры.

— Ну Селли, дай поспать! — сонно пробормотала принцесса ночи и перевернулась на другой бок, пряча глаза от солнечных лучей, что, коварно отодвинув шторы, впустила в комнату Селестия.

— Ву-уна, — игриво протянула Тия.

— Ну ещё пять минуточек! — отчаянно взмолилась Луна, уже понимая, что проснулась и теперь не уснёт, но не желая сдаваться так легко.

Селестия обошла кровать. Сестричка, закрыв глаза, изо всех сил пыталась заснуть обратно. Принцесса солнца озорно улыбнулась, расправив своё белоснежное крыло, аккуратно вытянула из него перо и пощекотала им носик тёмно-синей аликорны.

— ЧХИ! — не выдержав, чихнула Луна и, открыв, наконец, глаза, устремила на сестру гневный взгляд. Тия хихикнула, прикрыв рот кончиком крыла.

— Селли! Это тирания и деспотизм! За что?! — с надрывом простонала младшая принцесса, неохотно выпутываясь из одеяла. — Который час хоть?

— Да уже три доходит, о моя сонная сестра, — вновь улыбнулась Тия. И снова хихикнула в ответ на немного ошарашенный взгляд Луны.

— Ничего себе я… Почти восемнадцать часов… — недоверчиво качнула головой заспанная аликорна. — Ох.

— Тебе стоит принять душ и взбодриться. Идём, я тебе спинку потру! — призывно взмахнула копытцем Селестия.

— Душ? — подняла бровь Луна. — Что это?

— Это — маленькая радость центрального водоснабжения. Тебе понравится!

Заинтригованная принцесса недоверчиво хмыкнула, но двинулась следом за старшей сестрой.

…

— Ай!

— Извини, — виновато прижала ушки Селестия. — Боюсь, я несколько растеряла былую сноровку…

— Да ничего, — беспечно улыбнулась Луна. — Продолжай, пожалуйста.

Окутанный золотистым свечением гребень вновь погрузился в голубую гриву и заскользил, пропуская её пряди между зубьями.

Младшая принцесса чуть довернула голову, чтобы сестре было удобнее.

Как же давно это было… Кажется, ещё до того, как они с Тией стали править Эквестрией. В те времена, когда у них, молодых аликорночек, гривы ещё не парили в воздухе, демонстрируя окружающим их огромную силу, они с сестрой нередко делали причёски друг другу. А сейчас, пока магия Луны взбаламучена и ослаблена резким изменением окружающих условий, Селестия вновь получила возможность немного поколдовать над внешностью сестрёнки, а Луна с удовольствием на это согласилась. Как же хорошо быть дома, с семьёй… Синяя аликорна блаженно прикрыла глаза, вспоминая прошедшие пару часов.

Душ ей очень понравился, Селли не обманула. В старину ей доводилось мыться по-пегасьи, из облака — душ был похож на этот процесс, однако, в отличие от дождевой тучки, давал не только холодную воду, но и тёплую, притом столько, сколько хочешь, а его жёсткие струи приятно массировали шкурку. А когда сестра показала, как менять режимы его работы, Луна радовалась как жеребёнок.

Потом Тия принесла целую батарею флаконов с разными зельями и долго объясняла принцессе ночи какое для чего нужно. Все эти гели, шампуни, лосьоны, маски для шёрстки и скрабы для перьев сливались в памяти в сплошную стену непонятных терминов, однако, ощущение чистоты, свежести и приятные запахи Луне, определённо, понравились и она поумерила свой первоначальный скептицизм. Мыться с помощью воды из речки, песка и магии может, конечно, более просто и практично, но не в пример менее приятно.

Впрочем, душем дело не ограничилось: Луна также с удовольствием оценила парилку с выливаемыми на раскалённые камни ароматическими маслами, создающими густой душистый пар, а затем небольшой прохладный бассейн и горячую, бурлящую воду в джакузи.

После водных процедур слегка осоловевшую Луну сначала долго и тщательно вытирали огромным махровым полотенцем, потом щёткой аккуратно укладывали ворсинка к ворсинке шёрстку и, наконец, теперь заботливые сестринские копыта расчёсывали гребнем её спутанную гриву.

— А давай косички заплетём? — игриво предложила Тия, опуская гребень. — Тебе пойдёт!

— Не надо! — отскочила в полупритворном ужасе Луна. — Я уже не маленькая!

— Вуна, не капризничай, — строго поджав губы, потребовала Селестия, но не выдержала и прыснула. Луна счастливо рассмеялась вместе с сестрой.

…

Принцессы миновали очередной пост стражи в коридоре и свернули к столовой.
Луна довольно улыбнулась, когда гвардеец проводил её остекленевшим взглядом, даже забыв по уставу поприветствовать идущую рядом правящую принцессу.

Неудивительно — она и сама себя в зеркало таким же взглядом рассматривала под счастливую улыбку довольной сестры. Тия священнодействовала с её гривой чуть ли не час, но Луна мигом забыла все перенесённые тяготы и лишения, как только увидела результат.

Помпезная и сложная высокая причёска, украшенная посеребрённой нитью с жемчугом и кокетливо выбивающейся прядкой волнистых волос смотрелась действительно по-царски.

В столовой их уже дожидался роскошный обед на две персоны. Особенно Луну впечатлила большая ваза с фруктами, некоторые из которых были ей даже незнакомы.

А ещё пахло всё совершенно одуряюще. Если принцесса ночи изначально и восприняла идею сестры пойти пообедать без энтузиазма, по причине полного отсутствия чувства голода, то теперь загорелась желанием попробовать всё, что есть на столе.

Но запахи, как это было и на празднике в Понивилле, даже близко оказались не способны сравниться со вкусами. Луне, у которой тысячу лет, в прямом смысле этих слов, маковой росинки во рту не было, даже обычная вода до сих пор казалась чем-то невероятно вкусным — чего уж говорить о невиданных ею ранее ананасах.

— Как же я, оказывается, по всему этому соскучилась! Мелочь, казалось бы… — Луна, разделив плод пополам, извлекла косточку и, целиком закинув нектарин в рот, блаженно зажмурилась.

Селестия, поначалу с тёплой улыбкой наблюдавшая за маленьким праздником сестры, посмурнела, когда к ней вновь вернулись мрачные мысли. Как бы ни хорохорилась Луна и как бы ни убеждала старшую сестру в том, что всё хорошо, но Тию всё равно сжирало чувство вины.

Сейчас ей казалось, что правильно было бы вообще сдаться тогда, дать сестре то, что она хочет — лишь бы она была счастлива… Но к чему бы это привело? Теперь уже никогда не узнать. Вместо этого она тогда изгнала свою несчастную, не понятую и одинокую сестричку Вуну на луну на долгое тысячелетие… Слишком долгое… Теперь становилось понятно, почему она была такой пришибленной на вечеринке в Понивилле и почему вчера с таким неподдельным наслаждением пила нелюбимый ей чай без сахара — она просто погружалась в давным-давно забытые ощущения, которых не испытывала все эти десять веков. И это только нагляднее демонстрировало Тие, насколько жестоким и несправедливым было её наказание. Нельзя было так поступать! Ладно, пусть даже изгнание, раз тогда не нашлось другого варианта, но на пятьсот лет! На триста!

— Что? Прости, не расслышала, — подняла на старшую сестру вопросительный взгляд Луна.

— Извини, — смущённо улыбнулась Селестия. — Просто мысли вслух, ничего серьёзного.

Она и не заметила, что прошептала последние слова. Луна, судя по пристальному взгляду, улыбке Тии нисколько не поверила, но пока решила отложить разговор на потом.

Принцесса дня, решив обдумать это как-нибудь позже, наконец присоединилась к сестре за обедом, заслужив от той одобрительный взгляд.

…

— Спокойные у тебя слуги, — заметила Луна, когда первые и вторые блюда на столе слаженными усилиями нескольких пони споро сменились на чай и десерт. — Честно говоря, я опасалась, что меня будут побаиваться, принимая за «ту самую» Лунную Пони. Но нет: все узнают, приветствуют почтительно… — младшая принцесса прервалась, выбирая себе пирожное.

— А ты помнишь, как в старые-добрые времена мы с тобой мечтали о том, какую страну создадим и как в ней всё будет? Тогда ещё, помнится, речь зашла о том, что новости, включая, порой, весьма важные, разносятся чрезвычайно медленно? — предвкушающе улыбнулась Тия.

— Может, было что-то такое… Не помню уже точно, — с сомнением кивнула ей сестра.

— Вот, специально для тебя попросила принести: утренняя газета, подобные ей вышли из типографий с первыми лучами солнца и написанное в них уже знает почти вся Эквестрия! — Селестия с довольным выражением лица телекинезом протянула Луне упомянутую газету — «Кантерлотские вести» с фотографией самой Луны на передовице. Принцесса ночи в венке из цветов неуверенно улыбалась, глядя чуть в сторону от фотографа. Ниже огромными буквами был отпечатан заголовок: «Принцесса Луна, сестра принцессы Селестии, вернулась! Эквестрия снова станет диархией!»

— Уволь своего художника, сестра! — недовольно поджала губы Луна, изучив взглядом своё изображение. — Королевская особа на портрете должна смотреться величественно и быть при регалиях, а не выглядеть, как потерявшийся жеребёнок! Хотя сходство, конечно, сильное… Ты чего? — с недоумением поинтересовалась принцесса ночи у расхохотавшейся сестры.

Объяснение, что такое фотография, затянулось почти на час, после чего беседа плавно перетекла на другие научные и магические достижения страны за все эти годы.

Как же всё поменялось… Новые города, соединённые железными дорогами, парящие в небесах дирижабли, на которых в небо могут подняться земнопони и единороги, новые жанры живописи, литературы и музыки, дешёвые и массовые печатные книги, которые теперь может позволить себе каждый пони… Да и самих пони в Эквестрии теперь было не несколько десятков тысяч, а больше миллиона! Голова шла кругом…

…

После обеда Селестия решила устроить сестре полноценную экскурсию по дворцу. Бродя по дорого отделанным и украшенным коридорам и залам, Луна в очередной раз поразилась тому, как сильно изменилась сравнительно небольшая, но серьёзная крепость, за тысячу лет превратившись в богатый и величественный дворец, настоящий центр страны.

Принцессу поразили огромные окна, застеклённые громадными листами чистейшего, абсолютно прозрачного стекла, вездесущие магические светильники вместо привычных факелов, а казавшаяся бесконечной библиотека дворца почти что повергла в трепет.

А ещё дворец не был пустынным и тихим, как она то любила в родном замке Двух Сестёр — он бурлил жизнью. Проходили мимо занятые чем-то слуги и работники дворца, салютовали принцессам стражники, церемонно раскланивались с сёстрами аристократы.

Селестия замедлила шаг, когда двери очередного зала отворились, выпуская в коридор перед аликорнами толпу пони. Те, разбившись по группкам, оживлённо обсуждали что-то на ходу, некоторые собирались компаниями у стен коридора.

С принцессами вежливо раскланивались, но вклиниться в их общение никто до сей поры не решался.

Идиллия была прервана серовато-синим с огненно-рыжей гривой полным жеребцом в официальном костюме и очках на носу, который практически бросился сёстрам наперерез.

— Ваше Высочество! Принцесса Селестия! Пожалуйста, простите, что прерываю вас, но дело решительно не терпит отлагательств!

Луна недовольно нахмурилась, глядя как жеребец оживлённо, но не повышая голоса рассказывает что-то подошедшей к нему и теперь внимательно слушающей сестре. Впрочем, принцесса ночи тут же укорила себя за эгоизм и вернула на лицо нейтрально-приветливое выражение.

Сестра правит страной, и необходимость принимать какое-либо решение порой заставляет оторваться от других дел, как сейчас…

— Извини меня, сестра, но мне придётся ненадолго отвлечься на дела — вопрос и вправду важный, — виновато опустила ушки Селестия, подойдя к младшей принцессе.

— Не волнуйся, я подожду, — заверила её Луна, на что Тия ободрённо кивнула и отошла к прервавшему их пони — наверное, какому-нибудь министру — всё ещё имевшему весьма обеспокоенный вид.

Это простое действие немного согрело младшую принцессу в душе: сестра не бросила её ради работы просто так, ей не всё равно, что чувствует она, Луна…

Впрочем, заскучать в одиночестве принцессе ночи не дали: из группы тихо переговаривающихся и украдкой поглядывающих на неё аристократов вышел статный белый единорог, обладатель золотистой гривы и голубых глаз, и решительно подошёл к ней.

— Ваше Высочество принцесса Луна, — учтиво поклонился жеребец. — Позвольте представиться: принц Блюблад, племянник вашей уважаемой сестры, Её Высочества принцессы Селестии. Для меня огромная честь познакомиться с вами лично.

— Нам тоже приятно сие знакомство, Ваше Высочество принц Блюблад. Не откажете Нам в небольшой любезности и не утолите ли Наше любопытство?

— Прошу меня извинить, что не соизволил пояснить сразу, Ваше Высочество: я — не правящий принц и, к тому же, не аликорн. Ко мне принято обращаться: «Ваша светлость», — обозначил улыбку единорог. — А ваше любопытство я с удовольствием утолю, если сумею.

«Титулования тоже изменились» — мимолётно отметила для себя принцесса, — «нужно обязательно всё уточнить».

— Ежели это не секрет, ваша светлость, по какому праву вы носите титул принца? — строго смерила щёголя взглядом принцесса Луна.

— По праву наследования, конечно, — слегка удивился тот. — Моему роду уже почти семьсот лет, и он ведёт своё начало от самой Её Высочества принцессы Селестии. По правде говоря, называть меня племянником Её Высочества технически не совсем верно, это лишь устоявшееся обращение. Я удовлетворил вас ответом, Ваше Высочество?

«Ведёт своё начало от Тии?! Ну сестра, ну… Тебе мно-ого придётся мне рассказать!»

— Вполне, ваша светлость. Не откажетесь ли поведать Нам ответ на ещё один вопрос?

— Всё, что угодно, Ваше Высочество.

— Какова ваша должность при дворе?

— Я возглавляю министерство картографии и земельного кадастра Эквестрии, Ваше Высочество. В задачи моего министерства входит управление землями, их категоризация, учёт и картографирование, а так же ряд сопутствующих этому вопросов.

— Это всё, что Мы хотели узнать, — решила закруглить разговор Луна. Для первого знакомства достаточно.

— Ваше Высочество! — чуть замявшись в начале, решился обратиться принц, видя, что принцесса собирается прервать диалог. — Позвольте… Не будет ли с моей стороны большой наглостью… Если…

— Мы слушаем! — решила всё-таки обратить внимание на как-то резко занервничавшего единорога принцесса ночи.

— Я хотел бы засвидетельствовать вам своё почтение и восхищение, Ваше Высочество! — собрался с мыслями Блюблад. — Я очень интересуюсь древней историей нашей страны, и, разумеется, не мог обойти вниманием ваш беспримерный подвиг — спасение Эквестрии от Лунной Пони. Спасибо вам огромное за вашу жертву, Ваше Высочество! — принц глубоко и с огромным почтением поклонился.

Луна застыла, как статуя, болезненно прикусив губу. Все мысли разом вымело из головы, оставив там звенящую пустоту.

— Не будет ли большой бестактностью с моей стороны задать вам несколько вопросов по тем временам? Я, конечно, обращался с ними к Её Высочеству принцессе Селестии, но, увы, остался без ответов… — вздохнул единорог. — Порой у меня возникает ощущение, что тётушка избегает на них отвечать… — понизив голос, проворчал он.

— Э-э… Да, то есть нет, то есть… — совершенно запуталась в словах ошарашенная и смятённая принцесса.

— Спасибо, Ваше Высочество! — к вящей панике принцессы Луны, решил засчитать ответ как положительный Блюблад. — Историческая литература не даёт никаких ответов, откуда всё-таки пришла Лунная Пони. Наверняка, вы знаете про это больше? — с горящим предвкушением взглядом обратился он к принцессе ночи.

Пауза затягивалась. Принц, знающий лишь официальную версию истории, искренне считал, что именно она, принцесса Луна, спасла Эквестрию от Найтмер Мун и очень уважал её за это… Уважал за то, чего на самом деле и близко не было! Теряющая остатки самообладания Луна уже не знала, куда себя деть под пытливым взглядом единорога, когда её, наконец, спасла принцесса Селестия.

— Здравствуй, Блюблад, — тепло поздоровалась она. Принц, не ожидавший прозвучавшего прямо за спиной голоса, вздрогнул и поспешно развернулся к принцессе солнца, которая заговорщицки подмигнула растерявшейся сестре.

— Здравствуйте, тётушка! — поспешно обозначил поклон единорог. Луна поразилась их явному сходству — единорог был необычно высок для пони, имел весьма длинный заострённый рог, а его ослепительно-белая шёрстка по цвету один в один повторяла шёрстку Тии. Похоже, насчёт кровного родства жеребец не соврал…

— Вижу, ты познакомился с моей сестрой? Надеюсь, не успел уже допечь её вопросами по поводу своего любимого исторического периода? — лукаво прищурилась белая аликорна.

— Не успел, — разочарованно подтвердил Блюблад и кинул вопросительный взгляд на Луну, глазами спрашивая, не доставил ли он проблем?

— Не успел, — кивнув, вторила ему младшая принцесса, решив всё-таки не устраивать искренне уважающему её пони лишних неприятностей.

— Что ж… Надеюсь, ты не будешь против, если мы с сестрой продолжим свой путь? — полувопросительно-полуутвердительно произнесла принцесса солнца.

— Конечно нет, тётушка, — постарался скрыть досаду в голосе единорог. — Ваше Высочество принцесса Луна, большая честь — познакомиться с вами лично. Надеюсь, что у нас ещё будет возможность довести эту беседу до конца, если вы не против, — раскланялся он с Луной. — Не смею более отнимать у вас время. Хорошего дня, ваше Высочество. До свидания, тётушка.

Единорог, вежливо поклонившись, отошёл, влившись в группу других пони.

— Спасибо, — только теперь с невероятным облегчением выдохнула Луна, с благодарностью посмотрев на сестру. Та лишь грустно вздохнула в ответ. Официальная версия произошедшего тысячу лет назад, как оказалось, могла принести проблемы не только с живой Найтмер Мун, что было сразу понятно и очевидно, но и с сестрёнкой Луной, о чём Тия, признаться, совершенно не подумала…

…

— Сестра, ты не хочешь мне ничего рассказать? — обратилась к Тие Луна, когда они остались наедине.

— Ты, наверное, про племянника моего спросить хочешь? — угадала Селестия.

— Он упомянул, что его род произошёл от тебя, причём, лет семьсот назад, — кивнула принцесса ночи. — Я думала, попытки зачать и родить мы уже давно оставили, как безрезультатные и бессмысленные, — горестно вздохнула она. — Да и не ты ли отговаривала меня от серьёзных отношений, когда ушёл от старости твой любимый, Сильвер Винд, по которому ты потом лила слёзы несколько лет?

— Восемь лет я не могла смириться с его смертью… До сих пор вспоминаю этого отчаянного жеребца, которому я была нужна не как богатая и наделённая властью королева, а как «Тия, солнышко моё», — печально улыбнулась старшая принцесса. — Горько, что у нас не осталось наследников…

Луна в задумчивости прошлась по залу, вспоминая те времена и размышляя о не такой уж и завидной, на самом деле, судьбе аликорнов.

Когда-то в молодости они с сестрой даже не думали о том, что они какие-то там особенные. Просто жили, как жилось, мечтали о том, о чём и другие пони, в том числе, о семье и жеребятах… Но жеребят всё не было, а потом и любимые увядали от старости на глазах бессмертных сестёр.

Они не одно десятилетие провели в исследованиях, пытаясь разобраться, способны ли вообще аликорны иметь потомство.

Вердикт — способны. С исчезающе малой вероятностью, потому что простые пони хоть и наделены магией, но не состоят из неё на большую часть, как аликорны. Поиски же аликорна-жеребца так и не дали никакого результата, как и попытки исправить ситуацию самыми различными способами…

— Что же насчёт принца… — встряхнула головой Селестия, также на время ушедшая в себя. — Блюблад немного ошибается: его роду шестьсот пятьдесят два года, а не «почти семьсот» — с лёгким укором в адрес тщеславного потомка уточнила Тия, направив задумчивый взгляд в окно. — Откуда же он произошёл… Честно говоря, это было, как крик души. Я так скучала по тебе… Или хотя бы по кому-нибудь, кто видел бы во мне что-то кроме бессмертной и могущественной правительницы… Посреди кипящей жизнью столицы, в полных пони залах дворца я чувствовала себя совершенно одинокой.

«Знакомо…» — вздохнула Луна и, подойдя к задумчиво взирающей в даль Тие, ободряюще приобняла сестру, заслужив от неё мимолётный благодарный взгляд.

— На эти отношения не было никаких серьёзных планов, ни у меня, ни у статного красавца-единорога по имени Пюр Голд, с которым мы тогда много работали вместе над образовательной реформой. Умнейший пони, сильный и одарённый маг, он тогда был заместителем министра образования — и в самое ближайшее время собирался занять её место. За время совместной работы мы с ним как-то незаметно очень сблизились…

Селестия оторвала взгляд от окна и, сделав приглашающий жест, двинулась в сторону выхода в коридор. Луна последовала за ней, погружённая в рассказ сестры.

— Результат этого сближения стал полным шоком для нас обоих. Наши с ним отношения, впрочем, так и не переросли в тесные родственные, он, при всём старании, до конца жизни так и не смог преодолеть ту дистанцию, что отделяла «принцессу Селестию» от просто «Тии», за что постоянно корил себя и просил у меня прощения. Удивительно, но рождение жеребёнка нисколько этому не помогло…

Принцесса дня распахнула двери и они с Луной вышли на крыльцо, ступени которого спускались в сад. Сёстры спустились на травяную дорожку и неспешно направились в сторону небольшой беседки.

— Я в дочери, поначалу, души не чаяла, — тем временем продолжала свой рассказ Селестия. — Пока, спустя несколько лет, внезапно для себя не осознала, что когда она, эта милая маленькая единорожка, умрёт на моих копытах от старости — я этого просто не переживу. Больно, горько, противно, но пришлось, скрепя сердце, заставлять себя разрывать дистанцию, как мантру твердя себе сквозь слёзы: «Нельзя привязываться!»

Тия душераздирающе вздохнула, устремив преувеличенно сосредоточенный взгляд в безоблачное небо.

— Что ж, своего я добилась, — грустно подытожила принцесса солнца, справившись с чувствами. — Смерть малышки Санбим от старости меня не убила… Но то, что она до конца обращалась ко мне «Ваше Высочество» и на «вы» жестоко ранило меня много лет.

В повисшей паузе, Луна вдруг подумала, что ей на луне, возможно, пришлось куда проще, чем сестре здесь, обречённой на одиночество среди многих, чей век, увы, слишком короток…

— Такая вот история, — вымученно и как-то тоскливо улыбнулась Тия. — Знаешь, за все те годы я как никогда кристально ясно осознала, что кроме тебя у меня нет и, наверное, не будет больше никого. Как же я ждала твоего возвращения…

Селестия заключила сестру в долгие объятия. Луна, не находя слов, просто обняла её в ответ.

— Несколько позже, у меня, впрочем, появилась новая надежда на то, что не вечно нам с тобой одиноко наблюдать, как сменяются поколения, — тихо продолжила Тия. — Я тебя скоро познакомлю с Ми Аморе Кадензой. Думаю, ты будешь очень удивлена.

— Заинтриговала, — хмыкнула Луна.

— Ладно, — спустя пару минут, неохотно разорвала объятия старшая принцесса. — Уже пора день на ночь менять. Ты как, будешь луну поднимать? — улыбнулась она сестре.

— Я?! — поразилась Луна. — Но… Я думала… После всего, что случилось… — замешкалась она.

— Что я больше не доверю тебе этого? — насмешливо приподняла бровь Селестия, однако от её голоса температура в саду упала на пару градусов. — Луна, тебе здесь можно всё. Абсолютно всё. Если хочешь, можешь даже попросить меня уступить тебе трон, чтобы править Эквестрией самой. Я уступлю, — предельно серьёзно сообщила она сестре.

Луна, изначально собиравшаяся яростно возразить Тие, что «она перегибает палку и это всё совершенно излишне и вообще…» вдруг поняла: принцесса солнца просто готова на всё, что угодно, лишь бы не потерять её, свою младшую сестрёнку, снова. А она сама, принцесса Луна, в свою очередь, сделает всё, чтобы не потерять Тию, поэтому предложенный той вариант никогда не станет чем-то большим, чем слова.

— Спасибо, что так доверяешь мне, Ти, — тихо проронила принцесса ночи.

— Для тебя — что угодно, Вуна, — так же тихо ответила ей сестра. — Ну так как, поднимешь луну? — приободрившись, уже громче поинтересовалась она.

— Наверное, пока нет, — чуть смутилась синяя аликорна. — Боюсь, сейчас моя магия для этого не в лучшем состоянии.

…

— Непривычно видеть её такой, — задумчиво произнесла Селестия, глядя на гладкую поверхность висящей на небосклоне луны.

Сёстры неспешно прогуливались по ночному саду, пока что не торопясь возвращаться во дворец и наслаждаясь компанией друг друга.

— А она когда-то была другой? — немного удивлённо спросила Луна у сестры.

— Была. Не далее как три дня назад на ней был твой профиль из кратеров. Я с трудом помню, что она вообще когда-то была вот такой, как сейчас… — отстранённо ответила Тия.

Принцесса ночи промолчала, не зная, что сказать — любой ответ почему-то казался неуместным.

— Знаешь… Пожалуй, лишь сегодня за обедом, глядя, как ты реагируешь на все те обыденные вещи, которых была лишена там, — Тия кивнула в сторону луны, — я полностью осознала, насколько несправедлива к тебе была, отправив в ссылку на такой чудовищный срок… Мне сложно даже представить, как ты смогла выдержать такое… Прости меня, сестра.

Как смогла выдержать… Благодаря своей тёмной стороне, что подпитывала злость и жажду мести, что заставляла сжать зубы и пытаться дальше — искать путь к побегу, придумывать планы войны, готовиться к битве с сестрой, к битве, в которой должна была остаться только одна.

Собственная ненависть постепенно ушла, пришло осознание содеянного, понимание произошедшего… Пришло чувство совершённой ошибки, которую исправить уже невозможно.

Но тьма оставалась рядом, подпитывала гнев, взывала к мести, требовала крови!

И тогда ей, Луне, стало страшно. Страшно, что её тёмная сторона сможет взять верх, что её раскаяние не окажется полным и превратится сначала в равнодушное ожидание, а затем — в злобу от того, что это ожидание чересчур долгое и незаслуженное.

Найтмер Мун, изыскивая новые методы борьбы, затронула возможности и магии снов, но примитивный разум тёмного духа не углядел в десятках обдуманных вариантов деталь, что стала спасением для Луны.

Несколько десятков лет кропотливой подготовки, постоянное нервное напряжение, страх перед тем, что может произойти, если задумка не сработает…

Сработала. Всё удалось. Шестьсот лет пролетели мимо, будто их и не было, как перед её взором возникли розовые глаза сестры, что беспокоилась о её здоровье на фоне ветхих стен древнего замка Двух Сестёр.

Волноваться было не о чем… Но последние мысли той, что Луна считала лишь тёмным отражением в зеркале, почему-то жгли душу и мешали заснуть. Что, если она ошиблась?

— Тебе не за что просить прощения, Ти, — покачала головой в ответ Луна. — То, что ты рассказала мне за эти два дня, если честно, наводит на мысли, что себя ты наказала куда сильнее, чем меня. Должно было быть наоборот, я хотя бы заслуживала этого, в отличие от тебя… — понурилась младшая принцесса, отрешённо наблюдая, как травинки приминаются её копытами при каждом шаге.

— Луна… — попыталась было возразить Селестия, но замолчала, не сумев найти слов.

Между сёстрами повисло молчание. Аликорны не торопясь шли по ночному саду, слушая сверчков и наблюдая за светлячками, что светящимися точками кружились над распустившимися в лунном свете ночными цветами.

Принцессы сделали круг и вернулись на дорожку, что вела в сторону сияющей на небосклоне луны.

— А… Что было там, на луне? — решилась, наконец, спросить Селестия.

Луна помрачнела, отведя взгляд в сторону от Тии. Вот он, вопрос, которого она одновременно ждала и опасалась. Рассказывать подробности кому бы то ни было почему-то отчаянно не хотелось.

— Луна, что случилось между тобой и Найтмер? — тихо спросила старшая принцесса на угрюмое молчание сестры.

Принцесса ночи вздрогнула, сбившись с шага.

Как она могла забыть! Тия же ещё вчера собиралась посетить зачем-то оставленную ей в живых Найтмер Мун. И этот вопрос сестры мог означать только одно: визит закончился разговором, а не сражением. С духом злобы общего языка Селестия бы не нашла. А это может значить только одно…

10. Определённость

Через день...

Я ещё раз прошёлся по комнате, развернулся, поднялся на дыбы и опустился назад, наконец, подпрыгнул на месте, помогая себе крыльями, и, как мне хотелось верить — не без некоторого изящества, приземлился на пол. Ничего не болит, ничего не мешает, неприятных ощущений никаких нет.

— Спасибо большое! — от души поблагодарил я Селестию, что с лёгкой улыбкой наблюдала за моими кульбитами по помещению. Сегодня она провела диагностику и, наконец, обрадовала меня, что я в полном порядке. Не знаю, сколько бы я провалялся здесь без её лечения, но благодаря её помощи перелом полностью зарос за неполные четыре дня — уму непостижимо!

Двигаться на четырёх конечностях было дико непривычно, но, к счастью, насчёт рефлексов я не ошибся — перемещение давалось без труда. Я сделал ещё круг по комнате и подошёл к принцессе.

— Может, хочешь прогуляться? — осведомилась она.

— Не откажусь, — кивнул я ей. — Надеюсь, мне по дороге не придётся отбиваться от стражников, которые кинутся освобождать тебя из плена чудовища, м? — усмехнулся я.

На лице Тии на секунду промелькнуло растерянное выражение — похоже о том, как представить меня народу она пока не думала, озаботившись лишь секретностью. Я за эти четыре дня даже посторонних шагов по коридору за дверью не слышал ни разу — если шаги, то это она, причём, всегда одна. Такое ощущение, что в коридор, где находится эта комната, даже слуги не забредают!

— Зачем нам встречаться со стражниками? — нашлась с ответом принцесса и задумчиво посмотрела в окно. — Сад как раз под окнами, — на её мордочке появилось какое-то озорное выражение, словно она собралась сделать что-то весёлое и несколько эксцентричное. Её рог засветился, телекинезом отодвигая шторы и распахивая окно.

Принцесса одним изящным прыжком взобралась на широкий подоконник и крикнув мне: «Жду внизу!» — сиганула наружу.

Я в прострации проводил взглядом мелькнувший за окном разноцветный хвост. Это вот сейчас что было?!

Опёрся на подоконник передними ногами и выглянул вниз. Мать твою, четвёртый этаж! Снизу задорно подмигнула Селестия, явно довольная своим небольшим баловством, далеко выходящим за рамки опостылевшего этикета.

И что мне теперь делать? Я ж летать не умею! Хлопнусь на землю, как мешок — и снова в кроватку, лечить уже несколько переломов! Я бросил вниз ещё один взгляд и нервно сглотнул. Тия, более не обращая на меня внимания, увлечённо наблюдала, по-видимому, за какой-то букашкой, ползающей по цветку.

Я, стараясь не смотреть вниз, с трудом взгромоздился на подоконник. И ничего он не широкий — узкий, как жёрдочка! Задние ноги пришлось ставить почти вплотную к передним. Пытаясь не соскользнуть в комнату, я покачнулся, едва не выпав наружу, но в последний момент сумев удержаться за стены раскрытыми крыльями. Сердце провалилось в пятки, в горле моментально пересохло. Лёгкий порыв ветра, коснувшийся взмокшей спины, заставил меня вздрогнуть.

«Это как с парашютом прыгать… только без парашюта!» — нервно усмехнулся я.

— Найтмер! Ты чего? Всё нормально? — блин, от внезапно раздавшегося снизу вопроса я снова едва не потерял равновесие.

— Нет! — честно признался я принцессе. — На луне летать было невозможно! Я просто не помню, как это делать!

— Ох… — почему-то поникла Тия, но, резко мотнув головой, снова подняла взгляд. — Прыгай, я подстрахую тебя!

Всё равно страшно, ёлки! Но — надо! Рано или поздно придётся учиться летать — так почему не сейчас? Тем более — с такой-то страховкой.

Я подавил в себе желание посмотреть вниз. Знаю я такой эффект. Это как с холодной водой: чем дольше ты опасливо щупаешь её ногой и сомневаешься — тем холоднее она кажется и тем меньше уверенности в тебе остаётся.

Делаю глубокий вдох. Три! Два! Раз!!! Резко выталкиваю себя ногами из окна и распахиваю крылья. В лицо бьёт ветер, на мгновенье перехватывает дыхание. Глаза открыть! Открыть, я сказал!!!

Ух, ё! А земля-то приближается! Быстро!

Быстрее, чем успеваю подумать, делаю пару энергичных взмахов крыльями, выправляя полёт и замедляя снижение.

Порадоваться своему успеху я, правда, уже не успеваю: зацепив краем крыла крону дерева теряю и без того неустойчивое равновесие и планирование превращается в падение. Мир перед глазами вращается, жжёт ушибленное крыло. Успеваю лишь зажмуриться да сложить все конечности, группируясь перед ударом, как влетаю в какой-то кустарник и, с хрустом ломая ветки… зависаю на месте, как муха в киселе.

— Найтмер! Ты в порядке? — голос Селестии взволнованный, почти испуганный. Почему она так ненаиграно переживает за меня? Я, наверное, её никогда не пойму…

Открываю глаза и озираюсь. Парю в золотистом облаке телекинеза метрах в полутора от земли. Кстати, обе задние ноги разом поджимаются нормально… Выпрямляю конечности и Тия аккуратно ставит меня на газон.

— В полном, принцесса. Пострадала только моя гордость, — отвечаю я на вопрос. Первый блин, ожидаемо, комом. И хорошо, что блин комом, а не я… — крылом только ударилась. Да, спасибо, что поймала.

— Разреши?.. — взглядом показывает она на моё крыло. Киваю. По телу прокатывается уже почти привычное ощущение щекотки.

— Разверни крыло, — молча выполняю требуемое. На ощущения — ничего серьёзного. Лёгкий дискомфорт.

— Всё нормально, — через полминуты кивает принцесса, подтверждая мои предположения. Радует. Могло хуже закончиться.

— Спасибо, — улыбаюсь я, получая в ответ мимолётный виноватый взгляд.

— Идём? — приглашает Тия через несколько секунд молчания. Она возвращает на лицо привычное для неё дружелюбное выражение, но мне всё равно почему-то кажется, что настроение у неё заметно испортилось.

— Не переживай ты так, всё же обошлось. В конце концов, мне всё равно нужно было вспоминать, как летать, так что выпрыгивать из окна мне бы рано или поздно пришлось в любом случае, — усмехнулся я, однако принцесса только помрачнела ещё больше.

Эм… Я думал, она из-за своего прыжка переживает, что таким образом заставила прыгать меня и это едва не закончилось травмой, а тут, похоже, дело в чём-то другом…

— Селестия? — я пристально взглянул на смурную принцессу.

— Всё в порядке, — неубедительно улыбнулась она. Что ж, ладно. Навязываться не стану, взрослая уже, знает, что делает. Не хочет говорить, значит, не надо. Погуляем молча.

…

Сад у неё изумительный! Дорожки лишь обозначены камнями по бокам — никакое покрытие не мешает наслаждаться приятными, мягкими прикосновениями травы к ногам.

Аккуратно подстриженные кусты, деревья, дающие приятную тень, завораживающие композиции из цветов и чистый воздух, наполненный их одуряющими ароматами.

Вдыхаю поглубже, прикрывая глаза от удовольствия. Хорошо-то как…

Погруженный в приятные впечатления, я замечаю, что мы пришли в какую-то другую часть сада лишь когда мои копыта звонко цокают о каменную брусчатку, неожиданно для меня возникшую под ногами.

Вокруг уже скорее парк, чем сад: мощёные дорожки, фонари, лавочки, где-то в стороне слышен шум небольшого фонтана. В нише из кустов возвышается статуя какого-то пегаса: он стоит гордо приосанившись и распахнув крылья, на его холёном лице застыло покровительственное выражение. Как живой, прекрасная скульптура. Даже развевающуюся на ветру гриву скульптор сумел передать! Впечатляет, правда.

Устремляюсь за Тией, настолько занятой своими мыслями, что даже не обратила внимания на мою остановку, уйдя дальше вперёд. Что-то мне её молчание нравится всё меньше и меньше…

Обгоняю принцессу, становясь у неё на пути.

— Извини… — подняв взгляд от земли, растерянно роняет аликорна, наткнувшись на меня. Тяжёлый случай.

— Ты на себя не похожа. Что такое? — я пристально вглядываюсь в её розовые глаза.

— Ничего. Всё нормально, правда. Просто… надо подумать, — выдавливает улыбку Селестия. Выглядит она и правда чуть живее, чем немногим ранее, но на «нормально» это, конечно, не тянет.

— Не доверяешь? Что ж, могу понять… — почему я вообще решил, что она будет со мной откровенничать? И всё равно не очень приятно это осознавать.

— Дело не в доверии! Просто…

Мы выходим из-за поворота, и мой взгляд натыкается на необычную статую. Гротескное существо, словно сшитое из кусков разных тел…

Из кусков разных тел.

Перед глазами всплывает воспоминание об одном из произведений Найтмер на луне.

Я непроизвольно шарахаюсь назад, едва не поскальзываясь на камне и, до зубовного скрипа сжав челюсти, яростно встряхиваю головой, силясь избавиться от навязчивого видения. Нет! Нахер! Не хочу я это вспоминать!

— …с тобой?! Найтмер!!! — прихожу в себя я от уже откровенно испуганного голоса Тии, что с тревогой смотрит мне в лицо, предусмотрительно перекрыв собой обзор на Дискорда.

Я прикрываю глаза и медленно выдыхаю, успокаивая нервы. Не ожидал такого кульбита от своей памяти. Проклятый дух хаоса одним своим видом умудрился вызвать именно те ассоциации, из-за которых я откровенно опасаюсь глубоко лезть в память о времени, проведённом на луне, особенно, в последние сто-двести лет.

— Пойдём отсюда, а? — севшим голосом предлагаю я принцессе и, не дожидаясь её реакции, поворачиваю назад, быстрым шагом устремляясь в сторону сада у стены дворца.

— Что произошло? — требовательно спрашивает Селестия, догоняя меня и пристраиваясь рядом.

— Счастливые воспоминания о пребывании на луне догнали, — выдавливаю я кривую усмешку.

— После… Когда ты осталась одна? — разом растеряв всю решительность в голосе, как-то грустно уточняет принцесса. — Я говорила позавчера с Луной и… — замолкает она, не в силах подобрать слова.

Молча шагаю по мощёной дорожке рядом с Тией, слушая дробный звук наших шагов. От хорошего с утра настроения одномоментно не осталось и следа. Ссылка — не та тема, которую я могу спокойно обсуждать.

Произошедшее там с Найтмер словно выжжено в, теперь уже моей, памяти калёным железом. И жгучая боль от произошедшего останется со мной ещё надолго, а уродливый шрам, скорее всего, навсегда.

— Что случилось с тобой… там? — тихо спрашивает принцесса словно бы саму себя, а не меня.

После небольшой паузы всё же решаю ответить.

— Скажу так… Если тебе надоест со мной возиться и ты решишь от меня избавиться — убей меня как угодно жестоко: хоть сожги живьём. Даже это будет гораздо милосерднее отправки на луну.

Я говорю искренне, сам веря в сказанное. Меня действительно устроит что угодно — лишь бы не попасть туда снова. И от этого становится страшно.

— Почему?! — с трудом выдавливает севшим голосом Селестия. Мимолётного взгляда хватает, чтобы понять, что мои слова ужаснули и шокировали её до глубины души.

— Потому что ужасный конец лучше, чем ужас без конца, принцесса, — подвожу я итог этому разговору.

Настроение окончательно пробивает дно. Честно говоря, хочется послать эту белую кобылу с её расспросами и уединиться с бутылкой-другой какого-нибудь высокоградусного пойла, чтобы надраться в дым и на следующее утро не вспомнить ни слова этого долбанного разговора.

— Прости меня, Найтмер. Я не должна была… Тысяча лет — это было несправедливо и чудовищно по отношению к вам с Луной… — с горечью в голосе роняет принцесса тихо.

Она просит у меня прощения?! Я, споткнувшись, замираю на месте, молча разглядывая понурую принцессу, не понимая, что вообще происходит и как мне на это реагировать.

А ведь её реально это гнетёт. Тем более, что сестра ей рассказала, что натворила.

Ей не всё равно, что я чувствую. Не всё равно, что она сделала в прошлом со мной. Почему?! Какое ей дело до меня вообще? Кто я ей? Проклятые пони, как вы мыслите?!

— А у тебя была возможность выбирать? Разве Элементы не сами решают, как на кого воздействовать? Разве желал кто-то моего возвращения вместе с Луной? Но Элементы Гармонии дали мне собственное тело — и я здесь.

— Никогда не думала об этом в таком ключе… — чуть приободрившись, задумчиво отвечает принцесса.

— Как ни странно, но я не держу на тебя зла, хотя казалось бы… Тебе ведь ничего не стоило избавиться от меня там, в замке. Нет пони — нет проблемы, знаешь… Никто бы и слова на это не сказал. А ты вместо этого рискуешь, доставляя меня во дворец, тратишь на моё лечение силы и время, помогаешь мне… До сих пор не понимаю, зачем тебе это нужно, если честно.

— Спасибо тебе за добрые слова, — с облегчением улыбается Селестия.

— Пожалуйста, — улыбаюсь я в ответ. — Для тебя — несложно. Ты ко мне с добром — и я ценю это. Тем более виновата в моём плачевном состоянии не ты, а хорошо знакомое нам обеим синее ничтожество, — подытоживаю я.

— Найтмер… Я понимаю твои чувства, но Луна всё-таки моя сестра, — чуть посуровев, делает мне выговор принцесса.

— Извини, — безо всякого раскаяния равнодушно бросаю я, вызывая у Тии вздох. Принцесса, бросив на меня укоризненный взгляд, возобновляет нашу приостановившуюся прогулку в сторону сада. Пристраиваюсь рядом.

Некоторое время идём молча, размышляя каждый о своём. Селестия, наконец-то, больше не выглядит угрюмой и ушедшей в себя: белая аликорна посматривает по сторонам, щурится на солнце, иногда улыбается чему-то своему. Не знаю, правду ли я сказал ей про Элементы, но моя гипотеза вроде бы вполне логична, а зла на неё я и впрямь не держу.

Вообще странно, конечно. Так-то лично мне и на Луну злиться не за что, по идее — но меня буквально трясёт от ярости.

Насколько вообще я — ещё я? Бесполезно отрицать, что память Найтмер изменила меня, но насколько сильно? И почему это произошло так легко и незаметно?

А впрочем, стоит ли грузить себя этим? Все мы неизбежно меняемся со временем под воздействием тех или иных обстоятельств. Просто в моём случае это произошло немного быстрее — и всё.

Меня сейчас больше заботит, что дальше. Я здоров, держать меня во дворце смысла особого вроде нет… Впрочем, чего гадать? Спрос — не грех.

— Принцесса?

— Да? — вынырнула из мыслей Тия.

— Что мне делать дальше? Теперь, когда я на ногах и в относительном порядке? — требовательно взглянул я Селестии в глаза.

— Сложный вопрос, — вздохнула та. — Видишь ли… Твоё появление вместе с Луной — это что-то невероятное. Я рассчитывала, что Элементы лишь вернут мне сестру, если это потребуется, но такого результата я даже близко не ожидала.

— Спорю, сюрприз вышел знатный, — усмехнулся я, но Тия моего веселья не поддержала.

— Я, как ты понимаешь, готовила почву для возвращения Луны, — продолжила она. — Официальная версия произошедшего тысячу лет назад, которая продвигалась в массы многие века, гласит, что Луна пожертвовала собой, чтобы навсегда заточить напавшего на Эквестрию злого духа — тебя — на луне.

Ага… А нынче этот «злой дух», оказавшийся вполне себе разумным и договороспособным, ходит по земле вместе с Луной. И его присутствие теперь надо как-то объяснять. Здорово.

— Мне правда жаль, что так вышло, — виновато взглянула на меня Тия. — Но кто мог хотя бы предположить такой исход?

— Да понятно… — задумчиво проворчал я в ответ. Что тут сказать? Похоже, насмотрюсь я теперь на разбегающихся в панике пони да наслушаюсь всякого «Не убивайте, у меня дети!» и тому подобного…

— Ну и сама понимаешь, как сложно из-за этого придумать хоть какие-то варианты. Я сначала думала пригласить тебя остаться здесь ещё на некоторое время, но… Извини, боюсь, скоро я больше не смогу позволить себе уделять тебе столько внимания — краткий отпуск, который я смогла себе позволить, уже подходит к концу. Ты могла бы осваиваться в новой обстановке и без моего постоянного участия, например, вместе с Луной, но в свете ваших отношений… — вздохнула принцесса.

— А слуги, стражники, аристократы и прочие, кого можно встретить здесь, едва ли будут гореть желанием подружиться со мной и помочь мне освоиться, — закончил я мысль Селестии.

— К сожалению, это так, — согласилась она. — Разумеется, я не стану оставлять эту нездоровую ситуацию «как есть», но на её изменение потребуется немалый срок. Поэтому, пока я могу предложить тебе только один вариант — отправиться к моей личной ученице в Понивилль. Она поможет тебе освоиться в изменившемся мире, да и для неё самой это станет весьма ценным уроком дружбы.

«Изменившемся мире», да? Ты даже близко не представляешь, насколько права, Селли… Ну и о том, что как раз именно твоя ученица с подругами, если что, могут приласкать меня радугой ты, конечно, тактично умолчишь. Подход понятен, в принципе: держи друга близко, а врага — ещё ближе. Тем более, возразить по существу мне особо нечего. Обстановка в упомянутом городке мне хотя бы приблизительно известна из канона, чего не скажешь про остальную Эквестрию и, особенно, про то, что лежит за её пределами.

А ещё там живёт одна жёлтенькая пегасочка, чей поступок в отношении меня, в свете полученной информации, выглядит почти героическим. И которой я, пожалуй, здорово должен за это.

— Ладно, согласна, — обдумав идею, резюмировал я. — Каковы будут мои цели и задачи в Понивилле и какими ресурсами я могу располагать?

Селестия медленно перевела на меня недоумённый и какой-то потерянный взгляд. Я старательно состроил морду кирпичом.

— Какие цели и задачи, Найтмер?! — пришла в себя Тия. — Осваивайся, знакомься с достижениями магии и техники за прошедшие века, ищи друзей… Просто живи как все! Ты свободна в своих решениях, я лишь стараюсь помочь тебе в силу необычности твоих обстоятельств, тем более я, к сожалению, прямая причина их возникновения. Ты можешь покинуть Понивилль, если захочешь и если посчитаешь, что справишься без помощи моей ученицы. Что же до средств к существованию… Я вполне могу себе позволить выделить тебе приличные подъёмные и поддержать тебя некоторыми ежемесячными выплатами.

Ага, охотно верю, что она меня без присмотра оставит. Иди куда хочешь, как же… Наша фиолетовая библиотекарша поди получит инструкции о каждом моём шаге докладывать. Уедь я куда-нибудь — быстро узнают — куда, встретят и, для начала, вежливо посоветуют вернуться в Понивилль.

Что ещё? Насчёт средств новость, в принципе, неплохая… Но идея сидеть у неё на шее и ничего не делать меня, прямо скажем, не греет. С другой стороны, вряд ли получится это миновать, по крайней мере, на первых порах, пока не придумаю, чем мне заниматься и откуда брать деньги.

Что же до «живи как все»… Чувствую себя повисшим в воздухе, и это жутко неприятно. Ладно, как говорится, война план покажет. Пока что и правда стоит банально научиться работать с магией, летать, освоиться с тысячами бытовых мелочей…

— Пусть так, — кивнул я ожидающей моего ответа принцессе.

— Я рада, что ты согласилась, — обозначила улыбку она. — Сегодня же отправлю ученице письмо. А для тебя скажу подготовить колесницу к завтрашнему утру. Идёт?

— Как тебе будет удобно, — обтекаемо отозвался я. Завтра — так завтра. Засиживаться во дворце у меня причин нет.

За разговором мы свернули с мостовой парка на травяную дорожку и не спеша двинулись обратно на полянку, с которой началась эта прогулка.

В спокойной атмосфере сада снова начало возвращаться хорошее настроение. Солнце мягко грело спину, травинки приятно гладили ноги, в воздухе висел аромат цветов, кружились какие-то насекомые. Хорошо-о-о…

Ну и на душе тоже стало полегче. Появилась хоть какая-то определённость, что будет со мной дальше. Да и с Тией, кажется, вполне удалось поладить, пусть я и не понимаю, почему. А если мои слова про Элементы помогли ей обрести душевное равновесие — вообще хорошо. Всё-таки она для меня немало сделала за эти дни.

Вчера и вовсе помимо диагностики провела мне небольшой урок по магии, видимо вспомнив мои давешние затруднения. Час — это, вроде бы и немного, но я горел желанием разобраться, а Тия оказалась превосходным учителем, так что к концу её урока я уже перестал лажать с телекинезом, вспомнил-выучил ещё несколько несложных вещей…

Потом принцесса меня покинула, и я занялся чтением. Да уж, ничто не предвещало, называется…

Прочтя ещё тогда, при первом своём пробуждении во дворце, записку Тии и не встретив никаких затруднений, я даже не подумал о том, что эта записка была предусмотрительно написана на понятном Найтмер древнем эквестрийском! И книги на современном его варианте оказались той ещё проблемой, примерно как церковно-славянский язык для носителя современного русского. Части букв нет, часть читается по-другому, слова изменившиеся, термины незнакомые… Кололся, плакал, но читал, понимая слово через два. Что ещё было делать?

Первой, естественно, сцапал книгу «Начала общей магии. Том первый. Издание двенадцатое, дополненное», но, как не сложно догадаться, понял практически только предлоги — знаний языка для этой книги оказалось категорически недостаточно.

Из «чего попроще» был сборник старинных сказок, причём, не детский его вариант, а какое-то исследование с комментариями к историям и их анализом, но даже пропуская все научные измышления, я всё равно переваривал текст с трудом.

Собственно, в том числе и поэтому я сегодня совсем не возражал против Понивилля и контакта с лавандовой библиотекаршей — кто, как не она, сможет мне помочь? Если захочет, м-да…

За воспоминаниями я и не заметил, как мы с принцессой вернулись на полянку.

— А… Как дальше? — с сомнением поинтересовался я у Тии, бросив взгляд на распахнутое окно своей комнаты, возвышающееся на высоте где-то пятнадцати метров от земли.

Тия задумчиво посмотрела на окно, затем перевела взгляд на меня и многообещающе улыбнулась.

11. Сложный вопрос

— Найтмер! Вставай! — пробился сквозь сон мягкий, но непреклонный голос Селестии.

Я неохотно разлепил веки и проморгался, сбрасывая с себя остатки сна.

По ощущениям — выспался, в принципе. Вялости не замечено, разве что крылья после вчерашнего ноют… Устроила принцесса мне вчера весёлое завершение прогулки, зараза. Оп-па, а ещё, я, похоже, чувствую голод. С возвращением, блин… Ну зачем, а? Без тебя так здорово было…

Выбираюсь из-под одеяла и уже почти привычно утверждаюсь на своих четырёх копытах, мягкие подушечки которых приятно щекочет ворс ковра. Селестия, стоящая в пол-оборота ко мне, с лёгкой улыбкой наблюдает за чем-то за окном.

— С добрым утром, — поворачивается она в мою сторону, когда заканчиваю потягиваться и хрустеть спиной и крыльями.

— Приветствую, — киваю в ответ. — Когда мой рейс до Понивилля?

— Когда закончишь здесь свои дела, — как само собой разумеющееся сообщает принцесса.

— Да какие у меня дела? Здесь у меня никаких дел нет, да и там… Честно, я понятия не имею, чем мне заняться в Понивилле, помимо своего освоения в мире, да проматывания твоих денег, — с досадой взмахнул я передней ногой. Думал вчера про это перед сном. Не нравится мне ситуация, а придумать так ничего и не вышло.

— Хм… — Селестия пристально уставилась на мой круп. Эй, это что за взгляд такой?! Если она сейчас предложит устроиться в бар и там зарабатывать на жизнь тряся означенной частью тела у шеста — я её стукну!

Так, погоди. Я — дурак! Ну-ка, что у пони на крупе обычно находится? Пра-авильно, картинка. А я до сих пор не удосужился выяснить, какая нарисована на корме у меня, хотя зеркало здесь есть! Увлёкся вчера и позавчера книгами настолько, что даже не порассматривал себя толком. Блин, да я за эти дни про свою метку и не вспомнил даже, хотя, это, наверное, не удивительно…

— Одинаковые, за исключением мелких деталей, — с нотками изумления в голосе вынесла вердикт принцесса, подняв недоверчивый взгляд на меня. Это о чём она?

— Я только сейчас поняла, что твоя кьютимарка почти идентична кьютимарке Луны, — ответила на невысказанный вопрос Тия. — У неё месяц на чёрном облаке, а у тебя — на фиолетовом. И я почти уверена, что даже форма этих облаков совпадает! Я впервые вижу подобное. Похожие знаки — бывают, но чтобы практически одинаковые? — покачала она головой.

— И каков, в таком случае, мой талант? — попытался я повернуть голову, чтобы разглядеть свой знак. К немалому удивлению — получилось, хоть и только одним глазом.

— Талант Луны связан с ночью и сном. Она управляет луной и звёздами, а также способна входить в мир снов, где может видеть, изменять и даже создавать сны других пони или собственные, — задумчиво поведала мне Селестия. — Твой талант, несомненно, тоже связан с ночью, но как именно — боюсь, я не знаю. Возможно, что вы с ней талантливы в одном и том же, раз ваши кьютимарки столь похожи… — Селестия вновь принялась рассматривать мой круп.

— Давай пока замнём для ясности, — повернулся я к принцессе всем телом, отрезая ей обзор на свои задние ноги. — Умение поднимать луну мне в Понивилле едва ли понадобится.

— «Замнём» и, при этом, «для ясности»? — хмыкнула Тия. — Любопытное выражение. Это как?

Я прикусил язык, снова назвав себя дураком. Поаккуратнее с идиомами, здесь незнакомыми! Кредит доверия к Найтмер Мун и без того невелик, а каков он будет к фиг знает кому, если кто-то догадается, что я — не она?

— Значит: «Отложим эту проблему, чтобы она не мешала решать другие, более срочные или важные», — сочинил я на ходу. — Откуда я его знаю — не спрашивай, просто не помню.

— Хорошо, давай замнём, — спустя пару секунд кивнула принцесса, принимая моё объяснение. — Раз твоего таланта мы пока не понимаем, попробуй найти в Понивилле дело себе по душе и, быть может, сама сумеешь осознать, в чём он заключается, — обозначила улыбку Селестия. — Я же попробую поговорить с Луной — возможно, у неё будут какие-то догадки.

«Ехай отсюда подальше и займись там чем-нибудь»? — со смесью недоумения и недоверия подумал я. Нет, не понимаю я Селли. Вот так бросать без конкретного занятия персонажа с моей репутацией, пусть даже и под некоторым присмотром… Ладно, её проблемы.

— Ну, а насчёт твоих дел здесь, — продолжила принцесса, — ты разве не хочешь перекусить или принять душ?

— Душ? — блин, тут что, душ есть? А сразу сказать?! Хорошо они тут во дворце устроились…

— Раньше, если помнишь, пегасы мылись под облаками, вызывая дождь. А теперь такой дождь из воды любой приятной температуры есть почти в каждом доме, — по-своему поняла моё восклицание Селестия. — Идём?

— Не откажусь, — кивнул я и двинулся следом за принцессой.

В коридоре, куда мы вышли из комнаты, было пустынно и тихо. Окон не было — освещение состояло из каких-то странных светильников, дающих мягкий тёплый свет. Разглядеть, что его испускало, у меня не вышло, но это явно была не электрическая лампа. А больше ничего интересного в коридоре и не было. Очевидно, сунули меня с глаз долой в самый малопосещаемый уголок дворца — тут даже декор практически отсутствовал. Впрочем, в моём положении и такой приём вызывал недоумение пополам с благодарностью. Всерьёз рассчитывать на что-то лучшее, чем комфортабельная одиночная камера, личности с моей репутацией не приходилось — а вот поди ж ты…

За раздумьями — которыми уже по счёту? — о мотивах и целях Селестии я и не заметил, как мы пришли.

Принцесса подробно проинструктировала меня по поводу работы понячьего душа, кое-каких моющих средств, обратного пути до комнаты и, пожелав наслаждаться процессом, откланялась, оставляя меня одного.

…

Конструкция понячьей сантехники оказалась довольно мудрёной, с особенно выделяющимися массивными рукоятями под зубы или копыта — рассчитывалось здесь всё явно под пони любой расы. Для интереса даже попробовал подвигать их без применения телекинеза, который после позавчерашнего урока и вчерашней интенсивной практики, что я себе устроил после прогулки в парке, уже получался почти без напряжения. Что сказать? Вполне удобные, но всё же костыли. Кто не владеет телекинезом, тем, наверное, нормально, но с магией всё-таки несравненно проще и комфортнее.

Батарея флаконов, что здесь стояла, тоже впечатлила разнообразием. Шампунь для гривы и хвоста, гель для шёрстки, жидкость для копыт, субстанция для перьев, паста для зубов, какие-то пены, крема, маски и фиг знает, что ещё и для чего. Мысленно поблагодарил принцессу, что в двух словах пояснила, что мне понадобится и отставила в сторонку нужные склянки, которых набралось всего четыре.

Мочалками поняши тоже не пользовались: вместо них я обнаружил всякие щётки и скребки с хитро выгнутыми рукоятками. Так, ну, эта штука — понятно, а вот эта для чего? Ай, ладно, чего их разглядывать? Разберёмся в процессе, что и куда.

Прихватив приглянувшийся образец, я уже было повернулся к душу, но, заметив краем глаза большое ростовое зеркало на стене, отложил щётку и двинулся к нему. Вспомнил, что до изучения своей внешности у меня вчера так и не дошло, вот и захотелось это поправить. Интересно же!

— Свет мой зеркальце, скажи — да всю правду доложи: я ль на свете всех страшнее, всех зубастей и чернее? — усмехнувшись, подвёл я итог нескольким минутам рассматривания своего отражения.

Нет, мне новая внешность, в целом, понравилась: тело выглядело изящно и грозно, как военный самолёт. Красиво той красотой, что характерна для оружия. Однако насчёт того, что подобную внешность оценят местные пацифисты, были серьёзные сомнения. Антрацитово-чёрная шёрстка, густо-фиолетовые, чуть волнистые, грива и хвост, светящиеся бирюзовые глазищи с вертикальными зрачками-щелочками. Честно говоря, даже мне самому от моего же взгляда становилось несколько не по себе. Остаётся лишь гадать, как Селестия сохраняет дружелюбное выражение лица, глядя в мои глаза… Но самое интересное было ниже: пасть — а ртом назвать этот капкан язык не поворачивался, — способная похвастаться восемью резцами, настоящей пилой из аж шестнадцати клыков, самые длинные из которых заставили бы обзавидоваться любого вампира, и некоторым количеством коренных, которые мне посчитать так и не удалось.

Я, конечно, предельно далёк от биологии и стоматологии, но, если мне не изменяет память, такой набор зубов для травоядных нехарактерен: по крайней мере, у Тии я клыков вообще не заметил. Отсюда проистекает два вопроса: зайдёт ли этому телу мясо и насколько нервно к его употреблению отнесутся разноцветные лошадки? Надо будет обязательно проверить, хе-хе…

Покончив с осмотром, я, наконец, направился к самому душу, предвкушая приятное покалывание от его струй на коже… Или, скорее, теперь уже шкуре, наверное.

…

Из душа я выходил задумчивый и мрачный: уж очень наглядно в процессе помывки вылез тот факт, что эпитеты «задумчивая» и «мрачная» мне теперь подходят гораздо больше.

Засунуть проблему в дальний угол и старательно её игнорировать получается лишь до тех пор, пока неожиданно не натыкаешься на вымя. На своё вымя, мать его!

Пара небольших мягких и весьма чувствительных холмиков под брюхом между задними ногами вводила в ступор и прострацию. Нет, я, конечно, знал, что Найтмер Мун, чьё тело я занял, не жеребец, а совсем даже наоборот, но такое столкновение с действительностью лоб в лоб всё равно сильно выбивало из колеи.

Вот и что мне с этим делать, а? Дельных идей не было, единственное, что я смог придумать и что не вызывало серьёзного внутреннего протеста — продолжить запинывать проблему под ковёр, стараясь просто не думать об этом, да блюсти целибат, надеясь, что физиология местных пони в этом плане отличается от земных лошадей.

Мне бы и смены вида хватило за глаза, даже без смены пола, вот честно…

С другой стороны, тело мне досталось — на зависть. Смерть от старости теперь не грозит, смерть от каких-нибудь болячек — очень сомнительно. Здоровье — я усмехнулся — конское, пахать можно. Не то, что раньше, когда к кардиологу мотаться приходилось чаще, чем к парикмахеру… Это я молчу уже про рог и крылья, чьи возможности ошеломляют и захватывают дух.

Стоит ли смена пола всего этого? С рациональной точки зрения, наверное, более чем стоит. Но от одной мысли об этом становится как-то неуютно и… страшновато, что ли.

Ладно, лучше замнём для ясности. Сколько уже можно думать о плохом? Подумаем лучше о хорошем! Например, как здорово, наконец, чувствовать себя чистым…

«Или чистой?»

— Бляха-муха, — устало ругнулся я на эту совершенно несвоевременную краткую мысль и мотнул головой, пытаясь от неё избавиться.

Хватит с меня мыслей! Пора бы возвращаться уже, пока принцесса меня не потеряла окончательно.

Я решительным шагом вышел в коридор. Куда Тия говорила идти? Хорошо, она мне лишний раз напомнила, как вернуться — я за мыслями совершенно не следил за дорогой по пути сюда. Налево и до перекрёстка, последняя дверь слева перед ним — моя, вроде бы. Ладно, двинули. А думать на тему пола будем как-нибудь потом. И чем позже — тем лучше…

…

Вернувшись в комнату, в которой провёл последние несколько дней, я обнаружил на столике лёгкий завтрак из какого-то салата, нескольких фруктов, пирожных и чая, а также записку и… Я не поверил своим глазам: рядом, на кровати, была сложена броня. Четыре накопытника, нагрудник с изображением полумесяца и узнаваемый шлем с прорезями под уши и рог.

Я сосредоточенно потёр копытом лоб над рогом, с каждой секундой всё сильнее чувствуя себя то ли жертвой какого-то розыгрыша, то ли просто дураком.

Уже привычно направив каплю энергии в рог, притянул записку к себе.

«С лёгким паром, Найтмер.
Как ты могла заметить, я принесла твои доспехи. Раз тогда, в старом замке, они были на тебе, то, думаю, они твои по праву и я считаю нужным вернуть их. Завтрак на столе. Приятного аппетита.

Селестия.»

Я выпустил записку, бездумно наблюдая, как она скользит и кружится по воздуху, медленно опускаясь на ковёр.

Эта сумасшедшая белая лошадь мне скоро мозг вывихнет. Вот интересно, если я у неё глефу потребую — она и её отдаст? Нет, ну, а что? Можно же вчерашней государственной преступнице уроки магии давать, деньги платить и боевое снаряжение возвращать — так почему бы её и оружием не снабдить тогда? Я с трудом подавил желание подойти к стене и приложиться об неё головой. Ну вот как так можно, как?!

Или она настолько уверена в своих силах, что может позволить себе подобные широкие жесты, чтобы купить мою лояльность?

Я поднял записку и прочитал её снова. Ладно, лучше, наверное, просто не думать об этом пока что. Дают — бери. А с железом разбираться будем потом, как Тия заглянет.

Пока посмотрим лучше, чем тут кормят — живот уже неоднократно намекал, что в нём прискорбно пусто. Эх, ёлки, хорошо было без голода…

Я задумчиво посмотрел на кровать и устроился рядом с ней сидя, прямо на ковре. Належался за последнюю неделю — дальше некуда. Да и сидеть по-понячьи я пока не пробовал, постоянно чередуя стояние с лежанием, так что просто было интересно, как оно.

А ничего так, на самом деле, удобнее, чем выглядит со стороны — оценил я для себя позу спустя пару минут и, наконец, переключил внимание на стол. Для начала, на глаза попался салат. Он, на первый взгляд, угнетал своей унылой травянистостью: ни мяса, ни рыбы, ни хотя бы грибов или яиц в нём было не заметно. Знаю я такие: чтобы хоть немного наесться — тазик нужно сожрать, да и то через час снова будешь голодный… Я поморщился. Попробую, конечно — вдруг он хотя бы вкусным окажется.

Куда более примечательно, чем эта горка зелени, выглядела воткнутая в неё ложка, на конце рукояти которой перпендикулярно ей располагалась небольшая круглая пластина. Кстати, ну-ка…

Я прикоснулся копытом к пластине и небольшим усилием разума получил прилипшую к конечности, будто на мощный магнит, ложку. О, получилось! Работает этот их копытокинез! Повезло, что увидел и прочувствовал его применение в памяти Найтмер, вот только руки всё не доходили опробовать — как-то привык сразу рогом… Я энергично потряс ногой — держится. Прикольно. Но рукой, всё-таки, удобнее было.

Кроме салата с интересной ложкой, на столе была ваза с фруктами — несколько крупных, красивых яблок и персиков — небольшой чайничек с чаем, пустая кружка — или, скорее, пиала — без ручки и тарелка с приличной горкой разнообразных пироженок.

Что ж, вперёд, дегустировать!

— Приятного аппетита! — вслух пожелал я себе и, улыбнувшись, отсалютовал приклееной к копыту ложкой в пространство.

…

Да уж, не ожидал я такого… Не думал, что можно получить сенсорный шок от вкусовых ощущений.

Я окинул взглядом опустевшую посуду на столике. Съедено было всё подчистую, даже крошек не осталось! Так вкусно мне в жизни не было! И, наверное, уже не будет, как пообвыкнусь.

Я достаточно быстро пришёл к выводу, что такая буря вкусовых ощущений — вероятно, следствие тысячелетней голодовки. Соскучился организм по вкусам…

Ещё разок окинул стол взглядом и обречённо вздохнул. Нет, ничего не осталось. Даже косточки от персиков — и те… того, кончились. Горчинка такая пикантная от них и хрустели здорово, эх…

Я поднялся на ноги, чувствуя приятную тяжесть в животе, и повернулся к кровати, на которой всё ещё лежали элементы брони.

Да уж, загрузила меня Тия… Что это? Дружеский жест доверия? Какая-то проверка? Если проверка, то проверка чего? Проклятье! А ведь, насколько я успел её узнать, с неё станется отдать просто так, именно по той причине, что она указала в записке! А потом недоумённо пожимать крыльями на все мои вопросы: «Я просто вернула твоё и всё»… Ненормальные они, эти лошади… Степень доверчивости и беспечности просто осознанию не поддаётся! Или я просто чего-то не замечаю либо не понимаю, что тоже может быть. В конце концов, возможности той же магии я себе представляю весьма туманно. Может быть, Тия, как волшебник экстра-класса, может себе позволить такое поведение… Но не с Найтмер Мун же, которая, в своём оригинальном исполнении, едва её не угробила! Я со стоном плюхнулся на обширную кровать и уставился на лежащий прямо перед носом шлем. В голове царило полнейшее непонимание. В ожидании принцессы — не могла же она меня тут надолго оставить в одиночестве — поднял его телекинезом и принялся рассматривать.

Сделан из гладкого и блестящего серебристого металла с синеватым отливом. Как сделан — мне, не специалисту, не понятно, но, кажется, это не ковка. Взвесил на копыте — достаточно лёгкий для своих размеров. Сверху — отверстия для рога и ушей. Сзади — гибкий пластинчатый назатыльник, прикрывающий шею, в том числе, и с боков. Спереди — огромные вырезы под огромные же глаза. Наносник прикрывает только лицо между глазами, выпирающая мордочка остаётся ничем не защищена. Внутри — упругая амортизирующая обивка из неизвестного мне материала. Посадка шлема никак не регулируется — явно сделано под одну конкретную голову.

Откладываю шлем в сторону. Странное изделие. С одной стороны, выглядит он утилитарно и, судя по царапинам и мелким сколам, явно бывал в бою. С другой, для боевого его защита — не говоря уже об остальных элементах брони — откровенно не выглядит достаточной. Глаза не защищены, рог и уши не защищены, шея спереди тоже ничем не прикрыта… Либо же воевали тут как-то совсем не так, и для местных условий лёгкий нагрудник и не прикрывающий очевидных уязвимых точек шлем — вполне адекватная защита.

В общем, на мой вкус — защиту всё это даёт чисто символическую и нужно скорее только для создания каноничного образа Найтмер Мун. По итогу, если соберусь воевать — нужно будет озадачиться поиском или даже созданием нормальной брони. Пожалуй, то, что Тия отдала мне эти доспехи, теперь уже не выглядит столь странно. Куда их, реально? Для парадных — простоваты, для боевых — малополезны. Вот и сплавила их мне, по принципу: «пусть у Найтмер голова болит, что с этим делать» — я усмехнулся. Вновь поднял шлем телекинезом и попробовал его надеть, решив пока не заморачиваться с укладкой гривы: как ляжет — так ляжет…

— Ай, с-с-с… — зашипел я, когда всё-таки не попал в отверстие и ткнулся работающим рогом в его край. Ощущение было, будто по рогу ударили, телекинез немедленно потух, когда я не удержал концентрацию и шлем упал на меня сверху, больно зацепив краем выпирающий нос.

Странное, на самом деле, ощущение. От самого удара по рогу больно почти не было: просто от места этого удара внутри рога будто волна разошлась, сбивая мне концентрацию. Думаю, будь я опытнее — смог бы удержать её. Я осторожно прикоснулся к потушенному рогу копытом. Кость. Твёрдая. Каких-то особых ощущений нет. Зажёг на кончике рога бирюзовый светлячок и попробовал снова. Пум! Снова ощущение ударной волны в голове, лёгкий сумбур, снова не справляюсь с концентрацией и светлячок тухнет. Интересный эффект… Буду иметь его в виду.

Я было собирался перейти к изучению нагрудника, когда дверь отворилась и в комнату вошла Селестия, за которой в золотистом облачке парили перемётные сумки.

— Колесница уже ждёт, Найтмер. Ты готова? — с ходу перешла она к делу.

— Вполне. Спасибо за еду, вкусно было, — благодарно кивнул ей, поднявшись с кровати. — Слушай… — замялся я, думая, как лучше начать.

— Да? — обратила на меня внимательный взгляд своих розовых глаз принцесса.

— Объясни мне, пожалуйста… Почему ты так обо мне заботишься? Лечение, уроки, деньги… Ладно, это я ещё могу понять. Но броня?! Что всё это значит? Зачем? — я недоверчиво покачал головой. — Я не понимаю тебя! — после небольшой паузы непроизвольно вырвалось признание, прежде чем успел даже подумать о нём.

— Я же уже говорила тебе, что делаю это от чистого сердца, — погрустнела принцесса. — Или ты не веришь в то, что я могу сожалеть о своих действиях? Простить тебя? Я — уже не та королева, с которой ты сражалась когда-то, которая не умела сострадать и видеть свои ошибки! — звенящим голосом закончила она.

— Прости, не хотела тебя задеть! — покаянно упёр я взгляд в пол. Блин, не подумал, балбес, как она может это воспринять! А вспоминать те деньки ей, похоже, даже не неприятно — по-настоящему больно. — Прости! Но… Как бы сказать? Между нами случилось довольно много… нехорошего, — избрал я обтекаемую формулировку. — А ты встретила меня, по-моему, не хуже своей сестры.

Селестия слушала с непроницаемым выражением лица. Да мне и самому было неприятно поднимать эту тему: какие бы цели и мотивы ей ни двигали, она многое сделала для меня и не просила ничего взамен. Но я так больше не мог. Непонимание её действий вызывало уже что-то похожее на отчаяние. Едва ли она мне ответит, но и держать это в себе у меня уже не получалось. Броня стала последней каплей.

— Вот ты говорила тогда: «Второй шанс», — продолжил я свою мысль. — Мне было бы понятно, подлечи ты меня, выдай сотню битов на первое время и выпроводи вон. Но ты опекаешь меня — опасную преступницу и своего недавнего врага — как родную! Почему?! Так не бывает! — последние слова прозвучали как-то жалобно.

— А ты знаешь, как бывает, Найтмер? — печально интересуется принцесса.

Я упёр взгляд в пол, старательно изучая собственные копыта, утопающие в мягком ворсе ковра. Занятный контраст: ковёр светлый, а ноги — угольно-чёрные…

Знаю ли я? Скорее, догадываюсь: наслышан о методах работы спецслужб, хоть и не возьмусь судить, что из этого правда, а что — нет. И это с поправкой, что спецслужбы наши, человеческие. А здесь, в Эквестрии?

— Нет, не знаю, как бывает, — прерываю я несколько затянувшуюся паузу. — Но убеждена, что так не бывает точно.

— В твоей жизни случалось хоть что-то хорошее? — тихо спросила принцесса, поднявшая с кровати нагрудник и теперь пристально изучающая его, отвернувшись от меня в сторону.

Я открыл рот, чтобы ответить утвердительно… и закрыл его, так и не произнеся ни слова.

В моей жизни хорошего было много, пусть и помню я его теперь крайне паршиво. Но в достаточной степени, чтобы утверждать, что я был вполне счастлив. Там. В закончившейся жизни.

А что хорошего было в жизни Найтмер? А Найтмер в ссылке на луне счастливо вспоминала лишь зрелище солнечного затмения, устроенного ими с Луной перед самой битвой с королевой. И всё. Единственное её хорошее воспоминание. Почему-то вспомнился смутно знакомый диалог: «Какой лучший день твоей жизни?» — «День моей смерти.» Я до боли прикусил губу. Как же это…

— Молчишь. Ты молчишь, Найтмер, — раскатом грома прозвучал в тишине спальни горестный голос Селестии. Я непроизвольно вздрогнул от неожиданности. — Ты сказала: «Преступница, твой враг…» Нет, Найтмер, ты ни то, ни другое. Ты просто пони, которая никогда ничему не радовалась и никогда никому не доверяла… Я лишь хочу показать тебе, что в мире есть что-то лучшее, чем постоянная борьба. Показать, что такое счастье, что такое дружба… И что ты тоже их заслуживаешь, — принцесса отложила нагрудник и повернулась ко мне. Её глаза странно блестели.

— Спасибо на добром слове, принцесса, — проронил я после паузы. Вот только доброе слово это не для меня, а для той, от кого кроме этого тела ничего не осталось… — но не стоит меня жалеть, правда. Говоря о доверии… Доверяла. Луне. Тебе известно, чем это закончилось.

На несколько долгих секунд между нами повисает тягостное молчание. И всё же я решаюсь высказать то, что думаю, Тие «в лоб».

— Поэтому мне теперь так важно понять, чего ты добиваешься, помогая мне. Понять, чем это может для меня закончиться и не придётся ли мне потом платить за твоё гостеприимство сторицей. Мне… слишком сложно принять твою доброту как должное. Извини.

Я задумчиво рассматривал в окно безоблачное небо, давя в себе желание посмотреть на Тию. Я хотел ей поверить, в эту непонятную, нелогичную, странную доброту! А если она и правда делала всё это от души, без задней мысли? Мне противно оскорблять её доверие, но и поверить в это я просто не могу. Не могу.

— Я… Я понимаю, — бесцветным голосом отвечает Селестия. — Надеюсь, время исцелит твои раны, и когда-нибудь ты снова научишься доверять другим.

Я всё же перевожу взгляд на принцессу. Она отстранённо рассматривает картины на стене, сохраняя на лице нейтральное выражение, но я почему-то понимаю, что ей сейчас нелегко даётся это показное спокойствие.

— Что ж, если тебе так будет проще, можешь считать, что ты, как аликорн, представляешь большую ценность для Эквестрии одним лишь фактом своего существования и моя выгода — именно в этом, — Селестия изобразила улыбку, повернувшись ко мне.

Проклятье. Я не хотел её обидеть. Но и поверить в это всё вот так тоже не мог! Что мне было делать?

Я вздохнул и поднял с кровати накопытник. Хотелось сказать ещё что-то, но слов не было. У Селестии, задумчиво изучающей узор на ковре, видимо, тоже. Я поставил накопытник на пол и осторожно встал в него задней левой ногой. Тихий щелчок удерживающего механизма прозвучал в висящем вокруг безмолвии словно выстрел, заодно вернув в реальность погруженную в мысли принцессу, которая, встрепенувшись, вновь обратила взгляд на меня.

— Помочь?

— Если хочешь, — неопределённо повёл я крылом.

В сосредоточенном молчании Тия помогла мне облачиться в доспех, напоследок закрепив у меня на плечах принесённые с собой сумки, конструкция которых, в отличие от классических, фиксирующихся на спине пони, была выполнена так, чтобы не мешать крыльям.

— В сумках деньги на первое время, пока не освоишься, — пояснила принцесса. — Идём, — она, не оглядываясь, направилась к двери. Я, коря себя за тупость и длинный язык, последовал за ней.

Мы вышли в уже знакомый коридор, но повернули на этот раз в другую сторону. Идти долго не пришлось, сразу на перекрёстке нас уже ждал стражник — белый единорог в золотистой броне, который при виде меня рефлекторно отступил на шаг назад и заметно напрягся, пробормотав что-то себе под нос.

— Лейтенант Шайнинг Армор проводит тебя до колесницы, — повернулась ко мне принцесса. — А я вынуждена уйти — к сожалению, есть срочные дела, требующие моего пристального внимания. Прощай, Найтмер Мун, — не дожидаясь моего ответа, Селестия двинулась прочь от перекрёстка.

— Всего доброго, принцесса. Спасибо за всё. — Отозвался я спустя пару секунд. Она на мгновение обернулась, подарив мне прощальный взгляд, и продолжила свой путь, звучно цокая накопытниками по каменному полу коридора.

…

По пути я с интересом разглядывал будущего капитана королевской гвардии. Массивный белый единорог с яркой синей гривой опасливо косился на меня в ответ, стараясь не выпускать из виду, и напряжённо молчал. Немного необычно было, что я возвышался над ним на целую голову: проведя всё это время в компании принцессы Селестии, которая была примерно одного со мной роста, я как-то невольно привык к нормальности и усреднённости своих габаритов, и теперь явно немаленький понь, едва достающий мне макушкой до подбородка, вызывал некоторый диссонанс.

Так молча мы и добрались до выхода на площадку, где стояла колесница с парой пегасов-стражников. Шайнинг если и хотел что-то сказать, то не решился, а у меня после неудачного разговора и прохладного прощания с принцессой просто не было желания с кем-либо общаться.

Стражники, синхронно повернувшиеся на звук наших шагов по мощёной дорожке, столь же синхронно вздрогнули и отпрянули назад.

— Ничего себе… — со смесью страха и восхищения проронил один из пегасов, рассматривая меня. Поймав взгляд стража, я мило улыбнулся ему и хмыкнул, когда тот, отшатнувшись на шаг, спешно отвёл взгляд. «Пф, подумаешь — клыки, чего шарахаться-то?» — мысленно усмехнулся я.

— Инструкции принцессы помните? — обратился к гвардейцам Шайнинг. — Быстро и плавно доставить… М-м… Гостью Её Высочества, — нашёлся замявшийся на мгновение лейтенант, — в Понивилль, высадить на окраине городка, там же, где обычно, по возвращении — не трепать языком. Всё ясно? — единорог почему-то бросил взгляд на меня, словно адресуя вопрос мне. Я ответил ему индифферентным взглядом, от которого тот поёжился и поспешил отвернуться к подчинённым.

— Так точно! — хором отозвались стражники, всё это время старавшиеся делать вид, что меня здесь нет, но то и дело косящиеся в мою сторону.

— Выполняйте, — заключил Шайнинг. — Прошу… — вновь замялся он, явно не зная как лучше ко мне обратиться, поэтому, проглотив продолжение своей фразы, просто приглашающе взмахнул копытом в сторону моего транспорта, в который уже впрягались пегасы.

Я молча подошёл к колеснице и окинул её недоверчивым взглядом. Это сооружение вызывало у меня определённые опасения. Нет, довольно толстое дерево, покрытое позолотой и дополненное кое-где позолоченным же металлическим декором, само по себе выглядело вполне прочно и надёжно… Но не для летательного средства, определённо! Что ж, краткий урок полётов от Тии я тоже успел получить — тогда, под окном. Правильно, ой правильно мне в тот раз её взгляд не понравился… Да уж… И главное, что обидно, летать пока один фиг не умею. Но, по крайней мере, смогу спланировать и не убиться насмерть при приземлении, буде эта лайба рассыпется в воздухе. Надеюсь…

Я шагнул внутрь колесницы, гулко стукнув накопытниками по доскам пола, и, немного подумав, устроился там сидя. Да, голые доски — не ковёр… Ладно, терпимо.

— Вперёд, — коротко обозначил я свою готовность к полёту. От звука моего голоса за спиной пегасы дружно вздрогнули. Да уж… Чувствую, что проблемы с местными у меня всё же будут, если даже заранее проинструктированные военные на меня так реагируют. Шайнинг поспокойнее этих ребят смотрится, но всё равно заметно, что он меня откровенно опасается.

Погруженный в размышления, я пропустил тот момент, когда пегасы взяли разгон и эта жалкая деревянная конструкция со мной внутри взмыла в воздух. Я осторожно выглянул за борт, проводив взглядом быстро уменьшающуюся фигурку Шайнинга, идущего обратно во дворец. Сердце ёкнуло. Сколько там высота уже? Волевым усилием задавил желание отвернуться и не смотреть вниз: мне, крылатому, высоты пугаться?! Так что надо привыкать, хоть и… Э-э… Неуютно, да.

Мне вообще к очень многому придётся привыкать: пони с их непонятным и парадоксальным взглядом на жизнь, крылья, магия… Вымя ещё, м-да… Всё перевернулось с ног на голову. Вокруг — другой, странный, мир со своими правилами. Мир, в котором я, как мне кажется, едва ли кому-то нужен… И в котором мне теперь жить.

Я невесело усмехнулся.

Такая вот получилась первая часть. Шанс ГГ дали. Теперь понять бы, зачем он нужен, этот шанс, и что с ним делать в чужом мире...
Но это дело будущего.

Можете также познакомиться с другими моими работами по MLP:

"Подвал"

"Цена ошибки"

Или заглянуть на Фикбук, к моей милой гамме **Глухой Лягушонок**, ознакомиться с её дружелюбной и ламповой "Самозванкой"

12. Возвращение королевы

Что ж, дождались! Поздравляю всех с завершением ожидания и с радостью представляю продолжение истории! Приятного прочтения!

Я проводил долгим взглядом удаляющуюся колесницу, которая постепенно превращалась в чёрную точку на чистом голубом небе, и огляделся по сторонам.

Вид с относительно невысокого холма, на котором меня и высадили, открывался неплохой: виднелась какая-то речка, блестело своей гладью озеро, а у противоположного подножия холма возвышалась стена мрачных сосен Вечнодикого леса. Разумеется, прекрасно виден был и Понивилль: отсюда до его окраины было рукой подать. Нарядные и красочные домики городка с их яркими и разнообразными крышами производили впечатление игрушечных, особенно издалека.

Имелась только одна маленькая проблема: библиотеки-дерева отсюда видно не было. А повнимательнее изучить городок сверху, пока находился ещё в полёте, я не удосужился, занятый своими размышлениями. Ясности с направлением движения эти размышления, увы, не давали.

Ну и что дальше делать? Я ведь, признаться, рассчитывал на то, что после письма Тии меня здесь ждут и встречают. Но нет, на холме, кроме меня, были только стрекозы и бабочки.

Пойти искать библиотеку самому? Я поморщился. Такая себе идея, если честно. Заблудиться — не заблужусь, пожалуй, но велика вероятность того, что мне придётся прочесать весь город насквозь, а это небыстро. Напрашивается, конечно, лежащая на поверхности идея — спросить дорогу у местных, но у меня есть очень большие сомнения, что это сработает. Как бы ради этого не пришлось гоняться за ними и двери в их дома ломать… Реакция стражников сегодня была довольно красноречива — и это при том, что принцесса наверняка десять раз им повторила, что бояться меня не нужно и вообще…

Какие ещё есть варианты?

Остаться здесь и просто ждать. Вот и буду я их ждать здесь, а они меня там, ага. Здорово получится. Хотя, конечно, на мой взгляд, встретить меня здесь для них было бы логичнее, но… Я смерил долгим взглядом накопытник на правой передней ноге. Как показала практика, логика у поняш какая-то своя, мне, порой, совершенно недоступная. С них станется…

Взлететь и поискать с воздуха? Было бы здорово, но не с моими навыками полёта — любой порыв ветра может закончиться для меня смачным «шмяк» об землю. И это не беря в расчёт броню и сумки, большая доля веса которых приходится на передние ноги, а в воздухе изменение центра тяжести станет гораздо более заметно и, наверняка, фатально.

Я завершил очередной круг по вершине холма, кинул ещё один взгляд в сторону города, но направляющегося сюда комитета по встрече снова не увидел. Зараза…

— Полковнику никто не пишет, полковника никто не ждёт, — припомнил я вслух известную песню «БИ-2» и вздохнул. Вот и меня тут тоже никто не ждал и не ждёт. Некому меня в этом мире ждать, да и незачем…

Раздражённо фыркнул, отгоняя подкатившую меланхолию. Получилось очень по-лошадиному, что заставило меня усмехнуться. Так-то лучше.

Я примагнитил копыто к шлему и медленно, аккуратно стащил его с головы. Затем, телекинезом извлёк из левой сумки единственное её содержимое — мешочек с монетами, который не глядя кинул в правую — кстати, надо будет посмотреть потом, что в ней. В освободившуюся левую, сложив пластинчатый назатыльник, мне каким-то чудом удалось упихать шлем.

Ждать здесь у моря погоды хоть до вечера можно, поэтому я, по здравому размышлению — да и от банальной скуки, чего таить, — всё же решил пойти в город и постараться разыскать библиотеку самостоятельно. Ну, а без шлема я, надеюсь, буду выглядеть несколько дружелюбнее — глядишь, так получится с кем-нибудь пообщаться. В очередной раз убедившись, что откровенно маловатая для шлема левая сумка закрываться не станет, я плюнул на неё и двинулся в сторону Понивилля.

…

Однако, жители Понивилля весьма подкованы в истории и знаменательные исторические личности им тоже известны. Или, может, просто первый визит Найтмер очень хорошо запомнился…

Металлический цокот моих накопытников по камню дороги эхом разносился по пустым улицам городка. В тишине было слышно, как скрипит качающаяся на ветру вывеска какой-то лавки. На какой дом ни глянь — взгляд встречал запертые двери и плотно занавешенные окна. Я невольно поёжился от ощущения висящего в воздухе напряжения, кажется, настолько плотного, что его можно было резать ножом. Город-призрак натуральный, блин…

При моём приближении улицы начали вымирать столь стремительно, что я, поначалу, глазам не поверил. Процесс бегства моментально принял повальный характер — пони практически испарялись на глазах. Подойти хоть к кому-то ближе, чем на пятьдесят метров у меня не вышло. Это… обескураживало. Мне и самому сложно понять, какой именно реакции я ожидал, но к такой массовой панике оказался всё же не готов.

Я подошёл к круглому домику с пристройкой-навесом, под которым стояли столы и стулья. По вывеске с бокалом коктейля на ней безошибочно угадывалось какое-то заведение общепита. На некоторых столиках возвышались такие вот бокалы, видимо, второпях брошенные посетителями, на полу валялся оброненный кем-то блокнот, листы которого трепал ветер… Что ж, эта контора явно работала сегодня, ну, а так как домик похож на жилой, то, вероятно, хозяева затаились именно там.

Я подошёл к невысокой двери и деликатно постучал. В царящем вокруг безмолвии негромкий, в общем-то, звук прозвучал как грохот выстрелов. Я внимательно прислушался, стараясь уловить за дверью хоть какие-то звуки, но так и не услышал ничего, кроме собственного дыхания. Поднял копыто, примериваясь для хор-рошего удара, но, секунду подумав, опустил ногу на землю. Дверь вынести — не вопрос, вопрос — добиться потом от хозяев хоть какого-то вразумительного ответа. Они и так дышать боятся там, а вломись я к ним? Толку с затеи никакого, одним словом.

— Трусы несчастные, — буркнул я себе под нос, недовольно покачав головой и отвернувшись от двери. М-да-а… Ну и куда теперь? Досадливо вздохнув, я двинулся дальше по улице.

Ситуация постепенно начинала раздражать. По городу я намотал уже прилично, успел отыскать знаменитую «Карусель» Рарити — никто мне не открыл, — мэрию на центральной площади, городской парк, но клятая библиотека мне так и не встретилась. Порой начинало казаться, что этот окаянный жилой дуб выкопался и убегает от меня по всему Понивиллю, прячась за домами и посмеиваясь надо мной в свою густую крону. Я невесело усмехнулся пришедшему на ум бреду.

Нет, с репутацией всё же придётся что-то делать — мрачно подумалось мне спустя ещё с полтора десятка минут бесплодных петляний по безмолвным улочкам. Не вижу ничего сильно плохого в том, что тебя побаиваются и не лезут лишний раз, но когда при виде тебя вымирают улицы…

Я вынырнул из-за очередного поворота и замер, как вкопанный, стараясь даже дышать потише. Есть!

На перекрёстке, спиной ко мне, стояла кремового цвета поняша. Бледно-зелёный хвост кобылки испуганно прилип к брюху, сама она нервно переступала с ноги на ногу и затравленно озиралась по сторонам, похоже, пытаясь решить, налево ей бежать или направо.

Заблудилась, никак? Н-да, много от неё не узнаешь… Ну, может, ей именно этот район не знаком — свернула в панике не туда — а библиотеку она как раз знает? Ладно, по крайней мере, хоть есть теперь, кого спросить — чего-нибудь да ответит…

Уже знакомо отзывается магический источник, посылая в рог тёплую волну, напрягаются мышцы шеи, я почти привычно концентрируюсь… Бирюзовое свечение обхватывает передние ноги кобылки. Та, почувствовав прикосновение телекинеза, испуганно вскрикивает, тщетно дёргая зафиксированные ноги. Компенсирую её воздействия, добавляя ещё немного энергии. Попалась.

Земнопони панически озирается, натыкается взглядом на меня.

— Приветствую. Если пообещаешь не убегать — отпущу. Мне нужно лишь задать тебе пару вопросов, — ровным тоном информирую я кобылку, титаническим усилием запихивая поглубже так и лезущие на язык совершенно неуместные сейчас чёрные шутеечки и старательно удерживая морду кирпичом — только улыбнуться мне сейчас не хватало… Её ж кондрат хватит с моих клыков, и так трясётся, бедная, как осиновый лист. Говорить что-то вроде как успокаивающее — всякие «я не причиню тебе зла», «не бойся» и подобное тоже не решаюсь. Как известно, ничто так не нагнетает панику, как просьба сохранять спокойствие. Вот и надеюсь, что конструктив с моей стороны поможет ей собраться…

Делая в сторону поняши несколько шагов, с досадой понимаю — нет, не поможет. Кобылка, мелко дрожа, судорожно пытается вырваться из захвата, но лишь плюхается на круп, тщетно пытаясь оторвать от земли передние копыта. В глазах пони стоят слёзы и плещется ужас, а на мордочке красноречиво написано: «Это конец!»

Отвожу взгляд в сторону — не подумал сразу, тормоз, что мои зенки вообще-то тоже то ещё зрелище для неподготовленной публики.

— Подскажи, пожалуйста, как пройти в библиотеку? — старательно не смотрю на перепуганную земнопони и даже отпускаю телекинез. Далеко вряд ли убежит, зато, может, немного успокоится… В ответ раздаётся лишь сдавленный всхлип.

Да вы достали уже трястись, жалкие слабаки!

Ну что тебе, блин, не так?! Да откуда вообще такая реакция в массе, а? Помнится, когда Найтмер Мун появилась здесь впервые, такого не было, или, по крайней мере, не было в таком всеохватывающем масштабе! Хотя с Зекорой, например, наоборот, было что-то похожее… Может, им бояться кого-то просто по фану, а? Проверю сейчас — я мрачно улыбаюсь краем губ. По-хорошему не вышло, значит…

— Где мне найти личную ученицу принцессы Селестии? — теперь поступаю от обратного: нависаю над поняшей, сверля ее тяжёлым взглядом. Та на мгновение поднимает на меня заплаканные глаза и, вздрогнув, буквально плюхается на мостовую, прикрывая глаза передними копытами и перепуганно прижимая ушки.

Так… Нет, это тоже не работает. И что делать? Я задумчиво прикасаюсь к боку мелко дрожащей кобылки накопытником. Та дёргается, словно от удара, издавая сдавленный писк. Устало вздыхаю, возведя глаза к небу. Ну что, ну её, убогую, или попробовать поцеловать, в качестве крайней меры — вдруг хоть это сработает?..

Я в раздумьях сделал шаг в сторону и тут в меня словно врезался поезд.

Мощный удар справа по рёбрам, чудом не пришедшийся на крыло, тараном снёс на землю, где я заодно чувствительно приложился бровью о дорожный камень и, кажется, до крови прикусил щеку.

— Уй, бля-а-а! — сипло выдавил я и закашлялся. Из глаз брызнули слёзы, поле зрения заполонили хаотично летающие белые точки, воздух, выбитый из лёгких словно кувалдой, теперь не получалось вдохнуть обратно.

Хренасе, встреча… Это, мать вашу, что было?! Или «кто» — поправился я, сморгнув влагу и подняв мутный взгляд на стоящую в нескольких метрах от меня голубую пегаску с радужной гривой. Она, кажется, что-то говорила, но слова проплывали мимо моего сознания.

Я с трудом поднялся на ноги, пошире расставив их для устойчивости. Мерзкой, дёргающей болью пульсировала бровь, адски ныли совсем недавно залеченные рёбра, отдаваясь болью в крыло, особенно резко давая о себе знать при вдохах, а рот медленно наполнялся кровью из висящей лохмотьями внутренней части прикушенной щеки.

Вот хрена тебе надо было это делать?! Заняться нечем больше, кроме как на меня бросаться?! Я с ненавистью взглянул на самодовольно ухмыляющуюся пегаску. Урою нахер, с-скотина.

Я сплюнул кровь на дорогу и облизнул губы, вперив в противницу тяжёлый взгляд. Та, слегка побледнев, спешно отвела взгляд.

— Войны захотелось? — зло прохрипел я ей. — Сейчас будет тебе война, чучело крашеное.

Пегаска напряглась, готовясь то ли бежать, то ли встретить атаку, но ни того, ни другого я ей позволять не собирался.

Что я умею сейчас по части магии? Считай, самый примитив: телекинез, магический свет да ещё пару столь же несерьёзных фокусов. Много с этим можно навоевать? С кем-то вроде Селестии — нет, а вот пегасу и этого хватит. Каким образом? А простым: что бы ни попало человеку в руки — из этого, при желании, он сможет сделать оружие.

Почему эквестрийские пони тем же магическим светом пользуются, зажигая его прямо на роге, хоть это и неудобно? Потому что в общеизвестной базовой версии заклинания нет довольно сложного в исполнении элемента-батарейки и магический светляк без непосредственной подпитки от рога существует считанные мгновения. А больше мне и не нужно.

На секунду концентрируюсь, создавая сгусток света прямо перед глазами пегаски, от души вливая в него энергию для яркости. Полсекунды — и он развеивается, но этого хватает, чтобы голубая кобыла, вскрикнув от неожиданности, отшатнулась назад и замерла на месте, пытаясь протереть копытом глаза и опустив уже готовые для взмаха крылья. Ну да, летать без зрения — крайне плохая идея. «Так что придётся тебе, сволочь, пока остаться на земле, вместе со мной», — на лицо сама собой наползает злорадная улыбка.

Несколько шагов в сторону противницы. Та, повернувшись на звук, с трудом разлепляет слезящиеся глаза, силясь разглядеть меня, и получает в лицо ещё один светляк.

Подойти, размахнуться передней ногой и, привстав на дыбы, всем весом впечатать закованное в броню копыто в бок сопернице, которая как раз раскрыла крылья, собираясь, видимо, всё-таки попытаться разорвать опасно малую дистанцию с их помощью.

Удар приходится аккурат под основание её крыла и оно, неожиданно для меня, резко, будто рефлекторно, складывается, судорожно прижимаясь к боку. Всё ещё ослеплённая и дезориентированная пегаска болезненно вскрикивает и пытается отпрыгнуть в сторону, но теряет равновесие, а я телекинезом дополнительно вжимаю её сверху в камни мостовой, вынуждая со всхлипом рухнуть на подогнувшиеся ноги и распластаться на дороге.

Снова выплёвываю кровь, морщась от неприятного металлического привкуса во рту.

— Ну и? — голос всё ещё сиплый, а дыхание даётся с трудом. — Чего ты добилась, убогая? Вот нахрена было…

— Эй, ты! А ну, отойди от неё! Немедленно! — раздаётся смутно знакомый голос. Я медленно поднимаю многообещающий взгляд на его обладательницу.

О, заявились. А на минуту раньше вы не могли прийти, когда мне рёбра ломали от нефиг делать? Передо мной на дороге стояли четыре хорошо знакомые по мультику пони, сверлящие меня удивлёнными, укоряющими и мрачными взглядами. Не хватало среди них только Флаттершай.

— Отойди, сейчас же! — набычившись, сурово повторяет Эпплджек, вместе с подругами медленно надвигаясь на меня. Единорожки поддерживают её красноречивыми взглядами, а вот Пинки смотрит на меня с каким-то грустным непониманием. «Зачем ты так поступаешь?» — читается в глазах розовой кобылки.

Я кидаю удовлетворённый взгляд на распластавшуюся, прижатую моим телекинезом к дороге, голубую пегаску, сдавленно постанывающую и пытающуюся, несмотря на мой телекинетический пресс, украдкой смахнуть слёзы с мордочки.

Что, больно? Плачешь? А мне, блин, от твоего удара, наверное, щекотно было, да?

Я опять выплёвываю кровь на дорогу. Да когда она остановится уже?

Поднимаю взгляд на недобро взирающую на меня фермершу. На вежливую просьбу её слова как-то слабо похожи, но обострять дальше я, так и быть, не стану. Надеюсь, у меня получилось донести до Дэш мысль, что срывать своё плохое настроение или демонстрировать свою крутизну на мне — не самая умная затея?

Отпускаю телекинез, чувствуя, как облегчённо расслабляются мышцы шеи, и неуклюже отступаю на пару шагов — жестоко саднящий бок даёт о себе знать. Она что, с пикирования меня протаранила, что ли?

Приблизившись, пони, искоса кидая на меня недобрые взгляды, обступают подругу, наперебой интересуясь её состоянием и о чём-то переговариваясь — я не обращаю на них особого внимания.

Осторожно прикладываю прохладный накопытник к пострадавшей брови. Вроде, крови нет, не рассёк, но уже чувствуется, как там набухает шишка. Зря шлем не надел — без него смотрюсь приветливее, как же… Сдалась местным твоя приветливость! Почувствуй, мать твою, нашу любовь и дружбомагию, называется… И это, замечу, после письма Тии, в котором она наверняка предупреждала о моём прибытии и, вероятно, предлагала показать мне все прелести дружбы и сотрудничества. Показали. Наглядно. Что-то на Дискорда в каноне так не бросались…

— Найтмер! — обратилась ко мне лавандовая единорожка. Пони вновь выстроились напротив меня, Пинки и Эпплджек боками поддерживали едва держащуюся на ногах Дэш: похоже, вломил я ей изрядно — стоявшая в скособоченной от боли позе пегаска шипела, морщилась и зло сверлила меня взглядом своих прищуренных рубиновых глаз.

— Так нельзя! Ты должна извиниться! — одарив меня суровым взглядом, непреклонно заявила ученица принцессы, когда я обратил на неё внимание.

«Бух», — толкнулось сердце в груди, вместо принятой в себя крови выталкивая в вены и артерии чистую незамутнённую ярость. Я с шумом втянул в себя резко загустевший воздух.

«Ты должна!» Почему это вдруг?! Вы уже успели объективно оценить ситуацию? Разобраться, что и почему произошло? Поинтересоваться моей точкой зрения, хотя бы? «Пфф, да ну, чушь какая! Это же Найтмер, значит, она виновата! И так всё ясно!» У меня нервно дёрнулась щека. Идите-ка вы с таким подходом, сволочи разноцветные! Правильно Найтмер вас без солнца оставить хотела — вы его нихрена не заслужили!

Делаю несколько стремительных шагов вперёд, нависая над лавандовой кобылкой и, поймав её взгляд, не мигая, всматриваюсь ей в глаза почти в упор. Успеваю заметить в них испуг и замешательство, прежде чем она отводит взгляд в сторону.

— Я. Тут. Никому. Ничего. Не. Должна! — разъярённо цежу я отдельными словами. — Разве что Селестии и Флаттершай! Но уж точно не вам! — отстраняюсь, подавляя в себе желание демонстративно сплюнуть под ноги опешившей единорожке.

Довольно с меня местного гостеприимства! Резко развернувшись, направляюсь обратно на холм, где меня высадила колесница.

«И что дальше?» — мелькает в голове подлая мысль, вызывая у меня яростный рык. Хер его знает! Будет что-нибудь! Мне пофиг, что!

— Найтмер!

Я резко поворачиваюсь на оклик. За мной спешит протеже принцессы. Неужели так трудно просто взять и отвалить от меня, тупая лошадь?!

— Нам не о чем говорить! — рявкаю в ответ. — Убирайся! Не знаешь, чем заняться — помоги подружкам вашу калеку крашеную до больницы допереть! Всё!

— Но… — растерянно пытается возразить единорожка, но я прибавляю шаг, больше не обращая на неё внимания. Пусть что хотят тут делают! Без меня!

Как мне хорошо знакома эта дрянь: «Нам пофиг, кто виноват, потому что виноват ты! Плати и кайся!» Вообще, это с детства ещё пошло… Плохо помню, всё без имён и деталей, но…

Как-то довелось мне долго гостить у бабушки вместе то ли с племянником, то ли с младшим братом, двоюродным… Или троюродным? Зараза, не помню! А-а, несущественно… Естественно, следить, нянчиться и развлекать его пришлось мне. Дитятко, разумеется, совершенно меня не слушалось, везде лезло и, закономерно, получало на свою голову последствия. То упадёт, то кружку со стола своротит и разобьёт, то третье, то пятое, то десятое… Ребёнок в рёв, а кому за это в результате прилетало от бабушки? Ага, вот то-то и оно… И было бы всё просто «плохо», но дитятко, уловив закономерность, что можно творить любую дичь и ничего за это не будет, стало активно подставлять меня под раздачу! Быть может, будь я старше, то относился бы к этому не столь серьёзно и буквально, а со здоровым пофигизмом и толикой юмора, но разницы у нас с ним было… Сложно сказать, но не более трёх лет, кажется. Это был единственный на моей памяти случай, когда я, огребя за чужие косяки в очередной раз, всерьёз обиделся на бабушку и, не выдержав, ушёл, громко хлопнув дверью и старательно пряча слёзы.

В общем, эта дурная лошадь выбрала наилучший способ меня выбесить — бездоказательно и не выказывая сомнений, обвинить меня в том, чего я не совершал и потребовать нести за это ответственность.

За мрачными размышлениями я и добрался до места высадки. Ну и куда дальше?

Мелькнула мысль направиться в Вечнодикий лес, что мрачной стеной возвышался у склона холма, да отвести душу там на всякой нечисти, примерно так, как в бытность человеком сбрасывал пар в мясных шутерах, топя в крови толпы всяких тварей. Немного подумав, отрицательно качнул головой. Во-первых, я сейчас не в той форме, чтобы отправиться туда без серьёзной угрозы для себя, а во-вторых… Просто не хочу. За те полчаса, что я добирался сюда, кипящее бешенство поутихло, оставив после себя пустоту и апатию — мысль «сбросить пар» пришла, скорее, по инерции.

Обведя взглядом окрестности, я задержал его на озере. Приличных размеров, местами с песчаным берегом, не заросшим кустами и камышом. Идти к нему никакого реального смысла не было, но… Если мне пофиг, куда идти, то почему бы и не туда? Я вздохнул и, прихрамывая, стараясь не нагружать повреждённый бок, побрёл к дальнему от Понивилля берегу.

«Нет, всё-таки зачем эта разноцветная на меня накинулась?» — задался я размышлениями, проводив рассеянным взглядом метнувшуюся в сторону стрекозу.

Случайно она в меня врезаться не могла — Дэш-то, с управлением не справилась? Ага, счаз. Да и удар почти ювелирный в плане точности — очень больно, но, похоже, без серьёзных последствий. Возьми она в сторону сантиметров на двадцать — и мне бы пришлось собирать из осколков все кости крыла…

Била специально. Вопрос — с какой радости? Принцесса мне сама говорила, что напишет письмо насчёт меня. Там же явно не приказ «Устранить любой ценой!» был. Нет, я, конечно, понимал, что гладко наша с Дэш первая встреча не пройдёт в любом случае, но ожидаемым максимумом проблем был какой-нибудь наезд на словах, в стиле: «Я тебе не верю, я за тобой слежу, попробуй только тут у меня! Поняла?» — а уж никак не прямое нападение без предупреждений и без высказывания претензий!

Самый сок же во всём этом безобразии был в том, что его не сможет оставить без внимания принцесса Селестия. Для которой слово ученицы, несомненно, многократно весомее моего. И если Твай ей живописует, что я тут грабил жителей и поджигал дома, а потом без всякой на то причины набросился на Дэш — ей, вероятно, поверят и радостно начнут вешать на меня всех собак. А когда у меня от этого планка упадёт, вот как сейчас, — это немедленно посчитают подтверждением своих слов и привет, луна, давно не виделись…

Я тоскливо обозрел водную гладь перед собой. Ну вот, пришёл. Зачем пришёл, спрашивается… Я двинулся вдоль воды, слушая, как хрустит песок под накопытниками.

Что мне с этой ситуацией делать? Не имею ни малейшего понятия, если честно. Поддерживать меня тут некому и незачем, а вытянуть дело самостоятельно… Голос вчерашней преступницы против голосов ученицы самой принцессы и её, по меньшей мере, четырёх подруг? Даже не смешно.

Я вновь окинул взглядом идущую рябью от ветра воду озера. Хотелось упасть и просто смотреть на него, не думая ни о чём. Поднялся выше по склону — не хотелось проверять, как песок сочетается с шёрсткой — и лёг там на траву. Прохладно, неуютно, но меня такие мелочи сейчас откровенно мало волновали.

Была бы тут одна только неадекватная Дэш так «хороша»… Нет, блин, есть ещё одна идиотина — ученица принцессы, Твайлайт Спаркл. Я, судя по канону, был о ней много лучшего мнения… Казалось, что уж она-то не из тех, кто будет рубить с плеча, не вникая, кто прав, а кто виноват… С другой стороны, это та Твайлайт, которая всего неделю назад безвылазно жила в библиотеке в Кантерлоте, а не принцесса дружбы… Вот только мне-то что с того, лучше что ли?

Я положил голову на скрещённые передние ноги и поморщился, когда на это движение болью отозвалась повреждённая щека.

Хреновый получился денёк…

…

Спустя где-то полчаса, моё уныние было внезапно прервано, кажется, самым невероятным способом из возможных.

— Приветик! Можно с тобой поговорить? — оттарабанили скороговорку у меня за спиной.

Я повернул голову, уже предполагая, кого увижу. Не ошибся: позади стояла Пинки Пай и улыбалась. С чего бы, интересно? Особенно, если учесть, как она в каноне реагировала на куда менее страшную и подозрительную Зекору…

— Чего тебе? — буркнул я, отворачиваясь к озеру. Видеть никого не хотелось совершенно. Подружек Твай — особенно.

— Ты грустная! — заявила подошедшая кобылка, устраиваясь на траве рядом со мной.

— Тебе-то какое до этого дело, позволь полюбопытствовать? — вяло отозвался я. — Вы с подругами вполне чётко дали понять, что мне тут не рады. Не то, чтобы это было сильно удивительно само по себе… — я неудачно задел языком лохмотья щеки и зашипел от боли.

— Мне очень-очень-очень жаль, что так вышло! — воскликнула поняша, прижав ушки к голове и грустно глядя на меня своими голубыми глазищами. — Получилось глупое недопонимание! Видишь, вчера Искорка не успела предупредить о твоём приезде Радугу и она… — Пинки замолчала на полуслове, когда я, медленно повернув к ней голову, уставился на неё диким взглядом.

— Кто… кого… предупредить? — выдавил я, всё ещё не в силах поверить в услышанное.

— А, точно, забыла совсем! — хлопнула себя копытом по лбу собеседница. — Ты же ни с кем из нас не знакома! Голубая пегаска, с которой ты… ну… В общем, это Рейнбоу Дэш, я её зову Радугой! Суровая земнопони в шляпе — Эпплджек, для своих — Эйджей. Белая единорожка — Рарити, я её называю Зефиркой, но ей это прозвище почему-то не нравится. Лавандовая единорожка, ученица принцессы Селестии — Твайлайт Спаркл, Искорка. Есть ещё жёлтая пегаска с розовой гривой — это Флаттершай или Флатти, её с нами не было. Ну и меня зовут Пинки Пай! — на одном дыхании выпалила розовая кобылка, явно получающая от процесса знакомства, пусть даже и заочного, удовольствие.

— Найтмер Мун, — коротко назвался я в ответ, облегчённо выдохнув.

— И-и-и! Рада познакомиться! — восторженно подпрыгнула на месте земнопонька. Когда она успела оказаться на ногах — я не заметил.

— Так вот… — продолжила она, успокоившись и вновь пристроившись на траве рядом со мной. — Искорка не успела вчера предупредить Радугу о твоём прибытии. Она и мне-то рассказала только сегодня, и Рарити, кстати, тоже… — задумалась на несколько секунд Пинки. — Ладно, — взмахнула копытом она, — в общем, мы как раз шли к Дэши, чтобы предупредить её, когда всепони вдруг перепугались и бросились бежать! Они и нас звали убегать, но мы дальше пошли — не убегать же без Радуги? А потом вышли из-за поворота и увидели, как ты её бьёшь! Дальше ты знаешь… — на мгновение погрустнела рассказчица. — Ну, а потом, когда ты уже ушла, мы разузнали у Рейнбоу и других пони, что произошло.

— И что произошло? — изобразил я интерес к рассказу.

— Дэш, не зная о твоём прибытии, заметила тебя и посчитала, что ты, сбежав от Селестии, явилась сюда, чтобы отомстить нам, похитить Элементы и попытаться захватить Эквестрию снова! Ну, а когда она заметила, как ты тащишь телекинезом бедную Хони Флёр, то сразу бросилась ей на помощь! Ну, а сама Флёр нам рассказала, что ты, вроде бы, интересовалась где здесь найти ученицу принцессы. Она жутко перепугалась, потому что не знала, про кого ты вообще её спрашиваешь, поэтому мало что запомнила, — прояснила ситуацию Пинки.

— Да уж… — невесело усмехнулся я. — Ну, а виноватой во всём, разумеется, назначили меня. А я с… э-эм… давних пор, — проглатываю вертящееся на языке «с детства», — не могу терпеть, когда меня обвиняют в чём-то, в чём нет моей вины, да ещё и вот так ультимативно, не допуская мысли об ином варианте… А-а… — разочарованно взмахиваю ногой.

Тупость вышла несусветная… Вот так, на ровном месте… Поняли, блин, друг друга — дальше некуда. Рейнбоу, в принципе, со своей колокольни, права и даже достойна уважения, что не испугалась выйти на противника совсем иной весовой категории ради спасения кого-то. Вот и получается: я считаю, что был в праве защищаться, она — что должна была спасать соотечественницу. Как с ней теперь мириться после произошедшего — не понятно. А ещё Твайлайт, которая своим поступком разозлила меня страшно. Ну ага, обвинять же просто и весело! А подумать для начала? Блестящий учёный ум, называется…

— Не обижайся на Твайлайт, пожалуйста! — словно прочитала мои мысли Пинки Пай. — Она страшно переживает, что всё испортила, подставила Дэш, обидела тебя, подвела принцессу… Ей правда очень жаль… Как отнесли Рейнбоу в больницу, так она себе места не находит. Мы её с трудом утешили! А потом я подумала, что тебя утешить некому, вот и пришла, — немного грустно улыбнулась мне кобылка. — О, кстати, будешь кексик? — вдруг резко повеселев, спросила она и протянула мне на копыте кекс с разноцветной посыпкой.

Э?! Откуда она его взяла?! Я озвучил своё недоумение кондитерше.

— Из гривы достала, — как само собой разумеющееся ответила та, совершенно бесстрашно глядя в мои глаза своими, светлыми и непосредственными. — Оно само так получается, — «пояснила» Пинки на мой ошалевший взгляд. — И не беспокойся, они всегда очень вкусные! Правда-правда! Попробуй! — улыбнулась поняша.

— Спасибо, но я пока откажусь, — справившись с офигеванием, осторожно отодвинул в сторону её копытце своим. — Щека болит. Так что не буду я пока ничего есть.

— Ох, — снова резко погрустнела собеседница. — Это, ну… Из-за Дэш, да? Тебе очень больно? — совсем увяла Пинки, опустив ушки.

— Прикусила, когда мне рёбра пересчитывали. Кровь уже остановилась, да и болит, вроде, поменьше… — Осторожно пощупав языком лохмотья, я болезненно скривился. Поменьше, да. Но пока недостаточно поменьше!

— Тебе нужно к доктору! — энергично вскочила на ноги розовая кобылка. — У тебя шла кровь! Тебе больно! И ты не можешь есть мои замечательные кексики! Пойдём скорее!

— Пинки, — я со вздохом поймал почти что паникующую поняшу телекинезом за хвост, заставляя ту перестать метаться и, наконец, остановиться на месте. — Не мельтеши, а? Ты — первая пони здесь, которая от меня не убегает в ужасе и не пытается напасть. Ну, а мне, во-первых, не хочется отлавливать этого твоего доктора по всему городу и потом битый час приводить его в себя, а во-вторых, не хочется в процессе ещё раз получить по рёбрам от гостеприимных жителей Понивилля, которые от меня в полном восторге, — от моей невесёлой иронии Пинки снова грустнеет на глазах. — Так что, спасибо тебе за заботу, но нет. Обойдусь без доктора, само как-нибудь заживёт. Ну, а если не заживёт и я тут от ран помру — всё равно никто не расстроится, — с мрачной кривой ухмылкой подвожу итог я, чувствуя, как душу вновь наполняет противная тоска.

— Не говори так!!! — практически набрасывается на меня розовый ураган. В подозрительно блестящих прищуренных голубых глазах Пинки Пай укор сочетается с жалостью и чем-то ещё, чего я не могу понять. — Я расстроюсь! Очень-очень расстроюсь, правда… — понуро отвечает кобылка, резко сбавив обороты и шмыгнув носом.

— Н-да? С чего бы это, позволь полюбопытствовать? — я, положив голову на передние ноги, апатично наблюдаю за волнами на озере.

— Потому, что ты — мой друг, Найт, — уверенно и без колебаний заявляет Пинки, снова укладываясь на траву рядом со мной.

Неопределённо хмыкаю, прикрывая глаза. Какой же этот мир порой нереальный, игрушечный… Полчаса разговоров — и друзья, да? Бред. Друзья — это не познакомились и поболтали немного, друзья — настоящие друзья — познаются в беде…

Я словно с размаху влетаю в стену.

Друзья познаются в беде. Вот и Пинки пришла сюда лишь для того, чтобы мне помочь. Кто я ей? Плюнула бы, осталась со своими, Твайлайт чаем отпаивать… Нет, отыскала. Просто потому, что мне, быть может, грустно и одиноко здесь… Так ли Пинки не права насчёт друзей, если она тут, со мной, чтобы разделить моё горе и помочь моей беде?

— Спасибо, — несмело улыбнулся я ей, проглотив ком в горле. — Спасибо тебе большое…

Я расправил крыло и благодарно приобнял им добрую пони, которой не всё равно.

13. Размышления

Глава, увы, довольно короткая, но, полагаю, всё же небезынтересная. Приятного прочтения!

Принцесса Селестия устало и задумчиво разглядывала каменного Дискорда, на котором медленно гасли руны сложнейшего заклинания, и мысленно удивлялась превратностям судьбы.

Как, порой, всё неожиданно и удивительно складывается: не решись она рискнуть и дать второй шанс Найтмер и, самое большое — через год, Эквестрии бы угрожал противник куда более могущественный.

Принцесса дня уже очень давно не гуляла в саду, да и вообще — не расслаблялась, полностью уйдя в работу. Не оставь она Найтмер Мун во дворце — не было бы недавней прогулки по парку, где та шарахнулась в ужасе от превращённого в статую духа хаоса, что вызвало у Селестии пристальный интерес к случившемуся и позволило обнаружить, благодаря этому, что темница Дискорда, спустя столько времени, стала крайне ненадёжна.

Несколько часов ушло на сложный, изнурительный ритуал, из-за которого теперь ужасно болела голова и ныл рог, но зато отныне Эквестрия могла спать спокойно: дух хаоса был надёжно запечатан ещё, как минимум, на сто пятьдесят — двести лет.

А вот что имела в виду сама Лунная Кобылица, на памятной прогулке упомянувшая причиной своего неподдельного ужаса какие-то «воспоминания с луны» — пока так и осталось загадкой. Поначалу Селестия решила, что хитрый драконикус нашёл способ как-то связаться с Найтмер на луне и воспоминания связаны с этим, однако тщательная проверка его темницы показала, что дело, похоже, было в чём-то другом. Луна тоже не могла сказать, в чём: то, что упомянула чёрная аликорна, очевидно, произошло уже после… их конфликта с сестрой.

Принцесса солнца вздохнула и, отвернувшись от статуи, медленно двинулась во дворец.

Бедная Луна до сих пор не пришла в себя после осознания своей фатальной ошибки. Тие хорошо запомнился дикий, невыразимый ужас в её глазах, когда она во время того памятного разговора в ночном саду поняла, что бросила на луне в полном одиночестве не злого духа, а живое, разумное существо. Весь вчерашний день сестра была совершенно подавлена, периодически порываясь пойти к Найтмер и… и будь, что будет. Тие насилу удалось её успокоить и отговорить. Сейчас не время… Что бы ни произошло с той на луне после погружения Луны в спячку, но Лунная Пони ненавидела принцессу ночи люто. Селестия, за всю свою долгую жизнь, пожалуй, никогда не встречала такой бешеной ненависти к кому-то конкретному, какая плескалась в светящихся змеиных глазах Найтмер Мун при упоминании Луны. Пересекись они где-нибудь в коридоре — неминуемо случилась бы беда.

Принцесса зябко повела крыльями. Хорошо, что Лунная Кобылица так легко согласилась отправиться в Понивилль. Возможно, оставить её здесь, рядом с собой, было бы во многом правильнее… Но рисковать обострением их с Луной конфликта, наверняка повлёкшим бы за собой тяжёлые последствия, было нельзя.

Селестия ненадолго остановилась перед очередной лестницей, давая краткий отдых ногам. Тяжелейший ритуал выпил, кажется, все силы и теперь по телу уставшей принцессы разливалась противная слабость.

Мысли белоснежной кобылицы плавно сместились на саму Найтмер Мун.

Что же могло случиться с ней там, на луне, когда сестра покинула её? Принцесса невольно вздрогнула, вспомнив произнесённые равнодушным тоном страшные слова Лунной Пони: «Если тебе надоест со мной возиться и ты решишь от меня избавиться — сожги заживо. Даже это будет милосерднее отправки на луну.»

«Нет, что бы ни случилось там с ней — она этого никому не расскажет» — поняла Селестия. — «В первую очередь — чтобы не вспоминать самой…»

Тия на пару секунд отвлеклась, чтобы разойтись с бригадой строителей: одно крыло дворца сейчас реконструировали специально для Луны. Те, вежливо поприветствовав принцессу и раскланявшись, продолжили свой путь к выходу. Рабочий день уже подходил к концу…

Селестия вновь вернулась мыслями к своей недавней гостье. Непоколебимая уверенность Лунной Кобылицы в том, что её непременно хотят как-то использовать, лишь прикрываясь добрыми словами, недоверие Найтмер и её постоянное ожидание какого-то подвоха задевало принцессу, хотя, после всего произошедшего, Лунную Пони, пожалуй, было сложно в этом винить… И всё равно, упорное неверие той в возможность проявления доброты и дружелюбия к себе беспокоило и расстраивало. Как она сегодня сказала? Подлечить немного, выдать сто монет и выкинуть вон — это было бы нормально? Тия вздохнула. Насколько же несчастна должна быть та, кто так думает? А ведь Найтмер Мун удивляло буквально любое проявление внимания! Медосмотры и лечение, краткие ликбезы по некоторым вопросам, да даже сами визиты принцессы солнца к ней! Нет, она молчала, но её взгляд каждый раз говорил сам за себя.

Конечно, Селестия и правда мало кому уделяла столько внимания, но передача дел заместителям и взятый в честь возвращения сестры недельный отпуск вполне это позволяли, а желание хотя бы какое-то время сохранить в тайне возвращение и Лунной Пони тоже — так и вовсе обязывало взаимодействовать с той лично, не допуская посторонних. Почему-то вспомнилось, как смущённо выглядела чёрная аликорна, когда просила у неё новую подушку. Тия тихонько хихикнула.

Вообще, Найтмер оказалась мало похожей на тот образ, что изначально, лишь приняв решение попытаться поговорить с ней, нарисовала себе в уме Селестия. Да, до этого общаться им приходилось всего лишь дважды — и оба раза в бою — но теперь, порой, возникало впечатление, что Лунную кобылицу будто подменили. Впрочем, она довольно разительно различалась и в первые две встречи. Самоуверенная и высокомерная в первой, тысячу лет назад, откровенно безумная и неадекватная во второй, в день Летнего Солнцестояния, и напряжённая и недоверчивая теперь, после того, как Элементы разделили их с Луной на разных пони.

Безумная и неадекватная…

Селестия замерла посреди шага. А может это и есть ответ? Что могло случиться на луне с пони за шестьсот лет одиночества? Она потеряла там себя — и это именно то, о чём Найтмер так боится даже вспоминать и уж тем более панически боится пережить снова. Возможно, воздействие Элементов не только даровало ей и сестре разные тела, но и вернуло Лунной Пони разум… вместе с памятью обо всём, что с ней происходило на луне.

Да и то, похоже, далеко не всей памятью. Найтмер растеряла большую долю своих магических навыков, забыв даже ряд совершенно базовых вещей, хотя, вспоминала она достаточно быстро — стоило лишь подтолкнуть. Более того, даже на рефлексах тела это каким-то образом сказалось. Да, она сама упоминала, что не летала всю эту тысячу лет, но Селестии так же бросилось в глаза и то, как та двигается в целом — осторожно, порой явно раздумывая над тем, как надо совершать то или иное движение, словно тело ей не родное.

Ещё одной необычной деталью поведения Лунной Пони была её манера общения. Помимо пугающей недоверчивости, Тию так же несколько удивляло отсутствие привычного пиетета перед ней. Что говорить, даже родная сестра, Луна, на празднике в честь своего возвращения в Понивилле церемонно с ней раскланивалась, обращаясь к ней «Ваше Величество» и на «Вы»! Как же: официальный приём… Уговорить её перейти на более простое общение стоило некоторых усилий. Найтмер же с ходу обращалась к ней на «ты», да ещё и используя иногда титул «принцесса» без обращения «Ваше Высочество», что ещё допускалось, хоть и не для всех, или хотя бы без имени после титула, что было совершенно уму непостижимо для пони любого ранга и сословия! «Привет, принцесса!» Да уж… Додуматься до такого обращения за всю тысячу лет не смог никто, кроме Найтмер Мун. Впрочем, не сказать, что Селестии это уж очень не нравилось: этикет, хоть и забитый уже на уровень рефлексов, порой так утомлял своей унылой протокольностью… Такое вот неформальное общение хоть с кем-нибудь было приятно хотя бы просто из разнообразия.

Диалог же с Лунной Кобылицей, к счастью, вполне удалось наладить, пусть даже они и не всегда понимали друг друга… Тия мимолётно укорила себя за прохладное прощание с Найтмер. Не сдержалась. Да, обидно и неприятно было опять выслушивать её подозрения, но…

Ладно, чего уж теперь. Есть надежда, что время и новые друзья в Понивилле исцелят её душу, научат доверию и доброте. Теперь — есть надежда, а ведь тогда, в замке Двух Сестёр, она, Селестия, могла бы принять другое решение — и всё было бы кончено. Да, пощадить эту недоверчивую чёрную аликорну — непростое решение, но простое решение было бы, скорее всего, фатально неверным, как и почти любое простое решение вообще. Каждая жизнь — целый уникальный мир. У Найтмер — разорённый и отравленный, но всё же живой, а значит — со временем он сможет возродиться в нечто прекрасное и удивительное. Надо лишь помочь…

Войдя и остановившись за порогом своего рабочего кабинета, принцесса с лёгкой досадой поняла, что ноги на автомате занесли её не туда. Голова всё ещё болела, рог покалывало от напряжения, а по всему телу разливалась неприятная слабость, поэтому Селестия направлялась в свои покои, намереваясь отдохнуть… Но, погрузившись в мысли, сама не заметила, как вместо этого пришла сюда.

«Хорошо, что небольшая спальня на подобный случай есть и тут, за соседней дверью» — устало улыбнулась принцесса дня. Но для начала…

Аликорна подошла к столу и, нажатием кнопки стоящего на нём звонка, вызвала прислугу. Та не заставила себя долго ждать.

— Войдите! — отозвалась принцесса на стук в дверь, усилием придавая себе бодрый вид.

— Вызывали, ваше Высочество? — войдя, поклонилась служанка.

— Принеси, пожалуйста, тонизирующего чаю и чего-нибудь сладкого к нему. А, и, будь добра, ещё стакан энергетического коктейля, — устало улыбнулась принцесса.

— Поняла, ваше Высочество! — быстрым шагом сорвалась с места кобылка, но у двери обернулась на Селестию. — Энергетического коктейля? Может вам вызвать доктора? — обеспокоенно уточнила она.

— Нет-нет, спасибо, это не требуется, — вновь улыбнулась Тия, качнув головой. Служанка, порывисто кивнув, выскользнула за дверь.

Вяло гадая в уме, какой из тонизирующих чаёв ей приготовят в этот раз, принцесса солнца рассеянно обвела кабинет глазами. Какая-то деталь на мгновение кольнула взгляд Селестии и та, уже собранно и внимательно, осмотрелась вновь. Вот оно: на столе лежал узнаваемый свиток — письмо от Твайлайт Спаркл.

Обычно, когда Спайк отправлял ей письма от ученицы, они появлялись непосредственно рядом с принцессой, но сегодня аликорне нужно было полностью сконцентрироваться на ритуале, поэтому пришлось создать заклинание, перенаправляющее подобные сообщения сюда, на стол кабинета. Селестия на секунду задумалась, вспоминая детали. Да, было, в момент начертания второго рунного круга она краем сознания отметила срабатывание заклинания. Это… примерно три-четыре часа назад, почти в самом начале ритуала! А сейчас — кинула она взгляд на часы — почти двадцать минут седьмого.

— Ох. Надеюсь, ничего срочного… — пробормотала принцесса, разворачивая свиток перед глазами.

Единственного беглого взгляда на кривые буквы, скачущие строчки и чернильные пятна на бумаге хватило, чтобы понять — это было нечто, не терпящее отлагательств. Не терпящее ещё несколько часов назад… Предчувствуя неладное, Селестия спешно пробежалась глазами по неаккуратным строкам и, отбросив свиток в сторону, стремительно рванулась к окну, на ходу распахивая его створки телекинезом. С жалобным звоном из рамы, разбившись, высыпалось несколько стёкол. Принцесса, с хрустом давя осколки накопытниками, запрыгнула на подоконник и мощным рывком выбросила себя в воздух, устремляясь к Понивиллю: сейчас было не до усталости…

Вошедшая в кабинет с подносом в зубах служанка увидела разлетающиеся от порыва ветра бумаги со стола и распахнутое окно, на полу под которым блестело битое стекло. С опаской приблизившись и выглянув наружу, она заметила в небе лишь исчезающий вдали крохотный силуэт, за которым тянулся едва заметный разноцветный шлейф.

14. Недопонимание

Я лежал, положив голову на передние ноги и прикрыв глаза. Правое крыло с внутренней стороны приятно щекотала кудрявая грива Пинки, что со счастливой улыбкой устроилась под ним, прильнув к моему боку.

Разговор заглох сам собой. Я просто наслаждался уютом в компании розовой поняши, которая своим сочувствием и участием рассеивала весь тот негатив, что висел у меня на душе как тяжёлая гиря.

Теперь, когда я успокоился, мне было даже немного стыдно за свою недавнюю вспышку. Сначала в Кантерлоте разговор с Тией не задался, а потом ещё здесь с самой посадки всё шло не так, вот и не выдержал… Хреново как-то вышло.

И всё же, такого наезда именно от Твайлайт я никак не ожидал. А от Пинки Пай, что осторожно возилась под крылом, устраиваясь поудобнее, я никак не ожидал, что она сама, специально, отыщет меня просто чтобы мне не было грустно и одиноко!

— Пинки? — негромко позвал я кобылку.

— Да? — с готовностью отозвалась она, высунув мордочку из-под крыла.

— Слушай… Почему ты меня не боишься? От меня весь город по подвалам забился, а ты сама пошла меня искать! И это после нашей первой встречи, которая прошла, скажем так, не особенно мирно…

— Ты же не та злюка, которая напала на принцессу и пыталась испортить праздник! Ты другая, хорошая — зачем тебя бояться? — как само собой разумеющееся объяснила Пинки.

Я подавился воздухом и закашлялся, вонзив в поняшу дикий взгляд. Откуда?! Как она?.. Меня же…

— Д… Другая? — кое-как выдавил я спустя десяток секунд, когда вновь обрёл способность говорить.

— Ага! — радостно подтвердила розовая кобылка. — Я не знаю, как объяснить… Просто чувствую, что ты изменилась и теперь не хочешь делать всем плохо и портить праздники! Ну, а раз ты теперь не та злобная злюка, значит, тебе нужны друзья! Тем более, если тебе плохо и одиноко!

Я бездумно уставился на воду озера. В голове царила звенящая пустота. Ну, что она ещё про меня знает? И как мне с этим быть?

— Эй, Найт! Ты в порядке? — аккуратно потыкали меня копытцем в плечо.

— Сложно сказать, — медленно отозвался я, всё так же глядя в одну точку. — Ты про всех так много знаешь, интересно?

— Не-а! — радостно, как мне показалось, мотнула головой собеседница, пощекотав меня пышной гривой. — Это всё моё Пинки-чувство! Оно иногда работает, иногда — нет… На тебя вот — сработало!

Дискордова дочь эта Пинки… Ну не может же она в реальности быть такой же, как в мультике! Впрочем, не мне, крылатой и рогатой лошади со способностями к магии, говорить о логике… Примем за аксиому, что Пинки — маг-провидец. Это хотя бы звучит более серьёзно, чем «она как в мультике может»…

— Хи-хи, щекотно! — выдернул меня из размышлений задорный голос Элемента Радости. Я обнаружил, что, задумавшись, принялся на автомате поглаживать кобылку крылом. Смутившись, я отдёрнул конечность к себе, уже почти привычно складывая её вдоль тела.

— А мне понравилось! — снова хихикнув, заявила Пинки, поднимаясь на ноги. — Но, пожалуй, мне действительно пора уже: надо вернуться к Твайлайт и остальным, а то они, наверное, волнуются, куда я пропала. Расскажу им, что ты хорошая и вы обязательно помиритесь! — заверила меня розовая поняша. — А потом я устрою супер-мега-улётную вечеринку! — подскочила она на месте. — Ладно, Найт, пока-пока! Скоро увидимся! Приятно было познакомиться! — Пинки, широко улыбнувшись, помахала мне передним копытцем на прощание.

— И мне, — краем губ улыбнулся я в ответ. — До встречи, Пинки. И спасибо ещё раз.

— Всегда пожалуйста! — отозвалась та и вприпрыжку направилась к городу. Отбежав на некоторое расстояние, она обернулась и, помахав мне вновь, продолжила свой путь.

Я, некоторое время последив за удаляющейся фигуркой пони, опять обратил взгляд на озеро. Признаться, мне не очень верилось в её успех: извиняться никто не любит, а сделать меня крайним в этой истории — проще пареной репы. Заодно и извиняться не надо будет…

С другой стороны, единогласно повесить на меня всех собак уже не выйдет — Пинки не даст. А уж в том, что принцесса, случись чего, не проигнорирует её возражения, я почти уверен. Селестия, как мне показалось за время нашего общения, не из тех, кто станет рубить с плеча, она постарается разобраться, что к чему. А крайней, со слов Пинки, получается как раз таки ученица принцессы, по какой-то причине озаботившаяся подготовкой к моему визиту лишь сегодня утром, когда я уже был на полпути в Понивилль, и, закономерно, не успевшая предупредить всех.

Подытоживая: ситуация для меня неприятная, но, благодаря Пинки Пай, вряд ли фатальная. Будем надеяться, что, по крайней мере, в основе своих выводов я окажусь прав…

Что мне со всем этим делать? Сидеть тут, не провоцировать, не отсвечивать, ждать Тию. Подозреваю, Твайлайт уже отправила ей письмо с красочным изложением произошедшего и та вряд ли оставит это без внимания. Скорее всего, она уже в пути, так что ожидание не затянется. Ну, а я, чтобы не скучать, попрактикуюсь в магии пока. Как там Найтмер на луне кирпичи формовала?

…

Какое счастье, что строительные заклинания можно уточнить из памяти ещё до предательства Луны — тоже не больно-то приятно туда нырять, но хотя бы не…

Я, не додумывая мысль, усилием воли выкинул её вон. Что хотел — посмотрел, более ничего не требуется, вопрос закрыт.

Шипя и тихо ругаясь, кое-как поднялся с травы — повреждённый бок немедленно напомнил о себе, стоило начать проявлять активность — и, прихрамывая, спустился ниже к озеру, туда, где начинался песчаный пляж. Ну что, попробуем навалить на берегу горку кирпичей, а? Я коротко усмехнулся и зажёг рог.

…

Да уж. Не скоро я доберусь до уровня Найтмер Мун…

Почему единороги в каноне редко использовали что-то кроме телекинеза и, может, ещё магических фонариков? Потому что проклятые кирпичи оказались сложнее пресловутого телекинеза как бы не на порядок! Да ещё и затратнее в разы!

Передо мной на песке стояла небольшая модель Стоунхенджа из кирпичей — не исполинских каменных блоков, а вполне обычного размера, — а сам я, помимо бока, брови и щеки, теперь мучался ещё и головной болью, мерзейшим образом отдающейся в рог. Я совершенно точно понимал, что делаю что-то неправильно — такой нагрузки быть не должно, — но опыта понять, что именно, у меня не было. Определённо, нужно уделить внимание книгам по магии и разобраться, как будет возможность. Или, в качестве альтернативы, можно детально покопаться в памяти, чтобы подробнее разобраться, как именно нужно сотворять все части заклинания — и через полчаса-час кирпичи перестанут представлять из себя проблему. Вот только я лучше убью месяц на книги и набивание собственных шишек, чем полезу в память Найтмер лишний раз. Порой хочется поискать тут менталиста и стереть её к лешему…

Я переключил внимание на действительность, вновь окинув взглядом результат своего труда. И всё-таки моделька Стоунхенжа из аутентичных серых каменных кирпичей — или, вернее сказать, цельных гранитных параллелепипедов в форме кирпичей — грела душу: пусть это пока ещё кривая и неумелая магия, но это — магия! Моя собственная! Да ещё и, как ни крути, достаточно сложная, чтобы далеко не все смогли повторить!

Я фыркнул. Архимаг, блин, нашёлся. Вот башню каменную себе отгрохаешь, метров на пятьдесят, из того, что под ногами валяется — тогда и будешь нос задирать. А пока — рожей не вышел. Идея-то, кстати, хорошая — дом своими руками… Вернее, копытами теперь уже. Да уж…

Кстати говоря, времени-то сколько уже прошло? Я мельком бросил взгляд на солнце и досадливо поджал губы. Ну да, конечно, чего ещё можно было ожидать от Эквестрии? Термоядерная лампочка неподвижно висела на небосклоне там же, где и несколько часов назад, когда меня только высадила колесница. И да, лучше не думать, как это работает — здоровее будешь…

Прошёлся, разминая затёкшие от длительного стояния в одной позе ноги. Не меньше часа же тут строительством занимался — и что-то до сих пор меня никто не посетил. Странно, но мало ли у принцессы неотложных дел может быть?

Я приложил к гудящей голове прохладный металл накопытника. С магией на сегодня всё, однозначно. Мой взгляд, бездумно скользящий по окрестностям, вновь остановился на озере. А, собственно, почему нет? Заняться всё равно больше нечем… Несколько минут ушло на то, чтобы понять, как избавиться от брони и сумок и вскоре я уже неспешно шагал к воде, занимаемый необычными ощущениями от песка под копытами: только сейчас в полной мере обратил внимание на то, что твёрдые копыта оказались ещё и довольно чувствительными. На пару секунд остановившись у кромки воды, я взглянул на своё отражение. Отражение устало уставилось на меня в ответ, щеголяя заметной даже на водной ряби шишкой на левой брови. Врёшь ты всё, я не настолько плохо выгляжу! — плюхнул я копытом по отражению, превращая его в размазавшийся по расходящимся волнам нечёткий силуэт. Вода была вполне приятной температуры, так что, более не задерживаясь, я двинулся дальше, наслаждаясь тем, как она холодит повреждённый бок. Дно, на удивление, оказалось песчаным и пологим, что, по моему опыту, для озёр несколько нехарактерно.

Зайдя в воду по шею, я резко остановился. Погоди-ка, я плавать-то умею вообще? Поджал ноги и попытался удержаться на плаву. Ну… В принципе, получалось, но с устойчивостью были серьёзные проблемы — чтобы не заваливаться на бок и не клевать носом, приходилось всё время работать ногами, а работать ногами сейчас было довольно неприятно. Активное плаванье проверять я пока не рискну. Вот приду в себя сначала, тогда и буду пробовать…

— А-а, ё!..

Задумавшись, я перестал грести, удерживая себя на плаву, потерял равновесие и таки опрокинулся, от неожиданности хлебнув воды.

Спустя пару минут, откашлявшись и отдышавшись, я подумал было возвращаться на берег, но… Вылезать из воды не хотелось совершенно. В конце концов, решив, что состояние вполне позволяет, я предпочёл остаться и поэкспериментировать ещё немного: задержал дыхание и погрузился под воду. Любопытное открытие поджидало меня почти сразу: огромные понячьи глаза замечательно чувствовали себя под водой, хотя видимость была как и у человеческих — отвратительная. А ещё вода приятно остужала закипевшую от занятий магией голову. Ка-айф…

Вынырнув и сделав вдох, я аккуратно, стараясь не взбаламутить песок, погрузился вновь и припал ко дну, пытаясь разглядеть, что на нём, удерживая себя от всплытия осторожной работой крыльями. Так и не обнаружив никаких занятных камешков, собирать которые любил… раньше, я выбрался из воды, с неудовольствием отмечая налипший на мокрую шёрстку ног песок и неожиданно сильно потяжелевшие крылья.

Добравшись до травы, я энергично отряхнулся, разбрасывая вокруг блестящие на солнце брызги, и взвыл, когда больная голова напомнила, что трясти ей неполезно, а раненый бок охотно с ней согласился. Кривясь от набора «замечательных» ощущений, я плюхнулся на круп рядом со своими вещами. Ладно, что по результату? Плаванию, полагаю, нужно будет ещё подучиться, но кое-что я всё же умею, да и на воде вполне держусь. До тех пор, пока не отвлекусь, м-да… Самое интересное, конечно, глаза. Громадные гляделки пони явно имеют какую-то защиту от внешнего воздействия, что, в принципе, логично, при их размере и важности. Интересно, у всех так или эта черта присуща только аликорнам?

Обсохнув и, с горем пополам, избавившись от песка на ногах, я принялся влезать в своё снаряжение. Поправив нагрудник, навесив поверх сумки и удостоверившись, что всё сидит ровно и красиво, я поднял взгляд и вздрогнул от неожиданности: передо мной, в нескольких шагах, мялась лавандовая единорожка.

— Я… Ну… — неуверенно начала она, заметив, что завладела моим вниманием.

А ты-то что здесь забыла, чучело рогатое?! Принесло же, мать её за ногу…

— Свали отсюда, а? — мрачно оборвал я кобылку.

— Н-но… — закусила губу та.

Её попытка что-то возразить, однако, была прервана самым неожиданным образом.

Раздались ритмичные хлопки, резкий порыв ветра бросил мне в лицо пыль и мелкие травинки, а когда я, переждав, открыл глаза, то обнаружил между собой и Твайлайт принцессу Селестию. И выглядела она — вполне ожидаемо, пожалуй — не очень дружелюбно. Мягко говоря.

— НАЙТМЕР МУН!!! — от акустического удара «Кантерлотским гласом» зазвенело в ушах, заныли зубы и адски разболелась и без того не сильно здоровая голова. На автомате отступив на пару шагов, я, болезненно шипя, приложил прохладный накопытник ко лбу, пережидая вспышку боли.

— Я тоже рада тебя снова видеть, принцесса, — немного придя в себя, подал я голос, стараясь, чтобы он прозвучал бодро, несмотря на самочувствие: сейчас нужно сбить её с настроя решить проблему радикально, скинув затем моё тело в озеро, и перевести всё в плоскость диалога. — Но прошу тебя — чуть потише, пожалуйста. Надеюсь, хоть ты захочешь действительно разобраться во всём этом бардаке…

— В каком таком бардаке? Объяснись! — сурово потребовала Селестия, сверля меня тяжёлым взглядом. — По какому праву ты…

— Ваше Высочество! — неожиданно прервал разгневанную аликорну голос Твайлайт. Тия недоумённо обернулась на ученицу. Я тоже с прищуром окинул единорожку взглядом. Ну давай, расскажи принцессе, как жестокая злодейка Найтмер пыталась захватить город и какой дорогой ценой её удалось остановить. Вперёд. Ты же не случайно одна пришла, без остальных, правда ведь? Оспорить твои слова здесь сейчас некому…

— Что, Твайлайт? — подбодрила замявшуюся кобылку принцесса. Та почему-то не торопилась меня топить — вся её фигура выражала отчаяние, в глазах стояли слёзы. Хм?

— Принцесса Селестия! — собравшись с духом, обратилась к Тие Твайлайт. — Найтмер не виновата в случившемся! Это… Это всё… моя вина. — Подавленно закончила поникшая единорожка и тихонько шмыгнула носом.

Ого. Вот это сильно сейчас было. Я по-новому взглянул на Твайлайт, чувствуя, как негатив к ней испаряется, уступая место уважению. Далеко не все способны признать свою вину, особенно в том случае, когда не поймали за руку, когда есть шанс всё скрыть — и никто не узнает. Да ещё и перед кем признать! На душе стало неловко за свои недавние мысли.

— Ты? — изумилась принцесса и, кинув на меня быстрый взгляд, развернулась к своей ученице. — Но что произошло, Твайлайт?

— Я… — кобылка душераздирающе вздохнула. — Я вчера засиделась за книгами и увлеклась настолько, что когда меня попытался отвлечь Спайк, то я, кажется, просто отмахнулась — завтра, всё завтра! — ну и… и я… — всхлипнула единорожка. — Я ужасная учени-ица! Я всех подв… подвела! Простите меня, принцесса Селестия, п… пожалуйста, прости-и-ите-е! — не выдержав, горько разрыдалась, выглядящая абсолютно несчастной, Твай, опустившись на траву.

Тия, подарив ученице жалостливый взгляд, устроилась на траве рядом с ней и, поглаживая крылом, стала утешать, рассказывая что-то на ушко. Я отошёл на несколько шагов и отвернулся в сторону, не зная, куда деть себя в такой ситуации. Вид чужих слёз всегда вводил меня в ступор, попутно вызывая неприятное чувство, будто это я и только я во всём виноват. Терпеть не могу это парадоксальное ощущение вины пополам с беспомощностью. Никогда не понимал, что делать в такие моменты…

Хмуро озираясь, чтобы хоть чем-то занять себя пока принцесса успокаивает Твайлайт, я заметил троицу пони, приближающуюся к нам. Эпплджек и Рарити, походя, наградили меня неприязненными и настороженными взглядами, очевидно, увидев во мне причину слёз своей подруги. «Спасибо, что верите в меня», — мысленно хмыкнул я. Пинки же, чуть задержавшись рядом со мной, приветливо кивнула, а потом нагнала своих подруг, остановившихся чуть поодаль от принцессы и теперь с сочувствием глядящих на заливающуюся слезами единорожку.

Усилия Тии, тем временем, дали результат: безутешный плач Твайлайт постепенно сменился всхлипами, а вскоре затихли и они. Селестия мягко отстранилась от ученицы и, поднявшись на ноги, кивком поприветствовала подошедших хранительниц Элементов, тут же жестом попросив всех подойти поближе. Кобылки, учтиво поклонившись правительнице, приблизились. Подошёл и я, встав чуть поодаль от дружной компании.

— А теперь я бы всё же хотела понять, что здесь произошло. — Вернула аликорна на лицо беспристрастное выражение и оглядела собравшихся, на мгновение задержав взгляд на мне.

— Ну… Проснувшись поздним утром, я с удивлением обнаружила ваше письмо на столе, а уж когда его прочитала… Ох… — горестно вздохнула Твайлайт. — Пришлось срочно, безо всякого плана, срываться в галоп и пытаться успеть сделать хоть что-нибудь! Я надеялась для начала хотя бы собрать подруг и оповестить мэра… Но не успела даже этого! — убитым голосом закончила кобылка и шмыгнула носом. — Когда улицы города начали пустеть, — продолжила она после небольшой паузы, — а встречные прохожие призывать прятаться и нас тоже, стало ясно, что уже поздно и Найтмер здесь. Мы встретили её на полпути к Рейнбоу Дэш — она стояла над нашей подругой, придавив её телекинезом к земле и мы сразу подумали… — замялась рассказчица.

— Что злодейка Найтмер заявилась грабить, жечь и устраивать вечную ночь, — криво ухмыльнувшись подсказал я, заработав мрачный взгляд от принцессы и грустный вздох от Твайлайт.

— Эпплджек попросила её отпустить Дэш и отойти, — собравшись с духом, продолжила рассказ единорожка. — Честно говоря, я не думала, что это поможет, и уже размышляла, каким образом мы сможем остановить Найтмер без Элементов, но она просто отошла, позволяя нам приблизиться. Рейнбоу сильно досталось… — грустно закончила Твайлайт и вновь взяла паузу, чтобы перевести дух.

— Что с ней? — поинтересовалась принцесса, одарив меня долгим холодным взглядом, не предвещающим ничего хорошего. Я ответил своим, теперь уже спокойным и уверенным: отчаянное признание лавандовой единорожки едва ли оставляло возможность что-то мне предъявить. Блин, столько про неё навыдумывал, а она… Параноик хренов.

— Как сообщили нам в больнице, Ваше Высочество, — подменяя совсем расклеившуюся подругу, взяла слово Рарити, — у бедняжки трещины в двух рёбрах и обширный ушиб мягких тканей. Из-за такой травмы рядом с крылом несчастная Дэши не сможет летать больше месяца! — поджав губы, одарила меня осуждающим взглядом белая единорожка.

— Найтмер, я слушаю, — кивнув Элементам, развернулась ко мне Селестия. Её голосом, кажется, можно было замораживать воду, зато она, по крайней мере, была готова выслушать все точки зрения, что радовало.

— Что ж… — начал я, собираясь с мыслями и прокручивая в уме события этого дня. — Колесница высадила меня вон на том холме примерно через час после нашего с тобой расставания в Кантерлоте…

…

— …После этого пришла Твайлайт, а затем, почти сразу, появилась ты, — завершил я свой рассказ. Даже с учётом того, что в подробностях я пересказал лишь наше столкновение с Дэш, описав всё остальное предельно сжато и односложно, повествование заняло у меня как бы не полчаса.

— Пожалуй, я могу понять твои действия… — после продолжительной паузы задумчиво проронила Селестия. — Однако такая жёсткость была излишней, Найтмер. Ты могла остановить Рейнбоу не причиняя ей таких травм, — укорила меня принцесса.

— Могла бы, знай заранее, что это ошибка, а не преднамеренное нападение, — возразил я. — На неспровоцированную агрессию такой ответ был оправданным.

— Чем оправданным? — резко отреагировала принцесса. — Ты могла справиться с ней иначе, а предпочла этому насилие!

— Дэш тоже предпочла насилие, — напомнил я. — А если на меня кто-то нападает, он, тем самым, оправдывает мою самозащиту.

— И всё же я очень прошу тебя впредь воздержаться от таких «оправданных» ответов, Найтмер. Особенно в тех случаях, когда реально обойтись без них, — чуть прищурив свои розовые глазищи, пронзительно глянула на меня её высочество.

— Учту, — коротко ответил я принцессе, заработав от неё долгий внимательный взгляд и медленный кивок.

Ух, ё… Что-то устал я… Терпеть не могу подобных разговоров, да ещё и на больную голову.

— Твайлайт, — обратилась Тия к единорожке, весь мой рассказ просидевшей понуро уткнув взгляд в землю, — что было после того, как вы… расстались с Найтмер Мун?

— Ну… — подняла та заплаканные глаза на принцессу. — Первым делом мы доставили в больницу Дэш, после чего собрались в библиотеке, чтобы написать вам о произошедшем и решить, что нам делать дальше. Если честно, то я надеялась, что вы вскоре поможете мне советом…

— Извини, Твайлайт, — Тия, виновато улыбнувшись, чуть склонила голову. — Как видишь, принцессы тоже не всегда получают важную информацию вовремя.

— Вам не за что извиняться, Ваше Высочество… — досадливо вздохнула единорожка. — Вы рассчитываете на меня, а я только и могу на каждую проблему писать вам письмо и ждать ответа с готовым решением! — звенящим голосом закончила она и, всхлипнув, смахнула слезу с мордочки.

— Успокойся, Искорка! — обняла подругу подошедшая Пинки Пай. — Не нужно так переживать, всё будет хорошо!

— Не будет! — выдавила та в ответ. — Всё, на что я оказалась способна без помощи — запаниковать!

— Не нужно быть столь категоричной, Твайлайт, — обратилась к единорожке наставница. — Ты, в конце концов, сумела взять себя в копыта и разобраться в ситуации, верно?

— Не сумела, — буркнула кобылка хмуро. — Меня с горем пополам успокоили подруги. А потом Пинки предложила навестить Рейнбоу и расспросить её о произошедшем. Так мы и сделали. Дэш рассказала, что заметив, как Найтмер что-то делает с пони, по описанию — Хони Флёр, немедленно бросилась ей на выручку. После визита к Рейнбоу, мы решили опросить так же и Флёр, чтобы она рассказала нам о том, как встретилась с Найтмер. Из рассказа Хони мы узнали, что она недавно в Понивилле и ещё не очень хорошо знает город, поэтому когда поднялась тревога, перенервничала и не смогла вспомнить дорогу домой. Вот на незнакомом перекрёстке её и настигла Найтмер. К сожалению, Флёр была настолько перепугана, что саму встречу толком не запомнила и смогла рассказать лишь то, что Найтмер, похоже, старалась не причинить ей вреда. А когда Дэш сбила ту с ног и сказала Хони бежать — она предпочла последовать совету. Тогда-то я и поняла, что всё из-за меня так произошло… — убито закончила Твайлайт снова смахнув слезу. — Если бы я вовремя прочла письмо и всё подготовила!.. — душераздирающе вздохнула она, на что снова была приобнята Пинки.

— Когда мы вернулись в библиотеку, Твайлайт ужасно переживала, Ваше Высочество, — продолжила рассказ за подругу Рарити. — Едва мы её успокоили, как Пинки вдруг сказала, что ей срочно нужно уйти и торопливо нас покинула, прежде чем мы успели узнать, в чём дело! Когда мы уже было собрались её искать, она сама нашла нас и рассказала что уходила утешить Найтмер Мун! — в голосе белой единорожки прозвучало неприкрытое изумление. — Мы, конечно, уже поняли, что этот инцидент — неприятное недоразумение, но… — сделала кобылка неопределённый жест.

— Но всё равно удивились преизрядно, — подхватила Эпплджек, весь разговор до этого хранившая молчание. — Мы быстренько обошли город, предупредили всехпони, чутка подготовились, значит… Ну и порешили заодно, раз Пинки просит, значит, сюда всем идти… Ток вот пока Пинки нас собирала, Твайлайт сбежала сюда одна! Мы, конешн, её в одиночестве не могли оставить и пришли следом, поддержать. Извиняться — оно всегда непросто, а уж совсем одной чтоб… Не боись, сахарок, мы тя не бросим, — фермерша тепло улыбнулась Твайлайт, которая уже немного пришла в себя и теперь стояла рядом с тоже улыбающейся Пинки Пай.

— Спасибо вам, — на мгновение мило потупилась единорожка. Выдохнув и решительно подняв голову, она сделала шаг в мою сторону, — Найтмер Мун, я должна была показать тебе всё с наилучшей стороны, а вместо этого всё испортила, да ещё и, не разбираясь, обвинила тебя… Прости меня, пожалуйста!

Честно, никогда не слышал, чтобы люди вот так извинялись друг перед другом в подобной, может и весьма нехорошей, но бытовой ситуации. Искренне, с каким-то трепетом к тому, что им ответят, простят ли… «Извини, не хотел», «прости, накладка вышла», «блин, извиняй, мой косяк» — обычно как-то так и всё без надрыва, спокойно — даже чуть отстранённо. С другой стороны, лить кровь в драке из-за чужих косяков мне раньше тоже не доводилось…

— Хорошо. Без обид, — уголками губ улыбнулся я кобылке.

Я и правда уже не держал зла на Твайлайт: меня, конечно, сильно задело брошенное ей обвинение, но и признание перед Селестией весьма впечатлило, вдобавок, здорово упростив мне разговор с принцессой, который иначе неизвестно ещё, чем бы закончился. Да и просто стало немного жаль её: это я знаю, что Тия ничего с ней страшного не сделает — улыбается стоит, манипуляторша, — а вот сама единорожка во всепрощении своей наставницы явно далеко не столь уверена.

— Спасибо, — с облегчением улыбнулась Твайлайт и обернулась к аликорне. — Принцесса Селестия! Я подвела вас… Я… — замолчала Твай на полуслове, не в силах продолжать.

— Всем нам, увы, свойственно порой совершать ошибки: неверно оценивать происходящее, не придавать значения чему-то важному… — взяла слово Селестия, задумчиво и немного печально глядя куда-то вдаль. — Какие-то из этих ошибок можно предотвратить, если знать, как. К сожалению, это знание нередко получаешь лишь на собственном опыте, делая выводы из результатов своего неверного решения. Уметь учиться на своих ошибках — важный, пусть и неприятный, навык, и я надеюсь, что ты сделаешь правильные выводы из этой ситуации, — строго взглянула принцесса на ученицу и… тут же аккуратно обняла её. — Сегодня тебе пришлось нелегко, но я рада, что ты смогла разобраться в случившемся недоразумении и нашла в себе силы признать ошибку и постараться её исправить. И… Знай, Твайлайт: я никогда не прогоню тебя и не брошу одну.

— Правда? — чуть отстранясь, устремила единорожка неверящий взгляд на наставницу.

Принцесса, тепло улыбнувшись, кивнула в ответ.

— Спасибо! Спасибо вам! — вновь прильнула Твай к аликорне. Бросив быстрый взгляд вокруг, я, увидев как поняши искренне радовались за подругу, и сам не смог сдержать улыбку.

— Что же, я рада, что всё так разрешилось, — спустя минуту отстранилась от ученицы Тия.

Принцесса отошла в сторону, чтобы видеть нас всех. На мгновение мне почему-то показалось, что это простое действие далось ей с некоторым напряжением. Подруги, тем временем, выстроились рядом, практически касаясь друг друга и немного поодаль от меня.

— Найтмер, — я перевёл взгляд на Селестию. — Это неприятное проишествие, к сожалению, показало тебе пони не в лучшем свете, но надеюсь, что ты дашь нам второй шанс. Также я надеюсь, что здесь ты найдёшь себе друзей, научишься доверять другим и быть мягче в своих решениях, — прозрачно намекнула мне принцесса на «превышение необходимой самообороны». — Ну и обязательно посети больницу: твоим травмам нужен должный уход. Осваивайся, если что — пиши мне, я постараюсь помочь.

Я молча кивнул Селестии в ответ.

— Твайлайт, — обратилась она к ученице. — Найтмер может понадобиться твоя помощь, чтобы вжиться в наш современный мир, так сильно изменившийся за эти века. Я рассчитываю, что ты не бросишь её в этой непростой ситуации и, помогая ей, сама больше узнаешь о дружбе. Я буду ждать твои письма о дружбе как обычно, каждый вторник, но, разумеется, ты всегда можешь написать мне и в другое время, если тебе понадобится мой совет.

— Хорошо, принцесса Селестия! — с энтузиазмом кивнула Твайлайт наставнице.

— Тогда до свидания, мои маленькие пони… — Тия неожиданно поморщилась, знакомым мне на личном опыте жестом приложив накопытник ко лбу под рогом. Она, похоже, не в лучшей форме сюда сорвалась — то-то мне её улыбка какой-то ненатуральной казалась…

— Принцесса Селестия!

— Ваше Высочество, вам нужна помощь?

Обеспокоенные кобылки бросились к Тие.

— Нет-нет, спасибо, всё хорошо, — вымученно улыбнулась она, отняв копыто от головы. — Мне лишь нужно немного отдохнуть.

— Любая из нас будет рада принять вас в своём доме, Ваше Высочество! — изящно поклонилась Рарити. — Пускай, быть может, наша пища не столь изысканна, как в Кантерлоте, а наша мебель не столь богата и удобна, но мы будем счастливы угодить вам всем, чем сможем!

— Благодарю за предложение, Рарити, — краями губ улыбнулась Тия. — Но, боюсь, я не могу его принять.

— Но почему, Ваше Высочество? — расстроилась единорожка. — Н-неужели наши дома столь убоги, а… а…

— Нет-нет, дело совсем не в этом! — поспешно прервала едва не плачущую модельершу Селестия. — Я лишь не желаю сейчас привлекать к себе внимание горожан, а это неизбежно, если я пойду с вами. Мне нужен лишь спокойный здоровый сон, хотя бы на час, после чего я сразу вернусь в Кантерлот.

— Но где же вы будете спать? — удивилась Твайлайт.

— Вспомню молодость и посплю на облаке, — улыбнувшись каким-то своим воспоминаниям, кивнула аликорна на плывущее мимо со стороны Вечнодикого леса облачко. — До свидания, мои маленькие пони. Сейчас мне и правда нужно отдохнуть.

Выслушав ответные прощания, принцесса взмахнула крыльями, подбросив себя в воздух, и медленно, с явным напряжением, взлетела к упомянутому облаку, на котором и устроилась под моим ошалевшим взглядом. Я мотнул головой и отвернулся. Картина того, как немаленькая лошадь весом, навскидку, килограмм триста, спокойно ходит по облаку водяного пара в сознание решительно не помещалась. Это же, блин, не мультик! Как это взаправду может быть?

Сумасшедший мир.

15. Твой новый мир

Продрав глаза, не сразу вспомнил, где вообще нахожусь. Необычное помещение, маленькая кровать, на которой я с трудом поместился и оттого теперь испытывал совершенно «восхитительные» ощущения в двух затёкших от неудобной позы ногах и ломоту в шее и рёбрах. Ох, бли-ин… Я с трудом собрал себя в кучу и выдернул непослушное тело с койки, в процессе тихим незлым словом помянув активно напомнивший о себе бок.

Немного проснувшись по ходу дела и оглядевшись, я, наконец, осознал, где нахожусь: берлога Твайлайт, библиотека «Золотой дуб». Да, точно, она же меня вчера уговорила-таки заночевать у неё, а не снимать номер в гостинице, как планировалось изначально. Хотел соблюсти некоторую дистанцию, но единорожка резонно заметила, что гостиницу, которая при виде меня не закроется, надо ещё найти, а потом договориться с её хозяином, который будет краснеть, бледнеть и заикаться от чести принять у себя такого замечательного аликорна, как я. Это если он вообще не сбежит…

Нет, мои новые знакомые честно довели новости до населения, так что улицы при моём приближении больше не вымирали, а жители в панике по подвалам не прятались… По крайней мере, не все подряд. А которые не прятались — те обходили по широкой дуге, боясь на меня взгляд поднять и ускоряя шаг, чтобы оказаться как можно дальше и как можно скорее. Прогресс, однако… Но явно недостаточный для того, чтобы спокойно снять комнату в гостинице без необходимости сначала выбить дверь, а потом извлечь из шкафа паникующего хозяина заведения… Но у Твайки я в любом случае сегодня спал в последний раз! Я хрустнул затёкшей ногой и тихо выругался. На этих нарах метр на полтора спину нафиг сломаешь, прежде чем поместишься! Если бы не усталость — то и не уснул бы…

Коротко размявшись, стараясь не потревожить раненый бок, я заправил койку и уселся думать, что делать дальше. Можно было заняться магией: голова, хоть и была откровенно ватная, но больше не болела и телекинез давался без лишнего напряжения. Кроме этого, стоило также пожевать чего-нибудь и заглянуть в больницу на предмет своих травм, тем более Тия советовала, а она в вопросе лечения разбирается. Да и вообще… Может даже обследоваться стоит — на всякий случай. Не хочется, конечно… Но если вдруг аликорны подвержены заболеваниям и очень даже смертны — лучше узнать об этом заранее, а не по факту… Медицина — это не то, что доставляет удовольствие, но выжить без неё порой может и не получиться… Зато как круто будет услышать в заключение диагноз: «Абсолютно здоров! Иди отсюда!», а не привычное: «У-у-у, у вас того, у вас сего, приезжайте через две недели обязательно, надо срочно делать то-сё, потом направим вас туда…» Я недовольно поморщился от малоприятных воспоминаний. Будем надеяться, новая тушка оправдает мои робкие надежды…

Но это всё позже, а пока стоит озаботиться едой — живот уже пару раз напомнил о своём пустом и голодном существовании. Да и умыться для начала не помешало бы…

Я неторопливо спустился по лестнице на первый этаж. Ужас эти лестницы! На двух ногах ты спускаешься, держа корпус ровно, а тут из-за второй пары ног неизбежно возникает изрядный диффирент на нос и дурацкое ощущение, что сейчас кувырнёшься через голову! Надеюсь, привыкну со временем — ходят же местные как-то?

Я на секунду остановился, осматривая основное помещение библиотеки и вспоминая, куда дальше идти — благо, Твайлайт вчера провела сжатую экскурсию по своей обители. Взгляд зацепился за часы — ого, почти одинадцать уже, а лёг вчера в районе десяти вечера. Впрочем, неудивительно, наверное — день выдался богатый на события, вот я и притомился малость…

Войдя в ванную и остановившись перед раковиной, я завис: а умываться как? Опустил взгляд на копыта, оглянулся вокруг в поисках щётки или мочалки — понятнее не стало. Зараза, как умыть морду лица, если у тебя нет рук и ты не можешь набрать воду в ладони?! Телекинез на воду — и, подозреваю, на жидкости вообще — действовал крайне паршиво, проверено. Потупив ещё с минуту, решил просто включить воду и попробовать как-нибудь, авось чего и выйдет. В конце концов, приспособившись плескать ногой воду в лицо, умыться я, с горем пополам, всё же смог.

Вот тоже, кстати, проблема: вездесущие ноги! Привычные и бытовые для местных — насколько я, конечно, могу судить из вчерашнего общения с Твайлайт и остальными — фразы типа: «подпёр голову ногой», «приложил ногу ко лбу» и им подобные вызывают у меня несколько иные ассоциации и даже уточнения вроде «передняя нога» слабо помогают… С другой стороны, а как ещё это назвать? Я поднял переднюю конечность перед собой, рассматривая её с разных сторон. Явно не «рука». Откровенно не сочетается и с «лапой» — на лапе тоже есть пальцы или хотя бы когти. Нога это! Но, блин, как же эта «нога» порой ломает мозг! Раздосадованно закатив глаза и вздохнув, я, волевым решением плюнув на вопрос, вышел из ванной. И к этому тоже привыкну со временем. Наверное.

Ну что, теперь за едой? Я поднялся наверх, навесил на себя сумки, на секунду задержал взгляд на броне — нет, пожалуй: к чему она мне в магазине? — и двинулся обратно, на ходу обругав себя за непредусмотрительность — надо было сразу сумки взять, а не мотаться по этой проклятой лестнице туда-сюда…

В сумках, как я выяснил вчера вечером, ничего, кроме денег, не было: вероятно, Тия решила, что лучше я сам себе куплю то, что нужно. Не лишено смысла, в принципе… Денег этих тоже оказалось изрядно, по крайней мере, в плане количества: шестьсот золотых — или лишь золотистых? — кругляшей, поровну расфасованных в два мешочка.

Монеты, к слову, были крайне странные: просто цилиндр с широкими выступающими краями и всё! Ни номинала, ни профиля монарха, ни герба, ни года чеканки — ничего: идентично пустые аверс и реверс! Дичь какая-то, а не деньги! При мало-мальской доступности материала — это же настоящая беда с фальшивомонетчиками! Да и с их ценностью не всё ясно. Стоимость этих денег, если верить мультику, вроде и сравнительно невелика — что-то вроде «монета за кило яблок». Но чем рассчитываться, если мне нужно одно яблоко или, скажем, какой-нибудь дешманский коробок спичек? Или здесь всё же есть деньги помельче, просто мне не насыпали, а я и не в курсе? М-да, кажется, идея пойти закупиться едой не такая уж и удачная…

Из раздумий меня вывела открывшаяся входная дверь, перед которой, собственно, я и завис.

— Н-найтмер? Привет… — растерянно поздоровалась Твайлайт, явно не ожидавшая столкнуться со мной нос к носу. Пришедший вместе с ней Спайк, коротко зыркнув на меня, поспешил проскользнуть мимо и скрыться в какой-то из комнат: ящеру я вчера совершенно не понравился. Ну что, бывает. Я ж не девушка, чтобы всем… нравиться… Блин.

— Приветствую, — отогнав мысли, поздоровался я в ответ и посторонился, пропуская единорожку в дом.

— Ты… куда-то собиралась? — осторожно поинтересовалась та, кивнув на мои сумки.

— Еды себе купить. Но тут поняла, что покупательную способность современных денег представляю плохо, — обозначил я ситуацию.

— Я объясню! — с энтузиазмом откликнулась кобылка и тут же вернулась к прежнему осторожному тону. — А… почему ты хотела купить еды?

— Потому что есть хочу. Удивительно, правда? — не удержавшись, усмехнулся я. Странный какой-то вопрос. Что ей надо-то?

— Ты не так меня поняла! Просто… Ну… Неужели ты думаешь, что я не поделилась бы с тобой едой? Сейчас Спайк приготовит завтрак… поздний завтрак, — смущённо улыбнулась Твай, — и мы все вместе позавтракаем! А после завтрака, если хочешь, я могу показать тебе город!

— Город? Не возражаю, — отозвался я на последнюю фразу, сочтя за лучшее оставить без ответа вопрос еды.

Всегда предпочитал принцип: «Лучше пусть тебе будут должны, чем ты будешь должен», особенно в отношениях с людьми, что называется, со стороны, в ситуации, когда должен всё-таки ты. Я уже предостаточно задолжал Тие за её помощь, чтобы теперь активно «набирать кредит» ещё у кого-то. С другой стороны, сейчас я не в том положении, чтобы иметь возможность выбирать: у меня тут просто нет ничего своего. Даже тело и имя — заёмные…

Я, зло сжав зубы, катнул желваки. Нет-нет, но пробивалась из-под вороха свежих впечатлений тоска по родным, по старой жизни. Там был мой дом, а здесь?..

— Э-эм, Найтмер? — вырвал меня из невесёлых мыслей неуверенный голос хозяйки библиотеки. — Что-то случилось?

— Ничего стоящего упоминания, — хмуро отозвался я. — Буду наверху, — и, не дожидаясь ответа, двинулся к лестнице. Несвоевременная краткая мысль разбередила ещё не зажившую рану, обвалив и без того достаточно посредственное с утра настроение ниже плинтуса. Хотелось побыть в одиночестве.

Наверху, смерив мрачным взглядом выделенную мне койку, я скинул на неё сумки и улёгся рядом, прямо на гладкие доски пола. Лежалось немного твёрдо, но вполне приемлемо.

Вновь полезли невесёлые мысли о былом. Я, раздражённо фыркнув, постарался выкинуть их из головы: какой в них смысл? Мне теперь здесь жить, не там… Чтобы отвлечься, я взял перемётные сумки, достал мешочек с монетами и высыпал горку кругляшей на пол перед собой. Была у меня вчера одна идея…

Я начал постепенно, по одной, поднимать лежащие передо мной монеты. Зависла перед глазами одна, к ней присоединилась вторая, за ней — третья… Мышцы шеи напряглись, словно стараясь скомпенсировать — и с большим запасом — вес поднятого, в роге почти физически ощутимо загудела энергия. И с каждой следующей монетой это ощущение… это гудение словно становилось всё напряжённее, а шеей ощущалось, что каждый последующий золотой кругляш весил минимум вдвое тяжелее предыдущего. На пятьдесят третьей монете, когда рог стало неприятно покалывать у основания, а голову пришлось сложить на ноги — передние ноги! — потому что удерживать её прямо стало откровенно тяжко, я завершил эксперимент и опустил горку денег на пол. Думаю, штук шестьдесят я бы потянул ещё, но откровенно через силу. Понять бы теперь — это много или мало? Впрочем, даже без этого кое-что полезное я для себя узнал: постепенное наращивание нагрузки позволило чётко уловить, как ощущается эта нагрузка на рог и как он сигнализирует о возникающей перегрузке.

Я снова поднял одну монетку. Странная всё же штука, этот телекинез… За несколько дней я привык к нему настолько, что применяю уже даже не задумываясь, как раньше пользовался руками. Я заставил монету медленно вращаться и задумчиво уставился на неё. А несколько дней назад приходилось концентрироваться до предела, желая поднять подушку с кровати. Сказываются рефлексы тела или…

Я дёрнулся, поле погасло и монета, звонко стукнув по доскам пола, укатилась мимо меня под кровать. Так, не понял?! Что это сейчас было за ощущение? Торопливо нашарив глазами ещё один золотой, поднял его телекинезом и пристально впился в него взглядом, одновременно прислушиваясь к своим ощущениям.

Блин, неужели не показалось?

Не показалось. Я ЧУВСТВОВАЛ монету телекинезом! Слабо, неявно, будто сквозь толстые перчатки, но, даже закрыв глаза, я ощущал некий круглый, прохладный предмет своей магией! Отбросив монету, схватил один из накопытников. Сложная форма воспринималась плохо, но и его я вполне чувствовал! Очуметь… Как это вообще возможно?! Я же точно помню, что парой дней раньше, когда только-только осваивался с телекинезом, ничего не чувствовал! Или просто не обратил внимания? Да нет, такое я заметил бы…

А вот как это работает, я лучше задумываться не стану. По крайней мере — пока. В этом мире и без того на каждом шагу полно вещей, от которых легко заработать вывих мозга. Вчера, пока сюда шли, попытался выяснить у Твайлайт, как такая здоровенная Селестия может ходить по облаку. Ответ по смыслу можно было передать в двух словах: «Это магия». Может, конечно, сыграло и то, что она, оказавшись со мной рядом без наставницы, резко потеряла в уверенности, явно меня опасаясь, и потому отвечала скованно и односложно, не вдаваясь в подробности… Не знаю.

— Найтмер! — окликнула меня только что помянутая единорожка. Я слегка вздрогнул от неожиданности, вернувшись в реальный мир. Накопытник не уронил, сумел удержать концентрацию. Расту над собой.

Я вернул элемент доспеха на место, рядом с тремя подобными, и быстро сгрёб монеты кучей на кровать: очередной интересный момент — телекинез, похоже, может работать для группы объектов в разных режимах. Удерживать некую единую «кучу монет» было несравненно проще и легче, чем множество монеток по отдельности. Не удержался от очередного краткого эксперимента: попытался разделить кучу на две примерно равные части. Само это действие далось без особого труда, но две кучи поменьше удерживать оказалось существенно тяжелее. Я ссыпал деньги в сумку — позже по мешочкам распихаю — и, поднявшись с пола, двинулся к лестнице.

— Найтм!.. Ой! — уже второй раз за сегодня нос к носу столкнулся я с Твайлайт, которая, похоже, не дождавшись реакции на свой призыв, решила подняться за мной сама.

Я вопросительно воззрился на замершую передо мной на верхних ступенях кобылку. Та, встретившись взглядом с моими светящимися глазами, почему-то поспешила отвести его в сторону. Не первый раз такую реакцию вижу уже и никак в толк не возьму — почему так. Узкими вытянутыми зрачками щеголяет и тот же Спайк, например, а то, что радужка светится… Ну светится — и что? Хотя, с другой стороны, есть у моего нового тела что-то такое во взгляде, неуютное. Даже я сам себе в зеркале, помнится, старался в глаза не смотреть…

— Завтрак готов, — проинформировала меня пони. — Идём?

— Веди, — кивнул я и, дав Твайлайт развернуться на лестнице, последовал за ней.

Единорожка неспеша начала спуск вниз, рефлекторно помахивая хвостом влево-вправо. Я сбился с шага и чуть не покатился по ступеням — благо, успел вовремя заставить себя замереть — когда невольно обратил внимание на то, что было у кобылки под хвостом. Там НИЧЕГО не было — лишь гладкая лавандовая шёрстка, как и везде. Я мотнул головой, справившись с секундным ступором и вновь двинулся за Твай.

Выпал бы в осадок, размышляя, не размножаются ли пони делением, если бы не вчерашнее посещение душа. По себе тогда понял, что не делением, бляха-муха… А здесь снова, поди, какая-то «это магия», не иначе. Почитаю потом как-нибудь — не спрашивать же об этом «в лоб», в самом деле…

Первый этаж встретил нас с Твайлайт невыразительным запахом какой-то каши и едва уловимым ароматом свежих овощей. Особых восторгов запахи не вызвали, но настроение несколько поднялось — наконец-то еда!

На сравнительно небольшой, но какой-то уютной кухне суетился заканчивающий сервировку стола Спайк. Маленький дракончик выглядел настолько деловито и серьёзно, что я не удержался от улыбки.

— Готово, Твайли! Прошу к столу, — улыбнулся тот кобылке и, опасливо зыркнув на меня, отошёл в сторону, на ходу избавляясь от фартука.

Я, последовав примеру единорожки, влез на низкий, но широкий табурет и принялся взглядом изучать сегодняшнее меню.

На первое шла некая клейстерообразная субстанция: то ли манная, то ли овсянная, то ли непотребно разваренная рисовая каша — я в таких полужидких поделиях не разбирался, с предубеждением относясь ко всем возможным их вариантам. Нет, Спайк, мы с тобой не подружимся. Ты гречки нормальной не мог сварить, а? Блин, потому-то и хотел сходить на рынок, затовариться тем, что нравится… А в чужом монастыре жрать придётся то, что дали. На второе шёл несложный овощной салат, на десерт — бутерброды с какими-то цветочками. Последние вызвали определённое любопытство — способны ли эти цветы понравиться телу пони, но с явно не травоядным набором зубов? Надо будет попробовать. Но сначала — тарелка горячей склизкой гадости со вкусом несвежей целлюлозы…

…

Хм, а ничего так, съедобно, — мысленно вынес я вердикт, опустошив тарелку. Не шедевр, но и через силу заталкивать кашу в себя «ложечку за папу, ложечку за маму, ложечку за Нер’Зула», как я опасался изначально, не пришлось. Салат, большую часть которого составляли свежие огурцы, тоже вполне понравился, хотя такой бури вкуса, как попробованный вчера во дворце, уже не вызвал — привыкаю, наверное…

Бутеры же произвели двойственное впечатление: цветы на вкус оказались весьма хороши и, поначалу, очень мне понравились, но отдающее горечью послевкусие несколько подпортило картину. Кроме того, смысл бутербродов с цветами от меня всё равно ускользал: к чему здесь хлеб? Понятно, что, скажем, галимая колбаса без хлеба — еда на любителя, не говоря уже о сливочном масле, но к чему забивать вкус цветов тяжеловесным хлебом? Нет, цветы сами по себе мне, определённо, понравились гораздо больше.

В общем, недурственно, а местами даже вкусно. Впечатление от еды серьёзно портила разве что необходимость жевать на одной стороне челюсти, стараясь не задеть повреждённую щеку. На счастье, беспокоила она меня уже не так сильно, как вчера, да и остальные раны теперь вызывали скорее лишь дискомфорт, чем откровенно болезненные ощущения. Мимолётно посетила мысль, что с больницей я, пожалуй, несколько тороплю события — похоже, всё само прекрасно пройдёт.

Завтрак, между тем, протекал в неуютной, скованной атмосфере. Даже когда мы перешли к чаю — это, к слову, оказался не привычный чёрный или зелёный, а какой-то местный травяной сбор, впрочем, довольно неплохой на вкус — за столом продолжила висеть неприятная тишина, прерываемая лишь сопутствующими трапезе звуками, вроде глотков и стука ложек, да единственной просьбой Спайка к Твайлайт передать ему сахар. Дракончик весь завтрак пытался совместить несовместимое — одновременно глаз с меня не спускать и взглядами со мной не встречаться, а ученица принцессы, как мне показалось, хотела что-то спросить, да никак не решалась заговорить.

— Спасибо! Я наверх, — расправившись с чаем быстрее других, поднялся я из-за стола и, так и не дождавшись традиционного: «На здоровье!» — вышел из кухни и направился к лестнице. Мне показалось, или проводили меня облегчёнными вздохами?

Расфасовав золото по мешочкам и облачившись в нагрудник и накопытники, я остановил задумчивый взгляд на шлеме, но, после кратких размышлений, решил оставить его здесь: надеюсь, уж в этот раз меня на улице бить не будут? Завершив образ сумками, я снова спустился на первый этаж.

— Твайлайт, я готова! — во всеуслышание сообщил я, глазами изучая полки с книгами.

— Сейчас, пару минут! — отозвалась та.

Я, кивнув сам себе, вернулся к разглядыванию книг. Обширная тут коллекция, как для скромной библиотеки небольшого городка. И всё в хорошем состоянии — никаких откровенно драных или, хотя бы, просто сильно потрёпанных обложек, а внутри, полагаю, никаких рваных листов и похабных картинок на полях. Я, было, хотел вытащить одну из книг и посмотреть, но уже не успел.

— Я готова! Пойдём? — подошла ко мне единорожка, также нацепившая перемётные сумки и теперь на ходу пакующая в них походную чернильницу-непроливайку и связку писчих перьев.

— Пойдём, — подтвердил я и, пропустив лавандовую кобылку вперёд, вышел на улицу следом за ней.

Улица встретила нас облачностью, приятным ветром и светло-голубой земнопони, целеустремлённо рысящей в сторону библиотеки. Поняша, завидев меня, остановилась как вкопанная и, после секундной паузы, молча развернувшись, рванула назад — только тёмно-красный хвост мелькнул и исчез за углом. Твайлайт грустно вздохнула, я неопределённо повёл крылом: может, эта бегунья утюг выключить забыла, кто её знает?

— Куда отправимся? — поинтересовался я у единорожки.

— Ну-у… Может, в «Сахарный уголок»? — с некоторым сомнением предложила она. — Он недалеко, да и Пинки, я думаю, рада будет тебя увидеть…

— Почему нет? — попытался пожать плечами я в ответ. — Давай, я тоже не откажусь с ней повидаться.

Некоторое время шли молча. Я рассматривал яркие и уютные окружающие домики, немногочисленных забавных разноцветных прохожих, что от моего взгляда вжимали головы в плечи и прибавляли шаг, иногда ещё успевая с недоумением или сочувствием взглянуть на Твайлайт. Сама единорожка, к слову, начинала меня беспокоить: вчера, в присутствии Селестии она вела себя увереннее, даже несмотря на свой серьёзный косяк и необходимость извиняться, а сегодня напоминала мне Флаттершай. Кстати, надо не забыть купить что-нибудь Флатти в подарок, в качестве благодарности…

Единорожка уже в который раз повернула голову ко мне, напряжённо прикусила губу и через несколько секунд снова отвернулась, так и не решившись заговорить.

— Твайлайт, ты чего-то хотела? — поймав очередной взгляд, прямо спросил я.

— Н-ничего! — вздрогнув, поспешила отвернуться та. — Ну, то есть, ничего важного, в смысле… Просто любопытно, на самом деле, но… — запаниковала кобылка.

Да уж, были бы ногти — по локоть сгрызла бы. Я усмехнулся.

— Спрашивай уже, — понаблюдав за метаниями ещё несколько секунд, смилостивился я.

— Можно? — кажется, не поверила Твай.

— Про луну нельзя, — подумав, отозвался я, вовремя сообразив, о чём она может спросить.

— А… Но… — приуныла единорожка, в нетерпении уже извлёкшая из сумок на свет бумагу, чернильницу и перо, удерживаемые телекинезом одновременно.

— Вспоминать не хочу, — буркнул я, предугадав, её вопрос. — Очень паршиво всё было.

— Понятно… — тихо протянула Твайлайт, неохотно убирая писчие принадлежности на место.

— Кстати, ты, помнится, обещала мне рассказать про деньги, — напомнил я кобылке спустя пару минут, чтобы избавиться от неуютной тишины.

— Да, конечно! — моментально воспряла та, улыбнувшись. Вот, другое дело… — Современный золотой бит вошёл в обращение…

…

Лекция оказалась довольно интересной, хотя, порой и приходилось тормозить Твайлайт, которую начинало уносить то в историю, то в персоналии, то в магию.

Во-первых, местные деньги зачарованы, что заодно служит прекрасной защитой от фальшивомонетчиков. Настолько прекрасной, что Твай даже не сразу поняла, про кого я вообще спрашиваю — уж очень давно тут подделкой денег никто не промышлял. Зачарование, на самом деле, довольно простое — по сути, конечно, не по исполнению: к монетам не пристаёт никакая грязь. Логично, учитывая, что для пони брать их в рот при расчётах — обычное дело.

Во-вторых, к моему немалому удивлению, золотой бит — или битс, как некоторые называют, — это минимальное платёжное средство. И да, на одну монету можно купить где-то полкило яблок. А вот ответ на вопрос, что мне делать, если я хочу купить одно яблоко, убил наповал: «Купи несколько, возьми одно себе, а остальными угости друзей или прохожих. Все будут рады угощению, никто не откажется, правда!» Я с полминуты тупо смотрел на кобылку, пытаясь понять, шутит она или всерьёз. Она, заметив мой остекленевший взгляд, пояснила, что в крупных городах не так, там, обычно, случайным пони не раздают, только друзьям и знакомым. Сильно легче мне от такого пояснения, признаться, не стало…

К обители четы Кейков и Пинки Пай мы подошли, обсуждая частности, вроде цен на недвижимость и зарплат разных профессий.

Против ожиданий, в магазинчике-кафе было пусто: посетители отсутствовали, лишь Пинки сидела за стойкой, уныло подперев голову ногами — передними! — и мрачно глядя в стену. Мне даже показалось, что её грива несколько потеряла в объёме, по сравнению со вчерашним днём. Что-то не так.

— Привет, Пинки, — поздоровался я. Та, заметив меня, тяжко вздохнула и, кажется, приуныла ещё больше.

Приблизившись, я также обнаружил у неё подозрительно покрасневшие глаза. Та-ак… Если её кто-то обидел — мехом внутрь скотину выверну!

— Привет, Найт. И тебе, Искорка, — попыталась изобразить бодрость духа земнопони, но, видимо, осознав бессмысленность попытки, тоскливо посмотрела на меня. — Прости-прости-прости меня, Найтмер! У меня совсем ничего не получилось! — шмыгнула носом она.

— Что не получилось? — опешил я. — За что простить?

— Ну, ты же вчера только в Понивилль прибыла, так? А это значит, что тебе необходима приветственная вечеринка в честь приезда, где ты познакомишься со всеми жителями города, найдёшь себе новых друзей… А тебе ведь очень-очень нужны друзья, Найт!

Та-ак, кажется я понял, в чём дело.

— Ты попыталась собрать гостей на вечеринку, но не преуспела, — констатировал я.

— Да… — поникла Пинки. — Я старалась, завлекала, уговаривала, но всё без толку. Едва узнав, в честь кого мы планируем собраться, пони немедленно отказывались — кто выдумывал чепуху про «суперсрочные-супернеотложные дела», а кто прямо заявлял, что боится тебя и ни шагу за дверь не сделает! — голос розовой кобылки звенел от негодования. — Ну и, в конце концов, я… В общем… Ничего не вышло, Найтмер! Прости меня! Слушать все эти надуманные предлоги не идти и дурацкие небылицы о тебе оказалось… я просто не смогла так, — убито закончила она свой рассказ и шмыгнула носом.

— Пони не должны так поступать… — тихо пробормотала уставившаяся в пол Твайлайт. Её явно задело такое поведение соплеменников.

Я обошёл стойку и приобнял понурую земнопони крылом. Вчера она меня утешала, а сегодня, вот, выпала моя очередь… В конце концов, как я сам вчера и подумал, друзья познаются в беде, так ведь?

— Не расстраивайся так, Пинки, — одними губами улыбнулся несколько удивлённо взглянувшей на меня розовой поняше. — Оно того не стоит. Я, во-первых, всё равно не люблю больших толп, а во-вторых, лучше пусть они все честно отказываются и не приходят, чем, всё-таки придя, фальшиво улыбаются и неискренне заверяют в своей дружбе.

Неожиданно звякнул дверной колокольчик, и в магазин попытался войти пегас. Попытался — потому что, зайдя до середины, увидел за прилавком меня и замер, так и не сделав следующий шаг.

— Упс… — севшим голосом выдавил жеребец.

— Заходи, не стесняйся. Всегда рады новым лицам, — подбодрил я его, но понь, вздрогнув и часто-часто закрутив головой, судорожно сдал назад и захлопнул дверь, вновь звякнувшую колокольчиком.

Твайлайт, проводив пегаса взглядом, вздохнула. Пинки тоже.

— Ну вот и смысл таких собирать? — обратился я к розовой поняше, махнув крылом в сторону двери. — Чтобы они весь вечер от меня по углам жались? Если тебе так принципиально устроить для меня вечеринку — пригласи туда тех, кто уже меня знает и не боится. В конце концов, разве небольшой компанией праздновать хуже?

— Само по себе, наверное, не хуже, — задумчиво проронила Пинки. — Но это же приветственная вечеринка! Она для того, чтобы знакомиться и искать друзей! А чем больше друзей — тем лучше! А если придёт мало пони — то и друзей мало будет, а это — плохо! — разбила мои доводы вечериночная пони. Однако, определённого успеха я всё же достиг: её грива прибавила в объёме, ушки встали торчком, а тоска на лице сменилась некоторым азартом. — Нет, Найт, на приветственной вечеринке должны быть всепони! Я попробую ещё раз и всё получится!

Вот же… Упорная, как…

— Не торопись с этим, Пинки. Сделаешь когда сделаешь. А друзей можно найти и без вечеринки.

— Можно. Но с вечеринкой лучше! — решительно стукнула копытцем по прилавку розовогривая. — Впрочем, в одном ты права, наверное: быстро собрать всех не выйдет. Но я постараюсь ещё раз, обещаю!

Эх, Пинки… Ладно хоть в себя пришла немного, а то смотреть больно было. Я, напоследок погладив крылом розовую спинку задумавшейся о чём-то поняши, отстранился и вновь занял место перед стойкой, рядом с Твайлайт.

— Ладно, — вынырнула из размышлений земнопони и улыбнулась. — Вы, наверное, купить чего-то хотели?

— Да нет, просто проведать тебя зашли, — улыбнулся я в ответ. — Твайлайт мне город показывает.

— Понятно! Подождите… — кивнула розовой гривой кобылка и на несколько секунд скрылась за стойкой.

— Найтмер, Искорка, вот, возьмите. Подкрепиться в дороге и настроение поднять, — поставила она коробочку с парой кексов на прилавок, вынырнув обратно. — За мой счёт!

Это уже почти привычно. Почти.

— Спасибо, Пинки, — улыбнулась Твай, складывая коробку с гостинцем в свою правую сумку.

— Спасибо, — чуть помедлив, присоединился к благодарности я. — Но, пожалуй, нам пора, а то ты совсем без клиентов сегодня останешься, — усмехнулся я.

— Ой, пустяки это, — отмахнулась земнопони. — Рада была вас увидеть!

Распрощавшись с Пинки Пай, мы покинули «Сахарный уголок» и двинулись к центру городка, откуда намеревались направиться в «Карусель», к Рарити.

— Мне жаль, что так получилось с вечеринкой, Найтмер, — посочувствовала Твай, когда мы вышли на улицу. — Пони не должны так отвергать других! Это неправильно! Они бы перестали тебя бояться, если бы узнали получше, но они не хотят даже попробовать, дать тебе шанс! — вздохнула единорожка.

— А ты сама разве не боишься? А ты сама дала бы мне шанс, если бы не слово Селестии, м? — смерил я взглядом свою спутницу.

Твайлайт, опустив ушки, красноречиво промолчала в ответ.

16. Красный крест

Я чуть обогнал призадумавшуюся спутницу, первым ступив на окружённый высокой живой изгородью перекрёсток, и в ту же секунду обрушившийся на мой многострадальный правый бок мощный удар снёс меня на землю.

— С-с-сука-а! — мученически прошипел я, болезненно свернувшись калачиком и рефлекторно пытаясь прижать к пострадавшему месту сразу все конечности.

На мгновение посетило чувство дежавю: сутки назад именно так началось моё знакомство с гармонией и дружбой в Понивилле, разве что дорога в этом месте была не мощёная, поэтому обошлось без разбитой брови, да щеку вновь не прикусил…

Удар пришёлся крайне неудачно: не прямо в бок, а ниже, где он почти переходит в брюхо — и это место, к сожалению, оказалось куда чувствительнее…

Рядом слышался голос Твай, похоже, отчитывающей кого-то, но я не вслушивался — как-то не до этого.

Спустя несколько секунд, когда боль немного поутихла, я принялся соскребать себя с дороги. Подняться удалось не с первого раза и не самому — правыми ногами, особенно задней, даже шевелить было очень неприятно, а попытки опереться на них сразу привносили в и без того хреновые ощущения новых красок. Окутавшее меня розовое облако телекинеза я встретил благодарным кивком. Твайлайт, помогшая мне подняться, кивнула в ответ и отвернулась к, видимо, причине моего крайне хренового самочувствия.

— Ух… — болезненно выдохнул я, попытавшись перенести вес на правые ноги. Капец, блин. Похоже, теперь в больницу мне наведаться точно придётся, причём, прямо сейчас. Два удара почти в одно место за сутки! Везёт, как утопленнику…

— Твайлайт, — прохрипел я, — когда Селестия в следующий раз предложит мне уехать из Кантерлота, напомни мне отказаться. За пределами её замка меня каждый день пытаются убить!

Скособочившись и хромая на все ноги, поравнялся со своей спутницей и замер, уставившись на едва не прибившую меня только что пони. Э-эм… Я… кого-то иного ожидал увидеть. Не знаю — кого, но не её точно!

Перед Твай, прямо на дороге, уставившись взглядом под ноги, сидела знакомая мне по мультику оранжевая пегасёнка с тёмно-розовой гривой. Рядом лежал снятый шлем и скутер с отломанной ручкой и без одного переднего колеса. Так вот чем мне так прилетело хорошо… Судя по трамплиноподобной неровности дальше на дороге, возможно, прилетело отнюдь не фигурально.

— О-ой… — сжалась жеребёнка, когда, услышав мои слова, подняла взгляд. — М-мисс Твайлайт… Так ва… ваша подруга — это… это Лунная П-пони?! — дрожа, пришибленно выдавила та.

Похоже эта гонщица благополучно умудрилась даже не разглядеть толком, кого сбила… Сюрприз.

— Именно так, — подтвердил я, смерив пегасёнку мрачным взглядом. Та заметно побледнела и, помедлив, поднялась на ноги, но вместо того, чтобы попытаться убежать, как я сначала подумал, неуверенно подошла ближе и неумело поклонилась.

— П-простите меня, Лунная Пони, пожалуйста, простите! Я… я вовсе не пыталась вас… это… убить! Я не специально, честно! Я… Я вам на Ночь Кошмаров больше всех конфет принесу! Только… Только не забирайте меня на луну, пожалуйста! — на меня с надеждой воззрилась пара фиолетовых глаз, блестящих от слёз.

Блин, вот как на неё злиться, а?

— Ночь кошмаров в Понивилле не прекращается с самого моего прибытия. Даже днём, — сделал вид, что не понял я.

— Она имела в виду праздник в октябре, Найтмер. Ночь Кошмаров — его название, — пояснила Твайлайт. — Ума не приложу, как его проводить теперь, когда ты здесь… — вполголоса закончила она.

— Так вы меня простите? — робко обратила на себя внимание пегасёнка. — Пожалуйста! Я… Я вам два ведра конфет соберу! Я правда не специально!

— Собери сначала — тогда посмотрим, — устало буркнул я. Вот что с ней делать, а? Было бы куда проще, отмалчивайся она или отмазывайся… — А пока — можешь идти. И да — ещё раз так сделаешь — конфетами не откупишься.

— Я поняла! Спасибо вам, Лунная Пони! — вновь неумело поклонилась пегасочка. — До свидания. До свидания, мисс Твайлайт.

Оставив горе-гонщицу собирать останки «болида», мы с лавандовой единорожкой кое-как двинулись в сторону местной больницы.

— Найтмер… — спустя какое-то время обратилась ко мне Твайлайт, до этого о чём-то размышлявшая. — Здесь никто не пытался тебя убить! И, я уверена, никогда не попытается!

— Ты о чём? — не врубился я, слишком занятый тем, как ставить ноги, чтобы минимизировать зверскую боль в боку.

— Ну… Ты говорила, что после приезда из Кантерлота тебя здесь пытаются убить… Но это неправда! Пони так не поступают! Больше не поступают, — поправилась Твай. — Я читала многие исторические труды и знаю, что в древности… ну… — замялась пони.

— Убивали, — подсказал я ей. Единорожка коротко кивнула, судорожно сглотнув.

— Д-да. Я понимаю, что, возможно, для тебя… М-м… То есть, для того времени, когда ты жила в Эквестрии, это было… — вновь не смогла найти слов кобылка. И чего она так нервничает?

— Нормально, — снова подсказал я. Волшебница сбилась с шага и передёрнулась, бросив на меня взгляд, в котором смешались жалость и опаска.

— Не приведи Селестия, чтобы это было… «нормально»! — вновь вздрогнула Твайлайт. — Привычно… Тоже плохое слово… — вздохнула она. — Ну, я надеюсь, ты поняла. Так вот… Может, раньше это и было привычно, но сейчас пони так больше не поступают! Это же ужасно! Это худшее преступление из возможных!

— Да? Жаль, жаль… А то… Ух, мать… настроение как раз подходящее — оторвать голову кому-нибудь! — криво оскалился я.

— Найтмер, нет! Пожалуйста, не надо никого убивать, прошу тебя! Не надо… — прижав ушки, с плохо скрываемым ужасом взглянула на меня Твай, одновременно постаравшись отодвинуться подальше.

— Это была шутка.

— А-а… — кобылка на несколько секунд замерла, уставившись в пространство неподвижным взглядом. — Что?! Ш-шутка?! То есть… Нет, Найтмер, убийство — это никакая не шутка! — отмерев, с укором воскликнула нахмурившаяся единорожка. — Такими вещами не шутят! Да я чуть… О-ох… — Твайлайт облегчённо выдохнула.

Дела-а… Эк она подорвалась. Такое ощущение, что ей даже в голову не пришло, что я могу говорить не всерьёз. Похоже, местные тему смерти и убийств совсем не уважают. Интересно, как бы она среагировала на такое обыденное, в устах человеческого школьника, выражение как «меня мама убьёт»? Неужели тоже буквально воспримет? Не буду, пожалуй, проверять… Вообще, похоже, с шутками придётся аккуратнее — на всякий случай…

— Да, скучно у вас тут… Хорошо, учту. Постараюсь так больше не шутить.

— Спасибо, — немного вымученно кивнула лавандовая пони.

Разговор на этом увял: Твайлайт вновь задумалась о чём-то своём, мне же было откровенно не до болтовни. Похоже, мои ощущения весьма ярко отражались на лице — кажется, я даже заслужил от прохожих пару сочувствующих взглядов… От тех прохожих, кто вообще осмеливался на меня посмотреть.

Путь до Понивилльского оплота медицины занял, такое ощущение, часов пять: когда мы подошли к зданию больницы, я зверски устал и вымотался: постоянно дерущая нервы боль задолбала просто неимоверно. Болел ушибленный бок, правые ноги болели из-за ушибленного бока, левые — из-за необходимости постоянно держать весь свой вес на них, бровь саднила просто за компанию. Я, не переставая, матерился про себя и с каждым шагом зверел всё сильнее.

Впрочем, у больницы всё стало только хуже: на её высокое крыльцо вела лестница. Уже первые ступеньки дали понять, что идти по ровной поверхности было, оказывается, очень удобно и совсем не больно. Не дала пропасть Твайлайт, вновь пришедшая на помощь со своим телекинезом. Силёнок меня поднять у единорожки не хватало, но даже просто сниженный таким образом вес позволил мне кое-как, но справиться с лестницей.

Остановившись на крыльце перевести дух, через стёкла входной двери я увидел идущую на выход кобылку. Та, в свою очередь, заметив меня, вздрогнула и, резко передумав выходить, развернулась, поспешив скрыться в глубине здания, за внутренней непрозрачной дверью. Да, кстати, спасибо за напоминание, пугливая.

— Твайлайт, можешь сделать так, чтобы от меня не разбежался персонал больницы? — обратился я к единорожке, которая грустным взглядом наблюдала за произошедшим. — Мне, конечно, порой нравится, как забавно от меня убегают, но сейчас я, скажем так, не в настроении за ними гоняться.

— Нравится?! — то ли изумилась, то ли ужаснулась кобылка. — Впрочем, это сейчас неважно… — вовремя остановила она себя. — Я могу попробовать их предупредить, разве что. Надеюсь, это поможет… Подожди меня здесь, хорошо?

Дождавшись моего кивка, волшебница вошла внутрь. Я проводил её взглядом, пока она не скрылась за внутренней дверью.

В следующие несколько минут я извёлся ещё больше, пытаясь найти такую позу, в которой можно было бы подождать с относительным комфортом, но так и не преуспел. Каждое движение, вызывающее вспышку боли, раздражало всё сильнее, лечь же, что наверняка помогло бы, я не мог — сам потом уже не встану. Когда, наконец, вернулась Твайлайт, я едва не выл в голос.

— Найтмер, как ты? — сочувственно взглянула она на меня. — Пойдём.

Я молча скривился и, вымученно кивнув в ответ, последовал за ней.

Холл больницы встретил меня светлыми пастельными цветами интерьера, типичной стойкой типичной регистратуры и напряжённой тишиной, повисшей в помещении, стоило только мне войти.

Медпони за стойкой сжалась, словно стараясь стать меньше, ждущие своей очереди пациенты под моим взглядом бледнели и тушевались, испаряясь где-то в недрах больницы, стоило мне отвести глаза в сторону. Более-менее спокойно отреагировал лишь небольшой табунчик врачей в белых халатах, что, по-видимому, ждали именно меня. Да и то первая реакция у них была довольно нервной: кто попятился, кто громко сглотнул, кто тихо прошептал себе что-то под нос. Выделялась лишь одна немолодая кобыла — этакая «женщина за сорок», — которая отреагировала с едва заметным интересом — и только-то. Серьёзная тётя, уважаю.

Повисла пауза.

Я, если честно, совершенно не ожидал, что меня тут встретит целая медкомиссия, морально приготовившись ко всяким стандартным заморочкам, вроде всех этих договоров о персональных данных, стоянию в очередях и прочей привычной лабуде, поэтому теперь пребывал в некотором замешательстве.

Доктора тоже мялись, похоже, не горя большим желанием со мной общаться. Полный бежевый жеребец поминутно вытирал лоб рукавом — да, рукавом! — халата, в глазах кобылки рядом с ним, имеющей совершенно блеклый и невзрачный вид, я успел прочитать что-то вроде: «Ну пусть она уйдёт! Ну пожалуйста!» — прежде чем та отвела взгляд. Как-то аналогично смотрелись и остальные медики, лишь примеченная мной ранее кобыла — единорог с светло-серой шёрсткой и багровой гривой с проседью — выглядела островком спокойствия, разглядывая меня отчуждённо-профессиональным взглядом без какой-либо опаски и, тем более, страха. Она же, в конце концов, и взяла слово первой.

— Коллеги, успокойтесь, прошу вас. Соберитесь, — обратилась она к остальным врачам. Как ни странно, некоторый успех её слова возымели. — Здравствуйте, милочка, — повернулась она ко мне. — Какие у вас жалобы?

Милочка?! Я-то?! Впрочем, о вкусах не спорят: нравлюсь — и ладно. Да и не до этого сейчас. Пусть «милочка» — ты, главное, лечи.

— Били меня. Дважды за сутки, — криво усмехнувшись, обозначил предысторию я. — Шишка на левой брови, прикушенная до крови щека и два сильных удара в правый бок. Сильная боль, мешает двигаться, отдаёт в правые ноги и крыло.

— В бок? Дышать не мешает? При вдохах не возникает резкого покалывания? Каталку сюда, быстро! — мгновенно преобразился толстый понь, с которого, после моего рассказа, немедленно слетела вся робость и нервозность. — Я травматолог, — пояснил он на мой невысказанный вопрос. — Брокен Арм, к вашим услугам.

Я хмыкнул. Занятное имя.

— Нет, дыхание не затруднено. Да и каталка ни к чему — так дойду.

— Вам сейчас желателен покой и удобная поза лёжа, — возразил док. Так что давайте сейчас всё-таки дождёмся каталки и отправимся смотреть, что с вами.

— Ладно, как скажешь, — вздохнул я. Ему виднее, наверное…

…

Проснулся, словно по щелчку — сразу, рывком. Ну да, так мне и обещали, когда укладывали спать в палате с помощью заклинания.

Я поворочался на немного тесноватой кровати, устраиваясь поудобнее. Бок до сих пор холодило после втирания какой-то мази, вызывая заодно лёгкое ощущение онемения.

Подействовало, кстати — почти не болит. Потому и предложили поспать несколько часов, пока эта штука не начнёт работать.

Вообще, посещение травматологии запомнилось слабо: вся эта возникшая вокруг меня круговерть отложилась в памяти отдельными кусками.

Снаряжение и сумки, чтобы не мешались тут, отдал Твайлайт, которая после предупреждения, что это вопрос не на полчаса, отправилась домой.

Затем была широкая, почти квадратная, каталка для лежания на боку и само отделение травматологии, где в мою сторону тыкали кристаллами, светили рогами и деловито хмурились. Там же мне обработали лоб и втёрли в бок какой-то густой крем, после чего отправили в палату поспать пару часов.

В общем и целом, ничего слишком серьёзного со мной не случилось — обошёлся лишь ушибами. А всё благодаря Тие, как ни странно — её лечебное заклинание, которое она в последний раз накладывала на меня позавчера, до сих пор работало, подлечив мои вчерашние повреждения и, таким образом, сделав последствия сегодняшнего ДТП менее тяжёлыми. Арм не исключал для меня даже вероятности, в противном случае, поселиться в этой палате надолго… Блин, ума не приложу, чем мне долги принцессе возвращать после всего того, что она для меня сделала…

С щекой, правда, Брокен помочь уже не мог, отправив с этой проблемой к стоматологу. Но только после того, как я спокойно посплю, не мешая своей беготнёй действовать лекарству!

Я усмехнулся. Стоило докторам попасть в привычную стихию исцеления ближнего своего, как они — не все, но большая часть — постарались забыть про то, какая Лунная Пони страшная и взялись за работу. Хотя некоторая дистанция ими всё равно соблюдалась: обращались вежливо и обходительно, даже с некоторой опаской, постоянно предупреждая перед применением заклинаний, что это не нападение, что они не собираются причинять мне вред и описывая, какие примерно ощущения их действия могут вызвать.

Заодно, кстати, мне также было рекомендовано обследоваться у них тут — провериться на наличие ещё каких-либо проблем, медкарту нормальную завести… Отказываться я не стал — сам об этом с утра подумывал. Лишним не будет, да и времени, как мне пообещали, много не займёт: даже с учётом этого обеденного сна до вечера вполне должен управиться, как мне сказали…

— ТЫ-Ы!!! — вернуло меня в реальный мир яростное восклицание. Ну да, палата на четверых, а когда меня сюда привели, одна койка была кем-то занята — сосед крепко спал, завернувшись в одеяло с головой. Тогда ещё, помнится, мимоходом подумал о том, как он на меня отреагирует…

Я повернулся к, как стало ясно по голосу, соседке, уже смутно догадываясь, кто, кроме меня, может лежать в палате травматологического отделения.

С соседней кровати на меня зло глядела перемотанная бинтом поперёк тела Рейнбоу Дэш. Вот так встреча, блин…

— Я, как ни странно. Ну что, можешь поздравить себя: тебе, пусть и не единолично, удалось отправить меня на больничную койку, — криво усмехнулся я.

— Удивительно, что злодейку вообще взялись лечить, — презрительно фыркнула Дэш.

— Мне тоже, — преувеличенно серьёзно кивнул я. — Ты зачем-то напала на меня, избила… Действительно странно, что тебя лечить взялись, злодейка.

— Ты!.. Ты!.. — задохнулась от негодования пегаска.

— А что, нет? — выгнул бровь я. — Селестия, знаешь ли, так долго мне рассказывала про дружбу, про гармонию… Я ей почти поверила даже. И при первой же встрече с пони за пределами дворца на меня напали. Браво, ты ярко продемонстрировала мне, что все эти россказни про дружбу бита ломанного не стоили. Принцесса будет тобой довольна.

— Я спасала от тебя пони! — набычилась Рейнбоу.

— А я её била? Я на неё хотя бы голос повысила? — демонстративно закатил глаза я.

— Ты схватила её телекинезом! Я всё видела! — упрямо гнула своё радужногривая.

— Тогда ты видела и то, как на меня реагировали остальные. Как выяснилось, спросить дорогу без использования телекинеза такому внушительному аликорну, как я — невозможно, — добавив в голос чуть пафоса, усмехнулся я.

— Пф, — фыркнула пегаска, — все эти твои оправдания дурацкие…

— Показались достаточно убедительными принцессе Селестии, чтобы даже выговора мне не сделать, — закончил я за кобылку. Та недоверчиво хмыкнула в ответ.

— То, что наша принцесса решила почему-то тебя помиловать, не значит, что я тоже должна это делать, — высказалась она после небольшой паузы. — Дай только долечиться и я тебе припомню два треснувших ребра и запрет полётов на месяц! Но оглядываться, идя по улице, начинай уже сейчас. На всякий случай, — с кривой ухмылкой пообещала мне Дэш.

Воистину, не рой яму другому — он и сам прекрасно справится! Нравится ей на граблях плясать? Мне повторить несложно, так-то — был бы повод…

— Посмотрим, крашеная, — во всю пасть улыбнулся я дурной лошади, сдержав желание ответить на её угрозу своей.

— Сама крашеная! — обиженно буркнув, чуть поспешно отвернулась к стене Дэш и принялась усиленно делать вид, что спит. Спокойной ночи, ага…

Впрочем, долго скучать в одиночестве мне не пришлось: в приоткрывшуюся дверь протиснулась медпони — молодая земная кобылка с белой шёрсткой и бледно-розовой гривой.

— З-здравствуйте… — робко поздоровалась она. — Мисс… Э-эм… Миссис… То есть… — втянула голову в плечи поняша. Я с интересом наблюдал, приподняв бровь. — Я имела в виду… Ох, извините, я… Это…

— Не знаешь, как обратиться — обратись по имени, — решил я, наконец, прийти на помощь кобыле в беде.

— Ох… Простите меня, пожалуйста! Я просто не хотела случайно вас задеть! — мило покраснела та.

— Ничего, я понимаю ваши затруднения. К сожалению, мой старый титул «её Величество королева Кошмаров, повелительница Эквестрии Найтмер Мун» больше не актуален, а нового мне пока не присвоили, — притворно вздохнул я, не удержавшись от шутки. — Поэтому, увы, приходится пока довольствоваться одним только именем.

Медпони вздрогнула, румянец уступил место бледности, как ни странно, заметной даже на её белой шерсти. Рейнбоу нервно хмыкнула и, дёрнув крылом, тщательнее завернулась в одеяло. Я прикусил язык, обругав себя болваном. Ну блин, не могу я спокойно смотреть, как от меня по углам жмутся — так и тянет подколоть или потроллить, плеснув бензина в огонь! Не сдержался-таки…

— Так что тебе нужно? — переключился я на конструктив.

— А-а? Э-э… П-простите… Я лишь хотела сообщить, что к вам посетительница. Вы… Э-э… Сможете сейчас уделить ей немного своего времени?

— Почему нет? — попытался пожать я плечами. — Зови.

Медпони, коротко кивнув, поспешно скрылась за дверью. Интересно, кто бы это ко мне? Твайлайт или Пинки? Кроме них, вроде, некому…

Вошедшую через несколько секунд пони я увидеть совершенно не ожидал. Не ожидал уже второй раз за день, кстати: в приоткрывшуюся дверь юркнула оранжевая пегасёнка, с авоськой яблок во рту. «Очень спящая» Дэш, по-прежнему лежащая ко мне спиной, развернула уши в нашу сторону, приготовившись погреть их на чужой беседе. Не знает, похоже, поговорку, что «любопытство коняшку сгубило»…

— Привет, — с долей удивления поздоровался я с пегасёнкой. Та, подойдя к прикроватной тумбочке, привстала на дыбы и поставила на неё свою ношу.

— Здравствуйте, Лунная Пони… Я это… Принесла тут немного яблок, вот. Они полезные, вы с ними быстрее поправитесь!

— Да не стоило… — пробормотал я, плохо понимая, как на это всё реагировать.

— Стоило! Мне кажется, так будет правильно, — взглянула на меня упрямая жеребёнка.

— Спасибо… — я вовремя вспомнил, что имени кобылки мне никто не называл, поэтому, замолчав на полуслове, с ожиданием уставился на неё.

— Скуталу, мисс Лунная Пони, — верно поняла мой взгляд оранжевая пегасёнка. Рейнбоу Дэш, за укрытой одеялом спиной которой я наблюдал краем глаза, дёрнулась, будто её ударило током и резко развернулась к нам. Чего это она?

— Найтмер Мун, — представился я в ответ, протянув жеребёнке копыто, в которое та ткнула своим. — Спасибо, Скуталу.

— Малая… Всё же ты… — раздался севший голос Дэш, которая каким-то потерянным взглядом уставилась на Скут. Теперь дёрнулась уже Скуталу.

— Рейнбоу?! А… Э-э… Что ты здесь делаешь? — прижав ушки, нервно зачастила она.

— Я-то? Я здесь теперь живу, две недели минимум! — взвилась пегаска. — После встречи с этой вот! — на меня презрительно кивнули. — А ты таскаешь ей яблоки, чтобы она, значит, «быстрее поправилась»! — голос Дэш звенел от обиды. Скут вся сжалась, закусив губу.

Я думал, они не знакомы ещё! Но, судя по их реакции — ещё как знакомы, и Рейнбоу, мягко говоря, не понимает, почему вдруг её преданная фанатка пришла с гостинцами ко мне, но не пришла к ней! Бляха, да они же поссорятся сейчас насмерть…

— Прости, Рейнбоу! Я… Я правда не знала, что ты здесь! Я утром только вернулась, — принялась оправдываться пегасёнка. — Подожди, я сейчас тебе тоже яблок принесу! Я быстро…

— Да не нужны мне твои яблоки! — в сердцах выкрикнула Дэш. — Ничего мне не нужно! — пегаска резко отвернулась к стене, вновь с головой замотавшись в одеяло.

— Рейнбоу, прости, я же не… — робко подошла Скут к кровати радужногривой.

— Уйди! — глухо донеслось из-под одеяла, резко оборвав оранжевую пегаску на полуслове.

Скуталу медленно отвернулась. На жеребёнку было больно смотреть — в глазах стояли слёзы, ушки были грустно прижаты к голове… Скользнув по мне каким-то потерянным взглядом, пегасёнка бессмысленно уставилась в пол. Захотелось как-то утешить её…

Дверь распахнулась, и в палату бодрым шагом вломился Брокен Арм.

— Здравствуйте, Найтмер! Мне сообщили, что вы уже проснулись. Как спалось? Как ваше самочувствие? Бок сильно болит? — засыпал бодрый понь меня вопросами. Скуталу беззвучно прошмыгнула в закрывающуюся дверь, словно её здесь и не было. Будь ты проклят, док! Не мог зайти через десять минут?! Твою мать, а…

…

Настроение после случившегося было ниже плинтуса, почему-то преследовало ощущение, словно эта ссора — моя вина. Я зло фыркнул — вот с хрена бы, а? Но едва не плачущая несчастная Скуталу всё не шла из головы. Да и яблочки она принесла просто высший сорт — с наслаждением слопал их после визита к травматологу…

Арм, пробиваясь через отвратное настроение и односложные ответы, опросил меня, бегло осмотрел и пригласил проследовать в его кабинет. Там, закончив обследование, он и распрощался со мной, выдав рецепт на мазь и наказав снова зайти через три-четыре дня.

Дальше по плану у меня был визит к зубному и обход ещё нескольких врачей в рамках медосмотра. Я, вздохнув, двинулся вверх по лестнице.

За мыслями, провожая равнодушным взглядом шарахавшихся от меня пациентов и некоторых врачей, я и добрался до кабинета местного зубодёра. Очередь к нему если и была, то при моём приближении рассосалась по коридорам и кабинетам с глаз долой, так что я спокойно подошёл к двери и тактично постучал.

— Войдите! — раздался из-за двери голос какого-то молодого жеребца. Я последовал приглашению.

В кабинете за столом сидел нежно-розовый единорог с ядовито-зелёной гривой — убийственное сочетание — и что-то писал. В углу стоял ложемент с упорами под голову и медицинской «люстрой», явно приспособленный для лежания на боку. Логично, в общем — поза достаточно удобная и голову прямо позволяет без напряга держать.

Понь, тем временем, закончил писать и, вбросив перо в чернильницу, поднял взгляд своих зелёных, в цвет гривы, глаз на меня. По моментально расширившимся от ужаса зрачкам я сразу понял: не поладим.

— Мама… — сдавленно проронил тот и, резко подавшись назад, кувырнулся с табуретки на пол, вызвав у меня смешок.

— Спокойно, уважаемый! — слегка придавил я его к полу телекинезом. — Мне всего лишь нужно…

Рог единорога вспыхнул и в меня врезался светло-зелёный луч его магии. Результат отдалённо напоминал удар по рогу: несильная боль, сумбур в голове и ощущение ударной волны внутри. Концентрацию удержать не вышло и освободившийся от моего захвата пони, вскочив, с пробуксовкой рванул мимо ошалело мотающего башкой меня к двери.

— ЛУННАЯ ПОНИ! — раздался уже в коридоре его панический вопль. — БЕГИТЕ, ГЛУПЦЫ!

Вот дурак, а! Специально же предупреждали всех… Ага, только вот этого добра молодца приметной раскраски там не было! А, ладно: бок под действием мази болеть почти перестал, так что сейчас я об этого паникёра настроение паршивое буду лечить. Сам напросился, хе-хе-хе… Я вышел из кабинета и бодрой рысью двинулся по коридору следом за воплями и паникой.

…

Ф-фу, блин, повязали-таки буйного… Вместо весёлых догонялок получилась натуральная погоня с перестрелкой. Кто ж знал, что молодой единорог несерьёзной внешности — достаточно сильный маг? И при этом пугливый до изумления: он не просто испугался там слегка — он при виде меня натурально запаниковал. Останавливать потерявшего берега стоматолога пришлось, помимо меня, паре незанятых медпони да неразговорчивым товарищам из психиатрии. Нет, поначалу-то я думал — погоняюсь за ним чутка, поймаю телекинезом, поговорим… Когда вусмерть перепуганный понь начал на ходу бросаться в меня с помощью телекинеза стоящими в коридоре скамейками, стало ясно, что что-то идёт не так. К счастью, его поведение не осталось незамеченным и подмога ко мне подошла быстро. Хорошо хоть, медики как-то с ходу поняли, что к чему — получить ещё и от врачей мне совершенно не улыбалось… Совместными усилиями, за пятнадцать минут мы с паникёром управились…

Заодно, раз уж занесло в психиатрию — прошёл психиатра. Поотвечал на формальные вопросы, потом речь зашла и о недавней погоне — вместе же по коридорам бегали… Психиатр по секрету и рассказала, что у их стоматолога со мной детская травма какая-то связана, напугали его злобной Найтмер в детстве, да так, что на всю жизнь запомнилось… И всё бы ничего, да тут я собственной персоной… Даже как-то жалко его стало. Впрочем, меня заверили, что ничего шибко страшного не случилось: разгром в коридорах некритичный, пострадавших, к счастью, тоже нет, а Шайнинг Смайлу — стоматологу — нужно лишь немного поспать и прийти в себя. На этом и распрощались.

Дальше всё проходило ровно и скучно, даже ничего с собой таскать не надо — бумажками понячьи врачи занимались строго сами. Единственный, кто смог меня заинтересовать — специфичный единорожий врач, сложносоставное название которого я так и не запомнил. Он, уже привычно для меня, краснел, бледнел, заикался и прятал взгляд при осмотре, но всё же не постарался отделаться от меня побыстрее, а рассказал кое-что интересное. Как оказалось, у меня сейчас нестабильно магическое ядро — ещё не адаптировалось к иной, по сравнению с луной, насыщенности магии на Эквусе. Отсюда и затруднения со всеми хоть сколько-то сложными магическими конструкциями. Получив рекомендацию поменьше нагружать рог и, желательно, ничего сложнее телекинеза пока не использовать, я оставил дока отпаиваться чаем и успокаиваться, а сам двинулся выполнять заключительный пункт медосмотра — некоего экванолога.

Войдя в последний на сегодня кабинет, я обнаружил за столом уже знакомую мне непробиваемую пожилую единорожку, что сосредоточенно писала что-то парящим в облачке телекинеза пером.

— Подождите минутку, милочка, сейчас закончу и уделю вам внимание, — коротко взглянула на меня медпони, похоже, совершенно не обеспокоенная чёрным аликорном в своём кабинете. Вот это выдержка!

— Что, и никаких: «Лунная кобыла! Бегите! Спасайтесь!»? — с долей юмора припомнил я давешнего стоматолога.

— Так кобыла же, — хмыкнула доктор, не прекращая писать. — А уж я, милочка, могу вас заверить, кое-чего понимаю в кобылах, в отличие от всяких молодых балбесов, — поставила точку в документе она и поднялась из-за стола. — Что ж, давайте посмотрим… Вот сюда отойдите, поворачивайтесь, задирайте хвостик…

«Поворачивайтесь и задирайте хвостик»?! Это что она смотреть… Ох, ма-ать! Внутри что-то оборвалось, мне резко стало холодно и неуютно. Похоже, вот что означало её странное название: «гинеколог» на местный манер!

— А это обязательно? — нервно поинтересовался я.

— Обязательно, милочка. Как иначе вы нам медкарту составлять прикажете? — чопорно выгнула бровь единорожка. — Давайте, отключайте покров, наклоняйтесь и задирайте хвост. Ничего страшного тут нет, вы не у зубного.

— Уж лучше бы у зубного, — тихо пробормотал я, с трудом сглатывая вязкую слюну и поворачиваясь к кобыле задом. — А… Что за «покров»? — оглянулся я на неё, заодно радуясь возможности чуть оттянуть ужасное. Перед смертью не надышишься…

— Ох, милочка, — со вздохом покачала головой медпони. — Дорого же обошлась вам эта луна, раз вы даже таких вещей не помните… Покров — его ещё называют скрывающим заклятьем — это так называемое мировое заклинание, один из законов мира. Отвечает покров за то, чтобы никто, кроме владельца, не видел… ничего лишнего. Его можно выключать и включать просто усилием воли, пожелав, соответственно, чтобы было видно, либо чтобы видно не было. Ну или, как вариант, он спадает сам при сильном возбуждении, — терпеливо пояснила кобыла. — Ну всё уже, хватит лекций. Наклоняйтесь, — мягко, но непреклонно скомандовала она.

«Не хочу-у-у!!!» — мысленно взвыл я, вновь судорожно сглотнув и скользнув затравленным взглядом по кабинету. В конце концов, решившись, спустя бесконечно долгие несколько секунд, я подогнул ватные передние ноги, одновременно выполняя и остальные требования.

— Вот! И совсем не сложно, правда, милочка? — удовлетворённо раздалось сзади. — Та-ак, ну-ка…

В следующий момент я дёрнулся от прикосновения, одновременно до скрипа сжав зубы, чтобы из меня не вырвалось ни звука. Твою ма-а-ать!

— Ну чего же вы так переживаете? — недоумённо и как-то жалостливо поинтересовалась единорожка. — Наверное, в первый раз? Ничего, в первый раз все нервничают. Привыкнете, не беспокойтесь так.

Спасибо, бляха, мне прям легче стало! А если я беспокоюсь как раз об этом самом «привыкнете» — что мне делать?! Я ещё сильнее стиснул зубы и, заодно, зажмурился, превозмогая новую порцию прикосновений и чувствуя, как начинают гореть щёки. От происходящего в голове царила гулкая пустота и полный ступор.

— Ну вот и всё, — сообщила, наконец, медпони спустя бесконечные несколько минут. — И ничего страшного в этом нет, правда, милочка?

Я кое-как выпрямился на подгибающихся ногах, одновременно желая активировать скрывающую магию — и, с невероятным облегчением понимая, что она действует.

— Полный порядок, — с довольной улыбкой заверила меня кобылка. — Жеребят, как аликорну, я вам, конечно, не обещаю, но если вы, милочка, проявите в этом деле должное усердие — возможно, удача вам улыбнётся! — подмигнула она мне. — Ну всё, идите уже, а то вижу — торопитесь. До встречи, милочка!

Я, нервно кивнув в ответ и проблеяв что-то, должное означать прощание, пулей вылетел в коридор, на выходе споткнувшись о порог и едва не покатившись кубарем. Сердце бухало в груди паровым молотом, щёки пылали так, что от них можно было прикуривать, ватные ноги путались между собой, в голове царила абсолютная какофония из мыслей и чувств, а в душе — невиданный доселе раздрай.

Ох, бли-ин… Ну… И эта зараза ещё: «Если проявите в этом деле должное усердие»! Перед глазами живо встала картина, как я в компании, почему-то, Биг Мака с характерными стонами и вскриками проявляю «должное усердие»…

— Да твою мать!!! — в голос рявкнул я, остервенело мотнув головой, чувствуя, как помимо щёк начинают гореть ещё и уши. Рыкнув на какую-то встречную поняшу, что в ступоре разглядывала меня во все глаза, я бросился к лестнице. Валить, и поскорее! Только бы дорогу назад вспомнить теперь… Ладно, вроде местные уже чуть пообвыклись, поголовно в панике не разбегаются… Спрошу, если что, у, например, вон того жеребца…

«Он не откажет в помощи кобылке, если та проявит должное усердие, правда же?» — перед глазами вновь вылезла знакомая уже картинка с Биг Маком…

Проклятая лошадь! Она точно специально мне это сказала!!!

«Не нравится Маки — так подумай о другом жеребце…»

— АГР-РХ!!!

Арт к главе нарисовал Dt-y17, за что ему большое спасибо)

17. Два одиночества

А если бы Найтмер Мун победила Селестию?
https://ficbook.net/requests/498279
Возможно, кому-то ещё интересно будет об этом почитать. А возможно, я надеюсь, и написать)

— Приветик, Эпплджек! Рада тебя видеть! — оперевшись о заборчик, замахала фермерше копытом Пинки Пай.

— Привет, сахарок! — добродушно усмехнулась та, поправив шляпу, но тут же растеряла свой энтузиазм, заметив меня. — Приветствую, Найтмер, — прохладно поздоровалась Эпплджек уже со мной. Я молча кивнул в ответ.

— А я тут провожу Найтмер экскурсию по городу! — словно не заметила никакой напряжённости Пинки. — Я сегодня свободна, поэтому решила зайти к Найтмер, потому что она вчера попала в больницу, но с ней, к счастью, оказалось всё в порядке, только Твайлайт сегодня занята и не могла ей всё показать, как хотела, зато я свободна и, поэтому, решила познакомить её с Понивиллем вместо Твайлайт!!! — протараторила на одном дыхании Пинки и широко улыбнулась. Мы с фермершей перекинулись одинаково тоскливыми взглядами.

Пинки — хороший собеседник, когда она серьёзная, а она, неожиданно, умеет быть серьёзной. Но иногда её начинает заносить…

— Полегче, сахарок, — выставила копыто перед собой в останавливающем жесте Эпплджек. — Не поняла, кто чем занят и как Твайлайт попала в больницу? Что с ней? — обеспокоенно взглянула оранжевая кобылка на мою спутницу.

— Ты всё не так поняла! — весело хихикнула розовая поняша. — Я услышала, что Найтмер вчера попала в больницу, но уже должна быть дома. Я решила зайти к ней, узнать, как она. С ней всё оказалось в порядке, кроме того, что Твайлайт сегодня не могла показать ей Понивилль. Зато могла я! Ну и мы решили начать с твоей замечательной фермы! — медленно, как детям малым, пересказала нам свою молниеносную мысль Пинки. Издевается.

— А-а… Про эт я слыхала уже… Сама вчерась в больницу под вечер заходила, Дэши попроведать. Вся больница ток и судачит, как твоя подружка чёрная вчерась с угрозами за этим, как его… Зубником, короч, гонялась, лавками в него кидаясь. Бедняга от такого едва чердаком не поехал, — с неприязнью смерила меня взглядом фермерша. — А тут ты так сказанула, что я подумала, что терь и Твайлайт тож от неё досталось, — кивнула оранжевая пони в мою сторону.

Я не удержался и прыснул, приложив копыто ко лбу. Сами придумали — сами испугались.

— Сделала гадость — сердцу радость, — мрачно буркнула ЭйДжей, скосив на меня холодный взгляд.

— Просто подумала, что история звучала бы интереснее, если добавить в неё, как я его ещё и съесть хотела. Вместе с халатом, — кобылки, заметно побледнев, синхронно отодвинулись от меня на пару шагов. — Зайди в психиатрическое, там спроси, как было дело. Если, конечно, тебе интересно правду узнать, а не насобирать про меня побольше домыслов.

— А сама, значит, рассказать не хочешь? — прищурилась пони в шляпе.

— Не хочу, — отрезал я. — Смысл? Услышать от тебя какое-нибудь: «ну-ну, ври дальше, злодейка»? Захочешь — разберёшься сама. Меня все эти сказки мало волнуют, хотите бояться — бойтесь. Пока мне это не мешает — мне всё равно, — флегматично повёл я крылом.

— Но ведь когда тебя боятся — это плохо! — поражённо возразила Пинки. — Если тебя избегают, то у тебя будет мало друзей!

— Зато это будут настоящие друзья, — возразил я. — Те, кто способен разглядеть меня саму за моей внешностью и репутацией. А те, кто не способен — пусть и дальше забиваются по подвалам, я не собираюсь им ничего доказывать.

На самом деле, я несколько слукавил, пожалуй. Собираюсь, но так, чтобы это не бросалось в глаза. Когда тебя боятся — это, с одной стороны, конечно, действительно забавно. А с другой — раздражает, особенно когда все эти чужие страхи доставляют неудобства и создают проблемы. Вот как вчера, со стоматологом. Испугался он, а с недолеченной щекой теперь хожу я. Другой вопрос, что фанатично набиваться всем в друзья и показательно гладить собак направо и налево я тоже не собираюсь… В общем, наверное, пусть идёт как идёт. Привыкнут со временем, никуда не денутся.

— Да уж… — потёрла затылок Эпплджек, но сформулировать мысль уже не успела: из-за близлежащих кустов вынырнул холёный жеребец-земнопони в галстуке и с модной причёской, показавшийся мне смутно знакомым.

— День добрый, Эпплджек! — на ходу поздоровался понь. — Я хотел…

Что он хотел, мы так и не узнали: тот заметил меня и, заткнувшись на полуслове, встал как вкопанный.

— О-ой, л-леди Найтмер, я, право, не… не ожидал, — выдавил жеребец неестественную улыбку, одновременно прижав уши и нервно забегав взглядом.

— Филси Рич! Здрасьте! — с облегчением поприветствовала его фермерша. То-то мне он знакомым показался… Помню, был такой в мультике и, вроде как, вёл какие-то дела с Эпплами.

— Я… Э-э… Я п-потом зайду, Эпплджек. Когда ты освободишься… — понь, бросив на меня опасливый взгляд, торопливо отступил обратно за кусты и через секунду оттуда донёсся быстро удаляющийся куда-то в сторону топот копыт.

— Вот же!.. — раздосадованно тряхнула гривой оранжевая земнопони. — Мож, зайдёте как-нить потом? — обратилась она к нам с Пинки тоном, не подразумевающим отказа.

— Ничего личного — только бизнес, — хмыкнув, покивал я. — Идём? — взглянул на розовую поняшу, которая выглядела несколько расстроенной. Та молча кивнула, и мы, под облегчённый вздох Эпплджек, двинулись прочь от фермы.

— Филси! Подождите! Я… А, с-сено! — раздалось позади через несколько секунд — успешная бизнес-кобыла бросилась догонять своего важного делового партнёра.

— Филси, вернись, я всё прощу-у! — вполголоса спародировал я и усмехнулся.

— Эпплджек важно процветание фермы, но она никогда раньше не ставила подобные дела выше друзей… — не обратив внимания на мою фразу, грустно проронила Пинки. — И, Найтмер… Пожалуйста, не шути так больше. «Съесть», бр-р… — зябко поёжилась она.

— Да ладно тебе! Хорошая шутка, мне понравилась, — оскалился я.

— Совсем не хорошая! Страшная! Только не так страшная, когда весело, а совсем-совсем страшная! Не надо, пожалуйста… — опасливо сжавшаяся земнопони кинула на меня испуганный и какой-то разочарованный взгляд.

— Хорошо, постараюсь, — буркнул я.

Пинки лишь облегчённо выдохнула.

— Ну, а Эпплджек… Очевидно, что она от меня не в восторге, — продолжил я иную тему, чтобы разбить повисшую тишину. — Как только появилась возможность под благовидным предлогом от меня отделаться — она им воспользовалась, вот и всё.

— Но так нельзя! — подняла на меня возмущённый взгляд моя спутница. — Нужно стараться подружиться, сгладить углы и понять друг друга, а не избегать! А она себя повела как все остальные — сбежала!

— Не вижу в этом трагедии, — проводил я взглядом стремительно шарахнувшуюся от меня какую-то птичку, сидящую на ветке деревца рядом с дорогой.

— Я надеялась, что такая честная пони, как Эпплджек, сможет увидеть, что ты изменилась и принять это! А она… — вздохнула Пинки.

— Да ладно тебе, — взмахнул я крылом. — Может, у неё и правда там что-то неотложное, в конце концов.

— Может быть… — задумалась на пару секунд поняша и, тряхнув кудрявой гривой, посмотрела на меня уже своим нормальным, весёлым взглядом. — Куда дальше пойдём, Найт? К Рарити или к Флаттершай?

Ну, к пегаске я без подарка не пойду, значит, в город всё одно возвращаться. Поэтому…

— Давай сначала к Рарити, — заодно, кстати, модельерша может и насчёт подарка что-то посоветовать — вроде бы они с Флатти довольно плотно в каноне общались.

— Хорошо, пошли! Нам туда! — махнула ногой в сторону центра городка Пинки и вприпрыжку устремилась вперёд. Я, усмехнувшись, последовал за ней. Ещё бы нам не туда было — мы на прямой дороге, которая ведёт только из Понивилля к «Яблочным акрам», на ней даже перекрёстков нет…

В Понивилле всё было уже привычно: народ бодро раздавался в стороны, прижимаясь к стенам и ускоряя шаг, стараясь огибать меня по максимально большой дуге, а самые нестойкие и вовсе торопились скрыться с глаз в переулках или запереться дома. Я развлекался тем, что выбирал кого-то из осмелившихся взглянуть на меня прохожих и начинал пристально, не мигая, сверлить взглядом в ответ, внутренне потешаясь над реакцией, чаще всего — нервной или даже откровенно испуганной, благо, защищённые, вероятно, какой-то магией, глаза пони позволяли спокойно не мигать несколько минут, непрерывно давя встречных тяжёлым взглядом. Дополняла картину Пинки Пай, бодро гарцующая рядом со мной, рассылающая окружающим улыбки и приветствия, зарабатывая в ответ ошеломлённые и остекленевшие взгляды — видать, не лезла в шаблон местных компания из весёлой розовой кондитерши и чёрной аликорны-тёмного властелина в отставке. Твайлайт вчера такой реакции не вызывала. Впрочем, это Пинки здесь каждая собака знает, а лавандовая библиотекарша тут живёт едва ли неделю, да и то, что она — ученица самой принцессы в курсе далеко не все.

Вскоре наши копыта зацокали по мостовой — мы добрались до центральных улиц городка. Ага, вон, крыша приметная: ярко-синяя, с цветным флюгером — запомнилась мне, когда сам исследовал город в первый день здесь — значит и «Карусель» уже рядом.

Не ошибся — к помпезному зданию мы вышли буквально через пару минут. Вывеска на двери гласила, что у владелицы сегодня выходной, однако она будет рада видеть гостей.

Пинки чуть приотстала, чтобы перекинуться приветствиями с кем-то знакомым. Решив не ждать непоседливую поняшу, я подошёл к двери и осторожно постучал.

К моему немалому удивлению, открыл мне Спайк. Так вот куда он ушёл с утра пораньше… Фиолетовый дракончик распахнул дверь, уткнулся глазами в мои ноги и медленно поднял взгляд вверх, словно не веря своему «счастью». Я приветливо улыбнулся, демонстрируя ему пилу из клыков, ящер вздрогнул и отшатнулся на полшага, нервно отведя взгляд в сторону.

— Привет, Спайк. Я к Рарити, — обрисовал я цель визита.

— А-а… Э-э… А её сейчас нет, — занервничал мелкий, забегав взглядом. — Мне, это, очень жаль, Найтмер, но… — неестественно лыбясь, сделал он попытку закрыть передо мной дверь. Не преуспел — дерево стукнуло по накопытнику вовремя подставленной ноги. Так я тебе и поверю. «Нет её», ага. Обломись.

— Ну, это не страшно, — преувеличенно бодро отозвался я, вновь послав дракончику широкую улыбку. — Подожду её возвращения здесь. Говорят, в её бутике есть на что взглянуть, так что, полагаю, скучно мне не будет. — Я сделал шаг вперёд, нависая над Спайком и вынуждая его пятиться.

— Р… Рарити просила, чтобы я… Чтобы никто её не беспокоил… Э-э… В смысле, не беспокоил её магазин, пока её нет… — нервно зачастил ящер, заламывая пальцы на лапках.

— Спайки! Там кто-то пришёл? — заставил дракончика посереть лучащийся хорошим настроением голос хозяйки дома откуда-то со второго этажа.

— Что и требовалось доказать, — довольно кивнул я сам себе и смерил взглядом сжавшегося под ним незадачливого дракона. — Н-да-а, мелкий, даже Элемент Честности врёт лучше тебя! — оценил я его потуги и, покачав головой, — парень безнадёжен — вошёл, телекинезом сдвинув с прохода застывшего от страха горе-привратника.

— Здравствуйте! Сегодня у меня выходной, но я рада буду… Ой… — на мгновение замерла на лестнице белая единорожка, увидев меня. — Здравствуй, Найтмер! Чем я могу помочь? — быстро пришла она в себя, возвращая на лицо приветливое выражение, впрочем, заметно менее искреннее, чем парой секунд назад.

— Приветики, Рарити!!! — неожиданно вылетела из-за меня розовая ракета, прежде чем я успел рот раскрыть. — Я так рада тебя видеть! — кудрявая земнопони моментально оказалась рядом с уже спустившейся единорожкой и сграбастала ту в объятия.

— Пинки!!! — взвыла та. — Моя грива! Я её только что уложила!

— Ой, прости пожалуйста! — отскочила гиперактивная поняша от подруги, покаянно повесив ушки. — Но я правда-правда очень рада тебя увидеть!

— Мы виделись вчера, дорогуша, — закатила глаза Рарити, создавая у меня забавное впечатление, словно она пытается разглядеть изъяны на гриве без зеркала.

— Ну и что? Я всё равно соскучилась! — искренне не поняла претензию «дорогуша». Единорожка вздохнула и покачала головой.

— Ох, ладно. Подожди немного, Пинки, прошу тебя! — взмолилась она. — Итак, что привело тебя в «Карусель», Найтмер? — вновь обратилась ко мне модельер, изобразив на лице дежурную доброжелательность.

— Я показываю Найт город и знакомлю её со своими лучшими друзьями! Здорово, правда? — опять не дав мне сказать ни слова, вклинилась неугомонная кобылка.

— Так вы вместе? — удивилась Рарити.

— Ага! К тебе в гости! — с энтузиазмом подтвердила Пинки, широко улыбнувшись.

— О, ужас… — выдохнула единорожка, прикрыв копытцем рот. — У меня же почти ничего нет! Ох, это чудовищно! Мне нечем вас угостить! — заметалась единорожка. Я, задумчиво следя за ней взглядом, пытался понять, всерьёз она или играет на публику. Честно говоря, паники в голосе у неё было столько, что с ходу отмести первый вариант я не смог.

— Рарити! Может, я могу чем-то помочь? — отмер, наконец, дракончик и теперь поедал элегантную кобылку преданным взглядом.

— Ох, Спайки! Ты бы очень меня выручил, если бы сходил к Кейкам и купил у них чего-нибудь подходящее для встречи гостей! — приложила единорожка копытце к груди и подарила дракону проникновенный взгляд. Вот же манипуляторша!

— Конечно, Рарити! Можешь на меня положиться! — выкатил грудь колесом и выставил вперёд нижнюю челюсть польщённый доверием прекрасной леди рыцарь. Я стиснул зубы, чтобы не заржать.

— Я знала, что могу на тебя рассчитывать, Спайк! Спасибо тебе! — лучезарно улыбнулась кобылка, протягивая тому кошелёк.

— Обязательно возьми шоколадных кексов! Они замечательные! — напутствовала ящера Пинки. — И клубничный торт с безе тоже! И ещё не забудь кремовых пирожных! И круассаны со сгущёнкой захвати! И…

— Э-э… Я скоро! — Спайк, не выдержав напора, поспешил ретироваться на улицу.

— Погоди! Я ещё не всё… — бросилась следом за ним Пинки. Дверь захлопнулась, отрезая конец фразы и оставляя меня с Рарити наедине.

Ну молодец, блин, порождение хаоса… Я-то рассчитывал, что говорить, в основном, будет она, а я — кивать и поддакивать в нужных местах, просто чтобы на меня посмотрели и пообвыклись… Впрочем, долго тупить мне, к счастью, не позволила хозяйка дома.

— Может… Выпьешь чаю? — принуждённо поинтересовалась она.

— Не откажусь, — кивнул я в ответ. Да уж, знакомства без веской причины — не мой конёк, уйти мне бы хотелось больше, пожалуй. Но налаживать контакты всё равно как-то надо и, очевидно, лучше начинать с тех, кто меня уже маленько знает и не боится. Точнее, боится в меру, а не как некоторые, теряющие при виде меня голову…

— К сожалению, сейчас мне нечего к нему предложить, — вздохнула единорожка, жестом пригласив меня следовать за ней. — Разве что, может, осталось ещё немного печенья…

— Не страшно, — улыбнулся я краем губ, вспомнив, как в иные периоды жизни чай без сахара и хлеб с майонезом за милую душу шли. Почему так получилось — память ответа не давала…

Устроившись за столом, я с интересом принялся наблюдать, как суетится по хозяйству умелый единорог: стоит на одном месте, провожая взглядом летящие на свои места столовые приборы, одновременно засыпая телекинезом чай в заварник, и ставя кипяток… В общем, наслаждался зрелищем и завидовал: таскать столько раздельных объектов, по разным траекториям, да ещё и не наблюдая визуально часть из них…

К сожалению, никакой темы, на которую можно поговорить с малознакомой пони, в голову не приходило. Молча же пить чай… Погоди, почему «никакой»? Была же у меня мысль, попробовать разузнать у Рарити, что может понравиться Флаттершай и что той подарить. Нравится мне эта новая жизнь или нет, но пегаска за свой поступок, как мне кажется, заслуживает благодарности.

Единорожка, тем временем, разлила чай по пиалам и устроилась за столом напротив меня. За всё то время, что мы провели на кухне, она не проронила ни слова: моё присутствие её явно не вдохновляло, а просто выставить либо было страшно, либо не позволяло воспитание.

— Спасибо, — принял я поставленный передо мной чай и вазочку с полудюжиной печенюшек на донышке. — К слову, я надеялась, что ты сможешь помочь мне в одном вопросе…

— Смотря в чём дело, — осторожно ответила помешивающая чай ложечкой кобылка, кинув на меня быстрый взгляд.

— Ты хорошо знаешь Флаттершай? Какой подарок ей бы понравился?

— Подарок?! — изумилась Рарити, от удивления даже забыв про ложечку и перестав мешать.

— Принцесса Селестия рассказала, что если бы не её слова, то решение моей судьбы… могло бы быть иным, — я непроизвольно поёжился. — Так что, полагаю, мне стоит отблагодарить вашу подругу за её доброту, — пояснил я и пригубил чай, подняв пиалу телекинезом. Приятный напиток, даже без сахара, но немного не такой, как у Твайлайт.

— М-м… Отблагодарить?! — подвисла единорожка, не донеся пиалу до рта. Да уж, невысокого местные мнения о Лунной Кобылице, раз отказывают ей даже в простом чувстве благодарности к другим…

— Ох, прости меня, Найтмер, — покаянно прижала ушки собеседница. Видимо, выражение моего лица оказалось очень красноречиво. — Я не ожидала… Нет, не пойми меня неправильно!..

— Да говори как есть, Щедрость: что не ожидала наличия положительных эмоций у зловещей древней легенды. Не ты первая, не ты последняя, — невесело усмехнувшись, подытожил я.

— Ох, я не желала тебя оскорбить! — совсем понурилась та. — Раз Её Высочество принцесса Селестия приняла и поверила в тебя, то и я постараюсь тоже, но… Это сложно: читать в учебнике про жестокого злого духа, потом сражаться с ним, а теперь… пить чай за одним столом! — недоверчиво покачала головой единорожка.

— Так что насчёт подарка? — с изяществом тяжёлого танка попытался сменить тему я.

— Подожди, пожалуйста, — жестом остановила меня поняша. — Я что-то… — она встала из-за стола и направилась к холодильнику, спустя полминуты вернувшись с ведёрком мороженого.

Достав небольшую тарелку, единорожка вскрыла упаковку и, отложив себе несколько ложек лакомства, поставила остальное передо мной.

— Последняя, на крайний случай берегла, — пояснила она свой поступок. — И, пожалуйста, прости мою вопиющую бестактность. Мне не следовало так реагировать, — опустила она глаза к тарелке и, помедлив, отправила в рот первую порцию.

Посмотрев, как она успокаивает нервы, сосредоточенно работая ложкой, я, покачав головой, тоже обратил внимание на ведёрко перед собой. Посмотрим-ка на местное мороженое…

Совсем капельку подтаявший, мягкий, нежный пломбир, да ещё и приятно холодящий повреждённую щеку, оказался выше всяких похвал. Я смолотил угощение быстрее модельерши, хотя приступил к делу позднее, а порции она поделила заметно в мою пользу! В чувство пришёл только когда поймал себя на попытке вылизать опустевшее ведёрко — к счастью, Рарити была настолько поглощена своим мороженым, что, похоже, ничего не заметила.

— Бесподобно, — вынес я вердикт угощению, отодвигая порожнюю ёмкость в сторону.

Единорожка, хмыкнув, неуверенно улыбнулась, но было заметно, что ей польстила моя оценка.

— Ты умеешь вкусно извиниться, Рарити, — тронула мои губы усмешка, когда кобылка покончила со своей порцией и взглянула на меня. Проверенный способ ей явно помог: выглядела она теперь спокойнее и увереннее.

— Это мороженое производят пегасы в Клаудсдейле. К сожалению, достать его не так-то просто… И оно почему-то всегда заканчивается быстрее, чем до меня добирается следующая доставка! — посетовала модельерша, вызвав у меня смешок. — Но я рада, если оно помогло сгладить впечатление от моей предвзятости, — кинула на меня быстрый взгляд и тут же его отвела хозяйка бутика.

— Помогло, — на мгновение улыбнулся я краем губ. — Но только с впечатлением. Предвзятость же, как я вижу, никуда не делась. Почему, например, ты — да и почти все остальные — боитесь смотреть мне в глаза?

— Ох… — напряжённо потёрла лоб над рогом Рарити. — Мне бы не хотелось тебя вновь обидеть…

— Я не из обидчивых, — флегматично поведя крылом, перебил я единорожку. — И я хочу понять, откуда такая реакция.

— Ладно, — нехотя согласилась она и напряжённо затихла, подбирая слова. — Видишь ли… Твои глаза, они…

— Зрачки вертикальные? Светятся?

— Нет, не в этом дело, — мотнула она головой. — У тебя взгляд такой… Знаешь… Тяжёлый. Пустой. Равнодушный и безжизненный, словно тебе ни до кого и ни до чего дела нет. Даже до самой себя. И ты ещё не улыбаешься почти, — немного скомканно пояснила Рарити, нервно ковыряя табурет копытом.

Ни до кого и ни до чего… А она в чём-то права, пожалуй. Ведь в этом мире меня и правда никто и ничто не держит… Нет, разумом-то я понимаю, что возврата к старому нет, что нужно обживаться здесь, но… Словно до сих пор не верю в произошедшее. Порой кажется, что всё это происходит не со мной, а я лишь наблюдаю со стороны. Здесь — не мой дом. Здесь нет ничего, что когда-то было мне дорого…

— Совсем ничего? — я дёрнулся от тихого и какого-то пришибленного голоса единорожки. Я что, вслух последнюю фразу сказал?

— Совсем, — отрезал я. — Всё, что было, осталось там, в прошлом, — выделил я голосом. В моём прошлом, не в вашем… Но это уже не твоего ума дело, Зефирка.

— Мне так жаль, — неожиданно, эта стандартная дежурная фраза, сказанная ей, почему-то показалась очень искренней. — Знаешь… Мне… Непросто преодолеть своё отношение к тебе, но… Я постараюсь. Если тебе понадобится моя помощь — обращайся. Может, это как-то поддержит тебя… — Рарити подняла на меня подозрительно блестящие глаза. Её взгляд было вильнул в сторону, но единорожка с видимым усилием вернула его обратно, заставляя себя смотреть прямо.

— Зачем это тебе? — смерил я её мрачным взглядом.

— Знаю, как это сложно, когда никого нет рядом, когда ты для всех чужая и непонятно, что ждёт тебя дальше, — тихо ответила Рарити.

Я с сомнением смерил её взглядом.

— Когда я только приехала в Понивилль после ссоры с родителями, у меня, как и у тебя сейчас, тоже ничего и никого не было, — отстранённо, погрузившись в воспоминания, начала свой рассказ модельерша. — Мечта накопить денег и обустроиться в Кантерлоте, забыв эту любимую родителями «тихую сельскую пастораль» как страшный сон, кошелёк с полусотней битов, пустой бок да кое-какие навыки шитья — вот и всё, с чем я прибыла сюда, по ходу своего побега из дома вовремя сообразив, что для Кантерлота этого будет недостаточно. Учитывая же, насколько непросто оказалось даже здесь, а не в столице… Пустобокий жеребёнок в моём тогдашнем возрасте — нонсенс, поэтому со мной не больно-то общались, да и найти какую-никакую работу, не имея кьютимарки, было крайне тяжело. Одно время, когда деньги подошли к концу, доводилось и спать на улице, на скамейке в парке, и траву щипать, чтобы перебить чувство голода… Но неприятие окружающих, некая отчуждённость по отношению к, как я, порой, слышала, «ненормальной» молодой кобылке, которой уже два-три года как положено найти своё призвание, было хуже всего, — Рарити со вздохом поднялась из-за стола и подошла к окну, направив в него невидящий взгляд.

Офиге-еть… Спящая на скамейке укрывшись старой газетой Рарити представлялась откровенно плохо. Никогда бы не подумал, что у этой элегантной леди, картинно паникующей из-за растрёпанной причёски и стремящейся к аристократическому лоску, могла быть такая история…

— Не знаю, чем бы это всё кончилось, если бы не помощь мадам Эмбродери, ставшей мне в те годы подругой и наставницей. А теперь, когда ты находишься в подобной ситуации, я… Я не могу и не должна оставлять всё как есть, — произнесла она, когда я уже было начал думать, что продолжения не последует. — Потому что по себе знаю, как тебе сейчас нужна поддержка, — повернулась ко мне единорожка.

— Спасибо, Рарити, — тихо проронил я, прикрыв глаза. Искреннее сочувствие и старание этой пони всё же понять и принять меня приятно отзывалось в душе. Быть может, благодаря таким, как она, как Пинки, как принцесса Селестия, я, когда-нибудь, смогу принять этот мир не только разумом, но и сердцем…

Кухня погрузилась в тишину. Я бездумно крутил перед глазами пустую пиалу, отрешённо сетуя в уме на то, что поле телекинеза своим светом мешает её разглядывать, а Рарити размышляла о чём-то своём, глядя в окно…

…

— Найтмер, я больше не могу на это смотреть! — жалобно взмолилась единорожка, спустя распитые в молчании ещё две кружки чая.

— М? — обозначил я свой интерес к проблеме.

— Знаю, не пристало приличной пони, мечтающей попасть в высшее общество, говорить такое в лицо другим, но… — прикусила губу Рарити.

— Но-о? — выгнул я бровь.

— Твоя грива — это какой-то кошмар!!! — выпалила она, тут же стеснительно прикрыв рот копытцем.

— Не напоминай, а? — из моей груди вырвался тяжкий вздох. — Эта мочалка на голове меня скоро с ума сведёт! Щекочет уши, лезет в глаза и рот, цепляется при надевании брони, сбивается в колтун после сна… — я жестом тоски и безысходности положил голову на стол и прикрыл глаза передней ногой. — Ты даже не представляешь, как я порой скучаю по своей магической гриве со звёздочками… — пожаловался я единорожке на судьбу.

Грива и впрямь была сущим бедствием, на которое, к моему огромному сожалению, было очень трудно не обращать внимания. Длинный волос постоянно лез куда не надо, цеплялся, путался и всячески выводил из себя. А что-либо поделать с этим, приведя воронье гнездо на голове в адекватный вид, у меня так и не вышло: уверенно применять телекинез на визуально ненаблюдаемых предметах — вроде расчёски где-то на затылке — у меня пока не получалось, зеркало делало всё только хуже. Даже расчесать пальцами, как в старые-добрые времена, по какой-то абсолютно непонятной причине, никак не удавалось… В конце концов, я просто забил и жил как есть, пытаясь не обращать на эту беду внимания и наивно надеясь, что рано или поздно каноничная эфирная грива ко мне вернётся и проблема исчезнет сама собой. К сожалению, это знаменательное событие происходить никак не торопилось…

— Тебе обязательно нужно посетить спа! — лучась энтузиазмом посоветовала Рарити. — Причёска, маска шёрстки, копытокюр, массаж, баня, ароматические ванны, профессиональная чистка зубов… — восторженно разрекламировала она.

Массаж, говоришь… Массаж — это тема, да. Ради него можно, пожалуй, и наведаться. А, ну и, конечно, профессиональная чистка зубов тоже очень интересная идея. Если моя «пила» из клыков будет ещё и блестеть — она будет на двадцать процентов круче, чем сейчас, хе-хе-хе…

— Подумаю, — решил пока неопределённо ответить я. — Не сегодня точно. А, да, и, конечно, только в том случае, если это ваше спа не закроется при одном моём приближении, — на моё лицо выползла кривая усмешка.

— Пусть только попробуют закрыться! — воинственно тряхнула гривой Рарити. — Если они меня вынудят ходить неопрятной только из-за того, что ты со мной пришла — я им такое устрою! — недобро насупилась кобылка.

— Надо будет их заранее предупредить о моём визите. С врачами помогло: тряслись, но латали. За рядом исключений, — пожал я крыльями. Получилось. Жаль, не так эмоционально выглядит, как плечами, но ими — никак…

— Попробую, — кивнула единорожка. — И да, я тебе так и не ответила про подарок… Просто это было так… Неожиданно, — немного нервно улыбнулась она.

— Итак, что нравится Флаттершай? — сдёрнул я собеседницу на нужную тему.

— Ну… — задумалась та. — Для начала — Флаттершай вообще не очень любит подарки сами по себе: она их жутко стесняется, так что подарить ей что-либо может быть непросто. И если уговорить её принять какую-нибудь безделушку ещё возможно, то что-то дорогое она не примет ни за что, тем более от малознакомой пони.

— Интересно… — задумчиво помассировал лоб над рогом я. — Почему она так?

— Наша Флатти — само воплощение робости, — вздохнула модельерша. — Честно говоря, я не уверена, что у тебя вообще получится с ней пообщаться. И это не только потому, что ты — Лунная Пони, но и потому, что она в принципе очень стесняется незнакомцев.

— Мы знакомы. Относительно, — хмыкнул я. — И потом — она ведь за меня вступилась.

— Флаттершай не могла по-другому, Найтмер, — покачала головой кобылка. — В той ситуации она вступилась бы за кого угодно. Недаром её Элементом стала Доброта.

— С твоих описаний мне удивительно, что она вообще пошла с вами, — мне и правда было интересно, что тогда сподвигло эту тихую и стеснительную пегаску пойти против страшной Лунной Кобылицы, сквозь пугающий Вечнодикий лес и мрачные руины древнего замка…

— У неё немного друзей, как ты могла понять, — вновь тихо вздохнула Рарити. — Поэтому она так ценит их. Бедняжка Флаттершай хоть и дрожала, как осиновый лист, но пошла тогда с нами. Потому что её дружба сильнее её страхов, — решительным голосом подвела черту единорожка.

— Ясно… Итак, значит, золотая статуя в три её роста отпадает… Жа-аль, — расстроенно протянул я и усмехнулся, увидев, как вытянулось лицо моей собеседницы. — Шучу.

— Жа-аль, — спародировала меня Рарити. — А я уже хотела попросить у тебя свою такую же, — притворно вздохнула она, и мы вместе рассмеялись.

— Так, что не любит — ясно. А что она любит? — уточнил я, когда мы отсмеялись.

— Животных, книги о животных, всякие милые безделушки для животных… — начала перечислилять кобылка.

— Понятно, — прервал я её через несколько секунд, поняв, что пунктов без упоминания животных, похоже, не будет. Книгу дарить не возьмусь — велик шанс, что у неё уже будет такая. Дарить безделушки, честно, рука не поднимается: и несолидно, и просто совершенно несопоставимо… — Слушай, а в твоём магазине ей что-то нравилось особенно? — обратился я к единорожке.

— То, что нравилось, уже либо она сама купила, либо ей подарили другие, — покачала головой Рарити. И тут облом, ёлки.

— Тогда даже и не знаю… — растерянно потёр я лоб. Идей не было, за исключением, очевидно, несерьёзной: укусить пегаску — вдруг она от этого превратится в няшную Флаттербет?

— Хм… Знаешь, попробуй подобрать какое-нибудь недорогое украшение на природную тему. Вроде заколки в виде листика, например, — спустя пару секунд посоветовала собеседница. Дельно.

— Попробую, — коротко кивнул я в ответ. — Интересный совет.

— Рада помочь, Найтмер, — как-то немного грустно улыбнулась единорожка и плавным движением поднялась из-за стола.

— Спасибо, Рарити, — последовав её примеру, кивнул я кобылке. — И за чай тоже, жаль, без тортика… — я хотел было улыбнуться, но неожиданно сообразил одну вещь… Модельерша, судя по её обеспокоенному взгляду на часы — тоже. Дело уже к вечеру, а Спайк с Пинки до сих пор не вернулись! Я озвучил своё недоумение.

— Я догадываюсь, что могло произойти, — протянула в ответ модельерша. — Несчастного Спайки схватили и теперь силой удерживают в «Сахарном уголке»! — на пару секунд картинно приложила копыто ко лбу она и направилась к выходу. Я, усмехнувшись, двинулся следом.

— Ты сейчас к Флаттершай? — осведомилась Рарити уже в прихожей.

— Сначала на рынок, а потом — да, к ней, — уточнил я.

— Извини, я не смогу тебя сейчас проводить: нужно вызволять Спайки, а то Пинки, похоже… немного увлеклась там с выпечкой, — чуть расстроенно призналась единорожка. — Ты не обидишься, если я просто объясню, как дойти?

— Да нет, с чего бы? — удивлённо взглянул я на кобылку. — Не стоит заставлять вашего кавалера в беде ждать, миледи, дорога каждая секунда! — патетично приложил я копыто к груди и, не сдержавшись, рассмеялся. Мгновение спустя ко мне своим мелодичным смехом присоединилась и модельерша.

— Ладно, пойду, — взмахнул я кобылке крылом, когда мы отсмеялись и она провела мне инструктаж по маршруту к рынку и к домику жёлтой пегаски. — Пока, Рарити. Приятно было с тобой познакомиться.

— До встречи, Найтмер Мун. Мне тоже, — кивнула она в ответ.

Я развернулся и, цокая накопытниками по камню улицы, двинулся прочь. Время к вечеру, пора бы уже раздобыть подарок для Флаттершай да наведаться к ней, пока не стемнело.

— И, Найтмер… — окликнули меня сзади. Я обернулся на задумчивую единорожку, провожающую меня каким-то странным взглядом. — Смейся чаще, пожалуйста. Когда ты смеёшься, у тебя живой взгляд.

18. У страха глаза велики

Непростая, но, смею надеяться, любопытная заявка про пришедшую к успеху Найтмер Мун, победившую и изгнавшую Селестию, всё ещё ждёт своих авторов: https://ficbook.net/requests/498279

До рынка оказалось недалеко, но даже за этот короткий путь, не занявший много времени, я совершил ещё одно открытие: «я вместе с кем-то» и «я один» в глазах местных — весьма разные сущности. Даже несмотря на то, что теперь я никого специально взглядом не шугал, смельчаки обходили мою одинокую фигуру по заметно большей дуге, а количество этих смельчаков столь же заметно уменьшилось.

В результате, рынок я застал в стадии если и не поголовного, то достаточно массового сматывания удочек. В бега подалось не только изрядное число покупателей, но и даже несколько продавцов при виде меня предпочли досрочно завершить рабочий день. Оставшиеся же храбрецы перестали громко зазывать к себе и азартно торговаться в голос, то и дело бросая на меня нервные взгляды. Наблюдать быстро замирающий и затихающий рынок было занятно, словно класс со школьниками, из которого посреди урока вышла учительница, а потом, вернувшись через десять минут, мрачно поинтересовалась, почему слышала какой-то грохот и дурные вопли из кабинета даже на другом этаже.

Усмехнувшись сравнению, я, под аккомпанемент стремительно сгущающейся тишины, вошёл на рынок.

Рынок размерами не поражал: это была сравнительно маленькая площадка, на которой в некотором беспорядке разместилась дюжина торговых лотков. На лотках лежали, преимущественно, различные дары природы. Морковь и другие овощи, ягоды, цветы, орехи…

Ох, нифига себе! — обратил я внимание на продавца орехов. Это не пегас — это, блин, пегасище! Башней возвышающийся над лотком белый крылатый жеребец с пшеничного цвета «ирокезом» на голове мог, пожалуй, мне в глаза посмотреть почти не задирая голову! Довершали образ перекатывающиеся под шкурой этого «богатырского коня» шары мощных мышц, несколько маловатые, по местным меркам, красные глаза и откровенно куцые для такой громадины крылышки.

Вспомнил, кто это! Балк Бицепс, вроде, товарища зовут. Не сразу узнал — в каноне он уж очень карикатурно изображался…

Пегасище обратил на меня внимание и, встретившись со мной взглядом, поник ушами и сжался за своим лотком, словно стараясь стать меньше и моментально разрушая всё впечатление. Ну хоть не сбежал… Хотя выглядело бы это забавно, наверное…

На лотках я ничего подходящего не обнаружил: единственный, кто из присутствующих торговал не едой, был старьёвщик или кто-то вроде. На его прилавке высились кастрюли, пара утюгов типа «раритет угольный чугуниевый», массивные часы с кукушкой и тому подобные предметы, не пойми кому и зачем вообще нужные.

Впрочем, рынок этими лотками не ограничивался: вокруг рыночной площади хватало разных магазинов: на глаза попались вывески книжного, спорттоваров, аж двух — на садово-огородную тематику… Вот ювелирного я среди них не обнаружил. Похоже, придётся у местных поспрашивать, где такой есть…

По счастью, хоть рынок и опустел достаточно заметно, но потенциальных информаторов на нём всё ещё хватало. Тот же старьёвщик, уныло мазнувший по мне равнодушным взглядом и вновь уткнувшийся в газету, или вон та парочка из жёлтенькой пони-покупательницы и коричневого жеребца с недельной щетиной на морде, настолько занятая торгом за какие-то ягоды, что даже не удостоила меня вниманием.

Недолго думая, я направился к парочке — она ближе.

—…не только самая вкусная, но ещё и последняя на рынке! Так что или выкладывай двенадцать битсов и забирай или иди отсюда — это моё последнее слово! — веско стукнул жеребец копытом по прилавку и нагло ухмыльнулся, с превосходством взглянув на поникшую покупательницу. М-да-а, он мне уже нравится…

Впрочем, стоило барыге поднять взгляд и наткнуться им на меня, как ухмылочка с небритой рожи тут же слезла, а сам понь, судорожно сглотнув, втянул голову в плечи.

Его покупательница, подавленно молчавшая всё это время, явно заметила произошедшие с нагловатым торгашом изменения и обернулась.

Оп-па…

— Ох! — испуганно выдохнула Флаттершай, не узнанная мной из-за сумок, закрывающих крылья, и неожиданно растрёпанной и всклокоченной гривы. — Мамочка… — пегаска попыталась отшатнуться от меня, наткнулась на прилавок и, тихо вскрикнув, неожиданно обмякла и, закатив глаза, свалилась мне под ноги.

Я заторможено проводил падающее тело бессмысленным взглядом.

Она ведь меня знает вполне — и такая реакция… Это… Это почему-то меня задело.

— Что она купить хотела? — хмуро поинтересовался я у продавца, с нескрываемым страхом глядящего то на меня, то на бедную пегаску.

— А-а? — вздрогнул тот. — В… Вишню, м-миледи. В-вот, п-последняя… — кивнул он на небольшой кулёк с ягодами, грамм сто пятьдесят-двести навскидку.

— Беру, за одну монету, — припечатал я, выкладывая из своей сумки на прилавок один кругляш. — Возражения есть?

Барыга часто помотал головой.

— Чудно, — отправил я кулёк в сумку. — И да, любезнейший… задерёшь ей, — кивнул я на Флатти, — цену ещё раз — сломаю ноги. Все.

Понь, судорожно сглотнув, попятился, не сводя с меня затравленного взгляда.

— Это ясно? — повысил я голос.

— Д-да-а… — часто-часто кивая, выдавил тот.

— Надеюсь. Хорошего дня, уважаемый.

Я отвернулся от задавшего стрекача жеребца. На площади висела гробовая тишина, рынок, видимо, пристально наблюдавший за нашей беседой, после её окончания опустел минимум ещё наполовину. Впрочем, это было мне совершенно не интересно.

Я расставил ноги пошире для устойчивости и направил магию в рог, окутывая пегаску полем телекинеза. Ух, блин! Левитировать пятьдесят монет было всё же сложнее, но задачи тащить их куда-то далеко тогда не было. До дома я её так не дотащу.

Впрочем… А спина мне на что? Вывернув голову, чтобы видеть собственную спину, и чувствуя, как от напряжения хрустит шея и начинает нехорошо гореть рог, я сгрузил Флаттершай на себя. Голова отключившейся пегаски достаточно удобно устроилась на моей шее, немного щекоча своей пышной гривой, ноги повисли с боков. Я приподнял крылья, чтобы не дать Флатти сползти в сторону, и попробовал пройтись. Более-менее. Не пушинка, но унесу достаточно далеко. Только не разболелся бы бок… Впрочем, мазь пока, вроде, действует.

Ладно. Как там Рарити говорила? Выйти с рынка в сторону голубого домика с палисадником, потом на перекрёстке налево…

Поправив Флаттершай на спине, я, провожаемый ошалелыми взглядами немногих оставшихся вокруг пони, рысью двинулся в указанном направлении.

…

А вот и коттедж. Добрались. Я облегчённо вздохнул и, оглянувшись, поправил телекинезом сползшую назад кобылку, которая до сих пор не пришла в себя.

Первым, что я увидел, когда распахнул дверь, был белый кролик, демонстративно стоящий ко входу спиной и презрительно отстукивающий ногой по полу.

Энджел, значит. Ещё в мультике меня раздражал своим поведением. Честно, даже несмотря на всё уже со мной произошедшее в этом мире, как-то не ожидал я, что зверьё здесь окажется… Вот таким. Он явно ведь не настолько туп, как земной аналог. И от этого не нравится мне ещё сильнее.

«Кролик — это не только ценный мех, но и триста грамм диетического мяса», — вспомнилось мне высказывание. Явно же Флаттершай ждал, вот и устроил тут спектакль…

Длинноухий, тем временем, понял, что что-то пошло не так, и обернулся, наткнувшись взглядом на мой добрый оскал.

Даже сказать что-нибудь многообещающее не получилось — засранца буквально сдуло, да так быстро, что я не успел понять — куда. И чего, спрашивается, Флатти терпит это недоразумение? В духовке от него пользы больше было бы…

Ладно, бездна с этим зайцем — надо бы диван найти, пока меня ноги ещё держат… Я вздохнул и тут же поморщился — запах в домике ветеринара стоял как в зоопарке. Не то чтобы, как говорится, «топор можно вешать», но приятного всё равно было мало.

Собственно, сравнение обители стеснительной пегаски с зоопарком напрашивалось по многим причинам: насесты и кормушки для птиц, какие-то деревянные ящики с прорезями для входа, корзинки с подушками, шикарная паутина в углу… К слову, её хозяин, когда я вошёл, поспешил убраться куда подальше вместе с остальными понаехавшими и поналетевшими.

Раз тут даже пауки относительно разумные, может, завести себе такого? Прикольные они, да и к моему нынешнему образу подойдут идеально…

О, вот он, — прервал я пространные размышления, наконец-то обнаружив диван, что притулился в дальнем углу. Подойдя, осторожно сгрузил на него крылатую поняшу, что до сих пор так и не пришла в себя, и с облегчением выпрямился. О-ох, ёлки… Едва дотащил. Будь её дом на полкилометра дальше — и нести пришлось бы уже меня: недолеченный до конца ушиб на боку уже начал напоминать о себе тупой ноющей болью. Сняв с пегаски сумки, я поставил их на пол и, позаимствовав лежащий рядом аккуратно сложенный клетчатый плед, укрыл её. Долгим взглядом посмотрев на мирно сопящую в две дырочки пони, я отошёл в сторонку и уселся прямо на пол.

Так… Ну и что дальше? Можно, конечно, просто уйти и заглянуть в гости в другой раз, но бросать Флатти в таком состоянии одну как-то неправильно. С другой стороны, такое состояние у неё появилось благодаря мне же…

Было даже немного обидно, если честно. Она наравне с остальными драла Найтмер круп, она же единственная, кто потом осмелился сказать слово в защиту Лунной Пони — и, если верить Тие, это слово было решающим…

Встречи с остальными хранительницами элементов прошли… Нет, не гладко, но, по крайней мере, никто из них меня откровенно не боялся. Побаивались, опасались, нервничали… Но в панике от меня не бегали и, тем более, не падали в обморок от одного моего вида. Наверное, чего-то такого же я ожидал и от Флаттершай, а она…

«В общем, не знаю, как там остальные пони, но конкретно эта меня бояться не должна!» — подвёл я черту своим размышлениям. Остаюсь. Попробую пообщаться, как в себя придёт.

Поднявшись, я отправился исследовать дом. Первым обнаружился санузел. Окинув тоскливым взглядом свою растрёпанную гриву в зеркале над раковиной и скорчив в него рожу, я вышел и направился к другому дверному проёму, за которым оказалась кухня. Из примечательного там встретилась куча кормушек для птиц на стенах, куча же мисок для зверья, а также магические печь и холодильник.

Кстати, о холодильнике… Я вытащил из сумки кулёк с вишней и положил его на свободную полочку чуда местной магической инженерии. Маловат он, на мой вкус, зато, в отличие от земных, электрических, не гудит. Здорово. Бегло прошёлся взглядом по его содержимому, коего, к слову, было довольно мало. Какие-то овощи, початая бутылка молока и пара яиц. Ни мяса, ни рыбы, ожидаемо, не было. Захлопнув друга всех людей… и не только людей, осмотрелся снова, обнаружив не замеченную ранее газету на одной из табуреток.

Ну-ка… Я уселся на соседнем месте и притянул печатную прессу к себе. Сто лет уже газет не видел таких… В общем-то, местный образец мало отличался от старого земного — тонкая бумага, невыразительные краски на цветных фото, разве что размер самой газеты был заметно меньше.

Передовица «Кантерлотских вестей» порадовала заголовком: «Принцесса Луна официально представлена народу!» и фоткой радостной Селестии при полном параде и какой-то потерянной Луны рядом. Выглядела синяя аликорна совершенно неопасно и где-то даже мило, чему дополнительно способствовала светло-голубая грива, вполне обычная, как и у меня теперь. Если бы не знал, что за тварь скрывается под этим безобидным обликом — повёлся бы, как пить дать. Ничего, вот освоюсь с телом и тогда подумаю, как бы заполучить твою шкуру в качестве коврика в прихожую, скотина…

Почувствовав, как внутри начинает тяжело ворочаться ненависть, заставляя прищуриться и сжать зубы, я поспешил перевернуть страницу. Сейчас не время об этом думать, благо, вечность впереди позволяет не спешить. Она получит по делам своим, обязательно получит. Рано или поздно.

Дальше, как и следовало ожидать от газеты с таким названием, шли новости Кантерлота, не особенно интересные сами по себе, но прочитанные чисто ради тренировки в языке, продираться через изменившуюся орфографию и терминологию которого было всё ещё довольно тяжко. Ряд моментов вообще так и остался мной не понят: если не забуду — спрошу у кого-нибудь потом про них…

Следом шли краткие новости со всей остальной Эквестрии и авторские статьи, среди которых я, неожиданно, наткнулся на посвящённую мне — то бишь, Найтмер Мун.

Автор, если отбросить изрядное количество воды, предлагала подумать над тем, можно ли считать Лунную Кобылицу злым духом и приводила ряд аргументов против. Вывода, кто же, в таком случае, Найтмер Мун такая, правда, никакого не делалось, видимо, оставляя его на откуп самим читателям.

Сдаётся мне, появлением статья обязана никому иному как принцессе Селестии — сомневаюсь, что кто-то взялся бы писать её просто так. Хотя… Луна вернулась, могли и про Найтмер вспомнить под это дело. Но тон статьи, как мне кажется, очень уж комплиментарный для тех, кто всерьёз и с детства считает меня кем-то вроде демона. Что ж, если Тия, как и обещала, занялась выравниванием моей репутации, то ей, безусловно, респект за это. Главное, чтобы не перестаралась: если меня полностью перестанут бояться — это будет не очень здорово… А ну как начнут на шею вешаться и автографы выпрашивать? Нафиг нужно — скажем дружно.

Мои размышления прервал донёсшийся из соседней комнаты тихий стон и звуки возни. О, вот и Флатти очнулась.

Идея, как себя вести, родилась стремительно: поговорить с ней через стену, пока она сюда не пришла. Если выстроить разговор подчёркнуто дружелюбно, то, полагаю, пугаться меня она уже так не станет.

— Очнулась, Флаттершай? Как себя чувствуешь? — повысив голос, поинтересовался я.

— Ой! — я едва расслышал тихое восклицание. Живо представилась пегасочка, спрятавшая голову под подушку и теперь, дрожа, лежащая на диване. На лицо сама собой вылезла улыбка.

— Ты потеряла сознание на рынке. Я отнесла тебя домой. С тобой точно всё в порядке?

— … — тихо ответила она что-то и, судя по звукам, встала с дивана и направилась сюда. Я быстро перебрался за дальнюю от входа сторону стола и прикрылся развёрнутой газетой: мне не нужно, чтобы она снова вырубилась, только лишь войдя на кухню! Надеюсь, вида одного лишь моего рога, возвышающегося над краем, ей для этого не хватит…

— Я тебе вишни купила. В холодильнике, — продолжил наседать я, как только шаги приблизились ко входу.

— С-спасибо… — пролепетала кобылка войдя и, судя по всему, нерешительно остановившись, силясь понять, кто находится за газетой.

— Всегда пожалуйста, Флаттершай. Это тебе спасибо.

— М-мне?! — почти шокировано прошелестел голос пегасочки. — Э-м… Но… За что?

— Если бы не ты — меня бы здесь сейчас не было, Доброта.

Ну давай, делай выводы. Всё уже подсказал.

— Но… Э-м… Я же никого… — замялась кобылка.

— Так уж и никого? — демонстрируя ей свои глаза, приопустил я газету.

— О-ой! — пискнув, попятилась пегаска.

— Привет, Флаттершай, — надеялся, она так резко не отреагирует… Но не упала, где стояла — уже что-то. — Ты не ответила: как чувствуешь себя?

— Х-хорошо, — почти неслышно выдавила та и, упёршись крупом в край дверного проёма, закрыла глаза в ожидании неминуемой смерти.

— Это радует, — поднялся я из-за стола, отложив газету. — Но ты уверена, что такого больше не произойдёт? Может, тебе всё-таки стоит к врачу обратиться? — подошёл я к трясущейся пегаске и погладил её кончиком крыла, вызвав попытку стать неосязаемой и короткий жалобный писк. Получилось… мило.

— Н-не-ет, в-всё н-нормально, — еле слышно выдавила кобылка спустя несколько секунд. Хорошо, что она не молчит, иначе не знаю, что мне с ней делать-то было бы.

— Ты уверена, Флаттершай? — добавил я в голос ещё немного участия и беспокойства. — Ты так внезапно потеряла сознание на рынке… Вдруг это что-то серьёзное?

— Всё х-хорошо, правда, — поспешила тихо заверить она. Глаза всё ещё были зажмурены, но откровенно дрожать Флатти перестала.

— А если нет? — внутренне потешаясь, продолжил я наседать на пегасочку. — Давай-ка я всё же отнесу тебя в больницу. Уверена, там смогут тебе помочь! — я отвернулся в сторону, чтобы если она всё-таки осмелится открыть глаза, то не заметила бы мою улыбку от уха до уха. Главное — не заржать!

— Н-нет, не смогут! — прозвучало это уже с нотками паники. Я, состроив на лице обречённое выражение, повернулся к пегаске. Та всё-таки открыла глаза и теперь её взгляд метался по кухне, а щёки, кажется, начали алеть. Похоже, признаваться в том, что легла просто от страха ей было… страшно, а не признаваться — стыдно.

— Как… не смогут? — расстарался я, чтобы мой голос прозвучал потерянно и грустно. — Неужели тебе уже ничем нельзя помочь?!

— О-ох… Я… Ну… — замялась кобылка, медленно заливаясь краской и пристально изучая пол под ногами. — Я просто… Я… Э-м… Немного испугалась… Вот и… — едва слышно прошелестела она и снова зажмурилась.

— Меня? Почему?

— … — пискнула Флатти, стараясь сделаться как можно меньше.

Я, щёлкнув фиксатором, избавился от правого переднего накопытника, этим тихим щелчком дополнительно перепугав пегаску.

— Флаттершай, уж кому-кому, а тебе меня бояться не нужно, — я, с улыбкой, бупнул пегаску в нос.

Та, мило пискнув, распахнула глаза от удивления.

— Спасибо тебе, — благодарно кивнул я ей.

— … — прошептала поняша, спрятавшись за гривой.

Надо, пожалуй, сворачиваться, для первого знакомства хватит пока. Пора, как говорится, и честь знать. Пусть в себя приходит.

— Ладно, Флаттершай. Рада, что ты в порядке. Пожалуй, пойду, — я защёлкнул обратно снятый накопытник и направился к выходу, через пару мгновений услышав, как позади к моему звуку шагов присоединился звук шагов хозяйки дома.

— До встречи, Элемент Доброты, — церемонно попрощавшись, улыбнулся я ей напоследок. — Спасибо ещё раз. Обращайся, если кто-нибудь вдруг вздумает тебя обижать, как то чучело на рынке. И да, не забудь: вишня в холодильнике.

Дождавшись несмелого писка в ответ, вероятно, прощания, я повернулся и зашагал к мостику через маленькую речку.

Да уж… Не знаю чего, но такого я, честно, не ожидал… Эта стесняша настолько туго шла на контакт, вздрагивая, кажется, от каждого слова… Не обманула Рарити.

Мне, конечно, мало дела до того, кто там что обо мне думает… Но вот от мысли, что меня будет бояться Флаттершай — а то и, возможно, жалеть о том, что вступилась за меня когда-то, — становилось неприятно на душе.

19. Навстречу жизни

Принцесса Луна, наконец, начинает жить по-настоящему, а не существовать, как до ссылки и не выживать, как в ней...

Принцесса Луна, пробудившись ото сна против обыкновения рано, нежилась в постели: вставать пока не хотелось, но и спать дальше желания уже не было.

Проснись она на десять минут раньше — застала бы подъём солнца… Аликорна коротко вздохнула от того, насколько сухо и пресно прозвучала эта мысль: «подъём солнца», м-да… Но назвать это рассветом или ещё каким-нибудь красивым поэтическим словом язык не поворачивался. Рассветы теперь только по праздникам… Да уж, а раньше, помнится, она злилась на сестру за её демонстративное бахвальство: медленно поднимать, медленно опускать… Красуется, мало ей обожания и почитания!

Теперь, спустя много веков, Тия так уже не делала: быстро и буднично вытаскивала солнце из-за горизонта и шла заниматься другими делами. Почему — Луна не спрашивала. Но принцесса ночи за эту неделю успела понять, что скучает по красочным рассветам и завораживающим закатам. Пусть они уже почти стёрлись из памяти, но всё же чувствовалось, что их не хватает. Надо будет как-нибудь попросить сестру поднять солнце как в старину, медленно и красиво…

Луна перевернулась на другой бок.

Впрочем, Тие, наверное, не до этого уже станет: её недельный отпуск завтра завершится, и она вновь погрузится в управление страной. Правда, сестра и будучи в отпуске всё равно периодически уделяла внимание государственным делам. Жаловалась, что госаппарат без прямого её участия работает откровенно с горем пополам, а заместители, ранее никогда реально её не заменявшие, городят ошибку на ошибке из-за отсутствия опыта полностью самостоятельных действий, просила прощения и, получив в ответ тихий вздох и разрешающий кивок, шла разгребать самые вопиющие проблемы.

А Луна, к своему сожалению, пока что мало чем могла помочь сестре: многие законы претерпели изменения, бюрократии стало в разы больше — и все эти бумаги мало того, что оформлялись теперь совершенно иначе — они были на, практически, другом языке! Сестра, конечно, не без удовольствия помогала ей разбираться с изменившейся грамматикой, но освоиться со всеми изменениями за несколько дней всё равно было невозможно. Зато Тия вдоволь наумилялась тому, что «учит свою маленькую сестрёнку писать буковки»! При этом воспоминании Луна изо всех сил постаралась нахмуриться, но быстро проиграла борьбу, и её губы сами растянулись в широкой улыбке. Ох, Тия… Как, всё-таки, хорошо быть вместе…

Но, в любом случае, помочь сестре с львиной долей её работы младшая принцесса пока не могла. Оставалось поднимать и опускать луну да, быть может, попробовать вернуться к работе в мире снов…

Но и с этими вариантами также оказалось не всё гладко. Улыбка, с таким трудом пробившаяся на лицо аликорны, быстро увяла.

Через пару дней после памятного вечера, когда Луна отказалась попробовать поднять луну из-за чувства, что с её магией не всё в порядке, Тия, разумеется, затащила её на медосмотр, результатом которого стал приговор: «Магическая недостаточность».

Под термином «магическая недостаточность» следовало понимать «с вашей магией что-то очень не так, мы сами не знаем — что, но, вроде бы, это должно когда-нибудь пройти само».

Возвращение с луны на куда менее насыщенный магической энергией Эквус, из-за чего всё и пошло вразнос, принесло просто огромный букет разнообразных проблем с магией.

Самым заметным, пожалуй, было подскочившее энергопотребление всех заклинаний. На чём-то простом, требующем сущие капли, это мало сказалось, а вот сложные и затратные заклинания одним махом стали для принцессы ночи недоступны — теперь на них просто не хватало энергии.

Также досталось контролю и точности, что ещё усугубило ситуацию со сложными заклинаниями, и, напоследок, всё это дополнила ослабленная чувствительность.

Луна осторожно ощупала рог копытом — без изменений. Обычно чувствительный и чуткий орган ощущался как цельная кость. Помимо того, что это было неприятно само по себе, это ещё и прямо влияло на магическое осязание! Почти не чувствовать удерживаемый телекинезом предмет было страшно неудобно, а уж то, с каким трудом давались тонкие манипуляции, вроде письма, и вовсе едва не приводило в отчаяние.

И это были только основные проблемы! Прочих, более мелких, было вообще несчётное количество!

По итогу, управлять луной удавалось кое-как — если, конечно, незначительное смещение, после которого жестоко раскалывается голова, можно было назвать столь громкими словами. Войти в мир снов принцесса ночи пока ещё не пыталась, но собиралась на днях попробовать. Процесс этот был довольно непростым, но Луна рассчитывала, что подготовленный с помощью сестры ритуал существенно облегчит ей задачу и позволит добиться нужного результата.

В общем же, луну пока тоже поднимала Тия, а неприкаянной ночной принцессе оставалось лишь осваиваться в современном мире, потихоньку разрабатывать свою непослушную магию, пить какие-то жутко дорогие зелья, должные помочь восстановиться быстрее, и ждать, когда же всё, наконец, придёт в норму. Сейчас Луна была в состоянии исполнять разве что представительские функции — посещать приёмы, вечера, различные встречи… Но этот вариант она гнала от себя куда подальше: принцессе было страшно. Страшно, что её опять начнут сравнивать с сестрой, тонко и завуалировано давая понять, что Тия лучше и важнее; страшно, что её не примут, отвергнут… К тому же, многие заметно её опасались, а пара из тех, кто не удосужился прочесть газет, вовсе устроила паническое бегство от «Лунной Пони», едва не доведя Луну до слёз такой реакцией. Впрочем, тех, кто относился к ней спокойно, всё же было больше…

И среди них, к сожалению, был принц Блюблад. Отшивать этого преданного и искреннего любителя древней истории, периодически пытающегося так или иначе вызнать что-нибудь про те времена, становилось всё сложнее. Намёков жеребец в упор не понимал, а прямой отказ воспринимал исключительно как просьбу подойти с этим вопросом позже. Но сильнее всего принцессу коробило от искреннего и неподдельного восхищения принца ею… Абсолютно незаслуженного восхищения, созданного «историческими» трудами, имеющими с реальностью очень мало общего.

Это не вызывало бы такого отторжения у Луны, если бы она вернулась одна, на что и рассчитывала сестра, запуская этот миф. Но теперь была ещё и Найтмер, которой в нём создавался образ настоящего чудовища и которое дорогой ценой остановила принцесса ночи.

А на самом деле, чудовищем была она сама. Предала сестру, обрекла Найтмер Мун на столетия страданий…

Луна вздрогнула от неожиданности, когда её тяжёлые размышления прервал осторожный стук в дверь.

— В-войдите, — разрешила принцесса ночи, смахнув выступившие слёзы и усилием натягивая на лицо маску спокойствия и строгости.

Вошедшие служанки кланялись уже уверенному и собранному диарху.

…

В столовой Луна встретила свою сестру, которая, похоже, ещё не притрагивалась к еде, поглощённая чтением какого-то свитка.

— Здравствуй, Луна! Как прошла ночь? — принцесса солнца, отложив свиток, улыбнулась, приветственно взмахнув крылом, и приглашающе обвела ногой сиденья напротив себя.

— С добрым утром, Ваше Величество, — автоматически поклонилась ночная принцесса. — Ой… То есть, здравствуй, сестра. Ночь прошла хорошо… — Луна замялась.

— Лу! — тяжело вздохнула Селестия. — Отчего же ты никак не освоишься? Уже неделя прошла, а ты всё ещё иногда зовёшь меня королевой и выполняешь поклоны!

— Извини, — смущённо поджала ушки синяя аликорна. — Просто как раз про этикет тут думала, вот и… Лучше скажи, что за свиток так завладел твоим вниманием? И отчего ты даже не притронулась к еде? — с грацией гидры сменила тему Луна.

— Жду, когда все соберутся за столом, — как само собой разумеющееся сообщила Тия. — Ты и… Впрочем, пусть будет сюрприз, — улыбнулась она сестре.

— Хорошо, тоже подожду, — кивнула младшая принцесса, усаживаясь напротив старшей. Теперь она обратила внимание, что на столе отсутствовали основные блюда: были лишь закуски, которые принято выставлять заранее. — А свиток?

— Письмо от ученицы, Твайлайт Спаркл, — тепло улыбнулась принцесса солнца. — Делится, что произошло в Понивилле, про подруг своих рассказывает. И про Найтмер ещё, — улыбка Тии немного потускнела.

— И как? — ровным тоном поинтересовалась Луна, каким-то странным взглядом рассматривая свиток, лежащий на столе.

Тия вздохнула. Обнадёжить сестру она и так мало чем могла, и письмо Твайлайт тоже не способствовало положительным прогнозам.

Нет, и со слов ученицы, и из личного опыта общения, всё выходило, с одной стороны, неплохо: Найтмер показывала себя вполне способной на добро и дружбу, не выказывала злых намерений относительно Эквестрии… Но, вместе с тем, представала довольно тяжёлой и неуживчивой личностью, которая едва ли пойдёт Луне навстречу, даже если та постарается загладить свою вину.

Найтмер Мун шутила о смерти и не видела в этом ничего страшного, а ещё ей нравилось, что пони боятся её! Принцесса полностью разделяла шок и недоумение Твайлайт по этому поводу. В голове не укладывалось… Чего хорошего в чужом страхе? Как, как можно считать его нормальным?!

А ещё Найтмер явно не чуралась решать проблемы силой. Она не считала чем-то недопустимым весьма жестокие угрозы в отношении других — хотя, в том конкретном случае, её частично извиняли обстоятельства: торговец и правда повёл себя в высшей степени нагло и бестактно по отношению к Флаттершай… На фоне драки с Рейнбоу Дэш, которая теперь находилась в больнице с довольно серьёзными травмами, общая картина уже выглядела весьма тревожно. Но и тут винить в случившемся Лунную Кобылицу было, наверное, не совсем правильно… Немедленно ответить силой на угрозу — тысячу лет назад, в те жестокие времена, даже сама Селестия поступила бы так же, если не хуже… Тия покачала головой своим мыслям. И всё же, может, агрессия Найтмер и была логичной, с учётом тех времён Эквестрии, которые она помнила, но это была агрессия. С другой стороны, Рейнбоу напала первой… Впрочем, важно здесь было, в первую очередь, то, что Лунная Кобылица даже не подумала, что что-то, возможно, сделала не так!

— Уверена, что хочешь знать? — вынырнув из раздумий, подняла взгляд на сестру принцесса солнца. — Мне не хочется, чтобы ты опять винила себя в том, что произошло с Найтмер.

— «Произошло», как же… Само по себе и совершенно случайно! — горько усмехнулась Луна.

— Ты не могла знать…

— Могла! — резко вскинулась принцесса ночи. — И должна была! А я вместо этого видела в ней только то, чего боялась — и не видела всего остального! Впрочем, толку теперь с этих мыслей… Исправить ничего уже нельзя, — ссутулившись, устало отмахнулась Луна.

Нельзя… Хотелось бы возразить, но… Мнительная, недоверчивая, вспыльчивая и привычная к методам старых времён Найтмер и правда едва ли простит сестру, по крайней мере — в ближайшем будущем. Откровенно, сейчас Селестия не могла придумать, что той нужно сделать, чтобы чёрная аликорна хотя бы просто выслушала её.

— Не опускай копыта раньше времени, Луна, — всё же постаралась ободрить её Тия. — Найтмер — не самая дружелюбная пони, но она всё-таки может быть доброй. И, я уверена, дружба рано или поздно подарит ей гармонию в душе, научит чаще проявлять свою доброту и больше доверять другим. Если она не будет готова простить тебя сегодня, то, вероятно, будет готова завтра. Поэтому — не нужно отчаиваться, Лу. Всё образуется.

Луна постаралась изобразить улыбку в ответ, но её сомнения и скепсис в отношении слов Селестии прослеживались невооружённым взглядом.

— Всё будет хорошо, — уверенно произнесла принцесса солнца, стараясь заразить этой уверенностью сестру.

Повисшую было паузу вскоре прервал звук открывшейся двери и цокота копыт по полу.

Луна, сидящая спиной ко входу, обернулась взглянуть на вошедшего и так и замерла в неудобной позе, не в силах вымолвить ни слова.

В столовую вошла кобылка. С длинным острым рогом… И с крыльями, чуть приподнятыми, как положено на официальных мероприятиях.

Аликорн.

Невысокая, явно молоденькая пони с приятного цвета розовой шёрсткой и разноцветной гривой неторопливо приблизилась к столу.

— Здравствуйте, принцесса Луна, — скованно поклонилась она. — Здравствуйте, тётушка, — обратилась она теперь к Тие, на этот раз обойдясь без поклона и заметно более расслабленным тоном.

Принцесса ночи, пребывающая в лёгком ступоре, заторможенно кивнула в ответ.

— Сестра, познакомься: принцесса Ми Аморе Каденза, моя названая племянница… — представила вошедшую Селестия, явно наслаждающаяся произведённым эффектом.

— Можно просто Каденс, — смущённо вставила аликорночка.

— …которая совершенно не ценит этикет, — притворно вздохнула Тия, но тут же улыбнулась снова.

— Тётушка рассказывала о вас. Я рада теперь встретиться лично, — краем губ улыбнулась Луне розовая аликорна.

— Взаимно, — коротко кивнула сумевшая, наконец, преодолеть удивление принцесса ночи. — Рассказывай! — нетерпеливо повернулась она к белой аликорне. — Ты не упоминала, что основала больше одной династии!

— Я основала только одну. Каденс — обретённый аликорн, Луна. Она была рождена пегасом и заслужила свой рог, исполнив предназначение с помощью своего таланта: любви.

— А… — привставшая было младшая принцесса, покачнувшись, опустилась обратно. — Но… Но… Это невозможно! Мы же отвергли эту теорию, что особый талант может быть ключом к чему-то большему! Мы же вместе проверяли — и ничто её прямо не подтверждало! Дискорд, да это была даже не теория — мимолётная догадка! Как, Тия?! Как?! — вновь вскочившая со своего места синяя аликорна нависла над принцессой любви, пристально разглядывая голубое сердце у той на бедре. Каденс, не ожидавшая такой реакции, пыталась осторожно отодвинуться, одновременно кидая то на Селестию, то на Луну напряжённые взгляды.

— Как это работает? Честно, для меня это пока такая же загадка, как для тебя, — качнула головой Тия. — Что же до того, как это произошло… Каденс, расскажешь? — вопросительно взглянула принцесса солнца на племянницу.

— Ну… Я всего лишь помогла двум пони обрести любовь — вот и всё, — смутилась розовая аликорна. — Не понимаю, чего в этом такого особенного…

— Я встретила Каденс на открытии новой детской больницы, — начала рассказ Селестия, поняв, что племянница, похоже, ничего больше не скажет. — Она стояла в толпе, в первых рядах, розовая пегаска-подросток. Я окинула собравшихся пони магическим взором и… поразилась тому, что увидела. С энергетикой Каденс творилось что-то невообразимое. Никогда не встречала ничего подобного. Настоящая феерия магии… Чтобы разобраться в этом, я пригласила её на аудиенцию… А она не пришла! — с усмешкой смерила розовую аликорну взглядом принцесса солнца.

— Я подумала, что это шутка такая, — смущённо прижала ушки Каденс. — Чтобы какую-то сироту из приюта, пусть и названную громким именем, пригласила сама принцесса Селестия?

— Никогда не забуду твой взгляд, когда «сама принцесса Селестия», на этот раз — лично, принесла тебе второе приглашение, — задорно улыбнулась Тия.

— Да я со стыда чуть не сгорела! И дара речи едва не лишилась, — покраснела принцесса любви под короткое хихиканье белой аликорны. Луна тоже не сумела сдержать улыбку.

— Во дворце я рассказала Каденс о причине приглашения и попросила у неё разрешения разобраться. На первый взгляд, то, что с ней происходило, не было опасно, но… Это всё ещё был неизвестный магический процесс, пусть и замерший в некоем равновесии. Мне не хотелось, чтобы он — чем бы он ни был — причинил ей вред.

— Я мало что поняла из объяснений принцессы, но… После того, как я получила кьютимарку, когда помогла поссорившимся супругам вновь полюбить друг друга и не разрушить свою семью, я и правда чувствовала себя как-то… странно, — сделала неопределённый жест Каденс. — Поначалу думала, что это у всехпони так, когда находишь свой талант, но медпони, к которой я обратилась за пояснениями, сказала, что ничего подобного быть не должно.

Луна, подавшись вперёд, жадно ловила каждое слово из совместного рассказа сестры и молодой аликорночки.

— Да, не должно, — кивнула Тия. — Получив разрешение, я принялась исследовать энергетику Каденс и, коснувшись своей магией ядра, случайно дестабилизировала… это. Позже стало ясно, что моё мимолётное воздействие запустило замороженный до поры процесс, но тогда… Магия Каденс начала стремительно тратиться — а её у пегаса и так немного. Я бросилась поддерживать её своей, просто не зная, что делать дальше. Я… Я растерялась: мне никогда в жизни раньше не доводилось иметь дело с чем-то подобным. Даже упоминаний встречать не доводилось!

— Она не была единорогом, сестра. Как ты, в таком случае, сумела передать ей свою ману? — выгнула бровь Луна. — Это ведь возможно только при соприкосновении магическими проводниками, если я правильно помню… и это единственный возможный способ, вдобавок, требующий предельной точности и аккуратности, чтобы не причинить вреда! Или…

— Я сумела довести до ума «Трансформатор Старсвирла», — довольно улыбнулась Тия в ответ. — С помощью этого заклинания, если помнишь, можно делиться энергией с любыми другими пони, почти не рискуя им навредить из-за отторжения организмом чужой магии.

— Там же потери были процентов девяносто пять — девяносто восемь… — пробормотала Луна. — Покажешь схему?

— Конечно, но не сейчас, — кивнула принцесса солнца. — В общем, как оказалось, кроме маны, от меня, по большому счёту, больше не понадобилось никакого участия. В какой-то момент случилась яркая вспышка, и отток энергии прекратился. Передо мной лежала пегаска Каденс… с длинным витым рогом во лбу.

— Вам не следовало рисковать ради меня, принцесса Селестия, — покачала головой розовая аликорна. — Вы были так истощены…

— Ничего серьёзного, — преувеличенно легкомысленно отмахнулась Тия, одновременно пристально взглянув на молодую принцессу.

— После этого «ничего серьёзного» у нас солнечный день…

— Каденс!

— …длился больше недели, пока тётушка приходила в себя после магического истощения, — сурово сдвинув брови в ответ, сдала Селестию аликорночка.

— Сестра-а… — Луна угрожающе прищурилась, впившись очень недовольным взглядом в Тию.

— Я в любом случае не оставила бы Каденс погибать, — отрубила та. — Тем более, являясь причиной запуска процесса, который бы привёл к этому.

— А если бы с тобой случилось что-то похуже истощения? И что тогда стало бы с Эквестрией? — возмутилась Луна. Принцесса любви согласно кивнула, также с укором взглянув на Селестию.

— «Растерялась» — не значит «потеряла голову», — спокойно возразила та. — Серьёзной угрозы для меня не было. А неделя на больничном стоила того, чтобы у Эквестрии появилась новая принцесса, у Каденс — рог и новая семья, а у меня — милая племянница, — обезаруживающе улыбнулась Тия.

— Спасибо вам за всё, — «милая племянница» снова покраснела. — Надеюсь, риска и правда не было… Но всё равно волнуюсь об этом, когда вспоминаю.

— Не стоит волнений, — успокоила её принцесса солнца. — И да, теперь, когда вы обе здесь, я бы хотела кое-что предложить. Луна, как я уже говорила ранее, мой отпуск завтра подойдёт к концу и мне придётся снова вернуться к государственным делам: я больше не смогу уделять тебе столько времени, сколько должна… — Тия коротко вздохнула. — Поэтому я и пригласила Каденс сегодня составить нам компанию. Сестра, как ты смотришь на то, чтобы она помогла тебе с освоением в современном мире? А ты, племянница моя, поможешь Луне?

— Конечно, тётушка! Буду рада помочь, — не раздумывая согласилась розовая аликорна и выжидающе взглянула на размышляющую принцессу ночи.

— Мне… Я всё понимаю, но… — замялась та.

— Это не расставание, Луна, — мягко улыбнулась Тия сестре. — Ты в любое время можешь зайти ко мне — уж я смогу позволить себе оторваться от работы на полчаса-час… А то и больше, если пожелаешь. Никогда в жизни я больше не поставлю работу выше тебя, сестра.

…

— Принцесса Каденс… — медленно, словно пробуя слова на вкус, произнесла Луна, когда они с Тией вдвоём возвращались с завтрака. — Кто она? Высоко ли её происхождение? Достаточно ли она образована для своей короны?

— История Каденс весьма трагична… Ей вполне подойдёт определение «злой рок», — вздохнула Селестия. — Бабушки по материнской линии не стало ещё до её рождения, а когда Каденс ещё не исполнилось года — тяжело заболел и умер дедушка. Её мама, насколько мне удалось узнать, безумно любила отца и очень тяжело восприняла эту потерю. Она уговорила мужа отправиться на похороны, но брать в такую долгую дорогу совсем маленького жеребёнка было опасно. Поэтому они, оставив малышку Каденс на деда и бабку по отцу, отправились без неё… И не вернулись — дирижабль, на котором они летели, по какой-то причине ночью сбился с курса и разбился об гору. Родители Каденс спали в носовых каютах — у них не было и шанса…

— Они же пегасы! — нахмурилась Луна. — Зачем нужно было лететь на этом ненадёжном… Как там его?

— Межрасовый брак, — пояснила принцесса солнца. — Мать-пегас и отец-единорог.

— Аристократы?

— Происхождение не важно… — сделала попытку отмахнуться Тия, но, наткнувшись на взгляд сестры, всё же ответила: — Только отец. Когда-то весьма влиятельный и знатный кантерлотский род, но захиревший и весьма обедневший к тому времени — они с трудом концы с концами сводили из-за старых долгов.

— И теперь Каденс — принцесса… В голове не укладывается, — потёрла лоб Луна.

— Не суди по знатности рода современных пони, сестра. Аристократия теперь, скорее, просто традиция. Очень живучая и очень проблемная традиция… — посмурнела Селестия.

Принцесса ночи обратила на неё вопросительный взгляд.

— Все эти рода — пережиток прошлого, — со вздохом пояснила та. — Наследие королевства единорогов из тех времён, когда единой Эквестрии ещё не было. Сейчас это формальное неравенство только мешает и раскалывает общество, но укоренилось оно настолько сильно, что даже я не могу ничего сделать с этим так, чтобы обошлось без обид, проблем и жертв. Вот и получается, что оставлять как есть — плохо, а менять — ещё хуже, — безнадёжно махнула ногой Тия. — Благо, такая традиционная аристократия сохранилась почти только лишь в столице — в других городах, где частично, а где — полностью, её вытеснили бизнес-пони, формально никаких особых привилегий не имеющие — просто очень богатые. Знаешь, что забавно? — усмехнулась Селестия.

— Что же?

— И те, и другие любят кичиться происхождением, но ровно наоборот! Там, где аристократ будет хвастаться древностью и знатностью рода, бизнес-пони похвалится тем, что его дед был подмастерьем кузнеца в глухой деревне, а он теперь — владелец металлургического комбината. Ну да, может, вернёмся к Каденс?

Луна согласно кивнула.

— Бабушка и дед по отцовской линии, у которых, получилось, осталась малютка, относились к ней достаточно холодно. Они, во-первых, изначально были против брака сына-единорога с пегаской, да ещё и приехавшей в столицу издалека, так что крылатой внучке не обрадовались, а во-вторых, как я говорила ранее, едва сводили концы с концами. Нет, не то, чтобы совсем бедствовали, но чтобы вырастить и поднять совсем маленького жеребёнка им пришлось бы либо экономить уже на всём подряд, либо влезать в новые долги… Поэтому когда встал вопрос о её отправке в приют — сразу согласились, не став оформлять опекунство. Впрочем, даже не согласись они — Каденс всё равно вскоре оказалась бы в приюте: буквально спустя полгода старики погибли в пожаре, произошедшем на какой-то важной встрече в ресторане… Так несчастная пегасочка, которой не успели даже дать имя, попала в приют в Кантерлоте.

— Как так получилось, что ей не дали имя? Ей ведь не полмесяца было от роду? — возмутилась синяя аликорна.

— Семь месяцев. А почему не назвали… Официальные документы подобных деталей не хранят, — развела крыльями Тия. — А спросить теперь уже не у кого. Может бумаги где-то потерялись, а может родители долго выбрать не могли, всё спорили…

Луна недовольно фыркнула.

— Гибель родни ударила по совсем маленькой кобылке не очень сильно: родителей она почти не помнила, — продолжила рассказ принцесса солнца. — В приюте малышка прижилась. Одна из воспитательниц, весьма увлечённая Кристальной Империей и её историей, дала осиротевшей кобылке имя в честь императрицы Кристальной Империи, правившей ещё до печально известного Сомбры — Ми Аморе Каденза. Как мне рассказали там, Каденс росла очень неравнодушной и доброй кобылкой, которая всегда старалась всем помочь, разрешить любые конфликты и погасить ссоры. Приют она называла своим домом — благо, воспитатели сделали для этого всё возможное. Кьютимарку Каденс получила в тринадцать лет, когда помирила чудовищно рассорившуюся семью, вернув им любовь друг к другу — и это, заодно, привело её к возвышению. А спустя примерно год, Каденс попалась на глаза мне. А знаешь, что во всём этом самое невероятное?

— Невероятное помимо того, что кобылка-подросток стала аликорном и принцессой? — иронично выгнула бровь Луна.

— Как ни странно — да, помимо, — улыбнулась Селестия. — Пони, которых она помирила, стали родителями «особенного пони» самой Каденс и моей личной ученицы, теперь ещё ставшей Элементом Магии.

Принцесса ночи, остановившись у окна и бросив в него долгий взгляд, ошарашенно потёрла лоб.

…

День клонился к завершению. Селестия опустила солнце, подняла луну и теперь они вместе с сестрой, переговариваясь, шли на ужин.

— …неделю, максимум. Не пристало моей царственной сестре влачить существование в гостевых покоях! — улыбнулась Тия.

— «Влачить», — коротко усмехнулась Луна. — Да мои аппартаменты в старые времена были как бы не скромнее, чем твои «гостевые покои»! Не говоря уже о том излишестве, что учинили твои строители в моём крыле дворца и которое ты скромно нарекла «моей комнатой»!

— Вполне обычные покои, достойные моей сестры — ничего более… — невинно улыбнулась принцесса солнца.

— «Обычные»… — хмыкнула Луна. — Сестра, сколько нолей в смете на эту перестройку?

— Сколько ни есть — все мои, — посерьёзнела Селестия. — Если потратить не на кого, то за тысячелетие можно скопить очень, очень много, даже если не делать этого специально. Так что — личные средства, до последней монетки. Мой подарок тебе, Лу.

— И всё-таки — зачем… столько? — сделав неопределённый жест, подняла Луна взгляд на принцессу солнца.

— Порадовать тебя, конечно, — приобняла сестру крылом Тия. — Мне хочется чаще видеть улыбку на твоём лице. А ещё, чтобы ты быстрее почувствовала, что вернулась домой — туда, где тебя любят и ценят.

— Спасибо… — чуть смутилась Луна. — Но…

Договорить младшей принцессе не дал вылетевший из-за поворота гвардеец-пегас, который, заметив диархов, резко сломал траекторию полёта и практически рухнул перед аликорнами.

— Ва-ваше Высочество! — отдал Селестии воинское приветствие запыхавшийся жеребец. — Там это! На посадочной площадке!

Принцесса солнца, нахмурившись, кивнула пегасу в ту сторону, из которой он прилетел. Понь, развернувшись, устремился обратно, Тия пристроилась рядом, а взволнованная Луна двинулась следом за ними.

— Что у вас произошло?

— Заявились какие-то существа жуткие, похожие на пони, при броне и вооружённые! — эмоционально принялся рассказывать жеребец. — Они посмели в приказном тоне требовать аудиенции с вами, Ваше Высочество! Лейтенант Шайнинг Армор приказал мне разыскать вас и доложить, пока он поднимает гарнизон по тревоге.

— Существа? Похожие на нас? — удивилась принцесса.

— Так точно, Ваше Высочество! Вроде и пони, только крылья у них странные и зубы как у мантикоры! А уж глаза… — страж поёжился. — Я о такой жути отродясь не слыхал! Лейтенант их как-то назвал странно ещё: фирсалы или фристалы…

— Фестралы?! — с плохо скрываемым нетерпением уточнила Луна, в несколько спешных шагов догнав пегаса и сестру. Тот нервно взглянул на ночную принцессу, сбился с шага и перевёл затравленный взгляд на Селестию, явно не очень соображая, что ему делать — к двум правящим принцессам пони ещё не привыкли.

— Доколе ты собираешься безмолвствовать, воин?! Ответствуй Нам немедля! — грозно нахмурившись, повысила голос принцесса ночи.

— Э-э… Точно так, фитсралы, Ваше… э-э… Ваше Высочество! — собравшись с силами, промямлил молодой гвардеец.

— Сестра, что там устроил этот твой лейтенант? Зачем вдруг ему понадобилось поднимать по тревоге гарнизон? — резко повернула голову Луна к старшей принцессе.

— Скоро выясним, — успокаивающе взглянула та на сестру в ответ. — Возвращайся к товарищам, страж, — кивнула она уже пегасу. Тот, коротко поклонившись, взлетел и умчался вперёд.

— Если этот гвардеец не преувеличил, — продолжила Тия, когда они остались с Луной наедине, — то я вполне представляю, что там произошло. Как я уже рассказывала тебе ранее, фестралы относятся ко мне… без восторга. Если их командир и впрямь потребовал меня увидеть, то не удивительно, что Шайнинг разозлился и решил их проучить.

— Всё как в старину, да? — невесело усмехнулась в ответ Луна. — Ночная и дневная гвардия терпеть друг друга не могут.

— Не нужно нам больше никакого «как в старину»! — несколько резковато отреагировала принцесса солнца. — Очень надеюсь, что этот инцидент будет последним в своём роде.

Разговор на повышенных тонах, эхом разносящийся по просторным коридорам, принцессы услышали задолго до того, как лично прибыли к месту столкновения. Селестия прибавила шагу.

У врат, ведущих на посадочную площадку, царило настоящее столпотворение: дюжину фестралов, легко узнаваемых по тёмно-синей броне, полукругом обступило, перекрывая им вход, по меньшей мере, с три дюжины стражников.

Однако мышекрылых воинов, это, похоже, совершенно не впечатляло: держались они уверенно, а их командир не стеснялась орать на лейтенантов Шайнинг Армора и прибывшую ему на помощь ярко-красную земнопони, в которой принцесса дня легко узнала Рейдж Файер.

— …и испепели вас ненависть солнца, если вы этого не сделаете! Убирайтесь с дороги, мягкотелые! Мы сами найдём королеву Селестию, раз она не желает прийти сюда и ответить за свои слова!

— Принцессу Селестию! — гневно рявкнула Рейдж на командира фестралов — светло-синюю кобылу с почти чёрной гривой и редкими для их расы ярко-зелёными глазами. Та лишь смерила стражницу презрительным взглядом.

— И следи за языком, говоря о Её Высочестве! — веско добавил Шайнинг.

— А то что? — недобро прищурилась фестралка в ответ. — Начальству пойдёте на нас нажалуетесь? Ах, да, оно же уже спит: темно, поздно… — усмехнулась она. — Может, расплачетесь тогда?

— Ах ты… — задохнулась от негодования красная земнопони. — Да я сейчас…

— ЧТО ЗДЕСЬ ПРОИСХОДИТ? — пророкотал Кантерлотский Глас Селестии, в мгновение раздавив назревающий конфликт.

Гвардейцы, замешкавшись на несколько секунд, поспешно организовали живой коридор для принцессы. Фестралы зашипели, прижимая чувствительные уши к головам и бросая на Тию злые взгляды. Белоснежная аликорна на мгновение прикусила губу — не подумала…

— Королева Селестия, — с плохо скрытой неприязнью в голосе констатировала командир фестралов, не утруждая себя даже вежливым кивком. — Несмотря на всю вашу дурную славу, подобной низости мы не ожидали даже от вас. Зная, как мы к этому относимся, написать нашим старейшинам письмо с такой мерзкой лож!.. — фестралка подавилась словами и остекленевшим взглядом уставилась куда-то вправо от принцессы солнца.

— Какой ложью? — уточнила только подошедшая принцесса Луна, выйдя из-за ранее вырвавшейся вперёд сестры и теперь поравнявшись с ней.

— А-а… Принцесса… Луна? — пролепетала мышекрылая кобылка, моментально растеряв всю свою воинственность. Шлем, который она держала на сгибе левой ноги, с лязгом упал на пол. Сделав пару робких шагов в сторону немного оторопевшей принцессы ночи, фестралка рухнула на колени как подкошенная. Спустя секунду, так же пали ниц остальные фестралы.

Селестия тактично отступила на пару шагов, оставляя сестру впереди.

На несколько длинных секунд повисла тишина: поражённая Луна во все глаза смотрела на происходящее, силясь проглотить вставший в горле ком.

— В… Встаньте… — дрогнувшим голосом произнесла принцесса ночи.

— Великая! Это… это и правда вы?.. — глаза с трудом поднявшейся на подгибающиеся ноги ночной пони блестели от слёз. — Мы… Даже не смели надеяться… Мы не поверили… — голос кобылки дрогнул.

«Я подвела их, подставила их под ярость сестры и других пони… А они всё равно любят меня…» — Луна беспомощно смотрела на плачущую от счастья фестралку.

Спустя долгие несколько секунд та, смахнув слёзы, с благоговением приблизилась к принцессе ночи и, теперь уже медленно и церемонно, опустилась на колено. Остальные фестралы, быстро построившись за спиной командира, повторили за ней.

— Повелительница! Я, Дарк Виспер из крыла Звёздного Покрова, вместе со своими воинами, клянусь служить вам во всём, на что будет ваша высочайшая воля. И пусть Ночь будет свидетельницей нашей клятвы!

Луна в прострации смотрела на коленопреклонённых воинов ночи, не представляя, что делать и как реагировать.

— Наши жизни в ваших копытах, Великая, — выпрямилась лидер фестралов, снова смахнув слёзы. — Повелевайте. Ваше слово — закон.

Младшая принцесса беспомощно оглянулась на сестру. Селестия, скромно стоявшая поодаль, ограничилась лишь ободряющим кивком, всем своим видом давая Луне понять, что только ей самой решать, как поступить дальше.

Синяя аликорна, на мгновение прикусив губу, повернулась к безропотно ожидающей её приказаний Дарк Виспер.

Идей, что делать и как поступить у принцессы не было — все мысли вымело из головы, оставив там лишь непонимание и неуверенность.

Она почти не вспоминала о ночных пони всё это время. Она подставила их под удар разгневанной королевы. А они ждали и любили её. Были готовы выполнить любой её приказ, любую прихоть…

«Достойна ли я этого?»

Луна замерла в нерешительности, напряжённо размышляя, что же делать дальше.

— Лейтенант Армор, лейтенант Файер, вы и ваши пони можете быть свободны. Оставьте нас, — негромко приказала Селестия своей гвардии, видимо, желая хоть таким образом поддержать сестру. Без десятков взглядов и вправду стало немного спокойнее.

— Повелительница, дозвольте сказать? — проводив взглядом покидающих посадочную площадку гвардейцев, нарушила затянувшееся молчание Виспер.

— Да? — встрепенулась Луна, благодарная фестралке за то, что та просто заговорила, разрушив эту вязкую неуверенность.

— Разрешите отправить гонцов к старейшинам, передать всем детям ночи добрую весть о вашем возвращении?

— Хорошо, — чуть неуверенно ответила принцесса.

Ночная пони, кивнув, отошла к своим бойцам, и вскоре четверо из них поднялись в воздух и бесшумно растворились в темноте, неся на крыльях весть народу фестралов: их принцесса и правда вернулась.

Пока Виспер отдавала распоряжения, к Луне подошла Селестия.

— Ты волнуешься, Лу.

— Я… — принцесса ночи уставилась себе под ноги. — Я подставила их и… А они всё равно так верят в меня… Я не уверена, что…

— Что имеешь право и дальше направлять их? — закончила Тия за замявшуюся сестру. Та молча кивнула.

Селестия подняла печальный взгляд на группу ночных пони.

— Все ошибаются, сестра. Помни о своих ошибках, но не для того, чтобы они тянули тебя ко дну, а для того, чтобы больше не совершать их. Ты справишься. Не бойся, — старшая принцесса, улыбнувшись, отошла в сторону, провожаемая подозрительным взглядом вернувшейся фестралки.

— Вы, должно быть, устали с дороги? — обратилась к Дарк Виспер ободрённая Луна. И немедленно мысленно обругала себя: спрашивать об этом надо было до отправки гонцов…

— Нам не требуется серьёзный отдых, Великая! — качнула головой та. — Мы встали на крыло не далее полутора часов назад. Всё, что нам сейчас необходимо — немного еды.

— Сестра, — обернулась Луна. — В хранилищах дворца не найдётся немного рыбы?

— Нет, — качнула головой Селестия, внутренне поморщившись. Специфическая диета фестралов, грифонов и некоторых других видов, откровенно говоря, не вызывала у неё восторга, хоть принцесса со временем и справилась с открытой неприязнью к ней. Но как Луна умудряется относиться к убийству живых существ и поеданию их мёртвых тел столь ровно — солнечная аликорна не понимала до сих пор.

— Почему? — удивилась сестра. — Разве ты не держала раньше небольшой запас для посольства грифонов?

— Сейчас в Эквестрии нет посольства грифонов, — качнула головой Селестия. — После смерти их последнего короля около двухсот лет назад и утраты какого-то древнего артефакта их народа, грифоны потеряли свою страну. Сейчас они живут едва ли не отдельными племенами… Там просто некому отправлять к нам послов.

— Ясно… — протянула Луна. — Не молвлю, что я очень опечалена сим… Но где же тогда добыть рыбы? — занервничав, непроизвольно перешла она на старый диалект.

— Повелительница, дозвольте сказать? — обратила на себя внимание фестралка.

— Внимаю тебе, Дарк Виспер, — обернулась к той принцесса ночи.

— Спасибо за ваше беспокойство о нас, повелительница, но не стоит так переживать об этом — мы вполне сможем обойтись чем-то попроще. Овощи, фрукты, грибы, выпечка… Только без травы, пожалуйста.

— Хорошо, — кивнула аликорна и обернулась к Тие.

— Я попрошу накрыть ужин в малой гостевой столовой, — кивнула принцесса солнца прежде, чем Луна успела заговорить. — Но сперва…

Селестия подошла ближе, поравнявшись с младшей сестрой.

— Отрадно видеть, что несмотря на прошедшие века у моей сестры есть пони, которые любят и ценят её, — обратилась белоснежная аликорна к недружелюбно рассматривающим её фестралам. — Надеюсь, что вскоре воссозданная Ночная Гвардия будет ей столь же надёжной опорой и защитой, как и в давние времена. Надеюсь также и на то, что это станет серьёзным шагом к объединению вашего народа со всеми остальными пони. Я рада приветствовать вас в кантерлотском дворце, дети ночи.

Дарк Виспер скептически хмыкнула.

Луна тихо вздохнула.

20. На крыло!

Я, в последний раз поправив сумки, кивнул сам себе и, толкнув дверь, вышел из библиотеки. Утро радовало чириканьем каких-то птах, приятной прохладой и, главное, тем фактом, что направлялся я на тренировку по полётам!

Вчера, посетив травматолога, я получил от него «добро» на нагрузки — включая полёты — и немедленно, практически едва выйдя из больницы, этими самыми полётами занялся. Быстро раздобыл в библиотеке кое-какой литературы, продираясь через новую грамматику и периодически уточняя различные моменты у Твайлайт, почитал методики, почерпнул комплекс разминочных упражнений и рванул на уже знакомый дальний берег озера, пробовать!

Как показала практика, правильно сделал, что на озеро пошёл. Падать в воду с большой высоты весьма опасно, конечно, но на большую я и не забирался. Зато вот при падении с небольшой вода была куда предпочтительнее земли. А падал я много, м-да…

Кое-какие рефлексы у тела, что удивительно, сохранились даже спустя такое огромное время, но для нормального полёта их было категорически недостаточно — нужно было нарабатывать свои. Вот и нарабатывал, как умел. Быстро выяснил, что падать на воду плашмя метров с трёх — удовольствие, мягко говоря, ниже среднего. Заодно узнал, что вымя у кобылки — место очень чувствительное… Так что теперь старался падать вниз головой, а не брюхом: голове так больно не было…

Хорошенько замотавшись на той тренировке, я потом кое-как дополз до библиотеки только для того, чтобы спустя полчаса меня оттуда выдернула Рарити! Честно — едва не послал её, но вовремя вспомнил, что на днях сам пообещал составить ей компанию в спа тем вечером. Пришлось соскребать себя в кучу и, делая вид что всё хорошо, тащиться следом за лучащейся энтузиазмом единорожкой, попутно успокаивая себя тем, что в этом заведении, вроде как, должна быть баня…

Работающие там сёстры-земнопони — Лотус и Алоэ — моё присутствие поначалу выдерживали с большим трудом. Они явно не хотели огорчить Рарити и уронить честь заведения, но боялись меня почти панически — даже пришлось, скрепя сердце, отказаться от профессиональной чистки зубов, чтобы не сделать всё ещё хуже. Но постепенно под воздействием моих подколок и горячей поддержки моей изящной спутницы спа-пони немного расслабились, успокоились и, наконец, показали класс, устроив нам с единорожкой шикарный отдых.

Я сначала собирался отдать должное лишь бане, массажу да укладке гривы, но Рарити достаточно быстро уломала меня на настоящий спа-марафон со всеми этими масками, ароматическими ваннами и прочими излишествами. Честно говоря, не особо-то я и возражал: спорить не было ни сил, ни желания — хотелось уже, наконец, просто упасть.

В результате, я потом о своей уступчивости не пожалел: ерунда там эти ароматические ванны или нет, а отдохнул я замечательно, покинув заведение с ощущением, что заново родился. Гудящие от напряжения мышцы, наконец-то, приятно расслабились, шёрстка лоснилась, копыта блестели, перья лежали одно к одному, грива и хвост были собраны в несложные, но симпатичные причёски. В общем, светящуюся от радости Рарити я благодарил искренне и от чистого сердца.

Правда, мы тут же едва не поругались из-за вопроса оплаты… Щедрость упёрлась всеми копытами и ультимативно требовала меня считать этот поход подарком. Я, несколько офигев с ценника, — не мудрено: почти полный фарш услуг! — тем не менее требовал от неё в ответ взять деньги и не спорить: принимать подарки такой стоимости от едва знакомой пони мне совесть не позволяла. В конце концов, чтобы не обидеть Рарити всерьёз, пришлось уступить, сойдясь на том, что я ей верну когда-нибудь, если у меня вдруг будут лишние. Вот же упёртая кобыла…

Между тем я и не заметил, как пришёл. Скинув привычные уже сумки на траву и поправив собранную в хвост гриву, я долгим взглядом посмотрел на гладкую поверхность озера.

Вдо-ох — вы-ыдох. Начали. Я расправил крылья и принялся за разминку. Выполнял её только третий раз, но она не отличалась особой сложностью, да и Тия на той памятной прогулке очень постаралась, чтобы всё надолго запомнилось… Зато теперь, делая движения почти на автомате, я мог позволить мыслям легко скользить с темы на тему, не отвлекаясь на вспоминание нужных движений.

В целом, последние три дня, за исключением вчерашнего, выдались достаточно спокойными и не очень богатыми на события. Кроме тренировки и похода в спа, я провёл их почти безвылазно в библиотеке, оттачивая навыки чтения и письма — приобрёл стойкую ненависть к перьям — да узнавая разное про окружающий мир и про самого себя.

Узнал достаточно много интересного, надо сказать.

Думал я, как оказалось, на дикой смеси эквестрийского и русского языков. Причём, воспринималось это столь естественно, что я вообще обратил внимание только тогда, когда взялся писать и понял, что на автомате пишу что-то не то! Хорошо, рядом никого не было и корявой кириллицей на листе бумаги никто не заинтересовался. Лист я, от греха, спалил, но тот факт, что родной язык помню и знаю, для себя учёл. Если вдруг буду когда-то делать записи не для чужих глаз — будет смысл вести их на неизвестном здесь языке.

Несмотря на то, что с чтением стало уже несколько проще, писать я, как оказалось, умел крайне паршиво. Нет, все буквы и почти все слова я знал, но составлял их в предложения по правилам древнеэквестрийской грамматики! Мало того, ещё и наработанного рефлекса для письма у меня не было! А телекинезом писать, как оказалось, и без этого требовалась немалая сноровка: усилие и нажим чувствовались очень плохо. В результате, буквы я выводил медленно и печально, а перья ломал и кляксы сажал — регулярно. Так что в ближайшем будущем мне предстояли увлекательнейшие занятия — разбираться с современным письменным языком и ставить почерк.

Новости на этом не заканчивались: пони использовали двенадцатеричную систему счисления! Родилась она в незапамятные времена, когда расы пони начали объединяться в одно государство. Двенадцатеричное счисление стало компромиссом между четверичной системой земнопони и единорогов и шестеричной — пегасов. Новая система оказалась, вдобавок, удобнее для работы с крупными значениями, поэтому вытеснила старые буквально за одно поколение.

Впрочем, на практике чёрт оказался вовсе не так страшен, как земное извращение — шестнадцатеричная система счисления, в которую, за отсутствием символики и терминологии, пихали смесь арабских цифр с латинскими буквами, создавая тем самым малопонятную кашу. Давно сформировавшаяся система пони имела и символы, и их названия, поэтому на деле оказалась не сильно страшнее старой-доброй земной десятичной.

Разумеется, уделил я внимание и магии — теоретической и практической. Снова спасибо Твайлайт за помощь с разъяснением непонятных мест… Из теории узнал, что такое эти, упомянутые экванологом — не к ночи будь она помянута — «мировые заклинания» или, иначе — более пафосно — «Законы Мира». Правда, что именно это такое и как работает — пони и сами понимали слабо: всё это было, скорее, устоявшейся теорией, объясняющей ряд моментов, но никем толком не доказанной. Суть в том, что это — некие эффекты, воздействием напоминающие довольно сложную магию, но не понятно за счёт кого и почему работающие. К ним относился «покров», действующий на все разумные и полуразумные виды на Эквусе. Помимо него, я с немалым удивлением обнаружил, что в эту категорию выделяется возможность полёта у пони, драконов, грифонов и многих других существ. Вроде как, сами по себе они летать не должны, но некая магия позволяет им это делать. Относился сюда и копытокинез, хотя, насколько я сумел понять из довольно путаных объяснений, не все были с этим согласны — мол, работает он только у разумных, а Законы Мира должны действовать, по крайней мере, и на не совсем разумных тоже… Или что-то такое, если я хоть что-то правильно понял и не окончательно в этом запутался… В общем, загрузила меня теория…

Ну, а на практике, я, наконец, понял, как телекинезом работать с ненаблюдаемыми объектами. Получалось пока отвратительно, но стягивать гриву в банальный хвост Твайлайт смогла меня научить. Кроме телекинеза я начал пробовать разобраться в создании магических силовых полей, но в этом направлении всё пока было совсем плохо: не хватало ни знаний и умения применять магию, ни, что хуже, силы и контроля. К нашему общему сожалению, с этим Твай помочь толком уже не могла.

Да, Твайлайт… Съехать от неё и поселиться в отеле, как я планировал изначально, так и не удалось: меня в основной массе всё ещё боялись до ужаса и, как назло, все хозяева гостиниц, коих в небольшом городке было всего три, оказались именно из этой самой основной массы и избегали моего внимания всеми правдами и неправдами. За первой из них, пегаской, ударившейся в натуральную панику при попытках поговорить с ней, я просто не угнался. Вторую, единорожку — так и не смог найти: то ли кьютимарка у неё про невидимость, то ли погреб достаточно глубокий и с хорошим запасом еды… В общем, её контора, когда бы я ни пришёл, неизменно оказывалась закрыта на выходные, учёт, технический день, карантин и тому подобное. Третий же понь, видимо, прознав про мои поиски, оперативно смотал удочки: закрыл заведение на две недели и свалил, как я слышал, в Ванхувер, в гости к родне. Так что пришлось остаться в библиотеке и дальше спать там на полу, куда я перебрался с той ужасной койки на вторую ночь. Не верх удобства, конечно, однако всё же лучше, чем низкая, узкая и короткая скрипучая кровать. В общем, план «жить одному» провалился… Как, кстати, и идея с подарком для Флаттершай — ювелир тоже оказалась из пугливых, зараза…

Вместе с мыслью о пегаске вспомнился и давешний визит на рынок, после которого я заходил к Флатти. Да-а, замечательный вышел денёк…

Помнится, уже на обратном пути я тогда наткнулся на Эпплджек: та, услыхав от кого-то, что «эта злодейка опять натворила чего-то на рынке», выяснила, что я направился к Флаттершай — с её бездыханным телом на спине — и рванула разбираться. По счастью, фермерша, в отличие от своей радужногривой закадычной подруги, умела сначала думать и только потом — делать. По крайней мере, она не полезла в драку с ходу, потребовав для начала обьяснений, пусть и в весьма резкой форме. Достаточно резкой, чтобы возникло желание дать ей в рыло, но не настолько, чтобы это желание превратилось в действие. Мило пообщавшись с упёртой земнопонькой, мы, недовольные друг другом, расстались: она двинула к Флаттершай, проверять мои слова, а я — к Твайлайт, поесть и поспать.

Не дошёл, встретив саму Твайлайт, а также Пинки, Рарити и Спайка на полпути. Те — вот неожиданность — тоже искали меня и тоже из-за произошедшего на рынке. Продавца бедного им всем жалко было, видите ли… Нашли, тоже, кого жалеть!

…

— Найтмер, но это неправильно! — воскликнула белая единорожка. — Ты же, практически, ограбила его! Всего один бит!

— Торг есть торг, — флегматично повёл крылом я. — Ему была предложена цена в одну монету и задан вопрос, есть ли у него возражения. Возражений не было, значит, цена устраивала. Всё.

— Ну да, ещё бы, она не устроила… — буркнула Твайлайт. — Ты его перепугала до заикания, как бы он осмелился возразить?

— То, что он чего-то там не осмелился — исключительно его проблемы, — раздражённо отмахнулся я. — В конце концов, Флаттершай ему вот тоже не осмеливалась цену ниже назвать — за неё хоть кто-то вступился? Нет! Не может — её проблемы, правда? Пусть и дальше платит за свою робость больше — всем всё равно! А она ведь там, на рынке, наверняка не раз в месяц появлялась — и её каждый раз обдирали! Если вы, её давние подруги, не хотите помочь — тогда я помогу! Уж как умею! Смотреть, как моя спасительница платит двенадцать монет за то, что стоит две-три, я не собираюсь!

— ДВЕНАДЦАТЬ?! — хором изумились Пинки и Твайлайт, а Рарити от негодования вообще не смогла подобрать слов.

— Ну и скряга… — высказался даже Спайк, который после встречи со мной шёл, словно воды в рот набрав.

— Когда ты сказала, что он цену завышал, я подумала четыре-пять, ну шесть… Но двенадцать? — покачала головой Твай. — Это даже для весьма дорогого Кантерлота, мягко говоря, перебор…

— Как у этого подлеца вообще хватило наглости поступать так низко? — наконец, облачила своё возмущение в слова Рарити. — Бедная Флаттершай! Она нам никогда и не говорила ничего! Ох… Как я могла этого не замечать?.. — понурилась белая единорожка. — Но ведь… Когда я ходила с ней на рынок — ей никто цены не задирал…

— Прости нас, Найт! Мы правда-правда ничего не знали! А Флатти молчала… Как всегда, — вздохнула Пинки.

— Ничего. Полагаю, больше он таких вольностей себе позволять не решится, — мрачно улыбнулся я.

— Я понимаю, почему ты так поступила, но… Неужели нельзя было обойтись без всяких страшных угроз? — не смогла удержаться от нравоучений ученица принцессы.

— Можно было не размениваться на слова и начать ломать ноги сразу, — хохотнул я.

— Не надо так шутить, пожалуйста! — с опаской взглянула на меня Рарити, которую молчаливо поддержали остальные.

— А кто сказал, что я шучу? — внимательно посмотрел я на модельершу. — Кто тронет Флаттершай — того потом трону я. Так трону, что костей не соберёт!

…

В общем, побеседовали… Они даже извинились за то, что заподозрили меня во всяком нехорошем, хотя я и не понял, зачем. Обвинениями голословными никто на этот раз не бросался, обсудили всё вполне спокойно, разобрались.

Пинки также извинилась за то, что ушла за тортиком и пропала с концами, преподнеся в качестве извинений коробку пончиков, милостиво мной принятых и потом с большим удовольствием съеденных.

На том, в общем-то, и расстались: мы с Твайкой и её помощником двинулись к библиотеке, а Пинки и Рарити разошлись по домам.

И, напоследок, Рарити таки пригласила меня в спа, куда мы с ней вчера и сходили.

Ф-фух, закончили! Я встряхнулся всем телом и неторопливо прошёлся туда-сюда, восстанавливая дыхание и, уже в который раз, просто получая удовольствие от прохладной травы под копытами. Завершив круг, я остановился, повернувшись в сторону озера. Размялись! Теперь приступим к основной программе: к полётам!

…

— А-а-а! Б!..

Плюх!

Я торопливо выгреб на поверхность и ошалело огляделся, пытаясь понять, в какую сторону плыть. Ещё и правое ухо не успел прижать к голове — набрал в него воды. А вытряхивать её из стоячих кверху ушек — та ещё задача…

Проклятье, нормально же шёл! Ну, более-менее нормально… А на повороте порыв ветра слева — и привет, не удержался. Зараза, а! Летать могу только по прямой и при полном штиле! А как условия меняются — особенно, если резко меняются, — начинаются все эти «плюх», «бух» и «бултых»! Хорошо было, когда Тия страховала…

Я, наконец выгребя на мелководье, нащупал ногами дно и устало побрёл к берегу, недовольно отфыркиваясь и тряся головой в бесплодных попытках избавиться от воды в ухе. Шею и лицо облепила мокрая растрёпанная грива — резинка, стягивающая её в хвост, утонула при очередном приводнении ещё где-то пару часов назад. Не уверен, что я так научусь летать, зато, определённо, научусь плавать! По крайней мере, получается уже заметно лучше, чем вчера.

Резко отряхнулся, выбравшись из воды — светлый окружающий песок украсился многочисленными тёмными крапинками. Взобравшись выше, я обессиленно плюхнулся на траву, впрочем, не забыв расправить крылья. Теперь, пока хоть маленько не обсохнут, никуда я не полечу: вымокшие насквозь перья весили столько, что казались металлическими.

Устал что-то, ёлки… Сколько я тут бултыхаюсь уже? Кажется, что часов пять, не меньше… Не-е, всё, пожалуй, хватит с меня на сегодня. Обсохну — и возвращаюсь. Тем более ещё и жрать охота — мочи нет: то, что предусмотрительно принёс с собой — давно съедено…

Я перевернулся на спину и, чтобы избавиться от воды в ухе, попытался сделать стойку на крыльях — местные пегасы умели и такое. Однако, устало ноющие конечности держать отказались, и я, к своему жгучему негодованию, ткнулся рогом в землю.

— Бляха! — мрачно прокомментировал я измазанный землёй кончик рога с ярко выделяющимся на нём прилипшим куском травинки. Да эти тонкие завитки только щёткой промываются! И воду из уха так и не вытряхнул…

Следующий десяток минут я провёл сначала по брюхо в воде, пытаясь отмыть рог в озере, а затем — остервенело мотая башкой, силясь вернуть себе всю полноту слуха. К счастью, эти попытки всё-таки дали результат и я, радостно подвигав вновь нормально слышащим ухом, принялся собираться в обратный путь.

…

И всё-таки летать, даже так фигово, как я сейчас — это невыразимо здорово! Не припоминаю за собой ранее такого энтузиазма в освоении чего-либо: что-то изучал более охотно, что-то — откровенно через силу, но сейчас, топая в сторону библиотеки, я уже не мог дождаться следующего дня, когда, отдохнув за ночь, вновь приду на берег озера, чтобы расправить крылья и с короткого разбега оторваться от земли! Ну и что, что закончится этот полёт всего через минуту-другую в воде! Это — пока, но рано или поздно я полечу как следует! Через тернии — к звёздам!

Я, довольно зажмурившись, улыбнулся своим восторженным мыслям во всю пасть, краем сознания отметив чей-то вскрик и торопливо удаляющийся топот. Впрочем, неизвестная кобылка своей реакцией лишь сделала мою улыбку ещё шире.

…

— Здравствуйте, Лунная Пони! — выдернул меня из размышлений смутно знакомый голос.

Я удивлённо обернулся в его сторону, обнаружив там приветливо машущую мне Скуталу. Э-эм, не понял… Это в честь чего она?

После больницы мы с ней пересекались ещё пару раз на улице — и не сказать, что её поведение радикально отличалось от остальных прохожих. Заметно было, что она ко мне относится без особо сильного страха и даже здоровается мельком, но и к общению пегасёнка, скажем так, не стремилась. А тут такое громкое, выразительное приветствие, словно напоказ…

Ну конечно! Напоказ! Я быстро осмотрелся, выделив взглядом ещё трёх жеребят: белую единорожку чуть поодаль от Скут и пару земнопонек — серую и розовую, с небольшой диадемой на голове. А вернее — тиарой, в честь которой и названа.

Что, мелкая, решила показать своим врагам могущественного и непобедимого союзника в моём лице? Молодец! Не факт, что поможет, но идея неплоха. Подыграть нужно, обязательно.

— А-а, привет, Скуталу! — махнул крылом я в ответ и повернул в сторону пегасёнки. — Как твои дела?

— Э-э… Н-нормально, мисс! — на мгновение растерялась та, явно не ожидавшая такой моей реакции, но быстро сориентировалась.

— Опять ты «мисскаешь»! — громко изобразил недовольство я. — Найтмер Мун или просто Найтмер, сколько тебе напоминать?

— Ой… Извините, Найтмер Мун! Постараюсь больше не путаться!

Я подошёл к жеребёнке и протянул той копыто. Она, помедлив секунду, нерешительно ткнула в него своим.

— А… А вы откуда идёте? — решилась спросить Скут, стараясь поддерживать для сторонних наблюдателей видимость непринуждённого разговора.

— С озера, — махнул я крылом в направлении водоёма. — Вода сегодня замечательная.

— М-м… И, это… Как ваше здоровье? — уже тихо, между нами, решилась поинтересоваться маленькая пегаска.

— Ушиб почти полностью сошёл, летать разрешили, так что более-менее нормально.

— Вы… Вы на меня не сердитесь? — смущённо поковыряла землю копытцем жеребёнка.

— Да нет, — одними губами улыбнулся я и добавил уже во всеуслышание: — Но про твоё обещание я помню! И жду от тебя обильного жертвоприношения на Ночь Кошмаров! Не забудь! — подмигнул я растерянной пегасёнке. — Два ведра. С горкой! — уже тихо пояснил свою мысль я.

— Конечно! — просияла та. — Не забуду!

Я бегло обозрел окрестности. Та-ак, похоже, зрители оценили наш со Скут небольшой спектакль: ни единорожки, ни земнопонек — вообще никого. Что-то… Мы точно не перестарались, а?

— Ой, а где Свити? — тоже осмотрелась юная пони.

— Хотела нас познакомить? — скосил я глаза на собеседницу.

— Э-эм… Наверное… Почему бы и нет? — немного замешкалась всё ещё озирающаяся по сторонам жеребёнка. — Свити! Свити Белль! — позвала она.

— Сдаётся, твоя подруга от меня оказалась не в восторге, — хмыкнул я. — План хороший был, но смотри, аккуратнее: запишут в мои ярые последовательницы — рискуешь остаться не только без врагов, но и без друзей.

— Какой план? — попыталась изобразить удивление Скуталу.

— Показать недругам, что водишь знакомство с Лунной Пони. А иначе зачем бы ты стала со мной так демонстративно здороваться?

— Что, так заметно было, да? — приуныла пегасёнка. — Простите, я…

— Да всё нормально, — отмахнулся я от извинений. — Говорю же — неплохой план. Только смотри, чтобы издержки не перевесили выгоду.

— Если эти задаваки высокомерные, наконец, отвяжутся — не перевесят, — убеждённо ответила Скут. — А Свити, думаю, меня поймёт, когда я всё ей расскажу и познакомлю её с вами.

— Что ж, может быть. Ладно, удачи тебе, — протянул я копыто маленькой пони, которая, на этот раз — незамедлительно, ткнула в него своим.

— Спасибо вам, Найтмер Мун! До свидания! — попрощалась кобылка. — И это… И совсем вы не злая, как про вас на уроках рассказывали! — чуть помедлив, добавила она.

— Уверена? — пристально взглянул я на жеребёнку. Та кивнула, рефлекторно отступив на шаг. — В любом случае, спасибо на добром слове, Скуталу. До свидания.

Развернувшись, я направился обратно к дороге. «Не злая», хех… Просто злая не ко всем подряд, Скут.

— Свити, ты где? Свити Белль! — раздалось у меня за спиной: пегасёнка пыталась найти сбежавшую от меня свою подругу-единорожку.

Нет, всё-таки понравилась мне эта поняша. Находчивая, не из робких. Надеюсь, знакомство со мной не пойдёт ей во вред…

Улыбнувшись и покачав головой своим мыслям, я продолжил путь к библиотеке. Сейчас поем, отдохну… Хороший всё-таки сегодня день!

21. Приглашение, от которого нельзя отказаться

Хрусть!

— Да проклятая ты дрянь!!! — я, уже с откровенной ненавистью, сжал сломавшееся перо телекинезом, мгновенно размалывая его в труху. Твайлайт, и так давно старающаяся быть как можно незаметнее, опасливо отодвинулась от меня ещё на полшага.

— Достало!!! — я резко сдёрнул со стола лист бумаги и, посмотрев на расплывшуюся по нему безобразную чернильную кляксу, безжалостно смял его и отправил в мусорницу следом за останками пера, к уже внушительной кучке таких же. — Твайлайт, карандаш! И ещё бумагу!

— К-карандаш? — нервно переспросила библиотекарша. — Но… Нет, ими не пишут письма! Так не принято!

Я, медленно повернув голову, уставился на единорожку. Какая мне, пофиг, разница, принято там или нет, лошадь ты неразумная?! Тебе сказали: «карандаш»! Тащи и не выдумывай тут всякую чушь!

— Не… волнует! — раздражённо процедил я. — Карандаш! Немедленно! — припечатал, в упор взглянув на стушевавшуюся единорожку.

— Л-ладно, х-хорошо, сейчас, — тихо выдавила она и поспешила заняться поисками.

Удивительно, насколько порой могут вывести из себя простые неурядицы, если их слишком много и они, по идее, вообще не должны возникать!

А началось всё тихо-мирно, с моего возвращения в библиотеку, где помимо еды и отдыха меня дожидалось письмо от принцессы Селестии. Та приглашала на днях наведаться к ней в гости, в Кантерлот. Зачем — не уточняла, лишь интересовалась, когда прислать колесницу, что доставит меня в столицу. Такой вот неожиданный вызов «на ковёр», как по мне, ничего хорошего предвещать не мог. Решив, что вопрос про «когда прислать», скорее, риторический, как дань вежливости, я счёл за лучшее не тянуть и показаться принцессе уже завтра, тем более, особых планов на следующий день всё равно пока не было. Теперь и непонятно, понадобятся ли вообще все эти планы…

Дело оставалось за малым — написать краткий ответ. Вот на этом «малом» всё и встало. Может, сыграло свою роль волнение, может — ещё что-то, но мои и без того аховые навыки в письме сейчас пробили дно и превратились в отрицательную величину. А тут ещё эта заучка лавандовая лезла под руку… под рог, блин, со своими сверхценными указаниями: «ты не кому попало пишешь, а САМОЙ! Строчки ровнее! Буквы аккуратнее! Титулование в шапке не полное!» Ну и, в конце концов, она, ожидаемо, преуспела: довела меня до белого каления. И последние мои попытки изобразить нечто читаемое сидела тихо и старалась лишний раз не попадаться на глаза…

Вернувшаяся через пару минут единорожка молча опустила передо мной чистый лист и простой карандаш, и отошла в сторону, бросив на меня хмурый взгляд.

— Спасибо, — на автомате отреагировал я, подхватывая карандаш и занося его над бумагой. Ненадолго задумался над формулировкой: красивости и расшаркивания — нафиг, «привет» мы друг другу и при встрече скажем. Она спросила, когда телегу подогнать — вот на это и нужно ответить, больше ничего.

«Ожидаю колесницы твоей к завтрему, к часу одиннадцатому утра, на том холме, где и в прежний раз.

Найтмер.»

Вот, другое дело! «Не принято», блин… Перья, в плане удобства, никакого сравнения с карандашом не выдерживали. Да, кое-где было заметно, как грифель на бумагу выкрошился — не уследил-таки за нажимом — однако, всё, что нужно, было написано, и написано, в кои-то веки, с первого раза. Буквы, правда, красотой не отличались, а строчки к концу немного сползали вниз. Да и стиль получился сильно «под старину» — плохо пока рублю в современной грамматике. Читать её ещё получается, с горем пополам, а вот самому предложения составлять… Я поморщился. Ладно, с пивом — потянет, научусь ещё.

— Отправляй, — сложив лист вчетверо и копытом почти доведя до остроты места сгиба, я протянул его мрачной Твайке. Та, молча подхватив письмо, направилась в сторону кухни, где сейчас хозяйничал Спайк.

Я выбрался из-за стола, чувствуя, как приятно распрямляются затёкшие от долгого сидения в одной позе мышцы и бросил взгляд вслед единорожке.

— Твайлайт, слушай…

Она, не обернувшись, остановилась, направив в мою сторону левое ухо.

— Это… Прости, что сорвалась, — несколько неуклюже извинился я. Балда, блин. Нет бы сразу её тормознуть со всеми этими ценными указаниями — терпел, сцепив зубы, пока этот её снисходительный тон не раздраконил меня окончательно. Нехорошо вышло.

Твай, постояв ещё пару секунд, молча двинулась дальше, не удостоив меня никакой реакции. Обиделась.

Проклятье. А этот день так хорошо начинался…

Небо раздражало своей яркостью, голубизной и мелкими, низко висящими облаками, сегодня казавшимися особенно ненастоящими и несерьёзными, а нарисованное солнце, неподвижно висящее на небосклоне, неприятно било по глазам.

Хотелось… Не знаю, блин, чего хотелось! Ничего не хотелось — всё безмерно раздражало и выводило из себя. Особенно все эти плюшевые лошади с неестественными мордами, попадавшиеся по пути!

Такой хороший вчерашний день не только плохо закончился сам, но и притащил следом ночь, которая была ещё хуже.

Приснился дом.

А точнее — дача, на которой мы работали и, затем, отдыхали вместе с родителями.

И то, что это были именно они я смог понять лишь по косвенным признакам! Мне кажется, что во сне я всё-таки видел лица, слышал голоса… Но после пробуждения в памяти остались лишь мамина голубая куртка со свежим пятном краски на рукаве, папины старые классические туфли, диковинно сочетающиеся с рабочим комбинезоном, да треск пламени в мангале, на котором после тяжёлого дня мы вместе жарили шашлыки… И бездонное небо, расцвеченное дивным закатом, на который с юга медленно наползали тяжёлые, бесконечные грозовые тучи, готовящиеся ночью пролиться на наш домик сплошной стеной воды.

Это всё было таким настоящим, завораживающим…

А проснулся я утром в этой долбанной Эквестрии! С её плоским небом, нарисованными облаками и… тупыми лошадьми, которые неторопливо прутся посреди узкой улицы не обращая внимания ни на что вокруг!

Какая-то белая кобыла, с неестественно-синими гривой и хвостом, медленно топала прямо передо мной, полностью забив на мир вокруг, и ритмично качала головой. Другие пони, при виде меня прижавшиеся к стенам и заборам, провожали её напряжёнными взглядами. Я раздражённо отпихнул тормознутую клячу с середины дороги и, наконец-то, смог прибавить шаг.

— Эй, ты чт… А-а-а! — переросло возмущённое восклицание за спиной в испуганный вскрик.

Я, рефлекторно дёрнув ухом от резкого звука, поспешил выкинуть бестолковую лошадь из головы, возвратившись к невесёлым с самого утра мыслям.

И, разумеется, такое «замечательное» утро нельзя было провести в тишине и уединении: прибыть к Селестии я в письме обязался именно сегодня! Визит к начальству — это именно то, что мне сейчас так нужно, бляха!

Раздражённо хлеща себя хвостом по бокам и с трудом сдерживаясь, чтобы не рычать в голос, я миновал крайние домики и, наконец, покинул Понивилль, направившись к уже знакомому холму неподалёку.

Колесницу ждать не пришлось: она уже стояла на холме вместе с парой пегасов-стражников. Отрывисто кивнув жеребцам, проводившим меня настороженными и опасливыми взглядами, я молча влез в повозку. Пони, переглянувшись, так же молча впряглись и, взяв короткий разбег, оторвали колесницу от земли, попутно вызвав у меня очередную вспышку раздражения неестественностью происходящего.

Проклятый сон! Вот на кой мне нужны теперь эти рвущие душу воспоминания?! Назад пути нет, так к чему бередить рану? С-сука, как же гадко и тошно на душе, а…

И это, цвета детской неожиданности, чучело крылатое, что справа в упряжке, оглядывается ещё постоянно на меня… Бесит, скотина!

В очередной раз обернувшийся пегас вздрогнул, наткнувшись на мой пристальный взгляд. Колесницу слегка тряхнуло.

— Хватит уже пялиться! На дорогу смотри! Не дрова везёшь! — повысив голос, зло рявкнул я. Пегас поспешно отвернулся, изобразив полное сосредоточение на полёте и, заодно, удостоившись косого взгляда напарника.

Чтобы отделаться от тяжёлых мыслей, я постарался переключиться на что-нибудь другое.

Интересно, зачем меня вызвала Селестия? Письмо было вполне в её стиле — этакое мягкое приглашение и никакой конкретики, в честь чего вдруг оно. Учитывая же отсутствие очевидных поводов, о которых нельзя было бы сообщить в письме… В общем, полагаю, причина вызова едва ли меня порадует. Замечательно. Как только про этот день подумаешь, что он — хуже некуда, так сразу оказывается, что это просто ты не всё о нём знаешь… Настроение, и без того откровенно хреновое, поползло ещё ниже.

Когда колесница, наконец, пошла на посадку, расположение духа у меня было совершенно отвратительное.

…

— Лейтенант Рейдж Файер, — отрывисто представилась ярко-красная кобыла-земнопони с гривой и хвостом цвета пламени, когда я сошёл с приземлившейся и замершей после краткого пробега колесницы. Багровые глаза пони недобро и безо всякого страха взирали на меня из-под офицерского шлема. — Следуйте за мной, — прозвучало это скорее как приказ, чем как просьба. Кобыла, не дожидаясь моей реакции, резко развернулась и направилась к воротам.

Подавив желание дать ей чем-нибудь тяжёлым по загривку, двинулся следом.

По коридорам дворца шли молча. Кобыла впереди раздражала своим вырвиглазным цветом, топотом накопытников по камню пола, едва слышным поскрипыванием какого-то сочленения на доспехе, изредка кидаемыми на меня взглядами — всем! Хорошо хоть молчала: её высокий, вгрызающийся прямо в мозг, голос, похожий на визг циркулярки по металлу, я бы уже точно не выдержал…

Я отвёл взгляд от пони, и постарался хоть немного успокоиться, рассматривая окружение. Игрушечная там Тия меня ждёт или нет, но сорваться и наговорить — а то и наделать — глупостей — это сейчас явно лишнее.

Чего, в конце концов, такого плохого в этом мире?

Да то, что он — не мой родной мир, бляха! Тут всё неправильно! Закатов и рассветов нет, небо плоское, облака игрушечные, жители плюшевые и несерьёзные! Не бывает тут облаков, уходящих вверх на километры, а ширящихся — на десятки километров, не бывает перистых облаков где-то в вышине, не бывает гигантских туч, закрывающих небо от горизонта до горизонта, будто свинцовая крышка. Ну и сами пони под стать эквестрийскому игрушечному небу. Яркие цвета, громадные глаза, маленькие крылья, тупые рога…

Нарисованный мир.

Нереальный.

Ненастоящий.

В котором любят, дружат, ненавидят и страдают по-настоящему.

Ну и хрен ли мне с того? Домой хочу…

Я с усилием выдохнул сквозь зубы.

Нет у меня больше дома. Могу, разве что, попробовать построить новый здесь, в Эквестрии…

И всё же…

— Её Высочество принцесса Селестия ожидает вас в саду, — выдернул меня из мыслей резкий голос моей сопровождающей. Рейдж отрывисто кивнула на двустворчатую дверь и, развернувшись, молча двинулась дальше по коридору.

Я машинально проводил её долгим взглядом. Очнувшись и тряхнув головой, когда пони скрылась за поворотом, я открыл двери и вышел на высокое крыльцо, ведущее в уже знакомый сад с беседкой и травяными дорожками.

Принцесса обнаружилась здесь же: белая аликорна, стоящая на небольшой полянке, пристально смотрела, кажется, прямо на солнце.

Я спустился с крыльца и замер чуть поодаль, ожидая её реакции. Мыслей, с чего начать диалог, у меня так и не появилось, настроение, как и с утра, было совершенно гадкое… Желание вообще о чём-либо разговаривать с кем бы то ни было отсутствовало напрочь. Напиться хотелось, откровенно говоря…

— Здравствуй, Найтмер, — спустя несколько секунд повернулась ко мне принцесса.

Выглядела она совершенно не по ситуации приветливой и спокойной. Почему-то это только сильнее раздражало.

— Приветствую, — односложно отозвался я, натянув на лицо максимально ровное выражение.

— Как прошёл полёт в Кантерлот? — продолжила всё с той же улыбкой ходить вокруг да около принцесса.

— Нормально.

К чему эти вопросы, ну? Говори сразу, что надо, не парь мне мозги!

— Хм… — чуть нахмурилась Селестия на мой очередной дежурный ответ. — Как твои дела в целом? Как тебе пришёлся Понивилль?

— Осваиваюсь. Более-менее.

Зараза, да перестань ты уже тянуть время!!! К чему вся эта пустопорожняя болтовня?!

Прикрываю глаза и делаю несколько глубоких вдохов, пытаясь успокоиться.

— Всё в порядке?

Виртуоз. Столько беспокойства и чуткости в голосе… Зачем ей это надо?

— Вполне. Может, скажешь уже, зачем я тебе здесь понадобилась?

— Найтмер, — смерила меня укоризненным взглядом принцесса. — Я же вижу, что тебя что-то гнетёт. Расскажи, что случилось. Возможно, я сумею помочь?

— Надо оно тебе… — раздражённо отмахнулся я. — Просто… Просто настроение мерзейшее. Разговоры разговаривать нет ни малейшего желания. Давай к делу уже, если можно.

— Я лишь хотела поддержать тебя. Настроение не бывает плохим без причины. Впрочем, раз ты пока не хочешь об этом говорить — не стану навязываться, — вздохнула аликорна.

Вот обязательно ей было так это сказать, чтобы я себя полной скотиной почувствовал, а?

— Что же до причины моего письма… — прервала краткую, но весьма неуютную паузу Селестия. — К сожалению, она далека от приятной и для тебя, и для меня.

Я обратил нетерпеливый взгляд на снова замолчавшую принцессу. Та, задумчиво посмотрев на солнце несколько секунд, — даже не прищурилась! — повернулась и пристально посмотрела мне прямо в глаза.

От заданного Селестией в следующую секунду вопроса я вздрогнул.

Она знает.

Сердце пропустило удар.

А что дальше? Запаситесь терпением, друзья :) В третьей части, которую я пишу сейчас, ответы на этот и некоторые другие вопросы обязательно будут.

Когда будет третья часть? Я, как обычно, поостерегусь называть сроки. Будет, когда допишу и мы с Лягушонком доведём её до должной кондиции вычиткой и правками.

Пока же, чтобы скрасить ожидание, можете обратить внимание на свежий арт от Dt-y17 к 16 главе:
"Медицинский осмотр" и поучаствовать в флейме на Табуне, который там вызвал этот арт: поучаствовать))

Также можете почитать другие мои фанфики по МЛП:

Подвал

Цена ошибки

Или прочесть одну милую историю, написанную моей соратницей Глухой Лягушонок:

Самозванка

22. Тьма

С наступающим 2021 годом всех, друзья! Здоровья, радости и пусть наступающий год будет лучше уходящего! С праздником!

Ну и рад, наконец, представить вашему вниманию плоды нашего с Лягушонком долгого и непростого труда: 3 часть "Лишней"!

Да-а, пожалуй, обе предыдущих части вместе взятые писались проще, чем одна эта... В процессе у меня неоднократно умерла муза, умерла видеокарта и чуть не умер я сам (От модной современной болезни) — в общем, было весело) К сожалению, по совокупности всего этого часть вышла на месяц позже, чем планировал, и на главу короче: глава будет выложена сразу по готовности и на данный момент написана примерно на треть.

Ну а пока — рад видеть всех вас тут! Приятного прочтения!) Завтра порадую ещё главой, а потом перейду на стандартный график — через день. И да, буду очень рад обстоятельным и подробным отзывам :)

Луна проснулась от гадкого ощущения затёкших крыльев. Разлепив глаза, принцесса ночи с удивлением и недоумением обнаружила себя лежащей на каменном полу. Она попыталась раскрыть затёкшие конечности, но этому, неожиданно, что-то помешало… Аликорна оглянулась на своё тело и застыла от изумления и мимолётного страха: крылья были прижаты к телу широким металлическим обручем, не позволяющим им раскрыться.

— Что… Что происходит? — сиплым со сна голосом проронила Луна, озираясь вокруг.

Увиденное немедленно сбросило с аликорны остатки сна: вокруг царил полумрак едва разгоняемый парой коптящих факелов в стороне, сама же она лежала на грязном каменном полу, а вокруг возвышались толстые прутья тюремной решётки.

Терзаемая недоумением и дурным предчувствием, принцесса попробовала зажечь светлячок, чтобы получше осмотреться, но ничего не произошло. Магия не отзывалась.

Вот теперь ей стало страшно по-настоящему. Луна вскочила на ноги — и едва не упала: передняя пара была скована между собой короткой цепью. Со всё возрастающим ужасом, севшая на задние ноги аликорна нащупала стреноженными передними сначала ошейник на шее, а затем — широкое массивное кольцо на роге — подавитель магии.

— Что это… Почему?.. — принцесса судорожно сглотнула.

В висящей вокруг почти осязаемой тишине Луна слышала, как громко и часто стучит где-то в висках её сердце.

— Тут пони-будь есть? — позвала она, скорее, просто из желания разогнать эту давящую тишину. Голос эхом заметался под каменными сводами.

На миг пленнице показалось, что здесь нет никого и ничего, что она просто заперта и брошена здесь…

Подступающую панику отогнал заигравший на тёмных стенах тусклый бирюзовый отблеск чьей-то магии и ритмичный звук шагов. Принцесса облегчённо вздохнула. Появилась надежда, что пришедший сюда хотя бы объяснит всю эту, в высшей степени непонятную и пугающую, ситуацию.

Впрочем, когда через несколько бесконечных секунд неизвестная пони вышла из-за угла, у Луны сердце провалилось в копыта: из полумрака на неё внимательно посмотрели бирюзовые светящиеся глаза с узким вертикальным зрачком.

— Найтмер Мун… — еле слышно выдавила шокированная принцесса ночи.

Чёрная аликорна, лишённая своей привычной брони, практически полностью терялась в темноте, создавая жутковатое впечатление парящих в воздухе глаз и рога, на котором, едва разгоняя густую тьму вокруг владелицы, тускло светился небольшой магический светлячок.

— Очнулась, предательница? — холодно поинтересовалась та, подходя поближе к клетке.

Луна угрюмо уставилась в пол. После того, что она сделала с Найтмер на луне, глупо было бы рассчитывать на лучшее отношение. Хлёсткие слова той отозвались внутри мерзким и горьким осознанием, что у чёрной кобылицы действительно есть причина назвать её, принцессу Луну, именно так.

— Здравствуй, Найтмер, — подняв голову, тихо поздоровалась узница. Какой бы ни была сейчас тревожной и напряжённой ситуация, но она давала шанс, наконец, поговорить с той, что родилась из тёмной стороны самой Луны и… и умолять её о прощении, за ту чудовищную ошибку. — Ты здесь, чтобы поговорить со мной?

— Говорить с тобой и раньше не имело никакого смысла, а уж после всего произошедшего… Нет, — покачала головой обладательница змеиных глаз, — чтобы казнить тебя, — невозмутимо закончила она.

— К-казнить?! — воскликнула принцесса ночи, одним движением вскочив и отпрянув от решётки.

По её телу прокатилась дрожь. Мысли о разговоре были моментально забыты. В голове не укладывалось… Впрочем, стоило ли ждать от Найтмер Мун иного? Но… Как она сумела похитить её, Луну, из Кантерлота?

— Или, скажешь, не за что? — склонила голову набок та. — После того, что ты сделала… Я постараюсь, чтобы твоя смерть была столь же жалкой, сколь твоя бесполезная жизнь!

— Сестра не бросит меня в беде, чудовище! — упрямо поджала губы Луна. — Она придёт за мной, а ты снова отправишься на луну за то, что посмела пленить меня! — принцесса ночи смерила свою противницу тяжёлым взглядом. Тие не следовало доверять этому монстру! Похоже, та лишь притворялась, выжидая удобного момента для нападения. И, когда он настал, решила начать с мести.

— Никто тебя не спасёт, жалкая изменница! — нехорошо прищурилась та в ответ. — Селестия прекрасно знает, что ты здесь и скоро умрёшь. И она ничего не станет делать, чтобы помочь тебе, — понизив голос, почти прошептала Найтмер Мун и зловеще улыбнулась.

— Ты лжёшь! — вскинулась Луна. Но внутри у неё всё же на мгновение похолодело от промелькнувшей мысли, что её пленительница могла и не врать. — Тия никогда и ни за что так не поступила бы!

Чёрная аликорна лишь усмехнулась в ответ, скользнув по принцессе ночи взглядом, в котором читались удовлетворение и лёгкая брезгливость.

Луна, в свою очередь, улыбнулась, услышав приближающиеся негромкие шаги и завидев за спиной Найтмер золотистый свет магии своей сестры, играющий на каменных стенах: его тёплый солнечный оттенок она узнала бы из тысяч похожих.

Чёрная аликорна, проследив за взглядом пленницы, обернулась, а спустя ещё несколько секунд, в помещение вошла принцесса Селестия, освещающая себе путь магическим светом.

— Сестра, ты здесь! — с невероятным облегчением воскликнула Луна.

— Ваше Высочество, — спокойно обозначила поклон Найтмер.

— Найтмер Мун, — кивком ответила той солнечная принцесса, не удостоив свою младшую сестру даже взгляда.

Что-то явно было не так. Пленная аликорна вздрогнула, вновь подумав о том, что её тёмное отражение могло и не солгать насчёт сестры.

— Всё готово. Казнь завтра, на рассвете, если вы не пожелаете провести её в иное время, — доложила чёрная аликорна. — Зашли попрощаться? — после краткой паузы безучастно осведомилась она.

— Да, почти, — кивнула Селестия. — Хочу посмотреть в глаза предательнице, сотворившей всё это, — многозначительно кивнула она в сторону, откуда пришла. — Эквестрия теперь долго не забудет её поступка.

— К-какого поступка? О чём ты, сестра? — Луна затравленно посмотрела на принцессу солнца, едва сдерживая слёзы после её слов.

— Какого поступка?! И после случившегося у тебя ещё хватает наглости делать вид, что ничего не произошло, чудовище?! Не смей называть меня сестрой! Я знать тебя больше не хочу! — негромко процедила та, пронзив синюю аликорну яростным ледяным взглядом исподлобья.

Младшая принцесса дёрнулась, как от удара, и безвольно осела на грязный пол — ноги отказались держать её.

Нет-нет-нет, это… Это всё неправда! Тут какая-то ошибка! Тия не могла… Она просто… Просто запуталась в выводах, да! Что-то случилось, какая-то улика показала на неё, Луну, и сестра сделала из этой улики неверный вывод! Она просто ошиблась!

— Я ошиблась лишь в том, что доверилась тебе! — тем же ледяным голосом процедила принцесса дня: младшая аликорна сама не заметила, как произнесла последние слова вслух.

— Ч-что произошло, Тия? Я правда не помню, клянусь! Скажи мне! Пожалуйста! — Луна неотрывно смотрела на белую кобылицу, безразлично взирающую словно бы сквозь неё. Из глаз узницы сами собой катились слёзы.

— Правда, не помнишь? — равнодушно бросила Селестия, не меняя ни позы, ни выражения лица.

— Правда! Я ничего не понимаю и ничего не могу вспомнить! Тия, прошу тебя…

— Хм… — смерила Луну взглядом принцесса солнца и повернулась к чёрной кобылице, всё это время молча наблюдавшей за происходящим. — Найтмер, я передумала. Ступай наверх и отмени подготовку к казни.

— Но… — удивлённо взглянула та на белую аликорну.

— Ступай! — с нажимом повторила Селестия.

— Э-э… Да, Ваше Высочество, — несколько замявшись, всё же ответила Найтмер Мун и, недовольно покачав головой, двинулась к выходу.

Луна неуклюже смахнула слёзы скованными передними ногами. Что бы ни случилось, но, похоже, её ситуация всё-таки была не безнадёжна.

— Так значит, ты не помнишь, что натворила? — проводив взглядом Найтмер, повернулась Тия к принцессе ночи. Голос белой аликорны по-прежнему был сух и холоден.

— Нет, не помню, — кивнула та, с надеждой взглянув на сестру: теперь-то появился шанс разобраться в происходящем, доказать Селли, что всё это — ужасное недоразумение, какая-то ошибка!

— Совсем ничего? — тем же бесстрастным, немного пугающим тоном уточнила принцесса дня.

— Совсем.

— Жаль, — каким-то надтреснутым голосом проронила Тия. Она отвернулась от клетки и, подойдя к одному из двух горящих факелов на стене, устремила взгляд в его пламя. — Но ничего, я знаю, как помочь тебе вспомнить, — вновь вернулась к сухому ледяному тону белая аликорна. Её рог вспыхнул, создавая вокруг факела пузырь магического щита. Луна заворожённо наблюдала, как медленно умирает пламя, оставшись без притока воздуха.

— Как? — оторвала взгляд от факела Луна, когда тот погас совсем. В этом поступке сестры было что-то пугающее.

Селестия промолчала, вместо этого подойдя ко второму, последнему горящему факелу и так же неторопливо задушив его пламя щитом. Единственным источником света остался светлячок на роге белой кобылицы. Луна пристально наблюдала за её действиями, стараясь избавиться от пронзительного ощущения тревоги.

— Ти, что ты делаешь? — не выдержала нервничающая принцесса ночи.

Та, проигнорировав вопрос, молча подошла к клетке. Луна вздрогнула, встретившись глазами с пустым взглядом сестры.

— Тия, расскажи мне, что случилось? — справилась со страхом синяя кобылица. — Мне нужно знать!

— Даже на краю собственной могилы ты юлишь и выворачиваешься! Утверждаешь, что, якобы, ничего не помнишь! — неожиданно зло бросила Селестия. Равнодушие в её глазах сменилось презрением.

— Но я… — оторопела Луна.

— Молчать! Хватит с меня твоей лжи! — повысила голос разгневанная принцесса. — В наказание за твоё злодеяние и эти жалкие попытки избежать ответственности за него, я оставлю тебя здесь одну, в полной тишине и темноте! Быть может, если тебя больше ничто не будет отвлекать, ты вспомнишь, что ты натворила, — с горькой иронией завершила приговор принцесса Селестия.

Луна смотрела на неё широко распахнутыми глазами и не могла вымолвить ни слова от сковавшего её ужаса. Белоснежная кобылица отвернулась и медленно двинулась к выходу.

— Тия… — севшим голосом, кое-как выдавила младшая аликорна.

— Прощай, Луна, — надтреснуто проронила та, остановившись и едва удержав себя от того, чтобы обернуться. — Прощай навсегда, — справившись с собой, уже громче произнесла Селестия и решительным шагом снова устремилась к выходу.

— Тия, стой! Я говорила тебе правду! — запаниковала Луна. — Не уходи! Пожалуйста!

Принцесса солнца повернула за угол коридора, погружая всё помещение во мрак — лишь отблески света на повороте ещё позволяли разглядеть хоть что-то.

— Тия! Не надо! Прошу тебя! Вернись! — Луна со страхом смотрела, как тускнеет свет на стенах коридора.

А вскоре и этот отблеск исчез, погружая подземелье и его пленницу в кромешный мрак.

— СЕСТРА, НЕ БРОСАЙ МЕНЯ! ПОЖАЛУЙСТА! УМОЛЯЮ! — отчаянно, срывая голос, закричала Луна вслед едва слышным шагам. По её лицу потоком струились слёзы, а сердце медленно стискивал дикий животный ужас.

Едва слышно лязгнула вдалеке дверь, отрезая звук шагов.

Луна осталась одна. До конца своих дней.

23. Догадка

— НЕ-Е-Е-ЕТ! — собственный крик ободрал горло, принцесса ночи распахнула глаза и, судорожно попытавшись вдохнуть, закашлялась. Сердце бухало в висках, отдавая болезненными вспышками в голову, по лицу текли слёзы, перехватывало дыхание.

— Это… Был сон? — сипло выдохнула Луна, всё ещё пытавшаяся прийти в себя.

Шею неприятно холодила налипшая на неё влажная грива, саднило горло, болела голова. Поперёк тела, неудобно прижимая затёкшие крылья, намоталось превратившееся в мокрую тряпку одеяло, передние ноги запутались в скомканной как попало простыне.

Измученная принцесса, с трудом выпутавшись из постельного белья, поднялась на подрагивающие ноги и медленно поковыляла к окну. За раздвинутыми резким рывком шторами с небосвода светила луна.

За дверью послышался хлопок телепортации, торопливые шаги и, через несколько мгновений, в комнату стремительно вошла Селестия, разогнав полумрак золотистым тёплым светом своей магии. Луна поёжилась, сама не зная, от чего больше: от прошедшегося по сырой шёрстке холодного сквозняка или от воспоминаний из кошмара, которые навевал ровный магический свет, рассеивающий темноту и отражающийся от стен.

— Луна, ты в порядке? — обеспокоенно оглядела сестру Тия.

Та нервно дёрнула крылом, не зная, что ответить.

— Успокойся, Лулу. Всё хорошо. Я пришла, я рядом. Всё хорошо, — младшая принцесса вздрогнула, когда Тия порывисто заключила её в объятия. — Стражники, дежурившие у твоих покоев, доложили, что ты звала меня. Так звала, что у них кровь в жилах стыла! Что случилось, сестричка? Что я могу сделать для тебя?

— Я… Я не знаю, — выдавила Луна в ответ на оба вопроса сразу. Её до сих пор трясло от пережитого.

Селестия, на мгновение прижав ту покрепче, отстранилась, разорвав объятия. В розовых глазах старшей сестры отражались тревога и беспокойство.

— Может, продолжим разговор у меня?

Младшая принцесса осмотрелась, задержав взгляд на раскиданной кровати, и ответила неуверенным кивком.

— Тогда прикрой глаза, — прижалась Тия к сестре, и её рог засветился ярче.

Синяя аликорна послушно смежила веки, и, в следующий момент, сквозь них ударила вспышка, а от мгновенного перепада высоты заложило уши.

Оказавшись на месте, Селестия немедленно раздобыла пушистый плед, в который Луна с благодарностью закуталась: сразу стало теплее и уютнее. Уложив её в свою громадную кровать, Тия устроилась рядом, обняв сестрёнку крылом.

— Как ты, Лу? Что стряслось? — принцесса дня с беспокойством посмотрела на всё ещё не пришедшую в себя Луну и заботливо убрала копытом в сторону налипшие на её лицо волосы, на которые та, похоже, совершенно не обращала внимания. Синяя аликорна слабо улыбнулась, благодарно взглянув на сестру.

Некоторое время принцессы лежали молча, прижавшись друг к другу. Луне явно нужно было успокоится, поэтому Тия не торопила события, потихоньку гладя сестрёнку по спутанной гриве и терпеливо ожидая ответа.

— Мне… — наконец, со вздохом нарушила тишину принцесса ночи. — Мне приснился ужасный кошмар, Ти.

— Кошмар? — удивлённо переспросила старшая сестра. — Нет, у меня возникла такая догадка, но… Ты же повелительница снов! Как это возможно?

— Я не знаю, — устало покачала головой Луна. — Но я не просто не могла управлять этим сном или влиять на него: я даже не осознавала, что это — сон! Всё было словно взаправду… — младшая принцесса бессильно уронила голову на кровать и невидящим взглядом уставилась в стену.

Селестия, крепче обняв сестру, задумалась. Давным-давно, ещё за несколько лет до их ссоры, Луна нашла старый дневник какого-то мёртвого мага, описывающего в нём снохождение и магию снов. Жаждя признания подданных и старшей сестры, чувствуя, что эти знания — часть её таланта, принцесса ночи тогда практически набросилась на них, стремясь как можно скорее изучить и познать. И даже узнав лишь самые основы, Луна уже стала, по сути, полноправной владелицей Царства Снов — никто там не мог бросить вызов аликорне, чьим талантом и были сны. Как рассказывала сестра, с тех пор к ней редко приходили сновидения. А если и приходили, то ничто не могло её запутать: она всегда кристально ясно понимала, где сон, а где — явь. Однако даже Луне с её талантом было тяжело освоить снохождение: ей понадобилось больше года, чтобы первые попытки превратились в ощутимый результат!

Вот чего ей, тогда ещё королеве Селестии, стоило поддержать младшую сестру хотя бы на словах? А она разве что отмахнулась… «Ага, хорошо, рада, что тебе интересно. Только не засиживайся допоздна: завтра утром важный приём и ты обязана присутствовать!» Тия вздохнула.

Не получив признания от сестры, Луна быстро охладела к идее защиты пони от кошмаров. А когда после двух месяцев упорной работы и постоянного недосыпа так и не заметила, чтобы её стали уважать больше и сами пони… Разбитая и утомлённая, она вновь пришла к Тие в поисках поддержки — и вновь не нашла её. Королева, которой кошмары не снились, кажется, ни разу в жизни, снова не восприняла всё всерьёз…

«Зато в последующие три-четыре столетия после изгнания Лу кошмаров я насмотрелась на любой вкус» — тоскливо усмехнулась Селестия.

В какой-то момент она даже решила сама изучить магию снов, но за семь лет попыток не сумела продвинуться ни на шаг! Не имея таланта к ней, поймать нужное ощущение, направить свою магию именно так, как требуется, не удавалось никоим образом. В конце концов, перепробовав всё, до чего смогла додуматься, принцесса солнца была вынуждена признать своё поражение и оставить попытки.

— Тия, — вырвал принцессу солнца из воспоминаний неуверенный голос сестры. — Ты… Ты ведь правда простила меня?

— Да, и уже очень, очень давно, Лу. Я правда не держу на тебя обиды — если тебе так важно это знать.

Луна, тяжело вздохнув, несмело улыбнулась, но тут же помрачнела снова.

— Да, я знаю. Извини. Просто… Ты же знаешь, сны — особенно кошмары — не появляются просто так и… — замялась младшая принцесса.

— Тебе приснилось, что я не простила тебя, — догадалась Селестия и с сочувствием взглянула на сестру.

— Да… — понурилась Луна. — И… Бросила меня одну.

Тия хотела что-то сказать, но собеседница взмахнула копытом, останавливая её.

— Началось всё с того, что я проснулась от ощущения сильно затёкших крыльев…

…

Селестия, еле слышно вздохнув, укрыла свою бедную сестрёнку одеялом и тихо вышла из спальни. Луна в деталях пересказала свой жуткий сон, под конец не выдержав и разрыдавшись. Кое-как успокоить её Тие удалось лишь спустя полчаса, после чего Лу заснула прямо на её копытах. Бросать сестру в такой момент казалось принцессе солнца практически предательством, но часы и так показывали уже восемь с небольшим утра, а на небе до сих пор светила луна… Да и заместители с министрами за прошедший отпуск показали себя с не самой лучшей стороны, всего за неделю успев наломать немало дров — всё это тоже не терпело отлагательств. Дискордова работа… Тия, кинув последний печальный взгляд на спящую сестру, аккуратно прикрыла за собой дверь и, выйдя из своих покоев, двинулась к лестнице Солнечной Башни — ночь и так порядком затянулась…

«Ну вот, я ушла и оставила Луну одну… Так, как ей и приснилось», — молнией пронзила шагающую по коридору принцессу мысль. Так и не сделав следующий шаг, Тия моментально развернулась и, едва не срываясь в галоп, устремилась обратно.

— Отыщи и пригласи сюда моего секретаря, пожалуйста, — приостановившись у поста стражи на входе в свою обитель, обратилась принцесса к одному из гвардейцев.

— Будет сделано, Ваше Высочество! — на мгновение вытянулся по стойке «смирно» пегас и сорвался с места.

Войдя, Селестия первым делом заглянула в спальню — сестра мирно спала, свернувшись калачиком. Поправив ей одеяло, принцесса вышла в приёмную и подошла к окну: поднять солнце можно и отсюда, в конце концов…

…

Поймав себя на том, что уже несколько минут смотрит куда-то сквозь лист, не видя, что на нём написано, Селестия отложила письмо в сторону и со вздохом потёрла виски копытами.

Принцесса надеялась, что хотя бы с почтой разберётся, пока не проснулась сестра, после чего, поговорив с ней и убедившись, что Луна в порядке, сможет с чистой совестью уйти в свой рабочий кабинет и заняться там чем-нибудь более сложным и серьёзным, чем разбор писем, но…

Тия поднялась и, неторопливо пройдясь по комнате туда-сюда, подошла к окну.

Работа откровенно не шла: мысли постоянно сползали на Луну и приснившийся ей кошмар. Что могло вызвать его, какие переживания сестры превратились в эту жуть?

Аликорна недовольно потёрла лоб. Что-то во всём этом не давало покоя, маячила на краю сознания какая-то неуловимая мысль…

Вообще странно, что принцессе ночи, способной управлять снами и защищать пони от кошмаров, самой мог присниться кошмар.

Когда-то Луна рассказывала, как всё это работает. Кошмар — это что-то вроде энергетического паразита, питающегося отрицательными эмоциями спящего и способного самостоятельно их и вызывать. Но вызвать их из ничего, на ровном месте, кошмар не может: его жертва должна сама по себе уже находиться в нестабильном, тревожном состоянии духа, и чем сильнее мрачные душевные переживания пони — тем проще кошмару вытянуть их на поверхность, превратив в ужасные сны. Но главное во всём этом, как говорила сестра — ни один, даже самый отъевшийся и сильный кошмар для хотя бы минимально обученного снохождению аликорна не страшнее бабочки… Но только если его видеть: осознавать, что вокруг тебя — сон, а не явь.

А Луна, по её словам, как раз поняла, что это — сон лишь когда проснулась…

Повелительница снов не поняла, что спит? Это даже большая глупость, чем-то, что солнце вращается вокруг Эквуса само по себе, как верят немногочисленные сектанты из «Свободной Эквестрии», ратующие за свержение «тирании лживых аликорнов»…

Что могло измениться, почему сестра не распознала сон? Могла ли на Луну так повлиять ещё не прошедшая магическая недостаточность? Нет, едва ли… Она могла помешать сестре попасть в мир снов при их позавчерашней попытке, так как наиболее пагубно влияет как раз на сложную и энергозатратную магию. Настолько пагубно, что даже фокусирующий ритуал, призванный повысить эффективность мага в области и контроля, и энергозатрат, не смог помочь Луне. Но даже в таком случае не позволить просто понять, где сон, а где — нет, магическая недостаточность явно не могла…

Селестия вновь прошлась по комнате, напряжённо пытаясь понять, что же она упускает. Попутно заглянув в спальню, принцесса заметила, что сестра во сне опять избавилась от одеяла и теперь, сжавшись в комочек, тщетно пыталась защититься от холода крыльями.

— Ох, Вуна, — не сдержала мимолётную улыбку Тия и, тихо войдя в спальню, подхватила плед, чтобы снова укрыть беспокойную принцессу ночи… Чтобы в следующий момент замереть, так и не исполнив задуманного, вместо этого хмуро и напряжённо рассматривая изображённый на бедре синей аликорны месяц на чёрном облаке.

«А у Найтмер такой же, только на фиолетовом…» — вспомнила Селестия их с Лунной Кобылицей разговор про кьютимарки.

Тия, вынырнув в реальность из воспоминаний, машинально проводила взглядом какого-то разноцветного жука, грузно прогудевшего перед носом и устроившегося на ярко-жёлтом крупном цветке.

Ранее дворцовый сад редко удостаивался её внимания, но теперь, за последние две недели, принцесса солнца обнаружила, что он как нельзя лучше подходит для размышлений.

А поразмыслить было над чем… Она до сих пор не могла окончательно решить, что теперь делать: случившееся вчера с сестрой и последующие собственные догадки не давали покоя до сих пор. Что же всё это значило? Идея, пришедшая тогда в голову, была дикой: а не могла ли Луна вообще лишиться своего таланта к магии снов? Могли ли Элементы каким-то образом передать его Найтмер при разделении?

Найтмер Мун владеющая магией снов. Это было… Селестия озабоченно потёрла лоб. Страшно представить, что может сделать с помощью таких способностей кто-то с недоброй волей. Самое плохое — принцесса никак не могла просто отбросить эту идею. Однако и чёткого, безусловного подтверждения своей теории Тия тоже не видела…

Оставалось одно: пригласить Лунную Пони во дворец и уже при личной встрече попытаться подтвердить или опровергнуть эту необычную и пугающую мысль: Найтмер Мун — повелительница царства снов. Благо, та, неожиданно, дала согласие встретиться уже сегодня, и колесница совсем скоро доставит её во дворец.

Принцесса вздохнула. Во вчерашнем письме она не стала сообщать Лунной Кобылице причину срочного приглашения. Это было не совсем правильно, но… Но вдруг этот кошмар — и правда её копыт дело? Тогда она могла сбежать и спрятаться. Или, наоборот, напасть. Или…

Селестия устремила взгляд на солнце, задумчиво рассматривая его поверхность, нестерпимо яркую для всех, кроме неё.

И всё-таки ей не хотелось верить, что это была Найтмер — и по опыту личного общения, и в письмах ученицы та представала может и не самой доброй и приятной личностью, но не испытывающей желания вредить пони, захватывать, порабощать… Однако и исключать такое развитие событий полностью тоже было нельзя: она могла сделать это из личной ненависти к Луне. И, если это так, — сделает ещё раз… В таком случае, Найтмер придётся остановить.

Но даже если эта невероятная теория верна… Кошмар — не обязательно дело копыт Найтмер. И в этом случае всё становится ещё сложнее: наказывать и ограничивать ту не будет причины. Не то чтобы наказывать её было желание, но если она, получив в своё распоряжение магию снов, не использовала её для создания этого кошмара, то… Как тогда поступить?

Утаивать от неё её талант, запрещать им пользоваться просто из опасений? Селестия возмущённо фыркнула: мысль была в высшей степени гадкая и мерзкая. Совершенно недопустимо!

Тогда… Обучить и наставить её? А как? Сама принцесса солнца в магии снов не смогла добиться никаких заметных результатов, хотя теорию немного помнила до сих пор. Дневник мага, по которому когда-то обучилась Луна, утрачен. Сама же сестра… Нет, даже если она потеряла силу, то не потеряла опыт и знания и наверняка сумеет ими воспользоваться после восстановления, но… Встреча Найтмер с ней ничем хорошим не закончится.

Селестия устало вздохнула.

В любом случае, сейчас эти размышления не своевременны — сначала нужно понять, причастна ли вообще Найтмер к произошедшему или нет.

Принцесса вновь обратила взор к солнцу, и, прикрыв глаза, сосредоточилась, направляя магию в свой рог. То, что она собиралась сделать, было не совсем честным — и от этого было неприятно на душе. Едва заметное головокружение быстро прошло — заклинание наложено. Теперь откровенная ложь не сможет остаться незамеченной… Тия поморщилась: сколько себя ни убеждай в необходимости такого шага, но ощущение собственной бесчестности при использовании этой возможности никогда не оставляло её в покое. Однако это — единственный способ узнать всё, задав лишь один верный вопрос…

За спиной тихо хлопнула дверь, по лестнице зацокали металлом накопытники. Принцесса неторопливо обернулась, встретившись с тяжёлым взглядом бирюзовых глаз.

Напряжённая, как натянутая струна, Лунная Кобылица выжидающе смотрела на неё, нервно хлеща себя хвостом по бокам, явно не ожидая от приглашения ничего хорошего.

— Здравствуй, Найтмер, — улыбнулась Тия, разворачиваясь к чёрной аликорне. Улыбка вышла немного натянутой.

— Приветствую, — чуть дрогнувшим голосом отозвалась та, явно стремясь не показать своего волнения.

Разговор обещал быть непростым…

— Как прошёл полёт в Кантерлот? — попыталась немного разрядить нервозность принцесса относительно дежурным вопросом.

— Нормально, — односложно откликнулась гостья, кажется, лишь напрягшись ещё сильнее.

— Хм… — чуть нахмурилась Селестия. Она недостаточно хорошо знала Найтмер, но, насколько можно было судить, такое скованное поведение для той было нехарактерно. — Как твои дела в целом? Как тебе пришёлся Понивилль? — вновь попробовала вытянуть чёрную аликорну на разговор принцесса.

— Осваиваюсь. Более-менее, — вновь прозвучали настораживающе односложные ответы. На мгновение поймав взгляд Лунной Кобылицы, Тия невольно поёжилась от пылающего в нём раздражения и глухой тяжёлой тоски. В следующую секунду та прикрыла глаза и украдкой сделала несколько глубоких вдохов, явно пытаясь успокоиться.

Что случилось? Может она нервничать от того, что сон — её копыт дело или причина тому иная?

— Всё в порядке? — поинтересовалась Селестия, не особенно рассчитывая на прямой ответ.

Найтмер на миг скривилась, словно вопрос был ей неприятен.

— Вполне. Может, скажешь уже, зачем я тебе здесь понадобилась? — резко — даже зло — ответила она.

Что-то всё-таки случилось. Ей наверняка нужна помощь.

— Найтмер, — после краткой паузы обратилась к той Тия. — Я же вижу, что тебя что-то гнетёт. Расскажи, что случилось. Возможно, я сумею помочь?

— Надо оно тебе… — раздражённо отмахнулась чёрная аликорна, вызвав у принцессы солнца краткий укол сочувствия. Может, потому она и нервничает, что просто не ждёт от других ничего хорошего… Как и всегда… — Просто… Просто настроение мерзейшее. Разговоры разговаривать нет ни малейшего желания. Давай к делу уже, если можно.

— Я лишь хотела поддержать тебя. Настроение не бывает плохим без причины. Впрочем, раз ты пока не хочешь об этом говорить — не стану навязываться.

Найтмер и правда явно не была настроена на разговор. Зная, как сложно ей даётся вера в доброжелательность других, ошибкой было уговаривать её раскрыться… Селестия вздохнула.

— Что же до причины моего письма… — продолжила принцесса. — К сожалению, она далека от приятной и для тебя, и для меня.

Прервавшись, Тия обратила взор на солнце. Пора было переходить к сути встречи, но делать этого не хотелось. Завоевать хоть какое-то доверие со стороны Лунной Пони было тяжело, а потерять его из-за стоящих сейчас вопросов — легко и просто… Но выяснить её причастность ко сну сестры иного пути не было. Приняв решение, принцесса Селестия опустила взгляд и пристально посмотрела своей гостье в глаза.

— Найтмер, ответь пожалуйста: что ты знаешь о мире снов?

Найтмер дёрнулась, как от удара, а в её глазах, моментально вытеснив все остальные чувства, плеснулась паника.

Неужели всё-таки она?.. Как жаль…

Так вот занятно вышло, народ: предыдущая глава — "весёлая и оптимистичная" — вроде как дань уходящему 2020 году получилась, а эта — тревожная, но не безнадёжная — наступившему 2021))

24. Разговор на лезвии

Полагаю, многие ждали, когда уже будет продолжено то, на чём закончилась вторая часть... Что ж, приятного прочтения)

«Найтмер, что ты знаешь о мире снов?»

Как она?!. Она же!.. Откуда?..

Сука-а-а!

Луна!!!

Эта синяя скотина ведь умеет шарашиться по чужим снам! Она всё видела! И, разумеется, слила сестре, что я — нихрена не Найтмер! Письмо, конечно, пришло ещё до сегодняшнего сна, но сны далеко не всегда запоминаются: подобное могло сниться мне раньше — позавчера, к примеру, — но не отложиться в памяти…

Или могло быть стёрто из памяти, чтобы у меня не возникло преждевременных опасений! Я не вспомнил прошлый сон, не осознал его угрозу и спокойно дождался повестки на ликвидацию, избавив принцесс от необходимости гоняться за мной по лесам и буеракам…

— Найтмер? — окликнула меня Селестия. Я вздрогнул от неожиданности и вернулся в действительность.

Принцесса с едва заметным прищуром буравила меня взглядом своих розовых глаз.

А вот хрен я просто сольюсь и всё выложу! Правда, дойди дело до драки — мне не светит вообще ничего, но раз Тия пока разговаривает…

— Странный вопрос просто, — пожал я крыльями и мысленно скривился: голос подрагивал, а жест получился откровенно наигранным. Не надо быть тысячелетним аликорном, чтобы это заметить… Проклятье!

— Ты волнуешься, — ровно отметила принцесса. — Чего же в моём «странном» вопросе страшного?

— Ну… Мир снов — это по части сестры твоей, вроде как, — нервно хмыкнул я, пытаясь избавиться от крайне неуютного ощущения, что меня припирают к стенке. — Спорю, ты о нём знаешь даже больше меня.

— Найтмер, ответь на вопрос, пожалуйста. Что ты знаешь о мире снов?

Вроде бы даже тембр голоса у Селестии не изменился, а в саду словно одномоментно стало холоднее. Лучше бы она на меня орала, чем… вот так. Я рефлекторно отступил на шаг. Ощущение было сродни направленному в лицо жерлу танковой пушки.

— Н… Немного знаю, — споткнулся я, с усилием проглатывая ком в горле. — Мир снов — вотчина Луны. Вроде как, она через него может видеть чужие сны и влиять на них. Ну и есть ещё некая магия снов, тоже, вроде бы, связанная с этим миром. Или нет? — потёр подбородок я. — Не знаю точно. Возможно, мне и достались ещё какие-то знания от твоей сестры, но за ними нужно в память нырять и там искать. Так больше ничего не помню.

Поймав себя на том, что нервно рою копытом, усилием воли замер, пытаясь успокоиться. Она спросила, что я знаю про мир снов? Вот, ответил. Ничего страшного тут нет, вопрос как вопрос. Она же не спросила «в лоб»: «Рыло, а ты кто такой, а?» Ну вот и…

— Нырять в память… Необычное словосочетание. Ты явно не имела в виду просто воспоминания, верно? — задумчиво вопросила принцесса.

— Можно я промолчу? — хмуро покосился я на Тию.

Аликорна, наградив меня тяжёлым взглядом, качнула головой.

Чтоб тебя разорвало и склеило наперекосяк!

Ухо собеседницы дёрнулось. Надеюсь, это комар был, а не я случайно вслух сказал…

— Понимаешь, принцесса… — я словно бы машинально двинулся вперёд по тропинке. Так легче думалось. Аликорна последовала за мной, пристроившись рядом. — Память о том, что было со мной до… возвращения сюда — это не просто память. То, что было со мной тогда я не могу просто вспомнить: «Как же там? Ах, да…» Стоит лишь попытаться — и затягивает, как в омут. Я не просто вспоминаю — я проживаю это заново, понимаешь? Всё, до самой мелкой детали — каждое движение, каждое ощущение, каждая мысль и эмоция! Словно в первый раз… От этого почти невозможно абстрагироваться. Пыталась уже… Поэтому я могу в мельчайших подробностях вспомнить массу навыков, доступных мне и Луне ранее… И поэтому не стану этого делать. После некоторых воспоминаний оттуда сложно потом заставить себя жить дальше. Честно — стереть бы к бездне всё это…

— И ты, чтобы что-то вспомнить, снова и снова переживаешь луну… Ох… Я… Извини, что напомнила, — понурилась принцесса.

— Замнём для ясности, — мрачно буркнул я в ответ.

Некоторое время шли молча. Не знаю, о чём там размышляла Тия, а я лишь бездумно переставлял ноги. Утренний гнев перегорел, оставив после себя несбыточные мечты, бессмысленные сожаления и тупую апатию. Я теперь даже не понимал собственного испуга от вопроса Тии: ну решит, что я — какая-то потусторонняя дрянь, захватывающая чужие тела, превратит в пар… Сегодня прекрасный день, чтобы сдохнуть.

— Значит тебе немногое известно о мире снов? — вернул меня в реальность голос Тии.

— Сейчас, — выделил голосом я, — почти ничего. Да и в целом, если вытянуть на поверхность все мои знания — их будет немного. Инструменту, созданному для борьбы с тобой, видишь ли, многого знать было не обязательно, — кисло осклабился я. — Так что твоя дражайшая сестра на эту тему распространяться не торопилась. Потом, разобраться самостоятельно, по остаткам её памяти, у меня тогда не вышло, а сейчас я даже и пробовать не стану.

Ну да, ещё бы Луна взялась разъяснять магию снов Найтмер, как же. Ведь тогда та могла бы и не дать себя бросить. А так — чётко рассчитанный удар в спину, без шансов его пережить…

— Получается, и входить в мир снов ты тоже не умеешь?.. — подняв голову, полувопросительно пробормотала принцесса, до этого задумчиво изучавшая взглядом свои передние ноги.

— Нет. А, знаешь, хотела бы, — невесело усмехнулся я. Впрочем, несмотря на накатившее безразличие, на душе всё равно стало немного легче: похоже, причина вызова была всё же не в моих снах.

— Позволишь узнать, зачем? Не для того ли, чтобы отомстить Луне? — прищурилась Тия.

— Для начала — чтобы спать без сновидений самой… — скривился я.

— Так причиной твоего плохого настроения стал кошмар? — на секунду замедлив шаг, задумчиво протянула принцесса.

— Можно и так сказать. Приснилось… кое-что из прошлого, — нехотя буркнул я.

Какое-то плоское и ненатуральное небо над головой, на контрасте с вновь представшим перед глазами небом родного мира, вновь вызвало вспышку горечи. Я скрипнул зубами и поспешил перевести взгляд вниз. Проклятье, зачем я снова это вспомнил…

— Прости мне мою резкость, Найтмер, — виновато улыбнулась принцесса. — Мне не следовало на тебя так давить, но… Я должна была убедиться, что кошмары Луны — не твоих копыт дело.

— Принцессе снов приснился кошмар? Иронично, — не сдержал смешок я. — Что ж, рада за неё.

— Найтмер, — сурово взглянула на меня принцесса, поджав губы.

— Извини, — равнодушно бросил я.

Селестия вздохнула.

В молчании мы завершили круг по саду.

— Ты назвала себя «инструментом Луны», — спустя пару минут нарушила тишину принцесса. — Позволь, я попробую объяснить тебе, что это не так.

Я многозначительно хмыкнул в ответ.

Ну, валяй. Луна каким-то образом создала личность Найтмер, привив ей весь негатив к Селестии, что испытывала сама. Эта новая личность поддерживала принцессу в её одиночестве, в желании избавиться от Тии — во всём, в чём только могла себе вообразить. Но для победы этого оказалось недостаточно… Потом были четыре столетия попыток что-то придумать вместе… в ходе которых Луна решила, что Найтмер бесполезна и, отыскав лазейку сама, просто бросила ту, уже вполне полноценную личность, одну, обрекая на участь хуже смерти. Попользовалась и выбросила. Как… инструмент, да. Попробуй доказать мне обратное, Тия. Посмеюсь.

— Луна… ошиблась, Найтмер. Как она рассказывала, в какой-то момент ей пришла в голову мысль, что ты… дух. Злой дух, захвативший часть её разума и жаждущий крови и разрушения. Удивительно, насколько это совпало с официальной трактовкой событий… — с нехарактерной для неё неуверенностью сбивчиво попыталась объяснить Селестия.

— Ага. То, что она всего лишь ошиблась, конечно же, в корне меняет дело, — ровно прокомментировал я.

— Она испугалась, Найтмер. И тебя, и, главное, саму себя, — Тия, буравящая мрачным взором тропинку, ложащуюся нам под ноги, вздохнула. — Решила, что слабость её духа, её ненависть и зависть, призвали настоящее порождение мрака, которое никогда не позволит ей простить меня, даже когда сама она уже пришла к этому. Она боялась, что ты причинишь мне вред и желала защитить меня.

— И поэтому она предала меня и самоустранилась, пуская всё на самотёк, — мрачно хмыкнул я. — Не похоже, чтобы эта её в высшей степени «гениальная» идея помогла тебе в нашу вторую встречу… — пришедшая мысль заставила меня невесело усмехнуться: — Забавно, что в результате, получается, досталось не только мне, но и, пусть не совсем напрямую, тебе. Однако даже побывав моими усилиями на солнце ты почему-то решила мне доверять. Вот этого я совсем не понимаю.

Селестия смерила меня задумчивым взглядом и вздохнула.

— Чего хорошего в недоверии, Найтмер? Ты, такое ощущение, словно не желаешь, чтобы я доверяла тебе. Почему?

— Может, потому что у тебя нет разумного повода для этого? — выгнул бровь я. — В нашу первую встречу я едва не убила тебя, во вторую — сослала на солнце. И когда после этого ты вдруг начинаешь демонстрировать какое-то непонятное, неестественное доверие, у меня сразу появляется ощущение, что…

— Доверие — неестественное?! Ох… — замерев на месте, шокированно перебила меня Тия и потёрла лоб накопытником. — Это… Что же тогда ты назовёшь естественным, Найтмер?

— Ну… — также остановившись, нахмурился я. — Когда меня боятся или мне не доверяют — это нормальная, понятная реакция на… пони с моей репутацией. А вот когда мне ни с того, ни с сего отдают доспехи — это неестественно. Никто в здравом уме не станет выдавать броню врагу, пусть и бывшему.

Принцесса выслушала меня, задумчиво глядя куда-то за горизонт.

— Знаешь… — проронила она спустя несколько секунд. — Я не могу понять, что здесь более всего пугает меня: то, что ты вообще утверждаешь, что страх и недоверие — это естественно, или то, что ты действительно искренне веришь в это сама, — печально покачала головой белоснежная аликорна.

«Искренне веришь»? Так я и знал, что попытки ей врать могут выйти боком: похоже, умеет она правду чувствовать как-то. Хоть обманывать Тию я и так не собирался, но некое очень неуютное ощущение появилось всё равно.

— Что же до брони… — продолжила принцесса. — Почему ты всё ещё считаешь себя моим врагом, Найтмер? Я ранее уже говорила, что простила тебя и решила дать тебе второй шанс — почему ты не хочешь принять этого? Разве это хуже вражды?

— Худой мир лучше доброй ссоры, конечно… — согласился я. — но он вот так не наступает: «Всё, мы помирились, мы больше не враги, забыли старое, пошли обниматься!»

— Твои слова, как ни странно, на самом деле довольно точно передают суть примирения, — немного печально улыбнулась Селестия. — Именно так: мы больше не враги, пора оставить былые обиды в прошлом и двигаться в будущее. Без этого никакого примирения нет и быть не может… Но я слышу в твоём голосе иронию. Ты не веришь в саму возможность примирения со мной? Или ты не доверяешь лично мне? Но разве я сделала что-то, чтобы заслужить такое недоверие? Или оно оттого, что ты не можешь простить меня за ссылку?

Не в тебе тут дело, Тия. Совсем не в тебе…

Я бросил долгий взгляд на небо, по которому, где-то вдалеке, плюшевые пегасы тащили нарисованное облако и всё же не выдержал:

— Вот скажи мне, принцесса… Мир вокруг, все эти деревья, цветы, небо — это всё настоящее? Ты — настоящая? — я опустил взгляд на сбитую с толку аликорну.

Тия, потерянно взглянув сквозь меня, помедлила с ответом.

— Ты, конечно, ответишь: «разумеется, всё настоящее!» — кивнул я сам себе. — Но чем ты можешь это доказать, м?

— Найтмер?! — отмерев, ошарашенно моргнула белоснежная кобылица. — Что ты…

— Да ничего, — криво усмехнулся я, оборвав принцессу дня на полуслове. — Всё гадаю, нахожусь ли я здесь взаправду, или это просто затянувшийся сон, а я, на самом деле, там и вот это всё, — обвёл я сад передней ногой, — плод моего воспалённого воображения.

Тия воззрилась на меня совершенно нечитаемым диким взглядом.

— Нет, разумом-то я понимаю, что эти выдумки — полный бред, но… — потёр я лоб копытом. — Но отбросить их прочь и перестать думать об этом всё никак не получается. «А что, если?..» Разум уже подводил меня — можно ли ему верить? Можно ли себе верить? — я в упор уставился в розовые глаза. — Можно ли верить себе, а, плюшевая принцесса нарисованного мира?

Не сдержался всё-таки, вывалил на неё… Проклятье… Я смерил взглядом застывшую как статуя Селестию.

— А ты предлагаешь другим доверять, — невесело подытожил я и, отвернувшись, пошёл прочь по тропинке.

— Найтмер, — догнал меня через несколько шагов негромкий голос принцессы, — а действительно ли важно то, реальный вокруг мир или нет?

Я споткнулся на ровном месте.

Что?

Что?!

Рывком обернулся. Хотелось… Не знаю…

— Настоящий ли вокруг мир или нет — это не важно, — покачала головой аликорна. — Важно то, что мысли, чувства и эмоции, которые он вызывает — настоящие. Твои. Пусть даже мир — и я вместе с ним — развеется, как утренняя дымка, но то, что ты испытаешь здесь и здесь, — копыто принцессы последовательно коснулось её виска и груди, — это твоё и останется с тобой.

— И для чего? Чтобы просыпаться было больнее? Чем счастливее сон — тем горше пробуждение, — помедлив несколько секунд, хмуро возразил я. Слова Тии несколько выбили из колеи.

— Наоборот. Чтобы воодушевить и вдохновить тебя. Показать, к чему можно стремиться и чего добиваться. Показать, какой можешь быть ты сама, — проникновенно взглянула на меня Селестия и ободряюще улыбнулась.

— И какой я могу быть? — понурившись, невесело усмехнулся я. — Никому не нужной? Думаешь, я не замечаю того, что я тут абсолютно лишняя? Знаешь, мне, честно, сложно сказать — боюсь ли я проснуться… или с нетерпением жду этого.

— Найтмер… — моего подбородка мягко коснулся кончик белоснежного крыла.

Я неохотно поднял голову, чтобы встретиться взглядом с розовыми глазами принцессы, наполненными сочувствием и сожалением.

— Это не так. Не считай себя хуже, чем ты есть. Сейчас ты чувствуешь, словно мир не принимает тебя — и не хочешь принимать его в ответ. Но это неправда: Твайлайт писала, что у тебя уже есть друзья, которые беспокоятся о тебе. И что тебе нравится узнавать и осваивать новое… Не спеши так категорично отвергать всё это. Ты не лишняя — тебе просто нужны друзья и немного времени.

Я отстранился и, отступив на шаг, в раздумьях уставился себе под ноги.

Может, и правда?.. Та жизнь закончилась. А даже если вообразить, что нет — смог бы я вот так запросто вернуться к ней теперь? Не хочется давать ответ, потому что от него озноб проходит по спине.

Так запросто — уже не смог бы.

Да, я здесь всего ничего, но та же Пинки, похоже, вполне серьёзно считает меня своим другом — и ей было бы больно потерять меня.

А собственные возможности? Отказаться от нормального здоровья? От магии? От полётов?

Я смог бы вернуться к старой жизни, безусловно. Но уже не запросто.

Может, пора, наконец, принять это и жить дальше?.. Как там Тия сказала? Вспоминая старое не чтобы унывать, но чтобы вдохновляться им.

Что может дать мне горе по утраченному дому? Не лучше ли будет постараться вспоминать то хорошее, что там было, чтобы опереться на него здесь? Ведь уныние не даст мне ничего.

Я моргнул, возвращаясь в реальность. Принцесса, размышляя о чём-то, терпеливо ждала моей реакции. На золотом нагруднике бликовало солнце, ветер едва заметно шевелил белую шёрстку. На левом плече, присмотревшись, я с некоторым удивлением разглядел почти незаметный шрам. Странно, что он остался… Я скользнул взглядом выше. Огромные розовые глаза задумчиво изучали сад, рефлекторно прянуло левое ухо, отгоняя какого-то жука… Аликорна нахмурилась чему-то своему, чтобы, спустя секунду заметить мой взгляд и, очнувшись, с внимательным ожиданием посмотреть на меня.

Она живая, настоящая.

И рисунок радужки у неё красивый. Словно горы с высоты.

— Хочется верить. Спасибо на добром слове, принцесса.

Тия тепло улыбнулась в ответ, а я, наконец, почувствовал спокойствие на душе. Впервые за это утро захотелось жить дальше.

25. В гостях у принцессы

— Приятного аппетита, Найтмер.

— Спасибо, тебе тоже, — кивнул я Тие и с сомнением уставился на стол. Глаза разбегались.

Какой-то суп, каша с овощами, три салата, один из которых — фруктовый… И букетик цветов. На закуску.

Демонстрировать меня широкой публике Селестия, по какой-то причине, пока не спешила: в небольшой столовой присутствовали только мы с принцессой. Телепортировалась, приказала накрыть поляну, вернулась за мной…

Да уж, телепортация — процесс на любителя… Может, конечно, дело привычки — не знаю… Но впечатление — будто постирали в стиральной машине и отжали на тысяча восьмистах оборотах в конце. Голова до сих пор слегка кружилась, заодно «радуя» ощущением, словно глаза сведены к носу и их никак не удаётся поставить прямо.

— Скоро пройдёт, — обнадёжила Тия, для которой мои затруднения не оказались тайной. — Если регулярно пользоваться телепортацией — привыкаешь.

— Кошмарное ощущение, — я закрыл левый глаз и до упора отвёл взгляд вправо, стараясь хоть так избавиться от кажущегося косоглазия.

Принцесса, судя по немного неестественному лицу, явно проглотила усмешку.

— Суп? — предложила она, спустя пару секунд.

— Можно и суп, — крепко зажмурился и затем быстро проморгался я. Кажется, немного легче стало.

Тия разлила по глубоким тарелкам густую жидкость ярко-оранжевого цвета. «Солнце в тарелке» — пришла на ум ассоциация.

— Тыквенный суп-пюре с морковью и картофелем, — презентовала принцесса.

Не любитель тыквы, но так… позитивно смотрится. Ассоциация из головы не идёт. Я сцапал со стола ложку и…

— Найтмер, это салатная ложка. Для супа та, что правее.

Да что ты говоришь! Я исподлобья посмотрел на принцессу безучастным взглядом и, под еле слышный вздох, зачерпнул суп салатной ложкой.

Ух ты! Здорово! Тыква почти не чувствуется… Приятственно, весьма.

Отстранившись, я поднял указанную Тией ложку и, зачерпнув, пригубил с неё.

— И где разница? — воззрился я на аликорну, всё ещё рассматривающую меня с какой-то грустной задумчивостью.

Селестия устремила на меня вопросительный взгляд.

— В чём принципиальная разница, какую ёмкость использовать, если конечный вкус неизменен? Разницы в удобстве использования я тоже не замечаю, — я покрутил перед собой суповую ложку, отложил, поднял салатную…

Этикет хорош в меру. Я вполне умел пользоваться вилкой, ложкой и ножом, не чавкать, не швыркать чаем, не сморкаться в скатерть и не пялиться в смартфон за столом — и считал это относительно достаточным. Но откровенные закидоны вроде разных ложек для разных видов супа, разных салфеток для левой и правой рук и разных выражений лица для поедания разных блюд я в упор не понимал. Для кого и с какой целью это делается?! Заняться людям нечем… И, как оказалось, не только людям.

— Стоило догадаться — после твоего-то письма… — покончив с супом спустя некоторое время, устало отозвалась Тия, отодвигая опустевшую тарелку.

— Написала то, что спрашивали, — пожал крыльями я, также справившись со своей порцией. Вкусно было…

— Сильно Твайлайт обиделась?

Я оторвал взгляд от тарелки и удивлённо уставился на принцессу.

Селестия хмыкнула, заметив мою реакцию.

— Несложно догадаться. Послание же через Спайка было отправлено, значит, она его видела.

— И?

— Твайлайт, может, и не из самой древней и знатной, но всё же аристократической семьи — то есть правила общения в высшем свете ей известны, хоть это всё и было для неё совершенно неинтересно… — чуть печально улыбнулась аликорна. — Однако, этикетом письменного общения она, разумеется, владеет. А то, что ты написала письмо карандашом — среди аристократии считается пренебрежением и весьма серьёзным оскорблением само по себе. На таком фоне даже отсутствие титулования и официального приветствия — сущие мелочи. Я понимаю, что тебе негде было получить соответствующие знания, но Твайлайт наверняка посчитала это оскорблением для меня.

— Я-асно… — протянул я.

Так Твайка, получается, не за себя обиделась, а за наставницу…

— Ничего, я напишу ей, чтобы не держала на тебя зла, — мягко улыбнулась Тия.

— Спасибо. Но я лучше продолжу пользоваться карандашом. Перья эти…

— Я понимаю твои затруднения, — кивнула принцесса, — но всё же постарайся освоиться с пером. Ты — аликорн и взаимодействовать с аристократией тебе придётся в любом случае.

— В жизни больше за перо не возьмусь, — скривился я. — А если какого-то дворянчика это обидит — пусть придёт и выскажет неудовольствие мне в лицо, — я злорадно улыбнулся, обнажив «пилу» из клыков.

— Найтмер. Всё-таки постарайся, пожалуйста, — с укоризной посмотрела Селестия.

Вот как у неё получается, а? Один взгляд, четыре слова — и чувствую себя капризным ребёнком, которого мама устало уговаривает не баловаться и вести себя хорошо…

Я хмуро взглянул на принцессу.

— Второе? — невозмутимо предложила она.

— Второе, — согласился я.

Каша была какая-то необычная. Я такой не то, что никогда не пробовал — не видал даже.

— Ржаная каша с гарниром из моркови, — пояснила аликорна на мой вопросительный взгляд.

Восторга блюдо не вызвало, но, по крайней мере, ощущалось оно довольно сытным. Затем мы расправились с салатами, и Тия, одним движением рога сложив опустевшую посуду на незаметно приютившуюся у дверей тележку, принялась выставлять десерт — чай, выпечку…

Вполглаза наблюдая за тем, как принцесса неторопливо, после придирчивого изучения взглядом, по одному переносит на стол тортики, пироженки и прочие сласти, я вытянул из кувшина с букетом приглянувшийся цветок и, покрутив перед глазами и понюхав, откусил бутон. Тот порадовал приятным вкусом с каким-то медовым оттенком, к сожалению только, достаточно слабым и водянистым.

Когда Селестия закончила с сервировкой самых важных блюд нашего обеда и снова заняла своё место напротив, я доедал уже пятый цветок.

— Неплохо, но розы вкуснее были, — проследил я за её взглядом, брошенным на кувшин с истаявшим уже наполовину букетом.

— Розы?

— Угу… Там, в саду, пышный куст такой рос… Понюхать подошла и что-то не удержалась. Попробовала несколько штучек…

Блин, ну реально — так пахли аппетитно… С утра не жрамши, принцесса усвистала слуг гонять, чтобы стол накрыли. Заинтересовался от скуки, подошёл, понюхал… Взял бутон в рот, перекусил стебель, зажевал… Вкус — непередаваемый! Не удержался — съел, с голодухи, пару цветов… Ну, не совсем пару — больше немного…

— Ты… Мои розы… — потерянно взглянула сквозь меня принцесса.

Блин. Кажется, я что-то не то сделал… Ну голодно же, ёлки, было!

— О, Селестия!.. — на мгновение прикрыла аликорна лицо кончиком крыла.

Э-э… Чего?!

— Что-что ты сказала? — ехидно прищурился я, подавшись вперёд.

— Н-ничего! — заметался в панике взгляд принцессы солнца, а на белых щеках стремительно начал проступать алый цвет.

— Просто мне показалось…

— Тебе показалось! — торопливо оборвала меня на полуслове Тия, мило прижав ушки, сравнявшиеся по расцветке с щеками.

— И давно это с тобой?.. — усмехнувшись, сделал я неопределённый жест.

— Не помню! От подданных случайно заразилась, — смущённо буркнула принцесса, уткнув взгляд в стол.

— Мило выглядишь, когда смущаешься, — улыбнулся я Тие. Улыбка превратилась в победную усмешку, когда та покраснела ещё гуще.

— Ты тоже, — подняла вдруг глаза Селестия.

— Это когда такое было? — нахмурился я.

— Когда ты подушку об стену размазала, — невинно хлопнула ресницами принцесса.

А, блин, точно… Погоди! Так это что, даже сквозь чёрную шерсть видно было?!

— Конечно, видно, — хихикнула Селестия, прикрыв рот кончиком крыла. — Краснеет же не только кожа, но и сама шёрстка, меняющая цвет подобно тому, как когда на ней проступает кьютимарка.

— Я что, вслух?.. — вопрос прозвучал на удивление жалобно, а щёки и кончики ушей, к моему негодованию, предательски налились жаром. Зараза, а!

Тия, прыснув, негромко рассмеялась, заставив меня возмущённо метнуть в неё взглядом молнию.

— Ох, Найтмер!.. Извини, пожалуйста, но это было так… мило! Я не сдержалась, — обезоруживающе взглянула принцесса, отсмеявшись.

— Я была признана милой и обсмеяна — теперь только моя мучительная смерть сможет смыть этот безграничный позор! — обречённо отмахнулся я. — И вообще — чаю лучше налей!

— Мне на мгновение показалось, что ты серьёзно, — после неожиданно пристального взгляда задумчиво произнесла аликорна, одновременно подхватывая телекинезом чайник. — Чего же, позволь узнать, позорного в том, чтобы считаться милой?

— И многие воспримут всерьёз… пони с такой репутацией? — хмыкнул я.

— Меня же ты милой назвала, — повела крылом Селестия. — Это как-либо повлияло на твоё отношение ко мне?

— Возможно… Рано пока говорить. Спасибо, — принял я пиалу с чаем от принцессы. Чай оказался весьма близок по вкусу к довольно крепкому и несладкому чёрному — вяжущий и горьковатый. Я поспешил заесть горечь маффином.

— И да, я так и не поинтересовалась, как твоё самочувствие, Найтмер. Рог, крылья? Есть улучшение? — также пригубив напиток, после паузы подала голос Тия.

— Да так, — неопределённо качнул головой я. — Кстати об этом: найдётся работа для калечного аликорна с рогом, вставленным не тем концом, и крыльями, растущими из крупа?

— Пфкхх… — подавилась чаем принцесса. — Найтмер! Просила же — не думай о себе хуже, чем ты есть! — с укором взглянула она на меня. — Ты нормальная пони, просто тебе нужно восстановиться и… Правда всё настолько плохо?

— Как должно быть — я понятия не имею, — выдал чистую правду я. — Но так, как есть, мне кажется, быть не должно.

Тия с выражением глубокой задумчивости на лице отрезала и неспешно заточила кусок тортика.

— Ты ведь проходила медосмотр, верно? — наконец, обратилась она ко мне, аккуратно промокнув губы салфеткой. — Не затруднит ли тебя вспомнить, какой диагноз поставил тауматолог?

— Это по магии который? — уточнил я смутно знакомый термин. Принцесса утвердительно кивнула. — Точно не вспомню уже. Помню, что советовал не нагружать рог и вообще колдовать поменьше.

— Хорошо, — вновь призадумалась Селестия. — Вероятно, он не до конца понял, с чем имеет дело, и поэтому ограничился общими и безвредными рекомендациями — у Луны рекомендации иные… Ты не будешь против посетить моего дворцового врача? Она лучшая в своей отрасли и, полагаю, сможет поставить более точный диагноз.

Так Луна сейчас, получается, тоже инвалидка? Хорошо бы, если она такой останется дольше меня… А в идеале — вообще навсегда, тварь паскудная… Мечты, конечно, но, а вдруг?

Что же до врача… Сомневаюсь, что Тия стала бы держать во дворце плохого специалиста. Хоть тот, в Понивилле, и правда старался, превозмогая страх, но раз уж его рекомендации не вызвали доверия у древней и многоопытной принцессы, то ей, быть может, и виднее…

— Если она под хвост мне заглядывать не будет и в панику не ударится, то согласна, — кивнул я.

— В панику не ударится, — заверила Селестия. — И… Это может быть сложно, Найтмер, но постарайся отнестись к ней… помягче. Доктор Хабрис бывает немного высокомерна и может, порой, проявлять определённую бестактность, но, уверяю тебя, она — превосходный специалист. Ну и под хвост она заглядывать тебе тоже не будет… Не поделишься, почему ты так выделила эту деталь? Не задалось знакомство с экванологом?

— М-м… Скажем, процедура не оставила приятных впечатлений, — буркнул я. — Вообще, зачем это надо?! Будто у аликорнов могут быть какие-то проблемы с болезнями…

— Могут, хоть это и большая редкость, — к некоторому моему удивлению кивнула Тия. — Берут нас лишь сильные заболевания, многие из которых смертельны для других пони, и хоть переносятся в лёгкой форме, но, полагаю, без должного ухода и лечения, подобная хворь может стать причиной гибели даже для нас. Ну, а репродуктивная система вообще проблемная область, — принцесса вздохнула. — Увы, но из-за нашей силы беременность — крайне редкое, уникальное явление.

— Это как? — невольно заинтересовался я.

— Позволь, я зайду немного издалека, — Селестия, сделав последний глоток, отставила опустевшую пиалу в сторону. — Как мы все знаем, любой живой организм во вселенной существует благодаря магии…

Я тихонько хмыкнул. Интересное заявление.

— Более того, лишь благодаря ей стало возможно появление разумных существ, таких как пони, грифоны, драконы и многие другие. Но магия не только позволяет нам летать, двигать облака, творить заклинания и даже просто брать предметы в передние копыта, — аликорна демонстративно приклеила к ноге чайник, приподняла и поставила обратно, — она также незаметно защищает нас всех от различных внешних воздействий. Магия каждого пони — уникальна и неповторима, и она воспринимает любую другую магию, кроме изначальной «сырой» энергии, как вторжение, от которого должна защитить. И если в случае незначительной разницы в силе между пони это слабо заметно, то в случае, когда кобыла — аликорн, становится почти нерешаемой проблемой: семя жеребца, несущее в себе его магию, естественно воспринимается её магией как угроза, и ответ на эту угрозу неизбежно уничтожает в семени вместе с чуждой энергией и всю жизнь, превращая его в просто мёртвую жидкость — не более.

Интересные дела… Неудивительно, что аликорнов можно по копытам одного пони пересчитать. Любопытно, а Каденс откуда тогда?.. Превращённая?

— Получается, аликорны, по такой вот косвенной причине, бесплодны? И ты за столько лет не смогла ничего придумать? — усомнился я.

— О, чего мы с Луной только не перепробовали за те десятки лет, когда ещё не отчаялись решить эту проблему! — невесело усмехнулась Тия. — Зелья, магические воздействия, попытки отыскать аликорна-жеребца… Было время, даже вполне всерьёз прорабатывали идею превратить в этого самого жеребца одну из нас!

Оп-па…

— И как? Вышло что-нибудь? — непроизвольно подался я вперёд.

— На практике — нет. Из-за необходимости воздействия на разумное живое существо с условием не причинить ему никакого вреда, там выходит очень затратное преобразование, которое, в случае с аликорном, как оказалось, становится и вовсе непосильным из-за более высокой сопротивляемости нашей расы. Максимум достигнутого — превращение кобылки-пегаса в жеребца на примерно тридцать — тридцать два часа. Превратить друг друга нам так и не удалось.

— Я-асно… — да блин, а! Только губу раскатал…

— На самом деле, пожалуй, и хорошо, что не вышло, — неожиданно улыбнулась принцесса. — Неизвестно, каким образом такое превращение могло отразиться на потомстве, да и становиться жеребцом ни я, ни Луна не имели большого желания.

Да уж, могу понять…

— Так или иначе, но все попытки найти жеребца с достаточно мощной магией не дали результата. Сейчас, правда, у меня есть предположение, как ещё можно преодолеть проблему со столь фатальной разницей в силе… Удивительно, что эта мысль не посетила меня ранее, — Тия задумчиво уставилась на меня. — Что, если пойти не от усиления жеребца, а от ослабления кобылы до состояния, подобного твоему и Луны? Полагаю, в таком случае вероятность успешного зачатия будет достаточно высока…

У меня в горле встал ком.

Ох, бля… Так вот зачем ей понадобилась ослабленная Найтмер… Это… Я же…

— Разумеется, я не могу решать за вас и навязывать столь серьёзный шаг, — как ни в чём не бывало продолжила принцесса. — Просто имей в виду ту редчайшую возможность, что есть у тебя сейчас — подарить миру новую прекрасную жизнь. Конечно, в дальнейшем такая возможность не исчезнет полностью, но вероятность успеха будет, увы, совсем ничтожна…

А-а… Ага…

Я в прострации уставился в стол, слушая грохот своего сердца. Проклятая лошадь! Чуть не поседел…

— Найтмер, что-то случилось? — заметила моё состояние Тия.

— Да так, ничего, — выдавил подобие улыбки на лицо я.

— Кажется, я немного увлеклась и перегнула палку, — покаянно улыбнулась Селестия. — Наверное, это могло прозвучать так, словно я предлагаю тебе поскорее схватить первого попавшегося жеребца и усердно заняться продолжением рода с ним. Я не хотела иметь в виду ничего подобного. Извини.

— Да… ладно, — с усилием проглотил я стоящий в горле ком.

— Тяжело столетиями наблюдать, как сменяются поколения, и смерть приходит к родным, друзьям и просто знакомым… — тихо проронила Тия после короткой неуютной паузы. — Лишь другой аликорн смог бы разделить со мной моё долголетие, но до недавних пор из нашей расы была лишь я одна… Аликорнов не может — и не должно — быть много, но я мечтаю о тех днях, когда нас станет хотя бы дюжина…

Принцесса рассказывала это тихо, будто бы для себя. Почему-то не покидало ощущение, что сказанное — не для моих ушей, что-то очень личное.

По крайней мере, ты своё одиночество могла хотя бы со смертными разделить, — с какой-то неприязнью мысленно уязвил я Селестию, но сразу одёрнул себя: это не только и не столько её вина. Она, в конце концов, правитель государства и обязана защищать его — что и сделала. Найтмер выполнила свой долг, сражаясь с Тией, Тия — свой, защищая Эквестрию. А Луна предала нас обеих. Ты очень рискуешь, подпуская её к себе, Селли — куда больше, чем рискуешь, подпуская близко меня…

— К родным? — всё же решился я упомянуть царапнувшее слух слово.

— Моя дочь родилась единорогом, — задумчиво, с печальной улыбкой, ответила Тия на моё недоумение. — Она умерла от старости в восемьдесят три. Практически у меня на глазах…

Я заторможено кивнул, пытаясь переварить информацию.

— С другой стороны, ныне живёт её — и, соответственно, мой — прямой потомок, принц Блюблад, в некотором смысле продолжающий дело моей дорогой Санбим, помнящий и почитающий её, как своего древнего предка… Эгоистично желать вернуть её лишь из своего желания, верно? — Тия слабо улыбнулась. — Она прожила хорошую жизнь. И, порой, я ловлю себя на мысли, что завидую ей… — принцесса глубоко задумалась, устремив взгляд в никуда.

…

Я неспешно прохаживался из стороны в сторону и жалел, что нету рук, чтобы заложить их за спину. Да и сдвоенный цокающий звук шагов тоже мало напоминал привычное буханье толстых подошв тяжёлых берцев по полированному бетону.

Навернув ещё круг, я поморщился: метроном из шагов, под который всегда легче думалось, был безнадёжно испорчен: «Цо-цок, цо-цок, цо-цок, цо-цок» скорее сбивало непривычным ритмом, чем помогало. Недовольно фыркнув, я остановился на месте.

Да уж, заставила Тия понервничать… Нет, могу понять её беспокойство по поводу малочисленности аликорнов, но надо же ей было умудриться так это подать!

Я нервно поёжился.

Понять-то могу, конечно, но участвовать в исправлении этой ситуации как-то не горю — вымя между ног несколько демотивирует…

Впрочем, хрен бы со всем этим! Меньше думать на эту тему надо — здоровее будешь…

После поговорили за полёты и магию. Тия рассказала, что телекинезом осязать — это правильно и хорошо: чувствительность у него в нормальном состоянии не сильно уступает копытам, и то, что я сейчас им едва чувствую — это, исходя из вероятной идентичности моего и Луны диагнозов, должно со временем пройти. Правда, вместе с магическим осязанием вернётся также нормальная чувствительность рога и цепляться им за что-либо станет гораздо больнее. Поинтересовавшись, не являлся ли рог когда-то естественным оружием древних единорогов — острый, длинный — узнал от Селестии ещё один любопытный факт: являлся и, что интересно, является до сих пор. Можно усилием воли заблокировать ток магии в роге — это не позволит колдовать, зато и чувствительность снизит почти до нуля, что позволит-таки неиллюзорно навтыкать кому-нибудь: рог, как-никак, кость, и достаточно прочная. А вот при активном применении магии чувствительность, наоборот, заметно возрастает, и удар по рогу в такой момент может, при достаточной силе, привести даже к потере сознания от болевого шока.

Затем разговор плавно перетёк на полёты, но развить тему мы уже не успели: Тия взглянула на часы, округлила глаза и срочно потащила меня к тауматологу.

Оказалось, во дворце есть собственная больница, укомплектованная по последнему слову магии, но, как я понял, без постоянного персонала: нужного специалиста, аттестованного как достойного для лечения королевской особы, вызывали сюда по мере необходимости с основного места работы. И специалист этот, судя по всему, уже пришёл, а мы тут, похоже, заболтались немного…

В общем, перебросила принцесса нас обоих телепортом в медицинское крыло и, оставив меня мерять шагами приёмную, пошла вводить своего дохтура в курс дела.

О, а вот и она, похоже: слышу приближающиеся шаги за дверью.

— Извини за эту задержку, Найтмер, — вышла ко мне принцесса. — К сожалению, рассказать всё заранее у меня не было возможности. Входи, тебя уже ожидают, — Тия посторонилась, уступая мне дорогу. — Сейчас мне нужно идти, но я вернусь за тобой, когда вы закончите.

— Слушай, зачем вообще эта секретность? — подавшись было вперёд, остановился я посреди шага от пришедшего на ум вопроса. — По-моему, тут пол-дворца уже знает о моём присутствии. Стражники, слуги… Понивилль ещё…

— Слуги? — выгнула бровь Тия. В её взгляде мелькнуло какое-то предвкушение. — Слуги тебя никогда не видели.

— А подушку новую мне под голову?.. — я не договорил, почувствовав, как лицо заливает краска под победным взглядом Селестии. Догадка стояла перед глазами.

— О, пустяки, — хихикнула аликорна. — Мне было несложно.

— Мне сложно, — буркнул я, стряхнув гриву на лицо, чтобы спрятаться за ней. — Зачем ты вообще это сделала?

— Тебе без подушки неудобно было, — чуть смутилась Тия в ответ. — А позаботиться кроме меня некому.

— Я бы спросила, к чему тебе заботиться и как это вытекает из «просто второго шанса», но… — я безнадёжно отмахнулся. Всё равно эту лошадь никогда не пойму… — Ты лучше скажи, как секретность здесь сочетается с Понивиллем?

— Жители Кантерлота слишком важные, чтобы их интересовали слухи из какой-то там глубинки, — невесело улыбнулась принцесса. — Тем более, Понивилль, находящийся рядом с Вечнодиким лесом, славится как место, богатое на всякие события… В порядке вещей анекдоты в духе: «На Понивилль напал огромный голодный дракон, но местные жители не заметили этого за повседневной рутиной.» или «Самое разрушительное за последние два века наводнение, обрушившееся на Понивилль, удостоилось в местной газете очерка в разделе 'юмор'». Так что в слухи оттуда мало кто верит всерьёз, ну, а раз Понивилль не пылает на горизонте, а в Кантерлот оттуда не прибывают беженцы, значит и появившаяся там Лунная Пони — это только слух.

— Понятно, — усмехнулся я на анекдоты принцессы. Последний понравился. — Ладно, пойду.

— Вскоре увидимся, — кивнула Селестия и, с озорной улыбкой поправив мне гриву, телепортировалась.

Я почувствовал, что краснею снова. Да зачем она?!. Что я?.. Зараза, она ведь специально! Специально ведь!!!

Возмущённо фыркнув, я распахнул дверь и вошёл.

За спиной раздался сдавленный смешок. Показалось, наверное…

…

Войдя в уже знакомые гостевые покои, я со стоном рухнул на кровать и перекатился на спину, свесив голову с края, расправив крылья, а ноги оставив полусогнутыми расслабленно торчать вверх. Наконец-то вечер!

Голова гудела, рог покалывало, по всему телу гуляло фантомное ощущение лёгкой щекотки от диагностических заклинаний…

Уработала эта докторша… Сволочь высокомерная. Как она посмела вообще?! Тут может быть только одна высокомерная сволочь — это я! Мысль вызвала усмешку.

Но кобыла оказалась, кроме шуток, не подарок. Хорошо хоть большую часть времени ей хватало мозгов перемывать кости кому-нибудь другому, а не лично мне: всё же побаивалась и старалась демонстрировать в отношении меня отрешённый профессионализм. Но вот про остальных говорить вообще не стеснялась, являя собой пример страшного сочетания высокомерия и самовлюблённости со словоохотливостью. «Что? «Поменьше пользоваться магией»? Жаль, что вы совершенно не потрудились запомнить точный диагноз, хотя я по одной этой, с позволения сказать, «рекомендации» могу с уверенностью констатировать, что он настолько же далёк от действительности, насколько поставивший его примитивный деревенский ремесленник далёк от настоящего врача, вроде меня! Тут любому мало-мальски квалифицированному медпони с одного взгляда должно быть понятно, что имеет место редкий частный случай атипичной общей магической недостаточности!» — и далее в том же духе, затыкаясь лишь изредка. Было терпимо, пока эта сплетница не освоилась и не перестала меня бояться, быстро растеряв весь свой отрешённый профессионализм… Хватило моего терпения до того момента, когда докторша, вконец осмелев, взялась не по делу комментировать меня и даже строить какие-то планы! Вслух!!! Что, де, «вы, конечно, не писанная красавица, но если проявите должное усердие, то мой непутёвый братец, возможно, и обратит в вашу сторону внимание. А союз с приближённой к самой принцессе семьёй положительно скажется на вашей плачевной репутации…» Впрочем, когда у неё перед носом в дверцу массивного деревянного шкафа прилетел мой накопытник, заставив шкаф с дребезгом пошатнуться и оставив в древесине солидную вмятину, она свою ошибку поняла и, вздрогнув под моим бешеным взглядом, наконец, умолкла. Больше слов не по делу я от неё за вечер не услышал. Извинений — тоже. Видимо, подобное было «ниже её достоинства». Моего настроения, в любом случае, это не испортило: полные ужаса глаза на побелевшем лице быстро восстановили его до исходного благодушного состояния.

Доделав свою работу, Хабрис отчиталась Селестии, демонстративно не глядя в мою сторону, и поспешила покинуть общество «преступницы с ужасной репутацией», ну, а я, коротко обсудив всё с Тией был телепортирован к уже знакомой комнате с извинением за поведение подданной и пожеланием хорошо отдохнуть.

Что же до диагноза и его последствий, то для меня мало что изменилось, кроме строго противоположной рекомендации — почаще прибегать к использованию магии, но не применять ничего сложного, чтобы не перегореть. Собственно, пол-вечера этим и занимался, таская телекинезом разные грузики, заливая свою энергию в кристаллы и вытягивая её назад, зажигая и гася светляки и тому подобное. Зачем — Селестия его знает, мне разобиженная тауматолог рассказывать подробно не стала, лишь передав отчёт принцессе, а я и не настаивал, относясь к происходящему как к тренировке, отнюдь не лишней в моих условиях.

Вообще, конечно, день тот ещё получился… Утром и вовсе думал, что есть шансы его не пережить, но нет, пережил. Ещё помучаюсь какое-то время. Обед с Тией после тоже небезынтересно прошёл. Потом была докторша… дурная малёхо… Укатала, зараза, всякими упражнениями, но это только на пользу пойдёт. По крайней мере, гашение и зажигание местных магических лампочек у меня сложностей больше не вызовет — напрактиковался. Коротко усмехнувшись, отработанным усилием вытянул энергию из светильника, погрузив комнату в темноту. Ладно. Спать уже пора. Я расслабленно распластался на кровати, устраиваясь поудобнее, и прикрыл глаза…

Ещё, кстати, хочу порекомендовать классный, но, к сожалению, недооценённый фанфик о мире вечной ночи, где Найтмер Мун тысячу лет назад победила Селестию... и вскоре та должна вернуться из изгнания.
Найтмерквестрия: под пологом вечной ночи
Здесь на сайте его пока нет, но автор обещал когда-нибудь выложить.

26. Ночь, жеребец, кобыла

Как же долго начальная сцена этой главы ждала своего часа!)) Первичная её идея пришла мне в голову ещё в начале лета 2019 года, когда облик только-только обретали первые главы... И вот теперь её время, наконец, настало!)

Заснуть мне не дали: кажется, только я смежил веки, как был выдернут обратно в действительность звонким цокотом копыт в коридоре. И было этих копыт явно больше четырёх… И уж подавно я не ожидал, что они не пройдут мимо! Дверь в мою комнату окуталась тусклой бирюзовой аурой и бесшумно открылась, впуская внутрь двух пони, чьи силуэты я отчётливо видел в темноте. Глухие шаги неизвестных по ковру смыли остатки сна, заставляя уже окончательно проснуться. Подобравшись, я также, на всякий случай, прищурился, маскируя веками светящиеся глаза — вошедшие явно видели в темноте гораздо хуже, двигаясь почти на ощупь, но мои «фонарики» легко бы заметили.

Кто это такие? Что тут забыли? Надеюсь, это не за моей головой пришли?

Дверь в комнату так же бесшумно закрылась, лишь щёлкнул запираемый замок.

— Вот, здесь нас не побеспокоят, — вполголоса весело пообещала кобылка.

— Э-эм… Может и так, конечно… — жеребец явно не разделял её энтузиазма. — Только, как я уже говорил, принцесса Селестия, вообще-то, запретила всем ходить в этот коридор! И мне кажется, что всем — это и тебе тоже! — голос поня сорвался на шёпот.

— Ох, Шайни! Тётушка столько мне постоянно повторяла всякое: «Каденза, ты принцесса! Ты должна уметь принимать решения сама!» и всё такое… — передразнила Тию, вероятно, принцесса Каденс. Заня-атно… — Раз уж я такая важная и властная принцесса, могу я отменить запрет для нас двоих или нет?

— Ну-у… Принцесса Селестия этого не оценит, мне кажется… — вновь усомнился Шайнинг.

— Да брось ты, — хихикнула кобылка. — Ну чего такого страшного и запретного может быть в гостевом крыле дворца? Лучше иди-ка сюда, мой лейтенант!

Раздавшиеся затем звуки однозначно выдавали жаркий поцелуй.

Я задумчиво прикусил губу, думая, как бы разыграть эту парочку. Жаль, Шайнинг меня уже видел, ошеломительного эффекта моё появление не вызовет…

— У-уф… Ф-фух…

— Тебе нужно больше тренироваться, милый, — подколола молодая принцесса запыхавшегося гвардейца, когда они оторвались друг от друга.

— А я что, фуф, против? — усмехнулся тот в ответ. — Глядишь, догоню когда-нибудь тебя в этом плане.

— Не-а, не догонишь! — весело заявила кобылка. — Я же тоже буду расти над собой, м?

— Да уж… — веселья в голосе жеребца разом поубавилось. — С бессмертной мне не тягаться…

— Ох, Шайни!..

— Да знаю! Но я не могу перестать думать об этом, Каденс! Ты же уже вдвое старше меня. Хотя, сложно спорить, неплохо сохранилась… — нервно усмехнулся тот.

В темноте раздался звонкий звук удара твёрдым копытом по пустому черепу.

Я хмыкнул в подушку.

— Ай!

— Дурак! — силуэт кобылки обнял силуэт жеребца. — Пусть тётушка рассказывает про судьбу бессмертных, вечное одиночество и прочее сколько угодно! Лучше я буду жить с печалью об ушедших, чем без любви, Шайни. Забудь тот разговор и перестань уже жалеть меня! Всё будет хорошо.

— Как скажете, Ваше Сиятельство.

— Дурак, — снова вздохнула кобылка. — Я люблю тебя, Шайнинг.

— И я тебя, Каденс.

— Иди сюда…

В темноте снова раздались звуки страстного поцелуя, а сама парочка, кажется, медленно начала смещаться в сторону кровати. МОЕЙ кровати!

На мгновение мелькнула идея подождать их здесь и деятельно поучаствовать в процессе, внеся в него элементы страха и неожиданности, но всплывшая в памяти ехидно улыбающаяся кобыла-гинеколог и эта её фраза про «должное усердие» поколебала, а появившаяся следом Селестия, настоятельно советующая найти жеребца и завести детей — окончательно уничтожила желание шутить подобным образом. А ну как буквально поймут? Шайнинг сзади пристроится, а Каденс магией подержит… Получится как в приколе, что «хорошо зафиксированная лесбиянка от нормальной женщины не отличается»… Нафиг! Я энергично потряс головой, избавляясь от назойливой идеи, которая, к моему вящему негодованию, похоже, пришлась телу по вкусу — чуть онемевшие крылья никак не получалось плотно прижать к бокам, а хвост призывно встал торчком.

Проклятье! Семью восемь? Сорок два! Или?.. Пофиг! Девятью шесть? Пятьдесят четыре! Шестнадцатью тринадцать? М-м… Двести восемь!

Ох, ёп… Свобода мысли — это не для меня… Но любовничков уже пора обламывать, им пару шагов осталось…

— А может и меня поцелуете, раз уж зашли в гости? — громко поинтересовался я у всё ещё целующейся взахлёб парочки. А-а, не удержался-таки…

У-ух!

С громким перепуганным ржанием визитёры шарахнулись прочь от кровати. Вокруг Шайнинга немедленно вспыхнул лиловый силовой щит, тускло освещая комнату розовым светом. Каденс умудрилась «удачно» отскочить прямо на столик и с грохотом и хрустом уничтожаемой мебели растянулась на полу.

— А-ай!

— Каденс! А ты ещё кто?! — среагировал на всё сразу лейтенант.

— Ну Шайни-и! — добавил я в голос обиженных ноток. — Неужели ты уже не помнишь меня? Наши прогулки по дворцу, как провожал меня после… А теперь ты приходишь в мою комнату… с другой! Как ты мог?! — не ржать! НЕ РЖАТЬ!!!

— У-ух… Шайнинг? — опасливо зыркнула в мою сторону поднимающаяся с останков столика аликорна.

— Да кто ты… НАЙТМЕР МУН?! — с трудом найдя взглядом сквозь сияние своей защиты мои горящие в темноте глаза, жеребец резко отшатнулся назад, споткнулся и, не удержав равновесие, комично уселся на круп, вызвав у меня смешок.

Я перекатился к краю кровати и, слитным движением встав на ноги, медленно двинулся к единорогу, нарочито громко топая при каждом шаге. Из-за ковра выходило так себе.

— А вы думали, Селестия просто так ограничила доступ сюда, мои маленькие пони?

— Шайнинг, кто это такая? — голос принцессы дрогнул. Одновременно с этим Каденс зажгла на роге светлячок, разгоняя полумрак комнаты.

— Какая разница, кто я такая? — показушно скромным тоном отозвался я вместо замешкавшегося жеребца, развернувшись и с широкой улыбкой шагнув в круг света, демонстрируя принцессе любви свой набор клыков.

Кобылка, тихо охнув, попятилась. Светлячок на её роге на мгновение опасно мигнул и едва не погас.

— Гораздо интереснее — кто ты такая, аликорн? — пристально посмотрел я ей в глаза, медленно надвигаясь. Полагаю, Найтмер обязательно задала бы такой вопрос.

— Стой, Найтмер Мун! — спешно вклинился между нами опомнившийся наконец лейтенант Армор, всё ещё окружённый сферой щита.

Я подошёл вплотную, нависая над жеребцом. Шайнинг чуть вздрогнул и заметно напрягся, но с места всё же не сдвинулся. Я поднял ногу и потыкал копытом в щит — ощущение было, словно он из толстенной резины которую изнутри подпирает толща воды. Упругий, едва проминается. Хмыкнув, я двинулся в обход, демонстративно сверля взглядом Каденс.

— Найтмер… — угрожающе сдвинул брови гвардеец, заступая мне путь.

— Боитесь что ли? — усмехнулся я, делая шаг назад. — Или это потому, что на страницах учебников меня специально изображают пострашнее?

— Изображают… на страницах учебников?.. — озадачилась Каденс.

— Доводилось слышать о Лунной Пони, правда же? — снова улыбнулся я во всю пасть.

— Тёмный дух, пытавшийся поработить Эквестрию и остановленный только жертвой принцессы Луны?! — пришибленно выдавила аликорночка, испуганно прижав ушки.

— О, да. Милая небылица, мне нравится, — тихо засмеялся я, неспешно обходя по дуге напряжённого как струна Шайнинга и отрезая парочку от двери, на которую то и дело косился жеребец. Каденс, передёрнувшись от моего смеха, двинулась в противоположную сторону, стараясь укрываться от меня за спиной гвардейца.

— Скажешь, принцесса Селестия годами лгала пони и всё было совсем не так? — зло фыркнув, набычился Армор.

— Всё было совсем не так, — кивнув, эхом отозвался я. — И принцессе пришлось извиняться передо мной за то, что так вышло. За то, что эта ложь, задуманная во благо, оказалось, кому-то может быть и во вред.

— Да за такую клевету ты сейчас… — недобро прищурился жеребец.

— Шайнинг, стой! — почти что приказала аликорна.

— Но…

— Шайнинг!

Лейтенант, молча смерив меня неприязненным взглядом, отступил на полшага.

— Если «всё было не так» — как тогда было? — требовательно взглянула Каденс на меня.

— Спроси у Селестии. Тебе, аликорну, она расскажет, я думаю, — подняв переднюю ногу, я принялся демонстративно изучать взглядом своё копыто. Занятно всё-таки хорошо видеть в таком полумраке…

— А ты?

— Что «я»?

— Расскажешь?

— Нет.

— Почему? — нахмурившись, подалась вперёд кобылка.

— А зачем? — я поставил ногу обратно на ковёр. — Слушать от тебя всякие «это невозможно!», «это неправда!», «ты лжёшь!» и тому подобное? Не интересует.

— Настолько сомневаешься в собственных словах? — усмехнулся Шайнинг, заслужив недовольный взгляд Каденс.

— Как видишь, мне даже не обязательно произносить слов, чтобы их заранее приняли как априори ложные, — прокомментировал я, обращаясь к аликорне. — Что бы я ни рассказала — он всё будет подвергать сомнению.

— Шайнинг обычно не такой, — буркнула кобылка, снова одарив гвардейца недовольным взглядом.

— А какой? — нервно усмехнулся тот. — Каденс, а ты знаешь, что Найтмер живёт вместе с моей сестрой, которой принцесса приказала её приютить? Я каждое утро теперь копыта грызу у почтового ящика — вдруг от Твайли письмо? Вообще, я молчать должен, конечно… Но, раз уж вы теперь лично знакомы…

— А-а… — принцесса смерила жеребца недоверчивым и каким-то потерянным взглядом.

— Можешь не трястись за свою сестру, лейтенант, — обозначил улыбку я. — Может, мы с Твайлайт и не во всём ладим, но она достаточно много сделала для меня — и я не собираюсь платить ей злом за добро.

Шайнинг нервно хмыкнул, покосившись на меня.

— Кстати, кто твоя спутница?

— Её Сиятельство принцесса Ми Аморе Каденза, — с сомнением посмотрев на меня, нехотя ответил единорог.

Сиятельство? Не Высочество? Странно…

— Можно просто Каденс, — очнулась аликорна, заслужив тихий недовольный фырк от Шайнинга.

— Найтмер Мун, — не стал отступать от ритуала я.

— Просим извинить нас за вторжение, Найтмер Мун, — обогнув щит и поравнявшись с жеребцом, церемонно склонила голову Каденс. — Мы не желали потревожить ваш отдых.

Знакомые нотки… Селестия, ты ли это?

— Ну да, совершенно случайно ввалились в мою комнату в закрытом для посещения крыле дворца. Заблудились просто, — преувеличенно серьёзно покивал я.

Шайнинг, наконец погасивший щит, бросил на свою спутницу выразительный взгляд, в котором читалось снисходительно-недовольное: «Ну я же говорил!»

— Ладно бы вы меня просто разбудили — вы ведь ещё и поцеловать отказались, — осуждающе покачал я головой, заслужив два нервных взгляда. — Так что прощение придётся заслужить…

Я выдержал долгую паузу, наблюдая, как взгляды становятся откровенно напряжёнными. Хотелось сострить на тему «оставь мне своего жеребца и можешь идти, а его я верну завтра», но… Я за это либо получу по башке, либо получу означенное — и сложно сказать, что хуже… Нафиг такие шутки! Но ухмылку с лица стереть так и не получилось.

— Поведайте-ка мне, откуда в Эквестрии взялась ещё одна аликорна?

Парочка дружно выдохнула под мой ехидный смешок.

— Ну… — замялась Каденс. — Я стала аликорном в четырнадцать лет…

…

— Заня-атно… — протянул я, когда кобылка замолчала. Если поначалу информацию из неё приходилось едва ли не клещами тянуть, то постепенно она разговорилась и рассказала немало интересного.

История у неё и впрямь вышла необычная. Не ожидал. Особенно не ожидал, что свежеиспечённая принцесса получит рог за примирение родителей Шайнинга и Твайлайт! Вот же… Тесен мир.

Противоположности притягиваются, говорят. Наверное, как-то так и сошлись тихий домашний Найт Лайт, предпочитающий спокойствие библиотеки и стройность формул, и непоседливая егоза Твайлайт Велвет, любящая приключения и адреналин в крови. Пламенная влюблённость, свадьба через три месяца и, очень скоро — смачный пинок реальности, быстро показавшей, что семейная жизнь куда сложнее прогулок под луной и серенад под окнами. Противоположности хоть и притягивались, но, как оказалось, очень плохо уживались под одной крышей хоть сколько-то долго. Ссоры, склоки, слёзы, побеги к родителям за поддержкой… Отношения неукротимо катились в пропасть и в самое ближайшее время докатились бы, не вздумай эта парочка затеять очередную свару прямо на улице, где на них наткнулась Каденс. Она сумела как-то найти слова, чтобы успокоить их, огорошила новостью, что Велвет беременна, отругала остолбеневшую парочку и, получив кьютимарку, в прострации удалилась, скомкано пообещав прийти завтра и продолжить разговор. Причём, как она узнала, что Велвет в положении, Каденс не понимала и сама, лишь выдвинув предположение, что это умение — часть её таланта, проявившегося в тот момент. В любом случае, семью от распада она спасла, став заодно им близким другом, через десять месяцев Каденс попалась на глаза Селестии и прошла Возвышение, а ещё через три недели на свет появился Шайнинг.

К глубочайшему разочарованию аликорночки — и к тихому облегчению Армора — понянчить своего будущего жениха она не успела: Тия, в свете пророчества о возвращении Найтмер Мун, была сильно озабочена подготовкой себе смены — «на всякий случай» — и у Каденс быстро наступили весёлые дни экспресс-подготовки нового правителя. Освоение магии, усиленная подготовка по школьным предметам для сдачи экстерном, этикет… Затем — спецкурс в Школе Одарённых Единорогов, Высшее Кантерлотское Училище Управления и Кадров, практика в разных должностях и разных городах… В общем, Шайнинга она видела за это время буквально пару раз, и то — мельком. Позже, когда Тия поняла, что опять перегибает палку и после долгих искренних извинений снизила нагрузку на основательно замотанную и задёрганную к тому времени племянницу, той увидиться с Шайнингом уже не удалось — его отдали на обучение в Кадетский Корпус. Зато удалось вдоволь понянчить его младшую сестрёнку — Твайлайт. А когда Армор после выпуска приехал домой в новеньком мундире лейтенанта гвардии — аликорночка не смогла устоять перед статным красавцем-офицером — на следующий же день подарила ему букет роз из дворцового сада…

На этом, мысленно удивляясь превратностям судьбы, я, под взаимные пожелания спокойной ночи, и распрощался с начавшей сонно зевать парочкой. Да и сам, признаться, уже откровенно засыпал на ходу… И тем не менее, знакомство получилось интересное. Да и… расстались… неплохо-о…

Стоило лишь коснуться головой подушки, как я немедленно провалился во тьму.

— Утро красит нежным светом стены древнего кремля! Просыпается с рассветом эквестрийская земля!

Про утро и рассвет — это я, конечно, капельку слукавил: на часах было уже немногим за полдень. Но настроение было хорошее, светило солнышко, да и выспался я, как спровадил ночных визитёров, замечательно.

Так что размявшись немного и умыв морду лица, я теперь бодро и с песней пробовал придать столику, на который приземлилась Каденс, подобие изначальной формы. Увы, сломанная пополам столешница не располагала к мало-мальски успешному ремонту в отсутствие хотя бы клея. Ну, по крайней мере, оно стояло само, если не трогать…

Моё занятие было прервано долгожданным цокотом накопытников по коридору и последующим стуком в дверь.

— Здравствуй, Найтмер, — войдя, улыбнулась принцесса солнца.

— Привет. Заходи, чувствуй себя как дома! — улыбнулся я в ответ. Тия хихикнула, прикрывшись кончиком крыла.

— Рада, что ты в добром расположении духа, Найтмер.

— Да, спасибо за вчерашний разговор, — кивнул я. — Помогло. Даже, вроде, жить захотелось.

— Отрадно, что он не был для тебя лишь неприятен, но и оказался чем-то полезен. И ещё… Я должна извиниться, — вздохнула Селестия.

— За что? — немного удивлённо взглянул я на неё.

— Вчера в разговоре я использовала заклинание правды, чтобы чувствовать, не лжёшь ли ты. Это было крайне бестактно и нехорошо с моей стороны. Прости мне это решение, пожалуйста. Но я, к сожалению, не придумала ничего лучше.

Я в прострации уставился куда-то сквозь аликорну. Она вообще нормальная?!

— Принцесса, — преодолел ступор я спустя несколько секунд, — ты же осознаёшь, что выбалтываешь стратегическую информацию потенциальному противнику, нет? Зачем?! — жалобно взглянул я на неё. — Хотя погоди… В заблуждение вводишь, да?

Скажет «заклинание», а на самом деле просто эмпатка. Я буду считать, что сейчас, вот, разговор не такой важный, она не включала и не чувствует, а она будет меня читать и делать выводы… Или нет? Я с ней вывих мозга заработаю… А может…

— Я же уже говорила, что не считаю тебя врагом! — вздохнула Тия.

— А ты не думала, что я тут втираюсь тебе в доверие и вербую Элементы, чтобы потом свергнуть тебя или что-то такое? Откуда тебе знать, что я не замышляю что-то подобное?

— Как я уже просила: не думай о себе хуже, чем ты есть на самом деле, Найтмер. Мне кажется, ты так не поступишь.

Зашибись логика.

— А если ты ошибаешься — что тогда?

— А ты предлагаешь подозревать тебя во всех возможных преступлениях? — устало взглянув, ответила Тия вопросом на вопрос. — А тогда не только тебя, можно так и Твайлайт подозревать, и Фэнси, и Блюблада… Кого угодно! И, главное, довели ли подозрительность и недоверие кого-либо до добра? Сомбра когда-то тоже начал с того, что никому не доверял и в каждой тени видел зреющий заговор. И к чему пришёл этот несчастный единорог, к чему он привёл свою страну и свой народ?

— А я когда-то безоговорочно доверяла Луне. И чем это кончилось для меня? — хмуро возразил я.

— Тогда я тем более не вижу причин для недоверия к тебе. Ты как никто знаешь, насколько это больно — когда твоё доверие предают.

А-а…

Вывод принцессы был для меня неожиданным и, главное, возразить на него оказалось нечего. Она, похоже, поняла это раньше, чем осознал я сам: ударить её в спину, тем уподобившись Луне, я не смогу. Это же… Я не знаю даже. Нет, я и не собирался, конечно, но откуда ей об этом знать? А она… Вот так.

— Ну… Не лишено некоторой логики, — признал поражение в споре я.

— Надеюсь, когда нибудь это доверие станет взаимным, — мимолётно улыбнулась Селестия. — И кстати, у меня есть для тебя небольшой подарок.

— Хм? — приподнял я брови.

— Вот, возьми, — Тия извлекла из-под крыла две золотистых пластинки, вызвавших ассоциации с кредитными картами, и протянула мне.

«Гранд Галопинг Гала» — значилось на аверсе вычурным шрифтом.

Пригласы. Две штуки. Мне, Найтмер Мун. Да она упала…

— Это что? — не торопясь брать предложенное, индифферентным тоном поинтересовался я. Без понятия, в курсе ли Найтмер была об этом празднике…

— Приглашения на традиционный ежегодный грандиозный бал в честь основания Кантерлота, который состоится двенадцатого мая, в следующем году. Тебе и тому, с кем захочешь прийти вместе.

— И зачем? — не меняя тона, спросил я. — Это, так понимаю, аристократическое сборище, а я эту публику, мягко говоря, не жалую. Знаешь, что будет, если там кто-то от большого ума посмеет как-то меня задеть? А заденут обязательно: интриги, сплетни и, главное, море высокомерия: кому-то обязательно захочется едко и язвительно обсудить неправильно выбранную ложку… Уверена, что тебе это надо? Да и, в конце концов, мне-то это всё для чего?

— Тебе — чтобы выйти в свет и заявить о себе в открытую. Полагаю, к тому моменту твою репутацию удастся смягчить — и я надеюсь, ты тоже постараешься на этом поприще, — выразительно взглянула мне в глаза Тия. — Потому я также надеюсь, что ты не станешь по такому мелочному поводу угрожать кому-то или, тем более, прибегать к силе. Ну, а мне… Сделать последний шаг к исправлению того, во что я, к сожалению, превратила твоё имя, расшевелить немного это высокородное болото, ну и… — лукаво улыбнулась Тия, — посмотреть на тебя в каком-нибудь красивом платье, конечно.

— Чего?! Это ещё зачем?! — оторопело уставился я на аликорну.

— Посчитала нужным упомянуть на всякий случай, чтобы ты и туда не пришла в броне. Твайлайт делилась, что ты в ней ходишь практически постоянно, нередко — даже просто по дому! Почему?

Я открыл было рот, чтобы возразить и так и завис, глядя в одну точку.

И правда — почему?! Ведь, если вспомнить, сразу после передачи доспеха Тией, я нацепил его даже не раздумывая, нужно ли это вообще и зачем нужно. Мог бы… не знаю… отказаться от такого подарка, например. Или попросить упаковать, чтобы отвезти его, так сказать, в ручной клади. Но нет — даже мысли подобной не возникло, как не возникает и сейчас, когда броня надевается автоматически после пробуждения. И, что самое забавное, я могу её надеть, позавтракать, а затем снять, чтобы пойти на тренировку, где она будет мешать!

Может, чтобы избежать ощущения, будто ходишь голышом — всё же пони не одеваются? Так нет! Нету этого ощущения! Как ни странно, но появляется оно лишь при отключении покрова, до этого своё тело воспринимается вполне себе одетым!

Тогда это, пожалуй, может быть лишь одно — привычка. Привычка Найтмер Мун. Носить броню, не важно, нужно это или нет.

И какие ещё, в таком случае, я подцепил привычки, о которых знать не знаю?

Я неуютно поёжился.

Меняюсь. И даже сам этого не замечаю. Теряю старого себя — и не чувствую этого, пока носом не уткнусь. Сколько меня ещё отделяет от окончательного превращения в кобылку-пони даже в собственных мыслях? Замечу ли я вообще тот момент, когда это произойдёт? Когда «Найтмер Мун» перестанет внутренне восприниматься псевдонимом и станет именем? Моим именем?

— Найтмер, всё нормально? — вернул меня в действительность голос принцессы.

— Без понятия, честно, — мотнул головой я. — Ты… Очень интересный вопрос задала. Есть над чем подумать.

— Прости, если я заставила тебя вспомнить что-то… — поникла Селестия.

— Нет, всё нормально… В этом плане, по крайней мере. Так, небольшие внутренние противоречия, не обращай внимания, — перебил я аликорну, изобразив на лице ровную доброжелательность.

— Если понадобится помощь — ты всегда можешь обратиться ко мне, — внимательно посмотрев на меня несколько секунд, заверила Тия.

— Спасибо, — кивнул я в ответ.

— Что ж… — после долгой паузы нарушила повисшую тишину принцесса. — Каков всё же будет твой ответ насчёт приглашений?

Так… Одно — Флатти, без вариантов. Пинки, Рарити… Твайлайт получит и так… На себя надо или нет? Честно говоря, тусовка подобного вида мне интересна чуть меньше, чем никак. Дворяне всякие мне вообще нафиг не упали с их интригами, в танцах я разбираюсь совсем чуть-чуть да ещё и применимо к старой-доброй прямоходящей платформе, а не к нынешней четвероногой… Плюсы? Там можно вкусно поесть, послушать красивую музыку, посмотреть авиашоу и фейерверк. Можно, в конце концов, «весело и беззаботно кутить» с «битьём сервизов и поджогом овинов» — репутация позволяет. Тия, правда, не оценит. Хотя… Может, и оценит: в каноне разгром мероприятия её вполне устроил — сидела посмеивалась.

Пусть будет, наверное, а там — посмотрим. Запас карман не тянет, а выбросить или задарить кому — несложно.

— Давай четыре — и договорились, — приняв решение, усмехнулся я.

— А-а… — на мгновение растерялась Селестия. — Зачем?

— Может, у меня хороших знакомых и можно пересчитать по копытам — и даже лишние останутся, — но я не собираюсь между ними выбирать, — пожал я крыльями. — Так что или четыре, или ни одного. Если это такая уж проблема — так и быть, соглашусь на три.

— Хм… — задумалась принцесса. — Это решаемо. И, прости моё любопытство, почему ты в крайнем случае согласна на три? Не совсем уверена в отношениях с кем-то из друзей?

— Нет, почему? — усмехнулся я вновь. — Раздам тогда эти бумажки другим, а сама войду так. Стражники у тебя не самоубийцы ведь, верно? Не посмеют останавливать, — ухмылка как-то непроизвольно превратилась в злорадную усмешку.

— Найтмер… — нахмурившись, строго взглянула на меня Тия.

— Что? Интересно же, насколько далеко простирается храбрость и самоотверженность твоих воинов, — вернул я на лицо более нейтральное выражение. — Сдаётся, если ты прямо не прикажешь им не пускать меня любой ценой, то мне даже угрожать не придётся.

— А если всё же не пропустят? — прищурилась принцесса. — Ты ведь, надеюсь, не попытаешься решить это силой или угрозами?

— Больно надо… Вернусь в Понивилль, поем и лягу спать, — флегматично повёл крылом я. — Ничего не потеряю. Мне подобное аристократическое собрание просто неинтересно, если я туда и сунусь, то не ради себя. Да и вообще: а как же Луна? — оформилось, наконец, в конкретный вопрос ощущение, маячившее где-то на периферии сознания с момента, как Тия протянула мне приглашения.

— Она… — неожиданно замялась резко погрустневшая аликорна. — Надеюсь, я сумею уговорить её всё-таки почтить праздник своим присутствием. И также рассчитываю, что за такой срок ты всё же сменишь гнев к моей бедной сестре на милость и, если и не простишь её, то хотя бы на время согласишься погасить вражду к ней… — Селестия, вымученно улыбнувшись, вздохнула.

Ага, конечно… Знаешь, всем будет лучше, если эта синяя кляча на мероприятие не явится. А если бы она до праздничка вообще не дожила, то из гулянки получились бы замечательные поминки синенькой… Синюшненькой, хех. Ты, Луна, мне рано или поздно заплатишь, дрянь. За всё заплатишь! За каждый, сука, «чудесный» день в абсолютном одиночестве в том проклятом аду!

— Найтмер! — я вздрогнул от обеспокоенного оклика Тии.

— А? Да… Всё нормально. Задумалась просто… — мотнув головой, заторможенно огляделся я.

— У тебя сейчас лицо такое стало… И зубами ты скрипнула очень… — принцесса, кажется, даже поёжилась. — Что произошло?

— А-а. Это бывает. От «счастливых» воспоминаний, — вяло отмахнувшись, изобразил корявое подобие улыбки я. — В общем, три-четыре пригласительных, если ты и правда зачем-то хочешь меня там увидеть — и на этом замнём для ясности.

— Хорошо, — спустя несколько секунд смерила меня каким-то странным взглядом принцесса и тихо вздохнула. — Прости, я, не желая, вновь напомнила тебе что-то неприятное… Мне не хотелось тебя расстроить.

— Пустяк. Небесполезно иногда. Напоминает… кое-что важное, — неопределённо качнул я головой.

— Позволишь узнать, что? — подняла голову Тия. — И да, я хотела бы пригласить тебя на завтрак и, заодно, познакомить с замечательной пони. Идём?

Я согласно кивнул. Аликорна, мимолётно улыбнувшись, положила пригласительные на столик, который, под её удивлённым взглядом, от этого скрипнул и накренился. Селестия выразительно посмотрела на меня, я, хмыкнув, пожал крыльями в ответ, де: «так вышло, что поделать». Принцесса, недоверчиво усмехнувшись и качнув головой, развернулась и вышла в коридор, жестом пригласив следовать за ней.

— Пешком? Не телепортом? — удивился я, поравнявшись с ней.

— Я попросила накрыть в малой столовой этого, пока закрытого, крыла. Пройдёмся, ты ведь не против? И потом, я подумала, что телепортация будет для тебя неприятна.

— Ясно. Пошли, — отрывисто кивнул я, и мы, в компании гулкого эха пустого коридора, зацокали накопытниками по полированному камню.

Опять она… «Тебе будет неприятно»… Не может же её это реально волновать?! А-а, зараза… Хотя… Наверное, спросить чего хотела?..

— Расскажешь? — вдруг взглянула на меня Тия через десяток шагов.

— Что? — не понял я.

— О чём важном тебе напоминают плохие воспоминания, — напомнила она.

А, да, она же спрашивала…

О чём важном? О том, что Найтмер, преданная и брошенная, погибла там, на луне. А я, в некоторой мере, должен ей за свой второй шанс в её теле.

— Нет. Лучше не буду, — качнул я головой. — Извини.

— Я понимаю, — медленно кивнула Тия.

В молчании мы добрались до двухстворчатой двери. Принцесса, отворив её, отступила, приглашающе кивнув мне, предлагая зайти первым. Надеюсь, это не из-за противопехотной мины или, там, люка в полу на входе, приготовленных специально для меня…

Войдя, я с некоторым удивлением встретился взглядом с фиолетовыми глазами знакомой розовой аликорночки, уже сидящей за столом. Взгляд был умоляюще-перепуганным.

«Не говори ей ничего! Удивляйся мне! Мы не знакомы!!!» — отчётливо читалось в «зеркалах души» одной любвеобильной кобылки.

Я, прищурившись, усмехнулся.

«А может?..»

Каденс панически — едва заметно — помотала головой.

«Нет! Пожалуйста!»

Выгнутая в притворной задумчивости бровь.

«А что мне за это будет?»

Бровки домиком, чуть поникшие ушки.

«Всё, что хочешь! Молю — молчи!»

Демонстративный тихий вздох.

«Ла-адно, живи, так и быть.»

Широкая радостная улыбка, вставшие торчком розовые ушки.

«Ей! Спасибо!»

— Найтмер Мун, разреши представить тебе мою племянницу, её сиятельство принцессу Ми Аморе Кадензу, — с гордой улыбкой церемонно представила мне мою знакомую Селестия.

— Аликорн?! — изобразил офигевание я и, хищно пригнувшись, со скоростью акулы обогнул стол и приблизился к чуть опешившей Каденс. — Ты мне, помнится, жаловалась, что беременность — редкость, аликорнов мало… И тут — она? Это же дитё неразумное, ей ведь даже сотни нет! — не удержавшись, подколол я принцессу любви. — Откуда?

«Дитё неразумное» подарило мне испепеляющий взгляд из-под нахмуренных бровей и обиженно надулось. Я с трудом удержал рвущийся наружу хохот.

— Она не была рождена аликорном, Найтмер, — подошла Тия, с лёгким беспокойством глядя на словно воды в рот набравшую племянницу. — Но её деяния открыли для неё такой путь…

Селестия вкратце пересказала мне то, что я уже и так знал от Каденс, которая постепенно включилась и дополняла от себя, достаточно убедительно, на мой взгляд, играя первую встречу со мной.

— Так значит, у тебя по стране бродят десятки потенциальных аликорнов, и при этом ты вздыхаешь о малочисленности нашей расы?.. — задумчиво почесал я бровь накопытником, дослушав рассказ кобыл и заодно отставляя в сторону опустевшую тарелку из-под салата. Ужасные тут завтраки — зелень одна…

— Десятки, Найтмер. Но Эквестрия уже совсем не та же, что тысячу лет назад: сейчас пони уже миллионы, а не десятки тысяч, как тогда. Я ищу. И Каденс ищет. И, надеюсь, ты тоже не откажешь нам в помощи, когда вернёшься в норму. Но… Это поиск даже не иголки в стоге сена — одной конкретной песчинки на пляже. Я могу лишь надеяться, что мои поиски рано или поздно увенчаются успехом, однако, увы, никак не рассчитывать на это всерьёз, — задумчиво рассматривающая своё отражение в полированном боку чайника Селестия устало вздохнула и понурилась.

— Да, пожалуй, — согласился с доводом я. — Тем более, если искать лишь вдвоём, при этом ещё уделяя большую часть времени управлению страной… Разве что — делегировать полномочия? Поручила бы поиски единорогам… Или?.. — прервался я, вспоминая историю розовой аликорны.

— Увы. Чем бы ни была эта… инициация, но единороги её обнаружить не способны, как показал опыт осмотра Каденс медиками ещё во времена, когда у неё только появилась кьютимарка, — подтвердила мою догадку Селестия. — Более того, я до сих пор не уверена, каждый ли аликорн способен её увидеть, или эта возможность — исключительно часть моего дара…

— Ну, ты могла бы оставить престол кому-нибудь… Другому аликорну, из тех, кто постарше и кто тут рядом — копыто протяни… Отправиться в изгн… то есть, в странствия искать пони, готовых Возвыситься… — с максимально задумчивой миной предложил я, но, увидев вытянувшееся лицо Тии, не выдержал и рассмеялся. Принцесса солнца спустя пару мгновений неожиданно присоединилась. Каденс ограничилась улыбкой.

— О, Найтмер!.. — последний раз усмехнулась Селестия. — Ты не представляешь, с какой бы радостью я передала Эквестрию в чьи-нибудь надёжные копыта и ушла в далёкую глушь, где можно жить в тишине и спокойствии, не беспокоясь ни о чём. Но кто кроме меня сумеет позаботиться о моих маленьких пони? Защитить их от голода, холода, бедствий, врагов? Кто сможет — и, главное, захочет — делать это изо дня в день? Кто справится, не разрушит то, что я создавала столетиями? Да, Эквестрия не идеальна, но всё же она прекрасна! Нет голода и войн, остались в прошлом крупные эпидемии, нищета, привычная ещё каких-то триста лет назад, тоже почти исчезла как явление! К сожалению, есть ещё тюрьмы, есть детские дома, а пони всё же иногда погибают в расцвете сил от болезней, стихийных бедствий, несчастных случаев и даже от нападений хищников. Есть неравенство, расслоение, есть несчастные и обделённые… Не всё я успела исправить. А что-то исправить и не в моих силах вовсе… Но я всё же рада видеть Эквестрию такой — ведь, кажется, совсем недавно горя и несправедливости в ней было больше, а счастья и радости — меньше. И я не имею права допустить того, чтобы всё это обернулось вспять. Поэтому холодный и неудобный трон я смогу завещать другой принцессе ещё нескоро, — печально улыбнулась Селестия.

— Да я шутила, вообще-то, — неловко улыбнулся я.

Не ожидал такой пламенной реакции.

— А я — нет, — прямо посмотрела на меня белоснежная аликорна. — Эквестрия — моя жизнь, Найтмер. И я приложу все мыслимые усилия к тому, чтобы она процветала и впредь.

— Странно, что я ещё жива, в таком случае, — хмыкнул я. — Уж более очевидную угрозу твоим пони надо ещё поискать…

— Но то, что мы с тобой спокойно и мирно общаемся столько времени, говорит в пользу моего решения, а не твоей странной мании выставлять себя угрозой для Эквестрии и врагом для меня, — плавно перебила меня Тия. — Пусть и не прямо сейчас, но ты можешь стать могучим союзником моей страны и… моим другом, — внимательно, с затаённым ожиданием взглянули на меня розовые глаза солнечной принцессы.

Я вздрогнул.

Тебе сложно не верить, тебя сложно не любить, ты спокойно и мягко преодолеваешь моё недоверие к политикам вообще и к тебе лично… Ты просто кажешься хорошей и доброй пони… Или, возможно, даже не кажешься, а правда такая и есть. И в таком случае я бы счёл за счастье назвать тебя другом, но…

Луна.

Ты ведь не захочешь увидеть, что она представляет из себя. Ты скучала по сестре столько лет — и эта привязанность сильнее всякого здравого смысла. Поверишь ли ты мне, когда я…

Нет, сейчас — нет. Поэтому, пока Луна жива — я не смогу назвать тебя другом, Тия. Ведь тогда у меня не будет права подвести тебя, а я не знаю, справлюсь ли…

— Шутишь, да? — состроил нарочито недоверчивую мину я, приняв решение. — Нет, всякое может быть, конечно… Но чтобы мы — и друзья?! Это… У меня тут точно чай был? — я демонстративно уставился на свою, уже наполовину опустевшую, пиалу.

— Принцесса Селестия всегда относилась к чувствам очень ответственно, Найтмер Мун, — с укором взглянула на меня розовая аликорночка. — Она не шутит такими вещами. Вы в порядке, тётушка? — повернулась к старшей принцессе Каденс.

— Да. Спасибо, Каденс. На самом деле, я особенно и не надеялась на иной по содержанию ответ, — грустно улыбнулась Тия. — Найтмер, увы, пока слишком сложно кому-либо доверять…

Я скептически хмыкнул. Тебе — это не «кому-либо», принцесса, не передёргивай.

— Во многом по этой причине я и пригласила сегодня тебя присоединиться к нам на завтраке, — продолжила Селестия. — К сожалению, Найтмер нечасто бывает в Кантерлоте, но я надеялась, что принцесса любви сумеет чем-то ей помочь: пусть даже лишь добрым словом в письме. И просто знанием того, что на свете есть ещё одна пони, не считающая её чудовищем, — печально улыбнулась белая аликорна.

— Буду рада поддержать, если смогу — взглянув на меня, кивнула Каденс.

— Пока что и так справляюсь вроде, — повёл я крылом. Не знаю что-то, чем она может помочь и зачем. Да и как к ней относиться тоже пока не понимаю. С одной стороны она — ещё одна пара глаз и ушей Селестии рядом со мной. С другой… Именно что «ещё одна». Парой больше, парой меньше… Да и сама Тия уж очень убедительно создаёт впечатление милой и доброй пони, которой, к тому же, нет причин что-либо со мной делать нехорошего.

Блин. Давно ли я думал иначе? Этой солнцекрупой невозможно не верить, зараза…

…

— Надеюсь, пребывание в Кантерлоте не было для тебя слишком обременительным, Найтмер? — обратилась ко мне Тия.

Мы с ней и с Каденс неторопливо прохаживались по посадочной площадке. Колесница уже была готова, но отпускать меня без разговоров, видимо, не хотели.

Что же до вопроса… Памятная беседа с Тией реально помогла, на душе было всё ещё пусто и тоскливо, но уже спокойно.

Помимо этого, я обогатился несколькими полезными упражнениями на магию, интересным по форме и, возможно, даже полезным в какой-то перспективе, знакомством с Каденс, а так же четырьмя карточками золотого цвета — приглашениями на Гала — и наказом ни в коем случае не надевать на этот бал броню.

Не совсем понятно мне было, как же относиться к Тие. Она… подкупала. Доброжелательное отношение, приятный мягкий голос, неизменно вежливая манера речи, наличие чувства юмора… Начинало и вправду казаться, что она хочет стать мне другом, несмотря на полную абсурдность такого вывода. Честно говоря, я бы не отказался, если она и вправду такая, а не водит меня за нос. А может… Да нет. Или… А-а, не знаю я…

— Нет, всё нормально, — мотнув головой, чтобы избавиться от мыслей, ответил я, прервав затянувшуюся паузу.

— Правда? Извини мою бестактность, но что тогда случилось со столиком в твоих покоях? — задумалась Тия. Каденс сбилась с шага и панически взглянула на меня.

А-а, солнечная думает, видимо, что столик пал жертвой истерики, как уже случалось с подушкой…

— Упали на него. Случайно, — с усмешкой взглянув на розовую аликорночку, расплывчато ответил я.

— Ничего страшного, — улыбнулась, расслабившись, Селестия.

Каденс тихо выдохнула и едва заметно обозначила мне благодарный кивок.

Несколько секунд мы прогуливались молча, дружно цокая накопытниками по камню и притягивая взгляды пары пегасов-колесничих.

— Передай от меня привет Твайлайт, ладно? — чуть печально улыбнулась Каденс. — Так давно её не видела… Всё никак добраться не могу, — вздохнула розовая аликорна.

— Ага… — кивнул я, но отвлёкся на Тию.

— Твайлайт! — одновременно со мной вскинулась та. — Я же, похоже, не отправила ей приглашения!

— Приглашения на Гала? — риторически уточнила Каденс. — Отправьте, пожалуйста! Она же так мечтала туда попасть!

— Непременно. И больше не забуду, обещаю, — улыбнулась принцесса дня. — Жаль, что сейчас у меня совещание: придётся сделать это немного позднее…

На секунду подумал подсказать ей отправить сразу шесть, но быстро отмёл эту идею: три пони получат их от меня, да и Твайлайт негоже лишать урока дружбы. Пусть всё идёт своим чередом.

— Увы, но сейчас мне уже пора уходить. Найтмер, прости, если этот визит оставил после себя не лучшие впечатления, — обратила взгляд на меня Селестия. — Увы, мой долг правительницы обязывает иногда принимать не самые честные и правильные решения. Надеюсь лишь, что ты не сильно обиделась на меня за это.

Это она так из-за заклинания правды переживает или из-за самого этого вызова? А-а, мне не понять. Уже пытался… Или, может, из-за того, что это её заклинание — не заклинание, а врождённая пассивная способность, м? От этого предположения вновь стало немного не по себе.

— Жаль, что в такой ситуации, но всё же я рада была тебя увидеть. Ох… Честно — ещё месяц назад я и подумать не могла, что скажу что-то подобное о самой Найтмер Мун, — усмехнулась Тия, покачав головой. — Тем удивительнее сейчас говорить это от сердца. Пиши, если что-то будет тебя тревожить, не стесняйся. Надеюсь, мы скоро увидимся вновь, а сейчас, к сожалению, я должна идти. Прощай, Найтмер. Лёгкой дороги тебе!

Белоснежная аликорна сделала шаг и быстрее, чем я успел как-то отреагировать, коротко приобняла меня, после чего, подмигнув, с хлопком исчезла во вспышке телепортации.

— Увидимся, принцесса, — заторможенно проронил я в пространство.

27. С такими друзьями...

Пожалуй, самая "повседневная" — и самая длинная — глава этой части. Прошу любить и жаловать)

День сегодня начался необычно: меня растолкала Твайлайт и, пританцовывая от нетерпения, позвала смотреть рассвет. На моё сонное недоумение единорожка пояснила, что это явление — большая редкость и знак особо хорошего настроения у принцессы Селестии, как и закат. В иные времена бывали даже поколения пони, которые такого никогда не видели! Поняв, что теперь уже всё равно вряд ли засну, я со вздохом потащился за восторженно гарцующей Твайкой на балкон.

— Привет, Спа-а-ы-айк, — не удержал я зевок, здороваясь с уже устроившимся там дракончиком.

— Э-э… Привет, — неуверенно отозвался тот.

Пони, похоже, были в полном восторге — на улице было необычайно… многолюдно для столь раннего часа. Заприметил несколько фотографов, пару художников с мольбертами, спешащих изобразить величественную картину восходящего солнца, расцветившего горизонт алым, оранжевым и розовым. А красиво, всё-таки…

…

Из домика-дерева я на этот раз вышел налегке. Без брони и сумок было как-то даже непривычно, но сейчас хотелось просто немного прогуляться да свернуть потом на озеро, уделить внимание полётам.

Насыщенный вчера день вышел… Последняя пара дней, даже. Тия, конечно, заставила понервничать, но в общем, пожалуй, поездка оказалась небесполезной. А ещё я стряс с большой белой лошади четыре пригласительных, которые вчера вечером славно подняли мне настроение, когда, с наказом «Чур, никому!», их раздавал по очереди. Будет поняхам сюрприз, когда на праздник, в итоге, приедут они все, — я довольно улыбнулся. Да-а… Пинки так вчера обнимала, что рёбра хрустели, Рарити скакала, растеряв весь свой лоск, как будто она — Свити, получившая кьютимарку, Флаттершай… Флаттершай отмалчивалась и пряталась в гриве — пришлось просто оставить приглас на столе. Ну, чего-то такого я, пожалуй, от неё и ждал…

Прищурившись, скосил глаза в сторону солнца. Хорошо одному гулять: никто не подходит, от мыслей не отвлекает…

Мысли же, тем временем, перетекли на извечную мою проблему: чем себя занять и как начать зарабатывать на жизнь самому? Я сейчас гожусь разве что вышибалой в клубе буйных успокаивать: большой, страшный… А других достоинств, считай, и нет. Пока магия не восстановится — и не будет. Нет, конечно, на ферме я работать и сейчас смогу, пожалуй, но…

— Ух ты! Плинцесса! — вернул меня к действительности восторженный детский голос.

Я опустил взгляд и обнаружил перед собой лимонного цвета маленькую земнопоньку с зелёной гривой и такими же глазищами, восхищённо рассматривающими меня из-под чёлки.

— Ты меня с кем-то путаешь, — негромко усмехнулся я в ответ.

— Не-а! — помотала головой жеребёнка. — У тебя лог есть! И клылья! Значит, ты — плинцесса!

Я огляделся, выискивая её родителей, почему-то не поспешивших убраться куда подальше, да ещё и ребёнка отпустивших ко мне. Знакомая ещё по прошлой жизни картина заставила на мгновение прикрыть лицо кончиком крыла, закатив глаза.

Спинами ко мне, по улице медленно дефилировали две кобылы — синяя пегаска и кремового цвета земнопони с зелёными гривой и хвостом, в которой без труда опознавалась мама жеребёнки. Клуши увлечённо трещали между собой о чём-то невероятно важном, абсолютно потеряв из виду реальный мир и не обратив внимания даже на быстро пустеющую улочку.

Сразу представилось, как несколько минут назад маленькая поняша, изнывая от скуки, вертелась рядом с этими болтушками, грустно уговаривая: «Мам, ну пойдём! Мам, я есть хочу! Ну мам!»

— Скучаешь? — сочувственно взглянул я на жеребёнку.

— Угу, — грустно вздохнула та. — Домой хочется… А мама опять встретила тётю Стрим и не хочет домой идти… А я устала!

Вот интересно, если я её сейчас с собой позову и уведу куда глаза глядят — как скоро это заметят? Бросили ребёнка без присмотра… Напрашиваются.

— Устала, говоришь? Хочешь, покатаю? — улыбнулся я поняше. — Будешь потом всем рассказывать, как на принцессе каталась!

— Плавда-плавда?! — та, округлившимися глазищами, неверяще посмотрела на меня.

— Конечно, — серьёзно кивнул я. — Так что?

— Иии! Хочухочухочу! Можно да? Ух ты! — запрыгала вокруг восторженная земнопони. — Меня покатает плинцесса! Меня покатает плинцесса! Меня покатает… хух… плинцесса!..

— Держись! — я подхватил поняшу магией и, под радостный писк, аккуратно перенёс себе на спину, чуть приподняв крылья, чтобы жеребёнка не навернулась ненароком.

— Ух ты! Как высоко! — на моей спине потоптались, покрутившись туда-сюда, и опёрлись копытцами о приподнятое крыло. — Мама, мам, а меня плинцесса катает! Мам! Мама! А меня плинцесса катает! Мам, ты слышишь?! — восторженно заголосила поняша.

Я не смог сдержать улыбку. Приподняв крылья повыше — от греха — взялся догонять болтушек, периодически улыбаясь от реакции маленькой кобылки на происходящее.

— Тётя плинцесса, вы такая высокая! Вы даже в окно можете посмотлеть! О, а давайте посмотлим? Давайте? Вон в то! — потеребив меня за гриву, указала копытцем на окно первого этажа чьего-то домика поняша.

— Давай, — коротко хохотнул я и свернул с дороги на газон.

— Нечестно! — возмутилась кобылка и недовольно тряхнула гривой, когда мы подошли: окно было занавешено изнутри. — Чего они от всех плячутся?

— Ну, не так чтобы от всех… — протянул я, также бросив взгляд на окно.

— Санни! О-ох… — раздался со стороны дороги сдавленный, полный ужаса, полувскрик-полувсхлип.

— О, мам! Смотли, а меня плинцесса катает! — обрадовалась наконец полученному родительскому вниманию жеребёнка.

Я, нацепив на лицо равнодушное выражение, нарочито медленно развернулся к шокированной кобыле и неторопливо двинулся вперёд.

Та не убегала и даже не сводила с меня пронзительного взгляда полных слёз серо-голубых глаз, в котором смешались отчаянная мольба и крайняя степень ужаса.

Что, болтушка, детей у тебя, оказывается, не так много, чтобы их девать было некуда, да? Честно — чего-нибудь тебе хочется сказать «приятного», но… В гиперопеке ведь тоже нет ничего хорошего. Перестанет девчонку из дома выпускать, начнёт запрещать с друзьями гулять, будет её везде с собой таскать…

Ладно. Как она дочь позвала? Санни?

— Санни, домой хочешь? — повернул я голову к жеребёнке. До сих пор удивляет возможность пусть и одним глазом, но без особого труда смотреть на собственную спину…

— Не! — помотала головой поняша. — С вами так здолово!

Со стороны взрослой кобылы донёсся сдавленный всхлип.

— Плавда же, мам? Э-э… Мам? — моментально растеряла всю свою весёлость жеребёнка, взглянув на маму. — Мам, тебя обидели? А? Мам? Э-э… Тётя плинцесса? — осторожно подёргали за гриву меня.

— Да, Санни?

— С вами холошо, плавда-плавда, но можно я к маме пойду? — неуверенно переступила на моей спине малышка-пони.

— Конечно, — краем губ улыбнулся я и, подхватив ту телекинезом, под восторженный писк, аккуратно спустил на землю.

— Ой, как здолово! Спасибо вам, тётя плинцесса! — поняша попыталась изобразить поклон. — До свиданья!

— До свидания, Санни, — снова не удержал лёгкую улыбку я. — Присматривай за мамой, чтобы она… не потерялась, — на последних словах я, стерев с лица всякий намёк на эмоции, мрачным тяжёлым взглядом посмотрел в глаза матери кобылки. Судя по тому, как она сжалась, определённый воспитательный эффект был достигнут.

— Холошо, я плисмотлю, — серьёзно кивнула мне Санни и, повернувшись, побежала к маме. Я, тихо хмыкнув, развернулся и двинулся прочь по дороге.

— Мам, я кушать хочу! Мам! — прозвучало за спиной, вызвав у меня очередную улыбку, от которой показавшийся на пороге своего дома пегас поспешил шарахнуться обратно внутрь, поскорее захлопнув дверь. Улыбка превратилась в усмешку.

Отойдя на пару десятков шагов, я обернулся.

Кобыла, прижав дочь к себе как самое драгоценное сокровище на свете, заливалась слезами, а та, ничего не понимая, пыталась выбраться из обьятий матери.

Я, поспешно отвернувшись, зашагал в сторону рынка.

Не торопись убегать от маминых объятий, Санни. Настанет день, когда захочется их ощутить, но возможности уже не будет…

…

На подходе к рынку я заметил у края площади нерешительно мнущуюся жёлтую розовогривую пони с сумками на боках. Знакомая картина… Только чего она здесь стоит? Словно на рынок нужно, но очень-очень не хочется.

Не собирался туда сворачивать, но грустная Флаттершай — это вероятная возможность кого-нибудь побить. Самое оно, чтобы избавиться от мрачных мыслей…

Натянув на лицо более приветливое выражение я подошёл ближе, погромче вбивая копыта в мостовую, чтобы кобылка наверняка услышала моё приближение.

— Здравствуй, Флаттершай!

— Мама! Ох… Ой, простите… Я вас не заме… О-ох! — подскочила пегаска, обернувшись и заметив, кто именно с ней поздоровался. Ну и для кого я топал, спрашивается?

— Только не падай, пожалуйста! — скороговоркой попросил я поняшу, у которой, судя по виду, едва сердце от испуга не остановилось.

— Извини… — прошептала что-то она, спрятавшись за гривой. Расслышал только первое слово.

— Как твои дела? — не оставил я надежды завязать разговор.

— … — тихо пискнула что-то пегаска.

Я подавил вздох. Да что ж ты такая?.. Такая! Нормально же общались вчера! Ну… почти. Почти общались, м-да…

— У тебя всё в порядке? Ты, кажется, давно уже тут стоишь? — предпринял я ещё одну попытку.

— Ну… — вздохнув, прошелестела ответ в свою розовую гриву пони.

Я не выдержал и на этот раз всё-таки вздохнул. Вот что ты будешь делать?

М-да, со мной она говорить не будет… Но, ёлки, не просто же со скуки она здесь мнётся — явно что-то не так. Я скользнул по округе задумчивым взглядом.

Погоди-ка… О!

На рынке за одним из прилавков, заполняя его яблоками из тележки, суетилась знакомая оранжевая пони. Замечательно. Вот она Флатти и разговорит.

— Пойдём, — двинулся я в сторону Эпплджек, одновременно крылом подталкивая туда же Флаттершай.

— Ой!.. М-м… А может… Ну… Может лучше… М-м… — едва слышно запаниковала покорно идущая со мной кобылка.

— Надо, надо. Тебе же самой, в первую очередь, — отмёл я возражения.

— Пока, сахарок! Кушай на здоровьице! — подойдя, услышал я как напутствовала покупательницу прервавшая ради неё выкладку товара ЭйДжей.

Та, кивнув в ответ, повернулась и, увидев прямо перед носом меня, шарахнулась в сторону, выпустив изо рта авоську. Яблоки покатились по мостовой. Обогнув незадачливую бирюзовую земнопони по дуге, я, под мрачным взглядом Эпплджек, двинулся к прилавку.

— Найтмер, помоги ей! П-пожалуйста. Н-ну… Если, можно, конечно…

Я с удивлением взглянул на Флаттершай, перевёл взгляд на ловящую раскатившиеся яблоки кобылку с подозрительно блестящими глазами, обратно на Флаттершай, смотрящую на меня просящим взглядом…

— Ладно. Раз уж ты просишь… — сдался я и зажёг рог, подхватывая один из плодов и левитируя его под нос расстроенной поняше. Та, удивлённо обнаружив перед собой яблоко, оглянулась и вздрогнула, вновь увидев меня.

— Собирай давай, — недовольно посоветовал я этой трусихе, кивнув на авоську и подхватывая следующее яблоко.

Одно протянула той Флатти, ещё одно — кто-то из наиболее смелых прохожих…

Передав кобылке последнее яблоко, я сделал шаг к прилавку Эпплджек.

— С-спасибо… — сбивчиво раздалось за спиной. — Это… Возьмите, п-пожалуйста…

Я обернулся — пугливая пони протягивала мне одно из спасённых яблок.

— Флаттершай угощай, — мысленно отмахнувшись, кивнул я на неуверенно улыбающуюся пегаску и, наконец, обернулся к Эпплджек. Та, было похоже, вышла из-за прилавка чтобы помочь, но почему-то так и не подошла.

— Приветствую, — кивнул я фермерше.

— Приветствую, Найтмер… — эхом отозвалась та, смерив меня задумчивым взглядом, после чего перевела его мне за спину, где, судя по звукам, бирюзовая кобылка пыталась вручить яблоко отчаянно стесняющейся Флатти.

— Не знаешь, почему Флаттершай битый час мялась у входа на рынок и боялась входить?

Фермерша недоумённо посмотрела на меня.

— Не-е… Слуш, я ток пришла — даж товар ещё не весь тут, Маки скоро вторую тележку должон привезти… А в чём дело-то?

— Да мне вот тоже интересно, в чём — но мне наша робкая подруга говорить стесняется… — поморщился я. — Надеялась, может ты знаешь.

— Хм… — окинула меня каким-то странным взглядом ЭйДжей. — Нет, но раз такое дело — спрошу. Мож ей помощь какая нужна… Хэй, Флать, привет! — взмахнула она копытом, привлекая внимание до предела смущённой пегаски, удерживающей в копыте яблоко.

…

Гррр!

Проклятье!

Стоял в сторонке, ждал, когда ЭйДжей разговорит Флаттершай, никого не трогал… А потом пришёл Биг Мак, привёз ещё яблочек…

И притащил с собой очень «актуальную» сейчас ассоциацию, невольно заставив вспомнить треклятую экванолога с её «должным усердием», мать его!

Отвернувшись от разгружающего тележку жеребца и резко тряхнув головой в попытке избавиться от навязчивой картинки со мной, Маком, стонами и вскриками, я с негодованием почувствовал, как пылают щёки и уши.

И надо же было Эпплджек закончить разговор с Флатти именно сейчас!

Фермерша подошла, открыла рот, собираясь заговорить, удивлённо моргнула, пару раз перевела взгляд между мной и братом и, со стуком сомкнув челюсти, мрачно уставилась на меня.

— Эт… Я, конеш, понимаю, что на луне у тя никого не было долго, но если те хочется, чтоб тя жеребец покрыл хорошенько или ещё чего такого, то заглядываться на моего брата брось! Ясн?! Мож, конеш, ты и правда исправилась, а не дуришь нам тут головы, но лучше вообще подальше от него держись! Он приличный пони, а не какой-то там…

А-а…

Я немигающим взором уставился в пространство куда-то над шляпой ЭйДжей, чувствуя, как нервно дёргается щека, а в голове со скрежетом, одна за другой, заклинивают шестерёнки…

Э…

Но…

Э-э…

Да как она!.. Да я же!..

— Эй, Найтмер, ты эт чего?

— Ага… — сомнамбулически кивнул я и, развернувшись, на деревянных ногах двинулся к выходу с рынка.

— Слух, эт… Извиняй, что я так резко, а? Прост, это… Не, если Маки те нравится — встречайтесь конешн, но ток если сё правда серьёзно! — догнал меня добивающий «снаряд», заставив споткнуться на ровном месте.

Выйдя с рынка и сойдя на обочину, я резко тряхнул головой и быстро сделал несколько глубоких вздохов, отходя от ступора. Теперь знаю, как это — выпасть в «синий экран»…

На самом деле сложно сказать, что больше вывело меня из себя — слова фермерши или реакция собственного тела, которое, судя по слегка онемевшим и отказывающимся плотно складываться на боках крыльям, намекало, что мысль про жеребца ему по нраву…

— Найтмер, эт… Я не хотела тя обидеть, честн, — догнала меня Эпплджек. — Вот, возьми чтоль… — протянула она мне сразу три хитро приклеившихся к копыту яблока.

— Не надо, я не в обиде, — вяло отмахнулся я. — Просто твой брат… Одну ассоциацию вызвал, из прошлого. Не ту, какую вообще хотелось бы вспоминать… Так что встречаться с жеребцами я вообще не планирую. Ладно, что?..

— Так тебе кобылы больше нравятся чтоль? — неодобрительно качнув головой, перебила меня фермерша.

— Да я всех вас ненавижу: и жеребцов, и кобыл! — мрачно отбрил я лезущую не в своё дело земнопони. — И хватит об этом.

ЭйДжей, прищурившись, пристально посмотрела на меня.

— Что у Флаттершай случилось? — вернулся я к изначальной теме.

— Эт всё ты, — недовольно фыркнула фермерша. — Я, конеш, понимаю, что тот деятель сам напросился, но твои угрозы тут не ток он слышал… В общем, из-за тебя Флатти никто ничего дороже одного бита продавать терь не решается, некоторые вообще говорят: «Бери что хочешь и уходи!». А она так не может! А просить поднять цену — стесняется…

Заня-атно…

— Так что за едой ходить Флаттершай робеет и живёт терь впроголодь, твоими усилиями, — с нескрываемым укором завершила рассказ ЭйДжей.

— Понятно, — помедлив, задумчиво протянул я. — Подумаю, что можно сделать.

— Ток не бей никого, лады? — покосилась на меня из-под шляпы земнопони.

— Обещать не буду, — мрачно усмехнулся я фермерше. — Всего хорошего, Эпплджек.

Взмахнув крылом на прощание, отвернулся от прилавка, куда мы с ЭйДжей незаметно успели вернуться за разговором, и двинулся к смущённо мнущейся в стороне Флаттершай.

Что делать с ситуацией я, честно говоря, слабо представлял. Ну да, косяк, но вот как его исправлять? Построить торгашей на рыночной площади и наорать на них всех? Сказать, что мне принципиальна честная цена, а не низкая? Ну ага — спросят же, какая, по-моему, честная… Какая-какая… Средняя! Нормальная! Блин, сплошные общие слова, которые каждый истрактует так, как ему удобнее! Проблему это не решит… Или?.. А-а, зараза! Не знаю я!

Хрен бы с ними со всеми, короче! Флаттершай я должен? Вот. Сходить и купить за неё, раз уж она сама стесняется — несложно, тем паче я всё равно не знаю, куда себя деть. Вот и помогу тогда.

Приняв решение, я, теперь уже быстрым, решительным шагом, подошёл к неуверенно ковыряющей землю копытцем пегаске.

— Пошли, — коротко приказал я.

— К-куда? — нерешительно отступила на шаг пони.

— За покупками тебе. Сама стесняешься — так меня бы сразу попросила, — обозначил лёгкую улыбку я.

— Ой… М-м… А… Ну… Может… — попыталась уменьшиться Флатти, снова спрятавшись за гриву.

— Если хочешь — сама сделаю, — пожал крыльями я. — Давай список покупок, сумки, деньги и иди домой или, вон, в кафешке посиди, — кивнул я на соответствующую вывеску.

— …! — Едва слышно пискнула пегаска.

— Понятно всё… — безнадёжно взмахнул передней ногой я и стянул с неё сумки телекинезом. Заглягул внутрь, обнаружив в одной лист бумаги, на поверку оказавшийся искомым списком, кошелёк, и кое-как приладил стандартные перемётные сумки на шею. Неудобно, блин…

— Ой!.. Это… Не надо, я… — попыталась изобразить решительный протест пони.

— Иди, выпей чего-нибудь, — телекинезом поднял я переднюю ногу собеседницы и положил на копыто полегчавший кошелёк: половину монет ссыпал в сумку. Полагаю, оставшегося мне хватит. — Как закончу — гляну тебя в том кафе. Если не найду — разгружусь у тебя дома. Всё, отдыхай.

Я достал список и, решительно развернувшись, направился к прилавкам, заодно позволив сдерживаемой улыбке выбраться на лицо.

Я сегодня не спешу, помочь Флаттершай мне несложно, тем более, если в процессе получится об кого-нибудь паршивое настроение почесать. Сцена с Санни и её мамой неожиданно больно резанула по сердцу…

Воспоминание немедленно стёрло улыбку с лица.

Рынок, тем временем, пытался жить своей обычной жизнью: зазывали, продавали, приценивались, покупали, просто общались… Но всё это — стараясь не привлекать внимания. Моего. Стоило лишь взглянуть на золотистого пегаса с тёмно-фиолетовой гривой, торговавшего всякими фруктами, как он на полуслове оборвал свой призыв «подходить, покупать фрукты! Лучшие и свежайшие!» и, приклеив на лицо нечто, отдалённо напоминающее улыбку, сжался за прилавком. Только что подошедшая к его лавке покупательница, заметив произошедшую метаморфозу, обернулась и, сбледнув, отошла на несколько шагов, обозначив поклон и сделав приглашающий жест.

Ответив единорожке кивком на её необычное приветствие, я навис над прилавком и его хозяином, погрузив последнего в свою тень: солнце светило со спины. Пегас нервно сглотнул.

— Зд… З-здравствуйте, м-миледи! Чем?.. Это… Чем вам может помочь с… скромный в-владелец рыночной лавки? — запинаясь, выдавил жеребец.

— Приветствую, — коротко кивнул я. — Лимоны. Две штуки. Груши. Пять штук. Бананы. Тоже пять штук.

— С-сейчас-сейчас! — засуетился продавец, набирая мой заказ в бумажные пакеты. Надо же, не знал, что тут такие есть. — В-вот… это… пожалуйста.

Я переправил пакеты в сумку и молча уставился на пегаса. И?

Пегас прижал уши и снова нервно улыбнулся. Получилось так себе. Такое было ощущение, что больше он ничего говорить не собирался.

— Сколько? — обрубил начавшую затягиваться паузу я. Жеребец дёрнулся.

— Э-э… Это… Н-нисколько! Это… Это п-подарок! Подарок, да! — выдавил тот из себя пластмассовую улыбку и нервно сглотнул.

— Уверен? — прищурился я.

Торговец часто-часто покивал головой.

За спиной неожиданно раздались осторожные шанги. О, очередь. Не думал, что кто-нибудь осмелится… Я смерил взглядом дрожащего жеребца перед собой. Знаешь, не стану я тебя уговаривать — к чему заставлять других ждать?

— Один бит, — со вздохом констатировал я, хлопнув на прилавок монету. Кто тебе злобный Буратино? Не хочешь — как хочешь. Меня, в принципе, всё и так устраивает…

— Н-найтмер! Но… Но так… Э-эм… Н-нельзя… — тихим и робким голоском неожиданно возмутились сзади, когда я уже было начал поворачиваться, чтобы уйти. Я оглянулся на голос. Флаттершай поспешила спрятаться за гривой.

Вот не сиделось тебе, а?.. Впрочем… Хм, может, и хорошо, что она пришла…

— Ладно. Тогда как можно? — отступил я от прилавка и сделал приглашающий жест. Давай, подойди, покажи, как надо. Либо пересилишь себя и сама дашь честную цену, либо своим стеснением покажешь и мне, и себе правильность моего подхода.

— Э-эм… Ну… Я… — пегаска, сжавшись, попятилась.

— Ага… Значит, я всё делаю правильно, да? — изобразил я радость на лице, внаглую сгрёб с прилавка грушу и смачно откусил. Захрустело. Твёрдый сорт, зараза. Не люблю такие. Но сладкая.

— Н-нет! — пискнула Флатти и затравленно закусила губу.

— Увы, по-другому не умею, — повёл я крылом, закинув в пасть оставшуюся половину груши. — Поэтому, — дожевал я, — если хочешь спасти этих купцов от знакомства со мной, сама называй честную цену. Или я приду и помогу с покупками.

Флатти молча упёрла взгляд в землю, её ушки печально поникли.

Я со вздохом подошёл к пегаске.

— Флаттершай, послушай… Там, в замке, ты единственная заступилась за меня, вышла и сказала Селестии «нет». Самой принцессе! Ради никому не нужной злодейки!

— Э-эм… Но… Н-найтмер!..

— Так почему ты не можешь сказать этого торгашу на базаре? Ты можешь! Они не страшнее принцессы.

— Н-но… Но это, э-эм…

— Другое? Нет, Флаттершай. Ты, верно, хотела возразить, что чья-то жизнь — это не то же, что пакет фруктов? То же! Это твоя жизнь, твоя и твоей живности, которую нужно накормить. Я слышала, у тебя есть медведь? Ты ведь знаешь, что он будет есть, если ты не накормишь его ягодой или мёдом?

Кобылка вздрогнула и, побелев, неуверенно кивнула.

— Так что давай, возьми деньги и иди спасать своих зверей от голода.

— Я… Ну… Я… Я попробую… — выдавила пегаска наконец.

— Ты молодец, Доброта. Справишься, это просто, — постарался приободрить её я, передавая сумки с покупками и деньги обратно хозяйке.

— Найтмер! А как же… Ну… — неуверенно взглянула она в сторону давешней лавки с фруктами, продавец которой всё ещё напряжённо наблюдал за мной.

— Он сказал — подарок, — пожал крыльями я.

— Н-но… Но это неправильно!

— Его товар — ему виднее, — хмыкнул я.

— Э-эм… — призадумалась Флатти. — Нет, это… Это неправильно, Найтмер! — пони заглянула в сумку и неожиданно ловко извлекла из неё несколько монет. — Ты можешь… Э-эм… Передать… Ну… Передать ему? Пожалуйста?

— Как пожелаешь, — подхватил я деньги магией.

— Спасибо… — отчего-то смутившись, поспешила спрятаться за гривой пегаска. — Я, наверное, пойду, да? Ну…

— До свидания, Флаттершай, — кивнул я. Конца фразы вновь не услышал, но предположил, что ответил верно. Кобылка, несмело улыбнувшись, чуть поспешно развернулась и двинулась прочь.

Я, улыбнувшись уголками губ ей во след, повернулся и, коротко поразмыслив, подошёл к продавцу фруктов, на лице которого явно читалась злость на себя, что не свалил раньше.

— Держи, — хлопнул я на прилавок стопку монет. — Тоже… подарок.

Жеребец затравленно кивнул.

— И вот ещё… Всех коллег по торговле здесь знаешь? — пристально взглянул я ему в глаза.

— Н-нет, гос… госпожа, — спотыкаясь, ответил тот, поспешно отведя взгляд.

— Значит, познакомишься, — кивнул я сам себе. — Кобылку, с которой я беседовала, Флаттершай, видел? Донеси, будь так добр, до коллег, что торговаться с ней нельзя: сколько заплатит — столько и правильно, понял?

— Д-да, я п-понял, госпожа! — как болванчик закивал жеребец.

— Тем, на кого она пожалуется, что занижают или завышают, от меня достанутся переломы разных мест. В подарок. Это ясно?

— Д… Да! — судорожно сглотнул торговец.

— Надеюсь. Не напутай ничего. Всего доброго, — улыбнулся во все зубы я перед тем, как отойти. Будем надеяться, вопрос закрыт…

За спиной послышался звук упавшего тела.

Слабак.

…

Покинув рынок, я остановился в тени дерева: утренняя прохлада истаяла под яркими лучами солнца и на улице постепенно становилось жарко. Вдобавок, пегасы разогнали все облака, и лишь лёгкий ветерок не позволял превратиться миру в духовку. Тия свою лампочку поближе придвинула что ли? Я усмехнулся, представив, как пишу принцессе письмо с просьбой поднимать своё светило подальше от поверхности. И ведь, главное, им всем нормально, похоже, а мне одному жарко: опасливо шмыгающие мимо меня прохожие не выглядели замотанными жарой, кое-кто на мгновение даже радостно подставил мордочку солнцу, блаженно прикрыв глаза.

Вздохнув, я лениво повёл взглядом, бездумно рассматривая окружение… И замер, когда глаза выхватили какую-то странную деталь. Вон, пони, которого сторонятся прохожие. Стоит в тени дома, смотрит на меня. Недалеко — метров двадцать. В плаще — что странно — с глубоким капюшоном — что уже подозрительно. Порыв ветра сдвинул капюшон, и острый глаз аликорна позволил мне также мельком увидеть лицо плащеносца. Глаза с узким зрачком и клыки, мелькнувшие, когда тот… вернее, та — недовольно скривилась, поправляя капюшон. Интересно… Я шагнул в сторону незнакомки и…

— Приветики, Найт!

…рефлекторно шарахнулся назад, когда прямо передо мной словно из ниоткуда, в стиле картинки-скримера, возникла Пинки Пай.

— Я так рада тебя видеть! Что ты тут делаешь? Я по тебе соскучилась! — привстав на дыбы коротко обняла меня поняша, одновременно не давая слова вставить.

Я поспешно приставил копыто к её губам в жесте «Тихо!», одновременно пытаясь высмотреть ту кобылу в балахоне. Пинки, замолчав, проследила за моим взглядом. А-а, без толку уже. Испарилась — кто бы она ни была.

— Я поняла, что ты тут делаешь, — понизив голос, сообщила розовогривая. — Ты шпиона ищешь, да? Стр-рашного, в плаще!

Откуда она?.. — вылупился я на неё.

— Догадка просто, — улыбнулась кобылка. — Угадала, да? Правда угадала?

— Угадала, — буркнул я, выдохнув. — Тут стояла, наблюдала за мной. Кобыла в тёмно-синем плаще с капюшоном. Если мне не показалось, с такими же как у меня глазами и клыками.

— Ух ты! — восторженно притопнула Пинки. — Наверное, это фестралка! Ну знаешь, эти ночные пони с крыльями как у мышей! Здорово! А ещё я её не знаю, потому что фестралов в Понивилле не живёт! А это значит, что она здесь новенькая и ей нужны друзья! Интересно, она надолго приехала? О, о, я придумала! Нужно познокомить с ней тебя! Тебе нужны друзья, ей нужны друзья, а раз вы похожи, то…

— Не части, Пинки, — попросил я. — Друзей у меня достаточно. А вот зачем она за мной следила — это уже интересно…

Особенно в свете того, что фестралы, насколько я могу судить, работают на Луну… Не нравится мне это…

— Ошибаешься, Найт, — вмиг посерьёзнев, качнула головой земнопони. — Друзей никогда не бывает много или, как ты сказала, достаточно. Всем вместе всегда лучше, чем поодиночке.

Я хмыкнул. Отсутствие друзей, может, и печально, но оно имеет неоспоримый плюс: предавать тебя некому.

— И почему ты думаешь, что она следила? — взглянула на меня Пинки. — Она же новенькая! Просто смотрела, наверное. Ты же аликорн! Я, в первый раз — ну, тогда, в ратуше — тоже так смотрела и думала: «Ого, аликорн!»

— Ага. А плащ с капюшоном, по которому сложно даже понять, пони там или грифон какой-нибудь, она от дождя нацепила, — покивал я и демонстративно уставился в безоблачное небо.

Вот интересно: был ли под тем плащом кинжал? Луна просто наблюдает или… собирается закончить начатое на луне? Ведь сейчас, пока я не представляю из себя ровным счётом ничего, самое подходящее время…

Я поёжился, остро ощущая себя голым без привычной тяжести пусть и символической, но брони.

…

Тренировка сегодня вышла короткая и не принесла никакого удовольствия: проклятая фестралка не шла из головы, как и мысли о том, что Луне живая Найтмер нужна ещё меньше, чем Селестии. В результате, поймав себя на том, что стараюсь держаться подальше от зарослей камыша, а суша крылья — периодически нервно оглядываюсь, я окончательно разочаровался в идее тренироваться сегодня: и без нервов процесс шёл ни шатко, ни валко из-за жары… В общем, сделав всего два взлёта — и два заплыва — я, в мрачном расположении духа, вернулся в библиотеку. Твайлайт там не было, Спайка не было, еды — тоже не было, к моему особенному разочарованию. Вяло пожевав сделанных на скорую руку бутербродов из хлеба с огурцами и помидорами и запив их водой я понял, что это бесполезно и надо поесть по-нормальному.

Готовить было влом — да я теперь уже и не умел особо: кому тут нужно умение жарить острые куриные крылышки или говяжью печень с луком и яблоками? Мог бы сварить гречки, но её не было. Был рис, который у меня всегда выходил просто отвратительно, да манка с овсянкой, которые я никогда за еду не считал и потому готовить просто не умел.

Со вздохом обозрев кухню в последний раз, я поднялся на второй этаж, где в углу, на стуле рядом с туристическим ковриком — спасибо Пинки, если бы не она — спал бы на полу, — лежали нагрудник, шлем и висели мои наплечные сумки, а под — стояли накопытники. Придётся наведаться в какой-нибудь общепит… Но для начала оденусь: так будет спокойнее…

Нацепив снаряжение, я вновь задумался над шлемом и уже было собирался надеть его, но, вспомнив, как пекло солнце на улице, передумал. Металл же, нагреется — и башка внутри запечётся нафиг… С сожалением отложив шлем обратно, я поспешил покинуть «Золотой дуб».

Идеи, куда именно пойти, правда, отсутствовали… Не знал я тут никаких кафешек-ресторанов, нафиг были не нужны… К Пинки зайти? Но у неё одни сладости, а хотелось чего-то более серьёзного… Ай, пофиг! По дороге что-нибудь найду! Отмахнувшись от мыслей, я двинулся куда глаза глядят.

…

— Привет, Скут. Не в обиду, но ты выглядишь хуже, чем я себя чувствую.

— Драсьте… — вяло, под стать выражению лица, отозвалась та.

Собственно, потому я и подошёл, когда наши пути случайно пересеклись. Выглядела малая… не очень. Мрачнее тучи выглядела. Нехорошо.

— На тебе лица нет. Всё в порядке? — не стал я ходить вокруг да около.

— Да, конечно! Всё нормально! — поспешно ответив, попыталась изобразить улыбку Скуталу.

Охотно верю.

— Уверена? — пристально глянул я.

— Да, я!.. Я не знаю. Нет, не уверена, — тяжко вздохнув, констатировала она, уставившись себе под ноги.

— Помощь нужна? — осведомился я. Кого-кого, а эту пегаску бросить наедине с проблемами у меня бы рука не поднялась.

— Сама разберусь! — вскинулась та.

— Точно? — прищурился я. Сомнительно что-то. — Что у тебя стряслось хоть?

Скуталу поморщилась, предпочтя промолчать.

Откуда она идёт, кстати? Улочка эта, насколько я знаю, относительно новая, пока ещё толком не застроенная. Проложена, в основном, ради весьма немаленькой больницы, явно «на вырост» городку… Погоди… На основании крыла пегаски как раз болтается авоська с яблоками. Вариантов немного, в таком случае: не из расположенного на этой улице бара же она их несёт?

— Дэш? — предположил я и, судя по тому, как сникла и сгорбилась пегасёнка, попал в точку.

— Угу, — вздохнула собеседница, осознав, что молчать дальше бесполезно. — Я тут после школы её проведать зашла, яблок, вон, принесла и всё такое, а она… В общем, она меня видеть больше не хочет, как я к вам туда приходила, после того, ну… случая. И учить меня летать она больше не будет, похоже… — совсем повесила голову Скут. — И мириться она тоже не хочет… Вот и… — кобылка пнула камешек, лежащий на дороге, с шелестом влетевший в кусты. — Ладно, ничего, придумаю что-нибудь.

Голос пегаски, чьи глаза подозрительно блестели, предательски дрогнул на последних словах.

К-колбаса конская! Трэш ты, а не Дэш! Представляю, что сейчас чувствует жеребёнка, которую просто послал её кумир, ещё и отказавшись учить летать — это с её-то проблемой!

Покуда мы молча цокали копытами по дороге, я мучительно пытался сообразить, что тут можно сделать. На ум приходило разве что прийти к этой крашеной и пообещать, что если она не возьмётся учить дальше, и Скуталу не полетит — сломаю ей крылья и скажу, что так и было! Скут не летает — ну и ты пешком ходи. «Крутая», блин. Но, боюсь, этого не оценят. Впрочем, а мне не пофиг ли, а? Тем не менее, лучше оставлю этот вариант напоследок. Хорошо бы найти кого знающего в качестве тренера вместо этой пустоголовой…

— Летний учебный сезон же начался уже? Как в школе дела? — попытался перевести я тему на что-то нейтральное, поняв, что вряд ли сейчас придумаю толковую идею.

Чуть успокоившаяся за время молчания пегасёнка помрачнела снова.

Блин, а тут-то что… А-а, проклятье! Наш тот разговор — совсем из головы вылетело! Судя по реакции — не сработало, если вообще хуже не стало.

— Та-ак… — протянул я. — Разговор не помог?

— Да не, помог… Тиара и Спун меня теперь по соседней улице обходят, — невесело усмехнулась Скуталу. — Сегодня, вон, пристали к новенькой — Эппл Блум вроде её зовут — так мне одного взгляда хватило, чтобы они убрались! Вместе с новенькой… В общем, эти задаваки от меня теперь подальше держатся. И большая часть знакомых тоже. Да даже Черили к доске старается не вызывать и больше выговоров не делает, когда я опаздываю! И… И ещё меня Свити теперь тоже боится, как все… А я… А у меня…

Пегасёнка, судорожно вдохнув, задрала голову, сдерживая слёзы.

Я молча подхватил её телекинезом и свернул с дороги на траву, где и улёгся, укрыв несчастную жеребёнку крылом. Мимолётное удивление моим поступком, похоже, даже немного помогло ей успокоиться — во взгляде вместе с крайним недоумением ещё стояли слёзы, но пролиться им Скут всё же не позволила.

Н-да… Разговор, походу, настолько помог, что лекарство, в результате, оказалось хуже болезни. Не помню точно канон, но, кажется, настоящих друзей у оранжевой пегасёнки было-то — меткоискатели да Рейнбоу. И теперь, получается, она осталась вообще одна… Зараза, вот как знал, что это добром не кончится! Хотя такого всё равно даже близко не ожидал…

— Это… — завозилась под крылом кобылка. — Вот, возьмите яблоко. Они вкусные! — протянула она мне фрукт.

— Спасибо, — подхватил я угощение магией и сходу откусил пол-яблока. Еда! Яблоко и правда оказалось выше всяких похвал. Жаль, быстро закончилось…

— Вам спасибо! — выбралась из-под крыла та. — Я в норме. И это… — опасливо оглянулась Скуталу. — Не обнимайте меня больше, хорошо? Увидят ещё… Только любящей эти всякие нежности мямлей мне сейчас прослыть и остаётся…

Я рассмеялся, за что был награждён видом комично-надувшейся жеребёнки, лишь добавившей мне веселья таким образом. Это её выражение «Я взрослая и суровая!» выглядело невероятно прикольно.

— Чего смешного? — буркнула та обиженно.

— Представила тут, как меня за любовь к обнимашкам пытаются нежной мямлей назвать… — выкрутился я.

Скуталу хихикнула, но тут же удивлённо воззрилась на меня.

— А… Вы что, правда любите эти всякие нежности?

— Под настроение, — неопределённо качнул головой я. — И смотря с кем.

— Не-е, — помотала головой жеребёнка. — Это для слабаков…

Я молча смерил её взглядом.

— Ой, ну, то есть… Я не имела в виду!.. — смутилась та, осознав сказанное. — В смысле, это, ну, Дэш мне так… говорила… — опять сникла Скуталу.

Да блин, а!

— Могу сходить и объяснить ей, как она неправа, — предложил я.

— Не, это не поможет, — вздохнула маленькая кобылка. — Она вас не послушает…

— Не внемлет слову — объясню делом, — многообещающе оскалился я.

— Не надо! — испуганно отпрянула Скут. — То есть… Рейнбоу классная, на самом деле! Ей просто плохо сейчас, вот она и… Когда она поправится, мы обязательно помиримся!

Ага, с условием больше не приближаться ко мне, с каким-нибудь испытанием «Докажи, что ты мой друг, а не её» или чем-то вроде. Может, конечно, я несколько утрирую…

— Ладно, дело твоё, — пожал я крыльями. — Но если решишься — обращайся. Помирю её с тобой — хочет она этого, или нет.

— Ляганием не мирятся, — убеждённо возразили мне. — Спасибо конечно, но лучше я сама справлюсь! — пегасёнка решительно тряхнула гривой.

Я умилился и протянул крыло в её сторону, но Скут ловко увернулась, не дав потрепать себя по голове.

— Эй! — адресовали мне возмущённый взгляд.

— Ладно, не буду, — с трудом подавив смешок, сложил крыло я и встал на ноги. — А со Свити у вас что случилось?

— А-а… — расстроенно махнула ногой Скут. — То же, что и со всеми, наверное. Это всё разговор тот… Не, вы не подумайте чего!.. Вы их классно напугали: «Скуталу, не забудь принести мне жертвы!» — комично спародировала зловещий голос пегасёнка. — Но это всё, похоже, кто-то видел и потом растрепал на весь город! Все подумали, словно вы меня тогда отпустили, взамен потребовав до Ночи Кошмаров найти для вас жертву — пони, которую отправите на луну вместо меня! Ну и… Никто этой пони оказаться не хочет. Свити тоже…

— Извини, — вздохнул я. — Хотела как лучше, а получилось как всегда…

— Классная фраза, — мимолётно улыбнулась жеребёнка. — И это… Всё равно спасибо. Давно уже не отдыхала на переменах по-нормальному из-за этих…

Я, отвернувшись на секунду, досадливо поморщился. Скут может сколько угодно делать вид, что всё нормально — меня это не обманет. Косяк есть — и мне его исправлять. И я, кажется, знаю, с чего начать.

— Я знакома со страшей сестрой Свити. И у меня есть одна идея, как снова вас свести.

— Не надо! — испуганно взглянула на меня Скуталу. — Лучше я сама как-нибудь!

— Не переживай, Скут, никто не пострадает, — подмигнул я пегасёнке.

— Да не, всё равно не надо лучше, — помотала головой та. — Если вы её заставите со мной дружить — сами или через Рарити — то это не дружба будет, а чушь какая-то.

Упорная, как танк. Поэтому и не могу просто развернуться и уйти.

— Ничего подобного. Идея простая: раз Свити меня боится, то, я полагаю, это можно исправить простым визитом в гости к Рарити. Трудно боятся того, кто мило общается за чашечкой чая с твоей сестрой, верно? Мне только нужно знать время, когда Свити Белль возвращается домой.

— Ну… Ну ладно, — сдалась Скут. — Она сегодня после уроков в школе осталась, домашку делать, а я… А-а… — разочарованно отмахнулась пегасёнка. — В общем, точно не скажу, конечно, но, обычно Свити, когда так остаётся, час-полтора тратит. Так что либо она уже дома, либо скоро придёт. Думаю, минут через тридцать — это максимум, не позднее.

— Хорошо. Спасибо! — улыбнувшись, кивнул я жеребёнке.

— Да чего там… — снова отмахнулась она.

— Ладно, пойду. До свидания, Скут. Не переживай, верну я твою подругу, — на прощание подмигнул я кобылке.

— До свидания! — взмахнула крылышком та в ответ.

Я, вновь кратко улыбнувшись, развернулся и двинулся в направлении «Карусели». Зараза, так и не поел ведь! Блин…

— Это… — донеслось мне в спину. Я обернулся к неуверенно мнущейся пегаске. — Я… В общем, спасибо, что вот так ради меня, делаете… Ну… В общем, я наверное лучше пойду, до свидания! — засмущавшись, поспешно выпалила Скут и поторопилась уйти.

Я проводил её долгим взглядом.

Славная ты пони, Скуталу. Не боись, верну я тебе твою подругу как-нибудь. И… И ещё у меня, кажется, появилась идея, кто сможет помочь тебе полететь.

…

— Привет, Рарити! Не занята? — оповестил я о своём приходе хозяйку «Карусели».

Судя по царящим внутри запахам, та изволила что-то готовить. Живот, к моему вялому негодованию, тут же намекнул, что неплохо бы остаться на подольше и продегустировать результаты труда единорожки.

— О, здравствуй, Найтмер! — выглянула с кухни Рарити. — Проходи, пожалуйста! Всегда рада тебя видеть! — кивнула она себе за спину и поспешила скрыться обратно, среагировав на какое-то подозрительное шипение.

Протерев накопытники об коврик у двери, я последовал на кухню.

Хорошо тут, в Эквестрии, с пылью и грязью… Аборигены своего счастья не понимают, им сравнивать не с чем, а вот я кайфую. Такое, порой, ощущение возникает, что к пони грязь в принципе не пристаёт. Нет, она пристаёт, разумеется… Но чтобы серьёзно запачкаться — это нужно качественно влезть: мокрыми ногами в песок, например, или в густую липкую грязищу в лесу после дождя плюхнуться, не знаю… Помню, сильно удивился, когда после первой тренировки копыта перед едой взялся мыть: полдня в пыли и песке — а вода с ног стекает почти прозрачная, а не ожидаемая мутно-серая. В общем, определённо, есть тут какая-то «это магия».

— Извини, мне тут приходится иногда отвлекаться, — чуть смущённо улыбнулась мне Рар, одновременно поднявшая кастрюлю с каким-то варевом и протирающая под ней тряпкой. Не глядя.

Вот как, а? Я тоже хочу!

— Что я могу для тебя сделать? — уладив проблему, переключила кобылка внимание на меня.

— Да так, попроведать заглянула. Ну и спросить ещё хотела кое-что.

— Конечно, спрашивай! Присаживайся. Чаю? Или, может, подождёшь обеда? Всё почти готово уже.

Вот никак не могу понять: как в этой пони умудряются сочетаться присущая аристократизму капля высокомерия и снобизма — патологическая боязнь запачкать копытца или, там, испортить причёску — и неравнодушие к чужим проблемам. Вроде кажется, что пони с таким поведением должна ценить исключительно великолепную и неподражаемую себя — ан нет…

— Не откажусь, пожалуй, — благодарно кивнул я, избавляясь от передних накопытников и устраиваясь за столом. — А вопрос… может показаться тебе необычным: как думаешь, что означает моя кьютимарка? Какой у меня талант?

— Хм?.. — подняла брови Рарити и, обойдя стол, задумчиво уставилась на мой круп.

Я поёрзал на стуле, подавляя желание как-нибудь спрятаться от пристального взгляда. Неуютно что-то…

— Если я не ошибаюсь, дорогуша, то такую же кьютимарку я видела у Её Высочества принцессы Луны… Ты думаешь, у вас один и тот же талант? Нет-нет, скорее, полагаешь, что твой талант, несмотря на одинаковые метки, иной, но не знаешь — какой, так? — задумчиво взглянула на меня единорожка.

— В общем — да, — кивнул я и задумчиво уставился в поставленную передо мной исходящую паром кружку. — Я не знаю куда себя деть — и это раздражает. Решила, что раз нет своих идей, то, может, кто-то со стороны сможет что-то подсказать.

Была такая проблема, в самом деле — я в упор не видел, чем могу себя здесь занять. Наличие кьютимарки, в моей ситуации, вообще было, скорее, минусом: есть-то есть, а что значит — непонятно. Вакансия управления луной и снами пока ещё занята, деньги хотелось бы зарабатывать уже сейчас — сколько можно-то?.. В общем, хоть этот вопрос и послужил сейчас скорее только поводом, чтобы зайти в гости, но ответ на него тоже был нужен.

— Прости, Найтмер, но, боюсь, я мало что могу тебе посоветовать, — грустно повесила ушки Рарити. — Разве что скажу, что не стоит так концентрироваться на своём таланте, отыскивая занятие, непременно связанное с ним. Я — модельер и очень люблю своё дело, хотя мой талант не в этом. Пожалуй, он ближе к ювелиру — если даже не к шахтёру.

— Хм?.. — изобразил удивление я. Знаю, конечно, но, думаю, удивление сейчас было бы уместно. Да и интересно всё-таки, что она расскажет…

— Мой талант — находить, добывать и обрабатывать драгоценные камни. Я, конечно, не знаток хитрых ювелирных огранок, хотя, наверное, могла бы и освоить их… Но и имеющихся у меня навыков более чем достаточно для украшения нарядов, которые создаю. И без лишней похвальбы скажу, что мои платья изумительны и блистательны! — Рарити на эмоциях исполнила какое-то танцевальное па. Изящно получилось… — Кстати, Найтмер! Я просто обязана сшить для тебя что-нибудь к празднику! — восторженно взглянула на меня единорожка.

— Не надо, — подался я назад от этой увлечённой особы. — Разве что ты броню делаешь… Может расскажешь лучше, как ты получила кьютимарку?

— Надо, обязательно надо! — улыбнулась модельерша. — Тебе ведь даже надеть нечего! После обеда задержишься: мерки для платья сниму, — приказала она. — Ты должна блистать!

Платье?! И эта туда же… Тии мне мало было что ли?.. Даже отметая… м-м… некоторое, скажем так, нежелание носить подобное — толку мне с этой дорогой блестящей тряпки?! Особенно с учётом того, что за неё, поди, почку продать придётся, чтобы рассчитаться… Лучше уж я почку за полные латы продам. Чернёные, с гравировкой и страшным рогатым шлемом…

— Не надо мне платьев! — решительно пошёл в отказ я. — Во-первых они не имеют практической ценности, во-вторых — мне всё равно нечем платить!

— Какие ещё деньги, Найтмер? — возмутилась единорожка. — Я с тебя и бита не возьму после вчерашнего! К тому же ты забываешь, дорогуша, что ты — аликорн! Да ещё и широко известный! Я на заказах озолочусь, когда ко мне повалят за эксклюзивом! Большей удачей, на самом деле, было бы только самой Её Высочеству принцессе Селестии платье сшить! — мечтательно закатила глаза Рарити.

— Ты упускаешь одну ма-аленькую мелочь, — хмыкнул я. — Я печально известный аликорн.

— О-о, тут ты ошибаешься, дорогуша, — предвкушающе улыбнулась кобылка. — Это, как раз, привлечёт лишь больше внимания: создать одеяние, которым останется довольна сама «страшная и жестокая» Лунная Пони, которая, за малейший недостаток в нём, отправила бы его создательницу на луну…

— Ты меня в модели что ли вербуешь? — усмехнулся я.

— Хм… — Рарити неожиданно окинула меня придирчивым взглядом, обошла сбоку. Чуть наклонила голову, оценивая увиденное.

Под этим взглядом стало немного не по себе. Словно на рынке приценивается… У меня нехорошее предчувствие…

— Боюсь, на постоянную работу тебя не возьмут, — искренне посочувствовала единорожка, спустя несколько десятков секунд вернувшись на своё место за столом. — У тебя очень… необычный типаж. Так и напрашивается слово «хищный» даже. Но у меня уже есть пара идей, что идеально к нему подойдёт! Может получиться целая новая коллекция! О-о!.. А ты её продемонстрируешь!!! И тогда!..

— Ты не увлекайся слишком, ага? — с определённой опаской попросил я теряющую берега модельершу.

Что-то больно рьяно она понеслась. Оглянуться не успею, как моя зубастая морда будет красоваться на обложках журналов, а за мной — гоняться журналисты и толпы фанатов.

— А? О, извини меня, — смутилась Рарити. — Но… Но я и правда только что придумала, какую стилистику создать для своей новой коллекции! Тебе бы очень пошло!

— Нет! — мотнул я головой. — Ну, разве что твоё платье сможет защитить меня хотя бы от хорошего удара копытами с разгону. Ну и, хорошо бы, выдержит удар ножом.

Единорожка потерянно моргнула, глядя в никуда.

Я, победно хмыкнув, залпом допил чай и захрустел последней уцелевшей печенюшкой.

— Но… Но зачем?! — вернулась к реальности собеседница, наградив меня растерянным взглядом.

— А зачем нужна одежда? Защищать! От врагов, от холода или от жары, от любопытных взглядов, наконец, — как само собой разумеющееся пояснил я.

Не то чтобы я считал красоту совершенно неважной… Но вторичной — безусловно. Толку мне от красивой куртки, если она не греет и продувается ветром? Зачем нужны красивые лакированые туфли, которые не держат воду и в которые сверху насыпается снег, если за те же деньги можно взять бессмертные берцы, в которых и по лужам, и по грязи, и по снегу пройдёшь, и шавку какую пнуть можно хорошенько? Смотреть на красоту смысл появляется только тогда, когда выбираешь из вещей удовлетворяющих всем более важным требованиям.

— Но разве тебе не хочется красиво выглядеть? Приковывать взгляды, очаровывать…

— Нет, — вновь качнув головой, перебил я единорожку. — Выгляжу я замечательно и без платья, а лишние взгляды мне ни к чему. Если твоё платье не несёт в себе ничего кроме красоты, то мне это не нужно. Я тогда лучше восхищусь мастерством его создателя и полюбуюсь им на другой кобыле, — постарался я сгладить углы.

— Эпплджек с рогом и крыльями, — горестно вздохнула Рарити, безнадёжно махнув на меня копытцем, прежде чем вернуться обратно за стол. — Но она-то хоть простая фермерша, а ты?.. — вопросила она. Хоть и сказано было с иронией, но мне всё же показалось, что я задел единорожку. Зараза.

— Она хотя бы фермерша, а я — патологическая неудачница без работы, денег и определённого статуса, — буркнул я в ответ.

Помолчали.

— Извини, если задела тебя, — преодолев неловкость, повинился я.

— Это ты меня извини, — чуть печально улыбнулась кобылка. — Тебе, наверное, не до этого сейчас. Не знаешь, как дальше жить, а тут я со своими платьями…

Неожиданно, с грозным рокотом напомнил о своём бедственном положении мой живот, заставив меня мрачно скосить взгляд на пустое брюхо. Вот блин, так ведь и не поел толком: яблочко от Скуталу да чай с печеньками от Рар помогали слабо…

— Ох, прости, Найтмер! Я — ужасная хозяйка! — покраснев, встрепенулась Рарити.

Не успел я и рта раскрыть, как единорожка молниеносно накрыла на стол: исходящий паром свежий суп, салат, хлеб, приправы, букетик цветов в вазочке, столовые приборы и аккуратно повязанная на белую шею хозяйки дома белоснежная же салфетка. Вторую она протянула мне.

— Э-э… Спасибо, — обведя взглядом стол, подхватил я предложенную салфетку и заправил её край за нагрудник.

— Вообще, их принято повязывать на шею, — осторожно заметила Рарити, вызвав у меня вздох. Ещё одна…

— Моего телекинеза хватает только чтобы ложку мимо рта не пронести, да и то — с трудом, — буркнул я и, подхватив кусок хлеба, отправил его в пасть целиком. Еда!

— О, извини…

— Пустяк. Приятного аппетита, Рарити.

— Спасибо, и тебе, — задумчиво улыбнулась единорожка.

Я, наконец, отправил в рот первую ложку варева. Ну… Суп — и суп. Они без мяса все примерно одинаковые…

— Найтмер, слушай… — окликнула Рар, до сих пор не притронувшаяся к еде.

— М?

— Если хочешь, я могла бы попробовать помочь тебе с телекинезом, — неуверенно предложила она. — Не знаю, получится ли, но… Я всё-таки неплохо им владею, возможно, смогу что-то и тебе объяснить и подсказать?

— Хм… — задумался я.

…

Насытившись, мы по второму кругу перешли к чаю. Предложение Рарити я принял: Твайлайт хороший маг и помочь никогда не отказывалась, но… Без энтузиазма, скажем так. Спросишь — подскажет, не спросишь — промолчит. Не покидало ощущение, что лавандовую единорожку возня со мной тяготит.

— Слушай! А что, если твоя метка означает тягу к ночной жизни, м? — не донеся пиалу до рта вдруг встрепенулась Рарити и поспешила поставить ёмкость на стол. — Званые вечера, модные показы, богемная жизнь… — мечтательно закатила глаза она.

— Ага. А так же шпионаж, шантаж, рэкет и грабежи банков под покровом темноты, — хохотнул я.

— Найтмер, — с укоризной взглянула на меня собеседница. — Ну почему тебе обязательно нужно было подумать о плохом? Пони изменились к лучшему!

— Предположение занятное, но сомнительное. Не чувствую я тяги к ночным приключениям. И к платьям на модных показах — тоже, — оставил я возмущение единорожки без ответа.

Та недовольно фыркнула, невольно вызвав у меня улыбку: вышло очень по-лошадиному.

— Оу, прошу прощения, — заметила мою улыбку и, чуть покраснев, поспешила прикрыть рот копытом Рарити.

— Слушай… А как ты свою кьютимарку получила? — поинтересовался я. Помню примерно, но интересно, сильно с каноном разойдётся, нет?

— А я разве не рассказывала?

— Нет, не рассказывала, — качнул головой я.

— Да? Хм… — нахмурилась на секунду кобылка. — Ладно, слушай, — придя к какому-то выводу, тряхнула гривой она.

Я устроился поудобнее и сделал глоток из пиалы.

— Было это уже после того, как мадам Эмбродери взяла меня в ученицы, и всё самое сложное, казалось, осталось позади… Я даже написала письмо домой: наставница, узнав, что я за всё время, что живу в Понивилле, ни разу не написала родителям, буквально пришла в ярость. Думала — она меня вообще выгонит, но нет: обошлась моим клятвенным обещанием написать домой. Я эти злосчастные пять строчек из себя неделю выдавливала, — грустно улыбнулась Рарити. — А потом ещё неделю ходила с этим письмом вокруг почты, не решаясь зайти и, наконец, отправить его. Я абсолютно ясно понимала, что дома меня теперь ненавидят, а писать, вдобавок, не от лица успешной столичной модистки, а от лица беззвестной пустобокой помощницы старой швеи из небольшого городка было настолько невыносимо стыдно, что я, наверное, так его и не отправила бы никогда, если бы не получила очередной нагоняй и напоминание о своём обещании. И вот я всё же отправила письмо, обнадёженная наставницей, что родители наверняка любят меня и обязательно простят… а ответа всё не было и не было. Да и с шитьём пока не ладилось: кьютимарка никак не появлялась, мадам Эмбродери не торопилась доверять мне серьёзную работу, отдавая в мои копыта всякие незначительные заказы, вроде костюмов для школьной театральной постановки… Я чувствовала себя ничтожеством, Найтмер. Казалось, все, буквально все прохожие смотрят на меня с насмешками и укором во взглядах… Так что в свободное от работы и учёбы время я стала сбегать из города, стараясь проводить больше времени в одиночестве. В день появления своей кьютимарки я гуляла в предгорьях, причём, забрела дальше обычного, туда, где холмы переходят в настоящие горы. Там уже торчали из земли скалы, попадались огромные валуны… Я брела по склону, пинала попадавшиеся под копыта камешки и крутила в голове мысль, что было бы чудесно наткнуться здесь на какой-нибудь драгоценный камень, чтобы продать его и расплатиться с наставницей, пока ещё кормившей меня из своей тарелки… Неожиданно вздрогнула земля, а откуда-то издалека докатился раскат грома. Я поначалу подумала, что землетрясение началось… А подняв голову — обнаружила на небе зрелище, от которого дух захватило: очень необычную радугу, расходящуюся по небу словно круги на воде. Яркую, прекрасную, одним своим видом побуждающую действовать! Меня охватил чистый восторг, захотелось немедленно выразить его как-нибудь и я направила энергию в рог. Спроси меня теперь: «зачем?» — и я не смогу внятно ответить, но… Заклятье словно сплелось само собой, рог загорелся ровным светом, а я почувствовала… нечто. Я двинулась вслед за этим странным ощущением, которое будто вело куда-то, и оно привело меня к самородку. Небольшому, чуть мутному ромбовидному сапфиру. А рядом я нашла ещё два, поменьше. И когда я, не веря в происходящее, подняла их — целых три драгоценных камня! — с земли, по телу прокатилась горячая волна, а вспышка света оставила на моих боках вожделённую кьютимарку: эти самые три ромбовидных сапфира, — Рарити выгнула шею и опустила взгляд на своё бедро, видимо, вспоминая тот день.

— Далековато от швейной мастерской оказалось твоё призвание, — усмехнулся я.

— Отнюдь, — выпрямившись, улыбнулась единорожка. — Одного взгляда на камни хватило мне, чтобы осознать их потенциал в моём искусстве. Эти первые три камня я продала: хватило рассчитаться со всеми долгами и даже прикупить немного материалов. В следующие несколько дней я, отпросившись у наставницы, обошла едва ли не все предгорья, раздобыв изрядную кучу самородков — и это были только те камни, какие я смогла достать: иногда дар указывал в толщу скалы или под землю. А потом, вернувшись в швейную мастерскую, я принялась творить свои первые настоящие работы, что блистали и переливались в свете солнца и луны… Вот так я, в результате, нашла себя, когда мой неожиданный талант органично дополнил мою любовь к швейному искусству. Я была абсолютно счастлива! А на следующий день пришло письмо из дома, в строках которого родители беспокоились обо мне и… любили меня. Самый счастливый день в моей жизни, наверное, — тепло улыбнулась воспоминаниям кобылка.

— А мне говорила, самый счастливый — когда мы с родителями приехали!

Я вздрогнул от донёсшегося из прихожей возмущённого голоска. Рар тоже.

— Свити пришла… — выдохнула она, панически взглянув на меня. — Как я могла так заговориться?!

— Привет, Рарити! С кем ты… — застрял в горле вопрос у замершей истуканом маленькой единорожки, когда она, войдя на кухню, увидела меня. Не знаю как, но я отчётливо уловил переход от белого окраса жеребёнки к смертельной бледности.

— Кто эта прелестная особа, Рарити? — добавив в голос самую капельку сюсюканья, сыграл удивление я. Получилось неожиданно натурально… Выглядела маленькая единорожка и правда очень… Очень! На фоне худой и угловатой Скуталу, Свити смотрелась как плюшевая, вызывая почти непреодолимое желание схватить и потискать. Блин! Взрослый же дядька, но даже мне держаться сложно…

— А-а… Это моя сестра, Свити Белль, Найтмер… — как-то неуверенно и нервозно выдавила хозяйка дома.

— Знакомое имя… — изобразил задумчивость я. — Так это ты — лучшая подруга Скуталу, верно? Она про тебя рассказывала, — одними губами улыбнулся я закаменевшей жеребёнке. — Я — Найтмер Мун, можно Найтмер. И никаких «мисс»! — «сел» я на уши явно испуганной кобылке, демонстрируя дружелюбие. Иначе фиг я на её со Скут дружбу повлияю…

— Свити, не пугайся, — присоединилась ко мне Рарити. — Найтмер — хорошая пони.

— Хорошие пони в жертвы никого не приносят, — недоверчиво буркнула та и, не сводя с меня взгляда, осторожно, по дуге, подошла к сестре.

— В жертвы?! — изумилась Рар и недовольно взглянула на меня, очевидно, ожидая объяснений.

— Скуталу мне должна кое за что, — пожал я крыльями. — Условились на жертвоприношении в мою честь. Вот думаю теперь: Даймонд Тиара или Сильвер Спун? Или, может, сразу обеих, как считаешь? — с надеждой глянул я на Свити.

— Найтмер?!. — побледнев, шокированно воскликнула Рарити.

— Н-никого, — одновременно с ней ответила её сестра. — Они гадкие очень, но нельзя же вот так…

— Нельзя? Эх, жалко… — притворно вздохнул я. — Вот и Скуталу что-то против была. Сошлись на… конфетах.

Рар выдохнула, метнув в меня гневный взгляд.

— На конфетах? — скептически переспросила Свити.

— Ну, у вас же есть традиция — раз в год собирать сладости во имя моё? Не знаю, куда вы их девали раньше, но теперь я вернулась и готова милостиво принять ваши жертвоприношения в мою честь! От Скут, понятно, жду больше, чем от остальных, — сделав возвышенное лицо, огласил я.

— Приятного аппетита, Свити, — тем временем, спешно накрыла старшая единорожка стол для младшей. — Найтмер, можно тебя?.. — кивнула Рар на дверь в прихожую, наградив меня ещё одним суровым взглядом. Что, шутка не зашла, да?

— Спасибо, было вкусно, — поднялся я из-за стола, складывая салфетку и защёлкивая накопытники на передних ногах.

— Найтмер, — повернулась ко мне Рарити, когда мы перешли из кухни в прихожую-магазин. — Никогда так больше не шути, очень тебя прошу! Это совершенно не смешно и… Ты меня напугала, — вздохнула единорожка. — Ты… так серьёзно сказала…

— В каждой шутке — лишь доля шутки, — задумчиво ответил я.

— О, Селестия, Найтмер! Только не говори мне, что ты и правда!.. — шокированно уставилась на меня кобылка.

— Не до такой степени, возможно… — нехотя признал я. — Но Скуталу я обижать никому не позволю. Как и любого из моих друзей. И тебя тоже, Рарити.

— Спасибо, — коротоко улыбнулась та. — Но всё же ты могла бы быть… немного мягче? Хотя бы к жеребятам?

«Онижедети», блин…

— Если вылезли из пелёнок и способны связать в предложение больше десятка слов, значит достаточно взрослые, чтобы осознавать свои поступки и отвечать за них, — отрубил я.

— Ох… — потёрла лоб единорожка. — Найтмер, может, это и было вот так тысячу лет назад, но времена изменились…

— А идиоты остались те же самые, — закончил я за неё. — Пойми одну вещь: слова убивают. И часто даже не важно, кто их сказал. Скуталу не может летать — это в её-то возрасте! А знаешь, что будет, если над этим сейчас посмеяться? Она не полетит вообще никогда. Потому что поверит, что не способна на это!

В повисшем молчании острый слух аликорна позволил уловить, как на кухне кое-кто тихо перетаптывался у стены, явно грея уши на разговоре. Я усмехнулся.

— Ты говоришь так, словно… — сделала неопределённый жест Рарити, пытаясь подобрать слова.

Я промолчал.

Хочешь спросить, знаком ли «набор негативных эмоций, по какой-то иронии получивший подобие сознания и априори не способный дружить» с тем, сколь сильно могут ранить слова? Знаком ближе, чем ты думаешь, Зефирка.

— Ох, извини, пожалуйста, — видимо, прочитала что-то в моём взгляде единорожка.

— Да ничего, — с усилием проглотил я вставший в горле ком.

Повисло неуютное молчание.

— Кстати… — вспомнилась мне одна деталь. — Помню, Пинки упоминала, что тебе прозвище «Зефирка» не нравится. Не расскажешь, почему?

Я хотел разрядить обстановку, и расчёт был на какую-нибудь забавную мелочь, связанную с этим словом или кондитерским изделием, но, судя по тому, как посмурнела Рарити, ничего забавного с этим прозвищем связано не было.

Разрядил. Умница…

— Не рассказывай, если не хочешь, — поспешно выставил я копыто в останавливающем жесте.

— Расскажу. Раз уж взялись ворошить прошлое…

— Я ничего тебе не рассказывала, — парировал я.

— Взгляда было достаточно… — поёжилась кобылка. — Извини меня ещё раз. Что же насчёт Зефирки… Меня так называл один бесчувственный подлец, позднее предавший моё доверие и мою любовь, если вкратце. Сейчас понимаю, что ничего особенно страшного, наверное, не случилось, но память об этом прозвище осталась неприятная, — с грустной задумчивостью посмотрела куда-то вдаль Рарити.

— Не помнишь адресок этого «бесчувственного подлеца»? — хищно прищурился я. — Он ведь, насколько я понимаю, запамятовал хотя бы извиниться, верно?

— Он и не собирался, — презрительно фыркнула единорожка. — А позже и вовсе был вынужден очень-очень поспешно отбыть из города. Не знаю, поймали его потом или нет.

Подожди… Это то, что я думаю? Если да, то я это ничтожество из-под земли достану и…

— Что он с тобой сделал? — зло прищурившись, тихо поинтересовался я.

— Н-ничего противозаконного! — вжав голову в плечи и прижав ушки, подалась назад Рарити. — Да и со мной ничего у него не получилось, хотя я тогда изо всех сил к этому вела…

— Ты вела?.. — подвис я. Что-то не совсем понимаю…

— О, наверное, в старину такого не случалось… Таких, как тот негодяй, иногда ещё называют серцеедами. Они кобыл «коллекционируют», — скривилась Рарити. — Встречаешь красавчика, говоришь ему комплимент — он его охотно принимает, демонстрирует ответную заинтересованность… Даришь цветы, приглашаешь в ресторан — ну, всё то, что делает любая нормальная кобылка, желающая заинтересовать жеребца. Прекрасный романтичный период… — мечтательно вздохнула модельерша. — Такие, как он, изо всех сил его затягивают, пользуются влюблённой кобылкой, чтобы потом, после первой же ночи с ней, понасмехаться и бросить, а перед дружками похвастаться очередным «достижением». Мне повезло, что этот недалёкий и гадкий пони хвастаться начал слишком рано… Услышала как-то, как он бахвалился, что «уже скоро будет жарить эту Зефирку» и прочие гадости — тогда и поняла, что не нужна я ему ни капельки… Так тошно было… Впервые влюбилась в жеребца… Взаимно, как казалось — и вот… — подытожив, вздохнула Рарити. — Ну, а прозвище «Зефирка» мне когда-то именно этот негодник и дал.

— Понятно… — протянул я. — Скотина.

— Увы, есть среди пони и такие… — поморщилась собеседница, а я вдруг подавился воздухом от пришедшей мысли:

«Идиллия: стоят две кобылы и трут про извечное 'все жеребцы — козлы!'»

О своём, о кобыльем, зараза… Реально ведь: стою с подругой, слушаю про несчастливую любовь, сочувствую…

На душе резко стало как-то неуютно. Сейчас начнёт про Блюблада распрашивать: видел ли, какой он и всё такое, потом перейдём на платья, а концу дня я выйду от неё думая о себе в женском роде. Пойду-ка я отсюда…

— Спасибо, что рассказала, — одними губами улыбнулся я. — И за гостеприимство тоже большое спасибо. Пойду, наверное. Рада была тебя увидеть!

— О, пустяки, — улыбнулась Рарити в ответ. — Этот случай уже не так уж и сильно меня задевает. До свидания, Найтмер, жду тебя заниматься телекинезом и… О, постой! — изменилась в лице единорожка. — Мы же хотели снять с тебя мерки! Подожди!

Я прибавил шаг и поспешно распахнул дверь. До улицы осталось недалеко.

— Разве? — попутно притворно удивился я.

— Да, мы же говорили… Найтмер! — осекшись, возмущённо воскликнула кобылка.

— Не помню такого! — почти перейдя на бег, вылетел я на улицу.

— Найтмер, стой!

— Нет, Рарити, я не помню! — я обернулся и на прощание махнул крылом замершей в дверном проёме единорожке, одновременно ехидно улыбнувшись.

— Найтмер! Это преступление против красоты! — возмущённо воскликнула та.

— Пока-пока! — развернулся я и сразу же перешёл на рысь.

— Найтмер, вернись! — донеслось мне в спину.

— Неа!

— Найтмер!..

28. День сюрпризов

Есть ощущение, что эта глава много кому не зайдёт. Не знаю, почему. Надеюсь, ощущение ошибочное) Приятного прочтения)

— Жаража! — поморщился я от дурацкого ощущения, пограничного между болью и щекоткой, и выплюнул перо. Крылья — это классно, конечно, но уход за ними… Придирчиво осмотрев относительно ровный ряд перьев и решив пока удовлетвориться увиденным, я сложил крыло на боку. Столько возни! Хочу перепонки… Ладно хоть нашлась у Твайлайт короткая книжка из серии по типу «для самых маленьких» о том, как держать себя в чистоте и зачем. Про крылья там тоже было: примитивненько, без особых подробностей, но и то неплохо, за неимением знакомого пегаса, который бы согласился всё объяснить и показать. Я тоскливо вздохнул и расправил второе крыло: это ведь, блин, ещё не конец… Занятие навевало некоторую тоску, даже несмотря на приятную погоду, лёгкий тёплый ветер, приносивший от озера запах воды, и какую-то пичугу, заливающуюся жизнеутверждающим щебетанием где-то неподалёку.

Да и просто настроение было довольно паршивое. Ночью снилась какая-то вязкая муть, оставившая после себя поутру липкое чувство тревоги, вялость и больную башку. Плюс ещё вчерашняя шпионка из головы никак не шла… А Твайлайт, когда я решил получше узнать, с кем имею дело, лишь подлила масла в огонь своим рассказом, из которого следовало два вывода: фестралы крайне преданны Луне, и они, в отличие от остальных пони, не славятся миролюбием.

Итак, вопрос: на кой Луна отправила за мной эту балахонщицу? Привет передать? Ага… «Ножом по горлу» привет… Блин, а я ведь изначально даже не подумал, что Луна-то может решить не оставлять дела недоделанными… С другой стороны, она меня боится — раз, и ей за мой труп ничего от Тии не будет — два. Селестия слишком любит сестру, чтобы та могла опасаться последствий за что бы то ни было. Плюс, она всегда может рассказать Тие, что это для того, чтобы её защитить и всё такое… Чтобы потом так же спокойно и равнодушно пустить её, ослеплённую доверием, в расход следом за мной, после чего, с недельку поделав на камеру грустное лицо, править самой. Как и хотела изначально.

Я, поморщившись, выдернул и выплюнул ещё одно повреждённое перо.

Канон, где ты, когда так нужен, а?.. Почему тут Луна — скотская равнодушная предательница, которой на всех плевать? Предала сестру, затем, без малейших колебаний — меня, когда это стало выгодно и когда, с её точки зрения, от одной чёрной аликорны проблем стало больше, чем пользы. А теперь строит на камеру милую застенчивость, а сестре, наверняка, сыграла душещипательный спектакль с морем слёз и заламыванием рук… копыт, блин — а та и рада оказалась поверить. А когда она так же, как со мной когда-то, равнодушно разделается с Тией…

— Ы-ых!!! — взвыл я, неудачно ухватив вместе с почти выпавшим пером соседнее — новое, целое и державшееся крепко. И ведь выдрал-таки, на свою голову…

Что-то с этим всем нужно делать. Причём в ситуации, когда Тия доверяет Луне многократно больше, чем мне…

Я отвёл голову подальше, рассматривая результат своей работы. Полагаю, он так себе, но потому как делать это лучше и правильнее я всё равно не умею, то сойдёт, пожалуй.

А до того, «что делать»… Успокоиться, оценить ситуацию и подумать. Может, я параною на ровном месте?..

И никакие фестралы в балахонах за мной не следят, ага…

Фыркнув, я поднялся на ноги и отряхнулся. Отдохнул — уже не гудят после пробежки. Можно и возвращаться тогда…

Наметив маршрут, пролегающий подальше от всяких кустов, я двинулся к Понивиллю.

…

— Приветики, Найт! — выпрыгнула мне наперерез розовая поняша, покуда я, погрузившись в размышления, неторопливо шагал по улицам городка.

Кобылка была, как обычно, бодра и весела, на боках у неё виднелись перемётные сумки, а на спине, каким-то чудом устояв во время прыжка, высилась квадратная плетёная корзинка. В завершение, в пышной гриве возлежал небольшой крокодильчик, попеременно лупавший глазами.

— Пойдём с нами! У тебя ужасное настроение и тебе просто необходима вечеринка! Правда, вечеринок сейчас нет, но, думаю, пикник с друзьями, да в такую замечательную погоду, тоже сможет тебе помочь! Пойдём! — не дала мне и слова вставить гиперактивная понька.

— Одного твоего присутствия достаточно, чтобы настроение стало менее паршивым, — не удержал улыбку я. — Привет, Пинки.

— Правда? Здорово! Спасибо! — земнопони, в мгновение оказавшись рядом, привстала на дыбы и коротко обняла меня. Корзинка на её спине даже не шелохнулась. — Так как, ты с нами? — отпрянув, абсолютно бесстрашно взглянула своими синими глазищами она.

— О… Здравствуй, Найтмер…

— Э-эм… …! — догнали Пинки остальные: Эпплджек и Флаттершай, тоже с корзинками.

— Если никто не против — почему нет? — пожал я крыльями. — Привет всем.

— Ну конечно никто не против, Найт! — как само собой разумеющееся заявила кондитерша, даже не взглянув на подошедших подруг.

ЭйДжей зыркнула на меня из-под шляпы, скептически хмыкнула, но ничего не сказала. Флатти пискнула нечто утвердительное.

— Точно? — уточнил я, обратив прищуренный взгляд к пони в шляпе.

Не больно-то расслабишься в компании, где тебя кто-то тихо ненавидит.

— Да ну, чего уж… — несколько стушевалась та.

— Здорово! Пойдём, а то Искорку из книги станет уже не вытащить!

— Из какой? — выгнул бровь я, пристраиваясь рядом с розовой кобылкой.

— Из той, которую она сейчас читает, — «пояснила» та.

— Пинки… — многозначительно протянула Эпплджек.

…

— Ну что, разыскала ту фестралку с рынка? — догнал я Пинки и ненавязчиво оттянул её в сторону от основной компании, когда мы, с примкнувшими Твайлайт, Спайком и Рарити, направились за город, искать подходящую уютную полянку.

— Не-а! — улыбнулась та. — Она же шпионка, её сложно найти! Но ничего, от Пинкамины Дианы Пай ещё никто не уходил!

— Надеюсь… — задумчиво пробормотал я. — Пинкамина — полное имя, да?

— Ага… — чуть посмурнела кобылка. — Оно красивое, но я его не очень люблю, если честно. Строгое, как мама с папой, и жёсткое, как жизнь на каменной ферме. И, будто, есть в нём что-то… пугающее.

Я задумчиво потёр лоб крылом.

— Да? А мне нравится. Леди Пинкамина, — словно пробуя на вкус, произнёс я. — Добавить дорогой наряд, украшения, выпрямить гриву — и будет самое оно.

Пинки чуть заметно сбилась с шага.

— Только это буду уже не я, — тихо и задумчиво проронила она через несколько секунд. — Не эта весёлая и кудрявая Пинки, а та — холодная и отстранённая Пинкамина.

— Ты слишком много значения придаёшь внешности, — хмыкнул я.

— Кто-то недоволен своей внешностью? — картинно поправив гриву, пристроилась с другого бока Рарити. — Неудивительно, ведь о какой внешности может идти речь, если нет платья, должного её дополнить и подчеркнуть, и кое-кто на прогулку надевает вместо него безвкусные доспехи? — с заметным укором взглянула она на мою кирасу.

— Да вот, Пинки тут сказала своё полное имя, — предпочёл пропустить замечание мимо ушей я: пф, много она понимает! — Мне подумалось, под него замечательно подошла бы прямая грива и какой-нибудь дорогой строгий наряд.

— Пинкамина… — словно пробуя на вкус, протянула Рарити, внимательно рассматривая насторожившуюся земнопони. — Знаешь, а что-то в этом есть… Должно быть что-то строгое, элегантное… Цвет… стоит попробовать голубой — сочетается с глазами… Ага… Пинки, а ведь и правда может здорово получиться! Как насчёт зайти ко мне на неделе? — с горящими глазами предложила той единорожка.

Я послал немного оторопевшей кондитерше извиняющийся взгляд. Подвёл под монастырь ни за что…

— Опять стоять и не вертеться, да? — недовольно надулась та. — Это так скучно! Зато можно будет перемерить много-много красивых нарядов… — погрузилась в муки выбора розовая поняша. — Вряд ли из твоей идеи что-то получится, Рар, но зато мы вместе хорошо проведём целый день, как подруги! Согласна!

— Чудно, дорогуша! Тогда давай встретимся завтра, после обеда?

— Нет-нет-нет, только не завтра! Завтра у меня…

Я, замедлив шаг, приотстал, отпуская оживлённо переговаривающихся кобыл вперёд.

Это… неожиданно вышло. Блин, вот как Пинки могла воспринять идею полдня заниматься примеркой положительно? Это же… А-а… Странные всё-таки эти кобылы…

Растерянно покачав головой и движением поправив чуть сбившиеся на нагруднике сумки, я вновь прибавил шагу, чтобы не отстать окончательно.

Вообще, сейчас, когда все собрались вместе, было интересно наблюдать, как же они друг от друга отличаются. Эпплджек была достойной сестрой своего брата — на полголовы выше остальных, но при этом всё равно оставляющая своей фигурой впечатление приземистости. Мощные ноги, широкая грудь, под шёрсткой перекатываются довольно серьёзные мышцы. Пинки была ниже, в целом мельче и не создавала такого впечатления массивности. Что удивительно, кондитерша была вполне стройной и подтянутой. Самой толстой в компании, неожиданно, выглядела Твайлайт! Пуза и складок, разумеется, не было, но общая округлость и обтекаемость форм создавали именно такое впечатление. Мягкая, наверное… Надо будет как-нибудь её обнять попробовать. Рарити была тоньше, изящнее и немного выше. А Флаттершай, к моему удивлению, ростом уступала только Эпплджек, заметно превосходя всех остальных. Длинные тонкие ноги, изящная шея… заметные мышцы. А ещё у неё оказались самые большие из всех глаза… Флаттершай испуганно моргнула и торопливо спряталась за гривой. Я отвёл взгляд: ну да, стою, блин, пялюсь…

Собственно, пока я всех разглядывал, мы, похоже, пришли, и теперь Эпплджек, Пинки, Рарити и Спайк накрывали «на стол». Твайлайт, старательно делая вид, что просто задумалась, устало отдувалась и явно пыталась встать так, чтобы не нагружать ноги. «Горожанка-домоседка», усмехнулся я. Флатти же, деморализованная моим пристальным вниманием, старалась сделаться прозрачной.

— Извини, засмотрелась, — одними губами улыбнулся я, подойдя чуть ближе, и не удержался: — твоя красота сравнима лишь с твоей добротой, о милая Флаттершай! Я не могла отвести взгляда…

Пусть и сказано это было больше в шутку, но я не кривил душой. Пегаска и впрямь была прелестна.

— …! — пискнула в гриву та, стремительно заливаясь краской.

— Ты зря смущаешься, дорогуша! — присоединилась ко мне Рарити. — С такой фигурой и такими глазами тебе прямая дорога в модели! Ты красавица! Тебе нужно блистать на подиуме, а не изводить себя тяжёлым трудом!

— Ох… Н-не надо… Я лучше… Вот… — каким-то образом сумела выдавить Флатти, покрасневшая до кончиков ушей.

— Никто не хочет демонстрировать мои платья! — трагично вздохнула единорожка, приложив запястье ко лбу в жесте отчаяния, заодно с явным намёком взглянув на меня.

— Жаль это слышать, — сочувственно покивал я. — Ничего, пони в Эквестрии много, кто-то да…

— Эй, леди! Тут накрыто! Просим к столу! — прервал наш разговор зычный голос ЭйДжей.

Расположилась наша компания на залитой солнцем живописной лужайке, с которой открывался вид на Кантерлотские горы и можно было даже разглядеть сам Кантерлот.

На скатерти, заполненной различными вкусностями, преобладали бутерброды и сладости, но, к счастью, их разбавила выпечка Флаттершай: вполне сытные и очень вкусные пирожки с капустой, морковью и картошкой пришлись мне очень кстати. На запить присутствовал свежеотжатый яблочный сок и две небольших бутылочки яблочного же сидра с предполагаемой крепостью примерно как у кефира. Не знаю я, сколько в сидре градусов, но уж всяко не больше семи должно быть.

Пока я налегал на пироги, мысленно вознося хвалу Флаттершай, остальные больше общались, стараясь, заодно, втянуть в беседу Твайлайт. Та экала, мекала, краснела и пыталась понять, куда себя деть, явно чувствуя себя не в своей тарелке в таком вот простом общении на смешанные темы. В конце концов, библиотекарша, улучив момент, когда на неё на какое-то время перестали обращать внимание, извлекла из своих сумок книгу и погрузилась в чтение, под шуршание страниц быстро приобретя спокойный и воодушевлённый вид.

Я, хмыкнув, обозрел взглядом остальных: меня, в отличие от Твайки, в разговоры тянуть так настойчиво не пытались. Сейчас Эпплджек и Пинки обсуждали какой-то рецепт — яблоки в карамели что ли… Рарити и Флаттершай — вдохновенно поминали некую новую коллекцию одежды от какого-то там известного столичного модельера. Единорожка, параллельно, якобы невзначай, позировала для Спайка. То так повернётся, то этак, то гриву поправит, то хвостиком махнёт… Я глянул в сторону молодого дракона и с трудом сдержал смех: Спайк всё. Немигающий взгляд прикован к Рарити, на морде — глупая улыбка, в лапах зажат так и не донесённый до рта початый сендвич, варенье из которого стекает по правой лапе и капает на скатерть, где уже успело образоваться солидное пятно.

— Твайлайт!!! — отвлекло меня от дракончика возмущённое восклицание Рарити.

— М? Чего? — с плохо скрываемым недовольством оторвалась от книги та.

— Воспитанные леди так себя не ведут! — сдвинула брови белая единорожка. — Собрались побыть вместе, а ты чтением занимаешься!

— Ну-у, да… А чего такого? — непонимающе уставилась Твай на негодующую модельершу.

— А-а… — не нашлась с ответом Рарити, лишь продолжив возмущённо сверлить Твайлайт взглядом.

— Рарити права, Искорка, — немного грустно взглянула на ученицу принцессы Пинки. — Так ты показываешь, будто книга тебе нужнее. Будто мы для тебя — что-то несущественное и неважное… — кудрявая пони понурилась.

— Но я!.. Но… Но это!.. — подскочила единорожка. — Это ведь не так, да? Или… Или я… Я такая ужасная подруга!!! — в мгновенье увяла она.

Не ожидавшие такой реакции пони непонимающе уставились на Твайлайт. Я с интересом ждал развития ситуации.

— Нормальная ты подруга. Просто за книгами окружающего мира не видишь, — пробурчал Спайк, спешно дожевавший к этому времени бутерброд и теперь ищущий обо что бы вытереть лапу. — И вообще, ничего страшного не случилось…

— Случилось! Я опять всё испортила! — поникнув ушками, подняла на ассистента полные слёз глаза Твай. — Теперь все узнают, какая я негодная подруга, и со мной никто не будет дружить! Я не смогу изучать дружбу, и принцесса выгонит меня из учениц! С п… С позоро-ом! — шмыгнула носом она. — Мне… Мне лучше уйти!..

Под ошарашенное молчание остальных, единорожка криво нахлобучила на спину сумки и, быстро затолкав в одну из них книгу, едва ли не бегом бросилась к Понивиллю, благополучно забыв про дракончика.

— Ох, я не хотела её задеть… — расстроилась Рарити.

— Вот, с-сено! Эт чего она?.. — недоумённо сдвинула шляпу на затылок Эпплджек и, поспешно поднявшись, кинулась следом. — Эй, Твай! Погодь! Ты куда?!

— Твайлайт, Искорка, что ты такое говоришь? — Пинки, стремительно обогнув меня, присоединилась к фермерше. Следом рванули Рарити и Спайк. Проводив взглядом Флаттершай, присоединившуюся к погоне последней, я обозрел содержимое скатерти и довольно потёр накопытники. Вы там бегайте, полезно. Ну, а это всё мне! Я, оглянувшись, с ухмылкой стащил с тарелки Эпплджек ещё не тронутый последний на столе пирожок с картошкой.

…

Твайлайт всё-таки догнали, обняли и, утерев единорожке слёзки, уговорили вернуться. Теперь та, слегка растерянная, бросала благодарные взгляды на подруг и аккуратно пила сок, приобнятая с одной стороны Пинки, а с другой — Флаттершай. Картина была столь умильная, что не улыбаться, глядя на неё, было решительно невозможно. Рарити тоже смотрела на это и умилялась, Спайк, наскоро обозначив для Твайлайт своё участие, вновь залип на белую единорожку, Эпплджек… с каким-то странным выражением смотрела на меня.

— Могла б и попросить, чтоль, — заметив моё внимание, негромко фыркнула кобылка, красноречиво указав глазами на свою пустую тарелку. — Рэйнбоу нам мало было… Тож, знаешь ли, любительница похватать, не разбираясь, где чьё…

— Извини. Выпечка у Флаттершай уж больно замечательная, — постарался невинно улыбнуться я в ответ, заодно снова вогнав в краску розовогривую стесняшу.

— О! Эпплджек! — вскинулась Пинки одновременно с моим ответом. — Ты же вчера ходила к Радуге, да? Как она там? Скорее бы она поправилась!

— Да, расскажи, пожалуйста! — поддержала розовую пони Рарити. — Мы все очень за неё переживаем!

— Ну да, «все», — на мгновение неприязненно покосилась на меня фермерша.

Я индифферентно глянул в ответ, быстро заставив недовольную пони отвести взгляд. Я, представь себе, не особенно переживаю о набросившейся на меня от большого ума спортсменке, доставившей своим ударом немало неприятных часов. Удивительно, правда?

— Ну, а вообще, — продолжила ЭйДжей, чуть отодвинувшись от меня, — скучно ей там. Говорит, долечили почти, не сегодня — завтра выпишут уже. Правда, жаловалась, что летать, поди, на какое-то время запретят. Дом так и вовсе придётся к земле переместить, пока не оклемается совсем… Но наша Рейнбоу молодцом держится, не унывает! И довольная чем-то была — жуть, словно свинья в луже на солнышке!

Я усмехнулся. Хорошее сравнение.

— Хвасталась, что, мол, есть у неё что-то такое, что мы все обзавидуемся тут, но говорить пока не захотела. Говорит, не раньше, чем выпишут. Честно — не представляю, о чём она вообще… Чегось это ей в больнице вдруг такого хорошего перепало? — недоумённо потёрла лоб фермерша, приподняв шляпу.

— Это… Это от меня подарок… — смущённо уставилась в землю Твайлайт. — Понимаете, я… Это же из-за меня она там оказалась, получается… Ну и… я подарила ей пригласительный на «Гранд Галопинг Гала», — тихо подытожила единорожка, нервно роя копытом. — Простите меня, пожалуйста! Я хотела всех вас пригласить, правда хотела! Но принцесса Селестия подарила мне два билета и я… Выходит, выбрала из всех только её… — ссутулившись, удручённо вздохнула волшебница.

Я не удержал улыбку.

— Эк оно… Понятно тогда, — удивилась ЭйДжей. — Не, сахарок, ты не думай ток, что мы в обиде, понимаем же всё… Но эт, конешн, драгоценный подарок, каждая из нас бы счастлива такому была… — всё-таки не удержала земнопони тихой нотки зависти в голосе.

— Тогда я счастлива! — с широкой улыбкой заявила Пинки. — У меня тоже есть пригласительный! Вот! — кобылка погрузила в гриву копыто, сосредоточенно там пошарила, приобрела недоумённое выражение на лице, а затем, просияв, сняла с гривы своего крокодильчика, сжимающего в беззубой пасти знакомую золотистую пластинку. — Ага! Вот он!

Выражения лиц окружающих пони продемонстрировали разную степень удивления и недоумения. Непонятно, кто изумился сильнее: Твайлайт и Эпплджек, которые ничего не знали, или Рарити и Флаттершай, которые тоже не знали, но теперь, наверняка, получили повод для размышлений. Я, пытаясь держать морду кирпичом, внутренне наслаждался происходящим.

— Ох… Как бы ни было это удивительно, но должна признать, у меня тоже есть приглашение… — белоснежная единорожка с прищуром уставилась на меня.

— Вау! Здорово! — подпрыгнула Пинки.

Глаза остальных собравшихся сделались ещё больше, а на моё лицо выползла ухмылка. Морду кирпичом держать уже не получалось.

— М-м… Ну… Мне немного стыдно признаться, но… у меня… так получилось… тоже… есть приглашение… — жёлтая пегаска, мило потемнев мордочкой, копнула копытцем.

— Ты тоже! Ура! — вновь подпрыгнула кондитерша.

— Но откуда?! — возопила совершенно ничего не понимающая Твайлайт. Эпплджек, в свою очередь, очумело смотрела в пустоту.

Взгляды сначала трёх одаренных заветными билетами кобыл — а затем и всех остальных собравшихся — скрестились на моей довольной улыбке.

Да-а!.. Не зря я их по отдельности каждой дарил, да ещё и с намёком, мол, не надо особо распространяться. Хорошо, из Кантерлота тогда вернулся относительно рано и за вечер успел обойти всех, с расчётом посмотреть на удивление Твайлайт и самих счастливиц на следующий день… Но единорожка почему-то вела себя так, словно никаких приглашений от Тии не получала… Понятно теперь, почему.

— Найтмер, дорогуша, — первой очнулась Рарити, — ещё раз огромное тебе спасибо, но… Почему ты ничего не сказала? Я чувствовала себя ужасно, думая, что из всех нас лишь мне доведётся попасть на этот великолепный праздник!

— Но сюрприз же вышел приятный, нет? — довольно улыбнулся я.

— Просто замечательный! Такой, что «У-ух»! — подскочила ко мне Пинки и сгребла в объятия. — Спасибо-преспасибо!

— Не стоит благодарности, леди Пинкамина, — изобразил я — насколько это было возможно лёжа и в обнимку с кое-кем пушистым — церемонный поклон. — Это не составило большого труда.

— Ты теперь этого не забудешь, да? — на мгновение погрустнела Пинки, в следующий момент, впрочем, состроив строгое выражение и промолвив: — Тем не менее, леди Найтмер, позвольте всё же принести вам благодарность и заверения в моей искренней дружбе!

Я усмехнулся.

— Согласна. Глупо выглядит, когда я — не я, — хихикнула кондитерша.

— Не недооценивай свой актёрский талант! — возразила Рарити.

Пинки, обняв меня в последний раз, переместилась к ней, быстро включившись в дискуссию, а меня вдруг осторожно тронули с другой стороны.

— М-м… Найтмер, можно?.. Ну… Я не слишком побеспокою?.. То есть… — постаралась уменьшиться под моим взглядом Флаттершай.

— Не стесняйся, — постарался ободрить я её улыбкой. — Что такое?

— Ну… М-м… Мне очень неудобно просить и… М-м… Но, если тебе не будет сложно… У тебя… У тебя есть ещё один билет? — с заметным напряжением сил выдала пегасочка.

— Только свой остался. У меня четыре всего было, — не совсем понимая, куда она клонит, ответил я. Что-то витало на переферии сознания, но ухватить это никак не выходило.

— Ой… Как грустно… — поникла Флатти. — Значит, Эпплджек билета не достанется…

Вот блин.

Смутная догадка, наконец, оформилась: я взял билетов на троих, рассчитывая, что Твайлайт придётся выбирать из Дэшки и Жоки, по результату приведя ситуацию к каноничной, с письмом Тие… А Твайка из чувства вины сразу же отдала свой приглас Рейнбоу, оказавшейся на больничной койке из-за её косяка. И, в результате, наша пони в шляпе осталась за бортом…

— Я это… Рада, что моим друзьям так повезло и вообще… — попыталась Эпплджек изобразить улыбку. Насквозь вымученную: то, как ей обидно и больно, было видно невооружённым взглядом. — Ладно, это… Веселитесь, у меня там на ферме дела… — украдкой смахнула слезинку суровая фермерша. Она медленно поднялась и, забыв про корзинку, уныло побрела прочь.

За столом повисло тягостное напряжённое молчание. Твайлайт рыла землю копытцем, Спайк бегал взглядом и растерянно потупившись чесал в затылке, Рарити, болезненно прикусив губу, смотрела вслед уходящей подруге, а Флаттершай спряталась от мира под крыльями и гривой. Даже Пинки угрюмо смотрела в землю и вздыхала. Бежать и утешать ЭйДжей никто не спешил. А что тут скажешь? У нас есть, а у тебя — нет и не будет…

А у меня ведь есть билет, — покосился я на висящие на плечах сумки. — Последний, но нафиг не нужный, по большому-то счёту. Я от посещения этого балагана ничего не получу. Эпплджек, правда, тоже… Но это, как-никак, её мечта — пусть она и не совсем осознаёт недостатки оной. Ну да, мы с яблочной не больно-то ладим — это и логично. Но она ведь неплохая в целом пони и вот так просто прокатить её мимо долгожданного и желанного праздника — это как-то… неправильно. Да и на остальных смотреть тошно.

Ладно, хрен с этими дворянами, перебьются без меня.

Я решительно поднялся и, под недоумёнными взглядами четырёх пони и дракона, устремился за фермершей, мрачно надвинувшей шляпу на глаза и медленно бредущей куда-то в сторону Понивилля.

— Эпплджек! — придержав её телекинезом за хвост, я быстро обогнул пони и встал перед ней.

— Отпусти! — глухо потребовали из-под шляпы.

— Копыто дай, — я бесцеремонно ухватился за переднюю ногу ЭйДжей, заставляя вытянуть её перед собой и вывернуть копытом вверх.

— Эй! — подняла, наконец, мрачный взгляд зелёных глаз, в уголках которых блестели слёзы, Эпплджек.

— Держи. Тебе нужнее, — вложил я в протянутое копыто извлечённую из сумки золотистую карточку и, не дожидаясь реакции, двинулся обратно.

— Я-а… Постой! — догнал меня поражённый голос ЭйДжей спустя десяток секунд.

Я остановился и обернулся к бегущей следом фермерше.

— Спасиб, конечно, но, это… — догнав меня, неуверенно замялась она и, помедлив, неохотно протянула билет обратно. — Слуш, я не могу его принять. Это ж, так понимаю, твой, да? У тя больше нету ведь?

— Мой, — кивнул я. — И я делаю с ним что хочу. Хочу — тебе отдам, например. Бери давай, не выдумывай, — усмехнулся я, отворачиваясь и неторопливо направляясь к остальным.

— Я ж те так, знакомая… Не самая лучшая… Почему? — нагнала меня пони.

— Для меня это бумажка, для тебя — мечта, — повёл я крылом. — Да и смотреть на унылые лица остальных я как-то не хочу. Если угодно, это скорее для них сделано, чем для тебя.

— Эт да, но я ведь чувствую, что ты не заради одной лишь выгоды эт делаешь… — смерила меня долгим задумчивым взглядом земнопони.

Я молча качнул головой, не зная, что ответить.

Просто… Хорошая ты пони, Эпплджек. И бросить тебя тут одну было бы неправильно — вот и всё…

…

По возвращении я получил небольшой шквал благодарностей от беспокоившихся за подругу поняшек и от самой Эпплджек, оставившей, наконец, затею вернуть мне пригласительный. Как раз оказался и принесённый ею сидр, распитый за счастливое разрешение ситуации, после чего пикник начали сворачивать. А перед самым уходом я, неожиданно, получил от ЭйДжей предельно настойчивое приглашение прогуляться к ней на ферму. Отказываться не стал: планов на дальнейший день всё равно особых не было, так что теперь я шёл рядом с идущей едва ли не вприпрыжку, как Пинки, фермершей.

— Спасиб ещё раз, Найтмер, — повернулась ко мне земнопони, когда мы отдалились от места пикника и вышли на тропинку. — Но мне всё ж неудобно как-то. Ты-то терь как?..

— А никак, — флегматично пожал я крыльями. — Я представляю себе, что это за мероприятие — и оно мне малоинтересно.

— Малоинтересно? Но это ж Гранд Галопинг Гала! — откровенно не поняла мою позицию фермерша.

— Типичный аристократический сходняк, — отмахнулся я. — Протокольные разговоры о погоде, негромкая оркестровая музыка, медленные сложные танцы — и всё это просто ширма для подковёрной возни. Из интересного — разве что обильный фуршет с кучей изысканных деликатесов, которые не вдруг где попробуешь. Ни торжественного жертвоприношения во славу принцесс, ни кровавых боёв на арене между захваченными в набегах рабами, ни праздничной оргии под конец… Тоска, а не праздник. То ли дело раньше было… — мечтательно закатил я глаза, «вспоминая» старые-добрые времена.

Эпплджек сбилась с шага и уставилась на меня диким взглядом.

— Пх-х! — не выдержав, прыснул я, глядя на её вытянувшееся лицо. — Шучу, конечно.

— С твоих шуток оторопь берёт, — поёжилась кобылка. — Не надо больше так шутить, лады? Это нисколь не смешно!

— Уж как умею, — усмехнулся я, вызвав недовольный взгляд поняши.

Некоторое время шли молча, тишину нарушал лишь звук наших шагов да щебечущие вокруг птицы. Заставив нас притормозить, тропинку пересекли две коровы: одна сосредоточенно жевала, вторая… увлечённо что-то ей рассказывала, через слово срываясь на смех. Я, в который уже раз, заскрипел мозгами, чувствуя, как этот мир издевается надо мной, подкидывая всякую неадекватную дичь. Коровы… Треплются идут… Заторможенно проводив бурёнок взглядом, я заприметил ещё одну странную деталь, которую, по идее, должна была прикрывать магия… Но нет: обе коровы щеголяли большим розовым выменем между ног.

— Это как? — перевёл я непонимающий взгляд на фермершу. — Они же разумные, нет?

— Что? А, это… — мельком глянула на бурёнок ЭйДжей. — Разумные, конешн. Не как пони, правда… Говорить мозгов хватает, а думать — уже нет, — усмехнулась она. — А вымя напоказ — эт у них что-то типа обычая что ли… Не пользуются они покровом. Вродь как, если скрываешь, значит — стыдно, ничего не выросло. Ну и какая ты тогда корова? На смех подымут.

— Н-да… — хмыкнув, потёр я лоб.

— Коровы — не одни такие… странные, сахарок, — заметила мой хмык Эпплджек. — Пони, знаешь, тож странные бывают… Я ж, если не слыхала, в Мэйнхеттане жила одно время — так там всяких таких вот странных — пруд пруди!

— Что, без покрова по городу бегают? — в шутку предположил я.

— Агась, прямо так, — хмыкнув, совсем не шутливо кивнула моя спутница. — «Что естественно — то не безобразно!», «Не избегай своей природной красоты!» Пф-ф… — фыркнула она.

Я растерянно усмехнулся. Это, вообще-то, шутка была… Упоротые лошади…

— Ну и не только, кстати, — продолжила кобылка как ни в чём не бывало. — Есть там дуралеи, которые думают, что солнце и луна сами движутся, а принцесса тут вовсе не при чём. Есть эти, как их?.. Веторианцы? Вегорианцы? С-сено, не помню уже… Эти, короче, молочку всякую не едят! Вообще! Представляешь? Ни молоко, ни масло, ни яйца — ничего! Все, как один, тощие, щёки впалые, рёбра видать, а всё одно — «не будем уподобляться грифонам и потреблять животную пищу!»

Я в прострации почесал накопытником бровь. Пони-веганы. К такому жизнь меня не готовила…

— Так что, эти, которым «нечего скрывать», прост самые известные из тамошних дураков. О, вспомнила! «Общественное движение» это называется. В Мэйнхеттане таких — как яблок по осени.

М-да… Я как-то для себя полагал, что подобный досуг больше свойственен жителям столиц… Впрочем, откуда мне знать: может, в Кантерлоте всё ещё хлеще?..

— И зачем оно надо?.. — скорее, риторически спросил я в пространство.

— Да кто ж их разберёт?.. — хмыкнула Эпплджек. — С жиру бесятся, если хошь знать моё мнение — вот и весь сказ. Кстати, мы пришли! Добро пожал-ть на ферму «Сладкое яблочко», Найтмер! — фермерша не без гордости обвела копытом раскинувшиеся перед нами чуть в низине яблоневые сады да несколько смутно знакомых построек.

— Да я вроде была уже здесь, — хмыкнул я.

— Ой, какое там «была»! — в сердцах отмахнулась земнопони. — Извини, а? Я тогда себя повела как… А-а… — не нашла она слов.

— Ничего страшного, — обозначил улыбку я в ответ. — Твоё недоверие мне лично было вполне понятно.

— Н-да? — меня смерили взглядом, полным нескрываемого скепсиса. — Даж сама принцесса наша тебе поверила — одна я тут как дура ходила… Но ты едва не пришибла Дэш да и вообще… — похоже, по-новой загрузила себя сомнениями пони в шляпе.

Я с усмешкой покачал головой.

— Что сейчас есть между тобой и Рейнбоу? — едва не заставил меня споткнуться неожиданный вопрос.

— У меня к ней — ровно ничего, — сориентировался я. Уж вряд ли фермерша взялась бы интересоваться амурными делами… Так что ей, вероятно, интересно, как я отношусь к крашенной. А никак не отношусь. — Полезла — получила, вопрос закрыт. Ещё полезет — ещё получит. Не полезет — ну, значит, не получит, — пожал я крыльями, подытоживая, и добавил: — Это, к слову, со всеми так работает. Кроме Флаттершай и, может, Селестии ещё… С ней сложно.

— Ну ещё бы, — фыркнула ЭйДжей, поправляя шляпу.

— Не в том плане, в котором ты подумала, — покосился я на неё. — Просто я откровенно не могу себе представить ситуацию, в которой она бы на меня накинулась…

Да и зачем ей, если она может просто посмотреть долгим грустным взглядом и вздохнуть?.. Зараза, и как только у неё получается, а?..

…

Так, за неспешным трёпом, мы и подошли к воротам фермы, где Эпплджек, скинув сумки, не без энтузиазма провела мне небольшую экскурсию. Показала легендарные вольт-яблони — такое себе деревце, гудящее как трансформатор, рядом с которым грива с хвостом дыбом встают, а неосторожные насекомые испаряются со звучными щелчками разрядов, произвело впечатление. Ну и прочее хозяйство тоже смотрелось внушительно: огромный яблоневый лес, обширный подвал под домом, забитый бочками, загон со свиньями…

Последние, к моему разочарованию, нужны были Эпплам не ради мяса, а ради… навоза. Коровий, конечно, был, по утверждению фермерши, куда как лучше, но корова со своей тонкой душевной организацией за просьбу поделиться могла и на рога поднять… Ну, а свиньи, здесь мало отличимые от обыкновенных земных животных, подобными заумными высокими материями не страдали — вот и использовали их. Н-да-а… Хоть у кого-то здесь не было своего мнения, а то фермерские хозяйства вымирали бы из-за бесконечных согласований с коровами, свиньями, а то ещё и яблонями — кому чего и сколько с кого… Сумасшедший мир.

…

— Маки, бабуля, я дома! — звучно обозначила Эпплджек наш приход: фермерша упёрлась рогом и настояла на том, чтобы со всеми меня познакомить. И зачем ей это надо?..

— Привет, — флегматично констатировал красный жеребец, выглянув в прихожую и обведя нас индифферентным взглядом.

Здоровый, ёлки, товарищ… Лишь чуть ниже меня и при этом мощный, как танк. Не накачанный, хотя мускулатура тоже будь здоров — просто огромный сам по себе. Мак, тем временем, отсалютовав нам копытом, развернулся и, качнув крупом, исчез за дверью, оставив меня зло и растерянно размышлять: как и почему я вообще заметил последнее?! Чтоб тебя!.. Проклятье!..

— М-м… Бабуля пирожков приготовила… — помогла мне вернуться в реальность ЭйДжей, потянувшая носом и мечтательно закатившая глаза. Я рефлекторно принюхался следом. М-м… Пикник же давно уже был, да?..

…

— Штруделя вот ещё попробуй!

— Не, спасибо, мне хватит…

— Ась? Штруделя, говорю, попробуй!

— Спасибо, но нет! Мне хватит уже!

— Чагой-то «хватит»? Сидит тут, рёбры видать!

— То-то кроме тебя никто в упор не замечал, — тихо буркнул я, решительно отодвигая тарелку.

Гренни Смит меня, на первый взгляд, испугалась и знакомству совершенно не обрадовалась… Пока, спустя несколько минут, не обнаружила у меня торчащие рёбра, после чего я немедленно стал из «ужаса, летящего на крыльях ночи» «бедной некормленной кобылкой».

Ну… Рёбра, конечно, и впрямь заметно выпирали, но чтобы меня с анатомическим пособием сравнивать? С другой стороны, при равном с Селестией росте я весил, навскидку, меньше раза так в полтора… И, в любом случае, попытка откормить меня вот прямо сейчас была заведомо обречена, но только старая зелёная пони такими мелочами не смущалась… И это не было бы такой проблемой, если бы бабуля ещё и не готовила так, что язык проглотишь…

Добив остатки очередного пирожка, я осоловело обвёл стол взглядом. Довольная Эпплджек вещала про основание Понивилля её предками — слушал в пол-уха, Биг Мак флегматично — как и всё, что он делал, — жевал, стараясь поменьше смотреть в мою сторону: эмоции здоровяку были несвойственны, но при внимательном рассмотрении становилось заметно, что тот меня несколько опасался. Эпплблум, наоборот, рассматривала меня во все глаза, демонстрируя откровенный страх пополам с… восхищением? Бабуля, в свою очередь, пока что переключилась с меня на неё: малая к еде вообще почти не притронулась, и это не прошло незамеченным.

Ох… Надо идти. Пока ещё могу… А то Пинки так и не смогла сказать мне ничего конкретного по фестралам — то-то эти вампиры позабавятся меня убивать, если я сейчас наемся до состояния шара… Воспоминание о слугах Луны немедленно испортило настроение. К слову, я же думал сегодня вечером снова попробовать поднять про них информацию: возможно, у Твайлайт найдётся что-то, с чем я ещё не знаком…

— Ух… Ладно… Спасибо большое за вкусности, было бесподобно! Но, мне кажется, пора бы уже и честь знать, — объявил я своё решение и принялся выбираться из-за стола.

Пришлось выдержать небольшой, но тяжёлый бой с бабулей, и, в конце концов, я всё же смог вырваться из копыт Гренни Смит под обещание как-нибудь зайти ещё и пытаясь на ходу положить в сумку изрядный кусок пирога, таки вручённый бабулей в дорогу.

Вновь со всеми попрощавшись, я вывалился на улицу, чувствуя, как пузо приподнимает собой крылья, и, кажется, упирается в колени при ходьбе…

— Извиняй, если шо, — поравнялась со мной Эпплджек. — Бабуля иногда бывает немного… назойлива.

— Да ничего. Милейшая кобыла, — усмехнулся я. — Но заходить к тебе надо пореже, а то волочащееся по земле брюхо уничтожит всю мою репутацию.

— Ты уж прости за прямоту, сахарок, но твоя репутация хуже уже не станет, — окинула меня взглядом фермерша.

— Да запросто, — возразил я. — Потолстею, подобрею, влезу в милое платьишко — и ещё как станет.

ЭйДжей фыркнула, видимо, попытавшись себе это представить.

— Странная ты всё-таки… — заключила она наконец через несколько секунд молчания. — Я не понимаю, как можно думать, шо когда тя боятся — эт хорошо…

— Все мы по-своему странные, — философски заметил я в ответ.

— И всё-таки: почему ты так думаешь? Я понять хочу, — не пожелала отстать оранжевая кобыла.

— Почему… — вздохнул я. Вот привязалась… — Потому что те, кто боится, видят во мне только мою репутацию. А кто способен увидеть за ней меня — те не боятся. Как Пинки, как Рарити… Как ты теперь, возможно. И… Мне пора, пожалуй. До встречи.

— До свидания… — заторможено попрощалась Эпплджек, когда я уже отдалился на десяток метров.

Я молча качнул головой и прибавил шаг.

Неплохая ты пони, Эпплджек, только очень уж, порой, любопытная… Интересно конечно, поладим мы или нет… Так или иначе, первый шаг сделан.

Но нужен ли он мне?..

…

— Н-найтмер! Можно т-тебя? Это, к-кажется, к тебе… — раздался снизу взволнованный голос единорожки.

Ну что там такое?! Со вздохом отложив книгу, я неохотно двинулся к лестнице.

Твайлайт нашлась у входа, напряжённо рассматривающей дверь на улицу.

— Чего?

Кобылка вздрогнула от моего голоса.

— Пришли… Вроде к тебе… Сказали — на улице подождут… — скомкано пояснила она.

Ко мне? В гости, ага… Когда уже ночь на дворе.

— Кто?

— Фестралы…

Бля.

— Много?

— Я не знаю…

Проклятье! Луна прислала команду ликвидаторов! А боец из меня сейчас…

— Зачем я им — не говорили? — я быстро направился к лестнице. Единорожка потрусила за мной.

— Вроде как, хотят убедиться, что ты жива. Ну, насколько я поняла…

Ага. Убедиться, что жива, и исправить это недоразумение. Сука, попал…

Быстро надел броню. Зашипел, когда грива опять зацепилась за шлем. В голове пусто. Сдаётся мне, сбежать от них шансов ещё меньше, чем победить. Если вообще имеет смысл об этом думать при отрицательных значениях и для первого, и для второго…

На десятый раз проверяя крепления и защёлки брони, зло взрыкнул. Хватит уже тянуть время! Толку?

Вышел на балкон, глубоко вздохнув, перемахнул через ограждение и аккуратно спланировал на землю. Ну… попытался. Свои коррективы внесла броня: едва не потерял равновесие. Спешное приземление получилось громче, чем хотелось бы — на дорогу, с отчётливым лязгом накопытников по камню вместо относительно тихой посадки на траву, парой метров дальше…

— Это она!..

Твою мать! Заметили, уроды! С попыткой хотя бы ударить первым можно попрощаться…

— Это и правда она!

Резко повернулся на голос. Светляк наготове: в темноте должно сработать особенно эффективно, главное — успеть закрыть глаза самому…

— Великая, неужели это вы? — подозрительно осторожно приблизился ненамного владелец голоса. Жёлтые глаза с узким зрачком, фиолетовая броня, фиолетовая же, почти в цвет, шерсть, большие пушистые уши. Крылья сложены, но и так ясно — перепончатые.

Как-то… На нападение это не очень похоже… Оглянулся назад. Вспомнив про крылья, бросил взгляд вверх — вроде, чисто. Чего они добиваются?

Стой. Я — дурак! Толку Луне с моего трупа сейчас? Ей ведь нужно будет на кого-то смерть Тии свалить! Эти твари меня живьём брать собираются!

Тем временем, к приближающемуся жеребцу быстро и тихо присоединились ещё несколько мышекрылых. Всего — шесть. Учитывая, что их возможности я представляю очень слабо, а они мои — благодаря шпионам — вполне, то это конец. Но живым вы меня, паскуды, не получите!

— Жаль, что Луна вас так мало прислала, скоты… Из шести голов большой пирамиды не сложишь, — криво осклабился я. — Ну, давайте! Подходите! Кому первому сдохнуть не терпится?!

Бессмысленная бравада. Больше двух я, скорее всего, урыть не успею. Но это не значит, что я не попробую! Кровожадный оскал сам собой вылез на лицо, а по телу вместо крови побежал чистый адреналин.

Фестралы остановились. Я вновь огляделся, выискивая возможный заход со стороны. Никого не вижу… Зараза.

— Госпожа Найтмер Мун? — как-то неуверенно спросил всё тот же жеребец.

— Нет, блин, принцесса Селестия! — нервно усмехнулся я. — Ты издеваешься, или Луна вам не удосужилась описать внешность той, кого вы убивать припёрлись?

— Убивать?! — очень натурально округлил глаза мышекрылый.

— Ага. Давай, расскажи мне, как вы сюда на пикник прилетели меня позвать, — хмыкнул я.

Однако поведение фестралов всё же заставляло сомневаться: приблизиться или окружить не пытались, стояли спокойно… И ждали атаки второго отряда мне в спину? Или нет?..

— Сколько вас?

— Полдюжины, госпожа. Все перед вами, — коротко поклонился фиолетовый понь. — Я, Сайлент Чардж, и другие воины из крыла Затмения, клянёмся под светом звёзд, что не имеем никакого злого умысла против вас, и что наши намерения к вам исключительно мирные. Да будет Ночь свидетельницей нашей клятве! — фестрал как-то по-особому поклонился.

— Клянёмся! — хором подтвердили остальные, исполнив такой же поклон.

Мы уставились друг на друга. Помолчали.

Верить на слово? Я, может, и идиот, но не настолько же… С другой стороны, это не люди и это не Земля, где вес имел только документ, а устные договорённости были уделом близких друзей и родственников…

— Мне неизвестна такая клятва. Откуда я знаю, что это не ловушка? — прищурился я, внимательно рассматривая предводителя фестралов. — Тем более, вы шпионили за мной.

— Мы не шпионили, — качнул головой тот. — Монтан Дью отправилась в этот город лишь чтобы проверить слухи о вашем возвращении.

— Извините, если вдруг заставила нервничать. Я не хотела, чтобы так вышло, — подала голос стоявшая рядом фестралка.

— Что же до клятвы… Боюсь, мне нечего предложить, кроме своих слов, — развёл крыльями Сайлент. — Спрашивайте, если имеются вопросы. Отвечу. Может, это убедит вас в наших добрых намерениях?

Хорошее предложение.

— Что вас связывает с принцессой Луной? Я считала, ей служат все фестралы.

— Нет. Пока что официально ей присягнуло лишь несколько крыльев: Звёздного Покрова, Ночного Ветра, Лунного Щита, Стражей Гор и некоторые другие. Весть о её возвращении дошла и до нас, — кивнул жеребец. — Но… Не Луна вела нас в том — увы, роковом — сражении за наше будущее. Ту аликорну звали Найтмер Мун. И мои далёкие предки шли именно за ней.

— Ты же знаешь, что тогда это была, фактически, одна и та же аликорна? — прищурился я.

— Знаю. Одно тело — две души. Так записано в наших преданиях.

— И вы решили выбрать проигравшую сторону? — удивился я. — Благодаря Луне вы вообще существуете!

Я не понимаю…

— Да. И мы благодарны ей за это. Но всё же… Она не сделала ничего для того, чтобы мы заняли в этой жизни какое-то достойное место. Благодаря ей мы жили — но были никем. А вы, в отличие от неё, имели смелость выступить против такого положения вещей.

— Ничем хорошим это не закончилось.

— К сожалению, тогда королева оказалась сильнее, — хмуро кивнул фестрал. — Зато сейчас, когда она расслабилась… — многозначительно не договорил он.

— На её стороне Луна и часть ваших кланов… крыльев, — возразил я. Не то чтобы у меня были хоть какие-то планы на Тию, но услышать предложения по этому поводу было интересно.

— На её стороне? — хмыкнул фестрал. — Нашей Матери, к сожалению, не настолько свойственна забота о детях своих, чтобы выйти против Ярости Солнца, но она не на её стороне. Она на своей стороне: сидеть и ждать, когда всё станет лучше само!

— Придержи своё неуважение к Великой при себе, Сайлент! — оборвала командира одна из фестралок. — То, что она не пошла против сестры, пусть даже злой и деспотичной, не обесценивает её Деяние ради нас!

— Я не собираюсь опять это с тобой обсуждать! Особенно — сейчас! — резко отозвался жеребец. — Извините за эту сцену, госпожа, — с поклоном повернулся он ко мне.

— Смотрю, Луну вы всё же уважаете… в какой-то мере, — задумчиво склонил голову набок я. — Но считаете, что она не станет помогать Селестии, верно?

— Верно… — нахмурился фестрал, пытаясь понять, к чему я веду.

Нужна ли мне вообще служба фестралов?

С одной стороны — да, лишней она бы точно не была. Эти ребята куда охотнее стали бы учителями и инструкторами в различных интересующих меня областях, чем пони. Это и свои разведчики, и зодчие, и бойцы и кузнецы. Жить бы с таким тылом, полагаю, было бы куда спокойнее и веселее. Особенно, учитывая, что фестралы ловят и едят рыбу. М-м…

С другой стороны, мыши явно имеют на меня определённые планы и, соответственно, будут рассчитывать на исполнение мной определённых обязательств. И очень сомнительно, что станут долго терпеть манкирование оными… Разочаруются и, в лучшем случае, выкинут на мороз, а то и вообще ночью зарежут и в овраге прикопают… В любом случае, репутация у меня среди них после этого будет ниже плинтуса.

Я не пойду против Тии: мне это просто не нужно. А они, раз уважают Луну, хоть и не все, и не всегда, не пойдут уже против неё. В таком случае мне вообще не стоит им доверять, тем более особенной пользы и помощи против синей лошади от союза я не получу… Или всё же?..

— Ты мог заметить, что я посчитала вас убийцами Луны, пришедшими за моей головой. Надо объяснять, что союз со мной автоматически сделает вас её врагами? Её и тех из вас, кто присоединился к ней?

Чардж замер как изваяние, уставившись куда-то сквозь меня. Я, тихо хмыкнув, перевёл взгляд на строй пони за его спиной: остальные мышекрылые, в целом, отреагировали подобным образом.

Что и требовалось доказать… Судя по их словам, маловероятно, что они согласятся открыто пойти против Луны. Да, в общем, и не нужно, наверное. Проблем от этих товарищей будет больше, чем пользы. Хотя, помощь мне бы, конечно, не помешала… Не знаю. Не доверяю я им.

— Но… Разве не важнее всего сейчас нанести удар по королеве? — отмерев, торопливо предложил жеребец.

— А потом что? — хмыкнул я. — А потом будет война уже с Луной: вы же не думаете, что я прощу ей предательство и удар в спину? И многие ли из вас готовы пойти против неё?

— Предательство?.. — потерянно переспросил Чардж. — Но вы… В преданиях же… — он как-то беспомощно оглянулся на подчинённых, словно ища опоры, но те сами были отнюдь не в лучшем состоянии.

— Почему?!. — надтреснутым голосом выдавила вдруг Монтан Дью. Проклятье, даже не заметил, когда она успела приблизиться… — Вы же… Вы же части одного целого!.. Как вы можете враждовать?.. Это… Это неправильно…

Да лучше застрелиться, чем быть частью такого целого!.. Я падать до уровня Луны не собираюсь!

— Луне это иди объясни, — мрачно прищурившись, посоветовал я. — Это её была идея править и ни с кем не делиться. Только вот незадача: мне почему-то не захотелось просто взять и молча подохнуть!

Я обвёл взглядом безмолвствующих фестралов, чувствуя разливающееся внутри глухое раздражение.

— Моё слово: либо вы присягаете мне — и тогда идёте до конца, либо отказываетесь, убираетесь отсюда и больше не показываетесь на глаза. Итак? — замер я на месте, поочерёдно пристально вглядываясь мышекрылым в глаза. Те потерянно переглядывались, поспешно отводили взгляды, кто-то уставился в землю…

— Мы… — неуверенно прерываясь заговорил Чардж, — То есть фестралы… Мы долго враждовали из-за того, что не могли… Из-за того, что считали или одну, или другую вашу ипостать более истинной. Это было… Это была наша ошибка. Обе они истинны, равны по значению… Пусть мы и имеем разные взгляды на них… Мы не посмеем выбирать сторону, Великая. Никто из фестралов не посмеет, — покачал он головой, глядя себе под ноги.

— Тогда я вас больше не задерживаю, — я демонстративно кинул взгляд в ночное небо.

— Простите нас, Великая… Мы не можем… Это как выбирать между отрезанием левого крыла или правого… — выдавил понурившийся командир фестралов. — Простите нас… и прощайте.

Чардж отошёл, и фестралы, нерешительно помявшись и коротко о чём-то переговорив с хмурыми лицами, ударили крыльями и бесшумно растворились в темноте.

Что ж… Хотя бы Луну они тоже не поддержат… По крайней мере, в это хочется верить. Но вот стоит ли их словам доверять? Определённо, не стоит.

По-хорошему, такому вот «чужому среди своих», как я, вообще не стоит доверять здесь кому бы то ни было, но… Пинки, Рарити… Твайлайт, в какой-то степени…

Не совершаю ли я ошибку?..

29. Объятия бездны

Жеребец с мощным толчком навалился на меня всем весом, утвердив свои копыта на моей спине.

— Ах!

Кла-ас!.. Аж дыхание перехватило!..

Здоровяк задвигался с методичностью машины, вдавливая меня в кушетку и заставляя сдавленно постанывать.

О-о… Это и правда тонизирует!.. Ах!.. Раньше… ощущения, конечно… иные были… Но это… А-ах!.. Реально круто! Надо-о-о… почаще!.. С ним!.. Встречаться!.. О-ох!

Жеребец прервался, давая мне паузу. Да-а, тонизирующий массаж, который делал Балк, отличался от расслабляющего, в исполнении спа-пони, как суровый бронированный армейский внедорожник отличается от помпезного и важного автомобиля премиум-класса. Это я понял сразу, как только пегас, после лёгкой разминки мышц, навалился на спину всем своим более чем немалым весом, моментально выдавив из меня весь воздух и затем, на протяжении последних минут, заставлял меня судорожно пытаться вдохнуть, а мой позвоночник — жалобно хрустеть.

— Ых! — в следующую секунду снова сдавленно кашлянул я, чувствуя, как глаза опять вылезли на лоб: даванули меня от души.

— П-простите, — смутился культурист.

— Да… Ф-ф… Ничего, продолжай, — отдышавшись, кивнул я. — А! Хух…

В следующие пару минут я вновь чувствовал, что ощущает тесто, когда его давят, мнут и раскатывают валиком. Больше Балк не останавливался, продолжая методично работать над моей несчастной спиной. К моменту, когда массажист перешёл к расслабляющим мышцы плавным поглаживаниям, я чувствовал себя несколько ошалело и загнанно. Но, блин, это всё равно было круто!

— Правое крыло, пожалуйста… — пробормотал пегас, раскладывая из-под койки ложемент, судя по всему, нужный как раз для работы с расправленным крылом и легко убираемый, при отсутствии необходимости. Аккуратно разложил на него порхалку, заодно взглянув и на самого жеребца. Выглядел тот нервно и напряжённо, на грубоватом лице блестели бисеринки пота.

Товарищ Бицепс вообще имел довольно заметный контраст между внешностью и характером. Здоровый, внушительный пегас, ростом мало уступавший Биг Маку, грубоватые черты лица, отсылающие к «Терминатору», мощные мышцы, валунами перекатывающиеся под шкурой… При этом, хозяйкам заведения стоило немалых усилий уговорить Балка поработать над самой Найтмер Мун и, как видно, он бы с куда большим энтузиазмом сейчас оказался подальше от меня… Однако свою работу всё же согласившийся под конец культурист, несмотря на это, делал честно и давил меня так, что койка дугой выгибалась.

Пегас, тем временем, осторожно прошёлся по тонким костям крыла, вызвав своими прикосновениями мурашки вдоль спины. Я поёжился. Всё-таки крылья — зона деликатная, доверять их кому-либо было как-то неуютно. И щекотно немного…

— Итак… Балк Бицепс, верно? — решил завязать я разговор. Изначально думал, после массажа подойти, но… А если сбежит?

— В-верно, — после небольшой паузы неуверенно отозвался тот.

— Можно бестактный вопрос личного характера?

Давление с крыла исчезло. Я обернулся, чтобы увидеть краснеющего жеребца с панически мечущимся взглядом.

Чего он?.. Бли-ин… — осознал я собственный вопрос и, чувствуя, как наливаются теплом щёки, поспешил отвернуться. Кобыла, жеребец, наедине. Массаж. Чудно сформулировал, молодец. М-да…

— Ну, это… Я… Я не знаю… — выдавил, наконец тот.

— Летать умеешь? — поспешно выпалил я, посчитав ответ за согласие. — Не подумай, это не праздное любопытство, — счёл за лучшее пояснить я.

На этот раз пауза была дольше и как-то напряжённее.

— Умею, — хмуро отозвался массажист и вернулся к моему крылу, немедленно хрустнув каким-то суставом.

Я дёрнулся от неожиданности.

— Извините…

— Не страшно, — мысленно отмахнулся я на неприятное тянущее ощущение. — Сам учился или тренировал кто?

— Когда как… — помявшись, отозвался собеседник. По голосу было очевидно, что тема ему малоприятна. Но тем и здорово иметь подобную моей репутацию, что просто послать её носителя с подобными заходами — страшно. В любом случае, лучше не буду вокруг да около ходить.

— Возможно, ты знаешь Скуталу? Оранжевая пегаска, школьница, лет восемь-десять ей — не уточняла…

— М-м… Нет, не знаю, — вновь замерев на какое-то время, отозвался массажист.

— Ясно… — кивнул я. — В общем, она, в своём возрасте, не может летать. И крылья у неё очень маленькие… Когда тебя увидела — подумала, что ты, если сам летаешь, можешь знать, в чём тут дело и, возможно, как-то помочь, — кратко изложил я суть. Было немного неуютно обращаться с подобными проблемами к кому-то постороннему, но… Бросать всё как есть?.. Не вариант.

Балк, вновь остановившись, задумался, уперев взгляд в пол.

— Пегаска, которая бралась ей помочь, недавно её бросила… Решила, видимо, что возиться смысла нет. Не летаешь — ну и не надо начинать, — усилил напор я.

— Ну, я… Я ж не тренер… Не знаю… Я ж никого не учил и это… — замялся пегас.

— Как минимум, учил себя и хотя бы представляешь, в чём может быть проблема, — возразил я.

— Не знаю я, — неуверенно переступил на месте здоровяк. — Да и вообще… Странно, что вы, ну… просите… Простите, — испуганно прижал он уши. В исполнении такой громадины выглядело крайне комично. Тем не менее, откровенного страха, как при первом знакомстве, у него уже не было, а разумная опаска в отношении меня… Смотрелась вполне уместной.

— Я, скажем так… должна Скуталу, — поморщился, но всё-таки решил пояснить я. — Полагаю, помощь в поиске нового тренера, взамен той кидалы, будет уместна. Удовлетворён ответом?

— К-конечно, — нервно сглотнул пегас. — Простите, что я… вот… — растерянный и стушевавшийся Балк на мгновение замер, потом вытянулся по стойке смирно и громко, на грани крика, сообщил: — Я не хотел! Извиняюсь! Прошу не отправлять на луну!

— Вольно, боец. Ругать не буду, — удивлённо помедлив с ответом, разрешил я жеребцу. — Служил что ли?

— Нет, — вернулся Балк к своему нормальному тону. — Собирался, но отбор не прошёл, — со вздохом пояснил он. — А это… Ну… Для уверенности в себе. Помогает.

— Понятно. Пегаске поможешь?

— Да хорошо бы, — развёл крылышками здоровяк, — но я ж не знаю точно что как делать и вообще… А если не получится?

— Если не получится, то хуже, в любом случае, уже не станет — некуда.

Бицепс надолго замолчал, отступив в сторону и уставившись себе под ноги. Расправил крылышки, размером как у подростка, посмотрел на них, потёр лоб копытом…

— Хорошо, — резко выдохнул он наконец и решительно тряхнул своим ирокезом. — Пегасу без неба плохо, не должно так быть. Я попробую. Куда приходить?

— М-м… Ты же ещё на рынке торгуешь, нет? — на всякий случай решил уточнить я.

— Ну да… — смутился пегас. — Говорят, много пони — это для уверенности полезно да и вообще… Люблю видеть, когда радуются. Купил лакомство — вроде бы ничего такого, а настроение поднялось, — смущённо улыбнулся Балк.

— Здорово, — также одними губами улыбнулся я. — Тогда всё просто: скажу ей найти тебя на рынке, а дальше сами договоритесь, не маленькие.

— Хорошо, буду ждать, — кивнул пегас. Страха в его глазах почти не осталось, зато появилось некоторое уважение что ли… Впрочем, взгляд от моих глаз он всё равно поспешно отвёл.

— Продолжим? — расправил я крыло, которое незаметно для себя сложил за время разговора.

— Да, конечно! Извините, — Бицепс вновь принялся за массаж.

…

А-а-ах, ка-айф… — я, запрокинув голову и прикрыв глаза, блаженно развалился в небольшом бассейне в почти человеческой позе, закинув передние ноги на бортик, на который опирался спиной.

Горячая вода приятно обволакивала основательно помятое тело, расслабляя напряжённые, как после хорошей комплексной тренировки, мышцы, заодно, правда, надёжно вымывая из тела весь полученный тонус и оставляя на его месте лёгкую сонливость и негу.

Открыв глаза, я смахнул со лба налипшую на лицо гриву и постарался устроиться поудобнее, чтобы не давить крылья. Взгляд при этом случайно упал на прекрасно просматривавшееся в прозрачной воде собственное брюхо, заставив недовольно фыркнуть и поскорее перевести глаза от нижней — или задней? — части живота в сторону.

Вот почему этот хвалёный покров на себя не работает? Я, может, тоже не горю желанием видеть… Не то чтобы меня обошли стороной интерес и любопытство, правда… Разглядывал уже в зеркале как-то, не без этого. Ощущения от увиденного… было сложно описать словами. Если максимально технически подойти, то… ну, я не спец, сравнить не возьмусь, но… орган однозначно отличался от человеческого, хоть и не настолько радикально, как я полагал. Формой внешне напоминал петлю — местные так и маскировали: «петелька», навроде человеческого «киска». Что, «лезть в петлю» приобрело новый смысл, да? Хех… Наружная часть упомянутого органа была тёмная, в цвет шёрстки, внутренняя… настолько далеко заходить я уже не решился. И без того крылья онемели и приподнялись, вяло и с трудом реагируя на попытки сделать с ними хоть что-то…

В остальном же, отставив в сторону техническую часть…

Да хрен его знает!

В голове на этот счёт до сих пор была совершенно невообразимая каша, как к этому относиться я вообще не мог для себя понять.

С одной стороны — это не смертельно, живут же люди — и не только люди — как-то с этим? И ничего, многим, полагаю, даже нравится вполне…

«— Это как член: хорошо, когда есть!

— Что вы понимаете под словом «есть»? Я, например, девушка. Член у меня, скажем, бывает. В принципе, да, это хорошо.»

Я нервно ржанул, вспомнив эту, откровенно пошловатую, цитату.

Как вообще быть, когда вопрос: «Ваш пол?» может вызвать длительный ступор и неуверенное: «Не знаю…» в ответ?!

Вот, реально, я кто? Если я вижу в зеркале кобылу — должен ли я вести себя как кобыла? Пресловутое «расслабиться и получать удовольствие»… Или наоборот, сопротивляться всеми силами? Или…

Да имеют ли эти размышления хоть какой-то смысл, на самом-то деле? Я уже изменился, уже не такой, каким впервые очнулся в Эквестрии, а прошло всего-то… Да месяца ещё не прошло! Проклятье… Сколько мне понадобилось, чтобы ощущение текущей через рог магии стало привычным, а парящая в воздухе ложка за обедом — скучной обыденностью? А случай с бронёй? А реакция тела на мысли с тем же Биг Маком, будь он неладен, заодно с экванологом?.. Да даже сама по себе порванная в клочья память уже сделала из меня кого-то другого… Лишённого чего-то важного, какого-то твёрдого фундамента. Остались чувства, испытываемые непонятно к кому, ассоциации, ведущие в никуда, и идеалы, основанные непонятно на чём…

Новой реальности остаётся лишь заполнить собой пустоты и… Положа руку на сердце: до полного и окончательного превращения в кобылку-пони я не дам себе больше пятнадцати лет. А реально и столько, скорее всего, не понадобится…

Нет, можно, конечно, не принимать своё нынешнее тело, но сколько?.. Как бы меня ни пугали такие изменения и как бы не пытался я их оттянуть, рано или поздно я просто морально вымотаюсь жить на «два фронта», если так можно сказать. Разуму свойственно уставать от борьбы… А вот телу на это пофиг. Тело ни с чем не борется — оно просто функционирует как предписано природой: буднично генерирует эстрогены — или что там у кобыл? — буднично оценивает самцов своего вида в поле зрения на предмет пригодности к продолжению рода…

Это хренова борьба с водой. Хоть убейся — не получится бесконечно плыть против течения. Сильный устанет позднее, слабый — раньше, а река… М-да… Проклятье…

Ну нахер эту тему, а!.. Хватит раскисать! Просто надо принять половую принадлежность за отсутствующую, соответствующие органы — за унылый и ничем не примечательный стандарт, научиться всё это воспринимать с должным безразличием…

Я машинально вновь взглянул себе на брюхо и вздохнул. Мысль сразу резко потеряла в убедительности. Вот же угораздило, а…

…

— Ну, познакомилась с Балком, дорогуша? — взмахом копытца встретила меня Рарити, когда я покинул спа-салон и вошёл под навес коктейльной, расположенной напротив, где мы условились дождаться друг друга после процедур. — И как ты находишь этого видного жеребца, м? — поиграла бровями единорожка.

— Как неплохого специалиста, — не принял шутливого тона я. Не тянет меня как-то на эту тему шутить — да и вообще хоть как-то её задевать…

— Тоже считаешь, что он… М-м… Несколько увлёкся мускулатурой? Мускулистые жеребцы — это красиво, но стоит ведь знать меру, верно? Вот его светлость принц Блюблад явно её знает… — мечтательно закатила глаза кобылка. — Кстати, ты встречала его во дворце, Найтмер? Он и правда так красив и прекрасно сложен, как на фото?

— Не встречала, — хмуро отрезал я. — И сделай одолжение: обсуждай жеребцов с кем-нибудь другим, ага?

— О-о, предпочитаешь шалить с кобылками, Найтмер? — расплылась в какой-то предвкушающей улыбке Рарити.

— Предпочитаю шалить с острыми железяками, которые замечательно втыкаются в тех, кто докапывается до меня с такими вопросами! — не выдержал я. — Развелось любопытных, бездна вас разорви… Сначала Эпплджек, теперь ты…

— Извини… — нервно сглотнув, поспешно потупилась единорожка, — пожалуйста, не надо угрожать. Это… — неуверенно замялась она, выглядя при этом явно испуганной.

Проклятье. Думай же ты, наконец, что говоришь, балда… — мысленно отругал я себя.

— Это ты извини, — я поднялся и, обойдя столик, за которым мы устроились, чуть приобнял кобылку крылом. — Просто… В общем… Близкие отношения для меня… больная тема. Вот и… Извини, Рарити.

— Порой я забываю, с кем разговариваю, — тихо вздохнув, покачала головой та. — Вспоминаю, когда от какой-нибудь единственной брошенной фразы грива дыбом встаёт от испуга…

— Забываешь? — хмыкнул я с каким-то не до конца понятным даже мне самому раздражением. — Много ты вообще обо мне знаешь, чтобы что-то забывать?

Единорожка не ответила. Как-то… Не слишком жёстко ли я?..

— Официант! — потребовал я в пространство.

После краткой паузы к столику подбежала пегаска в униформе, до этого нерешительно мявшаяся и нервно ходящая на удалении от нашего с Рар столика, явно не решаясь подойти сама. Теперь же выбора у неё уже не было и крылатая, отчаянно робея, всё же приблизилась.

— Большой шоколадный коктейль. Рарити?

— Спасибо, я не…

— И средний молочный.

— Х-хорошо, мисс! — бросилась официантка к стойке.

— Стоять, — одним словом пригвоздил я её к полу, бросив взгляд на явно расстроенную Рарити. — Ещё мороженого. Сливочного, с шоколадной крошкой, три… четыре шарика. Теперь всё.

— Хорошо, мисс! — повторила пегаска и поспешила выполнять заказ.

— Прости, ещё раз. Я, наверное… Ну и вообще, это, не хотела тебя пугать, — вновь неуклюже повинился я перед единорожкой, устроившись на своём месте напротив. Проклятье, извиняльщик из меня всегда был тот ещё…

— Да ничего, — бледно улыбнулась Рарити и, взглянув на меня, поспешила отвести глаза. Единственная, кто, кроме Пинки, этого не делал ещё десять минут назад…

— Рарити. Посмотри мне в глаза.

— Найтмер, я не… — замялась модельерша. Глаза так и не подняла.

Настроение, и без того не самое солнечное, устремилось на дно со скоростью падающего самолёта. Самое паршивое — я очень слабо представлял себе, что теперь делать. Рар только начала видеть во мне кого-то большего, чем «злобную Лунную Пони», но одна лишь фраза, воспринятая ей как угроза — и угроза более чем реальная — похерила всё моментально. Проклятые лошади с их проклятым пацифизмом! Да среди людей из всех долбанных семи миллиардов не нашлось бы и тысячи оригиналов, кто воспринял бы это всерьёз! Настолько всерьёз! И, вместе с тем, её замечание, словно она меня вдоль и поперёк изучила, неожиданно неприятно задело…

За столиком сгустилась тяжёлая неуютная тишина, и когда её, спустя несколько минут, разорвал робкий голос официантки, я этому почти обрадовался.

— В-ваш заказ, п-пожалуйста… — неуверенно пробормотала пегаска, принёсшая на спине поднос с заказом и, помогая себе крыльями, удивительно ловко переправила всё на стол.

— Спасибо, — хмуро кивнул я. — Алкоголь у вас здесь есть?

— Н-нет, — поспешно помотала головой та.

— Прискорбно. Тогда счёт.

— П-пожалуйста.

Скользнув взглядом по бумажке, я молча протянул кобылке обозначенную сумму, после чего та поспешила уйти.

Подхватил высокий стакан и, избавившись от трубочки, отхлебнул через край. Густая холодная жидкость с ярким шоколадным вкусом растеклась внутри, не подняв настроение ни на сантиметр. Коктейли я любил, но сейчас пил безо всякого удовольствия — даже приятный вкус совершенно не помогал. Рарити неохотно ковырялась в мороженом.

— Считаешь, зря Тия оставила меня в живых? — задумчиво спросил я в пространство.

— Что?! Нет, конечно! — едва не подпрыгнула единорожка. — Её Высочество…

— А я иногда думаю, что зря, — перебил я собеседницу, невидящим взглядом уставившись в свой стакан.

— Но-о… — растерялась Рарити.

— Порой не покидает ощущение, что этот мир… он не для таких, как я. Не хочет он принимать таких, как я.

— Я думаю, ты ошибаешься, Найтмер, — спустя минуту и один шарик мороженого осторожно ответила единорожка. — Мне кажется, это ты не хочешь принимать мир, а не он тебя. Я понимаю — столь многое изменилось, это непросто, но…

— Поясни.

Тия, помнится, говорила мне что-то подобное… Но тогда речь шла о том, что мне вообще сложно было поверить в реальность этого мира. Нет, я верил… Но, словно, не хотел верить или… Не знаю. Понимал, что попал, но не хотел этого принимать, наверное. А сейчас что, принял?.. Да, скорее всего… Нет, и раньше было понятно, что обратной дороги нет, но… А-а… В общем, дальше я живу здесь — и всё. За неимением выбора. Но что имеет в виду Рар?

— Ты словно намеренно отталкиваешь от себя других, например.

— В смысле? — не понял я. — От меня все сами разбегаются, поджав хвосты. Зная, какая мне тут создана репутация — не удивительно. Да ты сама прекрасно помнишь, как впервые пришла со мной в спа и как уговаривала Алоэ вылезти из-под стола, — усмехнулся я.

— А ещё я помню, что ты стояла рядом и злорадно ухмылялась во все свои зубищи вместо того, чтобы проявить участие к несчастной Алоэ и помочь! — сурово взглянула Рарити.

— Я извинилась.

— Потому что я попросила! Ответь честно, дорогуша: сама бы ты извинилась?

— Видишь ли, я за других не решаю — бояться им или нет. У каждого своя голова на плечах. Взрослые пони, каждый сам для себя выбирает — забиваться под стол или приглашать меня в спа. Так что нет, не извинилась бы.

— Значит, по такой логике, в том, что ты меня напугала десять минут назад, виновата не ты, потому что угрожала, а я же, потому, что испугалась? — впервые за разговор подняла на меня взгляд собеседница. Колючий и требовательный взгляд.

— Какой ответ тебя устроит? — мрачно взглянул я в ответ. — Я не собиралась тебя как-либо пугать, демонстрируя своё… свою неприязнь к поднятой теме. Мне удивительно, что ты восприняла это на свой счёт, я этого не хотела.

— Удивительно?! — задохнулась от возмущения Рарити. — Я задала вопрос — ты сказала, что тех, кто задаёт такие вопросы, бьёшь! Соответственно!.. Наверное, я и правда плохо тебя знаю, — оборвала сама себя кобылка и угрюмо уткнулась в стакан с коктейлем: мороженое уже закончилось.

— Нет здесь тех, кто знал бы меня хорошо… — меланхолично проронил я. Все, кто хорошо меня знал, наверняка пришли на… мои похороны. Там.

Я, вздохнув, огляделся. Похоже, наш разговор на несколько повышенных тонах не остался без внимания…

— Заняться нечем?! — хмуро осведомился у окружающих зевак.

Как-то сразу всё пришло в движение, пони поспешили сделать вид, что очень заняты.

— Не приведи бездна, я об этом сплетни услышу… — громко пообещал я в пространство. Шевеление несколько ускорилось. Рарити метнула в меня осуждающий взгляд и, недовольно покачав головой, вернулась к коктейлю. Я последовал её примеру: в моём стакане ещё оставалась пара небольших глотков…

— Благодарю за угощение, Найтмер, — спустя пару минут безукоризненно вежливо, но с заметной прохладцей поблагодарила Рарити, отставляя в сторону опустевший стакан.

— Надеюсь, мороженое здесь не намного хуже клаудсдейлского? — одними губами улыбнулся я. Прав я или нет, но расстройство Рарити было… неприятно. Грызло дурацкое ощущение, что это как раз я не прав, хотя — с чего бы?

— Всё замечательно, спасибо, — протокольно улыбнулась в ответ кобылка, заставив меня мысленно скривиться.

— Ясно, — кивнул я. — Так это… Наш договор в силе? Или предпочтёшь обижаться дальше, несмотря на мои извинения? — не удержался я.

— Я не обижаюсь! — тоном обиженной леди ответила она. — Договор… в силе. Я не собираюсь отказываться от своих слов. Идём?

— Пошли, — поднялся я из-за стола и направился к выходу.

— Найтмер, извини, но ты ничего не забыла? — догнал меня вопрос Рарити.

Я метнул взгляд на стол, свои сумки. Всё на месте. Заказ оплатил…

— Нет.

Рар, вновь кинув на меня взгляд, осуждающе покачала головой и, выложив на стол несколько монет, поспешила присоединиться.

…

— Возьмёшь перерыв?

Я прикрыл глаза. Рог покалывало, слегка ныла шея…

— Да, пожалуй.

— Хорошо. Можешь взять вон там почитать что-нибудь, если хочешь, или, например, спуститься в магазин, посмотреть — возможно, тебе что-то приглянётся. А мне пока нужно вернуться к заказу, — Рарити поспешила сосредоточиться на размечаемой выкройке.

Я, осторожно разминая шею, молча покинул мастерскую и вошёл в спальню хозяйки дома, что была напротив, в поисках упомянутого «почитать».

Рар всё ещё дулась и не стеснялась этого демонстрировать, держась нарочито прохладно, но телекинезом всё равно со мной занималась, как мы и договаривались. Занималась, на мой непрофессиональный взгляд, вполне неплохо, хоть и явно без особого энтузиазма.

Я же не мог понять, почему меня задевало её отношение… Получилось всё не специально, я принёс извинения, Рар не стала отказываться от своего слова и взялась меня учить… Казалось бы: вопрос исчерпан, а демонстративная обида Рарити непонятно на что не должна иметь для меня никакого значения, раз уж единорожка всё же делает что обещала, но… Не должна была, но почему-то имела. Неприятно было чувствовать эту её обиду. Кошки скребли…

Я бросил задумчивый взгляд себе за спину. Не пойму, что ей не так, но разбираться, в любом случае, придётся позже. Мне ясно дали понять, что неплохо бы убраться и не мозолить глаза в ближайшие полчаса… Ладно.

Подошёл к небольшой книжной полке, пробежался взглядом по корешкам. «Любовь в высоком замке», естественно — как-никак, местная классика приключенческой любовной мелодрамы, «Поцелуй через пол-мира» — все три тома, «Любовь и звёзды», «Избранница принца», «Крылья страсти» — пять частей, «Пони для меня», «Крыло и сердце»…

Я, помню, был изрядно удивлён, когда увидел, что Твайлайт читает подобное. Потом, правда, единорожка, алая, как советский флаг, пряча книгу за спину сбивчиво объясняла, что это только ради знакомства с материалом, чтобы знать, чего хотят читатели и вообще, а самой ей, конечно же, ничего такого вовсе не интересно, она серьёзная кобыла, учёный и ей не по чину и… Оставалось улыбаться, кивать и стараться не заржать. Впрочем, в чём-то она была права: книги этого жанра в её библиотеке действительно были, пожалуй, самыми ходовыми — не раз слышал, как единорожка грустно отказывала в выдаче по причине того, что все три-пять экземпляров уже разошлись по желающим почитать. После этого она, как правило, предлагала взять что-то похожее, это, если посетительниц было несколько, часто скатывалось в обсуждение сюжета… Так что я, к собственному удивлению, читая заголовки даже примерно себе представлял, о чём та или иная книга.

Вновь скользнув взглядом по корешкам я усмехнулся, встретив близко знакомое название: вот эту и сам читал. «Пони и любовь», вопреки названию, была не очередной мелодрамой, а реальными историями отношений. Написанная в стиле сборника интервью коллективом соавторов она была прочитана мной для лучшего понимания общества пони и приоткрывала для меня это общество с несколько иного, чем я привык, ракурса. И с этого ракурса оно было похоже на долбаный бордель!

Взаимоотношения тут, конечно… М-да-а… Я вздохнул. Может, я и не помню больше родителей, зато помню атмосферу и взаимоотношения в семье. Такие взаимоотношения, которые всю жизнь почитал за идеал. И местные со своим подходом к делу вызывали… оторопь.

Табуны, однополые браки, межвидовые браки в ассортименте от грифонов до драконов… В общем, нравы тут были ещё более широкие, чем в каких-нибудь Нидерландах.

Вон, в книге один жеребец историей делился: приходит к нему жена беременная с другой кобылкой и заявляет, что, де, нашла тебе, дорогой, любовницу, чтобы не скучал… Ты не волнуйся, я с ней переспала пару раз, в постели она неплоха…

Но это ладно ещё, не терминальный случай. Терминальный там другой был, тоже от лица жеребца: приходит жена, говорит — нашла любовника. Замечательный пони и жена у него прекрасная… Вот адрес, сходи тоже к ним, проведи ночь, познакомься. Если понравится — может, общий табун сделаем…

Вот и… Вот как?.. Сумасшедшие лошади… И ведь, самое странное, подобные новости от жён и мужей никем с особым негативом не воспринимались! Вот замалчивание такого вызывало вопросы, а если муж честно жене сказал, что нашёл любовницу… Ну, если жена скажет, что против — придётся, конечно, умерить пыл, а если нет — то и никаких проблем.

Дикость какая-то…

А что самое интересное, при таких вот свободных отношениях пони ещё как-то умудрялись не выносить сор из избы и поддерживать внешнюю пастораль и благопристойность…

Не-е, дома всё было как-то адекватнее…

И пол у меня там был более привычный, — с мрачным вздохом вспомнил я сегодняшний отдых в бассейне.

Эх, блин… Так, ладно. Что тут ещё есть?..

…

Следующее, в чём предложила потренироваться Рарити, когда позвала меня продолжить — мелкая моторика. Если, конечно, так можно сказать о телекинезе… М, точечные манипуляции, вот.

Первоначально единорожка попыталась, несмотря на моё отчаянное сопротивление, устроить диктант, но, посмотрев на результат и потеряв бесславно погибшими два пера, сочла, что для этого пока рановато. Косилась, правда, с подозрением — не специально ли я. Не специально. Честно старался, о чём ей и сказал. Не знаю, поверила или нет…

В общем, по результату я получил карандаш и предложение порисовать что-нибудь, желательно — с мелкими деталями.

Привычные аж со школы цепочки и объёмные плюсы получались вполне уверенно, даже несмотря на отсутствие на листе привычной разметки «в клетку» — всё-таки с карандашом было куда проще, да и освоился я с ним уже сильно лучше, чем с пером…

Закончив выводить очередную геометрическую абстракцию, я отодвинул изрисованный лист в сторону и взял свежий. Чего бы нарисовать?.. Хотелось попробовать изобразить что-нибудь более существенное, тем более простые вещи выходили без особого труда…

В поисках вдохновения я поднял взгляд, осматривая комнату. Напротив, прищурив глаза за очками, прикусив язычок и орудуя сразу парой карандашей возбуждённо творила Рарити. Стояли шкафы с коробками пуговиц, застёжек и прочей фурнитуры, стеллажи с рулонами тканей, швейная машинка, манекен — поникен, на местный манер — что-то типа чертёжной доски, но с приколотыми к ней на кнопки эскизами и концептами, тикали часы…

Я задумчиво уставился на циферблат. Сколько я уже здесь? Не у Рарити, а вообще… Недели три, кажется?.. Ещё где-то через две родственники на поминки соберутся, сорок дней будет, как… как меня нет. Там нет. А то, что тут я есть, живой и почти здоровый — никто из них никогда не узнает… Несправедливо! Ладно я: жил грешно и помер смешно, а им за что это? Впрочем, жизнь вообще любит быть несправедливым говном, чего уж там… Вспомнить только, в чьём теле я теперь живу… — вздохнул, опустив глаза вниз, где шуршал по бумаге карандаш, повинуясь моему рогу и практически на автомате выводя на листе точными, профессиональными движениями контуры головы пони.

Занеси судьба меня сюда раньше, ещё на луну, когда Найтмер была… жива — может, я сумел бы помочь ей? Пришлось бы делить это тело на двоих, но… Но занесло когда занесло. Когда спасать уже некого, остаётся разве что отомстить за ту незнакомую несчастную кобылу, которая, вполне возможно, именно своей гибелью, как разумной личности, дала вторую жизнь мне…

Раздавшийся сбоку сдавленный всхлип заставил меня вздрогнуть и вернуться в реальность. Стоящая рядом Рарити неотрывно смотрела на что-то на столе, а по щекам единорожки бежали слёзы. Я проследил за её взглядом и вздрогнул снова: с листа, на котором я, задумавшись, машинально рисовал кого-то, смотрела… Найтмер. Не я. Та, навечно оставшаяся на луне… Смотрела, с плескавшимися в широко раскрытых глазах отчаянием и ужасом, раскрытой в немом крике пастью и… стекающей с лица, подобно жидкому воску, кожей, из-под которой обнажались белые кости черепа.

«Шестьсот лет одиночества. Полного и абсолютного. И Найтмер понимала, что её личность разрушается, осознавала, чувствовала этот распад!» — всплыла в памяти собственная старая мысль… Чувствовала. Вот только поделать ничего не смогла, как ни старалась…

Насилу оторвав взгляд от пугающего изображения, я, с усилием проглотив вставший в горле ком, поспешно перевернул лист рисунком вниз, но он врезался в память и продолжал висеть перед глазами. Они все хорошо запоминались, рисунки с луны. Этот — уже третий на эту тему… Найтмер любила рисовать. Это хоть немного отвлекало…

Я с силой тряхнул головой, одновременно прикусывая щёку, чтобы сбросить наваждение.

Чуть не «нырнул»…

Зря ты, тварина синезадая, так с Найтмер обошлась. Я тебе этого не забуду, сволочь, слышишь меня?!

— Н-найтмер… — выдавила Рарити, подняв на меня заплаканные глаза.

— Я кричала, умоляя её вернуться, пока не сорвала голос, — задумчиво уставившись на перевёрнутый рисунок, проронила я. — Только вот какая дрянь: на этой проклятой луне не было слышно ни звука.

Несколько секунд в каком-то наваждении посмотрев на кончик карандаша, я, мотнув головой, резко встал, кинув его на стол и, выйдя из комнаты, спустился на первый этаж, стремясь избавиться от ощущения, словно мне не хватает воздуха. Пройдясь до не занятого под витрину окна и замерев перед ним, глядя в никуда, я неожиданно понял, что держу что-то телекинезом. В захвате обнаружился тот самый рисунок, не понятно когда прихваченный с собой. Жуткий, отталкивающий… И при этом от него было невозможно оторвать взгляд… Передёрнувшись, я поспешно сложил лист вдвое и, замерев на несколько секунд с мыслью разорвать его, всё же сунул рисунок в сумку.

Боялся вспоминать то, что создавала Найтмер на луне? Вот оно, в твоей сумке. Вместе со всеми эмоциями, что туда вкладывались. Кусочек луны здесь, в Эквестрии. Трудно убежать от прошлого, да? Это потому, что от себя не убежишь…

Я нервно усмехнулся.

Если насчёт прошлой главы были только сомнения, то вот насчёт возмущений и обвинений под этой я просто-таки уверен... Посмотрим, насколько я прав.

30. Яд для души

Что же… Позитивные главы закончились. Уж не знаю, ковид тому стал причиной или просто общий упадок настроения по осени, но… Надеюсь только, что я не растерял атмосферу МЛП окончательно.

— Проклятье…

Я, под шум воды из крана, мрачно рассматривал себя в зеркале. Отражение с усталым раздражённым отупением так же мрачно смотрело в ответ покрасневшими глазами с опухшими веками.

Я вздохнул и снова плеснул себе в лицо прохладной водой. С силой зажмурился, проморгался. Без толку. Вырубил воду, наскоро промокнул шёрстку полотенцем и выполз из ванной, едва не споткнувшись о порог.

— Всё в порядке? — неуверенно пряча взгляд подошла Твайлайт.

— Разумеется, всё просто замечательно! Или не видно?! — нацепив идиотскую лыбу, ядовито выплюнул я.

Твай вжала голову в плечи.

«Она не виновата в происходящем. Всего лишь побеспокоилась о тебе!» — мысленно уязвил я себя.

— Прости, Твайлайт. Сама уже не своя, — вздохнул я.

— Понимаю, — тоже вздохнула кобылка.

— Нашла что-нибудь ещё?

— Ничего, — понурилась она. — И… Я написала обо всём принцессе Селестии. Извини, я знаю, что ты не хотела…

— Ничего, проехали. После сегодняшней ночи я, честно говоря уже не уверена, что это — плохая идея… — скривившись, помассировал я простреливший болью висок.

— Как спалось в подвале? Ох, это даже звучит ужасно…

— А как ты думаешь? — криво усмехнулся я. — Так же, как и в любом другом месте теперь: никак.

— Извини…

— Да брось. Скажи лучше, тебе-то теперь нормально спалось? Не зря я туда переехала?

— Нормально, — неловко потупилась единорожка, которую явно не вдохновлял мой переезд под землю. Не знаю, чего она так… Подвал у «Золотого дуба» был загляденье, по большому счёту, мало чем отличаясь от всей остальной библиотеки. Разве что окон не было.

Пожалуй, куда большую роль здесь играло то, что переехал я туда не от хорошей жизни.

Меня буквально убивали ночные кошмары. То, что с неделю назад началось просто как какие-то беспокойные сны, которые не получалось вспомнить наутро, два дня назад превратилось в такую жесть, что меня в четыре утра насилу разбудила белая, как мел, Твайлайт, глотающая слёзы и пребывающая в откровенном ужасе. Помогавший ей Спайк выглядел не сильно лучше. Про меня и говорить нечего… Остаток ночи я провёл на кухне, глуша стакан за стаканом чай с успокоительными травками и читая какую-то бессмысленную романтическую лабуду, а вернее — бездумно скользя по тексту глазами, совершенно не воспринимая написанное. До вечера я больше так и не заснул. Боялся снова увидеть во сне прошлое. Одиночество, безумие и луну.

А следующей ночью всё повторилось снова. Снова странное, безумно чёткое осознание того, что ты во сне… И воспоминания, задвинутые в самый дальний угол памяти, несущие с собой чувства и ощущения.

Твайлайт собиралась Тие сразу написать — отговорил. Наверное, зря… Утром собрал вещички и съехал в подвал, чтобы не будить других страшными стонами, криками и скрипом зубов.

Сука, я уже третьи сутки не сплю, считай… Четвёртые. Третьи?.. А-а, бляха, какая разница…

Всё то, что я старательно обходил стороной даже мысленно, всё же добралось до меня во сне, и что теперь с этим делать я не представлял совершенно. Лучше бы снился дом, как тогда… О нём вспоминать печально, но от воспоминаний Найтмер просто воешь от страха и безысходности. Не знаю, на сколько меня ещё хватит…

Но знаю, кому я обязан столь «весёлыми» ночами: здесь живёт только одна пони, умеющая управлять снами других, и как раз она — вот совпадение! — совсем не против сплясать у меня на могиле! И ведь бьёт, скотина, по самому больному! Понимает, насколько тяжело было пережить её предательство — и просто напоминает об этом. Какая же ты тварь, Луна… Видела бы Тия, что ты из себя представляешь…

— Найтмер, там завтрак готов… Идём, тебе надо поесть, — осторожно дотронулась до меня Твайлайт.

Я, хмуро взглянув на единорожку, кивнул и, не удержав душераздирающий зевок, двинулся за ней.

Изобразив приветствие Спайку, я плюхнулся на табурет и, закинув в рот первую ложку каши, принялся бездумно её перемалывать, не чувствуя вкуса. Тупо хотелось спать. Но перспектива закрыв глаза вновь оказаться в самых тёмных и жутких уголках своего прошлого заставляла держать голову прямо и не позволять векам закрываться.

— Найтмер!

— А? — включился в реальность я, поняв, что зовут уже, кажется, в третий раз.

— Ты просила напомнить, что сегодня собиралась зайти к Рарити, — сочувственно взглянула Твайлайт.

— Ага, спасибо, — вяло кивнул я, внутренне поморщившись. Тренировка по телекинезу же… Толку только с неё сейчас, когда я в таком состоянии…

Дожевав кашу и наскоро запив её чаем, я направился к себе. На автомате поднялся до середины лестницы, выругался, развернулся. В подвал же теперь… Привычно нацепил броню и неизменные сумки, надел шлем. С отрешённой усмешкой взглянул на то, что осталось — постель на туристическом коврике, а всё остальное имущество — на мне…

На первом этаже меня вновь встретила Твайлайт.

— Найтмер, извини, что раньше забыла сказать… Погодники же сегодня грозу обещали, как раз после завтрака… — замялась единорожка. За окнами и правда было сумрачно: по-местному небольшие свинцовые тучки закрывали солнце и грозили вылиться на землю в самое ближайшее время.

— Пофиг, — безразлично отмахнулся я крылом. — Не сахар, не растаю.

— Может, лучше не пойдёшь? Тебе бы отдох… нуть… Ох, прости… — осеклась на последних словах кобылка, прижав ушки.

— Что угодно лучше таких снов, — буркнул я и, распахнув дверь, вышел за порог, навстречу сильному предгрозовому ветру, несущему с собой сырость и духоту. Помню, при таком ветре всегда жалел об отсутствии у себя длинного пафосного плаща…

Где-то со стороны Кантерлотских гор сверкнула вспышка молнии и пророкотал гром, на нос упала первая капля. Народ стремительно исчезал с улиц, и вскоре я цокал по брусчатке лишь в компании ветра, гоняющего по улицам листья, ветки да унесённый из чьего-то окна какой-то кусок ткани, и постепенно набирающего силу дождя.

…

— Найтмер! — охнула Рарити, едва открыв дверь. — Ты же совсем промокла! Заходи скорее, дорогуша, я сейчас приготовлю чай! — единорожка посторонилась, впуская меня внутрь, а затем умчалась на кухню.

Мои губы тронула улыбка: приятно, всё-таки, когда вот так встречают… Привычно отряхнувшись от холодной воды, я двинулся следом за Рарити, только сейчас начиная чувствовать, что и правда здорово продрог под дождём и ветром. А ещё попав в тепло организм начал стремительно засыпать… Зараза! Я яростно тряхнул головой, пытаясь прогнать навалившуюся сонливость. А сейчас ещё чая тёплого выпью — и точно упаду…

Поздоровавшись с выглянувшей с лестницы посмотреть, кто пришёл Свити, я, отчаянно зевая и подволакивая слабеющие с каждым шагом ноги, вполз на кухню, где поспешил устроиться за столом и уложить на него тяжелеющую голову, вполглаза наблюдая за суетящейся единорожкой. Картинка почему-то начала темнеть и уплывать куда-то вбок, пока не настала полная темнота. Нет — тьма. Кромешная, плотная тьма, которую, казалось, можно резать ножом, сопровождаемая настойчивым ощущением взгляда в спину. Я обернулся. Никого. Полная тишина и безмолвие — лишь клубящийся вокруг мрак и всё то же чувство чужого недоброго взгляда. Я обернулся снова: на мгновение показалось, что что-то мелькнуло в темноте…

Подожди. Я сплю. Проклятье! Вырубило…

Казалось, осознание этого должно было успокоить, задавив растущее беспокойство, но… Как заставить себя проснуться я всё равно не знал, зато знал, что сон, рано или поздно, приведёт меня в самые мрачные и тёмные уголки моей памяти…

Что-то холодное и гадкое неожиданно коснулось бока, заставив меня отскочить в сторону…

…чтобы с грохотом распластаться на полу, чувствительно приложившись челюстью и рёбрами и ощущая, как в висках бухает сердце.

— Найтмер! — подскочила ко мне обеспокоенная Рарити. — Ты как?

— Вырубаюсь, — устроился я на место, благодарно кивнув помогшей мне кобылке.

— Кошмары так и мучают? — сочувствующе взглянула она. — Как жаль, что я ничем не могу тебе помочь! Это ужасно!

Единорожка, вздохнув, осторожно обняла меня, пытаясь как-то поддержать.

Да… Тогда, после того случая с рисунком, мы долго с ней проговорили… Я выложил Рарити почти всё, умолчав лишь нюансы происхождения личности, теперь живущей в теле Найтмер Мун. Кажется, до самой ночи потом в обнимку проревели… Как ни странно, стало немного легче, да и осознание того, что есть кто-то, кто знает — и кому не всё равно — грело душу. И про кошмары, когда те повадились меня посещать, я тоже ей рассказал…

— Вот, возьми, — тем временем поставила передо мной пиалу горячего напитка Рарити.

— Спасибо, — кивнул я и осторожно пригубил распространяющий мягкий аромат чай. — М-м…

— Может, принести тебе плед? — мне неуверенно потрогали спину.

— И так нормально, — мысленно отмахнулся я. — Не хочу заснуть опять.

— Ладно… Ох, и почему только я не могу ничем тебе помочь? — расстроенно вздохнула единорожка, усаживаясь напротив. — Может, успокоительного чая? Или, может, у меня, вроде бы, было снотворное?..

— Бесполезно. Заснуть — засыпаешь, но от кошмаров это не помогает совершенно, — скривился я. — Пробовали уже с Твайлайт. Она, правда, Селестии письмо написала — может, принцесса чего посоветует… Но пока она не ответила, лучшее, что я могу придумать — стараться вообще не спать, — невесело подытожил я и опрокинул в себя остатки чая. — Спасибо.

— Это ужасно… — жалостливо взглянула на меня Рарити.

Да-а… Забавно, что именно Рарити во многом сделала моё существование здесь более терпимым. Вот уж не думал, что более-менее поладить получится именно с ней: в каноне она всегда казалась мне притянутой за хвост со своей «щедростью» и не находила в моих глазах понимания. И поди ж ты… И это её спа оказалось чем-то довольно приятным, и помощь в освоении телекинеза… И беспокойство обо мне выглядит так искренне… Ладно, мне, конечно, весьма хреново, но сливаться я не собираюсь.

— Не знаю, надолго ли меня ещё хватит, но если Луна рассчитывает, что я от этого приползу к ней на брюхе и позволю делать с собой что угодно, лишь бы всё закончилось — она очень ошибается, — мрачно усмехнулся я, поднимаясь из-за стола.

— Я, конечно, понимаю, но… Ты так уверена, что это именно принцесса Луна… — задумчиво прикусила губу единорожка, проводив меня взглядом.

— А кто?! — уставился я на неё. — Уж извини, пони с возможностями шариться по чужим снам и творить в них что душа пожелает в Эквестрии как-то водится только одна! И та — вероломная паскудная скотина!

Рарити дёрнулась, практически болезненно поморщившись.

— Найтмер! Ты можешь не ладить с принцессой Луной, но…

— Не ладить?! — я почувствовал, что у меня дёрнулось веко. — Я верила ей больше, чем себе! Да я вообще жила только ради неё!!! А в благодарность эта тварь бросила меня подыхать от бесконечного ужаса, в который превратила мою жизнь!!! Не называй это «не ладить»! — прошипел я последнее прямо в лицо единорожке, сжавшейся под моим бешеным взглядом.

— Ус… Успокойся, п-пожалуйста, — спрятав глаза, тихо попросила та, спустя несколько секунд тяжёлой, неуютной паузы.

— Успокоюсь, когда плюну ей на могилу!

В горле застрял ком, ярость набатом стучала в виски, требуя выхода. Нестерпимо хотелось уничтожить что-нибудь… Или кого-нибудь.

— Найтмер, дорогуша… — неуверенно тронула меня ухоженным копытцем Рарити. — Извини, но мне кажется, ты… преувеличиваешь. Ну… Это ведь могут быть простые кошмары, сами по себе… То есть, которые никто не насылает… — кобылка стушевалась под моим тяжёлым взглядом.

— Столько и на такую тему? О, правда, это же просто совпадение! И как я сама не догадалась? — картинно приложил я накопытник ко лбу, изобразив на лице придурочную улыбку и быстро стерев её, когда вновь в упор посмотрел единорожке в глаза: — Я ценю твои усилия и всё такое… Но не лезь туда, где ничего не понимаешь! Я делила с ней одно тело и знаю её как облупленную: некая Найтмер Мун Луне живой и здоровой не нужна! Точка!

Я отстранился от дрожащей пони и, развернувшись, подошёл к окну. По стеклу ещё стучали редкие капли дождя, оставляя на нём дорожки воды. «Были бы красными — получилось бы почти как стекающая кровь» — пришла почему-то на ум странная мысль.

Никогда в жизни не брал в рот сигарету, но сейчас вдруг жутко захотелось закурить… Втянуть в себя обжигающий, отвратительно вонючий дым, напичканный смолами и тяжёлыми металлами, почувствовать, как сокращается собственная жизнь… Я мотнул головой, отгоняя странное наваждение. До одури хотелось спать…

— Найтмер… — робко позвали меня сзади.

Я повернулся, с какой-то самому себе не понятной тоской обратив взор на белую единорожку, вновь поспешившую отвести взгляд в сторону.

— Разве её Высочество принцесса Селестия позволила бы кому-то — пусть даже сестре — причинить тебе вред? Уверена, она бы не допустила такого!

Я, фыркнув, отвернулся к окну, какое-то время молча наблюдая за каплями на стекле.

— Ты недооцениваешь экзальтированность и близорукость Селестии в этом вопросе… — тоскливо усмехнулся я. — Если в Эквестрии и найдётся пони, которой можно всё, то это Луна. Боюсь, Тия не станет замечать что угодно, что способно поколебать идеалезированный образ «любимой и единственной сестры». До тех пор, пока та, в конечном итоге, не уничтожит её, как и меня немногим ранее! Потом будут слёзы на публику и обвинения в произошедшем меня и, может, Каденс, а потом у Эквестрии появится новый правитель. Любимый, единственный и вечный: неподражаемая и величайшая королева Луна! Властью она никогда и ни с кем делиться не собиралась и пройдёт по трупам всех, кто окажется между ней и троном!

— Но это абсурд! То есть, я уверена, что принцесса Луна скучала по её Высочеству принцессе Селестии и любит её ничуть не меньше, чем та — принцессу Луну!

— Ты что, не веришь мне?! — рывком развернулся я к столу снова. Нервы гудели как струны, что-то важное внутри будто повисло на волоске…

— Прости, Найтмер, но я видела их встречу тогда, в замке, и видела их на вечеринке в Понивилле потом… — Рарити поднялась из-за стола, встав напротив меня и, впервые за прошедшие дни, твёрдо и прямо посмотрела мне в глаза. — Я никогда не поверю, что принцесса Луна, так искренне любящая и уважающая свою сестру, так рыдавшая тогда, в замке, на её плече и боящаяся разжать объятия, чтобы та вдруг не исчезла, могла бы готовить что-то… столь чудовищное! Не обижайся, но мне кажется, тут ты видишь не то, что есть на самом деле, а то, что ты хочешь видеть…

— Она и тебе умудрилась голову запудрить, что ты теперь её выгораживаешь! — выдавил я сквозь зубы. Хотелось орать, но вставший в горле ком не давал повысить голос. Душила ярость пополам с обидой и отчаянием. Почему?! Она должна была понять меня! Я ей верил! Думал, она и правда искренне мне сочувствует! Переживает! А ей… А ей оказалось всё равно?! Как я мог, идиот, назвать её другом?!.

Какой же дурак!.. Давно пора бы понять, что тут нет никаких друзей! Симпатичная мордашка Луны и её большие грустные глаза для местных всегда будут значить больше, чем гнилая и отвратительная душа внутри! А какая там душа у зубастой Найтмер с пугающими глазами дракона — всем тут плевать! Только и могут при виде меня срать кирпичами и бежать не разбирая дороги! Стадо трусливых тупоголовых кретинов! И дружба у них такая же мультяшная и ненатуральная, как они сами!

— Надеюсь, когда Луна пристроит свой круп на трон, у неё найдётся повод убить и тебя тоже! Может, захлёбываясь в собственной крови, ты и поймёшь что-нибудь! — выплюнул я, стремительным шагом проходя мимо единорожки к выходу.

— Найтмер!..

— Что «Найтмер»?! — приостановился на выходе в прихожую. — Луне своей иди круп целуй! Я тебе верила!!! Душу выворачивала наизнанку, рассказывала тут!.. Дура пустоголовая…

— Но!..

— Знать тебя не хочу!

Больше не обращая внимания на звучащие за спиной жалкие оправдания, я пересёк прихожую-магазин и, от души, до боли в ноге, шваркнув входную дверь накопытником, вылетел на улицу, чтобы, не оборачиваясь, броситься прочь от «Карусели», направившись, куда ноги несут.

Хотя дождь уже закончился, на лице почему-то всё ещё чувствовались капли.

Наверное, ещё немного накрапывало.

…

Часа через полтора я, стоя поодаль от входа, мрачно разглядывал вывеску «Сахарного уголка» и, наверное, впервые в жизни, просто не знал, что мне делать. Успокоиться после всего этого удалось… Да нихрена не удалось, сука. Удалось, разве что, частично взять себя в руки, но внутри до сих пор бушевал огненный шторм. И я пришёл сюда, чтобы теперь бояться войти, довериться — и получить ещё один нож в спину. Проклятье, чтоб ты сдохла, Рарити… Вырвавшийся из груди сам собой тоскливый вздох почему-то разозлил. Предатели не стоят того, чтобы по ним вздыхать! И вообще — хватит мяться, как перед брачной ночью, и жевать сопли! Хуже всё равно уже не станет.

Мотнув головой, я зашагал вперёд.

К моему молчаливому негодованию, в «Сахарном уголке» Пинки не оказалось. Пришлось, превозмогая нежелание сейчас общаться с кем-либо… не тем, задавать вопросы стоящей за прилавком миссис Кейк. Пинки сегодня была выходная — отпросилась — и, насколько знала владелица заведения, планировала провести время с Дэш.

Да, крашеную, насколько я знал, вчера выпустили на свободу — и та, живой, мать её, символ ЛГБТ, немедленно начала путаться под ногами и усложнять мне жизнь! Сначала сорвала мне отработку магического луча, когда восторженная Твайка, изобразив извинения, быстрее собственного писка умотала её встречать: да я, блин, несколько дней её уламывал показать это простейшее боевое заклинание! Ладно, там ничего особенно сложного не было — даже своей кривой от недосыпа башкой вполне разобрался. А теперь вот вместо «Пинки на рабочем месте» я имею «Пинки не пойми где» именно тогда, когда она нужна! Проклятье, надо было этой Треш тогда посильнее насовать: глядишь, вышла бы на недельку позже и не раздражала так! Зуб даю, Пинки к ней сбежала дальше творить «смищьные шутки» наподобие вчерашних… Делать больше нечего?.. Додумались ещё, среди прочего, подменить Твайлайт чернила на невидимые. Пришлось это очень «кстати», учитывая, что та колдовала над склянками, пытаясь родить более эффективное снотворное для меня и записывая промежуточные результаты. И что-то ей было совершенно не до смеха, когда записи просто исчезли. Зараза, да я почти хотел вчера, чтобы крашеная полезла со своим остроумным креативом и ко мне: отъехала бы в больничку снова и не мозолила бы больше глаза! И ведь она, балбесина, явно не против была: помню, маячила вчера в зоне видимости радужная грива, но, к сожалению, ничего так и не произошло. А я-то надеялся — будет повод сломать кому-нибудь лицо… Сомневаюсь, что туповатая и лишённая тормозов Дэш сама не решилась лезть — Пинки, поди, отговорила… Ну и ладно: повод отоварить крашеную, уверен, ещё найдётся, и не один. А вот Пинки я за такой досуг попинаю и без лишнего повода — нефиг потому что. Но когда-нибудь потом, когда будет настроение…

…

Проклятье, да где её носит вообще?! То там видели, то сям, то, со слов начальницы, планировавшую провести время с Дэш розовую теперь вдруг видели у библиотеки и одну…

Я чувствовал, что зверею. Беготня эта, солнце слепит, лошади тупые эти повсюду бегают хрен знает куда! Достало всё!

Твайлайт ещё эта… дубовая, блин. Спрашиваешь «Где Пинки?», а в ответ — лекция о том, что к Рейнбоу прилетела подруга — грифина Гильда — и Пинки к ней очень ревнует. «Ревнует», ага — смутно вспомнилось мне что-то про то, как та обижала Пинки в каноне. Уже горю желанием встретиться… Твайка, пока я пытался припомнить канон, успела пройтись по «ненадлежащему» поведению Пинки, упомянуть какое-то исследование по психологии, и только после этого, наконец, соизволила ответить по теме вопроса, сказав, что посоветовала нашей розовой подруге спокойно посидеть в кафешке, выпить коктейля и успокоиться. После чего поспешила отделаться от меня под предлогом… занятости! А вот сразу ты на вопрос не могла ответить, занятая наша?! Любительница, мать твою, воду в ступе потолочь… С поведением Пинки я, как-нибудь, без тебя разберусь!

Из библиотеки я буквально вылетел, потратив потом минут пять на тихую ругань и остервенелое рытьё копытом, чтобы немного сброить пар: не сорваться на эту заучку стоило немалых усилий.

Но, по крайней мере на этот раз, розовая кобыла, наконец-то, оказалась там, где мне советовали поискать: на рынке, а вернее — в кафешке рядом с ним. Выглядела она нетипично мрачно — сидела за столиком одна, в компании лишь нетронутого стакана с каким-то коктейлем, и, кажется, разговаривала сама с собой. Я остановился, с тоскливой задумчивостью глядя, как та выговаривает что-то себе же, активно жестикулируя. Столько искал, а найдя её, понял, что не знаю — зачем… Хотелось верить, что уж она-то меня поймёт и… Вот только стоило ли пытаться? Я уже как-то поверил, что меня поймёт Рарити… Скотина гнилая, своей любимой Луне под стать…

На рынке наметилось какое-то движение, и я перевёл взгляд туда. Народ, с мимолётными улыбками расступался перед Флаттершай, которая, забавно пятясь задом, вела через площадь семейство уток или кого-то вроде. Непрошеная улыбка промелькнула и на моём лице. Выглядело… трогательно. Ноги сами понесли меня в сторону жёлтенькой пегаски — хотелось ухватить ещё немного позитива, которым лучилась сейчас эта милая поняша…

— Эй! — грубый возглас вернул меня в действительность.

— О-ой… П-простите меня п-пожалуйста, я… — Флаттершай сжалась под взглядом грифины, на которую, похоже, случайно наткнулась в потоке… Где пони перед ней предусмотрительно расступались.

— Ты чё, не видишь — здесь я иду! — заявила эта курица и грубо толкнула пегаску.

Та-ак…

Я ускорил шаг, раздвигая и расталкивая немногочисленных наблюдающих за происходящим прохожих.

— О-ох, п-простите… Я… Я п-просто пыталась…

— «Пра-асти миня-я, пра-асти миня-я» — скривилась птицекошка. — Ты слепая или тупая, пони? Ты засунула глаза себе в задницу или твой мозг, размером с орех, не способен понять, что надо смотреть, куда прёшь? А?! — грифина попыталась схватить Флаттершай за грудки передней лапой, но та соскользнула, лишь оставив на груди пегаски кровоточащую царапину от когтя. Пегаска попятилась, глотая слёзы и путаясь в неуверенных извинениях.

Я замер, чувствуя, как от побежавшего вместо крови по артериям чистого, незамутнённого бешенства до скрипа зубов сжались челюсти.

— Убью.

Брошенное вслух подчёркнуто спокойным тоном обещание заставило собравшихся зевак обратить на меня внимание и очень поспешно раздаться в стороны, когда я снова двинулся вперёд.

— Пф! Хватит с меня этих тупых пони, которые только и делают, что мешаются! — тем временем демонстративно заявила эта, без трёх минут куча органических удобрений, и раскрыла крылья, намылившись улететь.

Момент…

Есть!

Телекинез тисками сомкнулся на хвосте грифины как раз, когда она ударила крыльями, чтобы свечой уйти в небо — но, вместо этого, получившей мощный и, спорю, болезненный рывок обратно к земле. Птицекошка, взвыв, распласталась по мостовой. Кто-то из пони неуверенно засмеялся, некоторые подхватили.

О-о, вы зря смеётесь, граждане: так, на самом деле, и позвоночник можно повредить… Впрочем, не думаю, что проблемы со спиной испортят курице старость. Курица попадёт в суп гора-аздо раньше, — зловеще усмехнулся я.

— У-угх, дерьмо кровье… — поднимаясь, поделилась впечатлениями Гильда. — Я вам посмеюсь сейчас, идиоты травоядные!!! Какая жвачная скотина посмела…

Она рывком развернулась, уткнувшись носом… клювом в мой нагрудник. Замолчала. Недоверчиво подняла глаза.

— Слыш, дылда, я те за это сейчас наваляю!

Я на секунду выпал из реальности, не поверив своим ушам. Конечно, грифоны вряд ли были наслышаны о Найтмер Мун, но это…

Грифина, пользуясь моим ступором, разорвала дистанцию и теперь, раскрыв крылья, распушив перья и воинственно нахохолившись, сверлила меня недобрым взглядом.

…но это можно исправить.

С кончика моего рога сорвался магический луч. Птицекошка, резко взлетев, увернулась, даже несмотря на промелькнувшее у неё на лице болезненное выражение — рывок за хвост явно не прошёл даром.

Кому-то из зевак, судя по воплю, повезло меньше. Тоже сойдёт.

— Хах, не попала! То есть, как раз, попала: одна тупая пони по другой! — рассмеялась Гильда.

Смейся, пока есть чем. Это хорошо, что ты взлететь додумалась, на это я очень надеялся… Знаешь, почему лучше класть на пол? С пола не падает.

Рассчитать, на мгновение прикрыть глаза, создать вспышку перед глазами противницы, быстро сблизиться, захватить телекинезом край крыла на взмахе, резко рвануть вниз — и дезориентированная грифина мешком обрушивается на камни с довольно приличных четырёх-пяти метров.

Десяток секунд. А понтов-то было… Убожество.

Гильда, издав полустон-полувсхлип, подслеповато щурясь, попыталась подняться. Крыло, за которое я дёрнул, безвольно повисло, спине, судя по какой-то неестественной позе, тоже хорошо перепало…

— Что, подняться не можешь? — деланно посочувствовал я. — Сейчас помогу.

Бирюзовое облачко телекинеза вспыхнуло вокруг шеи грифины, поднимая её наверх, на уровень моего взгляда. Птицекошка задёргалась в захвате, молотя крыльями и в панике скребя передними лапами по шее.

— Знаешь, падальщица, — доверительно улыбнулся я сипящей грифине, — хорошо, что ты мне встретилась. Столько лет не убивала грифонов, что уже не могу вспомнить, с каким звуком у них ломается шея, представляешь? Ну ничего, ты же мне сейчас напомнишь, правда?

Я добавил силы, сжимая кольцо…

— Найтмер!!! — меня ощутимо толкнули в бок. — Не надо! Отпусти её! Пожалуйста!

Что?! Кто?.. Я резко обернулся на голос. Флаттершай. В слезах. Смотрит на меня с откровенным ужасом. Просит… Отпустить эту сволочь? Я перевёл взгляд на уже начавшую закатывать глаза Гильду и, помедлив, от души, с коротким хрустом впечатал её в землю, прежде чем убрать свою хватку.

Ладно, живи, тварь.

Через несколько секунд грифина с сиплым кашлем и болезненными стонами завозилась на мостовой, постепенно приходя в себя.

— Значит, слушай сюда, помесь помойной кошки с помойной вороной, — пихнул я её накопытником в рёбра, вызвав болезненное шипение. — Уж не знаю, где Флаттершай, на которую ты посмела напасть, расслышала в твоих сипах и хрипах намёк на мольбы о прощении, попросив тебя отпустить, и не то чтобы я была с ней согласна, но… Ты ещё дышишь только потому, что она об этом попросила, — я кивнул в сторону, где стояла подруга. — Но её просьба вовсе не значит, что я буду дальше терпеть здесь твою блохастую шкуру: даю полчаса, чтобы убраться из Понивилля и больше никогда в своей жалкой жизни не попадаться мне на глаза! В противном случае… — я телекинезом многозначительно коснулся её шеи. Судя по тому, как Гильда дёрнулась, какие-то вещи она усвоила.

— Найт, так нельзя!

— «Как» нельзя? — я, обернувшись, смерил недовольным взглядом подошедшую Пинки. Да вы достали уже лезть под руку! То справа, блин, то слева…

— Она же ранена! Ей надо помочь! Она, конечно, воровка, задира и разбойница, но…

— Нет.

— Ч… Что? Нет?! Но ей же больно! Ты…

— Больно… — мрачно хмыкнул я. Мне, вот, тоже больно, там, внутри — так хоть кому-то из вас бы дело было до этого…

— Больно, дылда, представь себе… У-ух… Стригущий лишай тебя разрази… — просипела кое-как вставшая грифина себе под нос, но слух аликорна не подвёл.

— Больно? — проникновенным и ласковым голосом уточнил я, пригнув голову и заглядывая Гильде в глаза. Та попятилась. — А знаешь, я могу легко с этим помочь… У мёртвых ничего не болит!!!

— Найтмер!..

Грифина споткнулась, с шипением и клёкотом припав на повреждённую лапу.

— Вон из города. Немедленно. — стерев из голоса всякую интонацию, подвёл черту я, приблизившись и нависнув над птицекошкой. — Или то, что от тебя останется, поместится в чашку.

С трудом поднявшись и кинув на меня последний взгляд, в котором причудливо сочетались страх на грани ужаса и ненависть, Гильда, развернувшись, похромала прочь.

— Падаль убогая, — десяток долгих секунд последив за ней тяжёлым взглядом, скривился я и, развернувшись, огляделся.

Площадь, ожидаемо, была практически пуста: одного неудачника, угодившего под шальной выстрел, всем хватило, а немногие, кто всё же остался, только сейчас начали выбираться из укрытий, поглядывая в мою сторону с откровенным страхом.

Надеюсь, эта падальщица не сильно поранила Флатти… Сразу надо было вмешаться, блин. Хоть издалека наорать, так может… Проклятье, где она? Я повернулся к Флаттершай, но той на прежнем месте не оказалось. Я даже обернулся назад, взглянув за спину, но жёлтенькой пегаски почему-то и след простыл. Зато чуть поодаль сидела прямо на мостовой Пинки Пай. Спрошу у неё. Н-да, что-то нехорошо она выглядит…

— Пинки! Ты как? А где Флатти? Она цела? С ней всё в порядке?

Меня не покидало какое-то напряжение, словно предчувствие. Пинки… выглядела плохо. То ли глаза подводили от недосыпа, то ли она и правда несколько потеряла в цвете?.. И поза эта, сжавшись сидя и уперев взгляд в землю… И ушки поникшие…

— Нет, не в порядке, — помедлив, выдавила, наконец, земнопони. — Она не смогла смотреть на то, что ты делаешь, убежала. Куда — не знаю. Не ищи её, пожалуйста — напугаешь.

Подрагивающий от напряжения голос, почти лишённый интонаций, что было столь нетипично — да что там: невозможно! — для розовой кобылки начинал пугать.

— Ладно, разберусь позже… — пробормотал я. Испуг Флатти был вполне понятен и очевиден: чего в драке хорошего? Особенно для такой мягкой и ранимой пони, как она. Хотя, вообще-то, она же подходила и просила за Гильду прямо в процессе… А потом — убежала? Странно всё-таки… Ладно, пока замнём для ясности. Испугалась драки, плюс… плюс царапина, достаточно глубокая, чтобы я её заметил даже не расстоянии. Кстати, могла уйти её обрабатывать…

В общем, с Флаттершай всё было, похоже, не так плохо. А вот Пинки начинала внушать опасения…

— Пинки, ты как? — осторожно тронул я её плечо сгибом ноги.

Та, неожиданно, отшатнулась, словно моё касание её обожгло.

— Хуже, чем… чем вообще когда-либо, — с напряжением выдавила та и подняла на меня взгляд своих голубых глаз, в которых стояли слёзы. — Я поверила, что ты исправилась, что ты изменилась к лучшему, что ты больше не такая жуткая злюка, как раньше, когда хотела украсть солнце! А ты… А я…

— Можно подумать, у меня не было причин так поступать! — внутри тяжело всколыхнулась злость. — Я защищала пони, которой обязана и которая не может защитить себя сама! — не перейти на крик стоило усилий.

— Флаттершай, которую ты «защищала», убежала от тебя и теперь будет бояться из дома выйти! Ты не защищала! — поднявшись, отступила на пару шагов Пинки. Голос розовогривой возмущённо звенел.

Вспомнились собственные мысли, посетившие после первой нормальной встречи с Флатти, что фиг бы с остальными, но вот она меня бояться не должна. И не должна пожалеть о своём заступничестве…

Не перегнул ли я палку?..

— Ты делала Гильде больно — и тебе это нравилось! — постепенно повышая голос, продолжила распаляющаяся кондитерша. — Ты бессердечная-пребессердечная злодейка! Опасная и… и злобная! Лучше бы принцесса тебя…

Я вздрогнул.

Пинки резко оборвала себя, явственно прикусив язык и с испугом прикрыв рот копытцем, но посыл и так остался предельно ясен.

Лучше бы тебя вообще не было.

— Вот, значит, как… — к горлу подкатил ком. — Ты, первая здесь назвав меня другом, так теперь говоришь, да?..

А помню, подумал ещё про неё: «Друзья познаются в беде». Ну, вот тебе беда. И где же твои друзья, а?..

— Ох, нет-нет-нет, я!..

— Ты всё это время просто лгала! Вы все мне лгали! А я-то думала, что хотя бы ты и правда веришь в меня… Ваша так называемая «дружба» недёшево мне обошлась, вот только теперь вижу, что все эти слова, оказывается, не стоили, на самом деле, ничего! Так, сотрясение воздуха! Какая дура!.. — я выдохнул, одновременно чувствуя, как выгораю изнутри, и как наваливается какая-то странная апатия. — Моя голова, конечно, тоже недорого стоит, потому что в ней никогда не было мозгов, но, надеюсь, хоть теперь я, наконец, уясню, что доверие другим — это фатальная ошибка, — последние слова прозвучали тихо и равнодушно: на эмоции уже просто не осталось никаких моральных сил. Хотелось орать, плакать, убивать других и подохнуть самому, но… Все эти желания казались совершенно ненужными и бессмысленными. Всё вокруг казалось ненужным и бессмысленным… Просто вдруг стало всё равно.

Полная свобода. Воля сделать что угодно, потому что нет больше никого и ничего, что имело бы хоть какое-то значение.

Я, тихо засмеявшись, посмотрел на вздрогнувшую и сжавшуюся от этого смеха земнопони, отвернулся и побрёл, куда глаза глядят.

Проклятье, и когда снова успел начаться дождь?..

31. Принцесса ничего

Сейчас, работая над 34, 35 и 36, начинаю чувствовать неуверенность в заключительных главах арки... Надеюсь, до необходимости переделывания не дойдёт.

Луна влетела в свои покои и, с трудом сдерживая слёзы, рухнула на кровать, зарывшись лицом в подушку. Вошедшая следом Селестия виновато прятала взгляд, устремив его в пол.

— Луна, я… Прости, я лишь хотела… О-ох, как я могла воспринять всерьёз эту глупую идею?.. — принцесса солнца вздохнула, огорчённо прикрыв глаза.

Луна не ответила. В голове ночной принцессы всё крутилась эта злополучная «пресс-конференция», как назвала её сестра.

«Принцесса Луна, вы действительно считаете, что ваша сестра поступила с вами по совести, бросив там наедине с духом и не пытаясь вызволить?», «Ваше Высочество, вам удалось окончательно избавиться от той тёмной твари, и Эквестрия правда может спать спокойно?», «Ваше Высочество, как вам пришёлся климат на луне?», «Ваше Высочество, пребывание в тишине и покое наверняка было полезно для укрепления вашего разума! Какими медитативными практиками вы пользовались, чтобы открыть третий глаз и познать нирвану?», «Принцесса Луна, за столько лет с вами наверняка произошло немало весёлых или курьёзных случаев! Расскажите хоть один, пожалуйста!»

Слепили постоянные вспышки, толпу напирающих журналистов с трудом сдерживали немногочисленные гвардейцы, а вопросы, что сыпались валом со всех сторон, становились чем дальше — тем хуже и нелепее, пока последний, наконец, не добил дезориентированную и потерявшую остатки уверенности принцессу, заставив её развернуться и броситься прочь. И теперь младшую аликорну не покидало гнусное ощущение, что все эти пони собрались там специально, чтобы посмеяться над ней…

Луна всхлипнула, в тот же момент ощутив, как крыло сестры начало сочувственно поглаживать её гриву.

Когда Тия предлагала встретиться с народом, младшая принцесса ожидала высокой сцены, плотно окружённой гвардейцами и необходимости подняться на неё и сказать речь перед безмолвно внимающими подданными, как это происходило раньше и, может, милостиво снизойти до ответов на два-три уважительных вопроса… А не такого… Такого!..

В душе неприятно заворочалась обида на сестру, которая даже не подумала предупредить о чём-то подобном. Нет, она, конечно, упоминала, что будут вопросы, живое общение, а не монолог, что эти вопросы могут быть разными, но… Где она вообще была, почему отдала организацию в копыта какому-то там «пресс-секретарю» или как её?.. Дела были, видите ли! А прийти поглядеть на этот позор время, почему-то, нашлось…

— О чём я только думала… — вздохнула Тия в пространство, продолжая поглаживать голубую гриву. — Обещаю, Лу, мало им всем не покажется. Говорила же ей, что… Боюсь, она рискует расстаться с креслом. А у некоторых изданий теперь могут возникнуть проблемы с аккредитацией и лицензиями на следующий год!..

Обещания и угрозы Селестии почему-то лишь раздражали сильнее, а не успокаивали…

— Я хочу побыть одна, — сквозь подушку глухо выдавила Луна.

Крыло белоснежной аликорны замерло на середине движения.

— Что, извини?.. — растерянно переспросила та.

— Я хочу побыть одна, — повторила младшая принцесса с непонятным для себя раздражением.

— Я… Прости меня, звёздочка моя волшебная, — Тия со вздохом прижалась к шее сестры. — Хорошо, я уйду. Позови меня, если…

Не найдясь, как закончить, солнечная принцесса, блёкло улыбнувшись, вышла, тихо прикрыв за собой дверь.

Полежав несколько минут в тишине, Луна перевернулась набок и свернулась калачиком. Вместо облегчения от ухода сестры стало только хуже, но звать ту обратно, после того как выпроводила…

— Дура бесполезная… — обругала аликорна под нос саму себя.

В горле до сих пор стоял противный ком, а на глаза наворачивались слёзы.

«Собрались, чтобы посмеяться над ней…» Насмешки — это единственное, чего она вообще достойна. Принцесса, как же… Сил едва хватает, чтобы ложку держать, в языке и этикете постоянно путается — учителя тоскливо закатывают глаза, когда думают, что она не видит, улыбаясь и подбадривая в лицо… Сошедшая с ума магия не даёт даже нормально летать! Инструктор, «лучший из лучших, работал с Вондерболтами!», как охарактеризовала его Тия, смотрит на неё как на муху в супе. Слуги в замке относятся, по большей части, настороженно, предпочитая ограничивать общение наблюдением издалека и шепотками между собой. Хихикают иногда… Кто она такая? Принцесса ночи, да? Ночи, которой сейчас управляет Селестия?

Принцесса ничего. Бесполезная принцесса ничего, которая только для насмешек и годится…

Луна всхлипнула и постаралась свернуться ещё плотнее.

Так ли она нужна своей сестре, как та пытается показать?..

— Зачем я её п-прогнала?.. — всхлипнув опять и смахнув набежавшие слёзы дрожащим голосом вопросила Луна, словно пытаясь развеять мрачную, враждебную тишину вокруг. Комната ответила колючей неуютной прохладой и пробежавшимся по спине злым холодным сквозняком из открытого окна. Щемящее чувство одиночества мучительно сдавило сердце. Зачем, зачем было просить её уйти? Вымещать на неё раздражение? Тия ушла, сказав напоследок тёплые слова, но ей явно было больно и обидно там, в душе.

Обидела сестру… Просто так, на ровном месте! Ту, что за этот месяц ни разу ей ни в чём не отказала, всегда поддерживала…

На душе у принцессы стало невыносимо мерзко от самой себя.

…

Выплакавшись и немного успокоившись, Луна неприкаянно бродила по комнатам своих покоев. Спальня — гостиная — столовая — гостиная — рабочий кабинет — гостиная — спальня… Думала выйти в коридор и прогуляться по дворцу, но воспоминание о дежурящих возле двери ночных гвардейцах — которые, увидев её состояние, начнут утешать, выведывать, кто виноват и собирать отряд мстителей за свою Великую Мать — отбило это желание на корню.

Фестралы… Они тоже не добавляли принцессе душевного спокойствия. Казалось, всего несколько дней назад прибыл основной состав её новой гвардии и принёс ей присягу, а вчера она уже случайно услышала разговор пары ночных гвардейцев из которого становилось ясно: те всерьёз рассчитывают на захват ей, Луной, власти у Тии, и последующий суд над ней! Желательно, с казнью в конце… Один стражник недоумевал, что Селестия ещё не свергнута — армия же уже здесь и готова, почему Великая медлит? Его напарница объясняла, что силой действовала Найтмер, а Луна собирается прийти к власти по возможности мирно, но это займёт больше времени…

Никто из фестралов даже не сомневался, что Тия — враг, и Луна непременно собирается отомстить ей. Теперь принцессу ночи мучил ещё один вопрос: когда фестралы поймут, что она не собирается идти против сестры, на что сменится то слепое обожание, что при взгляде на младшую аликорну плещется в их глазах сейчас?

Изначально рассчитывавшая найти среди фестралов друзей, теперь Луна сторонилась их, опасаясь сближаться. Да, их нужно было переубедить, помирить с сестрой, и кроме неё этого сделать некому, но… Но принцессе просто было страшно. Страшно, что она сама постепенно примет правду фестралов и снова выступит против Тии… снова предаст её.

Луна с тяжким вздохом уселась, где стояла. Мыслей, что со всем этим делать, не было никаких. Обратиться к сестре? Которую сама же и прогнала, дура неблагодарная… Каденс? Каденс уехала по каким-то делам и обещала вернуться только завтра… А больше пойти было не к кому…

Она лежала посреди дворца, полного разными пони, для которых, формально, считалась принцессой, за дверью покоев дежурили её стражники, готовые по её слову пойти хоть в огонь… И при этом Луне не с кем было поговорить, не от кого получить слова поддержки. Она просто была никому тут не нужна.

Как выходило со слов сестры, даже Найтмер оказалась кому-то нужна, даже у неё нашлись друзья…

Принцесса шмыгнула носом и задрала голову, убеждая себя, что просто рассматривает люстру на потолке…

У неё никогда не было друзей. Старсвирл разве что… Старсвирл Бородатый был грубоват, прямолинеен, капельку самоуверен и высокомерен… Но, помимо Тии, лишь к нему ночная принцесса могла прийти не потому, что так надо, а просто поговорить, обсудить какую-то теорию, поспорить, пошутить… Шутить, правда, наставник не умел совершенно. Мало кто знал, что прозвище «Бородатый» досталось Свирлу от его учителя в те времена, когда никакой бороды у него ещё и в помине не было — за прямо-таки талант рассказывать старые не смешные шутки, искренне полагая их новыми и интересными. А бороду единорог отпустил много позже, чтобы внешне соответствовать…

Луна усмехнулась сквозь слёзы, но тут же посмурнела снова.

Однажды старый наставник просто пропал, и больше никто его не видел. Луна копыта стоптала до самых подушечек, пытаясь отыскать своего единственного друга, но он как в воду канул…

С тех пор были у принцессы знакомые, были те, кто её уважал и даже почитал, но и только. У Селестии хотя бы иногда находились те, с кем она могла поболтать, поделиться проблемами, кого обнять на прощание и сказать: «Надеюсь, мы скоро встретимся вновь, дорогой друг». У неё когда-то даже был её ненаглядный Сильвер Винд, который мог украдкой утащить солнечную принцессу в угол перед заседанием, чтобы потом, сидя в окружении каких-нибудь министров, она светилась лёгким румянцем и изо всех сил прятала припухшие от поцелуя губы… А её, Луну, как избегали тогда, так и избегают сейчас…

Принцесса ночи свернулась калачиком прямо на ковре, где сидела, и всхлипнула, прикрывшись крылом.

Так хотелось, чтобы сейчас кто-то вошёл, спросил, что случилось… Но во всём мире не было ни одной живой души, которая бы сделала это. Потому что Луна не была нужна никому.

…

Луна вернула полотенце на крючок и хмуро посмотрела в зеркало. Недовольно поморщилась: полностью избавиться от припухших век и покрасневших глаз прохладная вода не помогла…

Принцесса, вздохнув, вышла из ванной и замерла на пороге, не очень понимая, что делать дальше. Убеждать себя, что нужна Тие и небезразлична Каденс Луна опасалась: эти мысли могли легко снова довести до слёз… Но что, кроме мыслей, ей оставалось? Навалилась апатия. Хотелось забиться куда-нибудь под кровать, где темно и прохладно, и просто лежать там, ни о чём не думая.

Принцесса вздрогнула, когда в почти полной тишине покоев зазвенел колокольчик: кто-то пришёл и, вероятно, хотел её увидеть…

— Только бы не Тия, — пробормотала аликорна, направляясь в прихожую. Перспектива смотреть в глаза сестре, которую, сорвавшись, просто выгнала прочь, казалась Луне невыносимой.

К её облегчению, в прихожей стоял лишь один из гвардейцев-фестралов, что, видимо, дежурил сегодня на посту у входа.

— Простите, что посмел нарушить ваше уединение, Великая, — немного неуклюже поклонился жеребец. — Явился посланник… королевы, — неприязненно выделил он, — передал вам требование немедленно сообщить, соизволите ли вы явиться на ужин.

Принцесса поёжилась от воспоминаний и поспешила избавиться от них, нервно мотнув головой. Той королевы больше не было, а её сестра любит её…

— Так и сказал? — с подозрением прищурилась она, совладав с чувствами.

— Никак нет, он сформулировал мягче. Но суть была такова, — без тени смущения ответил фестрал.

Накатила злость.

— О сути предоставьте судить Нам! — пронзила стража суровым взглядом аликорна. — Впредь не смейте более искажать слова, кои предназначены Нашему слуху! Передайте немедля начальствующему над вами высочайшее изволение Наше о вашем суровом наказании за сие!

— В… Виноват! — сглотнул фестрал, вытягиваясь во фрунт.

— Вон! — сузила глаза Луна.

Тот кинулся к выходу, но нерешительно замер на полдороге и вновь повернулся к принцессе, поёжившись от её убийственного взгляда.

— Вон! — повторила она.

— Это… Простите меня, Великая… Что передать-то? Посланнику этому? Насчёт ужина?

«Можно поговорить на ужине с Тией. Её так сейчас не хватает…»

— Передать, что Мы ныне изволим вовсе не вкушать пищи, ибо не имеем в том никоей нужды.

Мрачным взором проводив гвардейца и закрыв дверь на замок, Луна, тяжко вздохнув, поплелась в спальню.

На самом деле, голод она чувствовала, и довольно сильный, но… Прийти, устроиться за столом подле Селестии, словно ничего не произошло… Тие и так хватало проблем, чтобы ещё портить себе настроение и аппетит, лицезрея свою бесполезную, недостойную сестру, которая за всю доброту и любовь смогла отплатить ей лишь требованием убраться подальше из-за паршивого настроения.

«Зачем я тебя прогнала, сестра? Какая же я дура… Ты пришла поддержать меня, ты столько всего старалась сделать ради меня, а я…»

Застывшая у окна Луна болезненно скривилась и резким рывком, с треском ткани, задёрнула шторы, когда небо стремительно потемнело, зажглись звёзды, а затем из-за горизонта вознеслась луна, погружая мир в объятия ночи.

Ночи, к которой принцесса, вроде как должная ей управлять, не имела никакого отношения.

Принцесса ничего. Бесполезная принцесса ничего…

— Мам, мы же вместе с ней справимся, да?

— Надеюсь, — Луна с неуверенной улыбкой потрепала гриву стоящей рядом аликорночки-подростка чёрной масти. Та улыбнулась, сверкнув в ответ бирюзовыми, как у матери, глазищами с необычным вертикальным зрачком…

…

— Найтмер, нет!!!

Глефа в последнее мгновение скользнула в сторону, вместо пронзания грудной клетки оставив на плече Селестии длинную резаную рану. Та с жалобным криком припала на раненную ногу. Алая кровь на белоснежной шёрстке выглядела как-то нереально…

— Почему? — недовольно взглянула молодая кобылка, только что едва не сразившая королеву. Найтмер, не смотря на возраст, сражалась куда более умело и яростно, чем сама Луна, которую раздирали сомнения и противоречия.

— Она — моя сестра… Нельзя так…

Слова Луны прервал хлопок телепортации, грохот разбиваемого стекла и яростный крик Найтмер:

— Куда?!

Луна, чуть помедлив, бросилась следом…

…

— Прошу тебя: остановись! Я виновата перед тобой, да! Прости меня! Только остановись, пожалуйста…

Луна нерешительно замерла: слова Селестии задели что-то в сердце…

— Хватит этой гнусной лжи, королева! Тебе нет, и никогда не было дела до Луны! Ты не просишь прощения у мамы, ты просто пытаешься спасти свою жизнь и свою корону! — Найтмер, прикрывшая собой синюю аликорну от белой, недобро оскалилась, а глефа в её захвате засветилась от насыщения магией…

…

— Прости меня, Луна! Прости меня! Я!.. Я…

Луну неудержимо потянуло вверх, к луне, которая до сих пор скрывала собой свет солнца. Как же так?.. Как дошло до этого?..

— Это поражение, но это ещё не конец, королева! Когда мы с мамой вернёмся, ты заплатишь за всё! ЗА ВСЁ!!! — яростно выкрикнула Найтмер, стоявшая рядом и также не избежавшая последней атаки сестры.

В глазах потемнело…

…

— Давай! Пробуем ещё раз!

Луна устала. Не физически — устала от самой этой бессмысленной борьбы.

— Вставай! — чёрная аликорночка-подросток нетерпеливо толкнула её в бок.

Ладно. Попробуем ещё раз…

…

— Бесполезно, — Луна, вздохнув, опустилась на серый камень. — Мы пробовали уже всё, что могли придумать…

— Не надо было меня останавливать, — мрачно буркнула молодая кобылка, усаживаясь рядом.

— Теперь уже ничего не поделаешь… — Луна украдкой опасливо взглянула на дочь. Та была в чём-то права, но…

…

— Пересчитываем ещё раз и пробуем снова! Это должно работать! — Луна встретилась с хищными глазами Найтмер. Злой прищур, плотно сжатые челюсти, воинственно согнутые вперёд ушки…

— Ты же понимаешь, что это бессмысленно? — вздохнула она в ответ.

— Может быть, — скривилась младшая аликорна. Уже не подросток, уже догнавшая по росту среднюю взрослую кобылу… И всё это время проведшая здесь, в ссылке, где ничего нет… — Но сидеть и ждать непонятно чего я не собираюсь!

— Если тебе скучно, то, может, поможешь мне с замком? — бледно улыбнулась Луна.

— Что ты нашла в этих бесполезных стекляшках? — закатила глаза Найтмер. — Ладно, пошли. А то так и будешь хандрить…

— Да ладно тебе, — улыбка старшей аликорны стала смелее. — Красивый же витраж получается!

Чёрная кобылка молча покачала головой…

…

— Я больше не собираюсь этим заниматься, — Луна тяжело поднялась, погасив рог. — Пытаться сбежать отсюда бессмысленная трата времени.

— Не более бессмысленная, чем строить что-нибудь на этом куске магического камня. Если ты сдаёшься, значит королева победила.

— Пусть так, — равнодушно бросила синяя аликорна, двинувшись прочь.

— Хватит расклеиваться! — Найтмер, обогнав её, упёрла копыто в нагрудник Луны. — Да, мы проиграли битву — но не войну! Мы вернёмся. Я лично вырву сердце из её груди, и мы с тобой будем править Эквестрией под покровом вечной ночи! Королева пожалеет, что…

— Молчи! — вспыхнула Луна. — Не смей больше даже думать о том, чтобы причинить ей вред! Здесь, в этой полностью заслуженной ссылке, я многое для себя поняла. А вот ты, похоже, не поняла ничего! Кровожадное чудовище! Убирайся от меня!

— Мама, почему… почему ты так говоришь? Мы… Мы же… — только и смогла ошарашенно выдавить в ответ Найтмер.

— Мама кому? Отражению в зеркале? Ты — лишь набор негативных эмоций, по какой-то иронии получивший подобие сознания! Вот этот замечательный пейзаж вокруг — только твоя заслуга, чудовище! Я никогда не пошла бы против родной сестры, если бы твои слова не толкнули меня на это! — с ненавистью выплюнула Луна. — Я знать тебя не хочу!

Рог старшей аликорны вспыхнул, заливая всё вокруг белым сиянием, и когда оно рассеялось, на белёсом песке стояла лишь оглушённая и ошарашенная Найтмер, по щекам которой текли слёзы.

— П… Почему?.. Ч-что я тебе сделала, мам? — выдавила она.

Тишина стала ей ответом.

— Мам? — озираясь, попятилась Найтмер.

Никого не было.

— Я… Прости и… Мам, где ты? Не… Не бросай меня здесь! Пожалуйста! Только не бросай!.. — аликорночка, захлёбываясь слезами, обессиленно рухнула на песок…

Луна резко села на кровати, судорожно втягивая воздух и чувствуя, как по лицу струятся слёзы, а сердце бухает где-то в висках. Принцессу колотило.

Вытерев влагу с лица и отдышавшись, аликорна обессиленно откинулась обратно на подушки, пытаясь привести мысли в порядок после тяжёлого сна и морщась от накатывающей волнами головной боли.

Увиденное там она помнила хорошо. Даже слишком хорошо… Казалось, только вчера она на луне делила своё тело с Найтмер и они вместе искали пути побега оттуда… Но это невещественное существо, Кошмар, на этот раз вывернул всё под уже совершенно невозможным углом. Найтмер — дочь?..

Луна, тяжко вздохнув, медленно выбралась из постели. Вот уже несколько дней сон почти не приносил отдыха… Кошмары, ранее приходившие лишь иногда и наутро остававшиеся в памяти смутными образами и ощущением разбитости, в последние дни стали учащаться и становиться всё чётче, как ни старалась принцесса своими крохами магии да остатками возможностей в области снохождения сдержать их. Третий дурной сон за неделю… И сюжет их тоже стал похожим: прицепившаяся сущность нашла слабое место и методично била по нему, упиваясь болью и страхом… Насколько Луна могла судить — Кошмар был стар, опытен и весьма силён. И, как она теперь полагала, такой же — если не этот же самый — прицепился к Найтмер…

К… дочери?..

Аликорна фыркнула. Бред какой… Сколь бы силён и опытен не был Кошмар, стоящий за этим абсурдом, но здесь он явно дал маху…

…

Завершив утренний моцион, позавтракав и отослав служанок, принцесса ночи стояла у окна, хмуро глядя вдаль: проклятый сон всё не шёл из головы, постоянно норовя занять мысли.

Дочь — не дочь, но разве Найтмер не была ей ближайшим существом в течение многих десятилетий? А она в своём страхе и непонимании за всё это время даже не постаралась узнать её…

Чем она вообще была? Что ею двигало?

Аликорна привыкла считать её чем-то… Само собой разумеющимся, собственной тенью. А кого интересуют стремления и страхи собственной тени, даже если та разумна и обладает личностью?..

Луна немедленно отвернулась от неё, лишь посчитав опасной — и до самого последнего момента, когда заклинание уже начало отключать её сознание, даже не думала, чем может обернуться её уход для её тени…

— Если бы я поняла сразу!.. Если бы хотя бы подумала!.. Эгоистка… — Луна, понурившись, тяжко вздохнула, уже в который раз за последнее время ощутив подкативший к горлу ком.

Эгоистка. Предательница.

Принцесса закусила губу, сдерживая слёзы.

Она ведь, получается, сама создала Найтмер?..

Породила её на свет.

Нет, это не было рождением жеребёнка, конечно… Но… Чем бы то ни было — это она создала Найтмер, а потом бросила на погибель, словно забыв, как та старалась помочь, поддержать… В своей жёсткой и не всегда приятной манере, но всё же… Она, Луна, не была для неё чужой — наоборот: Найтмер видела в ней родственную душу, будто…

Мать.

…старшую сестру.

— Как можно исправить такую ошибку?.. — одними губами прошептала принцесса и обернулась, остановив взгляд на рабочем столе.

На столешнице лежали несколько скомканных листов бумаги, пара сломанных перьев, полупустая чернильница… Написать письмо и попросить прощения — единственное, что смогла придумать Луна, но краткое письмо, на составление которого ушло чуть ли не полдня так и осталось без ответа.

Чуть особняком лежало письмо от Твайлайт. Не получив никакой реакции на своё послание, принцесса набралась смелости написать ученице сестры и узнать об этой реакции у неё. В ответ Твайлайт, робея и извиняясь через слово, написала неутешительные вещи: Найтмер, мучимая последние дни непрекращающимися кошмарами, восприняла послание Луны то ли как оскорбление, то ли как издевательство. Ну да, принцесса ночи традиционно закончила своё письмо пожеланием добрых снов, но… Но реакция была объяснима, если Найтмер считала, что кошмары на неё насылает сама Луна: ей же никто не говорил, что та утратила свои способности…

— Она не ответит… — тяжело вздохнув и сморгнув слёзы, Луна села за стол и, взяв перо, занесла его над чистым листом.

Найтмер не ответит — но это не повод не попытаться снова. В конце концов, что ещё она может сейчас сделать?..

Аликорна, снова вздохнув, вывела на девственно чистом листе первые слова…

…

С хрустом и шелестом смявшись, очередной лист бумаги превратился в ком, гневно отброшенный на стол. Луна, рывком поднявшись, отошла к окну.

Бесполезно!

Это была уже… седьмая, кажется, попытка, выстраданная, тщательно собранная по частям из черновика, а после перечитывания — безжалостно выброшенная, как и шесть предыдущих.

Пресно, равнодушно, безграмотно, глупо! Не то!

Луна, со стоном потерев лоб, оглянулась на стол. Нет, довольно. Ни сил, ни идей всё равно больше не было… Чувства за прошедшие часы тоже немного прогорели, оставив после себя усталое тоскливое равнодушие и горькое понимание того, что Найтмер никогда не подарит ей прощения за содеянное…

Внезапный звонок колокольчика в давящей тишине заставил Луну вздрогнуть. Кто-то пришёл и просил у принцессы аудиенции.

Неохотно отперев дверь, она, от усталости проигнорировав этикет, выглянула наружу и на мгновение недовольно поморщилась: фестралы в своём репертуаре… Высокий белоснежный единорог, в коем безошибочно определялся принц Блюблад, опасливо косился на стражницу, которая, замаскировав оскал приветливой улыбкой, вовсю демонстрировала ему острые клыки.

— Не смей более пугать Наших гостей, Шарп! — холодным тоном осадила фестралку Луна.

Та немедленно со стуком сомкнула челюсти, придав себе максимально равнодушный вид.

— Здравствуйте, ваша светлость. К сожалению, Мы вынужденны попросить у вас прощения за поведение Наших подчинённых… Что привело вас к Нам? — обратилась аликорна уже к Блюбладу, напоследок испепелив взглядом стражницу.

— Ваше Высочество! — единорог неуловимой манипуляцией подхватил переднюю конечность принцессы и поцеловал копыто. — Как же я счастлив увидеть вас вновь! Вы готовы? Признаюсь, я очень благодарен вам: позволить мне стать вам проводником в этом мероприятии! Благодарю вас за эту милость, Ваше Высочество! Эти три дня были, не побоюсь этого слова, самыми бесконечными тремя днями в моей жизни! О, звёзды, как невыносимо было ожидание!..

Что он?.. Дискорд!!! — Луна едва удержала улыбку на лице, внутренне практически паникуя.

Блюблад! Музей!

Услышала, что есть во дворце интересные экспонаты, заинтересовалась… Даже, в конце концов, поддалась на практически отчаянные уговоры принца и позволила тому сопровождать её… И обо всём забыла!

— Позвольте! Разве мы договаривались на это время? — лихорадочно попыталась найти выход из ситуации аликорна.

Подожди… А сколько вообще времени? Дискорд!!!

— Прошу прощения, если посмел отвлечь вас, Ваше Высочество, — поклонился единорог. — Боюсь, я оказался не в силах справиться с желанием вновь встретиться с вами пораньше! — обозначил улыбку он.

— К сожалению, вам придётся подождать ещё какое-то время, — выдавила Луна с принуждённой улыбкой.

Голодная, растрёпанная, глаза красные… Поспешно закрыв дверь, принцесса вызвала служанок.

Обещание, путь совершенно несвоевременное сейчас, нужно было выполнять…

…

— …а вот это — мой любимый экспонат! Взгляните, Ваше Высочество! Переговорная сфера! Эти артефакты создаются парными, что потом позволяет их владельцам общаться между собой на расстоянии в реальном времени! Уверен, вы впечатлены! Это совсем новая разработка, первая пара была создана всего пятьдесят семь лет назад и позволяла держать устойчивую связь на полтора километра, а современные образцы работают уже почти на десять! Увы, доктор магических наук и замечательный во всех отношениях единорог Ватс Ап, создавший этот артефакт, покинул эту жизнь не далее как пять лет тому назад… Признаться, я до сих пор восхищаюсь его работой. Такой потенциал!..

Луна мрачно вздохнула. Разливавшийся соловьём Блюблад откровенно действовал на нервы, а принцессе сейчас хотелось побыть одной и в тишине. Но и просто отделаться от единорога, которому сама несколько дней назад обещала пойти — совесть не позволяла. Тем более, принц искренне пытался поднять ей настроение и хоть немного скрасить день своей экскурсией для «лучшей принцессы мира»… Но навязчивость и, кажется, даже некоторая покровительственность со стороны жеребца всё равно раздражали.

Вообще же коллекция сестры впечатляла. Тия собрала в дворцовом музее множество артефактов и механизмов: древних реликтов и новейших разработок, простых и сложных, полезных и не очень, а иногда — курьёзных и забавных, вроде светильника в виде самой Тии, при включении поднимающей крошечное магическое солнце-светляка.

Луна мимолётно улыбнулась и обвела экспозицию взглядом. Глаз принцессы ночи на мгновение зацепила какая-то деталь…

— …всего на десять пони-сил, но он был первым! Вы и сами, наверняка, застали такие. Но взгляните, как далеко шагнула Эквестрия теперь! В этом монстре — более восьмиста пони-сил! Температурные артефакты разогревают весь объём воды до кипения всего за десять минут, и двигатель начинает давать мощность! И это… Э-э… Ваше Высочество? Ваше Высочество!

Единорог, обнаружив, что шествует в гордом одиночестве, недоумённо огляделся.

…

Приблизившись к затемнённой, не бросающейся в глаза нише Луна замерла, не до конца веря своим глазам.

Здесь, поодаль от любопытных взглядов посетителей, тускло поблёскивал в едва добирающемся из зала свете клинок. Активировав висящий здесь же осветительный кристалл, принцесса невольно вздрогнула, когда его свет окончательно вырвал из полутьмы древнее оружие. Очень хорошо знакомое оружие…

Аликорна, помедлив, подошла ближе, пристально рассматривая возвышающуюся на оружейной стойке глефу.

Вот этот скол на зачарованной древесине древка оставило сражение с Сомброй… А вот этот узор ближе к лезвию она наносила сама — нож соскользнул, испортив ровную линию. Потом весь день ходила недовольная: как же — испортила такое оружие своим кривым рогом!.. Луна, усмехнувшись, подняла взгляд выше и отшатнулась назад.

На мгновение принцессе показалось, что на полотне клинка были кровоподтёки… Лишь успокоив первое впечатление и приглядевшись, она поняла, что это просто потемневший металл… потемневший там, где его коснулась кровь аликорна.

Кровь Селестии. Кровь сестры.

Луна с трудом проглотила вставший в горле ком.

Насколько низко может пасть пони? Сначала принцесса полагала низшей степенью морального разложения того тёмного мага, что за косой взгляд проклял целую деревню пегасов, обрекая их на страшную и медленную смерть — и которых она с невероятным напряжением сил и возможностей сумела спасти, изменив и перенаправив действие проклятия так, что в результате те пони превратились в первых фестралов, но не погибли. Потом его затмил сумасшедший архимаг Сомбра, чьё желание не позволить Кристальной Империи превратиться в марионетку Эквестрии и сохранить её свободу в результате выродилось в закабаление собственного народа и попытки силой погнать его на войну с ненавистным южным соседом…

А сейчас Луна вдруг осознала, что худшая пони из всех живших ранее и живущих ныне отражается в полированном металле клинка. Даже Сомбра не предавал близких, а она, Луна, из зависти предала и едва не убила сестру. А потом из страха и неприязни предала и бросила на погибель…

Дочь.

…Найтмер Мун. И всё, что она делает теперь — обижает по пустякам простившую её Тию и жалуется на жизнь!..

Можно ли представить себе что-то более… гадкое и ненужное?..

— Ваше Высочество, извините, я вас потерял!..

Луна вздрогнула, когда за спиной раздался голос покинутого спутника.

— О, «Лунный серп»! Это ведь ваше оружие, да? — подойдя, с затаённым восторгом взглянул на глефу Блюблад.

Принцессу передёрнуло.

— Что бы ни говорили некоторые умники — это ведь не реплика? — с надеждой в голосе поинтересовался принц.

Луна неохотно мотнула головой.

— Ха, я знал! — обернувшись, довольно улыбнулся тот и задумчиво, даже с некоторым благоговением, вновь обратил взгляд на глефу. — Знаете… Смотря на это оружие, я особенно чётко осознаю, сколь сложна была ваша величайшая победа над этим мерзким чудовищем, если даже её ядовитая кровь оставила на металле такие следы!..

Мерзким чудовищем… Чудовищем, которое бросила на погибель собственная… мать? Чудовищем, которому никто даже не рассказал, что такое радость…

Она не чудовище. Не она чудовище!

— Это кровь Селестии, — перебила принца Луна.

— Простите?.. — споткнувшись на полуслове, обратил тот на аликорну недоумённый взгляд.

— Это кровь Селестии, — безжизненным голосом повторила принцесса. — И пролила её я.

Шокированный единорог медленно перевёл взгляд на оружие, потом обратно, силясь что-то сказать, но не находя ни слова.

— Я предала и попыталась убить собственную сестру. А потом предала и бросила на погибель Лунную Пони, бывшую мне вернейшей помощницей, бесконечно доверявшей мне и считавшей меня своим единственным другом. Единственное во всей этой истории мерзкое чудовище — это я.

Пустой и мёртвый голос аликорны метнулся эхом по просторному залу и затих. Луна, в последний раз кинув взгляд на покоящуюся на стойке глефу, рваным движением стёрла слёзы, стекающие по щекам и, понурившись, молча направилась к выходу, оставив замершего соляным столпом Блюблада наедине с разбитым вдребезги идеалом и давящей тишиной зала.

…

К своим покоям Принцесса Луна подошла уже успокоившись. Решительным шагом она практически влетела внутрь, чтобы, поскорее миновав гостиную, подойти к столу, полному смятыми письмами, почти брезгливо смести с него всё лишнее и занести перо над чистым листом.

Теперь Луна знала, что делать.

32. Посылка

Примечание: ГГ здорово задолбан и потому ругается сильно больше обычного.

Карандашные штрихи с тихим шуршанием ложились на лист.

Что я рисую — и сам не знал. Рисовал что-нибудь, как рисуют на скучном уроке на полях тетради. Смысла в этом не было никакого. Кроме, разве что, тренировки телекинеза… В которой тоже не было смысла. Ни в чём в этом проклятом мире не было смысла, ни в чём! С самого начала и до сего дня! Всё, что я делал, вело в никуда. Изначально.

Обживаться, осваиваться, искать друзей, работу — всё это было нахрен не нужно! Ни, с позволения, «друзьям», которые всегда, каждый момент, продолжали видеть во мне какое-то стрёмное страховидло, лишь лицемерно делая вид, что это не так, ни этому миру вообще, который не уставал демонстрировать, что совершенно мне не рад.

Да я, бляха, тоже ему был не рад — сюрприз, а? Детский мультик, да? Кусок мимикрирующего навоза, сука… Одна Луна паскудная чего стоит…

Хрусть!

Ну и ебанись! — я с яростью запустил сломавшийся карандаш в стену, в которую он с хлопком и влетел, брызнув в стороны щепками и обломками грифеля.

Последняя неделя и так выдалась просто чудо какой херовой, но прошедшие несколько дней побили просто все рекорды. Ну, а откуда мне было знать, что пони про дружбу только трепаться горазды?! Тупые лошади, гори они синим пламенем… Только про кого подумаешь, что нормальный — так через неделю понимаешь, что, оказывается, говнюк… Та же Луна, мать её за ногу, хотя бы вид не делает, что… А, не, делает, только не передо мной, а перед другими, бляха… Даже письма начала слать: смотри, сестра, как я стараюсь помириться! А эта плохая Найтмер всё не хочет и не хочет! Да, бля, не хочу! Я тебе это издевательство на надгробном камне выбью, в качестве эпитафии, сволочь!

Не шла из головы эта наполненная тонкими издёвками бумажка, в которой Луна в снисходительно-высокомерном ключе рассказывала, что враждовать — плохо и вообще… Тварь паскудная… Лучше бы вообще не читал… «Подчинись, поцелуй мне ноги, стань моей игрушкой — тогда вражды не будет и кошмары прекратятся» — так что ли это понимать?!

Впрочем, с кошмарами кое-как справиться удалось… Эх, Скут… Единственная нормальная пони… Наверное, неправильно было тебе про кошмары тогда рассказывать, но просто уже не нашлось сил промолчать. Тогда, после памятного «дня предательств», когда ноги несли меня прочь из Понивилля к привычному уже берегу озера, я, совершенно неожиданно, наткнулся на идущую навстречу пегасёнку. Прошёл бы мимо, даже не удостоив взгляда, но та выдала вдруг: «Здравствуйте, Найтмер. Выглядите хуже, чем я себя чувствую»… Вернула мне фразу, егоза… Н-да… Почему-то это заставило поздороваться в ответ, а дальше мелкая как-то умудрилась зацепиться со мной языками и… Не вывалить на неё всего позволила только мимолётная мысль, что я разок уже так душу наизнанку вывернул… Перед Рарити, чтоб этой грёбаной предательнице в аду ни дна, ни покрышки не было, когда она, наконец, избавит мир от своего присутствия… Тем удивительнее было, что Скуталу, решительно сдвинув брови, вызвалась «прям сегодня, вы только не переживайте!» помочь мне с помощью некоего «надёжного средства». И раздобыла ведь: когда я уже боролся со сном, тоскливо ожидая неизбежного, в двери библиотеки постучалась мелкая, со своим «надёжным средством». Уж не знаю, откуда ей известно, что двойная доза седативных на стакан крепкого — по местным меркам — алкоголя валит с ног наглухо, и где она достала «колёса», отпускаемые только по врачебному рецепту, но тема сработала. Шарахнув, для надёжности, трёхкратную дозировку — для аликорна-то, — на что ушёл остаток уже почти пустой пачки, я, к собственному немалому изумлению, более-менее выспался ночью. Мелкая меня просто спасла… А днём она зашла снова, вручив новенькую непочатую пачку «колёс» и поспешив скрыться от расспросов. Не то чтобы я горел желанием её расспрашивать… Пока это работало — мне было как-то всё равно, что это и откуда: пускай после этой бормотухи болела голова, но я хотя бы уже не боялся ложиться спать из-за того, что от некоторых кошмаров становилось настолько жутко, что от одних воспоминаний потряхивало. Особенно впечатлила идея Луны про то, что она могла бы подослать ко мне верных ей фестралов, чтобы некая Найтмер Мун «пропала без вести» в их бесконечных горных катакомбах, став там лабораторным образцом по изучению репродуктивной системы аликорнов…

Я передёрнулся и с трудом проглотил мгновенно вставший в горле ком, вспомнив образ из того сна — фестрала с медицинской пилой, примеривающегося к моему крылу и флегматично комментирующего, что…

Резко мотнув головой, я яростно прикусил щёку. Боль помогла немного отвлечься. Сон, да? Это, мать его, не сон! Это, мать его, вполне конкретное предложение пойти и сдохнуть! Потому что если не сдохнешь — можно потом мёртвым позавидовать — а уж Луна позаботится об этом…

Зажмурившись и растерев лицо копытами, чтобы немного прийти в себя, я опустил взгляд на рисунок, всё ещё лежащий передо мной. В ответ на меня уставился десяток глазных яблок, свисающих с верхнего края листа на нервных окончаниях.

— Хренли уставились? — мрачно поинтересовался я у них и повернул лист, посмотрев под углом.

Глаза всё равно уставились на меня.

Хмыкнув, я перевернул лист. Баловство.

Одна из фобий — Маний? Фантазий? — Найтмер. Что звёзды на бесконечном небе луны — это глаза Бездны, что следят за ней… Думал ещё, почему мне вечером на улице так неуютно становится…

А и пусть следят, хрен с ними. Смотреть тут не на что. Разве что на то, как одного доверчивого кретина все предают… Уже казалось, что есть здесь те, кто меня понимает… Что ж, «казалось». Даже Тия, так усиленно втиравшаяся в доверие, показала себя. Надеялся, что после письма Твайлайт она поможет — ага, как же, сорвалась она Найтмер Мун помогать… Сначала «Пиши, постараюсь помочь», а когда эта помощь реально понадобилась — тишина. И это Твайлайт за меня просила ещё! Правда, это было раньше, а сейчас — странно, что она меня ещё на улицу не выбросила: очень уж красноречив был взгляд, обещающий множество нотаций и санкций, которым наградила меня пакующая аптечку по сумкам единорожка, когда я, после встречи со Скуталу, вернулся в «Золотой дуб». Мой ответный взгляд та, впрочем, не выдержала и секунды, в результате оставив претензии при себе… Пока. Но ощущение, что меня тут едва терпят нарастало с каждым часом — и пофиг как-то, если честно. Этот мир не хочет меня видеть? Пусть дальше не хочет. Подавится! Списывать меня в утиль надо было, пока я сам не против был! Хотя… Шатал я тут жить, на самом деле. Но уж если так настойчиво выгоняют — попробую хотя бы уйти ярко, коли шанс представится.

Проклятье… Никому нельзя доверять… Одна Скуталу не бросила… Как?..

— Найтмер? — неожиданно раздался в полутьме подвала голос Твайлайт.

— Что ещё?!

— Т-там это… к тебе пришли, просили позвать…

— Кто?

— Сказали — посылку принесли. Лично в копыта.

Хотелось послать Твай заодно с этими визитёрами. Жаль, в подвале не было запирающейся двери… А-а, хрен с ними… Пойду, гляну, кого бездна принесла. Может, хоть наорать на них повод найдётся…

Неохотно встав, я двинулся к лестнице. Единорожки уже и след простыл: встречаться со мной лишний раз она желанием не горела. И правильно, вали, чучело копытное…

Открыв входную дверь, я обнаружил двух незнакомых пегасок в одинаковой униформе, также мне неизвестной. Стоящая первой, серовато-белая с тёмной гривой, вздрогнула, встретившись со мной взглядом и поспешила опустить глаза, такие же серые, как она сама. Монохромная какая-то. Её напарница, бледно-бледно-фиолетовая обладательница двухцветной сине-голубой гривы, вместо перемётных сумок была затянута в выглядящую немного… садо-мазно транспортную упряжь, к которой крепился тонкий продолговатый свёрток.

— З-здравствуйте, — не поднимая взгляда поздоровалась «монохромная». — Курьерская служба Кантерлотского дворца. Вам посылка и письмо. Велено дождаться вашего ответа и передать его.

С этими словами, серая подошла к напарнице и, отцепив длинную штуковину от упряжи, протянула её мне, а после того, как я подхватил ту телекинезом, ловко извлекла зубами конверт из своей сумки.

— Моего ответа… — задумчиво пробормотал я, подхватив и конверт. Занятия телекинезом пошли впрок: удержание двух предметов даже не глядя я уже тянул…

— Мы заходить не будем, лучше здесь подождём! — зачем-то нервно выпалила чёрно-белая, изобразив корявую улыбку и вызвав у своей коллеги тяжёлый вздох.

Ах, жалость-то какая!.. — я неопределённо хмыкнул и, закрыв дверь и спустившись обратно в подвал, наконец, получил возможность потешить любопытство.

Рывок, сдирающий бесформенный чехол из куска какой-то ткани — и металлический блеск клинка в тусклом свете магических ламп.

Я в ступоре уставился на хищный изгиб лезвия. Очень хорошо знакомый изгиб. На клинке даже кровоподтёки остались: едва заметные, чуть более тёмные следы, словно вытравленные по металлу кислотой.

Резким рывком избавившись от остальной упаковки, я устремил задумчивый взгляд на парящую передо мной глефу Луны. Тонкий узор гравировки на серебристом полотне клинка, непонятно чем нанесённые чуть светящиеся полумесяцы с обеих его сторон, подток в виде изогнутого шипа…

Это — вызов. Предельно недвусмысленный. И весьма своевременный: не придётся ждать и изворачиваться, отыскивая лазейку к её шее… Странно только, что Луна отдаёт своё оружие, а не первую попавшуюся дешёвую железяку. Очень странно. Что у неё на уме?..

Я подхватил простой белый конверт из плотной бумаги. Ни надписей, ни печатей — ничего. Что там у нас? Из вскрытого конверта, ожидаемо, выпало письмо на сложенном вдвое листе.

Быстро пробежав по тексту глазами, я медленно, с чувством смял лист, пытаясь понять, что вообще происходит.

В письме были пространные размышления на тему: «так больше нельзя, я не могу», мольбы о прощении, пара слов о передаче мне глефы и просьба: в случае, если не могу её простить — указать место и время встречи, чтобы решить всё раз и навсегда. И подпись: «Луна».

Бездна, что она задумала? Может, глефу прокляла перед «дарением», чтобы с меня кожа слезла? Я с опаской посмотрел на оружие. Впрочем, проклятье едва ли убивает быстро, а Луна, по какой-то причине, позволила выбрать время и место мне…

На самом деле, глефа и выбор места встречи — это тут не самое странное… Зачем она тулит здесь эти, насквозь лицемерные, извинения? На кой они ей нужны, если она просто собирается открыто избавиться от меня? Пытается выиграть время? Но тогда бы не позволила назначать встречу мне. Или придёт только если ей время понравится? В чём тут логика?..

Постой. «В чём логика»… В игре на публику, разумеется! Написала это письмо с той же Каденс под боком, например, чтобы потом, демонстрируя мой труп Тие сказать: «Каденс свидетель: я так страдала, я пыталась помириться, но злобная Найтмер не захотела! У меня не было другого выбора, мне так жаль, так жаль!» Что, гадина, пытаешься в любой ситуации выйти сухой из воды, да?

Место и время она предоставила моему выбору, чтобы я вообще пришёл: понимает, что назначь она их сама — я бы туда на пушечный выстрел не приблизился, во избежание. Плюс, уверена в своих силах, раз не боится вызывать меня на бой. Зачем глефу отдала, правда, всё равно не понятно… Продемонстрировать видимость некоего благородства?

«Видимость», н-да… В этом понятии вся Луна. Сначала создавала видимость хорошей принцессы, когда не преуспела — создала видимость сестры, чтобы Тия подпустила её поближе. Тия подпустила… После Луна успешно водила за нос меня, создавая видимость того, что некая Найтмер ей нужна и дорога, а теперь создаёт видимость того, что исправилась и вообще хорошая и милая. И ей снова верят, как ни в чём не бывало… Впрочем, не то, чтобы другие пони сильно от неё отставали. Видимость понимания, видимость дружбы… А копнёшь немного глубже — и оказывается, что настоящий у них у всех был и остаётся только страх. Они все боятся и ненавидят меня… Кроме Скуталу, наверное… Но, по большому счёту, кто я ей? Так, случайный знакомый, практически… Жаль будет если моя смерть её расстроит.

Впрочем, какая разница? Ты, Луна, почему-то, не стала прятаться за сестрой и решила расправиться со мной лично, да? После того, как уничтожила настоящую Найтмер Мун, после того, как пытала меня кошмарами и лишила меня всех, кто мог бы стать моими друзьями, запудрив им головы? Да лучшего подарка и придумать было нельзя!

«Сегодня, после подъёма луны. Замок Двух Сестёр. НМ.»

Дорога до замка мне хорошо запомнилась из памяти Найтмер. Доберусь. Погибнуть в бою — хороший финал. А если удастся утащить за собой Луну — ещё и достаточно яркий получится. То, что надо.

Сегодня, определённо, лучший день за всю грёбаную неделю.

…

Да-а, хорошо, что догадался прежде чем размахивать этой совнёй — обезопасить острые части, иначе уже был бы без крыльев, рога и минимум двух ног.

Телекинез на оружии оказался палкой о двух концах. С одной стороны, по сравнению с руками, невероятно возрастала подвижность: можно было наносить удары с самых невозможных направлений и в любом положении тела. С другой — сильно проседал контроль: оружие не то что не чувствовалось продолжением руки — оно вообще почти не чувствовалось… Не глядя понять, в каком оно положении и почувствовать его габариты и расположение относительно себя было крайне сложно — отсюда несколько чувствительных ударов, самый гадкий из которых — по кончику рога — оказался по ощущениям едва ли не хуже удара в пах в былые времена. Натяни меня Луна на рог! Так больно мне ещё не бывало… Мерзейшая тянущая боль, от которой искры из глаз сыпались, волнами прокатывающаяся по всему телу и отдающаяся в черепе вынудила меня на добрый десяток минут отказаться от тренировки и просто лежать на траве и материться как школьник. Впрочем, удар-то тоже был будь здоров какой, хорошо раскрученным над головой дрыном… После этого, смахнув выступившие слёзы, я и понял, что телекинез вовсе не так крут для удержания оружия, как казалось ранее… Кстати, древко, до этой тренировки вызывающее некоторое недоумение самим своим наличием, также оказалось более чем востребованным: эксперимент показал, что, во-первых, телекинетический захват, покрывающий своим полем лезвие, делает то практически безопасным и просто взять им клинок без какой-либо рукояти можно, но использовать в бою — не выйдет, а во-вторых, размер захватываемой области имеет значение — и длинное древко позволяет широко этот размер варьировать. Растянутое на всю длину поле позволяло гораздо лучше чувствовать оружие и его положение в пространстве, но существенно замедляло, словно увеличивая сопротивление воздуха, и гасило нужную для сильных ударов инерцию. Захват же узким кольцом позволял вращать глефу со скоростью пропеллера, но вот где именно ты её сейчас вращаешь — представление давал крайне смутное. Плюс, из такого узкого захвата, как оказалось, оружие можно банально выронить… По итогу, сложилось впечатление, что молниеносно изменяя площадь охвата и смещая её по древку выше или ниже можно добиться исключительного контроля оружия: резко и быстро бить, моментально гасить инерцию и бить снова, блокировать мощные удары или натурально сбивать летящие в тебя стрелы… Проблема в том, что это — явно оружие профи, требующее серьёзного обучения, а не «крестьянский топор» какой-нибудь… Проклятая Луна «милостиво подарила» то оружие, учиться владению которым нужно месяцы! Хорошо, есть немного времени освоиться, тем более тело что-то да помнит, похоже…

Завершив движение и опустив оружие, я остановился, переводя дыхание, и задумчиво уставился на полосу леса.

Это путь в никуда, так ведь?.. «Собираешься мстить — копай две могилы» и всё такое… Вот только… А зачем мне жить, по большому счёту? Ради чего и ради кого? Умереть было страшно и обидно в первый раз, когда вместе с жизнью терял всё и всех… А здесь?.. А здесь, в этом дурацком мире, так внешне похожем на детскую сказку, у меня нет ничего, кроме недоброго имени. Страшно ли это терять? М-да…

Я грустно усмехнулся.

Отомстить за Найтмер да за себя — или сдохнуть, пытаясь — вот и всё. Не получится — и хрен с ним. Мне ли не знать, что смерть — это ещё не конец?.. Зато если получится — сделаю этот лицемерный мир хоть немного лучше.

А ты… Скажешь, шансы мои не ахти, да, «принцесса»? Едва умею обращаться с оружием, знаю какую-то пару заклинаний, пригодных для боя… Конечно, для уверенной победы этого мало. Куда меньше всего того, что имеется у тебя, Луна: влияние, деньги, бойцы… А за мной — только пустота, жажда мести и ненависть.

Зато этой ненависти хватит на троих таких, как ты, тварь.

Тебе пора платить по счетам.

33. Безлунная ночь

В общем...
Ещё под 29 — 30 главами комментарии начали постепенно высвечивать из темноты передо мной эпический факап, к которому я вплотную подошёл вчера: с текущими вводными я смогу написать ещё главы четыре... после чего писать станет попросту некуда.
Может, я на эмоциях, и просто не вижу сейчас иных вариантов, но пока мне кажется, что что-то явно придётся переделывать. Поэтому 34 глава появится теперь хрен знает когда, да и то...
Ладно. Я обещал 33 главу — я её выложу, но читайте её на свой страх и риск, держа в уме её вероятную отправку в переплавку в будущем.
Что дальше? Возьму паузу дней на несколько хотя бы. Отдохну, успокоюсь, подумаю, что с этим всем теперь делать и как. Идеи есть... Но надо бы оценить их на, так сказать, трезвую голову.
Извиняюсь. Жаль, что так вышло.

— Здравствуйте, тётушка!

— Добрый вечер, Каденс, — кивнула в ответ Селестия, входя в столовую, и, обведя помещение взглядом, удивлённо приподняла бровь: — Луна ещё не пришла?

— Нет, — констатировала очевидное розовая аликорна, подоспевшая к ужину раньше всех и уже занявшая своё место.

Тия, качнув головой, привычно устроилась во главе стола. Это было немного неожиданно и, признаться, печально: сестра любила, когда после смены дня на ночь они собирались вместе за ужином и, как правило, последней присоединялась к остальным как раз принцесса солнца, пока ещё сменяющая сутки в одиночку. Была надежда, что за прошедшее время Луна вернёт себе бодрое расположение духа и сегодня всё же посетит общий ужин, но…

— Как она? Я… — аликорна замолчала, сокрушенно покачав головой. — Сегодня ей не досталось от меня ни заботы, ни внимания… Отчёты и письма продолжали поступать даже под вечер…

— Филлидельфия? — осторожно проронила Каденс. Тия кивнула. — В газетах писали, что там произошёл пожар на химическом заводе, но ничего конкретного… Всё очень плохо?

— Давно на моей памяти не случалось таких катастроф, — понурилась белоснежная аликорна. — Несколько сотен кубометров летучего газа… Один заводской корпус разрушен взрывом и выгорел почти дотла, повреждены соседние постройки… И бедные мои пони… Одиннадцать погибших и почти пять дюжин пострадавших…

— Ох… — только и смогла выдохнуть молодая принцесса, прижав копыто ко рту.

На некоторое время за столом воцарилось молчание.

— Скажи, Каденс, я правильно поступила, что уехала туда? Уехала — и подвела свою сестру, не оказавшись рядом, когда нужна была…

Аликорна растерянно взглянула на принцессу, но так и не произнесла ни слова, лишь неуверенно пожав крыльями.

— Такова судьба правителя… Делать выбор, а потом жить с его последствиями, порой, терзаясь вопросом: не правильнее ли было выбрать иначе?.. — задумчиво проронила Тия через несколько секунд неуютной тишины. — Ты так и не рассказала, как дела у Луны, Каденс.

— Я сама только сегодня вернулась во дворец, и мы виделись с ней лишь мельком… Она… Ну… Она не говорила ничего конкретного, старалась держаться ровно, но… Если честно, мне показалось, что она чем-то очень подавлена, тётушка. Что-то произошло?

— Это моя вина, — вздохнув, прикрыла глаза белоснежная аликорна. — Я решила помочь… Вывести её в пони, дать возможность немного пообщаться, познакомиться с изменившимся обществом, чтобы она не сидела затворницей во дворце… Луна согласилась, и я взялась организовать ей пресс-конференцию, но взрыв на заводе… Мне пришлось срочно вылетать туда, перепоручив всё пресс-секретарю…

— А та сработала как привыкла для себя и для вас, — констатировала Каденс.

— К сожалению… Нужно было просто отменить всё и провести позднее!.. Минимум регламента и плотное общение — совсем не то, в чём нуждалась сестра, к чему она была готова сейчас… Я вернулась как раз к началу, решила посмотреть, как всё пройдёт, может, задать какой-нибудь приятный вопрос из толпы, сделав ей небольшой сюрприз со своим возвращением… Сама знаешь, как вызывающе порой ведут себя современные журналисты, но я совершенно не ожидала, что на неё так накинутся. — Тия печально покачала головой и через несколько секунд добавила: — Она выгнала меня из комнаты, когда я пришла поддержать её…

— Ох…

— Я, так вышло, подставила её… Надеялась, попробовать извиниться ещё раз, сегодня… — Тия горько вздохнула.

— Боюсь, она на ужин к нам так и не придёт… — произнесла Каденс через долгие пару десятков секунд тишины, кинув взгляд на часы. — И… Ей ведь плохо там одной. Может, сходим вместе?

— Пожалуй… Идём, — Селестия чуть поспешно поднялась из-за стола, и вскоре аликорны исчезли в золотистой вспышке телепорта. К еде никто так и не притронулся.

…

Появление принцесс пара фестралов, скучающих на посту у больших гостевых покоев, где пока ещё жила принцесса Луна, встретила настороженными и неприветливыми взглядами.

— Здравствуйте, воины ночи, — коротко улыбнулась им Тия. — Не поведаете ли вы, где я могу найти принцессу Луну?

— Не здесь, — неприязненно бросила фестралка, стоящая слева от двери, не удостоив принцессу солнца даже формальным приветствием. Каденс с негодованием сурово взглянула на наглую кобылу: она и сама не очень жаловала этикет, но чтобы вот так, без даже элементарной вежливости?! Селестию, впрочем, это, похоже, не задело.

— Моя сестра не говорила, куда направилась? Или, быть может, она попросила что-либо мне передать? — всё так же вежливо улыбаясь, спросила Тия.

— Нет. На оба вопроса, — с видом «да отвали ты наконец» снизошла до ответа стражница. Её напарник, в свою очередь, вообще не счёл нужным как-то реагировать на принцесс.

— Я войду, — погасла улыбка солнечной принцессы. Стоящая рядом Каденс невольно поёжилась: вроде бы даже интонация голоса тётушки осталась неизменной, но ощущение было, что температура в коридоре упала на несколько градусов. Фестралов, заметно, тоже пробрало: заступать дорогу двинувшейся вперёд старшей принцессе они даже не подумали, наоборот, поспешно раздавшись в стороны.

— Тётушка, как вы можете позволять им так обращаться с вами? Это же!.. Нет слов… — покачала головой Каденс, когда аликорны вошли в гостиную, и дверь мягко закрылась за их спинами.

— Детям ночи… есть, за что меня ненавидеть, — вздохнула Тия, осматриваясь. — Уверена, что рано или поздно получится это преодолеть, но пока… Давай лучше не будем об этом. По крайней мере, не сейчас.

— Хорошо, — протянула Каденс, направившись следом за Селестией, уверенно двинувшейся в сторону дверей в спальню.

— Луна, ты здесь? Прости, что нарушаю твоё уединение, но я беспокоюсь за тебя. Всё в порядке? — повысив голос, сказала в пространство Селестия.

Тишина.

Выждав несколько секунд, белоснежная аликорна подняла ногу и постучала.

Каденс поёжилась от буквально разлитого в воздухе напряжения. Попытки успокоить себя мыслью, что Луна просто решила побыть одна не приносили облегчения: давило предчувствие какой-то неясной беды.

— Луна?.. — помедлив, неуверенно приоткрыла дверь Тия.

В спальне никого не было.

…

Не было никого и на балконе, и в столовой, и в приёмной. Фестралы не соврали: в покоях лунной принцессы царили пустота и безмолвие.

— Надеялась, что, может, сестра уединилась здесь, — проронила, наконец, погрустневшая Селестия. — Посмотрим, быть может, она хотя бы оставила сообщение о том, куда так внезапно отправилась…

Старшая принцесса оказалась права: довольно быстро нашлась оставленная на туалетном столике в спальне записка, которую Тия торопливо зачитала вслух:

— «Чем дальше — тем отчётливее осознаю я неспособность свою исправить содеянное и, в тот же миг, не имею никоих сил — и никоего права — смириться с этим. Поступок мой над Найтмер — суть гнусное предательство есмь и не существует ему оправдания. Должна предстать пред ней — и пусть случится то, чему суждено. Не ищи меня — вернусь, если будет на то воля моей…» Тут чернильное пятно… Дальше: «…не гони её, ежели нет и возьмёт она дорогую цену. Не её вина будет в том — лишь моя. Прости…» И дальше снова пятно… — Селестия выпустила листок и бездумно проводила его падение взглядом.

— Она решила встретиться с Найтмер? Но они же… Она же… — растерялась Каденс. — Они не смогут сейчас помириться!

— Не «помириться», Каденс, — от улыбки тётушки розовой кобылице стало не по себе: настолько жуткой та показалась. — Луна знает, что Найтмер её не пощадит. Она отправилась платить за свою ошибку…

— Но Найтмер… Она же исправилась! А тут… И они… — потерянно — даже жалобно — попыталась возразить ошеломлённая Каденс.

Селестия мрачно уставилась себе под ноги, и, помолчав несколько бесконечных секунд, решительно двинулась к выходу, так и не ответив ни слова.

…

— Где она?! Где моя сестра?!

Когда тётушка говорила своим «холодным» голосом — Каденс было просто неуютно. Сейчас же, когда в голосе солнечной принцессы, нависшей над напуганной фестралкой, клокотал гнев пополам с отчаянием, младшая аликорна не могла отделаться от ощущения, что стоит рядом с кузнечным горном. Это… Это пугало до дрожи. Видеть Селестию, обычно спокойную и доброжелательную, в таком состоянии…

— Она не говорила!.. Мы не знаем!.. — пролепетала в ответ стражница, вжавшись в стену и словно стараясь уменьшиться. Каденс не удержалась от мимолётного злорадства: полчаса назад цедила тут через губу, а теперь ноги от страха подгибаются…

— В-ваше Высочество! К ней сегодня приходил его светлость принц Блюблад! Он может знать! — дрогнувшим голосом попытался спасти напарницу второй стражник и втянул голову в плечи, когда взгляд принцессы придавил его к полу.

— Благодарю, — сухо кивнула та. — Каденс, подойди.

Стоило розовой аликорне приблизиться, как обе принцессы исчезли в золотой вспышке, оставив изрядно напуганных ночных пони приходить в себя.

…

— Здравствуй, Блюблад. Ты… — ворвавшись в рабочий кабинет племянника, замерла от неожиданности Селестия.

— А-а?.. Эт вы-ы… Заходи-ите-е. Приет сем…

— Ты пьян?! — не сдеражала восклицания неприятно поражённая увиденным принцесса солнца.

— А-а? А-ага, пьян, да… А-а каким я должн быть, м-м? Э-эта… Тут осталось ещё! Буите? — единорог с заляпанной чем-то ранее белоснежной шерстью и спутанной гривой сфокусировал мутный взгляд на початой, но ещё не опустевшей бутылке вина и потянул к ней дрожащее копыто.

Золотистое облачко подхватило бутылку и перенесло её на пол за спиной Селестии.

— Так!.. — гневно нахмурилась старшая аликорна.

— Блюблад, что-то случилось? — одновременно, перебив её, с жалостью поинтересовалась младшая.

— Случи-илось? — тоскливым взглядом проводил тот улетевшую бутылку. — О-о, да, случи-илось! Это всё т-ты виновата!!! — чуть не упал единорог, внезапно резко вскочив и, едва не переходя на крик, обвиняюще ткнув копытом в сторону Селестии, заставив ту недобро прищуриться.

— Я?! Что?..

— Ты-ы… Ты всем вр-рала! М-е-е… Мне вр-рала! Ты к… кругом вр-рала! Гврила, значт, что Луна — это… это херой! А она-а… А я тя увжал! И её тож увжал! — голос единорога постепенно затихал, а сам он неуклюже плюхнулся обратно на своё место. — О… Очень! Пнимаешь? Не то чтоб я тя щас больше не увжал, не… Но я тя меньше увжаю, вот… Те-е… Теперь, во. А т-так низя, а… Ты ж эта… Эта… — пьяный в дым принц замолчал, то ли пытаясь вспомнить слово, то ли просто утратив нить собственных рассуждений.

Каденс украдкой взглянула на посмурневшую от слов принца тётю и, переведя взгляд обратно на Блюблада, вздохнула. Сложно было винить того в нынешнем его состоянии… Принц был чуть ли не фанатом древней героини — принцессы Луны: прекрасной, загадочной и спасшей Эквестрию, пожертвовав собой… Отсутствие на своём месте картины «Подвиг Луны», на которую скептически хмыкала Селестия — и которую обожал сам единорог, говорило о произошедшем предельно ясно.

— Принцесса Луна тебе рассказала? — попыталась Каденс навести переживающего крушение идеала принца на нужную мысль.

— А-ага… — тот, пользуясь мрачной задумчивостью тётушки, извлёк откуда то ещё одну початую бутыль и жадно отхлебнул прямо из горла. — Хотел, это… Досиже… Дотиж… Дос-ти-же-ни-я-ми — во — Эквестрии её порад-довать… В музей сводить! Ну и св… сводил… — Блюблад горестно отмахнулся и вновь приложился к бутылке.

— Глефа… — одними губами прошептала резко выпрямившаяся Селестия и практически бросилась на выход.

— Спасибо за помощь, Блюблад, — несмело, словно извиняясь, улыбнулась Каденс и кинулась следом за Тией.

— А-ага… Эй вы-ы, клячи бер… бременные! Тащите ещё вина! — раздалось у неё за спиной.

…

— Тётушка!.. Да постойте!.. Что!.. Случилось?..

Селестия неслась по пустым вечерним коридорам помогая себе крыльями и входя в повороты едва ли не с заносом. Гораздо более низкой Каденс с трудом удавалось не потерять её из виду.

Только когда та, наконец, замерла перед двухстворчатой дверью, шумно раздувая ноздри, розовой кобылке удалось её нагнать.

— Музей, — полувопросительно-полуутвердительно произнесла младшая принцесса, повернув голову к старшей, но снова так и не добилась от той реакции.

Селестия, постояв несколько секунд с закрытыми глазами, потянула дверь на себя. Та оказалась заперта: время уже было позднее, и смотритель дворцового музея ушла, как и полагалось, закрыв зал до следующего утра.

— Её здесь нет!.. — будто бы с тщательно скрываемым отчаянием прошептала Тия самой себе и, засветив рог снова, резким яростным рывком распахнула двери, мимолётно поморщившись, когда с хрустом и скрежетом из правой створки вывалился и гулко грохнулся на мрамор пола деформированный замок.

Младшая аликорна, тихо вздохнув, вошла следом за ней. Видеть тётушку настолько взвинченной ей не доводилось, кажется, за всю жизнь…

Тем временем Селестия зажгла на роге светляк, сияющий, как маленькое солнце. Зажечь свет в помещении она, похоже, даже не подумала…

— Луна? Луна, ты здесь? — эхом разнёсся по залу подрагивающий от напряжения голос солнечной принцессы.

— Тётушка… — предприняла попытку обратиться к ней Каденс, но та, похоже даже этого не заметила, решительным шагом направившись к правой стене и, вдоль неё — к не бросающейся в глаза нише в дальней части зала.

Розовая кобылка поёжилась. Она не любила и не понимала насилия, оттого не испытывая никакой приязни и к оружию, несколько экземпляров которого тоже встречались среди экспонатов этого зала, но одно конкретное её почти пугало. То самое, отодвинутое в сторону от любопытных глаз в дальнюю нишу. Насчёт покоящейся там глефы разное говорили… Авторитеты археологии и кузнечного искусства заявляли, что это — поздняя реплика, кто-то считал, что это — случайное оружие, не имевшее никакого отношения к Луне и Найтмер Мун… А вот названной племяннице, решившейся последовать совету Лунной Кобылицы и расспросить о тех событиях подробнее, Селестия неохотно обмолвилась, что глефа эта — та самая, настоящее оружие принцессы Луны. А позже в приступе меланхолии посвятила и в то, чья именно кровь навсегда вытравила на клинке пугающие потёки. Каденс старалась не слишком задумываться обо всём этом — ей от одной только мысли становилось жутко. И Луна, и Найтмер… они ведь не такие!..

Тем временем, Селестия, почти подбежав к нише, остановилась, как вкопанная, чтобы затем медленно осесть на пол, глядя в одну точку.

Стойка была пуста.

— Что случилось, тётушка? — жалостливо погладила крылом наставницу подоспевшая принцесса любви.

— Глефа… Луна взяла её… — убито выдавила та. — Я надеялась… Надеялась, что мы успеем раньше, что она только что… Глупо, да? — аликорна душераздирающе вздохнула и украдкой смахнула слезу крылом.

— Взяла глефу… — пробормотала Каденс и, отшатнувшись, с ужасом уставилась на старшую принцессу. — Луна что, собирается убить Найтмер?! Но они же… Но это… — розовая пони отчаянно закусила губу.

— Нет. Она отдаст её Найтмер… Или уже отдала и… — Селестия всхлипнула, стыдливо спрятав лицо за сгибом локтя. — За что?.. Каденс, за что?! В чём я провинилась, что не заслуживаю теперь простой спокойной жизни со своей маленькой сестрёнкой?.. Я так мечтала о её возвращении… Месяца не прошло… Почему так?!. — Тия, всхлипнув, замерла, заставив свою спутницу стыдливо уставиться в пол.

Что тут можно было сказать?..

— Соберись!.. — неожиданно зло прошипела вдруг старшая принцесса через несколько секунд и, резким движением стерев слёзы, выпрямилась, направив на Каденс тяжёлый взгляд. — Когда ты видела Луну в последний раз?

— Не помню точно… — замялась молодая аликорна. — Кажется, в районе обеда. Она шла к себе… И, мне показалось, была не в лучшем расположении духа. Мы перекинулись парой слов и она поспешила уйти, сославшись на дела, — нахмурившись, постаралась вспомнить события дня младшая принцесса.

— В районе обеда… — хмуро повторила Тия. — Значит… Я отправлюсь в Понивилль немедленно. Найтмер там, и… Буду надеяться, время ещё есть. Я не знаю… Остаётся уповать лишь на это… — белоснежная кобылица мрачно уставилась в пол. — А ты — подними стражу и организуй поиски здесь: весьма сомнительно, но вдруг Луна ещё не покинула Кантерлот… Если поймёшь, что её здесь нет — отправь несколько гвардейцев ко мне. Не знаю, чем они смогут там помочь, но… Возможно, их присутствие не будет лишним.

— Я поняла, — серьёзно кивнула Каденс. — Ночную Гвардию привлекать?

— Привлекай всех. Всех, кого только сможешь! Вытряси из стражей Луны, когда она ушла и доложи — делай что угодно! Помоги мне… найти… — Селестия с усилием проглотила ком в горле и, не окончив фразу, быстро зашагала к выходу.

…

— Ваше Высочество?! — изумлённая Твайлайт спешно припала на колени.

— Встань, моя дорогая ученица, — вымученно улыбнулась Тия. — Боюсь, я была вынуждена прибыть сюда в такой поздний час не по доброй причине. Где Найтмер Мун?

— Я… Я не знаю… — растерянно потупила взгляд единорожка, поднявшись и отойдя чуть в сторону. — Входите, пожалуйста, принцесса Селестия!

Тия вошла с ночной прохлады в тепло библиотеки и почти сразу почувствовала, как на неё навалилась усталость. Тяжёлый день, вымотавший кучей проблем, которые надо решить все и сразу; крылья, противно ноющие от длинного и сложного перелёта в необычно холодную для лета ночь, которая, на подлёте к Понивиллю, дополнилась низкой облачностью, принесённой ветром откуда-то со стороны Вечнодикого леса, и накрапывающим дождём. Телепортироваться на такое расстояние в свете возможного… возможных осложнений было неразумно. Разумно было перенестись с Каденс в музей телепортацией, чтобы сэкономить время, но… В нужный момент принцесса даже об этом не вспомнила. Тия тихо вздохнула. Разумно было бы и воспользоваться теперь колесницей, которая доставила бы её в Понивилль без такой траты сил, но ждать, пока та будет подготовлена к полёту, оказалось невыносимо… Не в состоянии чувствовать, как впустую утекает время, принцесса сорвалась лететь лично.

Луна, зачем же ты это сделала?.. Найтмер, неужели ты и правда не можешь пощадить её?..

Аликорна, вновь вздохнув, усилием воли отогнала мысли. Сейчас было не время.

— А Найтмер я не видела уже с обеда, — продолжила, тем временем, Твайлайт. — Она ушла, как только получила посылку, и с тех пор так и не вернулась.

— Посылку? — нахмурила брови Селестия.

— Ну ту, которую вы своей курьерской службой ей отправили…

— Но я ничего… — замешкалась принцесса, но тут же осеклась: — Луна!.. Твайлайт, скажи, что было в посылке? — кобылица с напряжением всмотрелась в лицо ученицы, словно надеясь прочитать ответ на нём.

— Я… Я не знаю, Ваше Высочество… — отступила та, прижав ушки. — Мы в последние дни почти не общаемся и… Ну… Вот и… Я только видела, что там длинное что-то было, если это важно…

Тия, сжав челюсти, катнула желваки. Зачем, Луна? Ну зачем?!. Почему?!

— После этого она сразу ушла? — справилась с эмоциями аликорна.

— Да, но я только слышала, как дверь хлопнула и не знаю, куда она пошла…

Селестия обречённо прикрыла глаза, чувствуя, как сбивается с ритма сердце, а на глаза наворачиваются слёзы.

Не успела.

Куда могла спешить Луна в обед, когда встретилась с Каденс, и куда могла уйти в то же время Найтмер с полученным по почте оружием?..

Они встретелись ещё когда она, Тия, разгребала бумаги на своём рабочем столе…

Слишком поздно.

Нет. Нет! Может, Луна вылетела позже, вечером? Каденс встречалась с ней в обед, но это не значит, что сестра покинула дворец тогда же! Она, вероятно, передала с глефой письмо и предложила Найтмер встретиться за пределами Понивилля… Но посреди ночи быстро отыскать тех, кто что-то видел — малореально…

Письмо! Место и, главное, время встречи!

— Твайлайт, где жила Найтмер? Мне нужно посмотреть её вещи, — последняя фраза заставила мысленно поморщиться от собственных действий: без разрешения лезть, обыскивать… Подло. Но что ещё сейчас можно было сделать? Выбирать не приходилось…

— Да-да, конечно, идёмте, — единорожка нервно улыбнулась и направилась к спуску в подвал, заставив Тию на мгновение удивлённо поднять брови.

Подвал, вопреки ожиданиям оказавшийся достаточно просторным и даже в какой-то степени уютным, к мимолётному недоумению принцессы выглядел практически необжитым: он был похож не на место, где живут, а скорее на место, куда приходят забыться коротким сном перед очередным безрадостным днём. Всё, что говорило о его обитаемости — беспорядок на столе, усыпанном листами бумаги, да постель на туристическом коврике на полу.

Взгляд принцессы выхватил на постели почти сливающийся с одеялом разорванный конверт. Письмо было!

Селестия торопливо подошла к столу мельком отметив, что привычной чернильницы на нём — ожидаемо, впрочем — не было: лежала только пара остро отточенных карандашей, похоже, ещё не тронутых.

Среди творческого беспорядка по краям стола выделялся чистый лист, лежащий посередине. Оно?.. Селестия, подхватив, перевернула его и вздрогнула, когда на неё оттуда уставилась целая гроздь глазных яблок. Несмотря на монохромность, выглядели эти глаза и нервные окончания, на которых они словно свисали с края листа, предельно реалистично, откровенно пугая своим видом. Вдобавок, не покидало ощущение, что они смотрят прямо на неё… Тия с непонятным себе болезненным любопытством наклонила лист и поёжилась, когда это чувство не пропало: казалось, все эти глаза продолжали смотреть прямо на неё… Жуткий рисунок отправился на стоящий рядом табурет. Изображением вниз — но это почему-то не помогло полностью избавиться от ощущения взгляда в спину.

Как и зачем можно рисовать такое?..

Тихо вздохнув, принцесса кинула взгляд на табурет, поёжилась и предпочла поскорее переключиться на поиски, быстро перебирая наваленную на стол бумагу в поисках текста на ней и машинально сортируя на чистую и разрисованную.

Чистый лист… Чистый лист… Какие-то абстрактные фигуры… Вот!.. Нет, это лишь переписанный из какой-то книги текст… Чистый лист…

Да где же? Где оно?!

Сердце бешено стучало в висках, в горле пересохло. Тия всем своим существом ощущала, как время утекает, словно вода через сито.

Чистый лист… Какое-то… Что это вообще?.. Некогда! Текст!.. Дискорд, опять выписка из книги!.. Чистый лист… Чистый лист…

Буквы и рисунки перед глазами начали расплываться, смазываясь в одну сплошную серую массу.

— Ваше Высочество… Что-то случилось? — неуверенно приблизилась Твайлайт, вздрогнув от полувздоха-полустона Селестии.

Принцесса не ответила, продолжая так же механически перебирать бумаги. Единорожка с удивлением и испугом заметила, что глаза наставницы блестят от слёз.

— Ваше Высочество, я могу чем-то помочь? — обогнув стол и встав перед аликорной, единорожка попыталась снова привлечь её внимание.

Та, выронив очередной лист обратно на стол, подняла на ученицу взгляд, от которого Твайлайт стало уже по-настоящему не по себе.

Она знала Селестию практически с самого детства, и за всё это время ей доводилось видеть в глазах принцессы разное: радость, гордость, порой — усталость, а порой — беспокойство или печаль. Но никогда ещё Твайлайт не видела в них растерянности и такого безнадёжного отчаяния, как сейчас.

Наставница сразу же бросилась перебирать бумаги, словно надеясь найти среди них что-то, что непременно поможет, а теперь, не найдя сразу, просто бессмысленно перекладывала их, из последних сил пытаясь не разрыдаться.

— В-ваше Высочество… — справившись с накатившими страхом и жалостью, выдавила волшебница. — Принцесса Селестия, что вы ищете? Может я… — замялась она, не сумев предложить помощь.

Что может простая единорожка против того, что привело в такое отчаяние могущественного бессмертного аликорна?..

Тия вздохнула, прикрыв глаза.

— Письмо… — вновь вздохнув, взглянула на ученицу принцесса, когда Твайлайт уже было подумала, что она не ответит. — Письмо Найтмер Мун. От Луны.

— То, которое на днях приходило? — тихо уточнила лавандовая кобылка. — Найтмер его сожгла. С нескрываемым удовольствием…

— Нет, которое пришло сегодня, с посылкой. Конверт… Оно точно должно здесь быть!

— По-моему… — Твайлайт вновь обошла стол и быстрым шагом приблизилась к ложу Найтмер, проверяя свою мимолётную догадку. Глаза не подвели: между складками одеяла, рядом с порванным конвертом, нашёлся комок смятой бумаги.

— Вот! Ваше Высочество, оно? — радостно подняла осторожно расправленный листок единорожка.

— Ох, Твайлайт!.. — Тия украдкой смахнула выступившие слезинки кончиком крыла, чувствуя, как разом подкосились ноги. — Спасибо тебе огромное!

— Да ничего… Не стоит… — смутилась волшебница, передав лист, и вправду покрытый изящным копытописным почерком, наставнице.

Та, торопливо подхватив его, с жадностью вчиталась… чтобы через несколько секунд с отчаянным стоном осесть на пол, безвольно погасив рог и позволив письму криво спланировать на пол.

— Принцесса Селестия! Что с вами? — подскочила к аликорне перепуганная Твайлайт, чтобы заметить, что наставница беззвучно рыдала, прикрыв глаза.

— Здесь… ни… ничего нет… — выдавила та надтреснутым голосом, от которого единорожке стало жутко: настолько мертвенно и безжизненно он прозвучал.

Поёжившись, Твайлайт подняла лист и тихо, себе под нос, зачитала вслух.

— «Осознание содеянного убивает меня пуще любого яда. Не ведая, что творю, уничтожила я всю твою жизнь. Даже осознавая всю никчёмность речей своих, в сравнении с сотворённым мною злом, не могу я не умолять тебя о прощении, сколь бы ни было сие пустой бессмыслицей в твоих очах. Прости меня, Найтмер Мун. Молю, дай ответ свой, каким бы он ни был. Оружие же, прибывшее тебе с посланием моим, да будет тебе даром во ознаменование желания моего примириться с тобою. А ежели мало тебе моих слов покаяния — назови место и время, где и когда следует держать мне делом ответ перед тобой за свои злодеяния. Нет более сил терпеть мне вину на сердце, и приму я любое решение твоё, каким оно ни будет.

Луна.»

— Что это значит?.. — потерянно спросила в пространство единорожка, сглотнув вставший в горле ком. Письмо было непонятным, но от него веяло чем-то… зловещим. Почему Луна извинялась перед Найтмер? Зачем передала ей некое оружие? Каким делом собиралась…

Волшебница вздрогнула, наконец, сложив мозаику в уме. Неужели?..

— Найтмер не пощадит мою сестру… — словно в подтверждение выдавила Селестия.

— Но как… Это же… Нужно что-то делать! Я… Этого нельзя допустить! Скажите, что мне сделать, Ваше Высочество! — лихорадочно затараторила Твайлайт, испуганно глядя на отчаявшуюся наставницу. — Элементы Гармонии здесь, у меня! Мы остановим Найтмер и спасём вашу сестру! Вот только… где же её искать?.. — растерянно закончила единорожка, осознав, что именно надеялась найти в письме наставница — и что убило в ней последние ростки надежды.

— Скажи мне, Твайлайт, почему?! Что я сделала не так?! — срывающимся голосом прошептала подавленная аликорна.

— Я не… Пожалуйста, принцесса Селестия, я… Мы… Мы что-нибудь придумаем! Всё будет хорошо, правда! — выпалила та, отступая к лестнице.

Волшебница чувствовала, что если задержится ещё немного, то разревётся сама. Видеть непоколебимую, неизменно оптимистичную наставницу такой — было выше её сил. Но она могла помочь… Хотя бы попытаться помочь ей — и собиралась сделать всё, что в силах сделать простая пони.

Уже взбегая наверх, единорожка услышала за спиной сдавленные всхлипы.

…

Повисшее в библиотеке гнетущее молчание нарушал лишь вой ветра в кроне и стук капель по стеклу, столь частый, что сливался в сплошной гул. Буря, принесённая ветром откуда-то со стороны своевольного Вечнодикого леса против всех графиков, разошлась не на шутку.

Твайлайт была готова поспорить, что сегодня заполучила в Понивилле множество недоброжелателей своими попытками посреди ночи разыскать тех, кто мог сказать, куда отправилась Найтмер. Но увы, нужных результатов это не принесло… Лунную Пони видели, очевидно, около библиотеки, ещё в ряде мест и, наконец, идущей за пределы Понивилля. Всё. Дальше, естественно, никто за ней не следил, а зловещая кобылица могла направиться куда угодно: от Вечнодикого леса до железнодорожной станции… И хорошо бы, хоть кто-то дал точное направление! Одни утверждали, что она шла к озеру, другие — что в сторону ферм, третьи видели её идущей к Вечнодикому — и все эти пони путались со сна, терялись, отвечали невпопад, не могли вспомнить точно, вчера ли это было…

Дэш считала, что такая злая пони могла отправиться только в мрачный Замок Двух Сестёр и порывалась нестись туда, наплевав и на то, что ей уже здорово досталось от медиков за полёты с Гильдой, и на то, что и без того длинный и опасный поход в такую погоду станет ещё тяжелее и опаснее: сначала переправа через реку, что наверняка поднялась из-за ливня, а потом — через ущелье к замку, по хилому мостику под всё тем же ливнем и порывами шквалистого ветра… И это не считая хищников, не все из которых испугаются непогоды… Потому Эпплджек, в свою очередь, склонялась к тому, что Найтмер, скорее, уехала на встречу с Луной куда-нибудь туда, где её не догадаются искать: замок — место слишком очевидное. Флаттершай ничего конкретного предложить не могла, лишь высказав робкую надежду на благополучное разрешение ситуации… Сама Твайлайт попыталась логически вычислить, куда могла бы направиться Лунная Пони, но быстро осознала, что знает ту недостаточно хорошо для более-менее точных выводов, а без этого варианты казались примерно равновероятными… Волшебница ловила себя на том, что чем дальше — тем сильнее склоняется к авантюрной и непродуманной, но более деятельной идее Дэш. Сидеть и ничего не делать было совершенно невыносимо… А вот Рарити и Пинки, узнав, в чём дело, вообще принимали в обсуждении пугающе пассивное участие. И если белая единорожка на вопросы отмалчивалась или отмахивалась, то Пинки Пай обмолвилась, что это всё она виновата и это её слова подтолкнули Найтмер ко всему этому… Их с Рейнбоу едва не пришлось разнимать, чего Твайлайт откровенно не поняла: почему Пинки вообще принялась вдруг защищать эту жестокую и бессердечную пони? Она же сама с нескрываемым ужасом рассказывала, как в ней ошиблась, и что та сделала с Гильдой. Состояние грифины, когда они догнали её, чтобы оказать помощь, привело ученицу принцессы практически в ужас. А ведь вначале она не поверила слухам, что Найтмер собиралась её убить! К счастью, больница Понивилля, хоть и не имела полных возможностей по лечению не-пони, не отказалась принять пострадавшую…

Так или иначе, что предпринять дальше — никто из них придумать не мог. А время неумолимо утекало…

Заставив всех вздрогнуть, вязкую тишину внезапно разорвал требовательный стук. Чуть помедлив, хозяйка библиотеки, устало выдохнув, двинулась к двери.

За дверью, к её удивлению, оказалась…

— Каденс?!

Твайлайт неверяще уставилась на няню, бледно улыбнувшуюся ей из-под насквозь мокрого плаща с капюшоном.

— Каденс! — позволив той войти, бросилась ей на шею единорожка, но тут же со смущённым ойканьем поспешила отступить, когда следом за няней в библиотеку стали заходить гвардейцы.

— Здравствуй, Твайлайт, — устало улыбнулась аликорночка, снимая мокрый плащ, но тут же посерьёзнела: — Где принцесса Селестия? Я рада тебя увидеть, но…

— Понимаю… — вздохнула волшебница. — Её Высочество здесь. Идём. — Направилась она в сторону подвала.

— Не нужно церемоний, пожалуйста!.. — на мгновение смутившись, пробормотала юная принцесса склонившимся перед ней остальным пони и поспешила за воспитанницей.

…

— Тётушка, вы в порядке? — спустившись, немедленно подбежала Каденс к старшей принцессе.

Выглядела Селестия… пугающе. Создавалось впечатление, словно она выцвела изнутри.

— Каденс, — обратила она потухший взгляд на розовую аликорну. — Скажи: правильно ли я поступила, сохранив Найтмер жизнь? Или это была ошибка?

— Мы должны стараться сохранить любую жизнь, — уклончиво пробормотала та в ответ.

— Любую ли? Я клялась защищать всех пони, Каденс. А я не смогла защитить даже собственную сестру! Наоборот, сама же подвергла её опасности — и не уберегла… — Тия обречённо прикрыла глаза.

— Вы поступили так, как велело вам ваше доброе сердце…

— И чем это кончилось? — пронзительный взгляд Селестии заставил молодую аликорну отступить на пару шагов. — Иронично… Сама же Найтмер не раз указывала мне на мою черезмерную доверчивость…

Каденс хотелось возразить — но что можно было возразить фактам?..

— Принцесса Селестия… — спустя десяток секунд всё же нарушила тягостное молчание она. — Один из фестралов передал мне письмо от вашей сестры… Там написано, куда отправилась Луна.

— Она жива?! — мгновенно оказавшаяся на ногах белоснежная кобылица нависла над племянницей.

— Не знаю… — понурилась та. — Оно старое… Ваша сестра оставила его своим ночным пони с наказом передать его вам или мне в определённое время… И эти!.. Эти!.. — возмущённо взмахнула крыльями Каденс, силясь подобрать слова. — Эти бессовестные негодяи весь дворец обыскали и полгорода облетели, изображая поиски, точно зная, что принцессы Луны там нет!!! Вот, взгляните! — младшая аликорна протянула старшей свиток, который та с нетерпением вырвала и сразу впилась в написанное пристальным взглядом.

«Ти, ежели ты читаешь сие письмо, то, быть может, меня более нет среди живых. Прости меня. Но невыносимо более чувствовать отвращение к себе самой. Даже безумец Сомбра не опускался до того, чтобы причинять вред своим близким, я же по гордыне и зависти своей предала тебя и билась с тобой не на жизнь, но на смерть, словно и не была ты мне самым близким существом во всём мире. Создала я, не ведая как, для того из своей магии Найтмер Мун — и поддерживала та меня словно ~~неразборчиво~~. И её я также предала, обрекая на гибель в пустоте и безмолвии, словно никто она для меня. Теперь же, прощение твоё милостивое забыв в самолюбии своём, смею я жаловаться на судьбу, да высылать тебя вон, сама при том будучи бесполезна и ~~неразборчиво~~ Не в силах более выносить своего убожества, лишь одно могла я в жизни своей сделать правильно: найти прощение своё пред тобою, да пред ~~неразборчиво~~ Найтмер Мун.»

Письмо словно бы обрывалось на этом месте, продолжаясь дальше через небольшой промежуток, уже заметно более нервным почерком.

«Не знаю, на что я надеялась. Очевидно было, что нет такой мерзости, как я, прощения. Сказала Найтмер, что будет ждать меня в Замке Двух Сестёр после подъёма луны, дабы ответила я перед ней за своё предательство. Отправляюсь вскоре. Делай, что должно — пусть случиться, чему суждено. Ежели не переживу я ночь сию — пусть так. Не посмеешь ты причинять ни малейшего зла Найтмер Мун за такое её решение — в том моя последняя воля. Прощай, сестра. Прости меня.

Луна.»

Когда Селестия, дочитав письмо, подняла взгляд, Каденс ощутила себя стоящей на краю жерла вулкана.

— Этого не будет.

Голос принцессы пробрал до костей. Лист бумаги, моментально вспыхнув сразу весь, осыпался невесомым прахом на пол.

Помедлив несколько мгновений, белоснежная кобылица сорвалась с места, стремительно взлетев по ступеням наверх. Каденс и Твайлайт, нерешительно переглянувшись, бросились следом.

Ночь встретила их промозглой прохладой, ветром, ливнем и тьмой: из-за закрывших небо туч не было видно ни звёзд, ни луны.

Каденс моментально почувствовала, что начинает замерзать, краем глаза отметив так же вздрагивающих под ударами ледяных капель Твайлайт и её подруг и ёжащихся гвардейцев, что высыпали на улицу вместе с принцессами. Селестия же, словно не заметив непогоды, не раздумывая повернула в сторону Вечнодикого, с места взяв в галоп, за которым едва поспевала даже младшая аликорна, не говоря уже о всех остальных.

— Тётушка!.. Может!.. — попыталась было сквозь шум дождя и стук копыт по дороге дозваться старшей принцессы Каденс, но была вынуждена замолчать, чтобы не сбить дыхание. Селестия даже не обратила на зов внимания.

Проносились мимо дома, мелькали фонари, деревья… На окраине Понивилля принцесса солнца неожиданно остановилась, пристально всматриваясь в чёрную полосу леса сквозь постепенно слабнущий дождь и позволив догнать себя остальным.

Поодаль, отдуваясь и отфыркиваясь, останавливались подбегающие гвардейцы, на которых с превосходством посматривала будто бы и не заметившая пробежки голубая пегаска с разноцветной гривой, загнанно пыталась отдышаться прижимавшая копыто к рёбрам Твайлайт, которой что-то говорила оранжевая пони в шляпе…

Каденс со вздохом отвернулась и, помедлив, подошла к замершей, словно статуя, аликорне. Холодные капли жалили разгорячённое бегом тело — благо, ливень уже почти стих, превратившись в редкий дождь, и от них вполне удавалось прикрыться крыльями. А вот порывы злого колючего ветра леденили чуть ли не до костей…

— Тё… Ваше Высочество, что вы собираетесь делать?

— Собираюсь… — чуть помедлила с ответом та, не сводя взгляда с леса. — Собираюсь войти в… лес… Луна?!

Каденс, резко повернув голову, всмотрелась сквозь темноту туда же, куда сейчас, вытягивая шею, до рези в глазах всматривалась старшая принцесса. Не видно было ни зги… Хотя… Отчаявшись разглядеть отсюда, розовая кобылка порысила следом за Селестией, уже двинувшейся навстречу тому, что каким-то образом сумела разглядеть в ночи.

— Луна, ты в порядке? — повысила голос Тия, делая и без того яркий светляк на роге уже совсем ослепительным, заставляя окружающую тьму в испуге раздаваться в стороны перед принцессой солнца.

С меньшего расстояния Каденс, наконец, разглядела едва просматривающийся в свете немногочисленных выглянувших из-за тучи звёзд невнятный силуэт и голубоватое свечение магии приближающейся пони. Аликорночка облегчённо улыбнулась: вроде бы именно таким цветом сияла магия Луны!..

Шаги Селестии, тем временем, почему-то замедлялись… Каденс остановилась рядом, буквально всем телом чувствуя, как с медленным приближением этого силуэта нарастает напряжение замершей рядом принцессы. Что такое?..

За спиной затих топот: только сейчас молодая аликорна поняла, что гвардейцы и Твайлайт также следовали за ними…

— Луна?.. — как-то робко и неуверенно позвала Тия.

И всхлипнув, попятилась на подгибающихся ногах, когда смутно обрисовавшаяся во тьме фигура подняла голову и посмотрела на неё тускло светящимися бирюзовыми глазами с вертикальными зрачками.

Найтмер Мун неуверенной походкой тяжело вступила в круг света. Порывы ветра трепали спутанные фиолетовые гриву и хвост чёрной кобылицы, практически теряющейся на фоне темноты. Рог Лунной Пони тускло светился, удерживая рядом с ней глефу, клинок которой зловеще блестел багровыми разводами.

— Всё… — заплетающимся языком выдавила та и, вдруг закатив глаза, выронила оружие, споткнулась на ровном месте и, безвольной куклой, без чувств осела на землю.

— Нет, Луна!.. Нет!!!

Из неподвижных глаз Селестии, взгляд которых прикипел к рухнувшей у её ног кобыле, прячась от свидетелей в каплях дождя, хлынули слёзы.

А по разноцветному облаку её гривы робко побежали язычки пламени…

34. Кровь на клинке

Вот она, домученная, наконец, 34 глава в своём новом облике! Выросла на треть, сильно изменилась в середине, хотя начало и конец остались старыми. Старую версию на какое-то время оставлю для сравнения и, возможно, закачки желающими "на память")

Не могу.

Я стиснул зубы до боли в челюсти. Ну!

Занесённая над зажмурившейся и беззвучно плачущей Луной глефа не двинулась с места.

Не могу! Проклятье!

Оружие в моём захвате неуверенно опустилось…

И тут же снова было занесено для удара. Ну нет! Эта паскудная тварь наглядно показала мне, что такое ад! Бросила меня там, где смерть — желанная роскошь и недостижимая мечта! Клинок, перерубающий её шею — это куда меньше того, что она на самом деле заслужила! Но я — не она, чтобы пытать других столетиями, поэтому всего один удар…

Бросила меня? Она бросила Найтмер…

Меня, Найтмер… Какая, нахер, разница?! А Найтмер стоит того, чтобы мстить за неё! Она, что, заслужила всё это?! НЕТ!!! А значит, эта тварь сейчас за всё поплатится!

Глефа сорвалась вниз…

Нет! Не могу я так!..

…и опять замерла, не достигнув покорно подставленной шеи считанные сантиметры. Луна, всхлипнув, вздрогнула, почувствовав движение, и зажмурилась ещё крепче.

Мой взгляд прикипел к кончику лезвия, зависшего над синей шёрсткой. Сердце стучало в висках, меня потряхивало. В груди ворочался ком ярости и… непонимания?

Какого лешего?! Она должна умереть! Почему?.. Почему я не могу просто взять и уничтожить эту проклятую мерзкую предательницу?!

Нет уж, могу! Всё я могу!!!

С коротким яростным рыком я вновь занёс глефу, твёрдо намереваясь, наконец, сделать то, что должно.

И вновь замер, напряжённо уставившись на беззвучно плачущую аликорну перед собой.

Одинокую. Беззащитную. Даже не пытавшуюся меня остановить.

Сука, да какого хрена она?!..

— А-агр-рх!!! — я коротко и резко ударил её древком по ноге, заставив болезненно всхлипнуть и покачнуться, рефлекторно поджав ногу. — Проклятье!!! Хватит уже реветь, ничтожество! Давай! Сопротивляйся! Почему ты ничего не делаешь, чтобы спасти себя?!

Хвост, словно живший своей жизнью, яростно хлестал меня по бокам, пока я нервно вышагивал перед Луной, впившись в неё взглядом.

Что она делает?! Что она задумала?! Что?!

— Ты вытащила меня из Понивилля, чтобы, наконец, оторвать мне голову и плюнуть на мой труп или как?! Так что ты?..

Не в силах подобрать слова, я шагнул в сторону и с рычанием обрушил глефу на подвернувшийся старый комод, давая выход клокочущим внутри эмоциям. Брызнули щепки трухлявой древесины, звякнув, отлетела какая-то ржавая металлическая деталь… Комод с жалобным скрипом и хрустом развалился пополам и, подняв облако пыли, по частям упокоился на грязном полу.

— А ну иди сюда, скотина!!! — сгребя синюю телекинезом за шкварник, как котёнка, я рывком дёрнул её к себе. Не ожидавшая такого Луна споткнулась и, болезненно вскрикнув, распласталась на полу.

Я опять замахнулся глефой и, замерев на секунду, с яростным стоном опустил её снова.

Не могу!!!

Да почему?!

— Что ты со мной сделала, тварь?! — ком в горле мешал говорить, я физически ощущал, как с каждым ударом сердца бежит по венам кровь, обдавая меня волнами жара и создавая гул в ушах. — Говори!!! Отвечай, ты!.. А-агр-рх!!! Почему я не могу тебя убить?! Проклятье!!! Почему, а?!

Я тяжело сглотнул, пытаясь избавиться от жжения в горле. Сука-а-а! Да что это такое?! Почему так?! Она же наверняка об этом всём знала! И теперь!..

— П-потому… потому что ты… лучше меня…

Срывающийся на шёпот голос Луны я едва расслышал.

— Чего?! Как ты меня контролируешь, скотина?! КАК?! — я, схватив пытающуюся подняться аликорну за шею, вздёрнул её перед собой, впившись в её заплаканные глаза бешеным взглядом в упор.

— Н… Никх-хакх… Кх… — выдавила та.

Помедлив, я слегка ослабил хватку. Сожму позже…

— П… Просто ты… — надрывно вздохнула Луна, пряча взгляд. — Ты лучше меня… Добрее… Т-тебе не всё равно, что… что почувствуют другие. Что… что с ними станет, если ты… с… сделаешь… это. А мне тогда… было всё равно… Я… Я оказалась ничтожеством… Я позволила страху перед… перед тобой победить себя. А ты… Ты просто сильнее своей ненависти…

— Довольно!!! — я с рёвом запустил аликорну в стену. — Хватит издеваться надо мной, Луна!!! Почему я не могу тебя убить?! Равнодушно расправиться и уйти, перешагнув через мёртвое тело?! Почему так?! Почему, а?!

Я с шипением выдохнул сквозь сжатые до скрипа зубы и прикрыл глаза, пытаясь собрать хаотично мечущиеся мысли в кучу.

Я не могу её убить! Взять и… хладнокровно ударить по смиренно подставленной шее!.. Нет. В бою бы… А такое — выше моих сил…

Или же… — я вперил тяжёлый взгляд в беззвучно заливающуюся слезами пони с безвольно обвисшим правым крылом, пытавшуюся подняться на ноги.

Слабак! Эта ублюдочная скотина знала, что так будет! Просто пришла, одна, без брони, без оружия — даже без регалий всяких! — и подставилась! И если я не справлюсь сейчас, то потом она мне всё припомнит!!!

Откуда ей было знать, что я не смогу?

Оттуда, что Найтмер — её «творчество», кретин! И сколько в разум этого тела закладок понапихано можно только гадать! Я же, наверное, вообще себе не принадлежу!

Бред!!! Только я тут решаю, что мне делать!!! И я это докажу!!!

Катнув желваки, я решительно шагнул к уже осторожно выпрямляющейся Луне и вновь занёс глефу.

Аликорна повернула голову на звук, и в её полных слёз глазах я увидел собственное отражение.

— Ежели из гнева… из гнева сестры Нашей опасаешься ты житие Наше оборвать, то… то… — Луна всхлипнула, — Селестии… оставили послание Мы, что коли… В коем… — голос аликорны дрожал. Она зажмурилась и нервно смахнула слёзы. — В коем воля Наша изложена: не… не чинить тебе злого и… выбор твой приять любым и… — пони судорожно вздохнула, одновременно опуская голову и вновь подставляя шею под удар. — П-прости!..

Почему-то это стало последней каплей.

Заорав, я обрушил клинок вниз…

Жалобно вскрикнула Луна, перед тем, как снова рухнуть на пол.

С обиженным звоном окровавленное лезвие шарахнуло по камню пола, высекая сноп искр.

Я отшатнулся назад, обречённо глядя перед собой.

Вот и всё.

Всё кончено.

Я не могу.

Я… Я отвёл удар.

Из резаной раны на левом плече сжавшейся почти что у моих ног аликорны, пятная пол, медленно стекала кровь.

Вставший в горле ком мешал дышать, сердце гулко бухало в висках, бессмысленно гоняя кровь по пока живому телу.

Идиот, слабак, ничтожество! Не справился даже с этим! Теперь она!.. Тия же не видит, что она опасна! Никто не видит! Теперь она положит конец сначала мне, а потом!..

Это она-то опасна? Пришедшая ко мне и вместо боя покорно подставившая шею?..

Она знала!..

Откуда бы?..

Какая теперь уже разница?..

Оторвав взгляд от крови, казавшейся чёрной в царившем полумраке, я развернулся и медленно, переставляя ноги по одной, подошёл к окну.

Это, получается, конец, да?..

Ничего не осталось… Ни сил, ни воли, ни смысла продолжать всё это…

А красивое тут всё-таки небо…

В глазах защипало.

И яркое очень, после полумрака…

Как-то больше привык видеть ночью над головой оранжевое небо мегаполиса, сквозь сияние огней которого едва пробивается свет луны да двух-трёх самых ярких звёзд… А здесь… Тяжёлые дождевые тучи уползли дальше, в сторону Понивилля, открыв над развалинами замка настоящее великолепие. И луна тут такая огромная… И даже ощущение того, что это бездонное небо рассматривает меня в ответ почти не портило впечатление.

— Н-найтмер… — тихий голос дрожал, как натянутая струна.

Как-то всё-таки немного жаль видеть всё это в последний раз… Раз Луна жива, то мне теперь только одна дорога… Она меня не пощадит… надеюсь.

Прости, Найтмер. Херовый из меня оказался мститель… И Скуталу… Твою мать, я же так и не сказал ей про Балка… А теперь уже не судьба, наверное… Ты, мелкая, тоже прости…

— Я… Я понимаю, что… содеянное мной не исправить никакими словами, но… — неритмично зацокали за спиной медленно приближающиеся шаги. — Я д-должна… хоть что-то в своей жизни сделать… сделать правильно… П-пожалуйста… я хочу исправить…

— Исправляй!!! — резко повернувшись, швырнул я глефу к ногам Луны.

Та замерла на полушаге, оторопело уставившись на с лязгом упавшее перед ней оружие.

— Ну?! Чего ты топчешься, дура синяя?! Давай! Возьми её и покончи уже с этим! — заорал я на прикидывающуюся тупой принцессу. — Исправь… Всё!.. — голос сорвался, вставший поперёк горла ком мешал говорить, а глаза почему-то жгло, заставляя окружающее расплываться…

— Найтмер… — Луна, переступив через глефу, подошла ближе. — Я не хотела… Ты… Я правда… — аликорна, понурив голову, медленно выдохнула. — Прости меня. Что… Может, я… могу сделать для тебя что-то, чтобы?.. — нерешительно подняла она взгляд но, столкнувшись с моим, тут же отвела его в сторону.

В голове царила звенящая пустота, а эмоции рвали на куски. Клокотала ненависть, кипела ярость, душили слёзы злости и обиды, а сердце сжимало пронзительное ощущение одиночества…

Я ненавидел и презирал одновременно и себя, за слабость и никчёмность, и Луну.

Одновременно отчаянно хотел жить… И хотел умереть, покончив со всей этой бессмыслицей.

Я уже не понимал, где Найтмер, а где, собственно, я…

Я не знал, что делать дальше…

Я не знал, что делать…

Я не знал…

Я…

…

Звяк. Кх-хс. Звяк. Кх-хс. Звяк. Кх-х-х-хс.

Горло болит, зараза…

Звяк. Кх-хс. Звяк. Кх-х-хс.

Погнутый ржавый канделябр, паривший в облачке моей магии, ритмично утыкался в каменную стену, в которую я тупо смотрел, и соскальзывал в сторону, шкрябая по камням.

Звяк. Кх-хс.

Откуда он вообще тут?.. А, какая, пофиг, разница…

— Н-найтмер…

Припёрлась, скотина. Что тебе ещё от меня надо?!

Я не глядя зло швырнул железяку за спину, на звук.

Звяк!

Не попал. Бляха.

— Найтмер, как ты?

Молча обернувшись и задержав на Луне долгий взгляд, я снова отвернулся к стене.

Слабак… Я не смог её убить. Даже на эмоциях не смог, а теперь уже и вовсе думать нечего!.. А вместо того, чтобы собраться и… не знаю… решиться, наконец, что-то сделать — скатился в истерику! Позорище… Ничего я не смог. Ничего…

— Могу я?..

— Убирайся отсюда! — рывком развернулся я. Тихий голос осторожно приблизившейся Луны моментально взбесил. — Слышишь?! Проваливай!!! Оставь меня в п… покое! — голос предательски дрогнул, а на глаза снова начали наворачиваться слёзы, что разозлило только больше… но сил злиться уже не было. Ни на что не было сил…

Почему?!

Почему я?!.. Почему сюда засунуло именно меня?!.. Почему Луна меня бросила?!.. Почему преследует и хочет уничтожить меня?.. Почему всех, на кого я мог рассчитывать, больше нет рядом?!.. Почему у меня ничего не получается?!..

Как же я хочу домой…

Вот только дома у меня больше нет.

Да вообще ничего нет…

— Кем я буду, если брошу тебя снова?.. — прошептала принцесса, наоборот, подойдя ещё ближе.

Я поспешно отвернулся. Пусть падать ниже уже некуда, но позволить ей ещё и увидеть свои слёзы…

— В последние дни мне кажется, что вся моя жизнь — одна сплошная ошибка, — вздохнув, тихо заговорила Луна. — Никчёмная принцесса, ужасная сестра… П… Подлая п-предательница… — судорожно вздохнув, она замолчала.

Ага, очень рад за тебя. И что? — выдавил я кривую ухмылку сквозь слёзы.

— И… И теперь… — собралась с силами синяя. — Я решила, что должна хоть что-то в своей жизни сделать правильно… Хотя бы заслужить прощение у Тии и у тебя за всё то зло, что причинила…

— За прощением вали на шестьсот лет назад! Здесь ты его не получишь! — смахнув, наконец, влагу с лица, нашёл я в себе силы неприязненно усмехнуться.

— Но ты… Ты всё же сохранила мне жизнь, Найтмер. Значит… быть может, для меня ещё не всё потеряно.

— Зато для меня потеряно! — против собственного желания зачем-то ответил я. — Я струсила и не ударила! Дальше что? Снова твои кошмары каждую ночь, пока я, на радость тебе, не прыгну под паровоз? Или ждать твоих фестралов, которые ночью перережут мне глотку?

Впрочем… А не всё ли теперь равно? Я… Я не знаю. Смысл мне пытаться дальше искать место под солнцем в мире, где это солнце такое же бутафорское, как местная «дружба»?..

— Ч… Что?!.. — дёрнулась за спиной Луна, оскользнувшись и коротко охнув от боли. — Я не!.. Ох… Но…

Она на мгновение затихла, чтобы, с шумом выдохнув, замереть рядом, практически касаясь меня.

Надо же… Сколько уже в этом теле — только сейчас заметил, что уши на звук поворачиваются…

— Я не… Я не делала и не желала ничего такого, Найтмер! — нарушила повисшую тишину синяя. — Фестралы не посмеют навредить ни одной из ипостасей Великой Матери, а свой талант к снохождению я и вовсе утратила… Не думала, что это вообще возможно, но… — Луна опять вздохнула. — Полагаю, Элементы Гармонии сочли меня недостойной этого дара и… И, как считает сестра, передали… передали его тебе.

Сейчас расскажет, что все эти ужасы, что мне снились — тоже часть «дара». А она, конечно, совершенно ни при чём, да…

— Нет, я… я не потеряла свои знания и умения, — признала та. — Но… То, что раньше получалось по взмаху хвоста, теперь едва удаётся сделать… Мне ведь… Мне в последние ночи тоже снились кошмары — и даже полностью защитить от них саму себя я не смогла…

Рад за тебя. Снова.

— Я видела, как бросаю тебя на луне одну… Раз за разом… И… И никак не могла этого остановить, как ни пыталась… — надрывно вздохнув, резко замолчала Луна.

Ты играешь со мной… Или… Или нет?.. Впрочем, плевать. Надоело всё.

— М-мне… Мне п-правда… Я… Я безгранично виновата перед тобой, Найтмер… Может, я?.. Ох, если бы только я могла что-то исправить!.. — осеклась, не сдержав всхлип, Луна.

— Поздно, — мрачно констатировал я, развернувшись и, оттолкнув аликорну с дороги, направился к выходу из разгромленной комнаты. Находиться здесь дальше совершенно не хотелось.

Есть, синяя, такое выражение, которого пони не поймут из-за отсутствия нужных слов в языке: «Фарш обратно через мясорубку не провернуть».

— Живи, гадина, раз уж я слишком слаба и малодушна, чтобы убить беззащитную. Если у тебя и правда осталась хоть капля совести — надеюсь, она отомстит тебе за меня! — на мгновение приостановившись у дверного проёма, не оборачиваясь бросил я напоследок.

А если не осталось ни капли — ты разделаешься со мной, с Тией…

Пофиг. Мне не впервой, а Тие…

После истерики клокочущая ярость схлынула, оставив после себя горькую тоску, обиду и какое-то безразличное отупение. Мстить не хотелось. Драться не хотелось. Ничего не хотелось. Хотелось лишь послать всё нахер и побыть в одиночестве… Чтобы темно и прохладно…

— Н-найтмер, постой!..

Бля.

— Что?! — сам не знаю почему, всё же обернулся я.

Рядом с Луной парила глефа.

Вот так, да?..

— Ты… Вот, возьми, — элегантно крутанув оружие и направив его острием в пол, неожиданно протянула она глефу мне. — И… Благодарю тебя за этот второй шанс. Я его не заслуживала, — изобразила неуверенный поклон Луна, коротко охнув от боли.

Наградив синюю долгим взглядом, я подхватил оружие и, развернувшись, зашагал дальше.

Идиот, а! Надо же было забыть!..

Но всё-таки…

Не понимаю.

— Почему ты не ударила? — не выдержав, развернулся я снова к провожающей меня тоскливым взглядом заплаканных глаз Луне.

— Зачем? — просто спросила та в ответ.

Избавиться от угрозы! «Исправить» «ошибки» прошлого! А потом!..

А что — «потом»?

Если бы она так хотела от меня избавиться — ударила бы. Или вообще просто позвала бы сестру понаблюдать — и та превратила бы меня в кучку праха стоило бы мне только занести над Луной клинок.

Да Тия, так-то, до сих пор может это сделать… За угрозу принцессе и всё такое…

Сука…

Впрочем… как-то пофиг, честно.

Передам только Скуталу, что Балк дал «добро» — обещал всё-таки. Пусть хоть у мелкой всё нормально будет в этой упоротой Эквестрии… «Единственная нормальная пони», хех… Шлем ей задарю, вон, на память. А там можно и испаряться — делать тут больше нечего.

А Луна…

— «Зачем», спрашиваешь? А тебе разве повод нужен, чтобы в спину ударить? — мрачно усмехнулся я, со злорадным удовлетворением заметив, как синяя дёрнулась словно от оплеухи.

Смерив напоследок понурившуюся аликорну ещё одним взглядом, я развернулся и направился дальше по коридору.

Всё-таки, какие-то остатки совести у неё, похоже, и правда есть, м?.. Хорошо… Ведь если так, если я не ошибся, то сама её жизнь станет для неё лучшим наказанием. Не та месть, на которую рассчитывал, но… Лучше такая, чем никакой, правильно?

Мимолётно улыбнувшись невесёлой улыбкой, я перешагнул через трухлявые обломки монументальной входной двери и вышел в ночь.

…

Я шагал по влажной земле, вдыхая запахи леса после дождя — чуть душный из-за безветрия прохладный сырой воздух, несущий оттенки трав и цветов.

Впрочем, как я ни старался выбросить всё — вообще всё — из головы и просто ни о чём не думать, мысли вновь и вновь забирались в голову. Точнее, одна мысль: «Почему?»

Почему я не смог убить Луну и почему она этим не воспользовалась?

Я ведь… Я всегда считал, что месть — это как-то… глупо, что ли? Тебе сделают плохо, ты сделаешь плохо в ответ — а кому от этого всего хорошо-то станет? Да никому. Я ведь уже это проходил — и что? А ничего, блин! «Месть — это блюдо, которое подают холодным» — так, вроде? Только подай ты её хоть холодной, хоть горячей, хоть к пиву — она всё равно на вкус как… как пустота и разочарование.

Я невесело усмехнулся.

Да уж… Нет, это всё, конечно, правильно и хорошо, но месть здесь — дело второе. Для начала — Луна собиралась меня угробить! Вот поэтому…

Что «поэтому»?

Я замер на полушаге и, подвиснув на несколько секунд, медленно выдохнул, опустив, наконец, занесённую ногу.

Могла ли Луна меня там прибить? Да как два пальца, десятком разных способов! Я ведь и шёл, по большому счёту, в один конец, не больно-то рассчитывая выйти из замка живым. Не светило мне против Луны!

И вывод тут простой: если бы она захотела — я бы и не вышел. И даже не дошёл бы до него вообще. Ей надо-то было — прислать вместо глефы бомбу, чтобы меня со стен пришлось соскребать…

И ничего этого она не сделала.

Она пришла куда сказано. Одна. И всё это время просто… просила прощения?.. А я, получается?..

Так, всё, хватит об этом! — зло мотнул я головой, яростно гоня от себя мысли. — У меня тут, между прочим, проблема! И масштаб этой проблемы больше ожидаемого… Долбаный ливень! — окинул я взглядом бурлящий поток, обнаружив, что за всеми этими мыслями как-то незаметно для себя добрался до реки и вышел на берег. Да уж… Днём она была примерно вполовину уже и существенно спокойнее — я банально перекидал телекинезом броню и вещи на противоположную сторону, а потом переплыл сам. И зачем я вообще потащил сумки?.. Привычка, зараза… Пришлось пособирать рассыпавшиеся монетки да поискать улетевший в кусты накопытник — но этим проблемы и ограничились.

Теперь же…

Впрочем, походив по берегу и прикинув так и сяк, я счёл первое впечатление несколько преувеличенным: добросить вещички на другую сторону я, пожалуй, вполне смогу, а с выглядящим опасным течением вполне помогут крылья. Ветра нет, расстояние — летал и подальше. Справлюсь.

С полётом была только одна небольшая проблема: садиться я, как-то так вышло, умел только на воду. Привык, блин, при желании прервать полёт просто ломать траекторию и с эффектными брызгами падать в озеро…

Я задумчиво уставился на шумящую передо мной реку. Падать в бурный поток с сильным течением и плохо знакомой глубиной как-то совершенно не хотелось. Напорюсь ещё на дрянь какую-нибудь на дне или, там, в водорослях запутаюсь и утону нахрен… Придётся как-то на землю садиться. Я задумался, пытаясь припомнить хоть что-то, долженствующее в этом помочь… чтобы в следующий момент резко обернуться и вскинуть оружие, услышав звук неритмичных шагов за спиной.

Луна.

Аликорна, хромая, подошла ближе и, кинув на меня взгляд, устало привалилась плечом к дереву, давая отдых раненной ноге.

Выглядела синяя… загнанно. Под глазами мешки, грива спуталась и слиплась, заодно «украсившись» какими-то ветками и прочим лесным мусором, левая нога залита кровью от плеча до самого копыта и, похоже, кровотечение не собиралось останавливаться. Не противник. Сдаётся мне, скоро вообще сама свалится…

— Что ты тут делаешь? — с расстановкой мрачно поинтересовался я, опуская глефу.

— Иду за тобой, — переводя сбитое дыхание, помедлив, ответила Луна. — Я… плохо помню дорогу, — неуверенно добавила она через пару секунд и отвела взгляд.

Помедлив, я развернулся, мысленно отмахнувшись. Приползла — и хрен бы на неё… Гонять не было уже ни сил, ни, если честно, желания. Было желание лишь добраться до какого-нибудь тёмного пыльного угла, где никто не будет трогать, забиться туда и уснуть. Так что…

— Найтмер!

Я вздрогнул, когда внезапный оклик вырвал меня из размышлений.

— Я… Я понимаю, как это прозвучит, — вздохнув, неуверенно продолжила синяя, завладев моим вниманием. — И Нам вельми постыдно… То есть, мне стыдно… — поспешно поправилась нервничающая аликорна.

— Сделай одолжение: не трать моё время на эти ужимки! — зло выплюнул я и, смерив раздражённым взглядом опять замявшуюся лошадь, отвернулся и направился к реке. Всё равно слушать её не…

— Мне нужна твоя помощь!

Я споткнулся на следующем же шаге и, восстановив равновесие, рывком развернулся опять.

Что?! По-омо-ощь?!

Да я!.. Да ты!.. Да как ты?!..

Ярость плеснулась внутри, требуя сказать что-то, но я даже не мог подобрать слов для этого.

Да!.. Да она!..

— Найтмер, прошу: выслушай меня! — поспешно выпалила Луна, едва заметно вздрогнув под моим бешеным взглядом. — Знаю, я не имею права просить у тебя что-либо, но… Боюсь, здравие Наше… Моё… Я… Я не смогу переправиться через реку сама. Пожалуйста, я молю тебя помочь — и не смею просить о большем, — склонила голову она.

Я медленно с шипением выпустил воздух сквозь зубы, пытаясь успокоиться. Сделал несколько глубоких вдохов.

— Обещаю, Мы… я найду, чем отблагодарить тебя! — неуверенно прервала моё молчание та.

«Отблагодарить», да?..

— Зачем это? — зло выплюнул я. — Мне от тебя ничего не надо! Тем более что это — просто слова, которые ты забудешь сразу же, как только тебе станет выгодно их забыть! Было выгодно — ты создала некую Найтмер Мун для борьбы с Селестией. Стало невыгодно — выбросила её, как… как… — не найдясь со сравнением, раздражённо отмахнулся я. — Теперь тебе было выгодно не являться «в силах тяжких», как могла бы, и не убивать меня — никак для того, чтобы убив начисто забывшую обо всём при виде тебя Селестию иметь рядом того, на кого это будет так удобно спихнуть, верно?!..

— Убить?!.. Спихнуть?!.. Найтмер!.. Но!.. — в ужасе посмотрела на меня абсолютно растерянная аликорна, затравленно прижав уши к голове.

— Что «но»? Ты была для меня смыслом жизни! — зло ткнул я глефой в её сторону. — Непреложной истиной в последней инстанции! Всем, Луна! Целым миром!!! А я для тебя оказалась ничем!.. Ни единому твоему слову не верю! И не поверю, слышишь?! А пропадёшь тут — так и поделом! Убирайся отсюда!

Развернувшись, я сделал пару шагов в сторону реки — и, выронив оружие на землю, осел на траву. Глаза щипало и жгло, в горле стоял противный ком, а в голове царила звенящая пустота, с иногда проносящимися по ней мыслями.

Не всё было сказано в замке, не всё… Не сдержался…

И говорил опять как Найтмер Мун.

А и пофиг как-то…

Я обессиленно прикрыл глаза.

Замёрз, устал, проголодался… Вот бы сейчас домой… Туда, куда путь теперь уже заказан… Как же всё здесь опостылело…

Может… может просто никуда не идти — и всё?.. На кой хрен? Кому это надо? Мне? Ради чего? Зачем мне возвращаться?

Скут хотел помочь… И Флатти не отдарился до сих пор…

Пф-ф. Было бы за что…

Да, как бы, есть. Херовая жизнь — это всё равно возможность что-то сделать и к чему-то в итоге прийти. Летать, вон, научиться нормально… Смерть же — это просто конец, после которого ничего уже не добьёшься.

И довольно об этом! Всё! Хватит сопли на кулак наматывать! — я раздражённо встряхнулся и воздвиг непослушное уставшее тело на ноги. Надо идти. Зачем — завтра видно будет. Пока — поживу хотя бы затем, чтобы поспать после всего этого, а не подохнуть уставшим! Мрачно усмехнувшись, я зашагал к реке.

…

Прищурившись, ещё раз окинул взглядом противоположный берег, попытался разглядеть и получше запомнить места, в которые приземлилась моя снаряга. Один накопытник на самую кромку воды плюхнулся — едва докинул… Но повезло: ничего не утопил. Ветер практически стих, грозовой фронт уполз к Понивиллю и мрачно грохотал где-то там, вдалеке. Дело за малым — перелететь, не угробиться при приземлении и не потерять ничего из перекиданных через речку вещей. Сейчас взлечу и…

Я поймал себя на том, что просто тяну время. Все эти мысли пробегали в голове уже раз на третий, а я просто стоял и… и нет-нет — бросал взгляд в сторону темневшего на фоне подсвеченной луной реки силуэта, пристроившегося в стороне на самом берегу.

Луна.

Я не заметил, когда именно она перестала глотать слёзы и ушла туда, а потом и вовсе забыл про неё, готовясь к переправе: синяя больше никак не пыталась обратить на себя внимание.

Ну, не пыталась — и не пыталась. Я раздражённо мотнул головой, пытаясь отогнать непрошеные мысли. Какое мне до неё дело? Убить гадину я не смог, дурак… А теперь, наверное, и не смогу уже. Да и толку?

Это злило, но отделаться от размышлений о её поведении — и того, что оно, мягко говоря, было далеко от нарисованного воображением ранее — я никак не мог, постоянно ловя себя на них снова и снова. Синяя — вот эта, представшая сегодня перед глазами — тупо не тянула на ту, кто мог бы убить Тию и свалить это на меня или, там, изводить меня кошмарами… Такие не приходят без оружия и не подставляют шею под клинок.

Она знала, что я не смогу этого сделать!

Да откуда бы?! Это тело создавала не она, а разум, такое впечатление, и вовсе возник как-то спонтанно… Я, может, и крайне смутно, но всё же помню, что его появление, похоже, не было осмысленным действием. Я помню изумление и недоумение Луны! А нынешний разум, обитающий в этом теле, и вовсе имеет мало общего с изначальным. Не могла она ничего знать…

Да и какая вообще разница? Раненная она долго тут не протянет всё равно! Заслужила! Счастливо оставаться, скотина.

Я раскрыл крылья и, взмахнув ими… почему-то остановил движение.

И что, бросить её здесь?.. Уставшая, безоружная, с повреждённым крылом и серьёзной кровопотерей она быстро к кому-нибудь на зуб попадёт — думаю, желающих тут хватит…

Раздражённо зарычав, я снова резко мотнул головой. Я что, жалею её?! Хватит ей и того, что её пустая голова после нашей встречи осталась там же, где и была утром! А что она теперь тут будет делать — мне всё равно! Она бросила меня на смерть — вот пусть и встретит свою точно так же! В темноте, тишине и одиночестве!!!

И чем я тогда буду лучше неё, м? Бросить её умирать — и просто уйти…

Копыто с остервенением врезалось в землю. Раз, другой… Хвост разъярённо стегнул по боку.

А что тогда? Ещё и помочь ей пойти?! Какая мне, нахрен, разница, что с ней будет?! Сожрут — так поржу потом с новостных заголовков: «Бессмертную древнюю принцессу-аликорна съели волки в лесу»! Я ей ничего не должен! И видал эту долбанную «бессмертную принцессу» в гробу!!!

Едва подавив застрявший в горле гневный рык, я, зло раздувая ноздри, уставился на воду, пытаясь успокоиться. Прикрыл глаза на несколько секунд, глубоко вдохнул, и немного уняв эмоции, огляделся. Взгляд помимо моей воли опять остановился на силуэте на фоне лунных бликов в воде. Луна тускло светя иногда помигивающим рогом — то ли устала, то ли не могла сосредоточиться — поводила им над раненой ногой, опустила её и, потушив рог, устроилась, понуро сгорбившись.

Да какого, мать твою, хера?!.. — остервенело мотнул я головой, пытаясь отогнать наваждение. Сдохнет здесь — её проблемы!..

А Селестия?..

Я, словно на стену, натолкнулся на эту мысль.

Пусть даже Луна вдруг не налила мне в уши про то, что попросила ту меня не трогать… Но… Каково Тие будет потерять сестру?..

Она тоже меня бросила! Все меня бросили!!! Так почему…

А чем это лучше убийства своими руками? Тем, что позволяет формально считать себя невиновным? А фактически что?..

— Блядь! — не сдержавшись, с чувством констатировал я и, медленно выдохнув сквозь зубы, двинулся к предательнице. Спасать.

Слабак бесхарактерный, идиот, ничтожество сопливое!.. Видел бы папа…

…похвалил бы. Потому что и сам бы так сделал, наверное, и меня тому же учил…

Проклятье. Проклятье!

Я остановился, мрачно сверля взглядом спину Луны в паре метров перед собой. Правое крыло безвольно висело, синяя, баюкавшая раненую ногу, беззвучно плакала, изредка вздрагивая и смахивая слёзы…

— Страшно беспомощно подыхать в одиночестве, да, Луна? — нарочито грубо ткнул я её копытом в спину. — Подъём. Если, конечно, не желаешь здесь остаться… — закончил я уже на ходу, развернувшись и направившись к запланированному месту переправы.

Бляха, что же я делаю?.. — остановившись рядом с изрытым копытами пятачком у кромки воды, я мельком взглянул на ковыляющую следом аликорну.

Ладно… Всё равно это тупое и идиотское решение было принято ещё там, в замке, когда я дал слабину и не справился: предательница останется жить. С-сука… Вот если бы был бой, если…

— Страшно не умереть, Найтмер.

Я вздрогнул от неожиданно раздавшегося за спиной тихого голоса.

— Страшно… Страшно умереть п-палачом, так и не заслужив прощения за деяния свои чудовищные да отвратительные… — кобылица всхлипнула.

— Страшно — а придётся, — мрачно хмыкнул я. — Пусть даже от старости. Значит так, — обрубая раздражающий разговор, перешёл я к делу, — утащить тебя на тот берег я не смогу даже если вдруг захочу. Подкину вверх, на сколько получится — дальше сама, ясно? Плюхнешься в реку или шею при посадке свернёшь — напишу потом на твоём надгробном камне что-нибудь забавное.

«Земля тебе стекловатой, скотина», например. Я мрачно ухмыльнулся краем губ.

— Готова?

— Найтмер… — поёжившись, неуверенно обратилась ко мне вместо ответа синяя, спрятав взгляд, когда я с мрачным прищуром обратил на неё внимание. — Мы вельми благ… Спасибо тебе. Я не заслуживаю твоей помощи, и всё же ты… Я обязательно найду, чем отблагодарить тебя за то, что ты, несмотря ни на что, всё-таки даришь мне второй шанс. Я… Я готова, — вместо продолжения поспешно отвернувшись к реке, резко выдохнула и подобралась она.

Да, да, ты уже обещала «отблагодарить». Ага. Охотно верю.

— Когда в своей любимой погоне за властью убьёшь Тию — не вешай это на меня! — буркнул я, принимая позу поустойчивее и, раньше, чем Луна успела возразить, обхватил её телекинезом и изо всех сил швырнул вверх и вперёд.

А-а, м-мать!.. Рог опалило вспышкой боли, заставив до скрежета сжать зубы. Переждав несколько секунд и придя в себя, я, не желая больше терять время, взял короткий разгон и, резко оттолкнувшись, ударил крыльями.

Желудок привычно провалился вниз, ноги потеряли опору. Задние вытянуть назад, передние — сложить у груди… Работаем…

Подо мной, блестя в ярком лунном свете, с шумом неслась вода. Взмах, ещё… Набрав немного больший запас высоты, я начал планировать к противоположному берегу, одновременно пытаясь взглядом отыскать Луну. Плюха в воду вроде не слышал… Тогда где?.. Вон!

Взгляд едва сумел выхватить в темноте крылатый силуэт, как-то неуверенно скользящий по воздуху существенно ниже меня, практически у самой воды. Сейчас зацепится — и уйдёт на дно, как топор. Баба с возу…

Аликорна тоже прекрасно это поняла и заработала крыльями. Раз, два, три… На четвёртом взмахе она вдруг, дёрнувшись, прижала к телу правое крыло и с резким креном обрушилась в воду, не дотянув до берега метра три. Да там, по-моему, уже берег и был, пока река не разлилась… Через мгновение до меня донёсся короткий вскрик и всплеск воды. Ну что ж…

Так, хорош пялиться! Мне садиться ещё! Я поспешил перевести взгляд вперёд. Блин, зря высоту набрал… Снижаться надо, а это скорость, при посадке мне совершенно не нужная… Я осторожно направил свой полёт к земле, рассчитывая приземлиться у самой кромки воды. Дальше один фиг кусты да деревья… Они и здесь местами, так-то…

Как обычно бывает при посадке, поверхность, только что бывшая где-то далеко внизу, резким рывком приблизилась, замелькав прямо под ногами.

Скорость! Погасить взмахами крыльев…

Мало! Поздно! Ноги! Бля-а-а!!!

Земля немилосердно ударила по задним ногам, а инерция рванула вперёд, заставляя клюнуть носом и вынуждая торопливо перебирать конечностями, стараясь погасить скорость.

Едва успел закрыть глаза, перед тем, как с хрустом влетел в какой-то куст, царапая кожу об жёсткие ветки. Ай, ёпт! А-а! С-с-с!..

У-ух, твою мать… Что-то это страхово сейчас было немного… — завязнув и, наконец, остановившись, медленно выдохнул я, чувствуя, как в груди бешено колотится сердце. Ладно… Будем считать — сел…

Кое-как вывернувшись из останков растения, я, пошатываясь, двинулся к реке. Ноги ныли от удара, на теле гадко саднили свежие царапины — и это вдобавок к ноющему рогу и постепенно нарастающей головной боли. Устал, блин — капе-ец… И наколдовался, похоже — Луна, сволочь, тяжеленной оказалась, а я так её запустил…

И, похоже, качественно запустил — со сложным коктейлем эмоций уставился я на синюю, буквально выползшую из воды и зашедшуюся в кашле.

— Что же ты не сдохнешь никак? — со вздохом поприветствовал я треклятую кобылу, когда та откашлялась и нашарила меня мутным взглядом. Говно не тонет, воистину…

— Спаси-кх-бо, что не бросила там, — пропустив мои слова мимо ушей обессиленно выдавила она, так и лёжа хвостом и задними ногами в воде.

— Должна будешь, — ровно отозвался я и, отвернувшись, двинулся искать раскиданную по берегу снарягу.

…

Да чтоб тебя-а-а!..

Очередной яростный рывок, наконец, привёл к результату: ветка с хрустом сломалась и повисла вдоль ствола, позволив мне, наконец-то, распутать ремни и стащить с неё свои неизменные сумки, так «удачно» прилетевшие на дерево…

Нацепив их как-нибудь на положенное место, я осторожно приложил холодный металл накопытника ко лбу под рогом. Ох, зараза… Ещё немного — и свалюсь нафиг…

Болела голова, болел рог, немного ныли задние ноги, хотелось спать, хотелось пить, хотелось — уже даже не есть — жрать. И это при том, что в Понивилле, куда меня сейчас несёт нелёгкая за отсутствием иных вариантов и банально из-за знания дороги только туда, меня рада будет увидеть разве что одна лишь Скуталу, которая я даже не знаю, где живёт… Знаю, где Твайка. Та меня увидеть рада не будет сто пудов, но, думаю, поперёк задания Тии — помогать да приютить — не полезет. Если, конечно, та его не отменила, или вообще не встречает меня прямо там с батальоном гвардии при поддержке взвода боевых магов…

Да уж, бляха… Что-то я не думал особо, что дальше-то будет…

Ну а хрен ли тут думать было, когда Луна, откровенно, была без шансов сильнее по всем параметрам и должна была закопать меня в том замке за пару минут?.. Н-да-а… Вот и она, кстати.

Синяя выползла из воды полностью, но на большее её, видать, не хватило: так и лежала на берегу, лишь вяло пошевелив ушами и подняв взгляд на меня, когда я приблизился. Не знаю как, но почему-то я понимал, что она смертельно бледная…

— Найтмер… Я… Я люблю свою сестру! Почему ты… — Луна замялась, пытаясь подобрать слова.

— Помню я, как ты её любишь. Примерно так же, как меня перед тем, как бросить! И вообще: привал окончен, подъём! — почувствовав, что снова распаляюсь, тормознул себя и нарочито сухо приказал я. — На том свете отдохнёшь.

Рассказывай, любвеобильная нашлась… Тебе только до самой себя всегда дело было! Скотина…

— Д-да… Я… С-сейчас… — помедлив, с усилием кивнула аликорна, и, подобрав под себя ноги, выпрямилась… чтобы тут же закатить глаза и начать падать прямо на меня.

— Эй!.. — быстрее, чем понял происходящее, попытался ухватить я её телекинезом.
Бездна, да она вырубилась!..

— Чтоб тебя разорвало и наперекосяк склеило! Ёпт!.. — не удержав её вместе с уже удерживаемой глефой, машинально отшатнулся я от рухнувшего мешком бесчувственного тела.

Проклятая лошадь!!! Конина хренова! Мне тебя что, ещё и на спинке прокатить?!..
Я с чувством сплюнул в траву и, бросив глефу, уселся, где стоял, с тоскливой обречённой злобой уставившись на тушу перед собой.

— Нет худа без тебя, Луна… Бездна.

Тащить на себе эту… эту!.. Проклятье, да она больше Эпплджек! А я и под собственным весом уже едва не падаю… Хотя, идти тоже осталось не так уж далеко…

А, может, ну её?..

Ага, а чего тогда надрывался, переправлял её сюда?

Да тупой потому что… И какого-то хрена сентиментальный дофига…

Но и бросить её тут на съедение и просто уйти… А Тия? А Флаттершай?..

Если узнают…

Пф-ф… Достаточно будет того, что я из леса выйду, а Луна — нет! И замнём для ясности на этом. Да, я не знаю, зачем это делаю, но… но иначе не могу, идиот сопливый… Раз взялся — попытаюсь довести до конца. Иначе надо было там её бросать и не париться тогда… Просто… А-а, просто покончу с этим — и пусть будет, что будет.

— Я об этом пожалею… — со вздохом пробормотал я, обматерив себя напоследок. — Не знаешь, как поступить правильно — поступи хорошо. Пусть это и идиотизм…
Улёгшись, я втащил синюю на свою спину и, придерживая магией, с усилием поднялся.

Ух, бляха!.. Весила Луна, ожидаемо, куда как побольше, чем Флаттершай. Блин, ещё и сползает при ходьбе, зараза! — раздражённо фыркнул я, сделав лишь несколько шагов.

Ладно… Глефа есть, так что если будет сильно мешаться — найдётся, чем отрезать лишнее, чтобы больше не сваливалась…

Вновь занеся ногу для шага, я, вздохнув, опустил её обратно.

Достало всё… Не хочу никуда идти…

Снова вздохнув и пересилив желание скинуть Луну и упасть рядом с ней прямо тут, всё же заставил себя двигаться.

Думал уже об этом. И — как я там этой сказал?.. — на том свете отдохну.

…

— Правильно! Проваливай нах, мутант говёный!!! — хрипло проорал я во след с воем исчезнувшей за деревьями грёбаной помеси льва с летучей мышью.

А до встречи со мной — ещё и со скорпионом, — криво усмехнулся я, мазнув взглядом по обрубку характерного хвоста с изогнутым жалом, что валялся на траве, пятная её кровью и до сих пор рефлекторно подёргиваясь.

— Ох, сука… — сделав пару шагов, я обессиленно привалился к дереву.

От места удара по левой задней ноге расползался гадкий холод и онемение, в голове шумело, кажется, начала расти температура: собственное дыхание казалось обжигающим.

Высунув язык, принялся ловить им редкие дождевые капли. Надо же, почти догнал грозовой фронт, неспешно ползущий в сторону Понивилля. Там ещё ливень, поди…

Скотская тварь возникла рядом практически из ниоткуда, молниеносно атаковав хвостом. Заметил в последнее мгновение, попытался увернуться — но не преуспел: жало лишь пришло в бедро рядом с кьютимаркой вместо шеи или бока. Вот не могла эта дрянь в Луну попасть, а?!.. Ответный удар глефой оставил мантикору без доброй половины хвоста, заставив её свалить, но сильно лучше мне от этого не стало. Проклятый яд!..

Ладно.

Надо идти.

Недалеко уже.

С трудом оторвавшись от дерева, я, подволакивая быстро теряющую чувствительность ногу, доковылял до сброшенной на землю в начале схватки Луны и, одарив её долгим взглядом, всё же втащил на спину.

Куда там дальше было идти?..

Ага, туда, вроде…

Пошли…

Тут немного уже…

Главное — не вырубиться…

…

Дождь усиливается…

Просвет вижу… Близко уже…

Не могу…

Давай, иди!..

С-сука, как же холодно…

Голова… болит…

Всё. Лес всё. Лес за спиной.

Огоньки вижу…

Понивилль…

Рядом уже…

Зараза…

Почти…

Луна, блин…

Лежи… Смирно…

Бляха… Упала…

Не подниму… Хер с ней уже…

Дойти бы…

Свет… Близко совсем уже…

Усиливается?..

Как… ярко…

Тия?

Пришёл…

Кажется, пришёл…

Убавь свет, Тия…

Всё…

35. Взгляд за спину

Пыль улеглась — пора встретить последствия и надеяться на лучшее…

Светило солнце, бликуя на шпилях башен и украшениях неспешно и величаво плывущего мимо пассажирского дирижабля. Пони радовались новому дню, цвела и пела природа… Я, скривившись, отвёл взгляд и уставился себе под ноги. Вся эта радость бытия, царящая за окном, только больше раздражала на фоне тех чувств и мыслей, что сейчас крутились в голове и не давали покоя. Нечасто мне доводилось вот так вот чувствовать себя откровенной такой эгоистичной сволочью и конченой скотиной, да ещё и не находя аргументов против этого…

Я кинул Тию.

Смачно так, наплевав на всё то, что она сделала для меня — подозрительного и, весьма вероятно, враждебного хрен знает кого даже не с улицы забредшего, а прямиком из тюрьмы особого режима откинувшегося, по сути! Кинул просто так, мимоходом, следуя за какими-то своими идеями, подозрениями и интересами — и понял это, чучело шизанутое, только сейчас! Бляха, твою-то мать, а…

Селестия как-то раз назвала меня другом. Добрейшее, наверное, существо из всех, кого я встречал за все свои жизни, которое дружбе в своей жизни придаёт огромное значение! А я тогда, помнится, демонстративно это отверг, попытавшись то ли прикинуться шлангом и «не понять», то ли перевести в шутку — как-то предчувствовал уже, что с Луной добром дело не кончится, и не желал брать на себя никаких обязательств. Мол, раз я себя твоим другом не назвал, то и твоего доверия предать не могу, ничего не обещал, ля-ля-ля, моя хата с краю!.. Диалектика, сука, голимая! Скотина лицемерная!.. Столько всего на Луну валил: Луна предательница, Луна то, Луна это, Луна замышляет, уж я-то не Луна, я до её уровня падать не собираюсь!.. А в результате что? Так же, как она когда-то, напридумывал себе всякого — и испугался результата. Так же бросился избавляться от угрозы — и преуспел бы, если бы она проявила хоть каплю агрессии, показала себя хоть немного такой, какой я её видел!

«Я-то лучше», да, кретин?.. Походя плюнул на всё то, что для меня сделала Тия, на её доверие, доброту — и пошёл убивать её сестру, даже не усомнившись, что поступаю правильно! Да, не убил! Только солнечная лошадка, зуб даю на отсечение, за ту ночку один хрен успела десять раз пожалеть, что не хлопнула меня сразу же, при первой же встрече. А я ведь тоже, сколько бы ни отбивался, пытаясь ей не доверять, всё одно видел в ней… если не друга, то хорошего знакомого, как минимум! Это она меня вытаскивала из меланхолии, она лечила раны, она давала первые уроки магии и полётов в этом мире, она поднимала настроение… А я всё это благополучно похерил и в стиле Луны предал — именно что предал — её, её доверие и доброту, погнавшись за местью. Месть я потом тоже благополучно похерил… Может — и хорошо уже, что так… Бездна его теперь знает. Но, в любом случае, дружбе и доверию ко мне со стороны Селестии пришёл конец. И кольцо магического блокиратора у меня на роге — ярчайшее тому подтверждение. То, что я не в клетке сижу, а в знакомых уже гостевых покоях — дань, разве что, моему среднепаршивому физическому состоянию…

Я мрачно вздохнул, на несколько секунд прикрыв глаза, чувствуя, как где-то внутри ворочается злость на самого себя, граничащая с отвращением. Вздохнул снова, силясь успокоиться. Кинул взгляд на часы. Восемь вечера доходит… Это что я, третий час уже как очнулся? И с тех пор так вот в мыслях где-то и брожу… Н-да… Ради того, чтобы эти мысли в пустой тупой башке вообще начали появляться хоть какие-то, наверное, стоило проваляться больше половины суток без сознания…

Бедро тупо и противно ныло, а нога, часть бока и крупа чувствовались как сквозь толстый слой ваты и гадко холодили, но, похоже, яда того проклятого мутанта на аликорна всё же не хватило. Впрочем, в итоге я всё же свалился, а свались я в лесу — схарчить меня этой падлюке никто бы помешать не смог. Хорошо, что успел выбраться. «Хорошо», н-да…

Ну, а что же до головы… Я впервые за, наверное, неделю чувствовал себя хоть немного отдохнувшим — уж не знаю, почему. В остальном же голова порадовать не могла: побаливала, гудела и слегка кружилась, «радуя» периодическими приступами тошноты и противным железным привкусом на языке. В довершение, ещё и шлема, чтобы на ней носить, у меня больше нет, а для чего-то другого она мало годилась… Я тоскливо усмехнулся.

Вот так вышло… Регулярные кошмарные сны, жуткие воспоминания плюс немного подозрений, казавшихся тогда вполне разумными — и замкнуло. Да, всего я не знал, делал выводы из обрывочной и, зачастую, субъективной информации, но… За каким хреном я, к примеру, умудрился так наехать на Рарити на ровном месте? Сам поссорился с ней — и сам же пошёл вразнос, едва не убив потом на эмоциях эту, как её?.. Гильду. Не, её, конечно, можно и нужно было пнуть — нехрен лапы распускать — но, блин… Не останови меня Флаттершай — и я не уверен, что не сделал бы чего-либо непоправимого. А потом подошла Пинки и добила плевком в душу, чтоб ей, с-с!..

Я в сердцах приложил копытом по подоконнику, оставив на покрывавшем его лаке сетку трещин. Нога болезненно заныла.

А-а, бляха… Ну и всё. Дальше тормозов уже вообще не осталось никаких, судя по тому, что я серьёзно рассуждал о том, что надо пойти и или убить Луну, или убиться об Луну. «Рассуждал», хех… И рассуждал, и, главное, пошёл! И пришёл к невероятному, сказочному просто, бляха, успеху! За малым Луну свою любимую, мать её, не превзошёл. А может, теперь уже и превзошёл даже — просто в своей неподражаемой манере пока что этого не понял, потому как доходит как до жирафа…

— Молодец, — горько подытожил я себе под нос, усаживаясь на ковёр.

Думал намедни, что «всё равно терять нечего», да? Вот теперь и правда нечего. И некого.

Снова тяжко вздохнув, положил морду на испорченный подоконник и безучастно уставился вдаль.

На душе было как никогда погано и тоскливо.

…

Негромко хлопнувшая за спиной дверь заставила меня вздрогнуть. Блин, даже не услышал, как кто-то вошёл… Впрочем, какое там «кто-то» — прийти сюда сейчас могла только одна пони.

— Привет, принцесса, — на секунду приподняв голову от подоконника, поздоровался я.

Время за окном словно застыло: там же сияло солнце, лежали на всё тех же местах тени… Так и не привык к этому, блин. А теперь уже и не придётся, скорее всего.

Пони за спиной, помедлив, тихо вздохнула и, почти неслышно ступая по ковру, приблизилась, остановившись слева позади меня.

Пауза затягивалась.

Не знаю, что там думала Селестия, а я просто отрешённо смотрел в окно. О чём мне с ней говорить? О той херне, что наделал?..

О той херне, что наделал.

Бездна, никогда не умел извиняться. Да и как за такое извинишься?..

— Прости меня, — насилу собравшись с мыслями и оторвавшись от подоконника, выдавил я наконец, разорвав напряжённую тишину. — Прости, что… что не увидела другого выхода.

Тия вновь вздохнула, так ничего и не ответив.

— Я же… Я ведь всерьёз думала, что Луна убить меня собирается. Ну, знаешь, не оставлять дела недоделанными и всё такое, — нервно усмехнулся я. — Кошмары эти ещё каждую ночь… Ну от кого, как не от неё такой подарок роскошный? Знаешь, я… Как сказать?.. Луна предала тебя, потом — меня… Ну и я, такая, думала, что уж я-то лучше неё, я такого не сделаю!.. А теперь сижу и понимаю, что, глядя на Луну, смотрелась в зеркало, на самом-то деле. Нихрена я не лучше получилась. А ты ведь меня даже другом назвала как-то… — я вздохнул, не зная, что ещё сказать. Да и что тут скажешь?..

— Не считай виновной только себя, Найтмер, — наконец, перестала изображать безмолвный монумент Селестия. В голосе принцессы отчётливо слышались усталость и напряжение. — Я когда-то тоже обещала помочь тебе, если ты будешь в этом нуждаться — и не смогла сдержать слова. Пришли Твайлайт письмо на день раньше… Но, увы. А я не имела права не исполнять свой долг правителя… И вот, чем это обернулось.

— И что теперь? — невесело хмыкнул я.

— Я… Это сложно, — вздохнула принцесса, подойдя ближе и опустившись на ковёр рядом со мной.

Я одним глазом покосился на аликорну. Ого, надо же… Как-то даже не думал, что у неё броня в гардеробе есть. Функциональности в оной, правда, не больше, чем в моей… было.

— А чего так? Палач в отпуске? — нервно усмехнулся я.

Тия поморщилась, но ничего не ответила.

Помолчали.

— Я ведь едва тебя не убила, Найтмер, — спустя бесконечные секунды обернулась ко мне Селестия.

Только теперь я увидел, как ей досталось. Розовые глаза словно потухли, во взгляде читалась лишь бесконечная усталость — как физическая, так и, полагаю даже — в большей степени — моральная. Капилляры полопались, под глазами залегли тени, а скрывший собой брови шлем из огненно-рыжего — почти красного — металла дополнительно сделал взгляд ещё более хмурым и тяжёлым.

— Не знаю, как Каденс увидела Луну в такой темноте да на таком расстоянии, — отвернувшись, покачала головой Тия, прежде чем я успел открыть рот. — Да она и сама не понимает. Говорит, скорее почувствовала, чем увидела… Но если бы не её крик «Луна! Вон там!», я бы… Я бы не удержалась, — аликорна вздохнула, уперев взгляд в пол.

В комнате опять сгустилась тишина.

Не думаю, что меня бы в её ситуации это остановило… Тогда что ещё, Селестия? Почему ты продолжаешь возиться со мной — не только же потому, что Луна пережила ту ночь?..

— Скажи мне: что и почему ты рисуешь? — вернул меня из размышлений голос принцессы. Я непонимающе взглянул на неё. — Извини, что трогала твои вещи без разрешения… — неожиданно смутилась на секунду та. — Вот. Нашла эту… это в твоих сумках.

Передо мной лёг тот самый рисунок, который я нарисовал тогда у Рарити и который почему-то так и не порвал, сунув на автомате с собой — и благополучно забыв.

— От него… буквально веет отчаянием… Жуть, — порассматривав мой, в какой-то степени, автопортрет несколько мгновений, отвела взгляд Тия.

— Я много всякого на луне рисовала для поднятия настроения, — отрешённо прокомментировал я. Селестия явственно вздрогнула. — Ну и чтобы совсем с катушек не слететь. Поначалу даже помогало немного, пока разум не начал расползаться как мокрая бумага. К тому времени и творчество стало таким, что я даже вспоминать боюсь про него… Но иногда, если задумаюсь глубоко, прорывается на бумагу, вот как это, — кивнул я на рисунок.

— Смерть разума… — вновь обратив взгляд на рисунок, прошептала Тия и, зябко поёжившись, поспешно отвернулась.

Подходящее название. Надо будет его на обороте написать. И имя художника в углу ещё.

— Я не желала, чтобы это так обернулось! — проронила принцесса, глядя в пол. — Обещаю, больше я никогда не отправлю на луну ни тебя, ни кого-либо ещё. Но Элементы… Если у них и правда есть своя воля — почему они поступили вот так?.. — горько вопросила аликорна, устремив взгляд в окно.

— Они отправляли туда двоих, — неприязненно поморщившись, напомнил я. — Не их вина в том, что перепало только мне.

— И ты встретилась с моей несчастной сестрой, чтобы взыскать этот долг… — с глубокой грустью надтреснуто проронила Тия. — И всё же она жива… Теперь… Ты простила её?

— Нет.

С усилием вытолкнул я такое короткое — но такое тяжёлое слово. Только что в последних словах принцессы прозвучала надежда… А я расправился с ней.

— Я… Нет. Такое не прощают.

Хотел, хотел бы я сказать что-то, что вернёт ей ту надежду!.. Но у меня нет таких слов.

— И всё же она жива, — с горькой задумчивостью повторила Селестия и, поднявшись на ноги, неожиданно обозначила короткий поклон. — Спасибо тебе, что несмотря на всё это ты нашла в себе силы сохранить ей жизнь. Мне… Мне очень жаль, что тебе довелось пережить такое, Найтмер, — вздохнула белоснежная аликорна, устало прикрыв глаза.

«Нашла силы», да? Хах…

— Пойми, однако, что и сделать вид, будто ничего не произошло, я тоже не могу, пусть моя несчастная сестрёнка и осталась в живых, — посуровел голос принцессы. — Увы, но тебе придётся ответить за то, что ты сделала.

Поднявшись, я развернулся к ней лицом.

Золотистая броня с солнцем на нагруднике, шлем, напоминающий корону, пытающийся быть суровым усталый взгляд…

Что посчитаешь необходимым, принцесса. «Жил без страха — и умер без страха»…

А?..

За спиной Селестии через порог неожиданно для нас обоих оказавшейся уже открытой двери переступила Луна. Бледная, со спутанной неопрятной гривой, покачивающаяся от слабости, с мешками под глазами… и яростным пламенем, пляшущим в этих глазах. В коридоре, за явно разозлённой синей, взгляд выхватил нескольких фестралов-стражников, оттирающих в стороны как бойцов Селестии, так и пару растрёпанных пони в медицинских халатах, похоже, безуспешно пытавшихся догнать младшую принцессу и, видимо, рассказать, как ей положено соблюдать постельный режим, вредно вставать и тому подобное…

— Луна?.. — повернувшись на внезапно начавший доноситься из более не отделённого от нас дверью коридора шум, растерянно проронила Тия сестре.

Синяя аликорна, внешне никак не отреагировав, молча шагнула в комнату и захлопнула дверь, отрезав от нас раздражённые голоса гвардейцев и нервные — докторов, и, сверкнув гневным взглядом, открыла рот… чтобы в то же мгновение оказаться в объятиях стремительно бросившейся к ней Селестии.

— Как же я волновалась, — еле слышно выдохнула та. — Ты в порядке, родная? Всё хорошо?..

Я на несколько секунд отвёл взгляд, почувствовав себя совершенно неуместным, когда вдруг понял, что голос принцессы дрожал от едва сдерживаемых слёз. Блин. Синяя же, судя по докторам, только-только в себя пришла… Тия до сего момента могла даже и не знать, что там вообще с ней!..

— Нет, не всё! — неожиданно хмуро отозвалась Луна, практически яростно выпутываясь из объятий сестры. — Потому как первым, что я услышала, едва лишь приоткрыв дверь, было «тебе придётся ответить»!

— Л-луна?.. — старшая принцесса беспомощно посмотрела на вырвавшуюся и отступившую на пару шагов разгневанную сестру.

— Читала ль ты послания мои, сестра? — требовательно уставилась та на Тию, болезненно поджав перевязанную ногу. — Ответствуй Нам!

Сбитая с толку и явно ничего не понимающая старшая аликорна неуверенно кивнула.

— Понимать это надлежит, как будто читала ты, но не сочла насущным прислушаться к словам Нашим? — по-моему, ещё больше разозлилась Луна.

Блин, что с ней такое вообще?..

— Луна, что?.. — попыталась возразить полностью растерявшаяся принцесса солнца.

— Просили Мы приять выбор Найтмер Мун любым!!! — рявкнула младшая аликорна. — И повинной в нём её не считать! Иль совсем пусты для вас слова Наши, Ваше Величество?

Тия дёрнулась, как от оплеухи.

Нет, титула королевы она явно откровенно сторонится. Сдаётся мне, прошлое у солнечной лошадки было вовсе не столь уж и солнечное…

— Нет, не пусты, — на мгновение прикрыв глаза, ответила та. — Но…

— Ах, не пусты? — резко отвернувшись от сестры, подошла Луна ко мне. — Тогда что сие?! — повернулась она к выпрямившейся Селестии, одновременно указывая кончиком крыла на кольцо у меня на роге. В голосе младшей принцессы клокотала ярость.

Украшение это. Орден «Хрена лысого» с закруткой на спине.

— Луна, она искала твоей смерти! И я…

— И имела на то полное право!!! — обрубила принцесса ночи.

Блокиратор щёлкнул, окутавшись голубой магией Луны, и раскрывшееся кольцо упало на ковёр, где на него тут же обрушилось копыто младшей аликорны, с коротким тонким скрежетом превратив артефакт в пару отдельных искорёженных кусков.

Вот так, значит?..

— Нет, не имела.

Я вздрогнул. Селестия произнесла это не повышая голоса, но меня словно окатило волной жара. Резко захотелось оказаться где-нибудь подальше отсюда…

— Луна, я думала, что потеряла тебя! Не смогла уберечь единственную родную мне пони! Я… Нет! Никто не посмеет отнять тебя у меня!

Последнее прозвучало как откровенная угроза. С понятным адресом. Зараза, как и почему я вообще ещё жив?..

— Т-ты… — голос предательски дрогнул. — Ты знаешь, почему я так сделала. Пытаться снова… уже не буду, — проглотил я едва не вырвавшееся на нервах «наверное», — зачем теперь уже… Да и… я, знаешь, тоже кое-что для себя поняла.

— Не знаю, но надеюсь, — хмуро кивнула Селестия. — И мне правда искренне жаль, что на твою долю выпало такое страшное испытание, но…

— «Выпало»! — перебив сестру, едко передразнила Луна. — Тия, я стала палачом и кошмаром для свое… для Найтмер Мун! И она была в своём праве свершить месть над Нами, ежели пожелает того! И не тебе здесь решать, как надлежит Нам поступать для искупления бесконечной вины Нашей!

Ага, поверю я, что тебе до меня дело есть, синяя. Не отдави тебе Тия ногу на предмет пренебрежения тобой, как в «старые-недобрые» — ты бы и ухом ведь не повела, м?

— Луна!..

— Найтмер Мун! — демонстративно не обращая внимания на сестру провозгласила Луна. — Именем Нашим, правящей принцессы, диарха государства Эквестрийского, Мы, Луна Эквестрийская, снимаем с тебя все текущие обвинения и провозглашаем тебя не имеющей перед Нами никоего греха! Да будет так!

Повисшую после слов Луны тишину не получалось назвать иначе, чем оглушительной.

— Это… было весьма поспешное и импульсивное решение, сестра, — ровно, но прямо-таки со сквозящим в словах недовольством промолвила, собравшись с мыслями, Тия. — И как бы я сама ни желала Найтмер добра, оставлять такие поступки безнаказанными — лишь увеличить их вероятность в будущем.

Луна, зыркнув на сестру, промолчала.

— Найтмер, — обратилась Тия теперь ко мне, — стараясь смотреть беспристрастно — мне сложно судить тебя за твоё решение, тем более, возможно, я сама отчасти стала его причиной. Но… — задумалась над формулировкой она.

— Но доверять мне ты больше не можешь, — задумчиво кивнув, подсказал я. — Что дальше?

Больше не может… Собственные слова больно кольнули сердце. Проклятье… Когда она начала для меня хоть что-то значить?.. Как?..

— Я могла бы обучить тебя снохождению… попробовать… — неуверенно подала голос Луна.

— Нет! — резко оборвала её Селестия, но тут же постаралась смягчить, получив гневный взгляд от сестры: — То есть я не против обучения, но… Я боюсь за тебя, Лу. Если однажды Найтмер всё же не сумеет сдержать свои гнев и обиду?

Да уж, это запросто… Действия и слова синей, конечно, заслуживают некоторого уважения, но это точно не то, что позволит мне забыть тот лунный ад!

— Тия… — потупившись, вздохнула та. — Ты не понимаешь! Да даже я сама не понимаю масштаб своей вины перед ней! — кратко взглянула в мою сторону младшая принцесса. — Помочь ей теперь — моя обязанность. Мой долг перед той, кого я бросила тогда, когда более всего нужна была!

Тогда была нужна, синяя. Тогда, а не сейчас.

Луна замолчала, явно борясь со слезами. Тия, кинув на меня хмурый взгляд, задумчиво опустила голову.

— Прости меня, Лу, — подняла она глаза спустя томительный десяток секунд. — Но я не могу пойти на такое.

— Мы сами можем решить, что Нам надлежит делать! — немедленно вскинулась Луна.

— Конечно, — со вздохом на мгновение склонила голову Селестия. — Но прошу тебя: послушай меня, пожалуйста. Не заставляй моё сердце сжиматься от страха за твою жизнь каждый день, каждое мгновение! Я так переживаю за тебя…

Луна замерла, закусив губу и переводя беспомощный взгляд между мной и Тией. Уши синяя словно в испуге прижала к голове, а в глазах, кажется, мелькнула паника…

Ну же, решай, кого ты предпочтёшь обидеть и разочаровать?.. — склонив голову я спрятал непроизвольно вылезшую на лицо нехорошую усмешку.

— Лу… Прости, что заставила выбирать, — покаянно понурилась старшая принцесса, заметив метания сестры. — Я думаю, нам всем нужно взять паузу и успокоиться. Это не сиюминутный вопрос, — подойдя к Луне, приобняла ту крылом Селестия. — Давай вернёмся к нему позднее, хорошо?

Синяя, помедлив, неохотно кивнула.

— Как ты себя чувствуешь? — с тревогой поинтересовалась старшая аликорна, разорвав объятия. — Ты болезненно выглядишь и, к тому же, если я правильно понимаю, только очнувшись, сразу же прибыла сюда… Может, тебе следовало бы вернуться и…

— Всё нормально, — поморщилась Луна.

— Прошу тебя: не пренебрегай своим здоровьем и далее!

— Не пытайся отослать меня и уйти от разговора! — хмуро взглянула на сестру младшая аликорна.

— Я правда беспокоюсь за тебя! Пожалуйста, не отказывай мне хоть в этой малости. Я услышала твои слова и обещаю, что не стану слишком сурово наказывать Найтмер Мун.

— Что ты собираешься сделать? — не сдвинулась с места Луна.

Тия, глубоко вздохнув, посмотрела на меня.

— Полагаю, у тебя остались некоторые дела в Понивилле? Кроме того, я также жду, что ты лично принесёшь извинения той грифине, Гильде. Меня очень разочаровало то, что я узнала из письма Твайлайт, — нахмурившись, покачала головой Селестия.

Да, надо бы, на самом деле… Трёпку она себе, конечно, заработала, но у меня явно вышел перебор…

— Из-за случившегося я не смогу финансировать тебя в прежнем объёме, — продолжила принцесса солнца. — Полагаю, будет справедливо оплатить её лечение за счёт этих средств.

Да уж, пожалуй… Но это не страшно, на самом деле: у меня от первой «транзакции» осталось ещё не меньше половины, так что в любом случае не пропаду. Да и, в конце концов, в ночлеге и пище такой обворожительной аликорне, как я, вряд ли кто-то откажет, верно? — я спрятал ухмылку наклоном головы.

— Доспехи и оружие я тоже пока не могу тебе вернуть…

— Я могу, — напомнила о себе Луна. — И сделаю это, если ты вздумаешь их конфисковать!

Вот интересно: они сегодня всё же подерутся или нет?..

— Луна?.. — обратила на сестру непонимающий взгляд Тия, но быстро справилась с собой: — Прошу тебя, сестра, не позволяй своему чувству вины толкать тебя на опасные и недальновидные поступки!

— Едва ли я стану менее опасной для обычных пони — равно как сильно более опасной для тебя, если получу оружие назад… — решив всё же вмешаться в спор, обратился к Селестии я. — Но дело твоё. Оставь пока у себя, если это имеет для тебя значение.

Всё равно с привычкой постоянно таскать броню надо что-то делать. Не то чтобы она сама по себе плохая — просто она не моя. Да и… Тия в своём праве. На её месте я бы себя просто порвал сразу… Идиот несчастный…

— Хм?.. — попыталась приподнять брови белоснежная аликорна, явно не ожидавшая, что я вдруг приму её сторону, сторону обвинения, по сути. — Я… Благодарю тебя за понимание, Найтмер.

Луна, молча посмотрев на меня и на сестру, понурилась и отступила на шаг назад.

— Заслужено же… — поморщился я. — Так что в итоге?

— Моя ошибка в этом тоже есть, — вздохнула принцесса солнца. — Я должна была уделять больше времени вам обеим, а не оставлять вас наедине с вашими душевными ранами. Я полагала, что простой дружелюбной атмосферы будет достаточно, но, к сожалению, недооценила, не поняла, насколько всё плохо. Впредь я постараюсь такого не допускать. Поэтому, Найтмер, я хотела бы, чтобы ты осталась здесь, в Кантерлоте, но… — Селестия на мгновение замялась, — мне пока нужно время, чтобы осмыслить произошедшее и немного прийти в себя.

— Ясно, — неопределённо повёл крылом я. — Когда мой рейс до Понивилля?

— Завтра. Я напишу тебе немногим позже, когда… буду готова к нашей новой встрече. Ну, а ты принесёшь самые искренние извинения несчастной Гильде и закончишь другие свои дела, если что-то осталось незавершённым.

Я молча кивнул.

— Слуги принесут еду и лекарства: твоему организму не помешает помощь, чтобы окончательно побороть яд. Ну, а теперь мне пора: ночи уже пришло время вступить в свои права. Идём, сестра, — тронув крылом синюю, вывела ту из задумчивости Тия и, пропустив её вперёд, вышла следом. Не попрощавшись.

— Пока, принцесса, — со вздохом произнёс я в закрывшуюся дверь и, подняв телекинезом обломки магического ограничителя, принялся бездумно их разглядывать.

Что ж, я жив, как ни странно. Понять бы теперь — нахрена?..

36. Пони бывают разные

Ещё не всё потеряно, верно же?..

Я, привычно создавая вокруг себя мёртвую зону, которую торопливо огибали прохожие, с тоскливой задумчивостью рассматривал возвышающуюся немного впереди «Карусель».

Конфликт с Селестией хотя бы имел под собой реальные основания. Это сейчас я начал немного соображать, что мир сложнее устроен, а пару дней назад мне, замученному бессонницей, кошмарами и паранойей, всё виделось куда проще и понятнее. Вот и что мне оставалось делать?.. Вот я и сделал, что сумел, м-да…

На Рарити же я накатился вообще ни за что, по сути. Сам ненавижу, когда меня обвиняют безосновательно — и сам же так и поступил… Проклятье.

Словно этого мало было — нашлись-таки любители не спать по ночам, и весь город уже знал, что позапрошлой ночью у «Золотого дуба», где обитает некая Найтмер Мун, побывала сама принцесса Селестия с гвардией — и Найтмер ту с тех пор больше суток не видели… Не иначе, арестовали, наконец, чудовище это проклятое — будет знать, как устраивать посреди города жестокие побоища с десятками пострадавших!.. Пф-ф… Короче, преступницу из меня молва слепила — загляденье. Тупые лошади! Теперь, вон, тоскливо-удивлённо все так посматривают украдкой: «Не грохнули? Ну бли-ин…» Вытолкает Рар меня взашей после всего, что я ей наговорил, да с таким фоном…

Мне, правда, удалось раздобыть для неё мороженого — аккурат к самому открытию подошёл. Припозднившаяся хозяйка магазинчика вкусняшек только дверь открыла навстречу первым покупателям — а там я на крыльце. Закрыться обратно понька уже не успела — пришлось торговать с тем, с кем было, хе-хе-хе… Н-да. Надеюсь, Рарити меня хоть выслушает, а не влепит мне этим мороженым по балде, посылая куда-нибудь далеко…

Так, ладно. Сколько уже можно топтаться? Мороженко растает!

Я занёс ногу, чтобы сделать шаг — и опустил её обратно.

А-а, зараза!.. Перед смертью не надышишься… Да всё, блин, хватит уже вымя мять! Дальше фронта не пошлют, больше пули не дадут! Вперёд!

Выдохнув, я двинулся ко входу в магазин.

Звякнул колокольчик.

— …бита. В следующий вторник уже сможете его примерить!

— Спасибо вам, Рарити!

— Всегда рада, дорогуша! При… ходите… ещё… Найтмер?! — ошарашенно уставилась на меня модельерша.

— Ну, привет, — чувствуя себя идиотом, выдавил я.

— Я, н-наверное, п-пойду… — прижав ушки и, кажется, даже прикрыв от страха глаза, попыталась просочиться мимо меня посетительница ателье. Посторонился, давая ей дорогу.

Вновь звякнул колокольчик, и в магазине повисла неуютная тишина.

— Найтмер?.. — наконец, нерешительно молвила единорожка, подошла на несколько шагов и вдруг, прижав ушки, выдала: — Найтмер, прости меня!

Э-э, чего?..

Или это перед словами «Но я не хочу больше тебя видеть»?..

— Может, ты и была неправа и излишне груба, но мне не следовало давить на тебя в такой момент! Ты пришла в поисках утешения и понимания, а я… — со вздохом понурилась Рарити.

— Вообще, это я тут извиняться пришла, вроде как, — немного нервно усмехнулся я. — В общем… Прости, что наговорила тогда… всякого. Так паршиво всё было… Извини. Знаешь, шла и думала, честно, ты меня теперь с крыльца спустишь.

— Глупости! — подняв взгляд, робко улыбнулась единорожка. — В таком случае, мне и себя бы пришлось следом спускать. Ах, если бы я тогда не повела себя так упрямо!.. И Твайлайт не пришлось бы потом будить меня посреди ночи новостью о том, что Найтмер Мун пытается убить принцессу Луну… — под конец снова увяла Рар. — Ведь сумей я тогда быть для тебя настоящим другом — ты бы этого не сделала, правда?..

Может быть. Тогда не искал бы Пинки, пропустил бы визит Гильды… Если бЫ да кабЫ, блин. Что толку теперь гадать?

— Ты и была другом. Слушала, помогала всё это время… А я даже ни разу ни в чём не помогла тебе в ответ, — отведя взгляд, неловко повёл крылом я.

— Глупости, — единорожка неожиданно сделала шаг вперёд и, встав на дыбы, обняла меня, обдав тонким ароматом духов и запахом шампуня. — Дружба — это не кто кому сколько должен, Найтмер. Я хочу помочь, я могу помочь — и я помогу. Вот это — дружба. И потом… Ты принесла мне мороженое, дорогуша, — скосив взгляд на принесённое в дар ведёрко, хихикнула вдруг кобылка.

— Знаешь, по дороге в Понивилль думала, что у меня тут точно больше никого не осталось после… всего, — на лицо сама собой выползла улыбка, но в горле стоял ком. — Меня и так еле терпят, в основном… Спасибо, что… что просто слушаешь, несмотря ни на что. И прости меня ещё раз. Мир?

Рарити промолчала. Лишь сжала объятия крепче.

…

— …и пошла убивать Луну. Что мне ещё оставалось? Это сейчас я немного пришла в себя и начала пытаться соображать, а тогда… Просто жила этой мыслью, ощущением, что стоит только сделать это — и всё сразу наладится! Притупятся воспоминания, в которых она виновна, отступят кошмары, отступит это постоянное ощущение угрозы, отступит… страх.

— Но почему же ты тогда… Ну… — замялась Рарити, слушавшая мой рассказ, даже забыв про мороженое, которое уже постепенно превращалось в молочный коктейль.

— Она не стала со мной сражаться. Она даже оружия не взяла. Просто пришла, подставила шею и сказала: «Прости меня! Делай, что пожелаешь». Далековато от описанного мной образа, да?.. — я грустно хмыкнул, уставившись в свою пустую пиалу из-под чая. — Права ты была, когда тогда сказала, что я вижу не то, что есть, а то, что хочется. Я верила, что она заслуживала наказания, она стояла передо мной, она была в полной моей власти, а я… Я так и не нашла в себе сил просто взять — и ударить. Не знаю, почему. Может, потому, что увидела вовсе не ту пони, какую представляла, а может, просто духу не хватило… Не знаю. И потом, уже идя назад, я, наверное, впервые задумалась: а дальше что? Понимаешь, да? Я ведь об этом даже не думала! Вообще не думала! Убью — а там посмотрим! А не убью — так сама умру и будет уже без разницы!

Я встал и, пройдясь туда-сюда, остановился у окна.

— А тут вот появились время и повод задуматься. Задуматься — и неожиданно понять, что бессердечная скотина, которую я вижу перед собой — это не Луна, а отражение в зеркале. Селестия в меня поверила, а я пошла убивать её сестру, даже не попытавшись найти иных вариантов… — я, прикрыв глаза, прижался бровью к прохладному стеклу. — Почему только она оставила меня в живых?..

— Потому что ты не злая, Найтмер, — к моему боку доверительно прижались. — Ты… Ты запуталась и ошиблась — и Её Высочество увидела это.

— Не каждую ошибку можно простить, — поморщился я и осторожно, чтобы не задеть стекло рогом, прислонился к нему другой бровью. — Селестия со мной даже не попрощалась в этот раз. А ведь она… Она и правда была для меня другом, а я… А я, получается, её подвела. Вот так.

— Не переживай. Я уверена: всё между вами наладится, — пообещала Рарити — без особой уверенности, впрочем.

— Надеюсь, — вздохнув, отлепился я от стекла. — Спасибо, что слушаешь всё это.

— И буду слушать дальше, дорогуша, — серьёзно заверила меня единорожка. — Главное — ты сама не молчи. Не дай мрачным мыслям снова себя одолеть. Хорошо?

— Да уж, пожалуй, — хмыкнул я. — Как скажете, доктор.

— Скажу, что прописываю вам красивое платье, шляпку и поход в спа! Для борьбы с депрессией! — грозно взглянула Рарити, но спустя пару мгновений оценив выражение моего лица, ткнула копытом в плечо, прыснула и рассмеялась, заставив несмело улыбнуться следом.

…

Хорошо-о…

Я, расслабленно прикрыв глаза, вполуха слушал голос Рарити, возбуждённо пересказывающей последние понивилльские новости, и отдыхал душой. Да и выговорился — тоже стало несколько легче… Уже который раз ведь, а всё воспринимается как откровение: «Ну надо же, помогло! Вот не подумал бы!» Я улыбнулся. Уютно как-то… Когда тебя все боятся — это, конечно, прикольно — да вот только не почувствуешь ты в таком окружении этого тепла. И магазин ради тебя никто не закроет посреди рабочего дня — из-за тебя, разве что…

— Спасибо, Рарити.

— За что? — прервалась на полуслове единорожка.

— За всё. Просто… Просто — за всё. Если вдруг я могу для тебя что-то сделать — ты говори, ладно?

— Пустяки, дорогуша. Мне несложно…

— Несложно даже закрыться, разогнав клиентов и потеряв деньги? — открыв глаза, в сомнении искривил бровь я.

— О, это, право, сущая ерунда, — небрежно отмахнулась Рар. — Тем более — ради друга.

«Друга», н-да… Я для неё — что тот советский пылесос: «Большой, громко гудит, один недостаток: пыль не собирает», а она — «друг»…

Звякнул колокольчик, оборвав мои ещё не оформившиеся возражения и заставив Рарити недовольно вздохнуть.

— Извини, Найтмер. Я пойду, посмотрю, кто там?

— Конечно, — кивнул я спустя мгновение, осознав, что единорожка никуда не идёт, ожидая моей реакции, и недоуменным взглядом проводил двинувшуюся к выходу кобылку. Это… странно…

Полминуты приглушённого разговора за стеной — и на пороге кухни возникла… Пинки?!

Как обычно — розовая, с необычно прямой гривой, связкой шариков голубого, синего, фиолетового и серебристого цветов на правой передней ноге и коробкой с, судя по всему, тортиком — на спине.

Что она?..

— Найтмер, прости-прости-прости меня-а-а!!! — влетела в меня розовая ракета, не успел я и рта раскрыть. Мир перевернулся, пол выбил воздух из лёгких, а рёбра жалобно хрустнули в неожиданно мощных объятиях.

— А-а… Пф-ф! Пинк-х-ки-и! Пф-у! — задохнувшись на мгновение, сделал попытку отплеваться от попавших в рот длинных гладких волос я.

— Прости!!! Я!.. Я!.. — объятия ослабли, а шёрстка на шее начала стремительно намокать. — Я т-такого тебе-е наг… наговори-ила-а! Я!.. Я не знала-а! Я н-не хоте-ела-а!!!

Я, наконец вспомнив про рог, телекинезом избавился от гривы на лице. Мыслей в голове не было — внутри царила гулкая пустота и какое-то щемящее чувство, а в горле встал ком…

Когда поток безутешных слёз и бессвязных извинений перешёл во всхлипывания, к нам подошла Рарити, до этого тактично стоявшая в стороне.

— Пинки ко мне пришла тогда, рассказала, что на рынке произошло, — тихо произнесла она, с сочувствием глядя на нас двоих. — Я-то понимала, почему так вышло, — единорожка хмуро вздохнула, устремив взгляд в пол, — а Пинки так возмущена была… Ну я на эмоциях и рассказала ей всё и про нашу размолвку, и вообще — про тебя… Бедняжка места себе не находила всё это время, особенно после того, как ты её слушать отказалась…

Ага, заходила ко мне Твайлайт за день до памятной посылочки, говорила что-то про Пинки — послал не вникая и её, и Пинки, и вообще всех. Ни видеть, ни слышать никого не хотелось — так херово на душе было…

— А уж когда Её Высочество принцесса Селестия и Её Светлость принцесса Ми Аморе Каденза тебя забрали в Кантерлот… Ты не представляешь, как ей плохо было, Найтмер. Едва не рванула туда выручать тебя — насилу удержали… Прости её, пожалуйста! Пинки правда не хотела тебя так жестоко обидеть!

Я вздохнув, с усилием проглотил ком в горле, одновременно поймав себя на том, что машинально успокаивающе глажу розовую спинку распластавшейся на мне пони, всё ещё всхлипывающей у меня на груди.

Проклятье… Я… А-а, бляха…

— Знаешь, как больно было услышать такое от пони, которая первой ко мне пришла и поддержала? — тихо произнёс я, вызвав судорожный всхлип. — Но… Но поглоти меня Бездна, если я… Всё нормально, Пинки. Всё хорошо…

Искреннее и какое-то отчаянное раскаяние розовой поняши меня тронуло.

— П-правда?.. — приподняв голову, устремила взгляд своих полных слёз огромных голубых глазищ на меня Пинки.

— Правда, — выдавил улыбку я, чувствуя, как жжёт глаза.

А-а, зараза… Самому бы не разреветься…

— Спасибо! — Снова хрустнули мои рёбра в нешуточно сильных объятиях. — Я никогда-никогда больше такого не скажу! И даже не подумаю! Через солнце на луну кексик в глаз себе воткну! — смахнув с ресниц слёзы, изобразила какой-то жест Пинки и, доверительно потёршись мордочкой о мою шею, скатилась на пол, давая мне свободу.

Блин, только сейчас заметил, что коробка с тортом стояла на столе, а шарики парили рядом, привязанные к его ножке на аккуратный бантик. Как и когда?!..

И, кстати, почему у нашей пати-пони грива так и осталась?..

— Эй, Пинки… А грива у тебя?.. — попытался сформулировать я.

— Я, это… Я для тебя сделала, — кажется, немного смутилась та. — Помнишь, ты предлагала? Ну я и подумала, что тебе понравится.

Э-э… Когда сделала?

— Она перед первой той попыткой ещё в спа ходила, — ответила на невысказанный вопрос Рарити. — Сказала, что будет так ходить, пока ты её не простишь.

— Пф-a! Будто это наказание какое-то, — буркнул я. — Классно же смотрится!

— Правда? — усомнилась та. — Рада, что тебе понравилось! Просто я так ещё на каменной ферме ходила… Нет, там здорово было, не подумай! Просто та-ак ску-учно!..

— Тебе правда идёт, Пинк. Скажи же, Рарити?

— Непривычно, — констатировала единорожка. — Но если подобрать правильный наряд — получится сногсшибательно!

— А по-моему и без наряда здорово. И, кстати, там торт ведь ещё? — решил съехать я с опасной темы платьев и нарядов, пока не началось.

— Ага! — несмело улыбнулась земнопонька. — У меня с утра ухо левое чесалось, потом хвост дёргался и глаза щипало — верный признак того, что надо извиниться! «Перед Найтмер!» — подумала я, вот и испекла. И шарики нашла, нравятся? И подумала, что ты либо к Твайлайт, либо к Рарити зайдёшь, а потом подумала, что к Твайлайт тебе, наверное, ни к чему, и пошла к Рарити, а ты уже здесь!

«Узнаю Пинки Пай», — не сдержал улыбки я.

— Поставлю чай, — кивнула Рарити. — Садитесь пока!

Вернув себя на ноги, я подошёл к столу и открыл коробку. Под крышкой обнаружился выполненный в чёрно-фиолетово-бирюзовой гамме торт с единственной розовой деталью — печальной мордочкой самой Пинки, а так же надписью «Прости меня, Найтмер!», выполненной вообще непонятно из чего: буквы искрились, словно звёзды на небе… И пахло это всё… ежевикой. Блин, откуда она?!.. Эх, Пинки…

В глазах снова защипало.

Почему-то вдруг подумалось, что Луна тогда, в замке, наверняка просила прощения без увёрток, так же по-своему отчаянно и искренне…

Я зло тряхнул головой, прогоняя неуместную мысль. Нахер! Вот уж до кого мне точно больше дела нет!

Ну, а Пинки…

Я подошёл к волнующейся розовой пони и молча приобнял её крылом. А та доверчиво прильнула к моему боку.

…

Я шагал по центру улицы и никак не мог избавиться от улыбки на лице. Да и не хотел совершенно — настроение было практически праздничное, и поколебать его не могло даже то, что шёл я опять извиняться. Прохожие моей радости не разделяли, но улыбка от этого только ширилась: тряситесь, если так хочется, слабаки — мне, мягко говоря, пофиг, потому что в Эквестрии есть ещё пони, которые не видят во мне только пугало, и с этими пони у меня всё замечательно!

Да-а… А какой Пинки торт забабахала!.. Нет, блин, отсутствие рога ей мысли не мешает читать, точно! Я, конечно, и раньше её сластяшки пробовал, но этот торт она сотворила словно специально для меня!.. Кх-м, м-да… Не переслащённый, из слегка хрустящих рассыпчатых коржей… С ежевичным джемом! Бли-ин!.. Да Пинки и Рар досталось, наверное, по кусочку всего!.. Ну по два…

Поговорили о том — о сём, конечно… Сначала все вместе, пока позже Рарити, принеся тысячу изысканных извинений, не ушла работать, оставив нас с Пинки вдвоём. Та снова извинялась, потом я рассказывал, что вообще было… чем едва не довёл Пинки до истерики: настолько накрутила себя, что это из-за неё я так… Эх, глупенькая розовая лошадка… Пока успокаивал её — сам слезу пустил… Ну да ничего: заели всё тортиком — тем, что от него к тому времени осталось — запили чаем — сладкий торт и четыре, блин, ложки сахара!!! Пинки, ё-моё!.. В общем, пришли в себя. Пинкс рассказала, что происходило в Понивилле теперь уже с её ракурса, вспомнила несколько забавных историй… Когда и как разговор опять перетёк на события того дня и на Гильду — я, честно, не понял. И Пинки, обняв меня и явно подбирая слова, осторожно попыталась донести мысль, что всё понимает, но это был перебор. Не знаю, что у неё из этого вышло бы, не цитируй она, фактически, мои же мысли на этот счёт… Удивил её, похоже — и, кажется, немало обрадовал. В общем, на том я и покинул «Карусель», оставив притормозившую Пинки обсуждать с Рар какие-то наряды и направив ноги в сторону больницы. Чую, хотела ещё Пинки сказать что-то насчёт Луны, но…

— М-мисс Н-Найтмер! — неожиданно окликнул меня неуверенным голосом какой-то жеребец.

Чтобы ко мне вдруг пообщаться рвались?.. Интересно даже…

Я повернулся на голос: ко мне нервной походкой двигался невысокий пожилой земнопонь светло-коричневой масти, облачённый в шляпу-котелок и с квадратными очками интеллигента на лице, из-за стёкол которых на меня с тщательно подавляемым страхом коротко взглянули ярко-жёлтые глаза.

— Приветствую, — коротко кивнул я. — Слушаю.

— Гуд Ремеди, фармацевт, мисс… Э-э… Миссис… — замялся тот.

— Не «мисскай», — мимолётно поморщился я. — Просто «Найтмер» или «Найтмер Мун». Или как удобно, но без «мисс»!

— Х-хорошо, леди Найтмер! — нервно улыбнулся он.

«Леди». Всё равно нашёл, как напомнить, да? Ну, это хотя бы звучит не так плохо… Сойдёт.

— Слушаю, — повторил я.

— Могу я с-спросить: не попадали к вам, ч-часом, на днях две пачки к-каких-то лекарств? — взволнованно озвучил понь цель визита.

— Можешь, почему нет?.. — на несколько секунд задумался я.

Подумал же ещё тогда, откуда Скут «колёса» достала… И пачек как раз было две… Вот, похоже, и ответ. Интересно только, что он проверить пытается?

— Седативные, не помню, как их там… Две коробки по два блистера по шесть таблеток, четыре дня назад. Или пять?.. Ты про них?

— Ф-фух-х, — явно расслабился аптекарь. — Значит, не обманула…

— В детали не посвятишь? — прищурился я.

— Конечно! Только скажите ещё… Скуталу — правда ваша… подруга?

Ну, не то, чтобы подруга, наверное… Так, просто пытаемся помочь друг другу иногда…

— Да.

— Это, конечно… Сложно немного поверить, — нервно улыбнулся жеребец, но тут же спохватился: — Не поймите меня неправильно, просто я…

— Подробности.

— Ах, да… Извините…

Земнопони поправил шляпу, очки, сделал несколько вдохов, собираясь с мыслями…

— Ограбила она меня, — огорошил собеседник, когда я уже открыл рот, чтобы его поторопить.

— Э-э… Что?.. Как?!

Фигасе… Всякого ожидал — но не такого точно…

— Сначала пришла и выпрашивала, мол, очень надо, а деньги потом отдаст. Я, конечно, знаю её отца, да и она не совсем уже жеребёнок, но… Не могу я такие препараты детям в копыта давать, понимаете? Это опасно! И потом, Снэп Шаттер всегда сам его покупал. А вы же знаете, как жеребята любят пробовать всякие цветастые сладенькие таблетки! А это совсем не шутки!..

Ничто не ново в мироздании, н-да… И Снэп Шаттер… Это он же отец Скут? Или это разные пони?.. Не помню, блин. Если да — то что там с ним за история такая, интересно?..

— Ты ей, естественно, отказал, — перебив ушедшего на третий круг фармацевта, констатировал я. — Что было дальше?

— А? А, дальше… Дальше она какое-то время ещё послонялась по аптеке и ушла, чтобы прийти уже под вечер, к самому закрытию. Я отвлёкся на покупательницу и даже понять не успел, как и когда эта маленькая разбойница успела оказаться за прилавком и смахнула в мешок с полки несколько коробочек, включая те две! Бросился её ловить — да куда там, — безнадёжно отмахнулся понь. — Проскользнула под прилавком как кошка и, едва не снеся с ног мою несчастную клиентку, исчезла за дверью. А вечер уже, дело к ночи, закрываться нужно — куда я побегу?

Ну Скут, ну… Слов нет. Не знаю, мне восхищаться или переживать?..

— А на следующее утро она сама пришла. Отдала всё, что сгребла с полки… Кроме седативных этих, будь они неладны. Я, к своему стыду, не сдержался тогда, накричал на неё… Но она упёрлась: «Я заплачу потом! А таблетки — это же не для меня, это для подруги моей, самой Лунной Пони! Ей очень-очень нужно!» Не поверил, сидел, как на иголках, вчера уже и вовсе думал к страже обратиться… Да вот как-то и не обратился. А сегодня, к удивлению, увидел вас и решился спросить напрямую, — со вздохом окончил свой рассказ Гуд.

Ну и история…

— А ты, так понимаю, со Скут знаком? — полуутвердительно поинтересовался я.

— Немного. С отцом её, Снэпом Шаттером, одно время близко был знаком…

Ага, всё-таки это его имя было. Сидит на «колёсах» что ли, раз «сам покупал»?..

— …но сейчас уже мало общаемся… — вздохнул аптекарь, стянув шляпу и с тоскливой задумчивостью изучая её отсутствующим взглядом. — Снэп вообще с тех пор мало с кем общается… Но… Простите, но мне, пожалуй, не следует об этом болтать, — мотнул он головой и решительным движением вернул шляпу на место. — Раз вы и правда дружите со Скуталу — она вам сама расскажет… если захочет.

Блин, облом. Давить на него тоже как-то… Он в своём праве всё-таки. Вопрос только в том, что я не уверен, хочу ли об этом саму Скут расспрашивать. История там, судя по услышанным намёкам, не самая позитивная…

— В любом случае — спасибо, что успокоили меня, хотя бы частично, — неуверенно улыбнулся понь, попробовав взглянуть мне в глаза, но тут же отведя взгляд. — И всё же посылать жеребёнка…

— Знай я, что она задумала… — фыркнул я. — Сказала только, что знает некое «надёжное средство» и готова его раздобыть, егоза… Раздобыла, н-да… К слову, сколько с меня?

— Д-двенадцать за пачку, — помявшись, озвучил цену Гуд.

Я молча достал телекинезом кошелёк и отсчитал двадцать четыре кругляша, протянув их собеседнику компактной кучей. Тот вставил в кучу копыто и буквально примагнитил её всю разом. Силён…

— Вот ещё, за беспокойство, — подумав, досыпал я пять монет сверху.

— Благодарю, — коротко обозначил поклон аптекарь, ссыпав деньги в одну из своих сумок, переброшенных через спину. — И ещё, если позволите… Не стоит использовать это лекарство в качестве «надёжного средства» дольше недели. А по-хорошему и три дня-то вредно уже… Вы, конечно, аликорн, но всё же поберегите здоровье!

Я с лёгким удивлением приподнял бровь.

— Вы — не единственная, кто… «добывает» этот препарат без положенного рецепта с такой целью, — понизив голос, грустно поведал земнопони. — К счастью, тех, кому приходится гробить здоровье просто ради того, чтобы поспать — немного. Надеюсь, и вы с причиной своих кошмаров справитесь, чтобы они перестали вас беспокоить. Что же… Спасибо, что уделили мне время, до свидания! — приподнял шляпу Гуд Ремеди прощаясь и, получив ответный кивок, пошёл своей дорогой.

«С причиной кошмаров справитесь», говоришь? Вот только как, хотелось бы знать, с ней справиться, если это — собственная память?..

…

Не зря после разговора с аптекарем я решил в надежде на возможность пересечься со Скуталу сделать крюк мимо школы, — промелькнула в голове мысль, покуда я слушал небезынтересный диалог на повышенных тонах, постепенно приближаясь к его источнику — группе жеребят, у которых, похоже, только-только закончились уроки.

— …неправда! И вовсе она не такая! — знакомый голос оранжевой пегаски звенел, как готовая лопнуть струна.

— Ты забыла слово «была», пустобокая! — от отпущенной манерным голосом насмешки обидно рассмеялись окружающие.

— Ничего не «была»! Она вернётся, вот увидите!..

— Конечно, вернётся… Через ещё тысячу лет!

Я катнул желваки, услышав новую вспышку веселья.

Новостей на своих уроках не слышали, самоутверждаетесь? Может, мне Скут драться научить, чтобы любой такой наезд в больнице заканчивался?.. Только вот, толку их бить, если канон вспомнить… Там родителей бить надо, а не их…

— А в-вот и н-нет! Она!.. Она!..

— Она преступница, хи-хи-хи-хи! И ты тоже будешь! Ой, кажется, у тебя кьютимарка появилась! Маска разбойничья!

Убил бы нахер.

Открывшаяся мне композиция, когда я, наконец, смог её увидеть, представляла из себя готовую разреветься Скуталу, понурую Эпплблум за её спиной, кружащих вокруг словно акулы Тиару и Спун и обступивших полукругом спинами ко мне ещё нескольких школьников, больше выступающих простыми наблюдателями. Чуть поодаль нерешительно мялась Свити Белль.

Она же и заметила меня первой, но на её тонкий голосок в общем гомоне не обратили внимания, осознав, что что-то идёт не так, лишь когда над всей компанией нависла моя тень.

Как черти от ладана, — криво усмехнулся я, проводив взглядом испарившихся быстрее собственных испуганных вскриков жеребят. Не всех: те, кто был условно «за Скуталу» — Свити да Эпплблум — остались, лишь отбежав чуть подальше и теперь с лёгкой опаской наблюдая за развитием событий. Сильвер Спун тоже осталась, не имея иного выбора кроме как висеть в облачке моей магии и, безрезультатно подёргавшись поначалу, теперь пытаться сжаться в точку от страха.

— Найтмер!!! — оранжевой молнией кинулась ко мне Скут, доверительно обняв, где дотянулась — за правую переднюю ногу — и тут же отскочив назад, стремительно меняя цвет на красный.

Я, не выдержав, улыбнулся.

— Привет, Скуталу.

— И вам… — смущённо протянула та копытце для приветствия. — Я это… Затормозить не успела немного… — отведя взгляд неубедительно пробормотала мелкая.

— М-хм, — цокнул я своим копытом по её, одновременно пытаясь кивком показать, что поверил, но губы лишь разъехались в ещё более широкой улыбке.

Эх, Скут… С таким восторгом на меня реагировать…

— Я правда просто не рассчитала малость!.. — затравленно прижав ушки огляделась пегасёнка.

Да уж, свидетелей «несмываемого позора» вокруг хватало: помимо Блум и Свити осторожно поглядывали в нашу сторону уже и несколько других школьников, кому хватило смелости и любопытства вернуться поглазеть, что там. И, главное, рядом всё ещё висела Сильвер Спун, пусть даже и по-прежнему испугано сжавшаяся.

— Ты один раз уже не рассчитала, — подпустил я в голос высокомерия. — И с тех пор ещё не вернула мне долг, смертная. Постарайся больше такого не допускать — или я буду разочарована.

Скут от такой перемены тона явно несколько опешила, но, проследив за моим красноречивым взглядом в сторону схваченной серой земнопоньки, мимоходом злорадно ухмыльнулась.

— Ой, простите мою поспешность, повелительница ночи и госпожа звёзд! — изобразила поклон Скуталу. — Я только, э-э… обрадовалась вашему возвращению!

— Ты обрадовалась недостаточно! Восторженные объятия должны длиться дольше! — не удержавшись, всё тем же высокомерным тоном подколол я её.

Понька, подавившись от такой предъявы воздухом, метнула в меня возмущённый взгляд, заставив приложить титанические усилия к тому, чтобы удержаться и не заржать.

— Но довольно об этом, — манерно, насколько мог, отмахнулся я и направил пристальный оценивающий взгляд на Спун, поднеся ту поближе.

Земнопони, на свою беду чуть успокоившаяся к этому времени и приоткрывшая глаза, встретилась с моим взглядом в упор, сдавленно пискнула: «Мамочка!.. Помогите!..» и зажмурилась обратно.

— Так понимаю, это она? — якобы оценивающе покрутил я серую кобылку перед носом.

Однако телекинез-то уже совсем как родной, а…

— Да, Ваше Высочество, — максимально важно, даже раскрыв крылышки и распушив перья, кивнула в ответ моя сообщница. — Надеюсь, вы увод… удвот… Надеюсь, она подходит?

— На крупе — ложка какая-то… Потому, что ест много?.. — По округе пронеслось несколько неуверенных сдавленных смешков. — Любит издеваться над другими пони… Учится хорошо?.. — я вопросительно взглянул на Скуталу.

— Отличница, — с неприязнью доложила та.

— Учится хорошо, значит. Друзей, так понимаю, нет?..

— Даймонд Тиара есть! Ну, розовая такая!

— Это которая бросилась бежать впереди всех, оставив эту серую нам? — хмыкнул я. — И даже полюбопытствовать, что с ней стало, не вернулась, я смотрю?..

Понятия не имею, кто там как бежал… Но результат — вот он, а решение мы слегка подгоним.

— Чтобы Тиара — и не повела себя отвратительно? — хмыкнула Скут. — Но эта не лучше Тиары уж точно… Так что, подойдёт она?

— Пожалу-уй… — с глубочайшим сомнением покачал я головой. — Так, еле-еле, только если не будет кого-нибудь более соответствующего.

— Ну-у… — разочаровано протянула Скуталу, проводив взглядом аккуратно приземлённую на траву дрожащую и перепуганную Сильвер Спун.

— Время у тебя ещё есть. Найдёшь, — отрезал я. — А теперь — идём. Я желаю услышать от тебя последние новости.

…

— Прости, что вот так вот пропала, Скут, — снял я пегасёнку со своей спины и аккуратно поставил на землю, когда мы вышли за окраину Понивилля.

Перегрузился что-то сегодня, блин… — поморщился я мимоходом на начинавшую напоминать о своём состоянии заднюю ногу.

— Будто у вас выбор был… Я как узнала, что сама принцесса со своей стражей вас забрали посреди ночи… — поёжилась собеседница.

— Кое-какой был, на самом деле… Они же не просто так меня забрали, — хмыкнул я. — Но… Я как-то не думала, что это по тебе ударит. Да я тогда вообще особенно не думала, честно сказать… А стоило бы. Извини.

— Да ладно вам…

— Не, Скут, не «ладно». И спасибо, что так в меня верила, — я, не сдержавшись, попытался потрепать её по голове.

— Эй! — отскочила кобылка, наградив меня возмущённым взглядом. — Сначала схватили и увезли меня на спине как маленькую!.. А теперь!.. И вообще, что я, сама бы не дошла что ли?..

— Не быстрее меня, мелкая, — улыбнулся я, сложив крыло. — Да и поговорить нам есть о чём. Без лишних ушей — вот и решила отправиться куда-нибудь подальше.

— Ну… Ну ладно, — пегасёнка смерила меня взглядом, оценила разницу в длине шагов и неохотно сменила гнев на милость. — А о чём поговорить?

— Да много о чём… И о малоприятном, в том числе, — вздохнул я. Конечно, подыскать ей такого наставника по полётам, который понимает её проблемы, надо было… Но убедить в этом фанатку Дэш…

— Да верну я ему деньги! — по-своему поняв мои слова, скривилась Скут. — Я ж не для себя, я ж!.. — почему-то замялась она вдруг.

А я даже отдариться ничего не прихватил, дурак… Тупой, блин, местами — аж тошно…

— Спасибо огромное, Скут. Честно — не знаю, что бы без тебя делала вообще. Спасибо.

— Да ладно, что я, не помогла бы что ли?.. — смутилась пегасёнка.

— А повод реальный был? — невесело усмехнулся я. — У тебя же из-за меня проблемы сплошные.

— Можно подумать, у вас из-за меня — нет, — хмыкнула Скут. — Да и как-то получается так, что я вообще первая подошла… Ну, тогда, с Тиарой. Подумала, что раз уж мы немного знакомы — так и… Короче: хорошо, что я для вас тоже что-то могу сделать нужное, а не только скутером сбить, — несмело улыбнулась она.

— Ну смотри, — вернул улыбку я. — Неприятности меня любят. Кстати, аптекарю ты больше ничего не должна.

— Вы его?!.. Э-э… — закусив губу, нервно уставилась на меня собеседница.

— Да, естественно поблагодарила, — с трудом удержав на лице постную мину предельно серьёзно кивнул я. — Долг вернула, даже получила некоторые рекомендации. Сильно он тогда разозлился, кстати?

— Ага… — с невероятным облегчением выдохнула пегаска. — Ну вы!.. Ух… Так недолго и в рассказы Рейнбоу про вас поверить…

— Рассказы? — выгнул бровь я. — Как у вас с ней, кстати?

Рассказы крашеной про меня, н-да… Что-то есть у меня подозрение, что их содержимое мне заранее известно…

— А-а… — помрачнев, отмахнулась мелкая. — Никак пока. Убеждала тут меня, что вы — злодейка.

— А что, не похожа? — усмехнулся я.

— Ну-у… — замялась Скут. — Разве что иногда. И всё равно вы, это… Хорошая злодейка!

— Это как?

Прям интересно, что скажет.

— Ну, как… Это… Ну, если бы вы были, как?.. Плохой злодейкой, как в книжках, то вы бы мне не помогали! И с мисс Рарити бы за чаем не сидели, наверное… А вы помогаете и вообще… Просто иногда злитесь, вон, как на Дэш тогда, и пугаете всех, но вы всё равно не совсем злодейка. Да и принцесса Селестия совсем злодейку не простила бы, наверное, — смущаясь и спотыкаясь, сформулировала Скуталу.

— А Дэш что?..

— А она говорит, что ничего вы не исправились и что-то замышляете, и что верить вам нельзя, а помогаете вы просто для виду! — без колебаний сдала крашеную Скут.

— А ты, получается, уверена, что это не так?

— Конечно! — кажется, даже немного оскорбилась жеребёнка. — Да и вообще… Вам плохо бывает, грустно, ну, как тогда… У злодеев так не бывает.

— Эх, Скут… — слова маленькой пони почему-то неожиданно тронули. — Злодеями часто как раз именно потому и становятся, что плохо и грустно — да помочь некому… Не встреть я тебя тогда у озера — не знаю, что бы со мной сейчас было. Наверное, больше и не увиделись бы уже… — я проглотил вставший в горле ком.

Быть может, не помоги ты мне тогда — и не нашлось бы у меня достаточно поводов жить дальше, вытаскивать эту хренову синюю, возвращаться куда-то… Не хватило бы их — и всё.

— Да ну… Скажете тоже… — скептически отреагировала пегаска. Но о чём-то задумалась.

…

— Это, Найтмер… — вывела меня из состояния флегматичного созерцания Скуталу. — Мне кажется, так не должно получаться.

— Что?

— Ну, то, что вы про злодеев сказали. Что злодеями становятся, когда плохо и друзей нет, чтобы помочь. Просто… Вот Тиара же злодейка? Но у неё подруга есть — Сильвер Спун…

— А почему ты думаешь, что она подруга? Я, конечно, утверждать не возьмусь, но мне кажется, что Спун для неё не подруга, а так, сообщница, которой можно в своих интересах попользоваться, а потом бросить.

— Ну, они всегда вместе гуляют и к нам пристают тоже вместе… — сосредоточенно нахмурилась Скут. — Да и как вообще Тиара или та же Спун могут быть несчастными? Они же богатые!

— А вот представь себе… — невесело усмехнулся я.

Кому, как не мне сейчас это понимать и чувствовать, н-да… Даже выдай мне Тия личный дворец и отвали половину казны — увидеться с родными это бы один хрен не помогло. Ну и на кой тогда мне эти блестяшки?..

— Найтмер, вы в порядке? — обеспокоенно потрогала меня копытцем Скуталу. — Это… Вам, наверное, виднее, по опыту… Но я-то вижу, что бедные — несчастны…

По себе знаешь, поди?.. Я с грустной задумчивостью скользнул взглядом по жилистой — тощей даже — фигурке с непропорционально маленькими крылышками, на впалых боках которой просматривались чуть выпирающие рёбра. Эх, Скут…

— …Вот, вы, например… Извините только! У вас, вот, нет ничего — и вам плохо. А у них — есть, и им хорошо. Разве нет? — высказалась пегаска, завладев моим вниманием.

Я мимолётно усмехнулся. Мысли читает, егоза…

— На Пинки Пай посмотри, в качестве встречного примера. Дома нет — снимает комнату у работодателей, зарплата пекаря и продавца в одном лице — не выдающаяся, да и ту она едва ли не полностью тратит на вечеринки. Кто-то часть вечеринок оплачивает, конечно, но многие она устраивает за свой счёт. В общем, по итогу, у Пинки практически ничего нет: предметы первой необходимости, пара экземпляров мебели в съёмной комнатушке да запас хлопушек, шариков и прочего, что нужно для праздников. А теперь вспомни, часто ли видела её несчастной.

Скуталу, недоверчиво хмыкнув, сосредоточенно нахмурилась.

— Вчера. Ну и ещё пару дней назад — точно.

— Больше не увидишь, — улыбнулся я. — Мы с ней… поссорились немного на днях. Может, слышала что-то о том, как зловещая Найтмер Мун устроила побоище на рынке?..

— Ага! — с энтузиазмом покивала Скут. — Вы крутая!

— Да не то чтобы это… — сбившись, пробормотал я. Нашла, блин, чем восхититься!.. — Ты, главное не повторяй за мной таких подвигов, хорошо? Пинки, вон, это сильно не понравилось…

— Ну-у-у… — с сомнением и лёгким разочарованием протянула пегаска. — А что дальше? Вы помирились ведь, да?

— Помирились. Потому и говорю: несчастной ты её больше не увидишь.

— А если опять поссоритесь?

— Постараюсь, чтобы не было никакого «опять»!

Прозвучало несколько жестковато: идущая рядом Скут даже машинально отодвинулась на пару шажков. Но я и правда всерьёз намеревался больше с подругами не ссориться.

Мне даже не совсем понятно, как и почему мы сошлись и с Тией, и с Рар, и с Пинки… Я вообще как-то не думал обо всём этом. А вот потеряв этот контакт — пусть не всегда и не везде по своей вине — почувствовал, что, оказывается, они все мне были небезразличны.

Тия… Я ведь не доверял ей! Не хотел доверять, очень не хотел! Возможно даже побаивался её! И даже искренне считал, что удаётся — пока не потерял её доверие и, задумавшись об этом, не понял, что она была мне… пусть не другом, но кем-то… А-а…

Больше я не хочу вот так никого… терять. Проклятье, когда я вообще успел привязаться и проникнуться?..

— Эй, вы как? — сбила меня с мысли попутчица.

— Извини, задумалась, — качнул головой я. — Мы про Спун, вроде, говорили?

— Ага. Ой, я же, кстати, даже вас не поблагодарила! — смущённо прижала ушки Скуталу. — Это, спасибо, что припугнули их, чтоб они не лезли! Я за Эпплблум вступилась — да и то, вот… О, а про метку этой Спун — это вы вообще здорово сказали! Ха, будет знать теперь, как пустобокой дразниться! У меня, может, что-то крутое будет, а у неё уже ложка, от которой никуда не денешься! Ложка, чтобы всё время есть!.. — прыснула пегасёнка.

— Узнаю, что ты её дразнишь — по шее дам, — пообещал я.

— Эй! Но они с Тиарой же!.. Ну, то есть, Спун же… — запуталась та. — А-а… И почему только вы её поймали, а не Тиару?.. — пробормотала она себе под нос, но от моих ушей это не ускользнуло.

— А ты подумай.

— Про?.. В смысле… Так вы специально её поймали?! — изумлённо-разочарованно воскликнула Скут. — Ну заче-ем? Тиара же главная!

— Именно затем, что Тиара главная, — довольно улыбнулся я. — Мне интересно было, бросит она Спун или нет. Бросила. По крайней мере, я её не видела больше там.

— Пф-ф… Это ж Тиара! — уничижительно фыркнула пегасёнка. — Чемпионка по деланью гадостей!

— Во-от, — кивнул я. — И, надеюсь, Спун это тоже заметила и запомнит…

— И тогда они поссорятся и, вместо того, чтобы доставать нас, станут враждовать друг с другом! — с восторгом закончила Скуталу, от возбуждения даже подпрыгнув и с тихим гулом замахав крылышками как большая пчёлка. — Класс! Ух! Только это… А почему Спун доставать-то нельзя будет?

— Потому что она после этого защиту пойдёт искать у Тиары, в первую очередь…

А ещё потому, что такое поведение — это днище, но ты пока не поймёшь.

— …и всё вернётся к тому, с чего началось, только Спун от Тиары больше вообще не отойдёт, боясь повторения этого всего.

— И что, не трогать её? — вздохнув, всё же усомнилась кобылка.

— Не-а. Не просто «не трогать», а защитить от тех, кто попытается воспользоваться их с Тиарой разладом, а лучше — вообще подружиться с ней.

— Чего?! С ней?! Зачем?! — споткнулась на ровном месте Скут, устремив на меня глаза-блюдца.

— А того, что ты получишь друга вместо врага, тебе мало? Да и Тиара, оставшись одна, вряд ли продолжит быть столь же наглой.

— Хм… — крепко задумалась та. — А если не получится? А если Тиара с ней не поссорится?

— Не сейчас — так позже, — пожал крыльями я. — Но теперь ты знаешь, что делать, и остаётся только момент не упустить.

…

— М, Скут! — вспомнил я кое-что через несколько минут неспешной прогулки в тишине. Блин, ради этого же её позвал — и чуть не забыл. — Можно не самый приятный вопрос?

— Ну.

— У тебя с полётами как?

— Никак, — мрачно буркнула разом посмурневшая пегаска. — Эти ляганые крылья только воздух гонять годятся! — Скуталу зло покосилась себе на спину.

— Да уж… — проследил я за её взглядом. Насколько знаю, они в таком возрасте раза в полтора-два уже больше должны быть…

— Все летают уже, даже кто младше на год! Или даже два! А я… — тоскливо понурилась она. — И Рейнбоу меня больше учить не хочет…

— А медики что говорят?.. — на автомате уточнил я, сразу же мысленно обругав себя. Блин, зараза, не хотел ведь этого спрашивать!

— Да ничего не говорят, — вопреки ожиданиям, лишь слегка удивилась Скуталу. — А что они должны говорить? Там же не болит ничего.

— Не спрашивала, — полувопросительно констатировал я.

— Нет. А зачем? Да и вообще…

Бляха. Не ожидал, что она даже не заморочится этим… Проблемка: я-то думал её с Балком свести как раз на основании схожести — если не идентичности — проблем, а раз она этих проблем пока толком и не видит даже…

— Ну мало ли… У ровесников твоих крылья побольше обычно… — скомканно ответил я, соображая, как строить разговор дальше.

— И чё? — оскорбилась Скут. — Рейнбоу вообще говорила, что крылья — это не основное! Типа, пегасья магия какая-то важнее! Да и в школе что-то такое рассказывали, кстати…

— Отчасти… — задумчиво согласился я. Кажется, придумал, откуда зайти. — Кстати, о Дэш… Давно она тебя учит? Как успехи?

— Давно! Успехи — не особо… — вздохнула кобылка, но тут же вскинулась: — Эй! Вы это к тому, что она учить не умеет?!

— Как она сама тебе говорила, крылья — это, может, и не основное, но существенное, знаешь ли. Ты же сама видишь, что летать так, как она учит, у тебя не получается…

— Вырасту — и получится, — буркнула Скуталу.

— …и, к тому же, учить тебя дальше она пока всё равно не хочет.

— Помиримся!

Особой уверенности, в голосе маленькой пегаски, впрочем, не прозвучало.

— А пока не помиритесь — так и будешь по земле топать? — вздохнул я.

Скут угрюмо промолчала.

Ощущение, что обхожусь с надеждами и мечтами несчастной пегасёнки как слон с посудной лавкой грызло душу. Но как иначе?.. С Дэш, никогда проблем с полётом не щупавшей, она не полетит — надо же что-то делать! Проклятье, почему только это так противно?..

— В общем… Поговори с Балком Бицепсом — знаешь его? Огромный такой белый пегас с красными глазами…

— Пегас? — удивилась мелкая. — Качок такой здоровенный, орехами на рынке торгует иногда, да? Он же земнопони!

— Да нет, — хмыкнул я. — Эта громадина — пегас. Вот только крылья у него примерно как у тебя сейчас. И знаешь, что самое интересное? Он на них вполне себе летает.

— Да ладно! Шутите? — не поверила кобылка.

— А сама у него спроси, — усмехнулся я. — Думаю, у него, как у обладателя похожих маленьких крылышек, найдётся, что и тебе посоветовать по поводу полётов. Он даже потренировать тебя согласен, если захочешь.

— Да ну-у… Я лучше с Рейнбоу… Она крутая и!..

— Решай сама — взрослая уже, — преувеличенно равнодушно пожал я крыльями. — Просто держи в уме, что с ней ты так и не взлетела — значит, что-то делаешь неправильно. А Балк — как раз тот пони, который, возможно, знает — что именно.

— Дэш про полёты больше знает! — тряхнула гривкой Скут.

И, глянув на свою спину, задумчиво уставилась в землю.

…

— Добралась-таки, полгода не прошло, — усмехнулся я себе под нос, когда копыта зацокали по ступеням больничного крыльца. Подъём дался неприятно, как и сам поход до больницы. Убегался за сегодня и таки разбередил ещё не заживший до конца «привет» от мантикоры…

Время уже перевалило хорошо за обед и постепенно подбиралось к вечеру. Правда, я бы об этом не узнал, не попадись мне по дороге понь с часами, достаточно крепкий духом, чтобы суметь ответить на вопрос «Который час?» по существу. Да-а, висящее на одном месте здешнее солнце порой здорово раздражало. Нет, Тия его, бывало, сдвигала куда-нибудь посреди дня — не иначе, чтобы не било в глаза, мешая работать… или просто под настроение — кто её разберёт? — но для определения времени оно не годилось, своей обычной неподвижностью будто бы замораживая мир в каком-то безвременьи… Я к этому никогда не привыкну. Мелочь, казалось бы, но…

Вообще, немного освоившись, начинал постепенно ощущать, насколько же медленно тут живут. Ни телефонов, ни часов… С отсутствием первого смириться пока получалось: всё равно тут ни одной вышки сотовой нет — толку от него? Хотя, там музыка была на нём… Ну ладно. А вот банальных часов не хватало: невозможность узнать точное время за секунду, сунув руку в карман и кинув взгляд на экран, иногда просто убивала. Надо будет прикупить как-нибудь, коль оказия выдастся…

Ну, а пока я топал… цокал по коридорам больницы в поисках нужной палаты. С грифиной вышел большой перебор, и за него явно стоило извиниться…

Только без своих обычных шуток, ага?..

«Двести пятнадцать», «двести семнадцать»… Вот, «двести девятнадцать». Ну…

— Кажется, я говорила тебе убраться из города… — как ни пытался, всё же не удержался я, войдя и встретив взглядом Гильду.

Вот же, болван! Прекрасное начало для извинений, конечно…

— #@%! — дёрнувшись, курлыкнула что-то на своём птицекошка и, под скрип кровати, рефлекторно попыталась отодвинуться от меня подальше. — И вообще: я убралась! «Не возвращайся» ты не говорила! — спешно выдала она уже на эквестрийском, одновременно оценивая глазами ситуацию и явно прикидывая, то ли как драться, то ли куда когти рвать.

— Вообще я говорила «не попадайся мне на глаза»… Ладно, успокойся, — выставил я перед собой копыто в останавливающем жесте. — Я, на самом деле… В общем, я тогда явно перегнула палку и… Прости, что так сорвалась… — я замялся, чувствуя себя полным идиотом. Чуть не убил, а теперь — «извини»? Да ещё и после такого «блестящего» начала разговора… Дура-ак…

— Пф-ф, пони… — закатила глаза грифина. — Чё мне твоё «извини» теперь, когда я тут застряла на месяц?..

Ну… Ожидаемо.

— Не, ты не подумай, я не то чтобы это!.. — выставила собеседница лапы в успокаивающем жесте. — Подружки твои нарассказывали тут немного, да и целители трепались кое о чём… Понимаю, короче, что ты тогда в своём праве была и всё такое…

Э-э… Чего?!..

— Не, а чё я, совсем дубовая? Долг Жизни — это серьёзно! Хотя я, конечно, с трудом представляю, как та постоянно мям… м-м… тихая жёлтая пони могла вдруг спасти кого-то вроде тебя, но… короче, долг есть долг. Я тему усекла, мне повторять не надо. Но убивать за какую-то паршивую царапину — эт всё равно немного… — птицекошка нахохлилась, осторожно потрогав лапой шею.

— За то и извиняюсь… — всё ещё чувствуя себя дураком, неловко повёл я крыльями. — Очень уж хотелось тогда голову кому-нибудь оторвать — а тут ты Флаттершай обижаешь, которая, можно сказать, с плахи меня сняла по доброте своей… Ну вот, не сдержалась…

— Да уж… — протянула Гильда и нервно хохотнула. — Но получилось у тебя неплохо, давненько мне в драках столько не наваливали, чтоб само не зажило! Только не обольщайся: без магии своей хрен бы ты меня одолела, дылда!

— Но я с магией, — усмехнулся в ответ. — Сильно досталось?

— Порядочно! — снова хохотнула грифина, на этот раз, как мне показалось, даже весело. — В последний раз меня так батя в детстве отделывал, когда я сдачу с рынка себе зажать попыталась, а он об этом просёк! Да-а, мир его праху, старый #@%…

Нормально у них там…

— Но тогда самой зализываться приходилось, а сейчас… Не, слушай, лафа у вас тут, а не медицина, — с нескрываемой завистью добавила собеседница, демонстративно взбив подушку и с размаху плюхнувшись на неё головой. — Не то, что у нас…

Я наклонил голову набок, изучая птицекошку взглядом. На спине — что-то типа медицинского корсета, правда — не столь радикального вида, как я представлял, хвост перемотан почти на всю длину эластичным бинтом, видна повязка на задней левой лапе… Да уж, неслабый вышел рывок…

— А как у вас?

— А как в любой унылой заднице! — отмахнулась Гильда. — Нихрена нету, а за то, что есть — плати! То есть, конечно, в любой нормальной стране так, на самом деле… Но в сравнении с Эквестрией это потом как лажа выглядит какая-то. А у вас, копытных, тут всё есть и всё — бесплатно! Даже еда!..

Ну, не совсем бесплатно, на самом-то деле…

— Снести мне квадратное яйцо, я в последний раз полностью сытой себя чувствовала в эквестрийской же лётной академии, лет… да хрен уже знает сколько назад! — вновь усевшись на кровати, поддержала свой спич экспрессивным размахиванием лапами грифина. — Размякну я с вами… Уж больно вы, пони, мягкотелые… Да вон та же еда: вроде и навалом, и даже рыбу давали… раза два, по одной жалкой рыбёшке, м-да… — задумчиво уставилась она на меня. — Слушай… Ты, типа, помириться хочешь?

— Допустим… — протянул я, не понимая, куда и с чего вдруг та клонит.

— Короче, вот тогда: мяса мне достань — и квиты! — криво заухмылялась птицекошка, явно рассчитывая на определённую реакцию. — А то я с вашей жратвы скоро сама копыта отращу и на траву всякую перейду!

Ха! «Мяса достань» — это мне и самому в некотором роде интересно… Только где?

— Хорошо. Посмотрю, что можно сделать, — спокойно кивнул я под удивлённо-разочарованным взглядом собеседницы. — Если вдруг ещё какой грифон на улице встретится — будет тебе мясо…

— Э-э! — непритворно возмутилась та. — Грифоны за мясо не считаются!

— Пожуём — увидим, — флегматично повёл я крылом, но не выдержал и, прыснув, заржал: раскрытый клюв на вытянувшейся физиономии выглядел убойно.

— #@%! — отвернувшись, чирикнула грифина и недовольно, по-птичьи, покосилась на меня одним глазом, распушив перья на груди и приобретя донельзя обижено-надутый вид.

А-а, зара-аз-а-а!.. Толь… Только ржать переста-ал!..

37. Непрощённая

Есть вещь пострашнее предательства. Это ошибка.

Рывком проснувшись, принцесса Луна не сразу поняла, где находится, и, лишь окончательно очнувшись ото сна через несколько секунд, осознала, что это помещение — её новая спальня. Аликорна перевернулась на спину и, сделав пару глубоких вдохов, обессиленно уронила голову на подушки, уставившись в потолок и слушая, как постепенно успокаивается колотящееся сердце. Снова всю ночь снилось что-то липкое и невнятное, на грани кошмара, но вспомнить, что именно, принцесса не смогла как ни старалась, снова с грустью отмечая, что способности, связанные с миром снов, отвернулись от неё. Что ж, по крайней мере с такими снами хотя бы получалось кое-как высыпаться, пусть и заканчивались они разбитостью и больной головой. Кошмары были хуже…

Луна поёжилась и, по самый подбородок накрывшись сброшенным во сне одеялом, постаралась переключить мысли на что-то более позитивное. На свои новые покои, например…

Обведя спальню взглядом, принцесса ночи в который уже раз не смогла сдержать восхищения и, вместе с тем, некоторого недоумения. Вот это всё — ей?.. Но зачем? За что?.. Да и как тут можно жить одной?.. От последней мысли стало как-то неуютно.

Да уж, мастера сестры расстарались — пусть даже и капельку не уложились в сроки — и теперь Луна уже несколько дней как пыталась привыкнуть к тому, что в её полном и единоличном владении находится не две комнаты её обители из далёкого прошлого в Замке Двух Сестёр и не четыре комнаты роскошных гостевых покоев какую-то неделю назад, а целое новое крыло дворца и, помимо гостевых и служебных помещений, едва ли не два десятка комнат в нём! Принцесса грустно усмехнулась: хотела о позитивном подумать, а?.. Покои, м-да… В компании считанных слуг и пары гвардейцев у входа она чувствовала себя потерявшейся в лесу маленькой кобылкой. Гулкая пустота нового жилища скорее угнетала, чем дарила тот самый покой. Личная библиотека, бассейн с искусственными водопадами, залы для приёмов — большой и малый, кухня с личным поваром и три столовых: личная, где можно трапезовать одной или с кем-нибудь наедине; малая, на несколько пони, и большая — на несколько дюжин. Была даже комната, целиком предназначенная под гардероб! Немалое помещение, в котором сиротливо жались друг к дружке поникен с её единственным пока платьем, пошитым к коронации, и поникен с бронёй Найтмер Мун…

Луна перевернулась на бок и свернулась калачиком.

В таком положении, как сейчас, она права не имеет жалеть себя! Комнат много, видите ли… Несчастная Найтмер, со слов Каденс, тем временем живёт в чужом доме, в подвале, и спит на полу! У неё ничего нет! И её, в отличие от принцессы и сестры самой Селестии, вряд ли многие считают заслуживающей любви или уважения…

Принцесса закуталась в собственные крылья, словно пытаясь защититься ими от накатившей тоски — и тут же сложила их обратно, гневным рывком поднимая себя на кровати. Хватит!

До… Найтмер Мун сохранила ей жизнь, хотя — Луна была готова поклясться — очень не хотела этого делать! И всё-таки она дала своей мучительнице шанс.

— Посему должно Нам с пользой его применить немедля, а не предаваться жалкому саможалению! — прошипела себе под нос аликорна, сдёргивая себя со своего огромного ложа и утверждаясь ногами на полу, покрытом пушистым ковром.

Пусто? Пригласи Найтмер, которой негде жить! Обучи, позаботься — как должна была изначально! Из неё слепили чудовище? Так выйди и расскажи всем, что это не так! Делами, а не словами покажи, что заслужила этот шанс!

Вызвав слуг, принцесса, прихрамывая на раненную ногу, решительно направилась к ванной: пора уже было привести себя в порядок. А потом — сразу написать Найтмер Мун письмо. Коль сестра не находит пока времени пригласить её в Кантерлот, надо сделать это самой!

…

Тоскливо вздохнув, Луна обречённо уронила голову на стол, на девственно чистый лист бумаги, который до этого сверлила взглядом уже добрые полчаса.

Завершив утренний моцион и позавтракав, принцесса решительно взялась за реализацию своей утренней идеи: отыскала свой рабочий кабинет, где присутствовали массивный стол, связка остро заточенных новеньких перьев, чернила и бумага, но, стоило занести перо над чистым листом, растерялась. Все мысли и идеи по поводу этого послания, роившиеся в голове с самого утра, одномоментно испарились, оставив аликорну мучительно пытаться понять, что же написать. Осознание того, что Найтмер, вероятно, выбросит это письмо в камин не читая, стоит лишь ей узнать, от кого оно, тоже отнюдь не помогало. Как и что нужно было написать, чтобы она хотя бы прочла?.. Чем больше Луна об этом думала — тем больше крепла её уверенность, что Найтмер если и удостоит её послание своим вниманием, то не примет её приглашения, даже если будет жить в шалаше и щипать траву от голода. Вспомнился памятный разговор с ней и с Тией, когда, только лишь очнувшись, на подгибающихся от слабости ногах и с ещё свежей раной, боль от которой чувствовалась даже сквозь обезболивающее, Луна, вопреки всем протестам врачей, пришла, чтобы остановить сестру и не позволить той наделать глупостей… Найтмер отрешённо, словно это её и не касалось, наблюдала, как решают её судьбу, а когда речь зашла о тех самых доспехах — вдруг словно бы демонстративно приняла сторону Селестии, позволив той забрать у себя же броню вопреки воле самой Луны! «Мне не нужны твои жалкие подачки, предательница!» — вот, что это означало…

Аликорна вздрогнула и с усилием проглотила вдруг вставший в горле ком.

Найтмер Мун презирала и ненавидела её настолько, что, похоже, готова была на худшее для себя — лишь бы не принимать её, Луны, помощь… Она бы, наверное, и от снятия блокиратора отказалась, если бы принцесса в тот момент спросила её…

— И пощадила ты живот Наш лишь поелику сестре Нашей вреда деяниями своими чинить не возжелала… — срывающимся шёпотом подвела итог своим размышлениям кобылица, чувствуя, как начинает жечь глаза и затуманивается зрение.

Жутко было осознавать ту бездонную пропасть, которую она сама же и выкопала между ними. После той встречи появилась было надежда, что примирение возможно, что Найтмер пощадила её, дала ей шанс потому, что… быть может, поверила в неё, в её раскаяние, в желание всё исправить… Неожиданное понимание того, что та, возможно, не нанесла рокового удара только из-за Селестии, не оставило от этой надежды камня на камне. Она, Луна, по-прежнему не заслуживала в глазах несчастной чёрной аликорны ничего, кроме ненависти, и лишь фигура сестры за спиной её тогда удержала…

В гнетущей тишине высокого и неприветливого кабинета на чистый белый лист упала первая капля.

…

Луна в мрачной задумчивости смотрела, как поток воды из крана с шумом врезается в полированный камень раковины и, поблёскивая в свете магических ламп, по небольшой дуге устремляется к сливному отверстию. Сбросив оцепенение, принцесса вздохнула и, ещё раз плеснув себе на лицо и проморгавшись, перекрыла воду. В зеркале, на которое она подняла взгляд, всё ещё были заметны покрасневшие глаза и припухшие веки. И тушь надо было наносить заново…

Проглотив желание сказать себе в зеркало что-нибудь — вспомнив, чем однажды это уже обернулось — аликорна поспешила выйти в спальню. Как же всё…

Неожиданно раздавшийся осторожный стук в дверь не дал закончить мысль.

— Ваше Высочество, дозволите войти?

— Дозволяю, — выпрямилась и чуть приподняла крылья Луна, принимая собранный и строгий вид.

— Ваше Высочество, — поклонилась, войдя, служанка-единорожка, — Её Высочество принцесса Селестия… п-просит аудиенции… — споткнулась на последних словах она.

— Пригласите её сию минуту!

— Как вам будет угодно, Ва…

— СИЮ МИНУТУ! — не выдержала принцесса, заставив перепуганную кобылку буквально вылететь из спальни и с дробным цокотом устремиться в сторону холла.

Как вообще?.. Кто посмел чинить препятствия её сестре?!.. Взгляд зацепился за стражника-фестрала, устремившегося следом за служанкой, и аликорна устало вздохнула. Конечно же… С тех пор, как она переселилась сюда, за всеми посетителями — и даже за слугами! — по её покоям постоянно тенью следовали мышекрылые стражи, пристально следя, чтобы те вдруг не посмели навредить имуществу Великой или, не приведи Ночь, ей самой. Даже еду всю на входе пробовали! А поначалу и вовсе отбирали вилки и столовые ножи, пока Луна не убедила их, что в этом нет необходимости. Сразу после того, как запретила цеплять на всех входящих единорогов блокираторы магии… Принцесса на несколько секунд прижала к лицу крыло. Бедные ночные пони… И их она подвела… Как теперь судить фестралов за их недоверие, переходящее в паранойю, по отношению к обычным пони вообще, а к слугам Селестии — в особенности? И, главное, каким образом изменить это к лучшему?..

— Здравствуй, Луна! С добрым утром! — вернул задумавшуюся синюю аликорну в действительность жизнерадостный голос сестры.

— Здравствуйте, Ваше Вел… — Луна замерла на середине поклона, прикусив язык. — Э-эм… То есть… Здравствуй, Ти… — поспешно выпрямившись и кое-как изобразив на лице улыбку, попыталась поправиться младшая принцесса.

— Луна… — расстроенно вздохнула та и, подойдя ближе, осторожно коснулась шеи сестры крылом.

— Прости, задумалась… Вот и… — нервно метнувшийся взгляд Луны мимоходом выхватил, как, глядя на происходящее, зло согнула уши и катнула желваки одна из её стражниц, редчайшая фестралка-единорожка, вошедшая следом за Селестией в составе конвоя и стоящая чуть подле неё.

— Оставьте нас! — мгновенно вспыхнув, приказала принцесса ночи, взглянув кобылке в её багровые глаза. Тёмно-тёмно-красная ночная пони, гневно раздув ноздри, помедлила и неохотно качнула саблевидным рогом, принимая волю своей Владычицы, но явно не соглашаясь с ней. Следом вышли ещё двое гвардейцев, оставив, наконец, сестёр наедине.

— Как твои дела, Лу? — казалось, нимало не придав значения произошедшему, улыбнулась Селестия. — И когда ты, наконец, перестанешь мне кланяться? — слегка погрустнев, закончила она.

— Сие происходит лишь когда… — Луна осеклась, поймав себя на всё том же старом стиле. — Это… Бывает, задумалась. И такое было-то всего несколько раз! — почему-то попыталась оправдаться она, до сих пор чувствуя себя немного сбитой с толку.

— Не переживай так, лучик мой лунный. Я же тебя не виню, — Тия с какой-то печальной улыбкой на лице коротко обняла сестру.

— Всё в порядке?.. — неуверенно поинтересовалась ночная принцесса.

Она очень ждала этой встречи: Селестия в последние дни была чем-то настолько занята, что едва урывала время заглянуть к ней в больничное крыло, а после того, как врачи, наконец, отпустили младшую аликорну, они с сестрой и вовсе виделись, помимо пары скоротечных совместных ужинов, лишь однажды, когда Тия презентовала Луне её новые покои и, по-быстрому познакомив с разработчицей их проекта, откланялась, оставив принцессу ночи изучать своё новое жилище в компании отчаянно робеющей миниатюрной земнопони в строгом официальном наряде.

— Да, вполне! — чуть поспешно отреагировала Селестия и каплю неестественно улыбнулась, заставив Луну напрячься. — Я, наконец, передала часть дел Каденс — ей не помешает практика, а у меня, наконец, появится время, чтобы… чтобы провести его с тобой, — неожиданно смутилась принцесса дня.

— Это хорошо, — искренне улыбнулась младшая принцесса, чей пристальный взгляд уже обнаружил и тщательно замаскированные мешки под глазами, и покрасневшие глаза… Сестре явно был нужен отдых. Да и собственное одиночество очень тяготило… — И кстати… Ты… Ты уже пригласила сюда Найтмер?.. — неуверенно устремив взгляд в пол, вспомнила о своей неудаче с письмом Луна. Быть может, это уже…

— Нет!

Синяя аликорна рефлекторно отшатнулась от голоса, прозвучавшего на грани крика.

— То есть, пока нет, но… Пожалуйста, давай не будем торопить события, Лу! — поспешно заговорила явно смутившаяся Тия.

— Торопить? Сколько дней уже прошло? Пять? Шесть? Или этого тоже недостаточно для, как ты тогда сказала, «паузы»? — недовольно нахмурилась принцесса ночи.

— И сотни дней будет недостаточно… — на несколько секунд прикрыв глаза, вздохнула белоснежная кобылица. — Я… Я боюсь за тебя, Лу. Я ничего, совершенно ничего не смогла сделать тогда, когда это было необходимо! Да что там — не смогла!.. Даже не поняла, что что-то происходит, пока не стало поздно! Бросила тебя одну посреди незнакомого мира, считая, что… — принцесса солнца, прервавшись на полуслове, устремила взгляд себе под ноги. — А потом… А потом пришла Найтмер, и я едва не лишилась тебя навсегда.

— Ти, я же… Всё хорошо… — стушевалась Луна, мысленно проклиная себя за свой длинный язык. На первой за несколько дней долгожданной их с сестрой встрече сходу ляпнуть это всё, ни с того ни с сего начать давить… С-сено, кляча крупорогая!..

— Хорошо… — эхом грустно повторила белоснежная аликорна. — Хорошо каким-то немыслимым чудом, вопреки всему, что я делала! Обещаю: больше я так не ошибусь, сестрёнка. И не подвергну тебя такой опасности. Никогда.

…

— Благодарю тебя за науку.

— Всегда пожалуйста, Ваше Высочество! Помочь вам — честь для меня! — поклонилась Луне ярко-розовая пегаска со светло-фиолетовой гривой и кьютимаркой в виде восковой печати. — Но, если дозволите замечание…

— Дозволю, — тихо вздохнула принцесса. Когда же, наконец, по окончании урока больше не прозвучит эта фраза?..

— Будьте внимательнее, пожалуйста. Я понимаю, сложно перестроиться со старого и привычного опыта, но… наказания плетьми не практикуются уже более пятиста лет! Это жестоко! И к тому же целых двадцать! Это же!.. Это же!.. — не нашла слов розовая пони.

— Не более жестоко, чем клеймление раскалённым железом за мужеложество, — вспомнив один из их первых практических разборов, попыталась обратить всё в шутку Луна. Судя по тому, как её преподавательница права испуганно прижала уши и втянула голову в плечи — получилось неважно. — Жду тебя послезавтра в это же время, — не сумела сдержать разочарования — разочарования собой — принцесса, скомкав разговор сухой фразой.

Пегаска, молча поклонившись, поспешно — поспешнее, чем обычно, — исчезла за дверью, заставив аликорну почувствовать укол совести за свою несдержанность. Хотелось как-то загладить впечатление… Открыв дверь, она сделала шаг через порог… чтобы неожиданно для себя обнаружить в коридоре ёжащуюся под пристальными недобрыми взглядами своих стражей принцессу Каденс.

— Это… Здравствуй-те. А я к вам… — натянув улыбку, заметно робея, поздоровалась аликорночка.

— Конечно, входи, — немного растерянно пригласила Луна, посторонившись и придавив взглядом двинувшихся было следом за гостьей своих гвардейцев, заставив тех остаться за дверью.

— Спасибо, — неуверенно улыбнулась принцесса любви, когда массивная дверь, ведущая в покои синей аликорны, закрылась. — Они меня… пугают. Н-немного, — потупилась она.

— Меня, порой, тоже, — вздохнула Луна. — Их… пра… паранойя по отношению к дневным пони, она… — старшая принцесса грустно отмахнулась крылом, не найдя слов.

— Думаю, им просто нужно время… Ого-о… — осеклась Каденс, обведя помещение восторженным взглядом.

— И это только прихожая… — без энтузиазма прокомментировала восторг гостьи принцесса ночи. — Сии хоромы огромны сверх всякой меры и пусты аки пыльные равнины луны… — обняла себя крыльями она.

— Простите, что не зашла раньше, — смутилась розовая аликорна. — Устаю очень… Тётушка сейчас активно вводит меня в курс дел — но, вот, выдалось немного времени, пока она проводит приём. Мне, правда, тоже надлежало бы там присутствовать, но здесь я, наверное, окажусь нужнее, — несмело улыбнулась она.

— Спасибо, что зашла, — вернула улыбку Луна.

Визит Каденс и правда очень её порадовал. Пусть они так и не стали особо близки, но молодая аликорночка во многом помогла ночной принцессе. Навещала, когда сестра была занята, помогала с учёбой и пониманием изменившегося мира вокруг… Что-то внутри Луны протестовало против того, что такая вот безродная пони стала вдруг принцессой-аликорном, но её слова и поступки раз за разом ломали эти пережитки прошлого.

— Как вы… после всего? — сотворив неопределённый жест, несмело поинтересовалась розовая пони. — Может, я могу чем-то помочь?

Луна задумчиво закусила губу. Визит сестры, конечно, весьма её порадовал, но почему-то после него она до сих пор чувствовала на душе какой-то осадок. Да и просто хотелось выговориться, наверное… Загружать Тию своими проблемами Луна, признаться, не решилась…

— Вполне неплохо, — наконец, уклончиво отозвалась она. — Я больше беспокоюсь за Селестию. Она заходила сегодня и мне показалось, она переживает о произошедшем гораздо более меня.

— Я тоже беспокоюсь, — тихо вздохнула Каденс. — Ей… Ей очень тяжело далась та ночь. Честно, — понизила голос аликорночка, — я никогда и представить себе не могла её в таком состоянии.

— Да, она рассказывала, что очень переживала…

— Переживала? — горько усмехнулась вдруг младшая принцесса. — Когда она поняла, куда и зачем вы отправились… Я помыслить себе не могла увидеть саму принцессу Селестию в таком отчаянии! Не знаю, говорила ли она вам что-то такое, но уверяю: она любит вас настолько, что пожертвует ради вас всем даже не задумываясь.

Луна отвернулась, сглотнув вставший в горле горький ком и чувствуя, как к глазам подбирается жжение. Она ведь даже не извинилась перед сестрой за всё это! Не подумала, что та будет чувствовать! Не… не придала этому значения. Ну кто она ей? Предательница и бывшая преступница, бесполезная, слабая и ни к чему не пригодная…

А ещё — сестра. Единственная. И, наверное, любимая, коли ради неё можно отгрохать вот это всё, терпеть её бессилие и претензии… Любимая и трепетно ожидаемая столько столетий… только для того, чтобы потерять её снова?..

Нет, про то, что ждала её, Тия и раньше упоминала… Но вся глубина ситуации почему-то стала видна Луне только сейчас.

— Мы… — не сдержала всхлип ночная принцесса. — Обязаны Мы пасть ниц и умолять сестру нашу о прощении за сие бесконечное пренебрежение чувствами её… — с трудом молвила она, сморгнув выступившие слёзы.

— Не нужно, Луна… — несмело коснулась её крылом Каденс. — Вашей сестре не нужно этого. Она лишь хочет, чтобы вы были счастливы и в безопасности. Чтобы у вас всё было хорошо…

— Прости, Каденс. Я… Я что-то совсем расклеилась в последние дни и веду себя неподобающе, — спрятав взгляд, повинилась Луна и сделала несколько глубоких вдохов, успокаиваясь.

— Не стоит, всё хорошо, — неуверенно улыбнулась та. — Я ведь и пришла, чтобы помочь вам и… побыть рядом тогда, когда вам нужен друг, готовый выслушать.

— Друг… Я не знаю… Сестра тоже говорила, что это важно, но… Я боюсь, Каденс. У меня… мало подобного опыта! Я ничего не понимаю в современном мире! Меня будут бояться! Или смеяться надо мной, как тогда! Или!.. — принцесса ночи резко осеклась и, бросив взгляд на собеседницу, понурила голову. — Или я сама предам и оттолкну всех, как… как предала Найтмер Мун когда-то, — выдавила она, чувствуя, как снова стремительно наворачиваются слёзы и взгляд заслоняет мутная пелена.

— Расскажите. Расскажите всё, — сочувственно заглянула в глаза Луны младшая аликорна. — Позвольте мне помочь с этой ношей!

— Я… — не выдержав, всхлипнула принцесса ночи. — Я н-не… Я…

…

— В-всё будет хорошо… — смахнув слёзы, прошептала Каденс, продолжая поглаживать всхлипывающую Луну. Шёрстка на груди промокла насквозь, а тушь наверняка оставила на мордочке потёки из-за собственных слёз, но это всё не имело ни малейшего значения перед рассказом несчастной принцессы ночи.

Её поступок ужасал. Ужасал в том числе и саму Луну, убивая изнутри словно яд. И не было ему прощения несмотря на самое искреннее, отчаянное раскаяние.

Каденс стиснула объятия крепче и прикрыла глаза.

Как невыносимо жаль их! Луну! Найтмер! Как хочется, чтобы стёрлась, растворилась, исчезла эта чудовищная ошибка, изранившая и отравившая их обеих!

— П-прости… — судорожно всхлипнув, попыталась отстраниться Луна.

— Не нужно. В-всё хорошо… — прошептала принцесса Любви и, продлив объятия ещё минуту, всё же отпустила старшую аликорну.

— Она н-никогда меня не простит, — смахнув последние слёзы, севшим голосом хмуро констатировала Луна.

— Нет! — вскинулась Каденс. — Я… Я придумаю что-нибудь! Поговорю с ней! Сделаю всё, что в моих силах. Она простит тебя. Даю слово.

38. Затянувшееся молчание

Пребывание в Понивилле начинает затягиваться...

— Справилась?

— Наверное. Держи, — я протянул Рарити кусок ткани с кривоватой строчкой на нём и с немалым облегчением погасил рог.

— Делаешь успехи, дорогуша, — улыбнулась та, изучив взглядом результат моей работы. — Чувствительность возвращается?

— Помаленьку. Но иглу чувствую всё ещё слабо, втыкать её с обратной стороны приходится на глаз, прицеливаясь специально… Медленно выходит, — поморщился я.

Моих портняжных навыков в бытность человеком хватало, максимум, на зашивание небольших дырок. Сейчас уже, полагаю, смог бы и с помощью телекинеза что-нибудь залатать… медленнее раз в десять. Но несколько дней назад не умел и этого, так что тренировки телекинеза с Рар определённо давали плоды. Подучился и готовке — впрочем, в этом я и раньше смыслил, так что потребовалось лишь выучить пару-тройку местных блюд, и единственное, что пока давалось плохо — шинковка. Получалось крупновато, кривовато… Но готовил я уже сейчас лучше Свити Белль, Рар даже пару раз доверяла мне похозяйничать на кухне…

Жил я, к слову, теперь у неё, в «Карусели», прямо в мастерской. Комнат у Рар немного, вот и кантовался пока тут… Не так тихо и спокойно, как в не особенно популярной библиотеке Твайлайт, зато без прохладного протокольного общения и тяжеловесных взглядов в спину, коими меня теперь постоянно одаривала ученица Селестии, явно не спешащая забывать мне расстроенную наставницу. Собственно, Рарити и предложила съехать к ней как раз после того, как заглянула навестить меня в «Золотой дуб» — видимо, искусственная улыбка Твайлайт и мой натужный — потому что и правда постепенно начало доставать — пофигизм её не обманули. Поупирался сначала, а потом подумал так… И, в общем, ну её, заучку эту. Позже уже, правда, сообразил, что моё присутствие вряд ли пойдёт на пользу бизнесу Рарити… Дурак, чо… Но не возвращаться же уже было? Так что старался приносить единорожке хоть какую-то пользу. Впрочем, какая-то польза уже приносилась и сама, от одного моего присутствия: как пошёл слух, что я здесь поселился — так модельерше всего за пару дней вернули изрядную сумму долгов, которые она особенно ни с кого не требовала то ли в силу характера, то ли в силу определённого равнодушия к деньгам.

— Рарити! — возникла на пороге мастерской Свити, выдернув меня из воспоминаний. — К тебе мисс Спаркл пришла!

«К тебе», ага, — усмехнулся я. — Зачастила чего-то каждый день и, порой, не по разу… Пару раз подслушал краем уха и подметил краем глаза, как она «в гости к Рарити» ходит. Зайдёт, поздоровается, помнётся под выжидающим взглядом, нервно хихикнув откажется от чая, «совершенно невзначай» — читай, прямо в лоб — спросит, всё ли хорошо и что там Найтмер, поспешно выметется, сославшись на срочные дела.

— Иду, — с едва заметным вздохом отложив результат моих занятий, поднялась единорожка. Похоже, её эти визиты тоже начинали утомлять…

— Присоединюсь, — озвучил я, направляясь следом и мысленно радуясь перерыву: замотался что-то уже. Да и спалось на таблетках как обычно довольно паршиво — опять по-нормальному не выспался, который день уже…

А ещё к Твайлайт поднакопилось вопросов на тему того, когда уже мне ждать приглашения в Кантерлот. Не то чтобы здесь не нравилось — у Рар, в смысле… Но кажется мне, про одну чёрную крылато-рогатую проблему должны были бы уже вспомнить в столице — времени-то сколько прошло? Дней пять? А до сих пор тишина… Странно это.

— Здравствуй, Твайлайт! — бодро поприветствовала подругу прямо с лестницы Рар. Я прибавил шаг, обнаружив, что за размышлениями отстал уже почти на лестничный пролёт. Впрочем, оно и к лучшему — как раз разговор завяжется…

— О!.. Э-э… П-привет! А я тут… Э-э… К-как твои дела? Всё хорошо? — типично для своих последних визитов зачастила Твайка. Н-да, всё-таки чувствуется у неё богатый опыт общения…

— Вполне неплохо, спасибо, — опередил я с ответом хозяйку дома, показавшись на лестнице.

— Н-Найтм-мер?.. — ещё сильнее растерялась лавандовая кобылка. Ну да, первый раз за три дня к её визиту вышел… — А… Это…

— Письма от Селестии были? — подпустив в голос холода, с ходу рубанул я. — Для меня или, может, про меня?

— Н-нет, не было, — чуть собралась при имени наставницы Твай.

— Точно?..

— Найтмер, прошу… — дотронулась до меня Рарити и, поймав мой взгляд, укоризненно качнула головой.

— Врёт ведь, — сбавив обороты, неопределённо повёл я крылом и отодвинулся на шаг. — Из-за меня же к тебе зачастила так, словно здесь сидр бесплатно наливают. Или, скажешь, по своей воле?..

— Да я, э-э… я п-просто, ну, за подругу п-переживаю… — пробубнила себе под нос покрасневшая Спаркл.

— А даже если и так? — с заметным недовольством глянула на меня модельерша, похоже, не расслышав бормотание Твайки. — Обманывать, конечно, нехорошо, но поручение Её Высочества могло ведь быть и секретным!

— Ладно, несущественно, — мысленно поморщившись от уровня «секретности», отмахнулся я. — Если писем для меня не было, тогда отправишь моё. Подожди пару минут.

— Найтмер… — донёсся до меня вздох Рарити, когда я уже поднимался по лестнице.

…

«Здравствуй, принцесса. Дела в Понивилле закончила. Помирилась и с Гильдой, как ты хотела, и даже отыскала «счастливицу», случайно поймавшую мой магический луч, и тоже принесла ей извинения. Жду твоего вызова.

НМ.

P.S. Если передумала вдруг на этот счёт — так и напиши. Буду тогда думать, где и как обживаться.»

Ещё раз пробежав текст глазами, я сложил лист вчетверо, оформил сгибы копытом и, закинув новенький карандаш — мой, собственный! — в сумку, направился вниз.

Достало уже сидеть как на иголках и у моря погоды ждать…

— Приятного аппетита, — пожелал я единорожкам, спустившись и войдя на кухню, где те коротали ожидание за чаем.

Рар с некоторым даже азартом пыталась разговорить Твайлайт, та, пока явно чувствуя себя не в своей тарелке в простом общении, краснела, бледнела и выдавала односложные ответы. В углу хрупала свой корм кошка Рарити, Опал, мгновенно испарившаяся в неизвестном направлении стоило моим ногам лишь переступить порог кухни. Свити, вон, жаловалась, что та совершенно несносная, а как по мне — нормальная кошка, хе-хе-хе…

— Спасибо, Найтмер, — улыбнувшись, кивнула Рарити. — Не желаешь присоединиться?

— Да нет, спасибо, — качнул головой я и повернулся к уставившейся в пиалу Твайке, усиленно делающей вид, что её здесь нет: — Вот, отчёт для Селестии. Буду ждать её ответа, — я опустил на стол рядом с ученицей принцессы сложенный лист и направился обратно к лестнице.

Буду ждать её ответа… И надеяться, что этот ответ вообще последует.

…

— Ёпт…

Я безнадёжно тряхнул коробочку, пытаясь высыпать на стол несуществующее содержимое, и перевёл взгляд на пустой блистер, лежавший там же, рядом со стаканом крепкого сидра.

Проглядел, дурак, когда «колёса» кончились! Постепенно уменьшал дозу каждый вечер, до минимальных двух таблеток с аж шести — так их сразу много стало казаться… Почему только вчера-то не заметил ничего, умудрившись на автомате сунуть в коробочку пустой блистер в святой уверенности, что ещё пара таблеток у меня осталась?..

Бляха! Это плохо… Это охренеть плохо!

В аптеке я сегодня был ещё днём, как раз с целью колёс докупить, но знакомый уже аптекарь только сочувственно головой покачал: закончились. Ну, я и отмахнулся: завтра поищу, сегодня же ещё есть… Блин… Идти, ломать дверь и грабить аптеку — вдруг соврал?..

— Найтмер?!..

— Я вслух?.. — индифферентно уточнил я, обернувшись к подошедшей Рарити.

— Пожалуйста, только успокойся, Найтмер! Что случилось? Я могу помочь? — зачастила та, невзначай сдвигаясь в проход и явно готовясь удерживать меня от необдуманных действий.

— Случилось, — вздохнув, согласился я и уронил на пол перед единорожкой так внезапно и некстати опустевшие блистер и коробочку. — Спать сегодня не буду. Потому что если засну — то очень пожалею об этом…

— Ох… — поникла та, быстро поняв, что перед ней.

— Поздновато спохватилась покупать. Кончились. Так что… — я подхватил стакан и опрокинул его в себя, не почувствовав вкуса, — меня ждёт совершенно замечательная ночка. А если я всё же засну — то ещё и тебя со Свити, когда мне во сне палачи Луны крылья станут отрезать и я орать начну…

Посмотрев сквозь стакан на превратившийся в яркое мутное пятно светильник, я со стуком поставил ёмкость на место. Вот сука, а…

— Ох, Найтмер!.. — практически всхлипнула Рарити и, приблизившись, привстала на дыбы и обняла меня за шею, чуть защекотав нос гривой, пахнущей фиалками… Я мимолётно улыбнулся и, помедлив, всё же приобнял единорожку в ответ.

Не умеешь ты равнодушной быть, Зефирка… Вот кто я тебе?..

— Найтмер, я… Мне нечем тебе помочь, но… — кобылка отстранилась, с жалостью и сочувствием в блестящих от слёз глазах и поймала мой взгляд, — но я могу хотя бы скрасить тебе безотрадную ночь и не спать вместе с тобой!

— Да ну, ты чего?.. — в замешательстве уставился я на единорожку. — Да и тебе, кажется, завтра платье ещё доделывать этой, как её?.. Коричневая такая…

— Бьюти Винд гнедая! — возмутилась Рар. — А с платьем я справлюсь и так!

— Рассказывай, — фыркнул я. — Спи иди.

— И бросить тебя одну? Я один раз уже не пришла к тебе на помощь, когда поддержка была для тебя нужнее всего, — хмуро сдвинула брови та.

— Не выдумывай, ладно? Да и если припрёт у меня всегда есть вариант с аптекой, — тихо усмехнулся я.

— Не надо этого делать, пожалуйста!

— Да знаю… — вздохнул, чуть раздражённо хлопнув крыльями. — Смысл, если они всё равно там закончились? Тайник какой поискать, разве что… Которого там нет и быть не может. Ну зато хоть не засну, пока буду там безобразиями заниматься…

— Ну нет! Уничтожать аптеку чтобы… чтобы не заснуть?.. — возмутилась Рарити. — Тем более лучше, если я просто проведу эту тяжёлую ночь с тобой рядом, за чаем и разговорами.

Я цыкнул зубом, осознав, что своей шуткой, похоже, окончательно убедил Рар устроить тут торжество солидарности и просидеть всю ночь без сна. Молодец, блин…

…

Чуть приглушённый свет магической лампы. Душистый запах травяного чая. Уютно… А снаружи темень, наблюдающая за нами своими бессчётными глазами-звёздами да ветер, чьи порывы бьют по стёклам в окнах, нарушая тишину тихим гудением и едва заметным дребезгом.

Спать хочу…

— …А вот эту ты читала?

— «Пони и любовь»-то? — вздрогнув и очнувшись от звука голоса, хмыкнул я, рассмотрев на пододвинутой под нос книге знакомую обложку с символическим сердечком, под которым две кобылки страстно целовали в обе щеки довольного жеребца. — Читала, к сожалению.

— «К сожалению»? — удивлённо приподняла брови Рарити.

— Ну да. С виду-то всё пристойно вроде, так и не подумаешь, что вы тут запросто мужьями-жёнами на ночь меняетесь и тому подобное… — мысленно скривившись, сотворил неопределённый жест я.

Собеседница молча округлила глаза.

— Хотела, понимаешь, понять, как вы тут живёте вообще, как отношения строите… — протяжно выдохнул я. — Раньше в моей жизни всё это было адекватнее…

— Ох, дорогуша… — как-то потерянно покачала головой единорожка. — Я… Кажется, понимаю… До самого конца ты не дочитала?

Спрашиваешь ещё. Мне и половины хватило, чтобы достаточно впечатлиться… Я молча качнул головой.

— Ну… К сожалению, для того, чтобы понять, как мы сейчас живём, это, наверное, и впрямь была ужасная книга… Пожалуй даже — самая ужасная из возможных! Это сборник историй именно о необычных отношениях, понимаешь? Хотя его составительницы явно были бы совсем не против большей их распространённости, но…

«В этой книге вы увидите все грани настоящей, неподдельной любви!» — или как там было в предисловии?..

— О-ох… Неудивительно, что он произвёл на тебя такое чудовищное впечатление! — вздохнув, поникла ушками собеседница.

— То есть, хочешь сказать — это не общепринятый подход? — недоверчиво потыкал копытом в книгу я.

— Конечно же нет! — простонала Рарити, уронив голову на стол и пролежав так несколько секунд. — В обычной, рядовой семье, какая у меня, у Твайлайт, у Эпплджек… была… — на мгновение споткнулась она. — В большинстве — это жеребец и одна-две кобылы. Даже табун из трёх кобыл — уже редкость, по крайней мере — в наших местах. На юге, говорят, куда реже живут парами… А то, что здесь описано — это экзотика! Таких семей в Эквестрии процентов пять от силы! И в конце здесь как раз приведена небольшая статистика…

Ага… Не, ну пять — это тоже нефигово, так-то… Пятьдесят тысяч на миллион — не сказал бы, что это прям экзотика… И кстати…

— Ладно, если так… А тебе-то тогда она зачем? — лукаво усмехнувшись, кивнул я на книгу. — Тянет на экзотику, м?

— Согласись, аннотация не обещала чего-то уж очень особенного… — слегка смутилась Рарити. — И мне нравятся книги про отношения, про любовь… Разве это не прекрасно, Найтмер? «Он поцеловал её, и их сердца, дрогнув, забились в унисон!» — приложив запястье ко лбу, с придыханием процитировала что-то она.

— Скорее, «он поцеловал её, её брата и их мужа-грифона», если вот по этому судить, — усмехнувшись, подтолкнул я книгу по столу к единорожке.

— Найтмер! — возмущённо вскинулась и покосилась она на меня, но, помедлив, безнадёжно отмахнулась. — Ох, ты совершенно ничего не понимаешь в романтике, дорогуша… Это ведь любовь!..

«Знаешь… И хорошо, что не понимаю» — отрешённо хмыкнул я про себя, пропуская мимо ушей разглагольствования Рарити и чувствуя, как пытаются опуститься налитые свинцом веки.

Спать хочу…

…

— Найтмер! Найтмер! Ты как?

— А?!.. — я растёр лицо копытами и поднял мутный взгляд на единорожку, обеспокоенно рассматривающую меня покрасневшими глазами. — Сплю, не могу…

Да уж, когда и без того постоянно не высыпаешься, то сидеть и превозмогать посреди ночи… А-а, блин… Но, кстати, как-то не ожидал, что Рар так непринуждённо будет переносить ночные бодрствования, однако модистка пока что держалась вполне уверенно. А вот я уже уплывал и начинал вырубаться, стоило лишь прикрыть глаза… Да уже и с открытыми вырубался нафиг, если честно…

— Может, и правда попробуешь заснуть?.. — неуверенно ковыряя стол копытцем, помедлив, предложила она. — Вдруг на этот раз ничего не будет?..

— Вряд ли. С чего бы? — мрачно качнул я головой.

— Тогда ты… ну… чувствовала угрозу? — несмело предположила она и вздохнула. — Да и… Будет ведь становиться только хуже?.. А я… Я, увы, совершенно не в силах тебе помочь…

Я яростно мотнул головой, отбиваясь от сна. Да уж, дальше будет ещё тяжелее, не поспоришь… Но спать?!.. Нет уж! Я мотнул головой снова. Хотя, конечно, здравое зерно в словах Рар, наверное, и есть…

— Может, всё же попробуешь поспать? — снова подала голос единорожка через несколько минут моей беспощадной борьбы со сном. — Я… Я могла бы разбудить тебя, если вдруг… — замялась она.

— Ты не помогаешь, Рарити! — вздохнув, смерил я эту диверсантку тяжёлым взглядом. Я и без тебя спать хочу, зараза!..

— Прости! Но я уже не могу смотреть, как ты страдаешь, Найтмер! — покаянно прижала ушки та. — Не может быть, чтобы это самоистязание было лучше твоих снов, пусть даже ужасных!

«Слушай, подруга…» — я со стоном прижал ко лбу копыто. Не-е, без накопытника не то-о-о-о… Блин… Может, ну его, правда, м?.. Как… Как же спать охота…

— Чаю налей, — буркнул я вместо ответа.

Рар, смерив меня долгим сочувствующим взглядом, неохотно поднялась с места, подхватив магией давно опустевший чайник и зацокав по полу к раковине.

Эх, блин, сейчас пока закипит… Я положил тяжелеющую голову на стол. Прикрыл глаза, слушая равномерный шум воды… Сейчас… Всё…

— Найтмер! Пойдём, прошу тебя!

Меня вдруг обхватили за плечи магией и настойчиво потянули с табурета.

— Чё? Куда-а? Что ты делае-ешь?.. — протестующе забормотал я. Так тепло было… И стол удобный такой… Но всё равно пришлось вставать, чтобы не упасть. Зараз-за-а…

— Тебе… Тебе надо отдохнуть, пожалуйста! — отчаянно взмолилась Рарити. — Пойдём!

Да что тебе?.. Я!.. А-а, зараз-за… Что-то… Не могу больше…

— Пойдём-пойдём, т… только не ори уже-е… — скривившись, хмуро пробубнил под нос я.

Цок. Цок. Цок. Спа-ать… А-а, прок… Проклятье…

М, коридор. Коридор? Погоди, а что мы тут, мы же на кухне сидели?.. А-а, да… А лестницу когда прошли?.. Дверь. Э, не туда, там же комната Сви… А, не, туда, эт мастерска-а-а-ая… Всё правильно…

Матрас, спальник — нехитрая постель на полу. Практически падаю на неё. Всё…

— Всё будет х-хорошо, правда?.. — нервно сглотнув, шепчет единорожка. — Н-не бойся, ладно, Найтмер? Я, если что, ну… буду здесь, с тобой…

А-ага-а…

Губы пони нежно коснулись моей щеки.

— Забрезжит рассвет, принеся новый день,

Мир будет согрет — ты в лучшее верь…

Веки окончательно сомкнулись, а слова тихо зазвучавшей песни резко начали уплывать куда-то вдаль…

Зараза-а… Я пожалею об этом…

…

Она бросила меня. Одну. Здесь.

— За что?.. Вернись, пожалуйста!..

Страшно. Больно.

Почему всё… так?!.. Я ведь…

Это сон.

Но я… Проклятье.

Снова луна. Снова одиночество.

Сон…

Хоть не катакомбы фестралов-вивисекторов… Да я бы, наверное, и не поверил в них теперь… Не знаю…
А вот в это не верить бесполезно… Луна… Почему она бросила меня?.. С-сука… Я… Найтмер… Как же…

Сердце часто-часто бухает в груди. По щекам стекают слёзы.

Я… Я не могу уже на это смотреть… Почему?!.. Эта синяя тварь мне как-то плела, что, типа, спец по снам тут теперь я — так и что?! Где это всё?! Почему стоит мне закрыть глаза, как я снова и снова вижу… это?..

Не могу… Не могу больше…

— За что ты меня тут бросила?!

Крик обдирает горло.

Мёртвая тишина. Лишь бездна безучастно взирает сверху своими неисчислимыми глазами. Я чувствую этот взгляд. Предвкушающий. Ждущий чего-то…

Проклятье…

Это сон. Это сон. Нужно просто отрешиться и…

И чувствовать, как по лицу струятся слёзы, а из души выдрали громадный кусок.

Не могу…

Почему всё так?!.. Я не хочу!.. Не хочу больше этого видеть!

Луна, вернись, прошу тебя…

Знаешь прекрасно, что она не вернулась! И нахер не надо!!! Как и это проклятое прошлое! И эти проклятые воспоминания! И эти проклятые сны!!!

— ХВАТИТ!!!

По рогу словно бы прокатывается волна энергии. Чувствую прикосновение сзади. Кто?!.. Бью не глядя, отпрыгиваю, разворачиваюсь, готовясь к… к чему-то.

Взгляд… Этот взгляд в спину, куда ни повернись… От Бездны невозможно спрятаться… Она повсюду… Она всегда со мной…

Да плевать!!! Пусть пялится на то, как мы с Рар пьём чай, не жалко! Всё равно придётся ей убраться, когда Селестия поднимет солнце!

Странно. Звёздное небо над головой просто великолепно. Блин, в жизни такого не видел… Только на артах фантастических, разве что… Но почему оно пугало меня?..

И откуда этот взгляд в спину?..

Я резко обернулся. Всё тот же серовато-белый песок с резкими контрастными тенями на нём. Звёздное небо. И никого. И взгляд в спину. Не предвкушающий — удивлённый, недоумевающий.

Кто?..

— Покажись!

Снова оборачиваюсь. Гневно раздуваются ноздри, хвост стегает по бокам.

Как актёр дурацкого шоу какого-то, за которым следит скрытая камера, а режиссёр выбирает кадры поудачнее…

Режиссёр.

— ПОКАЖИСЬ!!!

Голос двоится, как тогда. Рог обжигает…

…Я стою на засыпанной песком сцене. На фоне нарисовано звёздное небо. Сверху режет глаза целая батарея прожекторов. Странные массивные камеры вокруг. Режиссёрский табурет. Фигура, формой напоминающая пони, состоящая словно из фиолетово-чёрного дыма, дрожащего, как горячий воздух. Одного взгляда почему-то хватает, чтобы увидеть в ней полнейшее непонимание и шок.

Это он! Это его взгляд! Это он заставлял смотреть!!!

— УМР-РИ-И!!!

Горло вновь обдирает крик. С рога в фигуру устремляется ослепляющий луч. Голова пульсирует болью, основание рога гадко жжёт. Фигура исчезает со звуком разбившегося стекла. И я…

…

— Найтмер! Найтмер, да проснись же ты! Ну пожалуйста, дорогуша!..

Отчаянный и перепуганный голос пробивался словно сквозь вату, откуда-то издалека.

Бля-а-а… Башка-а…

Рог пульсировал, вызывая ассоциацию с моргающей полумёртвой люминисцентной лампой и даря совершенно неописуемые ощущения, а ноги порядком замёрзли от какого-то непонятного сквозняка.

— Воды… — прохрипел я не раскрывая глаз.

— О-ох… — всхлипнув, облегчённо выдохнула Рарити. — Слава Селестии, ты очнулась!.. Я так… — единорожка снова всхлипнула и, не договорив, уцокала куда-то в сторону.

Твою ма-ать… Что же это было?.. Помню, опять снился кошмар, про луну и Луну. А потом?.. А потом я, вроде бы, разозлился и подумал что-то… Кажется, про то, что Луна мне лила в уши про то, что я осознаю себя во снах и теперь там вообще за главного. После этого сон пошёл трещинами, а я ещё подумал, что похож в нём на актёра, а режиссёр сидит где-то тут… и так стало. И режиссёр тоже обозначился. И я ему втащил… Судя по результату — на все деньги… Ох, ма-ать, больно-то как!..

Я медленно и осторожно приоткрыл глаза как раз вовремя для того, чтобы увидеть входящее в комнату белое пятно.

— Возьми, Найтмер, — передо мной на пол опустился, похоже, стакан с водой. — Как ты себя чувствуешь?

— Бывало и… А-ай, с-с-с!.. — привычно направил я в рог магию — и немедленно пожалел об этом. Кажется, с рога даже сорвалась пара искорок…

— Найтмер! — испуганно воскликнули рядом. — Ох, кажется, у тебя перегрузка… Прости, я… Я не думала, что это вот так… Я помогу!..

Отчётливо проявившийся перед, наконец, сфокусировавшимся зрением стакан окутало голубое облачко, и он подплыл к моему носу.

— Не на… — машинально прохрипел я, неосмотрительно открыв рот и немедленно почувствовав губами прохладное стекло и живительную влагу.

Плюнув на ненужные возражения, сделал пару мощных глотков, осушив ёмкость. Во-от… Ф-фух…

— Спасибо, Рар… — прикрыв глаза, положил я голову обратно на пол. — Башка раскалывается… И холодно… Что было вообще?..

— Это я виновата! — душераздирающе вздохнула та. — Прости меня пожалуйста, Найтмер! Мне не следовало настаивать и уговаривать тебя поспать! Но… Ты ведь и так плохо высыпаешься, а тут ещё бессонная ночь… Прости меня. Я желала тебе только лучшего, — убито закончила Рарити.

— Да я не об этом, — вяло отмахнулся я. — Было-то со мной что? И, это, от головы есть чего?

— Ох, я ужасна! — практически взвыла единорожка. — Сейчас принесу!

Не прошло и минуты, как у моего носа возник ещё один стакан воды и повисла таблетка.

— Спасиб, — вяло поблагодарил я, проглотив предложенное.

— Совершенно не за что, — вздохнув, прилегла рядом кобылка, осторожно прижавшись к моему боку. — Это я во всём виновата…

— Что со мной творилось? — не сдержал я некоторого недовольства в голосе. Ну, Рар, блин, сколько можно уже?..

— Ну… Сначала всё было спокойно, а потом у тебя потекли слёзы…

То-то мех на роже тянет, на щеках… Да и хрен с ним, блин: почему в стене рядом с окном дыра, а окна вообще нет — только останки рамы торчат?.. — обводя комнату взглядом, с офигением наткнулся я на следы разгрома. Там, возле окна, кстати, стоял мане… поникен с платьем, которое Рар завтра сдавать… А, вон он лежит… половина, чуть оплавленная… с половиной платья…

— …тогда я попыталась тебя тронуть, чтобы разбудить и… — продолжала тем временем Рарити, пока я пытался собрать мозги в кучу и оценить ущерб. — Ты… дёрнулась, но не проснулась, — единорожка зачем-то осторожно потрогала правую скулу, на которой я, присмотревшись, разглядел ссадину и наливающийся синяк… Бля-а-а…

— «Дёрнулась», да?.. Прости, я…

— Не извиняйся, дорогуша. Сама виновата, — вздохнула Рар. — Мне не следовало… Кх-м. Извини. Дальше ты начала кричать, требуя кого-то показаться, а потом… А потом жутким голосом взревев «Умри!» выстрелила лучом вон туда, — поёжившись, указала она на уже замеченное отверстие в стене.

Капец, блин… Круглая оплавленная дырка сантиметров так двадцати в диаметре — в стене в приличный кирпич толщиной… Голове, определённо, есть, от чего болеть… Например, от того, что я теперь делать буду. Проклятье.

— А потом ты просто обессиленно опала и затихла. Даже дышала еле-еле… Я попыталась тебя разбудить, но ты ни на что не реагировала… Мне так страшно стало… — единорожка обняла себя передними ногами и вжала голову в плечи. — Прости меня, Найтмер. Я…

— Ты слишком много извиняешься для пострадавшей. Попади ты под этот луч… А ещё я угробила твой завтрашний заказ. Бездна побери…

Поспал, твою мать. Но… что же это во сне было?

— Найтмер, не вертись!

— Ы-а-а… — закатив глаза, издал я неопределённый тоскливый стон и принял прежнюю позу. — Долго ещё?!

— Нет, уже не долго! Ещё всего пару…

Минут?..

— …часов и, думаю, на сегодня закончим!

Сколько?!

Я разинул пасть для возражений, но, помедлив секунду, со стуком захлопнул её обратно, лишь долго-долго и тяжко-тяжко выдохнув сквозь зубы. Залёт надо как-то заглаживать — раз, за язык никто не тянул — два. Вот и торчу теперь посреди мастерской, покуда единорожка прямо на мне с энтузиазмом собирает на иголках и булавках очередной прототип платья из своей новой коллекции. «Сияние ночи» или как она там?..

Да уж, недёшево мне обошлась та ночка… — я скосил глаза на массивное кольцо на роге. Медицинское, на этот раз: отжать защёлку и снять могу хоть сейчас — вот только не стоит этого делать, ибо сделать себе ещё хуже, колданув разок — дело плёвое, а с контролем у меня… Зараза, настолько привык к магии и телекинезу, что, только расколотив кружку из-за его отсутствия, смог это понять. Свернул со стола случайно, а подхватить даже не двинулся — лишь рефлекторно потянулся к ней магией… которая не пошла дальше кольца, и кружка повстречалась с полом. М-да… Помимо разбитой кружки, в активе были уничтоженный поникен и новенькое платье на нём, что также стоило Рар и самого заказа: расстроенная Бьюти Винд ждать нового уже не могла, отправившись на какой-то праздник без платья и в слезах. Ну и венчали картину разрушений выбитое стекло, сломанная рама и крайне удачная дыра в стене, для надлежащего ремонта которой нужно было разбирать часть стены выше и класть её заново… Всего около метра до крыши, казалось бы, но ценник у этого ремонта был отнюдь немаленький… В общем, после такого оставалось только предложить Рарити последнее, что у меня было — своё тело, до деятельного применения которого она с предвкушением и дорвалась, начиная забывать есть и спать уже на этапе сотворения эскизов для своих новых шедевров. Которые мне ещё, кстати, потом демонстрировать на показе… С бодрой улыбкой. Перед фотокамерами. О-ох, бляха… Что ж за жизнь-то такая?..

— Найтмер, подними левое крыло, пожалуйста.

Я выполнил требование и, постаравшись сделать это незаметно, переступил с ноги на ногу, пытаясь как-нибудь перенести вес с более уставших ног на менее уставшие. Не вышло: уставшие были уже все. Снова тихо вздохнув, вернулся к размышлениям.

Приплыли брёвна к водопаду, короче… М-да-а… И, словно этого всего мало было, я ещё и без рога пока остался. Как рассвело — Рар первым делом потащила меня в больничку, по врачам. Собственно, искрящий рог был не таким уж тревожным симптомом сам по себе — вот только не тогда, когда у пони уже имеются какие-то проблемы в этой области. Так что я, по результату, минимум на трое суток обзавёлся категорическим запретом на магию вплоть до телекинеза и украшением на рог, чтобы ненароком, рефлекторно, её вдруг не применить. Хмыкнул: «перестраховка» и, вернувшись из больницы, первым делом попробовал колдануть и разбил стакан… И, зараза, без рога оказалось как без рук… Ах, да… — я невесело хмыкнул. Без рук и со сплошными ногами отовсюду. Блин, как же на одном копытокинезе оказалось тяжко! Минуло немногим больше суток, а я уже готов был выть и лезть на стену, честно…

— Найтмер!!! Не чешись, всё же рассыплется!!!

— Извини, — тоскливо пробормотал я и снова выпрямился, грустно проводив взглядом полную энтузиазма модельершу, светящую едва заметным через косметику фингалом на правой скуле. Крепко, видать, прилетело, но Рар даже не пыталась поставить это мне в вину, твердя, что сама виновата. Она и насчёт учинённого мной разгрома что-то такое пыталась ввернуть, но тут уж я стерпеть не смог. Не хватало ещё заставлять её за всё это платить, ага… Ну и, припомнив ту её идею с новой коллекцией и мной в роли модели для оной, пошёл сдаваться, с мыслью, что при успехе продаж Рарити сможет хотя бы покрыть потери. Мысль влезать в платья и блистать на подиуме наводила смертную тоску, но что ещё я мог сделать для Рар такого, чтобы не чувствовать себя говнюком — идей больше не было. Вот и…

— О-ох! Это будет бесподобно! Можешь опустить крылья, дорогуша. Так, а как подол?.. — Мой хвост беспардонно сграбастали магией и подняли повыше, заставив зло скрипнуть зубами и проконтролировать задние ноги от рефлекторного желания познакомить наглеца с парой копыт за раз.

Терпеть ненавижу, когда она так делает. Да уж… Как там было?.. «Попала нога в колесо — пищи, но беги»?.. Проклятье… Однако, кстати, кое-что хорошее из всего этого я тоже неожиданно получил: прошлой ночью спал как убитый и, в кои-то веки, сегодня проснулся бодрым и прекрасно выспавшимся. Ни кошмаров, ни намёков на них, ни снов — просто выключился и включился. Наконец-то… И что-то мне подсказывает, что причина тому — как раз там, откуда взялась и дыра в стене.

Неужели Луна не врала тогда про способности, связанные с миром снов?..

39. Круглая дата

Уже немало воды утекло...

Так… А теперь — тормози-им…

Крылья резкими взмахами погасили скорость, земля ударила по ногам. Пришлось пробежать ещё несколько шагов, гася инерцию.

Ф-фух! Сел! И даже вполне неплохо, особенно, в сравнении с первыми попытками… Ух…

Вокруг царило солнечное тёплое утро с типично по-эквестрийски висящим в зените солнцем, лёгкий ветерок гнал по небу небольшие пушистые облачка, похожие на клочья сахарной ваты, ноги приятно щекотала прохладная ещё трава… Дурным голосом орала ворона, примостившаяся где-то на небольшом деревце на возвышенности.

Зараза.

Поднявшись по склону и оказавшись на плато, я приметил ошивающуюся под деревом кошку. Я-асно…

— Брысь отсюда! — приблизившись, посоветовал я ей.

С едва слышным шелестом полосатая кошатина исчезла в траве. Так же молча, молотя крыльями словно насекомое, поспешила удалиться и ворона, на которую я вообще молчал…

Насмешливо хмыкнув им вслед в наступившей блаженной тишине, улёгся на траву в тени под кроной, развернувшись к блестевшему внизу озеру и расслабленно раскинув гудящие крылья. Хорошо-о…

Так давно мечтал летать — и теперь могу это делать. Причём, без аэродромов и диспетчеров: где захотел — там и взлетел… Наконец-то начало получаться! Да, уверенности в своих навыках пока не было, подниматься высоко я опасался, но долететь из точки А в точку Б с несложным маневрированием и при умеренном ветре уже мог. И в последние пару дней только тем и занимался, что забил на всё и нарезал здесь круги, кайфуя от ощущения полёта…

Вообще же за прошедшую неделю… Неделю и один день, точнее, если по-местному: пора бы, наверное, уже привыкать считать по шесть, а не по семь дней… В общем, за прошедшие с памятного разгрома семь дней случилось немало.

Во-первых и в главных — я нормально спал. За всю нед… седмицу — во! — ни одного кошмара! Хоть что-то снилось всего раз, и был это нормальный сон здорового человека: глупый, непонятный, нелогичный и совершенно нейтральный. И, честно говоря, это вызывало… недоумение. Так получается, тогда что синяя была со мной честна? С чего бы вдруг? Да ещё выходит, что и кошмары были не её подарочком, а привалили как-то сами по себе — и тут Рарити права оказалась, блин… Но раз уж не Луна — внезапно — то… Погоди, тот «режиссёр» из сна, неожиданно отчётливо запомнившийся! Что ж, в таком случае понятно, почему я нормально высыпаюсь теперь: спорю, ввалил я ему знатно! И ему, и Рарити, и «Карусельке» её ненаглядной, блин… Буду теперь за это моделью работать, платьица искушённой публике демонстрировать…

Платья… Нет, наверное, это и стоило того, чтобы получить возможность нормально спать и высыпаться, но… Я обречённо вздохнул. Наброски, эскизы, концепты и предварительные замеры да примерки закончились: Рарити грозилась сегодня — максимум, завтра закончить первый наряд. Наверняка заставит его надеть и крутиться перед зеркалом… И улыбаться. Я вздохнул ещё более обречённо. Что поделать теперь… Таков путь. И даже напиши мне сейчас Тия — получила бы вежливое «сорян, не могу» в ответ. Поздно уже давать заднюю, тем более, когда, по большому счёту, сам предложил и сам влез…

А вот Тия, кстати, так и не написала. Признаться, её гробовое молчание уже начинало серьёзно напрягать, тем более, что и мои письма к ней остались без ответа. Проклятье… Складывалось ощущение, что она меня больше вообще знать не хотела. И откровенно шпионящая за мной Твайка это, скорее, подтверждала: получается, интересуется. Но молчит… Не оправдал, значит, доверия… От этой мысли становилось как-то гадко: всё же Тия немало добра мне сделала. А в ответ, получается… Эх, бляха… Неужели я своим идиотизмом настолько тяжело задел её?.. Может, обратит внимание, если по всем правилам ей написать? Ну, там, с уставной шапкой со всеми этими титулами и приветствиями, да ещё и пером… Телекинез я, по сравнению с давними первыми попытками, подтянул очень изрядно, клятая недостаточность тоже медленно, но верно отступала: магия постепенно давалась всё легче, а крылья держали всё увереннее. В общем, думаю, справлюсь, если возьмусь. Надо будет попробовать, пожалуй — всё лучше, чем просто ждать…

Да уж… «Просто ждать» — всегда как-то тяжко, а уж «просто ждать» того, когда медики кольцо антимагическое снимут… Атас. Четыре дня без рога и его возможностей — это… Блин, я повторного визита в больницу и снятия треклятого ограничителя ждал так, как дня рождения в детстве не ждал! Опонячился совсем, зараза, тошно стало без магии жить уже… Да и жутко неудобно это — жить без магии, когда у тебя сплошные ноги. Нет, можно, конечно… Если ты чистокровная пони, которой, даже при наличии рога, нормальный, осознанный телекинез лет до десяти практически не доступен — за это время волей-неволей насобачишься и так. Но я-то начал в уже взрослом теле и сразу с телекинеза… Невольно даже поблагодарил про себя Луну: останься я с тем колечком на роге, да до тех пор, пока Тия не остынет и не простит… Впрочем, не так уж заслуга синей и велика: и без неё нашёл бы выход. Да и Тия вряд ли стала бы долго издеваться… Может быть… Если я не пал в её глазах настолько низко, как в глазах Флаттершай после… всего этого.

Я, тоскливо вздохнув, примостил голову прямо на траве.

Флатти… Она боялась меня. Теперь боялась… Нет, она честно пыталась держаться — но просто не могла… И способа исправить это я не видел в упор. Оставалось, разве что, надеяться, что когда-нибудь милая пегаска немного забудет произошедшее и успокоится, позволив начать всё сначала, но пока… А-а, твою мать…

Я в расстроенных чувствах резко поднялся на ноги и, в последний раз окинув безучастным взглядом привычный пейзаж озера, медленно побрёл в сторону Понивилля.

Ну, хоть с остальными всё вернулось на круги своя. А то и стало лучше прежнего: у Рарити, похоже, вообще никакого страха не осталось передо мной, даже несмотря на то, что она из первых рук знала практически о всех моих проблемах и похождениях. А может, потому и не боялась, что видела во мне не какое-то стрёмное и непонятное нечто, а… подругу? Не самую обычную пони, может, но более-менее понятную и… Блин, как сказать «человечную» про пони?..

Я на несколько секунд замер, сбившись с шага, недовольно фыркнув, помотал головой и двинулся дальше.

Так вот… Упрощая, в глазах Рар мой общепринятый образ практически полностью разрушился, открыв под собой реальную Найтмер Мун. Вряд ли сильно приятную, но пони, а не хтоническое чудовище из древних писаний. Что вот только её в этой пони привлекало — мне понять не удалось. Неужели простого сочувствия ей хватало на то, чтобы терпеть такую прорву проблем и неудобств? Я же не слепой, вижу, что заказов у неё стало меньше… Но она, несмотря ни на что, почему-то всё равно принимала меня и считала своим другом.

— Спасибо, Рар. Что бы я без тебя делала?.. — прошептал я себе под нос, приостановившись и отыскав взглядом крышу «Карусели», видимую с возвышенности.

Если бы взглянул раньше, пока выше был, то увидел бы и строительные леса, выросшие вдоль одной из стен…

Я, покачав головой, продолжил путь. Надо же… Рар, как я полагал многим ранее, была, пожалуй, последней из всей шестёрки, кого я мог бы предположить своим другом — а она стала едва ли не самым близким мне существом здесь, в новом мире…

С Пинки тоже установился определённый контакт, в один момент, казалось, утраченный, но сейчас надёжно восстановленный обратно. Правда, общались мы с розовой кондитершей не очень регулярно — не хватало как-то общих интересов… И всё же если и не друзьями, то приятелями мы точно были.

Ещё, к некоторому моему удивлению, в краткий список «своих» угодила Скуталу. Маленькая пегасёнка, явно не больно-то счастливая в жизни, внезапно оказалась чем-то мне близка и важна. Храбрая, упорная, упрямая, практически никогда не унывающая, готовая отстаивать то, что считает правдой — и это при том, что у худой угловатой поняшки явно была не самая простая и удобная жизнь… Она, признаться даже, восхищала меня, наверное. Хотелось чем-то её поддержать, где-то помочь… Загляну, пожалуй, к Пинки завтра — надо бы поподкармливать молодой растущий организм какой-нибудь вкуснятинкой. Я не смог сдержать улыбку. Да и вообще — встретиться, расспросить, как дела, а то после того памятного разговора и не пересекались, считай. Видел её буквально пару-тройку раз. И, кстати, один из них — в компании Балка. Интересно, как у них всё сложилось и как там у Скути дела с Дэш, на фоне всего этого?

Дура крашеная, кстати, тоже не так давно попалась на глаза в компании перемотанной бинтами Гильды — видать, птицекошку-таки выпустили проветриться. Рейнбоу, как обычно, наградила меня испепеляющим взглядом и недобрым многообещающим прищуром, грифина — приветственным взмахом лапы. Выражение морды Дэш при этом надо было видеть! — я, не удержавшись, прыснул, вспомнив этакое «И ты, Брут?!», прямо-таки намалёванное аршинными буквами на вытянувшейся роже пегаски. Чую, дружба с Гильдой у неё тоже не затянется…

Да-а… Птицекошка, так-то, оказалась сравнительно адекватной — всего-то и надо было ей как следует навтыкать, для прояснения в мозгах. И вот, Рарити уже пересказывает историю Флаттершай о том, как та ходила в больницу навестить несчастную грифину — и Гильда принесла ей извинения! Честно говоря, даже удивило немного… Рар потом повосторгалась, как же замечательно меняет к лучшему даже таких дикарок доброе отношение и хорошие врачи. Покивал многозначительно: разумеется же, что полученные той пиздюли здесь были совершенно ни при чём… Да уж, знатно я её отоварил тогда, но, тем не менее, сейчас претензий друг к другу у нас больше не было: хоть эпопея с мясом к желаемому исходу и не привела, но Гильда осталась вполне довольна и частичным успехом.

Я фыркнул и с усмешкой покачал головой. Эпичное вышло дело! Светло-зелёная Твайка на пару с такой же Эпплджек, на её беду оказавшейся тогда в гостях у библиотекарши, вспоминаясь, до сих пор доставляли немало удовольствия. А я что? Я только помириться с Гильдой хотел — сами же мне в укор ставили… Ну, пришёл, поспрашивал, где взять мяса, какой конкретно кусок из туши вырезать, да как его правильно готовить, чтобы грифине понравилось… Был руган, уличен фермершей в «своих дурацких и злобных шутках», демонстративно обиделся — как лучше же хочу, помириться, вот… — предложил в ответ сходить к Гильде вместе. Ту, похоже, подмывало устроить мне мстю и уйти в отказ, но, встретившись с моим взглядом, грифина решила, что пока ещё хочет жить и всё подтвердила — к ужасу Твайлайт и, несколько менее концентрированному, Эпплджек. Проводили убежавших поняшек одинаковыми взглядами, переглянулись, рассмеялись. Грифина с сомнением постановила, что «А ты ничё такая, хоть и пони», на чём мы и расстались. На следующий день откровенно косо поглядывающая на меня Твайка озвучила ответ Селестии на её спешное письмо: повысить Гильде количество рыбы в рационе. За чей счёт — уточнять, наверное, излишне… Ну и пофиг. Вопрос, в любом случае, был закрыт, грифину рыба вполне устроила… а я опять остался без возможности попробовать мяса. Блин.

Звук шагов сменился с топота на цокот — за размышлениями и воспоминаниями я даже не заметил, как оказался на мощёных улицах городка. Прохожие уже не шарахались в стороны и не обходили по большой дуге — лишь сторонились с учтивой опаской. Я вздохнул. Быстро они в себя пришли после моего возвращения… Не настолько, чтобы рваться познакомиться или не робеть, удостоившись моего внимания, конечно, но… Да и как могло быть иначе, коль скоро по городку медленно и осторожно расползалась молва о том, что Найтмер-то, вон, извиняется ходит, да живёт не у какой-то непонятной пока волшебницы-библиотекарши, а у в доску своей Рарити, общеизвестно не отличающейся выдающейся храбростью и прочностью нервов. Правда, погром в «Карусели» тоже не канул незамеченным, и теперь в этой молве прослеживались осуждающие нотки: «Рар её приютила, а эта!..» Совсем расслабились уже, сволочи цветастые! Убить кого-нибудь пора, что ли?..

— Приветики, Найт! — в стиле картинки-скримера возникла прямо перед глазами розовая мордочка с улыбкой от уха до уха, заставив рефлекторно отшатнуться.

— Пинки!.. — проглотил я ругательство, торопливо выпрямляя прижатые к голове уши. И прямо посреди улицы!..

— Хи-хикс! — прикрыла копытцем рот та. — Улыбнись, Найт! Такой день замечательный! Ну-ка, буп! — земнопонька неожиданно подалась вперёд и несильно нажала мне копытом на нос, после чего снова хихикнула.

— Пинки!.. — попытался я удержать возмущённое выражение на лице, но почему-то не выдержал и невольно улыбнулся.

— Вот так-то лучше! — довольно тряхнула кудрями кобылка и, посторонившись с пути и дав мне пройти, запрыгала рядом.

Замершие прохожие проводили нас ошалелыми взглядами.

— Ну и к чему это было? — через некоторое время вернув на лицо привычное выражение, поинтересовался я.

— Ты редко улыбаешься, — как-то задумчиво, с лёгким сожалением ответила Пинки. — Просто хотела немного поднять тебе настроение.

— Не лучший метод.

— Прости-прости, пожалуйста! Я знаю, что ты не любишь, когда на тебя так напрыгивают, просто… Само как-то вышло, — повинилась розовая пони.

Пинки…

— Ладно… — мысленно отмахнулся я. — Ты, собственно, какими судьбами? Или просто поздороваться?

— Поздороваться! И немножко поговорить! И поднять тебе настроение! И!.. И предупреди-ить! — резко перешла на страшный шёпот Пинки, заговорщицки оглянувшись по сторонам. — Тебе грозит опасность!

Чего?..

— Какая?

— Не знаю, — уже нормальным голосом ответила чуть приунывшая Пинки. — Просто голова заболела, а потом хвост такой «дёрг, дёрг»! И зубы заныли! Я ещё сомневалась, но тут задние копыта ка-ак зачесались — и всё сразу ясно стало!

А-а… Ага… — я немного растерянно потёр лоб.

— Боюсь, это может быть из-за Радуги, — вздохнула земнопони. — Она тебя очень-преочень не любит…

О-о, это её проблемы. Но и полезть с неё станется, определённо… «Живи ярко, умри молодой», да, крашеная?..

— Я пыталась ей про тебя рассказывать, что ты не такая какая-то, а совсем-совсем другая! Но она только твердит, что ты всех обманываешь и хорошей только прикидываешься, а сама злобные планы по ночам придумываешь… — безнадёжно отмахнулась кобылка. — О, кстати, а ты придумываешь? — внезапно с неподдельным интересом уставилась на меня она, враз повеселев.

— Умей я придумывать планы, а не сразу бросаться делать глупости… Нет, не придумываю, — невесело усмехнулся я.

— Я обязательно ей расскажу, что ты не придумываешь! Она задумается!

Ага, конечно. Наивная ты, порой, Пинкс — я даже не знаю…

Разговор как-то сам собой заглох и мы некоторое время шли молча.

Куда шли, кстати?..

— Пинки, а ты куда сейчас?

— На разведку! — страшным шёпотом ответила та и таинственно прищурилась. — Ну, посмотреть, как лучше будет вечеринку в доме устроить, — пояснила земнопонька, улыбнувшись с моего явно недоумённого лица. — У Колд Флауэр завтра день рождения и я!..

За последующие пару минут я получил исчерпывающую информацию о том, что упомянутая Колд Флауэр приехала в Понивилль из Хуфингтона, живёт одна, встречается с Рейзорбэком и планирует вскоре выйти за него замуж, по профессии — стеклодув, увлекается созданием всяких украшений из стекла, любит пончики со сгущёнкой и торты с безе…

— Ладно, Пинки, мне домой в ту сторону, — кивнул я на едва не пропущенный знакомый поворот, сумев достаточно притормозить словесный поток, чтобы успеть вставить фразу.

— А?.. Ой, точно! Я тебя немного заболтала, да? — ответила Пинки чуть извиняющимся тоном. — Пока-пока, Найт! Рада была увидеться!

Кобылка, помахав на прощание, вприпрыжку отправилась дальше, напевая под нос какой-то мотивчик.

Я в ответ не попрощался.

Я молча смотрел в никуда.

Что я только что сказал?

Домой?!..

…

Сколько я здесь?..

Начало июля — это было девять дней, в лес я ходил тогда с семнадцатого на восемнадцатое, потом съехал к Рар… Так, если не ошибаюсь…

Сороковой день сегодня.

Я сбился с и без того неуверенного шага.

Сороковины — или как это называется?.. День, когда традиционно собираются помянуть умершего. Родители, родственники, друзья… Наверняка, съездят на кладбище, на мою могилу, цветов свежих положат… Выпьют за упокой, скажут тёплые слова, что предназначены больше живым, чем мёртвому… И никто из них никогда не узнает, что я жив. Да и велика ли разница, если нам больше никогда не суждено встретиться?.. А я даже не помню никого из них — ни в лицо, ни по имени…

Вот там, среди них, мой дом. Был мой дом. Настоящий, а не эта нелепая бутафория!..

— С-сука… — прошипел сквозь зубы зло и обречённо, потёр запястьем глаза, пытаясь избавиться от жжения.

Мир вокруг будто назло играл яркими и насыщенными красками, словно крича о своей… нереальности, игрушечности. Вот только другой жизни у меня нет. Есть вот эта, в игрушечном мире, в теле плюшевой лошадки с рогом и крыльями, которую боятся и ненавидят, за единичными исключениями, все вокруг. Которая своей мрачностью этому мирку как кость поперёк горла.

«Домой», да? Не в этом мире, с которым мы друг друга взаимно ненавидим…

Не знаю, куда я шёл — было всё равно. Всё равно было даже тогда, когда я рушился на землю от внезапно пронзившей всё тело боли.

«Замечательное дополнение к настроению» — лишь промелькнула напоследок отрешённая мысль.

…

— Кх-х…

Похоже, даже вырубился на секунду… Так в привычку скоро войдёт приходить в сознание под аккомпанемент боли…

Всё тело крутило и потряхивало судорогой, в районе холки пульсировало и жгло, паршиво воняло чем-то…

Но телесная боль ощущалась словно бы на втором плане: больно было не только телу. «Это не твой дом! Тебе здесь не место!» — билась в голове мысль — и охотно вторили ей пульсирующие вспышки боли. От пронзительного чувства тоски хотелось просто взять и расплакаться.

Вокруг, тем временем, гудел ропот, но слов было не разобрать, цокали многочисленные копыта…

— Н-найтмер, вы в п-порядке?.. — едва расслышал я неуверенный тихий голосок прямо перед собой.

— Нет.

Отрезал в ответ сипло и равнодушно. С трудом поднял веки и встретился взглядом со знакомыми светло-зелёными глазами маленькой единорожки.

— Я… Д-давайте, я позову Рарити? — растерянно и чуть испуганно прижав ушки, предложила Свити.

— Не надо.

Никого мне не надо.

С трудом поднялся на подрагивающих ногах, чувствуя, как иногда прокатываются по телу мерзкие судороги. Мазнул взглядом по раздавшейся в стороны притихшей толпе. Лишь один голос продолжал звенеть над дорогой — голос Флаттершай, надвигающейся на прижавшую уши Дэш, неуверенно пятящуюся под напором разъярённой пегаски.

Вот, значит, кто…

Почему-то злости не было. Ничего не было — лишь тоскливая равнодушная апатия. Никого не хотелось видеть. Особенно — цветного и яркого. Пошло оно всё…

Я, прихрамывая, молча побрёл прочь, провожаемый шепотками и взглядами спешно раздавшихся с моего пути игрушечных лошадок.

Напьюсь. С-сука, как же тошно…

40. Дом — там, где…

Наша компания учла недовольство аудитории постоянными страданиями, поэтому сегодня мы приготовили... основательно подзабытый сорт страданий ;)
Ну, чувствую, меня знатно закидают помидорами с этой главы — хотя, казалось бы, все несогласные с моей авторской позицией ещё в 29 разошлись... Посмотрим. Приятного прочтения!

— Водичка хренова, — окинул я взглядом вторую — и последнюю — опустевшую бутылку из-под яблочного сидра. Да уж, не чета тому креплёному, что я добывал для средства от кошмаров — тот-то в голову давал…

Магическое усилие, занывшая шея, гадкое жжение в роге — и передо мной парит керамическая бутылка вместо стеклянной. Да, заполировал гадостную меланхоличную апатию прогулкой по памяти Найтмер Мун и похабной, с позволения сказать, выпивкой — были в ней аховые градусов пять-шесть… Для аликорна даже два с небольшим литра этой бодяги — вода. А вот память, неожиданно, наоборот, помогла немного прийти в себя. Может, сказалось то, что в самый мрак я не полез — не знаю… Она не рвала душу и не шокировала как обычно — она… Просто смотрел на это всё — и тоскливо улыбался про себя: что тут, что «снаружи» было паршиво, горько и одиноко. Или, может, привыкнуть умудрился уже…

Я, задумчиво покачав ёмкость перед глазами туда-сюда, коротким толчком отправил её в полёт. Через несколько секунд снизу донёсся тихий «плюх» — бутылка достигла цели.

Взбил «подушку» попышнее, поёрзал, устраиваясь поудобнее. Вид отсюда, да и сама ситуация должны были бы завораживать, наверное, но… эмоций не было. Никаких. Единственное, чего хотелось — лежать здесь и чтобы никто не трогал. А то, что лежалось на водяном паре на удивление неплохо — почему-то слабо трогало. Удобно, достать сложно — ну и зашибись. Ничто кроме — не имеет значения.

Честно — не помнил даже, как именно меня сюда занесло. Хотел уединения, увидел облачко — полетел. Вообще не думал — что, как… Иначе хрен бы полез на такую высоту!

Я перевернулся на спину, развалился, раскинув крылья и прикрыв глаза от слепящего солнца. Класс. И рог не втыкается ни во что… Неудивительно, что пегасы так любят спать на облаках — а то и заморачиваются домами из них.

Дома… Как я вообще умудрился это ляпнуть? Иная командировка длиннее, чем моя текущая жизнь здесь — и уже «домой»?.. Да ещё и применительно к «Карусели» Рарити, где я живу едва больше недели! С другой стороны… Из командировки, из путешествия — не важно — есть, куда возвращаться. Ты можешь прожить в отеле хоть год, но в голове невзначай будет тикать таймер: «домой через…» А тут — всё. Возвращаться некуда. Даже убейся я и попади вдруг чудом обратно в свой мир — жизнь это всё равно будет уже другая, а не та самая, от которой только могила на кладбище осталась, да люди, для которых я там буду каким-то непонятным незнакомцем…

Я тоскливо вздохнул и, устроившись на боку, свернулся калачиком, с головой прикрывшись крылом. Горевать лучше вот так…

И без того дырявая память о родине постепенно размывалась, уходила на второй план. Порой она и вовсе вдруг казалась чем-то нереальным… Особенно в те моменты, когда мне удавалось почувствовать себя здесь как дома. Когда готовили на кухне вместе с Рарити под какой-нибудь незамысловатый трёп обо всём и ни о чём, когда Свити, пусть пока и робея, просила помочь обратить на неё внимание увлёкшейся чем-то сестры — и ухохатывалась потом, глядя на отчаянно брыкающуюся и до ужаса возмущённую Рар, парящую по коридору в облаке моей магии… А нефиг засиживаться так! Что она, голодная будет до вечера сидеть там со своими эскизами?..

Я против воли улыбнулся.

Рарити сделала буквально всё, что только можно, чтобы я не чувствовал себя в её доме в гостях, как было у Твайлайт. Белоснежная изящная единорожка, отмахивающаяся от денег, близко к сердцу принимающая чужую беду и всегда старающаяся помочь, любящая иногда поусложнять и подраматизировать — думается мне, ради того, чтобы дать себе повод забить на диету и поесть обожаемого мороженого — за какую-то неделю под одной крышей стала мне другом. Не близкой знакомой, не приятельницей — а вот так вот сразу… А свой дом сделала ещё и моим… домом. Местом, где не только спишь и ешь, но где тебе ещё и всегда рады. Куда можешь всегда вернуться. Рар уже и планы строила, куда перенести мастерскую, чтобы мне комната полноценная была…

«Волнуется там, поди», — посетила внезапная мысль. Свити же всё видела и подходила даже — наверняка и сестре в красках пересказала, а меня тут фиг найдёшь, если…

— Н-найтмер, я… Т-ты не будешь сильно возражать, если…

От тихого неуверенного голоска за спиной я едва не навернулся с облака. Флаттершай?!.. Сама, ко мне?!..

— Присоединяйся, конечно, — помедлив, слегка ошарашенно отозвался я, переворачиваясь на живот и сдвигаясь в сторону. — Рарити там как, сильно нервничает?

— Очень переживает за тебя, — тихо отозвалась из-под гривы севшая на край облака подальше от меня пегаска.

— Слетаешь, скажешь, что всё нормально? Просто… надо было побыть в одиночестве.

— Ну-у, если… Я могла бы, но, м-м… Конечно, если это так необходимо, только… — почему-то в тихой панике зашептала из-под гривы Флатти.

— Что случилось?

— Если это возможно, то я… я хотела бы сначала помочь т-тебе… — попыталась окончательно сжаться в точку поняшка под моим настороженным взглядом. Грива немного сползла в сторону под порывом ветра, и только теперь я заметил у кобылки на груди сумку с медицинским красным крестом.

— Само заживёт, — равнодушно отмахнулся я. — Где Рарити сейчас?

— В-внизу. Н-ну, то есть, на берегу озера, здесь…

А сразу сказать?..

Я поднялся, поморщившись от прокатившейся по спине нудной ноющей боли, и, не давая себе времени на мысли и взгляды, оттолкнулся задними ногами, шагнув в пустоту и раскрыв крылья.

Набегающий поток воздуха плотной подушкой ударил по лицу, вынуждая прижать уши, упёрся в крылья и живот. Я взмахнул крыльями, выравниваясь, и только теперь дал себе осмотреться. Твою мать, да тут за сотню метров вниз!.. Ой, мама…

Озеро внизу, за малым, поместилось бы на копыто, деревья, скорее, угадывались по своим теням, чуть в стороне разноцветной россыпью мостились игрушечные домики Понивилля…

Я сглотнул вставший в горле ком.

Так, не спать, косить! Вытянул желающие прижаться к брюху задние ноги, выровнял нарастающий крен парой взмахов крыльями… едва удержался, когда в бок ударил порыв ветра, выровнялся опять. Почувствовал, как, игнорируя неслабый поток прохладного набегающего воздуха, на лбу выступила испарина. З-зараз-з-за… Хорошо ещё — понячьим глазам на эту канитель пофиг, и вижу я всё нормально…

Повиснув в нисходящем левом вираже и изредка компенсируя крены туда-сюда и порывы ветра, я за нервным напряжением и грохотом сердца в висках не заметил, как снизился, и земля замелькала уже совсем близко под ногами.

Сейчас! Торможение!!! И-и!..

Поверхность ударила по задним ногам, я парой скачков погасил скорость и, осев, где стоял, прямо на траву, только теперь, наконец, выдохнул. Ух, ё-о-о…

Вот лажа получится, если я поседею после этого! Такая, понимаешь, молодая кобылка — тысяча годиков всего, самый сок! — и седая!.. Мужа ни в жисть не найду!..

Я, истерически рассмеявшись, повалился на траву.

— Найтмер, ты в порядке? Всё хорошо?.. — буквально из ниоткуда возникла рядом Рарити.

— В… Всё н-нормально… Пх-х-х!.. Ой… Рарити-и… — немного проржавшись и смахнув слёзы запястьем, безуспешно пытаясь стереть с лица идиотскую улыбку, выдавил я в ответ. — Я, если… х-х!.. помнишь, летаю п-похуже школьницы — а т-тут такая высота…

— Найтмер… — сдвинув брови, попыталась выразить недовольство Рар, но не успела: хлопнули пару раз крылья — и рядом опустилась Флаттершай.

— Н-найтмер, ты в порядке? — тихонько продублировала недавний вопрос единорожки она.

— Нормально всё, спасибо, — уже придя в себя, внятно ответил я. Начал подниматься, но был мягко и осторожно остановлен крылом.

— Н-но ты же ранена! Я… Если можно, конечно… М-могла бы… Ну-у… Помочь… — решительное вроде бы начало моментально скомкалось под моим взглядом. Даже крыло спешно исчезло. Жаль: мягкое, приятное…

— О, это было бы очень кстати, дорогая Флаттершай. Давай, я помогу!.. — моментально поддержала пегаску Рарити, одарив меня строгим взглядом.

— Да оно не болит почти…

— На́йти, не выдумывай, ради Селестии! Ожог и электротравма — «не болит»?.. Полежи смирно, пожалуйста, дорогуша!

Вот наседки, а!.. Эка невидаль — током трахнуло. Кстати, как? Помню Дэш, прилетело сверху… Молния, что ли? Ничего так, а… И, кстати, совсем неслабая молния, раз уж смогла вырубить аликорна, у которых, как и у пегасов, к разрядам электричества природная устойчивость — им всё же летать, с тучами бодаться. Учитывая, что я уже почти ничего не чувс… А-ай, с-с-с!..

Кожу на холке резко обожгло, заставив невольно дёрнуться. Впрочем, боль и жжение быстро сменились приятной вязкой прохладой какой-то мази, наносимой на рану удивительно аккуратными и точными движениями копыта. Последним штрихом стал большой холодный лист чего-то, словно мне сделали прохладный компресс.

— З-завтра к обеду зайди ко мне, пожалуйста, если сможешь. Я всё п-проверю и помажу заново, — внезапно едва ли не приказала Флатти.

Зайти к тебе? Хах, да я неделю пытался!..

— Обязательно. Спасибо большое, Флаттершай. И тебе, Рар, спасибо, — я сгрёб пискнувших поняшек магией, уложил рядом с собой и обнял обеих, накрыв жёлтую и белую спинки крыльями.

— Ой…

— Найтмер! Грива!!!

И-и-и, классно как!.. Не пущу никуда теперь!..

Поняшки, впрочем, никуда особенно и не торопились, после краткого ступора сориентировавшись и прильнув ко мне поплотнее.

М-м-м… Нет, блин, пони — офигенно обнимательные существа! Настроение, за время уединения уже несколько пришедшее в норму, теперь и вовсе ощутимо поползло вверх.

Милые они создания, пони… Да и ненавидят одну чёрную зубастую аликорну не все из них — есть такие, кто — пусть и непонятно, почему — ценят меня, верно?.. Я думал уже об этом, что жить теперь придётся здесь и выбирать особо не приходится… Даже так — это всё равно не мой дом. Но, быть может, когда-нибудь, благодаря именно таким пони…

— Найтмер, дорогуша, ты точно в порядке? — немного понежившись и освоившись под моим огромным крылом, прервала мои размышления Рарити.

— Наверное… — качнув головой, отозвался я. — Просто нужно было… поразмышлять немного.

— О чём же, прости моё неуёмное любопытство?

— О себе и о своём месте в этом мире… который мне явно не особенно рад, — неохотно отозвался я.

— Н-найтмер, это… П-прости меня… — пролепетали из-под другого крыла.

— За что?

— За… За Рейнбоу. Она мой друг, и… Я не смогла убедить её, что ты… ну… — и без того дрожащий тихий голосок окончательно превратился в практически неслышный шелест.

— Не кори себя, дорогуша! — возразила пегаске Рарити. — Уверена — ты сделала всё, что могла, и уж тем более не можешь отвечать за столь вопиющее и возмутительное поведение Рейнбоу Дэш! Вот так взять — и ударить пони молнией посреди улицы! Найтмер, бедняжка! Это совершенно неприемлемо! — в сердцах ударила копытцем по земле возмущённая единорожка. — Когда Свити рассказала всё — я просто ужасно волновалась! Прибежала сюда как только смогла, надеясь найти тебя здесь, чтобы… просто быть рядом, — осторожно потёрлась она о мою шею, — но, к моему ужасу, тут никого не оказалось! Ох… Слава Селестии, мне вскоре встретилась Флаттершай, которая, как настоящий друг и истинный Элемент Доброты…

Под другим крылом тихо пискнули от смущения.

— …тоже искала тебя тут, чтобы помочь и поддержать в трудную минуту! Флатти, спасибо тебе огромное! — выглянула из-за меня и признательно кивнула пунцовой пегаске Рарити, вызвав у меня своим манёвром мимолётную улыбку. — Ну а с Дэш по поводу её чудовищного поведения я ещё поговорю! — с ощутимой угрозой в голосе подвела черту она, снова устроившись под крылом. — И, Найтмер… Я счастлива, что с тобой всё в порядке.

— Прости, если заставила нервничать, — тихо вздохнул я.

Вот кто я тебе, чтобы за меня переживать, а?..

Разговор затих, и я, прикрыв глаза, какое-то время просто наслаждался царящим покоем. Запахами травы и цветов, лёгким ветром, шелестящим в ветвях и листьях, гудением и стрёкотом насекомых, трелями птиц… Теплом пары поняшек, лежащих рядом и согревающих больше не тело — но душу. Как порой не хватает этого, всё-таки… Этого ощущения, что ты тут не чужой и тебе рады… Что ты… дома?..

— Это… Как вы меня нашли? И что случилось… ну… вообще? — сотворив неопределённый жест, поинтересовался я больше из попытки переключить себя на другую тему, чем от реального интереса.

— Ну… — ожидаемо, взяла слово единорожка, — я не знала, где тебя искать. Ты любишь бывать здесь, но в тот момент, когда тебя здесь не оказалось, я… я сначала решила, что ты в лес ушла, как тогда… Так страшно стало в этот момент… — кобылка поёжилась, словно стараясь укутаться моим крылом, и прижалась ко мне плотнее.

Эх, зараза… Где я — там лажа…

— Я почти впала в совершенно беспардонную панику, но тут что-то с громким плеском упало в озеро. Я огляделась, но никого рядом не увидела… И в этот момент я и обратила внимание на облако над озером. Ухватившись за шанс, что ты могла уединиться с тяжёлыми мыслями именно там, я поспешила обратно к Понивиллю, надеясь встретить по пути неравнодушного пегаса, который не откажет несчастной леди в её скромной просьбе! А судьба свела меня с Флаттершай, которая, оказалось, тоже спешила сюда в надежде помочь тебе.

Блин, я…

— Спасибо вам, — вновь покрепче приобнял я понек и, вздохнув, убрал крылья и чуть поспешно встал, чтобы не расчувствоваться невзначай. Искренние забота и переживание неожиданно сильно тронули…

Поднялись на ноги и кобылки. Флаттершай — с трогательной неуклюжестью от стеснения, Рарити — с грацией кошки. Едва не засмотрелся…

— Идём? — приглашающе кивнул я в сторону городка и, пропустив поняшек чуть вперёд, пристроился сбоку, уступив Флатти место в середине. Чтобы не сбежала, хех…

— Так и нашли… — продолжила прерванный разговор единорожка. — А вот что вообще произошло — я только по рассказу Свити знаю, — отрицательно качнула головой она в ответ на мой вопросительный взгляд. — Флаттершай, дорогуша, ты же была там, верно?

— Ну, да… Так получилось… — словно извиняясь, неуверенно кивнула та.

— Говорила с Дэш? — припомнив, вроде бы, их там вместе, уточнил я, когда пауза начала откровенно затягиваться.

— Ох… — потупилась, стремительно краснея, прижавшая ушки Флатти. — Я… Я вовсе не хотела п-повышать на неё голос и… и так некрасиво себя вести!.. Н-но Радуга… Нельзя ведь так — срывать своё плохое настроение на других пони! Даже если они тебе совсем не нравятся! — возмущение в Флаттершай явно перевесило смущение и неуверенность.

— Дэш, конечно, чрезвычайно неприязненно к тебе относится, Найтмер, но чтобы так?.. — покачала головой Рар. — Что на неё нашло?

— Её сегодня утром сняли с соревнований по сложным лётным элементам в связи с, ну… ещё не зажившей как следует травмой, если, конечно, я всё поняла правильно… И там, э-эм… как я слышала, в судейской комиссии должен был быть кто-то из… «Вондерболтов»… А Радуга — она, ну…

— А Дэш чуть ли не с жеребячества мечтает попасть в их ряды, — подхватила Рарити, заметив, что запас общительности подруги начал иссякать. — И совершенно справедливо считает, что для этого нужно блистать и быть заметной! В высшее общество — даже такое, у пегасов — нельзя попасть с улицы! Ох… Не подумайте, что я одобряю этот её в высшей мере безобразный поступок, но… наверное, я могу понять, что ей двигало. Это же был Шанс! — приложив копыто к груди, завершила свою речь единорожка, особенно выделив последнее слово.

— Ну да, шанс… За голову самой Найтмер Мун, глядишь, и правда приняли бы… — усмехнулся я.

— Ой!..

— Найтмер! Что ты такое говоришь, дорогуша? Ох… Рейнбоу повела себя ужасно, но она никогда бы!..

— Шутка. В старом стиле, — встретившись с испуганным взглядом белоснежной пони, поспешил исправить положение я. Блин, а теперь-то что не так было?..

— Найтмер, пожалуйста, не надо больше всех так пугать! Флатти, ты в порядке?

— …! — тонко пискнула из-под гривы та. Даже я не расслышал — что, но Рар, похоже, удовлетворилась этим и слегка расслабилась.

— Постараюсь, — неохотно буркнул я в ответ.

Блин, опять! А-а, ладно…

Так что получается-то по ситуации? Наш живой символ ЛГБТ просто захотела об меня плохое настроение почесать, да? Нет, она точно своей смертью не умрёт…

…

Привычно звякнул колокольчик, и я, переступив порог, приостановился, вытирая копыта об коврик.

Рарити, пока Флаттершай отвлеклась на жалобы какой-то подлетевшей к нам пичуги, попросила как-нибудь ненавязчиво испариться в закат и дать ей поговорить с Флатти наедине, чтобы та перестала так откровенно жаться и нервничать. Я, признаться, ничего особенного не заметил — как обычно, вроде, себя ведёт — но просьбу подруги уважил. Тем более, подозреваю, поговорить Рар с нашей пугливой пегаской хотела в том числе как раз обо мне… Приотстал, подождал, пока разговор завяжется, и тихо слился в сторону «Карусели». Интересно, конечно, о чём там речь пошла…

— Здравствуйте, Найтмер! — вернул меня в действительность тихий голосок Свити, вышедшей, видимо, на звук колокольчика. — Вы… Вы в порядке, да?

— Более-менее. Привет.

— Это хорошо, — несмело улыбнулась жеребёнка. — М, тут Эпплджек пришла, сказала, что вас ждать будет. Я её как раз чаем хотела напоить…

— Спасибо, ты молодец. Можешь, э-э, идти, если хочешь — с чаем сама разберусь, хорошо? — скороговоркой выдал я.

Нет, по идее, с чаем она справилась бы… Но что-то не хотелось мне это проверять. Невезение маленькой единорожки, стоило ей оказаться на кухне, моментально зашкаливало за все мыслимые пределы. Прокляли её, что ли… Всё, что у неё только могло пойти не так — шло не так! В общем, готовить и мыть посуду Рар ей доверяла только в самых исключительных случаях, и я, разок понаблюдав последствия, был с ней в этом абсолютно солидарен. Ну нафиг…

— Ну ладно… — с сомнением протянула Свити. — Тогда я гулять. Скажете Рарити, ага?

Получив мой кивок, жеребёнка бодрой рысью исчезла за дверью. Звякнул колокольчик.

Итак, Эпплджек…

— Приветствую, — кивнул я оранжевой кобыле, войдя на кухню. — Чай будешь?

— Приветствую, — эхом отозвалась та, изучая меня внимательным задумчивым взглядом. — Не, я ж так зашла, на пару слов…

— Как хочешь.

Я убедился, что в чайнике ещё есть вода, поставил его на нагреватель. Ты не хочешь, а я, вот, хочу. Сам выпью.

— Я понимаю, конеш, тебе, наверно, не до этого чутка было — Свити, вон, понарассказывала всякого уже, — кивнула примерно в направлении входной двери фермерша. — Но…

— «Где мои деньги», — покивал я. — Сколько?

Отсчитал обозначенную сумму, хлопнул стопку монет на стол, призадумался.

Погоди…

— Три бутылки, — заметила мой ступор собеседница.

— Три? Мне казалось, я две дёрнула…

— Я те чего же, брехать буду? — хмыкнула ЭйДжей.

— Да кто тебя знает? — пожал я в ответ крыльями. — «Верности» вашей, вон, предавать других вполне удаётся…

— Верности? Дэшке что ли? Предавать?! — изрядно офигела фермерша, даже забыв возмутиться моими подозрениями.

— Скуталу знаешь? Большая фанатка Рейнбоу, дружила, училась у неё летать. А как со мной сошлась — так вся верность у «Верности» и закончилась. Отправила мелкую, с посылом вроде «или она, или я». И всё: ни учёбы, ни дружбы.

— От ить… С-сено гнилое… — растерянно почесала шляпу Эпплджек. — То-то Радуга наша в последнее время сама не своя: задумчивая какая-то, мрачная, срывается на всех, про тебя гадости рассказывает напропалую… Поговорю с ней как-нить. И, эт… Извини её за сёдняшнее, а? Хорошая она пони, просто… Сильно досталось-то?

Вспомнил сегодняшнюю «прогулку» по памяти, непроизвольно поёжился.

— Бывало и хуже.

— В лесу?.. Ладно… Ясно… — чуть разочарованно пробормотала ЭйДжей, встретившись с моим взглядом. Сгребла деньги со стола и немного поспешно поднялась, собираясь уходить, но замерла, бросив на меня просящий взгляд: — Эт, Найтмер… Знаю, ты прощать умеешь… Не надо её в ответ метелить, ага? Обещаю, я с ней поговорю как следует, чтоб мыслей всяких глупых больше не появлялось!

— Попробуй, — флегматично повёл крылом я. «Прощать умеешь», да?.. Странное замечание… — Но, подозреваю, что мысли у неё в принципе бывают только либо глупые, либо вообще никаких. Не боишься такие обещания давать?

— Если облажаюсь — можешь с меня спросить! — набычилась Эпплджек.

Тонко и тоскливо, на одной ноте, завыл на плите чайник.

— Смотри сама, — снова повёл я крылом. — На чай останешься или?..

— Не, спасиб. Побегу, — хмуро качнула головой земнопони. — Давай. Привет Рар.

— Обязательно.

Цокот шагов, звяк колокольчика.

— Харе ныть, — усмехнувшись, стянул я чайничек с нагревателя. Сцапал пиалу с уже насыпанным туда за разговором чаем, залил кипятком, осторожно потянул завившийся над ёмкостью парок носом. М-м… Прикрыл крышкой — пусть заваривается — вернулся за стол, снова достал кошелёк из сумки. Подумав, достал и карандаш с недавно прикупленным большим и красивым блокнотом. Подбивал там баланс на досуге…

— Нужно бо-ольше зо-олота-а! — спустя полминуты констатировал я жутким — насколько смог — голосом, изучив содержимое кошелька и записей. Негусто осталось совсем. Вернул деньги на место, машинально перелистнул страницу блокнота, мельком снова порадовавшись, что нашёлся такой большой и удобный, примерно А-пятого формата, задумчиво постучал кончиком карандаша по девственно чистому листу. Да-а, если бы за жильё и еду целиком сам платил — дня на три бы всего хватило… Тия обещала, вроде, с какой-то периодичностью дотировать, но в свете её гнетущего молчания… Вздохнув, избавился от крышки на пиале и, подхватив её в пару к ползающему по бумаге карандашу, задумчиво отхлебнул чаю. Похоже, моим фоткам в платьях на страницах модных журналов — быть, если так и дальше пойдёт. Ну, не журналов для одиноких жеребцов хоть — и то неплохо уже…

Воображение услужливо, в деталях и подробностях, нарисовало Найтмер Мун, рассматривающую читателя с обложки многообещающе игривым взглядом из-под полуприкрытых век, украшенных длинными ресницами, и чувственно облизывающую губы. Крылья раскинуты в стороны, грива разметалась по подушке, между задних ножкек, затянутых в белоснежные чулки, призывно топорщится пара бугорков, а ещё чуть ниже влажно поблёскивает желанием…

— С-сука!.. — яростно мотнул я головой, чувствуя, как горят щёки и уши, колотится сердце, торчат в стороны сладко немеющие крылья, а внизу живота ворочается тёплая томная тяжесть.

От мысли, что это не какая-то абстрактная Найтмер, а я лежу в такой позе и в таком «наряде», томно облизывая губы и демонстрируя себя всем желающим, обдало жаром.

Да ещё и передние ножки скромно так сложены у груди, контрастируя с призывно раздвинутыми задними…

— П… П-проклятье! — снова отчаянно мотнув головой и с трудом проглотив вставший в горле ком, севшим голосом выдавил я, осознав, что в очередной момент размышлений вдруг не понял, хочу я на эту обложку смотреть… или для этой обложки… позировать?!.. Чувствовать все эти взгляды!.. Внимание!.. Обожание!..

До боли в зубах прикусил копыто. Бляха, да как такое вообще могло мне в голову прийти?!.. Да я же!.. Да это же!..

Зажмурился, сделал несколько глубоких вдохов.

О-ох, ёпт… Что-то… В душ бы мне, это… Похолоднее…

Немного успокоившись, открыл глаза…

— Твою ма-ать!.. — обречённо выдохнул я, опустив взгляд на стол — и почувствовав, как снова учащается пульс, а щёки опять заливаются краской.

На недавно ещё пустом листе был в деталях изображён плод моего воображения. Автопортрет в полный рост, бляха!.. Во всём натурном великолепии…

Ёпт, да когда я вообще?..

В прихожей что-то стукнуло. Судорожно проглотив мгновенно снова вставший в горле ком, я торопливо захлопнул блокнот и спешно запихнул его на место вместе с карандашом. Сердце набатом бухало в висках.

Погоди… Колокольчика не было. Тогда что?..

В кухню осторожно, из-за угла с прихожей, заглянула Опал. Заметила меня, вздыбила шерсть, торопливо сдала назад. Снова что-то стукнуло, воцарилась тишина.

— Убью нахер, скотина сутулая… — охрипшим голосом выдавил я, чувствуя, как отпускает напряжение, а по спине маршируют мурашки. Залпом допил подостывший чай, с чувством выругался, высыпал старую заварку, засыпал свежую…

— Да блин, а!

Из чайника лишь печально капнуло — пустой, зараза! Думал, в нём на две-то хватит хотя бы… Глянул на часы. Капец, ёлки… Выпал из действительности чуть ли не на полчаса — и не заметил даже! В некоторой прострации вновь попытался налить из пустого чайника, фыркнул, закатив глаза. Тормоз, блин. Вообще, термопот бы сюда, литра на четыре… А то греть ещё постоянно…

Осторожно поднялся со своего места, с раздражением чувствуя, как немного подгибаются чуть ватные задние ноги и топорщатся в стороны слегка онемевшие крылья. Метнул взгляд на сиденье — п-ф-фух, сухо… Сунул чайник под струю воды, задумался.

С телом была проблема. И я — убей — не знал, что с ней делать. Тело за тысячу лет одиночества, похоже, несколько изголодалось, и теперь телу хотелось. И оно, пусть нечасто, но доходчиво об этом напоминало, как только выдавался подходящий случай! А мне, даже опуская вопрос с потенциальными партнёрами, было тупо страшно что-то с этим делать. Копыто в руки — и вперёд, казалось бы, но… Даже это вызывало внутреннее неприятие. Это что же, я буду получать удовольствие как кобыла?.. Это был удар по… по прошлому, по своей старой личности, по очередному мостику, связывающему меня с домом, наконец! Да, это было глупо, тупо, странно, бессмысленно и беспощадно, но переспорить себя никак не удавалось: мне было страшно сделать этот шаг — и всё! Словно бы окончательно согласиться и смириться с… изменениями, не знаю…

И это так, тихо сам с собою, что называется. А с партнёрами всё оказалось ещё хлеще, чем я посчитал вначале, когда только начал ловить себя на взглядах и мыслях насчёт жеребцов… Бляха-муха…

Я вернулся за стол и устроился за ним, гипнотизируя потрескивающий на нагревателе чайник взглядом.

Кобылы мне, как удалось выяснить, хоть и действовали на тело ощутимо слабее, но тоже нравились… и не нравились. Как и жеребцы. И те, и другие, при определённом подходе, возбуждали… и в то же время вызывали внутренний протест. С жеребцами — понятно, но и идеи насчёт кобыл, как выяснилось, заставляли чувствовать себя… отвратительной и падшей лесбиянкой?.. От Найтмер выверт достался, к бабке не ходи… Будучи, судя по всему, натуралкой по натуре, Найтмер — вернее, её часть нашего сознания, если вообще ещё есть смысл разбирать, где тут теперь чьё — разогревалась от жеребцов, вызывая неприятие у моей части. С кобылами получалось наоборот: моей половине было более-менее, часть же Найтмер кривилась от неприязни. Вот только «мне» было скорее «менее»: человеческих девушек в поле зрения как-то всё не попадало, а четвероногие лошадки интересовали в этом плане слабо. А вот жеребцов вокруг как раз хватало, и часть Найтмер с удовольствием делала на них стойку. На согнутых передних ногах и со сдвинутым в сторону хвостом, блин, стойку…

Эх, вот ведь… Бездна побери…

Тоскливо заныл чайник, заставив со вздохом подняться. Что мне теперь чай этот? Тут покрепче бы чего…

…

— Я дома! — мелодичным голосом возвестила о своём приходе Рарити одновременно с колокольчиком.

Хмыкнув, поставил на стол давно опустевшую пиалу, которую машинально крутил перед глазами под сложные и невесёлые мысли «о своём, о кобыльем». Наконец-то повод отвлечься от всего этого будет, а то как-то всё это… А-а…

— Ты здесь, Найтмер? — полуутвердительно поинтересовалась единорожка, заглянув на кухню.

— Агась, — отсалютовал я ей копытом. — Свити ушла гулять — просила передать. И ещё привет тебе от Эпплджек.

— Спасибо, — краем губ улыбнулась та. — Поставишь чай, пожалуйста?

Я, молча кивнув и проводив убежавшую в сторону лестницы кобылку, неохотно встал и, сцапав чайник, сунул его под струю воды. Вскоре тот уже тихо бурлил и потрескивал попавшими на нагреватель каплями.

— Ну, как ты, дорогуша? День, похоже, выдался для тебя не из приятных… — вошла на кухню Рарити, принеся с собой тонкий аромат цветочного мыла.

— Да никак, — вяло отмахнулся я. — Не поверишь, но крашеная ваша со своей выходкой даже не разозлила почти, почему-то. Только мысль была, что удар молнией мне сейчас очень подходит к настроению…

— Что случилось, На́йти? Тебя что-то тревожит? Ты, кажется, упоминала, что размышляла о своём месте в мире? Спасибо, — с благодарным кивком приняла единорожка поставленный перед ней чай.

— Ага, и об этом тоже… — механически устроился я напротив неё.

Вот только это всё не для чужих ушей мысли. Даже не для твоих, Мороженка, хоть и, думаю, ты могла бы меня понять — или хотя бы попытаться…

— Что-то очень личное, да? — кажется, с лёгкими нотками разочарования в голосе, верно истолковала односложный ответ Рар. — Прости, если я напомнила что-то… Просто знай, что можешь положиться на меня, если возникнет нужда.

— Спасибо.

Сердце защемило.

Может, когда-нибудь тебе я и рассказал бы, Мороженка, но… Зачем и для чего уже это делать? Никому даром это не нужно. И мне — в том числе.

— Сильно болит? — тем временем встала из-за стола и подошла ко мне Рарити, чтобы рассмотреть спину.

— Ну так… Жжёт слегка, но из-за той штуки с мазью почти и не заметно. Шёрстку только тянет, зараза…

— На вид — ничего сильно ужасного не было. Хотя, Свити упоминала, что ты упала после удара… Ох, дорогуша, какой же силы он был, чтобы так навредить тебе, аликорну!

— И после этого ты ещё будешь отрицать идею дарения руководству «Вондерболтов» моей головы в качестве платы за вступление? — хохотнул я.

— Найтмер!.. — наградила меня в высшей степени возмущённым взглядом единорожка.

— Молчу-молчу, — поднял я передние ноги в знак капитуляции и, не выдержав, прыснул смехом.

— Ты невыносима! — закатила глаза белоснежная пони, отворачиваясь и направляясь обратно на своё место за столом.

Некоторое время молча пили чай. Точнее, Рар пила, а я мучительно размышлял: составить ей компанию и налить себе ещё одну или хватит уже?

— Ох… — отставила чай в сторону вдруг приунывшая единорожка. — Я только сейчас поняла, что ты не сможешь пока померить первое готовое платье! То есть, там ещё нужно немного доделать, но завтра я уже полностью его закончу. Ах, оно великолепно! А как будет сочетаться с твоей шёрсткой! А отделка из камней под цвет твоих глаз!..

— Не смогу?

Понятно, почему. Но если её сейчас не притормозить — она же меня убьёт рассказами о фасонах и прочих всяких особенностях конструкции…

— Твоя рана… — вздохнула Рар. — Вряд ли тебе будет удобно и приятно носить хоть что-то, пока она не заживёт. И, кстати, сними сумки, пожалуйста, и постарайся пока их тоже не надевать. Задний ремень на рану не попадает, но он совсем рядом и может вызвать раздражение или натереть! Давай, помогу, — кобылка, прежде, чем я успел возразить, зажгла рог и, мастерской манипуляцией расстегнув пряжку нагрудного ремня, моментально стянула с меня мой «инвентарь», осторожно пристроив его сбоку на столе. Из незастёгнутой сумки на стол выполз корешок блокнота и выкатился карандаш, чтобы тут же оказаться изящно пойманным голубым облачком магии и отложенным обратно к блокноту.

— Ну и что это было?

— Немного заботы, — улыбнулась Рарити, но, подувяв, вздохнула в ответ на мой недовольный взгляд: — Извини, если я позволила себе лишнего, Найтмер.

— А-а… — отмахнулся я. — Ты на примерках всех этих столько лишнего себе позволила, что унизить меня, аликорна, зловещую Найтмер Мун, ещё больше уже вряд ли получится. Ну, разве что, обрядить в это и заставить носить на потеху жадной до зрелищ толпе работяг и фермеров! — спрятав лицо за крылом, ответил я чуть плаксивым тоном уязвлённой и опозоренной аристократки. Впрочем, с учётом того, что я — аликорн, да ещё какое-то время проведший в шкуре принцессы — пусть и Луны, всего лишь — это, так-то, недалеко от истины… И то, что «аристократка», и то, что «опозоренная», блин, со всеми этими платьицами…

— Найтмер, дорогуша… — с полушутливым укором протянула единорожка. — Во-первых, ты ни капельки не зловещая, если не пытаешься быть такой специально! Или не шутишь… — шёпотом добавила она себе под нос. — Во-вторых, хоть это и прозвучало очень натурально, но зная твоё отношение к аристократии… Уж извини, но фермеры и работяги, такие, к каким, формально, отношусь, например, и я, тебе явно импонируют куда больше! Единственное, во что я здесь верю — так в твоё беспардонное «ЭТО-О» в адрес моих великолепных платьев! И я, увы, совершенно не в состоянии понять, почему… — вздохнув, подытожила модистка. — Неужели они тебе так не нравятся? Они ужасны? Уродливы? Аляписты и безобразны? Отвратительны?.. — начала вдруг опасно набирать обороты Рарити. Сейчас ещё убедит себя в этом и в слезах убежит уничтожать свои «ужасающие» творения…

— Не в них тут дело, а во мне… — пробормотал я, несильной вспышкой перед глазами заставив её сбиться с мысли и дать мне сказать.

— Да?.. — растерянно проморгалась та. — То есть, они не уродливы, не ужасны и не отвратительны, правда?

— Правда, — вздохнул я.

— Тогда почему?!.. Я так старалась, чтобы они подошли тебе идеально! Чтобы ты была в них настоящей… принцессой! Королевой красоты! Я даже, где была возможность, использовала более стойкие и прочные ткани, чтобы добавить им практичности! На́йти, что я сделала не так?!..

— Я… Не люблю платья — только и всего, — чувствуя себя каким-то чудовищем, неуверенно выдавил я. — Не конкретно эти, а любые вообще. Ну, сами по себе!

— Но ты же сама предложила… — растерялась модельерша.

— Предложила. Потому что разгромить дом и наставить синяков той, кто меня приютила, и быть должной за это я не люблю больше, чем не люблю платья, — пробурчал я.

— Тогда я не буду ничего доделывать, — угрюмо припечатала Рар. — Я не собираюсь пользоваться сложным положением друга! И ты мне ничего не должна!

Да ты офигела, подруга…

— Ты оскорбить меня хочешь? Я тоже, знаешь, не собираюсь пользоваться положением друга!

Несколько секунд мы молча смотрели друг на друга.

— И ты… готова сделать это ради… ради меня? — спрятав взгляд, неожиданно неуверенно вопросила единорожка.

— И ради себя тоже. Не люблю быть должной, — чуть мрачновато усмехнулся я.

— Ну тогда… тогда я постараюсь сделать эти платья такими невероятными, чтобы ты не захотела их снимать! — с улыбкой подняв взгляд, чуть маниакально сверкнула загоревшимися глазами Рарити.

Я опасливо подался назад. Ой, блин. Что-то будет…

— И кстати, Найтмер… Раз уж ты согласна продолжать — какую форму огранки ты выбрала для камней на третьем платье? Помнишь, я рисовала варианты?

А? Вот блин, точно, обещал ведь глянуть…

Замешкавшись с ответом, я не сразу обратил внимание, как модистка подхватила мой блокнот и принялась быстро его листать.

Э?.. А, да, она же тогда в нём эскизы чиркала — ничего больше под ру… блин! Рисунок!!!

— Слушай, давай пото… м… посмотрим… — попытался возразить я, но опоздал: страницы уже остановили свой бег, а мордочка и уши единорожки вспыхнули пламенным багрянцем.

Твою ма-а-ать…

— Д-да-да, к-конечно… — вильнув взглядом кивнула она, спешно захлопнув блокнот и отложив его в сторону.

Ёпт.

…

Ух! Красота!

Я выключил воду и, постояв так несколько секунд, подхватил магией сразу пару полотенец. Одно слева, одно справа — и поехали! Тренирую, вот, понемногу раздельный контроль над разными объектами. Сложно, блин! Руками разные движения одновременно совершать попроще было, хотя там тоже трудно не сбиться…

Голова… Фыр! Грива… Шея… Обернуть полотенцами передние ноги, вверх-вни-из, вверх-вни-из… Спина… Грудь и брюхо спереди… Бока… Синхронно, вперёд-наза-ад… Крылышки, любимые… А-а-ах… Круп… Задние ноги, снаружи… Хвост… Мучительная пауза, рефлекторно прижатые уши. Вздох сквозь зубы, внутренняя часть бёдер, низ живота, под хвостом, стараясь давить как можно слабее. Зар-раза…

После… сегодняшнего я, признаться, задумался под душем насчёт того самого «копыто в руки — и вперёд»… Но обжигающее и томное ощущение от первого же прикосновения моментально лишило меня всяческой решимости продолжить и зайти дальше. Да, блин, знаю, что деваться от своих теперешних… конструктивных особенностей мне один хрен некуда, что всё равно придётся как-то привыкать и… Блин, не могу я так, вообще! Всё это как-то… неестественно! Не так! Неправильно! Я!.. А-а, твою мать… Вот что делать, блин?.. Проклятье…

Всё, что мог сделать — включить воду похолоднее, чтобы в себя прийти и постараться забыть и про это, и про мысли, и про феерический затуп с рисунком, мать его так… Надо же было такую похабень нарисовать, а потом ещё и умудриться засветить! Совсем забыл про наброски эти Рарины… Чего я вообще его сразу не сжёг к лешему, а? И о чём Рар теперь думает, продолжая внешне вести себя как обычно?..

Зараза, а!.. Только немного остыл и успокоился… Всё! Долой мысли на сегодня. Долой, блин!

Недовольно фыркнув, отбросил полотенца и выбрался из ванной, цокнув копытами по плитке. Готово, лошадь вымыта. Я невольно усмехнулся.

Глянул в зеркало, поморщился, протёр одним из полотенец, избавив блестящую поверхность от сплошной серой пелены конденсата. Ну, грива и хвост как всегда — пара растрёпанных сырых мочалок, а в остальном — не хуже чем обычно. Влажная чистая шёрстка прям лоснится… Порассматривал лицо в зеркало, показал ему частокол белоснежных клыков, скорчил рожу — так, поднять себе немного настроение, коротко хохотнул. Ладно, хватит дурачиться. И так пропал в ванной не меньше чем на час…

Да-а, всё-таки в этом плане повезло мне с Рарити, прям очень повезло! Сибаритка она немного, любит масштаб и комфорт — иначе я в эту ванну не поместился бы. Как вспомню Твайкино корытце в уголочке малюсенькой комнатушки… Ой, блин, ну нафиг! Сделайте меня разпомнить это… А тут — дворец! Здоровенная для обычной пони ванна, установленная в углублении, чтобы поплескаться можно было и не утопить всё помещение, да ещё и не в уголочке где-нибудь втиснутая, а в середине, перпендикулярно стене — благодаря чему крылья помещаются, раскрыть можно по-нормальному. Кайф! Огромное зеркало, уставленные целыми батареями флаконов полочки, обширная раковина. Низковато для меня, но что поделаешь? Да и не страшно, в отличие от унитаза…

Я вздохнул. Вот, где зло! Нет, сконструирован понячий толчок был по уму: хорошо подходил под анатомию, имел адекватные органы управления, был оборудован практически обязательным в Эквестрии биде — найти унитаз без него сейчас уже можно было разве что в совсем уж несусветной глуши — и, в общем, был вполне удобен… Для понек, в полтора-два раза ниже меня! А вот мне умещаться на нём было… м-да-а… Хоть не ешь. И не пей, блин… А уж как было «весело» в те дни, когда я на роге колечко носил… Нет, анатомия — к немалому удивлению — позволяла дотянуться куда требовалось, да и биде оказалось тут всё же не для красоты… когда я про него вспомнил наконец! «На четвёртый день Зоркий Глаз заметил, что в тюрьме нет стены», блин… А до этого… Я поёжился. Гимнастика, бляха…

Осознав, что уже битый час безучастно пялюсь в зеркало, мотнул головой, стегнув себя мокрой гривой по морде и, фыркнув, поспешил на выход, предварительно закинув оба полотенца на сушилку.

— Найтмер, вас сестра звала, она внизу, в магазине! — выглянула из своей комнаты Свити, вернувшаяся с прогулки к вечеру. — И это… Можно я вас расчешу потом, а?

Я спрятал улыбку наклоном головы.

— Если не слишком поздно будет. А то тогда завтра только уже.

— И-и! Хорошо, спасибо! — восторженно улыбнулась жеребёнка и скрылась обратно в комнате.

Ну да, Рар не давала мне потерять челове… поняческий облик, делая периодически причёски — чтобы не позорил на публике, наверное… А то как же, живёт у такой модницы и аккуратистки, а ходит как пугало! Нет, кое-чему, разумеется, я уже научился и сам, но так, по мелочи: расчесаться, чтобы сильно не торчало, гриву в хвост собрать резинкой… Хвост в хвост тоже можно собрать, кстати, — я коротко усмехнулся. Ну так, в общем, как-то это увидела Свити и, не удержавшись, ринулась помогать. А то перфекционистка сестра себя трогать уже перестала разрешать, а тут такой шанс! И, надо сказать, получалось у маленькой единорожки неплохо, даже с учётом того, что телекинетиком она пока в силу возраста была никаким, и работала зубами и копытами, да ещё и с аликорном выше себя раза в четыре, а то и в пять. Ну, пока лежал — ничего, справлялась… По результату, все были довольны: Рарити экономила время и не превозмогала скрипя зубами мои «вопиющие» преступления против внешности, я ходил в более-менее аккуратном виде и тоже экономил время, а не стонал тоскливо перед зеркалом по часу, пытаясь выпутать из гривы опять застрявшую в ней щётку. Ну а Свити получила выход кипучему энтузиазму и такому типично девчачьему желанию кого-нибудь поукрашать, чему была просто несказанно рада, и в последнее время даже задумалась о кьюшке стилиста или парикмахера.

В магазине, тем временем, жизнь текла своим, постепенно затихающим к вечеру, чередом: Рарити увлечённо обсуждала что-то с незнакомой мне понькой, а по торговому залу, разглядывая и прицениваясь, ходила ещё одна — пегаска в смутно знакомой… униформе? Блин, точно! Королевская курьерская служба! Или как их там?.. Да и пегаска, кстати, знакомая: «монохромная», из той пары, что когда-то принесла глефу и маляву от Луны с забиванием мне стрелы. Хмыкнув последней мысли, я направился к курьерше. Всё равно Рар, вероятнее всего, именно из-за неё меня и позвала.

— Найтмер! Тебе послание из самого Дворца! — не осталось моё появление незамеченным.

Задержал на Рар взгляд. Всё казалось, что после рисунка этого… А-а, блин… Но нет. За вечер мы этой темы так и не коснулись ни разу. Выглядела Рар как обычно, смотрела как обычно… Ни жестом, ни мимикой, ни чем-либо ещё она так и не выдала своего отношения к произошедшему, хотя, пожалуй, пару её задумчивых взглядов я всё же поймал…

— Сия достойная пони пожелала передать его исключительно только лично тебе в копыта! — тем временем подтвердила мои догадки хозяйка бутика, кивнув в сторону пегаски.

Посетительница-земнопони, с которой болтала Рарити, при моём появлении сбледнувшая с лица и прижавшая ушки, молча уставилась на приближающегося меня широко раскрытыми глазами и громко сглотнула под лёгкий смех белоснежной единорожки, принявшейся тихо её успокаивать и что-то рассказывать. Посланница тоже на секунду замешкалась, но, быстро собравшись с духом, подошла ко мне.

— Г-госпожа Найтмер Мун, вам послание от Её Сиятельства Принцессы Ми Аморе Кадензы! — коротко поклонившись, «монохромная» отточенным движением извлекла конверт из сумки. — Велено дождаться и передать ваш ответ, — добавила она, как только я взял письмо.

— Спасибо, — кивнул я кобылке. — Займусь ответом.

— Идёмте, угощу вас чаем. Полёт наверняка был непростой! — подошла к нам чуть расстроенная, судя по виду, Рарити.

— Но магазин же… И… ничего сложного мисс! Я могла бы… — попыталась отбиться курьерша.

— Последняя моя посетительница нас весьма поспешно покинула, да и вечер уже — и так скоро закрываться, — улыбнулась ей единорожка. — Идёмте, дорогуша! Я не приму никаких возражений!

Оставив кобыл спорить — впрочем, куда «монохромная» денется? — я зашагал наверх.

Каденс, значит? Любопытно…

41. Аз есмь…

Так кто же я?..

— Твайлайт? Тук-тук!

— Сейчас её нет, мисс! Может, я смогу че… чем-то… — резко увял Спайк, вырулив откуда-то из-за шкафов и обнаружив на пороге «Золотого дуба» мою скромную персону.

— «Чем-то» сможешь. Привет, Спайк.

— Э-э… Ну… Здравствуй, Найтмер…

Дракончик меня с самого начала то ли побаивался, то ли недолюбливал, то ли всё вместе — потому старался пересекаться со мной пореже. Даже бегать в «Карусель» перестал, как я туда съехал. Как ни странно, но Рарити это заметила и даже намедни вспоминала его за ужином.

— Мне надо отправить письмо Селестии. И, кстати, Рарити шлёт тебе огромный и пламенный привет!

— Правда?.. — махом утратил угрюмо-опасливый вид «Спайки-Вайки», заодно совершенно безропотно приняв у меня насквозь официального вида свиток, даже запечатанный как полагается.

— Правда, правда, — усмехнувшись, кивнул я. — Недавно мне жаловалась, что не заходишь…

— А… А можно?

Блин, ну конечно же нет!

— Не знаю. Сам у неё спроси, если хочешь, — преувеличенно равнодушно пожал крыльями я, преодолев желание приложить копыто к лицу.

— А ты?.. Ну…

— Что «я»? «Карусель» — не моя вотчина, так что и вопросы не ко мне. Рарити дома сегодня — вот и спроси у неё. Правда, она может быть немного занята заказами… Или, может, ты просто боишься лишний раз со мной встретиться, м? — улыбнувшись во все зубы, поддел я Спайка.

— Да не боюсь я ничего! — чуть покраснев, неуверенно буркнул тот. — Я просто… Э-э… Занят был! Очень! А сейчас — вот, буквально, только что! — освободился и… И как раз собирался пойти к Рарити! Так что… — явно намылился уйти дракончик.

Э, ты это куда собрался? — проводил я удивлённым взглядом обходящего меня по направлению к выходу мелкого.

— Ничего не забыл? — обратил я его внимание на себя.

— Не!.. Ой, — смутившись, покраснел тот. — То есть, конечно, собирался к Рарити пойти… Письмо твоё отправить — и пойти! — Дракончик выхватил свиток из моего захвата, демонстративно набрал полную грудь и «сдул» свиток со своих ладоней языком зелёного пламени.

Хе, готово дело. И ни вопросов никаких, ни требований, ни подозрений, которые, спорю, были бы обязательно, не услышь наш низкорослый романтик про свою соскучившуюся ненаглядную…

— Найтмер, библиотека закрывается! — уже сзади, от дверей строго объявил Спайк.

— Иду, иду, — усмехнувшись, вымелся я наружу. Проводил взглядом чуть ли не вприпрыжку унёсшегося вдаль дракончика и, хмыкнув, направился следом.

Вот так, письмо Тие… Скоро третья неделя уже пойдёт с нашей последней встречи, а она всё молчит. Нет, может, конечно, её «в ближайшее время» — это «в течение пары лет» — с её-то продолжительностью жизни… Что там — месяцем больше, месяцем меньше? Но это всё-таки не повод отмалчиваться даже на прямые вопросы! Проклятье, Тия!.. Прости идиота… Я, вот, даже сдержал данную себе же намедни угрозу и таки сотворил послание по всем правилам: чернилами, ровным, как только сумел, почерком, с полагающейся по уставу шапкой… ну, насколько смог: своего-то официального статуса я даже близко не представляю… Потряс Твайку — на предмет оформления: благо, та, на свою голову, сама пришла в «Карусель» — «к Рарити», ага… А как библиотекарша наша сбежала — взялся за перо. Превозмог: тренировки телекинеза и возвращающаяся чувствительность позволили справиться с текстом не то чтобы легко и просто, но хотя бы справиться, а не как тогда… Почерк, конечно, у меня тот ещё, но вроде читаемо вышло, хотя до энтих ихних каллиграфиев мне ещё у-у-у… Но, так или иначе, послание, оформленное предельно официально — в рамках моих навыков — только что ушло по адресу. Надеюсь, хоть так Тия на него внимание обратит…

Но перья — это всё равно издевательство какое-то… Нельзя так жить. Припомнить, что ли, устройство шариковой ручки да поискать того, кто возьмётся её сделать?.. Хах, да если мне удастся победить эти клятые перья — аристократы свергнут Селестию и посадят на трон меня!..

Я тихо рассмеялся, прикрывая рот кончиком крыла. Вообразил, блин…

С остальными же письмами так уже не заморачивался — написал как удобно. Правда, только после отправки сообразил, что Каденс может и не в курсе быть моих предпочтений в писчих принадлежностях — как бы не обиделась, ёлки… Не то чтобы мы там прям общались и всё такое, но вот так, на ровном месте… Блин.

Писала наша розовая принцесса больше, как я понял, для затравки, начать общение. Так-то давно уже об этом говорили, помнится, ещё в мой прошлый визит в Кантерлот… Каденс же в письме пока делилась кое-какими местными дворцовыми новостями, немного рассказывала о себе, немного спрашивала обо мне — в общем, зондировала почву на предмет налаживания отношений. Правда, со всей очевидностью, писать она мне взялась не от скуки…

Было в конверте «от Каденс» второе письмо.

Луна.

Узнал я её только по почерку, подтвердив мелькнувшую на его счёт смутную догадку взглядом на подпись в конце. Ничего особенного в уже прочитанном начале я не увидел, но и дочитывать, понятно, уже не стал. Пусть что хочет пишет — это вовсе не означает, что я стану утруждать себя чтением её упражнений в словесности! С этой мыслью недочитанный лист был обращён телекинезом в жертву шредера, и полученное конфетти отправилось в мусорницу. Ответ синей тоже был готов быстро: описание того, где я видел её и её писанину уложилось в пару предложений и один сломанный на эмоциях грифель. Проклятая лошадь! Сохранила голову на плечах — так хотя бы свали подальше и не отсвечивай! Тварь скотская…

Вот над ответом Каденс я залип уже основательно, долго раздумывая, стоит ли интересоваться у неё состоянием Тии или нет. Скрепя сердце, решил пока не форсировать события и ответил примерно в тех же рамках, что задала собеседница. Мало ли, что там и как происходит… Но узнать, конечно, надо обязательно, и эту тему я непременно затрону когда-нибудь, с одним из новых писем, буде они последуют, конечно…

Так, за размышлениями и воспоминаниями, я без спешки, незаметно для себя добрался до «Карусели».

Что ж, ладно… Что я там ещё на сегодня планировал?..

…

— Вот! Готово! — вывел меня из полудрёмы радостный голосок Свити. — Можно смотреть! Я позову Рарити! — довольная собой жеребёнка пулей вылетела из комнаты.

Я зевнул, помассировал веки, прогоняя сонливость и приходя в себя. Разморило что-то неожиданно… Да и Свити сегодня явно дольше обычного возилась — собственно, она и обещала, что собирается попробовать кое-что новое и необычное. Ну-ка, что там вышло-то?..

Я поднялся с пола, коротко размяв крылья и ноги, подошёл к зеркалу и…

— А-а…

…завис, чувствуя, как из головы стремительно испаряются мысли, оставляя в гулком пустом пространстве черепа только эмоциональные междометия.

Да это… Я… Это…

Из зеркала на меня, стремительно краснея мордочкой и ошарашенно приоткрыв рот, смотрела антрацитово-чёрная аликорна с фиолетовой гривой, аккуратно расчёсанной, собранной в несколько прядей заколками и… увенчанной сверху огромным белым бантом! С блёстками!!!

— Свити, чтоб тебя… — севшим голосом пробормотал я, буквально чувствуя, как со скрипом и скрежетом заедают шестерни в голове.

Сделать из меня… Это?!

Милая и беззащитная Найтмер в зеркале потерянно и жалобно хлопнула ресничками.

Да как?!.. Да!..

Я растерянно зашарил передней ногой по гриве, пытаясь нащупать бант, чтобы поскорее избавиться от этого!.. Этого!

— Ну, На́йти, давай, хвастай… ся… — вошла Рарити, так и замерев на пороге с поднятой для шага ногой.

— Красиво, правда? — обогнув сестру, просочилась в комнату Свити.

— П-к-х-х-х!.. Гы-ы… — подавился кто-то ещё.

Я резко обернулся, чтобы успеть заметить выскальзывающего в коридор Спайка, зажимающего рот ладонями.

Свити, твою-то мать.

— Это… — отмерла старшая единорожка, — очень необычно и мило, признаться… Но, Свити, дорогуша, боюсь, нашей Найтмер вряд ли понравилось такое украшение…

Ты просто необычайно прозорлива, подруга! Проклятье, да это позорище на весь Понивилль! Сагитировал, бляха, Спайка, на свою голову — заморачиваться с его подозрительностью не захотелось, видите ли…

Сдирать бант я больше уже не торопился. Толку теперь? Поздняк метаться. Зар-раз-за-а-а!..

— Правда? Вам не нравится?.. — подняла на меня погрустневший взгляд Свити.

Я, с трудом удержавшись от слов, коротко качнул головой. Увенчанной большим и милым белым бантиком. А-а, блин…

— Ой, как жалко… — приуныла жеребёнка. — Вам идёт, я надеялась, что и понравится тоже… С шёрсткой красиво сочетается — он, такой, как луна на ночном небе почти! И вы с ним такая… ну… хорошая добрая пони, а не злодейка из сказки, которую никто не любит… Жалко… Простите, что у меня не получилось…

Я, тупо уставившись на младшую единорожку, стоял, как дерево, и просто не знал, что мне, нафиг, делать. Ругаться? Угрожать? Рвать на себе гриву? Что?..

— Не переживай так, Свити, — поцеловала ту в макушку Рарити. Мелкая, робко улыбнувшись, потёрлась о её бок в ответ. — Может, поставишь нам всем чаю?

— Конечно! — с энтузиазмом кивнула явно приободрившаяся жеребёнка. — Это… Простите, что плохо получилось! В следующий раз я лучше сделаю, обещаю!

— Не надо мне тут никакого следующего раза, — мрачно буркнул я в закрывшуюся за ней дверь.

— Не обижайся на мою сестру, дорогуша, — улыбнулась модельерша. — Ты же, скорее всего, сама ей не запрещала ничего подобного, верно? Это я уже успела понять, что ты у нас — кто-то вроде Дэш: той тоже не нравится всё такого рода… И, кстати… тебе правда очень идёт. Ты с ним так восхитительно мила… — подмигнула мне эта… змея!

Я, против желания, кинул взгляд в зеркало. Да уж, не поспоришь… Ещё и глаза из-за убранной назад чёлки такие сразу огромные…

А как бы этот бант выглядел на мне на том моём рисунке!..

Бл-л-ль!..

От вставшей перед глазами картины щёки моментально вспыхнули багрянцем, сердце забилось чаще, а внизу живота начала разгораться тёплая истома. Я, проглотив тут же вставший в горле ком, поспешно отвернулся и начал с остервенением на ощупь выпутывать бант из гривы.

— На́йти, не нужно так нервничать, пожалуйста. Позволь, я помогу! — осторожно притормозила меня телекинезом Рарити.

Я, сделав пару быстрых вздохов и проглотив ставшую вязкой слюну, нервно кивнул, позволив единорожке начать аккуратно и неторопливо разбирать причёску. Пф-ф, блин… Очень… удачная мысль была, бездна побери…

— Вот и всё. Зря ты так, дорогуша. Ты и правда очень симпатично и необычно с ним смотрелась, — продемонстрировала мне снятый бант Рар. Покрутила перед глазами, приложила к своей голове и посмотрелась в зеркало, разочарованно качнула головой, отложила его в сторону. Слишком в цвет с шёрсткой, теряется — ей и правда не шло.

То ли дело — мне!..

Я мотнул головой, силясь вытряхнуть из неё нафиг ненужную мысль.

— Знаешь… Я, пожалуй, должна извиниться перед тобой, — помедлив, неуверенно нарушила тишину Рарити.

— За что?

— За… За вчерашнее, — кобылка потупилась, слегка заалев щеками. — Мне… не следовало столь беспардонно… хватать твою вещь и… — окончательно смешалась она.

— Проехали, — хмуро вздохнул я.

Да уж, блин… Но разговор об этом, чую, всё равно рано или поздно зашёл бы.

— Спасибо, На́йти. Я постараюсь быть деликатнее в будущем, — слегка расслабилась единорожка. — А… это же ты нарисовала? — вновь смущённо отвела она взгляд.

Нет, блин, оно само! Вот на кой спрашиваешь, а?

— Ну я, — всё же выдавил признание, почувствовав, как потеплели щёки, а взгляд сам соскользнул в сторону. Проклятье!

— Я, конечно же, не рассматривала пристально, но… ты… очень талантливо рисуешь, — выдавила Рар, заставив меня пожелать провалиться сквозь пол. Не знаю, кому именно пожелать — ей или себе…

Да и как, блин, это понимать? «Найтмер, ты классно нарисовала саму себя в образе горячей похотливой развратницы, молодец!»? И что, «спасибо» за это сказать?.. Или…

— Извини. Я, наверное, лезу не в своё дело, — пробормотала Рар, прервав мой ступор. — Я только желала заострить твоё внимание на… ну… великолепном исполнении… То есть, ты могла бы стать, например, художницей и писать картины… Помнишь, ты говорила, что не знаешь, чем могла бы заниматься? Я… Я говорила в этом смысле.

— Подумаю, — буркнул я, до сих пор не зная, куда деться от… всего этого.

На долгую минуту в комнате повисла смущённая тишина. Мы с кобылкой упорно избегали друг друга взглядами и, похоже, оба не знали, что сказать дальше. Ещё и щёки, к вящему негодованию, так и продолжали гореть… Давно я себя таким идиотом не чувствовал, бляха…

— Это… — подал голос я, лишь бы сделать что-то с этой тишиной. — Ну… Не уверена я насчёт твоей идеи с рисунками…

Я напряжённо замолк под вопросительным и, похоже, тоже смущённым взглядом Рарити, пытаясь сформулировать мысль и рефлекторно хлестая себя хвостом по бокам.

А-а, зараз-з-за! Хватит, блин, мямлить!

— В общем… — соберись!!! — Боюсь, я недостаточно себя контролирую в процессе. Ты ж наверняка всю голову сломала, пытаясь понять, с чего бы мне стукнуло такое рисовать, — я нервно усмехнулся. — А я тебя удивлю, что и не собиралась даже! Как и в прошлый раз, кстати…

Единорожка заметно вздрогнула.

Ага, вот и мне с того рисунка было совершенно не по себе… Тия тогда оставила его у меня, а я потом оставил его в Кантерлоте. Сжечь бы к лешему, но рука не поднималась почему-то, как и тащить с собой этот простой листок бумаги, впитавший в себя боль и ужас столетий вместе с частицами карандашного грифеля… Бросил на столе и ушёл, надеясь, что больше никогда не увижу. Авось, там найдётся, кому его сжечь…

— Ну а теперь — вот, — красноречиво покосился я примерно в сторону мастерской, где пока хранились все мои немногочисленные вещи. — Чуть задумалась не… не о том, о чём надо — и пожалуйста. Даже не заметила, как полчаса пролетело, а в блокноте появился… этот ляганый шедевр! — я, вздохнув, неловко отвёл взгляд, не зная, что ещё тут сказать.

— Найтмер, ты… Ты любила Луну?

…

Кх-х… А-а…

Чё?.. Чего?!..

Да я!..

В смысле?!..

А-а…

— Ох! Найтмер, прости меня пожалуйста! Я!.. Мне не следовало напоминать тебе… всё это!.. Прости меня! — привстав, обняла меня Рарити и крепко прижалась к моей шее, обдав тонким ароматом парфюма и фиалок.

— С… С чего ты так решила?.. — спустя несколько секунд севшим голосом поинтересовался я, справившись со ступором.

Опять эти пони загнали меня в «синий экран»…

Но, блин, как? Откуда она вообще такой вывод додумалась сделать? Я — с Луной?! То есть, Найтмер с Луной… То есть!.. А-а, проклятье…

— Ну… — неохотно отлипла от моей шеи явно расстроенная единорожка с глазами «на мокром месте». — Т-ты так на всю романтику и упоминания о возможных для тебя близких отношениях реагировала всегда… Почти что с ненавистью!.. Я думала просто, что ты как Рейнбоу! Ну, в этой сфере!.. А теперь поняла, что ты, наверное, и хотела бы любить и быть любимой, как и любая кобылка, но тебе когда-то сделали очень-очень больно… Ох, мне так жаль!..

Единорожка уткнулась мне в шею и глухо всхлипнула.

— Т-ты чего?.. — машинально обняв её в ответ, растерянно пробормотал я, лихорадочно пытаясь сообразить, что вообще происходит и что мне с этим делать.

Блин, она же и правда, похоже, считает, что у нас с Луной… Но я ведь рассказывал ей, как было!.. Без подробностей, разумеется — так, вскользь…

Вот она и додумала то, о чём я не говорил. А о чём Найтмер Мун не сказала бы? О своих с кем-либо близких отношениях, конечно, тему которых в любом разговоре обходила десятой дорогой!

Зараза… Рарити…

Я вздохнул, продолжая осторожно гладить изредка вздрагивающую под копытом белоснежную спинку.

Глупенькая ты лошадка… Нашла тоже, из-за кого плакать…

Из-за разбитого вдребезги сердца своего друга, что теперь отталкивает от себя всех и никогда больше не полюбит?..

Пф-ф, чепуха какая-то, — скептически фыркнул я. Не было ничего такого! Да только Рар откуда это знать?..

Я опять не удержался от вздоха.

А может, рассказать ей всё? Вообще всё?..

Нафига? Чтобы вывалить на неё, что её… подруга — не та, кем кажется, и, в результате… Не знаю. Поссориться? Не, это вряд ли, конечно… Зато с Мороженки станется взяться меня насчёт родни утешать как-нибудь… Не надо об этом думать, ну нафиг. Только хуже становится… Нет. Не нужно ей этого знать. Никому не нужно. Даже если и поняли бы, то… Просто — зачем? Нет. Никто не знает — вот пусть так это и останется.

А насчёт Луны — так ли Рар неправа, коль скоро та когда-то столь много для меня значила? Я бы за неё хоть в огонь — а она просто выбросила меня!.. Выбросила Найтмер! Меня!.. А-а… Какая уже, бляха, разница…

Я покрепче сжал единорожку в объятиях.

Интересно… Найтмер — не я, а та, оригинальная — она простила бы Луну?..

А может, она и простила её, ещё тогда, на луне?..

Пф-ф… Бред всякий в голову лезет, зараза…

— На́йти, отпусти! Задушишь! — неуверенно зашевелилась внизу поглаживаемая Рар.

— Оу… Извини, — убрал я ногу, позволяя растрёпанной, но немного успокоившейся единорожке с покрасневшими глазами отступить на пару шагов.

— Это ты меня извини, — спрятала глаза она. — Мне не следовало…

— Не выдумывай, а? Извиняться она ещё будет… Ты как, Рар? — как возможно мягко перебил я кобылку.

— Ужасно! — подавленно вздохнула та. — Потому что… Ох… Я совершенно не представляю, как могу тебе помочь!

— Ты и так с самого моего возвращения делаешь для меня больше, чем кто-либо ещё, — почему-то спрятав взгляд, пробормотал я. — Большего и… Ну…

Захотелось снова обнять единорожку, но сдержался: разревусь нафиг ещё…

— Ох, но как же?..

— Не бери в голову! Справлюсь как-нибудь. И да, насчёт Луны ты… не то чтобы совсем не права, но никакой романтики там и в помине не было. «Любила», хах… Слепое обожание от меня, циничный расчёт от неё — вот и всё, — я, словно ставя точку, с чувством впечатал копыто в пол.

Вот и всё.

— А все эти отношения… Ну… Просто не моё это, наверное, — попытался как-то ответить на крик души подруги я. Получилось, к тихому моему негодованию, довольно неубедительно.

— Спасибо, что пытаешься успокоить, На́йти, — бледно улыбнулась Рар. — Но всё же… Не запирай своё доброе сердце от всех и от… от любви. Пожалуйста. Ведь так оно никогда не исцелится! А я… я всегда помогу тебе — пусть даже лишь советом или добрым словом.

Рар… Блин, ты… Зараза… Надо оно тебе… Я же…

Я поспешно уставился в потолок.

Приятная отделка. И люстра симпатичная, под стать комнате — мы же у Свити зависаем… Интересно, эти кристаллы в ней могут розовым светиться?..

— И потом, — поднявшись, уже куда более бодрым голосом нарушила тишину Рарити, — так ты, наконец, перестанешь меня пугать! Платья не любишь, жеребчиков сторонишься… даже в спа ходишь редко и с уговорами, хотя сама после первого раза уверяла, что тебе понравилось! Скажу по секрету, дорогуша: какая-то из тебя неправильная кобыла! — подмигнув, озорно улыбнулась единорожка.

«Знала бы ты, подруга, насколько ты права…» — не удержался от кривой усмешки и я.

— Извини, если… Я лишь хотела немного поднять тебе настроение, — стерев с лица улыбку, уже серьёзнее взглянула Рар.

— Да л…

— Рарити!!! Там!.. На… ух… кухне!.. — оборвав меня на полуслове, буквально вломился в комнату запыхавшийся Спайк.

Свити. Чайник. Ох, ё!..

…

— Ой!

— Потерпи, милая!

Я, перекрыв воду, меланхолично наблюдал за тем, как водоворот в раковине отчаянно пытается утянуть за собой тяжёлое мокрое полотенце. Край ткани в ответ на это лишь неохотно трепыхнулся пару раз в потоке воды, прежде чем та с обиженным журчанием скрылась в трубе в одиночестве, не сумев затянуть с собой компанию. Вытащив мокрую обгорелую тряпку из раковины, я сдавил её тисками магии, выдавливая из жалобно потрескивающей ткани влагу.

— Рарити, я!.. Я не…

— Ох, не переживай так, Свити, я тебя не виню!

— Но я!..

Встряхнул отжатое полотенце, развернул перед собой. Красота-а… Некогда яркое и украшенное цветочками, теперь оно закоптилось, местами почернело и пестрело обгорелыми дырами: многочисленными мелкими, и одной здоровой, сожравшей целый угол. Покачав головой, повесил несчастное полотенчико на место: пусть Рар разбирается, куда его теперь…

— Найтмер, пусти, — потыкали меня лапой по ноге. Я, кинув взгляд на несколько приунывшего уставшего дракончика с чёрной от копоти мочалкой в одной лапе и табуреткой, только что взятой обратно во вторую, молча отошёл от раковины, позволив тому взгромоздиться на свой табурет и сунуть мочалку под струю воды.

— Это… У-ух… — вздохнул Спайк, так же меланхолично, как я минутой назад, наблюдая за чёрной водой, стекающей с чёрной мочалки и чёрных лапок. А он меня ими трогал ещё, кстати, только что… Засранец.

— Это не «ух», тебе ещё чайник отмывать — вот там будет «ух», — усмехнувшись, «подбодрил» я мелкого.

— Если б я знал!.. — жалобно вздохнул тот.

Не знал, но на баррикады первым ринулся: «Всё сделаю, всё помогу!» Чего же я, слабая женщина, буду стоять на пути такого храброго рыцаря? Не-е, не буду… Я снова усмехнулся, под недовольным взглядом дракончика. А вот нефиг было над бантиком ржать, ящерица…

Разумеется, в стороне я не остался: скажем, пожар пришлось тушить, в основном, мне, горящее полотенце — тоже… Как, блин, оно вообще загорелось от магического нагревательного элемента?! Это же не газовая печь какая-то! Но Свити как-то с этим справилась… Огонь в первое мгновение признаться, напугал. Видимо, поэтому я на каком-то рефлексе и колданул неожиданно даже для себя магический щит, накрывший пламя и задушивший его. Я, конечно, этой темой интересовался, читал уже кое-чего, но чтобы так… Правда, отброшенную в сторону горящую тряпку сразу не углядел и пришлось её тушить уже в раковине, где, призадумавшись, я и попробовал зачем-то её отстирать. Не преуспел, но хоть успокоил нервы немного.

Рар же, в отличие от нас с «рыцарем», на царящий погром не обратила, кажется, никакого внимания, с ходу бросившись к сестре, и теперь до сих пор утешала её и обрабатывала той раны. Ничего серьёзного, кажется, — бросил я взгляд на пару единорожек.

— Простите, я не хотела! Я не знаю, как так получилось! — зашла на новый круг младшая сестра, до сих пор с глазами на мокром месте, несмотря на все усилия старшей. — Я п-просто расстроилась и… не углядела и…

«И поэтому решила всех сжечь, чтобы поднять себе настроение» — вовремя прикусив язык, проглотил шутку я. Не оценят…

Насмотревшись на горюющую Свити, подошёл к холодильнику и извлёк из его недр покрытое инеем ведёрко. Старшей сестре помогает, почему бы и младшей не помочь?.. С хрустом отодрал крышку и, пристроившись на полу, поставил мороженое перед заплаканной мордашкой. В ответ на удивлённый взгляд светло-зелёных глазищ протянул и ложку.

Свити, помедлив, тихо поблагодарила и, взяв ложку в зубы, зачерпнула из ведёрка. Мы с Рарити не удержались от синхронного смешка, вогнав смутившуюся единорожку в краску. Впрочем, Рарити немедленно снова принялась её успокаивать. Да уж — нервы, не мудрено… Вообще у пони на эту тему даже поговорка есть: «ложку ртом держит» — голова, то бишь, пуста, как барабан…

— Простите. И… спасибо вам, что… это… — немного успокоившись мороженым, отставила ведёрко смущённо потупившаяся жеребёнка.

— Ох, пустяки, сестрица, — пригладила её гриву тепло улыбнувшаяся Рар. — Мы рады, что ты в порядке и что всё закончилось хорошо.

— Я честно не знаю, как так вышло, — мимолётно улыбнувшись ласке, вздохнула Свити. — Ну, я немного переживала, задумалась, а потом… не помню. Задумалась, ненамного вроде совсем, а… а оно всё уже горит. Вот.

— Переживала? Что случилось, милая?

— Ну… — неуверенно ковырнула пол копытцем и правда милая единорожка. — Я просто так старалась! Ну, с причёской… Думала, что так лучше будет, что Найтмер тогда бояться меньше станут, общаться с ней начнут… Так ведь лучше будет, правда? — подняла она на меня полные надежды зелёные глазищи.

— Правда, Свити, — утвердительно кивнула Рар, пронзив меня взглядом.

А я что? Я вообще молчу…

— Но наша Найтмер… пока не совсем готова к… столь резким переменам образа. Впрочем, я уверена, что это когда-нибудь переменится, — обтекаемо завершила мысль модистка, наградив меня сочувствующим взглядом.

— Ага… — вздохнула младшая единорожка. — Только причёски делать она теперь не даст…

Единорожки переглянулись и молча уставились на меня.

— Да ладно, чё… Делай, — скомкано пробормотал я, не совсем понимая, что мне вообще сказать, на самом-то деле. — Только без… подобных экспериментов, ладно?

— Ой, правда? — разулыбалась маленькая поняшка и, приподнявшись, внезапно обняла меня за шею. — Спасибо большое!

— Да ладно тебе… — окончательно смутился я. А что, блин, это?.. А-а, зараза…

Что, «Солдат»… Хотя, в моём случае — «Кошмар ребёнка не обидит», да?.. Ё-моё, на что я подписался…

…

— «Магия — это сказка!» — говорили они, «магия — это чудо!» — говорили они… — я раздосадованно отмахнулся передней ногой и, вздохнув, развалился на земле, прижав голову ноющим затылком к прохладной траве и прищурив глаза в яркое небо. Ох, блин…

Щит, который сегодня был сотворён на каких-то неизвестных мне рефлексах при виде открытого пламени в преимущественно деревянной постройке, повторить ни в какую не получалось. А покоя он не давал: умение-то в высшей степени полезное! Я даже пробовал сам поразбираться в этой теме, помнится, но к успеху тогда не пришёл. Теперь успех был налицо, но вот каким образом я к нему пришёл?.. Я бы, честно, плюнул уже и попробовал себя в создании каких-нибудь фигур из камня — Найтмер-то в этом разбиралась как никто — но заниматься этим без щитов здесь было бы крайне неосмотрительно. Раскалённая каменная шрапнель выбивает глаза на раз, а растут они потом не меньше пары суток — и это на луне… Я передёрнулся. А потом передёрнулся снова, вспомнив однажды пережитую гамму эмоций ослеплённой Найтмер, когда такое произошло с ней в первый раз… Мотнул головой, силясь прогнать мысли, выругался, почувствовав, как кончик рога чиркнул по земле. Зараза, а! Я раздражённо оттолкнулся крылом, переворачивая себя на живот, и, вскочив, двинулся к озеру.

Честно говоря, после всего того, чего я насмотрелся про Найтмер на луне, мне совершенно удивительно, почему её тело ещё способно чувствовать боль, а часть её разума — испытывать страх. Всё самое болезненное уже почувствовала, а всё самое страшное — пережила… Вот и что после этого может меня пронять? А всё равно порой, почему-то, страшно, а ударят — больно… «Меня пронять»?.. Н-да… Может, теперь уже и меня. Я не знаю.

Задумчиво уставился в своё отражение, остановившись у кромки воды. Вот я это или нет? Тупой вопрос. Кроме меня здесь никого нет. Я. Вот только кто этот — или эта?.. — «Я»? Давно ли я испытывал дискомфорт от ходьбы с опорой на передние конечности? От дополнительной их пары в лице крыльев? От отсутствия рук? Не, рук изредка не хватало, особенно в ту эпопею с ограничителем на роге… Но тем не менее? Вот живу и, как бы, нету — и нету, и фиг бы на них…

— Найтмер Мун, — словно пытаясь пощупать звуки, с расстановкой произнёс я, вслушиваясь в звучание эквестрийского языка. Я на нём разговариваю — и даже не замечаю. Да и думаю, если подумать, на нём всё больше…

Я сорвал небольшой пучок травы и, намочив его в воде, принялся оттирать рог, пытаясь не сбиться от почти неприятно чувствительных прикосновений к нему же.

Вот и сколько уже во мне от кого?..

— Я — Найтмер Мун, которой снится, что она — человеческий парень, или человеческий парень, которому снится, что он — Найтмер Мун? — задумчиво произнёс я в пространство, покончив с рогом и выкинув импровизированную мочалку в камыши.

Я как-то представил себе свою текущую личность в виде этакого витража. Когда разбили два цельных стекла, а потом большой осколок от одного окружили кучей мелких, преимущественно, от другого. Но прав ли я был? Так ли мертва разумом оказалась брошенная на луне аликорна, если у меня начинаются такие вопросы?..

В бездну всё это, — я от души шваркнул копытом своё отражение, превратив его в мутный тёмный силуэт на фоне голубого неба, расползающийся вместе с кругами на воде.

Я уже не первое и не второе.

Хах, вот же… Плод союза человека и пони… Своеобразный…

Усмехнувшись, я двинулся прочь от озера.

Не такая уж и плохая аналогия, м?..

…

— Ну тебя тут только не хватало! Конские яблоки… — неожиданно «поздоровались» со мной с облака, на край которого я только что взлетел в поисках… не знаю, чего. Ещё большего, чем на озере, уединения, что ли?.. Чтобы даже звуков посторонних не было…

И на тебе — занято… Да кем!..

— Позлорадствовать припёрлась, да? — мрачно поинтересовалась Дэш, встретив меня хмурым взглядом… который поспешила отвести, стоило мне уставиться на неё в ответ.

Так… И что дальше? Улететь? Поговорить? Впрочем, о чём с ней говорить?..

О том, что она не бросается на меня — или от меня — а печально возлежит на облаке, всем своим видом выражая тоску и, похоже, не настроена на конфликт? Хм… Неужто навоевалась?

— Чё пялишься, кошмарище? Или ты простым смертным не отвечаешь, если они тебе в рот не заглядывают и не восторгаются? — вызывающе усмехнулась пегаска. Нарывается.

— Засмотрелась. Просто впервые вижу пони, которая с таким впечатляющим упорством копает могилу самой себе, — выдержав паузу ещё несколько секунд, «снизошёл» я до ответа.

— Это мы посмотрим ещё — кому! — вскинулась Рейнбоу. — Да ты летаешь хуже коровы! Щас облако это развею, и тебя придётся до вечера выкапывать!

— Хуже коровы, но лучше Скуталу, которую ты учила!

Слова крашеной, неожиданно, задели. Тебя на луне помариновать с моё — посмотрела бы, как ты будешь потом летать! Сволочь…

— Ты к ней вообще не лезь, слышишь?! — вскочила пегаска. — Я!..

— Ты её просто взяла и бросила! — припечатал я, телекинезом заткнув Дэш на полуслове. — «Верность»! Тебе твой Элемент не жмёт, чучело крашеное?

— Тебе-то что? — глухо ответила та, внезапно как-то разом сдувшись, и, отвернувшись, улеглась обратно на облако.

— Скут — мой друг.

— Ага, конечно, — тоскливо усмехнулась Рейнбоу. — И Рарити друг, и Пинки друг, и принцесса Селестия друг… И всех их разом почему-то вот ни капельки не заботит, что ты древняя злодейка, мечтающая отобрать у пони солнце и захватить Эквестрию! Интересно, почему? Может потому, что ты залезла им в голову и наврала с три короба? А скоро вообще весь Понивилль по твоей указке плясать примется! С-сено… Ну ничего, я тебя ещё выведу на чистую воду!

Дура несчастная…

— То-то Скуталу мне каждую нашу встречу рассказывает, какая Рейнбоу Дэш классная и как она с ней непременно скоро помирится… Хватит уже искать в тёмной комнате чёрную кошку, которой там нет.

— «Помирится», да? — очередная усмешка бедовой кобылы больше напоминала всхлип. — Да она мне сегодня прямо заявила, что видеть больше не хочет!

— А ты почаще бей других пони молнией у всех на виду. Может, дойдёт до тебя — почему так произошло… — буркнул я себе под нос, заколебавшись стоять и тоже пристроившись лёжа.

Дэш, проследив за мной краем глаза, мрачно фыркнула и, поднявшись, сиганула с облака, быстро превратившись в точку.

Поговорили.

Но, кстати, со Скут я тоже уже давненько не виделся… Что, к лешему меланхолию? Пойти малую поискать?.. Только сначала ещё к Флаттершай заглянуть на перевязку — и можно, пожалуй…

Да уж, прилетел, понимаешь, на облачко подумать в тишине и одиночестве… Впрочем… Думать о том, кто я теперь — много ли смысла, на самом деле? Я не растворилась в ужасе одиночества на луне и не сгинул в пламени на Земле, как должно было случиться. Я тут, и я живу. Уже немало, верно?..

42. Заслуженное восхищение

Кто-то этого боялся, кто-то — ждал... И вот, этот день всё же наступил.

Чувствую себя как тогда, во дворце, стоя на подоконнике и глядя вниз.

Зараза…

Не, там, пожалуй, было даже проще.

Я, нервно вздохнув, опустил взгляд себе на грудь, обернулся взглянуть на спину и на бок…

Голубое с бирюзовым платье плотно облегало моё тело, струилось подолом по задним ногам, тускло блестело стразами в неярком свете лампы за кулисами… Красиво. Волшебно. На мне.

Ну да, не первый, так выходит, раз: и примерки уже были, и даже небольшой пробный прогон с Рар делали… Но теперь предстояло в этом выйти к гудящей где-то там, впереди, толпе! И было на душе пилящее такое ощущение, что после этого мир для меня прежним уже не будет… Проклятье! Говорила же она на свой синяк и ту дыру в стене, что, де, «ничего страшного, забей»? Вот какого лешего не послушался, а? Ах, неудобно стало! А теперь удобно, да? Раздобыл бы бабла и рассчитался — и всё. А теперь?.. Ума нет — считай, калека, блин! Чувствую себя как… как!.. а-а… От одного словосочетания «Моё платье» — уже как-то…

— Найтмер, твой выход, — потыкав меня кулаком, констатировал Спайк и, повернувшись, ушёл, оставив меня в одиночестве страдать со своим платьем.

— Это, Найтмер… — высунулась вдруг из-за угла, за которым скрылся дракончик, голова оранжевой поняшки с непослушной тёмно-розовой гривкой. — Не волнуйтесь там, ага?.. И… Это… — замявшись и застеснявшись поспешила спрятаться обратно Скут.

— Спасибо, Скути! — ответил я, чуть нервно улыбнувшись.

Попробую, куда деваться… Я в напряжённом ожидании повернулся в сторону эшафота — подиума.

Долго, впрочем, оно уже не продлилось: кулисы поползли в стороны — и в глаза ударил слепящий свет софитов, а на уши навалились приглушённые до того гул толпы, музыка и звонко разносящийся над вечерним Понивиллем голос Пинки.

— Встр-р-речайте!!! Первое платье этой коллекции — «Голубые сумерки»!!! Моде-е-ель… Найтмер-р Му-ун!!!

Свет перестаёт слепить.

Сердце бухает где-то в висках, в горле пересохло.

Ноги подгибаются…

Соберись!

Как там Рарити гоняла?.. «Крылья приподнять, шею выгнуть»…

Ну…

Так, меньше шаг! Подол!

Пропихнуть этот клятый ком в горло — достал…

Идём…

Деревянной походкой я направился туда — к шуму и свету. На подиум. Демонстрировать платье.

А, да, ещё же надо улыбаться…

Губы растянулись в кривоватой нервической усмешке.

Без клыков! А то Рар съест меня прямо с моим платьем…

Накопытники гулко забухали по подиуму.

Пинки что-то вдохновенно вещала в микрофон, играла музыка… над толпой висела густая тишина.

Улыбаться!

Шею ровнее!

Шаг увереннее!

Бу-бух, бу-бух, бу-бух…

Взмахнуть хвостом.

Повернуться левым боком. Отставить ногу. Изогнуть шею.

Проглотить ком в горле. Улыбаться!

Повернуться правым боком. Раскрыть крылья. Вернуть обратно. Обратно, а не полностью сложить!

Всё та же ошарашенная тишина в толпе. Круглые остекленевшие глаза, упавшие челюсти.

Сердце бешено долбится где-то в ушах, словно пытается вырваться наружу. Горло, кажется, слиплось, язык — как наждачка.

Улыбаться!!!

Пинки вдохновенно вещает что-то на фоне всего происходящего.

Развернуться. Взмахнуть хвостом. Вильнуть крупом.

Бу-бух, бу-бух, бу-бух…

Рарити рядом с подиумом. Грызёт копыто, не отрываясь смотрит на меня. Я бы тоже от копыта не отказался сейчас…

В шатёр за сценой, используемый под гримёрку, я буквально ввалился: ноги едва держали.

— Н-найтмер, как ты?.. — сочувственно взглянула Флаттершай.

— Никак, — прохрипел я. — Воды!

Осушил поданный стакан. Ох, ё… В жизни не брал в рот сигарету, но сейчас отчаянно хотелось закурить. Были бы пальцы — тряслись бы… Чувствую, словно совершаю полное безумие…

Свити Белль, Флаттершай и спа-сестрёнки — Лотос и Алоэ — молча и как можно скорее стащили с несколько пришибленного бревна — меня — платье. А вон уже и новое разложено, и украшения к нему… Рарити, проклятье, в кого ты такая, блин, творческая? Я как восемь таких выходов переживу?! О, легка на помине…

Ввалившаяся в шатёр единорожка была не шибко краше меня.

— Рарити, ты как? — сочувственно взглянул Спайк.

— Ужасающе! — выдохнула та. — Воды!

Осушила поднесённый стакан.

— Я!.. Ох… Не думала, что твоё появление так всех шокирует… Я ужасно волнуюсь! А вдруг… вдруг это провал?!..

— Т-ты не волнуйся, Рарити! — погладил намеревающуюся скатиться в истерику модистку по боку дракончик. — У тебя, э-э… замечательные наряды! Очень… аппетитные! Ну, то есть, красивые… Они всем понравятся! Просто, э-э — без обид, Найтмер! — модель очень… ну…

— Лучшая, чем из тебя, мелкий, — вяло огрызнулся я, пока отряд кобылок во главе с, внезапно, Флатти разыгрывал команду техников «Формулы-1» на пит-стопе со мной в роли болида.

Сняли платье и украшения, промокнули влажную шёрстку…

— Ох, я!.. Да. Спасибо, Спайки! — выдохнув, благодарно улыбнулась Рар буквально засветившемуся дракончику. — Давайте следующее!.. Ага… Не забудьте поправить макияж! Он должен быть идеален! — влилась та в круговорот «техников».

Новое платье: прохладная ткань ласкает прикосновениями разгорячённое тело. Закрыть глаза: блин, в жизни бы не подумал, что за виртуоза косметики тут Флаттершай! Щелчки клипс на ушах: ну нафиг — прокалывать ещё! Быстрые профессиональные движения копыт по гриве. Приходится лежать, лишь изредка приподнимаясь по необходимости: стоячего аликорна обслуживать тяжко…

— Вставай, На́йти! Платье не помяли? Повернись! Ага… Всё, ладно, мне пора бежать! Не забудьте накопытники поменять! И макияж тоже не забудьте другой к пятому выходу! Найтмер… молодец, у тебя хорошо получилось! — чуть нервно улыбнувшись, модельерша поспешно вылетела наружу.

Ну ладно… Хорошо, коли так…

Последние поправки. Спайк выразительно смотрит на часы — пора, второй выход.

Минута — и снова стою перед закрытым занавесом, чувствуя, как учащается пульс.

Так, ладно… Первый раз, значит, неплохо…

Прохаживаюсь туда-сюда. Подол платья слегка щекочет задние ноги. Поправляю подвеску на шее. Блин, Рар, зачем вообще на груди эта штука ажурная? Не, красиво, конечно, но за неё подвеска цепляется!

— Найтмер, выход! — напоминает Спайк.

Приготовиться! И не забыть про улыбку!

…

Ну когда там?..

Последний выход. Восьмой наряд.

Поправил подол: как-то странно немного сидит… или так и должно быть?..

Серебристое с элементами густо-синего; похоже скорее на вечернее, чем на бальное — облегает, струится вниз невесомой тканью… Прекрасное платье. Серьги в виде полумесяцев, подвеска — полная луна, серебристая диадема и кольцо-украшение на роге. Последнее слегка нервирует… Накопытники, чем-то даже похожие на мои, от доспехов. Металлические на этот раз, а не из хитро обработанной толстой ткани, как большинство предыдущих.

— Найтмер…

— Ага. Я готова!

Улыбка сама возникает на лице. С клыками — всем уже пофигу. Все восхищаются. Мной.

Чужой страх бывает занятным, бывает раздражающим… Но это восхищение!.. Оно!..

Кулисы расходятся в стороны, выпуская меня под лучи софитов и прожекторов. Гремит музыка, объявляет очередной наряд Пинки… Глухо грохочут аплодисменты. Раздаются восторженные возгласы. Стробоскопами вспыхивают в ночи вспышки фотоаппаратов.

Да! Обожайте меня!

Иронично, да, Луна? Это ведь ты так жаждала признания! Известности! Восторженных взглядов! А досталось всё это мне, Найтмер Мун!

Принимаю эффектную позу, с удовольствием отмечая новые и новые вспышки камер.

Мной будут восхищаться! А ты, Луна, так и останешься никем в тени сестры!!!

Моя улыбка полна абсолютно искреннего счастья.

Поворачиваюсь то одним боком, то другим, раскрываю и складываю крылья — и наслаждаюсь топотом аплодисментов. Все эти пони словно в одночасье забыли, что перед ними страшная сказка из далёкого прошлого и теперь любовались и восхищались.

Замечаю, что внимание некоторых смертных переключается с меня. Кто?!.. Гневно оглядываюсь, прищурив глаза. Рарити. Останавливается рядом со мной: глаза единорожки сияют счастьем. Расслабившись, улыбаюсь: ей позволительно делить со мной этот триумф! Она многое сделала ради него… и ради меня.

— Спасибо! — искренне поблагодарил её на ухо, пробиваясь сквозь грохот, гвалт и музыку. Моя подруга подарила мне это ликование! Она достойна тоже купаться в их восторге!

— Тебе спасибо, дорогуша! — почти прокричала она в ответ и смахнула радостные слёзы.

— Найт, Рарити! Это было!.. У-ух-х!!! — вылетела откуда-то из самой толпы прямо на подиум перед нами Пинки Пай. — Я таких суперкрасивенных нарядов давно не видела! Найтмер, ты в них совсем-совсем-совсем бесподобна-пребесподобна!!! Рарити! Это… Ух! Это супервеликолепно!

— Спасибо, Пинки! — обняла ту Рар, плюнув на сохранность своей причёски.

— Обнимашки! — охотно ответила на это Пинкс.

Я, с улыбкой качнув головой, задумчиво уставился на свои копыта.

«Обожайте меня»?..

Последние три выхода прошли на каком-то непонятном кураже, прямо-таки… Прикованные ко мне прифигевшие и восторженные взгляды, отпавшие челюсти, аплодисменты до сбитых копыт — это внимание… опьяняло. Сейчас же, когда всё слегка успокоилось и наваждение спало… Это ведь точно, сто процентов было не моё. То есть, моё, но… Нет, как бы не совсем моё, а…

…

Уже не важно. Верно?..

Я, в любом случае…

— Найтмер, ты… не будешь против немного пообщаться с гостями? Ответить на вопросы и… — неуверенно дотронулась до меня единорожка.

— Не против… — немного заторможено отозвался я, выныривая в реальный мир.

Не против. Их страх мне надоел.

— Ох, это абсолютно чудесно! Спасибо, Найтмер! — расцвела Рар.

— Здорово! — в унисон с единорожкой, подпрыгнула на месте Пинки. — Я как раз два микрофона взяла! — пони вытряхнула из гривы на копыто пару достаточно внушительных блямб с зажимами, на манер петличных микрофонов, и споро прицепила их нам на платья, на грудь.

— Найтмер, — прошептала Рарити, когда я наклонился к ней по её знаку, — умоляю: обойдись без леденящих угроз и своих жутких шуток! Пожалуйста! Не распугивай всех, очень тебя прошу!

— Постараюсь, — со вздохом пробормотал я, выпрямляясь.

Постараюсь.

— Вы всё? Пора включать! — взглянула на нас Пинки и, выйдя вперёд, театрально взмахнула передней ногой: — Леди и джентелькольты! Не спешите расходиться — это ещё не всё! Прямо сейчас у вас есть невероятно невероятная возможность замечательно поговорить и позадавать вопросы этим великолепным пони: Рарити и Найтмер Мун! Уверена, их у вас сегодня много!

— А Н-найтмер… Ну… — неуверенно прянул ушами жеребец в первом ряду, взглянув на меня с осторожным интересом.

— Не «ну»! — мотнула кудрявой гривой Пинки. — Видели же все, что она замечательная! Просто не спрашивайте её про луну и всякое стародавнее прошлое — и всё будет хорошо! Ну, погнали! И для начала: Найт, как тебе этот феерически улётный вечер?

— Феерично, — неопределённо усмехнулся я. — Такого со мной пока не случалось.

— Понравилось?

— Да, вполне…

Да, зараза!.. Ну а смысл кривить душой и себе врать, когда вот только натурально тащился от происходящего?.. А-а…

— Я… Знаешь, вообще немного поражена, как быстро и чётко Рарити всё организовала, — постарался переключиться на что-нибудь другое. — Сцена, музыка, реклама… Такое ощущение, что всё было готово заранее и нужно было лишь моё согласие да наряды, — я подмигнул чуть зардевшейся единорожке.

— Ну, кое-какой опыт у меня был уже… — взяла слово та. — Не столь впечатляющий и более на вторых ролях, но всё же был. Ну и, конечно же, этот великолепный вечер не был бы возможен без друзей, протянувших мне копыто помощи! Эпплджек и семьи Эппл, что очень помогли мне со сценой!..

— П-жалуйста, сахарок! — по-доброму усмехнулась Эпплджек из первого ряда. Надо же, только сейчас её заметил…

— …Тебя, Пинки, за то, как прекрасно всё организовала и провела!.. — Рар с благодарной улыбкой обозначила поклон.

— Тебе понравилось-припонравилось? Это здорово! Рада была помочь! — подпрыгнула на месте счастливая земнопонька.

— …Лотос, Алоэ и Флаттершай, которые очень помогли с нарядами! Спайка и свою сестру, Свити Белль, всецело поддерживавших меня в этом начинании! И, конечно же, Найтмер Мун, без которой этого праздника моды просто не состоялось бы! Честно — не думала, что ты согласишься, дорогуша. Сложно выразить словами, что для меня это значит, — единорожка снова благодарно кивнула, на этот раз — мне.

— Да… Пожалуйста… — не нашёлся с ответом я. Искренняя благодарность тронула.

— И вы все, Понивилль! Спасибо, что пришли сегодня! — в завершение обозначила поклон толпе модистка и эффектно встряхнула гривой, с радостной улыбкой принимая загремевшие аплодисменты.

— Тебе спасибо, Рарити! Это было феерично! А теперь, думаю, Понивилль тоже уже хочет присоединиться к нашей игре в вопрос-ответ! — подмигнув нам напоследок, розовая земнопонька буквально нырнула в толпу. — И, для начала!.. О! Найтмер, похоже, тебе хочет сказать пару слов подруга! Ну же!

— Э-э… Да не, я… Я бы просто, а не… — замялся неуверенно знакомый голосок.

— Ой, не нужно стесняться! Найт рада будет тебя услышать! — ободрила Пинкс.

— Уф-ф… Ладно… Это, Найтмер… Просто поддержать хотела… В общем, красиво очень было, вы зря волновались.

— Спасибо, Скут! Ты — лучшая! — от души поблагодарил я пегасёнку, не сдерживая улыбки.

Отчаянная она. Вот так, на весь город… Спасибо, Скути.

— Ты и правда лучшая! Вот, держи кексик! За счёт заведения! …Ой, пустяки! На здоровье! Поддерживать друзей — это очень-очень-очень правильно! Поприветствуйте — Скуталу!

Я присоединился к аплодисментам, гулко грохая накопытниками по сцене, и снова улыбнулся. Похоже, кое-кто тоже неожиданно получил минутку славы… Ай, да Пинки, а!..

— Пр-р-родолжим!!! И-и-и свой вопрос задаст!.. О! О! Давай ты! Ты смелая и вопрос у тебя есть!

По уже чуть поутихшей толпе прокатились неуверенные смешки. Мы с Рар тоже улыбнулись.

Понеслась. Ну, жги, копытное!

— Э-э… Здравствуйте… Я х-хотела бы задать вопрос, который… волнует, наверное, всехпони: Найтмер Мун, вы… устроите Вечную Ночь?.. — последние слова вопрошающая пони едва ли не прошептала, но микрофон исправно сделал свою работу и донёс их до всей площади, на которой моментально повисла напряжённая тишина. На мне скрестились, кажется, абсолютно все взгляды, да такие, что даже неуютно стало немного…

— Ну… — задумался я над формулировкой. Не выкладывать же напрямую всё! — Вечная Ночь — это… она никогда не была для меня самоцелью. Но пони, ради которой… она была нужна, убедительно продемонстрировала, что таких усилий не заслуживает. Поэтому, отвечая на вопрос: нет, не устрою. Лично мне это попросту ни к чему.

Площадь немного оживилась, народ явственно выдохнул. Местами послышался топот аплодисментов, раздался выкрик «Спасибо!» Я спрятал улыбку наклоном головы.

— Вот… Да, спасибо, — послышалось бормотание из колонок: микрофон перешёл к следующему оратору. — Найтмер Мун! Наверное, в какой-то мере продолжая эту тему… Как вы относитесь к принцессе Селестии?

— Ответ тебя, определённо, удивит, — усмехнулся я, поправив платье. — Хорошо отношусь. У нас с ней сложились вполне приятные и тёплые отношения, и надеюсь, что в скором времени у меня ещё появится возможность навестить её снова.

Площадь поддержала мой ответ короткими аплодисментами и улыбками. Напряжение заметно спало, вопросы тоже пошли бодрее.

— Найтмер! А вы правда живёте у Рарити? Что вас с ней связывает? Спасибо!

Я кинул взгляд на стоящую рядом белоснежную единорожку.

— Рарити — мой близкий друг. И да, она пригласила меня к себе на какое-то время, пока… видимо, пока не раздобуду себе жильё, — неуверенно пожал я крыльями.

— Оставайся сколько пожелаешь, дорогуша! Тебе я всегда буду рада, — на весь Понивилль призналась Рарити в свой микрофон, подарив мне тёплую улыбку.

— Вопрос к вам, Рарити! Можно, да?.. Хорошо! — получил спросивший великодушный кивок модистки со сцены. — Как? Просто: как? Каким образом вы так сдружились? Да ни с кем-нибудь, а с Найтмер Мун!

— Ну… — кинув на меня несмелый задумчивый взгляд, потупилась Рар. — Многие тут помнят, наверное, как я, тогда ещё без кьютимарки, скиталась по Понивиллю в поисках работы. Спасибо всемпони, которые тогда, кто словом, а кто — делом, поддержали меня! Быть одной посреди чужого тогда ещё города, не зная, куда пойти и к кому обратиться за помощью… Это тяжело. А кто бы взялся помочь самой Найтмер Мун, оказавшейся в такой же ситуации?.. Когда эта мысль пришла вдруг мне в голову — я поняла, что просто не могу ничего не сделать. И… И приобрела друга. Чуткого, доброго и…

— Рарити! — шикнул я… на всю площадь. Забыл про микрофон…

По пёстрой толпе прокатились неуверенные короткие смешки.

Зараза, а!..

— Чуткого, доброго и капельку стеснительного друга! — коротко хихикнув на моё шипение додавила своё Рар. — Она не любит трусости, и с ней, бывает, непросто общаться, но… Я искренне счастлива, что нам довелось познакомиться. На́йти… Спасибо тебе за всё! — обозначила лёгкий поклон в мою сторону единорожка.

— Ага, и тебе тоже… Это… — смешавшись, пробормотал я… опять забыв про микрофон. Да блин, а…

— Найт замечательная! Просто надо узнать её получше! — подвела итог Пинки. — А потому — давайте вернёмся к вопросам! И-и спрашивать буде-ет… О! Вот ты!

— Так, э-э… Найтмер, а у вас есть кто-то… особенный? Рарити вам друг или… кто-то больший? — кажется даже с какой-то затаённой надеждой прозвучал из колонок голос кобылки.

Задолбали!.. Вот нечего больше спросить, правда?.. Ну сей…

Ответить я не успел, получив чувствительный рывок за хвост, а недовольно обернувшись — столкнулся с… очень эмоциональным взглядом Рарити.

«Не вздумай ей угрожать!» — красноречиво блеснули из-под длинных ресниц сапфировые очи единорожки.

— Я, э-эм… — поспешно отвернувшись, попытался сформулировать что-нибудь подходящее я. — Не… не готова пока рассматривать подобного рода отношения, вот…

— Но почему?

Так, что тебе в моём ответе непонятно было, чуч…

— Прошу вас, не стоит об этом, дорогуша, — снова бессовестно дёрнув меня за хвост, взяла инициативу Рар. — Найтмер… ещё нужно время, чтобы привыкнуть к тому, как изменилась Эквестрия за столько лет…

— …поэтому вопрос каких-либо близких отношений, думаю, я стану рассматривать несколько позднее, — подхватил я, благодарно кивнув подруге. — Сильно затягивать, пожалуй, не стану: полагаю, чтобы более-менее освоиться мне хватит пятидесяти-семидесяти лет, — постарался подвести я эффектную черту в стиле аликорна, чем заслужил округлившиеся глаза Рар и некоторых из гостей, и даже чей-то откровенно разочарованный вздох. Чей — разобрать не вышло…

— Найтмер Мун! Извините, если мой вопрос покажется бестактным… Честно говоря, ваша репутация… м-м… не сочетается с сегодняшним событием, и это не очень укладывается в голове… Да даже Рарити, вон, сама не очень в это верила! Так всё же: почему вы согласились?

— Рарити много раз мне помогала, — неуверенно повёл крыльями я. — Захотелось сделать что-то для неё в ответ — и только.

— Хорошо… А какое платье из этих лично вам понравилось больше всего?

Пф-ф, да уж… Возьмись я придумывать себе вопросы и ответы перед показом — категорично отрезал бы на этот: «Никакое!», а теперь… Это всё ещё женские платья — с поправкой на анатомию. Но прикованные ко мне взгляды, восхищение!.. Проклятье. Боюсь, я уже слишком Найтмер Мун, чтобы так ответить… К сожалению или к счастью?..

— Третье. Да и не только мне, верно? Оно явно произвело на всех неизгладимое впечатление!

Толпа согласно загудела, обсуждая и приветствуя мой выбор.

Первый выход прошёл, за исключением музыки и Пинки, в гробовой тишине. Ко второму народ немного отмер и пришёл в себя, но чувствовало большинство себя явно не в своей тарелке. На третий плотина рухнула. Там и платье было — отвал башки, и Пинки сумела, наконец, завести толпу… Аплодисменты, поначалу робкие, но распространившиеся как лесной пожар, взгляды, восторженные выкрики… Это просто кружило голову, наполняя меня каким-то куражом. Походка перестала быть деревянной, улыбка — вымученной, платья — сковывающими движения ненавистными тряпками. К четвёртому выходу ожидание за кулисами уже показалось невыносимо, несправедливо долгим…

— Мисс Найтмер, простите за такой вопрос… Но об этом весь город говорил, и я не могу теперь не спросить: а что там на самом деле вышло с грифоном, который у нас тут теперь лечится? Сплетни ходили всякие… Мне для себя понять!

Осторожное поглаживание по ноге, умоляющий взгляд Рарити.

Да мне что? Вопрос как вопрос…

— Не надо на меня «мисскать», хорошо? — усмехнувшись, ответил я. Вроде, постарался дружелюбно, но толпа как-то разом попритихла. — Насчёт вопроса же… Тебе во всех неприглядных подробностях пересказать или вкратце?

— Э-э… Л-лучше вкратце…

— Ну, если коротко, то Гильда посмела вредить моим друзьям, за что… была наказана.

Рарити явственно вздрогнула.

— Позднее я навестила её и извинилась за то, что отправила её в больницу, помогла, чем смогла. В целом, расстались мы без претензий друг к другу. Вот, если вкратце.

Закоренелая у меня репутация… Все углы сгладил, какие смог, но народ всё равно явственно напрягся, и по возможности позитивная концовка ответа помогла, похоже, слабо. Я почувствовал нарастающее раздражение: ну, и где ваши восторги и обожание, которыми вы меня осыпали пятнадцать минут назад?..

— Это… Тут слухи ходили, что вы собирались… у… убить принцессу Луну… — решил окончательно добить атмосферу праздника какой-то дятел.

Раздалась тишина. Кажется, на её фоне даже музыка как-то утихла и потерялась. В брошенном на меня взгляде Рарити плеснулась отчаянная мольба.

Достали. Ну и кому нужен был весь предыдущий балаган, если вы, сволочи, опять стараетесь невзначай отодвинуться от меня подальше? Где ваше восхищение?! Им без разницы, что я отвечу: они все запомнят лишь этот вопрос — и продолжат разбегаться и прятаться, как раньше! Ничтожества!

— Вопросы по поводу моего конфликта с Луной все желающие могут адресовать самой Луне! — с трудом сдерживая досаду, раздражение и какую-то бессильную тоску выплюнул я. — Что-то ещё? Если всё, то…

— Не знаю, что она там собиралась, — раздался совсем неподалёку от меня зычный голос Эпплджек, прекрасно слышимый в практически мёртвой тишине, — но она тогда, если я всё верно поняла, вынесла раненую принцессу Луну на себе! Вот эт имеет значение, а всякие там ссоры ихние…

Что? Эпплджек?! Как? Откуда она?!.. Я!.. Я же…

Я замер в неустойчивой позе с поднятой для шага ногой, чувствуя, как из головы стремительно испаряются мысли.

Вот теперь тишина воцарилась действительно мёртвая. Даже музыка заткнулась совершенно по-настоящему…

— Найтмер… Это правда?.. — потрясённо прошептала на всю площадь Рарити, глядя на меня полным надежды и, одновременно, опасения взглядом.

— Н-ну, да… Так вышло… — развернувшись обратно к толпе, потеряно промямлил я. Тоже на всю площадь…

— Значится, права я была, когда ток одну цепочку следов, чо там были, на тя списала, — в голосе фермерши, на этот раз прозвучавшем уже в микрофон, явственно почувствовалась улыбка. — Я ж там была и принцессу тож видала. Крепко её высоч-ству досталось, пропала б она без тебя…

— Ю-ху-у! — из толпы на сцену вынырнула Пинки, и, без капли стеснения, сграбастала в объятия, повиснув у меня на шее. — Найт! Я знала, что ты классная! Классная же? — повысила она голос.

По толпе прокатились согласные голоса, кивки… Кто-то затопал — и это стало камешком, спустившим лавину.

В следующую секунду площадка утонула в овациях.

— Ух! — довольно выдохнула розовая земнопони, только что с энтузиазмом топавшая вместе со всеми, когда аплодисменты начали постепенно стихать. — Кажется, у нас кончилась пластинка в граммофоне — придётся продолжить без музыки!

Фраза, брошенная совершенно ни к селу, ни к городу, почему-то заставила меня отмереть от того ступора, с которым я смотрел на толпу вокруг сцены, и неуверенно улыбнуться.

— Найт, я просто взорвусь и засыплю всё вокруг конфетти, если не спрошу о том, как это было! — снова подскочила вибрирующая в предвкушении Пинки. — Ты же можешь это рассказать, правда? Можешь? Можешь?!

— Да как было… — неопределённо повёл я крылом, пытаясь собрать мысли в кучу в изрядно опустевшей голове. — За подробностями — к Луне. Да, из леса я её вытащила… пусть и без особого желания, честно… По пути ещё и от мантикоры пришлось отбиваться. Сильно, знаете, повезло, что её яд аликорнов берёт плохо, — кривовато усмехнулся, задумчиво изучая сцену под ногами. — С трудом помню, как вообще из леса выходила. В себя более-менее пришла уже в Кантерлоте, — я снова повёл крылом.

Толпа загудела, обсуждая. Кто-то коротко поаплодировал, даже донёсся крик: «Спасибо!»

Да пожалуйста… Надеюсь только, мне это мягкосердечие боком не вылезет впоследствии…

— Это было очень благородно, дорогуша! Я восхищена до глубины души! Но почему ты раньше этого не рассказывала?

— Да… как-то к слову не пришлось, — задумчиво отозвался я.

— Найтмер, Рарити! Вы готовы продолжить вечер и нашу замечательную игру в вопрос-ответ? — прервал толком не начавшийся разговор предвкушающий голос Пинки из колонок.

Ну и что?.. Я обвёл взглядом толпу. Взгляды: радостные, восхищённые, заинтересованные — они смотрели на меня. Ждали моих слов. Изнутри, смывая неуверенность и усталость, словно поднялась волна, приглашающая меня вновь встать на её гребень.

— Едем дальше! — я улыбнулся. Рарити рядом, кинув на меня быстрый взгляд, согласно кивнула.

— Чудесненько! Тогда-а-а… Слово вам!

— Газета «Понивилльский фермер»! Здравствуйте!

О, так и знал — есть тут акулы пера!

— Мы уже слышали, что с принцессой Селестией вас связывают дружеские отношения. А знакомы ли вы с принцессой Каденс? И, если не сочтёте неприятным — поясните, пожалуйста, какие всё же отношения между вами и принцессой Луной?

Снова Луна, да?..

— С Каденс знакома. Была изрядно удивлена, — я усмехнулся, вспомнив наше всамделишное, а не показательное, знакомство. — Мы общались не очень много, но сейчас не без взаимного удовольствия, полагаю, ведём переписку. Отношения с Луной же, мне кажется, прекрасно описали до меня, вопросом на тему того, что я пыталась её убить. Не вижу смысла добавлять что-то сверху.

— Так значит, в этом вопросе была доля истины?

Тихо обречённо вздохнув, я окинул взглядом толпу, с удивлением отметив неприязненные взгляды, бросаемые некоторыми пони за спину, куда-то в сторону спросившей.

— Любите же вы лезть в бутылку… Ничего нового я вам не скажу! Любые вопросы подобного рода адресуйте Луне! Точка! Пинки, следующий вопрос, пожалуйста!

— Здравствуйте! Прэзистент Дискавэр, газета «Столичный вечер»!

О-па… Ещё пресса, да не местная! Хорошо!.. Я не сдержал торжествующей улыбки: значит, скоро Луна тоже увидит мой триумф!

— Возможно ли рассчитывать получить ваше интервью? Спасибо!

Хороший вопрос…

— Возможно. Только заранее подберите сотрудника не из робких! И, к слову, что привело сюда репортёра столичного издания?

— Подберём, непременно! А привела меня сюда исключительно сенсация ну и немного удачи — попасть в Понивилл именно сейчас! Слухи отсюда добирались разные, но наши конкуренты оказались недостаточно предприимчивы, чтобы озаботиться их проверкой! А учитывая, что наше издание, не сочтите за рекламу, уже удостаивалось интервью с принцессами Целестиэй и Кэйденс, упустить возможность встретиться теперь и с вами, Найтмэр, просто не могло себе позволить! — с явственным самодовольством усмехнулся понь.

— Что ж, полагаю, поездка того стоила, — вернул я довольную усмешку в микрофон. — Смотри только, не переври ничего в репортаже на радостях!

— Как можно?!.. — делано возмутился тот. — Спасибо ещё раз!

— Пожалуйста, — кивнул я. — Следующий вопрос!

— Найтмер Мун, а скажите пожалуйста!..

43. Тёмное будущее

Надвигается буря...

Опять кошмар…

Луна в последний раз плеснула на лицо водой и перекрыла её поток из крана. Пушистое полотенце неохотно скользнуло по шёрстке, и принцесса подняла усталый взгляд на зеркало. Растрёпанная со сна голубая грива, слегка топорщится чуть влажная шёрстка, под красными от недосыпа и недавних слёз глазами залегли глубокие тени. Лучше бы вообще не спала… или не просыпалась.

Принцесса, вздохнув, вернула на место полотенце и, погасив световой кристалл, вышла обратно в спальню.

Ничего не работало. Царство снов закрыло перед ней свои врата. Тысячу лет назад боящиеся её внимания духи, что взращивали страх в спящих пони, а затем питались им, теперь и её воспринимали как свою жертву. Находили уязвимые места — и били именно туда, раз за разом, ночь за ночью… Неудивительно, что Найтмер, от которой Луна так старательно скрывала когда-то знания о мире снов, приняла это за её, Луны, происки.

Найтмер, снова… Та самая, которую Луна убила, бросив в одиночестве. Её… Нет, не дочь. Конечно, не дочь! Но верная соратница, что изо всех сил старалась помочь и защитить…

Она погибла там. Из-за неё, из-за Луны.

Элементы Гармонии вернули её, восстановили то, что ещё возможно. Но сколько в нынешней Найтмер Мун осталось от прежней?..

Аликорна изо всех сил сжала челюсти, катнув желваки и практически услышав скрип зубов, в попытке сдержать подступающие слёзы и не расплакаться снова. Она совершила за свою жизнь немало разных ошибок, но только эта столь безжалостно тянула её на дно и лишала воли к жизни.

Ведь что угодно можно исправить, кроме… кроме смерти.

Выдвинув ящик туалетного столика, принцесса извлекла из-под кисточек, щёточек и баночек с разнообразной косметикой листок бумаги со сделанной небрежным почерком надписью карандашом в углу:

«Одиночество: смерть разума»

Карандаш, бумага

Найтмер Мун

1000г от И.Н.М., Понивилль.

Поборов необъяснимое желание перевернуть лист, чтобы встретиться глазами с… рисунком на той стороне, аликорна вернула его на место.

Эту жуть она обнаружила практически случайно, когда за размышлениями о Найтмер и всём произошедшем за последнее время ноги зачем-то принесли её к тем гостевым покоям, где они с чёрной аликорной встречались в последний раз. Зачем она тогда отворила дверь и вошла — Луна сама не знала.

С месяц назад, когда только вернулась, они бы показались ей богатыми и достойными если не королевы, то принцессы точно. Сейчас… Одна комната, нет душа. Скорее, место, чтобы комфортно подождать аудиенции в течение дня, по современным меркам, чем пригодное для постоянного проживания. Старое крыло дворца, которое нечасто используют… Тем не менее, было прибрано. Кровать заправлена без единой складки, подоконник блестел свежей ещё краской, пыли не было… нигде, кроме небольшого столика рядом с кроватью, на котором выделялся лист бумаги. Столешница была слегка обмахнута по краю, но в середине, в том числе и на самом листе, острый глаз аликорна легко заметил слой пыли. Слуги явно старались не касаться лишний раз бумаги, оставленной, похоже, прошлой обитательницей этих покоев. Послание для Тии? Или… для неё, Луны?

Скользнув взглядом по неаккуратным убористым карандашным строчкам, написанным уже немного знакомым ей почерком Найтмер, кобылица мало что поняла, только спустя несколько секунд догадавшись, что видела подобные подписи на картинах в галерее. Но почему тысячный год и от каких он «И.Н.М.», если по текущему счислению сейчас тысяча двести пятьдесят восьмой от Основания Эквестрии?..

Тогда Луна лишь пожала крыльями. И, на свою беду, перевернула лист…

Принцесса, вздохнув, со стуком задвинула ящик в стол.

«Сюжет» этого рисунка с тех пор снился ей почти каждую ночь. О том, как Найтмер медленно и страшно сходила с ума, постепенно теряя себя… Погибая в тишине и одиночестве.

— Прости меня… — едва слышно выдохнула Луна, сморгнув слёзы. В который уже раз…

А эти кошмары… Пусть они истязают её и дальше. Так… будет правильно. Поделом! Она заслужила эти мучения полностью!

Сделав несколько быстрых глубоких вдохов, чтобы успокоиться, принцесса поспешила отойти от зеркала к окну и переключить мысли. Какой прок теперь уже горевать о том, что невозможно изменить, как бы ни хотелось?..

В этих кошмарах худо-бедно удавалось запоминать некоторые детали — опыт, всё-таки, никуда не делся — и детали эти вызывали тревогу. Сны о страшной судьбе преданной собственной… создательницей чёрной аликорны изобиловали подробностями. Словно… словно прицепившийся к ней Кошмар… взял их откуда-то? Могли ли это и правда быть её воспоминания?

К сожалению, сказать что-то конкретное по поводу возможностей этих паразитов Луна не могла. Во время её активной практики они не были столь… наглыми и сильными. Увы, но снохождение, которое и раньше брались изучать немногие, ныне, похоже, было полностью забыто, и эти духи, не встречая никакого сопротивления, отъедались до пугающего уровня, чему ранее препятствовали немногие сноходцы и какое-то время она сама…

В таких условиях передать свои знания, теперь оказавшиеся практически мёртвым грузом, Найтмер Мун, которая, как хотелось верить, получила ту часть таланта, что отвечала за снохождение, становилось уже не только и не столько желанием принцессы искупить хоть какую-то ничтожную толику своей вины этим поступком, но её прямой обязанностью…

— Да есть ли способ?.. — неуверенно пробормотала та себе под нос.

Как их передать, если Найтмер Мун пощадила не свою… убийцу, а только лишь её сестру? Если в первом и единственном ответном письме, презрительно написанном карандашом, не было ничего кроме пожеланий провалиться и больше никогда не писать и не напоминать о своём «ничтожном существовании»?..

Принцесса судорожно вздохнула, силясь прогнать подступающие слёзы. Нет! Довольно сожалений!

Решительно поджав губы, Луна отвернулась от окна и, засветив рог, лёгкой магической манипуляцией вызвала прислугу. Пробудившись ото сна надлежит привести себя в подобающий принцессе вид и уделить время утренней трапезе, а не терзать себя мрачными думами! И, быть может, тогда, успокоившись, она как раз и сумеет что-нибудь придумать…

…

Принцесса Луна машинально крутила перед глазами последний недоеденный цветок из утреннего букета. Мысли в голове снова были сплошь мрачные и безрадостные…

Идея, как привлечь сюда, в Кантерлот, Найтмер, по правде говоря, появилась — вот только проистекала она тоже отнюдь не из радостных факторов. Чёрная аликорна, насколько могла судить принцесса, хорошо относилась к сестре, Тие. А иначе в ту мрачную ночь вышла бы из леса одна и налегке… Потом ещё и броню отдала без возражений — пусть даже во многом это было сделано просто ей, Луне, назло… Наконец, Каденс недавно обмолвилась, что Найтмер в своих письмах явно беспокоилась за Селестию. Отсюда и выходила мысль, что сказав ожесточенной аликорне, что Тие нужна помощь, можно было надеяться добиться её приезда — а там, возможно, вышло бы как-то поговорить… Главная проблема здесь была в том, что, сказав «Тие нужна помощь», Луна не солгала бы ни полусловом.

Селестия делала вид, что всё в порядке, ускользала от вопросов, улыбалась, смеялась… А её младшая сестра не могла избавиться от зудящего на зубах ощущения фальши во всём этом. Что-то было не так!

Сестра явно не высыпалась, а в её покоях Луне как-то попались на глаза початая бутылка крепчайшего вина и какие-то пилюли, чего при своих визитах она ни разу не видала прежде. Не мудрено, учитывая, что к алкоголю Тия, вообще-то, относилась более чем прохладно!

А ещё она в последнее время изо всех сил старалась уделять ей, Луне, внимание. Поначалу это только обрадовало: наконец-то, можно просто побыть вместе! Обнять её, поговорить о чём-нибудь, попить вместе чаю, погулять по саду, отвлечься от своей немощи, дурных снов и тяжёлых мыслей… Однако чем дальше — тем страннее и навязчивее становилось внимание Тии, и это уже начинало беспокоить. А порой — даже немного пугать…

Остановив вращение цветка, принцесса приблизила его к глазам, разглядывая бутон и вдыхая доносящийся до ноздрей приятный аппетитный запах.

Гнала прочь мысли, укоряла себя за то, что чувствует какую-то подспудную неприязнь от возросшего внимания сестры, называла себя мнительной неблагодарной дурой… А потом Тия на очередное напоминание о приглашении Найтмер внезапно разозлилась, чего, как и алкоголя, Луна не наблюдала за сестрой ни разу со своего возвращения в Эквестрию. Затем последовали искренние и горячие извинения, но… А потом в гости зашла Каденс и, понизив голос, пожаловалась, что с Селестией в последнее время что-то не так. А потом командующая её гвардейцами на еженедельном отчёте своей Великой Матери, скрежеща зубами и сверкая глазами, доложила, что краем уха слышала от болтунов из Солнечной Гвардии о том, что никаких фестралов во дворце скоро не будет…

Глупо было бы и дальше отрицать действительность, которая только лишь на первый взгляд была тиха и безоблачна, внутренне же ощущаясь как сгущающиеся грозовые тучи.

— Отчего же не доверишь Нам ты тревоги свои, о сестра?.. — задумчиво произнесла в пространство ночная принцесса и, вернув цветок в вазу, поднялась из-за стола: скоро урок истории, затем — современного права, а после — визит в оперу с Тией, и до самого вечера много-много внимания с её стороны…

…

— …а Глиттер Глори? Она была просто великолепна в роли Старфолл! Лучшее исполнение за последние восемьдесят лет! А сама постановка!.. Ох, чистый восторг! Пьеса была изумительна, не так ли, сестра? А Айс Бриз в роли!..

Восторги сестры, не утихавшие с того момента, как отгремели аплодисменты, Луне были далеки. Принцесса ночи полумеханически кивала и поддакивала, мыслями находясь где-то далеко от театра.

Попытки воспользоваться хорошим настроением Тии и под это попытаться перед самым началом вытянуть из неё, что с ней такое творится, опять увенчались провалом. Снова отшутилась, отмахалась и погрузилась в творящееся на сцене действо… или только сделала вид.

— Луна? Всё хорошо?

— Д-да, — вздрогнула младшая принцесса, вынырнув в реальный мир. — Просто… волнуюсь за… за Каденс. Хорошо ль она справляется? Наше общение установилось весьма редким с тех пор, как она стала тебе помощницей в правлении. А когда она всё же выгадывает время посетить меня — вид её, обыкновенно, повергает в уныние и беспокойство…

— Обучая её, я рассчитывала, что она со временем сможет заменить меня, в случае необходимости… К сожалению, ей всё ещё не хватает опыта и… мудрости. Признаться, я полагала её подготовку более полной и завершённой, но, к сожалению, видимо, не все мои уроки оказались впрок.

Слова «Я разочарована» не прозвучали, лишь отчётливо повиснув в воздухе над Селестией, задумчивым хмурым взглядом скользнувшей по прохожим и улицам столицы с высоты колесницы.

— Возможно, ты взвалила на неё более того, что может унести молодая принцесса? — не удержалась от резкости Луна. Понятно, что сестре и самой сейчас тяжело, но она Каденс по вечерам вообще видела?..

А от неё, Луны, толку здесь пока и вовсе не было! Как бы она ни хотела помочь… Младшая аликорна понурилась, пристыженно прикусив язык. Поменялись законы, принципы управления и выстраивания деловых отношений, этикет — и от освоения всего этого в должном объёме хотя бы для минимальной помощи принцесса ночи, увы, была ещё прискорбно далека, и даже для «подай-принеси» едва годилась…

— Возможно, — отрешённо проронила Селестия.

Луна напряжённо прянула ушами, не найдясь, что сказать. Пауза затянулась, играя на нервах нарастающей нервозностью.

— Я вижу, тебя что-то беспокоит, Лу, — кинув взгляд на собеседницу, качнула головой старшая сестра, нарушив невыносимую тишину между ними. — И, боюсь, завтра мне придётся бросить тебя в одиночестве на большую часть дня, лучик мой лунный, — большое белое крыло мягко окутало нервничавшую принцессу ночи. — Прошу, не ставь в вину Каденс её малоопытность, из-за которой мне в очередной раз приходится идти на это, но иначе на предстоящей встрече с… представителей большого бизнеса станется вытрясти из Эквестрии много более того, чем сейчас позволительно.

«Не ставь в вину Каденс»?..

Луна оторопело взглянула на сестру. Нет, определённая логика в сказанном прослеживалась… Очень странная логика. Чтобы Тия такое?.. Не верилось, что она могла сказать… вот так.

— А т-ты… отправь её ко мне тогда. Пусть, ну… скрасит моё ожидание до твоего прихода?..

От неестественности собственной улыбки у Луны заломило скулы.

— Хорошо, — вполне искренне, к удивлению, улыбнулась в ответ Селестия. — Постараюсь управиться как можно скорее, чтобы общество моей племянницы не успело тебе наскучить.

Принцесса ночи, кивнув, поспешила отвести взгляд: в усталых розовых глазах сестры с красноватыми от полопавшихся капилляров склерами на мгновение словно бы проскользнуло что-то пугающее…

— Хорошо… Возвращайся к своим обязанностям, Миднайт, — кивнула Луна закончившей свой утренний доклад пони.

— Да, Великая! — поклонилась кобылка, но вместо того, чтобы уйти, осталась нерешительно мяться на месте.

— Тебя что-то тревожит, мой капитан?

— П-простите, Великая! Что мне сказать остальным?

Луна задумчиво окинула взглядом стоящую навытяжку ночную земнопони — ещё большую редкость, чем фестралы-единороги. Во всём отряде её Ночной Гвардии, насчитывающем восемь дюжин воинов, единорогов было меньше дюжины. Земная пони — лишь одна, да и та с трудом выбившая право отправиться так далеко от родных гор, где столь высоко ценились таланты её расы.

Увы, Миднайт, похоже, была превосходным заместителем и хорошим управленцем — но должность командира, вынужденного везде и всегда быть на первом плане, её, кажется, тяготила. Дарк Виспер же… — Луна тихо вздохнула.

Как ни заверяли сами фестралы, власть принцессы ночи над ними была не столь уж и велика. Её хватило, чтобы спасти бывшую капитана от смерти — но не более. И, главное, от какой смерти!.. Её хотели казнить за то, что она выполнила её, Луны, прямой приказ!.. чем подвергла жизнь Великой опасности, не отправив отряд защитить её тогда в лесу. Все всё понимали, все со всем соглашались, но отступать от древних законов никто не смел даже по её просьбе! И, в завершение, сама Виспер, похоже, была не совсем согласна с тем, что осталась живой вместо «заслуженной» смерти, чем запятнала свою честь и честь крыла позором… Аликорна, вновь вздохнув, приложила ко лбу ногу, остро желая ощутить на нём металлическую прохладу накопытника.

К счастью, сейчас эта ситуация, по большей части, успешно разрешилась. Угробиться несчастной кобылке принцесса не дала, личным приказом поставив ту своим адъютантом и теперь общаясь с гвардией преимущественно через неё. Попытки смотреть на ту, как на пустое место, быстро закончились после неисполнения переданных таким образом приказов и грандиозного разноса за их игнорирование с позорным увольнением и отправкой по домам особо «отличившихся». Больше Дарк Виспер игнорировать не решались, а сейчас и вовсе постепенно и осторожно, но начинали общаться, «вспоминая», что та была их командиром и другом многих из них.

Принцесса, отняв копыто ото лба, улыбнулась своим мыслям — и тут же вздрогнула, обнаружив, что находится не одна, а в компании всё так же застывшей на месте Миднайт.

— Ты… Что ты тут делаешь?..

— Что мне сказать остальным, Великая?

— Про?.. О… — вспомнила о цели визита своей теперешней командующей принцесса, смущённо покраснев. — Тебе следовало обратиться ко мне, а не ожидать Нашего внимания…

— Я не смела прерывать ваших размышлений, Великая, — земнопони коротко поклонилась.

— Хорошо… — невпопад буркнула Луна, поднявшись из-за стола и повернувшись к окну, дабы спрятать предательский румянец смущения на щеках. — Сказать же надлежит… Среди воинов и так уж гуляют слухи да сплетни. Воистину, вострого предмета нельзя утаить в полотняном мешке… Ежели последуют вопросы к вам — дозволяю говорить без утайки, как сие есть.

— Но Великая… Все присягнувшие крылья безусловно верны вам, но… Даже в вашей гвардии есть пони с… разными взглядами. Некоторые могут уйти и присягнуть ей!

— Насколько мне ведомо, Найтмер Мун не примет их службу. А ежели примет — она не менее достойна её, чем Мы! Ступайте, капитан.

— Да, Великая, — чуть помедлив, поклонилась стражница и, более не задерживаясь, покинула рабочий кабинет принцессы, тихо прикрыв за собой массивную дверь.

Принцесса выдохнула, ощущая, как её отпускает напряжение, и, вернувшись обратно к столу, с печальной задумчивостью остановила взгляд на передовице свежего номера «Столичного вечера», с которой довольной и чуть надменной улыбкой во все клыки улыбалась Найтмер Мун.

Модный показ — кто бы мог подумать… Луна задумчиво повела ушами. Демонстрировать всякие наряды и даже не дворянам?.. Да, конечно, принцесса уже многократно слышала — и даже лично наблюдала тому свидетельства, — что нравы стали проще, сословные различия — незначительнее, а дворянство давно уже не играет былой роли… Но в голове это пока укладывалось с трудом. Найтмер же было, похоже, всё равно. Если верить газете, она легко и без волнений вышла к огромной толпе, уверенно отвечала на вопросы… А ещё подле были её друзья, кто понял её, принял и старался теперь помочь и поддержать.

Луна, вздохнув, перевернула лист. Передовицу с Найтмер крупным планом сменила фотография её же, стоящей в великолепном платье на сцене бок о бок со смутно знакомой единорожкой. «Рарити (слева) и Найтмер Мун дают пресс-конференцию по итогам модного показа. Фотограф: Найс Трай». Рарити… Одна из элементов, да…

Хотелось, с одной стороны, порадоваться за свою… за Найтмер. Что у неё всё хорошо, есть друзья, а на фотографиях она выглядит счастливой и довольной. У Найтмер Мун не было ничего, кроме боли в душе и ужаса в глазах окружающих — и она с этим справилась. Потому и было одновременно горько и обидно за то, что она, Луна, живя во дворце, не добилась ничего подобного. Сидела в четырёх стенах, зубрила этикет, право и историю, лечилась… С треском провалила конференцию — в отличие от чёрной аликорны, чувствующей себя среди вопросов, похоже, совершенно спокойно… Наверное, неудивительно до сих пор встречать удивлённые и настороженные взгляды слуг и стражников во дворце и не иметь друзей… Нет, были, конечно, Каденс, Дарк Виспер, были некоторые учителя, дворяне, медики и прочие, с кем раз-другой сложились достаточно приятные беседы, но…

Вздохнув снова, принцесса остановила бессмысленно блуждающий по газете взгляд. «НМ: — Вечная Ночь… Она никогда не была для меня самоцелью. Но пони, ради которой она была нужна, убедительно продемонстрировала, что таких усилий не заслуживает.» — попалась на глаза строчка. Резко поднявшись, аликорна отошла к окну, пытаясь обуздать бурю в душе.

…

— Рада тебя видеть, Каденс! — Луна сгребла не успевшую даже пискнуть аликорночку в объятия. — Как ты?

— И я ва… тебя тоже, — бледно улыбнулась та в ответ. — Остро ощущаю желание сбежать из дворца работать воспитателем в приюте где-нибудь в провинции.

— Идём. Чувствуй себя как дома, — приглашающе взмахнула принцесса ночи, хмыкнув про себя на ответ гостьи. «Воспитателем в приюте»…

— Видела тебя сегодня на лётной площадке. Как успехи? — на ходу поинтересовалась гостья.

— Не торопи события, — улыбнулась синяя аликорна. — Расскажу за чаем и о полётах, и о сегодняшнем экзамене по истории…

— О-оа-а-ах!.. — совершенно неаристократично простонала Каденс, как подкошенная обрушившись на подушки на полу в гостиной, как только они вошли.

— Может, кофе? — с трудом проглотила смешок хозяйка покоев. — И… не желаешь для начала поздороваться?

— Что?.. Ой!!! — Розовую принцессу, только после этих слов заметившую, что в зале они не одни, подбросило с подушек словно катапультой. — Простите мою… моё…

— Каденс, это — Дарк Виспер, мой адъютант и ближайшая помощница. Я про неё рассказывала, — на этот раз уже не сумев удержаться от смешка, представила Луна незамеченную подругой фестралку.

— Очень п-приятно, — кивнула пунцовая как помидор аликорночка.

— Дарк, это — моя названная племянница, её сиятельство принцесса Ми Аморе Каденза.

— Я знаю её, Великая, — отрывисто кивнула та, с подозрением поглядывая на гостью. — Знакома заочно.

— Можно просто Каденс, — почти одновременно с ней смущённо поправила принцесса любви.

— Ну… Раз все формальности соблюдены… Кто что предпочитает? Из напитков? — отчаянно нервничая из-за возникшей небольшой паузы, попыталась всё же быть хорошей хозяйкой Луна. Сегодня она твёрдо собиралась не только обсудить планы и проблемы, но и попытаться сделать из знакомых друзей. В конце концов, даже у Найтмер есть настоящие друзья…

…

— Не переживай так, Луна, — сочувственно взглянула на явно расстроенную принцессу ночи Каденс. — Когда-нибудь они обязательно преодолеют старые обиды и станут нам друзьями!

— Обиды… — невесело хмыкнула тёмная аликорна. Ведала бы сия юная кобылица, сколько загубленных жизней за сими «обидами»… А и добро, что не ведает.

Да и не только в них было дело. Как ни старалась, расколоть лёд между Каденс и Дарк Луна не смогла. Быть может и оттого тоже, что и с ней самой фестралка, несмотря на случавшиеся моменты откровений, старалась держать дистанцию, по-видимому, просто не представляя себе дружеских отношений между собой и Великой Матерью… Ночная принцесса тихо вздохнула, кинув взгляд на пиалу с яблочным соком, опустошённую менее чем наполовину. Верная помощница норовила привлекать как можно меньше внимания, с подозрением поглядывала на Каденс, с жалобным недоумением — на Луну и явно чувствовала себя не в своей тарелке, откровенно воспряв духом, когда решилась попросить дозволения удалиться, сославшись на дела — и получила его.

— Хорошо, если так, — тихо молвила, наконец, тёмная аликорна, прерывая повисшую паузу. — Ещё чаю? — Заметила она пустую пиалу перед собеседницей.

— Нет, спасибо. Я его и так выпила уже, кажется, больше, чем вешу сама, — усмехнулась та в ответ, заставив улыбнуться и Луну. — Честно — мне бы поспать, а не чаю, — устало выдохнула принцесса любви.

— Тяжко приходится бремя правления? — напряглась Луна, чувствуя, как борются в ней переживание за подругу и желание, чтобы та никуда не уходила. Не сейчас…

— Ну, меня к этому готовили, вроде как, — вяло улыбнулась Каденс. — Я понимаю, как нужно действовать, что делать, но эта ответственность… Трудно, когда столько от тебя зависит. А ещё труднее, когда происходит что-то, что от тебя не зависит, — с мрачной задумчивостью закончила она.

Принцесса ночи пригубила пиалу, пряча за ней горькую усмешку. Как же это всё знакомо…

Какое-то время лишь тиканье часов да хлопающая на сквозняке штора нарушали тишину.

— Луна… А вы… ты с сестрой общаешься… Что с ней? В последнее время она меня… почти пугает, — невольно понизив голос нарушила молчание молодая аликорночка.

Луна снова грустно усмехнулась. Хотела бы она знать…

— Предполагаю, мне она молвит не более, чем тебе. «Всё хорошо, не о чем беспокоиться».

— Но… Но почему?!..

— Я того не ведаю, — понуро качнула головой принцесса ночи. — И не тебя лишь страшат её облик в сие время и её слова… Многое в эти дни с ней сталось такое, чего в былом Мы и помыслить не могли!..

— Принцесса… — жалобно прижала ушки Каденс. — Можно не так громко, пожалуйста?..

— Прости, — испуганно прижала копыто к губам Луна. На эмоциях едва не перешла на Кантерлотский Глас… — Просто… переживаю. Тия словно отойти от меня боится: постоянно старается быть рядом, проводить со мной время… Я люблю её и тоже хотела бы быть вместе чаще, но… но чтобы это не выглядело, как… навязчивая мания! — убито закончила она.

— Может, ей нужна какая-то помощь?..

— Она нужна ей совершенно точно. Я… За всё время, что мы с ней провели бок о бок, я не помню, чтобы сестра употребляла алкоголь иначе, чем в случаях, когда того требуют традиции или хорошие манеры. Она терпеть не может ни самого вкуса, ни последующего опьянения с его спутанностью мыслей и потерей контроля над собой! И тут я намедни примечаю в самой спальне её бутыль крепкого вина да какие-то пилюли врачебные… — Луна со вздохом вернула на низкий столик опустевшую пиалу, которую машинально крутила перед собой после того, как сделала последний глоток.

— Вино и таблетки… — задумчиво потёрла лоб принцесса любви. — Знакомое сочетание.

— Знакомое?!..

— Рецепт широко известный в узких кругах, — невесело усмехнулась Каденс. — Вино с таблетками на туалетном столике в спальне тётушки я уже встречала примерно два десятка лет назад, в разгар своей учёбы и освоения возможностей аликорна, когда она как раз очень… переживала насчёт… возвращения Найтмер Мун, — метнула на собеседницу извиняющийся взгляд розовая аликорна. — В некотором сочетании это помогает с горем пополам хоть как-то высыпаться, если вдруг тебя каждую ночь преследуют кошмарные сны.

Луна поджала губы. Нет, догадаться, что Тие снятся кошмары — семи пядей во лбу не надо было иметь, но чтобы каждую ночь? Да ещё и такие, из-за которых приходилось напиваться, чтобы выспаться «хоть как-то»?.. А в следующую секунду ворвавшаяся в голову мысль заставила её замереть, глядя в никуда.

С Найтмер, похоже, было ведь то же самое!

Вспомнились и слова обвинений чёрной аликорны про постоянные кошмары. Пришло это к тому, что она встретилась с ней, Луной, надеясь… на бой… которого не переживёт?.. А ведь… Найтмер гневалась, что не встречает с её стороны никакого сопротивления, а потом и вовсе швырнула ей глефу, предложив «всё исправить»!..

Глефа… Как Найтмер Мун в такой ситуации и зная, что Луна — сноходец, могла понять такой подарок иначе, чем вызов? «Ужасаешься кошмаров моих? Приди и погибни в битве, если не желаешь сдаться!» Нужен был иной подарок — но какой, коли любимое когда-то оружие было единственным, что в полной мере принадлежало ей, Луне, здесь, в изменившемся мире?..

Не это сейчас важно. Важно, что кошмары довели несчастную аликорну до желания покончить с ними любой ценой.

— Она видела во мне причину этих кошмаров — и пришла сражаться с ней, даже не надеясь победить, а лишь затем, чтобы… чтобы всё закончилось?.. Каково было её отчаяние?.. — тихо проговорила Луна вслух, даже не заметив этого и заставив собеседницу вздрогнуть от неожиданности. — И к чему сии кошмары привести могут Селестию?..

— Ты думаешь, всё может быть настолько плохо?.. — осторожно тронула замершую в задумчивости собеседницу обеспокоенная Каденс.

— Я в порядке, — чуть заторможено отозвалась та невпопад, моргнув и обратив встревоженный взгляд на подругу. — Мы должны помочь Селестии. Далее будет делаться лишь хуже, и… я страшусь того конца, к коему сие близится. Ответствуй! В посланиях своих не упоминала ль Найтмер Мун ужасов ночных, её беспокоящих?

— Нет, — рефлекторно прижатые уши гостьи заставили Луну чуть зардеться со стыда. — Она даже обмолвилась, что в последнее время у неё не было проблем со сном… Это вы ей помогли, да?

Луна со вздохом поднялась на ноги. Прошлась, чувствуя, как ворс ковра ласкает подушечки ног, замерла, глядя куда-то сквозь собственное отражение в зеркале на стене. Каденс с настороженным беспокойством проводила её взглядом.

— Увы мне, нет, — наконец, обронила принцесса ночи. — Наглядно дано мне почувствовать разницу между умением и подлинным талантом, коего я отныне не достойна и оттого лишена. Сил моих и знаний не хватает теперь и себя охоронить от ужасов ночных… в полной мере, — чуть споткнувшись, закончила фразу она. Ни к чему молодой принцессе знать, что защищаться окаянная аликорна на деле даже и не помышляла…

— Вас тоже мучают кошмары?! — всё же уцепилась за слова Каденс.

— Временами. Но не важно сие! Важно лишь то, что Найтмер талант тот унаследовала — как мы с сестрой помыслили. Но… некому её, кроме меня, обучить сему будет, даже коли и согласится она помощь нам всем оказать. Да только противна я ей до глубины души… — понуро подвела черту Луна.

— Я пыталась про вас… про тебя писать тоже, правда! — вскинулась принцесса любви. — Но она на это просто никак не отвечает…

— И на приглашение моё сюда также не откликнется. Но, быть может, откликнется на твоё? — с надеждой обернулась Луна к гостье.

— А это обязательно? Ну, в смысле, ты сама говорила, что тётушка, кажется, сторонится идеи пригласить её сюда… — зачастила та в ответ на посмурневший после первых слов взгляд синей аликорны.

— Поэтому же сестра будет противиться и тому, чтобы самолично я отправилась к Найтмер, — нервно хлестнув себя хвостом, прошлась по зале принцесса ночи. — Обучить иначе, чем лично, не ведаю я иных теперь возможностей, тем паче надлежит сие проделать насколько возможно скорее.

— Прости, если я чего-то не понимаю, — также поднялась на ноги розовая пони, следя взглядом за нервно вышагивающей туда-сюда Луной, — но… Может, ты зря так беспокоишься? Да, в этот раз кошмары явно зашли дальше и длятся дольше, чем я помню тогда, но не могут же они сниться настолько долго, чтобы…

— Могут! — остановившись, стремительно развернулась к подруге принцесса ночи. — Мне… Меня снедает чувство, что кошмар сей сам не отцепится. Мучает он сестру, найдя в мире снов отпечаток аликорна могущественного, сокрушённого духом и оттого уязвимого ныне для его ненасытных щупалец… Настиг Найтмер он, а по снам и памяти до Селестии добраться сумел, разыскав оттиск её в мире снов. Не оставит так просто — будет насыщаться, покуда не приведём в покой дух свой, аки Найтмер сумела, со мной встретившись…

— «Приведём»? — прищурилась Каденс, заставив Луну запоздало прикусить язык. — У вас всё настолько же плохо?

— Не важно сие!

— Нет, важно! — подойдя почти в упор, строго взглянула принцесса любви снизу вверх.

— Не упоминай этого Найтмер, прося о помощи. Разозлишь лишь её, — буркнула старшая аликорна, отворачиваясь. — Да и… я справляюсь. Навыки мои при мне всё ещё…

— Ты только что говорила, что их не хватает даже на себя, — нахмурилась аликорночка.

— Придумаю что-нибудь… Договоримся, быть может…

Каденс, смерив явно темнящую подругу долгим взглядом, недоверчиво качнула головой.

— Пока же необходимо Селестии помочь, и не вижу я иных путей, кроме как пригласить сюда Найтмер Мун да уговорить её учение моё принять, чтобы дар свой освоить да нашего врага невещественного одолеть, — поспешила подвести итог Луна, пока разговор снова не ушёл куда-то не туда. — И ты в деле сим единственная надежда. Сестра воспротивится сему, мои же слова Найтмер разозлят только…

— Я… Я придумаю, как её уговорить. Обещаю.

…

Принцесса Луна устало ступала по едва обозначенным тропинкам дворцового сада, сопровождаемая треском насекомых, свиристением и трелями птиц, а также густыми запахами цветов. Хотя солнце ещё пребывало на своём престоле, в зените, природа, словно предчувствуя скорый его закат, перестроилась уже на вечерний лад: звенели цикады, коих было не услышать днём, а цветы пахли особенно тягуче и сладостно в почти недвижимом безветрии, что царило среди деревьев и кустов сада. Увы, покой этого места, в поисках которого и прибыла принцесса, ей самой оказался ныне чужд, и на душе у неё, несмотря на тихий уют сада, до сих пор скребли кошки, заставляя то и дело сжимать губы или стегать себя хвостом по бокам в такт мыслям.

Разговор с Каденс прошёл неплохо, в её способность уговорить Найтмер приехать и, возможно, даже поговорить с ней, Луной, вполне верилось, но… А что дальше? Самое минимальное обучение, по первоначальным прикидкам, заняло бы никак не меньше трёх месяцев. Была, правда, одна задумка… Но она подразумевала определённый контакт разумов, что требовало немалого доверия, которого у Найтмер не было никакого вовсе. Даже согласись она поначалу учиться — не последует ли категорического отказа, когда узнает она о методах обучения?..

А ещё сестра, которая в своих кошмарах явно видела что-то такое, что приводило её к откровенному нежеланию видеть Найтмер Мун в замке вразрез даже своим собственным словам ранее… Эта проблема не выглядела серьёзной в перспективе нескольких дней — всё же Луне принадлежало целое самодостаточное крыло дворца, куда, благодаря фестралам её гвардии, доступ был крайне ограничен, — но предстояло ведь укрывать свою… гостью на протяжении недель, как минимум. И это при ежедневных и весьма продолжительных визитах Селестии, а также учителей самой Луны, медиков, следящих за её здоровьем, некоторых слуг… Впрочем, была робкая надежда, что сестру, поставленную перед фактом, удастся уговорить…

— Здравствуйте, Ваше Высочество. Я… Не могли бы вы уделить мне несколько минут вашего внимания?

— Принц Блюблад?.. — вздрогнула Луна от внезапно раздавшегося за спиной в тишине вечернего сада хмурого голоса. — Здравствуйте, ваша Светлость… — скомкано поздоровалась она, повернувшись к единорогу.

Ещё один пони, пострадавший по её вине… Она даже немного порадовалась, когда назойливый принц перестал уделять ей внимание и закидывать неприятными вопросами, пока Каденс не рассказала ей, как тому далось её брошенное в сердцах признание.

— Чем я могу помочь? — едва слышно вздохнув, произнесла принцесса, опустив взгляд. Что, кроме тех её слов, мог бы пожелать обсудить раздавленный горькой правдой единорог, так её почитавший?..

— Я хочу знать правду! Почему, Ваше Высочество?!.. — пусть и не повышая голоса, но явно не справился с эмоциями Блюблад.

— Почему я выступила против сестры? — глухо уточнила Луна, по-прежнему рассматривая траву под ногами, потому не увидев неуверенного кивка принца. Но это и не требовалось — спросить он мог только об одном.

Как же сие ныне не ко времени… Стоит ли говорить? «Это наше с ней личное дело, ваша светлость» — и пусть с ним… Заманчиво. Несправедливо. Попытка сбежать от ответственности.

«Тебе на всех, кроме себя, всегда было плевать!» — всплыли в памяти горькие слова из сегодняшнего сна, брошенные ей приснившейся Найтмер. Отголосок того, что читалось между строк в словах Найтмер настоящей, столь жестоко пострадавшей… Погибшей из-за её, Луны, эгоизма, её, так вышло, ухода от ответственности!..

Нет. Больше она бегать не станет!

— Эгоизм, — подняв взгляд, подала голос принцесса, когда Блюбладу, верно, уже начало казаться, что она так и не ответит. — Селестия тонула в работе, а меня заботило только то, что мне было одиноко. Что её работу ценили выше, чем мою. Что её дню радовались больше, чем моей ночи и…

— Блюблад, покинь нас, пожалуйста. Я желаю побыть с сестрой наедине, — от совершенно неожиданно раздавшегося голоса с тоном, от которого пробрал озноб, единорог и аликорна вздрогнули, синхронно повернув головы к возвышающейся на крыльце фигуре Селестии: никто из них совершенно не заметил её появления.

— Да, тётушка, — хмуро, чуть ли не сквозь зубы, отозвался принц и, кинув на Луну мрачный взгляд, что так причудливо сочетался с вьющейся золотой гривой и большими голубыми глазами, неохотно покинул сад, пройдя мимо старшей аликорны и аккуратно прикрыв дверь изнутри.

— Объяснись! — потребовала Луна, когда сестра спустилась и приблизилась к ней.

— Я не могу смотреть, как ты наговариваешь на себя, — легонько задев крылом младшую аликорну прошла мимо Селестия и остановилась, выйдя из тени деревьев и подставив лицо солнцу. — Тебе вовсе нет причины переживать и предаваться самобичеванию!

— «Наговариваешь»… — невесело пробормотала Луна, проводив Тию взглядом — и, нахмурившись, решительно развернулась ей во след, стоило прозвучать последней фразе: — А уж есть у меня причины иль нет — позволь решать мне самой! И ежели пожелала я пони обманувшемуся и обманутому истину открыть о житии своём жалком и пропащем — так то моё решение есть! И невместно тебе вмешиваться, тем паче столь грубо и высокомерно!..

Принцесса ночи стыдливо оборвала себя, осознав, что самым жалким образом вдруг сорвалась неожиданно даже для себя и, вместо попытки лишь сделать замечание, практически кричала на сестру.

— Я понимаю, что обманутые ожидания Блюблада, экзальтированного воображаемым образом — это в некоторой мере следствие моего решения, и сожалею, что он принял всё так близко к сердцу, но всё же это не кажется мне достаточно веским поводом для такого беспокойства, — когда Луна уже окончательно прокляла свой длинный язык готовая провалиться со стыда сквозь землю, наконец, произнесла Селестия, оборачиваясь. — Моему племяннику надлежит быть в состоянии справиться с жизненными разочарованиями самому, без твоих жертв! Потому что свою сестрёнку я всё же хотела бы видеть радостной и довольной жизнью, а не постоянно хмурой и погруженной в свои самоуничижительные мысли, — Селестия, развернувшись, подошла к понурой Луне и, пригладив той гриву, улыбнулась.

От улыбки, почему-то вдруг показавшейся какой-то покровительственной ухмылкой, Луна едва не отшатнулась.

Примерещится же от постоянного недосыпа…

Прошедшийся вдоль спины холодок, однако, отрезвил, заставив вспомнить о причине своего срыва, на который — даже если не придавать внимания её словам — Ти отреагировала… так неожиданно и странно. Сами же слова… Да что же творят с ней сии отвратительные кошмары?..

— «Радостной»? — отстранившись, невесело фыркнула принцесса ночи. — Не может быть места радости ни у единой нормальной пони, что несёт на душе бремя стольких ошибок, лжи, крови и предательств, сколь свершила я! И как смогу я обрести покой и радость иначе, чем вину свою искупая да исправляя, что возможно ещё исправить?..

— Луна!..

— …И ежели вправду желаешь ты вспоможение мне в сем оказать — исполни слово своё и призови ко двору своему Найтмер Мун, дабы!..

— Нет! — Кантерлотский Глас практически выбил из груди младшей принцессы воздух, заставив оборваться на полуслове. От сурово прищурившей глаза Селестии, показалось, пахнуло жаром. — И не следует повышать на меня голос!

— Как и тебе! — упрямо — почти зло — тряхнула гривой принцесса ночи, избавляясь от спавшей на глаза голубой пряди, выбившейся из растрепавшейся причёски, и силясь одновременно избавиться от звона в ушах. — Объяснись сейчас же, да не увиливая: какова же вельми весомая причина сия, по коей Найтмер Мун нет места ныне во граде твоем?!

— Она опасна, Луна! И в первую очередь — для тебя! Или ты по правде полагаешь, что она успокоится и тебе более ничего не угрожает?! — Селестия говорила негромко, замерев в напряжённой позе и буравя младшую сестру тяжёлым усталым взглядом исподлобья.

— Ранее иные речи ты о ней вела! — непроизвольно понизила тон и принцесса ночи.

— Ранее мне не приходилось оплакивать ночью смерть своей сестры, не надеясь к утру увидеть её живой! Луна, я… — белоснежная аликорна осеклась, в мрачной задумчивости устремив свой взгляд под ноги. — Нет. Нет, и больше не желаю я слышать ни о какой Найтмер! Моё безоглядное милосердие однажды уже едва не стоило тебе жизни — и больше этого не повторится! Никто не посмеет отнять тебя у меня! — в поднятом на младшую принцессу взгляде блеснула сталь.

— Значит, я приглашу её сама, — мрачно уронила Луна, пройдя мимо сестры, ко входу. Говорить больше было не о чем.

— Ты не можешь!.. — задохнулась от возмущения Тия, рывком развернувшаяся той во след. — Я запрещаю тебе это делать!

Вот так, да?..

— Не ты ли в этом самом саду немногим более месяца тому уверяла меня, что мне здесь можно всё, даже потребовать у тебя престол твой, дабы самой править? Так лишь ложью благозвучной было сие?.. — голос принцессы ночи зазвенел, словно готовая вот-вот лопнуть струна, а глаза подозрительно заблестели.

— Но!.. Я… — на мгновение нахмурившаяся, вспоминая, Селестия, испуганно прижала уши, когда, наконец, нужное воспоминание всплыло в памяти. — Постой!..

— Я пока ещё являюсь равной тебе по статусу и в силах вершить то, что посчитаю необходимым, и без твоего дозволения, невзирая даже и на лживость твоих обещаний! — уже открыв двери, обернулась напоследок принцесса ночи. — А коли считаешь ты себя вправе запретами меня пугать да лгать мне в лицо, так и я запрещаю тебе в мои покои входить и общения с тобой не желаю отныне и до той поры, покуда не услышу извинений твоих! — не дожидаясь реакции, Луна, отвернувшись, поспешила переступить порог и захлопнуть двери.

Вырвавшийся из груди в прохладный воздух высокого дворцового коридора через несколько бесконечных секунд вздох скорее напоминал всхлип: вспышка гнева стремительно угасала, заменяясь стыдом и злостью на саму себя. Да, сестра виновна пред ней, но… Но разве можно было — так?..

— Звёзды!.. Что же я наделала?.. — поспешно смахнув влагу с ресниц, Луна, оскальзываясь на полированном мраморе пола, практически бегом бросилась к своим покоям.

…А по ту сторону дверей, безвольно осев на траву, беззвучно глотала слёзы Селестия, которой, невзирая на все усилия и отчаянные попытки всегда быть рядом и поддерживать, родная сестра только что предпочла общество чудовища… В копыта которого её толкнула она сама.

44. Праздник к нам приходит

Хорошо, когда есть друзья!

Белая субстанция, которую я задумчиво мял в копытах, занятно пружинила, постепенно, однако, оформляясь в… во что-то. Не знаю. Идей особо не было — просто решил не путаться под ногами неприкаянной тенью, а убраться куда подальше да, быть может, поэкспериментировать… Ну и чего бы было не попробовать полепить из облака, на котором сижу?.. Впрочем, погрузиться в размышления и воспоминания сей несколько медитативный процесс совершенно не мешал.

Чуть больше недели минуло с модного показа — а столько поменялось всего… Да уж… Показ, что называется, «взлетел». Рар, бедная, с его окончания жила чуть ли не на энергетиках: заказов у неё теперь было на пару месяцев вперёд… Если бы не оттаскивал периодически силком от швейной машинки и не транспортировал каждый раз фонтанирующую на это необъятным возмущением подругу на кухню, к еде, то она бы свалилась нафиг уже, наверное. Но вообще участвовали все, кто только мог. Спайк и Свити взяли на себя походы на рынок и в магазины, Флаттершай и я готовили, Эпплджек и Пинки приносили уже готовое из дома… По мелочам помогали и другие пони. В общем, зашивающуюся в прямом и в переносном смысле Мороженку все мало-мальски небезразличные поддерживали как могли.

У меня же по результату образовалась коллекция собственных модных платьев в числе восьми экземпляров и начал постепенно пополняться за счёт процента с продаж кошелёк. Что ж, с долгом за разнесённую хату я, так получается, считай, что за один рабочий день рассчитался… Да ещё и фанатов приобрёл. Ну, как — фанатов?.. Меня практически перестали огибать по дуге и начали здороваться на улицах, изучающих и заинтересованных взглядов стало куда как больше, а нервных, напряжённых и испуганных — сильно меньше. Продавцы в магазинах и на рынке дрожать и разбегаться перестали, опять же… Оно и не мудрено, наверное: на передовицах всех местных понивилльских газет до сих пор красовалась моя покровительственно улыбающаяся морда. Уже и запросы были на эксклюзивные интервью от разных — пока что преимущественно местных — изданий: видать, идея того столичного, с занятным акцентом, многим понравилась. Соглашаться пока не торопился. Во-первых — а где вы раньше-то были, живя со мной в одном городке масштабов скромного ПГТ? Товарищ, вон, из столицы на одни только слухи и сплетни прибежал! Вот ему и карты в руки, а вы все потом как-нибудь, под настроение… Во-вторых же я банально был несколько занят, так что и с Дискавером, отдельно заглянувшим ко мне через три дня с предвкушающим огнём в цепких жёлто-зелёных глазах и с уже готовым контрактом из своего издания, мы, в основном, пока только «договорились договариваться», ограничившись рамочным соглашением «где-нибудь в течение пары месяцев».

Занят же я был, помимо помощи Рар, ювелиркой и скульптурой — Флатти порадовать. Какая же она милая, всё-таки!.. А уж как будет краснеть, пищать и отбиваться, когда я смогу сделать уже полноценную версию, а не эту неуклюжую бутафорию!.. Всю неделю светил рогом и скрипел шеей — пришлось даже ещё пару раз нырнуть в лунные воспоминания! — но, блин, оно стоило того! Флатти, когда стесняется и паникует одновременно — это просто невероятное в своей мимимишности зрелище! И я рассчитываю увидеть его снова, после того, как получше освоюсь с магией!

Мысль с подарком для Флаттершай хоть и оказалась в последнее время несколько задвинута на задний план, но я про неё не забыл. И как отгремел фестиваль моды и появилось свободное время — взялся за дело. Прогулялся до предгорий и раздобыл там какого-то прочного камня, купил у старьёвщика по дешёвке древний ржавый угольный утюг, скрепя сердце порылся в памяти на тему щитов — увы, так и не освоился, пришлось обойтись покупкой толстого закалённого стекла в качестве защитного экрана — и засучил рукава. Неделю ваял, пока не вышло так, чтобы стыдно не было. За камнями пришлось ещё побегать, из железяк — ушёл утюг, стопка ржавых подков, какой-то непонятный металлолом… а на пятый день Зоркий Глаз заметил, что в тюрьме нет стены. Дурак, блин… Четыре дня упахивался преобразованием металла, а у самого была куча денег в кошельке. Потратил ещё сколько-то времени, чтобы понять, как разрушить чары на монетах — и получил в результате приличную кучу пригодного в дело золота. Плавь да наноси…

Да уж… С месяц — или с два уже? — назад, когда впервые пробовал этим заниматься, собирая мини-Стоунхендж на берегу озера — чуть не надорвался на самом примитиве. Зато теперь явственно ощутил, что магическое здоровье-то постепенно приходит в норму. Правда, с мелочами большого и хорошо освоенного лично мной опыта работы не было, так что «заколка в виде листика» вышла здоровой блестючей блямбой весом грамм так в триста-четыреста. Хорошая заколка! Надёжная, большая, красивая! Главное — на ногу не уронить… В общем, доплатил ювелиру и махнул эту «прелюбопытнейшую инсталляцию» на нормальную, профессионально сработанную заколку, которую мне за сутки и исполнили. Параллельно, не удержавшись, создал статуэтку Флаттершай. Небольшую — самое то поставить на полочку, чуть корявую — своего, лично усвоенного опыта, несмотря на всё старание, пока не хватало, — но всё же вполне узнаваемую и, главное, довольно щедро позолоченную. Ну и с поклоном вручил это всё пегаске, которая затем, жалобно пища, робко отбивалась до самого моего ухода… Я, не удержавшись, коротко рассмеялся, опять припомнив незабываемое выражение лица одариваемой поняши. Не хотел ведь, но она просто выбора не оставила своей этой милашностью: замучу я как-нибудь ей статую посреди города! Просто чтобы посмотреть на реакцию!..

А ведь под весь этот движ произошло ещё одно знаменательное событие прямиком из канона, прошедшее, благодаря моей скромной особе, гладко и потому — незаметно: в городок со своим верным фургончиком прибыла Великая и Могущественная Тр-рикси! Выкроил время — тем более был вечер — да сходил со всеми посмотреть. И, блин, своё дело фокусница знала круто! Вроде и знакомо мне было большинство демонстрируемых приколов ещё по прошлой жизни, а всё равно не заскучал. Но всё же приняли её как-то… без огонька. Не потянула она против только отгремевшего и пока ещё бурно обсуждаемого и вспоминаемого показа мод в общественном восприятии. Программу свою единорожка отработала сосредоточенно и профессионально, на «ура». Понравилось мне её выступление, не ожидал. Могёт! Даже отложил в уме под это дело несколько монет. Традиционные же самовосхваления и унизительные «дуэли», которыми любила пощеголять козлистая самоуверенная поняшка, из её головы испарились вместе с самой самоуверенностью в тот же миг, как только на её заверения о победе аж над Большой звёздной Медведицей кто-то — то ли тонкий, то ли круглый из крутившейся рядом со мной парочки жеребят — поинтересовался, а не слабо ли Великой и Могущественной справиться с кем-нибудь посущественнее. С аликорном, например… Фокусница принялась отвечать утвердительно, повернула голову в сторону голоса… где и наткнулась взглядом на мою фигуру. С расправленными под такое дело крыльями, чтобы не приняли за какую-нибудь единорожку. Блин, я за все свои жизни, наверное, не встречал на лице такого эталонного «Ох, бл.!», как у бедовой сказочницы в тот момент! Не заржать стоило немалых усилий, но справился. Улыбнулся во всю пасть. Трикси, сглотнув, скомканно пробормотала что-то в духе «Не, какие аликорны? Нашли, с кем простую пони сравнивать», смахнула холодный пот — и поспешила закруглить выступление фейерверком. Ну и всё. Раскланявшись и получив свои честно заслуженные монеты, к утру фокусница тихо-мирно исчезла из Понивилля, так и не понасмехавшись над кем-нибудь и не рассорившись с Твайлайт и всем городком. Поди, и амулет аликорна к ней уже не попадёт: зачем ей теперь?..

А ещё…

— Приветики, Найт!!! — внезапно выдернул меня из размышлений лучащийся энтузиазмом знакомый голос.

Чего?..

Я тупо посмотрел на изваянную из куска облака фигурку в своих копытах. На само облако. Перевёл взгляд на говорившую — Пинки приветливо помахала в ответ.

Погоди…

Только спустя несколько секунд (Пинки всё это время продолжала улыбаться и махать) мозг, наконец, включился, и я заметил над нежданной гостьей сноп белых, голубых и синих воздушных шариков.

Мозг выключился назад, я тряхнул гривой, отложив фигурку, потёр глаза, вздохнул. Сколько я к выкрутасам этого мира ещё буду привыкать, а?.. Вот вроде серьёзно всё, по-нормальному, но нет-нет как что-нибудь выдаст…

А то, что я, лошадь двух с гаком метров от копыт до кончика рога росту и доброй четверти тонны без малого весу, возлежу на облаке водяного пара в сотне метров над землёй — уже нормально, да?..

— Привет, Пинкс, — хмыкнув себе под нос и подбив таким образом итог размышлениям, отозвался я.

— Фух, наконец-то! А то я махать устала уже! — смахнула воображаемый пот со лба поняшка. — Я тут думала-думала, а потом поняла, что не знаю! А таких вещей нельзя не знать, правда? Вот я и побежала тебя искать, узнавать! Мы же друзья! А не знать такого про друзей ещё больше нельзя чем просто нельзя!..

— Охолони, Пинки, — тоскливо попросил я, моментально потерявшись в трескотне едва не вибрирующей от эмоций кондитерши. — Что там случилось такое?..

— Я спрашиваю: когда у тебя день рождения! — выпалила та. — А вдруг завтра, а я не готова?! А вдруг он уже был, а я не знала и не поздравила?!..

Да какой у меня день рождения… Я невесело усмехнулся, отвернувшись в сторону. Человеческий стёрся из памяти наглухо. Найтмер же появилась не вдруг сразу, и самые первые воспоминания были очень расплывчатыми и неполными, состоящими, в основном, из эмоций и образов… Да и какой день рождения у инструмента? — вспомнилась некстати собственная аналогия на себя и Луну.

— Нету у меня никакого дня рождения, — тоскливо отмахнулся я в ответ. — Но можешь поискать где-нибудь на мне шильдик с датой изготовления, сроком эксплуатации и методом утилизации изделия после истечения оного.

Настроение разом просело, разговаривать резко расхотелось. Элемент смеха, ёлки… Как ни повстречаемся — так резко становится абсолютно не смешно…

— Письма Луны так и не читаешь, да? — тихо прозвучал совершенно неожиданный вопрос.

— Нафига? — я механически втёр облачную фигурку под ногами обратно в облако, меланхолично наблюдая, как она исчезает, перемешиваясь с общим массивом. — Так, в кучку сваливаю, непонятно зачем. Просто сжигать… неудобно как-то, — усмехнулся я абсурдности сказанного. Тупо? Тупо. А вот… Фигня какая-то…

— Будь ты безразлична принцессе — писала бы она их, даже не получая ответа? — словно бы риторически вопросила Пинки предельно серьёзным тоном. — Поэтому — не нужно придумывать какие-то инструменты! Ты нормальная прекрасная замечательная пони, у которой, определённо, должен быть день рождения! — резко повеселев обратно, подвела итог она.

— Да я не помню… — скомкано пробормотал я, занятый борьбой с дурацкими мыслями о том, что Пинки, насчёт Луны, может быть и права…

— Ну тогда я сама придумаю, хорошо? Хорошо? Молчание — знак согласия! Юху-у! Спасибо! — радостно поцокала передними копытцами висящая на шариках понька прежде, чем я успел хоть слово вставить. — Как насчёт дня возвращения с луны? Хотя не, там была ещё не ты… Тогда — день когда мы встретились лицом к лицу в Замке Двух Сестёр? Ой, наверное, тебе не очень приятно это вспоминать, да?.. Тогда, может, следующий день, когда ты очнулась в Кантерлоте в гостях у принцессы Селестии?..

— Не тараторь! — вздохнув, подёргал я кондитершу за хвост магией. Напрягает, порой, этот её безудержный энтузиазм… — Дай подумать.

— Оки-доки-локи! Даю! — улыбнулась Пинкс, стерев затем улыбку жестом, словно застёгивает рот на молнию. Шарики подтверждающе блеснули на солнце резиновыми боками.

Пинки… Я покачал головой.

Но не о ней сейчас. А день рождения… У меня в памяти не осталось дат из прошлого, к которым можно было привязаться. А теперь… Что может быть более логично, так-то, чем вписать свой день рождения на дату своего появления в этом мире?

Владычица Вечной Ночи, появившаяся на свет в самый длинный день в году… Я усмехнулся. Да и в тот денёк со мной произошло мало приятного, начать хотя бы с того, что я помер. А с другой стороны… Детям, вон, рождаться тоже неприятно: было тепло, темно и сытно, а стало холодно, светло и по попе шлёпают. Не тянет на самое радостное воспоминание, хех…

— А самый короткий день в году у вас есть?

Пинкс молча помотала гривой.

Ну, так я и думал. Самый длинный есть — потому что традиция и вообще праздник, а остальные — как Тие будет удобно. Проспит — будет самый короткий, не проспит — так не будет…

Ладно… А по дате что? Двадцатое? Двадцать первое? Двадцать второе? Или когда там?.. А, пофиг, на самом деле. Другой подходящей даты я всё равно не вижу.

— Уболтала. Записывай на день солнцестояния, — усмехнувшись, махнул передней ногой я.

— Здорово! Спасибо! Надо срочно всем рассказать! — Пинки выдернула из своего «букета» один шарик и протянула мне, после чего помахала копытцем и резво унеслась вниз, оставив меня сидеть в прострации с парящим рядом шариком, взятым чисто на автомате. «Улыбнись!» — повернулся тот надписью ко мне под порывом ветра. Я против воли улыбнулся. Фиолетовый… Странно, вроде бы не было у неё таких в наборе. Да и как она вообще висела на месте, не поднимаясь дальше?..

— Пинки… — покачав головой, пробормотал я, поднимаясь, и, прицепив верёвочку шарика к сумкам, шагнул с облака.

— …быть того не может!

— Извини, но даже если бы я что-то знала — далеко не факт, что… могла бы что-то рассказать!

Я, раздражённо хлестнув себя хвостом по боку, прошёлся взад-вперёд. Твайлайт с мрачной настороженностью следила за мной взглядом.

Не знает она, как же… Продолжает следить — уже даже ненавязчиво начинает получаться, — штампует отчёты наверх, получает новые задачи и совершенно ничегошеньки не знает, вот прям ни капельки! Ага. И взгляд твой на меня всё тяжелее и подозрительнее с каждым днём становится тоже сам по себе. На погоду реагирует.

Что-то в этом всём сильно не так… Тия ни на одно письмо так и не ответила. Ну хоть бы строчкой дала знать, что не так! Да ещё и у Каденс в письмах сквозили порой тревожные нотки, когда речь о той заходила… Проклятье! Селестия хранит гробовое молчание, её ученица смотрит волком, Каденс, говоря о тётушке, тщательно выбирает слова, а я сижу тут и даже повлиять ни на что не могу. И понять ничего не могу. Ничего не могу! Бездна!

— Что, и для меня писем тоже по-прежнему нет? — А вдруг?..

— Нет. — В глазах Твайлайт буквально читается: «Проваливай уже!»

— Ладно, — я, остановив свои метания на полушаге, вздохнул. — Спасибо и на этом…

Твайка смерила меня хмурым взглядом.

— Не буду мешать работать. Привет от меня принцессе.

Грохнула, захлопнувшись, дверь, чуть не прищемив мне хвост, едва я переступил порог библиотеки. Ветер плотной подушкой ударил в лицо, разметал гриву, похоронив утренние старания Свити по приведению её в приличный вид. Да-а, неуютно сегодня… На Земле я бы сказал: «Гроза будет». Может и правда планируется?.. Блин, не глянул сводку погодной команды утром в газете…

Ну и куда теперь податься?.. Рар, как проснулась — вдруг затеяла уборку по дому, категорически отказавшись от моей помощи и чуть ли не прямым текстом отправив погулять, так что в «Карусель» возвращаться пока смысла, наверное, нет. К Пинки заглянуть? Зажевать кексик какой, поболтать немного… Не умудрись она загрузить мне голову всякой… всякими глупостями насчёт Луны — обиделся бы на неё вчера. Вылезла, тоже: «Не надо считать себя инструментом!» Сам разберусь, кого кем считать! Понимаю — помочь хочет, но если бы не её слова про…

— Эй, Найтмер, — заставил меня с удивлением обернуться кобылий голос с характерной хрипотцой.

Я молча уставился на прервавшую мои размышления особу, пытаясь понять, что ей вдруг от меня надо.

— Привет, ага, — нервно усмехнулась та и потёрла затылок, взъерошив и без того торчащую как попало гриву ещё сильнее. — Я, это… Поговорить хотела.

В том и вопрос — с какой такой радости-то?..

— Ну давай, говори, — неопределённо повёл я крылом. Блин, ну гадость же готовит какую-то! Иначе с чего бы…

— Я… Уф-ф, с-сено прелое… Я… короче… извиниться хотела!

Чего?.. Ты? Передо мной? Я в лёгкой прострации потёр лоб. Моргнул. Печального образа Рейнбоу Дэш, старающаяся смотреть куда угодно, только не на меня, никуда не делась.

— Только не надо тут делать вид, что не расслышала, и требовать повторить! — встопорщила перья та, в ответ на затянувшееся молчание.

— Ну, теперь хоть на себя похожа стала, — отмерев, хмыкнул я в ответ. — И по какому поводу мне такая честь сегодня?

— Заткнись, а? — хмуро попросила пегаска, вызвав у меня новую усмешку. — Без тебя тошно! Да, я, типа, знатно налажала и всё такое… Не удержалась — и это, короче, было тупо и… и неправильно, и… А-агрх! Конские яблоки, почему это так сложно?!.. — раздражённо ударила копытом Дэш. — Чё ты лыбишься?! Сама, между прочим, разозлила, поняла?!..

Я, стиснув зубы и подавляя рвущийся наружу смех, спрятал усмешку наклоном головы. Блин, эти шикарные «извинения» — просто в палату мер и весов!..

— Что, воображала чёрная, смеёшься? — всё же расслышав всхлипы тщательно подавляемого смеха, моментально взвилась Дэш, гневно блеснув рубиновыми очами. — Рада, да?! Добилась своего?! Чтоб ты подавилась этими извинениями!

— Знаешь, в чём твоя ошибка, крашеная? — отсмеявшись, с задумчивой флегматичной ленцой вопросил я. — Ты думаешь, что я с тобой как-то враждую. А мне, на деле, глубоко всё равно, как ты ко мне относишься. Хочешь враждовать — ну враждуй, сама в своих проблемах будешь виновата. Хочешь извиниться и начать сначала — попробуй, я не против. Под особенно сентиментальное сегодня состояние души я даже попытку убийства вполне готова тебе простить.

— Убийства?!.. Э-э, ты это… Ты чё?.. Ты о чём?.. — оторопело подалась назад Радуга, подняв на меня округлившиеся в шоке глаза. — Чтобы я?!.. Не, с молнией перебор, конечно, вышел, но я бы никогда!.. Не-не-не, ты чё!.. Я не!..

— Ты меня, аликорна, вырубила. На пару секунд всего, но тем не менее, — с укоризной взглянув на пришибленную пегаску напомнил я. — А достанься такой разряд единорогу, например?..

— Но ты-то не единорог! — попыталась оправдаться та. — Да и Гильде ты, помнится, тоже не массаж расслабляющий сделала! Она говорила, что вообще прибила бы её… насмерть, если бы не Флатти…

— Перебор вышел, — поморщился я. — Но мы помирились.

— Хах, вот и у меня перебор вышел! — нервно хохотнула вдруг Дэш. — Так это… мириться будем или как?..

— Как уже говорила — я не против, — я смахнул сдутую на глаза порывом ветра гриву и, сделав приглашающий жест, неторопливо зашагал по дороге, просто чтобы не стоять на одном месте. Рейнбоу, помедлив, присоединилась. — Но как-то после «Ты всем дуришь головы, я тебя выведу на чистую воду!» это странно выглядит.

— Не думай только, что я от слов своих откажусь! — вызывающе взглянула в ответ та. — Меня, э-э… уговорили дать тебе шанс и самой убедиться, что ты на самом деле не такая стрёмная, но я с тебя глаз не спущу, ясно?

— И чтобы дать мне шанс, ты пошла извиняться.

— Да!.. То есть… Эй! — возмущённо встопорщилась Дэш, — это вообще не связано! Я просто… просто подумала, что поступила как-то не очень здорово и… А-агрх, с какой стати я перед тобой оправдываться должна?!

— Ну не хочешь — не оправдывайся, — пожал крыльями я. — Со Скут помирилась?

Пегаска внезапно разом посмурнела и как-то сдулась.

— Нет, лягать, не помирилась! — она, замахнувшись на длинном шаге, в сердцах пнула растущий у дороги пушистый одуванчик, оставив торчать одинокий стебель в разлетающемся облаке пуха. — Да на меня, если хочешь знать, после того дня полгорода смотрело как на… злодейку похуже тебя! Даже Твай, хоть и терпеть тебя не может — и та по ушам проехалась, что так нехорошо и мне надо извиниться! И тебя тут ещё принесло со своими обвинениями, теми, насчёт верности!.. Вот какого сена, а?!.. Конские яблоки… Да Скут мне как сестра! Да у неё, считай, и не было никого, кроме меня да ещё пары небезразличных пони — не считать же ту вечно пьяную соплю, в которую превратился её отец после смерти её матери? И теперь она прямо сказала, что видеть меня не желает, пока с тобой не помирюсь…

Вот оно как…

— Лягать! Ну не умею я извиняться! — голос пегаски приобрёл какие-то отчаянно-жалобные нотки. — Слыш, мне правда стыдно, что я такую хвостню отмочила! Я ж тя шарахнула вообще со всей дури, чтобы… Да просто злость сорвать, так получается… Просто так, типа, выходит, посреди улицы, как… как… А-а, пошло оно под хвост! Ну дура я, да! Извини, короче!..

— Знаешь… Я не лучше твоего извиняться умею, но Селестия мне прощала вещи куда более серьёзные и сложные…

Мрачноватая погодка с сильным порывистым ветром, треплющим гриву, размеренный цокот копыт по пустынной дороге где-то на отшибе городка, на пару с бедовой сорвиголовой, нашедшей себе проблем… Почему-то это всё тянуло на откровения.

— Так что… Почему бы и мне не дать тебе шанс? — приостановившись, повернулся я к пегаске и протянул ей копыто.

— Правда? — недоверчиво покосилась на меня Дэш, прикрываясь крылом от очередного удара ветра.

— Правдее не бывает, — усмехнулся я в ответ.

— Наконец-то! Спасибо! — с энтузиазмом цокнула она по нему своим. — Ты это, не подумай только, что я несерьёзно как-то или типа того!.. Просто… Ну, реально, я полную хвостню спорола, и мне жаль и всё такое… — нервозно повела крыльями кобылка.

— Да верю, почему-то… — неопределённо поведя крылом, вновь двинулся по дороге я. — Только не вздумай делать так больше. А если попробуешь эти свои извинения использовать для удара в спину…

— Я, знаешь ли, подумала над твоими словами про верность! — метнула возмущённый взгляд в меня Радуга. — Потому и пришла. Так что в спину — точно нет. Но не думай, что предупреждение даст тебе время подготовиться!

…

Слегка прихрамывая на неудачно подвёрнутую при посадке ногу — впрочем, уже почти прошедшую — домой я возвращался уже под вечер. «Домой», хех… В «Карусель».

Настроение после встречи с Дэш было сделать что-нибудь немного безбашенное. Постоял, прищурившись, встречая лицом удары порывов ветра и как всегда в такую погоду сожалея, что у меня нет пафосного плаща, чтобы пафосно развевался за спиной, придавая вид эпический и героический. Расправил крылья — вид у меня нынче и без плаща!.. Ветер охотно прошёлся по ним, перебирая осторожно мои чудно́й формы перья, словно приглашая оторваться от земли и попытаться совладать с ним там, в вышине. И я не захотел отказываться. Полёт выматывал, каждую секунду приходилось бороться за его продолжение, но эта борьба со стихией доставляла невероятное удовольствие. Полёт играл новыми красками, собственные маленькие успехи в нём раздували жар где-то внутри, заставляя губы сами расходиться в улыбке. Несколько раз, едва не сорвавшись, прошёл по самой кромке, но, главное, прошёл! Лишь возвращение на землю вышло смазанным — пытаясь восстановить равновесие после неудачного входа в вираж, не сгруппировал ноги как следует, и весь удар пришёлся на одну. А потом я лежал на траве, распластав гудящие крылья по её прохладному покрову, и, глядя в абсолютно безоблачное небо, улыбался, как ребёнок, кажется, несколько часов кряду…

Да-а… Я от полёта так давно не кайфовал, сегодня прям вдохновение какое-то нашло. И никаких мыслей, стандартных и привычных, тоже сегодня не было: все эти мысленные «та-ак, выправить крен», «заходим на вираж, аккуратненько», «сгруппироваться, оттормаживаемся!» сегодня канули в это бесконечное небо, оставляя меня наедине с ним и с полётом. Просто летал — и наслаждался. В первый, наверное, раз…

Приятные воспоминания захватили меня настолько, что я даже не сразу обратил внимание, привычно распахнув дверь и переступив порог бутика, что вокруг было как-то подозрительно темно и тихо. На мгновение даже замер, вернувшись в реальность и заторможено пытаясь понять, почему вокруг один мрак, как ночью в подвале, даже для моих всепогодных всесуточных гляделок, с которыми и в лесу посреди ночи я не испытывал ровно никаких трудностей…

Около секунды мне потребовалось, чтобы мозг, наконец, выдал на-гора анализ ситуации.

Сейчас в меня будут стрелять! Конфетти из пушки стрелять и громко орать со всех сторон, внезапно врубив свет! Бляха, назад!!!

— Сю-юрпри-и-из! — постепенно нарастая громкостью, почти что пропел хор голосов вокруг, в такт с плавно разгорающимся всё ярче светом, едва я лишь успел сформулировать паническую мысль.

— Приветствуем тебя в Понивилле, Найтмер Мун! — возникла передо мной Пинки, эффектно взметнув прямую розовую гриву. Её голос поддержали ещё несколько приветствий, кто-то затопал, быстро создав аплодисменты.

Под потолком, над разноцветной толпой пони, красовался транспарант с аршинными буквами надписью: «Добро пожаловать в Понивилль, Найтмер Мун!», тут и там стремились ввысь грозди шариков «моих» цветов: чёрного, бирюзового и серебристого, оттенков фиолетового и синего. Прямо в торговом зале стояли ломящиеся от угощений столы, по которым задумчиво бродили вытянутые угловатые отблески света от диско-шара под потолком. Кто-то поставил пластинку — и композицию дополнила музыка…

Вот это, блин… Офигеть…

Зависнуть мне не дали: застывшее краткое мгновение разбилось, словно стекло, и всё завертелось как-то сразу, разом. Я едва успевал отвечать на приветствия. Вокруг воцарились весёлый праздничный шум и суета.

— Снова здравствуй, Найтмер! — внезапно материализовалась передо мной виновница всего этого хаоса, снова эффектно взмахнув гривой. — Конечно, для приветственной вечеринки уже несколько поздновато, но я обещала тебе её — и вот она! Здорово получилось, правда?

— Ага… — в прострации кивнул я и уставился на удерживаемый магией букет, одновременно правым копытом поправляя реплику собственного шлема из какого-то довольно тяжёлого пластика на голове, в каких тут, к слову, щеголяли и некоторые гости. Когда и откуда это всё взяться-то успело?..

— Пришлось поменять начало — ну, ты знаешь, пушка, конфети, БАБАХ, СЮРПРИ-И-ИЗ!!! — и всё такое, чтобы тебе понравилось, — приосанилась Пинкамина, словно не заметив, как я, прижав уши, рефлекторно подался назад от её демонстрации. — Ладно, пойдём! Тебе пора искать новых друзей, отдыхать и веселиться, а то торт, кажется, скоро уже кончится! — земнопонька, обвив хвостом мою правую ногу буксиром потащила одного малость ошарашенного аликорна в толпу.

…

— Ы-ых… А-а…

Я, вывалившись из калейдоскопа лиц и разговоров, упал на угловой диван и, в три глотка опустошив бокал холодного лимонада, походя сцапаный со стола, наконец смог немного перевести дух и собрать мысли в кучу.

Тусняк и не думал затихать: пони общались по двое и кучками, шутили, смеялись, участвовали во всяких конкурсах, танцевали, ели, пили… Чую, после этого вечера уж точно не останется тех, кто при виде меня будет торопливо перебегать на другую сторону улицы. Подходили массово — кто робко, кто уверенно и с интересом. И поприветствовать успели, и познакомиться, и копытами дружески постучать, и восхищение в очередной раз выразить модным показом, и даже подарить чего по мелочи… С кем уже знакомым и словом перекинуться успели. Лотос и Алоэ пришли, все Эпплы — как раз Биг Мак дуэтом с Рарити на два голоса подпевали патефону под одобрительные аплодисменты собравшихся. Балка где-то видел ещё, с Лирой и Бон Бон познакомился… Даже кое-кто из медиков заглянул! Брокен Арм вежливо осведомился насчёт бока и порадовался, что всё в порядке, а его коллега… А его коллега вогнала в краску одним своим «Здравствуйте, милочка» и немедленно всколыхнувшимися воспоминаниями! Ох блин… Я вздохнул и, попытавшись механически отпить ещё лимонада из давно опустевшего бокала, с усмешкой отставил его подальше в сторону. Нет, зараза, докторша эта, Витал Констанси, точно специально меня троллила! Обязательно ей было под конец нашей краткой и в целом нейтральной беседы ввернуть, что, де, «в прошлый раз не успела сказать — уж очень вы спешили, но вам не стоит беспокоиться, если у вас до сих пор не было охоты. После такого стресса организму надо восстановиться — это нормально, а эстральный¹ цикл постепенно придёт в норму и положенное сексуальное влечение восстановится до нормального уровня! Впрочем, вижу вы спешите успеть уделить внимание и другим гостям…» Проклятая тётка! Ещё бы я после таких разговоров не спешил! Вот как, а?.. Впрочем, знаю я, кажется, от кого она набралась, коль скоро успела аж во дворце поработать несколько лет назад: белая такая, крылатая, рогатая, умеет ещё невинно улыбаться так…

— Здравствуйте!

— Драсьте…

— Привет, Найтмер! Можно к тебе? — на три голоса поздоровались со мной, перекрикивая музыку.

— Конечно, девчат, — подвинулся я, освобождая место на диване, одновременно мысленно благодаря жеребят за помощь в избавлении от… неудобных мыслей.

Свити по-хозяйски устроилась, облокотившись на мой бок, Скут — рядом, Эпплблум, глядевшая с осторожным интересом — чуть поодаль. Собрались-таки вместе, команда судного дня…

— Это Эпплблум, младшая сестра Эпплджек! — презентовала жёлтую земнопоньку с бантом в гриве Свити Белль. — Мы хотим вместе клуб основать! По поиску своих кьютимарок! А Скуталу не хочет! — нажаловалась единорожка.

— Да хочу я! Просто времени мало! — возмутилась та. — У меня тренировки!

— Ну не без конца же? — сделал попытку я погладить пегасёнку крылом. Та увернулась, показав мне язык. — Или это Балк совсем загонял?

— Да не… Балк тоже нудит, что дозировать надо и все дела… Но я ведь быстрее научусь, если буду больше тренироваться!

— Скорее, быстрее свалишься, — покачал головой я. — Не пытайся съесть торт целиком за один укус. Балк, к тому же, своего рода профессионал, представляет, что советует.

— Э-э, спасибо… — прогудел над головой низкий голос, словно подавивший и звуки вечеринки, и музыку, будто те были чем-то несущественным. — Не то чтобы профессионал, на самом деле… Так, немного разбираюсь с личного опыта…

— Привет, — улыбнувшись, отсалютовал я копытом нависнувшей над диваном белой громадине. — Как оно? Справишься?

— Справлюсь, — неуверенно улыбнулся тот. — У меня почти то же самое было в детстве. И ещё, это… Поблагодарить хотел, — смущённо вильнул взглядом пегасище. — Спасибо, что предложили этим заняться. Я… Я себя на своём месте почувствовал. Вроде, судьба у меня на метке написана железо тягать — я и тягал, да только не хватало чего-то… А теперь понимаю, что не только самому тягать — но и других тренировать! Слушались бы они только… — Скуталу смущённо спрятала взгляд. — Ладно, я, наверное, не буду надоедать… Скут, не вздумай сидеть тут голодом! Тебе надо массу набирать!

Выдав ценные указания, Балк поспешил откланяться. Молодец он, круто будет, если справится, и Скути полетит…

— Полетит, если слушаться будет… — задумчиво пробормотал я, скосив взгляд на жеребёнку.

— Да буду я! — недовольно насупилась та.

— Знач, и в клуб наш не откажешься терь вступить? — впервые подала голос Блуми.

— А-ай, да у вас без меня и не получится ничего! — фыркнула пегасёнка.

— Эй!

— Скуталу, тебе же самой понравится!

— Да согласна я, согласна! — рассмеялась та. Остальные подхватили, заставив невольно улыбнуться и меня.

— Кстати, Скут, — когда веселье поутихло, окликнул я мелкую. Пока не забыл опять… — Как там поживают Спун и Тиара? Не беспокоят?

— Не-е, куда им! — капельку злорадно ухмыльнулась та в ответ. — Сильвер на трусиху эту крепко обиделась! А та — на неё! Даже не разговаривают! Правда, Спун к нам дружить тоже не торопится…

— А чё б ей вдруг?

— Ну… Найтмер так говорила, вроде… — нахмурилась, вспоминая, пегаска.

— Найтмер полагала, — усмехнулся я, — что Сильвер Спун в их дуэте безусловно ведомая, и без внимания Тиары ей будет одиноко. И, не исключено, что она постарается найти новых друзей…

— Нас?!.. — изумлённо взглянула на меня снизу вверх Свити, заставив на секунду умилиться. — Но они же нас на дух не переносят! И Тиара, и Спун!

— Вас. А почему нет? Мне казалось, что Сильвер зависима от мнения Тиары, и если она перестанет его слушать — не исключено, рано или поздно. Но я мало их знаю, могу и ошибиться.

— Я что-то в толк никак взять не могу: а зачем она нам нужна-то, с ней дружить, если что? — усомнилась земнопонька.

— Затем, что у тебя станет на подругу больше, а Тиара останется одна и больше ни к кому не полезет! — авторитетно пояснила Скут, воздев к потолку копытце.

— Даймонд одной одиноко будет… — не поддержала общего энтузиазма Свити Белль.

— Ты чего это, жалеешь её что ли?..

— Конечно! Одинокой быть очень-очень плохо! — единорожка метнула жалостливый взгляд на меня. — Если она извинится, нужно будет обязательно её простить и подружиться!

Не смотри на меня так. Не надо. Но, может, и правда…

— Эк ты хватила, Свить!..

— Одной плохо… — едва расслышал я сквозь шум гулянки.

Эпплблум, сидевшая рядом, в ответ недоверчиво фыркнула. Скуталу же явно приуныла, вспомнив что-то. Дэш, поди…

— Свити, погуляйте пока, — слегка подтолкнул я ту носом. Не особенно тактично, конечно… — Хочу Скуталу на ушко кое-что сказать.

— Что? — заинтересовалась та.

— Иди давай! — усмехнувшись, подтолкнул я снова. — Сама потом расскажет, если захочет.

— Пойдём, Эпплблум… — тоскливо вздохнув, неохотно спрыгнула с дивана единорожка. Подруга, чуть помедлив, последовала её примеру.

— Э-эй!!! — возмущённо затрепетала крылышками оранжевая поняшка, когда я, дождавшись, когда мы останемся условно наедине в своём далёком от общего движа углу зала, сгрёб её телекинезом поближе к себе.

— Рассказывай, как твои дела? — приобняв, погладил-таки крылом по голове я отчаянно сопротивляющуюся жеребёнку, взъерошив её непослушную тёмно-розовую гриву ещё сильнее. Блин, ну классная Скути, классная! Сложно тут удержаться!.. Сейчас дуться начнёт.

— Не буду! — надулась та и демонстративно отвернулась, постаравшись изобразить независимый вид. — Я не маленькая, чтобы всякие эти нежности… Ф-фэ-э!

— Ничего не могу с собой поделать, — грустно повесив уши, состроил на лице полную раскаяния мину я. — Сильна во мне тьма! Творю, вот, непотребства да злодейства всякие ужасные…

Скуталу прыснула, попытавшись замаскировать смешок под кашель. Повернулась, оценила выражение моего лица, прыснула опять, невольно заулыбалась.

— Извини. Просто хочется тебя поддержать немного, — чуть смущённо улыбнулся в ответ я.

— А-а… — безнадёжно отмахнулась, насколько позволяло расстояние между нами, пегасёнка. — Да и чего меня поддерживать-то? Всё, вроде, нормально…

— Спасибо, что заглянула на показ, и за добрые слова тоже, — отпустил её из объятий. Скут чуть отодвинулась, но сбегать не спешила. — Честно говоря — ноги-то подгибались немного тогда, — усмехнулся я.

— Да ничего! Я ж так… — засмущалась та.

Улыбнулся: няшно, ёлки!

— С Балком сошлись, нормально?

— ДЫА-А! — внезапно рявкнула Скуталу, заставив меня невольно отпрянуть от неожиданности.

— Ага, вижу… — пробормотал я, спешно выпрямляя уши под аккомпанемент смеха собеседницы. Вот… егоза!

— Нормальный он пони, — отсмеявшись, заявила она. — Серьёзный только порой до ужаса! Всё высчитывает что-то: калории какие-то, количество подходов и повторений… Скукота! Но, это, знаете, как-то… надёжно выглядит, — выписала неопределённый жест в воздухе пегаска. — А ещё — работает! Мы вроде только начали, а я уже в воздухе на две с половиной секунды дольше могу продержаться! Никогда бы не подумала, что всякие такие упражнения реально помогают! Балк, правда, говорит, что полечу я ещё не скоро и надо ещё долго готовиться… Ну почему всё хорошее — обязательно долго и сложно, а полезное — невкусно?! — подытожила горестным криком души факт вселенской несправедливости Скут.

— Не жалеешь, что согласилась?

— Сначала жалела. Но когда начала чуть дольше в воздухе держаться… Да ещё и наедаться досыта каждый день… То есть, не то чтобы я раньше голодала, просто сейчас для роста мышечной массы надо стало больше, вот и… Ну… — явно сболтнув лишнего, зачастила она.

— Ага, верю, — невесело усмехнулся я, легонько потыкав её копытом в выступающие рёбра. — Расскажешь?

— Н-не… Не знаю… — не без труда расслышал я смешавшуюся от вопроса пегасёнку. — Да что там рассказывать? — вернув себе самообладание через пару мгновений, поморщилась она. — Мама умерла так рано, что я и не помню её почти, как и папу — трезвым. Раньше, вроде как, фотографом был, до её смерти… Слушай, ну всё это сено прелое к древесным волкам, — решительно тряхнула гривкой она. — Тут вечеринка или как?

— Извини, подруга, твоя правда, — снова потянулся я крылом, но, наткнувшись на предупреждающе мрачный взгляд, поспешно вернул его на место, негромко рассмеявшись: — Ладно-ладно, не буду больше!

Некоторое время мы молча наблюдали за весельем. В одной стороне народ играл в жмурки. Кобыла с завязанными глазами, вытянув левую переднюю ногу в стиле зомби и расправив крылья для контроля флангов, неотвратимо приближалась к углу, в который неосмотрительно забежал один из участников. Жеребец безнадёжно вжимался в стену, кобыла медленно наступала, зрители смеялись и давали советы, Пинки крутилась вокруг и комментировала. Кто-то под закуски и напитки неспешно общался у стола, группа гостей зачарованно слушала что-то живо и эмоционально рассказывающую Рарити, Лира, также нашедшая своих зрителей, осторожно танцевала под музыку стоя на одних задних ногах, какая-то голубая пегаска сосредоточенно загоняла дротики в мишень для дартса, мастерски метая их кончиком крыла. Идиллия! Или не совсем… — задержал я взгляд на последней, опознав в ней Рейнбоу Дэш. Дротики она метала в одиночестве и с каким-то, я бы сказал даже, ожесточением.

— Помирились?

— С кем? А-а, с Рейнбоу, — проследила за моим взглядом Скут. — Не знаю. Нет?.. Она подходила уже сегодня, рассказывала, что извинилась перед тобой, вроде как… — с сомнением склонила голову набок жеребёнка.

— Извинилась. Это было… эпично, — усмехнувшись, подтвердил я. — Мне показалось, определённый урок из всего произошедшего она для себя извлекла, так что, так и быть, протянула ей копыто мира и дружбы.

— И это после того, что она натворила? — обернувшись, недоверчиво воззрилась на меня Скуталу.

— Да знаешь… — неопределённо повёл крылом я, задумчиво изучая взглядом узор на покрытии пола. — Напади она в иное время — я бы, наверное, сорвалась и отделала её похлеще Гильды, но… В тот момент оказалось как-то всё равно. Так, хандра накатила ненадолго, — несмело улыбнувшись, пояснил я в ответ на явно возросшее недоумение на лице собеседницы. — Да и серьёзных последствий тоже, в общем-то, не было. И что, мстить надо было идти? Ну, я разок уже пробовала — кому лучше-то от этого стало? К тому же, она и без этого получила своё от всех своих друзей разом, включая тебя. Может, конечно, это Тия на меня плохо повлияла, что мне в последнее время ни на кого рычать не хочется?.. — преувеличенно задумчиво потёр я копытом подбородок и, не выдержав, негромко рассмеялся.

— Ну не знаю… — со скепсисом отозвалась Скут.

Помолчали. Дэш докидала в цель весь запас дротиков и, подойдя, стала резкими дёрганными движениями выдирать их обратно. Всех, кто за последнее время подошёл, заметив её взвинченное состояние, крашеная резко отшила, продолжая «развлекаться» в одиночестве.

— Иди, что ли, поговори с ней, м? — скосил я взгляд на розовую шевелюру рядом с собой. — А то такое ощущение, что она расплачется сейчас.

— Да говорили мы уже! Что я ей как сестра и вообще… Ага, то «убирайся со своими яблоками к своей ненаглядной Найтмер!», то «как сестра», — фыркнула пегаска в ответ. — Она такой крутой казалась, я с ней дружить хотела всегда, а она — «убирайся». Я не сразу это поняла, но… — безнадёжно отмахнулась Скуталу.

— Вы же долго дружили. Неужели за это время не накопилось ничего хорошего, что было бы ценнее пары-тройки ошибок?

Не знаю, что там Дэш — не особенно интересно. Но Скут-то явно не всё равно, пусть она и пытается как-то отгораживаться. Зачем? Да и радужная наша не такая уж плохая пони. Туповатая, недалёкая — но всё же. Глядишь, вырастет понемногу над собой…

— Наверное… — дрогнувшим голосом отозвалась мелкая.

Последний дротик прошёл мимо и, тихо звякнув, отлетел от стены обратно под ноги голубой кобылке. Дэш, яростно пнув его в сторону мишени, развернулась и, понурившись, отправилась прочь.

— Я… пойду, наверное. Спасибо.

Неотрывно следящая за той Скуталу, чуть помедлив, спрыгнула с дивана, цокнув копытцами по полу.

— Да не за что. Давай, — напутствовал я её лёгкой улыбкой краем губ. Помирятся.

— Обязательно помирятся. И всё станет замечательно.

Я невольно вздрогнул от неожиданно прозвучавшего совсем рядом голоса. Обивка дивана натянулась, принимая вес устраивающейся рядом со мной Пинкамины.

— Можешь не верить, но ты славная пони, Найтмер. Может, ты и не любишь Радугу, но сделала для неё сегодня очень много.

— Не ради неё.

— Но с пониманием, что сейчас именно ей, а не Скути, больше всего нужна поддержка.

Скут, тем временем догнавшая Дэш и таки заговорившая с ней сейчас явно об этом сожалела, отчаянно пытаясь вырваться из объятий радужногривой пегаски. Я усмехнулся — и тут же мотнул головой, прогоняя неожиданную мысль, что это чем-то было похоже на меня и Луну.

Проклятье, ну ещё на празднике о ней думать, ага…

— Найтмер, ты помнишь?! — помогли мне избавиться от малоприятных дум, потеребив за крыло и сделав страшные глаза, когда я обернулся.

— Что помню?

— Что это — твоя вечеринка, вот что! — эффектно перекинула гриву с правой стороны на левую Пинки. — Приветственная, Найтмер!

— Я замечательно провожу время, общаясь с друзьями в дальнем тихом углу! — шутливо выставил я перед собой оба передних копыта в защитном жесте. — И, поверь, для полного счастья мне не хватает разве что лимонада!

— О-ши-ба-ешь-ся! — Уткнулась мне в грудь нога собеседницы. — Потому что дальше в планах у нас рисовательный конкурс, который точно-точно будет лучше лимонада! Пойдём!

— Да я как-то… Ты же знаешь, что я могу невзначай нарисовать!

Погоди, а она знает?.. А-а, какая разница… «Рисовательный конкурс» — это здорово, не вопрос… Только если нормально себя контролируешь, берясь за карандаш!

— Всё будет хорошо! — безапелляционно отрезала земнопони. — Пошли!

Послали — так иди… — безнадёжно вздохнул я, чувствуя, как в спину чуть ниже лопаток крыльев решительно упёрся кое-чей лоб. Блин, я сделал всё, что мог…

…

— Ва-а-ау!

— Как живая!

— Ох, Селестия!..

— Ух ты! А меня можно так?..

Я кайфовал, принимая поздравления и краем глаза продолжая рассматривать свою работу. Пинки выбрала, наверное, единственную реально беспроигрышную и безопасную тактику: предложила мне написать портрет Рарити.

Эффектная единорожка в великолепном наряде стояла на подиуме, сияя своей первой значимой победой на пути к величию и славе. Её приветствовала толпа, рядом высилась фигура аликорна и вилась ведущая, но все они, данные общими контурами и тенями, были лишь дополнением к ней и её триумфу.

— Без тебя ничего этого не было бы, — смогла, наконец, оценить картину и сама модистка.

— Нашла бы кого-нибудь, пусть и позже, — отмахнулся я. — Моделей много, а вот ты такая одна.

— И всё же изображая это так, ты, мне кажется, не права, дорогуша. Не я одна сделала этот… праздник моды возможным.

— Но именно для тебя он имел столь большое значение, Мороженка, — подмигнул я ей. Ну по глазам же вижу, что понравилось — чего отпираться-то?

— Мороженка?.. — растерянно переспросила Рарити под улыбки собравшихся. Э-э, блин… Что-то я заболтался малость… Мы же тут немного не одни, так-то…

— А мне нравится! — возникла рядом Пинкамина и критическим взглядом окинула единорожку. — «Зефирка» тебе не нравится, да и звучало как-то… избито, уж не знаю — почему. А ты такая — белая, внешне холодная и твёрдая, для тех, кто плохо тебя знает… Тебе подходит! — вынесла вердикт земнопони и тоже подмигнула.

— Вы меня смущаете! — выгнув бровки домиком, пожаловалась Рарити. — И моё имя вовсе не настолько сложное или ужасное!..

— Имя, которое идеально тебе подходит, — кивнул я, перебив модистку раньше, чем она начала бы себя загонять на тему своего имени. — Но, согласись, надо же иногда чем-то тебя мило смущать?

— Найтмер!..

Шуточную перепалку на радость собравшимся прервал протолкавшийся в толпу Спайк.

— Рарити! Там… гости!

— Тут везде гости, мелкий, — беззлобно усмехнулся я над заполошенным дракончиком.

— Кто же такой мог пожаловать в мой дом, что ты поспешил сообщить мне об этом, дорогой Спайки? Благодарю тебя! — чуть манерно отреагировала единорожка на радость своему «рыцарю» и сквозь расступающихся и постепенно вновь расходящихся по залу гостей направилась к двери. Я не долго думая отправился следом, как и ещё несколько пони, заинтересовавшихся гостем, который вдруг не просто взял и пришёл на вечеринку, где рады всем, а вместо этого сиротливо стоял под дверью. Я бы подумал — Флатти, но жёлтенькая пегаска уже была здесь: попадалась мне на глаза в компании как раз-таки медиков, что-то оживлённо с ними обсуждая…

— Приве… Ваше Сиятельство?.. Проходите, прошу!.. — споткнувшись на полуслове, едва начав приветствие, попятилась от двери Рарити, чтобы впустить следом принцессу Каденс, и тут же припала на передние ноги в поклоне. Остальные присутствующие, осознав, кто вошёл, не замедлили последовать её примеру.

— Привет, Каденс, — усмехнувшись краем губ, отсалютовал крылом я. — Какими судьбами?

Интересненько… С чего бы она сюда?.. Ай, пофиг, потом разберёмся…

— Встаньте, не стоит… — несколько замешкалась та при виде выражения верноподданнических чувств. — Здравствуйте, всепони. Здравствуй, Найтмер. Похоже, я не очень вовремя?

— Много пропустила, но не опоздала. Общаемся тут, выпиваем, веселимся…

— «… Найтмер Мун»… Прости, не желала испортить тебе праздник, — обратив внимание на шарики и транспарант под потолком, виновато взглянула на меня аликорна.

— Так и нечего портить — присоединяйся просто! Винил ещё сейчас свою технику настроит — дискач устроим, — протянув копыто для дружеского «цока», живописал перспективы я.

— Прости, но, боюсь, я здесь по очень важному делу… Здравствуйте. Здравствуйте, всепони! Не нужно, пожалуйста… Здравствуйте!.. — ответив на мой жест и двинувшись со мной дальше в зал, вынужденно отвлекалась Каденс на всё новых замечающих её присутствие пони.

— Принцесса Каденс! Приветики! — возникла рядом Пинки и, молниеносно выполнив уставной поклон, тут же оказалась рядом с аликорночкой. — Добро пожаловать на приветственную вечеринку Найтмер Мун, где можно отдохнуть, повеселиться и найти новых друзей! Чувствуй себя как дома! — на голову опешившей от напора знатной особы тут же была водружена очередная реплика моего шлема, а к переднему правому копыту неуловимым движением приклеен бокал с лимонадом. — Наслаждайся вечером!

— …Спасибо, — чуть заторможенно ответила та, поправив шлем, и медленно сделала небольшой глоток из бокала.

— Ага, я, когда только пришла, с таким же видом шлем поправляла, — хохотнул я, оценив выражение её лица. Каденс капельку растерянно улыбнулась в ответ.

— Ваше сиятельство! Прошу простить мне, что я не сумела встретить вас в моём скромном жилище подобающим образом!.. — снова дала знать о себе чуть запыхавшаяся Рарити, сверкающая уже более богатыми украшениями и обновлённым макияжем. Когда только успела-то?..

— Рарити, не стоило…

— Но ваше сиятельство!..

— Ой, чуть не забыла! — вклинилась между ними внезапная Пинки, заставив обеих рефлекторно податься назад, чем вызвала у меня небольшую усмешку. — Принцесса Каденс, у нас как раз закончился рисовательный конкурс! Давайте, вы судьёй будете!

— Но я спешу…

— Пинки!!!

— Ну принце-есса! Вам всё равно нужно отдохнуть и развлечься!..

— Ладно… — пробормотала та, почему-то предварительно задержав взгляд на мне.

Нет уж, Каденс. Если пришла на вечеринку Пинки — никуда с неё уже так просто не денешься, — проводил я ещё одной усмешкой аликорну, со вздохом двинувшуюся следом за нашей пати-пони к выставленным рисункам.

…

Гремела музыка. От низких басов, отдающихся ударными волнами во всём теле, дребезжали стёкла, а в темноте метались по стенам лучи прожекторов и блики диско-шара, вращающегося под потолком в такт происходящему действу, которое, впрочем, верно стремилось к своему завершению: народ постепенно прощался и расползался по домам, до настоящего момента остались только самые стойкие.

Мы с Каденс вывалились из танцующей кто во что горазд пёстрой толпы и, в пару рогов утащив из угла приглянувшийся мне ещё в прошлый раз диван поближе к столу с закусками, дружно упали на него, растекаясь лужицами усталости и кайфа по приятной мягкой обивке.

— Неудачно сели! Не за тот стол! — окинул я взглядом ряды пустых бокалов, звонко позвякивающих в такт музыке. Заприметил непочатую бутылку, ещё не разлитую по бокалам, подтянул к себе и, избавившись от пробки импульсом магии, с удовольствием отхлебнул из горла. Кла-а-ас-с…

Ноги ныли, особенно — уже получавшая сегодня задняя левая, сердце задорным ритмом гнало кровь по артериям, отдавая лёгкой пульсацией и жаром по всему телу. Утанцевался… Не-е, в четвероногом теле с хвостом, да с крыльями ещё, тоже можно пируэтов на танцполе повыделывать, хоть я и не умею нифига. Ну и пофиг! Кому на дискотеке не пофиг? На то и дискач, чтобы колбаситься в меру своего разумения — лишь бы было весело! А ещё мне в этом деле копыта понравились очень: не торчит ничего, так что и ногу отдавить малореально даже в такой плотной тусе!

— Можно мне тоже?.. — так же отдуваясь после движа, вяло указала глазами на бутылку у меня в копыте Каденс.

— Держи, — машинально протянул я её принцессе, заслужив укоризненный взгляд. Аликорна обозрела стол, силясь вычислить чистый бокал, с сомнением покосилась на бутылку, вздохнула, отпила из горла.

— Спасибо.

Общаться приходилось на повышенных тонах: бокалы на столе всё ещё позвякивали от рокота басов.

— Последний раз на подобном мероприятии лет десять тому назад была уже, — усмехнулась собеседница, возвращая мне бутылку и слегка поправляя шлем и гриву.

— Ага, — невпопад кивнул я, собирая свесившиеся ноги на диван. — Подвинься!

— Куда?

— Ну обними тогда, если некуда! Не под аликорнов мебель!

— Пф-ф! — закатила глаза Каденс, но всё же предприняла какие-то ответные телодвижения. Кое-как на диване мы уместились, полулёжа каждый в свою сторону. Салют понячьей анатомии, по гибкости обходящей обычных земных лошадок на порядок!

Какое-то время молча лежали, давая себе отдых да обмениваясь бутылкой, пока та не закончилась.

— Знаешь, что не пойму? — задумчиво поизучав опустевшую тару, поставил её под стол я.

— М?

— Почему я со своим ростом проблем не испытываю, кроме как с мебелью иногда? Потолки там, косяки дверные — вот это всё?

— А ты не знаешь? — удивлённо приподнялась Каденс. — Это традиция, пошедшая от закона времён чуть ли не начала правления Сестёр. Я считала, ты успела это застать?

— Не помню, как и многое другое, — качнул головой я.

— Ладно. Хм, я, кажется, несколько упростила… Как рассказывала тётушка, поначалу это было что-то вроде правила хорошего тона среди знати: чтобы сама принцесса Селестия могла войти в их дом не склоняя головы и не испытывая неудобств. Потом Высшим Сословным Советом был принят закон, согласно которому строить свои дома таким образом — либо перестроить уже построенные — были обязаны все представители знати. Заодно получился некий имущественный ценз: тех, кому эта перестройка оказалась не по карману, лишали титулов. А потом землевладельцы стали заставлять своих подчинённых пони делать так же, чтобы потом похвастаться, что «В моих землях Её Высочество может войти туда, куда пожелает!» Тётушка с этим пыталась бороться, но не преуспела и в итоге махнула копытом. Ну а сейчас это просто стало общепринятым стандартом. Да и пегасам удобно — они плохо переносят тесные пространства и низкие потолки.

— Занятно! — качнул головой я. Придури у местных дворян хватало… Но, блин, за конкретно эту мне явно стоит их поблагодарить, ибо я за всё время здесь не собрал рогом ни одной притолоки!

Музыка, тем временем, затихла, и я, вновь потеснив Каденс, сполз с дивана. Надо гостей проводить, благодарностей отсыпать всем… Здорово получилось. Вроде не любитель, а как-то… хорошо было.

…

— Так какими судьбами? Неужто Пинки и тебе приглашение отправила?

Мы неторопливо прогуливались под светом придорожных фонарей и огромной эквестрийской луны, остывая после вечеринки и дыша свежим воздухом. Да и что было делать, если нас банально выгнали из «Карусели» на время приборки?.. Только диван успели на место вернуть, как были посланы: «в честь одной собирались, а вторая — вообще принцесса, какое вам 'помогать?!'» Пришлось идти, хоть и не люблю я гулять под звёздами… Впрочем, учитывая, что Каденс явно хотела о чём-то поговорить — прогулка наедине была в тему.

— Нет. Да я бы и не прилетела тогда. Дел очень много. Выкроила себе пару часов на поездку к тебе — да… А-а… — со вздохом, безнадёжно отмахнулась в пространство аликорна. — Впрочем, я не то чтобы сильно жалею, не подумай! Было здорово! Хоть в себя немного пришла, — улыбнулась она.

— Корона тяжёлая, трон неудобный… — задумчиво пробормотал я.

— Да…

Какое-то время ступали молча. Я рассматривал вьющиеся под лампами тучки насекомых, Каденс задумчиво покусывала губу.

— Что там с Тией? Она ни на одно письмо не ответила. До сих пор.

— За этим я и прилетела, — снова вздохнула собеседница. — С ней явно происходит что-то нехорошее, её мучают кошмары… Луна считает, что только ты можешь помочь Селестии.

— Чем это? — скептически хмыкнул я. — Если всё так обстоит, то, по своему опыту скажу, она едва ли захочет меня видеть.

— Ты — сноходец, Найтмер. Мы считаем, что после… разделения эта часть дара досталась именно тебе.

— Отрицать саму возможность не стану, — помедлив, отозвался я. «Режиссёру» тому я как вкатил — так кошмаров-то и не было больше. Наводит на мысли… — Вот только я представления не имею, как это всё работает, а учить меня некому. Да и небыстро это наверняка.

— Потому и… Это самое сложное… — выдохнула Каденс как перед прыжком в воду. — Луна приглашает тебя в Кантерлот, чтобы обучить и…

— Нет.

— Но Найт…

— Я знать не хочу никакой Луны! — остановившись и уткнув копыто в грудь собеседницы, как возможно более чётко пояснил я.

Пусть катится в бездну со своими приглашениями! Скотина проклятая! Сложно оставить меня в покое?!.. Просто, бляха, оставить в покое и тупо не лезть и не напоминать о своём существовании?!..

Посверлив аликорночку долгим взглядом, я, отвернувшись, двинулся дальше по дороге, с силой вбивая копыта в мостовую. Хотелось выругаться в голос и сплюнуть от досады. Ну только что такой был замечательный день, а!.. Каденс, твою-то мать!..

— Прости. Я понимаю, что сейчас не лучший момент, — нерешительно проронила та, догнав меня. — Но мы так и не нашли иного варианта… Селестии правда очень нужна помощь!

Я молча прибавил шагу, заставив Каденс почти перейти на галоп.

— Найтмер, я помню, что ты отвергла её дружбу, но неужели тебе!..

— Что ты предлагаешь?! — резко остановившись с помощью в том числе и крыльев, рывком развернулся я, приняв на грудь удар телом и головой не успевшей затормозить принцессы. Шёрстку мне не обслюнявила: останется жить.

— Защ… Ух!.. З-защитить принцессу Селестию от кошмара, чтобы она перестала постепенно… с-сходить с ума! — поспешно подалась назад та, смущённо отведя глаза в сторону.

— А Луна ваша ненаглядная этим заняться не может?!

— Нет, не может. Она пыталась, но теперь, после утраты этого таланта, её возможностей не хватает даже на защиту самой себя!

Хотел возразить, что, быть может, синяя сама и топит сестру в кошмарах, но, вспомнив слова Рарити и то, как один раз уже принял желаемое за действительное, осёкся.

— И каким образом я-то смогу это сделать? — мрачно спросил вместо этого. — У Луны учиться предлагаешь?

— Ну… Да. Это искусство почти забыто, книг по нему нет, и мы… не смогли найти иных вариантов. Я знаю, что тебе…

— Да нихрена ты не знаешь, — перебил я аликорну и, развернувшись, снова побрёл по дороге.

Проклятье, вот почему так?.. Почему для помощи Тие обязательно нужно влезть в самый навоз по уши?..

Но ведь… Нет. Тия мне друг?.. Не знаю. Надеюсь, что да.

Но я сам кем её считаю? Другом?

Наверное…

«Наверное»… Она простила мне своё краткосрочное пребывание на солнце — не суть, что это не совсем мой поступок, — помогла освоиться, позаботилась… Поддержала, когда запутался в себе и в мире вокруг. И, уверен, по-настоящему постаралась простить меня за попытку убить её сестру и единственную родственницу вообще! Кошмар не дал…

Итак, кем я считаю Тию? Другом?..

Помедлив, вздохнул.

Да. Другом. А друзья… Как я там подумал при первой встрече с Пинки?.. «Настоящие друзья, они познаются в беде», да? И что, бросить всё вот так только из-за Луны?..

Но…

Бросить друга только ради своего удобства?

Но если Луна…

А если это Луна — так тем более! Кому тогда Тию защищать? Это само по себе бред, конечно, на уровне концепции, но всё же?

Да и сам то, а? Может, не попытайся кое-кто зарезать её сестру — так ей бы и кошмары сейчас не снились, м?.. Ну и кто после этого Тию кошмарами убить пытается, дятел?..

Я остановился, напряжённо поджав губы.

Проклятье.

Проклятье!

— Когда отправляться?

¹аналог менструального у нашего вида

45. Сделать всё правильно

Салют всем дождавшимся! Работа съела лишний месяц, но всё-таки всё, наконец, готово. Итак, пятая, заключительная часть книги! Приятного прочтения)

Сумрачное дождливое утро было под стать такому же сумрачному настроению. И даже собственные покои казались ему под стать: подспудно хотелось зажечь светильники, чтобы разогнать и рассеять хмурость и мрачность кажущихся нынче особенно тёмными стен сиянием магических светильников. Увы, светильники могли одолеть сумрак и осветить залы — но не в силах были осветить душу, сумрак которой был им недостижим…

Луна вздохнула. Собственные слова, что в запале бросила разозлившей тогда сестре, словно жгли изнутри. Тия была неправа тогда, да, но так отвергнуть её в тот момент когда помощь и участие ей были нужнее всего?.. Увы, но сразу пересилить злость и, признаться, некоторый страх принцесса ночи не сумела, найдя в себе смелость и решимость поговорить с сестрой лишь на следующий день — но Селестии во дворце уже не оказалось: улетела в Клаудсдейл с какой-то срочной инспекцией, даже никого толком не предупредив. Зачем и из-за кого вдруг так срочно понадобилась эта инспекция где-нибудь подальше от дворца — было, к горечи Луны, более чем очевидно…

Впрочем, до возвращения сестры думать об этом было, пожалуй, не совсем своевременно, тем более что на следующий день, вчера вечером, во дворец прибыла Найтмер Мун. На самом деле, идя на посадочную площадку своего крыла дворца, принцесса с трудом представляла, чего ждать от этой встречи. Хотелось надеяться увидеть в глазах Найтмер согласие подарить ей, Луне, шанс попытаться исправить хоть что-то, если не искупить — то хотя бы загладить вину… Подавленное из-за разлада с Тией настроение же, в свою очередь, мрачно нашёптывало, что получит она, скорее, лишь едва прикрытые злые насмешки, издёвки и оскорбления в попытках задеть как можно больнее.

Ни надежд, ни опасений, впрочем, встреча не оправдала, пройдя на удивление нейтрально. Чёрная аликорна молча выслушала сбивчивое от волнения приветствие, отрывисто кивнула, сухо поинтересовалась, где может поспать. Лишь тяжёлый немигающий взгляд тускло светящихся в царившей на площадке ночной полутьме глаз, красноречиво желающий ей, Луне, провалиться, демонстрировал мысли и эмоции гостьи, что та удерживала в себе. Что ж, это было всё же лучше оскорблений… На этом, собственно, их общение пока и окончилось: Дарк Виспер по приказу принцессы показала Найтмер её покои и помогла устроиться. На переданное приглашение на поздний ужин та отказала, предпочтя — ожидаемо, впрочем — трапезу в одиночестве у себя. Сегодня же…

Отворив двери, аликорна на секунду замерла, окидывая взглядом убранство малой столовой и ломящийся от снеди столик.

Сегодня предстояла такая ожидаемая — и такая пугающая — встреча лицом к лицу: нужно было договориться об уроках и их порядке и, главное, на что робко надеялась Луна, всё же поговорить об их отношениях и, быть может, прийти к каким-то компромиссам, хотя бы временно…

Удостоверившись, что сервировка стола выполнена на подобающем уровне, Луна аккуратно устроилась на своём месте: до назначенного часа оставалось ещё несколько минут, и ожидание невольно заставляло сердце биться быстрее в тревожном и волнительном предвкушении от встречи, а взгляд — снова и снова пристально и цепко осматривать детали в поиске малейших изъянов. Убранство и расстановка мебели должны подчеркнуть встречу равных, хотя статус Найтмер Мун формально ниже; столовые приборы подобраны и разложены правильно; блюда… увы, тут, в силу неосведомлённости, пришлось полагаться исключительно на свой вкус и надеяться на лучшее; слуги… слуг нет — это личная беседа. Встретит гостью Миднайт: командир её стражи лично стоит на посту у входа…

Луна подавила желание подхватить вилку — из прочнейшей нержавеющей стали! — украшенную затейливым орнаментом, чтобы в нетерпении приняться крутить её перед глазами, вместо этого постаравшись переключить мысли на другое.

Да, Миднайт… Вчерашний день стал для фестралов… откровением? Нет, слухи ходили уже давно, обсуждали и газету, что немногим более недели назад произвела некоторый фурор, но всё же лично увидеть вторую ипостась своей Великой во плоти для многих явно стало чем-то на грани шока. Как раз Миднайт в кратком разговоре вчера и поделилась восторгом: теперь провозвестницы ночи заключат мир против общего врага и поведут ночных пони к победе и к заслуженному достойному месту под луной! Вместе с тем, однако, она высказала осторожные опасения, что такую точку зрения явно разделяют не все, и в гвардии принцессы хватает тех, кто не готов принять Найтмер Мун как свою повелительницу. И, есть подозрения, найдутся даже те, кто как раз готов это сделать — но в ущерб службе самой Луне! Похоже, и без того не бывшие монолитными фестралы, теперь и вовсе грозились переспорить и перессориться между собой, как это однажды уже произошло с их народом…

— …Прошу, — заставил принцессу вернуться в действительность голос Миднайт, прозвучавший из-за бесшумно отворившейся двери, и через порог, недоверчиво стреляя глазами по углам, будто в поисках засады, переступила чёрная, словно сгусток тьмы, аликорна. Теперь, при нормальном свете, в нормальном состоянии и никуда не спеша, Луна, наконец, смогла разглядеть её получше, одновременно смутно воскрешая в памяти тот образ, что видела в зеркале много веков назад.

Найтмер Мун… Одновременно она — и не она. Похожая, как две капли воды, но неуловимо отличающаяся от того, что подсказывала память. Взгляд, движения, выражение лица… Сквозило в ней что-то неуловимое, отличающее от той, что когда-то отражалась в зеркале. Может, глаза, никогда ранее не смотревшие на Луну… вот так?.. Принцесса, вздрогнув, отвела взгляд.

— Здравствуй, Найтмер, — быстро взяв себя в копыта, поздоровалась она. — С добрым утром. Присаживайся, пожалуйста! Добро ли спалось тебе?

Чёрная аликорна, помедлив, молча приблизилась, нависнув над столиком и сидящей за ним, напряжённой, как натянутая струна, кобылицей.

— Луна, — проговорила, наконец, нарушая сгустившуюся тучей тишину. — Давай сразу проясним один момент: не надо набиваться мне в друзья и делать вид, что я для тебя хоть что-то значу! Ты пригласила меня на завтрак якобы обсудить конкретное дело — вот и избавь меня от всякого левого пустословия. Звуком своего голоса насладишься как-нибудь в другой раз! Без меня!

Найтмер, смерив взглядом опешившую принцессу ночи, чуть дёрганно отошла и плюхнулась на своё место за столом.

Луна тихо выдохнула, уткнув взгляд в свою тарелку. Можно подумать, она сказала Найтмер что-то плохое и гадкое! Старалась лишь встретить приветливо и уважительно, как и надлежит встречать дорогую гостью… Впрочем, а заслуживала ли хозяйка чего-то большего?.. И всё же мысль просто промолчать претила аликорне.

— Я… — Найтмер подняла глаза от тарелки супа, из которой излишне поспешно ела, черпая салатной ложкой, и немигающим взглядом вонзилась в подавшую голос Луну. — Ра… работа общая наша к взаимопониманию да доверию, пускай хоть невеликому, потребна будет весьма. Да и несть зла в слове моем вежливом к тебе! Иль неприятно тебе от меня обращение доброе даже?

— Доверия?!.. — кажется, даже растерялась Лунная Пони. Мотнула головой, взглянула нечитаемо, усмехнулась, дёрнув ухом. — Доверия… Если так, то, может, мне сразу развернуться и назад валить, чтобы твоё драгоценное время не тратить? — едко поинтересовалась она. — «Доверия»… Пф-ф…

— Я… понимаю, как сие звучит… — покаянно склонила голову принцесса ночи. — Но не ради себя прошу. Ужель из-за меня и несчастную сестру мою помощью оставишь своей?..

— Знаешь, чучело… Из-за тебя — оставлю.

Луна вздрогнула. Абсолютно, совершенно неожиданный ответ, брошенный ровным равнодушным голосом заставил сердце сбиться с ритма, отозвался холодом, прокатившимся вдоль позвоночника.

— Но… Но…

Каденс же рассказывала, что поведала обо всём Найтмер — и та согласилась!.. Что… Почему?!..

— Что «но», синяя? — в голосе собеседницы сквозила какая-то страдальческая насмешка. — Что хочу — то и делаю! Я же бессердечное безумное чудовище, которое даже на луне бросить умирать не жалко, правда ведь?..

Слова Найтмер врезались словно таран, выбивая воздух из лёгких и лишая опоры под ногами.

— Нет, я… Я…

— Ты! Ты, Луна! Ты была мне нужна там! Больше жизни нужна! А тебя… А тебя не было.

Сквозь мутный от слёз взгляд принцесса ночи увидела, как Найтмер Мун, судорожно втянув воздух сквозь зубы, резким движением поднялась из-за стола. Слов, чтобы остановить её, не нашлось.

Спрятавшись от мира за крыльями, Луна, с отчаянным усилием задавив предательский всхлип, неловко стёрла набежавшие слёзы запястьем. Обвинение вонзилось в сердце ржавым зазубренным кривым ножом, становясь лишь более невыносимым оттого, что было полностью справедливым и заслуженным. Неискупимым. Непростительным. Неодолимым. «Ты была нужна, а тебя не было» — и сорвавшийся на надтреснутый шёпот голос, только что едва не переходивший на крик…

И ничего уже не изменить, не исцелить, не повернуть вспять, не стать для Найтмер той, кем должна была стать!

Как… как же больно…

…

Лишь когда высохли на щеках слёзы и потёкшая тушь, а в голове поселилась звенящая опустошённая тоскливая тишина, принцесса неохотно зашевелилась, с отрешённой досадой ощущая, как затекло от длительной неподвижности тело. Терзал голод, но давно остывшая еда на великолепно сервированном столе перед ней почему-то вызвала отвращение одним своим присутствием. Не хотелось ничего. Хотелось вернуть время вспять и погрузить в кому Найтмер, самой оставшись один на один с одиночеством — лишь бы та была счастлива. Но… Если бы только это было возможно…

— Знаешь… А я ведь даже близко не представляю, чего от тебя хочу, на самом деле.

Луна, вздрогнув, оторопело повернулась на голос, которого услышать здесь уже никак не ожидала. Найтмер стояла у окна, понурившись и уткнувшись лбом в стекло.

Она не ушла?..

— Не спрашивай только, что я здесь делаю до сих пор, — словно прочтя мысли, в то же мгновение, хмыкнув, ответила та на невысказанное удивление. — Понятия не имею.

Отмерев, чёрная кобылица развернулась к столу, попутно покрутив головой и хрустнув затёкшей шеей.

— Когда соглашалась тогда на всё это, надеялась, что больше уже ничего не почувствую — после нашей-то дружеской встречи в лесу… Но твоя рожа с этим вечным скотским невинным выражением на ней в пределах видимости просто чудеса творит, — фыркнула она задумчиво и как-то устало, подойдя к столу и принявшись отрешённо изучать его содержимое.

— Прости меня. За всё, — выдохнула Луна. — Знаем, не Нам… Не мне! Не мне сметь просить об этом, но и промолчать сейчас я не имею права. Не понимая, что делаю, совершила я суть страшное зло — и горько раскаиваюсь в сём. Впрочем, судят не по словам — и всё возможное я соделаю

¹Устаревшая форма, никаких ошибок тут нет

, чтобы дела мои доказательством стали тебе моего покаяния.

Принцесса ночи, вздохнув, на несколько мгновений прикрыла глаза. Как давно желала она сказать Найтмер Мун что-то подобное — и не упустила шанс. И пусть та, к которой были обращены эти слова, даже не подняла взгляда, делая вид, что всецело поглощена поисками желаемого кушанья, заторможенные движения и нацеленное ухо, едва заметно подрагивающее в ответ на слова говорили: она выслушала.

— Пропади ты пропадом, Луна! Как бы всем без тебя было проще!.. Дела она собралась вершить… — раздражённо хлестнув себя хвостом по боку, помедлив, отозвалась Найтмер, подарив синей аликорне тяжёлый взгляд. — Помню я одно твоё дело. Там, на луне. Очень показательно вышло. Запомнилось. Да зараза! — так и не найдя ничего подходящего для создания бутерброда, Лунная Пони, досадливо фыркнув, отложила кусок хлеба.

— Я искуплю свою вину! — претерпев новый удар, упрямо глянула исподлобья Луна.

— А мне от тебя ничего не надо, синяя. Ни жизнь твоя, ни смерть твоя, ни сама ты даром не нужна! Ноги бы моей тут не было… — Найтмер Мун отвернулась от стола, мрачно уставившись в сторону окна.

Лишь бьющийся в стекло ветер нарушал тишину.

…

— Ладно, о смерти можно и потом помечтать.

Луна вздрогнула, торопливо подняв взгляд на встрепенувшуюся Найтмер, на лице которой застыла чуть нервная невесёлая ухмылка. Помечтать — о смерти?!..

— Ты приглашала дела обсудить. Излагай.

Принцесса мотнула головой, стараясь избавиться от неуместных дум и собраться с мыслями. Довольно. Не время и не место! Попыталась сообразить, как лучше начать…

— Смотрю, подготовка ко встрече проведена колоссальная, — вроде бы и ровным тоном, но в чём-то неуловимо уничижительно прокомментировала заминку чёрная аликорна. — Что с Тией, для начала? — словно бы нехотя опустилась на своё место за столом она.

— Сложно сказать наверняка. Сестра… вельми старательно избегала разговоров о сём, — Луна вздохнула. — Верно лишь, мучают кошмары её беспощадно. Из услышанного мною — похожи суть на то, что с тобою было ранее…

— А не твоя работа, м?

Принцесса споткнулась на полуслове, затравленно взглянула на откровенно ухмыляющуюся Лунную Пони, что сидела напротив, необычно сложив передние ноги на груди.

— Нет, — выдохнула, отведя взгляд. — Никогда в жизни больше не встану я супротив сестры своей с оружием, на здравие и живот её посягая из жалких и мелочных побуждений своих! То и про тебя верно сказано будет, Найтмер, ибо также не желаю тебе злого! Довольно и того, что ранее супротив вас обеих свершила…

— Складно вещаешь, — неопределённо хмыкнула собеседница, поднимаясь из-за стола, до сих пор уставленного снедью, к которой никто так почти и не притронулся. — Да ещё высоким штилем таким пафосным… Но что-то верить тебе меня совершенно не тянет, уж не знаю — почему бы это?.. — нарочито недоумённо вопросила она.

Луна, безмолвно уставившаяся в столешницу перед собой, катнула желваки, принимая очередной укол. Заслуженно.

— Потому… Не делай глупостей! — Кажется, всего на мгновение задумалась — а голос Найтмер Мун прозвучал уже над самым ухом, заставив, рефлекторно вздрогнув, обернуться и встретиться с той глазами. — Если я выясню, что ты, недоразумение, копаешь под Тию… — аликорна зловеще оскалилась.

«То я перекушу твою шею вот этими вот клыками!» — договорил не прозвучавшее тяжёлый и слегка безумный жутковатый взгляд драконьих глаз Лунной Пони в упор.

— Я… Я п-понимаю твоё недоверие, Найтмер, — принцесса, поёжившись от такой пришедшей вдруг ассоциации, поспешно отвела глаза и, помедлив, также поднялась со своего места. — Но… Но уверяю: я люблю свою сестру и не желаю ей злого.

Найтмер, недоверчиво фыркнув, отстранилась, но всё же смягчилась лицом.

— Как и тебе тоже, — быстро подавшись вперёд, Луна обняла не ожидавшую такого собеседницу, на несколько мгновений впавшую от этого в ступор. — Спасибо, что ты так переживаешь за неё тоже. И что не отказала в помощи. Спасибо тебе большое.

— Э-э! Ты ч!.. Отойди!.. Отцепись!.. — моментально растеряв всю зловещую мрачность, ошарашенно забормотала та, рефлекторно подавшись назад и попытавшись неуверенно оттолкнуть принцессу ночи прочь.

Луна улыбнулась. Когда-нибудь она искупит свою вину — и тогда, быть может, больше уже никогда не увидит Найтмер Мун в уродливой маске злобы, получив возможность видеть её… вот такой. Живой. Когда-нибудь… — помедлив, принцесса выпустила чёрную аликорну, немедленно отступившую на шаг и уставившуюся на неё со сложной смесью эмоций на лице.

Хорошо, если Лунная Пони не обиделась на эти объятия — всё же пора возвращаться к делам. Им обеим предстоит ещё многое обговорить…

…

Стремительно обвалилось за горизонт солнце, сменившись вяло выползшей на небосклон луной, зажглись на потемневшем небе тусклые огоньки звёзд… Луна со вздохом отошла от ограждения балкона. Так хотелось увидеть закат, чтобы как раньше! А не эту унылую, всего за пару месяцев набившую оскомину «смену суток»…

Вот и ещё один день позади. Уроки, тренировки, лекарства… Найтмер Мун. Размышления, разговоры, составление плана занятий — своих и её, утрясание некоторых формальностей…

Очень долгий и на удивление неплохой выдался день, оставивший послевкусие не зря прожитого времени и какого-то движения вперёд. Признаться, давно Луна не пребывала в таком приподнятом настроении, несмотря даже на то, что общение с гостьей проходило достаточно сложно. И всё же присутствие Найтмер вселяло какую-то уверенность, что теперь получится загладить вину и искупить свою ужасную ошибку, и даже едкие напоминания несчастной Лунной Пони о ней принцесса принимала едва ли не с благодарностью. Она здесь, она согласилась помочь, с ней можно поговорить лицом к лицу — а значит, и ненависть её не столь прочна и бескомпромиссна, значит, можно что-то сделать!

Но это было делом будущего. Пока же удалось обсудить некоторые бытовые вопросы, статус гостьи при Ночном Дворе, предложить вместе посещать уроки и тренировки, договориться встретиться завтра для обсуждения уже более предметно того, как и чему Луна станет её обучать. Признаться, предстоящий разговор сильно нервировал: хоть Найтмер, кажется, уже и так по словам о доверии заподозрила, к каким методам собиралась прибегнуть бывшая владычица снов, но что, когда это будет сказано прямо? Возможный категорический отказ откровенно пугал — именно поэтому принцесса не решилась поднять эту тему сегодня, рассчитывая для начала хоть немного привыкнуть друг к другу, чтобы не вызвать совсем уж бескомпромиссной негативной реакции. Что же, это принесло некоторые плоды: Найтмер, после своей вспышки на утренней встрече, явно немного успокоилась и хотя бы отчасти примирилась с необходимостью работать вместе — это внушало робкую надежду на то, что завтрашний разговор как минимум не приведёт к немедленному разрыву и уходу Лунной Пони прочь.

За напряжёнными размышлениями Луна сама не заметила, как успела вернуться в спальню и даже уже подготовиться отходить ко сну, вынырнув в реальность лишь после того, как машинально погасила верхнее освещение, погрузив залу в приятный полумрак, разгоняемый лишь парой прикроватных светильников.

Что же… Есть ли и правда сейчас смысл гадать? Завтра всё станет ясно — и только от неё, Луны, зависит, сумеет ли она подобрать нужные слова.

Устроившаяся на огромной круглой кровати аликорна вздохнула и погасила светильники, окончательно погружая комнату во тьму. Наступало время вновь встретиться со своими кошмарами, дабы понести вновь воздаяние от них по заслугам своим…

— Здравствуй, Найтмер. С добрым утром!

— Ты хотела поговорить, — удостоив приветствие лишь лёгким недовольным кивком, с ходу перешла к делу та.

— Да, — подтвердила Луна, яростно подавив чувство лёгкой досады от такой реакции на своё искреннее приветствие. — Хотела… кое-что показать тебе. И заодно обсудить, с чего начнём нашу подготовку. — Принцесса, жестом пригласив гостью следовать за собой, неторопливо зацокала накопытниками по коридору. — Кстати, что ты решила о совместной учёбе?

— Не пойдёт, — отозвалась последовавшая за ней чёрная кобылица, против ожиданий не поравнявшаяся с принцессой, а, наоборот, отставшая больше чем на полкорпуса, то ли из желания дистанцироваться, то ли опасаясь выпускать её из поля зрения. Луна на мгновение прикрыла глаза, принимая очередной безмолвный упрёк.

— Но почему?.. — кажется, всё же не удержала толику разочарования она.

— Уровень знаний. Программы обучения нужны разные, — со вздохом, словно десятый раз объясняет это глупому жеребёнку, пояснила Найтмер. — Магия и полёты — ещё может быть, язык, история, экономика, право и этикет — точно мимо. Но если отправишь своих репетиторов ко мне с другой программой, под мои знания — отказываться не стану.

«Буду учиться, но подальше от тебя!» — понуро перевела посыл её слов принцесса ночи. Мотнула головой, избавляясь от жалкой мысли: нечего искать второе дно! Найтмер, в конце концов, сказала всё по делу! И, конечно, нежелания видеться тут никакого не было… Вздохнула, чувствуя грызущее изнутри ощущение: убедить себя почему-то абсолютно не выходило.

— Конечно, ты права. Я обо всём договорюсь, не беспокойся, — справившись с чувствами, ответила Луна, обернувшись и остановив шаг, чтобы всё-таки дать гостье поравняться с собой. Разговаривать так было совершенно неудобно да и бестактно, а от упёртого в затылок взгляда кроме прочего и вовсе становилось откровенно неуютно.

— Когда ты на луне уходила в себя и не отзывалась подолгу, ты потом тоже говорила «не беспокойся». Ну, создательница дурного не посоветует, верно? Вот я и не беспокоилась. Пока поздно не стало.

Слова, сказанные отрешённым, флегматичным тоном, хлестнули по сердцу словно кнут с крючьями, заставив принцессу закаменеть, чувствуя, как становится сложно дышать, а мир перед глазами начинает расплываться.

— Не стой столбом — замёрзнешь, — чуть толкнули её в заднюю левую ногу. — Ты показать что-то собиралась — веди давай.

— Д-да, к-конечно, — с трудом проглотив ком в горле и украдкой смахнув набежавшие слёзы, дрогнувшим голосом отозвалась Луна и неуверенным шагом продолжила путь. Найтмер, так с ней и не поравнявшаяся, отчётливо хмыкнув, зацокала копытами позади.

Очередное напоминание о том, чем она была и что значила для неё… Такое будничное, равнодушное… «Создательница дурного не посоветует»! Как Найтмер верила ей!.. И чем она отплатила за это доверие…

Но довольно сожалений! Принцесса, сцепив зубы, сделала несколько глубоких быстрых вдохов. Найтмер теперь снова с ней, здесь — и это шанс. На этот раз она всё сделает правильно!

…

— Ну и что это?

Недовольство в голосе чёрной аликорны, с нарочито постной миной на лице замершей в проходе и рассматривающей немалых размеров абсолютно пустой зал, было почти осязаемым.

— Сестра, в увлечённом творческом порыве своём отвела эту залу под гардероб… — с лёгким сомнением в голосе констатировала Луна, вновь поражаясь про себя грандиозному масштабу непомерного помещения. Эхо с согласным сомнением повторило её слова.

— Оба этажа «Карусели» по площади меньше вот этого вот раза в полтора. Если не в два… Куда столько?.. — с задумчивым недоумением потёрла лоб Найтмер. Эхо согласилось и с ней тоже.

— Тия желала, чтобы ни в чём не было у меня нужды, чтобы я была счастлива, имела свой дом, в котором есть всё, — невольно понизив голос, словно пытаясь не привлечь внимания чуткого эха, царившего в зале, с тихим вздохом произнесла принцесса ночи. — И всё вот это… А ты тем временем спишь в каком-то подвале на лежанке в углу! Так не должно быть!

«Так не должно быть!» — согласно покивало эхо, заставив Луну на мгновение невольно прижать уши и понизить голос.

— Потому… эта зала теперь твоя. Я повелю перестроить её, дабы была здесь спальня достойная и прочее, что посчитаешь нужным. Дай только знать. Не собираюсь я терпеть того, что нет у тебя дома достойного, посему — двор мой станет им яко и для меня же, по мановению лишь крыла твоего! — аликорна звонко впечатала накопытник в пол, словно ставя точку под своими словами.

— Ну только жить с тобой под одной крышей мне для полного счастья и не хватало, да, — фыркнув, закатила глаза Найтмер Мун, речью принцессы явно абсолютно не проникшаяся. — Не знаешь, что делать — статуй своих сюда напихай, с десяток. И портреты с собой по стенам развешай. И табличку на дверь: «Лучшая пони во вселенной!»

— Н-но почему?!.. — язвительный отказ Лунной Пони неожиданно болезненно уколол в сердце, вызвав на душе какое-то горькое смятение. Всё должно было получиться не так! Она же… поступила правильно…

— Потому что, синяя, дом — это не только там, где спят, но и, главное, там, где ждут и любят. Кто встретит меня здесь, когда я, промокшая от дождя, замёрзшая, уставшая и голодная, открою дверь? Ты, что ли? Смешно, — невесело усмехнулась Найтмер и, чуть помедлив, вышла в коридор.

«Смешно!» — злорадно улыбнулось эхо оставшейся в пустынном одиночестве Луне.

…

— Я от своего слова не откажусь, что бы ты ни думала, — аккуратно прикрыв за собой дверь, вышла в коридор хмурая принцесса ночи. — Дай только знать — и я найду архитектора и… украсителя комнат для тебя.

— Дизайнера интерьеров, — словно бы машинально поправила задумавшаяся о чём-то Найтмер, встрепенулась. Как только она запоминает все эти мудрёные новоманерные слова?.. — Это всё, что ты хотела показать? Может, наконец, делом займёмся? — Сквозящий недовольством взгляд чёрной аликорны прогулялся по фигуре пони напротив, на мгновение задержавшись на лице.

Луна отвернулась, в напряжённой задумчивости закусив губу. Помимо того, что поступить так было правильно, она ещё рассчитывала на приподнятое настроение Лунной Пони после подарка. А теперь? Раскрывать явно не самые приятные нюансы, имеющие немалый шанс вмешаться в предстоящую учёбу как есть?..

— Прежде — ответствуй, прошу тебя, уповая… — напряжённая аликорна сбилась, поймав себя на вычурном старом произношении, — прошу… пожалуйста: ты и правда до сих пор считаешь, что я желать могу с сестрой своей несчастной расправиться, чтобы после, тобою прикрывшись и подставив, престол заполучить?

— Какая разница? — дёрнув кончиком рта, недовольно прянула ушами Найтмер. — Я не испытываю сомнений, что ты можешь так поступить. Хочешь ли? Бездна тебя разберёт.

— Нет. Никогда!

— Слова, — презрительно фыркнула собеседница, экспрессивно подавшейся вперёд Луне. — И вообще: давай-ка вернёмся к делу!

— Хорошо, — выдохнула принцесса, на мгновение прикрыв глаза.

Нет. Раскрывать ничего пока нельзя. Никакие клятвы не причинять вреда и не позволять себе ничего сверх по-настоящему необходимого Найтмер сейчас не примет — и, вероятно, просто уйдёт. А чего-то большего, чего-то более весомого и значительного попросту нет… Но не сделает ли молчание всё ещё хуже? Не породит ли позже вопрос: «Почему ты не сказала сразу»?..

— Прежде чем приступим мы к учению твоему, опишу тебе некоторые стороны и сложности его, — приняв решение, чуть поспешно заговорила Луна, поймав нетерпеливый взгляд собеседницы и, судя по мимике, едва упредив какую-то колкость. — В магии снов самое сложное — это начало. Как… — задумалась она, подбирая аналогию. — Изучение любого мастерства — суть лестница, снохождение же — лестница, у которой нет первых ступеней. И суметь нужно для начала взобраться как-то до начальной её ступени. У меня не один месяц на сие ушёл, когда почувствовала я нужду изучать мастерство это непростое.

— Сомневаюсь, что у нас в запасе есть столько времени, — с выражением лёгкого разочарования подалась назад Найтмер и, неопределённо качнув головой, с сомнением взглянула на собеседницу.

— Я изучала всё по книге, сама. По книге, писанной пони весьма поэтичным и словоохотливым, — дёрнула крылом Луна, припоминая совершенно чудовищный для подобного рода книги стиль, изобилующий переходами на отвлечённые темы, размышлениями автора и цветастыми метафорами. Определённо, древний чародей был сильным магом, но абсолютно не обладал научным складом ума… — И нужды торопиться тогда у меня тоже не было. Ты упорная, и понимаешь, зачем это нужно — уверена, ты справишься намного быстрее, Найтмер. А мне, я надеюсь, удастся объяснить всё необходимое понятно и правильно.

— Хм… А у тебя какая проблема теперь, если ты уже, прибегая к твоей аналогии, влезла на эту лестницу?

— Влезла — и была скинута обратно, на этот раз уже без того таланта, что когда-то помог мне. Которого я перестала быть достойна, — вздохнула принцесса. — Я помню, что и как надлежит делать, но нет на то отныне должной чуткости и сил. Не удаётся должного настроя уловить более…

— А у меня, значит, сходу получится. — Скепсис в голосе чёрной кобылицы можно было черпать ложкой.

— Обязательно, — несмело улыбнулась бывшая повелительница снов… ученице? — Ответствуй, Найтмер, доводилось ли тебе почувствовать ту тончайшую грань, что отделяет сон от яви? Ощущение, что вот именно тот момент, когда ты засыпаешь? Как наступает сон?

— Хм… — приподняла брови та. — Ну… Один-два раза, если я думаю о том же, о чём ты. Просыпалась после него моментально и потом уснуть какое-то время не могла.

— Здесь и есть та сложность, что преодолеть так тяжело: почувствовать эту грань — и устоять на ней, не проснувшись резко, но и не заснув. Как сумеешь стоять так твёрдо, чтобы магию при том творить — пройден самый сложный первый шаг.

— Устойчиво засыпать, но не засыпать. И не просыпаться, — усмехнулась Найтмер Мун. — Звучит… своеобразно. Не знаю, почему, но почему-то хочется попробовать.

— Просто это — твоё, — улыбнулась Луна. — А улавливать сие пограничное состояние со временем станет просто и привычно.

— Значит, первый пункт плана — поймать ощущение, банально не уснув при попытке это сделать… — азарт на лице Лунной Пони растворился на глазах, сменившись безотрадной напряжённой задумчивостью. — Проклятье, я, скорее, просто буду вырубаться до утра, чтобы потом весь день усиленно ждать вечера для следующей попытки… Н-да-а… Кажется, понимаю, куда у тебя улетело столько времени, — невесело усмехнулась она.

— Поэтому, это будет вторым пунктом плана, — не сдержав улыбку краем губ, кивнула принцесса ночи. — А вначале тебе понадобится обучиться умению засыпать в любой желаемый момент, а не лишь только тогда, когда хочется. И делать это без любой возможной внешней помощи, будь то напиток какой или снадобье врачебное. Я же буду покамест стараться вновь на лестницу эту неприступную взойти. И кто первая из нас сумеет это — та и второй поможет… послав… ощущение нужное через сон, чтобы почувствовала и запомнила его.

— Есть ощущение, что провозимся мы самое малое месяца три, — тихо вздохнув, пробурчала себе под нос Найтмер Мун. — Но это, наверное, лучше, чем вообще ничего не делать. Будем пробовать.

46. Вольфрам науки

Спать тоже надо умеючи! Если можешь поспать — поспи, никогда не знаешь, скоро ли выпадет другой шанс...

— …Найтмер!..

— М?.. А?!

— Уже неплохо получается, молодец! Но останавливаться рано. Пробуй ещё.

— Щ-ща-ас… — я с хрустом зевнул во всю пасть и, потерев глаза тыльной стороной запястья, хмуро уставился на Луну. Нет, понимаю, что надо, что тренировка… Но как это бесит уже! И башка потом вся ватная, квадратная и болит вдобавок, после всех этих «засни — проснись — повтори». Но хоть получается уже немного как надо…

Казалось бы: ну что это за учёба — засыпать научиться быстро? Отмахнулся поначалу с усмешкой — типа, фигня вопрос. Заснул, разбудили, заново — чего такого? Но вот когда перестаёшь из-за этих тренировок спать по-человечески, потому что организм сам, скотина, просыпается каждые пятнадцать минут — тогда-то всю подставу и осознаёшь…

Я протяжно зевнул снова, со стуком захлопнув пасть и смахнув выступившие слёзы. Обвёл мутным взглядом помещение. Занимались, как обычно, в спальне Луны: исполинская круглая кровать для изучения магии снов была совершенным идеалом. Шикует Луна. Сибаритствует. Даже подушек три! Тихо вздохнул: тоже так хочу! Кровать в гостевых покоях была, конечно, подходящая по росту, да и двухспальная к тому же, но всё же несколько ограничивала в манёвре. И подушек на ней было всего лишь две!

Ещё раз взглянув на синюю, заложившую копытом «Принципы оптимизации энергоёмких магических конструкций» и посматривающую на меня с деланным сочувствием, вздохнул, опуская голову на подушку и устраиваясь поудобнее. Прикрыл глаза.

С момента моего прибытия прошло уже что-то около недели — из-за начисто сбитого режима сна ответ даже на этот вопрос не казался очевидным. Ладно хоть — не зря: вчера уже получалось вполне стабильно вырубать себя, пусть пока что только в определённых условиях. Ну да едва ли это было принципиально — дворец же, какие условия понадобятся — такие и будут, здесь это несложно. Спешащая как на пожар принцесса отвела этот день на закрепление материала, а уже завтра обещалась начать грузить попытками влезть на ту её лестницу в царство снов. Я сам пока же себя готовым особо не чувствовал. Я чувствовал, что мне это уже осточертело и что я, бляха, хочу спать, а не вот это всё! И поболтать с кем-нибудь! Не про дела, не про учёбу, а просто, блин, так! Поделиться успехами и неудачами, потрепаться о… кулинарных рецептах, например, не знаю! Да только с кем тут? С преподами? С дуболомами Луниными? С ней самой? Ага… Как же тут всё… тоскливо порой становится, почти до слёз. Приползаешь после насыщенного дня к себе, принимаешь душ, выходишь в громадную, пустую и безмолвную комнату и под её пятиметровыми потолками среди роскошной, но насквозь казённой мебели остро ощущаешь, что всем на тебя плевать, а ты сам весь день убивался, занимаясь то ли нужным, то ли бесполезным не пойми чем под руководством хрен пойми кого с хрен пойми какими целями. Может, это всё отвлечение внимания и пыль в глаза? На самом ли деле Луна меня учить собирается? И хоть бы кто-нибудь зашёл и спросил: «Найтмер, как ты? Как дела?» Да только кому тут до меня дело есть… Я свернулся калачиком и с головой накрылся крылом. Достало всё, всё достало! Домой хочу, к Рар и к остальным… Свити бы причёску сделала, а то хожу как придётся — расчесавшись с горем пополам и собрав ставшую лишь немногим менее растрёпанной гриву в хвост. А слуг Луны подпускать… Ну их к лешему всех! Если Свити… Я даже на бантик соглашусь! А Пинки сейчас, поди…

— Найтмер?.. Как ты? Всё хорошо? — до моего крыла несмело дотронулись снаружи.

Да замечательно всё! Дура синяя!

— Отвали!

Собственный голос почему-то показался жалобным. Проклятье!..

— Прости, я… переусердствовала с тренировками. Пожалуйста, скажи, что я могу для тебя сделать?

— Убери этот сочувствующий тон, я в него всё равно не поверю, — преодолев нежелание реагировать, глухо отозвался я. Докопалась! — И оставь меня в покое!

— Можешь ругаться ты и хулу на меня возводить за сие… — я почувствовал, как кровать рядом проминается, принимая на себя вес, а затем меня осторожно обняли крылом, — …но я тебя так не брошу, Найтмер.

Судя по голосу, Луна улыбнулась. Скотина непонятливая! Бляха! Я, скрипнув зубами, раздражённо отпихнул её крыло своим, одновременно выглянув из-под него. Так и есть: лыбу давит, типа сочувствует и вообще. Тварь лицемерная.

— Ежели несть в тебе разумения языка эквестрийскаго, на коем народ поняческий ныне речи ведёт — тако я в достатке имеяй разумения в языке стародавнем, коли в пустоте разума твоего, рыбе вельми подобнаго, лишь для оного место нашлось: изыди прочь от мене, отродье льстивое да поганое!

Эка загнул!.. Аж настроение поднялось немного. Я усмехнулся, посмотрев на несколько потерянное выражение рожи синей. Красота…

— Я… Хорошо, — со вздохом отстранилась та. — Найтмер, я правда желаю помочь. Пожалуйста, что я могу для тебя сделать?

Я отвернулся, положив голову на другой бок. Приподнявшееся было настроение снова покатилось вниз.

Проклятье, синяя, в кого ты такая… непрошибаемая? Злился, срывался на неё — когда ненароком, а когда, бывало, что и специально… И как-то даже невольно проникся определённым уважением: Луна, как бы её ни задевали порой мои слова — а они её зримо задевали — держала удар как непоколебимая скала, в ответ на мои проклятия либо молчавшая, либо отвечавшая всеми этими «прости» и «пожалуйста»! И вытащить из-под этой брони её настоящую, с её настоящими словами и мыслями в мой адрес, всё не удавалось и не удавалось, заставляя меня всё чаще чувствовать себя оскорбляющим добрую и хорошую пони тупым самоутверждающимся говнюком. Вот как сейчас… Проклятая лошадь! Ни отомстить не смог, ни сейчас не представляю, что вообще с ней делать! Щёлкнул разок слабенькой молнией её, когда достала в очередной раз — вздрогнула только от боли, посмотрела как побитая собака… попросила прощения. До сих пор как помоями облитый себя чувствую… С-сука, а… Почему так?!.. Я… Я вообще не знаю, что мне с ней делать и как жить. Не знаю — да и знать не хочу! Ничего не хочу! Домой хочу…

— Не кручинься, Найтмер. Ты всегда можешь пригласить своих друзей, чтобы провести немного времени вместе, если пожелаешь, — заставил меня вздрогнуть от неожиданности голос Луны. Я что, вслух?.. — Или, быть может, отправиться к ним в гости сама. Только прошу тебя: не на большой срок! У нас… немного времени.

Я замер, переваривая эту мысль. Свалить в Понивилль на пару дней, в качестве выходных… Дело ведь говорит, чего сам не додумался?

— Не знаю, какая тебе вдруг с того выгода, но спасибо за идею, — пробурчал я, мысленно прикидывая график и то, какой классный выйдет сюрприз для Рар, когда я вот так возьму и заявлюсь, да ещё бы с гостинцами какими-нибудь…

— Пожалуйста, Найтмер. Будь счастлива.

Как её после такого ненавидеть по-нормальному?.. Сволочь ты, синяя…

— Лучше давай продолжим, — хмуро пробормотал я, поворачиваясь к Луне снова и потягивая чуть затёкшую в не очень удобной позе переднюю ногу.

Ну все эти мысли к лешему…

…

— …тоже можно по этому вопросу почитать. А первую — даже нужно, в ней, пожалуй, наиболее полно описана сегодняшняя тема.

— Спасибо. Надеюсь, время получится как-нибудь выкроить, — подавив зевок, вздохнул я, потирая лоб запястьем. Голова пухла. — Так понимаю, до четверга?

— Да, конечно. До свидания, ваша светлость. Ну, то есть… — замялась Эндлесс Скролл, моя проводница в мир юриспруденции и права Эквестрии. — Не сочтите за оскорбление…

— Всё нормально. Иди уже, — усмехнулся я. Да, «светлость» в адрес Найтмер Мун и правда звучит сильно…

Кобылка, коротко обозначив поклон, поспешила последовать совету. Я проводил её долгим взглядом. Загрузила, зараза…

Новости были из серии «ну офигеть теперь». Сам, конечно, виноват, что это для меня новости — мог бы и сподобиться поизучать тему. Впрочем, я, так-то, и попытался поначалу, но оба раза у Твайлайт очень некстати нужные своды и кодексы уводили прямо из-под моего носа. Махнул в результате рукой, а потом и вовсе банально закрутился и забыл. А теперь, с учётом новостей, что-то есть смутные подозрения, что кто-то заучке нашей сиреневой прямо посоветовал эту литературу держать от меня подальше — чисто на всякий случай. Просто непонятное чучело и непонятное чучело, знающее о своём совершенно немаленьком статусе — это, таки, две большие разницы…

Я, блин, оказывается, высокородная голубокровная аристократка и, по сути, пятое лицо в государстве, так-то. Нефигово так, мягко говоря! А всё потому, что любая крылорожка с эквестрийским подданством априори имеет титул, равный максимальному для пони любой другой расы. Сдаётся мне, писала этот закон Тия под Луну, чтобы у той при возврате уж точно не возникло в Эквестрии никаких проблем. Проблемы, по результату, возникли у самой Тии, когда сюда принесло ещё и меня, формально под закон замечательно подпадающего… Ну, щито поделать. Сама виновата. Я, фыркнув, коротко рассмеялся и покачал головой.

Итого, мой текущий титул «обретённая принцесса» равен по статусу титулу «принца-пони» у Блюблада, хотя тот и имеет более высокий приоритет в престолонаследии. Статусом выше обладают только Каденс — «наследная принцесса» и сама Тия на пару с Луной — «правящие принцессы». Занятно, в эквестрийском эти три титула принцесс, носимых исключительно аликорнами, представляют собой единое слово, чуть различающееся приставкой и не однокоренное с «принцем-пони» Блуси, который в буквальном переводе значит, скорее, «заместитель королевы» или что-то типа, а не «наследник престола». В целом, обязанности вполне соответствуют: временно принять управление страной, если на данный момент этого вдруг сделать больше некому.
Титулы же аликорнов происходят именно от «принцессы», которая «наследница», и, что занятно, это слово в современном эквестрийском имеет исключительно женский род, по типу «бабочка» или «сова» в русском. Так что гипотетический аликорн-жеребец будет по титулу принцессой, так-то. Я хохотнул.

Ну а возвращаясь к правам и обязанностям… Стража мне может только пальчиком погрозить. Нет, даже этого не может, за наличием отсутствия нужной части тела… Кх-хм, м-да… Не может, в общем, стража. Без прямого приказа Правящей Принцессы, потому как судить и наказывать меня — равно как и Каденс с Блусей — имеет право только и исключительно носительница такого титула, то есть Тия. Либо Луна…

Да-а, могу понять… Тие не откажешь в мудрости. Пожалуй, и неплохо, что узнал я об этом только сейчас, а то, знаючи, мог бы и увлечься ненароком вдруг… Задумывался ведь ещё раньше, почему на мои выкрутасы не реагирует местная власть, но счёл это отдельной просьбой Селестии, а тут, оказалось, всё в бумаге, и уже довольно давно, хотя и, как правило, довольно редко известно тем, кому в законах копаться по долгу службы не положено. Из всех моих знакомых в Понивилле, поди, только Твайлайт что-то и знала, коль скоро ни Рар, ни Эпплджек, определённо в достаточной степени подкованные в законах для ведения своего бизнеса, были не в курсе. Рар бы иначе точно сказала. И поклонилась бы, м-да… Представилась кланяющаяся через слово и лебезящая Рарити, заискивающе заглядывающая в глаза. Передёрнулся. Не-е, она не настолько странная! Мы же друзья, с чего бы ей… Но лучше пусть узнает об этом как-нибудь попозже.

Лететь обнимать единорожку, к слову, я запланировал послезавтра. На завтра Луна хотела дать новый материал в надежде, видимо, что, быть может, потренируюсь немного в Понивилле за ту пару дней, что собираюсь там провести. Ну не знаю… Да и тренировку по полётам совместную не хотелось пропускать: суровый седой дядька, что был Луне — а теперь и мне тоже — инструктором, дело своё знал туго. Правда, смотрел на обеих как на говно…

Усмехнувшись, задумчиво скользнул взглядом по временно своему кабинету — в который раз впечатлившись отделкой и масштабами — и невольно вздрогнул, наткнувшись взглядом на замершую в дверях фигуру. «Засранка бесшумная», — мысленно обругал я знакомую тёмно-фиолетовую мышекрылую кобылку в доспехах ночной гвардии.

— Простите, если отвлекла от размышлений, — заметив моё внимание, поклонилась та. — Госпожа и Повелительница Луна шлёт вам приглашение на ужин через полчаса в личной столовой.

Каждый день одно и то же… Вот не надоело ей? Я раскрыл рот для привычного отказа, но, замерев на секунду от внезапно посетившей идеи, ответил, похоже, несколько даже удивив фестралку:

— Передай ей моё согласие. А повару — пожелание увидеть на столе какое-либо рыбное блюдо.

— Прошу прощения, но… — чуть замявшись, торопливо поклонилась вестница. — Боюсь, за полчаса раздобыть и приготовить рыбу не в понячьих силах! Если вы пожелаете, то на ужин завтра… И… вы уверены? — меня одарили каким-то сомневающимся и капельку паникующим взглядом.

— А в чём проблема? — приподнял бровь я.

— Но вы же… простите… не ночная пони! То есть, конечно, ночная, но не как мы ночная, а… — зачастила стражница с нарастающей паникой в глазах. — Простите, я имела в виду!.. М-м-м!..

— Я не фестрал. Дальше, — разжал я телекинетическую хватку на мордочке поняши. Хороший всё-таки способ вставить веское слово. Удобный. Надеюсь, язык ей не прищемил…

— Только фестралы из всех пони хищные! А вы, ну… Как дневная пони?.. Извините, я…

— Ну, может, мне попробовать хочется просто? — усмехнулся я, перебив стражницу. — Из спортивного интереса. А то, знаешь, любопытство-то давно грызёт, а из мяса тут только ваша братия да слуги всякие…

— Х-хорошо! Всё будет! — с энтузиазмом поклонилась фестралка. Смахнула каплю пота с виска.

— Славно. Тогда — поменьше костей и малую порцию. Для начала.

Клыки клыками, но фиг его знает, зайдёт или нет… И почему я только сейчас о рыбе вспомнил?

…

— Добрый вечер, Найтмер. Рада тебя увидеть, — правдоподобно изобразила тёплую улыбку Луна.

Кивнув в ответ, я опустился на своё место напротив неё. Два разных салата, цветочки — и на украшение, и, при желании, на закуску — кувшин какого-то ягодного, судя по цвету, сока и чаша с кашей. А ещё по ножу, по три ложки, две вилки и по две салфетки. Век бы не вспоминал вот об этом всём… Одной обычной вилки тут хватит буквально на всё — но не-ет, надо же сложностей развести, понтов всяких ненужных!

— Приправы? — подняла на меня взгляд аликорна на правах хозяйки нашего скромного ужина без привлечения слуг накладывающая кашу в тарелку.

— Соус грибной.

— Пожалуйста! — наполненная ароматной кашей с грибной подливкой и украшением из салатных листьев и укропа тарелка опустилась на стол передо мной. — Приятного аппетита, Найтмер.

Я, снова кивнув, задержал взгляд на ложках. Взял для каши — чуть более глубокую и с менее вытянутой формой. Понты, да-а… И мне со своим титулом неизбежно в них вариться теперь, так или иначе. Зараза. Я бы забил с удовольствием, но… В чужой монастырь со своим уставом не ходят, всё-таки. Да и забивать всё же лучше хотя бы представляя, на что именно ты забиваешь, а не тупо по незнанию.

Вкусно! Не то, что Спайк у Твайки готовил… Нет, он умел, и неплохо, но как можно вкусно приготовить изначально несъедобное? Манка с вареньем — убил бы…

— Благодарю, что приняла моё приглашение, — с полагающейся случаю лёгкой улыбкой с показной признательностью склонила голову Луна, когда мы добили горячее. — Я рада возможности провести этот ужин не в одиночестве.

Пф-ф… Если тебя так парит одиночество за ужином — стриптизёрш заказала бы, блин, не знаю…

Я споткнулся об собственную мысль.

Она ведь… То же, что и я чувствует, получается?.. Те же учителя, те же слуги, те же стражники. Ну секретарша эта её, начальница стражи — но обе с ней на «Вы». Ну я ещё. С Тией как-то не заметно, чтобы они общались… А, та же, кажется, в разъездах по стране сейчас…

Но у меня есть Понивилль. Рар, Свити, Пинкс, Скут, Флатти. ЭйДжей даже, наверное…

А Луне отсюда деться-то и некуда, получается?..

Я зло мотнул головой. Её проблемы! Уж могла бы хоть!.. не знаю… А-а, проклятье…

— …?

— Чего? Отвлеклась, — я вновь мотнул головой, возвращаясь в реальность. В кои-то веки вопрос синей ко мне меня даже немного порадовал.

— Что-нибудь будешь? — с лёгким беспокойством взглянули на меня.

— Давай вон того, — я вяло махнул передней ногой в сторону левой чаши с салатом.

— Мне… Скажи, почему ты сегодня согласилась прийти? Вот, пожалуйста, — передо мной опустилась тарелка с выбранным блюдом.

Рожу твою льстивую увидеть очень захотелось, блин. Я хмуро кивнул, сдержав эмоции и подавив желание привычно послать синюю с расспросами. Собственно, без повода и не пришёл бы…

— Потому что хотела у тебя арендовать одного из твоих дуболомов, кого не жалко, чтобы метнулся до Понивилля и притащил мне оттуда мои деньги.

— О, не стоит гонять ради этого пони, — обозначила улыбку синяя. — Если тебе надобно что-то, чего нет во дворце, то я распоряжусь немедля это доставить. Иль средства выделю все, сколько потребно будет тебе.

— Мне твои деньги ни в пень не впёрлись! Мне нужно дотянуться до своих, и сделать это до отлёта в Понивилль! А пони у тебя не нежные цветочницы, не рассыпятся с одного полёта.

Луна, вздохнув, задумчиво посмотрела куда-то в сторону окна.

— Я… Я понимаю, что ты склонна видеть в любом моём подарке подачку и попытку купить себе помилование, но… Ужель не могу я так по велению души поступить, без умысла своекорыстного, лишь помочь искренне желая? Денег в… банке на имя мое столько есть, что город купить могу небольшой без труда — уж сестра о сём позаботилась давно и крепко. Да только что мне в них нужды? Пусть хоть тебе к пользе послужат! — аликорна повернулась и чуть исподлобья упрямо посмотрела мне в глаза.

Я немигающе уставился в ответ. Вот дура бетонная, а!.. Сложно просто взять и сделать как просят? Втемяшила себе, что мне от неё хоть что-то надо, и суётся теперь в каждую дырку со своей «помощью»! Вот уж от кого мне такого счастья точно не нужно!..

Но так, конечно, проще и быстрее было бы…

Проклятье!

Несколько секунд я пытался выкинуть мысль из головы. Катнул желваки, выдохнул сквозь зубы.

Хрен с ним. Просто отдам потом из своих. А то не хочется огород городить…

Моргнул, возвращаясь в действительность. Луна, к удивлению — так и не отведя взгляда, смотрела с грустью, сочувствием и, казалось, тщательно запрятанной в глубине тоской.

У нас с ней что, глаза одного цвета?..

— Хорошо, Найтмер, я…

— Ладно, бездна с тобой…

Заговорили одновременно. Замолчали, выжидающе уставившись друг на друга.

— Чего смотришь? — недовольно огрызнулся я. — Гордись, переупрямила. Давай сюда свои деньги.

— Рада буду помочь, — замаскировала тёплой улыбкой триумфальную усмешку синяя. — Когда и сколько тебе понадобится?

— Завтра, можно сегодня. Сколько — понятия не имею. Ни бельмеса в здешних ценах, — скороговоркой пробормотал я. Спокойнее, потом отдам! Подарки она делать взялась…

— Я немного разбираюсь. Что ты задумала купить?

— Да много всякого… — я задумался. Увы, на часть позиций идей никак не приходило в голову… Ну, надеюсь, не прогадаю. — Дорогих и редких тканей, скутер — прочный и надёжный, штуковину, эту… — я покрутил ногой, пытаясь вспомнить название, безнадёжно отмахнулся, — для приготовления коктейлей молочных которая. И…

Прикусив губу, я погрузился в напряжённые размышления: что подарить Свити, решить никак не удавалось. Она любит петь, хоть и стесняется немного, замолкая и пряча взгляд, как только замечает, что не одна. Билет в оперу? Ну такое… Микрофон? Для стесняши-то этой? Ну не знаю… Ещё единорожка любила наводить красоту: с заметным удовольствием и от процесса, и от результата делала мне всякие причёски, и постепенно начинала подбивать клинья на предмет косметики, принявшись якобы невзначай вздыхать по поводу «незавершённости образа без вот этой туши и вон тех теней». Отбивался пока… Под это дело в качестве нормального подгона приходил в голову разве что набор парикмахера с ножницами там, расчёской… Но использование ножниц для стрижки, даже вполне адаптированных под пони, требовало специфической тренировки копытокинеза, ибо более доступный бытовой хват ртом для парикмахера не годился. Телекинезом же, который надёжно снимал все эти проблемы, Свити пока владела слабо… И это всё помимо того факта, что стричь красиво — это надо уметь не просто ножницы держать. Что-нибудь на тему маникюра тогда? Ага, и на ком, интересно, она рванёт первым делом марафет наводить? Да уж, вот то-то и оно… Что ещё? Ещё сестрёнка Рарити не без энтузиазма училась в школе, которая сейчас, после того, как Тиара и Спун от неё отстали, похоже, и вовсе стала для неё любимым местом в Понивилле. Но не учебник же ей дарить, в самом деле?.. Я яростно потёр лоб и устало подпёр голову копытами. Не знаю я! «Не учебник», «не учебник», хм… Хм!..

— …?

Голос Луны с нотками беспокойства пробился в сознание, силясь вернуть меня в реальность.

— Хорошо… — пробормотал я, растягивая губы в улыбке. Поймал мысль!

— Найтмер?

— Ага, я здесь, — стерев с лица улыбку, уже осмысленно взглянул я на аликорну. — Чего тебе?

— Ты задумалась на полуслове. Может, я могу чем-нибудь помочь тебе?

— Может, и можешь, кстати… — медленно кивнул я.

Деньги — полдела. Мне, помимо них, ещё пригодились бы ответственные товарищи, которые всё купят — не думаю, что мне пока стоит лезть в город. Я не знаю Кантерлот, а Кантерлот, как ни странно, не знает меня. Газета газетой, но многие ли её читали? А многие ли восприняли — это ведь в Понивилле меня так или иначе лично видели хотя бы раз, наверное, процентов девяносто жителей?.. Самому, конечно, лучше было бы… Ладно, подумаю ещё. Сесть на хвост своему агенту, чтобы побыл проводником, я всегда смогу — был бы агент.

— Может, и можешь… — заторможено повторил я. — Всё вот это надо ещё купить. Мне не помешали бы те, кто знает город, разбирается в этих товарах и сможет купить что-то нормальное, на что не стыдно будет посмотреть. А то, боюсь, я неделю буду по городу магазины нужные искать с подходящими вещами…

— Не беспокойся, я отправлю к тебе подходящих пони, и ты сама им объяснишь, что именно нужно. Уверена, они тебя не подведут, — синяя улыбнулась, но тут же посмурнела: — И… Если это возможно… Пожалуйста, Найтмер, воздержись от выхода в город лично. Не подумай, я не имею намерения воспрещать тебе, но мнится мне…

— Да и не собиралась особо, — пожав крыльями, перебил я Луну, чьи мысли, похоже, совпали с моими собственными. Она, вон, как-то упоминала, что и от неё иные пони бегают… Правильно делают, на самом деле: рядом Луна — быть беде, проверено лично…

— Спасибо за понимание, — склонила голову та, кажется, облегчённо выдохнув, словно радуясь отсутствию необходимости мне эту просьбу объяснять и обосновывать.

Я кивнул, возвращаясь к еде, и аликорна последовала моему примеру, также взявшись за ложку. Вот и правильно. А то вечно у нас простое и понятное «пожрать» в бескрайние драматические разговоры превращается…

— Найтмер, позволишь спросить? — вновь привлекла моё внимание Луна, когда я, наконец, под робкие мечты о завтрашней рыбе, с горем пополам доковырял по-понячьи постный салат.

— Ну попробуй, — я со вздохом решительно отодвинул опустевшую тарелку копытом от себя. С такой унылой жратвой неудивительно, что хочется хотя бы за разговором от неё на какое-то время отделаться. Да-а, у Тии повар покруче был… Или я тогда — поголоднее.

— М-м, можно, да? — неуверенно прижала ушки Луна. — Такие разные предметы… Это подарки, верно? Для друзей?

Слишком умная ты, Луна. Таких не любят.

— Ну вроде того. Правда, на твои деньги и с выбором твоих слуг — паршивые это подарки… — на мгновение скривился я.

— И всё же! — прям засветившаяся энтузиазмом пони даже поднялась со своего места, оперевшись передними ногами о столешницу. — Это, наверное, так славно — иметь друзей! Я рада за тебя! И… Признаться, немного завидую, — опустилась она обратно, потупив взгляд.

— «Завидую», «славно»… — с лёгким раздражением перевёл я взгляд подальше от собеседницы, на вторую чашу с салатом, содержимое которой надёжно скрывал слой сметаны сверху. Зараза… — Дружба — это доверие, синяя, а доверять бывает очень вредно для здоровья. Поверь опыту. И потом, у тебя на луне был друг. Был.

Луна вздрогнула и спрятала взгляд.

— И это сжигает меня изнутри негасимым пламенем, — глухо выдавила она в ответ. — Я многое бы отдала за то, чтобы повернуть время вспять и… — аликорна тоскливо, безнадёжно вздохнула, не договорив.

На словах — ты Лев Толстой, а по жизни… Я тихо хмыкнул. Скользнул взглядом по погрузившейся в густую тишину комнате.

Круглый столик с кремового цвета скатертью. Опять вместо ужина ересь какая-то вышла… На стенах — роскошного вида и фактуры обои в цвет скатерти с какими-то серебристыми вензелями на рисунке. Декоративные «типа-колонны» по углам, одна из которых якобы обвита искусственной виноградной лозой, красиво расползающейся на стену, фигурная лепнина под потолком, люстра на восемь осветительных кристаллов, полированный паркет цвета молочного шоколада, шторы на…

— Найтмер… — разрушив тишину, оторвала меня от созерцания Луна, — я думаю, ты можешь не сомневаться в своих друзьях. Пони, способных на злодеяние, подобное совершённому мной, к счастью, немного. И раз они уже в тебя поверили несмотря ни на что, то не бросят, — аликорна вымученно улыбнулась. — В меня вот так же никто не поверил до сих пор, кроме сестры да, может, Каденс… Наверное, и немудрено…

При взгляде на понурившуюся принцессу мне на мгновение даже стало жалко её.

— Ага, жаль это слышать, — ровным, безэмоциональным тоном прокомментировал я, внутренне же яростно искореняя накатившее ощущение. Хотела на луне тогда одной побыть — ну вот и побудь! Лошадь скотская…

Ужин добивали в неуютной тишине.

47. Отдохновение души

— Всё, народ, пока-пока! Я дальше своим ходом, встречаемся внизу! — крикнул я пегасам и, раскрыв крылья набегающему потоку, слетел с колесницы, резко, почти рывком, унёсшейся дальше вперёд. И-иха-а!!! Я с резким левым креном вошёл в вираж, снижаясь к окутанному дымкой городку и балдея от бьющего в лицо набегающего потока, треплющего гриву и играющего в перьях. Свобода! Неосмотрительно улыбнулся во всю пасть, с трудом сомкнул губы обратно, почувствовав, как моментально надулись щёки. Представил, как это выглядело, прыснул и затрясся, стараясь ржать не раскрывая рта.

Ещё несколько нисходящих виражей, торможение и чуть неаккуратное, «Как мешок, прости меня Селестия! Неуд! Заново!», приземление на едва заметно щекочущую подушечки ног травку такого родного и знакомого холма на берегу озера. Привет, Понивилль! Как дома себя чувствую! Да я, наверное, и правда дома…

Прошёлся, наслаждаясь ощущениями, пригладил как смог растрепавшуюся гриву, подравнял перья, чтобы лежали красиво. Выдернул одно, явно намеревающееся вскоре выпасть. Поправил свои неизменные сумки. Ну, наверное, всё на этом — больше для внешности сделать решительно нечего…

— Мэм?

Я повернулся на голос серебристо-серого пегаса из той пары, на чьих крыльях и проделал большую часть пути. Светло-жёлтые глаза смотрели с явно различимым укором.

— Куда разгружать? Помочь доставить? — оставил этот укор при себе крылатый.

Я взглянул в сторону припарковавшейся неподалёку колесницы, в которой второй пегас как раз осторожно кантовал мою поклажу из четырёх увесистых рулонов и двух ещё более увесистых коробок. Могу, конечно, телекинезом унести, хотя шесть объектов… Не, рулоны взять как один — три будет проще и… Не, слушай. Не хватало ещё отвлечься ненароком, недоконтролить и ткань в речку уронить случайно или, там, коктейльницу эту об мостовую расколотить. Риск — дело благородное, но мне за подарки страшнее, чем за репутацию.

— Да, пожалуй, — кивнул я, подведя итог размышлениям.

Разобрали груз, построились клином со мной во главе, двинулись к городку. Пегасы похватали коробки, оставив мне ткань. Подумав, сунул по два рулона под крылья, прижал к бокам. Не верх удобства, но терпимо. Как двушку пластиковую подмышкой нести.

Эх, Понивилль! Зажмурился, глубоко вдохнул. Как-то… соскучился я. Монументальные комнаты и коридоры дворца, неприветливые, необжитые, лишённые тех мелочей и деталей, что отличают жилое помещение от нежилого — в довесок к щемящему ощущению своей брошенности и ненужности — давили, как могильная плита. Как в музее живёшь: роскошно, стерильно и тихо до писка в ушах, до желания закричать — лишь бы были хоть какие-то звуки, как… как там. И никого в целом мире, кто пришёл бы на этот крик… Я поёжился. Подчёркнуто нейтрально ведущие себя слуги, такие же Лунины дуболомы со стеклянными глазами, да она сама, вечно фальшиво приветливая и участливая. Только сейчас понимаю, как мне на самом деле хотелось сбежать оттуда…

— Мэм?

— М? Задумалась, — мотнул я головой и осознал себя стоящим у перекрёстка. Видимо, уже какое-то время, раз дёрнули. Кх-м, м-да… — Нам налево.

Повернули. До городка после этого поворота пара шагов, считай. Скоро улицы пойдут.

— Здравствуйте, Найтмер!

— Добрый день!

— Привет. Привет! — от приветствий случайных прохожих словно мёд по душе растекался, заставляя блаженно жмуриться. Не то, что у Луны… Нет, там тоже приветствовали, а стражники даже с определённым почтением, но… не доверял я их словам и взглядам. Луна, кстати, вчера, оскорбившись на очередное обозначение её мышекрылых няшек «дуболомами», провела небольшой ликбез про них — было небезынтересно, надо сказать.

Случилось это спустя совсем немного времени после того, как они с сестрой стали править Эквестрией. Как-то раз к ним за помощью обратился старейшина одного весьма отдалённого племени пегасов: те чем-то не угодили какому-то единорогу, оказавшемуся, на беду, могущественным тёмным магом, и тот проклял всё племя. Бедные пегасы не могли нормально есть, всё хуже видели с каждым днём, а их крылья постепенно теряли силу. К тому моменту, как они смогли передать принцессам просьбу о помощи, у них уже появились первые погибшие… Община сотен в пять-семь пони, живущих где-то на отшибе Эквестрии, была практически обречена на вымирание. И пегасы гонцами передали просьбу о помощи принцессам. Долетели не все… Принцессы, разумеется, не оставили происходящее без внимания и, более того, учитывая сложность ситуации, они решили лично прибыть в посёлок пегасов и разобраться во всём на месте. Проклятие оказалось навороченным по самое «не балуйся» — чем бы ни насолили ему деревенские, сил и времени колдун не пожалел. По результату Тия сочла, что снять его проклятье вообще нереально, и отправилась назад. Немудрено, так-то: всё же бросить престол надолго она не могла. Луна же не захотела уйти вместе с сестрой, бросив пегасов погибать, и осталась. Провела там почти месяц, пытаясь как-то их спасти — и ей это отчасти удалось: уничтожить проклятье синяя не смогла, зато сумела, вроде как, изменить и перенаправить его действие, в результате чего те проклятые пегасы и превратились в фестралов, а сама Луна оказалась настолько истощена, что едва не накрылась медным тазом и на несколько месяцев осталась без магии. Новоявленные фестралы же за её поступок стали называть её Великой или иногда даже Великой Матерью — как символ того, что она своей самоотверженностью подарила им всем жизнь. Ну и также с тех пор традиционно составляли её гвардию и служили ей до самого изгнания — и, естественно, сразу возобновили свою службу, когда она вернулась, хотя в массе по-прежнему живут в изоляции и не больно-то контактируют с Эквестрией. А ещё с Луной сюда принесло меня, так что у мышей, успевших в прошлом неплохо так повоевать на тему того, какая из ипостасей Великой Матери более Великая, теперь дебет с кредитом не сходился… Ну да их проблемы.

Помимо истории, узнал немного и про них самих. Фестралы не очень хорошо видят, особенно на свету, зато обладают невероятным слухом. Ещё они летают как-то немного иначе, чем пегасы, но превосходно держат равновесие — какая-то особенность вестибулярного аппарата. Они даже спать на потолке могут, свисая на хвосте вниз головой! Сам не видел пока, но Луна утверждала, что правда чистая. Часть их магии или что-то вроде… У обычных пони, если заморочатся и потренируются, хвост и грива тоже неожиданно подвижные, но у фестралов с этим получается проще, а работает лучше. Надо будет уточнить как-нибудь, да самому глянуть. Прикольно, блин! Но самым интересным у них был рацион, близкий к человеческому. То есть без откровенной травы, зато с рыбой — в сторону всеядности. Что-то там пришлось менять, чтобы проклятые смогли принимать пищу… Луна одновременно и гордилась, и ужасалась найденным решением, но тогда иного придумать не смогла, да и времени особо не было. И всё же фестралы были пони: мясо есть могли, но от такой идеи их откровенно воротило. Рыбу ели, примиряя себя с этим устоявшимися с детства особенностями рациона, древними традициями и тем фактом, что эквестрийская рыба, несмотря на повальную моду на хотя бы очень условную, но разумность среди местного зверья, была, на манер земной, совершенно дубовой и попросить не есть себя не могла.

Ну и зашибись, потому что иначе я бы её тоже попробовать не осилил, потому как впечатления были… сильно двоякие. С одной стороны — запах и вкус показались вполне привычными: последний даже — слегка необычным, но вполне узнаваемым и приятным. С другой же… Как-то очень уж остро воспринималось то, что рыба совсем недавно была живая, плавала себе и никого не трогала — и это с приправой из болезненного, с оттенком холодящей спину жути, запретного интереса её попробовать. Даже сравнения этому ощущению подобрать не выходило. Что-то такое, что раз попробовав — отрежешь себе пути назад и понимаешь это… и не можешь отказаться. Понимаю, что Найтмер ни разу не то что не пробовала — не думала даже пробовать рыбу, но с приправой из таких чувств и ощущений кусок с трудом в горло лез, даже несмотря на отличные вкусовые качества и практически полное отсутствие костей — повар расстарался. В общем, результат был спорным, так что добавлять в меню рыбу на постоянной основе я отказался, по крайней мере — пока. Всё же до сих пор без рыбы да мяса жилось вполне сносно, хотя есть, особенно — после нагрузок, приходилось довольно-таки дофига. Так что…

— Мэм?

Я встрепенулся и огляделся, обнаружив себя замершим в десяти шагах от «Карусели». На душе разлилось сладостное, тягучее предвкушение. Я… Я дома.

— Можете тут сгружать. Спасибо за помощь! — лучезарно улыбнулся я пегасам, синхронно подавшимся от моей благодарности на шаг назад.

— Рады стараться… — немного нервно пробормотал серебристо-серый летун.

Поправив рулоны ткани под крыльями, чтобы легли поудобнее, я, задорно цокая копытами по камням, в нетерпении прошёлся взад-вперёд перед бутиком, кося на него взглядом и стараясь не подпрыгивать в ожидании того, пока мои спутники осторожно сгружали свою ношу на мостовую.

— Разрешите возвращаться, мэм?

— Возвращайтесь. Попутного ветра и чистого неба, — торопливо обернувшись, кивнул я.

— Спасибо, — неуверенно улыбнулся пегас. — И вам тоже всего хорошего, мэм!

Коротко поклонившись, колесничие синхронно развернулись и поцокали в обратном направлении. Проводив их взглядом, я подхватил коробки магией и чуть ли не пританцовывая двинулся ко входу в обитель Рарити.

— Приве-е-е… — артистичное приветствие с эффектным распахиванием двери повисло в воздухе: дверь не поддалась. Закрыто?..

Погоди…

Я тупо подёргал дверь снова, убеждаясь, что да, таки заперто. Это… Блин, да Рар на моей памяти замком на двери не пользовалась ни разу! Как-то оговорилась только, что он тут на случай, если надолго куда-то уезжать…

— Твою-то мать… — пробормотал я под нос, аккуратно опуская ящики на крыльцо и чувствуя, как стремительно пикирует настроение. Блеск! Переместив резко начавшие тянуть вниз и раздражать рулоны ткани из-под крыльев на ящики, прошёлся туда-сюда, нервно хлестая себя хвостом по бокам. Не такого я ожидал приезда… Проклятье! И что теперь? Прошёлся снова. Яростно мотнул головой, избавляясь от мысли, что Рар дома — просто видеть меня не хочет и потому закрылась там. Нет! Не верю! Бли-ин… Ну вот что это за хрень, а?.. И обязательно — со мной! И с подарками этими не ткнёшься никуда, и друзья разбежались, и гарью ещё воняет какой-то!..

Усилием воли заставил себя остановиться и успокоиться. Харе, блин, истерию накручивать, с ней каши не сваришь. «Друзья разбежались»… Вздохнул. Хм, а вот гарью и правда пахло. Неприятной такой, с сернистым оттенком — как раньше не заметил?.. Кинул взгляд на редких прохожих — никто особенно по этому поводу не волновался. Ну и ладно тогда… Поймав себя на том, что опять пытаюсь начать нервно нарезать круги, взошёл на крыльцо и уселся рядом со своими коробками. Думать надо, что делать…

— Добрый день!

Я приветственно кивнул в ответ подошедшей василькового цвета земнопоньке, что, приметив меня на крыльце, помялась в нерешительности, но всё же направилась в мою сторону.

— Вы, наверное, Рарити ищете? — неуверенно поинтересовалась та. — Они с подругами отправились… разбираться с драконом, — прижала ушки поняша, явно показывая, что об этой идее вообще думает. — Ушли вчера. Селестия, надеюсь, скоро вернутся, и с ними всё будет в порядке!.. — она вздохнула.

— Справятся, куда денутся… — скомкано пробормотал я, хотя уверенности в сказанном не испытал ни малейшей. — Спасибо, хоть знать буду…

Зараза, а! Рар, вот куда ты влезла?!.. Дома не сиделось? Драконобориха!.. Драконоборчиха!.. Драконоборница, блин, взялась!.. Надо было мне вчера лететь! И Пинки!..

— Рада была помочь, — вымучила улыбку пони. — До свиданья, наверное…

— Давай, пока, — заторможено отозвался я, занятый всё более и более паническими мыслями.

А если дракон этот их там всех?.. Надо лететь к ним и!.. Я, рывком встав, решительно занёс ногу для шага. Замер. «К ним», ага… А куда, умник? Да, серию с усмирением дракона я с горем пополам припомнил, и в ней, вроде, гора была какая-то… Ну так от Понивилля рукой подать до целого хребта! Выбирай любую торчащую вершину и лети себе — может, через неделю найдёшь нужную… Блин, а что тогда делать?! Идти дорогу спрашивать? Ну ткнут мне копытом в сторону гор, скажут «куда-то туда», ага! И? С-с-сука, а! Твою мать! Я в сердцах шваркнул копытом по крыльцу, оставив явственно видимый скол на тщательно окрашенных досках. Что, блин, делать?!.. Глухо зарычав от бессилия, я ударил крыльями, подбрасывая себя в воздух. Может, увижу источник гари этой с высоты — или хотя бы примерное направление пойму хоть! И тогда… Я эту тварь чешуйчатую по всему горному хребту размажу как херов ком пластилина! А если он ещё и Рарити!..

— Осторожно!

— А-агх! — Следом за паническим криком в меня влетело чьё-то тело, вышибив из лёгких воздух и болезненно зацепив край правого крыла. Мир перед глазами хаотично завертелся, показывая то небо, то быстро приближающиеся домики…

Бля-а-а!!!

Резко придя в себя, я отчаянно заработал крыльями, пытаясь остановить беспорядочное вращение и выровняться. Давай! Дава-а-ай!!!

— А-а-а!!!..

Я рефлекторно прикрыл глаза, ожидая столкновения с нарядной ярко-зелёной крышей чьего-то домика, но та всё же пронеслась в считанных сантиметрах от брюха, потревожив шёрстку изменившимся воздушным потоком — и неприятным холодком, прокатившимся вдоль позвоночника. Затормозив и неаккуратно плюхнувшись на первое попавшееся свободное место — какую-то лужайку в стороне от улицы — я, с чувством выматерившись вслух, вздохнул, во всю мощь лёгких втянув пропахший гарью воздух, чувствуя, как сердце бешено колотится в висках и подгибаются мелко и противно дрожащие ноги. Ё-о-оп… Ещё бы немного…

— Вы целы? — сзади раздались хлопки крыльев, и рядом со мной легко и непринуждённо приземлился пегас цвета мокрого асфальта с двухцветной мятно-бирюзовыми полосками гривой. — Тысяча извинений, я не хотел!..

— Все вы так говорите, — выдавил я, с трудом сглатывая почему-то ставшую вязкой, как гель, слюну.

— Так неожиданно всё вышло!.. Не возьмут меня в «Вандерболты», — скривившись, отмахнулся пегас, хотя в его голосе явственно просквозило облегчение. — Вы правда в порядке, Найтмер Мун?

— Нет, не в порядке! — буркнул я. — Ты погодник, вроде бы? — попытался припомнить я разок-два виденного ранее жеребца.

— Погодник, — помедлив, признался тот, прижав уши. — Тандерлейн, мисс…

— Не «мисскай», — машинально поморщился я. — Откуда дым прёт? Точно говори, до конкретной горы!

— Э-э… — подвис тот. — Н-ниоткуда уже. Остатки разгоняем — в меру сил. Не хватает нас на весь город!..

— В смысле — «ниоткуда»?! — резко развернулся я и, шагнув, навис над пегасом.

— Не идёт новый дым больше! — рефлекторно попятился тот.

— Как — «не идёт»? А дракон?..

Не понял.

— Видимо, Дэш с подругами таки как-то уговорили его убраться. Ну, он и убрался, — несмело улыбнулся пегас. — Сейчас остатки дыма рассеем понемногу — и к вечеру можно будет уже по всему Понивиллю нормальным воздухом дышать.

Так это что, получается?.. И…

— Э-э, если я больше не нужен — может, я лучше к работе вернусь?.. — осторожно отшагнул в сторону Тандерлейн. Помедлил. Отшагнул снова.

— Лети уже давай, чудо в перьях, — нервно хмыкнув, отмахнулся я. — И… спасибо за новости, наверное?..

— Пожалуйста! До свиданья! — резво взмыв в воздух уже после первых моих слов, на лету попрощался тот — и эффектной свечкой ушёл ввысь, туда, где и правда крутилось с полдюжины пегасов погодной команды.

— Дурак психованный, — выдохнул я, попеременно массируя глаза запястьем. Конечно же не Тандер дурак, ясно… Ломанулся как оглашённый, не глядя по сторонам — и хорошо, что полёт мой на той нарядной крыше в итоге не закончился. Не тренируйся я летать — точно бы размазался сейчас. И Грим Скаю, инструктору Луниному, тоже спасибо за все эти взгляды косые… У-ух, ё-о-о… Прижав поудобнее чуть ноющее крыло, я медленно направился в сторону улицы, тем не менее ощущая, что на душе стало немного спокойнее. Если дракона прогнали, то, хочется верить, с подругами всё в порядке, как в каноне и было… Ладно. Надо бы, пожалуй, вернуться, да подумать, что дальше теперь…

…

— …а как же?..

— Нет-нет, спасибо! Я уже не голодная! Совсем-совсем не голодная! — дверь прогудела раздвигаемым воздухом прямо перед носом и, наконец, захлопнулась, отрезая меня от помещения, в котором вкусно и много кормили. Очень вкусно. Очень много. И очень упорно! Подержав дверь телекинезом ещё несколько секунд — для надёжности — я выдохнув, развернулся, одновременно пытаясь поудобнее умостить крылья на округлившихся боках. У-ух…

Перед глазами во всей красе раскинулись «Яблочные акры»: побитый временем большой старый сарай выцветше-линялого красного цвета, всякий сельхоз-инвентарь, уходящие, кажется, чуть ли не до горизонта ряды шуршащих листьями на ветру яблонь и загон с валяющимися в грязи довольными хрюшками, которым флегматично выдавал пайку здоровенный красный конь с хомутом на шее и соломинкой во рту.

Поймав себя на том, что мои глаза как-то уже подозрительно долго задерживаются на неразговорчивом фермере, я, мотнув головой, перевёл взгляд куда-то в сторону сарая. Стоило чем-то себя занять. Рарити, Пинки… Нет, я вроде бы понимал, что в каноне всё кончилось хорошо, что им ничего не грозило, что они вообще уже справились и уже спешат домой, что, в конце концов, я ничего сейчас сделать не могу, но… Сердце было не на месте. И это мерзенькое предательское «А если?» нет-нет да пробиралось в голову, заставляя сбиваться дыхание и дыбиться шерсть. Проклятье… Вновь мотнув головой, я решительно направился в сторону сарая. Меньше надо думать про это. Тем более, у меня есть идеи, чем себя занять.

В тёплом стоячем воздухе внутри густо висел запах старых сухих досок, яблок и сена, а в пробивающихся через небольшие окошки солнечных лучах тучами висела лениво вьющаяся пыль. Вдоль стен высились приспособления, фиговины, штуковины и приблуды всевозможного — зачастую неизвестного мне — назначения, в углу притаился верстак, над которым аккуратно были развешаны разные инструменты, высились какие-то бочки, ящики, стояла телега… Взмахнув передней ногой перед лицом в тщетной попытке разогнать пыль, я двинулся к плоскому штабелю, тщательно прикрытому мешковиной. Приподнял, оценивая, выволок на свет ящик со скутером для Скуталу. А то засела тут мысль одна…

Выбрался с ящиком наружу, прошёлся туда-сюда, устроился на приглянувшейся полянке чуть поодаль от дома. Посмотрим сейчас, что ты из себя представляешь… Аккуратно вскрыл, извлёк наружу детали, коих, собственно, было всего две: доска с колёсами и руль, снятый в угоду компактности. Избавившись от упаковки я прищурился на бликующий на солнце толстый пластик доски, усиленной понизу металлической рейкой и увенчанной крупными обрезиненными колёсами с зубастым протектором. Других на приличных моделях, как я понял, и не делают — брусчатка в Эквестрии явление частое. Раскрашено всё это было в жёлто-голубые цвета «Вондерболтов», а верхнюю часть доски украшала их эмблема в виде молнии. Вставил и зафиксировал руль, оценил взглядом результат, приложил немного усилий в разные стороны: выглядит прочно, не скрипит, не болтается, всё вращается хорошо. Добротная вещь. Потому-то и возникла у меня мысль, как вспомнил обмолвку Скут про пьющего отца, что как бы эту «добротную вещь» потом не увидеть в ломбарде… Но пони на то и пони, что даже там не взяли бы очевидно чужое, поэтому, раз уж появилось время, стоило бы скутер совершенно точно за конкретной пони закрепить. Сняв руль и сложив всё обратно в коробку, чтобы не маячило на виду, поднялся с травы, на которой вольготно развалился перед распаковкой, и двинул искать Биг Мака.

У свиней его уже не оказалось, но обнаружился он всё же без особого труда: занимался техобслуживанием тележки в сарае.

— Мак, слушай, не найдётся железяки какой ненужной, на выброс?

Жеребец отложил инструмент, повёл ухом, молча поднялся и ушёл в угол сарая.

Так и что?.. Я в лёгком ступоре проводил его взглядом.

Пошуршав и погромыхав в углу, Биг Мак так же неторопливо подошёл ко мне, молча протягивая приклеенное к копыту тронутое ржавчиной полотно от штыковой лопаты, украшенное выбоиной на передней кромке, словно кто-то однажды от души вмазал этой лопатой прямо по камню.

— Вот.

— Спасибо, — чуть помедлив, подхватил железяку я и придирчиво изучил её взглядом. Объёма хватит, коррозия, вроде бы, неглубокая… Подойдёт.

Мак, кивнув, молча вернулся к тележке, я же выбрался из сарая и направился к оставленной в одиночестве коробке — исполнять задуманное.

Когда после захватывающего полёта, с которого впору было кирпич отложить, я вернулся к «Карусели», встал вопрос: дальше-то что? Вся шестёрка на миссии, дом Рар закрыла, так понимаю, с расчётом, что сестра у кого-нибудь пока перекантуется: оставлять Свити одну, чтобы она сама себе пару дней готовила — это вернуться на пепелище. Впрочем, я всё равно думал её разыскать, однако подарки на крыльце бросать тоже было не дело — стоило их к кому-то на сохранение кинуть, пока не вернётся Рарити, но к кому? Жилище Твайлайт и Спайка отмёл сразу, хотя дракончик наверняка был на месте, скрашивая досуг комиксами. Ещё как варианты были Кейки, вполне ко мне привыкшие вследствие моего общения с Пинки, и Эпплы, с которыми отношения были… ровными: с Жокой мы не то чтобы дружили, так, общались немного иногда. С другой стороны, благодаря подаренному когда-то билету, относились ко мне на ферме достаточно тепло. А ещё там жила Эпплблум, которая наверняка знала, где Свити и Скуталу — что и решило дело в пользу «Яблочных акров», хоть и топать до них с коробками было не сильно весело и довольно далеко. Повезло по дороге пересечься с Макинтошем, возвращавшимся из города с тележкой за спиной. Тот немногословно предложил помощь, узнав, что я к ним. Я её с благодарностью принял, сгрузив ящики в тележку, и потом всю дорогу жалел об этом и тихо скрипел зубами на свои пылающие щёки из-за полного ощущения себя девушкой, у которой парень подхватил тяжёлую сумку. И Мак ещё этот — никак не могу перестать экванолога вспоминать, чтоб её с этим должным усердием!.. Зараза, а!

Так или иначе, до фермы я со своими подарками добрался — даже стыдно немного стало, что ЭйДжей ничего не прикупил. Конечно, не то чтобы мы прям дружили, но… А когда меня тепло встретила Гренни и, посетовав на мой утончённый силуэт, утащила меня в дом откармливать — это ощущение только усилилось. Хлебосольная бабуля, правда, быстро помогла с ним справиться, надёжно похоронив его под тяжестью пирогов, которые теперь неумолимо тянули меня к земле, заставляя сыто отдуваться. Ух-х…

Поймав себя на том, что туплю на коробку с битой жизнью лопатой в облачке магии уже добрых несколько минут, я встряхнулся и осторожно умостился рядом, снова разлёгшись на нагретой солнцем траве. Что ж, приступим! Надеюсь, отсутствие защитного экрана не закончится для меня проблемами… Обычное железо, вроде как, никаких неожиданностей… Прикинув, как можно качественно закрепить железяку в основании руля, чтобы избавиться от неё не разломав скутер к лешему стало малореально, я зажёг рог. Поехали…

…

— Пф-фу-ух… — я осторожно покрутил головой и взглянул на результат своей работы — серебристую блестящую цельнолитую деталь, «обнимающую» основание руля сплошным кольцом сверху и доску — снизу. Плюс, она по краю чуть в пластик вплавлена, для надёжности… На гладкой поверхности скоса между рулём и доской была рельефно выдавлена надпись: «Дорогая Скуталу! Будь всегда быстрее, выше, сильнее! И не изменяй своей мечте! Твоя подруга, Найтмер Мун.» Улыбнувшись надписи, я удовлетворённо прикрыл глаза.

Магия постепенно приходила в норму, силы возвращались. Трансформация какой-то безродной железяки в нержавеющую сталь — хорошо, успел уже пару раз пощупать, как она… «выглядит» — с приданием верхнему слою блескучести, напоминающей хромирование, и довольно точечной формовкой надписи уже не выжрала все силы, и даже не показалась запредельно сложной. Хотя, конечно, времени убил очень много, да и перерывы делать пришлось, в том числе — на ныряние в память за некоторыми нюансами. Это… Нет, это стоило того. Несмотря ни на что.

Резко выдохнув, я открыл глаза, снова осмотрев скутер. Не, здорово получилось. И на подарок уже больше похоже. Тем паче, это уже не просто купленная в долг левой служанкой штуковина, а штуковина, к которой я сам непосредственно приложил руку! Это уже тянуло на нормальный подарок. Цвет бы ему ещё… Не, раскраска «Вондерболтов» мелкую наверняка порадует, но вот мне лично не очень заходит. Тускло-жёлтый и тускло-голубой — такое себе… Может, перекрасить? Трансформация верхнего слоя — это не так уж и сложно. Правда, контроля требует, а я уже подуставший немного… Ай, пофиг! Что я, не справлюсь? Я усмехнулся. Было какое-то… вдохновение. Хотелось — и всё! И даже за идеей, во что перекрашивать, далеко идти не надо было: «Шэдоуболты»!

Тёмная версия известных эквестрийских пилотажников брала исток в, как ни странно, этаком фанатском детско-юношеском журнале, посвящённом «Вондерболтам». Задачки, там, и загадки развивающие, лабиринты, кроссворды, интересные факты доступным языком о группе, о её истории или о пегасах в целом, викторины… И главное — небольшие комиксы с разной степени выдуманности приключениями именитых летунов. Не тех, что сейчас — за хороший тон считалось, как я понял, писать всё-таки не о действующих членах группы, поэтому писали о позапрошлом-прошлом её поколении, особо не отказывая своей фантазии. «Шэдоуболты» именно там и возникли, лет уже больше тридцати тому, как противники-соперники «Вондерболтов» — и, как ни странно, снискали определённую популярность и прижились в журнале на роли довольно частых оппонентов главных героев. Им даже целиком выпуски в канун Ночи Кошмаров посвящали! В общем, «Тени» были более-менее на слуху, имели узнаваемые расцветку и эмблему, и даже собрали вокруг себя и своего образа определённую фанбазу. Да-а… Полезно, порой, пожить в библиотеке и послушать разговоры читателей как с библиотекарем или её балдеющим по комиксам помощником, так и между собой… Впрочем, я и сам в подшивку этих журналов за последние годы залез однажды, когда искал информацию по уходу за крыльями — и даже немножко залип. Ненадолго совсем, конечно!

Интересно вот только: как Найтмер Мун, ещё та, повторила их образы для Дэш перед Замком Двух Сестёр? Откуда она узнала? Увы, память о том моменте была настолько обрывочной и фрагментарной, что без знания канона я бы даже примерно события не смог воспроизвести. Да и не важно, впрочем…

Отмахнувшись от мыслей, я потёр передние копыта и снова зажёг рог. Сейчас наведём красоту!

…

— Ва-а-ау-у!..

— Как здорово!

— Ага…

Я неохотно открыл глаза, чувствуя, как жжёт рог, побаливает голова и ноет шея. Блин, ощущение, что голова в плечи вдавлена теперь… Осторожно покрутив ей туда-сюда и хрустнув позвонками, я, наконец, воззрился на результат своих трудов, уже впечатливших подошедшую, видимо, где-то в процессе троицу зрительниц. Упущение, блин: а если бы что-то не так пошло? Ладно хоть, им хватило ума не подходить близко совсем… Неодобрительно цыкнув зубом, я всё же сфокусировал внимание на преобразившемся скутере.

Чёрно-фиолетово-золотой ему шёл, как по мне, куда лучше, чем достаточно унылый жёлто-голубой «Вандерболтов», чью молнию с двумя «зазубринами» сменил на доске хищный и чуть пугающий профиль скалящегося понячьего черепа с крыльями. В отличие от гротескно-мультяшной эмблемы «Шэдоуболтов», получился он несколько… чересчур реалистичным: натуралистично костяного цвета, с щербинками и трещинками, крыло сзади него хоть и покрытое перьями, но какое-то неуловимо зловещее, заострённое. В довершение, в пустой глазнице тускло горел бирюзовый огонёк, словно череп смотрел в ответ… С усмешкой подмигнув черепу, я поднял взгляд на подошедших меткоискательниц.

— Привет!

— Здравствуйте, Найтмер…

— Здрастье…

— Привет-привет, — улыбнулся я в ответ, приобнимая подбежавшую первой и обхватившую меня за шею Свити. Чуть смущённые Скут и Эпплблум приотстали.

— Ой, я так рада, что ты вернулась! Давно ты здесь? А надолго? Ох, ты, наверное…

— Сюрприз-сюрприз! — я чуть покрепче прижал единорожку к себе, прерывая словесный поток. — Завтра ещё побуду и, наверное, вечером уже улечу назад.

— Жалко… — В мою шею грустно вздохнули. — Я так соскучилась!..

— Да ладно тебе, — взлохматил я розово-фиолетовую разноцветную гриву. — Ещё надоесть успею. Скут, ты чего там мнёшься, как не родная? — я приглашающе расправил крыло.

— Я… Э-э… На безопасном расстоянии, — оценила жест та. — И это вовсе не значит, что я не рада, не смотрите так!

— Скуталу! — от такого аж отлипнув от меня, возмутилась Свити.

— Вот именно, — поддержал я её протест. — Ты, конечно, рада, но ты недостаточно рада, — скорбно покачал головой. — Ну ничего, сейчас будешь.

Скут напряглась, готовая уворачиваться от объятий.

— Собственно, это тебе, — подхватив магией несколько подзабытый скутер, поставил я его перед пегасёнкой.

Усмехнулся в ответ на остекленевший взгляд, спрятав эмоцию за кончиком крыла. Ба-бамс, есть пробитие!..

— Я… Э-э… Я не!.. — очнувшись, заметалась мыслями подавшаяся от подарка назад кобылка. — Я не могу!.. Такое!.. Да он же стоит как!..

— Не дороже денег.

— Но… Найтмер… — жалобно пробормотала Скут, отступив ещё на шаг. — И вообще, я вам должна и так… И, это… — В фиолетовых глазах заблестели слёзы. Хочет ведь, очень хочет — но не позволяет себе…

— Ску-ут, — с лёгкой укоризной взглянул на подругу я. — Я не спрашиваю, можешь ты принять, не можешь. Я просто констатирую, что он — твой. Наслаждайся! Не гоняй только особо, чтобы не вышло как тогда…

— Но… — неуверенно переступила с ног на ноги та. Посмотрела на скутер. На меня.

В следующую секунду в меня врезался оранжевый метеор, стиснув шею чуть ли не до хруста.

— Ск-х-ут!..

— Спасибоспасибоспасибо! — отскочив от меня и залившись краской по самые кончики ушей, почти на ультразвуке пропищала пегаска.

— Кх… Пожалуйста, — потёр я шею. Ну и хватка у неё… Светящаяся от радости Скуталу, не обратив внимания на мой ответ, уже возбуждённо металась вокруг подарка, рассматривая его так и этак под радостными взглядами и улыбками подруг. Включая меня, конечно.

— …Амортизаторы?!.. Колёса!.. А это?.. «Дорогая Скуталу… …быстрее, выше, сильнее… …мечте… …Найтмер Мун.» Вот это!.. Вы!.. Ничего себе!.. А как вы его круто в раскраску «Шэдоуболтов» перекрасили!.. О, а череп ихний словно смотрит!.. Ва-ау!..

— Ну как? — довольно улыбаясь поинтересовался я, когда восторги немного поутихли.

— Ваще! — Последовал ёмкий ответ. — Я у нас тут в магазине таких и не видела даже! Он… У-ух! — Скут подпрыгнула, на пару секунд зависнув в воздухе с помощью крылышек. — Это… Это правда мне? — смущённо отвела она взгляд, вдруг резко стушевавшись.

— Конечно. Кому ещё?

— Ну да, наверное, — выдавила смешок пегаска, нерешительно взлохматив копытом гриву на затылке. — Но… Нет, я не могу просто его взять, и!.. — выдохнула она.

— Можешь. Бери, — поудобнее развалившись на траве возразил я, следя за собеседницей из-под расслабленно полуприкрытых век. Флаттершай, ей-Богу… — На то это и подарок. Разве нет?

— От таких подарков не отказываются, Скут, — рационально заметила Блуми, осматривавшая скутер. — Твой старый, даж пока целый был, прости, и рядом не стоял.

— Да знаю! — вздохнула пегаска. — Но… не могу я просто так! Он же… Да мне на такой год копить! Или два даже! А тут!.. — метнувшись туда-сюда, она пристально уставилась на меня: — Найтмер, спасибо вам огромное! Огромное-преогромное! Но… Давайте, я через год деньги отдам! Ну хоть часть! Или, не знаю…

— Не умеешь ты подарки принимать, — вздохнул я. Да-а, малая, подпортила настроение… Зараза, а! Надо было приказать взять что-то менее понтовое… — Обидеть хочешь?

— Нет, конечно! — аж подпрыгнула та, со страхом уставившись на меня.

— Не хочет она!

— Найтмер, Скуталу бы никогда!.. — хором поддержали её остальные.

— Не хочу, не подумайте! Но просто взять и вот на этом уехать, как так и надо… — Скуталу со вздохом посмотрела себе под ноги, перевела решительный взгляд на меня. — Не могу я так. Простите.

Мда, дилемма… Ну и что делать с ней прикажете? Я задумчиво пожевал губу. Посмотрел на яблони, на скутер, на Блум, на Свити… Хм…

— Значит, отплатить хочешь, и тебя не переубедить? — с прищуром поинтересовался я.

— Д-да, — насторожившись, осторожно отозвалась пегасёнка. Правильно боишься, хе-хе-хе…

— Тогда я сейчас озвучу своё желание — и будешь его выполнять. Отказ не принимается! — состроил я суровое выражение на лице, однако же наградив Скут вопросительным взглядом.

— Чур без платьев! — покосилась она на Свити. — Согласна.

Ха!..

— Без платьев — так без платьев, — многообещающе ухмыльнулся я, заставив пегаску поёжиться. — Ита-ак…

Я выдержал паузу: последний шанс отказаться, мелкая! Эпплблум и Свити Белль подались вперёд и настороженно замерли в ожидании развязки.

— Отныне и навсегда ты будешь позволять мне себя тискать, гладить и обнимать! — продекларировал я, повелительным жестом направив на Скут, фатально промахнувшуюся с платьями, кончик копыта. — Где, когда и сколько захочу! И не сбегать и не вырываться!

— Нет… — подавшись назад, сглотнула Скуталу.

— Да, маленькая пони! Теперь ты принадлежишь мне!!! — я, не выдержав, по-злодейски расхохотался. Лёжа получилось не так уж и атмосферно. Зараза.

— Это нечестно!

— Честно!

— Честно! Шанс отказаться у тебя был, — я с усмешкой переглянулся с хором вставшими на мою сторону двумя меткоискательницами.

— Вы!.. Вы!.. — возмущённо задохнулась пегаска, глядя на предавших подруг.

— Тебе понравится, — смущённо улыбнулась Свити.

— Нет!

— А мы проверим сейчас, — зловеще улыбнулся я. — Иди сюда.

Скут беспомощно оглянулась, словно в поисках поддержки, задержала взгляд на скутере, душераздирающе вздохнула и медленно и печально побрела ко мне.

— Злодейка вы! — буркнула она, усаживаясь рядом со мной.

— Очень злодейка, — согласно кивнул я, опуская крыло на её макушку. Пегасёнка дёрнулась, чтобы привычно увернуться, но титаническим усилием удержала себя на месте. Только ушки слегка заалели на кончиках. — Беспощадная… — моё крыло скользнуло по макушке напрягшейся Скут, взъерошив гриву, — и бессердечная.

Постараюсь, конечно, не злоупотреблять… Я с удовольствием обнял крылом надувшуюся под сдавленные смешки подруг и жутко-жутко недовольную поняшку. Очень постараюсь, потому что мне будет отнюдь нелегко, да…

— А меня? — настойчиво тронули мою переднюю ногу с другой стороны. Я молча расправил и левое крыло, позволяя Свити с удовольствием прижаться к моему боку. Из-под правого крыла раздался душераздирающий вздох.

— Не печалься, Скути, — поплотнее обнял я возмущённо пискнувшую на это кобылку. — Это только поначалу так. Потом привыкнешь и уже не сможешь без этого жить.

— Ну спасибо! — буркнула та. — Чего вы все в этом находите?!

— Просто приятно, — усмехнувшись, качнул головой я. Классно ка-ак…

— Эт, Найтмер Мун… А можно мне тож? — не вытерпела оставшаяся в одиночестве земнопонька, тут же жутко смутившаяся от своей просьбы.

— Ага-м, — я, предпочтя не терять время даром, подхватил её телекинезом и пристроил перед собой, обняв передними ногами. Круть, блин! На всех хватило, чем обнять! Взъерошил алую гриву носом, фыркнул, наткнувшись на бант. Идёт ей… На Свити, вот, как-то они не смотрелись. А, интересно, на Скут?.. Хм. Хм!

— Здорово с вами! Но… — помлев так ещё несколько минут, в последний раз приобнял я меткоискательниц покрепче и, сложив крылья, поднялся, вызвав два разочарованных вздоха и один облегчённый. — Скути, не дуйся. Свити, не вздыхай так тяжко, не последний раз, чай. Блуми… классный бантик, — прокомментировал я неторопливо выстроившуюся напротив меня троицу.

— Пасиб, — потупилась земнопонька, стеснительно копнув землю копытцем.

— Вот бы Скуталу такой, — многообещающе улыбнулся я пегасёнке.

— Э-эй!!! — та, только что нежно обнимавшая за руль свой новенький скутер, отскочила от меня так, словно на неё пёр паровоз. — Обнимашки — куда ни шло, но это!.. Нет уж! Я такое надену не раньше вас!

Э-э… Ой.

Мы со Свити переглянулись. У меня предательски потеплели щёки. Зараза, а! И, похоже, уши…

— Найтмер, только не говорите… — пришибленно промямлила оранжевая поняшка, глядя то на Свити, то на меня. — Да этого быть не может…

Ну-у, как бы тебе сказать…

…

— У-ух, дома! Свити, я вернулась! — под радостный перезвон раздался со стороны прихожей мелодичный голос Рарити с неизменными чуть заметными манерными нотками и толикой усталости. Мы с жеребёнкой — которой, к счастью, оставили ключ — переглянулись, прервавшись на полуслове, и побросав ложки и нехитрую еду, едва ли не наперегонки сорвались со своих мест.

Рар!..

— Рарити-и-и!!! Приветприветпривет! — унеслась за угол Свити. Я же притормозил, пропустив её вперёд, а то несолидно как-то…

— Свити, дорогуша!.. Ох, не обнимай меня, я чудовищно грязная! Горы! Палатка! И никакого душа всё это время на километры вокруг!..

— Одни драконы да опасности.

— Найтмер?!.. О, Селестия, я совершенно не ожидала твоего визита! Я очень рада тебя видеть, но у меня же!.. Я же!..

Молча приблизившись, я схватил магией запричитавшую единорожку и, подтянув к себе, прижал к груди передней ногой и обеими крыльями, заставив замолчать на полуслове.

Рарити. Жива. Цела.

Рядом.

— Я чуть не поседела, когда узнала, что вы тут на дракона пошли.

Белое ушко, окружённое так необычно неопрятными прядями, дёрнулось на мой шёпот.

— Не рискуй так больше, ладно?.. А то я не знаю… У меня же ни… никого больше тут…

Я, прикрыв глаза, задрал голову, чтобы просто не разреветься. Наконец, отпускало напряжение, гудевшее где-то внутри на протяжении всего этого дня.

— К… Как Пинки? Как остальные?

— Всё хорошо, На́йти.

Всё хорошо…

— Не плачь, пожалуйста!

Это я-то плачу? Я шмыгнул носом, ещё сильнее стискивая жалобно пискнувшую кобылку. И вовсе я не п-плачу!.. Ну, разве что… чуть-чуть…

48. Серый мир

Сколько ни перечитывал эту главу — не мог отделаться от ощущения, что что-то в ней не то. Так и не понял ведь — что. Не знаю, что мне не нравится! Просто ощущение, что глава должна быть где-то на 20% круче — и всё)

Спальная зала гостевых покоев во дворце встретила моё очередное и, на этот раз — окончательное пробуждение традиционной неуютной прохладой и гулкой, неприветливой тишиной, сгустившейся под высокими потолками. Было ещё темно, но спать больше не хотелось — видимо, всё же уже утро.

Не хочу вставать.

Я, вздохнув, поплотнее завернулся в одеяло и подгрёб под голову подушку, словно в надежде, что это защитит от неуютных стен вокруг и отсрочит приход сложного и безрадостного дня. Понедельник — день тяжёлый, даже если он четверг… А вчера был вторник — я хмыкнул в подушку. Конечно, тут названия дней отличались, но у меня в голове как-то автоматически перекладывались на несколько более привычные, из которых, в силу местных шестидневных недель, выпала среда. Уж не знаю, почему так получалось…

Вот отдых и закончился. Дальше — опять учёба во дворце, капанье на мозги от Луны и безрадостные одинокие мгновения передышки. Блин, скорее бы уже освоить всё, что там нужно, напихать тому говну невещественному, прицепившемуся к Тие, и… Не знаю даже, что дальше. Уехать к Рарити, потом обосноваться в Понивилле где-нибудь да открыть частную практику по защите от кошмаров, или что-то типа, если это так работает… Ну а пока — придётся засесть за учёбу. «Залечь», вернее — я коротко рассмеялся в подушку. Глядишь — выдастся ещё свободный денёк, чтобы снова заглянуть в Понивилль, к друзьям.

Бездна, как-то даже и не замечал, насколько сильно на самом деле меня угнетала эта разлука. Неделя всего — ну фигня же! А потом — слёзы взахлёб на полчаса в обнимку с Рарити сидя на полу в прихожей — и такое невероятно лёгкое и радостное чувство на душе: «Меня не бросили, у меня кто-то есть, я не в одиночестве!» Конечно, Рар сама тоже заставила понервничать — драконоборчиха, блин… Хорошо, все живы и целы остались, как и должны были в каноне. Но где канон, а где я? Потом единорожка плюнула на все заказы — немыслимо! — назначила себе отгул, и весь следующий день мы замечательно провели вместе с ней и с Пинки. Поход в спа — наконец-то в зеркало не страшно на себя смотреть, потом — пикник, на котором также собрались Эпплджек, Флаттершай и меткоискательницы, потом просто веселились в «Карусели», все дружно украсившись бантами и перед огромным зеркалом примеряя то один бантик, то другой на насыщенно-малиновую Скуталу… А, ну и, конечно, подарки, влетевшие в такую копеечку, что Луне на столе я оставил больше половины заработанного у Рарити… Да и пофиг! Стоило того. Скутер для Скуталу удался на славу — даже Дэш на следующий день выловила момент краткого отсутствия рядом моих подруг и подошла выразить возмущение: тоже собиралась подарить малой скутер, присматривала — а тут меня принесло! Я усмехнулся. В общем, одарив меня напоследок мрачным пристальным взглядом и попрощавшись фразой: «Одни проблемы от тебя!», Радуга отчалила грустить в одиночестве и подыскивать что-нибудь другое. Удались и прочие подарки. Пинки с радостью сразу же умчалась активно пользоваться новым прибамбасом, обеспечив всех молочными коктейлями — пил и оторваться не мог. Промелькнула мысль, что это больше подарок себе, чем Пинки получился — ну, в духе покупки радиоуправляемого вертолёта на день рождения сыну двух лет. Рар была в восторге — я не разбираюсь, и понял из её сбивчивых славословий немного, но, вроде как, ткани там и правда какие-то эпические. Учитывая, что они по цене далеко переплюнули всё остальное вместе взятое — не удивлён даже. Свити была более сдержана, но заметно, что обстоятельная, иллюстрированная книга по истории моды, в том числе — на причёски, её заинтересовала. В общем — не прогадал, похоже. Флатти ничего не брал — она от предыдущих-то подарков пока не отошла, и задарить ей что-нибудь ещё у меня бы, полагаю, просто не получилось. В общем, жалобный стеснительный писк слушать буду в следующий раз, хех.

Короче — отдохнул душой.

Рар, правда, зараза, загрузила, когда остались наедине ближе к вечеру незадолго до моего отлёта, подняв тему, на которой мы с ней однажды уже… Ай, кого я обманываю — на которой я однажды уже на неё разозлился и хлопнул дверью: Луна. Неймётся кое-кому, блин. «А как пола-адили, а она тебя не обижа-ает, а ты её не обижа-аешь, дай ей ша-анс»… Не послать единорожку стоило немалых усилий. Она, конечно, тоже старалась сильно за живое не задевать и согласилась свернуть тему взамен на то, чтобы я почитал письма Луны, которые когда-то не поднялась рука просто спалить не читая… Вот и нафиг ей это нужно?.. Я попробую, конечно, раз Рар попросила — да и Пинки тоже как-то упоминала про них, вроде бы — но сильно сомневаюсь, что увижу там что-то такое, чего не увидел за неделю личного общения: фальшивые слова, фальшивые просьбы и фальшивые обещания. Хотя… Луна пока что делает всё, что обещала, так-то, и даже с назначаемым временем старается быть максимально пунктуальной… Я приподнявшись, зло толкнул подушку, которая, вместо того, чтобы удержаться на краю, с мягким плюхом отправилась на пол. Зараза! Чтоб тебя! А Луна раз делает — значит, ей выгодно так! Не более! Я раздражённо спихнул с себя одеяло, переворачиваясь на бок. Всё, нафиг, вставать надо! А макулатуру эту — взгляд упал на прикроватный столик с моими неизменными сумками — почитаю потом как-нибудь! Если не забуду и если, вдруг, не влом будет!

В следующее мгновение, словно в подтверждение моего намерения, тени от тускло освещавшего спальню серебристого света луны стали стремительно вытягиваться и вскоре затерялись в сгустившейся темноте — которую тотчас начало теснить быстро светлеющее небо. Минуло не более минуты с начала всего действа, а комнату уже затопил яркий солнечный свет, заставляя щурить глаза от своего сияния.

— Я к этому никогда не привыкну, — пробормотал я себе под нос и, вздохнув, подтащил своё сонное ещё тело к краю кровати. Ну, теперь уж точно вставать пора…

…

— Снова здравствуй, Найтмер.

Я нехотя поднял глаза от книги. Ничего сильно увлекательного — так, материалы по учёбе. Но даже они лучше, чем Луна и общение с ней. Ну что там опять?..

Вошедшая в библиотеку синяя выглядела задумчивой. Снова чем-то грузится, в своём репертуаре. Я спрятал мимолётную усмешку ответным кивком головы.

— Селестия вернулась, — подвалила синяя лошадь к моему столику и, помедлив, примостилась напротив меня.

— То-то ты от радости прям светишься. Что, не успела заговор подготовить к её приезду? — мрачно хмыкнул я и попытался продолжить чтение, но уже на первой же строчке понял, что ничего у меня не выйдет. Ладно, хоть вид сделаю…

— Найтмер, пожалуйста!.. — вздохнув, скорбно взглянула в ответ Луна. — Я люблю свою сестру и никогда!.. Впрочем, ты и так всё знаешь, и даже сама не веришь в то, что говоришь, — отмахнулась она.

— Посмотрим, — ровно отозвался я нелестным, но мало-мальски нейтральным словом. — Тебе чего надо-то?

— Перед твоим приездом… — помедлив, несмело заговорила Луна. — Сестра ведь обещала, что пригласит тебя, но так и… не решилась? Не знаю. Вечером тем, случилось нам в парке повстречаться, и напомнила ей я то обещание её. Ответствовала она, что не желает того и… Сорвалась я на неё безобразно, оскорбила её, молвив, что видеть её не желаю более подле себя, и… — Луна, вздохнув, понурилась. Сотворила неопределённый жест, видимо, не зная, как продолжить.

Ну, синяя, я в тебе и не сомневался…

— Выражайся доступнее, — почувствовав вновь сгущающуюся паузу, «пнул» я Луну за переход на «высокое наречие».

— Извини, — попыталась улыбнуться она на моё замечание. Получилось неубедительно.

— В общем, притащила ты меня сюда против шерсти Тие, — констатировал я, вновь пытаясь как-то оживить разговор и опять ушедшую в свои мысли пони. Нет, я так и полагал, на самом деле, хотя, конечно, думал, что какой-никакой консенсус у них сложился… Но мало ли какие сейчас всплывут подробности о том, что эта лошадь наворотить успела — теперь-то разгребать и, вероятно, с моим участием…

— Да, она была резко против, — уткнула взгляд в стол собеседница. — И я даже не успела извиниться, как она уехала… из-за меня. Сегодня, когда мне доложили о её возвращении, я встретила её и, наконец, попросила прощения. Она согласилась перевернуть эту страницу, но… Мне не кажется, что я смогла убедить её насчёт тебя. Желай ты мне зла всерьёз, а не как сейчас, ты бы давно со мной разделалась…

— Что-то мне подсказывает, что в случае столкновения это ты бы со мной разделалась, — буркнул я себе под нос.

Прибедняшка ты наша бессильная… На совместных наших занятиях по магии я только и могу, что позавидовать да помечтать, что сам так смогу когда-нибудь! Для синей эта магия — как дышать! Словно кнопки с биндами скиллов прожимает! Да, у меня, в целом, не хуже и не слабее получается, но за тридцать секунд против трёх!

— Я уже и так подвела тебя везде, где только можно, Найтмер. Я более не стала бы причинять тебе вред! — с мрачной укоризной пристально посмотрела Луна, таки расслышав сказанное. — Но мы сейчас о том, что Тие даже это, похоже, не показалось убедительным. Она покивала, приняла к сведению, но… никак не выказала того, каким образом собирается реагировать. Боюсь, что раз она скрывает эти мысли даже от меня, то они далеки от радостных. Не знаю, что делать, — синяя, на мгновение понурившись, протяжно вздохнула.

— Работать, что делать, — буркнул я. — Как там?.. Делай что должно — пусть будет что будет.

— Глубокие слова, — задумчиво склонила голову набок аликорна. — Мой долг — обучить тебя, и я доведу дело до конца. Надеюсь лишь, что мне достанет мудрости избежать новых ссор… — вздохнула она снова.

— Не надейся. Ты же сначала делаешь, а потом думаешь, — неприкрыто ухмыльнулся я. — Разве что поноешь потом, как обычно, когда всё уже станет хуже некуда.

— Прости, — на мгновение закусила губу синяя. — Я стараюсь исправиться!

— Я вижу, — смерив её взглядом, ровно прокомментировал я. — Что-то ещё, или, наконец, дашь мне дочитать?

Принцесса, прижав ушки, нервно посмотрела на меня, видимо, не решаясь спросить. Неохотно поднялась, сделала пару шагов к выходу, замерла, обернулась…

— Найтмер…

— Ну чего?

— Можем сегодня… поговорить?

— О чём с тобой говорить, синяя? — неприязненно взглянул я и раскрыл всё-таки машинально прикрытую за разговором книгу.

— О… поездке… твоей, о друзьях… Я… Ладно, забудь, — сникла под моим взглядом и, вздохнув, поспешно зацокала копытцами к двери доставучая кобыла.

Наконец-то. Ветер в спину, барабан на шею. Про друзей ей расскажи, ага…

Цыкнув зубом, я обратился к книге, бездумно скользя взглядом по строчкам.

Про друзей…

…

Качественная тут бумага, на удивление. Немного толстоватая, но вполне приличная…

Глаза сами собой проводили долгий вираж бумажного самолётика. Стреловидный силуэт с печальным бумажным стуком ткнулся носом в прикроватный столик и с обиженным шелестом опал на ковёр. Почти полный круг сделал и назад долетел… Дома когда такие делал — там вечно места для этого не хватало: слишком быстро на стену натыкался. А учитывая патологическую склонность именно этой модели уходить в вираж почти сразу после запуска…

Подобрал самолётик, бездумно рассматривая причудливую раскраску, которую дали ему строки текста на листе, из которого был сложен. Разогнул, развернул, расправляя перечёркнутый линиями сгиба лист.

Проклятье, синяя! Я за версту вижу, что ты это с Каденс писала, поди чуть ли не под диктовку! Так почему…

С каким-то даже раздражением я свернул письмо обратно в самолётик и резким импульсом запустил куда подальше от себя.

Горка, зависание в верхней точке, резкий клевок носом — и выход в плавное планирование с правым виражом. Едва слышное шуршание бумаги по ковру — и самолётик замер в полуметре от меня, грустно распластав крылья и завалившись на левый бок.

Вот то же самое! Нафиг ведь не нужно, а хрен там плавал: сколько ни выкидывай из головы — лезет назад и лезет!..

Самое, наверное, обидное заключалось в том, что никак не выходило понять, что же меня так зацепило. Письма Луны оказались… совсем не такими, как я предполагал когда с раздражённым скепсисом вытряхивал их на стол. Не знаю, на самом деле, чего именно я ждал… Извинения, мольбы, лесть, лицемерие, скрытая горделивая неприязнь — не знаю. Что-то такое, наверное?.. Но уж точно не простое описание жизни во дворце, жалобы на переменившиеся законы и восторги современными технологиями, которые обнаружил в результате… В последнем письме Луна радовалась, что я нашёл друзей и осторожно просила совета, как это правильно сделать. Почему-то это… как-то странно цепляло.

Ясно, что это Каденс рулила — сама синяя до таких тем бы не додумалась, чему наглядным подтверждением было самое первое письмо, нашедшее конец в огне. Вот там верю, что сама писала, а тут…

— Каденс, зараза… — пробормотал я, с тоскливой задумчивостью устремив взгляд в пустоту. — Тебе-то это зачем?..

И ведь сумела эта любвеобильная надиктовать Луне чего-то такого, что как-то неуловимо меня проняло. Какое-то такое… понимание, что ли. Ощущение, что заглянул за непрошибаемый фасад и увидел то, что за ним скрывалось. А скрывалась там… обычная такая кобылка, чуть испуганная, неуверенная и одинокая, ищущая понимания и какого-то душевного тепла…

— Понимания!.. — раздражённо фыркнул я, скривившись, и, подобрав самолётик, печально лежавший на ковре, раздражённо уставился на него. Посверлил взглядом, подавил желание разорвать, вместо этого просто расправив обратно в лист бумаги, и припечатал его на тонкую стопку других на столе. — То-то ты Найтмер так понять стремилась, любительница понимания, бездна тебя поглоти!

— Уже поглотила.

Я, вздрогнув, рывком повернулся к двери. Бляха! Как она?!.. Когда?!.. Что она слышала?!

— Не стремилась. Не стремилась и не поняла. В последний момент лишь пред тем, как погас мир вокруг, успела помыслить, не совершаю ли ошибки! — Луна стояла у двери, глядя в пол, и тихо, на грани слышимости, цедила слова сухим надтреснутым голосом. — И я ошиблась, Найтмер. Я убила свою дочь.

Проклятье!.. Я же сказал «Найтмер», и теперь она!..

Мысли лихорадочно брызнули во все стороны как тараканы при включении света на кухне.

Луна в упавшей тишине сделала несколько неуверенных шагов на подрагивающих ногах в мою сторону, споткнулась на ровном месте, со вздохом села где стояла.

— Ты — почти как она, Найтмер. Но я чувствую, что ты… другая. Найтмер Мун, но… не та, с кем я делила одно тело.

— Просто изменилась за лето, — пробормотал я, судорожно собирая мысли в кучу и чувствуя, как сердце пытается вырваться наружу из клетки рёбер.

— Своим поступком я уничтожила саму личность той, кто имела все основания назвать меня матерью. — Сухой и безразличный голос в исполнении Луны почти пугал — настолько чуждо это выглядело. — Элементы Гармонии уже не смогли вернуть всё как было. Вот так.

— Только на меня свои права заявлять не надо, — нервно отозвался я.

Как, блин, реагировать? Что делать?

— Я не посмею, Найтмер, — впервые с начала разговора подняла на меня взгляд Луна. Безжизненный и безнадёжный взгляд, от которого стало как-то не по себе. — Но я сделаю всё возможное, чтобы хотя бы отчасти загладить свою безграничную вину. Перед тобой. И перед той Найтмер, что была прежде.

— А почему ты считаешь, что мне это нужно? Что мне вообще что-то от тебя нужно? — чуть успокоившись и перестав вибрировать, с лёгким раздражением прошёлся я перед подавленной аликорной. Напугала, зараза… — Что ты тут забыла вообще?

— Это не значит, что я должна оставить попытки, — помедлив, подобралась Луна и твёрдо взглянула мне в глаза. — А потревожила тебя я, чтобы убедиться, что всё в порядке. Ранее ты всегда вовремя приходила на занятия по полётам…

— А сразу сказать?! — метнув панический взгляд на часы, подорвался я, одновременно испытывая внутреннее облегчение от того, что раздражающему и неприятному разговору, похоже, настал конец. — Пятнадцать минут уже!.. Грим Скай нас убьёт!

— Что ты?.. — вскинулась синяя, метнув в меня нервный взгляд. — Он сварливый, но хороший пони! Он никогда бы!..

Отмахнувшись на ходу, я галопом вылетел в коридор. П-пони!..

…

— Вы задержались на девятнадцать минут.

— У Её Высочества принцессы Луны было ко мне срочное дело государственной важности, — с нарочитой лёгкой флегматичной ленцой в голосе прокомментировал я недовольство косплеящего сержанта, прохаживающегося перед строем, седеющего уже угрюмого пегаса. Ну ага, будешь ты нам ещё нотации читать… Удобно, блин, быть аликорном: Грим, вон, надулся, недоволен, а возразить по существу не может. — Предлагаю не терять время ещё больше и начать.

— Почему-то, глядя именно на вас, леди Найтмер, мне всегда напрашивается на язык укорить вас в непочтении к старшим — сколько бы там сотен лет вам формально ни было, — пробормотал под нос «сержант», остановившись и на мгновение возведя очи горе.

Ладно, сделаю вид, что не услышал, реликт ты наш музейный. А то опять десять минут препираться будем, под разочарованно-недовольное сопение Луны, а времени и так много потеряли уже…

— Хорошо… — метнув в меня капельку недовольный и, кажется, раздосадованный взгляд из-под кустистых седых бровей, подобрался Грим Скай. — Итак, дамы, разошлись на три метра, чтобы не мешать друг дружке! Разминка! Шея!..

Отшагнув от Луны, я моментально погрузился в себя, автоматически выполняя привычные заученные движения. Собственно, подобную разминку я во многом освоил самостоятельно ещё в Понивилле, когда летать учился. Эта была немного сложнее и комплекснее, затрагивала больше зон и мышц, но в основе отличалась мало.

Да уж… «Дочь», надо же додуматься… Хотя, что-то в этом, наверное, есть… Так-то Найтмер изначально появилась и получила какую-никакую личность благодаря Луне… Хм… Впрочем, даже если и так, не ей облизываться на такое высокое звание, как звание моей мамы! Она есть, и она — не Луна!..

…и она похоронила своего сына уже пару месяцев как.

Проклятье…

— Найтмер, вы спите?..

Я, мотнув головой, продолжил увядшее и остановившееся движение.

Даже если и так — не Луне на это претендовать, кем бы она там себя ни считала и даже кем бы отчасти ни являлась! Всё!

Некоторое время я просто продолжал разминаться, стараясь избавиться от дёрганных движений на эмоциях.

Все проблемы от Луны.

Я кинул быстрый взгляд в сторону сосредоточенно пыхтящей аликорны. Надо было убивать, пока возможность представилась… Ага, и тогда сейчас всё бы с такой скоростью летело в тартарары, что текущие проблемы показались бы недостижимой мечтой — если бы я вообще ещё был жив. Невесело усмехнувшись, я отвернулся, предпочтя сосредоточиться на своих движениях.

— За-акончили! — притопнул передней ногой «сержант», сам двигавшийся наравне с нами, но совершенно ничем не выдающий ни малейших признаков хоть какой-то перенесённой нагрузки при этом. Скотина он. Завидую. — Значит, задачи на сегодня будут такие… Принцесса Луна, вы, судя по дыханию, снова не уделяли достаточного внимания физической форме на этой неделе! — Синяя виновато прижала уши и потупилась. — Берите во-он то облако — и с ним по обычному нашему маршруту. Ожидаю к концу занятия хотя бы пятнадцать кругов насчитать. Вам нужно уделять внимание выносливости!

Луна тихо-тихо обречённо вздохнула. Понимаю, синяя… Веселись, что сказать. Облачко-то, может, и лёгкое сравнительно, само по себе, но парусность у него, особенно, если толкать против ветра… Грим, судя по движению уха, вздох Луны тоже прекрасно услышал, но почему-то решил виду не подавать, вместо этого повернувшись ко мне.

— Леди Найтмер… Взлёт-посадка. Особенно — посадка! Особенно — на скорости! Сколько раз ещё повторить, что твёрдая земля — это вам не тёплая лужа, в которую можно приятно плюхнуться и валяться, пуская пузыри! И не сверкайте глазами: мне ваши переломанные ноги не нужны! Всё, приступайте!

Засранец. Порой, жалею, что вообще насчёт своих тренировок лётных ему заикнулся. «Лужа»! Я поморщился, понимая, что на деле поспорить-то и не с чем — посадка вправду давалась более чем посредственно и вечно заканчивалась отбитыми в той или иной степени ногами.

Выдохнув, я взял короткий разбег и ударил крыльями. До той крыши, там вираж, вернуться, приземлиться. Повторять, пока этому старому пеньку не надоест язвительно комментировать «шмяки» и «плюхи». Впрочем, стоит отдать должное, он всегда потом интересуется, не сломалось ли чего…

Полетели, в общем.

…

Хочу ночь. Чтобы спать лечь, и вся эта фигня… ну, не закончилась, но хотя бы сдвинулась куда-нибудь на будущее.

Наскоро сполоснувшись после тренировки, я сбежал на улицу: сегодня стены дворца давили как-то особенно неприятно. Слонялся теперь по неустроенному саду ночного крыла, где пожелтевшие от недавней пересадки растения соседствовали с ещё пустыми пространствами, где были посажены с нуля свежие, до появления которых даже с местной магией требовалось пару месяцев. Выглядело… заброшено как-то, никакого сравнения этот сад пока с садом Тии не выдерживал и близко.

Под стать настроению сад выглядел, в общем…

Луна, чтоб её разорвало и наперекосяк склеило, никак не шла из головы. Сначала письма её, а потом и слова эти, насчёт дочери… Я с яростным недоумением ловил себя на том, что… что, моментами, отчасти сочувствую ей?..

— Бред! — Копыто передней ноги остервенело вонзилось в дорожку, взрывая плотную землю.

Не могу я ей сочувствовать после… после всего! Почему меня вообще это всё задело? Письма, слова её эти? Да мне всё равно!

Раздражённо фыркнув, я, зло вбивая в землю копыта, двинулся дальше по дорожке.

— Здравствуй, Найтмер…

Да ёп!.. Помяни говно — и вот оно!..

— Спасибо тебе.

— За что?.. — споткнувшись и замерев, на автомате растерянно спросил я. Неожиданные слова Луны выбили из колеи.

— За то, что выслушала сегодня. Я знаю, тебе неприятно общаться со мной и… ты всё же не выпроводила меня восвояси. Благодарю тебя. И я рада, что ты есть, Найтмер.

Я обернулся, тупо уставившись на неловко мнущуюся в нескольких метрах от меня синюю. Что она?.. О чём она?.. Я ведь!..

— Что ты задумала, Луна? Чего ты?.. — я сотворил неопределённый жест, силясь подобрать слова.

— Никакого умысла, Найтмер. Просто… Кому ещё могла я поведать думы мрачные, тобой ныне услышанные? Лишь… Ох, извини, — стыдливо прижала уши собеседница. — Только тебе я могла всё это рассказать. И я благодарна, что ты выслушала.

— На Тию бы, вон, вывалила, — буркнул я, с раздражением отмечая, что первоначальный негатив успел как-то незаметно рассеяться, и я позволил втянуть себя в разговор.

— Я… Я не решилась бы, — потупилась Луна. — Это… Не ей. Не сейчас. Я не знаю. Но я рада, что ты меня выслушала. Спасибо ещё раз.

— Ещё бы я была рада, что тебя выслушала…

— Извини…

— Уйди, Луна. Просто — уйди.

Я, отвернувшись, побрёл прочь от неё. Я… не могу уже. Не знаю.

На душе стало как-то горько и неуютно.

— Хорошо, — к вящей неприязни, без нотки разочарования отозвалась та. — Жду сегодня прихода твоего, как условлено было!

За спиной тихо зазвучали неуверенно удаляющиеся шаги.

Кто ты мне, чучело синее? Почему я одновременно терпеть тебя не могу — и чувствую, как медленно, но верно затухает ненависть? И что мне с тобой вообще делать?..

Как говорил один славный парень: «Намного проще видеть мир чёрным или белым. А серый… Я не знаю, что мне делать с серым».

Вот и я тоже не знаю. И когда только мир успел стать серым — вопрос?..

Проклятье.

49. Утверждение правды

— Не переживай, у тебя обязательно получится!

Луна ободряюще улыбнулась, титаническим усилием подавив желание прикоснуться к зло стискивающей зубы чёрной аликорне рядом, чтобы как-то поддержать её, поделиться уверенностью. Нет, не стоит. Найтмер на такое либо обидится, либо разозлится пуще прежнего…

— Что я опять делаю не так?! — выдохнув сквозь зубы, повернула та голову к принцессе ночи, вцепившись в неё немигающим взглядом своих бирюзовых глаз, что, кажется, от бурлящих внутри эмоций даже светились чуть ярче обычного.

— Ты справишься, Найтмер, — вновь удержала себя от прикосновений Луна, ограничившись ещё одной ободряющей улыбкой. — Позволь напомнить тебе, что ныне ты уже достигла того, на что у меня в своё время ушло почти четыре месяца. Не вышло сегодня — получится завтра: тебе просто нужно больше практики. Не переживай.

— Я «не переживаю» уже почти неделю, — скривилась Лунная Пони и, раздражённо фыркнув, перекатилась через край кровати, встав рядом с ней. — Ты можешь что-то по делу подсказать, без всей этой утешительной ерунды?

— Боюсь, что нет, Найтмер, — печально покачала головой Луна, садясь на кровати. — Это как… освоение магии. Нужно почувствовать. Можно давать какие-то примерные рекомендации, которые кому-то помогут, а кому-то — нет, но…

— Если окажется, что ты всё это время не магии снов меня учила, а просто потешалась, заставляя делать всякую непонятную фигню просто так — я тебя загрызу, — мрачно пообещала собеседница, глядя в пространство.

— Как?!.. Я!.. — принцесса ночи подавилась воздухом, не зная даже, что и возразить на столь дикое обвинение… И столь жуткое обещание. — Н-не надо, пожалуйста, я… — голос предательски дрогнул. Как она?.. Она же пони!.. Как она?..

— Не давай повода, — флегматично повела крылом та, кажется, даже и не заметив состояния принцессы. — Ладно, пойду.

Качнув головой в своеобразном прощании, Найтмер Мун решительно двинулась к выходу.

Тихо закрылась дверь, и Луна, устало вздохнув, опустилась обратно на кровать.

Как Найтмер может угрожать подобным? Банды грифонов изредка вытворяли такой ужас — ели… пони! — и она, Луна, лично казнила некоторых из них за это, но… Неужели Найтмер не почерпнула этих леденящих душу воспоминаний? А даже если и нет — она же не грифон! Как она может примерять на себя личину… хищника? Она же пони, и она!..

И она имеет клыки, которым многие хищники позавидуют.

Луна зябко поёжилась и постаралась закутаться в крылья.

Нет, это не аргумент. Фестралы тоже имеют клыки и даже едят рыбу. В принципе, технически, они могли бы есть и мясо тоже, но принцесса, преобразовывая проклятие, сделала всё, что только смогла, чтобы привить новорожденной расе отвращение к нему и даже к самой этой идее. Честно говоря, Луна не была достаточно подкована в науке о живом, биологии, как сейчас называют, чтобы в полной мере понять, что именно и как именно она тогда сделала. Учитывая также ещё и столь же необъяснимое происхождение Найтмер в последующем, немудрено подумать, что магия попросту способна исполнять достаточно сильные желания…

Аликорна горестно вздохнула и свернулась клубочком, словно стараясь спрятаться от мира вокруг.

Но… Неужели у Найтмер может быть такое желание — загрызть кого-то?.. Она ведь не фестралка, и потому отвращения к этой… чудовищной мысли может и не испытывать?.. Нет! В первую очередь она — пони, а пони никогда так не поступит, даже если будет… иметь возможность.

— Как же с тобой порой тяжело, — вздохнув, пробормотала под нос принцесса ночи, выпрямляясь на кровати.

Едва ли Найтмер Мун говорила всерьёз. То есть — да, это была угроза, но, верно, всё же фигуральная, а не буквальная. В её стиле…

Откуда в ней это всё? Угрозы, все эти жуткие и мрачные шутки, мимолётные и… словно бы привычные высказывания, что кто-то кого-то убьёт, причём — за совершенную мелочь, как тогда с их наставником по полётам — и ещё в нескольких случаях ранее, угрозы, в том числе — такие, как прозвучавшая, леденящие и чудовищные, ведь как пони может совершить… такое?!..

— Прости меня, Найти… — закрыв глаза, прошептала одними губами Луна. — Вместо того, чтобы научить тебя, что правильно, я…

Замерев и стиснув зубы в попытке сдержать слёзы, аликорна некоторое время бездумно смотрела в потолок, чтобы потом, всё же решив дать волю чувствам, свернуться калачиком и под надёжным покровом своего крыла разрыдаться. День совершенно морально вымотал…

— …Я рассказываю, как тебя люблю и как за тебя беспокоюсь, а ты, похоже, где-то глубоко в себе.

Погрустневший и чуть даже осуждающий голос сестры вырвал Луну из размышлений, заставив недоумённо моргнуть и таки донести до рта пиалу с уже заметно подостывшим чаем.

— Ты сегодня словно сама не своя, Лу. Всё хорошо? — со вздохом отложив на место подхваченный уже кусок тортика, обеспокоенно заглянула солнечная принцесса в глаза сестры.

— Ох, я… извини меня, пожалуйста! — повинилась та. — Просто… просто день вчера тяжёлый был.

Селестия едва заметно нахмурилась на уклончивый ответ своей столь долгожданной гостьи.

— Что случилось, лучик мой лунный?

— Не стоит волнений, право! — с нервной торопливостью поспешила заверить Луна и, отведя взгляд, закусила губу, понимая, что такой ответ ничуть не успокоит сестру, а лишь сделает ещё хуже. — Всего лишь не очень приятный разговор.

— С Найтмер, — как-то неуловимо посуровев лицом, скорее констатировала, чем спросила Селестия.

— С Найтмер, — копнув подушку под собой копытом, не стала отпираться Луна.

— И что столь неприятное она сказала тебе? — Тия с виду непринуждённо отпила чая, но в уютной чайной комнате на двоих словно разом похолодало на несколько градусов.

— Ничего особенно неприятного и неожиданного, — непроизвольно поёжившись от пугающе пронзительного взгляда сестры, качнула головой принцесса ночи. Весь разговор её не покидало ощущение, словно она пробирается по тёмному коридору, набитому ловушками. — Куда более, в самом деле, меня заботят собственные слова…

— Расскажешь?

— Я… Не знаю. Нет?.. — замялась младшая аликорна, спрятав взгляд. — Не сейчас. Прости, Тия.

Рассказать о всех своих страхах и догадках, о том, что говорила Найтмер об их… об их родстве? Принцесса ночи чувствовала, что даже возникни у неё желание, она не сможет сказать сестре ни слова. Нет. Нет, не сейчас…

— Хорошо, звёздочка. Но если пожелаешь — я всегда готова тебя выслушать и поддержать всем, чем смогу.

Луна, вымучив улыбку, поспешила уткнуться в свою пиалу с уже окончательно остывшим чаем. В памяти отпечатались тёплая понимающая улыбка сестры… и застывшие в её отнюдь не понимающем взгляде льдинки.

…

— Светлого дня, Ваше Высочество. Дозволите отнять немного вашего времени?

Совершенно погружённая в свои мысли Луна, вздрогнув, остановилась и окинула взглядом подошедшего белоснежного статного единорога. Блюблад выглядел идеально, словно готовился для большого официального приёма: блестящие лаком копыта, уложенная волосок к волоску шёрстка, причёска по последней моде, идеально сидящий камзол, тонкий аромат духов… Лишь угрюмый взгляд покрасневших глаз, под которыми от острого зрения аликорна даже под слоем пудры не скрылись посиневшие веки, выбивался из образа, и протокольная вежливая улыбка, казалось, лишь усиливала это впечатление.

Принцесса ночи с трудом подавила желание отделаться от принца и как можно скорее уйти: и без него после встречи с сестрой голова была занята мыслями одна мрачнее другой…

— Приветствую, ваша светлость. Конечно, чем я могу служить? — сдавшись под напором совести, всё же раскланялась с жеребцом аликорна. В конце концов, даже Блюблада она, пусть и невольно, подвела… И так до сих пор и не объяснилась с принцем, с момента рокового посещения музея явно павшим духом и, как говорят, после этого даже напившимся несколько раз допьяна…

По мимолётному ступору собеседника, Луне показалось, что тот особо и не надеялся на положительный ответ и теперь, похоже, несколько растерялся.

— Я… Ваше Высочество, не будет ли бестактностью попросить вас о… о разговоре? — понизив голос, озвучил он, наконец, метнув недовольный взгляд в проходящую мимо парочку служанок, что пытались украдкой рассматривать принцессу Луну.

— Отнюдь, ваша светлость, — протокольно улыбнулась та, мысленно вздыхая. — Думаю, я вполне смогу уделить вашей просьбе время сегодня вечером, после заката. Я передам своим воинам, чтобы вас без промедлений впустили в ночное крыло дворца.

— Хорошо, — отрывисто кивнул единорог. — Премного благодарен за уделённое время, Ваше Высочество. С вашего позволения?..

— Конечно, ступайте, ваша светлость. Была рада встретиться с вами, принц Блюблад.

Церемонно раскланявшись, жеребец, наконец, ушёл, позволяя Луне хмуро выдохнуть. Она чувствовала, что, на самом-то деле, не совсем представляет, о чём говорить с выбитым из колеи несчастным единорогом. И, похоже, тот также не очень это понимал, попросив о встрече, верно, лишь для того, чтобы попытаться как-то закончить некогда прерванный разговор в саду. Наверное, было бы разумнее вообще отказать ему, но… Это казалось как-то неправильно. Да и, быть может, всё же получится подобрать какие-то слова утешения для разочаровавшегося в своём идеале пони? Особенно — теперь, там, где их никто не прервёт…

Луна сбилась с шага, осознав, что уже несколько дней как пытается помириться с сестрой, при этом до сих пор не сняв для неё своего высказанного в запале запрета на посещение ночного крыла дворца.

— Проклятье… — непроизвольно вырвалось у неё часто слышимое в последнее время жутковатое ругательство, заставив испуганно прикусить язык и, скомкано извинившись перед несколькими пони, кое-кто из которых даже замер в удивлении, повернув уши, поспешно продолжить путь.

…

— …здесь — поздравительные и приветственные, засвидетельствовать почтение, здесь — всякие вопросы и просьбы, ну и здесь — с разными предложениями и приглашениями, — светло-синяя фестралка, указавшая по очереди на разной высоты — не сильно, впрочем, внушительной — стопки конвертов, кинула на внимательно слушающую принцессу неуверенный взгляд.

— Спасибо тебе, Дарк Виспер, ты молодец. И я правда очень ценю твою помощь, — подойдя к столу, ободряюще улыбнулась Луна своей помощнице. Пусть той и не хватало порой опыта во многих повседневных делах, но упорство, самоотдача и искренняя горячая преданность заставляли ночную пони довольно быстро учиться новому. Да и как бы Дарк ни демонстрировала на словах, что готова была умереть, как того требовал чудовищный и безумный с точки зрения принцессы ночи закон, было хорошо заметно, как на самом деле та счастлива быть живой и как благодарна своей повелительнице за это. И как отчаянно боится подвести её…

Луна тихо вздохнула, но Виспер, к сожалению, прекрасно это услышала.

— Что-то не так, Великая? Я!.. — фестралка непроизвольно отступила на шаг, прижимая уши и, кажется, готовясь пасть на колени.

— Нет-нет, всё хорошо! — подняв взгляд от стола, поспешила заверить её аликорна, мягко придержав свою помощницу телекинезом. — И… Не могла бы ты принести мне чаю? Высокогорный сбор, с мятой.

— Сию минуту, Великая! — облегчённо выдохнула мышекрылая пегаска и поспешила исчезнуть за дверью, оставляя принцессу ночи наедине с её кабинетом и двумя с небольшим дюжинами писем на столе.

Проводив фестралку взглядом, Луна позволила себе вздохнуть снова. Вместо того, чтобы сблизиться, стать ей другом, Дарк Виспер, кажется, наоборот только отдалилась, сочтя знаки дружеского внимания от неё скорее причиной для повышения своей ответственности — и изо всех сил стараясь теперь этому уровню соответствовать, практически полностью отдаваясь своему служению.

Устроившись за столом, аликорна, подтянула к себе первое письмо из стопки с просьбами. Давно нужно было этим заняться… Хорошо хоть, изначальная лавина поздравлений и выражений верноподданнических чувств обрушилась на секретариат сестры, а когда у неё появился собственный адрес, на который можно писать, сплошной вал посланий уже практически стих. А до того — Тия зачитывала ей самые выдающиеся письма перед ужином…

Тия… Мысли в который уже за сегодня раз вернулись к сестре. Она так легко приняла извинения, будто ранее вообще ничего не случилось. Она точно так же улыбалась, пряча усталость и задёрганность, точно так же уходила от вопросов и уверяла, что всё хорошо… А в глазах, пугая до мурашек, порой мелькала какая-то безнадёжность. Она уговаривала, чуть ли не умоляла Луну избавиться от Найтмер и как можно скорее — традиционно, абсолютно ничего не объясняя и, такое ощущение, полностью игнорируя какие бы то ни было аргументы против этого. Поняв, что ещё немного — и сдастся мольбам несчастной сестрёнки, принцесса ночи в тот раз поспешила уйти, сославшись на дела. Это было нехорошо, но… Состояние Селестии было самым красноречивым аргументом за то, чтобы Найтмер осталась — и выучилась как можно скорее. Кошмар вцепился в сестру так, что это уже начинало напоминать какое-то проклятие, которые так любила упоминать Лунная Пони… В свете этого Луна даже не решилась пока снимать свой запальчивый, идиотский запрет для сестры — и это решение до сих пор жгло изнутри, вызывая практически отвращение к самой себе…

Поймав себя на том, что отложила письмо как прочитанное, при этом даже не помня, что в нём было, а лишь механически проскользив взглядом по строкам, принцесса со вздохом взяла его снова, чтобы на этот раз постараться вчитаться. Письмо оказалось… необычным. Писала какая-то журналистка, и просьба о… разговоре для газеты была вполне для них типичная, но там же в предельно аккуратных формулировках был задан вопрос, что произошло между ней и Найтмер Мун, с приведением цитаты от оной, недвусмысленно пославшей задавать такие вопросы ей, Луне. Аликорна поникла, принимая очередной укол от… от дочери, которую предала. «Ты натворила — ты и отвечай! Выходи и рассказывай, что из себя представляешь!» Справедливо. Заслуженно. И — невыносимо больно…

«Потому и не отделалась от Блюблада…» Принцесса, на несколько секунд прикрыв глаза, отложила письмо в сторону и кинула взгляд на часы. Скоро ужин уже, а немногим после как раз придёт принц. А пока — работа. Вновь пододвинув к себе уже прочитанное письмо, Луна, обмакнув перо в чернильницу, помедлила и, наконец, вывела на свободном месте резолюцию: «Отказано». Закусила губу, вздохнула, добавила ниже: «Возможно, позднее». Ещё полминуты посмотрев куда-то сквозь лист в размышлениях, не написать ли ответ самостоятельно, принцесса, не найдя в себе моральных сил, отложила прочитанное послание в сторону, на этот раз — окончательно. Сначала нужно спасти сестру. А правду всем о себе она обязательно расскажет позже.

…

— Доброго вечера вам, Ваше Высочество принцесса Луна.

— Здравствуйте, ваша светлость, — кивнув в ответ на поклон принца, наградила аликорна тяжёлым взглядом свою привратную стражу.

«Недаром Найтмер их порой уничижительно обзывает дуболомами» — мысленно вздохнула она. Понимание того, что они не во вражеском тылу находятся и что не нужно всем вокруг настолько не доверять, до многих ночных гвардейцев и правда доходило с прискорбной неохотой, и хотя удалось уже наконец-то отучить их конвоировать каждую дневную пони, что входила во владения ночной принцессы, беспрепятственно пропускать даже тех, кого прямо наказано пропустить, научились пока не все. Великая, видите ли, опасно пренебрегает своей безопасностью… Дуболомы.

Подарив прижимающим мохнатые уши подчинённым ещё один недовольный взгляд и мысленно сделав пометку начать назначать на этот пост только офицеров, Луна улыбнулась чуть нервничающему Блюбладу и сделала приглашающий жест.

Некоторое время шли молча.

— Моё восхищение архитектором и дизайнером, Ваше Высочество, — на ходу, и даже не сбившись при этом с шага, приложил копыто к груди единорог. — Покои поистине великолепны.

Принцесса мысленно поморщилась. Столько лет минуло, а аристократы так и не изменились. Она и сама поначалу на автомате старалась следовать этикету диалога, но уже отчасти привыкла переходить сразу к делу, чтобы не раздражать Найтмер Мун, которую злили всякие хождения вокруг да около. Похоже, что и ей самой этот подход незаметно начал импонировать…

— Могу провести вам экскурсию. И, пожалуйста, без лишнего этикета — мы не на публике.

— Как вам будет угодно. С превеликим удовольствием познакомлюсь с дизайнерскими решениями.

— Пожалуйста, прошу за мной.

Между венценосными собеседниками снова повисло напряжённое молчание, нарушаемое лишь цокотом копыт по блестящему полированному камню пола. Насилу подобрав слова, Луна повернулась к принцу, уже намереваясь обратиться к нему, но, наткнувшись на взгляд точно так же повернувшегося, чтобы что-то сказать, единорога, растерялась и поспешно отвернулась, периферией зрения заметив, что тот проделал то же самое.

«Найтмер в таком случае обычно быстро перекладывает всё на меня, начиная «хвалить» за конструктивный диалог и живое в нём участие до тех пор, пока я не разозлюсь и не начну и правда что-то отвечать…» Аликорна усмехнулась краем губ, но тут же согнала усмешку прочь и тихо вздохнула. Хотела нести ответственность за содеянное — неси. Упрощать жизнь тебе никто не станет…

— Вы ведь собирались… продолжить… тот наш разговор? В саду? — на секунду стиснув зубы и решительно выдохнув, всё же сумела выдавить из себя принцесса.

Жеребец, кажется, только вновь собравшийся для какого-то вопроса, на мгновение сбился с шага. Луна чуть приостановилась, позволяя сохранить дистанцию.

— Да, Ваше Высочество, — справившись с секундной растерянностью, угрюмо кивнул тот. — Хоть и, откровенно признаться, не совсем понимаю, как его продолжить, да и нужно ли. Вы уже сказали своё слово, и мне пора бы перестать изыскивать в нём что-то, что позволило бы и дальше цепляться за красивую сказку тётушки. Во всей этой истории не было ни капли правды! — скрипнув зубами, хлестнул себя хвостом по боку разочаровавшийся принц. — Так может статься, что и во всей нашей истории вообще!

Луна отвела взгляд, уткнув его в пол. Тия и правда местами… позволила себе немного поспорить с историей, в основном — постаравшись максимально скруглить и смягчить самые тяжёлые и кровавые её страницы. Налёты грифоньих банд, к примеру, как факт остались, а вот то, что они не только грабили, но и нередко вырезали целые небольшие посёлки, угоняли пони в рабство, а некоторые даже — принцессу передёрнуло — ели своих пленников… Быть может, в этом сестра была и права, не замалчивая тех или иных фактов, а лишь стараясь оградить мирный народ пони от самых отвратительных подробностей.

— Насколько я успела ознакомиться с современной историей, она нигде не идёт откровенно против известных мне лично фактов, хотя и избегает излишне кровавых и жестоких моментов.

— Кроме истории с вашим изгнанием, — мрачно дополнил единорог, остановившись и глядя куда-то в сторону.

Луна также остановилась и устремила взгляд на привлёкшую внимание собеседника картину. На полотне аликорна, отдалённо похожая на неё саму, в старомодной броне и с придерживаемой ногой глефой, а также с парой не менее старомодно выглядевших гвардейцев, стояла на фоне сторожевой башни с реющим на флагштоке современным эквестрийским флагом. «Принцесса-защитница» — гласило название внизу рамы.

— Сестра любит меня, даже если я этого и не заслуживаю, — помедлив, отозвалась она наконец.

— И она хотела, чтобы вас все знали такой и никакой более, хотя это и было не так, — хмуро кивнул жеребец на картину.

— Она простила меня за содеянное, — устремила взгляд в пол принцесса. — За раны, что я нанесла ей — душевные и телесные. Она пожелала начать всё сначала…

— И тут, ко всеобщему ликованию, принесло меня, и всё посыпалось, ага.

Луна и Блюблад вздрогнули и синхронно повернулись на внезапно прозвучавший за спинами голос.

— Здравствуй, Найтмер… — чуть неуверенно поздоровалась принцесса ночи. Как же невовремя… Или?.. И почему та, компанию младшей диарха переносящая с заметными моральными усилиями над собой, вообще вдруг подошла и заговорила первой? — Признаться, не ожидала уже сегодня тебя встретить. Да, позволь представить: его светлость принц Блюблад. Принц Блюблад — её светлость принцесса Найтмер Мун.

— Очень… рад… знакомству, ваше… ваша светлость, — с явным усилием потерянно выдавил единорог, невольно отступая на шаг назад под обращённым на него пристальным взглядом Лунной Кобылицы, который, впрочем, та быстро отвела в сторону.

— Не спится из-за наших ненаглядных тренировок, — буркнула та. — Блюблад, значит… — вновь быстро взглянула в сторону принца и сразу отвела взгляд, хотя Луна успела заметить на мгновение выгнутую в удивлении бровь, словно Найтмер знала принца — и была удивлена тому, что он здесь вообще делает. — И зачем он тебе? Неужто любовника присматриваешь?

— Ты!.. Да!.. Я!.. Нет!!! — дикое предположение Найтмер моментально сбило с толку. Да как она?.. Да с чего вообще?!.. Да разве можно!..

— Да действительно, о чём я… Кому ты нужна-то? — неприязненно усмехнулась чёрная аликорна и, подойдя, тоже обратила взгляд на картину. — Маляр ртом, блин. Даже я знаю, что флаг тогда другой был…

— В-ваша светлость, я… я вынужден н-настаивать, чтобы вы извинились перед Её Высочеством! — на подрагивающих ногах шагнул вдруг вперёд единорог, словно пытаясь хоть частично прикрыть принцессу Луну собой.

— Принц Блюблад!.. — не успела уже остановить жеребца опомнившаяся Луна и теперь лишь закусила губу.

Дискорд! Ну куда его!.. Явно пребывающая не в духе, а вернее — в нередком для неё состоянии тихого бешенства из-за, вероятно, какой-то неудачи, Найтмер могла в кого особенно надоедливого без угрызений совести влепить молнией, каковых случаев бывало уже три или четыре. И сейчас, видно, будет ещё один…

— Нашёл тоже, кого защищать, — вместо этого будто бы даже немного успокоилась та, вновь скользнув по единорогу оценивающим взглядом — и вновь почему-то нехарактерно быстро переведя его обратно на картину. Луна, тихо выдохнув, ослабила контроль, позволяя спешно создаваемому заклинанию щита распасться. — Думаешь, она вот такая, как вот тут вот, да? — кивнула Лунная Пони на изображение.

— Нет. Принцесса Луна рассказывала мне о… своих ошибках прошлого, — хмуро ответил тот. — Но даже с учётом этого я не считаю правильным…

— И много рассказала? — Найтмер оценивающе взглянула уже на аликорну, походя перебив возмущённо засопевшего на это Блюблада.

— Что чуть не убила сестру, обагрив своё оружие её кровью, а тебя, свою верную соратницу, бросила умирать одну! — с вызовом взглянула принцесса ночи.

— А про дочь, значит, только мне рассказывала? — Луна невольно отшатнулась от чего-то неуловимо жуткого во взгляде Найтмер Мун.

— Дочь?..

— Да, принц, дочь, — не отводя взгляда от принцессы, зловеще оскалилась Лунная Пони. — Она ведь не просто какую-то там соратницу на смерть обрекла, верно, Луна?

— Вы оставили?!.. О, Селестия… Этого… Этого не может быть!.. — единорог с ужасом метнулся взглядом между аликорнами.

Это её месть.

Нужно отказаться, не говорить! Ей не поверят!.. Промолчать, спрятать, скрыть…

Убежать от ответственности, как обычно. И навечно потерять шанс на прощение.

Хватит.

Я больше не убегу.

— Увы мне, Блюблад. — Собственный голос показался принцессе чужим — глухой, сухой и какой-то безжизненный… — Благодаря мне появилась Найтмер Мун. И за всё, что она сделала для меня, я отплатила ей предательством и бросила на верную смерть. Лишь благодаря Элементам Гармонии она теперь снова жива.

Слова слетали с языка без ожидаемых усилий, хотя на глаза наворачивались слёзы. А ещё чувствовалась… свобода. Пусть все возненавидят её, но ложь и страх больше не властны над ней. Луна взглянула в глаза Найтмер, в которых застыло удивление и какая-то невыразимая тоска в самой глубине.

— Н-но… почему?! — Блюблад, покачнувшись облокотился на стену.

— Потому что не понимала, кого создала. А потом начала бояться вместо того, чтобы стремиться понять. И однажды страх этот взял верх окончательно. Лишь в последнее мгновение я успела усомниться, но уже ничего было не остановить… — принцесса ночи судорожно вздохнула, чувствуя, как начинает рассыпаться недавнее спокойствие.

— Я помню. — Тихий голос Найтмер прозвучал совершенно неожиданно, разбив вдребезги сгустившуюся в коридоре гнетущую и зловещую тишину.

— Что? — с трудом нашла силы спросить Луна.

— То осознание, что ты ощутила в последний момент. И неуверенность, за которой проступал ужас… Я сейчас как раз в память ныряла… Поддержать, так сказать, должный уровень злости, — тихо и жутко усмехнулась Найтмер. — Аккурат на этот момент наткнулась.

— Прости меня.

— Иди к лешему. Или, вон, к принцу своему, которого удар сейчас хватит.

И то правда… Луна со вздохом повернулась к полностью ошеломлённому единорогу, силясь задавить в себе эмоции и как-то успокоить бешено колотящееся сердце.

— Прошу простить меня за эту семейную сцену, ваша светлость. Вы в порядке?

— А? Нет… Боюсь, что нет, — встрепенувшись, отлип от стены единорог и, в нарушение всех писанных и неписанных правил, обессиленно сел прямо на пол. — Мне, признаться, тяжело поверить, что… Ох, с-сено…

— Ты, так понимаю, с вопросами сюда пришёл? Живи теперь с ответами, — невесело хмыкнула Найтмер. — Добро пожаловать в депрессию. Чувствуй себя как дома, ты тут надолго.

— Признаться, ваша светлость, я даже отчасти понимаю, почему принцесса Луна могла так вас бояться… — пробормотал принц.

— Это меня не извиняет, Блюблад. Найтмер такая, какая есть, только из-за меня.

— Ну, вы нашли смелость рассказать обо всём этом, — нервно усмехнулся принц, глядя в пол и беспокойно приглаживая причёску. — Но вы же понимаете, что… — замялся он.

— Что ты растреплешь всему Кантерлоту, — ровным голосом подсказала Найтмер, блуждающая взглядом по коридору.

— Я — принц, и я не собираюсь настолько низко ронять свою честь, ваша светлость! — встав, послал в неё молнию взглядом Блюблад. — Клянусь, Ваше Высочество, что всё сказанное не покинет этих стен. И… Чудовищность вашего поступка превосходит всё, что я знал, однако и ваша смелость признать это в глаза перед посторонним пони… Воистину, я получил ответы, с которыми не знаю, что делать.

— И всё же… Я разрешаю вам говорить об этом, если возникнет желание. Тем паче, рано или поздно я расскажу об этом всем сама.

— Ни в коем случае, Ваше Высочество, — взглянул на Луну единорог. Вздохнул.

— Не то чтобы я против твоего увлекательного рассказа на главной площади, — спустя долгие несколько дюжин секунд проговорила задумчиво Лунная Пони, нарушая повисшее молчание. — Но не спеши-ка ты впереди паровоза, синяя. А то мне немного страшно от того, что может с Тией приключиться, если ты это сделаешь…

— Ох… Спасибо, Найтмер. Я ведь уже… Сначала делаю, потом думаю, ровно как ты и насмешничаешь… — смерив взглядом вновь севшего у стены принца, присоединилась к нему Луна.

— Это несколько неожиданно, что вы заботитесь о моей тётушке…

— Тия — мой друг, принц, — Найтмер, кратко взглянув на единорога рядом и на сидящую чуть далее, слева от него, аликорну, помедлила и, пройдя несколько шагов, чтобы Луна была посередине, тоже плюхнулась на пол. — Уф-ф… В ногах правды нет, да?..

Помолчали.

— Признаться… Я даже удивлена, что после услышанного вы защищаете меня. Ужели вас нисколько не смутили мои слова? — задумчиво взглянула на жеребца Луна.

— Они меня ужаснули, Ваше Высочество. Но… Вы не чудовище, вроде Сомбры или той Найтмер Мун, что рисовали в истории — вы… вы раскаиваетесь. И, надеюсь, когда-нибудь сможете помириться. Извините, если лезу не в своё дело…

— Я… Спасибо, что так верите в меня, Блюблад.

— Найтмер Мун?

— Чего тебе?

— Пожалуйста, подарите шанс принцессе Луне, как подарили его моей тётушке.

— Тия меня не предавала, прилизанный.

Снова повисло молчание.

— Может, чаю? Я прикажу организовать… — несмело предложила Луна. В голове царила какая-то невероятная пустота, как и, казалось, у остальных здесь.

— Без меня, — фыркнув, поднялась на ноги Найтмер. — Я спать. Хватит мне на сегодня разговоров.

— Ваша светлость?

— Разве что успокоительного, — усмехнулся принц, провожая взглядом какую-то зажатую Найтмер, нервной походкой удаляющуюся по коридору, с чего-то неловко разминая крылья. — И, Ваше Высочество…

— Да, Блюблад?

— Сейчас уже, конечно, поздно, но… Вы обещали мне экскурсию.

50. Точка напряжения

Решение принято.

Холодная вода хлынула на голову, заставляя ёжиться и дыбить шерсть на холке.

— Чтоб ты сдох, принц!..

Я сделал шаг вперёд, подставляя под струи и спину — и теперь отчаянно пытаясь сжаться в точку под практически ледяной водой, рушившейся на меня с потолка, где висела огромная душевая лейка-«солнце», диаметром как бы не с метр.

Ох, сук!.. Но надо в себя прийти…

Сердце всё ещё загнанно колотилось в груди, отдавая в ушах, сладко тянуло топорщащиеся крылья, отказывающиеся плотно прилегать к телу, а внизу живота разливались жар и тягостная истома, которые я сейчас пытался тушить водой.

Вздрогнул, чуть рефлекторно не поджав задние ноги, когда шагнул дальше под душ, и поток воды обрушился уже на круп, скользя ледяными струйками по бёдрам и животу. Снова выругался, чувствуя, как особенно на фоне холодной шёрстки выделяются пылающие щёки.

Бляха… Давно мне порнуха не снилась, а в этой жизни, кажется, вообще ещё ни разу. Детали испарились из разума, стоило мне открыть глаза, но вот то, что ночь я, фигурально, проводил именно с Блюбладом — запомнилось хорошо. Проклятый конь!.. Вчера вечером, будь у этого тела жеребцовый агрегат — он бы от стояка в пол упирался, зараза! Меня и так в последние пару дней как-то очень подозрительно тянуло порассматривать жеребцов и попросыпаться от невнятных, но явно возбуждающих снов… «Эти дни» что ли подвалили, как обещала одна «хорошо разбирающаяся в кобылах» докторша?..

Скрипнул зубами и раздражённо тряхнул башкой, хлестнув себя по морде мокрой гривой, подловив свои мысли на том, что от докторши они споро переползли на Мака и далее — на пристрастное сравнение его с Блюбладом.

Кажется, вот чего Рар однажды так из разговора выпадала, явно о чём-то не о том раздумывая с мечтательным выражением на лице…

Вырубив душ, я на чуть подрагивающих ногах подошёл к чаше небольшого бассейна и, выдохнув, ухнул в него, уйдя под воду по шею. Холодная вода уже не ошпарила более-менее подготовленное тело, но всё равно шибанула по самым разгорячённым местам, заставляя судорожно сжаться на мгновение. Й-йах-х!.. Без «покрова», который отчасти снижал чувствительность органов к внешним воздействиям, вообще был бы экстрим… Пообвыкся немного, подошёл к бортику, преодолевая сопротивление воды, и пристроил голову на край, стиснув зубы и пережидая прокатившуюся по телу дрожь.

— Даже не знаю, что хуже, блин: истекать кровью и звереть несколько дней в месяц или смотреть порнуху в каждом сне и облизываться на каждого встречного жеребца… — тоскливо пробормотал я сквозь зубы, мрачно рассматривая темноту за мутным матовым «непроглядным» окном. Опять ни свет, ни заря подскочил…

Справедливости ради, конечно, мне сложно сравнивать. Мужское тело однозначно было в этом плане попрактичнее… Хотя… Пряжкой ремня получить случайно, просто надевая джинсы — это тоже те ещё ощущения…

Отлепив подбородок от пола, я вдохнул и, оттолкнувшись от края, упал в бассейн, позволяя телу погрузиться под воду. Раскрыл крылья, выдохнул, выпуская поток пузырей в парящую вокруг ореолом гриву и наслаждаясь обволакивающей раскрытые порхалки и голову плотной тяжёлой прохладой. Вынырнул, оперся передними ногами на край.

Ну и что, каждый месяц теперь такая фигня будет?..

Откинул мокрую гриву с лица, с тоскливой задумчивостью взглянул в воду, сквозь которую проступали идущие рябью контуры собственного брюха и задних ног, окружённых ореолом из волос хвоста. Решение, пусть и временное, на самом деле — вот оно, копыто протяни, что называется. Буквально…

Правая передняя нога погрузилась под воду… замерла на середине движения. Я, помедлив, с некоторым усилием вернул её обратно на бортик.

Нет уж, нафиг. Я пока ещё не настолько… готов вдаваться в… исследование своего нового тела, пусть даже после всех прожитых в нём дней новым его уже как-то и не назовёшь даже. Когда-нибудь, конечно, привыкну к мысли, что в новой жизни по новым правилам в новом мире я — кобыла, освоюсь постепенно… Глядишь — понравится ещё. М-да уж… Когда-нибудь. Не сейчас. Сейчас пойду-ка лучше работой какой-нибудь займусь — глядишь, станет не до мыслей. Зараза…

…

— …хорошо. Спасибо за понимание, Инквелл.

— Не стоит, ваша светлость, я понимаю, что у пони вашего положения порой бывает плотный график. Если выдастся немного времени — можете ознакомиться пока со следующей темой, чтобы нам не начинать её с нуля.

— Как получится.

— До свидания, ваша светлость.

Распрощавшись с преподом, я поспешно закрыл дверь, чтобы не поймать себя уже который раз за день на том, что снова пялюсь на очередного жеребца. Пришлось вообще, сославшись на жуткую занятость, спровадить его нафиг, потому что я даже загадывать боюсь, во что бы для меня в нынешнем не совсем адекватном состоянии вылились час-полтора занятий в его присутствии…

Я раздосадованно стегнул себя хвостом по боку.

Нет, прям совсем с концами башню не срывало, конечно, но внимание и мысли очень уж легко и охотно акцентировались на… не на том! Бездна! Может сказывалось отсутствие привычки, может — очень длительное отсутствие у моего немножечко кобыльего тела представителей противоположного пола в радиусе досягаемости — фиг знает, но гормоны внутри буквально кипели, и возбуждение набрасывалось как ненормальное, едва находило мало-мальский повод.

— Ы-ы-а-а-а!.. Как они с этим живут?.. — тоскливо проныл я себе под нос.

«Неплохо живут, с удово-ольствием»…

Бляха.

Я с тяжким вздохом потёр переносицу. Сам, на самом деле, виноват, что уделяю этому столько внимания… Вот оно и лезет охотно туда, куда концентрирую! Вчера, вон, хватило же меня как-то на разговор с синей и, главное, заглянувшим к ней на огонёк Блюбладом? Ну да, вёл себя как дурак, отвечал местами невпопад, ловил себя периодически на мыслях о том, какая у принца плотная аура, какой он сильный маг и какой у него изящный длинный рог, как под шкурой с лоснящейся алебастровой шёрсткой перекатываются плотные жгуты сильных мышц, какая великолепная у него длинная золотистая грива, а его глаза!..

Зарычав, я привстал на дыбы и обрушился копытами на каменный пол, намеренно не смягчая приземление. Внизу живота снова было как-то подозрительно тепло и тяжело. Проклятье! Да раздери бездна этого принца! И сам тоже, блин, дурак! Вспоминать этого долбаного секс-символа в моём текущем состоянии!..

Текущем состоянии… Текущем состоянии…

Я, хрюкнув, заржал, рефлекторно пытаясь сложиться пополам.

А-а-а, бляха-а!.. Надо же было так великолепно сформулировать!.. И ведь поспорь попробуй — состояние вполне себе текущее… Бли-и-ин!..

Кое-как проржавшись, мотнул головой, давя в себе вновь подкатывающие смешинки. Зараза, а… Не, на самом деле моё текущее — да хватит ржать! — состояние не совсем прям текущее, что радует. Мокрых пятен, вроде, не оставляю, «покров» самопроизвольно не вырубается, так что… Переживём. Главное — взгляд на жеребцах сильно не задерживать. И на всяких продолговатых предметах — тоже, от греха…

Тихо ругнулся, почувствовав, как щёки густо заливает краска. Всё, нафиг! Пойду-ка, вон, лучше чаю выпью, что ли, порадуюсь в очередной раз, что я умный, предусмотрительный и дальновидно приказал мне в гостиной всё для приготовления оного обеспечить. И, надеюсь, с навязчивыми мыслями всё на сегодня.

А про красавца Блюблада пусть, вон, Рарити думает…

Конкурентка такая…

Бляха.

…

ТР-Р-РЕС-СЬ!

— Падай, ты убит! — на мгновение поморщив нос от гари и стойкого запаха озона, усмехнулся я тлеющему тренировочному поникену с чёрной проплешиной на боковой стороне шеи.

Вот интересно: у меня ток получается переменный или постоянный?..

Снова усмехнувшись бредовой мысли и устало мотнув головой, подошёл к своей мишени и залил тление водой из ведра. Поморщился и спешно отступил на шаг, когда расплывшаяся по полу небольшая лужа коснулась копыт.

Ладно, закругляться пора на сегодня. А то рог понемногу сигнализирует, что ему хватит уже колдунства…

— Приберёшь? — я с сомнением окинул учинённый бардак. Помимо подгоревшего, ещё парочка поникенов вообще обратилась в труху и теперь возлежала кучками на полу, украсившемся также лужами и подпалинами.

— Конечно, о Великая! Рада служить! — с энтузиазмом поклонилась мышекрылая стражница неожиданного ярко-малинового цвета, что сегодня отвечала за тренировочный зал. Всё моё экспериментирование тут восхищённого взгляда с меня не сводила, зараза, мне как-то даже неловко было поначалу… Ну да, на удивление, среди луниных дуболомов у меня находились почитатели. Немного, но сколько-то было. Интересно, что Луна с ними делать собирается? Они же, случись что, скорее меня поддержат, чем её… Ну и пофиг, пожалуй. Луна их приютила — вот пусть у неё голова и болит.

Коротко попрощавшись с поправляющей поникен стражницей-фанаткой, я покинул тренировочный зал. Пойду, пожалуй, еды себе организую…

Я, собственно, чего сегодня здесь вдруг? Насмотрелся намедни ведь памяти — и что-то интересно стало попробовать что-нибудь оттуда. Под это дело залез сегодня снова, заодно утопив в неизменно найденном там поганом настроении дурацкое возбуждение… Ну да я же для пользы дела — а польза в виде нескольких интересных заклинаний нашлась и была проверена в тире, так что и настроение я себе как-нибудь вернул.

Хотя… Да уж… Так себе вернул, на самом деле…

Знаю, вот, теперь, к примеру, заклинание полубоевого-полупыточного назначения, вызывающее перегрузку нервных каналов и сильную боль, вплоть до судорог, по всему телу в самых случайных и непредвиденных местах. Найтмер его изначально создавала как противовоздушное, чтобы убегающую на крыльях Тию с гарантией сбить если что, но штуковина, похожая на постепенно расширяющуюся в полёте паутину, оказалась слишком медленной, чтобы догнать летящую пони. Как Найтмер силу воздействия для него подбирала? Экспериментально, понятно. На единственной живой цели на луне. На себе.

Я нервно передёрнулся, вспомнив зацепленные краем сознания ощущения. Нет, вот уж что я точно только против совсем в край долбанувшихся отморозков применю — так это «Шоковую сеть»…

Помимо этого потренировал уже знакомое и более-менее освоенное: обычный магический луч, импульс, молнию — люблю этот треск, блин… Попытался щиты поконфигурировать — получалось пока так, на хилую троечку. Если щит Шайнинга тогда, помнится, на ощупь напоминал толстую резину, подпёртую массой воды, то мой, светившийся характерной родной бирюзой, в лучшем случае напоминал надутый полиэтиленовый пакет, совершенно не производя ощущения надёжности. Да и с формой пока тоже не очень получалось… Но, тем не менее, в магии я за этот месяц подрос будь здоров как. Регулярные уроки, ответы на любые вопросы и любые возможные книги на эту тему в шаговой доступности весьма позитивно сказались на результатах. Да и организм помаленьку приходил в себя, позволяя сейчас то, с чего ранее я бы мог отправиться в больницу.

А ещё это ощущение струящейся внутри энергии, когда колдуешь… Я блаженно зажмурился. Эх, блин, за рог и крылья я этому телу даже половую принадлежность простить готов!.. Ну, вот прямо сейчас если — то готов! А когда с ней опять вылезут очередные проблемы и неудобства — так как обычно сразу же стану не готов, ага… Я коротко хохотнул.

— Здравствуй, Найтмер! Рада видеть тебя в бодром расположении духа! — поздоровались со мной, стоило мне повернуть за угол коридора.

— Каденс? Привет. Какими судьбами тут? — отсалютовав приветливой розовой аликорночке крылом, направился я навстречу.

— Тётушка дала пару выходных — вот и зашла к Луне. Столько её не видела… Бедняжка… — на мгновение увяла та. — Потом думала к тебе заглянуть, но стража сказала, что тебя нет.

— Вернулась, как видишь, — повёл крылом я. — Зайдёшь?

— Конечно, Найтмер, — улыбнулась принцесса.

— Ну пошли, — кивнул я в сторону, откуда она и пришла, на мгновение задержав на кобылке взгляд. Как Каденс ни хорохорилась, но загнанность у неё прям даже не на лице, а на всём теле была написана. Кажись, кто-то знатно задолбался Тию на троне подменять…

— Прости, что не навестила раньше, Найтмер, — повесив ушки, горько покаялась собеседница, когда мы уже подходили к моим покоям.

— Каденс, ты в зеркало себя видела? — замедлив шаг, скосил я на неё взгляд. Ненормальная… — Когда в последний раз дольше четырёх часов в сутки спала, а? Голодная?

— Немного, — неуверенно отозвалась та. — Мы с Луной хорошо перекусили, но это давно уже было… И нормально я выспалась!

— Верю, ага, — многозначительно покивал я. — Четыре часа плюс литр кофе — это всё ещё не тянет на «выспалась», Каденс.

На «высыпалась» это тянет, как по мне…

— Найдите служанку, пусть организует в мои покои обед на двоих. И чай с чем-нибудь вкусненьким, — обратился я уже к паре истуканов, дежуривших у дверей временно моих апартаментов, и, зафиксировав начало исполнения моей высочайшей воли, отворил дверь: — Проходи.

— Я не настолько не высыпаюсь, — буркнула аликорночка, переступая порог. — И не настолько плохо выгляжу!

— Ага-м. А кто мне ещё тогда, в письмах, жаловался, что ей спать некогда? Падай давай, вон пуфики валяются — загреби себе пару штук. И подушку с кресла дёрни. Как у тебя дела вообще?

— Ну, ладно, то, что я несколько утомилась — ты и так заметила. И преувеличила, — с укоризной взглянули на меня фиолетовые глаза принцессы, всё же внявшей совету и развалившейся на пуфиках, подушке и пушистом ковре гостиной. — С Шайни виделась дважды за это время, — вздохнула она. Вот, кстати, о жеребцах… — Сэр Клир опять увивается вокруг со своим законопроектом, уже вторую неделю предлагая одно и то же разными формулировками и заставляя опять и опять его рассматривать и отвергать! Потому что не будет ему сокращений, не-бу-дет! Ох… И Хайли Лайкли эта ещё! Пресс-секретарь тётушки, знаешь? Честно — хочется её…

Убить нафиг?

— …уволить и больше не подпускать ко дворцу!

Пони…

— Ой, извини, Найтмер… Тебя, наверное, утомляют все эти рабочие моменты и их подробности? И Луне уже жаловалась, и вот, тебе теперь — и всё перестать не могу, — мило смутилась аликорна.

— Ну, я же сама спросила, как ты, — хмыкнул я, также устроившись лёжа на ковре на боку и исхитрившись подпереть голову копытом. Так себе поза вышла, не верх удобства…

— Примерно так, как я в письмах тебе и писала — тоска сплошная, на самом деле, — удручённо отмахнулась Каденс. — Всё важное, всё необходимое — и всё надо решать, и чтобы все ещё довольны были… Как тётушка правила Эквестрией целыми столетиями? Мне так жаль её…

— Пообвыкнешься — сможешь не хуже. А то ещё и нравиться начнёт, — усмехнулся я. — Выйдешь замуж за своего Шайнинга, отвоюете у какого-нибудь тирана себе королевство и будешь там править на правах аликорна…

— Скажешь тоже, — смущённо хихикнула моя гостья. — Да и замуж за Шайнинга… Я пока не совсем уверена… — спрятала от меня мордочку она. — Ох, и что же всё обо мне да обо мне? Как у тебя дела, Найтмер? — поспешила изящно и ненавязчиво сменить тему принцесса. — Луна рассказывала — учишься?

— Ну вроде того, — устроившись поудобнее на животе и примостив голову на скрещенные передние ноги, повёл крылом я. — Чему-то учусь, что-то получается даже… Не знаю, что тут можно рассказать.

— Я не могу не спросить… извини, пожалуйста, если это неприятно для тебя… — замялась собеседница. — Как вы ладите с Луной?

— А то ты у неё не спрашивала.

— Спрашивала, но… хотела бы…

— Докопаться на ровном месте до меня, — вздохнул я. — Как-то ладим. Обе ещё живы, как видишь. Что ещё надо-то?

— И ты к ней совсем-совсем ничего не чувствуешь? Даже сейчас, когда вы живёте рядом, она учит тебя и…

Привязалась, а! Каденс, чтоб тебя во время секса понос продрал!..

— Я понятия не имею, как к ней отношусь, ясно? — оборвал я эту болтушку на полуслове, старательно придавив взглядом. — А всё из-за тебя!

Обвиняюще ткнув копытом в сторону испуганно притихшей аликорны, я резко встал и быстрым шагом направился к спальне, проигнорировав растерянный оклик. Вошёл, отыскав взглядом, сгрёб в охапку письма синей, и направился обратно. В гостиной меня встретила стоявшая в напряжённой позе растерянная и расстроенная Каденс с выражением «Что я наделала!» на лице.

— Вот! Узнаёшь? — помахал я перед её носом листами бумаги.

— Ну да… — растерянно подхватив письма и бегло просмотрев верхнее, неуверенно пробормотала аликорна. — А что т…

— Это ведь ты их писала, да? — плюхнулся я обратно на ковёр, чувствуя, как вспышка чувств сходит на нет, оставляя после себя какую-то усталую апатию. — Луна со своим феноменальным умением ладить с другими такого бы в жизни не придумала.

— Вовсе нет, Найтмер, — вздохнув, потопталась нерешительно принцесса и улеглась поодаль, наградив меня печальным взглядом. — Я лишь подсказала, о чём можно попробовать написать, чтобы тебя это не вывело из себя.

— Можно подумать, ты хорошо знаешь, что меня из себя выводит, а что нет, — буркнул я себе под нос, но собеседница всё же расслышала:

— Не то чтобы… Просто… почувствовала, что так будет… правильно? И после просто была рядом с Луной, чтобы поддержать её.

— Зачем тебе это вообще понадобилось? — приподнялся было я, но, мысленно махнув рукой, опустился обратно. Какая разница, на самом деле? Да и что я вообще от неё хочу услышать?..

— Вы обе — мои друзья, Найтмер! Я лишь хочу, чтобы вы не ссорились!

— Ссорили-ись?! — голос едва не сорвался на шипение. — Да ты вообще знаешь, что там было, чтобы называть это ссорой?!

— Знаю, Найтмер, — прямо взглянув мне в глаза, всё же не выдержала поединка взглядов Каденс, но голос её продолжил звучать твёрдо, даже когда она принялась пристально всматриваться в пол: — Луна рассказала мне всё — и во многом именно поэтому я пообещала ей, что сделаю всё возможное, чтобы вас примирить! А уж теперь, когда знаю, что вы… родственники — я не отступлюсь и подавно!

— Она даже это тебе выболтала? — удивлённо приподнял брови я. Блин, как-то не ожидал я от синей такого — ни вчера, ни сейчас… — Впрочем, какая разница, если я не собираюсь её прощать?

— Но ведь и былой ненависти уже не чувствуешь? — с жалостью и надеждой взглянула Каденс.

— А хотела бы!..

— Почему? Для чего?

Тупая лошадь! С-сука, вот принесло опять на мою голову!..

— Да потому, что… — споткнулся я, лихорадочно пытаясь сформулировать причину. Не «Из-за чего?» — «Для чего?»… Проклятье, Каденс!..

— Ты жива, ты здорова, у тебя есть друзья. Перед тобой вся твоя жизнь в её многообразии, твоё будущее! И у Луны — тоже! Разве это не хороший конец для всех? Не повод простить ошибки прошлого?

— Не лезь! — скрипнув зубами, холодно прошипел я.

Каденс, ты нарываешься на рассказ, после которого я вынужден буду тебя убить, чтобы он не ушёл в массы. Просто на всякий случай!

Скотина розовая, чтоб тебя разорвало и наперекосяк склеило! Бездна тебя раздери с такими разговорами! «Хороший конец» она нашла, бляха… Для Луны — может быть, а для меня…

А для меня… Бывшего меня-человека — неплохой, наверное, а меня-пони…

М-да, можно подумать, что я — не пони…

Для Найтмер…

Я считал, что от неё мало что осталось, но так ли был прав? Мне уже даже мысленно трудно делить себя на некие составные части: я — вот, какой есть. Тащусь от полётов, от звенящей в роге магии и её возможностей, от внимания к себе. Пялюсь, вон, на жеребцов — пусть даже в силу физиологии… Хочется верить, что физиологии, н-да… А ещё непроизвольно ёжусь от ощущения взгляда в спину под ночным звёздным небом и отчаянно боюсь, что все бросят меня в одиночестве и, бывает, накручиваю себя на эту тему — чтобы потом от облегчения от встречи рыдать на плече подруги…

Найтмер — это я. Тоже я. Изменившаяся под тяжестью потерь и ударов судьбы и под влиянием человека и Элементов Гармонии. Но мы же не говорим, что кто-то умер, когда он меняется со временем? Говорят иногда «После этого он для меня умер», если какое-то изменение не могут принять, но ключевое здесь всё-таки именно «для меня», так?..

А если я, в значительной степени — выжившая на луне Найтмер, что, вернувшись, нашла здесь дружбу и понимание и получила возможность жить дальше, то… всё и правда закончилось не так уж и ужасно?..

А если это всё — только мысли для самоуспокоения, и я обманываю себя?..

— Каденс, я тебя… на дуэли урою в следующий раз, — вздохнув, поднял я уткнутую в передние ноги морду.

Даже на «Шоковую сеть» расстараюсь под это дело, блин! Чтобы ты почувствовала нечто похожее на то, что я сейчас! Скотина розовая…

— Прости меня, Найтмер. Прости, пожалуйста, — тоже вздохнула прижавшая ушки аликорна, виновато отведя взгляд. — Я как лучше хотела… Мне нельзя было так давить. Прости.

— Иди ты…

Звякнул колокольчик.

— Иди ты еду нашу встреть, если умная такая и всех понимаешь, — проворчал я, поднимаясь. — И подушки на полу как-нибудь покрасивше разложи. Пойду макулатуру эту, — я кивнул на злосчастные письма, — на место сложу.

…

— Вкусно! Кажется, никогда такого не пробовала, — сыто отвалилась на пуфики Каденс.

— Зря, — коротко усмехнувшись, повёл крылом я.

— Зря, — явно с усилием вздохнув, согласилась гостья. — Только… Это не слишком калорийно?

— Мне как-то пофиг, — белозубо улыбнулся я.

Если посмотреть, насколько моя новая тушка оказалась рахитичная, потолстеть — перспектива для меня теперь малореальная. Особенно с учётом того, что это тело и банально прокормить-то не так просто, на самом деле…

— Надо будет посчитать, — вновь вздохнула аликорночка, погладив себя по животу и с лёгкой завистью взглянув на мою ещё не опустевшую тарелку.

Жареная картошка с луком и грибами, сметана, огурец — жаль, правда, не солёный, а свежий — но всё равно. М-м!.. Не знаю, почему тут так не готовили? Вроде и грибы ели, и картошку умели жарить, и сметана была — а совместить не додумались, глупые лошади. Да здравствует прогрессорство и просвещение дикарей! Я усмехнулся и с удовольствием захрустел кружочком огурца.

— Я… Ух! Ох!.. — попыталась подняться Каденс и, кое-как выпрямившись, жалобно посмотрела на меня. — Я переела!

— Тебя до кровати докатить? — осведомился я и с трудом не заржал под жалобно-возмущённо-осуждающим взглядом в ответ.

— Найтмер!.. А-агх!.. — закатила глаза принцесса. — Злодейка! Если бы ела как всепони, а не лёжа!..

Ну да, я иногда был совсем не прочь посибаритствовать, заодно попирая все возможные нормы этикета: раздобыл низкий — буквально в дюжину-полторы сантиметров — столик, за которым под настроение и возлежал на пуфиках и подушках, пользуясь прекрасной возможностью с помощью рога есть не совершая лишних телодвижений. Каденс поначалу на моё предложение взялась читать мораль, де, так нельзя, но я всё-таки сумел её уломать и теперь наслаждался возмущениями.

Пока страдающая принцесса любви, жалобно вздыхая, прохаживалась и переминалась с ноги на ногу — споро добил свою порцию и, избавившись от лишней посуды, принялся разливать чай, попутно вызвав у гостьи душераздирающий стон выставленным на стол блюдом с пирожными.

Похоже, кое-кто боялся потерять в этой битве слишком многое. Форму, например… Я усмехнулся.

— Я к тебе больше не приду, — обречённо пробурчала Кадди, вновь устраиваясь на подушках вдоль столика.

— Вон те «корзиночки» жёлтенькие попробуй, с ломтиками ананаса. Они вкусные, — демонстративно порекомендовал я в ответ, чувствуя, как губы прямо-таки распирает немножко злорадная улыбка.

— Ты невыносима! — закатила глаза принцесса и с тяжким вздохом наклонилась поближе к блюду, пристально изучая ассортимент.

— Ты кушай-кушай. И скоро тоже станешь невыносима… и необходима, и неподъёмна… — я, не выдержав, всхлипнул и уткнулся в подушку.

— Найтмер!!! — в плечо ударилось что-то мягкое и тяжёлое.

— Прости-прости. Кх-х… Уф… — кое-как проржавшись под гневным взором собеседницы, всё ещё разбираемый хохотом приподнялся я, выставив передние ноги в примиряющем жесте и протягивая ей обратно подушку телекинезом.

— Я подумаю! — демонстративно надулась недовольно сопящая Каденс, подхватив возвращённое ей «оружие».

Титаническим усилием проглотив ещё одну подколку — разбирало желание посоветовать, что под пироженко думаться будет лучше — я для надёжности запил её тёплым чаем и зажевал эклером, закинутым в пасть целиком.

Допивали чай молча.

— Слушай, Каденс… — припомнил я об одной своей проблеме. Задалбывала меня сегодня неудобными разговорами — вот теперь я тебя позадалбываю! Хотя, это, конечно, ещё очень большой вопрос, для кого эти разговоры будут более неудобными…

— М?

— Ты же принцесса любви? А, если не секрет, любви по какой части?.. — вопрос прозвучал как-то неуверенно, с ощущением, что не понравится мне любой ответ.

— В первую очередь — любви к сладкому.

Я смерил её мрачным взглядом. Издевается. Каденс с профессиональной рожей кирпичом глянула на меня и перевела взгляд на тарелку со сладостями, в которой ещё что-то оставалось.

— А если серьёзно? Ну извини, поподкалывала тебя немного, да… — я вздохнул.

— Понятия не имею, если серьёзно, — помедлив, тоже вздохнула аликорночка. — Я пока, признаться, не очень представляю пределы своего таланта. Если ты хочешь выяснить что-то из области… плотской любви, то… — мило зарделась она, — ну, я… Кое-что знаю, конечно, но… меня сложно назвать профессионалом в… этой области. Но я постараюсь помочь.

— Меня… — бляха, это сложнее, чем казалось… — Меня на… Очень на… жеребцов тянет. Не знаю, в общем, что это и что делать, — скомкано сформулировал я, тихо порадовавшись, что, наконец, всё сказал, и больше ничего говорить не надо.

— Ну, для кобылы нормально, что её тянет на жеребцов… — с сомнением взглянула на меня Каденс и замолкла в ожидании реакции.

Издевается.

Я задумчиво закусил губу. Блин, стоит ей говорить, нет, насчёт своего отношения к жеребцам? Да и к кобылам, да и к отношениям в целом пока… Полезет же выяснять, что да почему… А то и помогать! Не, попробуем малой кровью обойтись пока.

— Ну да, но в последние пару дней я от них взгляд с трудом отрываю!

Принцесса удивлённо приподняла бровь. Не дождавшись продолжения — приподняла вторую.

— Ты… В смысле, ты правда не понимаешь?..

— Догадки есть, — неопределённо повёл я крылом.

— Не поверю, что у тебя никогда не было горячих дней!

— Экванологу на первом приёме пришлось объяснять мне, что такое «покров».

Попробуй на это что-то возразить.

— А… Оу… — аликорна растерянно потёрла лоб. — Подожди, правда?

— Моей памяти здорово досталось, да.

— Но… Неужели ты… Ох… Извини. Это ужасно! — взгляд фиолетовых глаз был полон сочувствия.

— Ты не ужасайся, ты разобраться помоги лучше, — буркнул я, опустив глаза. Не люблю, когда на меня вот так смотрят…

— Конечно, помогу, — поспешила заверить меня Каденс. — Ну, с чего бы начать… Ты совсем не понимаешь, что происходит?

— Ну, примерно понимаю… Мне, главное — когда, надолго ли и как бороться, — отмахнулся я.

— Ну… Тут во многом индивидуально. У здоровой пони эструс происходит каждый месяц, в течение от двух до шести дней обычно. По силе тоже бывает по-разному: одна не замечает почти, а другая едва может держать себя в копытах, но как правило всё же тут что-то среднее. С весны, примерно с апреля, стадия эструса длится дольше и интенсивнее, с началом осени — становится слабее. Как бороться… А надо с этим бороться? Зачем? — достаточно сжато изложив спрошенное, вопросительно взглянула на меня Каденс на последнем пункте.

Что за вопросы дурацкие, блин? Раз спросил — значит, надо!

— Мешает.

— С помощью своего особенного пони или мужа, — мимолётно улыбнулась Каденс. — Ну или… М-м… Определённого рода игрушек — если ты понимаешь, о чём я. Другие способы бороться с возбуждением мне неизвестны. Ну или как вариант ещё просто потерпеть — это нестрашно и недолго. «Покров» ведь не исчезает? — чуть обеспокоенно взглянула она.

— Нет, вроде, — неуверенно повёл я крыльями, жалея, что вообще полез в эту тему. Кадди-то, судя по всему, быстро перестала краснеть, теперь рассуждая с беспристрастностью медика, а вот я… Зараза, а…

— Ну, значит, всё в порядке, — улыбнулась аликорна.

Это тебе в порядке!

— А может… Ну… Зелье там какое есть или, не знаю, заклинание?

— О, Селестия, зачем тебе эта гадость?! — вытаращилась на меня принцесса. — Извини, ты, наверное, просто не знакома с этими зельями… Зелья есть, да, но они — на крайний случай, когда из-за патологии кобыла в эти дни буквально теряет голову, превращаясь в сгусток инстинктов. Заболевание, к счастью, очень редкое, а сейчас даже уже наметились возможности его полностью исцелять. Думаю, лет через двадцать эта проблема уже будет побеждена.

— А зелья?

— Пока что приходится их использовать для купирования приступов, но, честно, как по мне — лучше просто связывать несчастную на неделю, чем поить этой токсичной гадостью! На здоровье они сказываются… плачевно. И, что самое ужасное, вызывают привыкание, — вздохнула аликорна.

Ну как обычно всё — кругом задница. Я даже почти не удивлён.

— Ну а заклинания… Я слышала только об одном, но оно отключает все эмоции вообще, делая пони… словно и неживой даже, — Каденс поёжилась. — После инцидента с командой доктора Хартлесс, имя которой ты, возможно, знаешь по книгам по анатомии и, особенно — анатомии крыльев, это заклинание запрещено к изучению и применению без личного дозволения принцессы Селестии.

— А что там за инцидент?

Есть что-то подозрения нехорошие, учитывая связь в одном предложении заклинания безэмоциональности и написания подробных анатомических справочников…

— Я… не хочу углубляться в эту тему, — поёжившись, чуть резковато ответила принцесса. — Да и права не имею, по большому счёту. Скажу лишь, что никто не погиб, и всё чудом закончилось относительно хорошо.

— Ясно… Извини.

— Да ничего, Найтмер, — бледно улыбнулась Каденс.

— Значит, по моему вопросу — только терпеть?

— Ну… да? Тебе, возможно, с непривычки сейчас так сложно, но, думаю, со временем перестанешь столь остро на это реагировать. Не беспокойся, Найтмер, всё будет хорошо. И, если возникнут подобные вопросы — не стесняйся обратиться, подруге я всегда постараюсь помочь, — ободряюще кивнула мне аликорна и принялась неохотно выбираться из подушек в попытках встать. — Я, пожалуй, пойду уже. Мне определённо нужно подвигаться…

— Ну, давай. Рада была увидеться.

— И я тоже, — улыбнулась принцесса в ответ.

— Заходи, если вдруг проголодаешься, — подмигнул я, вызвав суровый взгляд.

— Не смешно!

— Да ладно. Тебя дразнить одно удовольствие.

— Найтмер!.. — закатила глаза аликорна.

…

— Простите, что прерываю, Великая…

Голос вошедшего фестрала на «Великой» достаточно типично прозвучал с явственным сомнением. С некоторым даже облегчением я расслабился и чуть поспешно повернул голову к вошедшему:

— В чём дело?

— Вас… желают видеть. Сейчас, — уклончиво пояснил подтянутый мускулистый гвардеец с притягательной аккуратной бородкой.

— Кого там?.. — пробормотал я под нос, чуть торопливо отводя взгляд и оборачиваясь к высокой утончённо сложенной кобылице-единорогу, в шоколадной гриве которой уже поблёскивали редкие пока седые волосы. Та поняла без слов:

— Полагаю, нам придётся отложить урок, ваша светлость? — чуть вопросительно взглянула она. Я кивнул. — В таком случае, предлагаю вернуться к высокому искусству танцев послезавтра.

— Хорошо. До встречи — и спасибо за науку, Хай.

— Я рада помочь, ваша светлость, — сдержанно улыбнулась единорожка. — До свидания.

Сопроводив прощание элегантным выверенным поклоном, мучительница-учительница по, бездна его побери, высокому искусству этикета покинула залу, сопровождаемая подозрительным взглядом неожиданного визитёра. Да-а, а ведь как она обтекаемо, чтобы меня ненароком в его глазах невоспитанным чучелом не выставить: «танцев», не осанку держать или ложки не путать… Ладно.

— Так… Ну и кому я так неотложно понадобилась? — перевёл я взгляд в сторону гвардейца.

— Королеве Селестии, — чему-то усмехнулся тот, впрочем, немедля вернув на морду выражение кирпича.

— А к чему такая секретность? — усилием оторвал я взгляд от визитёра. — Мог бы сразу так и сказать.

Тия, значит… Ожидаемо, впрочем. Даже позднее, чем я рассчитывал тогда, когда Луна сообщила, что сестра вернулась из поездок по стране.

— Она… очень просила не сообщать, кто зовёт, — с заметным удовольствием пояснил страж. — Но ваше желание узнать, Великая, разумеется, превыше этого.

— А сам бы, значит, не сказал, — хмыкнул я. — Ладно, где она ждёт? Побеседуем.

…

— Найтмер Мун.

Голос белоснежной кобылицы с лёгким эхом прокатился под высокими сводами дворцового коридора.

— Ну привет, принцесса.

Выглядела Тия как… как с войны — такая почему-то напрашивалась аналогия. Вроде бы всё то же самое и на первый взгляд ничего не изменилось, но словно веяло чем-то таким в глазах. С залёгшими под ними тенями, покрасневшие, наполненные усталостью и свинцовой тяжестью — разительный контраст с тем добрым и полным жизни взглядом, что запал мне в душу… Захотелось просто подойти и обнять её.

— Я хочу, чтобы ты покинула Кантерлот, — не стала выбирать мягких формулировок Селестия. Сурово…

— Всё настолько плохо? — неуверенно поинтересовался я. Её слова, конечно, тоже своего рода ответ — сны её явно здорово довели, но…

— Бывало и хуже, — ровно констатировала она. Замерла на мгновение, вздохнула, чуть понурившись. — Пожалуйста, Найтмер. Я… Мне… — замялась белоснежная кобылица.

— «Уезжай», говоришь… И бросить тебя вот так? — невесело усмехнулся я, расшифровав заминку как повторение просьбы. — Ты в зеркало себя видела?

— Ничего из ряда вон со мной не происходит, не нужно напрасных переживаний. Просто устаю немного больше обычного. Да и поездка выдалась не самой простой, — подняв взгляд, с нажимом повторила она и сделала попытку успокаивающе улыбнуться. Получилось… не очень.

Охотно верю, Тия. Охотно верю…

— Слушай… — я, выдохнув, решительно шагнул к Селестии, решив положиться на самое надёжное для пони средство поддержки. — Всё будет хорошо. Луна меня сейчас подучит, разберёмся с твоими кошмарами, а потом…

— Не нужно, пожалуйста, — в мою грудь упёрся позолоченный накопытник принцессы. — Я в порядке, правда. Вы обе ошибаетесь, если полагаете, что всю предыдущую тысячу лет у меня не было кошмаров. Я справлялась с ними многие дюжины лет. Справлюсь и теперь, и, поверь моему опыту, уже весьма скоро, — убедившись, что я не пытаюсь больше приблизиться, убрала ногу Тия и одарила меня ещё одной улыбкой.

Хм… Нет, если так подумать…

— Тем более, что кошмары — сейчас и вовсе не главная моя проблема, — вздохнув, увяла ушками принцесса. — Куда сильнее меня задевает… отстранённость Луны.

Только не говори, что вы с ней опять посрались, а…

— Поругались?

— Нет, что ты! — опять улыбнулась Селестия. — Просто… Она так увлеклась всей этой учёбой, что… — сотворила неопределённый жест аликорна. — Прости мою резкость поначалу, Найтмер. Мы с ней стали так мало видеться…

— Так заходила бы к ней чаще, — пожал крыльями я. — А то ни разу не припомню с моего приезда. Даже сейчас почему-то в коридоре разговариваем, вместо того, чтобы зайти…

— Увы, но… в последнее время у меня ужасно не хватает времени, — вздохнула принцесса, вильнув взглядом.

— А если я уеду, то его, конечно, сразу начнёт хватать… — пробормотал я под нос. — Я… понимаю, что ты переживаешь за сестру после всего этого, — неопределённо повёл я крылом. Проклятье, до сих пор скотиной себя чувствую… — Но я пообещала тебе и не собираюсь изменять своему слову: её жизни с моей стороны ничего не грозит.

— Значит, ты отказываешься? Ну да, мы же с тобой не друзья, чтобы друг другу помогать!.. — с какой-то злой горечью обронила Тия.

Я даже немного опешил. Никакого категоричного отказа не прозвучало, но и сказанного ей вдруг хватило, чтобы одномоментно начать походить на тигра в клетке: грива и хвост вместо привычного плавного волнения заплясали как языки пламени, а недобро прищуренный взгляд словно принялся выискивать на мне удачные места для ударов. Вдобавок, и тот мой отказ вспомнила, который, похоже, задел её, несмотря на уверения в обратном. Если бы я… Бездна… А что я мог сделать?..

— Принцесса, я…

Селестия прикрыла глаза, сделала несколько быстрых вздохов. Вздрогнула, идеальное лицо на мгновение исказилось.

— Мне не следовало срываться, — тусклым взглядом посмотрела она, наконец подняв веки. — Найтмер, оставь мою несчастную сестру и покинь Кантерлот. Прошу тебя.

Я катнул желваки, уставившись в пол. Вот и что делать? Тия и правда сильна и опытна, она вполне может представлять, с чем имеет дело — в отличие от Луны, склонной излишне драматизировать угрозу. Проверить возможности тоже нет, потому что я пока ещё никаких практических результатов не добился — ощущение, что «вот-вот» погоды не делает. По сути — это слово лживой истерички Луны против слова уравновешенной и мудрой Селестии, которую, к тому же, я не хочу подводить опять. Уехать? А если я ошибусь — что тогда будет? Проклятье…

Нельзя уезжать.

Прокатившееся внутри… ощущение было каким-то нереально чётким и конкретным: угроза реальна. А значит, если я сейчас уйду — наверняка быть беде.

Я тихо выдохнул сквозь зубы. Как принято у лётчиков — решение нужно принимать быстро и окончательно, долго думать в воздушном бою — верный путь в могилу. Сомневался? Вот подсказка.

Остаюсь.

Что там дальше — будем решать по ходу дела.

— Боюсь, вынуждена отказать, принцесса, — поднял голову я, тут же заслужив колючий жёсткий взгляд. — Меня пригласила сюда её Высочество, — выделил я титул, равный Тиеному, — принцесса Луна, и уехать я могу лишь тогда, когда она позволит. И я… Бездна… Пожалуйста, позволь закончить обучение, убедиться, что всё и правда в порядке — и я съеду к себе в Понивилль обниматься с Рарити и писать картины. — Аликорна едва заметно вздрогнула. — С Луной, как сама видишь, мы как-нибудь уживаемся и…

— Быть посему, — неожиданно перебила меня Тия. — Я дозволю тебе остаться, но не заблуждайся: доверие я оказываю не тебе, а моей недальновидной сестрёнке, которая постоянно утверждает то же самое, и с которой я не желаю поссориться снова. Но если с Луной что-то случится, Найтмер, — приблизила лицо почти в упор Тия, — я буду крайне тобой разочарована.

— Всё будет нормально… — пробормотал я, чувствуя, как от какого-то подспудно пугающего взгляда впритык льнут к голове уши. От тёплых розовых глаз, лучащихся материнской заботой, в бездонных пурпурных колодцах, на дне которых словно плясали огоньки, не осталось и следа.

— Рассчитываю на это, — отстранившись, отрубила Селестия и, сделав шаг назад, исчезла во вспышке телепортации, оставляя меня подслеповато промаргиваться в одиночестве посреди коридора.

— Пока, принцесса. Пусть у тебя всё хорошо будет… — вздохнув, проронил я в пространство.

Поговорили…

Будет, над чем подумать. Бездна, а…

51. Редкий совет

Друг в беде не бросит, лишнего не спросит. Вот что значит настоящий, верный друг!

— А больше ничего тебе не надо?!.. — я прошёлся туда-сюда, разъярённо стегая себя хвостом по бокам и не сводя взгляда с настороженно наблюдающей за мной с кровати Луны.

Проклятье! Бездна!.. Вот какого лешего вся такая хрень вечно именно со мной?!.. Твою-то мать!..

— Прости, Найтмер. Я не знаю другого способа, — опустила взгляд синяя, изображающая живое воплощение вины. — И я не уверена, что мы ещё можем позволить себе лишнюю неделю бесплодных попыток…

— Заткнись, а?.. — мрачно отрубил я, нервно прохаживаясь по комнате. Тихо выругался сквозь зубы от невозможности сдавить виски передними копытами прямо на ходу. Проклятые ноги!.. Сжал, насколько возможно, крыльями. Не знаю, зачем. Притихшая принцесса украдкой опасливо наблюдала за мной, больше не решаясь ничего говорить.

Наградив её долгим взглядом, я, так и не найдя подходящих слов, со стоном опустился на пол и таки сжал виски между копытами, остро жалея, что на них нет прохладных металлических накопытников.

Бляха, ну за что, а?..

Когда меня неделю назад колбасило от месячных по-лошадиному — я искренне надеялся, что все мои проблемы с учёбой — это от них. Ну, поначалу просто не освоился, а как примерно понял — началось, вот и не получается… Но мозги встали на место, навязчивое желание найти приключений под хвост свалило, пообещав вернуться через месяц, а успех так ближе и не стал. Чувствовалось, что вот — руку протяни! А ухватить не выходило! Я понимал, я чувствовал, что мне нужно сделать — но тупо этого сделать не мог! Не получалось! Разогнал всех репетиторов три дня назад, оставив только особенно полюбившиеся уроки полётов, и тупо пытался сделать. Отработанным методом начать засыпать — попытаться поймать момент — промахнуться — проснуться — повторить. Всех полученных результатов — вчерашний нервный срыв с тихой истерикой, несколькими литрами слёз и мигренью от запоротого режима сна… С-сука, а… И тут заваливается эта синяя сволочь чуть ли не вприпрыжку и с лыбой во всю пасть и радостно возвещает, что у неё получилось! А значит, вместо того, чтобы дальше биться в стену головой, ты, Найтмер, можешь просто открыть мне свой разум и дать его вместе с телом порулить, чтобы, значится, твоими копытами всё сделать, и ты поняла сама — как повторить. Всего-то!.. Бездна побери весь этот треш долбаный!.. И всех гарантий, что в моей памяти не будут копаться, а в моей личности — тереть «ненужное» и прописывать «нужное» — это честное-пречестное слово Луны, которое, мать его, крепче гороха просто!

Да гори эта хренова Эквестрия синим пламенем!.. И Луна эта с её кошмарами! И Тия… И… все остальные…

— Проклятье-е-е!!!..

Я не могу всё так бросить! Тию бросить! Она же… Я ведь на своей шкуре знаю, как эта хрень мозги разъедает, и… Нет, блин, я её этой хрени не сдам! Но как тогда?.. Хрен ведь угадаешь, в какой именно момент у Солнышка планка упадёт, и она, образно, подхватив глефу, пойдёт убивать неугодных в лес. Блин, да это может происходить вот прямо сейчас! Нету времени ломать зубы об этот хренов гранит науки, нету! И, по большому счёту, не было изначально! Мы, блин, с самого начала плыли на одной голой удаче и надеялись, что Селестия сколько-нибудь протянет. Сколько-то протянула, да, но рано или поздно наша белая коняшка кончится, и в барабане револьвера, с которым мы недели три уже увлечённо играемся, таки окажется патрон…

Тянуть нельзя ни в коем случае! Вот только альтернатива… Я скосил глаза на Луну, что продолжала напряжённо мести хвостом по кровати, кусая губы и кидая на меня нервные и озабоченные взгляды.

Твою мать, ну почему всегда всё сложно так, а?!..

— Почему я вообще должна тебе верить?! Я даже не знаю, на самом ли деле это требуется именно для той цели, которую ты называешь! Зачем тебе вдруг лезть ко мне в голову?

— Я… Я понимаю, как это звучит, — Луна со вздохом неуверенно потёрла левую переднюю ногу правой. — И должна была предупредить тебя раньше, но… Но так и не решилась. Прости! Побоялась, что ты просто бросишь всё и уедешь. А теперь, получается, вывалила всё на тебя совершенно неожиданно…

Я прохаживался вдоль стены, стискивая челюсти и катая желваки. Чтоб тебя разорвало и наперекосяк склеило, чучело корявое! Тупая лошадь!..

— К теме вернись! Гарантии!

— Никаких, — замерев на мгновение, выдохнула единственное слово она и, понурившись, продолжила: — Только моё слово, что я не стану делать ничего сверх необходимого для обучения.

— И что же ты посчитаешь необходимым, а? Просмотр памяти? Вырезание оттуда или подмену «ненужных» кусков? Что?

— Н-никогда! — голос Луны заметно дрогнул, а она сама втянула голову в плечи. — Я — не Сомбра!.. И я даю тебе слово, что только помогу тебе найти нужное ощущение и удержать его — и ничего кроме этого!

— Предатель однажды — предатель навсегда, синяя, — скривившись, выплюнул я и отвернулся к окну, по которому тихо постукивали редкие капли дождя.

Что мне делать, а? Что?.. Играть в русскую рулетку, где каждые несколько дней в барабан добавляется по патрону — вплоть до шести — надеясь справиться самостоятельно до того, как станет поздно? Что может наворотить пошедшая вразнос Тия? Ну, меня убьёт — это точно… Или, вон, типа того, что мне снилось, сделает: спилит рог, обрубит крылья и замурует в подземельях. Через месяц перебесится, достанет и извинится… Меня передёрнуло. Почему-то страшно стало не только за себя, но и за Селестию. Она ведь себе этого не простит… Будет потом как Луна поедом себя есть и в подушку ночами плакать…

Я, рыкнув, вытряхнул дурацкие мысли из головы.

В любом случае, такой хоккей нам не нужен. Вот только альтернатива — довериться — полностью довериться! — предательнице, лгунье и лицемерке! Я кинул быстрый взгляд на напряжённо размышляющую о чём-то Луну. Отвернулся, вздохнул, прикрыв глаза.

Вру сам себе. Бездна. За всё время, что я здесь, синяя не дала мне на руки ни одного факта таких обвинений против себя. Я… Я просто её ненавижу — и всё. Мне всё равно, какая она, как себя ведёт и как теперь поступает. И веры ей — ровно никакой.

Проклятье.

— Мне надо подумать, — я, развернувшись, направился к выходу.

— До свидания, Найтмер, — печально отозвалась принцесса. — Доброго дня тебе.

Скотина.

Сколько я тут сижу уже безвылазно?.. Блин, с местным климатом и незаметно даже, что сентябрь на дворе… Вот ведь, а…

Я со вздохом окинул взглядом панораму дворцовых башен, садов и нависающие над пропастью посадочные площадки, фоном которым служили далёкие-далёкие поля с тоненьким серпантином речки и пушистый лес из миниатюрных деревьев. А если присмотреться, то можно было различить, как в сторону моста через реку полз маленький поезд…

Зараза… Оторвав взгляд от пейзажа, я прошёлся по балкону. Безвылазное сидение в ночном крыле дворца уже откровенно действовало на нервы. Но куда ещё деться? В дневное крыло, а также в публичную и административную части лезть и повода не было, и не хотелось особо, чтобы не вызывать ажиотажа и не нервировать Тию лишний раз. То же самое можно было сказать и про город. Куда-то надолго и далеко отлучаться же было особо некогда, особенно в последнюю неделю. Усиленно изучал и качал магию, рассчитывая упростить себе этим основную задачу со снами, постоянно пробовал попасть в этот хренов мир снов, который ни в какую не давался в руки, летал, читал, этикет изучал, историю… Ну и, конечно, общался с этой окаянной Луной.

Загрузила же вчера, сволочь синяя… Признаться, своё «надо подумать» я постарался выкинуть из головы, едва за спиной закрылась дверь, как и все мысли о прошедшем разговоре, которые потом яростно гнал от себя до самого вечера, вместо этого усиленно задалбываясь учёбой и попытками поймать опять постоянно ускользающий мир снов. Но стоило лечь спать, как мысли вернулись, а сон после всей этой чехарды с «заснул-проснулся-повторил», как назло, совершенно не шёл. И вырубить себя тоже уже тупо не получалось — это определённой концентрации требовало и настроя, от которых к этому времени не осталось ни следа: переутомился в край — потому, собственно, и лёг… Матерился как школьник, яростно мотал головой, включал свет и мерил спальню шагами я, наверное, часа четыре, всё это время невольно крутя в голове слова скотской синей лошади. Так ни к чему конкретному и не придя, кроме тупой злости на Луну, на ситуацию, на Тию, на себя — на всё! — и подкатывающей истерики, я, наконец, окончательно умотавшись, всё же уснул, проспав как убитый аж заполдень.

Эх, вот бы вся эта дрянь мне просто приснилась, а… Проклятье… Ничего не хочу сегодня делать. Да вообще ничего не хочу! Домой хочу…

С тоскливым вздохом окинув отвратительно солнечный и жизнеутверждающий пейзаж в последний раз, я распахнул двустворчатую дверь и вышел с балкона, скрывшись от тёплых лучей солнца в наполненную тишиной пустую и равнодушную прохладу своего временного пристанища.

Тишиной… Погоди… Это что, голоса? Я, замерев с поднятой для шага ногой, прислушался, поворочал ушами. Точно, в гостиной разговаривают. Тихо, едва удаётся расслышать даже голоса сами по себе, но всё же…

Задумчиво хрустнув затёкшей за время размышлений в неподвижности на балконе шеей, я повернул к двери, ведущей из спальни. Это, интересно, кто там такой храбрый выискался? И кому от меня вдруг что-то настолько нужно, чтобы засесть у порога с кем-то болтать в моей гостиной и при этом даже не попробовать зайти собственно ко мне? Та-ак…

— Здравствуй, Найтмер!

Едва сделав шаг из спальни, на ходу пытаясь снова хрустнуть шеей, я замер на середине движения — лишь взгляд лихорадочно метнулся в сторону, откуда доносился голос. Да это… Да этого… Когда?!..

Рарити, коротко взглянув на Луну, отставила на стол пиалу и, изящно спрыгнув с пуфика, шагнула мне навстречу.

— Рар?..

В горле застрял ком.

Бросила магазин, заказы, оставила любимую сестру на кого-то, нашла способ попасть во дворец… Ради…

— А ты… что тут?..

— Представилась возможность заглянуть к тебе в гости, дорогуша, — улыбнулась она обворожительной тёплой и такой родной улыбкой. — И я просто не смогла бы не приехать!

Ради меня?

Ради меня…

— Рар… — всхлип пробился сквозь стиснутые зубы, глаза предательски жгло. Я торопливо сгрёб единорожку телекинезом и, подтянув к себе, обнял, зарывшись носом в гриву, пахнущую фиалками и какими-то духами.

Только не исчезай…

— Воспитанной леди неприлично исчезать оттуда, где так обнимают! — с доброй усмешкой ответили на мои объятия. — Я тоже соскучилась. Рада тебя видеть, На́йти.

Я отчаянно стиснул зубы — и судорожно прижимаемую к груди пони — чувствуя, как слёзы чертят дорожки по шёрстке на щеках. Я… Я же разревусь сейчас…

Приехала. Не зачем-то — ко мне. Чтобы мне одиноко тут не было. Соскучилась… По мне…

З… Зараза… Я же сейчас… Я…

…

— Ну вот, п-причёску помяла, — шмыгнув носом, с виноватой улыбкой смахнул я влагу с ресниц запястьем. — Прости.

— Ради тебя не жалко порой выглядеть настоящим чудовищем, дорогуша, — повторив мой жест, улыбнулась единорожка и подарила мне взгляд своих обрамлённых пушистыми длинными ресницами сапфировых глаз, блестящих от слёз. — Насколько всё ужасно?

— Примерно как я после очередной тренировки с купанием в озере.

— О-ох!.. На́йти, ты же шутишь, правда?.. — очи подруги наполнились паникой, за которой старательно прятались смешинки. — Это чудовищно! Я же во дворце! А если я встречу его светлость принца Блюблада? Или… Или саму Её Высочество принцессу Селестию?!..

— Могу копытом пригладить, поплевав для надёжности, — предложил я. — Мне помогает.

— Ч… Что?!.. Даже не вздумай, Найтмер!.. Это ужасающе!.. Ты правда?!.. О, Селестия!.. — попыталась отшатнуться надёжно удерживаемая модница. Паника в её глазах плеснулась уже настоящая.

— Да ладно тебе, я наловчилась немного уже, так что вполне аккуратненько получается… — состроив недоумение на морде, не удержался я.

— Ты издеваешься!.. — жалобно проканючила несчастная кобылка, сделав бровки домиком. — Найтмер!.. Ты не можешь быть столь же неотёсанной, как Эпплджек! Я… Хорошо, я понимаю, что ей в некоторых ситуациях простительно допустить небольшую неаккуратность, но ты живёшь во дворце, а не на ферме! — мне в грудь обвинительно ткнули мастерски обработанным и покрытым лаком копытцем. — И ты, как приличная леди, просто не должна позволять себе так ходить!!!

— Да нормально я хожу… — Напор единорожки немного ошарашил. — И вообще, мы про твою причёску говорили, так-то…

— Так! — выпутавшись из моих объятий, топнула копытом по ковру нахмурившаяся модистка, суровым взглядом предвещая приговор: — Где здесь спа?

Дошутился, похоже…

…

М-м…

Прикосновения к правому крылу, перья которого чутко и аккуратно приводили в порядок профессиональные движения спа-пони, были, на удивление, даже приятными, хотя обычно чужие копыта на своих крыльях как-то нервировали. Может, это потому было, что занималась крылом сейчас крылатая же пони, по себе хорошо представляющая, что и как — не знаю…

Я с трудом удержался, чтобы не дёрнуть ногой от неожиданной щекотки: вторая мастерица занималась задним левым копытом.

— Извините, госпожа.

— Всё нормально, — я подавил желание отмахнуться: для процедуры была желательна неподвижность.

Всё тело, где присутствовала шёрстка, покрывал густой крем-маска, дающий ощущение приятного жара. Ещё дюжину-полторы минут — как раз девчонки закончат с крыльями и копытами — и можно будет смывать, вроде так сказали…

Я вздохнул, расслабленно растекаясь по кушетке. Кла-ас-с… Нашла же Тия таких мастеров крутых себе, а…

Да, команда, что сейчас обрабатывала нас с Рар, была приглашённая, из солнечного крыла дворца — у Луны своих спецов пока не завелось, разве что обычные горничные «принеси-подай-убери» да работники кухни. Ну пара стилистов-парикмахеров, гриву и хвост в порядок приводить — но эти были фестралами, так что я предпочитал справляться с причёской своими силами — до тех пор, пока случай не становился совсем запущенным… Ну нервируют меня, блин, мыши Лунины, орудующие острыми, как стилет, парикмахерскими ножницами в неуютной близости от моей шеи!

Пришлось, конечно, организовывать всё это, но под тяжёлым взглядом подруги у меня вполне получилось и найти, и позвать, и никаких вопросов, в общем-то, не получить в ответ. Собственный титул и выданный Луной статус были более чем весомыми аргументами.

Титул, н-да… Вот же, блин, дятел, кто его просил, а?..

Массаж нам делал жеребец — капельку самовлюблённый тип с прикольной двухцветной бело-красной гривой, убранной в модный причесон, и с гетерохромией — левый глаз голубой, правый — зелёный. Рар с ним флиртовала напропалую, тот охотно отвечал, не выходя, впрочем, за рамки, я смотрел и вставлял комментарии, которые понь старательно игнорировал, где мог, явственно меня побаиваясь… Хорошо, в общем, время проводили. И тут это чудо, закончив с Рар, опасливо подвалило ко мне и поинтересовалось, готова ли, значит, её светлость?.. Заметив расширяющиеся в немом шоке глаза подруги я этого попугая едва в бассейн не выкинул… Так сдать — и кому! Рарити, которая к знати, титулам да и просто авторитетам в некоторых областях относилась прямо-таки с придыханием! Пока мял меня — единорожка красноречиво молчала. Собственно, она и до сих пор была немного… Как пыльным мешком по голове, что называется.

— Леди Найтмер, мы закончили. И маску уже тоже можно смывать. Позвольте, я веки протру… — По лицу и закрытым глазам скользнула губка. — Вот, можно открывать.

— Спасибо, — кратко прищурившись, пока долго закрытые глаза не привыкнут к свету, неохотно соскрёб себя с лежанки я. А-а, блин, как влом вставать, а… Рядом так же поднималась Рарити.

— Помочь вам принять ванну? — осведомилась старшая в группе земнопонька, которую я за бело-розовый раскрас мысленно окрестил «Забавой», в честь мороженого

¹https://www.hip-hop.ru/forum/img/2012/05/17/1277374fb50252c9aac.jpg

— очень уж в цвет попала — когда я подошёл к подруге.

— Нет, думаю. Сами справимся, — ответил я, коротко обменявшись взглядами с Рар.

— Понимаю, — почему-то слегка зардевшись, кивнула «Забава». — Тогда позовите нас, как будете готовы — мы почистим зубы, нанесём лак и сделаем причёски и макияж. — Коротко поклонившись мне, команда спа-пони чуть, как мне показалось, поспешно покинула помещение, оставив меня и Рарити наедине. Самое оно будет поговорить.

— Идём? — кивнул я в сторону этакого то ли большого джакузи, то ли маленького бассейна. — И, Рар… Вздумаешь назвать меня «светлостью» или отбить поклон — я обижусь.

— Как прикажете, леди Найтмер, — с каменным выражением ответила та.

— Надеюсь, ты шутишь?

— Конечно, дорогуша, — вздохнула единорожка, подарив мне чуть недовольный взгляд. — Могли бы и рассказать об этом, ваша светлость.

Я горестно закатил глаза.

Смыв под искусственным водопадом ванильного цвета гель, уже начавший густеть — и ёжась от холода, накатившего после избавления от этой, работавшей термосом, массы — я торопливо влез в тёплую воду. Рар, чуждая чувству прекрасного, ждать освобождения тёплого водопада не стала и смывала маску по старинке — душем. Или уже просто грелась под ним — не знаю…

Нырнув на несколько секунд — прогнать холод с головы — я попытался пристроиться у края в привычной позе «руки на бортик», но быстро отказался от затеи и сел по-понячьи, оставив торчать над водой только башку — холодно, блин! Морозит после фигни этой… Уж отбивался-отбивался, но Рарити было не остановить, так что капитулировав — делайте что хотите — расслабился и стал пытаться получать удовольствие. Ну, зато, типа, шёрстка теперь будет мягкая и шелковистая… Я задумчиво погладил себя по груди запястьем. Ну… Под водой — как обычно. Хотя вообще, пони офигенно плюшевые и классные на ощупь. Даже себя погладить — классно, а уж ту же Рар…

Я, вздохнув, снова макнул голову под воду. Фыркнул, стёр налипшую на морду гриву в сторону. Я так рыдал, как сегодня, в последний раз, наверное, в детстве, когда любимую кружку разбил случайно… Хотя, в последнее время со мной это вообще не редкость уже. Можно было бы себя постыдить, де, дяденьке реветь не по чину… Но вот нифига стыдно не было. Даже взрослые суровые мужики, каждый день глядящие в лицо смерти, плачут. Не от боли или страха, конечно, а от радости и облегчения, от понимания, что их не бросили, и они нужны и важны для кого-то… А я чем дальше — тем сильнее ловил себя на том, что панически боюсь остаться в одиночестве. Не буквально, что одному в комнате, там, а в целом. Что все, кто для меня важен, отвернутся от меня и уйдут. И опровержение этому, что нет, не забыли, не бросили — это был даже не камень с души — это… не знаю даже. И что я делать буду со своим бессмертием, когда друзья уходить начнут?..

Переживу как-нибудь. Я уже терял, причём — всех и сразу. Когда сам ушёл…

Я окунулся снова.

Хватит мыслей.

Полюбовавшись парящей в прозрачной воде гривой, вынырнул. Рар всё ещё плескалась под душем. Что она там делает?.. Никак, голову взялась мыть. Тоже, кстати, надо бы…

Я выбрался к бортику и всё же уселся в привычной позе, закинув на него передние ноги. Ы-ых, блин, холодно ещё! Ладно, потерплю, а то надоело, позу поменять хочется… Расслабившись — насколько получалось, ибо тянуло поёжиться от холода — оглядел местное великолепие, предназначенное для ухода за собой.

Тут тебе и всё для спа-процедур, и купальня, и баня есть — такая, типа хаммама — и бассейн для плавания, в который каскадом стекает красивый искусственный водопад… На водопады тут вообще не поскупились — они были и небольшие декоративные, и в бассейн один стекал, и сюда, вон, в ванную — тоже… Я передвинулся к стене и сунул голову под поток тёплой воды. М-мб-р, класс-с… Понежившись немного, откочевал обратно. Ещё была пара водопадов просто так, чтобы под них залезть можно было — потеплее и похолоднее. Второй после бани огонь должен быть… Конечно же, был душ. На полу — плитка, но такая, серьёзная — чуть ли не в метр стороной, наверное. И оформление тоже классное — на подводную тему: сине-голубая гамма цветов, декор под ракушки, кораллы, и цветную гальку, «волнистые» стёкла на окнах, создающие иллюзию солнечных лучей, пробивающихся сквозь толщу воды… Здорово.

— Н-на́йти! Там у тебя вода т-тёплая? — наконец, высунувшись из-под душа, чуть дрожащим голосом осведомилась Рарити.

— Ага. Залезай, дался тебе этот душ! — призывно взмахнул я передней ногой.

Единорожка, вжимая голову в плечи, торопливым шагом процокала по плитке и юркнула в чашу рядом со мной. Ушла под воду, вынырнула, отыскав «ступеньку» для пони ростом пониже аликорнов, уселась, так же, как и я немногим ранее, оставив над поверхностью только голову. Попыталась безуспешно сдуть налипшую на лоб мокрую прядь гривы, раздосадованно дёрнула ушком. Чуть застенчиво улыбнулась, когда я зажёг рог и сдвинул ту магией.

— Голову мыла?

— Да. И тебе необходимо последовать моему примеру!

— Куда ж я денусь?

— Кто знает, ваша светлость…

— Слушай, ну не дуйся, а? Я сама только вот узнала, считай.

— Извини, На́йти. Просто… это немного неожиданно. Мы с тобой так общаемся, что я, порой, совершенно перестаю воспринимать тебя как аликорна и ту самую Найтмер Мун, — единорожка вздохнула.

— А и не надо, Мороженка, — я улыбнулся на чуть недовольный взгляд подруги. — Даже, пожалуй, не надо ни в коем случае. И если я и не сказала раньше, то только из боязни вот эту самую непринуждённость потерять. Поэтому — никаких «светлостей», хорошо? Пожалуйста.

— Только в шутку, — улыбнулась Рар и, помолчав, вдруг хихикнула, прикрыв рот копытцем. — Ты ведь так на аристократию смотрела, как на безвкусицу какую-то, а теперь — у самой титул!..

— Ага, мне тоже поворот понравился, — хмыкнул я. — Но по законам нынешним, оказывается, наличие рога и крыльев сразу — наказуемо титулом. Я думала, ты, может, сама об этом знала — не поверю, что, имея своё дело, ты законы не изучала.

— Изучала, конечно — но не все же целиком, а только касающиеся моей сферы, — качнула головой единорожка и словно бы попыталась втянуть голову в плечи.

— Под водопад залезь, — кивнул я замерзающей подруге на поток воды. — Он тёплый, классно.

…

— …я не надену!

— Ты его носила, оно тебе весьма нравилось — что изменилось, Найтмер?

— Тогда надо было тебе помочь, — буркнул я себе под нос, покосившись на аккуратно разложенное на кровати платье. Третье, с того самого показа, моё… нет, не «любимое», конечно, а… Ну, «наиболее впечатлившее», вот.

Невольно вспомнилось, как облегала тело ткань, как гулко бухали шаги по сцене, как восторженно ревела толпа, буквально купая меня в восхищении и восторге…

Я спешно отдёрнул ногу, обнаружив, что осторожно, практически с любовью разглаживаю копытом складки на шелковистой дорогой ткани. Щёки предательски налились теплом.

— Ну а сейчас тебе надо хорошо провести время, расслабиться и получить удовольствие.

— И каким образом оно мне поможет? — попытался насмешливо кивнуть я в сторону нашего яблока раздора. Получилось… неубедительно.

— По-моему, кто-то, дорогуша, упорно пытается отрицать очевидное, — выгнув бровь, усмехнулась Рарити. — Извини, но даже самой неотёсанной деревенщине тогда было заметно, как ты наслаждаешься прикованными к себе взглядами и всеобщим вниманием. И если мы собираемся пройтись по дворцу, то твоё платье для этого идеально подойдёт: поверь, На́йти, ни один самый непритязательный стражник и ни одна самая неискушённая служанка не останутся равнодушными! А уж тем более будет впечатлён и очарован сам принц! Его светлость наверняка утончённый ценитель и прекрасно разбирается в красоте! — единорожка картинно приложила запястье ко лбу. — И я даже готова пожертвовать часть его внимания тебе, чтобы не блистать в одиночестве!..

Я вздохнул. Вот же прицепилась-то, а! Рар, блин, ну знай меру! Уже в спа, вон, сходил — ради тебя, во многом! Не то чтобы мне самому совсем не понравилось, но… Не, это, в любом случае, было не ради себя! А Мороженка, помимо выходного наряда во дворец для себя, ещё и те платья привезла, что для показа на меня шила — «мои» как-то не так звучит, блин — все восемь! И теперь усиленно пыталась меня нарядить, зараза, давя на «больное» — на чужое восхищение, с чем я, так вышло, сам ей и помог с полчаса назад…

Умудрился на свою голову ляпнуть в ответ на ненавязчивый вопрос о Блюбладе, что знаю его и даже общаемся понемногу… Принц недавно как-то ещё к Луне приходил — ну и ко мне заглянул, засвидетельствовать своё почтение высокородной, ёлки, леди. Я в ответ кивнул и рассчитывал на том и расстаться, но принц, как оказалось, притащил «за знакомство» подарок: сверхсовременное технологическое новшество — перьевую ручку! Основательную такую, представительского класса, в солидном металлическом корпусе, с позолотой… Чернил внутри, правда, пока не придумали… Или их там и не было в перьевых ручках никогда?.. А-а, без понятия… Но я об этом спросил, принц загорелся идеей и как-то слово за слово мы зацепились языками, проболтав о всякой технике и науке ещё как бы не с час, и расстались довольные друг другом и с приглашением от этого фаната прогресса и техники провести мне экскурсию по дворцовому музею. Ну, в общем, вот я и сказанул без задней мысли, что с Блусей мы знаемся, за что был немедленно атакован взглядом кота из «Шрека» и тактичным прощупыванием на предмет познакомить. Попытался сначала отказать ненавязчиво, но, не найдя достаточно весомых аргументов, быстро сдулся и как раз и выдвинул предложение в музей в компании принца пойти вместе. Вот тут-то у Рарити глаза и воспылали… Идти! В пони! По дворцу! К принцу! Вот как есть?!

— Я с его светлостью впервые общалась, когда мы растрёпанные и ошалевшие сидели на полу в коридоре, — буркнул я. — Ничего страшного с его чувством прекрасного не случилось после этого…

Мой голос постепенно неуверенно стих под взглядом подруги, по которому кристально ясно становилось, что сказал я что-то не то.

— Найтме-ер! — Рар умудрилась, встав на дыбы, на несколько мгновений схватиться передними ногами за голову. — Это же ужас!!! Ты!.. Ты безнадёжно испортила первое впечатление о себе! Его светлость, как настоящий джентелькольт и просто воспитанный жеребец, конечно, ничего тебе не сказал, но!.. Но!.. Как ты могла-а?! — простонала единорожка, обречённо приложив копыто к лицу.

— Да я… Вот… — с трудом выпрямив рефлекторно прижатые под бешеным напором подруги уши, пробормотал я, пытаясь собрать мысли в кучу.

— Спокойно, Рарити… — выдохнула единорожка. — Всё ещё можно попытаться исправить! — Я невольно сглотнул, встретившись со взглядом её опасно сузившихся зрачков. — Надевай! Немедленно!

— Рар, ты что…

— Или я пойду к Её Высочеству принцессе Луне и, пав к её ногам, буду слёзно умолять её запретить страже выпускать тебя из покоев без платья! — опасно надвинувшись, топнула копытом по ковру кобылка, сверля меня каким-то маниакальным взглядом.

Рефлекторно отступив на пару шагов, я замер, лихорадочно соображая.

Угроза была не такой уж и пустячной. В способность Рарити залиться слезами и таки пронять Луну я вполне верю. А если Луна что-то фестралам прикажет — они в лепёшку расшибутся, но сделают. А если я наеду на Луну за это — то помириться потом с Рар, когда она об этом узнает, будет, чувствую, очень нелегко…

— Извини, если я позволила себе лишнего, На́йти, — чуть сбавила обороты единорожка. — Если хочешь — можем показаться на глаза Её Высочеству принцессе Луне. Уверена, она тоже оценит твою красоту…

И обзавидуется. Особенно, если увидит, как на меня смотрят окружающие!

— Это был запрещённый приём! — мотнув головой, возмутился я на улыбку подруги. — Бездна с вами со всеми. Давай сюда своё платье…

— Твоё платье, — выделила голосом эта… эта змея. — Моё ждёт меня в багаже. И… Рада, что ты согласилась.

Я молча прожёг её взглядом и неохотно засветил рог. Атласная ткань приятной прохладной волной скользнула по шёрстке, чуть заметной облегающей тяжестью устраиваясь на спине, лёгкой щекоткой скатился по задним ногам подол…

— Сто-ой… Вот. Готово! — провозгласила Рарити, закончив свой ритуальный танец по разглаживанию складок и сдуванию пылинок вокруг меня. — Причёска, к сожалению, не идеально сочетается, но в остальном… Мне нравится, — улыбнулась модистка. — И твои копыта с ним выглядят ещё более замечательно.

Я, выгнув переднюю ногу, в очередной раз уставился на наведённую стилистами красоту. Вообще, идея покрасить копыта меня не вдохновила вот нисколько, но хотелось уже, чтобы побыстрее всё закончили, да и спорить было как-то влом, так что обошёлся просьбой, чтобы что-то неброское сделали, если уж возьмутся. В результате «ноготочки» у меня теперь были покрыты прозрачным лаком с мелкими блёстками, на свету мерцающими на чёрном фоне, словно ночное небо в миниатюре. И, честно говоря — язык не поворачивался теперь сказать, что мне не понравился результат, даже несмотря на настороженное отношение к ночному небу и некоторые неприятные ассоциации, с ним связанные.

Повертев головой и отметив, что зеркала в гостиной так и не появилось, я двинулся к спальне. Хотелось всё-таки заценить результат… Рар последовала за мной.

Да-а… Всё же платье, пошитое именно под меня, с тщательно подобранными под меня цветами, смотрелось на мне же просто отвал башки. И копыта действительно прям в тему были… Красиво, блин! А с развёрнутыми крыльями — так вообще!..

— Ты — удивительная пони, дорогуша. — Я обернулся на капельку насмешливый голос подруги, которая, отложив рассматриваемый бумажный самолётик, который у меня руки не дошли расправить и прибрать, подошла ко мне. — Меня поражает, с каким исступлением ты порой готова бороться с тем, что тебе самой нравится.

— А может, это просто здоровая воздержанность от соблазнов? — буркнул я. Что ты понимаешь!..

— «Здоровая воздержанность от соблазнов», На́йти — это не кушать после шести вечера! Как ты могла заметить, я очень невоздержанная… — со вздохом констатировала Рар. — А быть красивой — это не соблазн! Это — обязанность! Ну, если ты не занимаешься тяжёлым физическим трудом на ферме под палящим солнцем… Но даже это — не причина ходить как попало постоянно! К тому же, тебе и самой нравится блистать и привлекать внимание.

Да, но… Проклятье, Рар! Чтоб тебя, а!

— И ты… На́йти, в твоей жизни и так было немного хорошего, — потупившись, неуверенно копнула ковёр копытом единорожка. — И ты, определённо, заслуживаешь хоть немного счастья и радости. Если быть красивой и блистать — это то, что тебя радует, то не отказывайся от этого, пожалуйста.

Чтоб тебя, а!..

— Прости, если лезу не в своё дело, Найтмер, — бледно улыбнулась Рар, подняв голову. — Просто мне хочется, чтобы ты была счастлива. И нам, кажется, скоро выходить, если не хотим опоздать на встречу, а я ещё не одета! Поможешь?

Молча кивнув, я направился следом за заторопившейся подругой.

Чтоб тебя, а…

…

Ткань скользнула против шерсти, заставив на мгновение поморщиться. Я чуть выгнул крылья, позволяя Рар осторожно стянуть с себя платье.

Визит вышел… небезынтересным. На выходе из ночного крыла к нам сразу ненавязчиво пристроился эскорт из пары фестралов. Поначалу дуболомы Рар от меня попытались невзначай оттереть, но объятие крылом и красноречивый взгляд убедили этих балбесов в их неправоте. Я ещё Луне за их поведение выскажу, чтоб они потом от неё огребли по самые уши! Дятлы, блин… В любом случае, прогулка по дворцу выдалась вполне вдохновляющей. Пусть никто челюсти вот прям не ронял в силу приличий и не аплодировал, но эти взгляды!.. Смесь страха и восхищения, когда очередная встречная пони замирает, не в силах решить — бежать или любоваться!.. Я и не заметил, как на мою хмурую поначалу морду пробилась широкая улыбка, а поза и походка стали как тогда на подиуме… Настроение немного подпортило только то, что я вообще вылез из своей временной берлоги «в пони», в основную часть дворца. Не хотел же Тие лишний раз о своём существовании напоминать, блин! А теперь обо мне, поди, много трёпа будет, который мимо неё точно не пройдёт… Увы, но когда я об этом вспомнил, менять что-либо уже в любом случае было поздно.

Принц встретил нас у входа в музей. На Рар он, правда, внимания особо не обратил, такое ощущение, растеряв весь первоначальный вежливый интерес, стоило ему лишь узнать, что она не из знати. Так что далее все попытки заговорить или пофлиртовать от неё он влёт сводил на «нет», а комплименты принимал просто как должное. В конечном итоге, весьма впечатляющей экспозиции в целом и одной из новейших моделей парового двигателя в частности мы двое уделили куда как больше внимания, чем явно несколько разочарованной единорожке. Я, заметив это, попытался немного подругу поддержать, невзначай упомянув, когда пришлось к слову, что платье, кстати, весьма впечатлившее принца — её работа, но было не похоже, что это что-то в его глазах заметно изменило. В любом случае, Блюблад обладал неплохо подвешенным языком, грамотной речью и горел обсуждаемым предметом, так что поход в музей мне в целом понравился. Но от того, что Рарити всё это было явно не особенно интересно, а принц, ради которого она и пришла, смотрел на неё как на мебель, было как-то немного неприятно и неловко.

После музея я, поколебавшись, таки принял предложение Блюблада отобедать — и, честно, сложно сказать, к добру это оказалось или к худу… Помимо того, что пришлось приложить все свои невеликие знания этикета, чтобы не налажать — уж не знаю почему, но в присутствии Рар косяк в таком деле казался мне сущей катастрофой — Блюблад, до этого производивший исключительно положительное впечатление, таки показал самого себя из канона: на слуг, стражу и, главное, на Рарити единорог смотрел как на плесень и вёл себя с ними соответствующе, такое ощущение, что на полном серьёзе не считая себе ровней никого, кто не имеет хотя бы завалящего титула. Аристократический сноб до мозга костей… После наезда единорога на одного из слуг, который, якобы, что-то там не так сделал, его компания мне разонравилась окончательно. Я и сам не без греха, но… Блин… Смотри как на кучу навоза на кого угодно, принц, но тихо и про себя! И не на Рар ни в коем случае, потому что вот именно это тебе как раз легко может боком выйти!

На этом мы с подругой, собственно, уже и предпочли откланяться настолько скоропостижно, насколько позволяли приличия. Назад возвращались в неприятном молчании, изредка разбавляемом односложными фразами. А так всё хорошо начиналось, а…

Поначалу настроение сгладила необходимость встретиться с Луной, чтобы согласовать с ней малую столовую — принц хоть и старался, но не смог испортить нам аппетит, а поесть-то толком и не получилось… Посмотреть в глаза синей, с восторгом и лёгкой завистью следящие за мной — дорогого стоило. Ты могла сама стать такой, Луна — с моей помощью! А теперь ты — никто, и на тебя не обращают и десятой части того внимания, что устремлено ко мне, хотя это именно ты так его жаждала!..

Понял, что увлёкся я только когда Луна принялась обсуждать с Рарити возможность заказа. Проклятая лошадь! Ты этого не достойна!..

По итогу, от Луны я уходил с вновь просевшим настроением и обострившимся желанием сожрать что-нибудь, в отличие от Рар, которую явно вдохновила идея нового заказа, да ещё и на таком высоком уровне. Она даже попыталась меня успокоить, что «Её Высочество» пока поскромничала, заказав примерно то, что на мне, да и то — позднее, когда будет время снять мерки, но утешение всё равно получилось слабоватым.

Поймав себя на мысли, что мне определённо нужно новое платье, такое, которого не будет у Луны, я, силясь её вытряхнуть, поспешно мотнул головой и предпочёл свернуть мысли и недавние воспоминания, вернувшись в реальность. Ну, блин, вот таких-то идей мне как раз и не хватало, ага…

Я скосил задумчивый взгляд на Рар, за время моего ступора избавившую меня от плена красоты и теперь размещающую снятое платье на поникене, педантично разглаживая малейшие складки. Специально за ними бегали, кстати: идея просто положить платья куда-нибудь или повесить в шкаф привела модистку в суеверный ужас. Так что теперь она тщательно украшала платьем поникен в моей спальне, а армия из ещё семи красавиц-поникенов заняла полгостиной за дверью отсюда… Хотя, кажется, у меня тут есть гардеробная — не помню точно… Если есть — туда и составлю потом всех.

— Останешься до завтра? — решился, наконец, нарушить молчание я, впрочем, заранее предполагая ответ.

— Увы, На́йти, — печально качнув головой, оправдала невесёлые ожидания единорожка, расправив очередную одной ей видимую складку и обернувшись. — Очень хотела бы, но до завтра — никак. Улечу вечером. Извини, пожалуйста. Я правда очень хотела бы ещё побыть…

— Да ничего. Ты, главное… В общем, заходи, если что. Спасибо тебе, что приехала, и… — я замявшись, уставился на свои копыта, тускло сверкающие маленькими звёздочками. — Спасибо, в общем. Честно — ты меня спасла. Не знаю, на сколько бы меня ещё так хватило…

— Расскажешь? — тихо подойдя, заглянула мне в глаза Рарити. — Если я не смогу помочь — то хотя бы могу выслушать…

— Да что там рассказывать?.. — поморщившись, отмахнулся я, усаживаясь на пол. — От тоски и одиночества подохнуть хочется, порой… Сижу одна, поболтать не с кем толком даже. Просто так поболтать, понимаешь? Не про учёбу, там, или про другую учёбу или третью учёбу и не про проблемы какие-то, а вот так, просто, обо всём и ни о чём! Вот как с Блюбладом сейчас. Но с ним общаться больше как-то не особенно тянет…

— Да… — поникла Рар. — Я совсем не ожидала от него такого… высокомерного и беспардонного поведения! Как он отвратительно отругал того немолодого дворецкого! Перед всеми!.. Хорошие пони так не поступают!

— Во-во. Только хороших тут… Ну, вот, ты сейчас. А уедешь — не останется.

— Ты мне льстишь, дорогуша, — смутилась единорожка. — И откровенно пренебрегаешь другими!

— Да если бы… Ночную гвардию и фестралов ты видела. Ведут себя, словно кругом одни враги и диверсанты. Вояки, тоже мне… С учителями не до общения. Блусю, — кобылка, услышав такое определение, не сдержала смешок, — тоже видела и имела возможность оценить. Как ты, кстати, после… всего? — сотворив неопределённый жест, сочувственно взглянул я на подругу. Она же с ним познакомиться мечтала буквально…

— Абсолютно и полностью разочарована, — вздохнула Рарити. — Я считала, что он должен быть примером для подражания и… не знаю, чего я ждала. Не этого — точно, — раздосадованно нахмурившись, копнула копытцем пол она. — Впрочем, не стоит переживаний, дорогуша. Мне просто нужно… подумать немного. Но, конечно, не сейчас. И, кстати, в своём списке ты не упомянула Её Высочество принцессу Луну.

— А надо было? — фыркнул я. — Как говорится, «пони по убыванию делятся на хороших, плохих и Луну», так что пусть лесом катится. Ну а на этом, соответственно, уже точно всё, — вздохнув, подытожил я. — Домой хочу — не представляешь как.

— На́йти, — с укоризной взглянула на меня Рар. — Прости меня за непопулярное у тебя мнение, но Её Высочество принцесса Луна, определённо, не произвела на меня негативного впечатления. Она была весьма мила, и, к слову, с большим энтузиазмом поддержала мою просьбу о приезде и обеспечила его насколько возможно быстро и по высшему уровню!

— Уж теперь-то она из шкуры вылезет, чтобы… Впрочем… А ты как вообще сюда попала? И почему? — постарался перевести я тему, но, судя по пристальному взгляду, мои слова заметили и запомнили. Проклятье.

— Соскучилась по тебе, — улыбнувшись, потупила глазки единорожка. — Пинки и Свити тоже очень хотели бы тебя увидеть. И Скуталу тоже. Но… Пинки пару дней назад столь не ко времени уехала погостить к семье на каменную ферму, а брать во дворец нашу сладкую парочку — а то ведь и Эпплблум с ними бы напросилась за компанию… Нет. Боюсь, масштаб катастрофы от их пребывания во дворце мог бы оказаться непомерным для Эквестрии, — усмехнувшись, покачала головой Рар. — На это я не решилась. Но, разумеется, все они — а также Флаттершай, Эпплджек, Балк, Алоэ, Лотос и многие другие передают тебе огромный дружеский привет и желают всего самого лучшего. И крепко-крепко обнимают!

Единорожка, хихикнув, аккуратно обняла меня за шею, пристроив голову на плече. Я с удовольствием окутал её крылом в ответ, млея от ощущений совершенной и великолепной мягкости её и своей шёрстки и душевного тепла от слов подруги.

— Кое-кто даже успел написать тебе, чтобы передать со мной. Напомни, если вдруг забуду отдать письма, хорошо?

— Даже так? Обязательно напомню! — я улыбнулся.

— И кстати, Найтмер, привет и извинения тебе также передала — не поверишь! — Твайлайт!

— Твайка? — действительно, не поверю… — Это что на неё нашло?

— Какое-то письмо от принцессы Каденс, насколько я поняла по её рассказу. После него Твайлайт взялась перечитать все письма Её Высочества принцессы Селестии и составить по ним статистику для анализа — и обнаружила некие странности и расхождения… Я не уверена точно, Твайлайт не очень желала распространяться на эту тему и постаралась поскорее переключиться на нас с Эпплджек, не желая портить нашу первую совместную пижамную вечеринку, но под конец всё же шепнула передать тебе в письме или при встрече её искреннее сожаление о своём неподобающем поведении.

Интересно… Заучка наша давно и близко знакома с Тией — могла она по каким-то признакам с подачи Каденс обратить внимание на то, как изменилось поведение любимой наставницы? Да, в принципе, и я-то обратил, хотя знаком с принцессой куда меньше по времени. Честно говоря, Тия, по тому нашему разговору, откровенно испугала. Вроде бы всё то же самое, вроде бы старается держать марку, так сказать — и всё равно нет-нет проскальзывает что-то такое, нехорошее и, главное — нехарактерное… Слышал, кто-то из слуг с той стороны дворца трепался, что она военный смотр провела недавно. Впервые на памяти живущего ныне поколения… Да и Луна с Каденс дружно жаловались на возросшую паранойю Селестии. Потому-то и пришла мне намедни в голову аналогия с русской рулеткой с постоянно дозаряжаемым револьвером: нехорошо дело…

— …? — попыталась вывернуться из моих закаменевших объятий Рарити.

— Ага… — я бездумно отпустил единорожку, встрепенулся, придя в себя. — Что, извини?..

— Всё хорошо, На́йти? — с беспокойством в глазах повторила вопрос она.

Я мрачно уставился в пол.

А-а, бездна… Катись оно всё, а…

— Тебе честно ответить? Да с хрена бы у нас тут хорошо-то?.. Всё плохо до изумления… — тоскливо отмахнулся я. — Проклятье. Я, блин, понятия не имею, что мне делать — и это при том, что каждая ляганая минута работает против нас! Тия держится, но хватит её уже ненадолго — это, натяни меня Луна на рог, ясно с полувзгляда!

Рарити, подарив мне взгляд, полный яростного укора, залилась краской.

— Я ещё ни разу не смогла попасть в мир снов, а она, может, завтра уже пойдёт вразнос! А то и уже, вот прямо сейчас! Ну, Луна смогла попасть, но утверждает, что её сил на многое не хватит. И знаешь, какое предлагает решение? — я ткнул копытом в сторону подруги. — Дать ей влезть в мою голову! Каково, а? И, типа, всё показать и дать прочувствовать, чтобы, значит, потом я смогла сама!

Я огляделся в поисках, чего бы выпить.

— На мой непосвящённый взгляд, это не выглядит такой уж отвратительной идеей… Что тебе в ней так не нравится?

Раздражённо хлестнув себя хвостом, обнаружив, что и графин на прикроватном столике, и стакан, забытый на подоконнике, прискорбно пусты, я, раздосадованно поморщившись, дёрнул ухом и перевёл взгляд на тупящую подругу.

— А сама-то как думаешь? Да я понятия не имею, что там она в моей голове сделает! Сказки рассказывать Луна большой мастер, что, де, я ничего, я только нужное, я ж не Сомбра!.. Тьфу, блин, зараза!.. Мне уже как-то доводилось терять себя и… — я, безнадёжно отмахнулся в пространство и, уныло оглядевшись, побрёл к кровати, на которую и упал, поджав ноги под себя и пристроив морду на покрывале.

Не знаю я, что делать…

— На́йти… — Рар, вздохнув, подошла и, опустившись на пол, пристроила голову на краю кровати напротив моей, глаза в глаза.

Замолчали. Не знаю, о чём думала подруга — я просто любовался её сапфировыми глазами, обрамлёнными длинными красивыми ресницами, оказавшимися теперь так близко. Её дыхание даже слегка тревожило короткую шёрстку на кончике носа…

— Ты ведь прочла письма Луны, — приподняв голову, констатировала Рарити. Я автоматически попытался изобразить кивок, а когда не вышло — просто моргнул. — Ты сохранила ей жизнь тогда, а теперь уже около месяца живёшь с ней бок о бок. Неужели твоё отношение к ней нисколько не улучшилось, а доверия не возникло ни капли? Не нужно отвечать мне, Найтмер, — насколько смогла, качнула головой единорожка, стоило мне разомкнуть губы. — Ответь себе. Взвесь, подумай и ответь, ответь честно. — Рар, помедлив, поднялась, взглянув на меня сверху вниз. — И тогда ты и сама сможешь принять решение.

— Много ты понимаешь!.. — приподнявшись, недовольно дёрнул крыльями я. — Почему вдруг?

— Потому, что много общаюсь с тобой, общалась с Луной и видела, как, пусть и немного, но вы общались между собой. И… Больше я ничего тебе не скажу, На́йти. Извини. Ты, боюсь, не примешь моих аргументов, поэтому прими свои собственные. Только… будь честна сама с собой. Хорошо?

Повисшую неуютную тишину разорвал звонок колокольчика — пришли. Слуги, видать: доложить, что наш недоужин и переобед готов…

Аппетита не было никакого.

«Будь честна сама с собой», говоришь?..

А может, я не хочу?..

52. Сны наяву

Ждали? Началось! От слов — к делу!

— Ну и куда ты меня привела?

Я окинул взглядом просторное круглое помещение без окон, которое, против обыкновения, освещалось не привычными уже магическими камешками, а масляными лампами. Правда, помимо них своим тусклым светом помогал бороться с темнотой большой, размером с голову, тщательно огранённый синий кристалл под потолком, заключённый в хитрую металлическую оправу. Висел он на внушительных цепях и, я могу поспорить, ровно посередине помещения, над центром узора на полу, который представлял собой гладкий монолитный камень, такое ощущение, растопленный до жидкого состояния и потом застывший вновь. Строгую аскетичность этого места нарушали лишь две койки с подушками, стоящие на небольшом расстоянии друг от друга.

За спиной с внушительным звуком закрылась толстая, практически сейфовая дверь, и, коротко процокав копытами, рядом со мной остановилась Луна. Странно, но в пустом каменном помещении изрядных высоты и площади эха почти не было, оно словно вязло, как муха в киселе, создавая какое-то нереальное ощущение.

— Это заклинательный покой, Найтмер. Место для проведения сложных ритуалов или энергозатратных магических экспериментов, — негромко презентовала аликорна. — Впечатляюще, правда?

Я механически кивнул, занятый рассматриванием помещения.

— В своё время мы с сестрой только мечтать могли о таком замечательном инструменте. Современная магическая наука прошла немалый путь… — с тщательно скрытым восторгом в голосе поделилась впечатлением принцесса.

Хотелось бы мне лучше разбираться в магии!.. Зала буквально гудела от неё. Кристалл сиял так, что даже в видимый физический спектр фонил светом как реактор с его Черенковским излучением,

¹Радиоактивные частицы двигаются со скоростью, которая превышает скорость распространения света в воде, из-за чего возникает характерное свечение. Для тех, кто не в курсе, как это выглядит: https://www.youtube.com/watch?v=ubVKuxPwyIk

в стенах змеились канаты каких-то энергоканалов — понятно теперь, чего тут лампы масляные висят: кристальчики погорели бы к лешему или наводки паразитные дали какие-нибудь своей магией…

— Я уже понемногу готовлю ритуал, который поможет нам с кошмаром Тии, — вывела меня из восхищённого созерцания синяя, кивнув на незаконченный рисунок на полу. Присмотревшись, я, кажется, даже заметил некую закономерность и то, что койки стояли там, где стояли, явно неспроста. — Проходи, ложись, пожалуйста, — как раз кивнула в сторону одной из них Луна, сама направившись к другой.

— И чего мы вдруг здесь?.. — устроившись на своём месте, сотворил неопределённый жест я, одновременно отмечая, что по гриве Луны словно всполохи иногда пробегают, и она будто слегка плавает в воздухе. Скосив глаза, то же я обнаружил и со своим хвостом. Ну да, тут, так понимаю, налицо попытка приблизиться к условиям луны, искусственно создав повышенную насыщенность магического поля…

— Я подумала, что тебе стоит заранее привыкнуть к обстановке… — чуть смутилась аликорна.

Ну, может…

— Начнём? — я поудобнее устроился на боку, принимая привычную для скоростного засыпания позу.

— Да. Поисковую связь я формирую?

— Нет, я. Потренироваться хочу.

— Хорошо, Найтмер. Тогда я засыпаю. Увидимся в мире снов.

— Куда ж мы денемся… — пробормотал я, с хмурой задумчивостью рассматривая глубоко и мерно задышавшую кобылу.

Рар, чтоб сестра твоя замечталась ненароком о кьюшке повара и кормила тебя всю оставшуюся жизнь, а!.. Это ведь из-за тебя я теперь здесь! Это из-за тебя ведь я пустил в голову Луну! Сгрыз копыта по колено, всю ночь до утра мелким почерком выписывал в свой верный блокнот разные события из жизни и воспоминания, пока не уснул прямо на столе, чтобы позже, обматерив тебя вслух на всю пустую спальню, таки пойти к синей на убой — и вернуться с него целым и, кажется, даже невредимым… Хотя, конечно, память — памятью, а закладки какие ментальные я ведь фиг найду… Как же страшно мне тогда было… И до сих пор страшно. Что она со мной сделала такого, чего я не могу заметить? Насколько мой разум мне вообще принадлежит? Насколько он вообще мой?

Я вздохнул.

Или, быть может, Рар права, и я придумываю проблемы и выискиваю врагов на ровном месте?..

Бездна.

С другой стороны, Луна, как бы она ни воспользовалась моим согласием, сделала, что обещала — провела меня в мир снов своим вмешательством, которое, как она и обещала, действительно помогло мне уловить нужные ощущения. Необычно очень: спать — и не спать при этом…

Я, вздохнув, перевернулся на бок и накрылся крылом.

Луна… Проклятая синяя лошадь педантично следовала своим обещаниям, что давала мне, стоически переносила любые выпады и… Проклятье, Рарити!.. Быть честным с собой по отношению к Луне, признавать её заслуги и не придумывать второго дна её словам и действиям было почти физически больно. Хуже было только осознавать собственное лицемерие… Но сколько было можно врать самому себе? Можно подумать, я не понимал, что порой неправ — просто гнал прочь такие мысли. А Рар косвенно и сколь возможно мягко уличила меня в этом и… это задело.

Раздражённо фыркнув, я заворочался снова, пытаясь принять позу поудобнее. Кинул взгляд на соседнюю койку — Луна безмятежно сопела на своём ложе, и лишь светящиеся белым неоновым светом бороздки на роге выдавали, что сон её отнюдь не обычен. Ждёт меня там, кстати…

Вздохнув, я зажёг рог, формируя поисковую связь, чтобы суметь отыскать ненавистную напарницу в мире снов. Выстреливший в неё тонкий яркий белый жгут, быстро истаявший в воздухе, показал, что у меня всё получилось. А теперь — засыпаем…

— Сложно было заснуть? — встретила меня Луна на «той стороне» спустя десяток минут, после непродолжительных поисков.

— В некотором роде, — буркнул я и поспешил обратиться к парящим тут и там в этом нереальном месте дверям, что вели в чужие сны — синяя за время моего отсутствия успела подтянуть привычную ей визуализацию, своей волей изменив податливое пространство. Место такое: без создания в нём каких-то привычных себе систем координат тут находиться просто невозможно — мозг вывихнешь об эту N-мерную фигню…

Впрочем, Луна была в ужасе и от моей визуализации, неосознанно сотворённой в виде исполинской платы со зданиями-конденсаторами и другими элементами всех форм и размеров, распаянными на ней то тут, то там, и теряющейся в вышине башней-радиатором, на которой вращался вентилятор размером с квартал Понивилля, наполняя окружение мерным гулом и шелестом. Между всем этим великолепием петляли контактные дорожки, вдоль которых вразнобой, целыми гроздьями и поодиночке, торчали, вызывая лёгкий диссонанс, разнокалиберные мониторы, с крутящимися на них картинами чужих снов. А где-то далеко вверху темноту разрезали огни светодиодных лент и прочей подсветки, в свете которых танцевали пылинки… Полюбовавшись на этот восторг технократа, Луна жалобно попросила отдать поддержку визуала ей, быстро превратив техническое великолепие в унылое бескрайнее ночное небо повсюду, с уныло висящими в воздухе унылыми дверями и унылыми облачными дорожками между ними.

Собственно, почти так всё выглядело и теперь, разве что ночное небо со звёздами Луна, видимо, заметив мою немного нервную реакцию, заменила закатом. Куда был этот закат, учитывая, что я наблюдал его даже прямо под нами… Ладно, об этом думать точно не стоит.

— Что делаем?

— Практикуемся. Найди какой-нибудь плохой сон, вычисли кошмара, придумай способ с ним справиться. Но в этот раз меня рядом не будет, как ты и просила. Береги себя и соразмеряй силы, Найтмер. За все эти годы, что мастерство снохождения провело в забвении, кошмары значительно усилились и стали достаточно опасны даже для тебя с твоим талантом.

— Да, я помню, — кивнул я, мысленно отмахнувшись от набившего оскомину предостережения. Ты, синяя, только обещаешь! А между тем мы за предыдущие четыре погружения не встретили никого, фигурально, опаснее комара! Тупые паразиты, когда понимали, что их, оказывается, видят, нередко просто впадали в ступор от такого неожиданного поворота, после чего, к неодобрению Луны, просто и банально истреблялись на месте. Напарница настаивала, что всех не перебьёшь, и надо помогать пони самим справляться с ними, укрепляя душевное равновесие и становясь, таким образом, невосприимчивыми к усилиям кошмаров… Вот только забалтывание пони, которые меня порой боялись поболе, чем своих кошмаров, процессом было небыстрым, а на то, чтобы тупо прихлопнуть гадину, уходило не больше минуты. Ну а то, что потом другой может прицепиться… Ай, пофиг. Мотнув головой, я зацокал накопытниками по дорожке из облаков. Ну нравился мне этот звук — вот он и был. На мне почему-то и броня была, как в старые-добрые. Соскучился, что ли, по ней?.. Тихо хмыкнув, я поправил привычные сумки и замедлил шаг, присматриваясь к дверям по обе стороны от себя.

Двери были разные и нередко так или иначе характеризовали хозяина сна. Сложно было уловить и осмыслить конкретную закономерность — просто… чувствовалось.

Вскоре одна привлекла моё внимание, и я остановился, рассматривая этот вход в чей-то сон, в котором владельца понемногу жрал кошмар. Сама дверь вызывала ощущение запущенности: старая, рассохшаяся древесина, ручка со следами ржавчины… Помедлив, я потянул её на себя, отворяя с ожидаемыми скрипом и скрежетом и одновременно чувствуя, как меня буквально засасывает в белую муть за ней.

Спустя мгновение я стоял на заброшенном складе. Штабеля каких-то ящиков, густо висящая в воздухе пыль, паутина по углам, полумрак, едва разгоняемый луной и звёздами, свет которых проникал в помещение через дыры в испещрённых трещинами стенах и потолке. За штабелем кто-то тихо плакал, словно боясь шуметь лишний раз.

— Начитаются ужастиков… — пробормотал я себе под нос: очень уж антураж похожий. Вздохнув, решительно направился на звук. Ща найдём на этом складе стр-раш-шного преследователя, переработаем быстренько на фарш, и пусть понька дальше спокойно досыпает.

Возле ящиков, лёжа на бетонном полу в тусклом свете пробивающихся через дыру в стене лунных лучей, плакала пегаска. Бордовая, с градиентными сине-фиолетовыми гривой и хвостом, становящимися темнее к кончикам, и «медицинской» кьюшкой с крылатым шприцем кобылка, тихо всхлипывая, бинтовала себе правое крыло. Рядом лежала раскрытая сумка-аптечка. Прямой угрозы я не видел — и это было даже странно: хвостом чувствовалось, что кошмар тут где-то сидит… Но где? Обычно, эти индивиды достаточно прямолинейны и «обрабатывают» пони лично, а тут на первый взгляд никого и нет… Непонятно.

Я в задумчивости отступил в тень. Где ж ты, скотина такая, залёг?.. Нахмурившись, принялся обходить склад по периметру. Сильно побитые временем толстые бетонные стены, бетонный же пол, металлические балки перекрытий под потолком… Из Мэйнхеттана поняшка, не иначе. Тамошнее зодчество… Остановился, завершив обход на месте старта. Блин, что-то не так — что? Ну, во-первых, никакого очевидного признака кошмара: ни паука, там, гигантского, ни злобного единорога, пытающегося похитить на опыты… Думай давай!..

Наконец, в голове щёлкнуло: у склада не было выхода. Все стены — сплошные, без дверей! Попасть сюда по сюжету сна бедовая кобыла могла только на крыльях — с которыми явно не сложилось…

Я выглянул из-за ящиков — пони уже закончила бинтоваться, и, как-то нацепив сумки на себя, теперь просто тихо плакала, сжавшись на пыльном холодном бетоне пола и неловко поджав перебинтованное крыло.

Выбраться не может. Боится оказаться в западне без выхода? Или что-то другое?.. Я задумчиво пожевал губу. Нет, первоначальный вывод был простым, очевидным, понятным и… поверхностным. Вспомнилась дверь в этот сон: старая, рассохшаяся, скрипучая, с ржавой ручкой, за которую явно нечасто брались…

Не-ет, западня — это так, следствие. Одиночество — вот что её преследует и чего она боится! Лежать раненой в какой-то заброшке и понимать, что никто не придёт помочь… Вероятно, и по жизни есть такие проблемы, что самой не справиться, а на помощь позвать некого. Никому не нужна…

Как я когда-то.

Вздохнув, я медленно двинулся к пегасочке. Составлю ей компанию, а… Пусть хоть во сне не чувствует себя одиноко…

— Здравствуй. Что случилось? Тебя кто…

Я нерешительно замер на полушаге, пытаясь понять, что делать, и одновременно чувствуя резко скакнувшее раздражение.

Пони, встрепенувшаяся было при звуке моего голоса, оцепенела от ужаса, стоило лишь ей увидеть, кому он принадлежал. Зрачки, сжавшиеся до толщины иголки, остановились на моих глазах, слёзы хлынули с новой силой, уши прильнули к голове.

— Лу… Лунная П-пони… Не… н-надо… — одними губами прошептала вусмерть перепуганная пегаска, и я почувствовал, как пространство сна стремительно рушится.

Через мгновение я уже сидел в «коридоре» из дверей, слегка ошалело мотая головой. Поговорили, бляха… Помог!.. И ведь реально хотел что-то сделать, а она… А она тупо меня испугалась настолько, что проснулась. Наверняка подскочила как с катапульты, с бешено колотящимся в висках сердцем и в холодном поту…

Ну и пофиг! Не она первая, не она последняя. Слабаки! Я, раздосадованно фыркнув, поднялся на ноги. Да уж… Это в Понивилле меня уже знают, а во дворце — просто не смеют демонстрировать страх, даже если он есть. А остальная Эквестрия…

Двинулся дальше я в испорченном настроении. Реально ведь хотел помочь, проникся, так сказать — и вот… Зараза, а!.. Луне её что ли сбагрить попробовать? Пусть хоть синяя ей помочь попытается. С одиночеством, ага. Я невесело усмехнулся.

Следующая дверь, что привлекла моё внимание, выглядела с виду не в пример благополучнее: гладкая, блестящая ровной поверхностью, покрытой розовой краской, с разноцветными стеклянными вставками, серебристой ручкой и такой же серебристой маленькой изящной короной посередине. Вот только за внешним благополучием прятались тревожные детали: снизу едва заметные трещины, словно дверью нередко хлопали от души или пинали, замок под ручкой, запирающийся не изнутри, а снаружи и, главное — за весёлыми цветными стёклами вставок царил мрак, от которого становилось даже слегка не по себе.

Я, нахмурившись, ещё раз оглядел дверь, что-то смутно напоминающую, прислушался к ощущениям. Кошмар там чувствовался явно и однозначно. А, судя по двери, было такое стойкое впечатление, что захаживал он туда достаточно регулярно.

Ладно. Работаем!

Я, повернув появившийся в скважине замка ключ, решительно открыл дверь и позволил белёсой мути за ней втянуть меня в сон.

Сон оказался слабоструктурированным — упор был на эмоции, а окружение играло вторичную роль. Это хорошо, когда требуется разобраться в ситуации: моё появление не будет с ходу воспринято и осознано, как это случилось в прошлом сне. С другой стороны, и убедить спящего в своей реальности будет куда сложнее, если вдруг это понадобится. Впрочем, нафига? В подобных снах, как правило, есть только пони и кошмар — последнего пускаем на мясо, и проблема решается сама собой, по крайней мере — на одну ночь.

Увиденный сюжет был вполне банален: кошмар в виде, так понимаю, матери, истерически орал мерзким визгливым голосом на понурившуюся и глотающую слёзы розовую жеребёнку с двухцветными фиолетово-белыми гривой и хвостом.

Я перевёл взгляд на кошмар и недобро улыбнулся, зажигая рог. Приплыл, угрёбище. Будешь мне тут жеребят изводить, скотина… Тупой паразит, принявший форму грязно-розовой кобылы с фиолетовым волосом, разодетой в стрёмную голубую блузку и какие-то несуразные бусы, да ещё и словно нарочно исказивший и гипертрофировавший черты пони, уведя рост за два метра, а голос наделив мелодичностью визга мела по доске, самозабвенно жрал, полностью утратив любое подобие осторожности. До сих пор меня даже не заметил, астрала кусок дефективный…

Погоди-ка…

Ещё раз взглянув на несчастную поняшку, я от неожиданности даже погасил рог, опознав в ней никого иного, как Даймонд Тиару. А кошмарище, так понимаю, под мамашу её играет, если я правильно канон припоминаю…

Вот так встреча…

Надо подумать. Я, своим мысленным приказом отрезав от себя визгливый ор, от которого ныли зубы, уселся на… стоило об этом задуматься — стал паркет. Ну пусть будет паркет, мне не принципиально.

Поговорить, что ли, с мелкой негодницей? Как у неё вообще дела, как с мамкой — ну не тянуло это на «маму» — отношения, как с троицей мелких?

Ввалить кошмару и дальше пойти, конечно, быстро, просто и эффективно, да только это как дать рыбу, а не как дать удочку — временное решение. И пофиг бы, но с этой конкретной понькой я всё же лично знаком, и живёт она не так уж далеко, и с моими друзьями у неё тёрки…

Да и… просто жалко, чего уж. В своём доме как среди врагов жить — не должно так быть.

Хотя… Какое мне дело?

На мгновение в голову пришёл образ немолодой уже Тиары, побирающейся на помойке.

Ну не, до такого вряд ли дойдёт. Хотя, с подобным воспитанием… Я задумчиво посмотрел на бесшумную теперь сцену. Вспомнился замок на двери. Интересно, это буквальный образ? Надеюсь, что нет… Блин.

А если-таки дойдёт? Вот увижу я её такую потом и вспомню, что мог бы что-то сделать, чтобы этого не случилось, но плюнул и мимо прошёл…

Нет, нафиг! Не знаю, как там дальше всё повернётся, что с Тией получится, со мной — и вообще… Но раз уж я теперь тут за сноходца главного, и мне дальше тут жить со всеми этими пони — то и защищать, наверное, нужно тех, с кем я живу, правильно?..

Я поднялся, приняв решение. Кошмара — в топку, а с Тиарой поговорим. Глядишь, что-то и выйдет… Надо только подумать, как себя в сон ввести, чтобы она меня воспринимала.

План родился быстро. Я стабилизировал сон, добавил деталей для лучшего восприятия спящим — благо, Тиара сама подсознательно сильно мне помогала создать привычную обстановку: стоило мне мысленно скомандовать «кровать!», как появившуюся кровать подсознание маленькой земнопоньки превращало в именно её кровать. Вскоре вместо аморфного нечто я со стороны смотрел на богатую и несколько безвкусно оформленную комнату. Тупой кошмар только сейчас начал что-то подозревать, но декорации для его выпиливания уже были готовы: вонзившееся в голову паразита заклинание развоплотило его в облачко быстро рассеивающейся энергии, а его место тут же занял мой конструкт, которому быстро помогла придать реалистичности сама Тиара. Получилось, на удивление, недалеко от образа, который использовал кошмар, разве что смотрелось не так гипертрофированно и омерзительно. Вяло поорав на зарёванную дочь ещё минутку, жутко недовольная «мамка» повернулась на открывшуюся дверь: в комнату зашёл Филси Рич — ещё один мой образ.

— Хватит, дорогая. Это уже переходит все возможные границы! — грозно раздув ноздри, навис над «женой» он.

Тиара сон подхватила: в глазах появилась осознанность, а в её разуме размытые и фрагментированные эмоции и крики, по идее, сейчас превратились в последовательное «кино». Которому, к слову, земнопонька была немало удивлена. Что-то было тут из разряда «так не бывает!» для неё.

— Не мешай мне!..

— Не мешать что? Орать на мою дочь и наследницу моего бизнеса?! — подавляюще пророкотал жеребец, грозно сдвинув брови. — Ступай в гостиную — я с тобой потом поговорю! Ступай! — с нажимом повторил он замершей в ступоре кобыле, имя которой, как назло, я не мог вспомнить.

Та, что-то пробормотав, наконец, вымелась прочь. Из Тиары, всё это время напряжённой, как струна, в ту же секунду словно выпустили весь воздух, и она снова расплакалась, но на этот раз — от облегчения.

— Спа… Спаси-ибо, п-па-ап…

— Я тут пригласил кое-кого, — смущённо улыбнулся жеребец. — Известная в последнее время модель в Понивилле. Она хотела с тобой поговорить. И про маму — в том числе. Вот, познакомься…

Я, наконец, во плоти вошёл в комнатку снова замершей в напряжении жеребёнки.

— …Найтмер Мун. Вы пообщайтесь немного, хорошо? — обратился он ко мне. — А я пока должен… побеседовать со своей женой о её поведении.

— Конечно, Филси, — с готовностью кивнул я, попутно ещё раз усиливая стабильность сна — на всякий случай. — С удовольствием познакомлюсь с вашей дочерью.

Конструкт, облегчённо кивнув, выскользнул за дверь и перестал существовать, оставляя нас наедине с Даймонд Тиарой. Вот теперь можно попробовать и поговорить. А если получится — то и вовсе вытянуть поняшку в полностью осознанное сновидение, а не как сейчас, когда она воспринимает всё за реальность.

— Не ладишь с родителями? — добавив в голос сочувствия, поинтересовался я, одновременно постепенно уменьшая себя до размеров обычной пони, чтобы не восприниматься слишком уж угрожающе.

— За… зачем в-вы здесь? — нервно сглотнув и отступив на пару шагов, пролепетала жеребёнка, неосознанно попытавшись выкинуть меня из сна — понятно, безрезультатно.

— Ты же знаешь, что я со Скуталу дружу? А тут узнала, что ты её обижаешь из-за проблем дома — вот и решила зайти в гости.

Вопросов «как?» и «откуда?» быть, по идее, сейчас не должно — критическое мышление не работает. А если будут — значит, она уже совсем здесь и понимает, что вокруг — сон.

— Я её обижаю потому, что она бедная! И учится хуже меня! И летать не умеет! — надменно хмыкнула Тиара.

Как бы тебя расколоть?..

— А почему надо обижать тех, кто беднее живёт или хуже учится? Разве принцесса Селестия не учила всехпони уважать и ценить друг друга независимо от этого? — не знаю, на самом деле, учила ли она всех и именно этому… Но Тия в обществе имеет практически непоколебимый авторитет, а среди жеребят, как правило, и вовсе абсолютный.

— Потому что мама так говорит! А принцесса Селестия со своего трона настоящей жизни не видит!

Интересно, тут есть статья за диссидентство? А то тогда мамашку можно было бы тупо посадить и лишить родительских прав — чем не решение?..

— И ты считаешь, что это правильно?

— Да! Настоящая знатная леди должна так себя вести!

Блин. Надо её будить и разговаривать по-нормальному. А то практически лозунгами вещает, да ещё и забудет половину, когда проснётся. Это не то… Вопрос только — как это сделать? В теории — сначала максимально детализировать сон, уверив её, что это — взаправду, а затем резко перевести в небывалую дичь — на диссонансе может получиться. Или наоборот, через несостыковки какие-то?.. Хм-м…

Недолго думая, у себя за спиной, на стене, я создал часы, постаравшись продумать их до деталей — более детализированные объекты на фоне менее детализированных, по словам Луны, должны больше внимания привлекать… Обернувшись оценить результат, невольно вздрогнул: вместо того образа, что я пытался сделать, разум подсознательно выбрал другой. Эти часы у нас в квартире висели с моего рождения, считай — подарок бабушки, кажется… Проглотив вставший в горле ком, я перекрасил их в цвет комнате и заменил арабские цифры эквинскими. Пусть так, годится. Более подробных я, в любом случае, не представлю…

Сработало: понька тут же ненароком кинула взгляд на часы, автоматически фиксируя время. А теперь останавливаем их на месте, оставляя тиканье, говорящее о том, что они идут. Кратко поразмыслив, я также набросал сценку за ранее плотно занавешенным окном, воткнув туда железнодорожную станцию и запустив бесконечный поезд — и это вместо высокого забора их особняка-то. Всё. Дальше остаётся только говорить.

— Я лично знаю принцессу Селестию и многих других аристократов — и они не позволяют себе такого поведения. — Сделаю вид, что с Блусей не знаком. — Оскорблять кого-либо для них непозволительно, ведь это означает потерю своего достоинства!..

В таком стиле я водил разговор туда-сюда минут двадцать — если в этом месте имеет хоть какой-то смысл говорить о времени. Тиара уже бросила на часы пару взглядов, но пока, видимо, ничего не заподозрила.

Нет, не то. Меняем план. Поезд за окном исчез, появилась улица с суетящимися прохожими и, главное, открытыми магазинчиками с полными витринами. Шторы я открыл, а Тиару переместил на кровать — пусть хоть краем глаза видит происходящее за окном. Во-от… Витрины будут пустеть, поток прохожих — меняться, будет периодически идти дождь, а часы, убедительно тикая, пусть стоят и дальше. А лучше — идут, но очень уж медленно. Удовлетворённо кивнув, я продолжил разговор. Блин, скорее бы она уже!.. Задолбало…

Наконец, через ещё минут двадцать, мордочка Тиары при взгляде сначала на часы, а потом — за окно сделалась озабоченной. Есть. Дебет с кредитом перестаёт сходиться. Коротко подумав, я дополнительно обрезал сцену за окном так, чтобы нормально она смотрелась только с места Тиары — я же сам теперь видел, как прохожие тупо исчезают и появляются в воздухе, в месте, где дорогу словно обрезает лазером в мутную пустоту.

Даймонд Тиара, тем временем, становилась всё напряжённее с каждой фразой и всё чаще посматривала на часы.

— Госпожа Найтмер… А когда папа придёт? — наконец, не выдержала она.

— Через пять минут, — спокойно ответил я. Количество взглядов на часы удвоилось. На улице пошёл дождь. Капли забарабанили по стеклу, оставляя на нём дорожки.

Дальнейший разговор, сместившийся уже на тему школы — я тупо расспрашивал про все предметы и уточнял всё, что только мог, лишь бы тянуть время — Тиара вела себя уже как на иголках.

— Когда папа придёт? — озабоченно и с нажимом, наконец, повторила она, перебив меня на полуслове.

— Через пять минут, — флегматично повёл крылом я, одновременно уже в третий раз сотворяя стабилизацию сна. Дождь на улице закончился, светило солнце.

— Вы уже говорили, и пять минут уже прошло! — вскинулась понька, с укоризной тыкая копытцем мне за спину, в сторону часов. — Даже дождь уже закончился!

Я удивлённо обернулся на часы, одновременно возвращая стрелку на пять минут назад и снова запуская дождь.

— Нехорошо обманывать, маленькая леди! — с укоризной покачал я головой. — Пять минут ещё не прошло, да и дождь, как я могу видеть, пока ещё идёт. Не отвлекайся, пожалуйста. Ты рассказывала, что горный хребет…

— Но… Как же… — Растерянно пробормотала пони, прижимая ушки и переводя взгляд между часами и окном. — Я… Я пойду проверю папу, хорошо? — она, спрыгнув с кровати, решительно двинулась к двери.

— Филси занят и просил не беспокоить его.

Земнопонька толкнула дверь, но та, неожиданно лязгнув языком замка, осталась закрытой.

— Как?.. Он же не запирал?.. — жалобно пробормотала Тиара, кинув на меня уже слегка паникующий взгляд.

— Конечно, нет. Он придёт через пять минут, — монотонно и невпопад ответил я. Дождь закончился.

— Эй, чт… что тут п-происходит? — затравленно огляделась жеребёнка, судорожно сглотнув. Работает, а! Скоро она включится.

— Просто разговариваем, — улыбнулся я. — Ты про географию рассказывала…

— Я не… — Тиара кинула взгляд за окно, на часы, снова за окно. Посерела мордочкой, в страхе прижимая ушки.

Время стояло то же. Дождя не было.

— Я н-не…

Она на подгибающихся ногах запрыгнула на край кровати — и едва не свалилась оттуда, увидев пейзаж за окном с более доступного ракурса на исчезающих и возникающих из ниоткуда прохожих. Одних и тех же, механически движущихся туда-сюда.

— Что?!.. Как?!.. — пони метнула взгляд на меня — и в страхе попятилась по кровати. — Нет-нет-нет, о Селестия!.. Лунная Пони же!.. Это сон, это всё сон, я сплю…

Есть.

Одобрительно кивнув и улыбнувшись одними губами, я «обвалил» куда-то сквозь землю и «улицу», и следом стены комнаты и мебель, оставляя из всей знакомой обстановки одну только кровать, на которой и сидела Тиара, вместо этого воздвигая за своей спиной когда-то уже придуманный в мечтах замок в готическом заострённо-треугольном мрачноватом стиле.

— Совершенно верно, маленькая пони, это сон. Добро пожаловать в моё царство — и прости за это не очень приятное представление.

Сон пошёл волнами, пытаясь сколлапсировать, но подготовка сделала своё дело, и мне удалось не позволить гостье проснуться, оставляя её в полностью осознанном сне.

— Ч-что вы сделали?! — мелко дрожа выкрикнула кобылка, со страхом озираясь на полностью переменившуюся обстановку. — Я хочу домой!..

— Позволила тебе осознать себя во сне, Тиара. Ещё раз извини за методы — пока просто не знаю других способов. Не бойся. Скоро проснёшься в своей кровати, но сначала я хотела бы поговорить. Не возражаешь?

— Я н-не хочу говорить! — выпалила испуганная поняшка и, осознав сказанное, зажмурилась, прижав ушки. — Мамочка!..

Зараза, умею я друзей заводить… Перепугал её к лешему, вместо… А-а, блин…

Задумчиво посмотрев на замок, сдул его прочь, заменив окружение на живописную зелёную полянку с ярким солнышком и бабочками, на которую с исчезнувшей кровати переместил и дрожащую собеседницу. Вспомнил аромат луговых трав и полевых цветов, игривые прикосновения травы, щекочущей подушечки ног под копытами, перебирающий шёрстку и перья, треплющий гриву ветер… Поморщился, стёр материализовавшуюся ненароком под воспоминания ворону, горланящую на дереве. Не сегодня, звезда эстрады, блин!.. Полянка вышла на загляденье.

Удовлетворённо кивнув, я улёгся на траву рядом с настороженно наблюдающей за всем этим Тиарой, приобнял её крылом, заработав крайне возмущённый взгляд.

— Н-не пытайтесь, я вас всё равно не прощу! — постаралась, пересилив страх, принять независимый вид кобылка.

— Тебе снился кошмар, маленькая пони. Борьба с ними — моя работа, в некотором роде… Как чувствуешь себя?

— Хорошо, — буркнула себе под нос поняша. — А теперь — отпустите меня домой, если не хотите поссориться с моим папой! А с ним лучше дружить!

— Думаю, Филси меня поймёт, — одними губами улыбнулся я. — И потом — я просто хочу помочь.

— С чего бы это вдруг? Вы же с этими пустобокими водитесь и им помогаете? — в меня метнули надменный и чуть испуганный взгляд.

Нет, её наглость и этакое «Я — королева, и всякие плебеи меня не посмеют тронуть!» даже восхищает слегка своим максимализмом. Но по жизни идти с таким ко всем отношением будет грустно и трудно. Как бы её пронять?..

— Пустой бок — это особенность, которая со временем проходит, — я поднялся, заодно возвращая себе нормальный рост и теперь нависая над Даймонд Тиарой. — А вот испорченная репутация остаётся очень надолго — если не навсегда.

— Испорченная, как у вас? — хмыкнула эта бессмертная мелочь, также выпрямляясь на ногах. Хорохорится — и совершенно зря.

— Испорченная, как у тебя, Даймонд. Меня не бросают подруги и уважают окружающие.

— А причём тут вообще какая-то репутация? — сердито насупившись, топнула ножкой Тиара. — Это ведь вы сделали! Специально! И это из-за вас теперь!.. Я теперь!.. — она со вздохом уселась, где стояла, поспешно спрятав от меня глаза. — Это из-за вас они все — так! Как эта Сильвер могла меня перед всеми трусливой назвать?! Дура! — севшим голосом воскликнула жеребёнка. — Я тогда не испугалась, а мисс Черили убежала искать!.. Чтобы!.. Чтобы…

Тиара напряжённо замерла, пересиливая слёзы.

Я хмуро поджал губы. Примерно этого я тогда и добивался ведь… Вот он, результат. Да, нужно было как-то осадить эту парочку, чтобы думать забыли кого-то травить, преподать урок, но…

Преподать урок, вот именно. А не рассорить и уйти, оставив самих разгребаться, как сумеют.

Что ж… Буду пробовать. Прямо как Луна говорила, да уж…

— А почему это тебя так заботит? — преувеличенно равнодушно поинтересовался я. — Какие-то малозначительные нищеброды, существующие лишь для того, чтобы показывать им их место, плохо к тебе относятся — ужас какой.

— Да мне даже поиграть теперь не с кем! — зло выкрикнула поняша и всё же всхлипнула. — И… И мама ещё ругается, что я п-позволила себя не уважать…

— Но ты же богатая. Сколько ты готова заплатить за то, чтобы Сильвер Спун снова стала твоей подругой?

— Не зна-аю-у… — Даймонд, всхлипнув, вытерла слёзы. — Н-ну… Коробку с игрушками. Даже обе, если не хватит! И мороженого ещё купила бы…

— А если в деньгах?

— Э-э… Много, наверное?.. Но вам я точно платить не стану! — смерила меня хмурым взглядом кобылка, явно в чём-то заподозрив.

— Да зачем мне, — невесело усмехнулся я. — Я живу во дворце, ем с золота, могу в любой момент сорвать с поста первого попавшегося стражника и приказать ему принести мне что-то, могу купить любую вещь. Могу посреди ночи прийти в покои правящей принцессы и разбудить её, если захочу, в конце концов.

— И… Что будет?.. — впечатлилась понька.

— Ничего не будет, — усмехнулся я. Пробовать — не пробовал, но сомневаюсь, что Луна меня за это хотя бы обругает. Ну а то, что речь именно о ней, а не о почитаемой всеми Тие, щеголяющей таким же титулом — это мы умолчим. — Поворчит под нос, что спать мешаю. Но знаешь, что? Мне всё это не так-то и нужно. Деньги все эти, посуда дорогая, возможность гвардейцев себе за чаем гонять… Я даже больше скажу: моя мечта сейчас, на самом деле — бросить всё и уехать оттуда обратно к Рарити. Жить втроём в двух комнатах, самостоятельно готовить еду и наводить порядок в доме… Потому что даже весь Кантерлот целиком не стоит для меня столько, сколько стоит лучшая подруга. С ней я счастлива, а во дворце — нет. И это главное.

— Вы так говорите, будто деньги вообще не нужны! — недоверчиво фыркнула Тиара. — Мой папа их не просто так же зарабатывает!

— Деньги — это то, что может сделать жизнь проще и иногда — немного разностороннее. Но счастливыми делают не они.

— Неправда!

— Почему? Ты богатая, ты живёшь в большом особняке с личными слугами, а Скуталу — в каком-то там старом домишке на отшибе, — не знаю, угадал или нет, но вряд ли иначе ведь, — скажешь, она несчастная?

— Ну… Нет? — задумчиво насупилась земнопони. — Но это вы ей помогаете, я знаю!

— Хорошо. Эпплблум я не помогаю, а она живёт тоже не очень богато. И кьютимарки-то у неё нет, и обычный бант вместо короны носит… Она несчастна?

Тиара, помедлив, неохотно качнула головой.

— А всё потому, что она не одна. И так как она относится к другим по-доброму и всегда готова помочь кому-либо при нужде — она своих друзей не потеряет, а скорее даже найдёт ещё и новых.

Жеребёнка, угрюмо копающая копытцем землю, промолчала.

— Помирись с Сильвер Спун, с…

— Чего это?! Я не виновата, что она!..

— Но ты же убежала, когда она попала в беду? Если бы она вот так же убежала — что бы ты подумала?

— Ничего! Не знаю! — увяв, пробормотала под нос кобылка.

— Извинись, угости чем-нибудь. Объясни, как так вышло.

— Да зачем ей это теперь?.. — горестно вздохнула Тиара, снова принявшись уныло колупать землю копытцем. — Она, вон, со Свити гулять начала уже, пустобокой этой…

— Почему ты так уверена, что пустой бок — это плохо, Даймонд? На нём может появиться что угодно. Хоть солнце, как у принцессы Селестии. Вот заменит Свити её, станет аликорном — и припомнит тебе старые обиды. Что ты делать будешь?

— Вы придумываете! Так быть не может! — вскинулась земнопонька.

— Это для примера. Эпплблум, вон, получит яблоко с шестерёнкой, заинтересуется механизацией труда. Станет крупнейшим и богатейшим производителем яблок и продукции из них. Заводы в нескольких городах, огромные плантации, офис в столице, министерскую должность получит… И тут придёшь ты к ней за каким-нибудь разрешением — что она скажет?

— Ладно, поняла… — угрюмо проворчала Тиара, крепко призадумавшись на какое-то время. — Пустобоких лучше не трогать.

— А зачем кого-то вообще «трогать»? Чтобы шептались за спиной, какая ты злая и невоспитанная, и что лучше с тобой не дружить? Ну и опять придёшь к одиночеству, как сейчас. Не нравится ведь?

— Нет.

— Вот. Поэтому подумай, что нужно делать, чтобы больше такого не было, и со Спун обязательно помирись.

— А с этими что, тоже?

— Взрослая уже — смотри сама, — улыбнулся я. — Но если и с меткоискателями подружишься — сможешь если что пригрозить маме, что уйдёшь жить к Эпплблум…

Поговорив с Даймонд Тиарой ещё несколько минут, я, напоследок добавив на лужайку меткоискательниц и Сильвер Спун, призывающих нашу венценосную вместе покачаться на качелях и поиграть в прятки, распрощался и тихо исчез из сна с уверенностью, что наш разговор кобылка не забудет.

С Луной в «начале координат» я встретился изрядно вымотанный, но почему-то довольный и с лёгким сердцем. Жаль, с Тией как с Тиарой не выгорит — она, похоже, и сестре-то своей не то чтобы верит насчёт меня — не то что лично мне… Может, оно и к лучшему — не придётся лавировать в словесной битве со столь тяжёлым оппонентом. Мне и мелкой было за глаза, а уж аликорна древнего забалтывать… Вынырнув из своих мыслей, я в двух словах пересказал синей пережитое и, сдав ей мыслеобраз пугливой одинокой пегаски со склада, создал себе в качестве сна небольшое абсолютно тёмное пространство, в котором, едва успев пристроиться, и отрубился. Всё…

Я легко скользил по контактной дорожке исполинской платы, наслаждаясь мерцанием светодиодной подсветки и мерным гулом кулеров и изредка притормаживая у заинтересовавшего монитора, чтобы мельком взглянуть на чей-то сон, царящий по ту сторону экрана.

Они, как и двери, тоже все были разные: огромные ЭЛТ-шные «телевизоры» с выпуклыми экранами, компактные ноутбучные ЖК, плазменные панели с диагональю в пару метров. Где-то была чёткая, детальная и последовательная картинка, а где-то — хаотичные абстракции, сменяющие друг друга…

Впрочем, все они не отвлекали меня надолго. Сегодня я искал один конкретный сон, специально придя в этот мир тогда, когда она точно спит.

Контактная дорожка вильнула, огибая кольцо, обмотанное медной проволокой, пронеслась мимо огромной таблетки батарейки, зажатой горизонтально между башнями-фиксаторами, и нырнула к разъёму, из которого далеко ввысь вырастала ещё одна плата. Секундная дезориентация — и я уже скользил по перпендикулярной поверхности куда-то вверх, навстречу огонькам подсветки, сияющим далеко в темноте.

Наконец я замер перед искомым монитором. Ощущение не подвело: сон той, кого знал в реальности, и с кем уже не раз ходил в мир снов, не мог так просто затеряться от меня здесь. Тем более, что сейчас она пришла в этот мир на правах гостя — спать и видеть сны.

Луна.

Я мазнул взглядом по самому монитору, но сразу же переключил внимание на то, что он показывал. Наверное, я отчасти даже опасался увидеть именно это…

Серые пустоши луны, одинокую пони, мечущуюся по ним в ужасе, панике и непонимании, и бесконечную бездну, с равнодушным презрением наблюдающую за ней сверху своими бесчисленными глазами-звёздами.

Сюжет, знакомый до деталей.

Который в своих кошмарах видит та, которая и привела к этому без сомнений и сожалений.

Она не может, не должна теперь об этом жалеть! Ей было всё равно — и должно быть всё равно!..

Скрипнув зубами, я опустил взгляд.

Она не может искренне раскаиваться в этом! Она готовилась не одну дюжину лет, она хотела, чтобы вот так всё и закончилось! Она не может раскаиваться! А я не хочу её прощать!

Я, отступив на шаг, с ненавистью посмотрел на проклятый монитор.

«Будь честна с собой», да, Рарити?.. Чтоб тебя БДСМ всякий шить наняли! И на себе тестировать! Вот нарисую тебя тогда, большим тиражом!.. Проклятая лошадь…

Я, в раздражении хлестнув себя хвостом, зажёг рог, собираясь покинуть мир снов, но изменившаяся картинка на мониторе привлекла моё внимание, заставив помедлить и погасить его.

Теперь уже синяя, упакованная в жёсткие кандалы с ошейником и антимагическим ограничителем на роге, сидела в клетке в каком-то подземелье, пытаясь что-то объяснить Тие, прохаживающейся вдоль прутьев. Послушав несколько секунд, та, зло сузив глаза, бросила фразу и, под беспомощным взглядом сестры задушив щитом оба светящих в темноте факела, просто ушла, оставив ту, скованную и беспомощную, в темнице в полной темноте и в одиночестве. Невольно заинтересованный сценой сна, я наклонился поближе, облокотившись о верхний край монитора… и тот, предательски превратив картинку в мутную хмарь, рывком втащил меня внутрь.

Скотина, а!.. Ладно, свалить недолго…

Сырой холодный воздух подземелья ударил по обонянию, я тихо выругался, разом оказавшись в кромешной темноте. С лязгом где-то вдалеке захлопнулась дверь, и полный ужаса и отчаяния крик заметался по мрачным тёмным коридорам, невольно заставив вздрогнуть.

Луна, твою мать…

Сон, однако, вопреки всем ожиданиям, не распался, отпустив пони в реальность, просыпаться прыжком под аккомпанемент собственного крика и в холодном поту, а лишь мигнул снова, переключаясь на новый сюжет.

Опять про луну что-то… Я, скривившись, брезгливо отряхнул копыта от бело-серого песка. Осмотрелся, максимально игнорируя сцену с ссорой двух кобыл — Луны и, что интересно, своего отражения в зеркале, разве что сильно смахивающего на подростка. «Дочь», да?.. Так! Пофиг!

Потратив ещё несколько минут, я, наконец, смог различить то, что искал — Луну, бывшую в этих сюжетах бессильным сторонним наблюдателем, способным лишь видеть, что происходит, но неспособным ни на что повлиять. Потому и не подскочила, что это как бы сон-воспоминание… Полупрозрачная аликорна молча смотрела на происходящее и заливалась слезами, не обращая внимания ни на что больше.

Я поспешно отвернулся. Мне не нужно твоё раскаяние, синяя! Мне вообще ничего от тебя не нужно! Так, где тут та астральная скотина, что крутит всё это кино?..

Я, прикрыв глаза, сосредоточился на ощущениях. Шифруется, тварь! Может быть как кем-то из персонажей, так и каким-нибудь малозаметным элементом декора. До Луны, вернувшей себе возможность входить в мир снов, абы какой слабак не докопался бы… Зараза! Будь это мой сон — я бы скотину влёт вычислил, как тогда — одного осознания и желания хватило, по сути! Но это сон Луны, а она сильная и… словно… над стабильностью его поработала?..

Я, всхрапнув в недоумении, уставился на Луну.

Она не может не понимать, что это — сон! Да, помогает так себе, тем более когда происходящее — чёрные дни из твоей же собственной памяти, но с этим можно бороться и побороть, проверено. При этом и кошмар от тебя никуда особо не денется…

Может Луна смотреть всё это… специально? Добровольно?

Я в прострации уставился на полупрозрачную аликорну. Заодно вспомнился момент из канона, где синяя прямо приказывала кошмару пытать её…

Если так — эта лошадь вообще нормальная? Она хочет себе проблем с психикой добавить? Не то чтобы мне её жалко было, конечно… Или нашего потенциального противника раскормить? А если это тот самый кошмар, что жрёт и Тию — так и вообще никакого не потенциального, а самого что ни на есть прямого и действующего! Мало нам проблем, дура безголовая!..

Я, мрачно вздохнув, зажёг рог. Кажется, знаю я, где местный режиссёр…

Луч вонзился в Луну. «Полупрозрачность» резко дёрнулась с неё в сторону, на ходу обращаясь чёрно-фиолетовой кляксой, рванула куда-то ввысь и, мигнув, исчезла из сна.

Луна, вздрогнув, мазнула по мне уже осмысленным взглядом и поспешно уставилась в пол, виновато прижав уши.

Я, кинув в неё хмурый взгляд, прошёлся по паркету. Разговаривать с ней было о чём. Но не хотелось. Пройдясь в обратную сторону, я перевёл взгляд на продолжающуюся почему-то сцену… и замер, всматриваясь в очень знакомое происходящее.

Луна и Рарити мирно сидели за столом в гостиной моего нынешнего пристанища и, о чём-то негромко переговариваясь и обмениваясь улыбками, пили чай. Вот распахнулась дверь в спальню, и на пороге возникла моя фигура. Ступор, бросок навстречу, объятия до хруста костей… слёзы на плече подруги, что не забыла и не бросила. Я перевёл взгляд на сидящую за столом синюю — и невольно поёжился от океана боли в её глазах. Она тихо выскользнула из-за стола и, прижав к лицу крыло, словно пытаясь остановить им слёзы, выбежала из гостиной, оставляя нас с Рар наедине.

— Ты ведь когда-то любила меня так же трепетно и самозабвенно, как её. — Я вздрогнул от внезапно прозвучавшего рядом тихого надтреснутого голоса. — А я равнодушно и безжалостно уничтожила это чувство. Предала и бросила тебя.

— А поновее можешь что-то рассказать? — грубовато осведомился я, больше оттого, что решительно не знал, что тут можно сказать.

Сцена, закончившись, замерла и поблекла. Луна, прикрыв глаза, стёрла её, оставив нас стоять на облаке посреди закатного неба. Я молча ковырнул облако накопытником, немного подавив волю Луны — накопытник вонзился в облако с металлическим лязгом, вызвав сноп искр. Луна вздрогнула.

— Иди, Найтмер. Оставь меня наедине с моими кошмарами. С тем, чего я более всего заслуживаю своими отвратительными деяниями. Иди, прошу.

Хочешь, синяя, чтобы шоу продолжалось — значит, я сделаю так, чтобы оно не продолжалось! Для здоровья вредно и всё такое…

— Перебьёшься, Луна. Нам хватает откормленных кошмаров и без твоей им помощи!

В повисшем неуверенном молчании я снова попытался лязгнуть по облаку. Укоризненный взгляд Луны и небольшой всплеск её воли — и вместо удара с искрами моя нога лишь бесшумно копнула тонкий слой снега. Я смерил аликорну хмурым взглядом, заставив неловко потупиться. Конина снулая. Я, сосредоточившись, надавил, заставляя мирок сна прогибаться под моей волей — теперь мы стояли на небольшом островке, парящем в каком-то сине-розово-фиолетовом астрале. Вокруг тут и там висели другие островки, развалины замка с живописным шлейфом зависших в этом странном пространстве отдельных камней и крупных фрагментов стен и башен, кусок земли с лесом, кусок пустыни, песок с которого водопадом стекал в пустоту, обломки какого-то кристалла…

Луна, вздрогнув, обвела взглядом этот фантасмагорический пейзаж. Я, ухмыльнувшись, послал по нему волну укрепления. Нечего тут менять, мне и так нравится.

— Найтмер… — наконец, подала голос синяя, подняв задумчивый взгляд к напоминающей то ли чёрную дыру, то ли смерч сверкающей частыми молниями исполинской фиолетовой воронке над нашими головами. — Если ты так не желаешь усиления кошмаров — и это, на самом деле, правильно — то… ты могла бы… — аликорна замялась, уткнув взгляд в землю.

— «Могла бы» что?

— Сама подарить мне кошмары, — помедлив, решительно подняла глаза на меня та.

Эвона как! «Подарить»!..

— Воздать мне за всё здесь. Утолить свою жажду мести и позволить мне ис…

Я, катнув желваки, волей заставил Луну онеметь.

— Я — не ты, Луна, и чужими страданиями не упиваюсь! Нужен палач — поищи его в зеркале! Но я тебе обещаю знаешь что? Во всех твоих снах теперь долго ещё будет царить полная идиллия! — я зло ткнул накопытником в грудь хмурой аликорне.

Ты не понимаешь, что и кому предлагаешь, самоубийственная идиотка. Я-то могу запихнуть тебя в кошмар, запросто могу — но что от тебя останется, если я не сдержусь? Заставлю истязать Тию, съесть Каденс…

— Не провоцируй меня, Луна. Ты не знаешь, какой ужас я могу тебе принести. Спи.

Оставив синюю в одиночестве, я выскользнул из сна, а затем — и из мира снов.

Заворочался в темноте на кровати, зажёг рог, нашарил на полу одну из упавших подушек. Кинул взгляд на часы — четыре с копейками. Спать надо.

Спать-высыпаться… Чувствую, мир снов уже вполне доступен для меня — а значит, нет смысла медлить. Завтра-послезавтра, думаю, я отправлюсь в сон Тии, искать скотину, что не даёт ей жить — и сильно об этом пожалеет, когда найду.

Но это позже. А сейчас неплохо бы поспать…

53. До последнего

Специальное задание — это такое задание, за которое дадут орден. Но вручать его будут уже семье.

— Всё готово. Когда ты войдёшь в мир снов — я запущу и сфокусирую ритуал, он будет подпитывать тебя энергией какое-то время. Отыщи сон сестры. Будем надеяться, сейчас ей снится кошмар, и ты сможешь найти того, кто его поддерживает.

Я, молча кивнув в ответ, поудобнее устроился на койке и прикрыл глаза.

Луна на мандраже проговорила это уже, наверное, в третий раз за вечер и ночь. Да я и сам вибрировал, чего там… Оппонент был старым и сильным и, как ни странно — знакомым: эту скотину я и из своих снов тогда гонял, и Луну тоже он жрал… Хорошо питался, гадина — с трёх аликорнов-то! Но меня тогда хотя бы хватило его осознать, найти и прогнать — больше не лез, что и неудивительно: нафига ему рисковать, если он может спокойно отъедаться с Тии и с добровольно его подкармливающей Луны? Вот дура-то… Так или иначе, сегодня этот хренов «режиссёр» свою карьеру завершит…

План был простой: отыскать сон Селестии, кошмара в нём, атаковать, заставив скотину бежать и прятаться, по их обыкновению, а потом настичь и навязать бой в «нейтральном» пространстве мира снов, чтобы не впутывать Тию.

Я вздохнул. Хоть и сделали, кажется, всё для подготовки, но именно сейчас заедала неуверенность и ощущение собственной неподготовленности. Как обычно перед серьёзным делом, в общем. Я усмехнулся.

Хорош тянуть. Поехали.

Наконец-то разрешу проблемы, которые сам насоздавал и себе, и другим.

Фиолетовый туман заполонил всё. Зыбкий и непостоянный мир перед глазами поплыл ещё сильнее. Пришло… понимание.

Зачем я это делаю? Мой ли это выбор?

Я… Я могу всё, всё что угодно, но вместо того, чтобы делать что-то действительно нужное, полезное, интересное, занимаюсь… чем? Пляшу, как скажет Луна, гоняя кошмаров, которых, быть может, она же и создаёт? И не вижу, что сила — вот, руку протяни!

Больше, чем у Селестии!

Больше, чем у Селестии, Луны и Каденс вместе взятых!

Если…

Я бы мог путешествовать по мирам! Сделать себе человеческое тело, вернуться на родину, отыскать родных!

Мог бы вспомнить!

Всё вспомнить!

Зачем?

Всё, что было там, кончено. Я ушёл. А те, кто были со мной, меня проводили.

Навсегда.

Значит, пришло время жить здесь. Жить по-нормальному!

Создать себе человеческое тело прямо здесь…

Привычное. Удобное.

Без этих вездесущих ног!

С руками и пальцами, которых порой сильно недостаёт. Пусть даже в основном в психологическом плане…

Хотя зачем?

К чему оно тут, в Эквестрии?

Можно поступить получше!

Создать себе тело жеребца! Тоже куда более понятное и отчасти привычное даже.

Растоптать дилемму, которая лезет в голову с каждым визитом в душ!

Приударить за Тией. Или за Рарити. За Тией и за Рарити!

Зажить полной жизнью, без постоянных дилемм, сомнений, неудобств! Без страха перед тесными отношениями! И без экванологов!

Да, так будет куда лучше… Приятнее. Комфортнее. Никакой больше оторопи от мыслей о близости.

Хм, это…

Может, правда?..

Но цена?..

Пф-ф, да бред. Своих можно и не трогать, а до остальных — какое мне дело? Зато снова…

Нет. Нужно подумать… Я…

Не стоит зацикливаться. Найтмер ещё так искала, так жаждала признания и восхищения… А я смогу сделать, чтобы было поклонение!

Как Тие!

Больше, чем Тие!

Возвести дворец выше кантерлотской горы! Купаться в славе и преклонении!

Нет, это…

Хотя, какое мне дело?..

Нет, невозможно!..

…

Я сжал виски руками. Хаос мыслей и образов ошеломлял и сводил с ума. Облизнул губы — в рот попало что-то тёплое и солёное.

…

Остальные… А свои?..

Их можно и не трогать. Наоборот! Их можно защитить так, чтобы вообще никто не тронул! С таким могущественным покровителем никто не посмеет им угрожать! Я смогу создать армию из ничего! Големы, механизмы, нежить — кто угодно, на выбор! Смогу построить настоящую крепость с ловушками, зачарованными стенами и защитными артефактами, об которые убьются даже Дискорд, Тирек и Сомбра вместе взятые! Свои будут в абсолютной безопасности!

Да, наверное…

И ещё тело жеребца! Как приятное дополнение! Можно даже антропоморфное! Можно вообще всем дать антропоморфное! Почему нет?.. А ещё!..

Нет. Нет, бляха, нельзя! О чём я думаю?..

О том, что…

…

Я заскрипел зубами, стискивая пытающуюся лопнуть голову. Больно ка-ак!.. Сглотнул кровь.

…

Почему я решила, что стискиваю голову какими-то «руками»?..

…

Защитить-защитить-защитить…

Они знают меня.

Найтмер, что происходит? Что ты делаешь?

Они поймут. Почувствуют.

Да и смогу ли я их защищать на самом деле?

Сила, мощь, преклонение, обожание…

Всегда мало.

В погоне за большим, я…

Сам стану им угрозой.

Н-не… Не хочу так… Не хочу. Не хочу!

Стану угрозой всем.

Не защищу никого.

Буду жить за счёт их страха. Своих. Других. Любых! Всех!

Погружать в кошмар и питаться, упиваться их ужасом! Наслаждаться каждым глотком, чувствуя, как растёт собственная мощь!

НЕТ!..

Нет…

…

Боль ослабла, словно призадумавшись, накатила снова.

…

Ну так а почему обязательно пони? Есть чейнджлинги, грифоны…

Кто из своих осудит? Да кто хотя бы узнает? Зато все они будут в безопасности! А я — в приятном и удобном для себя теле, окружённый…

Не будут! Сила опьянит. Сначала другие. Потом пони. Потом свои.

Заметят. Поймут. Будут умолять пощадить…

Нет! Не хочу! Нельзя!

…

Я стёр кровь с лица запястьем, больше размазав по шёрстке, с трудом подобрал под себя дрожащие ноги, чтобы попытаться встать.

…

Нет уж. Нельзя так. Не собираюсь я жить… Существовать как паразит, угнетая и доводя до отчаяния других ради себя. Кошмар — сущность нематериальная, ему нужна немалая мощь, чтобы прорваться в реальный мир и оставаться там, но я-то существо реального мира… Погружать мир в кошмары во сне, чтобы становиться сильнее в реальности… И превратиться в чудовище, которому не было равных? В том числе — в глазах «своих», когда они узнают? А потом — добраться и до них, убеждая себя, что если чуть-чуть — не повредит. А потом, постепенно… Нет. Прошлому место в прошлом! А здесь, в настоящем, я и сам, своими силами, смогу добиться чего угодно! Создам себе репутацию! И замок построю сам! И защитить пони смогу сам — я этим сейчас и занимаюсь! Человеческое тело… Что мне в нём теперь? Летать не умеет, да и… как-то немного даже привык уже так… А пол… Пф-ф… И что же, получается, ты предлагаешь мне всех и всё предать, уничтожить свою дружбу со всеми разом, Луне уподобиться — ради… ради одного только члена что ли?..

Я, не сдержав истерического смеха, расхохотался, чувствуя, как болезненно пульсирует голова и жжёт гортань, но не в силах остановиться.

С-сука… Ну серьёзно?..

Да, я побаиваюсь и стесняюсь своего нового пола и не горю желанием к нему привыкать и адаптироваться — но точно не настолько, чтобы превращаться ради его смены на привычный в топящее в ужасе и безысходности всех вокруг и упивающееся своей силой неадекватное чудовище, падшее на тёмную сторону в самом полном и самом худшем смысле этого выражения!

Нет.

Оборвав смех, я выпрямился на подрагивающих ногах, непроизвольно приняв чёткую этикетную позу. Моргнул, с трудом фокусируя упорно расплывающуюся фиолетовыми всполохами картинку перед глазами и чувствуя, как тянет уголки глаз от высохших слёз. Сплюнул кровь.

Почти всего вот этого я могу добиться сам. Или с помощью друзей, если своих возможностей не хватит. Кроме, может, проблемы со своим полом — но она явно не стоит таких жертв.

А ты, астрала кусок, сказочный идиот, если это — всё, что ты сумел выдумать в качестве предложений.

Клубящийся напротив густой до непрозрачности фиолетовый туман, чётко очерчивающий гротескную фигуру, отпрянул назад.

Сильные поглощают, чтобы стать сильнее. Слабые поглощаются, чтобы сделать сильнее сильных. Отказываясь быть сильной, ты слаба. Ты погибнешь.

Понимание исчезло.

— ТЫ погибнешь, чучело! — зло оскалился я, чувствуя, как изнутри, заставляя кровь быстрее бежать по венам, поднимается волна гнева на это порождение ужаса. — Один раз уже, помнится, огребал, потом бегать пробовал! Только теперь тебе деться некуда, скотина, и я, наконец, закончу начатое! И то, что ты все эти недели усиленно жрал Тию и Луну тебе, туча полуразумной эктоплазмы, не поможет! Сны — моё царство!!!

Магия хлынула в рог, силясь пригнуть к земле и кипя внутри пошедшим вразнос реактором. Ауфидерзейн, тварь!..

…

Я ошибся. Сука.

Серый коридор старого советского бункера прочертил поток чёрных клякс, вынуждая меня отпрянуть за угол и вжаться в голый холодный бетон стены. Угроза миновала, но подскакивать и мчаться куда-то я не спешил, урывая от затянувшегося боя крохи времени на передышку, судорожно втягивая носом холодный воздух, пахнущий старой пылью, плесенью и характерно воняющий сырым бетоном. С силой вдохнув сколько смог, я медленно выдохнул, отрешённо наблюдая, как на выдохе изо рта вырываются клубы пара. Впрочем, от меня от самого, наверное, уже пар валил… Сердце набатом бабахало где-то в шее, с каждым ударом отдаваясь болью в голове и в роге, пот заливал глаза… Сплюнув на пол тягучую, как кисель, слюну, я вытер лоб запястьем.

Всё, блин. Дальше сидеть нельзя. Вперёд.

Усилием воли и ноющих мышц вскинув с грязного пола непослушное тело, я, выставив щит, пересёк опасный коридор. За спиной что-то прогудело, заставляя хвост встопорщиться от статического электричества.

Хах… Зевнул, говнюк…

Теперь через этот зал в вон тот коридор — и попробую зайти с фланга…

Тварь явно окопалась там не просто так, не давая мне толком атаковать и загоняя таким образом в практически безвыходное положение. Которому я сам прекрасно поспособствовал…

Из сна Тии, стоило мне атаковать, кошмар, как в общем-то и планировалось, просто тупо сбежал, покинув его стабильную область и выйдя в, так сказать, большой мир снов. Догнав скотину на «нейтральной территории», я создал собственную стабильную область с нами обоими — запомнившийся то ли с какой-то экскурсии, то ли с игры советский бункер. Потолки, правда, как-то на автомате получились бессмысленно высокими для подземного укрепления то ли в силу привычки, то ли из-за наличия крыльев и связанных с этим инстинктов — не знаю. Ну да и ладно. Стабилизировал дополнительно, чтобы тварь уже точно никуда отсюда не сбежала… и это оказалось моей фатальной ошибкой. Припёртый к стенке кошмар перестал убегать. Сначала попытался прокатиться мне по мозгам, а когда это не сработало — стал отбиваться. И со временем мы оба поняли, что он сильнее — и теперь вдруг оказалось, что это не он заперт со мной в толстых бетонных стенах, откуда не так-то просто сбежать, а я — с ним!

Бляха…

Здесь, в месте, где решает, по сути, сила разума и фантазии, я был искуснее — банально в силу происхождения, мои атаки были гораздо сокрушительнее, меня дополнительно подпитывал ритуал Луны… А тварь была быстрее — в силу уже своего происхождения и врождённого навыка создавать любые конструкты с лёгкостью дыхания, и, что самое плохое, гораздо, гораздо толще и выносливее. Он же суть энергия голая, для него усталость равно смерть — вот только разожрался он за последнее время, мягко говоря, дальше некуда, и энергии у твари было хоть залейся. Да, от него осталось уже около половины от изначального размера, но и я буквально падал с ног, благополучно проигрывая бой на истощение… И теперь уже не он, а я стоял перед дилеммой: попытаться нарушить стабильность бункера, чтобы суметь отступить — и быть атакованным в ещё более истощённом состоянии при попытках это сделать — или лезть на рожон, пытаясь реализовать такую концепцию атаки, которая подарит мне победу раньше, чем я упаду, шансы на что откровенно хреновые. Ну либо как-то продержаться до тех пор, пока бункер сам не потеряет свою стабильность, которую я давно уже не поддерживал, и не развалится… Кошмар это всё тоже прекрасно понял и окопался в угловом зале, не давая мне приблизиться и, похоже, подготавливая что-то убойное, чтобы прибить меня одним ударом. Если у него это получится — то я в своём текущем состоянии в реальности уже просто не проснусь. Я и сейчас-то если проснусь — чувствовать себя буду совершенно фантастически…

Так. Вот. Этот коридор шире и короче, плюс можно попробовать создать какие-либо ложные цели в других двух — будет шанс пробиться к нему и…

Я устало вздохнул.

Хер знает, что «и». Без понятия, что делать. У меня уже тупо нет сил ни на что, чем его можно заметно приложить. И подпитка от ритуала исчезла окончательно… Надо будет, если выживу, спасибо синей сказать — без её колдунства кончился бы уже давно. А потом, наверное, всё же сломать лицо за то, что додумалась откармливать эту абоминацию собой! Мало нам проблем было! Я криво усмехнулся. Вот такая ирония…

По пространству неожиданно словно прокатилась волна ряби. Кажется, бункеру моему нелегко приходится… Шанс сделать ноги. Ну либо вся подготовка кошмара была в том, что он сам выход себе пробивал — но тогда я его совсем уважать перестану…

Я прислушался к ощущениям и, плюнув на коридор, спешно, насколько ещё мог, зацокал тремя оставшимися накопытниками и одним голым копытом по пыльному бетону в направлении наметившегося пробоя. «Кагда орки атступают, эта нищитаеца паражением! Патамушта ани — орки, и ани ищо вернуца, да!» Хмыкнув, я постарался хромать быстрее. Вернуца — и всех пастукают. Каденс, вон, на поддержку ритуала посадим, и пойдём на пару с Луной в следующий раз…

Повернув за угол, я едва не уселся на круп от неожиданности.

— Луна?!..

— Похоже, я вовремя, — блёкло улыбнулась аликорна, окинув меня внимательным взглядом.

— Зубы жмут, синяя? — зло прищурился я.

— Я!.. Ох… Найтмер, я вовсе не насмехаюсь над тобой, — посмурнев, вздохнула та. — Это могучий противник для любой из нас. И не отрицай, пожалуйста, что тебе нужна помощь.

— Ритуала бы хватило!.. — буркнул я, отворачиваясь, чтобы скрыть румянец. Дурак, блин…

— Остатки его энергии ушли на то, чтобы пробиться… сюда, — Луна, оглядевшись, зябко поёжилась. — Жуткое место.

— Максимум — не очень уютное, — не согласился я. — Ладно… Тварь оказалась мощная. Я заперла нас обоих тут, рассчитывая разделаться с ним там, откуда он не сможет сбежать, но припёртый к стенке проклятый кошмар оказался весьма зубастой сволочью. И, скотина, тупо очень сильной. Мне удалось истощить его примерно наполовину, но теперь он отступил в тупиковый зал и готовит там что-то. Полагаю — что-то убойное.

— В таком случае — берегись, Найтмер. Из нас обеих он ударит именно по тебе — ты создавала и стабилизировала это место, и твоё сознание всё ещё во многом поддерживает его существование. Справится с тобой — сможет сбежать, а ритуал отнял у меня много сил, я уже не смогу догнать нашего врага и навязать ему сражение, — нахмурившись, выслушала диспозицию и предостерегла меня Луна. — Позволь, я поделюсь с тобой энергией.

— Давай, — мысленно отмахнувшись, склонил я голову, позволяя синей коснуться своим рогом моего. Ощущения были как будто снова на полную мощность начал действовать ритуал подпитки — в тело — если этот слепок сознания в мире снов можно так назвать — потоком влилась живительная сила, заставляя выпрямиться и приосаниться, а ноги — перестать дрожать от усталости. Даже раздражающий вкус крови во рту, наконец, пропал!

— Всё, что могу, — разорвала контакт аликорна, неловко улыбнувшись.

— Сойдёт. Теперь хоть ноги смогу таскать, — оскалился в ответ я. — Ну что, пошли, оторвём кое-кому голову?

Напарница, едва заметно вздрогнув, кивнула.

— Тут проход короткий есть, узкий только… Напрямик пойдём? — скосил я взгляд на аликорну.

— Ты лучше знаешь это место, — качнула та головой в ответ. — Веди, куда посчитаешь нужным.

Ладно… Я, задумчиво цыкнув зубом и переведя взгляд туда-сюда, всё же двинулся в сторону узкого технического коридора. Вдвоём, пусть и не в лучшей форме, мы справимся в любом случае, так что сейчас важно не дать скотине сбежать — если вдруг кошмар готовил именно путь отхода.

Стаккато наших шагов заметалось едва заметным эхом между голых бетонных стен. Выйдем на перекрёсток и, наверное, разделимся, ударим с разных сторон. Попытаемся в развод поиграть: одна атакует, а когда противник переключает на неё внимание — укрывается, и атакует уже вторая. Только придумать надо, как координироваться будем… Хотя… Блин, не пойдёт. Скорость реакции-то у него побольше нашей будет — подловит… Так, а что тогда?..

В конце коридора внезапно возникла аморфная фиолетово-чёрная фигура.

Бля.

Всё-таки он не сбегал.

Я судорожно ставил щит, понимая: не успею.

Тварь разинула пасть — и по узкому коридору мне в грудь понеслась пульсирующая сфера, настолько чёрная, словно поглощала свет вокруг себя.

Мать-мать-мать! Слева стена. Справа стена. Потолок высоко, но крылья раскрыть попросту негде…

Ёп, что делать?!..

Поздно! Оно же сейчас!..

Су-ука-а-а-абляа-а-а!..

— НАЙТМЕР!!!

Рывок телекинезом был такой, что меня едва не вывернуло. Удар спиной об потолок выбил дух. Голову спас шлем, но кончиком рога я всё же зацепился, теперь стискивая зубы и чувствуя, как на глазах выступают слёзы от боли. Ноги опалило… дыханием Бездны — я не знаю, что это было за ощущение. Снаряд прогудел подо мной…

Короткий полный боли вскрик оглушил пониманием.

…и пришёлся в Луну, что шла следом.

Телекинез исчез, я рухнул на пол с почти четырёхметровой высоты, вышибая из лёгких остатки воздуха. Ноги, рёбра, грудь — досталось всему. Боль зверская… Из-под содранной встречей с полом шкуры сочилась кровь. Болело ещё и крыло — рефлекторная попытка раскрыть их при падении в высоком, но узком коридоре сделала только хуже. Краем глаза я успел заметить, как на пол рушится Луна — и, мигнув, исчезает из сна, не успев упасть.

Сука! Скотина! Тварь паскудная!..

Откашлявшись, я по стеночке с горем пополам поднялся на дрожащие ноги. Кошмар так и стоял в конце коридора. Атака стоила ему много сил — он стал практически вдвое меньше, всего около четверти от изначальной силы, и выглядел каким-то… взбаламученным и расфокусированным после своего удара. А меня Луна подзарядила…

— Знаешь, что, гнида? — прохрипел я паразиту. — Ты там распинался, что тут поглощать других надо, я, типа не согласилась… Но чисто ради тебя теперь сделаю исключение.

Подняв щит, я, прихрамывая, двинулся вперёд. Об тускло сверкающую плёнку беспомощно разбилась очередь чёрных клякс.

— Что, чучело корявое, силёнок хватать перестало?

Кошмар, уже немного уплотнившийся и пришедший в себя, молча исчез за поворотом.

— Бегай-бегай. Я знаю, куда ты побежишь.

Не без труда развернувшись в узком коридоре, я двинулся к пробою, на мгновение задержав взгляд на антрацитово-чёрном пятне на полу и стенах, где Луна встретила собой убийственную атаку твари…

…предназначенную мне.

Проклятье, Луна!.. Я не… Да, блин, я терпеть её не могу, но и… но и смерти её тоже давно уже не желаю — если быть честным с собой! Она… Сука… Надеюсь, она оклемается…

— Спасибо, синяя, — прошептал я. — Дура ты, но — спасибо…

…

К бреши мы с кошмаром вышли одновременно.

За пробоиной, напоминавшей раззявленный рот с торчащими вкривь и вкось гнилыми зубами арматуры, серела муть «нейтрального пространства» мира снов. Под копытами скрипело и хрустело каменное крошево, в углу отсека были свалены трухлявые останки какой-то мебели вперемешку с древними советскими противогазами, погрызенными мышами или крысами, высились какие-то ржавые трубы, украшенные массивным некогда красным вентилем, змеились по стене кабели, уходящие в ржавый же щиток с оторванной дверцей, что валялась на полу под ним. Под потолком, изредка мигая, горела висящая на проводе лампочка. Почему-то новенькая современная светодиодка…

Дай уйти.

Буду служить тебе.

Я мотнул головой, силясь вытряхнуть из неё понимание, и криво осклабился.

— Страшно, сволочь? Не трясись. Это ненадолго.

Укрепив щит, я бросился вперёд.

По щиту мазнул луч, и кошмар словно перетёк в сторону, уходя от возможной ответной атаки.

Я ответил залпом трухлявых досок и не менее трухлявых противогазов, телекинезом метнув их в бок противнику. Урона такая атака нанести могла ничтожно мало… но её хватило, чтобы отвлечь, дав мне лишние полмгновения на сближение.

Со звуком лопнувшей струны с рога сорвалась расширяющаяся паутина «Шоковой сети» и, задев краешком пол, моментально и бессмысленно впилась в него. Зараза! Ближе!!! Кошмар, видимо, что-то заподозрив, попытался разорвать дистанцию, но был схвачен за обе передние ноги и на столь необходимую мне секунду вздёрнут в воздух. Ещё!.. С рога сорвалась вторая паутина и, наконец, втянулась в тело твари, заставив ту выгнуться дугой и рухнуть на пол, распахнув пасть в немом крике боли.

Пусть нервов, на которые должно воздействовать это заклинание, у врага не было, но в этом мире такая мелочь была неважна. Важно было, какую концепцию в моём понимании несло в себе заклинание, что представляло по сути. Боль. И эту боль кошмар прекрасно чувствовал.

Я на мгновение замер, чувствуя, как ходуном ходят бока, и как гадко ноет рог и болит… всё остальное. С трудом проглотил загустевшую слюну с привкусом крови. Посмотрел на тварь, что корчилась на полу. Сдавил её телекинезом, лишая подвижности.

— Я обещала, что ты будешь поглощён? Что ж, добро пожаловать на ужин.

Понимание ужаса было мне ответом. Я улыбнулся и раскрыл пасть.

— Х-х-хы… Бля-а… А-а-а… Кх…

Реальность встретила меня оглушительной болью и жжением по всему телу. Несколько секунд я пытался вспомнить, как дышать. В голове пульсировала мерзкая боль, горел рог, горели все ушибленные в мире снов места, язык присох к нёбу, а шёрстку на щеках противно стянула солёная корочка высохших слёз.

Не меньше минуты я лежал, тупо глядя в потолок и пытаясь прийти в себя. Большой кристалл, что висел там на цепях, был тусклым и матовым, тьму с горем пополам разгоняла почему-то единственная масляная лампа — хотя моим глазам более-менее хватало и этого. Даже воздух тут словно выгорел, став тяжёлым и… пустым. Ощущения разлитой везде вокруг магии в помещении больше не было.

Однако было ощущение, что несмотря на состояние, как раз у меня сил хоть отбавляй. Мощь гудела в артериях и венах, вызывая то самое жжение. Обожрался я кем-то, похоже…

Кошмара целиком я поглощать не стал — внезапно стало… совестно? Да и ощущение, что такой способ набора силы больше подходит каким-нибудь демонам, у меня никуда не делось, потому было просто… мерзко доводить дело до конца. Тем более, он ещё и разумный был почти… Так что, сожрав немногим больше половины бьющегося в моём захвате кошмара, я принудил его стать моим слугой и, запретив даже близко приближаться к кому-либо из аликорнов или жеребят, выкинул поверженного и, будем надеяться, перевербованного врага вон из бункера. Звали скотину, кстати, Тантабасом… Н-да-а…

Вздохнув, я попытался смахнуть лезущую в глаза гриву. Попытался снова. Недовольно поднял глаза — и с удивлением уставился на отливающее фиолетовым звёздное небо. Поймал, потрогал, пытаясь понять, на что оно похоже на ощупь. Фиг знает, на что! Эх, Свити расстроится…

Наконец, боль и жжение немного утихли, и я, слегка пришедший в себя, огляделся…

…и подорвался со своей койки. Споткнулся об борозду в полу, что пролегла на месте черты ритуального рисунка, словно проев пол кислотой, и, с трудом удержав равновесие, затормозил у лежанки Луны.

Ёпт, ёпт, ёпт…

Я судорожно припал ухом к груди аликорны.

Тук… Тук…

С-су-ук… Жива…

Я с трудом проглотил вставший в горле ком.

Но жива, мягко говоря, еле-еле. Сердце билось кое-как, поверхностное дыхание едва можно было уловить… Да и сама кобылка выглядела — краше в гроб кладут: явно без сознания, вся поблекшая, посеревшая, с выцветшей гривой, напоминающей прелую солому, с дорожками запёкшейся крови из носа и на губах, с приоткрытыми веками. Последнее почему-то очень напугало.

— Так, синяя, дохнуть будешь как-нибудь пото-о-ом… — я торопливо взвалил аликорну на спину, скривившись от фантомной боли в рёбрах.

Отворил сейфовую дверь, протиснулся, стараясь не задеть Луну, судорожно обшарил взглядом помещение магической лаборатории на предмет нормальной кровати или хотя бы дивана.

Стол для малых ритуалов, чертёжная доска, шкаф с книгами… Нихрена нет! Блин!

Выдернул из заклинательного покоя обе койки, оторвав их от словно слегка прикипевшего камня, составил вместе, морщась от боли в роге и жжения по всему телу, «сварил» ножками, чтобы не разъехались, сложил едва живую принцессу на получившуюся кровать.

Высунулся в коридор.

— Медика в магическую лабораторию! Немедленно!!! — ударной волной прокатился мой, двоящийся при использовании Кантерлотского Гласа, голос по коридору.

Вернулся, осмотрел Луну. Увы, больше ничего сделать не могу. В медицине я около нуля…

— Всё хорошо будет, слышишь, Лу? Ща доктор придёт, укол сделает — и ещё на свадьбе твоей станцуем! И за победу нашу выпьем! — я, истерично усмехнувшись сквозь подкатывающие слёзы, обессиленно сполз на пол, чувствуя, как меня покидают последние силы делать хоть что-то.

Всё. Я всё. Меня уже больше ни на что не хватит.

Что можно — сделано. Луну откачают — она аликорн или кто? А Тия, наконец, сможет спать спокойно. И видеть хорошие сны.

Мы победили.

Теперь всё будет хорошо.

54. Плоды победы

Ты победил! Пришло время встретиться с наградой.

Не знаю, сколько я пролежал на полу, прикрыв глаза и слушая мерзкий писк в ушах и мерную пульсацию своего сердца, изредка морщась от боли в теле. Усталость была какая-то адская, и больше, наверное даже, моральная, а не физическая.

Реально ведь мог так там и остаться сегодня. Дурак, блин… Не думал, что тварь окажется уже настолько сильной, недооценил… Хотя, как было точно оценивать-то? Даже Тантабас, несмотря на немереное количество дури, от меня бегал как от огня, пока я его в коробке не запер, откуда деваться некуда. И вот тогда он показал, что кошмары хоть и стараются в первую очередь убежать и спрятаться, но драться, при отсутствии иного выхода, могут ещё как. Не дай мне ритуал сил продержаться столько, и не приди Луна после его исчерпания лично помочь — не знаю, что со мной было бы.

— Дура синяя, — вяло ворочая языком, пробормотал я. — Он ведь и убить тебя мог…

Надо проверить, как она, что ли…

Влом.

Сил нет.

Надо. И куда делись хреновы медики?.. Что там снаружи за тарарам вообще? Беготня какая-то нездоровая…

Со стонами и вялой руганью я разлепил глаза и с горем пополам соскрёб себя с пола. Повернулся, рассматривая Луну. Ох, плохо она выглядит… Дышит вообще?..

Я собирался прильнуть ухом к груди аликорны, но был прерван внезапно распахнувшейся дверью и ввалившейся внутрь тройкой гвардейцев. Выглядели мыши… загнанно и, я бы даже сказал, испуганно.

— Великая Найтмер! Вам нужно уходить, мы больше не справимся! — практически взмолилась ванильного окраса кобылка в доспехе десятника крыла Лунного Щита и, видя моё недоумение, спешно пояснила: — Королева Селестия, в пренебрежении своём к Великой матери нашей, Луне, явившись без приглашения её, решила войти в её владения силой, и сейчас движется сюда! Мы… Мы не можем выдержать её ярости, госпожа. Простите нас!.. — десятница рухнула на колени и низко склонила голову.

Твою мать.

Что за?.. Что она творит? Зачем она?.. Блин… Что вообще творится?.. Бляха, ну очень актуально сейчас ещё и с этим разгребаться!..

— Встать, отдохнуть, в порядок себя привести, — пробормотал я, напряжённо вслушиваясь в звуки, приглушённо доносящиеся из-за входной двери. — Никуда мы отсюда не денемся — Луне нужна медпомощь, и немедленно.

— Что?.. Великая мать ранена?! — с ужасом вскинулась ведущая небольшого отряда.

— Да, — я обеспокоенно взглянул на совсем плохую синюю и пригнулся, всё же собираясь снова послушать её сердцебиение. — Пострадала в…

Дверь с грохотом влетела внутрь помещения, снеся по пути одного из гвардейцев. По телу болезненно хлестнула каменная крошка.

— Королева зде-а-а-а!.. — второй гвардеец, вместе с десятницей повернувшийся к затянутому пылью пролому, получил в грудь ярко-синий луч и рухнул на пол. Из облака пыли появились первые солдаты солнечной гвардии. Единорог, по-видимому и применивший луч, вздрогнул и споткнулся, пробегая рядом с поверженным противником, замер в нерешительности, широко раскрытыми глазами глядя на то, как тот корчится от боли у его ног.

— Мы защитим Великую мать! — со слезами в голосе выкрикнула пятящаяся ко мне и Луне десятница.

— Защищать её нужно было раньше! И не от меня! — неожиданно мощный голос Селестии, казалось, подавил все другие звуки. Закованная в свою броню белоснежная аликорна шагнула сквозь оседающую пыль. Розовые глаза, контрастно выделявшиеся на фоне посеревших век, цепко прошлись по помещению, задержались на мне, чуть прищурившись со злостью, и замерли на Луне.

Спустя мгновение Селестия метнулась вперёд, словно поезд сметя грудью испуганно пискнувшую фестралку, и в ужасе замерла перед ложем.

— Луна? Луна! Луна, нет!!! ЛУНА!!!

Аликорна застыла соляным столпом, неподвижно глядя на сестру сузившимися до точек зрачками.

Блин, она, похоже… Зараза, нужно её успокоить, и срочно!

— Луна жива, но ей…

— Ты обещала мне, Найтмер!!! — резким до неестественности рывком обернувшись в мою сторону, выкрикнула Селестия, оборвав меня на полуслове.

Слёзы принцессы, оставлявшие на белоснежной шёрстке чёрные потёки туши, создавали какое-то жуткое впечатление…

— Ты… Луна… Я… Я… — безвольно опустила голову она. Вокруг её горя почтительно сгустилась тишина, словно заставив всё и всех вокруг замереть.

Твою мать… Я проверял, Луна была жива! Могла принцесса просто не разглядеть от переизбытка чувств, или Луна… Или уже… Ох, ёп…

По гриве Тии пробежались всполохи пламени, и она, дёрнувшись, словно по её шёрстке прокатилась ударная волна, судорожно втянула воздух и рваным движением вздёрнула голову, вонзившись в меня диким взглядом и зажигая рог. Я невольно вздрогнул: на мгновение почему-то показалось, что глаза Селестии полыхнули оранжевым.

Не успел раскрыть рта, как тело вспыхнуло, словно по венам одномоментно заструился огонь. Противное жжение в роге превратилось в вонзённый в голову раскалённый штырь. Боль была оглушительной. Не получалось даже закричать — в сдавленных спазмом лёгких не осталось ни грамма воздуха. Уже лёжа на полу, я сквозь слёзы увидел, как Тия, яростно жестикулируя, рычит на испуганных гвардейцев, раздавая им приказы. Те мечутся, кто-то выбегает в коридор, кто-то крутит фестралов. Вскочившая с пола десятница пытается отбиваться, но получает луч и падает обратно…

Перед тем, как провалиться в милосердную темноту, я успел увидеть, как принцесса, поглядев на Луну, повернула голову ко мне, наградив испепеляющим взглядом в глаза. А по её гриве снова пробежались огоньки пламени.

«Добрые дела наказуемы» — так, кажется?..

Я со вздохом снова окинул взглядом место, где недавно очнулся. Две стены, две решётки вместо других двух стен, позволяющие насквозь просматривать камеру с любого ракурса. Калибр прутьев — практически с ногу, больше, чем промежуток между ними. За одной решёткой — коридор и пост стражи, за второй — небольшая клетка из подобных прутьев, служащая шлюзовой камерой. В дальнем углу — каморка с унитазом и, рядышком, раковина с зеркалом над ней — всё на виду, значит, подглядывать, как я морду лица мою. А душ, похоже, вообще не для таких, как я теперь, роскошь… Кровать. Достаточная, чтобы на ней как-нибудь поместился аликорн, но не более того. Столик, табуретка, книжная полка с парой дюжин потрёпанных бульварных романов. Перо, чернильница и небольшая стопка чистой бумаги. Хилый коврик для создания хоть чего-то, отдалённо напоминающего уют. Свет, похоже, только естественный, из небольшого зарешёченного окна и от «лампочек», что светят скучающим на посту стражникам. Всё, по большому счёту. А, не, ещё, конечно же, модный аксессуар на рог, мягко заполнивший его витки какой-то упругой чуть липкой фигнёй на внутренней стороне, имеющий прилизанную покатую форму с внешней, и оттого совершенно неснимаемый разумными усилиями без помощи извне. Вот теперь точно всё. Ладно хоть никакими иными цепями-ошейниками не озаботились, вероятно, рассчитывая на достаточную надёжность магического ограничителя и решёток…

Идеальное, в общем, место, чтобы подохнуть со скуки. Тут ведь даже часов нет! Можно, конечно, как вариант, подумать посидеть о том, как к этому вообще пришло…

Я невесело усмехнулся, перевернувшись на другой бок и уставившись в стену.

«Как пришло» — было вполне понятно. Грёбаный кошмар достаточно раскачал Тие психику, чтобы одного серьёзного потрясения ей хватило для того, чтобы слететь с нарезки окончательно — и этим потрясением стала Луна и её состояние. Немудрено было принять её за мёртвую в той ситуации — а я всё же надеюсь, что она осталась жива и её там сейчас откачивают. Почему вдруг — а хрен его поймёт, вот честно! Но вот так как-то выходило, что при всей моей неприязни смерти синей я всё одно не желал. А уж тем более не желал в ситуации, когда её смерть практически гарантированно закончится моей, ибо учитывая, кто, похоже, встал у руля в теле белоснежной аликорны вместо Тии… Надеюсь, наше милое Солнышко как-нибудь вернёт себе тело, потому что если там за главную теперь будет упоротая высокомерная пироманка — мало точно никому не покажется, а мне, как обвинённому в ритуале, с помощью которого высосал силу из Луны — в первых рядах. Спасибо, что называется, моей новенькой звёздной гриве на фоне чудовищного истощения у синей…

Ёпт, что ж везёт-то так замечательно?.. Я, снова вздохнув, опять перевернулся на другой бок, теперь уставившись на видавший виды ковёр.

Вот так вот… Рвали с Луной свои лошадиные задницы, превозмогая, как рота спейсмаринов, чтобы оторвать голову кошмару, чтобы он не капал Тие на мозги — и всё ради того, чтобы та, оценив потери, сделала то, что мы так старались не допустить — пошла вразнос. Бездна… Но кто же знал, что ей на мозги капают не только «снаружи», но, поди, и «изнутри» тоже?..

Многое, конечно, стало понятнее, но вот помогало это ровно никак. Тем более в ситуации, когда от тебя больше ничего не зависит, и из всех возможностей у тебя только сидеть и ждать: клятое колечко даже работу с миром снов резало, отправляя меня в самое начало пути, когда всё понимаешь, а поделать ничего не можешь! Если какой кошмар докопается — я его разве что обматерить смогу, да и то не сразу, а только как проснусь…

Я с тоскливым вздохом соскрёб себя с кровати, скривясь от мерзопакостного ощущения жжения-щекотки-напряжения практически по всему телу, прошёлся по камере, разминая ноги. Не такая уж и маленькая, кстати — квадратов восемнадцать-двадцать навскидку. Впрочем, мне тоже до человеческой компактности далеко: я около полутора из них занимаю просто смирно стоя на месте. А с крыльями, наверное, все три будет, если расправить. И это если честно площадь посчитать, а не вписать силуэт в квадрат, потому что так будет…

Я мотнул головой. Чушь всякая в голову лезет… Подошёл к решётке, мимоходом поморщившись от того, как она рябит в глазах частыми прутьями, посмотрел наружу, в примыкающую к камере расширенную часть коридора, которую подмывало обозначить «атриумом», где сидели стражники. Не пожалели аж четверых, хотя, как мне показалось, все камеры здесь, сколько бы их ни было, кроме моей, были пусты. Трое стражников — кобыла и два жеребца — с лёгкой скукой играли во что-то, расположившись за столом. Четвёртый — пегас светло-оранжевой масти с ярко-синим волосом — присоединиться наотрез отказывался, на каждое предложение упрекая коллег в пренебрежении, легкомыслии и нарушении уставов, и продолжая практически неотрывно сверлить меня взглядом сквозь решётку. Я, встретив его взгляд своим, улыбнулся во всю пасть и щёлкнул зубами, заставив пегаса вздрогнуть и отшатнуться на шаг назад, комично упёршись крупом в стену. Новичок. Коротко хохотнув и покачав головой, я продолжил неспешно шататься по камере.

Впрочем, вскоре мне повезло: мир вокруг начал меняться. Из-за двери рядом со стражниками, что, судя по всему, и вела в этот подвал, раздались шаги, и та, скрежетнув, открылась, пропуская внутрь новых действующих лиц. Первым шёл — я в лёгком удивлении приподнял бровь — Шайнинг Армор, за ним — знакомая мне бледно-бледно-розовая невысокая кобыла-единорог с полосатой гривой в которой, такое ощущение, было четыре-пять оттенков от бледно-голубого до радикально-бирюзового. Через спину цветастой пони были перекинуты медицинские сумки. Аква Спектр, наблюдала меня по вопросам магического здоровья какое-то время.

«Застольщики», обнаружив перед собой Армора, подскочили как кипятком облитые, заставив меня коротко хохотнуть, а их бдительного коллегу-новичка — наградить троицу взглядом «Я же говорил!». Выслушав сбивчивый доклад и тяжёлым долгим взглядом пообещав всем отмену увалов и дополнительные наряды, лейтенант кивнул и, бросив вытянувшимся штрафникам: «Вольно. Бдите», вместе с Аквой двинулся ко мне.

— Ну привет, лейтенант. Ты так давно ко мне по ночам не заходил… — миленько улыбнулся я ему. — Когда свадьба?

— Не сегодня, — наградив меня хмурым взглядом, односложно отозвался тот. — Тебя должна осмотреть медпони. Без глупостей, Найтмер. И без шуток.

— Без шуток я выть скоро начну, — пробормотал я себе под нос. — Пусть осматривает, постараюсь, так и быть, не усложнять вам работу.

— Ключи! — потребовал единорог, обернувшись, и снова хмуро уставился на меня. — Я серьёзно, Найтмер.

Я, молча смерив его взглядом, ушёл вглубь камеры, демонстративно взмахнув хвостом на прощание. Другого ответа ты, лейтенант, не получишь, я для другого ответа себя достаточно виноватым не чувствую! Честно жилы рвал, стараясь как можно скорее ухватить основы, шкурой рисковал, с полмесяца как Рарити не видел, а других друзей вообще уже фиг знает сколько — и вот результат. Сижу в клетке, а ко мне ходят всякие умники и палочкой тыкают: «А ты нормальная? А ты будешь себя хорошо вести?» Ебитесь вы конём, граждане, вот что я вам скажу! И Тия, блин… «Ты обещала!» Что обещал — то и сделал! И пострадала Луна не от моих действий! Кто вообще в бою застрахован — вышло как вышло, хорошо, что ещё живы остались!.. Надеюсь, что живы… Ну да, Тия не знала — так хоть спросила бы! Нет, блин! Я… Просто… Обидно! Несправедливо! И с самой теперь фиг пойми что стало… И эти теперь ещё!.. И как скоро меня даже знакомые запишут во враги народа? Проклятье! С тех пор, как очнулся кобылой в доброй, бляха, детской сказке — в жизни непрерывно творится один сплошной абзац!..

Хмуро вздохнув, я покосился на какой-то движ у решётки-шлюза. Новичок, открывший внешнюю дверь, теперь, волнуясь, пытался запереть её обратно, уже с Шайнингом и его попутчицей внутри. Скоро ему это удалось и пегас, смахнув пот со лба, облегчённо зашагал к своим «застольным» напарникам. Получил грозный окрик в спину, прижал уши, под всеобщие смешки присеменил назад, вытащил и забрал забытый ключ из скважины.

— Детский сад… — Армор, закатив глаза, взял магией другой ключ и, открыв дверь уже моей камеры, вошёл, осторожно прикрывшись щитом и светя рогом на изготовку. Следом юркнула Аква, что, оказавшись в одном со мной помещении, привычно постаралась стать как можно меньше и незаметнее. Сколько ни общались — так и не привыкла, врачевательница аур и открывательница чакр… Снаружи напряжённо наблюдали остальные стражники. Как сапёры с неразорвавшейся ядерной бомбой, ей-Богу… Да я даже если захочу — что я тут сделаю?..

— З-здравствуйте, Найтмер… Ух ты, вблизи ещё красивее!.. — неуверенно поздоровалась медпони и завороженно уставилась на мою гриву.

Армор, недовольно хмыкнув, покосился на меня с неприязнью.

— Привет, док.

— Из… Извините, — отмерев, потупилась поняша. — Ну… Хух… У вас, э-э… Есть жалобы? — робко, в своём стиле, поинтересовалась она.

— Есть. Я, Обретённая Принцесса, даже во сне не могу уединиться и избежать чужих взглядов! — с каменным лицом выкатил предъяву я. — Это возмутительно!

Фиг знает, как тут положено. Но всегда можно сослаться на возраст и стародавние времена.

— Прошу прощения, ваша светлость, — едва обозначил поклон Шайнинг, спровоцировав рефлекторно поклониться и единорожку тоже. — Её Высочество принцесса Селестия лично осмотрела камеры перед вашим заключением — и, несмотря на ваше положение, приказала заточить вас сюда. Здесь мы ничего поделать не можем. Извините, — раскаяния в голосе гвардейца не было ни на грамм. — И Аква Спектр имела в виду ваше состояние здоровья.

Да знаю я, представь себе! Дуболом, блин. Те лунные были, а этот — солнечный…

Не ответив гвардейцу, лишь молча окинув его взглядом свысока, я повернулся к смущённой ответом медпоньке.

— Состояние… Горят, такое ощущение, все энергоканалы до последнего. Терпимо, привыкнуть можно, но мерзко до невозможности и по всему телу сразу. Рог ноет. Фантомные боли, к счастью, тоже почти унялись уже, так что больше особо ничего не беспокоит. Ну только ещё то, что мне явно не помешало бы поесть.

— Н-ну, если боль терпимая, то вы хотя бы их не сожгли. Энергоканалы… — робея, обошла меня, просвечивая рогом, медпони. — Насколько я могу судить, через них прошло слишком много энергии. Это редко бывает, обычно для такого просто не хватает резерва… Чтобы не сделать хуже, постарайтесь пока не применять магию… Ой, то есть… Извините, ваша светлость! — прижала ушки она. — Для более быстрого и успешного восстановления я бы порекомендовала вот это зелье, — кобылка торопливо выкопала из своей аптечки пару маленьких флаконов и водрузила их на стол, — три раза в день, но у меня при себе пока только два.

Я попытался демонстративно подхватить флакон телекинезом, скривился, приложил к баночке копыто, примагнитил, чуть поднапрягшись, поднял, вернул обратно. Знакомые склянки. Недешёвое пойло, насколько я слышал… Интересно, неужели такие даже подобным мне каторжникам-висельникам полагаются?.. Шайнинг в подтверждение моих мыслей окинул пузырьки и врача подозрительным взглядом.

— Вот. Поправляйтесь… — пробормотала понька, — если других жалоб нет, то я, пожалуй, пойду…

— Спасибо, док. Опять меня латаешь… До свидания, полагаю?

— Д-до свидания, — пискнула та в ответ и заторопилась к выходу. Шайнинг, окинув подозрительным взглядом и меня тоже, бросил, что еда скоро будет, и направился следом.

— Валите давайте… — пробормотал я себе под нос в сторону грохнувшей двери и залязгавшего в замке ключа.

Снова машинально попытался магией подхватить склянку со стола, тихо выматерился, приклеил её к копыту и, свернув зубами пробку, опрокинул в себя шипучую жидкость, от которой слегка немел язык. Не найдя мусорного ведра, просто выкинул опустевшую ёмкость и пробку за решётку, в коридор, и, не обращая внимания на возмущение стражников, примостился на койку лицом к стене. Настроение, и без того паршивое, стремительно катилось в бездну. Ну и хрен с ним. И со мной. Со всеми.

…

— Рар, ты ведь меня не бросишь?

— Нет, Найти.

Я замер, силясь сдержать слёзы и чувствуя, как бьётся её сердце.

— Н-никогда?

— Пока не умру, — немного печально улыбнулась она краем губ.

…

Я распахнул глаза и, смахнув слёзы кончиком крыла, надрывно вздохнул. А через пару часов она улетела, оставив меня готовиться к финальной битве со злом… после победы в которой меня теперь просто спишут, и ни с Рар, ни с остальными я рискую уже и не увидеться…

Визит Мороженки оставил такой след в памяти, что в него можно оказалось провалиться, как и в лунные воспоминания — или я просто сильно хотел это сделать, не знаю. Хотелось чего-то… обнадёживающего — но память о встрече с подругой наоборот лишь разбередила душу. Проклятье…

Перестроиться же на позитив упорно не удавалось — в душе царили раздрай и уныние. Плохо, но…

Вспомнилось, как я в продолжение того диалога спросил Рарити, согласилась бы она стать аликорном, со всеми плюсами и минусами этого решения. Ответ несколько озадачил и удивил: Рар согласилась с ходу, несмотря даже на мои уточнения, что ей, бессмертной, тогда и сестру придётся хоронить рано или поздно, и детей потенциальных… Это было воспринято как-то… Словно не как своё решение — как судьба. Если можешь стать — должна стать, иначе просто неправильно. А потом разговор и вовсе на тему смерти и отношения к ней понемногу переполз. Своеобразный у пони на это всё оказался взгляд.

У них, так примерно я для себя поделил, словно было две смерти: хорошая и плохая. Хорошая забирала пони когда пришло его время, а плохая — раньше срока. Потому отношение к естественной смерти от старости было простым и лёгким. Такова жизнь, она заканчивается. Она была хорошей, в ней хватало радостей и горестей, друзей, событий… Сказать, что я офигел, когда Рар поведала о прощальных вечеринках Пинки на такой случай — ничего не сказать. Но да, тихо, спокойно собирались семьёй и друзьями, прощались, вспоминали хорошее. Не соболезновали — нечему. Естественный ход вещей…

Совсем иным делом была преждевременная гибель от болезни, в катастрофе или при несчастном случае, от нападения какой-нибудь хищной твари — не суть. Суть была в том, что жизнь, которая должна была продолжаться дальше, трагически оборвалась. Вот тут уже были и соболезнования, и горе, и слёзы, и провожали без вечеринок, в печали и молчании.

Потому, неожиданно, Рар, такое ощущение, даже не подумала об отказе в подобном гипотетическом случае. А сестру хоронить… Ну, если она умерла от старости, потому, что так должно происходить — что ж. Не уверен, на самом деле, что стой она перед реальной перспективой — согласилась бы столь же легко…

У меня такой подход всё равно вызвал некоторые сомнения по поводу мотивации, хоть и импонировал в некоторой степени своим определённым позитивом. Но как ты ни относись к потерям — они всё ещё останутся потерями, и едва ли когда-то станут вдруг безболезненными. С другой стороны, не убиваться по ним — тоже правильно с определённой точки зрения?..

Вспомнился дом, родители, оттуда ещё, из той жизни. Что теперь я чувствовал? Светлую грусть, пожалуй — и готовность идти дальше. И, наверное, это правильно?.. Они же ведь не хотели бы, чтобы я, условно, пошёл и спился от горя оттого, что их больше нет со мной? «Их больше нет со мной»… Если так подумать, вообще звучит на редкость эгоистично — слишком много «мне», «меня»… «Вас у меня больше нет, вернитесь ко мне, мне плохо»! Ситуация, правда, тут несколько обратная — ушёл же я, но всё-таки мы друг друга потеряли. И, на самом деле, я надеюсь, что они уже нечасто меня вспоминают. Похоронили, помянули — и пошли дальше, а не остались рыдать над могилой, угасая сами. Я бы такого точно не хотел. Пусть живут дальше, не разучившись смеяться и улыбаться — так, как надо бы и мне теперь. И всё равно — скучаю, порой…

Я невольно усмехнулся, пришедшей на ум картинке: мама, вздохнув и печально посмотрев на надгробие, чуть грустно улыбается: «Ты теперь в лучшем мире», а я тут превозмогаю неделями, вытаращив глаза, а потом, вон, вообще в тюрьме сижу… «Лучший мир», офигеть теперь!.. Сижу за решёткой и сам себе завидую! О смерти, вот, размышляю битый час…

Кто знает, может, она за мной завтра и придёт, в облике Дэйбрейкер в компании палача?..

Я, вздохнув, оглядел погруженную в полумрак камеру. Солнце на небе уже сменила луна, чей тусклый свет едва пробивался в окошко сквозь облака, и светили мне только притушенные огни светильников под потолком на посту стражи. Уже другая четвёрка пони вяло тащила там службу, вполголоса треплясь о бытовухе, подшучивая друг над другом, бегая за чаем в подсобку, перемывая косточки коллегам и командирам, обсуждая немолодого уже капитана, снова угодившего на больничный и собирающегося уйти в отставку, да изредка с равнодушной ленцой поглядывая в мою сторону.

— «Лапку сломал — не в счёт. Ну а помрёт — так помрёт», — тихо пробормотал я себе под нос и, снова вздохнув, перевернулся на другой бок, лицом к стене, и покрепче обнял тощую подушку. А друзья там, в Понивилле, поди, и не узнают ничего до самого конца…

Как же… нечестно всё вышло. Как же обидно…

55. Секунда как вечность

— Здравствуй, Найтмер.

Шайнинг был по обыкновению подтянут, собран и хмур.

— Решил, наконец, бросить свою скучную Каденс и попытаться добиться моего внимания?

Не знаю почему, но эта его мрачная мина почти раздражала. То ли рассмешить его своим троллингом хотелось, то ли довести…

— Нет.

Бляха, военный, ну нельзя же так!..

— Ну и чего тебе тогда, такому скучному, нужно от лишней в этом дворце пони?

«И лишней в этом мире души», — добавил я мысленно и, тихо вздохнув, поморщился. Да уж… Не то чтобы я и вправду так считал, но… Сидение за решёткой надёжнейшим образом уничтожало любые ростки хорошего настроения. А ведь я только третий день на киче чалюсь, что со мной через неделю станет — даже загадывать страшно…

— Аква попросила передать тебе лекарства, сама сегодня занята сильно, — единорог извлёк из сумки три флакона и переправил их на стол между прутьями решётки. — И вот ещё. Корректировка лечения и новые рекомендации, — протянул он лист бумаги уже мне.

Чего? Какая корректировка, зачем бы?..

Едва пробежав взглядом по буквам, я захлопнул раскрытую было пасть, поспешив заткнуться в тряпочку, пока не ляпнул чего. Интересные «врачебные рецепты» Аква Спектр писать начала… И куда я его дену после прочтения?.. Я задумчиво оглядел камеру, взгляд быстро остановился на санузле. Толчок в помощь. Периферийным зрением я заметил, как Шайнинг, проследив за направлением моего взгляда, едва заметно одобрительно кивнул.

— Спасибо, лейтенант, — пристроив бумагу на стол текстом вниз, кивком поблагодарил я Армора. — Извини за резкость, если что.

— Вы тоже, Найтмер. До свидания, — помедлив, кивнул тот и двинулся к выходу.

За что, интересно?.. А, впрочем, какая разница. Хоть кто-то тут ещё за меня — и это радует. Блин, теперь даже стыдно немного за подколы свои…

Проводив единорога взглядом, я сцапал со стола «рецепт» и на трёх ногах заковылял к койке. Устроился сидя, попытался за край как-то подхватить лист копытокинезом. Выронил. Выматерился. Встал, чтобы достать его с пола, уселся снова.

Проклятье! Да, копытокинез — штука мощная, да, он, так-то, местами и пальцам фору даст. Видал я как-то земнопони за печатной машинкой… Учись только, тренируйся — и будут тебе копыта хоть куда. Вот только когда ты всю осознанную понячью жизнь пользуешься телекинезом… Зараза-а… Выберусь отсюда — куплю себе в секс-шопе каком-нибудь такого же типа колечко на рог и потренируюсь с месяц! А то без рога как без… рук, да.

С горем пополам я, наконец, совладал с проклятым листом и всё же смог нормально прочесть содержимое.

Написанное знакомым почерком Каденс письмо было, определённо, лучшей новостью за три этих бесконечных дня. Наша любвеобильная аликорна, успев неоднократно пообщаться с «Тией» за эти дни, была переполнена подозрениями, да и считала, что я не сделал бы того, в чём та меня обвиняла — мол, угрозами и постоянным давлением на чувство долга и вины заставил Луну согласиться на ритуал, которым высушил её досуха ради возвращения собственной силы, надеясь таким образом расправиться и с ней, Тией, и, наконец, захватить Эквестрию. И Каденс даже поверила поначалу, но, подумав, посмотрев и послушав, с чего-то всё же пришла к выводу, что что-то тут сильно не так — а значит, скорее всего, мы с Луной потерпели неудачу, и её названая тётушка теперь действует под воздействием кошмаров и взращенной ими паранойи, сама не ведая, что творит, и потом наверняка будет горько сожалеть о содеянном. В общем, если переходить к сути, Каденс, опасаясь за возможные действия попавшей под влияние правительницы в отношении меня, готовила мне побег. Так понимаю, Шайнинга она тоже успешно завербовала, хотя тот, похоже, совершенно не горел желанием мне помогать… Вот он и смотрел на меня волком, поди — в курсе обвинений, видать, был. Ладно, главное — чтобы помогал. Надеюсь, у них всё достаточно серьёзно, чтобы гвардеец не усомнился и не дал вдруг заднюю.

По изложенному плану, помощи мне предстояло ждать ранним утром, до подъёма солнца, хотя выказывались и сомнения, что всё получится: упоминался и план «Б», рассчитанный на время завтрака и после него. Причём, для этого плана в склянке с нарочито криво наклеенной этикеткой вместо лекарства плескался некий антидот… Надеюсь, не пригодится.

Ну а пока, по большому счёту, мне оставалось только ждать — и это ожидание было столь же невыносимым, сколь и радостным. Похоже, утром буду плакать в плечо Каденс — за то, что не бросила…

— Мисс? — я вздрогнул от гулкого удара по прутьям совсем рядом. — С вами всё в порядке? Вы в этот рецепт уже минут пятнадцать не отрываясь смотрите — только глаза лихорадочно двигаются…

Я, моментально почувствовав ком в горле, резко повернулся к подошедшему стражнику-единорогу, пытавшемуся, кажется, заглянуть в листок в моих копытах. Хорошо, что ракурс был бесконечно невыгодный — лист был к нему боком, а за моей спиной находилась глухая стена.

— Всё нормально, задумалась просто, — выдавил я, с трудом заставив голос звучать ровно. — Думаю, какой она будет?

— Кто? — механически поинтересовался жеребец.

— Моя смерть. Надеюсь, достаточно зрелищной и, обязательно, широко освещённой в массах! Моё имя запомнят! Обо мне будет говорить вся Эквестрия!..

— Д-да, к-конечно… — вздрогнув от моего экзальтированного, с придыханием, голоса, попятился гвардеец. — Не… Не буду отвлекать…

Вали-вали давай, чудовище любопытное… — проводил я его взглядом, тихо выдохнув. Блин, не нажить бы себе этой отповедью проблем… Зараза, нужно было придумать что-то… поадекватнее. Вон как с коллегами переглядываются теперь…

Понадёжнее вцепившись в бумагу копытокинезом и, якобы в задумчивости почесавшись в районе левого, невидимого страже, крыла, я постарался незаметно припрятать бумажку под ним, сделав затем вид, словно положил что-то в урну. Мусорница у меня появилась на следующем же завтраке после выброшенной наружу бутыли — быстро просчёт поняли…

Поднявшись, я двинулся в сторону комнатки с туалетом. Сердце колотилось, не покидало ощущение, что все всё заметили, поняли и сверлят меня взглядами. Не обернуться стоило больших усилий.

Оказавшись в тесной каморке санузла, я, тихо выругавшись — едва не уронил! — извлёк письмо из-под крыла — не торчало наружу, надеюсь, а то не проверил же!.. — и, порвав на четыре части — сколько смог копытами — отправил в унитаз. Через пару минут зашумела вода, унося подразмокшую бумагу в канализацию. Всё…

Выбравшись из каморки с независимым выражением лица, умыл передние ноги в раковине, поплескал на морду, уставился в зеркало. Взгляд, вчера даже самому себе казавшийся каким-то тоскливым, горел предвкушением. Я нахмурился и почесался уже по-настоящему. Вздохнул. Выберусь отсюда — первым делом в душ! А то повязали сразу после боя, скоты, когда меня хоть выжимать можно было… Была бы грива старая — ещё бы она в колтун сбилась, для полного счастья, а так — парит себе, хоть бы что. Неуютно только смотреть на неё, зараза… Да уж… Не, как вся эта дичь разрулится — в спа, на полный фарш обслуживания! Хочу смыть с себя всё: и грязь, и невесёлые события. С Рар, с Пинки, с Флатти… И Каденс позову. И Тию, если в порядке будет! Расслабимся, посплетничаем, как подруги… Весело усмехнувшись своему отражению напоследок и смахнув полезшую в глаза гриву, я кинул взгляд на зарешёченное окно, из-за которого, мимо прутьев, пробивались внутрь солнечные лучи, в которых танцевали пылинки.

Завтра будет сложный день. Осталось только перетерпеть этот.

Пристроившись за столом, я в ночном полумраке, кое-как разгоняемом чуть приглушённым светом магических светильников на посту стражи, задумчиво выводил на листе бумаги буквы, цифры и всякие абстрактные фигуры карандашом, не без труда стрясённым с дежурного начкара ещё во второй день заточения.

Не устаю, блин, своим глазам поражаться. Освещение как от ночника в противоположном углу комнаты, а я даже неудобств не чувствую, разглядывая в таком скудном свете карандашные линии на бумаге…

Отняв от листа и слегка встряхнув, расслабляя, напряжённую ногу, я со скепсисом всмотрелся в результат. Да уж… Словно ровную линию в «Пэйнте» инструментом «карандаш» или, там, «кисть» нарисовать пытаюсь с помощью мышки. Смотрю вот на это безобразие теперь — и не могу отделаться от мысли, что ртом реально проще и лучше выйдет, вот честно…

Отложив карандаш, потянулся, хрустя спиной и крыльями, замахал передними ногами, восстанавливая внезапно утраченное равновесие, со стуком облокотился на стол. Ух… Зараза, а!.. Засиделся что-то… Как же, всё-таки, к часам привыкаешь! От невозможности узнать точное время хотелось лезть на стену, но, увы, всё, что я про время мог в своём положении выяснить — это то, что на дворе ночь, и солнце ещё не поднято. Сначала, блин, заснуть не мог полночи с полученных новостей — всё крутил в голове мысли о том, что и как будет дальше. Потом плюнул, решил вставать. Поспал вообще хоть сколько-то или нет — не понял: ночь прошла в каком-то тумане полузабытия-полудрёмы. Теперь ощутимо кривой с такой ночки сидел как на иголках в ожидании спасения и убивал время попытками тренировать копытокинез. Получалось… ну как у детсадовца примерно, не лучше. Ё-моё…

На самом деле прокачанные копытца, особенно — у земных пони, представляли из себя будь здоров какой инструмент. Массаж пони делали не хуже людей — это точно могу сказать, с личного опыта. А ещё копытокинез мог притягивать много предметов, в том числе приклеивая и отклеивая нужные выборочно, воздействовать на поверхность точечно и неоднородно, действовать сквозь преграды и, как высший пилотаж — создавать вибрации — вот, поди, как семья Пинки в каноне камни голыми копытами дробила… Вращать карандаш в копыте вдоль его плоскости кое-как получалось уже даже у меня, а кто покруче — те могли и от плоскости его существенно отклонять, что в перспективе могло вполне полноценно заменить человеческую руку. Одна беда: даже для земнопони подобное владение копытами было редкостью и требовало большого труда и тренировок, а пегасам и, особенно, единорогам оно от природы давалось ещё тяжелее. А учитывая, что у одних были крылья, способные местами заместить копыта, а у вторых — рог, то этим мало кто из них заморачивался. Да и земные-то… Держится — и зашибись, вот и живут всю жизнь рисуя карандашом во рту и с ложками с контактной площадкой на ручке — это ведь проще… Нет, слушай, тренировку по житию с кольцом на роге я себе ещё устрою, это точно. А то, думается мне, ту же Лаймстоун эти стены не удержали бы дольше, чем на полчаса… Тоже так хочу! На всякий случай. А то рог отобрали — и уже практически беспомощен.

Дева, блин, в беде… Я невольно усмехнулся. Практически классика поняческого любовно-приключенческого романа: томлюсь в башне и жду прекрасную кобылицу, что меня спасёт. Был бы жеребцом и ждал бы двух кобылиц, за время приключения превратившихся из соперниц в подруг не разлей вода — было бы стопроцентное совпадение прям…

Где она только, блин, принцесса-то эта прекрасная?.. Машинально осмотревшись и вновь не найдя ничего, что могло бы свидетельствовать о текущем времени, я, вздохнув, мрачно уставился на лист. Сидим, рисуем — что я ещё могу поделать?!.. Прикрыв глаза, я прислушался к учащённо стучавшему сердцу. Блин. Надеюсь, у неё всё получится. Не хочу, чтобы палач пришёл ко мне раньше помощи!

…

Зазвучавшие за входной дверью шаги вызвали оживление и всплеск энтузиазма у задолбанных, голодных и полусонных стражников, заставив и меня встать с койки, где я пытался немного подремать, а моё сердце — забиться быстрее, разнося по телу адреналин.

Завтрак привезли. Полгода не прошло, блин! Жрать хочется — атас как уже! Надеюсь, так припозднился он исключительно в силу хвалёного плана «Б» Каденс, потому что иначе я не знаю даже… Всё сильно плохо, если иначе.

Просидев как на иголках всё утро до подъёма солнца и с крайне тревожными чувствами поняв, что основной план, видимо, накрылся, я попытался хоть сколько-то поспать до завтрака, утешая себя, что ещё не вечер, и нужно просто дождаться плана «Б». Частично даже удалось, немного поспал урывками, но отсутствие всякого движения напрягало чем дальше — тем сильнее. Знакомые уже стражи — трое парней и девица, в числе коих превозмогал вахту и оранжевый новичок-пегас, тоже изрядно извелись, хоть и по немного иному поводу: помимо долгожданного завтрака к ним никак не приходила смена, и гвардейцы, уже даже устав изощряться в призывах кар небесных на головы бросивших их сослуживцев и командиров, просто угрюмо молчали и пытались не уснуть. Им и так время ночное дали, да ещё раньше обычного, удлинив дежурство на пару-тройку часов, видимо, за тот расслабон на посту. А оно ещё на пару часов растянулось… Очень надеюсь, растянули его специально, с некоторыми целями…

Доставившая еду служанка-единорожка с большими грустными глазами тем временем расставляла парящие и распространяющие аппетитный аромат свежее рагу из овощей с картошкой и прочие вкусности на столе караульных, попутно отбиваясь от их вопросов. Те, получив в ответ краткое «Небольшой пожар на кухне случился», немедленно забыли о своих проблемах, узнавая, не пострадал ли кто. Перекинувшись со стражниками ещё парой фраз и пожелав им приятного аппетита, служанка, под ответные слова благодарности, подошла ко мне, открыв «амбразуру»-приёмник и, тихо поздоровавшись и извинившись за задержку, принялась осторожно переправлять тарелки со своей тележки на стол ко мне.

— Отодвиньте ваш листок, пожалуйста… Спасибо. — На место подхваченной мной бумажки почти беззвучно опустилась тарелка с тем же рагу. Рядом заняли свои места салатик, хлеб, чай и несколько пряников. — Приятного аппетита вам. И не забудьте, пожалуйста, лекарство выпить перед едой.

Я изумлённо уставился на кобылку. Это с чего она… А-а… По-моему, понял…

— Спасибо за заботу, — улыбнулся я ей, надеясь, что улыбка не превратилась в процессе в предвкушающую ухмылку, и тихо выдохнув от облегчения. Кажется, живём…

— До свидания, — пони, чуть улыбнувшись и кивнув в ответ, двинулась назад, гремя опустевшей тележкой на стыках камня на полу, попутно сгребя из подсобки караулки горку посуды, что лежала там с ужина, уже вымытая одним из стражников, проигравшим остальным в некий аналог «камень-ножницы-бумага» только на ушах. Новичок, кстати, в этой группе был везучим, и за те пару-тройку раз, что я видел его на дежурстве, не мыл ни разу…

Хмыкнув превратности судьбы и проводив скрывшуюся за дверью единорожку, гремящую пустыми тарелками на своей тележке, я посмотрел на стол. Ну, про рекомендации от «доктора» мне говорили, что там лечение скорректировано… Раз сказали теперь «перед едой» — то перед едой и надо принимать, верно?.. Подойдя к книжной полке, на которой и пристроил храниться свои склянки, я стянул с неё бутылочку с криво приклеенной этикеткой и, свернув пробку, залпом проглотил вяжущую кисловатую жидкость. Вот так… Лечение пройдено — можно и поесть. А то чувствую, в следующий раз возможность может не скоро выдасться…

…

Рагу было отменное. Отменило всех стражников, которые и без того уже едва ли не спички в глаза вставляли, а теперь, спустя минут пятнадцать после еды, уже спали кто где. Шумела вода в подсобке: таки проигравший новичок — звали Флэшем — отмывал тарелки. Мои в том числе: намёков стражников, что, де, у меня тут тоже есть раковина, я решил не замечать. Вам всё равно там заняться нечем, а я тут… думаю, между прочим! И, к тому же, у вас, вон, рога-крылья есть и копыта не все из крупа растут, в отличие от… Послушав ровное гудение воды ещё с минуту, я вытянул шею, автоматом пытаясь заглянуть в подсобку. Он там так и вырубился, что ли?.. Словно в такт моим мыслям, наступила тишина, но никто из подсобки так и не вышел. Поди прямо там устроился шиковать на каком-нибудь потёртом диване или не знаю, что там есть. Не стыдно, Флэш? Коллеги-то, вон, превозмогать вынуждены: двое жеребцов сидя, башкой на твёрдом столе, а кобылка и вовсе стоя, покачиваясь в такт дыханию. Выгнали стоять, шовинисты, как могли только!.. Я тихо усмехнулся мыслям. Но вообще занятно, конечно, что пони могут и стоя поспать, если что…

Когда за дверью зазвучали осторожные шаги, я думал, что уже взорвусь скоро от ожидания, напряжения и постепенно нарастающей паники. В адреналине, гонимом по венам бешено стучащим сердцем, крови, кажется, было уже весьма немного, так что мне с трудом удалось сдержать совершенно девчачий визг при виде возникшей в проходе розовой аликорночки с разноцветной фиолетово-розово-кремовой гривой, что настороженно заглядывала внутрь, оценивая обстановку. Каденс! Всё-таки не ошибся! Наконец-то!..

Внимательно проверив стражников и поправив одного из них, постепенно соскальзывающего со стула, кобылка, приветственно кивнув, скрылась в подсобке и, видимо, убедившись, что нейтрализованы все, и отыскав всё необходимое, направилась ко мне.

Звук проворачивающегося в скважине ключа ещё никогда не звучал для меня настолько сладостно.

Так… Лекарство принято, поето, в туалет схожено, умыто в меру сил. Не очень выспано, но уж как вышло. Я готов.

Негромко скрежетнув, распахнулась вторая дверь.

— Каденс! — шёпотом прокричал я, сгребая аликорночку в объятия. — Ты всё же пришла! Не бросила!.. — на глаза стремительно наворачивались слёзы. Я не в одиночестве!

— Здравствуй, Найтмер, — извиняющимся голосом тихо поздоровалась она. — Я понимаю, но… Соберись, пожалуйста. У нас мало времени.

— Д-да, конечно, — проглотив ком в горле, отстранился я. — Просто… О, ты и их смогла захватить?

Через спину кобылки были переброшены мои сумки.

— Представилась приятная возможность, — улыбнувшись, протянула мне их она.

Я выразительно посмотрел на неё в ответ.

— Ой, извини! Сейчас!.. — кольцо на моём роге окутало голубое облачко магии, и спустя почти полминуты то, наконец, с щелчком раскрылось, позволяя облегчённо выдохнувшей Каденс снять его.

Я, не выдержав, немедленно зажёг рог, попутно отметив, что зелья и правда неплохо мне помогли — жжения почти не было — закачал в него буквально каплю энергии, которая, наконец-то, не рассеялась бесполезно в пустоту, достигнув кольца, а оформилась в структуру и вспыхнула тусклым светляком на кончике.

— Спасибо! — я снова сдавил кобылку в объятиях, с удовольствием вдыхая лёгкий карамельный запах, идущий от её гривы. Блин! Сам-то я, конечно, может, и не воняю как кошка с помойки — уж не знаю, почему пони так долго и неохотно грязнятся — но всё равно как-то… дней пять же уже не мылся, получается… — Извини…

— Не за что, Найтмер. Рада помочь, — потупившись, улыбнулась Кадди. — Нам идти надо.

— Да, конечно, — постарался вернуть себе серьёзный настрой я.

Сумки привычной манипуляцией утвердились на моих плечах, в них отправилась оставшаяся склянка с лекарством — её, как-никак, мне отдали, а чего добру пропадать? — и я направился к выходу из камеры.

Свобода.

56. За други своя

«Нет больше той любви, аще кто положит душу свою за други своя» (Ин. 15: 13)

Цокот четырёх пар копыт звонко разносился по пустому коридору. Не особенно вычурный, не особенно большой и высокий, освещённый одними лишь светильниками подземный коридор вёл туда, куда редко ступала нога аристократа: темница, некоторые технические помещения, один из арсеналов… Несмотря на наличие последнего, стражников по пути не попалось ни души. Странно…

— Как у тебя с Шайнингом только полномочий хватило, чтобы даже от арсенала всех убрать? — на ходу впечатлился я никем не охраняемым массивным дверям с соответствующей надписью на табличке. Не, может, конечно, тут по жизни так принято — пони же…

— Принцесса Селестия приказала собрать всех в тронном зале. Полагаю, она не имела в виду тех, кто стоял на посту, но Шайнинг счёл возможным в своей текущей зоне ответственности истрактовать это указание максимально прямо, — вопреки ожиданиям, Каденс не улыбнулась находчивости своего будущего жениха, а лишь помрачнела ещё больше.

— Хороший способ выиграть нам время…

Я усмехнулся, гадая, как отчаянный лейтенант собирается сохранить должность после такого. Нет, раз кэп ихний, по словам охраны, выбыл сейчас на время, то остановить Шайнинга, получается, некому… Но вернётся ведь — и мало кому-то не покажется.

— Кстати, Каденс… А с чего вдруг столпотворение?

— Она… — поникла на мгновение моя сообщница. — Ещё позавчера тётушка призвала сюда Хранительниц Элементов. Думаю, не требуется долго гадать — для чего… Там вышла какая-то задержка, чрезвычайно её разозлившая, но я полагаю, что собрание сегодня связано с их прибытием. Принцесса собиралась лично встретить их — возможно, вскоре или уже прямо сейчас. Я не знаю.

Ну нифига себе… Похоже, казнить меня хотели с пафосом и при большом стечении народа… Вот же позёрка, а!..

— Не думаю, что это сильно мне угрожало, — усмехнулся я. — Участвовать в этом наверняка отказалась бы добрая половина Элементов. Ну или, как минимум, им бы понадобились крайне веские причины и доказательства. Или… Проклятье, что с Луной? — от догадки я даже споткнулся, рефлекторно тормознув спутницу телекинезом за основание хвоста, заставив её остановиться и, поморщившись, развернуться ко мне.

— Ей очень сильно досталось, Найтмер. Идём, расскажу по дороге: нам не стоит терять время, — снова двинулась она вперёд.

— Да, конечно… — пробормотал я, пристраиваясь в кильватере. Не знаю, почему, но от понимания, что «Луне досталось» — это не «Луна мертва», на душе стало гораздо легче. Жива всё-таки, идиотка синяя! Ну и славно. Ну и славно…

— Бедняжка только недавно пришла в себя и пока очень слаба. Медпони полагают, что ей придётся провести без магии не меньше месяца, вследствие тяжёлого истощения и серьёзных повреждений магических каналов и… Признаться, если бы я не навестила её после пробуждения — я вполне поверила бы словам тётушки про тебя, — Кадди виновато вздохнула. — Но первое, что я услышала от Луны — что ты невиновна, и только убедившись, что внезапная потеря сознания теперь уже не прервёт её на самом главном, она рассказала немного больше. Вы — настоящие героини, и мне жаль, что… вот так всё повернулось.

— Хочешь сказать, если бы не эта встреча, то так и бросили бы все дружно меня за решёткой до самого конца? — с каким-то болезненным, истеричным любопытством спросил я, жалея, что не вижу глаз собеседницы.

— Прости меня, Найтмер, но… — Каденс даже приостановилась на пару секунд, повесив голову. — Я лично знаю тётю Тию уже около тридцати лет, и она ни разу не давала ни единого повода усомниться в своём слове или решении. Ни единого.

— Ну да, на таком-то фоне… — невесело хмыкнул я, ощутив болезненный укол где-то глубоко внутри. — А Луна тогда?..

— Даже если ты и вправду виновна, и она просто защищала тебя — это явный знак того, что она не держит зла и не желает его тебе в ответ. А значит, и наказывать тебя так запросто и сурово было бы не совсем справедливо. А она не просто не держала зла — она вцепилась в меня и не отпускала до тех пор, пока я не пообещала ей спасти тебя, Найтмер. Я… Я не могла ей отказать.

— Вот как… — пробормотал я, невольно замедляя шаг. Луна, бездна, что ты?.. Что с тобой делать?!.. Спасибо, наверное, но… Зараза, проклятая лошадь…

— Найтмер, поспешим, пожалуйста! — окликнула меня аликорночка.

Я, механически кивнув, прибавил шагу — и тут же тихо выругался, споткнувшись о ступеньку и заслужив в ответ на эти слова возмущённый взгляд.

Лесенка. Наконец-то подвал кончился…

Шуганув своим появлением пару служанок, мило беседовавших за декоративной колонной, мы поднялись на первый этаж, в обширный и высокий богато украшенный коридор. На гладком розоватом мраморе пола весело играли красками солнечные лучи, пробивающиеся сквозь цветные витражи. Быстрым шагом, почти переходя на рысь, миновали ещё группку слуг, с настороженным перешёптыванием проводивших нас встревоженными взглядами, скользнули мимо троицы ремонтников, топавших куда-то со стремянкой и набором мешков и шпателей… Стражи по-прежнему не было: лишённый надзора Армор со своей вольной трактовкой развернулся на славу.

Лавируя следом за цветастым хвостом принцессы любви, я кинул задумчивый взгляд на огромные окна. Собственно, вот он, побег. Вынести окно, выпрыгнуть — а дальше крылья сделают своё дело. Просто и надёжно…

Я вздохнул, прибавив шагу, чтобы нагнать оторвавшуюся за время моей краткой задумчивости аликорну.

Не могу я так просто уйти. То есть могу, конечно, но… А что тогда с Тией? Можно попробовать тешить себя надеждами, что «перебесится», да что-то мне подсказывает, что нифига это само не пройдёт. Если я прав в своих предположениях, и Дэйбрейкер правда смогла захватить тело — назад уже не отдаст. Я не знаю, как и в каком виде она существовала у Тии в голове, но вспоминая, как неохотно та возвращалась памятью в старые-недобрые времена, сомневаюсь, что высокомерной заносчивой пироманьячке давали там слово. А уж что она теперь натворит, дорвавшись, наконец — я даже загадывать не возьмусь. Не исключено — что-то такое, из-за чего Селестия потом и эти времена тоже будет вспоминать с большой неохотой…

Опасно всё так оставлять. Нельзя.

Да и что вообще станет с Тией, запертой в собственном теле в дальнем углу разума? По большому счёту ведь если сгинет она — сгинет и Эквестрия! А Дэйбрейкер дотянется до меня, непонятно, что сделает с Луной… Проклятье. Потому-то и нельзя сейчас всё так бросить! Это же!.. Бездна, всем ведь достанется — и не факт, что все это переживут…

Да, у Каденс был какой-то план, было, похоже, некое безопасное место, где, по идее, можно было продумать дальнейшие действия или, возможно, попытаться воздействовать на Селестию — Дэйбрейкер! — через мир снов. И если я смогу работать со снами не хуже, чем в прошлые дни — может, смогу как-то договориться через них с… С кем? С Дэйбрейкер? Не надо забывать-то, что Тии там, в некоторой степени, может и не быть сейчас! А если пироманка хренова вдруг ещё и знает некое средство от вмешательства в сны — может, то пойло и от меня тоже помогает? — то и вообще… Я так не договорюсь, а просто окажусь на положении террориста-подпольщика, за которым гоняются все и всюду, без возможности повлиять на решение — и рано или поздно достанут и вернут в ту камеру. А Каденс — в соседнюю, от греха… А пока я буду бегать по лесам и жаться по схронам — Дэйбрейкер будет творить дичь и ни в чём себе не отказывать.

Бездна. А что тогда делать, даже если останусь? Или всё же уходить?..

— Найтмер, не отставай! — окликнула меня Кадди.

— Ага, иду, — задумчиво отозвался я, прибавив и вправду замедлившийся за невесёлыми мыслями шаг.

Нет, блин, не могу я так! Тия ведь, если — когда! — вернётся, да посмотрит, что творила её вторая половинка… Хотя, может… Не слишком я нагнетаю?

Я напряжённо прикусил губу, снова прибавив шагу в ответ на ещё один оклик.

Нет, блин, не нагнетаю, вот что самое нехорошее! По канону она была этакой сильно высокомерной и малость неадекватной версией Тии. Кстати, фестралы здесь с неприязнью называли её Яростью Солнца и величали королевой — на что сама Селестия всегда реагировала болезненно. Я как-то поинтересовался у помощницы Луны, что там за история — и именно поэтому никаких иллюзий насчёт Дэйбрейкер, на деле, испытывать не стоило. Наворотит, как пить дать наворотит! Да так, что мало никому не покажется…

Её нужно остановить, причём — прямо сейчас.

Вот только каким образом, герой героический? Дэйби, если я правильно помню, в каноне вполне уделывала канонную же Найтмер, а уж меня… Ну а что тогда делать?..

За мыслями я и не заметил, как Каденс вывела меня в знакомый коридор. В узких стрельчатых окнах старого кантерлотского замка под лучами солнца ярко горели небольшие витражи, заставляя щуриться после искусственного света одного из внутренних коридоров с казавшимися бесконечными дверями каких-то приёмных.

Элементы.

В голове щёлкнуло, стоило на мгновение задуматься о витражах и вспомнить один из них, что находился рядом со входом в тронный зал.

Дэйбрейкер притащила сюда Хранительниц Элементов и, если ещё не поздно и если Каденс не ошиблась, должна их как раз встречать. И если я смогу убедить их в том, что от Селестии не осталось ничего, кроме личины, то…

Я, не реагируя на оклик своей проводницы, остановился у развилки, что уводила нас из знакомых мне мест, мрачно уставившись под ноги.

Присутствие Элементов не только давало мне какой-то шанс, но и, по сути, лишало меня любого выбора. Теперь я просто не имел права уходить. Вообще никак. Только выйти и сражаться, а там — как повезёт. За Тию, за Эквестрию, за друзей, за собственную жизнь.

Помнится, злодеи в каноне любили давить на Элементы через Флаттершай… А что может сделать с ней потерявшая берега аликорна?.. Та ведь может и отказаться теперь против меня пойти… Я яростно мотнул головой, но промелькнувший в мыслях образ доброй и милой пегаски, пытаемой огненными заклинаниями, прочно врезался в память. А Рарити? Пинки? Что станет с ними со всеми? А что Дэйбрейкер — а значит, и Тия! — натворит с Эквестрией? Со своей идеей, которой жила столетиями? И что станет с ней самой, когда, придя в себя, она увидит дела копыт своих? Тия, добрейшая пони — она же… это просто её убьёт…

Нет. Я не хочу… так! Чтобы Селестия, мой друг, насколько добрая, что её невозможно не любить и что ей так хочется доверять, сгинула без следа… Нет. Я не могу этого допустить. И пусть это рискованно, пусть отчасти даже неразумно, пусть… страшно, чего уж, но…

— Найтмер, да что с тобой такое?!.. — выдернула меня в реальность Каденс, буквально тряхнув телекинезом так, что зубы лязгнули. — Пойдём, пожалуйста! Другой возможности потом может не быть!

— Дальше иди сама, Кадди, — принял окончательное решение я.

— Ч… Что?.. — растерянно отступила та. — Н-но Найтмер, ты же!.. Да что такое случилось-то?.. Куда ты? Постой!.. — последние слова совершенно растерявшаяся аликорночка прокричала мне в спину.

— Просто делаю что должно, Каденс, — приостановившись на мгновение, всё же ответил я. — А ты иди, делай то, что должна ты. Я… Не могу бросить всех, оставить всё вот так и уйти. На всякий случай — прощай. И спасибо.

В повисшем безмолвии мои копыта одиноко зацокали по пустому коридору, а им в такт вторило часто бьющееся сердце. Бесконечность спустя исчезло, наконец, ощущение взгляда в затылок, и за спиной раздалось дробное стаккато удаляющихся почти галопом шагов.

Что ж… Надеюсь, я успею застать Дэйбрейкер и Хранительниц на посадочной площадке — тут недалеко.

И ещё надеюсь, что моё прощание мне не понадобится. И все, кто там соберётся, встретят сегодня закат.

…

Грохнули, закрываясь за спиной, ворота. В густой, как патока, тишине, мои копыта зацокали по камню посадочной площадки, навстречу судьбе и неотрывно следящим за мной семи пони. Я успел.

— На-айтмер Му-ун, — с едва скрываемым торжеством протянула «Селестия», со столь нехарактерными — невозможными! — для Тии опасным прищуром и злорадной предвкушающей улыбочкой.

Я невольно вздрогнул от чёткого, болезненного ощущения того, что тело аликорны передо мной словно надето, натянуто вкривь и вкось на кого-то другого… Было в её мимике, движениях, взгляде что-то неуловимое, неправильное, что пугало до дрожи.

— Твайлайт! — не отрывая взгляда от меня, скомандовала аликорна, — Эквестрия нуждается в твоей помощи! Используйте Элементы! Покончите с этим ужасом раз и навсегда! Зря ты пришла, Найтмер. А впрочем, и хорошо… — вновь жутковато улыбнулась она, понизив голос.

— Прошу простить мою дерзость, Ваше Высочество, но то, что вы рассказали, имеет мало общего с тем, что я видела своими глазами, общаясь с Найтмер Мун лично. Она — не злодейка!

— Вот именно, ваше огнейшество!

Рарити и Пинки в несколько шагов пересекли разделяющее нас пространство и стали рядом со мной.

— Спасибо, — с трудом прошептал я — в горле встал ком.

В повисшей после оглушительной тишине, словно ошарашенной произошедшим, ко мне, лишь взглянув в глаза белоснежной аликорне и, передёрнувшись, поспешно спрятав взгляд, на дрожащих и подгибающихся ногах перешла и Флатти.

Проводив пегасочку взглядом, я поднял глаза, встретившись ими с глазами «Тии», в которых плескались гнев, замешательство и… будто бы обида.

— Да как вы смеете?! — прошипела она, метнув взгляд на тех, кто встал рядом со мной.

— Лукавите вы чего-то, ваше-ство, сильно лукавите — вот и смеют, — поправила шляпу Эпплджек. — Нету за вашими словами правды.

Земнопонька, укоризненно качнув головой, также пересекла невидимую черту и, встав рядом с Флаттершай, одарила хмурым взглядом оставшихся напротив.

— Если даже Эпплджек так говорит, то и мне сомневаться не приходится, — горько вздохнула Твайлайт. — По вашим письмам последним… Я училась у вас много лет, принцесса Селестия — и вы никогда не говорили и не писали такого раньше! Я не понимаю, что происходит и здесь сейчас, и с вами, но… — единорожка понурилась и вздохнула.

— Знаете, что? Будь вы принцессой Селестией — я бы порвала за вас любого! — смерила аликорну взглядом Дэш. — Вот только вы — кто бы вы ни были — не она, раз этого желания у меня не возникает, и раз Джеки тоже сомневается! Пойдём, Твайлайт, — подтолкнула подавленную подругу крылом Рейнбоу. — Мы ещё разберёмся, что вы с нашей принцессой сделали — и вы сильно пожалеете, если вздумали ей навредить! Правильно я говорю, девочки? — присоединившись вместе с Твайлайт к дружному ряду пони рядом со мной, вопросила пегаска.

— Ты перегибаешь, дорогуша! Просто Её Высочество… немного вышла из себя, и ей нужно успокоиться!..

— Почему меня опять все бросили?! — привстав на дыбы, обрушила полный разочарования и гнева удар передних копыт на камень площадки оставшаяся в одиночестве аликорна. Я отрешённо отметил, как из-под накопытников брызнули искры. Ничего себе удар…

Подняв глаза, я невольно вздрогнул: уставившийся на меня взгляд странных ломанной формы вытянутых зрачков на пылающей жёлто-оранжевым пламенем радужке и чёрно-багровой склере пробирал до костей.

— Э-э… «Опять»?.. — не разобрал я, кто спросил, спешно считая в уме групповой жаростойкий щит. Долбанёт же теперь, как нефиг!..

— Я никогда и никому не была нужна! — «Селестия» стремительно испарялась, под ошарашенные и испуганные восклицания подруг открывая настоящий облик нашей противницы: занявшись понемногу, разом вдруг вспыхнули негасимым пламенем грива и хвост, шёрстка приобрела неуловимый оранжевый оттенок, изменилась кьютимарка, а стоило кобылице приоткрыть рот — стали заметны и внушительные клыки.

Дэйбрейкер во всём своём великолепии внушала. Немного портили её вид, разве что, неуместно выглядевшие регалии Тии.

— О, Селестия!.. К-кто это?!..

— Огненная злюка!

— Это как когда-то я у Луны. Тёмная сторона принцессы Селестии, — пояснив, сделал я шаг навстречу скрежещущей зубами пламенной аликорне, во взгляде которой стеной стояли тоска и обречённость. Да, у нас же Элементы…

С грохотом распахнулись ворота, площадка стремительно заполнилась цокотом копыт.

— Тётушка!.. О, нет… — рядом со мной в ужасе замерла бросившаяся было вперёд Каденс.

— Что здесь происходит?! — Кантерлотским Гласом прокатился по округе голос Луны, даже несмотря на то, что принцессу ночи от слабости буквально качало на ветру, и её аккуратно поддерживали Блюблад справа и Дарк Виспер — слева. — Тия… — потрясённо выдохнула она, подойдя ближе.

Дэйбрейкер, загнанным взглядом обведя собравшихся, отступила на пару шагов.

— Не знаю, кто ты такая, но вредить нашей принцессе и притворяться ей тебе не стоило! — топнула копытом Рэйнбоу. — Девочки, шарахнем чудовище Элементами!

Призыв возымел действие: Твайлайт неуверенно вышла вперёд, остальные начали полукругом строиться за ней.

«Шарахнем Элементами» — это как меня тогда, да? Чтоб на луну, да на подольше?..

Я взглянул в пугающие на первый взгляд, но полные отчаяния глаза Дэйбрейкер. Что с ней станет?.. Может, Элементы и пощадят её, если сами решают. А если решают пользователи? Те, кто сейчас с праведным гневом глядят на безусловного врага? А ведь она… как я?..

Я не собираюсь проверять, что с ней станет. Хватит этому миру и моего опыта.

— Никого «шарахать» не будем.

Я демонстративно шагнул на линию огня.

— Эй!..

— Найтмер, что ты?!..

— На́йти, стой!..

— Разойдитесь немного, не стойте над душой, — отмахнулся я от возмущённых, недоумённых и испуганных голосов крылом.

Простой путь часто неправильный. Тия так говорила. И я хочу спасти её без необходимости переступить для этого чей-либо труп. Тем более — сестры по несчастью. Той, кто создана поддерживать и любить свою создательницу — пусть даже та этого и не понимает по какой-то причине.

— Я могу тебя убить, Найтмер, — огненная кобылица рефлекторно сделала ещё шаг назад, когда я приблизился.

«Я опасна!» Как это знакомо …

— Знаю. В наших первых разговорах я говорила Тие почти то же самое, ведь когда я осознала себя, она была врагом Луне — а значит, и мне. Но поверь — я тебе не враг. Как твоё имя?

— Зачем тебе это? Что ты задумала?!

— Хочу понять, с кем имею дело.

— Чтобы потом избавиться? — горестно усмехнулась Дэйби. Её грива словно уменьшилась и чуть потемнела, будто затухая.

— Чтобы постараться помочь.

И, надеюсь, обойтись без крайних мер…

— Помочь… Конечно! Никто никогда мне не помогал — почему это ты вдруг поможешь? Да ещё и после всего? — недоверчиво фыркнула та.

Я промолчал.

Просто… Если не я — то кто тогда? Кто тебя ещё поймёт и послушает, Огонёк?.. А тюрьма… Все живы же — и ладно. И ладно…

— Дэйбрейкер. Довольна? — помедлив, всё же ответила она, раздражённо хлестнув себя хвостом.

— Дэйбрейкер… — произнёс я, словно пробую имя на вкус. — Почему ты хотела от меня избавиться?

— Потому что Селли хотела! — на мгновение вспыхнула гривой аликорна. — У неё все мысли только и были об этом после кошмаров! Что ты её Луну отберёшь, которая всё время с тобой, душу тебе изливает, а с ней отмалчивается и старается не встречаться уже даже! Не знаю, чего Селли нашла в этой жалкой кобыле, которая нам всё вечно портила и которую она раньше сама терпеть не могла… Да неважно! Ты хотела отобрать, а Селли почему-то боялась защищать! Занималась непонятно чем! Я предлагала ей помочь, но она не слушала. Как всегда… Задвинула меня в дальний угол, будто я ей не нужна, и просто забыла про меня… — огненная кобылица понуро уставилась себе под ноги. Её грива, потемневшая почти до красного цвета, укоротилась и колыхалась как затухающий костёр на ветру.

Неровно зацокали копыта, и справа от меня остановилась поддерживаемая Каденс Луна.

— Я никогда не была ей нужна! — не обратив на подошедших никакого внимания, процедила Дэйбрейкер. — Хотя я во многом разбираюсь лучше неё! Я помогла ей удержать власть, когда эта, — белая аликорна всё же кивнула в сторону Луны, — испортила нашу страну!

Ещё не «Я — лучшая версия тебя, Селестия!», но уже где-то близко…

— Я помогала ей! Советовала! Поддерживала! А она!.. Однажды просто задвинула меня в дальний угол своего разума, оставив существовать в темноте и безвременье, и забыла обо мне… Почему так?! За что?!.. — взгляд Дэйбрейкер, кажется, пробрал всех собравшихся, включая меня. Было в нём что-то такое… Словно аликорна хотела заплакать, но просто не знала — как…

Каденс молча уткнулась в шею Луне.

— Пока её сжирали кошмары, и она не могла ни на что решиться, глупо металась от мысли к мысли, она, к счастью, начисто растратила свой хвалёный самоконтроль! И когда ты нанесла свой удар — я смогла нанести свой и отобрать у неё тело! Пусть сама сидит в том углу, куда засунула меня! Я надеялась, что смогу сделать всё то, на что она не решается — и тогда-то она увидит всё и поймёт!..

— Что поймёт?

— Поймёт, что я не бесполезна и!.. И!.. — не сумев подобрать слов, раздражённо прянула ушами Дэйби. — Нужна ей! — выпалила она, наконец. — Я сильна! Решительна! Я могла сделать то, о чём ей всё это время хватало смелости только думать и говорить! Убить тебя! — мне в грудь яростно ткнули золотым накопытником. — Сделать, чтобы она, — теперь так же ткнули Луну, едва не потерявшую от этого равновесие, — принадлежала Селли и только Селли! Всегда! И бросить в темницу розовую — за то, что недостаточно хорошо правила и отнимала слишком много времени на себя!

Каденс приглушённо всхлипнула.

— И ты считаешь, Тия бы оценила такое… рвение? — глянув на принцессу любви, одарил я тяжёлым взглядом разошедшуюся пламенную кобылицу. — И как она увидела бы всё это, если ты заперла её в глубинах разума?

— Какая разница?! — снова разозлённо вспыхнула Дэйбрейкер. — Я рассказала бы ей!

— И она приняла бы тебя после убийства? После заточения своей племянницы?

— Со временем она бы поняла!.. Да только вся эта болтовня уже никакого смысла не имеет, — так же резко потухнув, надтреснутым голосом, понурившись, закончила Дэй. — Тащите сюда свои Элементы и покончите с этим. Селли только рада будет узнать, что… что меня… больше нет.

Несчастная ты бестолковая лошадка…

— Дэй… Дэйби, ты можешь вернуть тело Селестии?

— Зачем это?! — отпрянула назад аликорна. — Чтобы она снова засунула меня в темноту и забыла там?!.. Нет! Нет!!!

Я вздохнул. Пришибить-то проще, но… Тия меня не пришибла же?

— Я хочу с ней поговорить. Про тебя. Я… нет, я не могу обещать за неё, но за себя — обещаю, что сделаю всё возможное, чтобы она не… не бросила тебя снова.

— И я тоже, — прикрыла глаза Луна. — Однажды я бросила Найтмер, что была для меня той, кто ты — для Селестии — и едва ли смогу теперь простить себя за эту чудовищную ошибку. Но уберечь сестру от точно такой же я всё ещё могу. И уберегу.

— И… И я… — утерев слёзы запястьем, выдавила Каденс. — Нельзя же так…

— У вас не выйдет! — в жутковатых глазах плеснулось отчаяние пополам с какой-то дикой, недоверчивой надеждой.

— Выйдет. Не прямо сейчас — так через пару дней. Обязательно выйдет.

Я сделал быстрый шаг вперёд и обнял брошенную всеми запутавшуюся аликорну.

— Эй, ты что делаешь?! — попыталась сопротивляться та, впрочем, как-то неуверенно.

— Обнимаю на счастье, Дэй, — кривовато усмехнулся я, чувствуя, что на глаза наворачиваются слёзы.

Краем глаза я отметил, что вокруг, не вытерпев, собрались, похоже, уже все.

— Верни нам Тию. Пожалуйста, — я, напоследок обняв покрепче, отстранился.

— Но… Я…

— Тия — добрая. Тебе ли не знать.

— Глупая она, а не добрая. Если и согласится — то только поэтому, — буркнула Дэйби, уставившись в пол. — Я… Вы правда не забудете про меня?

— Не сумневайся, сахарок. Ты, конечн, жутковатая, но зло делала не из желания всем плохо сделать, а по незнанию и непониманию. Принцесса тя обязательно простит! А мы, так и быть, за тя её попросим.

Похоже, что и диалог наш, «в сторонке, наедине» усиленно слушали все, кому не лень… Вот и хорошо.

— Ладно, я… Всё равно никому здесь не нужна. Слова приятные, но вы меня не примете, в любом случае… Пропаду пропадом — так и пусть его!.. — глухо выдавила Дэйбрейкер и, покачнувшись, стремительно начала меняться.

Из шёрстки исчез неуловимый оранжевый оттенок, на бёдрах снова засияло яркое доброе солнышко Тии, грива заструилась по ветру нежными цветами рассвета. Восстановив равновесие, принцесса Селестия распахнула обрамлённые длинными красивыми ресницами бездонные розовые глаза и огляделась в сумбурном недоумении.

— Н-найтмер?!.. Каденс?.. Я!.. Что?.. — аликорна скользнула беспомощным взглядом по собравшимся. — Луна!!! Ты жива!!! — заметив сестру, аликорна бросилась к ней и замерла, сгребя пискнувшую синюю в объятия. — Луна… Луняша… Я… — она осторожно села, позволив потерявшей равновесие принцессе ночи облокотиться и практически лечь на себя. С уголков закрытых глаз с дрожащими ресницами покатились слёзы. Мы все как-то невольно раздались в стороны, оставив на месте лишь явно зависшую Дарк Виспер и одновременно радостную и напряжённую, как струна, Твайлайт.

— Принцесса Селестия! Вы в порядке? — помявшись, решилась спросить та.

«Т — Тактичность». Я закатил глаза.

— Я… Да, Твайлайт, думаю, да… — тихо выдохнула нежно, но крепко сжимающая в копытах и крыльях бледно улыбающуюся сестру Тия, не открывая глаз. — Луна, лучик мой лунный, жива, а всё остальное… Спасибо тебе, моя верная ученица. Если бы не Элементы, я бы… — открыв глаза и смахнув слёзы с ресниц, неуверенно улыбнулась Селестия.

— Простите, но… — замялась Твайка.

— Эт не мы, Ваше Высочсво, — качнула головой Эпплджек. — Эт, вон, Найтмер с сестрой вашей да с принцессой Каденс постарались, уговорили, значит, огнегривую вашу, эту… — фермерша сотворила неопределённый жест. — Но с условием, что вы ей шанс дадите.

— Уговорили?.. Шанс?!.. — Селестия, неверяще мотнув головой и прянув ушами, уставилась на Луну, а потом — на меня.

— Представь себе, принцесса, — усмехнулся я. — Кстати, с возвращением.

— Я не… Ладно… — на несколько мгновений прикрыла глаза она. — Сколько… меня не было? И что я… что она успела совершить?

— Дня четыре? — неуверенно предположил я, глянув на молчащих Луну и Каденс. — Что последнее ты помнишь?

— Я… — Тия задумчиво нахмурилась, механически поглаживая сестру по голове. — Я неожиданно проснулась среди ночи и, пытаясь понять, что могло столь несвоевременно меня разбудить, почувствовала некий мощный ритуал где-то в стороне покоев Луны. Решив, что ей угрожает опасность, я устремилась туда, но ночные гвардейцы наотрез отказались как сообщить мне, что происходит, так и впустить меня. И я… Ох… — поникла Селестия, неожиданно отдёрнув копыто от головы сестры.

Вот оно как вышло… Видимо, моя краткая стычка с кошмаром нарушила стабильность сна, заставив Тию проснуться. И та, в силу прогрессирующей паранойи, восприняла это как некое чувство опасности — и таки нашла эту опасность. Заклинательный покой, как я понял, можно при нужде экранировать, но нам-то это было зачем?.. Вот и примчалась принцесса на этот маяк в ночи наперевес со стражей и дурным предчувствием…

— И собрала я тогда верных мне стражей, облачилась в доспехи и… и вошла силой, на пони, защищавших тебя, гнев свой обрушив и нарушив, сестра, запрет твой… Прости меня… — собравшись с силами, тихо закончила Селестия, отвернувшись и не смея поднять головы.

— Запрет?.. — озвучил я, судя по всему, общий вопрос всех собравшихся, дружно скрестивших недоумённые взгляды на Луне.

— Ну… — настало время синей пытаться как-то спрятать глаза, — в запале выкрикнула я однажды, что не дозволено отныне сестре моей под своды дома моего ступать и… — принцесса ночи споткнулась, автоматически бросив виноватый взгляд на меня. — И… Я не думала, что ты так буквально воспримешь это, — жалобно взглянула она теперь на сестру снизу вверх. — Потом хотела тебе сказать, но забыла со всеми делами… Вот так: ходила, мириться пыталась, а запрет… снять так и не решилась. Дура синяя, — вздохнула синяя дура, безнадёжно отмахнувшись в сторону.

— Найтмер, — наградила меня мрачным взглядом Селестия, покрепче сжав свою драгоценную Луняшу. — Только ты могла столь нелицеприятно назвать мою сестру, как она сейчас высказалась сама о себе!

— Однако её слова на мой счёт порой прискорбно точны, — парировала Луна, не успел я и рта раскрыть. А ещё меня знакомо дёрнули за хвост и, обернувшись, я заметил пламенеющий взгляд Рарити, в ответ на моё внимание многозначительно поджавшей губы и покачавшей головой. «Пять часов бальных танцев в платье с корсетом и огромным розовым бантом на спине!» — пообещала мне глазами единорожка.

— И вы, ворвавшись туда, обнаружили там полную силы и магии Найтмер Мун и едва живую Луну, — полувопросительно продолжила Каденс, возвращая разговор к главной теме.

— Едва живую?.. — горько усмехнулась Тия, вновь начав поглаживать блёклую голубую гриву. — Когда я вошла и увидела её, я решила, что… что Луны больше нет. И… И…

— Я жива, я рядом, Ти, — теперь уже Луна покрепче обняла едва сдерживающуюся старшую сестру. — Всё хорошо. Пусть битва с твоим кошмаром и оказалась очень тяжела, но Найтмер справилась. Больше твой сон не потревожит никто.

— Мы справились, синяя, — с нажимом поправил я, почему-то не найдя желания смолчать. — Если бы ты не пришла и не приняла бы на себя ту, предназначавшуюся мне атаку, то… я бы уже не проснулась, полагаю.

— Найтмер? — удивлённо взглянула Тия, словно бы заново оценивая и взвешивая меня. — А грива? Признаться, я подумала… — солнечная принцесса смутилась и отвела взгляд.

Да много кто подумал…

— Поздравляю, Найтмер, — обернувшись, улыбнулась краем губ Луна. — Но и правда — откуда?

— От кошмара от нашего, — туманно ответил я, не горя желанием ни самому вспоминать, как впивался клыками в податливый прохладный эфир паникующей и выворачивающейся из последних сил твари, ни посвящать в ненужные нюансы других. Большинство ответом удовлетворилось, но судя по чуть нахмуренным бровям Тии — та что-то заподозрила, а округлившиеся глаза Луны и вовсе отразили полное понимание способа. Непонятно было лишь, чего в них плескалось больше: страха, удивления или уважительного восхищения.

— Полагаю, та огненная кобыла, что была вместо вас, решила так же и арестовала Найтмер, а сегодня и вовсе собиралась судить, — снова вернула разговор в конструктивное русло Каденс.

— Да… — вздохнула Тия, резко посмурнев. — Когда я увидела Луну и решила, что её больше нет… Я не смогла, и… Дэйбрейкер не упустила своего шанса. Дальше я помню только странную словно бы полудрёму, где нет ничего, кроме моих мыслей, до своего… пробуждения здесь. Спасибо, что остановили её — так или иначе. И мне жаль, что вам довелось увидеть это, — окончательно спрятала от всех взгляд Тия. — То безумное сумасшедшее чудовище, что дремлет глубоко во мне в ожидании шанса вырваться на свободу, чтобы в своей бесконечной ярости нести страх всем вокруг и уничтожать всё, словно лесной пожар…

Я, обычно, величаю лицемерной дурой Луну, но тут, извини, Тия, назову такой тебя. Дура лицемерная ты, белая… И, судя по взглядам, после личного знакомства с Дэйбрейкер разделяющих позицию Тии особо-то не нашлось. Даже Луна, посмотрев на сестру ошарашенным взглядом, принялась в меру своих невеликих сейчас сил пытаться выбраться из её объятий.

— Селестия! Ты!.. Отпусти меня!.. А-ай!.. Спасибо, Каденс… — принцесса ночи таки выбралась из объятий ошеломлённой и явно расстроенной Тии, едва не упала, запутавшись в подрагивающих от слабости ногах, но была поймана и поддержана розовой аликорночкой. — Я… Я не могу поверить в то, что сейчас услышала! Ужели моя добрая и милосердная сестра, даже Найтмер Мун, чудовищем почитаемую, пощадившая и… — Луна кинула на меня взгляд, на секунду прижала ушки, — и, м-м, которой дала второй шанс несмотря на… все размолвки и проблемы… — Луна, то ли устав, то ли не найдя слов, замолчала и утомлённо опёрлась о Каденс.

— Которая даже эту самую Найтмер Мун учила доброте и дружбе и убеждала в том, что она о себе слишком плохого мнения и тоже заслуживает чего-то хорошего… — подхватил я. — И теперь ты вот так говоришь? Ты?! — я в некоторой прострации покачал головой.

— Вы не понимаете! — катнув желваки и упрямо наклонив уши, взглянула исподлобья принцесса солнца, неохотно поднявшись на ноги. — Она безумна и жестока! Придя тогда, когда после изгнания Луны — и Найтмер — я пыталась удержать страну и навести порядок, она сразу стала советовать самые радикальные методы и способы, самые жестокие приговоры, самые бессердечные решения!..

Хранительницы наградили Тию неверящими, ошарашенными и жалостливыми взглядами, Дарк Виспер нехорошо прищурилась, Блюблад мрачно смотрел в пол.

— Я тогда во многом поддалась ей — и до сих пор горько сожалею об этом, — резко понизив голос, мрачно закончила Тия. — Но только не подумайте, что после того, как я осознала содеянное и начала исправлять всё в меру сил, дав себе слово отныне обходиться без крайних мер везде, где есть хоть какая-то возможность, она успокоилась и замолчала! Её мысли, её шёпот всегда были рядом, тихо звучали в голове, призывая ко злу и жестокости! Убеждая, что именно так будет лучше и правильнее! — Тия покачала головой, словно не веря в то, что только что прозвучало из её же уст.

Луна упрямо смотрела исподлобья, а её адьютант, нахмурившись, зло катала желваки.

— Я сумела с горем пополам заглушить этот шёпот, задвинуть его прочь, забыть о нём, научиться его не слушать… Одно время я даже надеялась, что она так и затухла навсегда, но… Но следом за кошмарами она всегда возвращалась. Как и в этот раз… — Селестия вздохнула. — Её слова звучали громче с каждым днём, я даже… Я даже, порой, ловила себя на том, что прислушиваюсь к ним! А потом я увидела Луну, поверила, что смерть добралась до неё, и… И она сумела взять верх. И теперь мне лишь остаётся надеяться, что это чудовище не сотворило ничего непоправимого.

Тия вздохнула вновь, словно подводя итог своему спичу, и обвела всех суровым решительным взглядом, подольше задержав его на Луне и на мне.

— Не думаю, что она успела много наворотить — ну, кроме моего ареста, доставившего мне отнюдь не радостные эмоции, — высказался я, чтобы разорвать повисшее молчание, пронзённое со всех сторон осуждающими и непонимающими взглядами, направленными в ответ на Селестию. — Собери она Элементы на пару дней раньше — мне бы, конечно, могло и достаться…

— Ни в коем случае, дорогуша! — возмущённо цокнула копытцем Рарити. — Мы не применили бы такую силу против пони, которую знаем как хорошего и доброго друга… — единорожка придавила взглядом собирающуюся возразить Дэш, — …по надуманному облыжному безобразному обвинению!

— Ты же в курсе, что таким поведением ставишь под вопрос безопасность государства, кобыла? — нарочито глядя мимо Рарити, неприязненно осведомился Блюблад.

— В таком случае, должен был быть суд, и он должен был быть честным, чтобы я с горечью в сердце и со слезами на глазах, но всё же пошла на такое! — вздёрнула носик модистка, чтобы тут же извиняющимся взглядом посмотреть на меня.

— Спасибо за доверие, — пробормотал я под нос, чувствуя, как к горлу подкатил ком. — В общем… в любом случае, думаю, мне повезло, что вас не собрали тут сразу. — Справившись с эмоциями, подвёл черту я.

— Ну, как те сказать… — почесала шляпу на затылке Эпплджек, неловко покраснев щёчками. — Письмо-то нам ещё позавчера пришло, шо срочно надо, дело государственное… Да ток мы малость… не в состоянии были.

— Эй, Джеки! Вот только это рассказывать не надо, а?! — возмущённо толкнула ту Рейнбоу Дэш. — Ну увязались за зеброй этой странной, в ядошутку вляпались… Ой… — теперь уже пегаска, неловко покраснев, почесала в затылке.

— Пинки! С тебя подробности, — усмехнувшись, подмигнул я розовой земнопоньке.

— Я не хочу об этом говорить, — состроив недовольную мину, ответила она, внезапно, густым басом. Флаттершай спряталась за крыльями, остальные прыснули.

— А ты, принцесса, зря улыбаешься, — заметив неуместно радостное выражение мордочки Селестии, предупредил я, ткнув в её сторону копытом. — Про Дэйбрейкер мы не забыли.

Веселье сошло на нет, словно его и не было. Казалось даже, будто солнце в тот же момент стало светить тусклее, сделав мир вокруг чуточку более серым.

— Я не понимаю, что тут можно обсуждать, Найтмер, — хмуро взглянула Тия. — Или мои доводы были настолько неубедительны для тебя?

— Настолько, сестра, — вместо меня отозвалась Луна. — Мы говорили с ней, и она добровольно согласилась вернуть тебе тело! И пусть за нами стояли Элементы Гармонии, но отнюдь не их сила заставила Дэйбрейкер сделать это! Прости, но… ты заблуждаешься, называя её чудовищем.

— Вы словно меня не слушали! — возмутилась принцесса солнца. — Она!..

— Она готова ради твоей похвалы, ради благосклонного взгляда сразить любых врагов в любых количествах, если они посмеют хоть как-то тебе мешать! — Повысив голос, надвинулся я на Селестию, похоже, несколько опешившую от такого поворота. — Некая Найтмер пытается отнять сестру? Казнить Найтмер! Сестра не уделяет достаточно внимания? Запереть её в башне — пусть принадлежит только тебе!

— И ты говоришь об этом так, словно здесь есть что-то хорошее! — пронзила меня укоряющим взглядом белоснежная аликорна. — Она!..

— Не «она»! Ты! — я упёр в краешек носа принцессы кончик копыта, заставив её замолчать то ли от неожиданности, то ли от возмущения. — Ты, Тия! И я, сама являясь существом того же порядка, что и Дэйбрейкер, могу точно тебе сказать!

— Что сказать?.. — растерялась та.

— Она абсолютно зависима от твоего мнения и от твоих желаний, — со вздохом пояснил я тупящей принцессе. — Что ты в неё вложишь — тем она и станет. Как жеребёнок.

— А как же?.. Но разве я могла бы?.. — смятая напором Селестия, беспомощно огляделась. И неожиданно понурилась, когда взгляд пал на Дарк Виспер.

— Ты сама мне рассказывала, — тихо подтвердила нечто, известное лишь им двум, Луна, с сочувствием поглядев на сестру.

— Это… Это я сделала её такой… — шёпот Тии был столь тих, что даже я, стоя на расстоянии вытянутой руки, едва разобрал слова.

— Дай ей шанс. Как мне когда-то, — попытался я заглянуть принцессе в глаза.

— Я… Я не могу, — подняв на меня столь странный для неё смятённый и испуганный взгляд, отступила на шаг аликорна. — Если… То она… Я… Нет!

— Ты боишься, сестра, — припечатала ту Луна. — И совершаешь сейчас ровно ту же ошибку, которую я совершила с Найтмер, из непонимания и страха перед ней. Ошибку, которую ты себе потом не простишь. И она тебе тоже её не простит, — коротко глянув на меня, поникла принцесса ночи.

— А разве сможет она простить меня уже сейчас? Когда я почти тысячу лет пыталась забыть её? Если это было для неё так же, как для меня — эти несколько дней… — Тия поёжилась, на секунду обняв себя крыльями.

— Никто не обещал, что будет просто, принцесса. Но пока ещё не поздно что-то исправить. Пока ещё.

— Ей одной там так гру-устно, — повесив ушки, печально протянула Пинки и умоляюще взглянула на Тию.

— П-пожалуйста, не… Ну… Не отталкивайте её. Если… Если можно, конечно… — прошептала следом Флатти, пряча взгляд.

Белая аликорна в напряжённой задумчивости устремила взгляд на солнце.

Повисшую тишину нарушали только порывы ветра. Глаза всех присутствующих скрестились на Селестии. Кто-то смотрел с надеждой, кто-то с ободрением, кто-то улыбался. Фестралка продолжала настороженно хмуриться, Блюблад мрачно кусал губы, тоже о чём-то задумавшись. Луна улыбалась лёгкой спокойной улыбкой, словно заранее зная, что сестра согласится.

— Я… — отмерла, наконец, Тия. — Я обязана попробовать. Пусть даже окажусь права насчёт неё, но… Вы были справедливы, укорив меня в лицемерии. Я не должна лишать кого-либо шанса исправиться. Что мне делать? — взглянула аликорна на меня.

— Учить свою… «соседку» уму-разуму, — пожал крыльями я. — Слушать, слышать, объяснять, что не так, и как надо на самом деле. Давать поуправлять телом за хорошее поведение, не знаю… А потом как-нибудь соберёшь снова Элементы — и мы все вместе мысленно попросим Гармонию дать Дэйби собственное тело, как мне когда-то. Вот и всё.

— «Вот и всё» — неуверенно усмехнулась Селестия. — Словно это так просто…

— Любой путь начинается с первого шага, тётушка, — ободряюще кивнула Каденс.

— Принцесса Селестия! У вас же всегда всё получалось — получится и сейчас! — убеждённо тряхнула гривой Твайлайт.

— Ага! А избавиться всегда успеем! Делов-то — снова собраться? — беззаботно усмехнулась Дэш, но стушевалась под осуждающими взглядами. — Эй, да чё я сказала такого?..

— Давай, принцесса. Поговори с ней, — краем губ улыбнулся Тие я.

— Хорошо, я… я попробую. Спасибо за поддержку, — чуть вымученно улыбнулась та, обведя всех взглядом. — М-м… Дэй… Дэйбрейкер?.. — аликорна замерла, словно глядя куда-то внутрь себя остекленевшим взглядом.

Опустив голову, я улыбался. Когда-то Тия дала мне шанс и пыталась про дружбу рассказывать, а теперь уже я уговорил её дать кому-то шанс. И, думаю, не напрасно.

Всё-таки приятно делать добро. Легко и спокойно. И просто радостно на душе, что помог кому-то.

Славный сегодня день.

…

— Найтмер, Луна… Каденс! Всепони! Простите меня… Я… Я не справилась с собственным страхом и едва не погубила… всё, — вздохнув, отмерла Тия. — И спасибо вам за то, что не позволили мне совершить ещё больше ошибок.

Наконец-то момент созрел, и я могу это сделать.

Шагнув к какой-то измученной принцессе солнца, я беспардонно обнял её, наслаждаясь теплом и ощущением бьющегося в ней сердца.

— Это ты меня прости. Не кинься я мстить Луне… — я вздохнул, не зная, что тут ещё сказать, но на душе всё равно было как-то удивительно легко. Подержав Солнышко в копытах ещё несколько мгновений и посильнее прижав напоследок, я нехотя отстранился. Тия проводила меня чуть неловкой, но искренней улыбкой.

Кинул взгляд и на носительниц Элементов, обнаружив, в массе, счастье и умиление. Разве что Дэш смотрелась так, словно явно не понимала, куда себя деть. Пинки улыбалась до ушей, а Рарити осторожно промакивала уголки глаз платочком.

— Найтмер… — шагнула ко мне Луна, поддержанная крылом Каденс. — А примешь ли ты и мою мольбу о прощении?

Любишь ты, синяя, вопросы ставить…

Я задумчиво взглянул ей в глаза — Луна ответила твёрдым решительным взглядом — уткнулся глазами в свои копыта…

Я… Я не знаю. Просто не знаю.

— Знаешь, я… — вновь посмотрел я на предательницу, мучительницу, наставницу, напарницу и спасительницу, как раз вовремя разрушив тишину, что из затянувшейся собиралась превратиться в неловкую. — Я, конечно, могла бы сказать сейчас: «Да, хорошо, нет проблем, забыли», но… Это будет далеко не то, что я на самом деле чувствую и думаю, — я вздохнул, не зная, как облечь в слова ту бурю, что бушевала в душе.

Луна понурилась.

— Но вместе с тем, если быть честной с собой, — Рарити, получив мой краткий взгляд, чуть зарделась, — я уже не могу сказать, что это совершенно невозможно и немыслимо. Может быть когда-то, когда эта рана немного заживёт… Не сегодня, Луна. И… спасибо, что приняла тот удар на себя.

— Пожалуйста, Найтмер. Твои слова уже дают мне больше, чем я смела рассчитывать: надежду, — Луна, прикрыв глаза, умиротворённо улыбнулась. — Благодарю тебя за то, что готова дать мне шанс. Я докажу, что ты не ошиблась. Расскажу всем, что произошло тогда на самом деле. Кем ты была для меня и что я сделала. И именно твои слова дадут мне сил на то, чтобы сделать это.

— Луна, но!.. — подалась вперёд Селестия, с жалостью глядя на сестру.

— Этой лжи должен настать конец, — в останавливающем жесте подняв переднюю ногу, чуть отступила Луна. — Моя дочь заслуживает большего, чем быть страшной и мрачной легендой.

— Д-до-очь?!..

— Ох, сено…

— Луна?!..

— На́йти?!..

Молодец, синяя. Спасибо, блин.

— Ох, прости меня, Найтмер, — видимо, заметив мой взгляд, прикрыла рот кончиком крыла бедовая кобыла. — Тебе ведь…

— Можешь, конечно, говорить и так, если сильно хочется, — отмахнулся я, закатив глаза. — Просто не забывай, что я так не считаю, даже если это отчасти и верно с фактической точки зрения.

— Конечно, как скажешь, — торопливо согласилась Луна и, поймав ошарашенный взгляд сестры, жалобно попросила: — Можно я тебе потом всё расскажу?..

Тия, помедлив, кивнула.

В возникшей паузе необычно ощущалось, как постепенно всех отпускает напряжение.

— Ну вот, всё ведь хорошо кончилось, правда? — возникла между нами Пинки, заставив отшатнуться от неожиданности четырёх аликорнов разом. — Нам обязательно нужна хорошеконцовочная вечеринка!

— Ага, не помешает, — спешно выпрямив уши, усмехнулся я и вспомнил о своих планах: — Тия, Каденс, девчат — приглашаю в спа, в Понивилль. Заодно и на вечеринке погуляем… Луна, ты тоже можешь прийти — если врачи отпустят. Дэйбрейкер… Что ж, у тебя нет выбора. А Тие придётся пройти процедуры дважды, чтобы ей всё тоже досталось!

Кто-то прыснул. Тия на мгновение переменилась в лице и, похоже, погрузилась во внутренний диалог.

— Кажется, с нашей На́йти случилось что-то страшное, — тем временем смерила меня насмешливым взглядом Рарити. — Она не отчаянно отбивается от меня и от спа, чтобы потом всё равно сдаться, пойти и получить массу удовольствия, а предлагает сама, первая! Ты в порядке, дорогуша?

— Не-а. Устала очень, — усмехнулся я в ответ на вопрос и град улыбок.

— Думаю, всем нам не помешает отдых и небольшой праздник, — отмерев, улыбнулась Селестия, вызвав оживлённый гомон. — Спасибо всем вам ещё раз, — Тия, отойдя и встав напротив всех, неожиданно, элегантно поклонилась. — Сегодня вы спасли и Эквестрию, и меня. И ещё спасли ту пони, которой даже я в своём страхе и в своём лицемерии отказала в шансе на жизнь. Спасли её от… от меня, — Тия вздохнула, на несколько долгих секунд прикрыв глаза. — Этот день преподнёс мне многие важные уроки. Впредь я постараюсь быть храбрее и мудрее. Спасибо вам всем.

Пока все в лёгком ступоре переваривали сказанное, силуэт Тии поплыл, и спустя мгновение из-под взметнувшейся факелом гривы на нас смотрели настороженные оранжевые глаза.

— Найтмер, Луна… Сложно поверить, что вы… Что Селли… Спасибо, да?.. — Дэйбрейкер потупилась и, судя по резкому «возвращению» Тии, поспешно отступила.

— Всегда пожалуйста, Дэйби, — усмехнулся я. — А ты, Тия… Просто никогда не изменяй себе, хорошо? Если бы не твоя доброта и ко мне, и вообще… — сотворил я неопределённый жест. — Ты — доброе солнце, которое дарит свет и тепло всем, не делая разницы между плохими и хорошими. Если бы ты не стояла так на своём идеале доброты и дружбы, в том числе — в каждом разговоре со мной, боюсь, всё сложилось бы куда хуже. Для всех нас. Поэтому… Дари свой тёплый свет всем и дальше, хорошо? И может, он согреет кого-то так же, как меня согрел.

— Я… Я буду стараться, Найтмер. Обещаю. Спасибо тебе.

— Да пожалуйста… Ну… что, пойдём, наконец, чаю выпьем уже?

— Обязательно, — улыбнулась Тия, вновь подойдя к нам. — Но прежде придётся закончить одно дело: Дэйбрейкер собрала многих пони для… некоего значительного повода, и они уже давно там ждут. Идёмте, по дороге нужно успеть придумать, что им сказать.

— Давайте составим план!..

— Я думаю!..

— А если?..

Я, приотстав, с усмешкой проводил взглядом удаляющуюся гурьбу разноцветных пони, на ходу обсуждающих варианты. Разберутся без меня как-нибудь, я полагаю. Тем более… Погоди, а Тия где?..

— Составишь компанию на этом спонтанном выступлении, Найтмер?

— Да как скажешь, — чуть вздрогнув от неожиданности, посторонился я, давая Селестии пристроиться рядом.

— Спасибо тебе, Найтмер Мун.

— Пожалуйста.

Мы, замолчав, шагали бок о бок на отдалении от остальных, похоже даже не заметивших нашего отсутствия.

На самом деле… Надо бы ещё кое о чём поговорить…

— М-м… Ти?

— Да, Найтмер?

— Помнишь, ты тогда предлагала мне свою дружбу? Предложение в силе ещё? — я неловко усмехнулся, отведя взгляд.

— Даже если и не было бы — я всегда могу сделать новое, — судя по голосу, улыбнулась Селестия. — Ты станешь моим другом, Найтмер Мун?

На душе стало легко и радостно.

— Конечно, принцесса, — не нашёл я других слов и, вместо них, аккуратно притормозив Тию, обнял её.

— Я тоже рада назвать тебя другом, Найтмер. Что бы между нами ни произошло и ранее, и в будущем — верю: мы всегда найдём выход. Вместе.

Я скучал по этой улыбке.

— Спасибо, что уберегла от такой тяжёлой ошибки. М?.. И от Дэйбрейкер тоже большое спасибо.

— Тебе Спасибо, Ти. За… Да за всё, — смутился я. — Идём? Пока нас не потеряли?

И мы, разомкнув объятия, продолжили путь.

Уже как друзья и с чувством, что если что — всегда сможем опереться друг на друга.

В то светлое завтра, где всё у всех нас будет хорошо.

Эпилог I. Слова о прошлом

Несколько недель спустя. Репортёр, наконец, дождался своего)

СТОЛИЧНЫЙ ВЕЧЕР: События недели

№5 10.1258

Разговор с легендой

Автор: Презистент Дискавер

Признаюсь, дорогие читатели, вчера мне было сложно уснуть. Несмотря на непростой рабочий день, несмотря даже на то, что опыт встреч, подобных предстоящей, у меня уже есть, я не мог успокоить мысли в голове и избавиться от чувства предвкушения. Утром, надевая чистый выглаженный костюм и поправляя галстук, я только и мог крутить в голове те дюжины вопросов, что роились там с самой первой нашей встречи.

Во дворце, в прекрасной обители нашей любимой и невероятной солнечной принцессы Селестии, мне уже доводилось бывать несколько раз, но теперь сопровождающая повела меня по иному маршруту. Туда, где на страже высоких врат непоколебимыми статуями замерли герои страшных историй, городских легенд и прочих досужих небылиц — пони-пегасы с крыльями, как у летучих мышей: фестралы.

Их командир окинул меня строгим взглядом, сверился с каким-то списком и, выделив уже своего провожатого, всё же дозволил войти в ночное крыло дворца, невиданные широкой публикой таинственные владения загадочной принцессы Луны, где мне и была назначена встреча.

Богатая отделка в спокойных или тёмных тонах, картины на стенах и царящие там тишина и покой разительно контрастировали с остальным дворцом, где обычно правят бал блеск, краски и суета. Под сводами стен обители ночной принцессы хочется благоговейно молчать и ступать как можно тише, чтобы не нарушить эту строгую и немного суровую тишину.

Наконец, несколько мрачного облика гвардеец-фестрал, кажется, всю дорогу старавшийся не выпускать меня из виду, свернул к одной из дверей и нажал звонок. Изнутри, в ответ на негромкий звон, прозвучало разрешение войти, и мой проводник, открыв дверь, молча кивнул мне, настойчиво приглашая на аудиенцию.

Пони, с которой я так долго хотел поговорить и к интервью с которой так долго готовился, встретила меня, возлежа на подушках за низким столиком, и элегантным жестом ноги, украшенной накопытником, пригласила присоединиться к её чаепитию. Я осмелился помедлить несколько мгновений, любуясь кобылицей перед собой. Лоснящаяся чёрная шёрстка, дополненная контрастными серебристо-голубыми накопытниками и нагрудником, более похожими на доспехи, чем на регалии; рассыпавшиеся по ковру невероятные грива и хвост, напоминающие усеянное чуть мерцающими звёздами ночное небо, бирюзовые глаза с необычным вертикальным зрачком, с лёгкой иронией наблюдающие за мной из-под полуприкрытых век. Её светлость Обретённая Принцесса Найтмер Мун была прекрасна.

— День добрый, Презистент. Вижу по глазам — мало мне не покажется. Устраивайся, не нависай надо мной. Чаю? — с ироничной усмешкой поприветствовала она меня. Я поспешил улечься за столиком, ругая себя за непрофессиональную отвлечённость в такой момент (Приму это за комплимент, — прим. НМ).

— Извиняюсь, был сражён наповал. Вы как всегда бесподобны, Найтмер. Очень рад, наконец, встретиться с вами вновь.

— Увы, раньше возможности не представилось. Государственные дела — как бы клишированно это ни прозвучало.

— Что ж, не всё в жизни происходит так, как нам бы хотелось. Но, тем не менее, я рад, что вы всё же нашли время на эту встречу. Как настроение?

— На удивление — неплохо.

— Что ж, это замечательно. Итак… С три недели назад принцесса Селестия при большом стечении народа представила вас широкой публике, поблагодарила за спасение Эквестрии, посетовав также, что её сестра, принцесса Луна, пострадала в битве в мире снов и не может присутствовать на торжестве. Что произошло тогда?

— Знаешь, как работают ночные кошмары? Это сущности, питающиеся отрицательными эмоциями спящих. Чтобы этих эмоций было больше — они вытягивают на поверхность разный негатив, который и превращается для пони в кошмарный сон. Питаясь, кошмар растёт и становится сильнее. Так как снохождение, по сути, было в Эквестрии надолго забыто, и кошмарами никто не занимался — многие из них сумели отожраться дальше некуда, а достаточно могущественный кошмар, на секунду, способен разорвать ткань реальности и вылезти в наш, материальный мир.

— Ничего себе! Это опасно?

— Будет ли опасно, если твои кошмары воплотятся наяву?

— Да, полагаю да.

— Вот именно. Собственно, почти такую тварь мы с Луной и остановили тогда, совсем немного не дав ей накопить сил для прорыва сюда, к нам. Луне сильно досталось, да и мне тоже перепало, но мы справились, так что какое-то время встретить свой худший кошмар наяву нипони не грозит.

— Спасибо вам.

— Работа такая.

— Возвращаясь к принцессе Луне — как вы можете прокомментировать её нашумевшее заявление? Признаться, оно было словно снегопад на праздник Солнцестояния и, как многие считают, бросило тень и на неё саму, и на принцессу Селестию.

— Признать свои ошибки, да ещё и такие, да ещё и публично, да ещё не до конца оправившись от ран к тому времени — это, знаешь, заслуживает большого уважения. Согласись, ей куда проще было бы промолчать — никто бы и не узнал никогда. Но…

— Как вы считаете, она сделала это ради вас?

— В какой-то степени, пожалуй. Но и ради себя тоже. Совесть не всё на свете способна выдержать. В любом случае, я не могу не уважать Луну за этот поступок. Мало кому бы хватило духу на подобное. Потому я тут, лично, тени не усматриваю.

— А принцесса Селестия? Ведь по словам принцессы Луны получается, что она достаточно вольно трактовала нашу историю, как минимум — в части жизни своей сестры.

— Не вернись я — этого вопроса вообще не возникло бы, но Элементы неожиданно для всех решили, что Найтмер Мун тут ещё пригодится. А Тие, как любой порядочной сестре, хотелось для Луны лучшего. Сомневаюсь, к слову, что она сама писала историю или прямо говорила, что писать. Хотя и не исключаю тоже. Но пони вполне могли слепить этот образ и без её участия, как, например, получилось с Ночью Кошмаров. Чистое народное творчество.

— К слову, как относитесь к этому празднику?

— Маскироваться под монстров, чтобы проснувшаяся на луне раз в год злобная я, посмотрев на Эквус и получив «налоги от подданных», решила, что там всё и так достаточно плохо, и передумала возвращаться? Сильно придумано, честно — впечатлена. Одно радует: раньше «налоги» носили к изображавшим меня изваяниям, а теперь будете носить напрямую ко мне. Не знаю, что вы раньше со всем этим делали, но теперь… Сами придумали, сами виноваты!

— Не смейтесь так, пожалуйста! Это… немного пугает.

— Всего лишь немного? Хорошо, над зловещим смехом я ещё поработаю, «немного» — это не то.

— Вот об этом… Доводилось слышать краем уха, что вы любите, когда вас боятся. Это правда?

— Бывает под настроение. Но, как правило, это всё же раздражает, а не веселит. Начинаю злиться и силком вытаскивать паникёров телекинезом из-под столов.

— Постараюсь лишний раз вас не бояться. И задам один из тех рискованных вопросов, на которые вы, как я слышал, можете и осерчать. Можно?

— Кто-то не бояться тут только что обещал — чего спрашиваешь тогда? Скажи сразу — и прими последствия. Запомнишься героем.

— Хорошо… Вы одно время всерьёз враждовали с принцессой Луной и даже сражались с ней — впрочем, с учётом её недавнего признания причины этому понятны. Какие у вас теперь отношения? Вы помирились?

— Нет. Но и вражду прекратили, по ряду причин. Я не скажу, как она ко мне относится — сам при случае спросишь, но я к ней… Наверное, это можно назвать уважительным вооружённым нейтралитетом.

— И что это означает?

— Я её уважаю и готова взаимодействовать к обоюдной выгоде, но общаться просто так, по-дружески, и взаимодействовать дольше необходимого не имею особого желания. Но, повторюсь, тем не менее готова, если что.

— Неожиданно откровенный ответ от пони вашего положения. Не опасаетесь, что ваши слова могут использовать против вас?

— Я терпеть не могу политику и подковёрные игры — и при этом только что вернулась из командировки, где мне приходилось только ими и заниматься. Поэтому скажу прямо: подобные «использовальщики», если они вылезут, рискуют очень об этом пожалеть. Рано или поздно правило «не пытайся втянуть Найтмер Мун в политику» станет негласным, общеизвестным и обязательным к исполнению для всех, кому дорого здоровье.

— Это… Сурово.

— Просто предупреждаю заранее, чтобы рискнувшие не обижались потом, что «это было жестоко и вообще ни за что». Мне проще будет всех причастных заставить замолчать — так или иначе — чем потом разгребать последствия. Ну или сдать их всех Тие — пусть она разбирается. Поручит их Дэйбрейкер на перевоспитание, например.

— Да, вторая ипостась принцессы Селестии… умеет внушать трепет. Но вы так спокойно об этом рассуждаете, словно такое насилие не будет иметь последствий.

— Тия меня поймёт. Ну а не поймёт — отправлюсь в изгнание на десяток лет, попутешествую, пока не остынет. Зато следующее поколение, глядишь, уже что-то для себя осознает и усвоит. Мне по душе, когда всё просто и понятно, а в интригах так не бывает.

— Аликорны мыслят поколениями, да?

— Сама в ужасе, если честно.

— Для вас, столь долгоживущего существа, вероятно, этот месяц и вовсе незаметно пролетел?

— Отчасти. Работы было много. Только разобрались с кошмаром — пришлось мирить с действительностью фестралов. Сначала гвардию во дворце, а потом — лететь к ним, в горы, и пытаться изобразить дипломатию там уже вообще для всех. Больше рычала на них и пыталась заставить строем ходить, честно говоря… Хорошо, Луна через полторы недели немного пришла в себя и прилетела мне на помощь. Какое-то время поработали вместе, потом я вернулась сюда. Ну и вот, недели не прошло, как мы с тобой сегодня встретились.

— А, если не секрет, что случилось у фестралов?

— Они не доверяют дневным пони, а конкретно Селестии — не доверяют вообще ни в какой степени. Часть из них, при этом, хочет идти за Луной, часть — за мной, часть кричит «Справимся сами!», при этом среди всех них есть те, кто призывает к миру, а есть те, кто собирался даже свергнуть Селестию в пользу или Луны, или меня. Определиться, как, куда и зачем им всем дружно идти, они, по итогу, не смогли и начали… назовём это «ссориться».

— А вы бы согласились править вместо свергнутой принцессы Селестии?

— Этого счастья мне только не хватало, Дискавер! Тем более, что Тия — мой близкий друг, и свергать её я никому позволять не собираюсь. А Луне, равной ей по положению, это и вовсе ни к чему, даже если бы и было желание.

— Что ж, искренне жаль, что у фестралов всё так сложилось… Скажите, удалось ли вам помирить их?

— Сейчас сложно сказать, я уже здесь, а не в Соларфолле. Но Луна продолжает с ними работать, и на момент моего отъезда положительные подвижки были заметны. Возможно, Луне, рано или поздно, наконец, удастся превозмочь их упёртость и радикализм.

— А вы почему уехали?

— Моя часть работы там закончена, и надеюсь, больше я не понадоблюсь, потому что это само по себе будет не самым хорошим знаком. Горячие головы остудила, площадку для спокойной и плодотворной работы Луне расчистила, со своими сторонниками в меру сил разобралась. Дальше — уговоры, разгребание нагромождения всяких интриг и сооружение системы сдержек и противовесов. Луна посчитала, что обязана сделать это сама: всё-таки фестралы — её народ. Пусть так, они — действительно её достижение, на которое я не претендую, хоть кто-то из фестралов и склонен считать Великой Матерью меня, а не Луну.

— Будем надеяться, у принцессы Луны всё получится, и эти необычные пони вскоре станут свободно жить среди нас как друзья.

— Если от них не будут дружно разбегаться с криками ужаса — вполне возможно.

— Надеюсь, до этого не дойдёт. И, раз речь зашла о необычных пони — что вы можете рассказать о Дэйбрейкер? Кто она и что из себя представляет? По правде говоря, вряд ли подавляющее большинство пони понимают, кем она является. И весьма многие продолжают беспокоиться о здоровье нашей любимой принцессы, в том числе, стыдно сказать — душевном!

— Дэйбрейкер сейчас весьма похожа на то, чем была около шестисот лет назад я. Как именно появляются подобные нам сущности — точно тебе никто не скажет, хотя у меня есть некоторая теория, основанная, в том числе, на личном опыте.

— Поделитесь?

— Аликорны, в силу продолжительности жизни и разницы в могуществе, в силу своего несколько обособленного от других пони положения — весьма одинокие существа. А когда у тебя очень много силы, но при этом совсем нет друзей — одни лишь благоговейно внемлющие твоим словам подданные, никто из которых не решается даже на комплимент или долгий взгляд в твою сторону — ты, рано или поздно, невольно совмещаешь первое со вторым и создаёшь друга себе сама. Не спрашивай, как именно это работает — никто этого не знает, к добру или к худу.

— Признаться, мне трудно поверить в одиночество принцесс… Есть ведь столько всего, столько пони вокруг, никто из которых не откажет в своей дружбе!

— Тогда пригласи на интервью Тию. Посидите в каком-нибудь ресторане, чаем её угости, предложи свою дружбу — почему нет? Вот видишь? Прострация на минуту и жалобный взгляд, в котором написано «Но так нельзя, она же принцесса Селестия!» Вот и итог в виде бессмертных друзей из собственной магии, отчаянного желания и ещё чего-то.

— Да, пожалуй… Честно — как-то не думал, что всё так сложно. А вот так жить вдвоём в одном теле — это не опасно? Помимо того, что это и правда смотрится как расстройство психики…

— Назвать это расстройством… Ну, примерно, как назвать расстройством меня. Как-никак, я изначально сущность того же порядка.

— Ох, тысяча извинений!

— Ничего, ты же с чужих слов, так понимаю. Главное, что такое определение довольно грубое и поверхностное. Говоря же об опасности — не опасно, если вы между собой ладите и способны договориться. В противном случае может получиться как у нас с Луной. Но тут я могу заверить всех, что Селестия и Дэйбрейкер вполне неплохо уживаются между собой, и, полагаю, через некоторое время, когда последняя освоится в этом мире и законах, по которым он живёт, Элементы Гармонии точно так же, как и мне, подарят ей собственное тело.

— Звучит обнадёживающе.

— Я тоже надеюсь, что этим всё и закончится. А пока, смею заверить, Тия вполне в порядке. В некотором роде, раздвоение личности для аликорнов — это естественный процесс.

— Это немного пугает.

— Всё непонятное пугает. Но лично я надеюсь, что этот процесс не будет возникать достаточно часто, чтобы хорошо его изучить — хватит нам и двух случаев. А остальные аликорны пусть лучше живут как-нибудь без тяжёлых депрессий и экзистенциальных кризисов на фоне одиночества.

— Не могу не согласиться. Развивая тему одиночества, вспомню, что принцесса Каденс недавно призналась, что у неё есть особенный пони, и многие до сих пор гадают, кто будущий жених. Быть может вам, как её подруге, известно, кто он?

— Быть может и известно, но я, как её подруга, посижу и помолчу с загадочным видом.

— Жаль, что вы столь решительно утаиваете такую информацию!

— Будь ты кобылкой, Дискавер, я бы, может, и поделилась секретиком на ушко, но увы, увы…

— Простите, не хотелось бы разрушать возникшую атмосферу и хорошее настроение, но теперь я просто не могу обойти ещё один нелюбимый вами вопрос.

— Задавай. Учти только, что если я потом буду плакать ночью в подушку — это твоя вина.

— Я теперь даже не знаю… Ладно. Есть ли кто-то особенный у самой таинственной Найтмер Мун?

— Нет, и в ближайшее время не планируется.

— После вашего рассказа про одиночество откровенно признаюсь, что мне жаль это слышать. В отчаянной попытке не разбить вам сердце поспешу спросить о более приятном: планируете ли вы вернуться к выступлениям моделью? Вы произвели впечатление. Платья той коллекции популярны до сих пор! Даже Её Высочество принцессу Луну, несмотря на ваши разногласия, видели в одном из них!

— Не знаю. В планах не было, но если представится возможность то, наверное, подумаю. Но я вряд ли стану работать с кем-то кроме Рарити (Модельер из Понивилля, создавшая популярную коллекцию «Симфония ночи», продемонстрированную лично Найтмер Мун, — прим. ред.).

— Вы близко дружите. Как выход этой коллекции и её успех отразились на мисс Рарити, если не секрет?

— Она перестала спать почти на два месяца, стараясь успеть с заказами.

— О… Она работает одна?

— Да, и, насколько я знаю, зареклась в дальнейшем шить как на конвейере. Её платья — уникальное искусство, а не потоковый продукт массового потребления.

— Она собирается прекратить шить?

— Одно и то же по десятку экземпляров — да. Сейчас она взяла небольшой перерыв после той гонки, но, насколько я знаю, снова проводит его в мастерской за эскизами новых проектов.

— Что ж, буду с нетерпением ждать её новых творений. Столичные критики воротят носы от её происхождения и места жительства, но как по мне — те платья были просто великолепны, да и Понивилль — славный маленький город с очень дружелюбными жителями.

— Спасибо, Презистент.

— Что вы, я от чистого сердца! К слову, с учётом ваших близких дружеских отношений — стоит ли нам всем ожидать, что одно из новых платьев мисс Рарити мы снова увидим на вас на Гранд Галопинг Гала? До него осталось уже менее полугода, и, я слышал, вы приглашены?

— Да уж, к сожалению, как я ни пыталась, отвертеться мне, похоже, не удалось… Не перебивай! Я отдала приглашение подруге и надеялась, что про меня забудут, но, оказалось, та, с помощью кое-каких связей, достучалась до Принцессы Селестии с просьбой пожаловать мне новое приглашение. Так что оно снова у меня есть. Именное. И с личной просьбой принцессы не пропускать мероприятие. Похоже, придётся пойти, так что есть вероятность, что новое платье работы Рарити гости там и правда увидят. Что ты хотел спросить?

— Извините, не сдержался. Но «Отделаться от Гранд Галопинг Гала» — это прозвучало, признаться, весьма… весьма неожиданно и удивительно. В чём же причина?

— Как я уже говорила — не люблю политику. А так как сомневаюсь, что там есть что-то кроме неё, то не жду ничего интересного лично для себя. Ехать же туда чтобы просто поскучать…

— У вас весьма пессимистичные представления насчёт приёма. Честно сказать — такого я не ожидал.

— Посмотрим, конечно. Вдруг мне повезёт, и они не оправдаются?

— Пышные приёмы вам не по вкусу. А какой тогда вид досуга вы предпочитаете?

— В последнее время было как-то не до досуга, но вообще люблю летать, узнавать новое. А ещё — шутить и влипать в неприятности. Последнее не то чтобы люблю, но это пока мой самый частый вид досуга.

— Надеюсь, у вас всё-таки получится уделять такому «досугу» поменьше времени, а остальным вариантам — побольше. Скоро Ночь Кошмаров — будете принимать участие в праздновании?

— Уже скоро? Мне как-то не верится даже, что уже без малого середина осени, если честно… Не знаю пока. Посмотрим. Попытаюсь. А то столько конфет для меня собирают, стараются… Что же я, милостивая Владычица Ночи, Королева Кошмаров, Лунная Пони Найтмер Мун, не приму подношение своих подданных?

— Прошу… Вы меня немного напугали.

— Ну вот, все меня боятся. Ладно, постараюсь.

— Спасибо, Найтмер.

— Кстати, можно встречный вопрос?

— Конечно.

— Акцент у тебя… «Цэлестиа, Найтмэр, Рэрити, Кэйденс, Понивилл»… Он откуда? Слышала его во дворце несколько раз, но в целом в Кантерлоте так не говорят.

— О, я коренной мэйнхеттаннец в пятом поколении, Найтмер. Так разговаривают на всём восточном побережье и, я слышал, в последнее время такая манера речи стала становиться популярной среди знати. По правде говоря, мало у кого из столичной аристократии получается изобразить её так, чтобы это не резало уши собственно жителю Мэйнхеттана.

— Позёры.

— За что вы так суровы к проявлениям моды? К слову о моде… Вспомнив тот показ, не могу также не вспомнить тему для ещё одного вопроса: вы собираетесь остаться в Кантерлоте или вернётесь в Понивилль?

— Вернусь, конечно. Наверняка буду не так уж и редко бывать и в столице, но жить планирую в более приятном и дорогом сердцу месте. Мне нравится Понивилль.

— Готов поспорить, вы только что стали объектом слухов, сплетен и непонимания доброй половины всей аристократии столицы.

— Жаль это слышать.

— Не похоже, что вы впечатлены, Найтмер. Хорошо… Я смотрю, мы несколько засиделись, поэтому последний вопрос на сегодня, если позволите?

— Задавай.

— Чем вы занимаетесь на данный момент и чем планируете заниматься?

— Буду работать с миром снов, изучать его, осваиваться дальше, защищать пони от кошмаров, по возможности. Ещё думаю обязательно попробовать себя в рисовании, скульптуре и строительстве.

— Ого! Признаться, это сочетается достаточно необычно: рисование и строительство. Если, конечно, речь не о дизайне интерьеров или планах здания.

— Нет, я предпочитаю что-нибудь более поэтичное, если так можно сказать. Но это пока только планы.

— Если когда-нибудь откроете выставку своих картин или скульптур — пришлёте приглашение?

— Если не состаришься к тому времени — постараюсь.

— Надеюсь, вы шутите, Найтмер. Спасибо, что уделили мне время и согласились на этот разговор. Я, признаться, очень рад нашей встрече.

— Да, было интересно побеседовать. Надеюсь, я не позволила себе слишком сильно разоткровенничаться…

— Ещё раз спасибо за ваше приглашение, Найтмер Мун. До свидания!

— До свидания, Презистент.

Эпилог II. Шаг в будущее

— Найт, ты просто у-ух! Великолепна-превеликолепна!

— Спасибо, Пин…

— Найти, не крутись, а то всё испортишь!

— Стою. Молчу, — выпрямился я, с «лихим и придурковатым» видом уставившись стеклянным взглядом в зеркало перед собой. Нет, всё-таки белый мне идёт, определённо…

— Замри-ка пожалуйста… Ну-ка… Вот! — в мою искрящуюся звёздами гриву аккуратно вплёлся цветок.

— Каденс! — прошипел я, за неимением иных возможностей обозначив своё недовольство грозно скошенным в сторону аликорны, что вместе с Рарити в два рога и четыре копыта украшала меня словно ёлку, взглядом. — Я же просила вчера!..

— Ты не была достаточно убедительна, дорогуша! — хихикнула с другой стороны Рарити, поправляющая шнуровку платья у меня на спине. — Да и разве не хочется тебе в такой волнующий и знаменательный для себя день быть совершенно неотразимой?

— Помогите, — вяло пробормотал я, вздохнув и закатив глаза.

— Найтмер! Не забудь слова! Вот, я тут набросала вкратце!.. — буквально возникшая передо мной Твайлайт грозно встряхнула небольшим свитком. — Церемония должна пройти безупречно!.. Найтмер, ты только не переживай, хорошо? — Я невольно улыбнулся. — Такое событие для тебя!.. Оно!.. Оно должно пройти идеально!!! Просто обязано! Я!.. Мне нужно!.. — лавандовая единорожка с плещущейся в глазах паникой вымелась из залы.

Вот же… бедовая лошадь! Было бы, чего там помнить! «Да, да, согласна, обязуюсь…» и вот это всё. Десяток слов — и столько паники…

— Найтмер, не смейся, пожалуйста. Мешаешь. Рарити, а может, всё же голубую розу, под цвет глаз? — проводив бывшую воспитанницу задумчивым взглядом, вновь обратила его на меня Каденс.

— Она хуже сочетается с белоснежным платьем! И с гривой частично сливается, разве не видишь? Оставь белую!

Спелись окончательно. Давно ли Рар к ней «Ваше сиятельство!» обращалась, вперемешку с поклонами, а с неделю вокруг меня поплясали — и уже на «ты»… Я с грустной задумчивостью оглядел своё отражение в зеркале. Отражение несколько измученно взглянуло в ответ из-под навороченной причёски, украшенной белой лентой и серебряными нитями с жемчугом. Мало того, они ради этого ещё и заставили меня специально тренироваться гриву свою удерживать от полного перехода в эфирное состояние! А то, видите ли, без причёски не то! А уж что они с хвостом сделали!.. И платье ещё, ослепительно-белое, с редкими элементами сине-голубого… Красиво, не спорю, но навороченное оно — ноги уже подгибаются, как в полных латах, блин… С другой стороны, день у меня сегодня и впрямь очень особый — можно и потерпеть. Да и платья носить, полагаю, с завтрашнего утра мне придётся заметно чаще…

…

Помпезная ковровая дорожка, усыпанная цветами, гасит звук наших шагов. Скользит по задним ногам подол ослепительно-белого с сине-голубыми вставками платья. Звучит торжественный марш. На мне, кажется, скрестились тысячи взглядов, под которыми у меня кипят сразу все эмоции, какие есть. Смотрите на меня! И на мой праздник! Мой триумф! И, вместе с тем — волнение, аж ноги подгибаются…

Блин, надеялся — будет проще… Вроде и опыт мало-мальский есть перед такими толпами, но… Блин… Именно такого со мной ещё точно никогда не было…

Алтарь, возле которого замерли, сопровождая меня радостными тёплыми взглядами, Селестия, Каденс и Луна, неотвратимо приближался с каждым шагом. Как и вопросы «Готова ли?» и «Согласна ли?»…

А я отвечу «Да!» — и моя жизнь опять как-то заметно изменится. Это… пугает. Но… Справлюсь как-нибудь, да? Зараза, шпаргалку Твайлайт, наверное, всё же стоило посмотреть…

Пришли. Шаги затихают окончательно. Исполняю положенный книксен перед Её Высочеством принцессой Селестией — она руководит церемонией. Спрятав лицо, изо всех сил стираю с него нервную придурковатую усмешку: надо же было «Перед белым аликорном все делают 'Ку!'» подумать…

Пытаюсь слушать её слова. В голове туман и сумбур, мысли мечутся как искры от костра, вспыхивая из ниоткуда и затухая в никуда. Волнение какое-то невообразимое, хотя казалось бы…

Принцесса называет моё имя. Проклятье, вовремя отвлёкся!..

— Да…

Внезапно охрипший голос подводит.

— Да!

Повторяю громко и чётко.

Вот так.

Склоняю голову. Чувствую, как на неё опускается корона.

— Твоё место — рядом с нами, Найтмер Мун.

Селестия с улыбкой отходит чуть в сторону, позволяя мне подняться к алтарю.

Поднимаюсь. Разворачиваюсь в зал.

Ковровая дорожка, усыпанная цветами. Знаменосцы, которые сопровождали меня на ней, неся штандарты с моим новым гербом. Несметная разноцветная толпа пони. Моих пони, которых мне теперь по должности положено беречь и защищать. И я не дам их в обиду. Тех, среди кого нашёлся мой новый дом. Мои новые друзья. Моя новая жизнь.

Я хочу — и буду беречь и защищать их, а они — беречь и защищать меня. Её сиятельство наследную принцессу Найтмер Мун, Принцессу Снов.

Слова о том, что принимаю этот титул и обязуюсь всячески помогать и защищать пони и Эквестрию и крепить дружбу и гармонию на этих землях даются неожиданно легко и просто. На душе царит приятное тепло. От всех этих взглядов, от аплодисментов, от… их признания. Меня знают. Меня ценят. Меня уважают. Меня любят! Посвящают мне песни и картины, называют в мою честь жеребят! Последнее — случай единичный, но всё же…

Договорив, прикрываю глаза, наслаждаясь каким-то невероятным покоем.

Ощущение, словно пали вокруг меня все стены, лопнули все цепи, закончились все заботы.

У меня есть дом. И меня в нём ждут и ценят.

— Найтмер, скажешь речь для всех? С балкона? — шепчет Каденс, возвращая меня в действительность и осторожно протягивая какую-то папку.

Подхватываю, пробегаю глазами. Чётко, выверено, профессионально… Казённо.

— Конечно, скажу, — киваю в ответ и с улыбкой возвращаю папку. — Но я скажу по-своему. Не чужая же я здесь, в конце концов?..

Я делаю шаг по лестнице, и знаменосцы расступаются с дороги, освобождая ковровую дорожку. Раздаётся толпа, образуя живой коридор до балкона, что нависает над площадью Кантерлота.

Пони радостно аплодируют, кто-то приветствует, кто-то даже подбадривает из толпы. Под ноги мне падает букет цветов — подхватываю, признательно кивая в ответ и улыбаясь. И шагаю дальше, скорее чувствуя, чем слыша, шаги других принцесс за спиной.

Шагаю в будущее.

Которое мы все вместе обязательно сделаем лучше.

…

Новосибирск, май 2019 — май 2022.

Дополнительные материалы - из невошедшего

Полагаю, я не всё выгреб из своих архивов по работе, которых за три года накопилось 40+ мегабайт текстовых документов. Если вдруг вспомню что-то ещё — добавлю отдельной главой, чтобы оповестить, а потом перенесу сюда)

Здесь собраны некоторые моменты и диалоги, что были написаны как часть той или иной главы, но которые либо приводили не туда, либо просто не вписывались в эмоциональном плане.

Оглавление:

1. Глава 9, «Серебряные розы»

2. Глава 16, «Гори всё огнём»

3. Глава 29, «Понисутра»

4. Отменённая глава между 27 и 31, «Безжизненный взгляд».

5. Отменённая глава между 35 и 38, «Порок слабости».

6. Отменённая глава перед 37, «Ели мясо мужики»

7. Фрагмент откуда-то из района 24-31 глав, «Тия и медицина»

8. Древний фрагмент, «Свадьба в Кантерлоте»

Глава 9, «Серебряные розы».

Этот фрагмент был написан в рамках работы над 9 главой в августе–сентябре 2019.

В столовой, к удивлению Луны, царил полумрак, едва-едва разгоняемый магическим светильником, дающим тусклый серебристый свет. А на столе, среди различных блюд стояла ваза… Луна не поверила своим глазам — с распустившимися серебряными розами!

Луна перевела на сестру потрясённый взгляд. Та улыбнулась в ответ, довольная произведённым эффектом.

— Как? — выдохнула почти шёпотом Луна. — Они же только при свете луны распускаются… И я думала, ты уничтожила их, когда… ну…

— Я собиралась. Однажды мне не спалось и я уже ночью гуляла по саду, когда случайно наткнулась на них. Решение было скорым и однозначным. Огненное заклинание уже готово было сорваться с моего рога, когда… — Тия вздохнула, понурившись. — Я смотрела на эти прекрасные цветы, качающие головками под лёгкими порывами ветра, вдыхала их нежный аромат… Они жили, дарили мне свою красоту и свой чудесный запах, а я стояла над ними и собиралась уничтожить их… Простояв так несколько мгновений, я просто развернулась и ушла, злясь на свою нерешительность и непонятное чувство отвращения к самой себе.

Глава 16, «Гори всё огнём»

Этот фрагмент был написан больше в качестве шутки для самого себя при работе над 16 главой) Начало ноября 2019.

Всё, сволочи трусливые, вы меня раздраконили!

— Твайлайт, — флегматично обратился я к своей спутнице. — Ты в боевой магии разбираешься? Молнию там сотворить или что-то подобное сможешь?

— В боевой?! Н-нет… — опасливо взглянула на меня единорожка. — Разве что огонёк могу создать… Зачем тебе это, Найтмер?

— Огонёк, говоришь, — зловеще ухмыльнулся я загнанному в угол паникующему доктору. — Слушай, не в службу, а в дружбу: подожги этому ничтожеству халат, пожалуйста.

Кобылка в полном шоке уставилась на меня и, на всякий случай, попятилась.

— Потом напишем в некрологе: «Сгорел на работе», — с мрачной усмешкой надвигаясь на паникёра нанёс добивающий я. — Если он, наконец, не возьмёт себя в копыта и не начнёт меня лечить!!! — рявкнул я, нависнув над паникующим жеребцом.

Глава 29, «Понисутра»

Если посмотрите на текст 29 главы — легко обнаружите место в моменте осмотра ГГ книжного шкафа Рарити, из которого вырастал данный фрагмент) Он получился, как по мне, весьма годным, но совершенно не влезал в настроение главы. Приблизительно июнь 2020.

Так, ладно. Что тут ещё есть? — мотнув головой, вернулся я к книжной полке. Взгляд упал на неприметно расположжившуюся в самом углу верхней полки книгу, стоявшую, почему-то, корешком внутрь. Не сумев подцепить её копытом, я всё же подал энергию в рог, вытягивая явно спрятанную литературу на свет телекинезом. «Танец вожделения» гласила простенькая белая обложка с сердечком. Ну-ка…

Оу.

На случайно раскрытой странице расположилась красочная и подробная иллюстрация с цифровыми обозначениями.

»…чтобы доставить жеребцу максимум удовольствия, можно стимулировать зону 4…»

Я поспешно перелистнул книгу на несколько страниц вперёд. Не думаю, что информация с той картинки мне понадобится в ближайший год…

На открытой странице тоже была иллюстрация, на этот раз жеребца и кобылы.

Пробежался по ней взглядом, хмыкнул, перелистнул снова.

Ш-шур.

О как. Не думал, что пони так могут изгибаться…

Ш-шур.

А, ну это классика почти…

Ш-шур.

Кобыла с кобылой? Хм…

Ш-шур.

Да ну нафиг, неудобно же…

Ш-шур.

— Найтмер! Я тебя… О-ой…

На самом деле была ещё идея, в текст не оформившаяся, но изрядно меня повеселившая, на тему того, как этот фрагмент можно было бы развить. Вместо рар в комнату вваливались СМСки и, обнаружив эту самую книгу перед ГГ… начинали её обсуждать) Советовать, там, ту или иную страницу заценить — типа, глянь, какая жесть… За что с пони так?.. В общем, всячески давали понять стороннему наблюдателю, что как минимум разок они своей гоп-компанией этот секспросвет у Рарити из неуёмного любопытства увели и изучили) И вот уже тогда в комнату входила пышущая гневом Рарити))

4. Отменённая глава между 27 и 31, «Безжизненный взгляд».

Небезынтересный, пожалуй, момент с размышлениями Тии про Найтмер Мун. Уже не вспомню причину, по которой от него отказался(( Приблизительно май 2020.

— Здравствуй, сестра, — вошла Луна в кабинет солнечной принцессы.

— Здравствуй, Лу, — с задержкой отозвалась та, в глубокой задумчивости сверля глазами лежащий перед ней документ.

— Я не вовремя? — чуть смутилась принцесса ночи.

Казалось бы, отпуск у Селестии закончился лишь вчера, а уже сегодня Луна обедала в одиночестве… То есть, нет конечно, не в одиночестве, а с Каденс, но… без Тии. Как сказали слуги, та попросила обед на рабочее место — туда Луна и пришла. Хотелось хотя бы поздороваться с сестрой, убедиться, что всё хорошо…

— Да… Да нет, заходи. Рада тебя увидеть, — подняла взгляд Селестия, сдвигая бумаги в сторону, и улыбнулась.

— Ежели я помешала тебе, то поспешу покинуть… — уловила заминку в начале фразы сестры Луна и сделала шаг, собираясь выйти. В конце концов, Тия и так всю неделю от неё не отходила почти. Дёргать её теперь просто «поздороваться»… «Как жеребёнок глупый себя веду!» — прикусила губу младшая принцесса.

— Останься, пожалуйста, — белая аликорна поднялась из-за стола. — Для тебя я всегда найду время. Да и, к тому же, мне всё равно нужен перерыв. Смотрю на текст, а мысли блуждают где-то далеко от него… Боюсь, я не понимаю, что мне делать, — устало потёрла лоб Тия.

— В чём дело, сестра? — встрепенулась Луна. — Сомневаюсь, что смогу многим тебе помочь, но…

— Понимаешь, дело касается Найтмер и я не хотела бы… — замялась старшая принцесса.

— Что случилось? — повторила Луна, приблизившись. — Вы же встречались вчера, так?

— Встречались, — сдалась Тия. — Всё прошло неплохо, мои опасения не подтвердились, но… Я боюсь за тебя, Лу.

— Боишься?

— Да. И я не знаю, что мне делать. Она — угроза для тебя! Я не должна позволить ей навредить тебе! Но… каким образом? Ведь вместе с тем, она — несчастная, запутавшаяся кобылка, достойная хоть чего-то хорошего… И которая, при этом, ненавидит тебя и не стесняется насилия. Я обязана что-то предпринять, но не понимаю — что, — устало понурилась Селестия.

Луна тоже не знала, что можно сделать. Говорила за обедом с Каденс, но та не успела достаточно пообщаться с Лунной Пони, чтобы утверждать что-то определённое. Разве что отметила, что Найтмер явно избегает вспоминать о прошлом.

— Может, я ошиблась? — вырвал ночную принцессу из размышлений тихий голос сестры.

— Что, прости? — подняла взгляд от пола Луна.

— Сохранила жизнь Найтмер, — бесцветным голосом пояснила Тия. — Чтобы она позже… Но я не могла, не должна была поступать иначе! Но теперь я так боюсь тебя потерять!.. — белоснежная аликорна, тяжко вздохнув, отвернулась к окну.

— Она… Какая она, Ти? — подошла к Селестии сестра. — Почему ты так уверена, что… — она замялась. Глупый вопрос.

— Она… Каждое слово, что могу я сказать о ней, ранит твоё сердце, Лу. Я не хочу причинить тебе боль, — принцесса солнца, поникнув, устало прикрыла глаза.

— Будь посему. Злодеянием моим заслужено сие, — сжала челюсти синяя аликорна, стараясь казаться уверенной, но прорезавшаяся древняя манера речи выдавала её с головой.

— Луна… — неодобрительно покачала головой Селестия и неуверенно замолчала.
Напряжённо молчала и сама Луна.

— Хорошо, — спустя несколько секунд сдалась Тия. — Если это так важно для тебя — я не имею права не рассказывать. Но, в любом случае, я не знаю о ней многого.

Старшая сестра вновь прервалась, собираясь с мыслями.

— Она… Знаешь, ей сложно смотреть в глаза, особенно, если она глубоко задумается. Страшный у неё взгляд: пустой, безжизненный. Она не говорила ничего подобного, но в такие моменты мне кажется, что если я сообщу ей о её смертной казни завтра поутру, она только обрадуется и попросит перенести казнь на сегодняшний вечер, чтобы не тянуть… Знаешь, ещё когда мы встретелись впервые, меня несколько удивило то, как она со мной общалась. Позже, Твайлайт упомянула в письме, что Найтмер нравится, когда её боятся… Я долго размышляла — почему так? А потом поняла: ей просто безразлична собственная жизнь, её на свете почти ничего не держит. Порой, она выказывает неуверенность и волнение в общении со мной, но быстро возвращает себе самообладание. А чего ей бояться, если терять просто нечего, кроме своей жизни, которая, в её глазах, ценности не имеет? Может, потому она так фанатично ненавидит тебя и цепляется за это чувство, что оно привносит в её существование хоть какой-то смысл…

Селестия, тяжко вздохнув, налила из графина воды в стакан и неторопливо осушила его, стараясь не смотреть в сторону закаменевшей Луны, что потерянно смотрела в пол.

— С другой стороны, она всё же не полностью отчаявшаяся: может шутить, смеяться, проявлять некую трогательную непосредственность… Но стоит ей уйти в себя — и это пропадает: остаётся лишь безжизненный взгляд… Я стараюсь как-то помочь ей, но, боюсь, мои усилия не приносят желаемого результата: Найтмер просто не доверяет мне в нужной мере. Впрочем, судя по её словам, она не доверяет никому вообще, а я не знаю иных способов показать ей радость жизни иначе, чем через дружбу. А дружба невозможна без доверия… Вот так: я не могу смягчить её сердце, а иначе она будет угрозой для тебя. Я должна защитить тебя, но даже если Найтмер и скажет мне «Спасибо» за свою смерть — кем я тогда стану? Как мне быть? — понурившись, тихо проронила Тия.

— Я должна всё исправить!.. — срывающимся голосом тихо произнесла Луна, украдкой смахнув выступившие слёзы.

— Что, извини?.. — вскинулась Селестия.

— Я должна всё исправить! — отрубила принцесса ночи, выпрямившись в рост и взглянув прямо на сестру. — Я не знаю как, но должна! Я сделала с ней всё это — мне и отвечать за содеянное!

5. Отменённая глава между 35 и 38, «Порок слабости».

Фрагмент, написанный до того момента, как я решил не показывать взгляд со стороны Тии в 4 и 5 частях. Конец апреля 2021.

— С добрым утром, тётушка!

Селестия вздрогнула, когда бодрый голос названной племянницы выдернул её из задумчивости.

— Всё в порядке? — чуть обеспокоенно поинтересовалась та, усаживаясь напротив за столом.

— Да, конечно… Просто задумалась. С добрым утром, Каденс, — улыбнулась в ответ Тия, профессионально скрыв за улыбкой отвратительное настроение и желание упасть и уснуть прямо на столе.

Кошмар буквально измучил, практически не дав сомкнуть глаз этой ночью. Найтмер Мун с окровавленной глефой возвышающаяся над бездыханным телом Луны и с торжествующим оскалом утверждающая, что из неё выйдет сестра получше, чем из этой, до сих пор стояла перед глазами.

Она, Селестия, не защитила сестру. Ничего не смогла сделать тогда, когда это было необходимо! Да что там — не смогла!.. Даже не поняла, что что-то происходит, пока не стало поздно! Бросила Луну одну посреди незнакомого мира, считая, что повстречаться раз в день и спросить «как дела?» — это достаточно! Нельзя было!..

— Селестия, всё хорошо? — Снова вздрогнула солнечная принцесса от внезапно раздавшегося уже куда более встревоженного голоса Каденс.

Подняв глаза от тарелки, в которой бесцельно ковырялась — даже не заметила ведь, когда её вообще принесли… — Тия встретилась со взглядом племянницы, наполненным тревогой и каплей укора.

— Да, вполне…

Укора в глазах младшей принцессы стало больше.

— Просто никак не идёт из головы всё произошедшее.

— Да… Бедные Луна и Найтмер! — вздохнула Каденс.

— Найтмер?.. — против воли скептически выгнула бровь Селестия, чувствуя странное раздражение.

За последние пару дней чёрная кобыла одним своим существованием начала вызывать у Тии это чувство… Как к ней относиться? Что с ней делать? Хотелось обрушить на её голову весь свой гнев, но жалость к этой глубоко несчастной пони, рисующей для удовольствия такое, что вся шерсть дыбом встаёт, раз за разом оказывалась сильнее. Да и была ли во всём этом её вина?.. Да, она ранила Луну, но всё же оставила той жизнь, хоть это и стоило, вне сомнений, титанических усилий. Оставила ради неё, ради Селестии. И всё же Найтмер посмела угрожать жизни её сестры…

— Да, — тем временем ответила Каденс. — Может, мы и не общались с ней достаточно много, но… я хорошо чувствую, как ранено её сердце. И, если можно, тётушка, я бы хотела попробовать помочь ей.

— Как Луне? — едва сумела проглотить ядовитую насмешку в голосе Селестия, сразу же мысленно укорив себя за никак не отпускающее раздражение.

— Я старалась быть с Луной рядом, — поникла розовая аликорна, всё же что-то почувствовавшая и принявшая на свой счёт, чем вызвала болезненный укол совести. — Но увы… Ей просто была нужна рядом другая пони.

— Прости меня, Каденс. Я… — понурилась Селестия. Ответная злая шпилька от племянницы задела. И правильно, что задела!..

— О чём вы, тётушка? — искренне не поняла младшая принцесса. — Я лишь надеялась, что хоть и не сумев помочь Луне, быть может, смогу помочь Найтмер Мун? Стать ей другом, каким пыталась стать для Луны — но которой, оказалось, нужна была сестра, а не друг?..

Селестия на пару секунд прикрыла глаза.

Да что с ней такое сегодня?.. Срывается, выдумывает себе всякое…

— Боюсь, твоя помощь пока понадобится мне здесь, — успокоившись, качнула головой Тия. — Я не смогу сейчас позволить себе уделять сестре так мало времени… Преступно мало… Поэтому, Каденс, пожалуйста замести меня пока что хотя бы в части дел! Позволь мне побыть с сестрой!..

— Хорошо, тётушка, — вздохнула принцесса любви. — А Найтмер?..

— Не беспокойся, я придумаю что-нибудь, — улыбнулась Селестия.

Вот только у неё самой уверенности в этом не было. Как и в том, нужно ли вообще что-то делать…

6. Отменённая глава перед 37, «Ели мясо мужики»

Идея, не спорю, прикольная) Но я быстро обнаружил, что писать на целую главу тут нечего — вся суть спокойно умещается в два абзаца. Так в итоге и сделал, а это всё осталось на память) Конец апреля 2021.

За столом сидели

Мужики и ели:

Мясом конюх угощал

Своих гостей!

Попытался напеть себе под нос одну прикольную песенку про
мясо, поморщился. Рифмовалась на эквестрийском она отвратительно. Да ещё и
«мясо» это, в значении «еда» явно заимствованное из какого-то другого языка и
потому звучащее как-то чужеродно… А-а, зараза…

Первоначальный кураж и шутливое настроение, с которыми я
отреагировал на просьбу Гильды, ушли, а вот вопрос «где достать мяса в стране
травоядных поняш» — остался и, по здравому размышлению, оказался совсем
нетривиальным.

Пойти к Флаттершай, которая и так от моего присутствия почти
в обморок падает? А то и не почти теперь, м-да… Не вариант, понятно. Эпплджек,
у которой есть свиньи? Сомнительно. Даже если не пошлёт сходу — уверен, хрюшку
она мне не продаст. Да и хватит ли наличности — тоже вопрос… Поохотиться пойти?
Ну, во-первых, как бы там на меня самого не поохотились… А во-вторых, я
довольно слабо представляю себе процесс свежевания и разделки будущей еды…
Кстати, это проблема: вырезку мне здесь никто готовую не продаст. Блин. Хотя-я…
Можно же и шлангом прикинуться, верно? Притащить этой птицекошке истошно
визжащего поросёнка и сказать, мол, «дальше сама». А я простая травоядная
лошадка, откуда мне знать, что там дальше делать? Ну а коль птицекошка и сама
не в курсе окажется — так и поржать будет повод… Я усмехнулся. Лучше бы,
конечно, оказалась: поржать мне поводов ещё немало представится, думаю, а вот мяска
попробовать — что-то сомневаюсь. Но, в любом случае, для начала нам бы
кандидата в мясо отыскать подходящего… Возвращаясь к идеям — охота мне кажется
более реальным вариантом, чем то, что мне продадут какую-нибудь живность на
убой. Но с охотой проблема в том, что я даже не знаю, кто из местных лесных
обитателей в должной мере съедобен — в то время как насчёт кур, гусей и свиней
я в этом плане полностью спокоен… Хм… Хм!..

Я остановился, чувствуя, как губы разъезжаются в немного
злорадной улыбке.

Помнится, живёт тут одна упитанная городская лошадка,

Твайлайт зовут…

…

— …совсем? Или вот, «Вести с полей», очень хороший ежемесячник! — войдя, первым делом услыхал я убеждающую кого-то Твайку.

— Да шо я там не знаю, сахарок? Наши яблоки и безо всяких энтих твоих журналов самые лучшие! А всё потому, что выращены они честным копытным трудом, а не всяким этим вот!.. — возмущённо отбивалась Эпплджек.

— Но достижения науки!..

— Чепуха эт всё, Твайли! Ни одна железяка не превзойдёт Эпплов в деле выращивания урожая, вот те моё слово!.. О, Найтмер?.. — повернувшись, со слегка неприятным удивлением обнаружила меня первой недовольная фермерша.

— Найтмер Мун, — отреагировала на слова подруги Твайлайт, тоже повернувшись и сухо и с тщательно скрываемой опаской также констатировав моё присутствие.

— Я тоже рада вас видеть, — усмехнулся я, вызвав кислые мины на лицах подруг. — Привет всем. Селестия что-то мне писала, Твай? Или про меня?

— Только предупредила о твоём прибытии, — качнула головой единорожка. — И ещё о том, что хотела бы увидеть от тебя извинения перед Гильдой, которую ты едва не покалечила! — пылко высказала она, чтобы, столкнувшись со мной взглядами, поспешно прижать ушки к голове и постараться сделаться меньше.

Эт-то хорошо, что ты первая на эту тему заговорила, — мысленно довольно потёр я руки.

— Я только от неё как раз. Сама хотела извиниться, так-то… — повёл я крылом под удивлёнными взглядами поняш.

— Чего вдруг? — недоверчиво подняла бровь ЭйДжей. — Ты не подумай, эт правильно всё, прост понять тя не могу порой, если честно.

— А что там понимать? Флаттершай она взялась обижать очень не вовремя. Если бы не остановили — шкуру бы с неё прямо там и сняла. А убивать за царапину — это как-то некрасиво…

Пони, побледнев, синхронно подались от меня на пару шагов назад.

— …Вот и заглянула сегодня извиниться, за то, что так сорвалась, — досадливо повёл я крылом.

— Не решала б всё ударами копыт по морде, так и извиняться б не пришлось, — буркнула себе под нос Эпплджек.

— Что поделать, если это зачастую понятнее слов? — с деланным сожалением вздохнул я. — Зато желания нарываться на Флаттершай — и на пони вообще — у нашей когтисто-пернатой знакомой стало куда меньше.

— Так ты ещё и считаешь, что правильно поступила?! — с нечитаемым выражением на лице уставилась на меня Твайлайт. Эпплджек от возгласов удержалась — лишь посмотрела осуждающе.

— Вполне. Просто избыточно жёстко — за что и принесла извинения.

— Просто?!.. — подавилась воздухом единорожка.

— Да ты её чуть не прибила! — в голос с ней возмутилась и фермерша.

— Зато урок на будущее вышел предельно доходчивым! — раздражённо ответил я. Тема начала утомлять. — И Гильда, кстати, признала за мной право поступить так, как я поступила и приняла мои извинения! За небольшим исключением…

— Пф-ф… — скривилась на мою аргументацию оранжевая кобылка. — И за каким же таким исключением, м?

— О-о, именно поэтому я и пришла сюда, — предвкушающе улыбнулся я. — Вы же, наверное, знаете, что грифоны — хищники? Так во-от… Твайлайт, ты у нас тут всё знаешь — не подскажешь мясо из кого предпочитают грифоны?

7. Фрагмент откуда-то из района 24-31 глав, «Тия и медицина»

Странное дело, но я в упор не могу вспомнить, к чему и когда я писал этот момент. Надо ковырять архивы… Немного раскрывает навыки и знания Тии)

— Сестра, почему ты не избавилась от этого шрама?

— Оставила его как напоминание. Да, ты скажешь, что с нашей памятью в напоминаниях редко возникает нужда, но… — Тия задумчиво покосилась на едва заметную постороннюю линию на левом плече. — Сначала, разумеется, жаждала избавиться от него немедленно, но тогдашние медпони не умели исцелять шрамы от магического оружия полностью, а я сама разбиралась в целительстве очень слабо.

— Я у тебя в гостинной видела диплом об окончании мединститута с отличием…

— И он полностью заслуженный, — кивнула белоснежная аликорна. — Пришлось снять с должности двух ректоров, прежде чем мне перестали завышать оценки! На втором семестре была троечницей, — смущённо добавила она. — Потом исправилась.

— Понятно, — хихикнула Луна. — А с чего ты вообще взялась его получать? Из-за шрама?

— Ну-у… — смутилась отчего-то Селестия. — Понимаешь…

Луна в предвкушении подалась вперёд.

— Когда я узнала, что беременна — я в такой панике была… Словами не передать, — нервно улыбнулась Тия. — Я же не знаю, что с этим делать! Что происходит, как, когда? А если что-то пойдёт не так?! А если с жеребёнком что-то случится?! А если со мной?! Тряслась сама и трясла врачей без остановки — они от меня едва не разбегались к исходу второго месяца… Тогда же взялась за самообразование, заодно дав себе обещание, что после этого плотно засяду за изучение медицины и впредь буду знать, что в моём теле и как. Закончила сразу по двум специальностям: экванолог и хирург. И даже слежу за новинками в отраслях, чтобы от жизни не отстать.

— Вот кстати… Обязательно было загонять к этому твоему экванологу меня?! Я — принцесса! А она меня!.. Там!.. ТАМ!.. — Смущённо покрасневшая Луна с возмущением взглянула на сестру.

— А чего здесь такого? — пожала крыльями Тия. — Ты, помимо принцессы и аликорна ещё и кобыла. К тому же, если мы когда-то хотим решить проблему с естественным размножением нашей расы, то её нужно исследовать. Экванолог Каденс написала замечательную диссертацию по особенностям репродуктивной системы аликорнов, например. Так что это всё важно не только для твоего здоровья, но и для нашей науки, сестра!

8. Древний фрагмент, «Свадьба в Кантерлоте»

Написанный в незапамятные времена текст, когда вражда с Луной уже оформилась как идея, но я ещё прикидывал длину фика по таймлайну сезона до третьего. Написано где-то в конце 2019 — начале 2020, я думаю. Точнее не скажу уже)

— Почему ты вообще была на свадьбе, Найтмер? — с вызовом спросила Луна. Селестия тихо вздохнула, видимо уже пожалев, что вообще собрала нас двоих в одном помещении.

— Почему я была — это как раз понятно: меня пригласила Твайлайт, — отмахнулся я от претензии младшей принцессы. — Мне кажется, гораздо более интересный вопрос — почему тебя на этой свадьбе не было? — с прищуром взглянул я на соперницу.

— Терпеть не могу всяких столичных гуляний. Это не тайна, удивительно, что ты до сих пор не удосужилась узнать об этом, — ядовито ответила принцесса ночи. Какой замечательный ответ, право…

— Удобный повод, правда? Позволяет выглядеть не при делах, да, Луна? — я пристально посмотрел на синюю аликорну.

— Что ты имеешь в виду, Найтмер? — прохладно осведомилась Селестия, прежде чем успела заговорить её сестра.

— Имею в виду то, что ты зря к ней спиной поворачиваешься, — не сводя взгляда с Луны ответил я Тие. — Смотри как любопытно получается: она создаёт себе репутацию этакой одиночки, которая не любит праздники, чтобы её отсутствие не вызвало подозрений. Затем нанимает Кризалис и её жуков, чтобы те напали на город именно в тот момент, когда здесь будут и ты, и Каденс, и носительницы Элементов. Та расправляется со всеми вами, забирает в качестве платы всю любовь в городе, какую сможет и уходит. Вернувшаяся Луна «внезапно обнаруживает», — выделяю голосом кавычки, — что случился сущий кошмар, обвиняет в нём меня и, совместно со своей стражей, отправляет следом за тобой и Каденс, а сама, поплакав на публику, становится единоличной правительницей Эквестрии, как единственный оставшийся аликорн.

В зале на несколько секунд повисает тишина.

— Хороший план, Луна, — продолжаю я, выдержав паузу. — Жаль, наверное, что эта стрекоза всё провалила, да?

— Найтмер! — голос Тии кипел негодованием. — Может, ты и не ладишь с моей сестрой, но такие обвинения — это уже слишком! — принцесса солнца давила меня мрачным взглядом, а ошарашенная Луна молча смотрела то на Селестию, то на меня, не в силах вымолвить ни слова.

— Обвинения? Нет, пока только подозрения, принцесса, — спокойно парировал я. — Или скажешь, что мои слова лишены всякой опоры? Позволю себе напомнить, что твоя ненаглядная сестрёнка уже разок пыталась тебя прибить.

— Будто ты не пыталась, лицемерный монстр! — гневно выкрикнула Луна подозрительно звенящим голосом.

— Убить СЕСТРУ я, представь себе, не пыталась, — усмехнулся я в ответ. — Ты создала меня, чтобы я помогла тебе захватить власть — и я честно помогала в меру способностей. Не особенно успешно, правда, но я следовала своему предназначению. И никого, в отличие от тебя, не предавала!

— Достаточно, Найтмер! — осадила меня Селестия. — Твоё мнение я услышала. Если тебе больше нечего добавить — можешь идти.

— Две их: одна — чтобы воплощать могущество, вторая — чтобы жаждать его, — задумчиво процитировал я в пространство. — Будь осторожнее, принцесса. Если ты из-за неё, — кивнул я на Луну, — однажды не проснёшься — я обижусь и перестану с тобой разговаривать. До свидания, Селестия, — попрощался я и вышел в коридор, оставляя сестёр наедине.

Дополнительные материалы - авторский фанон

Здесь собраны мои наработки и соображения как по отдельным персонажам, так и по целым расам. В принципе, я не буду против, если кто-то использует их у себя в работах — авторство-то у меня останется) Так что если вдруг что — на здоровье)

1. Рарити
2. Скуталу
3. Темпест
4. Фестралы
5. Чейнджлинги
6. Грифоны
7. Кристальная Империя и древняя Эквестрия

1. Рарити

История Рарити, написанная для опоры в диалогах с ней на тему её прошлого. Признаться, на тот момент я вообще едва вспомнил, что у неё есть родители и кто они, поэтому писал совершенно без оглядки на канон — хотя там и сказано на эту тему фиг да нифига.

Рарити родилась в небольшой деревеньке где-то на отшибе Эквестрии. С детства же полюбила шить, вышивать и вообще работать с тканями, но, к своему удивлению, кьютимарку за это, очевидно, любимое занятие не получила. Да и чувствовала, что что-то не так, чего-то не хватает. В раннем детстве же по случаю побывала с родителями в Кантерлоте и очень впечатлилась, загоревшись мечтой переехать туда и стать такой же, как столичные жители: важной, элегантной и изысканной. Родители же наоборот, не любили таких городов, обожая сельскую пастораль. Юная Рарити, так до сих пор и не получившая кьютимарку и откровенно тяготящаяся немудрёным деревенским бытом, загорелась идеей отправиться в Кантерлот в поисках лучшей доли и своего призвания. Понимания у родителей она не встретила и, разругавшись с ними вдребезги, забрала все свои сбережения и сбежала из дома. По пути, однако, юная кобылка быстро поняла, что поселиться в Кантерлоте ей не по деньгам, поэтому остановилась неподалёку от столицы, в Понивилле, надеясь найти там работу, подкопить денег и уже тогда рвануть в столицу. Однако брать на работу кобылку-подростка без кьютимарки никто желанием не горел, даже просто её компании откровенно сторонились — как же, такая взрослая — и пустобокая… Единорожке приходилось перебиваться случайными несерьёзными подработками, вроде шитья костюмов для спектаклей в местной школе и тому подобными. Этого едва хватало на еду и ночлег, да и то далеко не всегда — кошелёк кобылки уже начинал показывать дно. Наверное, всё и закончилось бы в итоге ничем, если бы не Звуковая Радуга, заставшая Рарити в предгорьях, куда она ушла успокоить нервы и, заодно, мечтая наткнуться на какой-нибудь драгоценный камень — они всегда завораживали единорожку своими формами и блеском, непременно хотелось попробовать добавить такой на одежду и посмотреть, как он будет выглядеть. В блеске радуги она и нашла свой первый камень — небольшой сапфир, получив в честь этой находки свою метку, а также обнаружив в себе талант легко отыскивать драгоценные камни и обрабатывать их, создавая из одежды сверкающие шедевры. С помощью камней ей удалось поправить своё финансовое положение, к тому времени уже откровенно угрожающее, а наличие кьютимарки сразу открыло ей двери во многие места. Она пристроилась подмастерьем местной швеи, поразив ту своим умением украшать создаваемую одежду драгоценными камнями. Старая одинокая кобыла вскоре умерла, завещав Рарити своё дело, которое та сумела не только сохранить, но и изрядно расширить, через несколько лет сменив старую швейную мастерскую где-то на окраине городка на шикарный магазин почти в центре. С родителями Рарити вскоре также помирилась, а через некоторое время, они, к её удивлению, отправили жить в Понивилль и младшую дочь — Свити Белль. «Права ты была, дочка. Нечего и ей в нашей глубинке сидеть» — улыбнулся удивлённой Рарити отец. Всё сложилось благополучно, но те первые полуголодные месяцы в незнакомом городе, где она никому не нужна, Рарити запомнила на всю жизнь.

2. Скуталу

Немного о житье-бытье Скути, что описал под 32 главу. Было интересно как-то совместить устоявшийся и многими любимый фанон со Скуталу-сиротой и теперь уже канон с тётушками и путешествующими фиг пойми где родителями. Это казалось совершенно невпихуемым, пока мне в голову не пришла мысль, что батя Скут мог повторно жениться как раз под 8 сезон и колесить с новой женой, вытянувшей его из ямы, на свой медовый месяц) И, мне кажется, идея сразу заиграла)

Войдя домой, Скуталу привычно поморщилась от привычного же, но не становящегося от этого приятнее, запаха перегара. Скинула сумки, прошлась по комнатам, вновь поморщившись, теперь уже от зрелища запустения: опять делать ненавистную уборку… Вот же, кажется, делала, недавно! Так, понедельник… Ага… Оу. Две недели назад, что ли? Скут вздохнула.

Отец обнаружился на кухне: храпел в компании пустых бутылок и старого фотоальбома, уронив голову на стол. Опять маму вспоминал… Пегасёнка, печально качнув головой, поспешила оставить его одного.

Снэп Шаттер был неплохим пони и хорошим фотографом, но смерти жены, которую любил больше жизни, он не выдержал. Маму Скуталу помнила плохо: ей было, кажется, всего два или три, когда той не стало… Отец с тех пор пил почти не просыхая. Потерял работу, продал фотоаппарат и домашнюю фотолабораторию, которой, по его же словам, когда-то особенно гордился… Наверное, только наличие дочери, о которой он, периодически, всё же пытался хоть как-то позаботиться, удержало его на этом свете. Увы, эти порывы возникали в нём реже, чем воспоминания о жене и желание напиться после них: денег в доме, порой, не хватало даже на еду – чего уж говорить об игрушках для жеребёнка или даже о мебели… Наверное, это всё закончилось бы совсем плохо, если бы не пара сердобольных соседок, что, особенно в ранние годы, позаботились о маленькой Скуталу. Кормили, играли, присматривали, позволяли оставатсья у них на ночь… Было время, когда она даже всерьёз считала Холидей и Лофти роднее отца… По счастью, ей хватило ума не говорить подобного вслух, а потом, повзрослев и узнав его получше Скут смогла понять и даже, в какой-то степени – принять этого несчастного и раздавленного пони, рассказывающего ей о матери, заливая слезами старый фотоальбом. Впрочем, кем-то действительно близким и важным для неё он не стал – и не мог стать, — а доля презрения к этой вечно пьяной развалине осталась у неё в душе до сих пор. Пегаска терпеть не могла видеть его пьяным. Сейчас, к счастью, отец пил уже не непрерывно, а «короткими» месячными запоями, между которыми пытался найти работу, наладить какую-то жизнь и отношения с дочерью, но проходило некоторое время, и Скуталу, вернувшись из школы, вновь заставала его в окружении пустых бутылок…

Скут рано повзрослела, стараясь проводить дома как можно меньше времени – вплоть до ночёвок у друзей – и иметь свои собственные деньги, на которые может жить по своему усмотрению. Хорошо запомнилось, как отец пропил её первую зарплату – десяток битов за помощь службе доставки одного ресторана…

Записываться в школу она, в своё время, тоже едва ли не тащила отца волоком: наконец-то будет возможность проводить дома меньше времени!.. По результату, правда, там оказалось не больно-то лучше, особенно на уроках родного языка и литературы…

Впрочем, в школе стало резко лучше, после того, как пегаска свела знакомство с самой Лунной Пони. Натерпелась же ужаса, когда поняла, КОГО сбила своим самокатом… К счастью, та оказалась кобылой понимающей, да и вообще довольно классной! Настоящий друг! Скуталу усмехнулась, вспомнив выражения лиц Тиары и Спун на следующий день после памятного разговора. Она вошла в школу, как ледокол! Перед ней впервые в жизни почтительно расступались, пряча глаза и опасливо перешёптываясь! Вот только Свити… Эх… Ну да и с ней Лунная Пони, как и обещала, всё наладила. Та, правда, всё равно немного побаивалась…

Тем удивительнее оказалось встретить огромную аликорну в столь подавленном состоянии… Как отец перед запоем, рассматривающий фотоальбом и откупоривающий первую бутылку… Честно говоря, Скуталу с трудом могла себе представить, чтобы Найтмер Мун могли мучать кошмары, от которых не помогает ни одно доступное средство, но Скут знала недоступное… Отца тоже, порой, преследовали кошмары, и он спасался от них седативными препаратами в смеси со своим любимым пойлом. Выпивал стакан и падал. Если это не могло помочь подруге, то, наверное, ничто не могло. Раздобыв дома, пока отец спал, пару упаковок голубоватых кругляшей, Скуталу отнесла их Найтмер, отчаянно надеясь, что она не станет уходить в запой…

3. Темпест

Казалось бы, где первый сезон, а где — Темпест, однако текст ниже — это даже близко не всё из того, что я про неё надумал, когда крутил в голове мысль о её встрече с ГГ. Конкретно эта зарисовка в конечном итоге выросла в полноценный фанфик, который можно прочитать здесь: Фикбук и здесь: Поньфик

Темпест Шэдоу, настоящее имя — Физзлпоп Берритвист…

Родилась на границе, где и жила в родном городке не зная бед до четырнадцати лет. В школе была круглой отличницей и активисткой, участвовавшей в любом мероприятии, за что имела солидное количество разнообразных грамот. Подруги были из того же круга, с остальными общалась мало, относясь к менее преуспевающим в учёбе несколько свысока. Когда ей было четырнадцать, она, играя с подругами, забрела в лес, где подверглась нападению звёздного медведя, в результате которого потеряла рог, получила ряд менее критичных ранений и надолго попала на больничную койку. Потеря рога крайне тяжело ударила по юной единорожке, уже освоившей телекинез и привычной к нему. Помимо необходимости, фактически, переучиваться обратно на использование в быту копыт и рта, столь серьёзная травма головы привела к частым и сильным головным болям — и это не говоря уже о психологических проблемах, которые повлекло увечье.

Восстановление и реабилитация в больнице заняли без малого пол-года. Физзлпоп безнадёжно отстала по учёбе, а периодические головные боли стали серьёзным препятствием в попытках нагнать: для отличницы, которая раньше боялась даже четвёрок, невозможность учиться на прежнем уровне стала ещё одним ударом. На этой почве закончилась и её дружба: водиться с троечницей, в которую превращалась Берритвист, "подруги" посчитали неуместным, а больше у неё никого и не было. Родители поддерживали её как могли, но они были единорогами, они были здоровыми, успешными пони, а кем была она?..

Последней соломинкой стал случай, из-за которого Физзлпоп получила кьютимарку. Одна из бывших подруг додумалась как-то «остроумно подшутить» над скатившейся бывшей звездой школы. И без того раздавленная свалившимися испытаниями Берритвист, разъярившись словами бывшей подруги, направила всю свою неслабую магию в остаток рога — и в насмешницу прилетела ветвистая электрическая дуга. Та рухнула, как подкошенная, а эта самая электрическая дуга со вспышкой украсила бёдра ошарашенной результатом единорожки. Гадостно воняло палёной шерстью, вокруг бегали, метались, что-то кричали…

Темпест бросилась домой, размазывая по щекам слёзы. Она убила пони! И из-за этого у неё появилась кьютимарка! Кьютимарка убийцы!!!

Нельзя было дальше оставаться в городе. Вдруг, она убьёт ещё кого-нибудь? А даже если и нет — её всё равно изгонят!.. И родители разлюбят тоже…

Дома Физзлпоп скидала вещи в сумки, спрятала свою проклятую метку под плащом и, черканув записку на три слова, выбралась через окно, чтобы окольными путями, не попадаясь никому на глаза, роняя слёзы, двинуться в сторону границы.

Будь дома её родители — они бы остановили дочь, но они, примчавшись домой как только узнали о происшествии, застали только корявую записку на закапанном слезами листе. Естественно, Физзлпоп искали — но никому и в голову не пришло, что она могла покинуть Эквестрию…

Обалдуйке, захотевшей самоутвердиться за счёт потерявшей всё единорожки, повезло. Своевременная реанимация сумела перебороть тяжёлую электротравму, и медики вытащили её с того света. Из последствий осталось лёгкое заикание, сетка шрамов по всей правой стороне тела и осознание собственной ничтожности вкупе с чувством вины.

4. Фестралы

Этот фрагмент тут больше для порядка, так как в итоге он сумел-таки втиснуться в основной текст, правда аж в 47 главе вместо изначально планируемой 28) Тем не менее, можете посмотреть его в первозданном виде, где он был оформлен как диалог ГГ с Твайлайт.

— Твайлайт, а откуда вообще взялись фестралы?

— Ну… — задумалась единорожка. — Сейчас уже сложно сказать точно, даже принцесса Селестия помнит об их происхождении весьма поверхностно, как она сама сказала. В книгах же, увы, пишут кто во что горазд: в «Матери Ночи» говорится, что все они — потомки принцессы Луны, в «Тёмном племени» — что это пони — жертвы проклятья Луны… Но «Тёмное племя» — вообще достаточно спорный источник: его автор, например, утверждает, что Луна была жестокой и беспринципной и что Найтмер Мун — никакой не злой дух, а сама Луна и есть, отринувшая всё светлое и доброе ради силы и власти… Более авторитетные источники придерживаются мнения, что Найтмер Мун — злой дух, что, с научной точки зрения, выглядит куда ближе к истине… Ой, прости, Найтмер! Я не хотела тебя обидеть! — споткнулась на полуслове кобылка, виновато прижав ушки к голове.

— Без комментариев, — ровно ответил я. — Продолжай и, если можно, про фестралов, пожалуйста.

— А, да, фестралы, — собралась растёкшаяся мыслью по дереву Твайлайт. — Хотя принцесса Селестия и не любит почему-то вспоминать о тех временах, но кое-что она мне всё же рассказывала.

— Большое племя-то было?

— Достоверно неизвестно, — призадумалась на мгновение кобылка. — Достаточно крупное, чтобы выживать в относительной изоляции, практически, на отшибе страны. Думаю, уж точно не меньше пятисот пони, но это лишь мои догадки.

— Понятно… — протянул я. — А что с тем тёмным магом потом сделали?

— Я не знаю, — покачала головой Твай. — Этого принцесса Селестия мне не рассказывала. Ладно… Итак, пегасы передали просьбу о помощи принцессам и те, разумеется, не оставили её без внимания. Учитывая сложность ситуации, они решили лично прибыть в посёлок пегасов и разобраться во всём на месте. Проклятие оказалось сложным и запутанным, тот единорог творил его не одну ночь. В результате, принцесса Селестия сочла, что снять его вообще невозможно и отправилась назад, тем более, бросить престол надолго она не могла. Принцесса Луна же не захотела уйти вместе с сестрой бросив пегасов погибать и осталась. По словам принцессы Селестии, Луна провела там почти месяц, пытаясь спасти несчастных — и ей это удалось: она не смогла полностью уничтожить проклятье, зато сумела каким-то образом изменить и перенаправить его действие, в результате чего те проклятые пегасы и превратились в фестралов, а сама принцесса Луна оказалась настолько истощена, что едва не погибла и потом несколько месяцев вообще не могла пользоваться магией! Фестралы же за её поступок стали называть её Великой или иногда даже Великой Матерью, как символ того, что она своей самоотверженностью подарила им всем жизнь. Они также составили её гвардию и преданно служили ей до самого изгнания. Вот так проклятье и внесённые в него принцессой Луной изменения дали Эквестрии новую расу пони. Фестралы не очень хорошо видят, особенно на свету, зато обладают невероятным слухом. Ещё они довольно необычно летают и превосходно держат равновесие — какая-то особенность вестибулярного аппарата. Они даже спать на потолке могут, свисая на хвосте вниз головой! — изумлённо покачала головой Твайлайт.

— Крепкие у них, должно быть, хвосты, — хмыкнул я.

— Они вообще крепкие, — подтвердила единорожка. — Некоторые даже считают, что не слабее земнопони — из-за… М-м… Рациона питания, — передёрнулась кобылка. — Фестралы — хищники! Они рыбу едят! — громким шёпотом поведала Твай.

Рыбу, пф-ф… Я улыбнулся краем губ.

— Кстати, Твайлайт, в «Краткой истории Эквестрии», что я у тебя брала, было сказано, что фестралы — закрытая община и в городах пони, за пределами своих гор, они встречаются крайне редко…

— «Краткая история»… — на секунду скривилась Твайлайт. — Крайне примитивный источник, в котором масса дыр и упущений, хотя, стоит отметить, те факты, что в нём приводятся, обычно вполне точны. Кроме того, достоверной информации по фестралам вообще немного, однако конкретно в этой книге приводится едва ли не большая известная её часть — настолько её мало, что даже в «Краткой истории» сокращать оказалось нечего…

— Тва-а-ай! — слегка толкнул я кобылку крылом.

— Ой, извини, я тебя перебила, да? — смущённо зарумянилась та.

— Угу, — кивнул я. — Так, собственно, мне интересно стало: если они такой изолированной небольшой общиной живут — как они не выродились?

— Сложный и запутанный вопрос, — задумчиво пожевала губу единорожка. — Когда-то я тоже им заинтересовалась, но в книгах почти ничего на эту тему не нашла. Принцесса Селестия, когда мне, наконец, удалось её уговорить рассказать о фестралах, поведала шокирующую вещь: фестралы — не только пегасы, среди них есть и единороги, и земные пони! — сделала большие глаза Твайка.

Интересные дела…

— Впору задаться вопросом, являются они расой пони или они — другой вид, просто достаточно близкий к нам… — пробормотала единорожка, задумчиво глядя в никуда, и, встряхнув гривой, вновь повернулась ко мне. — Но этот факт сразу снимает остроту проблемы вырождения.

Я удивлённо выгнул бровь.

— Разная расовая принадлежность родителей позволяет без риска иметь детей между гораздо более близкими пони, чем при одинаковой расе. Если я правильно помню, то уже троюродные родственники разных рас могут дать здоровое потомство без отклонений, — пояснила кобылка. — В результате, хоть количество не-пегасов у фестралов крайне мало, — процентов десять-пятнадцать, — что не позволяет им быстро наращивать популяцию на данный момент, но всё же достаточно, чтобы не выродиться и не вымереть.

— Познавательно… — протянул я. — Слушай, а откуда у них единороги и земнопони? И какие они вообще?

— Ещё с тех времён, когда фестралы жили среди других пони, до изгнания принцессы Луны. Это потомки фестралов и простых пони от смешанных браков. Не все пони боялись «детей ночи», хотя, конечно, таких было очень мало. И, вдобавок, не все были готовы к тому, что их родной жеребёнок будет фестралом — в смешанных браках вероятность этого очень велика, процентов семьдесят. Наверное, какая-то особенность, связанная с проклятием или его преобразованием… Не знаю. Ну, а как они выглядят… — Твайлайт приостановилась, поправляя чёлку копытцем. — Я не знаю, не видела. Как и все фестралы, наверное — блёклые цвета шерсти, глаза тёплых оттенков спектра с узкими щелевидными зрачками, как у тебя, клыки и более крупные, чем у пони, уши с кисточками. И ещё, вроде бы, у фестралов-единорогов загнутый рог, а не прямой, как у нас.

— Вообще странно, Твайлайт: сколько лет прошло, а ты говоришь, что про них мало известно… Как так может быть?

— Ну… — задумалась на несколько секунд единорожка. — Видишь ли, возможно, контактируй фестралы с крупными поселениями — был бы какой-то заметный культурный обмен… Но рядом с их горами нет даже городков вроде Понивилля, лишь мелкие деревеньки, в которые даже железная дорога не проложена. Для приезжих исследователей же проблемой становится ещё и то, что фестралы довольно прохладно и недоверчиво относятся к пони вообще, а к незнакомым пони — в особенности. Да и мало кто готов забираться в такую глушь с учётом всех тех слухов и домыслов, что ходят среди пони о фестралах.

5. Чейнджлинги

Немного СПГС про чейнджлингов) Позднее где-то в комментариях на Фикбке (надеюсь, что под "Лишней") я дополнил эту тему ещё некоторыми особенностями — но, зараза, не могу найти — где это было(( Если вдруг кто помнит или увидит — дайте знать! Хочу это тоже сюда подтянуть. АП: подтянул, ниже отдельным абзацем

— Чейджлинги, они же — перевёртыши, они же — оборотни — это пониморфные роевые насекомые, с организационной структурой, отдалённо напоминающей пчелиный рой. Весьма отдалённо. Во главе роя стоит королева чейнджлингов. Их королевы подобны аликорнам и способны сравниться с ними по силе, но не бессмертны, хотя срок их жизни весьма значителен. Рождение королевы — большая редкость. Молодая принцесса улья живёт и учится в нём у своей матери до тех пор, пока та либо не умрёт — заменить её, — либо не родит ещё одну королеву. В таком случае, старшая принцесса покидает родной улей и становится королевой собственного роя, отделившись от основного. Так произошло, например, с Кризалис, которой сейчас около ста восьмидесяти лет: почти сто сорок из них она провела в родном улье, пока у её матери не родилась её сестра-королева. Через два с небольшим десятка лет, она, как и полагается, покинула родной улей где-то в Седельной Аравии, чтобы основать собственный — и, на свою голову, сунулась в Эквестрию, рассчитывая, что рядом с дружелюбными и не склонными к насилию пони создать процветающий улей будет просто.

— А мать ей не помогала?

— Нет. Видишь ли, как только она переступила порог родного улья не как принцесса, но как новая королева — они перестали быть родственниками. Их связь оборвана, дальше новая королева сама за себя. Естественно, она уходила не одна, а с полагающейся новой королеве свитой и ресурсами на первое время — со всем, что нужно для основания нового улья на ровном месте.

— Кстати, насчёт свиты… Ты упоминала, что организация чейнджлингов похожа на пчёл… Это в смысле «королева, трутни, рабочие» или как? Линги вообще разумны?

— Пожалуй, сравнение с пчёлами было черезчур грубым… Нет, такого жёсткого деления на классы у них нет и да, они разумны, как и пони. Кроме королевы есть обычные перевёртыши, выполняющие самую разную работу. Жеребцы, обычно — разведчики, шпионы, солдаты, добытчики. Кобылки — учителя, воспитатели, няни, фермеры. Также, и те, и другие могут занимать в улье научные и управленческие должности.

— А к чему им деление на кобылок и жеребцов? У них за размножение разве не только королева отвечает? Или кобылки исключительно как няни нужны?

— Нет, конечно! Кобылки чейнджлингов вполне способны продолжать род с жеребцами, но… Как бы сформулировать? Это для них не совсем… Нормально? Нет, нет, не то… Не совсем обычно? В общем, им это не нужно, как правило. Такой механизм — это, скорее, аварийная система, позволяющая выжить рою в случае гибели королевы. Но в принципе, если у кобылки-перевёртыша есть желание — королева, обычно, запрещать не будет — даже поможет. Но для простого чейнджлинга кладка — очень тяжёлый процесс, в отличие от королевы, для которой он абсолютно естественнен, поэтому, в обычной для роя ситуации, такое желание мало у кого появляется.

— А королева так родиться может?

— Может. Но тут вступает жёсткое условие, что другой королевы у улья не должно быть.

— И как оно выполняется?

— Сложно сказать… Перевёртыши изучены нами очень слабо, на самом деле. Может, что-то инстинктивное, я не знаю.

— А жеребцы?

— А жеребцы чейнджлингов надеются стать тем, кому повезёт провести ночь с королевой роя. Поэтому, в массе они довольно агрессивны и среди них очень распространено соперничество, в отличие от кобыл — королева выберет только того, кто был максимально полезен для роя, чьи усилия на его благо были наибольшими — неважно, на какой должности. Знаю, всё это может звучать дико, но… Чейджлинги хоть и похожи на нас, но они — не пони. У них очень многое совсем не такое, как у нас.

Занятно… Вот, кстати…

— А короли у них бывают?

— М-м… Кажется, что-то такое читала… А, вспомнила! Да, бывают, но только в экстренной ситуации, когда рой переходит в режим автономного существования — выживания любой ценой, по сути. Таким становится самый авторитетный на момент такой нужды чейнджлинг в улье. Его задача — объединять других, помогать рою удержаться вместе до тех пор, пока не родится новая королева и не сможет возглавить рой.

— Значит, гибель королевы — это обязательное условие?

— Нет. Например, рой может отторгнуть королеву, если подавляющее большинство лингов в нём посчитает, что она действует не на благо роя. Ну или она может просто погибнуть — в обоих вариантах рой переходит в такой вот режим выживания. Определить его легко: чейнджлинги в нём начинают вырабатывать внутри яд, соответственно меняется и их окраска — с маскировочной на предупреждающую. Это позволяет снизить потери от хищников, однако не лучшим образом влияет на продолжительность жизни и иммунитет самих перевёртышей. Помимо этого, чейнджлинги становятся… БОльшими индивидуалистами, начинают делиться на обособленные группы, связывать которые единым курсом — как раз работа короля.

— А зачем так? Вместе выжить не проще?

— Децентрализация не позволяет врагам уничтожить ослабленный рой одним ударом, давая время укрыться, адаптироваться к изменившейся ситуации… И, рано или поздно, одна из кобылок принесёт яйцо новой королевы, которая, родившись и подростя, возглавит рой, вновь объединив его.

— Я-асно… И всё-таки как-то нелогично — это я про окрас. По идее, им же прятаться нужно, а раскраска меняется на более яркую…

— Прячутся они, в первую очередь, с помощью своей особой магической маскировки. Раскраска же, как я говорила, призвана уберечь, в основном, от случайных нападений диких животных, в те моменты, когда маскировка не применяется. Стандартная чёрная раскраска молозаметна, но всё же обнаруженнный, скажем, мантикорой перевёртыш будет ей атакован. В форме выживания он будет обнаружен наверняка, но атакован только разве что в целях самозащиты — в любом другом случае мантикора постарается обойти его как можно дальше — смысл охотится на существо, которое от яда в крови едва ли не светится? Хотя, особенно тупые хищники могут напасть даже на такого линга, но их немного. В результате, благодаря яду и пёстрому окрасу снижаются случайные потери, которые в данный момент рой себе позволить никак не может.

— Так получается, такая ядовитая конфигурация даже эффективнее стандартной?

— Получается, так. Но, заметь, минусов у неё тоже много и все они, в основном, действуют в долгосрочной перспективе — снижение продолжительности жизни из-за быстрого износа организма, ослабление иммунитета и ряд других неприятных эффектов… Поэтому ядовитая форма и является для чейнджлингов экстренным вариантом, а не основным — более уязвимым, но не изнашивающим организм сверх меры.

— Познавательно. Вот кстати… Слышала, что линги любовью питаются. Это правда, или?..

— В определённой степени. Они не могут естественным путём восстанавливать магию — а она для них критически важна, стоит только сказать, что они без магии не могут размножаться… Подпитка эмоциями даёт им эту самую магию. Если её не будет, то чейнджлинг существенно ослабнет — и физически, и потеряв возможность применять магию и обращаться, — но от голода не погибнет. Для утоления обычного голода им подходит обычная же еда… И не только обычная: они… всеядные, бр-р…

— А какими эмоциями? Только любовью?

— На самом деле — любыми положительными, но любовь с их точки зрения… наиболее питательна. Уф, кошмар… Это не было бы большой проблемой, но эмоциями они именно что ПИТАЮТСЯ — испытывающий их пони чувствует их ослабевание! Как тает его радость, как гаснет любовь… Если взять немного — это будет незаметно почти, но далеко не все перевёртыши достаточно аккуратны. Будь улей Кризалис старше и будь в нём много опытных и умелых охотников — он действительно смог бы процветать в Эквестрии и никого почти не тревожить, тем более, что для перевёртыша куда как выгоднее получать любовь от пони добровольно — это и для пони куда менее чувствительно, но вот так, медленно и аккуратно действовать умеют единицы — самые умные и опытные. А молодые и неумелые линги для пони — сущее бедствие. Меры не знают, тянут досуха, теряют половину в никуда, попадаются… Разумеется, любви к ним это вот совершенно не добавляет. И со стороны принцесс — в том числе. А когда во главе улья, вдобавок, дерзкая, сильная и самоуверенная молодая королева, готовая, как и любая королева перевёртышей, разбиться ради роя в лепёшку — получается проблема…

— Договориться никак?

— Увы… Пока не получит хорошенько — даже можно не пробовать. «С едой не разгова-аривают», личинка безмозглая…

— А собственными эмоциями они питаться не могут? Или там, не знаю, делиться? Или они в принципе друг друга не любят, поэтому питаться нечем?

— Любят. Королева — детей, рой — королеву… Питаться эмоциями линги из лингов могут, но только если они из разных ульев. А в собственном рое это как из своей левой сумки в правую перекладывать. Эмоции, собранные роем, идут королеве, а та уже распределяет между всеми лингами роя. Сожрать самому тоже можно, но это довольно тяжёлое по их меркам преступление. Если ты, взрослый охотник, съедаешь то, что дОлжно отдать молодым личинкам для роста — кто ты после этого?

— Но, теоретически, получается, что можно выпивать эмоции из другого перевёртыша своего роя чисто для себя.

— Ульи чейнджлингов редко бывают уж очень многочисленны, поэтому они с определённой бережливостью относятся к своим, стараясь не допускать потерь от чего бы то ни было. Но то, что ты сказала, даже с их бережливостью тянет на… смертную казнь.

— Не пойман — не вор.

— Только не в улье. Королева связана со своим роем напрямую — она всё почувствует и поймёт сразу же.

— Однако, раз это считается преступлением, то, значит, такое случалось?

— Если рою начинает критически не хватать магии — такое может случится. В здравом уме и трезвой памяти ни один перевёртыш о таком даже не подумает. А вот чувство магического голода может довести и до такого…

— Понятно. А что это за связь королевы, которую ты упоминала?

— Связь королевы со своим роем? Королева чувствует своих подданных, может командовать ими и принимать доклады от них на расстоянии. Чем старше и сильнее королева — тем больше информации она получает с этой связью и тем дальше она распространяется. Но даже у самых старых королев её дальность всё же довольно ограничена.

— А простые линги между собой могут так связываться?

— Только через королеву, напрямую — нет. Кстати, король перевёртышей, если до этого доходит, такой связи не имеет.

— Что ж, интересная лекция, Твай. Спасибо.

— В любое время, Найтмер!

…

Тот самый потерянный фрагмент. Лёгкий хентай)

Скелет_Карлос

Есть лучшая идея!

Устроить политический брак между ГГ и Кризалис. Чтобы получить мирное соглашение у Королевства Оборотней, и создать торговые пути между ним и Эквестрией :)

WerWolf_54

Да, идею брака с Кризалис я в голове тоже крутил, и давно. С точки зрения Тии и Эквестрии — чтобы был мир, покой и дружба народов, с точки зрения повествования — чтобы понаблюдать за паникой ГГ, осознавшего, что у его свежеиспечённой жены есть яйцеклад, и она к некой Найтмер не просто так ластится XD

Королева роя — существо долговечное, но не бессмертное. Она поддерживает численность роя и управляет им, стараясь добиться процветания и достатка. Рядовые особи тоже могут иметь потомство при большом желании, но это для роя аварийный механизм, простой кобыле-чейнджлингу подобный процесс даётся отнюдь не просто, т.к. требует больших затрат ресурсов, которых у неё, в отличие от приспособленной королевы, нет. Сама же королева может как просто отложить обычные, неоплодотворённые яйца в инкубатор, чтобы из них вылупились рядовые особи роя, так и разделить ложе с каким-нибудь сильным и показавшим себя жеребцом (Чейнджлингом или нет — не принципиально, была бы хоть минимальная совместимость у видов и какое-никакое родство. Т.е. пони подойдёт, они ведь недаром так похожи?), чтобы оплодотворить яйца и стать матерью. Либо — тот самый хентай-вариант — королева становится «отцом», откладывая неоплодотворённые яйца в кобылу, достаточно сильную, чтобы их выносить — и достаточно лояльно относящуюся к этому, чтобы не фонтанировать на королеву и её кладку в себе негативом. Оплодотворяется одно — из него вылупится новая королева. Остальные, развивающиеся вместе с ним, принесут её свиту — личную охрану, костяк гвардии, чиновников, которые будут абсолютно преданны уже новой королеве. Инкубатор тут не вариант — новой королеве для правильного развития нужна магия (много) и любовь (много), чего в достатке только внутри своей мамы) Яйца откладываются уже практически созревшими и вскоре вылупляются. Новая королева в статусе принцессы остаётся жить с роем матери, постигая её уроки, обучаясь править и служа опорой и заместителем на случай, чтобы если с королевой что-то произойдёт, возглавить её рой, став его новой королевой. Когда же у королевы появляется вторая дочь (а у принцессы — сестра), то старшая дочь покидает рой матери, чтобы основать собственный.

К слову, Кризалис, по моему нынешнему разумению, как раз такая вот молодая королева, которой самое большое 100+ лет, не так давно покинувшая улей матери и выбравшая для собственного роя кормовой базой Эквестрию (Что эти пони сделают-то, если вдруг?) — и просчитавшуюся в этом, недооценив сложности работы с местными.

6. Грифоны

Немного сочинилось и про грифонов тоже)

У грифонов, как оказалось, тоже были свои расы. Первая, считавшаяся в Эквестрии за стандарт и наиболее общеизвестная представляла собой помесь льва с орлом. Возможны были некоторые вариации, конечно, но в целом было как-то так. Жили эти ребята на северо-востоке от Эквестрии, в горах и рядом с ними. Климат там был довольно неприветливый, земля каменистая и слабо пригодная к сельскому хозяйству, а более пригодные к нему южные территории птицекошки благополучно слили поняшкам в какой-то из многочисленных войн с ними… На той же земле, что осталась, кое-что, конечно, росло, но рыба из многочисленных рек была бы для грифонов едва ли ни единственным рационом, если бы те не торговали понемногу с пони, обменивая металлы и драгоценные камни на провиант. Шахтёры из этих ребят были, правда, паршивые, но, как говориться, жить захочешь — и не так раскорячишься…

Вторая раса грифонов, куда менее известная, обитала далеко на юге Эквестрии, где-то в тамошних тропических лесах. Интересно, это там Дэринг Ду приключается?.. Кх-м, ладно. Представляли они собой помесь ягуара с попугаем, являя своей передней частью буйство форм и красок. Любили они болтать не затыкаясь, врать, привирать и фантазировать через слово, а также были повёрнуты на деньгах и богатстве едва ли не сильнее, чем их северные родственники. Да уж… Сдаётся мне, общий предок у грифонов есть, и это — ворона! За блестяшку удавиться готовы некоторые… Промышляли же эти граждане пиратством во всех близлежащих водах — за иными «достижениями» они пони замечены не были. Пользовались у северных грифонов всеобъемлющим презрением и абсолютным недоверием — но едва ли попугаям было до этого хоть какое-то дело.

А вот третья раса грифонов пони никогда не встречалась: по крайней мере, достоверных упоминаний этого не существовало. Более того, не существовало их и среди самих грифонов, превращая эту расу, представляющую собой гибрид пантеры с филином, в нечто полулегендарное. В грифоньих сказаниях они нередко упоминались как «Ночные» или даже «Тёмные грифоны», которым массово приписывалось владение какой-нибудь тайной магией, похищения и всякие тёмные и жуткие дела под покровом ночи. Короче, ребята эти были страшной сказочкой, наподобие меня.

Я усмехнулся.

7. Кристальная Империя и древняя Эквестрия

Задумался как-то — а откуда вообще взялась КИ, и как она связана с Эквестрией? Тут и про КИ, и про раннюю Эквестрию, и про сестёр-аликорнов есть. Всё есть)

Там, на севере от Эквестрии, давным-давно лежали изначальные земли пони, в том числе — королевство единорогов, центром которого был поражающий воображение город из кристаллов. Жили в нём, впрочем, не только единороги: земнопони там было тоже довольно много — рогатые использовали их в качестве дешёвой рабочей силы, как правило, угоняя в неволю во время войн. Это было самое передовое государство Эквуса: там знали энергию пара и стандартизацию производства ещё до наступления Великой Зимы.

Когда пришли холода, и перед пони встал вопрос о необходимости переселения из ставших крайне негостеприимными мест, у земных пони и пегасов его решение не вызвало больших сложностей: первые с холодом потеряли свою главную ценность — плодородные земли, поэтому у них не было иного выбора, вторые же были способны взять свою столицу — Клаудсдейл — с собой, потеряв минимум. Совсем иначе вопрос стоял у единорогов, в богатом и красивом Кристальном Городе, чьи бесконечные библиотеки были наполнены великими знаниями, а хранилища — могущественными артефактами. Многие оценивали потери от переселения чересчур высокими: в итоге не все единороги согласились покинуть родину (понятно, оставив при себе рабов-земнопони) и бросить все немалые достижения на поживу морозу и запустению. Королева Платина стала лидером ушедшей части, а оставшихся возглавила одна из её советниц из рода Ми Аморе. Новоявленная королева считала, что сможет отстоять то, что ещё не поглотили снега и бураны: зная, что представляют из себя вендиго, она полагала, что отмена рабства и всеобщее примирение совместно с могущественной магией смогут остановить духов холода. Платина, убеждённая сторонница превосходства единорогов, сочла план Ми Аморе Кадензы глупым идеализмом, не стоящим того, чтобы на него рассчитывать. Иронично, что вскоре бывшей королеве пришлось срочно менять своё мнение… Более мягкая и терпимая Каденза, однако, всё же сумела реализовать свою идею. Пришлось приложить массу усилий для освобождения земнопони и создания монолитного и дружного общества, чтобы не давать пищи для духов холода и вражды, но, со скрипом, рабство было отменено, а земные пони постепенно начали становиться полноправными членами общества. Сильно помог также и артефакт, созданный теперь уже королевой Кристального Города — Кристальное Сердце, что, в числе прочего, давало эмпатию окружающим пони, позволяло почувствовать мир так, как его чувствовали другие… Дочь же королевы, сменив мать на троне, с энтузиазмом продолжила этот процесс, сумев, в конченом счёте, практически полностью изжить расовую дискриминацию. Вендиго были отброшены.

Но проблем хватало и без них: многое было уничтожено холодами и зимой, не хватало ресурсов, негде было выращивать еду… Помощи пришлось искать у образовавшейся к тому времени Эквестрии. Эквестрия, тогда ещё достаточно аморфная и необжитая, с энтузиазмом закупала высокотехнологичные товары КИ и учила в её университетах своих специалистов в обмен на еду и сырьё. Однако, в КИ были и те, кто считал, что Эквестрия и её территории по праву принадлежат империи: к основанию единого государства пони на юге приложили копыта её жители и — главное — её бывшая королева. Со временем эта позиция только крепла: зависимость от Эквестрии становилась слишком очевидна и многих пугала, а то, как вместе с Эквестрией стояли в Войне Хаоса, как водится, слишком быстро забылось…

В конечном итоге, фракцию войны возглавил талантливый и сильный маг по имени Сомбра. Неплохой оратор и организатор, он сумел собрать вокруг себя — и вокруг трона — подавляющее большинство сторонников этой идеи. Когда правящая тогда королева в очередной раз отказалась предъявлять претензии Эквестрии, Сомбра устроил военный переворот, объявив себя королём. Низверженная королева с немногочисленными верными пони попыталась бежать в Эквестрию, но так туда и не попала. Погубили её мороз и опасности в пути или об этом позаботился узурпатор — теперь уже не суждено узнать…

История Эквестрии же за эти времена также знала немало потрясений. Молодая республика, созданная объединившимися перед угрозой вендиго племенами пони, была максимально далека от понятия единого государства: каждый там тянул одеяло на себя, и эта аморфная конструкция существовала скорее вопреки, чем благодаря. Однако же жизнь налаживалась: закладывались города, распахивались поля, изучались и занимались окрестные территории… Последнее и привело в результате к тому, что позднее стало известно как Война Хаоса: пони, на свою беду, напоролись на земли духа хаоса — Дискорда. Тому было ужасно скучно: давно не происходило ничего интересного — и тут, откуда ни возьмись, заявились пони… Развлечения и игры, придумываемые себе духом хаоса безобидными были разве что на его собственный взгляд. Погибших тот, к счастью, не допускал, но азартно уничтожал все попытки к нормальной жизни. Договориться с ним оказалось невозможно: сегодня он соглашался на условия, завтра их менял, а послезавтра ему надоедало следовать договорам и он просто переставал им следовать. Победить силой также не удалось: против лома приёма не было… В конечном итоге, государством пони какое-то время, фактически, правил Дискорд, который, попутно, увлечённо стравливал и мирил их между собой. В происходящем дурдоме канули в лету многие технологии и магические знания, привезённые с собой единорогами: позже немало вещей пришлось изобретать заново… Столь же плохо сохранилась и история этого периода: неизвестна даже его точная продолжительность.

Однако, именно к его завершению на сцене появились трое пони, изменившие мир: Старсвирл Бородатый и его странные ученицы Селестия и Луна, имевшие и рога, и крылья разом. Сам маг, бывший весьма немолодым ещё тогда, родился уже в Эквестрии, но многое почерпнул из знаний переселенцев-единорогов, а до многого, будучи крайне талантливым магом, дошёл своим умом. Старсвирл по праву считался одним из самых могущественных волшебников всех времён: он был единственным единорогом, который не падал с истощением после ритуала подъёма солнца или луны. Достоверно известно, что день и ночь ранее сменялись сами: чьих копыт — вендиго или Дискорда — заслуга в том, что в определённый момент делать это пришлось самостоятельно — неизвестно.

Откуда же взялись ученицы Старсвирла — достоверно неизвестно даже им самим. Какое-то время молодые аликорны обучались у него премудростям магии, живя среди пони, но позднее исчезли, чтобы затем появиться уже хранительницами неких Элементов Гармонии и одолеть Дискорда, превратив того в статую невиданной магией. Луна и Селестия превратились в национальных героинь. Очень неудобных для верховного совета Республики, который, со своими многочисленными провалами выглядел на их фоне бледно. Воспользовавшись отсутствием мага, было продавлено решение, которое ранее Старсвирл неоднократно успешно торпедировал: заставить сестёр принять участие в ритуале подъёма светила. На что рассчитывал совет, ссорясь со Страсвирлом и подвергая нешуточной опасности народных любимиц — не понятно, едва ли это было действительно взвешенное решение… Впрочем, его последствия оказались для совета ещё более фатальными, чем могли бы: аликорны с лёгкостью справились со светилами, почувствовав, самое большое — недомогание, да ещё и получив кьютимарки с солнцем и луной. Через месяц, при деятельном участии разгневанного учителя и восторженной толпы, Эквестрия стала королевством. Старшая сестра, Селестия, особенно обожаемая народом и проявившая к управлению талант и интерес, стала королевой, а младшей, Луне, предпочитавшей уединение и не имеющей столь блистательной репутации, достался титул принцессы.

Вскоре без вести пропал Старсвирл. Сёстры сбились с ног, пытаясь разыскать учителя и друга, но всё оказалось тщетно. Эта потеря особенно ударила по Луне: Свирл был едва ли не единственным другом нелюдимой принцессы…

Эквестрия, тем временем, активно развивалась: устанавливала отношения с соседями, создавала свою науку и производство — при немалом участии Кристальной Империи. Сменилось уже несколько поколений, а сёстры-аликорны оставались всё так же молоды… Именно в этот период был построен Замок Двух Сестёр, создававшийся и как дом и резиденция, и, в немалой степени, как лаборатория, где аликорны пытались понять: что же они такое? Впрочем, относительно спокойные времена неумолимо подходили к концу…

Пару десятилетий спустя в Кристальной Империи произошёл переворот и к власти пришёл Сомбра. Сёстры узнали об этом, по сути, лишь по факту разрыва многих соглашений и договоров: Кристальная Империя прекратила программы обучения и обмена опытом, отозвав своих специалистов, а её дипломаты стали настойчиво требовать пересмотра торговых договоров, по которым Эквестрия получала артефакты и технологии, очевидно, не желая более продавать соседям ничего, кроме, разве что, сырья. Напряжение повисло в воздухе. Разведка несла дурные вести: Сомбра активно готовился к войне. Хотя в КИ и было сильно желание отдалиться от Эквестрии, чтобы не оказаться, в результате, её колонией, но открытую войну поддерживали немногие. Но на стороне этих немногих был цвет магической мощи империи во главе с Сомброй и ты либо присоединялся к его военной машине добровольно — либо тебя заставляли это сделать. Вскоре Эквестрия получила ультиматум: или войти в состав Кристальной Империи на основании того, что Эквестрия была основана её королевой, или войти в состав Кристальной Империи на основании поражения в войне.

Вот тут и сыграл тот факт, что большинство эквестрийских специалистов и магов обучались в Кристальном Городе — немногие из них горели желанием сражаться с ТАКИМИ магами, да и образ Кристальной Империи как просвещённого и дружественного государства в обществе был очень силён. Селестия быстро поняла, что с такими вводными выиграть войну шансы крайне паршивые, однако ей было известно и то, что сами кристаллийцы так же идут воевать из-под палки в копытах Сомбры и его, к этому времени, уже крайне немногочисленных сподвижников.

Да, к счастью для Эквестрии, верных соратников у Сомбры к этому времени уже почти не осталось и виной тому был сам единорог: придя на трон через переворот, чувствуя ослабление своей поддержки, Сомбра стал склонен искать вокруг себя предателей и, как ни странно, находить. Ударившийся в паранойю маг к началу войны растерял всю свою ранее весьма серьёзную репутацию и всё, что осталось за ним — считанные верные пони да личная мощь, в которой, по слухам, он превосходил даже Старсвирла…

Решение было очевидно: без Сомбры войны, с большей долей вероятности, не будет. Селестия и Луна лично отправились в Кристальную Империю, чтобы сразиться с Сомброй, рассчитывая, что в его окружении уже не осталось никого, кто был бы способен реально продолжить курс на войну после его гибели.

Бой не задался с самого начала. Сёстры, ранее победившие Дискорда и сменяющие день и ночь фатально недооценили «какого-то там» единорога — мастера магии кристаллов, тёмной магии и артефакторики, имеющего более чем заслуженный титул архимага. Впрочем и Сомбра оказался не столь силён, чтобы в одиночку справиться с двумя аликорнами сразу… Однако, паранойя единорога здесь сыграла за него: он опасался визита сестёр — и подготовился к нему, рассчитывая, в случае, если справиться в открытую не выйдет, заманить их в ловушку и погрузить их в стазис до тех пор, пока не найдёт способа победить. Ловушка сработала, но силу двух аликорнов сдержать оказалась не в состоянии… Селестия едва успела вытащить их с сестрой подальше из коллапсирующей области, чтобы, обернувшись, увидеть на месте Кристального Города заснеженную пустошь. Кристальная Империя оказалась словно стёрта из реальности.

Вернувшись, Селестия яростно взялась за работу: прошедший кризис обнажил слишком много проблем, а разрыв отношений с КИ больно ударил по образованию, производству, магии и медицине самой Эквестрии, в которой теперь отчаянно не хватало и специалистов, и возможностей их обучать…

Увы, с головой погрузившись в решение проблем государства, Тия посеяла семена проблем в собственной маленькой семье…