Короче говоря, все пошло не очень
Глава 6: Мы начинаем быть серьезными
Бон-Бон никогда не думала о том, как же сильно она ненавидит леса, до того дня, когда ей пришлось бегать по одному из них из-за своих друзей. Хотя с другой стороны, ей до этого дня никогда не приходилось думать о том, как сильно она ненавидит бегать, так что, возможно, есть вещи, которые нужно испытать, прежде чем знать наверняка, что ты их ненавидишь.
Вся эта беготня по лесу сама по себе была неприятной. Но бежать через лес с командующей через коммуникатор Винил было еще хуже. Стоит ли добавить сюда невыносимое нытье Дерпи? Это было уже просто чересчур. Обычно пегаска была наименее раздражающей из их компании, но Селестия свята, сейчас она уверенно пыталась изменить это. Плач, скулеж, крики, вопли... даже удивительно, сколько отвратительных звуков может издавать кобыла своим ртом, даже не произнося ни единого слова.
Поэтому, когда Бон-Бон наконец увидела, что Дерпи плачет над лежащим без сознания окровавленным Тернером — земнопони отказывалась верить, что он мертв; жеребец был слишком глуп, чтобы умереть, не сделав остроумного замечания, — она знала, что делать. О да, она точно знала, что делать.
Дерпи подняла на нее взгляд, вся в слезах, грустная, милая и все такое. Из коммуникатора раздались слова Винил, но Бон-Бон их проигнорировала.
— Едрена кочерга, Дерпи, заткнись к хренам!
А потом Бон-Бон изо всех сил ударила Дерпи по мордочке.
Шлеп!
Пегаска тут же перестала плакать. С растерянным выражением она посмотрела на земнопони. Потом посмотрела на копыто Бон-Бон. А затем приложила свое собственно копыто к щеке, как раз в том месте, куда земнопони ее ударила.
После чего пегаска села на землю и снова расплакалась, еще сильнее, чем раньше.
— Какого хрена ты там творишь?! — голос Винил был и так не из самых приятных, а когда она так громко орала, то Бон-Бон любила представлять, как диджейше ампутируют голосовые связки. — ЧТО, ВО ИМЯ ПРЕДВЕЧНОЙ ТЬМЫ, ТЫ НАДЕЛАЛА, ИДИОТКА?!
— Пожалуйста, заткнись! — заорала в ответ Бон-Бон. Дерпи заплакала еще громче. — Я дала ей пощечину, но почему-то это не помогло!
— А КАКОГО ХРЕНА ТЫ ОЖИДАЛА?
— Ну, даже не знаю, — земнопони почесала подбородок. — Наверное, что она тут же придет в себя.
— КОНЕЧНО ЭТО НЕ ПОМОГЛО! ТЫ ХОТЬ ЗНАЕШЬ ЧТО...
— Если ты не прекратишь орать на меня, клянусь Селестией, я сломаю этот коммуникатор и пойду домой!
Тишина.
Ну, относительная тишина. Дерпи все еще плакала. Бон-Бон раздумывала, не ударить ли ее еще раз, но тогда Винил начала бы орать еще громче, поэтому земнопони решила пока повременить.
Диджейша вздохнула, и Бон-Бон легко представила себе, как та снимает очки и массирует виски. Вот сволочь. Это был самый высокомерный жест, который земнопони когда-либо видела.
Потом Винил заговорила, используя — ну естественно — очень спокойный и доброжелательный тон, как будто она разговаривала с жеребенком или что-то в этом роде:
— У Дерпи небольшая истерика. Видишь ли...
— Ну, нифига себе, — перебила Бон-Бон, — правда что ли? Дискордовы рога и вымя! Ты буквально открыла мне глаза. А я то думала, что она так себя все время ведет. Если бы я знала, что у нее истерика, я бы сделала что-то другое, например, дала бы ей пощечину, потому что ты...
— Да заткнись ты нахуй. Она под кайфом, и у нее был плохой день, ясно? Я не знаю, что там случилось с Тернером, но наркотики заставляют ее думать, будто произошло что-то очень плохое, и сейчас ее разум не может функционировать правильно... Пощечина ей ничем не поможет, поэтому, пожалуйста, не бей ее больше.
Бон-Бон прищурилась.
— Перебивать — невежливо.
Тишина.
— Что? — спросила Винил.
— Ты только что перебила меня. Это невежливо. Не делай так.
— Пожалуйста, скажи мне, что ты на самом деле слушала меня, а не сосредоточила все свое внимание на том, что я тебе перебила.
— Перебивать — очень невежливо.
— Но ты ведь... Ладно, знаешь что? Не бери в голову, — Винил вздохнула. — Не бей ее, пожалуйста. Обними ее, постарайся утешить или успокоить и... и скажи мне, как там Тернер.
Бон-Бон фыркнула, услышав подобное, но подчинилась. Частично. Она ни в коем разе не собиралась обнимать Дерпи, но потрепала ее по голове, бормоча неловкое “ну-ну”. Пегаска вроде как перестала плакать (или, по крайней мере, стала плакать не так громко, как раньше, что, наверное, было хорошим знаком), и сосредоточила свое внимание на более важных вещах.
Земнопони почесала нос.
“О, Селестия, как же он чешется.”
А потом, когда все, что на самом деле имело значение, было выполнено, она посмотрела на Тернера, потому что больше заняться было нечем.
Жеребец лежал на земле в очень глупой позе. Его конечности были разбросаны повсюду, как будто он пытался танцевать какое-то странное танго с самим собой. Лоб был весь в крови, а на теле красовалась пара синяков. Но, в целом, жеребец выглядел не так уж плохо. Кровь текла из достаточно поверхностной (хотя и длинной) царапины прямо над его глазами, так что, хотя на первый взгляд все выглядело так, словно Тернер того гляди отдаст концы, если его не доставить в больницу, но спустя три секунды Бон-Бон решила, что тот просто строит из себя невесть что.
Земнопони подумала, не начать ли отвешивать и ему пощечины, пока жеребец не очнется, но это означало прилагать слишком много усилий, так что эта мысль была оставлена без внимания.
— Думаю, с ним все хорошо, — наконец сказала Бон-Бон. — В том смысле, что у него просто несколько синяков. Жалкий слабак.
— Значит, он без сознания? Ничего сильно плохого? — обеспокоенно спросила Винил. — То есть он дышит и все такое прочее.
— Хм. Да, — земнопони ткнула Тернера. Он был теплым. — Да, теперь я уверена, что он не мертвый.
— А раньше ты не была уверена?
— Нет.
Винил вздохнула.
— Мне показалось или ты сказала, что с ним все хорошо?
— Все хорошо и мертвый вовсе не исключают друг друга, — ответила Бон-Бон. — В любом случае, рано или поздно он очнется сам. Что нам теперь делать?
— Я... Я не знаю, — Винил снова вздохнула. — Чтоб ты знала, у меня тут голова уже раскалывается. Если Королевская Стража на подходе, мы должны действовать быстро, но... ты же не сможешь тащить Тернера в одиночку, верно?
— Я даже пробовать не буду, — Бон-Бон снова ткнула жеребца. — И у меня голова тоже побаливает.
Земнопони бросила взгляд на Дерпи, которая все еще плакала, и продолжила:
— Знаешь, я не очень хороша в планировании.
— Я тоже.
— Ого, ну нифига же себе, — Бон-Бон фыркнула. — А я-то думала, что ты у нас в компании главная по всему такому! Ты же всегда выдаешь такие замечательные идеи, как, например, все время вести себя как сраная жопошница, чтобы мы могли чувствовать себя лучше! Я всегда это знала...
— Твои родители либо слишком сильно били тебя по крупу, когда ты была жеребенком, либо делали это недостаточно часто, — перебила ее Винил. — Бон, все очень серьезно.
— Ты опять меня перебила.
— И только глянь, сколько матюков ты на меня за это сложила! Они уже прям с неба валятся!
— Ха. Ха. Ха, — Бон-Бон закатила глаза. — Строишь тут из себя умника. Ладно, ни одна из нас не может в планирование, но план нам нужен.
— Да.
— Дерпи, кстати, неплохо удается строить планы, — заметила земнопони. Пегаска все еще плакала, ни на что не обращая внимания. — И она всего лишь под кайфом. Может быть, мы сможем... вылечить ее? Ты же много знаешь о наркотиках. Есть ли какой-то метод протрезвления?
Бон-Бон прикусила губу.
— Ну, я не знаю... заставить ее проблеваться или что-то типа этого?
— Нет, это не сработает. С наркотиками все не так как с алкоголем. У Дерпи будет крайне поганый день, когда ее отпустит, ну знаешь, будет жутко тошнить и все такое. Если она проблюется это ничем не поможет, — голос диджейши звучал раздраженно. — Поверь мне, единственный способ избавиться от этого дерьма — время. Через пару часов, а скорее, через пять или шесть, она немного придет в себя. Но до тех пор? Ничего не поможет.
Бон-Бон топнула ногой по земле.
— Ну, просто замечательно! Уверена, что ей понравится прийти в себя в тюремной камере, в которой наша Селестией проклятая компашка абсолютно точно окажется! Какого фига я вообще вожусь с вами?
— Потому что ты настолько ужасна, что все остальные пони начинают кидать в тебя камни, как только тебя видят, — ответила Винил.
— Ну, по крайней мере, я не никчемная диджейша, которая не может удержаться на работе больше двух дней.
— Я тебя ненавижу.
— Иди на хрен.
— Укуси меня за круп.
Бон-Бон открыла рот, чтобы ответить, но тут произошло чудо. Она закрыла его. Самостоятельно.
— Винил, — произнесла земнопони очень медленно, как будто разговаривала с еще более глупой пони. Как бы ни было трудно такую представить. — Не могла бы ты повторить, как мы можем протрезветь Дерпи?
— Чего?
— Просто доверься мне, — сказала Бон-Бон. — В том смысле, что ты же все равно ничего сделать тут не можешь?
— Могу, знаешь ли. Не доверять тебе, например, — ответила диджейша. — Честно говоря, я бы предпочла именно этот вариант.
— Винил...
— Хочу заметить, что никогда в жизни я тебе не доверяла.
— Винил, я серьезно!
— Да, я тоже говорю серьезно. Я тебе не доверяю. Да чтоб мне в Тартар провалится, если бы я висела на обрыве, а ты стояла рядом, я бы с радостью прыгнула навстречу смерти, вместо того чтобы просить тебя о помощи.
— Ну, я охренеть как рада, что наши чувства взаимны, но сейчас нам вроде как пиздец, в тюрьму мне очень не хочется, так что перестань вести себя как дура и скажи мне то, что я от тебя прошу!
Винил снова вздохнула, и Бон-Бон снова представила, как она проделала эту штуку с очками. Во имя Луны-защитницы, как же она ненавидела эту кобылу.
— Ладно-ладно. По крайней мере, мы обе согласны, что в тюрьме было плохо.
— Да что ты говоришь.
— Короче, как я уже сказала: если мы хотим, чтобы Дерпи пришла в себя, нам придется подождать несколько часов. Может, если мы продолжим трындеть о всяких глупостях, ей станет лучше? Но Королевская...
— Нет, не то, — Бон-Бон покачала головой. — Повтори то же самое, что и раньше. Слово в слово. Прошло меньше двух минут, так что даже такая пони как ты, должна еще их помнить.
— Хм-м-м, — единорожка задумчиво постучала копытом по коммуникатору. Бон-Бон не смогла бы пропустить это, так как ощущение было такое, будто ее по уху ударили. — Ну, ты спросила меня, можем ли мы как-нибудь помочь Дерпи, верно? А я сказала, что нет, что у нее завтра будет кошмарный день, со рвотой и всем таким...
— И?
— И тогда с ней все будет в порядке?
Бон-Бон вздохнула и потерла копытами виски.
— Вот ведь, ты даже в такой малости бесполезна. Как ты вообще умудряешься подобное делать? Как ты можешь быть настолько жалкой все время?
— Ты самая отвратительная пони, из всех кого я знаю.
— Ты сказала, — продолжила Бон-Бон, игнорируя единорожку, — что "единственный способ избавиться от этого дерьма — время", верно? Мол, надо подождать.
— Ну-у-у... да?
— Ладно, — Бон-Бон кивнула. — Хорошо. Так что тот факт, что нам надо подождать является лишь побочным эффектом, который нам вообще не нужен. Дерпи просто нужно время, а не мы, ждущие, пока ей станет лучше, верно?
— Я тебя не понимаю.
— Да ладно тебе! — земнопони положила ногу на плечо Дерпи. Та посмотрела на нее, все еще плача. — Нам нужна эта кобыла, чтобы помочь нам с планом, и ей нужно время. Я же права?
— ...да?
— Ебать тебя в сраку, Винил!
— Ну, я же не виновата, что ты несешь чушь! — завопила в ответ единорожка. Бон-Бон вздрогнула. Похоже голова болит все больше и больше. Плевать. — Да, со временем ей станет лучше, потому что наркотик будет выходить из тела. Нет, то что мы сидим и ждем действительно не оказывает на это никакого влияния. Ну и что?
— Ну-у-у, — Бон-Бон усмехнулась. — У нас же есть время, разве нет? Может быть, мы все-таки сможем использовать его в качестве противоядия?
Тишина.
— Чего?
— О, да ради всего святого! — земнопони воздела свое свободное копыто к небу. — Я сдаюсь, ты слишком тупа, чтобы понять меня! Я всего лишь хотела добавить чуть-чуть драматизма в этот раз, но нет, у Винил вообще мозгов не хватает, чтобы позволить Бон-Бон все сделать красиво. И знаешь что? Хер с тобой. Давай покончим со всем этим дерьмом побыстрее, я хочу домой.
Бон-Бон повернулась к Дерпи и продолжила:
— На самом деле, я даже не знаю, почему вообще пытаюсь разгрести все это дерьмо. Тупые единороги, которые ни шиша не смыслят...
— Да о чем ты, блядь, вообще говоришь?!
— ТАЙМ ТЕРНЕР, ДОЛБАНЫЙ ТЫ МЕШОК ДЕРЬМА! — заорала земнопони. — Ради твоей покойной матери, разве это сложно? Время, нам нужно "время" и у нас есть "Тайм Тернер", чье гребаное имя буквально означает "время", так что у нас есть "время"! Ну, бля, поняла наконец?! Я — Бон-Бон, моя шерстка сладкая на вкус, и у меня сладости на метке, у Тернера все более или менее так же!
Тишина.
— Чего?
— ДЕРПИ, ОБЛИЖИ МЕТКУ ТЕРНЕРА, ПРЕЖДЕ ЧЕМ Я УБЬЮ КОГО-НИБУДЬ!
— Чего?! Нет! — закричала Винил. — Дерпи, ничего не делай!
Пегаска слегка съежилась и продолжила плакать, не двигаясь с места.
— Бон-Бон, какого фига?!
— Во имя Селестии, ты что, все еще не понимаешь?!
— Я понимаю, что ты пытаешься вылечить Дерпи каламбуром! — ответила единорожка. — Ты серьезно? Ты собираешься использовать метку Тернера? Только потому, что у него смешное имя, а я раньше случайно произнесла свою фразу определенным образом?! Ты там что, совсем в корягу ебанулась?!
— Нет, ни с какой корягой я не ебалась, — ответила Бон-Бон. — И вообще-то, у нас нет другого выхода! Кого волнует, что мы хотим использовать каламбуры? По крайней мере, это хоть что-то! Может быть, Тернер на вкус как время, и этого будет достаточно!
— Нет, этого не будет достаточно, это просто тупость!
Земнопони нахмурилась.
— Метки — это настоящая магия, а на метке Тернера — долбаные песочные часы! Если это не метафора времени, то я ослица!
— И если это сработает, то я пиньята! — орет Винил в ответ. — Слушай, магия так не действует!
— Ой, прости, я и не знала, что ты у нас специалист по магии!
— НУ, ДЛЯ НАЧАЛА Я ЕДИНОРОГ, А ЭТО УЖЕ БОЛЬШЕ, ЧЕМ ТЫ!
— ТЫ У НАС ДОВОЛЬНО ПОГАНЫЙ ЕДИНОРОГ, ТАК ЧТО НЕ ДУМАЮ, ЧТО ЭТО ВООБЩЕ ИМЕЕТ ЗНАЧЕНИЕ!
Винил вздохнула.
— Ладно. Моя головная боль становится все хуже и хуже...
— Ах, бедняжка! У тебя болит голова? Божечки, это должно быть ужасно! — перебила диджейшу Бон-Бон. — Я абсолютно уверена, что ты среди нас единственная с головной болью! Как же, блядь, неосмотрительно с моей стороны орать почти так же громко, как и ты, верно? Я в том смысле, что не...
— Пожалуйста, заткнись хоть на минутку. Пресвятая Луна-защитница. Неудивительно, что половина Кантерлота ненавидит тебя, — в голосе Винил звучала усталость. Бон-Бон восприняла это как победу. — Слушай, я не хотела кричать, ладно? Прости меня за это. Но приближается Королевская Стража, и мы теряем время из-за этого идиотизма...
— И мы больше ничего не можем сделать! — земнопони снова пнула землю. — Слушай, либо делаем, как я предложила, либо просто ждем Королевских Стражей, даже не пытаясь ничего сделать!
— Но это не сработает!
— Ну, тогда значит не сработает, но другого выхода нет!
Винил что-то ответила, но Бон-Бон не стала обращать на это внимание. Она уже неплохо научилась игнорировать других пони.
“Мне нужно делать это чаще.”
Поэтому, вместо того чтобы слушать эту отвратительную единорожку, Бон-Бон подняла копыто, которое все это время было на плече у Дерпи и передвинула его на шею пегаски, развернула ее к Тернеру и прижала мордочку Дерпи прямо к метке жеребца.
Сначала ничего не происходило. Винил продолжала вести свой монолог, но Бон-Бон его даже не слушала, так что это не имело значения. Дерпи в свою очередь стояла, зарывшись мордочкой в шерсть на бедре Тернера. От неожиданности пегаска даже перестала плакать.
Затем она начала бороться с хваткой земнопони, пытаясь поднять голову. Но Бон-Бон была гораздо сильнее, поэтому мордочка Дерпи не сдвинулась ни на миллиметр. Затем пегаска начала хлопать крыльями и сопротивляться изо всех сил, а также кричать что-то, что по мнению земнопони явно не было плачем.
Вообще.
На самом деле, это скорее было жуть как похоже на целую кучу ругательств, которые кто-то прокричал в круп другого пони.
Бон-Бон продолжала прижимать Дерпи к Тернеру. Это было весело.
Дерпи продолжала кричать.
Винил продолжала орать.
И через пару минут Бон-Бон наконец-то отпустила пегаску.
Дерпи мгновенно вскочила с мордочкой, красной, как помесь яблока с помидором, и ударила Бон-Бон в живот.
Та приняла удар даже не вздрогнув.
— Ну, это было очень вежливо с твоей стороны, — раздраженно заметила земнопони. — Я имею в виду, ты ведь очень рада, что я избавила твое тело от наркотиков.
— Я чуть не задохнулась, долбаная идиотка! — огрызнулась пегаска. — Какого фига ты держала меня так долго?!
— Это было весело.
— Подождите, Дерпи?! — раздался голос Винил. — Вы там прикалываетесь надо мной? Твой голос звучит нормально!
— Кажется, меня уже отпустило, — ответила Дерпи, все еще сердито глядя на Бон-Бон. — Голова просто раскалывается.
Пегаска сплюнула и продолжила:
— И у меня весь язык покрыт шерстью. Серьезно, Бон-Бон, тебе не нужно было держать меня так долго! Я дышать не могла!
— Хех, — земнопони ухмыльнулась. — Значит, сработало. Есть что сказать по этому поводу, Винил?
— Засуньте мне в задницу конфеты и бейте бейсбольной битой. Это все равно не имеет смысла, — ответила диджейша. — Дерпи, пожалуйста, скажи мне, что это шутка.
— Боюсь, что нет, — перебила ее Бон-Бон и с улыбкой продолжила: — Ну что же! Похоже, моя идея сработала!
— Ага. Итак, мы только что узнали, что задница Тернера просто волшебная, из-за каламбура, — Винил тяжело вздохнула. — Это самое тупое дерьмо, которое я когда-либо слышала, а я между прочим тусуюсь с вами уже много лет.
Земнопони не переставала улыбаться.
— Я все равно победила.
— Знаешь что? Я предпочту не думать об этом слишком много. Дерпи, ситуация следующая...
— Знаю. Я помню все, что ты говорила, пока я плакала, — пегаска снова сплюнула и закатила глаза. — И полностью согласна насчет "не говорить об этом". Тот факт, что крупец Дока волшебный, или что там еще за дерьмо только что произошло... этого никогда не было. Хорошо?
— Хорошо.
— Да ладно тебе, ты просто обиделась, потому что сама до этого не додумалась, — Бон-Бон усмехнулась. — Ты ведь знаешь, что это еще может нам пригодиться в будущем?
— Вообще-то, мне кажется, что я немного больше обижена тем фактом, что ты на меня напала, — ответила Дерпи, — но у нас нет времени разбираться с этим дерьмом, так что...
— Формально, у нас есть время.
— Бон-Бон, пожалуйста, — в голосе Винил звучало отчаяние. — Пожалуйста. Заткнись.
— Как я уже сказала, у нас есть более важные темы для разговора, — продолжила Дерпи, игнорируя своих друзей. — Стражи скоро будут здесь, а все... тьфу!
Пегаска снова сплюнула.
— Я от этой шерсти на языке никогда не избавлюсь!
— Мне казалось, ты хочешь облизать его круп, — Бон-Бон вздернула бровь. — Чем же ты сейчас так недовольна?
— Потому что я хотела, чтобы это было по моей инициативе, придурошная, — Дерпи закатила глаза. — И еще я хотела, чтобы он в ответ облизывал мой, а он сейчас не в состоянии сделать это. Короче, стражи на подходе, у Тави нет коммуникатора, и мы не можем поговорить с Лирой?
— Ну, в общем, да, — ответила Винил. — И каков план?
Дерпи вздохнула.
— Никакого. Я ни о чем не могу думать, у меня слишком сильно болит голова, — пегаска обеспокоенно посмотрела на Тернера. — Боюсь, что мы ничего не сможем сделать. Может быть, Док сумел бы разработать какой-нибудь план, но...
— Да ладно тебе! Мы думали, что именно ты план и придумаешь! — Бон-Бон фыркнула. — Ты хочешь сказать, что все что мы сделали было зря?
— Ну, я больше не под кайфом, и мне не хочется плакать, — ответила Дерпи. — Так что нет, это не было совсем уж зря, но я ничем не могу помочь в этой ситуации. Вот Док — да, он хорош в составлении планов, а я хороша только в планировании запасных планов и то если там нет ничего хитрого.
— Пф-ф-ф-ф, — Бон-Бон снова ткнула жеребца. Тот даже не пошевелился. — Значит, теперь нам нужен Тернер? А ну очнулся!
— Ну... — голос Винил звучал обнадеживающе. Бон-Бон подняла голову, как только поняла это. — Ты же сказала, что с Тернером все в порядке, верно?
— ...ну, в целом, похоже, что да.
— Так, может быть, он очнется, если мы дадим ему достаточно времени?
Тишина.
— Сомневаюсь, что задница Тернера до такой степени волшебная, — произнесла Дерпи. — Я в том смысле, что в какой-то момент это все становится слишком нелепым, понимаете?
— Эй, это не я придумала эту фигню про метки, — ответила диджейша. — Это все Бон-Бон выдумала, так что это все ее вина.
— Хм, — земнопони встала и посмотрела на Тернера. Конечно, жеребец был без сознания, но на этом все. Ну, еще конечно кровь, синяки и все такое прочее, но опять же, Бон-Бон было на это плевать, поэтому она их игнорировала. — Но мы не можем заставить этого идиота лизать свою собственную задницу. Он недостаточно гибок для этого.
Пегаска снова сплюнула.
Тишина.
— Послушай, Дерпи... у тебя ведь до сих пор его шерсть на языке, верно?
— И что? — пегаска нахмурилась.
— Хм-м-м, — Бон-Бон ухмыльнулась. — Ты же знаешь, что метки — это лишь шерсть, верно? Волшебная шерсть, но тем не мение всего лишь шерсть. Всего лишь. Если обрить круп, то никакой метки на коже не будет.
Дерпи кивнула, все еще хмурясь.
— Ну... наверное?
— Бон-Бон, — вновь заговорила Винил, — ты думаешь о том же о чем и я?
— Думаю, да, — ответила земнопони. — Дерпи, хорошая новость: ты можешь засунуть свой язык в рот Тернера. Думаю, на этот раз ты и сама справишься, но если не хочешь, чтобы я тебе снова помогла, то тебе лучше поторопиться.
Самое плохое в кричащих пони то, что они издают очень громкий шум, и если вы под кайфом и бежали в течение нескольких часов, он может вызвать у вас довольно сильную головную боль.
Особенно, если вы тоже кричите.
И уж тем более, если вы не знаете, почему вы кричите.
Но хорошая вещь в крике то, что, в общем и в целом, он рано или поздно заканчиваются. Легкие пони имеют ограниченный объем. Так что, хотя каждый из присутствующих хоть по разу сделал паузу для глубокого вдоха и продолжил кричать, но в конце концов на втором этаже особняка Блюблада наступила тишина. Все тяжело дышали, не зная, что делать дальше.
Эта ситуация длилась достаточно долго.
Очень долго.
А потом Читинг Бастард глубоко вздохнул и...
— Нет, блядь, ты больше не будешь орать! — Флёр де Лиз сделала шаг вперед и прервала жеребца своими словами и магической пощечиной, судя по сверкнувшему рогу и искре, на секунду вспыхнувшей на щеке Читинга. — На сегодня этого достаточно, большое спасибо.
Жеребец опустил голову и тихо заскулил в ответ. Остальная часть толпы только и делала, что смотрела на происходящее с широко открытыми ртами. Увидев это, Флёр с улыбкой кивнула и повернулась к серой кобыле.
— А могу ли я поинтересоваться, кто вы такая, мисс?
Взгляд высокой кобылы-единорога застал земнопони врасплох.
— Эм-м-м... — пробормотала она. — Ну... я эм-м-м...
— Это же Октавия! — внимание всех присутствующих снова обратилось к Читинг Бастарду, когда белый жеребец ткнул правым копытом в сторону Тави, словно пытаясь подражать очень драматичному адвокату. — Это Октавия Мелоди! Подруга Кэррот Топ!
Октавия моргнула.
— Что? Мелоди? Нет! Это имя ужасно!
Земнопони подняла голову, и на ее мордочке появилась уверенная улыбка.
— Я первая виолончелистка Кантерлотского Королевского оркестра, создатель и руководитель коллектива “Chamber Music Extraordinaire”! Я первая солистка Королевских оркестров Мэйнхэттена, Филлидельфии и Галопфри, автор более тридцати симфоний, двух опер и знаменитого военного марша "Скачи на моих рыцарях"! Я единственная из ныне живущих пони, способная исполнить третью часть Второй симфонии KG67 Роберта Шумэйна, также известную как "Катастрофика", лишь с одной скрипкой и без использования магии! Я обладательница трех премий Принцессы Селестии “За совершенство и вклад в искусство”! — серая земнопони в этот раз решила опустить титул ”самой сексуальной виолончелистки в Кантерлоте". — Я Октавия Филармоника, и вам лучше не забывать мое имя!
Бам.
Абсолютная и изумленная тишина воцарилась в комнате.
Об Октавии можно было сказать многое, но она знала, как правильно представится, под кайфом она или нет. Винил давным-давно помогла ей с этой речью, и результаты, несомненно, окупились.
Затем Флер де Лис подняла бровь.
— Галопфри?
— Маленький остров в Мейрленде.
— Правда? Потому что я из Мейрленда и никогда о нем не слышала.
— Он очень маленький.
— О-о-о.
— Я почти уверен, что ее фамилия Мелоди, — произнес Читинг Бастард. — Я в том смысле, что знаю ее уже несколько месяцев!
— А я знаю песню "Скачи на моих рыцарях”, — прошептал кто-то в толпе, — и готов поклясться, что композитора звали О. Мелоди...
— Да, Мелоди действительно звучит лучше... — произнес другой голос.
— Октавия Мелоди? Она та знаменитая пони?
— Погодите, а разве не она была здесь в прошлом году? Играла на этой огромной скрипке?
— Не знаю, она что-то говорила про солистку, я не поняла. Что такое “солистка”?
— Кто-то, кто занимается солениями? Типа маринованных грибов?
— А зачем им в в оркестре нужна такая пони?
— Мисс Мелоди — музыкантша, — перебил шепотки Читинг Бастард. — А виолончель — это... ну, можно сказать, огромная скрипка.
— Меня зовут не "мисс Мелоди"! — рявкнула Октавия.
— Я почти уверен в обратном.
— Ну, это все-таки мое имя, и мне что-то подсказывает, что последнее слово в этом деле остается за мной! — Октавия воздела копыта к потолку. — Я Октавия Филиармоника, прокляни вас Селестия!
— Хм, — Флёр, сидевшая рядом с ней, ткнула Октавию копытом в плечо, чтобы привлечь ее внимание. — Я не хочу принимать чью-либо сторону в этом деле, но я уверена, что где-то читала ваше имя как "Октавия Мелоди".
— Ну, тогда автор явно ошибся!
— Но я читала это далеко не в одном месте, — возразила Флёр. — Видите ли, я люблю музыку, а Октавия Мелоди довольно знаменита. Может быть, есть еще одна пони-музыкант и ее слава затмевает вашу? Это вполне возможно.
— Что?! Нет! — Тави покачала головой. — Я единственная Октавия в Кантерлоте. Это не совсем обычное имя!
— Тогда почему все знают вас как "мисс Мелоди"?
— Потому что какой-то идиот написал так мое имя, а потом оно стало популярным!
— Надо сказать, что "Мелоди” легче произнести, чем "Филармоника", — сказала розовая пони с седлом, прикрывающим ее метку. — Может, тебе стоит сменить имя?
— По моему скромному мнению, это было бы очень удачным решением.
— Я НЕ БУДУ МЕНЯТЬ СВОЕ ИМЯ, ПОТОМУ ЧТО ОНО ТРУДНО ПИШЕТСЯ!
— Но "Мелоди” звучит более по-кантерлотски, моя дорогая, — добавил Читинг. — Твое второе имя слишком... деревенское, если так можно выразится?
— НУ КОНЕЧНО, ДАВАЙТЕ БУДЕМ ПРИСЛУШИВАТЬСЯ К СОВЕТАМ МИСТЕРА ЧИТИНГ БАСТАРДА, ОСОБЕННО С УЧЕТОМ ЕГО ИМЕНИ!
— Ну, это было неуместно! — возмутился жеребец, поднимая копыто и прижимая его к груди. — Я чувствую себя оскорбленным!
— Не надо кричать, мисс Мелоди, — сказала розовая пони с седлом.
— ДА ПОШЛА ТЫ!
— Пожалуйста, мисс Филармоника, — вмешалась Флёр. — У меня болит голова, поэтому я буду очень признательна, если вы перестанете кричать. Прямо сейчас.
— НО...
— Я же сказала — прямо сейчас.
Было что-то в глазах Флёр — какой-то особый блеск, который ясно давал понять, что Октавии лучше просто прислушаться и заткнуться, — это заставило ее перестать кричать. Флёр облегченно вздохнула, когда земнопони закрыла рот, помахав копытом.
— Спасибо, — продолжила кобыла-единорог. — Мне кажется, что весь этот дым как-то влияет на наши головы, моя дорогая. Извините, что мы спорим о вашем имени.
Затем, едва слышным шепотом, Флёр добавила:
— Но не обманывайтесь. Они всегда такие идиоты, как сейчас.
— Дым влияет на наши головы? — Читинг Бастард подошел к двум кобылам с озабоченным выражением морды. — Что ты имеешь в виду?
— Ну, обычно белый дым пахнет не так забавно, как этот, — сказала Флёр, указывая копытом на комнату, которая все еще была заполнена белым и черным дымом. — Я думаю, что это какой-то наркотик. Я определенно чувствую, что моя голова легче, чем обычно.
— Теперь, когда ты упомянула об этом...
— Думаю, вы правы. Этот белый дым — точно смесь наркотиков, я... уверена. И не спрашивайте почему, — сказала Октавия. — Хотя мне кажется, что эффект постепенно спадает. В конце концов...
Она прервала себя, когда почувствовала, что что-то не так. Что такого она сказала?
— Белый дым — смесь наркотиков, — медленно повторила она. — Белый дым.
Комната была заполнена белым и черным дымом. Последний пах горелым деревом. И поднимался он от пола.
Осознание пришло через пару секунд после того, как она это заметила.
Тернер почувствовал, как что-то теплое и влажное мягко коснулось его языка и зубов. Сначала он не распознал вкус, но потом он стал похож на что-то вроде старого вина, старого дерева и старой выпечки. И было что-то еще... Шерсть?
Потом он заметил, что голова болит уже не так сильно, как раньше, да и мысли вроде прояснились. Штука у него во рту все еще шевелилась... но что это было? Жеребец был почти уверен, что должен узнать это, но не мог сказать точно...
Потом все прекратилось, и Тернер открыл глаза.
Дерпи и Бон-Бон стояли и смотрели на него с беспокойством. Ну, по крайней мере, Дерпи. Выражение морды Бон-Бон больше походило на смесь скуки и злости. Впрочем, у нее всегда было такое выражение.
Секунду или две все было тихо, хотя он видел, как у земнопони шевелятся губы. Чувства возвращались не одновременно. Это явно нехороший знак.
Затем появился звук, и внезапно Тернер услышал далекие крики и ясные как день слова Бон-Бон.
— ...а теперь он пялится на меня с этим выражением морды. Ну, ты знаешь.
— С таким, сонным? Или с тем, которое заставляет тебя хотеть ему вломить? — голос Винил прозвучал из коммуникатора Тернера. Жеребец с удивлением заметил, что устройство все еще висит у него на ухе.
— Ага, которое второе, — ответила земнопони. — Эй, Тернер! Я вижу, что ты очнулся, так что либо ты двигаешь своим тупым крупом, либо я сваливаю отсюда как можно быстрее!
— Тьфу, — Тернера аж перекосило от крика Бон-Бон. — Ох, я чувствую, что битва при Росинанте происходит прямо в моей голове. Ради могучих яичников Луны, перестань так громко орать.
— Док! — Дерпи улыбнулась, когда он заговорил, явно испытывая облегчение. — Ох, слава Селестии, с тобой все в порядке!
Потом пегаска нахмурилась и добавила:
— Не могу поверить, что это сработало.
— Если один раз это сработало, — сказала Бон-Бон, внезапно ухмыльнувшись. Тернер никогда раньше не видел, чтобы она ухмылялась. — То почему бы не сработать еще раз?
— В основном потому, что это настолько тупо, что Вселенная должна была уничтожить сама себя еще после первого раза, — раздался голос Винил. — Но у нас нет на это времени. Тернер, смотри, ситуация...
— Что сработало дважды? — с помощью Дерпи жеребец поднялся и сел, прислонившись спиной к дереву. Только тогда он заметил, что они все еще были в саду особняка Блюблада.
— Подожди, что происходит? — спросил Тернер. — Я помню, что услышал что-то очень громкое, а потом...
— Зачарованные деревья, Лира использовала гигантскую статую дельфина, чтобы фигачить аристократов, охранники нас нашли, — протороторила Бон-Бон. — Ну вот, это все, что случилось. Не благодари. Так вот, Лира и Кэррот Топ нас не слышат, ты не можешь идти, Октавия не может с нами разговаривать, Королевская Стража будет с минуты на минуту, и нам и правда нужен план, Тернер. Я не хочу снова попасть в тюрьму.
— Да, я тоже. Лира и Кэррот сейчас в особняке. Октавия находится на втором этаже, — дополнила земнопони Винил. — Пока ты был без сознания, произошло много событий. Видишь ли...
— Погоди, — Тернер поднял копыто, прерывая единорожку. Глупый шаг, поскольку до нее было несколько километров, но мысль об этом — вот что имело значение. — Я сейчас не совсем в форме, дай мне пару минут, чтобы прояснить мысли.
— Я не уверена, что мы сможем себе это позволить, Док, — Дерпи погладила копыто жеребца, все еще выглядя обеспокоенной. Тернер приподнял бровь, услышав ее голос. Похоже, она очень спешила. — Прямо сейчас сюда бегут стражи. Это гонка со временем, и нам нужен твой мозг, чтобы сделать все так быстро, как только можно. Пожалуйста.
Тернер вздохнул. У него очень сильно болела голова, и он чувствовал себя нехорошо. План? Прямо сейчас? С учетом приближающихся стражей? Они что, спятили? Он не мог ничего сделать. Может быть, если бы у него было несколько минут, чтобы подумать, может быть, если бы его голова не раскалывалась на части, он мог бы что-то сообразить. Но в данный момент это было невозможно.
Тернер собирался сказать это — он даже открыл рот, чтобы пробормотать эти слова — но потом заметил кое-что еще.
— У тебя опять косые глаза, — сказал он, глядя на Дерпи. — И голос у тебя трезвый. Как вы этого добились?
— Мы нашли способ очистить ее разум, — ответила Винил. — Ну, формально это Бон-Бон сделала. Честно говоря, я не хочу иметь ничего общего с ее образом мышления.
— Мне нравится, как ты пытаешься дистанцироваться от моего гения, — заявила земнопони. — Похоже, ты наконец-то смирилась с тем, что ты тупая умственно отсталая идиотка, так зачем вообще пытаться выглядеть умной?
— Бон, если честно, я надеюсь, что ты умрешь в огне, сделанном из кислоты.
— Я также обожаю, когда ты пытаешься подколоть меня, но терпишь неудачу, поэтому в конечном итоге ты либо просто пытаешься оскорбить меня, либо говоришь что-нибудь крайне тупое, как например сейчас. Видишь ли, если ты хоть задумаешься...
Бон-Бон продолжала говорить еще какое-то время, но Тернер ее не слушал. Селестия свята, как же он устал. Эта ночь была слишком длинной. Сначала вся эта драма с Винил и Октавией, потом этот охранник-гей, потом Дерпи обдолбалась, а теперь еще и это? Вот так и закончится эта ночь? Он будет слушать разглагольствования Бон-Бон до тех пор, пока королевские стражи не пнут его в сторону тюрьмы так сильно, что он не сможет сидеть еще месяца три.
И тут у него в голове что-то щелкнуло.
— Девочки, — сказала Дерпи, — я думаю, сейчас не время...
— Не волнуйся, — перебил его Тернер.
И ухмыльнулся. После целой ночи страданий от ухмылок других, он наконец нашел возможность и самому ухмыльнутся.
И ага, это сработало! Это напугало всех пони рядом с ним. Бон-Бон выглядела так, словно увидела привидение, а Дерпи мило улыбнулась.
“Ладно, Дерпи не испугалась, но Бон — да, вот что важно.”
— У меня есть план. Нам нужно немного повысить ставки, но это лучшее, что я могу сделать, — сказал Тернер. Затем он вынул коммуникатор из уха. — Винил, ты все еще слышишь меня, да?
— Да, — ответила единорожка.
Тернер кивнул.
— Хорошо. Дерпи?
— Да?
— Подойди сюда на секунду.
Сбитая с толку, пегаска повиновалась. Жеребец приблизился к ее уху и прошептал что-то так тихо, что только Дерпи могла его услышать. Когда он закончил, пегаска все еще выглядела смущенной, но кивнула после вопросительного взгляда Тернера.
— Что это было? — спросила Бон-Бон. — Тернер, какого хрена ты делаешь?
— Спасаю свою задницу. А теперь, — жеребец кивнул на коммуникатор, все еще лежавший на его копыте, — если звук не будет таким громким, как раньше, я надену его, но я не хочу рисковать. Вы вроде как в обморок не падаете, так что, надеюсь, возражать не будете. Винил, если ты думаешь, что я могу сопротивляться шуму, тогда скажи мне, и мы начнем. Если не получится, тогда тебе придется повторить им все, что я скажу, и надеяться, что они нас услышат.
— Им? — Бон-Бон нахмурилась. — Что ты имеешь в виду?
— Винил, — продолжил Тернер, не обращая внимания на земнопони, — добавь Лиру к основному разговору. Пора заканчивать это дерьмо, пока не прибыла Королевская Стража.
Примечания:
В любом случае, мне очень нравятся каламбуры, и я действительно ненавижу имя "Октавия Мелоди”. Не знаю, сумел ли я донести это достаточно ясно в главе.