Не открывай дверь

Посреди Вечнодикого леса, под искривлёнными и скрюченными ветвями деревьев, покоилась одинокая хижина. "Покоилась" было единственным подходящим словом для неё, старой и ветхой, начинающей погружаться саму в себя и словно испуская последний вздох облегчения, с пониманием, что её время скоро закончится. Крышу покрывал многолетний слой листвы и птичий помёт, и тяжесть начинала сдавливать кровлю, как складную гармошку.

Ветхость распространялась также и на крыльцо перед домом: некоторые из дощечек были сломаны, опорные столбы сгибались в процессе медленного обветшания. В былые времена около хижины, должно быть, была установлена скамейка-качалка, но дни её минули, и только куча сломанных досок да свисающие с крыльца цепи, болтающиеся на ветру, напоминали о ней. Окна были забраны покрытыми мхом досками, и большинство из них уже успели покоситься, а осколки стекла, когда-то разбитые стихией, продолжали валяться на подоконниках и земле под ними.

Несмотря на общий упадок, дверь в дом была прочной. Гораздо прочнее, чем вся хижина, единственным повреждением были несколько длинных, глубоких борозд, вырезанных в дереве.

Следы когтей.

Но она по-прежнему ровно держалась в раме, даже когда здание осело вокруг неё, дерево не тронула гниль, и поверхность была практически чистой, по крайней мере в сравнении с внешней частью.

Стоило путнику войти в хижину, как он оказывался в столь же ветхом интерьере. В воздухе висела пыль, густая, словно дым, освещённая огненно-рыжим сиянием лучей угасающего вечернего солнца, пробивающимися сквозь доски на окнах. Пыль была повсюду, слой за слоем она придавала серый цвет обстановке хижины.

Внутреннее убранство, дарующее уют, обветшало, приходя в негодность, как и всё вокруг. В углу стояла всё ещё застеленная кровать, одна из ножек которой отвалилась и была неважно закреплена. Также был большой обеденный стол, на котором рядом с единственной тарелкой находилась давно опустевшая бутылка вина. Если здесь и была еда, то она давно исчезла. Бутылка лежала на боку, и даже сквозь пыль было заметно тёмно-красное пятно. И самое поразительное – кухонный нож, глубоко воткнутый в столешницу, хотя годы притупили его и покрыли ржавчиной.

В углу ютилась плита, на которой стоял помятый и заброшенный чайник, над ней же на грубо изготовленных крючках висели кастрюли и сковородки, хотя многие из них упали на пол, так как часть крючков пришла в негодность за эти годы и теперь также лежали на полу.

Было несколько личных штрихов. Недостаточно, чтобы определить вид прежнего владельца, не говоря уже о чём-то большем. Судя по всему, это мог быть дракон, хотя по стилю сохранившейся утвари и мебели, разумно было предположить, что предыдущим обитателем был всё же пони.

Воздух казался неподвижным, пустым, наполненным ожиданием. Хижина ждала. Ждала долгие годы, утопая в застоявшейся тишине, пыли и времени. Каждый дюйм строения дрожал в горячем предвкушении. Глубокий вдох, который никогда не был выпущен. Струна туго натянулась до точки разрыва, а потом беспощадно и безжалостно удерживалась. Ожидание. Нож в столе продолжал ловить на себе уходящие лучи заката, слова, выгравированные им в своей последней востребованности, теперь были почти погребены под пылью.

Окружение замерло в ожидании, которое могло продолжаться вечность, и так было уже много лет; совершенное, застывшее мгновение подготовки.

А потом дверь с грохотом распахнулась, ударившись о стену с такой силой, что на той осталась вмятина, и мгновенно разбивая тишину, словно стекло.

— Есть кто дома? — Пегас крепче прижала к себе подругу, стараясь не обращать внимания на стекающую по её ноге кровь.

— Тебе знакомо это место, Дэш? — сквозь стиснутые зубы проговорила Эпплджек, слегка пошатываясь и плотнее прижимаясь к пегаске. — Здесь уже много лет никого не было.

— Я повидала немало свалок, в которых умудрялись обитать пони, — отшутилась Дэш. Однако такой юмор не смог скрыть её беспокойства. Она видела ногу Эпплджек, и это было чудом, что земная пони всё ещё была в сознании, поэтому она старалась быть обходительной с подругой. По крайней мере, это обнадёживало. Если ЭйДжей вдруг перестанет подкалывать её, Дэш знала, что дело было плохо. — Давай, заходим.

Она подвела Эпплджек к полуразвалившейся кровати, её подруга ковыляла как могла, едва волоча заднюю ногу. Нежно, очень нежно Рэйнбоу помогла пони расположиться на помятом матрасе, молясь про себя, чтобы кровать окончательно не сломалась, когда на ней окажется какой-то вес. Хвала Селестии, этого не произошло, хотя Эпплджек снова вздрогнула от боли, пытаясь поставить ногу в то положение, в котором она должна была быть.

— Полегче, не переусердствуй, — сказала Дэш, наклоняясь и с тревогой на лице осматривая рану земной пони. 

— Стараюсь, но болит сильнее, чем после пинка разъярённого мула. — Эпплджек решительно уставилась на стену хижины, решив не смотреть на рану. — Всё очень плохо, да?

Дэш вздохнула: 

— Да, дело дрянь.

— Клянусь, не знаю, что произошло. Я была в полном порядке, и в следующий момент уже катилась вниз по склону, перевязанная вьющимися стеблями.

— Не парься, всё будет хорошо, — сказала Дэш, хотя её голос прозвучал не так уверенно, как она надеялась.

Из голени Эпплджек выступала сверкающая белизна – такая яркая, несмотря на обилие крови – извергнутая наружу кость, зазубренная по краям там, где она переломилась пополам. Дэш видела изрядную долю переломов и несчастных случаев на тренировках, но это было куда хуже большинства, с которыми ей доводилось сталкиваться. Рэйнбоу не могла сказать этого ЭйДжей; это было последнее, что её подруге хотелось бы сейчас услышать.

Пегаска протянула ногу и осторожно надавила копытцем на рану. Тёплая. В то же мгновение Эпплджек вскрикнула от боли, тут же отдёрнув конечность.

— Больно? — спросила Дэш.

— Ещё как! Какого сена ты спрашиваешь? Да это лягать как больно!

Дэш попробовала ещё раз, на этот раз ниже разрыва. Холоднее.

— А теперь? — спросила она.

— Немного, не настолько, — ответила Эпплджек.

Это было нехорошо.

— Ладно, ЭйДжей?

— Да?

— Это будет очень, очень больно, словами не передать, прости за это. Но мне нужно наложить шину на твою ногу, и прежде чем я это сделаю, необходимо вправить её.

Эпплджек нахмурилась: 

— Чего сказала?

— Мне нужно вернуть её на место.

Повисла долгая пауза.

— С твоей-то манерой?

— Если я этого не сделаю, ты можешь лишиться ноги, — ответила Дэш. — Кровообращение очень плохое.

— Но…

— Подумай об этом. Ты больше не сможешь лягать яблони. Или тянуть плуг, а также отражать нападение угрожающих Эквестрии монстров. Как ты управишься с фермой, если у тебя не будет ноги? Поэтому я вправлю её, и да, это будет больно.

В голосе Эпплджек послышались нотки страха и отчаяния: 

— Насколько?

Дэш закусила губу.

— Возможно, тебе захочется найти что-нибудь, чтобы впиться зубами.

— …Конские яблоки.

В конце концов фермерше пришлось довольствоваться тем, что она крепко стиснула зубы, уже морщась от ожидания невообразимой боли.

— Итак, готова? — спросила Дэш.

Эпплджек помотала головой.

— Ты когда-нибудь будешь готова?

Пони на кровати повторила свой жест.

— Тогда мы сделаем это на счёт три, хорошо?

Эпплджек нехотя кивнула.

— Раз. — Дэш подалась вперёд и взяла повреждённую ногу подруги в копытца, Эпплджек снова резко выдохнула сквозь зубы. — Два.

Пегаска не стала считать до трёх. Посчитав за лучшее для Эпплджек, чтобы та не знала о приближении рокового момента. С усилием крякнув, она потянула ногу вниз настолько, что смогла просунуть выступающую кость обратно в рану. Даже крик агонии Эпплджек не смог заглушить ужасный звук, с которым кость вернулась на место, и в крике подруги было столько боли, что сердце Дэш сжалось от осознания того, через что она заставила пройти её. Но это нужно было сделать. До тех пор, пока она будет убеждать себя в этом, всё будет хорошо.

А потом в хижине снова воцарилась тишина, крик ЭйДжей сменился прерывистыми рыданиями, в то время как  она пыталась взять себя в копыта. Металлический привкус крови в воздухе стал резче, чем когда-либо, а Эпплджек откинула голову назад и начала проклинать Рэйнбоу всеми возможными ругательствами, которые пегаска слышала и которые ей довелось услышать в первый раз, коих было довольно много.

— Ты сказала "на счёт три", — наконец сплюнула Эпплджек. — Ты что, считать не умеешь?

— Я думала, будет легче, если ты не будешь напрягаться.

— Какая же ты жестокая, Дэш. Это было лягать как больно!

— Вот и хорошо, — настаивала Дэш. — Я бы больше волновалась, если бы она перестала болеть.

— Тебе легко говорить, — выдавила Эпплджек, протягивая ногу, и вытерла слёзы боли, которые текли по её щекам.

Пегаска ещё раз прикоснулась к нижней части ноги Эпплджек, просто чтобы убедиться. За что была вознаграждена очередным болезненным стоном, но ещё более успокаивающим было то, что кожа раненой пони снова была тёплой. Или хотя бы теплеющей. Лучше, чем до этого, тогда создавалось ощущение, будто пони прикасалась к чему-то мёртвому.

— Это было самое трудное, — сказала ей Дэш. — Сейчас просто осталось наложить шину.

— И как ты собираешься сделать это в такой глуши?

Снова задумчиво прикусив губу, Дэш оглядела брошенное хозяевами помещение.

— Здесь должно быть что-то, что можно пустить в дело. Я найду какую-нибудь верёвку или что-нибудь ещё, и тогда удастся использовать эти сломанные планки кровати, чтобы зафиксировать перелом.

Эпплджек почти не слушала: пони тихонько раскачивалась взад-вперёд, нянча разбитую ногу и стараясь не закричать снова.

Когда Дэш начала рыться в давно заброшенных ящиках, Эпплджек обнаружила, что её зрение слегка помутнело. Всё поплыло перед глазами. Из-за боли и кровопотери было удивительно, что она продержалась так долго. Но она была Эпплом, в конце концов, и будь она проклята, если кто-то скажет, что Эппл не способна справиться с простым переломом ноги. Не важно, в какой агонии она пребывала.

Хотя она потеряла много крови. Сколько именно, она даже не знала, понятно было только то, что слишком много. Как определить это "слишком много"? Существовал ли фатальный предел кровопотери? Было ли такое количество, которое потерять не страшно? И кто это определил? Может быть, пони проводили тесты. Эпплджек могла представить себе Твайлайт, занимающуюся подобными вещами, со всей этой её наукой и руководствами. Впрочем, кто вообще согласится участвовать в подобном эксперименте? "Да, просто продолжай брать у меня кровь, и я скажу, когда начну терять сознание. Запишите меня".

— Эпплджек!

Земная пони моргнула, в её поле зрения внезапно возникло лицо Дэш.

— А?

— Ты должна оставаться со мной, хорошо? — сказала Дэш. — Ты должна быть в сознании.

— Я в порядке, — ответила Эпплджек, хотя в её голосе слышалось лёгкое напряжение, словно она говорила в замедленной съёмке.

— Нет, это не так. Но пока ты в сознании, всё будет хорошо. — Дэш устроилась в задней части кровати, рядом со сломанной ногой ЭйДжей. — Ну вот, я нашла какую-то верёвку, так что я наложу эту шину, а потом пойду за помощью.

Лёгкое головокружение, которое испытывала Эпплджек, тут же сменилось ледяным страхом, заструившимся по её спине.

— Погодь, ты собираешься улететь отсюда и оставить меня здесь? Совсем одну?

— До тех пор, пока я не схожу за Твайлайт и остальными. Мы вернёмся сюда ещё до того, как ты поймёшь, что я улетела.

Эпплджек яростно замотала головой, вздрогнув, когда это движение потревожило её ногу.

— Ты не можешь бросить меня здесь, Дэш! Не оставляй меня!

— Я ведь не смогу тебя донести, верно? И это будет недолго, я долечу до Твайлайт и приведу её сюда. Она сможет сделать свою магическую телепортационную штуку или ещё что-то в этом роде.

— Ты не найдёшь это место снова. — Эпплджек почувствовала подступающие слёзы, но на этот раз не от боли, а от отчаяния и страха. — Мы наткнулись на этот дом по счастливой случайности, и ты, вероятно, даже не заметишь его с воздуха.

— Я запомню, — заверила её Дэш. — У меня отличное чувство направления.

— Ах так? В какой стороне отсюда расположен Понивилль?

Дэш заколебалась, и её молчание сказало всё.

— Вот именно, — отрезала Эпплджек. — Найти это место снова – всё равно что искать иголку в стоге сена. — Она бросила взгляд на тускнеющий оранжевый свет, просачивающийся сквозь щели в досках на окнах. — И скоро стемнеет. Пожалуйста, Дэш. Не оставляй меня здесь. Это смерти подобно.

Пегаска смотрела на рваную рану на ноге ЭйДжей, багрово окрашивающую её мех.

— Есть риск заражения, если мы не получим помощь в ближайшее время, — сказала она. — Ты действительно этого хочешь?

— Нет, — произнесла Эпплджек, — но если ты не найдёшь меня, это не будет иметь никакого значения.

Дэш разочарованно вздохнула. Единственной пони, которая могла превзойти в упрямстве Рэйнбоу Дэш, была Эпплджек, и она знала, что её не переубедить.

— Так что же ты предлагаешь нам предпринять? Ты не сможешь выйти отсюда в таком состоянии, и ты права, скоро стемнеет.

— Я не смогу идти одна, но с твоей помощью справлюсь. Я не буду опираться на раненую ногу, поэтому идти будем медленно. И если мы переночуем здесь, то у нас в распоряжении будет целый день. Нам нужно только добраться до Зекоры, уверена, что у неё найдутся какие-нибудь зелья или, возможно, мази, которые немного помогут. А потом ты сможешь пойти за Твайлайт или кем-нибудь ещё.

— Ты хочешь заночевать здесь? ЭйДжей, я…

— Прошу, — взмолилась Эпплджек. — Этот лес небезопасен для одной пони. Особенно со сломанной ногой.

Дэш колебалась. Она никогда раньше не видела Эпплджек такой испуганной, настолько отчаявшейся. Словно маленькая кобылка, та умоляла Рэйнбоу остаться. Обычно именно она бесстрашно возглавляла атаку, без оглядки бросаясь навстречу опасности, не раздумывая ни секунды. Да и весь этот поход был идеей земной пони, которая решила пойти по следу стаи древесных волков, беспокоящих стада близ фермы Сладкое Яблочко. И Эпплджек, казалось, ничуть не волновалась, когда они отправились в путь тем утром, без оглядки маршируя между чёрными, искривлёнными деревьями, которые отмечали край Вечнодикого леса.

Но сейчас Эпплджек выглядела испуганной.

— Ладно, — сказала Дэш, уже жалея об этом. — Но это плохая идея.

— Я знаю, — согласилась Эпплджек. — Но твоя была ещё хуже.

Дэш не смогла сдержать улыбки. Сейчас Эпплджек была похожа на себя.

— Хорошо, — сказала пегаска, — теперь лежи спокойно, чтобы я могла наложить шину на твою ногу.

— И в мыслях не было двигаться.

Дэш схватила две доски, которые незадолго перед этим отложила в сторону, и прижала их по бокам к ноге ЭйДжей, проверяя, чтобы раненая конечность оставалась прямой, и стараясь не морщиться всякий раз, когда её копыто касалось липких пятен крови. К чести земной пони, единственным звуком, который она издала, стоило Дэш выпрямить её ногу, было приглушённое ворчание, хотя в некотором смысле было бы гораздо легче, обладай Эпплджек лучшим вокалом. Как бы то ни было, Дэш пришлось выполнять свою работу в полном молчании, разматывая и закручивая пряжу, которую она нашла в одном из ящиков, и затем связывая ею доски на ноге.

— Мне жаль, — наконец сказала Эпплджек, когда молчание стало невыносимым.

— За что?

— За всё. Потащила тебя в чащу, при этом сама не зная куда. Это ведь я наломала дров, признай.

— Не мели чепухи. Это был несчастный случай и всё. Неудача. Такое с каждым может случиться.

— Да, но этого не должно было произойти. Мы здесь только из-за этих проклятых древесных волков, и если бы мы не заблудились по моей вине…

— Мы не заблудились, — прервала подругу Дэш. — Просто направлением ошиблись. — Она улыбнулась в ответ на испепеляющий взгляд Эпплджек.

— Я тут пытаюсь искренне извиниться перед тобой. Неужели ты не можешь хотя бы позволить мне этого сделать?

— Неа. Тебе не за что извиняться.

— Но…

Дэш притихла, глядя подруге прямо в глаза.

— Если бы мы сейчас поменялись местами, сломай я крыло или что-то в этом роде, ты бы помогла мне?

— Конечно, как ещё я могла поступить, что за глупый вопрос?

— Ну вот, пожалуйста. — Дэш натянула последний кусок пряжи, завязала его, откусив лишнее. — Теперь перестань винить себя. У нас впереди долгая ночь. И если ты будешь всё время причитать, то я никак не смогу уснуть.

Эпплджек рассмеялась – ещё один хороший знак.

— Ты права, извини.

— Эй, что я только что сказала?

— Да-да, хорошо. — Эпплджек эксперимента ради попробовала пошевелить той ногой, на которую была наложена шина. Конструкция оказалась крепкой и качественно зафиксированной. — Спасибо, Дэш. Добрая работа.

— Я кое-чему научилась в Академии. С ногами попроще будет. Но ты хоть представляешь, как трудно наложить шину на крыло?

— Нет, не представляю. Сломай своё, для наглядности.

Дэш даже не удостоила подругу ответом, оставив Эпплджек наедине с её сарказмом, когда она встала, чтобы ещё раз осмотреть хижину.

— Как думаешь, кто здесь жил? — спросила она, обращаясь не столько к Эпплджек, сколько к самой себе.

— Не думаю, что кто-то окажется настолько безрассудным, чтобы жить в таком месте, ну кроме Зекоры. Да и она живёт не так далеко.

Взгляд Дэш блуждал по давно покинутому дому, впитывая пыль и опустошение времени.

— Так же, как и тот, кто здесь когда-то жил. Но больше не живёт.

Её взгляд упал на торчащий из стола нож. Во всей этой сцене было что-то противоестественное, нелогичное. Глядя на него, пегаска не могла собраться с мыслями, словно бегун, запнувшийся о заборчик. Нужна немалая сила, чтобы воткнуть его в стол так глубоко, почти по самую рукоять. Что заставило пони, или того, кто здесь прежде жил, совершить нечто подобное? Какие мотивы? Это было последнее прощание с  домом, перед тем как отправиться в путь через лес? Она подошла ближе, прикидывая, сможет ли выдернуть нож, но потом остановилась, увидев вырезанную надпись на потёртой поверхности стола.

— Что там? — спросила Эпплджек.

— Здесь что-то написано. — Дэш глубоко вздохнула и выдохнула, взметнув огромное облако пыли. Многолетнее покрывало скапливалось несколько лет, так что пегаска сразу пожалела о содеянном, кашляя, отплёвываясь и протирая глаза. Но когда пыль осела – в буквальном смысле – слова, вырезанные на столе, стали хорошо различимы.

Беспорядочная и паутинообразная, каждая буква была высечена без всякой осторожности и изящества, и когда Дэш провела копытом по грубым вмятинам, она почти ощутила свирепый пыл, отражавшийся в каждой бороздке. Аккуратность – явно не про эту надпись. Тот, кто написал это, находился в таком сильном отчаянии, что не смог не поделиться своим посланием с миром. Это было важно, по крайней мере для самого автора. Намного важнее чего-либо ещё. Настолько, что поспешное вырезание по дереву было единственным способом поведать об этом миру. Если бы Дэш сосредоточилась, она могла почти что увидеть пони (пегаска была уверена, что это был пони, хотя и не могла объяснить почему), который, согнувшись над столом с ножом в копытах, яростно водил им по дереву, чтобы заметивший его послание узнал правду, прежде чем…

Прежде чем что? Дэш понятия не имела, знала только то, что оставлено оно было в панике, а затем нож был воткнут столешницу, как будто это была последняя, завершающая точка. С таким искренним отчаянием и живым усилием, вложенными в эти слова, всё вместе сделало их такими очевидными и от этого более неутешительными.

НЕ

ОТКРЫВАЙ

ДВЕРЬ

— Чего там написано?

Голос Эпплджек вернул Дэш к реальности. Она передала сообщение, и Эпплджек, подняв бровь, взглянула на всё ещё широко открытую дверь.

— Запоздало предупреждение, — хихикнула земная пони.

— Да уж. — Но теперь дверь была в центре внимания Рэйнбоу Дэш. Что-то здесь было неправильным: начиная с гораздо лучшего внешнего вида, чем вся остальная хижина, и заканчивая дюймовыми отметинами от когтей на её внешней стороне, которые Дэш едва заметила в панике, когда тащила подругу внутрь.

Но теперь, когда она была широко открыта, а дверной проём походил на огромную пасть этого леса, готового в любой момент поглотить их между деревьями и чудовищами снаружи, Дэш почувствовала глубокое беспокойство, просто взглянув на неё. Она не должна была быть открыта. Это было неправильно. Как если смотреть на картину, что висит на стене, и заметить, что она висит не так ровно, как могла бы, но при этом не знать, в какую сторону надо её повернуть, чтобы это исправить. Или как если возвращаться поздним вечером домой и вдруг заметить, что стало слишком тихо, и при этом, не зная почему, точно знать, что кто-то наблюдает. Но не пускаться же наутёк – что за жеребячество – несмотря на то, что в это время каждая фибра души кричит: "Беги, беги, оно позади тебя, прямо за твоей спиной, разве ты не слышишь этого, разве не замечаешь, как тихо стало вокруг?"

И это был тот самый импульс, который заставил Дэш подойти к двери и захлопнуть её, закрывая лес снаружи, что было на удивление легко, несмотря на то, сколько лет эти петли не использовались. Тишину нарушил тяжёлый стук дерева о дерево.

Вид того, что было на тыльной стороне двери, только усилил беспокойство. Две пони молча рассматривали открывшееся перед ними зрелище с широко раскрытыми глазами.

— Ладно, — медленно произнесла Дэш. — Это странно.

Каждый дюйм поверхности двери ощетинился металлом: цепями и замками, засовами и защёлками; и насколько могла судить Дэш, большинство из этого не имело никакой надобности. Задвижки перекрещивались и мешали друг другу, бессмысленно удерживаемые на месте висячими замками, в то время как цепи извивались словно змеи, прокладывая себе путь через лабиринт: одни безвольно и бесполезно болтались на одном конце, другие связывали сами себя, а некоторые, казалось, просто исчезали среди проржавевшего металла, уходя в бесчисленное множество нагромождений, чтобы никогда больше не появляться. Замки скрепляли один другой, и всё же казалось, что ни один из них никогда не выходил за пределы края двери, что делало их совершенно бесполезными.

Рэйнбоу буквально чувствовала какое-то безумие, когда смотрела на всё это. Оно пропитало воздух, и чем дольше она смотрела, тем больше безумия видела. На дверной раме не было заметно никаких следов, которые бы указывали на то, что защёлки и замки когда-то использовались. Они были здесь просто так, без всякой цели, без какой-либо надобности, связанные между собой апофеозом бесполезности.

Все, кроме одной.

Единственной простой задвижки, выходящей за край двери, с рабочей ответной частью, чтобы удерживать ригель. Сам ригель также внушал доверие. Тяжёлый, толщиной около шести миллиметров. Прочный. Не раздумывая Дэш передвинула его на другую сторону. Это оказалось так же легко, как и закрыть дверь перед этим, безо всякого сопротивления в механизме задвижки, равно как и с дверными петлями, и оставалось загадкой, сколько лет они оставались нетронутыми. Что ещё более странно – ржавчина едва добралась до этой задвижки. Может, она была из нержавейки, или быть может, за ней единственной ухаживали, прежде чем бросили хижину. Как бы то ни было, она с удовлетворительным щелчком встала на место, и пегаска снова отступила назад, стараясь больше не смотреть на это безумие. В нём было какое-то жуткое притяжение, порождающее водоворот любопытства, и часть Дэш хотела попытаться проследить за каждым замком, чтобы увидеть, действительно ли они связаны друг с другом или просто случайно прикреплены там, где их могли уместить. Хотелось узнать, была ли в этом безумии логика, или просто чистое безумие, как оно есть.

Но другая её часть знала, что это была просто картина, висящая наискосок, и единственным способом всё исправить было порвать полотно целиком. Лучше просто не смотреть.

— Думаю, нужно присобачить пару винтиков и роликов к этой двери, чтобы поверить, что жить здесь – хорошая идея, — сказала Эпплджек.

Пегаска понимала, что подруга пытается говорить бойко, но в её голосе проскальзывали напряжённые нотки, которые ЭйДжей никак не могла скрыть. Она тоже это чувствовала. Чувствовала, что происходящее не вписывается в привычные рамки, видела всепоглощающее безумие в воздухе.

И ей не хотелось смотреть на его источник.

— Я заперла её, — произнесла Дэш, осознавая, как глупо это прозвучало, однако зная, что это не так.

— Ну, лучше не открывай её снова, так на столе написано. — Эпплджек вздохнула и медленно опустилась на спинку кровати, проверяя, выдержит ли та её вес. — Похоже, мы здесь навсегда.

— Только на ночь, — ответила Рэйнбоу Дэш, одновременно жалея, что позволила Эпплджек уговорить себя остаться, и испытывая облегчение от того, что не бросила земную пони одну в таком скверном месте.

— Я буду спать на кровати. Привилегия раненой.

— Как щедро.

— Вообще-то это не мой элемент. Эпплджек опустила шляпу на лицо и откинулась назад, в этот момент кровать громко хрустнула под ней. На мгновение её шляпа сползла на затылок, глаза встретились с глазами пегаски и наполнились дикой паникой, после чего кровать с грохотом развалилась, и Эпплджек тяжело приземлилась на круп. В хижине повисла тишина, и затем со стороны развалившейся кровати ойкнула земная пони.

— Да ладно тебе, не парься. Кровать твоя, — посмеиваясь, сказала Дэш. — Ты ведь не приземлилась на ногу, верно?

— Будь так, я бы кричала и громко.

— Хорошо, — сказала Дэш, привалившись к стене в некотором удалении от двери, не желая быть к ней слишком близко и выжидающе наблюдая, как меркнет тусклый закатный оранжевый свет в лачуге, пробивающийся через заколоченные досками окна, прежде чем не погаснуть в дикой агонии и не умереть.

---

Эпплджек резко открыла глаза и не увидела ничего кроме всепоглощающей темноты. Её нога немного подёргивалась, когда она приподнялась с места своего ночлега, и, возможно, именно это её и разбудило – обычно у неё не было проблем со сном. После тяжёлого дня работы в саду хороший ночной сон был обеспечен любому пони. Как правило, она не видела снов, или, по крайней мере, не помнила их, но сегодня они ей снились. Ускользающие обрывки, которые она тщетно, словно воду, пыталась удержать в своих копытах; но она была уверена, что это как-то связано с замками.

Кровать (или то, что от неё осталось) отнюдь не способствовала сну. Пони подумала, что разница между сном здесь и на полу не такая уж и заметная, а может быть на полу даже лучше. По крайней мере, он был ровнее.

Как только её глаза начали привыкать к полумраку, знакомые очертания интерьера хижины обрели чёткость. Скудный лунный свет пробирался между пологом леса, а между досок за окнами проходило и того меньше. Этого было едва достаточно, чтобы различить слабые образы  предметов в помещении. Вот нож, торчащий прямо из стола. Слабый блеск замков и засовов на задней стороне двери. На полу валялись смятые остатки мебели, а в углу ютилась груда кастрюль. Рэйнбоу Дэш, сидя пригнувшись у окна в противоположном конце домика, нервно глядела между досок на окне.

Ну нет, в последнем явно было что-то не так.

— Дэш? — неуверенно прошептала фермерша, и её голос, немного хриплый после сна, зазвенел в темноте.

Не оборачиваясь, пегаска подняла копыто в её сторону: "Тссс".

При обычных обстоятельствах Эпплджек обиделась бы на подобное поведение, или, по крайней мере, потребовала бы объяснений, почему её заставляют молчать. Но не в эту ночь. Она услышала в голосе подруги неприкрытый страх, панику и ужас. Этой ночью молчание было необходимо, поэтому Эпплджек держала рот на замке.

Дэш отошла от окна и прокралась к ней через хижину. Ступая медленно, тихо и осторожно.

— Послушай, — пробормотала пегаска, подойдя к Эпплджек и слегка склонив голову набок. — Сейчас тихо, но прислушайся.

И земная пони прислушалась. Её уши напряглись в темноте, пытаясь уловить звуки, которые, казалось, всегда отчётливо слышны ночью, каждый незначительный шум в это время воспринимается громким и различимым. Но она ничего не слышала. Только их дыхание нарушало тишину, особенно быстрое и испуганное дыхание Дэш, да ещё скрипела хижина, продуваемая ветром.

И затем она услышала.

С задней стороны дома, снаружи. Скрежет. Будто чьи-то когти водили по дереву.

Теперь, когда она знала, что они больше не одни, Эпплджек предпочла общаться так тихо, как умеют только давние друзья – языком жестов, движений глаз и лёгких кивков.

"Что это?"

Пожимание плечами: "Я не знаю".

Дэш попробовала изобразить, как она произносит какое-то слово, настолько широко открывая рот, что Эпплджек смогла разобрать его даже в темноте.

"Медведь?"

Эпплджек нахмурилась, внимательно прислушиваясь. Во всяком случае, скрежет стал только громче. Безумный, отчаянный. Кто-то пытался подрыть под хижиной или искал её слабые места.

Она покачала головой. Это не медведь. За неимением лучшего варианта Эпплджек могла бы предположить, что это крыса – пони много раз слышала их неистовое царапанье, доносившееся со стропил и из укромных уголков её амбаров, но для того, чтобы крыса издала такой звук, она должна была быть размером с большую собаку. Не меньше.

Древесные волки? Возможно, хотя Эпплджек и в этом сомневалась, потому что они были не способны так вгрызаться в древесину. Принюхиваться – может быть, но так они себя не вели.

Нет, это было что-то другое. Она знала это так же хорошо, как и любой пони: Вечнодикий лес был домом для гораздо более ужасных созданий, нежели медведи и древесные волки, существ, с которыми ни один пони никогда не захочет встречаться, и всё, что оставалось делать Эпплджек – это только надеяться, что то, что пыталось проникнуть в хижину, окажется чем-то более-менее безопасным, пытающимся просто прорыть ход и ничего больше.

Или что оно там делало.

Две пони замерли, когда скрежет начал двигаться, обходя дом с задней стороны. В поисках чего-то. Пути внутрь? Знал ли пришелец, где был вход?

…Знал ли он, что они здесь?

Может, это "нечто" учуяло их запах? Или запах крови, уже запёкшейся и впитавшейся в мех яблочной кобылки? Ну конечно, она же оставила за собой целую дорожку, когда Дэш притащила её сюда. Словно проклятая карта, по которой надо было следовать, пока не доберёшься до раненой пони, которая больше не в силах сопротивляться. Эпплджек проклинала себя за то, что не подумала об этом раньше, хотя, откровенно говоря, тогда она была явно не в том состоянии, чтобы задумываться о подобном.

И только сейчас пони поняла, что если бы не эта хижина, то проблем бы у них было гораздо больше, чем теперь. Эпплджек боялась даже представить то, что могло бы случиться, если бы они не нашли это убежище или отважились продолжить путь. Ничем хорошим это бы не кончилось.

Тем не менее что-то в упорных усилиях существа заставило шерсть на её спине встать дыбом, в дополнение к неприятному ощущению мурашек. Тварь снаружи была нетерпеливой, возбуждённой. И это чувство только усилилось, когда звук скребущихся когтей добрался до дальнего угла и начал обходить хижину по периметру. Шум изменился, существо больше не старалось прорыть проход, а начало скрести когтями по всей длине здания, двигаясь всё ближе и ближе, пока не прошло мимо одного из заколоченных окон.

С того места, где замерли две пони, было невозможно разглядеть что-нибудь конкретное. Только то, что незваный гость был очень большим и закрывал своей тушей лунный свет, когда проходил мимо окна. Тусклые расплывчатые лучи света не проникали более из-за досок, лишь кромешная тьма теперь царствовала в этом месте.

Тварь не останавливалась и не задерживалась, продолжая двигаться вперёд, вот она уже проходила мимо второго окна, а за ней следовал этот ужасный скрежещущий звук, когда когти впивались в древесину. Снаружи дом не был гладким, на внешней стороне хватало неровностей и сучков, и каждый раз, когда когти неведомой зверюги натыкались на небольшую преграду, раздавался ужасный хруст, но существо не обращало внимания, продолжая вырывать куски дерева.

Может, это всё же был медведь? Трудно представить себе нечто иное с такими же размерами и необузданной силой. Но нет, как бы Эпплджек не хотелось себя убедить (и даже мысль эта звучала безумно), это существо никак не могло быть медведем.

Оно было слишком большим даже для него.

И всё, что оставалось двум пони, так это сидеть, наблюдать и ждать, затаив дыхание, стараясь не издавать ни малейшего звука. Может быть, чудовище уже знало, что они здесь, но если нет и если они будут сидеть тише воды, ниже травы, возможно оно уйдёт.

Может быть. Но Эпплджек сомневалась в этом.

Оно знало.

Существо добралось до передней части хижины и внезапно резко остановилось. И затем наступила тишина. Грудь Эпплджек горела из-за нехватки воздуха, тело кричало ей, чтобы она просто дышала, но она не могла. Воздух был ледяным, и пони так замёрзла, что даже вздохнуть  было слишком тяжко. А кроме того она боялась, что существо может услышать её. Неизвестно как, но она знала, что зверь их услышит.

Что-то схватило её за переднюю ногу, и Эпплджек чуть не выпрыгнула через крышу, ещё раз ломая себе ногу и всё остальное тоже. Она повернулась к Дэш, злясь на невежество подруги, но её гнев растаял, когда она увидела, как напугана Рэйнбоу.

"Как ты думаешь, он ушёл?"

Земная пони снова повернулась к двери. Никаких звуков движения. Ничего не слышно. Вообще ничего.

Она помотала головой. 

"Нет. Он всё ещё там".

"Что он делает?"

"Я не знаю. Ждёт".

"Чего?"

"Не знаю".

Раздался тихий толчок в дверь: существо попыталось открыть её. Конечно, это не сработало, но, может, этого будет достаточно, чтобы отвадить его. Может, это "нечто" отступит обратно в темноту между деревьями и оставит Дэш, Эпплджек и хижину в покое?

Или, возможно, он всё ещё чувствовал запах крови и не собирался уходить, пока не попробует её на вкус.

Ещё один удар, на этот раз сильнее. Более настойчивый, требовательный. Дверь слегка задребезжала в своей раме, но всё ещё отказывалась сдвинуться с места.

Третье усилие, ещё сильнее, и снова тишина.

Когда оно затихло, стало гораздо тревожнее. По крайней мере, когда зверь пытался открыть дверь, они хотя бы знали, что он делает. А безмятежная тишина была наполнена ужасом неизвестности. Дэш крепче сжала ногу подруги, почти до боли, Эпплджек позволила себе сделать медленный тихий вдох, стараясь не обращать внимания на дрожь. Но тварь не могла проникнуть внутрь, не разломав дверь на своём пути целиком. И если она не в силах была этого сделать, что ж, дикие животные не отличались умом. Существо могло думать, что дверь была единственным входом, или, вполне вероятно, кровь пахла там сильнее.

И словно в ответ, тишину нарушил металлический скрип, когда ручка двери начала поворачиваться.

Медленно, ох, как же медленно и мучительно он её поворачивал, старый, ржавый металл протестующе визжал. Почему так медленно? Может быть, он пытался прокрасться незаметно, думая, что они уже спят? Может, он просто не знал, что такое дверная ручка и как она работает?

Нет, существо знало, что делает. Знало, как открыть дверь, и от этой мысли у Эпплджек по спине пробежал холодок.

Даже если бы её нога не была сломана, она всё равно не смогла бы пошевелиться, прикованная к месту своим страхом и крепкой хваткой Рэйнбоу, продолжая смотреть, как медленно, со скрипом, поворачивалась ручка. Задвижка напряглась, и существо снаружи толкнуло дверь.

Дверь глухо лязгнула, но не открылась.

Хвала Селестии, Дэш закрыла дверь на задвижку, хвала Селестии, тот, кто здесь жил, вообще удосужился поставить хотя бы одну рабочую. Тварь снаружи не могла проникнуть внутрь. Они были спасены. Ручка вернулась в прежнее положение, когда существо прекратило свои попытки, и снова наступила тишина.

В этот раз ненадолго, потому что в следующий момент существо по ту сторону двери заговорило.

Это было совсем не то, чего ожидала Эпплджек. Она не знала, чего именно ожидала и ожидала ли вообще, что существо может говорить, но это определённо не увязывалось с происходящим. По ту сторону слышался голос молодой кобылки, испуганной и заплаканной.

— Извините? — спросила она приглушённым древесиной двери голосом. — Пожалуйста, есть там кто-нибудь? Мне… мне нужна помощь.

Эпплджек и Рэйнбоу Дэш обменялись встревоженными взглядами. Это должно было быть уловкой, ловушкой. Определённо. Ни одна кобылка не смогла бы так загораживать окна, проходя мимо них, ни одна кобылка не стала бы вести когтями по стене, обходя хижину вокруг. И всё же ужас в голосе, сочащемся сквозь дверные щели и трещины прямо внутрь дома, звучал слишком правдоподобно.

— Пожалуйста, — взмолилась та. — Пожалуйста, я знаю, что вы там. Мне больно, очень больно. И я думаю, что где-то здесь неподалёку что-то ещё, что-то опасное.

Эпплджек видела, как отчаянно Дэш хочется что-то сказать, откликнуться на голос, как дёргаются уголки её губ. Она быстро остановила её, схватив за плечо, чтобы привлечь внимание и помотала головой.

"Нет".

— Пожалуйста, — послышалось от двери.

"Это не кобылка, не верь этому, как бы оно ни звучало".

— Не оставляйте меня здесь. Я просто хочу домой. Мне просто хочется выбраться отсюда. Прошу, не заставляйте меня возвращаться в лес, — молила кобылка.

Внимание Рэйнбоу в безнадёге разрывалось между дверью и Эпплджек. Неважно, насколько яро Эпплджек мотала головой.

"Нет. Это уловка".

— Пожалуйста, — громко всхлипнула кобылка.

— Мы можем просто глянуть, — прошептала Дэш. — Просто проверить, чтобы убедиться.

— Это именно то, чего он добивается, — прошипела Эпплджек. — Ты знаешь это так же, как и я.

— А если это действительно кобылка, застрявшая там наедине с… чем бы это ни было, мы её просто бросим на произвол судьбы? Как ты сможешь дальше жить, если это будет на твоей совести?

— Это не кобылка, — настаивала Эпплджек. — Этого не может быть.

— Но что, если это так?

Последняя фраза прозвучала немного громче, чем хотела Дэш, и пегаска быстро прикрыла рот копытами, пытаясь заставить себя замолчать, но, увы, было уже слишком поздно. Сказанного было не вернуть.

— Рэйнбоу Дэш? — спросила кобылка за дверью, и её голос наполнился внезапной надеждой. — Это ты?

Что-то изменилось, поменялось. Что-то было не так, совсем не так, как должно было быть. Сложно сказать, что именно, и даже сама мысль казалась Дэш слишком тяжёлой, чтобы удержать её, разум радужногривой пони отчаянно цеплялся за эту мысль, желая обдумать её. Что-то изменилось, что-то существенное. Что-то, что она никак не могла вспомнить.

Но что? Дэш была такой же, как и всегда, Эпплджек тоже не менялась, и голос малышки Скуталу, снующей под дверью, не выглядел подозрительным.

Нет, это неправильно, что-то было не так.

Она повернулась к Эпплджек, и растерянность на лице подруги подсказала ей, что у неё были схожие опасения, но в этот момент дверь громко звякнула в петлях и нарушила остатки концентрации на ускользающем воспоминании. Напоминало или сон, или игру воображения; Рэйнбоу не была уверена, на что это было больше похоже.

— Рэйнбоу Дэш? — снова спросила Скуталу, и надежда в голосе кобылки начала понемногу угасать, сменившись сомнением и горем, и то, что волновало Дэш, перестало быть важным. Перестало быть даже возможным. — Ты ведь впустишь меня, правда?

Конечно, она её впустит, это была Скуталу, маленькая кобылка попала в скверный переплёт. Как Рэйнбоу вообще могла допустить оставить её там, как они вообще могли подумать об этом? Дэш никогда бы так не поступила.

Но когда она начала подниматься, то почувствовала, что Эпплджек удерживает её.

— Что ты делаешь? — ошарашенно спросила Дэш. — Мы должны помочь ей.

— Это не Скуталу, — прошептала Эпплджек.

— Чего? Конечно это она, кто же ещё это может быть?

— Это какая-то бессмыслица, — настаивала Эпплджек. — Мы что-то упускаем, о чём-то забываем. Разве ты не чувствуешь этого?

Ноющий зуд вернулся на задворки сознания Дэш. Что-то изменилось, что-то  было не так. Скрежет когтей по дереву, темнота за окном, а потом…

Скуталу постучала в дверь, и зуд снова прошёл.

— Рэйнбоу, пожалуйста, — взмолилась Скуталу, от потуг маленькой пони дверная ручка отчаянно задребезжала, но задвижка держалась крепко. — Оно близко, я его слышу. Извини, что я следила за тобой, извини, если снова тебя раздражаю. — Каждое слово было пропитано паникой и страхом, каждое предложение заканчивалось отчаянным рывком ручки. Слёзы притупляли голос маленькой пони. — Я просто хотела показать, что могу быть такой же храброй, как и ты. Я просто хотела… Мне хотелось, чтобы ты могла мной гордиться. Пожалуйста, Дэш, не дай ему меня забрать. Я не хочу, чтобы он меня достал.

Дэш вскочила на копытца прежде, чем успела подумать об этом, но хватка Эпплджек не ослабла, даже чуть-чуть.

— Какого сена? Что ты вытворяешь? —   воскликнула Дэш. — Её же сейчас…

— Что-то не так, — прошипела Эпплджек. — Почему она здесь? Почему она не дала о себе знать, когда я сломала ногу? Почему она ждала наступления темноты, прежде чем попытаться войти? Мы здесь уже несколько часов, смогла бы маленькая кобылка спать в лесу?

Зуд вернулся в полную силу, это мучительное, неуёмное сомнение. Как бы Дэш ни ненавидела сомневаться, ненавидела саму мысль, что Скуталу была здесь, Эпплджек была права. Ничего из происходящего не имело смысла, а маленькая часть её сознания настаивала на том, что что-то было не так, всё сильнее и сильнее.

— Это не Скуталу, — сказала Эпплджек, — но что бы это ни было, оно действительно хочет, чтобы мы открыли эту дверь.

— А что, если ты ошибаешься? Мы просто оставим Скутс там? — Пегаска помотала головой. — Я не могу так поступить.

— Дэш, не открывай.

Но Рэйнбоу выдернула ногу и бросилась через хижину. Нож немного поблёскивал в темноте, и хотя было слишком темно, чтобы разглядеть слова, ей казалось, что она всё ещё видит контуры фразы, вырезанной на столе.

Не открывай дверь.

И Дэш заколебалась. Даже когда Скуталу продолжала умолять её, это ужасное сомнение распространилось и усилилось. Что-то не так, что-то очевидное, что-то забытое.

Но.

Но что, если она не права? Что, если они обе ошибаются? Даже если по ту сторону двери их поджидало что-то ещё: острые зубы, когти и боль – имелся ли хоть малейший шанс, что там действительно могла быть Скуталу?

Дэш думала, что знала ответ, полагала, что это очевидно, поэтому она без колебаний преодолела половину хижины, даже не задумываясь о возможных исходах. Но на полпути сомнения всё же взяли верх, и то, только потому, что Эпплджек была права – в этом не было никакого смысла.

Не открывай дверь.

Но что если?

Эпплджек застонала от боли, безуспешно пытаясь встать, но когда её нога послала ещё одну болезненную стрелу агонии, земная пони снова рухнула, громко вскрикнув.

Слишком громко.

Отчаянно дребезжащая дверная ручка с громким щелчком мгновенно остановилась, снаружи снова стало тихо. Снова эта ужасная тишина, скрывающая в себе что-то. Кто-то слушал, наблюдал, ждал.

— Скуталу? — обратилась Дэш к тишине, голос пегаски слегка дрожал. — Ты в порядке?

Ничего.

Дэш шагнула ближе к двери, игнорируя предупреждение подруги держаться подальше от твари снаружи, и что это была не Скуталу, а что-то, что имитировало голос юной пегаски. Она подняла копыто, медленно потянулась к задвижке, напрягая слух. Дюйм за дюймом, её копытце почти коснулось ледяного металла.

А потом дверь ударилась о раму, достаточно громко, чтобы Дэш отпрянула от неё и упала на пол, в шоке отползая. Как будто в дверь бросились со всей силы, было удивительно, что древесина после этого не раскололась, а дверь не разлетелась на миллион осколков, и тварь снаружи не прорвалась сквозь образовавшийся проём и не сомкнула свои клыки вокруг шеи Дэш прежде, чем та успела бы закричать, и любой звук, который пегаска попыталась бы издать, умер бы у неё в горле.

Но дверь крепко держалась, даже когда существо снаружи снова врезалось в неё. Снова и снова, каждый удар был настолько сильным,  что по всей хижине пробегала дрожь. Несколько горшков, которые ещё оставались на крючках, тут же свалились на пол с громким металлическим лязгом.

Последний хруст дерева, последний приступ, полный разочарования, а потом ничего. Снова тишина, мёртвая и неподвижная. Ни шагов, ни звука какого-то огромного зверя, крадущегося в темноте между деревьями. Дэш не была настолько наивна, чтобы подумать, что он сдался; он всё ещё был там, всё ещё ждал. Эти удары были слишком яростными, слишком злыми, чтобы он просто ушёл.

Слишком отчаянными.

— Хорошо, — пробормотала она с того места, где всё ещё лежала, голос пегаски немного дрожал. — Ты была права, эта не Скуталу.

— Нет, только если она не успела неожиданно вырасти, пока нас не было.

— Сейчас не самое лучшее время для шуток.

— Согласна. Но сейчас либо шутить, либо дрожать от страха, и я больше склоняюсь к первому.

Дэш снова поднялась на копытца, воспользовавшись передышкой, чтобы собраться и отряхнуться от пыли.

— Оно всё ещё там, — сказала радужногривая пони.

— Ага, я его слышу.

Дэш замолчала. Прислушалась. Ничего.

— Ты слышишь его?

Эпплджек кивнула: 

— Всё дело в тишине. Ни насекомых, ни ветра, ничего. Это противоестественно. — Земная пони задумалась на мгновение, покусывая внутреннюю сторону щеки.

— Как думаешь, может ли оно изобразить и других пони? Почему оно выбрало Скуталу?

— Наверное решило, что я открою ей дверь.

— И ты чуть было не открыла.

— Да уж, — тихо ответила Дэш. А потом, повысив голос, крикнула: — Но я не сделала этого! И не собираюсь, слышишь? Кем бы ты ни был, сегодня ты будешь голоден, и ты выбрал не тех пони, с которыми стоит связываться!

— Дэш… — пробормотала Эпплджек.

— Что?

— Я не в том состоянии, чтобы драться, не провоцируй его. Если он попадёт внутрь, я здесь буду словно мёртвый груз.

— Он не войдёт, — сказала Дэш. — До тех пор, пока мы не откроем дверь.

— Это ты чуть не впустила его, а не я.

— Я…

— Просто помни, что всё это ложь, — сказала Эпплджек. — Что бы ни случилось, кто бы ни говорил с той стороны, это не наши друзья. Мы с тобой здесь одни.

Рэйнбоу Дэш кивнула, и, бросив последний взгляд на дверной проём, прокралась в дальний конец хижины, как можно дальше от двери. Она снова прислонилась к стене и стала ждать, хотя и не совсем понимала, чего именно.

"Того, что случится дальше", — предположила она.

---

Этой ночью о сне не было даже и речи.

Дэш не спала, готовая ко всему. Готовая к неизвестности.

Какая-то часть её сознания по-прежнему была с ней не согласна. Ей казалось, что она что-то забыла, что-то важное. То чувство, что тревожит, заставляя вспоминать, закрыта ли входная дверь или выключена ли плита.

Или то чувство, когда забываешь что-то важное о существе, притаившемся снаружи в темноте.

Это зудящее чувство, это гнетущее сомнение. Что она упустила? Что же они забыли? И как оно заставило их об этом забыть? А потом ещё Скуталу. Как эта тварь украла её голос? Дэш предположила, что, возможно, это был чейнджлинг, хотя ни один из известных ей чейнджлингов не смог бы с такой силой биться в дверь, разве только что они были намного больше королевы Кризалис. И пегаска определённо слышала царапанье когтей.

"Когда?"

Да и вряд ли это мог быть кто-нибудь из чейнджлингов, даже если бы он не был верен миролюбивому улью Торакса.

Нет, это не чейнджлинг. А что-то ещё. Что-то гораздо, гораздо худшее.

Она ненавидела эту тишину. Голос, возможно, и был ложью, но он, по крайней мере, не оставлял сомнений в том, что делает существо. Это молчание, однако…

Ощущалось тяжёлым. Плотным. Беспросветным, как ночь. Полным немой угрозы. Может быть, неведомый зверь выжидал своего часа, разрабатывая новый план? Был ли он вообще там, за дверью, во тьме? Неужели монстр рассчитывал на то, что они подумают, будто он ушёл, и откроют дверь?

По крайней мере, Дэш теперь понимала, что переплетение замков на двери не просто так, даже если их бесполезность всё ещё не имела смысла. Было очевидно, от чего предыдущий жилец пытался уберечься.

"Не открывай дверь". Предупреждение? Напоминание?

Её внимание переключилось на ЭйДжей, которая всё так же лежала на останках того, что когда-то представляло из себя кровать. Можно было бы понять того, кто подумает, будто бы она спала, но Дэш знала свою подругу. Да, она лежала на спине, и да, её глаза были закрыты, грудь мягко поднималась и опускалась, и никаких больше признаков активности, но Эпплджек не спала.

Дэш знала, что это так, ведь её подруга обычно храпела.

Значит, вместо этого земная пони, должно быть, делала то же самое, что и Дэш – слушала.

Ждала.

Стук, нарушивший тишину, был настолько тихим, что Рэйнбоу Дэш даже не была уверена, что слышит его, пока за ним не последовал приглушённый голос Твайлайт.

— Извините, — спросила Твайлайт, в её голосе читалось небольшое волнение. — Есть кто-нибудь дома?

Дэш резко выпрямилась, бросив взгляд на Эпплджек, которая вообще не обратила внимания на звук, продолжая лежать на спине с закрытыми глазами. Хотя, возможно, сейчас земная пони дышала чуть быстрее, а может это просто темнота обманывала пегаску.

— Я ищу своих друзей, — сказала Твайлайт. — Они пропали, и я думаю, что они могли прийти сюда.

— Твайлайт! — откликнулась Дэш, и волнение вместе с облегчением вспыхнули в её груди. Хвала Селестии. Твайлайт нашла их и теперь всё будет хорошо. — Мы здесь!

— О, хвала богиням. Ты в порядке, Дэш? Эпплджек с тобой?

— Да, она тоже здесь, — Дэш быстро подошла к двери и потянулась к задвижке. — Но она сломала ногу, поэтому хорошо, что ты приш…

Копытце земнопони крепко ухватило Рэйнбоу за переднюю ногу, заставив её подпрыгнуть, и оттащило пегаску от двери. Эпплджек, слегка пошатываясь и стараясь не опираться на свою сломанную конечность, прислонилась к стене, чтобы не упасть.

— Ты опять забыла, — прошипела она.

— Что?

— А ты подумай. Я знаю, что у тебя в голове сейчас всё как в тумане, так же как и у меня, но ты всё же постарайся вспомнить.

— Девочки? — Твайлайт снова постучала, на этот раз громче и настойчивее. —  У вас там всё в порядке? Что-то не так?

— Вспомнить что? — спросила пегаска, в замешательстве нахмурив брови.

— Что там снаружи? Что последнее ты помнишь?

Серьёзность в голосе Эпплджек ещё пуще встревожила Дэш.

— Снаружи? Я не понимаю, о чём ты говоришь. Ты сломала ногу, и мы укрылись здесь, а потом решили подождать до утра.

— А затем?

Дэш прикусила губу. Эпплджек права, воспоминания были нечёткими. Это представлялось странным само по себе; Рэйнбоу не думала, что она уснула, ведь она всё ещё чувствовала себя ужасно уставшей, и не было никакой полудрёмной дымки, которая всегда появлялась, стоило только проснуться посреди ночи. Нет, какой-то другой туман заволакивал её мысли. Она почти чувствовала их, потерянные воспоминания, но потом всё словно терялось в её подсознании, сливалось воедино и таяло вокруг того, что она пыталась вспомнить, пока снова не выскальзывало из её копыт.

— Снаружи что-то было… — произнесла она, медленно, вытягивая слова из тумана, окутавшего её воспоминания. — Что-то большое. Зубы. Когти. И затем…

Не открывай дверь.

— Скуталу? — ледяной холодок пробежал по её спине, когда туман в мыслях начал рассеиваться. — Но ведь эта была не Скуталу, так? Оно просто звучало как она. Ещё один взгляд на дверь, и теперь темнота снаружи, казалось, каким-то образом просачивалась сквозь щели по краям. — И это не Твайлайт.

— Неа, — ответила Эпплджек. — Это не она. — Её лицо было полно жалости, она нежно похлопала Дэш по плечу. — И со временем становится только хуже.

Пони указала на стол, нож, некогда воткнутый в столешницу, теперь лежал на боку, извлечённый из стола и используемый для вырезания других слов, расположенных ниже сообщения, которое начинало обретать слишком много смысла.

Имена.

Скуталу

Эппл Блум

Флаттершай

Пинки Пай

Рэйнбоу Дэш

Старлайт

Спайк

Список продолжался, все имена были знакомы Дэш, но чем дольше она смотрела на него, тем больше разрасталась дыра в её душе. Не только потому, что она не могла вспомнить, когда и зачем добавлены эти имена, но и потому, что даже в грубых царапинах, которые были сделаны ножом, она смогла различить два чётких почерка письма.

Один – Эпплджек, другой – её.

И пока Дэш глядела на список, а ужасное, кошмарное осознание медленно расползалось по её разуму, Эпплджек взяла нож и вырезала имя Твайлайт в самом низу.

Дверная ручка дребезжала, пока Рэйнбоу пыталась переварить это новое открытие.

— В чём дело, Рэйнбоу? — спросила Не-Твайлайт, преисполненная фальшивой озабоченности. — Всё в порядке? Если Эпплджек ранена, мы должны отвезти её в больницу, я могу помочь.

Это была поразительно хорошая имитация, и Дэш изо всех сил старалась не обращать на неё внимания. Стоило ей сосредоточиться на голосе, и она сразу чувствовала, как всё снова расплывается по краям, как её тянет к дверной задвижке, чтобы впустить того, кто так отчаянно пытался добраться до них.

Она была такой искренней, такой добродушной, точно такой же, какой была Твайлайт. Конечно, она пыталась им помочь, конечно, просто хотела убедиться, что с ними всё в порядке, спасти их из этого кошмара. Но её обещания были пустыми, голос – не более чем украденное эхо, и каждое слово, пробиравшееся под дверь, заставляло Дэш ещё больше сжиматься.

— Все эти имена, — пробормотала пегаска, тупо глядя на список.

— Агась. А может и больше, — сказала Эпплджек, слегка кряхтя и переставляя раненую ногу. — Некоторые мы могли забыть до того, как начали записывать.

— Я не… я не помню ничего из этого.

— Я тоже. Эй, ты сама мне это не так давно объясняла.

Повисла ещё одна пауза, когда Дэш пыталась припомнить и этот момент.

— Здесь написано моё имя, — наконец произнесла она, понимая, как глупо это звучит, но это была единственная из роящихся в её голове мыслей, которую она смогла правильно выразить словами.

— Знаю. Может, оно и к лучшему, что мы ничего не помним?

Дэш снова замолчала, цепляясь взглядом за россыпь имён, которые извивались на поверхности стола, их количество только увеличивалось, когда её глаза подмечали всё больше и больше.

— Вот же сено. — Это было всё, что она могла сказать. Всё, что она чувствовала.

— Точно.

— Как долго мы здесь находимся? Их так много.

— Понятия не имею, — ответила Эпплджек, устало пожав плечами. — Снаружи всё ещё темно, и ничего нельзя сказать наверняка, особенно под покровом деревьев. Даже луны не видно. — Вздохнув, пони заковыляла обратно к тому, что когда-то было кроватью, осторожно опускаясь обратно на постель. — Думаю, нам придётся подождать до утра, когда бы оно ни наступило.

— Если мы продержимся так долго. 

Дэш не могла отвести взгляда от списка.

Зекора

Селестия

Дискорд

Кризалис

Трикси

Кейденс

Луна

Она закрыла глаза, чтобы не видеть имена, но это не помогало. Они уже были выжжены у неё на веках, как и вся эта комната, они начинали расплываться и таять, растворяясь в пустоте хижины до тех пор, пока у неё в голове не осталось ни единого воспоминания, кроме пребывания в этом месте, растянувшегося в бесконечность.

Пегаска покачала головой и снова открыла глаза. Всё осталось таким же, каким она помнила, только стол украшали эти уже забытые слова.

Это плохо.

Некоторые из них пока ещё мелькали в её сознании. Не по-настоящему, а как тень былого воспоминания. Слово, ощущение, намёк… на что-то. Не совсем воспоминания, это было бы слишком щедро, просто отрывок чего-то знакомого. Дэш, возможно, и не помнила их, но она помнила, что пыталась запомнить их, вот как это ощущалось.

Другие имена воспринимались совершенно пустыми и неубедительными. Бессмысленными. Ушедшими.

Она перестала всматриваться и повернулась к двери.

— Мы знаем, что ты задумал, — крикнула она, позволяя отчаянию и гневу взять верх в её голосе и заглушить страх. — Мы знаем, что ты лжёшь, и ты не войдёшь сюда. Потому что мы никогда не откроем эту дверь!

— О чём ты говоришь, Дэш? — спросила Твайлайт. — Я здесь, чтобы помочь! Вы не вернулись, и все беспокоятся о вас.

— Дэш, не надо, — предупредила Эпплджек, но останавливать погодную пони было уже поздно. Ярость Рэйнбоу Дэш была подобна огромному снежному кому, несущемуся с горы: чем дальше, тем труднее было остановиться. 

— Ты связался не с теми пони, — выпалила Дэш. — Ты хоть представляешь, кто мы такие?

— Конечно, — сказала Твайлайт. — Ты – Рэйнбоу Дэш, а та, другая – Эпплджек.

Дэш почувствовала толчок в груди. Волнение, нервозность, тревога? Всё сразу и даже больше?

— "А та, другая"?

На этот раз наступила небольшая пауза со стороны Твайлайт.

— Ты – Рэйнбоу Дэш, и ты с Эпплджек, — снова попробовала она.

Дэш рассмеялась. Громко. Дико. Она не знала почему; в этом не было ничего смешного, даже самую малость. И всё же то, что она поймала это существо, наполнило её каким-то диким ликованием.

— Видишь? Ты даже не способен правильно притвориться. Так что делай всё что хочешь, Твайлайт, но ты никогда ни за что сюда не войдёшь.

— Я не понимаю, о чём ты говоришь, — упиралась Твайлайт. — Просто впусти меня, чтобы я смогла помочь.

Дверь снова задребезжала, когда существо ещё раз дёрнуло за ручку, затем раздался раздражённый громкий стук, а потом повисла тишина.

— А оно настойчивое, не так ли? — спросила Эпплджек.

— И очень глупое, — ответила Дэш. — А Твайлайт всё равно бы уже разнесла дверь.

Эпплджек не казалась такой уж убеждённой.

— Когда-то у нас был бык, — задумчиво произнесла она, — и он всё время убегал от нас. Прорывался прямо через наши заборы из колючки, а потом носился вокруг, запутавшись в ней. Только так он мог добраться до коров. Наверняка это было очень больно, эти колючки жалят, словно осы в летний зной, не говоря уже о том, что вонзаются под кожу и тянут за собой деревянный кол. Но он продолжал это делать, продолжал вырываться. Никогда не пытался перепрыгнуть через забор или сломать ворота, просто продолжал бежать напролом, пока мы не сдались и не продали его.

Дэш нахмурилась: 

— И что же?

— Быть глупым – не значит не представлять опасности. На самом деле всё совсем наоборот. Потому что глупые не знают, когда надо остановиться.

Словно в подтверждении её слов, дверь снова громко хлопнула, ударившись о раму, когда существо снаружи в очередной раз попыталось её открыть. Дэш слегка вздрогнула от неожиданности, и тут же снова вернулось воспоминание.

"Растянувшись на полу, Скуталу умоляла о помощи".

Оно также было почти полностью стёрто из её сознания.

Эпплджек закатила глаза: 

— Это не работает, ты уже пробовал, — крикнула она.

"Так часто, что лучше бы не играть с ним в разных командах", — подумала Дэш за несколько мгновений до того, как её размышления стали почти пророческими.

— Эпплджек? — через дверь просочился голос, который Рэйнбоу Дэш не узнала. Жеребец.

Она в замешательстве повернулась к Эпплджек и тут же обнаружила, что её подруга широко раскрыла глаза от шока и тупо разинула рот.

— …Папа? — спросила фермерша, и в её голосе было столько страха, словно она испугалась, что произнеся это слово, сама вселенная поняла бы, насколько это  невозможно, и забрала бы его у неё снова.

— ЭйДжей! — голос снаружи был полон волнения и радости оттого, что его обладатель услышал свою дочь. — Я так и знал, что это ты! Ты кажешься такой взрослой, но я всё равно узнаю тебя где угодно!

Глаза Эпплджек наполнились слезами, когда она, наконец, позволила себе поверить в это.

— Папа, ты… я думала, что ты… мы все думали…

— Думала, что я что, сахарок?

— Ушёл, — закончила Эпплджек едва слышным шёпотом.

— Ушёл? Конечно нет, ты думаешь, что мы бы с мамой просто бросили тебя одну? Тебя, Мака и Блум против всего мира? Никогда, ты же знаешь.

— А мама… она тоже с тобой?

— Да, конечно, и она скучала по вам так же сильно, как и я. А теперь, почему бы тебе не выйти сюда, чтобы я мог взглянуть на свою крошку? Посмотреть, как ты выросла.

Какая-то странная мысль начала закрадываться в сознание Рэйнбоу. Она смотрела, как всё это разворачивается, так радуясь за свою подругу, так счастлива, что после всего случившегося Эпплджек вновь обретёт свою семью. Пегаска знала, как сильно ЭйДжей скучала по ним, Рэйнбоу Дэш была её опорой, когда сильная земная пони плакала ей в плечо много ночей подряд, и всё это время они просто были здесь, в Вечнодиком лесу.

Но опять появилось сомнение. Здесь, в Вечнодиком лесу? Совсем одни? В течение многих лет? Что-то не сходилось, в этом не было смысла. Во всём этом было слишком много несостыковок. Сколько времени прошло? Как долго они пробыли в этой хижине? Последнее, что помнила Дэш – это как она задвинула задвижку, а потом…

Что-то насчёт Скуталу?

И имена. Стол. Нож.

Её взгляд упал на исцарапанные каракули, покрывавшие древесину, и воспоминания внезапно нагрянули. Не все из них, и не целиком, а лишь отдельные моменты страха и ужаса. Когти скребли древесину. Зубы сжимались вокруг её шеи. Не по-настоящему, не все воспоминания были реалистичными, но этого было вполне достаточно. Достаточно для того, чтобы она вспомнила, что это была за тварь, что она делала.

Как она крала голоса.

Эпплджек уже собиралась доковылять до двери, чтобы открыть её и вернуться к тем, кого она считала своими родителями. Родители, по которым она так сильно скучала, без которых, как ей казалось, она привыкла жить и которые вернулись к ней из ниоткуда. И ведь действительно, они появились из ниоткуда, и вот пегаска стоит между Эпплджек и дверью, а на сердце у неё лежит тяжесть вины за то, что она должна была сделать, что должна была сказать подруге.

— Эпплджек, остановись, — сказала она, и, то ли от удивления, то ли от чего-то ещё, Эпплджек именно так и поступила.

— Чего?

— Это не твой отец, — сказала Рэйнбоу, слегка вздрогнув, понимая, что отнимает у ЭйДжей дорогих ей пони, в тот момент, когда та была уверена, что снова обрела их.

— Но это он, разве ты не слышала? Я знаю, сама не думала, что когда-нибудь увижу отца снова, но…

— Он мёртв, Эпплджек. — Ещё один укол вины, но Рэйнбоу должна была быть прямолинейной, должна была быть твёрдой. Нужно было пробиться сквозь туман, которым это существо застилало их мысли. — Ты же знаешь, что он мёртв. Эта тварь снаружи – не он, а просто звучит как он.

— Какого сена ты несёшь?

— Просто посмотри на имена, — сказала Дэш, указывая на стол. — Прочти их, вспомни, и ты поймёшь, что всё это неправильно.

— Сахарок? — спросил голос. — Там всё в порядке? Ты идёшь или нет?

Эпплджек долго смотрела на стол, её глаза изучали надписи, а по щекам катились слёзы. Но когда пони подняла глаза, черты её лица стали твёрдыми и уверенными.

— Да, пап, — сказала она. — Я уже иду.

Тошнотворное чувство в животе Дэш стало ещё сильнее.

— Эпплджек… — начала Рэйнбоу, не совсем понимая, что собирается сказать, но в конце концов это уже не имело значения, поскольку Эпплджек всё равно оборвала её.

— Прочь с дороги, — произнесла она низким и глухим голосом.

— Это не он, это просто…

— Убирайся с дороги! Дважды я повторять не буду! — Каждое слово из уст подруги ударяло её подобно молоту.

— Посмотри на список! Разве ты не помнишь? Даже самую малость? Ты должна знать, что всё это неправильно. Должна это чувствовать.

Рэйнбоу  посмотрела подруге прямо в глаза, и то, что она там  увидела, испугало её. Эпплджек знала. Эпплджек помнила, как и Дэш, но она не обращала на это внимания. Ей было всё равно. Ей не хотелось в это верить. Она не могла вынести правды.

— Я не понимаю, о чём ты говоришь, — медленно произнесла Эпплджек. — Всё, что я знаю – это то, что мой отец снаружи, а ты мне мешаешь.

— Это не он. — Голос Дэш также напрягся. — И я не могу позволить тебе ринуться к тому, что там находится.

Уголок рта Эпплджек дёрнулся:

— Ты собираешься остановить меня?

— Пожалуйста, Эпплджек, ты же знаешь, что это не он. Глубоко внутри знаешь. Ты знаешь, что он мёртв.

Эпплджек вздрогнула, как от удара.

— Повтори ещё раз, — прорычала она. — Только посмей повторить это ещё раз, когда слышала, что он только что разговаривал с нами через эту проклятую дверь.

— Я знаю, что это тяжело, и я знаю, что это больно, но…

— Скажи.

Поджимая раненую ногу, Эпплджек исступлённо дрожала от ярости, гнева и предательства.

— Он мёртв, — повторила Рэйнбоу, стараясь, чтобы её голос не звучал холодно, но она была уверена, что именно таким он и был. — И ты знаешь, что за этой дверью его нет, как бы сильно тебе этого ни хотелось.

Для пони со сломанной ногой Эпплджек двигалась довольно быстро.

Даже если она старалась не опираться на конечность всем весом, это должно быть больнее, чем Дэш могла себе вообразить, и всё же Эпплджек была настолько быстра, что пони почти удалось проскочить мимо удивлённой пегаски. Но не достаточно, и Рэйнбоу успела среагировать, чтобы перехватить её прежде, чем она достигнет двери.

Однако земнопони не собиралась легко сдаваться.

Эпплджек была сильнее, Дэш не питала иллюзий на этот счёт, но перелом фермерши сравнял шансы, чтобы хотя бы удерживать её. Тем не менее Эпплджек была неистовой, рычащей от ярости и отчаяния, готовая отдать всё, что у неё было, только чтобы оттолкнуть Дэш с дороги, только чтобы добраться до своего отца. Он был прямо здесь, так близко, и Дэш была единственной преградой, что препятствовала долгожданной встрече.

Резкая боль пронзила ухо пегаски, когда во время безумной борьбы Эпплджек сильно укусила её. Дэш с пронзительным криком попыталась оттолкнуть земнопони, но это только усилило боль. Обе кобылки упали на стол, Рэйнбоу была почти что уверена, что тот рухнет под их весом, ведь удар об его поверхность поднял в воздух столп пыли. Этого оказалось достаточно, чтобы освободиться от стиснутых зубов Эпплджек, хотя Дэш почувствовала, как кровь стекает по внутренней стороне её уха, каким жаром отдавалась кровоточащая рана.

Кобылки продолжали бороться, Эпплджек всё ещё была в бешенстве, она пыталась вырваться и распахнуть дверь, даже когда та дребезжала в своей раме. В моменты, когда возбуждение подстёгивало существо снаружи, оно звало, умоляло своим украденным голосом прекратить борьбу и впустить его, чтобы они могли поговорить об этом.

Но даже с её травмой Эпплджек была куда сильней, чем Дэш. Они покатились по столу, и пегаска поняла, что проигрывает. Когда Эпплджек оказалась сверху и прижала передние ноги Рэйнбоу к столешнице, Дэш увидела безумие, которое так глубоко запало в глаза подруги, и поняла, что у неё остался только один вариант.

— Прости, ЭйДжей, — сказала она, прежде чем пнуть сломанную ногу земной пони.

Она ненавидела себя за то, что сделала это, ненавидела хруст, который раздался, когда её нога соприкоснулась с шиной, а больше всего она ненавидела тот крик чистой агонии, который услышала от Эпплджек. Но даже несмотря на то, что она проклинала себя в это мгновение, Дэш знала, что не может позволить ему пропасть даром, и быстро сбросила с себя раненую пони, высвободившись из её ослабевшей хватки и стараясь не думать о том, сколько вреда она ей нанесла.

На секунду пегаска позволила себе представить, что всё может закончиться хорошо. Да, ей пришлось причинить боль Эпплджек, и она должна будет найти силы простить себя за это, но, по крайней мере, желание драться полностью покинуло ЭйДжей, любые попытки сопротивления были уничтожены болью. Она лежала обмякшая, беспомощная, избитая.

Но только на секунду, потому что в следующий момент Эпплджек внезапно повернулась, и хотя Дэш и не видела, как подруга подняла нож, она определённо почувствовала, когда Эпплджек вонзила его ей в бок.

Горячая, пронзительная боль от удара ножом заставила её забыть обо всём, и для Эпплджек этого было достаточно, чтобы оттолкнуть от себя Рэйнбоу, отправляя пегаску в полёт. Голова летуньи ударилась о край стола, и в следующее мгновение видение Дэш сменилось пустотой, мир исчез с глухим стуком черепа о дерево.

Когда реальность вернулась, Рэйнбоу обнаружила себя лежащей у стены, а Эпплджек снова пыталась подняться на ноги.

— Ты ударила меня ножом, — сказала Дэш, скорее не веря, что это произошло,  чем испытывая какие-либо иные эмоции, шок и болезненное удивление в её голосе были ясны даже сквозь небольшую невнятность в словах из-за недавнего сотрясения.

Эпплджек не ответила, но у неё получилось, наконец, встать на ноги. Только тогда Дэш увидела, что шина в процессе их борьбы полностью развалилась, а когда земнопони поднялась, оправившись после боя, ничем не удерживаемые бесполезные перекладины кровати со стуком упали на пол.

Эпплджек, казалось, даже не заметила этого.

Она больше не беспокоилась о том, чтобы держаться на трёх ногах и не переносить вес на сломанную конечность, что бы ни овладело её сознанием, оно не оставляло места ни для чего другого. Когда она захромала к двери, её нога ужасно хрустела при каждом шаге, а по голени побежала свежая струйка крови, почти чёрная в темноте, и, насколько могла судить Рэйнбоу, Эпплджек даже не поморщилась.

Дэш снова попыталась позвать её, как будто она сейчас могла сказать что-то, что могло убедить подругу остановиться, но всё, на что она оказалась способна – это только издать жалкий блеющий звук, вытянув копытце в пустоту, кроме как просто сидеть и смотреть, как Эпплджек решает их судьбу.

Её бок горел, боль от всё ещё торчащего ножа была единственным, что поддерживало её сознание. Это, а также резкий отзвук "топ, топ, хрумк" от шаркающих копыт Эпплджек. Там, где она ударилась о стол при падении, пегаска заметила влажное, тёмное пятно, и когда Дэш прижала копыто к голове, оно стало липким.

Селестия, ей было трудно сосредоточиться, трудно думать, трудно даже встать на ноги, мир был размыт, хруст отдавался эхом в ушах, красные пятна на её копыте, острая боль в боку, пол под ней ощущался таким жёстким. Наконец Эпплджек со стенанием добралась до двери и торжествующе потянулась к задвижке.

— Я здесь, папа, — сказала она через дверь, её улыбка казалась такой яркой, даже сквозь слёзы. — И я больше никогда не отпущу тебя. Никогда.

Задвижка скользнула назад.

Дверь открылась.

От улыбки Эпплджек ни осталось и следа.

— Привет, сахарок, — произнёс голос снаружи, и хотя Дэш не могла видеть его обладателя с того места, где она лежала, она услышала в нём странный, булькающий звук. Почти как под водой. Словно владелец голоса таял.

Запах сладковатого, застоявшегося разложения заполнил хижину. Удушливый, густой, он мигом распространился по всему помещению. Запах вещей, которые гнили в течение многих недель под лучами солнца, кишели личинками и раздувались от газа.

Эпплджек сделала инстинктивный шаг назад, и на этот раз, когда она навалилась всем весом на свою раздробленную конечность, игнорировать боль было уже невозможно – какое бы гипнотическое заклинание ни оберегало её от этого чувства, оно уже давно рассеялось – и она закричала в агонии, падая на круп и в ужасе глядя на существо снаружи.

— В чём дело, сахарок? — спросила тварь, теперь этот голос практически клокотал, а гниющая вонь только усилилась. Дверной проём был окутан мраком, глаза Эпплджек расширились от ужаса, когда она попыталась отползти оттуда с мучительным всхлипом боли и страха. — Разве ты не скучала по мне?

Эпплджек будто бы собиралась что-то ответить, но вместо этого молча с открытым ртом отползала всё дальше, пытаясь найти опору и оставляя красные следы на досках.

— Мы скучали по тебе, — сказал голос. — Больше всего на свете.

Когти появились в дверном проёме, цепляясь за раму. Когти и что-то ещё, длинное и тонкое, капающее какой-то тёмной жидкостью, густой и вязкой. С того места, где лежала Дэш, она могла разглядеть только фрагмент костлявой продолговатой лапы, впрочем, затем существо снаружи начало продвигаться вперёд, и Эпплджек в испуге закричала ещё громче.

"Останови его, ты должна остановить его, если он попадёт внутрь – всё кончено".

Призвав на помощь последний всплеск энергии, произведённый адреналином, Дэш вскочила на копыта, не обращая внимания на жжение от ножа, торчащего из её бока, и отчаянно пытаясь разглядеть окружение перед глазами сквозь туман, наполовину вызванный сотрясением, а наполовину – кровью у неё в глазах. Едва стоя на ногах, хотя её копыта и не выполняли полностью то, чего она от них хотела, пони неуверенно и неровно бросилась к открытой двери, почти потеряв равновесие.

Но она не могла себе этого позволить: не могла споткнуться, не могла упасть. Упадёшь – и ты мертва. Упадёшь – и вы обе умрёте.

Она не могла себе позволить, чтобы это случилось. Когтистая лапа тянулась к Эпплджек, и казалось, тянулась бесконечно, слишком длинная, слишком тонкая, а сквозь смолянистую черноту вокруг кисти Дэш видела проблески чего-то бледного: мертвенно-белой кожи или, может быть, просто кости. Тяжело сказать. Дэш усилием воли заставила себя двигаться дальше, хлопая крыльями, чтобы сохранить равновесие и, возможно, немного ускоряясь, но было уже слишком поздно: лапа обхватила сломанную ногу Эпплджек, а затем начала тянуть. Почти сразу кобылка зашлась агонизирующим криком, когда её потащили обратно к двери.

Но за мгновение до того, как земную пони вытащили наружу, в небытие, копыта Дэш сомкнулись вокруг края двери и захлопнули её с такой силой, что она полностью оторвала конечность существа, а её треск разорвал воздух, словно сломанная ветка.

Звук. Рёв, который тварь издала, когда её лапа упала на пол – крик, вопль сотен, а то и тысяч голосов – все они завыли от боли, мучения и ярости. Словно ураган отчаяния и возмущения. Достаточно громкий, чтобы заставить Дэш немного пошатнуться, но не настолько, чтобы остановить её от того, чтобы опять дёрнуть задвижку, прямо перед тем, как тварь врезалась в дверь хижины. Снова этот неистовый скрежет, когти существа искали опоры вокруг петель, как будто оно могло сорвать дверь, если бы только нашло место, чтобы ухватить её. Слишком много когтей, бесчисленное множество, все они царапали, скребли и впивались в дерево, а существо продолжало выть тем же призрачным, ужасным криком.

Визг, вой. Он продолжался до невозможности, топя в себе реальность, заглушая все мысли, всё восприятие действительности. Дэш прилегла на пол, зажимая уши копытами, словно это могло хоть как-то заглушить ужасный звук. Но этого не произошло. Пока наконец спустя целую вечность звук не начал удаляться, когда существо снова не скрылось в тёмных глубинах леса, раненное, униженное и разгневанное. И вместе с его уходом, казалось, отступала гнетущая тишина, которая теперь ощущалась гораздо спокойнее и не несла с собой тревожного ожидания. Она была пустой и тихой, как и положено тишине.

Всё умолкло, только Эпплджек стонала на полу. Дэш быстро подползла к ней и потрясла, пытаясь привести подругу в чувство, при этом стараясь не смотреть на неестественный угол, под каким была согнута её нога.

— Эй, ЭйДжей, ты со мной?

Эпплджек резко перевела взгляд на подругу и крепко схватила Дэш за плечи, глядя на пегаску дикими, испуганными глазами.

— Оно ушло? — прошептала она. — Или я умерла?

— Ушло, — ответила Дэш, не зная, плакать ей или смеяться над вопросом Эпплджек. Может, оба варианта.

— Я видела его, Рэйнбоу. Воочию видела его. Это было… оно схватило меня, и я… — Взгляд Эпплджек упал на её ногу, и она содрогнулась от отвращения при виде трёх красных и грубых отметин там, где существо схватило её. Обожжённых, с опалённым мехом по краям, и запёкшейся плотью. — Я видела это.

— Тссс, всё хорошо. Я тоже это видела.

И Дэш действительно видела. Только мельком, всего на долю секунды, когда она закрывала дверь, но она его видела. Лишь слабые отблески воспоминаний, её разум пытался забыть всё, что мог, загнать это в тёмные закоулки памяти, но оно продолжало всплывать. Когти, зубы, тающие лица. Стена кровоточащей плоти. Некоторые лица она узнала, другие – вообще едва были похожи на лица, они соединялись вместе, искажались и сливались. Зубы, глаза и морды, которые торчали из пропитавшей их смолистой гнили, пустые глазницы, открытые рты в бессловесных криках, разрозненные черты лица – всё это извивалось и корчилось в невероятной массе.

А потом когтистые лапы между лицами неожиданно потянулись к Эпплджек, пронзая головы сквозь рот и глазницы, подобно ножам, чтобы ухватить пони и затащить её в сочащуюся аморфную массу.

Конечность, что пыталась вытащить Эпплджек за дверь и которую Дэш отрубила, исчезла, и почему-то это нисколько не удивило Рэйнбоу. Расплавилась, растворилась. Всё, что осталось – это тёмное, всё ещё влажное пятно на полу хижины. Это, а также следы, которые она оставила на ноге Эпплджек и на дверной раме.

— Мне очень жаль, Дэш, — еле слышно пробормотала земная пони. — Я всё испортила. Я впустила его внутрь.

— Эй, всё в порядке. Мы ведь живы, так? Я вовремя закрыла дверь.

— Я ударила тебя ножом, даже не знаю, зачем я так поступила. Я не… я не могу ничего вспомнить.

— Это не важно, — сказала Дэш. — Это была не ты, я знаю.

— Дэш…

— Что?

— Ты это тоже видела, верно?

— …Да, я видела, — наконец ответила Дэш после небольшой паузы.

— Это ведь не на самом деле, верно? Скажи мне, что это не взаправду. Скажи мне, что моего папу не постигла та же судьба.

— Конечно, всё неправда, — уверила её Дэш. — Это была просто уловка, как и остальное.

Пегаске хотелось бы быть такой же уверенной в этом, какой она пыталась казаться для своей подруги. Раньше Рэйнбоу видела его только на старых фотографиях, но она узнала это лицо даже среди других, залитых чёрной жижей – перекошенное и искажённое лицо отца Эпплджек.

---

Боль.

Эпплджек проснулась от боли. Впрочем, это было слишком мягкое слово. Она не понимала, как вообще смогла заснуть после всего, что произошло, но кобылка была так измучена, так опустошена. И поэтому она всё же отключилась, а теперь оранжевый свет раннего утра просачивался сквозь заколоченные окна – зрелище, которое Эпплджек, честно говоря, совсем не была уверена, что увидит снова.

Её нога пульсировала и сильно распухла. Красные отметины там, где тварь схватила её, чувство жара от ожогов на коже. Они должны были выбраться отсюда, и как можно скорее. Нужно было срочно добраться до больницы, хотя она и не задумывалась, как такое объяснить.

— Отлично, ты проснулась.

Эпплджек смущённо моргнула: 

— Дэш?

Рэйнбоу снова прошлась мимо окон, вглядываясь в щели.

— Ты отрубилась, — сказала она, — и я решила, что тебе лучше поспать.

— Ты что, не спала всё это время?

Рэйнбоу повернулась к ней, тёмные круги от недосыпа под её глазами красноречиво ответили на вопрос.

— Как будто я когда-нибудь смогу заснуть после этого.

Эпплджек слегка поморщилась при виде искалеченного уха подруги и алых следов на её боку.

— Мне жаль, Дэш, я…

— Перестань извиняться. Кроме того, скоро мы будем квиты. — В ответ на недоумённое выражение лица Эпплджек, Рэйнбоу подняла части шины для её ноги, которые слетели во время переполоха. — Потому что это будет чертовски больно.

Так оно и оказалось.

После того как Эпплджек убрала копытце изо рта, она была уверена, что на нём можно ясно разглядеть следы укусов, если бы их не прикрывал мех.

— Хорошо, — сказала Дэш, вставая и отряхиваясь. — У нас впереди целый день до наступления темноты, и если нам удастся добраться хотя бы до хижины Зекоры, я оставлю тебя там и полечу за помощью в Понивилль. У нас должно быть достаточно времени, так что будем двигаться медленно и аккуратно, хорошо? И если тебе нужно будет передохнуть, просто скажи.

— Лучше иди сама, — пробормотала Эпплджек. — Иди за помощью, а я подожду здесь.

Рэйнбоу помотала головой.

— Я ни за что не оставлю тебя здесь, только не теперь, когда мы знаем, что ждёт снаружи. Может быть, сейчас тварь и ушла, но если она вернётся, когда ты здесь одна, то всё кончено. Мы вчера буквально пережили эту ночь, и я бы не назвала её лёгким штилем.

Эпплджек глубоко вздохнула.

— Лады, — ответила она. — Но тебе лучше идти очень медленно.

Рэйнбоу шутливо отсалютовала ей, и, несмотря ни на что, Эпплджек не смогла сдержать улыбки. Будто бы ничего и не произошло, будто бы. Если только не обращать внимания на их раны и на слабый запах гниющего мяса.

Потребовалось несколько попыток, прежде чем Эпплджек встала на копытца. В первый раз она случайно опёрлась на сломанную ногу, а во второй – Дэш поскользнулась от изнеможения и повалила их обеих на пол. Но в третий раз у них всё получилось, и хотя они при этом немного качнулись, но всё же не завалились, а остались стоять на месте, и Эпплджек посчитала это успехом.

Теперь перед ними маячила дверь, и от лабиринта замков по спине земной пони пробежали мурашки.

— Ты уверена, что оно ушло? — спросила кобылка, и её тревога была слишком очевидна. — Если это не так, тогда…

— Твари там нет, — сказала Дэш. — Я прислушивалась всю ночь. Никто не возвращался, поверь мне.

Эпплджек кивнула, хотя чувствовала, как сильно бьётся сердце у неё в груди. Дэш в последний раз потянулась к двери, чтобы отодвинуть задвижку.

А потом, когда кто-то постучал в дверь, сердце земнопони пропустило удар.

— Привет! Есть кто дома?

Копыто Дэш застыло на полпути к задвижке.

— Я ищу своих друзей, — сказал голос Твайлайт. — Они пропали прошлой ночью, и я думаю, что они могли прийти сюда. Есть тут кто-нибудь?

Эпплджек и Дэш уставились друг на друга, потом снова на дверь. Не издавая ни единого звука. Копытце Рэйнбоу всё ещё оставалось на том же месте в нерешительности.

Нет. Нет. На этот раз за дверью должна была быть Твайлайт, на этот раз точно она, потому что тварь из прошлой ночи никак не могла вернуться. Таких существ не бывает при свете дня, не так ли? Их домом была темнота и мрак, они обитали в ночи. Но сейчас уже взошло солнце, и Дэш была просто уверена, что не слышала, как существо вернулось. Не было ни скрежета когтей, ни голосов, по крайней мере до сих пор.

Поэтому это должна была быть Твайлайт. Настоящая. По-другому и быть не может. Она пришла, чтобы найти своих пропавших друзей, потому что именно так поступила бы Твайлайт, и она собиралась вернуть их прямо в Понивилль, а дальше всё будет хорошо.

Определённо.

С этими мыслями Рэйнбоу Дэш открыла дверь.