Сборник драбблов
3.2. Вероломная плодовитость
Предупреждение: 18+, изнасилование. AU-глава, ломающая канон и хронометраж.
— Что-то пытается пробиться внутрь, — Шайнинг Армор шёл, глядя назад, а не вперёд, потому что на мили окрест не было препятствия, на которое можно было бы напороться. Кроме одного, встретиться с которым любой в ледяной пустоши был бы рад, и кроме другого, от которого простой внимательностью не спасёшься. — Нам кажется, что это король-единорог, который, собственно, и проклял это место.
Снег облепил белую шкуру и теперь, наслаиваясь, забивался под плотный шарф. Опускать маску на глаза было уже нецелесообразно: в ресницах таяли и тут же снова намораживались снежинки.
— Но принцесса Селестия сказала, что я здесь для того, чтобы найти способ защитить Империю, — парировала Твайлайт так громко, чтобы метель не заглушила удивление в её голосе. — Если король Сомбра не может пробиться внутрь — должно быть, она уже защищена?
Древнее суеверие о том, что не стоит упоминать лихо всуе, явило свою аксиомическую истину воем, сотрясшим небесные ярусы ледяного вихря и заморозившим кровь в жилах замерших посреди промёрзшей пустыни пони не хуже любого ветра. Флаттершай испуганно запищала, инстинктивно пятясь и пытаясь взглядом отыскать опасность в снежно-чёрном месиве вокруг них. Шайнинг Армор мгновенно взял ситуацию под контроль, командирским голосом рявкнув:
— Мы должны добраться до Кристальной Империи! Сейчас же!
Даже альфы без колебаний последовали его приказу, рванувшись вперёд. Смоляной столб дыма с одержимыми зелёными глазами наверху был для всех более чем убедительной мотивацией. Шайнинг телекинезом подхватил окаменевшего от ужаса перед вернувшимся королём Спайка и бросился догонять улепётывающих от опасности кобылок.
Когда невдалеке спасительным лазурным маяком запрыгал сквозь стену неконтролируемого снегопада гигантский светящийся купол, он понял, что король движется намного быстрее, чем они. Его газообразной форме, казалось, совсем не мешали дикие воздушные завихрения: Сомбра седлал их, как сёрфер, скользил с одного ветра на другой и настигал беглецов со стремительностью тени, коей и являлся. Шайнингу не осталось ничего, кроме как затормозить. Скользя копытами по прочному насту, он развернулся лицом к опасности и двинулся вперёд, по-альфьи скаля отсутствующие клыки в выражении мрачной решимости.
Насмешливо заинтересованный, Сомбра замедлил своё айсберговое приближение и приостановился перед безрассудно-храбрым омегой. Король весь обратился в наблюдение за его маленькой по сравнению с ним фигурой — и уйти от энергетического лазера из рога оказалось делом лёгким и грациозным, но сам факт попытки нападения, глупой и безнадёжной, взбесил до клокочущего гулкого рыка из самых непроглядных глубин души. И Сомбра в одно мгновение погрёб Шайнинга под своей карающей теневой массой, легко гася ершисто загоревшийся тёмно-розовым рог.
Заунывный каскадный вой метели исчез за долю секунды, будто его никогда не существовало. Шайнинг Армор с ужасом заподозрил, что необузданная холодная стихия целиком ушла в его тело: мышцы закоченели, в лёгких рванула морозная ядерность, мешающая дышать, и даже глазные яблоки будто заиндевели снаружи. Омега отныне не мог ни вздрогнуть, ни закричать, ни понять, что происходит вокруг него, и дикая паника пустила вскачь живое под ледяными оковами сердце.
Шайнинг, застывший в атакующем положении на четырёх ногах, сначала видел только пустую черноту. Затем тьма шевельнулась. Колкая пелена сползла с глаз, шторм зазубренных сосулек в губчатых лёгких улетучился паром, и Шайнинг Армор резко сделал вдох, по-прежнему не в силах выйти из паралича. Проморгавшись, он различил мерно покачивающиеся рельефные плечи идущего к нему Сомбры.
Вне теневой формы он отличался только глазами. Их склеры поражали нездоровой зеленью, а радужки пульсировали тёмной кровью, и из-под полуприкрытых век беспрестанно струилось пурпурное пламя. В остальном это был обыкновенный серый единорог с невероятно густой чёрной гривой. Перекатывающиеся под лоснящейся шкурой стальные жгуты мышц и мощная аура выдавали в нём альфу.
Шайнинг Армор неосознанно сжался. Агрессивная, грубая сущность ударила по его омежьим инстинктам столь мощно, что возбуждению и интересу не осталось никакого места — лишь страх. С Кейденс было по-другому. От неё исходило непоколебимое ощущение собственного достоинства и спокойной, уверенной властности, но она ясно давала понять: эту силу Шайнинг может контролировать. Она не хлестнёт его болью и унижением, и именно тем была привлекательна для омеги.
Сомбра не старался уступать. Он сходу бил превосходством, приминал волю обездвиженного Шайнинга одним взглядом и каждым жестом давал понять, кто здесь хозяин ситуации и кто в чьей власти находится. Часто дыша, омега собрался с духом и посмотрел прямо в рубиновые глаза. Ни следа разумности. Но Шайнинг всё равно прорычал:
— Что ты сделал? Где мы находимся?
Король лишь угрожающе полыхнул глазами ярче, разгоняя вездесущую жидкую темноту. Она пребывала здесь во всех агрегатных состояниях: застилала взор, щипала ноздри, оседала в гривах, незримо держала на себе вес двух единорогов. Как далеко ни простирался взгляд — везде была монотонная, потрескивающая чернота. Неточно, были ли вообще в этом месте такие понятия, как пространство и материя. Оно нарушало законы физики своим существованием.
Шайнинг Армор зарычал, призывая все внутренние резервы. Хрустко сломались невидимые магические оковы вокруг суставов — и омега выпрямился едва ли не прыжком, быстро переставив копыта, чтобы вернуть себе равновесие. Он моментально встал в боевую стойку, зажигая рог; магический звон одиноко и далеко разнёсся в глухой теневой тишине.
— Верни нас, — рявкнул Шайнинг, и свечение брызнуло жгучими искрами, растаявшими где-то далеко внизу, будто в пропасти. — Немедл…
Вспышка раскалённого саблевидного рога была стремительной и неуловимой — и Шайнинг, оглушённый внезапным ударом, пролетел несколько метров вдаль, кувыркаясь об сам воздух. Когда инерция иссякла, и, он, дезориентированный, в последний раз перевалился набок, справа и слева от него грянули о неосязаемое пространство запирающие передние ноги Сомбры, а следом — его доминантный рык.
Молниеносно распрямив вверх задние ноги, Шайнинг врезал ими в живот короля с тугим звуком и сбросил его с себя, сразу перекатываясь и поднимаясь следом. Сомбра телепортировался в полёте и оказался у пленника за спиной, с яростным утробным воплем повергая его на «землю» мощным зарядом тёмной магии. Соскользнув через затылок и растрёпанную сине-голубую чёлку, основная ударная волна пришлась на верхнюю часть рога — и Шайнинг Армор с надсадным воплем потерял зрение от болевого шока. С отвратительным хрустом ломающихся костей из спиральной канавки сорняками полезли чёрные кристаллы.
Сомбра неторопливо ходил кругами вокруг катающегося, корчащегося в муках омеги, наслаждаясь видом его агонии с широкой ухмылкой. С клыков то и дело срывались мелкие капли слюны, одержимые глаза наливались полуночной тьмой между неуловимым смыканием век. Шайнинг Армор, ощущающий тошнотворную вибрацию через весь череп от порастающего кристаллами рога, задыхающийся в этой дробящей зубы агонии, и не думал связывать эти изменения во взгляде и дыхании тёмного короля с недавно закончившейся течкой. Он вопил проклятья сквозь треск выкручивающихся суставов, извивался всем телом, не в силах вместить обосновавшуюся в каждом нерве боль, и не подозревал, как сильно это действует на внешне хладнокровного и отстранённого альфу.
Когда всё, что от тебя остаётся, помимо одержимости чёрной магией — твоя гендерная природа, верх берёт именно она.
Сомбра безмолвно набросился на катающегося по «полу» Шайнинга сверху, вонзая клыки ему в холку и фиксируя на месте. Грубые серые копыта впились в белоснежные бёдра, знавшие до этого только прикосновения жены, смяли щиты на них, запрятали их в россыпи быстро проступающих синяков и развернули омегу так, как Сомбре было удобно. Безо всяких прелюдий, без предупреждения, без жалости король взял омегу, вонзившись в сухое отверстие под хвостом разом на четверть длины.
На мгновение Шайнинг Армор замер с дрожащей челюстью и распахнутыми глазами, прежде чем снова огласить безграничное пространство воплями боли — уже совершенно другого рода.
Сомбра не обращал внимания на его страдания и взбрыкивания. Он трахал омегу быстро, резко, дико, не стремясь выработать какой-либо ритм, не дожидаясь, когда жаркий и узкий канал напитается смазкой — он брал то, что хотел, потому что мог, и низкое отрывистое рычание в такт безжалостно ускоряющимся фрикциям лишний раз подтверждало это.
Шайнинг, терял разум от муки, чувствуя, как внутри расползаются кровоточащие трещины, а всё пространство между бёдер пылает жестоким огнём. Он отчаянно пытался зажечь рог. Но стремительное тёмно-розовое свечение, ударившись в паразитический слой кристаллов, мгновенно потеряло свою силу, напоследок хлестнув прямо в мозг чёрной молнией боли.
Безумный король не придавал его сопротивлению значения, он продолжал бездумно и фанатично вбиваться в конвульсивно содрогающееся тело. Шайнинг шипел, кричал и всхлипывал, но уже потерял надежду вырваться: серые копыта держали его, словно стальные тиски, а зубы раздирали холку, стоило только попытаться пошевелиться. Не жалея обласканного любящими копытами и губами тела, Сомбра насиловал пленника и рычаще стонал от нескрываемого наслаждения.
Скопилось достаточно крови, чтобы трение члена об истерзанные внутренние стенки перестало навевать ассоциации с наждачной бумагой, но не сказать, чтобы от этого стало легче. Мышцы горели, воспалившееся анальное кольцо протестующе стискивалось вокруг пользующего его члена, делая лучше для насильника и хуже для жертвы, а слёзы вперемешку со слюной не давали дышать. Шайнинг не признавал, что плачет от боли и унижения, но сил бороться уже не было, и он молился, чтобы всё побыстрее кончилось.
На мгновение ему показалось, что его желание было услышано, потому что Сомбра с влажным похабным звуком вытянул из него блестящий от крови член. Растраханный анус немедленно сделал попытку сжаться, но диаметр побывавшего в нём монстра был слишком велик, чтобы это принесло что-то, кроме дискомфорта — и Шайнинг горестно заскулил, пытаясь прикрыться хвостом. Тщетно: Сомбра, отстранившись, телекинезом швырнул его на спину и несгибаемо навис сверху.
— Нет! — выкрикнул Шайнинг, пытаясь отбиться, но его копыта уже через секунду оказались пришпилены красной магией к невидимому полу. Распятый, открытый перед кровожадно ухмыляющимся похотливым альфой, заплаканный, со сжавшимся мягким членом, он представлял собой жалкое зрелище и представить не мог, как тем самым возбуждает преобладающую звериную натуру Сомбры.
Страх был осязаем. Он пропитал пространство безысходностью и болью, и король был готов слизывать его с воздуха — тот сделался настолько густым, что капал вниз горько-солёными слезами со щёк изнасилованного омеги. Слизнув одну из сырых дорожек, Сомбра внезапно прокусил кожу на лице Шайнинга насквозь и вместе с тем ритмично, безжалостно вбился обратно, запрокинув голову и испустив недвусмысленный вопль наслаждения. Воспалённый, горячий и всё ещё узкий для него, анус обтягивал головку и ствол ровно так, как было нужно.
— Нет… — дрожа, захныкал Шайнинг и получил жестокую пощёчину, неприятно стукнувшую мотнувшуюся голову об иллюзорный пол. — Прекрати… — ещё один удар по другой щеке, и вот уже второй висок пострадал от бессмысленного садизма короля.
Как назло, дословно вспомнились все опасения матери. Служба в армии — не омежье дело. Сколько лет Шайнинг Армор отстаивал свой авторитет так, что никому и в голову не приходило на него залезть — и вот теперь…
Сомбра избивал его с редким азартом, обнаружив, что это добавляет новую грань ощущениям. Синяки, ссадины и царапины от пощёчин растёсывали лицо Шайнинга в неузнаваемое месиво, кожа онемела, и он уже не чувствовал ударов, но король продолжал наносить удары самым унизительным образом — звонко, размашисто и методично.
И он не переставал насиловать его. Сомбра ни на секунду не останавливался в разорванном, сломленном омеге, не щадил глубинной нежности его тела. Удовлетворив первичную похоть, король теперь наслаждался процессом всецело, что означало только одно: для Шайнинга это становилось тем мучительнее, чем ближе его мучитель приближался к оргазму.
Магические путы, удерживающие задние копыта, внезапно пришли в движение, и под надорванный крик Шайнинга Сомбра с хриплым, возбуждённым смехом развёл его ноги в шпагат. Веселье короля прервалось удовлетворённым шипением, когда он ворвался в омегу глубже прежнего, ложась на него всем телом и двигаясь в полную силу.
Король достиг экстаза, когда брал Шайнинга, как кобели берут течных сук, с той разницей, что болезненно, до онемения заломил его передние ноги за спину. Плечи обмякшего, обессилевшего от издевательств омеги были готовы отвалиться, когда Сомбра финальным аккордом вогнал клыки в его израненную холку и кончил в ноющее от злоупотребления нутро. Шайнинг Армор с вылинявшим отвращением ощущал каждую струю спермы, бьющую в глубину его тела — так, что не выскрести и не вымыть до скончания веков. Семени было, как при гоне, но единорогу было уже всё равно. Он просто захныкал от облегчения, что всё наконец закончилось.
Сомбра медленно, смакуя отголоски оргазма, вытянул член из ануса, который, казалось, уже не способен был сомкнуться. Несколько прозрачно-белых нитей семени, налипших на головку, оборвались и впитались в матово блестящую от пота и подкрашенную кровью белую шерсть, и это подало королю идею. Шайнинг вздрогнул, ощутив водянистое движение телекинеза внутри себя, но не испытал ничего, когда вся чудовищная масса розоватой спермы оказалась у него на голове, шее и спине. Часто моргая, чтобы щиплющие капли не закатывались в глаза, единорог лежал под удовлетворённо посмеивающимся Сомброй, как труп. Тихий хохот короля двоился эхом.
Магические кандалы исчезли с копыт, но единорог не мог найти в себе сил пошевелиться. Его разум, шатающийся и кренящийся, мучительно пытался обработать и привосокупить полученный опыт, но он просто не укладывался в голове.
Пустое чёрное пространство посреди ничего, похищение и изнасилование древним безумным королём, молчаливостью и жестокостью больше похожим на неразумное животное — это было нереально. Этого не могло произойти. Это было не больше, чем страшным, но лживым видением, посланным Сомброй, пока они сражались.
Такое объяснение полностью устроило и совесть омеги, и его психику. Пока Сомбра, наградив пленника напоследок раздражающе-покровительственным похлопыванием по перепачканной и раздутой после побоев щеке, переносил его обратно в реальный мир, Шайнинг Армор даже успел плотно поверить в легенду. Пережитый кошмар стушевался и исчез в оставленной далеко позади темноте за ненадобностью. Жизнь продолжилась, даже не зарегистрировав ущерб.
— Я убью его, — голос Кейденс, взъерошенной, с дико сверкающими глазами, клокотал от ярости, какой принцесса любви никогда не испытывала и не думала, что способна познать.
— Кого именно? — боязливо уточнила Твайлайт и получила зверский взгляд, от которого съёжилась и распушилась одновременно.
Второй жеребёнок выкатился из Шайнинг Армора час назад. Вслед за румяно-розовой аликорночкой свет увидел худой серый единорог с гривой, сочетавшей в своей мелкой мешанине оттенки белого и голубого. От Кейденс — ничего. Но красные глаза, которыми новорождённый презрительно опалил акушерку, прежде чем издать скорее короткий рык, чем длинный жеребячий плач…
— Пока не знаю, — прошептала Кейденс. Судя по дрожи в тонких мышцах, гневно очертившихся под шкурой, она была готова одним ударом разбить трон, вдоль которого напряжённо металась.
— Шайнинг Армор не мог изменить тебе, ты ведь знаешь это, — взмолилась Твайлайт, защищая брата. — Тем более — с… с…
— Сомброй, — выплюнула без колебаний принцесса. — Знаю, но как тогда? И, что самое главное, когда?!
Бета отвела взгляд и нервозно облизнула губы, взывая к своей безупречной, неподкупной памяти. Наконец она ахнула, и Кейденс невзлюбила ранее терпимо переносящийся звук: он не предвещал ничего хорошего.
— В тот момент, когда мы убегали от Сомбры под купол, Шайнинг Армор остался, чтобы задержать его. Н-но тогда прошло всего несколько минут, неужели этого хватило бы, чтобы…
Твайлайт осеклась, не договорив. Конечно, хватило. Существо, которое строит бесконечные лестницы и искажает воспоминания, уж точно найдёт способ договориться с временем.
— Как это вообще возможно? — голос Кейденс опалил горечью. — Неужели Флёрри Харт, которую я ждала и хотела — тоже не от меня? Сомбра мог отнять что угодно — почему он выбрал забрать именно мою дочь, мою?! — гамма в бессилии закрыла лицо копытами, наконец остановившись.
Твайлайт аккуратно подошла к ней, утешающе гладя по плечу. Кейденс не пошевелилась — и бета заключила её в крепкие объятия.
— До того, как приехать к вам, я многое читала о беременности и родах, — нерешительно начала бета и, покраснев, нервно усмехнулась. — Чтобы в случае чего, не приведи Селестия, разумеется, суметь помочь самостоятельно… И одна глава была посвящена многоплодной беременности, и то, что произошло с Шайнингом, попадает под определение суперфекундации.
Кейденс недоуменно посмотрела на бывшую воспитанницу, будто та сказала во всеуслышанье возмутительную непристойность на приёме у принцессы Селестии. Твайлайт же продолжила:
— В организме омеги созревает несколько яйцеклеток, и они выходят из яичников с перерывом в несколько часов. Должно быть, Шайнинг уже носил Флёрри, когда вернулась Кристальная Империя, и вы были вынуждены отправиться защищать её.
— Да, — не задумавшись, невнятно подтвердила Кейденс со взглядом в пустоту. — Мы как раз обрадовались, что у Шайнинга закончилась течка, и он сможет сосредоточиться на миссии без необходимости отвлекаться на секс. Мы всего лишь… продолжали сцепляться для удовольствия, чтобы расслабиться, — принцесса не удержала серию психопатических смешков, ероша и так находящуюся в беспорядке гриву. — Значит, в тот момент Сомбра каким-то образом…
— Да.
— Но почему Шайнинг ничего не сказал?
— Я не уверена, что он вообще помнил об этом, — развела копытами Твайлайт, ошарашенно глядя Кейденс в глаза. — Он вернулся через несколько минут после нас, и, ну… не выглядел жертвой… никакого осквернения. Только кристаллы на роге — больше ничего, ни в словах, ни в поведении.
Они помолчали, держа угловатые объятья.
— Что ты теперь будешь делать? — нарушила гнетущую тишину бета.
— С жеребёнком? — моргнула Кейденс.
— С сыном Сомбры, да.
— Что с ним можно сделать? Он — всего лишь жеребёнок.
— Он сын Сомбры!
— В его грехах он не виноват! — отрезала Кейденс, но её крылья, сильно прижатые к бокам, ненавистным подрагиванием выдавали её реальные чувства. Принцесса выдохнула, пробормотав: — Как будто первый случай в истории, что у Сомбры рождается жеребёнок.
— Что?
— Ничего, — та прочистила горло. — Просто не говори Луне, хорошо?
Бета недоверчиво повесила одно ухо:
— Принцесса Луна, как минимум, очень наблюдательна. Как ты планируешь держать это в секрете от неё? Да и зачем?
— Ты права, — перевела дыхание Кейденс, и её лицо сделалось непроницаемым. Большие добрые глаза присыпались аметистовой пылью. — Шайнинг Армор был практически без сознания, рожая жеребёнка от Сомбры. Он вряд ли вспомнит о том, что тот вообще когда-нибудь существовал. Твайлайт, дорогая, — повернулась она к испугавшейся стремительно произошедшей в ней переменой бете, — не могла бы ты найти хорошую семью, неспособную завести жеребёнка, но мечтающую о наследнике?