Вещи, что Тави говорит
Ежедневные вещи (Daily Things)
– Что ж, всё прошло просто замечательно, – фиолетовый голос Октавии стекает с тающего заката. Я наслаждаюсь свежим воздухом, пока моя соседка по комнате катит меня в инвалидном кресле по Понивилю. – Я осмелюсь сказать, что мы сделали день этих сестер. Или, может быть, всё их неделю?
Я рассеянно киваю. Мой день всё ещё купается в оттенках пурпурного и синего. Мне вдруг вспоминается, что я уже несколько часов не пила ни капли Dr. Pony, а затем я позволяю этой мысли развеяться по ветру и затеряться в зелёном гуле оседающего мира.
Через дорогу в нашу сторону идут двое пони. Я сразу узнаю в них членов семьи Харвест – сельских соседей Эпплджек. Заметив нас, оба фермера машут нам и улыбаются.
Октавия машет в ответ, прежде чем я успеваю. Я чувствую, как мои внутренности скручиваются сами по себе, потому что любопытная мысль пробегает рябью по моему ноющему разуму. Есть что-то странно приятное в том, чтобы меня видели такой. Я вовсе не горжусь тем, что моя нога в плохом состоянии. Но, по крайней мере, к лучшему или к худшему, все вокруг видят и знают, кто мой лучший друг. Это странное ощущение согревает меня, и воздух наполняется радостным оранжевым, хоть Скриблер и находится далеко от нас.
Я вздыхаю, откидываюсь на спинку своего движущегося сиденья и закрываю глаза. Я позволяю этому моменту случиться, уносясь ввысь на фиолетовых парусах.
– Надеюсь, мы не слишком поторопили события, – говорит она. – В конце концов, это был довольно конспиративный способ заставить Рэрити послушать изысканный голос её младшей сестры. Да, в конце концов всё прошло как по маслу, но всё же, – Октавия фыркает. Я могу представить, как она поправляет галстук-бабочку, даже не глядя. Её другое копыто упирается в спинку моего инвалидного кресла, пока она толкает меня через перекрёсток, не забывая о немногих запоздалых телегах. – Иногда я чувствую, что мы позволяем нашей творческой гордости брать контроль над нашими действиями... возможно, мы позволяем ей слишком много.
Я выгибаю бровь, глядя сквозь очки на её пушистый подбородок.
– Было бы неправильно с нашей стороны пользоваться щедростью Рэрити. Она и так практически влюблена в тебя.
Я издаю малиновый смешок.
– Платонической любовью, разумеется, – и голос Октавии снова становится пурпурным. – Но всё же, полагаю, оно стоило того. Увидеть, как Свити Белль воплощает свои мечты в реальность. Свои музыкальные мечты. Я немного поговорила с Рэрити прямо перед тем, как мы ушли. Она дала своё благословение на то, чтобы Свити Белль приходила к нам ещё и записывала дальше. Может, нам удастся собрать для неё небольшую пластинку! Это должно заставить её родителей гордиться! Если они поддержат идею.
Я киваю, наблюдая, как вдалеке появляется наш дом. Чёрно-белая кошка отдыхает на подоконнике. Её уши навостряются, когда она замечает наши приближающиеся фигуры, и она спрыгивает к входной двери.
– Я успела привязаться к кобылке, – признаётся Октавия, её голос приобретает оттенок индиго. – Так приятно иметь рядом невинную душу, которую можно учить... наставлять, – она делает глубокий вдох. – Иногда... Я думаю, что было бы чудесно пропустить все эти ухаживания с брачными ритуалами и сразу перейти к воспитанию жеребят.
Я открываю морду... Зачем? Чтобы что-то сказать? И чтобы меня от этого вырубило?
И всё же мой рот приоткрывается, и я слегка вздрагиваю.
– Но... полагаю, я просто поддаюсь моменту, – бормочет она. – Это действительно был славный день, – Октавия фыркает. – Жаль, что мы больше не будем видеть маленькую кобылку так часто.
Я моргаю, затем наклоняю голову, чтобы с любопытством посмотреть на неё.
– Ты же не забыла, Вайн! Так ведь? – Октавия ухмыляется. – Если сестра Редхарт завтра выдаст тебе справку о состоянии здоровья, ты снова будешь ходить на всех четырёх! Больше никакого инвалидного кресла!
Я смотрю вперед, на входную дверь нашей квартиры, пока мы приближаемся к ней. Я выдыхаю с холодным красным осознанием.
– Всё снова будет нормально, – бормочет Октавия, её пурпурный голос возвещает об окончании вечера. Она нащупывает ключи и отпирает дверь. – Не считая того факта, что мы теперь королевские менестрели, разумеется.
Разумеется.
– По крайней мере, ты снова сможешь совершать свои обычные послеобеденные прогулки, – говорит она с улыбкой. – Ты их так любишь.
Я киваю с тихим вздохом... и ещё более спокойной улыбкой.
Она права. Я их люблю.
И не только их.
Она открывает дверь, и мы обе купаемся в восхитительном оранжевом.