Ложное Божество

Откровение

За два дня, прошедших после перевозки Защитницы, «Хранитель Эквестрии» превратился в корабль-призрак. Могучее судно лишилось всех посадочных платформ, пассажирских транспортов, катеров и всех остальных мелких кораблей, способных преодолеть расстояние от место стоянки до поверхности. Все последовали за Защитницей.

Это обстоятельство полностью устраивало Пайпера и способствовало достижению его цели. Взяв дорожную сумку, он с безмятежным видом прогуливался по всем палубам. Каждый раз, проходя по тем местам, где часто бывали пони, он, убедившись, что его никто не видит, раскладывал на столах, скамьях и диванах по нескольку листков бумаги.

Чем легче становилась сумка, тем больше копий с заголовком «Правда – это все, что у нас есть» оставалось на видных местах. В каждом послании содержалось три самых ярких его произведения из написанных до сего дня. Самым любимым из них было «Ложное Божество», в котором проводилось весьма невыгодное сравнение воинов Ордена и самой Защитницы с древними мифическими божествами. Это яркое стихотворение, по мнению Пайпера, заслуживало внимания самой широкой аудитории.

Он понимал, что должен соблюдать осторожность, имея при себе подобные тексты, но желание донести до всех свои слова было сильнее любых опасений.

Пайпер с удивительной легкостью сумел заполучить в свои копыта дешевый переносной печатный станок. Он купил его в первом же попавшемся на глаза складе всего после нескольких минут торга. Аппарат был не слишком качественным, и Пайпер вряд ли взглянул бы на него, будучи , но даже этот дешевый станок стоил ему большей части припрятанного карточного выигрыша. Станок не выдерживал никакой критики, но он выполнял свою работу, и вскоре вся комната Пайпера пропахла полиграфическими чернилами.

Негромко напевая себе под нос, Пайпер продолжал свой поход по пассажирской палубе, пока не добрался до Прибежища. Теперь надо быть особенно осторожным: здесь его знали, и здесь могли быть посторонние.

Опасения оказались напрасными – в Прибежище никого не было, из-за чего помещение приобрело еще более удручающий и жалкий вид. Никто не должен видеть бар при ярком свете, решил Пайпер, это слишком печальное зрелище. Он прошелся по помещению, оставляя по паре листков на каждом столике.

Внезапно раздалось звяканье бутылки о стакан, и он замер с вытянутой над очередным столом ногой.

– Что ты делаешь? – спросил интеллигентный, но определенно пьяный женский голос.

Пайпер медленно обернулся, и в одной из кабинок в дальнем углу заметил чумазую кобылицу-единорога. Теперь понятно, почему он не увидел ее раньше. Кобыла оставалась в тени, но не узнать Литеру Голд, личного биографиста Защитницы, было невозможно, хотя ее внешний вид сильно изменился со времени их последней встречи в командном шатре.

Затем Пайпер вспомнил, что видел ее еще раз – на посадочной палубе, когда рыцари Ордена вернулись с раненой Защитницей.

Похоже, полученный опыт не прошел для нее без последствий.

– Что это за бумаги? – спросила она – Что в них?

Пайпер с виноватым видом уронил листки на столик, и защелкнул застежку на сумке.

– Ничего особенного, – ответил он и прошел по проходу к ее кабинке. – Кое-какие стихи, которые я хотел предложить для прочтения.

– Стихи? Хорошие? Я могла бы составить протекцию.

Он понимал, что должен оставить ее в этом слезливом уединении, но вдруг обуявший эгоизм заставил продолжить разговор:

– Да, я думаю, это лучшее из того, что я написал.

– Могу я их прочитать?

– Я бы не советовал читать их сейчас, дорогая, – сказал он. – Не стоит, если вы ищете чего-то приятного. Они слишком мрачные.

– Слишком мрачные! – рассмеялась она, и голос прозвучал резко и неприятно. – Да что вы в этом понимаете?

– Литера Голд, не так ли? – спросил Пайпер, подойдя к ее столику. – Вас ведь так зовут?

Кобыла подняла голову, и Пайпер, будучи экспертом по определению стадий опьянения, заключил, что ее состояние близко к тому, что принято называть «в дрова». На столике перед ней стояли три пустые бутылки, а осколки четвертой валялись на полу.

– Да, это я, Литера Голд,– отозвалась она.–  единственная наследница древнейшего Дома Сервиториев, писательница и обманщица… и, я думаю, очень и очень пьяная кобыла.

– Это я уже заметил, а что вы подразумевали под «обманщицей» ?

– А то и подразумевала, – невнятно пробормотала она, отпивая из стакана.– Вам известно, что я приехала сюда, чтобы рассказать всем о могуществе Защитницы и легендарном Походе? При первой же встрече с Твайлайт сказала ей, что, если она не позволит мне этого сделать, может катиться в преисподнюю. Тогда я думала, что потеряла свой единственный шанс, но она только рассмеялась!

– Она рассмеялась?

– Да, – кивнула она. – Рассмеялась и позволила мне заняться этой работой. Думаю, она не возражала, если бы я постоянно находилась рядом и описывала все ее свершения. И я считала, что готова ко всему.

– И все случилось так, как вы надеялись, дорогая Литера?

– Нет. Все совсем не так, если говорить честно. Хотите выпить? Я могу рассказать обо всем.

Пайпер кивнул и, прежде чем сесть напротив нее за столик, достал себе из бара стакан. Литера Голд налила ему вина, но еще больше выплеснула на стол.

– Благодарю, – произнес Пайпер. – Так что пошло не так, как вы рассчитывали? Любой из здешних архиваторов мог бы только мечтать о таком положении. Оливия Минт могла бы убить ради такой должности.

– Кто?

– Моя знакомая, – пояснил Пайпер. – Она тоже документалист.

– Можете мне поверить, ей нечему завидовать, – сказала Литера Голд, и Пайпер заметил, что глаза кобылы опухли не только от большого количества спиртного, но и от слез. – Некоторые иллюзии лучше не разрушать. Все, все, что мне казалось неколебимым, в одно мгновение было перевернуто с ног на голову. Поверьте, ей не о чем сожалеть!

– О, боюсь, у нее иное мнение, – возразил Пайпер и отхлебнул из стакана.

Литера Голд покачала головой и пристально взглянула в его лицо, словно видела впервые.

– А кто вы? – спросила она. – Я вас не знаю.

– Меня зовут Блу Пайпер, – выпятив грудь, ответил он. – архиватор и…

– Пайпер? Это имя мне знакомо,– заметила Литера Голд, потирая кончиком копыта висок, словно пытаясь что-то вспомнить. – Постойте, вы ведь поэт, не так ли?

– Правильно, – подтвердил он. – Вы знаете мои работы?

– Вы пишете стихи, – кивнула она. – Кажется, плохие, впрочем, я не помню.

Такое пренебрежение несколько уязвило Пайпера, и он мгновенно разозлился.

– Ну а что такого выдающегося в ваших произведениях? – язвительно спросил он. – Что-то не могу припомнить ваших работ.

– Ха! Вы опрокинетесь, когда прочтете то, что я собираюсь написать. Это я могу вам сказать совершенно точно!

– Вот как? – ехидно спросил Пайпер, показывая на пустые бутылки. – И что это будет? «Воспоминания пьяной аристократки»? «Духи Вина»?

– Думаешь, ты такой умный? – рассердилась единорожка.

– У меня бывают светлые моменты, – сказал Пайпер, сожалея о том, что ввязался в спор с пьяной кобылой, но не в силах остановиться.

В конце концов, почему бы не ткнуть носом в грязь эту испорченную богачку, оплакивающую самое большое разочарование в ее жизни?

– Ты ничего не знаешь! – резко бросила она.

– В самом деле? Почему бы вам меня не просветить?

– Прекрасно!Я так и сделаю!

И она поведала Пайперу самую невероятную в его жизни историю.

– Зачем ты привел меня сюда? – спросила Твайлайт, отшатнувшись от контейнера.

Глаза по ту сторону стекла смотрели на нее прежним с любопытством, явно отличая от всего остального, что представало перед ними раньше.

– Вы увидели самую сокровенную тайну Селестии, моя госпожа, – сказал Сандейс. – Она мечтала вернуться к тому, с чего все началось, с господства Аликорнов над миром. А теперь настало время узнать, каким образом она начала свое восхождение к божественным вершинам.

– С помощью молодых аликорнов, Каденс и меня. Мы были ее пробной работой? – прервала его Твайлайт. – Но в этом нет никакого смысла.

– Смысл довольно ясен. Вы были пробным росчерком пера на пергаменте с ее планами по возвращению мира в Изначальный Хаос из котрого Селестия вышла и ее сестра. Подобно богам, вы должны были охранять и объединять мир именем Селестии. Вы были оружием, Твайлайт, оружием, которое отбрасывают в сторону, когда оно больше не потребуется или сломано лезвие.

Твайлайт отвернулся от Сеандейса и зашагала по проходу, время от времени останавливаясь, чтобы заглянуть в стеклянные крышки контейнеров. В каждом из них она видела что-то другое, в ярком свете мелькали трудноразличимые очертания, живые организмы представлялись архитектурными деталями, глаза и механизмы вращались в огненном круге. Вокруг контейнеров распространялись волны энергии неведомой ей доселе мощи, и она чувствовала волны защитного поля всем телом, словно сильные порывы ветра.

Он восстановилась у крайнего контейнера, и дотронулась копытом до его гладкой поверхности. Твайлайт физически ощутила потенциал могущества, который был предназначен тому, кто находился внутри, но что-то подсказывало, что этот потенциал останется не востребован. Твайлайт наклонилась и заглянула внутрь.

– Вы догадались, что здесь произойдет, – сказал Сандейс. – Селестия проведет ритуал с использованием запретных сил и это вызовет катаклизм, который высосет ветра магии из воздуха на несколько лет и приведет к увяданию нашего мира.

– Нет, – ответила Твайлайт. – Этого не может быть. Она не могла этого сделать. Не могла. Это была случайность. Необъяснимый катаклизм...

– Нет, – возразил Сандейс. – Она задумала это уже давно и все было почти готово.

Твайлайт в изумлении обернулась:

– О чем это ты? Конечно, это мог быть только несчастный случай. Я ни когда не поверю, что Селестия виновна в произошедшем.

– Нет, вы меня не поняли. Я хотел сказать, что это не было необъяснимым катаклизмом или же несчастным случаем, – продолжал Сандейс. – Оглянитесь вокруг. Вы знаете, как глубоко под поверхностью земли находится это хранилище, видели охранительные знаки, вырезанные на двери, через которую мы вошли. Вы же знаете о охранной магии и о том, что город построен в виде защитной руны. Разве можно утверждать что катаклизм, центр которого был здесь, в Кантерлоте, мог произойти случайно?

У Твайлайт не было ответов на эти вопросы. Она прислонилась к перилам, ограждающим проход, и сделала глубокий вдох.

– И что ты предполагаешь? – спросила она Сандейса.

– Я ничего не предполагаю. Я рассказываю о том, что произошло.

– Ты не рассказываешь ничего определенного! – зарычала Твайлайт. – Ты забиваешь мне голову догадками и гипотезами, но не говоришь ничего конкретного. Не знаю, может, я настолько глупа, но ты должен объяснить мне все простыми словами.

– Хорошо, – кивнул Сандейс.  – Я расскажу о том, что случилось в Кантерлоте двадцать лет назад. Я расскажу вам о катаклизме, который изменил вас и мир вокруг нас навсегда.

Над толпой вокруг Обители прогремел гром, и Скай Киллер сделала пару снимков грандиозного сооружения в окружении фиолетовых туч, пронзенных молниями. В этих снимках не было ничего особенного, композиция банальная и неинтересная, но она не жалела – каждый момент этого исторического события надо было запечатлеть для будущих поколений.

– Ты закончила? – спросил Лейв, стоявший поодаль. – Собрание начнется через несколько минут, и вряд ли ты хочешь опоздать.

– Я знаю, Лейв, перестань ворчать.

С Лейвом она встретилась сразу же после приезда в ущелье Обители, когда, следуя тайным знакам Культа Божественных Сестер, пришла на собрание, организованное в тени храма. Скай Киллер удивилась, увидев, как много пони пришли к вере: почти шестьдесят пони, склонив головы, возносили молитвы Божественным Сестрам Диархам.

Лейв из обслуги големов-колоссов с радостью принял ее в свой кружок, но вскоре пони стали больше прислушиваться к ее молитвам и следовать ее обрядам. При всей твердости в вере земнопони Лейв не обладал навыками оратора, и его раздражительность и неловкие манеры отпугивали пони. Вера Лейва была искренней, но оратором его точно нельзя было назвать. Скай Киллер опасалась, что он обидится за то, что лидерство в группе перешло к ней, но Лейв только радовался, сознавая, что по характеру он является последователем, а не лидером.

Говоря по правде, она тоже не была лидером. Как и Лейв, она искренне верила, но, стоя перед большой группой пони, чувствовала себя неловко. Однако единомышленники ничего не замечали и с восхищением внимали, когда Скай Киллер читала им слова Диархов.

– Я не ворчу, Киллер.

– Нет, ворчишь.

– Ну ладно, может, и ворчу. Но я должен вернуться к транспортникам до того, как мастер Илиот заметит мое отсутствие. Ты же знаешь этих сталлионградцев Если он узнает, чем я тут занимаюсь, то спустит с меня шкуру.

Могучие военные машины, сталлионградские железные големы, стояли у самого устья ущелья; колоссальные размеры не позволили им подойти ближе к Дельфосу. Кратер вокруг храма в эти дни был больше похож на военную базу, чем на собрание паломников и просителей; для доставки десятков тысяч пони сюда прибыли сотни танков, военных грузовиков и передвижных командных пунктов.

Весь кратер вокруг Обители был заполнен импровизированными стоянками, и толпы пони смешались с местными жителями, имевшими довольно странный вид. Неожиданный спонтанный порыв заставил пони проделать долгий путь к храму, где лежала Защитница, и от такого единодушного проявления чувств у Скай Киллер до сих пор перехватывало горло. Ступеней храма почти не было видно за щедрыми приношениями Защитнице, и она знала, что многие пожертвовали своими последними сбережениями в надежде, что это как-то ускорит выздоровление Защитницы.

В сердце Киллер горела новая страсть, но она все еще оставалась портретистом, и некоторые снимки, отснятые у Обители, могли занять место среди ее лучших работ.

– Ладно, ты прав, пора идти, – сказала она, закрывая фотоаппарат в кожаный футляр и вешая его на шею.

Попутно она провела копытом по волосам; Скай Киллер еще не привыкла к короткой стрижке, но новое ощущение ей нравилось.

– Ты уже подумала над тем, о чем будешь сегодня говорить? – спросил Лейв по пути через сборище  пони к месту молитвенного собрания.

– Нет, совсем не думала, – призналась она.– Я никогда не планирую свои выступления заранее. Я просто позволяю свету Диархов наполнить мою душу, а потом говорю то, что чувствую.

Лейв, жадно ловивший каждое ее слово, кивнул. Киллер улыбнулась:

– Знаешь, еще полгода назад я бы рассмеялась, если бы кто-то предсказал, что со мной произойдет.

– Ты о чем? – спросил Лейв.

– Об вере в Диархов, – ответила она и прикоснулась к серебряному аликорну, висевшему на цепочке под костюмом.– Но, я думаю, в наше время с каждым может такое произойти.

– Наверное, – кивнул Лейв, уступая дорогу отряду солдат. – Свет Диархов – могущественная сила, Киллер.

Едва Киллер и Лейв поравнялись с солдатами, здоровый бугай земнопони с толстой шеей и выбритой до нуля гривой толкнул Лейва плечом так, что сбил его с ног.

– Эй, смотри, куда идешь, – насмешливо процедил он, наклоняясь над упавшим Лейвом.

Киллер решительно шагнула вперед, загораживая своего приятеля.

– Убирайся, кретин! – закричала она. – Ты сам его толкнул!

Солдат размахнулся и, не глядя, ударил ее копытом по щеке. Киллер упала, ощущая скорее шок, чем боль. Она попыталась встать и чуть не захлебнулась от хлынувшей в рот крови. Тотчас две пары копыт прижали ее к земле. Двое держали ее за крылья и ноги, а остальные принялись ногами избивать лежащего Лейва.

– Отпустите меня! – завопила Киллер.

– Заткнись, летучая сволочь! – бросил ей солдат. – Думаешь, мы не знаем, чем вы занимаетесь? Молитесь и возносите хвалу Диархам. Вы должны почитать одной Защитницу!

Лейв сумел подняться на ноги и, как мог, защищался, но его окружили трое тренированных солдат, и даже увернуться от их ударов он был не в состоянии. Он сумел лягнуть одного из них в пах и увернуться от тяжелого подкованного накопытника, нацеленного в голову, но тут же получил удар копытом по шее.

Киллер яростно извивалась, пытаясь освободиться, однако солдаты были гораздо сильнее ее. Один из них протянул копыто, чтобы сорвать с ее шеи фотоаппарат, и она укусила его запястье. Солдат вскрикнул, но все же схватил тонкий ремешок, а второй в это время схватил фестралку за волосы и запрокинул ей голову.

– Не смей! – крикнула Киллер и стала еще яростнее сопротивляться.

Солдат, ухмыляясь, раскрутил фотоаппарат на ремешке и ударил о землю. Обозленный и окровавленный Лев сумел выхватить из под одежды старый пистолет, но пропустил удар коленом по лицу и упал без сознания, а пистолет отлетел в сторону.

– Лейв! – вскричала Киллер.

Она забилась, словно дикая кошка, и, в конце концов, сумела высвободить одно крыло и впилась когтем в лицо державшего ее солдата. Тот вскрикнул и ослабил хватку. Киллер перекатилась, метнувшись к упавшему пистолету.

– Лови ее! – крикнул кто-то. – Лови культистку Диархов!

Киллер дотянулась до пистолета и перевернулась на спину. Она держала оружие перед собой и была готова убить любого мерзавца, который к ней сунется.

Но в следующее мгновение она поняла, что ей никого не придется убивать.

Трое солдат уже валялись на земле, четвертый со всех ног бежал к своему лагерю, а последнего железной хваткой держал воин Ордена. Гигант одной ногой поднял негодяя за шею, чьи ноги теперь дергались в воздухе.

– Пятеро на одного, это как-то не спортивно, не правда ли? – заговорил земнопони-великан, и Киллер узнала капитана Дефолта, одного из членов Братства Сумерек.

Она вспомнила несколько снимков, сделанных на «Хранителе Эквестрии», и то, что сочла Дефолта самым симпатичным из всех Детей Сумерек.

Дефолт сорвал с груди солдата металлический жетон с его именем и номером части, а потом небрежно бросил жеребца на землю.

– Получишь его у мастера дисциплины, – сказал он. – А теперь убирайся с глаз долой, пока я тебя не убил.

Киллер бросила пистолет и кинулась к фотоаппарату. Увидев, что отснятые снимки, скорее всего, безвозвратно утрачены, она огорченно застонала. Покопавшись в обломках, Киллер отыскала катушку с пленкой. Если быстро вернуться к себе и поставить проявить пленку, возможно, еще удастся кое-что спасти.

Лев застонал от боли, и она ощутила моментальный укол вины за то, что бросилась за разбитым фотоаппаратом, а не к нему, но раскаяние длилось недолго. Киллер спрятала катушку в карман, и тут раздался голос рыцаря Ордена.

– Тебя зовут Киллер? – спросил Дефолт.

Удивленная, что капитан знает ее имя, Скай Киллер подняла голову.

– Да, – ответила она.

– Прекрасно, – сказал он и протянул ей ногу, помогая подняться.– Ты не хочешь рассказать, что здесь произошло? – спросил он.

Она нерешительно помялась, не желая сообщать воину Ордена истинную причину нападения.

– Кажется, им не слишком понравились отснятые мной снимки, – сказала она.

– Слишком много критиков, а? – усмехнулся Дефолт, но Киллер поняла, что капитан ей не поверил.

– Верно, но мне надо побыстрее вернуться на корабль, чтобы спасти снимки.

– Какое счастливое совпадение! – воскликнул Дефолт.

– Что вы имеете в виду?

– Меня попросили доставить тебя на борт «Хранителя Эквестрии».

– Доставить меня? Но зачем?

– Какое это имеет значение? – спросил Дефолт. – Ты возвращаешься со мной.

– Не могли бы вы, по крайней мере, сказать, кто вас попросил?

– Нет. Это большой секрет.

– Вот как?

– Ну, не совсем так. Меня послал Зэд Коллор

Мысль о том, что Зиндерманн может посылать капитана Ордена со своими поручениями, показалась Киллер нелепой. Почтенный оратор мог иметь только одну вескую причину для разговора. Вероятно, Пайпер или Минт проболтались о ее новой вере, и Киллер рассердилась на друзей за то, что они не пожелали принять обретенную ею истину.

– Так теперь воины Ордена на побегушках у ораторов? – насмешливо спросила она.

– Едва ли, – ответил Дефолт. – Это дружеская услуга, и мне кажется, что в твоих же интересах вернуться на корабль.

– Почему?

– Вы задаете слишком много вопросов, мисс Киллер, – сказал Дефолт. – Если хотите принести какую-то пользу в качестве архиватора, вам для разнообразия полезно немного помолчать и послушать.

– У меня какие-то неприятности?

Дефолт пошевелил кончиком бронированного копыта обломки ее фотоаппарата.

– Скажем так, кое-кто хотел бы дать вам несколько уроков в искусстве фотографии.

– Селестия знала, что ее армии самостоятельно не смогут завоевать ей мир , – начал Сандейс. – Командовать колоссальными силами, должен был невероятный командир, подобные богам. Ее командиру нужно было обладать почти полной неуязвимостью и способностью передавать приказы ее силам в считанные мгновения. Она начала поиск достойных ее силы, но быстро поняла, что только те, кто подобен ей способный сравниться с аликорном по силе и умению. Но это было не все. Не каждый организм мог перенести превращение в аликорна и не умереть, ведь то что с вами произошло просто не вероятно. Так, проведя столетия проб и ошибок, она нашла вас.

– Младшие Аликорны.

– Верно. Только вы и Каденс, смогли пройти процедуры аликорнизации и выжить. А мысль о превосходстве была заложена вам от самой Селестии в процессе подготовки вас к Возвышению. Можно ли себе представить силу воли и честолюбие, требуемое хотя бы для обдумывания такого грандиозного плана, как завоевание всего мира или даже больше? Кто из смертных способен на такие замыслы? Кому, кроме аликорнов, можно было доверить эту колоссальную задачу? Ни один смертный, даже сама Селестия, не могла бы справиться с подобной задачей в одиночку. Поэтому были созданы вы.

– Чтобы покорить мир для пони, – вставила Твайлайт.

– Нет, не для пони, для Селестии,– поправил ее Сандейс. – Вы уже осознали, что ждет вас после окончания Великого Похода. Вы превратитесь в надзирателя, охраняющего установленный Селестией режим, а она в это время продолжит восхождение к божественным вершинам и оставит всех вас далеко позади. Разве достойна такая награда того, кто сумел завоевать весь мир?

– Какая же это награда? – фыркнула Твайлайт и с досады стукнул копытом по серебристой поверхности ближайшего контейнера.

Под ударом такой силы металл прогнулся, и по поверхности закаленного стекла пробежала тонкая, не толще волоса, трещина. Изнутри послышались отчаянные удары, и струйка вытекающего газа поднялась над замерзшей поверхностью окошка.

– Оглянитесь вокруг, Твайлайт, – продолжил Сандейс. – Неужели вы считаете, что создание существа, подобного аликорну, могла только смертная мысль? Если бы такая технология действительно существовала, почему бы не создать сотню аликорнов или тысячу? Почему бы просто не поставить вас, ту пони что жила в вас до катаклизма и войн, во главе армии и не посмотреть, что из этого выйдет? Нет, ради того, чтобы вы стали такой, какая есть, была заключена сделка. Я знаю, потому что повелителя Тартара с таким же успехом можно назвать вашим творцом, как и Селестию.

– Нет! – вскричала Твайлайт. – Я не верю тебе! Селестия стала мне второй матерью, но не она сотворила меня такой, какой я есть. Я сама себе творец и архитектор своей судьбы.

– Да, в чем то вы правы, но подумайте, откуда взялся тот злосчастный катаклизм, который так круто изменил вашу жизнь и жизнь всех пон?. Откуда у Селестии знания о том, как можно сотворить аликорнов из простых пони или же создать их с нуля? Она сторговалась с сущностями Тартара и получила долю их могущества. Вот что она вложила в вас, а не те крохи знаний, которыми она с вами делилась пока вы росли подле нее.

– Сущности Тартара? Сандейса, о чем ты говоришь?

– О сущностях, царство которых разрушает своими действиями Селестия, – ответил Сандейс. – Разумные существа, демоны, боги… Разве имеет значение, какую терминологию мы употребляем? Они обладают таким колоссальным могуществом, что в нашем понимании вполне могут считаться божествами. Но над ними возвышается только один, кого по праву можно именовать богом

Он управляет тайнами рождения и смерти и всем, что находится между этими двумя точками. События, перемены, войны и разрушения – все это части бесконечного цикла существования, и Нерожденный Бог Тартара имеет над ним власть. Его могущество течет в ваших венах и дарует вам потрясающие способности. Селестия давно была знаком с ним и много лет назад пришла к нему, предлагая свою дружбу и преданность.

– Она никогда не пошла бы на это! – воскликнула Твайлайт.

– Госпожа, вы недооцениваете ее жажду власти, – возразил Сандейс. – Повелитель Тьмы могущественный, но он лишен понимания материальной Вселенной, и Селестия смогла предать его, похитив могущество для себя одной. Создавая вас и Каденс, она поделилась лишь ничтожной ее частью.

Твайлайт почувствовала, что задыхается. Она жаждала опровергнуть слова Сандейса, но в глубине души знала, что это правда. Его будущее, как будущее любого пони, было неопределенным, но прошлое всецело принадлежало лишь ей. Ее слава и жизнь были созданы ее собственными делами, но настал момент, когда она может лишиться и этого, и все из-за предательства Селестии.

– Значит, мы запятнаны, – прошептала Твайлайт. – И мне не очиститься от этой тьмы.

– Нет, – возразил Сандейс, покачав головой.– Власть тьмы просто существует. Она может стать непревзойденным оружием в распоряжении умной личности. При наличии достаточно сильной воли.

– Так почему Селестия не использовала ее во благо?

– Потому что она слаба, – наклонившись к Твайлайт, сказал Сандейс. – В отличие от вас, у нее не такая сильная воля, чтобы управлять этой властью, а Бог Тьмы не благоволит к тем, кто его предает. Она украл частицу могущества, но он нанес ответный удар.

– Как?

– Вы сами увидите. Имея в своем распоряжении украденную мощь, Селестия была хорошо защищена от прямого удара, но Он знал о ее далеко идущих планах, и удар был нанесен по тому, в чем она больше всего нуждалась для воплощения своих замыслов.

– Ритуал и будущие Аликорны в этих инкубаторах?

– Верно, как только бы ритуал создания Аликорнов в это комнате был бы завершен, уже ни что бы не смогло остановить Селестию. – согласился Сандейс, шагая по проходу.

Твайлайт услышал отдаленный тревожный крик и почувствовала, что воздух в помещении пришел в движение, словно холодный электрический разряд перебегал с одной молекулы на другую.

– Что происходит? – спросила она, прислушиваясь к возрастающему тревожному вою.

– Правосудие,– сказал Сандейс.

Блестящие поверхности контейнеров вспыхнули, отражая загоревшийся наверху резкий черно-красный свет. Твайлайт подняла голову и увидел а под самым потолком мутный светящийся сгусток. Спиральный завиток, наподобие туманного облака, висел над инкубационными контейнерами и с каждой секундой разрастался. Сильный порыв ветра ударил в лицо Твайлайт и отбросил ее на перила, а сгусток света превратился в завывающий вихрь.

– Что это? – крикнула Твайлайт, продолжая продвигаться вдоль перил к ступеням.

– Твайлайт, вы должны знать, что это, – сказал Сандейс.

– Нам надо поскорее выбраться отсюда.

– Слишком поздно, – возразил Сандейс  и вцепился в ее копыто мертвой хваткой.

– Немедленно отпусти меня, Сандейс,– предостерегла его Твайлайт,– или кто ты там на самом деле. Я знаю, что ты не Сандейс, так что достаточно притворяться.

Едва она успела договорить, как в дверь ворвались несколько вооруженных воинов и бросились им навстречу. Их было шестеро, каждый сложением напоминал воина Ордена, но был несколько уже в плечах и ниже ростом. На них были изысканно украшенные черные с золотом доспехи и высокие остроконечные шлемы с красными плюмажами из конского волоса. За их плечами под сильными порывами бушевавшего в зале ветра развевались алые плащи. Оружием служили длинные копья с искрящимися наконечниками. Твайлайт тотчас узнала этих воинов – это были Преторианские гвардейцы, личная охрана самих Диархов.

– Остановитесь, демоны, и примите кару! – закричал командир и направил копье в сердце Твайлайт.

Несмотря на то, что лицо воина скрывал шлем, Твайлайт узнала его по глазам и по голосу.

– Дорн! – закричал он. – Дорн, это же я,Твайлайт!

– Молчи! – воскликнул Дорн.– Прекрати сейчас же свое колдовство!

Твайлайт глянула на потолок. Воронка вихря притягивала ее, словно зов давно потерянного друга. Она помотал головой, чтобы избавиться от наваждения, пригнулась и рванула вперед.

Из копий преторианцев вырвались ослепительные лучи света, и удар бросил Твайлайт на колени. Завывание вихря заглушило звук выстрелов, и Защитница закричала, но не от боли, а от потрясения, что в нее стреляют ее товарищи, воины Эквестрии.

Преторианцы выстрелили снова, жалящий свет вырвал куски из доспехов Твайлайт, но ни один не смог пробить защиту. Преторианцы, не прекращая стрельбы, приближались единым строем. Снопы молний не давали Твайлайт даже подняться с коленей. Сандейс успел скатиться под лестницу, и пущенные вслед ему лучи прожгли борозды в металлических ступенях.

Твайлайт, наконец, сумела подняться во весь рост и, оказавшись в центре оглушительно ревущей бури, совершенно забыла о том, что перед ней соратники. Заряд магии попал ей в ворот доспехов и почти развернул на месте, но, чтобы остановить Защитницу, этого было недостаточно. Она мощным магическим толчком разрушила все плетения заклинаний Преторианцев и выхватила магией копье у ближайшего преторианца и одним ударом копыта вдребезги расколола ему череп. Быстро перевернув копье, она нанесла рубящий удар наконечником и рассекла следующего воина от плеча до паха. Две половинки тела мгновенно были подхвачены ветром и исчезли в воронке вихря. Еще один воин погиб после того, как Твайлайт одним заклинанием заставила кровь в его жилах вскипеть и разорвать тело на мелкие куски.

Наконечник копья метнулся к ее голове, но Твайлайт отвела его свободной ногой и с поразительной легкостью вырвала оружие вместе с конечностью воина. Следующего противника она убила, оторвав ему телекинезом голову. Кровь брызнула из шеи бурым гейзером, а Твайлайт отбросила мертвую голову в сторону и огляделась

Остался только Дорн, и Твайлайт, хищно оскалившись, стала кружить вокруг командира гвардейцев. Магическое копье вновь начало изрыгать молнии, но Твайлайт только зарычала и занесла копыто, чтобы поразить последнего противника. К этому времени растущая воронка достигла своей цели, и в лаборатории раздался скрежет разрываемого металла. Участь заключенных в контейнерах существ ужаснула Твайлайт, и она прекратила бой. Повернувшись, она увидел, что один из контейнеров, под пронзительные крики своего обитателя, взорвался вместе с содержимым на мелкие осколки. За первым цилиндром и остальные стали разрываться на частив своих постаментах и понеслись вверх.

Но вдруг время остановилось, и комната наполнилась ослепительным светом.

Твайлайт как будто омыло теплым медом, и она повернулась к источнику света – к сияющей золотом и белизной фигуре, исполненной непревзойденного величия и красоты.

Восторг и обожание переполняли ее, и Твайлайт упала на колени. Кто бы не преклонился пред столь совершенным созданием? Уверенность и сила окутывали ее, в кончиках лебединых крыльев таилась тайна сотворения, в ней заключались ответы на все вопросы и мудрость, чтобы использовать эти знания.

Она была в сверкающих доспехах из чистого золота, красоту лица было невозможно описать, а в могуществе и славе с ней не мог сравниться никто во всей Вселенной.

Золотой аликорн неторопливо подняла одну ногу, и по мановению ее копыта затих бушующий ураган. Завывание стихло, инкубационные контейнеры, что не успели взорваться, покачиваясь зависли в воздухе.

Сверкающая фигура повернулась к Твайлайт и окинула ее удивленным взглядом.

– Я тебя знаю? – произнесло божество, и Твайлайт всхлипнула, пораженная удивительной красотой и гармонией ее голоса.

– Да, – шепотом ответила она, не решаясь повысить голос.

Аликорн в золотых доспехах склонила голову набок. Ее многоцветная грива плавно парила на эфирных ветрах.

– Ты хотела разрушить величайшее из моих творений, но тебя постигла неудача. Прошу тебя, сверни с этого пути, или все будет потеряно.

Твайлайт потянулась к божеству, а та лишь печальным взглядом окинула неподвижные инкубаторы и в одно мгновение постигла будущие последствия.

В удивительных розовых очах  прекрасного создания Твайлайт прочла принятое решение.

– Нет! – закричала она.

Белый Аликорн обернулась на ее крик, и время снова устремилось привычным потоком.

Возобновилось оглушительное завывание порожденного темными силами урагана, и вместе с металлическим лязгом, взрывающихся инкубационных капсул Твайлайт почувствовала, как сама магия вытягивается с этим вихрем.

– Нет, наставница – крикнула она. – Ты не можешь этого допустить!

Белый Аликорн уже шла к выходу, не пытаясь остановить губительный для всего мира вихрь, ничуть не беспокоясь о сотворенных ей жизнях ни о последствиях принятого решения. В груди Твайлайт обжигающим, негасимым огнем вспыхнула ненависть.

Мощный порыв ветра подхватил и ее, и она не стала сопротивляться. Ураган закружил и поднял ее в воздух, а Твайлайт раскинула конечности, готовая снова отравиться во тьму.

Бездна посмотрела на нее чудовищным оком, полным ужаса и безумия.

Она не сопротивлялась и дала увлечь себя в объятия Тартара