Погасшая свечка
15. Первый ход ладьёй
Заметка имеет смысл только после прочтения этой главы. Поэтому советую вернуться к ней потом.
***---*** — Я знаю, что говорил, что в этой истории смещения фокала не будет и смотреть на мир мы сможем лишь глазами Коузи. Что ж, я ошибся. Это нововведение исключительно для второй серии флэшбеков, посвящённых приюту с Таром Сцентом в главной роли. Эти отрывки будут идти только вместе с воспоминаниями самой Коузи (полного перескока в ту или иную сторону не будет). Они продлятся лишь около трёх глав флэшбеков, и не появятся в следующих воспоминаниях или в настоящем.
Фактически, они сильно выбиваются из хода общей истории. Это – то, чего Коузи никогда не видела и не чувствовала, и рассказать, конечно же, не могла, в отличие от всего остального. Это не является частью её снов. Кусочки с Таром видимы лишь читателю и никому более, они просто помогут раскрыть Коузи ещё сильнее и интереснее (как она выглядит со стороны? Вам понравится!).
P. S. Отдельно извиняюсь за устроенную жесть. Я не люблю кошмарить своих героев; но, мы понимаем, что должно же было что-то расшатать Коузи до состояния из сериала. Обещаю: хуже будет лишь в одном месте, и не скоро. Хотя, сладкой жизнь малышки в дальнейшем тоже нельзя будет назвать.
Вытянувшись на обитой тканью сидушке, я устало пересматривала сделанные фотографии. Капли дождя шумели, ударяясь о крышу повозки, а попадающиеся по дороге камни не давали расслабиться. Я ехала обратно. В Фрости Фоллз.
Очнулась я там же, где и потеряла сознание – распластавшись на какой-то туче. Повсюду шёл дождь, молнии продолжали сверкать. Каким-то чудом я осталась целой и невредимой. И, как только я пришла в чувство и вспомнила о произошедшей погоне, меня захватила одна мысль.
Я смогла.
От страха, что обуревал меня во время проникновения на склад, не осталось и следа. С железным спокойствием я высунулась из облака, огляделась и, резко выдохнув, начала мягко падать в самое сердце Йеллоудэйла.
Это было очень странное чувство… Словно что-то внутри меня изменилось из-за событий дня. Место всех старых эмоций – страха, удивления и даже горя от потери родителей – заступила решимость довести дело до конца. И я, не переживая о том, как странно буду выглядеть, твёрдой походкой направилась к вокзалу.
— Ну и погодка – жуть, — услышала разговор двух извозчиков. – Слышал, как одного пегаса молнией ударило? Ладно, хоть его несильно задело…
Я взглядом нашла зеркало. Несмотря на усталый и потрёпанный вид, моё лицо излучало чистое спокойствие. Я закрыла глаза.
«Мне нужно сыграть заспанную, но довольную проделанной работой кобылку», — начала изменять легенду, придуманную для Дрилла Питча. Вот уж не думала, что мне, как Спэйду, придётся упражняться в составлении выдуманных историй. Но, по-моему, даже у него не получалось изменять выражение лица по собственному желанию.
Открыла глаза – и вот на меня смотрела усталая, улыбающаяся пегасочка. Отлично.
— И я не представляю, как… Эм… — запнулась земнопони, взглянув на меня. Я успела вставить слово первой:
— Здравствуйте. Сколько будет стоить проезд до Фрости Фоллза?
— Ого, разбежалась! А скажи-ка мне, пожалуйста, почему ты одна, без взрослых, едешь в совершенно другой город?
Именно этот вопрос я и ожидала:
— Я могу всё объяснить! Я делаю школьный проект: «Кристаллы и как они используются в технике». Но ближайший завод находится здесь, в Йеллоудейле! Поэтому мне пришлось съездить сюда на один денёк! Вот, даже материал есть!
Полезла в сумку за фотографиями с фабрики, но извозщица отмахнулась:
— Верю, верю тебе. Но тебе не кажется, что твоя учительница поступила жутко безответственно, отправив тебя сюда одну? Даже без родителей?
Почему каждый встречный пони должен упомянуть в разговоре родителей? Ну почему?!
— Ну, не плачь, пожалуйста, — земнопони приобняла меня. Я старательно пыталась сдержать слёзы, утирая их тыльной стороной копыта.
— Я их потеряла. Т-теперь должна учиться самостоятельной жизни, — стыдливо промямлила я. – Поэтому сама поехала, и никому ничего не сказала. Сколько стоит проезд?
— А сколько денег у тебя с собой? – вздохнула извозщица.
Я потянулась за кошельком.
— Пятнадцать битс.
— Ну, на том и сойдёмся, — пожала плечами земнопони. – Подождёшь с нами полчасика поезд, хорошо?..
…Осторожно, не касаясь двух спящих соседей, я достала новые фотографии. Тусклая кристальная лампа, подвешенная в повозке, еле их освещала; поэтому в надписи приходилось вглядываться.
К счастью, Санни на зимних каникулах научила меня пользоваться фотоаппаратом, и снимки получились достаточно чёткие, чтобы разглядеть почерк контрабандистов.
Мой взгляд дошёл до строчки «Гл. по шахтёрам». Ещё одно имя, которое мне ни о чём не…
Я чуть ли не свалилась со скамьи. Схватив фотографию двумя копытами, начала всматриваться до боли в глазах. Неужели это он? Он же приходил к нам в гости столько раз… Как?
Как наяву, передо мной всплыли события вечера перед катастрофой.
Мне захотелось выпить воды. Я решила быстро проскользнуть на кухню. С друзьями родителей сидеть было всегда очень скучно, и хотелось утолить жажду прежде, чем мама захватит меня в объятия. Но перед самой дверью я услышала ожесточённый спор.
Странно. Мама с папой не часто кричали, и уж тем более – при гостях.
Решила уйти – попадаться к ним на глаза не хотелось, и, вообще, подслушивать нехорошо. Но взрослые за дверью говорили так громко, что не услышать их было никак нельзя:
— …я же говорил: там творится что-то неладное! Инструменты и тачка переставлены, следы работы налицо! Ты же планировал рытьё этих шахт, Сайдстеп, ты знаешь их, как свои копыта! Пошли с нами!
— Я ничего такого не видел! – твёрдо ответил Сайд. Однако мне почудилась нотка паники в его словах. – И мне кажется, что всё в полнейшем порядке!
— А что насчёт пони, которого я видела на прошлой неделе? – сказала мама. – Слишком много странностей, не находишь?
— Я… Ладно. Я согласен.
— Завтра в девять?
— Нет! Ни в коем случае! – начал отнекиваться земнопони. – У меня дела. Что насчёт одиннадцати? Нас как раз никто не заметит. А если ночью что-нибудь и случится, мы сразу же всё увидим, да?
После продолжительного молчания папа вдруг ответил:
— Хорошо, я согласен.
— Увидимся на площадке! – Сайдстеп вихрем вылетел из кухни. Я отпрянула к себе в комнату, но земнопони, похоже, меня даже не заметил: так торопился добраться до выхода.
— Тебе не кажется, что он что-то недоговаривает? – пробормотала мама после хлопка входной двери. Я, закрывшись в своей комнате и уткнувшись в книжку, продолжала слушать их разговор. Вода подождёт.
— Мне тоже.
— Тогда – сами, в полдевятого? Смена уже закончится, внутри никого не будет.
— Отличный план, — согласился папа.
Я ничего не поняла из их разговора и попыталась выкинуть это всё из головы. Тем более, меня ждало очередное приключение Спэйда… после того, как прокрадусь на кухню за стаканчиком, конечно.
Крепкая дубовая дверь нависла надо мной. Солнце ещё не взошло и я, подрагивая от холодного северного ветра, ещё раз сверилась с указанным на фотографии адресом. Вздохнула и постучалась. Вряд ли, конечно, в четыре часа утра мне откроют, но времени у меня навалом. Могу простоять хоть до восхода, если не засну.
К моему удивлению, через минуту с той стороны послышались неуверенные шаги, и дверь мне открыли без всяких вопросов.
— Сайдстеп Рэил? Здравствуйте, я Коузи Глоу. Вы… знали моих родителей, были их друзьями?
— Привет, — просипел земнопони.
— Можно пройти?
Сайд лишь беззвучно кивнул и пропустил меня внутрь.
Хозяин дома выглядел ужасно. Чем сильнее я в него вглядывалась, тем больше пугалась. Складывалось ощущение, будто бы Сайд был неизлечимо болен – хотя пять дней назад, когда был в гостях у мамы с папой, он выглядел хорошо. Синяки под глазами, спутанная грива, загнанный взгляд. Земнопони то и дело жутко дрожал, прямо на ходу; порой безо всякой причины останавливался и начинал идти дальше. Похоже, что сегодня он даже не ложился спать.
Я проследовала за ним на кухню. Прямо у входа, на полу, лежали осколки кружки с подвысохшей лужицей чая. Сайдстеп не обратил на них никакого внимания и нечаянно пнул один из кусочков фарфора. Мне пришлось перелететь через них и приземлиться на стул за столом.
— Чаю?
— Да, я бы не отказалась.
Под бульканье чайника мы сидели, не двигаясь. Мне никак не хотелось начинать неприятный разговор – хоть именно ради него я и устроила всю авантюру. Сайдстеп же вообще меня будто бы не замечал. Усевшись на стуле и обхватив передними ногами задние, он смотрел в одну точку, сквозь кухонный гарнитур и стену.
— Мистер Сайдстеп… Чайник закипел, — решилась сказать ему после минуты свиста. Шахтёр, встряхнув головой, выключил плиту и начал разливать кипяток. Дрожащими копытами он взял кружку и опрокинул её на пол. Она не разбилась, но чай из неё вылился. Сайдстеп же просто потянулся за второй кружкой.
— Давайте лучше я! – выкрикнула, перелетев через стол. Земнопони молча сел и принял сделанный напиток.
— Итак. Я пришла поговорить о, ммм… — я поёрзала, не зная, как начать диалог. – Кристаллах. Вы ведь понимаете о каких кристаллах идёт речь, да?
— Как ты узнала? – просипел Сайдстеп.
— Это не важно. Важно то, что меня ищут стражники. Я сама приду к ним сегодня же. У вас есть шанс рассказать мне всё и хоть немного загладить вину и наказание перед всеми.
— То есть, про твоё расследование никто, кроме тебя, не знает?
Коузи! Взяла и со всеми доказательствами пошла к взрослому преступнику! Схватит тебя и утащит далеко, и делов-то! Чудо в перьях!
Я жутко перепугалась. И, что самое удивительное – это никак не отразилось внешне! Я ничем не выдала испуга: ни спокойным выражением лица, ни неподвижным хвостом. А всё внутри сжалось от страха, и кровь бушевала. Будто бы я могла контролировать наружные эмоции независимо от внутренних…
Да ну, пони так не могут делать! Наигрывать ложные – ещё куда ни шло, но скрывать настоящие? Что же это за способность такая?
— Моя тётя тоже знает обо всём, — железно продолжила я. – Доказательства у неё. Если я не вернусь к ней через полтора часа, она сама пойдёт к стражникам. И, знаешь, добыча геокварца – это одно, а вот похищение пони – совсем другое.
— Ты не знаешь?! – с дрожью спросил Рэил.
— Чего?
Земнопони не ответил и с большим трудом сделал небольшой глоток чая.
— Я видела ваше имя в блокноте. Видела вас в ночь, когда вывозилась последняя партия кристаллов. И, — мне пришлось сделать паузу, чтобы собраться с силами и сохранить спокойный тон, — помню тот вечерний разговор с моими родителями. Мне не нужны какие-то признания в контрабанде – я и так всё поняла, лучше расскажете обо всём стражникам. Я хочу лишь одного, — глаза защипало. Крепко зажмурившись на секунду, твёрдо продолжила. – Узнать, почему погибли мои мама с папой.
Сайдстеп вцепился в кружку.
— Если вы знаете об этом, хоть что-то, прошу, расскажите! – волнуясь, заговорила я. – Я… Я не знаю, помогу вам с судом? Сделаем всё как чистосердечное признание? Пожалуйста!
Сайд отвёл взгляд в сторону. В комнате повисла жуткая тишина. От нетерпения я не могла сидеть смирно, то и дело меняя позы. В конце концов, земнопони выдохнул:
— Я не могу.
— То есть… Вы знаете?! – меня словно молнией ударило. Вот он, ответ на самый главный вопрос. Прямо в моих копытах. Всё, что нужно – разговорить Сайда. Это ведь не настолько сложно, да?
Взбудораженная, забывая дышать, я почти залезла на стол. Встав задними копытами на стул и опираясь на столешницу, продолжила говорить:
— Позавчера следователи решили, будто бы мои родители сами были виноваты в своей гибели. Я не верю этому! Они бы никогда не допустили подобной ошибки! Мама с папой были самыми ответственными пони на свете! Вы дружили с ними, вы знали их! Неужели вы позволите запятнать их имена?
Слова летели прямо из моего колотившегося сердца. Я запиналась, сглатывала слюну и снова начинала с жаром убеждать Сайда:
— Я понимаю, что вам может быть тяжело признаться. Вы бы не хотели раскрывать имён своих… ммм… коллег. Но мне не надо знать, кто это сделал! Как? Как это произошло? Расскажите мне, пожалуйста! Хотя бы ради них!
Сайдстеп сгорбился. Мои уши горели. От нетерпения я укусила собственное копыто; но земнопони не издал ни звука и продолжил смотреть в чашку. Я что, так много прошу?!
— Почему вы молчите?
Я полностью забралась на стол, возвысившись над Сайдом. Мысли проносились в моей голове бурей.
— Я знаю, что вы знаете! Почему вы не хотите рассказывать мне?! Думаете, что я какая-нибудь маленькая, никчёмная пони? Что я не выдержу правды? Меня на похороны точно так же не пустили! Вы… Вы, взрослые, все так думаете!
Я закусила губу.
— Посмотрите на меня! В глаза смотрите! – рявкнула я. Сайд испуганно поднял взгляд. – Я прошла сквозь огонь и воду, только чтобы сохранить честь родителей! Рисковала собой дважды, улетала от бандитов в сердце жестокого шторма! У меня, у маленькой кобылки, хватило смелости провернуть всё это! Тогда почему вы боитесь всего-навсего рассказать историю?!!!
— Потому что мне самому очень плохо! – всем телом вздрогнул земнопони. Он поспешно уткнулся взглядом в ноги. Его голос звучал… странно. – Я не хотел ничего этого, клянусь! Никогда не хотел!
— Не хотел чего?!
Сайдстеп, протянув копыто к лицу, промолчал.
— Отвечай! – надавила я. Своей головой я загородила лампу, и контрабандист оказался полностью в моей тени. – Это ты убил их, да?!
— Нет! – Сайдстеп резко поднял голову. В его сверкнувших глазах вспыхнуло пламя. Даже плечи выпрямились. Но, где-то глубоко внутри, я почувствовала спрятанный страх. Моя новообретённая способность вытащила его с самого дна души земнопони. Я просто чувствовала это. Нервно бившийся хвост, дрожащие ноги, даже цвет лица. Противоречие бросалось в глаза, выводило мерзкого пони на чистую воду.
— Ты солгал мне.
Сайд всхлипнул и приложился к кружке. И тогда меня повело окончательно. Я со всего маху ударила и выбила её из трясущихся синих копыт. Кружка пролетела через всю кухню и с жутким треском раскололась об стенку.
— Я сказала – в глаза смотри! – не церемонясь, я схватила убийцу за грудь. Его жалкие потуги вырваться меня не остановили:
— Ты убил моих родителей! Ты убил моих родителей! – будто бы это могло что-то изменить, я лупанула по столу копытом. Раздался сильный грохот и звон фарфора. – А потом тебе хватило наглости принять меня к себе… Сделать… Да будто бы ничего не произошло!
— П-пожалуйста…
— Закрой пасть! – в глазах потемнело. Я выкрикивала слова в пустоту, наугад. – Почему ты не убил меня сейчас, а? Хотел поиздеваться надо мной? Коне-е-е-ечно, пегасочка плачет по мёртвым родителям, просто умора! Аххахаха-
— Не надо…
Захлёбываясь слезами, неистово дёргаясь, я взревела:
— Надо! Ты бессердечное животное, ради собственной выгоды отправил друзей на тот свет! Мою маму! Моего папу! Я ненавижу тебя! Ненавижу, ненавижу, ненавижу, НЕНАВИЖУ-
— Прекрати, прошу!!!
Вдруг всё резко оборвалось.
Я обнаружила себя держащей за грудь безудержно рыдающего Сайда. Взглянув в лицо земнопони, я с ужасом отпустила его и отпрянула назад.
С-Селестия… Что я наделала?! Я не хотела этого, не настолько, я ведь не такая, я н-не…
Неужели со мной только что случилось это?!
На меня навалилась вина. Со слезами на глазах и в полной растерянности я смотрела на наконец-то заговорившего Рэила:
— Однажды вечером ко мне пришла Тинсель. Она рассказала, что стражники планируют прочесать все самые тёмные уголки шахт, лишь бы найти следы добычи геокварца. И в тот же вечер Вотчер с Флэйм вызвали меня на разговор. Они хотели того же самого – но в моём сопровождении. Мне удалось отвязаться, перенести встречу на одиннадцать – потому что ровно в девять я бы уже уничтожил ключевые подпорки маленькими взрывами. Я пришёл к шахтам без пятнадцати, — Сайд начал всхлипывать. – Я знал каждый участок, каждый кусок породы. Разложить мины не составило труда. Добавил в каждую по две пластинки, чтобы дать себе десять минут форы. И потом-
Белея и дрожа, я, не веря собственным глазам, уставилась на безутешно плачущего, рослого, взрослого жеребца.
— Я даже не знал, что они были там. Но, кажется, я услышал их последний крик.
Сайд сжался в комочек.
— Я хотел этого меньше всего на свете, — шёпотом продолжал земнопони. Я в бессилии опустилась на стол. – Знаю, такого ничем не исправишь. Оно съедало меня с той самой ночи. Думать о снисхождении немыслимо. Но, — Сайд вновь всхлипнул. – если у тебя хватит великодушия… Пожалуйста. Умоляю тебя. Ради них. Прости меня за это.
Разлепив слезящиеся глаза, я, собрав всю горечь, обиду и боль воедино, с омерзением бросила ему:
— Я никогда не прощу тебя.
Рэил, сгорбившись и сотрясаясь, уткнулся в копыта. Я не могла смотреть на это. Свернувшись и взяв в копыта хвост, начала рыдать и утираться им, изредка ощущая на своих крыльях робкие, нежные и мягкие поглаживания.
В участок я приплелась совершенно опустошённой. Казалось, что копыта касаются не травы и земли, а выжженых камней. Всё ныло и болело.
Сайдстеп всё-таки пошёл со мной. Я чуть удивилась. Именно чуток, на большее сил не хватило. Наверное, он хотел признаться во всём – изредка он словно бы расслаблялся от тяжёлого груза, и с полным умиротворением смотрел на порозовевшее небо. Наверняка не знаю. С допроса мы не произнесли друг другу ни слова.
Навалившись, я смогла открыть тяжёлую дверь и проскользнуть внутрь. Пару мгновений спустя я увидела сонного, но совершенно ошарашенного стражника, вскочившего со стула.
— К-Коузи?! Ты куда это пропала? Мы тебя обыскались!
«Только не он», — внутренне простонала я, покуда улыбавшийся Валор Вотердроп подходил ко мне.
— Подождите! Мне нужно увидеть вашего начальника!
— Скажи ещё, «самого главного стражника»! – хмыкнул земнопони. – Надеюсь, это не связано с твоим «расследованием»?
— Нам надо увидеть следователя по делу о смерти Квайт Вотчера и Флэйм Гаст, — слабо произнёс Сайдстеп. – У нас есть крайне важная информация. Чем быстрее, тем лучше.
Вотердроп замешкался. К счастью, из коридора рысью вынырнул другой стражник.
— Это я. Что… — он удивлённо на меня уставился. – Коузи Глоу?!
— Сам в шоке, Твиз, — Валор вновь уселся на стул. Твиз копытом поманил нас к себе в кабинет.
— И что же вы хотели мне сообщить? – произнёс стражник, дождавшись, пока мы не приплетёмся внутрь. Вместо ответа я вытащила стопку фотографий из сумки и протянула их. Сайдстеп взглянул на меня, задумчиво вздохнул, покачал головой и цокнул языком.
По мере того, как Твиз перелистывал фотографии, его рот открывался всё шире. Бросив на стол последнюю, он закачался на стуле, судорожно схватившись за перо:
— …этого просто не может быть. Эти фотографии… Каф за них бы пустился в любую авантюру. – Стражник, оживившись, посмотрел на меня. – Это ты их сделала? Мне нужно знать абсолютно всё! Любые твои слова…
— А мне кажется, Коузи бы не мешало отдохнуть, — обречённо сказал Сайдстеп. – К тому же, мне тоже есть много чего рассказать.
— Тоже верно, — кивнул единорог, заглядывая в дверной проём. Сзади мне почудились всхлипывания. – Коузи, мм… За тобой пришли.
Я развернулась и увидела Санбрайт. С синяками под глазами она, утирая слёзы, улыбалась.
— Иди сюда, беглянка.
Я вспорхнула прямо на поданные земнопони копыта. Свернулась и болезненно зевнула.
— Я так устала…
— Я знаю, — утирая копытом слёзы, прошептала Санбрайт. – Я тоже устала. Ночевала только здесь. Ты бы знала, сколько мы тебя искали…
Но дальше слушать её я не стала. Прижавшись к жёлтой и чужой шёрстке, я закрыла глаза и забыла обо всём, что произошло в эту безумную ночь.
Похоже, мои спокойные дни закончились.
Как только я проснулась, меня вызвали на допрос. Каф, строгий стражник-следователь, объяснил, что не хочет мучить меня судебным процессом, и желает записать все показания при свидетелях, сразу же. Вместе с Санбрайт и ещё двумя незнакомыми пони я худо-бедно пересказала историю своего расследования. Нет, я ничего не забыла. Но хозяйке зелёной лавки пришлось не раз меня гладить и успокаивать, прежде чем я, всхлипывая, могла продолжить рассказ. Спустя три часа Каф поблагодарил меня, но домой не отпустил. Ради моей же безопасности он закрыл меня в участке, приставив охранника, опасаясь резких действий контрабандистов. К тому же, как он рассказал, мне уже было отведено место в приюте; и уже завтрашним вечером мне предстояло уехать далеко, прочь от родного города.
И, в часы безделья – когда все таблички, до которых я могла долететь или дотянуться, были осмотрены – я не могла не думать о произошедшем. Особенно о моём… скажем, таланте.
Каким-то образом мне удавалось наигрывать собственные эмоции. Такое бывало раньше, конечно – когда я пыталась выклянчить конфеты у родителей, или хлопала невинными глазами перед облаком с дырой и погодным работником. Но они никогда не были настолько реальными. Взрослым частенько удавалось меня раскусить.
А сейчас? Я могу заплакать, если захочу. Радостно и искренне засмеяться – да пожалуйста! Говорить любым тоном – заинтересованным, скучающим, испуганным, любящим. Встав перед зеркалом, висевшим в кабинете, я раз за разом пробовала разыграть новые чувства. Мне самой казалось, что я их испытываю! И они совершенно не зависели от того, что я чувствовала на самом деле!
Сморщившись в наигранной брезгливости, попыталась найти изъян. Ведь пони прекрасно видят собственные ошибки, не так ли?
Их не было. Игра была совершенной.
Но у способности была и другая, ещё не изученная мною сторона. Она пришла ко мне сама собой, после разговоров с охранником завода и Питчем. Если я так хорошо управляю собственными эмоциями, может, я могу читать и чужие?
Почувствовав, как что-то во мне словно щёлкнуло, повернулась к сидевшему за столом охраннику.
Он скучал – это было и так понятно. Но я увидела нечто намного большее, чем просто скука. Она была приправлена щепоткой грусти – увидела по глазам; и в то же самое время явно ощущалась радость – изгиб губ был понятнее открытой книги. Столько всего нового я нашла на простом лице. Казалось, будто бы я могла видеть каждый мускул сквозь шкуру. А ведь ещё были сцепленные копыта, метущий пол хвост, напряжённая поза. Я видела перед собой десятки знаков – но не понимала их. Просто была уверена, что они есть, и что они имеют смысл. Но только пока. Мне каза… нет, я знала, что с опытом у меня получится разгадать и их.
Вдруг у меня началось покалывание на боках. Нахмурившись, я попыталась унять чесотку копытом – это не помогло.
Ещё одна странность за эту безумную неделю. Не первая и, наверное, не последняя.
Слишком перегруженная, чтобы интересоваться ещё и занявшимися боками, я, отпросившись в коридор, пошла экспериментировать и использовать способность на других.
Этот вечер наступил.
Я сидела у дверей вместе с небольшим рюкзачком, в котором уместились все мои небольшие пожитки. Разыграв перед стражником, ответственным за меня, небольшую сценку с удручённым взглядом снизу вверх, я заранее узнала, что направляюсь в Кантерлот. Приют поближе оказался полон сиротами, так что придётся перебраться в столицу. Я спросила и про дом моих родителей. Оказалось, что я слишком мала, чтобы им распоряжаться; придётся ждать дня, когда я смогу сама себя обеспечить… ну или совершеннолетия, конечно.
Волнуюсь ли я из-за переезда?
Честно говоря, мне всё равно. Пусть я даже увижу столицу впервые. С п… потерей родителей всё немножко потеряло свой смысл. Я не могла просто скакать и радоваться тому, что поеду в самый красивый город Эквестрии. Я этого даже не хотела.
К тому же есть куда более серьёзный повод для волнения.
Способность.
Два дня. Два дня подряд я использовала её всеми возможными способами, и ни разу не провалилась. Отпрашиваться у стражей бродить по участку; заводить с ними разговоры; просить книги с законами с полок. Первые попытки, сделанные дома и на заводе теперь казались жалкими и смехотворными. Вдруг оказалось, что мне легче лёгкого уговорить пони сделать что-то.
Хорошо, может быть, сделать это с Санбрайт и стражниками оказалось не очень-то и сложно. Но…
Дверь распахнулась. Внутрь вошёл Каф с пятёркой стражников и, улыбаясь, подошёл ко мне.
— Коузи Глоу Софт. От лица всей Эквестрии мы хотим поблагодарить тебя за невероятную проделанную работу. Благодаря твоему расследованию мы смогли выйти на целую сеть мошенников, добывающих и продающих кристаллы геокварца без высочайшего разрешения. Дважды они ускользали из наших копыт – и именно с твоей помощью нам удалось прижать им хвост.
— Спасибо, — я покраснела до самого основания шёрстки.
— Мы должны были бы вручить награду публично, но, учитывая трагические и шокирующие обстоятельства, лучше будет сделать всё по-тихому. Кхм, — Каф достал из сумки почётное письмо с печатями и орден. – «За проявленный героизм».
— Ого, — только и пробормотала я, пока стражник показывал мне эти знаки почёта. – Я… Мне кажется, я не заслуживаю всего этого.
Способность, я полагалась на неё.
Но разве это не твоя способность?
Я же получила её просто так?
И что с того? В любом случае, ты использовала её на благо Эквестрии!
— Не принижай свои заслуги. К слову, прилагавшуюся награду мы присоединили к счёту твоих родителей. Итого там осталось около десяти тысяч битс. Конечно же, пока ты слишком мала, чтобы ими распорядиться… хотя, скажу честно: не каждый взрослый пони способен на то, что сделала ты.
Каф говорил ещё что-то, пока я стояла с письмом в копыте. Мысли о способности никак не хотели уходить из головы, а бока просто обезумели.
Расследование. Я сломала целую сеть контрабандистов, используя лишь малую часть своей способности. Я не только не знала, что она из себя представляет, но ещё и не умела ей хорошо пользоваться. Не то, чтобы сейчас я обращалась с ней мастерски… Но что будет, если я по-настоящему овладею ей? Если даже крупица перевернула жизни десятков пони?
Есть ли у неё хоть какой-то потолок?!
Дверь открылась вновь. Дрожа от переполняющего меня возбуждения, с пересохшим горлом я повернулась. Внутрь, под конвоем из двух стражников, закованная в накопытники, плелась озлобленная Тинсель. За ней, смирившись с собственной судьбой, спокойно шёл Сайдстеп. Несколько незнакомых пони тоже были связанны.
— Значит, это ты, — прошептала Тинсель, испепеляя меня взглядом. – Каково бы твоё имя ни было – это ты.
— Да.
Я, странно улыбаясь, забросила награды на стол и вскочила на ноги.
— Ты… мерзавка, — выругалась пегаска. Два единорога по бокам засветили рогами, накладывая сдерживающие заклинания на её копыта. Округлив глаза в наслаждении, я улыбнулась ещё шире. Оказалось, что играть на эмоциях для меня было так же просто и естественно, как рыбе плавать в воде, как пегасу летать в небе.
В мгновение ока я поняла.
У моего таланта нет границ.
Я смогу сделать всё, что я захочу. Всё, что мне понадобится – немного терпения, немного времени, немного наблюдения. Я смогу найти рычажок к любому пони и, использовав его эмоции, заставить его сделать что угодно.
Я могу изменять мир по собственной воле.
И эта возможность-
Эта сила…
Она ощущалась по-настоящему неостановимой. Это было восхитительно.
Я готова взять её на себя.
Вдруг я почувствовала, как земля ушла из-под ног, и всё пропало во вспышке белого света.
Блаженство.
Хотя, это слово не очень хорошо описывает то, что я почувствовала.
Счастье?
У меня получилось защитить имя родителей, так что в какой-то мере. Но всё-таки нет.
Сначала я почувствовала собственное предназначение. Талант, что был дарован мне. Две простых способности. Вместо того, чтобы относиться к нему как к чему-то странному и чужому, я полностью приняла его – и он объединился со мной. Кусочек мозаики встал на своё место. И я с удивлением ощутила, как пустое место, которого я никогда раньше не замечала, заполнилось.
Теперь принятый талант был словно платформа, на которую я могла опереться. С ним мне больше не было страшно столкнуться с этим миром. Я знала, что, какие бы невзгоды ни выпали, используя талант, я смогла бы их преодолеть.
Я смело открыла глаза.
И именно тогда оно хлынуло. Чувство безграничных возможностей, дрожи перед неизвестным, жажда нового. На мгновение я увидела отражение того, каким мой талант мог бы быть в его полной силе. Конечно же, это был недостижимый идеал. Мне даже не удалось его толком прочувствовать. Но подсознательно я поняла, к чему и как должна стремиться. Я посмотрела на себя сегодняшнюю, на подаренную способность. Несмотря на моё несчастное положение – без родителей, в шаге от переезда в незнакомый город без единого друга – я увидела тысячи путей применения своего таланта. И каждый из них вел к тысяче новых. С ним любая задача казалась не просто выполнимой, а до смешного лёгкой. У него действительно не было границ.
Вдруг талант начал проситься наружу. Я должна была показать его всему миру; и без всякого сомнения дала ему выйти на волю.
Бока завелись изнутри, и через секунду полыхнули огнём. Радужная вспышка осветила всё вокруг, и нечто оранжевое пронеслось сквозь меня.
А потом всё прекратилось.
Волшебный свет начал угасать. Я могла это понять, несмотря на закрытые веки – настолько сильным он был. Что-то нежно опускало меня вниз, и я почувствовала под собой дощечки. Копыта меня не удержали. Я мягко повалилась на бок, пытаясь понять, что происходит.
Свечение угасло окончательно. С трудом разлепила веки и стала слабо оглядываться вокруг.
Стражники смотрели на меня с разинутым ртом. Точнее говоря, глазели они не просто на меня, а на мой бок. С небольшим волнением и смущением приподняла голову, чтобы понять, почему им вдруг стал интересен мой…
Этого. Не может. Быть?
По-настоящему ошарашенная, я осматривала свой когда-то пустой бок. Удивление превратилось в неверие; но я чувствовала, как понемножку, словно вода сквозь щель в плотине, меня захватывала радость.
У меня есть кьютимарка?
У меня есть кьютимарка!!!
Замечательная оранжевая шахматная ладья теперь красовалась с обеих сторон моего крупа. Она не была в точности похожа на настоящую фигуру или диаграмму из учебника игры. В её середине был нарисован треугольник, а четыре горизонтальные, тёмные линии превосходно оттеняли её.
Как и все жеребята, я мечтала о метке. Правда, в моём воображении она выглядела не совсем так. То есть, совсем не так. Эта метка была куда проще и скромнее.
Я ещё раз посмотрела на неё и чуть ли не заплакала от счастья.
Хэй, это же мой собственный знак отличия! Пускай он не слишком яркий, зато с цветом шёрстки и глаз отлично смотрится! И – честно – о чём-нибудь другом я даже не хочу мечтать. Это моя способность, мой талант, моё призвание.
Вдруг я услышала разъярённое дыхание. Подняв голову, я увидела задыхающуюся Тинсель. Контрабандистка сверлила меня взглядом, полным ненависти.
— Доносчица! – хриплым голосом заорала пегаска. Цепи лязгнули. Дрожащую Тинсель принялись удерживать все ближайшие стражники. Но даже под весом четырёх пони контрабандистка не прекращала борьбу и пыталась втоптать меня в грязь словами. – Ты получила метку за подглядывание и ябедничество! Мелкая, но уже с гнилой душой, и с таким же гнилым призванием!
Это было просто жалко.
Я вспомнила о родителях, о расследовании, о Сайдстепе, о таланте, о метке. Всё, что произошло за эту неделю. И оно вскружило мне голову. Меня переполнили эмоции, и я потеряла над собой контроль.
Я хотела унизить эту пони, раздавить её также, как она попыталась меня.
С жуткой, неконтролируемой улыбкой этого поднялась на ноги и подошла к ней. Мы столкнулись взглядами. Сверкающие фиолетовые глаза вздрогнули и застыли на месте, споткнувшись о холодные алые. Выражение лица Тинсель сменилось на сущий ужас, пока она рассматривала мою спокойную, счастливую мордашку.
— Да, — коротко и хищно ответила на все её слова. – Моя маленькая преступница. Ну, заплачь!
Багровая Тинсель отпрянула и разрыдалась, повиснув в копытах стражей. Довольная результатом, я под ошарашенные взгляды остальных пони вернулась к рюкзаку и начала рыться в нём, проверяя вещи.
Это была победа. Кисло-сладкая, но без всякого сомнения – победа.
— Мы пойдём? – под тихие всхлипывания Тинсель обратилась к Кафу. – Просто мне, перед тем как уехать из Фрости Фоллз, хотелось бы попрощаться кое с кем. Выйдем заранее?
— … — следователь кивнул. Сглотнув и оторвав от меня полный ужаса взгляд, он крикнул: — Чейз, последние приготовления! Через пять минут выходите!
Вдруг вокруг моих боков задул ветер. Участок поплыл и превратился в неразборчивую мешанину цветов. Пол ушёл из-под ног, и я, закружившись, рухнула в темноту.
Подождите.
Разве я не падаю в пропасть?..
Солнце пробивалось сквозь щель между стеной и плотной шторой. Лёжа в постели, я сонно наблюдала за этим лучиком. Одеяло скомкалось и наполовину сползло вниз, подушка и вовсе лежала на полу.
Спалось мне просто ужасно.
Придя в себя после огромного, почти реального кошмара, заметила, что Даймонд не было в постели. Гадая, куда могла деться единорожка я, потирая глаза, вышла из комнаты. Решила спланировать вниз вместо того, чтобы идти по лестнице.
Вдруг перед собой я заметила что-то ярко-голубое.
Бах!
— Роза?
— Ниддл?! – воскликнула я, приподняв голову. Надо мной склонилась земнопони из клуба Искателей, получившая метку художницы.
— Ты не ушиблась? Нет? Я так рада тебя видеть! – Ниддл обняла меня и помогла подняться. – Ваш дом такой необычный! Никогда не знала, как живут фестралы! Честно говоря, поначалу было даже немножко страшно идти…
— С пробуждением, — из кухни высунулась Шайнинг.
— Роза проснулась?
Рамбл тоже здесь?! Луна, ну что за сумасшедший дом?
Словно бы назло из кухни вышел ещё и Пиллоу. Перехватив кружку из зубов копытом, он сел на один из пуфов и коротко объяснился:
— Мы не знали, как себя чувствовала Шайнинг после проклятия, решили проведать. Ну, и Ниддл по пути встретили.
— Роза! – Ниддл затрясла меня за плечо. – Слушай. Я приглашаю тебя на свой праздник получения знака отличия!
Я захлопала глазами.
— Ты должна прийти ко мне! – умоляла земнопони. – Ведь благодаря тебе я метку получила, я этого никогда-никогда не забуду! Ты будешь самой главной гостьей на вечеринке! У меня на тебя столько планов… Вот, возьми приглашение!
Присев на ступеньку, я схватила красивую оранжевую пригласительную открытку. Она была полностью сделана вкопытную. Картинки – шоколадный торт и холст, напоминающий метку Ниддл – были простыми; но чувствовалось, что земнопони рисовала их с удовольствием. Текст гласил:
«Приглашаем тебя отпраздновать моё получение кьютимарки! Приходи к нам в среду в 6 часов вечера, на улицу Васильков, дом 12. Не забудь взять с собой хорошее настроение!»
Каким-то образом я упустила надпись, сделанную над самим приглашением. Рядом с маленькой кляксой было спешно выведено: «Розе Кэндл, лучшей ночной пони на свете!»
— Что скажешь?! – едва я оторвала глаза от открытки, Ниддл выпалила вопрос.
А оно мне надо?
— Не, — я махнула копытом. Земнопони ахнула. Боковым зрением я заметила нахмурившуюся Даймонд и недоумевающего Пиллоу. – Я знаю твою маму, Ниддл. Вряд ли твои родственники будут рады видеть меня на вечеринке.
«А если придёт Твид с братом, праздник превратится в катастрофу», — подумала я, но не сказала.
— Что ты такое говоришь?! Конечно же, будут! – Ниддл начала с жаром переубеждать меня. Наедине с «крутой пони», вдалеке от Твида и сверстников, земнопони полностью растеряла свою нерешительность. Может, обретение метки ей тоже в этом помогло? – Ты помогла мне найти знак отличия, как можно праздновать без тебя? Даже мама не была против!
— Я не хочу напрашиваться, — покачала головой. – Пусть пони повеселятся, а не будут оглядываться на меня каждую секунду.
— Ты их можешь переубедить, как нас на встрече меткоискателей! Или, если ты так волнуешься… Почему бы тебе не взять с собой старшую сестру?
— Что? – мы с Даймонд одновременно воскликнули.
— Руби рассказал мне, что ты очень близка к Шайнинг. Так что, я подумала, ничего страшного не произойдёт, если ты, моя почётная гостья, пригласишь кого-нибудь ещё.
— Почему тогда Руби не идёт на праздник?
— В нашем клубе искателей знаков отличия, когда пони получает метку, ему устраивают прощальное чаепитие. В этот четверг, ты не забыла?
Я кивнула. Теперь понятно, почему искатели умоляли прийти меня на следующую встречу.
— Руби может прийти туда. А этот праздник… Мама сказала, он больше семейный. Из жеребят туда придут только две мои подруги и двоюродные братья. Ну, что скажете?
— Знаешь, Роза, я была бы не прочь развеяться, — потянулась Шайнинг. – Давай пойдём, а?
— Хочешь съесть бесплатный тортик?
— Не совсем, — единорожка уклончиво ответила на мою подколку. Тяжело вздохнув, я всё же дала согласие:
— Хорошо. Я пойду, вместе с Шайнинг.
— Спасибо тебе большое! – Ниддл снова обняла меня. На мгновение я почувствовала, как её копыта ещё раз изучили мои сложенные крылья. Художница отстранилась и виновато посмотрела в сторону Даймонд. – Простите меня, пожалуйста. Я не подумала о вашей открытке…
— Ничего страшного! И давай на «ты», хорошо?
— Хорошо, — исподлобья кивнула Ниддл. Она явно не доверяла Даймонд так же хорошо, как мне. Впрочем, единорожка решила сломать лёд в своей неповторимой манере паровоза:
— Я заметила, что ты глядишь на всё с глазами по битсу. Не хочешь, проведу экскурсию по дому?
— А можно? – радостно набрала в грудь воздуха Ниддл. Кажется, скоро Шайнинг сможет вдоволь назаниматься своим любимым делом. И говорю не про камни или моду.
— Да! Пошли! Давай начнём с сада. У нас самый потрясный сад во всём Орхиде! Скажи, ты когда-нибудь слышала, чтобы персики выращивали так далеко на севере? Уверена, не слышала! Ты их, наверное, даже не видела! Персиковые деревья, не персики! Что? Ты ела персики в школе? Уверена, это были наши! Точно наши, папа рассказывал мне…
Входная дверь захлопнулась. И тут я заметила, как Сатин, отложив кружку, поманил меня копытом и пошёл в дальний конец коридора, к спальне Стеади и Эмеральд. Поспешив за земнопони, по пути заглянула в их комнату. Взрослых внутри не было.
— Надо поговорить с глазу на глаз, — спокойным шёпотом начал Сатин. – Не хочу, чтобы кто-нибудь нас услышал.
Сморщившись, я покосилась в сторону кухни.
— Не бойся за Рамбла. Он наложил копыта на вафли, и нам не помешает. А ещё говорит, что о еде волнуюсь я. Хе-хе.
Молча повернулась к Пиллоу. Выглядел он крайне серьёзным.
— Ещё раз спасибо за твои стойкость и спокойствие, проявленные в лавке. Честно говоря, я думал, что ты набросишься на Хидден.
— Пустяки, — отмахнулась я. Но следующие слова Сатина застали меня врасплох:
— К слову, о той ночи… Скажи: не ты ли нарисовала тот меловой круг?
Какими бы неожиданными и страшными эти слова ни были, я не дала выплыть страху наружу и с абсолютной уверенностью ответила:
— Нет. Это точно не я! Тебя об этом спрашивали стражники?
— Роза, среди нас ты единственная, кто смыслит в магии. И, перед тем как я убежал, ты начала собирать артефакты из лавки. Я не думаю, что ты готовила какой-нибудь страшный ритуал – ты же, в конце концов, школьница, а не доктор ритуалистики. Просто… когда стражник задал мне этот вопрос, я подумал о тебе. Но промолчал. А потом мне стало интересно.
— Все мои знания о кругах – теория. Я ведь пегаска, мне неподвластна магия, — я удручённо тряхнула гривой. – Да и артефакты мне не шибко помогли. Разве Даймонд тебе не рассказывала?
Пиллоу долго изучал меня взглядом, пытаясь уличить меня во лжи. В конце концов, он пробормотал только одно слово:
— Странно.
Сатин, встряхнув головой, направился к кухне. Перед дверью в спальню он обернулся напоследок и добавил:
— Ладно. Я верю тебе. Просто, запомни: магия – это не игрушка, хорошо?
И именно теперь стоило подыграть ему! Подтвердив подозрения Сатина насчёт круга, я спасу себя от его дальнейшего любопытства и сохраню тайну между нами двумя. Иначе Пиллоу сначала бы поделился с Даймонд, потом бы выследил меня и Нову…
— Хорошо, — виновато опустив взгляд и признавая своё поражение, я кивнула. Сатин улыбнулся и, помахивая хвостом, повернул направо:
— Эй, Рамбл! А у тебя живот не лопнет?
До меня донеслось неразборчивое мычание и дружный хохот двух друзей – звонкий и сдавленный.
***---***---***
В облаках появился просвет. Лучик солнца упал прямо в окно, осветив подоконник с несколькими геранями в горшках. Восьмилетний пегас, державший в зубах лейку, полную воды, зажмурился и улыбнулся. Он любил тёплую погоду. Чуть погревшись в лучах осеннего солнца, жеребёнок продолжил поливать цветы.
Вдруг сзади к нему, высоко поднимая голову, подошла единорожка и спросила:
— Тар! Это правда? К нам приезжает новенькая?
— Да, Чант. Так сказала миссис Новэл. И не говори так громко, я не хочу, чтобы она нас услы…
— Прошу обращаться ко мне полным именем!
Жеребёнок закатил глаза, но произнёс:
— Энчантед Беллфлауэр Мэдоу.
— Гораздо лучше! И что, как она выглядит? Как зовут, почему к нам попала?
— Я всего лишь подслушал разговор, знаю не больше твоего. И, раз уж ты пришла ко мне, — Тар Сцент, нахмурившись, ткнул копытом прямо в грудь зелёной единорожке. – Если ты и твои подруги начнёте её задирать, мало вам не покажется.
— О, как разошёлся! А то что?
— Я всё сказал, — Тар взял в зубы лейку и пододвинулся к следующей герани. Мэдоу хмыкнула и уже хотела уйти, но тут раздался голос наставницы:
— Жеребята! Подойдите сюда, пожалуйста, не пожалеете.
Обычно это обозначало возможность сходить всей группой в музей, театр или парк – поэтому из соседних комнат гурьбой повалили пони. Не прошло и полминуты, как вокруг Новэл собрались все восемнадцать воспитанников. Чант с подругами нагло заняла первый ряд, вытолкав остальных назад, поэтому Сценту пришлось вытягивать шею вперёд, чтобы ничего не пропустить.
— Хочу представить вам нашу новую пони. Коузи, выйди, пожалуйста, — наставница пропустила вперёд маленькую пегаску розового цвета. – Коузи Глоу Софт. Надеюсь, вы с ней подружитесь. Хочешь что-нибудь сказать?
Высказав последние слова без особого энтузиазма, Новэл отстранилась. Тар с интересом посмотрел на новенькую.
На одно крохотное мгновение, меньше, чем на долю секунды, жеребёнку в пегаске показалось что-то не так. Моргнув, Сцент удивлённо изучил кобылку с ног до головы ещё раз. Это не помогло. Тар изо всех сил пытался понять, что же такое непонятное и пугающее ему почудилось. Но он совершенно не мог нащупать этого снова. Даже приблизительно сказать, что в новенькой было неправильно.
А пегаска, не обращая внимания на прикованный взгляд Тара (как и остальных семнадцати жеребят), переминулась с ноги на ногу и, чуть покраснев от смущения, негромко сказала:
— Ну, привет.