Сталлионградские вечера
Глава 6: Красная масть. Часть вторая.
Свити проснулась вся в поту. Ей снилась очередная психоделика, что больше напоминала горячечный бред. Ирреальные пейзажи, невыразимые, неописуемые образы чудовищ, постоянное чувство страха и непонимание того, что происходит вокруг. Порой посреди ночи она просыпалась, но едва кобылка смыкала глаза, как её сознание вновь рисовало ужасающие картины. При всём этом у неё складывалось ощущение абсолютной реальности происходящего.
Но в этот раз она прекрасно понимала, что это сон. Вчерашняя вечерняя консультация от специалиста по чёрной магии, дала ей представления об этом явлении. Воздействие тёмных сил на разумных существ вызывала у них подсознательный страх, это выражалось, в том числе, в кошмарных снах. Постоянное воздействие чёрной магии приводило к угнетению органической жизни, вызывая либо смерть, либо спонтанную мутацию. Маги, что неоднократно применяли тёмные заклятия, менялись как физически, так и ментально.
Кобылка встала с кровати и подошла к умывальнику. Ополоснув мордочку, она поглядела в зеркало, пытаясь восстановить в голове ход мыслей, что были у неё вчера. В голове звенело, но не так, как в прошлый раз, и Свити очень быстро пришла в нормальное состояние. Чувство страха и дискомфорта постепенно отступали, мысли выстраивались в нужном порядке.
Сегодня кобылке предстоял тяжёлый день. После вчерашнего разговора с Иваном, она долго думала и анализировала всё, что узнала за время пребывания в деревне. Всё дальше и дальше она отходила от основного задания, данного ей принцессой Селестией. Свити всё глубже и глубже погружалась в проблемы сталлионградской провинции. Если дела так и дальше пойдут, то она будет мирить подравшихся жеребят, а не заниматься шпионажем. Однако агент прекрасно понимала, что без помощи местным, основное задание ей не выполнить.
Поужинав, кобылка отправилась на улицу. Путь её лежал на склад, где к встрече с ней уже готовился Роттенберг. Благодаря тому, что он считал её сотрудником КВБ, кобылка решила ему подыграть. Она попросила его, чтоб он помог ей шифроваться. Она объяснила ему, что ей необходимо поддерживать легенду, а для этого ей нужно иметь стабильный заработок. Ведь, если у безработной пони не заканчиваются деньги, это может вызвать подозрение.
По дороге она обнаружила последствия вчерашнего рейда Ивана и дружинников. По дороге к складу на песке виднелись чёрные зловонные пятна гнилой мертвячей крови. Судя по рассказам очевидцев, этой ночью в деревню забрели около десяти зомби. Они не стали пытаться проникнуть в дома жителей, а просто бродили по улицам. Команде Ивана удалось ликвидировать троих, а остальные под утро удалились в лес.
Прейдя на склад, кобылка тут же двинулась к начальнику. Роттенберг словно и не вставал из-за стола, всё так же ведя подсчёты и делая пометки в бумагах. Увидев гостью, он что-то проворчал, после достал из-под стола коробку и сообщил, что её необходимо доставить на лесопилку, а там забрать папку с отчётом за месяц. Свити приняла груз, но не отправилась сразу по указанному адресу. Она решила расспросить грифона, не знает ли он, о происходящих кражах.
С вопросом она не прогадала. Старик был одним из тех, кто пострадал от действий воришек, и очень хотел их покарать. Плюс, то, что он считал Свити сотрудником КВБ, очень способствовало общению. Ведь от помощи следствию всегда можно получить выгоду. В первый раз его обокрали спустя пару дней после начала нашествий. Тогда грифон не мог заснуть от страха, и решил провести ночь на чердаке. Дом он запер на все замки, в том числе и на ставнях, перспектива оказаться в зубах мертвецов его не шуточно напугала. Ночью он услышал, что по его двору кто-то ширится. Любопытство пересилило страх, и он решил посмотреть, кто это. Сначала он думал, что это мертвец, но силуэт во тьме уж больно шустро двигался. Поняв, что это вор, Роттенберг наорал на него и тот скрылся. Старик хотел погнаться за незваным гостем, но услышав вой мертвецов, остепенился и до утра просидел на чердаке. В следующий раз грифон ночевал уже в доме. Убедившись, что зомби не смогли справиться с замками, он спал спокойно. Утром его охватил ужас, когда он увидел открытую нараспашку дверь, ведь он подумал, что это были мертвецы. Но больший ужас охватил его, когда он обнаружил, что из его комода пропал серебряный сервиз, из шкафа золотые именные часы, а из сейфа три тысячи рублей и драгоценности его покойной супруги.
На вопрос кобылки, подозревает ли он кого-то, грифон сразу назвал своих работников. По его скромному мнению, это были именно они, и если бы в стране не действовала презумпция невиновности, то они бы моментально отправились искать работу или вообще в кутузку. Однако кобылка почувствовала, что он чего-то не договаривает. Тогда Свити попыталась задать несколько наводящих вопросов про воровскую малину, Туза и связи с ним Николая Хува.
Роттенберг рассказал, что воры, это одно название. Они обычные спекулянты и фарцовщики, что держатся подальше от посторонних глаз. Единственным, по-настоящему криминальным элементом, являлся Туз. Старый бандит, которого уважала вся местная шпана. Криминалом он уже не занимался, иначе бы органы его моментально завернули, но вот покровительствовать и наставлять ему не мешало ничего. Все, кто вёл дела в обход законов ССР, были обязаны платить в общак, а мелкие сошки без воли Туза и шагу ступить не могли. Один раз посланники Туза хотели обложить данью и Роттенберга, однако Иван быстро объяснил горе рэкетирам, что этого лучше не делать. Собственно одной из проблем Роттенберга с Хувами, как раз и стало то, что Николай подозрительно часто общался с посланниками Туза. Старый грифон начал подозревать, что главу семейства Хув поставили на счётчик или ещё чего похуже. Он даже выносил аморальное поведение Николая на повестку в рабочкоме, но того не наказали, однако тот свёл контакты с подозрительными личностями к минимуму.
Ничего принципиально нового Свити не узнала и, попрощавшись с начальником, отправилась доставлять груз. Коробка была как обычно тяжёлой, плюс несбалансированной, из-за чего она всё время сваливалась со спины пони. Медленно идя по дороге, кобылка размышляла, почему она не обратилась за поисками работы в теплицы.
Постепенно она добралась до площади и сразу свернула в сторону ДК. Оставив коробку у входа, Свити сразу направилась в актовый зал, но туда её не пустила старая кобыла, что мыла пол. Старушка наворчала на гостью, но местоположение директора назвала. Тот скрывался у себя в кабинете, сидел, развалившись, в кресле, курил и пил вино. Творческая натура очень демонстративно страдала.
Визит Свити его нисколько не порадовал, он сразу начал причитать, что не стоило ему вчера откровенничать с ней. Кобылка даже стала переживать, что он не пойдёт на контакт сегодня. Но, стоило ей задать ей вопрос про воровство, как Бель Канто начал вновь фонтанировать информацией. Он подробно рассказал, как какие-то негодяи обокрали его, украли электрогенератор и канистру с бензином для него. Чуть позже проникли в дом и умыкнули радиоприёмник и дорогой сидельно аравийский ковёр. Но самый страшный грех, что совершили воры, так это ограбление ДК. Директор подробно рассказал, как под покровом ночи злодеи проникли в обитель искусства и осквернили её. Были украдены наградные медали, несколько вымпелов и призовой фонд для грядущей спартакиады. При этом, Бель Канто поражался смелости и наглости воров, ведь они вполне могли попасть в зубы мертвецов.
На расспросы про Николая и Туза директор клуба не дал особых пояснений. Он рассказал, что Хув действительно говорил, что у него есть разговор с главарём здешних бандитов, но жеребец не стал вникать в его дела. Он лишь добавил, что Николай до революции знал Туза и хотел что-то с ним срочно обсудить.
Это показалось Свити очень интересным. Оказывается, что Хувы были не такими уж и иностранцами. После того, как северо-восток вышел из подчинения Кентерлота, им пришлось уехать, так как жить и растить жеребят в разорённой войной стране с убитой экономикой и разрушенной социальной инфраструктурой очень сомнительное удовольствие. Они много путешествовали по Эквестрии и наконец, вернулись в Сталлионград, когда страна уже восстановилась от потрясений. Могло ли убийство быть местью, от старого «друга» семьи? Может под прикрытием нашествия мертвецов бандиты решили не только заниматься фарцовкой и продажей палёной водки, но и тем, за что их и зовут ворами?
Выйдя из клуба, кобылка сразу направилась к магазинчику Шоколадкина. Толстый единорог как раз раскладывал товары и был очень рад встрече с новой знакомой. Жеребец сразу предложил гостье кофе, но она отказалась. Свити сразу задала вопрос, не знает ли он что-то про воров в деревне и не крали ли у не что-то. Единорог немного оторопел от неожиданного вопроса. Но собравшись с мыслями смог, рассказать немного интересной информации.
Шоколадкин с уверенностью подтвердил, что Николай общался с Тузом. Более того, слова Бель Канто о том, что Хув и Туз знали друг друга, до революции, оказались правдой. Ещё в первую встречу с Николаем, тот рассказал, что хотел вернуть долг старому другу. Собственно для этой цели он и вернулся в Сталлионград. Туз или правильнее сказать, Влад Санбрейкер, был тем, кого боялась вся деревня. Его окружал ореол из сплетен и домыслов, один страшнее другого. Из уст в уста передавались истории о том, что он творил во время революции. Рассказывали, как во время атаки королевской гвардии, он и его отряд, отступая, заживо сожгли пленных селестийцев, которых держали в подвале. Не менее жуткой была история и про то, как он устроил расправу над раненными королевскими гвардейцами, когда захватил госпиталь. Рассказы про то, как он выколачивал, вытаскивал, вырезал и выжигал информацию из тех солдат принцессы, коим не посчастливилось попасть к нему в качестве «языка», заставляли кровь стынуть в жилах.
Когда боевые действия прекратились, Туз не перешёл к мирной жизни. Его отряд начал грабить мирных крестьян, и горе было тому, кто решался пойти против него. То там, то тут пропадали пони. До того, как советская власть, наконец, смогла навести порядок, он был натуральным феодалом в этих краях. Только после того, как его разбили, он пытался бежать за границу, но у него ничего не получилось. Он старался и так и сяк, проникнуть за кордон, но так и осел на границе. Вначале занимался контрабандой, но не брезговал и разбоем, пока сотрудники КВБ не начали особо сильно лютовать, во время шпионской истерии.
После рассказов Шоколадкина Свити продолжала путь, до лесопилки молча, погружённая в глубины своих раздумий. Если то, что ей рассказали, правда, то от Туза и его свиты лучше держаться подальше. Она сразу задумалась о том, что, скорее всего лучше махнуть копытом на это дело и не нарываться на любезности от криминального авторитета. В конце концов, она должна была выполнять задание Селестии, а не разбираться с проблемами местных.
Из глубин раздумий её вывел чей-то крик. Кобылка уже давно покинула деревню и шла по тракту, с обеих сторон её окружала стена леса, и крик доносился справа. Сначала Свити подумала, что ей показалось, но вскоре крик повторился. Кобылка скинула с себя коробку и кинулась в лес. Она быстро углубилась в чащу, он не знала, куда бежать, к счастью регулярно повторявшийся крик служил прекрасным ориентиром.
Вскоре источник крика был обнаружен, это оказался Троакар Хув, что стоял посреди леса, весь в слезах и, периодически, кричал. Кобылка сразу поняла, что у того приступ истерики, ей уже успели рассказать, что порой его бессмысленные хождения заканчиваются и он начинает яростно кричать. На мордочке жеребёнка отчётливо читались отчаянье, бессильная злость и безграничный страх. Похоже, что переживания в нём постепенно накапливались, пока он ходил по округе, и в какой-то момент, он просто выплёскивал их через крик.
Едва завидев Свити, он бросился наутёк. Первый рефлекс, что включился в голове кобылки, это преследовании. Крикнув Троакару остановиться, она галопом поскакала за ним. Жеребёнок оказался на редкость проворным и быстро уходил от тренированного агента. Кобылка даже подумала, что за годы жизни в Понивиле уже потеряла форму. Кроме того, преследование шло между близко-растущими деревьями, и маленький Троакар ловко петлял между ними.
Вскоре кобылка потеряла его из виду, а ещё через какое-то время и след жеребёнка ускользнул от неё. Свити стояла посреди леса, оглядываясь по сторонам, не понимая, даже где она сейчас примерно находится. Прокляв себя за то, что решилась на эту бессмысленную затею, она решила отдышаться. Присев около толстой берёзы, она перевела дух. Как только дыхание и сердцебиение пришли в норму, она стала прислушиваться к окружению.
И тут свершилось чудо! До чуткого уха Свити донеслась чья-то нежная песня. Мягкий, ласковый голос напевал колыбельную. Кобылка быстро подскочила на все четыре копыта и направилась в том направление, откуда раздавался звук. Долго идти не пришлось, постепенно песня становилась всё громче, и понятнее, и даже голос стал узнаваемым. Выйдя на большую солнечную поляну, Свтит обнаружила на ней удивительную картину. Рядом с большим деревом, цветущим невероятно красивыми белыми цветами сидела Ирис. Она напевала милую и добрую колыбельную про жучка, что сорвался с ветки, во время дождя и ищет дорогу домой. Рядом с ней сидел Троакар, которого она нежно обнимала и гладила по голове.
Свити немного постояла, пытаясь переварить увиденное, но вскоре поняла, что ей не мерещится, и направилась к подруге. Едва она переступила край поляны, как Ирис посмотрела в её сторону, широко улыбнулась и помахала копытом. Троакар испуганно посмотрел на свою преследовательницу, но цветочница, что-то ему шепнула, и он тут же успокоился. Она продолжила петь, успокаивая его.
– Здравствуй Ирис, – поприветствовала цветочницу Свити.
– Рада видеть тебя, – радостно ответила та, – что ты тут делаешь?
– Я услышала крик и…
– Бросилась на помощь? – перебила цветочница, невинно глядя в глаза подруги.
Свити, молча, кивнула в ответ. Вид чистых, добрый и таких радостных глаз Ирис словно загипнотизировал её. Кобылка плотно сжала губы, пробежалась глазами по округе и посмотрела на жеребёнка.
– Ему больно, – тут же ответила Ирис, – он не может вылечить свою боль. Никто не может. Только тишина излечит ту рану, что он носит внутри.
Странные слова кобылки оказались на редкость понятны для Свити. Действительно, для психики жеребёнка было сокрушительным ударом потерять родителей и от этого он не скоро оправится. Может, не оправится никогда. Но сейчас, слушая голос Ирис, он был абсолютно спокоен, лишь изредка всхлипывая.
– Похоже, что ты смогла его успокоить, – улыбнувшись, сказала Дропс.
– Я не излечу его боль, но я могу её ослабить. Я забочусь о нём, как о своих друзьях или ты о своих.
– Ты так добра к нему? Я слышала, что он обижал тебя, когда ты работала в их семье.
Ирис удивлённо посмотрела на подругу. Похоже, что она не совсем понимала, о чём она говорит. Скорее всего, она не понимала, когда он издевался над ней, а может и не желала понимать.
– Он же испортил твоё любимое платье, – решила уточнить Свити.
– Платье мне подарили новое, – ответила Ирис, – а его родные замолчали навсегда.
Слова кобылки очень сильно устыдили агента Дропс. Она посмела сравнить детские шалости с гибелью близких. Может Ирис и сильно расстроилась в тот день, но её горе не шло ни в какое сравнение со страданиями жеребёнка. Лицезревший гибель родителей и навеки запертый в лабиринтах своего сознания, терзаемый кошмарами того дня. Сейчас единственное, что нужно было ему, это любовь и сострадание, которых он был лишен чьей-то злой волей. Единственная, кто могла дать ему то, что надо, была безумная Ирис. Рациональные пони хотели узнать, что произошло, хотели вылечить его, но только мыслящая на той же волне цветочница могла хоть как-то смягчить его боль.
– Ты права, – робко заметила кобылка.
– Я рада, – Ирис закрыла глаза и улыбнулась.
Она продолжила сидеть и напевать песенку. Её голос звучал, как мелодия, тихий, звучный и такой нежный. История маленького жучка, рассказываемая таким голосом, пленяла и брала за душу. Не в силах сопротивляться очарованию момента Свити присела рядом, наслаждаясь песенкой и окружающей природой. Дуновение ветра, пение птиц, шелест сочной зелёной листвы, всё это сплеталось с колыбельной и уносило куда-то далеко, в мир, где нет боли, страданий и невзгод. Всё сильней кобылка погружалась в мягкий уют спокойствия и безмятежности. Глаза сами собой закрылись и она уснула.
Снилось ей, что она маленький жучёк, оказавшийся далеко од родного дерева и желающий вернуться обратно. Цветы и трава, были для неё как огромные деревья в лесу, что раскинулся в округе, маленький ручеёк виделся большой полноводной рекой. В небе кружил воробушек, что был для Свити страшнее дракона, но она упорно ползла в направлении родного дерева. Вокруг было полно букашек, что ползали и летал, занятые своими делами, не обращая внимания на случайно проползающего жучка. И вот она перебирается через высокий холм, а точнее кочку, добрая водомерка помогает ей переплыть ручей, к сожалению, ее съела рыба, страшный на вид паук, укрыл Свити своей паутиной от нападения воробья, а весёлый и смешной мотылёк провожает до самых корней родного дерева. И вот радостный жучок ползёт по стволу в надежде на встречу с друзьями и тут его накрывает тень от крыльев прекрасной бабочки, что подлетает к нему поближе. Свити с удивлением смотрит на это удивительное насекомое, чьи крылья пленят своей красотой, она словно кричит, что друг, стараясь показать это всем своим видом. Бабочка приближается к ней и обращается невероятно уродливой сколопендрой, что хватает своими жвалами беззащитного жучка. Ствол дерева охватывает огонь, кора беспомощно морщится и пузырится под прикосновением его языков. Прекрасные сочные зелёные листья чернеют и сворачиваются, не в силах противостоять жару пламени. Ветви опадают, обглоданные жадным пожаром, который охватывает поляну, превращая её в чёрную пустошь. Дым и пепел затягивают небо, покрывая землю непроглядной тенью. Жучёк кричит от боли и страха, но он не в силах вырваться из жвал сколопендры, что злобно шипит:
– Думаешь, мы оставим тебя днём?
Кобылка вскочила, вырвавшись из объятий сна. Она осмотрелась и, осознав, что по прежнему является пони, что заснула на полянке, успокоилась. Свити обнаружила, что пока она спала, Ирис укрыла её белым платком с большими красными цветами, вышитыми на нём. Сама цветочница спала рядом, свернувшись клубочком, а Троакара где-то не было.
Свити сделала глубокий вдох и посмотрела на небо. Солнце вышло из зенита, но ещё не клонилось к закату, а значит, спала она где-то часа три не больше. Кобылка аккуратно свернула платок и разбудила Ирис. Та зевнула, сладко потянулась и встала на все четыре копыта.
– Уже пора идти домой? – спросила Ирис.
– Нет, мне надо…
Тут Свити вспомнила, что где-то у дороги всё ещё лежит коробка, которую она должна была доставить на лесопилку. Её передёрнуло, она развернулась и побежала в сторону леса. Ирис удивлённо окрикнула подругу, но та крикнула в ответ, что очень спешит. Цветочница же резонно заметила, что она бежит не в сторону тракта. Свити на ходу развернулась и побежала в обратном направлении, но, по словам Ирис, и это направление не вывело бы её к желанной цели. Благо цветочница согласилась показать дорогу.
Она быстро вывела её к тракту. Определив место нахождения, кобылки поскакали в сторону лесопилки. Они очень быстро достигли того места, где на песке виднелся след от тяжёлой коробки. Но самой коробки по близости не было. Осмотревшись вокруг, Свити попросила Ирис заткнуть уши. Цветочница так и поступила. Она, слегка улыбаясь, следила за мордочкой подруги, которая, как в немом кино, что-то кричала, при этом размахивая передними копытами и грозя ими кому-то.
Успокоившись, курьер-раздолбай жестом показала подруге, что можно освободить уши. Краткое объяснение того, почему она так расстроена, побудило Ирис помочь подруге отыскать пропажу. Она сразу предложила пойти к лесопилке, ведь обычно по этой дороге ходят только её работники. Вполне вероятно, что кто-то из них шёл на работу или, наоборот, с работы и захватил коробку с собой. От нечего делать, Свити согласилась.
Подруги медленно зацокали в сторону лесопилки, надежда на то, что оптимистичный прогноз Ирис сбудется, был крайне мал. Шли, молча Ирис, улыбалась, а вот её подруга была мрачнее тучи. Но мрак развеялся, едва впереди показался строящийся домик Александра с крайне неблагозвучной фамилией.
На стук хозяин домика ответил очень быстро. Он распахнул дверь и вышел к гостям. Выглядел он всё так же по-деловому в мантии и очках с толстыми линзами Рог сверкал магической аурой, скорее всего он над чем-то колдовал. Осмотрев присутствующих, он промолвил:
– Очень рад вас видеть сегодня.
– Взаимно, – Свити улыбнулась и поглядела на подругу.
Ирис неловко изобразила улыбку, смотря на единорога. Едва его взор пал на неё, как цветочница испуганно отошла назад, отвернув от него мордочку. Ноги кобылки слегка заплелись, но она устояла и быстро пошла к калитке.
– Ирис, ты куда? – удивлённо спросила подругу кобылка.
– Мне надо, друзья зовут, – пробубнила та в ответ.
– Не бойся, в этот раз я не скажу ничего плохого, – внезапно обратился к ней Александр.
Ирис остановилась, испуганно глядя на него. Свити с подозрением поглядела на жеребца, затем перевела вопросительный взгляд на подругу. Александр стоял гордо, словно статуя, толстые линзы очков искажали солнечный свет, делая неразличимым выражение его глаз. Цветочница же робко подошла к подруге и прижалась к ней. Свити почувствовала, как бедная кобылка трясётся.
– Между вами что-то произошло? – Дропс прищурила глаза.
– Неудачное знакомство, – пояснил жеребец, – еще, когда я впервые приехал в деревню.
– Я извинилась, – грустно сказала цветочница и опустила голову
– Ирис хотела познакомиться со мной и зашла в гости, – продолжал рассказ единорог.
– Я извинилась, – чуть всхлипывая, повторила Ирис.
– Тогда я работал над новой магической формулой. Я погрузился в работу с головой и совсем забыл про комнатные цветы. Милашка Ирис решила их полить.
– Я извинилась, – Свити испуганно посмотрела на подругу, которая уже начала плакать.
– И угораздило её воспользоваться именно той бутылкой, на которое я наложил заклятие. Из-за контакта с водой, магический заряд детонировал. Взрыв был не сильный, но, поскольку, бутылка стояла на столе, все бумаги, в которых я вёл записи, пришли в негодность. Работа многих месяцев пропала и я…
– Я извинилась… – заикаясь, на грани истерики, кобылка отступала назад. Слёзы градом посыпались на землю, её трясло, она постоянно повторяла одни и те же слова.
Свити кинулась успокаивать подругу. Бедная пони споткнулась и упала на круп. Она всё твердила, что извинилась, и продолжала плакать, утирая мордочку копытом. Александр продолжил:
– Я немного вспылил и наговорил ей много нехорошего. Сечас я понимаю, как нехорошо поступил, но в тот момент, мной словно тёмные силы овладели. – он подошёл к Ирис – я бы хотел попросить у вас прощения, за своё поведение, надеюсь вы меня поймёте.
Ирис продолжала плакать и повторять своё оправдание. Однако она услышала слова Александра и начала постепенно успокаиваться. Свити нервно смотрела то на жеребца, то на кобылку. Она, конечно порадовалось, что Александр просит прощение у Ирис, но ей очень не понравилось, как при этом высокомерно он вёл себя с её подругой.
Жеребец пригласил их в дом. Он развернулся и скрылся в проёме двери. Дропс направилась за ним, но Ирис остановила её, положив копыто ей на спину. Свити обернулась на подругу, та помотала головой в ответ. Кобылка объяснила, что всё будет в порядке, и они вмести вошли в дом.
Обстановка с прошлого помещения нисколько не изменилась, разве что бумаг в зале стало больше. На столе всё так же лежал старинный фолиант, что маг изучал. Александр снова отправил и книгу и записи на шкаф. Он наколдовал несколько кружек, которые тут же наполнил свежим чаем. Предложив гостьям присесть, он начал разговор.
– Так, что вас сегодня привело ко мне?
– Понимаете, – Свити немного помялась, – я кое-что потеряла.
– Вы про коробку? – неожиданно осведомился единорог.
Александр объяснил, что как раз шёл из леса и видел, как Блю Стар бросила свою ношу и побежала на крик Троакара. Маг окликнул её, но она его не услышала. Тогда единорог решил покараулить бесхозную вещь, на всякий случай. Он прождал несколько часов, но Блю так и не вернулась. Тогда Александр взял коробку с собой.
– Как хорошо, прямо камень с души, – радостно сказала Свити, – я уже боялась, что мне придётся оплачивать ущерб.
– Пожалуйста, в следующий раз будьте более бережливы к вещам, особенно если они государственные, – резонно заметил единорог.
– Я бросилась на крик жеребёнка, – попыталась оправдаться кобылка, – разве вас не могло побеспокоить подобное.
– Раньше беспокоило, – жеребец сделал глоток чая, – сейчас нет.
– И почему же?
– Троакар не так глуп, как кажется на первый взгляд. Несомненно, его психика нарушена, но он понимает, что такое опасность и способен отдавать себе отчёт о некоторых действиях. Если это было не так, он погиб бы в первое же нашествие. Ну, либо у него хороший хранитель.
– Интересно, – кобылка сделала глоток чая, – кстати, о пропажах, у вас ничего не пропадало.
Александр задумался. После нескольких секунд молчания, он ответил:
– Нет, а почему вы спрашиваете?
– Кто-то ворует у деревенских по ночам.
– Возможно это мертвецы, – Александр задумался, – возможно, они утаскивают часть имущества. Я наблюдал за ними, они весьма сообразительны.
– Нет, это живые пони, – кобылка покачала головой, – кто-то пользуется плачевным положением жителей.
– Мне об этом ничего не известно.
Побеседовав немного и допив чай, маг вернул Свити коробку и проводил кобылок до калитки. Распрощавшись с ним, подруги двинулись дальше. Всю оставшуюся дорогу Дропс размышляла о том, почему такая лёгкая добыча, как домик Александра, не стал объектом воровства. Маг честно сказал, что не создавал магических барьеров и не накладывал защитных заклятий. Он не видел в этом смысла, так как зомби всё равно не доходили до его дома, а воровство в этих краях явление столь редкое, что многие жители даже двери на ночь не запирали. До того как мёртвые гулять не начали.
Молчала и Ирис, шагая рядышком и шмыгая носом. Кобылка была всё ещё расстроена тем, что встретилась с Александром. Её реакция на мага заставила Свити переживать за подругу. Не похоже было, что она так расстроилась из-за слов вспылившего мага, было тут что-то ещё. Она даже не притронулась к чаю, что предложил радушный маг, и всё время беседы сидела смирно, словно готовясь в любой момент сорваться и убежать.
– Ирис, ты действительно так расстроилась из-за его слов? – спросила, наконец, кобылка.
– Маг творит заклятия, – ответила та, – колдует, меняет всё вокруг. Он хочет слышать молчание.
– Это-то понятно, но что Александр сказал такого, что ты так распереживалась?
– Я извинилась.
Другого ответа Свити и не ожидала. Она не стала больше тревожить грустными воспоминаниями разум подруги и перевела разговор в более весёлое русло. Она решила расспросить цветочницу, про её подопечных. Разговоры о цветах быстро подняли настроение кобылки, она с радостью делилась опытом ухода за цветами. Дропс в очередной раз загорелась желанием познакомить Ирис и Роуз, они бы нашли общий язык.
Наконец они достигли цели. На лесопилке царило оживление, работа кипела, ведь надо было нагнать упущенное время. Родине требовалась древесина. Старший по лесопилке, как всегда сидел на лавочке у входа в шлеме гвардейца. Двое рабочих орудовали с пилой, а Икурварха укладывал распиленные доски в штабеля. Свити сразу направилась к нему, дабы поздороваться и отдать коробку. Едва завидев её, зебра побледнел, он осмотрелся по сторонам и со всех ног понёсся в сторону туалета. Хлопнула дверь и жеребец скрылся из вида. Опешившая Свити не знала, как реагировать на столь своеобразное приветствие.
– И как это понимать? – возмущённо спросила кобылка.
– Скажем так, – донёсся голос жеребца из туалета, – нам с тобой в ближайшее время лучше не встречаться.
– Почему?
– Долгая история. Достаточно того, что по деревне слухи разные ходят.
«Слухов мне только не хватало»! Проворчала кобылка про себя. Видимо дошутился она про её шпионаж. «Местные и так на измене сидят, а если они ещё и меня подозревать будут, что это может стать помехой к моей работе».
– Я тоже слышала про вас, – улыбаясь, вступила в разговор Ирис, – я очень рада.
– Стой! – кобылка тряхнула головой, – что ты про нас слышала?
– Много чего, – Икурварха выглянул из туалета, – то, что я тебе с ремонтом помогал, что мы на крыше от зомбей спасались, и то, что ты ко мне домой приходила.
Свити всё ещё не улавливала сути, но ей уже не нравилось, куда клонит он. Да и радостно-блаженная мордочка подруги уверенности не предавала. Тут в разговор вступили внезапно подошедшие работники, что принесли свежих досок.
– Народ, – сказал один, – занимайтесь работой, а не любовью.
– Да, – смеясь поддакивал второй, – работа стоит, успеете ещё навстречаться.
Оба жеребца заржали. Икурварха недовольно поглядел на них и что-то проворчал. Ирис же ласково сказала:
– Как я рада, что вы нашли друг друга.
– Чего!
Тут у Свити в голове щелкнуло, и она сразу поняла, что происходит и о каких слухах идёт речь. Ещё с первой встречи с зеброй, как многие посчитали, он был ей очарован, так как почти всем рассказал о новой знакомой. Потом случай с мертвецами, многие тогда решили, что Свити и Икурварха были на свидании. Разумеется, его акт дружбы в помощи с ремонтом двери, и уже тем более то, что он установил ей ставни, несмотря на то, что она не просила, заставили окружающих считать, что он в неё влюбился. Ну, и финальным знаком стал визит Свити в гости к зебре вчера. Чем молодой, полный сил жеребец, мог заниматься с молодой кобылкой в самом расцвете лет, так, что от него она вышла, пошатываясь и помятая? Разумеемся, острые на язык жители деревни тут же начали распускать сплетни.
Кобылке ничего не оставалось, как про себя обозвать тех, кто распускает слухи, нехорошими эпитетами. Немного скривив мордочку, она вручила рабочим коробку, и обратилась к Икурвархе, который всё ещё не спешил покидать убежище.
– Слушай, не сочти за дерзость, но мне вновь нужна твоя помощь.
– Давай повременим, – отозвался он, – может, лучше попросишь о помощи Ирис, я думаю, она согласится.
– Нет, Ирис я бы не хотела в это впутывать. Кроме того, в этот раз от тебя ничего не требуется, просто показать дорогу.
Дверь туалета распахнулась, и зебра вышел на улицу. Он с подозрением посмотрел на кобылку и спросил:
– Дорогу куда?
– До воровской малины.
В глазах жеребца отчётливо читался немой вопрос «ты что, смерти ищешь»? Сначала Икурварха хотел отказать в подобной авантюре. Он не особо горел желанием встретится с теми, кого Иван Хеллсин периодически в чём-то подозревал. Однако отказать Блю он не смог. Странно, но он словно чувствовал, что она пытается помочь жителям Цветкова, и её благородный порыв, воодушевлял его на помощь ей. Прокляв себя за свою доброту, жеребец подошёл к старшему.
– Можно я на десять минут отлучусь? – спросил зебра.
– Куды? – старший удивлённо поглядела на работника, затем его взгляд пал на кобылку с сине-розовой гривой, старик хитро улыбнулся и ответил – можешь отлучиться и на полчаса.
– Полчаса? Сильно много, – усмехнулся один из рабочих.
– Завидуйте, молча, – усмехнулся старший.
Покрасневший от смущения и злости жеребец вернулся к подруге и сказал, что проводит её до малины, но дальше пусть она сама разбирается. Свити согласилась, она повернулась к Ирис и попросила её подождать их на лесопилке. Цветочница улыбнулась и кивнула в ответ, послушно оставшись ждать возвращения подруги. Парочка двинулась вглубь леса. От лесопилки туда уходила тропинка, по которой они двигались в сторону старого хутора. Ещё до революции там жил зажиточный помещик. После революции и экспроприации, там устроили свою базу контрабандисты. Но вскоре дело их захирело, и хутор оказался окончательно заброшен. И вот там-то и обосновался Туз, со своими прихвостнями.
По дороге Свити расспросила Икурварху, не пропадало ли с лесопилки чего-нибудь. Жеребец честно сказал, что не в курсе, так как весь учёт имущества вёл старший. Но он никогда не жаловался на пропажу. Его товарищи тоже не были в курсе, пропадало ли тут что-то. Единственной большой ценностью тут была электропила, но её украсть было проблематично. Пропажа досок особо никого не волновала, так как уносили их немного, а новые пилились каждый рабочий день. Но было очевидно, что с лесопилки никто ничего не воровал.
Так за разговором они и добрались до хутора. Двухэтажный деревянный дом, рядом выстроены хозяйственные постройки, таким образом, что образовывали квадратный двор. Крыши построек давно прохудились, а некоторые уже и обвалились. Только дом ещё казался более или менее целым. Ворота во двор были распахнуты настежь, но у них дежурили двое, бандитского вида пони. Свити думала, что они остановят незваных гостей, но Икурварха даже не притормозил рядом с ними и никак на них не отреагировал, и это было взаимно. Оба пони смотрели куда-то в пустоту с открытыми ртами. Кобылка шла следом за другом и услышала диалог привратников.
– Ты это видел? – удивлённо спросил один из них.
– Что? – ещё более удивлённо спросил собеседник.
– Мимо нас як пролетел!
– Да ну, а, по-моему, бизон.
– Чувак! – пони взволнованно показал копытом на заросли какой-то травы, – те травинки приказывают мне срочно скурить их!
– На твоём месте, я бы их послушал, – испуганно ответил второй, – нас только двое, а их вон сколько!
Поняв, что эти два торчка угрозы не представляют Свити успокоилась. Они подошли к двери дома и Икурварха постучал. Маленькое окошечко в двери отворилось и на гостей пал взор злобных глаз, принадлежавших какому-то большому существу.
– Здравствуй Голдхорн! – радостно сказал Икурварха, – как дела? Как жизнь молодая?
Голдхорн злобно дыхнул, глаза его недобро сверкнули.
– Слушай, я тут случайно рядом проходил, думаю, дай загляну, пропущу рюмочку-другую. В конце концов, давненько я к вам не заглядывал.
Охранник по-прежнему молчал, злобно глядя на гостей. От его резких выдохов становилось жутко.
– Как твоя мама? – вновь спросил Икурварха, – я слышал она переехала в Санкт Питерсхув. Кстати, слышал про радиопостановку «Триста алмазных псов»? Восхитительная вещь, жаль сейчас по радио одни помехи, дослушать не удалось.
Окошечко захлопнулось. Свити недовольно поглядела на жеребца, тот в ответ улыбнулся и сказал, что это его старый знакомый. Кобылка уже готовилась искать способ проникнуть в дом тайно, но вдруг послышался звук отпирающегося замка. Дверь дёрнулась и распахнулась. В проёме виднелась туша здоровенного минотавра, который и работал тут вышибалой. Икурварха зашагал вперёд, приветливо кивнув охраннику. По глазам минотавра казалось, что он сейчас просто возьмёт и порвёт гостя на мелкие лоскуты. Кобылка осторожно последовала за спутником, не сводя недоверчивого взгляда с минотавра. Грозная рогатая физиономия, могучая фигура, украшенная татуировками, золотое кольцо в носу. Минотавр злобно выдохнул, выпустив из носа пар, он зло кинул взор на кобылку и прорычал:
– Проходи не задерживайся!
Испуганная Свити резко рванула вперёд. Пройдя по тесному коридорчику, гости оказались в большой тёмной комнате, что когда-то служила залой для гостей. Сейчас тут был оборудован импровизированный бар: по углам расставлены круглые столики, у дальней стены оборудована барная стойка, у лестницы на второй этаж стояло пианино. Публика тут была подобрана самая элитная, только взглянув на морду любого присутствующего можно было понять, что его жизнью побило. В воздухе витал аромат палёного алкоголя и стоял плотный кумар от сигарет. Едва гости прошли в комнату, как на них тут же стали косится все присутствующие. Они не проявляли активного интереса, но всё равно поглядывали на них.
За одним из столиков кобылка тут же заметила знакомые сиреневые крылья. Это был, Шепелявый, который, едва заметив свою обидчицу, словно впал в ступор. Свити улыбнулась и приветственно кивнула ему. Грифон опустил кепку на глаза и сложил передние лапы на груди. Дропс же пошла дальше.
– За десятик можешь у него узнать всё, что тебя интересует, – Икурварха показал копытом на каштанового жеребца, стоящего за стойкой.
Зебра подошёл к стойке и обратился к нему:
– Здорова Ровер, налей мне стопочку.
– Матрос? – жеребец с подозрением поглядел на зебру, – давненько ты к нам не захаживал.
–Ну, ты сам знаешь, работа, учёба, восставшие мертвецы.
– А я думал, что ты нашёл товар получше? – ехидно спросил Ровер.
Зебра неловко засмеялся, он поглядел на Свити, потом на Ровера, принял из его копыта рюмку и моментально осушил её. Кобылка с подозрением поглядела на Икурварху.
– А эта милая конфетка кто? – спросил Ровер, глядя на Свити.
– О! – Икурварха показал на подругу, – это моя знакомая Блю Стар. Приехала из-за границы.
– А ведьма тебя не убьёт? – внезапно спросил Ровер.
– Слушай! – зебра поставил обе передние ноги на стойку, он нахмурил брови и с возмущением сказал, – у меня с ведьмой чисто деловые отношения, и с Блю я не встречаюсь, мы с ней просто друзья!
Ровер улыбнулся и перевёл взгляд на спутницу Икурвархи. Кобылка тут же приготовилась отвечать на каверзные вопросы.
– И что вас привело к нам? – поинтересовался Ровер, – тут не самое хорошее место, для романтических встреч.
Икурварха недовольно что-то крякнул.
– Мне бы с Тузом поговорить, – ответила кобылка, её слова привели к тому, что Икурварха поперхнулся выпитым.
– Исключено, – ответил барпони.
Кобылка немного помялась, она достала из сумочки десять рублей и сказала:
– У меня просто есть ряд вопросов, на которые могут ответить только тут.
– Интересно, и что же вы хотели выяснить?
– В деревне кто-то начал воровать – она положила деньги на стойку, – кто бы это мог быть?
– Это не секрет, – улыбнулся Ровер, – Роттенберг, глава, старшие по теплицам и лесопилке, ну и чейнджлинг.
– Нет, вы не поняли, – кобылка потёрла нос, – кто-то ворует у жителей, причём во время атак мертвецов.
– Интересно, – Ровер рассматривал монетки, – могу с уверенностью сказать, что это не наши. Мы тут криминала не терпим, у нас всё честно, – жеребец засмеялся, – более или менее. Тут вам надо в самой дерене искать, там периодически объявляются беспредельщики. Некоторые берутся за ум, другие отправляются на нары.
– Почему вы так уверены, что это ни кто-то из ваших?
– Всё украденное, им надо где-то реализовать, а на скупках нынче тихо. Пока гуляют зомби, смысла чего-то воровать нет. Так что это делает либо кто-то очень жадный, либо кто-то очень тупой.
– Почему тупой?
– Потому, что он будет, как дракон на своих сокровищах, сидеть на этом наворованном, пока его не возьмут за круп. Так что, это точно не наш, у нас таких идиотов нет.
Кобылка поглядела в сторону Шепелявого и ехидно улыбнулась.
– Ладно, – Свити – положила ещё десять рублей, – знаете что-то про восставших мертвецов?
Ровер посмотрел на деньги, он пододвинул их и, подумав, вернул отправительнице.
– Боюсь, что тут я вам ничем помочь не смогу. Мы знаем об этой аномалии ровно столько же, сколько и вы.
– А что вы знаете про гибель семьи Хув?
Вопрос тут же произвёл впечатление на всех присутствующих. Болтовня по углам прекратилась, музыка затихла, все устремили взор на Свити. Кобылка поняла, что она забылась и лучше сейчас ей удалится. Икурварха тяжёло вздохнул и поглядел на подругу с выражением мордочки «ну я же тебе говорил». Ровер с добродушной улыбкой помахал гостям и вернулся к протиранию кружек.
На обратной дороге до лесопилки Свити размышляла о том, что она узнала за этот день. Вывод был неутешительным, особо ценных сведений ей так и не удалось добыть. Верить на слово барпони, работающему в забегаловке для сомнительных элементов, о том, что это не их ребята, ей было не с копыта. Можно было сказать, что день прошёл зря, не одно из дел так и не продвинулось.
Однако если ей всё-таки поверить сказанному барпони, то получается, что ворует кто-то из местных. Если кто-то из жителей деревни решил обобрать под шумок своих соседей. Это могло бы объяснить, откуда воры знают, что, где и у кого красть. У кобылки в голове появилась интересная мысль, которую она решила проверить этой же ночью.
Вернувшись на лесопилку, Икурварха вернулся к работе, а, верно ждавшая подругу, Ирис, радостно побежала за Свити. Забрав у старшего отчёты для Роттенберга, кобылки быстрым шагом направились к деревне. По дороге они обе молчали, только цветочница мило улыбалась, оглядывая шелестящие вокруг деревья, а её подруга мрачно смотрела себе под ноги, продолжая обдумывать дальнейшие действия.
Как только кобылка закончила составлять у себя в голове план, ей тут же захотелось поболтать. Это была одна из старых милых привычек, которые она не хотела изживать. Свити огляделась, посмотрела на Ирис и решила сократить путь разговором:
– Слушай Ирис, тебе не скучно со мной ходить повсюду?
– Нет, – всё так же мило улыбаясь ответила та.
– Хорошо. Но вот скажи, пожалуйста, у тебя кроме меня, нет друзей?
Ирис удивлённо поглядела на подругу. Свити молчала в ожидании ответа. Она даже слегка испугалась, вдруг Ирис ненароком подумает, что она не хочет с ней общаться и хочет, чтоб та доставала кого-то ещё. Ей не хотелось расстраивать ранимую натуру цветочницы, и уже тем более ей не хотелось опять искать её на кладбище. Но нет, Ирис улыбнулась и ответила:
– Конечно, есть, у меня много друзей.
– Нет, я не имею в виду цветы. У тебя есть друзья среди пони?
Ирис задумалась. Она немного помолчала и ответила:
– Да. Старшая, – она подумала ещё немного, – Икурварха, Троакар.
Кобылка снова замолчала. Она остановилась и села на дорогу. Свити встала перед ней и стала ждать ответа. Цветочница молчала, глядя куда-то.
– Ко мне многие относятся хорошо. Некоторые нет. Я не знаю. Я никогда не думаю об этом.
– Почему? – Свити уже пожалел, что затронула эту тему.
Глаза Ирис прослезились. Её взгляд забегал. Дрожащим голосом она ответила:
– Я боюсь.
– Чего? – это уже начинало пугать.
– Того, что они меня просто жалеют, а не любят. Я знаю, что со мной что-то не то и я боюсь, что именно из-за этого многие со мной добры, а не потому, что я хорошая пони. Я часто замечаю, что некоторые не хотят со мной говорить, но не говорят этого, предпочитая меня терпеть. Меня считают обузой. Не знаю почему, но они не говорят это прямо.
Ирис задрожала, две крупные слезинки упали на дорожное полотно. Свити протянула к ней копыто, дабы успокоить. Цветочница поглядела в глаза подруги, но вот подруге показалась, что смотрит прямо ей в душу. Глаза полные надежды и страха, взгляд испуганного ребёнка или щенка, глядящего на своего хозяина.
– Ты ведь не терпишь меня?
Этот вопрос поставил Свити в тупик не своей неожиданностью, а скорее неправильной формулировкой. Ответ надо было подбирать с умом, надо было понять, что она хочет услышать. «Понять»? Кобылка задумалась. И ведь действительно, Ирис мыслила не логически, она жила чувствами. Чем-то она напоминала Пинки Пай, которая игнорировала логику и здравый смысл, используя эмоции и настроения, выдумывая новые слова и праздники. Так и Ирис, она жила в своём мире эмоций и логика ему не была свойственна. Ответ должен был быть не обдуманным, а искренним, идущим от всего сердца.
Свити положила копыто на шею Ирис. Цветочница перестала дрожать, но всё ещё смотрела на подругу испуганно и с надеждой. Кобылка улыбнулась и сказала:
– Я тебя терплю и готова потерпеть ещё долго, а на остальных не обращай внимания.
Глаза Ирис засияли, улыбка поползла по её мордашке. Она радостно обняла Свити, та слегка приобняла её в ответ. Так они стояли несколько минут, выглядя очень глупо, но это не волновало ни Дропс, не уж тем более Ирис.
– Ладно, – с улыбкой сказал Свити, – пошли, у нас ещё дел много.
Остаток дня прошёл весьма быстро. Дропс выполнила ещё несколько мелких поручений Роттенберга, пару раз забегала к главе и в ДК. Ирис вернулась к своим друзьям, которых нужно было тщательно удобрить. В целом, если не смотреть на контекст ситуации, то можно было подумать, что она всегда работала и жила тут. Под конец рабочего дня, Свити зашла к теплицам, за Ирис. Та очень увлекалась уходом за цветами и не следила за временем. Скоро с лесопилки вернулся Икурварха и все втроём отправились в гости к цветочнице на вечернее чаепитие. Дропс очень даже порадовалась, ведь Икурварха забыл, что не хотел сегодня встречаться с ней, дабы не плодить слухи, так же как забыл, что хотел проводить её только до малины, но пошёл туда вместе с ней. За чаем Свити с зеброй ещё раз обсудили, как можно было бы вычислить воров. На удивление Икурварха много знал о деятельности домушников и медвежатников. На мгновение кобылка даже подумала, что её новый друг не просто так знает Голдхорна и Ровера.
При этом жеребец явно не горел желанием помогать в детективном расследование, ему было куда интереснее узнать, про то, где Свити была до приезда в деревню, какие страны и города видела. Он всегда мечтал отправится в кругосветное путешествие, на других посмотреть и себя показать. Увы, но пока он не мог осуществить свою мечту, а потому часто общался с Шоколадкиным и Николаем Хувом. Они ему многое рассказали о своих путешествиях.
Ирис за вечер не проронила ни слова. Она наливала им чай, подавала печенье, внимательно слушала диалог. Цветочница просто была рада, провести время с друзьями. Весь вечер она услужливо угощала гостей и мило улыбаясь, молчала. Она всегда мечтала найти пони, с которыми было о чём помолчать.
Домой кобылка вернулась уже за полночь. Она специально задержалась в гостях, чтобы посмотреть, как работает дружина. Четверо жеребцов, во главе с Иваном Хеллсингом сначала прочесали всю деревню, в поисках затаившихся трупов. Среди них она узнала помощника главы Семёна, двоих друзей Икурвархи с которыми он выпивал вчера у Шоколадкина, а вот четвёртый был ей не знаком. После того, как стало понятно, что после прошлой ночи никто не затаился в подвале или заброшенном доме, группа удалилась в северный лес.
Кобылка долго следила за огоньками фонариков с крыши своего домика. Группа бродила вдоль леса, не углубляясь в него. Через некоторое время со стороны лесопилки в деревню вошла группа пони. Скорее всего, это были те, кого послал Туз, по просьбе главы. Они не стали долго задерживаться и сразу направились на северный край деревни, где и остались ждать.
Время шло, но ничего не происходило. Свити уже хотела спускаться и ложится спать, но её отвлёк крик. Она узнала голос Троакара, доносился он откуда-то со стороны теплиц. Но кобылку тут же отвлекло от него странное чувство. Несмотря на то, что ветра не было, её пробрало холодом до самых костей, шерсть на спине встала дыбом. Древний инстинкт не говорил, а кричал ей, что надо спасаться, где-то рядом враг. Она огляделась, но никого не увидела. Но странное ощущение, что на неё смотрит кто-то страшный, никуда не делось. На мгновение ей показалось, что на горной дороге, что вела к перевалу и фуникулёру есть какое-то движение. Но сколько бы она не всматривалась в ночную тьму, рассмотреть там не удалось ничего.
Вернувшись в кровать, она ещё долго не могла заснуть. Кошмаров не было, сон просто не приходил. Кобылка долго ворочалась, пыталась закрыть глаза, успокоится, но что-то словно запрещало ей спать. Мрачное ощущение надвигающейся опасности заставило её встать с кровати и пойти на улицу. Свити долго мялась, перед выходом. Она ожидала, что как только откроет дверь, то встретит глаза в глаза свой самый страшный кошмар. Ну, ли хотя бы зомби. Подавив сомнения и собрав волю воедино, она отворила дверь и её встретила мрачная ночная тьма.
Тусклые звёзды едва проглядывали сквозь лёгкую дымку облаков. Повсюду была темень, хоть глаза коли. Но это не помешало кобылке попытаться рассмотреть вдали то, что как она думала, является причиной происходящих здесь событий.
Страх сковал её тело, кровь застыла в жилах, все эмоции, что она могла испытать померкли. Она не закричала, не задрожала, не бросилась бежать, она просто заплакала. Не в состоянии тронутся с места, Свити стояла на пороге и плакала как маленькая кобылка, при этом благодарила милостивые слёзы, за то, что они размывали перед ней то, что в дали она даже не видела. Вновь над деревней пронёсся крику Троакара, но в этот раз ему вторил ещё один громкий звук. Яркая вспышка вывила кобылку из ступора, от грохота затряслась земля. Свити заскочила в дом, захлопнула дверь и спряталась под одеялом, как будто оно могло её от чего-то защитить.
Удар молнии осветил горный хребет и силуэт пони на горной тропинке. Гром волной прошёлся по деревне, заглушая голос жеребёнка, крики дружинников и всхлипы Свити. Но слышалось в этих грозовых раскатах что-то постороннее. Что-то, что не могло перекрыть даже мощь грозы. Страшный крик, преисполненный неистового ужаса и боли. Голос жалобный и страшный одновременно. Он предупреждал о грядущей опасности и звал на помощь. Но Свити была слишком напугана, чтоб прислушиваться к нему и уже тем более узнать.
– Вырубай! Вырубай эту хуйню! – орал, что есть мочи пони в белом комбинезоне, противогазе и чёрных резиновых накопытниках.
– Я стараюсь, а она не идёт! – кричал второй пони, облачённый в точно такой же костюм, судорожно щёлкая тумблерами.
– Иванов! Приборы! – крикнул первый пони, ещё одному подручному
– Сто сорок, сто семь, двадцать! – ответил тот.
– Что сто сорок, сто семь, двадцать? – крикнул старший.
– А что приборы? – отозвался Иванов.
– Я спрашиваю о показателях магической интенсивности! – заорал старший.
– Мощность вырубилась! – закричал ещё один пони-учёный, сидящий за пультом с тремя экранами, – и мой коктейль пролился, – он разочарованно посмотрел лежащий на столе опрокинутый бокал.
– Мы её теряем? – спросил генсек у старшего.
– Нет, нет! Вовсе нет! – ответил старший, он посмотрел на принцессу Твайлайт.
Принцесса, была объята молниями. Её рог светился багровым пламенем. Электроды, что были подведены к нему, дребезжали и готовились сгореть в любой момент. Твайлайт кричала, глаза её закатились, она широко раскинула крылья, но не могла ими взмахнуть.
– Есть! – закричал пони, следящий за показателями, – уровень падает, процесс стабилизируется!
– Это хорошо, – печально вторил ему пони, следящий за мощностью – но мой мартини уже не вернуть.
Стрелки на приборных панелях стремительно ползли в низ. Вспышки молний становились всё реже, а кобылка постепенно затихала. Едва она перестала искрить, как трое врачей и несколько учёных в защитных комбинезонах подбежали к ней. Принцесса приходила в себя.
– Принцесса, вы живы? – вопрос, заданный холодным голосом генсека звучал скорее как констатация факта.
– Да, – Твайлайт всё ещё не могла понять, что произошло.
– Говорить можете? – вновь спросил генсек.
– Могу, – в голове Твйлайт очень сильно звенело, а тело словно кололо тысяча иголок.
– Ну как вам наш маленький опыт?
– Что это только что было?
Принцесса вскочила на все четыре копыта. Врачи отбежали в стороны. Принцесса испуганно оглядывалась по сторонам. Она пыталась осознать произошедшее, но словно сам разум пытался поскорее забыть пережитое.
– Это маленький подарок от вашего правительства, нашему народу, – ответил генсек.
– Вы лжёте! – рог принцессы дружбы озарился магическим огнём.
Охрана взяла принцессу на прицел, но генсек жестом копыта приказал им опустить оружие. Учёные и врачи испуганно отходил подальше, поскольку перспектива попасть под горячее копыто аликорна, была крайне не радужная.
– Принцесса Селестия не могла создать что-то столь ужасное! – крикнула испуганная кобылка
– Тем не менее, – генсек поправил очки, – только магия аликорна смогла произвести на это хоть какой-то эффект. Вы не можете отрицать, что маги, способные создать такое встречаются крайне редко. Это творение аликорнов и только они могут его контролировать. Ну, или что-то могущественнее, но согласитесь, такого нет.
– Я…! – Твайлайт хотела парировать доводы оппонента, но крамольная мысль уже поселилась в её голове, – это невозможно!
– Мы можем предположить, что ваша наставница создавала это не с целью навредить нам, но для чего тогда?
– Я не знаю!
– Мы тоже. Главная наша беда, что мы не знаем, что это, для чего это нужно, и как его контролировать. Магия, которой обладает Эквестрия значительно превосходит все наши технологии. Как вы понимаете, в таком случае, мы не можем полностью доверять вашему государству и считаться равными партнёрами.
– Но мы не хотим вам зла, – Твайлай перестала заряжать заклинание, – если бы принцесса хотела…
– То она бы давно уничтожила нас, – закончил за неё генсек.
Принцесса не знала, что ответить. Пережитое ей прямо говорило, что эта «Печать Забвения» артефакт, созданный древней магией, причём она явственно почувствовала, что это была магия аликорнов, мощные колебания которой, она не спутала бы ни с чем. Та сила, что при своём воздействии вызывала восторг своей мощью, совей необузданностью и в тоже время мягкой покорностью. Однако это была не та магия, что применяла принцесса Селестия или Луна и уж тем более не она с Кейденс. Это было что-то тёмное, рождённое в ненависти и страхе.
Твайлайт опустила голову. Она не знала, что сказать. Если это действительно создала Селестия, то сделала она это не с благими намереньями. Принцесса дружбы была бесконечно предана своей наставнице, но сейчас тень сомнения легла на её разум. «Почему принцесса никогда не говорила о Печати Забвения»? «Что она скрывала»?
– Вам нужно отдохнуть, – генсек подошёл к принцессе и положил копыто ей на спину.
– Я, – Твайлайт всё ещё была в шоке, – я…
– Не бойтесь. Я не обвиняю ни в чём Эквестрию, Селестию или лично вас. Я верю, что всё это лишь недоразумение.
Принцесса поглядела на собеседника. На мгновение ей показалось, что его ледяной взгляд на мгновение оттаял, а лёгкая судорога, что её подруга хохотушка не посмела бы назвать улыбкой, была искренней. Ей хотелось верить, что всё произошедшее ошибка.
– Чтоб таких недоразумений не было, я надеюсь на вашу помощь.
– Я сделаю всё, что смогу.
Принцессу вывели из лаборатории, сейчас ей нужен был покой. Генсек проводил её взглядом и подошёл к защитному стеклу. Взор его приковал кривой, чёрный диск, состоящий из трёх частей. На каждой из них был изображён дракон, и в целом создавалась композиция, как будто три огнедышащих ящера сцепились между собой в последней яростной схватке. По всему диску сияла багровая россыпь рун, трещины и стыки переливались чёрной магией.
– Думаешь, она клюнет? – спросил его подошедший нарком обороны
– Она уже клюнула, – ответил генсек.
– Я сомневаюсь. Она верит в свою наставницу, как в божество, она не пойдёт против неё, – синеглазый жеребец посмотрел в сторону двери, в которую вышла принцесса.
– Именно по этому, – генсек не поворачивался к собеседнику, – она считает её непогрешимой. Я посеял в ней сомнение, по поводу праведности Селестии. Теперь она постарается доказать мне, а главное себе, что Селестия блага. И пока она будет искать доказательство своей правоты, она будет узнавать много нового о своей обожаемой наставнице. Как говорится, и на Солнце бывают пятна. Их надо только разглядеть.
– Я думал, пафос тебе не свойственен, – собеседник поглядел на генсека.
– Тут без пафоса нельзя.
– Ладно, – тёмно-серый жеребец направился к выходу, – идём, у нас много работы.
– Кстати на счёт этого? Что там с Нижними Копытами? – генсек последовал за ним.
– Всё очень плохо, – нарком подождал, пока собеседник с ним поравняется и продолжил путь, – функционеры ТНХ-1138 до сих пор не найдены, проект «Красная Звезда» под угрозой срыва. Плюс что-то тёмное творится в деревне Цветково. Связи нет, фуникулёр не работает.
– Данилка говорил, что готовится дирижабль для отправки штурмовой группы.
– Из-за погодных условий ничего не получилось. Один разбился, другой чуть не разбился. Причём погода испортилась внезапно. Чуешь, чем пахнет?
– Чёрной магией. Вот именно поэтому нам нужна принцесса Твайлайт.