Планета обезьян
Глава 12
Сансет всегда любила поезда. Когда она была маленькой, Селестия брала ее в свои поездки по стране – и путешествие по железной дороге нравилось юной единорожке сильнее всего. Большая могучая машина, пахнущая углем, железом и смазкой и, самое главное, двигающаяся без всякого волшебства, завораживала Сансет, заставляя заглядывать в каждый уголок и вагон, вместе с механиками обслуживать двигатели и тянуть рычаги с машинистами, а под вечер, всю испачканную черной пылью и маслом, возвращаться в королевский вагон, чтобы выслушать очередную, незлую по причине своей безнадежности речь о достоинстве королевской дочери.
Даже эти лекции Сансет любила – на те два-три дня, что требовались на то, чтобы пересечь Эквестрию на поезде, Селестия переставала быть принцессой. Не осаждали ее просители и политики, не увивались аристократы и парламентарии, не ждала в кабинете гора скучных бумажек, которые надо подписать еще вчера.
На эти дни всемогущая богиня Солнца становилась просто матерью.
Обезьяны умудрились испортить даже поезда. Их машины не пахли детством – ни угля, ни тяжелого железа, ни пахучего технического масла, только стерильная жесть, электричество и гипоаллергенная обивка сидений из искусственной кожи (хоть это хорошо – сидеть на настоящей Сансет до сих пор не привыкла). Даже привычный и умиротворяющий перестук колес и тот исчез – дурацкие бесшовные или «бархатные» рельсы.
Свое раздражение пони топила в привычном — учебе, продираясь сквозь хитросплетения теории струн и мультивселенной. Толстая, непритязательная в оформлении книжка британского математика Бернарда Карра временами скручивала ее несуществующий рог в крендельки, но она все еще не оставляла надежду, что среди кучи сухой теории сможет найти крупинки, применимые к суровой реальности, и сделать что-то с гребанным порталом.
Она до сих пор иногда возвращалась в Кантерлот, чтобы под покровом ночи проверить ту или иную идею. Пока из всех результатов – пять наборов противоречивых данных, которые можно было интерпретировать четырьмя разными способами.
Наконец, она прибыла на место. Поезд противно прогудел, приближаясь к платформе, замелькали по сторонам знакомые пейзажи: невысокие старые дома, блестящие под лучами заходящего солнца черепичные крыши… почти Кантерлот, только побольше и не такой витринно-прелестный. Очень скоро аккуратные пригороды сменились невыразительными высотками центра города. Какими бы ярко-освещенными и оживленными даже в такой поздний час ни были города людей, Сансет до сих пор не могла привыкнуть к ним – слишком уж вросли ей в душу эквестрийские города – нарядные и открытые. Местный Кантерлот во многом соответствовал ее вкусам, остальные… нет. Душные, замкнутые, серо-неоновые и переполненные, они напоминали пони плод странной любви подземных городов Алмазных собак за духоту и переполненность и грифоньих «гнезд» за высокие башни и серый камень.
Так, в глухой тоскливой ностальгии по Эквестрии, она сошла с поезда, поймала такси и приехала на окраину города, в квартал дешевых мотелей, грязных баров, складов и фабрик. «Трущобы» — еще одно понятие, которое в Эквестрии просто не существовало. Там она без труда нашла глухой темный тупичок, спряталась за мусорными баками и благополучно телепортировалась домой, оставив за собой свежий маячок.
— Ну что там, что?! – приветствовал ее вибрирующий от возбуждения голос «директора по Крутости».
— Ничего, — пожала она плечами. – Я просто нашла подходящее место поближе к месту встречи и вернулась назад. Как договаривались.
— Такие штуки никогда не идут по плану! – с видом истинного эксперта отпарировала явно разочарованная Рейнбоу.
— Готовы? – съехала с темы Сансет. В основном потому, что «штуки» действительно имели тенденцию разрушать любые планы, но эго «супергероини» явно не нуждалось в подкормке.
Ответил ей, вопреки ожиданиям, другой голос – нервно-испуганный, а не восторженно-предвкушающий:
— Имею скафандр – готов путешествовать!
«Скафандр» у нее действительно был, от недостатка времени – точная копия костюма Дэш: мотоциклетная броня и шлем, только выкрашенные в темно-фиолетовый, под цвет ее магии. На груди, красовался большой белый щит из пластика, приклеенный после долгих и жестоких споров, — Рейнбоу настаивала, что это очень важно, и отвергала почти все, мотивируя это тем, что костюмы – зона ее юрисдикции, как ответственной за Крутость. Себе она, кстати, выбрала радужную молнию, а Сансет, не особо задумываясь, нарисовала собственную кьютимарку, чья «крутость», к счастью для «директора», под сомнение не ставилась.
— Вот это дух! – рассмеялась Синяя. – Надерем зад злодеям!
Сансет, уже натягивающая на себя штаны «скафандра», вздохнула. Энтузиазм — это, конечно, хорошо, но… трезвость суждений все-таки лучше.
— Не злодеям, — после короткого колебания все-таки сказала она, застегивая куртку.
Конечно, может, Синяя никогда и не поймет сама… а может и поймет – и это вызовет проблемы.
— В смысле? – казалось, совершенно искренне не поняла Дэш.
— Федералы замазали почти все личное в досье, но наша цель сидела за ненасильственное преступление, не имела никаких взысканий и замечаний, сбежала никому не навредив и сильно позже того, как поняла свою силу – больно ловко действовала. Более того – бежать ей пришлось, потому что она спасла жизнь другому заключенному.
Бросив взгляд на подчиненную, Сансет решила, что все сделала правильно. Рейнбоу не было настолько пустоголовой, какой казалась на первый взгляд, и, судя по вытянувшемуся лицу, ей очень не нравилось услышанное. Лучше пусть поймет сейчас, чем во время или даже после – так, по крайней мере, можно проконтролировать процесс.
— С моей точки зрения бедняга – такая же жертва обстоятельств, как Твай… Бастион (Синяя была очень настойчива, что в костюмах – только по псевдонимам).
— Мы можем ей помочь? – с непривычной серьезностью спросила Твайлайт.
— Боюсь, нет, — вздохнула Сансет, вертя в руках шлем. – С тобой получилось только потому, что я успела первой, взяла ситуацию под контроль и сбежала с тобой под мышкой, поставив всех уже перед фактом, а потом подвесив конфетку. По сути они продали мне то, чего у них не было – очень выгодная сделка. Сейчас же… они нашли ее первой, вокруг их силы, брать тоже собираются сами, мы – как подстраховка. Даже если придется вмешаться… — она покачала головой. – Нет, второй раз добычу они не отдадут.
А жаль… интересная сила – почти такая же интересная, как полет.
— И что, мы тогда просто оставим ее «людям в черном»? – насупившись, проворчала Рейнбоу, окончательно растеряв весь задор.
— Во-первых, единственный способ не сделать этого – выкрасть ее у федералов, и никто из нас не горит желанием становится врагом государства. Даже я.
Сансет фыркнула, оценив синхронные взгляды, которыми ее одарили девушки на последних словах.
— А во-вторых – не думаю, что ее ждет очень ужасная судьба. Если обойдется без крови и больших разрушений, то просто тюрьму сменят на что-то запредельного уровня безопасности, но ни убивать, ни расчленять не будут – отдадут научникам на опыты, и нет, НЕ ТЕ опыты, Рейнбоу! А там… если не наделает ошибок, то может и выберется, в обмен на службу – больно мало пока паралюдей.
Синяя не выглядела довольной этим. Вздохнув, Сансет отложила в сторону шлем и, подойдя вплотную, положила руку на плечо, заставила посмотреть в глаза:
— Я обещаю, что мы не бросим ее. Нет… что мы не бросим никого. Я не могу сделать для нее тоже, что сделала для Твайлайт, но кое-что нам под силу: не дать захвату превратится в катастрофу, сделать все максимально чисто и быстро, чтобы не дать причин идти на крайние меры.
— А дальше что? – это «проснулась» Твайлайт. – После того, как они утащат ее в какой-нибудь Гуантанамо?
Сансет потребовалась секунда, чтобы вспомнить, что такое Гуантанамо.
— Как минимум мы можем добиться встречи. Самые дикие вещи происходят там, где никто не видит, куда никто не заглянет и не вытащит на свет. Ситуация в Гуантанамо начала меняться именно после того, как все дерьмо попало на глаза остальным – сейчас там почти не осталось заключенных.
— Они просто перетащили все в другие тюрьмы, — нахмурилась Твайлайт.
Сансет, подавив раздражение, внимательно всмотрелась в лицо подопечной, начиная понимать, что, кажется, случайно наступила на больную мозоль: девочка никогда раньше не противостояла ей так явно. Что ж, опять же, лучше сейчас, чем прямо на месте или даже постфактум. Так, по крайней мере, никто не сможет обвинить ее в замалчивании.
Вздохнув, она отпустила Рейнбоу.
— Чего именно ты хочешь, Твайлайт? Чтобы мы силой забрали эту женщину у правительства?
— Я… — начала было девушка, но тут же запнулась и вся как-то опала, опустив плечи и взгляд.
— Я обещаю, что не забуду о ней, — «Как минимум потому, что мне интересна ее сила». – Обещаю проследить за ее судьбой, обещаю говорить в ее пользу, если спросят и за ее права, если потребуется. Обещаю вытащить эту историю на свет, если все пойдет Се… коню под хвост. Но это все, что я могу обещать. Этого достаточно?
На мгновение ей показалось, что ответом будет «нет»: заупрямится, потребует сделать какую-нибудь глупость, но… Сансет не зря считала, что Твайлайт – умная девочка.
— Да, — вздохнула она. – Да, наверно, да. Извини, просто… не могу отделаться от мысли, что это могла быть я.
— Я сделала бы больше, если бы могла.
— Да, я знаю, — слабо улыбнулась Твайлайт. – Ты – хороший человек.
«Или я просто хочу иметь как можно больше обязанных или дружественных мне суперов для наблюдений и экспериментов и возможного козыря для переговоров с Селестией» — подумала Сансет, но не стала рушить чужие иллюзии.
— Рейнбоу?
— Я не знаю, — вздохнула супергероиня. – Ничего не понимаю в политике. Но если ты говоришь, что надо так, и новенькая согласна… — она пожала плечами. – Демократия и все такое.
— Значит, договорились, — торжественно заключила Сансет. Вернувшись к оставленному шлему, она нацепила его на голову и протянула напарникам руки. – Хватайтесь, и так почти опоздали.
Вообще говоря, телепортация трех разумных с востока такого огромного города, как Старсити в его западный пригород – подвиг, на который во всей Эквестрии была способна только она сама да Селестия. Сказать, что эго Сансет болезненно дернулось, когда на такой выдающийся подвиг ее подопечные просто пожали плечами и покорно взяли ее за руки, значит ничего не сказать. Для них все было игрой: «Суперсилы делают странное дерьмо» — по выражению Рейнбоу, и все тут. Талант, годы, проведенные за книгами и практикой, жертвуя всеми другими привелегиями, положенными приемной дочери самой Селестии – все это ничего не значило для обезьян, незаслуженно наткнувшихся на черный ход в магию, позволявший получить свой кусок волшебства даром.
Она смолчала, разумеется, — не время объяснять им, кто она, кто они и что на самом деле происходит на этой планете. Потом, все потом, не сегодня и даже не через неделю: Сансет едва знала этих девчонок, а девчонки едва знали ее. Сначала – завоевать преданность, а потом уже – просить бросить вызов богине, пусть даже понарошку (потому что НА САМОМ ДЕЛЕ драться с Селестией – ищите другую дуру!)
— Долго еще?
— Если не хочешь ловить беглянку без головы – не отвлекай меня! – процедила пони.
— Невелика потеря, — хмыкнула супергероиня. – Мама всегда говорила, что я безголовая.
На какие жертвы приходится идти ради цели, с кем работать! Сансет пообещала себе, что однажды заставит Селестию заплатить за все перенесенные издевательства. Возможно, испортить дворцовые запасы для выпечки? А потом повторять эдак года два?
За планами мести выстроилось заклинание, собралось в сначала в сознании, а затем и в реальности пламенно-алым узором, заключив и пропитав собой полкомнаты. Проверив все еще раз, Сансет замкнула цепь, мироздание мигнуло и рассыпалось, торопливо выстроилось заново… и, оказавшись в том самом темном переулке, пони в первый же миг поняла, что за время ее отсутстсвия что-то пошло очень, очень неправильно.
Вместо уютных сумерек вокруг была тяжелая чернильная темнота – густая и дымная, она шевелилась в углах и тенях, складываясь то в беззвучно кричащие лица, то в когтистые руки, жадно протянутые в сторону живых. Подчеркивал и подсвечивал эту тему яркий серебристый свет полной луны; полной, несмотря на то, что сегодня было новолуние, а до полуночи еще оставалось целых два часа. И все это – в неестественной вязкой тишине: шум моторов и визг шин, испуганный крик – любые звуки выходили какими-то полупридушенными, неживыми.
Но самое главное – магия. Всего десять минут назад спокойное и ровное течение волшебства превратилось в кипящий шторм, одновременно закручиваясь в воронку, волнами накатывая из центра силы и обрушиваясь обратно. Концентрация была настолько велика, что отражалась в чисто визуальном спектре: фиолетовым отблеском дымной темноты, черными искорками, где та встречалась с лунным светом, крохотными острыми песчинками, что царапали горло при вздохе.
Настолько подавляющую агрессивную мощь Сансет встречала лишь однажды: когда разгневанная Селестия ворвалась в секретное хранилище, откуда ее ученица пыталась выкрасть тайны божественности. Только тогда Сансет казалось, что она вот-вот загорится от этого ослепляющего гневного жара, сейчас… больше было похоже на то, что она вот-вот утонет, захлебнется в волнах агрессивной темноты, что проглотит свет, надежду и само волшебство.
— Я же говорила, что такие штуки никогда не идут по плану! – ляпнула Рейнбоу, но даже ее вечный энтузиазм был каким-то пришибленным.
— Что нам делать? – спросила Твай… Бастион, и вот ее голос уже совершенно точно дрожал от страха.
«Бежать!» — едва не ляпнула Сансет свою первую реакцию, но сумела сдержаться. По меньшей мере, она была точно уверена, что это не Селестия.
Но тогда кто?
Надо было взглянуть хотя бы одним глазком.