Пять двадцаток на четыре

Глава 7. Ну и что теперь?

При звуке голоса позади меня я чувствую, как голубые волосы на моей шее встают дыбом, когда я замираю, слишком напуганная, чтобы пошевелить и мускулом. Джек и я сглупили – мы были так счастливы вернуться домой со всеми нашими припасами, что не проверили, пуст ли дом, и теперь кто-то стоит позади нас. Я держу Джек за плечо и чувствую, как она напрягается, как и я, и она бормочет, не оборачиваясь. – Это невозможно...

Я не знаю, что Джек имеет в виду, или почему этот человек сказал, что у брата Джека есть ключ. Это не может быть Эван – это не его голос. Я медленно оборачиваюсь, чтобы посмотреть, кто устроил нам засаду. Не знаю, кого я ожидаю увидеть, но это определенно не тот человек, которого я сейчас вижу на кухне у Джека.

Передо мной стояло большое мускулистое существо с лицом, почти полностью напоминающим пони. Большие, пушистые красные уши торчат из его песочной гривы, а на руках и шее виднеются полосы красной шерсти. Он также стоит на двух больших коричневых копытах, покрытых пучками красного меха. Я хочу спросить, кто он такой, почему он здесь, что он собирается сделать с нами, и почему он, кажется, находится в том же состоянии «пятьдесят процентов пони», что и мы с Джеком. К сожалению, я не знаю, какой вопрос задать первым, поэтому все они сталкиваются в моем мозгу, как десять детей, которые все сразу пытаются протиснуться в дверь столовой. В результате я просто стою с открытым ртом и поникшими ушами.

Долгое молчание наконец нарушено, когда он издает тихий смешок, а затем задает мне вопрос – его голос наполовину полон сомнения, наполовину надежды. – Дейв... так ведь? Ты Дэйв?

Я проглатываю комок в горле и киваю. – Да, это я, наверное. – Я все еще пытаюсь понять, кто это – его голос немного знаком, но он звучит иначе, чем то, что я помню.

Фигура начинает улыбаться чему-то. – Ха, я так и знал. Ты и эта проклятая радужная пони, вы двое были практически одним целым в течение многих лет, неудивительно, что ты закончил так.

Я стою и моргаю. Кто это, черт возьми? Я оборачиваюсь и вижу, что Джек медленно подошел ко мне и теперь стоит рядом. Она щурится на фигуру перед нами, прежде чем тихо задать вопрос. – Эван?

Я оглядываюсь на фигуру, которая улыбается еще шире. Мои глаза расширяются от осознания. – Срань Господня.

Покрытое красной шерстью существо перед нами широко раскидывает руки. – Брат! Как ты? – затем подходит к Джек и крепко обнимает ее.

Джек ничего не говорит, но обнимает Эвана в ответ, слезы наворачиваются на ее глаза.

– О, мужик, как я рад видеть тебя, брат, ты не ПОВЕРИШЬ, какой у меня сегодня был день. – Эван замолкает, оглядываясь на брата. – Ладно, думаю, ты мне на самом деле поверишь, но все же! Сумасшедший, нахрен, день! Черт возьми, как хорошо вернуться домой. – Эван поворачивается и возвращается к бутылке виски, наливая себе еще один стакан.

Теперь Джек слегка улыбается и идет позади Эвана, хвост медленно покачивается позади нее – Эван, вау, ты тоже, да? Так же, как я и Дэйв – черт возьми, мне интересно, кто еще.

– В Чикаго больше никто, это уж точно. Я не рекомендую возвращаться туда прямо сейчас. – Эван съеживается, вспоминая что-то или кого-то. – Да, давайте никогда больше не вернемся в Чикаго.

Я встаю рядом с Джек и Эваном. – Подожди, значит, Эван, ты... Биг Мак? Какого черта, он даже не из основной шестёрки, в этом нет никакого смысла!

Эван поднимает брови. – О, значит, в моем случайном превращении в красного пони-фермера из твоего любимого телесериала нет никакого смысла? Ух ты, кто бы мог подумать, отличное наблюдение, я лучше запишу это!

Я закатываю глаза, а потом на меня смотрит Джек. – Ну, я имею в виду – я становлюсь Эпплджек, верно? Эван – мой брат, поэтому я думаю, что если бы он превратился в пони, то этим пони был бы Биг Мак.

Прежде чем я успеваю прокомментировать это, Эван снова заговаривает. – Да, я уже поглядел Эпплджек на телефоне – хех, у тебя там вроде как короткая спичка, да? Она была кобылой из Сериала, так что ты в конечном итоге получаешь более длинные светлые волосы и мягкие глаза. Теперь все будут думать, что ты девочка. – Эван усмехается про себя, потягивая виски.

Мы с Джеком переглядываемся. Эван не знает, что мы женщины. Это может быть неловко.

Эван ставит свой скотч и кладет руку на плечо сестры. – Итак, брат, почему ты выбрал Эпплджек? Я понимаю, почему Дэйв выбрал мисс Радужные штанишки, но почему ты выбрали именно эту блондинку? Можно ли было выбрать только из нескольких персонажей или что-то в этом роде, и нужно было выбрать того, у которого был брат или сестра, чтобы и мне нашлось место? И кстати, не могли бы вы, о, я не знаю, СКАЗАТЬ МНЕ сначала?

Джек убирает руку Эвана с плеча. – Мне не пришлось «выбирать» это, болван. Это просто, нахрен, случилось.

Эван наливает себе еще виски, он уже навеселе. – Чушь собачья, люди не превращаются в пони просто так, ты что-то натворил, брат. – Джек вздрагивает каждый раз, когда Эван обращался к ней в мужском роде.

– О да, просто потому, что я люблю Сериал, это означает, что я хотела, чтобы вся моя жизнь была разрушена и чтобы у меня отняли тело, – говорит Джек, повысив голос. Она быстро начинает раздражаться от этого обмена репликами. Ей не нравится ситуация, в которой она оказалась – не больше, чем Эвану, и то, что ее обвиняют во всем этом, испытывает ее терпение.

Я почувствую, что все быстро выходит из-под копыт, поэтому вмешиваюсь. – Успокойтесь – и Эван, сейчас не время пить, мы все напряжены из-за…

Эван бросает взгляд вбок и обрывает меня. – Держись подальше от этого, Дейв, ты всегда любил эту пони, так почему бы тебе просто не подойти к зеркалу и не сфотографировать себя или что-нибудь в этом роде. А мой брат…

– СЕСТРА, – резко прерывает его Джек, прежде чем я успела сформулировать ответ.

На мгновение воцаряется тишина, затем Эван сердито смотрит на родственника и говорит. – Я думаю, что ты с этим отыгрышем заходишь немного слишком далеко, брат. А теперь скажи мне, как вернуться в норму, чтобы мы могли все исправить.

Джек кипит от злости. – Я же говорю, что НЕ ИМЕЮ К ЭТОМУ ОТНОШЕНИЯ – о, и еще кое-что, брат. – Джек наклоняется и хватается за свои боксеры одной рукой. – Я НЕ отыгрываю, идиот! – Джек делает быстрое движение рукой, срывая боксеры с тела и оставаясь стоять полностью обнаженной. К счастью, оранжевая шерстка покрывает весь ее таз и нижние конечности, но не нужно быть биологом, чтобы заметить, что у нее не мужская анатомия.

Мы все замираем, а Джек стоит, широко расставив ноги, выставляя все напоказ. Она просто остается там с выражением вроде «Есть еще вопросы?» на лице. Эван роняет свой стакан, который громко звякает и катится по столу, расплескивая повсюду алкоголь. Я бы протянула руку и остановила стакан, но меня немного отвлекает зрелище, представшее перед моими глазами. Это неправильно во всех смыслах.

Эван на несколько секунд раскрывает рот, а потом с трудом сглатывает. – Заявление, что делает мо... ммм... – Эван замолкает, подыскивая нужное слово.

– Сестра, – тихо говорю я, не поворачивая головы.

– Мм, спасибо. Итак, сестра, я полагаю, ты высказала свою точку зрения? Ты собираешься снова надеть штаны?

Джек делает шаг вперед и возвращается к столу, протягивая руку и поднимая стакан с виски, который все еще был на ее стороне. – Неа, на самом деле нет. Пони обычно не носят одежду, и я почти уверена, что мы прошли отметку в пятьдесят процентов и на данный момент скорее пони, чем люди.

– Значит, теперь ты собираешься разгуливать голышом?  – спрашиваю я, поднимая бровь.

Джек наполняет стакан небольшим количеством скотча и выпивает до дна. – У тебя с этим проблемы?

Я качаю головой и тихо смеюсь, но затем Эван отступает от стола и поворачивает голову, чтобы изучить мое тело. – Подожди... если Джек – кобылка, то и ты тоже...

Я протягиваю руку, чешу в затылке и слегка краснею. – Да, насчет этого... хех, похоже,  у тебя одного в доме Y-хромосома, Эван.

Эван просто смотрит на меня, поэтому я также добавляю. – О, но я не сниму штаны, спасибо большое. Этот разговор уже достаточно неловкий, когда за столом один голый человек.

– За столом один голый пони, – поправляет меня Джек.

Я закатываю глаза. – Передай мне скотч, Джек, я думаю, мне тоже нужно немного.

Эван закрывает лоб двумя руками. – Не могу поверить, что вы оба поменяли пол. Как вы могли это сделать, вы же всю жизнь были парнями.

Джек бьет брата обратной стороной ладони по голове, заставляя посмотреть на нее. – Тупица, я тебе уже двенадцать раз говорила, что мы не хотели, чтобы это случилось.  – Джек делает паузу и указывает вниз на свои нижние конечности. – Ты думаешь, я хотела иметь это?! Правда?

Эван разводит руками и признает, что его брат действительно прав, Джек был мужественным мужиком, ему нравился MLP, но помимо этого он был хрестоматийным трудолюбивым работягой на ферме. Джек был не из тех, кто мечтает стать девушкой. Когда Эван, казалось, наконец-то обращает внимание на свою сестру, Джек продолжает. – Я не хотела этого! Никто из нас не хотел! – Джек указывает на меня пальцем. – Конечно, Дэйв, скорее всего, клопал на Рэйнбоу Дэш, но он никогда не хотел быть Рэйнбоу Дэш. Я имею в виду, в этом  действительно нет никакого смысла!

Я опрокидываю в стакан остатки виски. То, что сказал Джек, было практически правдой.

Эван всплескивает руками – Хорошо, хорошо, я понял. Вы, ребята, не хотели этого. Вы хотя бы знаете, как, черт возьми, все это произошло, и как мы можем это исправить?

Джек и я обмениваемся взглядами и пожимаем плечами. Я поворачиваюсь к Эвану. – Извини, у нас есть кое-какие теории, но ничего существенного. Мы с твоей сестрой были очень заняты сегодня, и у нас не было много времени, чтобы разобраться во всем этом. На самом деле мы планировали сесть и обдумать все это завтра.

На лице Эвана отражается замешательство. – Вы были заняты? Что? Какого черта вы тут делаете? Я думаю, что наша нынешняя ситуация будет требовать принять меры. Как именно шел разговор? «О, Джек, похоже, мы мутируем в четвероногих животных. Стоит ли этим заниматься? Неа, не сейчас, может быть, позже. Как насчет пятницы на следующей неделе? На этой неделе я занят, хотел вычистить подвал...»

Мы с Джеком закатываем глаза в унисон, а затем оба молча поворачиваемся и идем в коридор, где мы оставили наши сумки с покупками.

Эван идет за нами. Вскоре мы выходим в коридор, и я включаю флуоресцентные лампы. – Ого, черт возьми, Дэйв, что случилось с твоей спиной? –  задыхаясь, говорит Эван.

Я продолжаю идти, но отвечаю. – О, разве ты не знал? Я – пегаска. У меня есть крылья. Они еще не полностью сформированы, но да, довольно скоро я должна быть в состоянии летать.

Эван останавливается. – Подожди, у тебя есть крылья? Как, нахрен, это справедливо?! Что я получу?

Джек смеется, когда она присоединяется к разговору. – И я так сказала. И кроме того, ты не можешь жаловаться – по крайней мере, ты сохранишь свой пенис.

Мы подходим к фасаду дома, и Эван кивает. – Я считаю – достаточно справедливо. Кстати, идти за вашими хвостами – это действительно странно, ребята. Серьезно, это пугает меня.

Мы доходим до конца коридора возле входной двери – здесь повсюду на полу валяются пакеты с покупками. Я снова поворачиваюсь к Эвану. – Да, привыкай к хвостам, они будут у нас до конца жизни.

Джек смотрит на меня и поднимет бровь. –  Ты имеешь в виду, пока мы не исправим все это и не станем обратно людьми, –  просто говорит Эван.

– А, да, это и имелось в виду. – Я прикусываю язык. Я не хочу быть пессимистом, но я действительно начинаю сомневаться, что мы сможем изменить что-то подобное. Я имею в виду, не поймите меня неправильно, если бы мы нашли способ исправить это, я бы, вероятно, приняла его, чтобы вернуть свою жизнь. Но – я не знаю, все это кажется находящимся совершенно не в наших руках, я думаю, что мы просто плывем по течению. Вместе.

– Ну, это большая куча сумок, – говорит Эван, глядя на буквально стену белых пакетов с покупками, наваленных у двери. Их так много, что кажется, будто мы ожидаем наводнения, и мы сложили стену из мешков с песком – только вместо мешков с песком мы использовали припасов на несколько тысяч долларов.

Джек начинает рыться в сумках и вытаскивать случайные вещи, чтобы показать их Эвану. – Еда, батарейки, рации, инструменты, лекарства... Сегодня мы были заняты.

Эван подходит к одной из сумок и заглядывает внутрь. – Ха, что я могу сказать, я действительно впечатлен. Отличная работа, братан! Ах, подождите, извините, к этому трудно привыкнуть. Хорошая работа, сестренка!

Джек смеется. – Хех, да, как я уже сказала, мы были очень заняты сегодня. Хотя я не могу взять на себя всю ответственность, это была идея Дэш. – Я слегка краснею, Джек продолжает. – Извините, что все это сейчас неорганизованно, мы действительно должны разместить все на складе, но это большая работа, и мы с Дэш устали. Мы положили все, что нужно охладить, в холодильник на первом этаже, но это все, что мы сделали. Мы можем распаковать все остальное завтра.

Эван кивает. – Звучит неплохо.

Я начинаю говорить, собираясь сказать «Завтра у нас может не быть рук, мы должны распаковать все сегодня!», но я останавливаю себя. Хотя было бы разумно сделать работу сегодня, к черту это – я устала. Распаковывать вещи в будущем с помощью копыт будет трудно, но я буду прокрастинировать до самого конца, будущие проблемы – это не мои проблемы.

– Подожди, что это? – Эван заглядывает в один из пакетов «Фарм&Флит» –  и вытаскивает щетку, читая этикетку вслух. – «Гребень для ухода за лошадьми: оставляет шерсть лошади более гладкой, блестящей и хорошо линяющей».

Эван косится на сестру. – Зачем ты это купила? Ты что, планируешь участвовать в соревнованиях по конному спорту или что-то в этом роде?

Джек подходит, выхватывает щетку из рук брата и кладет обратно в сумку. – Да успокойся ты, это же элементарный груминг, нам он, наверное, понадобится в долгосрочной перспективе. И если тебе это не нравится, что ж, очень жаль, ты должен был ходить с нами по магазинам, а не развлекаться в Чикаго.

Эван прикусывает губу. – О, ты думаешь, я «развлекался» в Чикаго? Да, об этом...

Я наклоняюсь вперед, желая услышать больше о том, что произошло, но, к моему разочарованию, Эван не продолжает свой рассказ. Он просто останавливается. Ну, это мы еще посмотрим – Эй, Эван, я хотела спросить – что там с наручниками?

Эван бросает взгляд на свои запястья, понимая, что на них все еще остались остатки наручников Джессики. Он не хочет вспоминать эту историю прямо сейчас, поэтому просто краснеет и прячет их в карманы... – О… долгая история… ммм… Меня арестовали, полицейские наручники, но все в порядке. Скажите, у вас есть что-нибудь в этих мешках, что может их снять?

Я указываю на тяжелые болторезы, которые мы купили, и Джек берет их и начинает работать с наручниками Эвана. Я улыбаюсь про себя – было ясно, что Эван покраснел, когда понял, что он все еще в наручниках. От «арестовывающих» наручников не краснеют, краснеют от наручников из спальни. Интересно, как их использовали? Так много вариантов...

– Дэш, ты нам поможешь или просто будешь стоять и расправлять крылья? – Я оглядываюсь назад, замечая, что мои скороспелые крылья раскинулись в стороны. Вот дерьмо! Похоже, крылья пегаса действительно реагируют на настроение. Ну, это досадно, надеюсь, Эван и Джек не поймут. Отбросив эту мысль в сторону, я стискиваю зубы, помогая им снять наручники с Эвана.

– Итак, как я уже говорил ранее, ребята, вы хоть представляете, что, черт возьми, происходит и что является причиной этого? Потому что я вроде как подумал, что раз уж это были пони, то вы, ребята, будете знать все. Я имею в виду, если бы вы, ребята, и знали что-нибудь о чем-нибудь, это были бы штуки о пони из того Сериала. Между тем, все, что я знаю об этих пони, это то, что они разноцветные и имеют копыта, так что, да, я чувствую себя здесь немного бесполезным.

Джек передвигается, чтобы лучше ухватиться за болторезы, держать их становилось все труднее и труднее – ее пальцы просто не слушались, как раньше. – Я же говорила тебе, брат, что у нас были кое-какие мысли, но ничего конкретного.

Я продолжаю мысль Джек. – Мы проследили изменения вплоть до дня рождения. Первым физическим изменением, которое мы получили, была кьютимарка, и она, похоже, появилась примерно в тот момент, когда каждому из нас исполнилось по двадцать пять лет.

Эван выглядит несведущим. – Кьюти – что?

Я закрываю лоб рукой. – Долбаная татуировка на твоей ноге, она называется кьютимарка. Ты, наверное, должен это знать, учитывая, что она теперь у тебя есть. – Эван закатывает глаза, и я продолжаю. – Метка появилась во время вечеринки по случаю дня рождения, когда нам исполнилось двадцать пять лет, так что что-то на вечеринке по случаю дня рождения, вероятно, вызвало ее.

Я все еще держу Эвана за руку, пока Джек наконец размещает болторезы и снимает последний наручник. Мы с Джеком ударяем друг друга по ладони над головой. – Хорошая работа, сестренка, но вернемся к вечеринке по случаю дня рождения, –  говорит Эван. – Что значит «что-то на вечеринке вызвало это»? А как насчет того, что нам всем исполнилось двадцать пять лет? Хорошая круглая цифра, четверть века, может быть, это что-то значит?

Джек убирает болторезы. – Так Дэш сказала в магазине, но...

Эван обрывает ее. – Подожди, «Дэш»? Ты уже в третий раз так говоришь. Ты говоришь о Дэйве?

Я снова краснею и тру затылок. – Да, Дейв – это имя парня. Мы вроде как решили называть меня Дэш, полагаю.

Эван прищурился. – Типа как Рэйнбоу Дэш, пони? Значит, ты не только становишься ею физически, но и берешь ее имя? Это довольно жутко, чувак. – Эван замолкает и оглядывает меня. Я просто пожимаю плечами, и Эван продолжает. – Ну, я думаю, что тебе действительно пришлось страдать из-за смены пола, и тебе действительно нужно было новое имя, так что я думаю, что оставлю это без внимания. Но все равно довольно жутко.

Джек ждет, пока ее брат закончит. – Все? Ладно, как я и говорила. двадцатипятилетний возраст, являющийся катализатором этих изменений – это то, что Дэш сказала в магазине сегодня, но мы обе исключили это, потому что это на самом деле ни на один вопрос не отвечает.

Я киваю в знак согласия. – Хорошо, мы вернулись к исходной точке. И давайте предположим, что двадцатипятилетие действительно вызвало все это – что тогда? Если это было истинной причиной всего этого, то мы могли бы просто сейчас сдаться, потому что мы не можем повернуть это вспять. Так что ради нашего же блага мы должны предположить, что это было что-то другое.

– А что Фиона?  – говорит Эван, почесав подбородок.

– А что Фиона? – произносит Джек, смущенная тем, что ту вообще упомянули.

Эван продолжает. – Ну, ты же говоришь, что все началось на вечеринке, верно? Так что... она была там. Она была в контакте со всеми тремя из нас, когда это произошло. Кажется довольно очевидным, что она могла быть причастна ко всему этому, не так ли?

Я приподнимаю бровь. – Я не знаю, чувак, я действительно не принимаю Фиону за человека, который идет на вечеринку по случаю дня рождения и думает «О, идея, давай заколдуем всех моих друзей и превратим их в подобие лошадей!» Ну же, Эван, ты же знаешь Фиону, это не ее работа.

Эван ухмыляется. – Следить надо за тихонями.

Джек громко зевает. – Ну, это зацепка, отдаю тебе должное. Мы позвоним ей завтра и узнаем, есть ли у нее что сказать.

Зевота заразительна, и мы с Эваном вскоре обнаруживаем, что тоже зеваем. Во время зевка Эвана я не могу не заметить, что его язык длиннее и шире, чем у любого человека. Видеть у Эвана то, что было явно языком пони, просто странно – насколько глубоко идут эти лошадиные изменения?

Мысль о ртах и языках заставила меня осознать, что я ничего не ела с самого завтрака. – Эй, ребята, кто-нибудь еще хочет поесть?

– Поесть что-нибудь? Уже полночь? – Джек в замешательстве.

– Но я голодна! –  жалуюсь я.

ЭйДжей щурится, глядя на меня. – Разве твоя мама никогда не говорила тебе не есть перед сном? Так набираешь вес!

Я закатываю глаза. – О, пожалуйста, я могу позволить себе несколько фунтов. Посмотри на меня, кожа да кости! ...а еще перья и шерстка!

Джек смеется и продолжает издеваться надо мной. – Ну да, это хорошо, надо сохранить стройную фигуру, мисс Дэш – скоро сезон купальников!

Эван переводит взгляд с одной на другую. – Какого черта вы тут, девчонки, болтаете?

Мы с Джеком оба просто начинаем смеяться, я поворачиваюсь к Эвану. – А, ничего, Джек просто пьяна и снова смеется над моим полом.

Эван качает головой. – Ух, вы, девчонки, какие-то странные. Я уже скучаю по «Джеку с пенисом».

– И я тоже, брат, я тоже. – Джек еще несколько раз посмеивается про себя и ведет нас обратно на кухню. Я иду за ней, но понимаю, что не согласна с мнением Эвана. Я не знаю, я думаю, что мне действительно нравится новая Джек женского пола. Мы как бы ладим на совершенно другом уровне, потому что мы оба прошли через это странное и  внезапное изменение пола вместе.

~~~~~~~

Чуть позднее мы оказываемся в гостиной. Эван делает себе большой салат и сидит спиной к нам, просто глядя в окно на бушующую снаружи грозу. Джек берет целый пакет моркови и жует ее, сидя на диване, разглядывая «Иллюстрированный атлас анатомии лошадей». Я насыпаю себе миску вкусной люцерны (к большому отвращению Эвана) и совершенно наслаждаюсь зеленью, листая книгу, которую нашла, которая просто называлась «Полет». В основном это было о самолетах, но там было хорошее базовое введение относительно основ полета и того, как самолеты и птиц поддерживает подъемная сила.

Читая обо всем этом, я немного волнуюсь о завтрашнем дне, и желая поделиться своим волнением с кем-нибудь, я смотрю на своих товарищей. Эван не кажется взволнованным, он просто смотрит на дождь и являет собой воплощение Хемингуэя. Джек тоже не выглядит взволнованной, но, по крайней мере, она не сильно подавлена, поэтому я подхожу к ее дивану и смотрю, как она себя чувствует.

Первое, что я замечаю, это то, что Джек ест морковь прямо из пакета. Она не почистила ее, не помыла, даже не обрезала стебли. Пока я смотрю, она съедает целую морковку, включая стебли с листьями, растущими сверху. Она, кажется, даже не осознает, что делает – просто смотрит в анатомический атлас. Я смотрю на страницу; это двухстраничный разворот, показывающий огромную матку и другие схемы репродуктивной системы кобыл. Я сглатываю комок в горле.  – Эй, Джек, ты смотришь на... штуки?

Джек не отворачивается от страницы. – Почему я должна была быть кобылкой? Кто это решил? Я имею в виду, что я могла бы справиться с тем, чтобы просто стать пони – честно говоря, я могла бы. Но кобылкой? –  Джек вздыхает. – Я уже оправилась от шока и всего остального, но не понимаю, почему.

Я ставлю свою миску с зеленью на стол. – Может быть, завтра мы найдем какие-нибудь ответы, позвоним Фионе и...

– Мы оба знаем, что Фиона не будет ответом, – резко говорит Джек, затем поворачивается, чтобы посмотреть мне в глаза. Ее поняшные глаза огромны. – Мы обе знаем, что все это началось очень давно. Еще до того, как мы познакомились с Фионой.

– Так когда же все это началось?  – спрашиваю я, зная, что Джек не знает ответа.

Джек ничего не отвечает, и единственным звуком, который можно услышать – это шум бури в окна. Буря, которая, кстати, закончится примерно через три часа двадцать шесть минут, подсказывают мои чувства.

Тишина в комнате нарушается, когда Эван встает, ставит пустую тарелку на стол и выходит из гостиной в коридор. Мгновение спустя мы слышим, как дверь его спальни открывается и закрывается за ним.

– Ну, и тебе спокойной ночи, братец, – презрительно говорит Джек. Я все еще чувствую напряжение между братом и сестрой, но ничего не могу поделать. В прошлый раз, когда я попыталась вмешаться, Эван грубо велел мне уйти и пойти полюбоваться собственным телом перед зеркалом.

– Ну и наглость, что за человек, на самом деле... – думает мой разум, прежде чем резко остановиться. Я поднимаю глаза и смотрю в зеркало на дальней стене. В этот момент я выгляжу примерно на семьдесят процентов пони. Подождите, значит, я на семьдесят процентов Рэйнбоу Дэш? Я любил каждую ее частичку в течение многих лет, и теперь у меня есть шанс действительно увидеть ее близко и лично! Почему я до сих пор этого не сделала?!

– О, эй, посмотри на время! Мне нужно пойти, ЭйДжей, поговорим с тобой завтра и все такое. – Я уже в коридоре, когда закончиваю фразу, и прежде чем Джек успела ответить, нахожусь на полпути к гостевой комнате. Я кричу еще раз «Спокойной ночи!», прежде чем войти в комнату и закрыть за собой дверь. Запорный механизм еще не успевает закрыться, как я наклоняюсь и стягиваю с себя боксеры. Я смотрю вниз на свою обнаженную женскую сущность и, типа, просто глазею. Это невероятно странно, но все равно очень мило. В самом деле, я имею в виду – как я могу сейчас  расстраиваться, что мое тело меняется, когда я абсолютно люблю то, во что оно превращается?

Я подхожу к зеркалу возле кровати и продолжаю рассматривать руки, лицо и шею. К этому моменту голубая шерстка находится почти повсюду. Я вообще-то очень люблю ее – я имею в виду, что цвет идеально подходят к моей гриве. Часть моего разума сейчас бьет тревогу, что мне не должно нравиться то, что я вижу, и что я должна волноваться вместо того, чтобы улыбаться, но я просто пожимаю плечами. Не так уж много я могу сделать, чтобы остановить это, с таким же успехом можно быть оптимистом.

Я выключаю свет и ложусь на кровать, позволяя рукам бегать вверх и вниз по животу и ногам, чувствуя полосы новой шерстки. Моя последняя мысль, когда я засыпаю – «Ну, это удобно, мне больше не нужны одеяла, чтобы согреться...»

~~~~~~~

Встает солнце, и я открываю глаза, моргаю несколько раз и вспоминаю нашу нынешнюю ситуацию. Пора найти зеркало и посмотреть, что еще изменилось для нас за ночь. Я перекатываюсь немного в сторону и соскальзываю с кровати, приземляясь в нескольких метрах от большого зеркала, которым пользовалась прошлой ночью.

Я с трудом поднимаю голову, чтобы взглянуть на себя в зеркало. В поле зрения появляется мой собственный образ, и мое сердце замирает. Я ожидала увидеть еще больше шерстки, может быть, копыта вместо рук, может быть, морду пони. Ну, у меня было все вышесказанное, плюс кое-что еще. Плюс много чего еще.

В зеркале отражается пони. Во мне буквально не осталось ни грамма человеческого. Я смотрю в зеркало, и сама Дэш отвечает мне тем же взглядом.

Я медленно нахожу способ балансировать на четырех копытах, а затем снова смотрю на свое отражение. Я даже не знаю, что делать, я просто смотрю на свое тело. Мои полностью развитые крылья трепещут, и я поднимаю ногу, чтобы проверить, делает ли отражение то же самое. Пони в зеркале повторяет мои движения. Это действительно было мое тело.

Я открываю рот. – Привет, Рэйнбоу Дэш.

Ну и ну, это было странно. Это было странно за пределами определения слова «странно». Я поворачиваю голову из стороны в сторону, изучая поняшную морду Дэш и ее мягкие щеки. – В жизни она еще симпатичнее, чем в Сериале, – бормочу я, медленно поворачивая свое длинное тело и оглядывая бока. Кьютимарка, с которой все это началось, наконец-то вернулась на свое законное место. Я снова смотрю в зеркало и просто не нахожу слов. Моя грива выглядит просто потрясающе – я имею в виду, что вчера у меня была такая же грива, но сейчас она просто выглядит как влитая, спускаясь по моей шее рядом с моим облачением из голубой шерстки. Мой старый друг, хвост, тоже там, радостно дергается взад и вперед каждые несколько секунд, пока я кручусь на месте, чтобы получше рассмотреть себя в зеркале. Все, что касается пони в отражении, выглядит просто открыть рот как потрясающе. И это я?

Не знаю, как долго я там стою, но уже больше пяти минут просто смотрю в зеркало, восхищаясь каждым волосом на Рэйнбоу Дэш... «Которая теперь я». Эта мысль мелькает у меня в голове и вызывает дрожь по всему позвоночнику и хвосту. Действительно странно осознавать, что отражение в зеркале – это я.

Я снова пристально гляжу в зеркало. Я люблю каждую часть тела, которую вижу, но не в чисто сексуальном смысле, а скорее как ребенок, который видит спортивную машину вблизи. Я просто в восторге от того, что предстает перед моими глазами. Я медленно отрываю взгляд от пони в зеркале, затем поворачиваю голову, чтобы посмотреть назад – и замечаю, что могу повернуть шею гораздо дальше чем раньше. Оглядываясь назад, я испытываю совершенно трансцендентный опыт – если я смотрю вниз и назад, то могу видеть место, где моя шея соединяется с моим телом, а затем мое длинное, голубого цвета тело распростирается позади меня, оканчиваясь всплеском цветов, моим хвостом. На секунду у меня кружится голова, и я закрываю глаза. Видеть эту пони в зеркале – достаточно странно, но видеть это чужеродное тело, распростертое под моей собственной шеей – еще более странно, такие вещи могли бы свести человека с ума.

Я снова открываю глаза и оглядываю комнату – я довольно низкорослая, мои глаза находятся примерно на уровне кровати. Мое поле зрения также слегка искажено, я могу видеть гораздо больше по сторонам, чем привыкла – это похоже на то, что кто-то включил «широкоэкранный режим» в реальной жизни. Я снова поворачиваюсь к зеркалу и вижу удивленную Рэйнбоу Дэш. Я смеюсь себе под нос. – К этому нужно будет привыкнуть.

Я начинаю двигать несколькими конечностями, глядя в зеркало, чтобы почувствовать, какие мышцы какие части меня двигают. Мои крылья – самая трудная часть для понимания. Я вроде как ожидаю, что буду контролировать их, как раньше контролировала свои руки, но это совсем не так. Крылья соединены с моим позвоночником, так что разворачивание и движение моих крыльев ощущается как растяжение спазма в спине. Это совсем не интуитивно, но, надеюсь, со временем станет легче.

Я делаю глубокий вдох. Я могла бы стоять перед этим зеркалом вечно, но, вероятно, мне следовало бы посмотреть, проснулись ли остальные. Хмм, это будет связано с ходьбой – это должно быть интересно. Я смотрю на копыта и пытаюсь идти. Передняя левая нога, затем задняя правая нога, затем передняя правая нога, теперь задняя левая нога, затем передняя правая? Нет, нет, следующей идет передняя левая, а потом...  – О блин. – Я теряю равновесие при падении.

Я прикусываю губу и оглядываюсь назад. Я прошла примерно метр, прежде чем упасть. – Так, это отстой, – объявляю я в комнату и просто лежу там с минуту. Я делаю еще один глубокий вдох и поднимаюсь, снова смотрю на свои копыта и делаю еще четыре шага, прежде чем натыкаюсь на стену и ударяюсь о нее головой с громким «тук».

– Сукин сын...  – Я отступаю на полшага и сажусь на бедра, чтобы потереть копытом лоб. – Ой, как нахрен больно! Дурацкая стена, неужели не видно, что я пытаюсь научиться здесь ходить? – Я встряхиваю головой и встаю на четыре ноги. Поле зрение явно является проблемой, я привыкла быть человеком и держать свой взгляд перпендикулярно позвоночнику, но у пони это не работает  – мне нужно вытянуть шею прямо «вверх», чтобы мои глаза на самом деле смотрели вперед. Я делаю это достаточно легко, удивляясь, что моя шея чувствует себя так комфортно, когда она вытянута «вперед» вот так. Единственная проблема заключается в том, что теперь я не могу следить за копытами. Я поворачиваю голову к двери и снова медленно пытаюсь идти, только на этот раз вслепую. Идти, не глядя на свои копыта – чрезвычайно трудно и требует от меня полной сосредоточенности. Я сосредоточенно морщу лицо и медленно делаю последовательность шагов, которые мне следует сделать.

Это работает? Вроде как? Я спотыкаюсь каждые несколько шагов, но, по крайней мере, иду вперед. После нескольких мучительных секунд чистой концентрации мне становится немного легче, мои нервы осваивают схему. Чем больше шагов я делаю, тем меньше мне приходится сосредотачиваться на ногах, это постепенно становится автоматическим процессом. Я практически чувствую, как задняя часть моего мозга яростно перестраивается, чтобы изучить этот мышечный паттерн и записать его под ярлыком «ХОДЬБА». Я добираюсь до коридора и просто прохожу туда-сюда раз десять или около того. Вперед и назад по коридорам, туда и обратно. Мои мышцы все еще чувствуют это, и мозг работает, чтобы запомнить схему. Я все еще спотыкаюсь через каждые десять шагов, но после пяти-десяти минут ходьбы мне больше не нужно думать о своих мышцах. Точно так же, как когда я была человеком, хождение по коридору становится полностью автоматическим процессом. Хорошая работа, мозг!

Итак, мне потребовалось всего десять минут, чтобы выучить то, что, как ожидается, будет уметь годовалый ребенок. Что-то подсказывает мне, что бегать, и, если на то пошло, летать – будет очень трудно. Ну ладно, маленькими шагами, ведь не каждый день ты просыпаешься четвероногим, верно?

Я медленно скачу рысью в сторону кухни. – Хе-хе, рысь, – смеюсь я про себя, наслаждаясь хрестоматийным «цок-цок» копыт, который уже десятки тысяч лет возвещает людям: «Уступи дорогу, конь приближается!»

Я все еще ухмыляюсь от уха до уха над безумием ситуации, когда поворачиваю за угол на кухню. Я не первая, кто проснулся – посреди кухни сидит Биг Мак. Он смотрит на меня серьезными глазами.

Я останавливаюсь и машу копытом. – Эй, Эван! Доброе утро! Это я, Дэш!

– Ни хрена себе, – кривится Эван.

Я сажусь на бедра, что стало моей новой любимой позой. Такой удобный и очень поняшный способ сидеть. Я снова смотрю на Эвана. – Эй, кто насрал тебе в кашу?

Эван приподнимает бровь, глядя на меня. – Проснулся – я лошадь. Я совершенно уверен, что имею право расстраиваться.

Я высовываю язык. – Нет, ты не лошадь, ты пони. Большая разница, мой друг.

– Конечно, приятель. – Эван закатывает глаза, потом снова смотрит на меня, а я сижу и ухмыляюсь, как идиотка. – И, молю, скажи мне, чему ты улыбаешься?

Я встаю и бегу по кругу вокруг него. – Я только что научилась ходить на четырех ногах! Честно говоря, я очень взволнована этим. И, чувак, посмотри на меня! Посмотри!

Эван остается невозмутимым. – Да, я вижу, ты пони.

– Чувак, я выгляжу потрясно! Я – Рэйнбоу Дэш, посмотри на эти крылья! – Я поворачиваюсь боком и расправляю левое крыло. – И моя потрясная грива, и этот хвост отлично смотрится на мне, и…

Эван приподнимает бровь. – Скажи мне, ты просто так одержима этим персонажем, или Дэш просто обычно так поглощена собой?

Я секунду моргаю и сажусь на бедра. – Ха. Никогда об этом не думала. Я имею в виду, честно говоря, и то и другое...

Эван впервые за это утро улыбается, но ничего не говорит.

Я встаю и поворачиваюсь к нему боком, затем встряхиваю гривой, чтобы он увидел, как красиво она струится. – О, да ладно тебе, Эван, ты же думаешь, что я хорошо выгляжу, не так ли? – Я сияю своей лучшей улыбкой и принимаю красивую позу, надеясь произвести на него впечатление своим видом.

Прежде чем Эван успевает ответить, раздается внутренний сигнал тревоги, и я понимаю, что делаю. «Эй, эй, какого черта я пытаюсь сделать? Я просто хотела показать Эвану, что мне нравится это поняшное тело, почему я пытаюсь произвести на него впечатление своей фигурой?!»

Как только я осознаю это и прекращаю позировать, я замечаю, что Эван поднимает брови. – Да, Дэш, ты… эээ ... ты хорошо выглядишь. Для пони, я имею в виду. – Он слегка ухмыляется и отворачивается.

Я ругаю себя за то, что так на него набросилась. Я не знаю, о чем, черт возьми, я думала, хотя я также отмечаю, что это первый раз, когда он действительно назвал меня Дэш. Он всегда настаивал на том, чтобы называть меня Дейвом, но сейчас не сделал этого. Что ж, это хорошо, честно говоря – я ненавидел свое старое имя. Какой родитель назовет своего ребенка «Дэйв»? Я имею в виду, серьезно, это звучит как имя для сорокалетнего мужчины – я всегда ненавидел его, когда рос.

Мне не терпится сменить тему, я делаю глубокий вдох и прочищаю горло. – Ну что… ммм… твоя сестра уже встала?

Эван снова поворачивается ко мне. – Черт меня побери, если я знаю, я просто встал, проковылял сюда и попытался позавтракать. Хотя вся эта история с «у меня больше нет рук» немного вредит команде. – Эван хмурится и машет передними копытами в воздухе. – Я просто думал о том, как мы все облажались, и вот тогда я поворачиваюсь и вижу, что ты входишь сюда, улыбаясь, как будто это утро Рождества.

Я наклоняю голову в знак понимания. – Ах, да, я понимаю, почему ты можешь быть расстроен.

Эван встает и подходит к двери во внутренний двор. – Я не расстроен, просто немного подавлен, наверное.

– Ну, не унывай, дружище, мы в этом вместе. – Эван, кажется, не обращает на это внимания, когда он тянется ртом вверх и хватает ручку двери во двор, тянет вниз и открывает дверь наружу. – Мы разберемся с этим, Эван, приготовим завтрак, разбудим ЭйДжей, а потом позвоним Фионе и заберем ее... Эван? Эван, что ты делаешь? – Эван выходит на улицу и ступает на влажную утреннюю траву. Он несколько раз тычет копытом в землю и теперь лежит на спине, катаясь взад-вперед по траве.

– Это так приятно, – говорит он, не переставал кататься.  – Знаешь, я всегда видел, как это делают лошади, теперь я знаю почему. Так здорово почесать спину под шерсткой.

Я моргаю. – Ммм, верно. Так как я уже говорила. Завтрак?

Эван откатывается назад и снова встает на четыре ноги. – Не беспокойся, во всяком случае, не за меня. Я собираюсь на пробежку.

Я протестующе поднимаю копыто. – Пробежку?! Чувак, Эван, ты едва можешь идти рысью!

Эван трет копытом по земле, улыбаясь. – Я что-нибудь придумаю. Прямо сейчас я вольно побегу по этому полю – вот что у меня на уме. Это будет здорово. – Эван перестает ковырять землю и бежит по кругу, при этом несколько раз спотыкаясь. – Разбуди Джек, я вернусь с пробежки через час. Когда я закончу, мы разберемся с ситуацией с Фионой.

Я снова облокачиваюсь на дверь, удивляясь тому, как ведет себя Эван. Он был последним, кто, как я подозревал, поддался бы «зову дикой природы» пони и почувствовал бы потребность бежать по полю. – И... а как насчет завтрака, Эван? Мне показалось, ты сказал, что голоден.

Эван оглядывается на меня, улыбаясь шире, чем я видела с тех пор, как все это началось. – Я поем на пробежке.

Я открываю рот, чтобы спросить, что он имеет в виду, но он уже поджимает хвост и убегает. Буквально. Ну ладно, часть про хвост была буквальной, а про бег – не совсем. Он, конечно, пытается, хотя и спотыкается на быстром галопе. Ну да ладно, он сам разберется. Время просыпаться, Джек.

Я возвращаюсь в дом и закрываю за собой дверь, впечатленная своей способностью закрывать дверь ртом. Это оказалось на удивление легко, ну, если не обращать внимания на то, что приходится класть дверную ручку в рот. Я старалась не обращать внимания на соленый привкус старого человечьего пота на языке, когда я рысью вхожу в коридор и направилась к комнате ЭйДжей. Надеюсь, она все еще спит, это может быть забавно.

Я добираюсь до комнаты и вижу, что дверь слегка приоткрыта, поэтому я толкаю ее мордой. С кровати доносится легкий храп, и я поднимаю глаза, чтобы увидеть ЭйДжей, крепко спящую под одеялом. О боже, это прекрасно! Что же делать? Хм, ну я знаю. Хе-хе, давайте начнем с классики.

Я рысью подбегаю к ее кровати и встаю на два задних копыта, наклоняясь вперед и и держась за ее кровать. Стоять на двух копытах тяжело, но я могла бы сделать это в течение нескольких секунд, если бы мне нужно было. Я наклоняюсь и хватаю ее одеяло двумя копытами, затем делаю глубокий вдох.

Внезапно я откидываю одеяло и встряхиваю ее за плечи. Джек резко просыпается и широко открывает глаза.  – Ну же, Эпплджек!! СЕЗОН СИДРА ВОТ-ВОТ НАЧНЕТСЯ! – громко кричу я, размахиваю передними копытами в воздухе.

Джек отшатывается в шоке и смотрит, наполовину проснувшись, наполовину во сне, и на сто процентов смущенная. – Но... нет... это Флаттершай, а не Эпплджек... зачем Дэш приходить в дом Эпплджек?.. Подожди. Но это не...

Джек смотрит на меня, когда я запрыгиваю на ее кровать и встаю на четыре ноги, ухмыляясь, как Чеширский кот. Понимание приходит к моей подруге, и я вижу, как кровь начинает покидать ее новое очаровательное поняшное лицо. Я подмигиваю ей.  – Пора вставать, Эпплджек. Добро пожаловать в первый день твоей новой жизни.

Я наклоняюсь и хватаю зубами оставшееся одеяло, затем резко поднимаю голову вверх, сбрасывая одеяло с кровати и полностью обнажая ее поняшное тело.

Джек смотрит вниз и судорожно вздрагивает, пытаясь встать и разобраться в происходящем. Ее ноги бесполезно бьются, а переднее копыто цепляется за подушку.

– Ах… хрень. – Джек бессмысленно кричит, и ее тело снова подергивается, как она снова пытается встать, но терпит неудачу. В конце концов она переворачивается и в замешательстве падает с кровати.

– Кто глупая пони? Ты глупая пони! Кто же? Ты же! – Я смеюсь так сильно, что у меня слезятся глаза, когда я падаю на бок и катаюсь по ее кровати.

– Ух, очень смешно, – слышу я из-за груды одеял и оранжевых конечностей у основания кровати.

Одним плавным движением я переворачиваюсь из положения лежа на спине в положение стоя на копытах. Затем я спрыгиваю с кровати и встряхиваю гривой, чтобы привести волосы в порядок, ловя при этом свое отражение в зеркале. Я улыбаюсь и снова встряхиваю гривой – черт возьми, я люблю это тело, все начинает казаться таким естественным.

Я рысцой возвращаюсь к груде одеял, чувствуя себя особенно самодовольной оттого, что овладела всеми необходимыми для этого мышцами, в то время как Эпплджек даже не знает, как стоять. – Нет, теперь серьезно Эпплджек, – говорю я одеялам и оранжевой шерстке. – С сегодняшнего утра ты на сто процентов пони. – Я делаю паузу, чтобы дать ей возможность осознать это. – Тебе понадобится несколько минут, чтобы научиться ходить и все такое, но это работает.

ЭйДжей поднимает голову и смотрит в зеркало на стене. – Ну, не могу сказать, что мы этого не предвидели... но все же...

Я киваю. – Да, я знаю это чувство, сестра. Ну что ж, я дам тебе научиться стоять, а когда ты будешь готова, пойдем на кухню, я приготовлю тебе что-нибудь поесть.

Я направляюсь к двери, но останавливаюсь, когда Джек кричит: – Эй, Дэш.

Я останавливаюсь и поворачиваюсь на месте, чтобы снова оказаться лицом к лицу с Джек. – Да?

Джек смотрит на меня и улыбается. – Ты хорошо выглядишь, мне нравится, как ты выглядишь.

Я ухмыляюсь от уха до уха. – СПАСИБО. Твой брат был сбит с толку, когда я задала ему тот же вопрос. Да, я сама очень люблю это тело, я пробыла в нем всего пятнадцать минут и уже люблю его. В любом случае, ты и сама неплохо выглядишь, а теперь поторопись и научись ходить, чтобы присоединиться ко мне за завтраком.

~~~~~~~

В человечьем обличье я был не очень хорошим поваром. Теперь, когда у меня больше нет рук, мой кулинарный уровень опустился до цифр, обычно зарезервированных для национального долга. Целых десять минут на кухне, и все, что мне удалось сделать, это разорвать зубами пакет с люцерной, в результате чего сухие зеленые гранулы рассыпались по всему кухонному полу. Затем я пытаюсь насыпать немного в миску, но мешок соскальзывает, так что еще больше гранул падает на пол.

Примерно в это же время я узнаю, что пони может заниматься многими человеческими делами, если очень постарается, но использование совка и метлы для подметания пола не входило в их число. Я имею в виду – на самом деле просто нет никакой возможности должным образом вымыть пол, будучи пони.

Итак, я выбираю единственный оставшийся вариант и продолжаю просто вести себя как собака и чистить пол ртом, поедая все, что просыпалось. Конечно, тот факт, что мне приходится лизать пол, чтобы получить еду, немного унизительным, но это того стоит, эта люцерна чертовски вкусна.

Я заканчиваю примерно на две трети, когда слышу хихиканье и поворачиваюсь, чтобы увидеть Эпплджек, стоящую в дверном проеме и глядящую на меня. Я должна признать, что даже после всех других событий этого утра все еще немного сюрреалистично видеть Эпплджек в реальном мире, но вот она.

– Ты знаешь, у нас есть миски, – говорит Джек, когда рысью бежит на кухню, все еще немного неуверенная в ногах, но справляющаяся с этим лучше, чем Эван.

Я поднимаю глаза от еды с пола. – Хар-хар, очень смешно, ЭйДжей. В следующий раз я позволю тебе быть той, кто пытается насыпать еду копытами

– А кто сказал, что надо насыпать?  – говорит Джек, когда подходит к стойке, берет миску в рот, а затем засовывает голову в открытый пакет, используя миску как совок, чтобы получить еду. Она вытаскивает голову из пакета и осторожно ставит миску на стол.

Я закатываю глаза. – Пфф, какая разница, мой метод тоже работает.

Джек смеется себе под нос, когда идет к стойке, берет ложку в рот и возвращается к столу. Я пристально смотрю на нее, и теперь настала моя очередь смеяться. – Скажи мне, ЭйДжей, как ты собираешься пользоваться ложкой?

Джек показывает мне язык. – Легко, смотри, я могу держать ложку во рту и использовать ее, чтобы зачерпнуть еду...

Я откидываюсь на бедра и скрещиваю передние ноги на груди, саркастически улыбаясь. – И потом..?

Джек на секунду задумывается. Другой конец ложки полон еды, но в этом и заключается проблема. Она держит ручку ложки во рту просто отлично, но ей нужен рот, чтобы быть вместилищем для еды... поэтому она должна отпустить ручку... – Проклятье, к черту все это!  – восклицает Джек, когда сдается и выплевывает ложку на стол. Я смотрю со странным любопытством, как Джек просто помещает всю морду глубоко в миску и засовывает еду в рот, совсем как дикий зверь.

На миг меня охватывает печаль, и я останавливаюсь на мгновение, чтобы оплакать нашу потерю человечности. Я прикусываю губу, затем пожимаю плечами и возвращаюсь к еде с пола. Нет смысла плакать из-за того, что мы не можем изменить, Мы теперь пони, и мы можем вести себя соответственно.

Через несколько минут я заканчиваю чистить пол мордой. Джек также заканчивает со своей второй миской люцерны – оказывается, можно есть очень быстро, когда игнорируешь все попытки соблюсти человечьи правила и просто засовываешь лицо в миску с едой.

Я поднимаю глаза и вижу, как Джек облизывает морду и пытается смыть с нее остатки зелени. Она собирает почти все, но на щеке все еще оставалось зеленое пятно.

– ЭйДжей, ты пропустила одно место, – я указываю копытом на свою щеку.

– Где... здесь? – Джек указывает на совершенно другую сторону своего лица. Я смеюсь, не знаю, почему я ожидала, что она действительно попадет в нужное место. Какой-то закон Вселенной диктует, что невозможно точно сказать, на какой часть лица грязь.

– Что тут смешного? Я попала?  Здесь? – Джек все еще ковыряется не в той половине лица.

– Нет, нет, с другой стороны. Нет, здесь, рядом с... – Я улыбаюсь, поскольку ЭйДжей все еще дико далека от цели.

Действуя не задумываясь, я протягиваю тянусь и хватаю ее за копыто. – ЭйДжей, остановись. Давай я. – Я наклоняюсь вперед и облизываю ее щеку, проводя языком по этому месту и вытирая его начисто. Я убираю грязь и улыбаюсь, только чтобы сразу понять, насколько неуместным было мое действие. Я быстро откидываюсь назад и извиняюсь. – О, эй, да, извини за это. Я… ммм... Ну что ж, я показала место!

Щеки Джек краснеют, а глаза широко раскрываются. Я издаю нервный смешок, когда медленно отступаю от покрасневшей пони. – Да, ммм, это было неловко, Дэш. Как насчет того, чтобы предупредить меня в следующий раз? – Джек ухмыляется и поворачивается, чтобы пройти в гостиную. – Итак... как здесь дела? Эван уже проснулся?

– Да, он вышел на пробежку, – говорю я, следуя за Джек в гостиную, отчаянно пытаясь заставить свои раскрытые крылья сложиться обратно.

– Подожди, что он сделал? – Джек оборачивается, в ее голосе звучит веселье.

Я смеюсь. – Да, бедняга был очень подавлен тем, что проснулся пони, но потом выглянул наружу и заявил мне: «я чувствую потребность, потребность в скорости!», и сказал, что он хочет побегать по полям и почувствовать ветер в своей гриве и прочие хорошие штуки...

Джек поднимает брови, все еще улыбаясь. – Это... забавно, если не сказать больше. Я подумала, что Эван возненавидит свое новое тело.

Я киваю, подходя к ЭйДжей. – О, я почти уверена, что он ненавидит. Во всяком случае, так он сказал на кухне. Однако ему, похоже, понравилась идея побегать... но раз уж ты заговорила об этом – как тебе нравится новое тело?

Джек морщит лицо, когда она на мгновение задумывается, затем поворачивает голову назад и смотрит на свой бок. – Вообще-то оно довольно милое. Не то чтобы я выбрала ЭйДжей, если бы у меня был бы выбор, но все же я чувствую себя довольно уютно и комфортно. Не говоря уже о том, что я чувствую себя в очень хорошей форме. Я почти уверена, что смогу обогнать машину, а затем пнуть кирпичную стену. Это действительно удивительно.

Джек подходит к открытому пространству и наклоняется вперед, упираясь передними ногами. Затем резким движением она перемещает свое тело и выбрасывает задние ноги, практикуясь в лягании воздуха.

Я одобрительно улыбаюсь. – Очень мило, я определенно не хотела бы стоять позади тебя, когда ты пробуешь это сделать.

Джек оборачивается. – Ладно, твоя очередь, покажи мне позу Дэш из Сериала.

Я смеюсь про себя, но подыгрываю ей. Можно и повеселиться. Я слегка наклоняюсь вперед и расправляю крылья, глядя налево и щелкая хвостом в сторону, имитируя известный векторный рисунок Дэш из Сериала.

Джек хлопает копытами. – Ха-ха, это прекрасно. Моя очередь!

Мы продолжаем делать еще несколько раундов этого, от души смеясь над каждой глупой позой. Мы обе знали, что нам, вероятно, следует быть более серьезными относительно  всего этого, но у нас позже будет много времени, чтобы быть серьезными. Прямо сейчас мы были двумя подругами, просто пытающимися извлечь максимальную пользу из нашей ситуации. Кроме того, у нас было ограниченное время. Как только Эван вернется с пробежки, все станет гораздо серьезнее. У нас всего полчаса, чтобы пошалить, так что мы могли бы использовать его.

После еще одной хорошей позы Эпплджек Джек поворачивается ко мне. – Хорошо, Хорошо, твоя очередь снова, сделай хорошую позу! – Джек ухмыляется, сгорая от нетерпения посмотреть, что я могу придумать.

Я чешу подбородок, пытаясь вспомнить знаменитую позу Дэш, которую я еще не пробовала. О. О-хо-хо, у меня есть одна. У меня есть одна, хорошая. – Ладно, Джек, встань вон там, надо правильно выбрать угол.

Хорошо, давайте посмотрим. Передние ноги вытянуты вперед. Задние ноги вверх. Задница поднята очень высоко. Крылья распахнуты и устремлены вверх. Брови слегка приподнялись. Веки наполовину опущены. И... соблазнительное прищуренное лицо, чтобы все завершить! Прекрасно!

Я удерживаю позу и жду ответа ЭйДжей. Обычно она уже смеется или хлопает копытами, но я ничего от нее не слышу. Я меняю позу и смотрю на нее, она смотрит на меня, как олень, пойманный светом фар.

Я говорю. – Да ладно тебе, разве ты не узнаешь ее? Это классическое «Я хочу кон...»

Джек обрывает меня. – Я знаю! Я знаю, откуда это! –  Она встает и ходит по кругу. – Это просто… Господи, ты не можешь вертеться, делая эту позу Дэш… я имею в виду, вау.

Я застенчиво улыбаюсь ей. – В чем дело, ЭйДжей, боишься увидеть что-нибудь, что тебе понравится?

Джек ухмыляется мне в ответ. – Полегче, любовничек, просто потому, что некоторые из нас были клопперами, это не значит, что мы все такие. И кроме того, даже если бы мне нравились такие штуки –  брось, Дэш, ты же мой лучшая подруга! Я бы предпочла не делать с тобой того, о чем потом пожалею.

Я рысью скачу к ней и смотрю на нее – я знаю, что она права. – Да, это верно, Джек. Но мы все еще можем обняться, верно?

Джек улыбается, и мы оба тянемся, чтобы обнять друг друга, но затем оба падаем от врожденной неустойчивости, пытаясь встать на два копыта.

Мы хохочем и несколько минут остаемся на земле. Это мило, просто болтаться с Джеком-в-виде-Эпплджек. Я могла бы к этому привыкнуть.

– Эй, Дэш? Знаешь, о чем я думаю? – Джек слегка поворачивается ко мне лицом, когда я тру ее спину копытом.

– Хе-хе, да, я знаю, о чем ты думаешь... – Я улыбаюсь, бьюсь об заклад, она думала о том же, о чем и я! Держу пари, она собиралась рассказать мне, как она счастлива в таком виде, и что она рада, что все это произошло!

Джек открывает рот. – Хорошо. Мы должны вымыть посуду, пока Эван не вернулся.

У меня отвисают уши. – Что?

Джек повторяет. – Да, Эван будет здесь с минуты на минуту. Мы должны убрать беспорядок, который навели на кухне

Я закатываю глаза. Я думала, что у нас связь. Может быть, в следующий раз.