Найтмерквестрия: под пологом вечной ночи
Глава 3. Поздний ужин
Солнечная аликорна не любила простые решения. Слишком часто они лишь выглядели красиво, на деле оказываясь абсолютно ошибочными. Вот и теперь то, что казалось чуть ли не идеальным выходом из ситуации, на деле обернулось настоящим кошмаром.
Лес пропах гарью. Селестии казалось, что всё, включая её саму, насквозь пропиталось этим тошнотворным едким запахом. На зубах скрипел солоновато-горький пепел, вызывая желание прополоскать рот. И, что хуже всего, всё оказалось зря: волшебный огонь не сумел решить ни единой задачи из тех, что на него возлагались. Не вышло даже согреться — огонь погас слишком быстро, и по контрасту с тёплым ярким пламенем ночь стала казаться ещё более холодной и тёмной.
Может, сумей её пламя охватить весь лес от края до края, всё обернулось бы по-другому. Однако, по какой-то причине ей так и не удалось добросить искры до противоположного берега ближайшей речки: казалось, будто вода вытягивает саму суть огненной магии! И пламя, пожрав подлесок, быстро выдохлось.
Теперь же Селестия сполна пожинала плоды своей ошибки, пробираясь среди обгоревших древесных остовов, которые напоминали древних чудовищ, растопыривших скрюченные ветви-лапы. Искорёженные, обугленные, нередко с переплетёнными или же обломанными ветвями, деревья, погружённые в вечную ночь, давали богатую пищу фантазии, и уж та отработала этот шикарный подарок на полную. Селестия всерьёз начинала жалеть, что у неё такое богатое воображение: за какие-то несколько часов она натерпелась больше страха, чем за последний год эквестрийской жизни.
«Хорошо, что хотя бы поседеть мне не грозит», — неуклюже попыталась пошутить аликорна. — «Шёрстка и так светлая».
Изредка посреди пожарища попадались клочки зелёной травы и даже отдельные деревья, почему-то совершенно нетронутые огнём. Впервые наткнувшись на подобное, Селестия ощутила лишь глухую досаду: да как вообще хоть что-то в Эквестрии осмелилось сопротивляться её пламени?! Теперь же она искренне радовалась каждому такому дереву и каждому уцелевшему кусту, чей вид позволял хоть немного отвлечься от созерцания мёртвого обугленного леса, полного воображаемых чудовищ. Под конец дошло даже до того, что аликорна начала отправлять во все стороны поисковые заклинания-разведчики, стараясь проложить путь к реке так, чтобы ей попадалось как можно больше живых деревьев.
Увы, тщетно: сведения, полученные разными разведчиками, противоречили друг другу, и ни разу не совпали с реальностью. Селестия совершенно не понимала, почему такое происходит. Временами у неё возникало пугающее ощущение, будто она находится внутри игрушки-калейдоскопа, которую медленно поворачивают, из-за чего реальность периодически распадается на осколки, чтобы тут же собраться множеством новых узоров.
Хуже того, ни один разведчик так и не смог пересечь реку — возле воды вложенная в них магия начинала стремительно угасать. А последний из них, прежде чем рассеяться, передал такое, от чего Селестия в очередной раз сбилась с шага. Призрак! Призрачная пегаска, медленно плывущая вдоль побережья.
Аликорна мысленно дала себе зарок после победы над Найтмер непременно вернуться и похоронить останки несчастной: ни одна пони не заслуживает подобной участи.
«Надеюсь, это просто единичный случай. Очень надеюсь. А то стараниями Найтмер Мун как бы не вышло, что хоронить надо уже всю Эквестрию».
— Тия, сосредоточься, не думай об этом! — прошептала аликорна. — Не думай о том, что все пони Эквестрии уже могли стать такими вот призраками.
Увы, самовнушение не помогло. Напротив, с каждым шагом становилось всё труднее отделаться от ощущения, что она осталась совсем одна посреди мёртвого мира. От этих мыслей Селестию вновь начало потряхивать.
Отвлечься от страхов и переживаний ей помог шум воды: он звучал успокаивающе. Как же давно она не слышала подобных звуков! Аликорна принюхалась, ожидая ощутить приятный речной запах, но тщетно — воздух по-прежнему пах гарью и пеплом.
А вот и сама река — широкая блестящая лента, в которой сверкают бесчисленные искры отражённого лунного света. От воды веяло прохладой и чем-то странным, что вызывало непонятные искажения магических структур. Контролировать светляки, которые стайкой кружились сейчас вокруг Селестии, стало намного сложнее: на любое воздействие они откликались с большой неохотой, а свет их сильно потускнел, так что пришлось даже увеличить подпитку.
Ещё раз напомнив себе об осторожности, Селестия, медленно ступая по влажному песку, приблизилась к самой кромке воды, увидев в речном зеркале своё отражение: светлые глаза выразительно выделялись на фоне матово-чёрной шёрстки, а грива казалась клубящимся облаком тёмного дыма, из которого выглядывал эбонитовый рог.
«Вот это я перемазалась», — потрясённо подумала аликорна, накладывая на себя очищающее заклинание. А потом ещё и ещё раз, когда стало ясно, что первая попытка не возымела успеха.
Но ни со второй, ни даже с третьей попытки очиститься так и не удалось, и аликорна начала догадываться, что на этот раз проблема куда серьёзнее простой копоти.
Догадки превратились в уверенность, когда Селестия сообразила, что её грива с хвостом закоптиться ну никак не могли просто по самой своей природе. Да и никакая копоть не сделала бы их настолько тёмными — сейчас они выделялись даже на фоне ночи, словно разрывы в самой ткани мироздания.
«Что же со мною случилось?» — растерянно подумала аликорна. — «Не мог же огонь, даже магический, так на меня повлиять?»
Селестия сосредоточилась, и контуры её тела на мгновение расплылись густым угольно-чёрным дымом, чтобы тут же собраться в точно такую же пони, но уже в полном боевом доспехе. К сожалению, доспех, вопреки тому, на что рассчитывала Селестия, тоже оказался зловещего чёрного цвета, да ещё и с хищным антрацитовым блеском.
«Такое разве только Найтмер Мун носить», — поёжилась солнечная аликорна, вновь концентрируясь на эфирной форме.
На этот раз чёрное облако распалось на два сгустка, каждый из которых обратился отдельной пони: чёрной единорожкой с эбонитовым рогом, и встрёпанной агатовой пегаской с куцыми закопчёнными крылышками.
Селестия потерянно разглядывала сама себя двумя парами глаз сразу.
И магия, и эфирные способности работали без малейших проблем — но лишь до тех пор, пока дело не касалось изменения цвета. Цвет мог свободно меняться лишь при условии, что в качестве замены будет выбрано что-либо из чёрных оттенков.
Всё происходящее здорово походило на проклятие, и аликорна, вновь собравшись в единое целое и приняв свой почти естественный облик, приступила к тщательному обследованию собственных магических структур. Подобные нарушения требовалось устранить как можно скорее.
Но едва сканирующее заклинание завершило работу, как у Селестии на мгновение перехватило дыхание: это была не её магия! Такое ощущение, будто аликорна изучала какую-то постороннюю пони. Или даже совсем не пони, слишком уж чуждым было то, что она видела.
Издав судорожный вздох, Селестия медленно опустилась на прибрежный песок.
«А может, мне всё это лишь чудится?» — мелькнула вдруг предательская мысль. — «Может, на самом деле я никуда не вернулась, а так до сих пор и сижу на солнце, окончательно сойдя с ума от одиночества?»
Аликорна потрясла головой, отгоняя пораженческие мысли.
«Тия, соберись! Вспомни уроки Свирла, у происходящего должно быть какое-то разумное объяснение. И ради всех пони Эквестрии ты просто обязана его найти как можно скорее!».
Потратив изрядное количество времени, сил и нервов, Селестия наконец выяснила, что с нею в общем-то всё в порядке: никаких повреждений, проклятий или, того пуще, подмены тела. Просто магические структуры, образно говоря, уложили в совершенно ином, крайне непривычном, порядке. Всё равно как если клубок пряжи сперва распустить, а потом сбить в бесформенный комок, который ещё попробуй распутать.
Убедившись, что по большому счёту ничего непоправимого не случилось, Селестия несколько успокоилась, и даже сумела сообразить, что послужило причиной подобной метаморфозы.
«Цветы. Те синие цветы, что заставили меня чихать. Это очень похоже на их магию».
Хотя изменения почти не влияли на магические способности, они всё ещё оставались весьма неприятными, к тому же быстро вернуть всё в норму оказывалось невозможно: требовалось тщательное исследование и много рутинной работы, чтобы восстановить прежний порядок «укладки» структур. В текущих условиях у Селестии не было на это времени.
«Не представляю, как мне теперь общаться с моими маленькими подданными», — с тяжёлым вздохом подумала аликорна. — «Как бы они не приняли меня за какое-нибудь чудовище вроде Найтмер».
Что ж, оставалось лишь надеяться, что её дипломатические навыки за прошедшее тысячелетие никуда не делись, а всенародная любовь основывалась на чём-то более серьёзном, нежели аккуратная беленькая шёрстка.
Кроме того, определённо стоило утроить бдительность во избежание ещё каких-нибудь сюрпризов. Рисковать понапрасну, когда речь идёт о судьбе всего мира, Селестия попросту не имела права.
А впереди маячило ещё одно серьёзное препятствие: река, чьи воды совершенно точно обладали антимагическими свойствами. Попытки исследовать природу необычного феномена закономерно провалились, потому что любые сканирующие заклинания попросту рассеивались, словно в воду канув, без малейшего отклика.
По всему выходило, что окунаться в эти воды — не самая умная затея, которая запросто может закончиться бедой, а значит, реку требовалось перелететь.
Тысячу лет назад подобный полёт не вызвал бы у Селестии никаких затруднений. Теперь же она отчаянно боялась взлетать, ведь для этого требовалось прыгнуть вверх, навстречу космической бездне. Нырнуть в океан темноты, которая пугала буквально до потери рассудка.
«Я привыкну. Я обязательно привыкну», — убеждала себя Селестия. — «В конце концов, это всего лишь ночь!»
И вот, собравшись с духом, аликорна распахнула крылья, тяжело дыша и чувствуя, как бешено колотится её сердце, шумом отдаваясь в ушах.
«Может, если закрыть глаза, будет хоть немного полегче? Хотя бы чуточку?»
Конечно, лететь с закрытыми глазами не самая умная идея, но тут ведь главное подняться в воздух. А там уже можно и посмотреть — главное, чтобы не вверх.
Стиснув зубы и крепко зажмурившись, Селестия сделала несколько сильных взмахов, рывками набирая высоту. Наконец решив, что поднялась уже достаточно, аликорна развернула крылья на всю длину, от подъёма перейдя к равномерному планированию в сторону реки.
«Получилось», — с некоторым облегчением подумала она. — «Самое трудное уже позади, осталось только приземли…»
Закончить мысль аликорна уже не успела, потому что её вдруг повело в сторону, а земля и небо словно поменялись местами. Селестия широко распахнула глаза, только чтобы увидеть накренившийся горизонт и блики на водной глади, которую она и проломила всем телом, с шумом и плеском булькнувшись в реку.
Тело окатило обжигающим холодом, но этот холод почти сразу отступил, оставив лишь лёгкое покалывание и ощущение немоты в конечностях, словно она их отлежала.
Что, впрочем, не помешало аликорне вынырнуть на поверхность, отчаянно отфыркиваясь и спешно пытаясь понять, что же в очередной раз пошло не так. Неужели она настолько утратила навыки полёта, чтобы на ровном месте взять и свалиться?! Или её магия опять чудит?
Как бы то ни было, до берега предстояло добираться вплавь. И к тому же без помощи магии, которая словно бы застыла, став вязкой и неподатливой, не способной истекать через рог. А эфирное тело напоминало замёрзшую глину, которую скорее сломаешь, чем что-то из неё вылепишь.
«Теперь понятно. Вода на самом деле не пьёт магию, а лишь препятствует её течению», — подумала аликорна, с сосредоточенным сопением гребя к берегу. — «Думаю, из-за этого и с полётом проблемы. Впрочем, ничего страшного — когда окажусь на берегу, всё быстро придёт в норму».
До берега оставалась ещё примерно треть расстояния, когда переднюю ногу аликорны вдруг свело судорогой. От неожиданности Селестия вновь глотнула обжигающе холодной воды, закашлявшись и пытаясь хоть как-то удержаться на поверхности.
Но то ли от холода, то ли от излишне резких движений болью прострелило и вторую ногу, после чего аликорна с ужасом поняла, что тонет. И тогда Селестия сделала единственное, что ей оставалось.
— Помогите! — отчаянно закричала она, не особенно, впрочем, надеясь хоть на какую-то помощь. — Помо!.. кх-кхр…
Крик захлебнулся, сменившись сперва кашлем, а затем глухими булькающими звуками. Потяжелевшие крылья тянули на дно, отказываясь складываться за спиною, в глазах от нехватки воздуха замелькали красноватые точки, а дотянуться губами до поверхности уже не выходило…
Не в силах больше задерживать дыхание, Селестия судорожно вдохнула — и зашлась в приступе кашля, с некоторым удивлением поняв, что вдыхает воздух, тогда как водная гладь, кажется, стремительно удаляется куда-то вниз. Вот только дышать получалось с трудом, а в бока упиралось что-то острое.
Кое-как придя в себя, аликорна с ужасом обнаружила, что болтается в пасти громадного змееподобного чудища! Толстое чешуйчатое тело песочного цвета, гибкий хвост… и головы. Много голов! Целых четыре штуки. Именно одна из них как раз и цапнула аликорну, выудив из воды и ощутимо прижав клыками. Остальные же три клыкастых башки обернулись в сторону более удачливой товарки, явно желая урвать и свою долю.
Селестия беспомощно наблюдала, как приближается к ней треугольная оскаленная морда, чьи глаза пылают ядовито-зелёным, затем раздался глухой удар…
Который, как выяснилось, предназначался не ей, а той голове, что её схватила, заставив разжать челюсти.
Короткое ощущение падения — и аликорна с жалобным вскриком шлёпнулась на землю. Сверху тут же придавило чем-то тяжёлым, выбив из лёгких остатки воды и воздуха.
— Ты совсем охвостела, жаба?! — сквозь шум в ушах услышала Селестия. — Чего дерёшься, ведь ща как вломлю же!
— А вот не лезь, так и бить не будут! Куда клыки тянешь?! Мы ж договорились, что тебе только пегасы положены.
Кое-как проморгавшись, Селестия осознала, что валяется на берегу реки, а чудовище прижимает её своим гигантским хвостом — тяжёлым, чешуйчатым, от которого исходил тяжёлый запах болота.
Магия всё ещё не работала. Селестия не знала, сколько времени потребуется на её «оттаивание», и уж тем более не знала, дадут ли ей это время.
— Глаза тиной залипли, что ли?! Это ж пегас и есть!
— Слышь, ты! — оскалилась левая голова. — С каких это пор у нас пегасы уже рогаты? Единорог это! Законная моя добыча. И не смей тянуть к ней свою грязную пасть!
— Ты кого пытаешься надуть, а, Силт? — прорычала крайняя левая голова. — Или по-твоему единороги уже отрастили себе крылья? Пегас это!
— Но у неё рог!
— И чё? Я те ща по лбу вот как дам, так у тебя ещё и побольше вырастет! Главное — крылья!
— Это ты-то мне дашь?! В прошлый раз мало тебе досталось? Мало, да, Моресс?! Так я ж ведь добавлю, сама не хуже пегаса летать научишься! Единорог это, вот и весь сказ, это даже полная дура понять должна бы!
— Девочки! — вклинилась между ними крайняя правая голова. — Девочки, не ссорьтесь, пожалуйста. Давайте лучше её саму спросим.
Головы смолкли. На несколько мгновений повисло удивлённое молчание.
— Мира, ты гений!
— Верно, уж сама-то кобыла должна знать, единорог она или пегас.
— Слышь, ты! — обратилась к Селестии крайняя левая голова. — Давай признавайся, кто ты такая!
— Али… корн я, — кое-как прокашляла Селестия, когда давление немного ослабло.
И это всё, что она успела произнести, прежде чем её вновь вжали в землю так, что аж в глазах потемнело.
— Во, слышь, чё рогатая говорит? Не пегас она, так что обломись, рожа.
— Да тебе тоже не светит, она же не единорог.
— Ну что ж, — впервые подала голос правая голова, — раз такое дело, то так уж и быть, съем я.
— А чё сразу ты?! — взвилась крайняя левая. — Тебе только земнопони положены ваще-т, и то напополам с Мирой.
— Но кто-то же должен её слопать? Почему б и не я?
— Рожа треснет потому что! Думаешь, тебе одной должно быть вкусно, а, Глейд?
«Пожалуйста, магия, умоляю — оттаивай поскорее!» — мысленно взмолилась аликорна, видя, что дело идёт к закономерному финалу.
— Девочки, погодите! — вновь вмешалась крайняя правая голова. — Зачем же сразу драться, давайте лучше посчитаемся.
— Точняк!
— Неплохо, неплохо, — одобрительно кивнула Глейд. — Как видно, не у одной меня в черепушке булькает. Я как раз вспомнила охвостенную считалку.
— А чё это сразу ты?! — возмутилась крайняя левая голова. — Ты и в прошлый раз считала, и в позапрошлый. Хватит! Теперь моя очередь!
— Да с-сена лыссого! — прошипела Силт. — У меня так вообще от твоих считалок икота. И у Глейд тоже.
— Слышь, ты! Ща я те так вломлю, что и без считалок два дня икать будешь!
— Девчат, — вновь вмешалась Мира. — А вот пусть эта, рогатая, считает.
Головы притихли, переваривая услышанное.
— Мира, ты гений!
— Верно! Раз есть — её, значит и считать ей! Всё по-честному.
Хвост чудища чуть приподнялся, и аликорна смогла наконец хоть немного отдышаться, попутно стараясь вспомнить считалку подлиннее.
Увы, тщетно: Селестия была жеребёнком так давно, что уже и сама с трудом вспоминала то время. И, конечно же, напрочь позабыла за ненадобностью все эти жеребячьи считалки! О чём теперь и жалела, ведь если бы она хоть что-то помнила, то смогла бы потянуть время. А там, глядишь, и магия бы вернулась…
— Слышь, рогатая! Считай давай, — наклонилась над нею крайняя левая голова. — И побыстрее, мне уже надоело ждать.
— П-подождите, — аликорна сама поразилась тому, насколько жалко прозвучал её голос. — Я… сейчас вспомню…
Под прицелом сразу нескольких пар громадных глаз Селестия чувствовала себя на редкость неуютно. Мгновение текло за мгновением, а в памяти не находилось ничего хоть сколько-то подходящего. В отчаянии она даже попыталась придумать считалку самостоятельно, но, как на зло, слова совершенно не желали рифмоваться.
«Клянусь, если выживу, непременно возьму уроки стихосложения у шаманов Зебрики», — тоскливо подумала аликорна, в очередной раз убедившись, что бесполезных умений не бывает, и даже такой странный навык когда-нибудь может спасти жизнь…
— Да окунуть её в воду, пока пузыри не пойдут, чтоб в голове просветлело! — наконец не выдержала Моресс.
Селестия обмерла. Если её опять макнут в эту реку, то всё! Магия будет восстанавливаться ещё дольше, и шансов на спасение не останется вовсе.
— Девчонки, потише, вы ж её пугаете.
— А чё она ни сена не помнит?!
— Ну, её можно понять. Если бы меня ели, я бы наверное тоже всё позабывала.
И, нависнув над Селестией, Мира произнесла успокаивающим тоном:
— Ну, не нервничай так. Никто тебя вот прямо сейчас есть не станет. Жёлтая кобыла просила любой говорящей добычей с нею делиться, так что отволочём в её логово, а там видно будет. Это девчонки так, на всякий случай, заранее тебя делят.
— Вот кстати, — встрепенулась Глейд, — а кто тащить будет?
— Да заткнись ты со своим тащить! — не выдержала Мира. — Потом разберёмся, не видишь — тут и так проблем по горло!
И, вновь склонившись над Селестией, продолжила:
— Так что успокойся, возьми себя в копыта. А со считалкой мы тебе поможем. Девчат, подскажем ей слова?
— Да запросто. Я как раз подходящую вспомнила.
— А чё это сразу ты?! — завопила Моресс, оскорблённая в лучших чувствах. — И жрать — ты, и подсказывать тоже ты! Всё ты да ты, задолбало! Другим тоже охота.
— По-моему вам пора признать, что самые лучшие считалки знаю одна лишь я, — вмешалась Глейд. — Ваши по сравнению с ними просто убоги!
— Ты чё, самая умная, что ли?! Тя с небес на землю спустить, а? Так я мигом!
— А я помогу!
— Девочки! — взмолилась Мира. — Ну давайте хотя бы сегодня не будем ссориться. К тому же я знаю, как нам решить эту проблему. Пусть ка…
Договорить она не успела, потому что Селестия наконец почувствовала, как к ней возвращается магия! И, не теряя времени даром, от души вложила её в огненное заклинание, ударив по ближайшей голове потоком слепящего солнечного пламени — того самого, что с лёгкостью прожигает даже металл.
Жуткий вопль, исторгнутый сразу тремя чудовищными глотками, прозвучал для ушей Селестии сладкой музыкой. Не останавливаясь на достигнутом, аликорна окуталась огненным вихрем, обжигая хвост чудовища, и сразу же расплылась облаком чёрного дыма, ускользая из-под возможного ответного удара. В душе солнечной аликорны разливалось ликование: она вырвалась! Она спаслась, уцелела, и больше никогда не попадётся в подобную ловушку!
Хотя Твайлайт довольно быстро привыкла и к темноте, едва разгоняемой синеватыми огоньками свечей, и к бестолковым речам Пинки, но вот находиться в центре внимания по-прежнему было крайне непривычно.
Собравшаяся толпа чётко разделялась на культистов в просторных плащах с капюшонами, и обычных гостей, одетых кто во что горазд. Последних было как-то очень уж много. У Твайлайт даже мелькнула смутная мысль, что снаружи башенка казалась несколько меньше, и уж точно не смогла бы вместить такую толпу. И все, все эти пони без исключения пялились на её злосчастный хвост! По крайней мере, единорожка была в этом абсолютно уверена.
По правде говоря, она бы уже давно сбежала, но сзади подпирали Рейнбоу с Эпплджек, да и Спайка бросать было никак нельзя, хоть сам дракончик почти наверняка полагал иначе.
«Почему я вообще согласилась в этом участвовать?» — устало подумала Твайлайт, осторожно переминаясь на гудящих ногах.
— …Потому что сейчас она просто ученица Владычицы, — достиг её сознания голос Пинки, — а станет совсем-совсем ученицей, а я её ещё и жрицей сделаю!
Тут единорожка встряхнулась, вынырнув из своих мыслей, и начала внимательно прислушиваться к происходящему. Она вовсе не собиралась записываться ни в какие жрицы!
— Всё это очень важно. Даже важнее, чем предстоящий ужин! — вскинула копыто розовая земнопонька. — Владычица по-настоящему ценит и нас, и всё то, что мы делаем. Да! — повысила голос Пинки, перекрывая лёгкий ропот толпы. — Не все понимают суть нашей великой миссии. Отдельные несознательные пони даже считают, будто мы маемся дурью! К счастью, Эквестрия устроена так потрясающе, что ни от кого и не требуется понимания. До тех пор, пока Владычица видит ваши счастливые улыбки, всё идёт как надо.
«Когда она уже закончит?» — мелькнула тоскливая мысль.
— Твайлайт, вот скажи как её ученица: ты когда-нибудь видела счастливую улыбку Владычицы?
— Эм… чего? — удивлённо моргнула сбитая с толку единорожка.
— Я уж точно не видел, — пробормотал Спайк со спины Рэрити. — Она как оскалится, так у меня потом полдня лапки трясутся…
— И нипони не видел, — понурилась Пинки, печально опустив ушки. — Владычица улыбается предвкушающе. Улыбается удовлетворённо, злорадно, даже многообещающе! А вот счастливо и радостно — никогда.
— Но! — вновь вскинула голову земнопонька. — Именно для того и существуем мы, чтоб за неё улыбаться! А ещё есть кексики! Кто ж будет их есть, если не мы? Ей даже с одним кексиком расправиться ох как тяжко, а их в Эквестрии миллионы! Именно поэтому сегодня, за праздничным ужином, мы будем много улыбаться. И съедим всё подчистую! Волею Владычицы!
— И к славе Её! — грянула толпа.
Пони радостно затопали передними копытами по полу, заставив Твайлайт поморщиться от громкого шума.
А Пинки даже не думала останавливаться. Розовая земнопонька сунула в рот оба передних копыта сразу и оглушительно свистнула. По её сигналу сквозь расступившуюся толпу один из культистов выкатил огромный вафельный торт в форме белой башенки, которая внушительно возвышалась над блюдом, полным розового крема.
— Вот этот скромный тортик, — улыбнулась Пинки, — главный десерт сегодняшних сумерек. Наша почётная гостья соорудила его специально для этого особого события.
Сурово сведя брови к переносице, земнопони обвела строгим взглядом всех собравшихся:
— Сразу предупреждаю: торт не для еды. Работать с ним может лишь настоящий мастер, даже не пытайтесь повторить самостоятельно! Как видите, он хоть и вафельный, но это супер-точная и сверх-подробная копия нашей священной башни, в которой мы сегодня и празднуем. И если добавить сюда хотя бы махонький кусочек от её стен… — земнопонька взяла из копыт ближайшего культиста фрагмент белого камня и плюхнула его в блюдо, где тот сразу же утонул в креме. — То вафельная башня и башня настоящая становятся одним и тем же!
Всё тот же культист склонился над ухом Пинки и, высунув из-под капюшона тёмный кончик мордочки, что-то прошептал.
— Вот мне тут подсказывают, что это называется принципом подобия. Единство целого и части! Правда здорово? — искренне радовалась розовая пони.
Твайлайт немедленно насторожила ушки. Где-то она уже слышала о подобном принципе. Причём его описание определённо соседствовало с чем-то нехорошим, потому что вызывало неприятные ассоциации. Увы, единорожка настолько устала, что голова отказывалась толком работать.
— И теперь всё, что я сделаю с башенным тортиком, перейдёт на каменную башню. А всё, что мы сделаем с башней, повлияет и на этот замечательный тортик. Смотрите!
Пинки запустила копыто в торт по самое плечо, с чавкающим звуком что-то там сдвинув.
И вдруг башня пришла в движение! От неожиданности Твайлайт чуть с копыт не навернулась. С глухим рокотом, шедшим откуда-то из глубин, башня вращалась, причём возникало ощущение, что под разными пони она вращается с разной скоростью, потому как их местоположение относительно друг друга начало меняться.
А когда вращение остановилось и Твайлайт выпрямилась, то чуть было не навернулась снова: ведь теперь в зале стояло множество столов со всевозможной снедью!
В воздухе поплыли потрясающе вкусные запахи, среди которых особенно выделялся аромат жареной рыбы. Ночная единорожка непроизвольно сглотнула слюну.
— Я, пожалуй, отойду, — севшим голосом произнесла Рэрити, которая сейчас оказалась чуть слева от самой Твайлайт.
И, аккуратно сгрузив Спайка на пол, дневная пони поспешно, чуть ли не бегом, удалилась.
— Пф, неженка, — фыркнула Рейнбоу. — Отпадная же рыбка. Эти дневные пони ничего не понимают в нормальной еде.
— Неправда! — возмутился дракончик. — Просто Рэрити бережёт фигуру.
— Но прежде чем мы приступим к еде, — вновь разнёсся по залу голос Пинки, — мы должны запустить фейерверк. Сами понимаете, безо всех этих взрывалок и сверкалок и праздник не праздник! Раньше его можно было пускать только с самого верху, со смотровой площадки. Но сейчас у нас есть вот этот замечательный тортик! Благодаря которому праздничный зал мгновенно станет смотровым!
Пинки схватилась сразу двумя копытами за верхушку вафельного торта и с некоторым усилием её отломила.
Треск лопающегося камня прозвучал подобно грому. По стенам пошли трещины, сверху посыпалась каменная крошка, а в зале стало намного светлее: потолок вместе со всеми верхними этажами попросту сорвало.
Не будь Твайлайт настолько уставшей, у неё от подобного зрелища уже бы глаза на лоб полезли, но и так единорожка удивилась изрядно.
«Я обязательно должна вспомнить, что это за магия! Просто всенепременно. И когда закончу с заданием наставницы, возьму этот торт для тщательного изучения».
А розовая земнопонька разошлась не на шутку. Теперь она отломила и нижнюю часть башни, после чего начала ставить всё на место в обратном порядке: сперва верхние этажи, а первый этаж взгромоздила уже на них.
Единорожка ощутила себя словно внутри огромного подъёмника: этаж плавно вознёсся вверх, чтобы с грохотом встать на место, пусть и несколько криво.
— Ну вот, другое дело! — довольно улыбнулась Пинки, водя языком по стыку этажей, тем самым замазывая трещины.
Твайлайт поспешно обернулась в сторону самой потрескавшейся из стен, и даже успела увидеть, как словно бы растворяется и течёт сам камень, закрывая наиболее крупную трещину.
«Мне нужен этот торт!» — окончательно решила единорожка. — «Мне нужна эта магия».
— Для обычных церемоний, — начала Пинки, довольно облизываясь, — я использую обычные фейерверки. Они конечно супер-дупер офигенные, но для такой особой церемонии нужно что-то по-настоящему особенное. Итак, встречайте! Та-дамм!
С видимым усилием земнопонька ухитрилась извлечь из своей гривы тяжеленную даже на вид пузатую бочку, аккуратно поставив её на пол. На боку этой бочки красовалось изображение разлетающихся искр, под которым виднелись предупреждающие надписи: «Пони-БУМ. Магоопасно».
И чуть ниже: «Не искрить! Не копытить!».
— Лунный фейерверк! — довольно улыбаясь, провозгласила поняша. — Он настолько потрясающ, что отдельные искры может добросить даже до луны!
Бочка и вправду внушала. Глядя на это фейерверочное чудовище, Твайлайт на всякий случай приготовила заклинание щита.
Дэш отреагировала ещё решительнее: громко клацнув клыками, она сгребла розовую земнопоньку за грудки и слитным движением прижала её к стенке.
— Пинки, ты соображаешь, что творишь?! — прошипела пегаска. — От Понивилля вообще хоть чё-т останется после твоего фейерверка?
— Ото ж, сахарок. Мне даж с ним рядом находиться боязно — а ну как бабахнет? Дык наши копыта потом аж в Эвернайте найдут, эт я те точно скажу.
Остальные пони поддержали её согласным гулом.
— Эх, вот вечно вы подрезаете мне крылья. Ладно уж, по просьбам общественности обойдёмся проверенной фейерверочной пушечкой.
И земнопонька, встав на задние ноги и приподняв бочку передними, с пыхтением начала запихивать её обратно в гриву. Но, видимо, фейерверк уже всерьёз настроился праздновать, потому что упорно не лез, а под конец и вовсе, выскользнув из копыт, с грохотом рухнул на пол.
Собравшаяся толпа пони дружно охнула.
— Пинки, лягать твою! — завопила Рейнбоу. — Если подорвёмся, я тебе такое устрою!
— Ты эт, поаккуратнее там, — нервно поёжилась Эпплджек. — Ить не сидр тягаешь…
— Да ладно вам бурчать, — широко улыбнулась розовая земнопони. — Что с нами случится, если нас защищает воля самой Владычицы?
— Дык тут ить стоко оболтусов, шо никакой защиты не напасёшься, — пробормотала Эпплджек.
Тем временем Пинки, не обращая ни на кого внимания, старательно взбивала и лохматила собственную гриву, стараясь сделать её пообъёмнее. Похоже, вместе с объёмом повысилась и ёмкость, потому как со второй попытки, пусть и не без труда, бочка всё-таки исчезла с глаз долой, и всепони облегчённо вздохнули.
— Ну а теперь, — встрепенулась розовая земнопонька, подскакивая к небольшой пушке, выкаченной кем-то из культистов, — мы запустим Фейерверк Желаний. Эта симпатичная пушечка стреляет конфетти, но среди них иногда попадаются огненные звёздочки. Увидев взлетающую звезду, смело загадывайте желание. Если успеете, пока она летит вверх, то это желание точно-точно сбудется! Просто всенепременно! Готовы? Точно готовы? Совсем-совсем готовы?! И-и-и-их!
Бабах! — шарахнула пушка так, что вздрогнули стены, а Твайлайт аж присела.
Бубух! Хлоп! Бррумм!
Выстрелы слышались один за другим, сверху посыпались кружочки конфетти от более ранних залпов. Зал наполнился клубами ажурного дыма с сильным сернистым запахом. А вот и яркий всполох «звезды», если этот сгусток ярко-жёлтого пламени можно так называть.
У Твайлайт сейчас было только одно желание: выспаться. Всё же она очень устала. Ну и ещё хоть немного свободного времени, чтобы запустить рост шерсти на хвосте. А то демонстрировать всему Понивиллю свой охвосток попросту стыдно…
— Не волнуйся, Твайлайт, твоё желание обязательно исполнится! — приобняла её Пинки. — Правда-правда! Я сама прослежу, чтоб у тебя был самый отпадный хвост во всём Понивилле.
Услышав такое, Рейнбоу лишь скептически фыркнула, а сама единорожка вздрогнула от неожиданности.
«Заклинание для защиты мыслей. Мне определённо надо освежить его в памяти», — решила Твайлайт. — «Эта Пинки слишком уж странная».
— Ну а теперь, когда официальная часть закончена, можете развлекаться! — подытожила Пинки, и её слова потонули в радостных воплях, стуке копыт и наложившейся на всё это танцевальной музыке.
Твайлайт, окончательно осоловев от творящегося бедлама, проковыляла к ближайшему столу, стараясь не смотреть по сторонам и не обращать внимания на окружающих пони. Схватив первую попавшуюся бутыль, единорожка плеснула в бокал тягучего рубинового напитка со странным терпким запахом и сделала судорожный глоток.
Который совершенно неожиданно вспыхнул прямо на языке всеми оттенками жгучего пламени!
— Что… кх… кх-хаа-охх! — простонала Твайлайт, чувствуя, как у неё перехватило дыхание от жгучей горечи, а из глаз брызнули слёзы. Во рту творилось такое, словно сама Солнечная Пони встала у неё поперёк горла, растопырив там огненные крылья.
Похожие ощущения ей доводилось испытывать лишь однажды, когда Твайлайт перед поединком с Сансет заранее спрятала во рту боевое заклинание, чтобы неожиданно выплюнуть в противницу — но, получив по носу в первые же мгновения боя, случайно всё проглотила.
Вот и теперь она отчаянно старалась отдышаться и хоть немного прийти в себя.
«Это что я такое хлебнула?!» — мелькнула паническая мысль. — «Даже когда Спайк случайно срыгнул письмо в заварочный чайник, и то было легче!»
Пока Твайлайт приходила в себя, к столу подошёл знакомый культист. Теперь, вблизи, было видно, что это кобыла. Плавные движения, глубокий капюшон, из-под которого торчал лишь тёмный кончик мордочки в обрамлении белой шёрстки — да, именно эта пони выкатывала магический торт для Пинки.
Культистка взяла ту же самую бутылочку, из которой так неосмотрительно глотнула Твайлайт, спокойно налила немного жидкости в чистый бокал и аккуратно прикоснулась к нему копытом.
Негромко звякнул металл — широкий рукав очевидно скрывал какие-то украшения, скорее всего просторные браслеты. Кобыла поднесла питьё ко рту…
— Постой! — очнулась от ступора единорожка. — Не трогай это!
Но было поздно: культистка уже сделала энергичный глоток. А потом, под удивлённым взглядом единорожки, ещё и ещё, явно смакуя необычный напиток, покуда бокал не показал дно.
Ещё один еле слышный «звяк», и бокал вновь оказался на столе. Из-под капюшона послышалось негромкое:
— Вот это смесь! Любой глоток добавит бодрости чуток, — в мягком голосе говорившей явственно чувствовались нотки веселья.
— Угу, даже слишком, — буркнула единорожка, отходя в сторону.
Но, надо сказать, культистка в чём-то оказалась права: Твайлайт вдруг с удивлением обнаружила, что в голове прояснилось, усталость ушла, да и копыта больше не отваливались.
А всепонячье веселье меж тем набирало ход.
— Дурацкая музыка, — недовольно буркнула Твайлайт, старательно чёркая в небольшом блокнотике.
Сейчас единорожка сидела в гостевой комнате на втором этаже. Или на четвёртом? Вот поди разбери, когда Пинки уже третий раз за сумерки тасует фрагменты башни. Но шумные пони шумят где-то внизу, а значит, этаж совершенно точно не первый…
Спать не хотелось. Совсем. Загадочный огненный напиток полностью снял усталость, и теперь единорожка, наскоро перекусив, смогла наконец заняться важным делом: планированием грядущего ночного похода.
Если бы ещё не музыка…
— Я думала, на религиозных церемониях положено играть что-то возвышенное, — раздражённо прошептала единорожка. — Или торжественное. Или… или даже не знаю, но уж точно не это «тум-тум-дыщ, тум-ц ты-дыщ».
— Твайлайт!
Вздрогнув от внезапного оклика, единорожка посадила прямо посреди листа здоровенную кляксу.
По лестнице поднимался Спайк, нагруженный чем-то непонятным, похожим на ворох фиолетовой пряжи. Под этой пряжей самого дракончика было почти не видно.
— Твайлайт, пошли играть в «подари-хвост»! Ты даже не представляешь, как это здорово! Вот, видишь — хвост Рэрити. Его нужно нести очень аккуратно. Ни в коем случае не помять и тем более не испачкать! Мне удалось отнять его у Биг Мака. Ты бы видела, какой он здоровенный! Да там одни клыки побольше моих лапок!
— Спайк, нам сейчас не до глупых игр! — возмутилась Твайлайт. — Вся наша судьба зависит от того, насколько успешно пройдёт завтрашний поход. В такие моменты уж точно не стоит забивать себе голову какими-то там хвостами.
— Знаешь, Твайлайт, — вздохнул дракончик, — так-то ты почти идеальная пони. Идеальнее только Рэрити.
— Э… Спасибо? — удивлённо уставилась на него единорожка, от столь неожиданного заявления прянув ушками.
— Вот если бы только тебе удалось избавиться от привычки накручивать себя на пустом месте…
— Накручивать?! Спайк, всё очень серьёзно! Я как никогда близка к тому, чтобы подвести наставницу. Мы здесь уже почти сутки, а я всё ещё не могу доложить ей хоть о каких-то результатах. Ещё немного, и Найтмер окончательно решит, что я бесполезна!
— Ч-чего?!
— Бесполезна, Спайк! Недостойна учиться у самой Найтмер Мун. И меня попросту вышвырнут обратно в школу.
Единорожка на пару мгновений смолкла, с трудом переводя дыхание, после чего продолжила:
— И как ты считаешь, что может ждать там пони, которая впала в немилость у Найтмер? Да они из одного только желания выслужиться перед нею сделают всё, чтоб завалить меня! Я не сдам экзамены, Спайк, это уже сейчас абсолютно ясно. И меня отправят прямиком в детский сад. А знаешь, что бывает с единорогами-переростками, когда они оказываются в детском саду?
— Нет, но ведь ты и сама не знаешь! Ты же ни разу не была там даже в жеребячьем возрасте.
— Зато была Сансет Шиммер. И уж она всё-всё мне рассказала. Если даже такой наглой и непрошибаемой пони там пришлось настолько туго, то что же будет со мной?! Меня попросту сломают, ты понимаешь это?
Твайлайт, с силой выдохнув воздух сквозь сжатые зубы, вновь подхватила телекинезом блокнот и перо.
— Поэтому мне нельзя потерпеть неудачу, — заключила она. — Завтра всё должно пройти просто и-де-аль-но. Для этого я составлю полный список непредвиденных ситуаций, которые могут возникнуть в том дурацком лесу. И распишу оптимальный набор заклинаний для каждой из них. Тогда ничто не застигнет меня врасплох! С такой подготовкой я точно добьюсь успеха, наставница будет мною гордиться!
— Но, Твайлайт, тебе же всё равно придётся возвращать свой собственный хвост! Так почему бы не сейчас?
— Какой ещё со… — начала было единорожка, но стоило ей обернуться, как она сразу же осеклась: на месте её охвостка красовалась здоровенная встрёпанная мочалка, не узнать которую было попросту невозможно. Пожалуй, во всём Понивилле есть только одна пони с настолько многоцветным хвостом.
— Да они там вообще что ли с ума посходили?! — вскричала Твайлайт, осознав, что ей каким-то образом присобачили хвост от Рейнбоу Дэш. — Каким образом можно поменять хвосты живым пони?! Это же высшая магия!
Только сейчас до неё дошло, что Спайк говорит всерьёз, и что у него теперь действительно растёт хвост Рэрити вместо его собственного, чешуйчатого!
— Это всё Пинки придумала! — улыбнулся дракончик.
— Она точно не в себе… Пора заканчивать этот балаган!
С этими словами единорожка решительно направилась к лестнице.
— Твайлайт, подожди! Ты же ещё не слышала правил…
— Спайк, я не собираюсь играть ни в какие игры! А просто пойду и заберу у Рейнбоу Дэш свой хвост.
— Но ведь ты не сможешь даже увидеть ту пони, у которой твой родной хвост! До тех пор, пока…
Дракончик ещё что-то бубнил, но Твайлайт его уже не слушала, мчась вниз по лестнице.
Найти Рейнбоу Дэш среди множества собравшихся пони не составило труда. Она хоть и успела уже снять доспех, но оставалась вполне узнаваемой. Разве что выглядела ещё более встрёпанной, чем обычно: пегаска явно только что закончила демонстрировать свою крутость в очередном сольном танце.
— Рейнбоу Дэш, верни мне мой хвост! — подскочила к ней единорожка.
— Где ж я тебе его возьму?
— Там, где раньше был твой! Мы же поменялись хвостами.
Рейнбоу смерила её прищуренным взглядом.
— С кем бы ты ни менялась, это уж точно была не я.
— Но это же твой хвост!
— Мой где и положено, — фыркнула пегаска, зависнув в воздухе на высоте в полтора своих роста, так что при каждом взмахе крыльев каскад радужных волос раскачивался прямо перед носом Твайлайт. — Ты ж не думаешь, что я отдам свой отпадный хвостище какой-то столичной шишке?
— А мой хвост тогда где?!
— Да мне-то откуда знать? У меня, знаешь ли, нет привычки следить за чужими хвостами.
— Это уже переходит все границы, — прошептала Твайлайт, отходя в сторону. — Дурацкие пони с их дурацкими развлечениями.
Единорожка беспомощно огляделась, и её взгляд наконец наткнулся на Рэрити, которая скромно сидела у стеночки с бокалом в копыте и, кажется, клевала носом.
— Рэрити! Мне нужна твоя помощь.
Ноль реакции.
Единорожка продолжала сидеть неподвижно, пялясь в бокал немигающим взглядом. В сумеречном свете казалось, будто её мордочка приобрела зеленоватый оттенок, а под глазами образовались круги.
— Рэрити! Ну же, не спи! — затрясла её Твайлайт.
Дневная пони моргнула, и в её глазах наконец появилось осмысленное выражение.
— Твайлайт, что-то случилось? — обеспокоенно поинтересовалась дневная единорожка.
— Да! Случилось. У меня украли хвост! Рэрити, скажи им…
Договорить она не успела, потому что снаружи послышался чей-то отчаянный крик:
— Солнечная Пони-и! Тревога-а-а!
Затем раздался мощный удар, от которого дверь сорвало с петель, и в помещение чуть ли не кубарем вкатилась жёлтая пегаска. Очень знакомая пегаска — именно её призрака Твайлайт видела в Вечнодиком.
Сейчас же Флаттершай хоть и была во плоти, но выглядела даже ещё хуже, чем при первой встрече: вся взмылена, бока тяжело вздымаются, грива всклокочена, мордочка перемазана в копоти, передние ноги в какой-то слизи, на которую налипли листья и прочий лесной мусор…
— Там! — с трудом переводя дыхание выкрикнула она. — Там Солнечная Пони! В лесу. Спешила… предупредить… — на этом силы её иссякли, и жёлтенькая пегаска без сознания повалилась на пол.
Головы гидры (слева направо):
крайняя левая — Морeсс (Morass)
левая — Силт (Silt)
правая — Глейд (Glade)
крайняя правая — Мира (Mire)