Изучение человечьих повадок в Вечнодиком лесу

Я сплю. То есть спала, конечно, пока не раздался резкий, дребезжащий звук. Тут же, словно озябшие муравьи, пригретые солнцем, в голове начинают неторопливо копошиться мысли. Будильник трещит вновь, и я не глядя бью по нему копытом, надеясь попасть по кнопке, чтобы этот про́клятый Селестией звонок наконец заткнулся. В конце концов будильник замолкает, и я падаю обратно на кровать, гадая, с чего мне вообще приспичило вставать в такую рань. Кстати, а сколько времени? Оставив уютное тепло постели, я поднимаюсь и таращусь во тьму. Половина пятого утра. Вздыхаю и, потянувшись за очками, начинаю готовиться к новому дню.

Скатившись с кровати и утвердившись на всех четырёх копытах, я плетусь в ванную, нацепив очки на кончик крыла. Тыкаю другим крылом в выключатель, и мои веки моментально опускаются, словно крышки сундуков, не желая открываться вновь. Наконец, привыкнув к резкому свету, я вижу в зеркале отражение своей мордочки во всём её великолепии. Особенно выделяются глаза — тоскливые, налитые кровью и с ужасными мешками. О гриве и говорить не хочется.

— Надо бы её подстричь. Когда-нибудь, — говорю я себе, проводя щёткой по волосам цвета спелого красного яблока. Они не такие длинные, как у некоторых кобыл, но всё же свисают почти до самого живота, доставляя мне немало хлопот. — Вот был бы у меня рог, я бы чаще причёсывалась, — мечтаю, собирая волосы в пучок и привычно связывая их лентой. Затем умываюсь и надеваю круглые коричневые очки. На этот раз отражение радует — моя красная грива стянута в конский хвост, очки сидят на носу, а белая влажная шёрстка на мордочке блестит в свете лампы. Довольная своим видом я спускаюсь вниз.

Сомнений нет, этот день настал! Я смогла встать до рассвета, и теперь успею собрать всё необходимое и наконец найти его. При мысли о ждущем меня прорыве в исследованиях мои губы сами собой растягиваются в улыбке, а копыта пускаются в пляс. Этого нового монстра, невесть откуда появившегося в Вечнодиком лесу, я выслеживаю уже целых два месяца. Прогресс налицо: его повадки и внешний вид надёжно задокументированы, но в последнее время мои наблюдения не дают никакой новой информации; я даже не знаю, где его логово, и это ужасно бесит. Конечно, мои коллеги оценили бы столь подробные заметки об этом существе, но меня-то они совсем не устраивают, ведь я знаю, что нужно гораздо больше информации о том, где оно обитает и что делает, когда не добывает себе пропитание.

Кстати об этом. Упаковываю седельные сумки, а в голове нет-нет да мелькнёт мысль, не совершаю ли я большую ошибку. Ведь это необычное существо. Я видела, как оно питается орехами, ягодами и кореньями, но оно плотоядное, и в этом нет никаких сомнений. Оно ловит других животных с помощью примитивных ловушек, а также убивает их грубыми дротиками с каменными наконечниками, которые умеет поразительно метко бросать, а затем утаскивает добычу в своё логово. И хотя я никогда не видела, как оно лакомится плотью несчастных созданий, это существо наверняка охотится на них не только ради шкур, которыми укрывает своё безволосое тело. А что, если он и меня поймает? Убьёт и съест?

Я раскрываю успевшие трусливо зажмуриться глаза, и в них появляется бесстрашный блеск. Нет, отступать нельзя, я сделала слишком много, чтобы пойти на попятную, да и кем бы я была, если б сдалась, не совершив этот невероятный прорыв? Мои крылья распахиваются, а грудь раздувается от решимости, гордо встопорщив шёрстку; теперь я готова шагнуть навстречу опасности, таящейся в тёмных глубинах Вечнодикого леса.

— Во имя науки! — рявкаю я, а если честно, скорее взрёвываю словно бык во время случки, и тут же срываю голос. Мои ушки прижимаются к голове, а щёки заливает румянец. Дурацкий голос, вечно он меня подводит! Хорошо ещё, что никто меня не слы…

— Да чтоб тебя, Фезер Пень! — голос, исковеркавший моё прекрасное имя — Фезер Пэн — сиплый и недовольный. Подумать только, наш город полон пони, счастья и дружбы, а мне достался в соседи единственный придурок во всей округе. А может, это я придурок, будящий горожан в пять часов утра. Я не успеваю додумать эту мысль.

— Захлопни варежку, не видишь, ночь на дворе! — рявкает он с бридландским акцентом, и это рявканье так рявканье, не то, что моё. Ну и ладно. Стоп, если он так разорался, значит его табун…

Если бы я попыталась описать последовшие за этим звуки, боюсь, я смогла бы упомянуть лишь беспорядочные вопли несдержанного на язык жеребца из Северной Бридландии и его кобыл, крепко сдобренные отборной матерщиной. Похоже, обо мне уже забыли. Можно и перекусить, схрумкать яблоко, а потом уж и отправляться в дорогу, освещая себе путь крошечным фонариком.

Город остался позади, и под копытами уже шуршит опавшая листва Вечнодикого леса. Здесь страшно и днём, а ночью так вообще кошмар. Но я опытный исследователь, и знаю, что делать при встрече с монстрами, так что всё не так уж плохо. Я продолжаю идти и вскоре нахожу место, где существо обычно ставит свои ловушки. Мне хочется узнать, появились ли новые, но нужно быть осторожней, чтобы не угодить в них самой. Увы, похоже, ничего интересного. Продолжаю путь, размышляя о том, куда ведут меня копыта.

По сравнению с другими хищниками Вечнодикого леса это существо кажется каким-то обделённым. У него нет ни когтей, ни бритвенно-острых зубов, ни даже крыльев, ничего! Только двуногое тело, слабо приспособленное для жизни в лесах. И тем не менее, мысль о нападении этого существа меня здорово пугает. Может, потому что это существо не описано ни в одной из книг, что мне довелось прочесть, а может, всё дело в его росте или его странной разумности. А может, и всё сразу, но жажда познания сильнее, и она гонит меня вперёд. Это существо не похоже ни на что из того, что я видела или о чём слышала раньше. Высокое и совершенно безволосое, за исключением пары скоплений волос на теле, в особенности на голове. Растительность на его морде почти как у жеребца с отросшей бородой. Несмотря на отсутствие мехового покрова или чешуи, он сумел выжить, одетый в шкуры убитых им животных, обмотанные вокруг бёдер, туловища и концов задних ног. Несмотря на то, что это существо ростом почти с минотавра или даже выше, ему не хватает мышечной массы, отчего оно кажется стройным и гибким; конечно, это даёт ему ловкость, необходимую для преследования добычи. Но что делает его ещё более странным, так это уровень интеллекта, которым он, похоже, обладает. Он пользуется инструментами и даже шьёт себе одежду! Возможно, он прародитель нового разумного вида.

При этой мысли я начинаю трястись от возбуждения. Кобыла, возьми себя в копыта! Я почти на месте. Территория этого существа совсем рядом. Близится утро, свет далёкого солнца потихоньку теснит прекрасное царство принцессы Луны, раскинувшееся над головой. Когда придёт время, я войду в логово этого чудовища и задокументирую всё, что только можно, и напишу величайший отчёт, который когда-либо видел свет! Я чуть не разражаюсь приступом смеха, достаточно безумного, чтобы ему позавидовал бы сам Дискорд, но сдерживаюсь, вспомнив, где нахожусь. Так, я знаю, что он просыпается рано и совершает обход, расставляя ловушки и собирая добычу. Как только солнце поднимется достаточно высоко, вуаля — заходи кто хочешь, бери чего хочешь. Расправив крылья и взмыв вверх, я нахожу удобную ветку достаточно высоко над землёй. Теперь мне остаётся только ждать.

Время идёт, и мне становится скучно. Я приглушаю свет фонарика и начинаю просматривать взятые с собою свитки и делать заметки. Солнечный свет постепенно разгоняет ночную тьму, и вскоре я могу читать при естественном освещении. Наступает утро, и ночная прохлада сменяется приятным теплом ранней осени. Я почти заканчиваю просматривать всё, что успела набросать, прежде чем меня отвлекает шорох из ближайшего куста. Навострив уши, я смотрю в ту сторону. Прижавшись к ветке, я осторожно перекладываю свои заметки в сумки, стараясь не издать ни звука. В кустах впереди меня кто-то энергично шуршит, и я затаиваю дыхание, ожидая появления существа. Моё сердце бешено бьётся, и на мгновение я пугаюсь, что его стук меня выдаст. И вот, так же резко, как возник, шорох прекращается и из кустов появляется…

— Олень? — Я в замешательстве. Ловлю себя на том, что моргаю, когда волнение, возникшее секунду назад, начинает стихать. Но прежде чем я успеваю успокоиться, крик оленя пронзает меня насквозь и чуть не заставляет свалиться со своего насеста. Что это было, Дискорд побери?! На мой вопрос вскоре приходит ответ, когда я вижу, как копытное проносится мимо моего дерева с похожим на палку предметом, застрявшим в спине. Прежде чем я успеваю осознать, что я вижу, ещё одно тело прорывается сквозь кусты, топоча ногами по земле. А, вот и он.

Неуклюжая фигура, покрытая шкурами убитых животных, гонится за раненым оленем. За мгновения до того, как он скрывается из вида, я успеваю разглядеть его в мельчайших подробностях, чего мне никогда ещё не удавалось с того безопасного расстояния, которое я всегда сохраняла в своих предыдущих экспедициях. Существо такое высокое, как я и представляла раньше, почти как минотавр, и хотя не такое мускулистое, как они, но тоже безусловно сильное. Его тело лишено волос, за исключением головы с чёрной гривой, которая заканчивается чуть выше его широких плеч, и бородой такого же цвета, короткой, но густой. Его морда, в отличие от пони, плоская, с немного выступающим носом и ушами, плотно прилегающими к голове. На нём одежда из шкур, но сейчас её меньше чем обычно — почти всё туловище обнажено. Может быть, существу слишком жарко, или, может, оно хочет двигаться быстрее, но зачем тогда вообще надевать одежду? Мой вопрос остаётся без ответа, когда оно с шумом проносится мимо дерева со связкой дротиков, крепко зажатых в конце передней лапы. Ещё одна особенность существа, которая очаровывает меня — когтистые отростки, похожие на пальцы грифона, но, кажется, более ловкие и не такие острые.

Существо пропадает в лесу, и я выдыхаю, неосознанно задержав дыхание. Ладно, он преследует добычу, это должно дать мне достаточно времени, чтобы добраться до его территории и осмотреть её, отступить, закончить свой отчёт и насладиться победой. Воспользовавшись удобным случаем, я соскальзываю со своей ветки и пускаюсь галопом. Вскоре после того, как я вламываюсь в кусты, я обнаруживаю, что почти ничего не вижу из-за густой растительности, которая преграждает мне путь. Спотыкаюсь о корень и чуть не врезаюсь носом в дерево. Сбавив скорость, я тяжело дышу, оценивая обстановку. Если ты хочешь отыскать его логово, не стоит, задрав хвост, нестись галопом, глупая кобыла! Обшаривая землю вокруг себя, я пытаюсь найти след двуногого существа, но внезапно чувствую, как под моим левым передним копытом что-то хлюпает, и оно начинает куда-то погружаться.

— Фу… — Всё моё копыто покрыто грязью. Хорошо ещё, что не навозом. Кстати, может, мне стоит поискать его фекалии? Подождите-ка. Я оглядываюсь на лужу, заполненную густой жирной тиной, и вижу прекрасный отпечаток. А вот ещё один! И ещё! С новыми силами я бросаюсь по следу и замечаю что-то вроде тропинки. Вскоре впереди появляется просвет. Я наконец преодолеваю последнюю преграду и… Ух ты!

Передо мной поляна, совсем не похожая на пастбище или луг. Скорее, она напоминает пляж. На её дальнем краю возвышается огромная гора, с которой стекает кристально-чистый поток, впадая в озеро, занимающее большую часть открытого пространства. Залитое солнечным светом это место — словно райский уголок, затерянный в дебрях Вечнодикого леса.

Оглядевшись, я замечаю на поляне несколько примитивных сооружений.  Ближе всего находится что-то вроде навеса, под которым свалено множество палок и брёвен, а дальше какое-то кольцо, сложенное из камней. Подойдя к нему, я замечаю дым, поднимающийся из центра. Всё просто как дважды два — передо мной яма для костра. А слева ещё одно строение в форме треугольной призмы; земля под ним выстлана шкурами. Мне требуется всё самообладание, чтобы не сойти с ума от радости, и хотя ликующий визг, который я хотела издать, я сдерживаю, мои копыта не в силах устоять на месте. Я быстро вытаскиваю перо и свитки из седельных сумок и начинаю документировать всё, что вижу. Навес, которым накрыты дрова, это что-то вроде склада, и у него есть настоящий очаг! Это существо может строить и пользоваться огнём, о, и у него даже есть лежанка, сделанная из шкур!

Зажав перо в дрожащем крыле, я стараюсь как можно точнее записать свои наблюдения, не упустив ни единой детали. Просто удивительно, я никогда не думала, что открою новый вид, не говоря уже о том, что он явно разумен! В моей голове так много мыслей, что я, ухмыляясь как сумасшедшая, строчу себе и строчу, не подозревая о его возвращении. Я сижу рядом с ложем из звериных шкур, и внезапно слышу громкий треск сломанной ветки. Мои уши дёргаются, перо замирает, и на смену радости и волнению, которые я испытывала мгновение назад, приходит нечто другое. Я лихорадочно прядаю ушами, надеясь отследить источник или местоположение звука, и какое-то движение в кустах слева от укрытия привлекает моё внимание. Сглотнув, я выглядываю из-за угла, надеясь, что это олень или какое-нибудь другое животное, и оно тоже меня боится. Мои надежды рушатся, когда я вижу существо, держащее копья в правой "лапе"; другая конечность вцепилась в ноги недавно убитого оленя, перекинутого через шею как отвратительный шарф. Одного только размера этого существа, не говоря уж о его телосложении, достаточно, чтобы напугать до полусмерти любого, а с окровавленными передними лапами и шеей он точь-в-точь монстр из Тартара. Я даже не думаю о том, что он просто возвращается с охоты, или что таская убитую добычу нельзя не испачкаться. Нет, всё, что я чувствую, это страх, он переполняет меня до краёв. Я уже не думаю ни о том, что выстроило здесь это существо, ни об его очевидной разумности, ни даже о своём глупом отчёте, который я так мечтала поскорей закончить. Моё сердце бешено бьётся, и я начинаю дрожать. Существо, взяв бедного оленя за ноги, передние ноги в правую лапу, а задние в левую, снимает его с плеч. Я уже почти ничего не соображаю, лишь таращусь на него, замерев на месте. Только когда маленькие тёмные глаза монстра встречаются с моими, на долю секунды меня посещает яркая, как молния, мысль, к которой невозможно не прислушаться. Беги.

Двигаясь так быстро, как никогда в жизни, я подхватываю крыльями свитки и сумку и сломя голову бросаюсь в лес. Существо издаёт какой-то звук, наверняка выражает недовольство тем, что нарушитель, вторгшийся на его территорию, посмел сбежать. Меня ведёт чистый инстинкт, ни мысли, ни рассуждений, только одно — со всех ног бежать от хищника, собирающегося тебя съесть. Я несусь галопом, не обращая внимания на ветви и кусты, хлещущие тело, в груди горит огнём, я даже не знаю, преследует меня монстр или нет, и вот, вконец потеряв голову, я спотыкаюсь о торчащий корень и кубарем качусь куда-то вниз.

Всё болит, мышцы сводит от напряжения, особенно почему-то болит голова. Я пытаюсь дотянуться до неё копытом, но не получается, я не могу им даже пошевелить. Открываю глаза, всё кажется таким ярким, что трудно сосредоточиться, но через пару секунд глаза привыкают, и я могу оценить моё положение. Я вижу своё копыто, оно всё в грязи, но это пустяки по сравнению с тем, что грязь засосала мои ноги и почти всё тело, кроме головы и крыльев. Это единственные части тела, что ещё могут двигаться. Всё расплывается перед глазами, похоже, очки я потеряла при падении. Я пытаюсь бороться, но быстро понимаю, что лишь погружаюсь ещё глубже. Я начинаю паниковать. Отчаянно хлопая крыльями, я терплю неудачу за неудачей. Пять минут, пятнадцать, полчаса, час? Понятия не имею, как долго я барахтаюсь в грязи, но единственное, чего мне удаётся добиться, — ещё больше истощить свои силы и погрузиться ещё глубже в то, что, несомненно, станет моей могилой. Моя голова — единственная часть тела, всё ещё остающаяся на свободе, и я с надеждой оглядываюсь вокруг: возможно, патрулирующий лес отряд стражников мог бы спасти меня, или та зебра, что одна-одинёшенька живёт в Вечнодиком лесу… Чем больше я надеюсь на спасение, тем быстрее приходит понимание того, что с последствиями своего глупого проекта мне придётся разбираться в одиночку. Моё сердце уходит в копыта, теперь меня уже никто не спасёт, и осознание этого прорывает некую плотину, о существовании которой я и не подозревала. Я начинаю плакать, уткнувшись головой в грязь.

Я плачу и плачу, а потом засыпаю. Довольно забавно, но я уже давно так хорошо не спала. И так же, как сегодня утром, меня резко вырывают из блаженного покоя, но уже не звоном будильника, а голосом, который что-то неразборчиво кричит. Я открываю глаза, пытаюсь рассмотреть его источник и, к своему удивлению, вижу размытые очертания существа, его силуэт на фоне листвы. Оно приближается ко мне, погружаясь в грязь. Слишком измученная, чтобы испытывать какие-либо эмоции, я просто смотрю, как оно тянется к моей голове. Это что, конец? Когти существа упираются мне в шею, и я резко вдыхаю, зажмурив глаза в ожидании неизбежного, но ничего не происходит. Его когти скользят по моей шее куда-то вниз, вцепляются в подмышки и одним решительным движением выдёргивают меня из грязи. Удивлённая и сбитая с толку, я растерянно и безвольно повисаю в его хватке, а он тащит меня к берегу и без особых усилий швыряет на землю. Удар о мягкую траву приводит меня в чувство, и я переворачиваюсь, чтобы встать, но мои ноги не слушаются.

Оглянувшись на существо, я замечаю, что кровь, приставшая к его коже, смешалась с грязью, и что на нём больше нет шкур, которые обычно покрывают нижние части его ног и свисают с бёдер. Теперь я со всей уверенностью могу сказать, что это самец. Хотя кем ему ещё быть, учитывая все эти мускулы и бороду на лице! Сделав столь грандиозное открытие, я не могу удержаться от слабого смеха. Выбравшись из грязи, он подбирает шкуры, которые сбросил перед тем, как меня спасать, перекидывает их через плечо и поворачивается ко мне. Подойдя ближе, он наклоняется, обхватывает меня передними лапами и поднимает вверх. У меня больше нет сил на страх, и вместо того, чтобы пытаться освободиться, хотя на это сил нет тем более, я смиряюсь, кладу голову на шкуры, наброшенные на его широкие плечи, и покорно жду своей участи.

Проходит время, и я понимаю, где мы находимся: мы вернулись в его лагерь. Я понятия не имею, что у него на уме, но выбор у меня невелик, я вся в его власти. Существо спихивает на землю мою импровизированную подушку и направляется к воде. Оно заходит в озеро, грязь и кровь, прилипшие к его ногам, стекают с кожи, и вскоре меня окунают в холодную воду.

Я взвизгиваю и начинаю извиваться, а существо купает меня. Для него-то неглубоко, он сидит, и большая часть его тела находится над водой, чего нельзя сказать обо мне. Вынырнув на поверхность и обхватив себя крыльями и копытами, чтобы защититься от холода, я хватаю ртом воздух. К моему удивлению, я слышу смешок существа позади себя и, забыв о своём положении, оборачиваюсь к нему.

— Ч-ч-то з-з-за? — стуча зубами, бормочу я. Он поднимает передние лапы, как бы говоря "прости", и снова тянется ко мне, подсовывая их под мои передние ноги. Подняв, он переворачивает меня вверх тормашками, и я приземляюсь на спину. Ахнув ещё раз, я пытаюсь перевернуться, но его лапы прижимают меня к месту, и я остаюсь на спине. То, что мой живот открыт хищнику, заставляет меня дрожать, но, возможно, это из-за холодной воды. Его когти тянутся к моему беззащитному телу, но вместо того, чтобы напасть, он начинает расчёсывать ими мою шёрстку.

— Ч-ч-то ты д-д-делаешь?! — восклицаю я, чувствуя, как приятное ощущение от его когтей мешается с инстинктивным страхом. Но боюсь я уже меньше, тем более, когда он начинает расчёсывать когтями мой живот, освобождая его от комков грязи, застрявших в шёрстке. Его когти мягкие и гладкие. Чувствую, как их кончики осторожно впиваются в кожу, нежно пройдясь по всему брюшку. Они не острые или царапающие, как когти грифона, они больше похожи на маленькие копытца. Он продолжает расчёсывать меня, и это начинает казаться и правда приятным. Делаю удовлетворённый вдох, мне больше не холодно, пальцы существа дарят моему измученному телу незабываемые ощущения. Его лапы больше не удерживают меня на месте, а мягко упираются в спину, не давая утонуть. В конце концов его когти покидают живот, к моему большому сожалению, но оно тут же рассеивается, когда они касаются кожи головы и начинают расчёсывать гриву. Когда его пальцы осторожно распутывают колтуны в моих волосах, я не могу удержаться от стона. При этом звуке он останавливается, я открываю глаза, чтобы посмотреть на него, и вижу изогнутую бровь.

— Ч-что, это приятно… — и в ответ он выдыхает через нос и качает головой, прежде чем начать энергично почёсывать местечко за моим правым ухом. К своему смущению, я снова издаю стон, и моя правая задняя нога начинает брыкаться, поднимая брызги и беспокоя ровную водную гладь.

— Т-только не… о да-а-а! — Вторая рука принимается за левое ухо, и моё зрение расфокусируется. Слава Селестии, что это странный, пугающий и ласковый монстр — единственный, кто меня сейчас видит; боюсь, если бы кто-то из пони услышал или увидел то, чем я сейчас занимаюсь, мне пришлось бы бежать из Понивилля. Даже не глядя на себя, я знаю, что обе мои ноги сейчас бешено дёргаются, словно я пытаюсь плыть. И тут неземное блаженство заканчивается — существо, схватив себя за бока, с хохотом падает на спину. Его смех звучит странно, он, конечно, отличается от того, как смеются пони, но в то же время в нём слышится что-то на удивление знакомое. Перевернувшись на живот, я встаю на дрожащих ногах, чтобы посмотреть на существо. Конечно, мне было приятно, но оно обращается со мной как с собакой, только что удачно выполнившей трюк! Я шлёпаю его копытом по задней ноге, напоминая, над кем он, в конце концов, смеётся. Монстр приподнимается, опираясь на переднюю конечность и всё ещё хихикая как жеребёнок, и смахивает слёзы, а я смотрю на него с суровой гримасой на лице. Наверное, недостаточно суровой, так как он опять начинает ржать, и я шлёпаю его ещё раз. Он садится, и я вспоминаю, какой он огромный, когда поднимаю голову, чтобы посмотреть ему в глаза. Не удержавшись, я сглатываю. Его передняя лапа тянется к моей голове и начинает гладить гриву, словно любимого питомца. Так, я снова злюсь. Я начинаю яростно шлёпать копытами по его груди, и он опять хохочет.

Моя атака захлёбывается, когда он поднимает меня и я вновь вскрикиваю от удивления. Он разворачивает меня спиной к себе и опускает на свои сдвинутые вместе колени. Я озадаченно оглядываюсь на существо, похоже, он ещё не закончил приводить меня в порядок. Сперва он, зачерпнув воды передними лапами, смывает с себя остатки крови и грязи, а затем, сложив лапы вместе, черпает ещё и льёт воду мне на спину, растирая её. Когда его ловкие отростки впиваются мне в позвоночник и начинают описывать маленькие круги, избавляя спину от грязи и напряжения, у меня перехватывает дыхание, а крылья начинают непроизвольно дёргаться. Селестия свидетель, понятия не имею, почему это со мною происходит, но учитывая всё, что случилось за этот день, я просто скажу спас… О богини!

Внезапно он прекращает тереть мою шею и верхнюю часть спины, и два самых коротких отростка на его лапах начинают описывать круги у оснований моих крыльев. Что… Ох! ...он делает?! Я начинаю терять соображение, а мои крылья постепенно расправляются. Он упирается остальными пальцами во внешнюю кромку крыльев и растягивает их во всю длину. С громким “Помф!” они широко распахиваются, и у меня вновь перехватывает дыхание. Огладив мою шёрстку пальцами, он вновь перемещается к основаниям крыльев, и я прикусываю копыто, чтобы сдержать готовый вырваться стон. Его удивительные когти делают что-то невозможное, заставляя меня чувствовать то, чего я никогда не чувствовала раньше. И при этом существо, похоже, не обращает никакого внимания на удовольствие, которое мне доставляет. Стон срывается с моих губ, и монстр придерживает меня за затылок, чтобы я не дёргалась. При этом звуке он замирает, и я поворачиваюсь, чтобы посмотреть ему в глаза; румянец того же цвета, что и моя яблочно-красная грива, украшает моё лицо, я тяжело и жарко дышу, высунув язык.

— Почему ты остановился? — На его смуглом лице выражение, которого я ещё не видела. И оно красное от смущения, а может, и возбуждения, не могу сказать точно, да мне и наплевать. Откинувшись назад, я прижимаюсь к тёплой груди существа, моя голова покоится чуть ниже его ключицы. Удовлетворённо вздыхаю и устраиваюсь поудобнее у него на коленях, но стоит мне шевельнуться, я чувствую, как к моему бедру прижимается что-то горячее. Распахнув глаза от удивления, я ёрзаю вновь, и в меня опять тычется что-то большое и тёплое, но, в отличие от прошлого раза, у существа позади меня из горла вырывается стон. Я запрокидываю голову, чтобы посмотреть на него, и он смотрит на меня сверху вниз, его тяжёлое дыхание щекочет шёрстку на моей мордочке. Внезапно в моём ослеплённом похотью уме рождается озорная, весьма непродуманная идея, и на губах появляется ухмылка. Скатившись с колен существа, я обхожу его так, чтобы оказаться прямо за ним. Встав на задние ноги и положив копыта ему на плечи, я начинаю тереться своей пушистой грудью о его широкую, мощную спину. Самец ёрзает, но не отодвигается. Хорошо. Последние остатки рациональности давно покинули меня, и я чувствую только похоть, моими действиями движет не рассудок, а страсть. Наклонившись к уху существа, я шепчу:

— Ты как, не против зайти ещё дальше? — Я наклоняюсь и слегка прикусываю мягкую кожу его уха. Почувствовав пробежавшую по его телу дрожь, я улыбаюсь. Попробую хорошенько возбудить тебя, здоровяк. Опустив губы к его шее, я начинаю лизать её и покрывать беспорядочными поцелуями. Мягко провожу крыльями по бокам существа, он резко вдыхает, а я хихикаю. Передвинув передние ноги с его плеч на живот, я опускаюсь и обнимаю его, прижимая копыта к его торсу, наслаждаясь ощущением гладкой кожи, выпуклостей и контуров рельефных мышц. Уткнувшись носом ему в спину, я двигаю копыто вниз и ещё немного вниз, пока не останавливаюсь на тёплом, пульсирующем выступе. Существо хватает моё копыто лапой и отодвигает его в сторону.

Всё, что между нами было, да этот стояк в придачу, что тебе ещё надо? Он встаёт, и я, надувшись, соскальзываю с его спины. Он поворачивает голову, чтобы посмотреть на меня сверху вниз, встречая мою недовольную физиономию стоическим взглядом, который кажется мне странно зловещим. Монстр, не разрывая зрительного контакта, поворачивается, выставляя своё достоинство на всеобщее обозрение. Из-за невероятного роста существа мне приходится задрать голову, чтобы как следует рассмотреть предмет его гордости, и тут я чувствую себя намного меньше, чем я есть, и громко сглатываю. Логическое мышление, которое когда-то помогало мне принимать верные решения, находит этот момент самым подходящим, чтобы вернуться, и заставляет меня задуматься, возможно ли вообще то, что я собираюсь сделать. Сказать, что его член огромный, значит ничего не сказать, его длинный ствол выпирает из паха с небольшим, но заметным изгибом кверху, и, опустив взгляд на свои ноги, а затем вновь посмотрев на эту штуку, я понимаю, что она в добрую половину моего копыта толщиной. Титанический член существа покачивается и подёргивается передо мной, а я смотрю на него, словно заворожённая, и не замечаю, как он заводит свою лапу мне за голову. Затем он толкает её вперёд, помогая себе второй лапой, и головка его члена тыкается в мои сомкнутые губы словно в неискреннем поцелуе. Я стараюсь изо всех сил удержать этот, без сомнения, ужасающий пенис от проникновения в свой рот, и существо, кажется, что-то говорит, правда я не могу разобрать ни слова, но ясно понимаю, что это приказ. Он пытается ещё раз, помогая себе обеими лапами, но его встречают лишь сжатые в испуге губы.

Со вздохом существо ослабляет хватку на моём затылке, и я с облегчением выдыхаю. Облегчение, однако, длится недолго. Существо опускается на одно колено. Хотя теперь он намного ближе ко мне по росту, он всё ещё на целую голову выше и всё так же внушителен. Я стараюсь не встречаться с ним глазами, но ничего не выходит — его коготь слегка цепляет меня за подбородок и заставляет повернуться к нему лицом. В тот миг, когда наши взгляды пересекаются, я понимаю, что то, что я сделала, его явно разозлило. Пара когтей удерживают мою голову на месте, пока я подбираю слова, зная, что они вряд ли произведут должный эффект.

— Подожди, я не думаю, что это получится! Прости меня за то, что я тебе сказала, давай мы просто… Хмпф! — Мои мольбы прерваны губами существа, когда они впиваются в меня и жадно прижимаются к моим ошеломлённым губам. Небольшой толчок его пальцев заставляет меня тоже начать двигаться, и, закрыв глаза, я начинаю входить в ритм. Мои щёки розовеют от смеси смущения и возбуждения, и я мурлыкаю ему в губы, почувствовав, как его когти касаются моей груди. Его передние лапы блуждают по моему телу, поглаживая и лаская мою грудь, спину и шею. Волоски его бороды щекочут шёрстку на моей мордочке. Все это чудесно. Но я чувствую, что падаю назад, или, скорее, откидываюсь. Чувствую, как передние лапы существа поддерживают меня, опускают, и вскоре моя спина касается воды, прохладной, но терпимой. Его губы отодвигаются, мои глаза распахиваются, и я смотрю ему в лицо, его волосы свисают по обе его стороны. Рот существа слегка приоткрыт, дыхание касается шёрстки на моей шее. Его щёки, хоть и порозовевшие, вероятно, ни в какое сравнение не идут с румянцем, затопившем моё лицо, когда я задыхалась от неожиданного танца наших губ. Пальцы его правой лапы нежно обхватывают мою мордочку, и, чувствуя тепло его кожи, я сильнее прижимаюсь к нему головой и опускаю копыто на сгиб его передней ноги.

Вдыхая через нос, он опускает голову. Заметив это движение, я готовлюсь снова встретить его губы, но нет, у него на уме кое-что другое. Цель его губ — моя шея, и когда он достигает её, я чувствую, как у меня перехватывает дыхание, а рот открывается в беззвучном крике. Я извиваюсь, когда его губы и язык набрасываются на неё, облизывая, целуя и посасывая. Я слабо упираюсь ногой в его мускулистую грудь в нерешительной попытке заставить его остановиться. Вздрагиваю, когда мягкий, но страстный поцелуй касается основания моей шеи, и начинаю стонать. Я никогда не испытывала таких ощущений, они похожи на эйфорию, которой можно достигнуть, пропустив бокальчик-другой, но её сопровождает тёплое неясное чувство, расцветающее в груди. Внезапно меня настигает острый всплеск наслаждения, я сжимаю задние ноги и издаю стыдливый писк.

Сосредоточившись на существе, я понимаю, что хоть он и продолжает ласкать мою шею губами и языком, одна его лапа уже находится почти над самым моим входом. Он пытается погрузить свои пальцы в ложбинку между моих стиснутых ног, но ничего не выходит. Осознав всю бесполезность своих попыток, он отрывает губы от моей шеи и приближает их к уху. Его лёгкое дыхание заставляет его дёрнуться от щекотки, и он начинает говорить. Я не могу разобрать слова и звуки, которые он издаёт, но хриплый и непоколебимый тон даёт ясно понять их смысл, и мои ноги расслабляются. Его пальцы поднимаются вверх по моему телу, доходят до сосков и спускаются вниз по правой ноге, мягко отодвигая её от другой, чтобы обнажить моё насквозь промокшее естество.

Он говорит что-то ещё, но прежде чем я успеваю осознать его довольный тон, моё тело дергается и слегка выгибается, когда его пальцы достигают своей цели. Они начинают исследовать её, потирая мою киску по всей её длине и перебирая складочки; новые ощущения заставляют меня пискнуть и застонать. Но вскоре все пальцы отступают, все, кроме одного. Одинокий отросток трётся о мой скользкий вход, размазывая по себе мои соки, а затем его кончик сгибается, словно свернувшаяся змея. Медленным, порочным движением палец входит в меня, сустав за суставом медленно исчезает в моей содрогающейся вагине и, наконец, он останавливается, когда остальная часть лапы упирается мне в бёдра. Ощущение того, что что-то вошло в меня, непривычное, я к нему не готова. Оно сводит с ума, и если бы не копыто, которым я затыкаю себе рот, я не удержалась бы от крика. Змея начинает двигаться, сворачиваясь клубком и прижимаясь к потолку моего любовного тоннеля. Движение повторяется, палец, погружённый в мою киску, входит в ритм, и мне приходится бороться с нарастающим удовольствием. Я бью себя копытом по спине, не в силах защитить наш мир от звуков извращения и порока. Мои глаза закрываются, а разум ещё борется, пытаясь сохранить своё быстро утрачиваемое достоинство, но с закрытыми глазами я не вижу лапы, которая тянется к моему копыту. Она отодвигает его от моего рта, и звук, который тут же вырывается на волю, не что иное, чем крик — я наконец-то позволяю чувствам подавляемого удовольствия обрести свободу.

Последние остатки мыслей покидают меня, без остатка поглощённую новыми и непривычными ощущениями, охватившими моё самое чувствительное местечко. Один из пальцев существа находит мой нежный бугорок и начинает ласкать его, описывая вокруг восхитительные круги. Мои громкие крики и стоны, похоже, приходятся монстру по вкусу. Он продолжает свои ласки, и вскоре их становится слишком много, моё бедное тело не выдерживает, я сжимаюсь и выгибаю спину дугой, заходясь от крика. Мне кажется, что у меня между ног произошло небольшое извержение. Волны удовольствия следуют одна за другой, я содрогаюсь всем телом и наконец плюхаюсь в воду. Лежу на спине, почти неподвижно и еле дыша, лишь спазматически подёргивается моя задняя нога. Мой разум настолько затуманен, что я не замечаю, как меня берут на руки и относят на берег. Лишь когда что-то большое и твёрдое трётся о мою киску, я прихожу в себя и понимаю, что лежу на спине, сложив передние ноги на груди и раскинув крылья. Мои задние ноги широко раздвинуты, а бёдра приподняты. С трудом подняв голову и взглянув себе между ног, я вижу мужское достоинство существа во всём его ужасающем великолепии. Оно трётся о мою скользкую вагину, покрывая себя моими соками. Существо сжимает лапами мои бёдра, и двигает ими взад-вперёд. Ужас, который впервые возник, когда я увидела этот огромный член, возвращается, в животе холодеет, и мои глаза широко распахиваются.

Нет, так нельзя… он слишком большой… я боюсь… Эмоции бурлят во мне, а ужас продолжает расти. Я не хотела такого, он не влезет, он просто порвёт меня на клочки! Я начинаю вертеть головой, пытаясь придумать, как выпутаться из этого положения, и мои глаза встречаются с его; я больше не могу отвести от него взгляд. В его лице читается беспокойство, решительного выражения, не сходившего с него с тех пор, как он взял инициативу на себя, нет и в помине. Охваченная паникой я не замечаю, что из моих янтарных глаз начинают капать слёзы, но это замечает он — огромное, страшное, плотоядное существо. Замечает и отпускает мои ноги. Он останавливается. Часть меня испытывает облегчение от того, что я, возможно, получила пощаду, но другая часть чувствует себя виноватой и даже немного пристыженной.

Что ты делаешь, ты же здесь по собственной воле. Ты сама решила провести это исследование, ты вторглась в чужой дом и хозяйничала в нём, пока он работал, чтобы выжить, и ты чуть не умерла по собственной глупости в этом болоте. Слёз всё больше. Этот жеребец буквально вытащил тебя из могилы, вынес на руках и искупал тебя, совершенно не обращая внимания на то зло, которое ты ему причинила. Кто дал тебе право дразнить и обманывать его? Никто! Самое меньшее, что ты можешь для него сделать, — это закончить начатое.

Он убирает лапы от моего тела и опускается передо мной на колени. Мне трудно понять выражение его лица. Существо вздыхает и, подсунув под меня руки, валится на спину. Мы лежим в воде, моя голова уютно устроилась на его груди, а его пальцы успокаивающе скользят по моей спине и крыльям. Немного придя в себя, я сажусь, оседлав его торс и упираясь копытами в грудь. Начинаю двигаться назад, но останавливаюсь, почувствовав, как его член упирается мне в спину. Я приподнимаюсь, заглядываю под себя и вижу его во всей красе, он чуть покачивается в такт сердцебиению. Делаю глубокий вдох и начинаю садиться. Когда его головка касается моих губ, лапы существа, с которыми я так хорошо успела познакомиться, хватают меня за бёдра. Смотрю ему в лицо, он слегка кивает, и я снова отдаю всё внимание огромному стержню, пульсирующему у самого входа. Закрыв глаза, я двигаюсь вниз.

Больно так, словно меня медленно пронзают копьём. Ноги тут же слабеют. Единственное, что не даёт члену вонзиться сразу на всю длину, это сильные лапы существа, поддерживающие меня за бёдра. С его помощью я скольжу всё дальше и дальше, вбирая всё больше и больше его плоти в свои тугие глубины, пока его головка не упирается в неприступную стену, и я съёживаюсь от болезненного ощущения. От этой боли я лишаюсь последних сил и падаю на грудь существа. Оглянувшись назад, я понимаю, что сумела принять почти три четверти его длины. Глубоко внутри меня его член начинает пульсировать, и моя киска сокращается в ответ, охватывая его ещё теснее. Дыхание существа становится неровным, и он закрывает глаза. Я тихо надеюсь, что он не захочет поменять позу.

Я не была готова к тому, что мой вход растянут больше, чем я вообще считала возможным, и мне остаётся лишь ждать, когда утихнет боль. Моя голова на его груди, я слышу как он дышит и как бьётся его сердце. Проходит время, и мне становится легче, остаётся лишь тупая боль, пульсирующая где-то в животе. Потыкав существо копытом в грудь, чтобы привлечь его внимание, я шепчу:

—  Можешь начинать.

Его лапы сжимаются вокруг моих бёдер, и я чувствую, как мой зад приподнимается. Я чувствую, как вены и неровности гигантского члена трутся о стенки моего канала, уменьшая боль буквально с каждым дюймом. Вскоре я понимаю, что бо́льшая его часть покинула меня, внутри осталась только заострённая головка, и в этот миг он снова опускает меня вниз. На этот раз он не входит на всю длину, только, разве что, наполовину, и вскоре начинает поднимать и опускать меня в медленном, размеренном ритме.

У меня сбивается дыхание, а крылья начинают дёргаться. От удовольствия по спине бегут мурашки. Я замечаю, что успела неплохо приспособиться к его толщине, от мучительной боли остались одни воспоминания, несмотря на то, что огромный член существа пронзает меня вновь и вновь. Я с трудом удерживаюсь на ногах и, застонав, высовываю язык и оставляю небольшую лужицу слюны на своей импровизированной постели. Медленный и устойчивый ритм, с которого мы начали, набирает темп, мой зад поднимается и опускается с поразительной скоростью. Сердце бьётся быстрее, мой оргазм явно не за горами — член, входящий и выходящий из меня, не оставляет ни дюйма моей пещерки нетронутым или не обласканным. Я начинаю шарить копытами в поисках чего-нибудь, за что можно уцепиться. В конце концов я хватаюсь за плечи существа и сильнее прижимаюсь к его груди. Быстрые движения заставляют моё тело двигаться вперед и назад, скользя по его туловищу. Хлюпанье моей намокшей киски прекрасно дополняет мои вопли и стоны, оскверняя воздух духом разврата и порока, но мне всё равно. Мне наплевать, кто или что меня слышит, или что я делаю, моя скромность давно покинула меня, когда я приняла наслаждение, которое доставляет мне этот великолепный самец. Моё маленькое тело больше не может вынести всё это, и с толчком, которым он пронзает меня ещё глубже, я кончаю. И громко.

Моя спина выгибается дугой, и я откидываю голову назад, издав крик, который можно принять за крик боли. Когда последние остатки воздуха покидают мои лёгкие, я падаю обратно на тёплую и уютную грудь существа, купаясь в лучах моего потрясающего оргазма. Лапы, поддерживающие мой зад, тянут меня на себя, моя киска всё ещё отчаянно цепляется за его член. Я улыбаюсь, и не только потому, что у меня только что был самый потрясающий секс в моей жизни, но и потому что я счастлива с тем, с кем я им занималась. Обратив своё внимание на существо, я тепло улыбаюсь ему, но вся его забота обо мне успела куда-то улетучиться, он тяжело дышит, а в его глазах голод. Моя улыбка тает, и я говорю:

— П-привет, великан, всё в порядке? — Вытянув копыто, я замираю, почувствовав, как его лапы, лежащие на моих бёдрах, начинают сжиматься всё сильнее, впиваясь когтями в тонкий слой жирка на моей спине. Я сглатываю.

Он тянет меня вперёд и переворачивает. Две руки опускаются рядом с моей головой, надёжно поймав меня в ловушку. Существо дышит, приоткрыв рот, сквозь острые белые зубы. Его голова дёргается вперёд, и его лицо утыкается в мою шею. Он жадно втягивает носом воздух. Его тело изгибается, и я чувствую, как его ноги и член прижимаются к моим бёдрам и животу. Его лицо прижато к моей шее, его бёдра начинают двигаться, а ствол энергично трётся о низ моего живота.

— П-подожди... успокойся! — говорю я, изо всех сил отпихиваясь от него, но безуспешно: он нависает надо мной как гора. Его лапы хватают мои копыта, подняв их над моей головой и крепко прижав. — Отпусти меня! — Я умоляю его, продолжая барахтаться под его весом. — Эй! Успокойся, я сказала… Не делай эт... — Моё требование больше похоже на крик наслаждения, ведь его язык медленно скользит вверх по моей шее и останавливается на щеке. Передвинув руки, он одной лапой удерживает мои копыта над головой, а другой ласкает пушок у меня на груди. Я чувствую, как кончики его когтей впиваются в мою шёрстку, когда он царапает ими мой торс, словно медведь, когтящий свою добычу. Вскоре его лапы перемещаются к моей правой задней, отводят её в сторону, и он опускает своё тело, не давая мне сдвинуть ноги. Широкий кончик его члена тыкается в мои нижние губы. Существо оставляет мою шею в покое и берёт его в лапу, направляя куда надо. Несмотря на страх и беспокойство, некая часть меня приветствует эти животные действия, и моя киска начинает сочиться от предвкушения. У меня перехватывает дыхание, когда его толстая головка снова входит в меня, а за ней почти половина всей его длины. Тут же моё тело охватывает неудержимая волна наслаждения, я изо всех сил прижимаюсь к нему и с криком кончаю.

Я не успеваю сполна насладиться этим ощущением — существо, не тратя времени, начинает накачивать мою насквозь промокшую щёлку как насосом. В этой позе его головка не доходит до предела, и боли, которую, как я боялась, он может причинить мне в порыве звериной страсти, не было и близко. В то время как одна лапа удерживает мои безвольные копыта над моей головой, другая обхватывает основание моей задней ноги, помогая не снижать темп. Каждый толчок проходит через мою сжимающуюся и бьющуюся в конвульсиях вагину, растягивая меня до предела, я чувствую своими стенками каждую его вену и неровность. Моя свободная нога подпрыгивает вверх и вниз в такт толчкам самца, овладевшего моим телом. Моя голова почти неподвижна, рот широко открыт, и из него вырываются гортанные звуки удовольствия. Я уже не способна сосредоточиться на чём-либо, кроме члена, распирающего стенки моей киски как таран и неудержимо влекущего меня к новому оргазму.

Его темп начинает замедляться, но чувство приближающейся кульминации не исчезает. В короткие мгновения между толчками я ощущаю, что давление, которое удерживало мои копыта над головой, исчезло, и что моя нога, подпрыгивающая в такт движениям существа, больше не свободна. Теперь обе ноги передо мной и прижаты друг к другу, его темп медленнее, чем раньше, но так же неумолим. Пользуясь передышкой, что дал мне более медленный темп, я неуверенно поднимаю голову и вижу зрелище, потрясшее меня до глубины души. Я вижу, что мои ноги сжаты вместе и опираются на туловище существа, закрывая от меня большую часть его тела, за исключением груди и головы. Его челюсти плотно сжаты, и он тяжело дышит сквозь оскаленные зубы. Его глаза зажмурены, он сосредоточен на глубоких, но тщательно выверенных толчках. Он ворчит и издаёт животные звуки. Фыркнув, я говорю:

— Ты… скоро… кончишь… да? — Это всё, что мне удаётся выдавить между изнуряюще приятными толчками. Существо открывает глаза, чтобы посмотреть на кобылу, которую он так успешно покрывает, и его взгляд встречается с моим. Мои губы изгибаются в развратной ухмылке, язык едва удерживается во рту, и я делаю свои лучшие соблазнительные глазки, а затем, положив копыто на ягодицу, тяну за неё, приоткрывая свои до предела растянутые губы ещё больше. — Давай, кончи в меня, здоровяк!

Это одна из последних связных фраз, которые мне удаётся сказать. Хищные глаза самца загораются страстью, а его толчки набирают скорость. Моё зрение снова расфокусируется, язык окончательно вываливается изо рта, когда я откидываю голову назад. Я чувствую, как мои ноги прижимаются к животу и вскоре упираются мне в грудь, когда моей мордочки касается тяжелое дыхание существа. Крик застревает у меня в горле, когда я чувствую, как в этой новой позе его огромный член всё глубже проникает в мою киску. Моё тело мотает словно лист в урагане, копытами я с трудом цепляюсь за шею существа. Ко мне возвращается голос, правда сухой и хриплый, за время нашей потрясающей скачки я успела его сорвать. Собрав остатки сил, я заставляю себя посмотреть на существо, чувствуя, как моё тело начинает подёргиваться от быстро приближающегося оргазма. — Только… не… останавливайся!

Я с трудом могу сосредоточиться, глаза существа — единственное, что я сейчас вижу. Мне хочется закричать, чтобы заставить его понять, как удивительно это чувство, но мой ослеплённый похотью разум отказывается составлять слова. Я пытаюсь говорить, но сбиваюсь, чувствуя, как лапы самца, ласкающего меня, обнимают моё тело. — Конь… Кончи… В меня… Быстее! А-а-а!!! — Он прижимается зубами к моей шее и кусает её. Я чувствую, как острые края его жемчужно-белых зубов впиваются в мою плоть, не настолько сильно, чтобы пошла кровь, но достаточно, чтобы толкнуть меня за край, и я кончаю в последний раз. Моя киска отчаянно стискивает член, не в силах удержать его, когда он снова выходит, прежде чем погрузиться глубже, чем когда-либо прежде, войдя почти до самого конца. Моя пещерка конвульсивно сжимается и содрогается вокруг его великолепного стержня, и, должно быть, это слишком даже для него. Он упирается головкой мне в матку и тоже кончает.

Первый поток спермы заполняет пространство между маткой и его членом, а каждой следующей порции приходится просачиваться между его стволом и моими стенками. Его семя — словно горячая лава, заливающая мою киску, и я кричу, чувствуя себя заполненной до отказа. Струя за струёй горячая сперма выплёскивается из его члена, и я наслаждаюсь жгучей полнотой, которую она мне дарит. Наконец он иссякает и разжимает зубы. Я ничего не вижу, так как меня всё ещё сотрясает оргазм, и я закатила глаза. Я крепче обнимаю существо, дрожа как осиновый лист. Когда я немного прихожу в себя, я чувствую, как его пальцы скользят по моей гриве и устраиваются на загривке, мягко притягивая меня в объятия. Его голова опускается и прижимается к моей, уткнувшись в меня носом, он что-то успокаивающе мурлычет. В конце концов спазм удовольствия, охвативший моё тело, проходит, и мои мышцы начинают расслабляться. Мои закатившиеся глаза возвращаются на место, но этот замечательный секс не может остаться для меня без последствий: мои веки опускаются, и я постепенно отключаюсь. О Селестия… это было потрясающе… а что я вообще тут делаю? Ах да, я хотела закончить отчёт…

Я обнимаю крошечную белую лошадку, и моё сердце грохочет как барабан. Пожалуй, этот укус был для неё перебором. Немного отодвигаю от себя бедное отключившееся создание и осматриваю её шею. След виден отчётливо, но, к счастью, крови нет, и я с облегчением вздыхаю, радуясь, что не причинил ей совсем уж большого вреда. Она лежит на спине, копытца мило сложены на еле заметно поднимающейся и опускающейся груди. Разметавшиеся по земле ослепительно-яркие волосы похожи на взрыв. Я провожу по ним рукой и почёсываю ей макушку, и она улыбается во сне. Мой член всё ещё в плену у этой крошечной лошадки, и я, положив руки ей на бёдра, начинаю его потихоньку вытаскивать. Я вижу, как часть моей спермы, сумевшая пробиться наружу, бесстыдно капает с мягких лошадиных складочек, и её становится всё больше, чем больше я вытаскиваю член. Наконец я выхожу целиком, и из растянувшейся дырочки вытекает целый поток. Ну ни хрена ж себе, сколько же я не трахался? Белоснежная шёрстка на крупе моей Красногривки быстро пачкается вновь, и я вижу, как мои выделения образуют лужицу у основания её хвоста. Осторожно поднимаю её и снова несу к озеру. Зайдя в него по щиколотку, я сажусь, расположив её зад над водой, чтобы не мочить его почём зря, и принимаюсь за работу.

Оказавшись на этой чужой планете, полной разноцветных существ, почти полгода назад, я был вынужден выживать самостоятельно. Поначалу я рассматривал возможность знакомства с популяцией крошечных лошадок, но мой первый опыт общения с парой вооружённых бронированных жеребцов быстро убедил меня в том, что уединение позволит мне вести более спокойный образ жизни, если, конечно, не считать беспокойством охоту на оленей ради еды. Может быть, Красногривка замолвит за меня словечко и убедит их не выслеживать меня и не пытаться проткнуть копьём со стальным наконечником, в конце концов, я же спас ей жизнь… После того, как напугал, загнав в болото… И оттрахал до потери сознания… Может быть, ей не стоит возвращаться назад. Я гляжу на Красногривку, её лицо освещает слабая удовлетворённая улыбка. Вздыхаю и отбрасываю эту мысль. Я не могу просто запереть её здесь. Закончив мыть крошечную лошадку, я снова встаю, отношу её на свою кровать из меха, веток и листвы и укладываю, подложив ей под круп широкий лист на случай, если вдруг просочятся ещё какие излишки. Вернувшись к воде, я отмываю своё тело от пота, грязи и других побочных продуктов секса.

Что будет, если я и правда отпущу её, и она расскажет обо мне своим друзьям-лошадкам? За мной начнётся охота, меня поймают и будут исследовать? Или, может быть, просто станут избегать, как плотоядного, похотливого лесного монстра? Я оборачиваюсь, чтобы взглянуть на красногривую пони, прикорнувшую на моей кровати, и мне в голову приходит другое решение.