Если б желания были понями...

47. Э… Упс?

После того, что он только что узнал, Дамблдор понял, что ему придётся изобрести способ, как на следующее лето обеспечить безопасность мальчика. Может быть, ему удастся убедить Артура летом взять мальчика к себе? Он может восстановить «фиделиус» в конце учебного года и установить его так, чтобы только семья Уизли знала, что он останется с ними. Для всех остальных, даже если кто-то зайдёт в гости к рыжеволосой семье, он станет незримой и неощутимой тенью. А если его заметят в Косом переулке, то это тоже не проблема — заклинание помешает кому бы то ни было понять, что это именно Гарри находится в переулке вместе с Уизли, даже если те будут держать его за руки. Да. Довольно неплохой план.

А атланты и вовсе могут стать прекрасной приманкой. Он может распространить слух, что Гарри живёт вместе с ними. К тому времени все уже будут знать, что иностранцы — на самом деле выходцы из Атлантиды, и маловероятно, что Пожиратели смерти смогут найти туда путь. В конце концов, две тысячи лет маги куда могущественнее их посвящали свою жизнь поиску неуловимого острова, но раз за разом терпели поражение. А даже если им и удастся совершить невозможное, ну и что? Гарри-то всё равно там не будет!

Печально покачав головой, Дамблдор использовал «finite incantatem», снимая с Петунии чары, помогавшие защитить мальчика у Дурслей от Пожирателей смерти, а также не позволявшие никому вмешаться в опеку Дурслей над Гарри. Они определённо были недостойны такой ответственности. Ему придётся найти кого-то другого.

Уже размышляя над планами того, что ему делать дальше, и задаваясь вопросом, как он объяснит Минерве то, что произошло с Гарри, Дамблдор развернулся и направился к двери камеры.

— Стой! — выкрикнула Петуния. — Ты что, не собираешься ничего с этим делать? Мы сделали то, что ты хотел, мы приютили этого неблагодарного паршивца. Как бы нам ни было тяжело, мы кормили его из нашего бюджета! Мы его вырастили и содержали в безопасности, как ты и хотел!

Старый маг снова повернулся к женщине.

— Моя дорогая Петуния, — тихо сказал он, — мне нужно было, чтобы ты хоть немного любила сына своей сестры, чтобы поддерживать защитное заклятие, которое я наложил на твой дом. Тех едва заметных проблесков любви, которые ты ему давала, хватало едва-едва. Но когда Гарри сбежал от вас, ты вовсе забыла о нём. Поэтому заклятие ослабело, а сегодня вечером оно окончательно иссякло. Вот почему я здесь — чтобы узнать, из-за чего это произошло. К сожалению, восстановить его невозможно. Теперь мне нужно будет придумать другой план.

Женщина смотрела на старого мага взглядом, полным непонимания, постепенно переходящего в ужас.

— Вы мне больше не нужны, — закончил Дамблдор. — Думаю, в том, что ты оказалась здесь, есть некая высшая справедливость, — маг оглядел её камеру и вздохнул. — Но, по крайней мере, они хоть кормят тебя трижды в день. И дали одежду, которая тебе по размеру. И не бьют тебя независимо от того, насколько ты этого заслуживаешь. Полная противоположность тому, как ты относилась к своему племяннику, — Альбус снова отвернулся от женщины и, уже выйдя за дверь, остановился и снова обернулся в её сторону. — Вам с мужем и правда не стоило оскорблять сотрудников полиции, когда они к вам зашли. В противном случае мы бы сейчас обсуждали всё это у вас дома, — Дамблдор отступил на шаг и позволил двери со щелчком захлопнуться, затем бросил последний взгляд на арестантку через крошечное окошко в двери.

— НЕТ!!! СТОЙ!!! — завизжала Петуния и, бросившись к двери, отчаянно забарабанила по ней кулаками. — ТЫ НЕ МОЖЕШЬ ОСТАВИТЬ НАС ЗДЕСЬ!!! КТО БУДЕТ УХАЖИВАТЬ ЗА МОИМ ДАДЛИПУСЕЧКОЙ?!! — Женщина принялась пинать дверь. — А НУ ВЕРНИСЬ СЮДА!!! ТЫ ОБЕЩАЛ НАМ ПОМОЧЬ, ЕСЛИ НАМ БУДЕТ НУЖНО!!!

Дамблдор посмотрел на неё прямо через закрытую дверь, затем быстро произнёс заклинание, донёсшее его голос до неё.

— И помни, моя дорогая, о магии никому рассказывать нельзя. Или ты окажешься в Азкабане — волшебной тюрьме, — он осмотрелся вокруг. — Там не будет столь хорошо. Пребывание там очень неприятно сказывается на магглах. И ты, и твой муж, и твой сын, скорее всего, уже через месяц сойдёте с ума, а потом умрёте.

Женщина, побелев, отпрянула от двери, в ужасе глядя на мага. Тот только грустно ей улыбнулся и ушёл.

— НЕ-Е-Е-Е-ЕТ!!! — сквозь дверь донёсся до него её приглушённый крик.

Минерва была права, и ему действительно стоило послушаться её ещё несколько лет назад. Она будет в ярости, когда услышит об этом! И, без сомнения, будет злиться ещё очень долго.

Альбус невольно задался вопросом, может ли он что-нибудь сделать, чтобы загладить эту ужасную ошибку перед Гарри. И как сделать это так, чтобы это не выглядело, будто он обращается с мальчиком-который-выжил по-особенному, когда лишь он и мальчик будут знать, что это лишь попытка извиниться.

–=W=–

Небо едва окрасилось красками рассвета, когда закончивший свои дела маг отложил палочку и потянулся за чашкой чая. Альбус изучил три устройства слежения, сейчас лежавшие на его столе, и просмотрел записи за последние десять лет. Теперь, отягощённый пониманием произошедшего, он легко обнаружил свою ошибку. Его модифицированный фиделиус задерживал все передаваемые заклинаниями наблюдения результаты, пока Дамблдор его не отменил. Сразу после этого устройства слежения оказались попросту перегружены, пытаясь разом отобразить все накопившиеся внутри защитного заклинания негативные сигналы.

Что ещё хуже, чары, предотвращающие вмешательство в опеку Дурслей над Гарри, привели к худшему из возможных последствий. Арабелла будет просто раздавлена, если он ей скажет. А может, она уже и сама всё поняла, проснувшись сегодня поутру. И теперь, когда он снял заклятие с Петунии, миссис Фигг осознает, чего она не сделала.

Арабелла не знала, почему мальчик жил с Дурслями, только то, что они были его ближайшими родственниками. Так что, если она замечала, что что-то не так в отношении Дурслей к мальчику, то немедленно пыталась сообщить об этом Дамблдору, дабы он забрал мальчика у Дурслей, но… Чары противились любому вмешательству, поэтому, сработав, заставляли Арабеллу отложить этот разговор на потом или даже совсем забыть о том, что её так беспокоило. Даже если бы при ней Дурсли избили мальчика, магия всё равно заставила бы её забыть об этом. Имей она такую возможность, Арабелла, конечно же, сообщила бы о пренебрежении и жестоком обращении с Гарри со стороны Дурслей. Она бы сделала это с намерением, чтобы Дамблдор спас мальчика, отправив его в другое место. Однако в таком случае Дамблдор бы вмешался в опеку Дурслей над Гарри — чего, естественно, магия допустить не могла.

Защита матери Гарри, которую использовал Дамблдор, растянув на весь дом, требовала, чтобы мальчик оставался внутри, в доме. Таким образом, единственным выходом для Дамблдора было бы изменить поведение Дурслей, а не убрать их от него подальше. Однако магии было безразлично, что там планировал Дамблдор, она действовала по заложенной в ней программе, а не по его намерениям. И самое главное, он ничего не знал о реальном положении дел, поэтому намерение что-то сделать с этим не могло даже возникнуть в его голове.

Ему действительно стоило рассказать Арабелле, почему Гарри жил у своих родственников, а не где-то ещё.

А арест Дурслей? Сама она этого не видела, так как этим летом всё ещё восстанавливалась после перелома ноги — для старухи вроде неё передвигаться на костылях чертовски трудно. А слухи, утверждавшие, что Дурслей увезли под конвоем полиции, казались слишком безумными, чтобы быть правдой. Она посчитала, что это было какое-то телешоу розыгрышей. Единственное, что она знала наверняка, это то, что Дурсли остановились в заведении под названием «Королевский курорт» в Уокинге, очевидно, это был один из отелей, раскиданных по всей территории Англии. А даже если бы она знала, что Дурсли арестованы, то, несомненно, у неё бы возникло желание сказать Дамблдору, чтобы он забрал Гарри у Дурслей, как неспособных присмотреть за ним — в конце концов, они ведь были арестованы — и отправил его ещё к кому-то. А в результате даже в этом случае модифицированный фиделиус помешал бы ей рассказать Дамблдору правду о Дурслях.

Слухи, которые Арабелла ему сообщила, казались лишь чуть сильнее преувеличенными, чем прочие, ходившие в Литтл Уингинге, где, судя по всему, искусство воткнуть метафорический нож в спину соседу стало этакой довольно популярной национальной забавой. Магглорожденные дети с даром магии, как правило, вызывали у своих соседей подозрения, поскольку соседи не понимали странностей, происходивших на их глазах или о которых они слышали от других. Таким образом, многие из тех откровенно бредовых слухов о Гарри, которые она регулярно передавала ему за эти годы, Дамблдор отбрасывал как преувеличения или даже откровенные выдумки невежественных магглов.

Сын Джеймса и Лили попросту не мог стать вандалом, вором или хулиганом. Сама мысль, что Гарри мог быть «ненадёжным», была просто нелепой. Скорее уж он мог стать тем ещё озорником, но в слухах никогда не упоминались шалости — да даже не говорилось, чтобы он использовал это слово ради оправдания.

Как теперь знал Дамблдор, Гарри в момент задержания Дурслей был с атлантами, поэтому те чары, которые он наложил на Дурслей, и не отреагировали — констебли не пытались отобрать Гарри у его опекунов, они просто пытались найти мальчика.

К тому же Гарри, похоже, нисколько не беспокоился о своих родственниках — он не обрадовался и не расстроился из-за их отсутствия на Тисовой улице. В итоге у Макгонагалл попросту не было причин подозревать что-то неладное.

Дамблдор никогда не отслеживал самих Дурслей, поэтому понятия не имел, что с ними что-то не так. Он просто предположил, что те отправили Гарри к друзьям, пока сами уехали в отпуск — так же, как делали раньше с Арабеллой. При этом особенно иронично, что его же собственные чары помешали ему узнать правду.

А потом на пороге дома Арабеллы возник адвокат, предложивший ей продать дом. Этот человек сказал, что представляет фирму, которая планирует построить в этом районе квартал из многоквартирных домов. Она категорически отказалась, заявив, что не может оставить Дурслей без няни, утверждая, что она — близкий друг семьи.

Впрочем, она спросила о Дурслях, желая узнать, не заходил ли он к ним с таким же предложением. Адвокат сообщил ей, что не застал Дурслей дома и поэтому не имел возможности что-либо с ними обсуждать. Он заверил Арабеллу, что когда поговорит с Дурслями, проживающими на Тисовой улице, дом четыре, после того как они вернутся из отпуска, адвокат свяжется с ней и сообщит об их решении. Также он попросил её связаться с агентством, если женщина передумает до того момента.

Узнав, что Дурсли не продают свой дом и сейчас отдыхают на одном из «Королевских курортов», — Дамблдор невольно фыркнул, — Арабелла больше не возвращалась к этой теме. Теперь же у неё и вовсе не было причин оставаться в Литтл Уингинге, если только она сама того не пожелает. В итоге маг решил оставить выбор в её руках.

Теперь остался главный вопрос: а с Гарри что делать? Видимо, придётся переделать свою модификацию фиделиуса, чтобы чары работали должным образом и обеспечили ему возможность получать информацию от наблюдательных заклинаний. Или можно просто наложить на Нору обычный, классический «fidelius» и положиться на устные отчёты Артура, а также регулярно его навещать, чтобы лично проверять состояние Гарри. Альбус мог бы даже посылать Минерву под предлогом обсуждения очередных подвигов мальчишек Уизли и составления планов на следующий учебный год. Он был уверен, что она не прочь будет иногда видеться с Гарри летом. При этом появление любого из Пожирателей смерти тут же вызовет тревогу.

Теперь перед ним стоял выбор: или потратить массу времени на разработку и массу сил на наложение нового варианта защитного заклинания, или потратить массу времени и угробить весь свой рабочий график на регулярных визитах для наблюдения. Что пнём по сове, что совой об пень — в любом случае сове как-то не по себе! С другой стороны, если говорить откровенно, время, проведённое за наблюдением над Гарри, гостящим у Уизли, в конечном итоге может обернуться куда большей пользой, чем время, потраченное на переделку одного из сложнейших заклинаний.

Осталась лишь одна проблема, от одной мысли о которой Дамблдор поморщился. Теперь предстоит пережить пришествие разъярённой фурии в лице Минервы! Ему сильно повезёт, если она не начнёт швыряться проклятьями прямо в Большом зале за обедом, как только увидит его.

–=W=–

— А-А-А-А-А!!! Вы что здесь делаете?! — громко возмутился изумлённый Дин.

— Притопали будить Гарри, ясен пень, — сказала Эппл Блум.

Он же вроде только заснул, а уже утро! Гарри застонал и осторожно приоткрыл веки. У его кровати толпились все пять девочек — три жеребёнки, Гермиона и Джинни. Гарри мысленно произнёс короткую молитву, благодаря богов, Мерлина и саму Селестию, что хоть на этот раз жеребёнки были одеты. Честно говоря, в первую секунду крик Дина даже почти убедил его, что они всё-таки заявились голыми, несмотря на его постоянные уговоры в Литтл Уингинге одеваться перед тем, как покинуть свою комнату. Хотя, запоздало подумал он, если бы они действительно были голыми, криков было бы гораздо больше. Гарри объяснил это для себя тем, что рядом с ними присутствовала Гермиона — он не сомневался, что девочка не позволила бы им покинуть комнату неодетыми.

Если только все трое вчера просто не завалились в один из двух сундуков-квартир и не заснули прямо в одежде на огромной кровати, имевшейся в каждом из них.

Несколько секунд Гарри сонно таращился на девчонок.

— Идите уже, увидимся в гостиной, — наконец сказал он.

Девчонки тут же кивнули, развернулись и, выйдя из комнаты, спустились по лестнице. Гарри мог отслеживать их передвижение по изумлённым возгласам других мальчиков в общежитии, когда те встречали или просто видели девочек, идущих по лестнице. Раздражённо застонав, Гарри спрятал голову под подушку.

— Какого чёрта это было? — крикнул Симус. — Как они сюда попали?

— Через камин в квартире в сундуке Гарри, — Хмыкнув, объяснил Рон, вылезая из кровати и направившись к общей ванной мальчиков-первокурсников. За последний месяц из-за рано заявлявшихся к ним домой «атлантов» и Гермионы он отвык долго спать — слишком много интересного происходило вокруг, чтобы позволить себе это. — Камины в сундуках девочек и в его сундуке соединены внутренней сетью, помнишь?

Последовала минута молчания, пока остальные переваривали эту информацию, пока её не нарушило «О, а ведь точно», произнесённое Невиллом.

— Что означает больше места для нас в ванной, так как у него есть своя, — заключил Рон, выходя из комнаты.

Гарри нахмурился, а затем вздохнул. Он не был уверен, но в тоне рыжего мальчика он вроде бы уловил нотку зависти. Они же не собирались становиться до неприличия богатыми, им просто хотелось иметь немного карманных денег, которые можно будет потратить, пока они здесь учатся! Именно это он и сказал братьям Уизли и их сестре ещё в прошлом месяце. Правда, как показалось Гарри, они ему не поверили, что драгоценные камни столь легко найти.

Пообещав остальным совершить экскурсию в сундук после уроков, Гарри сбежал, чтобы умыться и одеться. Вскоре мальчики уже встретились в общей комнате с остальными первокурсниками Гриффиндора. Как оказалось, девочки уже успели скучковаться вокруг двух девушек постарше из квиддичной команды.

— Спасибо, что позволила одолжить твой сундук-квартиру, Свити Белль, эта гигантская ванна просто фантастика! — услышал Гарри слова Алисии, подходя к ним. — Эта бурлящая тёплая вода просто идеальна для расслабления. Я чуть не заснула в ней прошлым вечером.

— Да не проблема. Я просто перенесу свои вещи в сундук Скути, а вы, девочки, можете одолжить мой до конца года. Ванна у Скуталу ничуть не меньше, и мы вполне можем принимать её вдвоём.

Две ведьмы постарше тут же обняли её, восторженно благодаря.

Гарри заметил, что Гермиона и Джинни почему-то покраснели. Тем временем магглорожденные и полукровки в общей гостиной несколько секунд переглядывались друг с другом, едва ли не одними губами повторяя «огромная ванна?», после чего взглянули на двух загонщиц и жеребёнок оценивающим взглядом.

Теперь, когда они не засыпали на ходу — причём кое-кто вполне себе буквально, дорогу в Большой зал на завтрак оказалось запомнить много проще. Особенно благодаря тому, что сопровождавшие их старшеклассницы изо всех сил старались указывать легко запоминающиеся ориентиры в ключевых точках. Помощь ведьм из квиддичной команды оказалась очень кстати. «Впрочем, ничего неожиданного», — подумал Гарри. Возможная награда в виде доступа к гигантской ванне просто за то, чтобы побыть вежливой с первокурсниками и немного им помочь, вполне могла оказаться мощным стимулом. Душ был приемлемым вариантом, но, как научил его опыт, ничто не расслабляло уставшие мышцы или разгорячённый ум лучше, чем погружение в гигантскую горячую ванну. Хотя ванна, которую использовал он раньше, была жестяной, стояла за амбаром Эпплов, вдобавок её приходилось делить с тремя кобылками, ещё и нагревать совместными со Свити Белль усилиями при помощи заклинания огня… Кстати, они неплохо в этом натренировались.

Довольно интересным открытием стало то, насколько человеческий подход к магии отличается от подхода пони. Эквестрийцы, как правило, использовали универсальные заклинания, «на лету» подстраивая и изменяя их для разных дел, тогда как у магов были десятки узкоспециализированных заклинаний, зато любое из них использовало куда меньше магии.

Взять, к примеру, то же заклинание левитации, которым пользовался каждый единорог. Они использовали его для всего, что связано с подъёмом тяжестей. У магов же были чары для подъёма строго вверх, чары для переноса посуды со стола в раковину, чары для подъёма и перемещения мебели и так далее. Требовалось выучить десятки заклинаний, чтобы научиться выполнять примерно одно и то же действие, но в разных обстоятельствах. Каждое из них использовало меньше магии, чем нужно чтобы просто обхватить предмет магией и тут же поднять его, но чтобы овладеть ими, требовалась масса времени

Завтрак, как обнаружил Гарри, когда они вошли в Большой зал, к счастью, включал в себя и множество выпечки и сладостей, заполнявших столы. А также яйца, колбасы, бекон и стейки. Эппл Блум тут же схватила блюдо с беконом и, разделив его содержимое на четыре части, вывалила на тарелки Гарри и жеребёнок — похоже, бекон был фаворитом завтрака, независимо от исходного вида и расы едока. Гарри повторил её действия с блюдом, полным пышных блинчиков. Свити Белль разлила тыквенный сок. Скуталу накидала в тарелки пончики в шоколаде. Другие первокурсники Гриффиндора, как и команда по квиддичу, которая в полном составе решила сесть поближе к своим новым друзьям, во все глаза смотрели на удивительно быстрое и, похоже, привычное разделение труда. Лишь несколько секунд спустя, словно очнувшись, они кинулись наполнять свои собственные тарелки, пока на столе ещё хоть что-то оставалось.

Гарри был удивлён тем, сколько содержимого трёх захваченных ими тарелок он сумел умять. Остатки бекона и несколько пончиков, завёрнутых в салфетку, он засунул в один из карманов: что не пойдёт на перекус, то вполне можно приберечь на кухне своего сундука. Понимающе оскалившись, жеребёнки последовали его примеру, оставив свою часть стола почти полностью очищенной от еды.

Откинувшись от стола, Гарри увидел профессора Макгонагалл, идущую по проходу и раздающую ученикам листы бумаги.

— Наше расписание на этот год, — пояснила Алисия, проследив за его взглядом, после чего вернулась к прерванному разговору с Джорджем… кажется.

Подойдя к их группе, Макгонагалл как-то странно на них посмотрела. Видимо, ей было непривычно видеть третьекурсников, сидевших рядом с первокурсниками. Конечно, изредка такое случалось, например, кто-то из одной семьи вполне мог сесть рядом — близнецы говорили им об этом ещё дома у Уизли, но видеть рядом целые группы с разных годов обучения было весьма необычно.

Гарри обнаружил, что расписание первоклассников довольно простое. Сегодня у них, после завтрака, была «История магии», а затем «Чары» до обеда. Оба урока должны были пройти вместе с первокурсниками с Хаффлпаффа. После обеда были «Трансфигурация» и «Защита от тёмных искусств» с Равенкло. Таким образом, у них оставалось три часа днём, обозначенных как «свободное время». Со вторника по четверг был тот же график, за исключением того, что там была «Травология» с хаффлпафцами вместо истории магии. А в среду вечером ещё был урок астрономии. Единственным занятием в пятницу было сдвоенное «Зельеварение» в компании слизеринцев, которое занимало всё утро.

А потом прибыла почта. Гарри в обалдении смотрел, как через множество расположенных почти под самым потолком и внезапно распахнувшихся окон в Большой Зал внезапно хлынула, наверное, целая сотня сов. Пернатые кружились по залу и вокруг столов, выискивая своих хозяев. Как только кто-то из птиц находил свою цель — своего владельца или просто адресата, она пикировала вниз и бросала письмо или пакет на колени ученику. Или в тарелку с завтраком, если этот конкретный ученик не успевал отскочить назад или освободить место на столе.

Гарри с отвращением заметил, как несколько пёрышек спланировали вниз, прямо на оставшиеся на столе тарелки, и быстро наколдовал над столом щит, прикрывая себя и девчонок. Жеребёнки быстро последовали его примеру, прикрыв почти всех первоклассников, сидевших за столом. К этому моменту они ещё не могли создавать мощные чары, но четырёх заклинаний щита, работающих разом, оказалось более чем достаточно, чтобы уберечь их пищу от мусора, а волосы — от перьев и пуха. Очевидно, чем чаще они будут практиковаться, тем лучше у них будет выходить. И столь же очевидно, что теперь им придётся делать это ежедневно. Поражённые тем, что сотворили «перваки», третьекурсники тем не менее быстро последовали их примеру.

Глядя на учеников постарше, Гарри только покачал головой. Остальным что, до этого ни разу такое не приходило в голову? С другой стороны, если бы кто-то об этом задумался, то точно бы озаботился тем, чтобы хоть как-то защититься от этих совиных бомбардировок. Это бы заметили и другие, и вскоре все студенты бы так поступали. А возможно, с этим бы что-то сделало руководство школы. На эти мысли Гарри только и смог, что вздохнуть смиряясь.

–=W=–

Внезапно для себя оказавшись в фокусе всеобщего пристального внимания, Гарри почувствовал себя крайне некомфортно.

— Смотри! Вот он!

— А это правда он?

— Ты что, шрам его не видишь?

— Интересно, где он был всё это время?

Подобные шепотки преследовали его повсюду. Студенты останавливались в коридорах и вставали на цыпочки, или даже разворачивались, чтобы иметь возможность пойти за ним и потаращиться в спину. Некоторые даже раздумывали входить в свои классы, чтобы посмотреть на то, как он проходит мимо. Это очень нервировало Гарри, поскольку привитая его родственниками паранойя снова встала во весь рост, так и крича: люди, обращающие на него внимание — плохие. Люди, которые его замечали, как правило доставляли ему только неприятности. Под этими взглядами Гарри невольно съёживался, опуская плечи.

Девочки, увидев все эти взгляды и реакцию на них Гарри, сомкнулись вокруг него, исподлобья зыркая на действовавших на нервы студентов. Остальные гриффиндорцы видя, что происходит, поддержали это действие, сформировав кольцо уже вокруг них. И хотя это заставляло его почувствовать себя лучше от такого проявления близости, Гарри внезапно оказалось намного труднее сосредоточиться на запоминании их пути до класса, где должны были проходить занятия. А вся эта толкучка вызвала ещё одну давно укоренившуюся привычку. В облике пони он привык к обнимашкам при встрече, а в случае кобылёнок — и к почти постоянному тесному контакту при беге, ходьбе, стоянии, сидении и лежании. Прочих, кто касался его, Гарри, по крайней мере, мог терпеть. Но как человеку ему такой тесный контакт, даже с жеребёнками, не нравился, и Гарри заметил, что каждый раз вздрагивает от этих непроизвольных касаний.

–=W=–

Появление профессора Биннса, с морщинистым лицом, больше похожим на морду черепахи, и полупрозрачным телом, книзу и вовсе словно растворявшимся и исчезавшим, который проплыл сквозь стену и немедленно начал свою лекцию, немало поразило Гарри. Десять минут спустя, как только тот сделал паузу в своей лекции, Скуталу вскинула руку и тут же спросила:

— Профессор Биннс! А каково это — быть мёртвым? Это интересно?

Полупрозрачный маг в недоумении уставился на неё.

— Я хотела сказать, что там, откуда мы пришли, нет никаких призраков, и, думаю, вам будет гораздо интереснее продолжить свой путь, чем продолжать преподавать историю в виде призрака, как вы это делаете последние сто лет. Или вы не знаете, что давно умерли?

— Помолчи! — прошипела Свити Белль, толкнув Скуталу локтем.

Призрак продолжал таращиться на неё.

— Сто лет? — наконец без малейшей эмоции в голосе переспросил он.

— Да, сэр, — подтвердила превращённая пегасёнка, — сейчас… — она неуверенно оглянулась, — э… тысяча девятьсот девяносто первый год.

Призрак ещё какое-то время пристально смотрел на неё.

— Как н-необычно, — сказал он и тут же возобновил лекцию.

Первокурсники обменялись взглядами, а затем вернулись к рисованию на пергаменте или к безуспешным попыткам записать то, что говорил призрачный профессор. Его глухой, монотонный, словно гудение пылесоса, голос никого не вдохновлял на то, чтобы задерживать на нём и том, что он говорит, хоть какое-то внимание. То, что он, казалось, вовсе не замечал их, тоже нисколько не помогало.

Гарри заметил, что несколько учеников с любопытством поглядывают на Скуталу и Эппл Блум, которые держали свои перья во рту и время от времени делали ими записи, и вздохнул. Остальные, вероятно, подумали, что девочки грызут свои перья из-за того, что нервничают. Хоть Гарри и пытался научить своих подруг писать руками, но они всё ещё не освоили эту сложную науку. С другой стороны, он может потом просто поделиться с ними копиями своего конспекта — за последний год он перенял у Твайлайт привычку делать обширные и подробные записи.

— Не бывает слишком подробных записей урока, Гарри, — сказала ему тогда аликорна. — Путь к вершинам знаний — это подробные конспекты.

После этого сиреневая принцесса стала каждый вечер читать его школьные тетради, задавая по ходу дела уточняющие вопросы, ответы на которые он должен был вносить в свои записи. А если уже у Гарри возникали вопросы, то они вместе искали ответы в библиотеке и добавляли их в те же записи. В итоге он довольно быстро научился делать точные и полные конспекты лекций.

Поначалу для Гарри это было довольно странно — ранее никто и никогда не интересовался его школьными успехами. Даже учителей в младшей школе, казалось, не волновало, делает он там что или нет, разве что иногда устраивали ему выговоры за безделье. То, что пони-то реально займётся этим вопросом, было неожиданностью. И пусть он вечно жаловался на ту кучу дополнительной работы, которую Твайлайт заставляла его делать, Гарри нравилось, когда аликорна хвалила его достижения. Да и высокие оценки на контрольных в классе тоже немало радовали. Не говоря уже о праздничных обедах с огромным тортом, устраиваемых по такому поводу.

Где-то десять минут спустя, произнеся: «Восстание гоблинов в тысяча семьсот…», профессор Биннс вдруг остановился и посмотрел на Скуталу.

— Вы сказали «умер»?

— Э-э, да, сэр, — кивнула пегасёнка, немало удивлённая внезапным вопросом. — Нам сказали, что вы заснули перед камином в учительской сто лет назад, а на следующее утро встали и пошли учить дальше, не обратив внимания на своё тело.

— Удивительно, — несколько мгновений профессор тупо смотрел на девочку, а затем снова забубнил: — …пятьдесят втором вызвало…

Через пять минут он снова остановился и посмотрел на Скуталу.

— Я действительно мёртв?

— А? — уже почти успевшая заснуть Скуталу резко вскинулась от внезапного внимания, сонно хлопнула глазами, а затем ответила: — Да, сэр.

Профессор Биннс продолжал пристально смотреть на превращённую пегасёнку.

— Вы уверены?

Скуталу переглянулась с Гарри и двумя подругами.

— Э, да, сэр, — ответила она. — Совершенно уверена. Мы можем видеть вас насквозь.

— Можете видеть, да? — профессор нахмурился и посмотрел на свои призрачные руки.

— Да, сэр, — послышался нестройный хор других студентов, заинтересованных услышанным. Это определённо было интереснее, чем восстание гоблинов, о котором бубнил призрак.

— Поразительно, — профессор нахмурился, оглядывая класс. — …Из-за вопиющей безответственности со стороны министра магии Альберта Бута… — продолжил он лекцию.

Через пять минут профессор снова замер и замолчал.

— Вы точно уверены, что я мёртв?

На этот раз большая часть класса ответила утвердительно.

— Вы парите прямо над своей кафедрой, — добавила Гермиона.

— Невероятно! — сказал призрак, глядя вниз. Потом снова поднял взгляд, и по его морщинистому черепашьему лицу медленно расплылась улыбка. Профессор, казалось, даже немного выпрямился, а его глаза словно ожили, утратив привычный, направленный в бесконечность невидящий взгляд. Профессор Биннс оглядел класс и откашлялся. — Я так понимаю, — медленно, по-прежнему нудным голосом, напоминающим пылесос, сказал он, — что со школой у меня всё, — призрак облизнул губы, улыбнулся и продолжил чуть громче, голосом, в котором почти можно было расслышать эмоции: — Нет, уверен, что это конец учёбе. Школа не закрывается на каникулы, со школой покончено навсегда! Для меня, в смысле, — добавил он, улыбнувшись ещё шире.

Профессор Биннс посмотрел на один из дальних углов в задней части класса и улыбнулся. Далее дети во все глаза смотрели, как призрак поплыл в этом направлении, при этом ученики спешно уклонялись с его пути, когда он проходил сквозь их парты и стулья. Доплыв до угла, профессор словно втянулся куда-то вверх и исчез. За мгновение до его окончательного исчезновения все, кто был в классе, услышали тихий, радостный смех.

Все в теперь уже безмолвном классе переглянулись.

— Эм-м-м… и что нам дальше делать? — задала интересующий всех вопрос Гермиона. — У нас ещё осталось двадцать минут до конца занятия.

— Думаю, мы должны рассказать кому-нибудь об этом, — сказал Невилл.

— Может, никто не заметит? — предположила Скуталу.

Почему-то никто в реальность такого предположения не поверил.

— И кому мы должны рассказать?

— Кто-нибудь знает, как попасть в кабинет директора?

Никто не знал.

— Может, тогда нам стоит рассказать, что случилось другому профессору на нашем следующем занятии?

— Что ж, мы можем отправиться туда прямо сейчас. В любом случае осталось минут пятнадцать. По крайней мере, не будем бояться, что опоздаем на следующий урок, — предложил Дин.