Темные души. Край почившей магии дружбы
Глава 0, Часть 1. Руины двух сестер.
— Мы шли на север, а вышли на юге. Делали зарубки на деревьях, а как только стемнело, двигались по звездному небу. Каким же образом мы вернулись сюда? К этому… памятнику старого мира?
— Ночи стали совсем короткими, а лишайники могут за час поглотить весь лес. Надо двигаться дальше.
— О, нет. Нет, нет, нет. Вы все думаете, что все так же, как прежде. Что богини оберегают нас. Вот только пони боле не властны над миром. Он живет своей жизнью. Разве вы не замечаете? Мир дышит, по его венам течет кровь и он в постоянном движении. Прямо как мы, дураки с полными сумками стащенного оттуда добра, которые теперь никак не могут найти пути обратно.
— Тихо! Вы слышите?
— Твари снова учуяли нас. Скорее, в замок! Там будет проще скрыться!
— Хе-хе-хе. Обратно в пасть гранитного зверя. Интересно, когда же он нас, наконец, проглотит…
Моросившие с неба капли дождя тихо ударялись о ветки и листья деревьев. Со временем капли становились все крупнее и уже нагло расталкивали колыхающиеся листки, громко разбиваясь о натянутую между веток старую шкуру какого-то диковинного животного, по виду которого сложно было понять, чем оно было прежде. Под этот монотонный стук жеребец открыл медленно глаза, не понимая, где он находиться и что происходит. Его разум был чист, как белый лист бумаги. Он больше не слышал зова, ведь он добрался, куда хотел. Именно с этими мыслями он начал медленно вспоминать, что было раньше. Вспоминать тысячи километров серых пустошей с редкими останками бывших цивилизаций, что наслаивались друг на друга, превращаясь в гротескную, устрашающую и неровную архитектуру. Вспомнил всю ту боль и мучения, которые тогда не имели значения. Сейчас же он чувствовал тепло от нагретой им лежанки, дышал на удивление чистым воздухом, освеженным начавшимся дождем. Впервые за долгие месяцы, а может и годы, он чувствовал себя по настоящему живым.
Присев на круп, он протер глаза копытом и огляделся вокруг. Перед его нехитрым укрытием располагались черные отсыревшие поленья, из середины которых шла тонкая струйка дыма. Остатки костра. Земля вокруг была истоптана, а в воздухе до сих пор стоял ускользающий запах ароматного варева. Его выходили и накормили. Жеребец надеялся на подобный прием, пусть и в уютном доме, а не в сердце темной непролазной чащи. Впрочем, жаловаться ему было не на что. После более детального изучения своего маленького лагеря, пони обнаружил, что подушка, на которой он лежал — это аккуратно сложенная одежда. Длинный теплый жилет, сапоги до самых колен, шарф и плотный плащ с капюшоном. Ткань была грубая и пестрила дырами и потертостями, но это была настоящая одежда, в отличие от тех обносок, в которые он был укутан во время паломничества. В одежде же его ждало еще несколько прощальных даров. Это бугристая, бледно-желтая фляжка, в которой булькала жидкость, и самый простой кинжал, видавший лучшие времена. По затупившимся краям пони быстро понял, что кинжал этот использовали не столько, как оружие, сколько повседневный инструмент для грубой работы, но ничего лучше у него не было и выбирать не приходилось.
Одевшись в свои новые пожитки, жеребец, наконец, встал на ноги и немного прошелся вперед. От убивавшей его слабости не осталось и следа. Пара глотков из фляги наполнили его силами и энергией, и он был готов смело идти вперед. Он не знал куда и зачем, ровно как и не видел смысла сидеть на месте в ожидании чуда. Суровая юность научила пони полагаться только на себя, свою интуицию и инстинкты, и сейчас все это толкало его пойти вперед. Так он и сделал. В последний раз окинув взглядом свое первое пристанище в Эквестрии, жеребец вновь отправился вперед, куда ведут ноги. Его новый тернистый путь стартовал.
Прорубаясь сквозь густые заросли, единорог двигался вперед. Шипастые лозы норовили разодрать одежду путника в клочья и покрыть тело зудящими ранами, но кожаный плащ был природе не по силам. Особо назойливые кустарники пони убирал с пути при помощи кинжала, благо, левитация ему это позволяла.
Таким нехитрым образом пони выбрался на хорошо протоптанную тропу. Она была узкой, группы ходили по ней друг за другом. Пусть этот лес и выглядел миролюбивым, в Эквестрии не осталось ни единого места, которое наверняка можно было считать безопасным. Выбрав направление, жеребец двинулся вперед по тропинке, прислушиваясь к каждому звуку, коими полнилось все это место. Где-то в кронах деревьев пищали ночные птицы, в траве трещали сверчки, по бокам что-то постоянно шуршало, и краем глаза единорог замечал чьи-то мелькающие тени. В конце концов, он не вытерпел и встал на месте, как вкопанный. Он чего-то ждал. Не знал, чего, но чувствовал, что что-то должно произойти. Дыша медленно и ровно, дабы звук дыхания не перебивал всего остального, жеребец оглядел землю под ногами и окутал желтым левитационным полем один из увесистых камней, который медленно поднес к себе. Прождав еще немного, он со всей силы ударил острием кинжала по камню, выбив из того сноп искр, которые на долю секунды осветили извилистую тропу перед ним. Сделав несколько шагов, он повторил процедуру, продолжая медленно продвигаться вперед. И вот, ударив по камню в очередной раз, свет искр отразился в двух малюсеньких зеркалах в глубине кустарника. Его опасения подтвердились.
Издав пугающее шипение, из кустов на пони бросилась ядовито-зеленая змея, прекрасно сливавшаяся с деревьями, поросшие мхом. Единорог резко отпрянул назад, и продолговатое тело свалилось на землю, после чего устремилось обратно в укрытие. Но пони успел подбежать и растоптать голову ползучей тварь ногой, тело принялось судорожно дергаться, источая зловонную ядовитую кровь. Прикрыв нос копытом, жеребец устремился дальше, как вдруг, прямо в спину, ему впилась вторая змея, застряв клыками в плаще. Единорог, не придумав ничего лучше, оттолкнулся и прыгнул на спину, оглушив змею и сломав оба клыка, которые, тем не менее, пробили остальную одежду и впились в тело. Лишившись своего оружия, змея поспешила ретироваться, но на сей раз пони не дал ей уйти. Схватив тело змея, единорог дернул его на себя и из кустов вывалилось тело ящерицы размером со среднюю собаку, из которого росло две длинные шеи, одна из которых плелась мертвым грузом. Недолго думая, жеребец приставил лезвие кинжала к шее твари и одним рывком отрезал ей оставшуюся голову, после чего распорол и вырывающееся тело, дабы чудовище точно испустило дух.
Разглядывая выпотрошенное чудовище, подобного которому жеребец раньше не видел, он зашатался назад, переводя дух. На лбу выступил пот, а ноги подкашивались от нахлынувшей усталости. От пережитого шока единорог напрочь забыл о торчащих в спине клыках, на которых оставались капли яда. Их было недостаточно, чтобы убить взрослого жеребца, но и просто так их влияние не могло пройти. Пошатываясь вперед по тропе, пони сделал глоток из своей фляжки. Боль быстро прошла, ровно как и мандраж от первой за долгие годы битвы. Враг пусть и был не опасным, но заставил понервничать жеребца. Он, то и дело, оглядывался назад и еще более подозрительно относился к посторонним шумам.
Где-то впереди, в десятке метров, где темнота была уже непроглядной, он услышал тяжелое дыхание, принадлежавшее чему-то большому, бежавшему куда-то в сторону. Подумав немного, пони бросил идеи идти дальше по тропе и вновь свернул в чащобу. Для него перспектива лазить по непролазным кустам и скрытым листьями оврагам была предпочтительнее, чем встреча с очередным обитателем леса. Прорвавшись через заслон репейника и плюща, обвивавшегося вокруг ног, он двинул дальше практически на ощупь. Деревья росли друг к другу так плотно, что их высокие кроны заслоняли все небо. Было непонятно, день сейчас или ночь. Словно это был и не лес вовсе, а растительная пещера, в которой истории было больше, чем в любом живущем пони. Протиснувшись между влажных стволов, по которым постоянно бегали разнообразные насекомые, единорог сделал пару шагов назад и мысленно укорил себя за невнимательность. Копыто соскользнуло по мокрой земле, жеребец упал и скатился по крутому склону вниз, извалявшись в грязи и сухих листьях. Стирая грязь с лица, он заметил бурую сколопендру на ноге, искавшую щель, в которой можно спрятаться, и брезгливо смахнул насекомое с себя, перевернувшись на спину. В боку жутко кололо, хотя падение было и не сильным, и с каждым новым движением боль нарастала бушующими волнами. Опершись спиной на дерево, жеребец, стараясь не нервничать, пощупал левый бок и ощутил, как оттуда вытекает теплая жидкость. При падении торчащий из склона сук проколол тело пони и теперь тот истекал кровью.
Издав болезненный стон, единорог зажал рану и как можно быстрее припал губами к заветной фляге. Он был не уверен, затянет ли лечебный сок такую тяжелую рану, но уповать мог только лишь на это. Разом опустошив флягу наполовину, пони успокоился и расслабился боль ушла. Вернулось холодное спокойствие. Впрочем, и это минутка тишины длилась недолго. Вдруг, откуда ни возьмись, перед пони показался олень. В голове всплывали туманные воспоминания, рассказывавшие о расе благородных воинов из-за моря, носивших на голове прекрасные короны из рогов. Но в этом существе не было и капли благородства. Источая запахи гнили и мочи, олень издал утробный рык и рысцой подбежал к ослабевшему от потери крови жеребцу. Глаза существа были серыми, словно у давно погибшего мертвеца, с ломанных и искривленных рогов свисали паутина со всяческим мусором, сухие ветки плюща и даже куски плоти, а зубы прорастали в несколько рядов, выходя за пределы челюсти на неба и даже губы. Широко раскрыв рот, олень обнюхивал свою находку. Жеребец же отвернулся в сторону, не в силах терпеть зловонного горячего дыхания. Закончив первичное изучение, существо наклонилось и принялось вылизывать свежую рану, всеми силами желая пролезть языком вглубь тела. Осмелев, тварь стала покусывать единорога, стараясь разодрать одежду и добраться до мяса. Тут то жеребца охватила ярость. Схватившись копытами за рога, он оттолкнул оленя от себя, выхватил кинжал и с размаху вонзил клинок в череп врага. Олень принялся кричать и отбиваться, но пони не сбавлял напора. Он продолжал полосовать голову и шею существа даже после того, как оно упало без дыхания.
Лишь выбившись из сил, единорог рухнул на тушу поверженного существа. Жеребец победил, но победа не принесла с собой ни счастья, ни гордости, ни спокойствия. Лишь отчаяние. Ведь это был всего лишь олень — одичавший и пугливый обитатель этих мест, а у пони уже не хватало сил бороться со всем тем, что на него нашло. Однако, остаться тут же и умереть он тоже не желал. Вытерев клинок о шкуру монстра, жеребец поднялся на ноги, и собирался было идти вперед, как вдруг арбалетный болт наполовину вошел в плечо и повалил единорога обратно на землю.
— Я попал в него! Быстро, быстро! — раздался чей-то крик.
— Какая удача! Удача! — ответил второй голос и из-за дерева выскочил земной пони в легкой кожаной броне и плаще, не сильно отличавшемся от плаща единорога, — Шли за мясом, а наткнулись на золотую жилу!
— Зубы мои! Все зубы мои!
— Перережь сухожилия, пока не сбежал!
— Да куда он сбежит со стрелой в…
Кинжал прошил голову насквозь и охотник свалился на путника мертвым грузом. В этот же момент из-за деревьев выбежал первый говоривший. Он не сильно удивился увиденному, а стал быстро перезаряжать свой арбалет, который достал из-за спины. Откинув плащ врага в сторону, единорог схватил вражеский арбалет, который уже был взведен и, бегло прицелившись, выстрелил, попав противнику в грудь. Кожанка не выдержала арбалетного болта, и пони свалился наземь, захлебываясь кровью.
— Позже добро заберем! Окружайте ублюдка!
Не затрачивая времени на то, чтобы освободить свой кинжал, пони выхватил из ножен на поясе бандитский нож с кривой рукоятью и широким клинком, покрытым запекшейся кровью. Арбалет пони отбросил в сторону, ибо даже не умел его толком перезаряжать. Оттолкнув мертвое тело, жеребец, забыв про боль и усталость, ринулся бежать не разбирая дороги, лишь бы удалиться подальше от голосов, которые, словно шелест листвы, раздавались со всех сторон. Поворачивая то вправо, то влево, единорог постоянно натыкался на своем пути бандитов, вооруженных арбалетами, луками или метательными нажами. Стрелы постоянно свистели над ушами единорога и пара из них даже впилась в круп жеребца, но прилив адреналина не позволял ему останавливаться ни на секунду. Глядя за спину, пони не заметил разбойника впереди. Тот набросился на жеребца, в обнимку с которым прокатился еще пару метров, в итоге оказавшись сверху. Обнажив свой топорик, пони усмехнулся своей беззубой улыбкой, но не успел даже размахнуться. Жеребец впился зубами в горло противника, оторвав кусок кожи, отчего тот завопил и ослабил хватку. Столкнув бандита, единорог вонзил нож в глаз врага и побежал дальше, на сей раз не убирая оружие далеко от себя.
— Дурак!
— Попался!
В последний момент жеребец успел остановиться у самого края утеса, на который умудрился забежать. Разбойники не отставали от своей жертвы ни на шаг и уже медленно обступали ее со всех сторон, нацелив стрелковое оружие на цель. Однако жеребец не смотрел на них. Его заворожило зрелище, открывшееся с этой горы. И это было не удивительно, ведь вдалеке он видел возвышающиеся руины, поросшие лишайниками и деревьями. Словно огромный каменный титан, умерший тысячелетия назад, который теперь медленно гнил и осыпался. Это были руины одного из древнейших замков, что когда-либо существовали. Некогда именитый замок двух сестер.
— Это конец пути! Сдавайся! — хриплым голосом крикнул разбойник, медленно приближаясь к своей цели с заряженным арбалетом.
Еще с десяток его дружков обступали жеребца с разных сторон. Остальные же бросили попытки догнать единорога и принялись делить вещи своих павших товарищей.
Отведя взгляд от древних руин, в которых еще проглядывалось исчезнувшее тысячелетия назад величие, жеребец повернулся к своим преследователем. Лица пони были скрыты шарфами, воротниками и капюшонами, но по одному лишь запаху спирта и гнили становилось понятно, чем они зарабатывают на жизнь в этих пропащих краях. Неровно дыша от жгучей боли во всем теле, пони стал пятиться назад, отчего одна из ног соскочила с края утеса, едва не утащив с собой и все остальное тело. Бандиты вздрогнули от такого, но тут же опомнились и продолжили медленно наступать, в ожидании того, что их жертва попытается выкинуть что-то еще. Единорог не знал, зачем он нужен разбойникам живым, но у него возникало много мерзких и постыдных ассоциаций. Он жадно глотал воздух ртом, не в силах отдышаться, взгляд затуманивался. Он чувствовал, как смерть стоит за его душой, в ожидании того, как она освободиться от бренного тела. А потому единорог не пожелал идти на компромисс. Он ни раз смотрел в лицо смерти и порой даже желал принять ее объятия. А потому, закрыв глаза, он шагнул назад, отправившись в свободный полет.
Посох адепта
Посох из крепкой дубовой древесины, пропитанный благословленными магическими маслами. Выдается каждому последователю школы волшебства вместе с лазурно-голубыми одеждами чародея.
В каждом пони есть магический потенциал. Даже земной пони может стать магом при должном желании и сноровке. Однако, единороги владеют магией с рождения за счет того, что у них имеется врожденный магический катализатор — рог.
Сильнейшие маги могут использовать любые заклинания с помощью рога. Ученики же, что только постигают это древнее и благородное учение, используют различные магические катализаторы для упрощения создания заклинаний, т.к. посохи, талисманы, колокольчики, кольца и некоторые другие катализаторы, находящиеся под запретом Церкви.
Писк в ушах свербил мозг. Тело ныло еще сильнее. От падения стрелы вошли еще глубже в плоть, не говоря о рваных ранах по всему туловищу. Боль не прошла. Пони все еще дышал. Ему еще рано было умирать.
— Идиот! Как же ты все-таки глупец! Предпочел нас Варду, ха-ха-ха, — раздался гулкий крик где-то вдалеке, — Да помилуют богини твою грешную душу.
Он не собирался слушать язвительных слов. Вместо этого пони открыл глаза и осмотрелся. Его взгляду предстал крутой склон, по которому он и скатился вниз, едва не переломав все кости. В тусклом свете солнца, пробивавшегося из громовых туч, можно было разглядеть головы преследователей, которые исчезали одна за другой. Они не собирались продолжать охоту, и на то были веские причины. Затем жеребец обнаружил рядом с собой живительную фляжку, из горлышка которой тонкой струйкой вытекали остатки лекарственного сока. Испуганно схватив флягу, пони парой больших глотков опустошил сосуд до дна и распластался на желтеющей траве, переводя дух. Он знал, что не умрет. Волшебное лекарство еще поддержит в избитом теле жизнь. Однако, лекарства не осталось и теперь жеребец мог полагаться только на себя.
Нащупав за пазухой бандитский нож, жеребец сразу достал его и медленно поднялся на ноги. Позади была густая чащоба, такая же, как и прежде. Впереди же — старый подвесной мост, ведущий к входу в замок. Он не выглядел надежным, да и использовали его в последний раз уже очень давно, но у жеребца не было никакого желания идти обратно в лес, к его чудовищным обитателям. Придерживаясь копытом за канатный поручень, он начал медленно переходить по мосту, минуя самые трухлявые доски. Переправа постоянно трещала, тряслась от ветра и, казалось, вот-вот разорвется на два, но жеребец все же смог преодолеть это препятствие. Оставалось лишь идти по старой заросшей тропе, к руинам, однако этот путь единорогу дался даже тяжелее, чем трухлявый мост. Чем ближе жеребец приближался к замку, тем сильнее его мрачный вид тяготил сердце. И дело было не только в трепете перед столь древним сооружением. Он чувствовал внутри него что-то еще. Нечто жуткое, темное и безгранично зловещее. Впрочем, назад поворачивать было поздно. Сделав глубокий вздох, пони толкнул массивные деревянные двери, которые со стоном поддались и начали медленно раскрываться. Из холодного темного коридора в лицо жеребца ударил затхлый зловонный воздух. Держа оружие наготове, единорог ступил во тьму, готовясь встретиться с самыми ужасными кошмарами новой Эквестрии, что поселились в этих древних руинах.
Даже приглушаемые мягкими сапогами, каждый шаг гулко отражался от высоких сводов замка. Где-то в темных щелях слышался стрекот маленьких паучьих ножек, что спешили убежать от нарушителя их спокойствия. Жеребец двигался практически наощупь, прислонившись к стене и вскоре наткнулся на то, что так надеялся обнаружить — факел, воткнутый в держатель на стене, от которого все еще веяло запахом масла. При помощи ножа пони выбил искру и зажег свой источник света, которому оставалось гореть недолго, а потому жеребец не останавливался на то, чтобы оглядеть еще уцелевшие орнаменты и великолепную архитектуру. К тому же, он был пони приземленным и крайне далеким от прекрасного, его интересовало лишь что-то существенное, что может помочь ему. И не зря, ведь благодаря этому он избежал неминуемого падения в яму, которая резко прерывала дальнейший путь.
Осветив то, что находится внизу, единорог отшатнулся назад. Шипастое дно было усеяно скелетами пони и животных, которые рассыпались и соединились в единую груду костей, в которой свои сети плели невозмутимые пауки. Замок был усеян ловушками и потайными ходами, но, к счастью, все эти механизмы давно не функционировали, либо уже были включены менее удачливыми путниками. Оглядевшись вокруг, единорог обнаружил несколько проходов, что вели в другие комнаты и залы. Выбрав один из них, пони продолжил идти, опасливо озираясь на каждую подозрительную мелочь.
Греющим огнем освещая себе путь, жеребец двигался вперед, поджигая по дороге все встречные факелы, жаровни и свечи, коих было не слишком много. Благо, во многих местах потолок осыпался окончательно и помещения освещал тусклый солнечный свет. изучая каждый встречный проход, которые обычно вели в другие коридоры, единорог поймал себя на мысли, что замок больше походит на некий монструозный лабиринт, чем на дом божественных сестер и начинал волноваться по поводу того, что не сможет найти пути обратно. Где-то постоянно слышался шум осыпающихся стен и потолков, который эхо разносило по всем руинам, а порой и вовсе обваливались целые комнаты и залы, отчего сердце пони замирало от ужаса. Любое неосторожное движение могло привести к обвалу чего-либо. Растерзанные коррозией несущие колонны и стены это лишь подтверждали. И вот, когда жеребца начинало окутывать отчаяние, он, наконец, достиг сердца замка — просторную залу с проросшими сквозь пол дикими растениями, со множеством проходов и лестницей на другой стороне, над которой возвышались едва колышущиеся остатки гобеленов. Даже жеребец, далекий от тонкостей архитектуры, понимал, что впереди должен находиться тронный зал. Единорог толком не понимал, что желает там найти, но ничего другого ему не оставалось.
Зачехлив свое оружие обратно, пони бросил выгоревший факел в сторону и направился к проходу, к которому вели разветвляющиеся ступени. Из прохода с настежь распахнутыми дверями светил необычайно яркий свет и жеребцу было интересно посмотреть на его источник. Не отрывая глаз с лучезарного прохода, жеребец опрометчиво двинулся вперед, как вдруг вокруг задней ноги плотно заплелась толстая веревка, свитая из шипастых лоз и молниеносно утащила жеребца наверх, под потолок, с мерзким хрустом вывихнув ему ногу. Вскрикнув от боли, единорог схватился копытами за ушибленный сустав, однако животный ужас мгновенно переборол чувство боли, ведь под потолком вместе с ним висело еще множество таких же невольных жертв, пойманных в ловушку, Среди них невыносимо несло гнилью и смертью, если бы пони что-то ел в последнее время, то его тут же вывернуло наизнанку. Он был не в силах дышать миазмами гноящихся трупов, глаза слезились от вони, но все же, зажав в зубах воротник рубахи, он нашел в себе силы достать нож и начал резать злосчастные путы, больно впивавшиеся в ногу. Единорог чувствовал, что вот-вот потеряет сознание, но новый звук появившийся звук открыл в нем второе дыхание. Совсем рядом, а может и где-то вдалеке, он услышал тяжелый стук, словно кто-то бил кувалдой по камню. Но ритмичность этих ударов дала понять ужасную истину — это были шаги. Медленные, но приближающиеся. Шаги хозяина этих руин, благодаря которому ни одна из тварей леса не смела тут ошиваться.
Собравшись с силами, пони последним ударом перерезал веревку и упал вниз. Трава и земля смягчили падение, но удар все же был ощутимым. Но единорогу было не до этого. Вскочив на три ноги, он посмотрел на проход из которого и пришел в этот зал. Именно оттуда и раздавались жуткие шаги. Не разбирая дороги, жеребец вломился в ближайший проход и вновь обомлел. Он оказался в некогда роскошной библиотеке, что можно было понять по высоким книжным полкам. Сейчас же вместо книг на них сушились куски мяса и освежеванные тушки мелких животных, а на полу стояло множество тесных и высоких клеток, в которые битком были набиты тела пони, оленей и прочих существ разной степени свежести. От кого-то отваливались куски плоти, обнажая скелет, а на ком-то жеребец умудрился узнать одежду недавно встреченных бандитов из чащи. Откашлявшись, единорог предпринял первое, что пришло ему в голову. Он затесался между плотно стоящих друг к другу клеток и замер, затаив дыхание в надежде на то, что его здесь не найдут. Укрытие было неплохим, но зловонным и грязным. К тому же, из-за трупов толком нельзя было ничего разглядеть и для обзора оставалась одна лишь небольшая щель у пола, к которой жеребец и прильнул.
Спустя минуту обладатель шагов достиг бывшей библиотеки. Теперь жеребец мог слышать сиплое тяжелое дыхание, которое сопровождалось скулящим стоном. Войдя в библиотеку, некто остановился, сводя жеребца с ума своими омерзительными звуками. Но вскоре шаги продолжились в через свою щель пони увидел две пары проходящих мимо ног, облаченных в тяжелый доспех, некогда серебристого цвета, сейчас же он был темно-серым и по ногам обильно стекала непонятная черная жидкость, загрязняя и без того замызганный пол. Следом за монстром в доспехах тянулся труп крылатого тигра с хвостом скорпиона, за который его и тащили, в голове же зверя торчал непомерно огромный клевец, превративший половину морды чудовища в кровавое месиво. Хозяин руин прошел мимо и шаги, казалось бы, начали удаляться, как вдруг в копыто жеребца вцепился один из пони, запертый в клетке. Он был придавлен кучей других тел, страшно исхудал, а от гривы остались только редкие пучки седых волос. Но даже так он крепко держался за жеребца, глядя на него глазами полными ужаса и надежды.
— Помоги мне! прохрипел пленник, еле-еле ворочая сухим языком, — Умоляю тебя, помоги. Спаси меня!
Выдернув копыто из лап изможденного тела, единорог постарался как-то посмотреть вслед огромному рыцарю, но пленник не сдавался. На сей раз он вцепился в одежду жеребца и на порядок крепче.
— Я ни в чем не виноват! Спаси меня! Вытащи меня отсюда! Молю тебя! Пожалуйста! — сорвался на крик жеребец, до ужаса напугав единорога, — Помогите! Помогите мне! Умоляю вас! Умо…
Вонзившийся в горло нож прервал мольбы бедолаги и тот, отхаркнув кровь, свалился на пол, перестав мучиться. Жеребец изо всех сил надеялся на то, что этой тирады никто не заметил, но каждый шепот в этих руинах звучал громогласно. А крик и вовсе не мог остаться неуслышанным, даже настолько слабый и хриплый. Жеребец осознавал это, а потому поспешил выбраться из кучи клеток и, наконец, рассмотрел своего врага во всех деталях. Это был воистину огромный, минимум в три раза выше обычного пони рыцарь, облаченный в толстые, но крайне изношенные доспехи, весь покрытый вмятинами, царапинами, грязью и трещинами, из которых постоянно сочилась густоватая черная жидкость. Его шлем был выполнен в виде головы пони, из глазниц которого таращились два дергающихся, налитых кровью глаза. Издав глубокий вдох, рыцарь окутал оранжевым левитационным полем рукоять своего оружия и одним рывком выдернул его из туши мантикоры, разорвав половину черепа на куски. Наблюдая за этим существом, единорог инстинктивно понял, что перед ним явно не пони. Сейчас он смотрел на то самое пышущее гневом зло, движимое лишь первобытными инстинктами и совершенно не понимал, как ему победить такого врага. Однако же, прятаться было поздно, как и искать выход. Оставалось лишь принять бой, каким бы тяжелым он ни был.
Сокрушая весь замок своим громогласным топотом, монстр стал медленно приближаться к своей жертве, держа наготове свой старый, залитый кровью и грязью молот с клевцом. Жеребец собрался с силами и приготовился. Любой удар таким оружием гарантировано его бы убил, поэтому единорогу требовалось выложиться на полную. Когда между противниками оставалось всего пару метров, монстр издал ужасающий рев и рванул к жеребцу, вместе с этим размахиваясь молотом. Пони прыгнул вперед и кувыркнулся, отчего орудие врага вошло в пол, а жеребец оказался за спиной монстра. Пока тот освобождал свой клевец, единорог ловко запрыгнул на спину склонившегося врага и со всей силы вонзил нож в достаточно крупную брешь в кирасе. Клинок вошел во врага, словно в вязкий деготь и вместе с тем из щели начала сочиться та самая непонятная жидкость, которая окутала рукоять ножа и словно бы стала засасывать оружие внутрь тела. Чудовище злобно закричало и, вырвав молот, попятилось назад, врезавшись спиной в одну из заваленных гнилью полок, которая с грохотом обвалилась. В последний момент единорог успел соскочить со спины врага в сторону, но и тот быстро опомнился, горизонтально размахнувшись своим орудием. И в этот раз пони успел упасть на живот, отчего молот просвистел над головой жеребца и успел отскочить в сторону перед тем, как оружие обрушилось на него сверху вниз. Такой расклад немало гневил монстра и тот, тяжело дыша, начал быстро ускоряться, перейдя с неспешной ходьбы на рысцу. Такого проворства жеребец не ждал от столь неповоротливого существа и уворачиваться от непрекращающегося потока выпадов становилось все сложнее. Каждый новый удар разносил стальные клетки на части, крошил в крошку стены, мебель и колонны. Чудовище не отдавало себе отчета в своих действиях. Ему просто хотелось убить нарушителя, несмотря ни на что. И в итоге это привело к тому, что потолок библиотеки начал трещать, проседать и осыпаться, грозясь вот-вот завалить всю комнату. Понимая это, единорог кинулся к выходу. В его планах все еще была задача добраться до тронного зала и он собирался ее выполнить.
На полпути к дверному проему своды зала не выдержали повреждений и начали обрушаться. Мелкие камешки больно били по телу, падая с большой высоты, но гораздо больше пони боялся огромных каменных плит, что обрушивались сверху одна за другой. Одна из таких свалился на тело монстра, который не выдержал и свалился с ног, но довольно быстро поднялся, продолжив преследование. Впрочем, даже эти несколько секунд отрыва были для единорога огромной форой, которой он воспользовался и, оттолкнувшись от упавшей колонны, что загородила дальнейший путь, прыгнул прямиком в следующий зал, который тоже сокрушался от страшных разрушений, но выдержал натиск чудовища. И как раз вовремя. Стена над проходом тоже обрушилась, завалив его, но монстр все еще был жив и яростно пробивался через завал, что у него успешно получалось. Понимая, что расслабляться рано, пони устремился к лестнице, к сияющему проходу, что так манил его и на этот раз внимательно смотрел под ноги. Добежав до своей цели, он с трудом закрыл за собой массивные ворота и запер их тяжелым засовом. Двери были сделаны добротно, дабы выдержать удары тарана в случае нападения, но и их время не пощадило, а потому защита у жеребца была неважная. Не теряя времени, он прошел вглубь комнаты, которая действительно оказалась тронным залом. И посмотреть здесь было на что.
Через огромный разбитый витраж в помещение попадало достаточно света, чтобы рассмотреть здесь все в мельчайших подробностях. Некогда место для приема гостей пред лицами двух сестер сейчас превратилось в склад мерзкого монстра, в котором он небрежно хранил все то, что казалось его примитивному сознанию любопытным. Медные статуи, рассыпающиеся в прах доспехи, щиты со стершимися гербами, гобелены и полотна, отсыревшие и обесцветившиеся. По большей части это был мусор, но некогда эти вещи действительно считались артефактами минувших эпох. Такая простая картина, но столь ярко описывавшая нынешнее состояние Эквестрии. Великая страна, пристанище богов и королей, от которой осталась только мифическая слава. Впрочем, не это интересовало жеребца больше всего. А столь печальная и необычная картина, что развернулась на единственном уцелевшем троне. В окружении десятка раздробленных и изуродованных скелетов, что лежали у ступеней пьедестала, на троне восседал еще один труп. Скелет с высохшей и опадающей кожей, одетый в остатки бежевого свадебного платья и пронзенный множеством мечей. К животу скелет прижимал нечто сверкающее снежно-белым светом, что так страстно манило жеребца к себе. С трепетом в душе приблизившись к неплохо сохранившемуся телу, единорог протянул копыто к фате на его голове, дабы взглянуть на лицо, как вдруг…
— Кхе-кхе… Твари… Как они смели так с вами поступить…
— Когда церковь признала моего учителя еретиком, я поняла, что подобный исход — лишь вопрос времени…
— Но… но у вас ведь еще есть шанс! Скорее, используйте клинок на себе!
— Нет.
— Что? Миледи, поймите, я вернусь, но вот вы…
— Сколько можно бегать от смерти, Вард? Я так устала. Я больше не могу. Смерть — естественное окончание нашей истории. Единственное, о чем я желаю — так это о том, что не могу даровать спокойного конца тебе… Пусть эта вещь достанется более достойному пони. Тому, кто воспользуется ею правильно…
— Что ж… в любом случае… я буду защищать вас до конца!
— Я знаю, друг мой. Я знаю…
Открыв глаза, жеребец увидел, что копыта тела на троне разомкнуты, а сам он держит перед собой нечто такое, чего никогда раньше не видел. Это была рукоять из теплого, обожженного металла с коротким витым лезвием, которое было грубо сломано на конце. Это явно не было оружием и больше походило на некий ритуальный клинок, однако им невозможно было ни резать, ни колоть. Однако, где-то внутри металла пони чувствовал некую бушующую силу и, обмозговав услышанное в нахлынувшем наваждении, он понял, что эта вещь крайне важна.
Однако же, его размышления прервал оглушительный удар по двери. Второй удар проделал в толстой древесине отверстие, через которое на единорога уставился бешеный глаз монстра. Взревев, он принялся с удвоенной силой бить по воротам, которые проминались под каждым его ударом. Спрятав странный клинок, пони осмотрелся вокруг и увидел, как в куче барахла поблескивает рыцарский шлем. Это был достаточно приличный комплект доспехов, который достойно выдержал удар времени и, более того, рядом с ним лежал щит и меч из того же комплекта. Язык не поворачивался называть это снаряжение новым, но оно было лучше, чем все виденное жеребцом ранее. Опасливо поглядывая на двери, пони принялся надевать свой новый доспех. Теперь то у него было, что противопоставить зверю. Теперь единорог твердо намеревался закончить этот бой.
От следующего удара засов раскололся на два и ворота распахнулись, едва не слетев с петель. Разгоряченный монстр с ненавистью в глазах пялился на своего врага, который держал перед собой небольшой одноручный меч и щит на левом копыте. Закричав что-то нечленораздельное, монстр бросился в атаку, размахивая молотом перед собой. Единорог еще не привык к тяжести доспехов и не был уверен в том, что ему хватит сил уворачивать в нем, а потому он осмелился принять удар на щит. От этого удара жеребца откинуло назад и он обрушился на спину, но не сильно пострадал, щит выполнял свои функции исправно. Не останавливаясь монстр, устремился к врагу на всей скорости и от этого удара жеребец успел перекатиться в сторону, сразу же после этого вонзив меч в колено чудовища. От такого зверь пошатнулся и болезненно взревел, после чего ударил клевцом наотмашь, однако единорог додумался сразу же отойти подальше, вне зоны досягаемости врага. Расверипев еще сильнее, монстр вновь бросился бежать, как вдруг пони устремился ему навстречу и прямо перед ударом прыгнул прямо между ног противника, перевернулся и вонзил меч в живот, провернув его в мягкой плоти противника. Монстр пошатнулся назад и, недолго думая, ударил жеребца копытом, но тот успел закрыться щитом, который распределил вес удара по всему телу, минимизировав урон. Однако, зверь не отступал и хотел просто раздавить своего соперника. И ему бы это действительно удалось, если бы единорог не повернул щит так, чтобы нога чудовища соскользнула с него в сторону. От такого зверь не удержался и упал на бок, чем жеребец сразу же воспользовался, подбежав к голове, и со всей силы вонзил меч в глаз зверя. Клинок вошел почти по самую рукоять, достигнув мозга, что было критическим уроном даже для подобного чудовища. Утробный крик перемешался со звериным воем, монстр беспомощно водил копытом по лицу, пытаясь вытащить клинок, но пони опередил его, вытащив лезвие из глаза и вонзив его на сей раз в шею твари. Издав последний мерзкий всхлип, чудище утихло и перестало отбиваться, лишь дергаясь в предсмертных конвульсиях. Жеребец же вернул меч в ножны и сел на пол, прислонившись спиной к колонне. Бой был окончен. Теперь он мог спокойно отдохнуть. По крайней мере, он считал так первые пару минут.
Переводя дух, жеребец изучал поверженного противника, который все не переставал дергаться. Поначалу единорог был спокоен, но затем его начало охватывать беспокойство. Конвульсии твари не прекращались, а наоборот, только усиливались. Внутри доспехов началось какое-то неприятное бурление, слышно было как плоть внутри рвется и растягивается. Черная жидкость теперь текло буквально ручьем, распирая и без того никудышную броню, как вдруг из спины монстра внезапно вырос огромный кристалл. Темно-фиолетовый, он рос из черной субстанции, словно растения из земли и разрастались эти кристаллы аномально быстро. Из всех щелей, всех прорех и брешей из монстра полезли злосчастные кристаллы и тут единственный глаз зверя раскрылся, наполнившись чернильно-черной субстанцией. Выблевывая огромные массы жидкости, он медленно поднялся на ноги, невольно дергая правой передней ногой. Жеребец считал, что хуже быть уже не может, как вдруг доспехи на правой ноги отлетели от тела из-за проросшей массы кристаллов, а сама нога стала растягиваться, словно текущая смола, становясь все длиннее и длиннее. Оправившись окончательно, монстр вздернул голову вверх и взревел так, как никогда до этого, и взмахнул своей растянутой конечностью, словно хлыстом, на конце которого был огромный нарост из остроконечных кристаллов. Он восстал, но все еще прекрасно помнил того, кто был повинен в его гибели. И потому, недолго думая, ударил чудовищным хлыстом по единорогу, который все это время очарованно смотрел на столь ужасное зрелище.
Отпрыгнув в сторону, кристальная булава разнесла колонну на части с такой легкостью, словно это был карточный домик. Жеребец даже не собирался драться с этим чудовищем и начал бежать, постоянно глядя за спину. Монстр же не собирался упускать жертву и сделал размашистый удар по дуге, который достиг крупа пони. Кристаллы с легкостью пробили доспех и оторвали от тела пони приличный кусок плоти, отчего тот закричал и свалился по ступеням вниз. От нахлынувшей агонии хотелось плакать и кричать, но инстинкт самосохранения заставлял покалеченного единорога бежать вперед, подальше от ужасающей угрозы. Монстр погнался следом за жеребцом, пусть и не с такой прытью, но на сей раз обладая огромной лапой, которой он без труда размахивал во все стороны. Вломившись в ближайшую дверь, жеребец оказался в башне с винтовой лестницей, которая вела и вверх, и вниз. Пони боялся, что внизу ему будет некуда бежать, а потому устремился наверх, оставляя за собой дорожку из крови. Чтоб хоть как-то унять боль, он прислонился растерзанным боком к холодной стене и так поплелся все выше, не думая ни о чем, кроме спасения. Вскоре и чудовище достигло лестницы, также начав забираться наверх. Противников разделял лестничный пролет, жеребцу до вершины оставалось пройти еще три, как вдруг чудовищный хлыст разбил ступени впереди, заставив пони свалиться на спину. Монстр не понимал, где именно стоит его противник, а потому беспорядочно уничтожал все выше себя. В конце концов, хлыст достиг и ступеней, на которых стоял жеребец. Он свалился вниз с высоты в несколько метров, сломав одну из ног. Теперь чудовище было прямо над ним и оно уже раскручивало свое оружие, дабы нанести финальный удар. Не долго думая единорог встал на рабочие копыта и прыгнул на другую сторону башни, пролетев сразу четыре пролета и упав на пятый. Страдания были уже нестерпимыми. Он не знал, сможет ли вообще встать на ноги, не говоря уже о сражении. Монстр же, рассердившись от подобной выходки, начал пытаться достать до своей цели или хотя бы обрушить лестницу над ним, дабы камни раздавили жеребца, но в итоге он добился того, чего никто не ожидал. Башня не выдержала стольких повреждений, раскололась посередине и начала обрушиваться прямиком в пропасть, что окружала замок со всех сторон. Чудовище осталось в верхней половине строения, жеребец же в нижней, а потому, вопя и размахивая ногой, монстр отправился прямиком в самый низ, в ущелье с давно пересохшей рекой, на дне которого не осталось ничего, кроме камней и песка. И даже если бы он пережил это падение, он бы навеки остался погребен под развалившейся многотонной башней.
Победа. Жеребец понимал, что бой окончен. Теперь он точно победил. Если бы в нем оставалась хоть капля сил, он выдавил бы из себя улыбку. Однако, он просто стал медленнее дышать, закрыл глаза и погрузился во мрак, что так долго дышал ему в спину. Он наконец-то обрел покой.
Душа Варда, рыцаря-изгнанника.
Душа, наполненная огромной силой и знаниями. Наполняет ее обладателя мощью и позволяет воссоздать из нее оружие бывшего обладателя.
Близнецы Вард и Хавеллок с рождения обладали недюжинной силой и размерами, благодаря чему быстро достигли высоких постов в регулярной армии Кантерлота. Хавеллок был гениальным стратегом и тактиком, не раз побеждая в безвыходных ситуациях. Вард же всегда полагался на свое сердце. Он был яростен на полях сражений и любвеобилен в мирной жизни. Однажды он познакомился с особой из королевской семьи, став для нее верным другом и товарищем, за что и был с позором изгнан из священного города, будучи неверно понятым.
Когда тьма поселилась в душе и теле Варда, он не стал ей сопротивляться, а упивался ее безмерной силой. После смерти он переродился бесформенным гниющим куском плоти, удерживаемый лишь собственными доспехами.
«О, бедная, сломленная, истинно бессмертная душа. Ты пережила столько боли, прошла через столько несчастий. Ты не заслуживаешь того, чтобы стать бледной тенью самого себя, что будет бесцельно бродить по этим проклятым руинам до конца времен. Ты нашел витой клинок, он выбрал тебя, посчитал достойным стать своим обладателем. Так услышь же мой голос, пробивающийся из мглы, почувствуй тепло своего клинка. Восстань из пепла священного огня, как было предначертано. Вернись в царство живых и выполни свою миссию. Молю тебя, вернись. И спаси нас…»
Жадно заглотнув ртом спертый, но прохладный воздух, жеребец медленно раскрыл глаза. Он не мог пошевелить ногами или повернуть головы, как бы не хотел. Даже поднятие век далось ему с большим трудом, отчего те дергались, норовя закрыться обратно. До разума жеребца никак не доходило, где он находиться. Глаза видели лишь каменные своды пещеры, которые уходили высоко вверх, куда свет уже не мог добраться. Это ли загробный мир, о котором в прошлом писали лирические поэмы? Однако, со временем начали возвращаться чувства, силы и здравый рассудок. Паническая беспомощность быстро проходила и пони с удивлением понимал, что он чувствует себя хорошо. От боли и усталости, память о которых еще не выветрилась из головы, не осталось и следа. Казалось, даже раны волшебным образом пропали и это было действительно так. Единорог ощущал себя заново рожденным. Набравшись сил, он повернулся к единственному источнику звука, что был поблизости — треск огня, который приятно согревал его. И действительно, жеребец лежал невдалеке от большого костра, разожженного в большой медной жаровне на полу. Но удивительнее всего смотрелся уже знакомый необычный меч, вонзенный в самое сердце огня. Только теперь это был не жалкий обломок, а длинный и грациозный клинок, который тускло светился красным от жаркого пламени.
— О, ты пришел в себя? — вдруг раздался ласковый кобылий голос, который омрачал лишь понурый тон, — Можешь ли ты встать на ноги? Позволь тебе помочь.
Перед лицом жеребца появилась тонкая ножка, облаченная в черный рукав, из-под которого виднелось бледно-лиловое копытце. Подумав, пони осторожно принял помощь и неспешно встал на ноги, слегка пошатываясь с непривычки, после чего рассмотрел свою собеседницу. Это была кобыла, облаченная в изящное черное платье с кружевами и узорами из серебра, поверх которого был накинут того же цвета плащ с капюшоном, края которого были отделаны кружевным узором. Из-под капюшона проглядывалась лишь нижняя половина лица пони, верхнюю же скрывала бархатная повязка, плотно привязанная к глазам.Однако же, несмотря на это, голова собеседницы была повернута к единорогу, пусть и смотрела ему под ноги, а не в лицо.
— Приветствую тебя, Божественный наследник. Приветствую в Храме гармонии, — с легкой улыбкой на лице произнесла кобылка, — Имя мое давно позабыто и ныне не имеет значения, а потому можешь звать меня просто Хранительницей огня. Долгие годы я стерегла это место и его священный очаг в ожидании того, кто достоин стать его хозяином. За это время я приняла здесь многие заблудшие души, некоторые из которых остались здесь и я могу их понять. Мир за стенами храма жесток, холоден и беспощаден. Но здесь каждый может найти покой и тишину, которых порой так сильно не хватает. Можешь пробыть здесь столько, сколько тебе угодно, Божественный наследник, но если ты захочешь продолжить свой путь, я буду терпеливо ожидать тебя там.
Кобыла развернулась и ткнула копытом куда-то в сторону. Только сейчас пони додумался осмотреть место, в котором оказался и был поражен еще сильнее, чем прежде. Ведь перед ним возвышалось колоссальных размеров дерево, что было столь огромным, что пони даже не сразу понял, что оно стоит в доброй сотне метров от него. По иссохшему стволу и ветвям все еще струились тонкие нити голубого цвета, словно вены, по которым бежали живительные соки. И на концах самых длинных и толстых веток, что вздымались надо всеми в форме звезды, виднелись некие коконы, будто бы из заиндевевшей смолы, внутри которых что-то находилось.
— Если ты решишься идти дальше, тебя ждут тяжкие испытания.Тяжелейшие в твоей жизни, — продолжила кобылка, медленно удаляясь от жеребца в сторону древа, — А пока… отдохни, осмотрись вокруг, познакомься с обитателями храма. Они расскажут тебе больше, чем я. Удачи, Божественный наследник, и да осветит пламя твой путь.
Отвернувшись от собеседника, кобыла ускорила шаг и начала скрываться вдали. У единорога тут же появилась масса вопросов, которые ему так сильно хотелось спросить, но он не мог этого сделать и при всем желании. А потому он просто проводил свою новую знакомую взглядом, после чего осмотрелся вокруг.
Жаровня находилась в центре большой круглой площади, один край который вел к древу, другой же уводил в рукотворное строение, которое больше походило на склеп, чем на какой-либо храм. Вход был выдолблен в полукруглой трибуне, что походила на огромную лестницу, и справа от прохода на этой трибуне расположился унылый жеребец в кольчужных доспехах и копьем на плече, который угрюмо глядел в пол, иногда пиная камешки под ногами. Решив последовать совету Хранительницы, единорог вздохнул и направился к храму, словив на себе мимолетный взгляд удрученного воина, сопровождаемый горькой усмешкой…