Ещё один особенный день

Утреннее пробуждение всегда даётся тяжело. Особенно когда его организует одна вредная, постоянно просыпающаяся раньше всех особа, скачущая по постели с криками “Вставай! Вставай!”. Но это воскресное утро было на удивление тихим. Настолько тихим, что кобылка нехотя скинула тёплое одеялко, встала и сама решила проверить что же случилось.

 А случилось гнездо. Ну или берлога. Явно свитое с раннего утра из одеяла, простыни и подушки, уютное, хоть и тесное убежище тряслось, шебуршало и хихикало, но мигом затихло от звука шагов кобылки. В воздухе повисло напряжённое молчание. Минуту спустя совсем юный, только оперившийся грифончик высунул мордочку наружу и, сделав глубокий вдох, спрятался обратно. Кокон, в который он за ночь превратил свою постель был непроницаем и распутать его было крайне непростой задачей. К счастью, Цвети знала своего приёмного сынишку как облупленного.

Тёмно-бирюзовая пегаска нарочито громко выдвинула ящик прикроватной тумбочки и достала принадлежности по уходу за гривой. В частности зеркальце и щётку. Так же громко кобылка раздвинула шторы у окна, впустив в комнату пронзительно яркие лучи воскресного утреннего солнца.  Эта незамысловатая череда действий заставила постельный кокон закопошиться, поспешно разворачиваясь в нагромождение из простыни, одеяла, подушки и одного маленького грифончика.

Его усыпанная пятнышками жёлтая шёрстка помялась после сна, а пёрышки с чёрными поперечными  полосками не до конца расправились, но глаза уже горели огнём охотника, выслеживающего добычу, потеряв даже намёк на сонливость. И та не преминула явиться. Стоило только Цвети взять в копыта зеркальце, как маленький солнечный зайчик, в мгновение ока молниеносно пересёк комнату. За ним тут же с боевым клёкотом промелькнуло жёлто-черное грифоноподобное пятно.

Пегаска умилённо вздохнула и продолжила причёсывать свою светло-золотистую гриву, не забывая водить зеркальцем из стороны в сторону, заставляя Клюви носиться по комнате. С недавних пор это стало их любимой игрой. Похоже в маленьком грифончике просыпается азарт охотника: коготки скребли по полу и стенам, а иногда и потолку, хищный писк сотрясал округу, а Цвети еле успевала уводить солнечный зайчик из под острого клюва.

Определенно, врождённые инстинкты Клюви дают о себе знать. К тому же это очень неплохо заменяет утреннюю зарядку и помогает справиться с его детской гиперактивностью, так что он не нарезает круги весь день вокруг Цвети. Впрочем, эту энергию почти всегда можно направить в полезное русло. Почти.

— Завтрак готов! — раздался крик с кухни и, прежде чем Цвети успела что-то ответить, пятнисто-полосатая молния не сбавляя темпа рванула за дверь. В коридоре послышался глухой удар, звуки когтей по дереву и удаляющийся весёлый писк. Пегаска лишь покачала головой. В первый раз она переживала за него, во второй просто беспокоилась, как бы не ушибся, но на третий она лишь закатила глаза и пошла проверять не образовались ли на стене новые трещины. Ибо это продолжалось вновь и вновь.

На выходе из комнаты на стене уже давно образовалась чётко различимая вмятина в форме грифончика. Если так будет продолжаться и он будет расти, можно будет отслеживать его рост по кольцам контура на вмятине, как по спилу дерева. Следы когтей на полу указывали дорогу на кухню. Иногда создаётся впечатление, что в доме живёт большая невоспитанная кошка. Впрочем, в каком-то смысле, так оно и есть.

На кухне уже собралась вся семья. Папа Цвети, Смит, увлечённо читал воскресную газету, задумчиво хмыкая и качая головой. Младшая сестрёнка Оладушка сидела на своём высоком стульчике для жеребят и на пару с Клюви голодным взглядом гипнотизировали здоровенную стопку свежеприготовленных блинов. Ну а Оливия, мать дружного семейства, заканчивала приготовления, расставляя по столу тарелочки, банку с черничным вареньем и кружки с чаем.

На несколько минут за столом возникла тишина, прерываемая лишь тактичным чавканьем и стуком ложек по краю банки с вареньем. Пони умело управлялись с блинчиками при помощи копыт и рта, но у юной Оладушки это пока не очень хорошо получалось. Она с завистью смотрела на ловкие когти грифончика, что не ускользнуло от его внимания. Намазав очередной блин вареньем, он свернул его в трубочку и протянул малютке. Та обрадованно схватила его копытами и тут же сунула в рот, довольно попискивая. В благодарность Клюви получил счастливую, перемазанную черничным вареньем улыбку.

— К слову о помощи, — внезапно подала голос Оливия, потянувшись к дочке, чтобы вытереть салфеткой ей мордочку. Та привычно подставилась, умилительно зажмурившись. — Так вот, сегодня бы не помешало хоть немного привести в порядок грядки. А то что-то совсем мы их забросили в последнее время.

От этих слов перья на загривке грифона встали дыбом. Глаза его лихорадочно забегали из стороны в сторону, лапки переступили поудобнее, когти впились в пол для лучшего сцепления. Цвети заметила что происходит, но прежде чем она успела что-то предпринять, Клюви скрутил оставшиеся на его тарелке блинчики в трубочку, запихнул не жуя в рот, отправляя в зоб, и буркнув едва различимое “спасибооченьвкуснонадобежать” молнией рванул из-за стола.

— Стоять! — рявкнула было Цвети, но пернатого прохиндея и след простыл.  Кивнув умилённо смеющейся матери, она запихнула недоеденный блинчик за щёку и отправилась в погоню.

Улица встретила кобылку ярким солнышком, пением птиц и приятной утренней свежестью. А вот отсутствие какого либо намёка на грифончика было совсем не приятным. Оглядевшись по сторонам, Цвети раздосадованно хмыкнула, топнув ногой. Чем спугнула соседских кур, с квохтанием бросившихся подальше от “буянящей” кобылки. Это внезапно подало ей идею.

— Клюви! — позвала она грифона. — Кл-кл-кл-кл Клюви! Цыпа цыпа!

— Эй, я не цыплёнок! — раздался откуда-то сверху недовольный голос. Цвети задрала голову и увидела своего беглеца, устроившегося на высокой ветке ближайшего дерева.

— Мозгов у тебя точно как у цыплёнка, если ты позволил себя так выманить, — съехидничала кобылка, победно ухмыляясь. Из-за солнца было плохо видно, но ей показалось, что грифон показал ей язык. — Слезай давай!

— Не могу! — честно признался грифон, покрепче впиваясь когтями в ветку.

— Почему? — растерянно уточнила кобылка, прикладывая копыто ко лбу и щурясь в попытке разглядеть получше.

— С-страшно!

На секунду Цвети оторопела от изумления, но придя в себя решила обойти дерево, внимательно его осмотрев. На противоположной от дома стороне ствола были отчётливо видны следы когтей. Значит этот ленивый и трусливый пушистый круп забрался на дерево на своих четырёх. Конечно, он ещё ребёнок, но уже вполне оперившийся. Приличные пегасы в таком возрасте уже более менее летают. Врядли грифоны в этом плане чем-то отличаются.

Решившись, Цвети расправила крылья, размяла их, сделала пару пробных взмахов и оторвалась от земли. Подлетев к грифону, она покружила вокруг него немного, дезориентируя и отвлекая, затем указала куда-то ему за спину:

— Смотри, это же Клубок идёт? — внезапно спросила пегаска.

— Где? — мигом обернулся Клюви и, прежде чем понял что происходит, получил всеми четырьмя копытами под свой пушистый зад.

Падая с пронзительным клёкотом, он, сам того не замечая, начиная от кошачьего хвоста и лап перевернулся в воздухе, стабилизируясь и совершенно рефлекторно распахнул крылья, прерывая падение. К его удивлению это получилось настолько привычно и естественно, словно он всю жизнь это делал. Почти грациозно планируя вниз, Клюви внезапно ощутил себя в своей собственной стихии, как рыба в воде: дышать стало легче, тело казалось лёгким и ловким, как никогда прежде.

У самой земли инстинктивно сделав пару взмахов, он кое-как смог заставить себя подняться выше, ловя восходящий воздушный поток. Грифончик попытался облететь вокруг дома, пронзительно попискивая от переполнявших его чувств, от ощущения ветра на кончиках перьев, но выходило у него неважно. Он всё время словно куда-то проваливался и с обиженным клёкотом был вынужден лихорадочно и беспорядочно махать крыльями. Все эти полёты становились крайне утомительными.

Увидев на земле Цвети, он ощутил прилив азарта и, чуть изменив наклон крыльев, слегка их сложил, и в стремительном пике ринулся к ней, пытаясь повторить только что изученный трюк. Падать это, конечно, не летать, но и тут нужна сноровка. Распахнув крылья у самой земли, грифон не смог правильно подгадать время торможения. Опыта в этом деле ему категорически не хватало, а одного инстинкта было мало. Так что Клюви глубоко пропахал носом землю, остановившись у самых копыт пегаски.

— Неплохо для первого раза, — похвалила его Цвети, помогая подняться и отряхивая с него комья земли. — А вот приземление на троечку с минусом, надо будет попрактиковаться. Ну, раз уж ты так рвёшься копаться в земле, пошли к грядкам, пустим твой энтузиазм в полезное русло. Как закончим, попрактикуешься в полётах ещё.

Потирая ушибленный лоб и отплёвываясь от вкуса земли, Клюви последовал за пегаской. Рядом с домом была вполне солидная череда грядок, ежегодно радующая их небольшим урожаем. Маленькая гордость Оливии и проклятие всего остального семейства, хоть они в этом и не признаются. Здоровенный ящик рассады, мешок с удобрениями и инструменты их уже поджидали.

— Опять оно? — Клюви сунулся в ящик чтобы убедиться в своей правоте. В нос тут же ударил тяжёлый землистый запах небольших нежно-фиолетовых цветков с алыми усиками. Грифон тут же отпрянул, морщась. — До чего пахуче!

— Это у тебя просто нюх слишком чувствительный, — улыбнулась Цвети, делая глубокий вдох и расплываясь в довольной улыбке. — Лично мне безумно нравится шафран. Есть в нём что-то чарующее, успокаивающее. И масло из него стоит больших денег!

Началась изнурительная работа по приведению огорода в приличный вид. Тяпки, лопаты, грабли — всё было пущено в дело, комья земли летели во все стороны. Энтузиазм Клюви подогревался обещанием возможности поучиться летать. От избытка чувств он то и дело расправлял крылья и делал взмахи, раскидывая комья земли во все стороны, за что исправно легонько получал от Цвети черенком граблей по макушке. Не больно, но обидно. Зато это быстро приводило в чувство и настраивало на рабочий лад.

Грифоньи когти оказались как нельзя кстати для работы с садовым инвентарём. Поудобнее схватив небольшую тяпку, Клюви закопался вглубь грядок. Наставляемый командами пегаски, он, задрав хвост, исползал огород вдоль и поперёк, оставляя за собой аккуратные островки почвы.

В очередной раз ковырнув землю, Клюви заметил как там мелькнуло что-то розовенькое, что-то живое, что-то… аппетитное. Блинчики это конечно хорошо, но это… это вызвало в нём прямо хищные позывы. Он принялся лихорадочно разрывать землю, пытаясь поймать всё норовивший ускользнуть хвостик дождевого червяка. Наконец он выбрал момент и молниеносным броском ухватился за него клювом. Дальше последовал сильнейший рывок в попытке вытянуть законную добычу. И вот он стоит, самодовольный победитель огромного червяка со своей добычей в клюве… которая всё равно норовит уползти! Настолько длинным оказался этот монстр. Но Клюви тоже был не промах и быстро-быстро съел своё ползучее лакомство.

— Вот и отлично, вот и пообедал, — ухмыльнулась ему Цвети. За годы жизни с грифоном, она уже привыкла к такому. От былой брезгливости, когда она ему недавно вылупившемуся носила червей и рыбку, не осталось и следа. В голове пегаски промелькнула мысль, свойственная всем матерям: “Какой же он у меня уже большой! Казалось только вчера был беспомощным птенчиком, которого я прятала на заброшенной мельнице.”

— Что смешного? — голос Клюви вырвал её из воспоминаний. — Почему ты так улыбаешься?

— Я? — пегаска пару раз моргнула, подыскивая ответ. — Я просто вспомнила что-то очень хорошее. Давай не будет отлынивать от работы. Быстрее закончим, быстрее сможем полетать.

— Уря! — от напоминания о скорой награде грифончик заработал с удвоенной силой. Конечно, это сильно сказалось на качестве, но Цвети нивелировала все его ошибки и неаккуратности. И уже к обеду, как и планировалось, с грядками было покончено. В красивых ровных  рядах через равные интервалы расположились аккуратно посаженные цветы шафрана.

— Ах, какие вы у меня молодцы! — похвалила их работу Оливия, подходя с корзинкой для пикника. — Таким трудолюбивым пони… и грифону положен вкусный обед. Налетайте!

В корзинке оказались ровненькие рядки бутербродов с разными вкусностями вроде ромашки и салата, а также компот. Клюви, несколько перекусивший за работой, особо есть не хотел, а вот жажда его мучила, так что он мгновенно припал к крынке. Обе кобылки умилённо смотрели как он жадно пьёт, жмурясь от удовольствия как кот. Утолив жажду, грифончик довольно завалился на спину, поглаживая живот.

— Хорошо-о-о, — протянул он, сладко зевнув.

— Отдохни немного, если устал, — Цвети села рядом, жуя бутерброд. — Полетать можно и завтра.

От этих слов грифончик аж подпрыгнул, переворачиваясь в воздухе и приземляясь на лапы у недоумением на лице.

— Как завтра? Мы же хотели сегодня! — протараторил он с обидой в голосе. Казалось ещё немного и он заплачет.

— Сегодня так сегодня, — пряднула ушками пегаска. Закинув остаток бутерброда в рот и прожевав, она пояснила: — Мне показалось, что ты устал, но, похоже, я ошиблась. Что ж, вперёд, начнём с азов и посмотрим, действительно ли ты схватываешь на лету.

В качестве лётного полигона было выбрано огороженное забором поле неподалёку. Лишённое всяких деревьев, просторное и открытое, оно подходило как нельзя лучше. К тому же тут стояло несколько стогов сена, которые идеально подошли бы для тренировки приземления: и цель есть, и если ошибиться и упасть, будет не больно. Идеальное место для только только вставшего на крыло грифона.

Следующие несколько часов прошли в попытках научиться взлёту, парению и приземлению. Сначала Клюви никак не мог оторваться от земли, словно его кошачья половина отказывалась покидать уютную почву под ногами. Но в какой-то момент грифон ухватил то необходимое для взлёта ощущение, отдался ему и у него сразу стало получаться. Он описал это как “упасть с ветки вверх”, что звучало для Цвети крайне странно, но она поняла о чём он. Отказаться от покоя земли в пользу непостоянства воздуха. Сложное чувство, которое почти невозможно описать тому, кто никогда не летал сам.

Парить у Клюви получалось почти без проблем. Он сразу стал чувствовать воздушные потоки и понимал как расположить крылья так, чтобы подняться выше или спуститься к земле, двигаться вперед, следуя воздушному течению. Он скользил на небесных волнах как настоящий воздухоплаватель. Цвети даже немного позавидовала тому как легко это далось грифону. Лично у неё до сих пор случались казусы с воздушными ямами.

— Я просто каким-то шестым чувством знаю куда лететь, — пояснял Клюви во время небольшого перерыва на отдых. — Не вижу, не понимаю, а именно знаю. Стоит только задуматься как я это делаю, так сразу перестаёт получаться.

— Просто ты у меня очень талантливый, — потрепала его за хохолок Цвети, радуясь его успехам.

А вот с приземлениями пришлось повозиться: раз за разом Клюви промахивался мимо цели. К счастью врождённая кошачья ловкость позволяла избежать серьезных травм, но шишек и синяков он себе наставил изрядно, особенно когда пролетел мимо стога сена ровнёхонько в забор. Пришлось потратить какое-то время, вызволяя застрявшего грифона из деревянного плена. К концу дня у него стало получаться чуть лучше, но к тому времени он был так измотан, что дальше пытаться летать было невозможно.

И узнал он об этом крайне неожиданно. Вот он уже привычно парит на воздушных волнах, ощущая их убаюкивающие покачивания. Приятный вечерний ветерок треплет шёрстку и поглаживает крылышки. Дышится легко и глубоко. Глаза невольно жмурятся от переполняющего его блаженства. И вдруг… ничего. Клюви словно провалился в никуда, падая, как ему показалось, целую вечность, хотя на деле прошла лишь доля секунды. Крылья отказались слушаться уснувшего грифона и он сорвался с воздушной волны, отправляясь в крутое пике с опасной высоты.

К счастью он был не один: пегаска неустанно наблюдала за каждым его действием. Поняв что произошло, Цвети молниеносно бросилась на помощь. Поймав Клюви прямо в воздухе, она бережно спустила его с небес на землю и тщательно осмотрела от самого клюва до кончика хвоста. Но ничего необычно, кроме уже знакомых синяков на нём не было. В её копытах грифон встревоженно очнулся и, сонно убедившись, что всё хорошо, окончательно отключился, потешно раскинув во все стороны уставшие за день лапы и крылья.

Облегчённо вздохнув, Цвети отнесла его в дом. Пернатый упрямец морщился и вяло пытался отбиваться сквозь сон, но сил него на это не осталось ни капли. Вот что значит полная отдача. Он даже умудрился зацепиться когтями за дверной косяк, когда его вносили в комнату, оставив после себя  несколько длинных царапин. “Надо будет купить ему деревянных игрушек, пусть об них когти точит,” — сделала пометку на будущее Цвети.

Пегаска аккуратно положила Клюви на его постель. Оказавшись в знакомом окружении, грифон перестал хмуриться и сопротивляться. Он нахохлился, распушился, и, свернувшись калачиком, мирно засопел, обняв свой собственный хвост. Цвети какое-то время полюбовалась на эту идиллическую картинку, укрыла его одеялком и, сладко зевнув, пошла в сторону своей кровати. Завтра будет ещё один особенный день.