Лунная дорожка

Глава 5. О снах, которые не просто сны, и нелёгкой кобыльей доле

Дитзи шла по тёмному лесу — только редкие пятнышки лунного света, едва пробивавшегося сквозь плотные ветви, скользили по ней.

И хотя царила ночь, кобылка снова была собой прежней: бежевой пегаской — только облачённой в платье, которое уместнее смотрелось бы на балу, чем на лесной прогулке. А ещё оно чем-то напоминало платье Грим Готик: такое же тёмное, облегающее и кружевное. От ночной сырости его защищал накинутый сверху плащ. При этом Дитзи явственно чувствовала свои крылья, почему-то притянутые к бокам тканевым ремнём.

Шла она не одна. Двое ночных пони — у кого ещё глаза в темноте могли светиться жёлтым огнём? — сопровождали её, ступая по бокам и чуть позади; точно стражники с принцессой.

Где-то же впереди стучали барабаны. Пока ещё далеко, но с каждым шагом звуки становились явственнее. Вскоре деревья и кусты расступились, и взору Дитзи предстала круглая площадка в окружении высоких трибун. Как Клаудизей, но вместо облаков — чёрный камень. По кругу арены горели факелы на длинных шестах, однако ступени-скамьи оставались во мраке. И оттуда же доносился барабанный бой — громкий, будоражащий, но не оглушающий.

Едва же Дитзи со своими спутниками ступила на песок арены, как на погружённых в темноту трибунах вспыхнули жёлтые огоньки глаз — много-много, сверху донизу. Все места были заполнены ночными пони.

«Почему я не одна из них? Это сон?» —Дитзи продолжала идти к центру освещённого круга, где располагался не то помост, не то алтарь, над которым высилась...

Нет, не искусно высеченная скульптура горделиво вскинувшей голову кобылицы, как подумалось изначально. Величественная чёрная аликорн шевельнула крыльями и обратила на пегаску взгляд лазурных глаз, чьи драконьи зрачки смотрели в самую душу.

— Готова ли ты стать одной из нас? — глубоким голосом спросила Принцесса Ночи, от которого сердечко Дитзи затрепетало в... сладостном... предвкушении?

И ещё она чувствовала, что сейчас должна сделать очень важный выбор.

Невидимые пони всё чаще были в барабаны, а жёлтые глаза с трибун словно выжидали. Все до единого.

Частью рассудка Дитзи не могла взять в толк, почему её снова должны обращать в ночную пони, почему она снова стала пегаской. Но если это и сон, то надо просто дать ему пойти своим чередом.

— Я согласна, — сказала она, отодвинув сумбурные мысли. Хотя голос прозвучал не очень уверенно: всё же вокруг было темно. Дитзи поймала себя на мысли, что отвыкла не видеть в темноте и сейчас скучала по краскам ночи.

— Ты искренна, — улыбнулась аликорн.

Тут сопровождающие Дитзи напомнили о себе, лёгонько подтолкнув её вперёд.

— Мы рады, — сказал правый, в котором кобылка с удивлением узнала Арчи. Оглянувшись налево, она увидела и Джерри. Во сне близнецы повзрослели и немного изменились, но нагловатые улыбочки остались точь-в-точь такими же, как раньше.

— Мы тебе поможем, — подал голос Джерри.

— Для нас это честь, — добавил его брат.

Под взглядом Принцессы Ночи оба жеребчика подошли к кобылке и аккуратно стянули с неё плащ. Потом — стягивающий крылья ремешок, а в конце, потянув за невидимые завязки, и само платье. И всё это время они непрестанно касались Дитзи то мордочками, то крыльями — и кобылка немного удивилась новым ощущениям, охватившим её. Освобождённые крылья сами собой расправились и почему-то не хотели слушаться и складываться обратно.

Оставшись без одежды, Дитзи вдруг почувствовала себя неловко: словно ткань защищала от этих многочисленных взглядов.

— Ложись, — сказал Джерри, вновь слегка подталкивая кобылку к возвышению.

Дитзи не видела резона сопротивляться: ничего страшного ведь не происходило. Да и вообще, что может быть страшного во сне, где есть друзья и сама принцесса Ночи? Пускай выглядело всё, конечно, довольно зловеще: факелы, барабаны, арена... и почему все смотрят на неё, чего ждут?

— Как ложиться? — спросила Дитзи.

Ответил ей Арчи:

— Как тебе удобнее.

Тронутая такой заботой бежевая пегаска устроилась на животе — иначе мешали напряжённые крылья.

Тут жеребчики подошли с боков, и Арчи, копытом взяв кобылку за подбородок, негрубо, но настойчиво заставил её поднять голову.

И встретиться взглядом с принцессой.

А в следующее мгновение — буквально утонуть в глубине двух сапфировых озёр, залитых серебряным лунным светом.

И вместе с тем кобылка не смогла не заметить во взгляде принцессы что-то новое, незамеченное ранее. Но обдумать это у Дитзи не получилось. Заворожённо она смотрела, как губы аликорна разошлись, обнажив такие же клыки, как у ночных пони.

В тот же миг Дитзи почувствовала прикосновение чьих-то зубов к шее — по всему телу прошла томная судорога, заставившая кобылку содрогнуться как от щекотки. Оказывается, приятно кусать самой, а принимать этот «поцелуй ночи» — вовсе сказочно!

«Обожаю эту новенькую!» — невпопад вспомнилась Грим Готик, стреляющая искрами с рога от удовольствия.

— Она готова, — объявила принцесса, и покалывающие шею клыки, надавив, пробили шкурку.

Дитзи не сдержала стона. Ощущения не походили ни на что. Даже на те, что охватили кобылку во время первого питья крови. Перед глазами всё поплыло, остались лишь сияющая чистейшим серебром луна и лик принцессы.

Барабаны продолжали ритмично грохотать.

— Готова! Готова! — раздался многоголосый хор с трибун.

Краем сознания Дитзи чувствовала, как кто-то из близнецов пьёт её кровь, а вот другой... другой зачем-то покусывает её буквально одеревеневшие крылья, копытами гладит по гриве и спине. Было не очень понятно, зачем, но до того приятно, что хотелось ещё, ещё и ещё. И больше.

Чего именно больше —Дитзи не взялась бы сказать.

Но тут ночной жеребчик — им оказался Арчи — отпустил её шею, облизнулся, обнял и... поцеловал в губы. Было необычно ощутить во рту два языка: собственный и чужой, принёсший с собой металлический привкус крови. Её крови.

Грохот барабанов не смолкал.

Внезапная догадка поразила кобылку до глубины души. Похоже, это новое посвящение грозило стать чем-то большим. Тем, о чём жеребята возраста Дитзи уже достаточно знают на словах и в уме, но в остальном — стесняются и боятся.

Но сейчас она не боялась.

Наоборот, осознание происходящего окатило тело жаркой волной и вырвалось новым стоном. Приглушённым, потому что поцелуй ещё не кончился.

Арчи прервал поцелуй и обнял кобылку за шею, а Джерри прихватил зубами гриву и потянул, заставив Дитзи беспомощно выгнуться, а её хвост — судорожно заметаться из стороны в сторону. И вновь взглянуть в глаза принцессе, которая наблюдала за действом сверху вниз... и улыбалась.

Дитзи чувствовала, что вся горит. От этого взгляда. От прикосновений. От вкуса собственной крови на губах. От тяжести Джерри, что надавил на спину кобылки копытами...

А потом пришла короткая боль, моментально сменившаяся обжигающим жаром — таким невыносимым, что Дитзи не сдержала новый стон.

И вместе с этим стоном она словно перешагнула черту. Она чувствовала, как её крылья болезненно преображаются, как всё вокруг снова наполняется льдистыми цветами ночи, а огни факелов вспыхивают солнцами.

Охватившие пегаску чувства были ясны: она желала, страстно желала происходящего. Всем естеством стремилась вернуться к своей новой сущности ночной пони.

— Посвящена, — возвестила принцесса Ночи.

— Посвящена! Посвящена! — подхватил хор голосов под гром барабанов.

Под их неумолчный гомон Дитзи, зажмурившись, забилась в объятиях двух жеребчиков, крича от невиданного доселе наслаждения.

Но и на этом ничего не закончилось. Зашелестели крылья, зацокали копыта, и со всех сторон приблизились золотые глаза ночных пони. Вскоре одни объятия стали сменяться другими — опять и опять кобылку заставляли выгибаться на алтаре, каждый раз по-новому. Неизменными оставались лишь накатывающие волны жаркого удовольствия и глаза принцессы, заслоняющие и луну, и звёзды.

Ни одна пони не выдержала бы долго такого.

И Дитзи Вэй тоже не выдержала. Ночь над освещённой факелами ареной пронзил истошный крик, в котором смешалось наслаждение и боль, страсть и усталость, противоречивые желания...

Дитзи распахнула глаза и вскочила на смятой кровати.

Раскрасневшаяся кобылка тяжело дышала, будто и не спала, а скакала всю ночь галопом. А после заодно переплыла через море, да так сразу и сиганула в кровать, потому что простыни были насквозь мокрыми.

К тому же где-то внизу живота не стихало тягучее чувство, приятное и неприятное одновременно. Учуяв же наполнивший комнату запах, Дитзи Вэй вдруг поняла, что с ней произошло.

Первая в жизни охочая пора. Та самая, во время которой у кобылок как по писаному случаются «влажные сны», а организм готов понести жеребёнка. Вот с этого самого момента. Именно с него в старину кобылка считалась взрослой пони.

И теперь, когда голова Дитзи хотя бы немного прояснилась, она прекрасно осознала, что именно — и кто именно! — с ней делали во сне. Одна мысль об этом в мгновение ока сделала её уже не красной, а вовсе пунцовой.

Во многих умных книжках писали, как себя вести в такое время: оставаться в покое, желательно дома, пить больше воды — вот только ни один автор не оказался прорицателем и не написал, что делать Дитзи, которая именно сегодня намеревалась провести Ночь Кошмаров вместе со всеми друзьями!

И ведь ничего не сделать уже. Хочешь не хочешь, а придётся идти на праздник в таком состоянии! Не успела Дитзи схватиться за голову и взвыть, как раздался тихий стук, и в комнату сунулась мордочка мамы:

— Дочка, можно к тебе?

Едва задавив рвущееся из горла: «Нет!», кобылка постаралась ответить ровным голосом:

— Можно потом, мам?..

— Но ты кричала.

Дитзи сжала губы. В другое время такая забота тронула бы её, сейчас же только раздражала. И хотя умом она понимала, что виной тому лишь буйство гормонов, ничего не могла с собой поделать.

Но, неправильно восприняв повисшее молчание, мама полностью открыла дверь и вошла. Окинув сидящую на кровати сгорающую от стыда дочку, она принюхалась и не сдержала улыбку:

— Кажется, у кого-то сегодня была особенная ночь.

— Мам! — пискнула Дитзи, подавив желание зарыться под одеяло и благословляя иллюзию, не дающую увидеть бесстыже торчащие вразлёт крылья.

— Доченька, в жизни каждой кобылы наступают такое время...

— Не волнуйся, мама, я уже большая кобылка и прекрасно знаю, откуда берутся жеребята! И как! — перебила Дитзи, которой сейчас меньше всего хотелось лекции о тычинках и пестиках.

Получилось резковато, но мама не обиделась. И не полезла обниматься, за что Дитзи горячо поблагодарила её в мыслях; только кивнула и вышла из комнаты, сказав напоследок:

— Тогда прими душ и не забудь сменить постельное бельё.

— Спасибо, мам, — сказала Дитзи вслед удаляющемуся хвосту, после чего снова растянулась на кровати, насколько позволяли торчащие крылья.

Этим утром она приводила себя в порядок дольше обычного — приходилось бороться с собственными крыльями, которые никак не желали укладываться и норовили встать торчком при одной мысли о жеребчиках... красивых, мускулистых...

Дитзи помотала головой, отгоняя дурацкие мысли о не менее дурацких мальчишках. И уняла хвост, так и норовивший вильнуть в сторону. Тут же вновь хлопнувшие крылья заставили кобылку тихо рыкнуть и едва не перекусить зубную щётку.

«И почему я должна терпеть это всё только потому, что я кобылка?! — зло подумала она. — Ох уж эта кобылья доля...»

И никакой холодный душ не мог прогнать воспоминания о произошедшем во сне. Пускай запомнилось не всё, только обрывки, но и они вгоняли кобылку в густую краску.

Да, она когда-то читала, что в седой древности пони нередко жили табунами, не зная семейного очага. Но произошедшее в ночном видении было неимоверно распутным даже по меркам древних времён. Сколько там жеребцов было-то? Десять? Двадцать? Сто?! И принцесса, наблюдающая за всем этим, срам-то какой!

Дитзи аж пискнула, зажмурившись. И как была с зубной щёткой во рту, так и сиганула обратно в душ, снова включив ледяную воду.

«И вовсе мне не понравилось! — сказала она себе как можно строже. — И я не хочу повторения, ясно?! Не! Хо-чу!»

Убеждая саму себя, Дитзи раз за разом вспоминала улыбку и глаза принцессы Ночи. В этом сне она совсем не походила на тёмно-фиолетовую повелительницу ночных видений. Эти клыки, иссиня-чёрная шкурка, драконьи глаза, в которых виднелись гнев, страсть, властность...

После воспоминания о глазах принцессы мысли галопом поскакали по таким просторам воображения, что Дитзи чуть не взвыла не хуже древоволка. И с размаху шлёпнулась немилосердно горящим местом прямо в холодную ванну.

«Жаль, что воду нельзя сделать холоднее...» — мелькнула мысль.

Но, даже стуча зубами от холода и поспешно вытираясь большим полотенцем, Дитзи с тоской признала, что ей по-прежнему хотелось. И, желательно, наяву, а не во сне. Одна мысль о том, чтобы настолько сблизиться с кем-то из знакомых жеребчиков, заставила кобылку яростно замотать головой — и вместе с тем вызвала новые ощущения, которые пугали и смущали.

«Надо просто думать о празднике», — решила Дитзи. И чихнула; жар в животе почти не стих, зато от ледяной воды заложило нос.

За поздним по случаю праздника завтраком родители ничего не сказали по поводу минувшей ночи, за что Дитзи были неимоверно благодарна: меньше всего на свете она хотела бы обсуждать своё состояние.

Хотя мама и улыбалась понимающе.

И дядя Рафл тоже. Кобылка видела, как иногда трепетали его ноздри, но сердиться на жеребца не получалось. Наоборот, хотелось обняться и о чём-нибудь поболтать... пооткровенничать.

Дитзи аж вздрогнула. Ещё этого не хватало!

Пытаясь не думать о жеребцах, Дитзи в очередной раз прокрутила в голове план на сегодня: встретиться с Найт Блюм и Иствиндом, похвалить их костюмы, придумать, куда сходить на празднике днём, а вечером слетать за жеребятами в Приют, проверить их костюмы — и свой заодно. Ещё раз обсудить, что можно и нельзя делать...

Ох, как же сложно — всё организовывать!

— Дитзи, — позвала мама, — ну нельзя же так глубоко задумываться.

— Слюни потекли, фу-у! — скривился Криспи и показал язык.

Кобылка спешно утёрлась салфеткой.

— Извините... Столько дел сегодня.

— Да, ты говорила, — кивнул дядя Рафл. — Уговорила своих друзей из леса высунуть, наконец, носы?

— Уговорила, — против воли Дитзи чуток гордо задрала нос. — Только они сразу в костюмах придут.

— Будем ждать вас за сладостями, — улыбнулась мама. — Я приготовила вам кое-что особенное.

— А мне? А мне? — тут же забеспокоился Криспи.

— Все пойдут на праздник, — успокоила жеребёнка Астра, взъерошив ему гриву. — И всем достанется столько угощений, сколько захочется.

После завтрака Дитзи задержалась дома ровно настолько, чтобы одеться в накидку, поправить тёмные очки на носу, а заодно проверить, хорошо ли застёгнут стягивающий крылья ремень: удерживать их сложенными в её нынешнем состоянии было куда сложнее.

Мысленно похвалив себя за эту предосторожность, кобылка вышла за дверь.

Уже скоро она шла по улицам городка на встречу с Иствиндом и Найт Блюм. По случаю хоть и позднего, но утра, прохожих пока попадалось не слишком много, чему кобылка втихомолку радовалась. Только богине ведомо, что ещё выкинет тело Дитзи, объявившее войну хозяйке.

Впрочем, было ещё кое-что, омрачающее неплохой, в общем-то, денёк. Накануне дедушка Скотч каким-то непонятным образом сумел разглядеть истинную сущность Дитзи сквозь иллюзию, и вызнать у него что-либо теперь будет проблематично.

Интересно, рассказал ли он что-нибудь другим обитателям фермы? И если да, то поверили ему или нет?

Может, если удастся сегодня увидеться с Сидом, аккуратно выспросить у него?

А в следующую секунду Дитзи помотала головой, куда полезли мысли о молодых и мускулистых жеребчиках-земнопони. И поморщилась от боли: крылья дёрнулись в попытке расправиться, а ремень впился в нежную кожу.

Зато в голове малость прояснилось. А ещё она наконец-то заметила маячившие рядом две знакомые фигуры.

— Привет! — раздался голос Найт Блюм.

Встряхнувшись, Дитзи улыбнулась в ответ:

— Доброе утро!

— И мы рады тебя видеть, — отозвался Иствинд, как-то странно глядя на неё. — Можешь уже подобрать слюни.

— Да что ж такое! — Дитзи нервным движением утёрла подбородок. — Извини, сама не знаю, почему так происходит!

— Уже прикидываешь, сколько конфет выклянчишь? — хихикнул жеребчик. — Все знают, какая ты сластёна.

Дитзи только фыркнула: она ещё не встречала пони, который не был бы сластёной. По её личному мнению, открытие сахарной свёклы было одним из величайших достижений понячьей цивилизации: теперь не надо было полдня щипать траву и листья, чтобы насытиться. Некоторые историки даже полагали, что сахар пони освоили раньше зерновых.

— А сам-то хорош, — пришла на выручку Найт.

— Все хороши, — в тон добавила Дитзи, и все трое дружно захихикали: эти дружеские подколки уже становились традицией.

— А всё-таки, ты в порядке? — вдруг спросил Иствинд. — Выглядишь слегка… ну…

— Она, определённо, бесспорно и совершенно не в порядке, — заявила Найт Блюм и посмотрела на подругу столь сочувственно, что та спросила:

— Что, так заметно?

— Ещё как, — кивнул Иствинд. — Вся помятая, дёрганая... Так чего с тобой?

— Помнишь, что со мной было прошлой осенью? — вопросом ответила Найт Блюм. — Вот и у неё то же самое.

— Оу… оу! Это оно самое? — спросил Иствинд.

— Оно, оно, — хихикнула единорожка.

— Ну ребята! — всплеснула копытами моментально вспыхнувшая Дитзи. — Мне и так кажется, что все на меня косятся!

— На самом деле, — Найт усмехнулась, — нам, кобылам, это достаточно сложно скрыть. И не только оттого, что злимся или вспыхиваем. Сама, наверное, знаешь, что всё дело в запахе, который для любого жеребчика, что золотой для грифона. И ничем его не перебьёшь.

— Это ведь не значит, что я должна кидаться на каждого встречного жеребца!

— Конечно, нет. Но если бы не праздник, я бы тебя прямо сейчас пинками домой погнала.

— Сама о том же думала, — рассерженно бросила Дитзи. — Давайте о чём-нибудь другом? Вы вроде бы хотели показать мне свои костюмы?

— Конечно, — важно кивнул Иствинд. — Я собираюсь быть жутким бэтпони!

Дитзи чуть не споткнулась, услышав это.

— Кем-кем? — навострила она уши.

— Бэтпони! — самодовольно выпятил грудь Иствинд. — Я вообще думаю, что именно за такой мы гонялись по ночам, вот. Кровожадным ночным вампиром, что скрывается в тенях... разве не круто?

«Ты даже не представляешь, насколько», — мысленно ответила ему Дитзи, а вслух сказала:

—Ещё как круто. Мне теперь хочется посмотреть.

— Тогда давайте не будем терять времени, — заметила Найт Блюм.

Особенно шумными улицы Бэрриконта становились после полудня. С рынка начинали разъезжаться распродавшие всё с утра фермеры; если взрослые пони степенно катили тележки, то жеребцы и кобылы помоложе то и дело устраивали гонки — только успевай отпрыгивать с их дороги.

Поэтому, когда впереди загрохотало и заржали, троица друзей мигом отодвинулась к стене дома; их примеру последовали ещё несколько пони. Мгновения — мимо промчались два смазанных силуэта, телеги за которыми чуть не летели в воздухе.

— Да камень им в копыто! — взвился Иствинд. — Зашибут ведь кого-нибудь!

Уже согласившаяся было с ним Дитзи перевела взгляд в сторону и увидела ещё одного фермерского парня. Чалый жеребчик старше неё года на три-четыре неторопливо трусил, насвистывая что-то себе под нос. С каждым шагом поджарые бока чуть покачивались, мышцы играли под шкурой...

— Эй, ты опять?! — голос Найт вывел Дитзи из ступора, заставив ошалело обернуться. Едва они встретились глазами, единорожка приложила копыто ко лбу и пролевитировала платок из перемётной сумочки.

Только сейчас кобылка почувствовала, что изо рта у неё снова свисает ниточка слюны, а спрятанные крылья так натянули ремешок, что дышать стало трудно.

Дитзи всерьёз подумала вернуться домой и принять ещё один холодный душ. Или сделать это в Приюте. Потому что, несмотря на осеннюю прохладу, ей с каждым часом становилось жарче.

Друзья же старались не замечать состояние Дитзи. У Иствинда, конечно, плоховато получалось: жеребчикам вообще сложно скрывать реакцию на кобыльи флюиды, но пегасёнок держался на удивление стойко. Хотя разок кобылки поймали его на том, что он начал взъерошивать перья и шёрстку на груди, точно токующий голубь.

Услышав такое сравнение из уст Найт Блюм, пегасёнок под сдвоенный смех подруг мгновенно сдулся и обиделся.

Но это не помешало ему продемонстрировать костюм «ужасного бэтпони». И если накладки на крылья были ещё ничего, то пятисантиметровые клыки, огромные очки с красными стёклышками, изображающие глаза, и невесть вообще для чего меховая накидка производили неизгладимое впечатление.

Найт Блюм сшила себе костюм «охотника на нечисть», состоявший из длиннополого чёрного плаща с золотистой отделкой, шляпы с высокой тульей и начищенной пряжкой, а также множества ремней с кармашками. Дополнял картину арбалет, хоть и ненастоящий: стрелы из него летели всего на десяток шагов.

— А где твой костюм? — спросила Найт.

— В лесу, — сказала Дитзи и посмотрела на Иствинда. — Извини, но у нас будут... похожие костюмы.

— Ты тоже решила вырядиться в бэтпони? — насупился пегас.

Дитзи решила сгладить будущую неловкость:

— Не только я. Все ребята из семьи лесника тоже... — она перехватила недовольный взгляд друга и спешно добавила:

— Ну извини! Если бы ты нас предупредил заранее, этого можно было избежать!

— Я хотел сделать сюрприз!

— И мы. Но не переделывать же теперь.

— Да, времени совсем нет, — согласилась Найт Блюм. — Но что поделать! Придётся отважной охотнице за нечистью гонять целую стаю ужасных... фестралов!

— Кого? — переспросила Дитзи.

— Так в легендах часто называли мрачный народ ночи. А такие пони, как Охотники, вставали на их пути, чтобы защитить простых жителей от страшных кровопийц...

«Да, действительно, — подумала Дитзи. — Куча суеверных пони, ничего не знающих о ночном народе… представители которого за невесть сколько лет придут на праздник. Соревнования, конкурсы и новые знакомства. И бедная кобылка с охотой посреди всего этого. Ночка будет просто дивная!»