Другая Найтмер 2
Глава 2 Этикет
— Ну, я не очень в этих делах… — дёргая за ручку, понимаю, что тщетно, но надежда умирает последней. — Мне очень нужно в дамскую комнату прямо сейчас. Срочно!
— Нет, — как отрезала Каденс, поднимая меня телекинезом в воздух и усаживая напротив себя. В этот момент она до жути напоминала Селестию, пусть и добрую, но строгую, — так не пойдёт. Без понимания сути предмета, изучать его не имеет никакого смысла. Поэтому начнём с основ. Итак, этикет — это действительные правила поведения в обществе, которые данное общество считает подобающим. И то, что нормально у нас, может быть неприемлемо у драконов или в Седельной Аравии. История знает немало случаев, когда несоблюдение этикета приводило к войнам между государствами. Не говоря уж о конфликтах внутри обществ, из-за одного неправильного взгляда или слова, из которого, словно из искры, разгоралось пламя вражды. Мы не имеем права допускать такие ошибки, которые могут привести к катастрофическим последствиям в будущем. Поэтому ты должна знать не только эквестрийский этикет, но и этикеты всех стран мира, чтобы не только не посрамить наш дом, но и для того, что бы не стать детонатором новой войны. Тебе это ясно?
— Да, — киваю, ощущая себя ребёнком, которому старшая и мудрая сестра читает нотации, и пытаюсь вспомнить, а была ли у меня раньше старшая сестра? — я это, в общем, понимаю. Только, мы ведь ведём себя явно не по этикету, да и они тоже.
Смотрю на затихших фрейлин, которые внимательно наблюдали за нами с такими серьёзными лицами, словно мы великую тайну обсуждали.
— И да, и нет одновременно. Потому что этикет — это формализованные правила поведения в обществе для чужаков или малознакомых разумных. Когда нет посторонних, можно вести себя в пределах разумного, соблюдая общие нормы приличного поведения, домашнего этикета, которые обычно соблюдаются всеми неосознанно. По сути, для такого общения есть свои, более мягкие нормы этикета, которые мы, так или иначе, соблюдаем, не задумываясь об их существовании до тех пор, пока кто-то не нарушает их и не вызывает отторжение у остальных. Например, пускать газы, даже в компании лучших подруг, неприемлемо. Это одна из причин, почему не стоит прижимать к себе хвост, звук выходит очень громким и характерным.
Под конец речи, строгое лицо слегка поплыло в сторону улыбки, но огромными волевым усилием, Каденс не вышла из образа строгого учителя. Я же пообещал себе расспросить Вайтфлауэр об этих нормах. Мало ли, может, там есть что-то такое, что я постоянно нарушаю по незнанию. Вроде порядка входа в лифт, мелочь, но может создать проблемы.
— Понятно, — снова киваю, улыбаясь от выражения лица серьезной Каденс, которая явно пытается подражать Селестии, но выходит так себе, — значит, ничего страшного, если я их нарушу в обществе, как Лу́на.
Глаз сестрёнки дёрнулся, а лицо слегка перекосило от полноты эмоций. Ведь моя верная помощница исправно снабжала меня самыми свежими сплетнями со всего дворца, не забывая притаскивать свежие газеты и журналы,после чего зачитывала самое интересное своим красивым и в чем-то артистичным голосом. И почти везде Лу́на зажигала не по-детски, без устали шокируя общество своими выходками и вызывая у меня жгучую зависть и желание повторить. Вот только, духу не хватало отколоть что-то подобное. От чего Лу́на чисто по статистике затмевала всех остальных пони по количеству статей в газетах, порой откалывая такие финты, что только дивиться оставалось. С другой стороны, было бы странно, не умей менталист её уровня просчитывать последствия своих действий, балансируя на грани.
— Вроде вчерашнего случая, когда она окрутила жеребца, который прибежал к ней со своей избранницей, спасаясь от гнева родственников и прося благословления на семейный союз, — не могу сдержать радостную улыбку от шутки Лу́ны, видя шок в глазах Каденс, — А в итоге, он забыл свою избранницу и чуть не уединился с Лу́ной в её покоях, воспылав к ней такой страстью, что собирался последовать в её спальню, пока несостоявшаяся жена ревела в уголке. И уединился бы, если б разъярённые родители не ворвались в тронный зал.
— Не напоминай, — Каденс сморщила свой аккуратный носик, — видела я ту парочку на прошлом балу. Там ничего особенного не было. Лёгкий интерес с его стороны, не более, и чуть больший с её. Вообще не пойму, с чего им в головы стукнуло для такого ответственного шага. Они же друг другу не подходят совсем. Да и не знают толком друг друга, разве что, он её…
Оборвав себя на полуслове, принцесса любви зажмурилась и помотала головой, отгоняя от себя какую-то мысль, а я, кажется, догадывался — какую, но промолчал, сделав вид, что не заметил ничего. Не моё это дело.
— Найти, Вайтфлауэр говорила, что ты смогла увидеть плод у кобылки на ранней стадии? — как-то слишком уж серьезно спросила Каденс, смотря мне в глаза.
— Вроде того, — очень хотелось позорно сбежать, одним место чуя проблемы, — а что такое?
— Можешь повторить?
Вопрос поставил меня в тупик. С одной стороны, кто его знает, к чему это приведёт, а другой, лгать сестре в этом прямом вопросе совсем не вариант.
— Наверное, да... — чешу думалку копытом, активируя восприятие магии, и распахиваю взгляд до предела. Вижу весь дворец, как на рентгене, на фоне которого особо выделялась пылающая магией Лу́на, находящаяся в полукилометре от нас в окружении десятков едва различимых силуэтов пони. И она довольно помахала мне копытом в символе победы, — кха…
— Отлично, — на лице Каденс заиграла улыбка, а меня уже чуть подташнивало от вида магических конструкций и мозги зудели, — Фаерфлай, приведи её к нам до обеда. Мне нужно с ней поговорить.
— Как пожелаете, принцесса, — мгновенно отозвалась кобылка, спрыгивая с дивана, — мне что-то ей передать на словах?
— Скажи, что мне нужно поговорить с ней по поводу ночного инцидента, и если родители будут против, можешь сказать, что это мой приказ. Но постарайся сначала помягче всё сделать, как обычно.
— Конечно, — просияла единорожка в магическом спектре, чуть-ли не бегом направляясь к двери, — я мигом! Два копыта тут, два там.
Я только краем глаза проводил её взглядом, видя, как её силуэт становится всё более зыбким и расплывчатым с удалением. Больше наблюдая за Лу́ной, рядом с которой, вроде бы, стоит мой старый знакомец Фенсипэнс, я пытался понять, почему перед ними так странно стоят пони и так странно двигаются. Стоп, это что, прикол такой? Ну, не может же она!
«Ещё как могу, отродье, — по разуму прошёлся поток арктического холода, — не мешай мне в шахматы играть. Я выигрываю!!!».
— ШАХ! — по замку прокатился раскат Кантерлосткого Гласа, заставив Каденс сжаться.
— По крайней мере, Лу́на почти перестала постоянно вещать Кантерлотским Гласом, — закрывая магический взгляд, ощущаю зуд в мозгах, словно их кто-то касался, — всего через неделю после возвращения.
— Тетушка быстро пришла в себя, учитывая, через что ей пришлось пройти в прошлом. Тысяча лет одиночества, это тяжелый груз даже для бессмертных. Не говоря о том, что нравы в прошлом были просто отвратительные и нормальный этикет ещё никто не придумал. Как послушаю рассказы мамы, что тогда творилось, так шерсть дыбом встаёт.
— И поэтому Лу́на играет в шахматы с Фенсипэнсом на поляне сада, используя в качестве фигур живых стражников? — вспоминая увиденное, понимаю, что соотношения пони, смотрящих в разные стороны, подавляюще, — кстати, она, кажется, выигрывает. Причём, разгромно.
— Фенси проигрывает в шахматы? — удивилась Каденс, неверяще смотря на меня. — Он же трижды был чемпионом Кантерлота и пять раз стоял на подиуме из десяти соревнований, в которых принимал участие.
— Ты серьезно думаешь, что можно обыграть в шахматы противника, который может читать твои мысли? — зная Лу́ну, я не сомневался, что она может подсматривать, если будет проигрывать. Хотя... может и сама выиграет без жульничества? — Тем более, Лу́не как бы более тысячи лет и в шахматы она играла ещё тогда, когда Фенси в проекте не было.
— Наверное, ты права, но я до сих пор не могу привыкнуть, как в Лу́не может одновременно быть столько всего. Порой смотрю на неё, а она жеребёнок жеребёнком, не понимающая элементарных вещей. А порой как скажет, так сразу понимаешь, что ей действительно тысяча лет и кое в чём она может дать фору даже маме. Ты, кстати, очень похожа на неё в этом плане. Порой глупая-глупая, словно ребёнок, а в бою не растерялась и смогла всё так провернуть. В отличие от меня.
Тяжело вздохнув, Каденс повесила ушки и опустила голову, стараясь не смотреть не меня. А я до сих пор не мог понять, почему она так стыдится своего провала в бою. Ну, не укладывались у меня в голове Любовь и сражения. Просто не должна такая светлая добрая и любвеобильная девушка лезть в эту кровь, смерть и боль. Где ей просто не место, и я приложу все свои силы, чтобы сестрёнке никогда не требовалось сражаться, лично решая подобные вопросы магией и копытами. Не позволю сестре проходить сквозь этот кошмар, который для неё чрезмерен. Уж я-то каждую ночь ощущаю, как она за меня цепляется, когда гаснет свет и тени оживают. Терзая эту новую психологическую рану бедной Каденс, которой пришлось пройти через этот кошмар — не в силах ничего изменить, и будучи только безвольным статистом. Хоть она так старается быть старшей сестрой, которая всё может и всегда поможет. Надеюсь, старшие всё видят и как-то помогут ей справиться с этим ужасом.
— По секрету, — наклоняюсь и шепчу в самое ухо Каденс, не в силах отказать себе в удовольствии коснуться губами ушка, — на самом деле, меня спасла Лу́на и её ментальная магия. Не останови Лу́на мою тьму, я перегрызла бы Темпест шею, даже не осознав произошедшего. Прости, что не говорила тебе, но тогда я действительно стала чудовищем и только магия мамы спасла нас от этого кошмара. Я должна была тебе сразу признаться, но не смогла сказать, что я… Чудовище.
— Да какое ты чудовище, Найти! — поднимая голову, Каденс обняла меня так, что рёбра затрещали и дыхание выбило. — Ты моя младшая сестричка, которую я люблю. Так что больше не говори мне эти глупости про себя. Найтмер это Найтмер, а ты это ты. И ты не виновата, что оно живёт в тебе.
— Ах… — ощущаю, как в горле застревает комок, а мир слегка плывёт и теряет чёткость.
А когда в следующий момент я теряю равновесие, то ощущаю, как заваливаюсь на спину, увлекая Каденс за собой. Сестричка со всего маха валится на меня, припечатывая своим весом к далеко не мягкому полу, выбивая остатки воздуха и утыкаясь своими губами в мой рот так, что зубы клацают с жутким звуком, словно ломаясь. И я чувствую невероятно сладкий вкус её губ и языка, попавших в мой рот. Пытаюсь втянуть воздух, но в нос и рот забивается грива, и в ужасе я ощущаю, как задыхаюсь в этом сюрреалистическом плену. Вижу огромные розовые глаза Каденс, которые распахиваются на всю ширь радужки. А в следующее мгновение её лицо отшатывается от меня, и я могу сделать такой сладкий вдох, ощущая, как лёгкие наполняются таким сладким кислородом. И вместе с тем, я всё ещё чувствую сладость на губах и кончике языка, которую разбавляет солоновато стальной привкус крови. А сердце стучит, словно у загнанной лошади, и желудок требует еды. Да побольше!
— Извини, я не хотела! — Каденс помогает мне подняться, не замечая, как по её губе стекает алая капелька крови, выглядящая чужеродным объектом на её розовой шерсти.
— Да ерунда, — выдыхая сладкий воздух, ощущаю себя чудовищем, покусавшем сестру, — уже забыла. Это ты меня извини, я не хотела покусать тебя. Оно само как-то получилось.
— Да ерунда, уже забыла! — хихикнула сестричка, зажигая рог и создавая простенькую целебную магию.
Которая невесомой дымкой окутала её губу и язычок, буквально на моих глаза затягивая неглубокие ранки. А я тем временем смотрел на её волшбу, запоминая сложную конструкцию из знакомых глифов, которые продолжал практиковать, как и говорил учитель. Постепенно отрабатывал их в каждую свободную минуту, которых, к моему сожалению, было слишком мало. Ведь впереди маячил первый официальный бал, на котором я обязан быть, и точка. Хоть ещё столько всего не знаю и не понимаю.
— Так, хватит витать в облаках, — взмах крыла перед носом вернул меня из кошмаров будущего к реальности, — давай начнём с начала и пройдёмся по всем позам и жестам, которые ты заучила. Давай, не дуйся, это нужно сделать, пока есть время. Иначе Лу́на лично займётся твоим обучением в последнюю ночь — если у меня не выйдет обучить тебя базовым принципам этикета.
Сердце ушло в пятки от подобной перспективы. Ведь с Лу́ны станется, лично заняться моим культурным образованием, заставив пройти девять кругов ада, пока всё не будет изучено и усвоено. А то и запихано мне прямо в голову на уровне рефлексов, если другие методы не помогут.
— Нет! Только не это! — с трудом унимаю крупную дрожь от одной мысли, что это значит. — Я на всё готова, только не это!
— Тогда, давай, покажи мне все двенадцать базовых официальных поклонов, — убрав все лишние эмоции, Каденс снова превратилась из подруги и сестры в строгого учителя, занятого делом, — и чтобы без ошибок. Неправильный поклон может быть очень по разному истолкован, став началом неприязни или чего похуже. История знает немало случаев, когда одна из сторон смертельно оскорбляла другую, всего лишь неправильно выразив уважение. Когда мелкая враждебность, словно искра, разгоралась в пламя войны. Поэтому не морщись, по поклону встречают и создают первое впечатление, которое может быть самым сильным.
— Как скажешь, Каденс, — окунаясь в холод транса, я отсекаю всё лишнее и полностью сосредотачиваюсь на деле, — лёгкий кивок внимания.
Выравнивая тело так, чтобы линия осанки упиралась в Каденс, выпрямляюсь, становясь в расслабленно вольную позу. Поднимая шею и формируя два строго выверенных угла между корпусом, шеей и головой. Так, чтобы голова не была задрана вверх и одновременно не опущена вниз — находясь в нейтральном положении — после чего слегка опускаю голову на выверенную глубину. Так, чтобы рог не опустился ниже определенного уровня и, упаси Селестия, не нацелился на Каденс. Выдерживая выверенное мгновение, поднимаю голову в прежнее положение, удерживая на лице лёгкий намек на улыбку. Внимательно смотрю в глаза наставнице, которая в ответ так же кивает, подмигивая одним глазом.
— Так, снова в транс вошла? — чуть не выбивая меня из этого состояния, выдала Каденс.
— Откуда ты знаешь?
— У тебя лицо становится пустое и отстранённое, — фыркнула розовая пони, смеясь глазами, — и высокомерно равнодушное ко всему мирозданию. В общем, для официальных мероприятий терпимо и порой даже полезно, но обычно ты не такая, так что это сразу видно любому, кто хоть немного тебя знает. Ты совершенно не умеешь контролировать мимику без транса и становишься открытой книгой для любого, кто хоть немного умеет читать лица. Порой корча такие забавные рожицы.
— Буду иметь ввиду, — только транс позволил сохранить хладнокровие и не уронить челюсть.
— Отлично, с самоконтролем тоже неплохо под трансом! Значит, неожиданный или коварный вопрос не застанет тебя врасплох. Вот можешь, когда по-настоящему хочешь, — беря со столика бумагу и перо, Каденс принялась что-то записывать, — лёгкий поклон есть, самоконтроль есть. Теперь давай более уважительный вариант, и помни о крыльях, их нужно слегка раскрыть, но только слегка. Ноги не сгибать, хвостом не махать и держи спину ровно, не давай животу провисать.
— Хорошо, — сосредотачиваясь на работе, выполняю новое задание, ощущая себя донельзя тупо, но ничего не поделать, это нужно уметь.
В любом случае, это надолго, и чувствую, дрессировать меня будут до самого бала, на практике показывая, насколько невесело быть принцессой. С другой стороны, в тепле и сытости живу, а не вкалываю на полях да заводах.