Угодившая в бурю

Попытка придать истории Темпест бо́льшие объём и рельефность. Приятного прочтения!

Как же болит голова…

Казалось, пора бы уже привыкнуть к этому… но разве можно к такому привыкнуть?

Физзлпоп сделала последний глоток и приложила ко лбу прохладное стекло стакана, словно надеясь хоть немного облегчить пылающую и пульсирующую в голове боль.

Стакан краем едва слышно стукнул по обломку, оставшемуся от рога, заставив кобылку мученически заскрипеть зубами от вспышки боли и смахнуть выступившие в уголках глаз слёзы.

Как… Больно!..

В больнице обещали, что со временем боль пройдёт… Вот только увечье уже не вылечить. Она навсегда останется безрогой, бесполезной неудачницей.

Сжав зубы и прикрыв глаза, бордовая пони отставила стакан и несколько секунд провела в неподвижности, силясь успокоиться.

Наконец, расслабившись и вздохнув, она, открыв глаза, один из которых был перечёркнут безобразным шрамом, примостила голову на сложенные на столе передние ноги, тоскливо уставившись перед собой.

Початая пачка болеутоляющих. Уже который день постоянная спутница и на прогулках, и в школе. Не эта самая — они быстро заканчиваются. Просто такая же… В её возрасте нельзя больше одной таблетки в день. Но как же, порой, невыносимо терпеть…

Дневник. Одни тройки. Только по математике четыре — в счёт былых заслуг… Миссис Фрактал бы и пять ставила, не будь это настолько откровенной ложью…

Кобылка вздохнула снова. Что хуже: смотреть на это позорище — или на безоблачное прошлое, которое никогда больше не вернётся?..

На стене — рамка. Почётная грамота «За первое место в школьной олимпиаде по математике среди учеников средней школы». Ещё одна, «младшей школы». Медаль с конкурса молодых единорогов по владению и управлению телекинезом. Позолоченная, понятно — кто бы в таком захолустье золотой заморочился?.. Ещё одна. Ещё одна. Фотография. Сама Физзи с одной из медалей и грамотой в облачке магии. Стоит между улыбающимися мамой и папой, и просто сияет от счастья. Мама и папа — единороги, а она…

А она — больше нет.

Кому она теперь нужна? Зачем?!.. Пустой, за исключением пары шрамов, бок. Постоянные головные боли, не дающие сосредоточиться и лишающие сна и отдыха, правый глаз, видящий хуже левого, ещё один безобразный шрам на лице… бесполезный, бессмысленный обломок посреди лба. Единорог без рога…

Мама не спала ночей у изголовья её кровати в больничной палате, папа — сбил копыта, пытаясь отыскать какого-то чудо-доктора, взявшегося бы исцелить редкое и крайне тяжёлое увечье, которое никто и никогда ранее не исцелял. Он разве что до самой принцессы Селестии не дошёл… Угасала надежда, таяли битсы…

Родители говорили тёплые слова, старались помочь, поднять ей настроение… Даже магию свою при ней с тех пор не использовали. Да только толку?.. Она-то видела, понимала, что не нужна им. Зачем она им, успешным и сильным единорогам?.. И подругам тоже! С которыми вместе мечтала поступить в Школу Одарённых Единорогов, с которыми вместе пыталась найти свою кьютимарку, с которыми соревновалась в количестве пятёрок и грамот!.. И с которыми играла в тот роковой день, разделивший жизнь на «до» и «после», словно шрам поперёк глаза… Они навещали её в больнице. Всё реже и реже с каждой неделей. Им не нужна была подруга-троечница и неудачница.

— Физзи, родная! Суп готов! И тосты с джемом!

Кобылка вздрогнула от неожиданности и понурилась пуще прежнего.

Вот и родителям она тоже не нужна, хоть они пока и стараются не показать этого. Улыбаются, мама готовит её любимые блюда, папа — покупает какие-нибудь подарки после работы… и очередную пачку обезболивающего.

Вот только зачем им такая дочь?.. Такая, как она, никому не нужна!

Уткнувшись в свои передние ноги на столе, Физзлпоп Берритвист беззвучно рыдала.

…

— …не забыла таблетки?

— Нет.

Очередной день. Очередной безрадостный день…

— Ну, беги, Вишенка! — обняв дочь и поцеловав её в нос напутствовала мама. — Удачи тебе в школе!

— Спасибо… — вяло пробормотала Физзи, угрюмой походкой направившись к калитке, даже не обернувшись напоследок, как всегда делала до того рокового дня. Боялась успеть поймать задержавшийся на ней взгляд мамы — и боль с сожалением в нём.

Боль, верно, от того, что вот она, Физзи, теперь столь жалкая и бесполезная — её дочь…

Мрачная кобылка, прикрыв калитку, неохотно порысила по улице. В единственную школу скромного приграничного посёлка «Спелые Холмы». В место, которое обожала всего несколько месяцев назад — и которое теперь превратилось для неё в одно бесконечное унижение своими собственными никчёмными нынче способностями.

От практически постоянной головной боли было невозможно нормально сосредоточиться, а четыре пропущенных в больнице месяца обучения и без такого было бы тяжело нагнать…

Из преуспевающей круглой отличницы, которую благоговейно просили о помощи менее успевающие одноклассники и которую хвалили все учителя — в никчёмную троечницу, не превратившуюся в двоечницу лишь из сочувствия учителей и в силу своих былых заслуг… Из звезды школы, с которой все хотели подружиться — в чуть ли не изгоя, которого, неловко потупив взгляд, стараются огибать по дуге…

Физзи в сердцах пнула подвернувшийся под ногу камешек, хмуро проследив за его полётом. Сосредоточилась, как раньше, когда использовала телекинез…

С обломка рога сорвались искры и тонкий ветвистый разряд молнии, с щелчком вонзившийся в землю рядом с камешком. Физзи заскрипела зубами от вспыхнувшей во лбу с новой силой боли.

Вот и всё, что осталось от её способностей…

К школе кобылка подошла в совершенно подавленном состоянии духа. В таком же, как и в последние несколько недель.

…

— О, Физзи! Что-то нерадостная ты! Никак, «лучшей ученице школы» школа надоела? Или просто снова голова болит?

Тёмно-вишнёвая пони, лишь дёрнув ухом, стиснула зубы и постаралась максимально равнодушно продолжить путь. Прелое сено!..

— Игнорировать нехорошо.

В поле зрения опущенных к земле глаз единорожки возникли покрытая голубой шёрсткой широкая грудь и массивные ей под стать ноги с кисточками у копыт.

Пару лет назад они с подругами так же заступали дорогу забавной голубой земнопони, которая была слишком… не такая. Нелепая, нескладная и неуклюжая жеребёнка, почему-то напоминавшая им с подругами колченогий табурет — и над которой так весело было посмеяться!.. Никогда в жизни Физзи не было настолько стыдно, как после разговора с родителями, когда те об этом узнали. Какой же жалкой и убогой она тогда себя почувствовала!.. Извиниться, впрочем, у неё так и не хватило духу… А теперь, стоило ей стать никем и ничем — одноклассница не замедлила припомнить ей это. Тем более, за два года она из «кривоногой табуретки» превратилась в статную кобылицу, возвышающуюся над одноклассниками на полголовы на своих мощных ногах, и заимела группу собственных почитателей… И в которой, к своему отчаянию, в последнее время всё чаще видела своих старых подруг сама единорожка. Быстро же они её забыли, когда её жизнь полетела кувырком…

— Я с тобой разговариваю, Физ! — повысила голос земнопони.

— Чего тебе?

— Здороваться не учили? — ломким голосом возмутился один из «подпевал» одноклассницы — огненно-рыжий пегас.

— Усохни, Таск! — осадила того земнопони. — Слишком сложные вещи требуешь, от них голова болит.

Среди прозвучавших смешков, Физзлпоп с тоскливой злостью расслышала и два хорошо знакомых ей голоса. Это, почему-то, помогло собраться.

— Ты меня задеть пытаешься, Гир? Потренируйся на ком-нибудь помладше, для начала, — единорожка подняла взгляд и впилась им в светло-карие глаза соперницы.

— Нет, но если ты так хочешь… Только сначала порадую тебя новостью: к сожалению, мои подруги, Астер и Флоу, вскоре нас покинут, — Гирбокс обернулась на пару единорожек, неловко спрятавших взгляды, когда на них же взглянула и Физзи. — И в старшую школу мы все пойдём уже без них. Им, видишь ли, на следующий год предстоит поездка в Кантерлот…

— Вас… взяли?!.. — тёмно-вишнёвая кобылка сама не знала, чего в её восклицании было больше: удивления, радости за тех, кого всё ещё не могла перестать считать подругами, или разочарования и тоски. Её словно ударили поддых.

Вместе учились… Вместе мечтали… И теперь…

Они будут учиться в Школе Одарённых Единорогов, а она…

— Сочувствую! Наверняка, тебе хотелось бы отправиться с ними, но туда, к сожалению, берут только… единорогов, — голубая кобылка зло усмехнулась.

— Мой рог, даже сломанный, подлиннее твоего, которого вообще нет! — обозлённо взвилась Физзи.

— О, и для чего он годится? Только для того, чтобы им со мной помериться? — прищурилась земнопони. — Признай, что ты жалкая, троечница.

— Посмотрим, что ты скажешь, когда меня вылечат, и я стану настоящим магом!

На обломке рога замерцали искорки, усиливая головную боль. Оставаться спокойной уже не получалось. Они уедут, станут настоящими магами, а она!.. Они должны были поехать туда все вместе!..

Она старалась крепиться хоть как-нибудь. Держаться. Но эта новость стала той каплей, что переполнила чашу отчаяния.

— Гир, не надо… Пойдём… — неуверенно попросила Блу Астер, с опаской глядя на единорожку.

— А то что?.. — придавила ту взглядом высокая кобылка. — А ты уймись, безрогая. Я слышала, что такое не лечится! Так что и магом ты станешь разве что во сне!

Всего пара совсем неуверенных смешков — но от них перехватило дыхание.

— Н-нет! Я… Я в-вылечусь! И стану магом!..

Вишнёвая кобылка едва сдерживалась, чтобы не разреветься. Да как они!.. Почему?!.. В горле встал горький ком.

— Магом? — криво усмехнулась Гирбокс, окинув взглядом раздавленную оппонентку. — Магия — это для единорогов, — приблизившись почти нос к носу прошептала она, особенно выделив последнее слово — и торжествующе улыбнулась.

Копившееся внутри все эти недели отчаяние вспыхнуло, как подожжённая степь, прокатившись пылающей волной и ударив в голову уже чистой яростью.

— Я — единорог!!!

Щ-щс-стр-р-р… БАБАХ!

Физзи едва устояла, когда покачнулась, схватившись за голову от ослепляющей боли. По щекам текли слёзы, в ушах стоял гадкий писк, её мутило. В нос пробивался резкий запах озона и гадкая вонь… палёной шерсти?..

Единорожка со стоном приоткрыла глаза и, испуганно вскрикнув, подалась назад, одномоментно забыв и про боль, и про слёзы.

Напротив неё на траве лежало конвульсивно подёргивающееся тело соперницы с обгоревшей проплешиной ожога на груди. Яркие солнечные лучи высвечивали едва заметно курящийся над ним дымок…

Она…

Сквозь писк в ушах начали пробиваться первые вскрики и возгласы остальных пони, также постепенно приходивших в себя. Взгляды, бросаемые ими на Физзи и лежащую на траве Гирбокс были полны страха, близкого к панике.

Она, что?.. Нет…

Гирбокс… мертва?!..

— Я… Я не хотела… Я не… Нет-нет-нет-нет-нет… — забормотала тёмно-вишнёвая кобылка, в ужасе прижав уши и мелко пятясь назад, не сводя намертво прикипевшего взгляда с тела земнопони.

Нет!.. Она не хотела!.. Это не!..

Внезапно, Физзи почувствовала странное тепло, а её бёдра озарила, заставив замереть в шоке, мягкая вспышка.

Это что, кьютимарка?.. Сейчас?.. Но…

Она убила пони! И получила кьютимарку! За… убийство?..

— Я не хотела… Я… — ком в горле мешал говорить, глаза стремительно наполнялись слезами от ужаса перед… собой. Даже ужасная головная боль отошла на второй план перед осознанием произошедшего.

Она убийца!

Она получила кьютимарку за то, что убила пони!

Чудовище. Чудовище!

Её талант — отнимать жизнь!..

— Н-нет!!! Я не хотела-а! — с отчаянным криком, опрометью бросилась бежать единорожка, силясь забыть стоящую перед глазами картину конвульсивно содрогающегося тела у своих ног.

…

Физзи, глотая слёзы, перевалилась через порог дома и тут же, прислонившись, обессиленно сползла по стене на пол, рефлекторно свернувшись в клубок, словно стараясь закрыться от вгрызающейся в голову боли, до сих пор стоящего в носу запаха палёной шерсти, от… всего мира.

Она не хотела! Просто разозлилась и… в сердцах выплеснула всю магию, что была внутри.

— Не-е-ет… Я… Э-это не правильн-но… — тихо проскулила она, спрятав лицо в копытах.

Что теперь будет?..

Наверное, её теперь изгонят из Эквестрии… С самыми страшными преступниками поступали именно так — если верить рассказам Флоу, одна из мам и папа которой были какими-то важными чиновниками…

— Н-не-ет… — снова всхлипнула единорожка, но замерла от вдруг пришедшей в голову мысли.

У неё метка убийцы! Если она останется — сколько ещё пони она?..

Правильно. Нельзя оставаться.

А мама? И папа?..

И как они будут смотреть на неё теперь, ставшую, вдобавок ужасной преступницей?..

Если они и не прогнали её раньше, то теперь точно прогонят!

Нужно успеть взять хотя бы самое нужное и… лучше будет уйти самой. Чтобы не стоять в клетке на суде под их уничтожающими взглядами, под взором самой принцессы Селестии… Лучше будет, если она просто уйдёт сама — и всё.

Физзи, смахнув слёзы, с трудом поднялась на ноги и побрела к нужной комнате ставшего враз чужим и неприветливым дома.

Невольно притормозила, проходя мимо зеркала. На бедре ярко выделялась сине-белая электрическая дуга. Столько мечтала о своей метке, столько ждала… А теперь та вдруг казалась ужасной и отвратительной. Убивать разрядами электричества… Вновь смахнув слёзы, единорожка, поспешно отвернувшись, ускорила шаг.

Бездумно высыпала на кровать учебники, тетради, злосчастный дневник с тройками и плюшевого зайца, бывшего с ней, кажется, с самого-самого детства… Теперь даже этот заяц взирал на неё с немым укором. Не выдержав, кобылка спрятала его под подушку.

Взамен в сумку отправились таблетки, бутылка с водой, чистая тетрадь с карандашом, перочинный нож, любимая книга сказок, девять битсов, что остались с сэкономленных карманных денег и пара наскоро сделанных бутербродов с цветами. Не придумав, что ещё можно с собой взять, Физзи замоталась в старый мамин плащ, чтобы спрятать свою жуткую кьютимарку с глаз, и замерла посреди комнаты в непонимании, что же делать дальше.

Всё собрано.

И что же, просто выйти и пойти? Куда? Нужно ли?..

— Н-нужно… — вздохнула кобылка, утерев так и не прекращавшиеся всё это время слёзы. Её всё равно изгонят, родители в ужасе откажутся, и все будут бояться и ненавидеть…

Она решительно занесла ногу для шага, но беспомощно опустила её назад.

Вот так уйти, чтобы никогда-никогда не вернуться?..

Может, письмо написать? В книгах всегда так делали, когда уходили надолго…

Нервным неуверенным движением Физзлпоп вытащила из сумки карандаш и тетрадь, вырвала лист.

Я не хотела

Копыто с карандашом неуверенно остановилось над корявой строчкой. Что ещё можно написать — не приходило в голову…

Постой! Время! — вскинулась единорожка. Родители, как узнают, прибегут сюда! И стражники прибегут! И…

Бежать нужно немедленно!

Подскочив, пони поспешно запихала тетрадь и карандаш обратно и, так и оставив лист с надписью на полу, бросилась к двери.

А вдруг они уже там?!..

Развернулась, проскальзывая копытами. Окно в комнате! Дыра в заборе на заднем дворе!..

Выбравшись из дома и прикрыв за собой окно, единорожка пересекла дворик и вновь замерла, уже отодвинув шатающуюся доску в штакетнике. На глаза опять навернулись слёзы. Почему так?!.. Дом, дворик, молоденький побег, который сажали вместе с папой прошлым летом — папа обещал, что из него вырастет красивое могучее дерево…

Её, убийцу, всё равно изгонят.

Всхлипнув, Физзи привычным движением юркнула в дыру и, окольными путями, чтобы не попасться никому на глаза, двинулась туда, где, как она знала, менее чем в двух часах пути находится южная граница Эквестрии.

Искавшие пропавшую Физзлпоп Берритвист поисковые команды так ничего и не нашли. Нипони и в голову не пришло, что кобылка-школьница могла направиться на юг, в сторону пустынных и враждебных пони земель, об опасности которых тут, на границе, знал каждый жеребёнок.

---

«Спелые Холмы»

⇧ 1 км ⇧

Пони мотнула головой и вздохнула, осознав, что уже несколько минут тупо пялится на злосчастный дорожный указатель.

За своё путешествие в поисках прощения от эквестрийцев за всё то зло, что совершила будучи военачальником армии вторжения, она повидала уже много подобных указателей. И почти везде её приняли подозрительно, ненормально хорошо, простили, дали еду и кров… Так… странно. Поначалу страх терзал сердце всякий раз, когда на горизонте возникало очередное селение, но она так и не встретила нигде злобы, ненависти и насмешек. И так, постепенно, путешествие совершенно перестало тяготить и пугать. Новые места, новые знакомые…

И всё же одно селение Темпест старательно обходила стороной. То самое, перед указателем которого замерла, чувствуя, как по спине гуляет озноб, а от странного, неуловимого страха слабеют и подгибаются ноги. Но больше в этой части страны ей пойти было уже некуда.

А может, забыли? Не узнают?..

Нет, глупо надеяться. Много ли на свете лишившихся рога единорожек, носящих имя «Физзлпоп Берритвист»?..

«Физзлпоп»… До сих пор так непривычно звучит… Как чужое. «Темпест Шэдоу», как и прозвище «Буря», давно стали ей как-то ближе и привычнее имени, данного при рождении…

Зябко поёжившись и поплотнее запахнув плащ, привычно скрывающий многочисленные шрамы и нелюбимую кьютимарку, единорожка со вздохом побрела вперёд по дороге. Сколько уже, громовые обелиски Ригриса, можно оттягивать неизбежное?..

Жалела ли она, что ушла тогда?.. Большую часть своей жизни, проведённой в рабстве, скитаниях, поисках и сражениях и приведшей её, в конечном итоге, к реальной возможности восстановить рог! Перестать быть жалкой обузой и неудачницей! Вернуть всё как было!.. Даже когда Шторм двинул свои войска на север, к далёкой богатой и процветающей Эквсетрии, Буря не сомневалась. А сумасбродный маг просто предал её.

Тогда, эта наивная молодая принцесса, Твайлайт, не дала ей совсем отчаяться. Как-то, пребывая в ложной безопасности Темпест опасно расчувствовавшись, выложила ей практически всё. И про службу у короля Шторма, на которой хватало… всякого. И раньше, про то, как от неё все отвернулись, и про родителей, которые пока ещё делали вид, что всё хорошо, но… Только в том самом убийстве признаться она так и не смогла, обойдясь в рассказе «серьёзными травмами», за что, к собственному удивлению, теперь до сих пор ощущала уколы совести…

Вздохнув, единорожка поймала себя на том, что преодолеть смогла лишь несколько десятков метров и теперь снова топчется на месте. Может… просто уйти? Ну вышло так, забыла посетить одну деревеньку на отшибе…

Пф-ф… Кобылка, мрачно усмехнувшись, покачала головой. И это — мысли бесстрашной Темпест, той самой, что бросалась на любые, даже самые безнадёжные задания и всегда шла в первых рядах… Да и Твайлайт теперь всё прекрасно знает и едва ли обойдёт тему того, как бывшую завоевательницу встретили дома…

Это должно быть сделано. Сжав зубы, пони вновь двинулась вперёд.

…

Добро пожаловать в «Спелые Холмы»!

Будьте как дома!

Скользнув взглядом по яркому разноцветному знаку, Темпест остановилась рядом, пытаясь побороть предательскую дрожь и какое-то странное чувство, разливающееся в груди.

Из памяти, потревоженные тем, что стояло теперь перед глазами, медленно пробуждаясь, всплывали образы столь давних лет, что казались теперь какими-то нереальными…

Чуть мрачноватого облика деревянная придорожная таверна с кривоватой самодельной вывеской «Карчма. Захадите», которая была талисманом заведения и пережила, кажется, уже два здания, на которых висела. Хозяин, вечно ворчливый и пессимистичный дядюшка Гласс тогда казался ей стариком, хотя ему было, наверное, около сорока…

Чуть дальше — несколько аккуратных домиков, среди которых возвышается башенка магазина «Флюгер», одетая в нарядную красную черепицу и увенчанная тем самым флюгером. Миссис Ламп наверняка до сих пор участвует в организации всех мыслимых праздников…

Колонна водокачки с лестницей сбоку — лазали наверх, доказывая друг другу свою смелость, а потом убегали от сторожа… Домик, едва видимый за пышным садом — там жила учительница истории… Приземистое, неуловимо казённого вида здание под зелёной крышей — ратуша, переделанная когда-то давно из казарм стоявшего тут гарнизона, и до сих пор всем своим видом демонстрирующая военное прошлое… Клуб, вход которого со всех сторон неизменно обклеен цветастыми афишами… Одно время служившая предметом шуток всего посёлка парикмахерская, с монструозными ножницами, напоминающими садовый секатор, и пилоподобной расчёской на вывеске… Школа…

Темпест поспешно отвела взгляд, уставившись себе под ноги. Здесь всё началось… Несколько минут понадобилось ей, чтобы справиться с эмоциями и найти в себе силы поднять голову. Надо было идти.

…

Единорожка брела по улице, ловя себя на том, что непроизвольно пытается втянуть голову в плечи. Встречные пони провожали её взглядами, тихо переговаривались, шептались… Нет, о ней кое-кто был наслышан по нескольким репортажам из газет и то, что её, случалось, узнавали в местах, куда она прибывала, какой-то выдающейся редкостью не было, хотя и теплилась надежда, что до стоящих на отшибе страны «Спелых Холмов» вести не дошли… Но сейчас бывшая завоевательница своей покрытой шрамами шкурой чувствовала, что её узнавали, и отнюдь не по газетам. Смутно припоминали ту самую Физзлпоп Берритвист, убийцу, позорно бежавшую от правосудия… Под всеми этими взглядами в горле собирался гадкий ком, а уши сами льнули к голове. Хотелось сорваться в галоп и бежать прочь, куда глаза глядят, лишь бы не чувствовать этих взглядов…

Проскользнув в прохладу холла городской ратуши, Темпест на несколько секунд замерла, пытаясь успокоиться и перевести дыхание. Слава Отцу-Громовержцу, здесь никого не было… Переведя дух, единорожка, на всё ещё предательски подрагивающих ногах, двинулась вперёд: искать кабинет мэра. Надо было представиться, объяснить ситуацию — как всегда делала, придя в очередное селение… Интересно, жив ещё старик Брайблесс, бывший стариком ещё в её школьные годы?..

— Извините!.. — задумавшаяся и понурая кобылка настолько ушла в себя, что не смогла разминуться со встречным.

— Да нич… его… Физзи?.. Физзлпоп Берритвист?!..

Узнали! Всё-таки узнали. Глупо было надеяться на иное…

— Я… Да, это я, — с трудом выдавила Темпест, старательно отводя взгляд, и посторонилась, давая пройти кобыле, с которой столкнулась в проходе к лестнице.

— Ничего себе… Думали, тебя и в живых-то нет давно! — вместо того, чтобы просто уйти, почему-то не двинулась с места та.

Неожиданно, её голос почему-то на мгновение показался единорожке смутно знакомым.

— Гвозди гнутые… Я столько лет перед тобой извиниться хотела…

Это… Она ослышалась, наверное?.. Переполненная недоумением Темпест подняла голову.

— За ч?.. Гир?!..

…

Отрешённо слушая, как отбивают по дороге свой ритм её копыта, уставившись невидящим взглядом себе под ноги, Темпест медленно шла по знакомой с самого детства улочке, попутно пытаясь сложить в голове разбитую вдребезги картину мира.

Гирбокс жива… И утверждает, что никто не держит на неё зла… И что родители никогда не хотели её ухода, а любят её и очень горевали о ней…

Признаться, Темпест поначалу было всерьёз решила, что на неё наложили морок, когда увидела перед собой высокую, не ниже её самой, голубую кобылицу-земнопони, на груди которой гладь шёрстки нарушал тщательно замаскированный, но заметный ветвистый шрам…

После, насилу отошедшую от шока единорожку захлестнули волной извинений. Со сбивчивых слов Гир, она тогда провалялась два месяца в больнице и вышла оттуда вся горелая и с заиканием. Оценки сразу сползли, друзья разбежались — всё как было у неё самой… И всё это время земнопони полагала, что ушла тогда Буря только из-за неё… Так они и рыдали в обнимку посреди коридора, пока не были обнаружены там самой мэром — незнакомой Темпест немолодой пегаской…

Гирбокс Физзи простила. Наверное, виня себя, та тоже была отчасти права, но… Не сама ли единорожка с поддержкой подруг первой заступила ей дорогу?.. Да и побег… Насколько получалось сейчас судить по своей памяти, она всё равно бы тогда ушла — отличница, пример для подражания и гордость родителей, в одночасье ставшая никем…

А ещё её отругали. Темпест невольно усмехнулась, вспомнив, как её пропесочили на два голоса, когда она заикнулась, что не собирается заходить домой и встречаться с родителями. Убеждали, что она для них всегда была самая-самая, что всё это время её любили и ждали… Признаться, это лишь укрепило нежелание встречаться. Кто она им, если сбежала, несмотря на все их чувства?.. Недостойная.

И всё же ноги медленно, но верно несли Физзи в сторону их — своего? — дома. Добром это кончиться не могло, но гнало вперёд какое-то болезненное любопытство, теплящаяся где-то глубоко-глубоко вера в лучшее… После разговора в кабинете мэра она уже не могла просто уйти. Опять уйти не попрощавшись… Пусть накричат и прогонят, но… Темпест вздохнула, смахнув неожиданную влагу с ресниц.

Знакомый поворот. Цветочная лавка миссис Гарден… Символический забор фермы Кэббиджей…

Единорожка замерла, чувствуя, как к горлу подкатывает ком, а в груди сжимается сердце, вновь заставляя слёзы наворачиваться на глаза.

Дом.

Невысокий забор из штакетника. Выцветшая от времени, солнца и дождей когда-то тёмно-красная черепица. Светлые стены, аккуратные окна с тщательно покрашенными резными рамами. Приглашающе открытая калитка. Качеля во дворе — интересно, качался ли на ней кто-то с… с тех пор?.. Красивое молодое дерево — то самое, что она помнила ещё небольшим побегом…

Судорожно вздохнув, Физзи вновь смахнула слёзы.

Едва слышный цокот копыт по дороге. Шуршание травы. Тихий скрип прикрытой калитки. Стук шагов по деревянному крыльцу. Ноги подкашиваются, сердце набатом колотится где-то в висках. Копыто нерешительно зависает над дверью. Может… лучше…

Торопливый, словно от страха не справиться с неуверенностью, стук в дверь.

Мир замирает в тишине. Сердце словно останавливается на бесконечное мгновение.

— Кто там?

— Мама… Это я…