Сколько друзей ты нашёл сегодня?

Правда?

Анон сидел в кресле и читал книгу, взятую в местной библиотеке. Внезапно раздавшийся звон разбитого стекла не напугал его, а лишь вызвал печальный вздох. Происходящее в его доме совершенно не зависело от его желаний, оставалось лишь смириться. Он положил книгу на столик и направился в сторону кухни.

Когда человек попал в Эквестрию, ему не повезло очутиться прямо на поле боя — пони вели грандиозное сражение против бога Хаоса и приняли его за одного из призванных Дискордом чудовищ. Впрочем, свидетели утверждали, что Анон не был особенно потрясён тем, что ему досталось радужным лучом, и последовавшие извинения, после того как луч не обратил его в пыль, тоже не вызвали у него сильных переживаний.

Казалось, что ему просто всё равно, и происходящее вокруг не волнует его.

Прошло некоторое время, и Анон устроился подручным у местной кондитерши, Бон-Бон. Говорят, что её магазин начал пользоваться куда большей популярностью именно благодаря новому и необычному сотруднику. Пони сначала относились к изготовленным им сладостям с опаской, но постепенно стали с любопытством высматривать, что новенького появилось на прилавке у Бон-Бон.

Никто не понимал, что именно творится в голове у нового жителя Понивилля. Но за год все привыкли, что он живёт по достаточно постоянному расписанию: рано встаёт и тут же принимается за работу; достаточно часто отправляется затем в библиотеку, чтобы взять себе новую книгу и сдать обратно уже прочитанную — всегда в одиночестве, в уединении его дома. Большинство поней ни разу, с самого момента его появления, не видели, чтобы он с кем-нибудь общался.

Человек явно очень ценил одиночество, и постепенно пони сочли, что такова его человеческая природа.

Но вас-то, людей, это наверняка удивляет? На самом деле Анон попробовал подружиться с понями ещё в первый месяц своей жизни на новом месте. Но последствия этого решения оказались такими, что удержание дистанции было сочтено куда более соответствующим его интересам. Он на собственном опыте выяснил, что естественной частью жизни практически любого пони (Прим. перев.: понивилльского пони, ему просто не повезло с местом жительства) являются разнообразные проблемы и приключения. То какой-нибудь мелкий жеребёнок отправится погулять в Вечнодикий Лес, то вполне взрослая кобыла вдруг ввяжется в эпическое сражение с залётным монстром. А Анон очень ценил тишину и покой, и встревать в совместные приключения с друзьями ему совершенно не хотелось. Ему не нужны были лишние сложности. Так что в результате Анон проводил вечера, просто сидя в тишине с книгой в руках. Очень многие пони сочли бы его времяпрепровождение скучным — но именно такая жизнь ему и нравилась.

Но вы помните, с чего началась эта глава? С того, что кто-то вломился в его дом прямо сквозь закрытое окно.

У Анона, при всём его желании, никак не получалось вести тихую и спокойную жизнь, потому что нашлась одна пони, постоянно пытающаяся заставить его выйти из уединения и обзавестись друзьями. Человек изо всех сил терпел её приставания, но даже и сам ощущал, что запасов терпения оставалось всё меньше и меньше.

Делая первый шаг в сторону кухни, он услышал, как наверху что-то покатилось и громко стукнулось об стену. Кое-кому снова не очень удалась посадка на ограниченном пространстве.

Поставив на плиту чайник, человек достал из шкафа свои самые красивые чашки. Да, он никого не приглашал к себе домой, но пони приходили и просто так, а изображать из себя мрачного хмыря, который прогоняет гостей, Анону совершенно не хотелось. И пусть он не ожидал гостей прямо сегодня (за исключением Пинки Пай, которую стоило ожидать каждую секунду — это же Пинки!), но на всякий случай имел на кухне всё необходимое.

По ведущей со второго этажа лестнице застучали копыта.

Быстро приготовив две чашки чая, человек присел на табурет и обернулся к дверям. Через несколько секунд вошла его гостья: принцесса Селестия Эквестрийская собственной белоснежной персоной улыбнулась Анону своей мягкой, материнской улыбкой и села на привычное место. Человек бросил взгляд на часы — ну да, точность минута в минуту.

— Добрый день, Анон! — и голос её звучал привычно, приятно и успокаивающе.

— Селестия, — вздохнул в ответ Анон.

Опустив взгляд на стол, аликорна подхватила магией свою чашку и поднесла её к губам, отхлебнула глоточек и поставила обратно на блюдце.

— Ты знаешь, что я люблю! — похвалила она.

Да, человек уже знал, что она любит. В первый же месяц после его появления Селестия посетила его в Понивилле, чтобы познакомиться — и потом прилетала ещё несколько раз под разными предлогами. И постоянно, раз за разом, задавала ему один и тот же вопрос.

Эта настойчивость безумно раздражала Анона, но в итоге он просто принял её, как одну из особенностей своей жизни на новом месте. Селестия влетала к нему в окно, не обращая внимания, открыто оно или нет, после чего они пили чай — она предпочитала с капелькой мёда, сахар, по её мнению, портил весь вкус.

— У меня за последнее время было несколько поводов вспомнить, — ровным тоном ответил человек.

И это была правда, разумеется — в последние несколько недель её визиты стали куда более частыми, чем обычно. У Анона уже возникло впечатление, что он видит принцессу чуть ли не через день.

— Это заметно, — одобрительно сказала аликорна, делая ещё глоток, прежде чем перейти к следующему шагу обязательной программы. — Итак, сколько новых друзей ты нашёл сегодня?

И это абсолютно невинным тоном, так, «к слову пришлось».

— Ни одного, — столь же бесстрастно ответил человек.

Принцесса ничем не выразила своего неудовольствия, лишь вежливо кивнула и ещё раз отхлебнула чай.

— Ясно. Могу ли я поинтересоваться, как прошёл твой день?

Ещё один вопрос, который любила задавать Селестия — о том, как он провёл день, или изредка о его прошлой жизни. Как правило, он отделывался двумя-тремя ничего не значащими словами, но иногда рассказывал что-нибудь — просто чтобы отвязаться.

— Вполне хорошо. Помогал Бон-Бон делать новое лакомство по рецепту из моего мира.

— Правда? — вот это её явно заинтересовало.

Он кивнул, встал, достал из шкафа миску и, сев обратно за стол, поставил миску перед Селестией. Аликорна заглянула туда и вопросительно подняла бровь — в миске было что-то непонятное, похожее на клубок разноцветных червяков. Она никогда не видела таких созданий. Анон сунул пальцы в миску, схватил гибкое существо и не задумываясь кинул себе в рот.

Воля принцессы была сильна, и очень немногое могло поколебать её. Злобные хитрецы, нашёптывающие на уши сладкую ложь, были бессильны против неё. Иностранные короли, пытавшиеся давить на неё, очень быстро узнавали, почему она является бессменной правительницей своей страны. Но была в её защите одна брешь, один тщательно скрываемый секрет: Селестия боялась насекомых. Поэтому одна только мысль о том, чтобы съесть червя, к тому же столь яркого, наверняка ядовитого, заставила её слегка позеленеть.

— Попробуй сама.

Анон вытащил из миски ещё одного червяка и предложил ей.

Мужчина старательно удерживал на лице бесстрастное выражение, но на самом деле он давно уже заметил отношение принцессы ко всяческим мелким и склизким созданиям и сейчас пытался это использовать. Он бы ни за что не признался, но ему нравилось дразнить аликорну: выведенная из равновесия, она во многом становилась более похожей на человека. Пони видели в ней живую богиню, ему же удавалось иногда увидеть её скрытые от подданных стороны, и это по-своему доставляло ему удовольствие.

Не сдержавшись, он слегка улыбнулся.

— Я не стану есть это насекомое! — в ужасе воскликнула Селестия.

Анон хихикнул, злорадствуя.

— Это не насекомое, это лакомство, — сказал он и слопал ещё одного червяка.

Селестия почувствовала, как её брови полезли вверх без её на то желания. Ещё раз заглянув в миску, она обратила внимание, что ни один из червяков не шевелился и не был живым. Вытащив парочку телекинезом, она поднесла их к носу и принюхалась — разные цвета явно пахли по-разному, красный — малиной, синий — черникой, и запахи были удивительно приятными. Аликорна нерешительно закинула одного в рот и осторожно надкусила.

Ощущение оказалось неожиданно приятным, «червяк» был плотным и упругим, требовалось приложить усилие чтобы раскусить его. Сочетание сладости и фруктового вкуса привело её просто-таки в восторг, и она несколько секунд наслаждалась, прежде чем проглотила разжёванное угощение.

Да, она знала, что у Анона был талант к приготовлению сладостей, и он уже несколько раз воспроизводил кушанья, принятые в его мире. Но раньше это были просто необычные варианты тех сладостей, что уже были известны в Эквестрии. На этот раз ей досталось нечто по-настоящему новое. За всю свою долгую жизнь она не пробовала такого, и лакомство несомненно ждёт большой успех.

— Это великолепно! — воскликнула она, на несколько секунд сбрасывая маску невозмутимой принцессы.

— Их не особенно сложно готовить, — пожал плечами тот, — но за комплимент — спасибо!

И это, как она не раз отмечала, было ещё одной странной чертой характера человека. Пони обычно наслаждались, когда их хвалили, Анон же всегда вёл себя совершенно по-другому. Он всегда пытался принизить свои заслуги и даже отказаться от них вовсе, утверждая, что не сделал ничего особенного. Такое впечатление, что Анон не любит, чтобы его хвалили — и Селестия видела это много раз, так как пыталась похвалить человека довольно часто.

Ещё раз заглянув в миску, аликорна достала оттуда очередного червяка и закинула в рот.

— И как же это лакомство называется?

— Мармеладные червяки, — прозвучал ответ.

— Но… почему «червяки»?

— Потому что так устроены человеческие дети, — пожал плечами мужчина, — они постоянно стремятся маяться дурью. Причём чем лучше воспитанным считается ребёнок, тем чаще он творит всякую фигню, когда его никто не видит. А сожрать живого червяка — наверное, самая дурацкая вещь, которую ребёнок только в силах вообразить. Так что, наверное, кто-то когда-то подхватил эту идею и сделал червяков из плотного мармелада. Жеребятам наверняка тоже понравится возможность есть червяков, пусть и в качестве сладкого лакомства.

Селестии оказалось нечего возразить — да, жеребята тоже обожали дурачиться, и если вместо запретов предложить им безопасную, увлекательную альтернативу… Это же просто гениально. Несомненно, жеребята будут толпами сбегаться к прилавкам, чтобы слопать сладких червяков.

— Это удачная идея, — согласилась аликорна, — сколько ты сделал этого лакомства?

— Всего пару килограмм. Мне приходилось показывать Бон-Бон весь процесс изготовления… ну, разумеется, без стадии добавления секретного ингредиента.

Селестия лишь закатила глаза. Её маленькие пони точно не посадят человека в подвал и не начнут, тыкая ножиками, выпытывать все его секреты, чтобы забрать себе всю прибыль — но тот, как ни странно, обязательно оставлял в секрете какой-нибудь важный ингредиент. И она, помня, что он рассказывал о своём мире, не особенно винила его в этом. Целый мир, где доброта — это слабость, которую в лучшем случае начнут эксплуатировать для получения дополнительных денег.

Встряхнув головой, она прогнала прочь печальные мысли. Теперь Анон в её мире, где такое невозможно. И это хорошо.

— Ты даже мне не рассказываешь про секретные ингредиенты, — хихикнув, она закинула в рот ещё одного червячка.

— Так хочешь узнать? — внезапно спросил Анон.

Она кивнула и слегка наклонилась, подставляя ухо. Человек, подхватив игру, тоже наклонился в её сторону, приблизив губы к её уху, и очень тихим, едва слышным шёпотом произнёс:

— Нет никакого секретного ингредиента…

Ухо аликорны вздрогнуло, выпрямляясь, на её лице отразилось изумление, контрастирующее с вечной ухмылкой человека. Потом изумление ушло, уступив место понимающей улыбке.

— Кажется, я поняла, — кивнула она. — На самом деле нет никаких секретов?

— Ну да, — рассмеялся Анон. — Я сказал Бон-Бон, что ей недостаёт одного компонента, который могу добыть только я, но на самом деле у неё всегда есть абсолютно всё, что требуется для приготовления моих лакомств.

Селестия лишь покачала головой.

— Ах ты, хитрюга.

Анон лишь пожал плечами.

— Ну надо же как-то развлекаться?

И тут аликорна заметила, что рефлекторно поглядывает на висящие на стене часы. Они, оказывается, проболтали уже массу времени…

— Мне пора возвращаться в Кантерлот, — разочарованно вздохнув, печально произнесла она.

Анон, тоже бросив взгляд на циферблат, кивнул.

— Да, уже время.

Они поднялись из-за стола, человек открыл перед аликорной дверь и, когда она вышла во двор, прошёл следом, затворяя дверь за собой. Вдали, на склоне горы, он увидел красивые башни сказочной столицы Эквестрии.

Селестия, повернувшись к нему, склонила голову.

— Как всегда, я благодарю тебя за то, что ты принял меня в своём доме, — высокопарно произнесла она.

— Это до тех пор, пока я не изобрету гигантскую сеть, чтобы завернуть весь дом, — хихикнув, ответил Анон, — сейчас же у меня просто не получается не впустить тебя.

Селестия лишь рассмеялась в ответ.

— Помни, что я говорила: найди себе друзей. А я завтра приду и спрошу, что у тебя получилось.

— Да-да, — закатил глаза человек, — лети уже, пока Луна окончательно не озверела.

Подарив человеку последнюю на сегодня улыбку, аликорна взмахнула крыльями и улетела в сторону Кантерлота. Прошло уже больше года с тех пор, как человек оказался здесь, но за всё это время он так и не обзавёлся друзьями. Единственной пони, с которой он общался, была она сама. Они часами разговаривали на разные темы, обменивались шутками, историями, воспоминаниями и идеями, не беспокоясь, что кто-либо неправильно поймёт случайно вырвавшееся слово. Им было хорошо друг с другом.

Анон задумчиво смотрел вслед быстро удаляющейся принцессе, и на его лицо снова вернулась улыбка. Он встряхнул головой и тихо хихикнул.

— Сегодня я не нашёл ни одного нового друга, — произнёс он сам себе, — но с другой стороны, один друг у меня уже есть довольно давно.

Анон не видел этого, но на лице мерно взмахивающей крыльями аликорны тоже появилась улыбка.

— Я прилечу завтра!

Правда!

— Ну пожалуйста!

Обычно величественная, степенная, гордая и мудрая, буквально живое воплощение титула «принцесса» — нет, «королева», — сейчас Селестия вела себя как угодно, но уж точно не по-королевски и совершенно не походила на величественную принцессу. Она магией тянула за ноги человека, а тот, прикладывая нечеловеческие усилия, цеплялся за дверную ручку своего дома. Разумеется, аликорна могла бы тянуть гораздо сильнее, но боялась навредить ему. Впрочем, прекращать попытки вытащить Анона на улицу она не желала.

— Я сказал «нет»! — прокричал он так громко, что, наверное, его услышали бы все обитатели Понивилля… если бы его домик не располагался далеко на окраине.

Вам, несомненно, интересно узнать, как дело дошло до столь комедийной сцены. Что ж, рассказать мне совсем несложно. Итак, прошло уже несколько недель с того момента, как единственный человек Эквестрии всё же признал, что Селестия стала его другом, а та, узнав, что её официально зачислили в друзья, решила проводить побольше времени с Аноном. И не только за чаепитиями, другие варианты развлечений для друзей тоже были запланированы — от прогулок в парке и посещения боулинга до совместных обедов.

Анон временами относился к этим затеям достаточно скептически, но порой сам себе признавался, что ему нравится проводить время с аликорной. Они куда лучше узнали друг друга, и ему понравилось, какой весёлой и задорной иногда становилась Селестия. Вот только что она — просто вся мудрость мира во плоти, а через минуту носом вперёд ныряет в бок торта размером с половину её туловища. И ему понравилось, как реагируют обычные пони, видя их вместе — Селестию, грандиозную повелительницу, и антисоциального человека.

И так шаг за шагом, принцесса показала Анону все достойные упоминания места Понивилля, они даже побывали в Вечнодиком лесу, посетив замок Двух Сестёр. Больше всего при этом Селестию удивило, что человека абсолютно не напугали всевозможные опасности этого небольшого путешествия, он лишь отмахнулся со словами «У нас в каждом лесу так».

А ещё она утвердилась во мнении, что человек копит в себе эмоции — явно нездоровое занятие. Так что она решила, что ей следует стать для него самым лучшим другом.

И как вы думаете, что дало это самой Селестии? Принцесса наслаждалась каждым мгновением этой дружбы. Со своими маленькими пони она была вынуждена всё время быть всемогущей принцессой, а здесь у неё был друг, который встречал её не поклонами, а объятиями (пусть и достаточно нерешительными). Никого способного на такое поведение не было во всей Эквестрии — ну, за исключением её сестры, разумеется.

Так что да, Селестия была практически счастлива, что познакомилась с Аноном.

…хотя сейчас, если вернуться в настоящее время, она была весьма раздосадована его поведением. Несколько дней обсуждать поездку, согласиться — и внезапно, в последний момент, отказаться. И на радость прохожим начать цепляться за дверь, словно маленький жеребёнок.

— Да прекрати же! — раздражённо прикрикнула Селестия.

— Нет! — человек яростно извивался, пытаясь вырваться из её магической хватки.

— Ну пожалуйста, ради меня! Мы уже осмотрели весь Понивилль, и я так хотела показать тебе мой замок!

Опять этот умоляющий голос… вы думаете, Рэрити выдающийся специалист в области нытья? Вы просто не присутствовали, когда за дело берётся Селестия. Тысячелетний опыт, да. Но Анон сможет устоять. Удавалось же ему выйти живым из общения с только что проснувшейся и ещё не выпившей утреннюю бадейку кофе Луной!

— Почему мы не можем просто остаться здесь?

— Потому что я хочу показать тебе дворец, мои комнаты, может, комнаты Луны…

Внезапно руки человека разжались, и он шлёпнулся лицом на землю — аликорна ухитрилась практически вовремя убрать магическое поле, тянущее его за ноги, а то он прокопал бы носом неплохую канаву. Торопливо перевернувшись на спину и оттолкнувшись от земли каблуками, Анон проехал полметра на заднице и прижался спиной к двери.

— Да чёрта с два я соглашусь ещё раз встретиться с Луной, пока она не проснётся полностью!

Селестия триумфально улыбнулась.

— Хорошо, что со всем остальным ты уже согласен.

Челюсть Анона отвисла, а глаза выпучились, когда он повторил в уме только что произнесённую им фразу.

— Нет-нет, пого…

---

— Просто не верится, что тебе пришло в голову стукнуть меня камнем по голове, — произнёс Анон, потирая ушибленный затылок.

— Я же сказала, что это не моих копыт дело! — оправдывалась Селестия. — Откуда ни возьмись появилась Пинки Пай, тюкнула тебя камнем, выпалила что-то на тему ускорения продвижения сюжета и исчезла прежде, чем я вообще успела понять, что происходит.

Анон снова потёр голову, у него было ощущение, что ему по затылку только что прилетело булыжником. На самом деле он был абсолютно прав, тот камень действительно именовался Боулдер, Пинки потом положила его в коробочку и подарила своей сестре Мод. Но к нашей истории это не имеет никакого отношения. Сейчас Анон с Селестией сидели в купе поезда, движущегося в сторону Кантерлота.

— Слушай, а зачем мы вообще отправились на поезде?

Сидевшая у самого окна Селестия повернулась к человеку и прижала его к своему боку крылом.

— Потому что мне нравится быть рядом с тобой, и неважно, за обеденным столом или в купе поезда. Если честно, то я уже очень давно не отправлялась куда-нибудь по железной дороге.

Анон наблюдал за тем, с каким искренним интересом глядит аликорна на проносящийся за окном пейзаж, и удивлялся: как можно получать столько удовольствия от повседневности? Он знал, что жизнь правительницы Эквестрии состоит отнюдь не из развлечений, а в основном из непрерывного труда и огромной ответственности, но чтобы настолько? Она что, вообще из дворца без важного дела не выбирается?

— Очень давно — это сколько? — спросил он, просто чтобы нарушить тишину.

Анон заметил, что после его слов улыбка Селестии тут же подугасла.

— Много-много лет, — ответила аликорна, снова улыбнулась и покрепче прижала человека к себе, не отрывая взгляда от окна. — Очень приятно, что у меня теперь есть друг, который может составить мне компанию в путешествии.

Анон мог бы описать текущую ситуацию многими словами, но самым подходящим выражением было бы «удобно». Когда Селестия, усевшись, притянула его к себе, он начал было протестовать, но комбинация из мягкого покачивания поезда, шёлковой мягкости её шёрстки и перьев, мерного движения её груди, когда она вдыхала и выдыхала, как-то очень быстро погасила его желание сопротивляться.

Селестия улыбнулась ещё шире, услышав, каким ровным и спокойным стало дыхание заснувшего человека. Она пристроила его поудобнее и облокотилась головой на оконную раму. Закрывая глаза, она подумала, что никогда в жизни не чувствовала себя настолько удобно рядом ни с одним живым существом. А теперь у неё есть такой замечательный друг…

---

— Вниманию пассажиров, мы прибываем на станцию Кантерлот, конечную! При выходе из вагонов…

И Селестия, и Анон встрепенулись и принялись торопливо оглядываться, хлопая затуманенными со сна глазами, пока не встретились взглядами. Селестия убрала крыло, которым до сих пор прижимала к себе человека. Оба смущённо опустили глаза — ну, просто задремали друг рядом с другом, тоже мне, большое дело.

— Нам следует приготовиться к выходу.

— Да, определённо, — согласился Анон. Он поднялся с сиденья и потянулся к своим сумкам. — Тогда я…

Вещи исчезли в неяркой жёлтой вспышке. Человек обернулся к аликорне, которая ответила ему обычной своей улыбкой.

— Они будут ждать нас уже на месте, — с этими словами Селестия быстро процокала мимо изумлённо трясущего головой человека.

Они вышли из вагона и пошли по платформе. Зрелище обычных пони, в изумлении таращившихся на выходящую из поезда принцессу, весьма позабавило Анона. Селестия же шла абсолютно невозмутимо, словно проделывала такие фокусы ежедневно. Когда они вышли на улицу, Анон пристроился рядом с неторопливо шагающей аликорной.

— А здесь красиво, — произнёс он, после чего кивнув на небольшой отряд гвардейцев, последовавших за ними от самого вокзала, добавил: — Но вот солдаты явно лишние.

— Они здесь для нашей безопасности, — ровным и приветливым тоном ответила Селестия.

Маска принцессы, узнал стиль поведения своей подруги Анон. Аликорна обходилась без неё во время их общения наедине и очень редко надевала во время прогулок по Понивиллю, но здесь… он отчётливо видел, что ей и самой хотелось бы отпустить охрану, например, чтобы без помех зайти вот в эту кондитерскую…

— Ты не будешь против, если мы остановимся на пару минут?

— Хорошо, — ответила Селестия, удивлённо подняв бровь, — что у тебя на уме?

— Ничего особенного. Просто подожди меня минутку.

Селестия кивнула и лишь посмотрела вслед человеку, торопливо заходящему в тот самый кондитерский магазин, куда она сама очень хотела бы завернуть.

Анон же, войдя, тут же направился к молодой кобыле, стоящей за прилавком, та встретила его появление взволнованным взглядом. Она видела сквозь прозрачную витрину, как странное существо только что шло по улице в компании принцессы, и вдруг столь торопливо забежало в её магазин. Несомненно, оно было кем-то очень важным.

— Ч-чем я могу помочь в-вам? — запинаясь от волнения, произнесла продавщица.

Анон же торопливо огляделся и через несколько секунд его взгляд нашёл искомое.

— Две штуки, — коротко сказал он, указывая пальцем на большой шоколадный торт.

— Два куска? — нервно уточнила кобыла.

— Нет, два целых торта.

Кобыла за время своей работы в магазине ни разу не видела, чтобы один пони собирался съесть два здоровенных торта.

— Вы уверены? Вашему здоровью не повредит такое количество сахара?

— Не беспокойтесь, — улыбнулся человек, — я не собираюсь есть их в одиночку.

Кивнув, пони принялась готовить его заказ к выдаче. Анон же, обрадованный тем, что в магазине, который, судя по запахам, располагался в одном здании с пекарней, сразу нашлось два выбранных им торта, торопливо расплатился и, ухватив обвязанные коробки, поспешил на улицу. Всё это не заняло и десяти минут.

Селестия с интересом посмотрела на крупные коробки в руках своего друга.

— Что это ты купил? — поинтересовалась она.

— Кое-что к чаю, — снова пожал плечами человек.

Селестия едва сдержалась, чтобы не обнять его. Если вы когда-нибудь захотите сделать её своим лучшим другом, помните — Селестия обожает тортики. И вот сейчас она ощутила, как её официальная маска мамочки для всех маленьких пони разом начинает трещать по швам. Ей очень захотелось побыстрее добраться до замка.

— Надо будет предупредить слуг, чтобы подготовили малую гостиную.

И они продолжили свой путь по улице.

---

— Спасибо, достаточно, — поблагодарила принцесса принёсшую чай служанку.

После чего торопливо закрыла за ней дверь малой гостиной, которая, вообще-то, была основным местом, где она уединялась, чтобы без посторонних взглядов предаться пожиранию сладостей — в голове торопливо удаляющейся служанки возникла мимолётная картинка того, как Селестия одним торопливым прыжком преодолевает расстояние от двери до стола. Разумеется, ни один пони такого на самом деле не видел, но… Селестия недаром обязательно сначала выпроваживала всех слуг.

Анон тем временем распаковал принесённые с собой коробки, разлил чай и терпеливо подождал, пока Селестия отошлёт прислугу. Закрыв дверь, аликорна обернулась, хихикнула, словно школьница, взмахнула крыльями и мгновенно оказалась возле стола, притягивая к себе одну из раскрытых коробок.

— Анон, — она ощутила, как её рот наполняется слюной при виде великолепного торта. — Я весь день ждала этого момента!

— Ну так что же ты, решила как следует его рассмотреть? — в свою очередь хихикнул человек.

Внутри всё происходило своим чередом, но, о звёзды, что же слышали стоящие по сторонам закрытых дверей гвардейцы?

«Иди ко мне, мой сладенький!» — стражи неуверенно переглянулись, различив в голосе своей повелительницы явные нотки вожделения.

«Осторожнее! Ты уже всё здесь закапала!» — поразил их вскрик человека.

«Но я не могу иначе! Я весь день терпела!» — гвардейцы снова переглянулись, каждый из них ощущал, что его лицо сейчас горячее печи.

— Нам точно следует здесь стоять? — тихо простонал один.

— Не знаю! — в отчаянии воскликнул второй. — Меня к такому не готовили!

И тут первый притопнул копытом — человек в тех же обстоятельствах щёлкнул бы пальцами.

— Придумал! — он торопливо обернулся к своему товарищу. — Нам надо занять посты в концах коридора, чтобы нипони не мог подойти и услышать! А сами мы окажемся достаточно далеко!

— Да ты гений! — с широченной усмешкой прошептал второй, и они торопливо, но осторожно ступая, разбежались занимать новые позиции.

Тем временем в комнате Анон покачал головой, с восхищением рассматривая аликорну, откинувшуюся на спинку кресла и поглаживающую заметно раздувшийся животик. Её лицо было практически целиком покрыто слоем шоколадного крема, она издавала тихие, счастливые аликорньи звуки.

— Ка… кажется, — произнесла она с трудом, — я слега переела.

Анон окинул взглядом две пустые коробки, в которых почти не осталось даже крошек.

— Полностью с тобой согласен, — кивнул он, отхлёбывая из чашки.

Селестия, проследив за его взглядом, печально произнесла:

— Прости, тебе даже не досталось… — кажется, она готова была расплакаться. Поедание большого количества сладостей нарушало её власть над эмоциями.

— Пфе, — махнул рукой человек, — я купил их специально для тебя!

— Правда?

— Правда! — кивнул он. — Я видел, как заблестели у тебя глаза, когда мы подошли к этому магазинчику, и тут же понял, отчего.

Принцесса облегчённо вздохнула, потирая живот.

— Как же хорошо ты меня понимаешь!

— Да уж.

---

— А этот — как мы с Луной победили Дискорда, — гордо заявила Селестия.

Прошло всего несколько часов, а она уже снова была в великолепной форме. Анона всегда поражало, как аликорна, способная за пару подходов съесть столько тортиков, сколько весила сама, ухитряется не набрать ни килограмма.

«У аликорнов такой метаболизм, — пояснила как-то она, — в определённом возрасте наш организм запоминает оптимальную форму, мы прекращаем стареть и вообще изменяться. Именно поэтому Луна так быстро превратилась из практически жеребёнка снова во взрослую кобылу. Так что я могу съесть сколько угодно!»

— То есть вот эта уродливая статуя перенесла меня сюда? — спросил Анон. Аликорна кивнула. — И вы решили поставить её в саду, у всех на виду, чтобы наслаждаться своей победой? — Вместо ответа она, ухмыльнувшись, снова кивнула. — Знаешь, я тебя просто обожаю! — и оба рассмеялись.

Они шли вдоль стены тронного зала, и принцесса поясняла, что именно изображено на каждом витраже. Через несколько минут они добрались до возвышения с троном, и прежде чем Селестия успела что-либо сказать, Анон взбежал наверх и уселся на широкую подушку. Принцесса удивлённо подняла бровь, а человек с властным видом ткнул пальцем в гвардейца, сидящего возле основания ступеней.

— Ты! — гвардеец удивлённо оглянулся. — Ты уволен!

— Но…

Анон уже тыкал пальцем во второго гвардейца.

— А ты! Думал, я не знаю, что ты воровал у осиротевших жеребят?!

— Да я ни…

Анон уже собирался указать на следующего гвардейца, но золотистая магия охватила его и принесла к самому лицу Селестии.

— Ой, — вздохнул он, поднимая на неё мечтательный взгляд, — кажется, власть развратила меня.

Аликорна печально покачала головой и воссела на трон.

— Да уж, — хотя голос её прозвучал грустно, но человек заметил, как изгибаются в улыбке уголки её губ. Откуда-то прилетела подушка, опустившись рядом с троном, и Селестия посадила на неё человека.

— Что у тебя сейчас запланировано?

— Встреча с несколькими дворянами. Ты, тем временем, можешь, если захочешь, погулять по замку.

Анон, тем не менее, обратил внимание на прозвучавшие в её голосе умоляющие нотки.

— А можно я поприсутствую?

Селестия облегчённо вздохнула — ей очень не нравилось общаться с дворянами. Не то чтобы она не умела с ними обращаться, но это было та-ак скучно!

— Разумеется! — радостно ответила она и, обернувшись к гвардейцу, спросила: — Кто сегодня первый в очереди?

Тот развернул висящий в магическом ореоле свиток:

— Блюблад.

— Замечательно, — улыбнулась она, — мой племянник. Пусть войдёт!

Гвардеец у трона сделал жест гвардейцу у двери, тот кивнул, двери открылись, и в тронную залу вбежал жеребец.

— Тё… — заметив Анона, жеребец замер. Неуверенно посмотрел на него, потом на Селестию, потом снова на человека. Селестия мягко улыбнулась и слегка кивнула. Блюблад выпрямился, вскинул голову и ровным шагом приблизился к трону.

— Привет, тётушка! — произнёс он Кантерлотским Гласом.

Селестия закатила глаза.

— Иди и обними тётушку, Блю!

Блюблад снова бросил на человека неуверенный взгляд, но потом всё же подбежал к Селестии, и та обняла его своими белоснежными крыльями. Анон абсолютно не был удивлён происходящим, Селестия рассказывала ему как-то про этого пони. У жеребца была душевная болезнь, из-за которой он периодически начинал себя странно вести и обрушиваться с бранью на ни в чём не повинных пони. Понимая своё состояние, бедняга предпочитал проводить время с животными в дворцовом саду — в частности поэтому их и поселили там в немалом количестве.

И, разумеется, Блюблад не был Селестии настоящим родственником. Она когда-то встретила его ещё маленьким жеребёнком, бродящим по улицам Кантерлота — из-за его особенностей никто не желал его усыновлять. Так что Селестия взяла его во дворец и сделала всё, что могла, для улучшения его состояния — увы, пусть магия и крутая штука, есть проблемы, с которыми она не справляется. А Блюблад, в свою очередь, изо всех сил старался быть хорошим племянником для своей тётушки… но иногда просто сам не мог ничего с собой поделать.

Селестия, разомкнув объятия, повернула его голову в сторону человека.

— Хочешь познакомиться с моим новым другом? — спросила она Блюблада.

— З-зачем бы мне знако… знакомиться с этим воню… — его лицо исказилось от отвращения, слова словно с трудом выходили изо рта, словно он прикусил язык.

— Вспомни, чему я тебя учила, — терпеливо произнесла аликорна, — остановись, медленно вдохни и выдохни.

Блюблад замолчал, сделал несколько медленных глубоких вдохов и несколько раз кивнул сам себе, что-то бормоча. Через несколько минут он снова заговорил, на этот раз куда более внятно.

— Да, — произнёс он напряжённым тоном, — я был бы не против.

Селестия улыбнулась, подталкивая его крылом.

— Это Анон, один из лучших моих друзей, — произнесла она ласковым, материнским тоном, словно уговаривая жеребёнка пойти поиграть в новой группе детского садика.

Блюблад посмотрел на странное существо, сидящее рядом с его тётушкой. Он такого никогда не видел, ни лично, ни на картинках в книгах и ни разу не встречал его в саду. Хотя… чем-то это существо напоминало обезьянок, с которыми он очень любил играть.

— П-привет! — нервно произнёс он.

Ласково улыбнувшись, человек медленно протянул руку и осторожно погладил жеребца по гриве.

Блюблад замер, когда лапа странного существа потянулась к его голове, но прикосновение было осторожным и довольно приятным. Он начал успокаиваться и расслабляться — существо не было плохим, если оно так приятно его гладило. Примерно так же он сам успокаивал своих друзей-зверушек, когда играл с ними в саду.

— Здравствуй, Блюблад, — спокойным голосом произнёс Анон.

Блюблад сам не мог поверить своему везению, у него сегодня появится новый друг! И, возможно, он не станет его избегать, как это делают остальные пони! А в следующую секунду он ударом ноги отбросил руку существа.

— Не трогай меня, мон… — он снова прикусил язык и шагнул назад. — Прости, я… я не хотел, я…

Селестия обняла его крылом и принялась успокаивать.

— Всё в порядке, всё в порядке. Вспомни: вдохнуть-выдохнуть…

Блюблад стоял со слезами на глазах: вот только что он чуть не подружился с новым существом, и тут опять… Теперь от него снова станут шарахаться, станут избегать…

Анон услышал, как Блюблад тихо зашмыгал носом.

Эй, — тихо произнёс он, а Селестия опустила крыло, открывая лицо жеребца, прижавшееся к её груди, — я не обижаюсь.

Блюблад обернулся и увидел, что существо и правда не выглядело рассерженным. Особенно счастливым оно, правда, тоже не выглядело… выражение его морды сейчас было как у какого-нибудь гвардейца. А Блюблад любил гвардейцев и всегда мечтал стать одним из них.

— Честно?

— Честно-честно.

— Мы друзья? — спросил он тогда.

— Друзья, — кивнул Анон.

Блюблад постепенно перестал плакать и снова выпрямился.

— М-можно я пойду в сад?

— Да, конечно, пускай один из гвардейцев отправится вместе с тобой.

Кивнув, он вышел за дверь. Селестия устало вздохнула.

— Ох, — в её голосе прозвучала горечь, — если бы я могла помочь ему.

И вдруг она почувствовала ласковое прикосновение к загривку и, повернувшись, увидела улыбающегося ей Анона.

— Ты помогаешь. То, что он живёт в твоём замечательном замке — это и есть доказательство твоей помощи.

— Наверное, — вздохнула аликорна. — Он не навредил тебе?

Анон посмотрел на свою руку — ну, небольшое покраснение, но ничего особо серьёзного.

— Да в порядке я, честно. Итак, мне предстоит увидеть, как принцесса занимается государственными делами, или прогонишь меня в больницу?

Селестия, бросив быстрый взгляд на Анона, тут же повернулась к гвардейцу.

— Следующий!

---

Анон рухнул на кровать Селестии, даже не обращая внимания на растянувшуюся рядом принцессу. Он и представить себе не мог, как же невероятно утомительно общаться с дворянами!

— И ты занимаешься этим каждый день?! — возопил он.

— А знаешь, что хуже всего? — внезапно спросила Селестия и, поймав его ответный взгляд, произнесла. — Сегодня был очень спокойный день.

Анон лишь покачал головой.

— Ты невероятно крута, если справляешься со всей этой мутью.

Рядом с ним раздался шорох, и человек увидел, как аликорна поднялась с кровати и направилась к двери.

— Вставай, время ужинать.

— Что? Ужинать? — человек бросил взгляд на часы. — Мы семь часов потратили, выслушивая нытьё этих заносчивых придурков?

— Именно, — печально хихикнула Селестия. — Спасибо, что разделил со мной это бремя.

Анон со стоном поднялся и потащился к двери, бормоча себе под нос какие-то неразборчивые ругательства.

---

— Да прекрати ты дуться! — пристыдила Анона Селестия.

Не обратив внимания на её слова, сидевший откинувшись на спинку кресла человек продолжал мрачно смотреть в потолок, иногда принимаясь что-то тихо, но злобно бурчать. Селестия была согласна, что общение с кантерлотскими дворянами и у неё вызывает подобное настроение, но она же как-то справляется?

— Хочу — и дуюсь! — буркнул в ответ Анон.

Положила конец этому бесплодному разговору распахнувшаяся дверь, впуская чрезвычайно растрёпанную, только что из постели, тёмно-синюю аликорну. Та сделала несколько спотыкающихся шагов и сквозь зевок произнесла, не задумываясь над тем, что говорит:

— Привет, Тия, привет, человек… — не приходя в сознание, она доплелась до стола, опустилась на сиденье… и, внезапно вскинувшись, в упор посмотрела на Анона. — Человек!

В следующую секунду она кинулась к нему, и тот не успел сделать ничего, кроме как испуганно распахнуть глаз, прежде чем оба покатились по полу спутавшимся комком ног, рук и крыльев.

Луна тоже дружила с Аноном, их отношения были пусть не настолько близкими, как у него с Селестией, но тем не менее. Разве что общались они в другом стиле — то Луна приходила в сны человека, то он — на устраиваемый ею ночной приём. Младшей из сестёр требовалось с кем-то общаться, практикуясь в современном эквестрийском языке, и Анон для этого подходил великолепно — поскольку никогда не пытался в ужасе сбежать при виде Луны.

— Да слезь же ты с меня! — вскричал он, пытаясь высвободиться. Вспыхнувшее вокруг него золотистое сияние помогало ему в этом достаточно сложном деле.

— Луна, — укоряюще произнесла Селестия, отцепив свою сестру от человека, — о чём мы вчера говорили?

— Не нападать на гостей, — со вздохом ответила ночная принцесса.

— Ты же помнишь, что произошло в последний раз?

— Но мы же воевали с минотаврами, когда ты меня изгнала, — мрачно произнесла она.

— И что, — Селестия потёрла лицо копытами, — это даёт тебе право кидаться на их посла?

— Может, ты меня всё же отпустишь? — напомнил о себе всё ещё висящий в золотистом ореоле Анон.

Что-то пробурчав, Селестия посадила его рядом с собой. Луна, тоже недовольно бурча, села на свободный стул. Вскоре пришли слуги и сноровисто расставили тарелки с завтраком. Анон внезапно ощутил запах, которого не было в его жизни уже достаточно давно.

— Возможно, — старшая аликорна кивнула на поставленное перед ним блюдо, — это улучшит тебе настроение.

— Но это же не то… о чём я сейчас подумал?

Селестия хихикнула.

— Свежая поставка из Грифуса!

Под колпаком, который Анон торопливо снял с блюда, обнаружился здоровенный кусок свинины. Будь он ещё чуть-чуть больше, и его можно было бы назвать «окорок на вертеле». Ошарашенный человек поднял взгляд на принцессу.

— Можно я на тебе женюсь?

Та лишь фыркнула в ответ.

— Наслаждайся едой, человек!

Анону не потребовалось дважды приказывать, схватив в одну руку нож, а во вторую вилку, он набросился на мясо.

— Как прошёл ночной приём? — начала разговор Селестия.

Луна не обращала внимания на мясо, которое жадно поглощал человек. В её время пони достаточно часто ели рыбу. К тому же один из её друзей был грифоном, так что зрелище поедания мяса не было для неё чем-то необычным. Хотя, как она признала, было нечто странное в том, что Анон питался и мясом, и овощами — она привыкла к тому, что разные существа выбирают что-то одно.

— О, замечательно, мне наконец-то удалось всё организовать! — возбуждённо произнесла Луна.

— Рада за тебя! Было что-то, достойное упоминания?

— Несколько жалоб на шум, — хихикнула младшая аликорна. — Диджей организовала ночной клуб, но забыла о звукоизоляции. Соседи практически не могли заснуть.

— Я, кажется, даже слышала об этом. Её Винил зовут?

— Именно так, сестра, — кивнула Луна. — Мне пришлось задержаться, но я сумела всё уладить.

— Умница! — Селестия потёрлась об неё носом. Потом, услышав странный стон, обернулась и увидела пустую тарелку и Анона, сидящего на полу, придерживая живот.

— О боже, эта боль! Эта великолепная, солёная боль! — воскликнул он.

Селестия вскочила и подошла к человеку.

— Зачем же ты съел всё так быстро?

— Я вижу свет в конце тоннеля! — простонал он, вытягивая руку перед собой и прикасаясь к меху на груди аликорны. — А, это ты.

— Пойдём, тебе надо полежать! — торопливо произнесла Селестия.

— О да, — пьяным голосом произнёс Анон, — и поспать…

Он вяло помахал рукой Луне, когда, окружённый золотистым ореолом телекинеза Селестии, по воздуху покинул вслед за ней гостиную.

— Да, когда он хочет, он может быть очень, очень странным… — задумчиво произнесла Луна, глядя ему вслед.

---

Селестия уложила Анона на постель и накрыла одеялом. Он громко зевнул и завертелся, устраиваясь поудобнее.

— Тебе стоило бы научиться спокойнее относиться к еде, — укорила его принцесса.

— …сказала кобыла, в один присест слопавшая два здоровенных торта, — шутливо прокомментировал он.

Селестия покачала головой.

— Я-то знаю, — строго произнесла она, — что мой желудок с этим справится, а вот в способности твоего организма переварить столько мяса уже не очень уверена.

Человек лишь махнул рукой.

— Посплю, и всё будет в порядке, — он снова зевнул.

Селестия, не сдержавшись, хихикнула.

— Это был замечательный день.

— Ну да, — согласился человек, — весьма неплохой.

— Как насчёт навещать меня почаще?

— Возможно, сейчас вместо меня говорит мой набитый мясом желудок, но, пожалуй, не имею ничего против!

С широкой улыбкой принцесса наклонилась и потёрлась носом об его щёку. Анон успел погладить её по гриве, прежде чем она снова выпрямилась.

— Спокойной ночи, Анон!

— Спокойной ночи, Тия!

*название главы*

— То есть вы произошли от обезьян? — с широкой улыбкой на лице спросил Блюблад.

— Ну, в некотором роде, да, — согласился человек.

— Я нахожу эту информацию очень интересной, — прокомментировала Селестия, сидящая возле скатерти с расставленной на ней посудой, поскольку дело происходило во время пикника, который они устроили в одном из закоулков дворцового сада.

Вам наверняка интересно, с чего вдруг Анон отправился на пикник посреди города в компании Селестии и Блюблада? Я могу рассказать… впрочем, нет. Как-то я устал сегодня, так что лучше мы просто вернёмся на несколько часов в прошлое, и вы сами всё увидите.

Нравится такая идея? Замечательно! Итак, мы отправляемся в прошлое, три, два, один, пуск!

---

— Да что ты вытворяешь?! — кричала Селестия, пытаясь прекратить драку младшей сестры с послом минотавров.

— МЫ СЕЙЧАС ОТОРВЁМ ТВОЮ ТУПУЮ КОРОВЬЮ БОШКУ! — орала та, пытаясь располовинить ошарашенного таурена ударом рога.

Гм… похоже, я перестарался… и нас занесло дальше в прошлое, чем планировалось. Сейчас исправлю.

— Кто-нибудь, уведите эту сумасшедшую кобылу! — в ужасе вскричал пожилой посол.

Он-то ожидал, что это будет обычная, скучноватая ежегодная встреча с принцессой. «Пообщайся с моей сестрой, — говорила она. — Это будет увлекательно…». Да кто ж мог предположить, что стоило младшей сестре принцессы войти в зал и увидеть минотавра, как она тут же озвереет и попытается пропороть его своим рогом! К счастью, у посла хватило реакции схватить этот самый рог и остановить его, не дав острию вонзиться в грудь… Но аликорна тотчас шагнула назад и высвободилась, чтобы тут же попытаться ударить ещё раз!

На счастье посла, в следующий миг Селестия, придя в себя от неожиданности, телекинезом оттащила Луну и телепортировала прочь из тронного зала. Ей пришлось наложить на покои сестры мощное запирающее заклинание, и лишь спустя несколько секунд, убедившись, что ночная принцесса перестала пытаться выломать дверь, появилось время чтобы извиниться перед минотавром.

Произошедшее — её вина, укоряла себя аликорна. Как же она могла забыть, что в момент изгнания Эквестрия вела войну с гораздо более боевитыми в те времена минотаврами, и войсками, которые вели основные сражения, командовала не кто иная, как её сестра!

— Я приношу свои искренние извинения, — начала она, пытаясь разрядить ситуацию…

Ага! Вот теперь эта штука должна будет сработать правильно. Ну-ка, прошлое, откройся нам!

---

Изо всех сил пытаясь перестать выглядеть встревоженной, Селестия остановилась перед дверью комнаты Анона. Сожрав всё мясо, он очень быстро уснул вчера вечером и до сих пор не просыпался, а ведь уже наступило почти пять утра! Селестия не знала никого из живущих во дворце (кроме своей сестры), кто не был бы на ногах в шесть утра. Честно говоря, она не знала, как именно спят люди, да и о распорядке дня обычных пони тоже имела довольно отдалённое представление, потому что за последние несколько сотен лет ни разу не ночевала нигде, кроме дворца. Такой вот она вела замкнутый образ жизни.

Но стоило ей подумать об Аноне, как улыбка сама собой вернулась на её лицо. Как замечательно, что её друг согласился прийти к ней в гости! Несмотря на замкнутость, он всегда старается сделать так, чтобы ей было комфортно, чтобы она улыбалась и чувствовала себя простой пони, а не принцессой. Именно поэтому она, в надежде отплатить добром за добро, и распорядилась заказать столь дефицитное в Эквестрии мясо — поскольку точно знала, что в Понивилле ему трудно добыть подходящую для человеческого организма еду.

За долгие века правления Эквестрией аликорна встречалась с послами многих народов, и потребность в поедании мяса не была для неё чем-то удивительным. Да, некоторые пони считали питание плотью живых существ неправильным, но аликорна знала, что для многих разумных существ это нормально. Откуда берётся мясо её совершенно не заботило — главное, чтобы никто не смел пожирать её подданных.

До того, как исчезла Луна, пони достаточно часто включали в свой рацион рыбу. Некоторые заходили ещё дальше и изредка съедали немного мяса — это не приносило им вреда, и многим нравился вкус такой еды. Но однажды Селестии подали в ресторане кусок некачественной рыбы, и хотя она была здорова уже к концу следующего дня (всё же отравить аликорна чрезвычайно сложно), но в народе очень быстро разошёлся слух, что рыба на самом деле ядовитая, и вскоре всё население Кантерлота подписалось под петицией, требующей запретить в Эквестрии употребление в пищу частей животных.

В частности, из-за этого случая она крайне редко посещает рестораны — пони внимательно следят за её словами и действиями, и стоит ей похвалить кусочек торта, съеденного в какой-нибудь мелкой лавке — на следующий день это место станет самым посещаемым в городе. В более мелких городах она ощущала чуть больше свободы, но и там были свои опасности. Например, журналисты. Хоть раз выскажи она вслух то, что на самом деле о них думает — и по Эквестрии, скорее всего, прокатилась бы волна убийств.

И поэтому она так любила общаться с Аноном. В его присутствии она могла разговаривать как нормальная пони, высказывать своё мнение, упоминать, что ей нравится, а что — нет. Анон никогда не принимал её слова за непреложную истину, он позволял себе не соглашаться с ней — хотя, как подозревала аликорна, зачастую специально чтобы позлить её. Однажды он даже осмелился заявить, что не любит торты. Нонсенс! Все любят торты, даже пришельцы из других миров!

Впрочем… замерев, Селестия задумалась. А ведь и правда, она никогда не видела, чтобы человек ел торт. Он всегда отдавал свой кусок ей. Может ли быть, что в тот раз он сказал правду? И на свете действительно бывают живые существа, которые не любят торты?

Принцесса так погрузилась в свои мысли, что не заметила, как дверь, перед которой она остановилась, распахнулась, и остановившийся в дверном проёме человек с удивлением посмотрел на загораживающую проход аликорну.

Бросив взгляд на часы, Анон обнаружил, что уже около шести часов утра. Сколько времени она стоит тут, перед его дверями? И почему смотрит куда-то в бесконечность, сквозь него, и не реагирует на открывшуюся дверь? Он неуверенно помахал рукой перед лицом Селестии, но это не вызвало ни малейшего отклика.

— Никого нет дома, — пробурчал Анон и, поднеся руку к уху аликорны, несколько раз щёлкнул пальцами. Однако в огромных глазах не появилось ни одного движения мысли, и это уже всерьёз напугало его. Он ни разу не видел её настолько отрешившейся от внешнего мира. Поглощённой смакованием тортика — да, бывало. Но здесь что-то совершенно другое.

— Селестия? — позвал он. Никакой реакции. — Сел? — снова ничего. — Селли?

А Селестия тем временем пересматривала свои воспоминания об Аноне. Каждый раз, когда она заказывала для него кусок торта, он либо отказывался, либо рано или поздно отдавал лакомство ей. Да, она явно ни разу не видела, чтобы он в её присутствии ел торт, за всё время, что общалась с Аноном.

— Тия!

Селестия аж подпрыгнула, когда что-то резко шлёпнуло её по крупу. Рефлекторно она брыкнула задней ногой и попала по чему-то твёрдому. Тут же развернувшись, она увидела то, что заставило её остолбенеть: Анон лежал, схватившись за живот.

— Анон! — кинувшись к человеку, она прижала его к груди. — Ты жив? Что случилось?

Человек закашлялся, пытаясь перебороть боль.

— Меня словно лошадь лягнула, — прохрипел он, задирая рубашку. На животе отчётливо отпечаталось копыто. — Да, точно — лягнула!

Ошарашенная аликорна ещё крепче прижала человека к себе.

— Прости меня, прости, я не знала, что ты стоишь сзади!

— Ай! Не дави так!

Селестия торопливо ослабила силу объятий. Анон, потирая живот, поднял взгляд на аликорну — в её глазах набухали слёзы, она была готова расплакаться.

— И не смотри на меня так, я сам виноват! — спокойным тоном продолжил Анон. — Ты глубоко задумалась, я попытался привлечь твоё внимание, — он тихо хихикнул, — хлопнув тебя по крупу — но стоять в этот момент позади тебя оказалось не лучшей идеей.

Селестия оглянулась, рассматривая свой зад, и действительно обнаружила слегка покрасневший участок кожи размером с ладонь человека — впрочем, никаких неприятных ощущений у неё не было. И вообще, сейчас её куда больше занимало состояние Анона.

— Может, отнести тебя в больницу? — предложила она.

— Не-а, — покачал головой тот, — само пройдёт, когда похожу немного, — и, пошатываясь, поднялся на ноги.

Селестия тут же подставила бок, чтобы человек мог облокотиться. Анон, поддерживая её идею, опустил руку ей на спину. Что бы он ни говорил, но его поза несомненно выдавала испытываемую им сейчас боль. Аликорна, тем временем, внезапно вспомнила, зачем же собственно пришла сюда.

— К слову, я ведь специально зашла поинтересоваться твоим самочувствием. Вечером ты выглядел… нездоровым.

Анон переступил на месте, чтобы устойчивее держаться на ногах.

— Да нормально всё, хороший отдых творит чудеса!

А Селестия, посмотрев на человека, обратила внимание, что он всё время морщится и потирает живот. Словно живя отдельной жизнью, одно крыло распахнулось и, обняв Анона, прижало его к боку аликорны. Человеку не оставалось ничего кроме как подчиниться и опустить голову ей на шею.

Анон понимал, что эти проявления заботы хотя и направлены на него, но сама Селестия нуждается в них куда больше. Сколько бы он ни повторял, что сам подставился под удар, она продолжит винить себя. Слишком заботливая, иной раз себе во вред.

Аликорна ощутила, как успокаивается пульс прижавшегося к ней человека. Сама не зная почему, она ощущала, что ей очень нравится прижимать его к себе… Ей редко случалось так обнимать кого-нибудь. Когда-то давно, когда Твайлайт была ещё совсем маленькой кобылочкой… но эти времена прошли. Наверное, решила Селестия, это просто часть её натуры — заботиться о ком-либо.

— Хочешь присоединиться ко мне и Блюбладу на пикнике? — предложила она.

— Конечно, хочу! — улыбнулся в ответ Анон.

---

Вот как-то так всё и происходило до того момента, когда Селестия, Анон и Блюблад устроились в саду на пикник. Что же касается разговоров об обезьянах — ну, Блюблад рассказал, что очень любит играть с обитающими в дворцовом саду мелкими обезьянками, и ему кажется, что Анон чем-то на них похож. Разумеется, Анон ответил, что люди — дальние родственники обезьян и в далёком прошлом сами были примерно такими же. Селестия и подумать не могла, как такое возможно, и Анон пустился в объяснения.

— Так как же вышло, — спросила аликорна, — что люди… как ты выразился? Эволюционировали?

Анон задумчиво поскрёб щетину, которая начала уже появляться на его подбородке. Селестию всё время удивляло, что её друг в основном безволосый, но то тут, то там на его теле всё же появляется шерсть.

— Знаешь, мне сложно это объяснить, — признался он, — иногда происходят серьёзные изменения, и за миллион лет всякое может накопиться.

Селестия кивнула, соглашаясь. Она, пожалуй, поняла, что именно имел в виду человек. За свою продолжавшуюся несколько тысяч лет жизнь она не раз видела, какое влияние на мир оказывает время.

Одна из обезьянок начала взбираться на человека, словно на дерево. Аликорна хихикнула при виде этого зрелища.

— И всё равно удивительно, что этот малыш сможет, когда-нибудь, превратиться в такого дылду, как ты.

— Я не учёный, — пожал плечами мужчина, — так что не могу детально объяснить этот процесс.

Всё вокруг словно дышало умиротворением. Блюблад гулял по саду, играя со зверушками, Анон с Селестией просто отдыхали в тени дерева. Такие спокойные моменты редко случаются в жизни правителей, человек украдкой разглядывал аликорну и умилялся её беззаботному виду.

— Сегодня хороший день, — произнесла она.

Анон даже и не заметил, когда же она переключила своё внимание на него. Но, окинув взглядом сад, утвердительно кивнул.

— Несомненно.

Селестия явно собралась сказать что-то ещё, но промолчала, увидев приближающегося гвардейца.

— Принцесса, к нам посетитель, — твёрдым голосом произнёс тот.

— И кто же это?

— Одна из носителей Элементов.

Селестия удивлённо подняла бровь — это точно не могла быть Твайлайт, та предупреждает о своём приезде как минимум за неделю.

— Тебе не приходит в голову сразу сказать, которого из Элементов? — саркастичным тоном произнёс Анон. — А то принцесса, насколько я знаю, не телепат! Ты ведь не?.. — Селестия покачала головой. — Ну вот, я так и думал.

До гвардейца, похоже, дошло.

— Очень извиняюсь, — он склонился в глубоком поклоне, — прибыла носительница Щедрости.

Селестия задумалась, что же могло привести во дворец Рэрити? Возможно, у неё встреча с Фэнси Пэнтсом, и она хотела бы остановиться на ночь во дворце?

— Терпеть не могу эту бабу, — раздражённо простонав, произнёс Анон.

— Кобылу, — поправила его принцесса.

— Да хоть картофелину. В любом случае, она в моём чёрном списке.

— В чёрном списке?

— У тебя нет чёрного списка? — удивлённо обернулся к аликорне Анон.

— Ну, у меня много разных списков: с государственными делами, с вариантами тортиков, которые я хотела бы заказать, — полным непонимания тоном ответила аликорна.

— Это всё не то. Список врагов.

— Врагов? — переспросила Селестия. Человек кивнул. — У меня его нет. Хотя должна признать, что мы с Луной недолюбливаем Дискорда, это сойдёт за такой список?

Анон раздражённо вздохнул, огорчённый её непонятливостью.

— Нет, не то. Это список тех, кто причинил тебе зло, и кому ты хочешь отомстить, когда представится возможность. Вот, смотри! — и он достал из кармана небольшой блокнот с чёрной обложкой.

— И кто же в твоём списке? — заинтересовалась аликорна.

— Ну… — человек раскрыл блокнот, — Твайлайт, Эпплджек, Рэрити, Рэйнбоу Дэш… — он достал маленький карандашик и начал дописывать, — Пинки Пай, — карандаш отправился обратно в карман. — Ну, ещё Флаттершай, Чирли, мистер Кейк, его близняшки.

— Эти малыши — твои враги? — рассмеялась от нелепости заявления Селестия.

— Они так странно смотрят на меня, когда я оказываюсь поблизости… Впрочем, это ерунда, — он перевернул страницу. — Дерпи и большая часть учеников младшего класса школы.

— Можешь рассказать мне, за что они все заслужили твою немилость? — немало веселясь, спросила принцесса, которой просто не верилось, что человек всерьёз составляет список врагов и постоянно имеет его при себе.

— Твайлайт, — человек снова открыл блокнот на первой странице, — за то, что ставила на мне эксперименты.

— Но это же не… — попыталась защитить свою ученицу Селестия.

— Против моей воли.

Да, вот это было уже очень неловко. Принцесса ощутила, что обязательно должна поговорить с ученицей о пределах допустимого.

— Эпплджек — лягнула меня, когда я сказал, что её яблоки вовсе не такие уж замечательные.

Селестия про себя согласилась, что это точно не повод прибегать к насилию. С другой стороны, она знала, какой упёртой может быть носительница Честности. Эта кобыла явно унаследовала от своего деда больше, чем готова была признать.

— Рэрити — за то, что она такая, какая она есть.

Вот это уже было слегка несправедливо.

— Рэйнбоу Дэш — за её дурацкие шутки.

Это Селестия вполне могла понять. Луна обожала шуточки, и старшей сестре их результаты нравились далеко не всегда.

— Пинки — за то, что стукнула меня камнем.

Если бы Селестия успела перехватить её… Аликорне было действительно интересно, с чего элементу Веселья пришло в голову таким образом напасть на человека?

— Флаттершай не стала помогать мне добыть белковую пищу.

Она вполне могла понять, почему Флаттершай не обрадовалась такой просьбе. Вполне возможно, что добрая пони просто считала, что пожирание другого живого существа — отвратительное явление.

— Чирли — за то, что считает меня похитителем жеребят.

Селестия хотела было спросить, с чего вдруг Анон удостоился такого серьёзного обвинения, но эта мысль вылетела из её головы, когда прозвучало следующее имя.

— Мистер Кейк, который заявил, что я пытаюсь приударить за его женой.

— А это-то как могло произойти? — ошарашенно спросила она.

— Да откуда я мог знать, — скривившись, произнёс Анон, — что если похвалить улыбку кобылы, это будет сочтено флиртом?

— Это из-за зубов, — пояснила аликорна. — Когда пони стареют, их зубы портятся, и если ты скажешь, что у какой-то пони красивая улыбка, то это означает, что она молодо выглядит и тщательно ухаживает за собой.

— Правда? — Она кивнула. — Гм… — человек удивлённо покачал головой. — Ну, про близнецов я уже сказал, Дерпи однажды сшибла меня с ног из-за маффина, а что касается школьников… Когда я зашёл в школу, чтобы познакомиться с Чирли, они решили, что будет очень забавно устроить кучу-малу. Поверх меня. Отталкивать их было бесполезно, они снова возвращались, а когда я начал запихивать их в мешок^¹, чтобы лишить этой возможности, Чирли увидела и…

Селестия смотрела на человека вытаращенными глазами.

— Мешок?

— Да не важно уже. Главное, они теперь мои враги.

— И что ты планируешь сделать с ними? — спросила она, закатывая глаза.

— Не знаю, — пожал плечами человек. — Думал отравить…

Игривое настроение Селестии сразу куда-то пропало.

— Ты же не всерьёз?

Человек ответил ей ничего не выражающим взглядом.

— Нет, конечно же. С чего бы я стал всерьёз такое устраивать? — после чего, внезапно рассмеявшись, хлопнул принцессу по плечу. — Я пошутил, разумеется. В худшем случае испорчу им перспективу карьеры. Хотя насчёт младших ещё не уверен.

Селестия не знала, как ей реагировать на такое заявление. К счастью, стоящему рядом гвардейцу наскучило ожидать, когда же про него вспомнят, и он решился напомнить о себе сам.

— Так что насчёт Рэрити, ваше высочество?

Селестия тут же, встрепенувшись, вспомнила о своих обязанностях.

— Извиняюсь. Мне следует встретить её, — поднявшись на ноги, она обернулась к Анону. — Ты не против пообщаться пока что с Блюбладом, пока я буду занята?

— Ладно, — человек снова откинулся, облокачиваясь спиной о дерево, — я присмотрю за ним. Ты надолго?

— Нет, разумеется.

Человек лишь фыркнул при этих словах.

— Ты что, уже забыла, как общается Рэрити?

Проигнорировав его слова, Селестия сделала знак гвардейцу и последовала за ним в сторону дворца. Анон смотрел ей вслед, но тут рядом оказался Блюблад.

— Куда ушла тётушка?

— Ей надо кое с кем поздороваться.

Жеребец явно обрадовался возможности пообщаться с кем-нибудь из своих знакомых.

— Я знаю этого пони? — возбуждённо спросил он.

— Возможно, — пожал плечами Анон. — Ты с Рэрити знаком?

Лицо Блюблада скривилось, он напрягал мозги, пытаясь вспомнить имя. Не достигнув результата, жеребец покачал головой и вопросительно посмотрел в лицо человеку.

— Не вспоминается? Белая кобыла с сиреневыми локонами, одна из Элементов Гармонии.

Это уже вызвало у Блюблада некоторые воспоминания. Тётушка как-то рассказывала ему, что именно изображено на красивых окнах тронного зала, и некоторые картинки, кажется, были про Элементы. Он не особенно понимал, для чего они нужны, но тётушка считала их очень важными. А потом в его мозгу всплыло воспоминание из прошлого года, и там была белая сиреневогривая кобыла в красивом платье.

— Она носит красивые блестяшки? — уточнил он у Анона.

— Да, всё время.

Воспоминание стало ещё более отчётливым. Эта кобыла с Гала-Галопа!

— Она мне не нравится, — признался жеребец, присаживаясь на траву рядом с человеком. Тётушка доверяет этому странному жеребцу, значит и ему стоит. — Она меня преследовала.

Анон лишь закатил глаза — он знал эту историю и понимал, что Рэрити пыталась обратить на себя внимание принца. Пыталась завлечь его, скорее всего.

— Да, она раздражает, — признал человек.

— Она меня тортом заляпала, — расстроенно заявил жеребец. — Тётушка всё утро потратила, помогая мне собраться на концерт, и я очень боялся испачкаться! К тому же я долго учился выглядеть и-зяч-но, а также целый год тренировался говорить Кантерлотским Гласом!

Человек покачал головой. Да, скорее всего, так и было — Рэрити хотелось привлечь внимание Блюблада. Недалёкая девица, несомненно, решила завести полезное знакомство — принц же! — но не знала, что титул Блюблада лишь символический, не более того.

— Не думай о ней, неприятная особа, — сочувственно произнёс человек.

Блюблад рассеянно смотрел на облака, не зная, что сказать.

— А если тётушка захочет, чтобы я снова с ней встретился? — запинаясь, произнёс жеребец. — Я терпеть не могу эту… д-дуру… — и он принялся глубоко вдыхать и выдыхать, повторяя заученное упражнение для успокоения.

Анон дружелюбно похлопал его по плечу.

— Просто игнорируй её.

— Игнорировать — кого?

Анон поднял взгляд на, оказывается, уже вернувшуюся Селестию.

— Да так, есть одна. А что тут потребовалось Рэрити?

— Какое-то фэшн-шоу устраивает. И кстати, она спрашивала о тебе.

— Ну да, неудивительно, — раздражённо прокомментировал Анон, — эта баба обожает ездить мне по мозгам.

— Я не знаю, — удивлённо посмотрела на него Селестия, — что означает это выражение.

— Она меня раздражает! — упростил фразу человек. Селестия нахмурилась.

— Пускай она иногда бывает чересчур экспрессивной, но я абсолютно уверена, что кого попало Элемент Щедрости не выбрал бы себе в носители.

— Ну да, ну да, — отмахнулся рукой человек, — магия дружбы, радужный луч окаменения, слышал я всё это уже много раз.

Селестию даже позабавило такое пренебрежительное отношение к столь важным вещам. С другой стороны, это же Анон…

— Не беспокойся, — успокаивающе произнесла она, — Рэрити забронировала себе номер в гостинице, а сюда зашла просто поприветствовать меня.

Анон, снова облокачиваясь на дерево, равнодушно ответил:

— Ну значит мне не о чем волноваться.

— Она и о тебе спрашивала, — повернулась к Блюбладу Селестия, — я ответила, что ты сейчас занят.

— Ну, удачи ей. Блю её терпеть не может, оказывается.

Жеребец замер, словно ощутив приближение опасности, и опустил взгляд.

— Я догадываюсь, почему, — ответила аликорна, — учитывая, что произошло тогда на Гала.

— Да уж, — фыркнул человек, — Блю мне рассказал вкратце. Этой кобыле отлично подошёл бы Элемент Пустоголовости.

Селестия хотела было вступиться за одну из шестёрки, но ощутила, что где-то в глубине души сама согласна с Аноном. Она прожила много-много лет, видела многих пони, и наивных кобыл в том числе. Рэрити, при всём своём таланте, явно так и не выросла из подросткового восхищения блеском придворной жизни.

И Анон прекрасно видел, как, на самом деле, Селестия оценивает достоинства подруг своей ученицы.

— А знаешь, — сменил тему человек, — может, устроим себе перекус перед обедом?

Селестия бросила взгляд на небо, оценивая высоту солнца, затем снова на человека.

— А давай!

И они втроём отправились в гостиную, чтобы слопать что-нибудь вкусное.

День только начинался, и вполне возможно, в нём ещё может случиться что-нибудь интересное…

…но об этом вы узнаете в следующей главе.

Не всё ли равно, что здесь написано?

— Как же я устала, — простонала Луна, качнувшись в кресле.

Ни Анон, ни Селестия сегодня не пришли завтракать, а Луне очень хотелось пообщаться со своим другом-человеком перед сном. Потому она и находилась сейчас в гостиной. Ведь если человек не пришёл на завтрак, то уж обедать-то точно явится!

Луна точно знала, что Анон — её лучший друг. Но как же он любит делать из мухи слона!

Хихикнув, она вспомнила, как однажды в Мире Снов Анон показал ей свой список врагов. Разумеется, аликорна ни на секунду не поверила, что мужчина способен на что-нибудь хоть отдалённо похожее на те планы мести, которые он ей раскрыл. Но зато она поняла, что, собственно, увидела: его памятку «Почему я не хочу иметь дело с пони». Обоснование правильности его отстранённого стиля жизни. Будучи достаточно информированной и благодаря возможности наблюдать за снами жителей Эквестрии, она не стала бы обвинять человека в том, что он совсем уж неправ. Просто как-то само собой получалось, что многие события складывались не в его пользу.

Вот он пытается быть приветливым с кобылой — а получается совсем не то, что он планировал. Вот пытается познакомиться с местной учительницей — и события тут же выходят из-под контроля. Когда Луна смотрит на Анона, то видит практически саму себя. Того, кто очень неловок в общении с окружающими пони, кто не знает, как реагировать на происходящие вокруг события. Анону, разве что, тяжелее, чем ей — он пришелец из другого мира, и пони, особенно современные, ведут себя совершенно не так, как привычные ему люди. Вот грифоны, те да… но пони — совсем другие.

И именно поэтому Луне так хочется общаться с Аноном, причём не во снах, а наяву. Чтобы показывать ему — «Я настоящая, и я настоящий твой друг!». Она прекрасно понимает, почему старшая сестра так заботится о человеке. Заполучить такого подданного — это случается раз в жизни. Он сторонится всех, отталкивает от себя. Но уж если кому-то удаётся это перетерпеть, он подпускает к себе, и обнаруживается, что он по-настоящему верный друг. Возможно, даже более верный, чем сам Элемент Верности.

Поведение Анона очень знакомо Луне. Она видела в нём себя — до изгнания.

— Луна?

Торопливо вынырнув из раздумий в реальность, она обнаружила рядом человека, глядящего на неё с поднятой бровью. Слава звёздам, он всё же пришёл, а она ещё в силах бороться с желанием заснуть.

— Рада видеть тебя, Анон!

— Сестра, всё ли с тобой в порядке? — прозвучал участливый голос Селестии.

— Я в порядке, — устало ответила младшая принцесса. — Пришлось помогать найти потерявшуюся жеребёнку, и я сильно задержалась. — Переведя взгляд на человека, она добавила: — Очень хотелось увидеть Анона перед сном.

— Вот только не надо мучиться из-за меня, — закатил глаза мужчина. — Ты же знаешь, что я не всегда нормально сплю по ночам, так что мы могли бы пообщаться, например, на ночном приёме.

— А мне всё же хотелось дождаться тебя! — Луна неуклюже поднялась на ноги и, слегка пошатываясь, направилась к двери. — Теперь нам…

Она споткнулась, и Анон, кинувшись вперёд, поддержал её. Посмотрев ему в лицо, ночная принцесса увидела, что он хмурится — не из-за того, что пришлось помогать ей, а из-за того, что она настолько измучила себя ради встречи с ним.

— Ты как маленькая… — и внезапно он, наклонившись, обхватил Луну и, слегка закряхтев, выпрямился, держа её на руках и прижимая к груди. — Давай-ка отправляться в кроватку. Мне совсем не нужно, чтобы ты заснула где-нибудь на полдороге в коридоре.

Луна ощутила, как горит её лицо. Именно об этом она только что думала — под слоем негативизма и равнодушия прятался тот, который всегда готов позаботиться о своих друзьях. Ну и, к тому же, Луну так не носили с тех пор, как она была маленькой жеребёнкой. У неё аж голова закружилась от непривычного, столетия назад забытого ощущения.

— Теперь мне придётся называть тебя Сэр Анонимус: нести измученную принцессу на руках — это истинно рыцарственный поступок.

— Не надейся, — закатил глаза Анон, — что это будет повторяться каждое утро. — Оглянувшись на Селестию и Блюблада, он добавил: — Я скоро…

Селестия задумчиво кивнула, глядя ему вслед. Анон всегда был таким сильным, или только с недавних пор? Луна по всем параметрам была далеко не самой легковесной пони, и тем не менее Анон нёс её, не особенно напрягаясь. Тряхнув головой, аликорна прогнала эту мысль.

— Официант!

Тут же прибежал облачённый в дворцовую униформу пони.

— Что желает принцесса?

— Салат для меня, вафли для Блюблада и яичницу с беконом для Анона, — распорядилась она.

Официант неохотно кивнул. Работая во дворце, он несколько раз прислуживал гостям-хищникам, но это совершенно не означало, что ему это нравилось.

— Будет исполнено! — и чуть заметно покачав головой, жеребец рысцой удалился в сторону кухни.

Селестия присела за стол и стала ждать, когда же вернётся Анон.

---

— Да прекратишь ты вертеться, или нет? — раздражённо заявил Анон аликорне, которая вовсю пользовалась тем, что её «взяли на ручки»: хихикала, словно маленькая девочка, и болтала ногами.

— Но это же так забавно! — последовал радостный ответ.

— Вот смотри, уроню тебя, тоже будет забавно!

— Ладно, — раздражённо фыркнув, аликорна прижалась к человеку, пристроив голову у него на груди, — сие место подойдёт до тех пор, покуда не вернёмся Мы в постель Нашу.

— Луна, следи за речью, — строго произнёс Анон.

— Прости. Иногда старые привычки сами собой возвращаются.

Человек вздохнул.

— Не расстраивайся. Лично мне, — глубоко внутри себя человек поморщился, но не допустил гримасу на лицо, — это кажется даже милым.

— Ты правда так считаешь? — удивлённо посмотрела ему в лицо младшая принцесса.

Человек застонал про себя. Ну вот почему он не промолчал? Теперь она что-нибудь скажет, и в итоге окажется в его списке.

— Ты такой добрый, — вздохнула Луна и снова пристроила голову у него на груди. — Многие пони заявляли мне, что так разговаривать — ненормально.

Гм… Анон ожидал услышать отнюдь не это. И вообще, принцессы на фоне всех прочих выглядели, на его вкус, самыми нормальными изо всех поняш.

— Не беспокойся из-за других, — на его лицо вернулась привычная маска отстранённости. — В любом случае все, с кем ты имеешь дело, раньше или позже начнут представлять для тебя проблему.

— А я? — посмотрела ему в лицо Луна. — Я тоже превращусь в проблему для тебя?

Опустив взгляд, Анон увидел блеск слёз на её глазах. И ведь он вынужден был признаться самому себе, что Луна ему нравилась, почти как Селестия. Обе — относительно тихие и спокойные, а когда всё же позволяли эмоциям захватить себя — ну что же, просто они тоже пони.

Сказать ей, что она никогда не станет проблемой? Он не провидец, чтобы напрямую заглянуть в будущее, и прожил в Эквестрии не настолько долго, чтобы вывести надёжную закономерность скорости превращения соседей во врагов.

И вообще, Луна напоминала ему его самого. Ту уязвимую часть себя, которую он прячет ото всех остальных

— Я надеюсь, — просто ответил он, — что нет.

Подняв взгляд, он обнаружил, что уже подошёл ко входу в комнаты Луны. У дверей стояли на страже двое странных пони. Прежде чем он успел что-либо сказать, они распахнули двери.

Человек зашёл внутрь, пройдя к кровати, опустил Луну поверх одеял, поскольку на улице был ясный и тёплый день, и уже повернулся, чтобы уйти.

— Можем ли мы попросить тебя об одном одолжении?

— Разумеется.

— Не мог бы ты разделить с нами ложе, доколе Мы не уснём?

Человеку удалось сдержать раздражённую гримасу. Он не любил, когда к нему прикасаются, и то, что он продолжал общаться с Селестией, которая делала это непрерывно, показывает, насколько сильно он ценит её как друга. Но взять на себя роль подушки-обнимашки? Это уже чересчур!

А потом он опустил взгляд на лежащую перед ним аликорну и увидел, с какой тоской в глазах она на него смотрит, практически ощутил мучающую её душевную боль.

И, вздохнув, принял свою судьбу.

— Ладно.

Лицо Луны вспыхнуло радостью, она торопливо подвинулась, освобождая для него место на постели. Человек лёг, и аликорна тут же прижалась к нему, обхватывая его ногами, опустила голову ему на грудь и услышала, как быстро стучит его сердце.

— Или ты хочешь быть «большой ложкой»^[1]? — встрепенувшись, спросила она.

— Луна, — простонал Анон, — спи уже.

— Хорошо, — улыбнулась та и покрепче прижалась к человеку.

Анон неохотно обхватил её левой рукой и прижал к себе. Аликорне это, похоже, пришлось по нраву, потому что она успокоилась и собиралась заснуть. А человек, глядя в потолок чужой спальни, пытался понять, как же он оказался в такой ситуации. Быть может, он слишком размяк? Но, бросив взгляд на счастливую, умиротворённую мордочку Луны, он ощутил, как эта мысль сама собой куда-то ускользает из головы. Луна — его друг, а делать друзей счастливыми — абсолютно нормально.

---

Селестия беспокоилась, гадая, что могло настолько задержать Анона. Она знала, что комнаты Луны не так уж и далеко от обеденной залы, и идти туда совсем не…

Прежде чем она успела завершить мысль, торопливо вошёл человек и сел за стол справа от неё, на единственное место, перед которым ещё стояла тарелка.

— Что тебя задержало? — спросила аликорна.

— Луна, — человек слегка сгорбился и потёр лицо ладонями, — ей захотелось обнимашек.

Такой ответ удивил Селестию, она и не знала, что эти двое настолько близки.

— Гм… ну… понимаю… — ответила она, торопливо опуская взгляд на свою тарелку.

Анон, почувствовавший изменения в её голосе, удивлённо оглянулся, и его брови сами собой поехали на лоб при виде явно смущённой аликорны. А потом до него дошло.

— Да нет же, нет! Мы с Луной не… аргх… не пара, — торопливо произнёс он. — Только как друзья!

Сама не понимая почему, Селестия вдруг ощутила, как тяжёлый груз исчез с её души. И с чего она вдруг решила, что Анон ухаживает за Луной? Это было бы глупо. И потом, всепони любят обнимашки и часто заводят партнёров только, чтобы спать вместе, не более того. Она же знает это, так почему сейчас внезапно забыла?

Анон тем временем поднял крышку со своей тарелки… и если бы рядом с ним не сидела белая лошадь, то точно ощутил бы себя вернувшимся на родину.

— Ты купила мясо специально к моему приходу? — ему стало неловко от того, что кто-то прилагает столько усилий для его комфорта.

— Нет, — соврала Селестия, — у нас есть послы от народов, которые едят мясо, — а вот это уже было правдой, но не всей. Конкретно это мясо было закуплено специально для человека. — Я подумала, что тебя порадует еда, которая редко тебе достаётся.

Анон посмотрел на неё, потом на свою тарелку, а потом снова на аликорну. В его душе шла битва — он не хотел, чтобы кто-то шёл на траты для его удобства, но с другой стороны, это же из запаса для послов…

— Гм… спасибо? — неуверенно произнёс он, приступая к завтраку.

Человек вынужден был признать себе, что вчера даже не задумался, откуда взялось мясо, так он был обрадован первой за год возможностью попробовать привычную еду. А теперь, когда он был более уравновешен, у него возникло желание отказаться от столь дорогого угощения. Не потому что ему больше не хотелось мяса, а потому что кто-то предпринял усилия, чтобы что-то для него сделать. Пускай это был даже лучший друг, и всё равно Анон считал, что принимать такие подарки от других — неправильно. Как будто это услуга, и кто-то потом потребует за неё расплатиться. Впрочем, к Селестии это не относится. Правда ведь? Она добрая, и не станет требовать оплаты за подарок. По крайней мере, он на это надеялся.

Селестия же просто радовалась, видя, как наслаждается угощением её Анон. Она не догадывалась, о чём он сейчас думал, но если бы узнала — то попыталась бы доказать, что и не подумает проделать подобное. Она просто хотела сделать, чтобы жизнь стала для Анона комфортнее — ведь во многом ему тяжело в чужом мире.

Именно поэтому она не придавала значения многим его словам. Она была абсолютно уверена, что все рассуждения о мести — это не более чем способ «выпустить пар», и на самом деле ему не придёт в голову причинять пони-будь настоящий вред. Она чувствовала потребность защищать носительниц Элементов, когда он начинал говорить о них разные нехорошие вещи, но при этом у неё не было твёрдой уверенности, что слова человека совсем уж безосновательны.

У принцессы, разумеется, не было исчерпывающей информации обо всём, что происходит в мире, иначе зачем бы ей содержать гвардейцев, чей долг — защищать простых пони? Во многом превосходя своих подданных, она всё же ни в коей мере не была всемогущей богиней — о чём многие пони забывали. Но когда Анон начинал говорить об Элементах, она точно ощущала, что были какие-то события, о которых он ей не говорил. Вопросы об этом он просто отметал, никогда не рассказывая никаких подробностей.

И она надеялась, что когда-нибудь это изменится.

Анон, наслаждаясь привычной яичницей, просто-таки ощущал, что сидящая рядом аликорна сейчас думает именно о нём. Как будто в нём внезапно проснулась суперменская суперспособность — вот сидит Селестия, кушает, а на самом деле раздумывает об Аноне. Быть может, он сглупил, показав ей свой список врагов. Может даже, она сочла его опасным для своих подданных и теперь планирует заточить его в темницу.

— Селестия, — привлёк он внимание принцессы, — скажи, а в замке есть темница?

— Разумеется, — кивнула аликорна, — она была построена давным-давно, много веков назад. И с тех пор так и не потребовалась. — Итак, возможность заточить его у неё есть. — А почему ты спрашиваешь? — с искренним любопытством добавила принцесса.

— Да так, — пожал плечами человек, — мысль одна в голову пришла.

Селестия явно видела, что человек сейчас соврал. В его голове что-то происходило, и вопрос был задан не просто так, а из-за какой-то необходимости.

— Ты же понимаешь, что я ни за что не отправлю тебя туда? — попыталась она успокоить человека.

— Ну да, конечно, — медленно кивнул головой тот.

Слова Селестии абсолютно не успокоили его, скорее наоборот, лишь укрепили его сомнения. Он спросил о существовании темницы — и собеседница тут же стала уверять его, что не планирует его туда отправлять. А это означает, что понятия «Анон» и «темница» в её разуме чем-то объединены. Пони думают, что очень умны, но настоящий человек с лёгкостью прозревает их недомолвки.

— А ну-ка прекрати! — внезапно заявила Селестия.

— Прекратить — что? — удивлённо воззрился на неё Анон. Аликорна же, развернув крыло, прижала его к себе.

— Прекрати накручивать себя. Я всегда буду на твоей стороне.

Анон ухитрился удержать нейтральное выражение лица, но в душе его сейчас бушевала буря чувств. Он просто не знал, как следует реагировать на такое заявление. Вся его земная жизнь научила его, что люди постоянно лгут, и их следует опасаться и избегать. И даже попав в Эквестрию, он не сумел начать новую жизнь по новым правилам — пони, пусть внешне и выглядящие дружелюбными, обязательно устраивали какие-то неприятности, как только он пытался с ними подружиться.

И вдруг — он всерьёз считает Селестию своим другом. И Луну тоже. А если подумать — то и Бон-Бон, наверное. Это всё очень непривычно, у него нет опыта восприятия дружбы, которая не грозит бедой. Селестия никогда не требовала от него ничего, никогда не показывала, что от неё следует ожидать опасности. То же самое относилось и к Луне с Бон-Бон.

И все это воспринималось как что-то абсолютно несомненное. Он просто не понимал, как следует себя вести.

— Я… гм… — человек внезапно обнаружил, что ему нечего сказать.

— Иди сюда, — аликорна поднялась и поманила человека к себе.

Он шагнул вперёд — и тут же обнаружил себя в объятии мягких крыльев. Сам себе не веря, Анон вынужден был признать, что именно с Селестией он, впервые за много лет, чувствует себя в абсолютной безопасности.

Принцесса почувствовала, как расслабляется напряжённое тело человека.

— Я собираюсь начать дневной приём. Пойдёшь со мной?

— Ну, давай, — нерешительно согласился человек.

Ах, если бы...

Анон сидел, привалившись спиной к трону Селестии, и игрался с каучуковым мячиком. Да-да, во время дневного приёма. Ну то есть поначалу он вёл себя вполне нормально, жаль, это продолжалось недолго — как раз до того момента, когда он где-то добыл мячик.

«Туп!» о мраморный пол зала.

Почти тотчас же «Туп!» об стену — и снова мяч в руках человека.

И снова через несколько секунд...

«Туп!» — полсекунды.

«Туп!» — несколько секунд.

И снова… и снова…

И все, подходящие к трону, чтобы представить своё прошение Селестии, первым делом обращали внимание именно на мячик.

О солнечный пламень, как же это действовало на нервы Селестии! Она даже не предполагала, откуда Анон взял мяч. Вот она разговаривает с парочкой, которая просит благословить их во время свадьбы, поворачивается к человеку — а он уже избавляется от скуки, играясь с мячиком. Да, конечно, приёмы скучны, но мог бы потерпеть и подольше!

И каждый раз, когда мяч отскакивал от стены, её ухо непроизвольно дёргалось. Раз за разом, раз за разом… Улучив свободный момент, аликорна решила привлечь внимание друга.

— Ты не голоден?

— Не-а.

«Туп!»

— Ты уверен? — настойчиво повторила она. — Приём уже почти закончился, совсем скоро будет ужин!

— Не-а, — звучит привычный уже ответ, человек замахивается и…

…мяч повисает в воздухе, окружённый золотистым сиянием телекинеза.

— Ты вообще слышишь? — с упрёком в голосе произнесла Селестия.

Человек поворачивается к ней, в его глазах искреннее недоумение.

— Что-то связанное с Элементами? — неуверенно произнёс он.

— Нет!

— Ты сказала что-то про пони?

— Нет, — устало вздохнула аликорна. — Я спросила: не проголодался ли ты?

— Да! — воскликнул Анон, вскакивая. — Если приём продлится ещё полчаса, я собственные пальцы сгрызу!

Аликорна удивлённо подняла бровь — у её друга есть привычка иногда говорить совершенно непонятные вещи. Возможно, это отсылки на что-то, распространённое в его мире?

— Ты о чём сейчас?

— Извини, — Анон бросил короткий взгляд на собственную руку и отвернулся. — Куда пойдём?

— Моя комната подойдёт для вкушения пищи.

Энтузиазм Анона резко увял. Почему пони обожают заманивать его в свои комнаты? После случая с Лирой он изо всех сил старается не давать зазвать себя даже в чужой дом, не то что в комнату. Но с другой стороны, это же Селестия. Анон твёрдо считал, что ей стоит, до некоторой степени, доверять. Она, несомненно, просто проявляет дружелюбие — и да, пытается убить двух зайцев сразу. К слову, надо будет как-нибудь ввернуть эту шутку в разговоре с Флаттершай.

— Ну, давай, — соглашается он.

— Замечательно! — восторженно воскликнула Селестия и, повернувшись к одному из гвардейцев, распорядилась: — Сообщите всем, что дневной приём на сегодня завершён!

— Как прикажете, принцесса! — склонил голову солдат.

А аликорна уже вприпрыжку устремляется к главным дверям зала и, оборачиваясь, радостно зовёт:

— Анон, ну пойдём же!

— Кажется, — со вздохом произнёс себе под нос человек, направляясь следом за ней, — это была не лучшая идея.

---

В итоге идея оказалась не такой уж плохой. И вот Анон с Селестией сидят на балконе и смотрят на Эквестрию, омытую лучами закатного солнца. Они давно уже поужинали и сейчас просто наслаждаются отдыхом.

— А я рассказывал тебе, что наше солнце двигается по небу само по себе?

— Когда-то ты переводил на это разговор каждый раз, когда мы встречались.

— Ну, — тоже хихикнул человек, — эту пилюлю мне оказалось очень сложно проглотить. Только подумать — волшебные лошадки, которые повелевают движением огромных космических объектов.

— Да, именно так в Эквестрии всё и происходит, — кивнула принцесса, зажигая рог, чтобы приступить к опусканию солнца, — хотя иногда я мечтаю о твоих небесах, которые просто работают^[1] и не требуют постоянного контроля, — добавила она тоном, способным рассказать очень многое о её возрасте.

Анон ощутил, насколько просто во время общения с Селестией забыть о том, что ей больше двух тысяч лет. Её поведение, когда рядом нет никого, кроме него, меняется настолько сильно, что он каждый раз искренне этому удивляется.

— А ты не думала о том, чтобы взять отпуск?

— Бывают дни, когда такая мысль и правда приходит мне в голову, — призналась принцесса, — но потом это, конечно, проходит.

— Но всё же, ты хоть раз устраивала себе отпуск?

— Нет, — покачала она головой, — мои пони нуждаются во мне.

— А как же Луна?

— Что — Луна? — не поняла его вопроса Селестия.

— Ну, ты иногда могла бы передавать поводья ей…

И вот — снова один из тех случаев, когда аликорна не была уверена, правильно ли поняла слова своего друга. Она знала, что такое поводья — это часть комплекта одежды, используемого для очень неординарных развлечений. В её сознании внезапно возникла мимолётная картина — как бы она выглядела под седлом, с поводьями и уздечкой. Обычно заставить принцессу покраснеть довольно сложно, но эта мысль справилась с её защитной маской с лёгкостью.

— Я хотела бы, чтобы ты пояснил свои слова, — произнесла она, пытаясь спрятать вспыхнувшее лицо.

Анон озадаченно почесал в затылке. Возможно, он снова сказал что-то, имеющее для поней совершенно другой, неизвестный ему смысл? Несколько раз уже случалось, что вполне обычные слова у этих сумасшедших пони означают совсем другие понятия.

— Ну… помнишь, я рассказывал, что у нас есть лошади, и мы на них иногда ездим? Так вот, «передать поводья» означает «позволить кому-то другому выбирать путь».

Объяснение оказалось вполне достаточным для того, чтобы принцесса поняла, что именно предложил человек.

— Позволить Луне?.. Нет-нет, ты что? Она ещё привыкает к новой жизни! Я просто не могу свалить на неё все обязанности! Нужно подготовить её, подготовить всех остальных пони, организовать…

Анон лишь покачал головой, слушая, как разгорячившаяся Селестия одну за другой перечисляет множество важных причин, не дающих ей возможности отдохнуть от правления. Аликорна настолько возбудилась, что он решил прекратить это и ласково приложил ладонь к её губам.

— Знаешь, больше всего похоже, что ты сейчас убеждала саму себя, — произнёс он, через несколько секунд опуская руку.

Услышав это, принцесса невольно понурилась, долгий усталый вздох слетел с её губ. Да, Анон прав, она именно что убеждает себя, что не имеет права на отдых. На самом деле она понимала, что подготовить к такому её маленьких пони просто невозможно. Как только она заявит, что хотя бы на короткое время отстранится от управления, Эквестрию захлестнёт паника.

Да, она доверяет сестре и верит, что та способна управлять страной — но опасается того, что случится, когда пони начнут шептаться за её спиной. Луна точно не станет терпеть недовольства собою.

Тогда, в далёком прошлом, Луна без особых колебаний подписывала приговоры, после которых провинившихся обезглавливали — жестокая практика, давно вышедшая из употребления. Но когда очередной высокомерный дворянин проявит себя во всей «красе», не возжелает ли Луна возвратиться к этому обычаю? Учитывая, что даже Селестию в таких ситуациях пару раз охватывали ностальгические воспоминания?

— Возможно, — печально согласилась она. — Я очень боюсь, что может последовать за таким решением.

— Возможно, начнётся хаос, — пожал плечами человек, заставив аликорну бросить на него панический взгляд, поймав который, человек лишь закатил глаза. — А возможно, не произойдёт ничего особенного, и ты получишь немного так необходимого тебе отдыха. А если что-нибудь и случится, Луна или её гвардеец просто позовут тебя на помощь.

Как ни хотела бы Селестия не замечать этого, но чем дальше, тем больше в словах Анона было смысла. Вот сейчас — да, разумеется, он был абсолютно прав: если, например, Дискорд решит выйти на свободу, её тут же позовут. А Луна, тем временем, обретёт гораздо больший, чем сейчас, авторитет в глазах подданных. Сейчас же она вынуждена в одиночестве сидеть в своих комнатах, лишь изредка высовывая нос на свободу.

Так может быть, от этого решения… выиграют все?

— Я подумаю над этим.

— Ну, как знаешь, — равнодушно ответил человек.

И с чего его вообще потянуло убеждать принцессу уйти в отпуск? Ну да, он желает ей добра, как-никак она одна из очень немногих его друзей в этом мире. Но с другой стороны, а не слишком ли он активничает? Старался же не лезть ни в чью жизнь! Это непохоже на него настолько, что впору обвинять Селестию в том, что под её влиянием разрушаются его основные жизненные принципы. Он слишком размяк. Не стоит ли разорвать ставшие чересчур близкими отношения?

Ещё немного, и он начнёт называть друзьями носительниц Элементов! Нет, раньше ад замёрзнет!

— Тебя что-то беспокоит? — спросила Селестия, встревоженная явственно отразившейся на его лице внутренней борьбой.

— Нет, — прозвучал сухой и короткий ответ, человек так и не оторвал своего взгляда от горизонта.

— Ты уверен? — придвинулась поближе принцесса.

— Да, — ответ был столь же бесстрастным.

Селестия уже знала этот вариант поведения Анона. Именно его он демонстрировал, когда только попал в Эквестрию: избегать проявления каких-либо эмоций, удерживая их в себе. Но с тех пор как они стали друзьями, человек всё чаще вылезал из своей раковины, и оказывалось, что он весёлый и заботливый. Хотя периодически всё возвращалось обратно, и он снова прятался под твёрдой скорлупой.

Как бы она хотела помочь ему!

Сделав ещё один шаг, она прижала его к себе крылом.

— Нет необходимости держать всё в себе!

Человек резко встал, высвобождаясь из её объятий.

— Мне надо проветриться. Пока!

И прежде чем принцесса успела что-либо сказать, человек исчез за дверью.

— Когда я буду нужна тебе, возвращайся! — зная, что никто её не услышит, прошептала Селестия. — Я буду ждать тебя!

---

Если Анон в чём-то и нуждался сейчас, так это в выпивке. Он не напивался уже невероятно давно! Луна стоит уже высоко, так что можно считать, что официально наступила ночь. Торопливо шагая по коридорам дворца, человек оглядывался в поисках стражников, у которых можно было бы спросить дорогу, но ни один из них так и не попался ему на глаза, и через некоторое время Анон вышел на одну из кантерлотских улиц, примыкавших к дворцу.

Вспоминая на ходу о только что завершившемся разговоре, а затем и о предшествовавших ему событиях, он всё больше и больше убеждался, что общение с Селестией для него вредоносно.

Анону нравилось быть таким, каким он был, но от аликорны исходила такая аура доброты, что это чувство буквально впитывалось в его старательно укреплённую шкуру. Чем дольше он останется с ней рядом, тем больше изменится. И пускай думать об этом оказалось неожиданно больно, но для того, чтобы остаться собой, он вынужден будет прекратить общение с аликорной.

Вот странно… ему никогда не было больно от мыслей о том, что он начнёт кого-то избегать. А теперь стоит себе представить, как плохо станет принцессе, когда она поймёт, что у неё больше нет друга-человека, и плохо становится уже ему самому. Это что, у нормальных людей всегда происходит такая фигня при разрыве отношений? Неприятно, однако.

В его душе бушевал сводящий с ума шторм противоречивых эмоций. Как же раньше, дома, всё было просто! Принимаешь решение прекратить общение с кем-то — и прекращаешь, безо всяких неприятных переживаний. Теперь же он всерьёз боится потерять дружбу с Селестией, а почему? Потому что она — самый близкий из его друзей во всём этом лошадином мире? Потому что она принимает его, не обращая внимания на все недостатки? Анон не понимал, и само это непонимание в свою очередь пугало его.

Раньше он гордился твёрдостью своих мнений и воззрений, теперь же сомневается во всём, стоит только белой лошади оказаться поблизости. И он начинает делать то, что ни за что не учудил бы на Земле, лишь затем, чтобы она почувствовала себя счастливой.

Внезапно человек осознал, что никуда уже не идёт, а стоит, погружённый в думы, привалившись к стене дома. У мозгов явно перестало хватать вычислительной мощности для управления ногами, все силы поглощало желание прогнать наконец из головы эти спорящие друг с другом голоса — а они злобно отказывались уходить!

— Анонимус, ты ли это?! — прозвучал знакомый голос с британским акцентом.

Человек тихо взвыл глубоко внутри себя — вот уж невезение, он прекрасно знал хозяйку этого голоса! Повернув голову влево, он без малейшего удивления увидел стоящую на дороге Рэрити. Молча повернувшись к ней спиной, он торопливо пошёл в противоположную сторону, надеясь, что она поймёт поданный ей знак. Впрочем, судя по торопливо приближающемуся цоканью копыт, кобыла предпочла не понять — или преднамеренно проигнорировать его нежелание общаться.

— Анон, пожалуйста, разреши мне поговорить с тобой! — на бегу взмолилась Рэрити.

— Мне не о чем с тобой разговаривать, — равнодушно ответил он, — всё, что могло случиться между нами, уже случилось.

Его равнодушные слова болью отозвались в груди Рэрити, она хотела извиниться за то, что произошло, а он просто не пожелал с ней разговаривать! Торопливо забежав вперёд, она остановилась, преградив ему дорогу.

— Я хотела сказать, что очень сожалею о произошедшем! Пожалуйста, дай мне второй шанс, и клянусь, мы сможем стать друзьями!

Человек равнодушно посмотрел в глаза пони. Он специально тренировался, добиваясь того, чтобы его взгляд не выражал ни малейшего признака каких-либо эмоций — пони, огромные глаза которых отражали каждое их чувство, при виде такого взгляда всегда приходили в замешательство.

— Я не желаю быть твоим другом, — спокойным голосом произнёс мужчина. — И твои друзья тоже не нужны мне в качестве друзей. Мне наплевать, чувствуешь ли ты себя виноватой. Всё, разговор окончен.

Отпихнув кобылу с дороги, он пошёл вперёд, а Рэрити осталась стоять на месте, не зная, что ей сказать. И обвинять Анона в произошедшем она не могла — самой было невероятно стыдно из-за того, что она с ним сделала. Из-за того, что все они с ним сделали.

---

Селестия всерьёз беспокоилась об Аноне, и единственной пони, с которой можно было бы поговорить о происходящем, была её младшая сестра. Поэтому принцесса дня направилась в сторону покоев принцессы ночи. Луна великолепно чувствовала, когда её компания требуется сестре, и дверь сама собой открылась, стоило лишь Селестии подойти к порогу комнаты.

Не задерживаясь, Селестия вошла внутрь, увидев, что прямо посреди пола лежат две большие подушки: на одной разлеглась синяя аликорна, вторая оставалась свободной, — и тут же опустилась на вторую. Дверь бесшумно затворилась за её спиной.

— Добрый вечер, сестра, — произнесла Селестия, коротко потёршись носом о шею Луны.

— И тебѣ доброй ночи, — с лёгкой улыбкой ответила та.

Луна ощущала, что сестру что-то беспокоит, именно поэтому она подготовила место для встречи и ожидала, пока Селестия посетит её.

— Что за печаль на сердцѣ у тебя?

— Анон, — со вздохом коротко ответила старшая сестра.

— Мы понимаемъ. Его сомнѣнія мѣшаютъ ему открыться пони.

Селестия резко покачала головой.

— Нет, здесь нечто куда большее, чем сомнения. Я чувствую, что Анон испытывает искреннюю нелюбовь к пони. Он старается скрывать, но мне часто удаётся увидеть то, что прячут в себе другие, — она подняла тревожный взгляд на сестру. — Что с ним случилось? Вчера он рассказал мне, что Твайлайт ставила на нём эксперименты против его воли, — аликорне было чрезвычайно стыдно произносить вслух такие вещи, и она расстроенно отвела взгляд. — Но почему он не рассказал мне этого раньше? Что ещё происходило такого, о чём я должна была бы знать?

Луне тяжело было разговаривать о том, что беспокоило старшую сестру. Будучи принцессой ночи, она обладала способностью посещать Мир Снов и заходить в сны пони и других существ. Сны Анона всегда были кошмарными. Первый же раз, обнаружив такое, она попыталась вмешаться — и тут же была замечена. Анон рассердился и потребовал, чтобы его оставили в покое и дали самому разбираться с его проблемами. Она попыталась расспросить человека, что же вызвало появление таких ужасов, но он отказывался говорить на эту тему.

— Онъ мало спитъ, — призналась Луна, — и кошмары пытаютъ его. Различны по сюжету, но едины въ одномъ, — она посмотрела старшей сестре в глаза. — Наши подданные, чащѣ всего — хранительницы Элементовъ. Анонъ далъ увидѣть намъ списокъ его враговъ, но никогда не раскрывалъ детали.

— Ты думаешь, что они причинили ему боль? — сочувственно спросила Селестия.

— Не въ силахъ мы отвѣтить. Анонъ тщательно охраняетъ тайны свои, и лишь въ его волѣ раскрыть ихъ предъ нами!

Селестия же не могла перестать испытывать беспокойство за друга, ещё больше усилившееся после тревожных слов сестры. Ей очень хотелось, чтобы человек был здоров и счастлив, и то, что он скрывает свои эмоции, расстраивал её.

— Расскажи мне про его сны, — попросила белая аликорна, — я хочу узнать, что с ним происходит.

Луна бросила взгляд на сияющую в открытой балконной двери луну и вновь повернулась к сестре.

— Впервые мы побывали въ снахъ его чрезъ недѣлю послѣ его перваго визита къ намъ…

Заржи над своей бедой

Анону было хорошо!

Двигаясь в режиме «куда глаза глядят», он забрёл на окраину Кантерлота, зашёл в какой-то непримечательный бар и обнаружил, что там подают дешёвую, но вполне приемлемую выпивку. Так что теперь он топил свои горести в этом волшебном лекарстве, и чем дальше, тем более успешным оказывалось лечение. Уже давно он не чувствовал себя так замечательно: его больше не беспокоили ни мысли, ни заботы, ни разноцветные пони. Только жжение в горле и некоторое онемение языка.

— Барр…рр…мен! Ишшо рюмку!

— Вам на сегодня хватит, — покачал головой пони.

— Я сам знаю, кода мне уже х-хватит, а кода ищо нет! — громким голосом ответил человек, и в небольшом помещении внезапно наступила тишина. Повертев головой, Анон внезапно рассмеялся пьяным смехом: — Высегда хател это сказать! — и, достав из кармана горстку битов, громко стукнул монетами по столу. — Эй, те деньхи нужны, иль как?

Пони вздохнул и наполнил ещё один стаканчик. Человек залпом заглотил выпивку и стукнул донышком по столу, требуя продолжения. Продолжение было налито, но внезапно позади человека что-то вспыхнуло. Резким, плохо скоординированным движением тот обернулся — и, разумеется, увидел ту самую пони, которая ему была нужна.

— Солнцезадая! — радостно возопил он.

Селестия явно не ожидала появиться в таком непритязательном месте: расширившимися от удивления глазами она торопливо окинула обшарпанный бар и лишь потом заметила вусмерть пьяного друга.

— Ох, Анон… — запах перегара был настолько силён, что ощущался за несколько шагов. На её глазах выступили слёзы, но человек был слишком пьян, чтобы замечать такие мелочи.

— Ии-ди сюда, да-ава-ай вместе выпьем! — он похлопал рукой по соседнему стулу.

— Нам стоило бы вернуться в замок, — произнесла Селестия, изо всех сил удерживая на лице маску беспристрастности. Впрочем, после того, что ей показала Луна, этих сил оказалось совсем немного.

— Не б-будь такой упрямой! — человек обернулся к стойке и шарахнул по ней кулаком. — Бррмен! Выпивки мне и м’ей пдруге!

Пребывающий в обалдении бармен торопливо встряхнулся и кинулся наполнять стопки. Анон схватил свою и поднёс ко рту, но внезапно обнаружил, что стаканчик вырвался у него из пальцев и отлетел в сторону. Обернувшись, человек увидел Селестию с рогом, освещённым сиянием магии.

— Мы уходим! — жёстко произнесла она. — Прямо сейчас!

— Как скажешь, — вздохнул мужчина и, вытащив из кармана горсть монет, высыпал их на стойку. — Похоже, я доигрался. Сдачу оставь себе.

Поднявшись на ноги, он сделал несколько шагов в сторону принцессы, споткнулся на ровном месте и, чтобы не упасть, схватился за неё.

— Держись, Анон.

— Колдуй уже.

С негромким хлопком они исчезли из бара и возникли в комнате Анона, аликорна опустила человека на кровать и присела рядом с ним.

— Мне надо с тобой поговорить.

— Как же вы, пони, любите разговоры! Неважно, что произошло, а вам обязательно захочется поговорить. Поговорить… поговорить… — он откинулся на подушку. — Ненавижу говорить! Давай просто посидим в тишине?

— Это важно! — воскликнула Селестия.

Даже пребывая в одурманенном состоянии, человек ощутил звучащее в её голосе отчаяние.

— Что тебя так возбудило, Солнцелошадь?

— Наверное, стоило бы всё отложить, пока ты не протрезвеешь, — произнесла аликорна, явно жалея о своём желании обсудить всё прямо сейчас.

— Не-а, завтра у меня будет кр-рутейший бодун, и вот тогда тебе точно не захочется со мной общаться, — предупредил человек.

— Я беспокоюсь за тебя.

— Я и сам за себя беспокоюсь, — хихикнул он в ответ. Его собеседница, впрочем, не обратила внимания на эти слова.

— Я… Я попросила Луну рассказать мне о твоих снах.

Селестия увидела, как сразу переменилось его лицо. Пьяное благодушие исчезло, сменившись злой гримасой.

— Че-го? — произнёс он.

— Я беспокоюсь из-за того, что ты прячешь свои чувства, и мне надо знать, что же с тобой происходит, — попыталась объяснить свой поступок Селестия.

И тут выражение лица человека снова изменилось — вместо гнева на нём внезапно отразилось… счастье.

— Да, в этом ты вся — всё время беспокоишься обо мне… — затем гнев молниеносно вернулся на своё место, — но это не даёт тебе право постоянно лезть в мои дела!

Похоже, в состоянии алкогольного опьянения Анон не мог удержаться в одном настроении, его эмоции постоянно перескакивали с одной на другую.

— Но есть кое-что, — настойчиво произнесла аликорна, — что я просто должна знать!

— А, — отмахнулся человек, — не ты одна, Луна тоже всё время пытается у меня выпытать. Итак, ты хотела узнать побольше о моих снах?

Он в упор посмотрел на принцессу, и та кивнула.

— Ла-а-адненько, но прежде чем я начну, — он обернулся к пустому, накрытому сумрачными тенями углу комнаты. — Вылезай уже, Луна, никого ты этим не обманешь.

Селестия, однако, аж слегка подпрыгнула от неожиданности, когда из теней вышла её младшая сестра.

— У тебя есмь даръ видѣть насъ? — удивлённо произнесла синяя аликорна.

— Следи за говором, — строго произнёс человек, после чего обычным голосом добавил: — Ты пахнешь белладонной.

Луна слегка покраснела — она пахнет настолько сильно, что её можно обнаружить по запаху?

Человек сдвинулся поближе к Селестии, освобождая место для второй аликорны.

— Итак, красавицы, настало время для истории, которую вы точно забудете нескоро, — его игривая улыбка угасла, — хотя захотите забыть сразу же. Прежде чем я начну, — он обратился к Луне, — какие сны ты уже показала ей?

Луна пристыжённо опустила взгляд, вспоминая, что происходило всего несколько минут назад.

---

Луна окинула взглядом тёмную комнату, в которой сидела её старшая сестра. Перед Селестией возникла крошечная точка света, которая в следующую секунду ярко вспыхнула, ослепляя аликорну, а затем… от увиденного солнечная принцесса остолбенела: перед ней был стол, на котором лежал, привязанный многочисленными ремнями за туловище и конечности, её Анон.

«Развяжи меня, Твайлайт! На такое я не соглашался!» — в панике воскликнул он.

Селестия ощутила, как её глаза наполняются слезами: человек изо всех сил бился, пытаясь разорвать свои путы, и она никогда не видела такого выражения абсолютного ужаса на его лице. Это зрелище она, наверное, не забудет никогда.

«Выпусти меня!» — кричал человек, неспособный ничего поделать с удерживающими его ремнями.

— О солнце… — прошептала Селестия. Рядом с ней из тени возникла Луна.

— Успокойся, сестра.

Солнечная принцесса поражённо уставилась на ночную.

— Нам надо спасти его! — жёстким голосом воскликнула она.

— Это воспоминания, сестра. Тогда я впервые побывала в снах Анона.

Она посмотрела куда-то влево, и Селестия последовала за её взглядом: там другая Луна стремительно опускалась с небес к Анону, её рог сиял ослепительно-серебряным светом. Звонко стукнули об пол накопытники, резкое движение рогом уничтожило кошмар, пропали очертания подвала-лаборатории, исчезли ремни и стол. Человек упал на пол и остался лежать, дрожа, по лицу его текли капли пота. Постепенно успокоившись, он поднялся и медленно повернулся в сторону принцессы.

«Что ты такое? — его голос был на удивление спокойным, без того ужаса, что звучал в нём минутой ранее. — Что-то здесь неправильно… Это сон?»

«Я спасла тебя от кошмара, странное создание» — ласково произнесла Луна.

Человек же резко вскинул голову, его глаза были полны огня.

«Разве я просил спасать меня?» — грубо ответил он.

Луна из прошлого удивлённо посмотрела на него. Это существо недовольно, что его спасли?

«Таковъ мой долгъ, — ответила она, делая шаг вперёд. — Ты существо, о коем Твайлайтъ намъ рекла? Ты есмь человѣкъ?»

«Убирайся!» — ответил Анон, и голос его был мрачнее, чем окружавшая их темнота.

«Извини?» — Луна из прошлого просто не знала, что и подумать.

«Я сказал — убирайся! Вон из моей головы!»

Луна из прошлого исчезла, и изображение погасло.

---

— Так мы и встретились в первый раз. Мне, наверное, не стоит рассказывать, что именно мне тогда приснилось? У тебя уже масса информации, могла бы и догадаться. Твайлайт пригласила меня к себе домой, задала множество вопросов про мой мир, и я рассказывал ей всё, что удавалось вспомнить, но ей всё время было мало. Потом — я не успел убежать и не сумел вырваться, и оказался привязанным к столу с воткнутыми иглами и прилепленными проводами.

Он поднял взгляд — лицо Луны пылало яростью, Селестия выглядела готовой расплакаться.

— Впрочем, на самом деле всё было не настолько… театрально, как в этом сне. По крайней мере, кричал я не настолько пронзительно. Ну, то есть я потребовал, чтобы она отпустила меня — а она просто не обратила внимания на мои слова, ей было не до того. Так что я смирился и просто лежал, ожидая, пока всё закончится. Разумеется, она не знала, что у меня клаустрофобия.

— Что это? — спросила Луна.

— Страх замкнутых пространств. Например, когда ты вдруг оказываешься запертым в тесной комнате… в общем, когда ты не можешь выбраться, — махнув рукой, человек снова посмотрел в лицо Луны. — Что ты ещё разболтала?

Луна печально вздохнула, снова обращаясь к прошлому…

---

«Что-что ты сказал про мои яблоки?!» — Эпплджек гневно надвигалась на удивлённо глядящего на неё Анона.

«Что они вполне хорошие, разве же это оскорбление?» — своим обычным ровным голосом ответил тот.

«Вполне хорошие?! Всего лишь вполне хорошие?» — она снова шагнула вперёд, и человек был вынужден отступить на шаг.

«Не понимаю, на что ты обиделась», — произнёс он. Кобыла гневно фыркнула в ответ.

«Это лучшие яблоки во всей Эквестрии, а ты назвал их просто хорошими!»

«У тебя есть какое-нибудь доказательство этого?»

«Чего?» — удивлённо посмотрела на него фермерша.

«Именно того, что ты сказала. У тебя есть какие-нибудь письменные доказательства того, что твои яблоки лучше всех остальных в стране?»

«Ну, такого точно нет, — признала она. — Но я точно знаю!»

«То есть это просто твоё мнение».

«Это не мнение, это факт!»

«И это — тоже просто твоё мнение!»

Селестия успела лишь дёрнуться, когда Эпплджек, крутанувшись на месте, впечатала задние копыта в живот мужчины — тот отлетел, несколько раз перекувырнувшись через голову, и замер, лёжа на спине. Выражение лица оранжевой земнопони стремительно сменилось с ярости на удивление, а затем — на сочувствие. Она торопливо подбежала к упавшему человеку.

«Ох, сахарок, прости, я…»

И ничего больше она не успела сказать, когда встречный удар бросил на спину уже её, а потом руки человека сомкнулись на её горле, сжимая изо всех сил. Селестия оглянулась на Луну, не понимая, что происходит, а когда её взгляд вернулся к изображению, глаза Эпплджек, полные слёз, уже закатывались, она слабо подёргивала ногами, пытаясь оттолкнуть человека, но в лишённых кислорода мышцах уже не было сил…

А в глазах человека, к ужасу принцессы, не отражалось совершенно ничего. Ни злобы, ни боли — сейчас они были абсолютно равнодушными. Бездушными. И если кто-нибудь сейчас не поможет Эпплджек, он же сейчас просто убьёт её!

Внезапно руки человека разжались, пони перекатилась на бок и принялась, кашляя, торопливо втягивать в себя воздух. На лице человека, к удивлению Селестии, возникла гримаса абсолютного ужаса. Он вскочил и молча кинулся бежать куда-то.

Изображение погасло.

---

— Ха, здесь дело было слегка сложнее. До момента, когда я начал её душить — всё точно так и было. Кто-то сказал, что если у меня будут хорошие отношения с Эпплами, то пони вернее признают меня своим. А потом слово за слово — и она меня лягнула. И да, когда она подбежала, чтобы помочь мне, у меня возникла мысль удавить её. Но, разумеется, я сдержался. Просто оттолкнул её и молча ушёл домой. Этот кошмар — последствия той ярости, с которой я сумел справиться в реальности.

И снова Селестия не знала, что сказать. Посочувствовать ему?

— Следующий сон! — сказал почему-то выглядящий совершенно разбитым человек.

---

«Я просто обязана сказать, дорогуша, что у тебя восхитительная осанка!»

Брови Селестии сами собой полезли вверх, когда она увидела Анона, стоящего на каком-то небольшом подиуме. Вокруг изящно двигалась Рэрити, снимая с него мерки.

«Благодарю вас», — на автомате ответил человек.

«О, не надо, ведь это правда!»

«Я не смогу оплатить такую одежду, — судя по усталому тону, явно не в первый раз проговорил человек, — тебе лучше бы не заниматься всем этим!»

«Ах, прекрати! Не надо задумываться о таких мелочах!»

«Но я серьёзно. Мне не очень нужна такая одежда!» — сказал человек, спрыгивая с подиума.

«Как можно?! — заступила ему дорогу кобыла. — Почему?!»

«Я не люблю благотворительность!» — твёрдо ответил Анон.

«Хорошо, тогда как насчёт сделать для меня кое-какую работу? Тогда это точно не будет благотворительностью!» — предложила модельер.

«Ладно. Что нужно сделать?»

«Ну, тут, неподалёку от Понивилля, есть гора, в пещерах которой встречаются драгоценные камни. Если накопаешь для меня пару-тройку, я буду очень благодарна!»

«Разумеется. Жди, я скоро вернусь».

Это в какой такой горе, задумалась Селестия, есть драгоценные камни? Да не может быть, чтобы Рэрити послала Анона туда! Подняв взгляд, аликорна с ужасом увидела, как Анон из прошлого шагает по дороге к той самой горе, про которую она только что подумала.

— Нет… — тихо произнесла она, — нет, пожалуйста, нет…

— Приготовься, сестра, я сейчас пропущу кусок, — предупредила Луна.

— Пропустишь? — не понимая, о чём речь, переспросила старшая принцесса.

— Следующие несколько минут его сна — одно сплошное ощущение боли, и никаких визуальных образов. Я продолжу показывать сразу после этого.

Снова появилась дорога, тени лежали по-другому, облака на небе были совсем другой формы, и какая-то мрачная фигура, ковыляя, медленно шла в сторону бутика Рэрити.

Селестия ахнула, когда смогла рассмотреть, как Анон выглядел вблизи. Он был весь покрыт синяками и порезами, его одежда была окровавлена и изорвана, одна из ног подгибалась при каждом шаге, и он постоянно придерживал рукой живот.

Человек приблизился ко входу в магазин и поднял руку, чтобы постучать кулаком в дверь. На лице его была чистая, ничем не прикрытая ярость.

…а потом эта ярость исчезла. Так и не прикоснувшись к двери, он сунул руку в карман, вытащил несколько небольших драгоценных камней и, наклонившись, положил их на порог. Потом повернулся к двери спиной и, не оглядываясь, пошёл куда-то.

Селестия ощутила, как по её щекам текут слёзы.

---

— Это был последний сон, который смогла увидеть моя сестра прежде, чем вскочила и помчалась разыскивать тебя, — завершила свой рассказ Луна.

— Моя маленькая богиня не смогла вынести такого зрелища? — сонно хихикнул Анон.

Это должно было быть шуткой, вот только никто не рассмеялся, Селестия лишь отвернулась, пытаясь незаметно стереть с лица слёзы.

— Из нас двоих Луна лучше переносит такие невзгоды, — признала она.

— Ну, — вздохнув, произнёс Анон, — это не столько сон, сколько просто воспоминание. Рэрити послала меня накопать драгоценных камней, вот только забыла сказать, что в пещере обитают алмазные псы, которые совсем не любят конкурентов. Мне пришлось сражаться за свою жизнь, и в Понивилль я вернулся весьма потрёпанным, — он покачал головой, — так что даже разозлиться как следует не смог, просто оставил камни и уполз домой. Всё как обычно.

— Прости меня, Анон, — прижалась щекой к его плечу Селестия, — я не знала.

Он погладил её гриву.

— А самое интересное, я не могу сказать, что после этих событий всё стало лучше. Нет — тогда стало хуже, а лучше — только теперь. Вот так вот.

Анон чувствовал, что его голова плывёт, всё вокруг качалось, и он не был уверен, не видит ли на самом деле сон. Да, он всегда хотел рассказать Селестии, какими злыми, на самом деле, подданными она повелевает, но сейчас это было неважно. Потому что сейчас принцесса плакала, уткнувшись носом ему в плечо, а вторая, придвинувшись поближе, обняла его ногами, чтобы крепко прижать к себе.

Что же, тут ничего уже не поделаешь. С тем же успехом можно просто поспать.

---

Селестия ощутила, как дыхание человека стало более лёгким и ритмичным, и опустила спящего (и до сих пор сильно пахнущего алкоголем) мужчину на кровать. Повернувшись к сестре, она увидела, что шёрстка на её щеках влажная — Луна тоже не сдержала слёз.

— Почему мы не чувствуем, как он испытывает эмоции из-за этих ужасов? — спросила Луна.

— Не знаю, сестра, — покачала головой Селестия. — Возможно, он когда-то их испытывал… а может, что и никогда, — она поморщилась, вспоминая фрагменты того, что только что увидела, и продолжила. — Но что делать нам? Мы вообще способны помочь ему?

— Возможно, сейчас лучшее, что мы можем дать ему, это отдых, — тряхнула головой в сторону спящего человека Луна, — а завтра подумаем, как помочь нашему другу.

Селестия кивнула и осторожно пристроила человека на кровати поудобнее, точно посередине широкого ложа. Она не хотела, чтобы после произошедшего он остался один. Впрочем, возможно, на самом деле это она не хотела оставаться одна. Так что она забралась на кровать и ласково обняла спящего человека ногами. С другой стороны пристроилась Луна, тоже обняла человека и, подняв одеяло магией, накрыла их всех вместе.

— Возможно, — предположила Луна, поглядев сначала на Анона, а потом на старшую сестру, — Анону будет удобнее без всего лишнего.

— Наверное, ты права, — кивнула Селестия, и в короткой вспышке солнечной магии одежда человека исчезла, чтобы кучей возникнуть в углу комнаты.

После чего принцессы, обнимая своего человека, погрузились в целительный сон.

Или во что-то похожее.

Когда жизнь даёт тебе лимон

— Моя голова… — тихо простонал Анон, приоткрыв глаза на короткий момент — и, тут же получив сокрушительный удар дневным светом, вынужденный зажмуриться обратно. — Ага, похмелье…

Он не особенно-то и помнил, что именно вчера произошло. Вроде бы наткнулся на кого-то на улице, после чего внезапно отправился выпивать. Затем — что-то связанное с Селестией и Луной, а потом… ничего больше в голову не приходило. Тем более что голова отказывалась работать, мозг бултыхался в ней, словно яблоко в коробке, постоянно и очень болезненно стукаясь об стенки. Нафига ему потребовалось так напиваться? Впрочем, это абсолютно неважно. Сейчас стоит ещё немного отдохнуть.

Лежать было как-то… тесно. Анон повернулся на левый бок — и тут же дёрнулся обратно, почувствовав, что упёрся во что-то… знакомое. Очень-очень странно… ему даже не потребовалось открывать глаза, чтобы понять, кого именно занесло в его постель — только от одной-единственной пони исходил приятный, но необычный запах белладонны. Приложив некоторое усилие, он всё же заставил свои веки приподняться — чтобы увидеть на подушке рядом с собой лицо Луны.

Итак, один факт подтверждён. Чуть повернув голову, чтобы видеть не только лежащую рядом спящую пони, он убедился — да, это его комната, правда, во дворце существует ещё одна точно такая же. Но тогда зачем Луна забралась в его постель, а не в собственную, которая совсем рядом?!

Аликорна тем временем слегка пошевелилась, покрепче прижимаясь к человеку, и он сделал ещё одно открытие: оказалось, что он замечательно ощущает её шёрстку своей кожей. Да, именно кожей груди и живота. Осторожно приподняв одеяло и заглянув под него, Анон подтвердил своё предположение: да, он действительно голый. В постели с Луной.

Пока можно не паниковать, возможно, это какая-то случайность…

— Ано-он… — прозвучал тихий, счастливый голос откуда-то у него из-за спины.

Прежде чем человек успел пошевелиться, пара копыт просунулась по бокам от него и, достаточно осторожно приобняв, потянула назад, прижимая спиной к… чему-то очень-очень мягкому. Не успел он сообразить, что же происходит, как сзади донёсся ещё один звук — на этот раз довольный вздох.

Анон очень медленно повернул голову… чтобы увидеть ту пони, которую хотел бы видеть прямо сейчас меньше всего на свете.

Упираясь в его плечо счастливо улыбающейся физиономией, позади лежала Селестия. Спящая, как и её младшая сестра.

Мысли бешеным табуном взвихрились в голове человека. Что он ухитрился вчера натворить? Как вышло, что обе принцессы сейчас спят в его постели? И какого чёрта он лежит между ними голый?

Он знал ответ. Ему самому не хотелось в это верить, но ответ он знал.

Он вчера нажрался и каким-то образом затащил в постель обеих принцесс. Как именно он сумел это проделать — его, конечно, удивляло, но куда более важным было другое — что они после этого делали?

Нет-нет, не подумайте нехорошего, обе аликорны ему нравились. Просто… он твёрдо считал, что ещё не дожил до того, чтобы кувыркаться под одеялом с аликорной. Да и с кобылой любого другого биологического вида — тоже. У него и с женщинами-то было не особенно много опыта — как-то не доходило обычно до столь серьёзного сближения.

И тем не менее — он сейчас в постели с двумя самыми могущественными понями этой планеты. Судя по тому, какие счастливые у них мордашки, впечатление он произвёл хорошее. Но что теперь делать дальше? Интересно, они помнят, что вчера происходило? Или тоже, как и он, надрались до беспамятства? Если нет… получается, он им нравится? Вот настолько, чтобы?..

Столько вопросов — и ни одного ответа. Только грохочет в груди сердце и скрежещут жернова в голове.

Так, ему надо выбраться из постели. И постараться поскорее забыть о том, что здесь произошло. Хотя… а выбраться-то как?! Селестия его так обхватила, что любой борец позавидует! Он едва пошевелиться может! А пошевелившись, снова ощущает спиной… да и задом её невероятно мягкую шёрстку.

Спустя секунду Луна, которой не понравилось лежать одной, снова сдвинулась в его сторону, чтобы прижаться поплотнее.

Итак, он попал, оказавшись в положении гамбургера между двумя инопланетными булками, и нет возможности выбраться оттуда.

Тихо вздохнув, Анон смирился со своей судьбой: если некуда деваться, единственное, что остаётся — продолжать спать. Потом, возможно, ему удастся объяснить сёстрам, что произошедшее было ошибкой и случайностью. А если не удастся — говорят, в Грифоньем Королевстве тоже можно жить.

Чем не план?

---

Ещё не проснувшись окончательно, Селестия ощутила что-то очень приятное, прижимающееся к её груди. Лежать вот так, спокойно и расслаблено, было настолько хорошо, что она готова была поклясться — столь замечательного утра у неё не было много сотен лет!

Не открывая глаз, она привычным усилием подала магию в рог, поднимая солнце, после чего покрепче прижала к себе это замечательное нечто, от которого так приятно… А собственно, что это? И где она сейчас оказалась? Медленно и постепенно в мозгу солнечной принцессы начали просыпаться воспоминания ушедшего дня.

А потом они нахлынули потоком. Эти страшные сны, разговор с сестрой и Аноном… Осторожно приоткрыв глаза, она скосила их вниз, чтобы посмотреть, что же такое она прижимает к груди, и не сдержала улыбки от обнаруженного. Да, это её человек, он рядом, она может обнять его и защитить от невзгод. Ему и так много досталось, и теперь она ни за что не допустит повторения этих ужасов. Он так хорошо относится и к ней, и к её сестре — она просто обязана ответить соразмерной благодарностью!

Прижавшись покрепче, Селестия коснулась губами его шеи — и заметила совсем рядом проблеск знакомой тёмно-синей шёрстки. Да, Луна тоже здесь, прижимается к человеку с другой стороны, пристроив голову у него на груди, и улыбается во сне. От этого зрелища сердце Селестии просто растаяло… и в следующую секунду в нём вспыхнула боль, когда она вспомнила о вчерашних событиях.

Твайлайт. Что же теперь делать?

Произошедшее было однозначно преступным, и как справедливый правитель, Селестия не могла себе позволить бездействия. Надо сделать, чтобы подобное не повторилось. Твайлайт предстоит тяжёлый урок, но она умная и сумеет понять. Но вот остальные… что делать с остальными? Они тоже виноваты перед Аноном, вот только что она, даже как принцесса, может с этим поделать?

И к тому же она до сих пор не знает всех деталей произошедшего. Анон вчера рассказал о своих проблемах, связанных с тремя из носительниц Элементов. А остальные две?

А остальные пони Понивилля?

Анон столько всего утаивает от неё. Он это делает, чтобы защитить её? Или себя?

Она не знает, и ей больно от того, что она не знает, как помочь своему драгоценному человеку.

---

Луна вдохнула, и её нос наполнился сильным, приятным, очень знакомым запахом. Мускусным, солоноватым… да, так пахнет её друг, Анонимус.

Открыв глаза, она увидела прямо перед собой гладкую, почти безволосую кожу и улыбнулась. И только потом приподнялась, отстраняясь.

Вот и он, ещё спящий, только прямо на глазах его лицо искажается болезненной гримасой: к её другу снова пришёл кошмар. Наклонив голову, аликорна осторожно прикоснулась рогом к голове спящего человека.

— Прости меня! — тихо прошептала она, выпуская заклинание.

Лицо человека разгладилось, снова приняв спокойное выражение. Возможно, Анон вспомнит потом, что она опять помогла ему справиться с кошмаром, но Луне теперь было на это наплевать. Услышав от Анона, чем были вызваны его кошмары, ночная принцесса ощутила, что её гнев усилился многократно. Оказывается, кошмары действительно основаны на поступках носительниц Элементов. Да как они могли позволить себе быть такими жестокими по отношению к её другу?! Зло должно быть наказано! Если надо, то отрубанием головы!

…но нет, напомнила себе аликорна, сестра ни за что не допустит такого. И к тому же они носительницы Элементов, им многое прощается…

Опустив голову, Луна прижалась лицом к груди человека, нежно потёрлась о неё щекой, ощущая, как из глаз начинают пробиваться слёзы. Нет, она не может допустить, чтобы он страдал. Он должен быть счастлив, обязательно!

Что-то прикоснулось к её гриве.

— Что я говорил про твою помощь мне? — прозвучал бесстрастный голос.

— Что ты сам справишься, — виновато ответила она, поднимая голову. Человек проснулся и теперь смотрел куда-то на стену поверх её головы, но его рука ласково гладила её гриву. — Что это твоё личное дело…

— Не плачь, — произнёс он, — не стоит плакать из-за какого-то глупого сна.

«Он не помнит, что вчера рассказывал нам?»

— Я плачу не из-за сна, Анон, я плачу из-за правды.

Её слова явно удивили человека. О чём это она?

— Ладно, об этом потом, но когда я оденусь, мне надо будет задать тебе пару вопросов.

— А зачем тебе каждый раз надевать эти одежды? — удивлённо подняла бровь Луна. — Али без них тебе не удобнее?

Анон ощутил, как его щекам становится жарко — даже для принцесс необычное зрелище.

— Извини… но разве же я не рассказывал, почему мы, люди, ходим в одежде?

— Я не помню, чтобы мы об этом говорили.

— Помоги мне выбраться, и я тебе расскажу.

Он осторожно попытался высвободиться из объятий Селестии, добившись, впрочем, лишь того, что эти объятия стали крепче.

— Ты куда-то собрался? — проворковал голос солнечной принцессы ему в ухо.

— Да, — твёрдо ответил он, — мне нужно встать и одеться.

— И тебе не хочется ещё немножечко полежать?

— Нет! Где моя одежда?

Почувствовав, как его сердце начинает биться всё быстрее, и опасаясь, что своей настойчивостью может напугать человека, Селестия торопливо разжала объятия. Подхватив с постели одеяло, человек поднялся, заворачиваясь в ткань.

Его одежда обнаружилась кучей в углу комнаты, что никак не помогало в объяснении, что произошедшее является просто случайностью. Скорее, это наоборот доказывает, что он вчера сделал что-то, о чём будет долго сожалеть.

Ухватив одежду, он скрылся за дверью ванной.

— Заметила, что Анонъ не захотѣлъ рѣчь вести съ нами?

— Да, — кивнула Селестия, — он убежал, словно стремился спрятаться.

— Вестимо, — прошептала младшая сестра себе под нос, — нами былъ не принятъ къ свѣдѣнію его родины обычай.

— Да, это вполне возможно.

Анон тем временем наклонился к водопроводному крану, набирая полный рот воды и глотая её. Голова всё ещё раскалывалась, но утоление жажды помогало. Подняв взгляд на зеркало, в котором отразилась его помятая физиономия, он снова задался вопросом: что же теперь делать? Просто выйти и прямо спросить? Ведь остаётся вероятность, что он неправильно воспринимает всё произошедшее.

И совершенно неясно, как поступать, если он понял как раз правильно.

Приведя себя в порядок и одевшись, но всё равно ощущая себя совершенно разбитым, человек вышел в комнату, где его ожидали сёстры-аликорны. За это время они так и не удосужились встать с его постели и теперь вопросительно смотрели на Анона, подняв головы.

— Я вчера был совсем пьяным?

— Едва языком ворочал, — ответила Луна.

— Это кое-что объясняет, — кивнул головой человек и, решившись, неуклюже перешёл к главному: — Но почему я лежал голым?

— Мы подумали, что тебе так будет удобнее, — на этот раз ему ответила уже Селестия.

Ладно. Теперь время для самого главного.

— Скажите, мы ведь не… — у него не хватило решимости произнести нужные слова вслух, и он сделал это жестом — сложив пальцы левой руки колечком и ткнув сквозь него указательным пальцем правой.

Лица обеих сестёр синхронно зарозовели, когда до них дошёл смысл его неуклюжей жестикуляции: «Анон предполагает, что мы вчера трахались?»

Селестия просто не находила слов, но выражение лица Луны внезапно из удивлённого стало ехидным.

— Да, принц Анонимус! — торжественно ответила она. И человек, и старшая сестра тут же вытаращили глаза от удивления.

— П-принц? — нерешительно переспросил Анон, заикнувшись.

— Воистину! Вчера ты сорвалъ цвѣтки обѣихъ сестеръ и будешь удостоенъ званіемъ принца!

Анон шагнул назад, ещё раз… и ощутил лопатками стену. Он не хотел этого! Теперь всё станет таким сложным, а он абсолютно не любит сложности!

Селестия, впрочем, быстро пришла в себя — она, в конце концов, хорошо знала «милые» привычки Луны.

— Не слушай мою сестру, Анонимус! — ответила она, сердито взглянув на синюю аликорну. — Она никогда не умела выбирать подходящие моменты для своих шуточек!

Луна виновато повесила голову.

— Не затаи зла на насъ, не смогли предъ искушеніемъ мы устоять…

Человек ощутил, как его сердце сбавляет ритм, удивительнее всего, что он сейчас не ощущал злобы на эту четвероногую шутницу. Более того, чувство, овладевшее им, любой нормальный человек назвал бы счастьем. Итак, похоже, всё же они не занимались любовью. Но надо удостовериться.

— То есть… — кое-как произнёс он сдавленным голосом, — мы этого… не делали?

— Нетъ, — ответила младшая аликорна.

— Тогда почему вы обе в моей постели, а я — голый?

— Ты совсем не помнишь, что происходило ночью? — участливо спросила Селестия.

— Совершенно нет, — человек покачал головой и тут же пожалел об этом.

А ещё он обратил внимание, что Селестия после его слов занервничала, и это его напрягло. То, что и вторая аликорна точно так же опустила взгляд, подтвердило его мысль: что бы вчера ни произошло, он об этом пожалеет.

— Сядь, пожалуйста, — попросила его старшая аликорна, указав копытом на край кровати.

Да, несомненно, ему предстоит сожалеть, подумал человек, опускаясь на кровать между двумя лежащими лошадками, и то, как обе неловко поёжились, когда он устраивался поудобнее, словно не решаясь начать неприятный разговор, ещё сильнее напрягло его.

— Надлежитъ намъ быть честной. Мы нарушили твоё довѣріе, Анонимусъ, когда явилась къ намъ сестра наша и попросила… нѣтъ, взмолилась выдать тайну твоихъ сновъ ужасныхъ.

Анон сидел с бесстрастным лицом, но внутри него закипал невидимый гнев. Ему не требовался словарь, чтобы понять, что именно говорит, снова переходя от волнения на староэквестрийский, ночная принцесса. Селестия пришла и попросила рассказать об увиденных Луной снах. Его снах. И Луна всё рассказала. Если она прямо сейчас не объяснит, почему столь грубо нарушила обещание хранить его тайны, он взорвётся. Да, он разрешил ей проникать в его сны, когда понял, что её куда больше расстраивает тот факт, что он запрещает ей приходить, чем то, что эти сны зачастую — кошмарные. Но рассказывать об этом?!

И вот теперь, когда она сама призналась, что всё разболтала, Анон ощущал, что его доверие предали. Что выдали переживания, которые являются его личными, частью его внутреннего мира. Не спросив его разрешения!

Селестия ощутила, как ускорился пульс сидящего рядом человека, и поняла, что следует немедленно что-то предпринять.

— Я беспокоюсь о тебе, — произнесла она тихо, — и поэтому попросила сестру рассказать мне о твоих снах — чтобы попытаться понять тебя, чтобы найти способ тебе помочь!

Вот, снова это слово — «помочь»! Каждый раз, когда пони произносят это слово, у него возникает ощущение, что кто-то воспринимает его как сломанный предмет, который надлежит починить. Но он — не какая-то игрушечная машинка, в которой надо заменить батарейки! Он сам выбирает, как ему жить его жизнью!

— Я не просил о помощи, — своим обычным равнодушным тоном произнёс человек, — мне не требуется, чтобы ты помогала мне.

— Далѣе. Мы спросили тебя о происхожденіи твоихъ сновидѣній, и въ пьяномъ хмелѣ ты многое разсказалъ Намъ. Теперь намъ вѣдомо зло, что троѣ Элементовъ совершили супротивъ тебя.

Изо всех сил сжимая трясущиеся от напряжения кулаки, Анон ощутил, как его накрывает огненная волна. Он представил себе, что сейчас обрушится на принцесс с обвинениями, причинит им боль — не физическую, но душевную. И… так же быстро, как вспыхнула, его ярость угасла. Это опять одно из тех явлений, на которые он не в силах повлиять. Надо бежать. С трудом протолкнув воздух через сдавленное спазмом горло, он вздохнул. Поднялся на ноги. И спокойным шагом направился к дверям, остановившись, когда взялся за ручку.

— Пойду прогуляюсь, — ровным тоном произнёс он, повернувшись к аликорнам. — Принцесса Селестия, — кивнул он старшей сестре. — Принцесса Луна, — кивнул младшей.

И, не произнеся более ни слова, быстро вышел, закрыв за собой дверь. Наверное, прогулка по саду поможет ему, поскольку именно сейчас ему абсолютно необходимо побыть в одиночестве.

Пребывая в душевном раздрае, человек сам не осознал, что его прощальных слов оказалось достаточно для того, чтобы довести принцесс до слёз. Добавив к их именам титулы, он продемонстрировал, что они пересекли черту. Он причинил им боль — куда более сильную, чем получилось бы, начни он выкрикивать оскорбления.

Для танго нужны двое, для брака – трое

Анон стоял в саду и смотрел на далёкий горизонт, облокотившись спиной на ствол дерева и глубоко задумавшись.

И что ему теперь делать?

Когда он попал в этот мир, то решил было, что ему суждено начать жизнь заново. Впрочем, жизнь очень скоро доказала ему, что здесь она такая же, как и на Земле. Он, соответственно, вернулся к своим старым принципам — не допускать к себе никого, чтобы не давать возможности причинить душевную боль. Отходить в сторону. Прятаться за бесстрастной маской.

Его жизнь стала простой и понятной, и это ему нравилось.

А потом пришла Селестия и не пожелала оставить его в покое. Раз за разом прилетая, чтобы задать этот дурацкий вопрос о новых друзьях. Раз за разом расходуя своё драгоценное время правительницы, чтобы увидеть его, поговорить с ним. И, как бы ему ни тяжело было признавать, она стала частью его жизни. Постоянной частью — он каждое утро накрывал стол к чаю, и она ни разу не пропустила визит.

Потом он понял, что Селестия стала его другом, и в тот день в его душе появилась некая надежда — возможно, на этот раз всё будет по-другому? Возможно, с ней он сможет войти в общество, а не отталкиваться от него? Эта надежда ослепила его, заставила забыть всё то зло, что ему причинили пони.

Как он мог быть настолько наивен? Как он мог довериться кому-то? Стоит ли теперь удивляться, что его принцип — любой, кому ты позволишь приблизиться, когда-нибудь превратится в проблему — подтвердился?

Но… почему тогда он ощущает эту странную душевную боль? Он ведь знал, что это случится — но боль, тем не менее, не уменьшалась. Почему же он сейчас стоит, хотя его тело требует, чтобы он как можно быстрее отправился на вокзал и сел в первый же поезд?

Быть может, Селестия на самом деле стала большей частью его жизни, чем он готов признать? Быть может, он не хочет, чтобы умерла та надежда, когда он сядет на поезд?

Он не знает. Ничего он не знает…

И, как будто всего этого мало, его мысли раз за разом возвращались к тем словам, которые он произнёс, уходя. «Принцесса». Зачем он произнёс вслух их титулы?

Он знал зачем. И это знание заставляло его сердце отзываться болью — чтобы досадить им. В тот момент он стремился обидеть их и сумел подобрать подходящие слова, которые причинили им боль, прозвучав именно из его губ.

Он оттолкнул их — так, как его отталкивали все остальные уже множество раз.

Да, Анон знал об этой особенности жизни аликорнов, Селестия как-то чуть ли не целый день потратила, рассказывая, насколько ненавидит свой титул. Как она мечтает, чтобы Твайлайт начала называть её по имени, и как эта мечта не торопится сбыться — Твайлайт продолжает называть её принцессой.

Потому что для Твайлайт она есть, и будет оставаться, только наставницей и правительницей.

Человек понимал, что его слова ранили аликорн в самое сердце — и не только Селестию. Луне, вероятно, сейчас ещё больнее. Он её единственный друг, и то, что он отвернулся от неё, наверное, сейчас просто разрывает её душу на части.

В какой-то момент он подумал, что если сделает больно аликорнам — ему самому станет легче. Но вместо этого его сердце теперь болит сильнее, чем он способен вынести.

Как же ему быть? Сможет ли он на самом деле простить принцесс?

Съехав спиной вниз по дереву, человек сел на корточки, поджав ноги к груди, и горестно вздохнул.

Он не знал, как ему быть, и это мучило его больше всего.

---

Селестия сидела на троне, как многие тысячи раз до того; но этот день был уникальным — она не пожелала открыть утренний приём. Гвардейцы, стоящие у подножия трона, тревожно переглядывались — с их повелительницей что-то случилось, раз она просто сидит на троне с бесстрастным лицом и смотрит на закрытые двери.

Что-то должно случиться, понимают гвардейцы, и стоят в готовности — потому что не знают, когда это «что-то» ожидать.

А принцесса, сидя на троне и глядя на двери тронного зала, раз за разом вспоминает то, что произошло пару часов назад.

Как они с Луной сидели, ошарашенные последними словами уходящего человека, и смотрели ему вслед.

Как эти слова горели в их разуме, причиняя жестокую боль.

Как они понимали, что произошло что-то ужасное.

Как они попытались обсудить произошедшее.

---

— Это такая шутка? — расширенными от испуга глазами Луна смотрела на свою сестру. — Ты подговорила его так сказать, признайся!

— Нет, — ответила Селестия, изо всех душевных сил удерживая на лице официальную маску.

Луна не была способна на такой уровень самоконтроля; её глаза сами собой зажмурились, и из-под век побежали слёзы. Нет! Этого не может быть! Её единственный друг!

Внезапно в её разуме ярким светом вспыхнула новая мысль, и аликорна торопливо повернулась к сестре, с надеждой в голосе произнеся:

— Но ведь он простит нас? Он же не бросит нас вот просто так? — уже к концу первой фразы Луна осознала, что сама себя уговаривает.

Селестия сумела удержать на лице ровное выражение и привычную полуулыбку… но не смогла сдержать струящиеся по щекам слёзы.

— Не знаю, сестра, — маска сдалась, и нижняя губа солнечной принцессы задрожала, — честно, не знаю.

---

Вскоре после этого Луна телепортировалась в свою комнату; Селестия не винила её — она и сама хотела бы спрятаться ото всех, но сумела остаться на своём месте, ожидая, что Анон вернётся к ней. Надеясь, что он вернётся, что он не покинул Кантерлот… эта ужасная мысль жгла её разум.

Она предполагала, что человек может обидеться, и тем не менее сделала то, что должна была сделать. И не стала бы винить его в том, что он возненавидит её в ответ.

Ей надо было знать. И теперь, вооружённая этим знанием, она может приступить к другим делам, даже если Анон никогда больше не назовёт её и Луну своими друзьями. Она сделает так, чтобы правосудие было применено к тем, кто причинил человеку вред, и его список врагов послужит основой для списка обвиняемых. Закон властен над всеми пони, даже над ней самой… но мысль о том, что именно носительницы Элементов причинили Анону зло, вызывала боль в её душе.

Она не знала, что именно совершили Флаттершай и Рэйнбоу Дэш — но зато понимала, почему человек обижен на Рэрити, Эпплджек и Твайлайт.

Твайлайт. До чего же позорно провалилась её миссия наставницы, если ученица стала такой… Ей самой будет больно, но Селестия уже знала, что надлежит сделать. Что же касается Рэрити и Эпплджек… она придумает.

Селестия сидела на троне, смотрела на закрытую дверь и составляла планы.

---

А у Блюблада сегодня был отличный день! Он сумел утром поговорить со служанкой и ни разу не наорал на неё, и это крутое достижение, тётушка будет им гордиться! В восторге от удачно начатого дня жеребец побежал в сад, чтобы поболтать с какими-нибудь зверушками и похвастаться — они, несомненно, тоже за него порадуются!

Спускаясь по лестнице, принц решил, что сегодня ему не нужен провожатый-стражник. Да, тётушка постоянно посылает одного из них, чтобы составить ему компанию… но сегодня Блюблад и сам может о себе позаботиться. Он сегодня никого не обидел — и это настоящее доказательство того, что он растёт!

Пробегая мимо окружённой густыми кустами полянки, жеребец что-то услышал. Кто-то разговаривает, и звучит этот голос удивительно знакомо! Пригнувшись, Блюблад начал осторожненько протискиваться между кустов, пока не смог высунуть голову на поляну. Да это же Анон! Интересно, что он тут делает?

— …и вот теперь я сижу и не знаю, что делать, — произнёс человек.

Присмотревшись, жеребец увидел ещё одного своего знакомого. На колене человека сидела Филомина. Странно, что ей потребовалось в саду? Она же, как правило, либо с тётушкой, либо в её комнате?

Филомина повернула голову, человек проследил за её взглядом и тоже заметил Блюблада, который торопливо дёрнулся назад сквозь громко затрещавший куст, безуспешно пытаясь спрятаться.

— Блю? — позвал Анон.

Ну вот, его заметили… Блюблад выпрямился и прошёл сквозь выдавший его куст, направляясь к человеку.

— Привет, — произнёс он, стараясь не показать, что ему стыдно.

— Что привело тебя сюда? — спросил человек, совершенно не подавая виду, что обиделся на того, кто за ним подглядывал.

— Я… — жеребец посмотрел по сторонам, торопливо пытаясь придумать какое-нибудь объяснение, не справился с этим и решил попробовать похвастаться. Сделав на всякий случай несколько глубоких вдохов, он произнёс: — А я сегодня сам заговорил со служанкой и совершенно её не обидел, вот!

— Молодец, Блю! — слегка улыбнулся Анон.

Его доброжелательный голос успокоил Блюблада, так что принц подошёл и сел рядом с ним на траву. А потом, протянув переднее копыто, осторожно погладил Филомину.

— А она здесь зачем? — спросил жеребец.

— Не знаю, — пожал плечами человек, — я сидел здесь, совсем один, и тут прилетела эта красивая птица и села ко мне на колено.

— Но это же не просто птица, — поражённый его незнанием, удивлённо воскликнул принц, — это Филомина!

Анон обернулся к птице, и та подтверждающе кивнула.

— Так тебя зовут Филомина? — он осторожно, одним пальцем, почесал птице шею под клювом; та в ответ довольно курлыкнула. — И что в ней особенного?

— Ну, она же феникс, — ответил Блюблад. — Тётушка рассказывала, что повстречалась с ней незадолго до того, как Дискорд захватил Эквестрию.

Подняв бровь, Анон внимательнее посмотрел на птицу. «До захвата Эквестрии Дискордом» — получается, что феникс ровесница Селестии, если не старше.

— То есть она тоже бессмертная?

Блюблад гордо кивнул — то, что он знает ответ на столь сложные вопросы, делает сегодняшний день ещё удачнее.

— Ага! Она вместе с тётушкой уже много-много лет!

Не сдержавшись, человек хихикнул.

— Пожалуй, теперь я знаю, почему ты здесь, — произнёс он, обращаясь к птице. Та кивнула в ответ.

— А почему ты с ней разговариваешь? Ты ведь не можешь понимать, что она отвечает!

— Просто очень хотелось поговорить с кем-то о проблеме, — вздохнул Анон.

— Ну, ты мог бы поговорить с тётушкой… — явно не понимая смысл слов человека, с сомнением в голосе предложил жеребец.

Анон, не решаясь заговорить, несколько секунд рассматривал феникса.

— Видишь ли, она и есть моя проблема, — неохотно произнёс он. — Это сложно объяснить.

— Почему?

— Знаешь, я думаю, не стоит мне грузить тебя моими заморочками, — покачал головой человек.

— Но я же сам спросил.

— И тем не менее, это не означает, что мне следует отвечать.

— Почему?

Анон подавил своё раздражение, не позволяя эмоции проявиться в голосе. Этот простодушный жеребец не издевается, а любопытствует.

— Там, откуда я родом, многие держат такие вещи при себе.

— Но как же вы тогда решаете свои проблемы?

Анон нервным движением потёр затылок.

— Как правило, каждый из нас решает свои проблемы самостоятельно.

Блюблад удивлённо посмотрел на человека, не понимая его ответа. Один пони не способен сам решить все проблемы. Тётушка всегда учила его, что если он не справляется, стоит попросить помощи у другого пони.

— Но если ты решаешь свои проблемы сам, то почему тогда жалуешься сейчас Филомине?

«Да, похоже, у этого жеребца талант задавать неудобные вопросы!» — простые по сути своей слова Блюблада явно выбили Анона из колеи.

— Потому что я не знаю, как мне быть, — ответил он со вздохом.

— Попросить помощи?

— Нет.

— Почему?

— Потому что люди, — потерев лоб, неохотно ответил мужчина, — не любят просить помощи.

— Не понимаю… как же вам решать проблемы, если и самому не получается, и о помощи попросить нельзя?

Анон окончательно съехал спиной по дереву, опустившись задом на траву и вытянув ноги. Потерявшая насест Филомина вспорхнула и опустилась на спину Блюблада.

— Какого ответа ты ждёшь, Блю? Я не знаю, как мне решить мою проблему.

— Ну, наверное, всё же стоит попросить помощи?

Опять это слово! И почему каждый раз, когда Анон его слышит, он приходит в ярость?

— Мне не нужна помощь.

— Любому пони иногда нужна помощь, — уверенно заявил Блюблад. — Когда я ушибусь, я прошу помощи у доктора, когда голоден — у повара.

«Да что же тут творится такое?! Теперь Блюблад учит меня жизни, и его слова звучат куда логичнее, чем мои?!» — Анон реально почувствовал себя придурком.

— Это совсем разные вещи, Блю. Сложно объяснить…

— Но в чём всё же твоя проблема?

Анон понял, что Блюблад так просто не отстанет.

— Селестия хочет помочь мне.

Лицо жеребца выразило абсолютное непонимание.

— Тётушка хочет тебе помочь, и это — проблема?

— Да.

— Почему?

Анон не смог сдержать вздох.

— Потому что я не люблю, когда мне помогают. Тот, кто мне помог, может потом что-нибудь за это потребовать.

— Это совсем не похоже на то, как действует тётушка, — слова Анона, похоже, опечалили жеребца.

И почему человеку стало ещё более тошно? Возможно, оттого, что Блюблад продемонстрировал столь искренне чистый взгляд на мир? Оттого, что в глубине души сам Анон с ним согласен?

— Я… да, я знаю, что она — не потребует, — признал он.

— Тогда почему же, — перешёл в атаку Блюблад, — тебе не хочется принять её помощь?

И вот он, основной вопрос. Почему бы Анону не принять её помощь? Он ведь действительно знает, что Селестия помогает ему бескорыстно, и никогда не использует полученное преимущество. Да и Луна, конечно же, тоже.

Вот только всё подобное, что происходило в его жизни, всегда заканчивалось предательством. И решиться на проявление доверия ему чрезвычайно сложно.

— Я просто боюсь, Блю, — прошептал человек, — всю свою жизнь я не принимал ничьей помощи. Вдруг, если я перестану так поступать, то перестану быть собой? Вдруг, приняв помощь Селестии, я убью часть себя?

Услышавший это странное заявление жеребец просто не понимал, что ему сказать.

— Да, «перестать быть собой» — звучит жутенько, — согласился он. — Но всегда быть одним и тем же — на самом деле тоже жутко. Тётушка постоянно говорит, что все пони просто обязаны расти. — Его голос стал ещё менее уверенным. — Я… я знаю, что у меня проблемы, хотя обычно мне про это и не говорят. Но я пытаюсь. Каждый день я пытаюсь стать лучше. Думать о том, что я изменяюсь — страшно, но я стараюсь изменяться к лучшему!

Вот кто бы предположил, что простодушный Блюблад на самом деле окажется таким мудрым? Анону ничего и не осталось, кроме как смотреть на жеребца и, хлопая глазами, признавать его правоту. Угу, он прав, сразу в нескольких смыслах. Жизнь в одиночестве комфортна, но удовольствие от общения с Селестией и Луной куда сильнее, чем этот комфорт. Да, они изменили его жизнь, вне всяких сомнений, и, возможно, та надежда, что он ощущает сейчас — признак того, что он тоже вырос?

Встретившись глазами с Филоминой, Анон внезапно ощутил, что эта великолепная птица понимает его. Соглашается с его мыслями. Это продолжалось полсекунды, после чего она слегка кивнула, распахнула крылья и унеслась в небо.

Анон встал и опустил руку на голову Блюблада.

— Ты прав, Блю, — проведя ладонью по гриве, произнёс человек. — Пойду я, пожалуй. Увидимся! — и он зашагал в сторону входа во дворец.

А Блюблад смотрел ему вслед, и на его губах появилась гордая улыбка. Да, он это сделал! Он сумел кому-то помочь! Так, как ему помогает его тётушка все эти годы! Она точно будет им гордиться!

---

Луна лежала в своей постели, свернувшись словно жеребёнок в утробе матери, и мысли её вертелись вокруг одной и той же темы. Хотя ей уже удалось перестать рыдать, но каждый раз, когда она вспоминала, как её единственный друг, доверие которого она предала, поворачивался и уходил, слёзы подступали снова. Она не хотела его потерять. Человек сумел стать главным, что есть в её жизни, он понимал её, слушал её, поправлял, понимал… Родственная душа, во многих смыслах. И он ушёл.

— Молю, не покидай Нас, Анон, — прошептала она в который раз.

— Следи за говором, Луна!

Дыхание аликорны перехватило от неожиданности, она подняла голову, оборачиваясь в сторону двери — и вот он, стоит рядом с её постелью, и глаза его блестят. Как ни странно, в этот момент Луна не чувствовала страха — только огромное облегчение.

— Я не слышала, чтобы ты постучал, — произнесла принцесса, пытаясь изобразить, что ничего не произошло, села и быстро провела краем крыла по лицу, стирая следы слёз.

Не произнося ни слова, человек опустился коленом на край кровати. Луна подняла бровь, но прежде, чем успела ещё как-либо отреагировать, он наклонился и крепко прижал её к груди.

Ошарашенная тем, что её вот так запросто простили, и тем, что в первый раз за всё время Анон сам её обнял, она только и могла, что потереться носом об его грудь.

— Прости меня, Луна. Я не хотел обидеть тебя.

— Нет, то нам надлежит просить прощения, ибо не следовало рассказывать сестре о снах твоих, — горько произнесла аликорна. — Поймём мы, коль ты не пожелаешь впредь быть нашим другом.

В ответ она почувствовала, что её ещё сильнее прижали к груди.

— Я не хочу, чтобы ты перестала быть моим другом, Луна. Если честно, я просто боюсь… — в голосе человека прозвучал… стыд?

— Боишься? Чего?

— Потерять себя.

Луна удивлённо посмотрела на Анона.

— Я не понимаю тебя.

— Знаешь, лучше если я буду рассказывать об этом и тебе, и Селестии сразу.

— Ладно, — Луна ещё раз потёрлась губами об его грудь и слегка отстранилась.

— Давай я позову Селестию в обеденный зал, и там вам обеим всё объясню.

— Я приду туда, — кивнула аликорна.

Человек кивнул и направился к двери. Луна смотрела ему вслед, понимая, что предстоит что-то важное, и тем не менее была не в силах сдержаться — на её лице появилась широкая улыбка.

Самого страшного не произошло. Анон остаётся её другом. Всё остальное — менее важно.

---

Селестия всё ещё сидела на троне, погружённая в собственные мысли, когда услышала из-за двери слова гвардейца:

— Принцесса не желает сейчас принимать посетителей!

— Уйди с дороги! — прозвучал в ответ знакомый голос.

И прежде, чем она успела что-либо сказать, в тронную залу вошёл Анон, отпихнув с дороги рослого стража, словно жеребёнка. Почему-то в этот момент аликорне показалась важной мысль: «Как вышло, что человек стал таким сильным?» Стоящие в зале гвардейцы напряглись, готовые броситься наперехват мужчине, но она движением копыта приказала им оставаться на местах; Анон быстрым шагом приблизился к трону, на его лице было выражение, значения которого она не поняла.

Аликорна встретила его, твёрдо удерживая свою «маску принцессы». Этот блеск в его глазах, эта решимость…

Не останавливаясь у подножия, человек поднялся на возвышение и остановился прямо перед троном, лицом к лицу с ней.

— Что привело те… — но продолжить фразу она не смогла, голос внезапно перестал ей подчиняться, а мозг не находил ни одного подходящего к случаю слова.

Анон обнимал её. И она, так и не произнеся ничего, просто обхватила его своими крыльями, обнимая в ответ. Слёзы побежали по её щекам, но это были не слёзы боли — она плакала от облегчения.

— Я показал себя не самым лучшим другом.

— Нет-нет! Ты самый… — человек слегка отстранился, глядя ей в глаза, и она почему-то замолчала — кажется, ему очень надо было что-то ей сказать.

— Не самый. Дружба — это доверие, дружба всегда взаимна, а я не позволял тебе проявить себя как друга, отталкивая твою помощь, — Анон опустил взгляд. — Я знаю, Тия, ты хочешь помочь. Так уж ты устроена. — Он снова поднял голову, их взгляды встретились. — Я не сержусь ни на тебя, ни на Луну. И очень боюсь потерять то, что есть между нами.

Он осторожно шагнул назад. Белоснежные крылья напряглись, но потом отпустили его.

— Мы не можем быть друзьями, если не будем честны друг с другом, — Анон вздохнул и снова потёр затылок. — Я расскажу тебе всё, что происходило со мной в Понивилле. Тебе и Луне. Без лжи, без утаек. Это, наверное, самое меньшее, что я могу сделать.

У Селестии просто не было слов, она лишь сидела и не отрываясь глядела ему в лицо.

— Давай соберёмся сейчас все вместе в обеденном зале? Луну я уже позвал.

— Я приду, — всё же сумела произнести Селестия.

Человек кивнул и повернулся к выходу. Когда он исчез за дверями, Селестия обратилась к гвардейцу:

— Передай, чтобы все покинули обеденный зал. Мне не потребуется ни помощь, ни охрана.

— Будет исполнено! — отсалютовал стражник.

Селестия снова посмотрела на двери, за которыми скрылся Анон. Её лицо всё ещё было официальной маской принцессы, но уголки губ сами собой начали загибаться кверху.

Эта проблема разрешилась. Впрочем, осталась другая.

Аликорна поднялась с трона, чтобы пойти поговорить со своими другом и сестрой.

Обмани меня, обмани меня снова

Не задерживаясь, Селестия отправилась в гостиную; Анон и Луна, как оказалось, уже были там и ожидали её появления. Человек помахал аликорне рукой и кивнул в сторону её привычного места за обеденным столом.

— Пожалуйста, садись, — его голос был привычно спокоен.

Кивнув в ответ, она села за стол, устроилась поудобнее и подняла взгляд на мужчину. Тот, явно пытаясь сосредоточиться перед разговором, смотрел то на Луну, то на пустой стол.

— Ты не против, если я попрошу принести что-нибудь попить? — предложила солнечная принцесса.

— Да, конечно, — кивнул человек.

Селестия отправила мысленное сообщение. Не прошло и пары десятков секунд с момента, как погас её рог, а в комнату торопливо вошла кобыла в униформе дворцовой прислуги, несущая на спине поднос.

Золотистое магическое облако подхватило его и перенесло на стол.

— Благодарю, можешь идти, — отпустила служанку аликорна.

Коротко поклонившись, кобыла выбежала — даже за эти несколько секунд она почувствовала царящее в комнате напряжение. Селестия телекинезом поставила перед каждым из присутствующих по бокалу с водой, Анон, благодарно кивнув, тут же взял свой, немного отхлебнул, поставил и снова задумался. Как же ему начать этот разговор? Потом, вспомнив, сунул руку в карман и достал чёрный блокнот. Да! Это замечательно подойдёт!

Аккуратно положив раскрытый блокнот перед собой и отложив в сторону карандашик, он поглядел на аликорн. Те, быстро взглянув на блокнот, снова смотрели ему в лицо.

— Я использую этот список, раз уж с него здесь всё началось, — со вздохом произнёс он.

— Твой список врагов? — уточнила Селестия.

— Да.

Глубоко вздохнув, он ткнул карандашиком в верхнюю строчку, вспоминая три имени, про которые уже был разговор.

— Твайлайт, — карандашик провёл по бумаге черту, — Рэрити, — ещё одно движение грифелем поперёк надписи, — и Эпплджек. — Подняв взгляд на принцесс, человек продолжил: — Про этих я вам уже рассказал, кажется, — он грустно усмехнулся. — Впрочем, начать, наверное, стоит с самого начала.

Аликорны тут же придвинулись к нему, прижимаясь каждая со своей стороны — они не хотели упустить ни одной мельчайшей детали.

— Итак, моё появление здесь не обошлось без проблем…

---

Перед глазами человека всё расплывалось, на фоне резкой головной боли накатывали волны головокружения и тошноты. «Да почему же голова так болит?» С трудом вставая на ноги, он ощутил, что его ноги подгибаются, с трудом выдерживая вес тела. И тем не менее подняться всё же удалось. Встряхнув головой, он попытался сосредоточиться — впрочем, это не особенно помогло.

— Что э?.. Твай?.. — раздались откуда-то приглушённые голоса.

— Осто… жет быть опас… — непривычно звучащие, высокие, похожие не то на женские, не то на детские.

Мужчина стоял, покачиваясь и расставив руки, чтобы удержать равновесие, а с разных сторон к нему приближались носительницы Элементов. Уж они-то точно понимали, что происходит — Дискорд напоследок сотворил очередного монстра!

— Нам надо применить Элементы прежде, чем оно придёт в себя! — крикнула подругам Твайлайт.

— Ты уверена? Как-то не выглядит это существо таким уж крутым! — ответила Рэйнбоу Дэш.

— Ну да, конечно, оно по чистому совпадению возникло тут как раз после того, как мы превратили Дискорда в камень?

— Можа, она и права, — согласилась Эпплджек.

— Так, девочки, не время спорить! Потом может оказаться поздно!

В глазах Анона всё расплывалось, но какие-то очертания он уже начал воспринимать. Вот только то, что открылось его взору, было невероятным и непонятным. Шесть небольших… лошадок?.. внезапно взлетели в воздух, их фигурки окружил яркий свет. Куда это его занесло? Но несвоевременная мысль прервалась, когда со стороны летающих, ослепительно сияющих силуэтов ударил луч радужного света — прямо ему в лицо!

…Чтобы погаснуть в следующую секунду. Скрежеща зубами, человек рухнул на колени. Это было больно! Он едва сдержался, чтобы не заорать — боль прокатилась, кажется, по каждой кости и каждой жилке. Да что же это такое?! Ярость придала ему сил — на него напали, надо защищаться, прежде чем ударят ещё раз! Невероятным усилием он снова поднялся на ноги — и снова перед ним шесть лошадок, на этот раз стоящих на земле и больше не светящихся, на их странных мордочках практически человеческое выражение изумления.

— Какого? Чёрта? Вы? Это? Сделали? — по одному проталкивая слова сквозь перехваченное горло, прохрипел человек.

---

Селестия и Луна слушали рассказ Анона, едва дыша от удивления. Да, они читали доклад Твайлайт о произошедшем, но с иной сточки зрения это выглядело совершенно по-другому! Разумеется, они не знали, как именно ощущалось воздействие Элементов. В докладе было просто написано «Радужный луч не оказал никакого эффекта», и то, что Элементы не уничтожили пришельца, было воспринято как подтверждение того, что он не монстр. Именно поэтому Селестия решила попробовать подружиться с Аноном.

— И вот после этого они пообсуждали и решили, что раз меня не уничтожило этими самыми «элементами», значит, я не злой, и начали извиняться. Но мне только что сделали очень больно, и я всё ещё был взбешён неспровоцированным нападением, поэтому просто молчал и слушал, что они там пищат. Постепенно я сумел успокоиться и дальше действовал так, словно ничего и не случилось.

— Но почему, почему же ты тогда ничего не сделал? — спросила Луна

— А что я, собственно, мог сделать? — посмотрел ей в глаза человек. — Меня только что сочли врагом и атаковали; что бы я ни сделал, это могло быть воспринято как признак враждебности. Или я не прав? — добавил он, повернувшись к Селестии.

Опустив голову, старшая аликорна отвернулась. Да, он был прав; события тогда находились в столь неустойчивом равновесии, что и сама Селестия могла вмешаться, чтобы защитить от него своих маленьких пони.

— Так что я предпочёл самый безопасный вариант. Когда против тебя собралась толпа, надо подчиняться, а то скрутят и запрут. Так что я подчинился. Последовал за Твайлайт в её библиотеку, мы там всей компанией немного пообщались… Я старался говорить коротко и понятно.

Он поднял карандашик и несколько раз ткнул грифелем в имя Твайлайт.

— Она предложила мне поселиться в комнате при библиотеке, и я согласился — где бы иначе я ночевал, в лесу под деревом? Да и сомневаюсь я, что они приняли бы отказ, они тогда всё ещё готовы были признать меня опасным. И да, вначале она вела себя даже робко. Только вопросы задавала, и даже отвечала на мои.

Селестия обратила внимание, как его руки сжались в кулаки.

— А потом наступил тот самый день, — человек выдохнул через сжатые зубы, — обычный день поначалу. Она задавала вопросы, я отвечал, как мог, но, разумеется, всего на свете я не знаю, и чем чаще я признавался, что мне нечего сказать, тем сильнее она настаивала. И в один момент я вдруг обнаружил, что больше не сижу на стуле, а подвешенный на магии спускаюсь вслед за ней в подвал. Я потребовал, чтобы она отпустила меня — а она ничего не ответила.

Дневная принцесса погладила крылом спину Анона, и тот благодарно кивнул.

— Она… гм… привязала меня к столу, всё время приговаривая что-то на тему о получении результатов. Я снова потребовал, чтобы меня отпустили — и снова не получил ответа. Потом она начала подключать ко мне всякие странные штуки, и я вскоре смирился и перестал вырываться. Она брала пробы тканей, крови, использовала множество каких-то заклинаний — я, честно говоря, через некоторое время просто отрубился.

Селестия почувствовала, что её сейчас стошнит. Как получилось, что она узнаёт обо всём этом только сейчас? Луна же сидела, замерев, и лицо её было тревожно бесстрастным. Идеальная маска принцессы, признала Селестия.

Но внутри ночная принцесса рвала и метала. И обдумывала разнообразные казни, которым надлежало бы подвергнуть ученицу её старшей сестры.

— А потом всё закончилось, и она меня отпустила. Улыбнулась, сказала, что получила нужную ей информацию, даже поблагодарила мимоходом, — Анон хихикнул. — Как будто ничего необычного не произошло. И это меня испугало больше всего. Интересно, скольким ещё существам пришлось такое пережить?

И снова Селестия остолбенела. Действительно, а если Анон не был первым? Обязательно следует выяснить. И, даже после того, как Твайлайт будет наказана, потребуется продолжать следить за ней.

— Именно тогда я и понял, что находиться поблизости от Твайлайт чересчур опасно, и надо по возможности сбежать оттуда, — завершил он рассказ. Потом взял в руки блокнот, перелистнул его и посмотрел на свежедобавленную строку с именем Пинки Пай. Вздохнул, взял карандаш и под удивлёнными взглядами принцесс тщательно заштриховал имя розовой земнопони. — Мне удалось поселиться у Пинки Пай, — ткнул человек пальцем в серый прямоугольник. — И знаете, когда живёшь бок о бок с ней, она безумно раздражает. Всё время толкается, пихается, обнимает тебя и тащит на разные праздники. Однажды я просто ухватил её поперёк туловища, посадил перед собой и заявил, что меня это всё совершенно не веселит. И как ни странно, она поняла. Но всё равно разрешила остаться в её комнате. Мы так и не стали друзьями, чересчур разные у нас характеры, но были вполне хорошими соседями, — он вздохнул, потом внезапно хихикнул. — Вот не удивлюсь, если когда-нибудь выяснится, что у неё была вполне достойная причина стукнуть меня тем булыжником по голове. Ни разу при мне она не делала что-либо серьёзное просто так или по злобе.

Он перевернул страницу.

— Эпплджек. Ну, это я тоже рассказывал. А вот о чём я не рассказал, так это о том, что было потом. О произошедшем узнал вскоре весь Понивилль. Слухи о том событии разошлись очень быстро. Вскоре все «знали», что я попытался украсть у Эпплджек яблоки и она меня за это отлягала. Разумеется, я прослыл вором и вполне ожидаемо стал изгоем. Многие пони просто делали вид, что меня вовсе не существует, другие же были достаточно мотивированы, чтобы найти меня и высказать какое-нибудь оскорбление. Даже когда Эпплджек сама заявила, что это всё ерунда, ничего не изменилось. Для всего города моё воровское прошлое стало установленным фактом.

Маска Луны постепенно начала сдавать. Она, как никто другой, понимала, каково пришлось тогда Анону. Ей были знакомы страх и ненависть простых пони.

Селестии было ничуть не легче. И почему Анон не рассказал ей всё это раньше?! Впрочем, она понимала, почему. Он пытался просто жить, в надежде, что пони его примут. Даже когда выяснилось, что это не получилось.

— В общем, моя попытка завести знакомство с Эпплджек для улучшения отношения ко мне горожан дала противоположный результат, — признал он, — и в глазах понивильцев я стал недостойной персоной. — Он перевернул страницу, и на следующей оказалось имя «Мистер Кейк». — Та неудачная попытка сказать комплимент подарила мне нелестную славу «кобыльника» — на моей родине говорят «бабник», в этом мы похожи, — он хихикнул. — И это тоже не улучшило мою репутацию, так что… — он перевернул страницу, и там было следующее имя — Рэйнбоу Дэш.

Селестия внимательно слушала его, одновременно размышляя о своих будущих действиях. Наказать всех жителей Понивилля будет невозможно, разумеется. Но наказание носительниц Элементов покажет им, что солнечная принцесса никого не ставит над законом, и даже герои получат наказание, если совершат что-то недостойное.

— Эта пони превратила мою жизнь в сплошной ад, — опустил блокнот человек. — Нет, я совершенно не против шуток и розыгрышей, и если в процессе никто реально не пострадал, значит, всё прошло нормально. Вот только ей об этом сказать забыли. «Пострадал», хе. Своими шутеечками она несколько раз меня чуть не убила.

— Что ты имеешь в виду? — мертвенно-спокойным тоном произнесла Луна.

— Сначала давай я задам вопрос. — Ночная аликорна кивнула. — Насколько пони уязвимы к молниям?

— Большинство пони способны перенести одиночный удар молнии без особого дискомфорта, — удивлённо подняла бровь аликорна. — Наша магия позволяет безопасно пропустить эту энергию сквозь организм. Но несколько ударов подряд способны истощить запасы магии в теле пони, и вот это уже опасно. А почему ты вдруг этим заинтересовался?

— Просто люди устроены совершенно по-другому, Луна, — покачал головой человек. — Удар молнии для нас практически гарантированно смертелен. Очень немногим повезло выжить после такого.

Принцессы в шоке уставились на него широко распахнутыми глазами. Это что, правда? У Анона нет природной устойчивости к таким вещам? Да, пони вообще обладают немалой защитой от стихийного вреда, встречающегося в природе, другие расы — кто крепче, кто послабее, но человек выглядел… сильным. Как минимум столь же выносливым, что и любой пони, если не круче. Но, с другой стороны, они же не исследовали его, ограничиваясь лишь тем, что он сам рассказывал про свою цивилизацию.

— Попробовав первый раз, она, похоже, приняла мой страх быть убитым молнией за трусость и начала раз за разом устраивать надо мной грозу. Разумеется, она не понимала, что я вполне мог умереть из-за её шуточек, — он посмотрел на поражённо хлопающих глазами принцесс и слегка улыбнулся. — К счастью, ни одна молния по мне не попала, а ей довольно быстро наскучило повторять одно и то же, и она начала развлекаться чем-то другим.

Селестии и в голову не приходило, как ей реагировать на это. Её Анон мог погибнуть от действий как минимум двух её подданных, причём даже не из-за настоящего злого умысла, а просто из-за их небрежности! Она не знала, что ей следует сделать прямо сейчас — заплакать от боли или заорать от гнева.

Луна тем временем хладнокровно обдумывала пункты рескрипта, возвращающего в обращение смертную казнь через усекновение головы.

Человек ясно видел, как тяжко им даётся принятие того, что он пережил.

Ну что же, они хотели правды — вот и получили её. Неторопливо глотнув воды из бокала, давая принцессам несколько лишних мгновений для того, чтобы успокоиться, он перелистнул очередную страницу.

— Флаттершай, — тихо произнёс Анон.

Селестия увидела отражение боли на его лице. Что может быть хуже уже рассказанного?

— Здесь, — человек тяжело вздохнул, — случай более сложный, чем те, что были раньше. Это случилось после «приключения» по милости Рэрити, весь город меня ненавидел, я кое-как залатал старую разваливающуюся хижину за пределами Понивилля и поселился там. Мэр практически швырнула мне свиток с правами на эту халупу, лишь бы я поскорее покинул её офис. Мэр по имени Мэр, ну до чего же глупое имя, — хихикнул человек, а затем, покачав головой, продолжил: — Флаттершай была моим последним шансом, чтобы как-то исправить отношение поней ко мне. И была у меня ещё одна проблема.

Он поднял взгляд на принцесс.

— Вы же знаете, что я ем мясо. Я могу долгое время обходиться без него, но если совсем не буду потреблять животный белок, то серьёзно заболею и могу умереть. В городе говорили, что Флаттершай заботится о разных видах животных; возможно если я прикинусь страдающей зверушкой, и она отнесётся ко мне по-доброму, то и прочие пони подобреют при виде этого. Забудут про слухи и всё такое. Ну, и заодно я надеялся, что она поможет мне добыть мяса.

Человек прикрыл глаза, вспоминая, что происходило в тот день.

---

Это последний шанс для Анона подружиться с горожанами. Если ему удастся расположить к себе Флаттершай, то всё будет великолепно. И к тому же она вполне может понять его потребность в мясе.

Он быстро добрался до домика, в котором она живёт и постучал в дверь. Вскоре Флаттершай выглянула и была очень удивлена, увидев на пороге человека. Она ведь знала о том, что у него большие проблемы в общении с населявшими город понями. Так почему же он вдруг решил прийти к ней?

— Привет, Флаттершай! — начал человек. — Мне хотелось бы кое о чём с тобой поговорить.

Флаттершай, однако, не торопилась впускать его в дом. Разумеется, она не страшилась его и не верила в те слухи, что ходили в городе, просто она по жизни была очень боязливой — так что любой из знающих её сказал бы, что она ведёт себя как обычно. Но через пару минут она всё же кивнула и пропустила человека к себе в дом, закрыв за ним дверь.

Анон, зайдя, огляделся — и пришёл к выводу, что имеет дело скорее со старушкой-кошатницей, чем с ветеринаром-любителем, но вслух, разумеется, ничего не сказал.

— Садись, пожалуйста! — сказала хозяйка, человек опустился на диванчик, и повисла напряжённая тишина. Анон торопливо пытался придумать, как же ему заговорить со столь боязливой хозяйкой.

— Так значит, ты заботишься о животных?

Флаттершай, когда речь зашла о столь близкой ей теме, стала куда менее напряжённой и с радостью вступила в разговор.

— Да, конечно, — гордо заявила она. — Я помогаю зверушкам с самого жеребячества!

Анон кивнул, про себя возблагодарив судьбу. Не может быть, чтобы за столько времени она никогда не имела дела с мясоедами.

— Можно спросить у тебя кое-что об обращении с животными?

— Конечно! — с готовностью ответила она.

— Чем ты их кормишь?

Флаттершай, задумавшись, потёрла копытцем подбородок.

— Разным зверушкам нравятся разные виды еды, разумеется.

Анон кивнул.

— Ну то есть фрукты и овощи? — Флаттершай кивнула. — Или мясо? — когда Анон произносил этот вопрос, его голос слегка задрожал.

Флаттершай боязливо взглянула на него — она не была уверена, что странное существо поймёт. Большинство пони не понимали. Поэтому она, как правило, не разговаривала с ними на эту тему.

— Некоторых — да, — медленно кивнув, прошептала она.

Анон едва сдержал вздох облегчения. Она знает, о чём говорит.

— Я буду откровенен с тобой, Флаттершай! — мужчина, сидя на краю диванчика, наклонился в её сторону. — Я не говорил об этом с другими пони, боялся, что меня неправильно поймут. Мне, — он сделал паузу, — не выжить, питаясь одними лишь фруктами и овощами, хотя они, конечно, мне тоже нужны. Но мне абсолютно необходимо и мясо.

Флаттершай была очень удивлена. У всех хищников, которых она когда-либо знала, были большие и острые зубы. С другой стороны, у Анона были признаки хищного существа — например, направленные вперёд глаза.

— Правда?

— Да, — кивнул он. — Я хотел спросить, поможешь ли ты мне?

До Флаттершай стало доходить, о чём именно её просят.

— Да, конечно! — воскликнула она. — Это же ужасно — уморить себя голодом из-за неподходящей пищи!

Анон радостно улыбнулся. Ещё никто, кроме Пинки Пай, не проявлял о нём столь искренней заботы.

— С голоду я всё же не умру, — решился уточнить он, — но могу заболеть из-за неправильной диеты.

— Конечно, я знаю, такое бывает, — торопливо закивала Флаттершай. — У меня есть мороженая рыба в холодильнике! Хочешь?

— Ты поделишься со мной? Это будет здорово!

Флаттершай торопливо вспорхнула и улетела в сторону кухни. Анон же не мог поверить своему счастью. Вот ведь повезло! Мало того, что эта пони поняла его необходимость, так ещё и согласилась просто поделиться с ним едой! Надо будет потом придумать, как ей за это заплатить.

Внезапно он почувствовал, как что-то стукнуло его по руке. Опустив взгляд, он увидел сидящего перед ним кролика.

— Привет, дружок! — воскликнул человек и потянулся погладить зверушку. Кролик же вдруг подпрыгнул и вцепился зубами в его ладонь. — А-А-А, чёрт!

Анон отчаянно замахал рукой, кролик сорвался и улетел в стену. Справа от человека раздался стук, словно что-то упало. Повернувшись, он увидел Флаттершай — её глаза были широко распахнуты, зрачки, наоборот, превратились в крошечные точки. Смотрела она не на человека, а на упавшего под стеной кролика — тот был жив, но явно пострадал от удара.

— Да как ты смеешь! — прошипела она.

— Флаттершай, я не хотел, это он…

— Да как ты смеешь! — завопила она, одним взмахом крыльев оказываясь нос к носу с ним, в сантиметре от его лица.

Секунду Анон смотрел в огромные глаза, каким-то образом внезапно занявшие всё его поле зрения, и тут в его голове словно взорвалось что-то. Он не успел ни отвести взгляд, ни предпринять ещё хоть что-либо, когда весь мир вокруг вдруг окрасился в красное.

Флаттершай в гневе применила против него свою волшебную способность — «Взгляд». Причём, как правило, у неё это получалось самопроизвольно, на эмоциональном пике — в том числе и в этот раз. Срабатывая, эта способность запускала в мозгу того создания, на которое воздействовала, самое подавляемое чувство. Как правило, это был страх.

Вот только в случае Анона она очень круто ошиблась — его самым подавляемым чувством оказался не страх, а ярость. Чистая, неукротимая, всепоглощающая ярость. Лицо человека исказилось, превращаясь в перекошенную маску, и его кулак ударил в голову пегаски, отшвыривая её по диагонали комнаты. Он вскочил, готовый прыгнуть вслед, чтобы добить врага… но что-то схватило его сзади, сбивая с ног и прижимая к земле.

Человек рванулся — но невидимый враг за спиной держал его крепко, и прямо над ухом вдруг кто-то взревел. Не раздумывая — он сейчас и не был способен раздумывать — Анон ударил затылком во что-то твёрдое, снова рванулся, на этот раз успешно, и, перекатившись, увидел лежащего на спине, схватившись лапами за кровоточащий нос, некрупного медведя. Вскочив, впавший в боевое безумие человек приготовился по-футбольному ударить зверя ногой в голову…

— Нет! — пробился в его сознание пронзительный крик. — Не надо, пожалуйста!

Заволакивающая глаза кровавая пелена стремительно истаяла, Анон обернулся и обнаружил лежащую в углу комнаты тяжело дышащую Флаттершай.

И только сейчас человек вдруг начал осознавать происходящее с ним и вокруг него. Как? Почему? Ужас от совершённого охватил его и заставил стремительно выбежать из домика, не слыша, что кричит ему вслед пегаска.

---

Анон сидел, мрачно уставившись в свой стакан.

— С тех пор я любой ценой избегаю встреч с Флаттершай. До сих пор не понимаю, что на меня накатило: вот я радуюсь удачной договорённости — и вдруг превращаюсь в бешеного зверя. В список я её занёс, чтобы не забыть об этом, — человек грустно усмехнулся. — Хотя попробуй забудь такое…

Тяжело вздохнув, он поднял взгляд на принцесс, снова пребывавших в шоке. Из писем Твайлайт Селестия знала об этой способности Флаттершай, но не догадывалась о её мощи (Прим. перев. Ну да, ну да. Выгнать дракона из его пещеры — разве же это мощь? Так, мелкий кантрип…). Только подумать — одним взглядом превратить пассивного, малоэмоционального Анона в агрессивного дикого зверя… Анон повертел в руках свой блокнот и хлопнул им по столу.

— Разумеется, об этом вскоре узнал весь город. Я, дескать, поколотил Флаттершай. Слово «ненависть» плохо описывает те чувства, которые ко мне испытывали местные пони. — Подняв взгляд, он поразился непривычному блеску в глазах принцесс. — Да ладно, — произнёс он, в попытке их успокоить, — не так уж это было и плохо. Вот когда меня чуть не изнасиловала Лира…

Передние копыта Луны с грохотом врезались в массивную столешницу, оставляя в ней глубокие выбоины. Селестия выронила удерживаемый магией бокал. На короткое мгновение в комнате наступила тишина.

— Что́ молвил ныне ты, Анон?! — Кантерлотским Гласом проревела ночная принцесса.

— Успокойся, Луна! — прокричал в ответ, пригибаясь от созданного ею акустического давления, Анон.

— Невместно Нам спокойствие хранить, но долг монарший дрянь сию искоренить! — Луна резко обернулась в сторону Селестии. — Сестра, примерной кары требуем Мы ей! За то и обезглавить будет мало!

Селестия, кажется, готова была согласиться. Одна мысль о том, что от её взора скрылось такое… Да, здесь требовались немедленные действия.

— ЭЙ, ВЫ! — заорал во всю мощь своих лёгких Анон.

Луна ошарашенно замолчала, увидев его перекошенное лицо.

— Не надо никому рубить головы, Луна! — прокричал он. — Дослушайте меня!

Принцессы, слегка успокоившись, неохотно кивнули.

— Я чересчур сильно выразился, похоже, — осторожно произнёс человек. — Скорее следовало бы сказать, что она была очень решительно настроена в своём желании трахнуться со мной.

— С вниманием слова ты подбирай! — грозным, но уже переносимым по громкости голосом произнесла Луна. — Пусть ты готов прощать и принимать, но гнев мой превелик, и коль сочту я, что пони та достойна кары…

Анон сглотнул. Лгать он не станет, но и подвести подружку Бон-Бон под топор тоже не хочется.

— Понимаешь, — осторожно начал он, — я тогда ещё не знал, как распознать, когда у кобылы охота. Она была очень оживлённой, говорливой, весёлой. Пригласила меня к себе домой, а потом предложила посмотреть на её комнату. Я не заподозрил ничего и согласился. Но стоило нам зайти, как она захлопнула дверь, и в следующую секунду, — Анон заметно покраснел, — моя рука оказалась у неё во рту, она стонала и тёрлась об постель. Я обалдел и не понимал, что происходит.

Кашлянув, человек продолжил.

— И в этот момент пришла Бон-Бон. Она вытащила меня из комнаты Лиры, а её саму посадила под замок. А потом она на меня накричала, и оказалось, что меня обвиняют в том, что я ворую чужих подружек. Я объяснил, что Лира сама позвала меня, что я абсолютно не понимаю, из-за чего она так странно себя вела… Ну в общем Бон-Бон поверила мне, объяснила, что у Лиры охота, и даже рассказала, что это, собственно, такое.

Принцессы, выслушав, заметно успокоились. Охота, действительно, способна очень сильно менять поведение пони, порой превращая великолепно воспитанную кобылу в одержимое желанием животное. К счастью, нормальный жеребец способен унюхать течную кобылу за километр и вовремя убраться с её дороги, прежде чем его заметят.

— Мы разговорились с Бон-Бон, я узнал, что она держит конфетный магазин, я похвастался что кое-что умею, она предложила мне работу, — Анон нервно хихикнул. — Так что, на самом деле, этот день прошёл даже с прибытком. Вот, собственно, и всё! — схватив свой бокал, человек жадно выхлебал остатки воды.

— Это, действительно, была увлекательная история, — согласилась Селестия.

— Ага! — с готовностью подтвердил он.

— Но остался ещё один вопрос, ответ на который я бы желала получить.

Человек молча посмотрел на неё, подняв бровь.

— Ты разрешишь мне помочь тебе?

Анон ощутил, как его сердце заходится стуком. Он реально чувствовал себя лучше даже в тот момент, когда рассказывал аликорнам о своих унижениях.

— Селестия. Луна. — Обе аликорны внимательно смотрели ему в лицо. — Мысль о том, что вы будете мне помогать, пугает меня.

— Почему? — спросила дневная принцесса.

— Это… просто… стану ли я кем-то другим, не самим собой, если соглашусь принимать твою помощь? Это, знаешь, страшно… но… — он вздохнул, — думаю, я хотел бы, чтобы ты помогала мне, Селестия. — Повернувшись к Луне, он продолжил: — Как я говорил твоей сестре, дружба это доверие, это взаимность. Если я не доверяю вам, если не принимаю вашу помощь — значит, на самом деле никакие мы не друзья. — Он ощутил, что его руки сами собой сжимаются в кулаки. — Я буду доверять вам. Все мои инстинкты кричат, что я не прав, но, кажется, для меня настало время вырасти.

Селестия и Луна одновременно вскочили со своих стульев и, подойдя к Анону, обняли его своими крыльями.

— Спасибо, — прошептала каждая из них.

Анон хихикнул про себя. Если бы кто-нибудь год назад рассказал ему про сегодняшнее решение, он назвал бы рассказчика сумасшедшим. Жизнь, однако, полна сюрпризов. Может быть, его появление в Эквестрии не было такой уж случайностью? Может, просто ему подсунули последний шанс вырасти, а заодно помочь вырасти принцессам?

— Анон, — отстранившись, серьёзным тоном произнесла Селестия, — то, что сделали с тобой большинство носительниц Элементов, преступно. Из уважения к тебе я предупреждаю тебя заранее, но я не позволю им остаться без справедливого наказания.

Как обычно, человек отнюдь не обрадовался очередным сложностям. С другой стороны, невооружённым глазом было видно, что Селестия не позволит спустить всё произошедшее на тормозах. Если она считает, что именно так надлежит помочь ему, что ж, он как раз только что согласился.

Луна тем временем просто опустила голову ему на плечо, продолжая обнимать своими крыльями.

— Ладно, — кивнул Анон, — что ты планируешь сделать?

— Раз уж мы все согласны, — белая аликорна внимательно посмотрела на свою младшую сестру, — надлежит нам обсудить и выбрать надлежащие формы наказания.

Луна решительно кивнула. Она проследит, чтобы преступницы как следует пожалели о том моменте, когда решились причинить вред её другу.

— Но до тех пор, — продолжила принцесса, — чем бы ты хотел занять своё пребывание с нами, Анон?

Человек хихикнул про себя. Несмотря на все серьёзные переживания этого дня, он, как ни странно, ощущал себя удивительно хорошо.

— Как насчёт пообедать? — предложил он.

— Замечательная идея, — согласилась Селестия. — Позвать слуг?

— Знаешь, — покачал головой человек, — у меня есть другое предложение.

Сёстры переглянулись, потом посмотрели на мужчину. А он встал, осторожно высвободившись из объятий Луны, и направился к дверям, остановившись на секунду, чтобы жестом позвать аликорн за собой.

Снова переглянувшись, принцессы неуверенно направились вслед за ним.

В глазах смотрящего

Анон оглянулся через плечо, подтверждая свою догадку — Луна и Селестия последовали за ним. Постепенно улыбка на лице человека сменилась обычным бесстрастным выражением. Что ж, надо признать — он не задумывался, куда, собственно, поведёт принцесс, ему требовалось сбежать из этой комнаты, сменить обстановку. Если бы этот разговор продолжился, с ним могло случиться всё что угодно: хоть истерика, хоть нервный припадок. Слишком много эмоций за один раз, надо сделать паузу и переварить. А пока что — вперёд. Куда угодно.

И теперь с каждым шагом он ощущал, что вес испытанных чувств постепенно сваливается с его плеч. Селестия полна решимости наказать Твайлайт — сама мысль об этом делает его счастливее. Но эта месть, тем не менее, обоюдоострое лезвие — ему наверняка придётся присутствовать, возможно, даже свидетельствовать в свою пользу и против Твайлайт. И кто знает, как понивилльские пони воспримут такое?

Впрочем, это ведь совершенно неважно. Они и без того не любят его.

Анон не любил сложностей. Сложности — это почти гарантированно проблемы. Теперь же… он потёр затылок, осознавая, что не знает, как теперь быть. Всё стало по-другому. Всё изменилось — и снаружи, и даже внутри. Одна лишь мысль о том, что он доверяет этим двум лошадкам вызывала у него рефлекторную дрожь. Да, они, наверное, единственные, кому в этом мире стоит доверять — но всё равно сама идея доверия выглядит странной и непривычной.

Селестия сочувственно посмотрела на идущего впереди человека — по нему совершенно очевидно, что он ещё обдумывает. Ей и самой тяжело осознавать, что столько событий оказались скрыты от её взгляда. Но она привычна к решению сложных, эмоционально неприятных вопросов, а вот для человека происходящее сейчас стало настоящим испытанием. И потому солнечная принцесса придумала план: она уговорит Анона остаться с ней подольше, чтобы тот смог расслабиться, отдохнуть и вернуть себе душевную стабильность. А потом, когда настанет время возвращаться в Понивилль, она отправится вместе с ним. Предстоит решить немало проблем, и она больше не позволит событиям, в которых участвуют понивилльские пони и Анон, происходить вне её поля зрения.

Луна шла, не отрывая взгляда от спины человека, скрыв свои чувства под «маской принцессы». Как по-жеребячески глупо она себя вела! Всё происходило практически у неё на глазах, а она ничего не заметила и не осознала! И только теперь поняла, насколько подвела своего друга… Но довольно! Время, когда она отстранённо наблюдала, закончилось. Теперь, поклялась сама себе ночная принцесса, она будет посвящать защите человека столько времени, сколько у неё останется от самых неотложных государственных дел. Он её друг, а друзей надлежит защищать!

Анон аж подпрыгнул от неожиданности, когда что-то прижалось к нему сзади. Торопливо оглянувшись через левое плечо, он обнаружил Луну совсем рядом с собой. Её бесстрастное лицо выдавало всё же некую жёсткую целеустремлённость, взгляд словно ощупывал всё впереди в поисках возможной опасности. Но, что удивительно, человек не ощутил неудобства от столь неожиданного вторжения в его личное пространство. Нет, прикосновение аликорны, готовой мгновенно вступить в бой, если потребуется, вызвало у него ощущение спокойствия и безопасности.

И тут же — прикосновение с другой стороны. И без удивления обнаружил справа от себя Селестию, улыбающуюся мягкой улыбкой, на которую он просто не мог не ответить. В его груди разлилось незнакомое тепло, ощущение, которого у него не было бог знает сколько времени. Возможно, ему не стоит даже задумываться над тем, почему ощущает себя находящимся в абсолютной безопасности, чтобы не испортить сухой логикой столь непривычно приятный момент — так что, ни о чём не задумываясь, человек просто продолжил идти вперёд.

Впрочем, уже через несколько секунд Анон заметил впереди ещё одного знакомого пони, при виде которого его настроение стало ещё лучше. По дворцовому коридору навстречу им шёл Блюблад. Анон поднял руку и помахал жеребцу.

— Привет, Блю!

Блюблад поднял взгляд и увидел человека, а рядом с ним и двух своих тётушек. Их лица выражали разные чувства, но создавалось ощущение, что его друг сейчас выглядит куда лучше, чем час назад.

— Здравствуй! — ответил жеребец. — Вы куда-то собрались?

— Ага! Хочешь с нами?

Блюблад тут же ощутил, что идея присоединиться к этой компании ему нравится. Может быть, они пойдут в город вместе? Он очень редко видел тётушек, выходящих в Кантерлот просто так, не для участия в параде или каком-нибудь празднике.

— Да! — радостно воскликнул принц, пристраиваясь с другого бока Селестии, которая на ходу опустила голову и коротко потёрлась носом об него.

— А куда ты планируешь отвести нас? — спросила Луна.

— Не знаю ещё, — пожал плечами Анон, — давай просто погуляем, а потом зайдём в первый попавшийся ресторан или ещё куда-нибудь.

Селестия ощутила приступ тревоги. В её мозгу ожили воспоминания о том, как она отравилась однажды в одном из городских ресторанов, она хотела предупредить человека, что такое предприятие может очень плохо закончиться… но сумела сдержаться. Не стоит столь явно опасаться обычных вещей.

Луна же ощутила, как её официальная маска сдаёт свои позиции под давлением совершенно незнакомых чувств. Анон желает пойти с ней в ресторан, в обычный городской ресторан — нипони, ни единое существо не водило её вот так в Кантерлот.

Она ведь, на самом деле, имела очень отдалённые впечатления о том, как выглядит город вблизи, а не с балкона дворца. Её сестра, к огромному удивлению Луны, крайне редко покидала стены дворца — а ведь до изгнания они частенько гуляли вдвоём среди подданных. Теперь же, после возвращения, синяя аликорна не раз предлагала сестре отправиться на прогулку — но из этого никогда ничего не выходило. А когда, отчаявшись, ночная принцесса отправилась в город сама, как множество раз поступала в своё время, то пони, лишь завидев её, в ужасе разбегались с её дороги.

В результате и Луна проводила своё время в пределах дворца.

А потом пришёл Анон. Пришёл — и просто пожелал отправиться на прогулку с ней, с сестрой и Блюбладом. Аликорна ощущала, что её охватывает непривычное возбуждение. Гулять по городу с другом и с сестрой? Это же так здорово! Ещё Блюблад, правда… она периодически разговаривала с ним, но не настолько часто, как постоянно заботящаяся о нём Селестия.

С другой стороны, чем больше друзей, тем веселее, ведь правда же?!

---

И вот они вышли на улицу столицы. Взгляды прохожих не удивляли Анона — ну подумаешь, принцесса Селестия, принцесса Луна, принц Блюблад и ещё какой-то Анон вышли на улицу погулять. Для столичных снобов зрелище поразительное, но ему-то до их удивления какое дело? Ему и так есть на что посмотреть, вокруг столько интересных зданий и магазинов!

— А знаете, — произнёс человек, чтобы нарушить напряжённое молчание, — мне здесь нравится!

— Да, — кивнула Селестия, — этот город был специально возведён как столица, когда… — она сбилась и виновато оглянулась на сестру, — …когда я осталась без Луны.

Человек понял, что речь шла про то, как дневная принцесса изгнала свою младшую сестру на луну. Да, он не сомневался, что для Селестии было очень тяжело продолжать жить в том же самом замке. Чёрт, да ему в комнате, где он с кем-то поругался, не хочется оставаться. Да и, говорят, тот замок серьёзно пострадал из-за их драки.

— ДА ЭТО УГОЛОК РАЯ! — Кантерлотским Гласом заявил Блюблад.

Анон лишь хлопал глазами, поражаясь, насколько по-другому хорошо знакомый, казалось бы, Блюблад выглядел на публике. Не знал бы он заранее, вполне мог предположить, что это совершенно другой пони. И куда делась его неуверенная, медленная походка? Сейчас жеребец вышагивал изящно, словно настоящий принц, с гордо задранной головой.

— Сколь долго не были Мы среди Наших подданных, — чуть дрожащим голосом произнесла Луна.

Человек явственно ощутил, что она нервничает. И не просто нервничает, а едва контролирует себя. Опыт привыкания к современному языку был забыт, принцесса снова перешла на привычный староэквестрийский, но он не стал её одёргивать. Не на улице, где его слова мог бы услышать кто-нибудь посторонний. Но как-то её надо отвлечь. Он открыл рот, чтобы сказать что-нибудь, и тут его взгляд зацепился за знакомую вывеску.

— Ух, это то, о чём я подумал? — тихо произнёс он себе под нос.

— На что это ты смотришь? — спросила Селестия, заметив, как внезапно переменилось его лицо, вместо беспристрастной маски внезапно украсившееся ухмылкой.

Да, это, пожалуй, лучшее место из всех возможных. Удачнее просто не придумаешь!

И Анон направился к дверям магазинчика, ведя за собой остальных.

---

— Здесь? — Селестия ощутила, как её брови, обретя собственную волю, полезли на лоб. — Ты уверен? На дворцовой кухне работают очень хорошие повара, мы могли бы заказать еду там!

Анон лишь покачал головой, рассматривая совершенно классический магазинчик, над витриной которого красовалась вывеска «Пончики у Джо». Сегодняшний день и без того можно считать невероятным, одной странностью больше — ничего уже не изменится. И он шагнул вперёд.

Над открывшейся дверью звякнул старомодный колокольчик, воздух наполнился сладкими ароматами.

— Уже иду! — раздался голос откуда-то из глубины магазинчика.

Оглядев пустой торговый зал, Анон пожал плечами и махнул Луне рукой, указывая на небольшой столик, та, кивнув, села. Напротив неё тут же устроился Блюблад. Человек опустился на стул рядом с ночной принцессой, а Селестия приземлилась рядом с Блюбладом.

Если бы кто-нибудь зашёл в этот момент в магазин, он был бы, несомненно, очень удивлён!

Пончик Джо улыбнулся, услыхав стук копыт в торговом зале. Ему нравилось, когда в магазин приходили покупатели. И ничего, что этими покупателями были исключительно туристы да патрульные гвардейцы. Для снобов, которыми поголовно являлись коренные жители столицы, его пончики были чересчур простонародными. Джо не обижался. Он был занят любимым делом, и дело это ещё и приносило вполне нормальные деньги.

Быстро обтерев лицо от трудового пота, он отошёл от жаркой печи и, прихватив планшетку и карандаш, вышел за прилавок. Открывшееся ему зрелище вынудило пекаря замереть с открытым ртом (планшетка с карандашом, которые он держал в зубах, вывалились — но Джо не обратил на это внимания) и сесть прямо на пол там, где стоял. Торопливо протерев глаза, он снова посмотрел на сидящих за столиком посетителей — не мерещится ли ему? Принцессы — даже не одна, а сразу обе, принц Блюблад и ещё одно существо… непонятно кто, но раз он пришёл в такой компании, то наверняка тоже важная персона!

Приложив героическое усилие, пони поднялся на копыта и, изо всех сил стараясь не шататься, направился к столику. Он взрослый, серьёзный пони! Ему надо принять заказ! А не таращиться и хлопать глазами!

— Здравствуйте, я Пончик Джо, — представился он, — что бы вы хотели заказать?

Почесав подбородок, Анон окинул взглядом прилавок.

— Мне, пожалуйста, глазированный!

— Мне с вареньем! — вступила Луна.

— С посыпкой! — сделал свой заказ Блюблад.

Селестия посмотрела на своих спутников, всё ещё недоумевая, как их сюда занесло. Впрочем, раз уж всё же занесло, то уйти, не попробовав местных лакомств, было бы просто невежливо. Внимательно присмотревшись к надписям на прилавке, она заметила нечто, тут же приковавшее к себе взгляд.

— Я бы хотела попробовать тот, что называется «Тысяча тортов»!

Пекарь торопливо записывал.

— Это всё?

— И по стакану молока для каждого, — добавил человек.

— Разумеется! — и Джо торопливо устремился на кухню. Ему надо будет проверить всё дважды, чтобы не разочаровать столь важных посетителей!

Уголком глаза Селестия заметила нескольких пони снаружи, поражённо глазеющих сквозь прозрачную витрину. Разумеется, скоро сюда доберутся и журналисты. Заметив её взгляд, Луна тут же магией задвинула шторы — разумеется, весть об их появлении в магазинчике это уже не остановит, но зато возникла хотя бы иллюзия отсутствия чужих взглядов.

Анон, разглядывающий магазин, выглядел на её взгляд куда более спокойным и расслабленным, чем всё последнее время.

— Скажи, а почему ты пришёл именно сюда?

Человек пожал плечами.

— Знаешь, это место слегка напоминает мне такие же магазинчики на Земле. Как ни странно, я достаточно часто встречаю в Эквестрии что-то очень похожее на то, что было у меня на родине. И мне это нравится, вот как сейчас.

Анон много раз рассказывал ей, насколько похожи — и одновременно отличаются — его и её миры. Погода, которая меняется сама по себе — это так похоже на то, что происходит в Вечнодиком лесу. Поэтому для неё Вечнодикий — место хаоса, а для человека — совершенно нормальный лес.

— Понятно, — тихо ответила Селестия.

Человек внимательно посмотрел ей в лицо. Привычная «маска принцессы» сейчас была не столь уж совершенной, мелкие движения, подёргивание ушей и губ выдавали волнение аликорны. Сидящий рядом Блюблад увлечённо играл, заставляя удерживаемую в магическом ореоле ложку преследовать точно так же летающую вилку, Луна просто молча упёрлась неподвижным взглядом в стол. Нет, всё должно происходить совершенно не так.

— Селестия? — Аликорна подняла на него взгляд. — Расскажи, что было до того, как возвели Кантерлот? Каким оно было, старинное королевство?

На Луну накатила волна ностальгии — она хорошо помнила, что было тогда. Это было время, когда она была настоящей принцессой, всем известной и многими почитаемой. А ещё именно тогда она совершила свою самую большую ошибку. Селестия же улыбнулась спокойной и светлой улыбкой.

— О чём бы ты хотел узнать?

Анон почесал в затылке и задумался. А потом в его мозгу возникла великолепная идея. Возможность отомстить Луне за её утреннюю шуточку — что может быть лучше? Он бросил хитрый взгляд на младшую аликорну и снова повернулся к Селестии.

— Расскажи о тех временах, когда твоя сестра была подростком!

---

Пускай это и задумывалось как шутливое возмездие для Луны, но уже через несколько минут все просто болтали, улыбались и рассказывали друг другу истории из жизни. Человек чувствовал себя странно — вот он сидит и смотрит, как две сестры обмениваются воспоминаниями о тысячелетней давности счастливых временах, и не может сдержать смеха, когда выясняется, какие глупости они творили. Сейчас за столом не было двух могущественных принцесс, были только две сестры, наслаждавшиеся воспоминаниями о своей юности. Тогда у них не было ни власти, ни ответственности — пусть это было давно и недолго, но они были свободны и счастливы.

Пончики возникли на столе словно сами собой и точно так же словно сами собой оказались съедены — а разговор продолжался. Но солнце уже давно опустилось к горизонту, и наверняка хозяину уже пора было закрывать магазин — Анон дождался короткой паузы в воспоминаниях и вмешался.

— Леди, нам, кажется, уже пора возвращаться в замок, — бросив взгляд на принца, он обнаружил, что жеребец уснул, привалившись к стене. — Да, точно пора.

Аликорны переглянулись, Селестия ласково провела копытом по лицу Блюблада, убирая в сторону свесившуюся на глаза чёлку.

— Да, пожалуй, пора заканчивать этот день, — тихо произнесла она. — Уложишь Блю, сестра?

— Конечно, — встряхнула гривой голубая аликорна, — телепортируюсь?

— Телепортируйся, — кивнула белая.

Луна охватила спящего принца облаком магии, и они исчезли с негромким хлопком.

Селестия же подошла к пекарю, терпеливо стоящему за прилавком. Если честно, Джо был горд тем, что увидел своих принцесс в столь непривычных обстоятельствах. Что бы сейчас ни происходило, это явно было чем-то важным для правительниц Эквестрии.

Горсть монет, окружённая золотистым сиянием, опустилась на прилавок перед ним.

— Благодарю, — ласково произнесла аликорна, — вот плата за угощение и дополнительно — за беспокойство.

— Ох, принцесса, спасибо, но не надо! Мне это было в удовольствие! — попытался протестовать тот. Но принцесса покачала головой.

— Это честно заработанные тобой биты, я не могу оставить их себе. Спасибо тебе!

— Пожалуйста, — согласился жеребец, сгребая монеты. А Селестия вернулась к столику, за которым сидел, ожидая её, человек.

— Прогуляемся до замка? — предложила она.

— Знаешь, — улыбнулся в ответ Анон, — ты сейчас выглядишь такой счастливой!

Даже не пытаясь скрыть свои чувства за маской, аликорна широко улыбнулась.

— Ну да, — и чуть пружинящей походкой направилась к дверям.

Анон тихо хихикнул и последовал за ней, у самой двери обернувшись и помахав рукой хозяину магазинчика.

---

Селестия и Анон шли по главной улице столицы в ночной тиши, и это не было литературным преувеличением. Сейчас улица выглядела совершенно по-другому, лишь изредка можно было заметить идущего куда-то пони. Анон обратил внимание, что аликорна посмотрела куда-то вверх и замедлила шаг.

— Я никогда не говорила сестре, — голосом, в котором звучали нотки давней, привычной боли, произнесла принцесса, — насколько мне нравится её ночное небо. Моему солнцу не сравниться и с долей того великолепия, которое она демонстрирует всем каждую ночь! А ведь если бы я сказала ей это, возможно, всё было бы совсем по-другому…

Анон ощутил, как она обхватила его крылом и прижала к себе.

— Ты в порядке? — слегка взволнованно спросил человек.

— Как ни странно, вполне! — она обернулась к нему, и на её лице была улыбка. А также влажный след от слёз под глазами. — Гораздо лучше даже, чем несколько часов назад!

Анон протянул руку и стёр слезинки с её щеки.

— Принцессам нельзя плакать.

— Сейчас я не чувствую себя принцессой.

— Ну раз так, — улыбнулся он, — разрешаю!

Селестия наклонила голову и потёрлась губами о щёку человека.

— Спасибо. У меня давно не было такого великолепного вечера!

— Обращайся!

Так они и шли по дороге, наслаждаясь тишиной и прекрасным ночным небом.

---

Через некоторое время они добрались до замка и, пройдя по коридорам, остановились перед дверями покоев Селестии. Анон собрался попрощаться и уйти к себе, но аликорна остановила его.

— Анон, останься со мной, пожалуйста! — попросила она.

— Ладно, — пожал плечами человек, открывая дверь и проходя внутрь.

— Вы двое, — обратилась аликорна к стоящим на посту у дверей гвардейцам, — на сегодня свободны.

Солдаты неуверенно переглянулись, но тут же склонились, принимая приказ.

— Как прикажете! — произнёс один из них, и вскоре цокот их копыт стих за поворотом коридора.

Селестия зашла в комнату, закрыв за собой дверь, и увидела человека, стоящего возле выхода на балкон. Не открывая прозрачной двери, он просто смотрел сквозь неё на тёмное небо.

— О чём ты сейчас думаешь? — спросила аликорна, подходя.

Анон сейчас думал о том пире, что устроила ему Селестия, о том, как он сначала отдался во власть своих эмоций, а потом сбежал, и в результате напился. О том, что происходило той ночью.

— Знаешь, о том, насколько всё изменилось за последние несколько дней. Даже часов, — он тихо хихикнул, — столько перемен!

Селестия развернула крыло и осторожно положила его на спину человеку.

— Жизнь часто подкидывает нам сюрпризы. Сожалеешь ли ты о том, что произошло?

Мысли Анона переключились на совсем недавнее прошлое, когда сидящие рядом с ним принцессы делились друг с дружкой воспоминаниями юности. Именно в тот момент он ощутил, что в нём изменилось нечто важное, произошло то, что раньше он считал абсолютно невозможным.

— Я знаю, что это всё к лучшему, — покачал головой он, — и пусть какая-то часть моего разума утверждает, что я ещё пожалею, но, — он обернулся к аликорне с лёгкой улыбкой на губах, — я думаю, что за всю мою жизнь я не встречал кого-либо, столь достойного дружбы, как ты и Луна. Кого-либо, кому можно доверить свою жизнь.

Селестия подумала, что ей надо было бы быть довольной произошедшим. Анон наконец признался, что доверяет ей. Но человек сделал сразу же и следующий шаг. Признался, что доверяет им свою жизнь. Подумав об этом, аликорна ощутила странное, незнакомое чувство в груди, одновременно болезненное и приятное.

Да, Анону несомненно было очень тяжело признаваться в таком доверии, и аликорна оценила его решимость. Она готова была принять его и таким, каким он был раньше — но сейчас, к её удивлению, он выглядел гораздо более счастливым.

А потом аликорна задумалась — а насколько она доверяет Анону? Пожалуй… очень. Он, получается, один из всего лишь двоих существ на свете, которые видели настоящую Селестию. Она верила каждому его слову, ощущала ту боль и те сомнения, о которых он рассказывал.

Да, она тоже доверяет ему, это уже ясно. Но доверит ли она ему свою жизнь? От этой мысли в её сердце вспыхнула боль. Единственной пони, которой она когда-либо настолько доверяла, была Луна. А потом… Селестии тяжело было самой себе в этом признаваться, но после происшествия с Найтмэр она уже не позволяла себе такого уровня доверия вообще ни к кому. И даже когда вернулась Луна, принцесса глядела на неё с некоторой опаской.

Да, Селестия готова была сама себя за это проклясть, но отрицать реальность не имеет смысла. Некий тихий голосок в её голове предупреждает, что рядом с Луной следует быть осторожной. Возможно, именно это ощущает Анон по отношению к её подданным… и от этой мысли снова начинает болеть сердце.

А теперь… вот он, Анон, признавшийся, что доверяет не только ей, но и её сестре — и от одной мысли об этом боль в груди становится легче. И глядя на него, она чувствует, что способна доверить ему свою жизнь. Но одновременно с этой мыслью приходит стыд — есть многое, чего она никогда человеку не рассказывала. Что же, возможно настал момент показать Анону Селестию без прикрас.

— И я доверяю тебе, Анон. Возможно, даже больше, чем собственной сестре, — Селестия поморщилась словно от внутренней боли, когда осознала, что эти слова действительно покинули её рот, — согласишься ли ты поговорить со мной о вещах… личных?

Анон словно не обратил внимания на её оговорку о доверии к Луне, а когда прозвучал вопрос, слегка кивнул.

— Конечно.

Опустив крыло, аликорна медленно подошла к ложу, Анон лишь поднял бровь, глядя как она забирается на кровать. Улыбнувшись, Селестия указала на свободное место рядом с собой.

— Иди сюда. Уже поздно, и мне не хочется остаться одной, когда мы закончим разговор, — печально произнесла она.

Ну что же, с Аноном случались и более странные события, побывать в одной постели с Селестией на фоне всего прочего не такое уж и достижение. Обойдя кровать, он забрался на свободное место — доверяя ей достаточно, он ни словом, ни жестом не продемонстрировал сомнения — и лёг на спину. Селестия осторожно придвинулась поближе. У Луны хватило решимости попросить Анона об обнимашках — что же, хватит и у неё.

Придвинувшись вплотную, она осторожно положила голову ему на грудь — и тут же, прогоняя все сомнения, левая рука человека обхватила её и принялась слегка поглаживать спину. Сколько столетий прошло с тех пор, когда пони-будь так её обнимал? Устроившись поудобнее, она попыталась привести свои мысли в порядок.

— Я живу на этом свете уже долго, — начала она, — очень, очень долго.

По тону принцессы Анон понял, что разговор пойдёт о чём-то реально серьёзном — так что он решил промолчать и подождать, что будет дальше, продолжая рассеянными движениями поглаживать её шёрстку.

— Сейчас спокойные времена. Изредка из Вечнодикого вылезет какая-нибудь оголодавшая зверушка, или злодей-другой попытается захватить Эквестрию — да, это плохие события для отдельных пони, но ничего нового для меня, хотя, уверяю тебя, я отношусь к таким вещам абсолютно серьёзно. Но всё это — забавные мелочи по сравнению с тем, что мы с Луной видели во времена, предшествовавшие её изгнанию. Войны, непрерывные сражения, в этой земле лежит больше костей пони, чем я могла бы вообразить за один раз. Мои маленькие пони не знают, но земля, по которой они бегают, вся полита кровью их давних предков. Мирная жизнь наступила в Эквестрии далеко не сразу, я сражалась сама и посылала на войну множество воинов. Зачастую целыми семьями, иногда даже юных жеребцов — они шли туда, куда я укажу, и погибали.

Анон ощутил, что рубашка на его груди становится влажной, но, разумеется, не произнёс ни слова. Его другу нужно выговориться — значит, он будет слушать.

— Если бы у меня был способ как-нибудь избежать кровопролития, поверь, я бы им воспользовалась, но другого способа создать мирное будущее для пони в то время просто не находилось, — Селестия лежала, крепко зажмурившись, и продолжала говорить. — Но то, что видела я — это даже не половина того, что пришлось увидеть моей сестре. Да, пони сейчас считают, что я — самая сильная из нас двоих, но на самом деле Луна — истинная воительница. Она сама водила армии в бой, лично сражалась в одном строю с жеребцами. И видела все ужасы войны на расстоянии вытянутой ноги.

Нет, разумеется, она не испытывала радости от сражений, но смогла приспособиться к своей роли куда лучше, чем я когда-либо могла надеяться достичь. И поэтому пони начали считать её носительницей смерти и разрушения, а ночь, которой она повелевала — временем, когда властвует зло. Я знала, что это всё не так, и знала, как сильно ранили сестру такие взгляды обычных пони. Она сражалась ради того, чтобы они могли жить, а они из-за этого боялись её, причём настолько, что возненавидели тот дар, что она давала им каждую ночь.

Не столь уж много прошло времени, когда она перестала с этим справляться и начала завидовать мне, завидовать той радости, что ощущали пони при виде солнца и дня. Я пыталась говорить с ней об этом, убеждать её, что это всё страх маленьких пони, а не моя гордыня — она не слышала меня, и постепенно превратилась в нечто совершенно иное.

Селестия крепко обхватила человека крыльями, прижимаясь к нему.

— Этот день… я неспособна забыть его, он выжжен в моей памяти. Вот она, моя Вуна, стоит передо мной — а в следующий миг, как в кошмарном сне, на её месте оказывается совершенно другое существо. У меня не было выбора, я знала, что она гораздо сильнее меня, она провела на полях сражений больше лет, чем я, даже если считать и те столетия, когда её здесь уже не было и мне приходилось справляться одной. Я применила Элементы, и они заперли её на луне.

Анон не знал, что сказать — да и нужно ли было говорить хоть что-то? Так что он прижал аликорну к себе, чтобы показать — он здесь, он поддерживает её.

— Мне было так одиноко, Анон, — Селестия говорила, всхлипывая, и слёзы текли из её глаз, — моя единственная сестра превратилась в силуэт на луне, и не в моих силах было вернуть её назад. И тогда я пообещала себе, что ни одно живое существо не станет мне столь близким, — она подняла голову и заплаканными глазами посмотрела в лицо человека. — Но я не богиня, у меня тоже есть слабости, и с годами я ощутила, что крепость этого обещания ослабевает.

А потом я нашла Твайлайт. Зыбкая надежда, которая не сбылась, я тебе рассказывала уже, — печально хихикнув, она снова опустила голову на грудь человека. — Скажи, каковы были шансы на то, что ты окажешься в этом мире? Что мы встретимся? Что станем друзьями? Кажется, что всё сложилось так чудесно… и в то же время, неправдоподобно.

Несколько минут ни один из них не решался издать ни звука.

— Анон, — продолжила Селестия, — ты сказал, что доверяешь мне свою жизнь?

— Да, — тут же ответил человек.

— Я нипони не доверяла свою жизнь, за исключением Луны до её изгнания. И мне больно это признавать, но какая-то часть моей души всё ещё боится её. Ожидает, что стоит мне раскрыться перед ней, как она снова нападёт. Я ненавижу этот страх! — Селестия резким движением села на постели, чтобы глядеть в лицо человеку. — Анон, то, что ты сделал сегодня, значит для меня больше, чем ты можешь себе представить.

Когда мы сидели сегодня и болтали о былых временах, о счастье, которое мы разделяли, я постепенно смогла понять, что мне больше нечего бояться. Что кобыла, сидящая со мной за одним столом, на самом деле моя сестра, моя маленькая Вуна, а не ужасная Найтмэр Мун. И этот тихий голос, напоминавший мне об осторожности, он пропал, мне больше не нужно бояться своей родной сестры! Только тебя я могу благодарить, что мой самый жуткий страх исчез!

Тихо хихикнув, она опустила голову и нежно потёрлась об него носом.

— Спасибо, спасибо тебе за всё, — произнесла она, снова выпрямляясь. — Я доверяю тебе полностью, во всём, что у меня есть, и мою жизнь тоже.

Селестия сидела, глядя на человека и пытаясь понять, что происходит в его душе. Ему, наверное, нужно время, чтобы осознать сказанное ею.

Человек медленно улыбнулся и протянул в её сторону руку с раскрытой ладонью. Селестия подняла бровь, не понимая, что он задумал.

— Я Анонимус, будем знакомы, — с улыбкой произнёс мужчина.

И лишь тогда аликорна поняла, что именно происходит. Торопливо смахнув с век мешающие видеть слёзы, она осторожно опустила копыто на подставленную ладонь, почувствовав, как сильные пальцы осторожно обхватывают его.

— Я принцесса Селестия, соправительница Эквестрии, которой повелеваю вдвоём с сестрой. Но если хочешь, можешь называть меня Тия.

Близится рассвет

Лёжа в постели, Анон смотрел на спящую рядом Селестию — она уснула сразу по окончанию их разговора, и счастливая улыбка даже ночью не покинула её губ. Анон же засыпал… и тут же просыпался. Но нет, это не были его обычные еженощные кошмары, сегодня с ним происходило нечто куда более опасное. Ему снился приятный сон.

Да, для любого пони такое высказывание показалось бы безумным — да и для большинства людей в его родном мире тоже. Но так уж вышло, что к кошмарам Анон сумел адаптироваться, они просто были одной из его обычных, ежедневных проблем. И своим постоянством, в некотором роде, успокаивали. Приятные сны были страшнее любого кошмара: это были такие абсолютно фантастические места, в которых ему было очень хорошо, но в которых невозможно остаться. И благодаря которым реальный мир, в который он неизбежно возвращался с каждым пробуждением, сам начинал казаться кошмаром.

Впрочем, этот сон был необычным. Как правило, в редких своих приятных снах человек возвращался на Землю; сейчас же, к его удивлению, человеку снилась Селестия. Она, Луна и Анон сидели в саду и просто, даже не разговаривая ни о чём, наслаждались обществом друг друга и летним деньком. И проснувшись, он ощущал не горькое разочарование, а то же самое спокойное счастье.

Сам себе удивляясь, Анон размышлял, является ли произошедшее с ним чем-то хорошим или, напротив, плохим. Да, ему не хотелось терять таких друзей, которыми для него стали принцессы. Да, он понимал, что ни одна из них не причинит ему зла, по крайней мере преднамеренно. И тем не менее, прожив столько лет, сколько у него за плечами, привыкаешь к постоянству и начинаешь бояться перемен. Анон ощущал, как часть его сознания пытается вернуться к привычному режиму — к сдерживанию всех проявлений эмоциональности.

Да, со вздохом признал человек, он сам себе худший враг. Единственный человек, на которого он мог бы положиться — на самого себя, разумеется — теперь выступал против него. Ну не смешно ли?

Лежащая рядом Селестия довольно вздохнула — похоже, ей тоже снится что-то приятное. Подняв руку, Анон осторожно погладил её по гриве, и улыбка спящей кобылы тут же стала заметно шире.

Что она с ним сделала? Почему, стоит ему просто взглянуть на её лицо, и ему становится невозможно сдержать улыбку? Это непривычно… ненатурально! Он не должен испытывать таких чувств к этой лошади! Ну разве ж мог он ожидать, когда она в первый раз вломилась в его окно, что с ним будет происходить… вот это всё?

Мысли сами собой перешли на её сестру. Луна — тоже замечательный друг. Всегда готова составить ему компанию, когда не получается заснуть. Улыбка снова сама собой возникла на его лице. Да, сейчас Луна, скорее всего, ведёт ночной приём, может, ему заглянуть к ней? Наверняка ведь она уже готова взвыть от скуки!

Устроившись поудобнее, человек снова закрыл глаза.

---

Принцесса Луна уже была готова взвыть от скуки. С начала ночи ни один из её подданных так и не пришёл на ночной приём; она, впрочем, не особенно этому удивлялась, её изобретение пока что представляло для пони «экзотическую новинку». Но всё равно… она вздохнула, пытаясь поудобнее устроиться на тёмно-голубом троне. Да, тронный зал вокруг неё выглядел сейчас копией дворцового зала, в котором старшая сестра проводит свои дневные приёмы, только, так сказать, «в негативе», — всё в основном либо тёмно-голубое, либо чёрное.

Но вот! Двери зала распахнулись, и, к её искренней радости, в зал вошёл Анон.

— Привет! — и помахал ей рукой.

Вскочив с трона, аликорна подбежала к нему, чтобы заключить в объятия.

— Как здорово! — она чуть отстранилась, чтобы удобнее было смотреть ему в лицо. — Я так рада видеть тебя! Сложно было попасть сюда?

— Луна… — человек закатил глаза. — Ты установила связь между нашими разумами, я вижу вход сюда словно настоящую дверь!

— Да, я, кажется, совсем про это забыла, — принцесса ощутила жар на своих несомненно покрасневших щеках, отпустила человека и возвратилась на трон. — Что ты хотел?

— Ну… — пожал плечами человек. — Я подумал, что тебе, возможно, скучно — может, пойдём, как в прошлый раз, погуляем по снам?

Не будь вокруг тронного зала, Луна запрыгала бы от радости. Впрочем, на приём всё равно так никто и не пришёл, так что зачем себе отказывать? И с возвышения, на котором стоял трон, она слетела с радостным жеребячьим писком.

— Ох, как я ждала возможности снова отправиться вдвоём с тобой в мир снов!

— Ну, после того раза, — Анон потёр лицо ладонью, — сама понимаешь, я слегка опасался…

— Да, — кивнула ночная принцесса, заметно краснея, — мы не будем больше заходить в сны твоих друзей.

Человек покраснел одновременно с ней. Он с огромным удовольствием развидел бы чрезвычайно откровенное действо с «его» участием, которое снилось Лире в тот момент, когда они с Луной заглянули в её сон.

— Ну так что, — кашлянув, произнёс он, — начинаем? — И кивнул в сторону небольшой двери за троном.

Широко улыбающаяся Луна поманила его к себе крылом, и, когда они вместе прошли за трон, распахнула дверь.

Темнота. За дверью снова была полная темнота.

— Дай руку! — настойчиво напомнила принцесса.

— Ах, да! — человек торопливо протянул руку и ухватился за край гривы на загривке аликорны. Та кивнула, и они вместе сделали шаг вперёд.

И всё сразу переменилось. Только что они смотрели в абсолютную тьму дверного проёма, а теперь оказались в невероятно длинном коридоре со множеством дверей в стенах. Анон уже второй раз оказался в этом месте, но впечатление второй визит оказывает ничуть не меньшее, чем первый.

— Вот аж не верится, что ты создала всё это прямо в своём разуме!

Аликорна шутливо, но очень аккуратно пихнула его фланком в бок.

— Я, знаешь ли, очень долго этим занималась. Тронный зал — это так, мелкое дополнение, пришло в голову попробовать проводить здесь ночные приёмы, я и сделала…

— И что, поням понравилась твоя идея?

— Похоже, они до сих пор не поняли смысла. Всего несколько попробовали зайти, но и им было тяжело осознанно контролировать свои мысли, пребывая в моём мире, — Луна подмигнула человеку, — в отличие от тебя — ты это делаешь с лёгкостью. Мы всё же думаем, что ты когда-то обучался магии мира снов!

— Магия, у меня? — фыркнул Анон, — Неа. Это так, одна из человеческих особенностей.

— Ну да, — пробормотала принцесса, — ты на все мои вопросы отвечаешь этими словами!

— Сказала пони, — в тон ей продолжил человек, шагая вперёд по коридору, — которая называет магией всё, что не может нормально объяснить.

Они шли, внимательно осматривая двери. Луна, даже выполняя свои обязанности ночной принцессы, одновременно наслаждалась прогулкой с другом. Большинство живущих сейчас пони не понимали, что такое снохождение, и именно поэтому на её ночном приёме было столь пусто. Очень немногие пони могли зайти в созданный Луной общий сон, которым и являлся, собственно, ночной приём, но даже они как правило не могли долго в нём удержаться и, теряя концентрацию, вываливались обратно в собственные сновидения.

А у Анона, оказывается, с этим не было ни малейших проблем. Он с лёгкостью вступал в любое существующее сновидение, сознательно в нём удерживаясь. Принцесса поражалась самому существованию создания, выполнявшего достаточно сложную задачу, совершенно не затрачивая на это усилий. Да и собственные его сны, как она не раз уже убедилась, были куда более детальными, чем сны подавляющего большинства её подданных.

В общем, Луна была рада от того, что Анон был рядом. Без него на ночном приёме было очень скучно.

Внимательно окидывая взглядом каждую дверь, мимо которой он проходил, Анон внезапно остановился. Очередная дверь привлекла его внимание — нарисованным на ней здоровенным рисунком солнца со знакомыми волнообразными лучами, а также массивным навесным замком и двумя толстенными, практически якорными цепями, крест-накрест пересекающими её. Луна также остановилась рядом с ним.

— Это то, о чём я думаю? — поинтересовался человек.

— Да, это сны моей сестры, — кивнула принцесса, — я держу эту дверь крепко запертой, чтобы никто, случайно попав сюда, не мог проникнуть в её разум.

Анон, внимательно посмотрев на Луну, снова перевёл взгляд на дверь.

— А нам можно заглянуть?

— Поверь мне, — покачала головой аликорна, — там то, что тебе не следует видеть.

Человек уловил жёсткие нотки, прозвучавшие в её голосе.

— И что же именно мне не следует видеть?

— Её сны, как и разум, их порождающий, лабиринту подобны, и увидеть там можно очень разные картины в зависимости от того, какой путь ты изберёшь. Некоторые из них приятны взгляду, другие — отнюдь нет. Никогда я не углублялась в её сны, и если они хоть в чём-то моим подобны, никому этого делать не следует!

Анон неохотно кивнул. Что-то такое было в голосе Луны, отбивающее желание продолжать расспросы. Передёрнув плечами, он продолжил свой путь по коридору. Луна снова последовала за ним, внимательно оглядывая каждую дверь, словно в поисках какого-то малозаметного дефекта. Она однажды рассказала ему, что способна по одному лишь взгляду на такую дверь узнать, снится ли пони счастливый сон или кошмар.

И снова Анон остановился перед дверью, украшенной знакомым рисунком. На этот раз — тремя воздушными шариками.

— Не возражаешь? — ткнул он пальцем в сторону двери.

— Абсолютно нет, — качнула головой принцесса, — её сны приятны взору. Зайди, я же пока продолжу кошмаров поиск.

Кивнув в ответ, человек протянул руку к двери.

— Не забывай, — напомнила ему аликорна, — то, что ты увидишь, лишь сны.

— Да помню я, — и, открыв дверь, он шагнул в тьму за нею.

На несколько секунд всё погрузилось в темноту, затем ярко вспыхнуло — и он обнаружил себя стоящим посреди Сахарного Уголка. Но от первого же внимательного взгляда на помещение его дыхание слегка перехватило — стену украшал здоровенный транспарант с надписью «С днём рождения, Анон!»

О нет, как он мог забыть о том, что скоро будет его день рождения? Торопливо развернувшись, человек собрался было покинуть сон, когда рядом кто-то вскрикнул «Анон!», и что-то ярко-розовое сбило его с ног.

Встряхнув головой, чтобы сфокусировать разбежавшиеся глаза, он обнаружил пристроившуюся у него на животе Пинки Пай, сияющую своей привычной широчайшей улыбкой.

— Ты всё же пришёл на праздник, Анон! — абсолютно счастливым тоном заявила кобылка. — Я так надеялась, что в этом году он удастся!

Человек, не сдержавшись, поморщился от её энтузиазма. Хотя Пинки и не была его другом, но с упорством, достойным лучшего применения, пыталась каждый год организовать для него празднование. Не имея, само собой, понятия, когда именно родился человек, она в качестве подобающей даты избрала день его появления в Эквестрии. Он, разумеется, на эти вечеринки не приходил. Сама мысль о том, что пони, которым весь год было абсолютно наплевать, жив он или уже подох, будут его поздравлять, раздражала. Да, он признавал, что намерения Пинки Пай вполне добрые, но эти пони, которые будут улыбаться своими фальшивыми улыбками… век бы их не видеть!

Анон нервно почесал в затылке. Да ладно, это же всего лишь сон!

— Ну-у… да. — неловко произнёс он. — Я подумал… ты же столько времени и усилий тратишь на это каждый год, так что я должен быть благодарен тебе!

Пинки просияла — хотя куда уж больше — и накинулась на него с крепкими объятиями, настолько сильными, что человеку показалось, что он слышит треск собственных рёбер. К счастью, в следующую секунду земнопони опомнилась и торопливо отпустила его.

— Извини, — виновато произнесла она, — я забыла, что ты так не любишь, когда тебя трогают…

Анон поднялся на ноги, отряхнулся и нерешительно огляделся по сторонам. Это всего лишь сон. Можно и потерпеть разок, пускай порадуется своему успеху.

— Ладно, — произнёс он, протягивая руки в её сторону и слегка отворачиваясь, наблюдая за ней уголком глаза, — сегодня можно! Но только один раз!

Кобыла с радостным вскриком подпрыгнула и обхватила его всеми четырьмя ногами; он в свою очередь сомкнул руки на её спине.

Помимо собственной воли человек вздохнул. Пинки часто напоминала ему Селестию, только ведущую себя совершенно по-детски. Да, эта пони всегда доброжелательна, но подпускать её к себе Анону всё же не хотелось. И к тому же у него было предчувствие, что близкое общение с ним загонит чувствительную поньку в депрессию. К тому же и её голос, и вообще манера общения раздражают его.

Всё это, впрочем, ни на гран не делало Пинки Пай хуже в его глазах. Хорошая пони. Одна из тех немногих, что нравились ему.

Они разжали объятия, кобыла выглядела такой счастливой, что буквально светилась.

— Хочешь тортик?

Анон посмотрел на радостно улыбающуюся кобылу, затем на мутную пустоту позади неё. Создательница сна могла поддерживать существование только того, что видела своими глазами. Луна, вроде бы, как-то рассказывала об этом, что-то на тему о визуальном мышлении, о том, что таким образом мозг защищается от перегрузки и от прерывания сна.

— Ну-у… — её глаза тут же стали гораздо больше, на нижних веках заблестели слёзы, — ладно, отрежь мне кусочек.

Пони снова просияла и унеслась куда-то в зады магазина, забрав с собой материальность обстановки. Человек остался стоять, глядя на окружающую темноту и размышляя. Блин, день рождения, ну надо же! Следует постараться, чтобы Селестия и Луна не узнали об этом, а то с них станется попытаться устроить ему вечеринку, ему придётся как-то избегать этого и…

Человек резко встряхнул головой. Нет, это неправильный образ мыслей. Ему не следует от них отстраняться! Он же сам решил стать к ним ближе! Вздохнув, он признал — надо будет им рассказать. Следует доверять — и когда они решат устроить праздник, он должен будет согласиться прийти.

С раздражением он ощутил, как от последних мыслей сами собой слегка затряслись его руки. Он ненавидел, что его собственное тело ему сопротивляется!

— Вот, попробуй!

Анон опустил взгляд и увидел, что Пинки Пай протягивает ему тарелку с ломтиком торта — и даже посыпки на нём не так уж и много, что вызвало у него невольную улыбку. Взяв в руки вилку, он отделил кусочек, положил его в рот… и не ощутил совершенно ничего. Это сон Пинки Пай, и лишь она сама способна испытывать здесь полный спектр ощущений. Впрочем, ничто не помешало человеку соврать.

— Очень вкусно, спасибо, Пинки!

Пони выглядела так, словно готова взорваться от счастья прямо на этом месте.

— Мне пора идти на работу, — произнёс человек, опуская тарелку на ближайший стол, — спасибо за угощение!

Её улыбка слегка увяла, но всё равно осталась широкой и яркой.

— Ладно! Отложить для тебя?

— А отправить ко мне домой сможешь?

— Конечно! — торопливо кивнула она.

— Тогда до свидания! — Анон подошёл ко входной двери магазина, слегка приоткрыл её, не давая Пинки увидеть, что находится за дверью, и протиснулся в щель, выходя в коридор и закрывая дверь за собой.

Вот и весь сон… а что он, собственно, ещё хотел?

— Ну что, тебе понравилось?

Анон рефлекторно дёрнулся, прежде чем осознал приближение Луны.

— Ну, пожалуй, что да, — ответил он. — Нашла какого-нибудь кошмара?

— Ни одного, — покачала головой ночная принцесса, — воистину удачная сегодня ночь.

Человек ощутил, что пол под ним начинает терять свою твёрдость.

— Похоже, я на сегодня всё, — произнёс он.

— Тогда встретимся, когда ты проснёшься.

Кивнув, человек позволил своему сознанию покинуть мир снов.

Утренний ритуал

Селестия ощутила, как с привычной и тоскливой надёжностью сработал её внутренний будильник — пора было поднимать солнце. Привычная и столь же тоскливая мысль, что она так до самой смерти и будет просыпаться, чтобы поднять огромный светильник, заставила её печально вздохнуть.

Но… что это за запах? Открыв глаза, аликорна подняла голову с подушки и обнаружила рядом с собой не кого-нибудь, а самого Анонимуса. Ещё полусонный мозг начал медленно восстанавливать детали вчерашнего вечера, чтобы выяснить, как человек оказался в одной постели с ней. И чем больше она вспоминала, тем меньше оставалось от её привычной утренней тоски. Сама собой на её лице возникла улыбка. Она всё вспомнила. Как Анон слушал её рассказ о древних временах, как представился ей, словно знакомясь заново… Селестия ощутила себя словно обновлённой, и не лежи она сейчас в постели — запрыгала бы от радости, словно жеребёнок.

Наклонив голову, она осторожно потёрлась носом о щёку мужчины — и пусть он этого, разумеется, не осознал, но принцесса просто ощутила потребность поблагодарить человека за то, что он согласился стать её другом. Всё с той же широкой улыбкой на лице она очень осторожно, чтобы не разбудить человека, выбралась из постели и, выйдя на балкон, залюбовалась ночным небом. Луна́, управляемая её сестрой, как раз плавно исчезала за горизонтом. И как только ночное светило полностью исчезло, Селестия задействовала свою магию, поднимая светило дневное. Солнце сегодня сияло особенно ярко, словно отражая её радостное настроение.

Оглянувшись через плечо, принцесса ещё несколько секунд полюбовалась спящим человеком, потом, не отводя взгляда, подошла к постели.

— Такой спокойный сон, — прошептала она. — Но хватит, пора вставать!

Подпрыгнув, она обрушилась на свою сторону кровати, подбросив вскрикнувшего Анона в воздух, после чего телекинезом поймала его в верхней точке траектории и аккуратно опустила обратно на постель.

— Как спалось? — спросила она, преувеличенно ласково улыбаясь.

— Бывало и лучше, — прозвучал слегка раздражённый ответ.

— Эй, не надо дуться, — хихикнула она, — пора вставать!

Человек сел на постели и кулаками потёр глаза.

— А сколько сейчас времени?

— Пять утра ровно!

Посмотрев на принцессу бесстрастным взглядом, человек закрыл глаза и рухнул обратно на подушку.

— Спокойной ночи, — заявил он.

— Вставай-вставай, не время спать! — аликорна магией вытащила Анона из-под одеяла и поцокала в сторону ванной комнаты.

— Гм… Селестия? — неуверенным тоном произнёс человек.

— Что? — ответила она, с улыбкой глядя на него.

— Куда ты меня несёшь?

— В ванную, разумеется, — прозвучал хладнокровный ответ.

— А… зачем? — происходящее казалось ему всё более и более странным.

— Мыться. От тебя, знаешь, попахивает.

— Чего? — извернувшись в воздухе, Анон понюхал у себя под мышкой. Гм… он же вроде мылся совсем недавно? — Ладно, я согласен. Но почему ты несёшь меня в ванную?

— Помочь тебе помыться!

В этот момент мужчина счёл, что для одного утра уже вполне достаточно странностей.

— Тия, — произнёс он твёрдым тоном.

— Да?

— Отпусти меня.

Остановившись, принцесса перенесла висящего в воздухе человека так, что он оказался перед ней.

— В чём проблема?

— В чём проблема?! — Анон посмотрел на Селестию как на сумасшедшую. — Ты меня купать собираешься!

— Нет, — аликорна выглядела по-настоящему удивлённой, — искупаться вместе с тобой!

Мужчина ощутил, как его лицо постепенно маскируется под спелый помидор. Да что же это такое происходит?!

— Гм… — он набрал полные лёгкие воздуха. — Селестия, как бы это помягче выразиться, ты что, с ума сошла? — он начал извиваться, пытаясь вырваться из телекинетического захвата, но магическое облако держало крепко — Селестия вовсе не хотела, чтобы он вывалился и ушибся.

— Да в чём проблема-то? — спросила она, усиливая магию, чтобы удержать его на месте.

— Нам нельзя мыться вместе!

— Почему?

— Потому что… — Анон аж подавился воздухом, пытаясь объяснить сумасшедшей лошади совершенно очевидную вещь, но объяснение как-то не пожелало облачаться в слова. — Потому что люди так не делают!

Селестия с искренним удивлением посмотрела на него. Для пони мыться вместе с близкими друзьями было совершенно нормально. Не говоря уж про то, что можно помочь другу помыть всяческие труднодоступные места — да, для единорогов с их магией это довольно просто, но пони других рас всегда благодарны за помощь.

Видя её изумление, Анон заставил себя сделать несколько глубоких вдохов, чтобы побыстрее успокоиться. Возможно, он просто не понимает смысла происходящего.

— Ладно, подожди, дай я попытаюсь всё объяснить, — произнёс он и сделал паузу, чтобы подобрать нужные слова. — У вас что, принято мыться вместе? — Селестия кивнула. — Я, пожалуй, понимаю. Трудно достать до собственной спины, чтобы потереть как следует, да? — получив ещё один кивок в ответ, он с силой растёр лицо ладонями. — Просто люди так не делают. Когда мы моемся, каждый моет себя сам.

Ещё немножко знаний о таинственной культуре людей. Селестия обожала узнавать новые детали о его обычаях. Но это… выглядит немного странно, и она, разумеется, не предполагала такого. Необычно… хотя у минотавров, вроде бы, тоже принято мыться в одиночестве.

— То есть, сама идея мыться вместе со мной для тебя дискомфортна? — уточнила аликорна.

— Да.

— И что, люди всегда моются в одиночестве?

— Ну-у… — замялся человек, — не все и не всегда. Родители, разумеется, помогают маленьким детям. И, разумеется, вместе моются любовники.

Любовники? Селестия ощутила, что краснеет. Люди, оказывается, воспринимают совершенно обычные вещи как интимные — это так удивительно! Но если подумать об этом…

— Анон, — она поставила человека на пол.

— Да?

К его удивлению, Селестия, похоже, была смущена и не отрывала взгляда от пола.

— В ту ночь, когда мы сняли с тебя, спящего, одежду — это было плохо?

О, человек отнюдь не забыл то утро. Кашлянув, он покачал головой.

— Я бы выразился по-другому. Это было чересчур личное и интимное.

Селестия, похоже, начала понимать.

— То есть у вас быть обнажёнными друг рядом с другом могут только любовники?

— Ага.

Ох, вот уж чего он не ожидал с утра пораньше.

Селестия же, в свою очередь, теперь понимала, почему он так странно себя вёл. Подумать только, она, сама того не ведая, подавала человеку очень откровенные знаки…

— Прости меня, пожалуйста, я не знала, что у вас так принято. И… я бы хотела попросить тебя, чтобы ты сразу говорил мне, когда я делаю что-то, с твоей точки зрения слишком неудобное.

Ох, эти пони… Теперь он лучше понимал их. Ещё в первые свои недели пребывания в Эквестрии он убедился, что идея личного пространства как таковая поням, похоже, абсолютно чужда. Да, они как правило не приближались к нему, но зато между собой совершенно незнакомые пони обнимались очень охотно, как будто так и надо. Зато как настойчиво к нему с обнимашками лезла Пинки…

— Не извиняйся. Я думал, что рассказывал обо всём Луне, а получается, что забыл.

Селестия бросила взгляд на дверь ванной, затем снова повернулась к Анону.

— Можно я выскажу просьбу?

— Ну, давай, — неохотно разрешил человек.

— Мне достаточно сложно ухаживать за перьями, — аликорна до половины раскрыла свои крылья, — даже магией. Мог бы ты помочь мне? Я пойму, если тебе неприятно такое предложение и ты не захочешь мне помогать, и не стану настаивать.

Анон почесал в затылке. Да, надо учитывать, что он больше не на Земле, и его просят помочь без какого-либо подтекста. Он даже может себе представить, что его попросили помыть какую-нибудь зверушку, например собаку. Как можно найти в таком предложении непристойность?

— Да, разумеется, — согласился он.

— Спасибо! — обрадовалась Селестия и сделала крылом приглашающий жест в сторону ванной.

Пройдя вслед за ней в двери, Анон ощутил нечто странное. Торопливо оглядевшись, он осознал, что они находятся отнюдь не в ванной комнате, хотя позади была знакомая дверь, теперь закрытая.

— Руна телепортации на двери, — улыбнулась Селестия, снова делая приглашающее движение. — Добро пожаловать в королевские купальни!

Комната, в которой они оказались, на взгляд Анона была размером с половину тронного зала; по центру располагалась ванна, способная своими размерами вызвать зависть у плавательного бассейна олимпийских стандартов. Селестия подошла к краю этой ванны и, сунув туда копыто, попробовала воду на ощупь. Подняв голову, она кивнула человеку.

— Потрогай, — указала она на воду движением головы.

Анон честно подошёл к краю ванны и, после секундной борьбы с собой, опустился на колено и сунул руку в испускающую лёгкий парок воду. К его удивлению, вода была не горячей, а как раз самой подходящей для купания температуры.

— Вода поступает в ванну прямо из горячего источника! — похвасталась аликорна.

— Не могу не признать, Тия, ты понимаешь толк в роскоши! — восхищённо прокомментировал он.

Хихикнув, принцесса шагнула в ванну.

— Могу себе позволить! — улыбнулась она.

Анон же опять ощутил, что колеблется. Его эмоции снова всколыхнулись нарастающей волной: он всю жизнь считал, что купание — личная и интимная процедура для любого человека. И вот он сидит в ванной у Селестии и смотрит, как та, кого он признал своим другом, залезает в ванну.

Человек снова огляделся — это что, ванная комната? Он ведь почему-то ожидал традиционную комнатку с ванной и душем, а тут такое…

Селестия обернулась и увидела человека, всё ещё сидящего у края ванны. И, наблюдая смятение на его лице, ощутила, как угасает её энтузиазм.

— Моё присутствие снова делает ситуацию некомфортной для тебя, да?

— А, нет, просто любуюсь этим залом^[1], — ответил Анон, тряхнув головой. То, что он лжёт, для аликорны было ясным как светлый день.

— Серьёзно, если не хочешь, то не надо! — ей совершенно не хотелось заставлять друга делать то, что ему не нравится.

Увидев её расстроенную физиономию, Анон загнал свои сомнения в глубину разума и придавил сверху ногой. Здесь Эквестрия! Здесь это нормально!

— Да ладно, я в порядке, честно!

Селестия кивнула и зашла в воду чуть глубже. Анон же не понимал, что ему делать. Продолжать сидеть на краю? Подождать, пока она помоется, и потом начать помогать ей?

— Знаешь, если честно, — начал он, и аликорна, остановившись, повернулась к нему, — я понятия не имею, как…

Это всё, что Анон успел произнести, прежде чем внезапно для себя оказался в воде и затрепыхался, пытаясь вынырнуть, потому что кто-то толкнул его в спину. Но тут что-то словно обхватило за грудь и вытащило его, задыхающегося и кашляющего, на поверхность. Торопливо вытирая глаза, человек ощутил, что его спина оказалась плотно прижатой к чьей-то шерсти.

— Не пристало к омовенью приступать, одежд не сняв!

Он знал этот голос. Её ночное высочество Лу́на.

Раздался знакомый тихий перезвон ветряных колокольчиков, что всегда сопровождал творимую единорогами и аликорнами магию, и в следующую секунду человека на мгновение ослепила яркая вспышка.

— Лу́на!

Селестия ошеломлённо смотрела на свою младшую сестру. А та, обхватив Анона крыльями, невозмутимо прижимала его к груди. И более того, человек теперь был абсолютно голым — пускай даже поверхность воды, проходящая под его грудью, и скрывала многое. Селестия точно не планировала этого!

Так Лу́на ещё и улыбалась во весь рот, словно всё происходящее было нормальным!

— Замечательное утро для омовения.

— Сестра, понимаешь ли ты, что творишь? — попыталась пристыдить младшую аликорну старшая.

— Мы наслаждаемся купанием с другом, — подняв бровь, ответила удивлённая её реакцией ночная принцесса. — Аль не за сим явились вы сюда?

Рассерженная Селестия собралась было резко ответить, но Анон, подняв руку, жестом остановил её. К удивлению аликорны, человек не был разгневан, что она ожидала от него в ответ на бесцеремонные действия сестры, более того, он даже слегка улыбался.

— Она не знала, Тия, — произнёс он, — давай простим её на этот раз.

— Простим меня — за что? — Лу́на изогнула шею, чтобы заглянуть в лицо человека.

— Люди относятся к обнажению и совместному принятию ванны иначе, чем пони, — ответила Селестия, немало удивлённая отсутствием негативной реакции Анона.

— Молю, посвяти меня в подробности различия!

— У нас только любовники принимают ванну совместно, — пояснил человек. — Это же относится и к обнажению друг перед другом.

Брови Лу́ны сами собой полезли на лоб, когда она начала осознавать, что именно ей сейчас рассказали. И по мере понимания к её щекам начала приливать кровь. Но отпустить человека она всё равно была не в силах, тем более что это сделает ситуацию ещё более неловкой.

— Н-но… Мы не видим ничего неподобающего в твоём пребывании там, где мы совершаем омовение, — пробормотала она. — А ты что скажешь?

Анон опустил взгляд к поверхности воды, которая оказалась насыщена мелкими пузырьками настолько, что была не особенно прозрачной. Несмотря на то, что Луна до сих пор прижимала его к себе, он, как ни странно, не ощущал в себе резкого протеста против того, что сейчас происходило. Ну да, он голый и, если честно, чувствует себя из-за этого достаточно некомфортно, но ведь если задуматься — они же не в ванне находятся, а скорее в бассейне, а то и в пруду! Да и не видно практически ничего сквозь эту воду! Так что почему бы и не попробовать действительно насладиться купанием, раз уж для его друзей в происходящем нет ничего постыдного? Вон, в японских банях, говорят, такое каждый день происходит, и там это вполне законно!

— Ладно, я не против.

Селестия уставилась на сестру и человека. Да как она ухитрилась уговорить его? Всего несколько минут назад он отчаянно вырывался из её хватки, когда она несла его к двери… Но сейчас человек практически не испытывает стресса, его сердце, как она слышит, бьётся далеко не так торопливо, и чем дальше, тем спокойнее его стук.

Анон в свою очередь посмотрел на Селестию.

— Как проходит мытьё у вас? — спросил он.

— Ну, мы просто моемся, раз уж забрались в воду, и можем в это время о чём-нибудь поболтать, никаких сложных обычаев.

— О чём будем болтать?

— У меня есть предложение! — громко заявила Луна.

— И что же ты хочешь предложить, сестра?

— Какие у нас планы на этот день?

— Знаешь, — Селестия прикоснулась копытцем к подбородку, — я об этом даже и не задумывалась. Есть идеи? — спросила она, обернувшись к Анону.

Человек несколько секунд раздумывал, потом пожал плечами.

— Не-а.

Снова настал черёд Селестии задуматься.

— Можем посетить библиотеку, — предложила она, — у нас очень много книг!

— Серьёзно? — слегка удивился человек. — Но знаешь, звучит как-то скучновато.

— Ох, сестра, — театрально-печальным тоном произнесла Луна, — ужель не можешь ты измыслить что-нибудь более увлекательное?

Перед мысленным взором Селестии возник календарь. Что-то сегодня должны были устраивать в городе, вот только что? Ах, да!

— Анон, а ты был когда-нибудь на шоу Чудо-Молний?

— Слышал о них, но не видел ни разу, — покачал головой тот.

— А как насчёт сопроводить нас с Луной на этот праздник?

Тем более что больше ничего сегодня не вспоминается.

— Вполне! — согласился человек.

— Удачная идея, сестра! — добавила Луна.

— Спасибо. А теперь, — Селестия магией призвала охапку разнообразных флаконов, — давай всё же займёмся мытьём, а потом пойдём завтракать.

Анон внезапно ощутил, что по его спине пробежала нервная дрожь. Ну да, он же типа сам согласился. Так чего же он вдруг снова трясётся?

— Не страшись, Сэр Анонимус, — заговорщицким тоном прошептала ему на ухо Луна, — мы будем нежны!

Анон рефлекторно сглотнул.

— Неподходящее время для этой игры, Луна! — произнесла старшая аликорна, сбивая младшую с игривого настроя. Впрочем, в следующую секунду она подмигнула человеку и с улыбкой добавила. — Мы займёмся этим позже!

Окружённая золотистой магией, одна из бутылочек повисла в воздухе перед Аноном. Покачав головой, он взял её, посмотрел на этикетку и ощутил, как на его лице сама собой возникает ухмылка.

— Что, «Mane ‘n Tail»? Серьёзно?^[2]

— И что же в этом смешного? — удивилась Луна.

— Ни… ничего! — человек изо всех сил пытался сдержать рвущийся наружу смех.

— Ты точно в этом уверен? — заинтересованно спросила Селестия.

— Ну, просто ещё одна аналогия с моим миром, — он повертел бутылочку в руках. — Но это не очень-то и важно. — Вытащив пробку, Анон налил немного шампуня в пригоршню и повернулся к Луне. — Помочь тебе?

— Благодарю за предложение и охотно принимаю его! — просияла ночная аликорна.

Она осторожно убрала крылья, освобождая человека, затем потвёрже упёрлась всеми четырьмя копытами в дно ванны. Над поверхностью воды оказалась примерно половина её тела. Человек посмотрел на принцессу, и на его лице вспыхнул румянец смущения — какая-то часть его разума просто-таки вопила, что согласился он совершенно зря и ему абсолютно не следует этим заниматься. Как и находиться в этом месте в принципе.

Но абсолютно невинное счастье, которым просто-таки светилось лицо Луны, помогло ему справиться с этим чувством. На всякий случай оглянувшись на Селестию — нет, на её лице была лёгкая улыбка, а вовсе не гнев или злоба, — он счёл, что его сомнения всё же глупы и неуместны. Принцессам незачем его обманывать. Он и без них уже знает, что пони практически не придают значения наличию или отсутствию одежды. Ладно, хватит сомневаться и тормозить. К делу!

Анон подошёл к Луне, следя за тем, чтобы поверхность воды всё же скрывала ту часть его тела, которую у него не было намерения демонстрировать. Он сам согласился помочь им помыться, в конце концов. Обстоятельства, в которых его могут увидеть полностью обнажённым, раздражают его? Ну да, он так воспитан, но он хозяин собственных чувств!

— С чего мне начать? — спросил он у Луны.

— Наилучшим вариантом будут мои фланки, — не задумываясь ответила та.

Анон слегка поморщился — аликорна не планировала сделать его задачу проще. А та, ни секунды не сомневаясь, несколько раз переступила — и перед человеком возникло зрелище из двух тёмных полумесяцев, и нет, в данном случае не имелись в виду её кьютимарки. Впрочем, слава всем богам, намокший хвост кобылы прикрывал то, что ему видеть не следовало… Ой, да кого он пытается обмануть? Достаточно пожить в Эквестрии хотя бы неделю, и увидеть, что именно у кобылы под хвостом, придётся не раз и не два.

Глубоко вздохнув и несколько раз повторив про себя, словно мантру, «Всё нормально, всё происходящее абсолютно нормально!», он разделил пригоршню шампуня между своими ладонями, заодно сдвинувшись к краю ванны, чтобы его лицо оказалось всё же выше аликорньей задницы, и нерешительно опустил намыленные руки на круп кобылы. Луна не попыталась уклониться и вообще не прореагировала, ничем не показав, что прикосновение ей неприятно. Что же, это, пожалуй, сойдёт за доказательство, что происходящее и правда нормально. Мужчина принялся двигать ладонями, распределяя шампунь по мокрой шёрстке. Стараясь не задерживать руки на одном месте дольше, чем это абсолютно необходимо (из страха, что всё же будет признан обладателем нездорового интереса к принцессьим задницам), он намылил заднюю часть тела Луны и сдвинулся, чтобы намылить её левый бок и спину.

Дойдя до прижатого к телу крыла, он остановился.

— Здесь тоже шампунем?

Луна покачала головой, и её рог вспыхнул магией.

— Возьми это!

На этикетке новой бутылочки было что-то про крылья и перья. Ну да, логично. Анон вылил немного содержимого себе на ладони, Луна расправила крыло, и он начал осторожно намыливать, двигаясь от кончика к основанию. К тому времени, как человек добрался до точки, где крыло соединялось со спиной, мышцы рук уже докладывали, что выполненная работа была увлекательной, но не чрезмерно лёгкой.

Та же самая процедура была повторена с правым крылом, а затем снова настал черёд шампуня «Mane ’n Tail», которым он намылил оставшуюся часть аликорньего тела.

Достигнув основания шеи, Анон остановился.

— Ну как? Нормально?

— Благодарю, — ответила принцесса с широкой улыбкой. — Дальше я сама!

Кивнув, человек обернулся к Селестии. Она к тому времени уже самостоятельно намылила большую часть своей шёрстки.

— А тебе помочь?

Улыбнувшись, аликорна кивнула.

— Можешь намылить мои крылья?

Анон повторил ту же процедуру, что только что проделал с Луной, старательно намыливая обе стороны белоснежных крыльев старшей аликорны. Размах её крыльев оказался заметно бо́льшим, так что это занятие оказалось несколько более длительным. А заодно человек обнаружил, что неприятная дрожь, которая так мешала ему в начале купания, абсолютно исчезла, а голос, подбивавший его немедленно убираться подальше от бесстыжих лошадей, превратился в отдалённый, чуть слышный шёпот.

— Спасибо, что позаботился о нас, — с улыбкой поблагодарила его Селестия.

— Ну, как выяснилось, это оказалось не столь уж и сложно, — пожав плечами, ответил мужчина.

С бортика ванны снова прилетела бутылочка «Mane ‘n Tail».

— Поможешь мне с гривой? — спросила дневная принцесса.

Человек с удивлением поднял бровь. Её волшебная грива — материальная ли она вообще и нуждается ли в мытье? Но при взгляде в упор внезапно обнаружилось, что грива… розовая? И намокшая, а не развевающаяся словно лёгкий дымок?

Поняв, почему Анон с таким ошарашенным видом рассматривает её голову, Селестия хихикнула.

— Да, такой вот естественный цвет моей гривы.

— Чё? — с усилием перевёл взгляд с гривы на лицо принцессы дня удивлённый человек.

Снова хихикнув, она указала копытом в сторону своей младшей сестры — и человек обнаружил, что грива второй аликорны, оказывается, тёмно-синяя, и на ней нет сейчас таинственно вспыхивающих и гаснущих звёздочек. Она больше не была похожа на кусок ночного неба и выглядела как настоящая понячья грива.

Как, ну вот как он мог не заметить всего этого?

— Как? — озвучил он свои чувства.

— Магия! — подмигнув, ответила Селестия.

Человек лишь покачал головой — нет смысла сушить мозги, пытаясь осознать все чудеса этого мира, нужно просто принять их существование. Перевернув бутылочку над своей ладонью, он вылил в согнутую ковшиком руку щедрую порцию шампуня. Селестия опустила голову, чтобы ему было удобнее.

Человек осторожно провёл ладонью по гриве, равномерно распределяя шампунь, прилагая особые усилия, чтобы ни капли не попало на глаза. Анону в этом отношении, можно сказать, повезло: у всех остальных пони, в сравнении с аликорнами, глаза были заметно больше, и уберечь их при намыливании было бы, несомненно, сложнее. Когда мужчина принялся массировать кожу головы между прядями, аликорна довольно выдохнула. Чувство ненормальности происходящего снова ожило в его разуме. Земные кони реагировали на мытьё головы, наверняка, абсолютно по-другому, и ему больше не удавалось вообразить, что он просто моет домашнюю зверушку.

Завершив своё занятие, Анон опустил руки.

— Спасибо! — снова улыбнулась ему Селестия.

— Не за что, — кивнул он в ответ. — Обращайся, если что.

Аликорна принялась резвиться в воде, споласкивая крылья и гриву, и человек воспользовался этим моментом, чтобы по-быстрому помыться самому. Внезапное прикосновение к спине заставило его замереть.

— Помочь тебе? — прозвучал голос Луны.

— Нет, спасибо, — сумел выдавить он через перехваченное внезапным спазмом горло.

— Ты уверен? Я вижу, что ты сюда не достаёшь! — и аликорна осторожно провела копытом по его спине.

— Нет-нет, — торопливо повторил Анон, — в этом нет необходимости!

— Не говори глупости, я же хочу помочь тебе!

Бутылочка шампуня, которую человек держал в руке, взлетела в воздух, окружённая тёмно-синим облачком. Луна видела, что человек отчего-то занервничал, но ей очень хотелось отплатить ему взаимностью за столь старательно оказанную помощь. Налив немного шампуня на копыто, она принялась гладить его спину, старательно повторяя те движения, которые запомнила, когда человек прикасался к её спине. С каждой секундой лицо Анона становилось всё более и более красным от смущения. Никто не мыл его… с самого детства!

Селестия смотрела на происходящее и тихонько похихикивала. Она видела, что человек смущается, и при необходимости готова была остановить младшую сестру, если та чересчур увлечётся, но пока что не видела повода вмешиваться.

Луна, продолжая намыливать своего друга, слегка наклонилась и прошептала ему на ухо:

— Расслабься. Наша очередь позаботиться о тебе.

Человек осознал, что ему срочно следует успокоиться. Не следует позволять подсознанию играть с ним в игры, это Эквестрия, здесь такое нормально, они постоянно делают это друг с другом…

— Готово! — радостно воскликнула Луна.

— Спасибо, — стеснительно ответил он.

— Рада была помочь, — и младшая аликорна отошла в сторону.

— Ну что, все сполоснулись? — спросила Селестия, дождалась подтверждающих кивков и продолжила: — Тогда давайте отправимся завтракать!

Принцессы выскочили из ванны, но вскоре обнаружили, что человека нет рядом. Обернувшись, дневная принцесса увидела, что человек всё ещё стоит по пояс в воде.

— Анон?

— Мне нужна одежда, — человек посмотрел на неё, затем на воду перед собой.

Тут же осознав, что происходит, она кивнула. Лежащая кучкой в углу мокрая одежда взлетела в золотистом ореоле, тут же становясь сухой и чистой, и аккуратной стопкой сложилась на одной из тумбочек, поверх неё пристроилось банное полотенце.

— Пойдём, Луна, дадим нашему другу возможность одеться без помех. — Луна кивнула, соглашаясь со словами старшей сестры, и продолжила путь к двери. — Ждём тебя в гостиной!

И обе аликорны ушли через дверь.

— Спасибо, — тихо произнёс им вслед Анон и, похоже обращаясь к самому себе, добавил: — Мда, добро пожаловать в Эквестрию.

Второй удар молнии

Анон шёл по коридору, ведущему в гостиную, и чувствовал себя весьма странно. С одной стороны, он ощущал себя чистым, с другой — грязным. Ему самому было непонятно, как воспринимать то, что произошло в купальне — ведь наверняка ничего особенно плохого? Но голос в глубине разума обвинял и укорял. Анон сопротивлялся — да, он делал со своими друзьями нечто весьма интимное… но они-то интимным это не считают! Рассудочная и эмоциональная стороны его разума сошлись в яростной, но бесплодной битве в попытке заново определить, что такое хорошо, а что такое плохо — с поправками на мир разноцветных лошадок.

Это всё эмоциональная перегрузка виновата, вот! Происходит столько всего, что его разум просто неспособен нормально реагировать на события. Действия, нормальные для него, выглядят странными для поней. Действия, нормальные для пони — странные для него! Словно замкнутый круг!

Но… надо принимать во внимание, что это их мир, а он здесь — экзотическая диковинка. Так что ему следует внимательнее относиться к мнению своих друзей и не судить их строго за то, к чему они привычны.

«И куда проще сказать, чем сделать» — с тяжёлым вздохом заключил человек.

Тем временем ноги принесли его к дверям гостиной. Ладно, остаётся надеяться, что остальная часть дня не будет столь полна поводами для смущения, и как следует позавтракать, прежде чем навалятся дневные события.

Толкнув дверь, Анон зашёл в комнату и обнаружил, что Селестия, Луна и Блюблад уже ожидают его, терпеливо сидя за накрытым столом. Справа от Селестии перед незанятым стулом стояла накрытая колпаком тарелка.

— Надеюсь, я не заставил вас очень уж долго ожидать меня! — произнёс он, направляясь к оставленному для него месту.

— Нет, — улыбнулась в ответ Селестия.

Сняв колпак, человек обнаружил на тарелке большой ломоть свинины и горку драников.

— Ох, привыкну я к такой роскоши… — пробормотал он себе под нос.

— Оставайся, — хихикнула дневная принцесса, — ты же знаешь, что мы всегда тебе рады!

— Нет, здесь питаться просто опасно, — чувствуя, что угнетавший его несколько минут назад эмоциональный раздрай отступает, шутливо ответил человек, — можно растолстеть. Сама посмотри, какие у тебя пышные фланки!

Селестия, поймав взгляд Анона, невольно покраснела. Неужели у неё и правда толстые фланки? Незаметно, как ей казалось, она опустила переднюю ногу и пару раз пихнула себя копытом в бедро задней. Да, он прав! Если фланки так колышутся, значит, она толстая!

Раздавшийся рядом смех младшей сестры вынудил её нахмуриться.

— Что, Тия, с реальностью смириться мо́чи нет? — давясь хохотом, произнесла младшая аликорна.

Но следующие слова Анона удивили обеих сестёр.

— Не следует смеяться над сестрой, Твоё Лунозадое Высочество!

Поименованная таким странным образом, ночная принцесса перестала смеяться. Впрочем, тут же восстановив душевное равновесие, она перешла в контратаку.

— Ну да, Анонимус, от моего внимания не ускользнуло, что ты не отрывал взгляда от моих фланков всё время, что мы провели в купальнях! — игриво ответила она. — И спор вести готова, на ощупь тоже весьма старательно их изучил!

Ответный удар пришёлся точно в цель. До ушей покрасневший Анон попытался что-то ответить, но не сумел связать и двух слов. Наслаждающаяся его смущением Луна улыбнулась ещё более похотливой улыбкой.

— Аль пони-будь узнал бы, сколь бесцеремонно вёл себя ты, он, несомненно, счёл тебя бы моим консортом, не иначе! — а вот улыбка, сопровождающая эти слова, на этот раз была абсолютно невинной — но подействовала ещё сильнее.

— Уф-ф, — покачав головой, выдохнул мужчина. — Ладно, твоя взяла! — После чего спросил: — То есть ты считаешь, что согласие помочь вам в купании было недостойным?

— Нет, — хихикнула Луна, — но я уже заметила, что твой народ явно фланкам придаёт немалое значение! — она приподнялась и, вывернув шею и поглядев на свою собственную задницу, пару раз качнула ею из стороны в сторону. — Люди относятся к фланкам с вожделением?

— Э… — Анон изо всех душевных сил пытался побороть своё смущение. — Давай сойдёмся на том, что мы считаем их привлекательными.

— Вам по душе побольше али поменьше? — продолжила развивать тему Луна, искренне наслаждаясь насколько её слова смущают мужчину.

— Боже мой, для чего ты меня оставил? — шёпотом произнёс человек и, подняв глаза на принцессу, твёрдо произнёс: — Побольше. И, прежде чем ты спросишь, это имеет отношение к широким бёдрам. Для наших предков ширина бёдер однозначно была связана с успешным деторождением, так и говорили — «детородные бёдра». Постепенно это стало просто привлекательной чертой внешности.

Селестия, слушая, ощутила, как начинают гореть её щёки. Означает ли сказанное, что Анону нравятся крупные фланки? Раньше она и не предполагала, что такое возможно, но в свете новой информации… могло ли быть, что её телосложение — не такой уж и недостаток?

— И раз уж мы об этом заговорили, — продолжил тем временем Анон, — а что для пони считается привлекательным?

— Ну, шёрстка чистая, блестящая, — Луну явно обрадовала возможность рассказать Анону о понячьей культуре, — ухоженные хвост и грива — обычные признаки привлекательности, ещё… то, как кобыла держит хвост. Коль чересчур обвислый он, сие быть может признаком болезни позвоночника… Средь признаков нет главного какого-то, и обращать вниманье принято у нас сразу на все привлекательные черты.

— У нас примерно то же самое, — согласился человек. — Хотя, конечно, есть места, на которые обращают внимание в первую очередь.

— Главное — то, с кем у тебя устанавливается хороший контакт, — неожиданно для себя самой заговорила Селестия. — Зачастую именно поэтому некоторые пони находят свою любовь среди представителей иных видов. Разумеется, в нас заложено искать пару среди собственного народа, но не столь уж редки случаи, когда пони начинают встречаться с грифонами, минотаврами и прочими существами.

— То есть это правда бывает, — осторожно подбирая слова, словно неохотно произнёс Анон, — чтобы с другими видами?

— Да, — кивнула белая аликорна. — Разумеется, есть пони, которые на это морщат носы, но законом такие семьи не запрещены. А у людей с этим как?

Анон почесал в затылке. Он что, не рассказывал принцессам, что люди — единственные разумные на своём шарике?

— Гм, нет, не бывает никогда, — ответил он и, увидев с каким удивлением на него уставились обе аликорны, добавил: — Разве же я не говорил, что на Земле существует всего один разумный вид?

Селестия ощутила, как в её мозгу пробилось на поверхность соответствующее воспоминание. Да, человек говорит правду, он действительно рассказывал об этом.

— Ох, прости, запамятовала я что-то. Но до чего же, — печально добавила дневная принцесса, — вам одиноко, наверное…

— Для вас это было бы так, возможно, — пожал плечами мужчина, — но большинство людей на эту тему не заморачиваются (Прим. перев.: А те, что заморачиваются — играют в SETI и подобные технические развлечения).

Бросив взгляд на свою тарелку, Анон счёл, что разговор на эту тему не стоит того, чтобы есть мясо холодным, и принялся кушать. Селестия и Луна тоже склонились над своими тарелками, а Блюблад, оказывается, уже давно умял свою порцию — ведущийся за столом разговор не заинтересовал его, так что всё это время он ел, и потому успел очистить тарелку первым. К тому же он не особенно понял, о чём они, собственно, спорили, так что ему этот разговор показался совершенно скучным.

— Можно, я пойду? — спросил жеребец.

— Да, конечно, — оторвавшись от еды, ответила ему Селестия. — Хочешь присоединиться к нам, когда мы отправимся смотреть на Чудо-Молний? Мы собираемся пойти сразу после завершения приёма.

— Нет, — покачал головой принц, — я бы хотел остаться.

— Как хочешь, — улыбнулась Селестия, — мы вернёмся сразу после окончания соревнований.

Блюблад кивнул и отправился по своим делам. Да, конечно, снова выйти с тётушкой и её компанией в город было бы неплохо, но сегодня был один из тех дней, когда ему почему-то было очень грустно и хотелось спрятаться ото всех.

Анон смотрел вслед уходящему жеребцу с некоторым удивлением. Он заметил, что обычно оживлённый Блюблад сегодня почему-то совершенно невесел.

Широкое крыло опустилось на его плечи.

— Не беспокойся из-за него, — ответила на незаданный вопрос Селестия, — у него случаются печальные дни.

— Похоже, — кивнул человек, — это случается абсолютно со всеми.

Молча кивнув, Селестия вернулась к еде. Ей следовало поторапливаться — скоро наступит время открывать утренний приём.

---

В тронном зале происходило нечто непривычное. На троне сейчас сидела Луна, справа от неё пристроился Анон, слева — Селестия. Младшая аликорна нервничала, гвардейцы удивлённо переглядывались.

На самом деле всё было просто. Анон высказал предположение, что если уж привлекать Луну к общению с просителями, то стоит попробовать сделать это во время утреннего приёма, как наименее напряжённого. Селестия возражала, Луна также высказывала сомнения, но, когда человек напомнил, что так или иначе надо приучать поней к тому, что у них снова две настоящие принцессы, аликорны всё же согласились.

Вот так оно всё и началось. Селестия была искренне удивлена, что идея Анона вернуть Луне возможность управлять жизнью Эквестрии начнёт реализовываться так скоро, но признавала, что возможность провести приём будет для Луны большим шагом вперёд. Да и для неё самой, пожалуй, тоже — в присутствии человека она чувствовала себя куда более спокойно и уверенно, чем без него.

Анон повернулся к неуверенно оглядывающей тронный зал тёмно-синей аликорне.

— Расслабься, — он погладил её по загривку, — это то же самое, что и ночной приём, только побольше всяческих раздражающих просителей.

Луна слабо улыбнулась, благодарная человеку за то, что он пытался её приободрить. На самом деле, она мечтала о том, что когда-нибудь настанет этот момент. В далёком прошлом на почти таком же возвышении стояли два трона, она и её старшая сестра сидели рядом, совместно повелевая Эквестрией. Бросив взгляд на сестру, она увидела на её лице ласковую улыбку. Снова повернувшись к Анону, она заметила, как тот ободряюще кивает.

— Мы… готовы, наверное.

— Замечательно, — ответила Селестия и, обращаясь к гвардейцу, приказала: — Пусть войдёт первый проситель!

Гвардеец нерешительно переступил на месте — во дворце происходили удивительные вещи. Несколько дней назад это существо имело наглость усесться на трон повелительницы и изображать отдание приказов. А теперь принцесса посадила вместо себя сестру и поручила ей вести утренний приём? Но сколько бы сомнений ни роилось сейчас в его разуме, мысль не подчиниться принцессе гвардейцу в голову прийти просто не могла. Так что, задержавшись лишь на короткое мгновение, он жестом приказал стражу у двери впускать посетителя.

Тот кивнул и магией отворил дверь тронного зала. В открывшийся проём, нерешительно ступая, зашла одинокая кобыла. Абсолютно незапоминающейся внешности, никакой одежды, характерной для столичных жителей… С первого же взгляда Селестия поняла, что пони ни разу не бывала ни в Кантерлоте, ни во дворце.

Полным восхищения взглядом вошедшая осматривала роскошное убранство и ещё не заметила важных изменений, произошедших на увенчанном троном помосте.

Луна почувствовала, как до звона натянулись её нервы. Надо успокоиться! Анон же несколько раз повторил ей основные правила: не кричать! Говорить тихо и уверенно. И, что самое главное, на современном, а не древнем эквестрийском.

Но вот наконец кобыла всё же посмотрела на трон и тут же замерла на полушаге. Перед ней была аликорна, но совершенно незнакомая! Впрочем, уже на следующую секунду она заметила сидящих по сторонам трона принцессу Селестию и ещё какое-то странное создание.

— Я… — кобыла постоянно переводила взгляд с Селестии на Луну и обратно. — Гм…

Селестия поняла, что ей надлежит успокоить посетительницу.

— Здравствуй, подданная. Перед тобой моя сестра, принцесса Луна. Сегодня она выслушает твою просьбу и поможет, если это в наших силах.

Кобыла снова неуверенно посмотрела на Луну. Она и не предполагала, что у Селестии есть сестра, и тем более, что в Эквестрии, оказывается, больше, чем одна принцесса. И… её взгляд словно сам собой перешёл на существо, сидящее с другой стороны от трона. А это… принц такой?

— Приветик! — Анон помахал ей рукой.

Это удивило кобылу ещё сильнее — уж чего-чего, а такого простонародного приветствия от обитателя дворца она точно не ожидала.

Луна тем временем решила, что ей не следует ожидать, пока посетительница сама решится заговорить.

— Подданная, ты, несомненно, пришла во дворец не просто так. Что именно тебя заботит?

Кобыла испуганно присела на задние ноги, ошарашенная тем, что с ней так внезапно заговорили.

— Спроси, как её зовут! — тихо прошептала Селестия, наклонясь к уху младшей сестры.

Луна кивнула.

— Как зовут тебя, подданная?

С видимым усилием собрав свою решимость, кобыла выпрямилась.

— Меня зовут Роуз Вотер!

Анон невольно бросил взгляд на фланк гостьи — ну да, там были нарисованы несколько розовых бутонов, лежащих, похоже, посреди лужи. Вот интересно, откуда пони знают, как выбирать имена для своих детей? Или они просто меняют их, когда те получают кьютимарки? Или… это, как обычно, магия?

— Мы приветствуем тебя, Роуз Вотер! Что привело тебя на этот утренний приём?

Кобыла, похоже, услышала в пусть и показавшемся ей поначалу резким голосе незнакомой принцессы заботливые нотки, и это слегка успокоило её. Впечатление от этой принцессы было… как от строгой, но доброй матери.

— Меня беспокоит судьба земельного надела, принадлежащего моей семье.

Покопавшись в седельной сумке, пони достала официального вида свиток. Луна подхватила его магией и, поднеся к себе, развернула. Через несколько секунд на лице принцессы появилось удивление, нахмурившись, она передала документ сестре. Та, внимательно прочтя, также нахмурилась — это был эдикт, в котором именем Солнечной Принцессы семья пони, владевшая участком земли, изгонялась с него. Эдикт, который она, разумеется, ни за что бы не подписала.

Полминуты спустя Селестия вернула свиток Луне. Как бы ей ни хотелось тут же предпринять необходимые меры, она сама решилась «передать поводья», как выразился Анон, своей сестре, и поступала соответственно.

Благодарно кивнув, ночная принцесса подхватила своей магией странный документ и тут же перенесла его ближайшему гвардейцу.

— Отдай это магам. Я желаю выяснить, что за пони изготовил эту подделку!

Гвардеец тут же отсалютовал. Да, он принадлежал к дневной гвардии, но прекрасно понимал, когда следует повиноваться, не задумываясь. Поэтому он, удерживая свиток в собственном телекинезе, ту же торопливо покинул тронный зал.

Посетительница удивлённо наблюдала за происходящей суетой. Только сейчас до неё начало доходить, что проблема оказалась даже бо́льшей, чем ей казалось. А Луна ласково улыбнулась ей, изо всех сил постаравшись сделать это именно так, как улыбалась старшая сестра.

— Сожалею, что тебе пришлось предпринять столь далёкое путешествие, чтобы поведать нам об этом деле. Документ, который ты принесла, разумеется, фальшивый. Тот, кто решил отобрать твою землю, счёл, что подделать подпись моей сестры — остроумная идея. Я очень его разочарую.

— То есть… — в обалдении переспросила кобыла, — у нас не отберут наш надел?

— Нет, конечно же, — покачала головой аликорна. — Разумеется, твоя земля принадлежит только тебе. Ну, пока ты сама не захочешь продать её. А до тех пор, будь уверена, никто, ни даже я или моя сестра, не посмеет прогнать тебя.

— Благодарю, принцесса Луна! — склонилась в глубоком поклоне кобыла.

Луна внезапно ощутила прилив гордости за себя, видя, как кланяется благодарная подданная. Селестия также ощутила гордость — от того, что её сестра смогла достойно разрешить ситуацию. Её опасения, что отвыкшая от правления сестра не сможет сдержаться, исчезли. Анон же просто порадовался, увидев, как к младшей принцессе возвращается уверенность в себе. Похоже, нынешняя неделя оказалась удачным временем — все растут над собой и занимаются важными делами.

— Нет необходимости благодарить меня, — ответила тем временем ночная принцесса. — Солдат! — добавила она, обернувшись к одному из гвардейцев. — Передай, чтобы Роуз Вотер сопроводили обратно на ферму. А тот, кто заявил права на её надел, используя моё или сестры имя, должен быть немедля арестован!

Гвардеец отсалютовал. Но прежде, чем он и кобыла успели покинуть зал, Луна заговорила снова.

— Также надлежит возместить ей средства, потраченные в дороге. Думаю, это несправедливо — чтобы подданные вынуждены были тратить собственные биты без пользы.

Гвардеец кивнул, и пара продолжила свой путь к выходу из тронного зала. И лишь когда за ними закрылась дверь, Луна позволила себе расслабиться. Селестия с радостной улыбкой обняла её.

— Ты великолепно справилась, сестричка!

— Вынуждена признать, — ответила младшая аликорна, — что немало волновалась.

Анон, хихикнув, похлопал её по спине.

— Я не специалист по всем этим дворцовым ритуалам, но тоже считаю, что у тебя получилось просто замечательно.

Стоило Селестии разжать объятия, как Луна тут же обернулась к человеку и крылом прижала его к груди.

— Спасибо за то, что убедил меня попробовать, и за то, что был в это время рядом со мной!

— Пофалуйфта! — донёсся сквозь тёмно-синий мех ответ Анона.

— Есть ещё несколько подданных, ожидающих нашего внимания, — напомнила Селестия.

— Разумеется! — воскликнула Луна, отпуская человека. — Страж, пусть войдёт следующий проситель!

---

Луна тяжело вздохнула, поплотнее прижимаясь к Анону.

— Успела забыть я, сколь утомительны беседы с подданными!

— Но у тебя замечательно получилось, сестра! — ответила Селестия, повторяя то же самое действие с другой стороны от человека.

Вот странно это — похоже, стоит ему заявиться на приём, и всё заканчивается тем, что они, вымотанные, валятся на какую-нибудь кровать. Вот и на этот раз тоже. Анон, впрочем, не был особенно против — кажется, чем дальше, тем меньше внутренних протестов вызывала у него такая демонстрация аликорньих чувств. Обхватив руками принцесс, он крепко прижал их к себе.

— Ты вообще была великолепна, Луна! Окажись я на твоём месте… если бы тот дворянин сказал такое мне — я бы его из окна выбросил.

Селестия слегка поморщилась, вспоминая совсем недавние события. Этот жеребец зашёл в тронный зал, весь исполненный важности. А заметив, что на троне сидит не солнечная принцесса, а её сестра, счёл, что сумеет манипулировать ею в своих целях. Впрочем, он недооценил разум младшей аликорны, и она с лёгкостью распознала его уловки. Когда же единорог осознал, что добиться чего-либо от Луны даже сложнее, чем от Селестии, он допустил ещё одну ошибку — начал просто игнорировать младшую сестру, заведя разговор со старшей.

Ночная принцесса, разумеется, с лёгкостью поставила зазнавшегося единорога на подобающее ему место — наорав на него Кантерлотским Гласом. Анон, не сдержавшись, захохотал при виде едва устоявшего на трясущихся ногах, а затем торопливо удиравшего с поджатым хвостом жеребца. Селестия решила, что конкретно этот понь при дворе, скорее всего, не появится вообще больше никогда. Впрочем, это был единственный случай, когда аликорне пришлось опуститься до столь жёстких мер. Остальные пони, хотя и были нерешительны и осторожны, тем не менее вполне нормально общались с младшей принцессой.

В общем, приятное было утро. А впереди ещё весь день.

— Да, а нам, наверное, уже пора готовиться к той штуке… как ты сказала, соревнование молний?

Вынужденные встать с мягкой постели, сёстры начали было печально вздыхать, но быстро вспомнили, что собираются, вообще-то, посетить развлекательное представление, да ещё и вместе с другом. Так что уже через минуту все трое стояли рядом с кроватью и с удовольствием потягивались.

— Я, пожалуй, забегу в свою комнату, чтобы переодеться. Мои вещи там ведь? — вопросительно посмотрел на Селестию человек.

— Да, конечно, загляни в комод.

— Где встречаемся?

— Возле наружных ворот. Я прикажу подать карету.

После чего все направились переодеваться. Точнее, переодеваться пошёл человек, а аликорны не торопясь пошли к выходу из дворца, чтобы дожидаться его на улице.

---

— Ни фига себе! — сказал Анон, глядя на огромную арену-колизей, открывшуюся его взору. — Как вообще оно поместилось в Кантерлоте?

Посмотрев на его обалделую физиономию, Селестия хихикнула.

— Магия способна и не на такие чудеса!

Человек в ответ закатил глаза.

— Ну да, ну да, — мрачно пробурчал он. — Скажи «это наука» — и придётся всё объяснять. Скажи «магия!» — и объяснения вообще не потребуется.

— Не грусти, друг! Восхитительное зрелище предстоит нам — вскоре пони сойдутся в смертельном поединке! — с восторгом и предвкушением в голосе воскликнула Луна.

Селестия аж слегка шарахнулась от неё, как и несколько оказавшихся поблизости пони. Но сразу же восстановила контроль над собой и шагнула к сестре.

— Нет, Луна, это совсем другое развлечение. То, о чём ты говоришь, я запретила много сотен лет назад, — прошептала она.

— Но скажи же мне тогда, для чего мы пришли в сей колизей? — ответила искренне удивлённая ночная принцесса.

— Здесь устраивают своё выступление Чудо-Молнии.

— Но ведь Чудо-Молнии — это отряд элитных воинов-пегасов, в кой отбирают самых сильных и доблестных бойцов из всех крылатых племён? Состоять в нём столь высокая честь, что, когда раз в несколько лет устраивают церемонию для приёма нового воина, кандидаты сражаются насмерть за единственное место?

Селестия стукнула себя копытцем по лбу.

— Да, это так… было. Очень давно. Сейчас, сестра, это просто команда, демонстрирующая для зрителей красивые воздушные трюки. — После того, как Чудо-Молнии попытались сразиться с устроившимся поблизости от Понивилля драконом и грандиозно облажались в процессе, она решила как следует объяснить летунам, что впредь им не следует путать воздушный цирк и действительно опасные дела, для которых они абсолютно не подготовлены. — Воздушные гонки и трюки, на большее они не способны.

— Ха, — покачал головой Анон, — когда-то пони были больше похожи на людей.

— Ты о чём это? — спросила Селестия, обернувшись к нему.

— Ну, люди когда-то тоже занимались такими делами, — пожав плечами, пояснил он. — Сражались насмерть на арене, чтобы позабавить короля и королеву, а также толпу зрителей. Ещё одна деталь сходства наших миров. Это называлось «бои гладиаторов».

— Ну, в любом случае мы прекратили это уже очень, очень давно. — Обернувшись к Луне, она добавила: — Прости, сестра, придётся тебе развлекаться лишь теми зрелищами, которые предназначены для современных пони.

Ночная принцесса печально вздохнула. Она рассчитывала ощутить то возбуждение, которое испытывала, когда тысячелетие назад наблюдала за тем, как два пегасьих воина сражаются, яростно пытаясь насмерть поразить друг друга клинком или шипастым копытом. Это было то самое чувство, которое ощущала и она сама, когда выходила на поле брани. И она понимала, почему сестра запретила такие развлечения. Многое, очень многое изменилось здесь за время её отсутствия, и напрасно она пытается найти хоть что-то, оставшееся прежним…

…а потом эта печальная мысль исчезла, изгнанная ласковым прикосновением человеческой руки к её спине. Оглянувшись, она увидела улыбающегося ей Анона — кажется, последнее время она наблюдает его улыбку всё чаще и чаще. И эта улыбка зажгла в ней ответное желание улыбнуться.

— А хочешь, я тебе расскажу про то, как проходили земные соревнования гладиаторов? — предложил человек.

И Луна ощутила, как возвращается к ней радостное настроение. Когда рядом есть собеседник, разделяющий твои интересы — тебе уже гораздо менее одиноко!

— Я буду крайне благодарна за это!

---

— А потом он обернулся к толпе и крикнул: «Что, хотите ещё? Вы ещё не развлеклись?» — Анон театрально замер с раскинутыми в стороны руками, словно общаясь с невидимыми собеседниками.

Луна, с широкой улыбкой на лице, стукнула копытом о копыто.

— Этот гладиатор воистину был великим воином!

Человек шлёпнулся обратно на сиденье.

— Я не уверен, что он на самом деле существовал, Луна. Это было просто… театральное представление.

Они втроём уже некоторое время назад устроились в почётной ложе, предназначенной специально для принцесс. Пегасы ещё не завершили подготовку к своему выступлению, поэтому зрителям оставалось лишь терпеливо ждать. Селестия пыталась заняться хоть чем-то полезным, заказав на троих лёгкие закуски и напитки и расставляя их на столике, но когда Анон начал рассказывать историю, само собой получилось, что она устроилась рядом с сестрой и заслушалась.

Она сама себе не хотела бы в этом признаться, но слегка тосковала по тем давним временам, когда пони были более независимыми и менее… инфантильными. И хотя она точно не планировала возвращать смертную казнь через обезглавливание или возрождать поединки до смерти среди Чудо-Молний, ей, возможно, стоило пореже выступать для пони всеобщей мамочкой? Ну надо же как-то научить их справляться со своими делами самостоятельно! Большинство проблем, с которыми пони явились сегодня на утренний приём, были столь простыми и очевидными, что они должны были бы с лёгкостью решить их сами! А не тащиться во дворец, чтобы Селестия сделала это вместо них…

— А потом что было? — возбуждённо поторопила Анона Луна.

— Ну, он… — громкие звуки труб прервали его слова.

— Похоже, тебе придётся продолжить рассказ позже, — Селестия указала копытом в сторону поля. — Представление сейчас начнётся!

Анон перевёл взгляд со старшей сестры на младшую.

— Ладно, потом расскажу.

Луна кивнула и тоже повернулась в направлении будущего действа.

— Посмотрим, сколь развлекательно будет современное зрелище! — с сомнением в голосе произнесла она.

Анону тоже было интересно, что же представляет из себя это представление. Так что он терпеливо ожидал начала, удивляясь процессу приготовлений — вот пегасы разместили над полем нечто вроде вытянутого в длину облака; вот в воздухе на разной высоте и на разном расстоянии друг от друга возникли другие облачка в форме небольших вертикальных колец.

Селестия, заметив непонимающие взгляды сестры и человека, пояснила:

— Сейчас будут гонки с особо точными манёврами. Каждый из пегасов должен будет пролететь дистанцию, проходя сквозь все кольца.

Анон, не говоря ни слова, кивнул. Ну да, слалом. Луна с интересом рассматривала подготовленное поле. Если, исходя из размера колец, пегасы могут проходить в такое кольцо только по одному, значит, перед каждым кольцом будет происходить отдельное соревнование — кто успеет первым. Это, конечно, не сравнить с настоящим боем… но аликорна почувствовала, как в ней разгорается предвкушение.

— НА СТАРТ! — прозвучал громкий голос. — ВНИМАНИЕ! ВПЕРЁД!

Человек в обалдении смотрел на то, как стремительно взлетали спортсмены, одним сильным взмахом крыльев набирая потрясающую скорость. Сквозь первое кольцо, казалось, проносится слившаяся в сплошную полосу разноцветная масса. Пытаясь проследить за конкретным летуном, Анон обнаружил, что не может это сделать. Его глаза не успевали, фигуры размазывались, превращаясь в стремительные полосы. А кольца… каждое из них висело под своим углом — как пегасы умудряются поворачивать на такой скорости?!

Но вот проходили секунда за секундой, и размазывающаяся от скорости жёлтая фигура, похоже, постепенно выбирается в самое начало стремительного разноцветного потока. Каждый поворот позволял ей вырваться вперёд, где на полметра, где на полтора. Теперь эта пони уже точно была лидером, но её скорость всё возрастала. Ещё несколько мгновений — и вот она уже приземляется за финишной чертой, позволяя Анону рассмотреть себя. А ничего так, красивые у них костюмы!

Полсекунды — и рядом опускаются остальные летуны, даже с трибун видно, как тяжело вздымаются их бока. А жёлтая — словно только что вернулась с прогулки, улыбается и машет копытом вопящим от восторга зрителям.

— О-бал-деть… — восхищённо произнёс человек. Он в жизни не видел, чтобы кто-то развивал такую скорость исключительно собственными силами. Луна рядом с ним пребывает в похожем ошеломлении.

— Ну как, неплохо? — улыбнулась, глядя на их поражённые лица, Селестия.

— Ещё как! — кивнул в ответ Анон.

---

Продолжение представления держало человека в состоянии непрерывного восторга, густо перемешанного с изумлением. Как живые существа вообще могут развивать такую скорость? И двигаться с такой точностью? И проделывать это так… красиво?

Стремительные, словно машины Формулы-1, ловкие, словно цирковые воздушные гимнасты, пегасы демонстрировали то, на что были принципиально неспособны самолёты, которые он не раз видел (по телевизору, в основном) во время воздушных шоу. Да и как вообще можно сравнить живое существо и приводимую в движение ревущим двигателем машину? В общем, он был уверен, что никогда не забудет увиденное.

— Вы видели?! Та жёлтая, она пролетая через кольцо ухватилась за него зубами, несколько раз крутанулась, а потом приземлилась сразу на выходе из обратного сальто!

— Ну да, — хихикнула Селестия, — она стала лидером Чудо-Молний явно не просто так!

— Хочу её автограф! У пони ведь принято давать автографы?

— Не проблема, — ответила Селестия, вставая. — Пойдём, у них есть специальная зона для раздачи подписей и сувениров.

А Луна призналась самой себе, что хотя и не пришла в столь бурный восторг, как её человеческий друг, но была весьма довольна зрелищем. Эти пони явно были мастерами в своём деле. Хотя воины ей всегда нравились больше, чем циркачи.

Вскоре они добрались до того места, где раздавали автографы — там стояло несколько столов, за которыми сидели участники шоу, и к этим столам тянулись длиннющие очереди.

— Чёрт, кажется, придётся постоять, — пробормотал Анон.

— Не говори ерунды, — покачала головой Селестия. — На тебя произвела впечатление жёлтая, да?

Человек кивнул и последовал за аликорной, направившейся к столу, за которым раздавала подписи та самая летунья. Никто не возражал — похоже, здесь за принцессами признавали право проходить без очереди. Более того, пони расступались перед ней и кланялись, когда она проходила мимо. И явно были счастливы увидеть свою правительницу со столь близкого расстояния. Через минуту две аликорны и человек уже стояли перед столом, за которым сидела золотистая пони с жёлто-оранжевой гривой.

Так вот как эта пони выглядит без своего лётного костюма? Анон думал, что она будет куда крупнее и мускулистее, но вблизи оказалось, что телосложение у пегаски абсолютно обычное.

Пони заметила приближение принцесс и уважительно склонила голову.

— Здравствуйте, принцесса Селестия, принцесса Луна! — сказала она, после чего, увидев рядом с аликорнами незнакомое существо, слегка вздрогнула. — Боюсь, тебя я ни разу не встречала, — и пегаска протянула ногу в его сторону.

Анон с лёгким удивлением увидел протянутое ему копыто — давно уже он не приветствовал никого из пони в этом стиле. Аккуратно обхватив пальцами копыто пони, он слегка встряхнул его.

— Я Анон, — представился человек.

— Спитфайр, — последовало ответное представление, — рада познакомиться с тобой!

Брови Анона сами по себе полезли вверх — эта пони вела себя абсолютно открыто и реально демонстрировала удовольствие от встречи с ним. Он-то привык к тому, что Понивилльские пони если и не шарахаются, то, по крайней мере, проявляют видимую осторожность. Впрочем, может быть, это из-за того, что он пришёл вместе с принцессами?

— Я… гм… да, я тоже! — ответил он.

— Ох, не надо стесняться, — хихикнула пони, — я такая же, как и все остальные!

Все остальные? Оригинально.

— Я просто удивлён, — ответил человек. — Ты сейчас выглядишь такой… обычной.

— Ну да, — кивнула пони, — многие из подходящих ко мне после выступления удивляются. А ты… скажи пожалуйста, кто ты? Я видела, пожалуй, всех разумных существ, обитающих на нашей планете, но таких как ты — ни разу.

— Ещё бы, — кривовато улыбнулся Анон, — было бы очень странно, встреть ты ещё хотя бы одного человека в Эквестрии. Знаешь, это всё достаточно сложно…

— Верю. Что-то связанное с магией, да?

— Ну типа того.

— Жаль. Но раз уж ты здесь — тебе понравилось представление?

— Это было самым крутым, — Анон, не сдержавшись, широко улыбнулся, — что я видел в двух мирах!

— Это самый крутой комплимент, что я получила сегодня, — в том же тоне ответила пегаска.

— Слушай, а можно мне автограф?

— Конечно, — кивнула та, — для кого подписать?

— Для Анона, Селестии и Луны.

Аликорны тем временем с интересом смотрели на то, как Анон общается с пони: столь спокойным, без нервного напряжения тоном он на их памяти не разговаривал ни с кем, кроме них самих.

Спитфайр тем временем взяла из стопки свою фотографию и подписала её — разумеется, ей приходилось делать это раньше многие сотни раз, но сейчас она расписывалась с особой гордостью: в первый раз её автограф попросило существо из другого мира. Завершив надпись, она протянула карточку Анону, тот взял её и внимательно рассмотрел.

— Знаешь, а для пони ты не так уж и плоха, — пробормотал он.

Пегаска подняла бровь — что это он имел в виду?

— Спитфа-а-айр! — крикнули внезапно из толпы.

Она посмотрела — и, разумеется, заметила знакомую радужную гриву. Пегаска сдержала желание застонать вслух — обладательница гривы уже пробежала мимо очереди и приближалась к её столу. Ох, с каким удовольствием Спитфайр запретила бы этой конкретной пони появляться на их выступлениях, вот только после этого с вероятностью в 90% резко упали бы продажи билетов и сувениров. Впрочем, как при звуках этого голоса замер и напрягся Анон, всё ещё держащий в руках её фотографию, пегаска, разумеется, заметила. И ещё — точно так же напряглись, да так, что на них шерсть дыбом встала, и обе принцессы!

А радужногривая пони весёлой, подпрыгивающей походкой приблизилась к столу и широко улыбнулась лидеру Чудо-Молний, явно не замечая ни сердито глядящих в её сторону аликорн, ни замершего человека.

— Гм… привет, Рэйнбоу Дэш, — пробормотала желтогривая пегаска. Происходило что-то непонятное, но явно нехорошее.

Селестия напряглась: перед ней была одна из тех пони, что причинили вред её другу — воспоминания об этом огнём вспыхнули в её памяти. Луна, стоящая рядом, также напряглась — но в отличие от более мирной сестры, она явно была готова так проучить недостойную пони, что она это наказание до самой смерти не забудет. Рэйнбоу Дэш же пребывала в счастливом неведении об угрожающей ей опасности.

— Спитфайр, ты выступила так круто! — с восторгом прокричала радужногривая пегаска. — Когда ты развернулась после третьего кольца и сразу ушла в петлю с переворо…

А Спитфайр привычным усилием отстранилась от происходящего — и резкий голос надоедливой фанатки, одной из многих десятков каждый день несущих одну и ту же восторженную чушь, превратился в невнятный шум. Но, разумеется, для вида она продолжала улыбаться и время от времени кивать, показывая пегаске, что продолжает слушать её. Зато её взгляд не покидал напряженной фигуры человека и столь же напряжённых принцесс. Что произошло? Что-то связанное с Рэйнбоу?

А голубая пегаска наконец-то обратила внимание на направленный мимо неё взгляд. Обернувшись в ту сторону, она заметила ноги… туловище… лицо той самой твари, что призвал Дискорд! Зачем оно здесь? Не иначе чтобы причинить вред Спитфайр!

Желтогоривая пони, прекрасно понимавшая язык тела пегасов, увидела, что Рэйнбоу Дэш готова с места кинуться в бой, и поспешила вернуть её внимание к себе.

— Рэйнбоу! — воскликнула она, прежде чем эта фанатка успела совершить что-нибудь глупое. — Позволь представить тебе моего друга!

Рэйнбоу Дэш с удивлением перевела взгляд с Анона на Спитфайр.

— Это? — удивляясь явно неостроумной шутке, произнесла она. — Эта тварь — твой друг?

Спитфайр против воли сердито нахмурилась. Она побывала во многих странах, общалась со множеством разных существ и доверяла своим чувствам. Пусть она только что познакомилась с Аноном, но он произвёл на неё хорошее впечатление.

— Да, — твёрдо ответила она, — именно он.

Ошарашенная пегаска аж отступила слегка, услышав в голосе собеседницы такое неприятие, снова обернулась к Анону и на этот раз всё-таки заметила рядом с ним принцесс, глядящих на неё со столь яростным видом, что вся её смелость разом куда-то исчезла. Селестия шагнула в её сторону, и от выражения на её лице, будь оно обращено к ним, многие пони потеряли бы контроль над своим мочевым пузырём. Принцесса опустила голову, чтобы её лицо оказалось на одном уровне с лицом пегаски — все пони вокруг, увидев это, замерли и затаили дыхание.

— Передай моей ученице, — холодным, словно покрытое зимним инеем лезвие ножа, голосом произнесла солнечная принцесса, — что, когда Анон вернётся в Понивилль, я желаю видеть всех вас на площади перед ратушей. То, что случилось, надлежит исправлять!

Рэйнбоу Дэш испуганно сглотнула, ошарашенная тем, что каким-то образом явно прогневила принцессу. Потом до неё дошло, что ей приказали… нечто важное, хотя и абсолютно непонятное. Не обращая больше внимания ни на Спитфайр, ни на Анона, она хлопнула крыльями и на бешеной скорости, оставляя за собой гаснущий радужный след, унеслась в сторону Понивилля.

Тихо вздохнув, Селестия подняла голову. Её силы воли едва хватило на то, чтобы не ударить кобылу. Но теперь ей в голову пришло кое-что, имеющее непосредственное отношение к наказаниям.

Снова вернув улыбку на лицо, аликорна обернулась к Спитфайр.

— Извини, что перебила. Но, раз уж я здесь, могу ли попросить тебя завтра посетить дворец?

Спитфайр ни разу не видела Селестию такой, какой она выглядела во время короткого разговора с Рэйнбоу Дэш, и мурашки страха всё ещё бегали по её спине. Страха при этом не за себя, а за Рэйнбоу.

— Разумеется, — ответила она.

Селестия с тревогой обернулась к Анону — тот стоял, снова бесстрастный, как прежде, все его эмоции из-за встречи с Рэйнбоу снова скрылись из вида.

— Пойдём, отдохнём во дворце.

Анон в ответ коротко кивнул, и они втроём направились в сторону выхода.

Глядя вслед удаляющейся троице, Спитфайр почувствовала, что её втянули в какое-то важное, но не имеющее отношения к ней дело.

---

Во время возвращения в замок Луна сидела рядом с Аноном на диванчике кареты, тесно прижавшись к нему, но человек молчал и не глядел по сторонам, лишь вертел в руках сувенирную фотографию. Он словно впал в транс.

— Анон, поговори со мной, пожалуйста! — взмолилась младшая аликорна.

Селестия тоже глядела на него с беспокойством: за всё время пребывания в замке человек ни разу не уходил в себя настолько — а сейчас он вообще, кажется, не проявлял никакого интереса к окружающему миру. Только разглядывал фотографию…

…золотисто-жёлтая шёрстка. Двухцветная грива. Мандариново-оранжевые глаза. Ему надо было на чём-то сосредоточиться. Чтобы справиться со своими эмоциями.

Разговор со Спитфайр был абсолютно нормальным, пони была открытой и дружелюбной. И то, что на стадионе появилась Рэйнбоу Дэш, было вполне ожидаемым событием. Пинки все уши ему прожужжала на тему о том, как Рэйнбоу мечтала стать одной из Чудо-Молний, он только из-за этого название и запомнил.

Анон, общаясь с Пинки Пай, на самом деле сдерживался и всегда думал, что сказать, а о чём промолчать. Да, безумно надоедливая, эта пони на самом деле чрезвычайно заботливо относилась к своим друзьям — но при этом и к Анону тоже. Поэтому он не рассказывал ей, какие гадости творила против него Рэйнбоу.

А ещё он вспомнил, что сказала Спитфайр. Она назвала его другом. Другом — едва обменявшись с ним десятком слов? А потом вступилась за него перед Рэйнбоу.

Очень непривычно, чтобы пони защищали его. Да, принцессы это делали. И ещё Бон-Бон. Впрочем, он, на самом деле, не особенно нуждался в чьей-либо защите. Чужие слова, шёпот за спиной — он просто игнорировал всё это. И теперь он чувствовал себя опустошённым — привычное состояние, но, как ни странно, вместо того, чтобы внушать чувство защищённости, оно вызывало у него страх.

Анон был столь глубоко погружён в свои мысли, что, казалось, не обращал внимания, где находится.

— Мы не должны позволить этому продолжаться, сестра! — обратилась Луна к Селестии.

— Я знаю, — кивнула та. — Нам следует сесть и обсудить наказание для носительниц Элементов.

Луна кивнула, соглашаясь, и внезапно ощутила необходимость обернуться к Анону. А тот… пусть и занятый своими мыслями, он всё же не был глухим. И сейчас после слов Селестии человек ощутил, как в нём вскипели, смешиваясь и грозясь вырваться, страх, горечь и гнев. Отложив фотографию, человек посмотрел на Селестию.

— Я желаю, чтобы моё мнение приняли во внимание, — бесстрастным голосом произнёс он.

— Мнение — о чём? — спросила солнечная принцесса.

— Я желаю высказать мнение о наказаниях для кобыл.

Аликорны неуверенно переглянулись. Анон — жертва преступления. Пострадавший. Да, пожалуй, он имеет право высказать своё мнение о наказании.

— Согласна, — ответила Селестия.

Человек выглянул в окно кареты — они уже подъезжали ко дворцу. Он не знал, что именно должно случиться, но случится это совсем скоро.

Сколько друзей ты нашла сегодня?

Выйдя на одну из дворцовых посадочных площадок, Анон увидел небольшую колесницу, в которую были впряжены двое мускулистых пегасов. Похоже, подготовка к отбытию уже идёт вовсю — здесь же, на площадке, Селестия разговаривала с Блюбладом, а Луна грузила в колесницу какие-то мешки. Человек отошёл к краю платформы и взглянул через невысокий бортик — далеко внизу простирался склон горы. «Интересно, — подумал он, — если я сейчас спрыгну, через какое время они это заметят?» Тряхнув головой, человек отошёл от края. Это всё эмоции. Неприятное, всё нарастающее ощущение тревоги и беспокойства.

Его голова была полна беспорядочно мечущимися мыслями. Совсем вскоре будет происходить достаточно сложное действо, и столь многое может сразу же пойти не так, как следует. Эх, вот бы это всё куда-нибудь исчезло, а он бы оказался в том доме, который сумел для себя построить… Пытаясь отвлечься, Анон почесал в затылке, и мысли его сами собой вернулись к тому долгому обсуждению, в котором он участвовал вместе с сёстрами-аликорнами.

Они всё спланировали — в целом и в каждой из частностей — ну, за исключением того, что ему просто трудно было представить себе некоторые из тех вещей, что Селестия решила применить против носительниц Элементов. И ещё — некоторые детали она ему так и не раскрыла. Но зато аликорна старательно убеждала его, что именно такие действия будут самыми необходимыми, и что наказанные смогут извлечь из произошедшего урок, который ни за что не забудут.

Он поверил. В конце концов, а что ему оставалось?

К тому же, он, в общем-то, согласился, что всё задуманное солнечной принцессой выглядит вполне справедливым наказанием, учитывая вину каждой из пяти преступниц. Луна тоже внесла несколько предложений, и ни Селестия, ни Анон не нашли повода возразить ей.

Так что, теоретически, всё должно пройти нормально. Вот только ничто, обычно, не происходит именно так, как запланировано. Как сказал какой-то немецкий генерал^[1] , «ни один план не переживает встречи с противником».

Подойдя к середине площадки, он увидел, как Селестия что-то шепчет на ухо явно пребывающему в замешательстве Блюбладу. Заметив приближающегося человека, принц кивнул.

— Я понял, — произнёс он.

— Я рассчитываю на тебя, Блю, — с улыбкой ответила ему аликорна.

— Ну что, отправляемся? — спросил человек.

Переведя на него взгляд, принцесса кивнула. Анон, подойдя к Блюбладу, потрепал его по загривку — при этом не понимая точно, кого он пытается успокоить — жеребца или самого себя.

— Покедова, Блю!

Тот кивнул в ответ и, повернувшись, направился к проходу в замок. А человек вслед за Селестией и Луной забрался в колесницу — ему предстояло возвратиться в Понивилль, и почему-то возникало ощущение, что возвращение это не будет ни скучным, ни чересчур долгим.

---

Колесница приземлилась прямо перед его домом. Ну вот он и возвратился в Понивилль — теперь можно будет немножко отдохнуть после полёта в его собственной персональной крепости. Вот только… а почему это дверь распахнута настежь?

— Какого чёрта? — прошептал человек, торопливо направляясь к дому, чтобы разобраться в происходящем.

Селестия и Луна, тоже обратившие внимание на открытую дверь, выскочили из колесницы и последовали за ним.

Из дома раздавались достаточно громкие стуки и бряки — словно некто, забравшись внутрь, расшвыривал вещи. Ощущая, как его охватывает ярость, Анон ворвался в комнату — и замер в обалдении.

— Бон-Бон? — ошарашенно произнёс он, остолбенев.

Перед ним, среди разбросанных по комнате вещей, стояла никто иная, как его работодательница. Услышав голос человека, кобыла обернулась к дверям — и на её лице внезапно вспыхнула радость.

— Анон! — кондитерша кинулась на него, с лёгкостью сбивая с ног, обхватила копытами и, прижавшись носом к его шее, внезапно расплакалась.

— Да что… чёрт, ты что творишь?! — воскликнул лежащий на спине человек, пытаясь отодрать от себя ревущую в три ручья кобылу.

В следующую секунду в комнату ворвались примчавшиеся на шум аликорны. Магия Селестии тут же отцепила земную пони от человека — дневная принцесса пока что не понимала, что именно происходит, но горела желанием немедленно выяснить это. Ухваченная ею, висящая в воздухе кобыла испуганно забилась, но осознав происходящее и заметив белую аликорну, смущённо сжалась и замерла.

Освобождённый Анон поднялся, машинально отряхнувшись, и подошёл к висящей в магическом ореоле Бон-Бон, которая снова глядела на него, не отрываясь.

— Так, у меня два вопроса. Во-первых, — максимально спокойно, насколько мог, произнёс он, — зачем тебе потребовалось крушить мои вещи, и во-вторых, почему ты плачешь?

Кобыла попыталась потянуться к нему передними ногами, но магия Селестии удержала её от этого.

— Анон, ты уже несколько дней не появляешься на работе, я от страха за тебя чуть с ума не сошла! А когда я принялась расспрашивать горожан, не видел ли кто тебя, они все меня просто игнорировали!

Человек признал, что этого стоило ожидать. Когда дело касалось близких Бон-Бон поней (а в данном случае и людей, сколько уж их тут нашлось), кобыла быстро начинала беспокоиться и затем паниковать.

— Ладно, объяснение, почему ты плакала, принимаю. Но расшвыривание моих вещей?

— Я решила, что на тебя напал какой-нибудь понихититель! Так что я решила прийти к тебе домой и попробовать поискать какие-нибудь улики. Я смотрела здесь, в комнате, а Лира сейчас твою спальню обыскивает!

Как только до Анона дошёл смысл её слов, он тут же напрягся. Не может быть, чтобы она говорила это всерьёз!

— Ты… ты позволила ей зайти в мою спальню?

— Да, — кивнула Бон-Бон, — она настаивала.

Селестия с удивлением наблюдала, как человек зажмурился, а потом несколько раз вздохнул, втягивая воздух через нос и выдыхая через рот. Сделав в её сторону жест рукой с вертикально поднятым указательным пальцем, который она поняла как «не делай ничего», он спокойным шагом вышел из комнаты и направился к ведущей в спальню лестнице.

Мужчина очень, очень надеялся, что картина, которую нарисовало ему воображение, не встретится ему в реальности, но всерьёз рассчитывать на столь невероятное везение было не в его привычках.

— Анон! — услышала Селестия кобылий голос, а затем после паузы: — Это не то, о чём ты подумал!

Далее, судя по звукам, в спальне началась потасовка, но на её взгляд не настолько интенсивная, чтобы пони-будь пострадал, так что аликорна продолжила стоять на месте, удерживая в воздухе кондитершу. Вскоре по лестнице сбежал абсолютно красный от смущения человек, а за ним спустилась мятно-зелёная кобылка, чья взъерошенная шёрстка выглядела слегка влажной.

— Что случилось? — спросила Луна, внезапно ощутившая исходящий от кобылы запах. В следующий момент она вспомнила сцену, которую они однажды увидели в мире снов, и слегка покраснела.

— Лира, опять? — простонала Бон-Бон. — Мы же договорились!

Густо покрасневшая Лира пристыженно опустила взгляд. Селестия потянула носом воздух — и ощутила, что тоже краснеет, присоединяясь к общей компании. От кобылы пахло очень характерно — она, похоже, сбрасывала напряжение.

— Ладно, я реально тронут тем, что ты настолько беспокоилась из-за меня, Бон-Бон, — произнёс человек, изо всех сил пытаясь забыть сцену осквернения, которой подверглась его единственная подушка^[2]. — Прости, мне конечно же следовало оставить записку, но я, типа, торопился в тот момент.

Принцесса аккуратно опустила кондитершу, которую до этого момента удерживала в воздухе. Затем пристально, слегка сузив глаза, посмотрела на мятную единорожку. Ну да, тут ничего не поделаешь, течная кобыла не всегда властна над своим поведением, и предпринимать что бы то ни было бесполезно. Тем более что Анон в своё время абсолютно ясно высказался на тему о том, что не считает нужным как-либо наказывать Лиру. Он даже в шутку не предложил совершенно ничего. Почему-то принцесса подумала, что таким образом человек выражает признательность своей нанимательнице.

Бон-Бон осторожными шагами подошла к Анону.

— Ну, я действительно очень испугалась. И никто ничего не знал, словно ты просто исчез. — Кобыла нахмурилась. — Знаешь, многие, кажется, были бы реально рады такому событию.

Анон лишь вздохнул. Пусть их первая встреча была не особенно удачной, Бон-Бон постепенно начала вести себя словно заботливая старшая сестра, беспокоясь за него и защищая перед другими понями. Обижаться было совершенно не на что.

Протянув руку, он ласково погладил двухцветную гриву земнопони.

— Знаю, знаю. Но теперь я всё же вернулся. — Оглядев комнату, человек предложил: — Давайте расположимся поудобнее, что ли?

— Да-да, конечно! — ответила Бон-Бон, бросая неодобрительный взгляд на Лиру.

— Д-да, — нервно хихикнула та.

Сделав несколько шагов, человек уселся на одном из диванчиков. Лира тут же кинулась вперёд, чтобы пристроиться рядом, но он протянул руку и громко щёлкнул пальцами, привлекая внимание не только её, но и всех остальных, после чего ткнул рукой в диван на другом конце комнаты.

Обиженно вздохнув, мятная пони поплелась к указанному ей сиденью. Покачав головой, Бон-Бон отправилась вслед за ней. Аликорны устроились по бокам от него и тут же прижались с двух сторон. Закинув руки на спинку дивана, человек принялся задумчиво гладить их по гривам, к огромной зависти Лиры — и за что принцессам такое везение?!

— Как дела в магазине? — спросил человек, пытаясь расслабиться.

Бон-Бон отвернулась от обиженно пыхтящей Лиры и улыбнулась ему.

— Знаешь, то лакомство, которое ты придумал, становится всё более и более популярным! Может, ты всё же расскажешь мне, в чём его секрет?

Человек, повернувшись к Селестии, слегка улыбнулся — и принцесса, не сдержавшись, улыбнулась в ответ.

— Ты же знаешь, — произнёс он, — что я не могу этого сделать.

— Ладно, ладно, любитель секретов! — фыркнула кондитерша. — Может, тогда расскажешь, где ты был и что делал? Наверняка ведь что-то связанное с бизнесом!

— Ну типа того, — кивнул он.

— И ты опять уедешь?

Человек вспомнил, о чём вчера говорил с принцессами. Ну да, после такого ему точно не захочется оставаться в городке. Его, вполне возможно, линчуют на следующий же день.

— Да, наверное, почти сразу же. Но не беспокойся, — успокаивающим тоном произнёс он, — скорее всего, ненадолго.

— Ла-адно, — скептическим тоном протянула кобыла, которая всё больше нервничала при каждом взгляде на принцесс, — мне… гм… нам с Лирой, наверное, пора домой, — и, невольно нахмурившись, добавила: — снова поговорить о том, что можно делать, а что нельзя.

Анон с бесстрастным видом кивнул. Кондитерша тут же встала с дивана и направилась к выходу; Лира посмотрела ей вслед, перевела взгляд на Анона, нервно хихикнула и внезапно густо покраснела. Она спрыгнула с дивана, замерла на секунду, потом стремительно подбежала к человеку, потёрлась носом об его колено и отступила на шаг назад.

— Увидимся, Анон! — торопливо произнесла она и убежала вслед за подругой.

Аликорны хмуро смотрели вслед удаляющейся кобыле. Через несколько секунд после того, как единорожка исчезла из вида, человек тяжело вздохнул и закрыл ладонями лицо.

— Ну вот опять, просто не верится! Третий раз покупать новый комплект постельного белья!

— Третий раз? — переспросила Селестия.

— Своими глазами я это видел трижды, — пробормотал сквозь ладони человек.

Дневная принцесса решила, что сейчас не станет развивать эту тему, Анон и так весь на нервах, а предстоит сегодня ещё многое. Разговор о Лире вполне можно отложить.

Опустив руки, человек поднялся с дивана и, сделав шаг вперёд, повернулся к принцессам.

— Чай будете? Мы уже довольно давно, — он подмигнул Селестии, — не пили здесь чаю!

— Да, это было бы замечательно! — Селестия почувствовала, как на её губах сама собой возникает улыбка.

Анон направился на кухню, движением руки поманив аликорн за собой. Ностальгия, право слово! Раскрыв шкафчик, он нашёл на привычном месте чайник и, наполнив его водой, поставил на плиту — в той тут же вспыхнул огонь. Такое ощущение, что с того момента, когда он предыдущий раз пил здесь чай вдвоём с Селестией, прошло лет десять, не меньше. Оглянувшись через плечо, человек не сдержал улыбки — здесь ещё и Луна, вдвое больше желанных гостей, чем обычно!

Селестия, увидев, как заваривающий чай человек улыбнулся им, ощутила волну тепла — происходящее было таким привычным, таким успокаивающим… нет, лучше, потому что теперь с ней ещё и сестра!

Луна огляделась, рассматривая кухонную обстановку. Она давно мечтала попасть сюда, но не хотела давить на Анона, дожидаясь, пока он сам её пригласит. И теперь была рада, что поучаствует в тех самых чайных посиделках, которые человек и её сестра устраивали уже много раз.

И вот вода закипела, Анон принялся готовить чай.

— Луна, тебе ведь с ломтиком лимона, да?

— Именно так! — она радостно улыбнулась, обнаружив, что человек помнит о разговоре, состоявшемся больше месяца назад.

Кивнув, человек отрезал дольку цитруса и кинул его в чашку. Подхватив с плиты засвистевший чайник, он направился к столу. Все эти простые, привычные движения, к его удивлению, оказывали успокаивающий эффект — словно он вернулся в недавнее прошлое, когда беспокоиться надо было только о сохранности оконной рамы после очередного появления Селестии, или о том, какое настроение будет утром у Луны. И вот теперь, держа чайник на вытянутой руке и прицеливаясь его носиком в первую чашку, он ощущал настоящее умиротворение…

…и в этот момент всё его поле зрения оказалось перекрыто чем-то сиреневым…

— Селес… — он слегка испуганно вскинул голову, чтобы спросить у старшей аликорны, что произошло.

На кухне, где за столом сидели две аликорны, чайник ударился о край стола и в следующую секунду зазвенел, упав на пол. Мгновение назад человек стоял перед ними — и вдруг исчез в яркой вспышке.

— АНОН!!! — первой отреагировала Луна, молниеносно вскочив со стула и закричав во всю мощь Кантерлотского Гласа.

Привыкшая вначале думать, и лишь потом действовать, Селестия тут же осознала происходящее: вспышка света, в которой исчез мужчина, явно была эффектом телепортации, и в Эквестрии есть лишь одна пони, помимо неё и младшей сестры, у которой хватило бы сил телепортировать столь чужеродное существо как человек. И конечно, вспышка была сиреневая!

— Сейчас, Луна!

Дневная принцесса молниеносно послала магию вперёд, в гаснущий след предыдущего заклинания, швыряя себя и сестру по тем же координатам, куда был перенесён человек. В следующий миг они уже были посреди центральной площади Понивилля, и она принялась торопливо оглядываться в поисках своего друга.

Ей не пришлось искать долго. Неподалёку стояли все шесть Носительниц Элементов, каждая со своим Элементом Гармонии, а перед ними, окружённый сиреневой аурой, висел человек. Его лицо было, как всегда, бесстрастным, но своими волшебными чувствами аликорна ощутила, как кипят его эмоции и в лихорадочном стуке заходится его сердце.

И в этот момент внутри Селестии словно что-то переломилось. То чувство, которое вспыхнуло в её душе, было многотысячекратно сильнее того гнева, который она испытала, когда грифоний посол посмел утащить с блюда последний кусок торта.

Селестия была в БЕШЕНСТВЕ.

---

Анон ощутил, что висит в воздухе, неспособный пошевелиться, и вокруг больше не его кухня, а какая-то улица. Как он здесь оказался? И почему перед ним стоят эти шесть кобыл? Почему Твайлайт, Рэйнбоу Дэш и Эпплджек смотрят на него с такой злобой?

Впрочем, он заметил, что Рэрити, Пинки и Флаттершай выглядят куда менее уверенно.

— Ну же, девочки! — воскликнула Твайлайт. — Нам надо ещё раз применить против него Элементы!

— Знаешь, я думаю, что ты немножечко не права, — ответила Пинки Пай, чьи абсолютно прямые волосы выглядели сегодня скорее серыми, чем розовыми.

— Но ведь принцесса предупредила, что, когда Анон вернётся, ей потребуется, чтобы все Элементы были на городской площади, потому что требуется исправлять что-то очень нехорошее! Что ещё это требование могло означать?!

Пинки опустила голову. Она ощущала, что Анон отнюдь не плохой, в конце концов они же достаточно долго прожили бок о бок и достаточно хорошо узнали друг друга. Так что она не может… Нет, она не желает поверить в то, что принцесса хочет сделать такое с человеком. Они же дружат! По-настоящему дружат, а не как с ней…

— Твайлайт… как-то плохо он выглядит… — тихонько проговорила Флаттершай. — М-может быть, тебе не стоит держать его… так крепко?

— Приготовились, девочки! — Твайлайт либо не услышала слова пегаски, либо проигнорировала её. — Сейчас применяем Элементы!

— ТВАЙЛАЙТ СПАРКЛ!!! — оглушительно проревел чей-то голос, столь мощный, что в небе над площадью сами собой рассеялись облака.

Всё, что происходило дальше, словно слилось в один невероятно краткий момент. Телекинез, удерживающий Анона на весу, куда-то исчез. Но прежде, чем его ноги успели коснуться земли, что-то ухватило его и прижало к тёплому и мягкому. Сквозь головокружение, с трудом сдерживая внезапно подступившую к горлу тошноту, человек осознал, что это Луна прижимает его крылом к своему боку. И, как только его глаза смогли наконец сфокусироваться, Анон увидел, что теперь перед группой кобыл стоит Селестия. Что сейчас произошло?

Луна, не сдержавшись, восхищённо вздохнула. Похоже, её старшая сестра отнюдь не утеряла навыков молниеносной телепортации: Селестия ухитрилась развеять телекинез своей ученицы, поменяться местами с человеком, потом передать человека ей — и всё в кратчайшее мгновение. Великолепный пример боевого владения магическим подавлением и переносом!

Человек ощутил, что сквозь головокружение пробивается чувство нереальности происходящего. Селестия изменилась. Она… пылала. Её грива и хвост превратились в струи ослепительного огня, точно секунду назад ещё были частью самого солнца! Он никогда такого не видел. Да, когда во время купания её грива внезапно стала розовой, это было неожиданностью, но неожиданностью мирной. То, что происходило сейчас, было опасным.

— Не страшись, — тихо прозвучал у него над ухом голос Луны, — ибо она защищает тебя.

И эти слова внезапно словно переключили его мозги в другой режим, убирая эмоциональный шторм и заменяя его кристальной ясностью. Да, конечно, Селестия явилась к нему на помощь и вытащила из странной и опасной ситуации, и бояться её не следует. А вот чего реально надо бояться — это того, что она может натворить, находясь в таком душевном состоянии.

Селестия вонзила свой взгляд в лицо своей ученицы. В её пылающем разуме проносились варианты справедливого возмездия, один смертоноснее другого, но в этот момент что-то коснулось её загривка. Резко развернувшись в поисках того, кто посмел её отвлечь, она увидела рядом лицо Анона — и весь огонь тут же исчез из её гривы и хвоста, уступая место привычным пастельным цветам.

Теперь самой важной мыслью, заполнившей весь её мозг, было «с Аноном всё в порядке». Впрочем, человек тоже ощущает гнев — направленный, разумеется, на стоящих перед ними кобыл. Она снова мимолётно ощутила, как возвращается к ней это чувство, но на этот раз с лёгкостью сумела его подавить.

Вокруг тем временем собралась немалая толпа, привлечённая весьма эффектным появлением аликорн. Селестия тихонько вздохнула. Да, она хотела бы успеть выпить чашку чая, прежде чем приступать к тому, что следует сделать, но жизнь редко даёт именно то, что хочешь.

Шестеро кобыл стояли, словно примёрзнув к месту. Неудивительно — они сегодня увидели ту сторону своей принцессы, которая не показывалась на виду со времён, наверное, правления Дискорда.

— Вы сейчас же извинитесь перед Аноном, — тихо, но очень твёрдо произнесла она.

— И… извиниться? — переспросила трясущаяся от страха Твайлайт. Ей до сих пор ни разу не приходилось видеть свою наставницу настолько разгневанной.

— Сейчас же! — нахмурившись, повторила Селестия.

Кобылы тут же принялись бормотать какие-то бессвязные неискренние извинения, но принцесса не стала указывать им на это — наказание, которое сейчас последует, прояснит всю глубину их заблуждений.

Оглядевшись, она увидела поблизости какое-то временное сооружение типа сцены. Они что, планировали устраивать представление после того, как причинят Анону ещё больше боли? Селестию аж затошнило от одной этой мысли, но, возможно, наличие сцены будет к лучшему. Наказание должно быть официальным и публичным — значит, сцена будет уместна, раз уж она есть.

— Следуйте за мной, — скомандовала принцесса и, не давая ошарашенным кобылам возможности произнести ни слова, подошла к человеку и, обняв его крылом, повела к сцене. Луна повторила её действия, пристроившись к Анону с другой стороны.

С точки зрения мужчины происходящее получило очень необычный поворот.

— Что ж, я так и знал, что раньше или позже это произойдёт, — попытался пошутить он.

— Они не успели как-либо повредить тебе? — взволнованно спросила Селестия.

— Нет, — покачал головой человек, — вы появились раньше, чем что-либо успело произойти.

Луна нежно потёрлась носом об его щёку.

— На коврики бы шкуры их пустила, осмелься они вдруг, — смертоносно-серьёзным тоном произнесла она.

— Жутко, — ответил Анон, — но спасибо!

Втроём они зашли на сцену, носительницы Элементов Гармонии последовали за ними.

— Встаньте там! — обернувшись к кобылам, приказала Селестия, указывая на передний край сцены.

Шестёрка подчинилась, и теперь они стояли крупами к быстро собиравшейся на площади толпе понивилльцев.

Принцессы, ведя с собой человека, отступили вглубь сцены, почти дойдя до установленного там задника. Селестия сложила крыло, которым до того придерживала Анона, и глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться.

Мужчина видел, в каком беспокойном состоянии пребывает его подруга, и сделал то, на что не отваживался никогда раньше. Протянув руку, он несколько раз слегка погладил аликорну ладонью по щеке — как он представлял себе, в восприятии пони это должно было бы быть примерно тем же самым, что их привычное поглаживание носом. Ну, по крайней мере он полагал, что Селестия воспримет это так и, если повезёт, отреагирует соответственно.

— Всё будет в порядке, — попытался он успокоить принцессу.

Селестия, почувствовав на лице прикосновение ладони человека, ощутила, как её сердце пропустило удар. Не понимая, как ей следует реагировать, она попыталась разобраться в своих эмоциях. Ей надо оставаться сосредоточенной на неприятной задаче, но Анон сейчас проделал то, что она никогда не ожидала от него. И вот секунду назад её разум был полон жаждой мести, а теперь она удивительно быстро успокаивалась.

Благодарно кивнув человеку, принцесса повернулась к младшей сестре.

— Луна, отправь известие остальным!

Ночная принцесса, наблюдавшая за происходящим между Селестией и Аноном с широченной улыбкой во всё лицо, пришла в себя и послала в рог короткий магический импульс, отправляя сообщение особым гостям. Анон же на эти слова просто не обратил особого внимания. Он уже знал, что Селестия задумала кого-то пригласить, чтобы у грядущего наказания были свидетели и, соответственно, чтобы всё это надёжнее вошло в память пони. Сам он знал лишь про одного из гостей, про всех остальных Селестия отказалась рассказывать. Впрочем, это было неважно — совсем скоро он всё узнает.

Передав своё сообщение, Луна кивнула. Селестия кивнула в ответ и снова повернулась к Анону, коротко коснувшись носом его щеки и тут же снова выпрямившись.

— Скоро всё закончится, — сказала она, — и тогда, наверное, мы всё же сможем допить чай?

— Несомненно, — ответил человек.

Селестия снова потёрлась о его лицо и решительно шагнула к носительницам Элементов, демонстрируя всем собравшимся холодную и равнодушную «маску принцессы». Каждый её короткий, выверенный шаг отзывался ужасом в душах жмущихся к краю сцены кобыл; они не знали, что именно натворили, но прекрасно понимали, что чем-то серьёзно взбесили своих принцесс. Остановившись в паре шагов от Твайлайт, она опустила голову и посмотрела на ученицу абсолютно равнодушным взглядом.

— Скажи мне, о чём ты думала? — холодным, ровным тоном, от которого, однако, все шесть кобыл невольно содрогнулись, произнесла она.

— Я… Вы… приказали нам…

— Что именно я приказала? — сделала ещё один короткий шаг вперёд аликорна.

— Э-Элементы… площадь… Анон… — прохрипела перехваченным от ужаса горлом единорожка.

Селестия перевела взгляд на Эпплджек — та едва стояла на трясущихся копытах.

— Что она сказала вам? — голос аликорны был абсолютно ровным и бесстрастным и от этого казался ещё страшнее.

— Шо вы передали сообщение — чёт’ про применение Элементов на Анона.

Селестия ощутила, что гнев снова вскипает в ней. Она резко повернула голову в сторону Рэйнбоу Дэш. Та пыталась выглядеть бесстрастной, но у неё совершенно не получалось.

— Какое сообщение ты передала Твайлайт?

— То самое, что вы тогда сказали: Элементам быть на площади перед ратушей, когда вернётся Анон. И что потребуется исправлять что-то плохое.

— Так о чём ты думала? — Селестия опять повернулась к своей ученице.

— Я… я решила, что вы имели в виду применение Элементов на Анона, потому что он сделал что-то плохое! — попыталась оправдаться та.

Селестия фыркнула — ну да, доверь Твайлайт истолковывать фразу, вырванную из контекста…

— Проблема, которую надлежит исправлять, не в Аноне, — заявила она.

— А что же… в чём же ещё может быть?

— В вас, — аликорна посмотрела на каждую из кобыл, по очереди, — в каждой из вас.

— В нас? — Твайлайт отшатнулась, словно её ударили. — Чем мы провинились?

— О, я это расскажу, — ответила принцесса.

Подняв голову, она окинула взглядом собравшуюся толпу, ловя удивлённые взгляды ничего не понимающих пони. В этом, конечно, не было ничего удивительного. Но ей надлежало исправить несправедливость.

— Услышьте меня, мои маленькие пони, — разумеется, все собравшиеся и так прислушивались изо всех сил, но вежливость всё равно требовала попросить. — То, что вы сейчас узрите, будет чем-то вроде суда. Носительницы Элементов Гармонии обвиняются в неоднократном применении насилия против человека, именуемого Аноном. И сейчас мы рассмотрим каждый из случаев.

На площади воцарилась абсолютная тишина; никто не произносил ни слова, многие наверняка даже затаили дыхание, и Селестия воспользовалась этим.

— Я никогда не выгораживаю своих любимчиков, перед справедливостью все равны. Тот, кто будет обвинён в преступлении, и обвинение это будет доказано, подвергнется каре. — Она опустила взгляд на шестерых кобыл. — Вы обвиняетесь в причинении вреда Анону, — носительницы, разумеется, собрались было протестовать, но её взгляд заставил их подавиться словами. — Я дам вам возможность оправдаться, рассказать свою точку зрения на произошедшее, но при этом я буду читать вашу память, а также применять заклинание, выявляющее ложь. Я не допущу, чтобы меня обманывали, так что даже и не пытайтесь!

Луна и Анон молча смотрели, как Селестия несколько раз глубоко вдохнула, чтобы успокоиться. Человек тихо надеялся, что это всё скоро закончится, он хотел бы вернуться домой, чтобы отдохнуть в компании двух своих единственных друзей. Возможно, трёх, смотря по результатам того, что сейчас происходит. Селестия, тем временем, выбрала первую цель, решив, судя по всему, начать с наименее тяжкого из обвинений.

— Пинки Пай! — Пинки подняла взгляд, она выглядела грустной, прямые тускло-серые волосы её едва не задевали поверхность сцены. — Анон сражался словно разъярённый як, доказывая нам, что тебя наказывать не следует. — Кобыла перевела взгляд на человека, её волосы слегка порозовели и закурчавились на кончиках. — Он подробно рассказывал нам о твоей доброте. Но тем не менее, расскажи мне, зачем ты несколько дней назад ударила его камнем по голове?

Земнопони удивлённо воззрилась на принцессу. Она ударила Анона? Быть того не может… Но её Пинки-чувство однозначно утверждало, что принцесса сейчас не фантазирует, а своим чувствам Пинки доверяла. Вот только сама кобыла абсолютно ничего об этом не помнила.

— Я… я не знаю, — Пинки Пай печально опустила голову, потом снова подняла, виновато глядя на человека. — Если я это действительно сделала, прости меня, пожалуйста. Совершенно ничего об этом не помню, но раз принцесса утверждает… — на глазах кобылы появились слёзы. Ей не хотелось причинять боль другу, даже если он сам не желает с ней дружить.

— Селестия, — произнёс Анон, — достаточно.

Принцесса прислушалась к своей магии — и, к её удивлению, осознала, что кобыла не лжёт ни единым словом. А первый же взгляд на её память показал здоровенную дыру в воспоминаниях того дня. И это слегка напугало аликорну, такая потеря памяти — явно нечто ненормальное. Возможно, следует отправить Пинки Пай к докторам. Кивнув человеку, аликорна повернулась к Флаттершай.

— Анон заявил, что совершенно не желает, чтобы тебя наказали. И хотя я согласна, что наказывать тебя было бы жестоко, надеюсь, ты сама поймёшь, почему я вынуждена заставить тебя подчиниться моим требованиям. — Подняв взгляд на толпу, Селестия продолжила: — У Флаттершай есть способность, врождённая, позволяющая ей контролировать эмоции того, на кого она посмотрит. Это очень мощная, непроизвольно срабатывающая способность, которую все называют «Взгляд».

Пони в толпе начали перешёптываться — практически никто об этом не знал. Прежде чем продолжить, принцесса перевела взгляд на пегаску.

— Столь мощная способность, которую ты не способна сознательно контролировать, реально опасна. Как и с магией, обращению с такими способностями следует учиться. Именно поэтому ты сегодня отправишься вместе со мной в Кантерлот, где твою способность исследуют, а затем научат тебя подобающему контролю. Я не желаю, чтобы ты ещё раз причинила кому-либо вред только потому, что твой Взгляд срабатывает не от твоего желания, а от твоих эмоций.

Флаттершай явно была готова разрыдаться, но Селестия продолжила свою речь.

— Разумеется, пока ты будешь учиться, мы позаботимся о твоих животных. Более того, сюда прибудет дрессировщик, который займётся изменением поведения обитающих у тебя питомцев. В твоём случае всё началось с того, что один из них укусил Анона — а я не желаю, чтобы животные кусали моих подданных. Если же ничего не получится — есть и другие способы добиться безопасности. Численность диких зверей иногда требуется контролировать.

Флаттершай, конечно же, рухнула на сцену и разрыдалась, закрыв лицо лапками. Ей не хотелось оставлять своих зверушек. Селестия, разумеется, не позволила этому поколебать свою решимость. Предстояли куда более жёсткие решения.

Сделав шаг в сторону, принцесса остановилась перед Эпплджек. Та смотрела на принцессу с заметным страхом, и Селестия ощутила, как на её губах появляется улыбка.

— Я поручаю сестре совершить правосудие, — и, оглянувшись через плечо, аликорна произнесла: — Луна.

Младшая аликорна ощутила, как на её лицо выползает жестокая ухмылка.

— Сие не будет долгим, — с ликованием сказала она человеку.

Анон покачал головой — и почему ему не удалось отговорить сестёр от этого?

Луна тем временем шагнула вперёд, к Эпплджек, а Селестия отступила на её место возле человека. Под взглядом ночной принцессы земнопони съёжилась и припала к сцене, а Луна подняла голову, обращаясь к толпе.

— Вам ведомо ль, что Эпплджек напала на Анона? — Шёпот толпы стал куда интенсивнее. — И слухи грязные, что яблоки он крал! — принцесса презрительно фыркнула. — И ложью было то с начала до конца. Вины его в том нет, а истина смешна: отляган был он Эпплджек за то, что честность проявил! — Опустив взгляд на обвиняемую, принцесса потребовала: — Оправдывайся. Быстро.

Эпплджек посмотрела на Луну. Потом на Анона. И повесила голову.

— Эт’… чистая правда.

Луна ощутила, как её ухмылка становится шире. Можно было даже не расходовать магию на проверку памяти.

— Так много общего у пони и людей… — Эпплджек подняла на принцессу удивлённый взгляд. — Со слов Анона знаю я о присказке одной, что люди говорят, и люба она мне. Так прежде было и у нас, когда платили… — ухмылка аликорны стала ещё шире, ещё сильнее пугая дрожащую кобылу, — за око оком!

В следующий миг, прежде чем Эпплджек успела пошевелиться, ночная принцесса стремительно крутанулась на месте и лягнула её в грудь, отбрасывая на пару метров. Кобыла слетела со сцены и покатилась под ноги собравшимся на площади пони, где и осталась лежать, с трудом пытаясь вдохнуть. Кости сломаны не были, но встать у неё не получалось.

С удовлетворённой улыбкой Луна повернулась спиной к толпе.

— Перестаралась я слегка… — но широкая улыбка на её лице несла вполне себе противоположный смысл.

Всепони — как стоящие на сцене, так и собравшиеся вокруг — просто остолбенели: редко приходилось им видеть столь демонстративное насилие. Всеобщее замешательство было так велико, что никто не подошёл к слабо шевелящейся Эпплджек, чтобы помочь ей подняться.

— Господи, Луна, обязательно было пинать её так сильно? — неодобрительно пробормотал Анон.

— Нет. Но мне понравилось! — хихикнув, ответила аликорна, рассмотревшая под хмурым выражением лица человека старательно сдерживаемую улыбку.

Шагнув к стоящей следующей Рэрити, принцесса покачала головой и закатила глаза: не стесняясь окружающих, белая единорожка рыдала. Да, современные пони такие неженки, а ведь раньше, бывало, сносили наказание кнутом, и глазом не моргнув! Сокрушённо вздохнув, аликорна обратилась к толпе.

— Кобылой сей Анон отправлен в горы был, чтоб камни драгоценные добыть. В пещеру злобных псов алмазных. И ведала она прекрасно то, понеже самолично там бывала. Едва Анона тем не погубив. — И перевела взгляд на кобылу: — Открой нам суть поступка своего!

— А… Анон, пожа… — умоляюще глядя на мужчину, простонала кобыла, по лицу которой струились слёзы.

Луна тут же с полурасправленными крыльями встала между нею и человеком и яростно посмотрела на носительницу Щедрости.

— Не у него прощения проси, — сурово произнесла принцесса, — сама себя попробуй обелить! Почто на смерть отправила его?

Рэрити торопливо пыталась придумать хоть насколько-то осмысленный ответ.

— Я… я всего лишь хотела сделать для него новую одежду, а про алмазных псов не вспомнила даже, пока не стало чересчур поздно!

Луна ощутила, как сами собой заскрежетали её зубы.

— Посмела лгать ты мне?! — Она резко опустила голову, так что её глаза оказались в сантиметрах от глаз единорожки. — Ты ведала, где псов алмазных дом!

Рэрити замерла от ужаса.

— Я… я кля…

Волна света пробежала по рогу принцессы, когда заклинание обнаружения лжи сработало второй раз.

— Правду говори!

Сжавшаяся от ужаса Рэрити не пошевелилась.

Фыркнув, Луна подняла голову.

— Что ж, истину открыть смогу я и сама…

Магическое сияние окутало рог принцессы ночи, белая единорожка, мгновенно лишившись сознания, повалилась на сцену, аликорна же оказалась в тёмном пространстве, заполненном призрачными образами. Через несколько секунд она без труда обнаружила нужное воспоминание и погрузилась в него.

Вот Рэрити предлагает человеку сшить для него одежду; создать одеяние для уникального и неповторимого, существующего в единственном числе во всём мире существа — такая возможность случается раз в жизни, а он отказывается! Вот она изобретает способ испортить ту одежду, которую носит человек, чтобы он волей-неволей вынужден был попросить её об изготовлении новой. Нет, она не думает о пользе для него, она просто не желает упускать уникальную возможность для своего бизнеса.

Она отправляет человека туда, где живут агрессивные псы, рассчитывая, что они порвут и испачкают его одежду, и сама поражается тому, насколько израненным и окровавленным он возвращается.

— Премерзко! — покачала головой Луна, глядя на с трудом поднимающуюся на копыта и качающуюся, словно пьяная, кобылу. — Поставила работу ты свою превыше, чем всё прочее на свете. Отправила Анона в горы ты, чтоб обрести себе на нём рекламу!

Рэрити тем временем полностью пришла в себя и теперь, стоя на трясущихся копытах, с ужасом смотрела на Луну.

— Что вы со мной сделаете?

— По са́мому больному уязвлю, — ухмыльнулась аликорна и, обернувшись к закрытой задником части сцены, произнесла: — Иди же к нам!

Из-за задника появился крупный, изысканно одетый жеребец-единорог со светло-синими гривой и хвостом. Остановившись рядом с аликорной, он сурово посмотрел на Рэрити и встряхнул гривой.

— То, что сейчас сказала принцесса, — спросил он, — это правда? Ты действительно подвергла разумное существо опасности, чтобы получить от этого прибыль?

Единорожка глядела на жеребца расширившимися от ужаса глазами.

— Ф-Фэнси Пэнтс? Всё не… я не хотела…

Жеребец разочарованно покачал головой.

— Вот так узнать, что кто-то ставит свою известность выше жизни других существ… — Он печально вздохнул и твёрдо заявил: — Прости, Рэрити, но не в моих интересах быть связанным с такой бездушной кобылой и её товарами. Наше сотрудничество закончено.

Отвернувшись, бизнеспонь ушёл со сцены. Рэрити, прикрыв лицо копытами, разревелась в три ручья. А Луна… была вполне довольна. Нет, конечно, это не шло ни в какое сравнение с настоящими сражениями, в которых она участвовала когда-то, но кое-что увлекательное было и в таком публичном судилище. И, в качестве вишенки на торте, это же был Фэнси Пэнтс из семьи Пэнтсов, которые ещё тогда, до изгнания, были её друзьями. Вернувшись, она достаточно быстро и легко сошлась с потомками Пати Пэнтса, пусть и сменилось восемь поколений.

Луна тем временем вернулась к Селестии и Анону.

— Остальные — тебе, сестра, — довольным тоном произнесла она.

Кивнув, белая аликорна направилась к Рэйнбоу Дэш — в отличие от предыдущих кобыл, радужногривая пегаска выглядела не испуганной, а разъярённой.

Окинув её взглядом, принцесса подняла бровь.

— Хочешь что-нибудь сказать, прежде чем мы продолжим? — предложила она.

Рэйнбоу оскалила зубы.

— Да! Хочу! Кто ты вообще такая, чтобы так издеваться над моими подругами?!

Селестия посмотрела на неё как на идиотку и ощутила, как на её лице сама собой возникает улыбка. Вот это выдающаяся наглость!

— Кто я такая? Ну, принцесса Селестия, одна из двух соправительниц Эквестрии, слышала, может? — Рэйнбоу осознала свою ошибку, но у неё хватило бравады чтобы продолжать выглядеть рассерженной, а не испуганной. — Итак, — продолжила принцесса, обращаясь к толпе, — Рэйнбоу Дэш со злым умыслом несколько раз подряд направляла на Анона молнии из специально принесённых ею грозовых облаков, после чего тут же улетала, даже не заговорив с ним. Как будешь оправдываться? — обратилась уже к пегаске аликорна.

— Ну сделала я это, и что? Это был розыгрыш, за розыгрыши не наказывают! — наглым тоном ответила спортсменка.

— Как правило, да. Но скажи сначала, что происходит, когда молния попадает в пони? — спросила Селестия

Странный вопрос явно удивил Рэйнбоу.

— Это каждый знает, магия пони отводит силу молнии в землю!

— Правильно, — кивнула принцесса, — а что будет, если молния попадёт в кого-нибудь, кто не является пони, например, в Анона?

— То же самое? — пегаска выглядела ещё более удивлённой и даже забыла, что надо изображать крутость.

— А вот это уже неверно, моя маленькая пони, — покачала головой Селестия. — Того, у кого нет нашей магии, молния может просто убить первым же ударом!

Вся толпа хором ахнула. Сама идея того, что молния может убивать, оказалась для пони абсолютно невероятной. Но самой ошарашенной, похоже, выглядела Рэйнбоу Дэш.

— Че… чего? Да нет, он же врёт, наверняка! — вскричала она.

Селестия топнула копытом — над площадью раздался громкий треск, когда доска под её ударом разлетелась щепками.

— Молчать! — приказала она, а затем, обернувшись, позвала: — Спитфайр, выйди к нам!

Если появление Фэнси Пэнтса было для Анона неожиданностью, то вот об этой гостье он был осведомлён — они долго болтали вчера, и это был интересный разговор. Из-за задника вышла командир Чудо-Молний, одетая в парадную офицерскую форму, и остановилась рядом с Селестией. Они кивнули друг другу, и принцесса сделала пару шагов назад, освобождая место для гостьи.

Спитфайр поначалу не поверила в то, что ей вчера рассказывала аликорна, но узнав, сама вызвалась объявить о наказании, Селестии даже просить не пришлось. Ведь в этом была пусть и небольшая, но доля её вины. Подобное невежество, вообще-то, совершенно обычная вещь для большинства пони. По крайней мере не проходивших спецподготовку.

— Рэйнбоу Дэш, ты обвиняешься в попытке убийства разумного существа, и попытка эта оказалась безуспешной из-за везения, а не от того, что ты недостаточно старалась!

— Но я просто не знала! — жалобно вскричала пегаска, вся бравада которой испарилась, как только на сцене появилась Спитфайр.

— Тебе следовало бы знать, что Анон совершенно не уникален в такой уязвимости, — покачала головой офицер.

— Что… о чём ты?

— Если бы ты осталась в лётной школе, то узнала бы, что существует немало существ, для которых молния смертоносна, — ровным тоном, словно читая лекцию, начала Спитфайр. — Грозовые облака — едва ли не основное наше оружие для противодействия существам, выходящим из Вечнодикого Леса. Точный удар молнии навсегда разрушает древолка. Молния может насмерть поразить мантикору, куролиска, — офицер посмотрела в глаза Рэйнбоу, — грифона.

Спортсменка аж отшатнулась.

— Че… чего?

— Грифоны, точно так же как Анон, не защищены от молний. Они даже уязвимее, я думаю. Обычный накопытный шокер может оглушить грифона.

Пинки в этот момент вспомнила, как в тот день, когда впервые встретила Гильду, ткнула её шокером — и её сердце отозвалось болью. Впрочем, она же до того дня не только не встречала грифонов, но даже и не слыхала про них. Для работы на каменной ферме полноценное образование не требуется, знай бери камень да кати его на новое место. А Рэйнбоу вспомнила, как они с Гильдой устраивали розыгрыши по всему Понивиллю, и своё удивление тем, как грифина шарахалась от грозовых туч.

— После того, что ты совершила, — продолжила Спитфайр, — я вынуждена заявить, что для тебя больше нет места в рядах Чудо-Молний. Более того, ты брала грозовые тучи для личных целей, и твоё начальство на Погодной Фабрике будет об этом проинформировано.

Рэйнбоу Дэш в ужасе слушала, как офицер говорила все эти страшные для неё вещи — а та, к тому же, явно была не против усугубить впечатление.

— Знаешь, если честно, ты и раньше не особенно подходила для Чудо-Молний. Да, ты, возможно, самая быстрая летунья Эквестрии, но у нас всё основано на командной работе. Тебе же необходимость учитывать в первую очередь возможности других совершенно неизвестна, поэтому ты потерпела неудачу — и это повторялось бы раз за разом. Ведь ты просто проигнорировала слова существа, которое хотело объясниться с тобой. Ты вообще игнорируешь всех, когда преследуешь свои цели. Так что твоё желание стать одной из Чудо-Молний основывается на непонимании, что же такое Чудо-Молнии.

Рэйнбоу Дэш не заплакала. И не разъярилась. Она просто стояла, молча глядя перед собой. Спитфайр печально покачала головой и отошла обратно к Селестии.

— Последняя остаётся вам, — сказала она.

Селестия кивнула и направилась к краю сцены. Но прежде, чем Спитфайр успела уйти за задник, кто-то придержал её.

— Слушай, ты сейчас не очень занята? Может, зайдёшь ко мне домой, мы с принцессами чай пить будем? В смысле, когда это всё закончится?

Офицер невольно улыбнулась — ей реально понравился вчерашний разговор несмотря на то, что он был в основном деловым.

— Разумеется! Я пока что подожду за сценой вместе с Фэнси, зайди, когда освободишься!

Человек кивнул, провожая взглядом уходящую за задник пони. По крайней мере вечер будет не окончательно мрачным.

А Селестия в это время стояла перед своей ученицей и печально оглядывала сцену. Пинки Пай, глядящая на своих подруг как на посторонних пони; рыдающие Флаттершай и Рэрити, Эпплджек, у которой так и не получилось встать, и пребывающая в ступоре Рэйнбоу Дэш. Селестии, в отличие от Луны, происходящее совершенно не доставляло ни малейшего удовольствия. Но вершить правосудие необходимо, а наказание Носительниц Элементов будет событием, которое ощутит весь мир.

И вот перед ней последняя из обвиняемых, её верная ученица. Умная, но наивная. Глядящая в глаза своей наставницы со страхом и надеждой.

Принцесса снова обратилась к толпе.

— Твайлайт силой затащила Анона в свой подвал и связала, а потом брала образцы из его тела, хотя он умолял её остановиться. Мы считаем это отвратительным преступлением. — Селестия посмотрела в лицо ученицы. — Объясни, почему ты так поступила.

А Твайлайт… просто не понимала, почему всё это происходит вокруг неё. Ведь она же не сделала ничего плохого! Ну да, Анон вроде бы говорил ей, чтобы она его отпустила, но они играли так уже не раз, и в итоге ничего не случалось. К тому же он сам согласился помогать ей разобраться во всём том множестве вопросов, которые возникали в её мозгу при одном лишь взгляде на него. И она получила информацию, важную, принцессе Селестии эта информация, несомненно, пригодится!

Так почему же наставница сердится? Анон же совершенно не пострадал!

— Я сделала это для вас, принцесса! — честно ответила Твайлайт. — Я решила, что нужно получить больше данных, а путём опроса выяснить удалось немногое, так что пришлось перейти к другим методам.

Селестия смотрела на свою ученицу, и возмущение в её сознании угасало, заменяясь печалью.

— Твайлайт, то, что ты сделала с Аноном, было ужасающе неверным. Ты выполняла свои исследования против его воли даже после того, как он прямо сказал тебе отпустить его. — Селестия грустно повесила голову. — Прости, я подвела тебя. Возможно, из-за моего влияния у тебя возникла эта идея — «стать лучшей во всём». — Глядя в глаза единорожке, принцесса решительно заявила: — Быть лучшей во всём — недостижимо для пони, и для тебя тоже. Твой особый талант — магия. Ты не учёный-исследователь, не доктор, не ветеринар. И у тебя не было права исследовать человека против его желания.

— П-принцесса… — Твайлайт ощутила, как из-за слёз всё вокруг расплывается.

Подняв голову, Селестия обернулась к задней части сцены.

— Шайнинг Армор, выйди к нам, пожалуйста!

Твайлайт, услышав это, почему-то заметно воспряла. А Анон удивлённо поднял брови — кто вообще такой этот Шайнинг Армор?

На сцене появился статный жеребец в облачении гвардейского офицера, с абсолютно бесстрастным лицом.

— Тебя ознакомили с ситуацией?

— Да, Ваше Высочество! — кивнул единорог.

— Тогда приступай, — приказала Селестия, делая шаг назад.

Твайлайт радостно улыбнулась.

— Шай…

— Молчи, Твайлайт, — строго произнёс жеребец. Повернувшись спиной к сестре, Шайнинг строевым шагом подошёл к существу, которое, как ему сказали, зовут «Анон». Встретился с ним взглядом. — Прости меня, — произнёс он дрожащим голосом. И поклонился.

Человек ошарашенно смотрел на офицера, склонившегося в самом глубоком поклоне, который когда-либо на его памяти демонстрировали пони — его голова реально коснулась сцены! И… на досках, кажется, появилось влажное пятно. Этот жеребец что, плачет?

— Я подвёл тебя, — произнёс Шайнинг Армор. — Поступая на службу в гвардию, я поклялся принцессам… нет — самой Эквестрии, что буду защищать всех разумных, которые считают своим домом нашу страну. Обеспечивать безопасность всех миролюбивых разумных существ. — Офицер поднял голову, и Анон увидел, что по его щекам действительно текут слёзы. — Я Шайнинг Армор, капитан королевской гвардии. И я не справился со своими обязанностями, не смог вовремя тебя защитить. Понимаю, что моё извинение ничего тебе не даёт, но знай, что я реально сожалею о том, что в тот момент, когда тебе потребовалась защита, меня не оказалось поблизости.

И он снова поклонился.

Твайлайт непонимающе хлопала глазами. Её брат, который всегда был таким сильным и красивым, который мечтал о том, как присоединится к гвардейцам и будет защищать всех пони Эквестрии — сейчас рыдает и склоняется перед Аноном, признаваясь в том, что подвёл его. Как подвёл? Чем?

Анон же ощутил нечто странное. Больше всего похожее… на жалость?

Склонившись, он погладил жеребца по загривку. Тот поднял на человека изумлённый взгляд.

— Это смехотворно, — произнёс человек. — Всех защитить невозможно, это абсолютная истина. И винить себя в том, что не смог помочь всем сразу, нельзя. Всё, что ты можешь сделать — постараться не допустить, чтобы ещё кто-нибудь пострадал. И я, конечно же, не стану винить тебя в том, что произошло со мной, с чего бы?

Шайнинг Армор слушал уверенный голос человека и понимал — этот незнакомец честен с ним, он сам явно верит в то, что говорит. И от этого Шайнингу даже стало чуть легче — но совсем ненамного, потому что примириться с тем, что ему предстоит сделать в ближайшие секунды, будет очень трудно. Кивнув человеку, жеребец повернулся к младшей сестре.

— Мне с трудом верится, что ты совершила такое, — с отвращением произнёс он. — Да, я всегда видел, что ты, Твайлайт, слегка отличаешься от всех остальных, но чтобы настолько? Это противоречит всему, к чему я стремлюсь. Я клялся, что буду защищать всех!

Твайлайт всё никак не могла понять, в чём же её, собственно, обвиняют. Ну да, она затащила Анона в подвал и взяла несколько анализов. Всего-то! Почему всем это не нравится?

— Я сожалею, что должен сделать это, Твайлайт.

Жеребец шагнул к сестре и защёлкнул у неё на роге кольцо-подавитель. Ощутив, как её магия исчезает, кобылка широко распахнула глаза. Весь её мир внезапно изменился, её стремительно охватила паника: остаться без магии для единорога — это то же самое, что пегасу лишиться крыльев!

Селестия почувствовала, что её ученица в любую секунду готова сорваться в истерику. И что стоящий рядом с ней брат чувствует себя ничуть не лучше.

— Дальше продолжу я, капитан, — сказала она офицеру.

С трудом подняв голову, жеребец кивнул и, неловко ступая, не оборачиваясь, направился к заднику сцены. Он очень любил свою младшую сестру, но сейчас не мог себя заставить даже посмотреть в её сторону. Проходя мимо Анона, он ещё раз поклонился и ушёл за деревянную перегородку.

Анон, наблюдая за происходящим, укрепился во мнении, что его пребыванию в Понивилле сегодня настал конец. Да, он по большей части знал, что будет происходить, и полностью согласен с принцессами, но, если задержится в городе хотя бы на лишний час, ничем хорошим для него это не кончится.

Селестия подошла к кобылке, тщетно пытающейся копытцами стащить подавитель с рога. Разумеется, у неё ничего не получалось.

— Твайлайт, — тихо произнесла аликорна, и единорожка посмотрела на неё со страхом во взгляде, — ты понимаешь, что происходит?

— Нет, — покачала головой она. — За что вы меня наказываете?

Селестия вздохнула.

— То, что ты сделала с Аноном, было противозаконно. Нельзя запирать или удерживать разумных существ против их желания. А ты ещё и образцы из его организма брала… Тебе вообще повезло, что я не закинула тебя на солнце за такие преступления.

Под взглядом принцессы единорожка словно съёжилась. Почему наставница считает её действия такими плохими? Она же делала это не для своего удовольствия, а ради всех пони!

— Впрочем, не только ты одна виновата в этом. Я отправила тебя в Понивилль, чтобы ты научилась магии дружбы. — Селестия ещё раз вздохнула и посмотрела куда-то в сторону. — А получилось в итоге нечто совершенно противоположное. Ты стала только ещё более антисоциальной.

— Но принцесса, я же… — удивлённо начала было отвечать Твайлайт.

— Сколько новых друзей ты нашла сегодня? — перебила её аликорна. Переведя взгляд на остальных носительниц Элементов, она спросила: — А вы — сколько новых друзей нашли вы? Сегодня? Вчера? За месяц, за год?

Пинки Пай нерешительно подняла переднюю ногу, но взгляд Анона заставил её замереть. Селестия снова обратила всё своё внимание на ученицу.

— Всё, что у тебя получилось — найти себе группу пони, таких же антисоциальных, как ты сама. Да, вы становитесь ближе друг другу, но зато отталкиваете всех остальных. Сколько у тебя есть друзей кроме носительниц Элементов?

Твайлайт ощутила, что ей нечего ответить. Она попыталась вспомнить, кого ещё могла бы назвать своим другом кроме пяти подруг — и в голову ей не пришло ни одного имени. У неё нет других друзей — и как могла пони, изучающая магию дружбы, потерпеть столь сокрушительную неудачу?

— Твайлайт, в наказание, — аликорна снова вздохнула, — ты два месяца будешь ходить с кольцом на роге. Тебе следует понять и почувствовать то, что чувствовал Анон. Ощущение беззащитности, бессилия, неспособности освободиться. — Селестия заметила, как глаза единорожки снова наполняются слезами, но это было ещё не всё. — Кроме того, ты возвращаешься в Кантерлот. У тебя не получилось изучить, что такое дружба.

«Вот чёрт! — подумал Анон. — А мне она об этом не говорила! Я-то думал, что наказание ограничится ношением кольца-подавителя!»

— Похоже, я чересчур рано отпустила тебя в самостоятельную жизнь. Я научила тебя магии, но не смогла научить, как быть пони.

Рухнув на дощатый пол и зажмурив свои огромные глаза, единорожка разрыдалась. А Селестия внезапно наклонилась над ней и нежно прикоснулась к ней носом.

— Я не запираю тебя, Твайлайт. Если захочешь, ты сможешь посещать Понивилль, а когда завершится твоё обучение, вольна будешь вернуться в библиотеку.

Пусть эти слова и прозвучали успокаивающе, но по сути были лишь кусочком пластыря на огромной ране. Селестия подняла взгляд на толпу — все пони были просто ошарашены тем, что перед ними свершилось.

— Запомните то, что вы сейчас видели, подданные, — провозгласила она, сочтя, что пора завершать представление. — Я никого не ставлю выше закона; если вы причините кому-либо зло, последствия для вас будут тяжкими. — Опустив голову к лежащей Твайлайт, аликорна добавила, уже гораздо тише: — У тебя есть немного времени, чтобы собрать вещи твои и Спайка — он возвращается вместе с тобой.

Не ожидая ответа — впрочем, аликорна и не ожидала, что будет ответ, — Селестия отвернулась и подошла к Анону, увидев, к своему удивлению, что человек чем-то рассержен.

— Какого чёрта?! — яростно прошептал он. Принцесса лишь улыбнулась в ответ.

— Обсудим это за чашкой чая!

— Ох, ладно, — тяжело вздохнул Анон, — подожди, я зайду за Спитфайр.

Получив подтверждающий кивок, человек удалился в помещения за сценой. Селестия смотрела ему вслед.

То, что она сейчас сделала, было, несомненно, продиктовано чувством целесообразности, актуальным здесь и сейчас. Впрочем, это всё, разумеется, будет полезно и в будущем. Твайлайт обязательно надо научить контролировать эмоции и общаться с обычными пони.

Вскоре Анон вернулся, и с ним пришла не только Спитфайр, но и Шайнинг Армор. Селестия подняла бровь — человек в ответ лишь пожал плечами.

— Этот парень выглядел так, словно ему очень нужна компания. Я бы пригласил того, другого, но он уже ушёл, — честно признался он.

Селестия ощутила, как на её губах сама собой появляется улыбка. Вот и Анон по собственной инициативе открывает себя для общения с другими пони. Посмотрев в лицо Шайнингу, она увидела боль за его профессионально бесстрастной маской гвардейца. Анон явно прав — после того, что сегодня случилось, ему очень нужна компания.

— Хорошо. Пойдём? — спросила она, крылом притягивая к себе человека.

— После тебя, — ответил тот.

Эту дружбу надо поддерживать

Открыв дверь своего дома, Анон шагнул в сторону, чтобы все остальные могли зайти внутрь. Но прежде чем Луна прошла мимо него, человек придержал её.

— Проведёшь всех остальных на кухню? Я должен кое-что уладить.

Ночная принцесса, не задумываясь, улыбнулась и кивнула.

— Так, всепони, давайте пройдём на кухню и отдохнём за чашечкой чая!

Шайнинг Армор и Спитфайр последовали за Луной, не задавая ненужных вопросов. Однако Селестия, двинувшись в сторону кухни, внезапно наткнулась на что-то грудью — и, опустив взгляд, обнаружила, что это Анон, выставив в проход руку, остановил её. Аликорна подняла на него удивлённый взгляд — и была поражена бесстрастным, словно в былые дни, выражением лица мужчины.

— Выйдем, — тихо произнёс он, опуская руку.

Селестия повиновалась и направилась вслед за человеком — она не понимала, что происходит, но раз уж ему вдруг потребовалось, значит это важно. Подождав, пока аликорна пройдёт во двор, Анон закрыл дверь, создавая некоторую преграду между ними и находящимися в доме пони, и прислонился к двери спиной. После чего посмотрел в лицо принцессе и тяжело вздохнул.

— Я буду краток, — произнёс он. — Ты что, сдурела?

Несмотря на слова, голос его, тем не менее, оставался демонстративно спокойным.

— Что побудило тебя задать этот вопрос? — подняла бровь аликорна.

— Ну, понимаешь, эта вся, — Анон взмахнул рукой в воздухе, — история с Твайлайт. — Задумчиво почесав в затылке, он продолжил: — Мы же договаривались только про надевание кольца. Только про кольцо! — на последних словах его сдержанность дала трещину, и человек прокричал их, а не произнёс бесстрастным тоном, как остальные.

Внезапное возмущение Анона слегка ошарашило Селестию, но она сочла, что понимает причину его чувств.

— Я считаю, что поступаю правильно. Твайлайт следует учить ещё многому из того, что я должна была ей дать, но не сделала этого. — Шагнув вперёд, аликорна положила копыто на плечо человеку. — Глубоко внутри она всё же хорошая пони, как бы тебе ни было тяжело с этим согласиться. Просто не умеет сдерживать свои порывы.

Анон раздражённо фыркнул.

— Возможно, ты в это и веришь, а я вот — нет! Я видел её настоящую личность и совершенно не надеюсь, что она когда-либо изменится. Люди не меняются, я точно это знаю!

Селестия, улыбнувшись, опустила копыто, после чего, вытянув шею, ласково коснулась человека губами.

— Мы не люди, — прошептала она, придвигаясь ближе и обнимая его крыльями. — Я не предлагаю тебе подружиться с Твайлайт или начать прямо сейчас доверять ей. Но прошу доверять мне, как я доверяю тебе.

Тяжело вздохнув, Анон опустил внезапно заболевшую голову на плечо аликорны.

— Чёрт побери, Тия, я доверяю тебе.

Селестия улыбнулась ещё шире.

— Твайлайт не будет жить в замке, скорее всего, она поселится с родителями. А когда она будет приходить для обучения, я распорядилась, чтобы поблизости всё время были гвардейцы. Так что тебе точно ничего не угрожает.

Почувствовав, что человек пытается высвободиться, аликорна сложила крылья. Человек, выпрямившись, посмотрел на её улыбающееся лицо и сам себе поразился — как он может настолько ей доверять? А ведь когда-то он подвергал сомнению каждое её слово. Но с тех пор аликорна многократно доказала, что говорит одну лишь правду.

— Пойдём пить чай! — сказал он, покачав головой.

Селестия кивнула и последовала за человеком в дом. И пусть она не спросила его напрямую, но её сердце сейчас радовалось тому, что человек решил жить в замке. Надо распорядиться, чтобы для него подготовили одну из комнат. Хотя… а нужна ли ему комната? Может, он согласится жить вместе с ней? Эта мысль заставила её хихикнуть, словно аликорна вдруг превратилась в юную школьницу.

Но об этом можно подумать чуть позже. А сейчас есть время, чтобы немного отдохнуть.

---

Заходя на кухню вслед за Селестией, Анон обдумывал свои ближайшие действия. Забирать из дома ему практически ничего не требовалось — ну, пару сумок с одеждой, разве что. Он привык вести простую жизнь без излишеств, так что «милых безделушек», имеющих сентиментальную ценность, у него не было.

Оглядевшись, он обнаружил, что ночная принцесса и правда накрыла на стол.

— Спасибо, Луна, — поблагодарил он, опускаясь на стул рядом с ней.

— Мне было несложно, — улыбнулась аликорна.

Анон же тем временем обнаружил, что на столе всё же недостаёт кое-чего. Не было определённой сладости, которую Селестия предпочитала всем прочим во время подобных посиделок.

— Минутку! — он встал из-за стола и подошёл к кухонному шкафчику. Пусто — и это было странно. Открыл соседний — и там ничего не оказалось. — Всё страньше и страньше, — пробормотал человек себе под нос.

— Что-то случилось? — спросила со своего места Селестия.

— Да нет, — ответил человек, оглядывая кухню, — но я был уверен, что у меня точно был где-то тортик.

— Это не критично, я вполне обойдусь, — Селестия была благодарна Анону за то, что он вспомнил о её вкусах, но раз уж тортика нету — она вполне могла обойтись.

— Да нет же, я точно знаю, что где-то должен быть… — Он внезапно замер и в следующую секунду щёлкнул пальцами, словно его осенило. — Ну разумеется, в холодильнике же!

Человек устремился к холодильнику и распахнул дверцу. Селестия внезапно почувствовала, как спокойный до того поток эмоций её друга внезапно взвихрился — а сам Анон, между тем, неподвижно стоял у открытого холодильника и смотрел внутрь. Потом он аккуратно закрыл дверцу, продолжая неподвижно смотреть словно бы сквозь неё, и вот теперь аликорна уже начала беспокоиться.

— Анон, что-то случилось? — она ощущала, что внутри глубоко задумавшегося, как казалось всем, человека продолжает бушевать вихрь эмоций.

— Знаете, — Анон окинул собравшихся спокойным взглядом, — мне тут кое-что надо сделать. Это не займёт много времени.

— С тобой всё в порядке? — настойчиво спросила старшая аликорна.

— Да, — кивнул в ответ человек, — я же сказал, что быстро управлюсь.

— Составить тебе компанию? — предложила Луна.

— Нет-нет, — торопливо ответил человек и, прочистив горло, повторил: — Серьёзно, я быстро!

— Ладно, — неохотно согласилась ночная принцесса.

Торопливо помахав рукой, человек вышел из кухни, и через несколько секунд хлопнула входная дверь. Беспокойство Селестии лишь увеличилось — его намерения изменились столь внезапно, что послужило причиной этого?

Встав, аликорна открыла холодильник и заглянула внутрь. На полке лежал тортик — простенький, без украшений и кремовых цветочков, бисквит, политый однотонной глазурью… с надписью, в которой, похоже, и заключалась искомая причина.

Тонкой полоской крема там было выведено: «Поздравляю с днём рождения, Анон! Надеюсь, с принцессами тебе хорошо. Пинки Пай»

— Что там узрела ты, сестра моя? — спросила Луна.

Остальные присутствующие молчали, но им, несомненно, тоже было интересно, что только что произошло у них на глазах. Прикрыв дверцу, Селестия с улыбкой обернулась к ним.

— Ничего из того, что имело бы отношение к нам, — ответила она и вернулась на своё место за столом. — Пока мы ждём, давайте поговорим о чём-нибудь.

Луна, Шайнинг Армор и Спитфайр обменялись удивлёнными взглядами, но согласились с решением старшей из принцесс.

— Что же, — произнесла Луна. — Пусть Шайнинг нам расскажет. Как, по разумению его, родители поступят, узнав о каре, что на дочь их наложили?

Селестия прикрыла лицо копытом и покачала головой. Ох, сестра, ну нельзя же быть такой… по-дубовому прямолинейной!

Разговор, похоже, предстоял достаточно трудный.

---

Анон торопливо шёл по улице, стремясь к своей цели. Проходившие мимо пони шарахались от него как от зачумлённого, а он даже не поворачивал голову в их сторону, и плевать ему было на то, что прохожие, похоже, боятся, что он сожжёт их своим взглядом. Этот тортик… эта надпись… Он, похоже, забыл о том, что как минимум одна пони была на его стороне, и сейчас ей, скорее всего, самой требуется помощь.

Понимать, что его сорвало с места и погнало в дорогу опасение за состояние пони, было странно, но после завершения действа на площади Пинки Пай выглядела… очень не очень, и ему настоятельно требовалось убедиться, всё ли с ней в порядке. И если бы весь его мозг не был сейчас занят этим самым опасением, он бы несомненно удивился такому своему поведению.

Впереди показалась кондитерская «Сахарный Уголок», а сбоку… он как раз проходил мимо того места, которое покинул несколько минут назад. Сцена и площадь опустели, не было видно и Эпплджек — либо она сумела уйти, либо её унесли в больницу, но сейчас это было абсолютно неважно. Эти пони получили то, что заработали. Некоторые в большей степени, другие, возможно, в меньшей, но в любом случае произошедшее вызывало в нём чувство своеобразного удовлетворения — словно мир чисто для разнообразия повёл себя так, как следовало бы. Впрочем, возможно, это торжествовала его собственная мстительность? Странное ощущение… чем дольше он общается с сёстрами-принцессами, тем больше ощущает разнообразных эмоций.

Человек встряхнул головой. Надо сосредоточиться.

Не задерживаясь перед дверью, он вошёл в магазин, колокольчик громко звякнул у него за спиной. Торопливо окинув зал взглядом, Анон заметил розовую гриву — и тут же понял, что это не та пони, что ему сейчас требовалась. За кассой обнаружилась миссис Кейк, и он направился к ней, потому что требовалось завершить важное дело.

А пони смотрела на него со странным выражением на лице. Не страх, не злоба… он не понимал, что же видит. Сочувствие, возможно?

— Пинки здесь? — спросил человек.

— У себя в комнате, — кивнула миссис Кейк, — бедняжка выглядела очень расстроенной, когда вернулась с площади.

— Разрешите? — человек махнул рукой в сторону лестницы.

— Да, конечно.

Он быстрыми шагами направился к лестнице на второй этаж, но, когда проходил мимо прилавка, что-то внезапно прикоснулось к его руке. Замерев на месте, он опустил взгляд — и кондитерша тут же убрала переднюю ногу.

— Я слышала, что произошло на площади, — тихо сказала земнопони, — и пусть я уже говорила это, но хотела бы ещё раз попросить прощения за то, что сделал мой муж. Ну, — она слегка покраснела, — когда ты произнёс тот комплимент.

Человек помнил — да, она действительно извинялась уже, но запущенный её мужем слух к тому времени уже разошёлся по всему городу. Так что в тот момент её слова не произвели на него ни малейшего впечатления. А сейчас… как ни странно, он воспринимал их совершенно по-другому, и не мог не уважать пони, извиняющуюся за чужой проступок.

— Не стоит переживать, — сказал Анон. — Не твоя вина, что всё произошло именно так.

— Я просто хотела, чтобы ты знал, — кивнув, произнесла кобыла.

Кивнув ей в ответ, человек взбежал по ступенькам. Он ощущал, как ни странно, что поступил правильно, приняв её извинения. Да, странно. Эмоции — это реально странно…

Тем временем он уже дошёл до двери в комнату Пинки — это было привычно, он ведь жил здесь одно время — и постучался, сообщая о своём приходе.

— Уходи! — раздался печальный голос из-за двери.

И… слышать это оказалось неожиданно больно. Откуда взялась эта боль? Но надо было срочно что-то делать, и он поднял руку, чтобы постучать снова.

Но на этот раз — так, как не стучал уже очень, очень давно.

С детства, наверное?

---

Пинки лежала на кровати, и мысли, которые сейчас наполняли её голову, заставляли пони ненавидеть саму себя. Теперь, вспоминая прошедшие события, она явно видела то, о чём должна была догадаться сразу — например, как Анон боялся облаков, до такой степени, что не решался иногда выходить на улицу, когда тёмные тучи заволакивали небо.

Как он вскрикивал во сне, когда за окном гремел ночной гром.

Как он однажды вернулся весь изодранный и окровавленный, а когда она помогала ему добираться до больницы, рассказал ей какую-то глупую историю про то, что упал с лестницы.

Как в первую ночь под одной крышей он не произнёс ни одного слова и шарахался, если она случайно прикасалась к нему, проходя по комнате.

Она чувствовала боль, словно чьё-то копыто наступило на её сердце. Но тут кто-то снова постучал в дверь, и не просто так — а условным стуком, который она придумала специально для одного-единственного существа…

---

— Да ладно, это же весело! — со своим неизменным энтузиазмом убеждала Анона сияющая широкой улыбкой Пинки Пай.

— Но послушай, зачем мне нужен секретный стук, если я единственный, кроме тебя, кто бывает в твоей комнате? — раздражённо отбрыкивался человек.

Пинки шагнула к нему — и Анон тут же отступил на шаг, не позволяя подпрыгивающей от избытка энергии поньке подойти ближе чем на метр. Заметив это движение, розовая пони печально сделала себе самой замечание — ей не следовало забывать, что человек не любит, когда между ним и пони не остаётся свободного места. Но, порасстраивавшись примерно полсекунды, она встряхнула головой и снова широко улыбнулась.

— Потому что ты не знаешь, когда и зачем он тебе понадобится! — в своём излюбленном парадоксальном стиле пояснила Пинки, улыбаясь ещё шире, чем, казалось, вообще возможно. — Представь, вот начнётся нашествие зомбопони — и, постучав секретным стуком, ты дашь мне понять, что это Анон прибежал прятаться от монстров, а не зомби желает пожрать мои мозги!

И она хихикнула, вообразив эту картину.

— Но почему ты учишь этому стуку только меня, а не своих подруг заодно? Тебе не кажется, что из-за этого пропадает весь смысл?

— Мо-ожет быть… — земнопонька задумчиво почесала подбородок копытцем, — но знаешь, давай на всякий случай ты всё же выучишь его. А однажды ты придёшь, постучишься, я узнаю по стуку, что это ты, и впущу тебя!

— Ох, — раздражённо вздохнул человек, — но после этого мы всё же отправимся ночевать? — Пинки торопливо закивала. — Ладно, показывай ещё раз!

---

Она ощутила, как её глаза наполняются слезами, и сжалась в ещё более плотный комок.

— П-пожалуйста, — прохрипела она сквозь душившие её эмоции, — уходи!

Но Анон пришёл сюда не для того, чтобы тут же повернуть обратно. Он подёргал дверную ручку — и обнаружил, что дверь даже не была заперта. Распахнув дверь, человек шагнул в комнату, тут же увидев на постели съёжившуюся, обхватившую себя ногами розовую пони.

— Что тебе надо? — спросила Пинки подошедшего к изножию кровати человека, голос её прозвучал совершенно разбито.

— Я хотел убедиться, что с тобой всё в порядке, — немного неуверенно ответил тот.

Пони печально хихикнула и села на постели, спиной к человеку.

— Я же Пинки Пай, со мной всегда всё в порядке, — с совершенно неубедительным весельем в голосе ответила она.

А человек, глядя на её спину, заметил, что пони дрожит. И это было плохо — он помнил, как такая же дрожь охватывала его самого, когда ненастной ночью за окном сверкали молнии и грохотал гром. С этим надо было срочно что-то делать… и, мысленно взмолившись всем подряд богам, он сделал короткий шаг вперёд, оказавшись совсем вплотную к пони, опустился коленом на кровать и обнял розовую фигурку — тут же ощутив, как оказавшись в кольце его рук, Пинки Пай повернулась, прижалась лицом к его груди и разрыдалась, пытаясь дрожащими копытцами обнять его в ответ.

— Не плачь, пожалуйста, — произнёс человек, не зная, что он ещё может сделать в этой странной ситуации.

— Р-Рэйнбоу Дэш… и остальные… делали с тобой жуткие вещи… — запинаясь, произнесла пони.

— Знаю, Пинки, — ответил он, торопливо пытаясь сообразить, что же можно на это сказать, — но принцессы их наказали за это, и теперь всё будет хорошо!

— Врёшь, — ответила Пинки Пай, не отрывая лица от его груди.

— Может, и вру, — признался Анон и вздохнул. — Представляешь себе, я совершенно не знаю, что мне делать. Я никогда не оказывался в таких ситуациях. Это ты всегда ухитрялась несколькими словами заставить всех улыбаться.

— Я больше не хочу убеждать пони улыбаться, — горько произнесла серо-розовая пони.

— Почему?

— Зачем я буду веселить тех, из-за кого другие становятся несчастными?

Анон тем временем понял, что у него, похоже, ничего не получается. Чёрт побери, что бы такое сказать, чтобы Пинки Пай стало легче? Этой пони требуется помочь, но ему никогда не приходилось успокаивать расстроенную земную пони, и даже земную девушку… Хотя… интересно, Селестия и Луна считаются?

— Мне нечего сказать в ответ на такие слова, Пинки. Но… знаешь, ты в своё время очень мне помогла. Возможно, я не улыбался, когда ты пыталась меня развеселить, возможно, в те моменты я даже не был тебе благодарен — но на самом деле ты очень многое для меня сделала. И именно поэтому я сейчас пришёл сюда. Я не могу не беспокоиться о тебе, потому что беспокоюсь о своих друзьях.

Пинки удивлённо подняла голову, глядя человеку в лицо, затем её глаза снова наполнились слезами, и она опять прижалась лицом к его рубашке и тихо расплакалась. Нет, она не почувствовала себя счастливой, как обычно. Но… и несчастной она себя уже не чувствовала, её эмоции спутались в странную, непривычную смесь. Впрочем, она ощутила, что только что получила замечательный подарок, о котором давно мечтала — дружбу Анона. Но вкус у этого подарка был одновременно и сладким, и горьким, ей не хотелось подпрыгивать и кричать от радости, она всё равно продолжала плакать. Почему-то в памяти её возникли те уже довольно далёкие дни, когда она жила ещё на каменной ферме.

Пинки Пай понимала Анона лучше, чем, пожалуй, любая другая пони.

Анон продолжал сидеть на кровати, обнимая пони, и поглаживать её гриву, которая словно по волшебству становилась под его ладонью всё более кучерявой. Какие странные чувства… Это что, снова счастье? Да, пожалуй, он действительно счастлив, что его присутствие помогло Пинки, и она, кажется, даже перестала плакать — с ним реально впервые такое.

Затихшая пони пошевелилась, и он отпустил её.

— Знаешь, ты за последнее время сильно изменился, — тихо хихикнула розовая понька, вытирая заплаканную мордочку копытцем, и слегка улыбнулась.

— Да, я и чувствую себя совсем по-другому, — признался он. — Пожалуй, это благодаря принцессам.

— Вы, похоже, очень сильно сблизились с тех пор, когда я последний раз вас видела вместе.

— Ну, что я могу сказать? — пожал плечами Анон, — Столько всего произошло, одно событие вело к другому, так что теперь мы практически как одна семья.

А Пинки в этот момент реально обрадовалась — Анон вполне откровенно рассказывает о таких вещах… а ведь когда-то он не то, что разговаривать на такие темы не мог — ему в одной комнате с пони находиться было сложно. Он выглядит совершенно другим… и при этом вроде бы не изменившимся.

— Принцессы ведь устроили тебе праздник в честь дня рождения? — спросила пони.

Анон на секунду замер, вспомнив о тортике в мире снов.

— Ну… нет, на самом деле. Я, кажется, даже не рассказывал им, когда именно родился. — Заметив, как от удивления распахнулись глаза вечериночной пони, он торопливо добавил: — Кстати, я нашёл твой тортик. Спасибо, но с чего тебе вдруг пришло в голову испечь его?

— Не знаю, просто вдруг возникло странное ощущение, что это обязательно надо сделать.

Что же, экспериментально установлено — Пинки Пай не помнит в подробностях, что происходит в её снах. Да, конечно, найти вдруг тортик было чрезвычайно удивительно, но похоже, что сама Пинки абсолютно не понимает, почему вдруг взялась готовить его.

— Спасибо. Но, знаешь, не стоило ради меня заморачиваться.

— Мне нравится радовать друзей! — замотала головой пони, которая стала выглядеть заметно радостнее.

— Да, друзей, — почесал в затылке человек. — Слушай, хочешь зайти ко мне, чаю попьём?

Пинки Пай радостно улыбнулась, но покачала головой.

— Мне надо помогать Кейкам.

Кивнув, Анон выпрямился, поднимаясь с кровати. Стоит, наверное, для надёжности подтвердить произошедшее?

Пони увидела, как человек замер на секунду — а затем, к её огромному удивлению, протянул руку и осторожно погладил её по щеке. Она всё ещё удивлённо хлопала глазами, когда человек опустил руку и снова выпрямился.

— Береги себя, Пинки, — сказал Анон, направляясь к дверям.

— …и ты тоже, — прошептала Пинки, глядя ему вслед.

Человек закрыл за собой дверь и направился к лестнице. Да, это были очень эмоционально напряженные несколько минут, аж непривычно. Но теперь ему было удивительно приятно на душе. Словно спас щеночка из горящего дома или что-то в этом роде. Хотя… пожалуй, нет, в этом стиле произошедшее описывать неправильно. Вот — он ощущает, что сделал нечто правильное.

Спускаясь по лестнице, он чуть не принялся насвистывать.

Миссис Кейк, как и раньше, стояла за кассой, и она помахала ему копытом — человек махнул рукой в ответ, быстрыми шагами покидая магазин.

Надо было возвращаться домой, не стоит зря заставлять друзей ждать.

---

— …и те моменты — поклянусь вам, пони! — я не забуду много-много лет, — широко улыбаясь, рассказывала Луна.

Шайнинг Армор и Спитфайр, слушая, слегка краснели. Разве же о таких вещах рассказывают посторонним?

— Как осторожно трогал шкуру он мою, когда намыливал. Готова спорить, думал он при том, что будто из стекла я сделана. Ах, сколь же мило было то… — продолжала ночная принцесса, не замечая, что вгоняет своих слушателей в краску.

Селестия же только и могла, что качать головой и прикрывать лицо копытом. Разумеется, большая часть пони не интересовалась, как же именно моются принцессы. Это, в конце концов, считалось практически табу. Луна же рассказывала откровенно и увлечённо. Впрочем, старшая сестра вполне понимала восторг младшей. Анон действительно был чрезвычайно нежен.

А потом поблизости раздался какой-то шум, и уши Селестии дёрнулись, поворачиваясь в его направлении.

— Вот я и вернулся уже!

Анон зашёл на кухню и окинул взором собравшихся там гостей. Увидев покрасневшие лица Спитфайр и Шайнинга, он удивлённо поднял бровь.

— Я пропустил что-то интересное?

— Да, я просто рас-шс… — Селестия успела заткнуть копытом рот младшей сестры, прежде чем та выложила всё в максимальных подробностях. Достаточно и того, что она разболтала гостям; аликорна точно знала, как отреагирует человек, если ему рассказать об этом.

— Ничего особенного, Анон, — торопливо произнесла она.

— Ну-у… ладно, — нахмурился человек и, покачав головой, направился к своему стулу между двух сестёр.

Луна выплюнула копыто дневной принцессы и молча бросила на неё разозлённый взгляд, но в следующую секунду с улыбкой налила чая Анону и подала ему дымящуюся чашку. Человек благодарно кивнул.

— Ох, долгожданный момент отдыха, — он отхлебнул чай и удовлетворённо вздохнул. Потом, поколебавшись несколько секунд, обратился к Спитфайр: — Про тот случай на стадионе… Я хотел бы сказать спасибо за то, что ты вступилась тогда за меня. Не помню, поблагодарил ли я тебя тогда, так вот, на всякий случай благодарю сейчас.

Почувствовавшая, как смущение после рассказа Луны отпускает её, Спитфайр кивнула.

— За такое не стоит даже благодарить. Честно, я просто почувствовала, что должна это сказать. Рэйнбоу Дэш поступила… неправильно.

— Ты это почувствовала, и я, разумеется. Но другие… — он покачал головой, — возможно, восприняли бы это совсем иначе.

— Я согласна, что такие пони нашлись бы, — кивнула пегаска. — Но для меня оскорблять другого без веских на то причин — это всегда неправильно!

— В общем, — пожал плечами Анон, — спасибо!

Спитфайр улыбнулась.

— Пожалуйста. Слушай, — озвучила она внезапно пришедшую ей в голову мысль, — всё время хотела спросить, а чем ты, собственно, занимаешься?

— Сладости делаю, — улыбнувшись в ответ, сказал человек.

— Погоди-ка… — словно осознав что-то, слегка изменившимся тоном произнесла пегаска. — Так это ты тот пони, который в последний год выпустил в продажу те очень странные конфеты?

— Пони? — хихикнул Анон, — Неа, но я тот самый человек, который их придумал!

Так уж вышло, что вдобавок к тому, что Спитфайр, кроме как крутейшей воздушной акробаткой, всю жизнь была ещё и сладкоежкой. И тот факт, что ей выдалось познакомиться с изобретателем тех самых невероятных конфеток, привёл её в немалый восторг.

— Должна признаться, что твоё мастерство произвело на меня впечатление. Мои фанаты несколько раз угощали меня новыми лакомствами, но кроме невнятных слухов, я ни разу не смогла узнать, откуда же они берутся.

— Так, значит, тебе понравилось? — хихикнул Анон.

— О да! — с энтузиазмом ответила летунья.

Человек ощутил, что это восхищение вызывает у него чувство гордости. В Понивилле практически никому и в голову не приходило похвалить его за его работу; пони, как правило, считали, что это Бон-Бон придумывает для них новые варианты сладостей.

И в этот момент его взгляд остановился на Шайнинг Арморе, который молча сидел всё это время и глядел в стол.

— Прости, я только сейчас понял, что мы за всё это время так и не представились друг другу по-настоящему, — достаточно громко, чтобы привлечь внимание жеребца, произнёс человек. — Я Анон, — он протянул руку над столом, — а ты?

Шайнинг Армор сам удивлялся, как вышло, что он оказался в этом доме. Всего лишь полчаса назад он планировал сразу же вернуться в Кантерлот и, может быть, провести немного времени общаясь с Кейденс. Несомненно, рассказ о сегодняшнем происшествии расстроил бы её, но умолчать о таком было бы абсолютно неправильно. Впрочем, сейчас не время думать о таком, решил офицер. Если ему вежливо предлагают познакомиться, отказать было бы абсолютно неправильно.

— Приветствую, я Шайнинг Армор, капитан гвардии. И, если кто не знает, старший брат Твайлайт Спаркл, — после чего жеребец поднял переднюю ногу и коснулся протянутой к нему ладони.

Селестия заметила, как Анон, услышав сказанное, поморщился, и его улыбка угасла.

Человек просто не знал, что офицер, которого солнечная принцесса привлекла к наказанию своей ученицы, оказался её братом. Разумеется, участвовать в поддержании порядка было его работой, но публично наказывать собственную младшую сестру — не чересчур ли это жестоко? Впрочем, случившееся уже не изменить.

Бросив неодобрительный взгляд на Селестию, Анон обхватил протянутое ему копыто пальцами и слегка потряс.

— Рад познакомиться с тобой. Жаль, что это произошло в таких обстоятельствах.

— Нет, такова моя служба, — покачал головой жеребец. — Я не могу закрывать глаза на то, что натворила моя сестра. Я люблю её больше собственной жизни, но даже родная сестра для меня не может быть выше закона и справедливости. По крайней мере я всё время напоминаю это себе, — уже тише добавил Шайнинг, печально вздохнув.

— Да, но… — нахмурившись, человек снова посмотрел на аликорну, потом на гвардейца, — это Твайлайт надо было наказывать. То, что для осуществления наказания позвали тебя, сделало кару более жёсткой, но при этом за что-то досталось и тебе самому. Жаль, что Селестия не подумала об этом.

Дневная принцесса даже слегка отшатнулась, поражённая как смыслом слов человека, так и явно прозвучавшем в его тоне неодобрением. Неужели то, что он сказал, правда? И она наказала сразу двоих своих подданных, причём одного — совершенно безвинно? Посмотрев на грустно уставившегося в собственную чашку жеребца, она признала — да, именно так и вышло. Пусть и без её на то желания — но теперь это уже совершенно неважно.

— Капитан, я искренне сожалею о том, что поставила тебя в столь тяжкие обстоятельства, — с неподдельным сожалением в голосе произнесла она.

— Нет! — тут же вскинулся офицер. — Принцесса, я понимаю, почему вы так поступили, и вам не следовало бы извиняться. Ведь и я тоже виновен в том, что произошло с Анонимусом!

— Да ни в чём ты не виноват! — тут же отреагировал человек. — Ну откуда ты мог знать, что она сделает?!

— Ох, ну я же знаю свою сестру, — печально произнёс жеребец, — когда она что-то не понимает, она зачастую начинает вести себя очень странно, — в его голосе звучало искреннее сожаление. — Я был шокирован, когда узнал, что она повела себя именно так… и при этом, на самом деле, совершенно не был удивлён.

— И всё равно, — твёрдо заявила старшая аликорна, — мне не следовало посылать тебя на эту сцену, можно было бы обойтись любым другим гвардейцем. Я намеренно послала именно тебя, чтобы Твайлайт сильнее почувствовала, насколько она не права, раз уж её собственный брат выступает обвинителем — но не задумалась о том, что причиняю боль сразу двоим. Прости меня, Шайнинг Армор!

Жеребец переводил взгляд с существа, представившегося как Анонимус, на свою повелительницу и обратно. Как удивительно, что их слова, их мнения о произошедшем так точно совпадают.

— Я… я принимаю ваши извинения, принцесса, — произнёс он, опустив голову.

Анон мысленно вздохнул — что за день, событие за событием, и все столь тяжёлые и неприятные. Быстрее бы… Бросив взгляд на висящие на стене часы, он увидел, что стрелки показывают уже третий час дня. Как время летит, однако…

— Итак, у нас ещё есть пара свободных часов до возвращения в замок. Чем займёмся?

— Думаю, — поднялся со стула жеребец, — мне стоит зайти к Твайлайт. Не хочу, чтобы она решила, что я её возненавидел теперь. И, кроме того, ей наверняка пригодится помощь, чтобы собраться.

Сразу после этого встала и Спитфайр.

— А мне, пожалуй, стоит возвращаться в академию. Когда командир долго отсутствует, курсанты начинают предаваться безделью!

Анон тут же понял смысл происходящего.

— Давайте я провожу вас, — сказал он, направляясь к дверям.

Благодарно кивнув, гости последовали за ним. Следом поднялись и аликорны.

— Я прослежу, чтобы Твайлайт была готова вовремя, — отсалютовав, офицер убежал.

— Как-нибудь пересечёмся ещё? — спросил человек у расправляющей крылья пегаски.

— Почему бы и нет? — хихикнула та. — Буду свободна, загляну. Ты во дворце будешь?

— Да, скорее всего.

— Тогда — бывай! — ещё раз хихикнув, Спитфайр взлетела.

Анон проводил взглядом её силуэт, удаляющийся в сторону Клаудсдейла. Просто-таки удивительно, как изящно она выглядит в полёте.

— Чем бы ты хотел заняться? — спросила Луна.

Анон прикрыл глаза, вспоминая, что ещё следует сделать. Этот полный событиями день ещё в самом разгаре…

— Есть одно дело, которым надо заняться, — он повернулся так, чтобы обращаться к обоим сёстрам разом. — Вернусь, как только смогу!

— Хочешь, мы пойдём с тобой? — предложила Селестия.

— Не-а, — покачал головой он, — уж с этим-то я точно справлюсь сам. Хотя… — он щёлкнул пальцами, словно ему только что пришла в голову мысль, — может, вы мои вещи в сумки покидаете?

С улыбкой переглянувшись, аликорны кивнули.

— Разумеется, — согласилась Селестия, — к твоему возвращению всё будет уже в колеснице.

— Хорошо, тогда вскоре увидимся! — и, напоследок помахав им рукой, Анон удалился по улице, ведущей в сторону окраины Понивилля.

Принцессы смотрели ему вслед — они не предполагали даже, что могло потребоваться человеку в дальней части города. Впрочем, Анон наверняка знает, куда и зачем ему следует идти.

---

Да, это наверняка глупая затея, но тем не менее, попробовать всё же стоит. А если там больше никого не будет — кто знает, что может случиться?

Впрочем, подойдя к двери находящегося за окраиной города домика, к которому он уже очень давно и на километр не приближался, Анон услышал доносящиеся изнутри рыдания.

Нет, останавливаться нельзя. Надо решиться и зайти.

Человек поднял руку и собрался уже постучать в дверь, продолжая прислушиваться к горестным звукам, доносящимся из коттеджа Флаттершай.

Когда Селестия объяснила ему, что вспышка всепоглощающей ярости, охватившей его, произошла из-за воздействия магической способности, Анон был, разумеется, рассержен. Но, с другой стороны, он чувствовал, что произошедшее в тот день прошло с равным счётом — она прореагировала, он прореагировал — и в итоге досталось каждому. (прим. перев.: Медведь: Ну да, ну да, пошёл я нафиг…)
Так что сама идея наказывать Флаттершай казалась лишней — до того момента, пока аликорна не разъяснила ему, что речь идёт не о наказании, а об обучении использованию потенциально опасной способности.

И он даже согласился — но всё равно, ощущение неправильности осталось. Флаттершай, в конце концов, по-настоящему хорошая пони, почти как Пинки. То, что между ними произошло, принципиально отличается от событий, связанных с другими носительницами, про такое обычно говорят «неудачное стечение обстоятельств». И хотя Анон точно не считал жёлтую пони своим другом, но убедиться, всё ли с ней в порядке, ему казалось правильным.

Хотя… с другой стороны, а он точно нужен там? Наверняка же вокруг неё сейчас собралась толпа разных зверушек, которые пытаются её успокоить, и, если он там появится, укусом одного лишь кролика отделаться явно не удастся.

Громко сглотнув, Анон торопливо опустил руку и, развернувшись, направился в сторону Понивилля, что-то бормоча себе под нос о благих намерениях, которые тоже считаются…

---

Человек торопливо шёл по улице к пекарне и размышлял о том, что визит к Флаттершай был явно неудачной идеей, и хорошо, что удалось вовремя это сообразить, но вот следующий шаг плана обязательно надо довести до конца. Раз уж ему теперь не судьба оставаться в Понивилле, то обязательно надо сообщить об этом Бон-Бон. Хорошо бы застать её дома.

Оглядевшись, Анон с удивлением заметил, что улица, по которой он шёл, пуста — ни одного прохожего. Впрочем, несколько понячьих лиц мелькнули в окнах — да и те тут же пугливо попрятались, обнаружив, что он смотрит в их сторону.

Он постарался игнорировать это странное лошадиное поведение. Бон-Бон, ему обязательно надо поговорить с Бон-Бон. Без труда добравшись до нужного дома (ещё бы, он бывал здесь множество раз!), Анон взбежал по ступенькам на крыльцо, но прежде чем успел постучать в дверь, та сама распахнулась. Опустив взгляд, человек увидел ожидающую его хозяйку дома.

И тут же, под его взглядом, глаза пони наполнились слезами. Не произнеся ни слова, зарыдавшая кобыла развернулась и убежала вглубь дома.

И это явно было плохо. Из кухонной двери высунулась Лира, обернулась к входной двери, в проёме которой стоял Анон, и медленно направилась ему навстречу. Обычно, увидев человека, единорожка тут же принималась улыбаться до ушей, но сейчас её лицо было грустным.

— Привет, — сказала она, остановившись перед мужчиной.

— Привет, — в тон ей ответил Анон.

— Мы… гм… сегодня не были там, на площади, но слышали, что произошло. Что они сделали. — Понька опустила голову, из её глаз закапали слёзы. — Мне так жаль, Анон!

Человеку стало неуютно. Эти пони, всегда такие эмоциональные…

— Тебе не о чем сожалеть, — попытался он успокоить кобылу.

— Есть! Сначала… эта охота, а потом… Я всё время устраивала для тебя разные сложности, — стыдливо опустив голову, пробормотала Лира. — Я… просто… — единорожка подняла голову, несколько секунд подряд поглядев в лицо человеку, и снова опустила. — Знаешь, ладно. Это сплошные глупости.

— Я… эм-м-м…

Анон обнаружил, что ему совершенно нечего ей сказать. Он пришёл сюда, чтобы по-быстрому рассказать Бон-Бон о своих планах перебраться в Кантерлот, но всё, похоже, стало куда сложнее.

— Ты же, наверное, к Бон-Бон пришёл, — с печальным вздохом предположила Лира, после чего отступила от двери и махнула вглубь дома копытом. — Где её комната, сам знаешь.

И Анон уже собрался было воспользоваться этим советом и отправиться к своей начальнице, но замер, остановленный внезапно возникшим чувством.

При всём своём раздражении от действий Лиры он не считал мятную кобылу плохой. И то, что единорожку влечёт к нему (а то, что это именно так, человек понял уже давно, поскольку идиотом точно не был, и ему вполне хватило того, что он пару раз заставал её в своей кровати, вовсю мастурбирующей), ему даже слегка льстило. Сама идея, что он для кого-то привлекателен, заставляла его чувствовать себя нормальным.

И да, поначалу то, что он человек, а она — пони, и при этом он ей почему-то нравится, серьёзно удивляло — и ещё серьёзнее раздражало. Но со временем, как и в случае с Селестией, ситуация постепенно перестала ощущаться ненормальной.

Да, вот такая у него странная пошла жизнь в сказочно-лошадиной стране.

Лира внезапно ощутила прикосновение к макушке — и, удивлённо подняв глаза, обнаружила, что это Анон погладил её по гриве. Замерев, она вся погрузилась в это ощущение; казалось, весь мир исчез, само время остановилось — были только она, Анон и его рука. Пальцы, проникающие сквозь гриву и ласково прикасающиеся к коже. Поглаживающие, почёсывающие основание ушей. Она наслаждалась каждым моментом.

— Ты же не обижаешься на меня? — через несколько секунд спросил человек и, убрав руку, направился к двери в комнату Бон-Бон.

Лира стояла и смотрела ему в спину, её лицо пылало насыщенным румянцем. Почувствовав что-то, она потёрла одно бедро о другое и вздохнула.

— Кажется, мне надо в душ, — тихонько прошептала она сама себе.

---

Анон ощутил, что снова оказался в той же самой ситуации — он стоит перед закрытой дверью комнаты и пытается догадаться, в каком душевном состоянии пребывает пони внутри. Куда деваться: не попробуешь — не узнаешь. Стучать смысла, пожалуй, нет — и, повернув ручку, человек обнаружил, разумеется, что дверь не заперта. Для поней это нормально — иметь замок и не использовать его.

Открыв дверь, он вошёл в комнату и тут же увидел лежащую на кровати Бон-Бон, рыдающую, уткнувшись носом в одеяло.

Ну да, именно это он и ожидал, можно не раздумывать о том, что следует делать дальше. Он сегодня уже оказывался в такой ситуации, можно применить уже опробованное решение. Это же не будет сложно?

Эта мысль помогла человеку решиться подойти к кровати, сесть на край и пару раз ласково погладить лежащую пони по спине.

— Всё хорошо, Бон-Бон, — самым успокаивающим тоном, который только у него получился, произнёс мужчина.

Кобыла подняла голову и обернулась к человеку — на её лице смешались выражения боли и ярости.

— Как ты мог не рассказать мне? — вскричала она.

Анон отшатнулся — да, кобыла никогда не увлекалась куртуазностью, всегда высказываясь прямо и откровенно, но вот голос на него ещё ни разу не повышала.

— Рассказать — о чём? — ошарашенно переспросил он.

— О том, что они делали с тобой! — крикнула кондитерша в ответ. — Да я бы! Я бы их!..

— И что бы ты сделала? — стараясь говорить спокойно, уточнил человек. Кобыла в ответ натурально заскрежетала зубами.

— Не знаю! Но что-нибудь сделала бы обязательно!

Анон тяжело вздохнул.

— Ничего бы ты не сделала.

Человек осторожно потёр щёку, которая теперь довольно сильно болела. Все его эмоции куда-то исчезли, осталось лишь отстранённое внимание. Кобыла глядела на него с перекошенным от ярости лицом, слёзы струились по её пушистым щекам.

— Да как ты вообще мог сказать мне такое? — поражённо заявила она. — Я — и ничего бы не сделала?! Это ты так обо мне думаешь?! — В следующую секунду её ярость сменилась скорбью. — Я изо всех сил старалась убедить пони полюбить тебя. Всегда рассказывала, что новые лакомства создаёшь ты, а я лишь помогаю продавать. И если бы я знала, как тебе плохо, я бы точно… что-нибудь да сделала бы…

Человек сидел, машинально продолжая потирать щёку, и потрясённо молчал. Да, он знал, что Бон-Бон беспокоится о нём, но не считал, что достоин такого уровня заботы.

— Ты важен для меня, Анон. Да, наша первая встреча прошла не чрезмерно удачно, но потом я поняла, что нашла замечательного друга. И мне больно слышать от тебя о том, что я бы ничего не сделала, чтобы помочь тебе.

Да, теперь Анон понимал это. Но всё равно, получить копытом по лицу было достаточно неприятно.

— Да, пожалуй, ты права, — признал он, — прости, что обидел тебя.

— И ты прости, — пристыженно опустила взгляд пони, — что я тебя стукнула.

— Кажется, я заслужил, — хмыкнул человек.

А в следующую секунду волосы на его затылке встали дыбом, когда кобыла рванулась вперёд и принялась тереться носом об его шею. Да, она и раньше не стеснялась прикасаться к нему, но до такого уровня близости не доходила ни разу. Решив соответствовать происходящему, Анон сомкнул в объятии руки на её спине — в конце концов это, похоже, нормальный понячий стиль взаимодействия с друзьями.

По крайней мере плакать кобыла перестала и некоторое время просто ласково тёрлась носом о его шею.

— Ты ведь решил уехать, да? — спросила она.

— Да.

— И не вернёшься?

— Не думаю, что это будет мудро.

Бон-Бон тихо хихикнула. Анон почувствовал, что она слегка отстранилась, и выпустил её из объятий.

— Я хотела сделать тебе сюрприз, — вздохнула она, — но, кажется, теперь уже поздно. — Она соскочила с кровати, подошла к столу и, порывшись в ящике, достала оттуда конверт, ухватила его губами и кинула на колени человеку. — Открой.

Развернув конверт, Анон обнаружил внутри лист пергамента с официально выглядевшим текстом. Он быстро прочитал его, ошарашенно взглянул на кондитершу и перечитал текст заново, чтобы убедиться в том, что правильно понял смысл.

— Это — что? — удивлённо проговорил он.

— Это, — с улыбкой ответила пони, — новый магазин.

Человек снова перевёл взгляд на то, что держал в руках. Это был документ на владение небольшой лавкой в Кантерлоте, и в качестве владельца был указан он сам.

— Ничего не понимаю.

Кобыла подошла и снова потёрлась носом об его шею.

— Благодаря тебе мы заработали столько денег, что я решила — почему бы не перенести магазин куда-нибудь в более популярное место?

— Но почему его хозяином записан я?

Бон-Бон, слегка отстранившись, хихикнула.

— Я решила, что так будет правильно. Ты мой партнёр, и ты выдумываешь все эти разнообразные рецепты, которые принесли нам столько денег.

— А как же ты и Лира?

— Мы решили, — Бон-Бон почему-то слегка покраснела, — что сменить окружение будет вполне неплохо. А в том здании есть удобная комната над торговым залом.

— То есть вы тоже отправляетесь в Кантерлот? А как же старый магазин? — В этот момент его внимание привлекла дата на пергаменте. Судя по ней, покупка была произведена несколько месяцев назад. — Погоди-ка… А почему этот документ такой давнишний?

— Ну, я всё же заметила, — Бон-Бон нервно хихикнула, — что ты здесь не особенно счастлив. Вот и решила, что ты, возможно, обрадуешься возможности переехать. Да и то, что ты дружишь с принцессами, ни для кого не секрет. Так что… да, мы решили, что переехать втроём в Кантерлот это хорошая идея. А старый магазин мы думаем продать. Зачем нам нужны два магазина вообще? А в столице ещё и туристов много…

— Нда… — только и смог произнести человек, вертя в руках официальный пергамент.

Анон пребывал в полном обалдении. Бон-Бон действительно всё это задумала и осуществила? Она реально настолько о нём беспокоится, что решилась бросить свой дом и магазин, чтобы увезти его из Понивилля? Это же просто невероятно, чтобы кто-то предпринимал такие усилия, чтобы помочь ему… Хотя Селестия и Луна сделали куда больше… Так что же, получается, когда он был в полной уверенности, что в одиночку враждует с целым миром, на самом деле всё это время он был не один? И просто не замечал тех немногих пони, что были на его стороне?

— Не надо так обалдевать, — улыбнулась кондитерша, — мы же друзья, в конце концов.

— Да, — улыбнулся своим мыслям Анон, — пожалуй, действительно друзья.

---

— И зачем Анону столько одежды? — спросила Луна, складывая очередную человеческую рубашку.

— Он же тебе рассказывал, — закатила глаза Селестия. — Люди постоянно ходят одетыми, неважно, посторонние вокруг или друзья.

— Интересно, — какая-то мысль заставила Луну покраснеть, — многое из того, что для нас совершенно обычно, для него выглядит странным. Не считает ли он, когда мы в его присутствии ходим без одежд, что это плохо?

Селестия бросила мимолётный взгляд на свой драгоценный нагрудник и задумалась. Сестра права — королевские регалии практически не прикрывали их тела.

— Не говори глупостей, — тем не менее, уверенно ответила она, — если бы это доставляло Анону неудобства, он бы, несомненно, сказал нам!

— Надеюсь, ты права, — кивнула младшая аликорна, — просто мне хочется, чтобы он чувствовал, что в Эквестрии ему рады. — Эти слова вызвали у старшей сестры печальный вздох. Она достаточно достоверно знала, что именно чувствует человек. — После своего возвращения я тоже сомневаюсь во многих вещах, к которым я привыкла. Так что чувство, что ты не соответствуешь окружению, весьма мне знакомо.

Селестия грустно кивнула.

— Да, понимаю тебя. Но сейчас Анон чувствует себя вполне нормально. Мы с ним заключили своего рода соглашение — если его что-то беспокоит, он рассказывает мне об этом.

— Ты же знаешь, каков Анон, сестра. Он вполне может промолчать, если сочтёт, что его слова огорчат тебя.

— Может, — печально наклонила голову старшая аликорна, — и тем не менее я верю, что он честно ответит мне, если я спрошу его о чём-либо.

Следующие несколько минут прошли в тишине, аликорны молча перекладывали найденные по шкафам одежды в сумки.

Потом кое-что привлекло внимание Луны.

— Сестра?

— Да?

— А почему у Анона нет никаких личных вещей?

Селестия удивлённо подняла бровь и принялась оглядываться. Младшая принцесса, к её удивлению, оказалась права. У человека в комнате не было ни одной вещи, которая выглядела бы имеющей чисто сентиментальную ценность. Все предметы обихода были исключительно функциональными, а из личных вещей у человека явно была лишь одежда.

— Не знаю, — призналась она, — возможно это из-за того, что он ни с кем не водит близкого знакомства, вот у него и нет необходимости в вещах, напоминающих о ком-нибудь.

Обдумывание этого вопроса внезапно огорчило аликорну. Она ведь достаточно давно знакома с Аноном, как вышло, что она сразу же не заметила всё происходящее вокруг него? А ведь если бы она была более внимательной, возможно, человеку досталось бы гораздо меньше боли.

— Не стоит предаваться печалям, Тия, — сказала Луна, заметив её состояние, — сейчас Анон счастлив, а напрасные размышления о несбывшемся никому не приносили пользы!

Селестия задумчиво покивала головой.

— Ты права, сестрёнка. Важнее думать о настоящем, а не страдать от прошлого.

— Я вернулся, — раздался от входной двери голос человека. Аликорны с улыбкой переглянулись.

— Мы у тебя в комнате, — громко произнесла Луна.

Через несколько секунд шаги Анона простучали по лестнице, и он зашёл в комнату, тут же увидев несколько раскрытых чемоданов, лежащих на его постели.

— Как идут дела?

— Мы почти закончили, — ответила Селестия.

— Неплохо, неплохо, — кивнул в ответ человек.

— Посмотри, мы ничего не упустили? — спросила старшая аликорна, поворачиваясь к нему.

Анон подошёл к постели и заглянул в чемоданы.

— Вроде вся моя одежда на месте, так что всё в порядке.

— Есть ли что-нибудь ещё, что желаешь ты взять с собой? — решилась спросить Луна.

Человек покачал головой.

— В той комнате, что вы для меня приготовили, будет своя мебель? Или мне стоит взять ту, что есть здесь?

— Мне не приходит в голову ничего такого, чего не было бы во дворце, — покачала головой Селестия.

— А больше мне ничего и не надо, — пожал плечами мужчина.

Уверенность Анона успокоила Селестию — если сам человек не считает нужным забирать что-либо кроме одежды, значит ей не следует настаивать. А если у него нет никаких памятных вещей… что же, она подарит ему что-нибудь.

И эта мысль порадовала её.

— Возможно, пора отнести багаж в колесницу? — предложила Луна.

— Да, пожалуй, нам уже пора отправляться в Кантерлот, — добавила Селестия.

Анон кивнул, аликорны подхватили чемоданы волшебным облаком и вышли из комнаты, быстро спустившись по ступеням и миновав уличную дверь.

Анон, подойдя к выходу, вдруг замер.

Селестия, заметившая, что человека нет рядом, обернулась и увидела его стоящим в дверях.

— Вспомнил о чём-то? — спросила она.

— Подождите меня минутку.

Селестия кивнула, и человек закрыл дверь, оставляя аликорн снаружи. Принцессы терпеливо ждали во дворе, а человек смотрел на дверь, и прошлое пробегало перед его мысленным взором.

Как он нашёл это место.

Как потратил месяцы на постройку дома. Он никогда ничего не строил в своей земной жизни, но здесь потратил множество времени и усилий, заработал множество мозолей и ссадин, но в результате сделал себе собственный дом.

Оглянувшись, человек вспомнил кое о чём и торопливо подошёл к одному из окон. На его лице возникла лёгкая улыбка.

---

Придерживая рукой живот, Анон всхлипнул. Да, этот день мог бы быть лучше… Например, если бы пони не начинали лягаться в ответ на то, что ты выскажешь им своё мнение. Кажется, его жизнь здесь станет ещё более сложной. И из-за чего? Пожалуй, пони просто не хотят его видеть. Тогда почему же он пытается жить среди них?

И внезапно все его мысли разом вымело из головы, когда одно из окон с оглушительным звоном рассыпалось осколками. Человек рефлекторно накрыл лицо руками, поэтому то, как в следующую секунду нечто тяжёлое приземлилось на пол комнаты, он воспринял лишь слухом.

Разумеется, через секунду он убрал руки, чтобы посмотреть, что за фигня произошла, и обнаружил, что на полу комнаты лежит пони. И не просто пони, а принцесса этой грёбаной Лошадьландии. Так что он лишь остолбенело смотрел, как пони поднялась на ноги, встряхнулась, освобождая свою шерсть и гриву от осколков стекла, и улыбнулась этой своей материнской улыбкой.

— Здравствуй, человек. Скажи, сколько новых друзей ты нашёл сегодня?

Анон почувствовал, что у него задёргался глаз. Эта кобыла осмелилась вломиться в его дом, а теперь вопросы задаёт?

— Мне наплевать на то, что ты — принцесса. Здесь мой замок, а я в нём король, — ровным голосом произнёс человек. — Так что выметайся.

---

Вспомнив тот момент, Анон хихикнул. Дальше тоже было весело, он в самом буквальном смысле вытолкал принцессу из своего дома. И наивно решил, что она извлекла из этого урок и оставит его в покое. Ох, как же он был неправ. Она вернулась назавтра, и на следующий день тоже, раз за разом задавая ему один и тот же вопрос.

Человек спустился на кухню и увидел, что чайный сервиз всё ещё стоит на столе.

И снова к нему пришло воспоминание, связанное уже с этими чашками. Это был день, когда принцесса не спросила его о том, сколько он нашёл друзей.

---

Эта принцесса его уже достала. Каждый день — одно и то же. Вламывается в его дом и задаёт этот дурацкий вопрос. Сколько он нашёл друзей? Да нисколько! Этим поням не нужны друзья, он для них мерзкий урод. Разве что Пинки Пай от него не шарахается, но дружить с ней? Она раздражает его каждым своим движением!

Тяжело вздохнув, он налил себе чаю.

— Ну хотя бы одна приятная вещь в этом мире существует, — сказал он сам себе, поднося чашку к губам.

Сверху раздался грохот. Это снова прилетела Селестия.

— Сколько дру… — и внезапно наступила тишина, лишь негромко простучали по полу копыта.

— Я здесь, на кухне! — меньше всего ему хотелось, чтобы лошадь начала разыскивать его по всему дому.

Через несколько секунд она зашла на кухню, как обычно, улыбаясь.

— Вот ты где! — человек заметил, что её взгляд направлен на его руки. — Чай?

— Да, чай.

— А мне можно?

Анон поставил чашку на стол и раздражённо потёр лицо ладонями. Впрочем, обычное раздражение всё же слегка отступило. Один чёрт она никуда не денется, можно ради разнообразия и подыграть ей.

— Ладно, садись, — и он полез в шкафчик за второй чашкой.

---

Анон вышел из дома и обернулся, в последний раз окидывая его взглядом. С того момента, как он попал в Эквестрию, произошло столько всего… Те вещи, которые он считал существующими только в сказках, оказались реальными. И не только магия… дружба, например. Он клялся, что никогда больше не попытается с кем-либо дружить, а теперь у него появилось сразу несколько друзей. В его душе возникла надежда — может быть, в Эквестрии он сможет жить нормальной и даже счастливой жизнью?

— Ну что, ты готов отправляться? — спросила Селестия.

Закрыв глаза, человек глубоко вдохнул через нос и выпустил воздух через приоткрытый рот. Потом улыбнулся и повернулся к своим друзьям.

— Пожалуй, да.

Селестия кивнула и пропустила его в колесницу, пристраиваясь рядом вместе с сестрой.

— А как же Шайнинг Армор? — спросил Анон.

— Для них есть вторая колесница, — успокоила его Луна.

— Может, нам стоит подождать?

Аликорны с улыбкой переглянулись.

— Знаешь, заглянув в память Пинки, я приметила одно очень интересное воспоминание… — Анон явственно ощутил в происходящем что-то неправильное.

— И о чём же оно было?

— О том, — вступила в разговор Луна, — что кое у кого день рождения. И день сей, вот удачно, сегодня!

— Серьёзно? — Человек уже понял, что попался.

— Да, — кивнула она. — И в замке уже проведены приготовления к празднику.

— Да ладно, вам не стоило… — кончик белого крыла прикрыл его рот.

— Нам не сложно. Мы же всё-таки друзья, — и убрала крыло, увидев по выражению лица человека, что он смирился с судьбой.

— Ладно, но раз уж меня силой загоняют на праздник, я хочу сделать заявку.

— Всё, что пожелаешь.

Человек оглянулся на Понивилль.

— Пригласите Пинки. Она, — человек хихикнул, — ждала дольше всех.

Рог Селестии коротко блеснул магией.

— Я отправила Шайнинг Армору сообщение. Он скоро…

— Не хочу ждать! — воскликнула ярко-розовая, чрезвычайно кучерявая пони, обхватывая Анона всеми четырьмя ногами и принимаясь тереться носом об его грудь.

— Пинки! — вскричал ошарашенный человек. Кобыла тут же соскочила на соседнее сиденье.

— Прости-прости! — воскликнула она. — Но я только что получила известие от брата Твайлайт!

Анон прижал ладонь к груди, пытаясь успокоить колотящееся сердце.

— Да-да, только, пожалуйста, не надо так поступать. А то я уже отвык от твоих фокусов.

— Оки-доки! — отсалютовала в ответ возбуждённо подскакивающая на сиденье кобылка.

А Селестия и Луна лишь удивлённо хлопали глазами. Как эта пони ухитрилась не только мгновенно получить сообщение, но и столь быстро добраться до колесницы? Оценив выражение их лиц, человек покачал головой.

— Забейте. Это Пинки, она особенная.

— Гм… ладно, — произнесла Селестия. — Думаю, нам пора.

К борту колесницы тут же подошёл гвардеец.

— Вы готовы к взлёту?

— Да, пожалуй, — кивнула принцесса, потом обернулась к Анону. — Тебе же больше ничего не нужно?

— Ничего в голову не приходит, — согласился человек.

Гвардейцы, кивнув, принялись впрягаться в колесницу. Пинки Пай удобно пристроилась рядом с Аноном, положив голову ему на грудь. Человек лишь закатил глаза, и когда тягловые пегасы подняли колесницу в воздух и направились в сторону Кантерлота, стал смотреть на линию горизонта.

— О чём задумался? — спросила Луна, обратив внимание на его отстранённое выражение лица.

— О том, как жил здесь, в Эквестрии, — признался Анон.

— Хотел бы ты что-нибудь изменить? — поинтересовалась Селестия.

Анон взглянул на прижавшуюся к нему розовую земнопони и двух принцесс, сидящих на противоположном сиденье, улыбнулся и хихикнул. Раньше ему практически незачем было улыбаться, а теперь, когда появились те, кто важен для него… Хотелось бы ему изменить это? Что за вопрос!

— Нет, — ответил он, снова переводя взгляд на горизонт, — ни за что!

Дружба всё же нужна

— Береги себя, Пинки, — сказал Анон, уходя к двери.

— …и ты тоже, — прошептала Пинки Пай, глядя, как его спина исчезает в дверном проёме.

А потом кобыла некоторое время лежала и молчала, продолжая глядеть на закрывшуюся дверь, иногда трогая копытцем свою щёку в том месте, к которому прикоснулась рука человека. В её голове творился раздрай — с одной стороны, печаль от того, что она сегодня вынуждена была узнать, с другой — счастье, потому что Анон признал её своим другом. Вот только человек, похоже, считал, что всё закончилось, но чувства подсказывали Пинки, что это совсем-совсем не так. И ещё её постоянно грыз вопрос — почему подруги поступали так с Аноном? Зачем? Может, они просто не поняли друг друга, и всё это — одна большая ошибка?

Поднявшись с постели, розовая земнопони подошла к умывальнику, чтобы хоть немного привести себя в порядок. Кобыла в зеркале выглядела весьма помятой, но, кажется, не настолько плохо, как все остальные из шестёрки подруг.

«Нет! Совершенно нет времени!» — внезапно поняла она и выскочила из комнаты, сбежала вниз по лестнице и оказалась в торговом зале Сахарного Уголка. Миссис Кейк обернулась к ней со своего места за кассой.

— Как ты себя чувствуешь?

— Лучше! — честно ответила Пинки.

— Рада это слышать, — улыбнулась старшая кобыла. — Ты куда-то собралась?

— Да, надо кое-что успеть в городе, — кивнула розовая пони, — вы с мистером Кейком сможете пока обойтись без меня?

— Ну… — изобразив театрально-преувеличенные сомнения, миссис Кейк оглядела пустой зал и, словно придя к каким-то выводам, глубокомысленно кивнула, — думаю, мы всё же справимся. Похоже, сегодня соседям не до сладостей.

Последние слова заставили Пинки вздохнуть — ей очень хотелось собрать всех на вечеринку, чтобы в городе стало веселее, но даже она сама понимала, что сегодняшний день совершенно не располагал к празднованию.

— Я скоро вернусь! — пообещала она, устремляясь к двери.

---

Пинки Пай стояла перед дверью дома Рэйнбоу Дэш и морщилась от доносящихся изнутри звуков — похоже, кто-то швырял предметы об стены и лягал мебель.

— Рэйнбоу Дэш? — позвала Пинки.

В ответ изнутри дома снова раздалась какофония из звонких и глухих ударов. Пинки внезапно с удивлением осознала, что никак не может решить — следует ли ей обрадоваться или огорчиться? Подумать только, как Рэйнбоу могла подвергнуть Анона такой опасности? Пинки обожала шутки и розыгрыши ничуть не меньше радужногривой летуньи, но только не те, после которых весело лишь тому, кто пошутил. А пегаска никогда не умела вовремя остановиться. Например, как в тот раз, когда притащила грозовое облако на празднование Ночи Кошмаров. Бабуле Смит тогда было совсем не смешно, в отличие от укатывавшейся Рэйнбоу.

Пожалуй, даже хорошо, что сейчас не получилось привлечь внимание спортсменки. Самое время отправиться ещё к кому-нибудь в гости.

---

Через некоторое время она уже стучала в двери дома Эпплов на ферме «Сладкое яблочко». Почти сразу же дверь распахнулась, и наружу высунулся Биг Мак.

— Чем могу те п’мочь? — протянул он своим забавным южанским говором.

— Я хотела бы посмотреть, как дела у Эпплджек.

Жеребец слегка поморщился, шагнул назад и мотнул головой, приглашая розовую пони в дом. Пинки сделала несколько шагов и услышала доносящийся изнутри разговор.

— Я ушам своим не п’верила, когда услыхала, шо там принцесса говорила, — сердито прозвучал скрипучий от старости голос. — Шоб моя р’дная внучка кого-т’ поколотила из-за такой ерунды!

Зайдя в комнату, вечериночная пони увидела лежащую на кровати Эпплджек, рядом стояла Бабуля Смит с белой тряпицей в копыте, обрабатывающая какой-то мазью здоровенную ссадину на груди внучки. Приглядевшись, Пинки едва сдержала испуганный вскрик — вся грудь оранжевой пони превратилась в один сплошной синяк, а ссадина тянулась почти от шеи и до самого живота.

— За всю жизнь не слыхала, шоб пони была такой твердолобой! — продолжала свою речь Бабуля, не замечая возникшую у неё за спиной Пинки. — Думала, ты большему от меня научилась! Эпплджек, мир — он большой! Средь минотавров, верняк, есть такие, шо тож’ выращивают яблоки. И заявить, шо наши самые лучшие — эт’ оскорбить их… да всех, кто вообще растит яблоки, за раз! А ещё не всяк пони любит есть яблоки. И шо ты сделаешь, еж’ли встретишь такого? Тож’ поколотишь?

— Я… я знаю, Бабуль, — морщась и явно изо всех сил сдерживаясь, чтобы не прижать ноги к груди, простонала Эпплджек. — Прости меня, я уже поняла, что виновата!

— Да не мне надо говорить «прости», — покачала головой пожилая пони, — а тому жеребцу, шо ты лягнула.

— Да я… ох… я пыталась, он слушать не стал! — попыталась защититься младшая.

— И не скажешь, что он был неправ, — тут же раздался сердитый ответ. — Скажи-ка, вот ты прям щас готова простить принцессу, шо тя отлягала? — Эпплджек промолчала. — Вот то-то и оно. И ещё, припомни-ка, эт’ принцесса дала нам землю, и мы за неё отвечаем. Мы, Эпплы, известны всей Эквестрии, и еж’ли ты шо-т’ учудишь, обижаться будут на всех нас! А ты к тому ж Элемент Честности, как у тя вообще вышло показать себя такой дискордски упрямой?

— Прости, я виновата, — признала Эпплджек.

— Вот тя принцесса и проучила. Похож’, пару недель терь проваляешься.

Эпплджек печально вздохнула и только в этот момент заметила стоящую в дверях Пинки Пай.

— Привет, Пинки! — она попыталась было сесть, но бабушка сердито пихнула её в плечо копытом, заставив шлёпнуться обратно. — Ох… знаешь, я тут, кажись, слегка застряла. Шо привело тя сюда?

Бабуля Смит обернулась к гостье и с первого же взгляда поняла выражение её лица. Да, за много десятилетий жизни она не раз видела поней в таком состоянии.

— Мак, пойдём-ка, подмогнёшь мне кой с чем на кухне, — обратилась она к своему внуку, — надо начинать готовить ужин, а твоей сестрице пока что твёрдую еду грызть не захочется.

Жеребец коротко взглянул на бабушку и молча кивнул, и они вдвоём покинули комнату.

— Потребуется — зови, — сказала пожилая пони, прежде чем скрыться за поворотом коридора.

Розовая земнопони подошла к постели своей подруги и посмотрела на ссадину, уродующую её грудь. От одной мысли, насколько больно было подруге, на глазах Пинки выступили слёзы; то, что произошло, было неправильным… и в то же время верным. Она не хотела, чтобы её подругам было больно… и тем не менее осознавала, что за проступки следует наказывать.

Эпплджек обратила внимание на то, насколько печальной выглядит обычно весёлая и гиперактивная вечериночная пони.

— Не трясись, эт’ только выглядит страшненько, а на самом деле не так уж и больно!

То, что Эпплджек врёт, было заметно за селестиал, но Пинки понимала — это не бравада, а попытка успокоить подругу. Стиснув зубы и изо всех сил взнуздав свои чувства, розовая пони шагнула вперёд. Она должна спросить. Она должна понять.

— Эпплджек, объясни мне, почему ты ударила Анона? Я знаю, что, в отличие от меня, очень многие пони не любят его, и я не понимаю, из-за чего. Скажи, он действительно настолько плохой? С ним действительно не хочется дружить?

Эпплджек слушала полный боли голос самой весёлой из своих подруг, и к боли телесной для неё добавлялась боль душевная. Когда Пинки Пай произнесла свой вопрос и в ожидании уставилась на неё полными слёз глазами, фермерша тяжело вздохнула.

— Честно, мне неча сказать, Пинки. Эт’ был совсем паршивый день, когда он пришёл ко мне, — оранжевая пони посмотрела куда-то вдаль, над головой подруги, вспоминая события, которые была бы счастлива забыть.

---

— Маки, ты шо, шутишь? — раздражённо спросила Эпплджек.

— Н-н-неа, — мотнул головой жеребец.

Фермерша потёрла копытом внезапно разболевшуюся голову. Ах, как же это сейчас неуместно…

— То есть пока мы не починим плуг, работа будет стоять?

— А-а-агась, — последовал столь же лаконичный ответ.

— Вот засада! Новый мы щас се позволить не могём. Крыша течёт, её нужно заделать. И ещё нужны новые колёса для телеги, все четыре. На всё сразу прост’ нема битсов!

Жеребец молча стоял и печально глядел на неё.

— Да знаю, знаю, а без плуга не выйдет нормально садить новые деревья.

— А-а-агась.

— Лады, я шо-нить придумаю, — тяжело вздохнув, произнесла кобыла. — Иди пока, попинай яблони, а я посмотрю плуг, мож’, получится сделать с ним шо-нить.

Биг Мак кивнул и вышел из амбара. А Эпплджек молча осталась стоять, повесив голову. Очень неудачно, что неприятное известие прозвучало именно сегодня. Наступало то самое время, когда семья Эпплов должна очень тщательно задуматься над планированием расходов. Да, яблоки продавались, но не настолько хорошо, как ей бы того хотелось.

И именно в этот момент, сбивая её с мысли, дверь амбара снова распахнулась.

— Тама Анон причапал! — крикнула, не заходя внутрь, Эппл Блум.

О, ну просто замечательно, и эта тварь ещё. И чего его принесло в такой день?

— Заходь сюды, Эппл Блум. Я выясню, шо ему надо.

Долговязая, издали заметная фигура пришельца торчала возле входа в жилой дом, Бабуля Смит говорила ему что-то, а человек в ответ качал головой.

— …годарю, но мне нужна именно Эпплджек, — подойдя ближе, услышала фермерша его голос.

— Ну, еж’ли передумаешь, я тута буду, зови, еж’ли чё. А Эпплджек, — пожилая пони ткнула копытом в сторону приближающейся внучки, — вона она идёт.

Анон оглянулся и шагнул навстречу фермерше.

— Шо ты здесь забыл? — резким голосом спросила его Эпплджек.

Следующий шаг человека был куда более коротким и медленным.

— Просто хотел посмотреть на вашу ферму. Пинки Пай говорила, вы тут яблоки выращиваете.

Брови пони сами собой полезли на лоб. Зачем-зачем он заявился? На яблоки посмотреть? Почему-то она подумала, что его цель была точно не в этом.

— Ну да. И шо те с того?

— Просто интересно, — пожал плечами человек.

Эпплджек в который раз почувствовала, что не доверяет этому существу. Пускай Элементы Гармонии не сочли его достойным окаменения, но было в нём что-то неправильное. Он вёл себя не так, как следовало вести себя хорошему пони, и все его высказывания были не то чтобы ложью, а скорее сплошной недоговорённостью. Словно он что-то задумал и боится проболтаться.

— Ну, пошли, покажу тебе, где тут у нас шо!

Существо ничего не ответило, и фермерша повела его в сторону сада, подальше от дома и амбара.

Это создание явно не стоило подпускать к Эппл Блум.

---

Эпплджек осторожно почесала край ссадины.

— А п’том он начал объяснять мне, шо я не должна г’рить «мои яблоки самые лучшие», и я… я прост’ не сдержалась. Эт’ день так истрепал мне нервы, шо я не выдержала и… — она печально посмотрела на Пинки Пай. — Вот честно, я не хотела его бить. Я прост’… словно перестала думать в тот миг. — Поморщившись, кобыла отдёрнула копыто. Прикосновение явно оказалось болезненным. — Думаю, он ощутил как раз то ж самое. Я ни с того ни с сего взяла и лягнула его.

Пинки вспомнила, как Анон в тот день вернулся в их общую на тот момент комнату. Когда она, заметив, как странно двигается человек, спросила его, что с ним произошло, он соврал, что споткнулся и налетел на столб. И она поверила ему тогда, а сейчас поняла, что эта ложь была странным образом предназначена для того, чтобы сохранить её душевное спокойствие. Он, пусть и совершенно извращённым образом, заботился о ней. Уже тогда он считал нужным её беречь.

— Знаешь, Анон тогда сильно пострадал, — печально сказала Пинки. — Он потом целый месяц не мог нормально двигаться. До меня не сразу дошло, что он обманул меня, когда сказал, что наткнулся на столб. А когда я увидела, какой у него на груди появился синяк, то просто в ужас пришла, и тогда уж поняла, что он просто не пожелал рассказывать мне о произошедшем. Потом пошли те слухи, но я им не поверила, сочла их чересчур дурацкими…

Эпплджек сокрушённо покачала головой.

— Пинки, я п’талась. Я правда п’талась остановить эти слухи, каждый раз, услышав их, я во весь голос всё отрицала, п’талась сказать ему, шо сожалею, шо понимаю свою вину… Но он ведь не пони, он ведёт себя совсем не так, как я привыкла. Он, похож’, вообще не желает прощать, словно эт’…

А Пинки в этот момент снова погрузилась в воспоминания — настолько болезненные, что ей хотелось плакать каждый раз, когда она обращалась мыслями к тому моменту в прошлом.

---

— Пинки, я требую, чтобы он убрался отсюда! — заявил мистер Кейк.

— Но он же ничего такого не имел в виду! — сердито стукнула копытом по полу Пинки Пай.

Жеребец в ответ покачал головой.

— Я как увидел его, так сразу подумал, что не следовало впускать это существо в дом. А теперь он ещё и пытается сманить мою жену!

— Дорогой, мне кажется, что ты преувеличиваешь, — попыталась успокоить мужа миссис Кейк. — Анон ведёт себя вежливо и уважительно. И да, он сказал мне, что у людей его слова означают совсем не то же самое, что у нас.

— Я не верю и не желаю видеть его здесь. Тебе не переубедить меня!

— Но это просто несправедливо! Анон же…

— Пинки.

Трое погружённых в горячий спор пони обернулись и увидели стоящего у подножия лестницы человека с чемоданом в руках.

— Что это ты делаешь? — шагнула к нему Пинки Пай.

— Ухожу, конечно же.

— Что? Но почему?

Человек с равнодушным лицом пожал плечами.

— Мне здесь не рады. Нет повода задерживаться.

— И куда же ты пойдёшь? — с грустью в голосе поинтересовалась розовая пони.

— Не знаю пока, но что-нибудь придумаю.

Пинки ощутила, как мир перед её глазами становится расплывчатым от слёз.

— Но… я не хочу, чтобы ты уходил…

Не отвечая ей, Анон обернулся к Кейкам.

— Благодарю за гостеприимство, пусть оно и продолжалось недолго, — после чего вышел за дверь.

— Подожди! — кинулась за ним Пинки Пай.

Человек успел уже пройти несколько шагов по улице, когда выскочившая следом Пинки обогнала его и встала, преградив путь.

— Тебе не надо уходить! — крикнула она.

— Надо, — последовал бесстрастный ответ.

— Давай пойдём… к Твайлайт! Я уверена, она найдёт для тебя место!

Внезапно вечериночная пони ощутила, словно сам воздух вокруг стал холоднее.

— Я скорее под кустом в Вечнодиком устроюсь!

— П-почему? — захлопала глазами кобыла.

Человек раздражённо вздохнул.

— Пинки, ты знаешь такое слово — «назло»?

— Нет, не слышала ни разу, — покачала она головой. — Что оно значит?

— Хех, я совершенно не удивлён, ни разу не видел, чтобы пони демонстрировали эту эмоцию. Человек иногда делает что-то, чтобы причинить боль другому — и это действие причиняет ему самому столько же боли; возможно, потом он сочтёт, что это было глупо, пожалеет о сделанном… Но это будет уже потом.

Пинки ничего не поняла и попыталась снова воззвать к Анону.

— Давай ты вернёшься, а? Я уверена, что смогу уговорить Кейков пустить тебя обратно!

Анон чуть качнул головой.

— Я знаю, что ты сможешь. Но я не вернусь.

— Почему?

— Назло им.

И, обойдя замершую посреди улицы Пинки, человек зашагал в сторону ратуши.

---

Теперь Пинки, пожалуй, поняла смысл произошедшего в тот момент.

Оставшись без крыши над головой, Анон своим уходом одновременно очень сильно расстроил её. А Кейкам потом пришлось жить в одном доме с расстроенной Пинки, которая весь следующий месяц не понимала, что ей поручают во время работы в пекарне, роняла кухонные принадлежности, портила ценные ингредиенты, готовила некрасивые и невкусные лакомства… Таким вот окольным путём человек сумел причинить боль Кейкам… а также себе и ей заодно.

«Назло» оказалось жуткой штукой… но ничего другого, пожалуй, Анону попросту не оставалось. Он не мог просто поколотить тех, кто обижал его, но сумел отомстить на эмоциональном уровне. Эпплджек хотела извиниться, хотела получить прощение — а он избегал её, заставляя продолжать страдать от осознания вины, про которую без прощения не получалось забыть.

Пинки возненавидела это «назло». Злая, мерзкая штука… но появляющаяся только тогда, когда кто-то обижал Анона. Ох, это просто невозможно понять!

— Мне надо идти, — тихо произнесла Пинки Пай.

— Подожди! — воскликнула Эпплджек. — Поверь, мне действительно жаль, что я так поступила. Очень жаль!

— Я знаю, — прошептала Пинки Пай, выходя из комнаты.

---

А потом Пинки обнаружила себя стоящей у дверей «Бутика «Карусель». Даже через дверь изнутри доносились рыдания, и земнопони почувствовала, что заходить туда сейчас бесполезно. Рэрити, несомненно, сейчас громко страдает, лёжа на своей козетке, и в попытках успокоиться ложку за ложкой пожирает мороженое из ведёрка.

А ещё Пинки Пай поняла, что наказание для модельерши было не столь уж серьёзным. Она сможет продолжать создавать платья, которые будут пользоваться спросом, и многие пони будут приходить сюда в поисках совета о том, как им стать более элегантными.

Вот только знаменитостью Рэрити уже не будет.

Пожалуй, лучше дать ей выплакаться, чем зайти и следующие полчаса выслушивать жалобы на то, каким злобным и жестоким негодяем оказался Анон. Пинки ни секунды не сомневалась, что именно это и произойдёт, если она зайдёт в магазин именно сейчас.

Надо дать Рэрити возможность успокоиться и прийти в себя. И дать возможность себе хоть немного забыть отвращение, прозвучавшее в голосе Луны, когда она комментировала поступок единорожки.

---

Уже подходя к домику Флаттершай, Пинки с удивлением увидела у дверей знакомую высокую фигуру. Человек выглядел смущённым и неуверенным, переминаясь на месте и словно не решаясь постучать в дверь.

Интересно, зачем он пришёл? Остановившись в нескольких метрах, она смотрела на происходящее, пытаясь понять. У Анона такой задумчивый вид… он, наверное, пришёл чтобы подбодрить Флаттершай — точно так же, как пришёл к ней в «Сахарный Уголок»?

И в этот момент человек вздохнул, отвернулся от двери и ушёл в сторону города, с расстроенным видом качая головой и что-то бормоча себе под нос. Укрывшаяся за кустами Пинки Пай пожалела, что не может показать понивилльцам своего друга вот таким — сомневающимся, беспокоящимся за кого-то… Она провела рядом с ним достаточно времени, чтобы уловить те короткие моменты, когда маска исчезала и на свет показывался настоящий Анон.

Человек явно собирался постучать в дверь, набирался решимости, но в последний момент отчего-то передумал. В нём на самом деле скрыто очень много добра, вот только он боится продемонстрировать его.

Подойдя к дверям, вечериночная пони постучала. Дверь тут же отворилась, за ней оказался некрупный молодой медведь.

— Флаттершай дома?

Лесной житель кивнул и отступил от двери, впуская её в дом. Пинки сделала несколько шагов и тут же увидела пегаску, лежащую на полу в центре комнаты и тихо плачущую. Многочисленные зверушки обступили её и по-своему старались утешить.

— Прости, Пинки, — подняв голову, печально произнесла пегаска, — но сегодня у меня совсем нет настроения праздновать.

— Я пришла не для того, чтобы устраивать вечеринку, — вздохнула в ответ розовая земнопони, — просто захотелось проведать тебя.

Подойдя вплотную, она легла на пол рядом со своей подругой.

— Большое спасибо, — вежливо поблагодарила Флаттершай, — но, думаю, мне сегодня лучше побыть одной.

— Ты точно в этом уверена? — у Пинки Пай было чувство, что Флаттершай на самом деле не так уж и хочется одиночества.

Пегаска хотела было кивнуть, но внезапно замерла, почувствовав странный запах. Наклонив голову поближе к Пинки, она осторожно втянула в себя воздух, принюхиваясь.

— Странный запах… — тихо произнесла она.

Пинки Пай посмотрела на собственную грудь, потянула носом воздух и поняла, что именно учуяла подруга. Человек совсем недавно обнимал её, и это прикосновение оставило на шерсти запах его тела.

— Это… запах Анона, — нерешительно произнесла она. И заметила, что зверушки в комнате кидают на неё злобные взгляды. Возможно, из-за этого человек не решился зайти?

— Он же… на самом деле добрый, так ведь?

Пинки снова посмотрела на Флаттершай — у той было такое выражение на лице, словно она отчаянно кого-то уговаривает.

— Да, он добрый, — земнопони сдвинулась поближе к пегаске, — добрый и заботливый, просто по-другому, не так, как это выглядит у пони.

И словно в ответ на её слова, в глазах Флаттершай снова заблестели слёзы.

— Я… плохая пони? — спросила она.

— Почему ты так считаешь? — вот уж от кого, а от жёлтой пегаски Пинки точно не ожидала такого заявления.

Флаттершай упёрлась взглядом в точку на полу.

— Я не перестаю вспоминать тот день, когда Анон пришёл сюда, — её глаза снова заблестели. — Он явно нервничал и опасался чего-то, а когда изложил мне свою проблему, я сразу же поняла, что обязательно должна помочь ему, — пегаска зажмурилась, и из-под сжатых век побежали слёзы. — Он так обрадовался, когда я пообещала добыть для него еды, но тут вдруг… когда я увидела лежащего на полу Энжела, я почему-то решила, что Анон на самом деле злобный монстр, и применила против него Взгляд…

Пинки только и могла, что, едва дыша, слушать рассказ Флаттершай.

— А потом… когда он убежал… Энжел рассказал мне, что он сделал, и я почувствовала себя просто ужасно. Я хотела найти его, чтобы объясниться… попросить прощения… но каждый раз, когда я пыталась заговорить с ним, когда встречалась с ним взглядом, в его глазах вспыхивал страх… — Рыдающая пегаска посмотрела в лицо Пинки, слёзы капали с её щёк. — И это не был страх передо мной! Он боялся себя! И от этого мне становилось ещё хуже…

Пинки Пай прижалась к Флаттершай и нежно обняла её.

— Я плохая пони? — всхлипнула в мех на груди Пинки пегаска.

— Нет, я думаю, что это всё было просто очень неудачной случайностью. Анон не сердится на тебя, я точно это знаю.

— Как ты это узнала?

Пинки решила, что для Флаттершай будет лучше знать правду.

— Я несколько минут назад видела его стоящим перед твоей дверью.

— Серьёзно? — пегаску эти слова реально ошарашили. — Но почему же он не постучал? — Пинки непроизвольно бросила взгляд на собравшихся вокруг животных, и Флаттершай это заметила. — Оу…

— Я видела, что он хотел прийти и убедиться, что с тобой всё в порядке, — добавила Пинки. — Он добрый, просто добрый совсем по-другому. И зачастую боится показать, каков он на самом деле.

— Но почему? — спросила Флаттершай, стирая слёзы с лица краем крыла.

— Не знаю. Может быть, ему просто не нравится, когда ему причиняют боль? Так что он ведёт себя необычно, а пони в результате обращают свою ненависть не на него, а на его маску.

Пегаска только и могла, что хлопать глазами, поражённая глубиной выводов вечериночной пони. Интересно, это тоже из-за Анона?

— Ну, возможно, это и так.

— В общем, клянусь, что он не злой. По крайней мере он не делает преднамеренного зла.

— Ох, как бы я хотела рассказать ему, как сожалею о том случае, — Флаттершай немного отодвинулась от Пинки Пай. — Но сейчас, мне кажется, неподходящее время.

— Может, потом будет удобнее, — покачала головой Пинки.

Пегаска кивнула и хлюпнула носом.

— Наверное, мне надо начать собираться, я же тоже отправляюсь в Кантерлот.

Пинки потянулась к ней и ещё раз обняла.

— Не беспокойся, я буду приглядывать за твоим домом.

— Спасибо, Пинки!

— Тогда не стану мешать тебе собираться! — розовая пони, отпустив подругу, встала на ноги и направилась к двери.

— Спасибо, — прошептала пегаска.

Пинки понимала, что Флаттершай предпочла бы провести последние часы перед отъездом со своими зверушками, и потому не стала задерживаться дольше необходимого. По крайней мере то, что пегаска не винит Анона в произошедшем, она выяснила. Но осталась ещё одна пони, с которой Пинки хотелось бы поговорить.

Пони, причинившая Анону серьёзный вред.

---

Пинки стояла перед библиотекой «Золотой дуб». Раньше она приходила сюда, чтобы пообщаться со своей замечательной подругой, Твайлайт; теперь же многие знакомые места внезапно стали видеться ей в куда более мрачных цветах. И когда она представляла, что испытал здесь Анон, в её сердце возникала боль.

Теперь-то она понимала, почему Анон столь яростно отказывался возвращаться сюда. Думать об этом было больно, вот только не думать — нельзя. И нельзя списать всё это на чью-то шутку или глупый слух, чтобы забыть побыстрее. Это часть реальной жизни, которую необходимо принять. Сглотнув, Пинки несколько раз стукнула копытом в дверь — та распахнулась, и от того, что за ней открылось, грива кобылки тут же распрямилась, потеряв всю свою курчавость.

В проёме двери стоял Спайк, грустный и только что, судя по покрасневшим глазам, плакавший.

— П-Пинки, — чуть запнувшись, произнёс он, — почему нам надо уезжать?

Пинки ненавидела такие моменты. Ей очень хотелось бы устроить вечеринку, где все повеселились бы и пришли в себя. Чтобы Анон остался жить в своём доме, а она приходила бы к нему в гости. Чтобы она могла устраивать праздники и приглашать на них друзей и всех горожан подряд. Чтобы всё было мирным, спокойным и невинным.

Вот только времена, когда это было возможно, ушли и никогда не возвратятся.

Шагнув вперёд, она обняла Спайка — дракончик тут же обхватил её лапками и, уткнувшись лицом в шерсть на груди, разрыдался. На свете больше не было подходящих слов, произнеся которые Пинки могла бы всё исправить. Теперь Спайк был одним из тех пони, кто будет страдать из-за того, что её друзья сделали с Аноном. Да, это несправедливо, но происходящее не делает Анона плохим. Хотя многие пони воспримут всё именно так. И будут неправы.

— Всё будет хорошо, Спайк, — тихо произнесла Пинки Пай, — вы же уезжаете совсем ненадолго и скоро вернётесь.

Спайк поднял заплаканное личико.

— Но почему мы вообще должны уезжать?

Пинки поверх его головы бросила взгляд вглубь библиотеки.

— Не думаю, что именно мне следует говорить об этом, — печально произнесла она. — Твайлайт у себя?

— Да, — кивнул дракончик, опуская лапки, — разговаривает с Шайнингом.

Пинки очень хотелось сказать ему что-нибудь, успокоить, развеселить, но как помочь другим перестать испытывать ту боль, от которой страдает и она сама? Вздохнув, она просто прошла в библиотеку, миновав Спайка. Любое слово лишь увеличит его боль, с тем же успехом можно просто промолчать.

— И всё равно я не понимаю! — донёсся до неё перемежающийся всхлипами знакомый голос.

— Да как можно не понять такое? — ответил, судя по голосу, жеребец. — Я же раз за разом объясняю тебе!

Пинки не знала, что у Твайлайт был старший брат (Прим.перев.: О парадоксальности такой возможности — чтобы Твайлайт ни разу не похвасталась наличием столь любимого ею и достаточно высокопоставленного брата — неплохо сказано в «Авторских правах», которые я в своё время переводил), и было бы куда лучше, если бы они познакомились при других обстоятельствах. Неторопливо поднимаясь по лестнице, вечериночная пони продолжала прислушиваться к их разговору.

— Я сделала это для всей Эквестрии, — Твайлайт уже не говорила, а кричала. — Почему нипони не понимает этого?!

— То, что ты сделала, было недопустимым! — жеребец тоже перешёл на крик. — Ну подумай же головой, как бы ты отнеслась к тому, чтобы я схватил тебя и силой утащил в подвал, чтобы сделать с тобой то, что ты сделала с тем существом?

— Если бы это помогло всей Эквестрии — я бы не возражала!

— Не все вокруг такие, как ты! Эквестрия — страна, в которой каждое разумное существо находится в безопасности! Имеет право на неприкосновенность! А ты отобрала у Анона это право!

— Я не сделала с ним ничего особенного! Я раньше поступала так много раз, когда находила новые виды растений…

— Растений, Твайлайт?! — жеребец, похоже, уже лишился последних остатков терпения. — А Анонимус же не растение!

— И мы об этом узнали только благодаря моим исследованиям!

— Ты это серьёзно сейчас? — с печальной иронией в голосе произнёс её собеседник. — Как вообще можно быть… такой… Ох, ну почему я не отбирал у тебя книги и не заставлял тебя идти на улицу просто общаться с другими пони?

— Ты мне не папа и не мама!

— Ох, не беспокойся, как только мы доберёмся до Кантерлота, я расскажу им всё в подробностях.

Каждый следующий шаг, что делала Пинки, становился короче предыдущего. Она уже была совершенно не уверена, что ей вообще следовало сюда приходить.

— Заходи уже, — внезапно сказал жеребец, обращаясь явно к ней. — Я знаю, что ты здесь.

Сделав последний шаг, Пинки Пай заглянула в открытую дверь и увидела рослого жеребца, стоящего посреди комнаты и глядящего её сторону. Твайлайт, взъерошенная и с красными, заплаканными глазами, сидела на кровати. Увидев подругу, та явно обрадовалась.

— Пинки! А Спайк не сказал мне, что ты пришла!

— Он… гм… слегка расстроен сейчас, — ответила земнопони, глядя куда-то между Твайлайт и её братом.

Шайнинг смотрел ей в глаза, не отводя взгляда.

— Что тебе надо здесь? — спросил он.

— Это мой дом, и у неё есть разрешение приходить сюда в любое время, — встряла Твайлайт.

— Больше не твой, — оборвал её брат.

Пинки Пай заметила, как после этих слов один из локонов единорожки внезапно выбился из её причёски и теперь торчал под странным углом.

— Я… — теперь и брат, и сестра смотрели ей в лицо. — Я хотела поговорить об Аноне, но теперь вижу, что вы заняты.

— А знаешь, я бы хотел послушать, что ты скажешь, — с неподдельным интересом заявил жеребец.

Учитывая обстановку, Пинки очень сильно сомневалась, что ей стоит продолжать разговор, но, похоже, другого случая может и не возникнуть… И, повернувшись к Твайлайт, она спросила:

— Почему ты причинила Анону боль?

Для Твайлайт это было ещё одно повторение уже неоднократно прозвучавшего вопроса, ответ на который она давала уже не раз… но сейчас, глядя на свою подругу, единорожка внезапно поняла, что перед ней уже не та кобыла, что была утром. Лицо подруги выражало боль, причём боль явно душевную, и в первый раз за этот день в разуме Твайлайт возникло странное ощущение, словно она и правда сделала что-то неправильно.

Кашлянув, чтобы прочистить горло, единорожка выпрямилась и заговорила, глядя Пинки в лицо.

— Мне требовалось провести научное исследование, чтобы понять, как функционирует организм этих существ. Чтобы выяснить, что именно дало им возможность совершить все те невероятные открытия, о которых он рассказывал. Представляешь себе, сколь много выиграет Эквестрия, если у нас получится повторить всё, что знает Анон?

Пинки ощутила, что с каждым сказанным подругой словом её голова опускается всё ниже, а в животе возникает тошнотворное ощущение, словно она съела что-то испорченное.

Твайлайт с изумлением смотрела на то, как её обычно весёлая и шебутная подруга, слушая её, становится всё более и более печальной. Неужели то, что Пинки Пай пыталась объяснить ей тогда, на площади, было настолько важным?

А Твайлайт проигнорировала её в тот момент. Она точно знала, что принцесса привезла в тот день Анона, потому что хотела, чтобы её ученица применила на нём Элементы.

Она знала — и всё это оказалось неверным. Как выяснилось, принцесса всё это время желала преподать им урок. Неужели всё, что делала Твайлайт, в итоге было столь же ошибочным?

Твайлайт задумалась, воскрешая в памяти тот день…

---

— Всё равно не понимаю! — раздражённо заявила Твайлайт. — Ты говоришь, что люди нашли способ получать доступ к накопленной за многие годы коллекции знаний, причём делать это мгновенно и из любого места в мире. Но как именно?

— Я не смогу ответить на твой вопрос, — пожал плечами человек. — В нашем мире столько очень сложных вещей, что большинство людей просто не знают, как большинство из этих вещей устроены. Если повезёт, то у человека есть понимание основ, он сможет описать самые важные части и понятия — но при этом зачастую не знает, из чего сделан тот шкаф, в котором хранится описываемая вещь, и при помощи каких инструментов её чинят.

Твайлайт слушала и с каждым словом человека ощущала нарастающее разочарование. Всё начиналось хорошо, Анон рассказывал очень интересные вещи, но чем больше она узнавала, тем больше у неё возникало новых вопросов — и тем меньше ей доставалось ответов. То, о чём упоминал человек, было просто невероятно, восхитительно, эти вещи изменили бы весь мир… Но каждый раз, когда она просила объяснить ей подробности, человек отвечал, что не знает. Или что уже не помнит, потому что читал об этом давно и успел забыть. Словно в нём есть что-то, мешающее извлекать информацию из памяти.

Она должна понять, что именно мешает, и устранить этот элемент, чтобы добраться до кладезя содержащейся в его разуме информации. Ей следует провести соответствующее исследование, чтобы изменить работу его мозга. Анон до сих пор достаточно охотно с ней сотрудничал. Несомненно, он и на этот раз не станет возражать.

Она поднялась из-за стола, охватила человека своим телекинезом и направилась ко входу в подвал.

— Твайлайт, что ты задумала? — необычно бесстрастным тоном спросил он.

— Исследование, — коротко ответила пони.

— Это не отве…

Не обращая внимания на его слова, Твайлайт спустилась в лабораторию, на ходу планируя новое исследование. Для того, чтобы понять, как именно работает его организм, потребуется взять несколько образцов разных тканей, находящихся в разных состояниях. А для этого…

Она уложила человека на стол, который использовала для работы с крупными механизмами, и при помощи нескольких верёвок закрепила конечности, чтобы они не мешали доступу к нужным местам тела. Ей не хотелось бы повредить исследуемый организм, если он вдруг начнёт двигаться во время взятия образцов, и для закрепления туловища снова пригодились верёвки.

— Я должна получить эти данные, — пробормотала она, торопливо отбегая от привязанного к столу Анона, чтобы достать из шкафов нужные инструменты.

Человек, кажется, издавал какие-то звуки, но она была чересчур сосредоточена на других вещах, чтобы вникать в смысл этих посторонних шумов. Вот шлем, который она использовала в своей безуспешной попытке разобраться в Пинки-чувстве, он пригодится для записи мозговых волн. Надевая устройство на голову Анона, она обратила внимание на то, что с человеком, кажется, что-то не вполне в порядке, но эти изменения не казались важными на фоне происходящего. Измеритель мозговых волн выдавал странные результаты — сначала показал просто невероятную активность, сменившуюся затем плавными колебаниями, словно исследуемый мозг погрузился в транс.

Это было необычно и интересно. Но надо было продолжать — и она достала из шкафа несколько игл и набор пробирок и флаконов, чтобы взять пробы крови, кожи и мускульной ткани, для начала. Как обычно, перспектива получения новой информации, обретения знаний, которых, возможно, ещё не было ни у кого, вызывала у неё возбуждение.

Принцесса, несомненно, похвалит её за это!

---

Теперь разум Твайлайт постепенно восстанавливал из памяти те детали происходившего, на которые она тогда не обращала внимания, занятая более приоритетными задачами.

Выражение ужаса на лице Анона. То, как он поначалу вырывался из её магии. Как пытался уговорить его отпустить голосом, в котором явственно звучала паника. Как через некоторое время вдруг совершенно перестал шевелиться и реагировать на её действия.

И внезапно она ощутила, как её глаза заполняют слёзы. Нет, она же этого не планировала! Она хотела обрести новые знания, а получилось, что подвергла пытке разумное существо. О Селестия, она действительно причинила мучения Анону! Внезапно её затошнило, и она прижала копыто ко рту, чтобы не испачкать всю кровать.

Шайнинг Армор увидел, как его сестра внезапно опустила голову, и с её лица закапали слёзы. От этого зрелища весь его гнев куда-то испарился, он подошёл к кровати и обнял свою младшую сестрёнку.

— Я… его… и… — простонала она, глядя на него полными слёз глазами.

— Знаю, Твайлайт, — произнёс жеребец, прижимая к себе сестру. — Я ведь говорил всё это не для того, чтобы разозлить тебя. Ведь я люблю тебя, и потому должен был объяснить, что сделанное тобой было неправильным. Теперь, похоже, ты поняла.

Твайлайт, не в силах произнести больше ни звука, лишь прижималась лицом к шёрстке на груди брата. Ей самой не верилось, что она ухитрилась сотворить столь ужасное зло.

Пинки поняла, что ей больше нечего делать в этом доме, и повернулась, чтобы уйти.

— Не беспокойся, Твайли, мы теперь будем вместе и что-нибудь при… — внезапно рог жеребца коротко вспыхнул, вынуждая прервать фразу.

— Шайнинг? — испуганно произнесла Твайлайт.

— Не волнуйся, это просто сообщение, — офицер оглянулся на дверь как раз вовремя, чтобы заметить удаляющийся розовый хвост. — Пинки!

Кобыла, услышав своё имя, замерла.

— Сообщение от принцессы. Анонимус приглашает тебя посетить его день рождения, который планирует отпраздновать во дворце.

Пинки Пай внезапно ощутила, как по её лицу потекли слёзы, а на губах возникла горестная улыбка.

— Если хочешь, — продолжил жеребец, — можешь отправиться с нами на…

Розовый хвост исчез под торопливый удаляющийся дробный цокот копыт. Шайнинг хотел было догнать убегающую кобылу, но Твайлайт прикоснулась копытцем к его груди.

— Не беспокойся, — тихо произнесла единорожка, — она доберётся. А я… Шайнинг…

— Да?

— Как ты думаешь, меня простят за то, что я натворила?

Жеребец посмотрел словно сквозь стену, куда-то далеко.

— Наверное, когда-нибудь — да.

Твайлайт снова опустила голову на грудь брата. Она обязательно заработает прощение. Даже если ей потребуется тысяча лет.

---

Пинки бежала, не чуя под собой копыт, и ветер сдувал слёзы с её лица. И чем быстрее она бежала, тем, кажется, легче становился каждый её шаг. Чем больше она думала об Аноне, тем более яркой становилась её грива. Вот вдали показалась колесница, стоящая во дворе такого знакомого дома.

И на лице её сама собой появилась улыбка.

Потому что это не было концом истории Анона.

Нет, всё ещё только начиналось.