Картины мира

Глава 7. Железный рыцарь

Фрэнк торопился.

Громадная фигура первого помощника Хосе Падильи неслась по коридору с тяжеловесной стремительностью идущего на таран крейсера. Вроде как киборг просто шёл быстрым шагом, но мощь искусственных мышц делала его движения неуловимо-быстрыми и порывистыми. В сущности, Фрэнк был даже благодарен судьбе, что та дала ему повод так радикально переделать своё тело, и прежде далеко не слабое. И сейчас ему предстояло использовать это преимущество на полную катушку.

Встреча была назначена за пределами сквота, в спортзале Дуче. Фрэнк не был бы собой, если бы не предусмотрел возможность неожиданного нападения. Хэлкар и его восьмёрка на всякий случай затаились на подступах к зданию. На крыше соседнего здания дежурил снайпер. Сам Фрэнк шёл на встречу один и без оружия, если не считать таковым его кибернетическое тело, и рассчитывал на то же со стороны своего старого соперника – но когда лишняя предосторожность мешала?

Особенно сейчас…

Фрэнк сжал зубы, вспоминая, при каких обстоятельствах обрёл своё кибертело:

Восемь лет назад:

— Парни, нам черножопые стрелу забили! – большеголовый, тощий Джонни появляется на пороге. Членом «Тамплиеров» он стал недавно, и с тех пор очень важничает. Несмотря на то, что в основном его используют как мальчика на побегушках – потому как для бойца Джонни, увы, слабоват.

В шумном и многолюдном зале «тамплиерского» штаба повисает нехорошая тишина. Фрэнк Бельтрам, сын владельца автомастерской и по совместительству глава молодёжной банды «Тамплиеров», крышующей магазины и несколько клубов в Сером городе, приподнимается с кресла. Это рослый, крепкий молодой человек двадцати лет, с правильными чертами лица. Он абсолютно лыс, а его холодные голубые глаза постоянно скрывают тёмные очки.

— Cazzo. О как, то есть, Абдулле таки не хватило прошлого раза? – сардонически ухмыляется он, — Собирай пацанов, покажем чурбанам, как дают звездюлей настоящие крестоносцы! Ave Maria!

— Deus vult! – тишина прорывается многоголосым рёвом. Девиз «Тамплиеров», позаимствованный начитанным Фрэнком у древнего рыцаря Готфрида Бульонского, не раз уже нагонял ужас на противников банды – особенно на «Орлов Аламута», такую же молодёжную группировку, базирующуюся в районе мечети на Рентген-стрит, которой руководит полоумный Абдулла, сын мясника. Собственно, именно оборзевших мусульман, пытавшихся подмять под себя районы вокруг, «Тамплиеры» и объявили своими главными врагами с момента появления. Претендуя на большее, чем нарушение закона во имя прибыли, противостояние с исламом новая банда сделала своей идеологией: «Тамплиеры» брили головы, увлекались историей Средневековья, регулярно ходили в католический храм на Мартин-лейн и носили белые одежды, на которые грубыми стежками нашивались красные кресты. С тех пор регулярные «крестовые походы» и «газаваты» с обеих сторон ежегодно уносили кровавую дань в виде покалеченных, и, реже, убитых.

…Толпа из тридцати крепких бритоголовых молодых людей в белом подходит к пустырю на пересечении Рентген-стрит и Довер-роуд. В их руках зловеще поблескивает металл – в основном куски труб и арматурные прутья, но многие, особенно увлёкшись идеей крестового похода против ислама, выковали из рессор внушительного вида мечи. Огнестрельное оружие в разборках применяется редко – на шум вполне может подъехать полиция. Впрочем, на всякий случай стволы у многих тоже имеются.

Вечереет. Ветер гоняет по пустырю мусор и тучи пыли.

— Идут!

Чёрная масса «Орлов Аламута» втекает между домов на пустырь. Мусульман больше, но ненамного. Все они одеты в чёрное, а в руках держат разнообразные ножи и тесаки.

— Приём, Конрад, как слышно? – шипит Фрэнк в рацию, глядя в сторону противника.

— Приём, хорошо слышу. Вроде стрелков не наблюдается.

— Окей, значит, пока не увидишь какую-нибудь подлянку с их стороны, не стреляй. Нам важно их не столько победить, сколько опустить, причём максимально честно, это они понимают. Как понял? Приём.

— Так точно. Ave mater Dei.

— In nomine Patris, et Filii, et Spiritus Sancti. Amen. Конец связи.

Посадить стрелков на крышу – предосторожность, которая у Фрэнка осталась ещё с тех времён. А долговязый Конрад с винтовкой управляется мастерски.

…Вместо драки Абдулла предложил дуэль предводителей. Отрадно видеть, что у него ещё не все мозги сожрал религиозный фанатизм.

Абдулла пониже и покоренастее Фрэнка. С виду вроде как и не опасный, пухловатый, с чёрной бородкой и добродушной обрюзгшей физиономией. Но это только на первый взгляд. Всем известно, с какой лютой злостью кидается в драку вожак «Орлов Аламута» и как он равнодушен к своей и чужой крови. Маньяк, одним словом. Говорят, в детстве отец его однажды случайно закрыл в забойном цехе, и тот ночь просидел среди разделанных туш. С тех пор, по слухам, Абдулла и подвинулся рассудком окончательно. А ислам дело усугубил. Во время регулярного обряда шахсей-вахсей Абдулла каждый раз хлещет себя цепью с ножами так, что его увозят в больницу на восстановление кожного покрова и мышц спины, а потом он возвращается и ходит гоголем, насмехаясь над трусливыми и изнеженными христианами. Однажды Фрэнку надоело его постоянное хвастовство на эту тему, и он при Абдулле достал опасную бритву, срезал кожу в форме креста с собственной груди, а затем пришил суровой ниткой её обратно. Видимо, это сыграло свою роль в их отношениях – судя по всему, Абдулла из разряда обычных «кафиров» перевёл его в разряд «достойных противников». То есть: «тех, кого надо умертвить лично, при всех и с особой жестокостью, чтоб другим неповадно было!».

Но Фрэнк его особо не боится. Силой они равны, а по ловкости он Абдуллу существенно превоходит. Злоба Абдуллы хороша больше против неопытного противника, а сам он не из таких. И мечом владеть, в отличие от безумного мясника, умеет, дядя, бывший член реконструкторской коммуны «Твердыня» в Зелёном секторе, научил. Пока её по инициативе местных воротил не разгромили, а дядю не убили якобы «за нападение на служащих полицейского спецназа Гигаполисов при исполнении».

Вокруг противников собирается широкий круг из возбуждённо гомонящих и потрясающих оружием «тамплиеров» и «орлов». Абдулла ярится перед боем, что-то орёт по-своему, потрясая своим любимым оружием – кривой зазубренной саблей с широким клинком, больше похожей на мясницкий секач, чем на боевое оружие. Фрэнк с молчаливым презрением наблюдает за своим противником, опершись на свой меч – длинный, прямой, обоюдоострый, с простой гардой и длинной рукояткой, обмотанной белым шнуром.

Под гул толпы противники идут на сближение.

— Ти гатов встрэтитца с щайтаном, грязный мунафик? Лючше гатовьса сичас, патом нэкагда будет, – хрипит Абдулла, делая ложный замах. Фрэнк предвидит это и играет на упреждение – резко выбрасывает «щелчком» руку с мечом вперёд. Глава «Орлов Аламута» отшатывается, по его лбу стекает струйка крови.

— Бейся, а не болтай. Ещё раз так подставишься, pezzo di merda, я тебя полосну поперёк, с крестом на лбу ходить будешь, — отвечает Фрэнк, парируя град яростных ударов, которые обрушивает на него разъярённый противник. Пара ударов прошла, вспоров белую толстовку в районе плеча, и теперь Фрэнк чувствует, как кровь стекает по его левой руке.

Опьянённый кровью Абдулла с рёвом кидается вперёд, занося саблю. Но Фрэнк ждал этого. Резко сократив дистанцию, он наносит полосующий удар по кисти противника и тут же подрубает ему толстые ноги. Как бы ни хвалился Абдулла своей нечувствительностью к боли, но перерубленные икры не дают ему стоять, и он, выронив саблю, валится на землю, орошая землю потоками крови и сотрясая воздух арабскими проклятьями.

Фрэнк торжествующе вскидывает меч с воплем «Ave Maria!», но обычного ответа не слышит. Через толпу, расступающуюся, словно волны Красного моря перед Моисеем, шествует незнакомый человек в строгом костюме. Высокий, худощавый, крепкий, его глаза скрывают тёмные очки, но высокий лоб с залысинами и неприятное, хищное лицо создают впечатление, что оно и к лучшему.

— Браво, какая прелесть. Однако, мистер Бельтрам, вам лучше бросить оружие, а не то кончите, как ваш дядя.

Вот не скажи он это — вся судьба Фрэнка сложилась бы иначе. И без того распалённого жаждой крови главаря «Тамплиеров» от этих слов просто затрясло в приступе бешенства.

— ДА ТЫ КТО ТАКОЙ, BASTARDO? ДА Я ТЕБЯ СЕЙЧАС НА ЛЕНТОЧКИ РАСПУЩУ! – дико взревел Фрэнк.

И рванулся на человека, занося меч. Более того, несколько «тамплиеров» последовали его примеру и обрушились на пришельца с разных сторон.

Фрэнк поморщился, словно боль от ударов незнакомца жгла его до сих пор. Их было пятеро, и они были вооружены. Он был один, и без оружия, разве что под конец достал бластер. И он расшвырял их, словно детей.

Кровь заливала лицо, перед глазами плыло, а ноги не держали. Фрэнк тщетно пытался подняться с земли, шаря перед собой руками, словно слепой.

Кругом валялись избитые «тамплиеры» и сновали тени агентов полиции, ждавших завершения драки, и теперь разоружавших и заковывавших в наручники как «тамлиеров», так и «орлов Аламута». Среди стонущих и корчащихся своих бойцов Фрэнк видел неподвижно лежащее тельце Джонни с огненной точкой ранения прямо напротив сердца, худая левая рука, отставленная в сторону, кажется непропорционально длинной из-за зажатого в ней обреза. Единственный выстрел – и наповал. Больше никто не будет добродушно посмеиваться над Джонни, больше он не будет приносить «тамплиерам» последние новости района. Смерть в Сером городе – вечная спутница повседневной жизни, но никогда ещё смерть кого-то из своих так сильно не удручала «тамплиерского» вожака.

Незнакомец стоял над ним, и его высокая фигура нависала над Фрэнком, подобно надгробию.

Фрэнк ещё не сдался. Он был готов сражаться, он был готов вгрызться в горло этому мерзавцу, несмотря на всю его чудовищную скорость, силу и боевые навыки. Но что толку от готовности, если тебе изменяет твоё же тело?

Незнакомец наклонился и поднял с земли что-то длинное и блестящее. Меч. Его меч.

— Хорошая работа, молодой человек, пожалуй, вы были ближе прочих к тому, чтобы ранить меня. Но зарубите себе на носу: человеку не одолеть полубоевого синтета. И ваша железяка вам в этом только помешала, отвлекая ваше внимание на себя, вместо того чтобы сконцентрировать его на противнике. Увы, ваш дядя, мистер Бельтрам, прожил недостаточно, чтобы научить вас тому, чтобы меч стал продолжением вашей руки. А без этого – все ваши усилия тщетны.

Он чуть нагнулся, положив меч на землю и наступив лаковой туфлёй на изогнувшийся под его весом клинок. Жалобный звон, и меч сломался пополам…

А потом… потом тюремная больница, долгие допросы, камера, в которой оказалось подозрительно много мусульман, жаждущих реванша – к моменту прихода охраны Фрэнк получил несколько проникающих ножевых ранений, расплатившись за это парой сломанных рук, проломленной головой у одного из сокамерников и выбитой челюстью у другого. Затем больница, после неё одиночка. Иезуитские увещевания следователя. Дрянная баланда с запахом химии. И отчаяние…

А затем дверь его камеры отворилась, и на пороге появился до боли знакомый силуэт.

Бросок на вошедшего не дал никакого результата – мощный удар ногой в солнечное сплетение отбросил Фрэнка обратно на нары. Незнакомец неторопливо пересек камеру и встал посередине, жестом дав знать охраннику, что тот может закрыть дверь.

— Вы на удивление неплохо держитесь, мистер Бельтрам. Пожалуй, в отличие от других людей, вы заслуживаете существенно большего, нежели сейчас. Вам лишь достаточно найти своё место в жизни.

— Vaffanculo. Я был на своём месте, — прохрипел Фрэнк, поднимаясь, — пока ты меня его не лишил.

— Разве? – на бледном лице незнакомца появилась сардоническая усмешка, — По-моему, вы впустую тратили свои силы на борьбу, переставшую быть существенной и актуальной столетия назад. До войны Восток был основным источником терроризма, а ислам претендовал на роль величайшей из мировых религий. Сейчас его сто лет как сравняли с землёй ядерным оружием, а мусульмане – жалкие отщепенцы, не составляющие в Европейском Гигаполисе и десяти процентов, несмотря на всю свою хвалёную плодовитость. Вы воевали с ветряными мельницами.

— Скажи это тем, кто погиб по их вине.

— Это закон природы. Позвольте вам поведать одну небезынтересную концепцию, я её принял на вооружение с тех пор, как служу в ГСБ. Есть Порядок, который объединяет, строит и захватывает. А есть Хаос, который либо разрушает, либо строит антисистемы, которые нежизнеспособны и созданы для противостояния Порядку. Разница между системой и антисистемой – как между… ну, допустим, донжоном замка и осадной башней. Вы поняли аналогию?

— Понял. И что дальше?

— Везде, где Порядок неспособен помешать Хаосу, тот стремится захватить как можно большее пространство. И разумеется, пытается действовать насилием. Другой вопрос, что и вам не стоит считать себя слугами Порядка – вы оба разные виды Хаоса, которые сражались под флагами симулякра, ради обычной власти на улицах. Создавали антисистему. Слуга Порядка – это я. И моя задача – уничтожать Хаос либо принуждать его занять положенное место в нашей системе.

— Хорош же твой Порядок, — усмехнулся Фрэнк, — напомнить, сколько жителей Гигаполисов живёт в нищете? Количество преступлений? Количество смертей? Очень уж мне Гигаполисы напоминают царство Антихриста. Если это и есть Порядок…

— У вас нет выбора, молодой человек. Просто потому, что Порядок вовсе не стремится сделать всех поголовно счастливыми здесь и сейчас. Это невозможно. Порядок стремится к созданию условий, при которых система сама разовьётся до уровня, когда хорошо будут жить все. Всё, что от вас требуется – не мешать ей своими бурями в стакане воды.

— Коррупционеры, линчеватели, мафиози – тоже нужны твоему Порядку? Ты не боишься, что вместо строительства царства Порядка вы все построите всего лишь большой Хаос, задавив все ростки Порядка на местах, и будете ждать упорядочения этого большого Хаоса до морковкина заговения?

Агент задумался. Отвернувшись от Фрэнка, он посмотрел куда-то вдаль, и на его шее Фрэнк рассмотрел штрих-код.

— Глубокая мысль. Пожалуй, главное, что мешает строительству Порядка – это сами люди. Вы неспособны найти своё место. В отличие от нас, синтетов. Нам это существенно проще. На своих местах мы работаем, делая мир лучше, пока вы грызете друг другу глотки. Ваша жажда власти, богатства, развлечений – именно вы виноваты в том, что царство Порядка построить никак не удастся. Вы вирус. А я лекарство.

— Ну-ну. Ты припёрся сюда философствовать, или по делу?

— Да, точно. Кстати, я не представился. Смит. Агент Смит.

Выдержав паузу, синтет продолжил.

— Вам светит двадцать лет тюрьмы за бандитизм, нападение на агента ГСБ, убийства, грабежи и незаконный оборот оружия. Как альтернатива, вам предлагается занять своё место в одной из отраслей системы – развлекательной. Собственно, вам предстоит делать то же самое – со своими друзьями выжить во враждебном окружении и уничтожить ваших противников. Разве что местом действия будет реалити-шоу «Сквозь каменные джунгли»…

 

… Беспощадный солнечный жар над головой, тень полуразрушенной бетонной стены не спасает от палящих лучей. Сменив магазин в старинном «калашникове», Фрэнк высунулся из-за укрытия и дал короткую очередь. Патроны приходилось беречь – остался этот магазин, да ещё два по подсумкам. Хотя АК в Чёрном Гигаполисе попадались нередко, вон, как минимум у троих, лежащих у ступеней здания, но до них ещё попробуй доберись, учитывая, что вокруг разъярённая толпа дикарей. Пока Фрэнка спасали только крайне слабая вооруженность и боевая подготовка противника. Но количество – это тоже качество, что ни говори. Рано или поздно его задавят.

А как всё хорошо начиналось. Взаимные уверения «да мы их на тряпки порвём, да мы, да они…», яростная жестикуляция в камеру, грозное размахивание оружием. Пафосное объявление диктора, что «сегодня в джунглях, подняв древние хоругви, команда «Тамплиеры» и команда «Орлы Аламута» выяснят, чья вера истинна! Аплодисменты нашим отважным героям!». Лёгкая победа над «орлами» — банальный обход с фланга и закидывание гранатами не оставили противникам ни единого шанса. Но главной опасностью оказались отнюдь не доморощенные исламисты, а местные обитатели. С Фрэнком было четверо парней, каждого из которых он знал с малых лет, вместе днями напролёт бегая по улицам Серого города. А теперь он остался один.

«Где ты, здоровяк Годфри, постоянно улыбавшийся и даже в самую тяжёлую минуту не терявший присутствия духа? Как тебя не хватает сейчас. Ты бы подбодрил, сказал бы, как обычно, «всё херня, тамплиеры не сдаются!» и на сердце стало бы легче. Но сейчас ты лежишь, нашпигованный свинцом из пяти стволов сразу, и твой «миними», до этого косивший и «орлов», и негрозадых, бессильно замолк. Страшно даже представить, как обойдутся эти уроды с твоей статридцатикилограммовой тушей...

А ты, Фил, наоборот, вечно лез на рожон, пытался кому-то что-то доказывать, и теперь лежишь в канаве с раскроенной башкой. Ты всегда шёл первым, твоя отвага и бесшабашность поддерживали нас, и что в итоге? Пуле из ружья оказалось трудно что-то доказать. Прости, братан, что так вышло, надеюсь, Бог милостив…

Конрад. Вечно мрачный и сосредоточенный, наш волк-одиночка. Ты был со мной с самого начала. Мусульмане убили твоих родных во время печально известного бунта год назад, так что у тебя к ним остался серьёзный счёт, который ты начал сводить ещё до того, как стал «тамплиером». Знаешь, благодаря твоей М-24 и снайперским навыкам, мы этот счёт полностью уравняли. Надеюсь, на том свете тебе это сгладит горечь от того, что ты так нелепо погиб – подорвавшись на мине-ловушке.

Стэн, наш остряк, находивший юмор даже в теперешней, весьма говёной ситуации. Твои подколки всегда меня бесили. Ты хохотал, даже когда получил пулю в ногу, а затем выдернул чеки у гранат и подорвался с целой толпой черномазых, давая нам время для отхода. В общем, жил ты клоуном, а умер героем. Надеюсь, ангелы в раю твои дурацкие шутки оценят больше, чем мы.

И я, Фрэнк Бельтрам, который вас во всё это втравил, и скоро к вам присоединится…»

Прочитав про себя эту мрачную эпитафию погибшим друзьям, Фрэнк, услышав приближающийся топот, снова высунулся и выпустил новую очередь. «Калаш» гулко грохотнул, мягко отдав в плечо, и двое негров забились на земле в предсмертной агонии. Ответные выстрелы выбили облака каменной крошки из стены в полуметре над головой Фрэнка. Тот усмехнулся – всё-таки черномазые стрелять не умеют.

Наступление захлебнулось. Пятнадцать мертвых и умирающих негров остались лежать вокруг разрушенного дома. Остальные сгрудились в паре сотен метров, прячась за валунами и стволами пальм, изредка постреливая по окнам и грозно вопя. Не иначе, то ли ждут подмоги, то ли просто хотят брать измором.

Поставив на входе и на лестнице пару растяжек, Фрэнк направился исследовать своё вынужденное убежище. Остатки трёхэтажного дома, разрушенного артиллерийским огнём и медленно добиваемого временем. В принципе, достаточно небольшая площадь для того, чтобы её защищал один человек. Имеющий на вооружении «калашников» с неполными тремя магазинами, «берету-92» с двумя магазинами, три осколочных гранаты, пару дымовых шашек и мачете.

По электронной карте выходило, что его убежище недалеко от чекпойнта. Осталось пересечь участок джунглей в пару километров и незамеченным пробраться мимо блокпоста.

На втором этаже, частично лишенном крыши и заваленном обломками бетона и кирпича, Фрэнк обнаружил удобный наблюдательный пункт – выступ, оставшийся от балкона, надёжно прикрытый остатками стены. Кроме того, с него через дырку в полу вполне можно кинуть на первый этаж оставшуюся гранату. Или…

Судя по увиденному, негры набрались смелости и пошли на приступ. Фрэнк усмехнулся…

Когда нападающие одновременно ворвались в дом с основного и чёрного хода, грохнули взрывы двух гранат, и тут же сверху полетели дымовые шашки, заливая всё непроглядным белым дымом. В неразберихе воплей, толкотни, пальбы и стонов раненых Фрэнк незамеченным выскочил в окно второго этажа и кинулся наутёк, подхватив с земли один из автоматов…

Перебежками перебираясь от дерева к дереву, Фрэнк вышел на пригорок. Сердце тяжело колотилось, ноги нещадно болели. Судя по приближающемуся шуму сзади, обитатели Черного Гигаполиса догадались, что их внаглую развели и теперь кинулись в погоню. Как назло, и спрятаться толком негде… хотя стоп! А это что?

Наполовину скрытая в траве, у самой его ноги темнела крышка старого канализационного люка. Напоминание о тех временах, когда Черный Гигаполис был городом, где жили люди, а не безумным адом, населенным мутировавшими монстрами и чертями в человеческом обличии.

С помощью лезвия мачете, поднатужившись, Фрэнк сдвинул крышку, спустился вниз по шелушащимся от ржавчины скобам и задвинул крышку за собой. Внизу оказалось холодно, влажно, но в целом, канализация уже давно не использовалась по назначению. Включив фонарик, Фрэнк направился вдаль по заросшему мхом круглому бетонному туннелю.

Внезапно навстречу ему донеслись голоса. Что странно – говорившие на английском, пусть и искаженном грубым, варварским акцентом жителей Черного Гигаполиса. Фрэнк выключил фонарь и парой быстрых скользящих шагов скрылся в темноте бокового тоннеля.

Шаги приближались. Вот в проёме показались две фигуры, выглядевшие чрезвычайно колоритно. Оба чернокожие, рослые, одетые в чёрные кожаные куртки грубой выделки, укреплённые металлическими пластинами. Лица покрыты затейливой татуировкой и шрамированием. На головах стальные чёрные каски, на каждой нарисован странный символ – красный глаз зловещего вида. Из оружия у обоих увесистые тесаки на поясе, а в руках старинные винтовки со штыками.

— Великий Гортхауэр сказал, баб в казармы нельзя, накажет.

— Чего так?

— Баб мало. Нас много. Передерёмся.

— Погоди, ты слышал?

Фрэнк мысленно чертыхнулся. Что, ну что мог услышать этот урод? Но чернокожий был явно иного мнения.

— Я проверю. Прикрой.

Шаги зазвучали ближе. Стараясь ступать как можно бесшумнее, Фрэнк отступил вглубь тоннеля. Но поганец с красным глазом шёл следом. Фрэнк даже обрадовался, что у часовых неведомого подземного Гортхауэра нет фонарей.

Наконец, придирчиво принюхиваясь и скаля острые, словно специально заточенные зубы, часовой отступил и вылез из бокового тоннеля. Послышался удаляющийся стук шагов и лязг амуниции.

Облегченно вздохнув, «тамплиер» выбрался из тоннеля и продолжил свой путь. Осталось найти выход, а там и чекпойнт недалеко…

 

— ЭЙ ТЫ! СТОЯТЬ!

О чёрт! Ещё один часовой показался в боковом тоннеле, чуть ли не нос к носу столкнувшись с Фрэнком. Невысокий, коренастый, длинные руки почти до колен, а лицо явно искажено мутацией. Винтовки не видно, только мачете на поясе.

Фрэнк бросился к нему, левой рукой придержав его правую, уже тянувшуюся к рукояти, а правой влепил охраннику мощный апперкот.

Тот отлетел к стенке, впечатавшись в неё, но сознания не потерял, и, что самое поганое, тесак свой выхватить успел. Но и Фрэнк успел достать мачете – недлинный, с расширяющимся к концу воронёным лезвием. На татуированной уродливой харе охранника появилась мерзкая ухмылка. Похоже, он не будет звать на помощь, он поразвлекается с добычей сам…

В следующую секунду он выбросил руку вперёд, и Фрэнк едва успел отбить колющий удар в бедро. Разумеется, он тут же ответил контратакой в голову, но противник увернулся, отскочив назад. Рванувшись вперёд, Фрэнк рубанул, метя по горлу противника, и тот едва успел отвести удар в сторону. К несчастью для него, удар пришёлся по пальцам, и татуированный согнулся пополам, выронив тесак и баюкая окровавленную руку. Добить его ударом по шее уже труда не составляло – брызнула кровь, и тяжёлое тело мешком повалилось на бетон.

Вытерев пот со лба, Фрэнк привалился к стене и медленно сполз по ней, раздирая о неровную поверхность и без того потрёпанную куртку. Звякнул о бетон упавший мачете, но парень не спешил подбирать оружие – сил больше не было. Его ум окутывало тяжёлое облако усталости и отвращения – да, в драке всякое бывало, но вот так, один на один, обезглавить кого-то, это уже совсем другое дело. А может, за эти несколько часов просто психика устала от постоянных смертей вокруг. Следующие несколько минут показались Фрэнку часами.

Наконец, отдышавшись, он собрался с духом и рывком поднялся на ноги. Подобрав свой мачете, покрытый глубокими зазубринами в местах, где мягкая, плохо закалённая сталь встречалась с вражеским клинком, он вытер чёрное лезвие о куртку убитого и вложил обратно в ножны.

 

Разумеется, одна из труб всё-таки вела к свету. Фрэнк стоял на пригорке, видя, как вдали течёт, петляя среди деревьев, серебристая змея реки, и как вдалеке дымят какие-то заводы.

Чекпойнт в паре десятков метров.

Вдохнув свежий вечерний воздух, Фрэнк сделал первый шаг…

Щелчок. Серебристая струнка стегнула по ботинку.

А затем был грохот и красный туман боли перед глазами…

Фрэнк не помнил, как он дополз до чекпойнта, как его везли в больницу, как комментатор восхищался его победой. Он очнулся в больнице, став в одночасье свободным человеком и обладателем суммы в несколько миллионов кредитов. А заодно – калекой, неспособным к самостоятельному передвижению, практически ослепшим и оглохшим.

 

…Врач входит в комнату.

— Мистер Бельтрам, вы по-прежнему уверены в необходимости этой операции? Куда дешевле будет вырастить вам новые органы, чем делать искусственные.

— Dottore, я не имею привычки менять своё мнение в подобных вопросах. Если я сказал «да» — зачем мне отступать сейчас?

Покачав головой, врач отходит от койки, на которой громоздится то, что осталось от Фрэнка. Гора проводов, бинтов, трубочек, зажимов, из-под которой едва виднеется левая сторона груди, часть обритого черепа, почти скрытая кислородной маской и безвольно висящая рука.

… Вечер. Из здания больницы неуклюжей, тяжёлой поступью, отличающей начинающих техномодификантов, вышел человек огромного роста. Было видно, насколько непропорционально он сложен – неимоверно широкие плечи и мощные руки, и в то же время – худые длинные ноги и тонкая шея. Что ни говори, а киборги, или, политкорректно выражаясь, техномодификанты от людей отличаются, и многим это отличие кажется жутковатым. Чёрная майка без рукавов открывала его руки с неестественно-эластичной бледной кожей из самовосстанавливающегося биополимера, под которой играли стальные канаты искусственных мышц. Половину его лица скрывали футуристического вида очки, от которых отходили проводки, идущие к задней части шеи гиганта.

Открылась дверь флаера и навстречу Фрэнку неторопливо вышел высокий, атлетически сложенный мужчина средних лет, в тёмном классическом костюме и чёрных очках.

— Вы поразили меня, мистер Бельтрам. Пожалуй, от имени Европейского филиала ГСБ у меня есть, что вам предложить…

 

Фрэнк помотал головой, отгоняя видения прошлого.

Его дом погиб. А сам он стал подручным (или, как выражался сам Смит, «аколитом») видного члена силовых структур ГСБ, полковника Смита. Именно по его приказанию Фрэнк был внедрён в сквот в качестве так называемого «маньчжурского агента» — как объяснял сам Смит, крайне желательно иметь своего человека в самых разных анклавах Серого города, и для естественности легенды лучше, если он сам не будет подозревать о своей задаче. После нескольких месяцев подготовки инструкторами ГСБ Фрэнка отправили в Серый город. Дальше он действовал самостоятельно…

План сработал. Прошло уже восемь лет, Фрэнк стал в сквоте уважаемым человеком, к его мнению прислушивались, более того, именно он отвечал там за безопасность. Но теперь двойственность его положения начала по-настоящему беспокоить. Фрэнк поймал себя на том, что действительно беспокоится за дела сквота больше, чем кто бы то ни было, больше, чем это положено по инструкции.

И сейчас дело почти всей его жизни – под угрозой гибели из-за «Паучьей Сети». Похоже, настала пора обращаться к ненавистному шефу за помощью…

Мощный кулак Фрэнка непроизвольно сжался так, что из-под кожи выступили трубки искусственных сосудов. Да, тогда он нашёл своё место в жизни, но указано оно ему было его злейшим врагом. Более жестоким, чем Абдулла, более опасным, чем те негры из Чёрного Гигаполиса. Ненависть к Смиту с того дня не ослабела нисколько. Мерзавец разрушил прежний смысл жизни, именно по его милости погибли все, кого Фрэнк хорошо знал и считал друзьями, и более того, из-за Смита киборгу приходилось участвовать в нескольких довольно мутных делах, и впервые запачкать руки в крови невиновного человека…

Грохот выбиваемой двери. Вооруженные люди один за другим врываются в квартиру и рассредотачиваются по помещению. Смит неторопливо заходит последним, за его спиной высится громадная фигура Фрэнка. Последний потирает костяшки кулака – удар, искорёживший стальную дверь, будто картонную, слегка повредил ему кожу на руке, — и с подозрением вертит головой по сторонам: Смит сказал, что берет своего аколита на задержание особо опасных преступников, но что-то здесь не то…

Не считать же особо опасным этого доходягу, который скорчился на полу комнаты, бессильно наблюдая, как дюжие оперативники ГСБ обыскивают комнату?

Наконец, искомое было найдено. Один из оперативников протягивает Смиту какой-то небольшой предмет. Благосклонно кивнув, он вставляет его в коммуникатор и бегло просматривает текст.

Не учтя одного – Фрэнк стоит у него за спиной, а его кибернетические импланты позволяют сохранять любую видимую картинку – каждая буква сейчас записывается помощником, который вечером выгрузит всё на ноутбук и узнает обо всём. О роли ГСБ в ликвидации мешающих большому делу питомников для бездомных синтетов, о списке не попавших в прицел мрачных парней с бластерами хозяйствах, где во всю используется рабский труд, о подпольных борделях и аренах, о сфабрикованных делах о терроризме, о подкупах, запугивании, взятках…

На лице Смита расплывается злорадная улыбка.

— А ведь мы вас предупреждали, мистер Вонг, что ваши расследования никому не нужны!

— Так не нужны, что вы вламываетесь ко мне с бластерами наперевес? – сплюнув кровью, прохрипел с пола задержанный – невысокий худощавый азиат в очках. В его узких глазах нет никакого страха – только ненависть.

— Это вынужденная мера, мистер Вонг. Понимаете, существование общества без определённых злоупотреблений невозможно, и лучшее, что мы можем сделать – не давать им разрастаться. Поверьте, мы сделаем это существенно лучше, чем вы, а ваши разоблачения… они мало того что неэффективны, так ещё и откровенно опасны для государства. Мы же не хотим, чтобы Гигаполисы рухнули?

— Честно говоря, порой кажется, что лучше бы эта дрянь и рухнула. Вы со стопроцентной точностью повторяете судьбу мира до… ОХХ! – голос Вонга сменился хрипом, так как один из оперативников пнул его в бок носком ботинка.

— Вот не надо о Мировой войне. Пожалуйста, — голос Смита стал жёстким, — Куда вероятнее, что к ней приведут бредни писак вроде вас, мистер Вонг. К делу. Кто передал вам эту информацию?

— Хрен тебе! – Вонг попытался плюнуть в Смита, но закашлялся.

— Воля ваша. Мистер Бельтрам? Можете приподнять и подержать этого человека, пока мы сами ищем ответ на вопрос?

Фрэнк с лёгкостью оторвал азиата от пола и сдавил в «стальном зажиме» — несильно, но крепко. Он прекрасно помнил, что Смит сказал ему в автомобиле тогда, когда он вышел из больницы: «У нас слишком многое есть на вас, мистер Бельтрам, чтобы вы отказались с нами сотрудничать. Именно поэтому я убеждён, что вы не откажетесь – если уж вы пошли на участие в игре «Сквозь каменные джунгли», чтобы избежать тюрьмы, то я думаю, сейчас вам точно нет резона становиться в позу оскорблённой добродетели».

Один из оперативников достаёт внушительного вида агрегат и подключает его к старенькому коммуникатору Вонга. Тот ёрзает в захвате Фрэнка, что-то кричит, но киборг не слышит воплей азиата – ему не по себе от стыда…

Смит внимательно смотрит на экран, и, когда он поднимает взгляд, Фрэнк готов поклясться, что за очками его глаза горят злобной радостью.

— Так значит, вы один из новостных агентов Каа? Что ж, это меняет дело. Соверши вы что посерьёзнее, мы бы нашли, по какой статье вас посадить, мистер Вонг, но увы, закон Европейского Гигаполиса не преследует занятия журналистикой. Однако… никто не говорит о том, что с журналистом не может случиться никакая досадная неприятность.

Он щёлкает пальцами.

— Мистер Бельтрам?

— Да.

— Да – что?

— Да, сэр, — протягивает Фрэнк с недоверием и тревогой.

— Будьте добры, аккуратненько сверните шею мистеру Вонгу и положите его бренное тело на кровать. Как напоминание о рисках журналистского труда, — Смит ухмыляется. Услышав это, азиат вскрикивает и дёргается вперёд.

— Что?! С какого это хрена…

— С такого, сосунок, — в голосе Смита звучит угроза, — что ты плотно сидишь на крючке, и не в твоём положении мне перечить. Либо ты убиваешь его сам, либо мы справимся и без тебя, но тогда извини, камера у Реджина Челли по тебе соскучилась.

Фрэнк пошатнулся. Поганый синтет был прав, прав на сто процентов. Бедняга Вонг не жилец, и лучшее, что он мог бы ему сделать – это убить без лишних мучений.

Схватив отбивающегося Вонга снизу за подбородок, Фрэнк резко дёргает вверх, чтобы расслабились мышцы шеи, а затем с силой поворачивает вправо. Раздаётся хруст, и тщедушное тело со свёрнутой набок головой мягко падает на ковёр, словно резиновая кукла.

— Я не сомневался в вашем решении, мистер Бельтрам, — голос Смита долетает словно сквозь густой туман, стыд и ужас от содеянного нестерпимо жгут киборга изнутри, — парни, поджигайте!

Укладывая труп на кровать, Фрэнк слышит негромкий писк и наклоняется. Откуда-то из-под шкафа в темноте поблескивают огромные глаза. Видимо, покойный Вонг держал дома какое-то животное, а может быть, и синтета. В любом случае, даже если оно не сгорит заживо, то окажется на улице и умрёт от голода. Таким образом, сегодня по вине Фрэнка умрут два живых существа. Впервые к киборгу во всей беспощадной ясности приходит осознание: вот теперь он действительно – на крючке…

К дьяволу воспоминания. Вот и дверь спортзала. Бэйн ждёт внутри.

— Приём, Хэлкар, как слышно?

— Приём, шеф, слышно хорошо. Удачи вам! – шипящий голос назгула по рации звучит ещё более устрашающе.

— Приём. Спасибо, если не вернусь через полчаса – сигнализируй в сквот, что Кливер нарушил перемирие. Как слышно?

— Вас понял, шеф. Конец связи.

Распахнув дверь и широким движением скинув плащ, под которым была только белая майка с надписью «Железо внутри – железо снаружи!», Фрэнк прошествовал мимо тренирующихся в дальний угол, к столику, за которым высилась чудовищная, бугрящаяся мышцами туша. Бэйн, бывший синтет-гладиатор, на арене изображал борца-лучадора, и даже сейчас не снимал своих знаменитой чёрно-белой маски и чёрно-синего трико.

«Да он «Веномом» обширялся, не иначе. Обычно он чуть поменьше», — отметил про себя Фрэнк, подходя к Бэйну и вскидывая руку в приветственном жесте.

— Здорово, Фрэнк, чего-то давно тебя не видно! Как сам?

— Да понемногу. Смотрю, ты ещё здоровее стал? – кивнул Фрэнк на могучие окорокоподобные лапищи своего визави, присаживаясь за стол напротив него.

Тот молча кивнул, протягивая Фрэнку ладонь.

— Да уж в отличие от некоторых счастливчиков, которым не надо тратить время на накачку мышц.

Фрэнк принял рукопожатие. Оба соперника, не разжимая захвата, поставили правые руки локтями на столик. Присутствующие в спортзале притихли, наблюдая за разворачивающимся перед ними зрелищем. Очередное состязание в армрестлинге между синтетом и киборгом началось.

— Слышал, у вашего шефа какие-то трудности с ниггерами образовались. Помочь не надо? – прохрипел Фрэнк, удерживая натиск Бэйна. Нет, точно «Веном»…

 - Наш шеф разбирается во всём без вашей братии, приятель. Коли надо чего — прямо и скажи, — угрюмо отозвался рестлер, продолжая давить. Фрэнк увеличил напор, чувствуя, как от непомерной нагрузки искусственные мышцы вибрируют.

— Окей, карты на стол. Поговаривают, у вас появились инструктора из Дино Корпс. Я рад за вас, парни, боеспособность сквота — это хорошо, но почему сейчас?

Чуть помедлив, он продолжил:

— Мы ни с кем пока не воюем. Или нет?

На мгновение сила давления ручищи Бэйна чуть ослабла:

— Ага, вона куда ты метишь... Ну было дело, приняли мы парочку реально знающих парней... Сам понимаешь, бизнес у нас тяжёлый, за себя постоять уметь нужно, вот Кливер и подумал о мужиках.

— Я-то не против, дело славное, вон, Сильвия это понимает. Разве напрягает один факт... если бы там была фабричная армейская взрывчатка типа плазменных гранат, я бы понял — в городских боях рулят. Но зачем вам мыло, нитроглицерин, и прочая бытовая дрянь? Паланика перечитали? Или может, дело тут в ином? Если бы мы просто перестреливались друг с другом, полиция слова не скажет, лишь бы не затронуло богатенькие кварталы. Но вот если долбанёт, скажем, в Пирамидах, экспертиза быстренько найдёт след фабричной взрывчатки с точностью до того склада, с которого её спёрли. А там найти взрывника — дело техники. Чувак, я рад ошибиться, но у меня подозрение, что вы хотите разобраться с кем-то в Пирамидах.

Бэйн, прищурившись, надавил сильнее:

— Фрэнки, дружище, а не кажется ли тебе, что не в своё ты дело нос сунуть решил? За такие предъявы голословные и отхватить можно...

— Это может стать нашим общим делом, если сюда нагрянут легавые. Братство уже объявило о необходимости ликвидации поселений в Сером городе, так что, если по объявлению о подготовке теракта припрутся фараоны — вычистят всех. Под корень. Мы слишком многим мозолим глаза, — не уступал Фрэнк.

 - А откуда же они узнают, особливо коли нет теракта, а? Уж не ты ли решил дятлом побыть? Последний раз тебе говорю — впустую не обижай честных людей. Нет за нами косяка, — недобро усмехнулся громила.

На безэмоциональном лице киборга вздулись жилы.

— Поаккуратней на поворотах, Бэйн, моё дело предупредить. Хосе в курсе всего. И наводчиков твоих в Пирамидах срисовали — приметные больно, тоньше работать надо. Дом 18 Берлускони-стрит — там у вас лаборатория. Мои парни установили наблюдение, плюс спёрли одну партию образчиков того, что вы там возите. Предчувствие меня не обмануло — десять килограмм этой штуки небоскрёб снести может. Тебе перечислить дома, которые вы собрались взрывать? Всё сплошь видные члены Братства людей, между прочим. Или завяжешь лепить горбатого, и объяснишь мне, какого дьявола тут происходит?

Бэйн усилил натиск. В его голосе звучала сталь.

 - А вот теперь ты меня слушай, Фрэнки. Не сквота это дело. Здесь никто не светился и не светится, а там... ну так ты, раз такой ушлый, мог бы и деятелей тех потрясти — на Кливера они не выведут. И Хосе твой любезный тоже в безопасности. А вот что до целей... Ты вот дюже информированный — ты и поведай мне, неразумному, что станется с нашим сквотом, когда Братство и синтеты схлестнутся. Останется кто-то в стороне? Нет. А победит кто? Вот то-то и оно. Так что чем бычить — лучше бы подсобил мужикам — они вид стараются делать, мол, работаем мы! За вас, друзей наших искусственных, боремся. И когда всё закончится, будет сквот среди победителей. Или думаешь в сторонке отсидеться, а? За Хосе спрячешься? А он за кого прятаться будет? Нет, Фрэнки, играть нужно теми картами, какие раздали.

— Среди победителей? Бэйн, ты рехнулся? Если синтетов поведёт в бой Сеть, не будет ни победителей, ни проигравших. Вспомни, чем кончилась их попытка установить Вольную синтетскую республику в Американском Гигаполи…

 - Какой бой, какая Сеть, Фрэнки? Что, и ты уже наслушался говорилок этих? Да ты глаза-то разуй! Уже вся кодла в верхах кипит! Террористы тут так, с краешку. А замес устроят другие, и никому отсидеться не дадут... Я-то знаю, ты всегда за синтетов был, и вот сейчас, если это всё не впустую, ты реально должен что-то эдакое сделать! Делом покажи, что не паскуда ты, не ссышь... И тогда в конце и тебе славы достанется. Славы, Фрэнки, а не зоны! Знаешь, как ещё причастность свою изобразить — дерзай, побалакай с Хосе... а мы пока так.

— Ох, чую, не договоримся мы, Бэйн. Одно скажу, кинут вас, как всегда. Одни уйдут, придут другие, синтетам лучше от этого не станет точно. А я свой выбор сделал, — с этими словами киборг усилил натиск, и огромная рука синтета коснулась стола.

— Гррр… ты специально отвлекал меня этим порожняком? Реванш через неделю!

— Как угодно, мой друг, — ответил Фрэнк, вставая и запахиваясь в плащ, — В любое время я готов.