ГГ, Иззи

Альфабитл не был педофилом. Собственно, Иззи, которая была раза в полтора младше, привлекала его даже не внешностью: куда важнее для единорога был её нрав — в Брайдлвуде она выделялась словно лиловый фломастер посреди серых, коричневых и тёмно-зелёных карандашей.

Вот и единорог стоял недалеко от почтового отделения и то и дело отряхивал шапку с помпоном — зима в этом году выдалась очень уж снежной, и не проходило и дня, чтобы с неба не валили белые хлопья самого разного размера. Впрочем, для ворчливых брайдлвудцев это означало скорее хмурое выражение лица “Опять, лягать его, этот снег с дороги счищать”.

Дверь почты открылась, и Иззи вышла. Вид её был понурый: даже подвязки милой шапочки висели как-то особенно грустно. Альфабитл знал: почтовые зануды опять попросили “Изабеллу” покинуть помещение, узнав, что та ничего не планирует отправлять. Снова.

 Больше всего Альфабитлу хотелось сказать Иззи, что сидящие на почте — рогатые идиоты. Впрочем, он считал весь Брайндлвуд городом рогатых идиотов, включая себя и Иззи, но та хотя бы пыталась дарить другим улыбки. Даже сейчас она, присев, лепила из снега что-то, похожее на лошадку, обильно посыпая белую гриву бисером. Альфабитл не знал, откуда Иззи постоянно берет бисер, но каким-то мистическим образом он у неё всегда был.

Закончив, Иззи вскочила и протянула её только-только вышедшему по своим делам служащей почты.

— С Днем Очага!

— Э? — слегка отшатнулась с постным выражением лица служащая.

— С наступающим Днем Очага, — терпеливо повторила Иззи, наивно и широко улыбаясь, продолжая протягивать снежную куклу.

— Э... а зачем она мне?

— Это подарок!

— Спасибо, но мне не...

Этого Альфабитл стерпеть уже не смог.

— Эй, Иззи, Аква, здоровеньки булы!

Иззи испуганно икнула, а Аква удивленно моргнула: застывший неподвижно Альфабитл прямо-таки волшебным образом умудрился стать для них невидимым.

— О... это... привет, Альфабитл, — первой сказала Аква. — Ты тоже на почту? Мы... это... в общем, скоро закрываемся...

— Просто прогуливался, — отмахнулся жеребец. — Крутая статуэтка, копытной работы! Можно?

— Эй! Это мн... а впрочем... — вяло попыталась возмутиться Аква.

Альфабитл хитро прищурился, словно старый пес, взявший след. Затем достал из кармана кубик-рубик и принялся показательно со средоточенной миной складывать.

— Три минуты! Сможешь быстрее — кукла твоя!

Впервые Альфабитл и, пожалуй, Иззи увидели, как в глазах работницы почты вспыхнула что-то.

— Идет.

Она уложилась в две минуты пятьдесят восемь секунд и, гордо неся приз, с задранным носом вошла обратно в почтовое отделение. Альфабитл смахнул пот со лба: ещё бы чуть-чуть...

— Что вообще такое этот твой “Очаг”? — спросил он у удивленно хлопающей глазами Иззи.

— А.… апчхи! — многозначительно ответила она. — Это... чхи!

Альфабитл рассмеялся — до того мило она выглядела.

— Это... зайдем ко мне? — весело спросил он. — Там расскажешь про свои... байки.

— Чхи!

В доме у Альфабитла было не убрано. Стол был завален карточками, шурупами и деревянными деталями, грязная посуда валялась в углу, а на замусоренной барной стойке дрыхли кверху пузом трое броненосцев — Треш, Твитч и Пайк.

— Это называется “творческий беспорядок”! — многозначительно подняла копыто Иззи. И чуть смущенно добавила: — У меня дома так же... только броненосцев нет.

— Эти-то? — рассеяно пробурчал Альфабитл, копаясь за стойкой в поисках чистых чашек. — Нашел их в старом музыкальном автомате. Понятия не имею, кто его выкинул, но эти три оболтуса обустроили там логово и устроили пикет у меня под домом, когда я приволок его к себе.

Иззи захихикала. Музыкальный автомат Just Prance в доме Альфабитла было трудно не заметить — эта груда дерева занимала пятую часть площади. Рядом с ним валялся полусобранный танцпол на двоих и почти доделанная табличка “НИКАКИХ ПЕРЬЕВ, КРЫЛЬЕВ И МАЙОНЕЗА!”.

— Я решил его... доработать, — смущенно почесал затылок Альфабитл, наконец отыскав целых две чашечки, чайничек и даже немного заварки. — Иззи?

Завороженная Иззи подошла к автомату, вдохнула, задержала дыхание и нырнула в эту кучу. Что-то треснуло, грохнуло, и механические части пришли в движение.

— Я сделала! Что-то... — радостно воскликнула вынырнувшая Иззи. — Что?

Альфабитл подобрал уроненную на стойку челюсть. Он не помнил, чтобы подключал аккумуляторы.

— Ни... ничего, — выдавил он. — Я... это... чай приготовил. С мятой. Вот.

— Так что это за Очаг? — спросил он, когда первые чашки были опустошены и Иззи осторожно дула на вторую.

— Это... можно сахара?

Альфабитл дернул за хвосты все ещё спящих броненосцев. Те явно захотели поскандалить, но, заметив мрачный взгляд хозяина дома, разом отдали честь и нырнули под стойку.

— Иззи? Очаг, — вернулся к сербающей чай единорожке Альфабитл.

— А, Очаг... Не знаю, — легкомысленно пожала плечами единорожка. — Прочитала в какой-то книге, что когда-то такое где-то отмечали. Просто... тогда дарили подарки. Как день рождения, только у всех разом. Вот я и подумала, что...

Иззи понурилась, глядя в отражение в чашке.

— Они им не нужны, — наконец грустно сказала она. — Я постоянно делаю их, из макарошек, бисера, папье-маше, бумаги, дерева... но их никто не покупает, даже даром не берет. Все ведь считают, что я...

— Особенная, — жестко прервал её Альфабитл. — Иззи, твои самоделки красивые. Просто... другим нужно осознать их ценность. Поверь, наши зануды пройдут мимо даже золотого яйца, просто потому что оно валяется у дороги. Но стоит им хотя бы наклониться, приложить хоть чуточку усилий... — Альфабитл подмигнул и взял у Твитча несколько кубиков рафинада.

— Я ведь просто хочу увидеть всего лишь их улыбки...

— Оглянись вокруг, Иззи, — продолжил Альфабитл, размешивая сахар. — Меня не меньше, чем тебя, достали эти постные рожи. Посмотри на жеребят — они же выглядят старше меня! “Мамочка, у меня депрессия, можно я возьму печеньку «Когда мне было тридцать» с присыпкой от «Слезодавка»? Конечно, горький, и не забудь термос с черным кофе девяностодевятипроцентной…”

Речь Альфабитла прервал стук в дверь. Вроде бы и робкий, но в то же время настойчивый, будто стучащему очень хочется узнать мнение хозяина дома, но, в принципе, можно обойтись и без него.

Закатив глаза, Альфабитл поднялся, подошел к двери, открыл. На пороге стояли двое, оба низкорослые и похожие, как две капли воды.

— Можно войти? — синхронно спросили они.

Альфабитл проворчал нечто невразумительное, но посторонился. Близнецы зашли в дом и устроились у стойки. На Иззи они даже не посмотрели.

— Я вам сейчас влуплю... — сквозь зубы процедил Альфабитл.

— А?

— Говорю, сейчас чай налью. И поздоровайтесь с Иззи.

— Спасибо, — снова синхронно ответили близнецы. — Здравствуй, Изабелла...

— Привет! Хотите взглянуть на мои фигурки? — весело спросила Иззи. Она уже успела отыскать какую-то завалявшуюся деталь и выточить из неё... что-то с бисером.

Близнецы неуверенно переглянулись.

— Смотрите ещё, как могу! — достала из-под стойки Иззи банку бобов. Подбросив её в воздух, она несколько раз поймала её рогом, словно дельфин — мячик. — Та-да-а-а-а!

Единственный, кто засмеялся, был Альфабитл.

— Ладно, зануды, чего надо?

Близнецы явным облегчением повернулись к нему:

— Прости, Альфабитл, но у меня из-за него дилемма... — начал первый.

— Не ври, это из-за тебя у меня дилемма...

— Но ведь это ты хочешь...

— А ну, тихо! — рявкнул возвышающийся над ними горой Альфабитл. Близнецы сразу смолкли. — Давайте по порядку, к сути. Дик, начинай ты.

— Ну, мы запускаем новую линию одежды...

— Пятое поколение летней коллекции...

— И Пик говорит...

— Я говорю-ю-ю ему: рюшечки должны быть обязательны, так как другие пони хотят то же самое, но новое.

— А я говорю, что не надо, нужен новый бренд, потому что это расширит фанбазу...

— И убьет предыдущую...

Альфабитл застонал, устало потирая виски. Он ненавидел этих пони.

— Поэтому мы хотели спросить твоего совета...

— На, — перебил их ткнувший Дику кубик Альфабитл. — Складывай.

Дик неуверенно принялся вертеть игрушку в копытах — смог уложиться в две минуты.

— Теперь ты, — отдал кубик Пику Альфабитл.

Пик уложился в минуту и пятьдесят девять секунд.

— Пик победил, — мрачно произнес Альфабитл. — Добавляйте рюшечки в свое новое поколение. И возьмите... Иззи, что это?

— Фимфамфлум!

— И возьмите фигурку фимфамфлума. Можете соревноваться между собой время от времени, и у кого будет фимфамфлум — тот и главный.

Близнецам идея понравилась, разве что только Пик выглядел куда более счастливым — уходя, он нес фигурку, словно боевое знамя из золота, а на Иззи он посмотрел даже с симпатией — лед явно тронулся. Когда дверь закрылась, Альфабитл вздохнул:

— Что и требовалось доказать. Пока они играют, этот городишко не скатится в полное болото. Поэтому я хочу построить её — свою чайную. Место, где вместо унылого горчичного кофе будет вкусный и веселый чай. Но я чувствую, что в одиночку пока не справлюсь. Этому делу не хватает души. Смекаешь?

— Ага-а-а... Я могу сделать ещё фигурок. Добавлю немного пе... М-м-м?!!

Дернувшийся Альфабитл криво улыбнулся и, не убирая копыта ото рта Иззи, сказал:

— Не надо. Лучше покажи мне ещё раз, как ты это делаешь, с банками, — схватившие на лету броненосцы выкатили ещё консервированных бобов. — И, это, Иззи. Давай дружить?

Заревевшая Иззи повисла у него на шее.

Работа в компании с Иззи потекла куда бойчее, достаточно было сказать, что Just Prance, над которым Альфабитл бился по меньшей мере месяц, был закончен и даже пару раз улучшен всего за четыре дня. С одной стороны, большинство работ сделал Альфабитл и даже отдал свой собственный дом под помещение... с другой стороны, он сам себе признался, что, если бы не мельтешащая перед глазами последние годы Иззи, он бы возможно не стал бы даже пытаться, а просто набрался бы смелости и сбежал из этого болота.

— Заходите-заходите! — весело кричала Иззи каждый день, когда отпирали дверь. — Чайная комната “Кристалл” просит вас оставить все проблемы за дверью и как следует расслабится за чашечкой мятного... или лимонного?.. А, у нас есть оба! Заходите! Улыбка и сахар к каждой чашечке! Обнимашки — бесплатные!

— И помните, — добавлял Альфабитл. — У нас в чайной только два абсолютных правила: выигрывай или проигрывай — третьего не дано, и никаких табуированных слов!

И брайдлвудцы шли. Не сразу, не все, но очень быстро “Кристалл” стала популярным заведением: именно здесь пони охватывал азарт, именно здесь они решали свои проблемы спорами, играми и хорошим настроением.

— Не хочешь платить за чашку — дело твое, — хмыкал Альфабитл за стойкой. — Хочешь спор? Если из трех попыток соберешь один раз кубик быстрее меня — пьешь весь вечер за счет заведения. Если нет — платишь вдвойне. Выигрывай или проигрывай! —

Произнеся это, он хохотал, а его собеседник сразу же цеплялся глазом за огромное количество самого разного барахла, складированного за спиной на полках единорога. Альфабитл верил: чем больше его сокровищница, тем больше пони захотят рискнуть. И был не так уж и не прав.

Несколько дней спустя, в Канун Дня Очага в “Чайной комнате “Кристаллы”” было шумно. Иззи взяла за привычку отмечать старые праздники, а другие были и не против.

— Раз-два-три, ты хвостом покрути! — выбивал автомат-танцпол, пока на нем выплясывали Альфабитл и Аква. — Три-четыре-пять — будь готов проиграть!

Визжащая среди болельщиков Иззи была счастлива. Крутящаяся и завихряющаяся в воздухе радость смешивалась с ароматом мятного чая и пьянила не хуже алкоголя.

Вдруг она заметила жеребенка. В отличии от других, тот смотрел вовсе не на красующегося Альфабитла — взгляд паренька был устремлен к “сокровищнице”, к маленькому прекрасному снежному шару “Достопримечательности Брайдвуда”.

— Эй, жеребчик, к чему грустим?

Жеребенок, маленький Кэрри, неловко потупился.

— Я бы... это... хотел... бы...

— Шар?

— Ага...

Тем временем Альфабитл взревел и, запыхавшись, привалился к стойке. Он выиграл. Снова.

— Отличная игра, воистину, рог побери! Иззи, что там у тебя?

— Альфабитл, можешь дать вон тот шар?

Все ещё немного отходящий от эйфории, Альфбитл схватил достал безделушку и поставил на стойку. Сглотнувший Кэрри потянулся к нему, но наливший себе чаю жеребец тут же среагировал:

— Осади поней, пацан. Что поставишь взамен? Как играем?

Кэрри замялся. Медленно скользнув ногой в седельную сумку, он осторожно выудил ещё один снежный шар.

— Это... у меня есть... остальные два из коллекции. Я хотел... просто... вот, — тихо сказал он, с неподдельным страхом глядя на горообразного Альфабитла.

— Ставка принимается. Как играем? Кубик? Лягбол? Подковы?

С каждым предложением жеребенок будто становился все меньше и меньше. Наблюдающая за этим Иззи спросила:

— А мы не можем... ну, просто отдать его?

Пьющий чай жеребец поперхнулся, будто Иззи предложила завести друзей где-нибудь среди пегасов.

— У нас. Есть. Правила, — отчеканил Альфабитл. — К тому же, Иззи, вот сделаем мы исключение. Потом ещё. И ещё. И что в конце? Пегасы, земные пони в моей... нашей чайной?

Иззи закусила губу.

— Я играю, — внезапно решился Кэрри.

— Отлично. Кубик?

— Кубик.

Кэрри был хорош — для сбора ему потребовалось всего пятнадцать секунд. Но Альфабитлу — пять.

— Повезет в другой раз, — хмыкнул Альфабитл, забирая снежный шар. — У тебя остался ещё последний, как раз отыграешься.

— Я думала, ты ему поддашься! — возмутилась Иззи.

— Я никому не поддаюсь. Больше нет.

Единорожка опустила взгляд. Глядя на грустного жеребенка, впервые за все дни работы ей не хотелось находится в этом маленьком раю.

— Иззи, если я буду им подыгрывать, откуда у них будет стимул расти над собой? Ценность, Иззи! Именно я задаю им ценность! Есть что сказать?

— Есть. Я ведь просто хочу увидеть их улыбки... — прошептала опустившая голову единорожка.

— Что? — не расслышал Альфабитл.

— Я сказала, — наконец посмотрела ему прямо в глаза Иззи, заранее закрыв уши жеребенку. — Перо. Крылья! Майонез!!!

Музыку как отрезало. Пораженный Альфаюитл хотел что-то сказать, но вместо этого...

— Пин.

— Пон.

— Пин-пон!..

— Пин-пон-пин-пон!...

— Бежим! — крикнула Иззи, хватая шары жеребенка и забрасывая их ему в сумку.

Кэрри схватывал на лету и был ловок, как горностай. Проскользнув мимо подпрыгивающих пони, они вылетели на улицу и бросились к центру Брайндвуда, подальше от...

— И-Иззи-и-и!!!

Иззи оглянулась: тяжело дышащий Альфабитл стоял у двери и смотрел отнюдь не на убегающего жеребенка. Наконец, переведя дыхание, он негромко, но отчетливо произнес четыре слова, острые, как сосульки у на крыше “Кристалла”:

— Мы. Больше. Не друзья.

Что-то оборвалось внутри Иззи. Она ещё долго с кривой улыбкой и стеклянным взглядом смотрела на уже захлопнутую дверь, за которой снова слышалась музыка, веселые голоса и лился аромат мятного чая и душистых праздничных черничных кексов. Постепенно на голове собиралась шапочка снега.

С севера опять подул ледяной ветер.