Ход королевы
Глава седьмая, где королева всё ещё приходит в гости и находит куда больше, чем ожидала
Очухавшись, Кризалис некоторое время созерцала потолок. Тенденция, однако. Смутно вспоминающийся сон… вернее, кошмар… вернее… Кризалис вскинула лапку и с несказанным облегчением узрела знакомые дырки. Затем до её сознания дошли слабые стоны, доносящиеся откуда-то снизу. Королева сползла с незнакомой кровати, морща нос от запахов развешанных по стенам пучков трав, добралась до двери и выглянула. Тихонько попятилась.
«Ну, хоть для разнообразия он там не меня жарит… Только что будет, когда он зебру доклопает? Пора брать корму в лапки и уносить подалее, пока опять не нагорело… А это ещё что?»
Из приоткрытого настенного шкафчика теперь, когда дверца прикрывала содержимое от окна, было видно чуть заметное багряное свечение. Кризалис, косясь на дверь и вслушиваясь в доносящиеся охи и ахи, подобралась к шкафчику и сунула туда нос. Тёмной… нет, не тёмной, а прям-таки чернейшей магией оттуда шибануло так, что аж глаза заслезились. С отчетливым гнилостным привкусом.
«Некромантия?! Ни крупа ж себе дружбомагия тут творится…» — Кризалис выудила амулет за цепочку, качнула перед собой.
Переливы багрянца внутри кристалла манили, затягивали, что-то вкрадчиво нашёптывали… И завороженная Кризалис едва не упустила момент, когда стоны внизу смолкли. Осознав, что слышит приближающиеся шаги, королева вздрогнула, отрывая взгляд от глубин пламенной тьмы, поспешно нацепила амулет на шею и кинулась к окну. Распахнув его, она свечой взмыла в небо и помчалась к Кантерхорну. Багровый мрак клубился по краям поля зрения, обещал, звал, застилая взор, великая цель становилась всё ближе…
Зачем мстить нескольким жалким поням, если пред её древним голодом и немыслимой злобой падёт весь этот никчёмный мир? Кризалис злорадно захохотала сквозь ветер, бьющий в морду. Её переполняли ликование и предвкушение близкого триумфа. Она вернулась после целой вечности заточения — и теперь ничто её не остановит, даже проклятые принцессы-аликорны, погрязшие в мире и благодушии! Пробуждающаяся сила плеснула в голову, смывая путающиеся мысли и последние остатки того, что некогда было Кризалис — и взревевшая тварь исчезла в тусклом сполохе, чтобы спустя миг возникнуть над древним некрополем. Тем самым, для охраны которого некогда был воздвигнут Кантерлот.
Неспешно приземлившись, королева, окутанная багряной дымкой, окинула взором свои грядущие владения, величественно выпрямилась — и рокочущий глас покатился меж скалами, читая Литанию Нежизни. Рдеющие символы, значение которых стёрли столетия, кругами вспыхивали вокруг, сплетая и создавая огромный рисунок на земле, древняя магия, пробуждаясь, текла вокруг, упокоенные и запертые некогда слуги один за другим отзывались на зов Госпожи…
И всё оборвалось с тяжеленной тыквой, ударившей прямо в морду. Магия рога разнесла её, но ошметки цели достигли. Яростно рыкнув, Древняя почти с презрением отмахнулась от залившей лицо жижи — не время отвлекаться на всяких ничтожеств, они получат своё вместе с остальными — и продолжила Литанию, но голос вдруг сел, срываясь на хрип, из глаз хлынули слёзы, из носа потекло…
«Нет!!! Только не из-за дурацкой слабости! Меня более ничто… Хр-р-р… не остановит… Не в этот раз!!!» Булькающая и давящаяся кашлем и соплями королева почти договорила нужные слова — но тут в носу нестерпимо засвербело и её сложило пополам громовым чихом. Собранная вокруг в немыслимой мощи вихрь магия дрогнула — и высвободилась, сметая пыль и чахлую траву, сбивая крошево со скал, истаивая клубящейся мглой.
То, что собиралось восстать, источая давящую жуть и сотрясая в конвульсиях трескающуюся землю, постепенно успокаивалось, вновь засыпая, знаки огромной пентаграммы неспешно потускнели и угасли, оставляя дымящееся изломанное тело в центре. К нему осторожно подошла почти невидимая земнопони, одетая в маскомбинезон-«хамелеон», расстегнула и откинула маску-капюшон, затем покачала головой почти с сожалением.
— Эх, какая тыква пропала…
…Кризалис медленно сходила с ума. Теперь в её голове вновь была только она, но радости от этого было мало. Королева не могла пошевелиться — панцирь, покрывшийся кривыми шипами и ещё какими-то наростами, определению не поддающимися, сросся и сплавился намертво, превратившись в недвижную тюрьму. Смотреть она могла только вперёд, проклиная про себя того доброхота, который поставил памятник имени Кризалис перед зеркалом.
Проклятый насмешник, проклятый Спайк, проклятые пони!.. Но больше всего досаждал хриплый лай, нестерпимо режущий уши. Проклятущие кукушки то и дело выпрыгивали из всех дырок, ставших дуплами, гнусаво и вразнобой орали, терзая слух, и тут же прятались. Горемычная же Кризалис даже материться не могла — последняя дико смердящая дрянь, которую в неё залили эти… клёпаные под хвост экспериментаторы, превратила её язык в кобру, которую она просто боялась высовывать, ибо та шипела на Кризалис и пыталась цапнуть её за нос. Спасало лишь то, что нос теперь был непробиваемо бронирован.
Раздался какой-то шум, Кризалис скосила глаза, пытаясь хоть что-то углядеть, сквозь лай орущей над ухом кукушки прорвался чей-то крик:
— Медвежук! Он вырвался! Готовьте сети и парализаторы, вызывайте всех агентов!
«Медвежук?! Это ещё что за?..»
Пробегающая мимо кремовая пони с фиолетово-розовой гривой, уворачиваясь от чего-то, невидимого Кризалис, отскочила в сторону и толкнула кризечасы с кукушками. Резкий рывок в сторону и запинка вылезли ей боком — из крупа выросло оперение сонного дротика, выпущенного кем-то круполапым.
— Ай! Твою же…
Пошатнувшаяся пони, не успев даже доматюгнуться, упала.
Кризалис же качнулась назад, потом вперёд — и обреченно глядя на приближающиеся к поцарапанному змеиными клыками носу плитки пола, сделала единственное, что могла — крепко зажмурилась…
…И грохнулась с кровати на пол, где и осталась сидеть, судорожно ощупывая себя и обалдело хлопая глазами.