Пегас домашний

Курица и пони

Видео.

Жалобный взгляд огромных блюдцевидных глаз, красных, словно у просидевшего ночь за компьютером восьмиклассника, обладал поистине могучей волей. Будь я менее подготовлен к этому фокусу — моя рука безвольно опустилась бы.

— Нет, Хелл. Мы не будем её хоронить.

Алое копыто пегаса ткнуло пакетик, внутри которого лежала тушка.

— Ко-ко-ко... Ко-ко-ко!

— Я — человек. Это — мясо. Куриное мясо. И никаких "ко-ко-ко"! — невзирая на взгляд синей наглой пегасьей морды, я взрезал ножом упаковку.

— А ведь она была живой, — продолжал лезть в душу пегас, вставший на задние ноги и положивший передние копыта на столешницу. — Она бегала по улице...

— Её растили в клетке, Хелл.

— ...Клевала зёрнышки...

— Её откармливали генномодифицированной бадьёй для набора веса, Хелл!

— ...Радовалась жизни!

— Вся её жизнь стремилась к смерти, как и у всех нас! — я решительно вытряхнул курицу на разделочную доску.

— Так она великомученица! — крылья пегаса распахнулись во всю ширь.

Телеканал "Спас" точно пора отключать...

— Слушай, вы, пони, кексики любите? Пирожки? — я взял другой нож, побольше и поострее. — А ты знаешь, что используют в процессе их приготовления?

— Яййтсса! — копируя манеру книжного Горлума, просипел пегас. — Но яйца — это не курица, даже не цыплёнок! И вообще, я видел по каналу "Наука"...

Я отметил про себя, что есть по крайней мере два канала, которые стоит отключить.

— ...Что все яйца, используемые в пищевой промышленности, цыплят не дадут! Вот так-то! А это, — кромка алого копыта снова ткнулась в курицу. — Раннее живой труп! Ну неужели тебе её не жалко и ты хочешь её съесть после всех её мучений?

— Мучения не будут напрасны! — я вонзил нож и стал разделять курицу на две половинки. Хелл зажмурился и даже уши прижал, чтобы не слышать звуки разрезаемой курочки.

— Но это же труп! В нём яд! Трупный!

— Трубный! — я разрезал курицу напополам ещё раз. В этот миг меня осенило. — Слушай, тебе крылышко или ножку?

— Я не мясоед! — закатил глаза пегас. — Мясоедство лошадиным и понячим противно, не то что вам, варварские люди!

Вымыв руки, я злорадно усмехнулся.

— Давай я тебе кое-что покажу...

... "Кудах-тах-тах!" — крикнула курица, пытаясь спасти цыплёнка из пасти коня, но было поздно.

— Ну? — спросил я у пегаса. — Видел видео?

Хелл почесал копытом нос.

— Как хочешь, но курицу я есть не буду. Я курицу живой люблю. Есть соевая колбаска?

Весна пришла!

Я почувствовал порыв холода и натянул одеяло почти до шеи. Не помогло. Дуло так сильно, что оставаться в постели было невозможно даже в угоду лени — потому я вздохнул и приоткрыл глаза.

Затуманенное со сна зрение скользнуло по тёмным силуэтам мебели, по сдвинутой занавеске, по распахнутому окну… Распахнутому?

— Хелл?!

Пегас сидел на подоконнике, для подстраховки расправив крылья. Он любил так делать летом, но сейчас стояло двадцать восьмое февраля, последняя зимняя ночь. И погода была зимней, даже синяя шёрстка пегаса особо не защищала от этой стужи.

— Что это ты удумал? — нащупав выключатель лампы и включив свет, спросил я. — Полетать захотелось?

Хеллфайр улыбнулся и повернул ко мне голову.

— Двадцать три пятьдесят восемь. Ещё две минутки… Уже одна…

Ну да… Я сонно посмотрел на настенные часы, пытаясь различить стрелки. Привычка видеть вместо стрелок цифры затормозила работу ещё не проснувшегося мозга, но под конец я сообразил, что секундная стрелка уже перемахнула через тройку и подбирается к четвёрке.

— Закрой окна и ложись спать, — посоветовал я, приоткрыв край одеяла. — Простудишься же!

— Не простужусь, я быстро, — отмахнулось от меня красное копыто. — Ещё тридцать пять секунд.

Тут-то до меня и дошло, чего именно он ждёт.

— Пегасик, мы в России живём. Здесь не Эквестрия, нет волшебства единорогов, земных пони и пегасов. Зима вмиг не прекратится. Сначала будет холодный март, это такой зимний месяц, но с солнышком. После двадцатого марта придёт апрель — месяц снега и воды. Как там, Фет, что ли, писал… А, нет, Тютчев! «Ещё в полях белеет снег, а воды уж весной шумят...». Вот так, вода и снег, морозы по ночам и солнышком днём. И только ближе к середине апреля…

— Я это знаю, — улыбнулся Хелл, расправив крылья и выпячивая грудку. — Ближе к середине апреля. Но всё равно, уже немного осталось, ещё чуть-чуть, и придёт, уже пришла…

Он набрал в грудку холодного зимнего воздуха, раздулся, словно воробушек на морозе, и закричал:

— ...ВЕСНА-А-А!!!

Жа-а-арко!

— Жа-а-арко! — Хелл лежал на диване, закинув задние копыта на спинку и изо всех сил изображал потерпевшего бедствие моряка, изнывающего под лучами тропического солнца. Только вряд ли у моряка был с собой пакетик морковного сока, к которому то и дело прикладывался пегас.

— Не жужжи! — я отвлёкся от выпуска новостей и для профилактики ущипнул пегаса за толстый круп. — Не так уж и жарко! Всего плюс двадцать с чем-то.

— Это тебе не жарко, у тебя шерсть только на голове, — фыркнул пегас, ёрзая на спине. — А я весь в шерсти!

Доля правды в его словах была. К тому же, пегасочья шерсть отличается от шерсти других пони тем, что всегда бывает необычайно густой и очень, очень хорошо защищает владельца от холода. Если Хелл прогуливался на балконе, который, благодаря остеклению, нагревался просто неимоверно, то по возвращению он походил на пышущую жаром ходячую печку. Что говорится, полностью соответствовал своему имени.

— Могу тебя постричь, — предложил я, взяв в руки смартфон и быстро влезая на просторы «Гугла». — Вот, гляди. Стрижка собак и кошек в нашем городе, недорого. А твою шерсть продадим каким-нибудь дуракам как средство избавления от всех болезней. Миллионерами станем!

— Стричь? Я тебе что, собака?! Или кошка? — пегас недовольно втянул в себя остатки сока и зашумел трубочкой. — Я гордый понь! Чеши пузо!

— Обойдёшься, — отмахнулся я от него. Разрушил такой бизнес-план!

— Ну почеши пузи-и-ко! Пожалуйста! — мигом сменив тактику, пегас завертелся, смотря на меня алыми глазами снизу вверх. Жалобно так, почти что плача. — Я изнывающий от жажды… Вот сейчас растаю, превращусь в лужицу, и некому тебе будет пузико чесать!

Пришлось подчиниться. Хелл от прикосновений к животику прижал ушки, заулыбался и принялся дрыгать копытцем, что твоя собака.

— Хор-ошо-о-о! — он едва ли не гавкнул от удовольствия. — А чуть повыше… Да-да, да, вот так!

Чувствуя, что он начинает возобладать надо мной, я прекратил почёсывание. Манипулянт мелкий! Хелл понял, что большего ему от меня не добиться, заложил крылья за голову и потянулся, издав блаженный вздох.

— А ты можешь меня в морозильник засунуть? — предложил он внезапно. Поймав на себе мой удивлённый взгляд, пегас пояснил. — Всё равно ведь жарко!

— Может быть, тебе лучше мороженое съесть, чем самому в мороженое превращаться? — спросил я, вспомнив, что ещё вчера закупил несколько рожков известной марки, как раз на подобный случай.

Пегас сделал вид, что задумался, затем утвердительно закивал. Уже возвращаясь от холодильника я неожиданно понял, что именно мороженое и было целью пегаса.

— Ты ведь это специально придумал, хитрый хвост пегасий! Не так уж тебе и жарко!

— Ага, — беззастенчиво ответил Хелл.

— А просто так попросить было нельзя? — поинтересовался я, снимая упаковку и протягивая пони лакомство.

— А просто так — неинтересно, — ответил пегас.

И захрустел вафельным рожком.

Стиральная машинка

Вру-у-ум!

Хелл сидел на кухне, наклонив голову на левый бок, и зачарованно наблюдая за тем, как крутится в барабане стиральной машинки мокрое бельё. Вот оно закончило вращение в одну сторону, на несколько секунд машинка остановилась и голова пегаса вернулась в правильное положение. Но через миг машинка снова взревела и Хеллу пришлось наклонить голову вправо. Его большие зрачки вращались в такт с бельём.

— Всё-таки глупые вы существа, поняшки, — сказал я, обнаружив пегаса за этим занятием. — Прямо как кошки.

Хелл ничего не ответил, но тёмно-красный хвост его заметался по полу.

— Кру-у-уто, — наконец произнёс он, когда машинка в очередной раз остановилась.

— Может, тебе тут подушку положить? — предложил я ему. — Устроишься за просмотром шоу с комфортом.

— Не, поздно уже, — отмахнулся крылом пегас. — Тут всего десять минут осталось.

Действительно, таймер показывал, что стирать машинке оставалось ровно столько времени. Внезапно Хелл одним полупрыжком-полуполётом переместился на машинку и прежде, чем я успел спросить у него, зачем он это сделал, всё выяснилось: на девятой минуте "стиралка" перешла в новый режим, барабан её принялся бешено крутиться, а сама машинка завибрировала мелкой дрожью. Обычно в это время она начинала ощутимо трястись, однако теперь, придавленная пегасом, превратилась в своеобразную технику для массажа.

— Хо-ро-ро-ро-ро-ро-шо-що-о-о! — затрясло Хелла. — Влеза-за-за-зай сюд-д-д-д-да!

Я не стал мешать Хеллу, тем более, что на машинке всё равно хватало места ему одному. Пегас улыбнулся и принялся трястись дальше, причём от тряски его начало перемещать от одного края машинки к другому и обратно. Для лавирования по поверхности пегас воспользовался крылом, расправляя левое или правое и перемещаясь в противоположную сторону.

— П-п-поче-че-чему в Эк-к-квестриии-и-и не придумали такой ат-т-тракцио-о-о-он? — спросил он при очередном развороте.

— Запатентуй! — уверенно предложил я ему. — И слезай давай, она уже почти закончила.

Таймер показывал последние минуты и тряска машинки прекратилась. Хелл, всё ещё дрожа и со взъерошенной шерстью, спрыгнул на пол и прошёлся на подрагивающих ногах, чтобы сесть рядом со мной.

— Всё-таки между кошками и пони есть что-то общее, — заметил я. — И те и другие просто прилипают к наблюдению за полосканием белья!

— Тогда кошки нам уступают! — уверенно объявил пегас. — Я смотрел на за бельём, а на ту тысячу, которую ты зачем-то решил постирать... Я, правда, слышал, что деньги — грязная вещь, но разве их обязательно мыть таким способом?

Гроза в начале лета

Громовой раскат перепугал бедную машинку и та залилась плаксивым "Виу-виу-виу, пим-пим-пим!". Это самое подвывание в свою очередь напугало Хелла — во всяком случае, именно так он мне сказал. А грома я не боюсь, что ты, хозяин, ничуть не боюсь я грома и молнии... Только подними одеялко, да, а то молнии сверкают и спать мешают. Ну и дай краешек подушки, я под него голову суну, а то гром тоже всё время заснуть не даёт.

— Залезай, — вздохнул я. Что поделать — пегас, конечно, был уже не маленький, но всё-таки оставался жеребёнком.

Радостно впрыгнув на кровать, Хелл прилёг рядом со мной и постарался принять бодрый вид:

— Я просто подумал, что тебе неуютно одному лежать. Это у нас в Эквестрии гроза — контро-лируемое явление, а у вас, людей, она очень уж дикая! Сюда бы Рейнбоу Дэш, она бы её мигом усмирила!..

Гро-у-у-ум! В небесах что-то будто взорвалось, так громыхнуло! Вдобавок всю комнату на миг осветил золотой отблеск молнии, полыхнувшей где-то над девятиэтажкой, до которой от нашего дома рукой подать можно. Хелл мигом растерял всю храбрость и ткнулся мне в подмышку.

— Щекотно! — я тщетно попытался вытолкнуть пегасью морду прочь. Ага, щас, дожидайся.

Хелл крылом упёрся мне в живот, задними копытами в постель, передними обхватил подушку и делал попытки закопаться поглубже между мной и кроватью. Пришлось этого перфокрота схватить, перевернуть на спину и прижать к себе, ещё кое-как накрыв получившуюся конструкцию одеялом. Хелл тут же заворочался, снова забил крыльями и перевернулся на живот.

— Привет, — красные глаза пегаса, слегка сверкающие в темноте, смотрели прямо на меня.

— Дышать тяжело, — предупредил я. — Слезай.

— Сам же положил! — возмутился пегас. — А...

ГРОМ! На этот раз раскатилось не слишком сильно, зато протяжно. При первом звуке грома Хелл пискнул, при втором прижался ко мне, после короткой паузы при затухающем отзвуке скатился от меня на другую сторону, замерев между мною и стенкой. Пришлось спешно закидывать подушку ему на спину, хватать дрожащее синее тельце и прижимать к себе.

— Да не бойся же, глупыш, — шепчу в трясущееся ухо. — В городе гроза совершенно неопасна!

Не знаю, что больше успокоило Хелла — мои слова или то, что он сам обхватил меня копытами и прижался ко мне так, что дышать и вправду с трудом получалось. Зато наконец-то успокоился и даже вскоре засопел, слегка подёргивая крыльями во сне. Не иначе оседлал в мечтах какую-нибудь тучку и гонит её в сторону Понивилля...

Электричка из Москвы

На платформе Хелл буквально взбесился — носился взад-вперёд, распугивал отъезжающих и провожающих, при этом норовил всем помогать и потому походил на стихийное бедствие вокзального масштаба.

— Гражданин, следите за своей собакой, — прошамкал некий дедок. — Носится, как чёрт! И чего это она у вас без намордника?

Пожалуй, не будь вот этого последнего вопроса, всё бы обошлось. А так Хелл остановился, как вкопанный, обиженно дёрнул ухом, повернулся к дедульке и чётко так произнёс:

— А вы чего тут ходите? Дома должен сидеть старый чёрт, а не шляться чёрт знает где!

Я давно заметил, что телевизор действует на Хелла отрицательно. А дедуля, похоже, вообще телевизор не смотрел, поскольку тогда бы он не перепутал собаку и разумного эквестрийского пони. В общем, старикашка вытаращил на Хелла подслеповатые глаза, дёрнулся и вдруг с молодецкой прытью бросился по платформе, расталкивая сонных приезжих и вопя во всё горло «А-а-а, чёрт, чё-о-орт!»

— Да хватит обзываться! — бросил ему вслед пегас. — Хозяин, все люди такие некультурные?

Конечно же, мне пришлось сделать Хеллу внушение насчёт того, что старших нужно уважать, но извиняться перед дедулькой мы не стали — во-первых, он удрал куда-то в неимоверную даль и, думаю, что до станции «Серп и молот» он добрался на своих двоих. Во-вторых, в наш экспресс уже можно было садиться, так что мы постарались поскорее исчезнуть с платформы, а то ведь обвинят потом, что мы честных людей пугаем…

За что люблю я скорый поезд — так это за простор. В электричках народу много больше, да и отдельные места позволяют путешествовать с комфортом, так что и Хелл вёл себя куда более терпимо, чем в обычном поезде. Попросив у проводницы специальный коврик, вошедший в моду с тех пор, как на Землю потекли гости из других миров, я посадил Хелла у окна, а тот приник к стеклу и отлипать от него даже не думал. Похоже, любопытство на время обуздало бешеную энергию молодого пегаса. Я тоже расслабился, поскольку сейчас не надо было следить, чтобы какая-нибудь пятилетная девчушка не выщипала из Хелла все пёрышки.

Через несколько минут ожидания, которое скрашивали снующие у окон люди, раздалось фирменное «Отойдите от дверей» и эти самые двери захлопнулись. Экспресс дёрнулся, за окном дрогнули серебристо-красные борта электричек, наш поезд двинулся вперёд, громко стуча колёсами и слегка подрагивая. Позади оставался Курский вокзал, однако Москва продолжалась, и пегас всё так же стоял у окна, пытаясь не упустить ни мгновения происходящего. Мимо нас потянулись какие-то недостройки и перестройки, экспресс набрал скорость, и вот мелькнула автодорога, запруженная машинами, река…

— Прощай, столица! — громко объявил Хелл, помахивая алым копытом в окно.

— Погоди прощаться, — хмыкнул я, отдавая контролёру билеты на проверку. — Москва больше, чем кажется. Как говорится, весь мир — Италия.

Отсылку Хелл не уловил, хотя «Приключения капитана Врунгеля» он читал. Впрочем, истрёпанная книжка находилась в самом плачевном состоянии, так что не удивлюсь, если нужной страницы там и не было.

— Как хорошо, что в экспрессе нет этих самых торговцев, певцов и «спасите-помогите»! — переменил тему пегас, устав стоять и плюхнувшись на сиденье. Не забыв при этом поставить коврик стоймя.

— Вот уж и не говори! Полностью согласен!

— Только и без них тоже как будто что-то не то, — Хелл хитро посмотрел на меня, видимо, решив вызвать на спор. Нет, дружок мой, любви к вагонной торговле у меня никогда не было, но на твою удочку я не попадусь.

— В следующий раз поедем в Москву разными поездами. Ты на обычном, а я на экспрессе, — пригрозил я ему.

— Это когда ещё будет! — фыркнул пегас, возвращаясь к созерцанию проносящегося за окном леса.

Наверное, он пытался сделать вид, будто расстроен, только ничего у него из этой затеи не вышло. Трудно быть расстроенным, если ты находишься в гигантском железном чудище, которое мчится вперёд, оставляя позади километр за километром! По сравнению даже с обычной подмосковной «колбасой» эквестрийские поезда были тихоходными улитками, а любого пегаса передвижение на большой скорости приводит в полный восторг. Вот и сейчас Хелл глазами, полными радости, наблюдал за тем, как мимо нас размытыми пятнами летят жилые дома, магазины и различные строения, сливаясь в панораму достижений архитектуры, как мелькают стволы деревьев и столбы электропередач.

Вскоре мы оставили за спиной «У-Московье» и вылетели на зелёные просторы более близких к нам мест. Дома теперь сменились гаражными комплексами и бытовками, затем на их место пришли заборы — бетонные, непонятно зачем выстроенные прямо посреди лесов, металлические, ограждающие железнодорожные пути и служащие холстом для художников-самоучек. Затем исчезли и заборы, потянулись зелёные замки, окружённые рвами-дорожками, вздымающие к небесам сосновые башни. Иногда замки превращались в зелёные стены, чаще же леса прерывались городами или превращались в узкие полоски из трёх-четырёх деревьев, за которыми виднелись поля, отдалённые деревушки или просто просеки.

— Весь мир — не Италия, и даже не Москва, а Лиаз и его окрестности, — выдал Хелл.

Имел он в виду, конечно, не автобус «ЛиАЗ», а район города, в котором этот автобус производится.

— Тогда уж всё Ликино-Дулёво, а не просто Лиаз? — спросил я.

— Возможно, а может, что только Лиаз, — не сдавался Хелл. — Леса-леса, а между них пятиэтажные дома. И опять леса, — он наконец-то оторвался от окна и посмотрел на меня. — Даже Москва похожа на него. Вот ты бывал за Москвой, там что-нибудь есть?

В голосе пегаса звучала надежда и я уже хотел было её подтвердить, да только рот открыл — и закрыл обратно. Если убрать несколько высоток или наоборот, добавить высотки в Ликино-Дулёво, слегка расширить количество полос…

— Ты прав, — понуро произнёс я. — Весь мир — один сплошной Лиаз.

— И даже Орехово-Зуево? — продолжал задавать провокационные вопросы пони, не заметив, что вгоняет меня в меланхолию.

— Орехово-Зуево — это большое Ликино-Дулёво. А Москва — большое Орехово-Зуево. И вообще, весь мир начинается от города Покров и заканчивается Егорьевском, об который разбиваются волны Атлантического океана.

В этот критичный для себя момент я нашёл спасение в том, что вспомнил, что всё-таки не всё так плохо в этом мире. Ведь кроме Лиаза есть ещё Ленинград, он же Петербург, европейский русский город. И славный Рио-де-Жанейро, где все ходят в белых штанах. Вот они, три слона, на которых держится плоский диск цивилизации людей — Лиаз, где она зародилась, Ленинград, где достигла наивысшей точки развития, и Рио-де-Жанейро, где все просто отдыхают и пьют без запинки банановый сок.

— Храпуново, — произнёс тем временем Хелл название мелькнувшей станции. Как и все пегасы, он прекрасно видел и запоминал мелкие детали, несмотря на огромную скорость. — Долго нам ещё?

— Это тебе не на названия станций смотреть нужно, а на часы, — ответил я, указав в дальний конец вагона. — Ещё минут тридцать кататься.

Я ожидал, что сейчас пегас выдаст своё фирменное «Ску-у-учно!», но он так был увлечён поездкой, что даже обрадовался. Пожалуй, урбанистический стиль жизни угнетает пони — они привыкли к зелёным просторам, это ещё хорошо, что наше Ликино-Дулёво посреди лесов находится. Не зря даже экс-король Сомбра, наш «особый уполномоченный по противодействию тёмной магии» из Москвы куда-то в область перевёлся.

— Предъявите билетики!

После очередной остановки к нам подошла блондинка-контролёр, не та женщина, что проверяла билеты, когда мы из Москвы уезжали. Ту по другой стороне вагона унесло, так что пришлось снова лезть за билетами, которые я так удачно убрал в карман куртки.

— Ну-ка, посмотрим… А этот пони точно ещё жеребёнок? Что-то он у вас больно крупный!

— Он просто хорошо кушает, — я торжествующе посмотрел на пегаса. Тот, будучи по размерам скорее жеребёнком земного пони, тут же насупился, обиженно выгнул губки и задёргал ушами, показывая, что оскорблён до глубины души. — Ему до взрослого жеребца ещё расти и расти, кушать и кушать.

— А документы на опекунство у вас есть?

Ёпэрэсэтэ, как говорили древние! Вот правильно в дебрях интернета «либералы» говорят, что раз пони выдают российские паспорта, то скоро их будут в армию призывать и в депутаты продвигать. К счастью, Хелл был ещё маловат для паспорта и службы, а прямоугольный пластик-свидетельство я хранил в обложке собственного паспорта. Кстати, на момент получения документа в Конституцию России ещё не внесли поправки, касающиеся пони, потому на пластике Хелл значился как «домашнее животное».

— Всё в порядке, — контролёр вернула мне документ. — Не забудьте только его обновить. Это ведь и для пони тоже важно, — она подмигнула Хеллу. — Счастливого пути!

Хелл аж грудь выгнул и шерсть на груди распушил.

— Не лопни от натуги, Дон Жуан несовершеннолетний, — осадил я его. — И вообще, давай вылезай, приближаемся к нашей станции.

— Эх, всё хорошо в поездах — только поездка кончается быстро! — вздохнул пони, выбираясь в проход. — Маршрутки и автобусы — не то… Может быть, на такси потратимся? Ну пожалуйста!

— Не волнуйся, не придётся, — я взглянул на панель над дверьми, как раз показывающую время. — Мы как раз успеваем на электричку «Александров — Куровская». На ней домой и приедем!

Подпрыгнув в воздух, Хелл совершил переворот через голову.

— Так чего же мы ждём?!

Электричка в Ликино-Дулёво

Поднявшись на пешеходный мост, служащий для перехода через железнодорожные пути, мы с Хеллом перешли на платформу, находящуюся посередине скопления железнодорожных веток. Здесь не было ни касс, ни заграждений, почти не было и отъезжающих, лишь у скамеек кучковалась небольшая группа студентиков, которые дожидались той же электрички, что и мы.

Студентов было пятеро, из них три девушки — и я, хоть и не ожидал такой реакции, не особо удивился, когда они всей стайкой перепорхнули к нам и обратили внимание на пегаса.

— Ой, а это ваш пони? А чем вы его кормите? А у него блохи есть? А у них кровь красная или радужная?

— Ты дура, что ли? Спроси ещё, радужные ли у него какашки!

Хелл распушился так, «выпухлился», если говорить на языке пони. Выгнул грудь колесом, приподнял могу-у-учие крылья, хвост задрал, уши торчком — в общем, красавец-пегас в собственном соку, любите меня все. Я в свою очередь отвечал на те вопросы, которые сумел уловить, удивляясь тому, что пони ещё у кого-то вызывают удивление. Впрочем, в том же Орехово-Зуево их… Ну не знаю, вряд ли больше пары десятков проживает, так что внимание девушек было вполне понятно.

От допроса наши мучители вскоре перешли к тактильным пыткам — что-то им обязательно нужно было Хелла подёргать, пощипать, погладить, потрепать гриву и хвост, ощупать пёрышки… Пегас всё это позволял, светясь от счастья, я же следил за тем, чтобы никто случайно не выдрал пёрышко себе на память. Но, к счастью, студенты всё-таки детьми не были, дальше прикосновений дело не шло. А тем временем задрожала алая «колбаска» нашей электрички, заурчала двигателем, и мы всей группой вошли внутрь, только в разные вагоны.

«Александровская» электричка состояла всего из шести вагонов, так что особого выбора у нас не было, но сегодня удача вторично улыбнулась Хеллу и вагон, в который мы прошли, оказался почти пустым. Хелл тут же прошёл вперёд, до дверей в следующий вагон, развернулся и прошёл назад, до дверей в предыдущий, затем взлетел и сел рядом со мной, естественно, у окна.

— Скоро поедем, — сообщил я ему. Для пегаса это словно послужило командой прижаться к стеклу мордашкой и копытами, и вылупить глазенки.

Электричка действительно не заставила себя долго ждать. Подрожав ещё с минутку, она загудела и неторопливо двинулась вперёд, пока даже не набирая большой скорости: впереди было Депо. Слева и справа от нас лязгали поезда, грузовые составы и московская электричка, как раз подходившая к станции, вагон слегка покачивался, а Хелл прижался к стеклу и быстро размахивал хвостом. Миновав ленту гаражей, на стене одного из которых была намалёвана чёрная пегаска с алой гривой, выкрикивающая слово «BUNT!», электричка выбралась к Депо и наконец-то стала набирать скорость. Хелл оживился: пейзаж подмосковного города сменился сначала корпусами самого Депо и стоящими поездами, а затем мы выскочили в зелёный тоннель подмосковного леса, разрезаемого двумя линиями железных дорог.

Словно собака, которую вывели на прогулку за город и сняли поводок, электричка резко рванулась вперёд, набирая скорость. Хелл в полном восхищении наблюдал за тем, как мимо проносятся деревья, сливаясь в одно сплошное пятно, мелькают заболоченные лесные озерца, с обеих сторон прижимающихся к насыпи. Когда-то здесь была остановка, но теперь поезд мчался на полной скорости и вскоре по правому борту мы увидели возвышающуюся посреди поля водонапорную башню. Промелькнула хорошо знакомая берёзовая рощица, развилка, и поезд сбавил ход, затормаживая у, казалось бы, совершенно необорудованной остановки — даже платформы не было.

— Может быть, выйдем здесь? — предложил пегас.

Здесь — это окраина Ликино-Дулёво, заброшенные фруктово-ягодные сады, граничащие с всё расширяющимся кладбищем. Я подумал над его предложением, но оно мне не понравилось. С одной стороны, ягодный сезон ещё только-только начинался, с другой — путь из Москвы всё-таки меня вымотал, это у пегасов энергия через край льётся. Да и комаров кормить не хотелось.

— Давай завтра сходим, — сказал я.

Хелл не настаивал. Поезд остановился, подождал, пока выйдут несколько пассажиров, после чего снова рванулся вперёд, чем и объяснялось согласие Хелла. Одно дело — пешком по городу разгуливать или на маршрутке кататься, совсем же другое — на поезде проехать. К тому же, железнодорожные пути пролегали буквой "зю", благодаря чему мы с северо-восточной окраины города медленно перемещались к центру, чтобы потом быть выброшенными на западную окраину.

— Вперёд! — крикнул Хелл, когда мы проехали под мостом и справа показались девятиэтажные дома, ограждённые от нас рядами гаражей и полоской заболоченных лужиц, озерцами их называть язык не поворачивался.

Пегас от осознания того, что мы почти дома, вскарабкался на спинку сиденья и сунул морду в приоткрытое окошко, высунув язык. Я за него особо не волновался, Хеллу всё равно в эту щель не пролезть — только вот слюни пегаса совсем некстати на стекло пролились, слегка размазав пейзаж.

— Я теперь понимаю собак! — крикнул пегас.

— Хелл! Язык прибери! — я дёрнул его за хвост. — Будь приличным пони!

Пегас послушался меня, но с кресла не слезал, наслаждался видом. Как раз в этот момент электричка загудела, предупреждая жителей города о своём прибытии.

— И почему мы не катаемся на поездах чаще? — спросил пегас. — У нас в Эквестрии это главный транспорт!

— У вас в Эквестрии это чуть ли не единственный транспорт!

Поезд промчался по мосту, переброшенному над автомобильной дорогой, сделал поворот, открыв Хеллу вид на восточные болота, над которыми летали чайки и утки. Оставив позади медленно движущийся состав, электричка выскочила наконец-то к станции, новым гудком спугнула ходящих по путям ворон и принялась сбавлять скорость, подходя к платформе. Хелл спланировал на пол и притопнул копытами.

— Мы дома! — радостно воскликнул он.

Электричка остановилась и с шипением раздвинула двери.

Печеньки

Хелл сидел под шкафом и пытался загипнотизировать самую верхнюю дверцу. Там, за этой хлипкой деревянной преградой, находились они. Печеньки. Много печенек, рассыпчатых, вкусных, шоколадных. Ещё, как нарочно, с названием притягательным — то ли "Любители", то ли "Любимые"... Но главное в печенье — это не название, это их вкус, до которого Хелл никак не мог добраться.

Поднявшись на задние ноги, он заскрёб передними копытами по нижней дверце шкафа. Противный хозяин, запретил подлетать! Сказал — "Если вы, юный пони, попробуете использовать крылья, чтобы добраться вот до этой дверцы, то я вас лишу доступа к печеньям до июля". А до июля ещё была целая неделя! Для пегаса без печенья это... Это... Это целых семь дней!

Увы, но дверца не поддавалась, а гладкая стенка шкафа не давала никакого упора для его алых копытец. Хелл сел на круп и задумался. Вообще-то он любил риск. Можно было подлететь и открыть дверцу, взять печенье и завязывать пакет, хозяина дома нет, так что никто ничего не заметит. А если он пересчитал все печеньки и заметит, что одной не хватает? Причём, Хелл чувствовал, что на самом-то деле он одной не обойдётся, одно печенье не окупит всех энергетических затрат, что он потратит, забираясь на шкаф! А хозяин увидит, что он добрался до печенья, и спросит, как у него это получилось, а он не будет знать, что отвечать!

"Это наш неприкосновенный, стратегический запас печенья" — вспомнил Хелл его слова.

— Стар-тегический, — фыркнул пони. — Сначала нужно пополнить основной запас, а затем уже стратегический делать.

Он снова сел на круп и почесал копытом за ухом. Так, взлетать нельзя, магии гипноза ему не досталось. Что же делать? А если попробовать обойтись без крыльев?

Сначала Хелл постарался пододвинуть к шкафу кресло. Кресло было большим, старым, монументально-тяжёлым. Если бы его удалось подкатить, то с его спинки Хелл легко достал бы до ящика, но кресло не поддавалось, несмотря на наличие колёсиков. Пегас двигал его и боком, и лбом упирался, и крупом, а сдвинул всего на несколько сантиметров.

— Уф! — выдохнул он. — Нет, тут по-другому надо.

Внезапно Хелла посетила одна мысль. Он поспешно проскакал в другую комнату и остановился перед книжным шкафом. Ну точно, вот оно! Знания — сила!

Я открыл дверь квартиры.

— Хелл, я дома! — поставив пакеты на пол, я специально достал из одного пакет с печеньем и потряс им в воздухе. — Смотри, что я тебе купил!

Из комнаты донёсся подозрительный шум. Поспешно разувшись и пройдя в комнату, я увидел удивительную картину — на стуле возвышалась настоящая башня из самых различных книг. На её верху, едва удерживая равновесие, стоял Хелл и пытался засунуть в шкаф пакетик с печеньем. При этом он хрумкал что-то и на пол сыпались чёрные крошки... А книжная башня под весом пегаса опасливо покачивалась.

— Хелл! — я бросился вперёд и как раз вовремя. Пегас, будучи пойманным на месте преступления, решил всё-таки довести дело до конца и всунул пакет в шкаф. От этого движения его книжный колосс стал заваливаться на бок и я еле успел поймать пегаса, ощутимо получив по ноге полным собранием "Властелина колец".

— Глупышка! — стараясь не слишком морщиться, я отступил на диван и присел на него, удерживая в руках синешёрстного хулигана. — Ты бы ударился! Почему просто не взлетел?

— Ты же сам запретил! — заметил Хелл. — А я влез сам, без крыльев. Вот... Это тебе!

Виновато улыбнувшись, он протянул мне крыло, удерживая в маховых перьях шоколадную печенку.

— Ладно, раз уж сам, то честно заработал, — вздохнул я, потрепав красно-синюю гриву. — Сейчас сумки разберём и будем чай пить. С печеньками.

Новый питомец

— Хелл, это Кубик. Он будет с нами жить.

Я поставил на все четыре лапы чёрненького котёнка, который тут же сел на попу и стал разглядывать Хелла заинтересованным взглядом чёрных же глаз. Пегас посмотрел сначала на него, потом на меня, потом снова на котёнка, затем опять на меня... По-моему, к такому сюрпризу Хелл не был готов.

— А можно, он будет жить у кого-нибудь другого? — спросил пони, потянувшись к Кубику.

Котёнок выгнул спину и зашипел, взмахнув лапой в воздухе. Хелл отпрянул и возмущённо приподнял копыто.

— Я уверен, что вы подружитесь, — улыбнулся я. — Вам просто нужно время.

Кубик снова принял совершенно независимый котовский (или котяровский) вид и принялся вылизывать свою лапку. Хелл почесал задним копытом за ухом и предпринял вторую попытку наладить контакт:

— Киса! Киса-киса-киса! — заговорил он, мелкими шажками приближаясь к Кубику. — Кс-кс-кс!

Кубик закончил вылизывание и взглянул на Хелла так, будто явственно говорил — ну чего тебе надо, лохматый? Пегас, впрочем, не стушевался, напористость Хелла ему печенье приносит — слегка расправив крылья, чтобы в случае чего быстро улететь, держа ушки на макушке и помахивая хвостом, пегас приблизился к Кубику.

— Хорошая киса, хорошая, — продолжал он приговаривать. — Давай дружить?

Кубик тоже почесал лапой за ухом, затем быстренько привстал, оттолкнулся от пола и впрыгнул прямо на макушку Хелла. Пегас тут же замер на месте, боясь потревожить котёнка, а тот прошёлся по его гриве туда-сюда, слегка потоптался и лёг, свесив лапы пегасу на переносицу.

— Ну вот вы и подружились, — обрадовался я.

Пегас осторожно фыркнул:

— А мне его теперь вечно придётся на голове таскать?

— Зимой теплее будет, — ответил я и пошёл на кухню, сварить кофе. Пусть эти двое побудут наедине...

Эквестриец эквестрийцу...

Лёжа на диване, Хелл смотрел телевизор.

После исчезновения из сетки вещания "Спаса" и "Науки", пони переключил своё внимание на развлекательные телепередачи, благо по какому-то мультяшному каналу решили прогнать шоу про цветных лошадок. Хелл смотрел его с видом знатока и часто обсуждал со мной прошедшую серию, всерьёз заявляя, что побеждать злодеев слезами и шоколадками — прошлый век. В буквальном смысле, задабривали своих врагов пони два-три века назад, а ныне их правительница принцесса Селестия поступает иначе — просто натравливает на какого-нибудь разбушевавшегося злыдня элитный отряд своих боевых магов и обращает злодея в камень.

Тем временем Кубик начинал претворять в жизнь коварный план захвата территории. Для начала он отжал для себя уголок на кухне, где отныне находилась его плошка с водой и мисочка, куда я насыпал ему корм. Место котейка выбрал для себя сам, нагло оттаскивая кусочки "Вискаса" прямо в этот угол — пришлось смириться. Затем он облюбовал одно из двух кресел, стоящих в главной комнате, свернувшись на нём калачиком и не давая никому его занять. Мы с Хеллом этим креслом не пользовались, так что уступили его наглому угольку, ещё не зная, что идём на уступку агрессору.

Кубику оказалось мало кресла. Потянувшись, зевнув и поточив когти об обивку (за что получил от меня громкое "Кыш!"), котейка спрыгнул на пол и вальяжно подошёл к дивану. Хелл как раз щёлкал пультом, сжав его в правом крыле и используя маховое пёрышко для переключения каналов.

— Мяк! — с этим криком Кубик впрыгнул сначала к пегасу, а затем и на него, забравшись ему на спину.

Хелл поморщился, но стерпел, делая вид, что в природе не существует котёнка по имени Кубик. Несуществующий котёнок в свою очередь принялся жамкать лапами синюю шерсть, сгребая её между пальцев и отпуская, затем снова сгребая и отпуская.

— Он решил из тебя тесто замесить? — спросил я. Пегас ничего не ответил, лишь сделал звук погромче.

Кубика такое отсутствие внимания немного оскорбило. Он взмахнул хвостом ещё раз, мяукнул в самое ухо Хелла и сделал новую попытку забраться ему на голову. На этот раз пони дёрнул ухом, а затем и головой, благодаря чему Кубик соскользнул по его гриве обратно на спину.

— Мяу! — воскликнул он обиженно.

— Сиди там, — бросил пегас. — Мешаешь телевизор смотреть!

Кубик фыркнул и соскочил на пол. Задрав хвост, он сделал вид, что слезть с пегаса — это его собственное решение. Однако, он ничего не забыл...

Ночью, как раз перед тем, как я собирался лечь спать, дверь в комнату отворилась и на пороге возник Хелл. Держа поджавшего лапы Кубика зубами за шкирку, пегас подошёл к моей кровати и положил его рядом.

— Это чудовище опять лезет на мою голову! Второй раз за день! — обвиняющим жестом Хелл ткнул копытом в Кубика, который в ответ только фыркнул. — Признавайся, он эквестрийский, да? Я знаю, земные кошки не могут быть такими наглыми!

— Это ты ещё не знаешь, какими наглыми бывают земные кошки, — усмехнулся я. — Но да, ты меня раскусил. Кубик — из Эквестрии. Знакомый дал мне его на передержку, пока сам летает на отдых.

Пока я давал объяснения пегасу, кот проворно развернулся и показал Хеллу язык, думая, что тот его не видит. Пегас в ответ злобно дунул на Кубика, заставив его прижать уши.

— Тогда объясни ему, что моя голова — это не гнездо, а коты — не птички, — Хелл пристукнул копытом об пол. — И пусть не кусает меня за крыло! Я тоже не птичка, ему меня не съесть!

Похоже, задача сдружить этих двоих на то время, пока Кубик оставался в моём доме, значительно усложнилась.

— Хелл, представь — он в чужом мире, в чужом доме, его хозяин уехал и не скоро вернётся, — сделал я попытку примирить двух эквестрийцев. — В конце концов, ты для него более привычен, чем все люди вместе взятые! Может быть, ты всё-таки разрешишь ему хотя бы ночью спать с тобой?

Пегас задумался. Кубик посмотрел на него, покачал головой, словно преодолевая самого себя, а затем привстал на задние лапки, упёрся передними в шею пони и лизнул его в щёку.

— Ну ладно, комок шерсти! — вздохнул пегас. — Как говорят разноцветные пони из мультфильма — "Дружба — это чудо"! Идём спать!

Он снова прихватил котейку за шкирку и вынес его из комнаты. Ну-ну, буду надеяться, что эти двое всё-таки найдут общий язык... А то что скажет Хелл, когда я в следующий раз возьму на передержку не котёнка, а ещё одного пони?

Как остудить пегаса

Жара не спадала.

Залитое солнцем восточное Подмосковье тихонько плавилось и стекало во Владимирскую область. Потоки любителей дачного отдыха набивались в душные машины и духовки-электрички, прижимаясь друг к другу пышущими огнём телами, затем добирались до своих дач и в изнеможении долбили лопатами сухую крошащуюся землю, называя эту пытку "отдыхом".

Перевернувшись на спину, Кубик лежал посреди комнаты. Когда участок пола под ним нагревался, котёнок с трудом переворачивался и отползал на несколько сантиметров в сторону, прикладываясь к более прохладному месту. Хеллу было не легче: он взгромоздился на подоконник, свесил голову на улицу, большей частью тела всё же оставаясь в комнате, и высунул язычок, пытаясь остыть. Обычно он за такое получал нагоняй, подоконник не предназначен для пегасов, однако сейчас он выглядел настолько измученным, что я не решался сделать ему замечание.

— Хелл... — обмахиваясь газетой, позвал его я. Синее ухо дёрнулось. — Может быть, мы тебя всё-таки подстрижём? Есть у меня знакомый парикмахер, он тебя мигом обкорнает... Полегче же будет!

— Мне моя шерсть дорога как память! — заупрямился пегас, я ему уже десятый раз предлагал это решение и десятый же раз он его отвергал. — А если я кого из своих собратьев встречу? Засмеют!

— Подумаешь... Мы же не по самую лысину! — всё ещё пытался я его переубедить, но вот про "лысину" ляпнул зря. Пегас лениво прижал копыто к своей гриве и отрицательно замотал головой.

— Ладно, делать нечего, — вздохнул я. — Пошли остужаться.

Хелл посмотрел на меня усталым взглядом — остужались мы прохладным соком, однако сейчас требовалось более радикальное решение. Я открыл дверь в ванную комнату и сделал пригласительный жест. Пегас слегка взбодрился, он процокал ко мне, обдал меня драконьим дыханием, которое исходило от его перегретой шерсти, и влез в ванную. Включив чуть тёплый душ, я полил воду ему на спину.

— Хорошо! — пегас в блаженстве закатил глаза и прижал уши. — Ещё, пожалуйста! Ой, холодненькая пошла!

Хорошенько проливая синюю шерсть, я направил поток живительных струй ему на загривок, а затем уже и на всю гриву сразу, затем на мордочку, предупредив, чтобы пони прикрыл глаза. Хелл глаза закрыл, зато открыл рот, высунув язык и ловя воду, так что пришлось сбегать на кухню за стаканом холодненькой. Затем я попросил пегаса расправить крылья и, обливая пол, себя и зашедшего на шум воды Кубика, сполоснул пегаса над и под перьями. Воображение живо нарисовало треск охлаждающейся шерсти.

— Ну, теперь перевернись!

Пони послушно лёг спиной на дно ванны и приподнял копыто, позволяя мне хорошенько охладить и его пузико. Хелл довольно елозил по дну, похлопывал отяжелевшими крыльями и болтал копытами в воздухе.

— Спасибо. Так чуточку получше, — чуть позже, когда я выжимал его хвост, довольно сказал пегас.

— Печка ты ходячая... — вздохнул я. — Сиди и обсыхай теперь, а я сбегаю за мороженым.

Гроза в середине лета

Распахнув окно и подставив мордашку прохладному ветру, Хелл заинтересованно смотрел на небо. Если ещё день назад на нём были видны лишь редкие белые облака, то теперь небеса стремительно наливались чернильной синевой, расползавшейся от края до края, поглощавшей свет ещё высоко стоявшего солнца и предвещая долгожданный дождь. Измученная долгой жарой земля замерла в торжественном ожидании, кричавшие весь день и проносившиеся мимо нашего балкона стрижи схлынули с небосклона, укрываясь от надвигающейся бури.

— Хелл, закрой окошко, унесёт тебя! — крикнул я, входя в комнату.

— Ещё минуточку! — откликнулся пегас, вставая на все четыре копыта и расправляя крылья, чтобы уловить пёрышками ветер. Берёза, росшая у нас перед окном, вдруг громко зашумела и начала прогибаться под напором ветра.

— Хелл!

Пегас хотел что-то ответить, но в этот момент сверкнула молния и наверху загрохотало. Гром мы слышали и раньше, он уже добрых полчаса сотрясал мир, но тогда он гремел на расстоянии, а теперь наконец-то добрался до нас. И тут же вслед за громом налетевший порыв ветра принес сноп капель, ударивший нас по окнам, а Хелла ещё и по морде, мигом вымочив всю шёрстку пегаса.

— Аврал, задраить люки! Приготовиться к погружению! — я торопливо подскочил к пегасу, снял его с подоконника, после чего захлопнул окно. — Ну, как водичка?

— Пфе! — пони высунул язык и заморгал, после чего стал тереть мордашку копытом. — У нас в Эквестрии дожди лучше!

Не знаю, что там с дождями в Эквестрии, но в этот самый момент земная молния расчертила небо прямо над крышей соседнего дома, а мгновением позже ужасающий по своей силе громовой раскат заставил машины завыть сигнализацией, бегущих мокрых людей прибавить скорости, а Хелла — прыгнуть ко мне на руки.

— Блин, пора кончать тебя откармливать… — я поудобнее перехватил тело пегаса и прижал его к себе. Кое-как добравшись до кресла, я рухнул в него, подминаемый дрожащим пони. — Ну, хватит, не бойся. Мы ведь дома, здесь ничего не случится.

— А я и не боюсь… Я греюсь! — нашёлся пегас.

Но при новом звуке грома Хелл прижал уши и ещё сильнее прижался ко мне. А за окном деревья качались под ударами ветра, и сильнейший ливень остужал горячий асфальт.

В магазине

Кондиционер так приятно обдувал шёрстку пегаса, что Хелл на несколько секунд замер в дверях, остывая после уличной жары. Даже крылья расправил от удовольствия.

— Хелл, ты так простудишься, — я подкатил к нему тележку. — Влезай лучше, и поехали.

Пегас с некоторым сожалением впрыгнул в тележку — ничего страшного, в торговом зале всё равно было прохладно, даже с Хелловой шёрсткой. Тем более, что сходу мы взяли курс на самый холодный мясо-рыбный отдел — курочек пегас всё ещё жалел, но вот к селёдкам относился спокойно. Не считая того, что они резко пахли.

— А-а-а, стоп-стоп-стоп! — внезапно прокричал пони, когда мы проезжали мимо стендика с готовыми салатами. — Притормози-и-и!

Я послушно остановил тележку. Пони, упираясь задними копытами в решётку дна, приподнялся и даже чуть вытянулся вперёд, а потом повернулся ко мне и состроил щенячьи глазки:

— Можно?.. — спросил он, крылом указав на прилавок.

Я быстро понял, чего ему захотелось. Морковка по-корейски. Все пони любят морковку, но разумные эквестрийские пони полюбили этот салат ещё больше, чем свежие овощи. Вздохнув, я повернулся к продавщице.

— Нам две баночки, пожалуйста.

Пока мы катили дальше, Хелл с выражением абсолютного счастья на мордашке прижимал к груди одну из баночек. Пользуясь его хорошим настроением, я сунул в тележку не только двух рыбок, но и упаковку куриного фарша, накрыв его селёдками сверху. Потом добавил куриные яйца и перешёл к отделу молочных продуктов. Хелл снова оживился, положив морковку, он высовывался из телеги и помогал мне с пополнением молочно-кефирных запасов, ловко беря в крыло баночки-пакетики и рассматривая сроки годности.

С помощью пегаса отправив в тележку то, что нужно, и что не особо нужно тоже, мы двинулись в обход полок. Я на всякий случай увёл Хелла двойным зигзагом от полки с газированными напитками: сейчас на улице жара, а яркие упаковки и разноцветная вода так и приманивают взгляд, специалисты по раскладыванию продуктов на полках своё дело знают. К слову, пока мы выписывали такую замысловатую фигуру, избегая опасных для кошелька мест, пегас снова взялся помогать: высматривал своими большими глазами самые низкие цены, и пару раз взлетал в воздух, снимая продукты с самых верхних полок, куда они были засунуты как раз для того, чтобы не попадаться на глаза покупателям.

— Ой, какая хорошая соба-а-а-ачка! — воскликнула какая-то девочка, вместе с мамой выбиравшая подсолнечное масло.

— Гав! — громко сказал Хелл. Затем повернулся ко мне. — Видишь, я хороший пёсик! Можно мне шоколадку?

Подъезжая к кассам, возле которых уже образовались длинные очереди (выходной день, ничего не поделаешь) Хелл взял на себя командование грузовым парусником "Понилоппа" — приподнялся, опираясь на борт тележки, воздвиг мачту, представляющую собой стопку бумажных полотенец, на самый её верх положил пакетик лавровых листьев, играющих роль флага, и руководил "заходом в гавань". Хмурые покупатели чуть развеселились, наблюдая за тем, как "Понилоппа" гордо обходит скалу кошачьего корма, огибает арбузные рифы и с громким "Спустить паруса!" становится в хвост одной из очередей. Хелл, притомившись от обязанностей капитана, решил переквалифицироваться в торговцы:

— Можно? — спросил он, протянув мне копыто, когда я достал из кармана кошелёк.

— Только в рот не бери, — предупредил я его, подавая пегасу деньги. Тот принял банкноту на копыто, отсалютовал мне крылом и высунулся из телеги, словно решив превратиться из торговца в носовое украшение "Понилоппы".

— А у нас с животными вообще-то вход воспрещён, — заметила та, пиликая продуктами.

— А я не животное, я покупатель, — ответил Хелл, гордо протягивая ей деньги.

Пегас Анклава

Мне вспомнился один советский мультик — не помню уж его названия, но заканчивался он словами "Просто приходил Серёжка, поиграли мы немножко". Если не вся квартира, то одна из комнат явно была списана с кадров этого мультфильма: одно кресло было перевёрнуто, другое стояло чуть ли не в середине комнаты, причём на нём сидела плюшевая Луна с игрушечным пистолетом в копытах. Чуть в стороне, на тумбочке с телевизором, плюшевый дракон размахивал копьём, привязанным к его лапе нитками. Два стула, притащенные из соседней комнаты, образовали непреодолимую баррикаду, возле которой лежала баночка из-под "Кока-колы" с криво вырезанным знаком радиоактивной опасности, пришпиленном на этикетку. Первый том романа-кроссовера "Фоллаут: Эквестрия", раскрытый на иллюстрации драки Литтлпип с рейдерами, лежал на подушках, раскиданных по всей комнате — по-видимому, виновник беспорядка использовал их как неверную землю болотистой местности.

Картину завершал Хелл — нацепив на голову кастрюлю, а на тело мою подростковую кожанку, которую я никак не мог выкинуть вот уже десять лет, пегас стоял на одном из стульев, упираясь копытом в подушку и смотрел на меня, сжимая в зубах сломанный с первого же дня покупки пистолет-зажигалку. На левой передней ноге у него было подобие ПипБака, сделанное из старого смартфона, примотанного над копытом при помощи изоленты.

— Кхм-кхм, — я привалился к дверному проёму, наблюдая за тем, как Хелл пытается сделать вид, что он тут совершенно ни при чём. — А это что тут было?

Виновато опустив хвостик, пегас подошёл ко мне и положил пистолет-зажигалку у моих ног.

— Мне просто скучно немноже-е-ечко стало, — пони зажмурился. — Неделю без печенья, да?

Я наклонился и потрепал пони по гриве.

— Эй, Пегасы Анклава не сдаются без боя! — подобрав пистолет, я сделал вид, что выцеливаю кого-то за окном. — Во славу Эквестрии, в бой, мистер Файр! Прикрывай Луну!

— Есть, сэр! — пегас торопливо натянул кастрюлю, как мог, и поискал глазами какое-нибудь оружие. — Эй, а мне из чего стрелять!

— Видно, придётся купить тебе пистолет с присосками, хотя я даже не знаю, как ты им будешь пользоваться, — усмехнулся я и отдал пони зажигалку. — Тогда ты будешь славным пегасом Анклава, а я — злобным рейдером, который попытается взять в рабство возродившуюся из пепла принцессу Луну, у-у-у! Только смотри, зубки не сломай!

Хелл с готовностью бросился к игрушке, подхватил её на копыто, перепрыгнул через дракона и помчался в соседнюю комнату.

— Я в бункере, я в бункере! — донеслось оттуда. — Рейдерам Пустоши сюда вход запрещён!

Так, квартиру надо было срочно спасать. Если пегас будет устраивать баррикаду ещё и там...

— Ладно, ладно, рейдеры проиграли! — крикнул я. — А пегасы победили. Иди-ка сюда, поможешь мне прибрать тут всё и отправимся тебе за пистолетом, будешь у меня настоящим защитником караванов... Кстати, откуда ты взял эту кастрюлю?

— Да у соседей на балконе лежала, у нас подходящего размера для моей головы не было, — простодушно ответил пегас, высовывая из комнаты хитрую мордашку. — Но я сейчас верну, миг!

И он ускакал к окну.

Яблочки созрели!

Зажмурив левый глаз и быстро-быстро-быстро дёргая правым, Хелл пытался прийти в себя после подлости, подкинутой разнообразной русской природой. Я с трудом сдерживал улыбку, к чему расстраивать жеребёнка ещё больше.

— Поздравляю с боевым крещением, пегасик. Это антоновка. Её даже червяки есть боятся.

— Пфе!!! — всё ещё морщась, Хелл зашвырнул надкусанное яблоко подальше в кусты. — Кто такой этот Антонов и зачем он вырастил такую гадость?!

Лето заканчивалось. Зелень деревьев ещё не уступила позиции желтизне осеннего листа, однако сами листья выглядели усталыми, вялыми, ночи стали длиннее, дни прохладнее, а звонкие крики стрижей уже не раздавались в небесах над подмосковным городком Ликино-Дулёво. Радовало лишь то, что с недалёкой Клязьмы на западные болота до сих пор прилетали утки и редкие чайки, своим полётом напоминающие о том, что на календаре пока что значится август, а не сентябрь.

Впрочем, и без пернатых-крылатых печалиться об уходящем лете было рановато. Если начало лета принесло необычайный расцвет малины, то конец ознаменовал наступление сливо-яблочного сезона. Жаркое лето помогло фруктам набраться сил, а кое-какие яблоням — принести вкусные плоды чуть раньше срока. С трудом пробираясь по высокой траве, мы с Хеллом странствовали от одного дерева к другому, пытаясь понять, где сочные шарики и вправду дозрели, а где служат приманкой для того, чтобы проверить вашу чувствительность к кислому.

По правде говоря, собирать дары природы с пегасом — одно удовольствие. Во-первых, Хелл служил этаким маленьким траулером, он гордо раздвигал траву грудью и оставлял за собой довольно широкую тропку. Во-вторых, на него можно было нагрузить всю добычу, для пони десяток кило — не ноша. А в-третьих, исчезала нужда в лазанье по деревьям или игры в викингов-индейцев, когда тебе необходимо проявить навыки копьеметания и сбить именно тот фрукт, на который ты положил глаз. Пегас совершенно спокойно взлетал на самый верх яблонь и обирал плоды прямо с веток, чем доводил до полного возмущения галок и ворон — те никак не могли взять в толк, что это за наглое синее существо, покусившееся на их продуктовые запасы!

— Вот есть яблоки — кислые, но вкусные, а это просто кислое, — выдал резолюцию Хелл, от обиды пнув ствол очередной антоновки и выходя на нами же сделанную тропу. — А это что за слива-недоросток?

Куст бледно-сиреневых и местами зеленоватых шариков мы в прошлый раз обошли с другой стороны, потому тернослив жеребёнок не заметил.

— Терновник, — я попробовал на ощупь пару твёрдых, как камень, плодов, и решил, что предлагать их Хеллу "на зубок" не стоит. — Слива лучше.

— Доверюсь авторитетному мнению, — фыркнул пегас. — Куда нам теперь? О, давай туда-туда-туда!

Может быть, тернослив Хелл и упустил, но всё же внимательность пегасов куда больше человеческой. Напротив нас, укрывшись за стволами берёз и каких-то высоких кустиков, поднималась яблоня; могучие ветви её склонялись под тяжестью большущих жёлто-красных плодов, которые, впрочем, так умело маскировались листвой берёз, что о существовании дерева и не догадаешься, если не знаешь, куда смотреть.

— Рискнём? — предложил я.

— Пегасы Анклава не сдаются! — воскликнул Хелл, взмывая в воздух. — Я сейчас попробую!

Он пролетел к яблоне, спугнув очередную галку — та обиженно квакнула на Хелла и полетела прочь. Пегас же приземлился на развилку веток, устроился поудобнее и попробовал первое яблочко.

— Ну что? С яблоками Эпплов тягаться может? — крикнул я снизу.

Вместо ответа пегасик тут же умял яблоко, второе кинул мне, а третье взял в копыта и, устраиваясь поудобнее, громко заявил:

— Я! Отсюда! Не! Уйду! Пока всё не соберём или не съедим!

И захрумкал новым фруктом.

БУП!

Пегас сидел на диване — точнее, на подушке, положенной на диван — и смотрел телевизор. После блокировки "Спаса" и "Науки" он переключился на политические передачи и делал вид, что очень хорошо разбирается в политике. А ещё ему очень нравилось, когда там все друг на друга начинали орать.

— Хелл.

Я присел рядом с пегасом, который повернул ко мне моську и уставился в ожидании.

— Что случилось?

— Ты у меня уже давно живёшь, а ведь мы никогда не делали БУП, — заметил я со зловещей улыбкой.

Крылья пегаса мигом расправились во всю ширь.

— Не сметь БУПать пегаса! — крикнул он, прикрывая нос перьями. — Это жестокое обращение с гостями из других миров! Нос пони — это запретная зона, нажимать на него нельзя!

— Но ведь всем пони нравятся, когда их БУПают! — заметил я. — Когда Селестия и Луна встречались с Путиным, он БУПнул их обеих!

— Он им ещё и цветы дарил! А ты мне каналы отключил! — пони всё ещё не отводил перья от носа. — Я не дамся!

— Дай БУПну!

— Нет! — пока перья закрывали нос, пегас быстро вытащил из-под себя подушку и выставил её щитом. — Я буду жаловаться в общество защиты пони от бупанья!

Я поднял руку и, обогнув подушку, поерошил пёрышки пегаса.

— Хелл, ну пожа-а-алуйста, — копируя тон пегаса, которым он выклянчивал очередное мороженое, попросил я. — Клятвенно обещаю, что лишь один раз БУПну!

Пегас опустил подушку.

— Точно один?

— Большего и не надо! — пообещал я.

— Эх, — не по-детски вздохнул жеребчик, опуская крылья. — Но только раз!

Я кивнул и очень медленно прикоснулся указательным пальцем к носу пони.

— БУП!

Хелл скосил глаза на переносицу и высунул язык, его шерсть на миг встала дыбом, крылышки приподнялись, а затем он громко чихнул.

— Вот почему пони не любят БУПанье!

Над городом

Хелл поправил шарфик, упёрся всеми четырьмя копытами в асфальт и с силой взмахнул крыльями, взмыв в небо.

Мимо пронеслись окна пятиэтажки, в одном из которых мелькнула испуганная мордашка кошки, которая никак не ожидала увидеть такую "птичку", зелёная берёзка, уже украшенная кое-где жёлтыми прядями, и наконец пегас оставил деревья и дома внизу, а сам оказался посреди серого сентябрьского неба.

Холодный ветер вмиг превратил его гриву и шёрстку в развевающиеся сине-красные флаги. Расправив левое крыло, жеребчик наклонился на правый бок и сделал небольшой крюк, летя теперь не против, а по ветру. Прижав передние ноги к груди и вытянув задние, пони новым взмахом направился в сторону трубы котельной, разогнав стайку недовольных ворон. Те закаркали ему вслед, но пегас не обращал внимания на их крики, лишь показал язык и полетел над деревьями лесополосы, разделявшей микрорайоны Ликино и Дулёво. Внизу проносились пятнышки лиц — люди поднимали головы, провожая полёт пони, залаяла какая-то собака, пытаясь гавканьем подозвать к себе пони.

Хелл поднялся чуть повыше, но не для того, чтобы избежать внимания — наоборот, ему нравилось, что на него смотрят — просто пегас избегал встречи с линиями ЛЭП и верхушками деревьев. Ещё чуть-чуть поднявшись, пегас расправил крылья горизонтально и ловко спустился к крышам стареньких пятиэтажек. Выбрав одну, он приземлился на краешек крыши, простучал дробь, пробегая почти на середину, и снова взмыл в воздух, направляя свой полёт на северо-запад. Ветер поутих и пегас смог снизить скорость, медленно и даже несколько грациозно пролетая над магазинами и машинами, над столбами освещения и придомовыми деревьями.

Но дома и автомобили остались позади — оставив внизу автомобильную дорогу, пегас оказался над железнодорожными путями. Чуть выпрямив передние ноги и согнув задние, он планировал над поездом, который как раз двигался со стороны Орехово-Зуево: мелькали вагоны, цистерны, платформы, загудел локомотив, предупреждая о своём приближении. Хелл восхищённо смотрел сверху на то, как стремительно двигается поезд, раз — и нету, умчался в дальнюю даль.

Пегас слегка взмахнул хвостом и вытянул передние ноги, направляясь к блюдцам озёр. Зелёная трава вокруг них ещё не уступила место осенней желтизне, но сами озёра были пусты, не плавали по ним утки и не летали над ними чайки. Лишь где-то у самого горизонта, над тёмно-зелёной лентой леса, острый взгляд пегаса разглядел чёрную точку — болотный ястреб совершал свой обычный полёт, высматривая добычу. Напугать бы его, чтобы птичек не обижал, но Хелл почувствовал, что замёрз — и потому лишь погрозил ястребу копытом, разворачиваясь к дому. Он пролетел над железной дорогой, держась повыше, чтобы не коснуться вдруг проводов, потом развернулся, чуть снизился — и вот уже распахнутое окно квартиры. Взмахивая крыльями вперёд, чтобы снизить скорость, пони мягко приземлился на подоконник.

— Ну, как полетал? — спросил я, отрываясь от газеты.

— Как всегда, — ответил пегас, копытом прикрывая окно и снимая шарфик. — А чайник горячий?

Как пегасы занимаются самостоятельными покупками

В наших придомовых магазинах Хелла уже настолько хорошо знали, что я мог совершенно спокойно поручать пони ходить за покупками. Думаю, что стоит кратко упомянуть об этом, хотя ничего особого для читателей в данной главе не встретится.

К сожалению, обустройство магазинов под нужды (и анатомию) пони в России проходило так же медленно, как вообще в России проходит любое обновление. Проще говоря, кроме специальных полиэтиленовых пакетиков для передних копыт, никаких нововведений для пони в магазинах пока предусмотрено не было. Впрочем, Хелл мало расстраивался по этому поводу, он привык к тому, что в мире людей пони постоянно встречают какие-либо препятствия.

Зачастую в магазин Хелл приходил со специальной седельной сумкой — очень удобной сумкой на длинном ремешке, которую мы купили во время очередной поездки в Москву (естественно, в подмосковных городах такие сумки пока были диковинкой, а заказывать её на сайте было гораздо дороже, чем купить самим). Сумка висела у него обычно на левом боку, так как на её правой стороне находился небольшой карманчик со специальной картой, которой пегас пользовался для оплаты покупок. Войдя внутрь, для чего ему приходилось попыхтеть, поднявшись вертикально и потянув на себя тяжёлую дверь, Хелл неторопливо прохаживался по магазину, уступая дорогу людям и стараясь не размахивать хвостом, чтобы случайно не зацепить какой-нибудь продукт, а вещи с полок брал кончиками маховых перьев. Иногда, правда, ему приходилось встать на задние ноги, чтобы достать до какой-нибудь вещи, и тогда пегас пользовался магией копытокинеза, которой совсем не мешал накопытный пакетик.

К сожалению, летать в магазинах пони не разрешалось — даже на дверях вешали таблички с перечёркнутым крылом — так что если Хеллу требовалось взять что-либо с верхней полки, ему приходилось обращаться за помощью к продавцу или покупателю, либо искать приступку-лесенку, которая то и дело оказывалась в разных концах магазина и найти её было не так-то просто. Кроме того, пони старательно избирал себе путь, не проходя мимо прилавка с мясной продукцией — хотя пегас в последнее время полюбил солёненькую колбаску, он всё же недолюбливал вид разделанного мяса. При этом чаще всего пони избирал путь через овощной прилавок, так как именно овощи составляли большую часть его рациона, но не забывал заглянуть и в хлебный отдел — вдруг привезли какую-нибудь особо вкусную булочку?

На кассу пони старался подходить тогда, когда не было очереди, либо она насчитывала одного-двух покупателей — размеры магазина были таковы, что пони не очень-то удобно было стоять в очереди, так как он занимал два, а то и три места. Стоять на задних копытах Хелл, конечно же, мог, но он этого делать не любил, тем более, что в таком положении сумка начинала его перевешивать и вынуждала заваливаться на левый бок. Правда, при выкладке продуктов пегас обычно поднимался на задние и очень аккуратно высыпал всё содержимое сумки на ленту кассы, но подобный трюк он проделывал всего на несколько секунд.

Так как высота кассы несколько превышала размеры пони, Хелл не мог увидеть цену за товар, но к чести наших продавцов могу сказать, что они ни разу не пользовались его положением — надеюсь, что и в других магазинах продавцы так же честны с пони, как в нашем городе. После того, как ему называли сумму, пегас аккуратно вытаскивал карту, взяв её в зубы, приподнимался, обычно упираясь одним копытом на кассу, и пиликал о терминал, оплачивая покупки. Собирать их он старался самостоятельно, что тоже было затруднительно, так как высота кассы оставалась той же, так что продавцам иногда приходилось ему помогать. Впрочем, Хелл очень расстраивался по этому поводу и потому с поистине пегасочьим упрямством старался уложить сумку самостоятельно, из-за чего часто притаскивал домой помятые помидоры и поломанные огурцы.

Выйдя из магазина, Хелл ловкими движениями стягивал с копыт пакеты, отправлял их в мусорку, а сам бодро процокивал по асфальту к дому, но не подходил к подъезду, а взлетал и перемещался прямо к балкону. Причём если балкон был закрыт, пегас не ленился облететь вокруг дома и постучать в окошко моей комнаты, чтобы привлечь внимание и влететь внутрь.

А вот дверью пони пользовался редко — дело в том, что в Эквестрии двери редко запирают, потому пегас постоянно забывал где-нибудь ключи или и вовсе уходил без них. Так что окно для Хелла стало самым обыкновенным способом попасть в квартиру.

Осенние листья

— Ну пожа-а-алуйста! Я очень быстро!

Хелл даже приподнялся на задние ноги, положив передние копыта мне на бедро. Крылышки его слегка трепетали, хвостом он размахивал из стороны в сторону, а смотрел мне в глаза с таким выражением, что взгляд Кота-в-Сапогах из известного мультфильма ни в какое сравнение поставить не получилось бы!

— Ладно, — вздохнул я. — Но только давай недолго, нам уже домой пора!

Наклонившись, я принялся разматывать с шеи пегаса шарфик — день выдался солнечным, но всё же на дворе стоял октябрь, холодный ветер постоянно напоминал о том, что лето осталось позади.

— Спасибо! — переступавший с копыта на копыто Хелл едва дождался, когда я покончу с шарфиком. — Ну держитесь, листья!

С этими словами он сорвался с места, расправив крылья. С силой оттолкнувшись от земли, пегас воспарил над землёй и принялся кружиться, потоками воздуха ловко собирая палые кленовые листья в большую кучу. Придерживая шапку, я отошёл на шаг назад, наблюдая за полётом пони — тот ловко маневрировал между клёнов и тополей, то подлетая повыше, чтобы сорвать листочки прямо с деревьев, то опускаясь пониже, спиралью кружась над землёй и сгребая их в настоящую жёлто-красную гору.

Эта работа заняла у него всего несколько минут, после чего пегас расправил крылья во всю ширь, завис в воздухе над кучкой, затем резко перевернулся на спину и рухнул прямо в листья, разметав их во все стороны! Присев на ствол упавшего тополя, я наблюдал за тем, как пони крутится с бока на бок, ударяет листья задними ногами или сгребал их крыльями и подбрасывал вверх, чтобы они засыпали его.

Что нужно для счастья жеребёнку-пегасу? Погожий денёк и куча кленовых листьев!

Альфа-хищник

Расправив свои мощные крылья, красавец-ястреб величаво парил в небесах, совершая плавные круги над деревьями, над крышами домов, зорким взором высматривая добычу. Сейчас найти подходящую жертву было не так-то легко — приближалась зима, большинство мелких птиц подались в тёплые края, птенцы выросли, всякие грызуны зарывались в палую листву или и вовсе не собирались вылезать из тёплых норок…

Зато не было ни чаек-истеричек, ни надоедливых грачей, даже вездесущие вороны предпочли переместиться в город, поближе к тёплым крышам и помойкам, так что охота стала куда спокойней. Сейчас ястреб был самым настоящим властелином Подмосковья, и под облаками не существовало никого, кто мог бы помешать его охоте! Ещё один плавный круг — и, кажется, он отыскал подходящего кандидата на обед…

Внезапно ястреб усмотрел кое-что поинтереснее мишени.

Со стороны города к нему стремительно приближалось нечто ярко-синее, с мельтешащими на фоне голубого алыми полосами. От сочетания несочетаемых цветов у ястреба сразу же заболели глаза, он зажмурился, а когда снова посмотрел вокруг, то увидел, что добыча исчезла, зато цветное пятно приблизилось и приобрело чёткие очертания. Ощутив какое-то смутное беспокойство, ястреб развернулся в сторону леса и с силой взмахнул крыльями, намереваясь улететь подальше, пока неизвестное существо не приблизилось — но и оно вдруг прибавило скорости, явно намереваясь лететь следом!

Этого ястреб совсем не ожидал. Он ведь только что был самым главным хищником, а теперь охота велась уже на него самого! Он увеличил скорость ещё, пытаясь нарастить разрыв между собой и странным существом, но оно всё равно догоняло птицу! Ястреб рванулся вправо — и существо тоже полетело вправо, ястреб влево — и оно влево! В панике птица прижала крылья к телу и камнем устремилась вниз, надеясь, что чудище не сумеет повторить манёвр — но странное существо висело у неё на хвосте!

Хелл очень редко стучался в дверь — заходить в квартиру он предпочитал через балкон или окна. Немного удивлённый, я поспешил распахнуть дверь… И полюбовался странной картиной: донельзя довольный Хелл стоял на трёх ногах, четвёртой прижимая к боку уже окончательно смирившегося со своей участью ястреба.

— А я птичку поймал, — объявил пони. — Можно, она поживёт у нас пару дней?

Первый снег

Хелл приник мордахой к холодному стеклу, оставляя на его поверхности мутное облачко. Смотрел на то, как сильные порывы ветра носили над асфальтом крупные снежинки, укладывая их на крыши припаркованных машин, на тротуар, на траву теплоцентрали...

— У нас в Эквестрии зиму пони устраивают. А у вас она сама приходит, — он отлип от стекла и потрогал копытом озябший нос. — Теперь не полетаешь.

— Ничего, первый снег всегда сходит, — не очень-то уверенно заметил я, поставив на стол чайник. — Садись чаёвничать.

Кто сказал, что ночь — время для сна? Особенно если можно устроиться на кухне в тёплой квартире, поближе к пышущей жаром батарее, налить ароматного чаю с лесными ягодами и распаковать банку мёда или варенья, запасённого ещё осенью. Хеллу, как я понял, такие ночи были особенно нужны — всё-таки пегас больше привык к зелёной Эквестрии, чем к заснеженной России, и, хотя это была уже вторая его зима (или предзимье) в нашем мире, он, как и большинство подобных ему пони, ещё не совсем с ней освоился.

Вот и сейчас понек замер на табурете, приподнявшись чуть-чуть на задних копытцах, удерживая в левом переднем бутерброд с мёдом, и смотрел в окно, разглядывая что-то очень пристально. Я ожидал какой-нибудь реплики вроде "Бр-р-р!" или фирменного "Холодно!", которые он щедро рассыпал прошлой осенью, но пегас решил меня удивить:

— Красиво, — сказал он, положив бутерброд на стол и снова приникнув к окну.

Я пододвинул табурет поближе и через голову крылатика взглянул на улицу. Сначала я не понял, что имел в виду пони, но потом...

Пожалуй, в этом действительно была какая-то красота, на которую мы, люди, вечно занятые своими делами, редко обращаем внимание. Ветер улёгся, и крупные снежинки, сверкая в лучах фонаря, неторопливо кружились и опускались вниз, складываясь в пока ещё тонкий белый ковёр...

Без приключений

К моему немалому удивлению, никакого восторга по поводу новой поездки на электричке Хелл не высказывал. Похоже, подъём в четыре часа утра негативно действует даже на гиперактивных жеребят-пегасов: сонно позёвывая, Хелл топтался по платформе и зарывался носом в свой огромный шерстяной шарфик, а его глаза всё время оставались закрытыми. Говоря по правде, я чувствовал себя немногим лучше, и тоже испытывал потребность зарыться во что-нибудь мягкое и согревающее.

Вообще-то я люблю раннее утро, время тишины и спокойствия, когда всё вокруг мирно спит, только сейчас никакого удовольствия я не испытывал. На небе холодно сверкали утренние звёзды, позади нас тёмной стеной стоял лес, а в зыбком свете фонарей двигалось нечто, похожее то ли на туман, то ли на воздушно-водяную муть, предвестницу дождя.

— Долго ещё? — пробурчал Хелл из-под шарфа. Голос его звучал приглушённо и устало, а ведь мы из дома вышли всего минут десять назад.

Я посмотрел на экран смартфона. Утренние электрички часто запаздывали — ненамного, но всё же выбивались из расписания. Нам не повезло, жёлтого фонаря, приближающегося со стороны Давыдово, не было даже видно. Дорога блистала лишь жёлтыми огнями совсем других фонарей, красными и синими глазами семафоров.

— Может, ну его? — вдруг предложил пегас.

— Ты же сам хотел кататься, — заметил я.

— Кататься летом хорошо, — философски заметил пони, помахивая крыльями. — А сейчас не лето.

Словно в подтверждение этих слов с неба стал сыпать снег — мелкий-мелкий, противный-препротивный. На этом фоне идея покататься до «восемьдесят пятого» — одноимённой платформы, находившейся на краю Ликино-Дулёво — не казалась нам с Хеллом такой уж хорошей. Ведь мало доехать до платформы — потом от неё нужно будет обратно домой добираться, а в пять утра маршрутки и автобусы ходят редко. Хеллу, правда, беды мало, он и пролететь может, но в такую погодку пегас и к полётам расположен не был.

— Домой? — спросил я, всунув телефон в карман. Приятное тепло охватило ладонь и доставать руку из кармана уже не хотелось.

Вместо ответа Хелл приподнял копыто и поймал на его кромку снежинку. Фонарь, под которым мы стояли, был слепенький, но всё же давал возможность её рассмотреть: скособоченная, какая-то слипшаяся, кривая, она больше походила на поделку дошкольника, первый раз имеющего дело с вырезанием снежинок.

— Домой, — произнёс пегас и попробовал сдуть снежинку, но она уже растаяла.

Мы прошли мимо тёмной станции, пересекли автомобильную дорогу, совершенно пустую в это время, и оказались рядом с «Пятёрочкой», гостеприимно светящейся включёнными лампами, хотя до открытия дверей было ещё часа три-четыре, не меньше. Обойдя магазин, мы с Хеллом спустились на поросшее тополями пространство между пятиэтажным домом и его девятиэтажным собратом: совершенно отличные друг от друга здания роднило сейчас то, что свет горел лишь в подъездах, да в паре-тройке квартир. На тёмных улицах, засыпаемых снегом, не было ни людей, ни собак, ни кошек — первые ещё спали или лениво смотрели в окна, допивая последнюю чашку кофе перед тем, как выйти на работу, вторые и третьи либо дремали, либо провожали своих хозяев.

— Не будет у нас сегодня приключения, — произнёс Хелл, когда мы уже выходили на дорожку, ведущую к нашему дому. — Пчхи!

— Пойдём-ка быстрее отогреваться, а то приключения с завтра начнутся, — заметил я. — Для одного — файтинг с температурой, для другого — квест по аптекам.

— Мне шерстинка в нос попала! — ответил Хелл. — Но ты прав. Ну их, эти приключения!

Мы уже заходили в подъезд, когда между домами загудело, завыло эхо подъезжающей к станции электрички. Вот она заскрипела тормозами, плавно остановилась и, хотя на платформе никого не было, двери её всё равно открылись. Секундой позже в первый вагон с улицы вползла прядь тумана, уплотнилась, превратившись в серую кобылицу-единорога с блестящей звёздами чёрной гривой…

Потом двери электрички закрылись и она умчалась вдаль, мигнув на прощание огоньками и растворившись в предрассветной тьме.

Тёплое пегасочье гнёздышко

Хелл свил гнездо.

Ну, попытался свить — лёг посередине одеяла, разложенного в свою очередь по самой середине кровати, и закрутил его концы на манер самодельной пельмешки, начинкой для которой был он сам. Ещё и подушку сверху положил, так что из-под самодельной одеяло-подушечной конструкции торчат только конский хвост и конский нос. В комнате ничуть не холодно, пышущая жаром батарея обжигает одним своим видом, да и шерсть пегаса — это такое природное одеяло, которое всегда с тобой. Но Хеллу хочется побольше тепла и комфорта.

А ещё так заснуть легче, время-то ещё детское, и восьми вечера нет, хотя темнота такая, какой в полночь не бывает — на улице опять перегорел фонарь.

— Спите, молодой понь? — я присаживаюсь на край кровати и нагло, без предупреждения вторгаюсь в Пододеяльнию, дотрагиваясь до пушистого бока жеребца.

Хрупкая конструкция бутерброда «одеяло-понь-подушка» начинает заметно сотрясаться, бок дёргается, пытаясь спрятаться от моей руки. А, нет, жеребчик просто поворачивается, чтобы было удобнее ткнуться нюхомыльником в мою ладонь и лизнуть пальцы.

— Фу! Хелл! — я одёргиваю руку. — Гадость же.

— Моя территория, — бубнит Пододеяльния. — Слышал же, наверное, фразу — «Не будить пегаса!».

— Переделаю в «Не кормить пегаса», — заметил я. — Ты сам просил тебя разбудить, сейчас по «Карусели» пони начинаются.

Из-под одеяла высунулся кончик синего носа.

— «Пони Лайф»? Нет, спасибо, я лучше спать буду.

— Нет, какая-то «Филли-Фантазия», — ответил я. Нос дёрнулся, словно в раздумье — нырнуть ли ему обратно или всё-таки высунуться наружу. Воспользовавшись временным ослаблением внимания, я быстро хватаю подушку и приподнимаю её, получив возможность лицезреть ленивого устроителя гнёзд.

Хелл сонный. Слегка подрасправленные крылышки всунуты под кончики одеяла, передние и задние копыта крепко поджаты к телу. Алые глаза смотрят сонно и туманно, он прижимает левое ухо, правое торчком встало и дёргается, словно спрашивая, а куда это делась прижимавшая его подушка.

— Поднять подняли, а разбудить — не разбудили, — заметил я. — Давай-ка спать ложись.

Хелл сонно зевает и пытается сопротивляться, но как только я беру его под передние ноги и приподнимаю над кроватью, тело пегаса расслабленно вытягивается, а зевает он так громко, что, наверное, слышат и соседи. Приходится в срочном порядке перестилать постель и укладывать жеребца на измученную подушку, накрыв сверху одеялом.

— Доброй ночи, Хелл, — говорю я, покидая комнату.

Пегасик что-то говорит в ответ, но его мордашка уткнулась между двух копыт и прижалась к подушке, так что понять смысл его слов мне удаётся только с помощью воображения. Ну и ладно — я бы и без слов понял, что он хочет мне сказать. Закрыв дверь, я подхватываю на руки мяукнувшего Кубика и ухожу в свою комнату, оставив пегаса сладко посапывать и видеть приятные летние сны…

Птицекормилец

Наступило то непонятное (и очень противное) время года, когда осень вроде бы уже закончилась, а зима так и не наступила — серое российское предзимье.

Деревья стояли совершенно голыми, без единого листочка, а сами листья, мокрые и потемневшие, устилали лесные дорожки, уже не шурша, а печально хлюпая под ногами. Земля затвердевала от ночных заморозков, но то и дело выпадавший снег благополучно таял под лучами негреющего солнца. Иногда вместо снега с серого неба хлестал противный холодный дождик, и лужи, оставшиеся после него, к рассвету покрывались тонкой коркой льда.

Хелл окончательно завершил свои утренние полёты, которыми развлекался каждый летний день и в начале осени. Хорошо помня о том, как он подхватил простуду прошлой весной, после чего несколько дней провёл в постели, пегас решил не повторять неприятный опыт и потому вылетал только ближе к полудню, да и то ненадолго. Зато ходить мы с ним стали куда чаще: после того, как пегас отпустил на волю пойманного им сокола (или это всё-таки был болотный ястреб, признаться, я плохо разбираюсь в наших подмосковных хишниках), Хелл решил, что мы обязаны хотя бы два раза в неделю кормить пернатых друзей.

Хотя возле нашего дома висело несколько самодельных кормушек, Хеллу больше нравилось посещать восточную часть города. Перейдя через главную городскую автодорогу, миновав поликлинику и станцию «Скорой помощи», мы выходили к зелёной стене старого леса. Этот лес стоял здесь ещё в те времена, когда железная дорога огибала Ликино-Дулёво не с запада, а с востока, и где-то в его глубине таился фундамент какого-то бетонного строения, а на дорогах ещё встречались тут и там насквозь проржавевшие костыли, вбитые в ещё деревянные шпалы. Тем не менее, диким лес не был: сначала через него вели дороги к так и не достроенному санаторию, затем санаторий был закрыт, а дороги остались, и лес превратился в место, где можно было спокойно пожарить шашлыки и погулять с детьми.

Углубившись в чащу, мы с пегасом несколько минут петляли по витиеватым тропкам, проложенным между сосен и елей, и выходили на дорожку, которая тянулась наискось с севера на юг, от развалин того самого железнодорожного строения до жилых домов. Кормушки здесь встречались просто в неимоверном количестве: и деревянные, уродливые, но зато обеспечивающие сухость корма, и кормушки-бутылки, кормушки-пакеты, кормушки-домики и кормушки-дощечки… Синицы и мелкие лесные птахи летали повсюду, весело щебеча, где-то по соснам прыгали белки и стучали дятлы — пожалуй, лучшего места для прогулок с эквестрийским пони во всём городе не найти.

Хелл мигом приободрялся и принимался за «разведку», разыскивая, какие кормушки были наполнены, а какие висели пустыми. Поскольку рост пони не позволял ему дотягиваться до кормушек, а конечности его не были предназначены для засыпания птичьего угощения в узкие дырочки кормушек, задача по их наполнению полностью ложилась на мои плечи. Что удивительно, обычно осторожные птицы — пока что им хватало природного корма — ничуть не боялись меня в компании Хелла, и даже дружелюбно щебетали прямо над головой пегаса. Несколько раз особо наглые пернатые, дожидаясь, пока я заполню кормушку, опускались на спину или на крылья жеребца, а то и путались в его гриве, так что Хеллу даже приходилось их прогонять. Ещё утащат волосы или шерсть к себе, для утепления гнезда!

— А почему у вас тут ворон нету? — спросил как-то раз Хелл, взмахом крыла прогоняя очередную назойливую пташку. Поползень, недовольный тем, что пегас шевелится и не даёт себя общипать, отлетел на ближайшую сосну и запрыгал по стволу вверх.

— Им пищи и в городе хватает, — ответил я. — Будешь сухарик?

Поскольку пегасы в какой-то мере похожи на птиц, то за кормлением последних Хеллу становилось завидно и он тоже не прочь был перекусить. С трудом отлипнув от магазинных пирожков (и так понь скоро подоконник начнёт продавливать), пегас пристрастился к просто посоленному хлебу, тем более что в Эквестрии соль как-то особого распространения не получила. Так что комплект собственнодуховочно высушенных сухариков я теперь частенько брал на прогулки.

— Не, — пони отмахнулся хвостом. — Вот у вас, людей, всё странно. Птицы вроде бы дикие и вольные, а всё равно в город летают. У нас они по лесам живут… Ну и у Флаттершай, конечно.

«Потому что у вас помоек нет, судя по твоим рассказам!» — подумалось мне.

— У наших птиц другая культура, — заметил я. — У вас и зимы легче, пищи больше, и труб котельных нет, птицам в том же Понивилле погреться негде.

— Зато мы зиму сами убираем, когда надо, а не смотрим с тоской на календарь, — заметил пегас.

Корм у нас кончился, ну так и кормушки в большинстве своём тоже остались позади — из леса мы вышли на широкую просеку, тянущуюся вместе с ЛЭП от Ликино-Дулёво далеко-далеко, куда-то в поля и леса. Судя по гугл-картам, где-то там, за горизонтом, должен быть ещё один город, и вроде бы идти туда не слишком долго, но серые деревья закрывали обзор, а посылать Хелла взлетать и посмотреть, что там, дальше, я не собирался: пегас получил от меня достаточно наущений по поводу линий электропередач, так что возле них никогда не летал.

— С завтрашнего дня буду облетать город, — вдруг заявил Хелл. — Купим два батона, ты мне его нарежешь кусочками, а я с утра буду заниматься хлебометанием с высоты. Городских птиц тоже нужно кормить.

— Если ты будешь летать над городскими помойками, то «А» — ты перепугаешь всех птиц, которые будут считать тебя огромным синим хищником. А «Б» — ты перепугаешь всех, кто по утрам выносит мусор, — заметил я. — Представь — идёт сонный человек на работу, у него в руках пакет с обедом и пакет с мусором, а тут вдруг с небес слетает тёмная тень! Тут невольно пакеты перепутаешь.

— Днём буду летать, — упрямо заметил пегас. — Птицы ко мне привыкнут и бояться перестанут. Я их потом даже на лету кормить смогу!

Я представил, как за Хеллом, держащим в копытах батон, увязалась целая толпа голубей, галок и ворон, которые обычно кучкуются на городских помойках, и вся эта небесная армада несётся к окнам моего дома…

— Нет уж, Хелл, давай-ка птиц кормить будем только с земли! И только здесь… Мне дома одного чуда в перьях хватает!

Ловушка

Хелл гордо и уверенно шагнул из подъезда на плитку лестницы, ведущей к подъездной двери, поскользнулся, замахал крыльями, выкрикнул «Мама!» и замер на месте, расставив все четыре копыта пошире в стороны. Сложно сказать, какие умники додумались сделать подход к подъезду из скользящего материала, но зато ясно как день, что сейчас на их головы посыпались самые разнообразные понячьи проклятия.

Увы, но проклятия никак не могли помочь Хеллу выпутаться из ловушки, в которой он оказался. Дверь подъезда захлопнулась у него за крупом, и чтобы открыть её вновь, пегасу нужно было встать на задние ноги и приложить ключ к домофону — что с учётом скользоты больше походило на самоубийство. Вперёд, до асфальта, припорошенного снегом, были три ступеньки, и Хелл, недолюбливавший лестницы, был уверен, что наверняка свалится с них мордахой вниз. Прыгнуть вперёд, чтобы приземлиться на асфальт? Копыта его так скользили, что и этот план не годился, для крыльев не было размаха ввиду двух столбов, поддерживающих козырёк подъезда, и взлететь вверх Хелл тоже не мог из-за этого козырька.

По синей шкуре Хелла пробежали мурашки, пегас почувствовал, что ему не выбраться. Вперёд нельзя, назад нельзя, в стороны тоже нельзя! Набрать код квартиры по домофону он не мог, копыта не позволяли, да и всё равно для этого ему нужно было бы встать на задние. Позвать на помощь он тоже не решался, пегасочья гордыня не давала. Ступить в сторону, рискуя поломать крылья и копыта на этих треклятых скользких плитках, тоже. Была маленькая надежда, что падающий хлопьями снег сделает асфальт более удобным для приземления, и тогда он бы решился на прыжок, только вот ждать этого придётся долго…

«Пим-пим-пим» — пропел домофон, и на улицу вышел сосед пегаса с первого этажа.

— Здравствуйте, — вежливо улыбнулся пони. — Прошу прощения, вы не поможете мне спуститься? Пожалуйста?

Молодой парень улыбнулся, подхватил Хелла под брюшко и снёс его на асфальт, аккуратно поставив возле берёзового пенька.

— Спасибо! — улыбнулся Хелл.

Затем поправил шарфик и поцокал было в магазин, но едва он сделал пару шагов вперёд, как копыта его скользнули по ледяной корке, притаившейся под снегом, и понь с громким и не слишком культурным вскриком растянулся на асфальте.

— Русскую зиму не победить, — резюмировал пегас, гневным выдохом сдув с глаз чёлку.

Битва

Я на собственном опыте убедился, что одолеть пегаса в битве снежками человеку не под силу. Хелл умело пользовался рельефом местности, а то, что он был относительно невысоким существом, позволяло ему легко укрываться от моих снарядов, пролетавших над его сине-красной гривой.

Кроме того, реакция у пони вообще лучше, чем у людей, а у пегасов в особенности, так что я ещё только делал замах, а Хелл уже знал, куда полетит снежок, и успевал принять решение — броситься ли ему пузом на снег, спрятаться ли за дерево или взлететь в воздух. К слову, взлетал он нечасто, чтобы давать мне хоть какой-то шанс его поразить, но всё равно попасть в пегаса я мог только тогда, когда он торопливо сгребал снег, работая сразу копытами и крыльями.

Именно благодаря «перезарядке» пару раз мои снежки осыпали пони. Правда, Хелл вскоре понял уязвимость своего положения, и, задорно смеясь, прикрывался крылом, так что снежки ударялись об его пёрышки и не приносили мне очков. А вот когда пегас набирал снежные шарики в крылья, приходилось прятаться уже мне — пони кидал их либо всей поверхностью крыла, либо — предварительно удерживая маховыми перьями, и если первый способ бросания обеспечивал ему быстроту, то при втором он добивался невероятной точности.

— Ну всё, ты сейчас доиграешься! — предупредил я, когда очередной снежок не только сбил с меня шапку, но и осыпал снегом всё лицо.

— Вя-я-я! — Хелл показал алый язычок и бухнулся на снег, сгребая его сразу двумя крыльями.

Я укрылся за стволом берёзы, сворачивая в руках царь-снежок — в этом снаряде был идеальный баланс, он имел почти правильную сферическую форму, и я был уверен в том, что нанесу своему противнику смертельный удар! Ну, то есть, такой, что после него пегасочьи крылышки сразу потянутся вверх, означая сдачу и поражение! Я постарался успокоить своё дыхание, перехватил снежок как можно удобнее, высунулся из-за дерева…

— А-а-а-а! — завопил я, чтобы привести в замешательство своего противника. Благо мы находились на краю западного леса и кроме белок и синиц, наши чудачества никто заметить не мог.

Вот только толку из моего крика не вышло. Я едва успел удержать руку — Хелла в зоне видимости не было. Недоуменно оглядываясь по сторонам, я пытался отыскать пегаса, не понимая, как цветной пони может скрыться посреди бело-серого российского пейзажа… И в этот момент что-то холодное попало мне за шиворот.

— Хелл! — я резко повернулся, готовясь метнуть снежок вверх, но было поздно — усевшийся на ветках берёзы пегас не только бросил в меня снежки, но и стряхнул с дерева настоящую лавину. Поражение было абсолютным и полным — снежный вал осыпал меня, а следом свалилось горячее и довольное тело пегаса.

— Капитуляйтен! Итс юу капитулирен! — алое копыто уткнулось мне в грудь.

— Кхе-кхе! — откашливая снег, я резко подхватил пегаса под передние копыта и завалился с ним на бок, шаря рукой в поисках выпавшего снежка. — Рашен солдатен нихт капитулирен! Мы ещё не закончили, Хеллус Пегасус-младший!

Хелл весело засмеялся, зачерпнул снега и прежде, чем я успел его остановить, осыпал меня белым облаком и рассмеялся сильнее прежнего:

— А давай всегда так по магазинам ходить?

Встречайте зиму!

Выйдя из подъезда, Хелл вдохнул холодный, но не морозный воздух, и огляделся по сторонам. Наконец-то на смену скучной поздней осени пришла зима! Не то чтобы пегас особенно любил это время года (хотя у эквестрийских пони зима вызывает больше положительных эмоций, чем у людей), но смотреть на белые луга и поля было куда приятней, чем на пожухшую траву и серую землю! А ещё снег покрыл тротуары и автодороги, так что пегас перестал чувствовать себя, словно корова на льду!

Расправив крылья, Хелл пролетел над придомовыми кустиками, спугнув воробьёв, прыгающих между сучьев, и приземлился на краю дома, погрузившись в снег по самую шёрстку. Выдохнув облачко пара, пони весело улыбнулся и снова поднялся в воздух, взметнув вокруг себя снежную крошку и хвостом подняв маленький зимний вихрь. Отлетел он совсем недалеко, поближе к лесополосе, вплотную примыкавшую к домам — здесь снега было ещё больше, и Хелл, перевернувшись на спину, плюхнулся в самый огроменный сугроб. Покрутившись с боку на бок, пони расправил крылья и прижал их к снегу, быстро-быстро задвигав ими вверх и вниз, ещё и сгребая снег, и закидывая его на свою пушистую грудку.

Вскоре в сугробе появилась ложбинка, из которой с некоторым трудом выбрался припорошенный снегом и довольный донельзя пегас. Встав на копыта, Хелл по-собачьи затрясся, сбрасывая снег с шёрстки, снова расправил крылья и оторвался от снегу, взлетая вдоль берёзы и чуть не доведя до инфаркта двух ворон, никак не ожидавших, что эта синяя бочка вдруг взмоет в небеса. Провожаемый раздражённым карканьем, пегас поднялся ещё выше, затем перешёл в горизонтальный полёт и плавно пролетел над уже ставшей ему родной пятиэтажкой, бросая тень на переливающийся на крыше снег.

Несмотря на холодный ветер, дувший с востока, где поднималось слепящее золотое солнце, Хелл быстро согрелся в полёте. Усердно работая крыльями, он поднялся ещё выше, перевернулся вертикально и замер в воздухе, оглядывая преобразившийся город. Кра-а-асота! Дымили трубы котельных, выбрасывая в воздух клубы серого пара, сказочно преобразились сосны и ели, покрывшись снежным панцирем, по заметённым железнодорожным путям двигался поезд, чьи вагоны и цистерны словно укрылись белыми тентами, скрывая чёрные следы мазута. Вышки связи красными огоньками горели в чистейшем воздухе, сновали туда-сюда по дорогам крошки-пешеходы, суетились вокруг своих машин, превратившихся в сугробы, или катили на этих самых машинах по улицам, ещё не до конца очищенным от снега…

Но больше всего Хеллу, конечно же, нравился городской парк. Сейчас была погашена иллюминация, но даже в свете дня наряженная ёлка, ряды флажков и разноцветных гирлянд выглядели по-праздничному весело. Жаль только, что в квартире нельзя соорудить камин — до человеческого Дня Согревающего Очага оставалось совсем недолго, и, что самое важное, праздновать его можно было аж четыре раза — сначала ка-таклическое Рождество, затем Новый год, потом православное Рождество, а потом ещё Старый Новый год — такого в Эквестрии не бывало!

И, находясь под впечатлением от мысли о грядущем празднике, Хелл не удержался от небольшой погодной шалости. Углядев в небесах тучку поменьше, видимо, обогнавшую своих тяжёлых снеговых собратьев, пегас взметнулся вверх, рванулся влево и вправо, затем вниз и снова вверх, и ещё наискосок. Потом он снизился, аккуратно приземлился на крышу ближайшего дома и задрал голову, любуясь своей работой: на фоне слегка сероватого зимнего неба плыл облачный пегас, большой, но почти как настоящий — с головой, копытами и крыльями, только без хвоста, на которого тучки не хватило.

— Встречай зиму, Ликино-Дулёво! — удовлетворённо произнёс пегас.

И полетел домой — пить горячий ягодный чай. С печеньками, конечно же!

Утренняя поездка

— ...Но без тебя я бы успел на «ЛиАЗ» раньше! — Хелл приподнял голову повыше, позволяя мне завязать у него на шее колючий, но тёплый шерстяной шарф. — И раньше бы вернулся!

— Хелл, не спорь. В Лиаз я тебя одного не отпущу. И в «ЛиАЗ» тоже, — я сделал ударение, подчёркивая, что имею в виду не микрорайон, а завод.

Пегас фыркнул, но всё же спорить не стал. Конечно, в одиночку он бы мигом добрался что до микрорайона, что до одноимённого завода, и скорее возвратился бы обратно, но зато со мной он мог покататься на автомобиле, а пегасу такие поездки нравились не меньше, чем в электричках! Со своей стороны, я совсем не хотел отпускать Хелла в такую рань, темноту и холод. Ещё сдует в какой-нибудь сугроб, или в темноте на ветку налетит, или на линию электропередач наскочит, а то и напугает кого, примут его за архангела или гигантскую летучую мышь… В общем, у меня было достаточно поводов, чтобы волноваться, а потому я решил составить пони компанию. Тем более, что и ехать-то недалеко, до «ЛиАЗа» пять-шесть остановок.

Приглашение посетить завод Хелл получил вчера. Руководство «ЛиАЗа» получило правительственный заказ на изготовление модернизированной версии автобуса с сиденьями под анатомию пони, и Хелла приглашали для проведения необходимых замеров, в радиусе пяти километров он оказался единственным эквестрийцем на данным момент. Пегас аж надулся от гордости за то, что на его долю выпала столь важная задачка, весь день ходил надутым, а вечером он на целый час занял ванну. Хорошенько промыв с шампунем свою шерсть и гриву, позже он заставил меня двумя разными расчёсками и одной щёткой приводить его волосы в порядок.

— Я должен завтра выглядеть сногсшибательно! — заявил он. — Нельзя уронить честь Эквестрии!

Во время причёсывания меня посетила идея бизнес-плана — дать в Интернете объявление, «Приглашаем расчесать гриву волшебному пони! Детям от двенадцати лет и взрослым скидка!». Правда, от идеи пришлось отказаться, потому что вряд ли шерсть и грива Хелла смогли бы долго выдерживать напор маленьких модельерш, да и регистрироваться как «самозанятый» я не хотел. Ещё обвинят в незаконном получении дохода!

Утром Хелл ещё раз причесал гриву, позавтракал, слупив безропотно большую миску овсяной каши — мол, он должен сегодня приблизиться по параметрам веса к взрослому пони — и был готов отправиться в путь. Так как на улице стоял предрассветный мороз, и даже густая шерсть пони не особенно хорошо защищала своего владельца от русской зимы, пришлось потратить время на одевание: повязав шарфик, я помог Хеллу облачиться в плотный жилет, а затем стал натягивать ему на ноги специальные накопытники. Заказали мы их по интернету, продавец уверял, что они прямиком из Эквестрии, так что по цене обувка кусалась, зато ноги пегаса от копыт и почти до «локтевого-коленного» сгиба оказались в тепле. С передними накопытниками Хелл справлялся быстро, надевая их, словно перчатки, а вот с задними пришлось повозиться.

— Не люблю зиму, — сказал пегас, когда мы всё-таки обули и заднюю пару.

— Поздравляю. Ты стал русским пони, — улыбнулся я.

Потратив ещё немного времени, чтобы защитить от мороза и самого себя, я вышел следом за пегасом из подъезда и вместе с ним оказался посреди снежного мира. В свете фонарей мерцали высоченные сугробы, деревья и машины стояли побелевшими, а высоко-высоко в чистом чёрном небе сверкали белые звёздочки, между которых мигал красными вспышками самолёт. Пока я осматривал информационный стенд — по дурной привычке коммунальщиков, именно в самый холод случались отключения горячего водоснабжения и экстренные проверки, на которые не хватило времени весной, летом и осенью — Хелл прошёл вперёд, отойдя от скользких плиток подъезда на посыпанный снегом асфальт. Вдохнув морозный воздух, пегас выпустил изо рта облачко пара и стал мерить шагами парковку.

— Не холодно? — поинтересовался я у него. Пони отрицательно помотал головой, но глаза при это держал полуприщуренными, то ли от мороза, то ли из-за того, что не выспался.

Мы пошли по улицам города. Поскольку час был слишком ранний не то что для школьников, но даже для простых рабочих, прохожих нам по пути почти не попадалось, зато вскоре встретились снегоуборочные машины — мигая жёлтыми огоньками, одна из таких чистила тротуар прямо перед нами. Я невольно усмехнулся, вспомнив реакцию Хелла на них — когда прошлой зимой он впервые встретился с этими машинами, то выгнул спину, встопорщил пёрышки на крыльях и встал передо мной боком, надувшись и став большим и страшным пегасом, который уж точно защитит слабого человека от этих страшных чудовищ. Теперь-то он реагировал спокойнее, но хвостом всё-таки недовольно помахивал. Потому машину мы обогнали, благо проезжая часть была свободна, а в такую рань машин опасаться не приходилось.

Вскоре мы уже стояли на остановке, продолжая от нечего делать любоваться небом или устраивая соревнование, кто выдует больше всего пара. Маршрутки по городу ходили часто, можно было и на автобусе приехать, но то ли мы так неудачно попали, то ли водители осторожничали на скользкой дороге, только ждать транспорта нам пришлось минут десять. Наконец, в далёкой темноте появились два золотых глаза, и вскоре оледеневшая маршрутка подкатила к остановке.

Водитель на Хелла взглянул неодобрительно, но так как я расплачивался живыми деньгами, да ещё и за пегаса тоже заплатил, спросив «Два до Лиаза», то никаких возражений не последовало. Хелл тут же занял два места у колеса, зная, что на такое место садится обычно меньше людей, а я примостился у окна за ним, приглядывая, чтобы пони никто не обидел. Впрочем, обижать было некому — на первой остановке села всего пара рабочих, на второй — то ли студент, то ли молодой специалист, и некая бабуся. Поскольку больницы были закрыты, думаю, что это была та бабушка из анекдотов про сбой в матрице — она будет кататься до конечного пункта, а потом поедет обратно и выйдет на этой же остановке, и так до тех пор, пока движение не прекратится.

Хелл тем временем приник носом к окну, не обращая внимания на холодное стекло. Вид города, погружённого во тьму, но светящегося огнями в домах, фонарями уличного освещения и новогодней иллюминации, завораживал пони не хуже, чем прыгающий по полу луч лазера. По правой стороне дороги мимо нас пронеслось здание церкви и городского клуба, тёмный парк, пустынная остановка возле закрытого магазина, затем появился лицей, нижний этаж которого светился огнями. Слева осталась дорога, отходящая от главной трассы и разделявшая микрорайоны Дулёво и Ликино — с одной стороны стояли пятиэтажные дома, с другой — лесополоса, скрывающая новопостроенную школу.

— Мы пересекли границу Гондора, — шепнул мне Хелл, всё-таки отлипнув от стекла.

Если Дулёво и Ликино разделяла вполне явная граница-дорога, то отделить Ликино от Лиаза было трудновато. По сути, Ликино заканчивалось столетним зданием, в котором располагался пункт полиции и городской музей, а дальше по правой стороне дороги тянулись деревья, за которыми находились дома, а по левой — деревья, растущие вперемешку с домами, и так до самой железнодорожной насыпи. Хелл называл это место «Ничейной территорией», что, конечно, было не так, но всё же границей Лиаза мы с ним считали железнодорожный мост — за ним на смену деревянным домам (и даже пятиэтажным) приходили бело-серые девятиэтажки.

Эти дома возводились для работников «ЛиАЗа», который завод, и соседствовали с низенькими двухэтажными домиками и пятиэтажками времён сталинской эпохи. Часть этих домов возводилась прямо на месте болота, и, к чести советских строителей, вырастали они как грибы, стояли до сих пор крепко и производили должное впечатление, не сравнить с хиленькими пятиэтажками, выстроенными при уже сто лет как разрушенной ткацкой фабрике в Ликино, или с бараками, создаваемыми «Дулёвским фарфоровым заводом». Вообще, по количеству многоэтажек Лиаз находился на первом месте, но Хелл был рад, что мы не живём здесь — ему между девятиэтажек летать сложнее.

— Приехали, — сказал я, когда мы проехали под мостом и стали поворачивать, одновременно взбираясь на холм. Ликино-Дулёво вполне могло посоперничать с Москвой за звание самого холмистого города. — Готовь крылышки, пегас, сейчас с них мерку снимать будут!

Хелл ответил мне негромким посапыванием. Задремал понек, и даже высокая скорость передвижения в совокупности с зимним пейзажем от сна его не защитила.

— Доброе утро, — я растормошил пегаса. — Вернёмся домой — ляжешь у меня до обеда дрыхнуть.

— А-а-ау, — зевнул пони, слезая с сидений на пол. — Обязательно посплю… А здесь где-нибудь можно кофе купить? А то я ведь усну, и тогда неправильно мерку снимут! Я же не могу так принцесс подвести!

Я усмехнулся.

— Сейчас купим... Всё ради Эвестрии!

Глава январская, специальная

«Смерть и запустение царили здесь, словно на поле брани» — вот как можно было говорить о каждой второй квартире страны после новогодней ночи. Нам с Хеллом тоже не удалось избежать попадания в статистику — хотя Новый год мы и встречали на улице, но только вот детское шампанское, осушенное пегасом до дна, сыграло с гиперактивным пегасом злую шутку.

Как результат, перенасыщенное сахаром и газированными пузырьками тело крылатой поняхи бурно провело новогоднюю ночь, а сегодня обнаружилось мною под ёлкой, в переплетении ещё горящих гирлянд. Хелл сладко дрых, подёргивая во сне задней ногой, и шепча одно-единственное слово: «Печеньки!». На голове у него была алая шапка с белой бахромой и белым помпончиком

— Вставайте, граф Пегас, вас зовут из подземелья, — произнёс я, наклонившись к уху пегаса. Ухо дёрнулось, дёрнулись и крылья, но пони так и не смог приподнять тяжёлые веки. Застонав, он перевернулся на левый бок, толкнув ёлку, и украшения на ней радостно забренчали.

— Ну давай ещё поспи-и-им… — попросил пегас, пытаясь прикрыть нос копытом. Это у него не получилось, гирлянды обвязывали пегаса таким образом, что двинуть передней ногой он мог только в том случае, если поджимал заднюю. — Сколько сейчас… Девять?

— Два часа. Дня, — я присел перед Хеллом и стал освобождать его от плена гирлянды.

Жеребчик старался помочь мне с этим делом, но в результате лишь запутывался ещё больше. Зато он всё-таки сумел открыть глаза и посмотрел на меня сонным взглядом.

— Что случилось? Куда делось первое января?

— Это особая российская магия. После тридцать первого декабря сразу наступает второе января, — я оставил попытки высвободить пегаса, взяв со стола минералку и поднеся её к губам пони. Хелл жадно обхватил бутылку и несколько секунд просто блаженно пил, отлипнув от минералки незадолго до того, как бутылка совсем опустела.

— Вы так каждый год встречаете? — пони похлопал глазами. — Теперь понятно, почему у вас виндиго до весны ярятся! У них же, получается, в середине зимы целый день выходной! Как раз сил набраться и снова всё заметать!

Мне наконец-то удалось выпутать пони из гирляндного плена, и Хелл поднялся на все четыре копыта.

— Итак, какие у нас планы на новый год? Как вообще люди отмечают первый день новой зимы?

— О, у нас свои традиции, — я предложил Хеллу сесть за стол, и пегас тут же впрыгнул на табуретку. — Например, первое января — это единственный день в году, когда можно поесть прошлогодние новогодние салаты.

— Ужас, — хмыкнул пони. — А более безопасные традиции есть?

— Гулять, наслаждаться видом пустынных улиц! Ёлки, гирлянды, тут и там салюты…

— Гулять? — пегас посмотрел в окно. — Я сказал «безопасные»! Что у людей за странное желание такое, самоубиваться в праздники? Холод, лёд, бр-р-р!

— Тебе не угодишь, — подмигнул я пегасу. — Тогда… Мандаринку будешь?

— Вот, эта традиция мне больше нравится! — усмехнулся Хелл.

Возвращение

Хорошо сидеть на остановке ранним зимним утром со стаканом горячего кофе в левом крыле и пирожком с капустой в правом!.. Во всяком случае, такое мнение должно было сложиться у любого, кто увидел бы сейчас Хелла, который прям-таки светился от счастья, радуясь тому, что сделал дело на благо всех пони, переселившихся из Эквестрии в Россию. Он даже не торопился домой, а потому мы решили не садиться в такси, а подождать автобуса или маршрутку, использовав освободившееся время, чтобы перекусить и обсудить поход Хелла на завод.

— Да там не о чем рассказывать, — хрумкая пирожком, заявил Хелл. И тут же опроверг свои слова. — Меня на проходной целый табун ждал, представляешь? Человек пять! Или людей пять, не знаю, как правильно — в общем, они меня через охранников провели и сразу пошли в цеха. Я столько автобусов даже в Москве не видел — они там чуть ли не на каждом углу стоят!

— Конечно, это же автобусный завод, — усмехнулся я. — И что же дальше?

— А то, что меня сразу в один из цехов повели, — ответил пегас. — Велели вытянуть крылья, а затем сложить их, потом меня всего измеряли и очень волновались. Как я потом узнал, у них был прототип, только слишком большой, наверное, земной пони — и получалось, что я несколько меньше, чем были рассчитаны кресла! Пришлось пояснить, что я вообще-то ещё вырасту!

«И сорвёшь мне все подоконники!» — подумалось мне.

— Потом меня повели на улицу — там автобусы стояли, и один из них как образец, сразу с несколькими видами кресел для пони. С виду некоторые из них вроде как обычные, человеческие, но если их чуть-чуть раздвинуть, то получались вполне удобными для пони! Меня попросили сесть и протестировать, как на них сидится. Но мне не понравились — узковаты, и ещё ремни безопасности не очень хорошо расположены, во всяком случае, крылатым точно будут мешать.

Пегас сделал перерыв на кофе. Делая глоток, он блаженно зажмурился и даже забил хвостом по скамейке.

— Так что мне больше понравились специальные кресла для пони — они сразу такие, причём по одному находится спереди, посередине автобуса и сзади, — он развёл передние копыта в стороны. — Они во-о-от такие широкие, на полтора обычных места, зато самые удобные, и я думаю, что именно такие и будут делать! Правда, для людей чересчур низковаты, но вот пони — самое то!

Жеребчик, не глядя, швырнул стаканчик через себя, и тот влетел точнёхонько в урну для мусора. Ничего себе меткость!

— Так что я теперь законодатель понячьей транспортной моды, — пони гордо выпятил грудку. — Жаль только, что сначала все машины в Москву и Петербург поступать будут. Почему «ЛиАЗ» не делает автомобили для Лиаза?

— Ещё одна великая загадка Земли, — пожал я плечами. — Может, на такси прокатимся?

Хелл закинул пирожок в пасть и хрумкнул капустой.

— Нет, хочу теперь сравнить свои ощущения от специальных кресел с теми креслами, которые есть в обычных автобусах! — объяснил он. — Меня для финальной версии сиденья ещё обещали позвать, протестировать, так что нужно точно определить, насколько неудобны эти и удобны те!

— Лётчик-испытатель… — я встал со скамейки. — Ну, радуйся, как раз автобус идёт.

— Я на всё готов ради науки! — бесстрашно ответил пегас. — И удобного места для крупа!

Домой мы добрались без приключений, и на этом можно было бы закончить рассказ, если бы не странное происшествие, случившееся уже тогда, когда мы заходили в квартиру. Дверь напротив открылась, кто-то выставил на площадку пакет с мусором, затем дверь закрылась...

Но я был готов побиться об заклад, что видел кончик чёрно-белого понячего хвоста.

Соседка

С некоторых пор Хелл начал вести себя странно. Очень странно.

Он частенько выходил на балкон, несмотря на холод, поднимался на задние ноги и приникал носом к стеклу, что-то внимательно разглядывая. Возвращаясь в квартиру из магазина, пегас совершал небольшой крюк и как бы случайно пролетал перед окнами соседской квартиры, а на лестничной клетке принюхивался и держал уши торчком. Наконец, в один из серых январских дней пони вошёл в мою комнату и заявил слегка дрогнувшим голосом:

— Кажется, у нас появились новые соседи.

— Да? Очень хорошо, — признаться, я сначала не обратил внимание на эти слова, но вот тон Хелла меня насторожил. — А что, хочешь с ними познакомиться?

— Ещё бы… — пегас сделал короткую паузу. — Потому что, мне так кажется, одна из них — пони!

Я как раз напечатывал сообщение для собеседника в Интернете, и ударил мимо клавиши.

— Ты знаешь, Хелл, мне тоже так кажется.

В комнате Найт всегда было достаточно темно, занавеску она закрывала, чтобы её не было видно со стороны улицы — пони ещё не привыкла к миру людей, потому и не спешила себя раскрывать. Только вот чёрная пегаска недавно заметила, что у нас появились интересные соседи. Об этом я узнала после того, как Найт вошла в мою комнату и сообщила мне об этом пегасе, который следит за нами уже несколько дней и является нашим соседом.

— Какой любопытный, однако, пегас… — сказала я. — Он ведь первый пони, которого мы встретили в этом городе, надо бы познакомиться с ним и его хозяином!

В этот момент, словно желая поскорее удовлетворить желание Найт, раздался негромкий стук в дверь. Причём стучали явно копытом, осторожно, чтобы не повредить обивку.

— Хм-м? Мы кого-то ждём? — спросила у меня Найт.

— Нет, не ждём, но сейчас узнаем, кто там, — я подошла к двери и открыла её.

На пороге стояли синий пегас с сине-красной гривой и какой-то мужчина, похоже, хозяин этого пегаса.

— Добрый день, — улыбнулся парень. — Простите за вторжение, но мы…

— Мы с вами соседи! — воскликнул синий пегас, растопырив крылышки. — Добро пожаловать в Ликино-Дулёво!

Я была немного ошарашена (тут, наверно, подойдёт это слово) внезапным утренним визитом наших соседей

— Добрый… Спасибо. А вы чего-то хотели?

— Просто познакомиться, — смущённо проговорил человек. — Прибытие эквестрийских пони — большое событие для нашего города… И особенно для Хелла.

Пегас тем временем не слишком деликатно сунул моську в чужую квартиру, поглядывая в сторону Найт.

— Привет! — замахал он копытом. — Я Хеллфайр! А тебя как зовут?

— И-и-и! — пропищала Найт и ускакала в свою комнату.

— Ой! — Хелл прижал уши и попятился крупом назад.

— Хелл! Веди себя прилично! — строго сказал человек. — Простите, он у нас немного бестактный. Родители отослали его на Землю ещё жеребёнком, потому кое-кто не научился подобающим манерам.

— Я ничего не сделал! — фыркнул жеребчик. — Она сама испугалась!

— Ну а кто же тебя знает? — улыбнулась я. — Вдруг ты захочешь её укусить?

— Больно надо, кусаться, — надулся Хелл. Его обидело такое отношение пегаски.

— Хелл! — парень тоже явно был расстроен таким приёмом. — Наверное, нам лучше зайти как-нибудь в другой раз. Извините за… Беспокойство.

— Вообще-то мы сами хотели пойти и познакомиться с вами…

Найтя тем временем выглянула из-за угла и посмотрела на поня.

— В таком случае, давайте либо мы к вам, либо вы к нам, — сказал парень. — А то стоим на пороге…

Хелл заметил на себе взгляд Найт, но так как чувствовал себя оскорблённым, то вида не подал — зато грудку выгнул и «выпухлил» шерсть, типа, смотрите, какой я классный пегас.

— Ну, давайте вы к нам, раз уж пришли, — сказала я, пропуская их внутрь.

Хелл тут же подчёркнуто-вежливо вытер копытца о коврик и поклонился хозяйке квартиры, а затем проскользнул в коридор.

— Какой важный, распушился весь, — шепнула я хозяину этого поня… А Найтя тем временем продолжила наблюдать за ним, не решаясь познакомиться.

— Может, начнём сначала? — предложил пегас. Конечно, соскучился понёк по общению с собратьями, вот и старался завязать знакомство. — Как я и говорил, я Хеллфайр, вот уже почти год с людьми живу! А ты кто, и когда из Эквестрии приехала?

Найтя неуверенно подошла к поню, и тот почуял запах черники, что шёл от пегаски.

— А я Найт Винтер, живу в мире людей полгода!

Мигом позабывший про все обиды пегас приподнял крыло для хлопанья, заменявшего крылатым рукопожатие и фейсхув.

— А вблизи ты меньше, чем казалось издалека, — пегаска встала в полный рост, возвысившись над Хеллом.

— О-о-о… — жеребчик даже рот приоткрыл от удивления.

Найтя оказалась вполне взрослой пони, и теперь они поменялись местами — Хелл сдулся, а пегаска — наоборот, явив себя в полной своей красоте, стала довольно внушительной кобылицей! Но она всё равно широко раскрыла свои крылышки, одно из которых протянула пегасику, после чего пони несколько смущённо хлопнул по нему. Он никак не ожидал встретить в лице Найт взрослую пони — она так робко вела себя вначале, что он решил, будто она его возраста, и теперь не знал, как себя вести!

— А мы с подарком, — выручил его из положения хозяин, показывая металлическую коробочку, украшенную цветными завитушками. — Особый чай для особых случаев!

— Ого! Спасибо, пойду поставлю чайник, проходите, — я ушла на кухню ставить чайник.

Пока люди занимались приготовлением угощения, Хелл присел перед Найт и постарался взять себя в копыта:

— А по какому делу ты прибыла на Землю? Или просто так? — спросил он.

— Ну, сначала хотела посмотреть на местные технологии, потом захотела тут остаться, вот так вот…

— Ого-о, — Хелл даже привстал, и хвост у него замахал с бешеной скоростью. — Ты видела их поезда? А на электри-и-ичках каталась? А на самолётах?!

— И даже на кораблях плавала.

Пегас издал такое громкое «Ва-а-ау!», что люди даже выглянули с кухни.

— Правда?! Это же так кру-у-уто!

— Хе-хе-хе, а ты милый, — улыбнувшись, Найтя весело посмотрела на Файра.

Пони смущённо зажмурился и глупо хихикнул.

Глава февральская, музыкальная

Пони уже давно перестали вызывать у землян удивлённые выдохи, но Октавия Мелоди всё равно приковывала к себе внимание — что людей, что сородичей. Ещё бы! После того, как Королевский оркестр Кантерлота выступил в Москве, во многих людях пробудилась страсть к классической музыке, а Октавию во время её поездок по столице России сопровождали толпы поклонников, как копытных, так и двуногих.

Признаться, под конец кобылице это внимание даже надоело, а потому она нашла неожиданный выход из ситуации: попутешествовав с сольными концертами по Подмосковью и порадовав своей музыкой пони, живущих там, она неожиданно осела в частном секторе одного из небольших городов. Одни только концерты на Земле принесли ей достаточно денег, чтобы снять на время небольшой домик, окружённый пышным яблочным садом, который летом так напоминал ей зелень родной Эквестрии. Всё-таки она была земной пони, пусть и музыкантом, а потому всё, что растёт и цветёт, очень нравилось кобылице!

Кроме того, место она выбрала очень удобное — стоило перейти дорогу, и Октавия могла прогуляться по не слишком обширному, зато густому лесу, пройти к берегу прохладного озерца, а в получасе ходьбы от её нового дома стояла железнодорожная платформа, где можно было сесть на поезд и приехать в Москву. Иногда пони так и поступала, особенно полюбив посещать человеческие концерты — музыка людей не слишком отличалась от музыки пони, но всё же была иной, и пони ощущала потребность в том, чтобы впитывать её, словно губка, слушать и учиться, либо просто наслаждаться творением человеческого сердца. Ведь хорошая музыка сначала возникает именно в сердце!

Но нужда в поездках отпала, когда Октавия по совету одной знакомой единорожки приобрела ноутбук. Пони Эквестрии быстро осваивают всё новое, так что с помощью соседского мальчишки Октавия быстро разобралась в премудростях взаимодействия с почти разумной машинкой. И какой же удивительный мир открылся ей, когда она резиновыми палочками, вставленными в кольца-перодержатели, вбила в поисковик запрос «Классическая музыка»! Оказывается, люди умели не только слушать, но и творить музыку, и Октавия раз за разом погружалась в волшебный водоворот самых разнообразных мелодий: грозных и мирных, нежных и грохочущих, известных широкой публике и оставшихся практически незамеченными на фоне более удачных произведений. Кое-что кобылица даже пыталась повторить, благо виолончель и скрипку она привезла с собой, а затем изменяла, дополняла, перестраивала — и вскоре в саду зазвучали небывалые мелодии, столь приятные, что послушать их приходили не только соседи, но даже птицы и белки.

— Спать пора… — проговорила Октавия как-то вечером, потирая копытом усталые глаза. Несмотря на то, что ноутбук захватил её, кобылица была достаточно дисциплинированной, чтобы не просиживать за ним дольше, чем рекомендовалось для гигиены зрения, а потому глаза у неё устали не от экрана, а потому что земная Луна уже высоко стояла в тёмном ночном небе. — Ещё одну мелодию, и хватит.

Уже наловчившись работать в перодержателях, Октавия выбила очередной запрос. Под сон ей захотелось послушать чего-нибудь необычного, и она попросила ноутбук выдать ей результаты по «Классическая музыка в современной обработке». Затем кобылица с некоторым трепетом выбрала один из предложенных плейлистов, приготовившись услышать какой-нибудь вопль, сопровождающийся оглушительным грохотом барабанов — она уже как-то раз обожглась на подобном. Но музыка, полившаяся из динамиков (к слову, настроенных таким образом, чтобы музыка не покидала пределов комнаты), оказалась достаточно приятной. Скрестив копытца на столе и прикрыв глаза, Октавия с удовольствием слушала льющуюся мелодию, плескавшуюся по всей комнате, и почему-то напомнившую ей те весёлые времена, когда они с Винил Скрэтч устраивали совместные выступления, тоже совмещая классику и современность!

— Надо всё-таки её навестить, — решила Октавия, прослушав музыку до конца и отключив ноутбук. Затем она потянулась, сладко причмокнув, сняла с шеи галстук-бабочку, аккуратно положив её рядом с клавиатурой, и забралась в кровать. Подумав немного, она потянулась и втащила поближе свою скрипку, приобняв её во сне — кобылица давно заметила, что рядом со скрипкой ей часто приходили интересные и красочные сны…

Но не успела она увидеть первый из них, только выровнялось её дыхание, как в дверь негромко постучали. Октавия приоткрыла сонные глаза и дёрнула ухом — стук был какой-то необычный, люди так не стучат. Может, послышалось? Но дробный и тяжёлый стук повторился.

— Иду! — Октавия прошла к двери и отодвинула задвижку. Из-за двери лился нежный свет магии, а на ступеньках крыльца стояла виновато улыбающаяся белая единорожка.

— Винил! — воскликнула земнопони, не веря своим глазам. — Но откуда?!

Винил сняла свои неизменные очки и подмигнула пони, а потом вытащила телекинезом смартфон и что-то напечатала на нём.

«Привет! Прости, что так поздно, я не сразу разобралась с расписанием поездов!» — немного механически сказал голос, озвучивающий набранный Винил текст. — «Принцесса Селестия дала мне твой адрес. Можно, я поживу у тебя немного?»

— Добро пожаловать! — Октавия сделала шаг назад, поклонившись Винил и приглашая её войти, но не успела кобылица даже переступить через порог, как земнопони кинулась ей на шею и обняла. — Ты не представляешь, как я рада тебя видеть!

Сон Октавии как пегас крылом смахнул. Вскоре вместе с Винил они сидели на кухне, пили чай и обсуждали последние новости Эквестрии. А серебряная Луна продолжала свой путь по небу, и звёзды мигали над погружённым в сон Подмосковьем.

Пегаска домашняя

С тех пор, как в твоём доме поселилась одна жёлтая пегаска, тебе пришлось поменять очень многое в своей жизни. Например, теперь ты всё время прячешь все мясные вкусности за ровные ряды баночек и бутылочек кисло-молочных продуктов, а ящик для овощей, в который лишь изредка попадало что-нибудь съедобное, теперь завален всякой зеленью, орехами и собственно овощами.

В кухонных шкафчиках стоят такие запасы всяких круп, будто ты всерьёз готовишься к Третьей мировой, и то, что большая их часть состоит из пшена, которое вы каждое утро сыплете пернатым друзьям, мало тебя утешает. А об мешки с кошачьим и собачьим сухим кормом ты уже просто спотыкаешься — хоть Флаттершай и надували безбожно при обмене золотых битсов, у неё всё равно денег столько, что мешки с завидной регулярностью появляются в твоей квартире, причём в самых разных местах.

Но зато как весело и приятно выйти с пегасочкой на улицу — она бодро идёт с мешком на спине, ты за ней, сгибаясь под тяжестью такого же — сесть в поджидающее такси и съездить в недалёкий приют, или просто покормить вашу местную «дворовую фауну». А какие только птицы не слетаются к вам, когда в лесу вы высыпаете на специальную кормушку — пень с приколоченной старой дверцей от шкафа — целую горку птичьего корма, пшена или семечек! Кажется, некоторых из них без пегаски и не встретить! А как весело заливаются весной и летом пташки, которые подлетают прямо к вашему балкону — только соседи не очень рады, но ничего, терпят.

Правда, жить с пегаской всё-таки нелегко. Вот тот же телевизор посмотреть соберётесь — а на любимом «Анимал Кэнэл» показывают, как за зеброй лев гонится, бр-р-р! Приходится очень внимательно относиться к телевизионному расписанию, а на ноутбуке и вовсе настраивать «пони-контроль», чтобы пегаска случайно не вбухала все свои деньги в Фонд поддержки мамонтов и папонтов.

Но всё-таки как хорошо и приятно, что тебе попалась именно такая добрая и милая пони — куда тяжелее было бы знакомить с миром людей другую посланницу принцессы Селестии, хоть ту же Рейнбоу Дэш! Ей надо и на поездах покататься, и трансляции «Камаз Драйв» не пропустить, а с Флаттершай можно спокойно прилечь на диван, включить приключения лысого покорителя природы (только предварительно узнать в синопсисе серии, не съест ли он кого!) и наслаждаться теплом кобылки под боком. Или изучать по картам ближайшие парки и заповедники, леса и поля.

— А давай завтра туда пойдём? — тычет копытце в экран, показывая негустой лесок возле озера. — Представляю только, какие зверушки там живут!

В общем, ты не только полезные дела делаешь, но и физическую форму поддерживаешь, никаких диет не нужно — ешь что хочешь, пеший поход на семь километров с десятью килограммами корма в рюкзаке любые калории сожжёт! Вот только бутерброды с колбасой всё равно приходиться есть украдкой…

Околовесеннее

Впервые с прошлого года Хелл смог открыть окошко во всю ширь и впустить в комнату ещё совсем по-зимнему холодный воздух, а вместе с ними — и уже по-весеннему тёплые солнечные лучи. Оттепель, продолжавшаяся вот уже несколько дней, сотворила необычайно светлый и тёплый день, и не подумаешь, что всё ещё стоит февраль, а до первых зелёных листьев ждать остаётся полтора месяца минимум!

Но сейчас, стоя на подоконнике, слегка расправив крылья и щурясь довольно, синий пегас не думал о плохом. Его ушки слегка подёргивались, улавливая весёлый щебет воробьёв и пение синичек, тоже уже совсем весеннее, он с удовольствием вдыхал запахи талой воды и смотрел на то, как срывающиеся с кончиков сосулек капли летят вниз, сверкая на солнце. А по синему небу двигались большие кучевые облака, совсем не похожие на тонкие облачка родной Эквестрии.

И тогда пегас не выдержал. Он приподнял правую переднюю ногу, ещё раз вдохнул воздух полной грудью и вышел в окно, сразу расправив крылья и полетев — полетев между берёз, над стайкой перепугавшихся птиц, над сверкающим снежным покрывалом, то тут, то там покрытого неглубокими ямками, пробитыми упавшим с веток деревьев снегом. Он пролетел над неровными дорожками, прокопанными от домов к домам, над автостоянками и линиями городского освещения, а затем перешёл в вертикальный полёт и поднялся над городом, выше пышущей паром котельной, выше самых высоких вышек связи, прямо к облакам и к солнцу!

Там, на высоте, куда забираются лишь птицы и надоедливый стрекочущий вертолёт, который то и дело пролетал над городом, Хелл расправил крылья и стал неторопливо взмахивать ими, удерживая себя на одной и той же высоте. На западе мчался, поднимая снежные облачка, грузовой поезд, эхо его колёс отражалось от зданий и звучало с востока, будто бы там ещё действовала сто лет назад исчезнувшая железная дорога. Оттуда же доносился шум проезжающих автомобилей, спешащих куда-то по своим делам в этот неторопливый и спокойный денёк. На севере в безмолвном великолепии замерла лесополоса, снег с деревьев почти сошёл и они приняли вид тёмно-зелёной стены, лишь кое-где на соснах ещё оставались белые шапки. На юге над домами взмыла стайка голубей, покружилась над одинокими соснами и опустилась вниз, видимо, кто-то решил их покормить.

Хелл слегка наклонился вперёд и пролетел над своим домом, любуясь блеском сосулек, отражающих солнечный свет — в Эквестрии высокие дома только в Мэйнхеттене встречаются, но там и сосулек почти никогда не нарастает, а здесь они на каждом здании, и как же красиво они переливаются, когда мчишься рядом с ними! Вдруг раздался треск и большущая сосулька с шумом рухнула вниз, под окна, разбилась и рассыпалась на отдельные кусочки.

— Ну вот Селестия и победила Сомбру, — улыбнулся Хелл, отлетая от крыши подальше. Теперь он заложил крюк, пролетел над гаражами и над детскими площадками, всё так же распугивая голубей и вызывая у ворон недовольное карканье, а потом плавно приземлился на своё окно. Встрепенувшись, пегас закрыл крылом окошко и спрыгнул на пол.

— Ну, как прошёл первый околовесенний полёт? — поинтересовался я у пегаса, когда тот прошёл в комнату.

— Знаешь, а в том, что зима уходит сама, а не прогоняется магией, всё-таки что-то есть, — ответил пони, присаживаясь рядом со мной на диван. — Но всё-таки хорошо бы она уже закончилась поскорее!

Пегас Весенний-Оттепельный

Неладное я почувствовал ещё тогда, когда раздался стук копыт по входной двери — чтобы попасть в дом, Хелл обычно пользовался окнами в комнатах или балконом. И мои подозрения полностью подтвердились: на пороге стоял очень довольный и очень мокрый пегас. Дорожная грязь покрывала его алые копыта до самой синей шерсти и даже повыше, сама шерсть была влажной, грива спуталась, шарф развязан… Ввиду своей чрезвычайной грязности пегас и воспользовался дверью — понимал, что если он в окно влетит в таком виде, то тут же вылетит обратно.

— Ты где был? — спросил я как можно строже.

Признаться, я всё-таки был недоволен. На улице уже несколько дней стоял плюс, потому каждая прогулка Хелла заканчивалась грязными копытами, но ещё никогда он не приходил домой в таком виде.

— Гулял, — виновато заулыбался пони, но лукавые искорки в его глазах говорили о том, что никакого стыда за свой свинюшный вид он не испытывает. Затем жеребчик по-собачьи затрясся, и мне пришлось отскочить назад, чтобы не стать его собратом по свинюшности.

— Хелл!

— Ну прости, меня в сугроб потянуло, — пегас закончил трястись. — Я летал-летел-парил, а потом ветер вдруг поднялся, меня перевернуло! Вжух! Я начал падать и решил, что лучше уж упасть в чистый снежок, чем в дорожную грязь!

— Ага, ты в сугроб упал, а копыта отдельно на дорогу свалились? — я кивнул на передние ноги пегаса. — Это вы врёте, молодой понь. Признавайся, где гулял?

— Ладно-ладно! Ну виноват я, что ли, что у вас снег так странно тает? — Хелл начал активно вытирать копыта об коврик. — Я шёл-шёл по тротуару, думал пройтись до станции, на поезда посмотреть. Сделал шаг с асфальта — и в лужу рухнул, всего обрызгало, и ноги, и пузо-о-о! Ну и решил, что уже терять нечего — перелетел через железную дорогу и немного в сугробах покупался. Думал, отмою грязь… Вроде отмыл, а потом, когда назад шёл, снова в лужу попал — от машины отпрыгнул и прямо в лужу!

Я вздохнул и пошёл за половыми тряпками — дорожку для жеребёнка выстилать.

— Пегас ты пегасочный. Пошли мыться.

Знаете, мыть пони — труд тяжёлый, но очень приятный. Когда я начал проливать на Хелла тёплый душ и взмыливать его шерсть, пегас совсем по-кошачьи изгибал спину, по-собачьи довольно тявкал и по-конячьи копытами тёр по дну ванны, помахивая мокрым хвостом и гривой. За несколько минут помытым оказался не только пегас, но и я сам, вымокнув до невозможности — зато жеребчик оказался хорошенько вымыт, а после того, как я растёр его полотенцем, из пони он превратился в большой меховой шарик.

— Всё, теперь три часа придётся тебя расчёсывать, — вздохнул я, меняя полотенце, чтобы вытереть и себя. И в ванной, и на полу ванны разливались ручейки и озёра, хорошо ещё, что я знал о пегасочьей манере мытья и тряпки были наготове. Хелл же снова потрясся, улыбнулся и вылез из ванной.

— Это значит, ты меня сейчас расчёсывать будешь? Ура-а-а!

Теплоцентраль

Всё-таки было что-то необыкновенное, что-то волшебное в постепенном приходе весны. Как будто ощущение праздника, только праздника без даты, отчего его ожидание становилось ещё мучительней, но в то же время — интересней. Дни становились всё дольше, солнце вставало раньше и за горизонт катилось медленнее, после ночного мороза появлялись лужи, а с крыш начинала капать вода, падали обледенелые комья, синицы пели весенние песни, а воробьи весёлыми стайками прыгали по ветвям кустиков, скинувших с себя снег, и спорили друг с другом по поводу семечек, оставшихся в кормушке.

Но чудесней всего для пегаса были изменения в небе — оно стало нежно-голубым, и пушистые белые облака неспешно плыли по нему, словно призывая пегаса взлететь к ним, порезвиться в вышине. Иногда к Хеллу присоединялась его соседка, которая тоже не отказывала себе в удовольствии размять крылья, ещё чаще пегас летал в компании птиц, одни из которых испуганно разлетались прочь, а другие спокойно держались крылом к крылу с пегасом, поскольку он был им давно знаком.

Конечно, зима ещё не уходила — за городом сугробы лежали такие, что Хелл без труда мог бухнуться в них с головой. Однако в лесу возле корней уже появились ямки, а солнечные лучи весело разгуливали возле стволов, словно лаская сонные деревья и призывая их поскорее пробудиться от зимней спячки. В городе же снег обращался в лужи, сугробы просели, а полосы теплотрасс расширились, даже кое-где зазеленев предвесенней тёмно-зелёной травой. Пожалуй, все эти чудесные дорожки, бетонные плиты, скрывающие под собой трубы, и сами станции теплоцентрали, можно было отнести к десяти чудесам человечества наравне с автомобилями, электричками и самолётами — маленькие островки осени посреди зимы, лета посреди весны, они позволяли уличным животным и птицам согреться и отыскать себе пропитание, а на фоне снега радовали глаз даже своей прошлогодней жухлой травой и чёрной каменеющей землёй.

Именно по теплоцентрали и шёл Хелл, любуясь, с одной стороны, на кружки канав, в которые собиралась вода, а с другой — на ветви сосен, по которым выскакивали белки, заглядывающие в птичьи кормушки. День выдался столь чудесным, что пегас жмурил свои большие глаза и от удовольствия помахивал хвостом, едва удерживаясь от порыва запеть. Солнце сияло у него за крупом, под ногами, обутыми в высокие накопытники, была твёрдая земля вместо надоевшего льда и снега, а в воздухе витал пока что едва различимый, недоступный для людей, но зато очень хорошо понятный всем, кто не утратил связи с природой, запах ранней весны. Если бы путь Хеллу не загораживали цепкие ветви деревьев, пегас прямо сейчас взмыл бы в небеса!

Впрочем, сейчас и на земле было достаточно хорошо.

Процокав вперёд, пегас остановился возле мачты высоковольтной линии на самом краю лесополосы. Слева и справа от него серел снег, подмоченный снизу водой, которая пока ещё не могла пробиться из-под белого покрывала, но прилагала все усилия, чтобы сделать это. Вдоль теплоцентрали и вовсе вытянулось широкое блюдце воды, в котором, словно корабль в море, лениво покачивалась стеклянная бутылка. Гремел на железной дороге грузовой поезд — хотя склон ещё оставался во власти зимы, но сами рельсы и шпалы практически очистились от снега, а сугробы возле дороги тоже просели и посерели. По дороге весело промчался легковой автомобиль, шурша разбегающейся из-под его шин водой, с крыши дома через дорогу сорвался снег и с глухим звуком разбился об землю.

— Весна, — пегас улыбнулся сияющему в небе солнцу.

Выйдя на автомобильную дорогу, он расправил крылья и взлетел над городом, направившись домой.

Пегаска иная

К концу марта погода неожиданно испортилась. Казалось бы, ещё день назад ярко светило солнце, а в обед пошёл дождь, к вечеру неожиданно превратившийся в мелкий и очень противный снег. Солнце скрылось за облака, всё вокруг стало серым и холодным, и Флаттершай, глядя в окно, с сожалением думала о том, что в Эквестрии сейчас весна в самом разгаре, причём ожидать ухудшения погоды не приходилось — в отличие от Земли, там её регулировали пегасы-погодники и специальные маги-единороги. Разве что из Вечнодикого Леса могло пригнать какую-нибудь заблудившуюся тучку, которую вскоре разогнали бы крылатые…

Флаттершай уже не раз и не два посещала Землю — она побывала в разных странах, на разных континентах, по просьбе принцесс Селестии и Луны собирая сведения о флоре и фауне этой планеты. В такой нелёгкой работе Флаттершай помогали не только ещё с десяток самых разных пони, но и современные достижения человечества, «Всемирная Сеть Интернет», как некогда гордо отозвалась о ней подруга Флаттершай, Твайлайт Спаркл. Интернет действительно мог дать ответ на любой вопрос — но как же часто она, открывая страницу в онлайн-энциклопедии, видела, что тот или иной вид животных, или птиц, или даже растений, подвергался опасности из-за действий человечества. В Эквестрии куда бережней относились к родной природе!

Вполне может быть, как раз потому, что люди не любили свою планету, она и мстила им по-своему, поменяв местами начало весны с концом осени…

Флаттершай закрыла крышку ноутбука и осторожно потёрла копытами слегка подуставшие глаза. Одна из двух комнат уютной квартиры, которую для пони купили в одном из подмосковных городов, была превращена ею в настоящую библиотеку: кроме трёх ноутбуков, стоящих на столе и в книжном шкафу, знания по природе Земли кобылица получала из множества книг, толстенных и тонких, художественных и научных, из учебников и атласов, книги на русском и английском, книги из Эквестрии, привезённые ею с собой… Книгами были заставлены все пять шкафов, занимавших пространство комнаты, оба письменных стола и несколько полок, они даже лежали на кровати, потому что Флаттершай отдавалась своему делу со всей душой.

Вторая комната была в таком же неимоверном количестве завалена дисками, кассетами, флешками и аппаратурой для проигрывания всего этого «богатства», включая просто гигантский телевизор последнего поколения — посольство Эквестрии в России сильно озаботилось тем, чтобы главный биолог страны работал в комфорте. Дискорд, часто посещавший Флаттершай, заметил как-то, что ему очень нравится устроенный ею хаос. На самом деле пегаска отлично ориентировалась в «хаосе», потому что та же Твайлайт оказывала на неё влияние, и каждая книжка, каждый фильм находились на своём месте.

Только всё равно их было так много, что иногда стенки комнат буквально давили на Флаттершай…

Вот и сейчас пегаска решительно отодвинула от стола своё рабочее кресло (специально из Эквестрии привезли, под анатомию пегаса) и соскочила на пол. Подойдя к окну, она взобралась на подоконник, специально немного увеличенный, и, протянув крыло, открыла окно. Холодный воздух дохнул ей в мордашку, взметнув розовую гриву и заставив зажмуриться, но Флаттершай лишь улыбнулась. За годы дружбы она набралась качеств у всех своих друзей, не только от Твайлайт и Дискорда, и упрямость Рейнбоу Дэш вкупе с весёлостью Пинки Пай и уверенностью Эпплджек тоже оказывали влияние на её характер. Инстинкт покорителя неба, желание обуздать ветер — это нормальные чувства для любого пегаса, даже для той пони, которую некогда сбивал с курса лёгкий бриз. Ну и что, что сейчас не только дует ветер, но и валит снег — она справится с этим.

Встав в оконном проёме, Флаттершай расправила крылья и взмахнула ими раз и другой, разминая мышцы. Затем, так как квартира находилась на пятом этаже — и к небу поближе, и вид на ближайший лес открывался прекрасный — пегаска прижала передние ноги к телу и нырнула вперёд, тут же выправившись и взлетев вверх, к небу. Ветер ударил сбоку, но ничуть не помешал ей, она лишь быстро сложила крылья и снова расправила их, оседлав его и подчинив себе. Ветер брыкнулся раз-другой, стараясь сбросить пегаску, но пони удержалась — и рванулась вверх, взметнувшись прямо в тучи.

Никогда не изучая тактику пегасов-погодников, и интересуясь небесами только как местом обитания крылатых, пони вонзилась прямо в тучу и с неожиданно лёгкостью пролетела насквозь, взмыв над нею, оказавшись под светом солнца. Весна никуда не ушла, она была здесь, рядом, всего-навсего за облаками, и когда облака рассеются, она вернётся! Обрадованно улыбнувшись, кобылица пролетела по диагонали вниз, снова прошила облако насквозь и, расправив крылья и не взмахивая ими, стала планировать над городом — слегка припорошенном снегом, но всё-таки вполне себе весенним. О весне прокричала и чайка — едва ветер подуспокоился, птица, прилетевшая в город от далёкой реки, не замерзающей зимой, взлетела с веткой и оказалась рядом с Флаттершай, но не отлетела в сторону, как от любого другого пегаса, а полетела рядышком. Видимо, почувствовала, что от этой летающей кобылки беды не будет.

— Привет! Полетели ко мне, я тебя хлебушком угощу, — пригласила птицу Флаттершай.

Чайка недоуменно посмотрела на неё — в жизни никто, кроме собратьев, с ней не разговаривал — и всё-таки приняла приглашение. Вместе с пегаской снизившись, она опустилась на подоконник и проводила взглядом Флаттершай, которая быстренько стряхнула с перьев снег и пробежалась по квартире, вернувшись со свежим батоном.

— Кушай-кушай, — тихонько сказала пони, положив кусочек мякиша перед птицей. — Проголодалась, правда?

Чайка благодарно вскрикнула, хотя, конечно, голосок у неё был ещё тот. Флаттершай собиралась уже закрыть окошко, но её копытце замерло в воздухе — пегаска остановилась, потому что видела, как через две «пробоины» в тучах, которые она оставила и которые ещё не успели затянуться достаточно, льётся и падает на землю яркий свет весеннего солнца…

Весенний пони

Апрельский лес был чудесен. Ещё не распустились листья, но на многих деревьях почки набухли или и вовсе уже полопались, а птичий гомон, в начале весны создаваемый лишь неугомонными синицами и воробьями, усилился и приобрёл новые краски. Свою лепту в лесную музыку вносили скворцы, щеглы, крикливые сойки и прочие пташки, в чью совместную песню вмешивался лязг составов, идущих по железной дороге, которую от леса ограждала лишь полоска кустиков и небольшое заболоченное озерцо.

Чтобы не шагать по камням и железу, Хелл вспорхнул над рельсами и перелетел на другую сторону железнодорожной насыпи — трюк, о котором он до нынешней весны и не думал, всегда перелетая провода на большой высоте. Пегас вовсе не боялся попасть под поезд, благодаря расположению глаз, охватывающих большое пространство, и мгновенной реакции крылатых пони, это было просто невозможно; но натянутые провода беспокоили Хелла, как человека обеспокоит провод, сорванный со столба и болтающийся у земли. Может быть, он и не опасен, но лучше обойти его стороной!

Но привычки пегаса постепенно менялись, появлялись новые, и ничего удивительного в этом не было, пони адаптировался к Земле. Помня правила поведения — не летать на уровне проводов, всегда помнить о машинах, не залезать на чужие балконы за чужими кастрюлями — Хелл всё-таки стал куда более своевольным.

Хотя снег сошёл «почти везде» ещё недели две назад, дождливые деньки сменялись днями серыми, когда солнце выглядывало всего на несколько часов, в остальное же время сокрытое облаками. Теперь же по голубому небу оно бежало беспрепятственно, и согревающие лучи его создавали ощущение уже не весеннего, а летнего дня. Подняв голову, Хелл прищурился и посмотрел прямо на солнце, а затем заморгал, пытаясь прогнать из глаз зайчиков.

— Наконец-то можно погреть пёры-ы-ышки! — пегас довольно зажмурился и бодро шагнул вперёд… Прямо в лужу.

— Бр-р-р, холодно! — он торопливо отпрыгнул назад и помахал передними ногами, сбрасывая с них капли.

— Да уж, не поплаваешь, — усмехнулся я. — Кажется, рано мы сняли с тебя накопытники.

— Ну уж нет, я и так всю весну ходил в накопытниках, — фыркнул пони. — Хочу впервые за шесть месяцев процокать по травке!

Он сделал шаг вперёд и остановился, поражённый этой мыслью.

— Да уж, — не смог я удержаться от улыбки. — Это не Эквестрия. И даже не Америка.

— Ну и ладно, — отмахнулся хвостом жеребчик. — В зиме тоже есть много чего интересного! Куча праздников, снег, в который можно зарыться по самые уши, а поезд как красиво несётся по снежной дороге… Только была бы зима чуть-чуть покороче, хотя бы на пару месяцев!

Он перепорхнул через лужу и терпеливо дождался, пока я обойду её стороной.

— Но весна лучше всего, — подвёл пегас черту разговору, вдыхая полной грудью.

В воздухе пока что лишь едва-едва пахло весной, проснувшимися деревьями и травой, но пони чувствовали по-иному — и в биологическом, и в «душевном» смысле. Я не сомневался в том, что Хеллу доставляет огромное удовольствие даже смотреть на проснувшийся весенний лес: у пони, даже летающих в небесах, над землёй и деревьями, сохраняется сильная связь с природой, куда большая, чем у людей. Ушки Хелла дёргались, поворачиваясь в сторону певчих пташек, он радостно оглядывался по сторонам, острым пегасочьим зрением находя среди веток пернатых певцов, поник намеренно сошёл с дороги, чтобы прогуляться по ковру брусники, шурша твёрдыми листочками.

— Ты попастись не хочешь? — поинтересовался я.

— Шути-шути! — фыркнул Хелл, но фыркнул довольно. Ему явно нравилась травка и листва, и пегас был готов завалиться в неё так же, как завалился в сугробы, только опасался поломать и помять всю эту красоту. — Я уже подумывал попросить тебя в Эквестрию съездить, так по зелёному соскучился! Всё белое и серое, серое и белое, прф!

— А теперь домой не хочешь?

— Не-а! — он оживлённо замотал головой. — Тут всё же гораздо интересней, и дела я ещё не все переделал! И погреться под земным солнышком я не прочь!

— О, солнышка тебе хватит, — заверил я. — Только сначала прогуляемся по лесной тени.

Мы прошли немного вперёд, выйдя на лесную тропку, засыпанную палыми сухими иглами и влажными чёрными листами. Здесь сосны и кустарник поглощали шум дороги, и если не обращать внимания на линию электропередач, протянувшуюся неподалёку, то можно было бы сказать, что мы оказались в лесу. Тут мне на ум пришла одна мысль, которой я решил поделиться с крылатым:

— Хелл… Я тут подумал вот о чём… Знаешь, что самое лучшее в общении с вами, пони?

— М-м-м? — не сбавляя шага, пегас обернулся ко мне, ожидая ответа.

— Вы помогаете людям вспоминать то, что они давно позабыли. Например, как хорошо пройтись по весеннему лесу, послушав птиц, подышав свежим воздухом, и просто порадовавшись светлому дню. Люди иногда об этом забывают.

Хелл на секунду задумался, а затем согласно кивнул.

— Но кататься в электричках всё равно интересней!

Новый автобус

Сине-белый автобус гордо и величаво выехал на позолоченные рассветными лучами улицы города Ликино-Дулёво. Он походил на линейный корабль, олицетворяющий мощь той страны, что построила его, на мифическое чудовище, которое боятся не меньше, чем почитают, почитают не меньше, чем боятся.

Мощнейший двигатель, способный пересилить сотни лошадей, был сокрыт внутри крепчайшего корпуса, при ударе об который лихач на любой иномарке расплющится в лепёшку, не вызвав у автобуса даже мелкой вибрации; колёса с одинаковой лёгкостью могли крошить стеклянные осколки, полицейские заградительные ленты и противотанковые мины; корпус его блистал свежайшей краской, его стёкла вбирали в себя красоту окружающего мира, отражая всё в совершенстве, недостижимом в реальности.

Это был «ЛиАЗ-5795», жемчужина автобусостроения Российской Федерации. Ещё не вошедший в серию, с гордой надписью «ТЕСТОВЫЙ» посередине лобового стекла, он покидал родную гавань, выруливая на пустынные улицы ещё спящего города. Впрочем, трое жителей Ликино-Дулёво точно не спали в этот час: усатый водитель, легко и непринуждённо справлявшийся с многотонной махиной, рассчитанной на сорок пассажиров-людей и шестерых пассажиров-пони; я, стоящий на автобусной остановке и наблюдавший за выдвижением этого детища автопрома; и пегас по имени Хеллфайр, которому выпала честь протестировать два вида сидений, чем он и занимался.

Первое кресло было сделано точнёхонько под анатомию пони, причём всех видов, за исключением аликорнов, которые были в несколько раз больше обычных эквестрийцев, да и автобусами не пользовались. Хелл мог в нём и лежать, и сидеть, но сейчас задачей пегаса было именно «высидеть» до конца поездки, чтобы убедиться в комфортности пассажирского места. Второй тип мест был трансформирующимся, их можно собрать под человека или разложить для пони; кроме того, задние места в автобусе проектировались универсальными, подходя либо для двух лежащих эквестрийцев, либо для четырёх землян, но их-то тестировать было незачем.

— Й-и-и-иху-у! — воскликнул пегас, привстав и копытом открыв окошко. Весенний ветерок ворвался в салон автобуса, взлохматив гриву пони, его шёрстку и пёрышки.

К слову, часть окон в автобусе тоже были сделаны под рост пони, да ещё и со специальными ручками.

— Привет! — пегас помахал мне копытом, проезжая мимо. — Мы через полчаса вернёмся, только кружок по городу дадим!

Автобус скрылся за поворотом, провожаемый моим взглядом и сиянием солнца.

Тень Подмосковья, часть первая

Стараясь подавить зевоту, Физзлпоп Берритвист стояла у открытой двери и смотрела, как раннее майское солнце поднимается над миром. Запах какао, исходящий от чашки, которую она держала телекинезом, приятно щекотал ноздри единорожки, но настроение кобылицы портила лёгкая боль в роге, остроконечный обломок которого продолжал эфирный магический конус. Процесс восстановления был долгим и неприятным… И то, что на Земле он протекал быстрее и менее болезненно, чем в Эквестрии, мало утешало кобылицу.

— Мф-фр-р-р… — простонала она, морщась.

Обычно пони не обращала внимания на эту саднящую боль, но сегодня к ней добавилось ещё и плохое настроение, непонятно откуда возникшее. Просто кровать казалась чересчур жёсткой, одеяло слишком душным, и ещё полночи над самым ухом кобылки летало что-то звенящее и жужжащее… Потому даже ароматное какао не могло улучшить настроение Берритвист. Во всяком случае, пока она не осушит кружку до дна.

На Землю Берритвист перебралась одной из первых. Школа, которую она прошла на службе у короля Шторма, когда называла себя Темпест Шедоу, помогла ей быстро найти общий язык с людьми, особенно с людьми из власти. Кроме того, она была лишена тех качеств характера, которыми обладали кантерлотские стражи, а потому идеально подходила на роль личной телохранительницы Их Величественных Величеств, принцесс Селестии и Луны, поскольку была готова встретить любую опасность грудью и ударом обутого в металлический накопытник копыта!

Сейчас, правда, накопытники заменили мягкие домашние тапочки, приятно ощущавшиеся её ножками, гораздо приятней накопытников… Люди оказались довольно милыми существами, а вместо службы Физзлпоп получила внеочередной отпуск и возможность залечить свою давнюю рану: на Земле процесс излечения был менее мучительным, поскольку тут отсутствовали магические раздражители. Но поскольку ей необходимо было находиться как можно дальше от магических собратьев, Физзлпоп пришлось уехать от них подальше, выбрав для этой цели северное Подмосковье.

Домик на лето обошёлся всего в пятьдесят золотых битсов — хозяева жили в городе неподалёку, почти не пользуясь участком, хотя и продавать его не хотели. В аренду сдали без разговоров, на все три месяца, и единственной неприятностью можно было считать то, что при заключении сделки дочка домовладельцев всё пыталась расчесать хвост Берритвист, в конце концов выдрав порядочно волос! Хорошо ещё, что она сама собиралась его подрезать.

Сделав третий глоток какао, единорожка шумно вдохнула аромат весны и наконец-то пришла к выводу, что не так уж всё и плохо… И вообще, Земля оказалась странным, но интересным миром, а люди удивительными существами, не менее удивительными, чем сами пони. Уживаться с природой они так и не научились, но всё-таки стараются сохранить то, что можно было спасти, и Физзлпоп, стоя перед распахнутой дверью, видела шумящие молодой листвой деревца, которые выстроились полукольцом возле дома. Они уходили вдаль, прямо к видневшимся невдалеке многоэтажкам. Странное соседство… В её родной Эквестрии тот же Мэйнхеттен стоит вдалеке от деревьев, а здесь они приближались к самим домам, которые были отделены от леса только узкой автомобильной дорогой!

А обратные примеры? Чего стоят человеческие изобретения вроде автомобилей, которые изо всех сил портят окружающую среду — и при этом люди используют их, чтобы добраться за город, «выбраться на природу», как они сами говорят? А парки и лесопарки, возникающие тут и там вместо вырубленных лесов, словно насмешка над уничтоженной природой? Нет, всё-таки странные существа…

Физзлпоп допила напиток, телекинезом поставила кружку на стол и вышла на улицу прямо в тапочках. Хозяйским взглядом окинув участок, кобылица решила, что со следующего дня стоит заняться облагораживанием территории — она, конечно, не земнопони, но кое-что сделать сможет! А пока стоило размять мышцы, и следуя этой мысли, Физзлпоп решительно сбросила тапочки, сняла халат, слевитировав его обратно в дом.

Ветер приятно обдувал шёрстку пони. Вдохнув во весь объём лёгких, она прикрыла глаза и поднялась на задние ноги, легко удерживая равновесие в нестандартной для копытного позе, прижав передние ноги к груди. Участок перед домом, слегка поросший травой, но дающий достаточное место между яблонями с одной стороны и зарослями малины с другой, представлял собой идеальное место для тренировки — и она двинулась вперёд, не слишком по-понячьи, зато уверенно и быстро нанося удар по воздуху. Шаг влево, вправо, гарцуя на кромке копыт, затем движение назад, балансируя и перемещаясь, увернувшись от ответного удара — и снова вперёд!

Если бы у неё были зрители, они бы — независимо от того вида, к которому принадлежали — восхитились бы стремительностью этой кобылицы. От сонной пони, с трудом потягивающей какао, не осталось и следа, теперь по пятачку между домом и забором перемещалась боевая кобылица, способная безо всякой магии надрать подхвостье медвежуку, а то и самой Малой Медведице, если до того дойдёт дело.

Пыль летела из-под ног Физзлпоп, пока она перемещалась по узкому пространству между домом и забором, ни на миг не сбавляя темпа движений, наоборот, наращивая его! Вряд ли хоть кто-нибудь из пони мог бы двигаться столь же стремительно и столь уверенно наносить удары невидимому противнику, действуя без злобы, а спокойно и методично колошматя воздух… Рог её от таких упражнений что-то чересчур разболелся, но пони не унималась, преодолевая боль!

С двух ног Берритвист опустилась на все четыре, точнее — на три, четвёртой размашисто нанося удар, который спугнул с малинового куста божью коровку, в то время как сама пони отпрыгнула назад и остановилась, ничуть не запыхавшись после такой тренировки, разве что глаза её теперь опасно сверкали. Нечего и говорить, тренировки в рядах армии Шторма явно пошли ей на пользу! И хотя она слегка растеряла форму за время жизни в покое Эквестрии, по всему выходило, что вернуться в подобающее состояние не будет для неё такой уж большой проблемой!

— Великолепно, Темпест.

Кобылица стремительно обернулась. За забором стоял серый единорог с чёрной гривой, одетый в тёмно-синий жилет, который королю Сомбре шёл не хуже, чем металлический нагрудник. А вот фуражка с символом в виде шестиконечной звезды придавала экс-королю весьма грозный вид.

— Центр противодействия магической угрозе? — Физзлпоп, естественно, было известно, чем Сомбра занимался на Земле, вот только она совсем не ожидала встретить его в такой глуши. — И чем обязана?

Единорог криво усмехнулся.

— Вижу, ты в лучшей форме, чем я думал. Что же, пора применить свои способности на благо Земли и Эквестрии.

Тень Подмосковья, часть вторая

Хотя присутствие Сомбры вызывало неприятное жжение в самой середине её обломка, Физзлпоп Берритвист всё равно пригласила жеребца на кухню своего домика. Вот уже несколько недель она не общалась с представителями своего вида, а ведь с этим единорогом у неё было куда больше общих тем для разговора, чем с кем-либо из своих новых друзей! Ну и что, что раньше он считался самым страшным злодеем в Эквестрии, уступая по разрушительности разве что лорду Тиреку? Сейчас-то он совсем иной!

— Значит, ты неплохо устроился? — подметила кобылица, ставя перед гостем вазочку с земными конфетами, чересчур сладкими на вкус пони, и слишком неестественно пахнущими. — Сколько ты уже на Земле живёшь, года два?

— Во всяком случае, гораздо дольше тебя, — единорог положил фуражку на стол и телекинезом перенёс к себе чашку горячего чая. К слову, чай людей эквестрийскому ни в чём не уступал, а некоторые сорта даже превосходили конкурента по вкусу и аромату. — И за это время повидал очень многое.

Физзлпоп медленно кивнула. Чтобы не вызывать ещё большую боль, она взяла свою чашку копытцами, не прибегая к магии.

— Подозреваю, ты пришёл ко мне не для того, чтобы рассказать об увиденном?

— Отчасти, — жеребец магией развернул конфету с «фруктовой» начинкой, но пробовать её раздумал и положил обратно в вазочку. — Как ты знаешь, с тех пор, как между Эквестрией и Землёй установилась прочная связь, был создан небольшой отряд талантливых магов, главной задачей которых стало недопущение магических преступлений. Среди людей очень мало волшебников, и они не могут ничего противопоставить какому-нибудь сошедшему с ума единорогу, решившему, будто ему позволено всё, если он умеет заставлять предметы взмывать в воздух.

— Я слышала об этом, — кивнула Физзлпоп. — По счастью, среди пони такие случаи редки…

— Зато среди других существ хватает, — скривился Сомбра. Рог его коротко вспыхнул магией и вытащил из внутреннего кармана жилета чёрный кристалл на серебряной цепочке, который затем опустил на стол перед Берритвист.

— О, милый, не стоило! — притворно обрадовалась кобылица, но тут же приняла серьёзный вид. — Что это такое?

Через полупрозрачные стенки кристалла можно было видеть нечто дымчатое, крутящееся в самой его середине, словно ища выход из этой тюрьмы.

— Частичка некоей сущности, которая прорвалась из Эквестрии в мир людей. Мне удалось вырвать клочок её хвоста и заключить его в кристалл, который теперь служит компасом и помогает определять перемещение твари, — ответил единорог. — Не знаю, что это такое — молодой Виндиго или осколок от Пони Теней, получивший самостоятельность. Впервые его заметили несколько месяцев назад, зимой…

Единорожка осторожно покрутила кристалл в копытах.

— …Я не обращал на него внимания, занятый более важными делами, — продолжал Сомбра. — И совершенно напрасно. Эта сущность опасна тем, что питается негативными эмоциями, словно чейнджлинг наоборот. Перемещаясь на поездах в тот или иной город, она останавливается там на некоторое время, сея вокруг себя негативную энергию, которая возвращается к ней в больших масштабах.

— И что же дальше? — Физзлпоп аккуратно положила кристалл обратно на стол.

— Я отслеживал её перемещения по карте железных дорог, — голос Сомбры с каждым новым словом становился всё мрачнее. — Сначала она двигалась в сторону Москвы, но почувствовав нахождение там большого числа пони, повернула обратно в Подмосковье. Думаю, что именно это — причина, по которой Тень сбежала из Эквестрии, ей не выжить там, где правит бал Магия Дружбы. Я стал выслеживать её, но теперь меня отправляют в город Санкт-Петербург, это очень далеко отсюда.

— По какой причине?

— Людям всегда осязаемое кажется важнее неосязаемого, — хмыкнул Сомбра. — Они думают, что фокусник, обманывающий людей, куда опаснее какой-то сущности, создающей плохое настроение. Им невдомёк, что именно накопившейся негатив приводит к появлению мыслей о грабежах и разбое! По этой причине я не могу задействовать ни одного знакомого мага!

— И хочешь обратиться ко мне, чтобы я поохотилась на эту сущность? — спросила кобылица. — Почему? Почему именно я?

— Ты не побоишься использовать магию, да и в целом способна за себя постоять, — ответил жеребец. — Решительная, умная — что ещё нужно?

«И наверняка засиделась на месте!» — подумал он при этом, заметив, с какими пылающими искрами в глазах Физзлпоп смотрит на кристалл.

— И как же я отыщу эту Тень?

— Как и я — возьми карту железных дорог, хоть электронную, хоть бумажную, и поднеси к ней кристалл, — Сомбра встал из-за стола. — Думаю, я могу расценивать твой вопрос как твоё согласие, Темпест Шедоу?

— Считай, что так, — кивнула Физзлпоп. — Но этим именем меня не называй.

— Будет полезно, если ты на время вернёшь его себе, — единорог отвернулся от пони. — И вот ещё что… Я не знаю, зачем это существо напитывается энергией. Может быть, просто старается выжить. А может — хочет вернуться обратно в Эквестрию, где применит свои силы во зло. В любом случае, желаю тебе удачи с его поимкой.

Тень Подмосковья, часть третья

Первая самостоятельная поездка Хелла в Москву подходила к концу.

Пегас остался очень доволен ею: его выступление в МГУ перед юными собратьями увенчалось полным успехом, доклад о том, чего на Земле стоило опасаться крылатым и хвостатым переселенцам, прошёл на «ура». Мало того, что Хелл был просто счастлив встретиться с другими пони, так ещё он сделал хорошее дело, рассказав жеребятам, как правильно вести себя в общественном транспорте и почему не стоит подлетать к высоковольтным линиям; в общем, поделился опытом своей жизни среди людей!

Как результат, он не только получил в награду продолжительную дробь бьющих по полу копытц, эквестрийский аналог аплодисментов, но и разрешение вернуться на вокзал самостоятельно, раз уж показал свои знания… А это, в свою очередь, давало ему возможность покататься на метро! Чем пегас и занимался всё время в ожидании своего поезда, с наслаждением покачиваясь на сиденье, когда подземный поезд набирал скорость и нырял в очередной тоннель, на минуту-другую погружаясь в темноту, а затем с шумом вылетая на сверкающую огнями станцию!

По правде говоря, все крылатые пони, начиная от пегасов и заканчивая гиппогрифами, метро недолюбливали, но тут любовь к скорости пересилила неприязнь к замкнутым пространствам. К тому же в первых-последних вагонах появились удобные места только для эквестрийцев, так что поездки для копытных стали намного более комфортными! А ещё Хеллу очень нравилось поглядывать на тех, кто заходил в вагоны, потому что какие только люди — и не только люди — ему ни попадались! Казалось, в метро можно было встретить представителей всех рас, всех стран Земли, словно в Кантерлоте!

Что же касается скорого поезда «Москва Курская — Владимир», то в нём, напротив, всё выглядело привычным: обычные для России люди, да и было их относительно немного, едва ли половина вагона набиралась. По такой причине свободных мест имелось множество, и пегас смог выбрать себе сиденье у окошка. Вытащив из жилетки и нацепив на ухо специальный плеер-наушник, пегас выбрал из списка мелодий зажигательную обработку классической «Лунной сонаты» от DJ-PON3, устроился на сиденье поудобнее и приник носом к окошку — момент отъезда всегда ему нравился, не важно, сидел ли он в «скором» или в обычной электричке, связывающей Ликино-Дулёво с другими подмосковными городами.

Долго этого момента ждать не пришлось: не прошло и пары минут, как раздался продолжительный гудок, которым поезд прощался с Москвой. Затем вагоны дёрнулись, и платформы Курского вокзала словно двинулись с места — конечно же, двигались не они, а поезд, который начинал медленно набирать скорость. Мимо потянулись новостройки, затем боксы строителей, наглядно демонстрирующих, что Москва пока и не думает прекращать свой бурный рост, потом потянулись гаражи и платформы станций-спутников города, и вот электричка, набравшая скорость, уже неслась вперёд, оставляя столицу позади!

А за стеклом догорал август. Воцарившаяся с середины лета удушливая жара до срока окрасила листья деревьев в жёлтый цвет, но не все и не везде, а потому осень пока ещё не чувствовалась. Правда, улетели весёлые стрижи и горластые чайки, которые зачастую сопровождали Хелла в небесах, но большая часть перелётных птиц ещё осталась на полях и в городах, даже в Москве Хелл видел стайки пичужек, радостно прыгающих по платформам вокзалов. Сейчас же, когда поезд уже порядком отдалился от Москвы, и за окном стало больше полей, чем домов, пегас замечал словно небольшие тучки над травой — это стаи скворцов летали в поисках пищи, опускаясь на поля и кустарники.

В электричке прибавилось народа — зашли люди с двух станций, однако всё же вагон до предела не заполнился, и пегас удобно сидел на двух местах сразу, закинув хвост на задние ноги и вытянув крылья, одно положив на спинку кресла, другое вытянув по направлению к полу. Контролёр, черноволосая женщина среднего возраста, уже один раз проверила его билет и больше не подходила, запомнив пегаса, так что Хелла никто не беспокоил, и он продолжал наслаждаться поездкой… И хорошей музыкой — DJ-PON3 сменил зажигательный «Danger, danger!», и пегас даже покачивал головой в такт призывам «Злой толпы».

Настрой пегаса был настолько хорошим, что юный жеребчик поначалу даже не обратил внимания на то, что после очередной остановки в вагоне что-то изменилось. И пассажиры как-то разом стали хмурнее, и девочка лет десяти, сидевшая на два сиденья впереди Хелла и вроде бы ведущая себя совершенно нормально, внезапно начала капризничать, из-за чего мама даже дала ей подзатыльник. Контролёрша, просившая билет у пассажира, севшего ещё в Москве, получила грубый отказ и теперь вела совершенно бессмысленный спор, а на заднем сиденье говоривший по древнему кнопочному телефону старичок вдруг хмыкнул и отбросил устройство от себя.

Наушник некоторое время ограждал Хелла от этих звуков, но они настойчиво вливались в ухо, не занятое прибором, и пегас в конце концов обратил на них внимание. В вагоне явно творилось что-то странное, споры и шум нарастали, причём в общем шуме невозможно было понять их причину, голосили буквально все и сразу!

— Да что тут такое… — хмыкнул пегас, маховыми перьями выключив наушник и сунув его обратно в карман.

Сегодняшний день тоже был жарким и душным, ещё и по этой причине Хелл предпочёл покататься по прохладному метро, чем ждать электричку на перроне. Но внутри «Скорого» вовсю работали кондиционеры, так что списать общий раздражённый настрой на жару не получилось. Хелл сел по-конячьи, на круп, и удивлённо оглядел вагон, гудящий, словно потревоженный улей! Нет, дело точно не в жаре, здесь происходило что-то очень и очень странное!

Внезапно открылись двери в начале вагона, и Хелл почувствовал, как по его телу буквально до самого кончика хвоста, до последней прядки в сине-красной гриве хлынуло леденящее кровь неприятное ощущение! Когда он был ещё совсем юным жеребёнком, в их школу приехали по обмену несколько учеников из Кристальной Империи, и один из них рассказывал, какие чувства охватывали бедных пони, когда власть над ними получал король Сомбра — вот сейчас Хелл мог сравнить свои чувства именно с таким вот ощущением!

Потому что в дверях стояла кобылица, но какая — высокая, длинноногая, с длинной шеей, вся серая-пресерая, даже грива была лишь на полтона темнее её шерсти, ниспадая до самой груди; копыта её, тёмные, почти чёрные, были хорошо выражены, крылья перьев имели более светлый серый цвет, витой рог на кончике слегка загибался… Да, эта кобылица была аликорном, что больше всего удивило и напугало пегаса, так как из всех аликорнов он знал лишь Селестию, Луну и принцессу Каденс, а это создание явно не было одной из них!

Тем временем аликорн двинулась вперёд, довольно быстро, ещё и оглядываясь на двери, будто опасаясь преследования. Когда она проходила мимо людей, те, совершенно не обращая на неё внимания, будто бы зверели, дети начинали толкать родителей, парни и мужчины сжимали кулаки, женщины вопили громче, девушки закатывали истерики! Хелл и сам ощутил, как вместе со страхом сердце его начинает заливать злоба, ему хотелось прямо сейчас вскочить и разбить что-нибудь, сломать, вот хотя бы по креслу ударить так, чтобы отломать ненужный подлокотник! Не зная, что с ним происходит, пегас всё же прикладывал все силы, чтобы вжаться в спинку своего кресла и пытаться удержать себя от безумных действий, а крылья его, слегка расправившись в стороны, нервно задрожали…

Аликорн внезапно остановилась рядом с ним и высокомерно посмотрела на пегаса сверху вниз. Её взгляд был совсем не добрым, не такой, как у Селестии или Луны, тем более не такой, как у Каденс. Зелёные глаза с кошачьими зрачками смотрели холодно, хоть и не без интереса, что одновременно пугало и злило пегаса. Смотрит она, словно дырку хочет выглядеть!

«Что вам нужно?!» — подумал Хелл, но всё же злоба не затмила собой воспитание:

— Присаживайтесь, — немного напряжено сказал он, сделав крылом пригласительный жест. — Вы давно на Земле?

Аликорн ничего не ответила и предложение не приняла, а сам Хелл почувствовал, что злоба совсем сходит на нет — вместо неё усиливался страх, который всё сильнее заполнял тельце пегаса, заставив его поджать задние ноги, вжать голову в плечи, а крылья прижать к бокам, стараясь казаться меньше, чем на самом деле. Что же это за кобылица такая?!

— А ну, с дороги!

ЗАП!

Реакция у аликорна была поистине пегасочьей — она стремительно обернулась, наклонив голову, и рог её полыхнул зелёной магией, создавая перед мордой небольшой магический щит. С электрическим треском, взметнув волосы пассажиров и наэлектризовав шерсть Хелла так, что она встала дыбом, белая молния ударилась об этот щит, заставив аликорна попятиться. Впрочем, Темпест Шедоу не собиралась повторять рискованный удар среди скопления людей, вместо этого она пошла вперёд, выставив в хвате телекинеза кристалл, что дал ей Сомбра. К слову, едва молния разбилась об щит, как все пассажиры тут же прекратили ругаться и теперь всё внимание обратили на драку эквестрийцев

— Сдавайся! — велела фиолетовая единорожка твёрдым голосом. — Тебе некуда бежать!

Вместо ответа кобылица неожиданно развернулась к двери, но в этот момент Хелл, совершенно не представляя, откуда у него взялась такая решительность, схватил аликорна зубами за хвост! Может быть, она всё ещё воздействовала на него, так как находилась к пегасу ближе всех, может, он по своей воле попытался её задержать, пегас это объяснить не мог — зато он сомкнул зубки на жёстких волосах и изо всех упёрся копытами в пол, пытаясь удержать кобылицу!

— Берегись! — крикнула Темпест, припустив к жеребцу.

Видя, что дело плохо, аликорн внезапно рванулась вперёд, хвост её распался дымными клочьями, разлетевшимися во все стороны. Выскочив за двери, она развернулась, и так как поезд как раз подошёл к станции, выпрыгнула наружу, на ходу расправив крылья и взмыв в небо.

— Всё равно мы с тобой встретимся, — вполголоса произнесла Темпест, после чего протянула Хеллу копыто, обутое в высокий металлический накопытник. — Ты как, кольт, в порядке?

— Д-да, — кивнул тот, всё ещё не придя в себя. — А кто это был?

Тень Подмосковья, часть четвёртая

— Ты как, кольт, в порядке?

Пассажиры бросали на пони заинтересованные взгляды, но даже после того, как колдовство странного туманного аликорна спало, вопросы никто задавать не стал. Наверное, люди пока просто не понимали, что произошло, и не могли по достоинству оценить устроенное Темпест шоу, подумал Хелл.

— Да, спасибо, — оживлённо закивал пегасик, отодвигаясь в сторону, чтобы освободить кобылице место. — Ты ведь Темпест Шедоу, да? А кто это был? Оно так похоже на аликорна, но ведь это не аликорн?

— Если не вдаваться в подробности, то это сгусток тёмной магии, который обрёл форму и самосознание, — Темпест села «по-лировски», на круп, свесив задние ноги с сиденья, передние же скрестив на груди. — Не живое существо, но и не совсем магия, во всяком случае, в общепринятом смысле слова.

Хелл порылся в своих не таких уж и широких познаниях насчёт единорогов и их колдовства. О видах магии он знал только из общеобразовательного курса — в котором проходили, кроме прочего, копытокинез и полётную магию пегасов — но всё же вспомнил определение, подходящее существу, что выскочило из поезда.

— Это был фантом?

Кобылица взглянула на него с удивлением и некоторой долей уважения.

— Очень близко. Да, этот сгусток можно назвать и фантомом, только создавался он не единорогом. Наверное, это из-за того, что он полностью оформился уже на Земле и для подпитки своих сил пользуется человеческими эмоциями…

— Не только человеческими, — Хелл стыдливо прикрыл глаза, вспомнив, как в приступе злобы куснул дымный хвост фантома. — Он и на нас воздействует.

Как раз в этот момент в вагон вбежала одна из проводниц — будто бы в случае магического сражения она смогла бы что-то сделать! Впрочем, Темпест оживилась, подняла левую переднюю ногу, которая, как и остальные, была обута в металлический накопытник, и вытащила из этого «ботинка» пластиковую карточку.

— Центр противодействия магической угрозе, — сказала она, показав карточку запыхавшейся девушке. — Не беспокойтесь, тут был всего лишь небольшой злобный дух, который больше никого не потревожит. И не говорите пассажирам лишних слов, они вряд ли понимают, что тут случилось.

— Как же «не потревожит»?! — спросил Хелл, как только успокоенная проводница отошла, теперь успокаивая пассажиров, наконец-то начавших задавать вопросы. — Она… Он, оно же улетело!

— Да, но я легко могу его отыскать при помощи этого камня, — с этими словами Темпест показала кристалл, висевший у неё на шее. — Кроме того, я знаю, куда он направляется. Дело в том, что с прошлой зимы фантом перемещается исключительно вдоль железнодорожных веток, поскольку именно пассажиры поездов представляют для него наибольший интерес.

— Но почему?

Кобылица поморщилась и скривилась:

— Понимаешь, в отличие от Эквестрии, поезда на Земле — отличное место для зарождения негативных эмоций, во всяком случае, среди людей. Вот на какой-нибудь станции фантом заходит в поезд, идёт от головы поезда в последний вагон, на ходу питается и уходит. При этом никто не обращает на него внимания, для людей он почти невидим, они погружаются в свои чувства и мысли. Потому-то и на нашу битву с ним никто особо и не отреагировал.

— Бр-р-р… — пегасик поёжился. — Но ведь кто-то создал этого фантома, не сам же собой он появился?

— Не путай фантома магического и это существо, — покачала головой Темпест. — Думаю, это остаток от пони Теней, во всяком случае, он явно связан с магией Грогара. Знаешь о таком?

Хелл покачал головой.

— Только из истории Гасти Великой.

— Грогар был первым правителем Эквестрии, объединённой из кучки ферм и пастбищ в настоящую страну, — напомнила Темпест. — И он же создал множество монстров, чтобы иметь власть над всеми племенами пони. Если я права, то это существо долго обитало в Эквестрии, но в своей примитивной, первоначальной форме, поскольку после свержения Грогара в стране уже вовсю процветали идеалы дружбы, ему неоткуда было взять негативных эмоций для своей подпитки.

Пегас даже поёжился — он и не думал, что из Эквестрии в мир людей могли не только пройти пони, но и проникнуть всяческие тёмные создания! И куда смотрит служба межпространственной безопасности? Ведь есть же, наверное, такая служба, не только «центр противодействия»!

— Не бойся, кольт, скоро я его поймаю, — пообещала Темпест и протянула копыто, чтобы взъерошить гриву пегаса. Тот приподнял крылья и прижался к стеклу, забив хвостом по сиденью:

— Только не гриву! Не надо!

— Шучу-шучу, — улыбнулась единорожка, однако улыбка тут же погасла. — Судя по свечению кристалла, фантом не отстаёт, ему понравился этот поезд. Ну ничего, на следующей станции я выйду и постараюсь его уничтожить, пока никто не пострадал. Негативные эмоции могут привести к плохим последствиям, а фантом с каждым днём становится всё сильнее!

Хелл широко раскрытыми глазами уставился на кобылицу. Нечасто услышишь от пони слово «уничтожить», пусть они и способны за себя постоять. Обычно врагов прогоняли магией, несильно избивали копытами или магией, ну или изгоняли на Луну, а тут Темпест собралась «уничтожить» пусть и опасное, но всё же частично живую… Штуку!

— Я ведь служила в армии короля Шторма, — напомнила Темпест. — И изучала различную магию, тёмную в том числе, иначе как бы мы боролись с колдунами и магами всех стран вокруг Эквестрии? Обычных фантомов можно развеять дуновением ветра, а против такого существа, кажется, можно применять электричество, оно не даёт ему поддерживать дымную форму. Ты сам видел, что как только я начала применять магию, фантом решил убежать. Если ударить посильнее… Пуф!

Она пристукнула передними копытами.

— Пусть оно мне и не нравится, но… Не лучше ли его поймать или прогнать обратно в Эквестрию? — осторожно спросил Хелл.

— Не думаю, что последнее — хорошая идея, — покачала головой Темпест. — И даже больше, это очень и очень плохая идея. Здесь фантом питался, пока был слаб, но сейчас он стал намного сильнее! Кто знает, что будет, если это существо вернётся в Эквестрию — как бы не появился второй Пони Теней! Нет, с ним нужно покончить на Земле.

«Скорый» затормозил, из их вагона потянулись люди. Пони замолчали, Хелл провожал пассажиров взглядом, Темпест хмуро смотрела на кристалл, свечение которого не усиливалось и не ослабевало. Пегас, обратив на это внимание, выглянул в окно и увидел высоко над поездом стремительно летящий силуэт: фантом выписывал круги в небесах, словно ястреб над добычей.

— Следующая остановка — Орехово-Зуево. Осторожно, двери закрываются!

Хелл вздрогнул, и это оторвало Темпест от созерцания кристалла.

— Что такое, кольт?

— Это же моя остановка… — прижав ушки, пискнул пегас.

Тень Подмосковья, финал

Пожалуй, сегодняшняя поездка могла претендовать на звание самой странной в жизни Хелла — даже само путешествие из Эквестрии на Землю не могло сравниться с нынешним приключением! Подумать только, утром он ехал всего-навсего выступать перед собратьями по поводу безопасной жизни среди людей, а сейчас с легендарной единорожкой охотился за сверхъестественным сгустком магии, сосущим эмоции, словно какой-то ужасный чейнджлинг!

— А почему бы нам не нажать на стоп-кран здесь и сейчас, не дожидаясь, когда мы окажемся в Орехове? — предложил пегас, вдохновлённый на эту идею проносящимися за окном деревьями. Поезд мчался между городов, среди лесов, выдерживая среднюю скорость, хотя до финального броска оставалось совсем немного…

— Не стоит этого делать. Во-первых, фантом тогда может и не спуститься сразу, мы привлечём слишком много внимания, и это приведёт к большим проблемам. А во-вторых, мне требуется электричество, чем больше, тем лучше, — Темпест мотнула головой вверх. — Не считая проводов над нами и самого поезда, которым никак не воспользуешься, против фантома у меня — лишь свой рог. В городе справиться с ним мне будет куда легче.

— Но люди ведь окажутся в опасности!

Темпест резко ткнула Хелла под крыло — пегас забылся, и сейчас на его крик теперь оглядывались другие пассажиры.

— Ну нет, от пирожков Пинки Пай ещё никто не умирал! — нарочито громко объявила кобылица. — Максимум — кто-нибудь наберёт лишний вес! Так что скоро ты встретишь лучшего пекаря-кондитера во всей Эквестрии!

Пегас заставил себя улыбнуться, чтобы окончательно успокоить людей, хотя это и стоило ему усилий: перед глазами вдруг появился дымчатый аликорн, который теперь держался над «скорым», без труда догоняя поезд, летя над ним, словно болотный сокол-ястреб, за которыми так любил гоняться Хелл этим летом… Ух, ну и жуткая же вещь, прям хорошая история на ближайшую Ночь Кошмаров могла бы получиться!

— А как ты планируешь его остановить? — спросил пегас, понизив голос. — Я понял, что при помощи магии, но он вроде бы неплохо ей сопротивляется?

— Специальным заклинанием, — так же тихо пояснила Темпест Шедоу. — Воспользовавшись, например, линией электропередач, я пошлю в провода специальный разряд, который перенаправит электроэнергию в фантома. От такого вмиг нарушатся связи между молекулами, обеспечивающими ему физическую форму, и пуф — он распадётся в безопасную дымку, которая рассеется со временем.

— Жестоко! — покачал головой пегас.

Рогатая, похоже, его точку зрения не разделяла, однако постаралась перед жеребёнком высказать сочувствие. Всё-таки Физзлпоп прожила без власти короля Шторма достаточно, чтобы начать проявлять лучшие качества расы пони.

— Не забывай, это всего лишь ожившее заклинание… Немного жаль его, конечно, но у нас нет другого выбора — магией Дружбы здесь ничего не решить.

— Нет-нет, я всё понимаю! Твайлайт Спаркл с друзьями тоже многое решали боевой магией, а не Дружбой! И уж тем более я не хочу, чтобы это существо вредило что людям, что пони!

— В таком случае, раз тебе дорога и Земля, и Эквестрия, ты мне должен сейчас помочь, — неожиданно предложила кобылица. — Я не знаю города, в который мы едем, а фантом в нём точно бывал, он часто питался на электричках, ходящих по этой железной дороге. Зато город известен тебе — так скажи, нет ли там какого-нибудь места, где было бы поменьше людей и побольше переплетения проводов? Вокзал не считается, я намереваюсь отогнать фантома как можно дальше от поездов.

Пегас задумался.

— В самом городе, может, и есть… Но у меня появилась идея получше! — внезапно воскликнул он. — Понимаешь, от Орехово отходит ещё одна железнодорожная ветка, ведущая к городу Ликино-Дулёво, туда, где я живу. Ну, до него нам лететь не надо, но как раз между Орехово и Дулёвом есть местечко, где мы могли бы победить фантома! Электричества там — хоть отбавляй!

— Подстанция? — смекнула Темпест. — А ну-ка, расскажи об этом, и как можно подробней!

Хелл и рассказал.

Города Куровское и Александров связывала между собой железнодорожная ветка, по которой ходили электрички и грузовые составы. Для их обеспечения и ремонта было выстроено железнодорожное депо, расположенное на самом краю Орехово-Зуево. От города депо отделяла промышленная зона, рядом с ним имелись лишь несколько жилых строений и всего одна-единственная многоэтажка, а значит, случайных жертв среди людей легко можно будет избежать. Но самое главное — рядом с депо находилась подстанция, которая навела Темпест на мысль, как справиться с фантомом.

— Да! Вот только есть одна проблема, — пегас вытянул передние ноги и левую сдвинул чуть в сторону. — Подстанция расположена в нескольких километрах от вокзала, за городом. Как же ты заманишь на неё нашего друга?

— О, у меня давно уже появилась идея на этот счёт, — усмехнулась Темпест. — Скажи-ка, хорошо ли ты летаешь?

Поезд завершал свой последний разгон — на данном участке пути, конечно же — и теперь начал постепенно снижать скорость, подъезжая к Орехово-Зуево. Темпест прижималась к стеклу, разглядывая приближающийся город, пока Хелл слушал музыку, стараясь побороть охватившее его волнение.

— Не бойся. Я в любом случае тебя подстрахую, — единорожка по-дружески положила копыто на плечо юного пегаса, стремясь вселить в него уверенность. — План ведь тебе ясен, да?

План был разработан ею для себя и потому хорошо продуман, лишь чуть изменился, поскольку теперь главная роль в нём отводилась пегасу.

— Целиком и полностью, — сняв наушник, кивнул Хелл, подкидывая в воздух и подхватывая маховыми перьями крыла кристалл, который ему передала кобылица. — Но ты уверена, что он погонится за мной?

— Несомненно. Частица в кристалле привлечёт его, а я постараюсь сделать так, чтобы фантом не отвлекался ни на что другое.

Пегас взглянул на дымку внутри кристалла. По идее Темпест именно она должна была привлечь фантома к Хеллу.

— И почему я этому не очень рад…

Электричка приближалась к цели. Жеребчик кивком головы показал в сторону подстанции, ориентировочно обозначая её местоположение — точнее указать было нельзя, станция пряталась от них за двумя полосками леса и одной автомобильной трассой. Вон туда, за этот лес и дорогу, ему и нужно будет уводить дымчатого аликорна, подальше от людей. Хорошо, если план Темпест удастся, хотя пегас пока и не представлял, каким образом она намеревается помешать фантому продолжить погоню за поездом.

Тем временем «скорый» издал продолжительный гудок, миновав эстакаду, за которой уже начинался город. Единорожка встала, кивнула Хеллу, и пошла в тамбур. Пегас тоже не стал задерживаться, спеша занять место поближе к дверям — и для того, чтобы увидеть, как единорожка будет с фантомом бороться, и чтобы не крутиться под ногами людей. Орехово-Зуево — станция довольно оживлённая, людей выходит много, так что подобная предусмотрительность была абсолютно не лишней.

Поезд всё больше замедлял ход, подходя к платформе с табличкой «из Москвы». Другие пассажиры тоже выходили в тамбур, однако уважительно держались от пони на расстоянии, понимая, что им, четвероногим, понадобится больше места для безопасного выхода. Вот поезд остановился, дёрнулся, и двери его с шипением раскрылись…

Они ещё не разошлись полностью, а Темпест уже быстро и грациозно перемахнула на платформу, в один миг оказавшись вне поезда, да ещё и опередив всех выходящих из него людей. Тем не менее, спрыгнувший следом за ней Хелл успел увидеть, как едва различимая белая молния срывается с её рога и устремляется вверх, в переплетение проводов над железнодорожными путями.

— Лети, лети! — крикнула пони, махнув копытом и снова генерируя заклинание. — Меня не жди!

Эта магия отличалась от той, которой она пользовалась в электричке, и эффект от её применения был просто удивительным. Ударившись об провода, молния разлетелась на вспыхивающие белизной трещащие дуги, которые стремительно прыгали с провода на провод, создавая этакую паутину, раскинувшуюся над электричкой. В свою очередь, Хелл добежал до края платформы, быстро положил кристалл на бетон и ударил по нему передним копытом с таким расчётом, чтобы не расколоть кристалл, но поломать его. Силы он соизмерил верно, по кристаллу пробежала сеть трещинок.

Подхватив теперь кристалл в перья махового крыла, Хелл взмыл вверх, стараясь подниматься на одинаковом расстоянии от двух железнодорожных веток, а значит, и от проводов над ними. Почти сразу же острым пегасьим зрением он заметил фантома: дымный аликорн нарезал плавные круги над остановившимся «скорым», смущённый всполохами энергии. Похоже, он не знал, что ему предпринять, магия Темпест отпугивала чудовище. Люди, к слову, тоже были удивлены, они задирали головы, показывали на скачущую по проводам энергию, однако считали её каким-то техногенным явлением, поскольку не видели магического залпа Темпест. Хелл был вне энергетической паутины, потому на него внимания не обращали.

Ещё секунду он потратил на то, чтобы отыскать Темпест. Оказалось, единорожка не стала дожидаться развития событий, а уже проскакала под Хеллом и теперь бежала вдоль шпал — пегас рассказал ей, как добраться до подстанции по земле, но ей всё равно нужно было пробежать пару километров, чтобы успеть перехватить фантома. Теперь Хелл тоже не мог задерживаться, если «паутина» пропадёт, то фантом может предпочесть голод всем другим чувствам и снова пустится в погоню за поездом!

— Эй ты, киса-киса! — крикнул жеребчик изо всех сил, размахивая кристаллом. — Смотри, что у меня есть!

Фантом как раз совершал облёт неподалёку от пегаса, но Хелл совсем не был готов к тому, что последует за этим! Внезапно аликорн лёг на левое крыло и стремительно полетел к нему, ещё и вытянув передние ноги, словно намереваясь схватить наглого жеребчика. Тот не придумал ничего лучше, кроме как сложить крылья, и буквально свалился с небес, увернувшись от этой атаки, лишь у самой земли снова перейдя в полёт.

— Вот так! — взлетев повыше уровня проводов, пегас взмыл сбоку от аликорна. — Для аликорна не очень-то хорошо ты летаешь!

Перехватив кристалл в передние копыта, он подбросил его в воздух и поймал, показав аликорну, а затем резко полетел за кобылицей, стараясь на всякий случай держаться в зоне её видимости. При этом Хелл крутился, летя зигзагообразно, закладывая петли, одновременно уводя фантома подальше от людей и медленно продвигаясь к цели, давая Темпест время добраться до подстанции.

Единорожка неслась необыкновенно быстро, её физическая форма ничуть не испортилась от жизни на Земле, но всё же она уступала пегасу хотя бы потому, что ей приходилось следовать всем изгибам дороги. Хелл в свою очередь не мог долго вести эти кошки-мышки — и кристалл мог лопнуть, и фантом устать от погони, тем более что с каждой минутой они приближались к сосредоточению проводов и трансформаторов. Вдруг его это отпугнёт? Так что пегасу надо было поскорее разбираться с ожившим заклятием…

Он решил отлететь в сторону автодороги, огибая депо по кривой, чтобы раньше времени не раскрыть фантому свой план. Внизу Темпест уже бежала вдоль автомобильной трассы, пытаясь отыскать слева от себя подстанцию, закрытую узкой полоской деревьев. По счастью, линии электропередач указали ей направление, и кобылица рванулась в сторону, огибая стволы деревьев.

Хелл и фантом тоже оказались над подстанцией, и теперь пегасу приходилось крутиться, уворачиваясь от разъярившегося аликорна. Фантом пытался достать Хелла копытами, и пегас так увлёкся своими удачными манёврами, что едва не пропустил момент, когда с рога фантома сорвался неяркий луч, пролетев совсем близко от пони. Хелл сумел среагировать только благодаря природной внимательности пегасов, и то едва не выронил кристалл от неожиданности.

«Поторопись же, Темпест!» — подумал он, вынужденно снижаясь. Возле подстанции находилось какое-то здание, над его крышей пегас и старался держаться, чтобы не отманить фантома раньше времени. Наконец, он увидел, как из-за деревьев выбегает фиолетовая кобылица, и понял, что нужно действовать сейчас, а потому немедленно взмыл повыше и завис перед аликорном.

— Тебе вот это нужно? — выкрикнул он, крепко сжимая кристалл между копыт. — Тогда лови!

От давления трещинки расширились, кристалл лопнул, но Хелл вдавил его обломки друг в дружку и швырнул их вниз, а сам как можно быстрее полетел вверх и в сторону, подальше от подстанци. Темпест в свою очередь остановилась, приподняла правую переднюю ногу, наклонила голову — и выпустила сверкающее заклятие, бледно-голубой молнией взлетевшее навстречу аликорну, который падал за кристаллом, струящимся такой же дымкой, из которой состояло его тело.

Хеллу не нужно было поворачивать головы, чтобы увидеть результат магического трюка Темпест, расположение глаз пони давало ему достаточный обзор. Тем не менее, пегас всё равно оглянулся — и даже зажмурился, так ярко полыхнула сверкающая радужным светом дуга, двинувшись к аликорну, набирая силу и расширяясь. Пегас не мог представить себе, как действует боевая магия Темпест, но зато прекрасно видел результат её колдовства: магия поднималась ввысь, подпитываясь истекавшей с подстанции энергией, образуя всё новые красочные дуги.

Несмотря на их красоту, пегас испытывал сильное волнение, а ну как сейчас подстанция возьмёт и взорвётся?! Но нет, магия Темпест просто поднимала энергию вверх, ударяя застывшего на высоте аликорна. Дымчатая грива того уже стала распадаться на клочья, быстро исчезающие в воздухе, хвост постигала та же участь, однако никаких эмоций боли, удивления или злобы существо не высказывало — извиваясь, оно лишь пыталось подняться повыше, подталкиваемое радужными разрядами.

Секунду казалось, что монстр сейчас вырвется за пределы этой дуги, но с земли в него врезались ещё две молнии — Темпест показывала всё, чему она научилась на службе у короля Шторма, и Хелл, несмотря на свой добродушный характер, не сдержал громкого «YAY!», видя, как единорожка справляется с фантомом. Одна, вторая молния врезались в дымчатый силуэт, и вдруг тот расплылся серым облачком, разлетевшимся во все стороны под дуновением предосеннего ветра.

— Пуф, — пегас опустился рядом с единорожкой. — И подстанция не взорвалась, ура!

— Теперь одной магической проблемой на земле меньше, — заметила Темпест. — Вернёмся на станцию? Теперь мы оба можем вернуться домой.

Пегас посмотрел на железнодорожную насыпь, вдоль которой, огибая подстанцию, тянулась довольно просторная тропа.

— Знаешь, а отсюда совсем недалеко до Ликино-Дулёво. Может, зайдёшь к нам в гости? — спросил он, слегка прижимая уши от волнения. — А потом вечером на электричке — в Орехово-Зуево и обратно?

Темпест улыбнулась:

— А почему бы и нет? Тем более, что лучше мне некоторое время не показываться на вокзале — вдруг кто-нибудь обратил внимание на то, что это из-за меня там получилось целое светопредставление?

— Ура! — воскликнул Хелл, подпрыгнув и перевернувшись через голову. — Тогда идите за мной, мисс Шедоу, я укажу вам дорогу! Это честь для меня! Ой, да, пожалуйста, не рассказывайте ничего моему человеку — я боюсь, он будет слишком волноваться! Мы с вами просто встретились в поезде, хорошо?.. Кстати, а как вам поезда? У нас в Эквестрии только Северный Экспресс может сравниться по скорости с электричками, и то не со всеми!..

Пегас палящий

В начале ноября Хеллфайр вернулся из Эквестрии на Землю — побыв с родными и успешно сдав экзамены, позволившие ему перейти в выпускной класс, пегас снова отправился в удивительный мир, населённый странными существами, обладающий своей особой и практически незаметной магией, мир, уже ставший для него привычным, но не потерявшим ни капельки своего интереса. К тому же, после приключения с дымчатым аликорном у пони внезапно возникла идея — а что, если ему попробовать после учёбы попасть в «МагКонтроль»?

Эта организация возникла только в начале осени этого года, но успела прославиться на всю Землю. Раньше проблемами, возникающими по вине проникающих из Эквестрии существ и артефактов, занимались правоохранительные органы. Но теперь появилась нужда в особом подразделении, куда, к слову, записывались и жители другого мира — так и появился «Магический Контроль».

Говорят, что его создали после личной встречи Президента Российской Федерации с экс-королём Сомброй. Хелл не знал, насколько это правда, но романтический образ бравого хранителя закона пришёлся ему по душе — борьба со зловредными колдунами, исправление магических аномалий, прерывание зловещих ритуалов со спасением прекрасных кобылиц, приговорённых к жертвоприношению… Во всяком случае, мечтать не вредно!

Находящийся на окраине завода «ЛиАЗ» просторный ангар давно уже не использовался по прямому назначению, за ним даже не очень-то ухаживали, и потому он производил довольно… Интересное впечатление. Хотя бы потому, что на его крыше за прошедшие годы вырос целый лес, и под сенью берёз и елей бурно разрослась трава, так что птицы с удовольствием гнездились в этом лесу, где находились в полной безопасности от человека или зверя.

По счастью, сейчас стояла поздняя осень, и птицы давно покинули это место, а то бы шум и суета наверняка бы спугнул их с гнёзд. Выкупленный правительством Московской области, ныне ангар полностью сменил своё былое предназначение, оградившись от остальной части завода двойным забором, пройти через который можно было только по специальному пропуску.

И следовавший за Найт пегас до сих пор не верил, что он у него был. Как оказалось, Найт уже несколько месяцев работала на «МагКонтроль», тестируя оружие для эквестрийцев — не только боевое, но и для спортивной стрельбы.

— Итак… Как твои впечатления, малыш? — спросила пегаска, проходя на огороженную территорию. — Крылышки не дрожат?

— Эй, я уже почти учиться закончил! — фыркнул пегас. — Совсем немного осталось! Так что не такой уж и маленький…

— Ну, по поводу твоей маленькости, хех… — Найт издала короткий смешок, прикрыв рот копытом. — Ты в принципе маленький, оттого и зову тебя «Малыш», «мелкий», «smol» и так далее. Но ты на второй вопрос не ответил, пегасус-домашникус.

Жеребчик фыркнул.

— Знаешь, я думаю, переделывать оружие людей для пони — не лучшая идея.

— В качестве спортивного увлечения — ещё какая идея! — возразила крылатая.

Хелл подёргал ушами, не слишком соглашаясь с кобылицей.

— А теперь послушай правила поведения, — Найт маховыми перьями крыла показала на проходе в ангар пластиковую карточку со своей фотографией. — Не убегай, не улетай, никому не мешай, никакого не отвлекай, по сторонам смотри, и…

— Понял-понял, — оживлённо закивал пони. — Я буду очень послушным и стану делать всё, что ты скажешь!

— Вот и ладненько, а то я обещала вернуть тебя домой без лишних дырок. Если и вправду будешь себя хорошо вести, я… Я куплю тебе шоколадку!

Если пегаска ожидала услышать от Хелла возмущённый вопль, то его громогласный смех её должен был разочаровать. Впрочем, вскоре запах металла, выстрелов, гром пальбы заставил настрой Хелла поутихнуть — они вошли в ангар. Как оказалось, он был разделён на несколько частей, вместив множество отдельных комнат.

— Итак, Малыш… Вот это стрельбище. Иди за мной, сейчас возьмём пистолеты и начнём учиться!

— А оружие уже начали переделать под копыта пони? — поинтересовался пегас. — А то у меня копытокинез… Не очень сильный.

— Ну как тебе сказать… Копытокинез, конечно, важен, но и просто физическая сила тоже. А оружие мы давно уже переделываем.

— Вот это круто!

Как вскоре выяснилось, задняя часть ангара была переделана под стрельбище, к которому примыкал арсенал с разнообразным оружием — по большей части, человеческим, но имелись и образцы для пони. Не удивительно, эквестрийцы на Земле уже долго живут, и «Фоллаут: Эквестрия» среди них считается весьма популярным произведением.

— Эй, человек! — Найт подошла к стойке, за которой стоял молодой парень, поднялась на задние ноги, и опёрлась на неё. — Два «ствола» мне и моему другу!

Человек улыбнулся, а Хелл чуть было не прыснул со смеху, таким развязным был тон у Найт.

— Я сказала, что-то смешное? — Найт одарила взглядом сначала двуногого, потом четвероногого.

Те тут же замотали головами.

— Простите, — добавил парень. — Вам вот эти, накопытные?

Два чёрных «ствола» с аккуратными подковообразными рукоятками и массивными спусковыми крючками были тут же поданы пони. Хелл взял свой экземпляр сначала в маховые перья, но тяжёлый пистолет не располагал к удержанию в крыле, да и рукоятка-копытоятка выглядела более удобной для ноги, чем для крыла.

— Ух, нелёгкий!

— Спасибо тебе, человек, — Найт ловко взяла свой пистолет копытом, покрутив им перед пегасом. — Их не берут крыльями, они слишком тяжёлые для этого. Возьми вот так, станет намного проще.

Хелл аккуратно взял пистолет таким образом, чтобы его копыто пришлось чуть ниже «рукояти», удерживаясь на уровне пястного сгиба. Прям-таки как у пони из пост-апокалиптической фантастики, только те легко с оружием справлялись, а пегас весь измучился, пока закреплял пистолет. И как из него стрелять-то?

— Ты, конечно, ещё мал для оружия, но…. Думаю, подрастёшь немного, и сможешь полноценно его держать. Как-нибудь потом я тебя научу тебя использовать «боевые сёдла», но точно не сегодня.

— Ничего-ничего, я стараюсь, — Хелл взмахнул крыльями, приподнимаясь на задние копыта, и левым передним придерживая оружие. — Вот так чуть полегче.

— Хех! — Найт ткнула в открывшийся животик жеребчика. — Так обычно никто не делает.

— Мрмфм… — поморщился жеребец. — Но неудобно с трёх ног-то!

— Если ты будешь старательно учиться, то сможешь даже на бегу стрелять! Хотя, конечно, стоя целиться гораздо удобней.

— Э-э-э, да-да-да, — закивал Хелл, который с трудом выпутался из дебрей её объяснений. — Но пострелять ведь и так можно? Давай попробуем!

Пони вошли на стрельбище — дальнюю часть ангара, поделённую на специальные стойки и ряды мишеней, начиная от кружков на дощечках и заканчивая силуэтами таких страшных существ, какие только во время Ночи Кошмаров встречаются. Безо всякого колебания Найт поставила пегаса за одну из стоек, а пегас постарался поудобней встать на три ноги, хотя четвёртую всё равно тянуло вниз под тяжестью оружия. Пока он свыкался с этим положением, помогая себе крыльями, Найт зарядила пистолет и подала Хеллу наушники.

— Сначала постреляем просто для интереса, — оставаясь на трёх копытах, пони подняла пистолет. — Держи его вот так, не надо вытягивать ногу горизонтально, лучше чуть согни её. Можешь придерживать второй ногой… Да, так! Теперь прицелься, глубоко вдохни, и двинь копыто вверх.

Прицелившись в одну из мишеней, Хелл едва удержался от того, чтобы зажмуриться, и спустил курок. Пистолет сильно дёрнулся, невзирая на наушники, резкий звук ударил по ушам пегаса, зато на мишени в круге возле цифры «3» появилась дырочка.

— О, совсем неплохо!

Слова Найт заглушили ещё два выстрела — хотя нога сразу же заныла, Хелл не удержался от пальбы, угодив чуть ближе к «двойке». Наконец, он с довольным видом положил пистолет на стол и стянул наушники.

— Не-е-е, оружие мне не нравится, — объявил пегас. — Но стрелять из него всё-таки здорово!

Смена сезона

Этой ночью должен был выпасть снег.

Пусть Хелл и не был профессиональным пегасом-погодником, он всё же хорошо ощущал в природе изменения, которые указывали на то, что период предзимья подошёл к концу.

Правда, днём солнце сияло всё ещё очень ярко, но совсем не тепло, а лучи его не золотили пейзаж, а лишь подчёркивали унылость ноябрьских деньков. Конечно, пони больше по душе трава и листва, чем снежный покров, но пятнышки зелени на теплоцентралях и у подножья домов всё же не слишком сильно разбавляли серый пейзаж угасающей осени… А листвы практически и не осталось, давно попадали и жёлтые, и красные листочки, лишь кое-где встречались на деревьях засохшие чёрные листья.

Так что выпадение снега было даже и к лучшему — во всяком случае, Хелл уже представлял, как красиво преобразится лес, заблестев белым на ветвях, как снова на улицах затарахтят аккуратные жёлтые машины, ковшами сгребая снег, а поезд, мчащийся по рельсам, будет поднимать целые стены снега, разбрасывая его во все стороны! Что и говорить, вот такая картина будет гораздо более приятной!

Обмотав шею шарфиком, Хелл распахнул окно и задрал голову, смотря в тёмное небо. Единственная звезда полыхнула между туч, словно мигнув пегасу, и скрылась в пелене наступающей зимы, ветер взлохматил шерсть и гриву пегаса, пробежался по телу до самого хвоста; в ещё не морозном, но холодном воздухе дыхание жеребчика расплывалось серым облачком, и вдруг прямо перед носом пегаса мелькнула снежинка. Плавно кружась, она пролетела рядом с окнами, погасшими или же светящимися светом, крутанулась ещё раз, едва не попав на край балкона второго этажа, а затем мягко опустилась на землю, дожидаясь своих сестричек, что уже посыпались ей вдогонку.

— Ну вот и снова к нам зима пришла, — тихонько прошептал пегас. — Добро пожаловать!

Он соскочил на пол, подбежал к заставленному эквестрийскими книжками шкафу и вытащил засунутый между «Историей Эквестрии» и романом «Крылья Меж Звёзд» пакетик семечек. Ловко откусив его кончик, пегас высыпал семечки дорожкой на подоконник, и только после этого закрыл окошко — вряд ли снегопад сегодня будет сильным, а завтра утром птицам будет приятен этот небольшой сюрприз.

А снег продолжал идти, покрывая улицы засыпающего города.

Зимний полёт

Пушистая снежинка медленно спускалась с тёмного неба на асфальт, залитый золотым светом уличного фонаря, чтобы присоединиться к своим сестричкам, щедро засыпавшим и железнодорожную платформу, и здание станции, и большую табличку с надписью «Дулёво», возле которой сейчас стоял юный синий пегас. Хелл терпеливо дожидался, пока грузовой поезд проедет мимо — в эту первую зимнюю ночь казалось, что весь мир стал медленней и тише, чем всегда, и поезд тянулся просто-таки бесконечно, едва слышно перестукивая колёсами.

Впрочем, пегас по этому поводу ничуть не расстраивался.

В эту ночь мир людей выглядел не менее волшебным, чем родная Эквестрия, и пегас оказался словно бы в самом центре этого необычного природного колдовства. Ночь вдруг стала очень светлой, деревья и кустики, лишённые листвы, приобрели взамен одеяние из пушистого снега, а улёгшийся ветер сменился приятной прохладой — особенно приятной для пони, которые в своих природных шубках ничуть не мёрзли при минус двух-трёх градусах.

Правда, Хелл не забыл надеть тёплый шарфик.

Вот поезд, в последний раз лязгнув на стрелке, отъехал от станции, и пегас быстро перебрался с городской платформы на платформу между путей. Здесь он огляделся, проверяя, не крадётся ли в ночной темноте ещё один поезд, а после этого расправил крылья и перелетел к последней и давно уже не действующей железнодорожной ветке, которая как бы отмечала границу Ликино-Дулёво, отсекая его от тёмной стены деревьев западного леса. Здесь Хелл остановился, вдохнул прохладный воздух, и неторопливо начал спуск с насыпи — вообще-то до места, куда он направлялся, можно было и долететь, но пегасу хотелось начать свой путь именно так.

Он довольно ловко съехал с насыпи, умудрившись не застрять в кустах, густо разросшихся на её склоне, после чего проскакал мимо пока ещё не замёрзшего пруда, мимо речки, его питающей, и оказался на своеобразном перекрёстке, расположенном под высоковольтными линиями. Здесь одна широкая и хорошо утоптанная дорога вела через часть леса к дачам, другая двигалась назад, в обход лесных прудов к железной дороге, а третья тянулась вдоль леса, отсекая его от линии ЛЭП, уводя всё дальше и дальше, пока не примыкала где-то там вдалеке к автомобильной трассе.

Конечно, так далеко пегас идти не собирался, хотя выбрал он именно эту тропу — и оставлял теперь аккуратные следы своих копыт на снежном покрове, первые следы на снегу в эту зиму. Ещё никто не ходил этой дорогой, что и требовалось Хеллу, потому что именно так он и хотел поприветствовать зиму — пройдясь неторопливо мимо укутанных в белые шубки кустов по сверкающей зимней тропке. Лес, тихий и торжественный, с радостью принял пегаса, и Хелл прогулялся мимо сосен и елей, мимо кустов с замёрзшими ягодами, мимо лесной яблони — а затем остановился на опушке, подняв голову и смотря на небо.

Снегопад заканчивался, и в просвете между туч пегас вновь увидел звёзды — сверкающие так далеко, но всё же и очень близко. Тогда Хелл закрыл глаза, чуть напрягся, вжимая копыта в землю, а затем с силой оттолкнулся и взмыл вверх, оставляя за собой вихрь взметнувшихся снежинок. Крутанувшись в небесах, взлетая ввысь настоящей ракетой, прижимая передние ноги к груди и вытянув задние, пегас перевернулся на спину, затем на живот, расправил крылья пошире — и плавно полетел обратно к городу, над паутиной проводов, над лентами дорог, над низенькими магазинами и пятиэтажками…

Наконец, он завис напротив окна своей комнаты, мирно освещённой светом голубоватого ночника. Ночное приключение подошло к концу…

Вздохнув счастливо и оглянувшись назад, на полосу леса, пегас махнул хвостом ночи на прощание — и открыл окошко, вернувшись домой со своего первого зимнего полёта.

Плохая идея

«Это плохая идея, это плохая идея, это…»

— Это очень плохая идея-а-а!

Но было уже поздно — крича во всю мочь лёгких и растопырив белоснежные крылья, Её Величество (хотя правильней было бы «Высочество») принцесса Селестия стремительно съезжала с вершины высокого холма, на который всего несколько минут назад поднималась в самом распрекрасном настроении. Её младшая сестра, живущая на Земле неотлучно с начала декабря, пригласила Селестию провести недельный отпуск в небольшом подмосковном домике, играя в «Пони и подземелья», слушая треск дров в камине и иногда поглядывая в окна, на которых суровый русский мороз изобразил диковинные растения. Разумеется, всё это предлагалось сопровождать горячим чаем и вкусной выпечкой, а все королевские дела оставить для Твайлайт Спаркл.

Перспектива отдохнуть с любимой сестрой завладела Селестией, и она согласилась на это предложение… И теперь сама себе удивлялась, почему-то решив начать следующий день именно с этой весёлой попытки самоубийства!!!

— Крылья убери! Кры-ы-ылья убери-и-и! — кричала ей вслед Луна, взлетев в воздух, чтобы лучше видеть спуск сестры. — К телу прижми!

— А-а-а!!!

Селестия прикладывала все силы к тому, чтобы четырьмя копытами удерживаться на деревянной поверхности санок, которые Луна обнаружила в кладовой. Санки предназначались для новогодних представлений и были таких размеров, что даже кобылицы-аликорны могли их спокойно использовать, вот Луна и предложила сестрице повеселиться. И ведь Селестия думала, что это неплохая идея… За секунду до того, как магический толчок отправил её сани вниз с холма на субсветовой скорости!

— Ёлочки, с дороги-и-и! — аликорн вовремя сложила крылья и смогла проехать точно между еловых лап, зато тут же подпрыгнула на кочке. От бешеной скорости меховые наушники слетели с её головы, но это было наименьшей из проблем, поскольку и сама Селестия подлетела над санками, вовсю размахивая копытами!

— Спа-а-асите!

Три из четырёх её ног обнаружили точку опоры на краю санок, резко распахнутое в сторону крыло позволило Селестии удержать равновесие, однако при этом санки наклонились, да ещё и развернулись в сторону, закладывая у подножья холма вираж, уводивший пони к новым препятствиям!

— Тия, рог береги! — Луна лихо развернулась в небесах, стараясь не упустить сестру, которую от неё то и дело закрывали ветви деревьев. — Рог… Белка! Стой!

Рыжая белочка так не вовремя выскочила на лесную тропку, что у Селестии невольно вырвались несколько слов, что она узнала уже на Земле, причём именно в России. К счастью для белочки, при этом она всем телом подалась в сторону, так что санки снова изменили направление своего движения, огибая замершую со страха белочку и выкатываясь куда-то уже между берёз. Кобылица зажмурилась, сжимаясь в комок, каждый миг ожидая столкновения с чёрно-белым стволом, но благодаря невероятной удаче избежав столкновения.

Так и не увидев, как близко она была к катастрофе, Селестия с новым визгом выскочила из березняка, и теперь санки начинали постепенно терять скорость, пока не остановились на окраине леса. Несколько секунд посидев без движения, Селестия рискнула приоткрыть один глаз, огляделась, и… Выдохнула с облегчением.

— Ну ничего себе поездочка, — сказала она. — Эй, Луна, я в порядке!

В тот же момент её сестра, пролетая мимо, случайно смахнула с ветвей осины хорошую порцию снега, которая засыпала Селестию по самые ушки.

— Ой, — хихикнув, Её Ночное Величество присело в развилку между ветвей осины. — Прости, Тия! А сейчас ты в порядке?

Сугроб внизу шевельнулся, и вдруг окутанный золотой магией снежок взвился вверх, ударив в ветку рядом с Луной. Ничуть не смутившись, аликорн сгребла с ветвей снег и стала поспешно лепить собственный снаряд, пока сугроб внизу вовсю сотрясался:

— Вот сейчас и проверим! Ну, держись у меня!

Пегас-2222

Вытянув все четыре ноги до хруста в косточках и сладко зевнув, Фейрад перевернулся на бок и кончиком махового пера дотянулся до будильника. Блаженная тишина установилась в доме, но юный пегас уже был готов начать новый день, и тут же соскочил с кровати, ловко приземлившись на все четыре копыта.

— Привет, «Алиса»! Включи новости! — приказал он, взмахнув хвостом. — И приготовь, пожалуйста, завтрак!

— Сейчас сделаю! — отозвалась программа нежным женским голосом.

Выдвинувшаяся из стены панель телевизора полыхнула фирменной заставкой «Яндекса», после чего появился выпуск новостей. Милая ведущая с голубой причёской, идеально подходящей к её нежно-синему костюму, как раз начинала программу.

— Здравствуйте. Сегодня первое сентября две тысячи двести двадцать второго года. В студии Ирина Андреева…

Под звучание музыки, Фейрад почистил зубы, умылся, а затем сбегал на кухню, где как раз вскипел чайник. На цыпочках вернувшись в комнату, неся на крыле поднос с горячим какао и овсяными печеньками, пегас сел на кровать и приготовился узнать, что случилось в мире за то время, пока он спал.

— ...Таким образом члены группы «Небесные танцоры» стали первыми пегасами-погодниками, получившими государственные награды Российской Федерации, — вещала серая пегаска в форменном костюме «Первого канала». В небе над её головою происходили интенсивные тренировки крылатых пони, собирающих над полигоном дождевые облака. — Ирина?

— Спасибо, Лиф, — девушка улыбнулась зрителям. — К другим новостям. Компания «Спэйс-Икс» заключила первый междумировой контракт с Фенумом. Согласно договору, в следующий полёт на космическом корабле «Грин Драгон» отправятся два жителя Эквестрии, грифон и алмазный пёс. Это будет первый космический полёт в новой истории Эквестрии, и первый, произведённый без участия магии…

Фейрад повёл синим копытом, переключая канал — новости космоса интересовали его только тогда, когда касались принцессы Луны, сейчас обследующей спутник Земли. Как это бывает по утрам, несколько каналов сразу вели выпуски новостей, так что Фейрад ничего от перемены не потерял.

— А теперь к новостям Эквестрии, — ведущий-земнопони поправил очки. — Сегодня закончено строительство первой скоростной железнодорожной ветки, связавшей Кантерлот и Сиквестрию. Первый поезд из трёх, переданных нашей стране Германией, отправится из столицы Эквестрии завтра, в восемь ноль-ноль по королевскому времени.

— В связи с большой загруженностью порталов, связывающих миры Земли и Фенума, принято решение о строительстве нового моста между мирами! Соглашение между Эквестрией и Седельской Арабией было подписано вчера, новый портал будет создан в городе Сэддл-Сэнд до конца текущего года.

Камера взмывшего в небо дрона показала с высоты небольшой арабийский городок — впрочем, у лошадей все городки были небольшие, даже сейчас их страна была ещё очень малонаселённой — посреди которой уже возводились белоснежные башни. На стройке было заметно просто грандиозное разнообразие существ, не только пони, лошади и люди, но ещё и представители многих иных народов. Вереница разнообразной строительной техники на магнитных подушках неторопливо скользила к строению, подвозя необходимые материалы или присоединяясь к работе.

— «Алиса», выключи телевизор и проверь все электроприборы, — закончив с завтраком, жеребчик отнёс посуду в посудомойку. — А я в школу!

— Успехов в учёбе!

Нацепив на себя жилет, он повесил на круп седельную сумку и вышел на балкон. Открыв дверцу, пегас вышел на специальную площадку, расправил крылья и слетел вниз — дверца автоматически закрылась за ним, а пегас спокойно слетел прямо к остановке, находившейся перед домом. Он успел как раз вовремя: серебристый автобус с пламенеющим колесом «ЛиАЗа» на борту как раз выехал из-за поворота, приветливо сверкая фарами. Пассажиров в нём хватало, но одно из четырёх мест для пони как раз пустовало, и Фейрад сел на него. Вытащив из седельной сумки наушник-клипсу, пегас нацепил его и погрузился в звучание музыки…

Начинался новый день.

Вкус профессии

Старый заколоченный дом на окраине подмосковной деревушки уже почти пять лет не сверкал огнями в окнах — но с некоторых пор зелёное свечение неземного свойства стало пробиваться в щели между досок, а посланный «разобраться с бомжами» участковый поседел и побежал в региональное отделение «Магического контроля», докладывать, что в доме завёлся чёрт из Эквестрии…

— Там обыкновенный заигравшийся маг, Найт, оружие я тебе не выдам, — заметил широкоплечий человек, чьё лицо с трудом помещалось в вырезе зарешёченного окошка. — И что, этот пегас тоже с тобой?

— Не выдашь, ну и не выдашь, с одними лишь копытами справлюсь… И да, этот пегас со мной, — хмыкнула пегаска.

Хелл едва сдержался, чтобы не взвизгнуть от радости — впервые Найт брала его с собой на задание! По правде говоря, первое знакомство с оружием похладило пыл пегаса насчёт вступления в организацию, но теперь он просто чуть с копыт не падал от радости. Найт, одетая в форменную жилетку, подбитую мехом (на улице зима как-никак), всунувшая в кобуру на левой передней ноге пневматический пистолет, а на шею повесившая защитный амулет, казалась ему воплощением понячьей силы.

— Кстати, малой… — пегаска протянула ему монетку, зажатую между перьев. — Возьми на всякий случай.

— Эм? — пегас принял её кончиками маховых перьев и повертел перед носом. — А это зачем? Мороженое по такой погоде есть нельзя…

— Положено так, — ответила пони. — Поймёшь в своё время, зачем.

— Ого… — пегас спрятал монетку в карман жилетки, временно отданной ему в пользование. — Ну хорошо.

Снег похрустывал под копытами двух пони, подкрадывающихся к зданию. Хелл с одной стороны радовался тому, что участвует в настоящем задании, а с другой — ну мало ли, кто там в доме сидит? То, что Найт взяла с собой пистолет, пусть и не боевой, его не слишком успокаивало, скорее даже наоборот…

— Хмф. ну и сарай, конечно, — сказала Найт, посмотрев на дом, к которому они направлялись.

— Как думаешь, кто там может быть? — спросил Хелл, боязливо прижимаясь к кобылице. — Алмазный пёс? Единорог-некромант? Кирин? Может, какой-нибудь антро из Бэдлендс?

— Не знаю, но любого из них я могу при необходимости… э-э-э, арестовать как злостного нарушителя. Не боись, на самом-то деле дело плёвое, так что, скорее всего, даже применять этот пистолет не придётся!

— Уф, — жеребчик постарался выдохнуть не слишком заметно, а то ещё кобылица решит, что он струсил.

Они подошли к покосившемуся забору, когда из нутра вроде бы безжизненного дома полыхнул зелёный свет, разукрасив зимний вечер.

— Зелёное свечение. Хмф… зачастую такое свечение магии у фанатиков нежити, либо у чейнджлингов… — Найт замерла, вглядываясь в дом. — И я больше склоняюсь к тому, что это именно чейнджлинг.

— О, дикий и опасный, — Хелл аккуратно переступил через упавшую секцию забора и подал Найт крыло. — Он из нас выпьет всю любовь, мы возненавидим друг друга и убьём насмерть!

Найт, едва сдерживая смех, коснулась крыла пегаса перьями своего.

Видимо, их передвижение не осталось незамеченным, так как свечение угасло, а в доме настала полная тишина.

— Заметил нас твой «дикий и опасный», вон, притух аж.

— Но всё равно, иди первой, — попросил пони.

— А чего, струсил идти впереди? — подмигнула Найт. — А ведь как грудку выпячивал, шерсть распушивал!

— Я не отказываюсь! — Хелл уверено прошёл к дверям дома, которые оказались открыты, доски к ним были прибиты лишь для вида. — Смотри!

— Эй, храбрец, не убегай! — крикнула пегаска, но пони уже вошёл внутрь дома.

Вздохнув, Найт бросилась за ним. В коридоре Хелла уже не было: похоже, пегас решил заняться изучением комнат, которых в доме насчитывалось штук шесть. Из одной как раз донёсся лёгкий шумок, так что кобылка поспешила туда.

— А я ведь знала, что ты вляпаешься в неприятности!

— Что ты там говорила? — пегас высунул голову из-за дверного косяка. — Здесь довольно чисто, только пыльно!

Найт фыркнула.

— Мы ведь договорились, что ты на задании будешь рядом со мной.

— Так неинтересно, — Хелл кивнул в коридор. — Ну что, я думаю, мы можем уходить. Нет здесь никого!

— И ты выяснил это за минуту?

— Так сама посмотри! Пусто и тихо. Он, наверное, удрал уже!

Найт нахмурилась и на всякий случай сняла пистолет, прикрепив его на переднюю ногу.

— А зачем тебе оружие? — спросил Хелл. — Так ведь и убить кого-то можно!

— Да ну? — Найт окинула пегаса взглядом. — Возможно, кое-кого и убьём. А теперь доставай то, что я тебе дала, оно нам сейчас пригодится.

— Эм… — пегас огляделся по сторонам. — Кажется, я это потерял. Пожалуй, пойду поищу, наверняка выронил у входа в дом!

С мрачной улыбкой Найт резко направила на него пистолет.

— Ай! — пони отступил на шаг назад. — Неужели ты пристрелишь меня, своего друга?

— Если ты настоящий, то живо достань из кармана то, что я дала тебе!

Чейнджлинг уже понял, что проиграл, и потому закрыл глаза и обратился в истинный вид, представ как чёрный пони-жук с зелёным панцирем и зелёными глазами.

— Ладно, ладно, я не он! И незачем так кричать…

— Хелл где? — зарычала пегаска.

Чейнджлинг без слов показал копытом в комнату. Тогда Найт повернула чейнджлинга и толкнула его внутрь, сама войдя следом.

Эта комната была захламлена чуть менее, чем все остальные, но пегаса в ней не было.

— В шкафу, — фыркнул жук.

Найт с опаской подошла к шкафу и открыла дверцу. Внутри, залипнув над древним «Тетрисом», сидел Хелл.

— О, привет! — пегас отключил игрушку и повернулся к пони. — Ты уже Кригга поймала?

— Кригг? — Найт обернулась к чейнджлингу. — Ты уже его имя знаешь?

— Ага, — кивнул Хелл. — Он из стаи убежал и с диким племенем чейнджлингов-монархистов бегал, всё думал Кризалис на трон вернуть. И копил любовную энергию на Земле!

— Как истинный злодей, поделился своими планами? — Найт скептически взглянула на чейнджлинга, который виновато улыбался, запрокинув копыто за голову. — Депортировать придётся.

— А может, договоримся? — предложил чейнджлинг.

— Может, и договоримся, — сощурилась Найт. — Можем послать тебя снег в Сибирь убирать. Весь. И предупреждаю — снега там много.

Праздник двух миров

— Готов, Хелл?

— А то! — пегас нетерпеливо перестукивал передними копытцами по полу, приподняв круп и чуть раскрыв крылья. — Ну, рекорд прошлого года, берегись!

— Тогда на старт… Внимание… Пошёл!

Я включил таймер, и в ту же секунду Хелл сорвался с места. Разумеется, для полноценного полёта размеров комнаты не хватало, но пегас прыгнул на кресло, расправил крылья и спланировал вдоль серванта, вдоль шкафа, протягивая нить гирлянды. Приземлившись на подоконник, пони оттолкнулся всеми четырьмя копытами, взмыл к карнизу, вздыбливая занавески, от карниза перелетел на спинку дивана, крутанулся, подкинув гирлянду на картину, изображающую осеннюю берёзовую рощу, от неё перекинул гирлянду на специально вбитый гвоздик, на котором уже висела картонная ёлочка, усыпанная блёстками, и с довольной улыбкой спрыгнул на пол, приземлившись передо мной.

— Восемь с половиной секунд, Хелл, рекорд! — объявил я. — Но если ты продолжишь его улучшать, то скоро провалишься к соседям.

— Будем считать, что это им подарок на Новый год, — фыркнул пегас. — Но я доволен!

Он подошёл к выключателю и включил гирлянду, засверкавшую разноцветными огнями. Я выключил свет, и вся комната заблистала синими, жёлтыми, красными и зелёными переливами.

— Да здравствует Фабрика Радуги! — воскликнул пони. — А теперь примемся за ёлку!

— Ну уж нет, мистер, ёлку я вам не доверю! Вспомни, что было в прошлый год!

— Всё было отлично! — уверенно объявил Хелл. — Ну… Запутался слегка в гирлянде, да пару шариков кокнул… Они всё равно разбитыми смотрятся красивей!

— Ну да, только вот сломанная ёлка так смотреться не будет, — заметил я.

— Ну пожа-а-алуйста! — Хелл по-кошачьи прижался к моему колену и ещё принялся скрести передними копытцами по штанине. — Я без крыльев буду! Только с земли работать!

Делать было нечего — во-первых, у пегаса взгляд был уж слишком просящим, а во-вторых, повзрослевший поник угрожал завалить меня на пол. А я не шарик, чтобы разбитым «красивей» смотреться!

— Ладно уж, тащи коробку с игрушками. Только аккуратней!

Пока я составлял части ёлки, из другой комнаты донёсся скрип раздвигаемого дивана, скрип поднятия его половинки, шуршание коробки с ёлочными игрушками, и подозрительное «звяк», когда эта коробка, по-видимому, выскользнула из копыт пегаса. Впрочем, ничего критичного вроде бы не разбилось, потому что Хелл быстро вернулся в комнату, с коробкой на спине, придерживая её обеими крыльями. Чтобы не провоцировать пегаса на полёт, я поставил рядом с ёлкой низкую табуретку, на которую пегас взобрался со всеми четырьмя копытами, и стал принимать у меня игрушки, развешивая их на пластиковых ветвях.

— Скажи, Хелл, а у вас на День Согревающего Очага ёлки тоже наряжают?

— Ага! — кивнул пегас. — Согласно древним традициям!

— Это каким ещё?

— А вот каким, — пегас прикрутил на верхушку ёлки серебряную «сосульку» и слез с табуретки, любуясь работой. — Во времена правления Грогара пони День Согревающего Очага справляли в глубокой тайне — Император строго-настрого запретил вспоминать этот праздник. Он же вёл к объединению Эквестрии, а Грогару нужно было, чтобы пони жили вместе, но всё-таки не дружили, иначе бы они всех его монстров победили. Потому те, кто праздник всё-таки помнил, уходили в ближайший лес, а для защиты от монстров развешивали на ветвях деревьев зачарованные талисманы — не все ведь пони были единорогами, и не все единороги знают защитные заклинания! Вот так под ёлочкой и праздновали! А кто в домах решался справлять, те камин пожарче разжигали, чтобы никто через дымоход не пробрался, а ёлочные ветви развешивали на стенах — и для запаха хорошо, и знак тем, кто знает, что в этом доме можно про праздник вспоминать!

Хелл присел на круп и посмотрел на ёлку.

— А у вас, людей, откуда мода на ёлочки пошла?

— Долгая история, Хелл, — улыбнулся я. — Хочешь, одевайся, сходим в городской парк — там, перед ёлкой, тебе и расскажу.

Но пони помахал копытом:

— Не-е-е, у нас ёлка лучше! Она пусть и меньше, зато в доме тёплом стоит! Вот дома и рассказывай! Только подожди, я за мороженым сбегаю…

Предновогоднее

Декабрь в этом году выдался необычайно мягким — во всяком случае Хелл, сидя у окошка, видел падение сверкающих капель, стекающих с крыши, практически лишённой сосулек. Может быть, это была и не совсем новогодняя погода (пегас уже успел посмотреть фильм «Ирония судьбы…» и убедиться, что настоящий Новый год обязан быть со снегопадом), но зато можно было без опаски открывать окошко, а во время утреннего полёта пегас даже не надел шарфик, благо собственная шерсть прекрасно защищала его от холода.

И ещё она была очень приятной на ощупь!

— Ждём праздника? — я почесал Хелла за левым ухом, и пегас с выражением удовольствия на мордашке наклонил голову, подставляясь под мои пальцы. Ещё и крылья прираскрыл, и хвостом стал помахивать!

— Зиму легче ждать, чем вашего Нового года! Вроде бы и дата известна, только время как будто остановилось! — сказал он, когда я прекратил чесалку. — Я хочу есть рыбу под свеклой сейчас!

— Лошади же вроде рыбу не едят?

— У меня в роду были фестралы. И якутские лошадки, — усмехнулся Хелл. — И ещё мы, пони, всеядные. Нам всё нужно — и шоколадку, и пирог, и мандаринку!

— И странный земной овощ.

— И свеклу! — Хелл закатил глаза. — С майоне-е-езом.

— Плотоядный ты понь. А ещё ведь меня когда-то в жестоком обращении с курицей упрекал!

— Так в майонезе только яйца, а яйца — это ещё не курица, — выпятил грудку пегас, словно желая таким образом утвердить свои слова. — Но если на Новый год у нас будет курица, я её есть не буду. Вот рыбку — можно!

— Всё, завёлся у нас в семье маленький хищник, — вздохнул я. — Как насчёт того, чтобы прогуляться?

Хелл задумчиво посмотрел в окно. Снега всё-таки нападало много, и таять он пока не спешил, лишь тёмная лента теплотрассы тянулась через лесополосу, уходя к соседним домам. На стволах и ветвях деревьев тоже лежал белый пушок, и синицы весело выпрыгивали по нему, слетая к кормушкам и поднимаясь обратно с семечками в клюве. Конечно, зимний день был серым, но отнюдь не тоскливым, и при взгляде на птиц жеребчик окончательно развеселился.

— А почему бы и нет! — воскликнул он. — Я — твой северный олень, а ты Санта-Клаус, пойдём дарить лесным птичкам вкусные подарки!

— Ну уж нет, мне Дед Мороз и его лихой скакун больше по нраву! Но насчёт птиц ты прав — а потом к городской ёлке!

Пегас слетел на пол.

— Полный вперёд, встречать новый год! Только вот свой шарф найду, я миго-о-ом!

За окном закружились неторопливые снежинки — предпоследний день уходящего года перевалил за середину, и приближалась пора удивительных происшествий и фантастических приключений, которые могли свершиться только и лишь в новогоднюю ночь…

Новый год - новый полёт!

Январские морозы наконец-то пошли на спад, и сегодняшнее утро сильно напоминало весеннее: небо очистилось от серости туч и заиграло весёлой голубой краской, солнце светило пусть и без весеннего жара, зато так же радостно, как в конце марта-начале апреля. Хелл, взобравшись на подоконник и копытцем открыв окошко, приготовился к полёту — пегас по известной причине опасался зимою входить-выходить из подъезда, да и в целом летать куда веселее, чем скользить по льду!

— Куда собрался, пегасик? — поинтересовался я у него.

— На обзорку! — ответил Хелл. — А то погода нелётная была, я уже с самого Нового года крылья не расправлял! Скоро вернусь!

Жители города давно уже привыкли к полётам синего пони над своей головой, а Хелл, взметнувшийся ввысь над Ликино-Дулёво, привык к виду крыш домов и лент дорог, пятен лесов и блюдцам озёр, к убегающим по своим делам автомобилям. Чем выше он поднимался, тем больший простор ему открывался: вон там, впереди и внизу, приближается к городу грузовой поезд, вот позади и сверху движется белый пассажирский самолёт, стая галок плавно совершает полукруг, направляясь поближе к дымящей изо всех сил котельной. Зажмурившись от порыва ветра, кусачего и неприятного, Хелл поджал передние ноги к телу и синей кометой полетел без определённой цели, просто над зданиями и деревьями, вызвав интерес у кучки школьников, вырвавшихся из плена тетрадей и учебников на зимнюю улицу.

С силой взмахнув крыльями, Хелл ускорился.

Внизу промелькнула лесополоса, поредевшая после вырубки, теперь рассечённая на две части новой асфальтовой дорогой, над которой крылатый пони и промчался. Старые двухэтажки микрорайона Ликино пришли на смену деревьям, затем раскрылся вид на разрушенную ткацкую фабрику, из обломков которой возродились множество различных заведений и мелких предприятий. Тут Хелл свернул влево, к западу, и вскоре лента железной дороги отсекла город от череды болот и озёр.

Спугнув несчастного ястреба, только-только вылетевшего на охоту, пегас приблизился к затянутому льдом спящему озеру, на поверхности которого чернели чёрные запятые — скорчившиеся над лунками рыбаки занимались зимней ловлей. Хелл не стал им мешать, облетев озеро по кругу, держась возле берега. Затем он обогнул завод «ЛиАЗ», пролетев над красочными пятнами домов одноимённого посёлка, примыкающего к заводу.

Вот здесь было на что полюбоваться: и на сады, ухоженные или запущенные, но сейчас одинаково погружённые в снег и отличимые друг от друга только благодаря выкопанным дорожкам (или их отсутствию); и на загоны для птицы, и на сами домики, разнообразные, непохожие, от вполне современных до тех, что появились здесь за десятилетия до прибытия Хелла на Землю. Встревоженные собаки поднимали свои головы и полаивали на пегаса, кошки с земли таращили на него удивлённые глаза, а пегас спокойно себе заложил плавный крюк.

Пролетев над железнодорожным мостом, по которому как раз мчалась электричка, Хелл перевернулся на левый бок, и с разворотом полетел домой. Сегодняшний полёт прошёл без приключений, зато это был первый его полёт в новом году!

Это не зима, и даже не конец зимы. Это - начало весны!

В последние дни погода стояла необычайно изменчивая — то солнце светит под птичий гомон, то лёд стоит и дыхание паром вырывается. Впрочем, как и положено ранней весной.

Вот и сегодня, когда Хелл выходил из дома, дул холодный ветер и мокрый снег засыпал автомобили и дороги, будто бы зимой. Вздохнув, пегас поправил тёплый шарф, опустил пониже голову, чтобы снег не слишком колол большие понячьи глаза, и принялся топтать снежный покров, на котором от его копыт оставались глубокие следы.

«Зима…» — уныло подумал крылатый пони, помахивая хвостом, чтобы стряхнуть с него налипшие снежинки. Ох и не любил он этого ощущения!

Впрочем, не успел жеребчик ещё добраться до автобусной остановки, как снегопад начал затухать, словно испугавшись поднимавшегося солнца, а затем прекратился совершенно. Небо над головой пегаса тоже немного поочистилось, в сплошном тёмном колпаке возникли голубеющие озерца, и ветер, больше не несущий снег, теперь стремительно освобождал небеса от зимней серости.

«А вот и весна!» — радостно решил пегас.

Но если небо и вправду стремительно становилось похожим на по-настоящему весеннее, то автобус, подошедший к остановке, вынужден был продвигаться через холодную водянистую кашу, а крыша его была ещё очень сильно припорошена снежком. Хелл прошёл внутрь, пикнул проездным об валидатор, и сел на специальное понячье место, которое по праву мог считать своим собственным: ведь именно в этом автобусе когда-то ехал пегас, тестируя разработку Ликинского автобусного завода, сиденье для пони, между прочим, созданным при его непосредственном участии!

Автобус тем временем слегка вздрогнул и мягко покатил вперёд. Хеллу очень хорошо был известен пейзаж за окном, но он всё равно приподнялся, поглядывая через стекло на город, всё ещё по-зимнему покрытый снегом, однако же готовый встречать весну. Не успел ещё автобус оставить позади частный город микрорайона Ликино, как с крыш вовсю закапало, лучи солнца быстро растапливали нападавший за ночь снег.

Конечно, автобус был далеко не самым быстрым способом передвижения, а пегасам всегда нравилась скорость, но поездка всё равно доставляла Хеллу известное удовольствие: кататься на машине куда приятней, чем бороться с холодным ветром или шлёпать по снежной грязи, пусть даже и в высоких накопытниках! Единственное, что плохо, автобус не давал почувствовать весну всецело… Зато после того, как он остановился напротив завода, где был когда-то создан, и Хелл вышел на улицу, весна обрушилась на пегаса — сильным ветром, но не пронизывающим, а даже приятным, шумом машин, едущих по лужам, и карканьем галок и ворон, взметнувшихся над головой пегаса.

Зажмурившись от яркого солнца, пони сделал шаг с остановки на тротуар, поставил копыто… И поскользнулся на льду! Расправив крылья, он лишь каким-то чудом устоял на четырёх копытах, выдохнув облегчённо — и воскликнул в сердцах:

— Нет, это не весна… И даже не зима! Это Россия!

Поездка пегаски

— …И если ещё что-нибудь случится — зовите меня в любое время!

Флаттершай подала копыто директору зоопарка, который уже без казавшейся привычной робости стукнул по нему кулаком, прощаясь с кобылицей. Хотя это была не первая их встреча, отнюдь не молодой человек очень трепетно относился к эквестрийке, особенно с учётом того, как обожали цветных лошадок из иного мира обе его дочки. В свою очередь Флаттершай уже знала, в чём может таиться причина большей части тех заболеваний, коим подвержены магические животные, перевезённые из Эквестрии на Землю. Вот и пожалуйста, банальная нехватка витаминов в пище вызвала проблемы с поведением у тимбервольфа из Вечнодикого леса. Сейчас же древесный волк с радостью махал хвостом-листком и носился по своему вольеру, радуя посетителей зоопарка.

Спустя ещё полчаса сверкающий голубой краской «Аурус» подъехал к Белорусскому вокзалу. Флаттершай поблагодарила водителя, закинула на левое крыло сумочку и быстро перелетела прямо на платформу поездов пригородного посещения: с её специальной карточкой никаких билетов не требовалось. До электрички оставалось как раз столько времени, чтобы Флаттершай вытащила из кармашка сумки беспроводные наушники и включила лёгкую мелодию, отлично подходившую для сегодняшнего весеннего дня.

Дня, когда она отправлялась в заслуженный отпуск!

Нельзя сказать, что она устала от своей работы. Хотя кроме лечения эквестрийских животных Флаттершай работала и с земными, одновременно изучая их, такая работа пегаске приносила только удовольствие. Но мешал город: столица давила на пони, которая до сих пор по своему характеру была весьма застенчивой личностью, а тут суетливый мегаполис, пропахший металлом и бензином, слишком торопливый, шумный и серый… Нет, ей определённо нужно было немного отдохнуть.

Пассажиров в вагоне практически не было, и Флаттершай решила не садиться на специальное место для эквестрийцев, а прошла почти на середину вагона и села у окна. Станция уже отъезжала прочь, но пока что смотреть на городской пейзаж смысла не было: пройдёт немало времени, прежде чем поезд покинет пределы столицы, и хорошо, что ожидание этого можно было скрасить хорошей музыкой!

Откинувшись на спинку сиденья, пегаска прикрыла глаза, наслаждаясь поездкой. Входили и выходили люди, поезд иногда притормаживал и останавливался, а то набирал ход — но по-настоящему разогнался лишь тогда, когда город остался позади. Тут-то Флаттершай уже не могла просто сидеть: пусть она и была кобылкой-тихоней, но всё же пегасом! Едва не прижимаясь к стеклу носом, пони припала к окошку, наслаждаясь видом стремительно несущихся деревьев и холмов, ещё не покрывшихся ковром весенних цветов, но совсем освободившихся от снега. Лёгкая дрожь пробежала по пёрышкам пони, не закрывая век, она видела себя, несущуюся со скоростью поезда над землёй…

Но мираж скорости был ничем перед накатившим на неё чувством весны, когда кобылица вышла из поезда на платформу у небольшой подмосковной деревушки, где снимала свой домик. Хотя в воздухе пока ещё не слишком пахло весной, аромат оттаявшей земли и первой травы прикоснулся к чуткому носу пони, она с удовольствием впустила его в свои лёгкие, даже крылья приподнимая!

Яркое апрельское солнце светило с синего неба, деревья, пока ещё не раскрывшие листья, покачивали ветвями с набухающими почками, и первые бабочки пролетели возле пегаски, словно сразу же признали в ней друга. Улыбнувшись, Флаттершай убрала наушники, наслаждаясь теперь музыкой птичьего пения, и неторопливо направилась домой.

Пегас противопожарный

Возложенным на него поручением Хелл был горд чрезвычайно. Он добрых полчаса крутился перед зеркалом, разглядывая новенький жилет специального пошива, украшенный восьмилучевыми звёздами службы МЧС, словно истребитель опознавательными знаками. Дополняли сходство ещё и накладные звёзды для крыльев, две пары, скреплённые как наушники, которые пегас тут же и прицепил, а потом десять раз спрашивал меня, на одинаковом ли расстоянии они расположены!

— Хелл, у пони такие глаза, что они видят всё с боков и сзади, — хмыкнул я наконец. — А уж глазомер у пегасов великолепен…

— Знаю, знаю, но смотреть на меня будут люди и с земли! — Хелл поставил крылья вертикально. — Мне кажется, левая звезда на два миллиметра ниже, чем должна бы быть.

— Не волнуйся, на это не обратят внимания.

Я совершил ошибку.

— Как не обратят?! — взволновался пегас. — Значит, я зря тут стараюсь?!

— Хелл, — вздохнул я. — Тебя просили просто подежурить в воздухе, потому что вертолёт находится на профилактическом ремонте, а у нас каждую весну дураки, прогуливающие уроки биологии и экологии, начинают жечь траву, думая, что она от этого лучше растёт. Ты ведь не мир спасаешь!

— Если бы я спасал мир, то не думал бы о таких пустяках, а пока вот — думаю! — фыркнул пони. — Ладно, я на дежурство. Ни один разжигатель-поджигатель не скроется от всевидящего пегасьего ока!

Про всевидящее пони практически не преувеличивал: внимательности и зоркости пегаса во время полёта мог позавидовать любой современный компьютер, потому-то пегасом и решили заменить вертолёт, что следил за пожарной обстановкой в Орехово-Зуевском городском округе. За другие районы отвечали иные пони и наконец-то переданный из высоких кабинетов «на землю» специальный дрон.

Прокручивая в голове инструктаж, что было понятно по его задумчивому виду, Хелл, встав в проёме окошка, неожиданно с улыбкой подмигнул мне, а после сделал шаг вперёд, тут же взмахом крыльев подняв себя в воздух. Полёты пони стали уже обыденностью для небольшого подмосковного городка, потому выгуливавшая своего пёсика девочка лишь быстро взглянула на Хелла, зато собачонка испуганно залаяла на синюю крылатую лошадь, пролетевшую высоко над нею.

Жеребчик с наслаждением вдохнул запах весны — хотя листья появились только кое-где, а основная часть деревьев стояла ещё в украшении из почек, тепла, зелени и света хватало с избытком, и пегас в самом лучшем настроении набрал необходимую высоту, с которой он мог без труда разглядеть все действия людей на земле, однако при этом не опасался зацепить верхушки деревьев. Сначала пегас решил достигнуть севера выделенной ему области, затем полететь на юг через запад, а после по восточной границе с небольшим крюком вернуться домой.

Солнечное утро обещало прекрасную погоду, ни облачка, ни особого ветра не было, и потому полёт пегаса больше походил на приятную прогулку, чем на работу. Тем не менее, Хелл внимательно смотрел вниз, различая даже огоньки зажжённых сигарет, по счастью, не представлявших никакой опасности: люди, что достигли возраста продажи сигарет, помнили лето две тысячи десятого года, о котором эквестриец слышал и читал в интернете. Правда, кое-кто мог и забыть, и потому Хелл был готов карающей синей молнией свалиться с небес и всунуть человеку лист памятки, какими были забиты карманы жилетки.

К счастью, этого не требовалось, и пегас спокойно летел дальше, то иногда понижая высоту, чтобы лучше разглядеть происходящее на земле, то взлетая повыше, не отказывая себе в удовольствии полюбоваться на занятой мир людей с высоты. Пегас тоже ко многому уже привык, но всё-таки для пони Эквестрии Земля ещё была полна интересного! А с высоты даже повседневные, привычные вещи казались несколько иными!

Вон внизу замелькали яркие палатки парка развлечений, вот потянулись торговые центры, похожие на муравейники, в которые бесконечными потоками вливались покупатели и служащие, а вот река Клязьма, усеянная весело плескающимися утками, которые при появлении Хелла подняли такой крик, будто бы увидели не одного пегаса, а стаю ястребов… Так, а это что?!

Хмыкнув, Хелл полетел помедленнее.

Пегасу не потребовалось много времени, чтобы разглядеть происходящее на берегу, вот только если взгляду его ветви деревьев не мешали, то сбросить листовки не дали бы, да и пони засомневался, будет ли от них толк, уж слишком весело выглядела компания на берегу, устроившая первобытные пляски вокруг бушующего костра под музыку, которую оценила бы лишь Винил Скрэтч.

Приняв решение, Хелл вдруг ускорился, стремительно снизился к самой воде и так же резко взмыл вверх, закручивая следом за собой водяной вихрь. Хотя пегасы не обладали магией единорогов, природные способности по управлению погодой помогали Хеллу справляться с влагой, попавшей в воздух, и пони уносил её за собой, поднимая всё выше и выше…

И проливным дождём сбросил речную воду прямо над костром.

— Здрасте! — чуть позже поздоровался Хелл с мокрыми подростками, которые изумлённо смотрели друг на друга, промокнув до нитки. — У нас в Подмосковье пожароопасный период, не оставляйте огонь без присмотра, пожалуйста. А вот вам памятка.

Он вложил листок в руку хлопавшего глазами парня, помахал на прощание крылом и был таков. В конце концов, ему предстояло облететь ещё много лесов и городов!