Послание в бутылке. Том 1
G5.05: Вандерболты
Лаки не потребовалось много времени, чтобы понять послание принцессы Твайлайт. Она сидела на своей кровати в глубине комнаты и перечитывала его всякий раз, когда у нее была свободная минутка, рассеянно бренча на гитаре.
Сначала ее смутил диссонанс между текстом и тем, что она знала о характере принцессы. Никто, столь увлеченный исследованиями как она, не отправил бы письмо, полное ошибок. И все же оно выглядело так, как будто было написано кем-то, кто прекрасно знал, как использовать свой родной язык. Почему такое несоответствие?
Менее чем через три дня Лаки во всем разобралась. Принцесса Твайлайт Спаркл очень слабо зашифровала в письме одно предложение.
“Но от кого она это скрывает и почему?”
Очевидно, что не от самой Лаки – они никогда не встречались, и у принцессы не было причин доверять ей. Она могла бы просто вообще не писать в ответ.
Само сообщение было довольно расплывчатым. Оно звучало как указание местоположения, но где это могло быть? Кобылка понятия не имела, поэтому спросила свою маму.
– Если бы кто-то сказал тебе “север сердце 5 лиг 1 запад”, куда бы ты пошла? – спросила она в одну из снежных пятниц, прежде чем Лайтнинг Даст отправилась на работу.
Кобыла остановилась у двери в раздумьях.
– У вас в школе поиск предметов затеяли? На твоем месте я бы туда не ходила. Местечко там не очень приятное.
– Правда? – Лаки встала, стоя так прямо, как только могла, разминая крылья. – Я не боюсь! Что, если бы мне пришлось пойти туда? Где бы… это...
Даст прошла мимо нее к окну. Она наклонилась и подняла Лаки обоими ногами. Как она могла сделать это, не упав, кобылка даже не представляла, но она не сопротивлялась. Находиться в копытах кого-то другого было ужасно, но Лайтнинг была исключением.
– Что ты там видишь?
– Замок? – предположила Лаки. – Где живет принцесса?
– Где живет Кристальное Сердце, – поправила ее пегаска, опуская обратно на землю. – Я знаю, ты о нем слышала. Здешние пони без ума от этой глупой штуки. В том смысле, я знаю, что это важно для местных жителей или что-то в этом роде, но… это просто причудливый камень, верно? На самом деле он ни для чего не пригоден.
– Кроме как использоваться в качестве точки отсчета.
Лаки поспешила к своему столу, торопливо открыла одну из книг с картами, которые она все еще просматривала, и открыла страницу, на которой была изображена Кристальная Империя.
– Замок находится здесь… так что это означало бы пройти пять лиг вверх, затем одну на запад... – она взяла карандаш в рот, ставя отметку на странице в указанном месте. – Вот тут!
На карте было очень мало информации о том что там находится – за исключением того, что оно было за линией, помеченной “П.Е.”, и там, по-видимому, была “бесконечная плоская снежная равнина, подходящая для хуфбольного поля”. Не сильно интересно, но это не значит, что она ошиблась. Принцесса Эквестрии не отправила бы ее так далеко от города просто чтобы посмотреть на пустое пространство, Лаки была уверена в этом.
– Это прямо здесь!
Лайтнинг Даст посмотрела в книгу через ее плечо, нахмурившись.
– Да, как я и говорила. Летать за П.Е. все равно, что наперегонки лететь прямо на запад. Только для кобылок и дураков, – она энергично покачала головой. – В любом случае зачем ты туда собралась?
Лаки сглотнула, подыскивая подходящий ответ. Даст, похоже, не нравилась Твайлайт, так же, как не нравились многие представители власти в Эквестрии. Но, возможно, кобылка могла бы использовать это в своих интересах.
– Там что-то есть, что-то секретное. Один пони, который не хочет, чтобы я кому-нибудь рассказывала об этом, фактически сказал мне пойти туда и проверить что там находится.
Она снова прищурилась на крошечные линии. Над “П.Е.” была проведена линия помеченная обозначением “П.З.”, затем еще через какое-то расстояние линия “П.П.”.
– Что означают эти линии?
Лайтнинг Даст бросила взгляд в книгу, и на этот раз не казалась смущенной.
– Та что ближе всего к Кристальной Империи, показывает насколько далеко единороги могут зайти. Дальше граница для земных пони… они сильнее, поэтому могут пойти дальше. Последняя – для пегасов. За этой границей почти невозможно летать. Так близко к Нибиру даже самые сильные летуны могут кувыркнуться с неба, как жеребята в свой первый день. Хотя обычно не так уж много смысла залетать так далеко. Если только не ради видов. Слишком холодно, чтобы что-то выращивать, а скалы там настолько ужасные, что даже алмазные псы не хотят в них жить.
Пегаска замолчала, резко отвернувшись.
Лаки едва ли это заметила.
– Но я же пегас... – сказала она. – Мы почти не зайдем за эти границы... нам нужно только немного пересечь ту, что для единорогов. А там сильно холодно?
– Холодно, – ответила Лайтнинг, практически ухватившись за возможность поговорить о чем-то другом. – Но не слишком холодно для нас. Хорошая толстая куртка, не спать под облаками... Мы могли бы долететь туда за один день. Ты могла бы слетать туда вдвое быстрее, если бы больше практиковалась и меньше читала.
– Да... – тут пришло время Лаки покраснеть. Лайтнинг Даст никогда не отвлекала ее от учебы, но, похоже, у нее были четкие приоритеты в отношении того, что важно, а что нет. Книги точно были не на первом месте. – Но это не имеет значения! У нас обеих есть куртки! Нам просто нужно… паек на несколько дней?
Это была удивительная мысль. Человеческие арктические экспедиции требовали сотен различных вещей. Но пони были более самодостаточны, а пегасы были особенно устойчивы к температуре и погоде. Любое облако могло дать им воду, стать постелью или душевой.
“Я до сих пор не понимаю, как все это работает”.
– Думаю, да, – Даст повернулась обратно к двери. – Я бы хотела, чтобы ты больше летала. Я знаю, что ты могла бы претендовать на участие в конкурсе юных летунов от “Вандерболтов”, если бы потратила немного больше времени.
Пегаска остановилась в дверях, на ее губах появилась улыбка.
– Давай так поступим, мелкая. Если ты там займешь приличное место, то мы слетаем в эту твою экспедицию. Как тебе, справедливо?
Конкурс должен был состояться через две недели. Другие пегасы из ее класса, которые хотели поучаствовать в нем, тренировались уже несколько месяцев.
– Я не могу ждать еще год, чтобы снова в нем участвовать, – пискнула Лаки, садясь посреди комнаты.
“К тому времени мне наверняка придется вернуться к "Предвестнику". Даже если я вернусь к тебе, тогда я буду другой пони”.
– Ты действительно думаешь, что у меня есть шанс?
– Зависит от того, насколько сильно ты этого хочешь, – ответила Лайтнинг. – И как много ты готова тренироваться. Это, конечно, не прям настоящие соревнования, но все равно трудновато. Тебе придется летать лучше, чем многим взрослым пони.
– Хоть ежедневно! – кобылка снова встала, салютуя одним крылом. – Если ты сможешь учить меня, я сделаю это!
Пегаска обернулась в дверях, отвечая на ее жест.
– Ладно. Тренировка начинается прямо сейчас, – она подошла прямо к Лаки, щелкнув по ее копытам хвостом. – С этого момента ты будешь на земле только тогда, когда я так скажу. Полетела, полетела, полетела!
Удар не причинил боли – хвосты были мягкими, и ими нельзя было по-настоящему щелкнуть, как хлыстом. Но это все равно было достаточно неожиданно, так что Лаки подпрыгнула, замахала крыльями и зависла. Это не требовало никаких усилий – поначалу. В каком-то смысле это было похоже на низкую стойку при отжимании. Чем дольше она махала крыльями, тем сильнее они начинали гореть.
– Хорошо. Теперь виси так до первого звонка. Тогда ты сможешь лететь на занятия.
– Но если я буду ждать так долго, у меня будет всего пять минут до второго звонка! – запротестовала кобылка.
Ухмылка Даст стала только шире.
– Вот именно. И я не хочу, чтобы ты опаздывала. Ты можешь быть в классе уставшей, или потной, или запыхавшейся. Но не опоздавшей. А когда вернешься из школы – мы продолжим.
Если бы стимулом было что-то меньшее, чем эта экспедиция, Лаки бы сжульничала, как только Лайтнинг вышла за порог. Что ж, она все же немного схитрила – позволила себе медленно планировать по кругу вместо того, чтобы висеть на месте. Это было немного проще, чем просто зависнуть, и чуть менее скучно. Летать в помещении было непросто, учитывая, насколько низким был потолок и насколько близко могли находиться стены. В отличие от домов в Стормшире, в Кристальной Империи никто не строил зданий, изначально закладывая возможность летать внутри.
Но сильно жульничать она не стала, по крайней мере, до тех пор, пока не услышала первый звонок. Лаки Брейк приземлилась, на секунду задержала дыхание, а затем галопом пронеслась по коридору и взлетела с балкона. Она неслась так, как будто за ней гнался “Предвестник” с флотом дронов-стерилизаторов. Нет, она летела так, как будто те, кто построил Эквус, преследовали ее, и она не могла позволить им догнать себя.
В первый день она опоздала, и во второй тоже. Новинг Лук, перед тем как отпустить ее домой, дал кобылке будильник, очевидно, решив, что она не может проснуться вовремя.
Теперь ее утро было просто разминкой перед болью, которую днем причиняла Лайтнинг Даст. Кобылка начала жалеть, что не относилась к своему обучению более серьезно – или, черт возьми, что не вступила в Клуб воздушной акробатики вместо Кружка дебатов. Она с завистью наблюдала, как они тренируются за школой, когда Даст забирала ее после занятий, зная, что у нее все будет гораздо хуже, чем у них. Тренироваться, пока не стемнеет, и в конце Лаки начинало казаться, что ее крылья того гляди отвалятся.
Возможно, один раз она и хотела поспорить с Лайтнинг Даст, что та поставила такое условие для их экспедиции. Почему она не могла просто дойти? Лаки Брейк не была некомпетентной. У нее была броня – она могла бы легко пройти меньше тридцати километров в одиночку. Но потом она вспомнила, как закончилось ее первое относительно короткое путешествие, даже под защитой всего своего снаряжения, и передумала.
К тому времени, когда кобылка наконец возвращалась домой со своих тренировок, было как раз достаточно времени для (отчаянно необходимого) охорашивания перед сном. Она умудрялась написать пару строк отчетов, в основном полное вранье о том, как она вкладывает все свои силы в овладение формальным языком, и что процесс идет медленнее, чем ожидалось. Но, как ни странно, майор Оливия Фишер даже не задавала вопросов. Военная пони раньше всегда старалась быть в курсе дела, задавая всевозможные вопросы о ее жизни. Тем не менее теперь от нее приходили лишь обновления “Миссия продвигается хорошо” время от времени.
Ее клон также больше не посылал ей сообщений, чему кобылка была только рада. Лаки Брейк хотела проводить со своим клоном как можно меньше времени. Мало что могло поставить ее перед фактом ее собственной одноразовости, чем смотреть на свою идентичную копию.
“Нет, не идентичную. Улучшенную”.
Ее клону не придется проходить через половое созревание, не придется плавать в бульоне подростковых эмоций, и она не была такой маленькой, чтобы взрослые не воспринимали ее всерьез. Все, что касается ее миссии, было бы проще, будь она взрослой. Лаки Брейк была уверена в этом.
“И я, возможно, никогда не получу метку”.
Хотя, если подумать, она не знала, есть ли они у остальной команды. У Оливии не было, но с остальными она почти не разговаривала.
У Лаки не было времени спрашивать о подобных вещах, когда она проводила каждую свободную секунду, просто лежа и отдыхая, ее спина и крылья превратились в пульсирующее, ноющее месиво. Это было очень похоже на те шесть месяцев обучения, которые она прошла перед сканированием. Каждый день был еще одной пыткой, и она не позволила ни одному из них сломать себя. Она одержала победу над всем этим по той же причине, по которой добьется успеха в Эквестрии.
У Лаки было одно преимущество перед другими юными пегасами – она была улучшена. Если предположить, что ее понячье тело имело тот же уровень улучшений, что и у человеческих бионосителей, которые выращивал “Предвестник”, у нее были значительно усиленные кости, улучшенные легкие и чрезвычайно ускоренное заживление повреждений. Она слышала невероятные истории о том, как далеко заходили испытания – астронавты без остановки поднимались на Эверест, две недели обходились без воды в Сахаре и даже сражались с медведями.
Лаки Брейк не надо было сражаться с медведями, но даже в этом случае она обнаружила, что благодарна судьбе за то, что каждое утро, просыпаясь, ее тело успевало исцелиться до такой степени, что больше не болело. На самом деле ей никогда не превзойти Лайтнинг Даст, но чем дольше они тренировались вместе, тем большее впечатление она производила.
“И не только потому, что она моя мама”.
Две недели – это не так уж долго. Довольно скоро настал день конкурса юных летунов под эгидой “Вандерболтов”.
– Если ты пройдешь, то попадешь на вечеринку, – объясняла Даст. – Пока ты там, не упоминай моего имени. Ставь все себе в заслугу. Ты научилась сама... Тебе не нужен был никакой преподаватель.
– Но... почему? – спросила Лаки, сбитая с толку. – Если я пройду, то только из-за тебя! Я бы никогда не додумалась до тех приемов, которым ты меня научила!
Лайтнинг Даст выглядела огорченной и смущенной.
– Потому что они ненавидят меня. И если ты заговоришь обо мне, они могут отобрать у тебя сертификат. Забудь о “Вандерболтах”… они просто показушники. Но тот листок бумаги, который они тебе дадут, поможет тебе пройти стажировку в любой погодной команде Эквестрии, даже если ты на самом деле никогда не собираешься присоединяться к ним.
Теперь Лаки Брейк смотрела на этот листок бумаги, читая свое собственное имя рядом с подписями судей. Она начала понимать, что именно сделала Даст.
“Она действительно пытается быть моей мамой. Хотя она думает, что следовать посланию Твайлайт глупо, но она использовала его, чтобы заставить меня серьезно отнестись к пегасьему образованию”.
Теперь, когда она прошла, Лаки поняла, почему это сумела повторить лишь горстка пони из летного класса. Она избегала смотреть через зал на их маленькую компанию – всякий раз, когда они замечали ее, они бросали на нее злобные взгляды.
"Ты не должна быть здесь, – говорили их глаза. – Наши друзья упорно трудились месяцами, а ты нет. Один из них должен занять твое место”.
Но никто из них вслух этого не сказал – пони были слишком милы, чтобы делать подобное.
"По крайней мере, в Кристальной Империи", – подумала Лаки, вспомнив Стормшир.
В общем, кобылка сидела наедине со своим сертификатом, уставившись в пустую тарелку и время от времени потягивая пунш. Другие ученики, казалось, горели желанием поговорить с представительницей “Вандерболтов”, которая присутствовала в качестве судьи в этом году – они столпились вокруг нее, как вокруг какой-то знаменитости. Но Лаки Брейк никогда не интересовалась этой организацией и не могла отличить одного из ее членов от другого.
Арендованный бальный зал казался огромным с учетом всего двадцати-тридцати или около того пони, которые тут собрались.
“Как долго мне нужно оставаться тут, прежде чем я смогу лететь домой?”
– Это место занято? – спросил кто-то у нее за спиной, она не узнала голос.
Кобылка даже не оглянулась, просто пожала крыльями.
– Нет.
Кто-то выдвинул стул, а затем сел. Что-то тяжелое грохнулось на стол – тарелка с едой, на которую было навалено куда больше, чем взяла себе Лаки. Все здесь выглядело намного лучше, чем то, что Лайтнинг Даст могла позволить покупать для них.
– Мне понравилось, как ты сегодня летала, – сказала пони – судя по голосу, взрослая кобыла, хотя они и говорила с набитым ртом. Значит, взрослая кобыла не очень заботящаяся о манерах. – С учетом того, как быстро ты двигалась, я подумала, что у тебя наверняка есть метка. Но вижу, что она отсутствует.
Лаки пожала плечами.
– Я очень усердно тренировалась.
“А еще у меня скелет, усиленный металлизированным волокном, и сильно улучшенные легкие”.
Но говорить она этого не стала. В любом случае для этих слов не было перевода.
– Думаю, да, – пони вернулась к еде.
Лаки Брейк подняла голову, и ее глаза распахнулись, когда она поняла, что сидящая рядом с ней пони одета в форму “Вандерболтов”. Это была одна из судей, та самая, с которой все ее одноклассники болтали весь вечер.
– Ох. Ты... – пони выжидательно на нее смотрела, но Лаки не помнила ее имени. Так что она неловко замолчала и просто сказала: – Извини, я не помню. Там, откуда я родом, мы не так уж много слышали о “Вандерболтах”.
– Не слышали о... – ошеломленно повторила пони. – Я Рэйнбоу Дэш. Это имя хоть знакомо?
Кобылка кивнула.
– Ты национальная героиня, ты и эти другие пони. В классе сказали, что вы все спасали Эквестрию уже... пять раз?
– Скорее семь, – ответила пони, отводя взгляд с самодовольной ухмылкой. – Типа того. Но я не могу продолжать спасать Эквестрию вечно. Рано или поздно храбрый, сильный и быстрый пони займет мое место.
Дэш указала крылом на другой конец комнаты.
– Все твои друзья думают, что это будут именно они. Через несколько лет они попытаются стать “Вандерболтами”, попытаются занять мое место. А как насчет тебя?
– Я лингвист. У меня нет того, что необходимо, чтобы делать то, что делаешь ты.
Рэйнбоу Дэш выглядела ошеломленной, но быстро пришла в себя.
– О, конечно, это ты сейчас так говоришь. Я знаю, каково это… Я уже бывала в такой ситуации. Думала, что смогу сделать все сама. Что никто больше не важен. Пока я была лучшей, не имело значения, что думает кто-то еще.
Пони уткнулась лицом в маленькую миску с пудингом.
– Это тупик. Рано или поздно каждый пони, который идет этим путем, становится очередной Лайтнинг Даст, – пегаска тщательно облизала губы, а затем встала. – Ты же не хочешь, стать ей?
– Почему нет? – спросила Лаки, ее тон внезапно стал оборонительным. – Что плохого в Лайтнинг Даст?
Если “Вандерболт” и заметила внезапную перемену в тоне, она никак не отреагировала. Достаточно близко, чтобы их слышать, никого не было, но, вероятно, некоторые пони заметили язык тела Лаки, потому что уставились на нее.
Но только не Рэйнбоу Дэш. Она выглядела блаженно рассеянной.
– Что, ты не слышала об этом? Я думала, что все пони знают.
Лаки энергично помотала головой.
– Нет, я не слышала.
Рэйнбоу пожала одним крылом.
– Ну, думаю, я расскажу тебе короткую версию. Лайтнинг Даст пыталась попасть в “Вандерболты” примерно в то же время, что и я. Настоящий талантливый летун... одна из немногих встреченных мной пони, которая могла не отставать от меня. Она вела себя как настоящая сволочь по отношению к другим кадетам на протяжении всего обучения. Ей было все равно, что случится с кем-то еще, лишь бы она была лучшей. Что ж, одно из последних испытаний – очистить небо как можно быстрее, и она решила, что было бы отличной идеей использовать торнадо.
Выражение лица пегаски сменилось с наивно-веселого на сердитое, она уставилась в пол.
– Она чуть не убила моих лучших друзей. Если бы не “Вандерболты”... ну, просто не пытайся все делать самостоятельно, хорошо? Не хотела бы, чтобы еще одна талантливая пони разрушила свою жизнь.
Дэш ушла, оставив Лаки Брейк наедине со своими мыслями.
В конце концов она смогла улизнуть, спрятав свой сертификат в седельную сумку и выйдя на улицу. Только вот она не очень торопилась домой.
Даже в более безопасных городах Земли у маленькой девочки, путешествующей в одиночку так поздно ночью, вероятно, были бы причины для беспокойства, когда большинство рано встающих кристальных пони уже легли спать, а улицы были пустынны. Лаки не полетела домой, хотя это было бы просто. По сравнению с ее тренировками сам экзамен было всего лишь несколькими мгновениями пытки.
“Чуть не убила моих лучших друзей”, – сказала Рэйнбоу Дэш. Это звучало как несчастный случай – но несчастный случай, порожденный бездушным пренебрежением к чужой жизни. Торнадо в Эквестрии любили не больше, чем на Земле – во всяком случае, то немногое, что Лаки слышала о них, вызывало еще большую тревогу. Они не просто появлялись в Эквестрии, как это было дома.
Рэйнбоу Дэш не лгала ей – какой в этом был бы смысл? “Вандерболт” всего лишь пыталась помочь ей по-своему.
Несмотря на это, Лаки обнаружила, что идет домой кружным путем, двигая ногами так медленно, как только могла, чтобы обдумать услышанное.
Кто-то приземлился позади нее.
– Эй, мелкая!
Кобылка взвизгнула и подпрыгнула, сердце бешено колотилось. Она хлопнула крыльями в воздухе, планируя обратно вниз, и оглянулась назад.
Лайтнинг Даст держала в одном копыте связку воздушных шаров, на каждом из которых был изображен какой-то вариант “Поздравляю!”.
– Извини, что я не смогла пойти с тобой на вечеринку. Там были...
Пегаска замолчала, приподняв бровь.
– Что не так?
Лаки приземлилась, вытирая слезы, отвернулась от Даст и вернулась к мосту, на котором стояла. Он возвышался над большим оврагом, где шумела ледяная вода, которая текла сквозь город, но не использовалась. Она ревела и пенилась в темноте далеко внизу, звуча так же, как любая земная река. Звук был расслабляющим – он давал кобылке о чем-то подумать.
– Это правда? – спросила она. – Что они сказали о тебе?
– Ох, – возбуждение Лайтнинг исчезло, и она встала на мосту рядом с Лаки. – Смотря что сказали. Это было про академию “Вандерболтов”?
Лаки даже не могла заставить себя говорить. Она просто кивнула, позволяя слезам свободно стекать по ее лицу. Тогда она почувствовала крыло Даст на своей спине, и на этот раз отстранилась от нее.
– Т-ты… тебя это так мало волновало… ты чуть не убила их...
Пегаска вздохнула, навалившись на перила.
– Я не собираюсь лгать тебе, малышка. В этом нет никакого смысла – это не изменит ни ту пони, которой я была, ни пони, которой я стала.
Прошло несколько минут в молчании. Никто больше не двигался во тьме ночи – никакие другие прохожие не ходили мимо них. Звезды над ними двигались слишком быстро, как и всегда.
“Теперь я тоже знаю, почему так. Это кольцо вращается так быстро, что мы делаем больше одного оборота каждую ночь. Как могут местные этого не замечать?”
– Но я изменилась, – продолжила Даст. – Я отсидела свое, Лаки. И я понимаю...
Теперь пегаска говорила очень медленно и тихо, как будто каждое слово стоило ей огромных усилий.
– Я понимаю, то, что я сделала, было неправильно. С тех пор я старалась быть лучшей пони. Думаю, тебе придется самой судить, насколько хорошо я справляюсь. Ты была рядом со мной больше, чем кто-либо другой. Что ты об этом думаешь?
Лаки не могла представить себе лучшего родителя, чем Лайтнинг Даст. Если бы не то, какой замечательной она была, узнать о темном прошлом было бы совсем не так просто. Ее записи были полны выражений признательности Даст. Даже если она не брала кобылку с собой на работу – она знала, как тяжело пегаске приходится, чтобы прокормить их обеих в городе, где не было погодной команды.
Лайтнинг пересекла всю Эквестрию, чтобы удержать Лаки подальше от пони, которые знали о ее вещах и хотели запереть ее. Она выбрала такое тяжелое для жизни место, чтобы Лаки не выследили, хотя могла легко найти себе новую работу на любой погодной фабрике.
Лаки Брейк обняла пегаску.
– Н-нет, мам, ты… ты не плохая пони!
И не только. Она была лучшим родителем, чем когда-либо был у Лаки.
Лайтнинг Даст ответила на объятие, прижав кобылку ближе, чем раньше. Лаки не чувствовала воздушных шариков – она предположила, что пегаска их отпустила.
– Тебе не обязательно оставаться со мной, – сказала Даст, и ее голос больше не звучал абсолютно серьезно. – Если ты хочешь, чтобы я отвела тебя обратно в приют, я могу.
Лаки энергично замотала головой, глубже зарывшись в шерсть взрослой кобылы.
– Я не хочу возвращаться. Я уже нашла свою семью.
Майор Оливия Фишер шла через джунгли в два раза быстрее, чем мог бы скакать галопом пони, чувствуя лишь легкую дезориентацию из-за уменьшенных размеров деревьев. Двигатели завывали, а сервоприводы щелкали с каждым неуклюжим шагом, удерживая равновесие и вертикальное положение ее мобильной брони “Гефест”. Несмотря на массивное тело, она снова была такой же сильной и быстрой, как человек.
Нет. Она была намного сильнее.
Конечно, “Гефест” не мог сравниться с “Аресом”, который Оливия действительно хотела. Но чертово Общество первопроходцев не включило чертежи “явного оружия войны” в список того, что записали в память зонда. "Гефест" был создан на том же каркасе, но в основном использовался инженерами в условиях среды повышенной враждебности – глубоко на океанском дне, на орбите, в шахтах пояса астероидов. Крепления, которые она использовала для каждого из своих MARR-ов, предназначались для инструментов, а броневые пластины в основном должны были защищать от осколков или служить для отвода тепла.
“По крайней мере, “Предвестник” смог адаптировать его для меня. Нам нужно все оружие, которое мы сможем получить”.
Оливия, вероятно, должна была наблюдать за разгрузкой в будущем городе Отар. Но "Предвестник" выполнял большую часть перетаскивания груза, и ее команда должна была быть хороша в подобных вещах. Гражданские вещи, такие как строительство городов и исследования, были причиной того, почему в "Предвестнике" в первую очередь хранились записи гражданских специалистов. В противном случае они могли бы упростить весь процесс и снимать слепки только с вояк.
Мелкие кусты трещали и ломались под тяжестью ее костюма, не замедляя движения. Она могла бы с такой же легкостью проломиться сквозь деревья, если бы захотела, но для этого не было причин. Однажды этот остров станет ее домом. Единственным домом, который у нее когда-либо будет. Так почему не сохранить его красивым?
Она преодолела линию деревьев еще спустя несколько гигантских шагов, слегка замедлившись, когда вышла на пляж с черным песком.
Оливия остановилась на вершине холма, чтобы полюбоваться чистой водой, разбивающейся на ровные, расслабляющие волны. Это был край острова – она пересекла его из конца в конец, не встретив ничего опасного. Все, что оставалось, – это изучить единственный потухший вулкан на острове, и можно было считать поиски завершенными.
В любом случае все это было формальностью – она приказала "Предвестнику" прочесать остров в поисках опасности несколько недель назад, и никаких красных меток не появилось. Даже наоборот – чем больше он искал, тем богаче казался остров с точки зрения природных ресурсов. Верхний слой почвы был плодородным, а под ним находилось множество полезных ископаемых, необходимых для создания цивилизации. Построенная здесь аркология могла бы вместить миллионы, а может, и больше.
“И я хочу, чтобы эти миллионы были людьми”.
Она все еще не была уверена, кем она стала.
Оливия спрыгнула с гребня холма, пролетев десять метров, прежде чем приземлиться на песок внизу. Амортизирующая жидкость вокруг кокпита свистела и пузырилась, а колени костюма согнулись, чтобы погасить импульс, прежде чем опуститься на песок. Майор нажала кнопку выхода и затем подождала, пока воздушный шлюз зашипит, выравнивая давление с наружным воздухом.
Она вылезла, одетая только в заполненный жидкостью противоударный костюм, и сразу же начала снимать его, бросив во все еще открытую кабину. Уходя, она взяла ртом вычислительный терминал и направилась к кромке воды. Оливия положила его на песок, просматривая ход процесса разгрузки. Все шло по расписанию, как она и ожидала. Гражданские могли с этим справиться.
– “Предвестник”, произошли ли какие-нибудь изменения в расчетной безопасности кого-либо из моей команды с момента прибытия на этот остров?
– Подтверждаю, – ответил компьютер. – Повышенная точность поиска устранила почти все источники опасности на безымянном острове. Вероятность успешного возведения города Отар выросла до 72%.
– Сообщи мне, если она упадет. В противном случае просто принимай сообщения, пока я не скажу. Если меня будут вызывать, сообщи, что я ищу опасность на острове.
– Информация принята.
Оливия сделала паузу, снимая ремешок с задней ноги. У нее под хвостом, где никому и в голову не пришло бы искать, пряталось малокалиберное оружие. Она бросила его на землю – здесь оно ей не понадобится.
Майор оставила терминал на песке и направилась к кромке воды. Море плескалось вокруг ее копыт, приятно прохладное, но не настолько, чтобы дети, играющие здесь, сильно замерзли.
“Интересно, почему местные ничего не строили здесь? Думаю, они слишком примитивны, чтобы нуждаться в пляжных курортах”.
Тяжелые металлы, находящиеся на острове, были бы бесполезны для первобытного общества, а на материке было достаточно всего остального, что могло понадобиться пони. Хотя пляжи там, наверное, были не такими красивыми.
Закончив с водой, Оливия растянулась на песке, чтобы насладиться солнцем, позволив своим крыльям подышать столь необходимым воздухом. Они начали пахнуть – она не могла сказать почему, так как ничего не болело. Но инстинкт подсказывал, что ей, вероятно, не следует постоянно держать их под одеждой.
“Интересно, есть ли у “Предвестника” какая-нибудь химия для этого?”
Скорее всего, нет. В команде не должно было быть никаких птиц.
Оливия смотрела, как солнце движется по небу, представляя изображения звездной системы “Земля”, которые ей показывали гражданские.
“Возможно, мы обречены. Если создатели этой штуки все еще здесь, они, вероятно, не оценят, что мы тут приземлились и собираемся использовать ее для себя”.
Все ресурсы, добытые их зондом, были доставлены сюда разумом.
“Зачем “Предвестник” вообще тут приземлился? Неужели не осталось планет, что мы начали приземляться на космических кольцах?”
Гражданские начали препираться по этому поводу, как только она дала им секунду на разговоры. Но, как обычно, они так и не пришли к согласию – между ними не было иерархии, когда тот, кто был лучше всех информирован, мог опровергнуть их теории. Пока они не разберутся с этим, Оливия не будет знать, насколько вероятно, что строители кольца все еще существуют. Она не знала, каково было назначение кольца, и как долго оно находилось здесь.
Они, вероятно, разберутся со всем этим в свое время. Они были лучшими и самыми способными в своих областях.
“Мы – блохи на спине бога. Если он действительно захочет избавиться от нас, у нас не будет ни единого шанса”.
Ее "Гефест" сверкал на солнце позади нее, обладая силой, достаточной, чтобы сравнять с землей целую деревню туземцев. Но он ничего не стоил против технологии, которая могла создавать такие масштабные проекты звездной инженерии, как этот.
“Может быть, они мертвы. Я сомневаюсь, что они позволили бы "Предвестнику" приземлиться здесь, если бы они все еще были тут”.
Это была обнадеживающая теория, и на данный момент Оливия воспринимала ее как факт.
“Или просто ушли. В любом случае это не имеет значения, пока они не вернутся”.
На кольце такого размера было ужасно много поверхности – больше чем сотни Земель.
“Мы могли бы легко разместить десять триллионов человек на этом кольце за пятьдесят тысяч лет. Может быть, сейчас лучший момент от нас избавиться”.
В конце концов воздух начал остывать, солнце начало спускаться по небу. Оливия встала, забрав компьютер с собой, и пошла обратно к “Гефесту”.
– “Предвестник”, дай мне обновленную информацию о состоянии статистического анализа обитаемой поверхности этого кольца.
– Мир-кольцо “Земля” имеет огромную площадь поверхности. Анализ все еще продолжается. Время до завершения: 3,7 дня.
– Отлично, – проворчала майор, натягивая обратно костюм. – Как насчет разгрузки?
– Завершена. “Пилигрим" уже отбыл на базу посадки. Он вернется через восемь часов со второй партией груза.
– Фантастика, – она закончила со своим костюмом, слегка стиснув зубы, когда поняла, что в ее шерсть набился песок.
“По крайней мере, черный цвет не прилипает ко мне так сильно. Или это из-за шерсти?”
– Гражданские работают?
– Согласно какому определению работы?
Оливии больше ничего не было нужно. Она забралась обратно в кабину, пристегнулась модифицированными ремнями безопасности по одному за раз, а затем побежала к горе. Она все равно закончит обследование, прежде чем вернуться в Отар. Во время бега она использовала дроны, чтобы вывести изображение города на один из своих экранов, чтобы она могла наблюдать за работой своих ученых.
Из всех ученых только Дороти работала, хотя и делала не то, что надо.
Конструкции Отара перевозились в сборных сегментах, которые должны были быть спущены под землю и соединены между собой. Одна из этих секций была лабораторией, и Дороти была в этой лаборатории, снова за работой.
“Что ж, по крайней мере, она что-то делает”.
Вместо того чтобы готовить карцер, остальные собрались вокруг небольшого костра, жарили зефир и разговаривали. Хотя еще даже не совсем стемнело.
Оливия подавила желание вызвать их и отчитать, хотя, будь они солдатами, майор сотворила бы с ними что-нибудь куда худшее, чем просто отругала.
“Нельзя всех грести под одну гребенку. Они испытывают стресс после перелета. Нельзя слишком сильно давить на гражданских. Надо дать им немного времени расслабиться”.
Кроме того, она занималась тем же самым. Единственное, что было хуже лени, – это лицемерие.
“До тех пор пока они смогут собрать карцер до возвращения “Пилигрима” с туземцем, все в порядке”.
Они не могли вечно держать жеребца взаперти на борту. Даже примитивный туземец в конце концов сможет выбраться из запертой каюты. Это был все же не тюремный корабль.
Оливия добралась до края кальдеры примерно через десять минут бега – не так быстро, как мог двигаться костюм, но достаточно быстро. Она остановилась на краю, глядя вниз, в кратер. Предположительно, смотреть там было не на что – зонд посчитал, что вулкан давно потух, основываясь на наблюдаемых им моделях эрозии.
На первый взгляд казалось, что эта первоначальная оценка была правильной. Не было ни поднимающегося жара, ни лавы. Согласно датчикам костюма, даже никаких токсичных паров. Но когда она остановилась, то поняла, что все же один из них сработал.
– Обнаружен радиосигнал.
– Проиграй его!
“Предвестник” подчинился, и серия искусственно звучащих тонов и шум статики заполнила ее уши. Это было громко и пугающе, заставляя Оливию съежиться в невольном страхе. Как чувство осознания того, что за ней что-то стоит, наблюдая, как она делает то, чего не должна была делать.
– Вырубай! – крикнула майор, и снова воцарилась блаженная тишина.
– Почему ты его не заметил? – спросила она, безуспешно пытаясь сдержать свой гнев. Было бессмысленно злиться на то, что не было живым или не могло понять эмоций. Но это было трудно.
– Дроны большой дальности не были оснащены низкочастотными приемниками, – сообщил зонд. – Они были исключительно исследовательскими, без каких-либо коммуникационных целей. Любое дополнительное оборудование увеличивает сложность аппарата, а ресурсы лучше сохранить для использования в другом месте.
“Может быть, именно поэтому остров до сих пор никто не заселил?”
Низкочастотный звук был формой психологической войны, с которой она была знакома. Оливия пренебрежительно махнула копытом.
– Я хочу провести триангуляцию источника этого сигнала. Составь карту, пока я буду обходить вокруг кальдеры.
– Команда принята.
Она побежала, отключив изображение лагеря и заменив его обновляющейся в реальном времени картой сигнала. По мере того как она удалялась от кратера, он становился слабее, хотя снова усилился, когда она восстановила прямую видимость с далеким каменным дном внизу.
– Карта завершена, – сообщил “Предвестник”, после того как она обошла весь вулкан, как вдоль края, так и немного ниже по склону горы. Задача, которая, возможно, заняла бы у команды геодезистов несколько недель, потребовала меньше часа благодаря "Гефесту".
В поле зрения Оливии появилась карта и тепловая картинка с центром в кратере.
– Статистический анализ сигнала предполагает, что это какая-то система позиционирования. Достоверность: 38%.
– Позиционирования для чего?
– Недостаточно данных для осмысленного ответа.
Оливия хмыкнула, затем повернула к Отару.
– Отправьте эту карту и копию сигнала граждан... переводчику. У нее задач меньше всего, пусть она о нем и беспокоится.
– Команда принята.
Ей потребовалось всего несколько минут, чтобы вернуться в город, хотя она не смогла воспользоваться тропой, которую начала прокладывать через самый густой подлесок. Потребуется еще много раз пройти там, прежде чем путь станет достаточно утоптанным.
К тому времени, когда она добралась, Оливию совсем не удивило, что вся тяжелая техника и строительные машины двигаются, а у костра пусто. Ее сообщение сработало как предупреждение для гражданских, и они вернулись к работе.
Майор прошла мимо единственной большой кучи сегментов размером с транспортный контейнер: четыре метра в высоту, четыре в ширину и восемь в длину. Каждый из них выглядел свежим и сверкающим – на некоторых, казалось, краска логотипа Общества первопроходцев все еще была влажной. Но нет, это просто была влага с океана.
Гражданские все еще злились на нее из-за поимки туземца, несмотря на то, что теперь они знали.
“Что, если инопланетяне все еще поддерживают связь с тем, кто построил кольцо? Они могут позвать мамочку, и она вернется со спреем от насекомых. Быстро убивает, не раздражает кожу, и все гады дохнут там, где спрятались”.
Оливия не позволит этому случиться.
– “Предвестник”, используй мой “Гефест” для строительства. Я останусь внутри и буду наблюдать.
– Перехожу на прямое управление.
Противоперегрузочный костюм майора обмяк в своих ограничителях, конечности больше не дергало обратной связью вместе с руками и ногами “Гефеста”, когда он приблизился к штабелю контейнеров и снял один из них с верхнего ряда, как будто перемещал коробки на складе.
“Через несколько месяцев вы будете в безопасности, занимаясь наукой в новом контактном зоопарке Отара, и вы будете мне благодарны. Потому что вы все еще будете живы”.
До тех пор Оливия могла смириться с их недовольством.