ФоЭ. Котята в коробке

Глава десятая. Новая жизнь

Андрей медленно открыл глаза. Этому немудрёному действу предшествовали долгие дни, месяцы, годы, а может, и столетия пребывания в густом, липком кошмаре тёмного беспамятства. Словно он комар, недавно укусивший неповоротливого динозавра и неожиданно попавший в липкую смоляную каплю на стволе араукарии, который отчаянно бьется, стремясь вырваться на волю. Смола постепенно твердеет, превращается в янтарь, что мирно лежит миллионы лет под толстым слоем песка пересохшего моря, а он всё не успокоится, всё пытается напрячь тело в надежде обрести свободу. «Отличный экземпляр» — говорит нашедший янтарь человек, затем тонкий, как игла, бур пронзает окаменевшую темницу, дабы извлечь наружу крупицу застывшей крови динозавра для какой-то непонятной цели…

Липкая бесконечность наконец отступает, и в памяти начинают медленно всплывать лица и образы прошлого. Далёкого и не очень. Вот он, совсем ещё мелкий пацан, стоит, вцепившись ручонками в ограду моста, с восхищением глядя, как вниз белопенным потоком рушится стена Ниагарского водопада, а рядом что-то радостно вопит отец. Вот они с Самантой сидят у одинокого костра где-то посреди пустыни. Пахнет остывающим песком, над головой раскинулось звёздное одеяло неба. Жена откладывает гитару в сторону, а он осторожно гладит её по округлому животу, в котором с каждым днём набирает силу новая жизнь. Они давно договорились, что если родится дочь, её назовут Паола в честь матери Саманты, а если сын, то Дмитрий — в честь отца Андрея. Отпуск закончился, завтра предстоит возвращение к цивилизации, через неделю Камагин улетит на Каллисто, где шесть месяцев будет заниматься исследованиями ледяных пещер плато Омара Хайяма и фундамента таинственного «Монолита Сикорского», пока не случится катастрофа. Странно, они с женой — заядлые путешественники, их дом на колёсах исколесил дороги пяти континентов, побывав во множестве живописнейших мест. Но стоит только начать ворошить прошлое, как в памяти первым делом упорно всплывает воспоминание о той ничем не примечательной сахарской ночи в тридцати километрах от города Айн-Салах. Странная всё-таки штука — человеческий разум…

Андрей медленно открыл глаза. И не увидел ровным счётом ничего. Его окружала полная тьма, абсолютная чернота, лишённая даже малейшего намёка на свет. Несколько секунд он вертел головой, пытаясь рассмотреть хоть что-нибудь, но потом оставил это безнадёжное дело. Может, что-то случилось с глазами? Может, их уже нет? Человек попытался протянуть руку и ощупать лицо, но не смог сделать даже этого. Тело оставалось неподвижным, сжатое со всех сторон чем-то мягким и упругим. Будь он в лучшей форме, то моментально понял бы причину происходящего, но голова напрочь отказывалась включаться в работу, так что озарение пришло не сразу. Скафандр. Он облачён в СВЗ, и его тело закреплено подушками пневмокаркаса. Как вообще можно забыть столь простую вещь? Скафандр полностью обездвижен: похоже, удар зелёного пламени напрочь выжег всю электронику. Потому вокруг и стоит такая темнота. Андрей попробовал пошевелить руками и ногами. Бесполезно. Сервоприводы сдохли, а без их помощи силы обычных человеческих мышц не хватит, чтобы сдвинуть неподъёмные конечности скафа. Фигово. Может, всё же попытаться… Собственно, что он теряет…

— Умник, директива восемь! — сказал Камагин. Вернее, попытался сказать, но из горла вырвалось только слабое змеиное шипение.

Несколько секунд он лежал неподвижно, пытаясь понять, что опять пошло не так, потом сообразил — для того чтобы хоть что-то произнести, нужно сначала наполнить лёгкие воздухом. Андрей сделал глубокий вдох, медленно, через силу. Внутри тела всё заскрипело, затрещало, словно там раскрывались меха старого, давно не использовавшегося баяна… Ничего себе, получается, всё это время он не дышал? Как такое вообще возможно?

Внезапно его окатила волна приятного, умиротворяющего тепла, пришедшая откуда-то извне. Какое-то время он буквально купался в этом расслабляющем потоке, чувствуя, как проясняется разум и мысли начинают бегать шустрее. Затем волна прошла, оставив после себя приятное послевкусие. Ещё одна загадка. Да что вообще тут, собственно, происходит?!

Так! Не отвлекайся! Соберись. Дыхание. Нужно проверить дыхание. Камагин с шумом выпустил воздух и принялся медленно отсчитывать в уме секунды. Его личный рекорд задержки на выдохе — ровно три минуты. Посмотрим, сколько удастся продержаться сейчас…

Досчитав до пятисот, разведчик бросил сие бесполезное занятие. Стало понятно, что считать он может долго. Очень долго. Всю жизнь или даже больше. В груди не ощущалось привычного жжения, гортань не сводила судорога, мозг не посылал панические сигналы телу. Похоже, по какой-то непонятной причине ему больше не требовалось дышать. Совсем. Разве только для беседы с другими людьми. Или с самим собой. Вот только может ли он теперь разговаривать? Андрей с шумом вдохнул и произнёс вслух чужим скрипучим голосом:

— Шёл ёжик по лесу, забыл, как дышать, и умер. Потом вспомнил и дальше пошёл.

Глупая шутка из детства, ни с того ни с сего всплывшая в памяти, оказалась неожиданно к месту. Даже чересчур. «Забыл, как дышать, и умер…» Он что — мёртв, и всё вокруг — лишь посмертный бред остывающего тела? Ну уж нет, для бреда это как-то скучно выглядит. А посему отставить дурные мысли! Нужно поскорее вылезти из скафандра и понять, где он и что с ним. «Потом вспомнил и дальше пошёл». Вот-вот. Именно что пошёл.

— Умник, директива восемь! — на сей раз голос прозвучал громко и чётко.

Никакого изменения, конечно, не произошло, да и глупо было ожидать, что мёртвый ИИ выполнит приказ, но попробовать всё равно стоило. За «попробовать», как и за «посмотреть», денег не берут. Вновь пришла волна тепла, заставив ненамного отвлечься от работы. Интересно, что её вызывает?

— Не хочешь по-хорошему, значит, будет по-плохому, — пригрозил он неизвестно кому и повернул голову направо, нащупывая губами торчащий из обшивки плотный пластиковый жгут с расширением на конце. Нащупав, крепко сжал зубами и резко потянул. Послышался хлопок, затем громкое шипение: то сработала система экстренного сброса давления пневмокаркаса. Она была лишена какой-либо электронной начинки и представляла собой обычную пробку. Резиновые подушки сдувались не так быстро, как если бы работал насос, но человек особо никуда не торопился.

Как только тело освободилось, Камагин вытащил из рукавов сначала правую, затем левую руки. И сразу заметил изменение: в непроницаемую тьму вокруг словно добавились робкие серые нотки. Это нельзя было ещё назвать светом, но с безраздельной монополией мрака оказалось покончено. Несколько секунд Андрей лениво обдумывал причину произошедшего — прежняя ясность мышления никак не хотела возвращаться, затем скорчился и поочерёдно заглянул сначала в один рукав, затем в другой. Так и есть, из левого струился слабый сумеречный свет. Судя по всему, перчатку оторвало в момент катастрофы. Разведчик покачал головой, пытаясь представить себе силу удара, способного таким образом повредить скафандр. Затем в голову пришла нехорошая мысль, и он принялся торопливо ощупывать кисть левой руки. На удивление, та оказалась на месте, вот только прикосновение к ней вызвало поток новых вопросов и опасений. Кожа сухая и плотная, словно пергамент, пальцы как будто стали тоньше и длиннее. Что, чёрт возьми, произошло?

К счастью, вновь накатившая тёплая волна погасила нарождающуюся панику и вернула самообладание. Ничего, прорвёмся. Главное жив. Камагин выпрямился, стараясь не думать о радиации, проникающей сквозь отверстие в рукаве, вытянул правую руку и, нащупав на внутренней обшивке скафандра клапан кармана, быстро открыл его, извлекая наружу тонкую палочку хемилюминесцентного светильника. Надломленная посередине, она засветилась ярким оранжевым светом. Сразу стало веселее. Разведчик поднёс её к левой руке и внимательно осмотрел кисть. Да, с ней явно было что-то не так, но что именно, понять трудно — безжизненный химический свет искажал детали. Ладно, разберёмся после.

Вторым извлечённым из кармана предметом оказался портативный полевой радиометр — древний и надёжный, как кирпич. На него разведчик возлагал большие надежды. Он должен был уцелеть там, где не выдержала тонкая электронная начинка скафандра. Так оно и случилось — после включения на сером жидкокристаллическом экране появились чёрные цифры. Здорово, конечно, но то, что они показали, вызвало изумление и даже страх.

— Сколько-сколько? Но почему… Почему я ещё жив? — пробормотал человек, на секунду прикрывая глаза. — Или эта штука врёт, или…

Снова пришла волна тепла. Цифры на экранчике заскакали как безумные, показывая совсем уж запредельный результат. Затем, по мере того как поток начал убывать, принялись уменьшаться, откатываясь к прежнему значению.

— Я воспринимаю волну смертоносного излучения как порыв тёплого ветра, — задумчиво протянул Андрей. — Любой другой бы на моём месте…

Он не договорил и торопливо переключил прибор, выводя на экран показания встроенного термометра. Раньше его сильно раздражала любовь производителей запихивать в девайс кучу бесполезных дополнительных опций для удорожания продукта. И вот кто бы мог подумать, что их жадность способна принести реальную пользу.

— Плюс одиннадцать и три по Цельсию… Ничего удивительного, чай, не май месяц. Тааак, теперь зажмём его между ладоней…

Камагин прекрасно понимал, что чувствительность дешёвого термодатчика не может быть очень высокой, но его интересовала не точность измерения температуры тела, а то, есть ли она вообще. Минут через пять он поднёс прибор к глазам и совсем не удивился полученному результату.

— Плюс одиннадцать и шесть. Как говорится, «мёртвые не потеют». В смысле, температура тела покойника равна температуре окружающей среды. Значит, я всё-таки умер. Но потом воскрес. И стал зомби, вроде сбившего нас крылатого бедняги. Любопытно. Всего ожидал, но только не такого!

Андрей, не выдержав, рассмеялся страшным каркающим смехом, затем замолчал и несколько минут лежал неподвижно, прислушиваясь к ощущениям своего, вне всякого сомнения, мёртвого тела. Да, изменения имелись, и изменения большие. Начать с того, что он почти не чувствовал холода, несмотря на то, что в скафандре было, мягко говоря, не жарко. Мышцы совсем закаменели, каждое движение приходилось делать через силу. Он полностью утратил обоняние и осязание: во всяком случае, все попытки ощутить вкус и запах окончились безрезультатно. Боль… Камагин с силой ущипнул себя за ногу и почувствовал лишь слабый ответ — боли тоже почти не было. Забавно. Разум… В голове по-прежнему клубится туман, мысли скользят с ленивой неспешностью. Даже сейчас, когда они по идее должны нестись как табун перепуганных зебр. Или пони. Ха, как смешно. Эмоции… почти отсутствуют. Словно замёрзли или… умерли. Умерли вместе с телом. Всё, хватит! Нужно вылезать из этого гроба, а не заниматься бессмысленным самокопанием!

Человек зашевелился, коснулся пальцами защитной крышки справа от себя, вырвал её одним резким движением, обнажив небольшое углубление со сложенным на бок красным кольцом. Ломая ногти, удалил чеку — вторую ступень защиты «от дурака», открутил фиксирующий «барашек», продел в кольцо палец и выгнул его наружу. Затем резко потянул на себя. Раздался глухой удар, короткий взрыв, скафандр развернуло, и он раскололся напополам. Конструировавшие его люди предусмотрели всё, даже полный отказ электроники, потому снабдили своё детище чисто механической системой распечатывания. На тренировках это выглядело очень весело, но тогда Камагину даже в голову не могло прийти, что он когда-нибудь воспользуется данной опцией в реале.

Выждав с полминуты, разведчик медленно, что называется, «со скрипом», поднялся. Да, именно «со скрипом». Суставы трещали и выли, словно у столетнего подагрического деда. Осторожно распрямившись, Андрей посмотрел прямо перед собой. Он явно находился в какой-то сумеречной украшенной сталактитами пещере. Сталагмитов на полу не наблюдалось, зато под ногами сочно хрустели какие-то камни, напоминающие щебёнку. Нагнувшись, разведчик подхватил пару штук покрупнее, затем поднёс к химическому светильнику. Оранжевые блики заплясали на острых гранях чистых как вода кристаллов. За спиной послышался негромкий звук — глухой, с явными рычащими нотками.

Медленно обернувшись, человек слабо вскрикнул и закаменел, упершись взглядом прямо в глаза дракона-зомби. Гигантский ящер лежал, обвившись вокруг тускло мерцающей груды драгоценностей, и внимательно разглядывал Андрея своими мёртвыми глазами. Верхняя губа чудовищной пасти слегка поднялась, демонстрируя жёлтые с гнойным зелёным налётом клыки, и Камагин внутренне обрадовался потере обоняния, представляя, какой здесь стоит непереносимый смрад.

Быстро разжав пальцы, человек дал кристаллам упасть и с облегчением увидел, что губа опускается, клыки исчезают, а зарождающийся в глубине глотки вибрирующий рык постепенно затихает. Белая плёнка наполовину прикрыла жуткие глаза. Дракон успокоился.

— Не любишь, когда кто-то покушается на твою собственность? Извини, брат, больше не буду. Ты ведь дашь мне уйти, верно? — дрожащим от напряжения и страха голосом сказал Андрей, внезапно испытав короткий, нелепый в подобной ситуации приступ радости. Ему страшно. Всё-таки эмоции не исчезли до конца, а лишь притупились. Значит, он хоть и превратился в живого покойника, но всё равно остался человеком.

Дракон не ответил, лишь тяжело вздохнул и выпустил в сторону Камагина поток воздуха. Разведчика вновь, теперь уже с куда большей силой окатило волной умиротворяющего тепла. Ну вот, ещё одной загадкой стало меньше. Эти таинственные «волны» оказались ничем иным, как дыханием дракона. Радиоактивным дыханием дракона. Бедняга дышал редко и через разные промежутки времени, видимо, по инерции, когда вспоминал, что нужно дышать.

Не говоря больше ни слова, Андрей, нагнувшись, вытащил из внутреннего кармана скафа всё, что там лежало: радиометр, пучок неиспользованных «светляков» и изящный зебринский компас, подобранный в одном из зачищенных убежищ. То был бункер, построенный не «Судархом», а вояками, потому он неплохо сохранился до прихода людей. В нём нашли приют высшие армейские офицеры, охраняемые группой элитных легионеров-спецназовцев. Оказавшись взаперти, отцы-командиры быстро развязали последнюю войну, теперь уже друг с другом, борясь за власть над своим бетонным погребом. Естественно, копытами подчинённых, которым и после конца света, похоже, не светила мирная жизнь. Легионеры, совсем не желавшие класть головы по прихоти высокородных придурков, посовещались меж собой и решили покончить с войной раз и навсегда, попросту перестреляв своих высокопоставленных предводителей. Затем вместе с техниками и немногими гражданскими ребята установили нечто вроде республики с выбранным правительством и мэром. Когда пришли люди, они с радостью и без какого-либо сопротивления покинули убежище навстречу новой жизни. Их мэр, бывший младший легат Лучиано Вискотти, добродушный толстяк, чью полосатую мордочку украшали застарелые шрамы, сначала очень огорчился, услышав, что в карантине действует строжайший сухой закон, но быстро успокоился, узнав о великом разнообразии сортов вин на Земле. «О, deos caeli, я перепробую их все до единого!» — заявил он, решительно стукнув копытом и Камагин, почему то сразу подумал что да, перепробует. Именно там, в кабинете безвременно почившего замминистра обороны, Андрей и нашёл этот красивый компас. Забавная, украшенная камнями и золотыми накладками безделушка была абсолютно бесполезна на Земле, а вот на Эквусе могла здорово пригодиться.

Дракон никак не отреагировал на действия человека; похоже, его собственнические инстинкты не заходили дальше охраны самоцветов. С трудом удерживая равновесие на осыпающихся камнях, Камагин двинулся в обход гигантской туши, в любой момент ожидая предательского удара хвостом или лапой. Но всё прошло спокойно, хозяин пещеры явно не собирался нападать до тех пор, пока гость не посягнёт на его прелесссть. Конечно, Андрей не стал бы так рисковать, даже если б ему под руку подвернулся Аркенстон Короля-под-Горой. Пусть дракоша и дальше играет своими блестящими игрушками: в конце концов, у каждого своё хобби.

Выйдя наружу, человек с наслаждением вдохнул полной грудью холодный горный воздух… абсолютно не ощутив его прохлады и свежести, затем, прыгая как заяц с камня на камень, принялся бодро спускаться в долину. Пещера находилась на середине крутого склона, но, обладая хорошими акробатическими навыками, можно было без проблем покинуть это негостеприимное место. Оказавшись внизу, Следопыт вышел на свет, присел на плоский камень и принялся внимательно разглядывать кисть левой руки. Ниже запястья кожу покрывала сплошная корка запёкшейся крови. Рукав тонкого комбинезона также был пропитан ей до локтя, зато сама кисть была абсолютно чистой. С замирающим сердцем Андрей увидел, что на тыльной стороне ладони отсутствует старый, полученный ещё в детстве шрам. Кожа имела коричневатый оттенок, была сухой и оказалась покрыта сетью тонких трещин. Сложив кисти вместе, Камагин убедился, что пальцы левой оказались длиннее как минимум на два сантиметра каждый.

— Круто, — пробормотал он. — Мертвецы могут регенерировать потерянные конечности! Как интересно.

В том, что кисть оторвало вместе с перчаткой, сомнений больше не оставалось. Но факт того, что часть утраченной плоти выросла вновь, пусть даже в несколько изменённом виде, вызывал страх и… восторг! Вот именно, восторг! Да, возможно, он умер. Но приобретённые после кончины способности оказались крайне полезны в хозяйстве. Эх, сейчас бы ещё отрастить брюшную сумку, как у кенгуру, а то хоть имущество и состоит всего из нескольких предметов, убрать их абсолютно некуда. Разведчик внимательно изучил свой тонкий облегающий комбез телесного цвета и печально покачал головой. Никаких тебе карманов, типичное нижнее бельё. Хорошо ещё, что он почти не чувствует холода, иначе уже давно бы лязгал зубами.

Немного подумав, Андрей поднял с земли удачно подвернувшийся осколок вулканического стекла с бритвенно-острой гранью и срезал этим первобытным ножом нижнюю часть обеих штанин. Тонкая ткань в любом случае не защитила бы ступни от камней, а вот получившиеся «носки» можно было использовать как мешочки для переноски мелких предметов.

Решив проблему хранения вещей, разведчик взял в руки компас и принялся определять направление для дальнейшего похода. Как любой опытный пилот, Камагин до последней минуты отслеживал маршрут полёта флайера, потому сейчас мог с изрядной долей вероятности определить, в какую сторону следует идти, чтобы добраться до места крушения. Конечно, он не знал, насколько далеко унёс его дракон, но, вспомнив слова Курта о том, что ящер поднялся откуда-то «из гор», логично предположил, что тот вылетел из своего логова, а значит, расстояние до цели не может превышать пятнадцати-двадцати километров.

Похоже, летающий червяк-переросток оказался существом территориальным, тщательно следившим, чтобы никто крупный не пересекал границу того куска суши, который он считал своим. Потому появление флайера спровоцировало атаку. А вот всякая мелочь, вроде человека, дракона-зомби совершенно не интересовала. Следовательно, никто не мог помешать Следопыту отыскать место катастрофы и дать оттуда сигнал бедствия. Интересно, что скажут ребята и врачи, когда узнают, что Андрей Камагин превратился в ходячего мертвеца? Человек хрипло рассмеялся, затем, опустив компас в мешок, неторопливо заковылял, огибая камни и внимательно глядя себе под ноги. Ступни стоит поберечь от острых камней и осколков обсидиана.

Прошло несколько часов. Вялое движение сменилось бодрой, уверенной походкой. Закаменевшие мышцы постепенно разработались, позволяя поддерживать высокий темп ходьбы. Вот если бы ещё суставы скрипели чуть потише… Ладно, ерунда, скрип можно и потерпеть. Мёртвый человек обогнул высокий холм и вышел на плоскую равнину, тянущуюся до горизонта. Повсюду громоздились скалы и огромные валуны. Интересно, был ли на Эквусе Ледниковый Период? Если нет, то откуда взялись эти гладкие глыбы? Что их сюда принесло? Эх, очередной бессмысленный в практическом плане вопрос, на который он, скорее всего, так никогда и не получит ответ.

Андрей остановился, зажмурил глаза и медленно начал поворачиваться по часовой стрелке. Солнце закрыла плотная пелена облаков, ветер стих, стояла звенящая тишина. Внезапно он почувствовал слабый, едва уловимый поток тепла. Прекратив вращение, человек решительно двинулся в том направлении, твёрдо уверенный в успехе. Излучение явно исходило от округлой, похожей на гигантский муравейник гранитной скалы. Занятно. Камагин внимательно пригляделся к ноздреватому камню и замер. Не может быть! Этого ещё не хватало!

— Директива «W-87», — тихо проговорил он, затем в раздражении ударил вновь обретённым кулаком по ладони правой руки. — Чёрт!

Ошибки быть не могло. Груда застывшей пены возвышалась перед ним, скрывая остатки уничтоженного флайера. От неё исходила устойчивая аура радиоактивного тепла. Тепла, по которому он, если честно, уже начал скучать.

Человек несколько раз машинально провёл рукой по шершавой поверхности искусственной горы, затем принялся оглядываться по сторонам, явно ища что-то на земле. Поиск увенчался успехом практически моментально. Издав довольный возглас, Андрей быстро нагнулся и поднял кусок толстой стальной проволоки, пропущенный драконом и прибиравшимися после него роботами — «чистильщиками».

— То, что надо, — сказал разведчик, с силой вонзая сталь в неровный пенный бок. Проволока воткнулась с хрустом и медленно, с усилием стала входить внутрь, сантиметр за сантиметром. Андрей выдернул её обратно и с раздражением отбросил в сторону. Он неоднократно имел дело с этим универсальным материалом и знал, с какой скоростью тот застывает. До такой кондиции, как сейчас, пена могла дойти за десять дней, если не больше. Значит…

Значит, он остался один. Без вариантов. За это время люди должны были покинуть Эквус. Камагин молча двинулся вокруг искусственной скалы и остановился только тогда, когда увидел небольшую серую табличку. Подошёл ближе. Прочёл: «Андрей Камагин и Ричард Кирби. Прошедшие свой путь до конца». Интересно, кто писал? Наверное, Гарольд, он всегда страдал излишним романтизмом. Сам Камагин оставил бы только имена, без всяких эпитафий. Непонятно другое. Допустим, они нашли тело Кирби. Но почему Франсуа прекратил поиски, даже не попытавшись найти тело Андрея? Совершенно на него не похоже. Если только… Взгляд Следопыта упал на левую руку. Если только они не нашли перчатку с оторванной кистью. Тогда ничего удивительного, это железобетонное доказательство того, что второй разведчик также мёртв. Впрочем… Ну да, конечно, всё правильно, действительно мёртв. Правда, не до конца. Понарошку.

Камагин забрался на вершину радиоактивной горы и уселся, скрестив ноги. Следовало хорошенько обдумать ситуацию и принять решение, что делать дальше. Интересно, как перенесли дорогу его многострадальные конечности? Разведчик внимательно осмотрел ступни и с тоской убедился, что, несмотря на все усилия, кожа и плоть на них изрезана в некоторых местах буквально до кости. Нечувствительность к боли не всегда идёт на пользу. Чёрт, это что получается, скоро ему придётся ковылять на голых мосталыгах, словно какому-нибудь скелету? Срочно нужно сделать обувь. Но из чего? Залезть в драконье гнёздышко и срезать с хозяина пару кусков гниющей шкурки? Смешно. Ладно, эта проблема вполне решаема, сейчас главное — понять, имеет ли смысл возвращаться на базу пешком? По прямой туда шлёпать больше шестисот километров. Не так уж и много, учитывая, что зомби не требуется пища. Да и сон, похоже, ему совсем не нужен. Остаётся лишь одна маленькая проблема. Перешеек Смерти. Жуткое место, напичканное действующими защитными системами сверх всякой меры, где его уничтожит любой робот или турель за пару выстрелов. Не вариант. Попробовать проплыть по воде? Тоже мимо. Море там буквально кишит мини-субмаринами, торпедами-охотницами и прочими прелестями. Между ними и карась не проскользнёт. Да и какой смысл? Рискуя жизнью, прорваться через все преграды, оставляя на колючей проволоке клочки сухого зомбячего мяса только ради того, чтобы увидеть точно такую же (только гораздо выше) гору застывшей пены и опустевшее место портального входа?

Пора уже прекратить заниматься самообманом, последний иллюзорный шанс вернуться на Землю исчез без следа. Странно, почему он совсем не ощущает боли внутри, а только пустое, равнодушное спокойствие. Хотя понятно, почему. Зомби не может долго страдать или придаваться унынию, он уже не человек. И, наверное, даже хорошо, что ворота закрылись. Ему не придётся смотреть в испуганные глаза жены и сына, внезапно осознавших, что их любимый муж и отец превратился в ходячий труп. Лучше пусть родные думают, что он действительно погиб при выполнении опасного задания. Их скорбь рано или поздно пройдёт. А его посмертная робинзонада отныне и навсегда будет протекать здесь, на мёртвой планете. Очень символично. Возможно, даже удастся найти себе в компаньоны какого-нибудь четвероногого Пятницу. Зомби, конечно, других здесь не держат. Кстати, что за дурацкое слово «зомби»? Откуда оно вообще взялось? Попахивает дешёвым ужастиком из прошлых исторических эпох. Нужно его заменить чем-то более благозвучным. Например… Например, словом «гуль».  А что, очень даже приятно звучит, коротко и ёмко. Решено, с этой минуты он станет называть себя и остальных немёртвых обитателей Эквуса «гулями». И никаких зомби.

Закапал мелкий дождь, но Андрей не обратил на него внимания. Он сидел, по-детски обхватив руками колени, строил планы на будущее, анализировал, мечтал. В конце концов, перед ним лежала абсолютно новая, неизведанная страна, есть где разгуляться. Стоит только перейти горы, и Эквестрия ляжет у его ног. Ног, гм… Первым делом нужно смастерить себе обувь, иначе до понячих городов он просто не доберётся. Камагин бросил быстрый взгляд на свои изуродованные ступни и обомлел, увидев, что те чудесным образом исцелились. Раны исчезли без следа, не оставив ни шрамов, ни ссадин. Ничего себе! Значит, пока он здесь сидел, предаваясь раздумьям, плоть каким-то чудом успешно регенерировала? Но как?! Он же вроде ничего не ел и не пил, только грелся… Стоп! Мягкое, умиротворяющее тепло. Радиация. Выходит, для излечения ему достаточно только посидеть на фонящем холме или полежать в драконьем логове под струёй радиоактивного дыхания мёртвого ящера. После чего раны сами собой затянутся, а утраченные конечности отрастут. Так просто?

Любопытно, бредя сюда, он постоянно испытывал ощущение пустоты и… голода? Нет, это не было голодом в привычном смысле слова, скорее усталостью, постепенно переходящей в слабость. Таааак, а чем вообще питаются гули? Не тёплыми же мозгами жалких людишек, в самом деле? Что даёт жизнь умершему телу? Ответ на этот вопрос он, похоже, только что получил. Но тогда возникает новая проблема. Ему для комфортного существования требуется наличие постоянного источника радиации, при этом достаточно компактного, чтобы можно было носить с собой. Что же, задача ясна, цель определена, за работу, товарищ. Давай, выполняй свой первый квест.

Соскользнув с покатого бока кургана, Андрей огляделся и решительно зашагал в сторону воронки, оставшийся после взрыва. На её дне уже скопилась вода, но на склонах всё ещё лежало несколько отчаянно фонящих листов металла. Выбрав кусок подходящего размера, Следопыт вылез наружу, поднял с земли округлый булыжник, подошёл к большому валуну с почти плоской верхушкой и, положив на него трофей как на наковальню, принялся выправлять вмятины и загибать острые края. Полчаса несложной работы превратили бесформенный обломок в почти ровный лист. Осталось только придумать, в чём его нести.

Хмыкнув, Камагин решительно стянул с себя комбез, оставшись в чём мама родила. Тонкая ткань всё равно не защищала кожу, а стесняться наготы было абсолютно не перед кем. Сделав из одежды некое подобие рюкзака, использовав рукава и штанины как лямки, человек забросил нетяжкую ношу за спину и, жмурясь от приятного тепла, мягко разливающегося по телу, двинулся назад, на север, мимо драконьей пещеры. Туда, где за цепью гор лежала странная и загадочная страна Эквестрия.