Игра продолжается
Глава 31 (38)
На свой собственный основной уровень сна я не зашел спокойно как хозяин. Я ворвался туда подобно спецназу. Ну, хотелось бы верить, что получилось у меня так же ловко. А даже если и нет, я все равно был предельно собран и вооружен всем, что могло пригодиться.
Да что там, я, едва появившись во сне, наколдовал себе, помимо всего прочего, не меч или еще какую-нибудь ковырялку, не боевой молот, которым пугал местных в реальном мире, а заряженную и готовую к выстрелу тяжелую мортиру. Одну из тех, что в одном из первых снов, который я контролировал, обстреливала Кантерлот на глазах у Кейденс.
И я не просто так это творение герра Круппа воссоздал, а на случай, если бы на своем основном уровне сна вновь оказался в тюрьме. Тогда-то орудие и должно было выстрелить, развалив это когда-то тщательно укрепленное мною сооружение изнутри. Конечно, от такого и всем находящимся внутри несладко бы пришлось. Но я был готов, а кошмаров было ну вот совсем не жалко.
Из одной пушки мое вооружение не состояло. Я готовился применить и еще кое-что. Однако все мои приготовления оказались бесполезными. Ибо на серой поверхности луны меня встретили тишина и запустение.
Ни следа моих неверных прихвостней, никаких остатков тюрьмы, где долго сидела Луна, а потом чуть-чуть обитал я. Ничего. Складывалось впечатление, что это место целиком обновилось…
И, задумавшись, я понял, что своя логика в этом была. Резкое и неожиданное пробуждение, устроенное мне Фернаном, вполне походило на незапланированную перезагрузку сервера, когда операционная система уходила в панику и в ребут, обрубая все процессы и не сохраняя то, что не было заранее записано в долговременную память. Ведь, если подумать, тюрьма, созданная нами для Луны, сохранялась даже в мое отсутствие только благодаря Гансу и Груберу, чтоб их! А во время моего пробуждения здесь, наверное, нехило штормило. Вот они и не стали сохранять то, что уже не приносило им пользы. Либо их вообще вышвырнуло нафиг. В любом случае, от тюрьмы ничего не осталось.
Так или иначе, но сами астральные паразиты тоже решили не задерживаться у меня в гостях. И это было объяснимо. Их атака, удавшись один раз, не имела шансов сработать повторно. Кошмары прекрасно понимали, что, раз я вырвался, то снова застать себя врасплох уже не дам. И, конечно, в следующий раз нагряну во всеоружии и с одной единственной целью — отомстить.
При этом у них самих не оставалось практически ничего из того, что они могли бы мне противопоставить. Тюрьма, помогавшая им стабилизировать мой сон и дававшая изрядную долю власти над ним, была разрушена, а меня в реальном мире не сдерживал наполнитель кокона. Так что бегство этих псов было вполне объяснимым.
Конечно, можно было бы начать опасаться их возвращения. Но я, поразмыслив, отмел эту идею. Не за чем им было возвращаться. Эти собаки сутулые и так поимели со всего произошедшего максимум выгоды, отожравшись сначала на Луне, потом покусав меня. Никаких личных счетов у них ко мне не было. В отличие от меня. Я как раз пообщаться с ними на своих условиях бы не отказался! И паразиты это прекрасно понимали. Поэтому, вероятно, либо сбежали куда подальше, либо залегли на дно. Полученной энергии им, наверное, должно было хватить еще на долгое время…
Ясное дело, забывать я этим двоим их предательство не собирался. Но разборки можно было отложить на потом. Сейчас были дела поважнее.
— Фернан! — позвал я своего подручного, который, похоже, единственный из кошмаров, сохранил мне верность.
— Ваше высочество, — через непродолжительное время передо мной предстал привычный пегас в комбинезоне гонщика. Впрочем, тут же его внешность изменилась, и перед собой я увидел Луну, вооруженную ее глефой. Или как там эта ковырялка правильно называлась? Неважно…
— Думал ли ты когда-нибудь, что тебе придется принять образ той, кто в старые времена уничтожала твоих сородичей? — поинтересовался я, делая вид, что спокоен, доволен и уверен в себе.
— Это была славная игра, леди Найтмер, — вернув себе форму гонщика, произнес старший кошмар. — И вы мне отлично подыграли, изобразив испуг. Мои бывшие коллеги так ничего и не заподозрили.
— Подыграла? — скривился я. — Не надо подслащать пилюлю. Ты прекрасно почувствовал, что этот страх был настоящим. И, нанеся свой удар, прервав этот сон, ты ведь и сам неплохо подкрепился. Не так ли?
— А вы видели какой-либо другой выход из ситуации? — не особо смутился Фернан. — Если так, то я готов признать свою вину. Вот только в моем понимании эти идиоты могли бы затягивать ваш сон еще довольно долго. Поэтому я вмешался, как только почувствовал, что вашему пробуждению ничего больше не мешает в материальном плане.
— Ладно, скажу честно, твое вмешательство оказалось своевременным, — согласился я. — И действенным. Я понимаю, что ты применил свое умение, чтобы прервать сон, навеянный этими предателями. Однако, — серьезно посмотрел на него. — Мне было крайне неприятно получить этот удар. Да, он принес мне свободу, но при этом ты с помощью своего умения в момент удара получил немало энергии. Договоримся так, — подвел я итог. — Мы оба забываем подробности этой истории. Я про удар глефой, ты про то, что я тебе, возможно, что-то должна.
— Я и не собирался чего-либо с вас требовать, ваше высочество, — быстро пошел на попятную Фернан. — В отличие от этих молодых глупцов я умею смотреть вперед и видеть, с кем мне выгодно сотрудничать.
— Рада это слышать, — кивнул ему в ответ. — Кстати об этих двоих. Ты видел, куда они подевались?
— Они сбежали так далеко, как только могли, — ухмыльнулся астральный паразит. — Даже жаль, что вы не могли видеть овладевший ими страх. Наверное, большинство их жертв такого не испытывало! Я некоторое время следил за ними после того, как схлопнул ваш сон, — он приосанился. — Они так и не заподозрили меня. И даже едва не разругались между собой. В любом случае, к пони они вряд ли сунутся в ближайшее время. Но вы ведь хотите отомстить? Желаете, чтобы я вывел вас на них?
— Месть — это блюдо, подаваемое холодным, — процитировал я известную фразу, пришедшуюся к месту. — Достать их мы еще успеем. Сейчас есть дела поважнее. Лучше скажи мне вот что. Удалось ли тебе узнать еще что-то про сны тех существ, о которых я тебе говорила? Которые не от мира сего.
— Я наблюдал, — кивнул Фернан. — И должен сказать, что происходящие процессы мне весьма интересны. Находясь в этом материальном мире, они постепенно теряют связь и с миром снов оставленного ими измерения. Кто-то быстрее, кто-то медленнее. Правда, для всех этот процесс небыстрый, но он идет. Через несколько лет вы сможете полноценно управлять их снами, как вы сейчас это делаете с пони.
— Возможно ли как-то ускорить этот процесс? — заинтересовавшись, уточнил я. Конечно, это было бы полезно. Ведь, умей я проникать во сны людей, я бы с ними уже давно договорился без всякой Кризалис. Ну или нашел, как с ними попроще разобраться.
— Если способы и есть, то они мне неведомы, — вздохнул кошмар. — Прошу простить, ваше высочество, но я и сам впервые наблюдаю за подобным…
— А попасть в их мир снов ты больше не пробовал? — на всякий случай спросил у него. — Если они сейчас в таком пограничном состоянии, то не смогут ли выступить своеобразными переходниками?
— Идея интересная… — паразит явно задумался. — Однако опасная. По крайней мере, сейчас. Все же пока все эти существа только начинают отходить от своего мира снов. Вот когда они окажутся примерно на середине пути, тогда и можно будет попытаться.
— С такой динамикой это случится где-нибудь через год, — прикинул я. — Но все равно это лучше, чем ничего.
— Я пока не могу делать прогнозы, — заключил кошмар. — Но вот, что я еще хотел бы отметить, леди Найтмер, — сменил он тему. — Ваши подданные в последние дни стали меньше спать. Но при этом они чаще видят кошмары. Даже без особого вмешательства сущностей высшего порядка.
— Не все спокойно в мире материальном, — вздохнул я. — Если не принять мер, и ты, и твои сородичи вообще можете на голодном пайке оказаться.
— Если вы планируете принять какие-либо меры, то я готов оказать посильную помощь, — склонился Фернан. — На голодный паек мне совсем не хочется.
— С этой проблемой я постараюсь разобраться сама, — кивнул я. — Ты же продолжай наблюдать за существами не от мира сего. Пытайся попасть к ним в гости. Еще лучше будет, если проникнешь в их мир снов. Задача ясна?
— Да, ваше высочество, — подтвердил астральный паразит.
— Тогда пока свободен, — заключил я, после чего мой подручный исчез.
Ну что же, в целом пообщались мы успешно, хоть и не слишком долго. В ходе разговора я удостоверился в том, что это именно Фернан вытащил меня из западни. Но главное — я все же сумел частично восстановить свой авторитет, который наверняка пошатнулся из-за проявленной мною слабости. По крайней мере, кошмар достаточно легко согласился не претендовать на какие-либо награды, удовлетворившись тем, что уже и так получил. Ну конечно, он в момент удара тоже неслабо, наверное, отожрался!
В целом все же радовал тот факт, что самый полезный из трех моих подручных остался мне верным. Ну, наверное, и его верность, и его полезность можно было объяснить одним фактом — этот паразит просто был умным. В общем-то, он сразу выделялся на фоне Ганса и Грубера, которые представали эдакими гопниками от мира кошмаров.
А еще очень интересно было, что еще ему удастся накопать про сонное царство людей. Если бы через него удалось связаться с Землей, это был бы настоящий прорыв. Хотя, конечно, в такое пока верилось с трудом. Да и особой надобности, честно говоря, я пока не видел.
Оставив рассуждения на потом, сосредоточился на поиске. Сегодня я собирался всю ночь посвятить визитам. Вернее, все время сна, ибо ночь в царствование Дэйбрейкер стала продуктом дефицитным…
В связи с этим я был готов к тому, что не найду многих из тех, с кем бы желал поговорить. Ведь если раньше все спали примерно в одно время, за исключением каких-нибудь ночных дежурных, то сейчас, скорее всего, граждане Эквестрии дрыхли, что называется, кто во что горазд, напрочь посбивав режимы сна. Тут их обвинять было не в чем. Попробуй вовремя лечь спать, когда солнце круглые сутки висит в зените! Это вам даже не полярный день, когда светило, хоть и не заходит за горизонт, но хотя бы движется по небосводу.
К счастью, довольно быстро я нащупал сон одной примечательной личности, в гостях у которой уже бывал. Вождь зебр и кандидат в ханы, похоже, не потерял покой и сон из-за последних событий. Ну, мне же было лучше.
Вспомнив, какую сцену я застал в прошлый раз, приготовился держать морду кирпичом и отправился в гости.
Появился я опять в том же шатре среди ковров, подушек и прочих атрибутов богатого кочевника. Вот только, стоило мне появиться, как за спиной услышал гневную реплику кандидата в ханы:
— Наглая принцесса! Как ты посмела такое себе позволять?! — услышав голос Зогго, или как там его, я, честно говоря, малость офигел от такого приветствия. — Ничего! Сейчас я тебя накажу! Будешь знать, как нас данью обкладывать!
В первый момент я даже успел напрячься, подумав, что вождь заметил мое появление и сразу решил перейти к претензиям, которые у него, естественно, были. Поэтому повернулся на звук, готовясь напомнить полосатому, кто в этом мире хозяин. Однако делать этого не пришлось. Ибо обращался он, как выяснилось, вовсе не ко мне.
Что же, морда кирпичом мне действительно пригодилась, иначе бы я натурально заржал. А дело было в том, что кандидат в ханы, похоже, не забыл про то, что я, уходя в прошлый раз, заявил, что за использование во снах Селестии предъявлять ему не буду. Вот неуемный Зогго и использовал Тию, причем во всех смыслах.
Конкретно в данный момент у них, похоже, было что-то из пятидесяти оттенков черно-белого. И судя по репликам вождя, он мстил Дэйбрейкер за свой народ, которому теперь надо было либо отдавать все золото вплоть до колец из носа, либо идти воевать. Ну да, в реальности-то он и пикнуть бы, наверное, не посмел, если бы она к нему заявилась. Зато у себя во сне отрывался по полной программе. Вот только Зогго явно не видел напарницу Селестии воочию, поэтому использовал внешность самой принцессы солнца.
— Наглая и глупая принцесса! — продолжал, тем временем, наказывать белую сластену кандидат в ханы. При этом он действительно порол ее какой-то плеткой. Фантом белого аликорна вяло сопротивлялся, получая по тому месту, где были нарисованы солярные символы. Ну а вождь зебр явно сбрасывал здесь накопившиеся эмоции. Ну и совмещал приятное с полезным. — Как ты могла подумать, что мы на такое согласимся?! Твоя сестра была в сто раз умнее!
— Вот за похвалу спасибо, — подал я голос, поняв, что момент подходящий. — Я бы, может, даже сказала, что польщена. Если бы ты не с ней меня сравнивал, — кивком указал обернувшемуся полосатому на фантом Селестии. — Что? Все с принцессами балуешься?
— Госпожа ночи? Это ты? — я даже не понял, чего в его голосе было больше — удивления, испуга или радости.
— Не узнал? — я притворно удивился. — Вроде бы я не должна была внешне измениться.
— Но я думал, что… — он замялся. — Что с тобой покончено…
— Кто тебе сказал подобную глупость? — фыркнул я. — С аликорном, сам понимаешь, не так-то просто покончить. Тем более со мной. А ты, я смотрю, — кивнул на фантом Селестии. — Вовсю пользуешься моим разрешением…
— Ну, это я так, — замялся кандидат в ханы. — Злость вымещал…
Тут же Тия начала пропадать, видимо, повинуясь мысленной команде хозяина сна.
— Куда же ты ее убираешь? — усмехнулся я, вернув белую сластену на место. — Я же говорила, что не собираюсь как-то обижаться на использование ее образа. Больше скажу! Я бы даже с удовольствием к тебе присоединилась!
— Присоединилась? — вождь выпучил на меня глаза, но быстро отмер и осмотрел меня уже другим взглядом. Оценивающим.
— Об этом даже не мечтай! — окоротил его я. — У тебя, вон, сестра моя есть, на нее слюни и пускай! А я, когда говорила, что присоединилась бы, имела в виду, что и у меня иногда возникает желание ее выпороть! Что ее, что ее напарницу!
— А, понятно… — глубокомысленно изрек Зогго.
— Вот только почему она у тебя одета не по форме? — решив додавить хозяина сна, поинтересовался у него.
— Как это? — захлопал глазами тот.
— Я, как ни приду, ты тут с кобылками развлекаешься, — фыркнул я. — А самого главного правила до сих пор не знаешь! Могу поделиться. По-дружески. Хочешь?
— Да, хочу, — кивнул полосатый.
— Частично одетая кобылка гораздо привлекательнее, чем полностью раздетая! — выдал я, при этом создав на фантоме Селестии что-то типа корсета, чулок и еще какой-то сбруи, состоящей в основном из ремней, адаптировав все это под ее анатомию. Не то, чтобы я сам любил подобный жанр, но знаком с ним был. Тем более, у Селестии даже альтернативная сущность была популярна среди определенной части фанатов сериала. Вот ее и использовал. Всю сбрую, естественно, сделал черного цвета. — Вот видишь, — кивнул на получившийся результат. — Она даже на зебру теперь местами похожа. По расцветке, по крайней мере.
Повернувшись к кандидату в ханы, я понял, что, похоже, малость переборщил. Ну или создал ему новый фетиш…
— Эй, Зогго! — создав занавес между нами и фантомом Тии, я опустил его, скрывая от взгляда вождя то, на что тот засмотрелся. Этого, правда, не хватило. Пришлось его еще и по плечу похлопать. — Отомри! У нас тут, кроме шуток, еще и важные дела есть!
— Как же я теперь о важных делах думать буду, когда там… — он сглотнул слюнки. — Такое!
— Мне тебя в кобылку превратить, чтобы кровь к верхнему мозгу прилила? — покосившись на хозяина сна, невинно поинтересовался я. — Ты ведь знаешь, я могу.
— Не надо! — тот развернулся, подошел к горе подушек и плюхнулся на нее. — Сейчас я успокоюсь! — тут же рядом с вождем появилась его пыхалка, к которой он и присосался. И, что удивительно, сработало. — Итак, ты жива, госпожа ночи, — заключил он. — Я этому рад, ибо наш договор в этом случае остается в силе.
— Статуя уже была готова, — вздохнул я. — Если бы не все случившееся, ты бы уже сейчас возглавлял рейд, в котором отбил бы ее.
— Вот все случившееся меня и интересует, — заметил кандидат в ханы. — До нас тут доходили только непонятные слухи. Ну и гонец от твоей сестры прилетел с оскорбительным для нас требованием! Что вообще происходит в Эквестрии? Кто вообще у вас теперь правит? Ты или твоя сестра?
— А разницу между Селестией и Дэйбрейкер ты, как понимаю, не видишь, — заключил я.
Пришлось потратить минут двадцать и объяснить полосатому, чем одна белая принцесса отличалась от другой. Отдельно я отметил, что новая правительница скора на расправу и не любит дипломатию.
Потом пришлось потратить еще примерно столько же времени, чтобы объяснить вождю общую диспозицию. Естественно, я не стал ему говорить о том, что ныне проживаю в Улье и якшаюсь с перевертышами, также умолчал о людях. Зато упомянул о том, что собирается коалиция сил, желающих убрать с трона Эквестрии действующую по беспределу наглую белую принцессу.
И, похоже, Зогго даже и не подумал о том, что эту коалицию могу возглавлять не я.
— Она что, совсем ничего не понимает? — возмутился вождь. — Разве я могу принять ее ультиматум? Нет, не могу! Да у нас, наверное, и трети от того, что она потребовала не сыщется! Даже если бы я хотел выполнить ее условия, то не смог бы! А я еще и не хочу!
— Она, видишь ли, не оставляет тебе выбора, — кивнул я. — Выплата контрибуции для тебя не только невозможна. Куда хуже то, что это оскорбительно само по себе. По сравнению с тем, что предложила тебе я, это предложение выглядит издевательством.
— Значит, ей нужна война? — фыркнул кандидат в ханы. — Говоря это, я имею в виду настоящую войну, а не то, чем мы тут все это время занимались.
— А ей все равно, — заметил я. — У нее дурной мощи столько, что, захоти она, от тебя и от твоей орды даже мокрого места не останется.
— Я понимаю, к чему ты ведешь, — заявил хозяин сна. — Мне нужно поддержать тебя и, когда ты ее уберешь, наша общая проблема исчезнет сама собой. Не надо ходить вокруг да около. Я и так согласен!
Следующие часа полтора мы совещались, пытаясь придумать, как бы использовать зебр так, чтобы не подставить их под удар солнечной вундервафли. И, в общем, надумали не так много, как хотелось бы. Сошлись на том, что полосатым придется перейти на партизанскую тактику. То есть продолжать покусывать мягкое подбрюшье Эквестрии, но теперь делать это еще более малыми силами. А также снять лагерь, который являлся уж слишком очевидной целью для удара.
В общем Зогго предстояло примерить на себя роль эдакого Сидора Ковпака и совместить партизанщину и кочевничество. Единственное, я потребовал от него, как и раньше, избегать убийств и насилия. В целом, мозги у хозяина сна работали нормально, поэтому я надеялся, что ему это удастся. Тем самым, продолжая создавать напряженность в южном приграничье, он должен был отвлечь на это дело буйную императрицу и выиграть нам время.
Каких-либо особых плюшек я ему не обещал. Тем более, особого выбора у зебр и не было. Им и так после предъявленного ультиматума ничего другого не оставалось.
— Ну ладно, можно считать, что мы договорились, — заключил я, вставая со своей горки подушек. — Теперь я пойду, а ты можешь возвращаться к прерванному занятию, — с этими словами я убрал занавес, за которым вождя ждал фантом Тии.
— Да… — вздохнул тот, оглядывая ее. — А она точно по снам ходить не умеет? — вдруг заволновался кандидат в ханы.
— Не умеет, — обнадежил его я. — Можешь безобразничать, сколько влезет. Кроме меня к тебе другие принцессы сами не придут.
— Спасибо, успокоила, — кивнул Зогго, снова засматриваясь на продукт нашего совместного фантомного творчества. — И как я сам не додумался? Черное на белом отлично смотрится.
— Слишком увлекся экзотикой, — хмыкнул в ответ. — Вот и забыл о своих родных черно-белом и бело-черном.
— А белое на черном, кстати, будет еще лучше смотреться! — тут же зацепился за мою фразу этот извращенец.
— В кобылку превращу, — лениво напомнил ему я, когда понял, куда тот опять клонит. — А ей кое-что приделаю, — кивнул на фантом Тии.
— Не надо. Я все понял! — быстро осознал свою ошибку хозяин сна.
— Ну и молодец, — заключил я. — На этом я тебя покидаю.
Вернувшись на основной уровень сна, я выдохнул. Вот ведь извращенец полосатый! Уже и Селестии ему мало! Надо будет ему общий сон с Кризалис организовать. А то у кого-то явно переизбыток любви в организме!
Но все же визит к вождю был полезен. Причем нам обоим. Я немного ввел его в курс дел, да и план совместных действий мы кое-как согласовали. Ну, не то чтобы совместных. Но все же зебры клали свой камешек на мою чашу весов…
Теперь следовало поговорить еще с кем-то из Сталлионграда, ведь этот город Нортон также предлагал использовать для отвлечения внимания Дэйбрейкер. Тут, правда, все было не так просто, ибо, в отличие от зебринского стойбища, город был стационарным. И шальная императрица прекрасно знала, где он находился. А значит, надо было не перейти опасную черту, за которой напарница Тии решила бы просто сравнять его с землей…
Проблема заключалась в том, что я никого из городского правления не запомнил достаточно хорошо. Хотя, наверное, мне подошел бы любой.
В итоге я нашел сон второго секретаря горисполкома. Вроде бы, именно этот тип мне, когда я у них гостил, подсунул на подпись проект шахты, который я подмахнул, не посмотрев, что на этом месте располагалось священное место полосатых. Правда, обижаться на функционера я не собирался. Не думаю, что он это сделал из злого умысла. Скорее сталлиоградцам было просто наплевать на какие-то там верования диковатых соседей, вот они и не приняли их во внимание. И заметить противоречие должен был именно я. Но что уж теперь посыпать голову пеплом. Тем более, с зебрами в итоге кое-как удалось договориться.
В общем, посещение прошло примерно в том же ключе. Секретарь горкома был очень рад тому, что я объявился, и, с трудом сдерживаясь, жаловался на всю такую из себя антинародную Дэйбрейкер, с которой они уже и не знали, что делать.
Естественно, бросать вызов зарвавшейся императрице руководство города не хотело. Но и самоликвидироваться не желало. Поэтому они кормили столицу вежливыми письмами и старались всячески затягивать ожидание. Как я понял, именно в надежде на то, что вернусь я и поставлю белую нахалку на место.
Вести какие-либо военные действия они не планировали и очень надеялись, что до них не дойдет. Ибо чего-то серьезного противопоставить императрице Сталлионград не мог. Тут я был малость разочарован. Все же в тайне ожидал, что в закромах города-фабрики отыщется какой-нибудь техно-магический конструкт или что-то такое. Но город производил целиком мирные товары. Кое-что, правда, можно было считать продукцией двойного назначения. Например, тот же горький мед, про который функционеру и рассказал.
А еще выяснилось, что только в окрестностях Сталлионграда добывали какой-то минерал, из которого делали вещество, добавляемое в сплав, из которого отливали блокираторы магии. Соответственно, некоторые запасы этой пакости в городе имелись. И горисполком думал использовать ее в качестве крайней меры против потерявшей берега правительницы.
Я эту идею одобрил. А, чуть подумав, посоветовал соединить с горьким медом, чтобы получить взрывной эффект. Предложил поразмышлять, что будет с магом, если он попадет в облако взвеси этой дряни.
В общем, поговорили конструктивно. Ну, от сталлионградца я другого и не ожидал.
Конечно, в первую очередь я бы хотел поговорить с Кейденс. Очень хотелось узнать, как обстоят дела у нее, и рассказать о том, что случилось со мной. Хотелось верить, что хотя бы она сейчас пребывала на свободе. И я даже понимал, что надежды мои не беспочвенны. Во-первых, Сомбра ныне пребывал в состоянии консервы, отдыхая в уютном коконе. А во-вторых, он ведь не случайно в самый ответственный момент на сердце стал жаловаться. Вполне вероятно, что прихватило его не из-за собственной сердечной мышцы, а из-за разрыва связи с Кристальным Сердцем. И если моя догадка в этом была верна, то выдернуть магический бустер из-под ног короля могла только розовая аликорн.
Поэтому при наилучшем раскладе принцесса любви сейчас контролировала всю Кристальную империю. Хотя сколько там всей этой империи? Один город, да и тот, скорее всего, не в лучшем состоянии после гениального правления Сомбры. Тем не менее, Кейденс, которая последнее время была мне ценной союзницей, могла стать еще более полезной. Поэтому нужно было срочно установить с ней связь.
Но, к сожалению, сделать этого мне не удалось. Ну не спала сейчас моя подруга. Что я мог с этим поделать? Ничего…
До Шайнинга я тоже не достучался. Оставалось надеяться, что они вместе не спали по какой-то хорошей причине…
Честно говоря, в какой-то момент я начал подумывать о том, чтобы вломиться в сон одной шальной императрицы и устроить там красный террор. В конце концов, я ничего не терял. Напарница Селли знала, что я жив, иначе не объявляла бы меня изменником. А больше ничего я бы и не раскрыл, повеселившись в грезах этой беспредельщицы. Даже наоборот, можно было бы попытаться застать ее врасплох, может быть, что-то выведать…
Но, видимо, новая правительница Эквестрии была особой занятой и на сон время не тратила. То есть шла верной дорожкой вслед за королем Сомброй. Ну или мы просто были в противофазе. Но ее сна я тоже не нашел. Может быть, и к лучшему. К такой лезть следовало с четким планом. И, наверное, при поддержке Фернана…
Зато в моем распоряжении были грезы Луны и Сомбры. Благо, они сейчас находились в перманентном сне. Правда, сон этот был, если так можно выразиться, медикаментозным, так как обеспечивался снотворной добавкой в содержимом коконов. Бывший владыка Кристальной империи, наверное, сейчас отсыпался за всю предыдущую жизнь. Ну а принцесса ночи просто перекочевала из одной сонной тюрьмы в другую…
Сны-то их были мне, конечно, доступны. Вот только у меня пока не было хороших идей для их использования. Поэтому я решил пока не лезть к трофеям Кризалис. Вместо этого сосредоточился на поиске других знакомых, тех, чьи сны я уже посещал.
В результате нашел только сон пони, про которую уже после всего случившегося подзабыл, хотя до этого ее сны активно использовал. В целом, в качестве источника информации она была бы, наверное, неплоха, так как неплохо относилась ко мне, а еще имела родственницу среди министров. Поэтому, чуть-чуть, подумав, я вошел в обнаруженный сон.
Пустыня казалась бесконечной. А может быть, она такой и была. Сколько по ней идет, Октавия сказать не могла. Тут не было каких-либо ориентиров, от которых можно было бы вести отсчет. Ни оазиса, ни каких-либо строений или руин, ни хотя бы валуна или колючего степного кустарника. Время тоже будто бы остановилось. По крайней мере, солнце неподвижно висело в зените. Злое солнце, к которому она уже за прошедшее время начала привыкать…
Как ни странно, палящее светило пока не вызывало жажды, не было и смертельно жарко, хотя музыкальная пони прекрасно помнила что летом, если она выходила без шляпки, ей быстро напекало голову. Но ничего это не было. Мучило виолончелистку другое — от этого вездесущего солнца хотелось спрятаться, укрыться хоть в какой-нибудь тени. Но вокруг до самого горизонта тянулись лишь однообразные барханы. Сколько было впереди, а сколько осталось позади, Октавия сказать не могла, ибо уже давно сбилась со счета. Но конца и края этой пустыне не было видно…
Однако в следующий раз, бросив взгляд вперед, музыкальная пони заметила что-то. Она пока не могла издали понять, что именно увидела. Но любой объект, отличный от песчаного бархана, сейчас был ей интересен. Поэтому Октавия ускорила шаг и чуть повернула, направившись к тому, что привлекло ее внимание. Ей даже не было столь важно, что это. Главное, что в этой пустыне все же что-то нашлось. А еще, она это видела издали, объект был довольно высоким и отбрасывал тень!
Через некоторое время стало понятно, что перед собой виолончелистка видит остатки некогда величественной высокой статуи. Подойдя вплотную, она убедилась в этом окончательно. Из песков перед уставшей путницей торчали две ноги. Это явно были задние ноги статуи, когда-то изображавшей вставшую на дыбы пони. Вот только ныне над этими конечностями не было туловища…
Из чего была когда-то сделана статуя, Октавия понять не смогла. Возможно, из песчаника, который здесь, должно быть, являлся самым доступным материалом, а может быть, из гранита. Она в этом не разбиралась. Но, так или иначе, время не пощадило скульптуру…
Осмотрев остатки еще раз, виолончелистка заметила, что правая нога заканчивалась чуть выше колена, а левая доходила до середины бедра, на котором даже была видна часть метки судьбы. Очень знакомой, изображавшей солнце…
Так значит, это была статуя аликорна! Принцессы Селестии. Или нет? Нет, принцесса никогда не стала бы позировать на дыбах — в атакующей позе. Тогда эта скульптура ваялась с той, из-за кого от солнца стало хотеться спрятаться!
Октавия посмотрела на светило, все так же висевшее в зените. Может быть, оно все же сдвинулось? Отбрасывали же тень, хоть и небольшую, эти обломки статуи…
Кстати, присмотревшись, она заметила доказательство своей теории. Копыта были заметены песком, но высокие церемониальные накопытники — атрибут правительниц — были заметны. А еще под ногами из-под песка проглядывало что-то…
Подойдя вплотную, виолончелистка немного расчистила песок и увидела кусок каменной таблички. Похоже, это был верх целого пьедестала, сейчас целиком занесенного песком. Низ у таблички отсутствовал, но на оставшейся части был виден текст.
Октавия наклонилась, вчитываясь в еле различимые буквы.
— Дэйбрейкер я. Я выше всех царей! — разобрав текст, вслух зачитала она. — Взгляните на мои великие деянья, владыки всех времен, всех стран и всех морей!
Слова странным образом слились в строки, подчиненные рифме. Путница догадалась, что прочла часть стихотворения, продолжение которого, видимо, осталось на потерянной части таблички. Но вдруг Октавия поняла, что ее не интересовало, что же было там раньше. Она сама могла закончить этот стих!
— Кругом нет ничего… Глубокое молчанье… — оглядевшись, озвучила виолончелистка пришедшие на ум слова. — Пустыня мертвая… И злое солнце в небесах над ней...
Да, окончанье вышло грустным. А каким еще оно могло быть в таком месте? Музыкальная пони возмущенно фыркнула. Какие еще великие деянья могла совершить эта императрица, устроившая вечный день, а потом и все остальное? Такое возмущение, смешанное с чем-то другим, было несвойственно ей. Могла ли она вообще еще совсем недавно подумать, что будет испытывать по отношению к кому-либо столь негативные чувства? Подумав, Октавия заключила, что этой мало знакомой ей эмоцией было злорадство. Именно оно поднималось в душе, когда она видела этот памятник разбитым и покинутым. Вот только…
Она снова посмотрела на не пережившую испытание временем скульптуру. Время. Сколько же его прошло, если эта статуя, кажется, стоит тут тысячелетия? Ведь Дэйбрейкер появилась лишь несколько дней назад!
Октавия вздрогнула. Неужели таково их будущее? Неужели в сию пустыню превратится Эквестрия под палящими лучами неподвижного солнца? Неужели никто не прекратит творящееся безобразие, и самодурствующая императрица доведет все до такого финала?
Верить в это не хотелось…
Но как еще можно было объяснить древность этого памятника и окружающее его запустение?
Вздохнув, виолончелистка обошла остатки скульптуры и уселась в тени левой ноги. Но едва она прислонилась спиной к прохладному камню, поднялся ветер, который до этого, кажется, отсутствовал все то время, пока она шла по барханам. Он сдул песок с неприметного холмика возле соседней ноги, обнажив еще один кусок статуи — голову аликорна с отломанным рогом. Черты лица были сильно сглажены эрозией, но были очень похожи на те, что она видела на фотографии Дэйбрейкер, размещенной в статье, посвященной коронации императрицы.
— Из полустертых черт сквозит надменный пламень. Желанье заставлять весь мир себе служить, — вдруг раздался знакомый голос за спиной. — Ваятель опытный вложил в бездушный камень… — с удивлением Октавия поняла, что услышала стих в той же форме, что был и на табличке.
— Прекрасное созвучие! — высказалась она. — И хорошая рифма. Но… — только тут до нее дошло, что только что вокруг не было ни души. Но кто мог произнести эти слова? Кто знал их? И кто мог появиться в этой пустыне возле давно забытого памятника?!
— Кто здесь? — вздрогнув, она развернулась и поняла, почему голос казался ей знакомым. Он принадлежал Найтмер Мун… — Ваше высочество?! — сама не зная, вопросительно или утвердительно, произнесла виолончелистка.
Зато она знала, что произнесла титул собеседницы без страха. Хотя когда-то, при их первой встрече, она и чувствовала себя гораздо хуже. Но с тех пор прошло много времени, и черная аликорн успела показать себя с лучшей стороны и заслужить уважение. И если раньше музыкальная пони могла сравнивать ее только с Селестией, и сравнение это выходило не слишком однозначным, то недавно появилась и еще одна кандидатка для сравнения. Та, чья статуя сейчас находилась у принцессы за спиной.
— Давненько мы не встречались во снах, — кивком поприветствовав ее, произнесла, аликорн, осматривая горизонт. — Вижу, правление новой императрицы ты ощущаешь даже в собственных грезах…
Сны! Так вот, в чем было дело! Октавия огляделась еще раз. Значит, это был ее сон, а принцесса изволила почтить ее своим присутствием.
Что же, виолончелистка прекрасно понимала, почему ей снился кошмар с бесконечной пустыней и злым солнцем, от которого хотелось спрятаться. За это она должна была благодарить новую правительницу, чьи приказы помотали ей нервы настолько, что она, как выяснилось, даже во сне мучилась. Но неужели владычица кошмаров, почувствовав это, лично явилась, чтобы помочь ей? Выходило именно так. И такой поступок принцессы еще больше возвышал ее в глазах музыкальной пони.
Подумав, она заключила, что пустыня была создана ее сном. А вот статую и табличку с текстом, конечно же, воплотила аликорн. Ведь до ее появления сон был пустым и однообразным. Принцесса на что-то намекала. Но в первую очередь музыкальная пони должна была отметить то, как была подана информация. В стихах! Она и раньше уважала Найтмер Мун за ее таланты композитора. Но, как выяснилось, и поэзия не была чужда владычице кошмаров! Она не только создала это место, используя ее сон, но и написала соответствующие слова! Это было просто потрясающе! А еще Октавия подумала, что сейчас, узнав лишь несколько отрывков, не отказалась бы прочесть произведение целиком.
Но, вспоминая предыдущее поведение собеседницы, хозяйка сна предположила, что сейчас ее гостья откажется от авторства.
— Стихотворение, если что, не мое, — будто прочтя ее мысли, произнесла черная аликорн.
— Да, конечно, ваше высочество, — согласилась Октавия. Она не понимала, почему принцесса стеснялась своих талантов. Но, как воспитанная пони, не собиралась оспаривать желание Найтмер Мун. Хотя подобная скромность в чем-то даже импонировала.
Но не это сейчас было главным. Аликорн явно неспроста повернула ее сон именно так.
Октавия вновь окинула взглядом безрадостный пейзаж. Пустыня и разбитая и давно забытая статуя Дэйбрейкер. Трактовки могли быть разными, но в основном сходились к нескольким основным фактам. Принцесса явно показывала, что ее противница будет разбита так же, как это случилось с ее статуей. Что все замыслы Дэйбрейкер обернутся пылью. И наверняка намекала на то, что будущее Эквестрии, если у власти останется эта императрица, будет безрадостным. Как эта пустыня под вечным солнцем…
— Я надеюсь, что поняла суть всей этой композиции, ваше высочество, — подумав, заключила Октавия. В конце концов, принцесса не потребовала от нее подробных расшифровок своих намеков. Видимо, полагала, что хозяйка сна и так все поймет. Что же, она поняла. И в целом была с гостьей ее сна даже согласна. — Надеюсь, что до такого никогда не дойдет. Но во многом, ваше высочество, я с вами солидарна. Ничего хорошего я от этой дихотомической напарницы принцессы Селестии уже не жду! На себе довелось испытать ее справедливость!
Последнее слово виолончелистка произнесла с сарказмом. И Найтмер это явно поняла. А еще хозяйка сна вдруг осознала, что говорит достаточно резко, но черная аликорн никак не отреагировала на это, поэтому музыкальная пони собралась продолжить. В конце концов, теперь было, кому выговориться! Вообще, похоже, ей именно это и требовалось. Поделиться с кем-то происходящей несправедливостью.
— Полагаю, ты уже познакомилась с прелестями нового правления, — тем временем, тоже перешла на сарказм гостья ее сна. — Иначе откуда у такой спокойной и добропорядочной пони могло появиться столь сильное недовольство? — она внимательно осмотрела Октавию, словно проверяя, какие еще эмоции бушевали у нее на душе. — Рассказывай. Сразу исправить ситуацию не обещаю. Но чем смогу, помогу.
— Сначала арестовали тетю, — начала хозяйка сна. — Вы ее знаете. Она была министром культуры. Сначала у Селестии, потом у вас, ваше высочество. Хоть она сама и не стала музыкальной пони, зато позволяла развиваться другим. И разве она не справлялась?
— Меня все устраивало, — заметила Найтмер. — Я привыкла оценивать пони по степени их компетентности.
— А императрица одним махом отправила в отставку всех министров… — продолжила Октавия. — А потом и под арест! Разве это правильно — сажать в тюрьму за то, что она исполняла свои обязанности?
— Ключевое тут то, что она исполняла их при моем правлении, — пояснила черная аликорн. — Вот если бы она устроила заговор против меня, Дэйбрейкер бы это оценила…
— Дальше она приказала свернуть почти все бюджетные программы по министерству культуры! — с негодованием продолжила виолончелистка. — И еще статью выпустила, заявив, что все это — лишние траты, которые сейчас, в трудный период, государству ни к чему! — она выдохнула, стараясь успокоиться. — А что тогда не лишнее?
— Вот уж не думала, что она начнет чужие деньги считать… — хмыкнула принцесса. — Как видно, не всем дано быть меценатами… — Октавия не поняла последнее слово, но не стала переспрашивать. И так было понятно, что оно обозначало благотворителя, дававшего средства на культурные программы. — Но только ли из-за этого ты бродила по этой пустыне, желая спрятаться от солнца, которое у тебя явно ассоциировалось с новой правительницей?
— Нет… — вздохнула Октавия. — Дело в том, что вчера дневная гвардия пришла и ко мне. Теперь я тоже под арестом. Правда, под домашним…
— Вот это номер… — в этот раз гостья удивилась по-настоящему. — Неужели большая чистка у нее уже переросла в большой террор?
Виолончелистка не очень поняла, откуда принцесса взяла эти термины, но суть они, пусть частично, но отражали. Она не могла сказать, что гвардейцы ее терроризировали. Наоборот, они были вежливы. В основном, похоже, по тому, что сами понимали, что творят несправедливость. Вот только ослушаться приказа они явно боялись сильнее.
— И за что же тебя? — уточнила, тем временем, владычица кошмаров. — Хотя могу догадаться. За слишком тесные контакты с подлой узурпаторшей? То есть со мной.
— Именно так я и поняла, — кивнула хозяйка сна. — Я, видите ли, даже целую ночь в ваших покоях провела! А то, что мы тогда репетировали, императрицу не заинтересовало. А главное, задержали меня в столице. Так что дома я сижу одна. Если бы все происходило в Понивилле, то хотя бы можно было с Винил пообщаться. Хоть ее музыкальные предпочтения меня порой и ужасают, но все же коллега…
— Ну, музыкальное представление и я тебе могу устроить, — вдруг улыбнулась Найтмер Мун. — Поднять повыше упавшее настроение.
И не успела музыкальная пони осознать эти слова, как все вокруг начало меняться. Пара мгновений, и они уже стояли не среди песков, а на зеленой траве большого ровного поля. По краям его стояли трибуны, наполненные зрителями, а над полем строем пролетали пегасы. Причем они выстраивались не просто в прямые линии, а в разные затейливые фигуры. И даже в слова!
Но очень быстро все ее внимание привлекла музыка. И хоть основная роль в новой мелодии отводилась медным духовым, а не ее любимым струнно-смычковым, музыкальная пони все равно очень быстро оказалась поглощена мотивом.
Довольно быстрая, и вместе с тем торжественная мелодия очень подходила обстановке. Казалось, что это был своеобразный марш, только созданный специально для пролетавших сверху в своих сложных построениях пегасов.
И настолько он завораживал, что Октавии вдруг даже самой захотелось оказаться там, в небе, среди других летунов. Хотелось нестись по воздуху под эту музыку, в такт ей взмахивая крыльями…
Но виолончелистка силой воли заставила себя собраться. Она уже давно не маленькая, чтобы мечтать о полетах и парить во сне. Тем более, Найтмер Мун доверила ей свое новое сочинение. Или, быть может, далеко уже и не новое, а написанное сотни лет назад в лунной ссылке. Но прекрасно разбиравшаяся в музыке хозяйка сна понимала, что возраст композиции не так важен. Ей нужно было сейчас не только насладиться мелодией, но и запомнить ее, чтобы потом ее могли услышать другие! Хотя бы так она должна была отблагодарить принцессу за помощь и за доверие.
Анализом она и занялась, совершенно упустив из вида момент, когда аликорн, до этого стоявшая за ее спиной, исчезла.
Визит в сон Октавии оказался полезен, хотя я и не ожидал, что все произойдет именно так. Фактически, подтвердилось то, о чем говорил Фернан. Пони стали чаще видеть кошмары, причем без вмешательства астральных паразитов. Они, похоже, просто слишком много нервничали днем, ну или точнее во время бодрствования. Поэтому и во сне нервишки шалили.
Вот и виолончелистка не сказать, чтобы спала спокойным сном. До моего появления эта пустыня действительно была однообразной и бесконечной. И она бы такой оставалась до самого пробуждения музыкальной пони. При этом никакие кошмары от нее не питались, просто сама Октавия настолько задолбалась, что даже во сне не могла успокоиться.
Может быть, кто-то бы сказал, что мои действия в ее сне были только потерей времени, что я лишь зря тратил драгоценные минуты на глупый символизм. Но я с этим бы не согласился. Для начала, именно в этом сне я проверил множество своих сноходческих техник и убедился в их работоспособности. После всего случившегося это, конечно, надо было сделать сразу же, но с вождем зебр было не до того. Ну и явиться перед Октавией сразу и с порога заявить: «Рассказывай все как есть!» было бы гораздо хуже. Все-таки хозяйку сна вначале требовалось переключить с ее переживаний на что-то другое.
И для этого идеально подошло одно старое стихотворение, которое я частично воссоздал в грезах музыкальной пони. Да, конечно, тут у меня скрипачка по пустыне бродила, поэтому в первую очередь напрашивался вызов пепелаца с парнями, любящими цветовую дифференциацию штанов. Но Октавия бы точно не оценила и не поняла шутки. Все-таки для высококультурной леди надо было что-то из классики.
Вот я и припомнил стихотворение, даже, вроде, сонет. И, к своему удивлению, довольно легко смог перевести его на эквестрийский, сохранив рифму. Наверное, дело было в том, что я, собственно, уже оперировал переводом. А оригинал как раз был написан на английском. Так что, вероятно, я вернулся близко к изначальному тексту. Правда, заменил Озимандию, то есть Рамзеса Второго, на Дэйбрейкер.
И тут меня, однако, виолончелистка поразила. Она сама, причем не особо раздумывая, прочитав несколько строк, закончила стих, практически не отклонившись от оригинала! То ли тут какая-то магия сработала, аналогичная песенной, то ли я действительно хорошо передал атмосферу.
Ну а дальше я уже появился сам, не упустив возможности очернить свою белую соперницу. Но, как выяснилось, хозяйку сна особо и агитировать было не нужно. Она уже и так оказалась среди пострадавших от новой власти. Страдала, правда, не так чтобы уж совсем невыносимо. Но для чувствительной творческой души и этого было достаточно.
И, в общем, рассказ Октавии подтвердил все то, что я слышал от Нортона и видел в показанных им газетах. Дэйбрейкер, похоже, собиралась устроить в Эквестрии тридцать седьмой год. Ведь если даже за безобидной музыкальной пони пришли, то что было говорить про остальных…
Ничего хорошего в этом, конечно, не было. Потому что я не представлял ситуации, в которой пони бы решились восстать. Даже если бы шальная императрица продолжила свои репрессии, они вряд ли бы решились на что-то страшнее ворчания по углам.
Хотя черт его знает. Против меня, вот, заговоры устраивали. Но там у злоумышленников была надежда в виде возвращения Селестии. И именно этого они добивались. А сейчас у Эквестрии, казалось, не было альтернативной правительницы. Да, благодаря мне пони знали, что нынешняя жесткая начальница не взялась из ниоткуда, а являлась второй половинкой Селестии. Вот только, держу пари, никто не знал, как эти половинки обратно поменять местами, сделать так, чтобы добрая и привычная Селли оказалась снаружи, а четкая, но слишком резкая Дэйбрейкер снова была заархивирована где-то там, поглубже и подальше от власти…
Да что там спорить? Я и сам пока не представлял, как это сделать. Конечно, напрашивался вариант с повторным использованием сепаратора. Для этого требовалось заманить императрицу в засаду, а потом жахнуть по ней, разделяя ее и Тию.
Вот только, когда это происходило у нас с Луной, нас предварительно, если так можно выразиться, обработало Элементами. И черт его знает, сработал бы сепаратор без этого.
А что в нынешних условиях могло случиться с Элементами и их хранительницами? Об этом я до сих пор не задумывался. Да и какой-либо информации, на основе которой можно было бы делать выводы, не было.
Хотя отсутствие новостей — это тоже своего рода новость. В оригинале появление хранительниц стало чуть ли не национальным праздником, они стали известными особами. И наверняка о них писали все газеты. А что у нас было здесь? Ничего. Уж Нортон наверняка бы мне в своей подборке подсунул хоть что-то о главной шестерке, если бы о них что-то было. Да и Октавия о них не упоминала.
Кстати, музыкальной пони я для поднятия настроения выдал новую композицию для изучения. Одно время я все гадал, что бы еще ей можно было выдать. Ну а тут вспомнил недавно виденную статью «Правды», где приводились слова, очень сильно напомнившие мне «Авиамарш». Да и ситуация выглядела сходно. Город фабрик отклонял наглые требования антинародной власти. Правда, автором ультиматума была Дэйбрейкер, а не лорд Керзон, но это особой важности не играло.
Зато я вспомнил об этом марше, который много раз слышал, в том числе и без слов. Вот такую версию я Октавии и поставил. Да еще и изобразил что-то типа советского воздушного парада тридцатых годов, только самолеты заменил пегасами. В общем, музыкальной пони хватило с запасом. Я покинул ее сон, будучи уверенным, что до самого пробуждения она будет заниматься любимым делом, а не бродить по пескам. Да и после того, как встанет с кровати, наверняка начнет адаптировать музыку уже в реальности, позабыв об аресте. Ну, если ей, конечно, ее музыкальные инструменты оставили. Но уж до такой степени, наверное, ее не должны были ограничивать.
Так что визит был вдвойне удачным, я и узнал, что хотел, и лояльной мне пони помог, сделав, надеюсь, еще более лояльной. Да даже и без этого было просто приятно ей помочь.
Но больше я ни к кому попасть не успел. Так как, начав новый поиск, почувствовал, что меня будят. Конечно же, это оказалась дежурившая возле меня шпионка. Я сначала, продрав глаза, хотел возмутиться, но потом подумал, что что-то случилось. Мало ли, вдруг, пока я здесь отсыпался, императрица нанесла ответный удар…
Но, как выяснилось, пробуждением я был обязан другой венценосной особе…
— Королева требует вас к себе, — вместо «С добрым утром» услышал я от Иэрвиг.
— А у нее харя не треснет требовать? — фыркнул я. — Я тут вообще-то не одна из ее прислужников!
— Хотите с ней это обсудить? — не смутилась перевертыш. — Ваше право. Вот только вы, по-моему, слегка не в форме для подобных разговоров.
Я в ответ на эту подколку только хмыкнул. Ничего, форму можно набрать. И тогда поговорить по-иному. Вместо продолжения разговора я приказал проводить меня к королеве. Да, во дворце я уже привык сам всех к себе вызывать, но и как в прошлой жизни приходилось порой ходить по кабинетам, еще не забыл. Так что отправился вслед за сопровождающей.
Пока шел, продолжал развивать мысль о судьбе носительниц элементов. О том, что они смогли получить свои звания, я знал из личного, так сказать, опыта. Но вот что было дальше? Кризалис, забрав трофеи, смоталась из замка, учуяв приближение Дэйбрейкер. Ну, или Селестии, как она наверняка изначально думала. А вот Шестерка наверняка осталась на месте. Они и в оригинале долго себя осматривали, ахали и вздыхали после того, как обрели Элементы. Здесь, скорее всего, все было так же.
Вот только потом по их души явилась Дэйбрейкер. Я даже попытался представить выражение лица Твайлайт, когда она сначала увидела кого-то, кто очень сильно походил на Селли, а потом поняла, что это не она. С учетом того, сколько хлопот мне доставила фиолетовая волшебница, можно было бы и позлорадствовать. Но, честно говоря, не хотелось. Зная нестабильную психику ученицы Селестии, можно было предсказывать для единорога не самые радужные перспективы, среди которых затяжная депрессия выглядела не самым худшим вариантом…
Но, возвращаясь к дальнейшей судьбе хранительниц, что я мог предполагать? Новоявленная правительница либо знала от Тии о ее плане, либо сама обо всем догадалась. Поэтому в целом она должна была быть Элементам и их носительницам благодарна за освобождение. Вот только как далеко простиралась эта ее благодарность?
Ведь, если подумать, среди подруг была, например, Рэрити, которая со мной взаимодействовала гораздо больше той же Октавии. А уж если скрипачку посадили, то уж модельершу вообще можно было объявить чуть ли не моей главной пособницей. Да и Флаттершай по этой же статье привлечь.
А еще была все та же пресловутая Твайлайт, которая уж точно не была рада появлению вместо Селестии какой-то ее непонятной напарницы. И, вспоминая, как фиолетовая волшебница мне дерзила, я понимал, что в таком же приступе она могла и императрице наговорить много чего. И если я спустил тогда все на тормозах, то Дэйбрейкер уж точно не стала бы этого делать. Так что ученица Тии могла ныне сидеть где-нибудь неподалеку от мотавшего свой новый пожизненный срок Блюблада…
Ну и, если еще подумать, контроль за Элементами был напарнице Селестии не менее необходим, чем мне. Все же в оригинале Найтмер повергли именно Элементами, освободив Луну. Скорее всего, так можно было бы сделать и с Дэйбрейкер. И уж точно она, зная об этом, должна была позаботиться о том, чтобы по ней не жахнули.
Значит, вероятнее всего, и Элементы, и их хранительницы отправились под замок. И, естественно, отдельно друг от друга. А значит, в следующем сеансе сна мне было бы неплохо найти кого-то из подруг и обстоятельно ее расспросить.
С такими мыслями я незаметно дошел до личной пещеры Кризалис. Конечно, надо было бы сказать «кабинета», но все помещения в Улье уж слишком слабо походили на привычные комнаты. Ладно хоть, двери были в основном нормальные, а не какие-нибудь мембраны из слизи, как в логове личинок в старом добром втором «Дьябло».
Иэрвиг, как и до этого, осталась снаружи, я же зашел к архижужелице. Дверь с ноги, правда, открывать не стал, но и особого почтения не поспешил выказывать. Тем более, что-то мне подсказывало, что разговор все равно будет неприятным.
— Итак, стоило оставить тебя одну, как ты, вместо того, чтобы помогать нам, начала строить козни у меня за спиной! — вместо приветствия предъявила мне претензию королева.
— Ты ничего не перепутала? — я, честно говоря, от такой наглости маленько прифигел. — Строить козни за спиной — твоя прерогатива. И именно ты все последнее время этим занималась. Кто хотел ко мне под видом Кейденс внедриться?
— А кто решил настроить против меня этих двуногих? — оскалилась в ответ Кризалис. — Или ты думала, что я не узнаю? Ха! Это мой Улей! Мне здесь все известно!
— Очень надо мне их настраивать! — парировал я. — Они и сами-то тебя едва терпят. Слишком нагло ты себя ведешь! Да и вообще, чего ты за них так цепляешься?
— А вот это уже не твое дело! — заявила архижужуелица. — И вообще! Это я, по-твоему, веду себя нагло? Посмотри на себя!
— Ты меня вызвала для того, чтобы мне лекции о благопристойном поведении читать? — хмыкнул я. — Уж поверь, не тебе это делать. И кстати! У нас, если ты забыла, есть куда более важные дела. А ты тут начинаешь какие-то терки-разборки. Вот избавимся от Дэйбрейкер, тогда и выясним отношения.
— Ты права, — эти слова собеседница сказала так, будто сплюнула. — Но не смей настраивать против меня моих союзников!
— Иначе что? Снова в кокон меня засадишь? — поинтересовался я. — А кто, когда императрица явится за тобой, будет твой круп оберегать от появления в нем новых отверстий, на сей раз не совместимых с жизнью?
— Не думай, что кроме тебя никого не найдется! — фыркнула королева.
— Ага, — кивнул ей в ответ. — Вот только твои жуки для аликорна уровня Селестии будут скорее комарами, а то и блохами. А кого ты еще привлечешь? Джентльмены предпочтут договориться с императрицей, если это вообще будет возможно. В конце концов, она себя позиционирует как справедливая правительница. А по справедливости ей их наградить нужно за то, что грифонов разгромили. А если поймут, что договориться не выйдет, люди раскочегарят топки «Принцессы» и через сутки будут возле другого берега моря. А ты останешься здесь разгребать дерьмо! — похоже, хозяйка улья даже немного растерялась от моего напора. Не то чтобы я заранее готовился так ее продавить. Просто выбесила она меня сейчас. Ведь вроде же договорились в прошлый раз. Но нет, снова ее понесло. Ну а теперь и меня в ответ. — Или ты думаешь, что Луна тебе будет лучшей помощницей?
— А даже если и думаю, то что ты можешь возразить? — все же вставила реплику королева.
— Ты в курсе, что Луна не участвовала ни в одном сражении? — поинтересовался я. — Она всегда меня выпускала разбираться. То есть теоретически-то она воевать умеет. Вот только толку от нее не будет. Думаешь, я не знаю ее настроений? Она пойдет к сестре с повинной! Там ее и укокошат. А следом перейдут к тебе! Или ты думаешь, что Сомбра окажет решающий вклад? Ты сама видела, как его Элементами покорежило!
— Хватит мне тут себя нахваливать! — фыркнула королева. — Я и так понимаю, что из всех возможных вариантов ты лучшая. Но это не значит, что я собираюсь все тебе спускать!
— Да было бы, что спускать, — усмехнулся я. — Вообще, ты сама говорила, что у нас времени в обрез! А сейчас мы словно две торговки на базаре ругаемся, а могли бы уже разрабатывать план!
— Благодаря мне у нас стало значительно больше времени! — самодовольно ухмыльнулась королева.
— И что же ты сделала? — поинтересовался у нее.
— Перенаправила гнев императрицы на тех, кого не жалко! — оскалилась архижужелица. — Мои подданные перехватили пегаса, который летел из Сталлионграда в Кантерлот. Особо даже стараться им не пришлось, — она презрительно фыркнула. — Дневная гвардия, бесполезные паркетные шаркуны.
— И что же было в письме? — уточнил, не став заострять внимания на судьбе гвардейца. В принципе, из разговора со вторым секретарем я и так знал, что сталлионградцы Дэйбрейкер кормили завтраками. Но было интересно услышать интерпретацию Кризалис.
— Можешь почитать сама, — королева вместо того, чтобы озвучить тезисы письма, протянула мне вскрытый конверт.
Как я и ожидал, ничего особого в сообщении не было. Горисполком, что называется, налил в текст столько воды, что смысл там терялся. Да и было там этого смысла с гулькин нос. Так что ничего критичного из-за того, что в столице не получили этой депеши, случиться не могло. Да и мы ничего конкретного не узнали.
Я уже хотел поинтересоваться, почему же хозяйка Улья это перехваченное письмо выставляла как свое достижение. Но в последний момент решил еще подумать.
Если она утверждала, что перенаправила гнев Дэйбрейкер в сторону, то что-то должно было вызвать более сильные эмоции у напарницы Тии…
— А какое письмо ты послала вместо этого? — спросил я, додумавшись до самого очевидного варианта. — Ты же подменила послание. Отправила что-то такое, что должно было вызвать гнев у шальной императрицы.
— На, почитай, — архижужелица, улыбаясь во все клыки, протянула мне свиток. — Продукт коллективного творчества моих подданных. Я даже не стала ничего исправлять. Аналогичное послание было отправлено в столицу ее императорскому величеству! — титул нашей соперницы она произнесла с явным сарказмом.
Прочитав письмо сталлионградцев, а точнее замаскированных чейнджлингов, эквестрийской владычице, я даже сразу не нашел, что сказать. Это что же?! Пока я там размышлял, как бы город от негативного воздействия Дэйбрейкер уберечь, эта дырявая сволочь его одним махом под удар подставила! И ведь, тварь, как все элегантно проделала! Если теперь напарница Тии сотрет Сталлионград с лица земли, а она, прочитав о себе такое, непременно захочет это сделать, то перевертыши в любом случае будут в плюсе! Как минимум, белая аликорн потеряет в своем карательном походе время. Как максимум, Эквестрия изрядно ослабнет, лишившись своего главного и чуть ли не единственного промышленного центра!
И ведь, черт возьми, мне даже предъявить Кризалис было нечего! Формально она действительно отводила угрозу от нас!
— Ну вот, я выиграла нам время, — ухмыльнулась королева. — Теперь твой ход. Представь же мне какое-нибудь предложение по нейтрализации твоей буйной сестры.
— Раз уж у нас тройной союз, то и планы обсуждать надо втроем, нет? — решил я потянуть время.
— Так это планы! — оскалилась хозяйка Улья. — Мы пока до них не дошли! Мы еще на стадии предложений. Да и, давай будем честными, мы не обязательно будем использовать этих лысых двуногих, значит, и знать им о наших планах не обязательно.
— Какая муха тебя укусила? — усмехнулся я, а через секунду пояснил, отвечая на недоуменный взгляд собеседницы. — С чего это ты решила быть честной?
— Не уходи от темы, — просто потребовала Кризалис. Похоже, ей уже и самой такой разговор надоел. И не мудрено! Ее-то жуки явно побаивались спорить с повелительницей. А тут я нарисовался. И, видимо, осознание того, что она вполне может меня обратно в кокон, следуя сиюминутному желанию, упрятать, но потом от этого будет только хуже, было хозяйке Улья очень неприятно.
— Наиболее очевидный вариант, — я все же перешел к делу. — Заманить эту Дэйбрейкер в засаду, по возможности лишить магии, а там и скрутить, — начал с общих слов.
— Легко сказать, сложно сделать! — нахмурилась королева. — У тебя что, нет подробного плана?
— А у меня было много времени на его разработку? — парировал я. — Если хочешь подробный план, прикажи позвать Нортона. Хоть полезность двуногих, как ты и говоришь, ограничена, конкретно этот умеет генерировать идеи. Втроем устроим мозговой штурм и что-нибудь придумаем!
— Я не привыкла так работать… — почему-то Кризалис даже растерялась. Похоже, она действительно все свои планы всегда продумывала одна, а потом только спускала готовые решения подчиненным.
— А придется… — констатировал я.
В итоге британец все-таки был вызван и вскоре явился. А дальше было совещание, во время которого сэр Валентайн, наверное, тридцать три раза проклял конкретно двух глупых кобыл в частности и всех четвероногих аборигенов в целом. Ибо коммандер неожиданно для себя оказался в роли некой буферной прослойки между мной и Кризалис.
Нет, джентльмен образцово держал лицо и за все время не позволил себе даже крепкого словца, хотя наверняка у англичан существовал какой-нибудь свой вариант боцманского загиба.
В свое оправдание я должен был бы сказать, что специально королеву не провоцировал. Просто наши мнения все время оказывались диаметрально противоположными. И если я еще готов был иногда идти навстречу, то хозяйку Улья приходилось прямо таки продавливать. Ну не привыкла она работать в команде равных себе! Это, кстати, чувствовалось и в оригинале, когда в завершающем сезоне ей довелось хулиганить в компании Тирека и Кози.
Но все же кое до чего мы дошли. Было принято решение о подготовке засады. Основным вариантом заманивания, как и было предложено, должен был стать я. А точнее мои попытки вращать светила. Я, конечно, предполагал, что при живой Дэйбрейкер, которой отошли все силы и способности Тии, мне не удастся сдвинуть дневное светило. Но всегда оставалась луна, в обращении с которой у меня в любом случае должно было быть преимущество перед императрицей. Так что я мог сотворить если не закат, то хотя бы затмение, что даже, пожалуй, было бы более символично…
Под это дело я даже выбил себе право на прогулки вне Улья. Его хозяйка поначалу была категорически против, но под коллективным давлением сдалась. Все-таки снаружи моя магия должна была восстановиться гораздо быстрее. Можно было бы, конечно, для этого и на луну слетать. Но тут была вероятность, что такой вояж не останется незамеченным Дэйбрейкер, а раньше времени привлекать к себе внимание я не хотел.
Кризалис, правда, сразу заявила, что действия по вращению светил проводить в своем Улье не даст. Но тут с ней никто спорить даже и не собирался. И так было понятно, что наводить врага на свою базу уж точно не стоит. Тем более, когда вокруг полно пустых мест, где можно подготовить все, что понадобится, не боясь при этом, что это кто-то увидит и рассекретит. Или то, что явившийся противник разнесет вдребезги то, что еще могло бы пригодиться…
Выбор места для засады был оставлен за королевой. Никто больше и не вызывался. А еще я предложил подумать над тем, чтобы все же как-то использовать плюсы Улья в его блокировке магии. Точнее даже не самого строения-города, а трона его хозяйки, который весь эффект и обеспечивал. Если бы удалось повторить часть функций на каком-нибудь более мобильном, а главное, неприметном артефакте, который можно было бы применить при появлении Дэйбрейкер, то это было бы хорошим подспорьем.
Сама архижужелица, однако, то ли не знала, как ее артефакт работает, то ли категорически отказывалась делиться информацией, кося при этом под дурочку. Так что в отсутствие других магов-экспериментаторов мною было предложено распаковать Сомбру.
Идея, конечно, нехорошо попахивала, ибо, что там произошло с мозгами недовластелина за время сна, не мог предсказать никто. А еще, если честно, мне вот совсем не нравилось, как король пялился на меня перед тем, как его оглушили. Хотя, опять же, можно было надеяться на то, что он все забыл. Или, попав под действие синдрома утенка, заново перевлюбится в кого-то другого, кого увидит перед собой при пробуждении. Подумав об этом, сделал себе заметку, что, если мы все же начнем его будить, то сделать это должна будет Кризалис. Так хоть пользу можно будет получить, если королева пустит в дело полученную любовь.
Еще я сообщил партнерам по коалиции о договоренности с зебрами. Перевертыш, правда, лишь презрительно фыркнула, явно не посчитав полосатых заслуживающими внимания. Ну а Нортон, похоже, просто принял к сведению. Для него это были просто очередные папуасы…
В общем, ни о каком доверии и согласии речь даже не шла, и только наличие общего могущественного врага скрепляло наш союз. Впрочем, даже сейчас ситуация не казалась такой уж безнадежной, так что унывать я не собирался.
Стихотворение, которое использовал ГГ, называется "Озимандия", автор — Перси Биши Шелли.
Если, как и Октавии, захотелось прочесть полностью, можно найти здесь:
http://eng-poetry.ru/Poem.php?PoemId=298&ysclid=ltyn163pm9137750126
Или загуглить)